Как свергнуть диктатора
Пролог
На маленький город опустилась ночь. Лесополоса, лежащая недалеко за его пределами, зашумела на холодном ветру. По черному небу растянулась паутина тонких молний. Белые вспышки переплетались между собой подобно кружеву, пронзая пушистую канву облаков. Грянул гром, и вместе с ним на землю обрушился ливень. Тяжелые капли застучали по листьям костлявых берез.
Где-то там, среди деревьев, из размокшей земли торчали стеклянные экраны старых телевизоров с налипшими на них прошлогодними листьями. Их облупленные деревянные корпуса поросли мхом. Было похоже, что кто-то решил устроить здесь целое кладбище этих бесполезных устройств. Их можно было обнаружить и в зарослях малины, и рядом с дорогой вдоль лесополосы. А из-под корней дуба пытались высвободиться сразу три экземпляра, но шансов у них было не много.
Очередная вспышка молнии очертила силуэт женщины, которая долго всматривалась в грозовое небо. Ее длинный алый шарф поверх черного ритуального балахона, развивался на ветру. От дождя ее укрывал прозрачный зонтик, вытянутый, словно бутон колокольчика. Короткими пальчиками левой руки женщина сжимала прозрачный флакон, в котором бурлила зеленая жидкость.
Женщина подошла к телевизору, увязшему в размокшей земле. Длинным ногтем она ловко подцепила пробку флакончика, и из узкого горлышка вынырнуло белесое облачко. Оно сжалось в маленький шарик, затем растянулось и призраком метнулось к небу, на секунду приняв форму кричащего лица с широко открытым ртом. Оно растворилось в каплях дождя.
Со стороны дороги к кладбищу телевизоров подошла еще одна женщина. Она была одета в строгое пальто, над собой держала широкий, почти плоский зонт. Заприметив неподалеку знакомую фигуру в балахоне, женщина проследовала к ней.
– Все прошло как по маслу. Я собственноручно отбирала экземпляры, – заверила женщина в пальто, обведя взглядом телевизоры. –Но… – на ее лице появилось любопытство. – Сколько времени потребуется телам, чтобы взрасти?
– Они сейчас в состоянии зародышей, – надменно изложила женщина в балахоне. – Но кадавры растут быстро. К зиме… Да, к зиме все будет готово.
– И работать… – встревожилась женщина в пальто. – Работать они смогут сразу?
Прежде чем ответить своей спутнице, женщина в балахоне взглянула на ближайший телевизор.
– Смогут. Ты это сразу поймешь. Если уж нет… Я подсоблю. Но не думаю, что они рискнут не повиноваться. Что тебе, что мне. У этих мертвецов две хозяйки.
Она небрежно подбросила флакончик. Он взмыл высоко в воздух и замер под переплетением ветвей березы. Капли зеленой жидкости друг за другом медленно выплыли из горлышка и, словно в невесомости, застыли в ожидании приказа, а потом разлетелись в стороны и яркими огоньками обрушились вниз. На каждый из телевизоров упала ровно одна капля.
– Считаешь, самозванец скоро явится? – спросила женщина в пальто.
Вторая фыркнула и задрала подбородок.
– Бредни! Предсказание было составлено некорректно, нечего на него ориентироваться. Лучше думай о своих задачах, не забивай голову всякой чепухой.
Женщина в пальто икнула и сделала шаг назад. Она приспустила голову.
– Понимаю. Однако, если…
– Никаких если! – отрезала женщина в балахоне. – Ты, надеюсь, не забыла про полученные мною силы. С ними нам беспокоиться не о чем.
Глава 1. Принципы
– Это жесть, я сейчас окоченею совсем, – скрипнул зубами Мирон и навалился на парту, подтягивая к себе пачку салфеток.
Когда он стал громко сморкаться, Аня к нему развернулась и назидательным голосом произнесла:
– Училка ж сказала, что можно в куртках сидеть.
Ни для кого не секрет, что зимой даже в помещении может быть холодно. Но то, что происходило в школе в этом году – уже перебор. По слухам, в некоторых кабинетах ситуация была настолько тяжелая, что старшеклассники вместо первых уроков физкультуры вынуждены пробивать проходы к своим партам через лед, намерзший за ночь.
– Не… – замялся Мирон. – Не хочу в куртке сидеть.
– Пф, – фыркнула Аня и закатила глаза.
Одно время девочка думала, что Мирон Смирнов не толстый, а просто носит еще двадцать слоев одежды под модной рубашкой. Так, на всякий случай, если захочется похвастаться своим исключительным вкусом и припасенными для этого случая нарядами. Он был единственный в классе, кого ограничения школьной формы ничуть не стесняли. Мирон даже из трех разрешенных цветов умудрялся собрать что-то поистине крутое. В остальном же мальчишка этот был достаточно заносчивым и эгоистичным.
– Да щас бы он еще куртку стал надевать, – захихикал кто-то с другого конца класса. – У него же рубашка новая!
Аня, выискивая весельчака, обвела класс таким суровым взглядом, что все притихли. Право поднимать на смех кого-то из своих товарищей имела только она.
Слева от Ани раздалось мерное бормотание:
– Третий ряд… третья парта… стул справа.
Это ожил Анин сосед, Денис Иванов. Спросонья он потирал впалые глаза, а как закончил бормотать – потрепал свой ежик волос костлявыми руками. Денис полная противоположность Мирона. Если Мирон весьма говорлив, порой даже слишком, то Денис вечно находится в сонном трансе, словно брахман. Впрочем, у него действительно наблюдались экстрасенсорные способности. Коронная фишка – вещие сны, которые трактовала его бабка-гадалка, потому что больше ни один человек в целом свете не способен найти потаенный смысл в сюжете сна, где, к примеру, три зеленых лимона объезжают сухопутную акулу.
Аня огляделась. “Третья парта, третий ряд, стул справа”… Денис прав. Катя, сидящая на том самом месте, поглядывала на Мирона и хихикала, прикрываясь рукой. Аня это запомнила. Первый ее принцип: “Никто не забыт, ничто не забыто”.
– А Воландемортовна… Она чет нам вообще задавала? – гаркнул кто-то на весь класс и тут же охнул, осознав сказанное.
– Ты че наделал?! – только и успела пискнуть Аня, как перед доской возникла Воландемортовна.
В классе зашуршали куртки. Все встали, и воцарилась тишина. Учительница тяжело выдохнула через нос и брезгливо поморщилась.
– Садтс-сь, – произнесла она, проглотив половину букв.
Ученики давно заметили, что Ольга Воландемортовна обладает удивительной способностью к телепортации. Пророни ее имя всуе – и она тут же появится. А если увидит, кто именно совершил этот грех – обязательно станет допытываться, по какому именно поводу ученики о ней сплетничают. Другой способностью Воландемортовны было то, что урок всегда начинался с ее прихода, даже если это случилось посреди перемены.
Кирилл усаживался непозволительно долго, аж три раза подвинув стул туда-сюда. Воландемортовна уперлась в него мрачным взглядом. Она, к несчастью, тоже придерживалась принципа “Никто Не Забыт”.
Учительница отложила журнал на край стола и прошипела:
– Почему с дошки не щтерто? Кто дежурный? Почему учитель должен на мещиво это шмотреть?
Раз…
С места смущенно поднялась Маша и побежала за губкой.
– Данил, Антон, почему вы вместе щидите? Девочка щ мальчиком!
– Так у нас девочек не хватает, – пожав плечами, равнодушно ответил Антон.
– Не вашно! Вас двоих я точно расшаживала, – Воландемортовна подтолкнула очки повыше на нос.
Два…
Класс замер в ожидании. Должно быть три…
– Пол тоже грязный, не домыли. Кто дежурил вчера?
Кирилл и Эдик, дрожа то ли от холода, то ли от страха, подняли руки.
Три.
Кроме принципа “Никто Не Забыт”, Воландемортовна придерживалась еще и принципа трех унижений: урок никогда не начнется, пока хорошее настроение не будет уничтожено единственным знакомым ей способом.
Учительница вновь открыла рот, возможно, чтобы добавить еще и четвертое – успокоительное унижение, но тут в класс вплыла тучная женщина почтенного возраста. Ученики встали, приветствуя незнакомую особу.
– Это что за персонаж? – прошептал Мирон, наклонившись к Ане, пока никто не видит.
На даме было длинное платье с попугаями, на губах ядерно-красная помада, а на носу восседали огромные солнечные очки. Лицо у дамы было какого-то особого розового цвета, такое, какое бывает у пупсов в магазине. Седые волосы стянуты пучок, готовый вот-вот развалиться.
Аня не успела ответить Мирону, так как в этот момент взгляд загадочной незнакомки уже устремился в их сторону, после чего дама с попугаями демонстративно кашлянула.
– Да-да, – засуетилась Воландемортовна. – Хочу вам предштавить Лярису Павловну, нашего нового директора. Ляриса Павловна, это мои – пятый “Б”.
Лариса Павловна сделала несколько быстрых шажков в сторону парт. А так как она была на высоких каблуках, прозвучало это, будто директриса на шашечной доске за один ход прошла в “дамки”, снеся чуть ли не все шашки соперника.
– Сегодня на седьмом уроке всех, – Лариса Павловна сделала паузу, в течение которой ее лицо порозовело еще сильнее, – повторяю, весь класс жду в учительской.
И ушла, оставив учеников в полном оцепенении.
Глава 2. Дисциплинарная беседа
После шестого урока весь класс собрался у двери в учительскую. Все были насторожены и нервничали, потому что Воландемортовна намекнула: с ними будет проведена некая “дисциплинарная беседа”.
– Че мы такого сделали, что всех на суд?! – возбужденно шептал Мирон, то и дело оглядываясь. – А меня за что? Меня даже вчера не было, когда вы списывали на контрольной!
– Я уверена, что это Та-Кого-Нельзя-Называть нажаловалась, – заявила Аня.
– Спасибо, капитан очевидность! И этог что, из-за грязной доски сразу к директору?– Мирон нервно поправил галстук. – Всех, значит, чтобы жизнь медом не казалась? Совсем сбрендили!
– Да тут не одна доска, тут целая лесопилка, недоумок, – парировала Аня. – Она же наверняка все припомнила – и пол немытый, и домашку несделанную…
– И тот день, когда ты накрашенная пришла, – напомнил Денис.
Аня густо покраснела.
– И это тоже, факт!
Макияж, разумеется, был тоже давно под запретом. Несмотря на это Аня однажды предприняла довольно отчаянную попытку вписаться в группу “популярных” девчонок, ярко накрасившись, и у нее даже это неплохо вышло. Однако закончилось все тем, что Та-Кого-Нельзя-Называть заставила смывать и помаду, и стрелки. Потом до Ани дошло, что “популярным” все сходило с рук, потому что они не только учились хорошо, но и лишний раз на глаза учителям не попадались.
– Кого она вообще из себя возомнила, эта Павловна? – надменно произнес Мирон, скрестив руки на груди. – Ты видела, что она носит?
– Что? – Аня вскинула бровь.
– Зачем ей солнечные очки зимой? В школе! Про попугаев на платье я вообще молчу…
Аня задумалась. Само появление Ларисы Павловны было уже достаточно впечатляющим, так что она совсем не обратила внимания на очки! Носить солнечные очки в помещении могут или шпионы, или… Второй Анин принцип гласил: “Презумпция виновности: все дураки, пока не докажут обратное”.
– Дура она просто, – констатировала Аня с облегчением.
Она насупилась и оперлась спиной о стену.
–Дура! – согласился Мирон.
Денис ограничился кивком.
Мимо прошел Женя Зиров из восьмого “В”. Аня тут же выпрямилась и пригладила свои хвостики.
– Женя, привет!
Женя остановился и обернулся к Ане с потерянным видом.
– Привет, Ань, а вы знаете вообще, че происходит?
– В смысле? – влез Мирон.
– Ну, зачем всех в учительскую? У меня вообще планы были…
– Так давай свалим, – предложила Аня, надеясь, конечно, что это поможет его планам оказаться поближе к ее планам.
Было видно, как на секунду Женя замер в нерешительности, но потом отрицательно покрутил головой.
– Ирина Юрьевна сказала, что если свалим, то сразу два.
– Ну два и два! – невозмутимо ответила Аня, кокетливо улыбнувшись.
– Ну нет, Ань, у меня в четверти тогда три выйдет, мне такое не надо.
Женя был очень красивый. В отличие от многих мальчиков он не подстригал волосы, и у него они свисали зачесом до подбородка. Одевался Женя тоже круто, даже круче Мирона. Надо ли говорить, что Ане он нравился.
Мирон вышел вперед.
– Подожди, этот вопросик обкашлять надо! Хочешь сказать, вообще всех, – он выделил голосом последнее слово, – вообще всех ведут на эшафот?
– Не прямо всю школу, – уточнил Женя, – все туда явно не влезут. Наш класс, “ашки” еще и ваш тоже. Но я знаю, что у десятых такое же собрание завтра намечается.
– Так не честно! – возмутилась Аня. – Мы понятия не имеем, что там будет, а они на нашем опыте выкатятся!
– Не стоит туда идти, ох не стоит… – бубнил Денис.
В былые времена в учительской писались олимпиады, поэтому там в два ряда стояли парты, но не отдельные, как в обычном классе, а длинные и скошенные, из-за чего с них всегда скатывались ручки. Вместо стульев были лавки, поэтому выйти из-за парты, если сидишь ближе к стене, нереально – если только не отдавишь ноги всем рядом сидящим. Здесь еще проводили родительские собрания, а теперь, судя по всему, новым трендом стали массовые казни. В самом конце учительской, не доходя метра два до стены, пол был приподнят, образуя подиум. Сегодня вошедшие смотрели на него как на эшафот.
Вскоре явилась Лариса Павловна. Три класса, ясное дело, успокоить было не так просто, однако с каждым шагом директрисы к подиуму количество перешептываний уменьшалось в геометрической прогрессии. Один за другим ученики замолкали, как загипнотизированные, наблюдая, с каким пафосом развиваются складки ее пестрого платья. С громким “цок” Лариса Павловна водрузила одну ногу на возвышение – все вздрогнули. Она переставила вторую ногу – и воцарилась гробовая тишина.
Директриса сглотнула так, что дернулся обвисший подбородок. Ее палец вытянулся в сторону Жени Зирова.
– Ты, – палец переместился влево. – Ты, – палец двинулся вправо. – Ты, ты и… ты.
Аня скорчила удивленное лицо, когда обнаружила, что палец указывает на нее. Поначалу страшно не было – не впервой получать по шапке. Смущало лишь то, что на сей раз она абсолютно ничего еще не успела натворить. Разве что Павловна каким-то образом проведала о… Нет, нет – это невозможно!
– Вставайте-вставайте, – распорядилась директриса. – Все сюда подходим. Встаем вот тут, слева от меня.
Пятеро избранных молча поднялись на эшафот и встали в ряд. Аня поспешила встать рядом с Женей.
Зловещий палец снова завис в воздухе. Директриса поводила им туда-сюда, что-то скрупулезно выискивая среди остальных учеников, сидящих за партами.
– А еще ты, ты, ты…
Со своих мест к проходу между партами стали протискиваться трое – две девочки и мальчик. Он был в безликих серых штанах, безукоризненно белой рубашке и серой жилетке. Первая девочка в серой длинной юбке по середину щиколотки, вторая в в юбке карандаш, тоже серой. Все трое дрожали от холода.
– Вот тут, справа, – скомандовала Лариса Павловна.
Дрожащие с постными лицами встали на указанные места.
– С моим приходом больше так не будет! – Лариса Павловна шумно втянула воздух через нос. – В школе требуется дисциплина. Она всегда требовалась, вы это знаете, но прошлый директор был не в состоянии ее поддерживать. А вы этим пользовались! Успешно пользовались чужой слабостью! Вам всем было удобно!
Повисла короткая пауза. Лариса Павловна смотрела то на сидящих, то на выстроившихся на эшафоте, смакуя их реакцию.
– Извините, – осмелился спросить Кирилл, сидящий за ближайшей партой, – а о чем речь?
Всеобщее внимание мгновенно переместилось с директрисы на него, что Ларису Павловну буквально взбесило.
– Я разрешала рот открывать? Кхм-кхм, – Лариса Павловна обернулась к эшафоту и пальцем, как шпагой, ткнула в Женю. – Ты! Ты куда сегодня утром пришел?
Женя вздрогнул, вспомнив горький опыт Кирилла, подумал, что лучше будет не отвечать. Директриса словно прочитала его мысли.
– В молчанку решил поиграть? Я спрашиваю, – повторила она, отделяя голосом каждое слово, – ты куда утром пришел?
– В школу… – тихо признался Женя.
– А мне кажется, на вечеринку! – Лариса Павловна, очень довольная собой, торжествовала. – Что это еще за кофта?
– Просто кофта, в школе ведь холодно…
– Фиолетовая! – самодовольно констатировала Лариса Павловна. – У нас школьная форма – это какие цвета?
– Синий, белый, черный…
– А кофта твоя какого цвета?
– Ну, фиолетовая.
– Хм-м-м-м-м-м? – Лариса Павловна наклонилась к лицу Жени, этим давая понять, что он сам должен сделать вывод.
– Это не школьная форма, – вздохнул Женя.
– Вот! Или снимай, или иди домой!
– Но мне холодно!
– А меня не волнует! – и директриса махнула рукой в сторону трех дрожащих. – Видишь? По форме одеты и не жалуются!
Дрожащие посмотрели на нее со вселенской грустью в глазах.
– Свободен!
Женя засунул руки в карманы и уже было направился к своему месту за партой, как вдруг, Лариса Павловна продолжила:
– Радуйся, что пока не было сверху приказа про стрижки! Я бы своему внуку ни-ког-да не позволила бы такой бардак на голове!
Женя сгорбился, будто пытался спрятать голову за воротник, и протиснулся в ряд сидящих одноклассников.
Лариса Павловна выдохнула и настала очередь Ани.
– Ты!
Девочка слегка ухмыльнулась и отсалютовала, громко топнув при этом ногой.
– Я!
По учительской прокатилась волна сдержанного смеха. Аня поискала взглядом Женю. Тот улыбался.
Ларисе Павловне очевидно очень нравилось командовать и ей было бы приятно наблюдать такое покорное поведение Ани, но только если бы она при этом она не осознавала, что на деле девочка просто кривляется смеха ради. У Ларисы Павловны задергался глаз.
На Ане сегодня белый свитер, синие брюки, черные туфли. Интересно, почему тогда она в команде “неверных”? Неужто критерием для попадания в ряды “Дрожащих-и-Правильных” было получить обморожение?
– Это что? – причмокнув, резко спросила директриса.
На сей раз Лариса Павловна не удостоила обвиняемую даже тычком пальца.
Аня еще раз осмотрела себя с ног до головы, затем сделала вид, что заметила что-то у себя на спине и повертелась на месте, якобы пытаясь “это” снять. Со стороны парт снова раздалось сдавленное хихиканье. Аня останавливаться на достигнутом не собиралась. Девочка сосредоточенно нахмурила брови. В тот момент, когда она оказалась спиной к директрисе, Аня хлопнула себя ладонью чуть ниже поясницы и сжала кулак, будто схватив воображаемую “ошибку”. После этого она стыдливо потупилась, пряча руки.
Лариса Павловна выглядела озадаченной.
– Что эт у тя? – спросила она быстро и нечетко, внезапно осознав, что ее орлиный взгляд мог упустить что-то еще.
– Моя ошибка, Лариса Павловна… – промямлила Аня, потупив взор.
– А ну, покажи! – скомандовала директриса.
Она обеими руками притянула к себе Анин кулак и разжала его. Внутри было пусто. Теперь в учительской смеялись уже не сдерживаясь.
Все лицо Ларисы Павловны задергалось. Но через секунду директриса шумно вдохнула и крикнула так громко, что все веселье разом померкло:
– Я спрашиваю – а это-о что-о-о?!! – казалось, что вся учительская заходила ходуном.
Аня проморгалась, как после порыва холодного ветра. Ей тут же была дана подсказка: ведьминский палец указывал на крохотный рисунок на ее свитере. Это был черный кот в изящном прыжке.
– Он же черный, – запротестовала Аня. – Он по форме одет.
– Скажи, если б кто-то из твоих учителей пришел в рубашке с котом, это было бы приемлемо?! – завелась Лариса Павловна.
Аня молча осмотрела Ларису Павловну с ног до головы, насчитав двенадцать попугаев на ее платье. Да, котов не было…
Аудитория, проследив за взглядом Ани, снова засмеялась. Голова Ларисы Павловны медленно стала разворачиваться в сторону сидящих.
– Кот! – рявкнула Лариса Павловна
Все разом затихли, а директриса, видимо, удовлетворенная полученным эффектом, резко повернулась к Ане – Это, по твоему…
– Это не школьная форма, – с готовностью ответила Аня, бесстрашно глядя прямо в черные очки директрисы.
– Нахалка, – фыркнула Лариса Павловна. Она указала на мальчика из группы Дрожащих. – Вот у Вовочки на жилете есть коты?
– Нет котов, – ответила Аня.
– У Леночки есть?
– Нет.
– А у Зиночки?
– Тоже нет.
– Молодец, свободна. Иди на место! – и Лариса Павловна кивком указала в сторону парт.
Аня сделала шаг к краю эшафота, но тут же замерла. Она открыла было рот, словно хотела что-то спросить, но не решалась.
– А кота мне вам оставить, или могу, все-таки, с собой забрать?
Аудитория взорвалась хохотом.
Глава 3. У пиратов не было кораблей
Любую речь, сказанную Мироном, уже к пятому классу можно было разбирать на цитаты. Кстати, фраза: “Да не было у пиратов кораблей!” – его авторства. Вы спросите, когда же он ее произнес? Да вот, всего два года назад. Одноклассники тогда заявили, что ни за какие коврижки не возьмут его играть в пиратов, ну разве что в качестве якоря. Импровизировал Мирон отлично, поэтому одной только фразой про корабли не ограничился, а после воцарившегося молчания преподал целую лекцию по истории, факты и события которой выдумывал на ходу.
– На самом деле пираты грабили только портовые склады, – заявлял он уверенно. – А вы просто сказок наслушались.
Надо ли говорить, что пораженные внезапно явленной харизмой рассказчика, третьеклассники легко поверили в факты, вроде: “Колумб тоже встречал пиратов, и знаете где? Не в море, а на суше!”
К Мирону можно было обратиться с любым вопросом и немедленно получить на него развернутый ответ в области медицины, истории, литературы, строительства, филологии, астрономии и кулинарии. И это лишь малая часть всех его явленных способностей.
Сегодня Мирон должен был стать экспертом по паранормальным явлениям.
– У меня однажды кот на картину таращился целых два часа, – начала рассказывать одноклассникам Вика Седова. – Она потом ночью упала. Но мне эту картину не жалко вообще, стремная она была.
– А животные чуют нечистое, – деловито заявил Мирон. – Да-да.
– А кто слышал про лесополосу, которая возле сахарного завода? – спросил Дима. – Поговаривают, что она проклята.
– Я слышал, – тутже кивнул Мирон. – И был там, и не один раз…
Катя прищурилась.
– Ты ж говорил, что к заводу не ходишь?
Мирон, держа аристократическую прямую осанку, изящно обернулся к собеседнице и переспросил.
– Че?
Катя не сконфузилась и продолжила:
– Ну, говорил, что у тебя проблемы с легкими. А там, возле завода, воздух плохой.
Вы бы тут сказали, что Мирон попался, и фраза, сказанная однажды физруку ради того, чтобы не идти играть в футбол, выдала его с потрохами. Но нет! Мастерство мальчика к тому моменту выросло достаточно, чтобы выпутаться и из такой ситуации.
– Так это когда было-то? – утешил он одноклассницу, лукаво улыбаясь. – Я уже поправился!
– Да, это верно, – заметила Катя. – Не похудел.
Мирон был оскорблен, но недостаточно, чтобы удостоить худощавую особу еще секундой своего внимания. Он уже поймал на себе восторженные взгляды слушателей и останавливаться не собирался.
– Вы знали, что возле сахарного завода… – ему пришлось сделать паузу, чтобы придумать продолжение, которое слушатели ожидали с затаенным вниманием. – Так вот, там происходят необъяснимые вещи!
– Ой, ну все, – покачала головой Катя, – это становится уже не интересно.
Но ее выпад был проигнорирован.
– Абсолютно необъяснимые вещи, – с жаром включился в разговор Димка. – Там пропадают кошки!
Мирон вскинул брови и понимающе кивнул.
– Кстати, это, походу, правда! – подал голос Антон. – У меня котяра как два дня назад куда-то уперся, так до сих пор и не вернулся!
– Знаете, кровь животных куда легче добыть, чем кровь человеческую, – заговорческим тоном продолжил Мирон. – И кое-кто этим пользуется…
Катя даже заерзала от нетерпения, так ей хотелось опровергнуть все эти бредовые сплетни. Как только Мирон, выпятив грудь, замолк, она на одном дыхании выпалила:
– Если бы эти твои вампиры в лесополосе жили, то они б давно умерли! Там ведь от света прятаться негде. Это не лес – это три пня и лысая береза!
– А я никогда и не говорил, что это вампиры, – невозмутимо произнес Мирон. – Это зомби. У них своей крови нет, поэтому они и пьют чужую. И я с ними сражался.
– Нам одиннадцать, а не семь, – пробурчал Дима. – В призраков я еще поверю, но зомби – это бред.
– Мне уже двенадцать! – заявила Аня, тем самым включившись в беседу.
Надо сказать, что с Мироном она охотно общалась по двум причинам. У него всегда можно стащить чего-нибудь пожевать – это раз. Второе – Мирон и для себя, и для товарищей (если это не шло вразрез с его планами) за секунду сгенерирует оправдание любой сложности. Но вот со своими рассказами, с ее точки зрения, он частенько перебарщивал. Как и с одеждой.
Громкое Анино заявление разбудило ее соседа, Дениса, который не поднимал голову с парты от самого утра.
– Лес! Пни! – в полусне забормотал он. – Зо-омби! Не спастись…
– Тс-с-с, – Аня успокаивающе похлопала соседа по плечу. – Ты просто лунатик, тут нет никаких зомби, ты всего-лишь лу-на-тик…
– Эй, что тебе снилось, Денис? – спросил Дима, один из немногих, кто доверял вещим снам.
– Мне снилось, что мы встретили что-то ужасное в лесополосе…
– Воландем… – начала Вика и замолкла, вовремя опомнившись.
– Нет, не настолько ужасное, – затрясся Денис. Он накрыл руками свою короткостриженную голову. – Они были… Это… Зомби.
– Да ну тебя, – расстроился Дима.
Он бы поверил, расскажи Денис, к примеру, о духах или привидениях. Дима считал, что если всякая паранормальщина и существует, то точно не в физической форме. Например сны Дениса точно были чем-то из разряда сверхъестественного. Но киношные зомби в лесополосе? Не-ет, это чушь какая-то. Наверное, сон этот – метафорический и должен означать что-то иного толка…
– А не веришь – иди и сам посмотри! – отмахнулся Мирон, намереваясь этим завершить диалог, но Дима разошелся не на шутку:
– Пойду, если покажешь!
– А вот и покажу! – выпалил Мирон.
“Хрясь!” – это хрустнула та самая палка, которую Мирон только что перегнул.
– Значит, сегодня в семь! – подытожил Дима.
– Семь – это рано! – запротестовал Мирон. – Зомби ночью вылезают!
– Им повезло! – выпалил Дима. – Меня мама так поздно не выпускает!
Мирон был уверен, что следующей фразой закопал бы оппонента под землю, но разговор был прерван. Надежда Петровна, учительница биологии, зашла в класс.
Остаток дня Мирон провел уже без своего обычного высокомерного вида. Он нервничал: оглядывался по сторонам, теребил жабо, почти ни с кем не разговаривал. Мальчик считал себя вполне в состоянии пройтись с Димой по лесополосе, заболтав его так, что тот в процессе забудет о зомби, а когда придет домой, вообще начнет считать Мирона героем. Но на следующей перемене к вылазке решила присоединиться Катя. Мирон не смог заставить себя сказать, что не не возьмет ее, потому что она девочка. Очень опасно такое говорить в Анином присутствии. Счастье, что сама Аня не проявила желания присоединиться. Подмигнув, сказала, что может быть и пойдет, но только в том случае, если мертвецы поменяют свои вкусы и вместо крови перейдут на что-то более калорийное.
Три урока и три перемены терзало Мирона самолюбие, не позволяющее обратиться за помощью к единственным безопасным спасителям. После школы, когда все уже расходились по домам, он сдался. Мальчик нагнал Аню и Дениса.
– Друзья, друзья-товарищи, выручайте! – взмолился Мирон.
– Мирон, ты дурак, – констатировала Аня.
– Бывает, да, грешу! – признался тот. – Мне нужны зомби!
Аня засунула руки в карманы и посмотрела на Дениса. Тот снова был будто не здесь: пялился в никуда, даже забыв, что умеет моргать.
– Этот сойдет? – спросила девочка, указав на Дениса.
Мирон отрицательно покачал головой.
– Подошел бы, только Димка и Катя его узнают!
– Это свойственно одноклассникам, – заметила Аня и, прикрыв веки, кивнула, что означало: “Мирон – ты дурак в квадрате”.
– Еще я Жене про зомби проговорился, – сокрушался Мирон. – Он тоже хочет пойти!
– Стой… – что-то Аню напрягло в последней фразе, сказанной одноклассником. – Женя? И Катя?!
Мирон кивнул и в отчаянии выкрикнул:
– Я, оказывается, у дам популярен… Но что-то меня это уже совсем не радует!
Аня разозлилась. Внезапно выясняется, что в эту экспедицию идут Женя, Катя и Дима. Теперь у нее появилась проблема покруче несуществующих Мироновых зомби: она знала, что Кате тоже нравился Женя. Нельзя допустить, чтобы они долго находились рядом друг с другом! Анин сопернический дух лишь подогревался тем фактом, что днем ранее Катя бросала в сторону Мирона недобрые фразочки. Позволить однокласснице спокойно прогуляться после такого преступления Аня ну никак не могла.
– Знаешь что, Купидон, – начала она. – Я тоже с вами иду!
– Не-е-ет! – заверещал Мирон. – Мне нужен хоть один зомби!
– Так они меня узнают! – пыталась донести Аня. – Или по легенде я должна где-то щас умереть, чтобы уже к ночи быть зомби?
– Ну а ты спрячь под чем-нибудь лицо, – напирал Мирон. – Маску надень!
И в голове у Ани созрел план. Гениальный… Поэтому, если бы кто-то из одноклассников сейчас прошел мимо и засвидетельствовал эту сцену, то он бы увидел широко улыбающуюся Аню, зависшего, словно в медитации, Дениса, а перед ними – ошарашенного Мирона. Кстати, таким его еще никто не видел.
– Ладно! – девочка ухватила Дениса под руку и потащила за собой. – Идем, Денис, у нас сегодня кружок кройки и шитья…
На город опустился вечер. Мирон надел кожаную куртку, черные джинсы и перчатки без пальцев, затянув на поясе ремень с застежкой в форме черепа. На голову он напялил кепку с вышитой надписью “The death”. Подумав, что чего-то не хватает, мальчик сообразил, что отсутствует такая важная для сегодняшнего дня доля официальности. Поэтому прямо поверх куртки он завязал зеленого цвета галстук. В довершение всего Мирон нацепил на себя самоуверенность исключительного уровня. С таким боевым набором он отправился к сахарному заводу.
Глава 4. Лес Смерти
На перекрестке дороги, ведущей в сторону лесополосы, Мирона уже ожидал Женя.
– Привет, малой, – поздоровался он.
– Приветствую, – Мирон грациозно поклонился.
Через минуту подоспели Катя и Дима. Мирон вышел вперед и вежливо попросил всех включить фонарики, чтобы избежать “неприятных инцидентов”.
Он провел подробный инструктаж о том, что в “Лесу Смерти” делать разрешается, а что нет. Первое: нельзя перебивать проводника, можно пропустить что-то очень важное. Второе: нельзя торопить проводника, можно случайно пройти мимо чего-то очень любопытного. Третье: когда появятся зомби, нельзя ничего спрашивать и что-либо говорить, потому что это неминуемо спровоцирует нападение.
Лесополоса выглядела почти полностью так, как ее описывала Катя: три пня и лысая береза, ветви которой зловеще покачивались на ветру. Ледяные сумерки спрятали городской пейзаж под свои черные крылья, лишь горели рядом окна завода. Собравшихся друзей окружали глубокие сугробы и зимнее безмолвие. Все вокруг спало, но атмосфера подсказывала: рядом затаилось что-то жуткое, непредсказуемое…
Мирон выждал, когда наступит полная тишина, и заговорческим тоном начал:
– Старик мой рассказывал, что кадавры понимают только латынь. Если на ней говорить, то ими можно легко управлять.
Но на Женю эта страшилка не работала. Он расслабленно шел с улыбкой на лице.
– В самом деле?
– В самом деле, – и без тени смущения подтвердил Мирон. – Армия мертвецов – это не такая уж необычная штука. Только выловить кадавров можно только ночью и в особых проклятых местах. А там уж, если правильно слова подобрать, то они за тобой на любое дело пойдут.
Димка увлеченно вслушивался в рассказ, разве что не конспектировал. Убедительный тон Мирона пагубно на него влиял: Дима и в самом деле начинал верить в зомби.
Катя же недоумевала:
– Но зачем им за кем-то следовать?
– Их влечет кровь! И они повинуются… – тут Мирон слегка замялся, – латыни и уверенному тону!
– Бр-р, – Катя поморщилась.
– Холодно? – спросил Женя и осветил фонариком лицо Кати.
– Не, просто я боюсь крови, – почти шепотом призналась Катя.
– Не бойся, – успокоил Женя.
Катя засияла.
Вдалеке что-то очень выразительно хрустнуло. Теперь впору было засиять Мирону.
– Прячьтесь за мной, друзья! – воинственно провозгласил он. – Я знаю, как вести себя при встрече с кадаврами!
Дима выполнил распоряжение без всяких вопросов, а Катя прижалась к Жене, который едва сдерживал смех: Мирон и в самом деле мог всех их без труда заслонить. Но смех быстро прервался: Женя был на голову выше Мирона, и спрятать ее за широкую спину проводника шансов нет.
– Sub terra cela, dorsum unde exivisti (спрячься под землей, откуда ты пришел)! – выкрикнул Мирон командирским тоном.
Мальчику щеголять латынью казалось очень крутым, и за несколько лет он запасся впечатляющим количеством фраз из Гугла. Надо сказать, даже на Женю латынь произвела должное впечатление, а Дима с Катей теперь окончательно поверили во все происходящее. Мирон в их глазах встал в один ряд с Индианой Джонсом.
“Э-э-а-х-х-к-х-а-э-э-ах” – донеслось откуда-то из-за деревьев.
Четверо охотников на зомби замерли и уперли лучи своих фонариков в темноту. Из мрака проступило нечто бесформенное, белое, ростом примерно с Мирона. Оно издало еще один свистяще-кряхтящий звук, после чего скрылось в зарослях.
Конечно, когда днем Мирон просил Аню прикрыть чем-нибудь лицо, он не имел в виду набросить на голову простыню, но было уже слишком поздно. Дима от испуга выронил фонарик и вцепился Жене в левую руку, Катя завизжала и вцепилась в правую. Женя, не ожидав такого балласта, опешил и чуть не упал в сугроб.
Мирон воспользовался суматохой и помахал фонарем, пытаясь подать зомби сигнал о том, что пора повторить выход.
– Что, эти твари снова здесь? – раздался голос.
На сей раз закричали все четверо, включая Мирона. Позади них стояла Аня.
– Ан-ан-а-н-ня… – выдавил Мирон, и фонарик задрожал в его руке.
– Если честно, так жалею, что сразу с вами не пошла… – жалобно сказала Аня. – Мне казалось, я умру от страха, так переволновалась – за мной будто бы кто-то шел по пятам.
Повисла тишина. Лучи фонарей метнулись в разные стороны, выискивая затаившегося преследователя.
– Мне правда казалось, что за мной кто-то шел по пятам! – повторила Аня немного громче.
Теперь лучи фонарей светили на Аню. Тишина…
– Э-э-э… – пролепетала Аня, ткнув пальцем в случайном направлении. – Боже мой, что это?!
Она поднесла руку ко лбу и повалилась назад. Женя, уже нагруженный двумя спутниками, был не в состоянии ее поймать. Честно говоря, он бы и не подумал этого делать, потому как вообще не понимал, что происходит. Стукнувшись головой о чей-то ботинок, Аня рухнула в сугроб. Вся романтика сцены была напрочь перечеркнута, однако мокрый снег, попавший за воротник, заставил действовать. Девочка, позабыв о боли, что физической, что душевной, вскочила на ноги и твердой походкой направилась к кустам, за которыми исчезла “простыня”.
– Да куда ты? – Мирон попытался вернуть свой геройский образ, но голос ломался и он только пискнул. – Подожди!
Аня остановилась у кустов, остальные столпились в паре шагов позади. Навстречу девочке из переплетенных голых ветвей высунулся… телевизор.
– А-а-а-а! – Аня отпрянула, врезавшись в Мирона.
Следом из кустов вышло нечто. Выглядело оно как человек в деловом костюме, но вместо головы у него был телевизор. Старый такой, квадратный.
– Это… те самые… зомби? – пролепетал Димка.
– Кадавры… – Мирон с трудом шевелил губами. – Похоже… Похоже они…
Когда казалось, что хуже быть уже не может, справа и слева из темноты выплыло еще двое таких же кадавров.
“Пш-щ-щ-ш-ш!” – донеслось из телевизора монстра, стоящего в центре. На экране появился белый шум.
– Зомбо-телек! – воскликнул Дима и схватился руками за голову.
– Да это не телек, это ящик какой-то! – скривился Мирон. – У нас дома плоский!
– Зомбоящик! – выпалил Женя.
В свете фонариков удалось рассмотреть, как все из тех же кустов высунулось бледное человеческое лицо. Оно подалось вперед, и к ребятам вышел Денис с белой простыней в руках.
– Я уснул… – пробормотал Денис.
Где-то половину секунды царила полная тишина. Денис заприметил кадавров, глаза его широко открылись, и мальчик истошно завопил:
– А-а-а-а-а!
– А-а-а-а! – заорали все одновременно.
Экран того зомбоящика, что стоял в центре, замигал. Сначала красным, потом синим, а потом включился фильм ужасов – так товарищи подумали изначально, но потом осознали, что из экрана на них таращилась никто иная, как Ольга Воландемортовна. Ее стрижка каре была прилизана, похожа скорее на парик. У нижней рамки экрана виднелся идеально гладкий воротник кристально белой рубашки. На носу у Воландемортовны сидели прямоугольные очки, сквозь которые на детей таращились два искаженных толстыми линзами глаза.
– И что это я тут вижу? – донесся ее голос из шипящего динамика.
Мирон спрятался за Аней. Та прошептала:
– Если думаешь, что тебя не видно, то ты ошибся.
– Я знаю, что видно, так тебя первой сожрут!
А вещание продолжалось:
– Козлова, почему без шапки?! Что вы делаете на улице? У вас разве нет домашнего задания? Восемь вечера! Смирнов, вчера смотрела твои комментарии в интернетах, почему ты позволяешь себе так выражаться?!
– Да у него правда было отвратительное пальто!.. – проговорил Мирон себе под нос.
Аня подумала, что надо зомбоящик заткнуть, пока не выяснилось, что в нем есть функция геолокации. Девочка с суровым видом подошла к кадавру и… Нажала кнопку выключения. Экран издал последнюю секунду шипения и погас. Аня провернула тоже самое с двумя оставшимися кадаврами. Девочка успела самодовольно хмыкнуть и отошла на пару шагов, но произошло следующее:
Зомбоящики, выставив перед собой руки, заковыляли в сторону детей. Они качались из стороны в сторону, ставили ноги как попало, но двигались с поразительной быстротой.
Дети бросились бежать. Во главе горе-исследователей несся ошалевший Мирон, который за эти две секунды успел переквалифицироваться в олимпийского бегуна.
– Без паники, друзья, без паники! – кричал он в процессе. – Abite, spiritus mali, ite, spiritus mali (уходи, нечисть, уходи, нечисть)!
Три пня и лысая береза преобразились в непроходимую чащу. Однако кадаврам, кажется, ни торчащие корни, ни скользкий снег не мешали, их кривые шаги попадали в точности куда надо.
Спустя метров десять забега Мирон устал. Мальчик упал на колени и готов был принять несчастную судьбу, как вдруг его предсмертное настроение прервал Денис. В темноте он не заметил выросшей преграды, врезался прямо в Мирона, перелетел его и кубарем покатился дальше, бесповоротно запутавшись в простыне. Денис вписался головой в ствол дерева, с веток на страдальца осыпался снег.
– Миро-он! – крикнул Димка.
Почему-то ему в голову пришла мысль в последний момент защитить своего героя. Дима сделал бросок вперед и прыгнул на Мирона, будто пряча его от летящей пули. Пули, конечно, нигде не наблюдалось, поэтому Дима просто шмякнулся на землю, прижав собой растерявшегося экскурсовода.
Катя все не отпускала руку Жени, из-за чего бежать обоим было неудобно. В результате девочка угодила ногой в ямку и повалилась на землю, за ней грохнулся и Женя. Подоспевшая Аня тут же бросилась к нему, но в темноте не заметила Катю и, споткнувшись о ее ногу, повалилась в сугроб.
Экспедиция была повержена. Зомбоящики уже слишком близко, чтобы пытаться от них убежать. Товарищи оцепенели от страха и понимания того, что ситуация куда серьезнее, чем казалось изначально.
И тут Кате с Аней пришла в голову идентичная по своей глупости мысль. Раз они все через секунду умрут, значит именно сейчас Женя и должен узнать всю правду!
Но пока Аня открывала рот, Катя уже орала во всю глотку:
– Женя, я тебя люблю!
– Э?.. – выдавил Женя.
Аня же, смущенная и раздавленная, уткнулась лицом в снег.
Секунда, две, три… Почему-то ничего не происходило. Когда пауза стала абсурдно длинной, Аня решилась проверить, что происходит.
Мирон стоял между кадаврами и товарищами в хорошо известной позе Ольги Воландемортовны. Руки мальчик поставил в боки, при этом разведя локти как можно шире. Ноги держал вместе, а подбородок немного приподнял.
– Левый, – произнес мальчик злобно. – Что это еще за пятна у тебя на воротнике?
Левый кадавр, казалось, застеснялся. Он поднял потрясывающиеся костлявые руки и попытался прикрыть ладонями шею.
До Ани сразу дошло. Это был “раз”.
– Средний, – продолжал Мирон, – В следующий раз вместо тебя пошлю пылесос, и то эффективнее выйдет.
“Два”. Зомбоящик, что стоял по центру, застенчиво взялся рукой за руку и потупил “голову”.
– Правый, – Мирон нахмурился и толкнул невидимые очки на нос. – Ты уволен.
Правый кадавр обиженно всплеснул руками, развернулся и ушел. Остальные два продолжали пялиться на мальчика.
– Че смотрите? – спросил тот. – Вы тоже уволены!
“Три”.
Двое зомбоящиков, двинув плечами так, будто очень удрученно вздохнули, растворились в темноте следом за своим собратом. Аня даже бы представить себе не смогла, что при полном отсутствии лица можно отыграть настолько чистую эмоцию полнейшего разочарования.
Мирон обернулся к товарищам с выражением ледяного ужаса на лице, но сразу после оно сменилось ликованием.
Вот так в школе появилась легенда о мальчике, что обманул смерть.
Глава 5. Судьбоносное граффити
После встречи с ужасающими кадаврами в Лесу Смерти прошла неделя. Воландемортовна на последнем уроке с умным видом отчиталась: то был тест новой охранной системы для школы. На вопрос, откуда зомбоящики взялись, учительница сначала не желала отвечать, но после сдалась и гордо заявила, что: “Внесла свою лепту в их разработку”. Больше ни слова из нее выудить не удалось. Судя по всему, сражение Великого Покорителя Смерти – таким титулом Димка нарек Мирона – с зомби завершилось, едва ли успев начаться.
А вот война Ани с собственными чувствами заканчиваться и не собиралась. Утром, перед первым уроком, она уже твердо решила, что пойдет и признается Жене в любви, но ни после второго, ни после третьего урока, так этого и не сделала. Мирон и Денис, что выполняли роль эмоциональной поддержки, весь день были вынуждены мучаться вместе с ней.
По Аниным расчетам, Женя должен пройти по школьному коридору через пару минут, когда закончится обед в столовой, и стены задрожат от гула возвращающихся в классы школьников. Пока здесь было совершенно тихо.
– Вы ничего не понимаете! – хмурилась Аня. – Там была ситуация жизни и смерти, там это казалось простым, если б не Катя!..
– Это и есть просто! – вздохнул Мирон. – Но если уж не выходит… Предлагаю репетировать! Представь, что Денис – это Женя.
Лицо Ани скривилось от смеха. Не то, чтобы Денис был уродливым, просто обращаться к нему – такому худощавому и с такой короткой стрижкой – как к Жене, это напрочь убить всю любовь.
– Ну, в темпе вальса! – поторопил Мирон. – Денис, я… Нет. Женя, я влюблена в тебя по самые уши!
Пока Мирон выпендривался, Аню отвлек приглушенный барабанящий звук, исходящий откуда-то из под пола. Вскоре на этот звук обратил внимание и Мирон, а после того, как он пихнул Дениса, тот прислушался тоже.
Коридор, в котором стояли товарищи, в народе назывался “мышиным” по вполне очевидным причинам. По статистике, как минимум два раза в неделю по нему пробегает мышь, которую, вплоть до появления следующей, будут обмусоливать с поразительным энтузиазмом на всех переменах. Честно говоря, школа еще до прихода Ларисы Павловны нуждалась в ремонте, а сейчас так вообще начала рассыпаться. Что было тому виной – естественный износ или плохая энергетика, исходящая от новой директрисы – все терялись в догадках. Аня склонялась к первому варианту, а вот Денис с Мироном были убеждены в правильности второго.
Несмотря на явно прогнивший пол, особо жуткий вид мышиному коридору придавали именно его стены. Они перекрашивались такое количество раз, что теперь невозможно разобрать – это только краска потрескалась, или под ней вся кирпичная кладка стены. А сами трещины напоминали ветви деревьев – идешь прямо как сквозь лесную чащу!
– Кто-то идет! – сообщила Аня и на всякий случай пригладила пальцами челку.
Девочка устремила взгляд в конец коридора, с надеждой увидеть “того самого”. Однако вместо Жени из-за поворота показались трое Дрожащих. Вовочка тащил стремянку, Зиночка держала несколько рулонов обоев, а Леночка несла клей и кисти.
– Это что, – Мирон приподнял одну бровь, – так называемый ремонт пожаловал?
Ане, пусть она и злилась на отсутствие своего Ромео, стало любопытно.
– Эй, там! – крикнула она Дрожащим. – Что на этот раз?
Вовочка поставил стремянку у стены и повернулся к Ане. Одет мальчик был как образцовый секретарь директора (а именно это и есть его официальная должность), но вид у него был измученного каторжника.
– Лариса Павловна постановила украсить коридор, – грустно ответил Вовочка и спрятал взгляд.
Зиночка с Леночкой тем временем уже разворачивали один из рулонов. То, что Ане, Денису и Мирону сперва показалось обоями, оказалось исполинского размера плакатом. На нем была изображена девочка, одетая в белый свитер с огромным рисунком кота. На носу девочки красовался красный шарик, а радужные волосы выглядели как клоунский парик. Все это довершала крупная надпись:
“Хулиганам скажем – нет!”
Увиденное привело Аню в восторг. Она-то беспокоилась, что ее блестящее выступление на дисциплинарной беседе канет в лету. Но благодаря директрисе … Да ради такого пиара можно простить любые неточности, даже непомерно огромного кота. Так еще лучше!
– Нет, нет, косо! – скомандовала Аня, когда Дрожащие начали приклеивать плакат на стену. – Ну что же вы, совсем не видите, что он помялся?!
Дрожащие переглянулись, посмотрели на плакат, на Аню, затем снова переглянулись.
– Ну, что вы застыли? – возмутилась Аня.
Она подбежала к Дрожащим и выхватила у Леночки край плаката. Аня аккуратно потянула за него так, чтобы бумага расправилась, и самостоятельно приклеила к стене, постаравшись сделать это как можно надежнее. Девочка отряхнула руки и отошла на пару шагов оценить постер со своим портретом. Выглядело потрясающе.
Дрожащие повесили рядом еще два таких же огромных плаката, но они оказались не такими интересными. Один призывал:
“Знай, где тебя ценят! Вступай в Союз секретарей!”
Изображенные на нем счастливые Леночка, Вовочка и Зиночка протягивали руки вперед, словно норовили поймать каждого, кто пройдет по коридору. Русые волосы Вовочки на плакате выглядели еще смешнее, чем в жизни. Его зализанная укладка больше смахивала на лысину. А Леночка, несмотря на всю патетику, выглядела зажато. Зато к Зиночке было не придраться – стоит гордая и уверенная, аж тошно.
Третий плакат изображал Ларису Павловну. Она походила на попугая с ее платья: такая же напыщенная и цветастая. Красная надпись снизу гласила:
“Директор на страже прав учеников!”
Закончив с украшением, Дрожащие удалились. Аня, Мирон и Денис сразу решили, что, как ни крути, а потрескавшиеся стены выглядели куда лучше физиономии директрисы и ее приспешников, так что требовалось срочно устроить демонтаж. Плакат с Павловной был сорван и отправлена в мусор.
– Нет, этот не трогаем! – сказала Аня, когда они подошли к ее “именному” плакату. – Пусть висит.
Третий плакат, с Дрожащими, все никак не желал отрываться, хотя казалось бы, клей еще не высох. Как бы друзья не тянули, не скребли края и не ругали Союз секретарей, бумага держалась за стену мертвой хваткой. Так бы и ушли ни с чем, если бы Аня не заметила одну глубокую трещину под самым потолком, уходящую прямо под плакат.
– Ну ка… Мирон, я встану тебе на плечи!
– Нет, – категорически ответил Мирон. – Рубашку мне запачкаешь.
Но Аня настаивала.
– Я сниму туфли.
Мирон покачал головой.
– У тебя носки воняют, – и ткнул в грудь Дениса. – Сонное царство, давай работай!
Когда девочка вскарабкалась Денису на плечи, тот напыжился, стиснул зубы, а глаза его так широко открылись, будто вот-вот выпадут. Аня исследовала щель пальцем и стала ее расковыривать: раз плакат не снимается сам, то пусть отпадет вместе со слоем старой краски! Хуже от этого коридор выглядеть уж точно не станет. Палец потянул бумагу, и края трещины расширились. От нее во все стороны поползли другие, потом за плакатом что-то лопнуло, заскрипело как падающее дерево. Аня решила себя обезопасить и спрыгнула на пол.
Толстый слой штукатурки вместе с плакатом обрушился, подняв облако пыли. Ребята закашлялись, а когда пыль осела, все увидели деревянную дверь. Мирон и Денис переглянулись, а в глазах Ани вспыхнул азарт. Еще ни разу в жизни она не отказывала себе в желании проникнуть туда, куда ее никто не звал. Девочка смело схватилась за ручку и нажала на нее.
Дверь бесшумно отворилась, а за ней – непроглядная чернота. Ну прямо “Черный квадрат” Малевича, только прямоугольный. Чернота начиналась прямо за порогом и была до ужаса заманчива. Она рябила по краям дверного проема мелкими волнами так, будто эта чернота – живое существо, покой которого был бессовестно нарушен.
Аня озадаченно вглядывалась в тьму за дверью, Мирон сопел рядом, а Денис, внезапно выйдя из транса, первым среагировал на подозрительный серый комочек, бегущий вдоль плинтуса.
– Мышь! – оповестил Денис.
– А-а-а!!! – Мирон подпрыгнул то ли от страха, то ли от неожиданности. Увлекая за собой товарищей, он ломанулся прямо в черноту и с криком: “Deus meus!” – захлопнул за ними дверь.
Аня на секунду подумала, что словом “мышь” Денис решил предупредить друзей о приближении Леночки, или еще кого похуже. Но у Мирона фобии Дрожащих пока не наблюдалось, что значило…
– Ну и что это было? – самодовольно хмыкнула Аня. – Кто там самый смелый? Меня ещё отправлял признава…
– Опустим это, – нахально прервал ее из темноты спокойный голос Мирона. Но участившееся дыхание выдало его с потрохами.
Внезапно раздался щелчок, и помещение озарилось тусклым, желтоватым светом от продолговатых светильников, издававших тихое гудение. Аня с Мироном перевели взгляды на Дениса: тот держал палец на выключателе.
Товарищи стояли посреди длинного узкого коридора. Пол – старая кафельная плитка, серая от пыли. Стены до середины окрашены зеленым, а выше – белые. Вроде ничего необычного, если только не статуи атлантов по обеим сторонам, подпирающие своими плечами потолок. Одна пара прямо перед детьми, а другая – метрах в четырех дальше по коридору. Гипс на статуях потрескался, и вниз свисала бахрома паутины.