Проклятие Гипербореи

Глава 1: Древний лед

Плато Путорана, Сибирь

Треск.

Профессор Сергей Иванович Громов замер, прислушиваясь. В тишине сибирской тундры каждый звук приобретал особую значимость.

Снова треск – отчетливый, напоминающий ломающийся под весом лед.

– Все назад! – скомандовал он, резко выбрасывая руку в предупреждающем жесте.

Члены экспедиции, рассредоточенные по раскопу, замерли. Июльское солнце безжалостно жгло спины, заставляя ткань спецовок липнуть к потным телам. Но никто не смел пошевелиться.

Снова треск – громче и продолжительнее. Земля под ногами дрогнула.

– Уходим! Живо! – Громов махнул рукой в сторону лагеря.

Молодая женщина-археолог, стоявшая ближе всех к аномальной зоне, сделала несколько шагов назад, не отводя взгляда от почвы под ногами. Внезапно раздался звук, напоминающий вздох – словно сама земля выдохнула после долгого сна. Поверхность вечной мерзлоты, которую они исследовали последние три недели, пошла волной.

– Бегите! – крикнул Громов, но было поздно.

Земля разошлась прямо под ногами женщины. Она вскрикнула, пытаясь ухватиться за край образовавшейся трещины, но края крошились под пальцами, осыпаясь вниз вместе с ней.

Громов рванулся вперед. Двое других исследователей бросились к месту происшествия. Трещина расширялась с невероятной скоростью, обнажая темную пустоту под слоем вечной мерзлоты.

– Верёвку! – крикнул Громов, падая на колени у края разлома. – Света! Ты меня слышишь?

Из темноты донесся стон, затем слабый голос: – Я… кажется, цела. Тут… тут что-то есть.

– Держись! Мы сейчас!

Двое ассистентов уже тащили спасательное снаряжение. Экспедиция была хорошо подготовлена к чрезвычайным ситуациям, но никто не ожидал, что под ними внезапно разверзнется бездна.

Пока готовили спасательную операцию, Громов лёг на живот и посветил мощным фонарем в провал. Луч света прорезал темноту, выхватывая фигуру женщины, сидевшей на выступе примерно в четырех метрах ниже.

– Я зацепилась за… – она посмотрела вниз и осеклась. – Профессор… здесь что-то есть. Это… это не просто пещера.

Громов направил луч фонаря дальше. То, что он увидел, заставило его сердце пропустить удар. Светлана сидела на выступе, который при ближайшем рассмотрении оказался не природным образованием, а геометрически правильной конструкцией. Каменной платформой.

– Боже мой… – прошептал Громов, направляя луч фонаря глубже.

Стены того, что он сначала принял за естественную пещеру, были слишком ровными. А в глубине виднелось нечто, напоминающее арку. Идеально правильную арку с выбитыми на ней символами.

– Спускаемся все, – скомандовал он, отстраняясь от края. – Алексей, Дмитрий – берите полное снаряжение. Возможно, мы только что сделали величайшее археологическое открытие века.

Через час в провал спустились четверо: Громов, Светлана и двое крепких аспирантов, экипированных всем необходимым для экстренного исследования. Остальные члены экспедиции обеспечивали страховку сверху и устанавливали мощные прожекторы, направленные в разлом.

Светлана, получившая ушибы, но сохранившая работоспособность, теперь возбужденно двигалась вдоль стены, освещая её налобным фонарем.

– Сергей Иванович, это искусственное сооружение. Безусловно, искусственное. Смотрите на кладку – идеальная подгонка камней без раствора.

Громов осторожно прикоснулся к стене. Поверхность камня была неожиданно теплой, словно нагретой изнутри.

– Странно… – пробормотал он. – При такой теплопередаче вечная мерзлота над этим местом должна была давно растаять.

Дмитрий, один из аспирантов, ответственный за документацию, уже снимал всё на камеру, не забывая комментировать:

– Мы находимся на глубине примерно четырех метров под поверхностью вечной мерзлоты. Обнаружено искусственное сооружение неизвестного происхождения. Судя по характеру кладки, возраст может составлять… – он вопросительно посмотрел на профессора.

– Пока не будем делать поспешных выводов, – отрезал Громов. – Но учитывая слой мерзлоты… не менее десяти тысяч лет.

– Десять тысяч?! – воскликнул Алексей, второй аспирант. – Но это невозможно. В этом регионе не было цивилизаций такого уровня развития.

– Очевидно, была, – сухо ответил Громов, проводя пальцами по странным символам на арке. Его сердце колотилось как бешеное. Если это то, о чем он думал последние двадцать лет, если легенды не лгали…

– Идем внутрь, – решительно произнес он, направляясь к арке. – И будьте предельно осторожны. Не прикасайтесь ни к чему без необходимости.

Они прошли под аркой, оказавшись в коридоре с высокими сводами. Стены здесь были не просто гладкими – на них виднелись барельефы и странные символы, напоминающие древние руны, но не похожие ни на один известный Громову алфавит. И он знал их немало.

– Стойте, – вдруг скомандовал он, заметив на полу странный узор. – Не наступайте на эти линии.

На каменном полу был выложен узор из темного и светлого камня, образующий сложную геометрическую фигуру, похожую на снежинку или звезду с восемью лучами.

– Думаете, это ловушка? – с интересом спросила Светлана, освещая узор.

– Не уверен… – Громов осторожно обошел узор по периметру. – Но у многих древних культур такие символы имели сакральное значение. Возможно, это…

Дмитрий, не слушая предостережений, шагнул прямо на центр узора.

– Да ладно вам, профессор. Какие ловушки могут работать спустя тысячи лет?

В ту же секунду камни под его ногами слегка подались вниз со звуком, напоминающим щелчок механизма. Все замерли.

Ничего не произошло.

– Видите? – ухмыльнулся Дмитрий. – Просто…

Его слова оборвал низкий гул, пронесшийся по коридору. Стены задрожали, осыпая мелкую каменную крошку. Свет фонарей заметался по стенам, выхватывая испуганные лица исследователей.

– Что ты наделал… – прошептал Громов, хватаясь за стену, чтобы сохранить равновесие.

Гул нарастал, вибрация усиливалась. Затем также внезапно всё стихло. В наступившей тишине послышался новый звук – журчание воды.

– Откуда здесь вода? – удивился Алексей, направив луч фонаря вперед.

Из трещин в полу начала сочиться вода, медленно заполняя углубления между камнями.

– Назад! – скомандовал Громов. – Немедленно возвращаемся!

Но едва они сделали несколько шагов к выходу, как заметили тонкие струйки воды, стекающие по стенам. Вода быстро наполняла коридор, уже доходя до щиколотки.

– Быстрее! – Громов подтолкнул Светлану к арке.

Дмитрий бросился вперед, но поскользнулся на мокром камне и упал. Алексей помог ему подняться, и они вчетвером поспешили к выходу. Вода прибывала с невероятной скоростью, словно где-то прорвало плотину подземного озера.

Они выбрались обратно на каменную платформу, где их спускали. Вода хлынула следом, заполняя пространство.

– Поднимайте нас! – крикнул Громов в рацию. – Срочно!

Страховочные веревки натянулись, поднимая исследователей к поверхности. Последним поднимался Громов, и прежде чем скрыться в проеме, он успел бросить взгляд вниз.

Вода продолжала прибывать, но уже не так стремительно. В её тёмной поверхности отражались странные блики, источник которых был неясен. Словно что-то внизу начало светиться.

– Они замерзли за ночь, – сообщил Алексей, вернувшись с утреннего осмотра провала. – Вся вода превратилась в лед.

Громов задумчиво посмотрел на своего помощника. Его седая борода и всклокоченные волосы придавали ему вид библейского пророка, что усиливалось ореолом пара от дыхания в морозном воздухе.

– Замерзли? При положительной температуре?

– Именно, – кивнул Алексей. – Минус пятнадцать в провале. Мы проверили трижды. В то время как на поверхности плюс двадцать два.

Громов нахмурился: – Это невозможно. Разве что…

Он не закончил фразу, но его глаза загорелись азартом исследователя, столкнувшегося с необъяснимым явлением.

Их базовый лагерь, расположенный в двух километрах от раскопа, представлял собой комплекс из пяти больших палаток, оснащенных автономными генераторами и спутниковой связью. Экспедиция, финансируемая Российской Академией Наук совместно с Международным Арктическим Фондом, была рассчитана на полтора месяца работы в полевых условиях.

Утро после необычного открытия началось с новой странности: несмотря на разгар лета, температура воздуха вокруг лагеря опустилась до десяти градусов, хотя метеосводки сообщали о стабильном тепле по всему региону.

Громов склонился над ноутбуком, просматривая снимки, сделанные во время вчерашнего спуска. Отдельно он изучал символы с арки, сравнивая их с базой древних письменностей.

– Ничего похожего, – пробормотал он. – Абсолютно новая система знаков.

В палатку вошла Светлана, потирая ушибленное плечо.

– Профессор, вы должны это увидеть, – она протянула ему планшет с открытой картой местности. – Это термальный снимок со спутника, который я запросила час назад. Смотрите на эти контуры.

Громов вгляделся в изображение. На термальной карте отчетливо проступали геометрически правильные очертания под поверхностью земли вокруг места их раскопок.

– Это… – он осёкся, не решаясь произнести вслух то, о чём думал.

– Город, – закончила за него Светлана. – Или что-то похожее на город. Под слоем вечной мерзлоты.

Громов откинулся на стуле, пытаясь осмыслить увиденное.

– Необходимо немедленно расширить раскопки. Установить периметр безопасности и начать тщательное картографирование.

– Уже распорядилась, – кивнула Светлана. – Но есть проблема. Метеорологи сообщают о приближении необычного холодного фронта. Прямо над нами формируется нечто, похожее на зимний циклон.

– В июле? В Сибири?

– Именно. И эпицентр точно над местом раскопок. – Она показала еще одно изображение на планшете. – Это прогноз на завтра. Будет снежная буря.

Громов помолчал, затем тихо произнес: – Это не совпадение. Мы что-то активировали вчера.

Светлана напряглась: – Что именно?

– Не знаю, – Громов потер переносицу. – Но если я прав… Если это действительно Гиперборея…

– Гиперборея? – Светлана удивленно подняла брови. – Та самая мифическая страна на Севере? Вы серьезно?

– Более чем, – кивнул Громов. – Двадцать лет я собирал фрагменты легенд, сопоставлял данные, искал следы. Гиперборея не просто миф. Это была высокоразвитая цивилизация, существовавшая как минимум двенадцать тысяч лет назад, задолго до известных нам культур.

– Но почему о ней так мало упоминаний?

– Потому что она исчезла внезапно, – Громов встал и начал расхаживать по палатке. – Легенды многих народов Севера говорят о "великой зиме", которая пришла неожиданно. О том, как "боги" скрылись под землей и льдами. О механизмах, контролирующих погоду.

Он остановился и пристально посмотрел на Светлану: – Что если все эти мифы – отголоски реальных событий? Что если гиперборейцы обладали технологией, способной влиять на климат, и использовали её, чтобы спастись от какой-то угрозы, намеренно вызвав ледниковый период?

– Звучит как научная фантастика, – покачала головой Светлана, но в её голосе не было скептицизма, только изумление.

– Наука часто опережает фантастику, – улыбнулся Громов. – Помните Трою? Считалась мифом, пока её не нашел Шлиман.

Их разговор прервал треск рации: – Профессор, вы нужны у раскопа. Немедленно.

Голос Дмитрия звучал напряженно. Громов схватил куртку: – Что случилось?

– Лёд… он тает. И внутри что-то светится.

К моменту прибытия Громова и Светланы к раскопу, лёд в провале уже практически растаял, обнажая проход в подземное сооружение. Но самым удивительным было мерцающее голубоватое свечение, исходящее из глубины.

– Когда это началось? – спросил Громов, наблюдая, как последние куски льда превращаются в воду, которая, вопреки всем законам физики, не заполняла пространство, а словно впитывалась в стены и пол.

– Около часа назад, – ответил Дмитрий. – Сначала лёд начал таять, затем появилось свечение. Температура стабилизировалась на уровне около нуля.

Громов сверился с термометром на своих часах: – Странно. На поверхности уже минус пять.

Они огляделись. Несмотря на утреннее летнее солнце, воздух заметно похолодал. Над далеким горизонтом собирались тёмные тучи.

– Буря приближается быстрее, чем предсказывали, – заметила Светлана, указывая на небо. – У нас может быть всего несколько часов.

Громов принял решение: – Спускаемся сейчас же. Полное снаряжение, страховка, дополнительные источники света. И теплая одежда.

– Уверены, что это безопасно? – спросил Алексей. – После вчерашнего…

– Безопасно? – Громов усмехнулся. – Определенно нет. Но у нас нет выбора. Если буря накроет лагерь, мы можем оказаться отрезанными на недели. Нужно выяснить, что мы активировали, и по возможности остановить это.

Через полчаса группа из пяти человек – Громов, Светлана, Дмитрий, Алексей и ещё один участник экспедиции, геофизик Виктор – спустились в подземное сооружение. Каждый был экипирован автономным дыхательным аппаратом, теплой одеждой и инструментами для экстренных ситуаций.

Пройдя под аркой, они оказались в уже знакомом коридоре. Но теперь он выглядел иначе. Стены излучали тусклое голубоватое свечение, постепенно нарастающее в интенсивности. Барельефы, едва заметные вчера, теперь проступали отчетливее, словно подсвеченные изнутри.

– Невероятно… – прошептала Светлана, проводя лазерным сканером по стене. – Сканер показывает, что стены содержат неизвестный минерал, излучающий энергию в ультрафиолетовом и инфракрасном спектрах.

Виктор, хмурясь, изучал показания своих приборов: – Здесь странные магнитные аномалии. Компас сходит с ума, а измеритель электромагнитного поля зашкаливает.

Громов осторожно двигался впереди, внимательно изучая каждый символ на стенах. Теперь, при лучшем освещении, он мог видеть, что изображения складываются в повествование.

– Здесь история… – медленно произнес он, прослеживая пальцем линии барельефа. – Смотрите, это похоже на карту звездного неба, но созвездия расположены иначе. А здесь… – он указал на другую секцию стены, – похоже на изображение какого-то механизма.

Они продвигались глубже. Коридор расширялся, переходя в просторный зал с высоким сводчатым потолком. В центре зала возвышалась конструкция, напоминающая алтарь или пьедестал, окруженный концентрическими кругами из того же светящегося материала, что и стены.

– Не приближайтесь, – предупредил Громов, когда Дмитрий шагнул к центру. – Сначала нужно убедиться, что это безопасно.

Но предостережение запоздало. Дмитрий уже коснулся внешнего круга. В ту же секунду свечение усилилось, пульсируя в такт сердцебиению. По полу от центра к стенам разбежались светящиеся линии, образуя сложный геометрический узор.

– Отойди оттуда! – крикнул Громов, но Дмитрий, словно завороженный, продолжал двигаться к центру.

– Я слышу… голоса, – пробормотал он. – Они говорят… они зовут…

Его глаза остекленели, движения стали механическими. Алексей бросился к нему, пытаясь оттащить, но едва он коснулся друга, как его самого словно ударило электрическим разрядом.

– Не прикасайтесь к нему! – закричал Виктор, наблюдая за показаниями приборов. – Вокруг него формируется какое-то поле!

Дмитрий тем временем достиг центра. Над алтарем, или чем был этот постамент, парил полупрозрачный кристалл размером с человеческую голову. Он пульсировал тем же голубоватым светом, но гораздо интенсивнее.

– Это ключ, – произнес Дмитрий голосом, в котором угадывались чужие интонации. – Ключ к механизму.

Он протянул руку и коснулся кристалла.

Яркая вспышка света на мгновение ослепила всех присутствующих. Когда зрение вернулось, они увидели Дмитрия, лежащего без сознания у подножия постамента. Кристалл над алтарем теперь ярко пылал, испуская пульсирующий свет. Линии на полу светились ярче, их узор изменился, и теперь они напоминали расходящиеся волны.

Громов бросился к Дмитрию, проверяя пульс.

– Жив, но без сознания. Нужно немедленно поднять его на поверхность.

В этот момент все сооружение содрогнулось. С потолка посыпалась пыль, послышался гул, нарастающий с каждой секундой.

– Землетрясение! – крикнула Светлана. – Выбираемся отсюда!

Громов и Алексей подхватили бесчувственного Дмитрия, Виктор и Светлана поспешили к выходу. Но гул становился громче, стены вибрировали сильнее.

– Не успеем! – выкрикнул Виктор, когда часть потолка обрушилась, перекрывая путь к коридору.

Громов быстро огляделся: – Там! Боковой проход!

Они бросились к узкому проходу в стене, который раньше не заметили. Едва последний из них скрылся в проеме, как остальная часть зала обрушилась.

Новый коридор был уже и ниже предыдущего, но также светился тем же таинственным светом. Они быстро продвигались вперед, слыша за спиной грохот обвалов.

– Приборы показывают, что мы поднимаемся, – сообщил Виктор, сверяясь с датчиками. – Если продолжим в том же направлении, сможем выйти на поверхность.

Спустя мучительно долгие минуты коридор действительно начал уходить вверх более явно, превращаясь в крутой тоннель с высеченными в камне ступенями. Наконец, они увидели впереди дневной свет.

Выбравшись на поверхность, они оказались в нескольких сотнях метров от места первоначального спуска. И то, что они увидели, заставило их застыть в изумлении.

Над плато бушевала снежная буря. В разгар июля, среди сибирского лета, воздух наполняли тяжелые снежные хлопья, ветер швырял их с яростью зимнего урагана. Температура упала до минус пятнадцати и продолжала снижаться.

– Что за чертовщина… – пробормотал Алексей, щурясь от снега. – Этого не может быть!

Громов молчал, глядя на разыгравшуюся стихию. В его глазах мелькнуло понимание, смешанное с ужасом.

– Мы активировали его, – прошептал он. – Механизм гиперборейцев. И теперь он пробуждается.

Дмитрий в их руках внезапно задрожал и открыл глаза. Но взгляд его был чужим, отстраненным.

– Великое очищение началось, – произнес он на незнакомом языке, который, однако, все странным образом поняли. – Бореальный цикл запущен. Лед вернется, чтобы очистить мир.

Затем он потерял сознание снова, но на его губах играла странная улыбка.

Громов посмотрел на бушующую стихию, затем на своих потрясенных коллег. Внезапно его лицо исказилось от боли, он схватился за грудь и упал на колени.

– Профессор! – Светлана бросилась к нему.

– Я в порядке… – прохрипел Громов, но его лицо побледнело, а глаза лихорадочно блестели. – Нужно вернуться в лагерь. Нужно предупредить… мир.

Поддерживая друг друга, пятеро исследователей начали долгий путь обратно к лагерю сквозь неожиданную сибирскую метель. Позади них, из-под земли, продолжал исходить пульсирующий голубоватый свет, прорезая снежную пелену и уходя в небо, словно маяк.

Маяк, призывающий возвращение древнего холода.

Прошла неделя с момента активации механизма. Лагерь экспедиции стал островком среди снежной пустыни. Несмотря на июль, температура установилась на уровне минус двадцати и ниже. Спутниковые снимки показывали, что аномальная зона холода расширяется, охватывая всё большую территорию Сибири.

Мировые новостные агентства пестрели сообщениями о странных климатических аномалиях. Внезапные снегопады в Скандинавии, необъяснимое похолодание в северной Атлантике, изменение течений в Северном Ледовитом океане. Метеорологи были в замешательстве, политики требовали объяснений, экологи предупреждали о катастрофе.

В палатке, служившей лазаретом, Громов лежал в полубреду. Странная болезнь поразила его после контакта с кристаллом. Высокая температура, галлюцинации, периоды ясности сознания, сменяющиеся беспамятством. Дмитрий, пришедший в себя на следующий день после инцидента, не помнил ничего о своих действиях в подземном зале и словах на неизвестном языке.

Светлана сидела у постели профессора, меняя холодные компрессы. В минуты просветления Громов диктовал ей свои наблюдения и гипотезы.

– Гиперборея… – шептал он, цепляясь за её руку. – Это действительно она. Цивилизация, существовавшая во время последнего ледникового периода. Они не просто выжили во льдах – они создали их.

– Отдохните, Сергей Иванович, – тихо говорила Светлана, но Громов продолжал:

– Кристалл – это ключ к их технологии. Они могли управлять климатом, понимаешь? Эта способность сделала их богами в глазах примитивных народов. Но что-то пошло не так… Они запустили механизм глобального похолодания и не смогли его остановить…

Его речь прерывалась приступами кашля. На платке оставались следы крови.

– Вам нужна медицинская помощь, – настаивала Светлана. – Вертолет будет завтра, если погода позволит. Вас доставят в Норильск.

– К завтрашнему дню я могу не дожить, – слабо улыбнулся Громов. – И это неважно. Важно то, что мы запустили тот же механизм. Если его не остановить, новый ледниковый период накроет планету.

Он попытался сесть, превозмогая слабость: – Ты должна связаться с Алексеем Вольским. Он единственный, кто может помочь.

– Климатологом? – удивилась Светлана. – Почему именно он?

– Потому что он изучал аномальные климатические явления. Потому что он поймет то, что другие сочтут бредом. И потому, – Громов понизил голос, – что в его крови течет наследие Гипербореи, хотя он сам об этом не знает.

Светлана в замешательстве покачала головой: – Я не понимаю…

– И не должна, – Громов откинулся на подушки. – Просто сделай, как я прошу. В моей личной папке есть файл с контактами и инструкциями. Там же письмо для Вольского. Он должен возглавить операцию "Феникс".

Его глаза закрылись, дыхание стало тяжелым.

– Профессор? – встревоженно позвала Светлана.

Громов с трудом приоткрыл глаза: – И сохрани это. – Он вынул из-под одеяла маленький предмет и вложил в её руку. – Отдашь ему лично. Скажи… скажи, что кровь помнит.

Светлана опустила взгляд. На её ладони лежал древний амулет из странного металла с выгравированным на нём символом, похожим на те, что они видели в подземном городе. Амулет был теплым, словно живым, и, казалось, слегка пульсировал в такт сердцебиению.

Когда она подняла глаза, Громов уже спал беспокойным сном. Его лоб горел под её пальцами, дыхание было неровным.

Снаружи палатки бушевала сибирская метель, неестественная для летнего времени. Над горизонтом, где находился вход в подземный город, небо светилось странным голубоватым светом.

Светлана крепко сжала амулет в руке и подошла к коммуникационной станции. Найдя в компьютере профессора нужный файл, она открыла его и начала читать инструкции по активации протокола "Феникс".

"В случае обнаружения артефактов Гипербореи и активации древних механизмов…" – гласило начало документа, датированного задолго до начала экспедиции, словно Громов знал, что они найдут.

Механизм был запущен, и теперь миру требовался тот, кто сможет его остановить. Наследник древней крови. Человек, которого Светлане предстояло найти.

Глава 2: Феникс

Москва

Московский Государственный Университет тонул в мягком свете осеннего солнца. Золотая листва кленов создавала причудливый узор теней на асфальте, а воздух был наполнен особой свежестью, характерной для ранней осени в столице. Несмотря на календарь, показывающий середину сентября, день выдался необычно теплым, словно лето не желало уступать свои права.

Главная аудитория геологического факультета была заполнена до отказа. Студенты, аспиранты, преподаватели, журналисты – все собрались, чтобы послушать лекцию доктора Алексея Вольского, одного из ведущих мировых специалистов по климатическим аномалиям.

Вольский стоял у кафедры, задумчиво глядя на экран за своей спиной, где проецировалась трехмерная модель атмосферных потоков. Высокий, поджарый, с короткими темными волосами и внимательными серыми глазами, он казался старше своих тридцати восьми лет. Глубокий шрам на левой щеке, оставшийся от обморожения, и вечно напряженный взгляд придавали ему суровый вид, который смягчался лишь в редкие моменты улыбки.

– Итак, – произнес он, нажимая клавишу на пульте дистанционного управления, – что же произошло над Атлантикой 23 июля этого года?

Изображение на экране сменилось: теперь там отображался метеорологический снимок масштабного урагана.

– Ураган "Сигма", категория 5. Скорость ветра до 290 километров в час, аномальное барометрическое давление, непредсказуемая траектория. – Вольский сделал паузу, окидывая аудиторию взглядом. – Классический пример того, что мы называем "климатической аномалией нового типа". Теперь взгляните на это.

Следующий слайд показывал то же самое атмосферное явление, но в инфракрасном спектре.

– Обратите внимание на эти точки повышенной температуры. – Он указал лазерной указкой на несколько ярких пятен внутри урагана. – Согласно всем известным моделям формирования ураганов, их там быть не должно. И тем не менее, они есть. И что еще более странно, они появляются в определенной последовательности, словно…

Телефон в кармане завибрировал. Вольский нахмурился, но продолжил:

– Словно внутри стихийного явления действует некий упорядочивающий фактор. Вопрос: что это за фактор и можно ли…

Телефон завибрировал снова, настойчивее. Вольский извинился перед аудиторией и быстро взглянул на экран. Его лицо на мгновение изменилось, отразив удивление, но он тут же вернулся к прежнему профессиональному тону.

– Продолжим. Если мы наложим данные о температуре океанской поверхности на модель…

Дверь аудитории бесшумно открылась, и вошли двое мужчин в строгих костюмах. Они встали у стены, не привлекая внимания, но Вольский сразу заметил их. Один из них едва заметно кивнул ему.

– Впрочем, я предлагаю завершить лекцию несколько раньше, – неожиданно сказал Вольский, вызвав удивленный шепот в аудитории. – В качестве домашнего задания изучите материалы по атлантическим ураганам последнего десятилетия. Сравните их характеристики и составьте собственную гипотезу о причинах изменения их поведения. Все материалы доступны на образовательном портале.

Он быстро собрал бумаги в тонкую папку, выключил презентацию и, не отвечая на вопросы разочарованных студентов, направился к выходу, где его ждали неизвестные посетители.

– Доктор Вольский? – произнес один из них, когда Алексей приблизился. – Полковник Игнатьев, Служба Национальной Безопасности. Вам необходимо немедленно проследовать с нами.

Вольский внимательно изучил удостоверение, которое ему протянули: – Могу я узнать причину?

– В машине, – коротко ответил полковник. – Это вопрос национальной безопасности. Уровень "Красный".

Брови Вольского удивленно приподнялись. Уровень "Красный" означал непосредственную угрозу для страны, требующую немедленных действий на самом высоком уровне.

– В таком случае, веди, – кивнул он, и они вместе направились к выходу из здания.

У входа их ждал черный бронированный автомобиль с затемненными стеклами. Как только они сели внутрь, машина тронулась.

– Так что происходит? – спросил Вольский, когда автомобиль влился в московский поток.

Полковник Игнатьев вытащил из кейса планшет и протянул его Вольскому: – Вы знакомы с профессором Громовым? Сергеем Ивановичем?

– Конечно, – Вольский нахмурился. – Один из ведущих археологов, специализируется на древних северных цивилизациях. Мы встречались на конференции по палеоклимату три года назад. А что с ним?

– Он умер четыре дня назад, – сухо ответил Игнатьев. – В военном госпитале Норильска. Перед смертью он активировал протокол "Феникс" и назначил вас руководителем операции.

– Меня? – Вольский удивленно покачал головой. – Какой еще протокол "Феникс"? Я ничего об этом не знаю.

– Потому что это совершенно секретная программа на случай чрезвычайных ситуаций определенного типа. – Игнатьев разблокировал планшет. – Взгляните на эти снимки.

На экране появились спутниковые фотографии какого-то региона Сибири. Большая часть территории была покрыта снегом, что было странно для июля-августа.

– Плато Путорана, – пояснил полковник. – Температура минус тридцать градусов, при норме плюс пятнадцать для этого времени года. Аномальная зона расширяется со скоростью примерно пять километров в день.

Он пролистнул на следующий снимок, показывающий какой-то объект под слоем льда: – Экспедиция Громова обнаружила нечто, что они называют "древним городом". Согласно его последнему отчету, это руины цивилизации Гипербореи возрастом более десяти тысяч лет.

Вольский напрягся, услышав это название: – Гипербореи? Мифической страны на севере?

– Не такой уж мифической, как оказалось, – Игнатьев пролистнул еще несколько изображений. – После обнаружения артефакта и его случайной активации начались необъяснимые климатические изменения. Снежные бури среди лета, резкое похолодание, аномальное поведение атмосферы.

Он посмотрел прямо в глаза Вольскому: – Согласно гипотезе Громова, они обнаружили древний механизм, способный влиять на климат планеты. И теперь этот механизм активирован и набирает мощность. Если его не остановить, мы получим новый ледниковый период в глобальном масштабе.

Вольский молча изучал данные на планшете, его лицо становилось всё более сосредоточенным: – Это невозможно. Ни одна древняя цивилизация не могла обладать технологиями такого уровня.

– И тем не менее, данные метеорологических спутников не лгут. – Игнатьев показал графики температур и атмосферного давления. – За последний месяц средняя температура в Северном полушарии упала на полградуса. Это беспрецедентная скорость изменений. И эпицентр всех аномалий – именно то место, где экспедиция Громова обнаружила свой "артефакт".

Автомобиль въехал на территорию комплекса правительственных зданий, миновал несколько КПП и остановился у неприметного серого здания без опознавательных знаков.

– Мы прибыли, – сообщил Игнатьев. – Здесь вас ждут.

Внутри здания их провели через несколько постов безопасности, включая сканирование сетчатки и отпечатков пальцев. Наконец, они оказались в просторном зале с огромным столом для совещаний. За столом уже сидело несколько человек, среди которых Вольский узнал министра обороны и директора ФСБ.

– Доктор Вольский, – поднялся им навстречу пожилой человек в гражданском костюме, которого Алексей не знал. – Рад, что вы прибыли так быстро. Я Константин Петрович Захаров, руководитель Федерального Агентства по Чрезвычайным Ситуациям.

Он указал на свободное место за столом: – Присаживайтесь. У нас мало времени.

Как только Вольский занял указанное место, Захаров нажал кнопку на панели перед собой. В центре стола появилась голографическая проекция – трехмерная модель Северного полушария с наложенной на неё тепловой картой.

– Ситуация развивается быстрее, чем мы предполагали, – без предисловий начал Захаров. – За последние сутки аномальная зона увеличилась ещё на восемь километров. Температурные показатели продолжают снижаться. В Норильске выпало полметра снега, хотя на календаре сентябрь.

Он перевел взгляд на Вольского: – Согласно протоколу "Феникс", в случае обнаружения артефактов с потенциалом глобального воздействия, формируется специальная оперативная группа. Руководитель группы назначается самим активатором протокола, в данном случае – покойным профессором Громовым. Он выбрал вас.

Вольский нахмурился: – С чего вдруг? Я климатолог, а не археолог. И тем более не эксперт по древним цивилизациям.

– Именно поэтому, – раздался женский голос от двери.

Все повернули головы. В зал вошла молодая женщина с усталым лицом, одетая в полевую форму, потрепанную и местами порванную. Ее руки были покрыты мелкими царапинами, а на щеке виднелся свежий синяк.

– Светлана Орлова, заместитель руководителя экспедиции Громова, – представил её Захаров. – Прибыла час назад спецрейсом из Норильска.

Светлана прошла к столу и села рядом с Вольским: – Профессор Громов выбрал вас именно потому, что вы климатолог. Вы понимаете атмосферные процессы лучше, чем кто-либо другой. И вы уже изучали аномальные явления.

Она положила на стол небольшой предмет, завернутый в ткань: – Кроме того, есть еще кое-что. Профессор просил передать вам это лично. И сказать: "кровь помнит".

Вольский осторожно развернул ткань. Внутри оказался странный металлический амулет с выгравированным символом, напоминающим стилизованную снежинку или звезду с восемью лучами.

Как только его пальцы коснулись амулета, произошло нечто странное. Металл словно потеплел, а символ едва заметно засветился голубоватым светом. Вольский почувствовал легкое головокружение и внезапный образ – заснеженные горы и город из белого камня, сияющий под северным сиянием.

– Что это? – спросил он, моргая, чтобы избавиться от наваждения.

– Мы не знаем, – ответила Светлана. – Профессор нашел его в одном из помещений подземного комплекса. Он считал, что это какой-то ключ к управлению механизмом.

Захаров прочистил горло, привлекая внимание: – Согласно последним распоряжениям правительства, операции "Феникс" присвоен высший приоритет. В ваше распоряжение, доктор Вольский, предоставляются все необходимые ресурсы. Ваша задача – изучить обнаруженный артефакт и, если возможно, деактивировать его, прежде чем климатические изменения станут необратимыми.

– Вы действительно верите в то, что древний артефакт может вызывать изменения климата? – скептически спросил Вольский, отложив амулет.

– Я верю в данные, – жестко ответил Захаров. – А данные говорят, что после активации этого объекта начались беспрецедентные климатические изменения с эпицентром точно над местом раскопок. Совпадение? Не думаю.

– Кроме того, – добавил до сих пор молчавший мужчина в строгом костюме, сидевший в конце стола, – мы получили тревожную информацию о том, что ситуацией заинтересовались определенные… негосударственные структуры.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросил Вольский.

– Генерал Степанов, Служба Внешней Разведки, – ответил мужчина. – По нашим данным, международная экотеррористическая группа "Чистая Земля" проявляет повышенный интерес к происходящему на плато Путорана. У них есть свой человек среди выживших членов экспедиции.

Светлана вздрогнула: – Что? Кто?

– Мы выясняем, – ответил Степанов. – Но уже известно, что их лидер, Елена Северова, известная также как "Гайа", лично направляется в регион.

– Елена Северова? – Вольский нахмурился. – Бывший климатический инженер? Я читал её работы до того, как она… исчезла.

– Именно, – кивнул Степанов. – После гибели своей семьи во время наводнения в Бангладеш пять лет назад она радикализировалась. Считает, что человечество – вирус, уничтожающий планету, и что Земле нужна… "перезагрузка".

Он подался вперед: – Если она узнает о механизме и его возможностях, можно не сомневаться – она сделает всё, чтобы он продолжал работать. Даже если это означает гибель миллиардов людей.

В зале воцарилось тяжелое молчание. Наконец, Вольский задал вопрос, который волновал его больше всего:

– Допустим, я возглавлю эту операцию. Кого вы предлагаете включить в группу?

Захаров кивнул, словно только этого и ждал: – Группа уже частично сформирована. Светлана Орлова – как участник первоначального открытия и археолог. – Он указал на молодую женщину. – Доктор Чжан Ли – лингвист и криптограф, один из лучших специалистов по древним языкам. В настоящее время он изучает символы, обнаруженные в подземном комплексе.

Он продолжил, указывая на голографические изображения людей, появляющиеся над столом: – Иван Чернов, позывной "Волк", бывший спецназовец, сейчас работает проводником в сибирской тайге. Незаменим в экстремальных условиях. И майор Анна Королёва, офицер специального подразделения ФСБ, обеспечит безопасность группы.

Когда появилось изображение Анны, Вольский слегка напрягся. Женщина на голограмме выглядела профессионально и сурово – короткие темные волосы, проницательные глаза, уверенная осанка. Что-то в её взгляде напомнило ему…

– Кроме того, – продолжал Захаров, не заметив реакции Вольского, – к вам присоединится представитель Международного Арктического Фонда, который финансировал экспедицию Громова – Оливер Хантингтон, основатель корпорации HuntTech.

– Миллиардер? – удивился Вольский. – Зачем нам технологический магнат в полевых условиях?

– Потому что он обеспечивает ресурсы, – пожал плечами Захаров. – И настаивает на личном участии.

Вольский медленно кивнул, обдумывая ситуацию. Его взгляд упал на амулет, который странным образом притягивал внимание. Он взял его в руку, и снова почувствовал мимолетный образ – на этот раз заснеженного леса и фигур в странной одежде, двигающихся между деревьями.

Он моргнул, отгоняя видение. Профессиональное любопытство и скептицизм боролись в нем с иррациональным ощущением, что происходит нечто большее, чем просто климатическая аномалия.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Я возглавлю группу. Но с одним условием – полная научная автономия. Никакого политического давления и вмешательства в исследовательский процесс.

– Согласен, – кивнул Захаров. – Но и вы должны понимать серьезность ситуации. По предварительным расчетам, если аномалия продолжит расширяться с той же скоростью, через три-четыре месяца половина Северного полушария окажется во власти экстремальных холодов. Это будет катастрофа невиданного масштаба.

Вольский встал: – Когда вылет?

– Завтра утром, – ответил Захаров. – Специальный борт доставит вас и часть команды в Норильск, оттуда вертолетом на исследовательскую базу "Пороз", созданную рядом с раскопками. Остальные члены группы уже там или прибудут в ближайшие дни.

Он протянул Вольскому электронный пропуск: – Это доступ к базе данных по операции "Феникс" и всем материалам экспедиции Громова. Рекомендую изучить их до вылета.

Когда встреча завершилась, и участники начали расходиться, к Вольскому подошла Светлана: – Доктор Вольский, можно вас на минуту?

Они отошли в сторону, и она понизила голос: – Есть кое-что, что я не могла сказать при всех. Профессор Громов… перед смертью он бредил, говорил странные вещи. О вас.

Вольский нахмурился: – О мне? Но мы едва были знакомы.

– Он сказал, что в вашей крови течет наследие Гипербореи. Что именно поэтому амулет реагирует на вас. – Она кивнула на предмет, который Вольский все еще держал в руке. – Вы заметили, как он светится, когда вы его касаетесь? Он не реагирует так ни на кого другого.

Вольский хотел возразить, сказать, что это абсурд, но что-то его остановило. Возможно, это были странные видения, которые он испытывал при контакте с амулетом. Или, может быть, смутное ощущение, что где-то глубоко внутри его самого всё это время дремало знание о чем-то древнем и могущественном.

– Я ученый, Светлана, – наконец произнес он. – И верю в факты, а не в мистические бредни. Если амулет реагирует на меня, значит, есть какое-то научное объяснение. Может быть, особенности кожной проводимости или что-то в этом роде.

– Конечно, – Светлана слабо улыбнулась. – Профессор тоже был ученым до самого конца. Но то, что мы обнаружили там, под льдом… иногда наука не может объяснить всё.

Она повернулась, чтобы уйти, но Вольский остановил её: – Еще один вопрос. Что означают слова "кровь помнит"?

Светлана покачала головой: – Я не знаю. Но профессор был уверен, что вы поймете. Со временем.

После её ухода Вольский остался один в полупустом зале. Он снова посмотрел на амулет, повертел его в пальцах. Странный металл отливал голубизной в свете ламп, символ на нем словно пульсировал, как живой.

Внезапно Вольский почувствовал острую головную боль. Перед глазами промелькнула вереница образов: снежные пики, ледяные дворцы, люди в странных одеяниях, выполняющие какой-то ритуал вокруг большого кристалла… И голос, шепчущий на неизвестном языке, который, тем не менее, казался смутно знакомым.

Видение исчезло так же внезапно, как и появилось, оставив Вольского с чувством тревоги и странной уверенности, что он стоит на пороге чего-то гораздо большего, чем просто научное открытие.

"Кровь помнит", – прошептал он, сжимая амулет в ладони. Что бы это ни значило, он был полон решимости выяснить.

В своей московской квартире Вольский провел ночь за изучением материалов экспедиции Громова. Его жилище полностью соответствовало характеру хозяина – функциональное, аскетичное, с минимумом личных вещей. Книжные полки, заставленные научными трудами, мощный компьютер, несколько фотографий горных пейзажей на стенах. И одна фотография в простой рамке на рабочем столе – улыбающаяся женщина с маленькой девочкой на руках на фоне заснеженных Альп.

Вольский откинулся на спинку кресла, потирая усталые глаза. Файлы Громова были обширны и детальны – десятилетия исследований, посвященных легендам о Гиперборее. Археологические находки, лингвистический анализ, сопоставления с мифами различных культур, от древнегреческой до эскимосской.

Согласно теории Громова, Гиперборея была реальной цивилизацией, существовавшей от двенадцати до пятнадцати тысяч лет назад, в конце последнего ледникового периода. Они достигли высокого уровня технологического развития, но пошли путём, отличным от современной цивилизации, основывая свои технологии на гармонии с природными силами, а не их подчинении.

Одним из их величайших достижений был механизм управления климатом, использующий геомагнитные поля Земли и особые кристаллы, способные накапливать и преобразовывать энергию. Этот механизм позволял контролировать погодные условия на обширных территориях.

Но что-то пошло не так. Согласно собранным Громовым легендам, гиперборейцы столкнулись с угрозой космического происхождения – возможно, астероидом или кометой – и использовали свой механизм для создания защитного холода. Они намеренно вызвали новый ледниковый период, чтобы минимизировать последствия столкновения и последующего глобального потепления от пожаров и выброса пепла. Но процесс вышел из-под контроля, и цивилизация была вынуждена уйти под землю или мигрировать в более тёплые регионы.

"Бредовая теория," – пробормотал Вольский, но продолжал читать с возрастающим интересом.

Особый раздел был посвящен "наследникам" – людям, которые, по мнению Громова, несли в своей ДНК генетические маркеры гиперборейцев. Эти маркеры предположительно давали им особую чувствительность к артефактам древней цивилизации и способность взаимодействовать с их технологией.

Вольский вздрогнул, когда дошел до следующей части. Среди предполагаемых "наследников" Громов указывал и его самого, ссылаясь на некие "генетические тесты", проведённые без его ведома после конференции по палеоклимату три года назад.

"Этот старик совсем свихнулся," – пробормотал Вольский, закрывая файл.

Его взгляд упал на фотографию на столе. Наташа и Соня, его жена и дочь, погибшие пять лет назад в Альпах. Он был там с ними, в исследовательской экспедиции, изучал аномальное поведение снежных масс. Прогнозы не предвещали опасности, все метеорологические модели указывали на стабильную погоду. И всё же буря пришла – внезапно, с невероятной силой, погребая под лавиной небольшой горный отель, где остановилась его семья, пока он работал на метеостанции.

Он успел услышать последний крик жены по телефону, прежде чем связь оборвалась. Затем трое суток поисков и страшная находка – их тела, замерзшие, но удивительно нетронутые, словно сама смерть отнеслась к ним с уважением.

После этого была только работа. Бесконечная, изнуряющая работа, попытка понять непонятное, предсказать непредсказуемое. Он стал ведущим специалистом по климатическим аномалиям, получил международное признание, написал десятки научных статей. Но истинной целью всегда оставалось одно – понять, почему его модели не смогли предсказать ту бурю. Почему наука подвела его, когда это было важнее всего.

И вот теперь эта странная ситуация с Гипербореей и механизмом контроля климата. Совпадение? Или судьба наконец привела его к ответам, которые он так долго искал?

Вольский потянулся к амулету, лежащему на столе. Как только его пальцы коснулись металла, перед глазами снова возникли образы – на этот раз отчётливее. Он увидел высокий зал с сияющими кристаллами, людей в белых одеяниях, выполняющих какие-то манипуляции с центральным механизмом. И среди них – человек, поразительно похожий на него самого.

Амулет выпал из внезапно ослабевших пальцев, и видение исчезло. Вольский тяжело дышал, словно после интенсивной физической нагрузки.

"Просто усталость и внушение," – сказал он себе. – "Слишком много информации за один день".

Но где-то в глубине души он знал, что происходит нечто большее, чем просто игра воображения. Что-то древнее взывало к нему через толщу времен, и, возможно, именно в этом зове скрывался ключ к спасению мира от надвигающегося холода.

Вольский взглянул на часы – 3:40 утра. До вылета оставалось несколько часов. Он решил хотя бы ненадолго прилечь, чтобы собраться с силами перед предстоящей миссией.

Но даже во сне его не оставляли видения снежных пейзажей и странного города из белого камня, сияющего под северным сиянием.

Военный аэродром встретил Вольского холодным ветром и моросящим дождем. Серое московское небо, казалось, отражало его внутреннее состояние – неопределенность, смешанную с глухой тревогой.

У трапа транспортного самолета его ждала невысокая женщина в военной форме без знаков различия. Её короткие темные волосы трепал ветер, а выражение лица оставалось непроницаемым.

– Доктор Вольский? – произнесла она, когда он приблизился. – Майор Анна Королёва. Я отвечаю за безопасность группы.

Она протянула руку, и Вольский пожал её. Рукопожатие было сильным, уверенным.

– Приятно познакомиться, майор, – кивнул он.

Их взгляды встретились, и на мгновение Вольскому показалось, что в её глазах мелькнуло что-то – узнавание? интерес? – но это быстро скрылось за профессиональной маской.

– Остальные уже на борту, – сообщила она, указывая на самолет. – Мы вылетаем через двадцать минут.

Внутри транспортника было не слишком комфортно, но функционально. Вдоль бортов располагались сиденья, в центре – крепления для грузов, сейчас занятые контейнерами с оборудованием.

Светлана Орлова сидела у дальней стены, погруженная в изучение каких-то документов. Рядом с ней расположился азиат лет сорока, вероятно, доктор Чжан Ли, судя по фотографии, которую Вольский видел во время брифинга.

Напротив них сидел крупный мужчина с обветренным лицом и короткой седеющей бородой. Его внешность говорила о жизни, проведенной на открытом воздухе, а взгляд был настороженным и оценивающим. Иван "Волк" Чернов, подумал Вольский.

– Присаживайтесь, доктор, – Анна указала на свободное место рядом с собой. – Полет долгий, около четырех часов до Норильска.

Вольский сел, пристегнулся и огляделся: – А где Хантингтон?

– Мистер Хантингтон прибудет напрямую на базу своим частным самолётом, – ответила Анна. – Видимо, военный транспорт не соответствует его статусу.

В её голосе прозвучала легкая ирония, которую Вольский оценил.

Двигатели самолета загудели, и вскоре они были в воздухе. Когда набрали высоту, и самолет выровнялся, Анна расстегнула ремень:

– Думаю, стоит провести короткое знакомство. Все знают цель миссии, но не все знакомы друг с другом.

Она повысила голос: – Внимание всем! Предлагаю провести краткий брифинг.

Остальные члены группы отвлеклись от своих занятий и повернулись к ним.

– Для начала представлю нашего руководителя, – продолжила Анна. – Доктор Алексей Вольский, ведущий эксперт по климатическим аномалиям. Согласно протоколу "Феникс", он возглавляет операцию.

Вольский коротко кивнул всем присутствующим.

– Светлану Орлову многие из вас уже знают, – Анна указала на молодую женщину. – Она была заместителем профессора Громова и участвовала в первоначальном открытии.

Светлана слабо улыбнулась: – Рада познакомиться со всеми. Хотя обстоятельства не самые приятные.

– Доктор Чжан Ли, – Анна представила азиата, – лингвист и криптограф, специалист по древним языкам и символам.

– Для меня честь работать с вами, доктор Вольский, – кивнул Чжан Ли с легким акцентом. – Я слышал о ваших исследованиях атмосферных аномалий.

– И наконец, Иван Чернов, – Анна указала на бородача. – Лучший проводник в Сибири и эксперт по выживанию в экстремальных условиях.

Чернов лишь молча кивнул, внимательно изучая Вольского своими светло-голубыми, почти прозрачными глазами.

– Я думаю, все здесь понимают серьезность ситуации, – продолжила Анна. – По последним данным, аномальная зона расширилась еще на десять километров за последние сутки. Температурные показатели продолжают снижаться.

Она включила небольшой проектор, закрепленный на стене самолета. На противоположной стене появилась карта Северной Сибири с отмеченной на ней зоной аномального похолодания.

– Это актуальные спутниковые данные на сегодняшнее утро, – пояснила она. – Как видите, эпицентр находится точно над местом раскопок, и зона расширяется концентрическими кругами.

– Интересно, – заметил Вольский, изучая карту. – Это напоминает распространение волн от брошенного в воду камня. Но в атмосфере такое распределение температур не должно происходить, особенно учитывая розу ветров в регионе.

– Именно, – кивнула Анна. – Это противоречит всем известным метеорологическим моделям. Что подтверждает искусственный характер феномена.

– Или то, что мы еще не всё знаем о поведении атмосферы, – скептически возразил Вольский.

– В любом случае, – вмешалась Светлана, – мы должны изучить механизм и понять, как его отключить. Иначе, судя по скорости распространения, через месяц-два большая часть Сибири окажется во власти аномальных холодов. А через полгода – вся Северная Евразия и Америка.

– Если верить данным, собранным профессором Громовым, – добавил Чжан Ли, – в древних текстах разных культур есть упоминания о "великой зиме", которая внезапно охватила мир. Некоторые исследователи связывают эти легенды с резким похолоданием, известным как поздний дриас, произошедшим около 12 800 лет назад.

– Вы серьезно считаете, – Вольский скептически посмотрел на лингвиста, – что древняя цивилизация обладала технологией, способной изменить климат планеты?

– Я лишь указываю на совпадения в различных мифах и легендах, – пожал плечами Чжан Ли. – От Платона до скандинавских саг, от индийских вед до эскимосских сказаний – везде есть упоминания о внезапном похолодании и о народе, пришедшем с севера, обладающем необычными знаниями.

– Мифы часто имеют под собой реальную основу, – неожиданно произнес Чернов своим глубоким, чуть хриплым голосом. – Я провел большую часть жизни в сибирской тайге и тундре. Среди местных народов до сих пор живы предания о "людях льда", которые могли управлять погодой и скрывались в подземных городах.

Он посмотрел прямо на Вольского: – Коренные жители не строят дома рядом с определенными местами, считая их проклятыми. И, как правило, в таких местах часто наблюдаются странные атмосферные явления – необычные туманы, внезапные смены температур, северные сияния в неположенное время.

– Это можно объяснить научно, – возразил Вольский. – Геомагнитные аномалии, выбросы метана из-под вечной мерзлоты…

– Возможно, – согласился Чернов. – Но вопрос в том, что было раньше – аномалия, вызвавшая легенду, или древняя технология, создающая аномалию?

Вольский промолчал, обдумывая слова проводника. Что-то в этом человеке вызывало у него смутное беспокойство. Может быть, слишком проницательный взгляд, словно Чернов видел больше, чем говорил.

Обсуждение продолжилось. Светлана показала фотографии и трехмерные модели подземного комплекса, частично обрушившегося после активации механизма. Чжан Ли рассказал о прогрессе в расшифровке символов, найденных на стенах.

– Большинство надписей еще не поддается интерпретации, – объяснил он, демонстрируя странные руноподобные символы. – Но некоторые повторяющиеся элементы удалось идентифицировать. Например, этот знак, – он указал на символ, похожий на спираль, – по-видимому, означает "энергия" или "сила". А этот, – он показал на другой символ, напоминающий волну, – связан с концепцией времени или цикла.

– Интересно, – заметил Вольский, вглядываясь в изображения. – Эти символы… кажутся смутно знакомыми.

Он осекся, осознав, что сказал это вслух. Все посмотрели на него с удивлением.

– Вы уже видели такие символы раньше? – спросил Чжан Ли с интересом.

– Нет, конечно нет, – быстро поправился Вольский. – Просто они напоминают некоторые древние письменности, которые я видел в исследованиях по истории науки.

Но это была ложь. Символы казались ему знакомыми на каком-то глубинном, подсознательном уровне, словно он когда-то знал их значение, но забыл. Это ощущение беспокоило его почти так же сильно, как и странные видения, вызванные амулетом.

Кстати об амулете…

Вольский достал из кармана странный металлический предмет, который передала ему Светлана. В тусклом свете самолета амулет казался почти обычным куском металла с выгравированным узором. Но когда он взял его в руку, металл словно потеплел, а символ едва заметно засветился.

– Это один из артефактов, найденных в подземном комплексе? – спросил он у Светланы, стараясь говорить спокойно, несмотря на странное ощущение, которое вызывал амулет.

– Да, – кивнула она. – Профессор Громов нашел его в одном из боковых помещений, которые, судя по всему, были чем-то вроде жилых комнат. Он считал, что это личный предмет одного из жителей города.

– И почему он хотел, чтобы именно я получил его?

Светлана замялась, бросив быстрый взгляд на остальных членов команды: – Профессор был убежден, что этот амулет… связан с вами каким-то образом. Что вы сможете использовать его, чтобы взаимодействовать с механизмом.

– Что за бред, – Вольский покачал головой, но амулет в его руке стал ощутимо теплее, почти горячим.

– Вы чувствуете что-нибудь, когда держите его? – тихо спросила Светлана, словно не желая, чтобы остальные слышали.

Вольский хотел солгать, сказать, что ничего не чувствует. Но что-то подсказывало ему, что скрывать правду от этих людей бессмысленно – они все равно узнают, когда прибудут на место и столкнутся с активированным механизмом.

– Да, – наконец признался он. – Он становится теплым. И я вижу… образы. Словно воспоминания, но не мои. Снежные пейзажи, странные здания, люди в белых одеждах.

В салоне воцарилась тишина. Все смотрели на Вольского с разной степенью удивления и интереса.

– Профессор говорил, что это может происходить, – медленно произнесла Светлана. – Он считал, что некоторые люди несут в своей ДНК генетические маркеры гиперборейцев. И что эти маркеры позволяют им взаимодействовать с их технологией.

– Это звучит как плохая научная фантастика, – фыркнул Вольский, но его протест прозвучал неубедительно даже для него самого.

– В каждой легенде есть зерно истины, – задумчиво произнес Чжан Ли. – Многие древние культуры верили в концепцию "крови памяти" – идею о том, что предки могут передавать не только физические черты, но и некое знание через поколения.

– Современная наука называет это эпигенетикой, – неожиданно вмешалась Анна. – Исследования показывают, что травмы и опыт предков могут влиять на экспрессию генов потомков. Кто знает, может быть, и другие формы информации могут передаваться таким образом?

Вольский удивленно посмотрел на неё. Он не ожидал такого научного подхода от военного.

– В любом случае, – сказал он, убирая амулет обратно в карман, – нам предстоит работать с фактами, а не легендами. Когда мы прибудем на место, нужно будет тщательно изучить механизм с научной точки зрения. Провести измерения, составить модели, понять принцип его работы. И только потом думать, как его деактивировать.

– Если к тому времени не станет слишком поздно, – мрачно заметил Чернов. – По моим сведениям, температура в эпицентре уже опустилась до минус сорока, а это середина сентября. К зиме там может быть минус семьдесят или ниже. И зона продолжает расширяться.

– Именно поэтому, – твердо сказал Вольский, – мы должны действовать методично и научно. Паника и поспешные решения не помогут.

Обсуждение продолжилось более конкретными вопросами – состав оборудования, которое они везли с собой, план первичного обследования подземного комплекса, меры безопасности. Вскоре разговор перешел на практические аспекты предстоящей работы, что всех немного успокоило – говорить о конкретных задачах было проще, чем о странных древних технологиях и генетической памяти.

Но даже когда все погрузились в свои непосредственные обязанности, Вольский периодически ощущал на себе взгляды. Светлана смотрела с надеждой, Чжан Ли – с научным любопытством, Чернов – с настороженной оценкой, а Анна… В её взгляде было что-то, что он не мог точно определить. Интерес? Беспокойство? Или что-то еще, более личное?

Самолет летел сквозь облака, направляясь на север, к месту, где, возможно, решалась судьба человечества. А в кармане Вольского лежал странный амулет, связывающий его с древней цивилизацией, о которой он ничего не знал, но с которой, возможно, был связан сильнее, чем мог представить.

Глава 3: Гиперборея

Исследовательская база "Пороз", Сибирь

Вертолет Ми-8 пробивался сквозь снежную бурю, раскачиваясь под порывами ураганного ветра. Внутри фюзеляжа Вольский держался за ремни безопасности, наблюдая за бледными лицами своих спутников. Даже невозмутимая обычно Анна Королёва явно нервничала, хотя и пыталась этого не показывать.

– Аномалия расширяется быстрее, чем мы предполагали, – прокричала она, пытаясь перекрыть рев двигателей и свист ветра. – По последним данным, температура в эпицентре упала до минус пятидесяти.

Вольский бросил взгляд в иллюминатор. Внизу простиралась бескрайняя белая пустыня. Плато Путорана, еще несколько недель назад утопавшее в летней зелени, теперь оказалось погребено под толщей снега и льда. Где-то там, в самом центре этой аномальной зимы, находилась исследовательская база "Пороз" и загадочный древний город, обнаруженный экспедицией Громова.

– Командир говорит, что видимость почти нулевая, – сообщила Анна, прижимая к уху наушник. – Мы попытаемся совершить посадку с помощью системы GPS. База передает координаты.

– А если не получится? – мрачно спросил Чернов.

– Тогда нам придется искать альтернативную площадку и добираться пешком.

Вертолет снова сильно тряхнуло. Светлана Орлова, сидевшая напротив Вольского, вцепилась в свое сиденье так, что побелели костяшки пальцев. Она не отрывала взгляда от иллюминатора, словно пыталась разглядеть сквозь белую мглу что-то, известное только ей.

– Мы близко, – вдруг произнесла она.

– Откуда вы… – начал Вольский, но замолчал, увидев, что женщина указывает на странное свечение, пробивающееся сквозь снежную пелену.

Призрачное голубоватое сияние медленно проступало из-под облаков, становясь ярче по мере их снижения. Оно не было похоже ни на северное сияние, ни на какое-либо известное Вольскому атмосферное явление. Свечение пульсировало в определенном ритме, напоминающем сердцебиение.

– Это он, – прошептала Светлана. – Механизм. Профессор говорил, что его активность будет нарастать.

Вертолет начал снижаться, ориентируясь по координатам базы. Яростные порывы ветра бросали машину из стороны в сторону, но пилот, судя по всему, был настоящим профессионалом. Наконец, внизу показались очертания нескольких крупных сооружений – исследовательская база "Пороз".

– Держитесь! – крикнула Анна, когда вертолет пошел на посадку.

Последние метры оказались самыми тяжелыми. Снежный вихрь вокруг площадки был настолько плотным, что пилот, казалось, совершал посадку вслепую. Тяжелая машина коснулась земли с глухим ударом, слегка накренившись на бок. Двигатели продолжали работать, разбрасывая снег лопастями винта.

– Выходим быстро, – скомандовала Анна, отстегивая ремни. – Десять минут, и вертолет должен улететь обратно, иначе он может не взлететь вообще.

Они спешно выгрузили оборудование и личные вещи. Едва они оказались на земле, как почувствовали всю силу мороза, пробирающего до костей даже сквозь специальные арктические костюмы. Вольский посмотрел на термометр, встроенный в рукав: минус сорок два.

– В сентябре… – пробормотал он. – Невероятно.

Их встречали двое исследователей в белых защитных костюмах. Один из них, высокий мужчина с заиндевевшей бородой, представился как Михаил Соколов, временно исполняющий обязанности руководителя базы после болезни профессора Громова.

– Идемте скорее, – прокричал он, перекрывая вой ветра. – Профессор ждет вас. Он очень плох.

Они двинулись к ближайшему строению – большому модульному зданию с логотипом Международного Арктического Фонда. Это был главный корпус базы, соединенный крытыми переходами с другими постройками. Вертолет позади них взревел двигателями и с усилием оторвался от земли, исчезая в снежной пелене.

Внутри базы было тепло, даже жарко. Система отопления работала на полную мощность, пытаясь противостоять невероятному холоду снаружи.

– База рассчитана на минус двадцать пять, – пояснил Соколов, когда они скинули тяжелые верхние куртки. – Мы подключили дополнительные генераторы, но если температура продолжит падать… – он не закончил фразу.

– Сколько человек осталось? – спросила Анна, оглядывая помещение.

– Двенадцать. Большую часть персонала эвакуировали после первых серьезных снегопадов. Остались только те, кто необходим для поддержания функционирования базы и наблюдения за объектом. И конечно, те, кто отказался уезжать.

– Например, Громов, – догадался Вольский.

Соколов кивнул: – Он сказал, что скорее умрет здесь, чем оставит своё открытие. К несчастью, похоже, так и будет.

– Насколько он плох? – спросила Светлана с тревогой в голосе.

– Очень. Высокая температура, периодические галлюцинации, внутренние кровотечения. Медикаменты почти не помогают. Врачи говорят, что его организм атакует неизвестный патоген. Но… – Соколов заколебался.

– Но? – подтолкнул его Вольский.

– Это не похоже ни на одну известную болезнь. Скорее, будто его клетки начали… перестраиваться. Или мутировать. Мы не знаем, что это.

Вольский и Светлана обменялись тревожными взглядами. Чжан Ли, до этого молчавший, подал голос: – Когда эта болезнь началась?

– Сразу после активации объекта. Профессор был первым, кто дотронулся до центрального кристалла. Поначалу казалось, что это просто лихорадка от переохлаждения, но его состояние быстро ухудшалось.

– А другие? – спросил Вольский. – Были еще случаи?

– Один. Дмитрий Ковалев, аспирант профессора. Он тоже контактировал с кристаллом. Но у него симптомы проявляются иначе. Периоды ясности сознания сменяются странными трансами, во время которых он говорит на неизвестном языке.

– Я хочу их увидеть, – решительно заявил Вольский. – Обоих. Немедленно.

– Конечно, – кивнул Соколов. – Профессор только о вас и спрашивает последние дни. Идемте, медицинский отсек в соседнем корпусе.

Они прошли через крытый переход, соединяющий главный корпус с медицинским блоком. По дороге Вольский обратил внимание, что в некоторых местах на стенах и потолке переходов образовались наледи – система отопления не справлялась с экстремальным холодом.

Медицинский отсек оказался небольшим, но хорошо оборудованным. Четыре палаты, операционная, лаборатория. В одной из палат лежал пожилой мужчина, подключенный к нескольким мониторам и капельнице. Его изможденное лицо с заострившимися чертами казалось восковой маской. Седые волосы и борода контрастировали с неестественно бледной кожей.

– Профессор Громов? – тихо позвал Вольский, приближаясь к кровати.

Глаза старика оставались закрытыми, но при звуке голоса Вольского его веки дрогнули. Медленно, с видимым усилием, он открыл глаза. Мутный, затуманенный взгляд постепенно сфокусировался на лице Вольского, и в нем промелькнуло что-то – узнавание, облегчение… надежда?

– Вы пришли… – прошептал Громов пересохшими губами. – Я знал, что вы придете, Алексей Вольский. Наследник…

Вольский осторожно присел на край кровати: – Профессор, я здесь, чтобы помочь. Расскажите, что случилось? Что вы обнаружили?

Громов слабо улыбнулся: – То, что искал всю жизнь. Гиперборею… Сердце зимы… Колыбель и могилу древней расы…

Он закашлялся, на губах выступила кровавая пена. Светлана быстро подала ему воды. Громов сделал несколько глотков и продолжил, его голос звучал немного сильнее:

– Механизм активирован. Цикл очищения запущен. Если его не остановить… новый ледниковый период… вымирание… – его слова становились бессвязными, взгляд блуждал.

– Как мы можем остановить это? – спросил Вольский, наклоняясь ближе.

Громов внезапно схватил его за руку с неожиданной силой для умирающего человека: – Вы… только вы… Кровь помнит, Алексей. Ваша кровь помнит то, что остальные забыли.

– Я не понимаю, профессор.

– Поймете… когда спуститесь туда. Когда увидите Сердце. Когда услышите его песню… – Громов снова закашлялся, на этот раз сильнее. Один из мониторов тревожно запищал.

В палату вошел врач, быстро оценил ситуацию: – Ему нужен отдых. Вы можете поговорить позже.

– Времени нет, – прохрипел Громов, отмахиваясь от врача. – Слушайте… Вы должны найти Ключи Равновесия. Они разбросаны… по древним святилищам… Без них не остановить механизм.

– Где эти ключи? – спросил Вольский.

– Карта… в центральном зале… там, где звезда и восемь лучей… – глаза Громова начали закрываться, голос слабел. – Берегитесь… Те, кто называет себя "чистыми"… Они верят… что механизм должен работать… Что человечество – болезнь…

Его рука соскользнула с руки Вольского, глаза закрылись. Монитор, отслеживающий сердечный ритм, показывал, что профессор просто уснул, измученный разговором.

– Ему нужен покой, – настойчиво произнес врач. – Его состояние нестабильно.

Вольский молча кивнул и вышел из палаты вместе с остальными. В коридоре он обратился к Соколову: – Я хочу увидеть Дмитрия Ковалева. И после этого – сам объект.

– Дмитрий в соседней палате, – ответил Соколов. – Но должен предупредить… он не всегда адекватен. И насчет объекта – спуск туда сейчас крайне опасен. Внутренние помещения древнего комплекса нестабильны, были случаи обрушения. Плюс эта странная болезнь…

– Мы приняли все необходимые меры предосторожности, – вмешалась Анна. – У нас есть защитные костюмы, специально разработанные для работы в условиях биологической угрозы.

– И все-таки риск высок, – возразил Соколов.

– Риск еще выше, если мы будем бездействовать, – жестко ответил Вольский. – Аномалия расширяется. По последним данным, зона экстремального похолодания достигла окраин Норильска. Если это продолжится, через месяц под угрозой окажутся крупные города.

Соколов сдался: – Хорошо. Но сначала познакомьтесь с остальными членами команды. После обеда будет общий брифинг, где вы получите всю актуальную информацию.

Дмитрий Ковалев оказался молодым человеком, не старше тридцати, с изможденным лицом и лихорадочно блестящими глазами. В отличие от Громова, он не был прикован к постели и даже мог самостоятельно передвигаться, хотя и с видимым трудом. Когда группа вошла в его палату, он сидел у окна, глядя на бушующую снаружи метель.

– У нас гости, Дмитрий, – объявил Соколов. – Команда "Феникс" прибыла.

Молодой человек медленно повернулся. Его взгляд скользнул по лицам вошедших и остановился на Вольском. В глазах Дмитрия промелькнуло что-то странное – страх? Узнавание?

– Наследник пришел, – произнес он негромко. – Как предсказывали древние тексты.

Вольский нахмурился: – Меня зовут Алексей Вольский. Я возглавляю операцию по исследованию аномалии.

– Имя не имеет значения, – покачал головой Дмитрий. – Важна только кровь. Кровь Гипербореи, текущая в ваших венах.

– Снова этот бред, – пробормотал Вольский.

Чжан Ли выступил вперед: – Дмитрий, я специалист по древним языкам. Соколов сказал, что иногда вы говорите на неизвестном наречии. Это так?

Дмитрий улыбнулся странной, отстраненной улыбкой: – Не я говорю. Они говорят через меня. Голоса предков, пробудившиеся ото сна.

– Можете показать? – попросил Чжан Ли, доставая небольшой диктофон.

– Это не так просто, – покачал головой Дмитрий. – Они приходят, когда хотят. Особенно рядом с Сердцем… с кристаллом. – Он вдруг вздрогнул и уставился куда-то поверх их голов. – Они здесь. Слушают. Наблюдают.

Его глаза закатились, тело напряглось, словно в судороге. А затем из его уст полились странные звуки – гортанные, шипящие, с необычными модуляциями. Это определенно был язык, а не просто бессмысленный набор звуков. В нем чувствовалась структура, ритм, интонационный рисунок.

Чжан Ли включил запись, его лицо выражало крайнюю заинтересованность. Когда Дмитрий закончил говорить и обмяк в кресле, лингвист выключил диктофон: – Невероятно. Это не похоже ни на один известный мне язык, древний или современный. Но в нем есть отдельные фонетические элементы, напоминающие праиндоевропейские и уральские корни.

– Вы понимаете, что он сказал? – спросила Светлана.

– Нет, для этого потребуется анализ. Но язык определенно структурирован и логичен. Это не галлюцинации и не случайный набор звуков.

Дмитрий медленно приходил в себя. Его взгляд прояснился, он с удивлением посмотрел на группу людей в своей палате, словно только что их заметил: – Простите… я снова отключился?

– Да, – кивнул Вольский. – Вы говорили на странном языке.

– Я никогда не помню, что говорю в эти моменты, – вздохнул Дмитрий. – Только образы остаются… Снег, бесконечный снег. И город из белого камня, сияющий под северным сиянием.

Вольский вздрогнул. Точно такие же видения посещали его, когда он касался амулета.

– Я хотел бы задать вам несколько вопросов о механизме, – сказал он, присаживаясь рядом с Дмитрием. – Вы были там, когда он активировался. Что именно произошло?

Молодой человек задумался: – Мы обнаружили центральный зал с большим кристаллическим образованием в центре. Оно располагалось на постаменте с восьмью лучами, расходящимися к стенам. Профессор Громов предположил, что это какой-то древний механизм. Он прикоснулся к кристаллу, и тот начал светиться. Затем я… что-то почувствовал. Непреодолимое желание подойти ближе. Я тоже коснулся кристалла, и…

Он замолчал, потирая виски.

– И что? – подтолкнул его Вольский.

– Свет. Ослепительный свет. А потом голоса… множество голосов, говорящих одновременно. И знания… знания хлынули в мой мозг, как водопад. Слишком много, чтобы осмыслить. Последнее, что я помню ясно – как кристалл начал пульсировать в определенном ритме, а пол под ногами задрожал.

– А потом?

– Потом была темнота. Очнулся я уже здесь, в лазарете. Мне сказали, что я был без сознания почти сутки. – Дмитрий поднял на Вольского лихорадочно блестящие глаза. – Это правда, что начался снегопад? Что температура падает?

– Да, – кивнул Вольский. – Аномальное похолодание распространяется из эпицентра, которым является место раскопок.

– Значит, начался Бореальный цикл, – прошептал Дмитрий. – Как они и предсказывали.

– Кто "они"? – спросил Чжан Ли.

– Голоса. Предки. – Дмитрий снова начал терять фокус, его взгляд блуждал. – Они говорят… говорят, что мир должен очиститься. Что люди осквернили землю и должны быть наказаны. Что лед придет и похоронит все грехи…

Его речь становилась все более бессвязной, и врач, наблюдавший за разговором, вмешался: – Ему нужно успокоительное. Эти эпизоды истощают его.

– Конечно, – согласился Вольский, вставая. – Но у меня есть еще один вопрос. Дмитрий, что вы знаете о Ключах Равновесия?

Глаза молодого ученого широко раскрылись: – Восемь ключей… Восемь святилищ… Восемь хранителей… Без них Сердце не остановить. Без них лед будет вечным.

Он начал дрожать, и врач решительно выпроводил всех из палаты.

В коридоре Вольский обратился к Соколову: – Я хочу спуститься к объекту. Сегодня же.

Соколов явно колебался: – Может, лучше завтра? Вы только прибыли, и погода…

– Погода не улучшится, – отрезал Вольский. – Наоборот, если мы правильно понимаем процесс, она будет только ухудшаться. Мне нужно увидеть механизм своими глазами. И найти упомянутую Громовым карту.

– Хорошо, – сдался Соколов. – Я дам распоряжение подготовить экипировку. Но сначала обед и брифинг с остальной командой.

В столовой базы собрались все присутствующие сотрудники – двенадцать человек, включая новоприбывших. Помимо Соколова, Вольский познакомился с Еленой Маркиной, главным инженером базы, отвечающей за системы жизнеобеспечения; Виктором Полозовым, геофизиком, изучавшим аномальные изменения в структуре льда и почвы вокруг древнего города; и Сергеем Васильевым, специалистом по климату, мониторящим расширение зоны похолодания.

Именно доклад Васильева вызвал наибольшее беспокойство. Он развернул над столом голографическую карту Северного полушария: – Вот текущая ситуация. Синим отмечены области с аномально низкой температурой. Как видите, основная аномалия сконцентрирована над плато Путорана, но от неё расходятся концентрические волны. За последние две недели радиус критического воздействия увеличился с пятидесяти до трехсот километров.

– А что с этими выбросами? – спросил Вольский, указывая на синие "языки", простирающиеся далеко за пределы основной аномалии.

– Это вторичные эффекты, – пояснил Васильев. – Аномалия влияет на струйные течения в верхних слоях атмосферы, изменяя их траекторию. В результате холодные арктические массы проникают гораздо южнее нормы. Мы наблюдаем снегопады в Скандинавии, северной Германии, даже в Англии. И это только начало.

– Какой прогноз на ближайший месяц? – спросила Анна.

Васильев поморщился: – Неутешительный. Если скорость расширения аномалии сохранится, к концу октября зона критических температур достигнет Урала на западе и Якутска на востоке. К декабрю – европейской части России и северного Казахстана. К февралю – всей Европы и значительной части Северной Америки.

– Чем это грозит? – спросил Чернов, хотя, судя по его мрачному виду, он уже знал ответ.

– Глобальной катастрофой, – просто ответил Васильев. – Транспортный коллапс, энергетический кризис, гибель сельскохозяйственных угодий, массовые миграции населения… И это лишь прямые последствия. Косвенные могут быть еще хуже – войны за ресурсы, эпидемии, голод.

В столовой воцарилось мрачное молчание. Наконец, Вольский прервал его: – Что мы знаем о природе механизма? Как он влияет на климат?

Виктор Полозов включил другую голограмму – трехмерную модель кристаллического объекта в центре подземного зала: – Мы смогли провести несколько исследований, прежде чем доступ в центральный зал стал слишком опасен. Это кристаллическое образование, похожее на крупный алмаз или кварц, но с совершенно иной молекулярной структурой. Мы предполагаем, что оно искусственного происхождения.

– Какого размера? – спросил Вольский.

– Основной кристалл примерно метр в диаметре. Но от него расходятся восемь кристаллических "лучей", встроенных в пол зала. Каждый луч направлен в определенную сторону света, согласно нашему компасу.

– Как именно он работает?

– Это самое интересное, – Полозов увеличил изображение. – Насколько мы смогли понять, кристалл генерирует мощное электромагнитное поле особой конфигурации. Это поле каким-то образом влияет на ионосферу непосредственно над местом раскопок, изменяя её электрические свойства. Это, в свою очередь, влияет на движение воздушных масс, альбедо поверхности и даже на океанические течения.

– Но это невозможно, – возразил Вольский. – Даже самые мощные современные установки не способны оказывать такое масштабное воздействие на климат.

– И тем не менее, факты говорят об обратном, – пожал плечами Полозов. – Корреляция между активацией механизма и началом аномалии слишком очевидна, чтобы быть совпадением.

– А что с энергоснабжением? – спросил Чжан Ли. – Такое устройство должно потреблять огромное количество энергии.

– Вот в чем парадокс, – ответил Полозов. – Мы не фиксируем никаких внешних источников питания. Более того, согласно нашим приборам, кристалл сам генерирует энергию. И с каждым днем её становится больше.

– Как это возможно?

– Мы не знаем. Возможно, он каким-то образом преобразует геотермальную энергию планеты. Или использует принципы, которые нам неизвестны.

Вольский задумчиво постукивал пальцами по столу: – А что с древними текстами? Громов упоминал какую-то карту и Ключи Равновесия.

Елена Маркина, до этого молчавшая, ответилась: – Профессор действительно обнаружил нечто похожее на карту в одном из боковых помещений комплекса. Настенное изображение, показывающее территорию, напоминающую Северное полушарие Земли, с отмеченными на ней точками. Восемь точек, по одной на каждую сторону света.

– И где эта карта сейчас?

– Всё еще там, в подземном комплексе. Последнее обрушение перекрыло доступ в это помещение. Но у нас есть фотографии.

Она показала на голограмме несколько снимков древнего барельефа. На каменной стене был высечен примитивный, но узнаваемый контур континентов Северного полушария. В определенных точках были выгравированы символы, напоминающие восьмилучевые звезды, подобные той, что была на амулете Вольского.

– Мы сопоставили эти отметки с современной картой, – продолжила Маркина. – Они соответствуют реальным географическим объектам. Одна в Норвегии, одна в Шотландии, одна в Исландии, одна на Аляске, одна в Гренландии, одна в Якутии, одна на Алтае и одна здесь, в Сибири.

– И что находится в этих точках? – спросил Вольский.

– Различные археологические памятники, большинство из которых датируются примерно десятью-двенадцатью тысячами лет назад. Древние поселения, мегалиты, пещерные святилища. Профессор Громов полагал, что это объекты, связанные с цивилизацией Гипербореи. Возможно, её аванпосты или колонии.

– И эти "Ключи Равновесия" находятся там?

– Согласно гипотезе профессора – да. Он считал, что для управления механизмом требуются особые артефакты, которые гиперборейцы намеренно рассредоточили по миру. Своего рода защита от случайной активации.

– Которая не сработала, – мрачно заметил Чернов.

– Нет, сработала, – возразила Маркина. – Механизм активировался не полностью. По мнению Громова, то, что мы наблюдаем сейчас – лишь малая часть его возможностей. Если бы он работал на полную мощность, эффект был бы гораздо более катастрофическим.

Вольский встал: – Мне нужно увидеть механизм. Сейчас же.

Соколов кивнул: – Экипировка уже подготовлена. Но из соображений безопасности я рекомендую взять с собой не более трех человек.

– Я пойду, – тут же вызвалась Светлана. – Я знаю комплекс лучше других.

– И я, – добавила Анна. – Моя задача – обеспечивать безопасность группы.

– Хотел бы присоединиться, – сказал Чжан Ли. – Мне необходимо увидеть древние тексты.

Вольский кивнул: – Хорошо. Тогда идем вчетвером. Чернов, вы останетесь на базе и будете поддерживать связь. Если что-то пойдет не так, организуйте спасательную операцию.

Бывший спецназовец молча кивнул, его светлые глаза внимательно изучали Вольского, словно оценивая.

– Время – наш главный враг, – подытожил Вольский. – Чем дольше работает механизм, тем сильнее его воздействие на климат и тем труднее будет его остановить.

Спуск в подземный комплекс напоминал экспедицию в другой мир. Группа была одета в специальные защитные костюмы, разработанные для работы в условиях биологической опасности. Белые, с прозрачными шлемами и автономной системой дыхания, они делали людей похожими на астронавтов, исследующих чужую планету.

Вход в древний комплекс теперь представлял собой хорошо оборудованный спуск с металлической лестницей и системой страховочных тросов. Над входом была сооружена защитная конструкция, предотвращающая попадание снега внутрь.

– С момента вашего последнего посещения многое изменилось, – сообщила Светлана по внутренней связи, когда они начали спуск. – Часть коридоров обрушилась, открыв новые помещения. А некоторые, наоборот, оказались заблокированы.

– Изменения продолжаются? – спросил Вольский.

– Да, комплекс как будто… перестраивает себя. Каждый день мы обнаруживаем новые проходы и залы. Это похоже на живой организм, который адаптируется к новым условиям.

Когда они достигли дна спуска, Вольский включил мощный налобный фонарь на своем шлеме. Луч света прорезал полумрак подземного коридора, выхватывая из темноты древние стены с искусной резьбой и барельефами.

– Невероятно, – прошептал он, приближаясь к одной из стен.

Барельеф изображал людей в странных одеяниях, выполняющих какой-то ритуал вокруг объекта, похожего на кристалл. Резьба была настолько искусной и детализированной, что казалось, фигуры вот-вот оживут.

– Это центральный коридор, – пояснила Светлана. – Он ведет к главному залу, где находится механизм. Но по дороге есть несколько боковых помещений, которые тоже представляют интерес.

Они двинулись вперед, освещая путь фонарями. Температура внутри была заметно выше, чем на поверхности, но все равно довольно низкая – около нуля. От дыхания перед лицевыми щитками образовывался пар.

– Странно, – заметил Вольский. – Стены кажутся… теплыми.

Он прикоснулся к поверхности древней кладки. Несмотря на окружающий холод, камень был действительно теплым, словно нагретым изнутри.

– Мы заметили то же самое, – кивнула Светлана. – Кроме того, стены испускают слабое инфракрасное излучение, невидимое глазу, но фиксируемое приборами.

Чжан Ли остановился у одной из секций стены, покрытой странными символами: – Это тот самый неизвестный язык, образцы которого я получил от Дмитрия. Тут целый текст… возможно, хроника или технический документ.

– Вы можете его прочитать? – спросил Вольский.

– Не сейчас. Но я сделаю снимки для дальнейшего анализа, – лингвист достал специальную камеру и начал методично фотографировать стену с надписями.

Внезапно по коридору пронесся низкий гул, заставивший всех замереть.

– Что это? – напряженно спросила Анна, ее рука инстинктивно потянулась к оружию на поясе.

– Механизм, – ответила Светлана. – Он периодически… пульсирует. С каждым разом все сильнее.

Они продолжили путь, миновав несколько боковых помещений. В одном хранились странные артефакты – предметы неизвестного назначения из материала, похожего на металл, но с необычными свойствами. В другом обнаружился своего рода бассейн, заполненный кристально чистой водой, которая, несмотря на низкую температуру окружающей среды, не замерзала.

– Мы проверили эту воду, – сообщила Светлана. – Она содержит уникальный минеральный состав и следы неизвестного органического вещества. Один из наших биохимиков предположил, что это может быть некий древний аналог современных наномашин.

Наконец, они достигли массивной арки, ведущей в главный зал. Здесь гул становился ощутимо сильнее, а воздух словно вибрировал от какой-то невидимой энергии.

– Подождите, – Светлана остановила группу. – Перед входом нужно активировать дополнительную защиту костюмов. Внутри уровень излучения выше.

Они настроили свои костюмы на максимальный уровень защиты, и только после этого прошли под аркой, оказавшись в громадном круглом зале с высоким куполообразным потолком.

То, что они увидели, заставило всех застыть в изумлении.

В центре зала, на массивном постаменте, парил огромный кристалл правильной октаэдрической формы. Он излучал пульсирующее голубоватое сияние, которое отражалось от стен и создавало впечатление, будто весь зал находится под водой. От кристалла по полу расходились восемь светящихся линий, направляясь к нишам в стенах зала.

Но самым поразительным был не сам кристалл, а то, что происходило вокруг него. Вокруг постамента кружились крошечные частицы света, напоминающие снежинки или миниатюрные звезды. Они двигались в сложном, но явно упорядоченном танце, образуя трехмерные геометрические узоры, которые постоянно менялись.

– Невероятно, – прошептал Вольский. – Что это за частицы?

– Мы не знаем, – ответила Светлана. – Они не регистрируются никакими приборами, только визуально. И их становится все больше.

Вольский осторожно сделал шаг вперед, приближаясь к постаменту. Как только он вступил в круг светящихся частиц, они начали реагировать, скорость их движения увеличилась, а траектории изменились, словно подчиняясь его присутствию.

– Осторожнее, – предупредила Анна. – Мы не знаем, как это может повлиять…

Не успела она закончить фразу, как Вольский почувствовал странное ощущение. Словно его тело стало легче, а сознание расширилось, охватывая всё пространство зала. Частицы света теперь двигались в унисон с его дыханием, пульсируя в такт его сердцебиению.

А потом пришло видение. Яркое, отчетливое, как никогда раньше.

Он увидел этот же зал, но тысячи лет назад. Вокруг постамента стояли высокие фигуры в белых одеяниях, с необычными, утонченными чертами лиц и светлыми волосами. Они выполняли какой-то сложный ритуал, произнося слова на том самом языке, который он слышал от Дмитрия.

В центре ритуального круга стоял человек, поразительно похожий на самого Вольского, но в древних одеяниях. Он держал руки над кристаллом, который менял цвет своего свечения в ответ на его движения.

Видение было настолько реальным, что Вольский мог ощущать запахи, слышать звуки, чувствовать энергию, пронизывающую зал.

– Алексей! – донесся до него словно издалека голос Светланы. – Алексей, вернитесь!

Видение рассеялось, и он снова оказался в полутемном зале, освещенном лишь пульсирующим светом кристалла и лучами их фонарей. Светящиеся частицы вокруг него успокоились и вернулись к своему прежнему плавному танцу.

– Что случилось? – спросил Вольский, чувствуя головокружение.

– Вы застыли на месте и не реагировали почти три минуты, – сообщила Анна. – Ваши жизненные показатели изменились – пульс замедлился, мозговая активность подскочила.

– Я видел… – Вольский запнулся. Как описать то, что он только что пережил? – Я видел, как использовали этот механизм. Тысячи лет назад. Это было так реально…

– Это похоже на то, что описывал Дмитрий, – заметила Светлана. – Видения прошлого при контакте с кристаллом.

Чжан Ли указал на стены зала: – Смотрите, здесь повсюду надписи. Целые панели текста. И они… светятся?

Действительно, стены зала были покрыты светящимися символами, которые ранее не были заметны из-за яркого сияния центрального кристалла. Надписи образовывали концентрические круги, спирали, сложные геометрические узоры.

– Я должен это задокументировать, – взволнованно произнес Чжан Ли, начиная снимать стены.

Вольский подошел к одной из ниш в стене, куда вела светящаяся линия от центрального постамента. Внутри ниши находилось углубление, по форме напоминающее восьмиконечную звезду.

– Это должно быть место для одного из Ключей, – предположил он. – Тот самый амулет, который передал мне Громов… он подходит по форме.

Светлана подошла к соседней нише: – Их восемь. По одной на каждую сторону света. И в каждой такое же углубление.

– Похоже на систему управления, – заметила Анна. – Восемь ключей, вставленных в определенной последовательности, могут изменить режим работы устройства.

Вольский хотел что-то ответить, но в этот момент весь зал вдруг задрожал. Из центрального кристалла вырвался яркий луч света, устремившийся вверх, к куполу потолка. Купол, как оказалось, был частично прозрачным, и луч света прошел сквозь него, уходя куда-то в небо.

– Что происходит? – напряженно спросила Анна, доставая оружие.

– Очередной импульс, – ответила Светлана. – Они происходят каждые несколько часов, становясь все интенсивнее.

Пол под ногами вибрировал, с потолка осыпалась каменная крошка. Луч света становился все ярче, а вместе с ним усиливалось странное давление в воздухе, словно перед грозой.

– Нам нужно выбираться, – решительно сказала Анна. – Сейчас же!

Они поспешили к выходу из зала, но прежде чем покинуть его, Вольский еще раз обернулся. Светящиеся частицы вокруг кристалла теперь двигались с невероятной скоростью, сливаясь в сплошной вихрь. И ему показалось, или в центре этого вихря на мгновение проступило человеческое лицо, смотрящее прямо на него?

Не успев разглядеть, он последовал за остальными. Коридоры комплекса ходили ходуном, кое-где начали обваливаться участки стен и потолка.

– Быстрее! – крикнула Анна, подгоняя группу к выходу.

Они бежали по извилистым проходам, стараясь не споткнуться о куски камня, падающие с потолка. Светлана уверенно вела их, несмотря на темноту и тряску.

Наконец, впереди показался свет – вход, через который они спустились. Последние метры они преодолели почти в полной темноте, так как фонари на их шлемах начали гаснуть, словно что-то высасывало их энергию.

Вылетев на поверхность, они рухнули на снег, задыхаясь от напряжения. Над входом в комплекс парил столб голубоватого света, уходящий высоко в небо, где он растворялся в бушующей снежной буре.

– Что… это… было? – выдохнул Чжан Ли, глядя на светящийся столб.

– Похоже на то, что механизм усиливает свое воздействие, – ответил Вольский, поднимаясь на ноги. – Посылает энергетические импульсы в атмосферу.

Они поспешили обратно к базе, с трудом преодолевая расстояние в сильнейшую метель. Ветер швырял в лица колючий снег, видимость была почти нулевая. Только благодаря встроенным в их костюмы GPS-передатчикам они смогли правильно сориентироваться.

Когда они, наконец, добрались до главного корпуса и сняли защитные костюмы, их встретил встревоженный Соколов:

– Вы в порядке? Наши датчики зафиксировали мощный энергетический выброс.

– Да, – кивнул Вольский. – Но ситуация становится критической. Механизм набирает мощность. Нам нужно как можно скорее найти эти Ключи Равновесия.

– И как мы это сделаем? – спросил Чернов, присоединившийся к разговору.

Вольский посмотрел на амулет, который теперь светился ярче, чем когда-либо:

– Громов указал нам путь. Восемь ключей в восьми древних святилищах. Мы должны разделиться и найти их все.

– Разделиться? – нахмурилась Анна. – Это рискованно.

– У нас нет выбора, – жестко ответил Вольский. – Время работает против нас. Каждый день промедления означает расширение зоны экстремальных холодов и усиление воздействия механизма.

Чжан Ли кивнул: – Я согласен. К тому же, мы теперь знаем, что ищем – амулеты или артефакты, похожие на тот, что у вас.

– И куда мы отправимся первым? – спросил Чернов.

Вольский задумался: – Ближайшие точки на карте – это Якутия и Алтай. Но я думаю, нам нужно начать с Норвегии.

– Почему именно с неё? – удивилась Светлана.

– Потому что там, согласно древнескандинавским легендам, находилась священная гора Борея – место, откуда пришли "белые боги" из страны вечного холода. Если кристалл действительно связан с легендарной Гипербореей, то именно там должны быть самые прямые указания на то, как им управлять.

– Логично, – согласился Чжан Ли. – К тому же, Скандинавия ближе к нам, чем Аляска или Гренландия. Мы можем начать оттуда и двигаться дальше.

– Тогда решено, – подытожил Вольский. – Я, Светлана, Чжан Ли и Анна отправляемся в Норвегию. Чернов остается здесь для координации действий и продолжения исследований.

Бывший спецназовец явно был недоволен таким решением, но спорить не стал: – Как скажете, босс. Но учтите – погода ухудшается с каждым днем. Скоро перемещаться станет практически невозможно.

– Именно поэтому мы должны действовать быстро, – кивнул Вольский. – Подготовьте все необходимое для вылета завтра утром. И свяжитесь с нашим координатором в Москве – нам понадобится транспорт и дипломатическая поддержка.

Когда все разошлись готовиться к предстоящей экспедиции, Вольский остался один в своей комнате. Он достал амулет и положил его на стол. Металл тускло поблескивал в свете лампы, а выгравированный символ, казалось, двигался, если смотреть на него под определенным углом.

Вольский закрыл глаза, и видение снова пришло к нему – белый город под северным сиянием, высокие фигуры в развевающихся одеждах, кристаллические башни, устремленные к небу. И ощущение дома, такое сильное, что перехватывало дыхание.

"Кровь помнит", – прошептал он слова Громова. И сейчас, впервые, он начал понимать, что они могут означать.

Глава 4: Первый удар

Исследовательская база "Пороз"

– Минус шестьдесят два, – произнес Соколов, глядя на экран метеостанции. – Новый рекорд. И это только начало октября.

Вольский мрачно кивнул. После их посещения подземного комплекса прошло трое суток, и за это время погодные условия стремительно ухудшились. Буря, бушевавшая над плато, превратилась в настоящий ледяной шторм, сделав невозможным любые перелеты. Они были заперты на базе, отрезанные от внешнего мира.

– Что с нашим связным в Москве? – спросила Анна, входя в комнату управления.

– Последний сеанс связи был шесть часов назад, – ответил Соколов. – Они готовят специальный самолет, способный работать в экстремальных условиях. Как только шторм немного утихнет, они попытаются эвакуировать нас.

– А он утихнет? – с сомнением в голосе спросил Чжан Ли, который работал за соседним компьютером, анализируя фотографии древних текстов.

– Согласно прогнозам – нет, – вздохнул Соколов. – Метеорологи говорят, что мы имеем дело с новым типом атмосферного явления. Циклон над плато набирает силу, питаясь энергией от… от чего-то.

– От кристалла, – твердо сказал Вольский. – Эти энергетические импульсы каким-то образом изменяют структуру атмосферы, создавая самоподдерживающуюся штормовую систему.

Он подошел к голографической карте, показывающей распространение аномальных температур: – Смотрите, как меняется картина. Три дня назад зона экстремальных холодов была сконцентрирована непосредственно над плато, с постепенным повышением температуры к периферии. Сейчас мы наблюдаем формирование отдельных "языков" холода, которые распространяются далеко за пределы первоначальной аномалии.

– Как щупальца, – заметила Светлана, разглядывая карту. – Словно что-то живое, ищущее… или голодное.

– Именно это беспокоит метеорологов, – кивнул Соколов. – Традиционные модели атмосферной циркуляции не предусматривают такого поведения. Холодные массы движутся против преобладающих воздушных течений, словно их что-то направляет.

В комнату вошел Чернов, стряхивая снег с верхней одежды: – Только что вернулся с внешнего периметра. Там становится все хуже.

– Что именно? – спросила Анна.

– Видимость упала до нескольких метров. Ветер такой, что сбивает с ног. И…

Он замялся, словно не решаясь произнести что-то.

– Что еще? – подтолкнул его Вольский.

– Мне показалось, я видел что-то в метели. Фигуры… движущиеся.

– Фигуры? – нахмурилась Анна. – Людей?

– Не уверен, – Чернов потер лицо ладонями. – Они были… странными. Высокими, белыми, словно часть снега. Но с определенными очертаниями.

– Вы уверены, что это не просто игра света и снега? – спросил Соколов с сомнением в голосе.

– Я провел половину жизни в сибирской тайге, – жестко ответил Чернов. – И видел много странных вещей. Но это… это было другое.

– Сколько их было? – неожиданно спросил Чжан Ли.

– Трое. Может, четверо. Они двигались вокруг периметра, словно изучая базу. А потом просто… растворились в метели.

– Мы должны усилить охрану, – решительно сказала Анна. – И проверить все системы безопасности.

– Согласен, – кивнул Вольский. – Но сейчас у нас есть более насущные проблемы. Чжан Ли, как продвигается расшифровка?

Лингвист вздохнул: – Медленно. Я создал предварительный лексикон на основе повторяющихся символов и сопоставил их с известными древними языками. Есть некоторые фонетические сходства с протоиндоевропейскими корнями, а также с уральскими и алтайскими языками. Но в целом, это совершенно уникальная языковая система.

– И всё же, вы смогли что-нибудь понять?

– Только отдельные фразы. Одна из них повторяется в нескольких местах – "Бореальный цикл". Судя по контексту, это связано с работой механизма. Еще есть упоминания о "Ключах Равновесия" и "Хранителях Севера". И… – он заколебался.

– Что еще?

– Есть текст, который, насколько я могу судить, говорит о "Наследнике Крови". О человеке, в чьих венах течет кровь создателей механизма, и кто один способен его контролировать.

Все посмотрели на Вольского.

– Это чушь, – резко сказал он. – Я не верю в мистический бред о "наследнике" и "древней крови". Есть рациональное объяснение тому, почему амулет реагирует на меня. Может быть, особенности биоэлектрической активности организма или что-то в этом роде.

– И все же, – осторожно заметила Светлана, – видения, которые вы испытываете… Они слишком детальны для простых галлюцинаций.

Вольский хотел возразить, но его прервал резкий звук тревоги.

– Что происходит? – напряженно спросил он.

Соколов быстро проверил показания на мониторах: – Нарушение периметра безопасности. Сектор B-7, восточная сторона базы.

– Камеры наблюдения? – спросила Анна, мгновенно переходя в боевой режим.

– Отключены. Или повреждены.

– Саботаж, – мрачно произнесла она. – Чернов, со мной. Остальные оставайтесь здесь и будьте готовы к эвакуации.

Анна и Чернов быстро облачились в зимнюю экипировку и, проверив оружие, направились к месту нарушения. Вольский, вопреки инструкциям, решил последовать за ними: – Я иду с вами.

– Это может быть опасно, – предупредила Анна.

– Если это связано с механизмом, я должен быть там, – твердо ответил он.

Анна не стала спорить, лишь кивнула, протягивая ему бронежилет: – Наденьте это. И держитесь позади нас.

Они вышли наружу, сразу попав в объятия ледяного урагана. Ветер швырял в лицо колючий снег, видимость была минимальной, несмотря на мощные фонари, которыми они освещали путь. Температура была настолько низкой, что дыхательные клапаны их масок мгновенно покрывались инеем.

– Держимся вместе! – крикнула Анна, перекрывая вой ветра. – Чернов, ведите. Вы лучше ориентируетесь в таких условиях.

Бывший спецназовец кивнул и уверенно двинулся вперед. Они медленно продвигались вдоль восточной стены базы, направляясь к сектору B-7, где сработали датчики.

– Стойте! – внезапно скомандовал Чернов, поднимая руку. – Впереди движение.

Они замерли, вглядываясь в снежную пелену. На мгновение Вольскому показалось, что он видит высокие фигуры, движущиеся среди снежных вихрей. Но это могло быть просто игрой света и тени.

– Вижу их, – прошептала Анна по внутренней связи. – Трое, движутся к техническому блоку.

– Это не те фигуры, о которых я говорил, – напряженно ответил Чернов. – Эти… обычные люди. В специальных арктических костюмах.

– Значит, у нас гости, – Анна достала пистолет. – Чернов, обходите справа. Я слева. Доктор Вольский, оставайтесь здесь и будьте готовы отступить к базе по моему сигналу.

Они разделились, бесшумно двигаясь сквозь метель. Вольский остался на месте, но не собирался просто ждать. Он осторожно продвинулся вперед, стараясь рассмотреть неизвестных.

Теперь он мог видеть их четче – три фигуры в белых арктических костюмах, явно специализированных для экстремальных условий. Они что-то устанавливали на внешней стене технического блока, где располагались генераторы и система энергоснабжения базы.

Внезапно раздался громкий крик Анны: – Стоять! Федеральная служба безопасности!

Неизвестные мгновенно отреагировали – двое бросились врассыпную, уходя в метель, а третий вскинул что-то, похожее на оружие. Раздались выстрелы, заглушаемые воем ветра.

Вольский инстинктивно пригнулся, хотя пули пролетели далеко от него. Он видел, как Анна перекатилась за снежный нанос, ведя ответный огонь. Чернов появился справа от неизвестных, молниеносным движением сбивая одного из них с ног.

– Они устанавливают взрывчатку! – крикнул Чернов по связи. – На генераторах!

Вольский мгновенно осознал опасность – без генераторов база останется без отопления и энергии, что при текущих температурах означало верную смерть для всех находящихся внутри.

Он бросился к техническому блоку, игнорируя опасность. Краем глаза он видел, как Анна ведет ожесточенную перестрелку с одним из нападавших, а Чернов борется со вторым в снегу. Третьему, похоже, удалось скрыться.

Достигнув стены технического блока, Вольский увидел прикрепленное к ней устройство – компактный, но явно мощный заряд с таймером, показывающим 02:34… 02:33… 02:32…

У него не было опыта обезвреживания взрывных устройств, но базовые знания инженера подсказывали, что лучше всего просто сорвать таймер, прерывая цепь детонации. Он потянулся к устройству, но в этот момент кто-то с силой оттолкнул его в сторону.

Перекатившись по снегу, Вольский увидел высокую фигуру, склонившуюся над бомбой. Человек в белом костюме что-то делал с устройством – не обезвреживал, а, похоже, перенастраивал. Вольский бросился на него, сбивая с ног. Они покатились по снегу, борясь друг с другом.

Противник был сильным и хорошо тренированным. Одним движением он скинул с себя Вольского и приготовился нанести удар. Но в последний момент что-то заставило его замереть. Он смотрел на лицо Вольского с явным изумлением.

– Это ты… – прошептал он по-русски с легким акцентом. – Наследник…

Вольский воспользовался его замешательством, чтобы снова атаковать. Но противник ловко увернулся и, вскочив на ноги, побежал прочь, быстро растворяясь в метели.

– Бомба! – крикнул Вольский, вспомнив о более насущной угрозе.

Он подбежал к устройству. Таймер показывал 01:05… 01:04… 01:03… Но что-то было не так. Изначальный механизм был явно модифицирован тем человеком, который вступил с ним в борьбу. К нему был подключен дополнительный модуль, и теперь вся система выглядела иначе.

Анна появилась рядом, тяжело дыша: – Отойдите, я разберусь.

Она быстро осмотрела устройство: – Странно… Это не похоже на обычную взрывчатку.

– Что тогда?

– Больше похоже на… ЭМИ-устройство. Электромагнитный импульс. Оно не взорвет базу, но выведет из строя всю электронику и оборудование.

– Можете его обезвредить?

– Попробую, – она сосредоточенно изучала провода и схемы. – Но модификация усложнила задачу. Это не стандартная конструкция.

Чернов присоединился к ним, волоча за собой обездвиженного человека в белом костюме: – Взял одного. Остальные ушли.

– Кто они? – спросил Вольский.

– Судя по оборудованию и тактике – профессионалы. Возможно, бывшие военные.

Анна тем временем осторожно отсоединяла провода от устройства. Таймер показывал 00:31… 00:30… 00:29…

– Почти… – пробормотала она, сосредоточенно работая. – Еще немного…

Внезапно устройство издало тревожный писк, и таймер начал отсчитывать быстрее.

– Черт! – выругалась Анна. – Защита от взлома. Отойдите все!

Они отступили на несколько шагов, но Анна внезапно бросилась обратно к устройству, сорвала его со стены и с силой швырнула как можно дальше в снежное поле.

Через несколько секунд раздался приглушенный хлопок, сопровождаемый яркой вспышкой света. Все электронные устройства, которые были у них с собой – рации, фонари, даже электронные часы – мгновенно отключились.

– ЭМИ, – подтвердила Анна. – Хорошо, что успели отбросить. Иначе вся база осталась бы без электроники.

– Кто они такие? – повторил Вольский, глядя на пленника, которого держал Чернов.

Анна подошла к нему и сорвала маску. Под ней оказалось молодое лицо с восточными чертами.

– Кто послал вас? – резко спросила она. – Говори!

Молодой человек молчал, глядя на них с вызовом.

– Обыщи его, – скомандовала Анна Чернову.

Тот быстро проверил карманы пленника и извлек небольшой предмет – кулон на цепочке с символом в виде листа дерева, окруженного кругом.

– Узнаю этот символ, – мрачно сказала Анна. – "Чистая Земля". Эко-террористическая организация.

– Те самые, о которых говорил Степанов? – спросил Вольский. – Возглавляемые Еленой Северовой?

– Именно, – кивнула Анна. – Они считают, что технологическая цивилизация уничтожает планету, и выступают за "радикальное сокращение" человеческого населения Земли.

– И теперь они пытаются помешать нам остановить механизм? – Вольский нахмурился. – Значит, они знают о нем.

– Похоже на то, – согласилась Анна. – Вопрос в том, откуда. У них должен быть источник информации здесь, на базе.

– Предатель, – мрачно произнес Чернов.

– Или шпион, – кивнула Анна. – В любом случае, мы должны быть осторожнее. И допросить этого парня как следует.

Они вернулись на базу, ведя с собой пленника. Внутри их уже ждали встревоженные Соколов и Светлана.

– Что случилось? – спросил Соколов. – Все внешние системы мониторинга отключились.

– ЭМИ-атака, – коротко ответила Анна. – "Чистая Земля". Они пытались вывести из строя все оборудование базы.

– И у них почти получилось, – добавил Вольский. – Если бы не вмешательство Анны, мы бы сейчас остались без связи, навигации и, возможно, без системы отопления.

– Кто это? – Светлана указала на пленника.

– Один из нападавших, – ответил Чернов. – Но он не единственный. Были еще как минимум двое, и им удалось скрыться.

– Поместите его под охрану, – распорядилась Анна. – И усильте меры безопасности. Вполне возможно, что они вернутся.

Пока Чернов уводил пленника, Вольский обратился к Соколову: – Что с нашей связью с внешним миром?

– ЭМИ повредил внешние антенны и часть оборудования, – мрачно ответил тот. – Резервные системы работают, но связь нестабильна. Мы можем отправлять короткие сообщения, не более того.

– Сообщите в Москву о нападении, – распорядился Вольский. – И запросите срочную эвакуацию, как только погода позволит. Ситуация становится слишком опасной.

После того как все неотложные меры были приняты, группа собралась в конференц-зале для обсуждения дальнейших действий. Анна только что закончила предварительный допрос пленника и выглядела задумчивой.

– Он не сказал ничего полезного, – сообщила она. – Только свое имя – Ли Чен, гражданин Китая. Утверждает, что действует из идеологических соображений, защищая планету от "человеческого вируса".

– Классическая риторика "Чистой Земли", – кивнул Чжан Ли. – Они верят, что Земля – это живой организм, а люди – паразиты, разрушающие её.

– И что механизм должен продолжать работать? – спросил Вольский.

– Именно, – подтвердила Анна. – По словам Чена, древние создали этот механизм как "иммунную систему" планеты, которая активируется, когда угроза от человечества становится слишком велика.

– Бред, – покачал головой Вольский. – Механизму тысячи лет. Откуда его создателям было знать о промышленной революции и экологических проблемах XXI века?

– Может быть, они предвидели это, – задумчиво произнесла Светлана. – Или запрограммировали механизм реагировать на определенные изменения в атмосфере – повышение уровня CO2, например.

– В любом случае, – вмешался Соколов, – мы должны решить, что делать дальше. База уязвима для новых атак, а погода продолжает ухудшаться.

Вольский задумчиво постукивал пальцами по столу: – Я все больше убеждаюсь, что ключ к решению проблемы – в этих "Ключах Равновесия". Мы должны найти их как можно скорее.

– Но как мы выберемся отсюда? – спросила Светлана. – Метель только усиливается.

– Есть одна возможность, – сказал Соколов. – У нас на базе есть экспериментальный вездеход "Арктика-М3", разработанный специально для экстремальных условий. Он способен передвигаться даже при температуре минус семьдесят и сильнейшей метели. Мощный и автономный, с системой жизнеобеспечения на две недели.

– Но даже на таком транспорте, – возразил Чернов, – до ближайшего населенного пункта несколько сотен километров через тундру. Это безумие.

– У нас нет выбора, – жестко сказал Вольский. – Каждый день промедления означает расширение зоны аномальных холодов. Если мы будем ждать улучшения погоды, может быть уже поздно.

Он подошел к голографической карте: – Смотрите, как развивается ситуация. Эти "языки" холода уже достигли окраин Норильска. Через неделю они могут дойти до Красноярска, через две – до Новосибирска. А дальше – Омск, Екатеринбург, Москва… Это будет катастрофа невиданного масштаба.

– Вы предлагаете рискнуть жизнями нескольких человек, чтобы спасти миллионы? – спросила Анна.

– Именно, – кивнул Вольский. – Я, Светлана, вы и Чжан Ли отправимся на вездеходе к ближайшему аэродрому, способному принять самолет. Оттуда – в Норвегию, на поиски первого Ключа. Чернов и остальные останутся здесь, продолжая исследования и поддерживая связь.

– Опасный план, – заметил Чернов. – Но я согласен, что бездействие сейчас – худший вариант.

– Я подготовлю вездеход, – сказал Соколов. – Он будет готов к утру.

Когда совещание закончилось, Вольский вернулся в свою комнату. Он был измотан событиями дня, но знал, что не сможет заснуть. Слишком много мыслей роилось в голове.

Он достал амулет и положил его на стол. В тусклом свете лампы металл казался почти живым, пульсирующим в такт с каким-то неслышимым ритмом. Вольский осторожно коснулся символа в центре – восьмилучевой звезды, напоминающей снежинку.

Как и раньше, прикосновение вызвало поток образов – на этот раз еще более ярких и отчетливых. Он видел высокие башни из белого камня и кристалла, уходящие в небо. Видел людей в странных одеяниях, выполняющих какие-то ритуалы вокруг объектов, похожих на кристаллы. И видел лицо – женское лицо необычайной красоты с серебристыми волосами и глазами цвета северного льда.

Она смотрела прямо на него и говорила что-то на неизвестном языке. Но каким-то образом Вольский понимал смысл: "Найди Ключи, Наследник. Восстанови Равновесие. Времени мало".

Видение исчезло, оставив после себя чувство тревоги и странной решимости. Вольский потер виски, пытаясь осмыслить происходящее. Ученый в нем отказывался верить в мистические бредни о "наследнике древней крови". Но другая часть, более интуитивная, знала, что эти видения – не просто игра воображения. Они несли информацию, важную для понимания механизма и способа его отключения.

Стук в дверь прервал его размышления.

– Войдите, – сказал он, убирая амулет в карман.

В комнату вошла Светлана с планшетом в руках: – Извините за беспокойство, но мне нужно показать вам кое-что важное.

– Что именно? – спросил Вольский, указывая ей на стул.

– Чжан Ли сделал прорыв в расшифровке текстов, – она включила планшет и показала ему изображения стен центрального зала с надписями. – Он смог перевести несколько ключевых фраз, используя сопоставительный анализ с протоязыками и данные, полученные от Дмитрия.

– И что там?

– Здесь говорится о "Великом Цикле" или "Бореальном Цикле" – периоде, когда механизм активируется, чтобы "очистить" планету. Но самое интересное – упоминание о том, что цикл имеет три фазы.

Она указала на символы, обведенные красным: – Первая фаза – "Пробуждение". Когда механизм активируется и начинает генерировать локальные холода. Вторая фаза – "Распространение", когда холод начинает охватывать все большие территории. И третья фаза – "Кульминация", когда наступает полномасштабный ледниковый период.

– На какой фазе мы сейчас?

– Судя по всему, мы находимся на переходе от первой ко второй. Локальная аномалия уже сформирована и начинает расширяться. Но до полномасштабного оледенения еще далеко.

– Сколько у нас времени до начала третьей фазы?

Светлана нахмурилась: – Трудно сказать точно. Текст говорит о "трех полных циклах луны" между фазами. Если понимать это буквально – около трех месяцев.

– То есть, к январю может начаться полномасштабный ледниковый период, – мрачно подытожил Вольский. – А что насчет Ключей Равновесия?

– Вот здесь самое интересное, – Светлана показала на другую часть текста. – Согласно этим надписям, Ключи представляют собой не просто физические артефакты, а своего рода… кодовые последовательности. Каждый ключ содержит часть информации, необходимой для управления механизмом.

– То есть, амулет – это что-то вроде ключа-карты?

– Скорее, ключа доступа. Он позволяет взаимодействовать с механизмом, но не содержит полной информации для его контроля. Для этого нужны все восемь ключей.

Вольский задумался: – А что насчет "Наследника"? О нем есть что-нибудь в текстах?

Светлана заколебалась, словно не решаясь говорить: – Да. Там сказано, что только "Тот, в ком течет кровь Созидателей", может использовать ключи. Для всех остальных они просто куски металла.

– И вы верите в это? – скептически спросил Вольский.

– После всего, что я видела здесь… да, верю. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Вы же видите, как амулет реагирует на вас. Как вы получаете видения при контакте с ним. Это не совпадение, Алексей. И не самовнушение.

Вольский вздохнул: – Даже если допустить, что во мне действительно есть какие-то гены древней цивилизации – что само по себе звучит абсурдно – как это поможет нам найти остальные Ключи?

– Возможно, именно ваше присутствие активирует их, – предположила Светлана. – Или позволит распознать их среди других артефактов.

Она замолчала, глядя на него с ожиданием. Вольский понимал, что она ждет от него какого-то признания, подтверждения, что он верит во всю эту мистическую историю. Но он не мог переступить через свой научный скептицизм, даже несмотря на все странности, с которыми столкнулся.

– Ладно, – наконец сказал он. – Допустим, во мне действительно есть что-то… особенное, что позволяет мне взаимодействовать с древними технологиями. Это не меняет нашего плана. Мы все равно должны найти эти Ключи, кем бы я ни был.

Светлана улыбнулась: – Согласна. И я рада, что вы не отрицаете полностью возможность… необычного объяснения.

– Я ученый, Светлана. Я следую за фактами, куда бы они ни вели. Даже если они ведут к выводам, которые противоречат моим убеждениям.

Они еще некоторое время обсуждали детали перевода и возможные локации остальных Ключей. Когда Светлана ушла, Вольский снова достал амулет. На этот раз он не просто пассивно ждал видений, а попытался сознательно сфокусироваться на образе Норвегии, первого места, куда они планировали отправиться.

К его удивлению, амулет словно отозвался на его мысленный запрос. Перед глазами возникло изображение фьорда, окруженного заснеженными горами, и древнего каменного круга на вершине одной из них. В центре круга стоял менгир с выгравированным символом восьмилучевой звезды.

"Итак, – подумал Вольский, – возможно, там мы найдем первый Ключ".

Утро принесло новые проблемы. Температура снаружи упала до минус семидесяти, а скорость ветра достигла ста километров в час. База с трудом справлялась с такими экстремальными условиями – в некоторых коридорах уже образовались наледи, а система отопления работала на пределе возможностей.

Вольский стоял в гараже, наблюдая, как инженеры готовят вездеход "Арктика-М3" к выходу. Это была впечатляющая машина – массивная, на гусеничном ходу, с корпусом, напоминающим танк. Специальное покрытие защищало его от экстремальных температур, а мощный двигатель позволял преодолевать самые сложные препятствия.

– Заправка полная, системы жизнеобеспечения проверены, навигация работает в автономном режиме, – доложил главный инженер. – Он готов к выходу.

– Отлично, – кивнул Вольский. – Загружайте припасы и оборудование. Мы выезжаем через час.

В этот момент в гараж вбежал взволнованный Соколов: – Доктор Вольский! У нас проблема!

– Что случилось?

– Дмитрий… он в каком-то трансе. Бредит, говорит странные вещи. И требует вас.

Вольский быстро направился к медицинскому блоку. Когда они вошли в палату Дмитрия, молодой человек сидел на кровати с остекленевшим взглядом. Его тело слегка раскачивалось, а губы шевелились, произнося что-то неслышное.

– Дмитрий? – осторожно позвал Вольский, подходя ближе.

Молодой ученый медленно повернулся к нему. Его глаза были широко раскрыты, но словно не видели реального мира.

– Они идут, – прошептал он странным, не своим голосом. – Белые Стражи пробудились. Они не дадут вам уйти.

– Кто такие Белые Стражи? – спросил Вольский, садясь рядом с ним.

– Хранители Механизма. Древние воины, спящие во льдах тысячи лет. Механизм пробудил их, чтобы защитить себя.

Вольский переглянулся с Соколовым: – Он бредит.

– Нет! – неожиданно резко сказал Дмитрий, хватая Вольского за руку. – Они реальны! Те фигуры, которые видел Чернов в метели… Это они! И они идут сюда, чтобы остановить вас.

– Дмитрий, успокойтесь, – мягко сказал Вольский. – Вы…

– Вы должны уходить немедленно, – перебил его Дмитрий. – Прямо сейчас! Если дождетесь темноты, будет поздно.

– Почему темноты?

– Они сильнее в темноте. Они – создания льда и ночи. В свете дня их сила меньше.

Несмотря на явный бред Дмитрия, в его словах была какая-то странная убежденность, заставившая Вольского задуматься.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Мы выедем немедленно. Но мне нужна информация. Что вы знаете о первом Ключе? О том, что находится в Норвегии?

Дмитрий на мгновение закрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то: – Ключ Севера… Он в месте, где небо встречается с землей. Где древние камни стоят кругом, а в центре – столб, указывающий на звезду Борея.

– Это похоже на описание древнего мегалитического комплекса, – заметил Соколов. – Их много в Скандинавии.

– Как мы найдем именно тот? – спросил Вольский.

– Амулет… – прошептал Дмитрий. – Он приведет вас. Он знает путь к своим братьям.

С этими словами он обмяк и закрыл глаза, словно погружаясь в сон. Врач, наблюдавший за разговором, подошел к нему: – Лучше оставить его. Такие приступы истощают его.

Вольский кивнул и вышел из палаты вместе с Соколовым.

– Вы верите в это? – спросил Соколов, когда они оказались в коридоре. – В этих "Белых Стражей"?

– Я не знаю, – честно ответил Вольский. – Еще неделю назад я бы назвал это бредом. Но после всего, что мы здесь видели… – он покачал головой. – В любом случае, лучше перестраховаться и выехать как можно скорее.

Они быстро вернулись в гараж, где Анна, Светлана и Чжан Ли уже заканчивали погрузку оборудования в вездеход.

– Меняем планы, – объявил Вольский. – Выезжаем немедленно.

– Что случилось? – спросила Анна, мгновенно насторожившись.

– Возможно, ничего. А возможно, нам грозит новая опасность. Дмитрий говорит о каких-то "Белых Стражах", которые идут, чтобы остановить нас.

– Снова те фигуры в метели? – Чернов нахмурился. – Я не был уверен, что действительно видел их. Думал, может, игра света и снега…

– В любом случае, лучше не рисковать, – решительно сказал Вольский. – Завершайте подготовку, мы выезжаем через пятнадцать минут.

Последние приготовления были сделаны в спешке. Вездеход "Арктика-М3" был полностью загружен и готов к выходу. Его массивные гусеницы должны были справиться с глубоким снегом, а прочный корпус – выдержать удары урагана.

Перед самым отъездом Чернов отвел Вольского в сторону: – Я должен кое-что сказать вам, – начал он, явно испытывая неловкость. – Это касается "Чистой Земли".

Вольский напрягся: – Что именно?

– Я… был связан с ними. Раньше, несколько лет назад.

– Вы работали на эко-террористов? – Вольский недоверчиво посмотрел на него.

– Не совсем так. После ухода из спецназа я какое-то время дрейфовал, искал смысл. И их идеи показались мне… привлекательными. Защита природы, борьба с корпоративной жадностью. Но потом я увидел, как далеко они готовы зайти, и ушел.

– Почему вы говорите мне это сейчас?

– Потому что они, вероятно, знают обо мне. И могут попытаться использовать эту связь. Хочу, чтобы вы знали – я больше не имею к ним никакого отношения. Я на вашей стороне.

Вольский внимательно изучал лицо Чернова, пытаясь определить, говорит ли тот правду: – Почему я должен вам верить?

– Не должны, – пожал плечами Чернов. – Но подумайте сами – если бы я работал на них, разве стал бы я сейчас рассказывать вам об этом?

В его словах была логика. К тому же, Чернов уже неоднократно доказал свою полезность и профессионализм.

– Хорошо, – кивнул Вольский. – Я верю вам. Но если узнаю, что вы играете двойную игру…

– Не узнаете, – твердо ответил Чернов. – Потому что я этого не делаю.

Их разговор прервал сигнал готовности вездехода.

– Удачи вам, – сказал Чернов, протягивая руку. – И будьте осторожны. Не только с "Чистой Землей", но и с… чем бы то ни было еще.

Вольский пожал его руку и направился к вездеходу, где его уже ждали остальные члены экспедиции. Они заняли свои места внутри машины – Анна за рулем, Вольский рядом с ней, Светлана и Чжан Ли сзади, среди оборудования и припасов.

– Все системы в норме, – доложила Анна, проверяя приборы. – Навигация работает, связь установлена. Мы готовы.

– Тогда поехали, – кивнул Вольский. – Чем быстрее мы найдем первый Ключ, тем больше шансов остановить механизм до начала третьей фазы.

Массивные ворота гаража медленно открылись, впуская внутрь вихрь снега и ледяной воздух. "Арктика-М3" взревела двигателями и двинулась вперед, навстречу бушующей стихии. Последним, что видел Вольский, оглянувшись, была фигура Чернова, стоящего в гараже и провожающего их взглядом.

А затем их поглотила метель – белая, безжалостная, словно живое существо, пытающееся остановить тех, кто осмелился бросить вызов древнему механизму и надвигающемуся ледниковому периоду.

Где-то впереди, за тысячи километров, их ждал первый Ключ Равновесия. И возможно, ответы на все вопросы, которые так мучили Вольского – о его странной связи с древними технологиями, о видениях, преследующих его, и о том, что на самом деле означала фраза "кровь помнит".

Путешествие только начиналось, а время неумолимо таяло, подобно последним островкам тепла в наступающем холоде новой ледниковой эпохи.

Глава 5: Наследие крови

Исследовательская база "Пороз" / Подземный город

Ночью база "Пороз" содрогалась под ударами бури. Ветер бросал снег в окна с такой силой, что казалось – стекла вот-вот не выдержат. Температура снаружи опустилась до рекордной отметки в минус пятьдесят восемь градусов, а барометр фиксировал аномально низкое давление.

Вольский не мог заснуть. Он сидел в своей маленькой комнате, раз за разом прокручивая в голове всё, что увидел в подземном зале. Видение было настолько ярким, настолько реальным, что он до сих пор ощущал его отголоски – словно воспоминание о месте, где он когда-то был, о людях, которых когда-то знал.

Он достал амулет и положил его на стол. В тусклом свете настольной лампы металл тускло поблескивал, а восьмилучевая звезда в центре словно пульсировала в такт с отдаленным гулом, доносящимся из-под земли. Механизм продолжал работать, посылая импульсы в атмосферу, меняя климат планеты с каждым часом.

Стук в дверь заставил его вздрогнуть.

– Войдите.

На пороге появилась Светлана, бледная, с покрасневшими глазами.

– Профессор Громов, – произнесла она дрожащим голосом. – Ему стало хуже. Врачи говорят, что он может не дожить до утра.

Вольский молча поднялся и последовал за ней в медицинский блок. В коридорах базы царила напряженная тишина, изредка прерываемая гулом генераторов и завыванием ветра снаружи.

Профессор Громов лежал в своей палате, окруженный медицинским оборудованием. Его дыхание было прерывистым, лицо покрыто испариной. Когда Вольский и Светлана вошли, он слабо повернул голову, его глаза с трудом сфокусировались на них.

– Алексей… – прошептал он пересохшими губами. – Подойдите… ближе.

Вольский приблизился к кровати и осторожно сел на стул рядом.

– Я здесь, профессор.

Громов с усилием поднял руку и схватил Вольского за запястье. Его пальцы были холодными, но хватка оказалась неожиданно крепкой для умирающего человека.

– Вы… вы видели Сердце, – прошептал профессор. – Вы почувствовали его… силу.

– Да, – кивнул Вольский. – Я был в центральном зале. Видел кристалл и… кое-что еще.

– Видения, – глаза Громова лихорадочно блестели. – Прошлое… настоящее… будущее… всё сливается в одно, когда вы рядом с кристаллом. Таков дар… и проклятие… наследников.

Вольский хотел возразить, сказать, что не верит в эти сказки о "наследниках" и "древней крови", но не смог. После всего, что он пережил в зале механизма, его скептицизм начал давать трещину.

– Почему вы так уверены, что я как-то связан с этим? – спросил он.

Громов слабо улыбнулся: – Потому что я наблюдал за вами… годами. С нашей первой встречи на конференции… Я знал. Ваш генетический профиль… частичное совпадение с ДНК, извлеченной из останков в древних захоронениях. И ваша особая чувствительность к атмосферным явлениям… – он закашлялся, на губах выступила кровь.

– Не напрягайтесь, – мягко сказала Светлана, вытирая кровь салфеткой.

Но Громов покачал головой: – Нет… времени. Слушайте… Механизм изначально создавался как инструмент контроля климата. Гиперборейцы использовали его, чтобы поддерживать идеальные условия в своих поселениях, даже на крайнем Севере. Но когда пришла угроза из космоса… астероид… они перепрограммировали механизм, чтобы вызвать похолодание.

– Зачем? – спросил Вольский.

– Защитная мера… Они знали, что столкновение вызовет глобальные пожары и перегрев атмосферы. Холод должен был компенсировать этот эффект. Но что-то пошло не так… Механизм работал слишком хорошо. Наступил ледниковый период, который уничтожил большую часть их цивилизации.

Громов прервался, чтобы перевести дыхание. Его сердечный ритм на мониторе становился всё более неравномерным.

– И сейчас этот механизм снова активирован? – спросил Вольский.

– Да… но в защитном режиме. Он реагирует на глобальное потепление, на изменение состава атмосферы. Пытается… сбалансировать. Но без правильного управления… без ключей… он просто продолжит охлаждать, пока не наступит новый ледниковый период.

– Как мы можем остановить его?

Громов на мгновение закрыл глаза, собираясь с силами.

– Ключи… Восемь Ключей Равновесия. Они разбросаны по древним святилищам… Каждый ключ – часть кода управления. С их помощью вы сможете… перепрограммировать механизм. Или выключить… но только с помощью всех восьми.

Монитор, отслеживающий сердечный ритм, начал подавать тревожный сигнал. В палату вбежал врач, но Громов жестом остановил его.

– Еще минуту, – прошептал он, затем снова повернулся к Вольскому. – Амулет… который вы носите. Он не просто ключ… Он – фокус. Указатель. Он приведет вас к остальным.

Громов с трудом потянулся к прикроватной тумбочке. Светлана помогла ему открыть ящик, из которого старый профессор достал небольшой сверток.

– Возьмите… – он протянул сверток Вольскому дрожащей рукой. – Эти записи… мои исследования за тридцать лет. Координаты святилищ… Теории о функционировании механизма… Всё, что я знаю.

Вольский взял сверток. Это была потрепанная кожаная папка, перевязанная тесьмой.

– Берегитесь "Чистой Земли", – продолжил Громов, его голос становился все слабее. – Они хотят, чтобы механизм работал… Считают похолодание… справедливым наказанием человечеству… за уничтожение природы.

– Елена Северова, – кивнул Вольский. – Нас предупреждали о ней.

– Она опаснее, чем вы думаете… У неё есть… свои связи с Гипербореей. Наследие… другой линии. Тех, кто хотел… использовать механизм как оружие.

Громов закашлялся сильнее, каждый вдох давался ему с трудом. Монитор пищал все тревожнее.

– Профессор, вам нужен отдых, – настойчиво сказал врач.

– Нет… последнее… – Громов снова схватил Вольского за руку. – Кровь помнит, Алексей… Доверьтесь тому, что вы видите… Что вы чувствуете рядом с кристаллом… Это не галлюцинации… Это воспоминания… ваших предков.

Его хватка ослабла, рука бессильно упала на одеяло. Глаза медленно закрылись.

– Время… его так мало… – это были последние слова профессора Громова.

Линия на мониторе сердечного ритма выровнялась, издавая монотонный сигнал. Врач бросился к постели, но было уже поздно. Светлана тихо заплакала, опустившись на стул рядом.

Вольский стоял неподвижно, крепко сжимая в руке папку с исследованиями профессора и чувствуя странную пустоту внутри. Он едва знал этого человека, но внезапно осознал, что Громов знал о нем гораздо больше – и, возможно, понимал его лучше, чем он сам.

– Кровь помнит, – тихо повторил Вольский слова старого ученого, и вдруг почувствовал, как амулет в его кармане нагрелся, словно отзываясь на эти слова.

Утро принесло новые проблемы. База "Пороз" погрузилась в траур по профессору Громову, но времени на скорбь не было. Аномальное похолодание продолжало распространяться, и ситуация становилась всё более критической.

Команда собралась в конференц-зале для обсуждения плана действий. Кроме Вольского, Светланы, Анны, Чжан Ли и Чернова, присутствовали Соколов и другие ключевые сотрудники базы. На большом экране транслировались последние спутниковые данные о распространении холода.

– Ситуация ухудшается быстрее, чем мы предполагали, – мрачно сообщил Соколов. – За последние сутки радиус зоны экстремального холода увеличился еще на пятьдесят километров. Но что еще хуже – появились вторичные очаги похолодания, географически удаленные от основной аномалии.

– Где именно? – спросил Вольский.

Соколов увеличил изображение на карте: – Один здесь, в северной Норвегии. Другой в Шотландии, в районе Оркнейских островов. Третий в Исландии. Именно там, где на древней карте отмечены гиперборейские объекты.

– Словно механизм активирует свои аванпосты, – заметила Светлана.

– Или ищет недостающие ключи, – добавил Чжан Ли. – Я провел предварительный анализ текстов, сфотографированных в подземном зале. Там действительно говорится о восьми Ключах Равновесия, разбросанных по миру.

– Профессор Громов считал то же самое, – сказал Вольский, раскрывая папку, которую получил от ученого перед смертью. – Здесь его исследования за тридцать лет. Координаты предполагаемых святилищ, где могут находиться ключи, теории о функционировании механизма.

Он разложил на столе старые карты и заметки Громова. Это был труд всей жизни – десятилетия кропотливой работы по сопоставлению легенд, археологических находок, климатических аномалий.

– Профессор был гением, – прошептала Светлана, глядя на материалы. – Он предвидел возможность активации механизма еще двадцать лет назад и подготовил протокол "Феникс" именно на этот случай.

– И всё же мы до сих пор не знаем, как остановить механизм, – заметила Анна. – Даже если мы найдем все эти "ключи", как мы узнаем, что с ними делать?

– Вольский узнает, – неожиданно произнес Чернов.

Все повернулись к бывшему спецназовцу, который до этого молчал.

– Что вы имеете в виду? – спросил Вольский.

Чернов задумчиво посмотрел на него: – Вы сами рассказали, что видели в центральном зале. Как древние использовали механизм. Вы видели ритуал, процедуру управления. Если эти видения действительно… воспоминания, как говорил Громов, то с каждым новым ключом вы будете получать больше информации.

– Это всё звучит как мистический бред, – покачал головой Вольский. – Я ученый, а не медиум.

– И все же, – спокойно заметил Чернов, – именно вы смогли взаимодействовать с механизмом. Именно вы видели прошлое. Именно на вас реагирует амулет.

Вольский машинально коснулся амулета через ткань рубашки и ощутил его тепло.

– Даже если допустить эту… фантастическую гипотезу, – медленно произнес он, – где нам искать первый ключ? У нас восемь возможных локаций.

– Судя по данным спутников, – сказал Соколов, – вторичная аномалия в Норвегии самая сильная. Возможно, это указание на то, где искать первым делом.

– Согласен, – кивнул Чжан Ли. – К тому же, в древних текстах Норвегия описывается как "врата в Гиперборею", место, откуда "пришли белые боги".

Вольский задумчиво просматривал заметки Громова: – Здесь есть координаты объекта в Норвегии. Древнее святилище на вершине горы, недалеко от фьорда. Профессор отмечает, что оно посвящено Борею, богу северного ветра.

– Звучит перспективно, – согласилась Анна. – Но как мы туда доберемся? Вертолеты не летают в такую погоду, а наземным транспортом до Норвегии мы будем добираться недели.

– У нас есть вариант, – сказал Соколов. – Военный самолет ВКС, специально оборудованный для полетов в экстремальных условиях. Он должен прибыть завтра на базу Алыкель недалеко от Норильска, чтобы доставить оборудование и провести эвакуацию части персонала. Мы можем договориться, чтобы он взял вас на борт и доставил в Норвегию.

– Это возможно? – спросил Вольский.

– Учитывая уровень приоритета операции "Феникс" и то, что счет идет на дни… да, – кивнул Соколов. – Я уже связался с координатором в Москве. Он организует все необходимые разрешения.

– Тогда решено, – подытожил Вольский. – Мы летим в Норвегию. Светлана, Анна, Чжан Ли – вы со мной. Чернов – вы останетесь здесь, будете координировать действия с базой и анализировать данные.

– Прошу прощения, – возразил Чернов, – но я считаю, что должен отправиться с вами.

– Почему?

– Я провел два года в Норвегии, изучая техники выживания в арктических условиях. Знаю язык, местность, особенности региона. И, кроме того, – он многозначительно посмотрел на Анну, – лишняя пара тренированных рук не помешает, если придется столкнуться с "Чистой Землей".

Анна кивнула: – Он прав. Нам понадобится каждый опытный человек.

– Хорошо, – согласился Вольский. – Чернов идет с нами. Соколов, вы связываетесь с Москвой и организуете наш вылет. Светлана, проверьте всю доступную информацию о норвежском объекте. Чжан Ли, продолжайте анализ текстов. Анна и Чернов, подготовьте всё необходимое оборудование и оружие. А я… – он посмотрел на папку с записями Громова, – я изучу эти материалы. Возможно, профессор оставил нам больше подсказок, чем мы думаем.

Совещание закончилось, и все разошлись выполнять свои задачи. Вольский остался один в конференц-зале, погрузившись в изучение заметок Громова. Записи были обширными, иногда запутанными, с многочисленными перекрестными ссылками, сносками и пометками на полях. Видно было, что профессор десятилетиями собирал информацию из самых разных источников – древние тексты, мифы, археологические находки, странные погодные явления, зафиксированные в исторических хрониках.

Особое внимание Громов уделял так называемым "наследникам" – людям, в чьей ДНК предположительно сохранились гены гиперборейцев. Согласно его теории, эти люди обладали особой чувствительностью к атмосферным явлениям, необычными способностями к адаптации в экстремальных климатических условиях и характерными физическими чертами.

Вольский с растущим дискомфортом обнаружил, что многие из этих характеристик подходили к нему самому. Его необычайная чувствительность к изменениям погоды, которая сделала его талантливым метеорологом. Его способность выживать при экстремально низких температурах, которая не раз удивляла коллег во время экспедиций в Арктику. Даже его физические характеристики – высокий рост, светлые глаза, особая структура костей, выявленная при медицинском обследовании после несчастного случая в Альпах.

В разделе, посвященном гибели его семьи, Вольский наткнулся на шокирующую гипотезу Громова. Профессор считал, что та внезапная снежная буря в Альпах, погубившая жену и дочь Вольского, не была случайной. Она могла быть вызвана неосознанной активацией одного из малых "узлов" гиперборейской сети – своего рода миниатюрной версии основного механизма. И спровоцировать эту активацию мог сам Вольский, находясь в состоянии сильного эмоционального стресса после серьезной ссоры с женой, произошедшей накануне трагедии.

"Наследники несут в себе не только дар, но и проклятие", – писал Громов. – "Их эмоциональное состояние может неосознанно влиять на климатические процессы, особенно вблизи древних артефактов. Возможно, именно поэтому гиперборейцы так тщательно обучали контролю эмоций, что отразилось в легендах о 'бесстрастных северных богах'".

Вольский захлопнул папку, чувствуя, как холодный пот выступил на лбу. Мысль о том, что он сам мог каким-то образом вызвать бурю, убившую его семью, была невыносимой.

"Это бред", – сказал он себе. – "Научно недоказуемая гипотеза."

Но где-то глубоко внутри проснулось сомнение. Он вспомнил тот день перед трагедией, страшную ссору с Наташей, его угрозу уйти и забрать Соню с собой, ярость и отчаяние, которые он испытывал. И то, как неестественно быстро сгустились облака над горами, как стремительно налетела буря, словно направляемая чьей-то волей…

Стук в дверь прервал его мучительные размышления.

– Войдите, – хрипло произнес он, быстро собирая разбросанные по столу бумаги.

В конференц-зал вошла Анна: – Хотела сообщить, что наши сборы почти завершены. Вылет завтра в 08:00, если погода позволит. – Она внимательно посмотрела на него. – С вами всё в порядке? Вы бледный.

– Да, всё нормально, – Вольский попытался улыбнуться. – Просто… много информации для осмысления.

Анна кивнула: – Понимаю. Вся эта ситуация выходит за рамки обычного опыта. Древние механизмы, контролирующие климат, таинственные ключи, "наследие крови"… Звучит как фантастический роман.

– И тем не менее, мы здесь, в центре этого "романа", – горько усмехнулся Вольский. – И от наших действий зависят миллионы жизней.

– Именно поэтому нам нужно сохранять ясность мышления, – твердо сказала Анна. – Не позволять эмоциям и сомнениям влиять на решения. Особенно вам, как руководителю миссии.

Вольский внимательно посмотрел на неё: – Вы действительно верите во всё это? В то, что я как-то связан с древней цивилизацией? Что мои "видения" – не просто галлюцинации, а какие-то наследственные воспоминания?

Анна помолчала, обдумывая ответ: – Я верю в факты. А факты говорят, что амулет реагирует на вас необычным образом. Что вы имели опыт, схожий с тем, что описывал Дмитрий Ковалев после контакта с кристаллом. Что механизм каким-то образом влияет на климат, и этот эффект усиливается. – Она пожала плечами. – Я не знаю, что именно связывает вас с этим механизмом, но связь определенно есть. И сейчас это наш главный ресурс.

Её практичный подход немного успокоил Вольского. Анна не требовала от него верить в мистические теории, она просто признавала наличие необъяснимых фактов и была готова работать с ними.

– Спасибо, – искренне сказал он. – Ваш рационализм помогает сохранять почву под ногами.

– Рада быть полезной, – она слегка улыбнулась. – А теперь предлагаю вам отдохнуть перед вылетом. Завтра будет тяжелый день.

Когда Анна ушла, Вольский снова открыл папку Громова, на этот раз на разделе, посвященном норвежскому святилищу. Согласно записям профессора, святилище представляло собой древний каменный круг на вершине горы, возвышающейся над фьордом. В центре круга стоял вертикальный камень – менгир, ориентированный точно на Полярную звезду. По легенде, в день зимнего солнцестояния луч света от восходящего солнца, проходя через специальное отверстие в одном из камней круга, падал на символ, высеченный на менгире, и "пробуждал силу предков".

Громов считал, что этот менгир был своего рода антенной, связывающей локальный "узел" с главным механизмом в Сибири. И где-то там, в святилище, должен был находиться первый Ключ Равновесия.

Вольский закрыл папку и потер глаза. Несмотря на скептицизм, он не мог отрицать, что версия Громова имела внутреннюю логику. Если допустить существование древней высокоразвитой цивилизации, обладавшей технологиями контроля климата, то система распределенных "узлов", связанных с центральным механизмом, была бы эффективным решением для глобального воздействия.

Он достал амулет и внимательно изучил его. На первый взгляд – обычный кусок металла с выгравированным символом. Но при ближайшем рассмотрении становились заметны микроскопические узоры на поверхности, сложная структура сплава, необычный блеск. Материал не был похож ни на один известный Вольскому металл.

Он осторожно провел пальцем по восьмилучевой звезде в центре. Металл потеплел под его прикосновением, и на мгновение ему показалось, что символ слабо засветился голубоватым светом. Но, возможно, это была просто игра воображения, усиленная усталостью и стрессом.

Вольский решил последовать совету Анны и отдохнуть перед завтрашним вылетом. Он спрятал амулет в карман и направился к своей комнате, не подозревая, что за ним внимательно наблюдают чьи-то глаза, скрытые за линзами камер наблюдения.

Ранним утром база гудела как встревоженный улей. Вылет на военном самолете был подтвержден, несмотря на ухудшающиеся погодные условия. Температура снаружи опустилась до минус шестидесяти, а скорость ветра превышала сто километров в час.

Вольский наблюдал за последними приготовлениями в снаряжательной комнате. Анна и Чернов проверяли оружие – компактные, но мощные пистолеты и автоматические карабины, специально адаптированные для работы при экстремально низких температурах. Светлана и Чжан Ли упаковывали научное оборудование – сканеры, спектрометры, устройства для анализа и документирования находок.

– Надеюсь, мы не опоздали, – пробормотал Чжан Ли, аккуратно укладывая в кейс миниатюрный лингвистический анализатор собственной разработки. – Судя по данным спутников, аномалия расширяется с ускорением. Если так продолжится, к концу месяца половина Европы окажется во власти экстремальных холодов.

– Мы успеем, – твердо сказала Светлана, хотя в её голосе чувствовалась неуверенность. – Должны успеть.

В этот момент в комнату вошел Соколов: – Плохие новости. Только что получил сообщение из Москвы. В Норвегии зафиксирована активность "Чистой Земли" именно в том районе, куда вы направляетесь.

– Они знают о святилище? – встревоженно спросил Вольский.

– Похоже на то. По данным разведки, группа из пяти-семи человек, вооруженных и хорошо экипированных для арктических условий, была замечена в окрестностях фьорда Согне. Это именно там, где, по координатам Громова, находится древнее святилище.

– У них есть преимущество во времени, – нахмурилась Анна. – Мы должны быть готовы к тому, что они доберутся до ключа первыми.

– Или попытаются помешать нам его найти, – добавил Чернов. – Судя по их нападению здесь, они настроены решительно.

– В таком случае, мы должны быть еще более решительными, – сказал Вольский. – Соколов, есть ли возможность получить поддержку от норвежских властей?

– Ограниченная, – покачал головой тот. – Ситуация с погодой в Норвегии почти такая же катастрофическая, как здесь. Большая часть ресурсов брошена на эвакуацию населения из северных районов. Но я связался с нашим посольством в Осло. Они обещали организовать транспорт от аэродрома и базовую поддержку.

– Этого должно хватить, – кивнул Вольский. – Мы не можем терять время. Когда транспорт будет готов?

– Снегоходы уже ждут у главного выхода. До аэродрома Алыкель примерно два часа езды в этих условиях. Самолет должен прибыть через три часа, если погода не ухудшится еще больше.

Вольский кивнул: – Тогда выдвигаемся немедленно. Лучше подождать на аэродроме, чем рисковать опоздать.

Они быстро завершили сборы и, облачившись в специальные арктические костюмы, способные защищать от экстремальных температур, направились к выходу. Снаружи их ждали пять тяжелых снегоходов, подготовленных для путешествия через заснеженную пустыню.

– Держитесь в пределах видимости друг друга, – инструктировал Соколов. – Если кто-то отстанет или заблудится в этих условиях, шансы на спасение будут минимальны.

Вольский сел на ведущий снегоход, проверил систему навигации и связи. Остальные члены команды заняли свои места на других машинах. Соколов подошел к Вольскому для последнего напутствия:

– Удачи вам. И помните – база "Пороз" всегда на связи. Если возникнут проблемы, мы сделаем всё возможное, чтобы помочь.

– Спасибо, – Вольский пожал его руку. – Позаботьтесь о профессоре Громове. Пусть получит достойное погребение.

– Обещаю, – кивнул Соколов. – Он был великим ученым. Возможно, величайшим из тех, кого не признали при жизни.

Массивные ворота базы медленно поднялись, впуская внутрь вихрь снега и ледяной ветер. Вольский опустил защитный визор шлема и включил двигатель. Снегоход мощно взревел, готовый бросить вызов бушующей стихии.

Пятью мощными машинами они вырвались из защищенного периметра базы в открытую снежную пустыню. Видимость была минимальной – не более десяти метров. Они полагались в основном на GPS-навигацию и тепловизоры, позволяющие видеть сквозь снежную пелену.

Когда они отъехали на несколько километров от базы, Вольский заметил странное явление. Несмотря на бурю и практически нулевую видимость, снегоход словно сам находил путь, обходя невидимые препятствия, выбирая оптимальную траекторию. А в те редкие моменты, когда снежная завеса ненадолго редела, он видел в небе пульсирующее голубоватое сияние, исходящее от места раскопок.

Механизм продолжал работать, посылая импульсы в атмосферу, меняя климат планеты с каждой минутой. И где-то там, над горой в далекой Норвегии, возможно, уже формировался такой же светящийся столб – отклик древней системы на пробуждение её центрального узла.

Вольский крепче сжал руль снегохода, чувствуя, как амулет в нагрудном кармане пульсирует теплом, словно живое сердце. Первый Ключ Равновесия ждал их, и время утекало, как песок сквозь пальцы.

Буря выла вокруг, швыряя в лица снег, но они упрямо двигались вперед, навстречу неизвестности и, возможно, единственному шансу спасти мир от наступающего ледникового периода.

Глава 6: Москва во льду

Москва

Военно-транспортный самолет Ил-76, специально модифицированный для полетов в экстремальных арктических условиях, преодолел расстояние от Норильска до Москвы за четыре часа. Всё это время Вольский провел в напряженном ожидании, изучая записи Громова и пытаясь составить план действий. Поиск первого Ключа Равновесия в Норвегии оказался сложнее, чем они предполагали, и закончился… неоднозначно.

Когда самолет начал снижаться для посадки в аэропорту Внуково, в иллюминаторах показался необычный вид Москвы. Город, обычно сверкающий огнями даже днем, сейчас выглядел приглушенным, словно накрытым белым одеялом. Несмотря на середину октября, столицу покрывал снежный покров толщиной не менее полуметра. На дорогах виднелись длинные вереницы застрявших автомобилей, между домами сновали снегоуборочные машины, пытающиеся справиться с неожиданным снегопадом.

– Минус двадцать пять в Москве в октябре, – сообщил пилот по внутренней связи. – Такого не было за всю историю метеонаблюдений.

– Аномалия распространяется быстрее, чем предсказывали модели, – мрачно заметила Светлана, вглядываясь в заснеженный пейзаж.

Анна проверяла последние сводки на своем защищенном планшете: – По данным спутников, зоны экстремального холода сформировались уже в Скандинавии, Великобритании, странах Балтии и северо-западной России. В Санкт-Петербурге минус тридцать, в Хельсинки минус двадцать восемь.

– А что с теми странными атмосферными явлениями? – спросил Чжан Ли.

– Усиливаются, – ответила Анна. – Полярные сияния наблюдаются гораздо южнее обычного – в Германии, Польше, даже северной Франции. И они имеют необычный цвет – тот же голубоватый оттенок, что мы видели над механизмом.

Вольский молча слушал, глядя на заснеженную столицу. События развивались по наихудшему сценарию. Несмотря на то, что им удалось обнаружить первый Ключ Равновесия в норвежском святилище, его активация не остановила механизм, а лишь изменила режим его работы. И, судя по всему, не в лучшую сторону.

Самолет приземлился с легким толчком. На взлетной полосе их ждали два черных внедорожника с дипломатическими номерами и небольшая встречающая делегация.

– Нас встречают на высоком уровне, – заметил Чернов, увидев в иллюминатор людей в строгих костюмах и военной форме.

– Еще бы, – сухо ответила Анна. – Учитывая ситуацию, операция "Феникс" стала абсолютным приоритетом для правительства.

Когда они вышли из самолета, их сразу окутал морозный воздух. Несмотря на теплую одежду, после жаркого салона самолета холод пробирал до костей. Навстречу им шагнул высокий мужчина в дорогом пальто и с военной выправкой:

– Доктор Вольский? Генерал Степанов, Служба внешней разведки. Добро пожаловать в Москву. Хотя, должен сказать, вы выбрали не лучшее время для визита.

Вольский пожал протянутую руку: – Мы здесь не для осмотра достопримечательностей, генерал.

– Разумеется, – кивнул Степанов. – Нам известно о вашей миссии и о… частичном успехе в Норвегии.

– Частичном? – Вольский поднял бровь. – Мы нашли первый Ключ Равновесия. Но, как видно, – он обвел рукой заснеженный пейзаж, – этого недостаточно.

– Именно поэтому правительство собрало экстренное совещание. Вас ждут в Кремле через час. А пока, – Степанов указал на внедорожники, – предлагаю отправиться в резиденцию, где вы сможете привести себя в порядок после полета.

Они погрузились в автомобили и выехали с территории аэропорта. Путь до центра Москвы, обычно занимающий около часа, теперь обещал быть гораздо дольше. Дороги были частично расчищены, но движение всё равно оставалось затрудненным.

Из окна автомобиля открывался сюрреалистический вид на заснеженную октябрьскую Москву. Деревья, еще не сбросившие листву, сгибались под тяжестью снега. На тротуарах люди, одетые кто во что горазд – от теплых пуховиков до легких осенних курток с наброшенными поверх одеялами, – пробирались сквозь сугробы. У продуктовых магазинов выстроились длинные очереди – признак нарастающей паники.

– Ситуация ухудшается с каждым днем, – сказал Степанов, заметив взгляд Вольского. – Температура продолжает падать. Коммунальные службы не справляются. Начались проблемы с электричеством и отоплением. Люди напуганы.

– Что говорят официальные источники? – спросил Чжан Ли.

– Аномальный холодный фронт, необычные атмосферные явления, рекомендации оставаться дома и экономить энергию, – пожал плечами Степанов. – Обычные формулировки для необычной ситуации.

– А что думают метеорологи? – поинтересовался Вольский.

– Они в замешательстве. Все модели дают сбой. Традиционные объяснения не работают. Некоторые начинают говорить о… неестественных причинах.

– Они ближе к истине, чем думают, – мрачно заметил Вольский.

Внедорожники медленно продвигались по заснеженным улицам. Москва-река была покрыта тонким слоем льда – необычное зрелище для начала октября. Кремлевские башни, обычно ярко-красные, сейчас выглядели приглушенно-бордовыми под слоем инея и снега.

Наконец, они подъехали к правительственной резиденции – комплексу зданий, скрытому за высоким забором и надежно охраняемому. Внутри их встретил персонал, проводивший каждого в отдельную комнату для отдыха и подготовки к важной встрече.

Оставшись один, Вольский первым делом принял горячий душ, смывая усталость долгого пути. Затем, одевшись в свежую одежду, приготовленную для него (откуда они знали его размер?), он подошел к окну.

Вид из окна открывался на заснеженный парк и, дальше, на московские высотки, утопающие в белой мгле. Город, обычно динамичный и шумный, сейчас казался приглушенным, словно звуки вязли в толще снега. И всё же Москва продолжала жить – люди шли по своим делам, машины ползли по дорогам, в окнах горел свет. Человеческая цивилизация, столкнувшись с аномалией, пыталась адаптироваться, выжить, сохранить подобие нормальности.

Но Вольский знал то, чего не знало большинство этих людей: холод только начинается. Если механизм не будет остановлен, через месяц температура упадет еще на двадцать градусов, а через три – еще на тридцать. И тогда никакие адаптации не помогут. Цивилизация рухнет под натиском новой ледниковой эпохи.

Стук в дверь прервал его мрачные размышления.

– Войдите, – сказал он.

В комнату вошла Анна, уже переодевшаяся в строгий черный костюм, подчеркивающий её стройную фигуру.

– Машины будут готовы через пятнадцать минут, – сообщила она. – Совещание перенесли, оно начнется раньше. Ситуация ухудшается.

– Что-то новое? – встревоженно спросил Вольский.

– Данные со спутников показывают формирование нового очага аномального холода над Атлантикой, в районе Исландии. Температура морской воды там упала на пять градусов за последние сутки. Это влияет на Гольфстрим, – она помолчала. – И еще кое-что. Пришло сообщение от Соколова. База "Пороз" зафиксировала усиление активности механизма. Энергетические импульсы участились.

– После того, как мы активировали первый Ключ?

– Похоже на то, – кивнула Анна. – Но есть и хорошая новость. Чжан Ли добился прорыва в расшифровке текстов. Он обнаружил указание на второй Ключ. Расскажет подробнее на совещании.

Вольский задумчиво кивнул: – Хорошо. Я буду готов через пять минут.

Когда Анна вышла, он подошел к своей сумке и достал небольшой контейнер из специального сплава. Внутри, на подушке из защитного материала, лежал первый Ключ Равновесия – артефакт, найденный ими в норвежском святилище. Это был небольшой кристалл, похожий на восьмигранную призму, заключенную в металлическую оправу. На каждой грани кристалла были выгравированы символы, напоминающие те, что они видели на стенах подземного города. Кристалл слабо светился изнутри голубоватым светом, пульсируя в определенном ритме.

Когда они нашли его, спрятанным в тайнике под менгиром в центре древнего каменного круга, и Вольский впервые прикоснулся к нему, его накрыло новое видение – еще более яркое и подробное, чем в подземном зале. Он увидел процесс создания Ключей, понял их назначение – они были не просто физическими объектами, а своего рода кодовыми ключами для программирования механизма. Каждый содержал часть общего алгоритма управления, и только вместе они могли полностью контролировать систему.

Но что-то пошло не так. Когда они вернулись на базу "Пороз" и попытались использовать Ключ в одной из ниш центрального зала, механизм не остановился, а изменил режим работы. Импульсы участились, их интенсивность возросла. Словно древняя система, получив часть управляющего кода, но не весь целиком, перешла на какой-то аварийный протокол.

Вольский осторожно закрыл контейнер и убрал его обратно в сумку. Затем достал амулет, который теперь постоянно носил на шее. После активации первого Ключа амулет тоже изменился – символ на нем начал светиться постоянно, а не только при прикосновении. Словно артефакт "проснулся", вступив в резонанс с найденным Ключом.

Закончив сборы, Вольский вышел в коридор, где его уже ждали остальные члены команды. Светлана выглядела усталой, но решительной. Чжан Ли – возбужденным, вероятно, из-за своего недавнего открытия. Чернов оставался невозмутимым, как всегда, лишь легкая складка между бровей выдавала его напряжение.

– Все готовы? – спросил Вольский, оглядывая команду.

– Насколько это возможно, – кивнула Светлана. – Я подготовила полный отчет о нашей экспедиции в Норвегию и предварительные выводы о функционировании Ключа.

– Я систематизировал все данные по расшифровке древних текстов, – добавил Чжан Ли. – И нашел довольно четкие указания на местонахождение второго Ключа.

– Я провел анализ деятельности "Чистой Земли" за последние две недели, – сообщил Чернов. – У них есть ячейки в большинстве крупных городов Европы и Северной Америки. И, судя по всему, они готовятся к активным действиям.

– А вы, майор Королёва? – Вольский повернулся к Анне.

– Я обеспечиваю безопасность группы и координирую взаимодействие с силовыми структурами, – коротко ответила она. – Всё как обычно.

Их разговор прервало появление генерала Степанова: – Машины готовы. Нас ждут в Кремле.

Кремлевский дворец встретил их строгой торжественностью и тщательно скрываемой тревогой. Несмотря на то, что внешне всё выглядело как обычно – охрана, протокол, церемонии, – в воздухе ощущалось напряжение. Служащие двигались быстрее обычного, разговоры велись приглушенными голосами, а в глазах официальных лиц читалась плохо скрываемая обеспокоенность.

Их провели в Зал совещаний, где за длинным столом уже собрались представители высшего руководства страны – министры, главы силовых ведомств, ведущие ученые. В центре, во главе стола, сидел Президент, внимательно изучающий какие-то документы.

Когда Вольский и его команда вошли, все взгляды обратились к ним. Президент поднял глаза от бумаг и кивнул: – Доктор Вольский. Рад, что вы прибыли так быстро. Прошу, – он указал на свободные места за столом.

Они заняли указанные места, и совещание началось. Первым взял слово глава Министерства по чрезвычайным ситуациям, представивший текущую картину климатической катастрофы:

– За последние две недели температура в Северном полушарии снизилась в среднем на пять градусов. Это беспрецедентное изменение, не объяснимое никакими известными науке естественными процессами. Особую тревогу вызывают локальные аномалии – зоны экстремального холода, сформировавшиеся над определенными районами.

На большом экране появилась карта Северного полушария с отмеченными синим цветом зонами аномального холода. Самая крупная располагалась над плато Путорана, но были и другие, меньшие – над северной Норвегией, Шотландией, Исландией, некоторыми районами Аляски и Гренландии.

– Как видите, – продолжил министр, – зоны аномалии точно соответствуют координатам, указанным в материалах профессора Громова как места расположения гиперборейских объектов.

– Это не совпадение, – вмешался Вольский. – После активации первого Ключа в Норвегии механизм перешел в новый режим работы. Он словно начал "искать" остальные Ключи, усиливая активность в местах их предполагаемого расположения.

– И каковы последствия этой активности? – спросил Президент.

– Катастрофические, если мы не сможем остановить процесс, – ответил Вольский. – По нашим расчетам, при сохранении текущих темпов охлаждения, через месяц средняя температура в Северном полушарии упадет еще на десять градусов. Через три месяца – еще на двадцать. К весне большая часть Европы, Северной Америки и Азии станет непригодной для жизни.

В зале воцарилось мрачное молчание. Наконец, его нарушил министр обороны: – Что с эвакуацией населения? Есть ли план перемещения людей в безопасные районы?

– Мы разрабатываем такие планы, – ответил глава МЧС. – Но реальность такова, что безопасных районов может просто не остаться. Южное полушарие пока менее подвержено аномалии, но перемещение миллиардов людей через океаны невозможно даже теоретически.

– А военное решение? – спросил кто-то из генералитета. – Можем ли мы уничтожить источник аномалии?

– Вы предлагаете сбросить ядерную бомбу на плато Путорана? – скептически спросил Вольский. – Даже если отбросить экологические последствия такого решения, нет гарантий, что это остановит механизм. Судя по тому, что мы видели, он расположен глубоко под землей и защищен технологиями, которые мы не до конца понимаем.

– Доктор Вольский прав, – поддержал его директор Института физики атмосферы. – Наши предварительные расчеты показывают, что даже термоядерный удар не гарантирует уничтожения объекта на такой глубине. А побочные эффекты могут только усугубить ситуацию.

– В таком случае, – Президент обратился непосредственно к Вольскому, – расскажите о вашем плане. Как вы собираетесь остановить этот механизм?

Вольский встал, подходя к экрану с картой: – План основан на данных, полученных от профессора Громова, анализе древних текстов, проведенном доктором Чжан Ли, и нашем опыте с первым Ключом Равновесия. – Он указал на отмеченные синим зоны. – В каждой из этих локаций должен находиться один из восьми Ключей. Собрав их все, мы сможем полностью перепрограммировать или отключить механизм.

– И сколько у нас времени? – спросил Президент.

– По нашим оценкам, не больше месяца, – ответил Вольский. – После этого изменения климата могут стать необратимыми даже при отключении механизма.

– Месяц на поиск семи артефактов, разбросанных по всему миру, в условиях нарастающей климатической катастрофы? – скептически заметил министр иностранных дел. – Это… амбициозная задача.

– Именно поэтому мы предлагаем разделиться, – вмешалась Анна. – Сформировать несколько поисковых групп, каждая из которых будет направлена в определенную локацию.

– И откуда мы возьмем специалистов, способных идентифицировать эти "Ключи"? – спросил глава ФСБ. – Насколько я понимаю, требуется особая… компетенция.

Все взгляды обратились к Вольскому, который слегка поморщился. История о его особой связи с гиперборейскими артефактами, очевидно, стала известна на самом высоком уровне.

– Теоретически, Ключи могут быть идентифицированы по их физическим характеристикам, – ответил он. – Они имеют определенную форму, материал, символику. Доктор Чжан Ли составил подробное описание на основе расшифрованных текстов.

– Но активировать их можете только вы, – утвердительно сказал Президент.

Вольский помолчал, затем кивнул: – Да, скорее всего. Но мы можем собрать Ключи в разных локациях, а затем я активирую их одновременно в центральном механизме.

– Хорошо, – Президент принял решение. – Вы получите все необходимые ресурсы – транспорт, оборудование, дипломатическую поддержку. Министерство обороны выделит специалистов для формирования поисковых групп. МИД обеспечит международную координацию. – Он обвел взглядом присутствующих. – Это задача наивысшего приоритета. Все другие вопросы отходят на второй план.

Совещание продолжилось обсуждением практических деталей – состав поисковых групп, маршруты, логистика, коммуникации. Вольский и его команда представили подробный план действий, основанный на имеющейся информации о расположении оставшихся Ключей.

После двух часов интенсивных дискуссий был сформирован окончательный план. Три поисковые группы отправлялись в разные точки мира – Исландию, Шотландию и Якутию, где, согласно данным Громова и расшифровке Чжан Ли, должны были находиться очередные Ключи.

Когда совещание завершилось, Президент подозвал Вольского для приватного разговора: – Доктор Вольский, я должен спросить лично. Вы действительно верите, что это сработает?

Вольский задумался, выбирая слова: – Господин Президент, неделю назад я бы назвал всю эту историю с древней цивилизацией и климатическим механизмом бредом. Я ученый, привыкший доверять фактам и проверяемым данным. Но после того, что я видел в подземном городе, после опыта с первым Ключом… – он вздохнул. – Да, я верю, что это может сработать. Не потому, что доверяю мистическим легендам, а потому, что видел реальные доказательства существования технологии, способной влиять на климат глобально. И если эта технология была создана разумными существами, значит, её можно отключить. Нужно только найти правильный способ.

Президент внимательно посмотрел на него: – Хорошо. Я доверяю вашей оценке. И вашему руководству в этой операции. – Он помолчал. – Есть еще один аспект, который мы не обсуждали открыто на совещании. Разведка докладывает, что активность "Чистой Земли" резко возросла за последние дни. Они словно готовятся к чему-то масштабному.

– Вы думаете, они попытаются помешать нам?

– Я думаю, они могут попытаться использовать ситуацию в своих целях. – Президент нахмурился. – Их лидер, Елена Северова, выпустила манифест, который распространяется в интернете. Она называет аномальное похолодание "справедливым возмездием природы" и призывает своих последователей "помочь планете очиститься от человеческой инфекции".

– Звучит как призыв к террористическим действиям, – заметил Вольский.

– Именно. И мы знаем, что у "Чистой Земли" есть ресурсы и фанатизм, чтобы перейти от слов к делу. Будьте осторожны, доктор Вольский. И помните, что на карту поставлено больше, чем просто научное открытие.

С этими словами Президент удалился, оставив Вольского наедине со своими мыслями. Через минуту к нему присоединилась Анна:

– Всё в порядке?

– Насколько это возможно в текущей ситуации, – вздохнул Вольский. – Президент предупредил об угрозе со стороны "Чистой Земли".

– Я получила свежие данные от наших коллег из контртеррористического подразделения, – кивнула Анна. – Ситуация действительно тревожная. За последнюю неделю зафиксировано аномальное количество перемещений известных членов "ЧЗ" по Европе и России. Они словно стягивают силы к определенным точкам.

– К местам расположения Ключей?

– Возможно. Или готовят что-то еще. – Анна понизила голос. – Есть еще кое-что. Информация только для нашей команды. В Норвегии, когда мы искали первый Ключ, службы безопасности задержали одного из боевиков "ЧЗ". При допросе он упомянул, что Северова ищет не только Ключи.

– А что еще?

– Человека. "Наследника крови", как они это называют. – Анна многозначительно посмотрела на Вольского. – Похоже, они знают о вашей особой связи с гиперборейскими артефактами. И очень заинтересованы в вас лично.

Вольский нахмурился. Ситуация становилась всё сложнее и опаснее.

– Что ж, тем больше причин действовать быстро и осторожно, – сказал он. – Когда мы вылетаем?

– Первая группа – через три часа в Исландию. Вторая – завтра утром в Шотландию. Наша группа остается в Москве на два дня для координации и затем направляется в Якутию. – Анна помолчала. – Есть еще одно. К нам присоединяется новый член команды.

– Кто?

– Оливер Хантингтон. Тот самый миллиардер, основатель HuntTech. Он финансировал первоначальную экспедицию Громова, и теперь настаивает на личном участии в операции "Феникс".

– Зачем нам технологический магнат в полевых условиях? – недовольно спросил Вольский. – Это не туристическая экскурсия.

– Он утверждает, что обладает уникальными знаниями о гиперборейской технологии. И, что более важно, имеет связи и ресурсы, которые могут нам пригодиться. Правительство согласилось, учитывая его вклад в финансирование исследований.

Вольский вздохнул: – Ладно. Но он будет подчиняться общим правилам и командной иерархии. Никаких особых привилегий.

– Конечно, – кивнула Анна. – Он прибывает сегодня вечером своим частным самолетом. Предложил встретиться за ужином в его пентхаусе.

– Уже раздает приглашения? – скептически заметил Вольский. – Надеюсь, он понимает серьезность ситуации.

– Судя по его досье, он очень серьезный человек, – ответила Анна. – Может быть, слишком серьезный. За последние десять лет Хантингтон инвестировал миллиарды в исследования альтернативных источников энергии, геоинженерию и климатические технологии. Словно… готовился к чему-то подобному.

Эта информация заставила Вольского задуматься. Что, если Хантингтон знал о механизме больше, чем говорил? Что, если его интерес к экспедиции Громова был не просто научным любопытством?

– Я хочу узнать о нем больше, прежде чем мы встретимся, – решительно сказал Вольский. – Полное досье, историю его компании, все связи с исследованиями гиперборейской цивилизации.

– Уже подготовила, – Анна протянула ему защищенный планшет. – Изучите по дороге в резиденцию.

Особняк Оливера Хантингтона располагался в элитном районе Москвы, на верхних этажах одного из самых высоких жилых зданий. Пентхаус с панорамными окнами открывал захватывающий вид на заснеженную столицу, которая в сгущающихся сумерках начинала мерцать тысячами огней.

Вольский, Анна, Светлана, Чжан Ли и Чернов прибыли точно в назначенное время – 19:00. Их встретил безупречно одетый дворецкий, проводивший в просторную гостиную, оформленную в минималистичном скандинавском стиле – много света, чистые линии, натуральные материалы.

– Добро пожаловать! – раздался энергичный голос, и из соседней комнаты вышел Оливер Хантингтон.

Миллиардер оказался высоким, атлетически сложенным мужчиной около пятидесяти лет, с проницательными голубыми глазами и аккуратно подстриженной седеющей бородой. Он был одет в простой, но явно дорогой темно-синий свитер и серые брюки.

– Доктор Вольский, наконец-то мы встретились, – Хантингтон энергично пожал руку Вольскому. – Я много слышал о вас от профессора Громова. Примите мои соболезнования, кстати. Сергей Иванович был великим ученым и моим хорошим другом.

– Спасибо, – коротко ответил Вольский, внимательно изучая собеседника. В миллиардере чувствовалась та особая харизма, которая отличает прирожденных лидеров – смесь уверенности, интеллекта и силы воли. Но было в нем и что-то еще, что Вольский не мог точно определить. Какая-то скрытая интенсивность, напряжение под маской доброжелательности.

Хантингтон поприветствовал остальных членов команды, демонстрируя впечатляющую осведомленность о каждом:

– Майор Королёва, ваша репутация в спецслужбах впечатляет. Доктор Орлова, я читал вашу работу о палеоклиматологии арктических регионов. Профессор Чжан Ли, ваш вклад в расшифровку древних языков бесценен. Господин Чернов, – он слегка кивнул бывшему спецназовцу, – рад видеть вас в добром здравии.

Чернов едва заметно напрягся, но ответил ровным голосом: – Мы знакомы, мистер Хантингтон?

– Напрямую – нет, – улыбнулся миллиардер. – Но ваша работа в определенных регионах Сибири не осталась незамеченной моей службой безопасности. Профессионал всегда узнает профессионала.

Что-то в этом обмене репликами показалось Вольскому странным, но прежде чем он успел обдумать это, Хантингтон пригласил всех к столу.

Ужин был сервирован в просторной столовой с видом на ночную Москву. Блюда, приготовленные личным шеф-поваром Хантингтона, сочетали русские и скандинавские кулинарные традиции – явная отсылка к теме их миссии.

– Итак, – начал Хантингтон, когда подали основное блюдо, – я так понимаю, первый Ключ Равновесия уже найден, но его активация не привела к желаемым результатам?

– Откуда вам это известно? – настороженно спросил Вольский. – Эта информация была озвучена только на закрытом совещании.

Хантингтон улыбнулся: – У меня есть свои источники, доктор Вольский. Кроме того, я финансировал исследования профессора Громова в течение пятнадцати лет. Он делился со мной всеми своими находками и теориями.

– Включая теорию о "наследниках крови"? – прямо спросил Вольский.

На мгновение улыбка исчезла с лица миллиардера, а в глазах промелькнуло что-то холодное. Но он быстро вернул себе самообладание:

– Да, включая и эту теорию. Которая, судя по вашему опыту с механизмом и первым Ключом, оказалась вполне обоснованной.

Вольский решил перейти в наступление: – Почему вы так заинтересованы в гиперборейской технологии, мистер Хантингтон? Чисто научное любопытство? Или есть более практические мотивы?