Лосось

ГЛАВА 1. ИНТРО

Выложенный из камней в форме спирали лабиринт.

Потеряв дар речи, он шёл по выжженной вулканическим пеплом земле. Камни составляли невысокие по колено столбцы. Спираль медленно, но верно раскручивалась. Лабиринт долго не хотел его отпускать…

Потом был мёртвый лес из окаменевших кривых деревьев. А под ногами всё та же выжженная земля. Он блуждал среди деревьев, не смея коснуться их корявых ветвей. Земля проваливалась, оставляя глубокий след от старых и пыльных ботинок. Над головой клубился тяжёлый и непроглядный свинец. Меньше всего эти виды напоминали Земные…

Мёртвый лес расступился, оставив каменный лабиринт и чёрные деревья позади. Цвета ландшафта изменились, став более вычурными и яркими. Серость сменилась насыщенными оттенками ржавого, красного и местами зелёного. Горные массивы обступили его со всех сторон. На горизонте высились пупыри вулканических прорывов. Он решил покорить их все, ведь времени у него теперь было более чем достаточно. Время здесь перестало для него существовать. Чёрно-красные вулканы открыли свои сыпучие кратеры. Он медленно ступал по кромке, заглядывая в самое сердце огненных гор. На дне кратера он видел пыльные вихри, напоминавшие торнадо.

Потом он услышал слабый, едва различимый в этой тотальной тишине звук колокольчика. Звук исходил с небес. Протягивая руку в неподвижный свинец, он хотел ухватиться за него и более не отпускать. Ботинок скользнул по сыпухе, и он покатился кубарем вниз. Катился долго, вязко и беззвучно, стараясь не потерять слабый звук колокольчика.

Млекобесие, как одеялом окутало его со всех сторон, превратив падение со склона вулкана в нелепый фарс и кувыркания в невесомой пустоте.

«Я умер?» – спросил он себя с каким-то всё обессмысливающим безразличием.

ГЛАВА 2. ФОКС

– Эй, ты там живой?

– Где там?

– Тут.

– Так там или тут?

– Ни там, ни тут.

– А где?

– В пизде.

Никита приоткрыл глаза. Кромешный мрак наполнила молочная серость раннего утра. Он лежал на спине. Наташа сидела на нём верхом в шутовской венецианской маске и звенела бубенцами.

– Ты меня так не пугай, – сказала она, слегка повиливая тазом.

– Что так?

– Я думала ты RIPнулся.

– Я тоже так думал, – ответил Никита.

– Совсем не смешно.

– А я и не смеюсь.

Наташа ускорилась и тихо застонала. Никита поднатужился, желая поскорей закончить начатое ею. Через мгновение оба успешно и единовременно разрядились. Наташа сняла маску и сползла с кровати, растворившись в сером молоке. Никита лежал на подушках и смотрел в потолок.

– Ты точно решил? – глухо спросила Наташа из уборной.

– Точно, – ответил ей Никита. – Билеты уже на руках.

– Когда вылет?

– Завтра вечером.

– Прямой рейс?

– С пересадкой.

Почесал локоть, зажмурив глаза.

– Не передумал? – спросила Наташа.

– Не понял?

– Насчёт меня.

– Я привезу тебе рододендроны, – ответил Никита.

Он присел в постели и широко зевнул.

– Сердца у тебя нет, – сказала Наташа.

– Своё сердце я оставил в океане.

Никита коснулся ступнями ворсистого белого пола. Он помедлил, прежде чем встать и голышом пройтись к окну.

– Почему ты не хочешь взять меня с собой? – спросила Наташа.

– У тебя съёмки на следующей неделе.

– Да хрен на них. Порно без меня не обеднеет.

– Я уже пообещал Джону, – ответил Никита, закурив.

– Сволочь ты, – констатировала Наташа.

– И ещё какая.

– Бумага кончилась. Принеси.

Никита взял рулон из шкафа и присоединился к Наташе в уборной.

– Не обижайся, – сказал он. – Я с самого начала планировал лететь один.

– Почему?

– Так надо.

Никита передал рулон Наташе.

– Я ведь с детства там не был, – пояснил он. – В самом городе. Понимаешь?

– Не-а.

– Я был на вулкане недавно. Сплавлялся по реке и путешествовал в долине.

– Ты рассказывал.

– Вот, – кивнул Никита. – Но места своего детства не посещал. Мой район, улицу и задрипанную пятиэтажку, в которой вырос. Нарочно, чтобы не словить лютое разочарование. Теперь вот решился.

– Повод был?

Наташа оторвала бархатистую бумагу и подтёрла ею свой зад.

– Двадцать лет спустя, – напел Никита.

– Не поняла?

– Встреча выпускников родимой школы.

– Летом?

– Ага.

– Странно.

Наташа пересела на беде, включив мягкую и меткую струю.

– Так они вдруг решили, – сказал Никита, кинув окурок в освободившийся клозет. – Шатры на пляже, громкая музыка до рассвета и прочие прелести престарелых школьников.

– И ты под это подписался? – удивилась Наташа.

– Почему нет?

Никита вернулся в спальную комнату, натянув цветастые шорты.

– Есть фотографии? – полюбопытствовала Наташа, покинув уборную.

– Какие?

– Школьные.

– Зачем тебе?

– Интересно.

Никита усмехнулся, почёсывая затылок.

– Впрочем, – произнёс он, открыв одну из створок в шкафу. – Где-то здесь были…

Он рылся в вещах, перебирая фотоальбомы.

– Нет.

Он закрыл створку.

– Здесь нет. У родителей остались.

– Жаль, – сказала Наташа, ступая по мягкому ворсу. – Я бы на тебя посмотрела.

– В соцсетях есть.

Он взял смартфон, открыл нужную страницу и передал её Наташе.

– Вот, – усмехнулся Никита. – Фотография с выпускного.

– А ну?

Двумя пальцами Наташа увеличила пиксельное изображение и засмеялась.

– Ты? – спросила она.

– Я, – подтвердил Никита.

– Охуеть!

– Чего?

– Смешной такой.

– Здесь все смешные.

В спальню вальяжно вошла пантера по кличке Шуба.

– А где она? – полюбопытствовала Наташа. – Которая тайно была в тебя влюблена?

– Дай сюда…

Он заглянул в свой телефон.

– Вот она.

Наташа оценивающе уставилась в тут же увеличенное лицо девушки.

– Страшненькая, – поморщилась Наташа.

– Но какие письма мне писала! – ответил Никита, потрепав утробно заурчавшую пантеру за ушами. – Зачитаешься.

– Сохранил?

– На фига?

– Ты же обожаешь такие штуки.

– Какие?

– Тешащие твоё эго, – пояснила Наташа. – Я ни за что не поверю, что ты выкинул те письма.

– Не выкидывал, – признался Никита.

– Перечитывал, поди, десятки раз.

– Перечитывал.

– И где они?

– Где угодно, но только не здесь, – сказал Никита, присев на кровать.

– Ты их помнишь?

– Нет.

– Да ладно!

– От слова совсем.

Шуба запрыгнула на кровать и улеглась в разобранной постели.

– Ладно, – произнесла Наташа, подсев рядом. – А где среди них те самые?

Никита вновь заглянул в свой телефон.

– Вот, вот и вот, – ткнул он пальцем в трёх девиц.

– Симпатичные, – согласилась Наташа. – А какая больше?

– Не знаю. Они разные. И мне они нравились каждая в разное время.

Наташа усмехнулась, вернув Никите смартфон.

– Что ты так смотришь? – спросил он.

– Ничего у тебя не выйдет, – сказала Наташа.

– О чём ты?

– Я поняла, зачем ты едешь.

– Повидать друзей детства, – ответил Никита.

– Чушь… Не было у тебя никаких друзей.

– Да что ты говоришь?!

– Хочешь трахнуть их, – улыбалась Наташа. – Всех трёх зараз.

Никита промолчал, откинувшись на подушку.

– Я угадала?

– Что за бред?

– Угадала!

– Почему же у меня ничего не выйдет? – спросил Никита.

– Они знают, что ты занимаешься порно?

– Нет, конечно.

– А чего ты так распереживался? – посмеивалась Наташа.

– Тебя глючит, – сказал Никита строго. – Я спокоен, как удав… В порно, в отличие от тебя, я никогда не снимался. В качестве продюсера всегда использовал псевдоним. Никто ничего не знает.

– А если спросят?

– Скажу, что бизнесмен. И не покривлю истиной.

Никита достал сигарету и чиркнул зажигалкой.

– Всё равно не выйдет, – упрямо твердила Наташа. – Если только со страшненькой и под алкоголем.

– Может, поспорим?

– А давай.

– На что и как?

Наташа оживлённо уселась в позе лотоса.

– Ты должен трахнуть их всех троих, – быстро заговорила она. – В течение одной ночи. Собственно, на встрече выпускников. Страшненькую можешь не трогать. Пощадим бедняжку. Трахни тех троих и предъяви доказательства.

– Какие ещё доказательства?

– Не знаю. На телефон сними… Короче, что-нибудь придумай.

– Допустим, – сказал Никита, взяв с ночного столика пепельницу. – Какая мне выгода спорить с тобой?

– Я подпишу тот контракт, – ответила Наташа.

– По всем пунктам?

– По всем.

– Что хочешь взамен? – спросил Никита.

– Если выиграю я, ты покупаешь мне билет, и я вылетаю к тебе на Камчатку.

– Прямо таки вылетаешь?

– И ты ведёшь меня на вулкан, – добавила Наташа, протянув руку. – Идёт?

Никита поколебался, взвешивая все за и против.

– Идёт, – согласился он, пожав Наташе руку.

Глотнув табачного дыма, Шуба трижды и громогласно чихнула. Никита потушил сигарету в пепельнице и вышел из спальной комнаты в просторный зал. Усевшись в чёрное кресло с высокой спинкой и динамиками по бокам (точная копия из клипа Джорджа Майкла), Никита нажал кнопку пульта – заиграла, соответственно, Fastlove.

– Знаешь, – сказал он присоединившейся к нему в зале Наташе, – в детстве я думал, что приношу людям радость. Всем без исключения. Сам факт моего существования дарил им праздник, как мне казалось. Но потом, спустя десятилетия, сообразил, что ко мне относятся не как к солнцу рода человеческого, а скорее, как к неизбежному злу.

– Это ты к чему сейчас? – удивлённо спросила Наташа.

– Сам не знаю. Мысли вслух.

– Запиши в свой ежедневник.

– Обязательно, – ответил Никита. – Я всё запишу. Все свои приключения.

– Мне не забудь дать почитать, – усмехнулась Наташа. – Как назовёшь свои автобиографические перлы?

– Записки охотника. Как тебе?

– Годится. В твоём стиле.

Наташа подошла к ряду длинных белых полок на стене в окружении обрядовых шаманских масок, взяв позолоченную статуэтку AVN AWARDS, выигранную ею в прошлом году. За статуэткой на полке лежали разноцветные образцы горных пород.

– Переставь её на другую полку, – попросил Никита.

– А что?

– Не в тему совсем.

Наташа сделала обиженное лицо, переставив статуэтку.

– Давно хотела спросить: что это за каменюки?

– Вулканические породы, которые я привёз с прошлого восхождения на вулкан, – ответил Никита. – Ржавая сыпуха, фрагмент чёрной лавовой пробки из самого кратера и кусок первородной серы.

– Интересно покорять вулканы?

– Вулканы не покоряют, – возразил Никита. – На вулканы восходят… На Авачу лезу плачу, а слезаю – хохочу.

– Не поняла? – дулась Наташа.

– На вершину карабкаешься долго, нудно, съезжаешь на сыпухе назад. Зато обратно вниз бежишь в каменистом потоке, чуть ли не кубарем катишься.

Никита сделал полный оборот в своём музыкальном кресле.

– Знаешь, что меня больше всего поразило на вершине вулкана?

– Нет.

– Ворон, – сказал Никита. – Пролетавший над кратером ворон. Настоящий Кутх.

– На такой высоте? – удивилась Наташа.

– Представь себе.

– И сколько вулканов ты покорил?

Никита скромно усмехнулся.

– Три.

– Всего?

– Но каких! – воскликнул Никита. – Фудзи, Везувий и Авача.

– И где больше понравилось? – спросила Наташа.

– На Аваче, конечно. Он не такой попсовый и разрекламированный во всём мире, как два других, но он дикий, настоящий и живой в своей первозданности. Там нет хостелов, как на Фудзи. Там нет закусочных и аптек, как на Везувии. Туда на машине не доедешь. Только пешком. И только с палками, с рюкзаком за спиной. Мечтаю повторить и продолжить именно на Камчатке. Природа там разная, девственная и психоделическая.

– После такой презентации ты от меня точно не отвертишься, – заявила Наташа, налив себе кофе. – Жду звонка от тебя и билет.

– Если выиграешь спор, – напомнил Никита.

– А я выиграю.

– Не-а.

– Ага.

– Я настроен решительно, – сказал Никита, ухмыльнувшись.

– Ну-ну.

Наташа со свистом потянула из чашки горячий кофе, поглядывая на Никиту исподлобья.

– Что будем на обед? – спросила она.

– Не знаю. Выбирай сама.

– Рыбу?

– Почему нет?

– Какую?

– Лосось, – утвердительно ответил Никита. – И только лосось.

Он посмотрел на часы.

– О! – заулыбался Никита. – В Петропавловске на Камчатке полночь.

ГЛАВА 3. ПОД ГУЛ ТУРБИН

Накануне вылета Никита созвонился со своим школьным приятелем Стасом Зайцевым, чтобы уточнить все детали предстоящей встречи.

– Здорова! – приветствовал его Никита. – Как житуха?

– Это кто? – спросил Стас.

– Угадай…

Повисла пауза.

– Лосев, ты? – оживился Стас.

– С первой попытки, – засмеялся Никита.

Бурные возгласы на другом конце света.

– Ушам своим не верю! – обрадовался Стас. – Сам как?

Никита вкратце рассказал. Весело поболтали о том, о сём. Потом договорились посидеть вдвоём и вместе отправиться на встречу одноклассников.

– Мне что прикупить? – спросил Стас. – Может, ты хочешь чего-нибудь особенного, с местным колоритом?

– Сокочинских пирожков хочу, – сказал Никита.

– Вообще не проблема! – заверил его Стас. – Каких?

– С жимолостью.

На том и порешили.

В день вылета Никита наглотался таблеток снотворного, так как отчаянно боялся летать. Пересадка в Москве далась ему особенно тяжко – ноги волочились с трудом, глаза слипались, а язык ворочался едва-едва. Добравшись до заветного кресла в салоне самолёта, Никита выключился ещё до взлёта, миновав тем самым зону своего страха.

Под гул турбин Никите снились сумбурные, но красочные сны, так или иначе связанные с предстоящими событиями. Ему снились родные пенаты и, в частности, школа, которую он благополучно окончил двадцать лет тому назад. Никита видел себя, стоящего у доски в классе пятом-шестом. Его вызвала молодая учительница биологии, чтобы отчитать за прозрачную обложку тетради – Никита украсил её наклейками из-под жвачек с изображением обнажённых девиц.

– Это что за телеса?! – распекала его учительница. – Сдирай сейчас же!

Ребята в классе хохотали, тут же подхватив новое и, как им казалось, смешное слово.

– Откуда взяться пятёркам, когда перед глазами одни телеса?! – подливая масло в огонь, продолжала возмущаться учительница.

Никита багровел от жгучего стыда. Прятал глаза и мечтал провалиться под землю. После уроков в качестве наказания его оставили убирать класс. Когда все разошлись, он остался один на один с дежурившими в тот день девчонками, которые ему нравились, в которых он был влюблён. Нарядные, в школьных сарафанах, с белыми бантами в волосах.

– Покажи свою тетрадь по биологии – попросила Света.

– Зачем? – насторожился Никита.

– Мы хотим посмотреть, что ты там наклеил, – сказала Маша.

Под напором пытливых пар глаз Никита сдался и выложил тетрадь на парту.

– Ах, девочки! – всплеснула руками Алёна, разглядывая голых девиц. – Это же мы!

– Как?!

Девчонки гуртом нависли головами над тетрадью, восклицая междометия. Их возмущению не было предела.

– А ну, сдирай, извращенец мелкий! – скомандовала Света.

– Я пробовал, – заверял её Никита. – Не получилось.

– Пробуй ещё, – настаивала Маша. – Давай, при нас.

Никита скрёб ногтями и так и этак, но ничего не выходило – наклейки с голыми одноклассницами не поддавались, слившись с прозрачной обложкой в одно целое.

– Видите? – пыхтел и потел Никита. – Никак.

– Снимай обложку, – напирая грудью, приказала Алёна.

Никита согнул листы тетради, но коварная обложка не поддалась.

– Я её выброшу, – произнёс Никита, свернув тетрадь в трубочку. – Домой приду и выкину в ведро.

– Так не честно, девочки, – возмущалась Маша. – Он нас видел голыми, а мы его нет. Как нам с ним поступить?

– Пусть раздевается, – вдруг предложила Света.

– До трусов? – с сомнением спросила Маша.

– До конца! – усмехнулась Алёна.

– Чего? – оторопел Никита, хлопая на них глазами.

Света заперла дверь класса на ключ, оставив его при себе. Алёна подошла к виниловому проигрывателю, стоявшему на учительском столе, и нанизала на массивный диск пластинку фирмы «Мелодия». Игла с шипением и щелчками опустилась на чёрную заезженную дорожку. Из колонки зазвучала музыка – группа Арабески, песня «Всё начинается с малого».

– Раздевайся, – строго сказала Света, скрестив руки на груди.

– Не буду, – возразил Никита, отступая к дверям.

– Будешь, как миленький, – хищно оскалилась Маша.

Они наступали втроём, оттесняя Никиту к шкафу. На передней парте неподвижно сидела тихоня Марина. Никита лишь сейчас её заметил. Она не оборачивалась, аккуратно сложив руки на парте и уставившись на доску (мочки её ушей пылали малиновым жаром).

– Мы ждём, – поторапливали девчонки Никиту.

– Не буду раздеваться! – крикнул он, бросившись к дверям и вцепившись в ручку.

Девочки дружно засмеялись, тыча в Никиту пальцем. Он испуганно взглянул на себя, вдруг осознав, что совершенно голый.

– Ой, смешной какой! – потешались над ним одноклассницы.

Никита прижался к шкафу, прикрыв свой стыд злосчастной тетрадкой.

– Отдай её сюда! – тянули к ней длинные руки девчонки.

– Не отдам, – сопротивлялся им Никита.

Света резко дёрнула своей рукой, отобрав таки Никиткину тетрадь.

– Фу! – брезгливо поморщилась Алёна. – Что это, девочки?!

Все трое в ужасе шарахнулись от Никиты.

– Какая мерзость!

– Такой большой!

– А так бывает?

Никита посмотрел вниз, озадаченно уставившись в свой пах, где свисал внушительных размеров медный ключ.

– Я никогда не видела подобной дичи, – сказала Маша, прикрыв ладонью рот.

– Я тоже, – вторила ей Света. – А разве так бывает?

Играла громкая музыка. Где-то за окнами гудели турбины самолёта… Никита вновь побагровел, прикрыв свой ключ руками.

– Вы получили свою тетрадь, – пробормотал он скрипучим голосом. – Забирайте её себе и делайте с ней, что хотите. А меня оставьте в покое.

– В покое? – усмехнулась Алёна. – После всего, что ты с нами сделал?

– А что я сделал? – спросил Никита.

– Испортил нашу репутацию, – пояснила Маша. – Теперь все станут относиться к нам, как к шлюхам.

– Я не хотел.

– Знаете, девочки, – обратилась Алёна к подружкам: – а ведь он меня чуть не трахнул.

Раздались осуждающие возгласы:

– Как?! Где?!

– Прямо здесь, в школе, – делилась сокровенным Алёна. – Рядом с туалетом на первом этаже.

– Там же первоклашки! – воскликнула Света.

– Ну, да.

– Полный изврат, – резюмировала Маша.

– А ты чего?

– Сбежала при первой возможности, – успокоила подруг Алёна. – Но сиськи мои успел помять.

– Вот гад!

Изображая жертву домогательств, Алёна поправила лямки сарафана на плечах и выступающей груди.

– Она всё врёт! – не выдержал Никита. – Она сама хотела!

– Я была пьяная! – оправдывалась Алёна.

– Так он тебя ещё и напоил?! – бушевала Света.

– Да, – хныкала Алёна. – Коньяком из бачка.

– Из какого бачка?

– Унитазного.

– Фу-у!

Девчонки как одна скривились.

– Почему ты согласилась? – спросила Света.

– Не знаю.

– Она уже была пьяна, – сказал Никита.

– Не правда! – возразила Алёна. – Он врёт!

– Я не вру.

– Врёшь, врёшь!

– Признайся им.

– Я просто хотела попробовать. И мне не понравилось.

– Мы верим тебе, – успокаивала Алёну Маша. – Он воспользовался твоим состоянием.

– Воспользовался.

– Да не было у нас ничего! – взбунтовался Никита.

– Ага, не было, – усмехнулась Света. – Сиськи мял?

– Мял, – мяукнула Алёна.

– Этого достаточно.

Девчонки угрожающе подступили.

– Вы что задумали? – спросил их Никита, испугавшись не на шутку.

– Отдай нам свой ключ. И мы в расчёте.

– Не отдам. Он мой по праву.

– Тогда мы сами возьмём.

Никита прижался к дверям, дёргая неподдающуюся ручку.

– Бесполезно, – сказала Света. – Ты в ловушке.

– Я буду драться, – предупредил Никита.

– Очень интересно на это посмотреть! – засмеялась Алёна, подмигнув Свете.

Никита сполна ощутил всю безнадёжность своей ситуации (разумеется, он не собирался драться с девчонками).

– Дай сюда, – потянула руку Маша.

– Он мой! – сопротивлялся Никита.

– Был твой, – хмыкнула Алёна. – Стал наш.

Никита шлёпнул её по ладоням.

– Все вместе! – скомандовала Света, и три пары цепких рук впились ему в пах.

– Откройте! – кричал Никита, стуча пяткой в дверь. – Кто-нибудь!

Сидевшая за первой партой неприметная Марина вдруг подскочила со своего стула и подбежала к дверям, растолкав одноклассниц – не говоря ни слова, она сорвала свисавший у Никиты между ног медный ключ, вставила его в замок, дважды провернула и распахнула дверь.

– Свободен, – сказала она Никите.

И Никита побежал во всю прыть, шлёпая по холодному полу босыми ногами. Во рту набежала слюна. Много слюны. Никита хрюкнул, втянув нижней губой тягучую каплю. Женский голос сообщил местное время и температуру за бортом. Хлопая заспанными глазами, Никита потянулся в своём кресле и заглянул в иллюминатор. Прилетел…

Камчатка встречала пасмурным утром. Забрав багаж, Никита снял такси и покинул новый недавно открывшийся аэропорт, напоминавший гигантское яйцо в гнезде, а вовсе не кальдеру вулкана, как задумывал архитектор. В дороге Никита ещё немного подремал. Добравшись до города, он заселился в уютном двухэтажном доме с красивым видом на Авачинскую бухту и Вилючинский вулкан. Бросив сумку с вещами на пол, Никита поднялся по винтовой лестнице на второй этаж, нашёл постель и свалился в неё не раздеваясь, мгновенно захрапев.

ГЛАВА 4. ТАНЦЫ НА БЕЛЬЕВОЙ ВЕРЁВКЕ

Когда Никита поднял голову и посмотрел на сушившееся бельё, висевшее на протянутых между старыми пятиэтажными жилыми коробками верёвках, он понял, что вернулся в родные пенаты. Пододеяльники, наволочки, штаны, халаты, носки, исподнее полоскались на ветру. Словно бы ожившие тельняшка и вечернее платье затеяли призрачный танец, протягивая друг к другу рукава. Никита щурил глаза от солнца, наблюдая за движениями человеческих вещей у себя над головой. Тельняшка вдруг приобняла платье за плечо, слившись с ним в едином и страстном порыве…

Никита уселся в только что арендованный им белый внедорожник, бросив на переднее сиденье чёрную сумку с подарками для Стаса. Перед тем, как отправиться в гости к другу детства, Стас решил покататься по городу и съездить на Мишенную сопку. Свернув на улицу Автомобилистов, Никита поднялся всё к тем же пятиэтажным коробкам, благополучно миновав их, как и ряды заброшенных покосившихся гаражей, обитых ржавым железом. Узкая пыльная дорога вела на самый верх к смотровой площадке. Никита вспомнил, как в детстве поднимался на эту сопку пешком вместе с родителями. Теперь он поднимался один на четырёх колёсах… Достигнув вершины, Никита выбрался из машины и подошёл к краю дороги, чтобы обозреть и снять на камеру замечательные виды города, бухты и вулканов. Слева от него готовился к полёту парапланерист. Разбежавшись, он оторвался от пригорка, наполнил упругим потоком красное крыло и плавно воспарил над зелёной бездной. Никита проследил за его полётом, сняв парапланериста на айфон. Посидев на пригорке и насытившись видами, Никита вернулся к автомобилю.

Спустившись с сопки, он повернул к центру. С удивлением обнаружил, что стадиона «Спартак» больше нет. С грустью и тоской по прошлому Никита созерцал новую футбольную площадку, огороженную высокой металлической сеткой. Обогнув Култучное озеро, Никита припарковал внедорожник и отправился на центральный пляж. Погода стояла тёплая, а потому людей было в избытке. Уютно шелестела на гальке волна. Морские водоросли пахучими полосками и пучками сушились на камнях. Бухта сверкала в лучах полуденного солнца. Вилючинский вулкан красовался на другом берегу совсем как в детстве, когда Никита смотрел в окно своей комнаты. Потягивая из пластикового стакана кофе, Никита прошёлся по узкой береговой линии вдоль Никольской сопки, после чего прогулялся по центральной площади, приветствуя Ильича в распахнутом пальто («Бэтмен» – как прозвали его местные). Побродив у драматического театра и ознакомившись с текущим репертуаром, Никита погрузился в свой внедорожник и отправился на окраину города в район судоремонтной верфи, где и провёл всё своё сознательное и бессознательное детство. Поглядывая в окно автомобиля, Никита сразу отметил, что сам Петропавловск изменился мало – кое-где дома подлатали с ветреной стороны, дороги чуть выровнялись… Вот, пожалуй, и все перемены. От родного СРВ Никита, соответственно, не ожидал никаких больших сюрпризов. Дом культуры представлял собой жалкое зрелище, встав на капитальный ремонт с серыми грубо отёсанными стенами, лишившись своих примечательных художественных рельефов, изображавших женщину с арфой и танцующую, немного пугавшую маленького Никиту, ухмыляющуюся театральную маску. Зато бараки, срубленные и сбитые ещё в тридцатых годах прошлого столетия, стояли, как и прежде, словно проверяя себя и терпение своих обитателей в пятом поколении на предмет прочности. Главное же потрясение для пустившегося в сомнительную погоню за призраками прошлого Никиты составили навсегда впечатавшиеся в память полосатые железобетонные трубы ТЭЦ – из «трёх сестёр» остались только две, потеряв самую старшую и низкую по росту. Припарковав автомобиль во дворах, Никита предпринял последнюю попытку пробудить в себе острый приступ ностальгии, решив пешком прогуляться до школы, а от школы до дома. Поднявшись по каменной лестнице, Никита увидел свою альма-матер. Здание школы изменилось – другая краска, новая облицовка. Столбцы на крыльце остались прежними, и Никиту посетила шальная мысль войти внутрь. Поразмыслив с минуту, Никита, однако, отказался от своей затеи и пошёл дальше. Миновав футбольное поле, которого раньше не было, Никита спустился с пригорка к пятиэтажным панельным коробкам. Сердце забилось чаще. К горлу подступил ком. Он смотрел на свой дом по улице Комсомольской, не веря, что стоит здесь двадцать лет спустя. Ощущение сна не покидало Никиту. Свершилось. Он и не думал, что так проникнется ностальгическими чувствами. Вон, слева, подъезд Стаса. А вот – прямо по курсу – его подъезд. Водонапорные баки по правую сторону грузно возвышались на пригорке. Никита вспомнил, как поднимался по железной лестнице на самый верх бака, чтобы быстро съехать вниз по тонкой трубе. Три старых дерева надёжно стояли на своём месте. Никита спрятался за ствол одного из них, где когда-то висела тарзанка, вглядываясь в свои окна на третьем этаже. Белые, как в детстве, занавески на кухне, где, казалось, вот-вот покажется мама и позовёт его поесть. Мамы не стало полтора года назад. И Никита вдруг осознал, что не увидит её никогда больше. Даже здесь – на самом краю земли. В груди у него защемило, а ком в горле сжался ещё сильней. Белая занавеска шевельнулась, и в окне кухни возник зыбкий силуэт молодой женщины. Никита весь затрепетал, попятившись от дерева к кустам. Женщина в окне смотрела с невыразимой тоской, призрачно тая за белой занавеской…

Возвращавшийся со школы мальчик как раз проходил мимо деревьев, когда заметил какое-то движение в кустах. Мальчик испугался и на мгновение замер. В кустах, отчаянно дёргая ветками, не то выло, не то скулило какое-то существо.

– Мама! – выдохнул мальчик, побежав мимо баков с пригорка со всех ног.

– Никита! – из далёкого далека звал женский голос нараспев. – Иди домой!

ГЛАВА 5. ПОТРИ МНЕ ПУЗО – Я ПЕЛИКЕН

– Лосяш!

Крепкие руки сцапали Никиту и сгребли в охапку.

– Пусти, уронишь!

– Не ссы!

Запечатлев поцелуй в щёку, Стас опустил Никиту на пол.

– Чёрт возьми!

– Чувак!

– Чува-ак!

– Рад тебя видеть!

– Чертовски рад!

– Слезу ещё пусти.

– Хрен тебе.

– Ебать, ты здоровый!

– А с тобою что? – спросил Стас.

– В смысле…

– Выглядишь, как мальчишка.

– Не спешу стареть, – ответил Никита.

– Молодишься?

– Живу.

– Так вот?

– Вот так.

– Хочешь затеряться в студенческой общаге?

– Как вариант.

– В женской.

– А то!

– Ну, проходи.

Никита заглянул в единственную комнату с включённым телевизором. Планировка ничуть не изменилась – всё, как двадцать лет назад. Стас пригласил пройти на кухню и посидеть там.

– Чё лыбу давишь?

– Как в прошлом побывал, – признался Никита.

На кухонном столе уютно пузырился аквариум.

– К себе ходил? – спросил Стас, звякнув рюмками.

– К себе?

– Ну, в смысле туда…

– Я понял тебя… Не стал.

– Я тоже там не был с тех пор, – сказал Стас с ностальгической ноткой в голосе. – Её, вроде, перепродавали пару раз.

– Пусть.

Никита уселся за стол и заглянул в подсвеченный лампой кубический аквариум с пёстрыми рыбками, постучав пальцем по стеклу. Среди водорослей и разноцветной крошки красовалась какая-то игрушка.

– Что это?

Никита присмотрелся внимательнее – висящая в воде фигурка утопленника в хоккейной маске с цепью на шее, прибитая ко дну массивным камнем.