Лабиринтум

Часть первая. Шёпот в тумане

Пролог

Лабиринтум не был построен. Он прорастал сквозь века, как грибница на гниющем пне империи. Его улицы, кривые и запутанные, не подчинялись картам или логике, они жили своей собственной жизнью, перестраиваясь по ночам, пока город спал тревожным сном. Говорили, что если встать на перекрестке улицы Эдгара Аллана По и аллеи Лавкрафта в полнолуние и трижды прокричать свое самое заветное желание, мостовые ответят шепотом. Но желания, как известно, имеют дурную привычку сбываться в точности до наоборот, особенно в Лабиринтуме.

Туман здесь был не просто погодным явлением. Он был дыханием города – густым, маслянистым, пропитанным запахом влажного камня, угольного дыма и чего-то еще, что никто не мог определить, но что безошибочно напоминало о тлении. Он скрывал не только дома, но и намерения, грехи и кинжалы за спиной.

И именно в этом тумане, на стыке улицы Мэри Шелли и проспекта Агаты Кристи, началась эта история – с встречи, с преступления и с шепота, который предвещал конец всему, что они знали.

Глава 1. Кафе «Франкенштейн» и окровавленный платок

Доктор Джейн Сорроу ненавидела кафе «Франкенштейн». Ее тянуло сюда, как мотылька на огонь, и она всякий раз клялась себе, что это ее последний визит. Интерьер представлял собой пародию на лабораторию безумного ученого: по стенам тянулись медные трубки, из которых с шипением вырывался пар, за столиками-операционными столами с ремнями посетители потягивали коктейли «Искра жизни» и «Гальванический разряд», а в углу, под стеклянным колпаком, тикало и мигало нечто, отдаленно напоминавшее сердце.

Но кофе здесь был отменным, а главное – здесь ее никто не знал. Вернее, знал, но делал вид, что нет. В мире аристократов и чопорных коллег-мужчин из Королевского колледжа врачей, где она была редким и нежеланным пятном женского пола, анонимность была роскошью.

Именно поэтому она с раздражением отметила, что за столиком напротив устроился незнакомец. Молодой человек в безупречно сшитом костюме, с насмешливыми глазами цвета осеннего неба и чертами, словно высеченными из мрамора скульптором, не чуравшимся порока. Он читал газету, но взгляд его скользнул по ней, быстрый и оценивающий, и Джейн почувствовала укол досады. Ее темное, строгое платье и собранные в тугой узел волосы кричали: «Оставьте меня в покое!». Но он, похоже, был глух к таким посланиям.

– Согласитесь, доктор Сорроу, есть что-то ироничное в том, чтобы назначать встречу со своим поверенным в заведении, названном в честь творения, отвергнутого своим создателем, – его голос был бархатным, с легкой насмешкой.

Джейн вздрогнула. «Поверенный». Сэр Джон Джой. Тот самый аристократ и восходящая звезда адвокатуры, который должен был помочь ей в тяжбе за наследство покойного дяди – небольшое, но очень нужное ей состояние, которое позволило бы финансировать ее исследования.

– Сэр Джон, – кивнула она, отставляя чашку. – Я полагала, мы встретимся в вашем кабинете.

– А я полагал, что жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее в душных кабинетах, когда вокруг такой восхитительный ад, – он улыбнулся, и в уголках его глаз собрались лучики морщинок. – К тому же, их кофе – настоящий гальванический разряд для усталого мозга. Позвольте предложить вам «Электрический пунш». Говорят, от него волосы встают дыбом. В вашем случае, впрочем, это было бы не плохо.

Джейн сжала губы, сдерживая улыбку. Он был невыносим.

Их разговор о завещании был прерван внезапной суматохой у входа. Дверь распахнулась, впустив клубы едкого тумана, и в кафе ворвалась перепуганная горничная в мокром от сырости платье.

– Помогите! Кто-нибудь, помогите! Леди Изабелла… она… о боже!

Джейн, повинуясь врачебному инстинкту, вскочила. Сэр Джон последовал за ней с любопытством кота, видящего новую игрушку.

На мостовой, у стены кафе, лежала женщина. Необычайной красоты, в дорогом вечернем платье, словно только что с бала. Но бала, устроенного в аду. Ее шею с изящной жестокостью обвивала тонкая струна от гитары, впившаяся так глубоко в плоть, что казалось, голова держится на честном слове. Лицо было обращено к небу, затянутому грязной ватой тумана, а широко раскрытые глаза смотрели с немым укором. В одной руке она сжимала крошечный, изящный револьвер, в другой – окровавленный шелковый платок с вышитой на нем литерой «J».

– Бедная душа, – тихо прошептал сэр Джон, наклоняясь. – И какая досадная оплошность. Испачкать такое прекрасное платье.

Джейн посмотрела на него с отвращением. Черный юмор был ее второй натурой, но эта легкость перед лицом смерти казалась кощунственной.

– Это не ее кровь, – холодно заметила она, указывая на платок. – Смотрите, на теле нет ран, кроме… этого. – Она кивнула на шею жертвы.

В тумане замигал тусклый свет фонаря, и к месту происшествия приблизилась новая фигура. Женщина в практичном костюме цвета воронова крыла, с пронзительным, умным взглядом и выражением лица, говорящим, что она уже все видела, и это «все» ей порядком надоело.

– Мисс Джулия Лонг, Скотланд-Ярд, – отрывисто представилась она, показывая значок. – Прошу всех отойти. Доктор Сорроу, я полагаю? Ваша репутация предвосхитила нашу встречу. Мне будет нужен ваш профессиональный взгляд. И вы, сэр Джон Джой? Каким ветром?

– Ветром перемен, мисс Лонг, ветром перемен, – улыбнулся аристократ. – И, как выяснилось, весьма зловонным.

Глава 2. Мисс Лонг и поющие призраки

Мисс Джулия Лонг ненавидела Лабиринтум. Она ненавидела его вечный туман, его шепчущие улицы и его жителей, которые смотрели на тебя так, будто знали, чем закончится твоя история, еще до того, как ты перевернешь первую страницу. Она была первой женщиной-детективом в Скотланд-Ярде, посланной сюда в качестве наказания за излишнюю проницательность и упрямство. «Разберись с этим змеиным клубком», – сказал ей начальник, и в его глазах она прочла: «И не возвращайся».

Осмотр тела леди Изабеллы Бэйли, знатной аристократки с сомнительной репутацией, не дал почти ничего. Улица молчала. Стены кафе «Франкенштейн» не имели глаз, а те, что имели – призраки, болтающиеся на фонарях, – лишь бессмысленно покачивали своими прозрачными головами.

– Они поют, – заметил сэр Джон, наблюдая за одним таким призраком, мелодично выводившим что-то на забытом языке. – Говорят, они поют песни о своих нераскрытых убийствах. Жаль, мы не понимаем слов.

– Жаль, что они не могут просто указать на убийцу, – сухо парировала мисс Лонг. – Доктор, ваше мнение?

Джейн, опустившись на колени рядом с телом, чувствовала леденящий холод, исходящий не от мостовой, а от самой жертвы.

– Смерть наступила несколько часов назад. Но тело… оно неестественно холодное. Как будто вся жизненная энергия была вытянута. И посмотрите на ее лицо. Не ужас. Скорее… изумление. Ожидание.

– Ожидание чего? – спросил сэр Джон, заинтересованно приподняв бровь.

– Возможно, встречи с кем-то, кого она знала. Или с чем-то, во что она не могла поверить даже в момент смерти, – Джейн осторожно разжала пальцы мертвой женщины, забрав револьвер и платок. – Этот платок… шелк высочайшего качества. Вышивка сделана мастером с улицы Брэма Стокера. Такие вещи не купишь в лавке.

Мисс Лонг взяла платок в руки. Буква «J» была вышита темно-бордовой нитью, почти черной на фоне кремового шелка.

– «J». Джон? Джеймс? Джулиана? – Она посмотрела на сэра Джона. – Не ваша ли монограмма, сэр Джой?

– О, мисс Лонг, если бы у меня был платок для каждой дамы, которую я… э-э-э… знал, у меня не хватило бы пальцев, чтобы их сосчитать, – он усмехнулся, но в его глазах промелькнула тень. – Однако я предпочитаю носить с собой визитные карточки. Это цивилизованнее.

Внезапно туман вокруг сгустился, заклубился, и из него проступила фигура. Высокий, худой мужчина в безупречном черном костюме, с восковым лицом. Это был Хранитель, главный дворецкий особняка на холме, где обитала большая часть аристократии Лабиринтума. Его настоящего имени никто не знал.

– Мисс Лонг, – его голос был безжизненным, как скрип несмазанной двери. – Лорд Морриган просил передать свое глубочайшее потрясение и предложить всевозможную помощь в расследовании смерти его… близкой знакомой.

«Близкая знакомая» – это было изящно. Леди Изабелла была любовницей лорда Морригана, могущественного и замкнутого аристократа, чье состояние, как шептались, было старше самого города.

– Лорд Морриган проявил незаурядную оперативность, – заметила мисс Лонг.

– Лабиринтум имеет свои каналы коммуникации, мэм, – ответил Хранитель, и его губы дрогнули в подобии улыбки. – Город видит все. Всегда.

Его взгляд скользнул по окровавленному платку в руках детектива, затем перешел на сэра Джона и, наконец, на Джейн. В его глазах не было ничего, кроме ледяной пустоты.

– Возможно, вам стоит посетить набережную реки Забвение, – медленно произнес он. – Говорят, русалки сегодня видели что-то… интересное.

И с этими словами он растворился в тумане так же бесшумно, как и появился.

Глава 3. Набережная Забвения и шепот русалок

Река Забвение, темная и медлительная, разделяла Лабиринтум на две части – аристократический Холм и промышленные Трясины. Ее воды несли в себе не только отбросы города, но и его тайны, его сны и его мертвецов.

Джейн шла рядом с мисс Лонг, а сэр Джон шел чуть позади, насвистывая какую-то веселую мелодию, явно не соответствующую обстановке. Джейн чувствовала его взгляд на своей спине, и это вызывало у нее странное смешение раздражения и чего-то теплого, тревожного.

– Вы действительно верите, что русалки что-то видели? – спросила Джейн мисс Лонг.

– В Лабиринтуме, доктор, я верю всему и ничему одновременно. Это единственный способ не сойти с ума.

На набережной, у старых, покрытых слизью свай, они увидели их. Три фигуры с бледной, отливающей перламутром кожей и глазами цвета речной глубины. Их песня, тихая и полная печали, разносилась над водой. Это были не мифические красавицы, а скорее уставшие, вечные существа с слишком длинными пальцами и ртами, полными мелких, острых зубов.

– Мы ждали, – произнесла одна из них, ее голос звучал как шелест камыша. – Город сказал, что придут Искатели.

– Что вы видели? – спросила мисс Лонг без предисловий.

– Лодку. Черную, как совесть. В ней был Человек-без-тени. Он бросил в воду сверкающую безделушку. Она была на дне, пока мы ее не забрали.

Русалка протянула мисс Лонг маленький, изящный кинжал в серебряных ножнах. Рукоять была украшена гранатом в виде капли крови. На клинке была выгравирована та же литера «J».

– Человек-без-тени? – переспросил сэр Джон, внезапно перестав насвистывать. – Что это значит?

– Он отбрасывал тень, но тень была… пустой. Как будто в ней не было души, – объяснила другая русалка. – Он пах страхом и старыми деньгами.

Джейн взяла кинжал. Он был холодным и тяжелым.

– Это оружие не для уличного бандита. Это церемониальный клинок. Или коллекционный.

– Или трофей, – мрачно добавила мисс Лонг. – Леди Изабелла была убита струной, но, возможно, этот кинжал имеет к ней отношение. Или к тому, что произошло до убийства.

Она повернулась к сэру Джону.

– Сэр Джон, вы, как завсегдатай аристократических салонов, не узнаете ли герб или символ?

Сэр Джон взял кинжал, и его пальцы на мгновение коснулись пальцев Джейн. Она отдернула руку, как от огня.

– Узнаю, – тихо сказал он, и вся его прежняя легкость куда-то испарилась. – Это кинжал из коллекции моего отца.

В тумане над рекой прозвучал низкий, гортанный смешок. Все трое обернулись. На противоположном берегу, в тени арочного моста, стояла высокая фигура в плаще с поднятым воротником. На мгновение туман рассеялся, и они увидели бледное лицо с алыми, как кровь, губами и глазами, горящими словно угли. Незнакомец показал на них длинным пальцем, затем повернулся и растворился в темноте.

– Вампир, – прошептала одна из русалок. – Старейшие. Они не любят, когда трогают их игрушки.

Русалки переглянулись и скользнули в темные воды.

Глава 4. Бал у лорда Морригана

Особняк лорда Морригана нависал над городом, как стервятник над падалью. Его готические шпили пронзали низкое небо, а витражные окна были слепы и бесстрастны. Несмотря на траур, лорд Морриган давал бал. «Жизнь должна продолжаться, особенно перед лицом смерти», – гласили приглашения, разосланные по всему Холму.

Джейн прибыла в обществе сэра Джона – формально для того, чтобы не привлекать к себе внимания, как одна из немногих женщин-врачей, но оба они понимали, что это лишь предлог. Мисс Лонг была здесь под прикрытием, слившись с толпой слуг и наблюдая.

Бал был ещё тем зрелищем. Аристократы в масках, украшенных черепами и пауками, кружились в вальсе под музыку, которая звучала слишком уж жизнерадостно, чтобы быть искренней. Воздух был густ от запаха дорогих духов, воска и скрытой паники.

Лорд Морриган, высокий и иссохший, с лицом, напоминающим высушенную грушу, принял их в своем кабинете, стены которого были уставлены книгами в кожаных переплетах с такими названиями, как «Трактат о некромантии для начинающих» и «Этика вампиризма».

– Сэр Джон, доктор Сорроу, – его голос был шелестом осенних листьев. – Как любезно с вашей стороны посетить старика в его горе. Изабелла была… яркой свечой. Жаль, что свечи так легко задувает сквозняк из открытой двери в иной мир.

– Мы делаем все возможное, чтобы найти того, кто приоткрыл эту дверь, милорд, – сказала Джейн, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

– О, я не сомневаюсь, – Морриган улыбнулся, и его улыбка была похожа на трещину на старой фарфоровой кукле. – Лабиринтум любит свои игры. Он подбрасывает улики, как кости. Например, этот забавный слух о кинжале…

Сэр Джон насторожился. Новость еще не успела распространиться.

– Какой кинжал, милорд?

– О, слухи, слухи… Говорят, был найден кинжал с монограммой вашего покойного отца. Очень странное совпадение, не правда ли? Учитывая, что ваш отец и Изабелла были… как бы это сказать… близки до вашего рождения.

Джейн увидела, как сэр Джон побледнел. Это было новостью и для него.

В этот момент в кабинет вошел Хранитель. Он нес серебряный поднос с одним-единственным бокалом красного вина.

– Ваше вино, милорд. Как вы и приказывали. Выдержанное. Особенное.

Морриган взял бокал, и Джейн заметила, что жидкость в нем была слишком густой и темной, чтобы быть вином. Запах был медным, знакомым. Запах крови.

– Здоровья, – произнес лорд Морриган и отпил, оставив алый след на своих тонких губах.

Джейн почувствовала тошноту. Она посмотрела на сэра Джона и увидела в его глазах не отвращение, а холодную ярость.

Покинув кабинет, они оказались в бальной зале. Музыка смолкла. Пары застыли. И все смотрели на них. Сотни глаз из-под масок, полных любопытства, страха и злорадства.

– Кажется, мы стали главным развлечением вечера, – тихо произнес сэр Джон, беря Джейн под руку. Его прикосновение было одновременно и жестом защиты, и признанием в том, что теперь они – союзники в этой игре.

– Они все знают, – прошептала Джейн. – Про кинжал. Про вашего отца.

– В Лабиринтуме стены не просто имеют уши, они еще и сплетничают, – он наклонился к ее уху, и его губы едва не коснулись ее кожи. – А теперь улыбайтесь. И помните, самый опасный зверь на этой охоте – не вампир и не призрак, а страх. Не показывайте им, что вы боитесь.

В этот момент из толпы выплыла мисс Лонг. Ее лицо было каменным.

– Тело леди Изабеллы украли из морга, – выдохнула она. – Охранник клянется, что это сделал ее собственный призрак. Он сказал, что она улыбалась.

И тогда погасли люстры. В темноте кто-то пронзительно вскрикнул. Когда свет вновь зажегся, на паркете, в центре зала, лежало тело молодого аристократа. На его шее красовалась такая же тонкая струна, а в руке он сжимал окровавленный платок. На этот раз с вышитой литерой «L».

Город делал свой ход…

И им предстояло сделать ответный.

Джейн Сорроу стояла у окна своей квартиры на улице Шарлотты Бронте и смотрела, как туман заглатывает город. У нее в руках был тот самый платок с литерой «J». Она не отдала его мисс Лонг. Что-то заставило ее солгать.

Она провела пальцем по вышивке и почувствовала слабый, едва уловимый запах. Не крови. Парфюма. Того самого, что исходил от платка сэра Джона, когда он наклонялся к ней во время бала.

Город-Лабиринт смеялся где-то в темноте, запутывая нити, которые они только начали распутывать. И где-то в этом тумане был сэр Джон Джой – и соблазнитель, и подозреваемый, и единственный, чье прикосновение заставляло ее забыть о сырости и смерти. И где-то была мисс Лонг, которая, возможно, уже знала ее маленькую ложь.

Глава 5. Анатомия лжи

Кабинет мисс Лонг в местном отделении Скотланд-Ярда, расположенном на угрюмой улице Артура Конан Дойла, напоминал склеп для нераскрытых дел. Папки громоздились башнями, на стене висела карта Лабиринтума, испещренная булавками и красными нитями, которые образовывали причудливый, безнадежный узор. В центре, на столе, лежали окровавленный платок и серебряный кинжал.

– Итак, резюмируем, – Джулия Лонг прошлась по комнате, словно голодная пантера. – Леди Изабелла убита. Ее тело похищено призраком, в существование которого я не верю. Найдено оружие, связывающее это дело с покойным отцом сэра Джоя. А теперь на балу у человека, который, судя по его диете, является вампиром старейшиной, убит второй человек. Лорд Эдгар Лемарш, плейбой и картежник. Убит тем же способом. И с тем же театральным жестом – платок в руке. На этот раз с буквой «L».

Джейн Сорроу, сидевшая напротив, чувствовала себя предательницей. Запертый в верхнем ящике ее комода платок с литерой «J» жëг ей совесть. Она украдкой посмотрела на сэра Джона. Он разглядывал кинжал с видом знатока, но в его позе читалось напряжение.

– «L» может означать «Лемарш», – предположил он. – Слишком очевидно. Или «Лонг», – добавил он с легкой ухмылкой.

– Или «Лжец», – парировала мисс Лонг, останавливаясь напротив него. – Расскажите мне о вашем отце, сэр Джой. И о его связи с леди Изабеллой.