Нимфа для огненного деспота

Глава 1 . Утро, которое стоило бы не начинать

– Талия! Талия! Отпирай сейчас же! – голос, громкий, как раскат грома, пронзил сонную тишину.

Талия вздрогнула, распахнула глаза. Несколько секунд она не понимала, где находится: свет из окна, смятое одеяло, постельное тепло – всё казалось смутным, будто кадры сна.

А потом она увидела его.

На подушке рядом, спокойно, почти ангельски, спал мужчина. Его волосы падали на лоб, дыхание было ровным, губы тронула слабая улыбка. Какой же он милый, когда не рушит чьи-то судьбы, – пронеслось у неё в голове.

Грохот за дверью усилился. Теперь к крикам добавился отчаянный стук – хотя «стук» было слишком мягкое слово: дверь будто пытались вышибить плечом.

– О, боги… – простонала Талия, хватаясь за голову. – Только не это. Только не сегодня.

Парень в её постели – абсолютно без одежды, впрочем, как и она сама, – даже не шелохнулся. Спал, словно дитя, не подозревая, что сейчас его невеста, разъярённая Катрина, стоит по ту сторону двери и требует объяснений.

Талия осмотрелась по сторонам.

Её комната – маленькое пространство на четвёртом этаже женского общежития – выглядела так, будто буря прошла сквозь неё и решила остаться жить. На подоконнике стояла кружка с засохшими ромашками, рядом – раскрытый учебник по античной поэзии и тетрадь, исписанная заметками о метафорах Гомера. На полу валялись джинсы, пара кроссовок и рассыпавшиеся конфетные фантики.

Из коридора тянуло запахом кофе и жареного хлеба – утро уже началось, и общежитие просыпалось.

А вместе с ним – и крики за дверью.

– Талия! Открывай, я знаю, что ты там! – голос, полный ярости, с каждой секундой звучал всё ближе.

Талия сжала виски, стараясь собрать мысли в кучу.

Что вчера было?.. – пронеслось в голове.

Она попыталась воспроизвести события: вечеринка филологов, смех, музыка, спор о древнегреческих мифах, кто-то наливал вино… и Стив.

Стив – тот самый, что сейчас спал в её постели, без малейшего намёка на одежду.

А за дверью его невеста, судя по звукам, уже подбиралась к стадии «выбить дверь плечом».

Талия судорожно выдохнула , сжала виски, чувствуя, как в голове проносится одно и то же слово: оправдание.

Какое, чёрт возьми, оправдание можно придумать для того, что жених её подруги спит в её кровати – да ещё и без одежды?

Она прикрыла глаза, стараясь сосредоточиться.

Голова гудела, мысли путались, но обрывки вчерашнего вечера постепенно складывались в цепочку.

Да, была вечеринка – окончание учебного года, весь курс собрался у Катрины.

Не сказать, чтобы они были подругами, но общались вполне неплохо.

До этой ночи – точно.

И вдруг её словно накрыло – будто внутри что-то оборвалось, и на неё вылили ушат ледяной воды.

Перед глазами вспыхнула другая картина – лес, залитый мягким светом.

Высокие стволы сияли изумрудом, воздух дрожал от пения птиц, а на траве – цветы, каких не бывает на Земле: лепестки, мерцающие, как звёзды, и аромат, от которого кружилась голова.

Талия сидела на лужайке, босая, счастливая, слушала, как её сестры-нимфы перешёптываются, сбивчиво рассказывая последние вести.

– Что происходит? Что происходит? – восклицала одна, в панике теребя венок из полевых цветов. – На днях к нам пожаловал Пан! Сам бог животных!

Талия удивлённо подняла голову.

– Мы просто пели, – торопливо продолжала нимфа. – Пели и танцевали на поляне, как всегда… И вдруг – из кустов выскочил он. Рога, копыта, смех – страшный, дикий… Все разбежались кто куда!

Лес, который всегда был их домом, теперь казался тревожным. Даже птицы смолкли.

– Но Пан, – продолжила нимфа, – не просто так пришёл. Он ищет себе жену. И не спрашивает, согласна ли девушка или нет.

Талия насторожилась, вглядываясь в лицо рассказчицы.

– И что дальше? – тихо спросила она.

– Что? – переспросила нимфа, и в её голосе звучала горечь. – Мы все бросились бежать. Кто в реку, кто в густую чащу… Казалось, он гонится сразу за всеми. Его смех звенел отовсюду, как эхо – в листве, в ветре, в сердцах.

Она судорожно вздохнула и продолжила:

– Одна из наших, бедная Мерилла, спряталась в дупле своего дерева. Пан подошёл, рассмеялся и крикнул: «Выходи! Будешь моей женой!» Но она не ответила, даже не шелохнулась. От страха, наверное… Тогда он приказал своим слугам срубить дерево.

Голос нимфы дрогнул.

– Мерилла плакала, умоляла не трогать… ведь её жизнь связана с тем деревом. Но он не слушал. Удары топоров звенели по стволу, листья сыпались, будто капли крови… Когда дерево рухнуло, Мерилла умерла.

Повисла тишина.

Талия нахмурилась, обхватила колени и тихо произнесла:

– Вот и зачем, спрашивается, делать себе такие привязки?

Остальные нимфы ахнули, зашикали на неё, будто её слова были кощунством.

А рассказчица покачала головой, глядя на Талию с тревогой и жалостью.

– Но Пан не успокоился, – продолжала нимфа, дрожащим голосом. – Он бросился бежать дальше и вскоре оказался на небольшой поляне.

Там росло множество цветов – ярких, душистых, таких прекрасных, что от их запаха кружилась голова. Ветер ласкал их лепестки, и один цветок особенно выделялся среди остальных – пышный, золотистый, склонявший тяжёлую головку то в одну сторону, то в другую.

– Покачиваешься, красавица? – усмехнулся Пан, приближаясь.

Он наклонился и протянул руку.

Да, именно в этом цветке жила нимфа – Амелия, белокурая, нежная, самая тихая из сестёр.

– Выходи, – приказал Пан, – будешь моей женой.

Из глубины цветка донёсся тонкий, звенящий голосок:

– Ни за что. Никогда.

Пан пожал плечами, будто не расслышал отказ.

Затем сорвал цветок с корнем, поднёс к губам и, словно забавляясь, сделал из него дудочку.

С тех пор, – тихо закончила рассказчица, – Амелия навсегда с ним. Её голос звучит в той дудочке, но мелодия у неё… печальная.

Рассказчица не выдержала – слёзы потекли по щекам. Остальные нимфы потянулись к ней, утешая, обнимая, стараясь заглушить рыдания.

Талия молчала.

Ветер шевелил её волосы, и она смотрела в сторону, туда, где солнце пробивалось сквозь ветви.

– Талия! – вновь раздался голос за дверью. – Открывай, говорю, по-хорошему! Иначе…

Талия застонала, закатив глаза. Подойдя к раковине, она повернула кран – холодная вода обожгла кожу, но помогла немного прояснить мысли.

Капли стекали по щекам, а вместе с ними – и остатки сна.

Но воспоминания снова нахлынули, яркие и живые, будто кто-то сорвал печать внутри её сознания.

…Лес. Тот самый.

Она идёт по солнечной поляне, между стеблей, усыпанных росой.

Взгляд цепляется за один цветок – помятый, с надломленным стебельком. Кто-то прошёл, не заметил, наступил.