Трава у дома

«Растение – посредник между небом и землею. Оно – истинный Прометей, похитивший огонь с неба.»

Климент Аркадьевич Тимирязев

2125 г.

Никита проснулся от назойливого жужжания, проникающего в комнату через распахнутое окно. Он попытался спрятаться от раздражающего звука под одеяло, но это не помогло, только стало жарко и душно. Отшвырнув одеяло, он вскочил с кровати и ринулся к окну.

Источником звука оказались роботы-косильщики, старательно ползающие по ровным прямоугольникам газонов. Похожие на ярко-оранжевых жуков машинки усердно работали скрытыми лезвиями, следя, чтобы ни одна травинка не превышала трёх сантиметров, утвержденных Горзеленхозом города Зоринск.

Самый громкий косорот – так шутливо прозвали эту модель КРТ-4С – выписывал круги вокруг одной точки прямо у дома. Никита высунулся из окна – кажется, косорот обнаружил сорняк и никак не мог решить, что с ним делать.

– Да срежь ты его уже, тупорот, – фыркнул Никита.

Тот как будто его услышал – выпустил из-под корпуса лезвие, аккуратно чикнул стебель и с шумом втянул его в мусороприёмник. Немного покрутившись на месте, он наконец-то покатил жужжать под соседские окна.

Никита проводил его взглядом и вернулся в комнату. Спать уже не хотелось. Всё ещё нераспакованные после переезда коробки ровной шеренгой стояли вдоль стены. На одной из коробок папиным почерком было выведено: «Разбери меня».

Никита посмотрел на коробки, на безоблачное голубое небо в прямоугольнике окна и решил, что летние каникулы придуманы для того, чтобы наслаждаться солнечной погодой, а добро своё он разобрать успеет.

– В другой раз, – сказал он надписи, быстро оделся, прихватил с собой сумку для бассейна и поспешно выскочил из комнаты, будто в любой момент коробки могли взбунтоваться и перекрыть ему выход.

На кухне пахло жареным хлебом и кофе, а на столе мигал датчиком термобокс – мама оставила ему еду.

– Завтрак готов! – сообщила голосовая помощница Полина.

– Вижу, – буркнул Никита. «Детский режим» Полины его раздражал – она общалась с ним как с детсадовцем.

Он достал из шкафчика бутылочку космоконцентрата – питательного коктейля для космонавтов и участников научных экспедиций. Не то чтобы ему нравился вкус этой жижи, но среди его ровесников космопитание было модным. И если ты планируешь участвовать в программе освоения дальнего космоса, нужно привыкать к странной еде – а Никита как раз планировал.

– Китя, поешь нормально, – внезапно раздался мамин голос.

Никита от неожиданности вздрогнул и чуть не уронил концентрат.

– И разбери уже вещи. Ты помнишь, что здесь по газонам не ходят?

Никита облегченно выдохнул – это всего лишь Полина озвучила голосовое сообщение от мамы. Родители, конечно, говорили, что не следят за ним через её камеру, но все дети знают, что родители много чего говорят.

– Полина, я ушёл в городской бассейн! – оповестил он и направился к выходу.

Стоило ему открыть входную дверь, как Полина проиграла напоминание, что хождение по газонам может быть опасно, и за это полагается штраф в пятьсот уников.

– Да кому сдалась эта ваша трава! – Никита с досадой закатил глаза и поспешно покинул квартиру. Это предупреждение ему предстояло слушать ещё три года при каждом выходе из дома, пока ему не исполнится четырнадцать. И только тогда Полина наконец отключит детконтроль.

Зоринск мало чем отличался от других научных городков, в которых он успел побывать с родителями: типовая малоэтажная застройка, аккуратные ухоженные улочки. Единственное отличие было в том, что все газоны были засажены «злычкой» – специально выведенной травой. Злычка была разной в зависимости от региона, но функция у неё везде была одинаковая: отпугивать животных, зараженных углеморфизмом – особой формой бешенства. Вспышку эпидемии уже давным-давно подавили, а вот злычка так и росла вокруг городов, и только в Зоринске она была ещё и внутри периметра.

В Долинске, где он с родителями жил до переезда, Лесхознадзор высадил полосы злычки-борщевика, изобретённой ещё в далёком 2094 году. И чем опасен прямой контакт с ней, Никита узнал на собственном опыте, решив срезать путь и свернув с тропинки прямо в её заросли. Итогом этого решения стали: химический ожог обеих рук, летние каникулы, позорно проведённые в солнцезащитных нарукавниках под зонтом, и бесконечные подколки от деда.

Когда оба родителя получили распределение в Зоринск, Никите предложили остаться в Долинске с дедом, а к маме с папой приезжать на каникулы. Если бы ему об этом сказали зимой, он, может, и согласился бы. Но предложение поступило в мае, а в мае у деда начинался дачный сезон и обострение шуточек в сторону умственных способностей внука: он всё никак не мог простить Никите оплошность со злычкой, считая его не очень умный поступок чуть ли не личным воспитательным промахом. Поэтому Никита без раздумий согласился на переезд.

И теперь он уже неделю был полноправным жителем городка с населением десять тысяч человек, окружённого полями колосившейся злычки. А поскольку городок был построен во время разгара эпидемии углеморфизма, то для надёжности он был обнесён замкнутым лазерным контуром, который работал и по сей день. Когда дед узнал, что Никита решил переехать, то картинно вздыхал и, подмигивая, говорил, что теперь будет за внука спокоен: мол, такие контуры ставят не для того, чтобы животные не забредали, а чтобы особо одарённые жители не разбредались.

Никита немного переживал, сможет ли он найти себе друзей на новом месте, но это оказалось плёвым делом. Как только пискнуло уведомления о получении доступа к общегородскому порталу, он по совету деда запостил в детском чате свою виртуальную визитку с контактами, и уже в тот же вечер тусовался с девочкой Викой из соседнего подъезда. А на следующий день познакомился с другими ребятами из их квартала, и они показали ему все примечательные места Зоринска.

Сегодня он должен был встретиться с Викой у бассейна, но заметил её недалеко от дома в компании пары знакомых ребят – они топтались у газона и что-то там высматривали. Подойдя к ним, Никита увидел, что причиной ажиотажа стал бирюзовый гравикоптер, воткнувшийся носом в ровное полотно травы в паре метров от тротуара.

Коля, владелец коптера, безуспешно пытался подцепить его магнитоудочкой.

– Привет, как это вы умудрились? – поинтересовался он у собравшихся.

– Прив! – повернулась к нему Вика. – Ну, просто кто-то в себя уверовал и решил, что сможет состричь травинку на лету.

– Не сыпь мне хлорид натрия на рану, – пробурчал Коля, продолжая бесплодные попытки. – Да чтоб тебя!

Он слишком энергично махнул удочкой, потерял равновесие и чуть не улетел лицом в газон, но Никита с Викой вовремя успели схватить его под руки.

– Я же говорил, нужна робо-рука, – уныло сказал Сеня, всё это время молча державший пульт от коптера.

– А кто её вызовет? – фыркнула Вика. – Вызов платный, это могут сделать только взрослые. Чьим родокам звонить будем?

– Моим нельзя, – категорично заявил Коля, – если они узнают, я этот коптер до восемнадцати лет не увижу!

– Вот же соплежуи! – раздался сзади звонкий голос.

Никита обернулся. К ним подошла незнакомая девочка, их ровесница: короткие светлые волосы, загорелые руки и ноги в царапинах, на запястьях и щиколотках – разноцветные плетёные фенечки, которые он никогда не видел на других девчонках. Она смерила Никиту оценивающим взглядом.

– Это ты новичок? Никита?

– Допустим, а что? – автоматически буркнул он.

Девочка быстро оглянулась – взрослых нигде не было видно. Ловким движением она вытащила из кармана лазерный фонарик и сунула его Никите.

– Держи. Посвети вон туда, – она направила его руку на камеру наблюдения.

– Ты с дуба рухнула? – возмутился Никита. – Это запрещено!

– Боишься, что мамка наругает?

– Не боюсь!

– Тогда свети.

Он нехотя направил луч фонарика в объектив.

Девочка тут же сделала два стремительных прыжка на газон, смяв сандалиями траву. Никита замер, ожидая чего-то ужасного – что сейчас трава обожжёт ей кожу, или завоет сирена, или прилетит полицейский дрон. Но ничего не произошло. Она быстро подхватила коптер и так же легко вернулась на тротуар.

– Держи, – она ловко кинула коптер Коле.

Тот растерянно поймал его, открыл было рот, но девочка уже повернулась к ошарашенному Никите, выхватив фонарик из его рук.

– Не благодарите, – просто сказала она.

И прежде чем кто-то успел что-то сказать, она развернулась и зашагала прочь.

– Выпендрёжница, – скривилась Вика, когда девочка скрылась за углом. – Вечно ищет повода приосаниться.

– Да ладно тебе, – Коля придирчиво осматривал коптер, – она нам помогла.

Вика фыркнула и пошла в сторону перекрёстка, недовольно размахивая сумкой

– Не обращай внимания, – сказал Коля Никите, а потом негромко и снисходительно добавил: – Женщины…

– Эй, ты в басик идешь? – остановившись, окликнула Вика Никиту.

Никита быстро попрощался с ребятами и побежал за ней.

– Ты её знаешь? – спросил он, поравнявшись с подругой.

– Все знают, это Лада Сорокина, – Вика скривилась, как будто это имя было кислым как лимон.

– А вы как познакомились?

– Мы с ней в одном классе учимся, – нехотя призналась Вика. – Наша королева эпатажа.

– У неё что, бионические ноги?

– Пф, обычные!

– Но она прыгнула в траву и даже не поморщилась! – Никита вспомнил, как сам ревел в три ручья после хождений через борщевик.

– Ой, это её фирменный трюк, чтобы повыделываться своей крутостью.

– А почему она не обожглась?

Вика закатила глаза точь-в-точь как дед Никиты, когда тот считал, что внук сморозил какую-то глупость.

– Это же очевидно – стебли короткие, и если бежать быстро, наступая всей подошвой сразу, то трава приминается и не касается ног.

– Но она была в сандалиях и шортах, – с сомнением возразил Никита, – там как ни беги, всё равно есть риск обжечься.

– Мы с Колей думаем, что она использует защитный спрей. Это известный приёмчик из сети.

Никита про спрей тоже слышал – старшаки в его школе проверяли эту хитрость. Вот только он действовал очень короткое время, и после контакта с злычкой надо было как можно быстрее промыть кожу водой с мылом, а потом целые сутки избегать прямых солнечных лучей. Сомнительно, что Лада пошла на такие жертвы ради мимолётного позерства.

– Не-е, тут что-то другое, – протянул он.

– Тогда она придумала какой-нибудь особый нейтрализатор. Она же у нас олимпиадница, и тётка у неё химичка в нашей школе.

– Если она изобрела спрей-антизлычку, то почему не оформила на него патент, как взрослые?

– Потому что тогда она перестанет быть самой крутой хулиганкой в городе, – хмыкнула Вика и, подозрительно прищурившись, посмотрела на Никиту: – Ты что, втюрился в неё?

– Ни в кого я не втюрился, – буркнул Никита и ускорил шаг.