В тени Отчизны. Имя Первое

Пролог

Мальта, апрель 20.. года.

– Вы же знаете это, Роберт, – задумчиво произнёс Виктор Кассар-Фальцоне, слегка наклонив голову. Седовласый мужчина неопределённого возраста в безупречно белой рубашке и длинном шёлковом халате откинулся в резное кресло в зале старинной виллы Вердана. Перед ним на столе лежала увесистая папка с документами, и он медленно провёл по ней ладонью. – Иногда финал – это лишь переходная точка. Ошибка многих в том, что они воспринимают поражение как окончательный итог и бесконечный кризис, а не как возможность для нового хода.

Напротив него сидел Роберт Эллингтон – высокий мужчина лет пятидесяти с зачёсанными назад тёмными волосами с проседью. На столе перед ним поблёскивал тонкий бокал с прозрачной жидкостью. Роберт неторопливо вращал его, не отрывая от поверхности, следя, как по стенкам скатывались редкие капли. Он не прикасался к напитку: Виктор, хозяин Верданы, не терпел излишеств во время важных бесед и требовал от гостей полной сосредоточенности, без отвлечений на еду и питьё. Вилла знала немало тайных встреч, и Виктор нередко выставлял напитки скорее как элемент ритуала, чем как угощение – чтобы проверить выдержку гостей. Роберт был знаком с этой особенностью и сохранял подчеркнутое равнодушие.

– Виктор, знаете байку? Будто у китайцев нет слова «кризис» – есть только «возможность», – усмехнулся Роберт, вертя бокал на столе.

Виктор дёрнул бровь:

– Я не мастер китайского. А что, разве не так?

– Да, не так, – покачал головой Роберт. – «Кризис» по-китайски – вэйцзи. Первый иероглиф, вэй, означает «опасность», а второй – цзи – вовсе не «возможность», как любят повторять, а скорее – «поворотный момент», «точка перелома».

– Тогда откуда вообще взялась эта идея? – удивился Виктор.

– Эту идею давно запустили в своих книгах западные бизнес-гуру. Это они первыми красиво ляпнули, будто китайцы под словом «кризис» подразумевают ещё и «возможность». С тех пор вся западная бизнес-школа это цитирует, не удосужившись проверить. А китайцы каждый раз удивляются, о каких возможностях идёт речь.

Виктор хмыкнул:

– Значит, вэйцзи – это скорее «опасность в переломный момент»?

– Вот именно, – кивнул Роберт. – Никакого вдохновляющего «кризис – это шанс». Просто предупреждение: «осторожно, опасный момент».

– Что ж, интересная комбинация слов. Но если оставить китайцев в покое и вернуться к Украине… в этом проекте для нас хоть уже и финал, но в самой игре ещё не переломный момент.

– Согласен, всего лишь временная неудача, – отозвался Роберт. В его голосе прозвучала тень сарказма, хотя взгляд оставался совершенно серьёзным. – Украина была нашим ключом к славянскому замку́. Но теперь русские празднуют там победу. А нам хотелось бы видеть их с пустыми руками.

Виктор неторопливо потянулся, поднялся с кресла, поправив пояс халата. На секунду он замолчал, собираясь с мыслями.

– Вы сказали: «пустые руки у русских??» – повторил он, повернувшись к Роберту. В голосе Виктора послышалась ирония. – Говорите так, будто не знаете этих ребят. Мы с ними давно играем не в шахматы, а в покер. И они начали это понимать, набрав себе хорошие карты. А вы не сделали ничего, чтобы помешать им взять флеш-рояль. Так что у русских уже никогда не будет пустых рук.

Эллингтон нахмурился.

– Чего же вы теперь от меня ждёте, Виктор? – изрёк он, и голос его заметно окреп, зазвучав строгими нотами. – В конце концов, я всего лишь Директор по специальным проектам вашей любимой MI6. – На этих словах Роберт прищурился лукаво. – Вы, дорогой Виктор, привыкли держать весь мир за свою собственность. А тут вдруг – на излёте времён – понимаете, что: ой, мир-то создан не вами! Что вы всего лишь наместник, не способный контролировать все события, как бы вам этого ни хотелось. И остаётся лишь быть пользователем того, что ниспосылается Свыше.

Виктор раздражённо кашлянул, оборвав собеседника:

– Давайте я напомню, о чём мы беседовали почти тридцать лет назад, – размеренно выговорил он. Глаза Виктора зло блеснули, когда он заговорил, подчёркивая каждое слово. – Ещё тогда мы предвидели: все текущие вероятности сходятся к одному исходу – реальность свернётся в 2042 году. Конец света, как любят говорить в простом народе. И мы решили капитально встряхнуть одну из важнейших ветвей цивилизации, чтобы появились новые вероятности. Именно поэтому Совет Семей постановил закрыть славянский проект и тем самым создать новые линии возможностей. Начать решили с революции в Украине в 2004 году.

Он достал из кармана широкий белоснежный платок и вытер со лба испарину, выступившую при воспоминании давних решений.

– Сейчас на дворе двадцать… какой-то год, – продолжал Виктор, указывая рукой с крупным янтарным перстнем на лазурный морской горизонт, видневшийся за витражным окном. – Год назад Кластер Архитекторов завершил расчёты прогнозов. И что? Ничего не изменилось! Все вероятности остались на своих местах. Согласно им, конец мира людей по-прежнему наступит в 2042-м. Пока нам не удалось это изменить. Правда, мы ещё плохо старались с этой Украиной.

Роберт спокойно выслушал тираду.

– Что вы к ней привязались? Ну пошёл проект не тем путём. Неужели вы всерьёз полагали, что русский медведь будет мирно спать, пока его тычут палкой? – отозвался он. – А проснувшись, по наивности сам залезет в приготовленный для него капкан? Что, собственно, произошло? Русские думают, что победили? Пусть думают – им этого никто не запретит. Победа на поле боя вообще ничего не значит. Настоящая война идёт за умы, за идеи… за контроль над будущим. А у нас ещё есть и время, и ресурсы. Мы всегда делали шоу в долгую. В такую долгую, что большинство жителей планеты даже не осознают этого.

Виктор устало, но аккуратно сложил платок и негромко заметил:

– Да, всё так. Но, похоже, русские оказались умнее. После полного захвата Украины они уже живут по своим правилам и строят планы вернуть себе Прибалтику и начинают непонятный хоровод со странами Скандинавского полуострова. Разогнались…

Эллингтон рассмеялся и неожиданно зло хлопнул ладонью по подлокотнику кресла:

– Умнее? – переспросил он, подаваясь корпусом вперёд. – Возможно. Да только умнее – не значит сильнее. У нас в Москве есть свои рычаги влияния… впрочем, как и везде. Наши люди десятилетиями встроены в их систему. Они работают на нас даже тогда, когда сами об этом не подозревают. Так что, прошу вас, не волнуйтесь, Виктор. Мы обеспечим для русских новый акт пьесы. Уже прикидываем, как и где им свинью подложить.

В роскошном зале воцарилась тишина. Несколько мгновений оба молчали, прислушиваясь каждый к своим мыслям. Далеко внизу, за стенами виллы, перекликались птицы и стрекотали невидимые цикады, подчёркивая наступившую паузу.

Виктор наконец поднял глаза на Роберта. В полуденном свете его лицо казалось измождённым, даже осунувшимся, но в глубине глаз поблёскивал живой огонёк напряжённого размышления.

– Люди в Москве… Ваши воспитанники имеют все шансы там провалиться, – проворчал Виктор, продолжая прерванный разговор. – Не исключено, что некоторых уже раскрыли и русские спецслужбы давно ведут свои манёвры с вами. Как вам такой вариант, а? Да, мы не уверены, что русские остановятся. Америка далеко, её они будут трогать не скоро – если вообще будут. А вот Европу точно не пощадят за всё причинённое «добро». Москва – это ведь не только Кремль. Это миллионы людей, которые в одночасье почувствовали себя победителями. Опасная ситуация. Они могут поверить в собственную силу – и в этот раз дойдут до самого Лиссабона. А это уже полностью перечёркивает нашу цель.

– Не драматизируйте, Виктор, прошу вас, – вздохнул Роберт, лениво махнув рукой. – Стоило русским войскам войти в Украину, как они показали пример всем прочим беспокойным странам. Турция тут же принялась давить курдов, Израиль прибрал Сектор Газа и отхватил половину Сирии, даже США нашли себе новое развлечение – установили контроль над Панамским каналом и уже поднимают свой флаг в Гренландии. Теперь каждое государство защищает границы исключительно силой. У кого она есть, разумеется. И сильные всегда будут брать у слабых то, что захотят и смогут. Сейчас повсюду намечается драка – всем захочется урвать своё, и русским будет непросто протиснуться к Лиссабону сквозь эти пожарища.

– Ну и что? Роберт, такое происходит уже тысячи лет. Il-ħuta l-kbira tiekol iż-żgħira^[1], как говорят на Мальте. Сильные поглощают слабых – было и будет. А остальные как-то протискивались ведь.

Роберт лишь покачал головой:

– Помните, я предупреждал Совет Семей: не стоило трогать Югославию, – промолвил он, поймав взгляд Виктора. – А вы тогда, мой мудрый друг, уверяли, что это поможет сдвинуть вектор вероятностей. И к чему мы пришли? Только приоткрыли ящик Пандоры. Теперь вот Европа утешает себя фразами вроде: «мировой порядок, основанный на правилах».

Виктор, слушая Роберта, размеренно перелистывал плотные страницы из папки. В его памяти всплывали строки донесений и договоров. Что ни говори, а Роберт был прав: прекрасный Новый Мир, в котором отношения между странами строятся на нормах обновлённого международного права, сможет родиться лишь через череду новых войн и локальных конфликтов. Эти грядущие потрясения перекроят государственные границы. В результате сложных и болезненных процессов сформируется иной мировой порядок, закреплённый новыми соглашениями, утвердившими, произошедшие изменения.

Виктор отложил папку и снова взглянул на гостя.

– Так вот, дорогой мой Эллингтон… – протяжно, с абсолютно непоколебимой уверенностью заговорил он. – Сложившееся положение дел не ведёт нас к цели. Значит, остаётся реализовать последний вариант: устроить в мире полный хаос и возвести на трон «спасителя человечества», который создаст перспективу.

Роберт откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

– Не вы ли уже второй век учите меня, что порядок и хаос – не противоположности, а две стороны одной медали? – пробормотал он. – День и ночь, вдох и выдох.

– Верно, – кивнул Виктор. – И я также учил вас, что в этом суть нашего пути. Мы – алхимики реальности. «Разделяй, чтобы воссоединить заново». Порядок – это структура, хаос – энергия. Без структуры энергия разрушительна, без энергии структура мертва. Но реальность – это иллюзия. Симуляция, в которой прописаны свои законы. Правда, эти законы вычерчены на зыбучем песке, насыпанном не нами. Нас просто поместили первыми в эту «песочницу». А весь этот мир – лишь сон Великого Сновидца.

– Или бесконечный лабиринт иллюзий… – сдержанно вставил Роберт.

– Великий Сновидец… – эхом повторил Виктор. В его голосе послышались благоговейные нотки. – Он не где-то там в иллюзиях! Его дыхание – в каждом порыве ветра, его мысли – в сиянии звёзд. А мы с вами – всего лишь образы в его снах. И тем не менее… даже сны подчиняются определённым законам. Так что хватит теологии. Просыпайтесь, Роберт, и вернёмся к делу, – Виктор слегка улыбнулся, тотчас сменив тон на будничный. Сделал вдох, опускаясь обратно в кресло и прикрыв глаза.

Их молчание нарушалось лишь едва слышным гудением кондиционера. Где-то вдали шелестела оливковая роща. Кабинет Виктора располагался в самом сердце этой старой мальтийской виллы. Здесь не было ничего лишнего – только массивный стол да пара кресел под абажуром лампы, отбрасывающей тёплый желтоватый свет. Даже окна, украшенные цветными витражами, скрывали происходящее от посторонних глаз.

– Вы говорите, что нет другого варианта, кроме как возвести на трон «спасителя человечества» – раздался голос Роберта. Он произнёс эти слова отчётливо выговаривая каждую фразу, словно проверяя, как они звучат. – Что же, я ждал, когда вы заговорите об этом. Но ведь мы оба знаем: в любом сценарии, рассчитанном Кластером, у «спасителя» неизменно появляется противовес – человек, которого русские называют по-разному в своих преданиях, а мы именуем «Хранителем».

– Да, это так, – подтвердил Виктор, приоткрыв один глаз.

– Если Хранитель входит в свою силу, он всегда побеждает «спасителя». И тогда всё равно – конец. Мир схлопнется в сорок втором.

– Но, Роберт, – Виктор сузил глаза, – вы же нашли его и сбили с предначертанной стези?

– Семь лет назад, – подтвердил Эллингтон. – Мы провели операцию в России и скорректировали его жизненный путь. Мониторинг вероятностей показывает: ни в одном из вариантов будущего он больше не проходит инициацию у Древних.

– И всё же вы не успокаиваетесь?

Роберт натянуто улыбнулся, почти механически, как улыбается человек, привыкший видеть мир лишь как сложную, но просчитываемую схему.

– Потому что этого недостаточно. Чтобы проект «Спаситель» дошёл до конца, Хранителя нужно не просто сбить с пути. Его нужно вывести из действия полностью. Убрать из России, вывезти из родной среды, поместить под постоянный контроль здесь, в Европе. Как говорится, держи врага ближе, чем друга. Тогда мы сможем запускать проект «Спаситель» без опасений, что русские вмешаются.

Виктор умолк, погрузившись в тяжёлые раздумья. Его взгляд вперился в гардину на стене напротив, но, казалось, смотрел сквозь неё, в пустоту.

_{1 «Большая рыба всегда пожирает маленькую»}

Глава 1

Москва, Академия Разведки, 20 мая 20.. года, среда.

За границей столицы Академия скрывала свой комплекс, раскинувшийся среди густого лесопарка. Официальное название почти никогда не звучало в открытой прессе. Посвящённые же говорили просто – «Школа». Здесь не учили мечтать или «искать себя». Здесь годами воспитывали тех, кто станет глазами и ушами государства, его тихими руками в самых тёмных уголках мира.

По закоулкам городка гулял майский ветер. Он трепал верхушки елей и шевелил вечернюю мглу. Андрей Юрьевич Фёдоров – или, как его теперь звали, Травин – стоял у окна своей комнаты в общежитии и смотрел на пустую дорожку к учебному корпусу. В Академии никто не жил под собственным именем: только псевдонимы, «школьные фамилии», назначенные начальством Курса. К новому прозвищу Андрей привык так же, как и к самой этой новой жизни.

Первый год в Академии почти прошёл – без фанфар, но с ощутимыми результатами. Жизнь перестроилась: он научился держать лицо, когда внутри бушует, и замечать то, что обычно ускользает: дрожь в голосе, лишний жест, быстрый взгляд в сторону. Сомнения сперва пытались командовать парадом, но их довольно скоро выставили «за дверь». Теперь у Андрея была нормальная рабочая уверенность – не броня, а опора.

«Как причудливо складывается жизнь в двадцать четыре», – подумал Андрей и привычно разложил мысль по полочкам, как когда-то раскладывал доказательства на мехматовских семинарах. Несколько лет назад – просто студент МГУ. Год назад – выпускник «прикладной математики», без красной корочки, но с высоким средним баллом и тем странным спокойствием, которое даёт не тщеславие, а сделанная работа. А теперь он был здесь – в сердце другой вселенной, в учебной структуре, принадлежащей одной из самых легендарных организаций мира.

Вспоминались первые дни в Академии. Строгие, непроницаемые лица кураторов и инструкторов. Бесконечные занятия по специальным дисциплинам и изнурительные уроки по иностранным языкам. Ночи без сна над учебниками – новая «наука» поглощала его без остатка. Днём тренировки выжимали силы, вечером – хитроумная практика напрягала интеллект.

Академия была не просто учебным заведением, а лабораторией человеческой психики. Здесь учили думать. И главное – чувствовать. Чувствовать ложь, спрятанную в безобидных словах. Видеть намерения за улыбкой. Находить уязвимости даже у самых крепких людей.

Особенно тяжело давались уроки работы под прикрытием. Его учили быть кем угодно – бизнесменом, журналистом, случайным туристом. «Растворись в толпе. Стань невидимым», – твердил инструктор. Сначала это казалось невозможным.

С первых дней Андрей с головой ушёл в языки, словно нырнул в бездонное море. Английский и немецкий, знакомые ещё со школы, теперь звучали почти так же естественно, как русский. Он довёл их если не до совершенства, то до той грани, где слова становятся ключами к чужим культурам и мирам. Но остановиться ему не позволили. Финский, со своей певучестью, сложностью и загадочностью, стал новой вершиной. Он шёл к ней упрямо, как альпинист, шаг за шагом. «Английский – чтобы извиняться, немецкий – чтобы спорить, финский – чтобы молчать так, что все извиняются и спорить перестают», – усмехался он про себя.

Со временем Андрей увлёкся страноведением – изучал всё, что стояло за границами языков. Германия с её аккуратным порядком и тяжёлой историей. Британия с промозглыми вечерами и духом старых романов. Финляндия с озёрами, сугробами и северным сиянием. Всё это постепенно становилось частью его жизни. В редкие часы отдыха он листал атласы, смотрел фильмы, слушал лекции – и мысленно странствовал по этим землям. Каждая новая деталь открывала целый мир: история, культура, традиции складывались в мозаику, которая с каждым днём становилась ярче и богаче.

– Травин! – раздался голос из коридора.

Андрей отвёл взгляд от окна. В дверном проёме стоял его напарник по спаррингам – Ульянов, высокий парень со светлыми волосами и рельефным бицепсом.

– Идёшь на вечернюю тренировку? Или опять с книжкой засел? – ухмыльнулся он.

Ульянов любил подшучивать над его страстью к чтению, прозвал «книголюбом». Но Андрей никогда не оправдывался: книги для него были не развлечением, а источником силы.

– Пойду, конечно, – отозвался он. – Не могу же я позволить тебе превзойти меня в карате. Книжка качает мозг, ты – синяки. Баланс должен быть.

– Ну-ну, посмотрим! – рассмеялся Ульянов.

Они вышли из комнаты и направились в спортзал. Узкий коридор общежития был почти пуст: большинство слушателей уже разбрелись по комнатам отдыхать после длинного дня. Под ногами поскрипывал линолеум, шаги гулко отзывались, отражаясь от стен.

– Слушай, – нарушил молчание Ульянов, – как думаешь… кто из нас дойдёт до конца?

Андрей бросил на него быстрый взгляд:

– А ты сам как считаешь?

– Ну… все старались весь год, – пожал плечами Ульянов. – Но эта судьба под силу не каждому. Тренировки, задания, постоянное напряжение… Не все выдержали, у многих такая жизнь не сошлась.

– Если жизнь не сходится – проверь скобки, – пробормотал Андрей.

– Что?

– Говорю, в этом и суть отбора, – уже громче пояснил Травин. – Остаются только те, кто знает, зачем он здесь.

– А ты знаешь?

– Наверное, – Андрей остановился и посмотрел ему прямо в глаза. – Мы ведь не зря тут потеем. Всё это пригодится в работе. Ты в чём-то сомневаешься? Странные вопросы задаёшь, друг мой Ульянов… Не уверен в себе?

Тот помрачнел и кивнул:

– Порой кажется, что ты вообще ни в чём не сомневаешься, будто у тебя всё под контролем. Иногда это даже раздражает.

Андрей только улыбнулся и спокойно сказал:

– Я точно знаю, зачем здесь. И этого достаточно, чтобы двигаться дальше. Того же желаю и тебе.

– Ладно, философ, – ответил Ульянов. – А что у тебя по финскому?

– Вчера выучил, как сказать: «не убивайте меня». Думаю, на экзамене пригодится.

К этому времени они дошли до спортзала. Внутри пахло матами и потом. На покрытии уже упражнялись десяток слушателей. Разминка перешла в спарринги.

Андрей занимался карате с шести лет. В памяти навсегда остался тот тёплый, пахнущий липовым цветом день – первое июня. Дед, пожилой контрразведчик, развернул на столе белое кимоно с таким же белым, до смешного длинным поясом. Ткань блестела аппретом, пахла крахмалом. Пояс свисал с края столешницы белой лентой – казалось, его хватит опоясать весь двор.

– Белый – потому что ты пока чистый лист, – продолжал наставления дед, примеряя куртку и аккуратно подгибая рукава. – Но и потому, что в тебе нет ничего лишнего. Будем заполнять правильно.

Он показал, как завязывать оби: не «узлом на удачу», а ровно, плоско, чтобы не мешал ни в стойке, ни в падении. Пальцы у деда были жилистые, с седыми волосками на костяшках. Узел получился строгим, «спецурским».

– Запомни: пояс держит форму, а форма – тебя. И ещё: в карате первым идёт не удар, а поклон. Без него драка остаётся дракой.

Первый зал – деревянные щиты на стенах, запах сырости и старых матов, полосы солнечной пыли в высоких окнах. Старшие отбивают ритм голосами, счёт тянется, как резиновая нить: ичи, ни, сан… Андрей, мальчишка в конце шеренги, глотал этот ритм и чувствовал, как в нём собирается новая осанка – спина, дыхание, взгляд. Ему сказали: просто повторяй за другими. Дед всегда сидел на лавке у стены, не вмешивался, только смотрел.

Годы сложились в счёт ката и в синяки под формой. Руки обросли терпением, дыхание стало метрономом. И когда наконец красный пояс лёг на талию – не как орден, а как ответственность – Андрей уже знал цену этому цвету. Он никогда не искал драки – и именно поэтому почти всегда её выигрывал. Не было лишних движений.

Дед и тут остался рядом одной-единственной фразой, которую Андрей повторял перед каждым спаррингом, соревнованием, экзаменом, серьёзным разговором:

– Держи ровно дыхание, взгляд и слово. Тогда и рука ляжет ровно.

Позже, в Академии, многое окажется знакомым с детства. Тот же поклон делу – прежде чем начинать. То же дыхание в счёт, чтобы усмирить дрожь под рёбрами. Тот же узел – ровный, без показухи. И та же привычка: сначала форма, потом сила. Всё простое, как белый пояс, и столь же трудно забываемое.

Андрей двигался точно и собранно – каждое движение доведено до автоматизма. Удары летели быстрые, отточенные; соперники лишь угадывали момент для блока. Но и он не всегда успевал уйти: один раз хлёсткая пятка врезалась в бок, выбив воздух вместе с нарастающей самоуверенностью. Андрей скривился, сжал зубы и продолжил, не сбавляя темпа.

Через час они с Ульяновым выходили из зала – усталые, но с тем лёгким удовлетворением, которое всегда приходит после честного спарринга. В своей комнате Ульянов сразу рухнул на кровать, скорчив трагическую мину:

– Если бы не ты – он тяжело вздохнул. – Я бы давно попрощался с этими дополнительными тренировками. А так – держишь в тонусе, напоминаешь, что главное. А что у нас главное?! – он приподнялся на локтях и, не дожидаясь ответа, воскликнул: – Главное, чтобы синяки вовремя мазали йодной сеткой!

Он расхохотался так заразительно, что напряжение мигом рассеялось.

Андрей шёл от Ульянова к себе. После вечернего занятия Академия стихала, но в коридорах ещё бродили глухие отзвуки дневной суеты. До отбоя оставалось полчаса. Под потолком теплились лампы, разливая тусклый янтарный свет и вытягивая по стенам длинные тени перил. У лестничного пролёта на стенде висела потёртая рамка с «Памяткой №7» – старым наставлением Академии: «Профессиональный приём – не для кухонных разговоров».

Андрей задержался на шаге, скользнув взглядом по знакомому листку: простая вещь, а ведь порой забывают. Шорох шагов отвлёк его. За поворотом заговорили двое. Андрей узнал спокойный баритон Ильина – сокурсника, одного из самых толковых на курсе. Второй голос принадлежал Васильеву, скромному, рассудительному парню, с которым Ильин держался близко. Травин сбавил шаг: у стены, напротив комнаты Васильева, они стояли вдвоём. Коридор пуст, только сумрак и обрывки фраз.

– Да брось, ничего сложного, – говорил Ильин доверительно. Он держал Васильева за локоть, глядя прямо в глаза. – Ты же знаешь: мы свои. Хочешь дополнительной литературы по языку? У меня есть конспекты Чернова. Он толково переработал учебник и собрал методичку по вербовочным разговорам на немецком. Сам понимаешь – материалы из закрытой части, но мне разрешили к ним доступ.

Андрей по интонации угадывал слишком знакомый приём – «зеркало доверия», с оттенком навязанного спокойствия. Ильин чуть склонял голову, мягко повторяя позу собеседника, и вплетал в слова тёплые, но настойчивые интонации.

– Одолжи мне квартиру на выходные, а я зарегистрирую на тебя материал, – продолжал он голосом, от которого веяло сочувствием. – Тебе ведь самому нужно время на немецкий? Удивишь преподавателей. Я же помочь хочу.

Васильев мялся. Было видно – неловко. Личные адреса раскрывать категорически запрещалось, и он это знал. Но слова Ильина уже находили щели. Наклон головы, лёгкая улыбка, дружеское похлопывание по плечу – и вот сопротивление тает, словно лёд под солнцем.

– Ну… если только на воскресенье, – пробормотал он. – Раз уж тебе так нужно…

Ильин улыбнулся, и улыбка эта была слишком широкой, словно он уже откусил чужой кусок пирога.

– Вот и отлично. Знал, что могу на тебя положиться. Потом всё компенсирую – честное слово!

Травин понял, что на его глазах только что умелая манипуляция с гипнозом взяла верх над дружбой. Ильин применил приём психологического давления, которому их учили для работы в поле, но использовал его против своего же товарища – ради своей выгоды. А Васильев, похоже, готов был пойти на нарушение.

И тут память сама подсунула другой эпизод – ещё с первого полугодия учёбы. Тогда один слушатель, Артемьев, решил блеснуть удалью. Он «прочитал» дежурного офицера: разжалобил рассказом о больной матери и выпросил доступ к телефону. Хвастался потом: мол, сработало! Но радость быстро сменилась проблемами – утром его пригласили к начальству.

Травин, Ильин и ещё двое слушателей были вызваны по другому вопросу и ждали своей очереди, когда за приоткрытой дверью донеслись приглушённые, но чёткие слова куратора курса – полковника Вдовина:

– Вы подвели не только себя, но и доверие товарищей, Артемьев. Решили, что умнее всех? Думаете, методы, которым вас учат, можно испытывать на своих офицерах?

– Товарищ полковник… – голос Артемьева дрогнул.

– Молчите! – оборвал его Вдовин. – Навык – это оружие. И не ваше. Оно выдаётся на время задания – и возвращается в сейф. Всё поняли? Или будете писать рапорт?

До Андрея донеслось тихое, сломанное:

– Понял, товарищ полковник.

Дверь распахнулась. Артемьев вышел, белый как мел, не глядя ни на кого. Лицо Вдовина Андрей тогда заметил лишь мельком: суровое, разочарованное. С тех пор тот случай стал легендой, и к «Памятке №7» у лестницы начали относиться куда серьёзнее.

…И вот теперь история повторялась. Андрей моргнул – воспоминание рассеялось. Перед ним Ильин уже убирал в карман ключи, приободрив Васильева:

– Отдыхай, я тебя прикрою с немецким.

Васильев ушёл, будто успокоенный. А Ильин остался насвистывать довольный собой. Тогда Травин шагнул из тени.

– Ты чего тут? – вздрогнул Ильин.

Андрей скрестил руки, взглядом впился в собеседника:

– Скажи честно: ты правда считаешь, что это было правильно?

– О чём ты?

– О том методе, что ты сейчас применил. «Навык – это оружие». Слыхал?

Ильин побледнел, попытался ухмыльнуться:

– Да брось, ерунда. Между своими. Просьба-то мелкая.

– Не мелкая, – отрезал Травин. – Я всё видел. Мы же договорились: на своих такие вещи не пробуем. К тому же ты прекрасно знаешь, что передача ключей – это фактически раскрытие адреса, что нам запрещено. Васильев сомневался. Ты его продавил. Ради чего?

Ильин заморгал, самодовольство слетело.

– Я… хотел встретиться на день с девушкой. Родители дома, у бабки не разгуляешься. Друзьям придётся врать. А Васильеву-то всё равно, он один живёт, мог бы и в Академии посидеть… Дело молодое, сам понимаешь.

– Понимаю, – Андрей покачал головой. – Но понимаю и цену. Сегодня ты уговорил его на ключи. Завтра кто-нибудь так же уговорит тебя – уже не ради свидания. И что тогда?

На лице Ильина мелькнули страх и раскаяние. Наконец он выдохнул:

– Ладно… ты прав. Глупость.

– Тренироваться на доверии товарища – себе дороже. Ты помнишь примеры.

Далеко в коридоре хлопнула дверь. Шаги приближались. Ильин глянул на ключи в руке, на дверь Васильева – и решился:

– Верну сейчас. И извинюсь.

– Умное решение. Лучше потренироваться в честности, чем в оправданиях. И завтра сам доложи о поступке Вдовину. Я ведь промолчать не имею права. А ещё с тебя конспекты Чернова.

Ильин посмотрел ему прямо в глаза и поспешил к двери Васильева.

Уже у себя в комнате, размышляя о произошедшем и физиологических мотивах Ильина, Андрей вспомнил один из самых первых семинаров в Академии. Новички-слушатели сидели притихшие, ещё не привыкшие к строгой атмосфере Школы. У доски стоял подполковник Мельников. Невысокий, поджарый, с проницательным взглядом и блестящей лысиной, он держался уверенно и спокойно. Мельников преподавал им историю разведки, рассказывал о её многочисленных героях и редких предателях. В какой-то момент подполковник задумался, затем произнёс, выговаривая каждое слово:

– Кстати, запомните аксиому: тот, кто не верен жене, в конечном итоге предаст и Родину.

По рядам пробежал шелест. Андрей сидел во втором ряду и внимательно смотрел на Мельникова. Фраза поначалу показалась ему чрезмерно резкой. Он видел, как вытянулись лица некоторых однокурсников. Для многих из них, едва вчера покинувших студенческие аудитории гражданских вузов, это заявление звучало старомодно, но Мельников говорил серьёзно.

Подполковник мерно прошёлся вдоль кафедры, заложив руки за спину. Он продолжил ровным голосом – оттого каждая фраза прозвучала ещё весомее:

– Бывает, что разведчик вынужденно привыкает жить во лжи, но лгать себе он не имеет права. Верность – понятие неделимое. Нельзя быть верным наполовину. Если человек начинает изменять тому, кто рядом, с кем он делит жизнь, постель, в особых ситуациях даже зубную щётку, он постепенно привыкает к предательству как таковому. Сначала дома – потом и на службе.

В зале стояла такая тишина, что слышно было, как за окнами падают осенние листья. Верность Родине начинается с верности в семье… Он раньше об этом не задумывался..

Где-то сзади раздался неуверенный голос: один из курсантов поднял руку. Мельников кивнул, позволяя говорить. Высокий парень с тревожной улыбкой на лице поинтересовался, стараясь придать своему тону шутливость:

– Товарищ подполковник, а этично ли, скажем… женатому разведчику за рубежом спать с другими женщинами ради выполнения задания? Хоть это и измена во благо службы, но тоже, получается, предательство?

Мельников смерил юношу оценивающим взглядом, затем улыбнулся:.

– Хороший вопрос. Этика разведчика… Хм. Конечно, всё зависит от ситуации. Жизнь сложнее устава, и порой личная мораль вступает в серую зону оперативной необходимости.

Мельников подошёл ближе к переднему ряду, опёршись руками о стол так, что свет лампы подчеркнул его скулы.

– Представьте, – начал он, обводя курсантов внимательным взглядом, – офицер работает за границей под прикрытием, или под «крышей», как у нас говорят. Да ещё и с семьёй: жена при нём, дети, быт. И вот у некоторых начинается моральная вольница: кажется, что контроль снижен, что всё можно, что никто не узнает. Начинает «не держать свой член в штанах», – подполковник нарочито грубо уронил эту фразу, и в аудитории кто-то фыркнул от неожиданности. – Просто от скуки или по слабости гуляет налево. Никто ему такого задания не давал – это его личное. Как думаете, чем кончится?

Андрей заметил, как несколько ребят переглянулись; кто-то сказал: «Медовой ловушкой…». Мельников с одобрением кивнул, услышав это.

– Совершенно верно! Рано или поздно наш гуляка попадёт в ловушку. Его, вероятнее всего, заманят «ласточкой», и он не устоит. А дальше – шантаж, вербовка, утечка информации, измена… Я не буду сейчас вспоминать подобные случаи с нашими гражданами – они были, да. Но и вероятный противник тоже не без греха. Вспомните хотя бы того американского морпеха – посольского охранника в Москве: познакомился с милой, но не простой русской девушкой, а в результате – государственная измена и тюрьма. Элементарно же.

Он потянул паузу, позволяя мыслям аудитории догнать его слова. Затем продолжил, выпрямившись и заложив руки за спину:

– Но бывает и другая сторона медали. Возьмём, к примеру, нелегала —разведчика под глубоким прикрытием. Допустим, у него на Родине есть семья, – но там, за рубежом, он один, в чужой стране, где каждый его день – спектакль под вымышленным именем. Как вы думаете, станет ли Центр требовать от него безбрачия и воздержания во имя идеалов?

Подполковник изогнул бровь. Курсанты молчали, но по их лицам было видно: многие уже понимали, к чему он клонит. Андрей тоже ощутил, как в душе борются абстрактные принципы с жизненной правдой.

– Нет, не станет, – сам ответил Мельников на свой вопрос, слегка повысив голос. – Наоборот, Центр посоветует ему жить самой обычной жизнью. Заведёшь отношения – пожалуйста. Хочешь встречаться с женщиной – встречайся, это даже пойдёт на пользу. Почему? Да потому, что здоровый мужчина, который годами держит целибат из ложного благочестия, рискует сорваться психологически. Накопившийся стресс от одиночества сам по себе может подорвать легенду. А ещё более подозрительно, если человек выглядит абсолютно безразличным к противоположному полу: контрразведка страны пребывания может спросить себя, что это за странный субъект у нас тут – неужели шпион? Особенно если и мужчинами не интересуется.

Он улыбнулся, и в этой улыбке мелькнула тёплая ирония опытного наставника. Казалось, Мельников говорит о простых истинах, но за его словами стояли чьи-то судьбы.

– Так что, товарищи мои, разведка – не монастырь, – подытожил подполковник серьёзно. – Обета безбрачия у нас нет и не будет. Если того требует дело, разведчик может вступить в близость, может даже полюбить искренне – и греха в этом нет. Другое дело, что за каждым таким шагом должна стоять не минутная прихоть, а понятный расчёт и осознание последствий. Но именно этому мы вас здесь и учим – трезво оценивать ситуацию и отличать её от собственных слабостей.

Мельников обвёл аудиторию пронзительным взглядом. Тишина была теперь иной – осмысленной. Слушатели впитывали каждое слово, переваривая нюансы услышанной морали. Андрей заметил, как кивает сам себе Тарасов – женатый однокурсник: видимо, для него тема верности была особенно личной. А в соседнем ряду как-то странно заскрипел холостой Савин: вероятно, воодушевился тем, что служба, оказывается, не исключает романов. У каждого эти слова отзывались по-разному, но равнодушных не было.

Подполковник вздохнул и сделал несколько шагов к своему столу, завершая разговор. Его лицо снова стало строго собранным.

– Подведу итог: без необходимости по бабам ходить нечего. Это слабость. А слабость – роскошь, которую разведчик позволить себе не может. Но если для дела нужно «очаровать» объект – сделаешь и это. Если для легенды нужно иметь подругу или мужа – пожалуйста, это часть работы. И не просто можно, а нужно. Потому что главное для нас – долг перед Родиной. Всё остальное —можно пережить.

Когда занятие подошло к концу, слушатели выходили из аудитории молчаливыми, погружёнными в раздумья. Андрей тоже вышел на прохладный воздух академического двора, чувствуя, как в голове постепенно укладывается услышанное. Вечернее небо над деревьями темнело, загорались редкие звёзды. Он подумал о своём отце – легендарном в закрытых кругах разведчике, женатом на его матери четверть века – и поймал себя на том, что никогда не слышал от него подобных уроков.

Вот и сейчас Андрей вновь перебирал в памяти те слова подполковника. Лёжа в темноте на своей узкой кровати, он смотрел в потолок, но перед его мысленным взором снова стояла та аудитория и Мельников у доски. И снова звучал спокойный, уверенный голос: «Слабость – роскошь, которой разведчик позволить себе не может». Верность в большом начинается с верности в малом.

…И уже глядя в темноту, Андрей попробовал мысленно провести линию: «жена – семья – служба». Линия не складывалась в прямую; получалась фигура с острыми углами. Если жена будет – сможет ли он нести ей только свет, не показывая теней? Выдержит ли этот человек его немоту, эту прирученную необходимость не отвечать на половину простых вопросов: «Где был? С кем? Почему?» И сможет ли он сам не подменить любовь ремеслом? Не «продавить» ситуацию дома вопросами с закрытой развилкой, не «зеркалить» интонацию в споре, не ставить якоря и не подстраивать выводы. «Памятка №7» всплыла сама собой.

А что, если оперативное «сближение» станет частью задания? Он честно спросил себя: выдержит ли такую двойную бухгалтерию совести?

Андрей понял это лишь теперь: ему нужен дом – как тихая гавань, где не спрашивают лишнего и не отвечают слишком подробно. И если когда-нибудь у него будет жена – ей придётся научиться жить в этом формате: верить без отчётов, любить без протоколов.

Мельников был прав: верность – вещь неделимая. Ты или несёшь её целиком, или в самый плохой день она рассыпется где угодно – в постели на конспиративной квартире или в отеле. И если уж срываешься, то сорвёшься там, где тонко. А тонко – там, где позволил себе искушение и назвал его «маленьким».

Он перевернулся на бок и подтянул одеяло. В комнате пахло утюженной тканью, лесом за окном и ароматерапией соседа по комнате – Воробьёва. Андрей закрыл глаза. Если судьба пошлёт ему любовь – он примет её всерьёз и до конца. Но сначала – служба. А всё остальное – когда сможешь не предать ни её, ни себя.

Москва, Академия Разведки, 21 мая 20.. года, пятница.

Майское утро выдалось особенным – начинался последний экзамен первого года обучения. Каждому предстояло выполнить практическое задание, на которое отводилось три недели, чтобы доказать, что усвоено всё, чему они научились. Это был экзамен не столько знаний или навыков, сколько их сути – способности применять полученное на уроках в реальных условиях. Провалить его никто не имел права. Ценой поражения могло быть отчисление.

Андрей стоял перед дверью учебной аудитории. Внутри него боролись сразу страх и уверенность. Страх был естественным спутником любого серьёзного испытания. А уверенность родилась из всех прошедших месяцев труда. Андрей знал, что выложился на полную. Он пережил бессонные ночи, сомнения, волнения, моменты, когда хотелось всё бросить и спать часов эдак тридцать подряд. Но как бы ни было тяжело, мысль подать рапорт и уйти из Академии не приходила ему в голову ни разу. Каждое утро он буквально заставлял себя подняться с постели усилием, которое люди называют «силой воли». Хотя на деле, как шутил сам Андрей, это просто работа мышц пресса и спины. Он улыбнулся этой мысли. Да, вставать по утрам порой было настоящим подвигом. Особенно в те дни, когда за окном ещё кромешная тьма и снег стучит в стекло, заманчиво приглашая остаться под тёплым одеялом. Но каждый такой день становился ещё одним кирпичиком в фундаменте его будущего. И теперь, стоя здесь, перед этой дверью, он чувствовал, что все усилия были не напрасны.

Он сделал глубокий вдох в три этапа с короткой задержкой – личный приём, помогавший ему собраться с мыслями. Напряжение чуть отпустило, мысли прояснились. Андрей вспомнил слова преподавателя, прозвучавшие ещё в начале учебного года: «Экзамен – это не враг. Настоящий враг даже не даст тебе шанса сдавать экзамен».

Андрей шагнул внутрь, выпрямив плечи, и прошёл к своему месту. Весь страх остался снаружи. Плотные тёмно-зелёные шторы на окнах почти не пропускали солнечный свет. Официально-серые стены и ряды аккуратно выстроенных парт лишь усиливали впечатление от важного момента. Слушатели уже сидели по местам, молча переглядываясь в ожидании.

Дверь аудитории без предупреждения распахнулась, и внутрь быстрым шагом вошёл их куратор – полковник Вдовин. Высокий, мощный мужчина с коротко стриженными чёрными «соль с перцем» волосами. Его пиджак был идеально выглажен, а и без того безупречные ботинки начищены до зеркального блеска. Вдовин прошествовал к кафедре, бросив на присутствующих быстрый взгляд.

– Товарищи слушатели! – громко скомандовал дежурный.

Все разом вскочили и замерли по стойке «смирно».

– Добрый день, товарищи, – проговорил Вдовин своим низким, уверенным голосом. – Вольно.

Слушатели выдохнули, опускаясь на стулья.

– Итак, сегодня вы получите свои итоговые самостоятельные задания, – продолжил полковник. – Это проверка вашей подготовки, ваших навыков и способности принимать самостоятельные решения в полевых условиях, приближенных к боевым. Вам даются стандартные три недели. Разрешены все приёмы, которым мы вас обучали за этот год. Разумеется, в рамках закона. И, разумеется, без привлечения ваших могущественных родственников в помощь. Помните: действуете вы не на чужой территории, а здесь, в родной стране, среди граждан, которых поклялись защищать.

Где-то сзади в аудитории раздались сдавленные смешки – некоторые оценили его шпильку про «могущественных родственников». Полковник медленно обвёл взглядом ряды – от своих любимчиков до тех, кто вызывал у него меньше доверия. Зал снова притих; слышно было лишь, как кто-то нервно ёрзает на стуле.

Вдовин вынул из своего портфеля два десятка конвертов и не торопясь разложил их стопкой на кафедре.

– Задания индивидуальные. Никто из вас не должен знать, что делают остальные. Любое обсуждение или «звонок другу» – запрещены. Ваши успехи или провалы – ваша личная ответственность. Ошибок быть не может: попадётесь полиции или контрразведке – вытащим, конечно, но последует отчисление; попробуете подключить свой «административный ресурс» – отчисление; не выполните задачу в срок – вашу работу рассмотрит специальная комиссия, и итог, скорее всего, тот же – отчисление.

Вдовин взял первый конверт и взглянул на фамилию, выведенную на нём от руки.

– Артёмьев! – отчеканил он.

Юноша из первого ряда поднялся и подошёл к кафедре. Полковник вручил ему конверт, взглянув прямо в глаза.

– Ну, не подведи, – бросил Вдовин вполголоса.

Артёмьев вернулся на место, сжимая конверт обеими руками. Вдовин тем временем продолжал вызывать курсантов одного за другим по списку и выдавать им задания.

Травин сидел в третьем ряду у окна. Он наблюдал, как один за другим товарищи получали свои конверты и возвращались на места. В аудитории была тишина, нарушаемая лишь ровным голосом Вдовина да скрипом стула – кто-то так и не мог усидеть спокойно. Каждый понимал: в этих запечатанных пакетах – его жизнь на ближайший месяц, а может, и навсегда. Тут уж попробуй не понервничай.

«Люблю, когда судьба помещается в конверт стандартного формата: удобно носить в портфеле. Интересно, что мне там достанется? Какое задание? И где?» – Андрей любимым сарказмом успокаивал нервы, пытаясь представить, что его ждёт. Учёба в Академии готовила их ко многому, но сейчас он стремительно ощутил, насколько всё это реально. Уже не теория и не учебный полигон – впереди самая настоящая работа.

Артёмьев, сидевший двумя рядами впереди, откинулся на спинку стула, держа конверт на парте, и выглядел предельно сосредоточенным. «Интересно, о чём он размышляет? Или вспоминает, как правильно вскрывать конверты?» – мелькнула озорная мысль у Травина. Он тут же одёрнул себя: сейчас было не до шуток.

Травин перевёл взгляд на задние ряды. Ульянов сидел на самой последней парте, опершись локтями о стол. Взгляд его блуждал где-то над головами остальных – казалось, присутствовало здесь лишь его тело, а разум витал далеко. Вечно энергичный на спортплощадке, в учебной аудитории Ульянов всегда держался незаметно, словно опасался выдать свои настоящие мысли. Сейчас же он выглядел ещё более отстранённым, чем обычно. «Что у него на уме? Не забыл ли вчерашние синяки йодом намазать?» – подумал Андрей, почувствовав у себя формирование улыбки. Но она сразу погасла. Сейчас действительно было не до шуток.

Вдовин продолжал зачитывать фамилии. Голос его звучал ровно, бесстрастно, но в этой интонации чувствовалась такая властность, что все в аудитории слушали затаив дыхание. Андрей вспомнил, как на одном из первых занятий полковник говорил: «Вы – не просто курсанты. Вы – будущее нашей страны. Каждое ваше решение будет иметь последствия, а каждая добытая вами информация повлияет на судьбу народа, а может и всего человечества. Запомните это». Тогда, в начале учёбы, эти слова показались такими громкими и излишне торжественными… но теперь, на исходе первого курса, они обрели совсем иной смысл.

– Ильин! – раздалось над залом.

Андрей посмотрел на Ильина, сидевшего через ряд. «Интересно, он доложил уже Вдовину о своих вечерних беседах с Васильевым? Лучше бы сам доложил, чем мне бы пришлось это делать. А ведь я обязан…». Ильин стремительно поднялся и уверенно направился к кафедре. Травин невольно позавидовал этой уверенности. Ему самому казалось, что, когда назовут его фамилию, ноги могут предательски подкоситься. Он представил себе это: подойти к кафедре, ощутить на себе взгляд полковника, взять конверт и услышать стандартно-дежурное: «Ну, не подведи». Эти слова уже не раз прозвучали для других, но Андрею почему-то казалось, что для него они прозвучат иначе. Не как напутствие, а как вызов – испытание, которое он обязан пройти. В голове крутились варианты ответов, но ни один не подходил.

«А вдруг мне попадётся что-нибудь совсем неожиданное? Типа: “Поздравляем! Вы назначены ответственным за стрижку кустов в парке Академии.”. Или вообще: “Ваша задача – следить за исправностью кофейного автомата в посольстве Германии”. Нет, это слишком хорошо, чтобы быть правдой», – решил Андрей и снова посмотрел в окно.

– Суворова! – прозвучал голос Вдовина.

Андрей очнулся от своих мыслей. Полковник вызвал девушку, фамилия которой по алфавиту шла прямо перед Травиным. Суворова поднялась, поправила юбку и вышла вперёд, стараясь держаться уверенно. Получив конверт, она поспешно вернулась на своё место, аккуратно положив задание на стол.

Наконец очередь дошла и до него.

– Травин!

Андрей глубоко вдохнул и вышел из-за стола. Вдовин смотрел на него так же внимательно, как на остальных, но с едва заметной полуулыбкой – или ему это только показалось?

– Держи, Травин, – произнёс Вдовин, протягивая конверт. – У тебя есть потенциал. Не растрать его впустую.

Андрей кивнул и принял конверт.

– Есть. Спасибо, товарищ полковник.

– Увидимся после, – коротко добавил Вдовин и уже переключил внимание на следующего слушателя .

Вернувшись на своё место, Андрей ощутил странную тяжесть конверта в руках. «Лёгкий по весу, тяжёлый по последствиям», – взвесил он его на ладони. Мельком взглянув на соседей, он увидел на их лицах такое же мнение. Каждый разглядывал запечатанный пакет со своей учебной фамилией. Вскрывать их команды не поступало, и наверняка все гадали, что же спрятано внутри.

Когда последний конверт был роздан, полковник обвёл аудиторию напоследок пристальным взглядом.

– Помните: вы здесь не просто для учёбы. Вы здесь для того, чтобы стать лучшими сотрудниками Службы. Не относитесь к заданиям, которые вы получили, как к стажировке или к формальности для перехода на второй курс. Это реальная работа. Поймите правильно: реальная. А в реальном мире в случае провала может наступить тюрьма или вообще смерть. На этом всё. Можете вскрывать конверты и следовать дальше по своему расписанию. Три недели. Время пошло.

С этими словами Вдовин развернулся и стремительно вышел из аудитории. Слушатели, встав и проводив его, неспешно расселись по своим местам. Зал тотчас наполнился шуршанием разрываемой бумаги. Травин ещё несколько секунд сидел неподвижно, пристально глядя на нетронутый конверт. Хотелось поскорее узнать, что скрыто внутри, но он медлил – что-то удерживало его от поспешного движения. Андрей только наблюдал, как его сосед по общежитию, Воробьёв, пробежал глазами своё задание и теперь сидел с откровенно разочарованным лицом.

Спустя полчаса, уже у себя в комнате, Андрей наконец решился вскрыть конверт. На стол выскользнули листок с предельно лаконичными инструкциями, а также гражданский паспорт и диплом какого-то вуза. Травин решил пока не смотреть документы и углубился в текст задания, после чего мгновенно понял: впереди его ждёт одно из самых серьёзных и интересных испытаний. Никакой романтики – ни сейфов, ни вербовок агентов. В тексте значилось: «Министерство информационного развития». Андрей неосознанно вскинул бровь: «”Развитие” – звучит оптимистично, ”информационное” – слегка абстрактно». За три недели нужно войти в Министерство под прикрытием сотрудника подрядной организации, нарастить дружеские связи, выяснить, кто там и что решает, кто к кому ходит за подписью, состоит в отношениях, кто в лицо улыбается и что на самом деле думает за своей улыбкой. Контрразведка упоминалась особо: отмечать её возможные признаки, не клеить никому ярлыков, но быть внимательным. Андрей понимал, что если «соседи» с Лубянки его вычислят и поставят на контроль, то это провал задания с озвученными Вдовиным последствиями.

«Хорошо. Очаровать и остаться честным. Никакой прямой “вербовки”. Чистая работа на поверхности: разговоры, коридоры, кофе и аккуратные наблюдения. М-да… А ловушка для меня там, конечно, будет – сто процентов. Вопрос лишь в том, с громкой сиреной или с милой улыбкой», – резонно рассудил Андрей.

Ниже шли формулировки ограничений: родственные связи – под запретом, прямые угрозы – тем более; физическое насилие и уголовный шантаж – забудь, даже если руки чешутся. Разрешалось одно-единственное – найти к людям подход и использовать дружеское расположение.

Андрей бегло просмотрел паспорт с дипломом, затем сложил лист и документы обратно в конверт.

Он понимал: это задание будет то ещё испытание. Готов ли он ради цели шагнуть туда, куда обычно не пускают собственные принципы? Сумеет ли обернуть доверие живого, ничего не подозревающего человека – не сокурсника, не инструктора на занятиях, а рядового гражданина с душой и сердцем – в инструмент работы? К тому же такого же, как и Травин, – россиянина. Пусть даже без причинения ущерба.

Травин перевёл дыхание и отвернулся от окна. Его сосед уже спал – пользуясь любой возможностью компенсировать череду бессонных ночей. Воробьёв, впрочем, спал исправно всегда: природа щедро одарила его дремотой, но с умом была экономнее – не семи пядей во лбу, без особых талантов и достижений; держался на честном слове и твёрдой «троечке», больше занят не учёбой, а вальяжной археологией собственного внутреннего мира. Как он вообще протянул целый год и его раньше не отправили на автобусе в один конец от КПП – загадка из раздела «чудеса конспирации». Ну и пусть спит. С Воробьёвым они почти не разговаривали – кроме как по делу, про учёбу – так было проще. Всё, что каждый оставил за забором Академии, по известным правилам следовало держать закрытым.

И всё же у них была одна странная общая черта, которую отмечали все и из-за которой их руководство, скорее всего, поселило вместе: в фас и в профиль они походили друг на друга так, что при одинаковой прическе их иногда путали даже свои – похожая посадка головы, упрямый срез бровей, одинаковый взгляд. Не родственники и близко. Но вот же сподобил Господь. Материал, как шутили инструкторы, редкий: «один мыслит формулами, второй облаками, а анфас – будто ксероксом сняли». Один, скорее всего, будет оперативником; второй, похоже, отправится в Отдел информации аналитиком.

Травин подошёл к зеркалу и посмотрел на своё отражение. Молодое лицо, тонкая тень усталости под веками; провёл ладонью по тёмным волосам – они послушно легли. Когда-то в детстве он думал, что работа разведчика – это сплошная романтика: шпионы, тайные миссии, адреналин. И, конечно, потом о тебе снимут крутой фильм. Но два года назад отец снял с этой работы «фантик». Теперь – после года Академии – он и сам понял: отец не охлаждал пыл, он делился инструкцией по выживанию. Работа эта – в сущности, одиночество: не унылое, а служебное, как стерильная палата – для того, чтобы не занести в дело лишних микробов. Одиночество интеллекта, который манипулирует твоей истиной внутри сознания. Если в этой профессии и есть романтика, то она прячется в одной-единственной вещи – в упрямом желании не подвести свою страну. Всё остальное – техника безопасности.

В дверь постучали. Андрей быстро обернулся и открыл её. На пороге стоял инструктор с папкой и списком.

– Травин, готов? – коротко спросил он.

Андрей кивнул.

– Тогда поехали. Автобус отходит через десять минут. Сейчас сдай мне лист с заданием. Ты же его хорошо прочитал?

Андрей на долю секунды задержал ответ и прокрутил в голове строки: «Министерство информационного развития»; цель – установление максимального числа доверительных рабочих контактов с руководством и сотрудниками с последующей перспективной характеристикой; вход – через внешнего подрядчика, установочная встреча с ним – понедельник 10:00, ресторан “На крыше” в Деловом Центре; официальный визит в Министерство – 12:00; не раскрыть себя контрразведке.

– Прочитал.

– Ну тогда давай лист сюда. Документы забирай с собой.

Андрей протянул лист.

– Хорошо, – добавил инструктор, убирая бумагу. – Пошли.

Травин накинул куртку, схватил дорожную сумку и вышел в коридор. Сегодня вечером Андрея отпускали домой – завтра у него был законный выходной, а затем три недели работы в городе, в течение которых он мог не возвращаться в расположение Академии. Сердце его билось ровно, но в глубине души уже разгоралась искра странного предчувствия. Шестым чувством Травин понимал: послезавтра начнётся нечто большее, чем просто стажировка.

Глава 2

Москва, 22 мая 20.. года, суббота.

В семь утра Андрей уже не спал, лёжа на своей кровати в квартире родителей. Сон ушёл, оставив вместо себя тревожное ощущение утекающего времени: три недели сжались в двадцать одну риску, и первая уже тает. А что он успел узнать об «объекте»? Пока только крохи.

Он поднялся, накинул домашний халат – подарок матери, уютный, выстиранный до мягкости, взял из ящика стола свой домашний ноутбук, а из сумки конверт, полученный вчера из рук Вдовина, и вышел в коридор. Квартира дышала утренним сном; за закрытой дверью небольшой комнаты спали родители. Андрей на цыпочках прошёл мимо и нырнул в отцовский кабинет, аккуратно притворив за собой дверь, чтобы тиканье больших часов стало слышно только ему.

В кабинете пахло чуть выветрившимся табачным дымом и кожей огромного дивана и такого же кресла у стола. На полках – книги по политике, страноведению и истории разведки. На стене – фотография молодого отца на фоне осеннего пейзажа Белого дома в Вашингтоне, а рядом – ещё одна, уже с маленьким Андреем, его старшим братом Петром и их мамой – на лестнице Кафедрального собора в одном далёком городе. Чуть дальше – фотография отца с товарищами по службе; Андрей знал, что некоторых из них уже нет в живых. Тут же – полка с памятными подарками, среди которых выделялась серебряная пластина с гравировкой: «За службу Отечеству, во славу державы». Андрей провел пальцем по выпуклому металлу, словно черпая силы у этих наград.

На массивном столе лежала стопка журналов, газета, пара книг в обложке без надписей, несколько записных листочков с чудными и быстрыми рисунками ручкой и какими-то цифрами. Андрей знал, что, ведя разговор по телефону, отец часто что-то рисовал на бумаге. Один разговор – один рисунок. А потом, глядя на него, мог дословно изложить всю полученную информацию или пересказать беседу слово в слово. Больше ничего на столе не было, и он положил на него свой ноутбук.

Андрей осторожно высыпал содержимое конверта на стол. Было всего два предмета: новенький гражданский паспорт на имя Алексея Викторовича Рощина с его фотографией и диплом НИЯУ МИФИ – Национального исследовательского университета – об окончании кафедры «прикладная математика», оформленный на того же Рощина.

Сев за стол в отцовское кресло, начал вспоминать текст инструкции к заданию. Он хорошо помнил, что под легендой работы в компании, название которой ему пока не раскрывалось, он сможет внедриться в Министерство информационного развития для установления и создания связей. Контакты в этой компании-прикрытии ему неизвестны, но встреча с ними согласована на понедельник на 10:00 в ресторане с характерным названием «На крыше» в Деловом Центре. Андрей догадался, что те, с кем он должен встретиться, скорее всего, сами найдут его и объяснят, за каким столиком они сидят.

Подумав об этом, Андрей подошел к стеллажу с книгами и открыл небольшой выдвижной ящик без замка. Это был его личный ящик, который отец ему выделил для хранения своих заветных вещей. Сейчас там лежал только сотовый телефон Андрея, которым он пользовался по выходным и оставлял его здесь перед отбытием в Академию на занятия.

Андрей включил телефон, тот мигнул и показал индикатор низкого заряда батареи. «Хорошо, с этим разберемся позже», – подумал он, зная, что нельзя ставить телефон на зарядку в отцовском кабинете.

Вернувшись к столу, Андрей открыл и включил ноутбук. «Ну что, Рощин, – сказал он своему отражению в темном экране загружающегося компьютера, – идём знакомиться с людьми».

Браузер вывел Андрея на официальный сайт Министерства. Через два клика стало ясно, почему завтра «установка» назначена именно в Деловом Центре: логистика простая, а выбранный ресторан – буквально над окнами этого государственного ведомства.

Он открыл раздел «Структура» и пробежал глазами по вертикали: Департамент развития, Департамент информационных технологий, Департамент обеспечения кибербезопасности, рядом – цифровая идентификация и другие подразделения, где сходятся решения и подписи. Для работы Андрею важны не таблички на дверях, а «точки входа»: где проект утверждают, где информацию агрегируют, кто рассылает письма начальства и чьё «согласовано» влетает быстрее остальных. Министр – известная и уважаемая личность; на сайте нет объяснений, как с ним познакомиться. Но это и не нужно – цель у Рощина другая: закрепиться в средних этажах, там, где деловая рутина делает людей доступными.

Задача на три недели – выйти на устойчивые «рабочие дружбы», понять, кто к кому ходит за визой, кто звонит без письма, где на этажах «сквозняки» и где, наоборот, штиль. Параллельно – аккуратно фиксировать контрразведчиков: лишние вопросы у постов охраны, «случайные» собеседники в курилке, повторяющиеся интересы к его занятиям.

Дальше – скрупулёзный анализ по открытым профилям. Профессиональные сети и форумы, ведомственные чаты, публичные доклады. На бумагу летят пометки: руководители отделов, администраторы, проектные начальники, секретариат департаментов, пресс-служба, смежники. Из десятков фамилий взгляд цепляется за Анну Крылову, помощника директора проектов в Департаменте информационных технологий. Она в Министерстве около месяца, но сеть уже пестрит её фото с недавнего корпоратива, несколько ироничных комментариев про дедлайны, в открытых постах – акварель и воскресный бег. Совпадение показалось полезным – у Андрея лежат свои наброски графитом, тема для первого безобидного разговора найдётся. Ну и бегать он тоже умеет. Да и, судя по фото, девушка действительно приятная – без поз и фильтров. Русые волосы стянуты в низкий пучок, одна прядь у виска упрямо выбивается. Тонкая металлическая оправа очков подчёркивает карие глаза: взгляд открытый, внимательный, без должностного грима. Улыбка негромкая, ни яркой помады, ни огромных украшений – только светлая блузка и едва заметная цепочка с крестиком у ключиц. На столе рядом прозрачная кружка с запотевшим верхом – значит, работает не «для вида». На некоторых фотографиях – кисти и альбом: акварель в её жизни не для статуса, а для дыхания – это Андрей по себе знает.

Что-то есть в ней чистое и хорошее… У Андрея в груди шевельнулось мужское, человеческое – интерес к женщине, а не к «единице кадрового состава». Он быстро отодвинул это в сторону: вдох – три счета, выдох – ещё три. «Не путай личное с легендой, Рощин. Сначала – контакт по делу, потом уже всё остальное. Если останется время и будет на то разрешение». И мысленно переименовал Анну в аккуратную строку в записях: «потенциальный проводник, высокий уровень эмпатии, коммуникабельность, тема входа – акварель и бег».

Он откинулся в кресле и примерил голос нового имени: «Алексей Викторович Рощин» – ровный, без зазубрин. Рощин должен появляться в Министерстве часто и естественно; завести неформальный разговор, показать себя в общении, оставить после себя благородное послевкусие. «Войти и запомниться по делу. Засветиться можно и на общем совещании одной дельной репликой».Паспорт и диплом легли рядом – как инструменты. Впрочем, диплом можно убрать в ящик, он пока не нужен. Завтра в десять – «На крыше», в полдень – первый проход через турникет. По-прежнему двадцать одна риска на шкале, но первая уже пошла.

Внезапно подпрыгнул почти безнадёжно разряженный телефон – режим вибрации. Андрей вздрогнул, но тут же смутился своей нервозности: обычное SMS. На экране – уведомление: «Встреча завтра в 10:00, место знаешь. На входе попросишь проводить тебя к Виталию. Если что – звони по этому номеру». А вот и его друзья объявились. Чётко и понятно. Андрей почувствовал, как мурашки пробежали по спине, смешанные с нетерпением.

За дверью послышались шаги. Он поспешно сложил паспорт и диплом обратно в конверт и сунул его под наполовину раскрытую на столе газету. В тот же миг дверь приоткрылась без стука – в кабинет вошел отец.

Юрий Александрович заглянул в комнату и на мгновение замер. Даже в домашней одежде – клетчатом халате поверх рубашки – он выглядел внушительно. Густые седеющие волосы аккуратно расчёсаны, строгий взгляд под кустистыми бровями. На виске выделялся давний небольшой шрам.

Андрей автоматически выпрямился.

– Hyvää huomenta, poikani^[2], – поздоровался отец, и в его голосе прозвучали бодрые интонации финского произношения.

– Huomenta, isä^[3], – ответил Андрей и добавил по-русски: – Привет, пап.

Генерал Фёдоров, довольный мгновенной реакцией сына, вошел и прикрыл дверь. Он бросил беглый взгляд на стол – на газету, что с вечера клал по-другому и под которой сейчас угадывался спрятанный предмет. Андрей почувствовал себя подростком, которого застали за шалостью.

– Присаживайся, ребёнок, – отец указал на кресло; сам остался стоять, чуть прислонившись к краю стола. – Ну как дела… кроме тех, что обсудили вчера за ужином?

Андрей посмотрел на отца и вынул из-под газеты конверт.

– Вы же всё уже поняли, товарищ генерал.

Юрий Александрович надел очки, раскрыл его двумя пальцами, не вынимая содержимого, и улыбнулся.

– Суть ясна. Ты получил задание на стажировку. Два документа всего? Как говорится, краткость – сестра таланта. Или риска… – он снял очки и посмотрел прямо на сына.

– Ну, рассказывай.

– Что рассказывать… Обдумываю подходы, – Андрей постарался промолвить это уверенно и безразлично.

Отец кивнул, но взгляда не отвёл. Он скрестил руки на груди:

– Ну да, ты у меня крепкий орешек, так просто сам ничего не расскажешь, – проговорил он. – Но всё же первое дело, хоть и учебное… Оно запоминается на всю жизнь. Помню своё – мелочь, вроде бы, доставить пакет из одной точки в другую под носом у контрразведки «противника». А адреналина-то было… – он качнул головой с улыбкой.

Андрей почувствовал, что его подкупает открытость отца при воспоминании о его первом «школьном» задании. Обычно генерал не распространялся о своей службе. Но тут, видимо, и его пробрало сходство ситуации. Юрий Александрович продолжил уже серьезнее:

– Здесь, конечно, не фронт и не чужая страна. Формально ты среди своих. Но в том-то и сложность. Тебе может показаться, что свои не представляют опасность.

– Буду действовать, как учили, пап, – решительно отозвался Андрей, показывая интонацией, что знает, к чему тот клонит и говорить об этом не горит желанием.

Юрий Александрович сразу смягчился лицом:

– Я понимаю, что ты не хочешь об этом говорить. И знаю, что ты давно к этому шёл. И всё же, ты ведь мог выбрать иной путь… Тебе же искусство было не чуждо. Рисунок, например.

Он неожиданно взял со стола листок бумаги, на котором Андрей машинально набросал несколько штрихов и узор, размышляя над планом. Отец рассмотрел каракули: пересекающиеся линии и стрелки, постепенно оформлялись в силуэт профиля девушки. Андрей смутился:

– Просто привычка… Рисую, когда думаю. Ты же тоже так делаешь.

– Да, – отец чуть улыбнулся. – Видел твои детские альбомы. Я тогда всё гадал, кем ты станешь: неужели и правда художником? Ты ведь здорово рисовал – помнишь твои пейзажи на даче? Мать до сих пор всё хранит. А теперь вот – наша Академия, разведка…

Он аккуратно положил листок обратно на стол. В его движениях ощущалась сдержанность: что-то беспокоило его внутри, хотя лицо оставалось спокойным.

– Пап, – отзывчиво сказал Андрей, тронутый его ностальгией, – я сам выбрал. Ты же знаешь, мы уже об этом говорили. Я хотел этого.

– Знаю, – отец вздохнул. – Гены, видимо… Династия. Отец разведчик, а дед так вообще… во всём виноват. Хотя думал, эта ноша минует тебя. Нелегкая это судьба, Андрей, – он назвал его по имени с такой сердечностью, что у Андрея сжалось горло. – Наша жизнь – это постоянный риск.

Генерал отвернулся на миг, скользнул взглядом по фотографиям на стене.

– Помнишь полковника Селина? Ты был еще мальчишкой, он приходил к нам как-то несколько раз и на Новый год. Так вот, он погиб в командировке, в странной автокатастрофе. Не срослось что-то, вычислили. Случается всякое. Я хоронить друзей привык… Но сына – не хочу.

Андрей поднялся и шагнул ближе к отцу:

– Слушай… Юрий Александрович, – он посмотрел ему прямо в глаза и взял за плечи. – Ты дал мне жизнь и воспитание. Но не решай за меня. Прошу. Я должен сам.

Некоторое время они стояли молча, глядя друг на друга. Беспокойство медленно растворялось в воздухе. Фёдоров первым отвел взгляд, вздохнул и похлопал сына по плечу.

– Ну что ж… Орёл, – он снова надел суровый фасад генерала, но глаза блестели. – Тогда вот что. Вдовин просил тебе передать, что завтра в ресторане «На крыше» ты встретишься с Аксёновым и Фоминым – это наши бывшие ребята из конторы, твоё прикрытие. Занимаются теперь на гражданке информационной безопасностью. Они хоть и бывшие, но всё понимают и помогают. Их знаешь?

– Нет, не припоминаю, – отозвался Андрей, удивившись, что отец информирован о его задании, но радуясь, что разговор повернулся к конкретике.

– Верно. И не должен. Да и они тебя знают только по твоему новому имени. В общем, они введут в ситуацию на объекте задания, расскажут нюансы. Ты должен развить и использовать свою легенду. Судя по документам… – отец достал из конверта паспорт и диплом на имя Рощина и пролистал, – ты у нас теперь Алексей Викторович. Ого, Викторович! – Юрий Александрович усмехнулся. – Выходит, не я тебе отец, а некто Виктор. Интересно, чем он занимался? Наверное, ученый-физик, раз сын – выпускник МИФИ.

– Легенда умалчивает, – улыбнулся Андрей. – Видимо, обычный папа-инженер.

– Что ж, Алексей Викторович, – отец назидательно поднял палец, – до завтра ты должен это всё придумать: кто твой отец, мать, сестра, чем занимаются, как зовут их собаку и вот это вот всё. Ты понимаешь? И не просто придумать, а свято поверить в это, чтобы даже полиграф не докопался! Тебе это пригодится скоро.

– У меня нет ни сестры, ни собаки, – фыркнул Андрей.

– А у меня нет ни дочери, ни домашних жив отных, – подхватил его настроение отец.

Оба рассмеялись. Шутка была с долей правды, конечно, но она позволила разрядить остатки напряжения.

– Hyvin suunniteltu on puoliksi tehty^[4], – блеснул Андрей одной из поговорок, что учил на курсах финского.

Юрий Александрович снова посерьезнел:

– Финский, кстати, не забрасывай. Он у тебя потенциально лучше, чем у меня. Может и пригодится когда.

Андрей одобрительно кивнул. Отец тем временем продолжал:

– В целом ты меня понял? Постарайся войти в коллектив, присмотрись. Анну эту… Крылову, да? – он назвал фамилию, которую разглядел мельком на экране ноутбука. – Акварелистку, при случае привлеки, раз уж совпало увлечение.

Андрей смущенно улыбнулся: отец был прозорлив и наблюдателен, как всегда.

– Только без самодеятельности лишней, – добавил генерал строго. – Помни, зачем ты там. Выполни задание и выходи чисто и вовремя. Чем меньше о тебе запомнят – тем лучше.

– Понимаю. Спасибо за подсказки, пап… Но мне запрещено тобой пользоваться.

– А я тебе и не позволю этого делать. Да я и не в курсе деталей твоего задания. Всё готовила Академия с присущей ей конспиративностью. Вдовин лишь попросил с оказией передать тебе дополнительные вводные.

Отец серьезно посмотрел, протянув руку, и Андрей крепко пожал ее.

– Будь внимателен.

– Буду, пап.

Генерал на секунду колебался, словно хотел что-то добавить, но лишь сказал, выходя из кабинета:

– Идём завтракать. Потом хоть до ночи здесь сиди.

Москва, 24 мая 20.. года, понедельник.

На следующий день, без пятнадцати десять утра, Андрей, уже в роли Алексея Рощина и в летнем костюме с белой рубашкой и галстуком, поднялся на скоростном лифте на верхний этаж нужного ему здания в Деловом Центре. Ресторан «На крыше» только открылся: официанты расставляли свежие цветы на столиках, где-то в углу наводил блеск бармен. Сквозь панорамные окна раскинулась величественная Москва. Внизу блестели изгибы реки, вдали виднелись сталинские высотки, а совсем рядом поблескивали стеклом соседние башни. Андрей поискал взглядом новое здание Министерства, где ему предстояло провести следующие три недели. Где-то там, на нижних этажах одной из стеклянных громад, ждали его сегодняшние испытания.

Официант подвёл Андрея к углу с потрясающим видом на город, где за столиком его уже встречали двое мужчин. Аксёнов – брюнет лет сорока в хорошем сером костюме – привстал и протянул руку:

– Алексей? Рад знакомству. Виталий Аксёнов.

– Взаимно, – Андрей пожал его тёплую сухую руку. – Алексей Рощин.

Второй, Фомин, выглядел моложе, худощавый, с внимательными серыми глазами за стильными очками. Он поприветствовал Андрея кивком и лёгкой улыбкой:

– Привет, я Игорь Фомин.

Андрей присел на свободный стул. Как только официант принял заказ (кофе для всех троих) и отошёл, Аксёнов наклонился вперёд, понижая голос:

– Ну что, коллега, приступим. Времени мало. В 12:00 у нас встреча в Министерстве.

Фомин достал из папки тонкую распечатку – план встречи.

– Смотри, – начал он, придвигая лист Андрею, – история такая: наша компания называется ООО «Инфоред». Я – технический директор, Виталий – генеральный. Мы участвуем в проекте по укреплению кибербезопасности Министерства. Внутреннее название проекта – «Вега». Мы выполняем аудит и внедряем систему защиты от вторжений на отечественной платформе. Я отвечаю за техническое исполнение и вообще руковожу проектом. Тебя представим как нового аккаунт-менеджера, наше связующее звено с клиентом. У нас пока ещё не было аккаунта, как-то сами обходились. Но вот решили усилить фокус на проекте и ввели тебя. И помни: ты уже год работаешь у нас, просто раньше был аналитиком, а теперь мы тебя как бы повысили до «менеджера». Это чтобы не было у них вопросов, почему мы привели совершенно нового для всех человека. Вот, кстати, твои визитки – мы их сделали оперативно. Здесь 50 штук, тебе пока хватит.

С этими словами Фомин передал Андрею полупрозрачную пластиковую коробочку с маленькими и ровными прямоугольниками плотной бумаги внутри.

Аксёнов взглянул на экран телефона и добавил:

– Я их руководству уже сообщил, что мы приедем втроём. Сказал, мол, у нас ценный специалист появился, со свежим взглядом. Понты, конечно, но им приятно будет.

Андрей внимательно изучал план. Аксёнов продолжил:

– Никаких лишних подробностей. Формат встречи: представляем тебя и коротко обсуждаем ход работ и текущие вопросы. Ты, Алексей, знакомишься с их командой. Основные лица – Василий Хромов, директор департамента информационных технологий, и Олег Минин, который отвечает у него за направление кибербезопасности. Возможно, будет ещё кто-то из их специалистов, но не факт. После встречи тебе оформят постоянный пропуск, чтобы ты мог ездить к ним как к себе в офис.

– В идеале мне бы там каждый день появляться, – сообщил Андрей.

– Хорошо, – кивнул Аксёнов. – Сделаем вид, что тебе нужно контролировать ход работ, собирать данные, согласовывать требования. Так и скажем: часть работы ведётся на их площадке.

Фомин подмигнул:

– Ну, я так понимаю, что тебе только это и надо.

– Но не переусердствуй, – предупредил Аксёнов, строго взглянув на Андрея. – Мы ведь там по-настоящему работаем: у Министерства реальные задачи с инфобезом после ухода западных вендоров. Дело государственное, не профанация. Ты действуй по обстановке, создавай доверие. Как аккаунт-менеджер, заботящийся о заказчике, в общем.

Андрей отметил, что ситуация сложнее, чем предполагал. Здесь нужно не просто вжиться и стать своим, а сделать так, чтобы ещё и реальная работа «работалась». Что ж, тем интереснее испытание.

Фомин перелистнул свои бумаги:

– А теперь небольшой блиц: проверим, готовы ли вы, Алексей, к разговорам с айтишниками. Это важно, вы же понимаете, – улыбнулся он, намеренно обращаясь официально.

Андрей кивнул и расправил плечи. У него в голове ещё с ночи крутились технические термины и аббревиатуры – на всякий случай он их повторил, заучивая.

– Например, – начал Фомин, – если руководитель департамента спросит, какие отечественные операционные системы мы поддерживаем, что ответишь?

– Скажу, что это Astro, РЕДОК и готовы обеспечить совместимость с МСВС, – уверенно ответил Андрей. – Если спросят про базы данных – упомяну Postreg и его российскую форк-версию.

– Хорошо, – одобрил Фомин. – А вдруг Минин решит проверить вас по безопасности и спросит, какие меры предлагаются против утечек?

– Я отвечу, что, во-первых, проводится аудит доступа и установка системы DLP отечественного производства. Во-вторых, внедряются российские криптобиблиотеки, плюс обучение сотрудников методам противодействия фишинговым атакам. Ну и управление обновлениями: важна оперативная замена импортного софта на российские аналоги с регулярными патчами безопасности.

– Отлично. Ты точно вчера не зубрил это всю ночь? – фыркнул Аксёнов довольным тоном.

Андрей лишь улыбнулся. Конечно, зубрил. После разговора с отцом, зная профиль компании-прикрытия, он остаток воскресенья посвятил тому, чтобы максимально погрузиться в тему: прочёл свежие отчёты, списки рекомендованного ПО, даже прослушал вебинары по информационной безопасности. Теперь слова сами слетали с языка – главное, не переигрывать и не лезть вперёд.

– Ладно, – заключил Аксёнов, взглянув на часы, – думаю, этого хватит. Остальное покажет практика. Давайте ещё повторим важные детали – и пора идти. Ты, Алексей, сейчас зайди на сайт «Инфореда» и почитай информацию по нашим продуктам и услугам. В общем, узнай всё, что успеешь.

Через полчаса они рассчитались и покинули ресторан. Добравшись до первого этажа, троица вышла на улицу и пошла в сторону адреса встречи. Вот и нужное здание – современный комплекс со стеклянным фасадом, на первом этаже видна приемная зона с турникетами. У входа – герб России и под ним лаконичная вывеска: «Министерство информационного развития Российской Федерации».

Андрей ощутил, как сердце сделало сильный удар. Он вошел в роль, но естественное волнение никуда не делось. «Спокойно, это как экзамен. Просто делай, что умеешь».

Они прошли внутрь через стеклянные двери. На посту охраны пришлось предъявить паспорта. Андрей подал свой новенький документ – охранник бегло сравнил фото с его лицом и вернул паспорт. Мелочь, а Андрей выдохнул: первая проверка пройдена. Его существование как Алексея Рощина признано охраной государственного учреждения. Впрочем, другое государственное учреждение этот паспорт ему и выдало.

Гости получили временные пропуска и миновали турникеты. На лифте приехали на этаж, где их встретила секретарь и проводила в переговорную. Комната оказалась просторной, со стеклянной стеной, за которой открывался вид на Москву-реку. На другой стене – большой телевизионный экран для презентаций и часы, показывающие 11:58.

Через минуту вошли представители Министерства. Василий Хромов – невысокий плотный мужчина лет пятидесяти, с явной военной выправкой – сразу пожал руку Аксёнову:

– Василий Михайлович, рад снова вас видеть, – по-деловому заявил Виталий.

Поздоровались и с Фоминым; затем Хромов повернулся к Андрею:

– А это, я так понимаю, и есть ваше усиление?

Аксёнов кивнул с яркой улыбкой:

– Да, позвольте представить: Алексей Викторович Рощин, аккаунт-менеджер. Будет на постоянной основе курировать проект «Вега» с нашей стороны.

Андрей шагнул вперед и уверенно протянул руку:

– Здравствуйте, очень приятно.

– Хромов Василий Михайлович, – высокопарно представился тот и крепко пожал руку Андрею.

Следом руку Андрею протянул второй мужчина – сосредоточенный, с острыми чертами лица:

– Олег Минин, информационная безопасность, – коротко представился он.

Андрей ответил лёгкой улыбкой на его проницательный взгляд:

– Очень рад встрече, Олег.

Когда обмен любезностями завершился, все расселись за столом. Аксёнов вкратце повторил статус проекта: аудит инфраструктуры практически завершен, выявлены уязвимости, но полные результаты будут представлены на днях; планируется внедрение отечественной системы защиты «Страж» к середине следующего квартала, то есть – всё по плану. Фомин добавил пару технических деталей, демонстрируя слайды на экране. Хромов и Минин слушали внимательно, кивая; временами Хромов сверялся со своими записями.

Андрей сидел рядом с Аксёновым и на фоне официальных докладов внимательно изучал манеру собеседников. Хромов держался по-хозяйски раскованно, излучал уверенность. Минин – настороженнее; пару раз он посмотрел в сторону Андрея, словно пытаясь понять, что он за человек. В такие моменты Андрей делал вид, будто ничего не замечает и что увлечен записями в своём блокноте, изображая крайнее внимание к речи коллег.

– В целом картина ясна, – заключил Хромов, когда Аксёнов закончил. – Рад, что вы, Виталий, усилили команду «Веги». Алексей, у вас, наверное, есть свежий взгляд на проект и на наши задачи в целом, – он улыбнулся. – Если будут какие-то предложения или вопросы – обращайтесь.

– Обязательно, – кивнул Андрей. – Я уже изучил материалы проекта, но было бы полезно пообщаться и с вашими специалистами, которые ведут работы. Чтобы полноценно вникнуть.

– Это мы устроим, – вступил в разговор Минин. Голос у него оказался ниже, чем ожидалось. – Я распоряжусь, чтобы вам предоставили всю необходимую информацию в рамках нашего сотрудничества. Только, разумеется, вопросы безопасности… сами понимаете. NDA у нас с вашей компанией заключен, но в него нужно будет вписать и вас, Алексей. Такие правила. Я вам дам подробную анкету, которую вы заполните, рассказав нам всё о себе.

– Разумеется, Олег, – серьёзно ответил Андрей, ничем не выдавая подпрыгнувшее было сердце, глядя Минину прямо в глаза. – Конфиденциальность превыше всего. Со своей стороны тоже гарантирую полную открытость и предельную аккуратность в обращении с принятыми материалами. У меня имеется опыт работы с чувствительной информацией.

Минин слегка возбудился, листая распечатку:

– Алексей, а на каких проектах и где вы уже успели поработать?

По краю стола едва слышно скользнули чьи-то пальцы. Аксёнов и Фомин обменялись коротким взглядом – волнение на полтона, но лица безупречно спокойные. Андрей ответил мгновенно, ровно, будто так и надо:

– Честно говоря, не работаю на проектах в узком смысле, – я всего лишь аккаунт-менеджер и веду отношения с заказчиком по всем текущим проектам. Аккаунт-менеджер – это ведь про организацию, скорее: сроки и согласования и тому подобное. Моя зона ответственности – чтобы специалистам не мешали, а решения принимались вовремя: переговоры, SLA, приоритеты, продление договоров, акты, оплата.

– Всё же, конкретнее? Какие заказчики? – не отступал Минин.

– Сейчас у меня в работе ваше министерство и ещё один крупный клиент федерального уровня. По второму подписан NDA такой степени, что даже намёк на отрасль – уже нарушение. Поэтому – без имён и названий, пожалуйста. Но масштабы сопоставимые, задачи те же: импортозамещение, сегментация защиты, регламент обновлений. По точному содержанию проектов на этом заказчике я, конечно, в теме, но, к сожалению, разговор с вами об этом не поддержу.

Минин чуть кивнул, и в его взгляде появилось уважение.

– А что вы заканчивали?

– МИФИ. В прошлом году.

– Прекрасно, – Хромов поднялся, давая понять, что он всем доволен и встреча подходит к концу. – Тогда не будем терять времени. Сейчас мои помощники оформят вам постоянный пропуск, – он обратился к Андрею. – Думаю, вы начнете работать уже с сегодняшнего дня? Сможете познакомиться поближе с нашей командой. Олег всё организует и проведёт по департаменту.

Андрей почувствовал, как внутри всё тихо ликовало: он прошёл проверку и теперь его принимают на следующий этап. Но он сохранил внешнее спокойствие:

– Да, с удовольствием приступлю сразу же после нашей встречи.

Аксёнов и Фомин тоже встали:

– Ну, мы, пожалуй, вернемся в офис, раз здесь все вопросы решены, – обронил Аксёнов буднично. – Алексей, остаёшься тогда, да?

Первая задача плана – оставить «нового сотрудника» сразу на месте, чтобы закрепить его присутствие – была выполнена с блеском.

– Да, конечно, – кивнул Андрей.

Хромов пожал руки гостям:

– Спасибо, коллеги. Ждем продолжения на этой неделе.

Фомин обменялся парой фраз с Мининым о технических нюансах – в воздухе прозвучали профессиональные термины. Андрей уловил, как легко Фомин жонглирует аббревиатурами. Хотя, удивляться было нечему: эти ребята были уже настоящими профессионалами того дела, которым они занимались.

Затем представители «Инфоред» откланялись и вышли вслед за Хромовым, а Минин тем временем похлопал Андрея по плечу:

– Пойдемте, я представлю вас людям в отделах, раз уж решили сразу нырнуть в работу. Кстати, рад вашему энтузиазму.

В коридоре кто-то с заинтересованностью покосился на нового молодого человека, но в целом всё шло обыденно. Минин походя рассказывал:

– У нас молодая команда, многие из отрасли пришли. Люди увлеченные, но безумно загруженные. Надеюсь, вы поможете наладить коммуникацию с вашими спецами, а то мои технари порой не сильны в отчетах и презентациях. На проектных совещаниях такое впечатление, что они с разных планет прилетели. А ведь результаты обсуждений потом надо ещё просуммировать и руководству красиво представить.

Андрей поддержал разговор, пожав плечами и шутливо заметив:

– Ничего страшного, пусть инженеры вытворяют что хотят, а мы уж донесем их гениальные мысли начальству и выдадим за свои.

Минин рассмеялся. Первые мосты были наведены.

Секретарь, взяв у Андрея паспорт, вытянула из папки уже согласованную заявку – «Инфоред» прислал её утром через отдел безопасности. И, сделав фото Рощина на маленькую камеру, принялась оформлять постоянный пропуск. А Минин повёл его по открытому пространству отдела, знакомя с сотрудниками:

– Коллеги, минуту внимания! Это Алексей Рощин из «Инфореда», будет работать с нами по проекту «Вега», – объявил Минин.

Несколько человек подняли головы из-за мониторов, поздоровались.

– Пройдёмся дальше, – сказал он. – Посмотрите, как у нас жизнь идёт.

Они пошли вдоль рядов со столами. Ряд мониторов с дашбордами, у стены – табло смен, в углу мерно гудит стойка с оборудованием. Андрей, здороваясь и знакомясь, отмечал мелочи: «у дежурного смены Колесникова – гарнитура на шее и привычка отвечать, не поднимая глаз; рядом валяется мяч-антистресс. Контактный. Здесь же девушка администратор с короткой стрижкой – Марина Белкина – щёлкает нервно степлером и что-то потеряла в тумбочке».

– Сервис-деск, – показал рукой Минин. – Ворота в ад.

– Хорошо, когда в аду очереди нет, – отозвался Андрей, поддержав шутку.

Марина вскинула взгляд, улыбнулась, оторвав себя от поисков явно чего-то важного. Минин спросил у неё общий чат и номера эскалаций по «Веге». Получил листок с короткой памяткой и «вход» в корпоративном мессенджере технической поддержки, передал это всё Рощину. В мысленный «блокнот» Андрея лёг новый штрих: «Белкина М., общительна, на столе – вазочка с карамелью. Карамель, кстати, хороший повод для коротких разговоров. Любит побеспокоиться».

Дальше – «эксплуатация». Архитектор по сетям, полный и не слишком опрятный Стас Греков, косо посмотрел на Рощина:

– Ну что, Алексей, как у вашего гипервизора с изоляцией? Микросегментацию east–west-трафика ведь еле держит без утечек, – Греков решил испытать нервы новичка и сходу наехать, с желанием получить любой невнятный ответ и поглумиться «опять прислали менеджера вместо инженера».

– Но ведь держит, хоть и «еле», – без паузы ответил Андрей, сразу поняв, что вопрос был с подвохом. – Если настраивать всё кое-как, то, конечно, будут сбои. А если делать аккуратно и с головой – система работает как надо.

Он чуть наклонился вперёд, добавив:

– Главное, коллеги, не вставлять в основу сомнительные «самопальные заплатки». Чужой код – как сосед с дрелью: никогда не знаешь, в какой момент пробьёт стенку. Лучше подключите проверенные средства наблюдения и собирайте полную картину происходящего. Тогда всё будет под контролем.

А потом, как будто между делом, спросил:

– Кстати, у вас в ядре сейчас PTARживёт или всё ещё Elastic Stack на дежурстве по логам?

Греков опешил слегка и перестал коситься. Кивнул, даже оживился. Минин незаметно перевёл взгляд на Рощина: мол, «нормально». Андрей отметил: «Греков С., технарь, зануда, на язык прямой, уважает конкретику; вход – короткие ответы, без воды и политеса. Вообще, хорошо, что я успел вчера уроки посмотреть и в ресторане утром почитать на сайте “Инфореда” про их гипервизор. Сейчас бы имел мокрый вид».

У лифтов – коридорная сцена. Мужчина в тёмном костюме, без бейджа, будто случайно задал вопрос:

– А вы к нам надолго? Контракт у вас какой, полугодовой?

– Поэтапный, – ответил Андрей, глядя приветливо. – Пока на квартал, дальше – как договоримся. Мы не торопимся, привыкли к длинным дистанциям.

Мужчина вежливо улыбнулся и исчез в соседней шахте. Андрей поставил в голове аккуратную метку: «контрольный разговор, проверка уверенности в ответе. Первый штрих в “контрразведывательной заметке”: у лифтов – “сборщик погодных сводок”. Лицо незапоминающееся, осанка – ”служебная”».

Пара шагов – и «секретариат». На столе у помощницы начальника аккуратные стопки бумаг, рядом – старенький брошюратор с заклинившей ручкой из-за застрявшей плотной бумаги. Андрей помог, быстро и не суетясь; починил и отдал, получив благодарность и имя:

– Татьяна. Если что – пишите. Но только без «срочно», я их не люблю.

«Секретариат – Татьяна, ценит порядок и вежливые просьбы, не любит, когда “горит”. На большом экране в приёмной взгляд зацепил расписание переговорок. Комната №8, “Комета”: с 17:00 до 18:00 – пусто всю неделю. Полезная “щель” для нужных обсуждений».

Они прошли мимо двери с матовым стеклом, где краснела табличка «Доступ по спискам». Минин не стал комментировать, а Андрей не стал спрашивать. Здесь лишних вопросов задавать нельзя. Здесь вопросы тебе задают.

– Ещё один отдел и – в ЦПО, – сказал Минин. – Центральный проектный офис – там вся координация. Прошивка всего нашего хозяйства.

По дороге Минин представил ещё двоих руководителей групп. Быстрые рукопожатия. Обычные лица. У каждого – своя маленькая территория. У каждого – свои «узкие места». Андрей слушал больше, чем говорил. Строил карту: кто тянет руку на себя, кто умеет пожать ее правильно, кто шутит при знакомстве, кому вообще всё до лампочки.

Наконец – стеклянная дверь с табличкой: Директор Центрального проектного офиса. Внутри – свет, белая доска, маркеры в стакане, бумажная стопка в лотке. На стене – структура какого-то проектного комитета, рядом – список ответственных по направлениям. В воздухе пахло ванильным горячим шоколадом.

– Ольга Николаевна, – позвал Минин. – На минуту.

Поднялась стройная женщина в тёмном платье.

– Ольга Сычёва, – представил её Минин. – Руководит ЦПО, а заодно и директор «Веги». Это Алексей Рощин, «Инфоред». Аккаунт-менеджер от исполнителя по этому проекту.

– Да, я уже в курсе. Добро пожаловать, Алексей, – коротко поздоровалась Сычёва. – Нам как раз не хватало человека, который говорит от имени вашей организации по-человечески с технарями и чиновниками. У вашего Фомина на всё рук не хватает. Присядьте здесь, пожалуйста, – показала на свободное место у своего стола. – На этот проект мы сегодня подтянули человека из самой глубины департамента, перевели её с другого участка… Аня! – крикнула Ольга, выглянув в опенспейс.

У дальнего стола стояла она. Та самая. В очках, с тонкой цепочкой у ключицы; волосы собраны, у виска упрямая прядь. В руке – записная книжка с закладкой-ленточкой.

– Анна Крылова, – представилась она, подходя.

В груди у Андрея снова что-то шевельнулось. Он это тут же заглушил ровным дыханием. Раз. Два. Три…

– Рад знакомству, – произнёс он, и голос прозвучал спокойно. – Я – Алексей Рощин. В «Инфоред» отвечаю за взаимодействие с вашим министерством в рамках проекта «Вега».

Анна кивнула, улыбнувшись.

– А я помощник директора ЦПО. Отвечаю за планирование и коммуникацию по «Веге».

– Тогда начнём с расписания. У нас проектный комитет в среду, нужна общая рамка по проблемам, – уведомила Сычёва. – Анна, дайте Алексею доступ в наш чат и список контактных лиц. Вопросы есть?

– Один, – ответил Андрей. – Переговорная «Комета» в семнадцать каждый день свободна. Если возможно, я зарезервирую её под короткие стыковки с группами. По пятнадцать минут, без презентаций. Разговоры в людном коридоре – это хорошо, но лучше, когда они больше никому не мешают.

Сычёва посмотрела одобрительно:

– Забирайте.

Через несколько минут Анна протянула ему лист с внутренними телефонами и QR-кодом для подключения к чатам.

– Пропуск у вас уже постоянный? – спросила она.

– Наверное, да, – кивнул Андрей. – Осталось только забрать его у секретаря Хромова и попробовать не терять каждый день.

Анна улыбнулась уже шире, чуть качнула головой и пошла к своему столу. Андрей отметил про себя: «Анна К., аккуратная речь, готовность помогать, вход – “снять с неё лишнее” и вообще быть постоянно в рабочем контакте… Так. О чём я это я подумал?!?!… думай о деле! Общая тема – акварель и бег, но это позже».

Минин посмотрел на часы:

– Я вас оставлю. Алексей, в конце дня загляните ко мне. Без пафоса, просто отметимся.

– Понял, – ответил Андрей.

Вскоре Андрей уже держал в руках свой новенький пластиковый электронный бейдж с фотографией и именем «Алексей Викторович Рощин» прикрепляя его к нагрудному карману. Пропуск давал ему право свободно входить в здание и перемещаться по нужным этажам – символический ключ в новый мир.

Андрей остался один, сидя за временно выделенным ему рабочим местом – обычным столом у окна, рядом с кипой документов и монитором с логотипом Министерства. Он перевёл дух.

Вот оно. Всё шло даже легче, чем он ожидал. Теперь главное – оправдать доверие и выполнить скрытую миссию. Он почувствовал одновременно прилив сил и груз ответственности.

Чуть позже, направляясь по коридору к выходу на обеденный перерыв вместе с новыми коллегами, Андрей на миг замедлил шаг у панорамного окна. Внизу виднелась небольшая площадка перед входом – там, за проходной, мелькнула знакомая фигура Виталия Аксёнова, сильно задержавшегося, но уже покидающего территорию. Андрей не стал махать ему – он всё равно не увидит, да и нет нужды: всё было сказано взглядами на прощание ещё в переговорной у Хромова.

Он отвернулся от окна и двинулся дальше. Пропуск на груди слегка блеснул отраженным светом. Андрей чувствовал себя так, словно вошёл в холодную воду: дыхание перехватило, но разум оставался ясен. Именно так его закаливали в детстве. И с каждым шагом он всё острее ощущал: его по-настоящему дебютная разведывательная операция набирала ход.

Андрей сел за свой стол и открыл блокнот. Карточки контактов легли в строки – коротко, точно, без оценочных прилагательных. А на стекле окна отражался человек в костюме с новым именем на бейдже. Первым своим настоящим оперативным именем под прикрытием.

_{2 «Доброе утро, сын»}

_{3 «Утро доброе, отец»}

_{4 «Хорошее начало – половина дела»}

Глава 3

Москва, 24 мая 20.. года, продолжение понедельника.

– Анна, вы не подскажете, где тут можно выпить хороший кофе? Я же первый день и, кроме столовой и местной кофемашины, пока ничего не видел, – спросил Андрей с вежливой улыбкой, подойдя в начале пятого к столу помощника директора его проекта.

Она оторвалась от экрана и развернулась к нему лицом:

– Конечно. У нас на первом этаже есть дизайнерское кафе. Я как раз собиралась сделать перерыв, могу показать дорогу.

– Буду весьма благодарен, – Андрей чуть качнул бровью в дружеском жесте. Он был рад, что план сработал так легко: стоит спросить совета, и девушка откликается с готовностью помочь.

Они направились к лифту вместе. Андрею бросилось в глаза, как Анна привычно прикрыла рукой височный локон, – тот самый, что он углядел ещё на фотографиях. Мелочь, а почему-то придало ощущение теплоты и женственности: живой штрих в образе досконально выверенного рабочего стиля.

В кабине лифта девушка нажала кнопку «2», и они начали спускаться. Андрей краем глаза разглядывал Анну – блузка, очки, сдержанная улыбка. Почувствовав это, она чуть повернулась:

– Ну что, Алексей, как вам наш сумасшедший дом? – спросила она полушутя, имея в виду первое суматошное знакомство с отделами.

Андрей сделал вид, будто серьёзно обдумывает вопрос, затем с легкой иронией ответил:

– Знаете, не такой уж он и сумасшедший. Видал и похуже. Первые впечатления даже лучше, чем я ожидал: все увлечённые, деловые. Правда, названия и имена пока в голове путаются, – признался он с виноватым видом. – Сервис-деск, эксплуатация, проектный офис… боюсь, в чате теперь буду переспрашивать, кто есть кто.

– Ой, я вас прекрасно понимаю! Я ведь сама здесь недавно, месяц как. Вначале глаза разбегались: акронимы, отделы, лица… Думала, никогда не привыкну.

Она чуть понизила голос, доверительно сообщая:

– Первую неделю, признаюсь, делала себе шпаргалки: кто чем занимается.

– И как, помогло?

– Да! Главное – их вовремя спрятать, пока никто не увидел, – хихикнула Анна и тут же сделала серьёзное лицо, будто делится государственным секретом.

Андрей засмеялся. Он ощутил, как напряжение дневных встреч отпускает, растворяясь в лёгкой болтовне. Она тоже новичок. «Новенькие держатся вместе», – мелькнула у него мысль.

– А что, это идея, – отозвался он на её признание про шпаргалки. – Может, и со мной поделитесь вашими лайфхаками, как выжить молодому бойцу на этом фронте?

– Главное – не стесняться спрашивать, – с серьёзным видом ответила Анна. – Здесь люди ценят инициативу, но никто не ожидает, что вы с первого дня всё знаете. Мне в первые дни очень помогало, что некоторые коллеги объясняли самые простые вещи, – она чуть пожала плечами. – Иногда страшно показаться глупой, задавая вопросы, но лучше спросить, чем сделать не так и потом всё переделывать после ругани от Хромова.

Лифт плавно остановился. Андрей придержал дверь, пропуская Анну вперёд.

– Полностью согласен, – сказал он. – В моей работе аккаунта глупее всего – промолчать, если чего-то не понимаешь или с чем-то не согласен, а потом получить проблему. Так что обещаю: буду спрашивать, если что.

Он шагнул следом и сделал быстрый вдох: после кондиционированного воздуха офисных этажей второй этаж встретил их тёплым запахом кофе и выпечки. Кафе располагалось в просторном атриуме над приемной зоной. Высокий потолок с дизайнерскими лампами, мерный шум беседы за несколькими столиками, яркие постеры на стенах. Вместо суетливой столовой при госучреждении здесь царила кофейная атмосфера модного коворкинга. Где-то поблизости из динамика вкрадчиво играла музыка – джазовые переборы пианино, вплетённые в гул голосов.

– Ого, у вас тут прямо как в богатом стартапе, – подметил Андрей, оглядываясь. – Не ожидал от министерства такого антуража.

Анна улыбнулась:

– Ага, наше начальство старается создать творческую обстановку. Считают, что айтишникам и гикам так работать веселее.

– Ну, по сравнению с депрессивными буфетами, что я видел в некоторых учреждениях, здесь и правда оазис, – согласился Андрей, пропуская впереди себя группу работников в футболках с логотипом «Умная Россия». Те громко шутили о чём-то своём, разнося запах пиццы. – И кофе пахнет бодряще.

– Он тут приличный, – уверила Анна и качнула головой в сторону бариста: – Баристу, говорят, переманили из соседнего кафе на наши просторы. Так что теперь вся башня ходит именно сюда.

Они встали в небольшую очередь. Анна достала из кармана карточку-пропуск:

– Кстати, лайфхак номер два: привязать пропуск к банковскому счёту и кофе можно покупать по корпоративной скидке, – сообщила она.

Андрей с деланым ужасом всплеснул руками:

– Вот, видите, если бы не спросил – пил бы свой эспрессо по негосударственному курсу. Вы буквально спасли мой бюджет!

– Тогда, Алексей, с вас история взамен. Равный обмен: я – курс молодого бойца, вы – о себе что-нибудь. Например… – она чуть наклонила голову и в её карих глазах за стёклами очков мелькнул озорной огонёк, – правда, что у вас в «Инфореде» рабочий день начинается ближе к полудню, а заканчивается к полуночи? Поговаривают, что у подрядчиков ночная жизнь бурлит.

Андрей сыграл удивление:

– Хотите сказать, что в министерстве все сидят строго с восьми до пяти, а затем их сдувает по домам?

– Во-первых, не сидят, а работают, – рассмеялась девушка. – Ну, не без переработок, но да: тут всё чинно и регламентировано, – Анна изобразила важность, подняв палец. – Государственная служба, как-никак.

– Придётся разочаровать: «Инфоред» тоже не ночной клуб, – задумчиво улыбнулся Андрей. – В полночь мы разве что сервер перезагрузим для профилактики, и то по согласованию.

Он наслаждался коротким обменом шутками, чувствуя, как устанавливается лёгкий мостик взаимопонимания. Анна разговаривала непринуждённо, со спокойной уверенностью человека, который искренне доверяет и интересуется. Андрей поймал себя на том, что ему хочется оправдать это доверие простым человеческим теплом, но тут же внутренне одёрнул: «осторожно, не забывай, зачем ты здесь».

– Мне американо, пожалуйста, без сахара, – голос Анны вернул его к действительности. Они уже подошли к кассе.

– А мне двойной эспрессо, – добавил Андрей, достав кошелёк.

– Кстати, у них вкусные творожные круассаны, – подсказала Анна, кивая на витрину.

– Тогда возьмём два, – решительно заявил Андрей и, опередив её, приложил свою карту к терминалу оплаты. – За мой счёт. В качестве благодарности за экскурсию.

– Эй, так нечестно, – запротестовала Анна, но без особого нажима. – Я же обещала корпоративную скидку, а не корпоративное угощение.

– А вы работник министерства? – поинтересовалась у него кассир.

– Можно сказать и так, только пропуск пока не привязан к карте.

– Тогда я вам сделаю скидку, не волнуйтесь, – кассир показала на экран терминала, где мигнуло подтверждение.

– Вот, Аня, считайте, что я просто оптимизировал издержки, – легко рассмеялся Андрей.

Анна покачала головой с улыбкой:

– Ладно. Спасибо.

Они забрали дымящиеся чашки и тёплые круассаны на блюдцах. Андрей указал на свободный столик у стены, напротив яркого постера:

– Аня, давайте туда? Там вроде бы потише.

– Давайте!

Столик стоял под большим полотном в деревянной раме: не то фотография ночного города со световым шумом, не то абстрактная картина в синих и светло-жёлтых тонах. Андрей, ставя поднос, всмотрелся: размытые огни складывались в контуры мегаполиса под начавшимся дождём. В неоне угадывались силуэты небоскрёбов.

– Красиво, – выдохнул он, опускаясь на стул. – Москва-Сити, как думаете?

Анна проследила за его взглядом:

– Похоже. Здесь вообще выставка работ молодых художников. Меняют каждый месяц. Некоторые картины, говорят, сотрудники и покупают потом.

– Весьма стильная задумка для министерства, – Андрей провёл пальцем по краю чашки, ощутив на коже легкий жар керамики. – Устраивают галерею на рабочем месте.

– Двоим коллегам это точно на пользу, – Анна охотно подхватила тему. – Я знаю пару человек, которые каждое утро, едва живые, подходят сначала не к кофемашине, а к той красной абстракции в углу. Стоят, смотрят минут пять – и только потом оживают. Говорят, «настрой ловят».

Андрей искоса взглянул на неё, пытаясь понять – шутит или всерьёз. Анна с самым серьёзным видом отломила кусочек круассана и улыбнулась:

– Я не шучу. Искусство спасает даже местных айтишников!

– Верю, – Андрей кивнул, отпивая глоток эспрессо. Горечь обожгла нёбо, возвращая ему сосредоточенность. – Знаете, я рад, что в вашем проектном офисе появился ещё один человек, который тоже в это верит.

Он специально озвучил «тоже», делая аккуратный шаг навстречу. Анна вскинула брови:

– Вы про… искусство?

Андрей поставил чашку и показал на картину:

– Да. Вообще, мне кажется, что люди, у которых есть какое-то творческое увлечение, легче переживают рабочие стрессы. Я, например… – он позволил голосу чуть замяться, будто сомневаясь, говорить или нет, – я рисую. Ну, скорее так… балуюсь графическим рисунком, для себя.

Анна живо отреагировала – расплылась в искренней улыбке:

– Правда?

Она отодвинулась на спинку стула, рассматривая его с явным любопытством, как будто впервые по-настоящему увидела. В её глазах читалось приятное удивление:

– Неожиданно. Вы упоминали сегодня, что математик.

– Ну да, МИФИ, прикладная математика, – подтвердил Андрей. – Но с детства у меня склонность что-нибудь чертить, набрасывать. Отец даже думал, что я в художники подамся или в архитекторы.

Это воспоминание выплыло само собой, и Андрей чуть прикусил язык. Нельзя слишком много о реальном отце. Он поправился:

– В итоге я пошёл в математики, но привычка рисовать осталась. Особенно если нужно обдумать что-то сложное – рука тянется начертить схему или скетч.

Анна слушала внимательно, чуть склонив голову. Локти она поставила на стол, пальцы переплела. Выглядела она сейчас не как коллега, дающая инструкции, а скорее как заинтересованный собеседник. И всё-таки в её позе чувствовалась сдержанность: спина прямая, улыбка теплая, но корректная.

– Меня всегда восхищало умение людей рисовать, – сказала она. – У меня папа художник… вернее, был… Он меня и заразил любовью к кистям и краскам.

– Был? – осторожно спросил Андрей.

– Да, он умер несколько лет назад… Через год после смерти мамы, – Анна опустила глаза к чашке, но не печально, скорее задумчиво. – Но я с детства помню его мастерскую и запах льняного масла, разбавителя. И вот акварель мне особенно полюбилась. Может, потому что папа больше маслом писал, а мне хотелось чего-то своего.

Андрей внимательно смотрел на неё, стараясь уловить отражение эмоций на лице Анны. Однако она сохраняла самообладание, лишь голос стал мягче.

– Акварель – сложная техника, – заметил он уважительно. – Там ведь нельзя ничего толком исправить: как ляжет вода, так и останется.

Анна кивнула энергично:

– Точно! В этом и прелесть. Она непредсказуемая, живая. Каждый раз как маленькое приключение: ты вроде планируешь рисунок, а вода возьмёт и растечётся куда захочет. И – бац – получается что-то новое, не то, что задумал. Иногда ужасно, мрак, скомкать и выбросить. А иногда – лучше, чем ты хотел.

Она улыбнулась, глядя куда-то внутрь своих воспоминаний. Андрей спонтанно представил её не в строгой блузке, а дома, в старой футболке с пятнами краски, склонившейся над альбомным листом. Представил, как она сдувает пушистой кистью капельки воды, как на щеке у неё выступает смешная красивая клякса от неосторожного взмаха. Этот образ возник столь ясно, что он на миг замер, боясь, что слишком явно уставился.

– Извините, я, кажется, увлеклась, – спохватилась Анна и чуть смутилась.

– Что вы, – отозвался Андрей. – Наоборот, очень интересно.

Он честно наслаждался её рассказом, но также и анализировал: Анна открылась, заговорила о личном – это верный знак доверия. «Хорошо идёшь». В голове автоматически всплыло: «потенциальный проводник, высокий уровень эмпатии». Он помнил эту строчку из своих же подготовительных заметок про неё. Сейчас она оправдывалась на глазах.

– Вы, наверное, на выходных на пленэрах рисуете? – продолжил он разговор, бережно направляя его дальше. – Я увидел, что у вас в сетях были упоминания про фестиваль «Субботняя акварель».

«Чёрт, лишнее!» Проговорился по привычке, ведь «увидел в сетях» звучит словно он её изучал заранее. Но он отыграл момент – быстро добавил с улыбкой:

– Я сегодня открыл LinkedIn и посмотрел на весь ваш отдел.

Анна фыркнула:

– А вы молодец! Умеете знакомиться с коллективом. Но да, балуюсь по выходным. Это… как это сказать… отдушина. После всей этой «цифры» вокруг так приятно вернуться к чему-то аналоговому.

Она слегка взмахнула пальцами, будто воспроизвела движением кисти мазок по воображаемому листу.

– Удивительно, – признался Андрей, – но у меня похожее ощущение. После долгого дня с цифрами – пусть даже они для меня родная стихия – хочется уткнуться в альбом и заняться графикой, пока голова не прояснится.

Анна лучилась пониманием:

– Значит, мы с вами… как это говорят… родственные, что ли, души в этом.

Сказав, она чуть смутилась своей фразе и поспешно отпила кофе, чтобы сделать паузу. Андрей на секунду тоже почувствовал странное волнение: «родственные души»прозвучало слишком… близко. Он даже ощутил, как внутри что-то включилось от этих слов. Так! Он мгновенно врубил внутренний «стоп-кран», словно балансируя на краю.

– Хорошо сказано, – отозвался он добродушно, стараясь не выдать всплеск эмоции. – Наверное, каждому в нашем мире технологий нужно такое отступление в творчество, чтобы не рехнуться.

Анна выдохнула и улыбнулась ему благодарно, будто он снял неловкость своим ответом:

– Да, точно. Иногда гляжу на всех нас: сидим, пялимся в мониторы, обсуждаем какие-то сети, кибербез, искусственный интеллект. Как роботы, честное слово. А стоит отвлечься – и заново чувствуешь себя человеком, а не винтиком.

Андрей отметил себе её тон: беззлобно-ироничный, но в словах читалась измождённость от однообразия. «Скучает по экшену», – понял он.

– Вы ведь до этого вообще другой сферой занимались, да? Министерство – не первая любовь?

Анна понимающе улыбнулась:

– Да уж, совсем другой. Журналистика. Училась на журфаке у себя в Воронеже. В прошлом году закончила. Думала, буду репортёром, гоняться за историями, жить в ритме новостей… – она мечтательно закатила глаза, разыгрывая юношеский максимализм. – Такой себе стрим ежедневный.

Затем вздохнула и добавила более приземленно:

– Но жизнь внесла коррективы. После выпуска переехала в Москву – тяжело было оставаться в городе, где могилы обоих родителей… И вдруг оказалось, что тут никто не ждёт юного журналиста с распростёртыми объятьями. Ни денег, ни связей. Пришлось искать варианты, чтобы просто жить самостоятельно. Кем только я не работала этот год. И как-то этой весной знакомые рассказали, что в министерстве есть вакансии в проектном офисе – кем-то вроде администратора, чтобы бумаги шевелить и с людьми общаться. В принципе, на часть задач и журналистские навыки годятся: общаться я умею, тексты писать тоже. Вот и подалась.

Она развела руками, подытожив:

– Так мечта о славе репортёра сменилась реальностью госслужащего. Конечно, я скучаю иногда по той неосуществлённой жизни… журналистского настоящего драйва и погоней за новостями не хватает. Тут у нас всё довольно размеренно.

Андрей слушал, слегка наклонив голову. Его изучающий взгляд не пропускал мелочей: как Анна, говоря о прошлом, теребит край большой салфетки; как чуть дрогнула при слове «реальность». Она явно не жаловалась – констатировала, словно уже смирилась. Но в глазах на миг мелькнула искра тоски по упущенному.

– Представляю. Журналистика – она ведь в крови у человека, наверное, остаётся. Всё время тянет на приключения, – сказал он сочувственно. – А здесь – совещания, дедлайны…

Он картинно огляделся вокруг, будто показывая на деловые декорации министерства. За другими столиками сотрудники что-то обсуждали, строчили в ноутбуках даже во время перерыва. Один мужчина в углу говорил по телефону, монотонно рапортуя о выполнении и о том, какой он большой молодец.

– Да уж. Иногда чувствуешь себя, словно попала в сценарий «Офиса» – сплошная рутина и свои маленькие драмы с интригами и начальством.

Она сделала ещё глоток, затем, словно опомнившись, чуть выпрямилась и посмотрела на Андрея извиняющимся тоном:

– Только вы не подумайте, что я жалуюсь. Работа тут хорошая, важная, стабильность опять же… Просто другой темперамент у меня. Привыкла, когда жизнь кипит.

– Я вас отлично понимаю. У меня, правда, путь обратный: из стабильности.

– В смысле?

– Ну, я ведь сначала в «Инфореде» аналитиком трудился, а это такая тихая гавань: сиди себе, ковыряй данные. Стабильно, спокойно. Но мне быстро стало скучно. Захотелось больше движухи, общения, проектов. Вот и ушёл в аккаунт-менеджеры. Теперь, считай, каждый день новый вызов: клиент что-то требует, команда не успевает, надо всех мирить, решать, выкручиваться. Вечно какие-то проблемы, – он улыбнулся. – Так что мне перемены пошли на пользу.

Анна слушала с живым интересом, подпирая щёку ладонью. Теперь уже она разглядывала его, будто заново оценивая:

– Здорово, что у вас получилось сменить трек. Многим ведь страшно. Я вот, признаться, пока не решаюсь что-то менять кардинально.

– Возможно, ещё просто не пришло время, – заметил Андрей. И прибавил чуть более официально, чтобы разрядить серьёзность: – К тому же ваш трек сейчас – ключевой для страны: цифровая трансформация, импортозамещение, безопасность, все дела. Без вас, Аня, этот прогресс не обуздать.

Она расхохоталась, качнув головой:

– Ох, что вы, я же бумажками руковожу, а не проектами. Весь прогресс у нас обуздывает Минин, вы же видели.

– Каждый выполняет свою часть, – не отступал Андрей. – Вот мне говорили, инженерам не всегда удаётся понятно представить результаты – так? Вы переводите их труд на человеческий язык для руководства. Без этого их «гениальные мысли» просто потеряются в потоке. Так что ваша роль тоже экшен, просто другого рода: социальный экшен.

Анна прищурилась, принимая вызов формулировки:

– Социальный экшен… Звучит интересно. Надо будет так в резюме написать, – пошутила она. Затем, посмотрев в сторону, чуть серьёзнее добавила: – Но знаете, есть в ваших словах правда. Когда удаётся сделать так, что люди поняли друг друга и дело пошло – ощущение словно маленький подвиг совершила.

– Именно, – Андрей поднял палец, а про себя подумал: «они на одной волне». С каждым обменом мнениями это чувствовалось всё сильнее.

Разговор незаметно перетёк обратно к работе, но теперь Андрей воспринимал слова собеседницы уже с иной, более личной перспективы. Ему в одночасье стало важно, что она думает, что чувствует, довольна ли своей жизнью. Он знал, что не должен слишком глубоко погружаться в эти симпатии, но человеческое любопытство брало своё.

– Кстати, насчёт дела, – вспомнил он, собираясь вернуться к практичным вопросам. – Сегодня Ольга Николаевна говорила про проектный комитет в среду. Нам ведь надо будет вместе подготовиться к нему?

Анна чуть кивнула:

– Да, верно. Среда, в одиннадцать часов, презентация по «Веге» для замминистра и директора департамента. Ничего глобального: просто отчёт о том, что сделано, и проблемы, если есть. Проект же на контроле сами понимаете – где…

Она отхлебнула остывающий кофе и, нахмурившись, отодвинула чашку в сторону. Рабочие мысли, казалось, вернули ей собранность.

– На проекте «Вега», я так поняла, пока всё нормально. Но вам, как нашему связующему звену с главным подрядчиком, нужно будет пару слов сказать, представить своё видение. Чтобы показать, что вы в теме и полезны, – Анна чуть лукаво взглянула. – Нужно засветиться по делу, как говорится. Да, основной доклад на Виталии Аксёнове, вашем генеральном директоре. Но Хромов точно попросит вас высказаться, чтобы определить степень вашей применимости для проекта. Он не любит праздных людей. Но не волнуйтесь, на комитете больше обмен мнениями, чем экзамен.

Андрей внутренне напрягся на долю секунды: но, скорее всего, это просто распространённый в министерстве подход. Он улыбнулся:

– Спасибо за подсказку. Выйду, как говорится, на сцену. Но мне бы тогда лучше понять вашу внутреннюю кухню.

Она покрутила в пальцах пустой стаканчик из-под воды, что стоял на столе, и неожиданно с тёплой интонацией ответила:

– Хорошо, я помогу вам подготовиться. Мы во вторник, а это уже завтра, можем пройтись по основным пунктам, прогнать репетицию, чтобы вы чувствовали себя уверенно.

Андрей чуть не выдал облегчённого вздоха. Предложение провести вместе подготовку во вторник значило не только поддержку, но и новую возможность пообщаться. А главное – знак того, что она хочет ему помочь, заинтересована в его успехе. Первый уровень доверия.

– Был бы вам признателен, – сказал он искренне. – Как ни крути, вы тут лучше понимаете внутренние ожидания. Мне лишняя тренировка не повредит.

Анна дипломатично улыбнулась:

– Отлично, тогда завтра после обеда выберем время. Я пришлю вам приглашение в календарь. Мне нужна ваша почта. Подарите, пожалуйста, мне свою визитку – я их целую пачку видела у вас на столе. И еще: вам сейчас готовят ноутбук, на котором вы сможете работать внутри сети департамента. Вот в нём всё и увидите.

Она взглянула на часы на стене и слегка охнула:

– Ой, время-то! Нам пора возвращаться.

Андрей тоже посмотрел вверх: большие дизайнерские часы над входом кафе показывали без десяти пять. Рабочий день близился к концу. Вокруг заметно поредело: многие сотрудники уже уходили, гремя чашками и перебрасываясь напоследок шутками.

– Как быстро летит время за приятной беседой, – произнёс он почти автоматически, поднимаясь.

Анна коротко взглянула на него, и в её взгляде на миг проступило тепло, почти нежность:

– Это правда.

Они вместе отнесли поднос с посудой на стойку для сбора. Андрей чуть придержал тарелки, когда Анна ставила чашки, их пальцы на мгновение соприкоснулись. Она мягко убрала руку, не смущённо, скорее машинально. Но Андрей уловил этот мимолётный ток – простое касание, через которое прошло ощущение близости. Осторожно. Он опустил глаза, делая вид, что следит за неустойчивой чашкой.

– Спасибо вам за компанию, – обратилась Анна к Андрею, когда они вышли из кафе в приёмную зону.

– Вам спасибо, что согласились составить её.

Мимо прошла небольшая группа посетителей в деловых костюмах – видимо, внешние партнёры шли к турникетам на выход. Андрей загородил им дорогу, и слегка коснулся ладонью локтя Анны, чтобы она прошла вперед первой. Этот жест вышел естественно, и она не возразила, лишь взглянула на него коротко и с благодарностью.

У лифтов Андрей позволил себе короткий вдох-выдох: он ловил себя на том, что чувствует почти наваждениеот простого присутствия рядом этой девушки. Смешно – ещё утром она была просто фамилией в списке контактов. А сейчас…

– У нас рабочий день уже закончен, но многие остаются до вечера, так как дел много. Вы задержитесь с нами? – спросила Анна по дороге. – Или ещё в свой офис будете заезжать?

– Думал до вечера побыть здесь, – ответил он. – Раз уже приступил, надо доступы настроить, с ноутбуком разобраться… Да и я обещал Минину заглянуть к нему в конце дня, отчитаться, что, мол, жив-здоров и на месте.

– Да, он любит, когда к нему заходят без пафоса отмечаться, – процитировала Анна привычку начальника, подбирая точные слова.

Андрей с удивлением посмотрел на неё:

– Именно так он и сказал! – и они одновременно рассмеялись.

Лифт открылся, впуская их внутрь. Никого больше не было – большинство сотрудников уже разъехались по этажам. Андрей нажал их уровень. Створки сомкнулись, вокруг стало тихо, было слышно лишь ритмичное покашливание механизма да дыхание двух людей, стоящих рядом.

Анна вдруг повернулась к нему, будто вспомнив что-то важное:

– Ах да. Прежде чем я вас завтра буду тренировать, вам же надо сначала просмотреть все задачи на среду!

Андрей удержал с ней зрительный контакт.

– Конечно, нужно. Повестку, статус, текущие проблемы. Всё, о чём говорила Сычёва.

– Верно. Я что-то не подумала сразу. Давайте договоримся: я пришлю черновик презентации по «Веге» вам сегодня к вечеру. А вы посмотрите и будете готовы к тренировке завтра днем, как решили.

Она говорила чётко, конкретно, словно стараясь вновь обозначить границы – от личного обратно к рабочему. Но голос оставался мягким. Андрей улыбнулся, слушая этот тон: сдержанность при росте доверия – формула, которой учили Андрея, сейчас реализовывалась естественно сама собой.

– План отличный, – подтвердил он. – Так и сделаем, Анна.

Лифт открылся на их этаже и они вышли друг за другом. Коридор был почти пуст – лишь парочка сотрудников шла вдали, обсуждая что-то, шаркая подошвами по ковролину.

Дойдя до развилки, где её сектор отделялся от его временного стола, Анна притормозила:

– Ну что же. Думаю, первый ваш день получился насыщенным. Добро пожаловать в нашу «Вегу».

– Спасибо вам, Анна, – Андрей ответил, опираясь ладонью на перегородку, – за тёплый приём. Честно, я не ожидал, что в министерстве может быть так… по-человечески приятно. Это во многом ваша заслуга.

Он выразил это без излишка чувств, но искренне. Ему самому не пришлось притворяться – он действительно это чувствовал сейчас.

Анна едва уловимо зарделась, отвела глаза. Сделала шаг назад, направляясь к своему столу:

– Тогда до связи, Алексей. Если что – я на чате, звоните, пишите в любое время.

– Обязательно, – кивнул он. – И вы тоже. Если понадобится помощь с нашей стороны или… ну, мало ли…

Он хотел сказать «или просто поболтать», но прикусил язык. «Не перегибай».

– …или документы какие, – быстро добавил он. – Я всегда на связи.

Анна понимающе улыбнулась его неуклюжести, будто уловив заминку, но никак не показала этого:

– Отлично.

Она развернулась и зашагала к своему месту. Андрей проводил взглядом её стройную фигуру в серой юбке и лёгкой блузке, пока та не скрылась за высоким экраном монитора. Потом вздохнул, чувствуя странную смесь удовлетворения и настороженности.

Всё прошло даже лучше, чем можно было надеяться. Он закрепил контакт с человеком, завоевал симпатию, да и сам… Что уж там, сам он тоже проникся симпатией к ней. Может быть, даже слишком. Он дал потеплеть чувству от воспоминания, как Анна смеялась над его шутками или с каким увлечением говорила про акварель. Хотелось задержаться в этих мыслях подольше. Но он усилием воли выдернул себя обратно в настоящее:

«Не путай личное с легендой, Рощин»,– он строго «ударил себя по рукам», опускаясь на стул. В голове прозвучал даже тембр отцовского голоса. Задание – прежде всего.

Он коснулся нового бейджа, ощущая под пальцами напечатанное имя прикрытия. «Твоя роль – стать своим, войти в доверие, но не попасть в плен», напомнил он себе. Андрей вдохнул полной грудью: впереди ещё три недели миссии – но первая маленькая отметка уже сделана сегодня, и она неожиданно принесла тепло человеческого контакта. Но дальше линии будут только сложнее.

Он бросил взгляд в сторону, где сидела Анна. Её не видно, но он знал: она там, за перегородкой, тоже занята делом, возможно, сейчас открывает пустой шаблон презентации для среды. Возможно, на губах у неё ещё играет отголосок улыбки после их разговора. Эта мысль почему-то воодушевила Андрея.

Он опустил глаза, прикрыв их на секунду, чтобы окончательно взять себя в руки.

Ведь эта девушка на самом деле не настоящий объект для разработки, а обычная гражданка его страны. И он имеет полное право встречаться с ней на правах такого же гражданина, с честными намерениями. Но сейчас это не позволит ему затмить главную цель.

Когда Андрей снова открыл глаза, он взял ручку, достал из портфеля блокнот и на чистой странице записал: «Анна Крылова – рабочий контакт установлен. Уровень доверия: начальный (положительный). Далее – поддерживать без лишних сближений».

Буквы ложились ровно. Андрей поставил точку, отложил ручку и выдохнул. Внутри него зародилась искорка, которая обычно возникает «с первого взгляда» и которую он пока не разрешал себе назвать.

«Кстати, надо бы записи сегодня перенести в телефон, а листы из блокнота ликвидировать», – подумал Андрей.

Он посмотрел на неполный список задач на завтра и сосредоточился. Скоро к нему подошел сотрудник, который принес его рабочий ноутбук, коротко пересказав инструкции. Андрей расписался в ведомости и забрал технику.

Подошло время вернуться к рутине —разбору документов, писем и бесед по делу. Но теперь, после этого кофейного перерыва, ему казалось, что тона этих стен стали чуточку светлее.

Первый шаг сделан. И сделан правильно.

Глава 4

Москва, 25 мая 20.. года, вторник.

На выходе из метро утренний ветерок решил поиграть с полой пиджака Андрея. Москва оживала: солнце, прорываясь между высотками, бросало блики на стеклянный фасад здания министерства, в котором теперь работал Андрей. Войдя в уже знакомый вестибюль, Андрей почувствовал едва уловимое волнение – второй день «практики» начинался. Он уверенно приложил к турникету свой пропуск с именем, и устройство мигнуло зелёным, впуская его внутрь. Профессиональная маска была на месте: лёгкая приветливая улыбка, ровная осанка, спокойный взгляд. Вчера всё прошло даже лучше, чем ожидалось. Но Андрей помнил, что это только начало. Он обязан действовать так же осторожно, как накануне, чтобы и сегодня не дать ни единого повода усомниться в себе.

Учреждение жило своей жизнью: в фойе в ожидании лифтов толпились сотрудники, обмениваясь дежурными фразами о погоде и планах на день. Кто-то листал новости на смартфоне, кто-то поспешно допивал кофе из бумажного стаканчика. Андрей уловил обрывки разговоров – «совещание… отчёт к полудню… Петровна опять не в себе от…». Обычная будничная суматоха, за которой скрывалась сложная схватка интересов и влияний.

Поднявшись на свой этаж, Андрей направился к выданному ему вчера рабочему месту. Едва он успел положить портфель, как неподалёку раздался добродушный голос:

– Здравствуйте, вы у нас новенький, да?

Обернувшись, Андрей увидел невысокого мужчину средних лет в клетчатой рубашке без пиджака. Тот изучающе смотрел поверх очков.

– Доброе утро, да, верно, – вежливо ответил Андрей. – Алексей Рощин, компания «Инфоред». Вчера только приступил.

Мужчина шагнул ближе и протянул руку:

– Иван Котов, отдел распределенной инфраструктуры.

Андрей пожал протянутую руку, чувствуя тяжёлый взгляд собеседника.

– Очень приятно, – сказал он нейтрально.

Котов как-то странно зашаркал:

– Говорят, что вы – тот самый человек, кого мы теперь каждый день будем спрашивать за результат. Что ж, удачи… Хотя знаете, у нас тут свои порядки.

Он процедил это с двусмысленной улыбкой. Андрей внутренне насторожился – была ли это обычная проба новичка?

– Постараюсь оправдать доверие, – ответил он спокойно. – Если будут вопросы по нашей части, обращайтесь, я всегда на связи.

– Обращаться, говорите… – Котов скривился, будто проверяя его реакцию. – Ладно, не буду отвлекать. Осваивайтесь.

Он кивнул и побрёл дальше между столами. Андрей проводил его взглядом. Котов случайно заговорил? Возможно, просто любопытствовал, а возможно, и приглядывался. «Будете отвечать нам за результат. У нас тут свои порядки… Какой-то странный мужик, надо понаблюдать за ним», – подумал Андрей, усаживаясь за стол.

Через пару минут рядом возникла Анна Крылова. Сегодня она выглядела чуть менее официально: светло-серый джемпер вместо жакета, однако неизменный собранный пучок волос и очки придавали ей всё тот же деловой вид.

– Доброе утро, Алексей, – улыбнулась она, позвякивая ложкой в чашке с чаем в руках. – Как ощущение на второй день? Не сбежали от нас – уже хорошо.

Андрей улыбнулся в ответ, ловя себя на том, что рад её видеть:

– Доброе утро, Анна. Ощущение отличное. Решил, что раз уж вы меня вчера не испугали сумасшедшим домом, то и сегодня готов к подвигам.

– Ну, подвиги пока отменяются – начнём с рутины. Как и договаривались, у нас сегодня подготовка к завтрашнему комитету. Я вам вчера вечером отправила презентацию и все текущие отчеты по проекту, смогли посмотреть?

– Да, конечно, изучил с интересом, – согласился Андрей. – Картина в целом ясна. Только у меня возникло несколько вопросов по вашему внутреннему устройству.

Он выразительно посмотрел на Анну. Та поняла и поставила чашку на его стол.

– Давайте пройдёмся, – предложила она, жестом приглашая следовать за ней. – У нас как раз есть время до первой планёрки.

Андрей встал и пошёл рядом. Они проследовали в небольшой кабинет, где уже был подготовлен экран для демонстраций и на нем была изображена диаграмма – схематичная оргструктура министерства, видимо заготовленная Анной для наглядности.

Анна подошла к экрану и коснулась сенсорной панели: диаграмма развернулась крупнее.

– Да, я помню, что вы вчера спрашивали про внутреннюю кухню, – начала она, переходя на деловой тон. – Чтобы чувствовать себя уверенно завтра, вам действительно стоит понимать, кто есть кто в министерстве. Без фамилий пока, просто общая схема.

Она указала тонким лазерным указателем на верхний прямоугольник:

– Министр – вершина пирамиды. Под ним – три заместителя. Первый заместитель курирует стратегию и проекты цифровой трансформации, второй – инфраструктуру и связь, третий – вопросы информационной безопасности и госуслуг.

Красный луч перемещался по схеме. Андрей внимательно следил взглядом, запоминая расположение блоков. Ему представился причудливый лабиринт властных связей: как электрическая цепь, где от министра каскад решений стекает вниз по проводам департаментов.

Анна продолжала:

– Дальше – директора департаментов. Их у нас больше десятка: департамент проектов новой экономики, департамент регионального развития, наш департамент информационных технологий, департамент инфраструктурных программ… – Она перечисляла привычным голосом, указывая на блоки. – Каждый департамент подчиняется одному из замминистров. Официально всё распределено по направлениям.

Андрей наклонился ближе, разглядывая мелкие надписи отделов. Со стороны казалось, что он просто изучает оргструктуру, но в голове у него уже рождалась будущая «карта влияния». Анна продолжала говорить, и он обратил внимание, как она совершенно нейтрально упоминала должности – ни одного имени, ни одной эмоциональной окраски. Только факты.

– Вы максимально системно всё показали, спасибо, – сказал он вдумчиво, когда её рассказ был закончен. – Структура впечатляющая… Но ведь важно не только, кто кому подчиняется по штатному расписанию.

Он возвёл взор на Анну. Та смотрела на него внимательно, кажется, предвкушая его следующий вопрос.

– Меня, как практика, больше интересует, как это работает по-человечески, – продолжил Андрей с осторожной улыбкой. – В таких больших организациях часто ведь неформальные связи всё решают, правда? Например… – он повёл плечом, словно извиняясь за любопытство, – кто на кого реально влияет, кого стоит послушать, а кто формально главный, а решения продвигают другие?

Анна чуть глянула исподлобья, убирая указку.

– Хитро подходите, Алексей, – заметила она с лёгкой улыбкой. – Оргструктура – это ещё не «карта власти», верно?

Она нажала кнопку, и на экране диаграмма сменилась нейтральным слайдом с логотипом министерства. Анна скрестила руки, в задумчивости покусывая дужку очков.

– Как бы вам ответить… Официально – всё по уставу, – начала она неохотно. – Но негласно, конечно, есть свои тонкости.

Андрей молчал, ожидая. Анна посмотрела на закрытую дверь, словно проверяя, что их никто не подслушает, и понизила голос:

– Например, первый замминистра у нас человек строгий, от него многое зависит. Его боятся нарушители сроков, – она слегка улыбнулась. – Зато второй зам – более гибкий, если хотите протолкнуть смелую идею, лучше идти через него, поддержит инновации. Ну а третий… третий больше технарь, погружён в безопасность, за каждую мелочь досконально спрашивает, но на общие решения влияет меньше.

Андрей слушал, кивая, и мысленно отмечал: «Первый зам – страх, второй – союзник новаторов, третий – формалист». Информация ценная, хоть и подана Анной осторожно. Он сделал понимающее лицо:

– Это полезно знать. Спасибо, что делитесь наблюдениями.

Анна чуть смущённо отвела взгляд:

– Наблюдения – это ещё не факты… Но раз уж нам вместе работать, то вам пригодится. Только, пожалуйста, сами понимаете, это не для официальных обсуждений.

– Разумеется, – серьёзно подтвердил он. – Я ценю ваше доверие.

Несколько секунд они молчали. Проектор ровно гудел, на стене плавно сменялись заставки. Андрей почувствовал, что сейчас самый момент задать главный вопрос, который его интересовал:

– Анна, а в самом проектном офисе? Ну, хотя бы в нашем проекте «Вега»… – он как бы между прочим указал на потолок, подразумевая всех вокруг. – Кто лидер мнений, так сказать? Чьё слово весит больше прочих? Вдруг подскажете, чтобы мне правильнее выстроить коммуникацию.

Анна повела бровью.

– Какой вы любопытный. А вы не журналист-репортер случайно, Алексей? – спросила она полушутливо.

Вопрос прозвучал с улыбкой, но Андрей уловил за игривым тоном серьёзную ноту. Он от души рассмеялся, сумев придать смеху искренне удивлённое звучание:

– Вот, насчёт журналиста… Мне бы ваш талант общения, Анна, тогда бы, может, и пошёл в репортёры. Но нет, успокойтесь – никакой я не папарацци и не охотник за сенсациями. Просто любознательный до неприличия. Привычка – пытаться понять, как всё устроено. Простите, если чересчур.

Анна смотрела на него испытующе ещё миг, затем мирно рассмеялась, отрицательно качнув головой:

– Да нет, это я, наверное, перегибаю. Профессиональная деформация: сама когда-то хотела журналистскими расследованиями заниматься…

Она осеклась, будто сказав лишнего, и сразу вернулась к его вопросу:

– В проектном офисе у нас на самом деле всё достаточно коллегиально. Конечно, финальное слово за директором – Ольгой Николаевной Сычёвой. Но ежедневно… – Анна чуть снизила голос, – многие решения принимаются в рабочем порядке, узким кругом. Например, если Минин поддержал вашу идею, то почти наверняка всё пройдёт. Он хоть и не формально главный, но у него репутация гуру, его слушает руководство, я имею в виду директора департамента Хромова, конечно.

Андрей кивнул – заместитель директора департамента Минин, отвечающий за информационную безопасность, с которым его знакомили, зарекомендовал себя как неформальный лидер.

– А так… – Анна улыбнулась открыто. – Не бойтесь, никто тут вам палки вставлять не будет. Мы все заинтересованы довести «Вегу» до результата. Если нужна информация – спрашивайте напрямую. У нас приветствуют инициативу.

– Вы мне очень помогли, – поблагодарил Андрей искренне. – Стало гораздо понятнее.

Он действительно чувствовал себя довольным: буквально за 30 минут он получил ценнейшие ориентиры. Первые наброски начинали вырисовываться.

– А организационную диаграмму можно себе скопировать? Отличная шпаргалка.

Анна улыбнулась:

– Конечно. Я вам пришлю файл со структурой. Там вся информация открытая.

Она щёлкнула пультом, и экран выключился. Комната вновь осветилась ровным дневным светом. Анна сделала шаг к столу, где лежали распечатанные документы.

– Здесь, кстати, уже детальные материалы по проекту, – сказала она, похлопав по стопке. – Вы их вчера не видели, я вам не отправляла. Часть мы уже перенесли в презентацию для комитета. Сейчас как раз…

В дверь аккуратно постучали, затем приоткрылась створка. В проём заглянул мужчина лет сорока пяти, плотного телосложения, с добродушным морщинистым лицом.

– Можно?

– Валерий Павлович, заходите, конечно, – отозвалась Анна, сразу переходя на чуточку более формальный тон. – Вы вовремя, мы как раз готовимся.

Она обернулась к Андрею:

– Алексей, позвольте представить: Валерий Павлович Субботин, архитектор бизнес-процессов нашего департамента. Он «Веге» помогает с методологией и качеством.

Андрей с готовностью протянул руку:

– Алексей Рощин. Рад встрече.

– Взаимно, – Валерий Павлович пожал руку крепко и коротко, смерив новичка внимательным взглядом. – Про вас я уже наслышан: человек, который говорит с технарями и чиновниками на одном языке?

Андрей ответил скромной улыбкой:

– Постараюсь оправдать такой образ.

Трое разместились за небольшим столом. Анна разложила перед собой распечатки презентации. Валерий Павлович достал из папки несколько листов со схемами – вероятно, бизнес-процессы проекта «Вега» – и раскрыл свой ноутбук.

– Итак, – начал он, усаживаясь поудобнее, – посмотрим, всё ли у нас готово к завтрашнему дню. Анна мне вчера вечером отправила черновик слайдов. Я внёс пару комментариев…

Он прокрутил первый лист: на нём была таблица со сводкой по проекту.

– Общий прогресс, проблемы, следующие шаги… – бормотал архитектор, двигая пальцем по строкам. – Вроде ничего лишнего. Алексей, вы просмотрели? Может, свежим взглядом что засекли?

Андрей в это время склонился над распечаткой. На диаграмме прогресса всё вроде бы выглядело правильно, но важный показатель, на который завтра будут смотреть руководители – это общий показатель завершённости проекта, а он сейчас внушительные 85%. График выглядел оптимистичным и округлённо-гладким. Глаз, натренированный на цифры и соотношения, в одно мгновение зацепился за странность.

В подпроектах стояли проценты: два завершены на 100%, один на 90%, четвёртый – на 20%. Визуально картина радовала глаз: три почти готовы, один «дотянем».

Андрей быстро прикинул в уме веса: если учесть реальный вклад каждого подпроекта в общую работу, прогресс никак не получался 85. Получалось всего около 62%.

Он похлопал ручкой по таблице, сохраняя учтивый тон:

– Коллеги, может, я что-то упустил… но смотрите: если сложить по весу – два маленьких подпроекта закрыты, ещё один почти готов, но основной тянется на пятой части. В целом это даёт ближе к шестидесяти двум процентам, а не к восьмидесяти пяти.

Андрей поднял глаза, улыбнулся почти застенчиво:

– Может, методика подсчёта иная?

Повисло тяжёлое молчание: главные цифры, что украшали презентацию, как по волшебству обернулись обличающими.

Анна моргнула, сдвинув очки на нос.

– Не может быть… – прошептала она и быстро наклонилась к его листу. – Сто, сто, девяносто, двадцать… Ох, правда.

Она вскинула голову на Валерия Павловича:

– Это, должно быть, мы вчера, когда правки делали, не ту цифру исправили…

Архитектор уже тоже понял ошибку и покачал головой, досадливо щёлкнув языком:

– Чёрт, вот что значит глаз замылился. Хорошо, что обратили внимание, Алексей.

Андрей пожал плечами:

– Рад, что успели заметить до того, как презентация ушла начальству. Бывает же – мелочь, а бросается в глаза.

Анна выпрямилась, на её лице читалось облегчение, сменяющееся уважением.

– Хорошо, исправим, – кивнула она Валерию Павловичу и улыбнулась Андрею. – Отличный у вас глазомер.

– Математическая закалка? – пошутил архитектор. – Теперь я спокоен: с цифрами у нас проблем не будет.

Андрей почувствовал удовлетворение. Он сделал всего ничего – сложил несколько чисел – а результатом стало мгновенное укрепление доверия. Профессионализм – лучший щит, и это сработало.

Обсуждение продолжилось уже более оживлённо. Субботин указал пару рисков по проекту, Анна уточнила формулировки для завтрашнего доклада. Андрей тоже внёс несколько предложений, стараясь быть полезным, но не наглея. К его мнению прислушивались: Валерий Павлович пару раз одобрительно кивал, а Анна благодарно ловила его взгляд при каждом дельном комментарии. Новичок явно закреплял за собой репутацию внимательного и умного специалиста.

Через полчаса все основные вопросы утрясли. Анна собрала исправленные распечатки:

– Что ж, картинка вырисовывается. До обеда у нас с вами, Алексей, небольшая передышка, а после обеда – репетиция, как договаривались.

Она улыбнулась архитектору:

– Валерий Павлович, спасибо вам. Без ваших схем никуда.

– Всегда рад помочь, – отозвался тот, поднимаясь. – Мне ещё нужно глянуть одну вещь по другому проекту…

Он собирал бумаги, когда дверь переговорной вновь приоткрылась. Внутрь стремительно просунулась стриженная «под мальчика» голова: Марина Белкина.

– А вот и я! – весело провозгласила она, входя с несколькими листами в руках. – Принесла вам распечатку свежих метрик, как просили.

Марина была сегодня в ярко-синей блузке и тёмных джинсах – чуть менее формально, чем вчера остальные, но её, видимо, не стесняло отсутствие строгого дресс-кода. Дерзкая морковно-красная помада, десяток тонких браслетов. Девушка источала энергию и шум, словно маленький ураган ворвался в комнату.

Анна взглянула как-то печально:

– Спасибо, Марина… Мы как раз закончили просмотр.

Валерий Павлович улыбнулся, глядя на нее благодушно:

– Без Марины мы бы пропали, – пошутил он, принимая у неё листы. – Наша палочка-выручалочка.

– А то! – подмигнула Марина. – Знаете же: сервис-деск – ворота в ад, а я – его цербер, – добавила она с напускной гордостью, видимо, цитируя чьи-то слова.

Андрей внимательно смотрел на девушку. Вчера он лишь заметил её, проходя мимо, а сегодня знакомство стало неизбежным. Анна не заставила ждать: она повернулась к Андрею и тактично представила:

– Марина Белкина – администратор нашего сервис-деска. Заодно заведует всеми мелкими и крупными вопросами: техникой, документами, расписанием… Душа команды, можно сказать.

– Ой, перестань, – отмахнулась та кокетливо, но было видно, что ей приятно.

Анна продолжила, указывая рукой на Андрея:

– А это Алексей Рощин, наш новый коллега из «Инфореда».

– Да, вчера уже знакомились, – протянула Марина, смерив Андрея нескромным взглядом с ног до головы. – Он тот самый загадочный менеджер из «Инфореда», о котором все шепчутся второй день.

Андрей чуть смутился от её прямоты, но сохранил дружелюбную мину:

– Видимо, это я. Ещё раз рад знакомству, Марина.

Он протянул руку. Она подалась вперёд и пожала её неожиданно крепко для своей хрупкой комплекции.

– Взаимно рада, Алексей, – пропела она. – А то я вчера копалась в ящиках, когда вас Минин привел и толком не поняла, кто вы. А потом мне сказали, что вы тот самый важный ревизор, который будет «Вегу» спасать…

– Не ревизор, а помощник, – поправил Андрей с улыбкой, подыгрывая ее тону. – Спасать проект, вроде бы, и не надо, разве что чуть-чуть улучшить ваше взаимопонимание с подрядчиком.

– Посмотрим, посмотрим… – Марина весело хохотнула. Она явно чувствовала себя своей в любой компании и вовсе не тушевалась при начальстве. – В любом случае я всегда рядом, если понадобится что-то – от пароля от вай-фая до местной мудрости – обращайтесь.

Сказав это, она откровенно сверкнула глазами на Андрея, обдавая его тёплой волной внимания. Молодой человек не мог не подметить её интереса – слишком открыто она его демонстрировала. Что ж, ещё один контакт, и совсем другого рода.

Валерий Павлович, поглядывая на эту сцену, усмехался себе в усы. Он закрыл папку и взглянул на время:

– Ладно, молодёжь, я побегу.

Субботин подошёл к двери, но, прежде чем выйти, обернулся с добродушной улыбкой:

– Марина, только нашего гостя не закрути в своем вихре с первого дня. Дай ему опомниться.

– Что вы, Валерий Павлович, – сделала невинные глаза Марина. – Я только помогаю.

Тот лишь покачал головой и перевёл взгляд на Анну и Андрея:

– Алексей, ещё раз рад знакомству. Успехов! Анна, до встречи на комитете.

– Спасибо, Валерий Павлович, – в один голос произнесли они.

Когда за ним закрылась дверь, Марина тут же живо обернулась к Андрею, заинтересованно склонив голову набок:

– Ну, рассказывайте, Алексей, как вам наше болото после первого дня? Ой… – она притворно закрыла рот ладошкой, глянув на Анну. – Простите, рабочая среда, хотела сказать.

Андрей улыбнулся шутке:

– Да нормально. Пока болото выглядит скорее озером с бодрой рябью: столько новых лиц… Мне даже нравится этот темп.

Марина одобрительно кивнула:

– Верно, скучать у нас не придётся.

Она глянула лукаво:

– Я вот что спросить хотела, Алексей… Мы вчера спорили просто с девочками…

Анна, собиравшая бумаги со стола, настороженно подняла голову. Марина, не обращая внимания, продолжила, глядя прямо на Андрея:

– У вас случайно девушки нет? А то, знаете ли, мы тут коллектив наполовину женский, – она многозначительно растянула слова, – может кому-то повезёт.

Прямота вопроса застала бы врасплох кого угодно, но только не профессионала на задании. Андрей внутренне рассмеялся – начинается любовная разведка. Он на мгновение изобразил лёгкое замешательство, затем ответил почти конфиденциально:

– Нет, девушки у меня нет. Сейчас моё сердце свободно, – добавил он шутливым тоном.

Марина довольно сузила глаза:

– Как интересно…

Анна едва слышно вздохнула и пролистнула последние страницы, старательно делая вид, что погружена в документы. Однако по напряжённой линии её плеч Андрей почувствовал: вопрос Марины ей не понравился.

Марина тем временем продолжала светский допрос:

– Столица вас не встретила второй половинкой? Или вы не местный?

– Местный. Но родился в Питере, – ответил Андрей спокойно. – В Москве живу с двух лет своей жизни.

– Из Петербурга! – перебила Марина радостно. – Обожаю ваш город, такой красивый… Романтичный. Не то, что наш муравейник.

Она подмигнула, явно стараясь понравиться.

– Романтика – это по части Петербурга, спору нет, – согласился Андрей. – Но я там почти не жил. Да и Москва по-своему прекрасна.

– Ещё бы, особенно если знать, с кем и где её смотреть, – многозначительно проговорила Марина и порывисто наклонилась ближе: – А вы, кстати, с родителями живете? Или квартиру снимаете?

– С родителями, – коротко рассмеялся Андрей.

Было видно, что по лицу Марины пробежало эхо разочарования. Она подняла руку, чтобы что-то спросить, но Анна неожиданно громко захлопнула крышку ноутбука:

– Марина, – прозвучало ласково, но за этим угадывалось предупреждение, – вы ведь шли по своим делам, верно? Не будем отвлекать Алексея вопросами вне работы.

Марина выпрямилась и состроила гримаску:

– Ой, точно, – протянула она игриво. – Меня ждёт отчёт в приёмной. А ты зануда, Аня!

Она сделала пару шагов назад к двери, не сводя глаз с Андрея:

– Ладно, побегу. Не теряйтесь тут без меня, – кокетливо бросила она на прощание.

– Обещаю не потеряться, – деликатно ответил Андрей. – Увидимся.

Марина вышла, напоследок одарив его сияющей морковной улыбкой. Дверь за ней закрылась. В переговорке повисла короткая тишина. Андрей ощущал в воздухе тонкую нервозность. Он покосился на Анну: та сосредоточенно укладывала что-то в сумку, чуть более резко, чем требовалось.

– Марина – очень… эм… энергичная, – нейтрально заметил он, разряжая молчание.

– Это да. Уже и вас успела интервьюировать. Вот мне вы не рассказали, что в Питере родились, – как бы с упрёком добавила она.

Андрей сделал вид, что не понял ревнивого посыла. Он взглянул на часы:

– До обеда минут десять. Вы как, пойдёте перекусить?

Анна закрыла сумку и наконец встретилась с ним взглядом. На лице её вновь была дежурная приветливость:

– Да, пожалуй. А то у нас день с утра плотный.

На секунду в комнате стало неловко. Казалось, тёплое доверие утра чуть померкло после этой сцены. Андрей не хотел этого допустить. Он легко улыбнулся:

– Составите компанию новичку?

Анна смягчилась, её губы дрогнули в улыбке:

– Конечно. Идёмте уже, пока кто-то снова не заглянул.

Она шагнула к выходу. Андрей последовал рядом. По пути им пришлось взять и Марину – та как раз выскочила из-за своего стола с телефоном в руке.

– Обед? Я с вами! – сразу объявила Белкина, словно только и ждала приглашения.

Анна промолчала, лишь вежливо кивнула. Втроём они спустились в столовую. Это было просторное помещение с панорамными окнами, зал разделен на зоны – для любителей шумно поболтать и для ценителей уединения. Пахло свежими овощами и супом.

Получив подносы с нехитрым бизнес-ланчем, коллеги выбрали столик у окна. Марина устроилась справа от Андрея, Анна – напротив. Снаружи открывался вид на реку и спешащих прохожих. Солнце заливало стол ярким светом, и в этой приветливой атмосфере волнение окончательно растаяло.

– Ну, Алексей, – начала Марина, помешивая ложечкой компот, – после половины второго дня готовы написать мемуары о нас?

Андрей улыбнулся ее бойкому тону:

– Да какие мемуары… Скорее справочник: «Мининф для чайников», – он сделал вид, что задумчиво перечисляет: – С виду обычное учреждение, но на деле – кипящий котёл энтузиастов. Проверено на личном опыте.

Анна рассмеялась, вспомнив вчерашнюю фразу про сумасшедший дом:

– Мы предупреждали.

Марина фыркнула и театрально закатила глаза:

– Ах, Алексей, вам-то, небось, в частной компании было привольнее. Не заставляли отчёты по три раза переписывать?

Андрей обменялся взглядом с Анной и отвечал:

– Знаете, в «Инфореде» бюрократии тоже хватало, хоть и частная контора. Всё зависит от людей. Но да, здесь свои особенности есть, конечно.

– Привыкайте, – сказала Марина. – Это же министерство. Тут любой чих по протоколу.

Анна возразила по-деловому:

– Зато и ответственность другая. Мы же не стартап – у нас страна на проводе.

Она продекларировала это серьёзно. Андрей разглядел, как в глазах её снова мелькнула та искорка увлечённости, что видел вчера, когда она говорила о работе. Искренность и гордость.

– Это верно, – согласился он. – Каждое решение на миллионы людей влияет. Для меня это новый масштаб.

Марина чмокнула губами:

– Ага, новый масштаб и новые стрессы. Интересно, через недельку мы вас узнаем? Или сбежите обратно?

Она подмигнула, давая понять, что шутит, но Андрей отрицательно покачал головой:

– Не дождётесь. Я так просто не сдаюсь. Тем более, когда есть ради чего работать.

Марина без предупреждения поменяла тему, склонив голову:

– Алексей, а вы чем увлекаетесь? Ну помимо погружения в цифры и диаграммы, – она улыбнулась. – Спорт, не знаю, музыка?

Андрей заметил, как Анна тоже насторожила слух, ожидая ответа.

– Спортом без фанатизма – бегаю иногда по утрам, – ответил он.

У Анны ожил взгляд, в глазах мелькнуло узнавание.

– А так… Рисую в свободное время.

– Серьёзно? – оживилась Марина. – Художник! Романтик из Петербурга – прям герой писателей девятнадцатого века.

Она сказала это с полунасмешливым восхищением, но без злобы.

Андрей смутился:

– Что вы, какой я художник… Так, для себя. Да и я из Москвы уже давно.

Марина вдруг посмотрела куда-то Андрею за спину:

– Ой, девочки из отдела машут, я на минутку.

Она ловко выскользнула из-за стола, подхватив телефон:

– Я сейчас, вы только мой пирожок не съешьте!

С этими словами Марина поспешила к входу в столовую, где её окликнули знакомые.

Андрей и Анна остались вдвоём. Накатила тишина, нарушаемая лишь гулом соседних разговоров. Анна опустила глаза к своей чашке с чаем. Андрей понял, что сейчас подходящий момент сказать то, чего не стоило говорить при Марине. Он слегка подался вперёд и осторожно произнёс:

– Аня… надеюсь, вы не обиделись на Маринины расспросы?

Она вскинула взгляд:

– Что? Нет, что вы… Просто Марина бывает чересчур… прямолинейна.

Андрей улыбнулся:

– Я понимаю. Меня это не смущает. В конце концов, это даже полезно – чувствовать себя на месте знаменитости, которого все сразу расспрашивают.

– Да уж, по офису новость быстро разлетелась. Новый человек – событие, – фыркнула Анна.

Она помедлила и добавила чуть тише:

– Надеюсь, Марина вас не напрягает. Она хорошая, просто любит… пофлиртовать.

Анна почти шёпотом добавила последнее слово и отпила чай. По тому, как она изучала содержимое чашки, было ясно: её действительно беспокоит мнение Андрея.

– Вовсе нет, – покачал головой он. – Она весёлая и открытая, мне импонирует такой тип людей. В коллективе нужны разные характеры.

Он специально сделал ударение на последней фразе, давая понять: ничего плохого он не думает.

– Но признаюсь, мне комфортнее, когда рядом кто-то вроде вас, – добавил Андрей чуть сниженным голосом. – С вами как-то… спокойно и по-настоящему.

Анна подняла на него глаза, полные удивления. Непривычно прямое признание прозвучало громче, чем Андрей рассчитывал, и сам он на миг смутился собственной откровенности. Но слова уже сорвались с языка, и отступать было поздно.

Анна смягчилась, во взгляде её вспыхнул тёплый свет.

– Спасибо, Алексей, – по-доброму ответила она. – Мне тоже с вами легко.

Они пару секунд смотрели друг на друга, и вокруг всё словно притихло, хотя столовая жила шумной жизнью.

Вернулась Марина, громко отодвигая стул:

– Фух, затянули меня… О чём это вы?

Анна спокойно откинулась на спинку:

– Обсуждали твой пирожок. Уж слишком он аппетитный.

Марина весело всплеснула руками:

– Ах вы заговорщики! Шутите-шутите…

Она сразу беззаботно повела разговор дальше – про меню в столовой, про то, как надо бы выбить бюджет на обновление кофемашины. Андрей поддерживал болтовню, подшучивая, а Анна слушала молча, изредка вставляя дежурные комментарии. Баланс восстановился: кажущаяся напряжённость сменилась лёгким офисным весельем.

Обеденный перерыв подошёл к концу, и троица вернулась к работе. Андрей, сославшись на необходимость проверить почту, откланялся и направился к своему месту. День пролетел быстро: после обеда они с Анной ещё раз пробежались по презентации – прогнали репетицию доклада. Затем последовали ещё несколько часов за ноутбуком, заполненных рутиной. Время от времени Андрей перекидывался парой фраз с новым соседом по столу, консультировался у коллег. Он трудился добросовестно, не для вида – и сам не заметил, как время подошло к концу рабочего дня.

…В половине седьмого Андрей спустился в метро. Длинный день завершился, впереди шумел вечерний город. Он стоял в вагоне, держась за поручень, слегка покачиваясь в такт движению поезда. В зеркальном отражении окна увидел своё лицо – спокойное, чуть уставшее, и подумал, что сыгранная роль понемногу становится его частью. Два дня – срок крохотный, но сколько всего успело произойти. Наверное, так и должно быть у разведчика.

За окном мелькали огни тоннеля, а в голове – последние события. Андрей перебирал их, как фотографии в альбоме. Вот Анна рассказывает про замов, доверительно понижая голос… Вот Валерий Павлович пожимает ему руку на прощание, явно довольный новым коллегой… Марина смеётся звонко, а в глазах её бесхитростное кокетство…

Андрей прикрыл глаза и позволил мыслям течь. Всё шло удивительно просто. Ни одна маска не дала трещины – он был убедителен и как прилежный специалист, и как новый товарищ. Анна хоть и обратила внимание на его повышенное любопытство, но наверняка приняла это за нормальный рабочий подход. Ещё и Марина с её прямотой пыталась вывести его на эмоции – и не ощутила фальши. В общем, легенда пока выдерживает проверку повседневностью.

Профессионализм оказался лучшим щитом. Стоило ему с головой погрузиться в работу, проявить искреннее участие – и окружающие приняли его за своего. Деловая репутация стала бронёй: кто будет подозревать того, кто приносит реальную пользу делу?

Поезд рывком тормознул на перегоне, и Андрей, качнувшись, открыл глаза. В вагоне было людно: люди возвращались домой, кто-то дремал, кто-то листал электронную читалку. «Однако расслабляться рано», – подумал Андрей. Он вспомнил, как сегодня в столовой, встречаясь взглядом с Анной, едва не позволил себе лишнее – слишком искренний тон, слишком личные слова. …А не слишком ли быстро? Знаком с девушкой всего второй день. Неужели влюбился? Опасная грань… Да, симпатия симпатией, но сейчас он – не Андрей Фёдоров, он – Алексей Рощин, представитель подрядчика, а главное – оперативник под прикрытием на задании. И этого ему нельзя забывать.

Андрей откинул голову на прохладное стекло вагона. «Впрочем, немного человеческого тепла ещё никому не вредило», – возразил внутренний голос. Возможно, сближаясь с Анной, он не только выполняет миссию, но и… «Нет, хватит, – он одёрнул себя. – Размышлять об этом я не буду».

Лучше подумать о результатах. А они были хорошие. За два дня он значительно продвинулся: понимал теперь внутреннюю структуру, знал расстановку сил, обрёл ценные контакты. Анна – его «проводник» в мире Министерства – явно прониклась к нему доверием. Марина – источник слухов и неформальной информации – готова болтать с ним часами о чём угодно. Валерий Павлович – старожил департамента – увидел в нём надёжного профессионала. Минин и руководители вчера тоже остались довольны его инициативой. Первые связи установлены. Он уже не посторонний, а почти часть команды.

Андрей представил на миг своё досье, которое, вероятно, где-то ведёт его всё видящее начальство: «Травин… внедрение прошло успешно; доверие окружения – на позитивном уровне». Ему самому уже пора писать первый отчёт Вдовину – информации накопилось достаточно. Придётся сегодня засесть до ночи в кабинете отца.

Поезд снова тронулся, рывком выходя из тоннеля к свету – впереди была его станция. Андрей посмотрел на тёмное стекло, за которым замелькали огни платформы и едва вагон остановился, он шагнул к дверям вместе с остальными пассажирами.

Глава 5

Москва, 26 мая 20.. года, среда.

Среда выдалась ясной и прохладной. Утром Андрей стоял у окна своей комнаты, допивая чашку крепкого чая. Внизу во дворе сонно шумели машины – Москва просыпалась. Сегодня его ждал третий день в министерстве и впервые – участие в проектном комитете по «Веге». Он еще раз пробежал в уме основные тезисы доклада, который сегодня будет представлен Хромову.

Через сорок минут он уже выходил из метро у знакомого здания министерства. Андрей быстро прошёл пост охраны и поднялся на свой этаж. Там давно кипела обычная утренняя суета.

Анна встретила его у входа в отдел, стоя с планшетом в руках. Увидев Андрея, она слегка улыбнулась:

– Доброе утро. Готовы? Проектный комитет в ЦПО через час, нужно освежить пару моментов.

– Разумеется, готов.

Они вместе прошли к её столу, где уже лежала стопка распечаток для комитета.

– Все правки внесены? – спросил он, бегло пролистывая слайды.

– Да, – ответила Анна. – Цифры поправили, добавили комментарии Минина. Думаю, теперь картина полная. Посмотрите ещё раз, пожалуйста.

Андрей распознал свежие пометки красной ручкой на полях – видно, поздно вечером Анна еще трудилась над документами. Он взглянул на неё и та ободряюще кивнула:

– У нас всё получится.

Через час они вместе с Ольгой Сычёвой и Валерием Субботиным входили в просторную переговорную, где их уже ждал Хромов и несколько сотрудников департамента, ответственных за свои части проекта. Комната выглядела внушительно: длинный овальный стол, на стене большой экран для презентаций, в углу – флаг России и логотип министерства. Атмосфера сразу настраивала на серьёзный лад. За столом расположился Олег Минин, что-то недовольно пролистывающий.

От «Инфоред» пришли трое: Аксёнов, Фомин и Андрей. Формальности заняли минуту.

– Ну что, коллеги, начнём? – Хромов, придвинул ближе микрофон. – Ольга Николаевна, вам, как обычно, первое слово.

Сычёва, сидевшая рядом с Анной и Андреем, что-то нажала у себя в ноутбуке. На стене возник титульный слайд: «Проект “Вега” – статус на первую неделю месяца». Её голос звучал ровно и уверенно:

– Доброе утро, коллеги. Докладываем текущую ситуацию по проекту «Вега».

Она кратко прошлась по основным пунктам: процент выполнения работ, ключевые задачи и проблемы. Андрей слушал внимательно, хотя все цифры уже выучил накануне. Он больше наблюдал за реакцией руководства. Хромов кивал, время от времени делая пометки в блокноте. Минин сидел, чуть откинувшись, руки скрещены, но было видно, что он ловил каждое слово. В какой-то миг глаза Олега встретились с глазами Рощина. Андрей спокойно выдержал взгляд и едва заметно улыбнулся – мол, всё под контролем. Минин хмуро приподнял бровь, но ничего не сказал.

Когда речь дошла до сложностей, Сычёва слегка замедлила темп:

– Основной риск сейчас – сжатые сроки развертывания системы на всех площадках. Базовый функционал мы отрабатываем на пилотных сегментах, но впереди масштабирование на всю инфраструктуру министерства. Также ожидаем обновление от вендора по специальному модулю анализа нашего трафика. Без этого модуля эффективность системы будет ниже запланированной.

Хромов оторвался от записей и внимательно посмотрел на неё:

– Этот модуль… Его задержка критична?

Ольга Николаевна ответила осторожно:

– Потенциально да. Без него отслеживание и контроль угроз будут неполными. Вендор нам обещал обновление к концу квартала, но гарантий нет. Мы ищем решение, но пока…

Она не договорила – видно было, что у команды иных идей нет. Андрей почувствовал, как внимание всех сместилось к Аксёнову с Фоминым: мол, а что скажет представитель подрядчика? Фомин поднялся, подключив свой ноутбук к проектору. Серьезный, собранный, с привычкой говорить по делу.

– Задержка с обновлением модуля анализа трафика – не самое неприятное, Василий Михайлович. Мы завершили аудит базового контура «Веги». Всего рисков – восемь. Из них критичных – три.

Он перевернул слайд; на экране – плотные строки и диаграммы.

– Первое. База данных конфигураций не соответствует реальности, там почти сорок процентов расхождений. Отсутствуют серверы в кластерах, есть лишние устройства. Пока реестр грязный – политики и расчёт нагрузки работать корректно не будут.

– Второе. Отсутствие многофакторной аутентификации у администраторов, избыточные права сервисных учётных записей и устаревшие политики создают высокий риск несанкционированного доступа. Без внедрения полноценной ролевой модели доступов риск эскалации привилегий останется системным.

– Третье. Часть серверов работает на не поддерживаемых операционных системах, обновления безопасности применяются нерегулярно, ваши текущие средства закрывают лишь около шестидесяти процентов инфраструктуры. Критические уязвимости остаются открытыми, что напрямую повышает вероятность успешной атаки. В текущем состоянии «Вега» остаётся уязвимой из-за технического долга и устаревшей инфраструктуры.

Фомин повернулся к Хромову:

– По итогам. Проблем оказалось минимум в три раза больше, чем предполагалось в исходной оценке. Это не «плохие новости», это честная поверхность после аудита. Но сроки съедаются: по ряду задач график придётся двигать вправо. Мы готовы предложить дорожную карту, но в прежний дедлайн весь объём не уложить без потери качества.

Тишина была звенящей, но короткой.

– Прекрасно, – отрезал Хромов, не скрывая глубокого раздражения. – Проект у министра на личном контроле. Он связан с пакетом смежных инициатив, которые у председателя правительства «на радаре». Вы хоть помните, какие государственные системы мы защищаем?! Один «Госреестр» чего стоит! Нас спросят – отвечать будем все. По статье или без – вам это понравится меньше всех. В сроки надо уложиться. В прежние. С тем же качеством. Точка.

Минин, сидевший сбоку, спокойно переложил ручку из одной руки в другую:

– Василий Михайлович, подрядчик говорит ровно то, что обычно показывают аудиты. Мы сами просили их вскрыть «дно», вот они его и вскрыли. Кратный рост объёма проблем – нормальная история после хорошей проверки. Глаза закрывать – точно не выход.

– Глаза закрывать никто не предлагает, – жёстко бросил ему Хромов. – Предлагается думать. Вот вы, – он перевёл взгляд на Аксёнова с Фоминым, – с какими мыслями в головах сюда пришли? “Перенесём график вправо и разбежимся”? Нет! Никто отсюда не выйдет, пока не найдём решение, как сделать всё в срок.

Аксёнов ответил Хромову голосом переговорщика, который много раз выходил из сложных ситуаций:

– Василий Михайлович, мы пришли с фактами и с вариантами. В исходной смете не было ни разработки ролевой модели, ни микросегментации, ни нормализации разноформатных логов на такой поток. Это новые работы. Готовы предложить несколько сценариев, но “сделать ещё и это и в тот же срок”– это из другой вселенной.

Фомин подхватил:

– Мы не говорим «не успеем». Мы говорим: в нынешней постановке задач и ресурсах качество пострадает. А это уже риск для вас. Мы готовы переформатировать план, усилить узкие места, часть работ брать параллельно. Но магии не бывает.

– Магия меня не интересует, – отрезал Хромов. – Интересует результат. В пятницу на Совете будет отчёт у министра. Мне нужен внятные предложения, а не скорбная хроника и плач Ярославны.

Он замолчал, глядя в стол. Только и слышно было, как шуршит вентилятор в проекторе. Минин перевёл взгляд на слайд с перечнем рисков, потом – на людей. Аксёнов сложил руки в замок, Фомин убрал кликер, Андрей сидел прямо, не отводя глаз.

Пауза затянулась – именно в такие минуты и рождаются решения.

Андрей поднял руку:

– Если позволите, Василий Михайлович…

Хромов кивнул, не глядя в его сторону:

– Пожалуйста, Алексей, ваше мнение нам интересно.

Андрей слегка подался вперёд, опершись ладонями о стол:

– Думаю, у нас есть выход, который не даст проекту зайти в тупик. Предлагаю разбить ввод системы в эксплуатацию на этапы. Сконцентрироваться на самых критичных участках инфраструктуры и внедрить защиту там в первоначальный срок, а менее важные сегменты пока не снимать со старых решений и подключать уже второй волной – параллельно с ожидаемым модулем.

Он говорил спокойно, но уверенно, переводя взгляд с Хромова на Минина. Те слушали молча, а Анна рядом даже задержала дыхание. Андрей продолжал развивать мысль:

– Таким образом, к дедлайну мы закроем основные риски – защитим приоритетные системы вовремя, особенно – «Госреестр». А затем займёмся остальными задачами. К этому времени вендор выпустит обновление, добавим его за одну ночь и расширим покрытие до ста процентов. Фактически разделим проект на фазу А и фазу Б. Зато не сорвём общий график и сразу получим результат на ключевых объектах, о чём вы сможете доложить министру.

Хромов задумчиво водил глазами по сторонам, обдумывая услышанное. Минин очнулся:

– А как быть с теми сегментами, что пойдут второй волной? Пока они не защищены, остаётся брешь.

Андрей повернулся к нему:

– Олег Владимирович, конечно, полностью риски не исчезнут. Но усилим контроль традиционными средствами на переходный период. Переведите туда второстепенные системы, у вас их не больше десятка, я знаю. Тем более объём тех сегментов не так велик. Зато ядро критичной инфраструктуры будет под новой защитой в срок.

Он сделал акцент на последних словах, чувствуя, как постепенно завоёвывает внимание всех присутствующих. Анна, сидевшая справа, буквально впилась взглядом в его профиль – в её глазах вспыхнуло одобрение, смешанное с изумлением от смелости выступления. Сычёва тоже смотрела на него, чуть приоткрыв рот.

Минин чинно откинулся на спинку стула:

– Разумно. Сделать главное и отчитаться по нему гораздо лучше, чем всё недоделать до конца срока. Мы так смело не поступаем обычно, потому что хлопот добавляется много. Но… приемлемо.

Хромов посмотрел на него и проворчал:

– Согласен. Олег, бери на вооружение предложение Рощина.

Он обвёл взглядом Сычёву, Аксёнова и Фомина, получая их утвердительные кивки, затем задержал взгляд на Андрее:

– Хорошая идея, Алексей. Так и поступим.

Короткая похвала, а у Андрея внутри отлегло. Нервозность в зале сменилась оживлением. Аксёнов благодарно кивнул ему, Минин даже позволил себе легкую полуулыбку.

Оставшуюся часть совещания обсуждали уже технические детали реализации фаз. Фомин отвечал на вопросы уверенно, где-то подключались Минин и Субботин, поясняя архитектурные нюансы. Анна фиксировала решения в протоколе и время от времени искала взглядом Андрея – в её глазах читалось воодушевление.

В финале Хромов резюмировал:

– Итак, план понятен. Фаза А – запускаем ключевые сегменты к сроку, фазу Б – сразу после этого. Ольга Николаевна, оформите изменения в дорожной карте.

– Обязательно, Василий Михайлович, – отозвалась Сычёва.

– Благодарю всех. Работу над проектом продолжайте.

Он поднялся, присутствующие тоже начали вставать с кресел.

Фомин первым подошёл к Андрею и похлопал по плечу, вполголоса сказав:

– Молодец, Алексей. Выручил нас сегодня. Решение на поверхности лежало, конечно. Но и вместе с рисками. Я бы его и сам в конце концов предложил, но ты меня опередил. И правильно сделал – вливайся дальше.

– Рад был помочь, – ответил Андрей.

Хромов обменялся парой фраз с Аксёновым и Сычёвой, потом тоже подошёл к Рощину:

– Правильное у вас мышление. Так держать.

Руководство покинуло помещение, а команда проекта задержалась ещё на минуту. Как только за высокими фигурами директора департамента и его заместителя закрылась дверь, Ольга Николаевна выдохнула с улыбкой:

– Коллеги… а ведь здорово получилось! Алексей, вы прямо спаситель дня.

– Да уж, этот Дамоклов меч висел у вас над головой с первого часа, как мы аудит начали проводить. Вопрос был лишь в том, кто осмелится озвучить это Хромову так, чтобы он того не застрелил, – мрачно сказал Фомин.

Субботин, собирая со стола бумаги, добродушно посмотрел на Сычёву:

– Эх, молодежь! Все же знали, что эта беда зреет. Думали, что само рассосётся?

– Нет, просто думали, что подрядчик придёт сегодня не только с проблемой, но и с решением, – ответила ему Сычёва.

– Вот наше решение, – буркнул Аксёнов, кивая головой в сторону Андрея. – У него у единственного хватило смелости озвучить его.

– Что ж, спасибо всем, – подвела итог Сычёва. – План действий скорректируем и вперёд.

Валерий Павлович кивнул:

– Пойду готовить обновлённую схему по этапам. Кстати, напомню: я в пятницу работаю последний день перед отпуском.

Субботин забрал свои бумаги и направился к выходу. Ольга Николаевна взглянула на часы и обратилась к Анне:

– Аня, вышли мне черновик протокола через часок, ладно?

– Конечно, только кофе хлебну.

Директор проекта бросила ещё один довольный взгляд на Андрея и поспешила вслед за начальством. За ней вышли и Аксёнов с Фоминым, попрощавшись с Андреем.

Оставшись вдвоём с Андреем в опустевшей переговорной, Анна не удержалась от комментариев:

– Да уж. Вы сегодня превзошли многих. Даже Ольга Николаевна растерялась от неожиданности. Ваше предложение смелое, потому что кому-то нужно будет взять на себя ответственность, что ничего не случится. А ответственность брать у нас не любят. Вот и не предлагают ничего, сидят на совещаниях, набрав в рот воды.

В голосе её звучала искренность, но Андрей всё же сохранил спокойный тон:

– Рад, что идея оказалась к месту.

– Знаете, как говорят… идеальный консультант – приходит, видит проблему и решает её в два счёта.

Он рассмеялся:

– Я далёк от идеала. Но спасибо за комплимент.

– Пора на обед, – сказала она, спохватившись и глянув на маленький циферблат на внутренней стороне левого запястья. – Вы ведь, наверное, проголодались после такого боя?

– Есть немного, – признался Андрей весело, обратив внимание, что часы прикрывают еле заметную татуировку под кистью руки. «Плохо, что раньше этого не углядел», – недовольно сказал он самому себе.

– Тогда идёмте, – кивнула Анна. – Сегодня у нас точно есть повод поднять чашку чая.

Вскоре они спустились в столовую. В просторном зале уже вовсю гудел обеденный перерыв. Солнечный свет лился через широкие окна, отражаясь на металлических стойках с подносами. Получив нехитрый обед, коллеги выбрали столик у окна. Не успели они устроиться, как к ним энергично подскочила вездесущая Марина Белкина:

– Ага, поймала! – радостно заявила она. – Я уж тут столик заняла, знала, что скоро спуститесь.

Анна с улыбкой покачала головой:

– Привет, Марина. Тонкий расчет.

– А то! – подмигнула та и тут же повернулась к Андрею: – Ну, герой дня, рассказывайте!

Он сделал невинное лицо:

– О чём рассказывать?

Марина всплеснула руками, когда все уселись:

– Как о чём? Про комитет! Уже весь опенспейс гудит, что наш новенький Алексей Викторович спас проект из лап бюрократии и от гнева директора.

Андрей смутился и одновременно удивился, как быстро разлетаются вести:

– Преувеличивают. Просто предложил один вариант…

– Очень удачный вариант, – вставила Анна, отпивая глоток чая. – Всем сразу легче дышать на совещании стало.

– Тут такое надо отметить, – заявила Марина и заговорщицки понизила голос, наклоняясь ближе: – Мы с ребятами по средам иногда выбираемся в бар неподалёку, на «Разгуляе». Чисто снять стресс. А сегодня точно грех не пойти – надо же успех отпраздновать. Алексей, вы как?

Она вопросительно смотрела из-под рыжеватых бровей, на лице – предвкушение веселья. Андрей на миг встретился взглядом с Анной. Та лишь ненавязчиво улыбнулась.

– Ну, настроение у меня есть, – сообщил он. – Почему бы и нет. В коллективе же.

– Вот и славно! – Марина хлопнула в ладоши. – Значит, решено. После работы – в семь у входа, договорились.

Она перевела взгляд на Анну:

– Ты с нами?

Крылова разочарованно покачала головой:

– Сегодня не получится, Марин. Дел много накопилось.

– Эх, зря, – протянула Белкина. – Ну да ладно. Мы за тебя тоже кружечку поднимем!

Анна лишь улыбнулась в ответ, ничем не выдав истинного облегчения: шумные посиделки её не привлекали.

– Значит, до вечера, – довольно подытожила Марина. – Готовьтесь, новенький, вас ждёт программа посвящения!

Андрей с притворной настороженностью приподнял брови:

– Надеюсь, обряд не слишком суров?

– Как сказать, – весело рассмеялась Марина. – Но вам понравится, обещаю.

Оставшийся обед прошёл в оживлённой болтовне. Марина щебетала без умолку – то выпытывала детали утреннего заседания, то перескакивала на байки о прошлых проектных комитетах, когда всё шло не так гладко. Оказалось, год назад на аналогичном совещании из-за стресса руководителю проекта стало плохо, пришлось вызывать врача; в другой раз кто-то перепутал конфиденциальный отчёт с презентацией для прессы – смеху было, пока разобрались. Андрей искренне смеялся вместе со всеми, вставлял уточняющие вопросы, быстро схватывая нити внутренних шуток. Баланс казённой дистанции и дружеского участия был точно соблюдён. Марина вовсю флиртовала – то похвалит его ум, то шутливо ткнёт локтем в бок после очередного анекдота. Андрей реагировал дружелюбно, но держал равновесие. У него в голове всегда был включён внутренний контролёр: сколько выпито, о чём разговор, где можно пошутить, а когда лучше промолчать.

Вечером, ровно в семь, Андрей вышел из подъезда министерства, где его уже ждала шумная компания человек восемь. Марина, переодевшаяся в ярко-зелёный кардиган, махала рукой, перекрикивая гул улицы:

– Ура, все в сборе!

Рядом с ней переминались с ноги на ногу ещё семеро – двое парней из отдела поддержки и пять девушек из сервис-деска. Все приветливо улыбались «новенькому». Формальности остались позади и он почувствовал, как его стремительно втягивают в атмосферу товарищества.

Компания направились в близлежащий бар. Это оказалось уютное местечко с деревянной вывеской «Разгуляй». Внутри царил мягкий полумрак, была слышна негромкая попса, за стойкой приветливо кивнул бармен – завсегдатаев знал в лицо. В зале пахло солодом и жареными закусками, на стенах висели виниловые пластинки и старая гитара в качестве декора. Атмосфера была уютной и располагала к отдыху.

– Сюда мы и ходим, – пояснила Марина, ведя Андрея к длинному столу в углу. – Тут и кормят вкусно, и пиво своё, крафтовое.

– И поют иногда, – добавила одна из девушек, Света, усаживаясь рядом.

– Да, но сегодня без караоке, – крикнула Марина весело. – Сегодня у нас другая программа.

Она жестом подозвала официантку и лихо заказала несколько кувшинов пива на всех. Общий настрой был боевой.

– Ну, коллеги, сегодня мы пьём не просто так! Сегодня есть повод! Я предлагаю тост! – провозгласила Марина, когда кружки наполнились янтарным напитком. – За нашего Алексея, который сегодня блеснул как надо!

– Ура! – поддержали её голоса.

Все чокнулись. Андрей поднял выше кружку, стараясь не краснеть:

– Спасибо, друзья. Рад быть с вами в одной команде.

Он отпил немного пива – терпкого, с лёгкой фруктовой ноткой. Вокруг сразу загалдели, перебивая друг друга:

– Отлично сегодня выступил!

– Да, обычно на комитетах у Хромова тишина гробовая, а тут – бах, и что-то завертелось.

– С таким темпом тебе, глядишь, сразу все акты подпишут.

– Или прямо к министру направят, – хохотнула Марина. – Скажут: «Вот, посмотрите, какой у нас самородок!»

Андрей отшутился:

– Главное, чтобы не на ковёр в плохом смысле.

– Тебе уже ничего не грозит, – добродушно заметил Стас Греков, тот самый, что сперва косился настороженно, а сейчас разошёлся в баре. – Ты своё дело делаешь, молодец.

– Да, иммунитет надолго заработал и это здорово! – с лёгкой завистью вставил сисадмин Федя Поляков.

Он протянул кулак, и Андрей, уловив жест, с улыбкой легко стукнулся своим – неформальный знак уважения.

Разговор плавно перескочил на курьёзы офисной жизни. Андрей слушал полуглупые байки о том, как кто-то случайно отключил на час внутреннюю сеть, или как водитель министерства заблудился по пути на выездное совещание. Он смеялся вместе со всеми, делился и своими безобидными историями «из практики», которые заготовил для таких случаев. Компания быстро убедилась: Алексей свой парень.

Когда дошли до дна третьего кувшина, у многих размягчились голоса, лица раскраснелись. Кто-то начал стучать в такт музыке по столу. Марина, разрумянившаяся и счастливая, импульсивно схватила Андрея за руку:

– Пойдем танцевать! – не дожидаясь ответа, повлекла его к небольшому участку у сцены, где едва-едва могли разместиться пары.

Он не стал сопротивляться – роль обязывала быть своим. Краем глаза заметил, как Греков с полуулыбкой что-то шепнул Полякову – видимо, обсуждали Маринину активность. Ничего, пусть говорят.

Заиграл знакомый хит, под который пару посетителей впереди уже раскачивались. Марина, не теряя времени, начала пританцовывать, весело встряхивая головой в такт; её браслеты звонко позвякивали на запястьях. Андрей двигался более скромно, стараясь попадать в ритм и не выглядеть скованно. В студенчестве он бывал на подобных вечеринках – танцевать умел ровно настолько, чтобы не выделяться ни в плохую, ни в чересчур хорошую сторону.

– О, да ты зажигаешь! – крикнула Марина сквозь музыку, сверкая глазами.

Он рассмеялся в ответ:

– Стараюсь не отставать!

Ещё пара песен – и он почувствовал, что с него довольно. Аккуратно кивнув в сторону столика, дал понять Марине, что вернётся к остальным. Девушка беззаботно махнула рукой и осталась танцевать – похоже, энергии у неё было не занимать.

Андрей вернулся и сел, переводя дух. Сердце колотилось чаще обычного – то ли от движения, то ли от общей бурной атмосферы. «Не увлекайся», – напомнил он себе. Впрочем, всё шло даже слишком хорошо: коллеги окончательно приняли его за своего. Он влился в коллектив, стал своим. Кто станет подозревать того, кто искренне смеётся вместе со всеми и приносит успех общему делу?

Он мельком взглянул на телефон – время приближалось к десяти. Большинство за столом уже полностью расслабились, разговоры перескакивали на далёкие от работы темы. Самое время уходить, чтобы не терять головы.

– Друзья, мне, пожалуй, пора, – сказал он, начиная надевать пиджак. – Утром рано в офис.

Раздался дружный смешок – мол, нашёл, о чём беспокоиться.

– Завтра четверг, директоров пол дня не будет, тебе можно не спешить, – просипел Поляков.

Но Андрей стоял на своём, и спорить не стали. Марина, раскрасневшаяся, вернулась за стол проводить его.

– Точно не останешься? Мы ещё хотели…

– Правда, нет, – тактично отрезал он. – Спасибо за вечер, ребята. Было классно, но завтра дел много.

– Ладно, – вздохнула Марина. – Будем считать, что обряд посвящения пройден!

– Поздравляем, – шутливо произнесла Света и хлопнула его по плечу.

Рукопожатия, на прощание похлопывания по спине и объятия – всё по-дружески. Андрей с блаженной улыбкой вышел из бара на прохладный ночной воздух. Он прошёлся пешком до метро, позволяя голове остыть от веселья. День выдался долгим, но чрезвычайно результативным. Он стал частью команды за считанные дни, завоевал доверие коллег и уважение начальства. Цель достигалась, но на самом краю сознания шевельнулась тень сомнения: уж не слишком ли стремительно? Андрей машинально огляделся – вокруг были лишь прохожие да огни витрин. Он тряхнул головой, отгоняя лишние мысли. Всплыл в памяти голос наставника: «Не дай успеху вскружить тебе голову». Но он не даст.

Поезд метро мчал его домой. Андрей прикрыл глаза всего на минуту, но перед мысленным взором всплыло лицо Анны – сегодня она смотрела на него так тепло и с неподдельным уважением… Эта симпатия грела, но и обязывала. Обязывала быть тем, кем она его считает. Что ж, эта роль пока ему по душе.

Москва, 27 мая 20.. года, четверг.

Несмотря на позднее возвращение домой накануне, Андрей чувствовал себя бодро: успех предыдущего дня придавал сил. Войдя в офис, он поздоровался с коллегами уже почти по-товарищески – со многими успел перейти на неформальный тон за вчерашний вечер.

Люди отвечали доброжелательно. Марина, встретив его у кулера, шутливо прошептала: «Ну что, герой, живой после вчерашнего? На вот, водички попей!» – и громко хохотнула, подразумевая вечер в баре. Андрей рассмеялся в ответ, мол, всё отлично, боевой настрой на месте.

Ближе к десяти он подошёл к столу Анны. Крылова уже была погружена в чтение чего-то интересного на экране, тонкие брови сосредоточенно сведены.

– Анна, – обратился он. – Как насчёт кофе?

Она вскинула глаза, и строгие складки у её губ смягчились:

– Давайте, пожалуй. А то голова уже кипит, а ещё только утро.

Вместе они спустились в небольшое кафе на первом этаже. Здесь подавали отменный капучино, и место было тихим – идеальным для короткой передышки. Сделав заказ, коллеги уселись за столиком у окна. Некоторое время они молчали, наслаждаясь ароматом свежесваренного кофе. Анна заговорила первой:

– Ну как, не жалеете, что ввязались в нашу историю? Третий день пошёл… – в её тоне сквозила лёгкая улыбка.

– Ни секунды не жалею, – ответил он. – У вас замечательная команда! Вот честно – я не ожидал, что меня так быстро примут.

– Сами постарались, – заметила она. – Вы обаятельный, грех было не принять.

Андрей скромно отвёл глаза. Настал подходящий момент. Он достал из внутреннего кармана плотный конверт и аккуратно положил перед Анной:

– Кстати… Я хотел вас поблагодарить. Вы очень помогли мне освоиться. Без вас я бы и половины не понял так быстро.

Анна удивлённо посмотрела на конверт, потом на него:

– Что это?

– Откройте, – лишь сказал он с загадочной улыбкой.

Она вынула из конверта небольшой лист плотной бумаги, размером с открытку. На нём был изображён акварелью знакомый пейзаж: вид из окна их офиса на реку, залитую солнцем. Яркое небо, светлые облака, золотистая вода. Всё было прорисовано с тёплой, живой тонкостью.

Анна тихо ахнула:

– Это вы нарисовали?

– Да, вечерами на днях, по памяти. Помните, в понедельник такой свет красивый был… Вот, попробовал запечатлеть.

Анна ещё раз обвела взглядом каждый штрих. В её глазах появилось особое выражение – будто она увидела нечто большее, чем просто рисунок.

– Потрясающе, – озвучила она своё удивление. – Спасибо вам. Это… трогательно.

Щёки её порозовели – редкость для сдержанной Крыловой. Она бережно провела пальцем по краю бумаги:

– Я даже не знаю, что сказать. Вы меня поразили.

Андрей почувствовал радость и облегчение: подарок пришёлся по душе.

– Мне хотелось сделать вам приятно, – признался он. – Вы упоминали, что цените живопись… Вот и подумал, почему бы не поделиться тем, что люблю.

Анна улыбнулась, опустив взгляд на акварель:

– Вы невероятно щедрый человек, Алексей. Сначала – смелые идеи для проекта, теперь – мне красоту…

Она не договорила, лишь томно вздохнула и аккуратно убрала рисунок обратно в конверт.

– Я сохраню его. Повешу дома, если вы не против.

– Конечно, я рад.

Они на несколько секунд утонули в безмолвии, потягивая остывающий кофе. Казалось, Анна подбирала слова. Наконец она вполголоса сказала:

– Знаете… когда вы к нам пришли, я думала, что вы очередной «варяг» – на пару дней и мимо. А вы… другой.

Девушка смотрела на него внимательно и с искренним интересом.

– Другой – это хорошо? – улыбнулся Андрей, в миг ощутив, как учащённо бьётся сердце.

– Думаю, да, – она чуть наклонила голову. – Редко встретишь человека, с кем так легко, будто давно знакомы.

Андрей ощутил теплоту этих слов. Быть может, именно такого доверия он и добивался – но сейчас оно значило нечто большее.

– Мне тоже так кажется, – признался он вполголоса. – С первого дня, помните, вы ко мне подошли… Я сразу понял: с вами можно горы свернуть.

– Ну, горы сворачивать рано, но проект нам точно надо двигать.

Они оба улыбнулись. Сближение длилось мгновение, но ставило глубокий след. Анна поправила часы на руке и кивнула на пустые чашки:

– Пожалуй, пора обратно, а то нас уже потеряли, наверное.

Андрей расплатился за кофе, и они вместе направились к лифту.

День продолжился текущими делами. Андрей с головой погрузился в работу: работал с коллегами, составлял план реализации новых этапов, согласованных на комитете. Приходилось реагировать и разруливать мелкие вопросы. Но он не жаловался: наоборот, в такой загрузке чувствовал себя действительно своим. В перерыве он специально заглянул в сектор безопасности распределённой инфраструктуры, где сидел Иван Котов. Тот отвлёкся от монитора, увидев гостя, и хмурое лицо смягчилось:

– А, Рощин. Проходите.

– Здравствуйте, Иван, – начал Андрей дружелюбно. – Хотел с вами посоветоваться насчёт одной ситуации по интеграции. Есть минутка?

– Для вас – найдём, – Котов снял очки и откинулся на спинку кресла. – Что за ситуация?

Андрей задал пару уточняющих вопросов по настройке сети для этапного внедрения защиты. Котов сначала отвечал суховато, но, увидев, что собеседник разбирается в сути, втянулся. Минут через десять они уже оживлённо обсуждали оптимальные параметры фаерволов и делились опытом прошлых проектов. Котов даже привёл пару забавных случаев, и Андрей искренне посмеялся в ответ.

– Ладно, – заключил Иван, довольный разговором. – Думаю, вместе мы это провернём без проблем.

Он пристально взглянул на Андрея поверх оправы:

– Хорошо, когда менеджер в технике понимает. Респект, как говорится.

– Спасибо, стараюсь быть полезным, – кивнул Андрей.

Котов скользнул заинтересованным взглядом:

– Слушайте, раз уж вы у нас человек спортивный… Марина говорила, вы бегаете по утрам?

– Бывает, да.

– У нас по четвергам небольшая традиция – теннис после работы, – предложил Андрею Котов. – Большой, конечно. Я, Стас Греков, Минин… Собираемся снять ментальную нагрузку. Не хотите присоединиться? Как раз сегодня играем, нужен ещё один участник.

Приглашение прозвучало почти как проверка на прочность. Андрей внутренне удивился, но виду не подал:

– С удовольствием. Давненько ракетку в руках не держал, правда.

– Ничего, разомнётесь! Тогда так: в семь у спортзала «Олимпия», знаете?

Андрей на секунду задумался, вспоминая карту района:

– Это который через квартал? Знаю, найду.

– Отлично. Буду вас ждать у входа, – заключил Котов и снова надел очки, давая понять, что разговор окончен.

Андрей вернулся к своему месту, довольный: ещё один мост наведён. Ещё вчера этот человек изучал его исподлобья и странно общался, а сегодня уже зовёт играть вместе. Что же, посмотрим, как играют в теннис местные вредины. Да и с Мининым тоже «коннект» закрепить было бы неплохо.

Москва, 28 мая 20.. года, пятница.

С самого обеда на двенадцатом этаже, в приёмной министерского кабинета, шёл небольшой фуршет в честь юбилейного Дня рождения одного из замминистров. Василий Михайлович Хромов, подняв бокал шампанского, коротко поздравил именинника. Когда официальные тосты завершились, группа высокопоставленных коллег разошлась по интересам. Хромов оказался рядом с министром, который как раз лениво рассматривал подаренный имениннику «умный» портсигар.

– Как у нас там «Вега», Василий? – негромким тоном поинтересовался министр, переведя взгляд на Хромова. – Есть подвижки?

– Есть, – с готовностью ответил Хромов. – На этой неделе как раз проблему одну сняли оперативно.

Министр задумчиво изогнул бровь:

– Вот как? Расскажи.

Хромов улыбнулся:

– Да… тупиковая ситуация зрела. Но новый специалист помог. Молодой парень из подрядной организации, а толковый – смотрит широко, не по шаблону. Главное – не побоялся выступить. На моих совещаниях все же сидят с языками в… одном месте. А этот сразу предложил решение. Ну мы и продвинулись.

– Новый, говоришь, – министр сделал глоток шампанского. – И где же он раньше был?

– Он из «Инфореда». Они его ко мне только в понедельник привели, как менеджера по работе с нами – ответил Хромов. – Я, признаться, сам не ожидал. Думал, что опять только почту пересылать будет, как все остальные.

– Хорошо, когда такие кадры появляются вовремя. Не упусти его.

Хромов понимающе кивнул министру:

– Я уже подумал – стоит со временем пригласить его к нам. Ольга Николаевна тоже поддерживает.

– Вот и славно, – одобрил министр. – Может, прямо сейчас и познакомимся с твоим героем? Мне ведь тоже надо с подрастающей сменой самому работать. Чай не небожитель.

– Конечно, – с готовностью откликнулся Хромов, вставая с кресла. – Сейчас попрошу секретаря его вызвать.

Рабочий день у Андрея близился к концу, когда случилось неожиданное. Около шести вечера на его телефон поступил звонок с незнакомого городского номера. Он поднял трубку:

– Слушаю.

– Здравствуйте, Алексей Викторович, – раздался вежливый женский голос. – Вас беспокоят из приёмной министра. Вы сейчас в здании?

– Э-э… да, в здании.

– Не могли бы вы подняться на этаж, к министру? Вас проводить?

– Не надо, спасибо, я найду, – быстро ответил он, стараясь удержать ровный голос.

– Вас ждут, – подтвердила секретарь и отключилась.

Андрей несколько секунд стоял, глядя на погасший экран телефона. Приёмная министра. Его – туда. Он перевёл дух. «Спокойно», – сказал он себе. — «Веди себя естественно». В душе бурлил восторг вперемешку с настороженностью. Но оперативник внутри взял верх над эмоциями.

Он поправил пиджак, подхватил со стола блокнот на всякий случай и направился к лифту. В голове шумело: за четыре дня путь от опенспейса – прямо наверх, к самой вершине пирамиды. «Что ж, хоть с министром поручкаюсь и удивлю Вдовина в вечернем рапорте».

Лифт остановился на этаже. Андрея после охраны встретила ассистентка министра – молодая девушка в форменном костюме.

– Алексей Викторович? Проходите, вас уже ждут, – улыбнулась она и распахнула перед ним дверь.

Андрей переступил порог и очутился в просторном кабинете, обставленном со вкусом и без излишней вычурности: вдоль стен тянулись книжные шкафы, рядом с окном – большой резной стол, на котором аккуратно лежали папки и поблёскивал телефон правительственной связи. У окна стоял сам министр – невысокий крепкий мужчина лет шестидесяти, с проницательными серыми глазами. Рядом, прислонившись бедром к краю стола, расположился Хромов. Они о чём-то негромко беседовали, но оба обернулись при появлении гостя.

– Здравствуйте, – чётко произнёс Андрей, делая шаг вперёд.

– Здравствуйте, Алексей, – министр подошёл ближе, протягивая руку. – Рад познакомиться лично.

Андрей уверенно пожал крепкую руку руководителя:

– Взаимно.

– Прошу, присаживайтесь, – министр указал на мягкие кресла у журнального столика. Все трое разместились. Ассистентка бесшумно закрыла за ними двери.

Несколько секунд министр изучающе смотрел на Андрея, словно прикидывая что-то. Андрей выдержал паузу, глядя уважительно и спокойно. Наконец хозяин кабинета заговорил – протяжным, низким голосом:

– Василий Михайлович мне рассказал про ваш вклад в «Вегу». Молодец. Такие смелые решения нам и нужны.

– Спасибо, – кивнул Андрей. – Старался помочь, чем мог.

Министр продолжил, слегка склонив голову:

– Люблю, когда в командах появляются толковые люди. Вы ведь из бизнеса пришли, да?

– Из компании-интегратора. Я их представитель здесь, – подтвердил Андрей.

– Вот видите: а многие говорят, что частники только о прибыли и думают. А вы – государеву задачу помогаете решать.

Андрей скромно улыбнулся:

– Считаю, что задача у нас общая. Мы на одном поле работаем.

– Именно, – министр чинно хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Раз на одном, значит, и в одной команде должны быть.

Он чуть подался вперёд:

– Алексей, я не люблю долгих церемоний, скажу прямо: переходите работать к нам. Можно не торопясь. Пока пройдёте все процедуры и проверки – ещё больше с нами свыкнетесь. Штат, должность – всё решим. Как говорил классик, кадры решают всё. Талантливые молодые специалисты и руководители, как вы, очень нужны государству. В коммерческом секторе ещё успеете потом поработать и заработать.

Несмотря на готовность ко многому, у Андрея всё равно перехватило дыхание. Он старался держаться внешне спокойно, но внутри всё по-мальчишески ликовало. Сам министр предлагает… Но нужна ли ему такая смена «места работы»? Ведь это уже настоящее трудоустройство по легендированному паспорту. А прочие документы? А настоящие проверки по всем службам? Академия точно не будет ради сомнительного продолжения его практики городить огород и укреплять ему легенду. Но отказывать министру сейчас тоже неправильно.

– Для меня большая честь, – ответил он. – Разумеется, я заинтересован. Но мне бы всё обдумать и ещё нужно согласовать с руководством моей компании.

– С вашим руководством мы поговорим, – уверенно отрезал министр. – Ваш гендиректор – человек понимающий, найдём общий язык.

– Думаю, они и рады будут – своего человека в министерстве иметь, – ухмыльнулся Хромов.

Министр сделал непонятный жест рукой на слова Хромова:

– Неважно. Главное, что мы вас здесь видим. Так?

– Я готов, – промолвил Андрей. – …Готов подумать две недели. Спасибо вам за доверие.

– Отлично. Тогда Василий Михайлович ждёт от вас ответ через две недели.

Последние слова прозвучали почти напутственно, как будто решение Андреем уже принято и он просит этот срок из обычной деловой вежливости. Министр поднялся, подавая знак, что встреча завершается.

– Думайте, работайте, Алексей, – сказал он на прощание. – Если ещё проявите себя – то и мы подумаем сразу про руководящую должность.

– Постараюсь не разочаровать, – заверил Андрей. Он пожал руку министру и Хромову.

– Уверен, не разочаруете, – улыбнулся на прощание министр.

Через несколько минут Андрей уже спускался на лифте вниз, пытаясь заново осмыслить произошедшее. Всё случилось стремительно и головокружительно. Кто бы мог подумать…

Двери лифта раскрылись на его этаже. Андрей вышел в притихший вечерний коридор департамента. Почти все уже разошлись, лишь пара сотрудников задерживалась по своим делам. Навстречу ему шла Анна, держа в руках папку. Увидев Андрея, она остановилась:

– Алексей, вы откуда? Я вас искала, вы на ровном месте пропали.

В её голосе прозвучала тревога. Андрей, всё ещё находясь под впечатлением, выдохнул:

– Меня министр вызывал.

Анна расширила глаза – то ли от ужаса, то ли от удивления:

– Министр?

– Да, – он не удержал радостной улыбки. – Представляете, предложил перейти к вам работать напрямую.

Анна несколько мгновений подбирала реакцию. Затем улыбнулась – ровно настолько, насколько требовал вежливый восторг:

– Поздравляю… Это ошеломительно.

– Да, сам не верю пока, – признался он. – Столько всего за одну неделю… – Андрей покачал головой, выпуская из лёгких остатки напряжения.

Анна сжала папку чуть крепче – заметный жест для внимательного глаза.

– Что ж… вы это заслужили, – отметила она осторожно. – Вы действительно… талантливый.

Она хотела сказать что-то ещё, но промолчала. Андрей взглянул на часы:

– Уже поздно… Вас проводить до метро?

Анна покачала головой:

– Спасибо, я на машине.

– Тогда… до понедельника? – пробормотал он, стараясь поймать её взгляд.

– До понедельника.

Они обменялись лёгкими улыбками, и Андрей направился к выходу.

Анна ещё несколько секунд стояла неподвижно посреди пустого коридора. В груди неприятно заныло. Вот и закончилась неделя – стремительная, невероятная неделя, за которую Алексей Рощин ворвался в её работу, в её жизнь, перевернул всё вверх дном. Казалось бы, радоваться надо: и проект сдвинул, и коллектив сплотил вокруг себя, и сам взлетел на вершину успеха. А на душе – неспокойно.

Она прошла в опустевший опенспейс и плавно опустилась на свой стул. Перед глазами всё ещё стояло его вдохновлённое лицо: «Предложил перейти напрямую». Слишком хорошо, чтобы быть правдой? Анна прижала ладони к пылающим щекам. Нет, она должна радоваться за коллегу… Так почему же внутри стало зябко?

«Слишком идеально», – прошептала она. Слишком идеально – вот что её тревожило. Алексей за эти дни проявил себя с наилучшей стороны. Чересчур наилучшей? Будто заранее знал, как понравиться каждому. Сначала с ней нашёл общий язык – увлёк беседой про акварель, очаровал искренностью. Потом и руководству блестяще показал результат. Марину обезоружил своей раскованной открытостью – помнится, та даже в лоб спросила, свободно ли его сердце, а он ни на секунду не замялся с ответом. Вечного ворчуна Котова покорил профессиональными знаниями и общими спортивными интересами. Минин ему улыбается при встрече, чего не происходит почти ни с кем другим в их департаменте. Со всеми – свой, для каждого – подход. И нигде ни одной осечки, ни пятна фальши…

Анна помотала головой, отгоняя крамольные мысли. Ну что за глупость – искать подвох там, где его нет. Неужели, завидуешь? Просто человеку повезло раскрыться, да и вправду он талантливый и разносторонний. Разве не бывает таких? Бывает, конечно.

Но сомнение не уходило. Скорее даже росло. Чуткая интуиция и острый ум, которые не раз выручали её и в работе, и в жизни, сейчас упрямо твердили: присмотрись. Что-то не сходится.

Она вспомнила, как в переговорке в среду полушутя спросила его, не журналист ли он часом. Тогда оба посмеялись… А теперь эта шутка перестала ей казаться совсем уж шуткой.

«Глупости», – одёрнула себя Анна. И всё же внутри кольнуло: а вдруг правда какая-то двойная игра? Нет, слишком драматично. Скорее – инстинкт самосохранения, просто женское недоверие к хорошему мужчине. Может, срабатывает страх обжечься – ведь ей и правда начинал нравиться этот Алексей, и часть её души, не желая разочарования, включила защиту.

Анна вздохнула и перевела взгляд на свой стол, где лежал конверт с подаренной акварелью. Тёплые краски вечера на реке выглядывали из приоткрытого уголка. Такой душевный рисунок мог создать только искренний, глубокий человек… или большой обманщик.

От этой неприятной мысли она поёжилась. Нет, у неё не было прямых оснований подозревать Алексея в чём либо. И всё же её натура – а может, и сущность журналиста – требовала поставить под вопрос эту идеальную картинку.

«Присмотрюсь», – всё же решила она. Время всё расставит по местам. Если тревога беспочвенна, то её совесть потом перед ним извинится.

Но если нет…

Хлопнувший вдали дверью лифт вывел её из раздумий – наверное, Алексей уже покинул здание. Анна убрала конверт в сумку и провела пальцами по щеке, возвращая лицу спокойное выражение.

Глава 6

Москва, 31 мая 20.. года, понедельник.

Вчера был выходной, и Андрей с отцом допоздна играли в домашний покер на фишки. Деньги они принципиально не ставили – отец считал, что азарт мешает памяти. Он раскладывал карты неспешно, приучая сына к размеренному ритму. Как опытный разведчик, отец учил Андрея не столько самой игре, сколько умению наблюдать.

– Запомни, – говорил он, – выигрывает не тот, кому раздали хорошие карты, а тот, кто высидел до конца. Терпение – это тоже ставка.

Отец показывал, как сохранять невозмутимый «покерфейс», как следить за руками соперника, а не за его словами, и не выдавать себя даже движением ушей от облегчения при удачной карте.

– Смотри не в глаза, а на мышцы шеи – там живёт правда, – повторял он. – И ещё: ты не обязан входить в каждый банк, что тебе предлагают.

Андрей впитал эти нехитрые правила. Позиция всегда важнее силы, информация ценнее удачи, а блеф срабатывает только при наличии репутации. Всегда предполагай, что за столом найдётся кто-то умнее тебя. Но не особенно остерегайся тех, кто нарочито ловко жонглирует картами – с этими игроками всё и так понятно. А вот настоящий шулер никогда не станет выставлять своё мастерство напоказ.

В понедельник утром все отцовские уроки словно вошли вместе с Андреем в кабину лифта. Он поймал себя на том, что поправляет галстук и выпрямляет спину, пока двери закрываются. Казалось, новая партия вот-вот начнётся: раздача сегодня понедельничная, столом служат офисные этажи и кабинеты, а роль блайндов играют время и внимание. Если поторопиться со ставкой, можно переплатить отношениями – а это означало бы провалить всё дело.

Он вспомнил, как отец заставлял его тренировать на фишках самое трудное – умение вовремя пасовать, подавив желание играть просто от скуки. Отец при каждой новой раздаче, наставлял:

– Самая дорогая ошибка, сын, – это сделать ход для галочки. И в разведке, и за покерным столом такое заканчивается одинаково: в конце реальность выставляет тебе счёт.

Двери лифта распахнулись. Андрей вышел и направился к своему месту, мысленно перетасовывая отцовские советы: не раскрывайся первым; слушай дольше, чем говоришь; ставь ровно столько, сколько необходимо, чтобы другие сами потянулись навстречу. И был ещё один совет, который он берег как талисман.

Он вспомнил отцовские слова: «Если захочется блеснуть – вдохни, досчитай до пяти и умерь этот порыв. Блеск нужен тому, кто не уверен в себе, а уверенному достаточно задать один точный вопрос в нужный момент».

Андрей незаметно улыбнулся – тёплое воспоминание об отцовской науке согревало его. Ведь домашняя партия у них с отцом была не про удачу, а про выдержку – про умение вести свою линию и не путать азарт с обдуманным решением. И сегодня всё это должно было ему пригодиться. Ставки были высоки: на кону была его собственная репутация – пока ещё хрупкая, словно тонкий фарфор.

Вторую неделю своей практики Андрей начинал с чувством настороженного оптимизма. За первую неделю он успел завоевать доверие команды проекта и даже получить похвалу руководства. В прошлую среду на комитете его предложение помогло снять растущую проблему, и даже суровый Хромов отрекомендовал его самому министру. Для новичка, менеджера со стороны подрядчика, который всего-то недавно переступил порог министерства – наверное, это был успех.

Андрей поймал себя на том, что на выходных он несколько раз вспоминал улыбку Анны. Поэтому, переступая порог отдела в понедельник утром, он неосознанно поискал её глазами.

Она нашлась за своим столом, сосредоточенно листавшая что-то на экране компьютера. Андрей не успел поздороваться – из своего кабинета вышел Минин, бросил в «народ» короткое:

– Через минуту – планёрка у Хромова. Рощин – вы тоже с нами.

В приёмной засуетилась секретарь с блокнотом. Вслед за Мининым зашагали несколько сотрудников.

Андрей посмотрел на Анну. Та закрыла ноутбук, подхватила распечатки и присоединилась к общей процессии. Планёрки по понедельникам у Хромова были делом рутинным, но каждый раз перед ними все нервничали, зная крутой нрав директора по любому поводу.

Переговорная комната встретила их прохладой кондиционера и слабым запахом озона от «Люстры здоровья», которая, по мнению офис-менеджера, должна была висеть именно здесь. Длинный овальный стол уже окружили ключевые участники встречи. Сам Василий Михайлович расположился во главе стола. Рядом с ним листал ежедневник Минин. Ольга Сычёва села поближе к экрану, удерживая перед собой планшет, а Анна опустилась на свободный стул возле неё. Рядом разместилось еще несколько человек.

Андрей не стал светиться за столом, а сел на ряд сидений у стены, стараясь держаться уверенно, но не привлекать лишнего внимания. Он не собирался выступать без надобности, сегодня его роль скорее наблюдателя.

– Начнём, коллеги, – голос Хромова оборвал оживлённый шёпот. Он оглядел собравшихся своим обычным тяжёлым взглядом. – Какие новости по «Веге»? Ольга Николаевна?

Сычёва кивнула и, не вставая, заговорила:

– Василий Михайлович в целом идём по графику. На прошлой неделе завершили настройку инфраструктуры для пилотных сегментов. Сегодня утром стартовало обучение пользователей на первых площадках, – она сверилась с планшетом и продолжила: – Замечания, которые были на предыдущем комитете, нами учтены. План внедрения скорректирован согласно предложенному сценарию.

– Хорошо. Что по рискам угроз для «Веги» на этой неделе?

– По рискам… – Сычёва обернулась к Анне: – Анна, вы готовили сводку угроз, зачитывайте.

Крылова мгновенно выпрямилась, положила ладонь на лежащие перед ней распечатки. На миг она встретилась взглядом с Андреем. Тот едва улыбнулся ей в поддержку. Анна откашлялась и заговорила:

– Согласно собранным данным, наиболее существенные угрозы для проекта на текущую неделю – это кибератаки на инфраструктуру пилотного контура и утечки данных при масштабировании системы. Мы с коллегами и подрядчиками проанализировали последние актуальные инциденты… – она перевернула страницу отчёта. – В частности, в отчёт включены сведения о новом вирусе-шифровальщике, активизировавшемся в смежном ведомстве в прошлом месяце. А также данные об уязвимости в сервисе удалённого доступа, выявленной…

Минин вознёс руку, перебивая докладчицу:

– Стоп, Анна. Какой «новый» шифровальщик из прошлого месяца? – в его голосе прозвучала суровая нота. Он широко открыл глаза и уставился на Анну. – Об этом инциденте мы докладывали ещё три недели назад на комиссии. Насколько мне известно, по нему давно выпущены патчи и проблема нами локализована. С тех пор других шифровальщиков мы не ловили. Почему сейчас это у вас значится как актуальная угроза?

Анна моргнула, запнулась на полуслове. Андрей подметил, как она растерянно перелистнула страницу, нахмурилась.

– Олег Владимирович… Возможно, данные устарели, – робко проговорила она. – Я проверю… Видимо, наша сводка…

– Устарели? – Хромов с налёта вмешался и не дал ей договорить. Его лицо налилось краской. – Это что ещё за номер? Вы мне приносите на планёрку аналитику с тухлыми данными?!

Хромов бросил распечатку на стол и как бы навис над Анной с грозным недоумением:

– Вы понимаете, что происходит? Угрозы, которые давно сняты, вдруг всплывают в свежем отчёте! Как такое возможно, Крылова? Вы нам предлагаете тратить на них время впустую?

Анна покраснела; в глазах её блеснуло то ли потрясение, то ли обида. Казалось, она растеряна не меньше начальника. Её подбородок дрогнул, словно она искала слова оправдания, но не находила.

– Ольга Николаевна, – не унимался Хромов, повернувшись к Сычёвой, – вы как руководитель проекта контролируете отчёты? Или у вас каждый сам по себе пишет что хочет? Ну так давайте поможем Анне, и она будет писать это уже где хочет?!

Ольга Николаевна поджала губы. Взгляд, которым она одарила Анну, мог поджечь бумагу.

– Анна, объясните, как в материал попали устаревшие данные, – процедила Сычёва, стараясь держать голос ровным, но в каждом слове слышался гнев. – Вы же проверяли сводку на выходных.

Анна опустила глаза:

– Я… проверяла, конечно… Наверное, просмотрела даты…

Она замолчала, понимая, что любые слова сейчас только хуже. Всех охватило оцепенение. Несколько пар глаз уставились на молодую сотрудницу, которая ещё минуту назад уверенно докладывала, а теперь, казалось, готова сквозь землю провалиться.

Андрей чувствовал, как с каждой секундой ситуация выходит из-под контроля. За неделю он успел узнать Анну как аккуратного и собранного человека. А тут – даты… Такой промах не вязался с её образом. Что-то здесь было не так… Но разбираться некогда: Анна явно тонула под натиском начальства. Ещё мгновение – и он решился. В груди всё ещё буянил гнев за несправедливость и тревога за коллегу, но холодный расчёт уже взял верх над эмоциями. Андрей мгновенно прикинул: так дальше нельзя. Надо гасить пожар сейчас же, иначе последствия станут необратимыми.

– Простите, – услышал он собственный голос раньше, чем успел обдумать слова и досчитать до пяти. – Позвольте, Василий Михайлович…

Несколько голов одновременно повернулись к Рощину. Анна тоже подняла на него глаза – расширенные от неожиданности.

Хромов вспыхнул новым раздражением:

– Что ещё?!

– Это моя вина, – чётко сказал Андрей и привстал со своего места. Его спокойный тон прозвучал отчётливо в тишине. – Анна здесь ни при чём. В конце прошлой недели, когда Валерий Павлович Субботин ушёл в отпуск, часть аналитики по рискам я взял на себя. Возможно, поспешил и использовал не самые свежие данные.

Он перевёл дух и добавил, глядя прямо на Хромова:

– Именно я передал Анне информацию по шифровальщику. К сожалению, не доглядел, что она уже устарела. Прошу прощения.

На несколько секунд возникла пауза. Словно никто не ожидал, что кто-то так решительно возьмёт вину на себя. Хромов неподвижно смотрел на Андрея, переваривая услышанное. Сычёва тоже застыла – её гневное выражение сменилось недоумением.

Первым заговорил Минин:

– Хвала самокритике. Только не своим делом занялись, Алексей. Как собираетесь исправлять эту медвежью услугу?

Хромов, опомнившись, тяжело выдохнул воздух из лёгких. Его взгляд ещё метался между Андреем и Анной, но ярость понемногу остывала, сменяясь неудовольствием:

– Исправлять срочно, – бросил он. – Сычёва, берите своего сотрудника и… нашего помощничка из «Инфореда», – последнее слово он озвучил с нажимом, – и сделайте мне нормальный отчёт. Чтобы к завтрашнему утру всё было перепроверено и выверено до последней запятой. Может, в нём ещё есть ошибки, откуда я знаю!

– Обязательно, Василий Михайлович, – сразу откликнулась Сычёва, собрав волю в кулак.

Хромов ещё раз покачал головой, глядя на Анну с Андреем:

– Подводите, молодёжь. Я от вас лучшего ожидал.

Анна опустила голову. Андрей видел: она прикусила губу, сдерживая дрожь – то ли от обиды, то ли от раскаяния.

– Отчёт считаю неготовым, поэтому до завтра все свободны, – отрезал Хромов. Планёрка фактически оборвалась на полуслове – все поняли, что начальник был слишком раздражён, чтобы продолжать обычное обсуждение, хотя найденная ошибка не была критичной.

Сотрудники зашевелились, поднимаясь. Никто не смотрел на Анну – в чужой промах вмешиваться не принято. Минин негромко переговаривался с кем-то у выхода. Сычёва бросила короткое: «Анна, Алексей – ко мне через двадцать минут» и, быстро собрав свои вещи, поспешила догнать Хромова в коридоре.

Секунд через тридцать после ухода руководства в переговорной остались только Андрей и Анна. Она всё ещё сидела, уткнувшись взглядом в один из листков злополучной распечатки. Щёки её пылали.

Андрей видел, что Анна на грани слёз. Он подался к ней, хотел что-то сказать, но подходящих слов не находилось. Неловко кашлянул и тихо заговорил, решив наконец-то уже перейти на «ты»:

– Аня… ты как?

Она вскинула голову и резко выдохнула, словно только сейчас очнулась. На щеке блеснула скатившаяся слезинка, которую она тут же смахнула.

– Всё нормально, – ответила она хрипловато. Наверное, хотела прозвучать уверенно, но голос выдал стресс. Анна торопливо захлопнула ноутбук. – Пойдём отсюда.

Ещё несколько секунд она сидела, кусая губы и пытаясь совладать с эмоциями. Наконец встала из-за стола и быстро собрала разбросанные бумаги.

– Пойдём, – повторила Анна уже тише, избегая смотреть Андрею прямо в глаза.

Она шагала решительно, расправив плечи, но Андрей замечал: пальцы её слишком уж крепко сжимают компьютер. Да и он сам сейчас ощущал хороший прилив адреналина – ситуация выдалась та ещё. Тем не менее он был рад, что худшее позади. Анна не пострадала, Хромов смягчился… Осталось разгрести завалы ошибок. Однако, похоже, прежде предстоял разговор с самой Крыловой.

Она завела его в небольшую переговорную, где обычно обсуждали рабочие детали без начальства. Комната с матовым стеклом в стенах сейчас была пуста. Анна закрыла за ними дверь. На секунду оба замерли, словно не зная, с чего начать.

Она первая нарушила тишину. Голос её скрипнул, но слова прозвучали отчётливо:

– Зачем ты это сделал? Да ещё всё выдумал Хромову. Ты же не помогал мне с подготовкой отчёта.

Андрей встретил её пристальный взгляд. Карие глаза Анны блестели, хотя лицо уже обрело привычную сдержанность. Он понял: она ждёт честного ответа, без уклончивых отговорок.

– Потому что не мог иначе, – сердито выпалил он. – Ты ведь меня выручала всю эту неделю: и с материалами помогала, и вводила в курс дела… Разве я мог позволить, чтобы из-за одной дурацкой ошибки тебя разорвали на куски?

Анна молчала, вслушиваясь в его эмоции, а он продолжал, стараясь подобрать слова:

– К тому же, по совести, я действительно чувствую свою часть вины. Я отвлекал тебя своими вопросами и просьбами, что не придало тебе внимательности в работе… В итоге ты подставилась. Значит, ответственность лежит и на мне.

Он пожал плечами, пытаясь улыбнуться:

– Я просто поступил так, как посчитал правильным.

Анна опустила взгляд. Слова Андрея звучали просто и искренне. И всё же в голове шумело от вопросов. Слишком идеальный, чтобы быть правдой? Вот и сейчас – совершает поступок почти рыцарский…

– Но ты же рисковал, – сказала она, вновь глядя ему в лицо. – Хромов мог разозлиться и на тебя, ты мог потерять доверие, работу… У него и после меньших ошибок можно выйти за порог. Зачем тебе это на самом деле? Мы знакомы всего-то недавно.

В её голосе прозвучало искреннее недоумение. Андрей чуть наклонил голову:

– Я понимал риск. Но мне, наверное, чуть легче рисковать, чем тебе. Ты бы точно сейчас после совещания пошла собирать вещи. А я человек со стороны, не на госслужбе. Максимум, что мне грозило – попросили бы Аксёнова меня заменить и я вернулся бы в свои пенаты. Тебе этот удар опаснее. Так что, по-моему, всё логично.

Помолчав, он добавил:

– Может, со стороны и правда выглядело странно… – согласился он. – Новый человек ни с того ни с сего выпендривается и берёт вину на себя – кто так делает, да? Решат, что геройствует или, того хуже, лезет не в своё дело, – он умолк на секунду. – Честно, я не ради позы. И не потому, что ты мне… симпатична.

Последние слова сорвались слишком прямо, и Андрей осёкся, боясь, что брякнул лишнее. Однако Анна не выглядела возмущённой. Скорее удивлённой – она слегка приподняла брови.

Почувствовав, как к щекам подступает жар, Андрей поспешил добавить с кривоватой улыбкой:

– В смысле, конечно, симпатична – как коллега и хороший человек… Но я сейчас не про это. Я к тому, что не хочу выглядеть каким-то спасителем или, не дай бог, авантюристом, который ради эффектного жеста на публику бросается под танк. Просто ситуация требовала вмешательства.

Анна внимательно смотрела на него, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Облегчение, благодарность – и вместе с тем подозрение, никуда не девшееся с пятницы, боролись в её душе. Она знала многих порядочных мужчин, но такой самоотверженности не встречала. По крайней мере, не в офисной среде. Ладно бы он в самом деле накосячил и признал бы Хромову свою вину. Но ведь Рощин тут совсем ни при чём.

– Ты… меня выручил, – наконец произнесла она робко. – Спасибо.

Андрей ловил её взгляд, стараясь прочесть, что скрывается за этими спокойными словами. Ему хотелось верить, что теперь Анна не держит на него зла за случившееся. А вообще, хорошо ли он подумал о своих действиях в тот момент? Скорее, действовал инстинктивно. Или что там отец вчера говорил про «блеснуть»?

– Не за что, – отозвался он просто. – Мы же команда. Главное, что Хромов спустил пар.

Он позволил себе мягкую улыбку, и Анна ответила тем же – хотя её улыбка вышла задумчивой, но в глазах больше не было льдинок.

– Знаешь… – медленно сказала она, – я всё думаю: это ведь действительно редкость – так поступить. Тем более перед таким начальником, как Хромов.

Андрей затих, не зная, шутливо ли парировать или умолчать из скромности. Он лишь развёл руками, мол, что сделано, то сделано.

Анна шагнула ближе, вглядываясь ему в лицо, словно пытаясь разгадать загадку:

– Ты ведь точно не ради показного благородства? Просто мне… сложно понять.

В её тоне слышалась почти извиняющаяся нотка. Андрей почувствовал: сейчас решается что-то важное. Он выдержал её взгляд и спокойно ответил:

– Точно. Никакого расчёта, если ты об этом.

Впрочем, говоря это, он осознавал двуличие всей ситуации: его мотив действительно смешал искреннее желание помочь этой девушке и практичную логику профессионала, который понимает ценность Анны для дальнейшей оперативной работы. Её могли быстро уволить, и он бы потерял важный контакт для решения его учебного задания. Но разве он мог сейчас разделить, где кончается одно и начинается другое?

– Хорошо, – Анна чуть отступила, возвращая расстояние между ними. – Прости, если мой вопрос тебя обидел. Просто… такой поступок, правда, выбил меня из колеи.

– Понимаю, – учтиво ответил он. – Всё в порядке.

Несколько секунд они стояли молча, напряжение постепенно спадало. Наконец Андрей сделал глубокий вдох и посмотрел на часы:

– Нам через десять минут к Ольге Николаевне. Надо бы подготовиться.

– Да, – спохватилась Анна. – Точно. Надо проверить остальные данные. Пока Субботин в отпуске, придётся всё самим.

В её голосе вновь зазвучали деловые нотки. Похоже, разговор подходил к концу, и она поспешила спрятать смятение за рабочей суетой.

Андрей направился к двери, затем обернулся:

– Давай так: я свяжусь с нашими из «Инфореда», уточню последние сводки по угрозам. А ты пока пробежишься по внутренним отчётам – вдруг что-то ещё упустили. Через час сверимся и соберём новый вариант. Этот план и сообщим сейчас Сычёвой.

– Хорошо, – согласилась она.

Они вышли в коридор. Никто не обращал на них внимания.

– Аня, ещё раз – не бери в голову, ладно? Всё же обошлось.

– Постараюсь. Давай, через 10 минут у Ольги.

Андрей улыбнулся напоследок коротко – той спокойной, ободряющей улыбкой, какая была перед её докладом. На этот раз Анна ответила лишь лёгким всхлипом. Она смотрела, как он быстрым шагом удаляется по коридору к своему рабочему месту, уже достав смартфон, чтобы сделать звонок.

Через мгновение фигура Рощина скрылась за поворотом. Анна осталась стоять одна посреди насыщенного офисного утра. С минуту она не двигалась, пытаясь привести мысли в порядок. Гнев Хромова, неожиданное вмешательство Алексея, их странно откровенный разговор – всё пронеслось вихрем, оставив после себя чувство опустошения и смутной тревоги.

Она прислонилась плечом к прохладной стене коридора и прикрыла глаза. Перед внутренним взором вновь всплыл эпизод: Алексей спокойно встаёт на её защиту, отводя от неё начальственный гнев. Эта картина вызвала у Анны щемящее тепло. Она была искренне благодарна ему. Мало кто вообще вступился бы за коллегу, тем более новичок за почти незнакомую девушку.

И уж точно не так хладнокровно и на ходу придумав историю.

И тут же в душе вспыхнул новый приток недоверия. Слишком уж всё гладко. Словно по нотам: успешный дебют на комитете, идеальные манеры, душевный подарок, а теперь ещё и самоотверженный рыцарский поступок. Не многовато ли добродетели на одного человека?

Анна тряхнула головой, отгоняя внутренний голос циника. «Перестань, – сказала она себе, – ну спас он тебя, что в этом плохого? Разве ты не рада?»

Рада – ещё как. Сердце до сих пор сжималось. Но её врождённая склонность всё проверять и анализировать уже выдвигала встречные аргументы.

Конечно, она помнила, зачем вообще затеяла весь этот блеф и рискованную сцену с отчётом, специально исказив данные и намеренно вписав ошибку. Она создала ему ситуацию, чтобы он раскрыл свои качества. Ей нужно было понять, кто такой Алексей Рощин на самом деле и как он себя поведёт, видя слабость человека, с которым плотно работает. И он повёлся. Теперь, после утреннего инцидента, она узнала о нём больше, чем за всю прошлую неделю. Узнала… но стала ли разгадка ближе?

С одной стороны – он проявил себя как настоящий товарищ, готовый подставить плечо и даже пожертвовать собой ради команды. Таким партнёром можно гордиться и доверять ему. Оглядываясь назад, Анна понимала: если бы не Алексей, её сегодня, возможно, публично разнесли бы в пух и прах. Она была должна ему спасение репутации.

Однако с другой стороны – в глубине души шевелилось упрямое подозрение. Она достаточно видела в своей жизни, чтобы принимать чудеса за чистую монету. Безупречных людей не бывает. Если кто-то кажется слишком хорошим значит, за этой безупречностью может скрываться тщательно продуманная маскировка.

Когда-то в бытность студенткой-журналисткой Анна обожглась на подобном доверии. Слишком обаятельный герой одного её учебного интервью – известный меценат, сияющий благими делами, – впоследствии оказался банальным аферистом. За ширмой «благотворительности» он присваивал деньги фонда, и Анна помнила, как больно было осознать свою слепоту. После того случая она усвоила правило: доверяй, но проверяй. Особенно если человек на редкость хорош собой и безупречно любезен.

«Так умеют действовать шпионы. Чтобы глубже войти в доверие», – подумалось ей. Фраза всплыла сама собой, и Анна даже открыла глаза, словно ожидая увидеть рядом чью-то тень. Никого, разумеется, не было – мимо прошуршала лишь уборщица с тележкой, да где-то вдали звякнула кофейная кружка.

«Да ну, глупости. Давай без лишней паранойи», – одёрнула себя Анна. Он не сделал ничего плохого. Неужели за добротой всегда надо искать злой умысел?

Она расслабленно провела ладонью по лбу. Всё же не хотелось верить в лёгкие ответы. Может, дело вовсе не в Алексее, а в ней самой? В конце концов, каким бы ни был мотив, факт остаётся фактом: Алексей Рощин сегодня спас её. И этот поступок она не забудет. А значит…

Она расправила плечи, поправила волосы, сгоняя последние следы растерянности. Её лицо, завершая спектакль, вновь стало спокойно-деловым, каким его привыкли видеть коллеги. Напряжение не отпускало, но теперь в нём звучали две ноты – тёплая симпатия и холодок сомнения. Они сплелись в сложный аккорд, от которого у Анны дрожали и руки, и сердце.

Вдалеке снова мелькнула фигура Алексея – кажется, он возвращался по коридору, направляясь в сторону кабинета Сычёвой. Анна сделала глубокий вдох, поднимая с пола выпавший лист распечатки. Ей пора было идти.

Глава 7

Москва, 3 июня 20.. года, четверг.

За окном в белесом июньском небе припекало солнце, обещая жаркий день, а в просторном помещении ЦПО царило обычное оживление. Андрей, приехавший, как всегда, к девяти утра, уже успел разобрать раннюю электронную почту и наметить план работы. Вторая неделя практики подходила к концу, и он завершал ее с хорошими для себя результатами.

Два дня назад – во вторник – Хромов отметил своевременность и качество доработанного отчёта. Похвала была адресована Анне как ответственному исполнителю, но Андрей внутренне улыбнулся: ему-то было известно, чья это заслуга.

В обеденный перерыв Крылова сама подошла к Андрею в столовой. В руках у неё был поднос, а на лице – смущение. Андрей уже сидел за столиком у окна, откуда был виден пёстрый внутренний двор министерства.

– Привет, – несмело сказала она, ставя поднос на стол. – Не возражаешь, если я…

– Конечно, присоединяйся, – быстро ответил Андрей и сдвинул свои вещи и тарелки, освобождая ей место.

Анна села напротив.

– Я хотела ещё раз сказать тебе спасибо, – начала она, покручивая вилку в руках. – За то, что помог мне с отчётом. Если бы не ты, Василий Михайлович точно бы снова наорал на меня…

– Хватит, а то я зазнаюсь, – Андрей улыбнулся и сделал вид, что ужасно занят нарезкой котлеты, стараясь скрыть, насколько приятно ему её признание. – Ты просто сделала правильные выводы и всё исправила.

Анна отвела взгляд к тарелке, но было видно, что слова Андрея ей приятны. Некоторое время они беззвучно обедали, чувствуя себя комфортно рядом.

Нарушила молчание Анна:

– Знаешь, я хотела спросить… – она покусывала губу, будто собираясь с духом. – А если бы ошиблась не я, а, скажем, Сычёва? Ты бы тоже сочинил причину и стал её спасать?

Андрей пожал плечами:

– У вас всех здесь сложная работа и ответственность… А эта ошибка – просто недоразумение. С кем не бывает. Хромов, конечно, строгий руководитель, и считаю, не справедливо увольнять за такую мелочь. Но я не уверен, что стал бы спасать Сычёву, указав на себя как на виновного.

Анна посмотрела ему прямо в глаза, и Андрей моментально почувствовал, как этот взгляд проникает в самую душу. Тёплый, карий, с золотистыми искорками на солнце – в них смешались любопытство и проницательность. Ему даже пришлось отвлечься, сделав глоток морса, чтобы удержать привычную мину. Где-то в глубине сознания встрепенулась тревога: осторожней, слишком опасно утонуть в таких глазах.

Однако обед прошёл спокойно. Они поговорили о пустяках. Наконец пора было возвращаться к работе. Поднявшись из-за стола, Анна тепло улыбнулась:

– Ну, увидимся ещё сегодня.

– Конечно, если вдруг что – обращайся.

– Ладно, договорились.

Оставшись один, Андрей позволил себе выдохнуть. Разговор с Анной оставил странное ощущение, как будто она его проверяла. Но что именно подверглось проверке? Чувства? Его искренность? Андрей поймал себя на том, что мысленно продолжает диалог, придумывает, что ещё мог бы ей сказать…

Но размышлять ему особо некогда: впереди была вторая половина дня, насыщенная работой. Андрей начал допивать свой морс, глядя на часы.

Он с головой ушёл в текучку. Мелкие проблемы всплывали то тут, то там. За день ему несколько раз пришлось выступить посредником в спорах между людьми своего родного «Инфореда» и министерскими специалистами.

Около четырех дня раздался звонок секретаря Хромова. Тот приглашал Андрея попить чай вместе. Это был хороший знак внимания: обычно с подрядчиками за один стол в кафе руководство не садится. Андрей, разумеется, согласился.

Они разместились в малом зале ведомственной столовой «для руководства», где никого кроме них не было. Хромов беседовал непринуждённо, расспрашивая о впечатлениях Андрея от проекта, о том, что можно улучшить во взаимодействии с подрядчиком. Про то, что именно он думает о предложении министра о смене места работы. Андрей отвечал честно, аккуратно упоминая о недостатках, но делая упор на возможные решения. Василий Михайлович благодушно кивал. Казалось, он подводит молодого специалиста к чему-то важному.

Наконец, отодвинув тарелку с остатками чизкейка, Хромов перешёл к главному:

– Знаешь, Алексей, хотел посоветоваться. У нас намечается нововведение: Ольга Николаевна, которая, как ты знаешь, возглавляет Центральный проектный офис, давно просит меня расширить её штат менеджерами по работе с партнёрами. С вендорами, с интеграторами. И с прочими контрагентами.

Он отпил кофе и посмотрел пристально:

– Я подумываю ввести такую должность, но не под ней, а непосредственно под собой. С перспективой стать моим заместителем, года через два-три. И смотрю, кого бы пригласить на это место. Работа пыльная, зато для дела важная.

Андрей сразу сообразил, к чему тот клонит и кивнул в знак понимания. Хромов продолжил:

– Нам нужен человек, который умеет ладить как с нашей командой, так и с исполнителями. Способен быстро вникать в проблемы и находить решения. Ты зарекомендовал себя как именно такой. Вижу, и коллектив к тебе прислушивается, со всеми общий язык находишь.

Он достал из кармана звонящий телефон и сбросил вызов.

– Да и сам ты толковый: профильное образование, свежая голова. В общем, скажу прямо: если хочешь попробовать, я вижу тебя на этой должности.

Несколько секунд Андрей молчал, обдумывая услышанное. Предложение было ошеломляющим. Но торопиться принимать его нельзя. Прежде чем ответить, он сделал вдох, стараясь говорить ровно:

– Василий Михайлович, я… благодарен вам за доверие. Честно говоря, неожиданно. Это ведь большая ответственность, а мне всего то 24 года и опыт у меня не такой уж, чтобы…

– Потому и предлагаю, – Хромов доброжелательно кивнул. – Не скромничай. Вижу, ты тянешь, попросил две недели у министра на подумать. Думай, конечно, но я тебе уже конкретное место предлагаю. Если согласишься, первые месяцы буду помогать. Ну ты всё и так знаешь.

Андрей опустил взгляд на чашку, чтобы скрыть зачем-то нахлынувшие гордость и радость. Он всё прекрасно понимал, но что скажут кураторы? Его ведь направили сюда не ради карьеры, а ради учебных целей. Вряд ли Вдовин предполагал такой поворот событий.

– Решение непростое, понимаю, – Хромов не торопил, внимательно разглядывая лицо Андрея. – Давай так: выходные на носу, подумай хорошенько. В понедельник-вторник мне сообщи. Я, конечно, ориентировочно уже подсветил тебя в «кадрах», но нужно и твоё согласие.

Андрей чуть отодвинул опустевшую чашку:

– Спасибо вам огромное за предложение и доверие. Мне действительно надо обсудить это с… руководством моей фирмы.

– Разумеется, – Хромов поднялся. – Ты не стесняйся: если будут вопросы, заходи. Ну и рассчитываю на положительный ответ.

Они пожали друг другу руки. Когда Хромов скрылся в коридоре, Андрей ещё минуту посидел на месте, осмысливая. Вот это поворот! Понятно, что нужно это всё сообщить Вдовину. Да и следующая неделя для практики – последняя. Нужно приступать к общему отчету, где изложить все достижения. И отправить его Вдовину не позднее четверга. Понятно, что, скорее всего, его будут выводить из министерства после практики так же плавно, как и внедрили. Ну не будут же его тут оставлять работать, в самом деле! Андрей улыбнулся своим мыслям. Решил, что вечером дома приведёт в порядок свои заметки в телефоне, а в понедельник начнет писать рапорт, и в первую очередь – про предложение о работе. Дальше – пусть принимают решение на самом верху. Он готов продолжать имитацию гражданского служащего сколько потребуется, но это уже выходит за рамки трех недель «стажировки».

Вернувшись от Хромова, наблюдательный Андрей обратил внимание, что Анна какая-то тихая и сама на себя не похожа. Она почти не разговаривала, сидела, уткнувшись в таблицы.

К концу рабочего дня Андрей всё же решился спросить. Он подошёл к её столу:

– Аня, ты сегодня как будто не в духе. Всё нормально?

Анна подняла голову и потёрла переносицу:

– Ой… прости, задумалась. Да, всё хорошо. Немного рассеянная, наверное.

Андрей присел на край её стола, понизив голос:

– Завтра пятница. Думаю, тебе нужен отдых после такой недели.

Она улыбнулась одними губами:

– Есть идеи?

Андрей изобразил заговорщицкий вид:

– Есть. Отличное место, чтобы отвлечься. Как насчёт вечером выбраться куда-то? Посидеть, поболтать…

Он специально говорил небрежно, хотя сердце ёкнуло: а если откажет?

Анна взглянула внимательно, и в глазах её мелькнула мысль:

– Заманчиво. Даже очень.

Она на секунду словно раздумывала, потом кивнула:

– Знаешь, пожалуй, это именно то, что мне нужно.

– Тогда решено, – Андрей почувствовал, как радуется душа. – Давай только часов в восемь тридцать: успеем домой заскочить переодеться.

Анна чуть оживилась:

– Да, мне бы во что-нибудь более приличное переодеться, а то эта форма надоела.

– Форма? – он рассмеялся. – Ты сейчас как офисный солдат в своей блузке и пиджачке.

Она тоже засмеялась:

– Точно, маршал Хромов командует, а я на передовой с бумажками.

И добавила, как-то по-особенному посмотрев на Андрея:

– Спасибо, что пригласил.

Москва, 4 июня 20.. года, пятница.

Всю пятницу его мысли неизбежно возвращались к предстоящему вечеру. Андрей несколько раз за день ловил себя на том, что глядит на часы – время словно тащилось как черепаха. Анна же большую часть дня провела в разъездах по другим отделам, готовя какие-то документы, и они почти не пересекались. Лишь около пяти часов она вернулась и заглянула к нему:

– Ну что, всё в силе?

– Конечно, в восемь тридцать, ресторан Mash&Rum’s. Столик я заказал, не опаздывай.

– Постараюсь, – она улыбнулась и юркнула обратно.

После работы Андрей первым делом отправился домой переодеться. В метро он поймал себя на том, что продумывает, как ещё раз преподнести свою легенду, ведь разговор по ней точно зайдёт. Память услужливо выдавала детали: родители-физики, сестрёнка Таня – 15 лет, школьница, живёт с ними. Раннее детство по закрытым научным городкам… Он столько раз прогонял эту биографию в голове, что порой и сам начинал верить.

Дома Андрей быстро принял прохладный душ, смывая следы дня, затем раскрыл шкаф. Зеркало отразило плотного спортивного парня с чуть взъерошенными тёмными волосами. Трудно будет узнать в нём официального сотрудника с галстуком. Андрей надел тёмно-синие джинсы и светлую тонкую рубашку навыпуск. На запястье – никаких часов, только красная нитяная фенечка, «подарок сестры» (этот аксессуар он специально надел для образа, хотя не привык к нему).

Осмотрев себя, Андрей остался доволен: выглядел он как студент на каникулах. Именно то, что нужно.

Дверь в комнату легко скрипнула – в проёме появился отец с прозрачной кружкой крепкого чая. Окинул сына внимательным, профессионально-быстрым взглядом:

– Ты куда это такой красивый?

Андрей поправил манжет:

– Ужинаю с акварелисткой.

– Хм. Ты главное – не спеши, а то успеешь.

Отец легонько отхлебнул чай.

– Ну, и помни, кто ты есть на самом деле. Ты меня услышал? В общем, будь собой и будь вежлив. Но не обещай девочке лишнего.

Такси довезло его до центра без задержек. Ресторан Mash&Rum’s занимал крышу современного бизнес-центра на Якиманке. Стоило Андрею подняться на панорамном лифте к террасе ресторана, его словно перенесло в другой мир. Навстречу дохнул ветерок, насыщенный ароматами базилика и розмарина.

Администратор провела его к столику у самого края террасы. Тут, под навесом, открывалась картинка, от которой у Андрея на мгновение перехватило дыхание: вдали поблёскивали купола Кремля, внизу между каменных берегов лентой серебрилась Москва-река. На небе смешались краски – лучи солнца, идущего к закату, окрашивали облака в малиново-золотой.

Андрей сел, чувствуя приятное волнение от такой романтики вокруг. Он пришёл минут на десять раньше условленного времени. «Как бы не показать себя чрезмерно нетерпеливым», – подумал он с лёгкой усмешкой. Чтобы занять себя, стал разглядывать меню, хотя знал, что ждать осталось недолго.

И точно – вскоре из лифта появилась Анна. Он узнал её сразу, хоть на миг и засомневался: уж слишком преобразилась девушка. Анна остановилась у входа на террасу, и Андрей, перегнувшись, помахал ей. Она заметила и направилась к нему.

Андрей встал навстречу. Сердце пропустило удар: на Анне было лёгкое летнее платье глубокого винного цвета, подчёркивающее её тонкую талию и плавную линию плеч. Волосы она распустила, и блестящие локоны свободно лежали на спине. В ушах сверкали крохотные золотые серёжки. Ничего офисного, ни следа той строгой барышни в юбке-карандаше. Перед ним шла красивая молодая женщина, от которой веяло женственностью и лёгкостью.

– Привет, – сказала она, подходя. – Я не опоздала?

– Что ты, – Андрей наконец пришёл в себя и галантно отодвинул ей кресло. – Ты вовремя.

Анна села, скользнув по нему чуть смущённым взглядом. Видно, что он тоже изменился: выглядел ещё моложе, свободнее. Она улыбнулась:

– Смотрю, мы оба сегодня в новой роли.

Андрей уселся напротив:

– Надеюсь, тебе нравится моя новая роль.

– Тебе идёт быть простым парнем, – отметила она весело и огляделась. – Боже, как здесь красиво!

Он тоже окинул взглядом убранство террасы: плетёные кресла с мягкими подушками, на столиках – маленькие свечи под стеклянными колпаками, вокруг – кадки с живыми оливковыми деревцами. За балюстрадой – бескрайняя панорама огней. В углу играла живая музыка: саксофонист выводил что-то джазовое, расслабляющее.

– Да, место отличное, – согласился Андрей. – Я подумал, нам обоим не помешает немного красоты вокруг.

Анна перестала вертеть головой и посмотрела на него:

– Что верно, то верно.

Подошёл официант – молодой человек в белой рубашке и жилете. Он поздоровался, и подал Анне меню. Андрей вопросительно взглянул на спутницу:

– Может, начнём с вина? Для настроения.

Анна на секунду задумалась:

– Давай. Только немного.

– Белое, красное?

– Лучше белого, холодного, – попросила она. – А то после жары никак не остыну.

– Есть идея. Попробуем новозеландский совиньон.

Они сделали заказ, официант кивнул и удалился к терминалу.

Андрей перевёл взгляд на Анну. В вечернем свете её лицо казалось почти прозрачным, тонкие черты подчеркнуты мягкими тенями. Она чуть прикрыла глаза, подставляя щёку лёгкому ветерку. Казалось, наконец-то расслабилась.

– Тяжёлый был день? – заботливо спросил он.

Анна открыла глаза и пожала плечами:

– Да нет, обычный. Просто к концу недели всегда накапливается усталость.

– Ну, теперь у нас вечер, чтобы обо всём забыть, – улыбнулся Андрей.

– Это да, – она ответила улыбкой и, наклонившись, заглянула ему в глаза: – Спасибо, что пригласил. Я… давно никуда так не выбиралась.

– И я, если честно, – признался он с тактичным смехом. – Всё работа да работа.

Вернулся официант с бутылкой и двумя изящными бокалами. Он ловко открыл и разлил вино. Золотисто-соломенный напиток искрился в стекле. Анна взяла бокал тонкими пальцами, Андрей тоже.

– Ну, за встречу вне работы, – предложил он тост.

– За прекрасный вечер, – добавила она.

Они чокнулись, и хрустальный звон растворился в тёплом воздухе. Анна сделала небольшой глоток, чуть прикрыв глаза:

– Какой букет… Словно цветы и фрукты вместе.

Андрей наблюдал за ней, чувствуя умиротворение. Ещё утром они сидели, погруженные в офисную рутину, а теперь, кажется, сбросили все формальности.

Официант принёс закуски: лёгкий салат с печёной тыквой и козьим сыром, карпаччо из цукини с кедровыми орехами. Анна с аппетитом принялась пробовать, от удовольствия прикрыв глаза.

– Мм, как вкусно… – протянула она. – Даже не думала, что тыква может быть такой нежной.

– Это фирменное блюдо у них, – прокомментировал Андрей. – Рад, что тебе нравится.

Анна смешливо взглянула на него:

– Складывается впечатление, что ты хорошо разбираешься в ресторанах. Ты часто так… отдыхаешь?

Андрей понял скрытый подтекст: интересуется его личной жизнью. Он покачал головой:

– Честно говоря, почти не бываю. Всё времени нет. Разве что с коллегами иногда, по делу.

– А, тогда понятно, почему выбрал именно это место, – кивнула она. – Чтобы производить впечатление на партнёров, верно?

– Есть немного, – согласился он в тон шутке. – Но сегодня я выбрал его просто потому, что оно мне самому нравится.

Они обменялись понимающими улыбками. После пары глотков вина усталость окончательно ушла. Разговор струился легко, непринуждённо. Они шутили про начальников, вспоминали забавные случаи из студенческих времён. Анна рассказывала, как на последнем курсе писала диплом ночами и засыпала прямо за компьютером, Андрей – как на уроке в школе перепутал немецкие слова и грубо пригрозил учителю вместо того, чтобы поприветствовать (история была реальная и подана живо, поэтому Анна смеялась чуть не до слёз).

Постепенно тема разговора перешла на семьи. Анна первой рискнула нарушить негласный барьер:

– Ты так здорово со всеми ладишь… Наверное, в семье у тебя тоже все такие дипломатичные?

– Родители у меня замечательные, – начал Андрей искренним и открытым тоном. – Оба физики. Познакомились ещё студентами, потом вместе работали… Так что я вырос среди книг, приборов и формул.

Анна слушала, подпирая голову ладонью. Её глаза внимательно ловили каждое слово:

– Наверное, ты в детстве тоже мечтал стать учёным?

Андрей чуть улыбнулся, эта тема была заготовлена:

– Если честно, нет. Скорее меня тянуло к технике, к прикладным вещам. Родители – они теоретики, а мне хотелось результатов побыстрее.

– Понимаю. А братья-сёстры есть у тебя?

– Младшая сестрёнка, – легко ответил он. – Таня, ей пятнадцать. Такая шебутная девчонка.

Он выдал легенду, радуясь, что предусмотрел этот вопрос.

Анна чуть наклонилась:

– Пятнадцать? Ого, у вас большая разница. Ты ей как второй папа, наверно.

– Приходилось нянчиться, не скрою. Родители всё время были в разъездах, я за главного оставался. Готовил ей каши, проверял уроки, вязал банты.

– Представляю тебя с кастрюлей каши для первоклашки. Милое зрелище.

Андрей изобразил обиду:

– Почему сразу «представляю»? Может, я на самом деле кашу так сварю, что пальчики оближешь.

– Не сомневаюсь, – она улыбнулась, глядя ему в глаза. – Хороший брат, значит.

– Стараюсь, – пожал он плечами.

Анна сделала глоток вина, не сводя с него взгляда:

– А где сейчас твои родители? В Москве?

– Да, – Андрей пустил в ход следующую порцию продуманной ранее легенды. – Они пару лет назад вернулись с работы на Дальнем Востоке, в научном центре. Живем вместе.

– Ничего себе, – Анна посмотрела удивлённо. – Так далеко, скучал, наверное.

– Да, бывало, – он отметил это с грустью, как и положено некогда скучающему сыну.

Анна на секунду опустила глаза:

– А ты, в плане любимой девушки, точно один? Марине правду сказал?

Андрей ощутил в её голосе ту же нотку одиночества, что слышал днём ранее.

– Да, один…

Разговор получался довольно откровенным, но опасных тем он пока избегал. Нужно было отбить номер до конца: её журналистское любопытство чувствовалось явственно, хотя вопросы звучали дружелюбно.

Незаметно они расправились с закусками. Незамедлительно принесли горячее: две порции пасты с белыми грибами и пармезаном, источающие такой аромат, что у обоих разыгрался аппетит. На пару минут они замолчали, наслаждаясь едой.

Андрей ловко намотал на вилку длинную упругую фетучини, поднёс ко рту:

– М-м-м, великолепно. Обожаю грибы.

– Я тоже, – отозвалась Анна, отправляя себе в рот кусочек, усыпанный сыром. – Всегда любила бабушкин грибной суп…

Она запнулась, улыбнувшись воспоминанию.

Андрей уловил этот трепетный отблеск на её лице:

– О чём задумалась?

– Да так… Вспомнила, как однажды отравилась грибами. Прости, что за столом вспоминаю.

– Ого, – он поставил бокал. – Надеюсь, не насмерть.

Анна прыснула:

– Ну, выглядело почти смертельно. Мне было лет восемь, набросилась на суп – вкусный, а оказалось, бабуля случайно какой-то бледный гриб положила… Я слегла на неделю. Зато после этого случая меня отправили в художественный кружок, чтобы отвлечь.

Андрей улыбнулся:

– Вот оно как. Тяжёлый путь к искусству.

– Ага, чуть живота не лишилась ради великой живописи, – она засмеялась.

Он порадовался разговору. Ему вовсе не хотелось дальнейших допросов о себе. Но Анна, повеселившись, всё же вернулась к прерванной теме:

– Ты так про родителей рассказал… Хорошо, когда есть семья. Наверное, планируешь тоже когда-нибудь?

– Семью? Ты поэтому спросила, есть ли у меня девушка? – Андрей полушутя удивился. – Никогда не задумывался всерьёз.

Это был честный ответ. В его профессии заводить семью было, образно говоря, непросто. Да и нельзя говорить этой девушке, что планируешь семью – это может создать у неё напрасное ожидание и надежды. Но Анна словно испытывала его этим вопросом. Она посмотрела прямо ему в глаза:

– А я задумывалась. Даже слишком.

Она отвела взгляд вдаль, где над огнями Москвы уже поднималась светлая лунная долька:

– Видишь ли, у меня был один пример… Первая любовь. Я тогда решила, что навсегда, думала, вот он и есть тот самый. А получилось…

Она умолкла.

Андрей ждал, чувствуя непроизвольную ревность к этому неизвестному парню, которому когда-то досталось сердце Анны.

Через несколько секунд она продолжила:

– В общем, не сложилось. Сейчас понимаю: рано было. Одно только и осталось на память… глупость, конечно.

– Что же?

Анна покраснела:

– Да не, ерунда…

Но Андрей уже заметил: она мимоходом провела пальцами по левому запястью, где блеснула под часами тёмная полоска.

Он осторожно подался вперёд:

– У тебя там татуировка?

Анна вздрогнула. Секунду колебалась, потом, видимо решившись, не спеша сняла часы и протянула ему руку, повернув внутренней стороной.

Он увидел на нежной коже под ладонью изящную надпись чёрными буквами: «Ander» и порывисто раскрыл глаза.

– Андер?.. – выдохнул он.

Анна забрала руку и снова спрятала её под часы:

– По-русски это звучит как «Андрей». Старое баскское имя. Моя первая любовь был внуком испанских коммунистов, давно осевших в России. Мне тогда только исполнилось восемнадцать.

Совпадение имени показалось почти мистическим. Андрей заставил себя опомниться:

– Понимаю. Юность.

Анна взглянула на него виновато:

– Глупость же, да? Сейчас бы свела, но… привыкла уже. Только прячу от всех, вот, за часами.

Андрей покачал головой:

– Не глупость. Это память. Слишком дорогая, чтобы стирать.

Он сам удивился, насколько мягко прозвучал его голос. Как интересно: её первая любовь – тёзка его самого.

Анна, будто угадав, улыбнулась грустно:

– Забавно, правда? Красивое имя – Андрей… Но и Алексей тоже мне нравится.

Он не нашёлся, что ответить. Их взгляды встретились. Между ними зависла пауза, наполненная далёкими звуками города. Андрей так и не понял, что это было: то ли искренний порыв откровенности у этой девушки, то ли знак судьбы.

Покончив с ужином, они отодвинули тарелки. Официант, появившись как по волшебству, осведомился, не желают ли они десерт или ещё вина. Анна замотала головой:

– Спасибо, не нужно. Было до невозможного вкусно.

– Всё отлично, – подтвердил Андрей. – Счёт, пожалуйста. Только не спешите с ним.

Когда официант отошёл, Анна посерьёзнела:

– Давай пополам, – предложила она решительно.

– Даже не думай, – отрезал Андрей. – Я же пригласил.

– Но…

Андрей поднял руку, останавливая её возражения:

– Никаких «но». В следующий раз ты меня куда-нибудь позовёшь – тогда и разделим.

– В следующий раз? – Анна кокетливо прищурилась. – То есть будет и продолжение?

Он мигом осознал, что он ляпнул, и что не имеет права морочить ей голову и что-то обещать, но отступать не стал:

– Если ты не против.

Девушка быстро потупилась, но Андрей успел разглядеть довольную улыбку.

– Посмотрим, – нарочито неопределённо произнесла она.

Расчёт принесли, и Андрей расплатился своей картой, не дав Анне даже притронуться к кошельку. Она только тихо охнула:

– Упрямец.

– Есть немного, – улыбнулся он.

Они встали из-за стола. Андрей легко коснулся ладони Анны, предлагая опору:

– Прогуляемся? Такая ночь прекрасная.

Анна ответила легким пожатием его руки:

– Давай. Только недалеко, а то я на каблуках долго не выстою.

– Чуть-чуть, – пообещал он.

Жаркий день сменился тёплым вечером; воздух остывал, пахло камнем и листвой. Андрей предложил пройтись до набережной. Они не торопясь пошли по Якиманке в сторону моста, наслаждаясь свежестью.

Ночь вступала в свои права. Дорогу освещали тёплые жёлтые фонари, шумели проезжающие машины.

Андрей незаметно посмотрел на Анну. Она шла рядом, чуть касаясь его руки локтем. Казалось, она полностью расслабилась и улыбается своим мыслям. Хотелось узнать, о чем она думает, но он молчал, боясь спугнуть хрупкое очарование момента.

Выйдя к воде, они остановились у невысокой ограды. Напротив, отражаясь в реке, пылали огнями башни Кремля. Анна залюбовалась видом:

– Как же красиво… Ты часто здесь бываешь?

– Иногда хожу пешком по вечерам, если удается, – признался Андрей. – Говорят, москвичи за суетой не замечают красоты города. Стараюсь не быть таким.

– Тебя сложно представить суетящимся. Ты всегда такой… спокойный, невозмутимый.

Андрей оторвался от созерцания воды и повернулся к ней:

– Ошибаешься, я могу нервничать. Просто стараюсь не показывать.

– А сейчас нервничаешь? – сразу спросила она прямо.

Андрей на мгновение растерялся.

– Сейчас – нет. Со мной рядом прекрасная девушка, вокруг любимый город – чего нервничать?

– Ловко уходишь от ответа.

– Может, я вообще мастер скрывать эмоции, – хихикнул он полушутя.

– О, это я успела заметить, – протянула она с ноткой кокетства.

Они продолжили путь. Пройдя по Каменному мосту, перешли к парку у памятника князю Владимиру. Тёмная бронзовая фигура крестителя Руси возвышалась на холме, сияя под прожекторами. Анна остановилась, глядя на монумент снизу вверх:

– Какая же это мощь. Прямо дух захватывает.

Андрей тоже посмотрел на величественный профиль князя с крестом в руке. В его памяти всплыли слова отца: «Памятники мы ставим не идолам, а себе – чтобы помнить». Он негромко поддакнул:

– Символ нашей истории.

Анна согласилась:

– Верно. Идёшь мимо – и чувствуешь связь времён.

От памятника они спустились в Александровский сад. Здесь было темнее: кроны старых клёнов почти скрывали небо. Дорожки заливал тусклый фонарный свет. Людей почти не было видно – только дальняя пара силуэтов скользнула между деревьев.

Андрей вдруг осознал, что впервые за много месяцев идёт вот так – поздно вечером, по тихому парку, да ещё с девушкой. Обычная жизнь, которой он, по сути, пока лишён. Захотелось остановить мгновение. Чтобы никуда не спешить, ни о чём не думать – просто шагать рядом с Анной и знать, что завтра ему не надо будет притворяться.

– Знаешь, спасибо тебе, Лёша. Мне правда хорошо сегодня.

Он посмотрел на неё. Она шла, опустив голову, следя за тем, куда ступают каблучки.

– И мне хорошо, Аня, – мягко ответил он.

Она засмеялась:

– Кстати, так меня давно никто из мужчин не называл. Только ты недавно, пару раз.

– Аня? – Андрей вспомнил: да, все называют её официально, Анной.

– Угу. Привыкла: всё Анна, да Анна… – она передразнила строгий тон. – Будто мне за тридцать уже.

– Нет уж, – Андрей мотнул головой. – Тебе идёт Аня.

Она блеснула глазами:

– Тогда называй меня так.

Ему захотелось взять её за руку, но он боялся слишком рано переходить эту грань. Они уже и так предельно близко, да, но подобное касание… Хотя пару раз за вечер их пальцы встречались – за столом или когда подавал руку при выходе из ресторана. Она не отдёрнула тогда, даже задержалась на секунду. Сейчас внутри него шла отчаянная борьба: слушать сердце или разум?

Сердце требовало – возьми её ладонь, почувствуй этот трепет снова.

Разум шептал – не торопись, иначе всё испортишь. И вообще – «помни кто ты на самом деле».

Так, молча, они прошли сад и вышли к Манежной площади. Тут было уже ярко и шумно: сиял огнями роскошный отель Four Seasons, на противоположной стороне красновато подсвечивались стены Исторического музея.

Анна остановилась, оглядывая местность. Отсюда один путь вёл к метро, другой – к Лубянской площади.

Андрей не удержался:

– Хочешь, вызовем такси отсюда?

Он взглянул на часы: без пятнадцати двенадцать.

Анна не ответила сразу. Её глаза смотрели куда-то вдаль, на светящиеся буквы «Детский мир» за перекрёстком. Потом она глубоко вдохнула и робко проговорила:

– Знаешь… я же одна живу.

Она повернула к нему голову, и Андрей сразу понял: вот-вот произойдёт что-то важное.

Анна продолжила быстро, словно боялась передумать:

– Можем поехать ко мне. Ну, если хочешь. Вместе проведём выходные.

Грудь её часто вздымалась, хоть она и пыталась держаться непроницаемо. Андрея будто обухом ударило. Он ожидал развития симпатии, флирта – но такое прямое приглашение…

Он не сразу нашёлся, что сказать. Душа рванулась навстречу: да, соглашайся, проведи с ней ночь, день – столько, сколько позволит время! Ведь он тоже этого хочет. С каждой минутой всё сильнее.

Перед глазами встал образ: утро, солнце сквозь шторы, а она спит рядом, прижавшись к нему щекой… Голова закружилась.

Но в ту же секунду второй голос – здравомыслящий – окликнул его изнутри: «Стоп. Ты что творишь? Никаких связей! Разведчик не имеет права на привязанности в ходе операции, если это не предусмотрено легендой».

А может, как раз предусмотрено? – возразил внутренний соблазнитель. – Что может быть более естественным, чем роман на рабочем месте?

Андрей прикрыл глаза на миг. Нет. Принципов нарушать нельзя. Сейчас им обоим хорошо, но что будет потом? Когда через неделю легенда закончится вместе с его стажировкой? Ему придётся исчезнуть из её жизни. Или… или продолжать врать ей дальше. Он «снимет с себя» Рощина и снова станет… кстати, а кем он тогда для неё станет? Под какой фамилией? И как объяснит, что он уже не Рощин?! А он имеет право на правду? А как же она? Как воспримет, если вообще когда-то узнает всё о нём? Это не чужая страна, не сомнительная знакомая – это русская девушка, коллега, которая открыто доверилась ему. Обмануть такого человека для Андрея было невозможным.

Анна стояла, немного склонив голову набок. Кажется, она приняла его молчание за раздумье и сейчас буквально разрывалась между надеждой и страхом быть отвергнутой. Это длилось секунды, но тишина стала оглушительной.

Андрей глубоко вдохнул. Он понял: уступить чувствам сейчас – значило предать свои убеждения. Не её – себя. Он не готов к связи, построенной на лжи. Значит…

Андрей посмотрел на Анну самым нежным взглядом, на какой был способен.

– Анна.

Она вздрогнула, услышав официальное обращение вместо недавнего «Аня». Глаза её широко распахнулись.

Андрей продолжил, стараясь говорить уверенно, но ласково:

– Ты даже не представляешь, как мне этого хочется. Честно.

Он вытянул руку и нежно коснулся кончиками пальцев её щеки. Анна не отстранилась.

– Но… – он убрал руку и с усилием выдержал её взгляд. – Но я не могу. Не сегодня.

Она молчала, ресницы затрепетали. Андрей видел, как боль по капле поднимается в её глазах из самой глубины. Он почти дрогнул. Чтобы смягчить момент, заговорил, слегка улыбнувшись:

– Ты, наверное, решишь, что я старомоден… Может, так и есть. Меня воспитали – не торопиться в таких вещах.

Он опустил глаза:

– Всё должно происходить, когда оба готовы. А я не хочу рушить то, что… что между нами возникает, банальной поспешностью.

Последние слова дались тяжело. Он чувствовал себя полным идиотом. Может, можно было отшутиться? Но нет, он выбрал именно этот тон – серьёзный и уважительный.

Анна слушала. Краска со щёк схлынула, лицо стало бледным, только глаза горели. Когда он договорил, она коротко кивнула:

– Понятно. Прости, если…

Голос её дрогнул, но она тут же справилась.

– Ты прав. Поторопилась я.

Она старательно улыбнулась, но улыбка вышла болезненной. Андрей хотел что-то добавить, но слова застряли: «Прости меня» звучало бы сейчас жалкой милостью. Он лишь взял её руку и деликатно поцеловал пальцы. Тонкая золотистая кожа пахла её духами.

– Ты удивительный, – сказала Анна, глядя, как его губы касаются её руки. – В хорошем смысле.

Он хотел ответить, но не смог. Вместо этого отпустил её ладонь и предложил:

– Давай найдём такси. Уже поздно.

– Давай, – согласилась она покорно.

Через несколько минут они уже сидели в машине, лениво едущей по ночной столице. Анна смотрела в окно, и Андрей видел лишь отражение её профиля на стекле – сосредоточенного и отстранённого. Он тоже молчал, не зная, как продолжить разговор. Да и о чем говорить? Он сделал свой выбор, а ранил при этом её сердце.

У подъезда её дома он настоял, чтобы выйти и проводить. Они поднялись по небольшому крыльцу к тяжёлой железной двери. Анна повернулась к нему, обхватив себя руками. Взгляд её был потухшим.

– Спасибо за вечер, Алексей.

Андрей почувствовал ледяной укол. Ещё час назад её глаза смеялись, а сейчас перед ним будто другой человек – остывший и чужой.

– Тебе спасибо, – отозвался он. – Мне было по-настоящему хорошо.

Она чуть кивнула. Хотела, кажется, что-то сказать ещё, но не стала.

– Спокойной ночи, Аня, – прошептал он, отстраняясь.

– До понедельника, – ответила девушка, как бы показывая, что на выходных встречи не будет. Затем открыла электронным ключом дверь подъезда и скрылась внутри.

Андрей стоял несколько секунд, глядя на закрывшуюся дверь, затем опустил плечи. Душу наполняла горькая пустота. Он спустился с крыльца и направился прочь. Мелкий тёплый дождик начал моросить из темноты и капли падали ему на лицо. Нет, он не будет сожалеть о своём решении. Так правильно.

Он брёл, не разбирая дороги. Мысли клубились. «Что ж, война так война», – горько подумал он, сам не зная, откуда и почему взявшейся цитатой. Да, теперь внутри него шла война между долгом и чувствами. И долг победил.

Дождь усиливался, но Андрей не спешил укрыться. Пусть вода смоет лишние эмоции. Он остановился и поднял лицо к небу, позволив каплям стекать по щекам. Буквально через час ему надо будет сесть за отчёт и спокойно изложить все события пятницы, включая и ужин с Анной (последнее он точно упомянет – как «неформальный контакт с сотрудницей, проверка легенды пройдена успешно»). Пока у него всё шло хорошо. Он выполнил задачу: «вжился» в министерство, заслужил доверие начальства, получил приглашение на должность, завязал полезные отношения с ключевыми руководителями и подошел к близким отношениям с сотрудником, через которого проходит вся информация проектного офиса. Сверх плана, можно сказать. Центр должен быть доволен. А он… Он всего лишь выполнил задачу стажировки.

«Лучшее признание нашей работы – то, о котором никогда не расскажешь», – всплыли в памяти слова инструктора. Правда, обычно они относились к боевым подвигам. Можно ли считать подвигом отказ от любви? Андрей помотал головой, отгоняя ненужную жалость к себе.

Впереди смутно виднелся перекрёсток с оживлённым проспектом. Андрей ускорил шаг. Скоро поймает такси и поедет домой. А может, поедет на автобусе: тут до дома ходит прямой маршрут. Но нужно сначала выпить кофе.

За дверью подъезда Анна застыла на несколько секунд, прижавшись спиной к прохладной стене. Сердце тяжело стучало. Она закрыла глаза, пытаясь унять бурю эмоций. Обида жгла её: еще миг назад она, фактически, раскрылась навстречу понравившемуся ей молодому человеку, а он… отказался. Её гордость была уязвлена, в голове пульсировала мысль: «Я такого ещё не видела. Какой уникальный экземпляр. Неужели я ему не интересна? Да непохоже!»

Но тут же неприятная догадка пронзила сознание. Анна открыла глаза.

«Или он настолько благороден… или он действительно здесь по какому-то заданию и боится рисковать из-за интрижки, а только использует меня», – пронеслось у неё в уме. Второй вариант звучал всё убедительнее. Вновь прокручивая детали последних дней, она видела теперь красноречивые знаки там, где раньше были лишь намёки. Нет, благородство благородством, но у него явно есть причина держать её на расстоянии. Причина профессиональная?

Лицо Анны застыло, глаза были сосредоточены. Всего минуту назад она была разочарованной девушкой, а теперь превратилась в собранного добермана. В голове уже выстраивался план. Она коротко выдохнула, как перед рывком, и бросилась вверх по лестнице.

Менее чем через две минуты Анна снова выбежала из подъезда, притворив за собой дверь. От её нарядного платья не осталось и следа: теперь на ней были тёмные джинсы и спортивная куртка с накинутым капюшоном. Удобные кеды бесшумно скользили по мокрому асфальту.

На улице никого не было. Вдалеке, у перекрёстка, под оранжевым светом фонаря мелькала мужская фигура, уверенно шагающая прочь. Рощин. Анна двинулась следом, стараясь держаться в тени домов и деревьев. Дождик почти стих, только капли шуршали по листьям, заглушая её аккуратные шаги. Сердце перестало бешено колотиться – теперь внутри была лишь острая решимость довести расследование до конца.

Она знала местность отлично и ловко выбирала маршрут, чтобы оставаться незаметной. Если Рощин оглядывался, он видел лишь пустую улицу. Анна шла на достаточной дистанции, прячась за редкими припаркованными машинами и рекламными тумбами. Несколько раз он замедлял шаг, и тогда она останавливалась, делая вид, что рассматривает афиши на стенде или поправляет шнурки. Но Рощин был слишком погружён в себя, чтобы что-то углядеть.

Минут через пятнадцать он свернул на оживлённый проспект. Здесь светили витрины ночных магазинов, изредка проходили запоздалые прохожие. Анна уменьшила расстояние, смешавшись с группой шумных парней, выходивших из бара. Впереди она увидела, как Рощин остановился у круглосуточной кофейни с летней верандой. Он явно решил перевести дух.

Анна спряталась за деревьями на противоположной стороне улицы и наблюдала. Рощин выбрал столик с краю террасы, под самым навесом, сел лицом к проезжей части. Отсюда она хорошо его видела, а он её – нет, ведь фонари позади неё были выключены. Официант принёс ему кружку кофе, и вскоре Анна заметила слабый голубоватый отблеск: Рощин достал телефон. Он сосредоточенно склонился над экраном, пальцы быстро бегали по клавишам. Казалось, что-то увлечённо печатает.

Самый момент. Анна огляделась и стремительно пересекла улицу, держась позади припаркованных машин. Потом смело шагнула под навес и вошла внутрь через боковой проход, минуя открытую террасу, где за столиком сидел ничего не подозревающий Рощин, утопая взглядом в телефоне. Она сняла капюшон и придала лицу встревоженное выражение.

В тесном помещении у стойки дежурил молодой официант. Увидев симпатичную девушку, он улыбнулся:

– Доброй ночи, чем могу…

Анна порывисто подошла ближе и отчаянно зашептала, заглядывая ему в глаза:

– Пожалуйста, помогите мне. Видите вон того парня снаружи?

Она кивнула в сторону Рощина через стеклянную дверь. Официант растерянно и даже испуганно посмотрел и снова вернул взгляд на неё.

– Ну, вижу. А что…

Анна умоляюще сложила ладони:

– Это мой муж! Он мне изменяет! Представляете? Я за ним слежу… Он думает, что я дома сплю, а сам тайком пишет другой. Мне нужно доказательство, понимаете? Пара фотографий экрана, что он там пишет…

Она торопливо достала из кармана свой телефон и сунула официанту, продолжая горячо шептать:

– Пожалуйста. Я не могу сама – засечёт. А вы подойдите незаметно сзади и сделайте вид, что убираете там что-нибудь. Я хорошо заплачу.

Официант явно опешил от такого напора. Он посмотрел на протянутый телефон, затем на тысячную купюру, которую Анна мельком показала между пальцев второй руки. Глаза парня блеснули азартом:

– Ладно, попробую.

– Спасибо! – выдохнула Анна и спряталась за высокой вазой с декоративным деревцем в углу зала.

Официант, надев на лицо дежурно-безразличную мину, вышел на террасу с тряпкой в руке, делая вид, что протирает свободные столики. Анна наблюдала из укрытия, затаив дыхание. Сердце вновь ускорило бег.

Вот официант оказался прямо у спины Рощина, перегнувшись через перила, будто бы протереть доски пола. Рощину и дела не было – он по-прежнему был поглощён телефоном, экран которого светился в полутьме. Парень делал вид, что проверяет сообщения, но на самом деле направил камеру телефона Анны на его экран. Камера не щелкнула звуковой имитацией, Анна заранее выключила её. В следующую секунду официант уже шёл обратно внутрь, стараясь не торопиться. Он исчез за стойкой, и девушка вынырнула из укрытия.

– Держите, – он сунул ей телефон, мимоходом принимая банкноту. – Я сделал три снимка. Надеюсь, там видно.

– Спасибо огромное… Вы мой спаситель, – проговорила Анна, пряча телефон в карман.

Парень с улыбкой кивнул и отправился по своим делам, явно довольный приключением.

Анна надела капюшон и сразу юркнула обратно на улицу, не глядя в сторону Рощина. Она перешла дорогу и укрылась за деревьями. Сердце едва не выпрыгивало – от волнения и адреналина.

Убедившись, что на неё никто не смотрит, Анна достала телефон и открыла галерею. На фотографиях – тёмный фон вечерней террасы и чётко подсвеченный экран Рощина с набранным текстом. Она увеличила изображение. Текст заметки был отчасти обычным – цифры, буквы… Но некоторые фразы сразу показались странными: сочетания букв и цифр, напоминающие коды.

Анна пролистала снимки:

«…Хр предлож должн, ждет ответ…» – прочитала она.

Дальше шли строчки: «Вечер: встреча с АК, о личном. Легенда проверка – ок, контакт углубляется… прикрытие работает».

АК – это же её инициалы! «Легенда», «прикрытие»… Вот же гад!

Дальше мелькали обрывки: «АК… приглаш на вых… отказ – нельзя… подозрений нет…»

Анна оторвала взгляд от экрана, ощущая, будто ожог прошёл по всему телу. Это была вовсе не переписка или рабочие заметки. Это был своеобразный шифр, донесение. Такие слова, как «легенда», «прикрытие», да ещё с её инициалами – сомнений больше не осталось.

Она быстро выключила телефон и снова сфокусировалась на ситуации. Рощин допил свой кофе, убрал телефон в карман и поднялся. Анна сразу отвлеклась от добытых сведений и возобновила слежку. Теперь она двигалась еще осторожнее: после кафе Рощин мог стать внимательней. Но он, похоже, ни о чём не подозревал. Выйдя на проспект, он пошёл по нему в сторону центра.

Он быстро зашагал по тёмной улице в сторону спального района, и Анна, отмечая номера домов, держалась на прежнем расстоянии.Сначала они прошли несколько кварталов до остановки электробуса. Анна держалась позади, будто просто шла в том же направлении. Когда подошёл транспорт, она вошла в салон через другую дверь и устроилась у окна, подальше от него, прикрыв лицо капюшоном. Вечер был поздний, пассажиров – считанные люди, и спрятаться толком было негде. Рощин сидел неподвижно, глядя в окно. На нужной остановке он вышел, не оглянувшись. Анна дала ему немного форы и последовала следом.

Слежка длилась недолго, Рощин повернул у квартала старых восьмиэтажек. Анна наблюдала из темноты, как он прошёл во двор и свернул к одному из подъездов. Высокий дом с аркой показался ей смутно знакомым, хотя она не сразу поняла, почему. Она приблизилась и укрылась за стволом дерева. Послышался скрип двери: Рощин вошёл внутрь. Она быстро запомнила адрес.

Анна отошла подальше и только тогда опустила капюшон и позволила себе успокоиться, так как в груди всё клокотало от переполнявшей бури. С одной стороны, боль и разочарование: тот, кто ей нравился, явно скрывает что-то нечестное. С другой – торжество человека, раскрывшего обман. Теперь у неё были доказательства.

«Ну заяц, погоди у меня!», – подумала она с праведной злостью. Как ни крути, ей было жаль, что красивый вечер обернулся настоящей спецоперацией. А понравившийся ей парень – обманщиком.

Постояв в одиночестве под моросящим небом, Анна снова надела капюшон и быстрым шагом направилась к дороге вызывать такси. Она сделала своё дело. Её догадка превратилась в уверенность. Теперь Алексей Рощин для неё уже не приятный коллега или потенциальный друг.

Теперь он – цель.

Глава 8

Москва, 7 июня 20.. года, понедельник.

Понедельник третьей недели практики начался для Андрея тревожно-приподнято: за выходные он несколько раз ловил себя на мысли о тёплой улыбке Анны, которой она его одарила, прощаясь в пятницу. «До понедельника», – сказала она тогда, и, похоже, явно обиделась.

В департаменте было оживлённо: сотрудники начинали новый рабочий день. В углу жужжал принтер, кто-то на ходу пил кофе или просматривал почту на планшете. Анна сидела за своим столом, сосредоточенно разглядывая экран, как будто на нём был популярный сериал.

Андрей остановился рядом и поздоровался:

– Доброе утро.

Она мгновенно подняла голову и обернулась. На лице её появилось радушное выражение:

– Доброе, Алексей! – прозвучало чуть веселее, чем он ожидал. – Как выходные?

– Неплохо, спасибо. А у тебя? – отозвался он, присаживаясь на край соседнего стола.

Анна чуть пожала плечами:

– Да как-то быстро пролетели… – она улыбнулась. – Зато погода была отличная, правда?

Он кивнул, отмечая перемену в её тоне: в прошлую пятницу в голосе Анны порой звенела настороженность, а сейчас слышалось доброе, почти дружеское участие. Эта перемена одновременно радовала и немного настораживала.

День прошёл незаметно. Суетливое утро осталось позади, превратившись в рутинные хлопоты. Андрей трудился сосредоточенно, стараясь не отвлекаться на мысли о личном. Анна тоже выглядела поглощённой работой: с серьёзным видом она то бегло печатала, мучаясь с неудобной клавиатурой ноутбука, то с бумажками отправлялась на короткие встречи. Они пересекались лишь по делу – обменивались парой фраз о проекте и о прочем. Ничто не выдавало их пятничного ночного разговора.

Ближе к вечеру отдел опустел. Коллеги разошлись: кто-то уехал раньше, воспользовавшись гибким графиком, кто-то отправился на курсы повышения квалификации. К восьми часам вечера в большом светлом опенспейсе почти никого не осталось. Андрей дописывал какую-то большую таблицу для Сычёвой, когда услышал за спиной лёгкие шаги по ковролину.

– Устал? – прозвучал знакомый голос.

Он обернулся: Крылова стояла рядом с его столом, держа в руках две кружки из тёмного стекла. Целый день она держалась с ним ровно, даже отстранённо, но сейчас в глазах мелькало что-то личное и мягкое.

– Чай будешь? Я вот себе заварила травяной и тебе прихватила, – предложила она, протягивая одну кружку.

– Спасибо, – Андрей с благодарностью принял напиток, чувствуя приятный аромат мяты и чабреца. – Кстати, отличная идея сделать перерыв.

Он понял, что засиделся: спина затекла, голова гудела после долгого дня.

Анна развернула стул у соседнего рабочего места и, присаживаясь на него, спросила с милой улыбкой:

– Ну что, герой, как себя чувствуешь?

– Да какой там герой…

– А кто же ты тогда? Чтобы устоять перед моими чарами и таким соблазном в пятницу?

Андрей чуть не поперхнулся:

– Ну да.... Но главное, что обошлось!

Анна звонко рассмеялась, сделала глоток чая. В полумраке пустого офиса её профиль казался особенно тонким, хрупким, хотя голос прозвучал уверенно:

– Извини, я просто хотела пошутить… Знаешь, я правда очень благодарна тебе за пятничный вечер. Если честно, полдня думала, как отблагодарить. Хотела было купить торт и угостить тебя, но решила: ты же не любишь показухи… – она лукаво взглянула на него.

Андрей улыбнулся:

– Торт – это всегда хорошо. Показуху – не люблю, да.

Несколько секунд они молча улыбались друг другу, словно без слов разделяя воспоминание

– В общем, – продолжила она чуть смелее, – я решила просто пригласить тебя прогуляться после работы. День был тяжёлый, надо развеяться. Пройдёмся? Погода хорошая, можно поболтать о всяком.

Глаза её блестели живым огоньком. Предложение прозвучало непринуждённо, но Андрей уловил в интонации искреннее желание провести с ним время. Сердце его с места ускорило бег. После всех напряжённых событий дня такая дружеская прогулка казалась отличной идеей.

– С удовольствием, – отозвался он. – Я уже заканчиваю.

Он быстро выключил компьютер и отложил в сторону бумаги. Пока Андрей убирал со стола, накидывал пиджак, он чувствовал на себе внимательный взгляд Анны. От этого взгляда по спине пробежал приятный трепет. Наконец всё было готово. Он взял портфель и обернулся к Анне:

– Ну что, идём?

– Идём, – улыбнулась она.

Они вместе покинули опустевший офис, погасив свет. В пустом коридоре дежурил ночной охранник. Увидев выходящих сотрудников, он лишь вежливо кивнул: ничего необычного – мало ли кто задержался.

За их спинами громада министерства тонула в июньских светлых сумерках: длинные ряды окон уже погасли, лишь пара дежурных ламп мигала на верхних этажах. Входные двери закрылись, отрезая суету прошедшего дня.

– И куда пойдём? – спросил Андрей, когда они вышли за ограду.

Анна чуть пожала плечами и кокетливо взглянула на него:

– Давай просто погуляем. Иногда самое лучшее – идти, куда глаза глядят.

Андрей рассмеялся:

– Неожиданно. Обычно ты всё планируешь до мелочей.

Она фыркнула, признавая правоту:

– Есть немного. Но сегодня хочется спонтанности. Ты как?

– Я – за, – легко согласился он.

В глубине души он радовался такому вечеру. Приятная прохлада, огни города, рядом красивая девушка, смотрящая на него уже не колючим оценивающим взглядом, а по-доброму – что ещё нужно? Никакого беспокойства, одно удовольствие.

Они двинулись по широкому тротуару. Город жил своей жизнью: по набережной проносились машины, стояли пробки, рядом переговаривались голоса гуляющих. Андрей и Анна шли рядом, не торопясь.

Сначала говорили о пустяках – о прошедшем совещании, об опоздавших на встречу коллегах, которым снова досталось от Минина, о плане второй фазы проекта, который нужен Сычёвой уже завтра, а «Инфоред» пока его не прислал. Потом обсудили прочие новости: Анна упомянула выставку современной живописи в Третьяковке, куда хотела бы сходить. Андрей подхватил тему, расспросил о художниках, которые ей нравятся.

– Мне близки импрессионисты, – признавалась она. – Моне, Серов… Люблю мягкие оттенки. Когда смотрю на их полотна, кажется, сама переношусь в то время.

– Здорово, – искренне отозвался Андрей. – Кстати, хотел бы я взглянуть на твои работы, – сказал Андрей. – Наверняка у тебя особый взгляд.

Она махнула рукой:

– Да брось, ничего особенного. Я же не художник, а самоучка. У тебя, кстати, был шанс увидеть их на прошлых выходных, – прибавила она в шутливом тоне.

Они переглянулись и рассмеялись. Лёгкий флирт, возникший между ними, казался безобидным и приятным. Анна шла чуть впереди, время от времени оборачиваясь через плечо с загадочной полуулыбкой. Андрей любовался тем, как свет фонарей играет бликами в её волосах. На сердце у него было легко.

Миновав шумные проспекты, они свернули в более тихие переулки. Разговор незаметно перешёл на личные темы. Анна рассказывала, как ещё школьницей впервые с классом поехала за границу – на языковые курсы в Англию, как потом ночевала в студенческие годы в палатке на склоне Эльбруса. Она говорила живо, образно, с юмором. Андрей ловил себя на мысли, что мог бы слушать её часами. Он поддразнивал вопросами, вставлял остроумные реплики. Анна то и дело смеялась. Прежняя официальная деловитость, что порой возникала между ними в офисе, снова исчезла без следа.

Небо над городом уже потемнело, лишь на западе догорал багряный отблеск заката. Москва постепенно затихала. Андрей и Анна уже миновали центральные улицы и теперь брели вдоль старых особняков в районе бульваров. Свет старомодных фонарей падал на тротуары причудливыми узорами сквозь листву лип. Время от времени по пути попадались запоздалые прохожие с собаками, да из распахнутых окон верхних этажей доносились обрывки музыки или смех.

На одном из поворотов они вышли к небольшой церквушке, притулившейся между современных зданий. Белые стены храма в лунном свете казались почти серыми, купола поблёскивали тускло – но и так зрелище захватывало дух. Анна остановилась полюбоваться, и Андрей почтительно замер рядом. На миг оба замолчали, вслушиваясь в далёкий шум города да шорох листвы над головой. В такие минуты слова ни к чему – достаточно просто быть рядом.

Отдохнув в тишине пару минут, они двинулись дальше. Ночной ветер шевелил верхушки деревьев, нашёптывая что-то своё. Светло-сумеречный июньский вечер точно спрятал их под бархатным крылом, оставив только луну наблюдать их прогулку.

– Хорошо-то как, – вдохнула Анна, приподнимая лицо к небу. – Тихо, спокойно… В такие моменты я особенно люблю этот город.

– Ага. Словно другой мир, – отозвался Андрей, посматривая на неё с улыбкой. – Ни тебе суеты, ни телефонных звонков… Можно побыть самим собой.

Анна бросила на него внимательный взгляд:

– Ты часто бываешь самим собой?

– Бываю… Хотя в работе у всех нас внешний лоск. Вот, например, днём ты такая серьёзная, а сейчас – совсем другой человек.

– В хорошем смысле?

– В самом хорошем! Вижу перед собой весёлую и очаровательную девушку, которая наконец позволила себе расслабиться.

Анна чуть смутилась, но улыбка не исчезла:

– Алексей… Прости, что спрашиваю, но… как тебе удалось так легко найти подход ко всем нам? И руководству угодил, и с коллегами поладил… Марину вот даже на место поставил пару раз. И к самому министру на приём попал.

Она бросила на него искрящийся любопытством взгляд. Видно было, что эту тему её подмывало поднять давно. Андрей чуть застопорил шаг. Слова Анны прозвучали скорее с восхищением, но ему почудился за ними скрытый испытующий мотив. Он улыбнулся, выбирая нейтральный ответ:

– Никакого секрета. Просто нужно искренне любить людей и быть к ним внимательным. Слушать их, понимать, что им важно. А уж Марину… Её ведь интересовал лишь один вопрос – свободен ли я для женщин. Тут много ума не надо, чтобы понравиться.

Анна фыркнула:

– Она у нас дама прямая… Но ты ловко отделался. Теперь вся незамужняя половина департамента знает, что тебя, завидного холостяка, упускать нельзя.

– Вот, перспектива, прямо скажем, пугающая, – отшутился он. – Если все сразу бросятся меня «не упускать».

– Ой, не скромничай, – засмеялась она. – Ты ведь действительно молодец. И начальство наше тобой довольно. Я, кстати, хотела спросить – тебе же предлагали конкретно перейти к нам? Отдел персонала уже всем разболтал.

– Хромов упоминал об этом, да, – подтвердил Андрей. – Я сказал, что подумаю.

– И как, подумал? – Анна взглянула исподлобья. – Нам бы не хотелось тебя терять.

В голосе её прозвучали искренние нотки, и Андрей отвёл взгляд на мостовую перед собой:

– Мне тоже тут понравилось. Коллектив отличный, проект интересный… Есть смысл остаться, если возможность будет.

– Вот и славно, – гладко подытожила она. – Будем надеяться.

Некоторое время они шли молча, прислушиваясь к стуку собственных шагов. В какой-то момент Анна взглянула на часы и охнула:

– Уже начало одиннадцатого! Надо же, как время летит… Может, на сегодня хватит прогулки? А то, боюсь, я тебя утомила болтовнёй.

Андрей остановился и огляделся. Он вдруг понял, что был так очарован близостью и открытостью Анны, что совсем не следил за дорогой и не сразу сообразил, куда они успели забрести. Вокруг были тихие старые дворы. Место не просто показалось ему знакомым, это были дворы его юности. Совсем неподалёку находился дом, где он жил с родителями.

Сердце больно стукнуло. Как они оказались здесь? Андрей был уверен, что нигде в разговоре не называл Анне свой настоящий адрес. В анкете при получении допуска к информации в министерстве он указал вовсе другой – легендированную квартиру. Ладно он, ослеплённый чувствами, не следил за дорогой и полностью доверился ей. Но как из всех направлений и вариантов пути Анна смогла выбрать тот, который привёл их к его дому?! Совпадение? Наваждение? Или… Он покосился на неё.

Анна невозмутимо обвела взглядом тёмные фасады окрестных домов:

– Кажется, мы заблудились слегка, – заметила она самым обычным тоном. – Ты не против, если ещё чуть вперёд пройдём? По идее, там должна быть небольшая площадь, вызовем такси.

Андрей кивнул, промолчав, стараясь скрыть нарастающую тревогу:

– Конечно, не против.

– Ничего. Я район вроде знаю, – улыбнулась она.

– Правда? – переспросил он, подыгрывая.

– Ага. Я когда-то гуляла по этим дворикам, – непринуждённо пояснила она.

Андрей ничего не ответил. Ум лихорадочно работал. Их маршрут может быть случаен. Но почему она вела именно этим путём? Почему не свернула раньше? В голове промелькнула шальная мысль: а что, если она проверяет его? Но на предмет чего?

«Не паникуй раньше времени», – одёрнул он себя. – «Выгляди естественно. Может, действительно совпадение».

Они вышли на знакомую ему улочку, ведущую почти к самому дому родителей Андрея. Вдали, за парой скверов, за ветвями деревьев уже угадывались контуры родного дома.

– Знаешь, мы так хорошо погуляли… – сказала девушка почти ласково. – Столько всего обсудили. Кажется, стали лучше понимать друг друга. Правда?

Андрей посмотрел ей в глаза. В них ещё плясали озорные огоньки прошедшей беседы, но примешалось нечто новое, неуловимо серьёзное.

– Думаю, да, – осторожно ответил он.

Они как раз подходили к небольшому скверику. Дальше по улице тянулась цепочка редких фонарей.

– Смотри, какая луна, – Анна кивнула наверх.

Андрей поднял голову. Ночное небо в просветах между домами было синим; полная луна выплыла из-за облака.

– Красиво, – отозвался он рассеянно.

Они прошли ещё немного. Воздух был прохладным и пах свежей листвой; где-то вдалеке шумел транспорт, но здесь, среди дворов и старых тополей, стояла почти загородная тишина.

Анна спокойно разглядывала тёмные фасады домов, будто прикидывала направление.

– Слушай, – рассмеялась она, – кажется, всё-таки, мы окончательно заблудились! Я ж в Москве всего год, всё ещё путаюсь, – пожала она плечами. – А ты, вроде, отсюда с самого детства?

– Андрей ощутил, как после слова «отсюда» под ложечкой неприятно засосало.

– С двух лет, – ответил он коротко.

– Вот и выручай, местный, – рассмеялась она. – Где мы вообще? Узнаёшь места?

Он отвёл взгляд, стараясь не показать замешательство:

– Не очень… темно, всё одинаковое. Сейчас по карте гляну.

Андрей достал телефон, машинально провёл пальцем по экрану.

– Минутку… – пробормотал он, снимая блокировку.

Она наблюдала за ним спокойно, почти лениво. В ту же секунду, когда экран загорелся и свет коснулся его лица, случилось необъяснимое. Анна стремительно выпрямилась и взорвалась молниеносным движением. Её кулак врезался Андрею точно в солнечное сплетение. От резкого удара у него перехватило дыхание. Прежде чем он понял, что происходит, последовал второй удар – в кадык. Мир перед глазами вспыхнул и потемнел. Андрей кулём повалился на асфальт, хватая ртом воздух. Смартфон стал выпадать из рук.

Её рука метнулась к падающему телефону, и она ловко подхватила его, не дав стукнуться о землю. Одним пружинистым прыжком девушка отскочила назад, оказываясь вне досягаемости.

Несколько секунд Андрей ничего не мог сделать – лёгкие горели, горло сдавило спазмом. Он силился вдохнуть, но появился лишь булькающий звук. Глаза слезились от боли и непонимания. Перед ним, тяжело дыша, стояла уже совсем другая Анна – в боевой стойке, со злостью во взгляде и непреклонностью на лице.

Наконец воздух со свистом ворвался в его грудь. Андрей закашлялся, откатился вбок и с усилием поднялся на ноги, стараясь держать дистанцию, и принял привычную защитную стойку. Разум лихорадочно искал выход. Драться? Бежать? Перед глазами всё ещё немного плыло, но он заставил себя собраться.

Анна тем временем уже вовсю рыскала по иконкам его телефона, дрожащим от стресса пальцем скользя по экрану.

– Так… заметки… – шептала она себе под нос.

Андрей понял: она ищет что-то конкретное.

– Ты… с ума сошла?.. – прохрипел он, держась рукой за горло.

Анна не ответила. Лицо её окаменело, как у совсем другого человека – того, кого он прежде в ней не видел. Хладнокровная собранность застыла в каждом изгибе фигуры, готовой в любой миг отразить удар.

Пальцы её быстро открывали приложения. Андрей шестым чувством понял, ЧТО она ищет в его заметках. Наверняка ту самую запись, которую он сделал в пятницу в кафе. Тогда, в минуту беспечности, он позволил себе отвести душу – набросал пару фраз «для отчёта» в общественном месте, думая, что посторонних в кафе нет. И прокололся, как дилетант. Это был единственный раз, когда он писал заметки вне безопасности отцовского домашнего кабинета. Теперь Анна явно рассчитывала обнаружить эти записи и найти доказательство его тайны.

Однако губы её начинали кривиться от разочарования.

– Где же… – прошептала она, быстро пролистывая файлы.

Конечно, она ничего не найдёт. Андрей всегда тщательно прятал компрометирующие следы. В телефоне в доступном виде не было ни одной явной улики. Ни заметок, ни фотографий, ни переписки – ничего, что могло бы выдать его принадлежность к тайной службе.

Спазм в горле понемногу отпускал. Андрей сумел глотнуть воздуха раз, другой. Воздух причинял боль, но эта боль была целительной. Сознание прояснялось. Он уже понимал, что случилось, хотя до конца ещё не верил.

Аня… Такая милая, весёлая минуту назад Аня стояла напротив, превратившись в опасного хищника. Она владела приёмами словно подготовленный оперативник. Она почти уложила его парой ударов.

И теперь – рылась в содержимом его телефона. К счастью, ничего не нашла.

Ноги Андрея дрожали, перед глазами двоилось, но он заставил себя принять вертикально ровное положение.

– Ну что, объяснишь, что за цирк? – выдавил, тяжело дыша.

Анна оторвалась от экрана и посмотрела ему в глаза. В её правой руке поблёскивал другой смартфон с открытой галереей. Она повернула его к Андрею.

– Хватит, я всё о тебе знаю, Алексей Рощин, – бросила она, – если это твоё настоящее имя.

Андрей молчал, судорожно соображая, как выкручиваться. На экране он увидел свой профиль за столиком кафе и загадочные строки на телефоне. Отпираться бессмысленно. Но и признаваться нельзя.

Анна шагнула ближе, не опуская телефон:

– Что это, по-твоему? – она кивнула на снимок. Её голос сочился раздражением. – Готовил донесение своему центру?

Фото было в фокусе: его лицо в профиль и экран с таинственным текстом. Отвертеться трудно. Но он всё же попробовал:

– Какая чушь… – выдавил он, стараясь говорить как можно спокойнее. – Аня, ты о чём вообще? Какое донесение? Что за бред? И… зачем ты на меня набросилась?

Он тянул время, лихорадочно переводя дух. Боль в груди понемногу отпускала, но гортань саднила при каждом слове.

– Думаешь, я ничего не заметила за эти дни? Напомнить? Сначала адрес постоянного проживания, который ты указал в анкете при получении пропуска в министерство – я проверила – совсем не тот, куда ты ездишь каждый день вечером. Ты назвал квартиру на другом конце города, а сам почему-то появляешься регулярно в этом районе. Что скажешь на это?

Андрей промолчал. В голове у него гремело одно слово: «Проверила». Значит, Анна целенаправленно собирала на него сведения. Чёрт…

– Далее, ты умудрился за полторы недели перезнакомиться со всеми ключевыми людьми в департаменте. Все тебе доверяют, каждый второй тебя хвалит. Многие вообще от тебя в восторге. Министр на тебя внимание обратил, замы тоже. С чего бы это? Обычный аккаунт-менеджер подрядчика, не гений, не звезда мирового уровня – просто молодой парень, помогающий сводить отчёты. Откуда столько внимания? Может, потому что ты сам его искал – специально подсовывался на глаза руководству? Чтобы собрать как можно больше информации?

Она говорила, всё более чеканя фразы. Тирада гремела у него в ушах раскатами грома. Каждое слово било по репутации, сводя на нет его образ примерного подрядчика. Он попытался было вставить возражение, но Анна не дала:

– И потом, твой непонятный интерес ко всему на свете. Ты почему-то не только своим проектом занимаешься. Всюду суёшь нос: и в безопасность инфраструктуры лезешь, и к айтишникам на обеде пристаёшь с расспросами про их проблемы, и с нашим кадровиком Наташей за милую душу беседуешь – небось уже выведал, кто в отделе и чем недоволен. Перечислять дальше? С первого дня ты, Алексей, ведёшь себя не как аккаунт-менеджер, а как шпион. Собираешь данные обо всех и вся. И главное – делаешь это мастерски, так что все в тебя чуть ли не влюбились. Даже я…

Последние слова Анна почти прокричала с горькой иронией, признавая собственную слабость. Но тут же лицо её снова застыло злой маской.

– И наконец, вот это, – она снова кивнула на экран телефона. – Ты сидишь в кафе и строчишь какую-то тарабарщину. Не китайский, не арабский – отнюдь! А слова-то какие характерные, да?! Значит, это шпионское донесение. Кому писал, а? Где они? На кого работаешь, Рощин?

Она выпалила всё на одном дыхании и отступила, отвернувшись на миг от него. Андрей разглядел, что она открывает левой рукой в своём телефоне набор номера, что-то вводит и большой палец ложится на экран, будто готовый вот-вот нажать одну-единственную кнопку.

Стало ясно: стоит ей дотронуться до кнопки вызова номера – и сюда помчится наряд или группа захвата. Андрей уже не сомневался в этом. Обожгла неприятная мысль: видимо, только нежелание Анны спугнуть его раньше времени удержало её до сих пор от вызова подмоги. Видимо, она хотела взять «шпиона» лично.

Несколько секунд они стояли молча. Андрей старался восстановить контроль над телом. Если сейчас драться – он уже может дать отпор. Но стоит ли?

Анна смотрела прямо ему в глаза. Лунный свет и блеклый фонарь выхватывали из полумрака черты её лица – красивого, вдохновенного… Того самого, которое он успел узнать с другой стороны. Ещё час назад он думал, как хорошо было бы поцеловать её, глядя на улыбающиеся губы. А сейчас перед ним совсем иная Анна: беспощадный обвинитель, в глазах горит праведный пыл.

Он отчётливо понял, что всё это время она водила его «за нос», скрываясь под скромным обликом. Однако даже теперь он не чувствовал к ней злобы. Разочарование – да. Горечь – конечно. Впрочем, разве он сам не обманывал её всё это время?

Андрей сглотнул вязкую слюну и заговорил, стараясь сохранить спокойствие:

– Ань, послушай… Ты явно ошибаешься. Я не шпион. Не иностранный и вообще никакой. Остановись, а? Очень прошу тебя, – он протянул руки ладонями вперёд, показывая мирные намерения. – Давай просто поговорим. Зачем это всё? Ты ударила меня, залезла в телефон… Что это вообще было, розыгрыш?

Он видел: слова не производят впечатления. Анна лишь склонила голову к плечу, разглядывая его, как подопытного кролика.

– Не выйдет, – отрезала она. – Все твои хитрости были хороши, пока не собрались доказательства. Теперь хватит притворяться. Ты разоблачён, как бы тебе не хотелось врать.

Андрей затаил дыхание. Ему нужно было время. Несколько минут хотя бы – окончательно прийти в себя и решить, как действовать. Бежать? Глупо: она тут же нажмёт кнопку вызова, а далеко не убежишь – перехватят. Да и куда бежать?.. Драться? Смешно. Бить девушку… такое… Да и неизвестно, вдруг вся прогулка – хорошо спланированная операция, а ее палец на кнопке – провокация, чтобы он напал на неё и тем самым поставил точку в своём разоблачении.

Он обвёл пустую улицу взглядом. Ни души. Только ветер гонял обрывок газеты у парапета. Вдали, метрах в пятидесяти, на тротуаре одиноко стояли три припаркованных машины – без признаков жизни внутри. Похоже, Анна действовала одна.

– Понимаю, – наконец заговорил он мягче. – Тебе виднее, конечно, но, по-моему, ты совершаешь ошибку.

– Ошибку?! – глаза Анны сверкнули. – По-твоему, я по кусочкам собирала всё это, чтоб в итоге оказаться дурой? Нет уж, милый. Моих данных достаточно для твоего ареста.

Она вновь шагнула ближе, сжимая в руках оба телефона. Андрей уловил дрожь в её правой руке – там, где его смартфон. Кажется, это единственное, что выдавало её волнение.

«Нервничает», – рассудил он про себя. – «Значит, не всё у неё гладко на душе. Что-то её стопорит. Почему она не вызвала группу сразу?»

И правда, почему? Логичнее, обезвредив подозреваемого, сразу вызвать подкрепление. Неужели хочет лично довести дело до финала? Или… не до конца уверена?

Андрей решил надавить на эту скрытую неуверенность. Он медленно опустил руки, принимая более расслабленную позу.

– Аня, – изрёк он миролюбиво, вкладывая в голос максимум убедительности, – а ты сама-то веришь, что я шпион? Вот честно?

– Заканчивай лить мне в уши!

– Да нет, мне правда интересно. У тебя какие версии? Я агент ЦРУ, MI6, Моссада? Куда меня записала твоя фантазия?

Вопрос прозвучал даже насмешливо. Анна явно не ожидала такого тона.

– Неважно, кто именно. Выясню, – пробурчала она. – И вообще… какая разница, верю я или нет? Есть факты!

– Факты, – повторил он задумчиво. – Фото в кафе – допустим. Подслушанные разговоры… Так себе факты. Да, знакомился со всеми – потому что хотел нормально работать, вписаться. Разве это преступление? Да, расспрашивал про внутренние дела – так интересовался же для проекта, хотел разобраться. Я же не гостайну выпытывал. Всё было в рамках NDA.

Анна фыркнула:

– Не надо. Аккаунт-менеджер не обязан знать, на какие тренировки ходят дети директора департамента.

Андрей стиснул зубы. Вот до чего же она внимательная… Он действительно как-то в случайном и неформальном разговоре с Хромовым упомянул, что тоже увлекался хоккеем, узнав, что тот водит сына в хоккейную секцию. Обычный приём для налаживания контакта. Впрочем, подходит как аккаунт-менеджерам, так и шпионам.

И тут его осенила мысль:

– Послушай, даже если представить, что я тот, кем ты меня вообразила. Что будешь делать? Вон как у тебя палец над кнопкой дрожит. Вызовешь сейчас своих – так? Примут меня, начнут разбираться, оформлять дела… А ты? Твоё начальство обрадуется, что их стажёрка раскрылась перед подозреваемым раньше времени? А вдруг я в самом деле подготовленный диверсант и сейчас воткну тебе шило в глаз? А ты без подмоги…

Анна дёрнула подбородком, но промолчала. «Ага, задел! Значит, моя догадка – верна!».

Андрей заговорил напористее:

– Ведь ты – не штатный опер, верно? Ты ещё учишься? Курсантка, практика?

Он стрелял наугад, но судя по тому, как нервно дрогнули её веки, попал.

– Вот и всё ясно, – вздохнул Андрей. – Слишком ты молода для самостоятельной операции. Отлично подготовлена, спору нет, – он потер живот, – но нетерпелива. Лет-то тебе сколько? Двадцать три? Самый возраст курсантки.

– Тебе-то какое дело, – процедила Анна сквозь зубы. – Неважно, кто я. Важно, кто ты.

Но оборона её чуть ослабла. По крайней мере, она больше не перебивала, позволяла ему говорить. Андрей осторожно сделал шаг вперёд, сократив дистанцию до метра. Анна напряглась, поменяв стойку, как будто была готова пнуть его ногой, но не отступила.

– Если ты сейчас нажмёшь кнопку, – продолжил он, – у тебя будут неприятности. Понимаешь? Я уже почти знаю, кто ты, а ты не уверена точно, кто я. В любом случае твоё прикрытие уже горит. Ты нарушила инструкцию. Поторопилась. А у меня есть нормальные объяснения даже для тех пометок в телефоне, хотя их ещё надо у меня найти.

Он развёл руками, всё ещё держа их ладонями вперёд. Анна смотрела настороженно.

– Если ты ошиблась, – не отступал Андрей, – выходит, ты ни за что избила и напугала обычного гражданина и к тебе будут вопросы. Если не ошиблась, то всё равно накосячила: можно было сделать захват аккуратнее. Похоже, ты действуешь без санкции, а значит, у твоего руководства будут недовольные тобой выражения лиц.

Анна молчала. Только дышала глубоко, слегка подрагивая ноздрями. Телефоны по-прежнему были у неё в руках, большой палец всё так же лежал на экране её мобильного.

Наконец она заговорила, срываясь на шёпот:

– И что ты предлагаешь? Отпустить тебя? Сделать вид, будто ничего не было? Ты, может, будешь и дальше меня уверять, что правда обычный аккаунт-менеджер?

Она гневно сузила глаза.

– Давай, Рощин, предлагаю перестать дурачить друг друга. Да, я из контрразведки.

Он смотрел на неё с недоверием. Анна сжала губы:

– А вот кто ты? На кого работаешь?

– Я же сказал: не враг, – уклончиво, но с серьёзным видом ответил Андрей.

Дыхание почти восстановилось, хотя в ушах всё ещё шумело. Он знал, что и она сейчас на взводе: двое молодых оперативников, каждый из которых хотел превзойти другого.

Будто читая его мысли, Анна протяжно выдохнула. Её взгляд потух на миг, напряжение в плечах чуть спало.

– Что теперь? – подавленно спросила она.

– А вот это хороший вопрос. Что будем делать…

Он приподнял брови: мол, думай.

Анна опустила руки. Его телефон она по-прежнему сжимала, но экран уже погас – очевидно, дальнейшие поиски бессмысленны. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Лёгкий ветер трепал прядь её волос на щеке, но она не шелохнулась, точно окаменела.

Андрей потёр шею – голос постепенно возвращался к норме.

– Вариантов мало, Ань, – вкрадчиво продолжил он. – Либо ты меня отпускаешь, и мы как-то заминаем всё случившееся. Либо… ты хватаешь меня и душишь прямо сейчас, на месте, – он безрадостно улыбнулся. – Какой вариант выберешь? Но учти – задушить себя я тебе точно не дам.

– Офигенно ставишь вопрос!

– Просто стараюсь рассуждать логически, – пожал он плечами.

Она опустила голову, прикрыв глаза. В лунном свете Анна выглядела совсем юной, почти подростком – растерянной девчонкой, впервые серьёзно оступившейся.

В душе Андрея заскрипела жалость. Он опёрся рукой о спинку скамейки, у которой разыгралась их короткая схватка. Болело всё, но он уже понимал: серьёзных травм нет. Анна била расчётливо – чтобы вывести из строя, но не покалечить. Профессионал…

Прошло, возможно, секунд тридцать молчания. Наконец Крылова с надрывом и точно выбросив остатки злости, подняла на него глаза.

– Допустим… – начала она. – Допустим, ты – не враг. Я действительно не представляю, как иностранный шпион мог бы обзавестись целой семьёй, прикрывающей его легенду, которую ты мне рассказывал.

Андрей повернул к ней голову:

– К чему ты клонишь?

Она кивнула на дом метрах в ста впереди.

– Это ведь твой дом, верно? Там живут твои родители? Ты мне говорил, что с ними постоянно проживаешь. Я навела справки про этот адрес. Особый дом, повышенная охрана. Жители – высокопоставленные военные, академики… и ещё пара фамилий на слуху. Явно не простой народ и кто попало без полной проверки там не живёт. Но Рощиных там нет. А ты туда, похоже, каждый вечер ездишь. Значит… – она осеклась.

– Ну, это только может значить, что адрес в моей анкете, действительно, не бьётся с местом, куда я езжу спать, – договорил за неё Андрей ровно. – Молодец, всё верно.

На миг на лице девушки промелькнула злость.

– Так кто же ты на самом деле? – снова спросила она.

– Алексей Рощин. Преданный гражданин России.

– Это явно заученный ответ!

– Другого у меня и нет, – отрезал он.

Она закусила губу, обдумывая его слова.

– Но ты ведь не врёшь… – проговорила она будто самой себе. – Чёрт… Лучше бы врал… Дать бы тебе ещё раз по шее!

Андрей фыркнул и коротко рассмеялся, разведя в стороны руки. Гнев её, похоже, иссяк. Осталась только мучительная неясность. Лицо исказила досада:

– Если выяснится, что ты действительно не враг и не преступник… – она запнулась, подбирая слова. – В общем, я попала.

– Ага, – подтвердил он. – Ты раскрылась раньше времени, явно нарушив ваши правила. Похоже, это провал практики, да?

Анна промолчала, но по её лицу было всё понятно.

Андрей расправил грудь и потёр кадык:

– Итак, что будем делать?

Анна внимательно вглядывалась в него. Затем вдруг протянула руку:

– На.

Он не сразу понял – она возвращала ему телефон. Андрей аккуратно забрал аппарат. От этого жеста доверия у него немного отлегло от сердца.

– Аня, ты предлагаешь забыть всё?

– Скорее перемирие до выяснения обстоятельств.

Она убрала свой телефон в карман.

– Я не могу тебя просто отпустить. Если ты преступник, то сейчас же рванёшь наутёк.

– Не рвану, – отозвался Андрей, спрятав телефон. – Мне бежать некуда.

Анна покачала головой:

– Нет уж. Ты пойдёшь со мной.

– Куда?

– К тебе домой, – отчеканила она. – Хочу убедиться, что ты и правда живёшь там с родителями. Что это не шпионская легенда.

Андрей недовольно скривил губы:

– То есть теперь ещё и знакомство с родителями? Быстро ты обороты набираешь.

Анна вспыхнула:

– Не шути. Мне нужно подтверждение!

Конечно, меньше всего Андрею хотелось вести её к себе в этот поздний час. Но что оставалось? Она не отстанет. Да и он сам понимал: разумнее показать ей, что он не опасен. Тогда, глядишь, удастся направить ситуацию в конструктивное русло.

– Хорошо, – спустя паузу согласился он серьёзно. – Пойдём. Только веди себя спокойно, ладно? Я родителей заранее предупреждать не стану – нечего их пугать. Будешь просто гостьей.

Так, рядом, не глядя друг на друга, они направились к большому дому, виднеющемуся впереди.

У подъезда Андрей, немного опередив Анну, кивнул постовому охраннику в окошке КПП. Тот, узнав жильца, тут же нажал кнопку, разблокируя калитку.

– Добрый вечер, – поздоровался охранник, распахивая внутреннюю дверь.

– Добрый. Она со мной, – отозвался Андрей ровно.

Краем глаза он видел, как Анна быстро посмотрела на него при этих словах. «Свой, узнали».

В просторном холле подъезда мягко светили бра. Пол из мраморной плитки блестел. За стеклянной перегородкой у лифтов едва слышно журчал декоративный фонтанчик.

Андрей вызвал лифт. Анна стояла рядом, сунув руки в карманы куртки. Она всё ещё была напряжена.

– Тут у вас красиво, – нейтрально заметила она.

– Ага. Хороший дом, – так же буднично ответил Андрей.

Двери лифта скользнули в стороны, впуская их.

– Родители давно здесь живут?

– Давно, – уклончиво ответил он.

Анна стояла в кабине лифта, скрестив руки на груди, глядя прямо перед собой; профиль её казался строгим и непроницаемым, лишь неспокойные ресницы выдавали волнение. Андрей отвёл взгляд. Нервное молчание тяготило обоих.

Лифт заскользил вверх, но вскоре раздался сигнал, и двери раскрылись.

Андрей достал ключ, отпер тяжёлую дверь с двумя замками.

– Проходи, обувь можешь не снимать, – сказал он, пропуская её в просторную прихожую.

Анна однако ловко разулась, поставив туфли на полку. Андрей тоже снял ботинки. Квартиру наполнил знакомый домашний аромат – пахло его любимым пирогом.

Из кухни послышался голос матери:

– Сынок, ты? А я тут гречневый пирог испекла, к ночи глядя…

На пороге кухни появилась мама, улыбчивая, с чуть растрёпанными после готовки волосами. Увидев Анну, она радостно всплеснула руками:

– Ой, у тебя гостья?!

Андрей внутренне напрягся:

– Да, мам. Привет. Познакомься: это Аня. Мы вместе работаем.

Мама, ни секунды не колеблясь, лучезарно улыбнулась:

– Здравствуйте, Аня! Я – Надежда Сергеевна.

– Здравствуйте, – Анна вежливо улыбнулась ей. На секунду она выглядела смущённой от неожиданности.

Из глубины квартиры послышались шаги. В прихожую вышел отец.

– О, гости, – протянул он спокойно. – Добрый вечер.

– Добрый вечер, – отозвалась Анна, выпрямив спину под его внимательным взором.

– Это Анна Крылова, мы вместе работаем, – представил её Андрей. – Аня, а это мой папа – Виктор Иванович.

Услышав это, Юрий Александрович всё мгновенно понял. Чуть склонил голову, на лице приветливая улыбка:

– Что ж, Анна. Раздевайтесь, чувствуйте себя как дома.

Анна стянула куртку.

Опешившая на секунду, Надежда Сергеевна быстро вспомнила о правилах гостеприимства:

– Ах, ребята, мойте руки и я вас буду угощать!

Анна смущённо улыбнулась.

– Пожалуйста, Аня, пойдём, – тут же заботливо предложила мать. – Ванная вот здесь, пойдём, милая.

– Спасибо… – Анна с благодарностью кивнула, всё ещё слегка смущаясь.

– Конечно, идём, – Надежда Сергеевна учтиво взяла её под локоток и повела по коридору. – Вот сюда, направо…

Через мгновение щёлкнул выключатель, из-за приоткрытой двери ванной донёсся громкий шум воды. Андрей между делом поднял с пуфика её куртку и аккуратно повесил в шкаф.

Как только Анна скрылась в ванной, отец на миг убрал улыбку c лица:

– Что у нас в доме делает акварелистка?

Андрей перешёл на шёпот:

– Она меня раскрыла, пап… Говорит, что из контрразведки. Скорее всего, курсантка их Академии. Пришла проверить легенду. Я пока держу покерфейс. Подыграйте, а?

Брови отца взлетели:

– Вот как… – протянул он, а затем произнёс на финском: – Hyvä on, kerrot sitten^[5].

Отец нагнулся и быстро шепнул подошедшей матери: «Он теперь у нас Алексей, а я Виктор, и мы с тобой, по-моему, физики». Обменялся с женой быстрым, понимающим взглядом и она едва заметно кивнула, скрывая в глазах всполох ухмылки.

Отец выпрямился и снова изобразил доброжелательное лицо благодушного хозяина. Через пару минут Анна вернулась в прихожую.

– Проходите в гостиную, Анна, Лёшка, – позвала Надежда Сергеевна. – Чайник уже кипит, и пирог как раз горячий!

Андрей тоже наскоро вымыл руки, и они прошли в просторную гостиную, совмещённую с кухней. Светлая, уютная обстановка: на полу ковёр, в углу торшер с приглушённым светом, вдоль стен книжные полки, на них фотографии в рамках.

Анна скользнула взглядом по деталям: вот снимок юного «Алексея» в спортивной форме с грамотой, рядом семейный портрет – он с родителями. Всё выглядело совершенно обычно.

Они присели на диван. Отец устроился в кресле чуть в стороне, непринуждённо положив ногу на ногу. Надежда Сергеевна тем временем хлопотала на кухне: вскоре на низком столике перед гостями появились чайные пары, сахарница, вазочка с лимоном и дымящийся пирог, источающий сладковато-пряный аромат.

– Угощайтесь, дети, – радушно пригласила мать, разливая по чашкам чай с чабрецом.

– Какой аромат, – не удержалась Анна, вдохнув травяной запах. – Спасибо вам, это невероятно.

Мама Андрея присела рядом, добродушно улыбаясь:

– Сын не часто нас балует знакомством со своими коллегами, особенно вот так, поздно вечером. Я уж думала, он снова допоздна засиделся.

Виктор Иванович с лёгким смехом вставил:

– Молодёжь нынче такая увлечённая. Мы с Надеждой в своё время тоже, бывало, до ночи пропадали в лаборатории, верно, дорогая?

Надежда Сергеевна поправила причёску рукой:

– Ой, и правда! Ночуем, бывало, в институте за экспериментами… Но тогда времена другие были.

– Мама, не смущай человека, – благодушно проворчал Андрей с улыбкой. – Мы задержались на работе и решили немного пройтись.

– Правильно, правильно, – кивнул отец. – Молодым надо гулять, а то всё работа да работа.

Разговор незаметно перешёл на бытовые темы. Надежда Сергеевна вскоре принялась расспрашивать гостью:

– Аня, а в каком отделе вы трудитесь? Начальство, небось, строгое?

Анна поставила чашку на блюдце и вежливо ответила:

– Я работаю в департаменте информационных технологий. Под началом Ольги Николаевны Сычёвой – это директор проектного офиса. Она требовательная, но справедливая. Так что всё нормально.

– Главное, чтобы коллектив хороший был.

– О, коллектив замечательный, – с энтузиазмом отозвалась Анна, потеплев лицом. – Все друг друга поддерживают, помогают. Мне повезло.

– Вот и славно, – одобрил «Виктор Иванович». – А то ведь разное случается… Вы уж нашего Алёшу там не обижайте. Он у нас парень старательный, но молодой, всякое может быть.

– Что вы, Виктор Иванович, Алексей – весьма талантливый сотрудник. Мы все это видим. Скорее уж это он нас выручает, а не наоборот.

Отец удовлетворённо улыбнулся:

– Приятно слышать. Мы за сына рады.

Надежда Сергеевна согласно кивнула:

– Конечно, рады. А то переживали – новый коллектив, такая ответственная работа… Хорошо, когда всё ладится.

Анна деликатно откусила кусочек пирога. Восхитительный вкус гречки с мёдом и орехами приятно удивил.

– Как вкусно… – похвалила она от души. – Никогда не пробовала гречневый пирог.

– Берите ещё, – мать подвинула к ней тарелку. – Рецепт старинный, моей бабушки.

Пока гости пили чай, беседа текла непринуждённо. Мама расспросила, не слишком ли придирчиво руководство, отец попросил не давать «Алексею» поблажек. Анна интеллигентно шутила в ответ, легко входя в роль обычной коллеги, зашедшей на огонёк.

Вскоре Анна, прожевав кусок пирога, как бы невзначай спросила:

– Алексей говорил, что у него есть младшая сестра. К сожалению, сейчас не вспомню, сколько лет и как зовут… Так поздно, а она не дома?

Андрей с матерью насторожились, но отец тут же ответил:

– А, Танечка? Она у подружек с нашей собакой. У них что-то вроде пижамной вечеринки с любимыми животными. Каникулы же у детей, развлекаются как могут… Утром её заберём.

«Браво, батя! Всё же хорошо, что мы все в семье знаем историю, как родители хотели дочку Танечку, а родился я», – с облегчением подумал Андрей. Он незаметно выдохнул: напряжение спадало. Пил чай, чувствуя тихую радость от того, как ловко и профессионально родители поддерживают партию.

Анна спохватилась, посмотрев на часы на запястье:

– Ого… Половина двенадцатого! Мне, наверное, пора.

– Уже? – Надежда Сергеевна даже расстроилась. – Может, ещё чаю?

– Спасибо огромное, но правда, засиделась, – Анна встала.

– Я тебя провожу, – начал собираться Андрей.

– Конечно, проводи девушку, – кивнул отец и бархатным голосом добавил Анне: – Рады были познакомиться. Заходите как-нибудь без церемоний.

– Обязательно, – отозвалась Анна, и непонятно было, шутит она или серьёзно.

В прихожей мама сунула Анне небольшой свёрток с ещё тёплыми пирожками:

– Вот, возьми с собой, угощайся.

Анна начала отнекиваться, но Надежда Сергеевна настояла. Наконец, попрощавшись, они вышли на лестничную площадку.

Дверь за ними закрылась. Анна молчала, пока лифт не спустил их вниз. Когда они вышли из подъезда, ночная прохлада слегка отрезвила обоих.

Андрей открыл калитку, пропуская Анну на улицу.

– Такси вызвать?

– Не надо, я дойду до метро, – покачала она головой.

– Да брось. Поздно уже. Хотя, с твоими навыками борьбы маньяки тебе не страшны.

Анна криво улыбнулась в ответ.

Он прошёл с ней несколько шагов по тротуару. Серебристый свет луны заливал пустынный двор перед домом.

Наконец Анна остановилась. Она обернулась и посмотрела ему прямо в лицо долгим, сложным взглядом.

– Ну что… убедилась, что я не шпион? – осторожно спросил он.

Анна опустила глаза, потом снова посмотрела:

– Убедилась. Целая семья – на такое ни одна разведка мира не пойдёт, – она поколебалась и добавила неохотно: – Да и… не похож ты на него.

Андрей слабо улыбнулся:

– Рад слышать.

Пару секунд они просто смотрели друг на друга. Затем Анна вздохнула и выдала уже строгим, почти официальным тоном:

– Но всё равно – если это продуманная и организованная ширма и ты всё же настоящий шпион и попробуешь сбежать…

– …то вы меня найдёте, – закончил Андрей, стараясь сделать голос шутливо-легким.

Анна невесело фыркнула:

– Именно.

Он развёл руками:

– Я и не собираюсь бежать, Аня. Завтра, как ни в чём не бывало, выйду на работу.

– Да, завтра чтобы был на работе… И учти: я знаю, где ты живёшь, – Анна ткнула указательным пальцем Андрею в грудь. Потом смягчилась: – Кстати, спасибо за чай и пирог. Родители у тебя замечательные.

– Я им передам, – улыбнулся Андрей.

Анна поколебалась и вдруг тронула его локоть:

– Слушай… Я правда надумала себе всякого. Чертовски хотелось сделать что-то полезное, а не просто практику отсидеть… А тут ты такой активный припёрся. Я… слишком прямолинейно пошла. И да – поторопилась.

– Понимаю.

– Нет, позволь объясниться, – она посмотрела ему в глаза. – Я должна была собрать больше данных, а не кидаться на тебя. Это по-детски. Может, и правда… рано мне в самостоятельное плавание. Но я всё равно должна завтра написать отчёт обо всём произошедшем. После этого, скорее всего, тебя пригласят к разговору.

Андрей ощутил странное смешанное чувство – и сочувствие, и уважение.

– Я понимаю, почему ты должна так поступить. Не кори себя.

Анна благодарно кивнула. Затем одёрнула куртку и снова выпрямилась, возвращая себе уверенность:

– Ладно, до завтра тогда… – она секунду помялась, будто хотела что-то сказать. Но только приложила палец к виску в шутливом жесте: – Спокойной ночи, гражданин…

Андрей лукаво приподнял бровь и, прощаясь, официально отдал ей честь ладонью:

– Приятных снов, товарищ чекист!

Анна ухмыльнулась, развернулась и быстрым шагом двинулась прочь.

Андрей постоял, провожая её взглядом. Чувства внутри бурлили: облегчение, утомление, тревога – и странная гордость за неё. Эта девочка едва не переиграла его…

Анна не оглядывалась. Через минуту её стройный силуэт растворился в лунной мгле переулка.

Андрей почувствовал, как его отпускает. Теперь, когда опасность миновала, тело пронзила слабость. Сказались и драка, и нервное потрясение. Он вернулся на огороженную территорию двора и опустился на лавочку у цветущей клумбы, стараясь успокоиться.

Что ж, можно считать, что это провал. Не арестовали на месте – и то хорошо. Но что будет завтра? А он где-то сильно накосячил… Андрей вспомнил слова отца: «Не путай личное с легендой, сын». Легко сказать… Впрочем, теперь уж поздно жалеть о допущенных эмоциях. Главное – он выкрутился и пока сохранил и легенду, и свободу. Завтра можно снова ехать в министерство.

Ночь пахла мокрой листвой и чуть сладковато – душистый табак цвёл на клумбе. Андрей вдохнул, прикрыв глаза. На душе было тревожно. С одной стороны, всё могло пойти куда хуже. С другой – дальше всё равно его ждала неопределённость. Однако интуиция подсказывала: худшее позади. Анна поверила ему. А значит, завтра они встретятся как обычные коллеги.

Андрей поднялся. Пора было возвращаться домой и готовиться к следующему дню. Возможно, самому непредсказуемому дню во всей его короткой карьере разведчика.

…Анна, оставшись одна под бледным сиянием луны, сбавила шаг. Сердце всё ещё стучало неровно после пережитого. Она провела ладонью по лбу. Думать об этом не хотелось, но мысли сами роились. Она понимала, что своё учебное задание, свою мечту – всё поставила на карту из-за излишней самоуверенности и… из-за чувств. Да, надо признать честно: личные чувства вмешались, и она еле-еле смогла с ними совладать. Анна почувствовала, как горячо вспыхнули щёки. Какая досада! И в то же время – какое облегчение: кажется, она всё же ошиблась насчёт Алексея.

«Преданный гражданин России», – вспомнила Анна его ответ. Звучит как-то по-своему близко, хоть и пафосно. Анна почувствовала, как уходит остаточная пульсация в мышцах. Вместо отчаянной решимости последних часов на душе осталась лишь усталость – тягучая, вязкая, но уже почти светлая. Она бросила взгляд на тёмные окна дома вдалеке за спиной. В одной из них недавно горел свет уютной семьи, которая на час приняла её в свой круг. Какие тёплые люди… И Алексей… – кто он на самом деле? Анна не могла не восхититься его выдержкой. Ведь он раскусил её и при этом нашёл в себе силы не озлобиться, а протянуть ей руку.

«Пожалуй, я ему верю», – подумала она, впервые позволяя себе такую откровенность. Эти слова прозвучали в голове непривычно, оттого ещё более значимо. Ей предстояло многое обдумать и написать рапорт о случившемся. Что она скажет куратору практики? Признается в собственной несдержанности, и в том, что поддалась чувствам и преждевременно раскрылась… Наверняка получит выговор или того хуже. Но что поделать – она готова понести наказание. Лишь бы Рощин не оказался задержанным как шпион. «За ним точно приедут, просто чтобы пообщаться. Уедут потом, наверное, но вдруг и вместе с ним?! А зачем парню такие нервы? Я и так его сегодня избила…», – подумала Анна, петляя по тротуару и помахивая кульком с мамиными пирожками.

Но сейчас, этой ясной ночью, думать об отчётах точно не было сил. Больше всего хотелось одного: спать.

Анна почувствовала, как ноги налились свинцом. За долгий день и вечер она вымоталась до предела. Двигаться вперёд заставляло лишь упрямство. Что ж, всё отложим до утра, решила она наконец. Утром голова будет свежее. А там… там видно будет.

Впереди замаячил огоньками козырек такси. Анна махнула рукой, и автомобиль послушно притормозил у обочины.

– Свободны? – спросила она у водителя.

– Конечно. Куда едем?

Анна назвала адрес. Уронив себя на спинку сиденья, она прикрыла глаза. Стрелка часов на приборной панели перевалила за полночь. Завтра наступит новый день – сложный, непредсказуемый. Но в глубине души Анна уже знала: Алексей не сбежит и придёт утром на работу.

И когда такси тронулось с места, увозя её прочь, Анна улыбнулась: впервые за многие дни ей стало по-настоящему спокойно на душе.

_{5 «Хорошо, потом расскажешь»}