Запретный Шедевр Семьи Бутыркиных

«Самые великие тайны не прячутся в сейфах. Они живут рядом – в пыли старых гаражей, в отсвете собачьих глаз и в мазках на холсте, где кто-то навсегда спрятал правду.»

ПРОЛОГ

Глава 1. Одинокий сыщик

Город Острогорск в конце сентября выглядел словно акварель, смазанная по мокрой бумаге неумелой рукой. Серое небо медленно растворяло верхушки панельных домов, дождь лениво сыпал мелкой, унылой изморосью, а яркие вывески магазинов казались припудренными пеплом. Трамваи ползли по рельсам, позвякивая на стыках, а прохожие, раскрывая зонты-грибы, спешили по тротуарам. Все куда-то торопились, погружённые в свои заботы – все, кроме Коли Скворцова.

Он сидел в своей комнате, поджав ноги, и наблюдал, как дождевые капли медленно сползали по стеклу. Они сливались в ручейки, расходились, снова соединялись, и Коля мысленно прокладывал для них трассы, как диспетчер в аэропорту. Занятие казалось не менее захватывающим, чем лежавший перед ним учебник по природоведению: «Миграции птиц». Но настоящие миграции происходили не на страницах – они летали у него в голове, перебираясь от одной неразгаданной тайны к другой.

Комната была одновременно крепостью и штабом. На стене висела подробная карта города, усыпанная разноцветными булавками. Красные – «места повышенной криминальной активности» (к примеру, круглосуточный магазин с разбитой витриной), синие – «зоны аномальных явлений» (старый заброшенный особняк с заколоченными окнами), зелёные – «стратегические объекты» (вроде гаражного кооператива «Факел», где можно было укрыться). Рядом висел листок с детским, но твёрдым почерком: «Наблюдай. Запоминай. Анализируй. Никому не верь на слово».

Полки ломились от книг: обязательная школьная литература соседствовала с зачитанными до дыр «Приключениями Шерлока Холмса», «Десятью негритят» Агаты Кристи, томами Кира Булычёва и братьев Стругацких. Это был его пантеон, его университет.

Из кухни доносился ровный голос деда, Николая Петровича Скворцова, полковника в отставке. Он говорил по телефону, и обрывки фраз долетали до Коли: «Да, Петрович, черенки герани подготовлены… Нет, «Москвич» пока на приколе, масло менять…». Голос деда был таким же неизменным, как стук метронома – порядок, тишина, чёткие правила. Родители Коли погибли пять лет назад – «несчастный случай во время экспедиции», – и с тех пор дед стал для мальчика и отцом, и матерью, и командующим тылом. Он снисходительно называл внука «наш оперативник» и «сыщик доморощенный», но иногда в его глазах мелькала лёгкая грусть – словно он надеялся, что Коля выберет что-то более осязаемое: футбол или модели кораблей.

Коля отодвинул учебник, приложил ладонь к холодному стеклу. Там, за пеленой дождя, была настоящая жизнь – полная загадок, ожидающих настоящего сыщика. Вчера одноклассник Вова рассказывал о мигающем огоньке в окне «дома с призраком» на Красноармейской. Коля мысленно составил список версий: сторож (маловероятно – дом заброшен), бомжи (возможно), влюблённые (скучно), ну или, на худой конец, сам призрак (интересно!). Ночную вылазку откладывать нельзя.

Самое тяжёлое было не школа и не хулиганы. Самое тяжёлое – тишина после родителей. Она не пустая, а густая, как кисель. Она скрывалась в маминой вышивке с рыжим котом, в папиных книгах по геологии, в старом фотоальбоме. Официально – «несчастный случай». Но Коля ощущал, что это не вся правда. Взрослые слишком быстро меняли тему, когда он расспрашивал. Эта тайна была его болью и двигателем. Раскрывая чужие секреты, он надеялся однажды добраться и до своей.

– Коля, ужин! – позвал дед.

На кухне пахло гречкой с тушёнкой и свежезаваренным чаем. Дед разливал суп, в неизменной толстовке.

– Ну как, сыщик, какие подвиги? – спросил он, ставя тарелку перед Колей.

– Да так… ничего, – буркнул Коля. Он не любил рассказывать о своих расследованиях. Для деда это была игра, для него – миссия. Он пробормотал что-то про «миграции птиц».

– Птицы, говоришь? – дед помешивал суп. – Летают, где теплее. Умные создания.

Коля молча кивнул. Они доели в тишине, нарушаемой только тиканьем часов – их общий язык.

После ужина Коля накинул куртку, сказал, что идёт подышать. Дед кивнул:

– Только недалеко. Куртку застегни. Простудишься.

Двор был пуст – разве что у выхода из подъезда стояла троица: Стас, старшеклассник с усиками и вечной сигаретой, и два его прихвостня. Стас ухмыльнулся:

– Опа! Наш местный Шерлок Холмс! Куда путь держишь? Расследуешь?

Коля попытался пройти мимо.

– Эй! – Стас шагнул вперёд. – Раскрой преступление! Кто вчера у третьего подъезда мусорный контейнер опрокинул? Или ты всю карту Острогорска уже проштудировал?

Витька и Славка захихикали. Коля чувствовал, как по щекам растёкся жар. Он не трусил, но против троих шансов нет.

– Я пошёл, – сказал он, пытаясь обойти Стаса. Тот снова преградил путь:

– Куда это ты? Сначала расскажи про огонёк в доме на Красноармейской. Призрака завёл?

Коля рванул вперёд, задел плечом Стаса. Ошибка была в стороне Стаса: адреналин ударил в голову, куртка осталась в руках у старшеклассника, а сам он бросился бежать. Хохот и крики преследующих доносились сзади: «Держи его! Куда ты, сыщик недоделанный? За курткой вернётся!»

Он мчался не думая, ноги сами несли его к гаражному кооперативу «Факел». Там он перепрыгнул через низкий забор, вдохнул запах ржавого железа, бензина и влажного дерева, скрывшись среди кирпичных боксов и гор старого хлама. Сердце колотилось, в висках стучало. Он прислонился к холодной стене, отдышался. Стас и компания прошли мимо, не решившись заходить глубже.

Коля остался один. Унижение сменилось привычной пустотой. Великий сыщик, неспособный постоять за себя. Призраки? Тайны? Пустяки.

Он пошёл к дальнему краю кооператива, где начиналась свалка. Для других – помойка, для него – место силы. Разбитые унитазы, покорёженные велосипеды, покрышки и детали старых машин в сумерках выглядели фантастично. Он нашёл свой «штаб» – сухое место под навесом, присел на перевёрнутое ржавое корыто. Достал компас – подарок деда. Стрелка указывала на север, надёжно, в отличие от людей.

Последние капли дождя падали с шифера. Куртка у Стаса. Придётся придумать историю для деда. Он медленно поднял взгляд на кучу мусора – там что-то шевельнулось. Тихий, прерывистый стон. Любопытство пересилило осторожность.

Коля приблизился. Из-под обломков торчал тёмный комок шерсти. Собака. Большая, грязная, с рваной раной на боку. Один глаз стоял торчком, другой повис. Она лежала без движения. И вдруг открыла глаза – почти человеческие, карие, полные боли и достоинства. В них не было страха, лишь спокойное принятие судьбы.

Коля замер. Все теории и карты мгновенно испарились. Он забыл про холод, хулиганов, куртку. Всё на свете исчезло.

– Держись, дружище, – прошептал он, опускаясь на колени. – Сейчас помогу.

Он разгребал мусор, освобождая собаку, сдирая кожу на пальцах об острые края. Боли не ощущал – только ужас, что пёс умрёт у него на глазах. Клетка была разбита, буквы и цифры на ней – «…ъект П-1…» – Коля запомнил, но это было вторично.

Собака была освобождена, огромная для дворняги. Коля снял свитер, подложил под живот – импровизированные носилки. Тащить было тяжело, пес без сознания, тело обвисло. Пятясь, он волок его к гаражу, цепляясь за камни. Каждый шаг давался с трудом, спина заныла, по телу струился пот, несмотря на холод.

Знакомые зелёные ворота. Коля вставил ключ, скрип двели оглушил. Он втащил пса внутрь, рухнул рядом. Гараж пах бензином, маслом и старым деревом. Здесь был особенный мир: «Москвич-412», ящики с инструментами, на дальней полке – коробка с его игрушками.

Он зажёг лампочку. Пёс был грязный, с глубокою раной, но с аристократичной мордой. Коля вспомнил ОБЖ: остановить кровь, обработать рану. С чистой ветошью и перекисью действовал как хирург. Пёс стонал, Коля дрожал, но продолжал.

Принёс миску с едой и воду. Сел напротив, завернувшись в дедов халат. Холодно, голодно, страшно. Говорил тихо, почти шёпотом, борясь с одиночеством:

– Ничего, дружище… Выживешь. Я один почти. Дед классный, но… Он не поймёт про Шерлока Холмса и карту. А ты… поймёшь? Выручишь – будем вместе улики искать.

Он гладил шерсть. Пёс словно отвечал лёгким облегчением.

– Меня сегодня достали… Стас. Куртку отобрал. Дед вздохнёт… Знаешь, как взрослые вздыхают, разочарованные? Вот это противно.

Коля прислушался к ночным звукам. Где-то машина, хлопок двери. Обычная жизнь шла, а здесь, в гараже, другая – таинственная и тревожная.

Он уже дремал, когда услышал движение. Пёс шевелился, пытался приподнять голову. И вдруг, в голове Коли прозвучал голос: усталый, вежливый, человеческий:

«Где я? Кто вы, молодой человек? И что с голосом? Он звучит… странно. Глухо».

Коля ахнул, отпрянул. Стул скрипнул. Пёс моргнул. В его карих глазах – гамма эмоций: растерянность, боль, попытка анализа. Новый мысленный голос, с паникой:

«Вы… слышите? Но это невозможно. Лапы… Боже, что за тело?»

Коля сидел, не двигаясь. Страх сменялся любопытством. Он протянул руку к шерсти пса.

– Я… я тебя слышу, – прошептал. – Но не ртом. У меня в голове.

Пёс замер, взгляд был пронизывающим, проникал прямо в душу. Прошла минута.

«Феноменально, – прозвучало в голове. – Телепатическая связь. Односторонняя? Нет… Я понимаю ваши слова без звука. Помогите сесть. И скажите, где мы и какой сейчас год?»

Коля осторожно подложил под бок тряпку. Они сидели друг напротив друга – мальчик в замасленном халате и пес с благородной мордой и перевязанным боком. Один – с трепетом первооткрывателя, другой – с достоинством попавшего в беду джентльмена.

– Меня зовут Коля, – сказал мальчик. – А тебя?

Пёс наклонил голову. В глазах мелькнула горькая ирония:

«Меня зовут сэр Арчибальд фон Хундерквинтель. По крайней мере, так было. Сейчас, похоже, я – четвероногое существо, в чью шкуру неудачно вселился. Нам есть что обсудить».

За стенами гаража шумел город: школа, хулиганы, скучные уроки. А здесь, в мире бензина и тайны, начиналась совсем другая история.

Глава 2. Сэр Арчибальд фон Хундерквинтель

Тишину в гараже нарушало лишь тяжёлое, хрипловатое дыхание пса. Свет лампочки отбрасывал длинные, дрожащие тени, в которых плясали очертания старых ящиков и дедового «Москвича». Коля, не мигая, смотрел на говорящего – или, точнее, мыслящего – пса, и его мозг отчаянно пытался найти логическое объяснение.

Шизофрения? Переутомление? Галлюцинации от голода и стресса? Но нет. Взгляд карих глаз был умным, осмысленным, оценивающим: по нему скользнуло мгновенное считывание обстановки, его лица, беспорядка вокруг. Это не было галлюцинацией. Это было чудо. И Коля, как любой уважающий себя исследователь, решил разобраться.

– Сейчас… двадцать первый век, – наконец выдавил он, сглотнув ком в горле. – Две тысячи двадцать четвёртый. А это гараж моего деда. В Острогорске.

«Две тысячи… двадцать четвёртый?» – мысленный голос Арчибальда прозвучал с такой интонацией, будто ему сообщили, что Земля плоская и держится на трёх китах. – «Поразительно. Значит, я отсутствовал весьма продолжительное время. Острогорск? Не слышал. И где же, если не секрет, находятся Бейкер-стрит и Скотленд-Ярд? В относительной доступности, разумеется».

– Бейкер-стрит? – Коля на мгновение опешил. – Это… это в Лондоне. В Англии. До него самолётом часа четыре.

В глазах Арчибальда мелькнуло что-то похожее на панику, которую он тут же подавил усилием воли. Он попытался привстать, но слабость и боль в боку заставили снова лечь.

«Лондон… Так и есть. Значит, меня не просто убили. Меня… переместили. В пространстве и, что куда более ошеломляюще, во времени. И в теле, – он с горьким отвращением посмотрел на свою лохматую лапу, – этого существа. Прекрасный набор для начала дня, не правда ли?»

– Вас… убили? – Коля присел на корточки, забыв о страхе. Его детективное сердце забилось быстрее. Это было не просто тайна, это было настоящее дело.

«Последнее, что я помню отчётливо, – туманный вечер на набережной Темзы. Я шёл на встречу с информатором. Дело о пропавших чертежах… неважно. Удар в спину. Не нож. Электрический разряд. А потом… пробуждение здесь. С этим телом. И этим… голосом в голове, которым оказались вы, молодой человек».

Он замолчал. Коля почувствовал, как по спине снова пробежали мурашки. Это было не просто убийство. Это было похищение. Похищение души.

– А как вас звали? То есть… до этого? – робко спросил Коля.

«Сэр Арчибальд фон Хундерквинтель, – мысленный голос произнёс с неизменным достоинством, словно представлялся в салоне английской королевы. – Сыщик-консультант. Специализация – запутанные дела, где не столько важна грубая сила, сколько извилины мозга. А вы, судя по всему, тоже неравнодушны к сыскному ремеслу?» – Его взгляд упал на торчащий из рюкзака Коли уголок блокнота с надписью «Досье».

Коля покраснел и кивнул.

– Я… люблю детективы. Веду наблюдения. Вот, – он достал блокнот. – Это досье на всех во дворе. А это – карта подозрительных мест.

Арчибальд с интересом уставился на блокнот, словно мысленно листал страницы.

«Любопытно. Методика, в целом, верная, хотя и страдает юношеской бессистемностью. Например, вы зафиксировали, что соседка, баба Катя, выносит мусор в семь утра, но не отметили, меняется ли расписание в выходные. А это важно: в моё время один преступник выдавал себя тем, что в воскресенье молился в церкви вместо привычного завтрака. Но я отвлёкся. Благодарю вас. Вы спасли мне жизнь. Пусть и в этом… не самом презентабельном обличье».

– Не за что, – смущённо пробормотал Коля. Потом его осенило. – А что это за слово вы сказали? «Палимпсест»? Когда у вас был жар.

Арчибальд нахмурился. Его брови сдвинулись на лохматом лбу, создавая комично-серьёзное выражение.

«Палимпсест… Да, смутно помню. Это слово вертелось в сознании, когда я приходил в себя. Связано с тем местом, откуда сбежал. С лабораторией. Люди в белых халатах… писали поверх. Как на старом пергаменте: стерли прежний текст, написали новый».

Он замолчал. Коля почувствовал исходящий от него ужас. Не животный страх, а глубокое, человеческое отвращение. Стерли его личность, как старую рукопись, и записали в тело собаки.

– Лаборатория? – прошептал Коля. – А вы помните, где она? Как выглядели эти люди?

«Очень смутно. Вспышки света. Холод. Металл. И чувство, что я должен был кого-то найти… спасти… но не успел. И ещё… – он посмотрел на рану, – я бежал. Сквозь лес, по грязи. Меня догнали. Но я вырвался. Вот почему я здесь».

Коля сжал кулаки. Его собственное одиночество вдруг показалось мелким рядом с трагедией Арчибальда. Он был не просто говорящим псом. Он был жертвой. Настоящим делом.

– Мы их найдём, – твёрдо сказал Коля. – Раскроем это дело. Я помогу.

Арчибальд смотрел с удивлением: борьба снобизма аристократа и искренней благодарности читалась в глазах.

«Вы отважны, Коля. И благородны. В моё время ценили такие качества. – Он тяжело вздохнул. – Похоже, у меня мало вариантов. Я принимаю ваше предложение. Но учтите: сыскное ремесло не терпит небрежности».

Снаружи послышались шаги и скрип ключа. Оба замерли. Арчибальд мгновенно прикрыл глаза, изображая сонное, безразличное животное.

– Ни слова деду, – шепотом сказал Коля. – Пока что. Я всё объясню потом.

«Секретность – основа любого расследования», – мысленно согласился Арчибальд.

Шаги удалились. Коля выдохнул. Он посмотрел на пса, который снова открыл глаза, оценивающе.

– Вам нужно есть, – вспомнил Коля. – И пить. И рану обработать.

«Пить – да. Есть… – Арчибальд с сомнением посмотрел на миску с остывшим рагу. – Придётся отказаться от гастрономических предпочтений. Но, молодой человек, без лука в следующий раз. И картофель отдельно, не как монолит».

Коля фыркнул. Смех прорвался сквозь напряжение. Он поднёс воду к морде пса, и тот с достоинством припал к горлышку, мысленно: «Уф… Однако, освежает».

Пока Арчибальд пил и, с явным отвращением, ел, Коля думал: о лабораториях, похищенных душах, таинственном «Палимпсесте». Его серая жизнь превратилась в страницу из книги любимых авторов. Перед ним был не просто пёс. Перед ним – величайшая загадка.

– Значит, вы сыщик, – снова заговорил Коля.

«Был сыщиком, – поправил Арчибальд. – А сейчас я живая улика в своём деле. И не знаю, с какой стороны подступиться. Разве что…»

– Что? – спросил Коля.

«Начать с малого. Освоиться в этом времени. Вы, Коля, будете моими глазами и ушами. Моим единственным связным с миром 2024-го. Договорились?»

Коля кивнул, уверенно. В груди горел огонёк авантюры, тайны и настоящей дружбы.

– Договорились, сэр Арчибальд.

Пёс слабо вильнул хвостом, неуместно для аристократичной осанки, и закрыл глаза. Он снова засыпал, но теперь спокойно. Он был не один.

Коля сидел рядом и строил планы. Нужно скрывать огромную собаку от деда. Нужно достать еду. И главное – расследовать. На первой странице блокнота теперь красовалось новое дело: «Дело №0. Палимпсест».

Глава 3. Новая реальность и первый союзник

Коля проснулся от того, что ему было холодно и неудобно. Спина ныла, под щекой кололась какая-то тряпка, пахнущая пылью и машинным маслом. Несколько секунд он тупо смотрел в закопчённый потолок гаража, пока в памяти не вспыхнули события вчерашнего дня. Побег от Стаса. Свалка. Кровь. Голос в голове. Пёс.

Арчибальд.

Он резко сел, сердце забилось так, будто пыталось пробить себе дорогу наружу. Всё было на месте. Гараж, ящики, дедов «Москвич». И пёс – сидел, поджав лапы, с выпрямленной спиной и видом такого достоинства, будто спал на шелковом диване, а не на старом ковре.

«Доброе утро, юный друг, – раздался в голове бархатный баритон. – Надеюсь, вы хорошо отдохнули на этом аскетичном ложе. Впрочем, должен признать, кровать в „Савойе“ имела определённые преимущества».

Коля хрипло засмеялся и тут же спохватился – ведь дома! Дед!

Он схватился за рюкзак, посмотрел на часы – без десяти семь – и побледнел.

– Мне… мне надо бежать! – выдохнул он. – Дед! Он…

«Понимаю, – спокойно отозвался Арчибальд. – Ваш опекун, вероятно, не был извещён о вашем ночлегe на промасленной простыне. Советую продумать правдоподобную легенду. И если можно… э-э… это тело требует некоторых, скажем так, физиологических мероприятий. Я пытался медитировать, но, увы, у собачьей анатомии есть свои непобедимые аргументы».

Он сказал это с тем тоном, каким обычно заказывают чай в «Ритце». Коля сглотнул и кивнул.

– Э-э… да, конечно. Только тихо, ладно?

Он осторожно приоткрыл ворота и выглянул. Утро было серое, мокрое, чужое. В воздухе висел запах сырости и бензина. Пёс выбрался наружу, морщась от каждой лужи, как герцог, ступивший на неровную мостовую. В голове у Коли мелькали отрывки мысленного ворчания:

«О, сыщики прошлого – Дюпен, Лекок… до чего же низко пал их наследник. „Выгул“. Какое унизительное слово».

Вернувшись в гараж, Арчибальд первым делом начал тщательно вылизывать лапы.

«Прошу вас, Коля, добудьте воду и мыло. Или хотя бы влажное полотенце. Без соблюдения элементарной гигиены я не способен концентрироваться. Мозг требует чистоты не меньше, чем тело».

– Хорошо, – буркнул Коля. – Я принесу. Только сиди тихо. И не… ну, не гавкай.

«Лай? – мысленно возмутился пёс. – Сударь, я не гавкаю. Я издаю предупреждающие сигналы. Иногда – угрожающее рычание. Но лаять, как какой-то дворовый простолюдин… увольте».

Коля усмехнулся, натянул рюкзак и выскользнул наружу.

Пять минут пути домой показались вечностью. В груди жило ощущение неминуемого суда. Он представлял деда – сурового, молчаливого, с этим взглядом, от которого внутри всё становится меньше.

Когда он открыл дверь, запах кофе и свежего хлеба ударил в нос. Всё было как обычно. Даже слишком. На кухне – стук ложки, шелест газеты. Николай Петрович сидел за столом и пил кофе. Поднял глаза. Спокойно. Чересчур спокойно.

– Ну, – сказал он. – Рассказывай.

Коля застыл у порога.

– Я… был в гараже. Модельку клеил. Заснул.

– В гараже. Ночью. Без предупреждения. В куртке, которая, по словам дворника, болтается на дереве у подъезда. Это как понимать?

Коля опустил голову. Лгать дальше было бессмысленно.

– Стас… с ребятами… Они отобрали куртку. Я просто… сел в гараже, отдохнул. Заснул.

Он ждал бурю. Но дед долго молчал, потом тихо сказал:

– Коль, я тебя воспитываю не для того, чтобы ты по гаражам от хулиганов прятался. Ты мог позвонить. Я бы вышел.

– Не хотел подводить, – пробормотал Коля. – Ты же говорил – мужчина должен сам уметь постоять за себя.

– Постоять – да. Но не в одиночку зарываться.

– Дед вздохнул. – Я не буду тебя ругать. Думаю, ночь на досках – наказание само по себе. Но чтобы в последний раз, понял? Появились проблемы – говори. Это не слабость. Это здравый смысл. Садись, ешь.

Коля опустился за стол, чувствуя, как ком в горле мешает дышать. Дед налил ему чаю, поставил кружку с надписью «Самый лучший внук». Как всегда.

– Спасибо, – выдавил Коля.

– После завтрака пойдём куртку снимем. И с моделькой разберёмся, – добавил дед.

Коля понял, что «моделька» теперь должна существовать на самом деле. И быстро.

В школе он плыл по течению. Учителя говорили, формулы мелькали, но сознание было далеко – в гараже. У пса. У сэра Арчибальда фон Хундерквинтеля, жертвы проекта «Палимпсест».

Ему нужен был союзник. Кто-то, кто не просто выслушает, а поверит.

Он знал только одну – Машу Зимину.

––

Маша сидела на подоконнике, уткнувшись в планшет. Рыжие волосы закрывали лицо, пальцы бегали по экрану. Когда Коля подошёл, она подняла глаза – холодные, внимательные.

– Привет, – сказала она. – Слышала, тебя вчера Стас достал. Что, мстить будешь? С применением ловушек и сверхразумных схем?

– Не до него. У меня дело. Настоящее, – ответил Коля.

Она отложила планшет.

– Дело? Это уже интересно. Какое?

– Секретное. И фантастическое. Мне нужна твоя помощь.

– Ты хочешь, чтобы я взломала школьный сервер и выставила Стасу нули? – невозмутимо уточнила она.

– Нет! – зашипел Коля. – Это серьёзнее. Гораздо. Речь идёт о… похищении личности.

О лаборатории. О чём-то, чего вообще не должно существовать.

Маша вскинула брови.

– Коля, тебе точно не нужно к врачу?

– Не нужно! Просто поверь. После уроков – в гараж. Покажу. Но обещай: никому. И без паники.

Она прищурилась. Несколько секунд изучала его лицо. Потом медленно кивнула.

– Ладно. Но если это окажется шуткой, я устрою твоему компьютеру цифровой Армагеддон.

– Договорились, – выдохнул Коля.

––

После уроков они шли молча. Коля нервничал. Маша – нет. Она выглядела так, будто идёт на экскурсию в музей редких глупостей.

– Там хоть не грязно? – спросила она на пороге.

– Чисто, – соврал Коля и отпер замок.

В гараже пахло пылью и тайной. Арчибальд поднял голову. Уши насторожились, взгляд стал острым, почти человеческим.

– Ну? – сказала Маша, осматривая помещение. – И что тут у нас? Гараж. Пыль. И собака. Очень секретно.

«Бродячая собака? – в голосе Арчибальда прозвенела ледяная обида. – Это уже переходит все границы!»

– Он просит извинений, – серьёзно сказал Коля.

– Кто? – насторожилась Маша. – Собака?

– Он не просто собака. Его зовут сэр Арчибальд фон Хундерквинтель. Он был человеком. Великим сыщиком. А теперь его сознание в теле пса. Мы общаемся мысленно.

Маша открыла рот, потом закрыла.

– Угу. А ты случайно не забыл принять таблетки?

– Спроси его что-нибудь! Что я не мог бы знать!

Пауза. Потом в голове Коли зазвучал спокойный голос:

«Скажите этой юной леди, что её поза закрыта, руки скрещены, левая нога чуть отставлена назад. Это защитная реакция. Слова у неё – уверенные, но тело говорит: боюсь поверить. Боюсь, что окажусь не права».

Коля передал.

Маша распрямилась, удивлённо опустила руки.

– Ты… откуда это знаешь?

– Это он! – сказал Коля. – Он… наблюдатель. Психолог. Детектив.

«Не психолог, – уточнил Арчибальд. – Наблюдатель. Это как разница между чтением книги и расшифровкой древней надписи».

Маша задумчиво сняла очки и протёрла их свитером.

– Допустим. Тогда объясните: это что – телепатия?

«Возможно. Или побочный эффект тех, кто создал проект „Палимпсест“. Они стерли моё сознание и записали его сюда. Как чернила поверх старого текста».

Коля перевёл.

Маша вздрогнула. Сомнение и азарт на лице боролись.

Он достал из кармана бирку – пластиковый обрывок с выцветшей надписью.

– Вот! Я нашёл это у него. Видишь? «Объект П-13». Это не шутка, Маш.

Она взяла бирку, поднесла к свету.

– Если это подделка, она гениальная… Но если нет… – Она осеклась. – Тогда это переворачивает всё.

Коля молчал.

– Он в беде, – наконец сказал он. – И те, кто это сделал, могут его искать. Мы должны понять, кто они. И что они сделали.

Маша посмотрела на него, потом на пса.

И впервые – улыбнулась. По-настоящему, широко.

– Ладно, сыщики. Я в деле. Но по моим правилам. Все данные проходят через меня. Полная секретность. И без героизма.

«Она умна и решительна, – заметил Арчибальд. – Такие союзники – редкость. Берегите её, Коля».

– Договорились, – ответил Коля.

Маша включила планшет. Голубой свет осветил её лицо.

– Начнём с базы данных. „Палимпсест“. „Объект П-13“. Посмотрим, что вытащит сеть из своих глубин.

И в тусклом свете лампочки, среди запаха масла и железа, родилось их трио:

мальчик с сердцем сыщика, девочка с умом инженера и пёс, чей взгляд помнил век викторианских тайн.

Трио против неизвестного.

И впервые Коля почувствовал – он больше не один.

Глава 4. Сэр Арчибальд фон Хундерквинтель

Коля стоял, прислонившись к дедову «Москвичу», и пытался осознать, что только что произошло. Его тайна, такая огромная и невероятная, теперь принадлежала не только ему. И что удивительнее всего – Маша не сбежала с криками. Не подняла на смех. Хотя, если бы это случилось, то Коля бы понял, ведь мало кто может поверить во всю эту фантастическую историю. А Маша поверила. И осталась.

«Что ж, – раздался в его голове мысленный голос, прерывая размышления. – Ваша подруга… а я правильно уловил гендерную принадлежность?.. обладает незаурядным умом и, что важнее, непредвзятостью. Редкое качество для любого времени. Хотя её манера общения несколько… резковата».

Арчибальд сидел на своем тряпичном ложе, вылизывая рану на боку. Движения его были точными и экономичными, словно он выполнял важную медицинскую процедуру, а не занимался грубой гигиеной.

– Она не моя подруга, – автоматически поправил Коля. – Она… одноклассница. Но да, она самая умная в школе.

«Одноклассница, подруга… не суть важно. Важно, что теперь нас трое. А значит, наши шансы на выживание и успешное расследование многократно возросли. Теперь, мой юный, но не по годам смышлёный друг, поскольку кризис первого контакта миновал, полагаю, нам стоит обсудить наши дальнейшие действия. А именно – мои бытовые условия».

Пес поднял голову, и его взгляд стал критическим. Он обвел гараж по периметру, и Коля вдруг ясно увидел это место его глазами – не как уютное убежище, а как холодное, грязное, неприспособленное для жизни помещение.

«Во-первых, постельные принадлежности. Этот конгломерат тряпок, – он мысленно тыкнул в направление своего «лежака», – неприемлем. Они впитывают влагу, пыль и, простите, запахи. Требуется поролоновый матрас. Или, на худой конец, охапка свежего сена. Во-вторых, питание. Хлеб и остатки вашей трапезы – это экстренная мера, но не рацион. Мне требуются белки для заживления раны. Мясо. Вареное. Без специй. И овощи. И, в-третьих…»

– В-третьих? – устало переспросил Коля, чувствуя, как на него наваливается груз ответственности за благополучие аристократичного пса.

«В-третьих, мне необходимы гигиенические процедуры. Я не могу оставаться в таком… состоянии. – Он с отвращением посмотрел на свою слипшуюся шерсть. – Мне требуется помывка. Со специальным шампунем. Я не настаиваю на аромате лаванды, как в моём любимом лондонском отеле, но, по крайней мере, нейтральный. И расческа. Крупная. Металлическая».

Коля смотрел на него, и его охватило странное чувство – смесь жалости, уважения и желания зарыдать от бессилия. Где он, десятилетний мальчик, возьмет поролоновый матрас, мясо и шампунь для собак? Украсть у деда? Но он уже и так чувствовал себя вором и обманщиком.

– Я… я постараюсь, – без особой надежды пообещал он. – Но ты же понимаешь, это сложно. Дед…

«Я понимаю, что вы ставите под угрозу свои отношения с опекуном, – мысленный голос прозвучал неожиданно мягко. – И я ценю это. Поверьте, я не из тех, кто принимает жертвы как должное. Но, Коля, подумайте. Я – единственная зацепка в деле о «Палимпсесте». Возможно, единственный ключ к разгадке тайны ваших родителей. Чтобы я мог работать, мне нужно восстановить силы. И… поддерживать хотя бы подобие приличий».

Он был прав. Коля кивнул, сжав кулаки. Он должен был найти способ. Он был частью команды теперь. Ответственной частью.

– Хорошо. Сегодня я принесу тебе поесть нормально. И… может быть, воду для мытья. А там посмотрим.

Он собрал свои вещи, чтобы идти домой. Предстоял новый раунд объяснений с дедом. Но теперь у него была цель. Он чувствовал себя не просто мальчиком, который тайком держит в гараже собаку. Он чувствовал себя… агентом на секретном задании.

Вечер дома прошёл на удивление спокойно. Дед, казалось, счёл инцидент с ночёвкой в гараже исчерпанным. Он спросил, снял ли Коля куртку с дерева (снял), и поинтересовался, как продвигается «модель». Коля, покраснев, пробормотал что-то невнятное про «сложную конструкцию» и «нехватку деталей». Николай Петрович хмыкнул, но не стал допытываться.

За ужином дед был задумчив. Он медленно ел гречневую кашу, изредка поглядывая на внука. Потом отложил ложку.

– Коль, – сказал он. – Помнишь, я тебе рассказывал про Глеба Бутыркина?

Коля насторожился. Имя было незнакомым.

– Нет. Кто это?

– Художник. Местная знаменитость, в своём роде. Мы с ним общались в студенческие годы. Он учился в художке, я – на военной кафедре. Случайно столкнулись в библиотеке, разговорились. Он был… странным. Гениальным, но странным. Вечно ходил в краске, говорил загадками. Как-то раз он нарисовал мой портрет. Твой бабушке нравилось.

Коля с интересом слушал. Дед редко рассказывал о своём прошлом.

– И что с ним?

– Умер давно. При весьма странных обстоятельствах, надо сказать… Но сейчас не об этом. А на-днях в городе шумиха. Его наследники, племянник какой-то, выставляют на всеобщее обозрение его главную картину. «Красный конь в синих тонах». Все газеты трубят. Завтра открытие выставки в галерее «Арт-Острогорск».

– Круто, – сказал Коля без особого энтузиазма. Искусство его интересовало мало.

– А вот и не круто, – дед покачал головой. – Дело в том, что эта картина – яблоко раздора. Глеб завещал её городу. А наследники, хитрые дельцы, хотят её продать какому-то заграничному коллекционеру. Выставка – это просто формальность, чтобы поднять цену. А ещё ходят слухи, что в картине той сам Бутыркин зашифровал место, где клад семейный спрятал. Враньё, конечно, но народ будоражит.

История начала приобретать для Коли очертания детектива. Алчные наследники, таинственная картина, скрытый клад…

– И что, они могут так просто её продать? – спросил он.

– Юридически – да. Если докажут, что это их законная собственность. А у города денег, чтобы выкупить её по рыночной цене, нет. Вот и вся история. Жаль, конечно. Картина-то, говорят, невероятная. И нашему городу была бы честь – иметь такое наследие. Но что поделать… – Дед развёл руками и снова взялся за ложку. – Миром правят деньги, Коль. Запомни это.

Но Коля уже не слушал. Его мозг, настроенный на поиск загадок, заскрипел от напряжения. Алчные наследники, пытающиеся обойти волю художника… Это же готовая схема для преступления! Не настоящего, конечно, но для тренировки… Он мог бы попробовать распутать это дело теоретически. Понаблюдать за наследниками, изучить обстоятельства…

Мысль о том, чтобы поделиться этим с Арчибальдом, заставила его сердце екнуть от предвкушения. Вот это будет настоящее дело для великого сыщика! Пусть и теоретическое.

На следующее утро, принеся Арчибальду на завтрак взятую из дома вареную куриную грудку и морковку, Коля с жаром изложил ему историю, услышанную от деда.

«Любопытно, – мысленно отозвался Арчибальд, с достоинством разжевывая курицу. – Классический конфликт: коммерческая выгода против культурного наследия. И элемент с кладом добавляет пикантности, хотя, скорее всего, это не более чем легенда для простонародья. А что говорит ваша… одноклассница?»

– Маше? Я ей ещё не рассказывал, – признался Коля. – Но… это же готовая загадка! Настоящее дело! Может, предложить ей заняться этим вместе? Теоретически, конечно.

«Превосходная мысль! – мысленный голос прозвучал одобрительно. – Практика – лучший учитель. А наличие технически подкованного союзника может оказаться неоценимым. Более того…»

Арчибальд не успел договорить. Дверь гаража скрипнула. Оба замерли. В щели показалось лицо Маши.

– Можно? – она просунула голову внутрь. – Принесла кое-что. И новости.

Она вошла, держа в одной руке полиэтиленовый пакет, а в другой – свою неизменную сумку с планшетом и ноутом. Её взгляд сразу же упал на миску с едой.

– А, уже кормите. Отлично. Белок нужен для регенерации тканей. – Она протянула Коле пакет. – Держи. Немного мясных консервов, на первое время. А также влажные салфетки, расчёска, антисептик и бинты. Купила в аптеке.

Коля с изумлением взял пакет. Арчибальд мысленно вздохнул с облегчением.

«Превосходно! Наконец-то проблеск цивилизации. Благодарите её от моего имени».

– Он говорит спасибо, – перевёл Коля.

– Не за что, – Маша пожала плечами и устроилась на ящике с инструментами. – Ну, так что у вас тут? Новое дело на горизонте?

Коля переглянулся с Арчибальдом и кивнул.

– Да. И оно… вполне реальное. Точнее, пока теоретическое, но…

Он с энтузиазмом принялся рассказывать Маше всё, что услышал от деда: о художнике Бутыркине, о спорной картине «Красный конь в синих тонах», об алчных наследниках, которые хотят обойти волю художника и продать шедевр за границу.

– И дед сказал, что картина – чуть ли не культурное достояние города, – закончил Коля. – А они хотят её просто продать. Представляешь? Мы могли бы… ну, не помешать им, конечно, но хотя бы разобраться в этой истории. Как в детективе. Изучить всех подозреваемых, понять их мотивы… Тебе интересно?

Маша слушала, не перебивая, изредка покручивая в руках свой планшет. Когда Коля закончил, она задумалась.

– Алчные наследники против воли художника… Звучит как сюжет для плохого сериала, – наконец сказала она. – Но… да, в этом есть своя логика. И это куда интереснее, чем домашнее задание. – Она включила планшет. – Ладно, давайте попробуем. Начнём с базы. Посмотрим, что за птицы эти наследники.

Её пальцы замелькали по экрану. Коля с восхищением наблюдал, как она листает виртуальные досье, корпоративные отчёты, выдержки из баз данных.

– Так-так-так, – бормотала она себе под нос. – Наследник, Виктор Бутыркин… О, интересно! Судимость за мошенничество пять лет назад. Сейчас в долгах по уши. Ипотека, кредиты… Да он на мели! – Она посмотрела на Колю и Арчибальда. – Для него эта картина – последний шанс. Мотив налицо.

«Вы слышите, Коля? – мысленно произнёс Арчибальд. – Классика. Отчаяние и жадность – гремучая смесь, часто ведущая к преступлению. Я бы поставил на этого Виктора как на главного подозреваемого, если бы… что-то случилось».

– Если бы что-то случилось? – переспросил Коля.

– А оно уже случилось, – мрачно сказала Маша, поворачивая к ним планшет. На экране была новостная лента. Жирный заголовок гласил: «СЕНСАЦИЯ: ШЕДЕВР БУТЫРКИНА ПОХИЩЕН ИЗ ГАЛЕРЕИ ЗА НОЧЬ ДО ОТКРЫТИЯ ВЫСТАВКИ!»

Коля ахнул. Его теоретическое дело только что стало самым что ни на есть настоящим.

– Как?! – прошептал он. – Ведь завтра же открытие! Охрана, сигнализация…

– По предварительным данным, – зачитала Маша с экрана, – преступники действовали безупречно. Не оставили следов, не сработала сигнализация. Картина будто испарилась из запертого запасника.