Сущее бедствие

Глава 1

Брусничное ― маленькая деревушка на границе Архангельской и Вологодской областей. На карте её нет, потому что этот крошечный населённый пункт уже очень давно населённым не считается. Дорог сюда тоже нет. Даже грунтовых. Есть безымянный приток Северной Двины ― покрытая ряской канава шириной в три метра, которую местные жители любовно называют рекой. Есть лес ― хвойный и смешанный. В сырое лето грибы начинают переть из-под земли прямо у домов, но далеко не каждый из них может оказаться на сковороде или в бочке с солениями, поскольку люди в Брусничном живут особенные.

Для начала, полагаю, не мешало бы представиться. Меня зовут Арина. Я ― студентка журфака, оказавшаяся в этой глуши потому, что для дипломной работы выбрала тему «Исчезающий Север» ― глобальный исследовательский труд, посвящённый заброшенным деревенькам вроде этой. Могла бы выбрать что-нибудь другое, если бы не имела привычки пропускать занятия, но на момент моего запоздалого появления в институте сокурсники уже расхватали всё, что попроще. И куратор ещё так строго сказал: «Взяла карту области, села в автобус и поехала. Если будут вопросы, в рабочее время не звони». Умный такой. Сам бы сел и поехал туда, куда и пешком-то живым добраться сложно ― или комары насмерть загрызут по дороге, или в болоте утонешь. И ведь просто фотки из Интернета с историей десятка мёртвых деревень его не устроят ― свежий контент ему подавай с интервью. У кого интервью брать? Я уже на шести заболоченных пустырях побывала, где только комары и водятся. И мошкара. И лягушки. Пару змеюк ещё видела и ежа толстого ― к ним с вопросами приставать надо было? Почти месяц на эти бесполезные путешествия убила с нулевым результатом. Зато болот и оврагов столько нафотографировала, что если это богатство распечатать, то все стены в институте можно им обклеить, причём не только на нашем факультете.

Про Брусничное я накопала информацию в краеведческом музее. Была такая деревня на двадцать домов, но все жители лет пятьдесят назад срулили оттуда из-за сильных паводков. Лесные пожары это место стороной обходят, ни разу там ничего не горело, поэтому в брошенных домах вроде бы кто-то ещё живёт, но не факт. Туристы туда шастают иногда ― говорят, что люди там есть, хотя официально эта деревня не существует. Может, бродяги какие поселились. Ну или охотники облюбовали заброшки под свои нужды. Медведи рядом живут. Немного, но всё равно лучше не рисковать и без проводника в эту глушь не соваться. А ещё лучше и с проводником туда не ходить.

Целеустремлённого журналиста медведем не остановишь. У меня от дедлайнов по дипломной работе уже дымком потянуло ― вот-вот гореть начнут. Сроки поджимают, материала с гулькин нос, куратор явно вознамерился насладиться моим позором в день защиты. Перебьётся. Утрамбовала в рюкзак всё необходимое, включая три флакона спрея от комаров, села в автобус и поехала. Потом пересела в другой автобус. До последнего на маршруте обитаемого населённого пункта добиралась попутками и пешком, а там начала приставать к местным жителям с вопросами относительно проводника.

– Тебе зачем в Брусничное? ― хитро щурясь, спросила у меня дородная женщина, которую я отвлекла от вырубания тяпкой из-под забора жирного куста крапивы.

Я ей подробно изложила причину своего интереса к заброшенным деревням, в ответ на что услышала:

– Глухой номер. Тамошние любопытных не привечают. В лучшем случае сразу заблудишься, пока тропинку нужную искать будешь, а в худшем с собаками тебя потом по болотам искать придётся. Проводником тоже никто не вызовется, потому что это чревато. Вот кабы ты больная была или с даром каким, а так…

У меня начала нервно подёргиваться скула. Я целый день потратила на то, чтобы сюда добраться. Ноги гудят, в желудке с утра только чай из термоса и шоколадный батончик ― на обратный путь у меня просто сил не хватит. Это километров пять топать через лес по грунтовке, а там ещё и не факт, что попутку поймаешь. Вечер, люди по домам сидят, новости в телевизорах смотрят.

– А переночевать у вас тут где-нибудь можно? ― спросила разочарованно.

Собеседница закинула тяпку на пухлое плечо, окатила меня оценивающим взглядом с головы до пят и заявила:

– Если до темноты успеешь убрать всю крапиву во-о-он до того края забора, можешь остановиться на ночь у меня. За постой денег не возьму, но и кормить тебя тоже не стану.

Я посмотрела на «во-о-он тот край забора» и поняла, что умру раньше, чем выполню половину работы. Ненавижу крапиву. Волдыри от неё жутко чешутся, а тётка эта прямо за стебли голыми руками хватается, будто не чувствует ничего. Мне на неё даже смотреть больно было. Поскольку от её щедрого предложения я отказалась, интерес ко мне у собеседницы сразу же пропал. Пришлось искать ночлег в другом месте. Деревня довольно большая, на несколько улиц ― добрый человек наверняка найдётся. И я вполне способна заплатить, если цена будет озвучена разумная.

Спустя два часа поняла, что добрых людей в этом мире не так много, как хотелось бы. А злых и деньгами не задобришь, если они не хотят незнакомцев в дом впускать. Ночи белые, но прохладные ― на улице не поспишь. А куда деваться? Сто раз пожалела о том, что не пошла назад ― уже давно бы попутку поймала и могла поспать на автовокзале в ожидании автобуса. От нечего делать присела на сваленные кучей сосновые колоды в конце улицы и с тоской уставилась в темнеющее, но не тёмное июньское небо.

– Эй, журналистка, подь сюды! ― негромко позвал меня старческий голос.

Я повернулась и отыскала взглядом его обладателя ― тщедушного старичка, спрятавшегося за старой берёзой и подававшего мне оттуда недвусмысленные знаки. Он ещё всё время так опасливо по сторонам озирался, будто боялся кого-то. Когда я подошла, быстро-быстро засеменил к крайнему дому на улице, скрылся за калиткой и поманил меня рукой уже оттуда. Если человек гостеприимство проявляет, я же не дура отказываться! Тоже на всякий случай воровато огляделась и юркнула в чужой двор. Старичок провёл меня в пропахший котами дом, прогнал одного из своих пушистых питомцев с хлипкого на вид стула и предложил присесть. Сам он сел на скрипучую железную кровать, накрытую видавшим виды ватным матрасом, взял на руки полосатого серого котейку, погладил его и сообщил:

– Места у меня немного, постельного белья нет, но если тебя это не смущает, можешь переночевать вон там, на лавке. Кровать не уступлю. У меня спина больная, на жёстком спать нельзя.

– Спасибо, конечно, но неудобно как-то вас стеснять, ― попыталась я отказаться от его щедрости, поскольку от густой кошачьей вони по щекам буквально потекли слёзы.

– Да не плачь ты. Ишь, ранимая какая. Не сильно-то и стеснишь. Барсик только если ночью через чердак в дом прозелет, спокойно спать не даст. Это его место, он оттуда всех гоняет.

Сказала бы я ему, что человек с аллергией на кошек скопытился бы в этой кошарне ещё на пороге, но постеснялась ― всё-таки человек доброту и искренность проявил, незачем его обижать. У меня, хвала богам, аллергии нет, а лавка у окна стоит ― если приоткрыть его немного, до утра доживу как-нибудь. Лишь бы только одежда не сильно этой вонью пропиталась, а то меня завтра в автобус не пустят.

– Спасибо, ― поблагодарила ещё раз, сочтя худую крышу над головой лучше никакой.

– Да не за что, ― ответил старичок, продолжая гладить кота. ― Слыхал, ты про Брусничное спрашивала. Правильно тебе всё сказали, нечего там делать. Дурное это место.

– Почему? ― заинтересовалась я.

– А там ведьмы живут общиной. Зверь лесной их не трогает, но территорию охраняет. Кто чужой ежели туда без особой нужды сунется, костей потом не соберёшь. Или в болото заведут по охранной тропе. В прошлом году медведь участкового нашего задрал. Жить в Брусничном не положено, а живут ведь, вот он и полез с проверкой. Сунулся и пф-ф-ф… Нет человека. Случайных гостей отводят тропами безопасными, а кто с умыслом туда прёт, обратно редко возвращается. Так что ты, девонька, поспи, а завтра пораньше восвояси отправляйся. Молоденькая ещё совсем. Жалко будет, если сгинешь тут. Я храплю во сне и стонать могу громко, не пужайся. Всё спина проклятая. Надорвался по молодости, а теперь маюсь. Свет сама выключи, как устроишься. Выключатель вон там, справа от двери.

Он улёгся на ничем не прикрытый тюфяк, сунул под голову какой-то узел, отдалённо напоминающий свёрнутую телогрейку, обнял кота и реально захрапел ― прямо вот сразу. Я только тогда обратила внимание на его костлявые руки, покрытые наколками. Бывший заключённый. Уж повезло так повезло. Не то чтобы я неблагодарная, и не в моей ситуации придираться, но страшно же. На вид вроде безобидный дедуля, но как по сторонам озирался? Тюкнет ночью по башке, обчистит карманы, утащит мой трупик в болото, а потом будет местным про ведьм сказочки рассказывать. Поспишь тут, ага. И уйти теперь вроде как неловко ― он калитку изнутри на засов закрыл, а я снаружи это сделать не смогу. Может, местные его недолюбливают, потому он и прячется от всех. И коты эти ещё… Их десятка три в малюсеньком домике. Я слышала, что у одиноких пожилых людей на почве питомцев иногда напрочь башню сносит, но сама с таким столкнулась впервые. Как только старик на кровать завалился, пушистики всех мастей его моментально со всех сторон облепили ― и одеяло не нужно. Мурчат хором…

Стряхнув с предложенной мне лавки пыль и кошачью шерсть, я всё-таки устроилась на ночлег, но без намерения спать. И раскладной нож из рюкзака вытащила ― на всякий случай. Мало ли, что незнакомому человеку в голову ночью взбредёт. Окно приоткрыть не получилось, а шуметь я не рискнула. Выключила свет, легла, уставилась в тёмный потолок и принялась размышлять о том, как буду защищать диплом. Даты уже объявили. Времени на всё про всё осталось две недели, а у меня ещё конь не валялся. Даже дохлый. Остаётся только вернуться, высосать информацию из пальца, подкрепить её фотографиями и сделать вид, что так и должно быть. Куратора можно послать лесом ― он мне вообще ничем не помогал, имею полное право на него пожаловаться. Комиссии можно самозабвенно ездить по ушам деталями моих путешествий. Можно даже приплести эту байку про ведьм в качестве примера местного фольклора. Ну и исторические факты есть в наличии, что тоже неплохо. Если подойти к делу с умом и хитринкой, как-нибудь выкручусь.

Я как раз начала мысленно составлять план дипломной работы, когда гостеприимный хозяин на скрипучей кровати заворочался и душераздирающе застонал, а его кошарня дружно зарычала и зашипела. От такого у кого угодно волосы на голове дыбом встанут. И за окном ещё тёмная тень появилась ― прямо надо мной. В комнате было не столько темно, сколько сумрачно, а стало совсем мрачно. И жутко. Коты ревут, старик стонет, у меня от страха поджилки трясутся, а в голове сказочка про ведьм крутится. Я не суеверная, но в таких обстоятельствах во что угодно поверишь. Попыталась перекреститься ― чуть зажатым в руке ножичком сама себе глаз не выбила. Ещё чуть-чуть ― точно покалечилась бы, но меня вовремя остановили. Чужая рука ― сильная, но едва различимая, протянувшаяся ко мне прямо сквозь оконное стекло.

Глава 2

Не знаю, у какого страха глаза велики, но у моего они буквально вывалились из орбит. Заорала так, что коты психанули окончательно, истошно взвыли и бросились врассыпную. Кажется, Барсик-альпинист всё-таки пробрался в дом через чердак, потому что с полки, висящей на стене над лавкой, на меня посыпались какие-то предметы, а потом свалился и сам кот ― чёрный, здоровенный, с горящими зелёными глазищами. Тяжёлый такой. Старик, естественно, от всего этого шума проснулся ― скатился с кровати на пол, неожиданно прытко для человека с больной спиной доскакал до двери и щёлкнул выключателем. К этому моменту полупрозрачная рука уже исчезла, а я с перепугу была готова прикончить любого, кто осмелится ко мне приблизиться. Алюминиевым ковшиком с длинной ручкой. Ножик успела выронить, поэтому схватила первое, что подвернулось под руку. Хозяин бесцеремонно и как-то уж очень ловко отобрал у меня это средство самозащиты, зачерпнул им воду из стоявшего у двери ведра и плеснул мне в лицо. Орать сразу расхотелось.

– Ненормальная, ― констатировал старик.

Я бросила робкий взгляд на окно, но за грязным стеклом лишь покачивались на ветру ветки какого-то куста.

– Окно… Там тень… Рука… ― сбивчиво попыталась я объяснить сердитому дедуле причину переполоха.

– И что? Рука и рука. Визжать зачем? ― с хмурым выражением лица проворчал он, встал на четвереньки и полез под кровать, откуда донеслось: ― У меня запретная территория. Сюда без приглашения никто посторонний войти не может. Особенно те, кого я видеть не желаю.

– То есть тут это в порядке вещей, да? ― недоверчиво осведомилась я и начала осматривать пол в попытках отыскать потерянный нож.

– Я тебе объяснил, кто в этих краях живёт, ― напомнил мне хозяин из-под кровати и медленно попятился, выползая оттуда. ― Руками, ногами и странными тенями тут уже давно никого не удивишь.

Я думала, что он что-то уронил, но старик выволок за шкирку упирающегося чёрного кота, на вытянутой руке донёс зверя до входной двери и пинком отправил его на улицу. Котяра только мявкнул возмущённо. Остальные пушистики сразу успокоились и снова начали забираться на скрипучую хозяйскую постель. Мне отчаянно хотелось покинуть это донельзя странное и жуткое место, но бродить в одиночестве даже по деревне я бы после пережитого ужаса не рискнула. Утёрла мокрое лицо рукавом, стряхнула капли воды с одежды и пристала к старику с расспросами. Это для него всё случившееся в пределах нормы, а мой разум не привык к подобным потрясениям.

Нового узнать получилось не так уж и много. Да, по ночам ведьмы из Брусничного любят шастать по окрестным деревням. За какой надобностью ― это у них спрашивать надо. Время с полуночи до четырёх часов утра принадлежит им, поэтому ночью ни один здравомыслящий человек носа на улицу не высунет даже по большой нужде. Нет, они не могут ходить сквозь предметы, но просунуть руку и что-нибудь спереть ― это запросто, поэтому местные ничего ценного у наружных стен дома никогда не хранят и кровати тоже ставят подальше. Если нужна ведьмовская услуга, можно зажечь свечу у окна и оставить там записочку ― ведьмы её заберут, прочтут и помогут, если сочтут нужным. Нет, это был не Барсик. У Барсика морда попроще, размеры поменьше, глаза жёлтые, окрас бело-рыжий пятнистый и нет хвоста. Зеленоглазый чёрный котяра размером с хорошо откормленную дворнягу принадлежит старейшине ведьмовской общины и сопровождает её повсюду. Вот как раз от него никакие обереги не помогают. Если оказался в доме, значит, сама старейшина по какому-то делу пришла именно в этот дом. Ей уже больше ста лет, давно пора помереть, поэтому подобные визиты случаются крайне редко. В этот раз Сама точно явилась за гостьей.

– За мной? ― напряглась я.

– Ну не за мной же, ― ответил старик, плеснув в железную кружку компот из трёхлитровой банки. ― Преемница ей нужна. Потому тебя на порог и не пустил никто, чтоб она в окна не заглядывала. Давно уж ищет, но всё неподходящие попадаются. Здешние бабы ей не нравятся, молодуха нужна, а молодух тут днём с огнём не сыщешь. Половина домов пустует, работы нет… Летом поживее из-за дачников, но слухами-то земля полнится, потому и чужие сюда редко наведываются. В прошлый год дачники компанией приехали, а Сама одну девчонку умыкнула и два дня не отпускала, пока не поняла, что без толку. Та и нажаловалась участковому. Он-то мужик далеко не глупый был, но при обязанностях и полномочиях. Если есть сигнал, надо отработать, вот и попёрся туда, куда не звали. А теперь вот ты появилась.

Я вспомнила о его уголовном прошлом и снова посмотрела на руки старика, но никаких наколок там не было ― только пятна старческие и след от ожога. Померещилось? Точно нет. Отчётливо ведь видела синеватые узоры перстней и ещё какой-то рисунок. Спрашивать об этом неудобно. Да и не совсем понятно стало, кто из нас двоих не в себе ― я или старик этот. Вообще такое странное чувство появилось, будто бы я сплю и никак не могу проснуться. Зато кошачья вонь никуда не делась и точно была реальной.

– М-да… ― со вздохом произнёс старичок и вроде как приуныл. ― Думал, что обойдётся, спрячу тебя, а она всё одно приметила. Теперь не отпустит, пока не уверится, что ты тоже бесполезная.

– Что значит «не отпустит»? ― нервно уточнила я.

– Да в какую сторону ни захочешь уйти, любая тропа аккурат к общине выведет. Что дорогой идти будешь, что лесом, а придёшь туда, где ждут.

Я сунула руку в карман рюкзака с намерением достать телефон. Связь в этой глухомани точно есть ― я вчера проверяла, когда подумывала позвонить родителям и попросить их помочь мне с возвращением в город. Не позвонила только потому, что мы недавно поссорились из-за моей учёбы. Я не сирота. У меня есть мама, папа, замужняя старшая сестра, дедушки, бабушки ― полный комплект. Проблема в том, что мой характер и взгляды на жизнь их всех не устраивают. Мне с детства внушали, что семья ― это самое ценное и главное, что может быть у человека. Принимая какое-то жизненно важное решение, нужно обязательно советоваться с семьёй и учитывать мнение старших. Ссориться мы начали, когда я ещё в школе училась. Мама диктовала, как я должна одеваться, с кем общаться, чем заниматься. А мне не нравилось посещать уроки игры на фортепиано, потому что длинные тонкие пальцы не компенсируют отсутствие музыкального слуха. Нанять учителя не проблема, но если ученик бездарен, то это пустая трата времени, нервов и денег. Мои протесты никто не слушал, зато я каждый день слышала, что должна проявлять больше старания и усердия. В конце концов первой сдалась моя наставница, у которой от моих музыкальных стараний и усердия нервный тик начался. Потом была другая, третья, пятая… Моя мама работает в филармонии, в совершенстве владеет игрой на разных музыкальных инструментах, восхитительно поёт и считает меня своим позором. Папа занимает ответственную должность в областной администрации. Он хотел сына, но получил двух дочек, чем уже был сильно разочарован. Когда я сказала, что хочу учиться на журналиста, а не на юриста, дело закончилось домашним арестом, моим бегством из дома, крупным семейным скандалом и фразой: «Вот исполнится восемнадцать, тогда катись на все четыре стороны и живи на своё усмотрение». Пф-ф-ф… Я поступила на юрфак, нашла ухажёра с квартирой, дождалась совершеннолетия и помахала маме с папой ручкой на прощание. Съехала к своему парню, документы из института забрала, а на следующий год поступила туда, куда и хотела. Живу отдельно, с родителями периодически цапаюсь, ни в чём себе не отказываю. Эдик на стажировку в Москву уехал на полгода, иначе я ещё вчера ему позвонила бы. В сложившихся обстоятельствах он для меня, увы, не спаситель, поэтому надежда осталась только на предков. Ну или на МЧС в крайнем случае.

А телефон, гадина такая, разрядился. И внешний аккумулятор я, как обычно, забыла перед поездкой поставить на зарядку. Связи нет, на помощь звать некого, собеседник несёт какую-то жуткую чушь, вокруг дома шастает невесть кто, коты косятся на меня подозрительно… Хуже я себя чувствовала только в детстве, когда друзья подговорили меня прыгнуть с горки в сугроб, куда я провалилась по самую шапку без возможности выбраться. И ведь проблема-то на самом деле за уши притянута. На улице достаточно светло, чтобы не сойти с грунтовой дороги, а до трассы не больше пяти километров идти. На медведя только нарваться страшно, но сюда ведь я как-то добралась живой. И никто меня здесь не держит насильно, правильно же? Страшно, да, но точно не страшнее, чем ждать непонятно чего в обществе чокнутого старика, несущего всякий бред. Если мне наколки на его руках привиделись, то и всё остальное могло померещиться. Кошачьей вонью передышала. Ну или от речки местной испарений каких-нибудь галлюциногенных хватанула. Это, кстати, объясняет присутствие здесь странных гостей в прошлом году ― может, они экологию местную исследовали на предмет как раз такой вот гадости. И чего я вообще боюсь? Если верить старику, ведьмы сами заманят меня в Брусничное, а я ведь именно туда попасть и хотела. Нужно только подождать, пока на улице посветлее станет, а там либо в одном направлении уйду, либо в другом.

– Где у вас розетка? ― спросила у хозяина, который допил свой компот и вознамерился снова завалиться спать.

– Вон там, ― неопределённо махнул он рукой.

Лёг, укрылся кошками и захрапел. Розетку пришлось искать самой. Нашла, поставила телефон на зарядку, вынула из рюкзака бутылочку с минералкой, прилегла на лавку, но свет в этот раз не выключила, опасаясь, что померещится ещё какая-нибудь жуть. Спустя около получаса над потолком что-то зашуршало, потом загремело, а через минут пять откуда-то вывалился тощий бело-рыжий кот без хвоста. Подошёл к лавке, сел и начал недобро на меня смотреть. Я показала ему кукиш ― ещё не хватало наглым котам место уступать. Он посидел немного, подумал и прыгнул мне прямо на живот. Я столкнула его обратно, а он прыгнул снова. Так мы воевали за место довольно долго, пока этот комок шерсти не обнаглел окончательно. Он меня укусил. Я встала с лавки, поймала его за шкирку и отправила обратно на улицу по примеру того здоровенного чёрного котяры, которого вышвырнул старик. Барсик вернулся через чердак и с удвоенным усердием принялся гнать меня с его законного места. Старик самозабвенно храпел, ворочался и стонал. Мне надоело сражаться с его неугомонным питомцем, поэтому я пересела к столу, положила голову на руки и всё-таки задремала. Просыпалась от каждого шороха, пока не лопнуло терпение. Телефон за это время зарядился наполовину ― хватит надолго, если отключить доступ к Интернету и не пользоваться камерой. Выглянула за окно ― ещё не совсем светло, но уже значительно светлее. Взяла с лавки рюкзак, мысленно попрощалась со спящим хозяином и его зверинцем и вышла на улицу.

Пятый час утра. Трава вся в росе. Где-то неподалёку в лесу слышно кукушку и соловья. Прохладно, влажно, но мошкара и комары пока ещё не проснулись. По памяти вышла на грунтовку и потопала прочь от этого странного места. По пути заметила у дороги земляничную полянку, но ягодки оказались недозревшими. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Шла, шла… Пока метрах в десяти впереди на дорогу не вышел медведь. Нормальный такой мишка, упитанный. Я вспомнила, что в случае подобной встречи нужно создать преграду в виде хотя бы рюкзака, громко и уверенно разговаривать, медленно отступать назад, не поворачиваясь к зверю спиной, и не делая резких движений. Он не пытался приблизиться, поэтому я вынула из кармашка рюкзака телефон, медленно опустила свой нехитрый скарб на землю и громко поздоровалась:

– Привет, медведь!

Справа от меня раздался короткий смешок. А мне-то на медведя смотреть положено. О-о-очень медленно попятилась назад и скосила взгляд вправо. Там, прислонясь плечом к сосновому стволу и скрестив руки на груди, стоял парень примерно моего возраста или чуть постарше ― симпатичный брюнет с обаятельной улыбкой и зелёной травинкой в зубах. Одет в чёрные джинсы и чёрную футболку, но при этом босой.

«Либо бесстрашный, либо бессмертный, либо безмозглый», ― выдала я мысленную характеристику незнакомцу и снова сосредоточила своё внимание на медведе. К этому времени успели проснуться уже не только комары, но и другие кровопийцы тоже. Жирный овод пытался сесть мишке на нос, а зверь раздражённо тряс головой и продолжал таращиться на меня, но с места не двигался. Мне отчаянно захотелось запечатлеть этот момент ― утро, косые солнечные лучи, искрящаяся роса на траве вдоль песчаной дороги и косматый зверь. Осторожно включила в телефоне камеру, подняла руки повыше и поняла, что медведя на экранчике нет. Посмотрела на дорогу ― медведь на месте. А в кадре его нет.

– Прикольно, да? ― прозвучало сбоку.

Брюнет выплюнул травинку, отлепился от сосны и уверенным шагом пошёл по дороге вперёд. Не сбавил темп даже тогда, когда приблизился к медведю, а потом просто прошёл сквозь трясущего головой зверя.

– Это обычный морок. Качественная иллюзия, но не более того, ― сообщил он, водя руками вокруг себя. ― Подойди, не бойся. Никакого медведя здесь нет.

– А ты местный клоун-иллюзионист что ли? ― спросила я, продолжая стоять и изумлённо моргать.

– Местный, но не клоун, ― ослепительно улыбнулся мне красавчик, продемонстрировав два ряда белоснежных зубов.

Вернулся, закинул себе на плечо мой рюкзак, подошёл ко мне почти вплотную и вытянул вперёд руку, на раскрытой ладони которой лежал мой раскладной ножичек, потерянный в кошарне чокнутого старика.

– Здесь не стоит терять личные вещи, особенно такие, ― произнёс, продолжая улыбаться. ― Забери.

Не без труда справившись с потрясением, пережитым за эти несколько последних минут, я схватила нож и на всякий случай сделала пару шагов назад.

– Ты кто вообще? ― спросила грозно, в уме прикидывая, есть ли у меня шанс отобрать у этого здоровяка рюкзак и убежать.

Он выше меня и явно сильнее. Во мне сто шестьдесят пять сантиметров роста, а в нём не меньше ста восьмидесяти. Руки жилистые, под футболкой угадывается тело спортсмена. Опасный противник, если задумал что-то дурное, но он босой, а у меня ботинки на тяжёлой подошве ― если врезать таким по голым пальцам, преследователь гарантированно будет хромать.

– Меня зовут Уголёк, ― прозвучал ответ на мой вопрос. ― Не бойся, никто тебя обижать не собирается.

– Да я сама кого хочешь обижу! ― гордо заявила я, уже мысленно составив план бегства. ― И что за дурацкое имя?

– Нормальное имя, ― беззаботно пожал он плечами и сообщил: ― Ты не в том направлении идёшь, если к дороге выйти хотела. На развилке нужно было направо свернуть, а эта приведёт тебя к старому карьеру. Там как раз медвежья берлога и злющая мамка с медвежатами. Если так жаждешь сделать предсмертные кадры, могу проводить, но дальше придётся через поваленные деревья перелезать. Недавно ураган был, их много попадало.

– В провожатых не нуждаюсь! Отдай рюкзак! ― потребовала я, раскрыла нож и направила на него.

Он слегка приподнял одну из своих чёрных бровей и перестал улыбаться.

– Ты всерьёз думаешь напугать меня этой зубочисткой?

Прозвучало угрожающе, поэтому я отступила ещё на пару шагов. Рюкзак полетел к моим ногам.

– Тащи сама, если хочешь, но насчёт дороги я тебя предупредил. Если нарвёшься на настоящих медведей, вини в этом только себя.

Он отвернулся и потопал куда-то в лес.

– Стой! ― крикнула я. ― Тебя тот старик за мной послал?

– Нет, ― прозвучало безразличным тоном.

– Тогда как мой нож у тебя оказался?

– Ты же самостоятельная, вот сама и догадывайся.

Гордый какой. Очень мне надо было посреди леса какие-то догадки строить. Подняла рюкзак и пошла дальше, на всякий случай прислушиваясь ― вдруг он следом потащится. Уголёк… Надо же было придумать такое! «Да они все в этой дыре чокнутые! Нормальные босиком по лесу ходить не стали бы», ― думала я, шагая по песчаной дороге. Пока она оставалась прямой, всё вокруг вроде бы выглядело миленько, но потом дорога вильнула влево, и сразу за поворотом обнаружилось то, о чём говорил незнакомец ― повсюду валялись поваленные деревья. Про ураган я слышала, но его последствия почему-то представляла себе иначе. По лесу будто огромный шар прокатился, оставив ровную просеку. Какие-то из тощих сосенок ещё цеплялись за другие, а те поскрипывали, словно хотели сдвинуться в сторону, чтобы позволить своим пострадавшим собратьям упасть. Под вывороченными из земли корнями остались песчано-торфяные ямы. Унылое зрелище и жутковатое. Наверное, местные не слишком часто пользовались этой дорогой, если не удосужились даже расчистить её. Проверять, ведёт ли она к карьеру и медвежьей берлоге, мне как-то сразу расхотелось. Сделала несколько снимков на телефон, хотя собиралась беречь заряд батареи, вздохнула и пошла назад. До упомянутой брюнетом развилки дошла на удивление быстро и свернула там на другую дорогу. Шла, шла… Дорога из наезженной постепенно превратилась в заросшую. Шума машин с трассы слышно не было, но если и этот путь неправильный, то мне оставалось только вернуться обратно в ту деревню, которую я покинула. Спустя какое-то время поняла, что если не воспользуюсь спреем, комары обглодают меня до костей. Сделала привал ― перекусила печеньем, попила водички, окатила себя с ног до головы отравой и решила по карте в телефоне посмотреть, где я нахожусь и в верном ли направлении двигаюсь. Геолокатор в телефоне надолго задумался, а потом сообщил, что ему нужен доступ к Интернету. Супер вообще. Включила компас ― примитивный способ ориентирования, но другого всё равно не было. По карте вроде бы всё получалось прилично ― нужно двигаться дальше на северо-запад, и скоро дотопаю до трассы. Заросшая дорога вела как раз туда, хотя в деревню я точно попала по какой-то другой. Отправилась дальше. Солнце поднималось всё выше. Комары зверели. Мошкара от них не отставала. Ещё и слепни нарисовались. А меня злость взяла ― я же не маленькая, чтобы из-за такой ерунды расстраиваться. И обидно в то же время. Два дня впустую потратила, ещё и, похоже, заблудилась.

Но я не заблудилась. Просто один брюнетистый гад надо мной подшутил. Указанный им путь вывел меня на берег узкой речушки. Там, собственно, дорога и потерялась в сочной траве, а дальше имелся только ненадёжный на вид деревянный мост, пригодный лишь для пешего использования, но и то с риском провалиться. Я попыталась снова свериться с навигатором в телефоне, но он по-прежнему отказывался выполнять своё предназначение. От компаса пользы тоже было мало.

– Не нагулялась ещё? ― прозвучал за спиной знакомый уже голос.

– Ты… ― начала я, повернувшись, но умолкла, потому что на этот раз босоногий красавчик был не один.

Рядом с ним стояла женщина лет пятидесяти и смотрела на меня снисходительно, словно я являла собой зрелище жальче некуда. Некрасивая тётка ― лицо вытянутое, нос большой, глазки маленькие, лоб слишком высокий, жирные волосы назад зачёсаны. Мне она сразу не понравилась.

– Экое чучело… ― задумчиво произнесла она, за что была окончательно признана мной отвратительной.

Я не чучело. Как хочу, так и выгляжу. Короткая стрижка и ярко-салатовая окраска кончиков волос ― это мой протест родителям, никого другого он не касается. А кому не нравится, пусть держат своё мнение при себе.

– Простите, но вы на себя в зеркало давно смотрели? ― спросила вызывающе, хотя в моей ситуации нужно было кланяться в ноги и просить вывести меня из этой глуши в любое обитаемое место.

Тётка вопросительно посмотрела на брюнета. Тот в ответ неопределённо пожал плечами. Потом оба снова уставились на меня, а я ― на них.

– Бесполезная, как и все предыдущие. Ещё и дерзкая, ― констатировала незнакомка, скрестив руки на груди.

Брюнет тоже скрестил руки, но промолчал.

– Так и будем глазки друг другу строить, или вы уже перестанете прикалываться и поможете мне выбраться отсюда? ― рассвирепела я и вперила злобный взгляд в красавчика. ― Ты сказал, что эта дорога ведёт на трассу!

– Да, но я не обещал, что она приведёт туда тебя, ― вкрадчиво ответил он, сделав ударение на последнем слове. ― Старик же всё тебе объяснил. Ты не сможешь уйти, пока тебя не отпустит старейшина нашей общины.

– Вашей общины? ― переспросила я. ― Вы из Брусничного?

– Угу! ― ответили они хором, дружно кивнув.

– Ладно, ― смирилась я. ― Раз я на вашей территории, буду играть в ваши игры по вашим правилам. Ведите меня к старейшине!

– Ещё и неадекватная, ― подытожила тётка, досадливо морщась. ― Пойдём, Уголёк. Отведём это недоразумение к хозяйке, раз от нашего с тобой мнения всё равно ничего не зависит.

Я хотела возразить относительно определения «недоразумение», но мои провожатые вдруг… Как там в сказках? «Ударился оземь и обернулся быстрым соколом», ну или что-то вроде того. Только эти двое не соколами обернулись, а здоровенной вороной и большущим чёрным котом.

Бегать я умею ещё лучше, чем орать. Бросила рюкзак, круто развернулась на пятках и припустила в обратном направлении. Споткнулась, подвернула ногу, ещё и лбом камень в траве нашла, словно его специально туда положили. Последнее, что увидела ― яркие жёлтые пятнышки на голове жирного ужа, побеспокоенного моим падением.

Глава 3

― Кабы был выбор, стала бы я тратить время на бездарей? Все сроки уж вышли. Это последний шанс, глупо его упускать.

– Но она же вообще никакущая!

– Была бы никакущей, Ждан не стал бы её от меня прятать. Что не красавица, вижу. Умом тоже обделена, но это поправимо. Ежели домового за обычного человека приняла, значит, не такая уж она и бесполезная. Точно получше тех, кого вы раньше мне подсовывали. Хитрая. Притворяется, что не слышит нас, а сама подслушивает. Мне она уже нравится. Неси таз, будем кровь пускать.

Я распахнула глаза и резко села, отчего перед глазами сразу же заплясали чёрно-белые мушки. Поспешила, да. После удара головой нужно трепетнее относиться к своему здоровью, но угроза членовредительства кого угодно на ноги поставит. Когда мушки рассеялись, я наконец-то получила возможность увидеть говоривших. Злыднями-заговорщицами оказались та самая некрасивая ворона, от которой я пыталась удрать, и вполне себе бодрая старушка с облаком седых кудрей вокруг морщинистого лица.

– Гляди-ка, испужалась! ― самодовольно осклабилась обладательница белого облака волос.

Я наградила её негодующим взглядом и бегло осмотрелась. Бревенчатые стены, законопаченные мхом, миленькие занавесочки на окнах, грубо сколоченные стол и табуретки, посуда на полках, печка-«буржуйка» в углу, пучки сухих и привявших трав под потолком… Постелью хозяину этого симпатичного жилища служил широкий, покрытый соломенным тюфяком топчан, на котором сидела я. И ещё одеяло стёганое ― тяжёлое, пахнущее чем-то горьким. Ворона и старушка стояли в паре шагов от меня, скрестив руки на груди ― видимо, это традиционная для их общины поза.

Я осторожно ощупала большую шишку на своём лбу, свесила с лежанки ноги, нахмурилась и поинтересовалась:

– Срок за похищение схлопотать не боитесь?

– Неблагодарная! ― высказалась ворона и хотела сказать что-то ещё, но старушка остановила её строгим взглядом.

Повернулась ко мне и заявила:

– Да кто ж тебя похищал-то? Подобрали на опушке, первую помощь оказали, а неволить не неволим. Дверь открыта. Можешь уйти, ежели получится.

– А вы понаблюдаете и посмеётесь от души, да? ― ответила я ей ехидной ухмылкой. ― Нет уж. Я ведь сейчас в Брусничном. Именно сюда попасть и хотела. В запасе ещё есть несколько дней на сбор материала, а к тому времени вы сами будете рады проводить меня с почестями.

– Это она нам угрожает что ли? ― вопросительно уставилась ворона на старушку.

– Да какая разница? ― безразлично пожала та плечами, прикрытыми пятнистой тканью лёгкой блузки. ― Не буянит, сбежать намерения не имеет… Хорошая девочка. Тебя как звать-то, диво городское?

– «Моя госпожа», ― ответила я и покрутила ступнями в попытке определить степень увечности подвёрнутой ноги.

Ворона позеленела от возмущения, а старушка только удовлетворённо хмыкнула. Кажется, я была ей по нраву в любом виде, как бы нагло и возмутительно себя ни вела.

– Материалов о Брусничном я тебе любых расскажу, сколько за жизнь свою имею, но не бесплатно, ― сразу же заговорила она о главном.

Молодец, уважаю людей с деловой хваткой. Нужно ей от меня было немного ― вступить в общину, пройти обряд посвящения, дать клятву ученицы и непременно вернуться сюда после того, как улажу все свои мирские дела.

– А если поклянусь, но не вернусь? ― уточнила я.

– Вернёшься, ― уверенно ответила она.

– Если так уверены, зачем включать это бесполезное условие в перечень?

– Чтобы ты понимала, куда бежать, когда приспичит.

Загадочные такие… Я им, значит, фактически душу свою бессмертную отдать должна, а они мне что? Пару абзацев для дипломной работы? Как-то несправедливо получается.

– Вы правда ведьмы? ― спросила, прищурясь.

– Правдивее некуда, ― ответила старушка, скосила взгляд на свою уныло-невзрачную подругу и добавила: ― Но не все. Есть и прислуга. Колдовать не могут, но пользу приносят немалую. Ежели будешь прилежно учиться, я тебе Уголька подарю.

Рабовладелицы доморощенные. Уголька они мне подарят. Спросили бы для начала, насколько в принципе совместимы я и понятие «прилежно учиться». И ведь так в себе уверены, будто даже мысли не допускают, что я помашу им ручкой на прощание и никогда больше в этом захолустье не появлюсь.

– А потом, когда всё моё добро унаследуешь, Глашка тоже тебе со всем имуществом достанется, ― добавила старушка, отчего её подружку перекосило напрочь.

– Это она что ли Глашка? ― уточнила я, хотя ответ и так был очевиден. ― Нет уж, оставьте это сокровище кому-нибудь другому. Мне невоспитанные слуги ни к чему. Лучше расскажите, что вы такое здесь выращиваете, если качественно кроет не только случайно прохожих, но и вас самих. У меня до сих пор мурашки по коже от одних только воспоминаний.

Они переглянулись и дружно уставились на меня со снисходительными выражениями физиономий. Ну да, я же вся такая бестолковенькая и бесполезненькая. Такую долго уму-разуму учить придётся. Если догонят. Да и не собиралась я ничему учиться, мне просто нужно было хоть немного в себя прийти после травмы. Нога пострадала не сильно, не болела даже, а в глазах периодически двоилось ― точно сотрясение. Если уйти немедленно, могу где-нибудь в лесу в обморок грохнуться, а там кто обо мне позаботится? Не-не-не. Пару дней точно надо отлежаться, а потом можно и честь знать. Я в гости не напрашивалась ― они сами меня в эту дыру приволокли. Благодарности не дождутся, потому что из-за них же и пострадала.

– Туалет у вас где? ― спросила, оставив тему дальнейшего сотрудничества открытой.

– Да везде, ― небрежно махнула старушка рукой в направлении окна.

Логично. Лес большой, можно безнаказанно гадить где угодно без риска быть замеченной, потому как в радиусе нескольких километров вокруг никого нет, кроме медведей.

– А если серьёзно? ― нахмурилась я, устав от этого безумия.

– Отхожее место за домом, ― проворчала в ответ ворона. ― Идём, провожу тебя… моя госпожа.

Она не только неприятная, но ещё и злопамятная.

– А Глашка это Глафира или Аглафена? ― поинтересовалась я, вложив в вопрос как можно больше яда.

– Если будешь много знать, быстро состаришься, ― прозвучало неприязненно.

Ну и ладно. Заводить здесь друзей я точно не собиралась. Мне нужно только интервью взять, окрестности пофотографировать и интересными историческими фактами разжиться. Всё остальное ― тлен.

С покосившегося крыльца старого бревенчатого домика открывался потрясающий вид на заросли иван-чая. Моя мама пьёт чай только из него, но покупной. К самостоятельной заготовке мы не приспособленные, да и нужды такой никогда не было, учитывая уровень финансового благополучия. Правда, после моего переезда к Эдику о матпомощи со стороны родственников пришлось забыть, но я не капризная. Вполне могу и дешёвой заваркой обойтись.

Ворона провела меня узкой тропинкой за дом, где находилось аварийно опасное сооружение из гнилых досок, гордо именуемое отхожим местом. И крапивы вокруг столько, что я заранее начала чесаться. Было похоже, что уборной в этом забытом всеми богами захолустье и правда никто не пользуется. О том, что внутри есть рулон туалетной бумаги, мечтать, конечно же, не приходилось ― лопухи поблизости тоже растут, поэтому лишние расходы на блага цивилизации местным жителям ни к чему. Хорошо, что у меня в кармане всегда есть упаковка бумажных платочков, иначе пришлось бы уподобляться здешним дикарям. Посетив устрашающе поскрипывающий нужник, я мысленно возблагодарила небеса за то, что кто-то удосужился укрепить хотя бы пол. Возвращаться в дом пришлось самой, поскольку сопровождение куда-то испарилось.

– Пс… Пс-пс…― шумнуло сбоку, когда я уже почти добралась до крыльца.

В зарослях крапивы сидел кот ― тот самый зеленоглазый и чёрный, который размером с дворнягу. «Я не спятила. Меня просто глючит от здешних испарений», ― убедила я саму себя в том, что говорящих котов бояться не нужно.

– Чего тебе? ― спросила сердито.

Он же прислуга, да? Существо подневольное, мне в подарок обещанное.

– Ты это… Глашку не зли. Она обидчивая, ― посоветовал кот.

– Ага, ― кивнула я. ― Бесплатный сыр только в мышеловке, да? Ты мне добрый совет дал, хотя у этой вороны всё на лбу написано, а я тебе что взамен теперь должна?

По наглой кошачьей морде растеклось подобие улыбки, но ответ так и не прозвучал, потому что на крыльце материализовалась упомянутая ворона.

– Ещё успеешь воздухом надышаться, сюда иди! ― позвала меня, сверкая неприязненным взглядом из-под сросшихся бровей.

Было похоже, что я ей категорически не нравлюсь, но у меня будущая свекровь такая же стервозная ― опыт общения с людьми подобного сорта имеется. Таких нужно просто игнорировать, чтобы не раздулся скандал на пустом месте.

– Крапива у вас тут красивая, ― ответила я ей ехидной улыбкой и невинным взглядом.

Она брезгливо фыркнула в ответ, но промолчала. А в доме меня ждал сюрприз. Обряд посвящения в ученицу ведьмы в моём понимании ― это пафосное действо у костра в полнолуние в присутствии всего ведьмовского ковена. Песнопения, ритуальные пляски с бубном, жертвоприношения и всё такое. Такой стереотип сложился в моём сознании на основании множества просмотренных фильмов и прочитанных книг, но он оказался ошибочным. Когда я зашла в дом, ворона бесцеремонно выдернула волос из моей каштаново-салатовой шевелюры, с благоговейным выражением на неприятном лице преподнесла его своей хозяйке, а та просто сожгла волосинку в пламени свечи. Мою несчастную, ушибленную голову сразу же будто стянуло горячим железным обручем ― аж в глазах потемнело. Не устояв на ногах, я брякнулась на четвереньки и запаниковала.

– Гляди-ка, слабенькая какая, ― сочувственно произнесла глава общины, присела передо мной на корточки и приподняла мой подбородок скрюченным пальцем. ― А непростая девочка-то. На вид самая обычная, и к колдовству способностей нет, а в глазах пламя зелёное плещется. К зельям и ядам у тебя талант, милая. По моим меркам дар этот скромный, но за неимением лучшего сгодится и такой. Больно тебе?

Я не столько кивнула, сколько тряхнула головой, прогоняя зелёные круги, расплывающиеся перед глазами.

– Ежели больно, значит, неверия в тебе через край. Избавляться от этого надобно, чтобы душа дар ведьмовской приняла спокойно и целиком. На вот, попей водички. Скоро попустит.

Я успела проклясть весь этот ковен за компанию с чёртом, дёрнувшим меня искать здесь приключения на свою пятую точку, прежде чем боль начала потихоньку отступать. Посидела немного на полу, приходя в себя и разглядывая разноцветные полоски на домотканой ковровой дорожке. Вороны в доме уже не было ― осталась только коварная старушка, от серьёзного вида которой у меня мурашки поползли по коже.

– Столько всего видела за эти два дня, а веры всё ещё нет ни грамма. Как так-то? ― произнесла она разочарованно. ― Домового за обычного человека посчитала. Как Уголёк с Глашкой истинную форму принимают… Морок ещё медвежий… А до сих пор не веришь.

– У вас тут в нескольких километрах к северу завод мусороперерабатывающий, ― ответила я, сев в позу лотоса и потирая круговыми движениями кожу на висках. ― В реку, небось, сливают всякую гадость, а она потом испаряется. Отсюда и галюны качественные. Жарой это лето не блещет, но круговорот воды в природе никто не отменял. А в магию я верю. Моя бабушка на картах Таро гадает и довольно точно судьбу предсказать может.

– И что она тебе предсказала? ― сощурилась старушка.

– Смерть, ― ответила я.

– Пф-ф-ф… ― прозвучало в ответ. ― Это любому человеку предсказать можно. И не ошибёшься, потому что все рано или поздно умирают. Но ежели не в срок, а позже предсказанного, то кто ж жаловаться-то будет, да? Пустое это всё.

Я неопределённо пожала плечами. Головная боль уходила медленно, но уверенно, в глазах прояснялось, а в уме постепенно складывался план действий. Эти сумасшедшие всё делают тайком и с наскока, потому что боятся, что я им откажу. Буду спать ночью, а они ещё какую-нибудь каверзу придумают? Меня это не устраивает. Пора применять навыки дипломатии.

– Послушайте, уважаемая… ― начала я деловым тоном. ― У меня, похоже, немножко сотрясение мозга после удара головой, поэтому на пару-тройку дней мне нужны постельный режим и покой, а вы тут магические эксперименты устраиваете. Я ведь уже на всё согласилась, зачем друг другу жизнь усложнять? Мне даже интересно через все эти ваши обряды пройти ради изюминки для дипломной работы. Верю я или нет ― это уже вопрос второй. Если в итоге всё окажется чистой правдой, и я буду вынуждена сюда вернутся, претензий с моей стороны вы не услышите, ведь я сама на всё подписалась. А вот если вы мне навредите… Мой отец большая шишка в областной администрации. Дядя в полиции тоже не маленькую должность занимает. Если я здесь застряну, меня будут искать с собаками, вертолётами и отрядами спецназа, а вы тут без прописки все живёте. Бомжи по сути. Медведей ваших под ружьё пустят, чтоб под ногами не мешались, вас всех выселят с долгим и неприятным разбирательством, а Брусничное с землёй сравняют, чтобы другим неповадно было ваши подвиги повторять. То же самое будет в том случае, если по возвращении домой я захочу пожаловаться. Я не безродная дворняжка. Сто раз пожалеете, что связались со мной. Оно вам надо? Давайте будем относиться друг к другу по-человечески, хорошо? Вы свои обещания выполняете, а я ― свои. И всё это без пыток и кровопролития.

– А тебе палец в рот не клади, ― усмехнулась в ответ «уважаемая». ― Пугать только меня не нужно полициями и спецназами. Пуганая уже. И Брусничное никто пальцем не тронет, пока община здесь живёт. Но ты мне нравишься. Есть в тебе задоринка и талант особенный. По-человечески хочешь? Ладно. Сама только слово своё сдержи, а за мной дело не станет. Два дня покоя я тебе обеспечу. Здесь оставайся. Набирайся здоровья и за калитку не шастай, а то у нас тут люди разные живут. Аккурат через два дня полнолуние будет, тогда и обряд посвящения проведём.

– А это сейчас разве не он был? ― удивилась я.

– Нет. Сейчас была проверка на то, насколько ты к нему готова. Уголька с тобой оставлю. Можешь о чём угодно его спрашивать, он всё честно скажет. Глядишь, его стараниями веры в тебе прибавится. За стол только его с собой не сажай, он прожорливый. Моргнуть не успеешь, как без ужина или обеда останешься. Будем считать, что мы с тобой обо всём самом важном договорились, а остальное позже обсудим. Отдыхай теперь. Попозже Глашка еды тебе принесёт.

Она встала со стула и потопала к выходу. Я останавливать не решилась ― пусть катится. Если кота о чём угодно можно спрашивать, то он мне обо всём и расскажет. Старушка сказала, что прислуга магией не владеет. Если это правда, то от Уголька хотя бы подлых наскоков ждать не нужно. А в целом ситуация интересная ведь. Наш декан любит всякую мистическую ересь, ему понравится. А если моя работа ему по душе придётся, то и другие придираться не будут. Ради такого стоит и лоб расшибить в прямом смысле этого слова, и пару лишних дней на сбор информации потратить.

Глава 4

― Кто прожорливый? Я?! ― возмущённо осведомился кот и демонстративно отвернулся от стола, на котором стоял мой ужин.

Хороший такой ужин в лучших деревенских традициях русской глубинки: картошечка варёная, зеленью присыпанная; сальцо солёное, тонюсенькими ломтиками нарезанное; грибочки жареные и хлеб домашний с хрустящей корочкой. Ну и капустка квашеная ― куда ж без неё-то? Для кота вроде бы ничего примечательного и вкусненького среди этих яств не было, но если он человеком обернётся…

– Это не я сказала, так что нечего на меня дуться, ― ответила я оскорблённому до глубины его кошачьей души Угольку и села за стол.

– Ну-ну… Приятного аппетита, ― многозначительно пожелал он, продолжая сидеть ко мне спиной.

Интонация показалась мне подозрительной, но от аппетитного вида простых блюд текли слюнки, поэтому я присела за стол и взяла расписную деревянную ложку, но внезапно вспомнила:

– Руки забыла помыть.

– Помой, помой, ― обиженно отозвался кот. ― Когда скрутит, хотя бы на грязные руки грешить не будешь.

– С чего бы меня скрутило? ― начала я понимать, что с ужином что-то не так.

Уголёк запрыгнул на топчан, лениво растянулся на стёганом одеяле, старательно вылизал правую переднюю лапу и только потом снизошёл до ответа.

– Яды по происхождению делятся на четыре вида: растительные, животные, иные природные и синтетические. Нужно всего четыре приёма пищи, чтобы проверить степень твоей к ним устойчивости. По результату можно будет более точно судить о глубине твоего таланта. А я не прожорливый. Не очень-то и хотелось глотать отраву, тебе предназначенную.

У меня пропал аппетит. Напрочь. И обидно стало ― мы же договорились со старушкой, что никакой лжи или тайных экспериментов больше не будет. А она что делает? Решила отомстить за мои угрозы? Если верить сказочке о необходимости срочно передать ведьмовское наследие, то в её же интересах, чтобы я была живее всех живых. Для всех ядов у неё наверняка противоядие имеется, так что бесславная смерть от отравления бледными поганками мне не грозит, но у нас в стране вроде бы запрещены подобные опыты над людьми. Это противозаконно и бесчеловечно.

– А здешние жители вообще боятся хоть чего-нибудь? ― осторожно спросила я у котика. ― Крестного знамения там, воды святой, молитвы искренней…

Нет, ну а почему я должна чужую подлость безнаказанной оставлять? Как они ко мне, так и я к ним.

– Не-а, ― прищурив свои зелёные глаза, ответил кот. ― Природа здешней магии особенная. Она не от нечистой силы происходит, а оберегом от великого зла служит, поэтому Саму и других ведьм общины во всех окрестных церквях уважают.

– Как это? ― не поняла я.

– А вот так, ― ответил Уголёк.

И рассказал мне старую местную легенду.

Брусничное было построено в этих лесах ещё до отмены крепостного права на землях купца Потапова. Человеком и хозяином этот купец был хорошим, крестьян своих не обижал никогда, но женился неудачно. Жена его могла похвастаться редкой красотой лица, но не добротой характера. Ревнивица к тому же. А он души в ней не чаял и закрывал глаза на всё, что она здесь творила. С её появлением для крестьян брусничнинских начались тяжёлые времена. Особенно для женщин. Многих купчиха изувечила, многих и вовсе со свету сжила, а все эти злодеяния стали причиной того, что в земле здешней пробудилось древнее зло. Сказалось это и на природе, и на людях. Зверь лесной без причин на деревенских нападать начал, куры нестись перестали, коровы и козы молоко давали уже кислое и дохли одна за другой. Потом и люди озверели. Поп, из ближайшей церкви приглашённый, посреди деревни замертво упал. Брусничное после этого было названо местом проклятым. Именно тогда в деревне появился старец бородатый, который головой покачал, языком поцокал и заявил, что дальше будет только хуже. Ежели древнее зло не сдержать, оно распространяться будет. Никакими молитвами и церковными обрядами его не усмирить, поскольку очень уж оно сильное и раньше святой веры образовалось. Нужны ведьмы с чистым природным даром ― девять штук. Суть дара значения не имеет, лишь бы собственная сила магическая подходящей была. Всю эту силу нужно слить в один поток, который оплетёт древнее зло подобно крепкому корню и будет служить надёжной защитой до тех пор, пока источников остаётся ровно девять. Дело это доброе и праведное, получше любых индульгенций будет и на том свете ведьмам зачтётся, поэтому желающие нашлись быстро. Точнее, нашлись они не сами ― их привезли из разных краёв с сохранением приговора о смертной казни, но его отсрочкой. Эта мера нужна была для того, чтобы «добровольцы» не сбежали из Брусничного и не начали заново творить бесчинства. Каждая из девяти имела на совести полный комплект смертных грехов, но нужную природу собственной магической силы, поэтому бородатый старец, которого местные называли ведуном, объяснил им, как правильно слить силу воедино и запечатать древное зло. Купец с женой и крестьяне жить бок о бок с жуткими смертницами не пожелали ― снялись с места и куда-то благополучно срулили. Так здесь появилась ведьмовская община, возглавляемая старым ведуном и негласно охраняемая церковью и государством. Роль ведуна в сдерживании древнего зла была нулевой, поэтому после смерти его просто похоронили, а общину возглавила одна из ведьм. Но они тоже не бессмертные. Количество источников должно сохраняться, поэтому ведьмы постоянно ищут для себя преемниц. Неважно, сколько людей живёт в Брусничном и у всех ли есть магический дар ― главное, чтобы соблюдалось основное условие. Бесполезные приходили и уходили, некоторые селились здесь и жили долго, даже не зная о тайне здешней земли, а потом на реке появилась дамба, начали расползаться болота, половодья причиняли ущерб хозяйству и создавали угрозу жизни, поэтому со временем Брусничное снова опустело и даже было лишено статуса населённого пункта. Последнее, кстати, было сделано с подачи здешних кумушек ― для того, чтобы бесполезные люди не совали свои любопытные носы в дела общины и не пытались поселиться там, где им не рады.

– Хм… ― задумчиво хмыкнула я, дослушав эту сказку до конца. ― Получается, на мою многострадальную голову свалилась не только интересная информация, но и пожизненная великая миссия?

– Ага, ― подтвердил правильность моих выводов Уголёк. ― На самом деле всё устроено таким образом, что насильно передать дар и обязанности хранительницы нельзя. Дело это очень ответственное и требует добровольного согласия, ведь от многого отказаться придётся, но Сама торопится, поэтому тебя и взяли в оборот фактически обманом. Да и ты тоже хороша. Не упиралась ни минуты. Сразу же на всё согласилась, не выяснив деталей, да ещё и рада была.

– Пока никаких обрядов не было, я могу взять все свои слова обратно, ― уверенно ответила я.

– Не-а, ― прозвучало в ответ. ― Ты дала обещание в обмен на информацию. Я только что рассказал тебе больше, чем положено знать простым смертным, поэтому слово придётся сдержать. Это нечестно, да, но я существо подневольное, прости уж. Еда, кстати, не отравлена. Это я от обиды на несправедливость сказал и для того, чтобы поручение хозяйки выполнить. Ты меня выслушала, поэтому теперь не отвертишься. Кушай на здоровье, пока не остыло.

Ну болото болотом же ― чем увереннее шагаешь, тем глубже проваливаешься. Я давала согласие на статус ученицы, а вляпалась в чужое безумие по самые уши. И дело даже не в том, верю я в эту легенду о древнем зле и праведницах-ведьмах, а в том, что больных на голову людей очень сложно обмануть или заставить отказаться от замыслов. Они решили, что я просто обязана стать одной из девяти хранительниц непонятно чего. Обнаружили во мне какой-то особенный талант, сыграли на моих собственных интересах и заставили дать обещание. Для меня сделка на словах никакой силы не имеет, но где гарантия, что то действо со сжиганием моего волоса не было каким-нибудь колдовством, которое прикончит меня при попытке к бегству? Я реалистка, да, но за эти два дня уже потихоньку начала сомневаться в своих убеждениях. И верить нельзя никому ― все здесь подлые обманщики. Выход остался только один ― плыть по течению и ждать, когда сумасшедшие тётки меня отпустят. Я тоже убедительно врать умею.

От ужина я наотрез отказалась. Порылась в рюкзаке, откопала там последнюю тонкую пачку печенья, запила его водой из ведра, стоявшего на лавке у двери, и прогнала Уголька на улицу. Не нужен мне надсмотрщик. Особенно такой. Легла на топчан поверх одеяла, поудобнее устроила ушибленную голову на жёсткой подушке и попыталась заснуть, но сон не шёл. Вместо него в голову лезли неприятные мысли, вызывающие желание предпринять очередную попытку бегства. Ну его, это Брусничное. После общения с местными жителями уже и медведи не кажутся страшными. Но есть один нюанс ― окрестностей я не знаю, без фонарика будет сложно выбраться, а у моего телефона зарядка почти на нуле. И электричества нет, потому как в заброшенных деревнях оно ни к чему.

Проверила наличие связи ― тоже глухо. Сама не выберусь, помощь позвать не могу… Никогда ещё не чувствовала себя настолько беспомощной. И ещё эта картошка на столе… Пахнет же! А я уже второй день без нормальной еды. И за окном тени пугающие ― туда-сюда, туда-сюда. Похоже, весь ковен счёл своим долгом продраться к окну через заросли крапивы и на меня поглазеть. Я даже голоса слышала ― перешёптывался кто-то. А потом заснула как-то незаметно для самой себя. Хотела сохранять бдительность на случай очередного коварства со стороны старушки-одуванчика или её подданных, но голод, усталость и ушибленность головы взяли своё.

Проснулась от петушиного крика ― сто лет этих звуков не слышала. Вспомнила гоголевского «Вия» ― там с первыми воплями петухов вся нечисть по норам пряталась. С удивлением обнаружила, что посуда со снедью со стола исчезла. Теперь там на деревянной дощечке стоял закопчённый пузатый чайник, а рядом расположились белая чашка в красный горошек, такого же дизайна сахарница, непочатая пачка пакетированного чёрного чая и плетёная корзинка, в которой обнаружились шоколадные пряники и конфеты в неповреждённой фабричной упаковке ― должно быть, таким образом гостеприимные ведьмы давали мне понять, что травить меня никто намерения не имеет. А в чайнике плескалась самая обычная вид кипячёная вода ― ещё горячая. Я залила ею пакетик чая, влезла в тёплый свитер и вышла на улицу с намерением посетить аварийно опасный нужник за домом.

Вышла и обомлела. От вчерашних зарослей крапивы не осталось и следа. Вместо них во дворе зеленел сочный мятлик, а вдоль аккуратных, отсыпанных речным песком дорожек цвели ромашки. Не внушавшее доверия крыльцо чудесным образом выпрямилось и радовало взгляд свежими досками и опорами. Я на всякий случай потёрла глаза кулаками, вернулась в дом и вышла снова ― ничего не изменилось. Кто-то за ночь навёл во дворе идеальный порядок и даже сложил в аккуратную поленницу у забора дрова, которые ещё вчера были свалены большой бесформенной кучей. Забор, кстати, тоже выглядел новеньким и только что покрашенным в синий цвет, хотя краской не пахло. «Ладно», ― подумала я и пошла за дом. Почти не удивилась, когда увидела обновлённое отхожее место, уже не кажущееся готовым рухнуть на голову тому, кто осмелится войти под его крышу. Внутри теперь всё было устроено более чем прилично и имелись даже пластиковое сиденье с крышкой и упаковка двухслойной туалетной бумаги не самого плохого качества.

Мне начало казаться, что я всё ещё сплю. Даже ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, что это не так.

– Нравится? ― с привычным уже урчащим звуком прозвучало за спиной.

– Это всё ты сделал? ― спросила я у Уголька, безошибочно определив собеседника.

– У меня таких возможностей, увы, нет. Это Малинка постаралась. Она у нас на подобные дела мастерица, ― прозвучало в ответ.

– Малинка? ― переспросила я.

– Ты сходи, куда собиралась, а я тебя в доме подожду. Сегодня велено про общину тебе всё рассказать.

Большущий чёрный котяра развернулся и с важным видом потопал по песчаной дорожке за угол, а я подумала: «Ну и чёрт с ними. Раз не понимают, что обилием сведений и окультуриванием территории меня в этой дыре не удержишь, то это уже не мои проблемы. Пусть рассказывают свои сказки ― мне это только на пользу». Но нужник они хороший за ночь отгрохали, придраться не к чему.

Уголёк и правда ждал меня в доме, но уже не в кошачьем обличье. Утро выдалось довольно прохладным, поэтому вместо вчерашней чёрной майки на нём сегодня была чёрная водолазка, а обтянутые чёрными же джинсами ноги всё равно остались босыми.

– Ты обувь вообще не носишь? ― спросила я, зачерпнув железным ковшиком немного воды из ведра и плеснув её в таз, чтобы вымыть руки.

– Она мне ни к чему, ― ответил парень-кот. ― Менять облик иногда приходится экстренно. Шерсть легко трансформируется в одежду по погоде, а таскать с собой повсюду ботинки или кроссовки на случай, если придётся измениться, коту как-то не слишком удобно. Да и при обратной трансформации куда я обувь дену? Бесполезная трата хозяйских средств.

– А зимой ноги не мёрзнут? ― осведомилась я, представив, как он босиком шлёпает по сугробам.

– А зимой и ходить-то особо некуда, ― прозвучало в ответ. ― На прогулку можно валенки взять, но я предпочитаю дома сидеть и без особой нужды по лесу не шастать. Если и выхожу, то в истинном облике, чтобы на подобные мелочи не заморачиваться.

– Удобно, ― согласилась я, присела за стол и придвинула к себе чашку с чаем. ― Ну начинай.

– Что начинать? ― не понял он.

– Про общину рассказывать и ещё сильнее долговую петлю на моей шее затягивать, ― напомнила я будничным тоном. ― Пряники будешь? Я шоколадные не люблю.

Не прожорливый он, ага. Пока я одну конфетку двумя глотками чая запила, этот «не прожорливый» успел все пряники умять, после чего разорвал упаковку и начал её облизывать. Я не возражала ― не мне упрекать кого-то в странных привычках. И всё же не удержалась, спросила:

– Вкусно?

Он смутился. Смял облизанную плёнку, сунул её в «буржуйку», смёл рукой на пол крошки со стола и попытался оправдать своё поведение:

– Я просто сладкое люблю.

– А я разве возражала? ― с напускным безразличием отозвалась я. ― Так что там с общиной? Или ты передумал поручение хозяйки выполнять?

Он не передумал. За время чаепития я заочно познакомилась со всеми обитательницами Брусничного и была поставлена в известность об их способностях и образе жизни.

Жалейка или Сама ― глава, самая сильная и самая старая ведьма этого ковена. Не слишком умело играет на одноимённом музыкальном инструменте, но в магии и перевоплощениях ей равных нет. Может обернуться молодухой, зверем или бесплотным призраком, но к последнему умению прибегает редко, поскольку с возрастом увеличивается риск не вернуться к нормальной физической форме. Получает пенсию по старости, но не тратит её на себя, а полностью вносит в копилку общины.

Ключница ― правая рука главы. Ей сорок девять. Хранительница ведьмовского общака и специалистка по бесконтактному взламыванию замков любой сложности. Эта может даже банкомат уговорить, чтобы он ей без пин-кода и карты деньги выдал. Её дар притягивает финансовую удачу и позволяет богатству общины приумножаться.

Малинка ― всесторонне одарённая ведьма с хронической и неизлечимой клаустрофобией. Интроверт по натуре, но добрая, щедрая и безотказная. Она следит за порядком на придомовых территориях, может даже самое гнилое болото превратить в дивный, благоухающий сад, но слаба здоровьем, поскольку живёт не в доме, а на сеновале, где из четырёх стен в наличии имеются только две. Этой пятьдесят четыре года. Обожает малину в любом виде, за что и получила своё прозвище. На своём приусадебном участке выращивает разные сорта этой ягоды, а саженцы продаёт через Интернет. В городе у неё есть сын ― он помогает давать объявления, раз в неделю приезжает за заказами в ту самую деревню, где я провела одну ночь в обществе кошатника, и занимается рассылкой.

Филомена ― травница, специалистка по зельям и ядам. Поскольку мой магический талант имеет схожую природу, обучать меня будет, вероятнее всего, именно она, но характер у этой дамочки весьма неприятный. Если увидит во мне конкурентку ― добра не жди. Ей всего тридцать два года. В общину пришла несколько лет назад, но сразу же со всеми здесь перессорилась и в случае, если чем-то недовольна, угрожает бросить всё и уйти. Так, оказывается, тоже можно, но последствия выхода из общины одного из «источников» будут непоправимыми, поэтому другие ведьмы скрипят от злости зубами и во всём потакают зазнайке. Дружит она только с Малинкой, поскольку способности той полезны для выращивания редких растений. Материальная выгода от её проживания в Брусничном заключается в выполнении заказов на разного рода снадобья.

Веснушка ― укротительница всех видов зверей и назойливых насекомых. Её дар имеет только одно направление, но он очень сильный. Благодаря ей на ведьмовских подворьях активно несутся куры, плодятся гуси, утки и барашки, а единственная на всю деревню свиноматка приносит по двадцать поросят за раз. Мясо сдаётся какому-то городскому предпринимателю по очень выгодной цене. Белке сорок три года. Своё прозвище она получила за огненно-рыжие волосы и россыпь веснушек по всему телу. Это её воле подчиняются здешние медведи и другое зверьё. Её же стараниями в Брусничном никогда не бывает клопов, комаров, муравьёв, оводов и слепней, мошкары, змей и мышей. Но по деревне шастают ёжики ― их здесь все любят.

Целительница Софья ― единственная обладательница нормального для моего слуха «псевдонима». Ну, тут всё понятно ― это она вправила мне вывихнутую лодыжку, пока я валялась без чувств. Заговаривает зубную боль, без рентгена вправляет грыжи и сломанные кости и в принципе способна вылечить почти любой недуг, кроме душевного. Малинка ― её постоянная пациентка в том, что касается здоровья телесного, но исцелить клаустрофобию Софья, увы, не в силах. Ей шестьдесят семь. Источник дохода тоже понятен ― пенсия и неплохой заработок на тех, кто согласен на что угодно, лишь бы не идти в поликлинику. Софья уже нашла себе преемницу, которая сейчас завершает свои мирские дела и скоро должна приехать на ПМЖ в Брусничное. А нормальное имя ей разрешили иметь потому, что ненормальное не вызывает доверия у пациентов за пределами общины.

Ворчунья ― спец по морокам, иллюзиям, отводу глаз и запудриванию мозгов. Женщина ужасно ворчливая, всегда всем недовольная, но при этом отзывчивая и добродушная. Ей сорок шесть. Дар у неё редкий, такого прежде в общине ни у кого не было, поэтому наставница передала ей только силу, но не знания. Всему, что умеет, Ворчунья научилась сама.

Есть ещё пятидесятилетняя Каркуша, которую никто не любит за дурной глаз и способность к проклятиям, и Ветка сорока пяти лет от роду, которая могла бы стать ученицей Филомены, но по объективным причинам от этой чести отказалась и занимается исключительно вязанием салфеток и ковриков для общины и на продажу.

– А от обучения можно отказаться? ― уточнила я.

– Можно, ― ответил Уголёк. ― Это твоё личное дело, будешь ты развивать свой дар или нет. Если не захочешь, никто не заставит. Главное, чтобы установила связь с общим магическим корнем и оставалась здесь, а потом передала эту связь преемнице. Хоть на ушах стой, только другим не мешай и в чужие дела свой нос не суй. Испугалась, что Филомена тебя со свету сживёт?

– Это ещё вопрос, кто кого первым о тоски и бессилия завыть заставит. Я просто учиться не люблю, ― сообщила я.

Ну и коллектив! Когда пройду обряд посвящения, мне тоже прозвище придумают, чтобы проклятия суеверных людей не прилипали. И ведь, оказывается, у всех, кто здесь живёт, есть паспорта и прописка в разных уголках страны. Ведьмы эти пенсию получают, законный доход имеют и даже как самозанятые зарегистрированы. У них и бухгалтер наёмный где-то есть, который следит, чтобы все налоги уплачивались своевременно. А что живут в заброшенной деревне ― это никого не чешет. Их риски, их ответственность. Местные власти в курсе мистической подоплёки происходящего и особо свои носы сюда не суют. Ужас!

Глава 5

Домов в Лесном сохранилось довольно много благодаря тому, что пожары обходят это проклятое место стороной, а ведьмы в меру своих магических сил поддерживают порядок. Тот, в котором поселили меня, именуется «гостевым» и предназначен для временного размещения пациентов Софьи и прочих гостей. Он стоит на отшибе и отделён от основной территории Брусничного качественным мороком ― все, кто попадает сюда, видят вокруг только несуществующие гиблые топи и не суются дальше. Поскольку судьба моя уже вроде как была предопределена, но имелся запрет на прогулки за пределами «гостевой» зоны, Уголёк обрисовал детали на словах.

– Отсюда в поселение ведёт широкая тропа. Это совсем рядом, рукой подать. Улица там всего одна. Переселяться здесь не принято, поэтому после смерти наставницы ты займёшь её дом, а главой станет старшая по возрасту. Сама живёт в первом с этого края доме по левую сторону улицы. Следующий дом по-соседски делят Ключница и Ворчунья. Он двухкомнатный, так что никто никому не мешает. Третий по счёту такой же. Там живут Веснушка и Ветка. Четвёртый занимает Филомена. По правой стороне первым стоит дом Софьи. Дальше находится нежилой дом, который используется в качестве кладовой. Там хранятся травы, заготовки, соленья, варенья, хозяйственная утварь, запасные подушки и всё прочее. Потом сад Малинки и там же ― общий сеновал. Следующий ждёт ученицу Софьи, а последний по правой стороне занимает Каркуша.

Пока Уголёк доносил до моего сведения эту информацию, я старательно загибала пальцы и насчитала девять уцелевших домов, включая гостевой и кладовую. Девять ― прямо какое-то волшебное для этого места число.

– А зачем нужно искать преемниц, если можно решить проблему естественным путём? ― спросила деловито.

– Это как же? ― удивился мой собеседник. ― Преемницей может стать только женщина с природным даром, а такие по заказу не рождаются. В роду и мальчики бывают, и бесполезные потомки. Да и не каждый дар по наследству передаётся. Пока дождёшься появления подходящей наследницы по крови, пять раз от старости помереть можно. А это ещё и хозяйство веди, мужу угождай, детей расти… Деревня-то заброшенная. В ней по нынешним законам вообще жить не положено, а детям прописка нужна, образование, поликлиника. Очень неудобно. На стороне искать проще.

– А как же личная жизнь? От неё тоже отказаться придётся?

– Если мужик твой за тобой сюда поедет, его можно где-нибудь поблизости в окрестных деревнях или в городе поселить. Малинка так и сделала. Они, правда, всё равно развелись, но у неё хотя бы сын есть. А остальные от всего отказались, да. Но у Филомены полюбовничек имеется. Она ж молодая, прыткая. И забеременеть не боится, потому как в ядах многое понимает. У Веснушки тоже ухажёр раньше был, но давно уже на глаза не показывался. Да и зачем нужны мужики, если есть магия? Тяжёлую работу и прислуга вроде меня или Ждана выполнять может.

– А кто такой Ждан? ― вспомнила я, о чём хотела спросить этого милого, разговорчивого котика.

Он и правда милый, когда обмануть меня не пытается. Особенно умиляет, как он на солнце глаза прищуривает. Аж за ушком ему почесать в такие моменты хочется, но не заслужил пока. Да и не в моём он вкусе. Я люблю мужиков высоких, блондинистых, голубоглазых и чтоб телосложение спортивное. А этот ― котяра котярой, причём в полном смысле этого слова.

– Домовой он, ― ответил Уголёк на мой вопрос. ― Прежде здесь жил и Самой служил, но повздорили они сильно, потому он и ушёл из Брусничного. Неужели ты так и не поняла, что не с человеком дело имеешь? Это же очевидно. Он хоть и похож на старика обычного, но отличается всё равно сильно.

– Это тот старик, у которого я заночевать пыталась? ― уточнила я удивлённо. ― Он домовой?

– Ага. Глуповатый к тому же. Никак в толк не возьмёт, что не любую человеческую внешность копировать можно. В том доме уголовник жил. Помер давно, но дом память о нём сохранил, а Ждан её на себя примеряет.

– Поэтому у него на руках наколки то появляются, то исчезают?

– Ага.

– Обалдеть. И как же я его от обычного человека отличить должна была?

– По повадкам, ― ответил Уголёк. ― Да ты не расстраивайся. Ждан в подделке чужой личности большой мастер. Таких актёров днём с огнём не сыщешь. Он, когда здесь жил, над Веткой часто подшучивал. Хозяйка отлучится по делам, а он ею прикинется и поручения нелепые раздаёт. Ветка же отказалась дар свой развивать, вот и не могла отличить, с кем дело имеет. Влетало ему потом за это, конечно, но и ей наука была.

– А почему он ушёл?

– С Глашкой не ужился. Он кошек любит. При нём в хозяйском доме их дюжины две было и вокруг дома ещё столько же шастало. А зимой все в дом забирались погреться. Сама не возражала, но бранила Ждана, если на столе или в еде шерсть находила. А потом она Глашку принесла с крылом сломанным. Птицу эту заносчивую все коты сразу же невзлюбили, но она первая начала. То одного в голову клюнет, то другого за хвост цапнет. А потом летит к хозяйке и жалуется, что лохматые ей перья повыдрали. Дело осенью было, холодно уже. Сама велела Ждану всех кошек на улицу выгнать, а он обиделся и попытался к Веснушке на постой напроситься, но та отказала.

– Почему? Она же живность любит.

– А как чужого слугу у себя селить? Так нельзя. Вот и закончилось всё это тем, что Ждан насовсем из Брусничного ушёл. От обиды теперь козни хозяйке строит. Тебя спрятать хотел. Дом-то, в котором он поселился, не бесхозный. На продажу выставлен, потому электричество и не отключено. А место такое, что жильё это долго продаваться будет. Кошки к тому же. Запах ничем не выведешь ведь. Сносить если только старое и строить новое.

– Хм… ― многозначительно изрекла я, приняв к сведению и эту странную информацию тоже. ― Всё понятно, конечно, но если Глашка ваша обычной вороной была, то как в человека превращаться может? И ты тоже.

– А это заслуга хозяйки, ― расплылся в благоговейной улыбке мой собеседник. ― Она душу человеческую с любым зверем или птицей связать может. Радости от этого немного, кроме способности облик менять, но и пользы тоже немало. Ведьмам без прислуги тяжко. У Малинки, например, Боня есть. Он кабан. Землю хрюкалом своим рыхлит получше любого плуга. И сорняки заодно выедает. А в человечьем обличье воду вёдрами таскает или навоз с других подворьев. И кормить не надо ― сам кормится. А у Веснушки белочка в помощницах. Её так и зовут ― Белка. Маленькая девчушка, шустрая и по деревьям лазает ловко.

– Как можно душу человека со зверем связать? ― произнесла я задумчиво.

– Магией, ― невозмутимо ответил котик. ― Человек, например, помер, а душа его по какой-то причине на этом свете задержалась. Если найти причину и желание покойного выполнить, то душа эта должником становится и служить тебе обязана.

– И какие же долги тебя прислугой сделали?

– А я не помню, ― беззаботно отозвался Уголёк. ― Никто из слуг своего прошлого не помнит. Можно у хозяйки спросить, она точно знает, но та жизнь ведь уже закончилась. Какой смысл о ней печалиться?

– Логично, ― согласилась я и вздохнула, осознав, что ещё немного, и у меня тоже крыша начнёт съезжать набекрень, как у всех здешних обитателей.

Домовые, оборотни, ведьмы… Лешего только для полного комплекта не хватает и русалки в речке. Можно, конечно, поинтересоваться их наличием, но я пока не готова принять ещё и такое. И без этого время от времени появляется желание глупо хихикнуть.

Телефон разрядился полностью, поэтому теперь даже точное время узнать было негде. Уголёк сказал, что если меня интересует, когда будет обед, то нужно ориентироваться на кукушку ― её «ку-ку» в дневное и вечернее время означает, что можно бросать все дела и отправляться за своей порцией пищи к тому, чья очередь готовить. Сегодня кашеварит Ворчунья. Готовит она не ахти как, всё больше пресное, но булочки у неё получаются очень вкусные. В гостевом доме, увы, своей кухни нет, иначе можно было бы самим что-нибудь приготовить.

– А как вы живёте без холодильников? Всё портится же, ― спросила я, чтобы отвлечься от сосущего чувства голода.

– Ну раньше же люди как-то жили без этого, ― напустив на себя важный вид, заявил Уголёк. ― Солим, вялим, сушим, квасим, маринуем. Чему холод нужен, то в погребе хранится. А мяско не храним, сразу съедаем. Ртов-то много. Не успевает испортиться. Ну и свиньи ведь ещё есть. Что мы не осилим, то они с радостью слопают.

«Ага. С таким скромнягой, как ты, свиньям, наверное, мало что перепадает», ― подумала я, но вслух эту мысль не озвучила. Незачем информатора лишний раз обижать, он мне ещё пригодится. Если верить его словам, то жизнь ведьмовская не такая уж и напряжная. Раза три в месяц еду готовить на всех ― это я могу, если продукты есть в наличии. Не шедевры кулинарного искусства, конечно, но борщ или солянку сварить, котлеток нажарить ― запросто. Нужно ещё какой-то вклад в казну общины вносить ― тоже не проблема. Ведьмы здешние к месту привязаны, но по соседним деревням всё же ходят и иногда в город отлучаются на денёк-два. Если дольше отсутствуют, то связь с корнем общины слабеть начинает, но желающий ищет способы, а не причины. Статьи можно и на обычной бумаге писать за неимением электричества. Потом ездить в цивилизованные места, перепечатывать тексты в электронную форму и публиковать их за денежку на заинтересованных ресурсах. Приспособиться не сложно. Но для начала всё равно нужно диплом получить и институту на прощанье ручкой помахать. И Эдик ещё… Он принципиальный. Образование высшее экономическое. Сейчас в столице стажируется, а потом его в банк работать возьмут ― всё уже согласовано. Бросать карьеру в самом начале ради меня он точно не станет. И в захолустье это не поедет, потому что ему для жизни комфортные условия нужны ― квартира, отопление, кондиционер, магазины все чтоб в шаговой доступности, дороги хорошие. Городской он, и с этим ничего не поделаешь.

Даже не заметила, как начала размышлять о своём переезде в Брусничное. Когда поймала себя на этих мыслях, аж слюной подавилась. С чего бы мне об этом думать? Не-не-не. Я хоть и решила пока плыть по течению, но не в омут же с головой нырять. Всего второй день здесь, а уже готова от нормальной жизни и тщательно спланированного будущего отказаться? У меня предварительный договор о сотрудничестве с издательством. Когда диплом получу, смогу официально туда штатным корреспондентом оформиться. Если начальство будет мной довольно, то и должность редактора не за горами. Всё продумано, путь к цели намечен, а я до старости в лесу комаров кормить собралась? Фигушки! И ещё мы с Эдиком этой осенью расписаться планируем. Накоплений для пышной свадьбы нет, поэтому всё будет по-простому и в кругу семьи, но факт остаётся фактом. С чего бы мне от личной жизни захотелось отказываться? В этой дыре и мужики не живут, и дети не приветствуются. Пусть мне тут хоть мёдом намажут и сундук с брульянтами сверху поставят, я не останусь и не вернусь. Даже думать об этом смешно.

– Слышишь? Кукует, ― подняв вверх указательный палец, сообщил Уголёк, а его физиономия расплылась в счастливой гримасе предвкушения. ― Сейчас Глашка тебе обед принесёт.

– Тебя хозяйка вообще не кормит что ли? ― усмехнулась я.

– Почему это? ― возмутился он. ― Кормит, конечно, но по меркам кошачьего рациона. Утром блюдечко молока и миску каши ставит, а вечером может и мяском побаловать, если у неё настроение хорошее. Жаловаться не на что. Мышей и ящериц, опять же, в лесу полно. А если птицу готовят, то и кости все мне перепадают.

Я представила, как он ест ящерицу, и ещё раз утвердилась в своём намерении слинять отсюда при первой же возможности. Здесь, конечно, интересно всё, но пора уже и честь знать. Голова вроде бы больше не кружится, нога не болит… Сегодня как раз полнолуние. Пережить эту ночь и все обряды, а потом ― бежать, сверкая пятками. И никому ничего не рассказывать об этом месте, потому что меня тогда точно к психиатру на лечение отправят.

Глава 6

«Сейчас я буду кушать! Сейчас меня покормят!» ― радостно пело моё подсознание голоском мультяшной Маши, когда за синей калиткой многообещающе замаячил чей-то силуэт. Но это оказалась не Глашка с обещанным мне обедом, а приятной внешности женщина возраста поздней осени. Одета она была в вязаную серую кофту поверх тёмно-синей блузки и клетчатую серую юбку до пят, из-под подола которой при ходьбе выглядывали глянцевые мыски резиновых калош. На голове незнакомки красовалась корона, свёрнутая из светло-русой с проседью косы. Очень толстой и очень длинной косы, насколько можно было судить по высоте причёски.

– О, Софья пожаловала. Сейчас скажет, что к твоей шишке на лбу нужно было холод прикладывать, а от меня опять пользы никакой, ― вполголоса проворчал Уголёк и почтительно поклонился целительнице.

– Уголёк, тебя Сама зовёт, ― не впечатлилась она его приветствием, перевела взгляд на меня и нахмурилась. ― Ко лбу нужно было холод прикладывать. Ну что за бесполезный кот? Ничего поручить нельзя.

Упомянутый кот предпочёл ретироваться ― сменил человеческий облик на кошачий и упрыгал в том же направлении, откуда пришла Софья. У меня его трансформация вызвала вполне объективный шок, выйти из которого помогло только настойчивое пощёлкивание чужих пальцев перед носом.

– Ой, извините! ― спохватилась я. ― Здравствуйте!

– Да уж поздоровее тебя буду, ― прозвучало в ответ. ― Как себя чувствуешь? Не тошнит? Голова не кружится? Синяка на лбу не останется, но болеть может долго.

Я потрогала припухлость над бровью и сообщила целительнице, что всё не так плохо, как выглядит. Даже не больно, если руками не лапать. Она в ответ посмотрела на меня пристально, поставила на крыльцо корзинку, с которой пришла, и выудила из неё самый что ни на есть медицинский молоточек, каким неврологи любят стучать по коленкам.

– Сюда смотри, ― указала на инструмент и начала водить им из стороны в сторону перед моим лицом.

Я успешно выдержала все положенные испытания и даже с первого раза попала в собственный нос указательными пальцами. После этого стандартного действа Софья присела у моих ног на корточки и бесцеремонно покрутила обе моих ступни.

– Не больно?

– Нет, ― честно призналась я.

– Кости у тебя крепкие, здоровьем природа тоже не обделила, но в остальном ты на редкость слабая, ― такой был вынесен вердикт.

– В остальном? Это в чём? ― уточнила я.

– У одарённых людей помимо всех известных тебе систем жизнедеятельности есть ещё одна, отвечающая за циркуляцию магической силы, ― началась увлекательная лекция, а моя наставница при этом присела рядом со мной на верхнюю ступеньку крыльца. ― Состоит эта система из подобия мешочка, в котором копится энергия, и каналов, которые распространяют её по телу. У таких, как ты, кто дар свой развивать никогда не пытался, каналов всего два, и работают они на сброс излишков энергии в землю через ноги. Мешочек, его ещё называют вместилищем силы или духа, не безразмерный. Он изначально может быть больше или меньше стандарта и поначалу имеет очень плотную оболочку, из-за чего магия уходит из тела и не накапливается. Твой совсем маленький, а каналы очень тонкие.

– И? ― изобразила я заинтересованность.

– Сложно тебе будет дар Жалейки перенять. В несколько этапов это делать придётся, ― сочувственно ответила мне целительница. ― У неё сила великая, а ты зелёная совсем. Не по тебе эта ноша. Жаль, что времени на твоё развитие мало очень.

– Ну так я ведь могу за пределами общины практиковаться, ― с умным видом заметила я. ― Мирских дел у меня много осталось, месяца на три точно растянутся. Или этого мало?

– Для того, чтобы столько силы разом принять, и десяти лет круглосуточной практики не хватит, ― прозвучало в ответ. ― Ладно, не бери в голову. Всё решаемо. Сначала нужные каналы откроем и имеющиеся расширим, чтобы тебя от избытка счастья не разорвало, а потом посмотрим, что с вместилищем сделать можно.

– Я вот не совсем понимаю разницу между даром, силой и способностями, ― сощурилась я подозрительно. ― Можете объяснить неучу?

– А что тут понимать-то? ― пожала Софья плечами. ― Дар или есть, или нет. Это определяется по наличию в организме магической системы. Сила определяет масштабы дара. А те или иные способности диктует его природа.

– А что передаётся от наставницы к преемнице?

– Только сила.

– Но ведь она у меня уже есть. Мало, как вы сказали, но всё же своя собственная. А если с чужой не подружится?

– Сила у всех одинаковая, ― ответила целительница. ― А эффект от её использования зависит от природы дара и способностей.

– То есть дар сам по себе, а сила сама по себе?

Она посмотрела на меня долгим пристальным взглядом и прямо спросила:

– Ты издеваешься что ли?

– Ага, ― честно призналась я. ― Вы сами-то разве сходу поверили, что у вас дар есть и целительские способности? В моём восприятии мира всё это звучит полной чушью. Я вчера впервые в жизни кота говорящего увидела. Это уже немного странно и не совсем приемлемо, но с существованием оборотней я смириться согласна. Что же до всего остального, то с этим серьёзные проблемы имеются.

Она понимающе кивнула.

– Все поначалу не верят. Есть такие, которых и котами говорящими не убедишь. Ты хотя бы спокойно всё воспринимаешь, если не считать вчерашней паники, но для первой реакции это было нормально. Не безнадёжная ― уже сокровище.

– Ваша преемница в истерике билась что ли? ― усмехнулась я.

– Как раз наоборот, ― прозвучало в ответ с тёплой улыбкой. ― У меня образование медицинское, я фельдшером здесь недалеко много лет проработала, поэтому люди, что в окрестных деревнях живут, хорошо меня знают и с доверием относятся. А Незабудка не местная. Дар у неё приличный и с моим схожий, но с оттоком силы такие же проблемы были, как и у тебя. На боли во всём теле жаловалась, а обследования никаких результатов не давали, вот она через общих знакомых ко мне на консультацию и напросилась. А для лечения доверие нужно. Первый сеанс всегда на снятие боли и острых симптомов нацелен, чтобы пациент облегчение почувствовал и доверием проникся, а дальше уже в ход идёт магия. Эта упёртая оказалась, ничем её не проймёшь. Я ей боли сняла временно, а она следующий сеанс пропустила и с претензией вернулась, что моё лечение не помогает.

– А вы деньги берёте за свои услуги?

– Конечно, беру. Кто ж за бесплатно работать-то станет?

– Вообще вроде как не положено, ― заметила я. ― Если дар от природы бесплатно достался, то и делиться им с окружающими тоже нужно безвозмездно.

– С такими убеждениями ты быстро с голоду ноги протянешь, ― фыркнула Софья. ― Не положено ей… Вот и Незабудка такая же ― со своим уставом в чужой монастырь. Ещё и учить меня начала, как правильно энергетические потоки распределять, чтобы чакры за Карму не цеплялись. Поначитаются ереси в интернетах, аж волосы порой дыбом встают.

Я представила её длиннющую косу торчащей вверх, заставила себя не заржать в голос и поинтересовалась:

– А почему Незабудка?

– Глаза у неё голубые.

– А-а-а, ― понимающе протянула я. ― Интересно, какое у меня здешнее имя будет?

– Так оно у тебя уж есть, ― огорошила меня новостью собеседница. ― Царевна ты. Уж все в общине знают.

– Царевна? ― скривилась я. ― Это с какого перепугу?

– А кто Глашку заставил госпожой тебя величать? Ей-то по статусу положено, но Филомена, например, скорее удавится, чем такое произнести сможет. Да и Жалейке как-то тоже не пристало ученицу госпожой называть. Она глава общины всё-таки. Какое-никакое, а самоуважение должно быть.

– Да я же просто так ляпнула, ― расстроилась я.

И чего расстроилась, если всё равно оставаться здесь не собираюсь? Пусть хоть ночным горшком величают, лишь бы это безумие поскорее закончилось. А они злопамятные какие все! Слова лишнего сказать нельзя.

– А вот и Глашка с обедом! ― первой увидела Софья идущую к нам от калитки ворону с корзинкой, висящей на руке. ― Пойду я тоже обедать. Вечером сильно не наедайся, а то потом во время обряда стошнить может.

– От вида кровавых жертвоприношений? ― уточнила я.

Она снова посмотрела на меня задумчиво и спросила, как я с таким чувством юмора умудрилась до своих лет дожить. Травы, они, оказывается, во время обряда в костёр кидают, а на запах у всех новичков разная реакция. Многих тошнит.

– Уже и с Софьей поцапаться успела? ― окатила меня ненавистью Глашка, чуть ли не швырнув корзинку мне под ноги.

– А кто мне запретит-то? ― съязвила я. ― Искать другую преемницу для главы у вас времени нет, поэтому терпите такую.

– Много мнишь о себе, выскочка, ― подбоченилась пернатая. ― Ещё в общину не вошла, а уже зазналась!

– Я такая, да, ― согласилась я, поднимая корзинку со своим обедом. ― А если хамить будешь, попрошу наставницу научить меня душу человеческую от птичьего тельца отделять. Хоть способностей у меня и маловато, но целеустремлённый человек может многое. Не надоело ещё в слугах ходить?

Это я знатно погорячилась. Откуда мне было знать, что прислуга, очеловеченная магическим способом, судьбе своей вовсе не рада? Уголёк как-то упустил из внимания этот момент. А ворона моментально сменила гнев на милость и начала смотреть на меня, как на божество ― мне аж неуютно стало. Послала её к чёрту и в доме спряталась. Теперь не отвяжется ведь. Будет ходить следом и всячески выслуживаться.

Вот опять ― я завтра покинуть это проклятое место собираюсь, а мысли всё равно в другое русло сворачивают, словно какая-то часть меня уже всё решила и намерена здесь остаться. Но я-то этого не хочу. Да и какой нормальный человек на моём месте захотел бы? Вернусь домой, куплю себе бутылку вина, напьюсь в одиночестве, а потом буду думать, что всё это мне в пьяном бреду привиделось. Хотя… Так придётся закладывать за воротник на протяжении всей работы с собранным материалом. Моя печень спасибо за это не скажет.

В корзинке обнаружились одноразовые пластиковые контейнеры с гороховым супом, картофельным пюре и каким-то тушёным мясом ― на вид и запах либо утка, либо кролик. «Угольку сегодня гора костей достанется», ― подумала я, расставляя свой обед на столе. Вместо привычного хлеба в чистую тряпицу были завёрнуты две свежие ржаные булочки. Под ними в индивидуальной упаковке нашлись пластиковые вилка и ложка, пакетик соли, зубочистка и пара салфеток ― в лучших традициях фастфудной забегаловки. И пластиковый стакан с крышкой. «Боги, пусть там будет кофе!» ― мысленно вознесла я молитву, но в стаканчике оказался компот из сухофруктов. Ну и ладно. Кофе я и дома попью.

Пока обедала, задумалась о том, как ведьмы утилизируют всю эту пластиковую тару ― сжигают что ли? Выбрасывать вредно для окружающей среды, сжигать вроде как тоже можно далеко не всё. И сколько нужно такой посуды на всю их ведьмовскую ораву? Это ж разориться можно на одних только вилках! Или у всех посуда своя, а такое расточительство только в отношении гостей предусмотрено?

Еда, кстати, оказалась очень вкусной, так что зря Уголёк на Ворчунью напраслину возводил. Я готовлю гораздо хуже, а мясо у меня таким нежным и сочным вообще никогда не получается. Вроде и всё правильно делаю, по рецептам, а результат всё равно не оправдывает ожиданий. Проще говоря, съела я всё и заочно выразила повару благодарность, а грязную посуду аккуратно сложила обратно в корзинку..

Уголёк так и не вернулся. Погода совсем испортилась, и из серых облаков начал цедить противный дождичек. Гулять, естественно, желание пропало, да и где? От забора до забора среди ромашек? Скучно. Улеглась на топчан, закинула руку за голову и задумалась о своей дипломной работе. Всё, что мне здесь влили в уши, для неё не годится. Упомянуть можно, что здесь сектантки чокнутые живут, но только вскользь. Пофоткать я уже ничего не успею ― до завтра телефон разрядится окончательно. Но здесь ведь никто из комиссии и не бывал, да? Можно вставить в презентацию фоточки других мест и заброшенных развалюх ― кто проверять будет? Помимо официальной исторической информации добавлю и местную легенду для объёма. Страниц на восемьдесят воды точно налью, а больше и не надо. Про ритуалы с обрядами тоже добавить можно. А почему нет? Другим кураторы помогают план составлять, литературу подбирать и даже тексты редактировать, а мой меня лесом послал в прямом смысле этого слова. Если неправильно что-то сделаю ― все претензии не ко мне. Если до защиты ему итог своих стараний покажу, он же к каждой букве прицепится. На Глашку характером похож ― такой же гадкий.

Пока размышляла о насущных проблемах, день начал клониться к вечеру. Серое небо за окном окончательно потемнело. Кукушку я не слышала, но ужин Глашка принесла ― гречневую кашу с куриной котлетой и салат из каких-то трав. И керосиновую лампу под потолком зажгла, чтобы я в темноте ненароком не убилась, когда от топчана к столу идти буду. Я ещё сытный обед переварить не успела, поэтому съела только котлетку, а потом почти сразу за мной пришла Сама.

– Идём, ― говорит. ― Пора начинать.

На душе как-то сразу очень неприятно стало. Интуиция подсказывала, что ничем хорошим это не закончится, но если я сейчас упираться начну, кому от этого лучше станет? Запрут меня до следующего полнолуния, чтобы одумалась, и дело с концом. Лучше уж гордо идти навстречу неизвестности, чем позориться, когда тебя туда волоком притащат. Да и что я теряю? Завтра в это же время я уже буду сидеть дома в горячей ванне, потягивать белое полусладкое и посылать всех здешних ведьм туда, где им самое место ― в ад.

Глава 7

Холодно, сыро, страшновато. Зимой, когда ночи тёмные, наверное, ещё страшнее было бы, но в густых сумерках приятного тоже мало. Старушка провела меня через скрывающий поселение морок, но желания любоваться на местные достопримечательности как-то уже значительно поубавилось. Как и говорил Уголёк, к основной части Брусничного от гостевого домика вела широкая и чистая тропа. Из-за дождя она стала скользкой, поэтому я два раза чуть не растянулась на ней во весь рост. Пришлось сосредоточиться на том, что под ногами, а не на ландшафтных красотах, которых, к тому же, всё равно не было толком видно.

– Входи, ― разрешила Сама, толкнув первую же калитку по левой стороне улицы.

Уголёк говорил, что это её дом ― тот самый, который мне по наследству достанется. Двор я не разглядывала, но два окна сияли характерным для примитивного освещения желтоватым светом. «Внутри они что ли костёр развели?» ― подумала и сразу забыла об этом, поскольку споткнулась о крыльцо и снова чуть не упала.

– Да что ж ты такая неуклюжая-то? ― проворчала ведьма за моей спиной. ― Как будешь ночами тёмными по лесу ходить?

– Ночами тёмными я буду спать, ― уверенно ответила я и поднялась по деревянным ступеням.

– Ну-ну, ― многозначительно прозвучало сзади.

Изба, как и положено, началась с сеней, лишённых окон. Там вообще царила кромешная тьма, поэтому я споткнулась ещё и об ведро, чем оповестила о своём приходе собравшихся. Когда вошла в просторную комнату, освещённую множеством расставленных повсюду свечей, на меня сразу же вытаращились девять пар глаз ― восемь принадлежали членам общины и одна Глашкина, причём последняя сияла искренним подобострастием.

– Добрый вечер! ― поприветствовала я присутствующих.

Они расположились по обе стороны большого стола на длинных лавках. Место во главе дожидалось хозяйку дома, а для меня была приготовлена высокая колода у оставшегося свободным пространства. Не знаю, зачем, но я заглянула под стол и даже испытала странное удовлетворение, когда увидела, что ведьмы тоже сидят на колодах, поверх которых положены голые доски. Наверное, я всё-таки мелочная, если меня способна обрадовать подобная ерунда. А для Самой всё же был приготовлен добротный деревянный стул ― она глава, ей положено. Глашка стояла столбом рядом с этим стулом со смиренным видом вышколенной прислуги.

– Присаживайся, ― разрешила мне старушка и начала по очереди представлять своих подружек, которые не сочли нужным даже ответить на моё приветствие. ― Софью ты уже знаешь. Рядом с ней сидят Веснушка, Малинка и Ветка. А здесь ― Ключница, Ворчунья, Филомена и Каркуша. Места за общим столом всегда распределяются по уровню магической силы.

«Ага. Ветка и Каркуша, значит, самые слабые», ― сделала я вывод и без особого интереса прошлась взглядом по лицам женщин. Одеты в этот раз все были одинаково ― в тёмно-зелёные плащи-дождевики с широкими капюшонами, откинутыми на спину. Только у Самой плащ был ярко-жёлтого цвета, но она ведь глава, поэтому должна выделяться. Что же до лиц… Примечательной внешностью могли похвастаться только Софья из-за её толстенной косы и почтенного возраста, Веснушка ― из-за россыпи веснушек и вьющихся рыжих волос, собранных на макушке в пушистый хвост, и Филомена ― из-за глаз такого же ядовито-зелёного цвета, как кончики моей причёски. Остальные показались мне неинтересными, хотя Ветка отличалась от других очень высоким ростом, а у Ключницы на щеке справа от носа красовалась крупная родинка.

– Для начала ты должна кое-что подписать, ― сообщила мне глава общины, заняв своё место. ― Глашка, дай ей документ.

Ворона в мгновение ока оказалась рядом со мной и положила на стол обычный на вид лист бумаги, в верхней части которого было крупными буквами напечатано: «СОГЛОШЕНИЕ О НЕ РОЗГЛОШЕНИИ». Дальше я даже читать не стала ― отодвинула от себя этот шедевр безграмотности, вопросительно приподняла бровь и уставилась на старушку, сидящую напротив.

– Шутить изволите? Даже если учитывать, что эта бумажка никакой юридической силы иметь не будет, мы вообще-то договаривались, что я смогу использовать всю полученную здесь информацию для дипломной работы. О каком «не розглошении» может идти речь?

– Ещё не прочла, а уже претензии появились, ― сверля меня недобрым взглядом зелёных глаз, произнесла Филомена.

– Про силу документа я объяснить могу, ― подала голос Ключница. ― Он не юридический, а магический. Составлен, может, и не по всем правилам, но отпечатан на зачарованной бумаге. После того, как подпишешь, за нарушением немедленно последует наказание. Может чесотка начаться беспричинная, волосы выпадут, зубы болеть начнут, волдыри по всему телу…

– Достаточно, ― оборвала её вдохновенную речь глава ковена. ― Не запугивайте девочку, она и так в ужасе.

– Что-то не заметно, ― проворчала себе под нос Ворчунья.

Глава посмотрела на неё строго, а потом обратила свой взор на меня и по-директорски сцепила пальцы рук на отполированной до блеска столешнице в замок.

– Ты прочти до конца-то.

Я ответила ей долгим взглядом, придвинула листок и начала вслух:

– Мы, Некоммерческое партнёрство «Ковен Девяти», настоящим соглОшением…

Каркуша выдернула документ из моих рук, пробежала глазами по строкам и одарила меня негодующим взглядом.

– Нет здесь ничего такого. Завязывай придуриваться, Твоё Высочество. Не в цирк пришла.

«Соглошение» снова вернулось ко мне. Ведьмы хором вздохнули и недовольно поджали губы. А у меня внутренний протест, я ничего с собой поделать не могу.

– Не хочу я ни читать это, ни подписывать, а заставить меня вы не можете, потому что на всё нужно моё добровольное согласие.

– Вот тут ты ошибаешься, принцесса, ― снова подала голос Филомена, а её зелёные глаза начали неприятно светиться. ― Добровольное согласие нужно только на вступление в общину. Оно даже на передачу силы не требуется, не говоря уже о принудительном расширении и открытии магических каналов. После пыток, например, человек согласен на всё, лишь бы его больше не мучили. Это тоже изъявление доброй воли, ведь выбор всё ещё остаётся.

– Именно так, ― пробубнила Ворчунья себе под нос.

– Ну хватит, ― снова осадила злобных подружек Сама. ― Так мы до рассвета ничего не сделаем. Тайна касается только обрядов, рецептов, магии как таковой и прочих внутренних дел. Ежели Царевна не желает её хранить, то можно ведь пока и не раскрывать ничего. Слуха и зрения лишим на время, чтоб в тайны наши не проникла, а подпись и потом поставить можно. На обряд-то согласие устное есть.

– У неё же травма, ― вмешалась Софья. ― Вряд ли вмешательство в чувства на пользу будет. А ну как на всю жизнь глухой и слепой останется?

– Если вдобавок немой станет, я возражать не буду, ― вставила своё слово Филомена.

Вот ведь змеюка какая! Прав был Уголёк ― я ей ещё ничего плохого не сделала, а она уже на меня бочку катит.

Пока тётки решали, можно ли меня оглушить и ослепить, и не помешает ли это обряду, я всё-таки прочитала «соглошение» и, повинуясь инстинкту самосохранения, спросила:

– Кровью подписывать?

Ветка сбоку насмешливо фыркнула. Другие присутствующие уставились на меня, как на безумную. Глашка услужливо положила передо мной на стол обычную шариковую ручку. Ну да. Зачарована ведь бумага, а не текст. И магия, небось, такая, что и электронная подпись сработала бы. В этот раз победа на их стороне, ладно.

– И ещё вот это… ― подсунула мне ворона другие документы.

Ведьмы дружно зашикали на неё и начали махать руками, жестами давая понять, что необходимости в заверении моей подписью других клятв и обещаний пока особой нет.

– Не нужно? ― удивилась она.

– Убери это, ― распорядилась Сама и сокрушённо покачала головой, глядя на меня. ― Как же с тобой всё сложно-то. Обещанное получишь в полной мере, не сомневайся. Уголёк сказал, что у тебя телефон разрядился, а ты фотографии сделать хотела. Мы и это обеспечить можем. Утром завтра возьмёшь у Ключницы под роспись фотокамеру и батарейки. Вернёшь потом, как с делами своими мирскими управишься. Аппарат новый, с него можно снимки на компьютер перекинуть. Информацию для работы твоей тоже дадим. Историческую, фольклорную ― какую хошь. Ежели старые чёрно-белые фотоснимки интересны, то и они имеются, но немного. Я ничего не упустила?

– Вы мне ещё кота обещали, ― напомнила я.

– Уголька я тебе обещала за учёбу прилежную, ― прозвучало в ответ. ― Хоть и старая уже, но с памятью у меня пока всё в порядке. Ежели учиться откажешься, то и кота не получишь. Дар у тебя с Филомениным схожий, так что от её слова всё зависеть будет.

Ясно. Котик мне не светит. Не очень-то и хотелось, если честно. Если я оборотня домой притащу, а Эдик это чудо в человеческом облике увидит, как объясняться буду? Интересно, конечно, говорящего кота в прислуге иметь, но я в нормальном мире живу, Угольку там не место.

– Теперь о том, что должна сделать ты, ― продолжила старая ведьма. ― До восхода луны ещё время есть, поэтому сейчас тобой займётся Софья. Обряд простой, но нужно, чтобы ты могла свою собственную магическую силу с корнем общины связать, а у тебя все нужные каналы закрыты. Сила травника и алхимика от знаний и стараний происходит, поэтому нужно задействовать голову и кончики пальцев.

– Это как? ― подозрительно сощурилась я.

– Акупунктурой, ― охотно ответила Софья. ― Не бойся, у меня всё стерильно.

– Это больно? ― на всякий случай уточнила я.

– Сама процедура безболезненная, но в принудительном открытии каналов приятного мало, ― сочувственно прозвучало в ответ.

Ну и попала! Их десять, включая ворону, а я одна. Силы не равны ― скрутят и всё равно по-своему сделают. А особо злобные ещё и попинают от души. И что делать?

– После я покажу тебе, как энергию в нужное русло направлять, ― продолжила Сама. ― Ничего сложного в этом нет, нужно будет просто сосредоточиться и фантазией воспользоваться.

Ветка осторожно тронула меня за вспотевшую руку и сообщила:

– На самом деле, когда Софья каналы открывать будет, достаточно полностью расслабиться. Так вообще ничего не почувствуешь, кроме лёгкой тревоги.

– Спасибо, ― поблагодарила я её за заботу.

– Обряд в особом месте проводится, поэтому Глашка выдаст тебе калоши и дождевик, ― закончила глава ковена и недовольно поморщилась. ― Погода подкачала, конечно. Придётся жидкость для розжига использовать, чтоб костёр развести. Невелика беда, но не по традиции. Нехорошо это.

– А вы разве силой воли огонь создавать не умеете? Ведьмы же, ― с видом знатока поинтересовалась я в надежде на очередную порцию убийственно-снисходительных взглядов, но в ответ услышала:

– Сейчас в общине нет таких умельцев. Дар управления стихиями самый редкий. Наставница Каркуши была такой, но передать, увы, смогла только силу без умений.

Каркуша выпрямила спину и гордо подтвердила:

– Чистая правда. Мышаня и тучи разогнать умела, и град вызвать, и пламя без спичек разжечь. Жаль, что преемницу с нужным даром найти не смогла.

– А почему Мышаня? ― спросила я.

– Она крыс любила, ― ответила мне Веснушка. ― Белых таких, с красными глазками-бусинками. Крысы долго не живут, поэтому приходилось в городе у заводчиков время от времени новых покупать. Когда Мышаня умерла, Уголёк её последнюю питомицу слопал.

Кто бы сомневался. Он сам говорил, что в лесу за мышами и ящерицами охотится.

– М-да… ― с ностальгическим выражением лица произнесла Сама. ― Прежде община наша сильнее была. Мельчают ведьмы. Ни барьерной магии теперь нет, ни стихийной, ни предметной. Даже амулеты слабыми получаются. Ладно, девоньки. Охами и вздохами не вернёшь ничего, а у нас каждая минута на счету. Отойдите все, чтоб Софье удобнее было, а ты, Царевна, на стол ложись. Ежели сама не ляжешь, помощников, как видишь, в избытке. Ветка, запри дверь, чтоб за Ее Высочеством по лесу опять гоняться не пришлось.

Я уколов с детства стараюсь избегать. Не боюсь, но и любви особой к таким процедурам тоже не испытываю, а они в меня иголками тыкать собрались. Софья на словах объяснила, что нужно задействовать пальцы и какие-то три точки на голове. Пальцы ― это ж самое чувствительное.

– У меня лидокаиновый спрей есть, ― доверительно сообщила целительница. ― Просроченный, правда, но ещё работает. Я проверяла. Ложись, не бойся.

Не драться же с этой толпой чокнутых, правильно? Но и в руки им без страха и сомнений даваться тоже было бы странно. Я мешкала. Ведьмы ворчали недовольно. Софья и Сама пытались меня подбодрить и заверить в том, что никакую инфекцию не занесут, а мой внутренний голос настоятельно рекомендовал бежать. Куда бежать? В окно? Одна шишка у меня на лбу уже есть, достаточно. Уповая на то, что образование фельдшера не позволит Софье совершить непоправимое, я разлеглась на столе, вытянула руки вдоль тела ладонями вверх, закрыла глаза и попыталась расслабиться, когда явственно услышала голос Филомены:

– Хоть бы кроссовки свои грязные сняла, когда на стол лезла. Никакого воспитания.

– Не обращай на неё внимания, она всегда занудой была, ― шепнула мне Софья.

Это я могу, но расслабиться всё равно не получалось довольно долго. Пока целительница пшикала мне на пальцы обезболивающее и возилась с руками, было ещё терпимо, а когда дело до головы дошло, я разволновалась.

– Смирно лежи, а то всё заново начинать придётся, ― прозвучал строгий приказ.

Глава общины шикнула на своих подружек, чтобы их болтовня не мешала моему магическому усовершенствованию. «Ты сама на этот ужас подписалась, так что расслабь булки и терпи», ― сказала я самой себе, прислушиваясь к ощущениям. Когда иголками в голову тычут, приятного мало.

– Чувствуешь прилив силы к рукам и голове? ― спросила Софья.

– Чувствую, что надо было посетить отхожее место, прежде чем идти сюда, ― ответила я.

– С этим придётся немного потерпеть, ― усмехнулась целительница. ― Другие посторонние ощущения есть?

– Нет.

– Хм… Странно.

Странность привлекла внимание других присутствующих. Вокруг меня собрался целый консилиум. Из взволнованной болтовни я поняла только, что отсутствие реакции организма на изменение магической составляющей ― явление ненормальное. С технической точки зрения всё прошло идеально, нужные каналы раскрылись, но при этом я должна была вспотеть, покрыться мурашками, покраснеть, начать жаловаться на плохое самочувствие или ещё что-нибудь. Любой отклик тела был бы естественным, но у меня не обнаружилось вообще никакого.

– Может, это из-за удара головой? ― предположила Софья. ― У меня в таких делах опыта немного. Сама, что думаешь?

– Думаю, что переживать не о чем, ― положила глава конец всеобщему волнению. ― Все люди разные. Пусть сходит в нужник, и приступим к обучению.

А меня внезапно осенило. Уголёк говорил, что магическому корню общины нужно девять источников. Ровно девять ― не больше и не меньше. Допустим, я в это верю. Если я сегодня свяжу свою магическую суть с корнем, то кто-то должен будет «отвязать» свою. Теоретически этим человеком должна стать моя наставница, ведь я её вроде как заменю. Но это же означает, что старушка фактически выходит из ковена. Преемница Софьи уже прошла через этот процесс. Получается, Софья может просто развернуться и уйти отсюда? Или не может?

Должно быть, те документы, которые мне Глашка на подпись подсунуть пыталась, именно такие моменты и регламентируют. Это всё логично, но силы-то магической у учеников с гулькин нос. В корень поступает меньше энергии, чем было задумано. Для того, чтобы устранить этот недостаток, наверное, и нужна связь «ученик-наставник».

– Так и будешь лежать? Не уписаешься? ― удивлённо осведомилась моя наставница.

Я открыла глаза и поняла, что на меня снова все таращатся. Слезла со стола, обнаружив при этом, что кончики всех пальцев на моих руках заклеены маленькими бактерицидными пластырями. Если есть магия, зачем пластырь расходовать? Или ко мне сейчас нельзя постороннюю силу применять?

Всё происходящее казалось чистой воды безумием. Глашка выдала мне тёмно-зелёный плащ-дождевик и проводила туда, куда хотелось уже нестерпимо. Путь она освещала обычным фонариком, хотя было ещё не слишком темно.

– Зачем фонарик? ― спросила я без особой надежды на логичный ответ.

– Чтоб Твоя Светлость на ежа не наступила. Их тут по вечерам тьма-тьмущая бегает.

Что ж, вполне логично и разумно. Когда мы вернулись в дом, стол уже был сдвинут к стене, как и колоды с лежащими поверх них досками. В комнате сразу аж просторнее стало, но сидящие в рядочек у стены тётки начали вызывать у меня раздражение.

– Стань вот тут, смотри на меня внимательно и повторяй каждое движение. Пока без концентрации, просто технически, ― указала мне Сама на середину комнаты.

Я сняла плащ и отдала его вороне. Встала там, где было велено. Сконцентрировала всё своё внимание на руках наставницы. В точности повторила всё, что она показала.

Шарахнуло так, что меня отшвырнуло к двери и знатно приложило головой об косяк ― теперь затылком. Свечи погасли. Оконные стёкла со звоном вылетели на улицу, местами вместе с рамами. Сидящих вдоль стены дамочек расплющило по брёвнам в забавных позах. Только Сама осталась там, где стояла, но облачко седых волос вокруг её головы исчезло. Я старательно проморгалась, прогоняя из поля зрения назойливых цветных мушек и осторожно спросила:

– Я то-то сделала не так?

Старушка медленно подняла руку, провела её по своей лысине и многозначительно изрекла:

– М-да… Весьма неожиданно.

Глава 8

Я вообще не поняла, что произошло.

– Глашка! ― позвала Сама, но ответа не последовало.

Внезапно облысевшая старушка попыталась зажечь свечу, но врывающийся через разбитые окна ветер жадно слизывал слабое пламя. В итоге решение было принято в пользу керосиновой лампы ― точь-в-точь такой же, какая висит под потолком в гостевой избе. Ведьмы потихоньку приходили в себя и стонали, потирая ушибленные места. Глашка валялась на полу у стены полудохлой вороной. Старая ведьма подняла её за одну лапу, осмотрела со всех сторон, недовольно поджала губы и вручила свою прислужницу Веснушке, глаза которой то и дело норовили съехаться в кучу.

– Уголёк! ― громко крикнула Сама в окно.

Кот мгновенно запрыгнул на подоконник, словно только и ждал, когда его позовут. Осмотрелся с неподдельным интересом и издал звук, похожий на чих или сдавленный смешок.

– Уведи это бедствие обратно в гостевой дом и глаз с неё не спускай. А поутру, как светло станет, в Сосновку отведи. Пусть катится своей дорогой, ― прозвучал ворчливый приказ.

«А как же обещанные фото и сведения?» ― мысленно возмутилась я, но здравый смысл подсказывал, что в текущей ситуации лучше скромно помалкивать и не нарываться на новые неприятности.

– Идём, ― позвал меня Уголёк и исчез за окном.

– А можно плащ взять? Там дождь накрапывает… ― осторожно попросила я.

Ведьма подняла с пола тот дождевик, который я надевала раньше, сунула его мне в руки и бесцеремонно вытолкала меня в тёмные сени, громко хлопнув дверью напоследок.

– Дурдом, ― подытожила я, накинула плащ на плечи и вышла на улицу, где сразу спросила у кота: ― Что это вообще было?

– Пошли, пока хозяйка злиться не начала. По дороге расскажу, ― пообещал он.

И рассказал. Оказывается, та версия местной легенды, которую я слышала от него вчера, была сокращённой на малозначительные детали. Первые девять ведьм общины были привезены сюда издалека потому, что здешние бабки, знахарки и гадалки оказались бесполезными. У древнего зла, что дремлет в земле близ Брусничного, опутанное корнями природной магии, есть что-то вроде защитного механизма. Оно разумное и прекрасно осведомлено о способах борьбы с ним. Только появившись, это зло повлияло на всех одарённых людей в округе таким образом, что их дар стал для него безопасным. «Предохранитель» передаётся по крови, поскольку магия в большинстве случаев наследуется потомками. Это никто не может увидеть или предугадать ― дар как дар, ничего особенного. В него можно вмешаться так, как в мой вмешалась Софья. Можно развивать разными способами. К такому человеку даже другую магическую силу применить можно. Но если обладатель такого наследия пытается использовать традиционные техники борьбы с древним злом, происходит то, что случилось сегодня ― мощный и неконтролируемый выброс энергии. Проще говоря, о том, чтобы я стала членом «ковена девяти» даже речи быть не может, поскольку моё участие в первом же обряде сведёт на нет многовековые старания общины и гарантированно станет причиной очередного пробуждения зла.

– Да я вообще ничего не делала, просто руками подвигала, ― обиженно проворчала я, поднимаясь на крыльцо гостевого дома.

– Этого достаточно, чтобы запрет распознал технику и сработал должным образом, ― сочувственно промурлыкал Уголёк. ― Ты уж не обессудь, но раз твоя часть сделки невыполнима, то и встречные обещания силу свою потеряли. Придётся уйти, не солоно хлебавши.

– Ну и ладно. Переживу.

Я по жизни оптимистка и стараюсь во всём находить положительные стороны. Не дадут мне информацию? Невелика потеря, выкручусь. Зато живой отсюда уйду и без дурацких обязательств. Есть и ещё плюсы. Если верить в магию, а я уже на это почти согласна, то благодаря Софье мой дар теперь можно активно развивать и использовать. Кстати…

– И они правда меня вот так запросто отпустят? ― недоверчиво осведомилась я.

– Так от тебя общине вред только сплошной, зачем удерживать? ― прозвучало в ответ.

– Ну-у-у… ― многозначительно протянула я. ― Ты вот сейчас мне важную инфу слил, которую я могу в своих интересах использовать. Никуда не уйду и буду вашу главу шантажировать до тех пор, пока она мне обещанное не обеспечит. Движения я запомнила, могу ведь и повторить их.

– Опытным ведьмам угрожать? Ты это серьёзно? ― удивился котик.

Ну да. Погорячилась. Нужно быть благодарной уже за то, что они не пытаются меня прикопать где-нибудь в окрестных лесах. Всем ведь перепало, а среди них и злюки есть.

– А почему Глашка в ворону превратилась? ― спросила, чтобы сменить тему.

– Так она ворона и есть, ― ответил Уголёк, войдя в дом и сменив кошачий облик на мокрый человеческий. ― Была б ты посильнее, и меня зацепило бы, а так только слетела простенькая магия в ограниченном пространстве. У хозяйки давно с волосами проблема. Софья старается исправить это в меру своих сил, но она не всемогущая. Старая уж хозяйка-то, возраст своё берёт. Она услугами Ворчуньи пользуется, чтоб лысина не видна была. Морок качественный, поддержки не требует, но в таких случаях, как сейчас, его запросто сносит. И оборотную магию тоже. Глашка очухается, не переживай. Я за Малинку больше волнуюсь. Её чтоб в доме сидеть заставить, усилия немалые нужны. Сейчас точно приступ случится, если никто не сообразит бедолагу за порог выставить.

Да уж, неловко вышло. Но моей вины в этом нет. Если даже сильные ведьмы не могут отличить обычный дар от защищённого, то я об этом вообще впервые слышу. И всё же забавно ― только вчера старая ведьма сетовала, что веры во мне нет, а теперь её хоть отбавляй, но пользы от этого ковену полный ноль.

– Точно мстить не будут? ― на всякий случай спросила я, выглянув за окно.

– Община с уважением к одарённым относится и без веской причины никому зла не делает, ― успокоил меня Уголёк. ― Каркуша только сгоряча проклянуть может, но для этого обида посильнее нужна. Ты же не могла знать, что так получится, правильно? За что на тебя злиться?

– А до меня были такие же? Ну, с запретом.

– Были, конечно, ― ответил котяра и зажёг керосиновую лампу. ― О, Глашка остатки твоего ужина не убрала. Претендуешь?

– А тебе костей разве не перепало?

– Не жадничай. Всё равно ведь есть не будешь. По лицу вижу, что аппетита у тебя нет. А я гречку люблю. Даже холодную. И салатик сегодня вкусный.

– Господи, да ешь уже, ― сдалась я.

– Я не Господи, не богохульствуй, ― прозвучало в ответ с нотками предвкушения.

Кот-оборотень будет ещё меня воспитывать! Ну и бардак!

Продолжения дискуссии о ведьмах с запретом я не ждала. Сняла дождевик и развесила его на гвоздях сушиться. В доме было прохладно, но разводить огонь в «буржуйке» я не рискнула, хотя в углу рядом с ней лежал запас сухих дров. Села на топчан и сняла мокрые кроссовки. Носки, конечно же, тоже промокли и начали источать неприятный запах, но Уголёк, поглощая гречку с травяным салатом, только бросил в мою сторону короткий взгляд. Устраивать стирку смысла не было ― дома всё постираю. Дошлёпала босиком до двери, зачерпнула полный ковшик воды из ведра, вышла на крыльцо, ополоснула ноги и вернулась, оставив грязные носки снаружи у двери ― утром в нужник выброшу, чтоб в рюкзаке не воняли. Надела чистые. Пока проделывала это всё, Уголёк съел мой остывший ужин и облизал контейнеры.

– Лет около тридцати назад одну из ведьм охотники заезжие подстрелили, ― неожиданно расщедрился он на откровения. ― Тогда в районе передел власти был, беспорядки часто случались, никто лицензию на отстрел животных не спрашивал, а она не только зверем управлять могла, как Веснушка, но и сама птицей могла обернуться, зайцем или оленем. Вышла за территорию защитного морока посмотреть, кто в её владениях снова бесчинствует, и сразу же пулю схлопотала. День её возвращения ждали, два… Когда неладное почувствовали, искать начали, а она померла уже.

– А как же корень общины? Девять же источников быть должно, ― напомнила я.

– Для таких случаев отсрочка предусмотрена, ― пояснил Уголёк. ― Если кто-то покидает общину надолго, его связь с корнем сильно истончается, но полностью обрывается только через год, так что время на замену и проведение особых ритуалов есть. А если ведьма внезапно умирает, её дух остаётся связанным с корнем всего два полных лунных месяца. Тоже многое можно успеть, если есть подходящие преемницы на примете. Тогда с этим попроще было, чем сейчас. В магию многие лезли, на виду были, так что проблем с заменой не возникло. Заманила хозяйка сюда первую подходящую, какая поблизости оказалась. Дар у неё не такой был, как у покойной, но это и неважно. Главное, что силы было в достатке. Будущее она предсказывать могла. На рунах гадала, на гуще кофейной, на рисунке прожилок на листьях… Противиться не противилась, но сразу Самой сказала, что ничего не выйдет. Хозяйка приняла это за попытку отделаться от нежеланных обязательств и не поверила. А когда учить начала тому же, чему и тебя, случилось непоправимое. У тебя-то дар слабенький, потому и защита на нём хлипкая, а та посильнее была. Так звездануло, что общине чуть было ещё двух преемниц искать не пришлось.

– То есть здешних ведьм опыт ничему не учит, ― подытожила я.

– Да не в этом дело, ― ответил мне собеседник. ― У хозяйки есть родословные всех одарённых, какие здесь ещё при купце Потапове жили, вплоть до нынешних поколений. Сведения эти собирались долго и тщательно, чтоб подобные недоразумения не случались. Но, как выяснилось, не всё оказалось учтённым. В неразберихе сочли это случайной ошибкой по недосмотру, а позже перепроверили и спохватились, что надо бы и эту гадалку тоже в списки внести, но её уж и след простыл. И домой к себе она тоже не вернулась. Время на замену ещё было, поэтому отнеслись к выбору с большей осмотрительностью и привели сюда Малинку. Один такой случай за два века кого и чему научить должен был? Тебя проверили ― в родословных твоего имени нет. Никто и подумать не мог, что запрет этот снова проявится. Теперь и тебя в списки внесут, и всю твою родню. Всех на наличие дара проверят, а в будущем и за потомками следить станут.

– Круто, ― приняла я к сведению эту информацию. ― Сначала одно мне в голову складываете, потом другое заливаете… Сами в своих версиях вранья не путаетесь ещё?

– А что я тебе соврал? ― обиделся Уголёк.

– Что не прожорливый, ― огрызнулась я. ― Ладно, проехали. Мне эта каша всё равно теперь ни к чему. Поздно уже, поспать надо. Ты до утра меня тут караулить собираешься?

– Я существо подневольное, приказа ослушаться не могу.

– Тогда следи, чтобы в лампе керосин не закончился. И не гаси её, понял?

– Трусиха, ― фыркнул он в ответ, обернулся котом и растянулся на лавке у двери.

Опасаясь околеть от холода, я залезла под одеяло и брякнулась на жёсткую подушку, о чём сразу же сильно пожалела ― забыла как-то, что затылок у меня теперь тоже ушибленный. «Чтоб вы провалились вместе со своей магией!» ― пробормотала себе под нос, укладываясь поудобнее.

– Зря слова тратишь, они у тебя силы не имеют, ― донеслось с лавки.

– Спокойной ночи, ― ответила я, закрыла глаза и попыталась заснуть.

Удивительно, но сон пришёл ко мне легко и быстро. Хороший такой сон, уютный. Мне приснилась наша старая квартира. Лёгкий ветерок врывался в форточку и колыхал белый тюль на окне. Бабушка сидела на диване и раскладывала на низеньком журнальном столике свои любимые карты. «И так смерть получается, и эдак погибель… Что ж за судьба-то такая?» ― пробормотала она, привычно хмурясь. Порыв ветра сдвинул тюль в сторону. Железные кольца на карнизе тихо звякнули. Карты на столе смешались, а одна упала на пол. Бабушка подняла её, посмотрела на меня с улыбкой и шепнула: «Проснись, дурёха».

Меня будто кто в бок толкнул. Разлепила веки, увидела прямо над собой два ядовито-зелёных глаза и резко села, угодив при этом своим многострадальным лбом незваной гостье в переносицу. Она отпрянула, процедив сквозь зубы с шипением:

– Вот уж воистину сущее бедствие!

Керосиновая лампа всё ещё озаряла комнату слабым светом. Я скатилась с топчана на пол, доковыляла, спотыкаясь, до стола, вооружилась пластиковой вилкой и выставила этот смертоносный столовый прибор перед собой на вытянутой руке.

– Если подойдёшь ближе, я тебе вилкой в глаз ткну! ― предупредила решительно.

– Не ори, если жить не надоело, ― прошипела она, болезненно морщась и пытаясь проморгаться. ― Вот ведь народ пошёл! К ней с добром, а она в ответ вилкой машет!

– Ага, с добром! Как же! ― огрызнулась я и скосила взгляд в направлении лавки, где бессовестно дрых тот, кому полагалось глаз с меня не спускать. Ещё и лапками подёргивал во сне, словно догнать кого-то пытался.

– Усыпила я тюремщика твоего, ― сообщила Филомена шёпотом, неведомо как проследив за моим взглядом. ― Уходить тебе надо отсюда. Сейчас. Если до утра останешься, живой не выберешься.

– Это почему ещё? ― недоверчиво сощурилась я. ― Ваша Жалейка сама приказала Угольку, чтобы он утром до какой-то Сосновки меня проводил.

Она присела на топчан, погримасничала, потрогала пальцами свою переносицу, вздохнула и ответила:

– Она передумала. Бедовая ты, а такие только мёртвыми проблем не создают. Веснушка к берлоге медвежьей ушла. Понимаешь, чем это пахнет? Если уйдёшь сейчас, успеешь избежать беды.

– С чего бы я тебе поверила? ― продолжала я гнуть свою линию. ― Это тебе конкурентки не нужны. Сама, небось, гадость какую-то задумала.

– Да какая ты мне конкурентка? ― усмехнулась она и начала выкладывать на топчан содержимое своих карманов. ― Я предупредила, а дальше сама решай. На уговоры времени нет, я тайком сюда пришла. Здесь амулет, который поможет все мороки миновать, фонарик и пищалка, чтоб дикого зверя отпугнуть, если на дорогу выйдет. Через калитку не иди, этот путь тебя точно к смерти приведёт. За домом есть два куста смородины. Пройдёшь между ними и попадёшь на тропу, которой тебя сюда привели. Иди, не сворачивая, по ней до моста и через реку, а за мостом сразу вправо уходи и вдоль реки топай. Тропы там нет, но и звери редко ходят. Грунтовку заросшую просто перейди, не ходи по ней. Чуть дальше увидишь косу песчаную. Там в реке воды по колено, не утонешь. Ступай по воде вдоль берега до большого белого камня. За ним пастбища старые начинаются, а оттуда хорошая дорога до Поповки. Если поторопишься и не будешь на чужую милость уповать, успеешь к первому служебному автобусу, который рабочих на фабрику в город возит. Водителя зовут Виталий. Он картавит сильно, не ошибёшься. Скажешь ему, что от меня, иначе в автобус не пустит. Большего я для тебя сделать не могу. И так ответ держать перед общиной придётся за то, что вмешалась. И фонарик без нужды не включай. Всё. Удачи!

Завершив это наставление, специалистка по зельям и ядам спешно покинула моё временное обиталище.

Нормальный расклад получается, да? Если дождусь рассвета, меня медведями затравят. Если послушаюсь Филомену и сбегу, неизвестно, пустят ли за мной погоню. «И так смерть получается, и эдак погибель…» ― вот уж спасибо бабуле за это пророчество. Всю жизнь она меня наяву смертью пугает, а теперь и до снов добралась.

Внутренний голос подсказывал, что Филомене верить нельзя. С чего она вдруг такой добренькой стала? Вечером таращилась на меня с ненавистью, а теперь спасти решила? С другой стороны, кому здесь вообще можно верить? Уголёк подневольный, он любому приказу хозяйки подчинится. Скажут не мешать медведям ― молча отойдёт в сторонку, когда косолапые по мою душу придут. Ему веры нет. А старая ведьма себе на уме. Если она не постеснялась даже участкового диким зверем затравить, то обо мне и печалиться не станет. И если хорошенько подумать, то прикончить одну «бесполезную» одарённую проще, чем вносить её имя в какой-то реестр и отслеживать потомков. Если есть доступ к информации о семье, весь род искоренить можно. До конца ли был со мной откровенен Уголёк? Живы ли до сих пор все те люди, на которых есть родословная? Он сказал: «Один случай за два века», а куда остальные подевались? Филомена до сих пор только смотрела на меня неприязненно и гадости говорила, но навредить не пыталась, хотя понимала, что меня к ней в ученицы определят. А Жалейка? Клятву дай, документ подпиши… И всё с хитростью, нахрапом.

– Ладно, попробуем в этот раз поплыть против течения, ― решила я.

Вытряхнула на топчан всё содержимое рюкзака, чтобы проверить, не подсунули ли мне туда что-нибудь подозрительное. Заодно убедилась, что ничего не спёрли. Одежда, телефон, паспорт, студенческий билет, ключи от дома, кошелёк ― всё на месте. Сложила свой нехитрый скарб обратно и потянулась за плащом, но брать его не решилась. Зато взяла всё, что оставила для меня Филомена.

– Чао, мурлыка! ― шепнула на прощание дрыхнущему коту и тихонько выскользнула за дверь.

Спасибо Филомене за амулет от мороков. Когда прямо у меня перед носом в мгновение ока выросла зловещая тень, я выронила эту сплетённую из сухих трав штуковину и чуть было не заорала с перепугу, но морок развеялся сразу же, как только в него угодила дарованная мне защита. Не обманула травница. Доверия к ней не прибавилось, но вещь она мне всё-таки дала полезную.

Глава 9

О том, как добиралась до города, даже вспоминать не хочется. По бездорожью до песчаной косы? Раз плюнуть! Погода по степени паршивости, правда, перешагнула отметку «испортилась окончательно». Температура воздуха упала если не до нуля, то около того. Июнь, ёлки-палки! Мои джинсы при ходьбе разве что хрустеть не начали, а предстояло ещё и в реку лезть. Ну это тоже не проблема. Целеустремлённого журналиста холодом не проймёшь. По пути выломала в прибрежных кустах ветку подлиннее и потолще, чтобы глубину погружения понимать. Добравшись до косы, сняла насквозь мокрые кроссовки и попыталась закатать штанины, но быстро бросила эту затею ― всё равно с них вода уже почти течёт, а у меня в рюкзаке спортивный костюм лежит про запас. Переоденусь где-нибудь у Поповки. Потыкала веткой в песчаное дно, оценила результат ― и правда мелко. А спуск неудобный, грохнуться можно. Тоже невелика беда. Жизнь заставит ― ещё не так раскорячишься. Водичка даже теплее, тем вся остальная окружающая среда, хотя пальцы на ногах подогнулись от холода моментально.

Я думала, что прогулка по воде нужна для того, чтобы сбить со следа зверя, которого ведьмы за мной вдогонку отправят, но отказалась от этой мысли ещё до того, как начала водные процедуры. Есть ведь Глашка пернатая, а Малинка птицей командовать тоже умеет ― если выследить захотят, это лучше всего делать с высоты птичьего полёта. План побега дурацкий донельзя, но я уже половину пути прошла, так что жаловаться глупо. На самом деле необходимость идти по песчаному дну реки была продиктована наличием в этой части берега нескольких глубоких оврагов, заросших густой растительностью ― опасненько в темноте-то по таким местам лазать. Да и упомянутый Филоменой большой белый камень был виден издалека ― навскидку метров пятьсот до него.

Всё замечательно, конечно, но наставница забыла объяснить, в каком направлении двигаться дальше. Луга некошеные вдоль берега тянутся, а дорога к Поповке где? К лесу идти нужно или вдоль реки до конца этой «травы по пояс»? Я к тому времени уже так громко зубами клацала от холода, что этим звуком обнаруживала своё присутствие лучше, чем сетом фонарика. Фонариком я, кстати, на свой страх и риск не воспользовалась ни разу.

Поднялась вдоль крайнего оврага к лесу и пошла по подлеску параллельно реке ― так выше шанс дорогу не пропустить. Почти час топала и чуть не заплакала от радости, когда увидела серенькие поперечные жерди ограждения. А там и дорога нашлась. Хорошая такая дорога ― широкая, без единой травинки и с минами коровьего навоза на всей протяжённости. И не длинная ― около километра всего. Вышла я по ней к ферме, где на борьбу с нарушителем охраняемых границ сразу же примчались четыре здоровенные собаки. Пригодилась пищалка Филомены, но громкий лай охранников разбудил местного сторожа, который живо заинтересовался причиной моего появления в чужих владениях.

– Мне в Поп-п-повку над-д-до, ― объяснила я, стуча зубами и соврала: ― Я т-т-туристка, от группы отб-б-билась.

Заспанный и явно нетрезвый мужичок объяснил, что нужно идти дальше по дороге ещё пару километров и спросил:

– Слышь, туристка, ты по берегу шла?

– Аг-г-га.

– Через пастбища?

– Аг-г-га.

– И как тебя Буян пропустил?

Я уставилась на него непонимающе, но выяснилось, что Буян ― это бык-производитель. Злющий. Стадо на летнем выпасе, поэтому через пастбища ходить сейчас опасно. Мне крупно повезло на Буяшу не нарваться. А когда я сообщила, что вообще ни одной коровы не видела, волосы на голове моего собеседника поднялись дыбом и посыпался отборный мат в адрес какого-то Генки, который алкаш безответственный. Насколько я поняла из длинной и впечатляющей речи сторожа, коровы куда-то свалили. В лес, судя по всему, а там болото гиблое. Но мне–то какое до этого дело? Попрощалась вежливо и дальше себе пошла.

Когда на горизонте замаячил просвет с горящим где-то вдалеке единственным фонарём, я свернула с дороги в кусты и переоделась. Судя по тому, что пасмурное небо заметно посветлело, было что-то около трёх или четырёх часов ночи. Точное время отправления служебного фабричного автобуса мне никто не сказал, поэтому пришлось уповать на всемогущий «авось». А Поповка-то не маленькая. И в это время суток совершенно безлюдная. Я дотопала до ближайшего магазина, но признаков остановки там не обнаружила. Пошла дальше. Нашла вроде бы что-то отдалённо напоминающее площадь с фонарным столбом в центре. И вокруг этого столба вроде как автобус вполне себе может развернуться. А присесть негде. Мои бедные натруженные и замёрзшие ножки уже гудеть начали.

Ждать пришлось довольно долго, но первая же пришедшая на это подобие площади женщина заверила меня, что весь общественный транспорт, включая служебный, останавливается именно здесь ― уже бальзам на душу. Дама оказалась не любопытной, но смотрела на меня с интересом, а я сто раз пожалела о том, что пошла на поводу у своей бунтарской натуры и выкрасила волосы в ярко-зелёный ― по этой примете меня брусничнинские ведьмы до самого места жительства отследят. И ещё эта жительница Поповки была одета в куртку. Я не завистливая вот вообще нисколько, но в тот момент хотела бы тоже одеться потеплее.

Работники какой-то городской фабрики постепенно стягивались к месту утреннего сбора. Я натянула на голову капюшон толстовки, чтобы оригинальность моей причёски поменьше бросалась посторонним в глаза, и ненавязчиво подслушивала утренние сплетни деревенских жителей. Погода, оказывается, удивила всех. Прогноз обещал ясное небо и летнее тепло, но синоптикам, похоже, можно верить не больше, чем брусничнинским ведьмам.

– Давно такого не было, ― высказала своё мнение одна из трудяг.

– Да какой «давно»? ― подала голос другая. ― Погода, как и сезоны, по кругу ходит. Лет пять назад что было, вспомни. Всё зелено, цветёт и пахнет, а с неба снег валит.

Скучные они. Резкое похолодание ― главная новость дня. Но неприятно, да. У меня организм не железный, может и простудиться. Из носа уже потекло, а это значит, что к вечеру проявятся и все остальные симптомы.

– О! Едет! ― радостно изрёк бородатый мужик, услышав характерный звук приближающегося транспорта.

Новенький ПАЗик въехал на площадь, обогнул фонарный столб и остановился прямо перед продрогшими пассажирами. За рулём сидел худющий шатен лет сорока с сердитым выражением лица. Я сразу же потопала к водительской двери и вежливо постучала в стекло. Дверь приоткрылась.

– Зд-д-дравствуйте! ― поприветствовала я незнакомца. ― Вы Виталий?

– Допустим, и что? ― недружелюбно прозвучало в ответ.

– Мне бы в город. Филомена сказала…

– Садись, ― разрешил он, не дослушав объяснение до конца.

«Ну точно её хахаль», ― пришла я к выводу, не забыв поблагодарить доброго человека за проявленную щедрость. А с чего бы ещё ему правила нарушать вздумалось? Служебный транспорт потому служебным и называется, что для работников предприятия предназначен, а не для всех. Моё появление в салоне моментально вызвало тихое негодование трудяг, а откуда-то из глубины даже прозвучало, что рейсовый до города всего через два часа будет ― «некоторые» могли бы и подождать, а не наглеть. Да и ну их всех! Им бы мои проблемы. Хотела пройти к задним сидениям, но Виталий не разрешил.

– Впе’еди садись. Тебе а‘аньше выходить.

И правда ― картавый. В передней части салона осталось только одно свободное место, куда я и утрамбовалась со своим рюкзаком, сделав вид, что не слышу недовольного ворчания других пассажиров. С таким отношением кто-нибудь из них наверняка настучит начальству на Виталика, но это уже не моё дело. Мне разрешили ― всё, вопрос исчерпан. Если он сам готов взять на себя такую ответственность, значит, и с последствиями тоже разберётся сам.

ПАЗик стоял в Поповке минут пятнадцать, пока в него не загрузились все работники фабрики. Осталось четыре свободных сидячих места в середине ― вот чего люди разворчались? Но причина, оказывается, имелась. По пути в город была ещё одна остановка в придорожной деревеньке, где Виталий подобрал ещё шесть пассажиров. Негодование в мой адрес начало нарастать, поэтому во избежание скандала я просто уступила место и встала у двери. В итоге стоя ехали я и сонный парень моего возраста ― было похоже, что он уже привык так ездить, поскольку остальные ворчуны старше него по возрасту. Ну и ладно. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

Через полчаса персонально для меня дверь автобуса открылась, и я оказалась на безлюдной городской улице. Магазины все закрыты, прохожих нет, по дороге туда-сюда снуют редкие машины. Часов шесть утра, не больше. И холодрыга жуткая. Я осмотрелась и заприметила вдалеке характерный навес автобусной остановки. Городок даже не районного значения ― так, большая деревня. Я уже была здесь, когда в Брусничное пыталась попасть, но, кажется, в другой части, в которой как раз находится автовокзал.

На остановку притопал лохматый рыжий пёс с рваным ухом ― посмотрел на меня неприязненно, обнюхал полупустую урну и ушёл. Из носа потекло уже сильнее, поэтому я достала из кармашка рюкзака пачку бумажных носовых платков. Ну точно ― заболела. И в горле першить начало. Витаминами уже ничего не исправишь, придётся лечиться основательно. «А Софья наверняка отвар травяной подсунула бы», ― подумалось невзначай. Поймав себя на этой мысли, я трижды сплюнула через левое плечо и на всякий случай перекрестилась.

Странные всё-таки ведьмы в Брусничном живут. Налоги исправно платят, а уголовной ответственности за убийства и издевательства над людьми не боятся. И никто им не указ, даже церковь. А всё потому, что миссия на этот ковен возложена очень ответственная ― древнее зло сторожить, которое, собственно, никто и никогда даже не видел. Мор скота, эпидемия среди людей ― на всё есть объективные, научно обоснованные причины, просто народ два-три века назад здесь жил дремучий. Старик-ведун удачно волну поймал, чтобы возвыситься на чужих бедах. У самого, небось, иммунитет имелся железобетонный. А те, кому он лапшу на уши про древнее зло навешал, впечатлительными оказались и поверили. Сам ковен и есть зло! А кто думает иначе, пусть попробует с тамошними кумушками пообщаться.

Время шло, городок постепенно начал просыпаться. Мимо остановки на велосипеде проехал дедок, потом прошли молодая мамашка с дитятком ― не иначе, в детский сад. Появилось подозрение, что общественный транспорт мимо этой остановки не ходит в принципе. Следующим прохожим оказался представительного вида мужчина в коротком плаще и с зонтом. Я спросила, далеко ли находится автовокзал.

– До перекрёстка и направо, ― указал он мне дорогу.

Если бы раньше знала об этом, уже давно бы туда дотопала. Когда пришла, выяснилось, что касса и собственно помещение автовокзала откроются не раньше восьми утра, но на улице в ожидании рейсовых автобусов уже мёрзли немногочисленные пассажиры. «Водителю оплатить можно», ― сообщила мне нахохлившаяся дама с большой дорожной сумкой. Отлично! И как раз первый же автобус оказался нужным мне. Просто подарок судьбы какой-то! Кошелёк я ещё в Брусничном проверила ― все деньги на месте. Сказала водителю, что мне до конечной, оплатила проезд, заняла свободное местечко у окна, скукожилась там, пытаясь согреться, и задремала.

Спала до самого моего родного и горячо любимого города. Проснулась на конечной и не сразу поняла, где нахожусь, а самочувствие недвусмысленно указывало на то, что у меня поднялась температура. И кашель начался. Кое-как добралась до дома. Открыла Эдькину квартиру своим ключом и с порога услышала доносящийся с кухни женский голос ― там кто-то фальшиво напевал. Поставила рюкзак у двери, разулась, прошлёпала мокрыми носками из прихожей к кухне… В сковороде на плите шкворчала яичница с сосисками, а у плиты пританцовывала, заткнув уши наушниками, блондинистая девица, одетая в мой любимый махровый халат. Меня она заметила только спустя минуты три, когда сняла скромный обед на тарелку и повернулась, чтобы поставить его на стол. Замерла с этой тарелкой на месте, свободной рукой вынула наушники и громко позвала:

– Эдик! У тебя гости!

– Здрасьте, ― поздоровалась я, шмыгнув носом.

Ждать пробуждения жениха не стала ― молча покинула кухню и отправилась в спальню. В квартире всего две комнаты ― гостиная и спальня. Первая проходная, поэтому мне представилась возможность по достоинству оценить масштабы случившегося здесь вчера банкета. На столике у дивана стояли два винных бокала, а под столиком ― три пустые бутылки. На тарелках лежали корочки апельсина и бананов, общипанная гроздь винограда, подсохший сыр и копчёная колбаса. Мою любимую пиалку кто-то использовал вместо пепельницы. Понятно, кто ― Эдик не курит.

– Девушка, а вы далеко собрались? ― прозвучало за спиной.

– Лесом пошла, ― не слишком дружелюбно порекомендовала я блондинистой незнакомке и пинком открыла дверь спальни.

Эдик уже проснулся ― сидел на кровати и натягивал на себя футболку.

– Тебе телефон для красоты нужен? ― спросил у меня с наездом.

– Для веса, чтоб меня ветром не сдувало, ― ответила я в том же тоне. ― Всё, любовь прошла, засохли помидоры?

– Только давай обойдёмся без сцен, ладно? ― начал он.

– Ладно, ― согласилась я.

Не обращая на полюбовничков внимания, откопала в аптечке лекарство от простуды. Залила кипятком, а пока пила, поставила на зарядку телефон. Сидела в кухне, чтобы не мешать сладкой парочке взволнованно обсуждать план действий по моему выдворению из квартиры. Когда телефон включился, обнаружилось, что вчера Эдик названивал мне весь вечер, а потом прислал сообщение: «Арин, прости, но у меня новые отношения. Прошу отнестись с пониманием, ведь мы оба уже не дети». Смешной такой. Хотя… Это я, наверное, смешная. Поверила, что он уехал на стажировку, но стоило мне срулить из дома, как здесь моментально образовалась другая. Не брезгливая, надо сказать. Я бы, например, в подобных обстоятельствах чужие вещи надевать не стала. Даже неинтересно, сколько этот роман продолжался за моей спиной. Свадьба у нас в августе будет, ага. Трус. Сам ведётся себя, как ребёнок, а на меня ещё бочку катит.

– Бабуль, привет! Ты дома? Можно к тебе приехать? ― позвонила я бабушке, поскольку идти с повинной к родителям не хотелось.

– Случилось чего? ― сразу же поняла бабуля.

– Потом расскажу, ― пообещала я.

– Приезжай, конечно. В магазин только заскочи, у меня сахар закончился.

Бабушка Рима ― золотой человек, пока не начинает на картах своих гадать. Она меня понимает лучше, чем родители. И всегда мне рада.

– За вещами потом приеду, ― сообщила я Эдику, упаковывая в спортивную сумку самое необходимое.

Ноутбук, документы, сменная одежда, записи для дипломной, беспроводная колонка, немногочисленные личные ценности… Переоделась в чистое и сухое, а то, что сняла с себя, сложила в отдельный пакет и тоже засунула в сумку ― у бабушки постираю. Надела сухие кроссовки, а мокрые оставила в прихожей ― пусть голубки наслаждаются их ароматом. Взяла с вешалки куртку и зонтик. Вызвала такси.

Герои дня рискнули вдвоём выйти в прихожую, чтобы проводить меня или убедиться, что я не прихвачу что-нибудь лишнее. А меня вдруг такое зло взяло, что аж в глазах помутилось. Как там жалейка руками делала? Не факт, что на таком расстоянии от Брусничного это сработает, но почему бы не попробовать? Терять-то всё равно теперь уже нечего.

В ванной и кухне посрывало краны. В гостиной что-то с грохотом упало. Лопнули батареи. Стёкла, как и предполагалось, вылетели на улицу вместе с цветочными горшками с подоконников. Жалобно зазвенела разбившаяся посуда. Запахло газом. Блондинку сдуло куда-то в комнату, а Эдика влепило в стену с такой силой, что без помощи травматолога он теперь не обойдётся.

Сработало, надо же.

– МЧС вызывай, ― посоветовала я на прощание своему теперь уже бывшему жениху и ушла.

Когда спускалась по лестнице, слышала взволнованные голоса соседей. «Эпицентр в Эдькиной квартире, вот пусть сам теперь и отдувается», ― подумала злорадно. Зря я так, конечно, но всё равно бальзам на душу ― виновные это заслужили.

Глава 10

У бабушки Римы очень твёрдая жизненная позиция, состоящая всего из трёх железобетонных принципов. Первый ― никогда не делай то, что тебя напрягает. По этой причине в её жилище нет ничего лишнего и требующего особого ухода, а уборка производится очень редко. Второй ― правду нужно говорить людям в глаза и сразу, не делая скидку на то, что этим можно обидеть или ранить собеседника. Это мало кому нравится, поэтому у моей бабули нет друзей. И третий ― каждый человек имеет право знать о том, что предначертано ему судьбой, чтобы успеть подготовиться к неизбежному или попытаться что-либо изменить. Учитывая вышеперечисленное, нервы моей мамы сдали, когда мне было всего восемь лет. До того момента мы жили впятером в большой четырёхкомнатной квартире, но мама сказала папе: «Либо размениваем жильё и разъезжаемся с твоей мамой, либо разводимся. Я так больше не могу». В итоге они разменяли четыре комнаты на две и одну. Бабушку определили в однокомнатную квартирку на окраине, а мы переехали в двухкомнатную в центре. Маме сразу же значительно полегчало, а мне стало грустно, потому что бабуля никогда не заставляла меня делать то, к чему не лежит душа. Уроки учить лень? Ну и не надо. Подумаешь, двойку поставят ― невелика беда. Посуду за собой мыть не хочется ― просто положи в раковину и забудь. Не одна живу, кто-нибудь помоет. Мама из-за всего этого психовала и срывалась на мне, потому что у бабушки Римы всегда и на всё находился весомый аргумент ― небо не рухнет на землю из-за одной двойки или грязной тарелки. Когда я выросла и начала спорить с родителями, отстаивая своё право на личный выбор, мама часто говорила отцу: «Это твоя мать её испортила». А что она испортила? Планы родителей на мою жизнь?

Я попросила таксиста высадить меня возле продуктового магазина ― это в шаговой доступности от бабушкиного дома. Купила сахар и любимые бабулины мармеладные конфеты. Пока дошла до её жилища, вымокла вся от пота, хотя погода не улучшилась нисколько ― лекарство, наверное, подействовало. В целом самочувствие тоже уже не казалось предсмертным. Входная дверь в квартиру оказалась незапертой, потому что хозяйка ждала меня.

– Чего носом хлюпаешь? Заболела что ли? ― спросила она, стоило мне войти в прихожую, а потом заметила сумку и нахмурилась. ― С Эдиком своим поругалась?

Я присела на полочку для обуви и разревелась, хотя всю дорогу убеждала себя в том, что этот гад не заслуживает моих слёз. Бабуля правильно оценила моё состояние и поступила так, как поступала всегда ― ушла заниматься своими делами, дав страдалице возможность прийти в себя. Я извела на слёзы и насморк все свои носовые платочки, после чего сняла куртку, разулась и прошла в комнату.

– Спать будешь на диване, кровать я тебе не уступлю, ― сразу же поставила меня в известность родственница. ― В кастрюле суп гречневый, если голодная. Недавно сварен, не остыл ещё.

Я поставила сумку на пол у дивана, села, зажала руки коленями и спросила:

– У тебя от простуды есть что-нибудь? Или в аптеку надо идти?

– Что-то было, нужно посмотреть, ― ответила она, не отрывая свой взгляд от карт, разложенных на столе.

Сбоку бубнил телевизор на убавленной почти до минимума громкости. Комната выглядела на редкость чистой ― значит, недавно у бабули был приступ Золушки. Случается подобное нечасто, но если начинается, то бабуля не успокоится, пока не выскребет всё до последней пылинки. С кухни и правда доносился запах гречки. Я посидела немного молча, наблюдая за тем, как бабушка гримасничает, изучая расклад, а потом спросила:

– Ба, а ты только на картах гадать умеешь?

– Нет, конечно, ― отозвалась она. ― На кофейной гуще могу, на чаинках, по руке или расположению родинок на теле. Способов много, но карты больше информации дают. А что?

– А если я, например, с дерева листочек сорву и тебе принесу? По нему сможешь?

Она всё-таки посмотрела на меня удивлённо и поинтересовалась:

– Ты когда это обзавелась привычкой вопросом на вопрос отвечать?

– Ты сама только что сделала то же самое, ― заметила я. ― Так сможешь или нет?

Бабуля собрала карты, спрятала их в деревянную шкатулку и только потом ответила:

– Гадание по листьям похоже на хиромантию, но даёт сведения только о текущем моменте. По цвету листа, форме, количеству и направлению прожилок можно сказать о том, насколько верно то или иное принятое решение, болен ли человек, погряз ли он в сомнениях и проблемах. Будущее так не предсказывают.

– Ясно, ― приняла я к сведению эту ценную информацию.

Бабуля убрала шкатулку в шкаф и вынула оттуда же большой пластиковый контейнер с лекарствами. Села в своё любимое кресло, поставила коробку на стол и начала выкладывать на скатерть её содержимое, приговаривая:

– Это не то… Это от давления… Это слабительное… Это вообще не помню, откуда взялось… Это…

Она искала для меня лекарства, а я добросовестно вспоминала всё, что о ней знаю. Немного, оказывается. Разговоры о прошлом для неё относятся к перечню того, что напрягает, поэтому для всех, кроме моего отца, это всегда оставалось тайной за семью замками, а папа у меня не болтливый. Они приехали в этот город около четверти века назад. Моя мама тогда уже развелась со своим первым мужем и сама растила годовалую дочку. Родители сошлись, поженились, а потом у них появилась общая я. Ни старых фотоальбомов в нашей квартире никогда не было, ни разговоров о папиной или бабушкиной юности. До сих пор меня это не беспокоило нисколько, а теперь появились вопросы.

– Ба, ― позвала я.

– А? ― отозвалась она, не прекращая рыться в аптечке.

– Тебе привет от Жалейки из Брусничного.

Её рука застыла над контейнером, а в пальцах жалобно хрустнула коробочка с каким-то лекарством. Лицо стало бледным настолько, что я начала опасаться за старое бабушкино сердце. Бабуля медленно повернулась ко мне и громко сглотнула подступивший к горлу ком. Долго молчала, а потом нашла в аптечке валидол и сунула капсулу себе под язык.

– Значит, Уголёк про тебя вчера рассказывал, ― поняла я. ― Гадалка, которая тридцать лет назад сразу сказала, что не сможет стать частью общины, а потом исчезла в неизвестном направлении, пока переполох был, это ведь ты, да?

Её будто подбросило. Прошмыгнула мимо меня, схватила мою сумку и вытряхнула всё содержимое на пол. Потом проделала то же самое с моим мокрым рюкзаком. Я только наблюдала за ней с открытым ртом, удивляясь, откуда в медлительной и по жизни ленивой женщине внезапно взялось столько прыти. При этом бабуля так смачно сыпала ругательствами, что ей позавидовал бы даже тот похмельный сторож с фермы, который мне утром дорогу до Поповки объяснял. Уж и не знаю, как ей удалось безошибочно определить предметы, полученные мной от Филомены, но защита от мороков и пищалка были оперативно помещены в литровую стеклянную банку и залиты желтоватой жидкостью. Фонарик я у Эдика в квартире оставила, а то и его постигла бы та же участь. Из банки сразу же начало жутко вонять. Происходило это в ванной. Бабуля ускакала в комнату, а я осторожно пнула валяющуюся на полу пластиковую бутыль и прочитала на этикетке: «Соляная кислота. 14%».

– Мотя! Красный уровень! ― донеслось из комнаты.

Мотя ― это мой папа. Матвей Яковлевич. Мотей его только бабушка Рима называет. Даже мама не осмеливается так к нему обращаться, потому что он птица высокого полёта. Бабуля позвонила ему, но я так и не поняла, с какой целью. Спросила было, чего она такой кипиш подняла, но в ответ получила только приказ немедленно собирать свои пожитки. В грубой форме приказ, что бабушке тоже несвойственно. Пришлось подчиниться.

«Карета» с личным водителем уже ждала нас у подъезда ― и когда только папа успел это организовать? Я предусмотрительно захлопнула рот и лишних вопросов не задавала всё то время, пока неприметный автомобиль вёз нас куда-то за город. Промолчала и тогда, когда мы оказались в дачном массиве, а водитель заглушил двигатель у калитки чьих-то владений. Участок неухоженный, тропинка к старенькому домику давно и густо заросла сорняками ― видно, что это место хозяева забросили, но у бабушки при себе оказался ключ от ржавого уже навесного замка.

– Спасибо, Вить, ― поблагодарила она водителя и напоследок сказала: ― Всё, как обычно. Я с собой не взяла ничего.

Загадочно всё так. Я во всей этой суете даже забыла, что простужена. Вспомнила, когда из носа буквально потекло, но платочки закончились ещё у бабули дома, а просить, чтобы к списку «как обычно» добавили и их тоже, было как-то неловко.

– Чего встала? Заходи, ― рыкнула на меня бабушка, толкнув скрипучую дверь дачного дома.

Изнутри сразу же пахнуло плесенью и мышами так сильно, что у меня насморк почти излечился.

– Я воздухом подышу, ― вежливо отказалась я от приглашения. ― Ба, что за истерика? Может, объяснишь уже?

– Конечно, объясню, ― отозвалась она, деловито смахивая паутину с дверного косяка облезлым веником. ― Не знаю, каким ветром тебя в Брусничное занесло, но тамошние злыдни теперь нас в покое не оставят. Искать тебя будут. А как найдут, так и завещание написать не успеем ни я, ни ты.

Выходит, мои подозрения были не беспочвенными. Бабушка Рима никогда не врёт ― это не в её характере. Насколько бы горькой или обидной ни была правда, именно она и прозвучит. Но бабуля умолкла, а это означало, что я должна первой расщедриться на объяснения. Мне-то что скрывать? Выложила всё в красочных подробностях и сама удивилась, насколько жутковатая из этого получилась сказочка. Потом пришёл черёд бабули делиться сведениями. Присела она на облезлую лавочку рядом с таким же облезлым столиком, веник в траву бросила и начала фонтанировать откровениями.

– Древнее зло, значит… И ты в их сказки поверила?

– Ба, я впервые в жизни кота говорящего увидела и ворону-оборотня, ― оправдалась я. ― После такого во что угодно поверишь.

– Вот так они дурёх несведущих и заманивают к себе, ― проворчала бабушка сердито. ― Нет там никакого древнего зла, а вот сокровище в земле скрыто немалое. Несколько веков назад одна особо одарённая ведьма создала вещицу, которая позволяла ей не зависеть от времени. Она могла и в далёкое прошлое себя перенести, и в будущее, поэтому прослыла известной провидицей, которая никогда не ошибается. Придёт, например, к ней человек с вопросом, а она для него время остановит, сама ― шмыг мыслеобразом в нужный момент, осмотрится там, а потом возвращается с ответом. И никто не знал о её изобретении, потому что жизнь она вела уединённую, а любознательных гостей принимала редко и о нежелательных встречах тоже знала заранее. Кочевала с места на место, нигде надолго не задерживаясь. Любые ловушки и преграды обходила ловко, потому что все они были ей известны. Знала также, что созданный ею талисман особой силой обладает, которая не позволит его уничтожить. Перед своей смертью она разбила это сокровище на несколько частей, заговорила их специальным образом и велела птицам разнести кусочки по всему миру. Где упал такой кусочек, там земля его сразу же поглотила, а заговор особой магией защитил.

– Хочешь сказать, что один из этих кусочков где-то рядом с Брусничным упал? ― догадалась я, ни на мгновение не усомнившись в правдивости бабушкиной истории.

– Угу, ― кивнула она. ― Никто и не знал бы всей правды, если бы у той ведьмы не было сына. Он сам никаким даром не владел, но нос свой везде совать любил, а при жизни матери украсть настолько ценную вещицу не решился. От него она и скрыла своё сокровище таким необычным образом. Дожила до глубокой старости, сын тоже состарился, но вся эта суета с общинами именно от него пошла. Точнее, не от него самого, а от одного из его сыновей.

– Подожди, ― остановила я поток её откровений. ― Если та ведьма могла в будущее шастать, то знала, что осколки будут искать?

– Конечно, знала, ― деловито фыркнула бабуля. ― Не дура же. Понимала, что делала. Осколки эти нельзя из земли достать никак, хоть в лепёшку расшибись, поэтому она и не волновалась о будущем. Но они защищены с помощью собственного дара той ведьмы, а такие вещи можно отследить и отыскать.

Короче, дело было так. Изначально бесполезный ведьмин внук нанял всех ведунов, какие под руку подвернулись, и попросил их найти след бабкиной магии, соврав про то, что это очень злая древняя сила, которая может отнять много жизней, если её не сдерживать. Помер, так и не дождавшись результатов, но передал свои чаяния наследнику. Так образовалось что-то вроде секты, которая искала не предмет, а следы конкретной магии. Всего нашлось два осколка: один в Брусничном, а второй где-то очень далеко отсюда в тайге. Тот, второй, нашёлся первым. Нашедший сообщил об этом начальству. К месту находки были посланы уже не ищейки, а опытные мастера. Люди там тогда не жили, поэтому никто не мешал искать способ вынуть осколок из земли. Копали, но сокровище уходило ещё глубже, а работники начинали болеть и умирать один за другим. Потом нашёлся умелец, который и придумал способ с использованием силы девяти ведьм. Эта затея на самом деле тоже совершенно бесполезная, но он сразу сказал, что результат быстрым не будет, и на своём вранье разбогател неплохо. А в Брусничном всё началось с рытья нового колодца на месте родника по приказу купца Потапова ― захотелось ему, чтоб воду к столу и для мытья подавали каждый день не колодезную, а родниковую. Жена его, конечно, той ещё грымзой была, но её злодеяния вообще ни при чём. Прибывший на место внезапной эпидемии ведун просто связал разрозненные факты воедино и выкатил традиционную для таких случаях историю о древнем зле.

– То есть этот ковен только верхушка айсберга? Где-то есть ещё и главный злодей? ― сделала я вывод из бабулиного рассказа.

– Где-то есть, ― пожала она плечами. ― Об этом только глава общины знает, потому как напрямую перед ним обо всём отчитывается. Но может быть и так, что и она ничего не ведает. Передаёт сведения через третьи руки, а доходят они до адресата или никому не нужными остаются…

– А ты откуда это всё знаешь?

– А я, милая моя, из другой общины, которой эта насолила немало.

– Есть ещё община? ― удивилась я.

– Ага. Оппозиция, так сказать. У осколка сила особенная. Она не только в земле чувствуется, но и делает так, что вокруг этого места всегда много одарённых рождается. Дар всегда наследуемый, а нужен он для того…

– Чтобы не иссякла защита осколка, ― догадалась я.

– Молодец. На лету схватываешь, ― похвалила меня бабуля.

– Поэтому ведьмы ковена собирают сведения о потомках тех, кто раньше жил в Брусничном и поблизости?

– Ага. Та магия, что от наших предков по крови передаётся, помогает защите, а другая, что чистой силой посторонним преемникам достаётся, только вредить может. Сливая её в один поток, община пытается сломать защиту, а попутно избавляется от всех, кто этому мешает. Многих сгубили, злыдни. Даже детей не щадят, чтоб род не продолжился.

– Угу… ― приняла я и эту информацию к сведению. ― И давно тебе это всё известно?

– А с детства. Если б не знала, то как бы себя и сыновей уберегла?

– То есть папа и дядя тоже в курсе?

– А то как же!

– Они тоже с даром?

– Не, бесполезные оба с точки зрения магии, но в остальном пользу немалую приносят. Документы подделать, имена сменить, квартирку новую подыскать…

– А использовать власть против зла не пробовали?

– А это, милая моя, себе дороже. Ведьмы те свою совесть и руки открыто не пачкают, им предъявить нечего. Все злодеяния свои под несчастные случаи маскируют так, что не подкопаешься. И на их стороне вся общественность. Людей-то суеверных много, а о древнем зле каждый первый в радиусе ста вёрст знает. Попробуй тронь. И церковники туда же. Мы-то позже вместе собрались, а там всё веками оттачивалось.

– То есть ваша община существует только для того, чтобы защищаться и трусливо прятаться? ― уточнила я.

– А ты сама ли не трусливо сбежала? ― усмехнулась бабуля. ― Радуйся, что у нас организация на высоте и всё продумано до мелочей. Отсидимся тут пару дней, пока нам Мотя с Женькой новые документы не справят, а потом рванём в другое место. Их-то, бездарей, не вычислят, а нам с тобой поберечься надо.

Нормально всё складывается. У меня по дипломной дедлайны уже вовсю полыхают, а я в такую историю влипла. Ковен против ковена. Одни нужны для защиты какой-то древней фигулины, которая даже не целая, но за недостатком сил и отваги вынуждены прятаться по углам. Другие хотят эту древнюю ерундовину заполучить и бесцеремонно расправляются с первыми. В перспективе ― позорное бегство со сжиганием мостов, иначе велик шанс не выжить. Зато хотя бы стало понятно, почему магические техники «ковена девяти» в руках подобных мне неучей работают не на пользу коварным ведьмам, а во вред.

Почему-то мне начало казаться, что бабуля три десятка лет назад не случайно в Брусничном оказалась. Засланный казачок. Шпионка доморощенная. И слиняла потом оттуда так, что ведьмы найти её не смогли, а она у них практически под самым носом осталась. Имя Рима, похоже, не от рождения получено, но тогда мои папа и дядя ещё совсем молодыми были и никакой власти иметь не могли. Значит, «оппозиция» действительно организована на высоте, причём уже давно.

– Ба, а как так может быть, что мне дар по наследству достался от тебя, получается, но ты гадаешь, а у меня другие способности? ― спросила задумчиво.

– Какие такие «другие»? ― заинтересовалась она.

– Жалейка сказала, что к ядам и зельям мой дар расположен.

– А кто сказал, что он у всех в роду одинаковый должен быть? ― прозвучало в ответ. ― Род ветвится, как крона дерева. Общее наследие на всех потомков делится. Кому-то многое достаётся, другим вообще ничего. У нас в пращурах был один сильный предок, который многое мог и умел. От него и делится всё на всех.

– А ты и родословную нашу до седьмого колена знаешь? ― недоверчиво сощурилась я.

– Я не знаю, но знающие есть, ― с непоколебимой уверенностью ответила она.

Ну и ладно. Какое мне дело до предков, когда за самой жареный петух гоняется с намерением в зад клюнуть? Нужно решать, что дальше делать. Если буду за бабушкой хвостиком таскаться и шкуру свою спасать, без документа о высшем образовании и работы останусь. А если не буду, то меня с большой долей вероятности грохнут ведьмы брусничнинские и за несчастный случай всё это выдадут. Что мне дороже ― диплом и карьера или жизнь?

– Неужели на этих кикимор вообще никакой управы нет? ― расстроилась я, не желая расставаться с мечтами о радужных карьерных перспективах.

– Есть, ― ответила бабуля. ― Иванушка-дурачок нужен, у которого храбрости и удачи больше, чем ума. Пришёл чтоб в Брусничное это, как слон в посудную лавку, и невзначай там всё разворотил. Даже если не смогёт, такого всё равно не жалко.

Шутница. А мне и страшно вроде бы, но как-то не хочется до старости по норам прятаться. Меня из Брусничного выперли, чтоб я им там ненароком своей одарённостью не повредила чего в общем магическом корне. Если нет никакого древнего зла, то и корень этот никому не нужен, правильно? Разнести там всё к чертям я не смогу, конечно, но нервишки гадким ведьмам попортить, чтобы они меня в покое оставили ― это запросто. Я же говорила Жалейке, что они меня через пару дней сами выгонят с просьбой не возвращаться. Вышло всё именно так. Навык пока всего один имеется, но если он такой сногсшибательный эффект даёт от простых движений руками, то что будет при вливании в этот процесс магической силы?

«А может быть так, что по дороге к карьеру у них там не ураган деревья повалил, а такая вот направленная штука?» ― подумалось мне, и я подошла к обсуждению темы с другой стороны.

– Бабуль, а ты ведь не только гадать умеешь, да?

– С чего ты взяла? ― нахмурилась она.

– Ты предметы, которые мне в Брусничном дали, с первого взгляда определила, ― выдвинула я весомый аргумент.

– И что?

– Да просто интересно. Если у меня и правда дар есть, то его ведь развить можно, да? Чтоб силой своей управлять умела. В ковене есть ведьма по имени Каркуша. Она проклясть может, а от проклятия ведь защититься как-то надо, да? И паспорт они мой наверняка видели, если в рюкзаке порыться успели. А я у родителей прописана, их квартиру тоже не мешало бы защитить…

Она посмотрела на меня долгим взглядом с прищуром и заявила:

– Учить я тебя ничему не стану и лезть на рожон не советую.

– Ладно, ― смирилась я.

Но у меня впервые, наверное, в жизни тяга к учёбе проснулась. Не ради любопытства, самосовершенствования или достижения каких-то вершин. Нет. Просто лучшей защитой всегда считалось нападение, а не бегство.

Глава 11

Беда не приходит одна. Пока бабуля гоняла по даче мышей и наводила внутри видимость порядка, я положила руки на обшарпанный стол и склонила на них голову с намерением вздремнуть, но входящий телефонный звонок лишил меня такой возможности.

– Бякина, ты там живая вообще? ― донёсся до моего полусонного рассудка голос куратора.

– Местами, ― честно призналась я. ― Альберт Игнатьевич, у меня обстоятельства непреодолимой силы. Я не буду в общем потоке защищаться. Можно ведь как-то это перенести?

– Если ты считаешь родство с чиновниками форс-мажором, то нельзя, ― прозвучало в ответ. ― Заболела что ли? Тогда справку неси. Без подтверждающего документа никакие обстоятельства существовать не могут.

– Да я вообще не в городе и в обозримой перспективе вернуться не смогу! Как я вам справку принесу?

– Тогда считай, что зря потратила годы усилий педагогов и государственный ресурс. Обстоятельства у неё…

Разговор происходил на громкой связи, поэтому бабушка всё слышала. Подошла, молча ткнула в красную кнопочку, оборвав таким образом речь моего наставника, посмотрела на меня многозначительно и снова позвонила моему папе.

– Мотечка, там какой-то упырь институтский нашей бусинке препятствия чинит и разговаривает с ней невежливо. Разберёшься?

У меня челюсть отвисла. Папе до моей учёбы вообще никакого дела не было на протяжении всех этих лет, потому что я выбрала не ту профессию, какую прочил мне он. С чего бы ему теперь суетиться?

– Чего смотришь на меня, как баран на новые ворота? ― усмехнулась бабуля. ― Если бы не твой папка, тебя бы ещё с первого курса выперли за неуспеваемость и прогулы.

– А, то есть я совершенно безнадёжная, да? ― приняла я к сведению эту информацию.

Обижаться смысла не было, поскольку в целом бабуля права ― я интереса к учёбе никогда не питала. Хотелось, конечно, верить, что сама себе путь к диплому проложила, но если хорошенько подумать, то не так уж это и важно. Зато приятно, что папе на самом деле было не наплевать на моё будущее.

Подумала так, высморкалась в лист лопуха и почесала шею. «Не комары, а крокодилы ядовитые», ― подумала раздражённо и почесалась снова. И пальцы. И запястья ― оба. При детальном осмотре чешущихся мест обнаружила не следы укусов, а пятна мелкой сыпи, которые медленно расползались прямо на глазах.

– Ба-а-а… ― позвала тревожно. ― А у какой болезни есть и симптомы простуды, и сыпь одновременно?

Она уже собиралась вернуться к уборке, но заинтересовалась неведомым недугом и разве что не заставила меня раздеться.

– Хм-м-м… ― произнесла задумчиво.

А я вдруг вспомнила слова Ключницы: «После того, как подпишешь, за нарушением немедленно последует наказание. Может чесотка начаться беспричинная, волосы выпадут, зубы болеть начнут, волдыри по всему телу…»

– Ба, я в Брусничном соглашение о неразглашении подписала, ― призналась честно. ― Получается, и тебе нельзя было рассказывать об их секретах? Есть какой-то способ убрать последствия?

И почесала ухо. Ощущение было такое, словно по мне муравьи ползают ― не кусаются, но вот-вот начнут.

– А тебя отец не учил разве не подписывать всё, что подсовывают? ― нахмурилась она. ― Вот же дурында! Что ещё подписала?

– Да ничего больше. Так есть способ или нет?

Она снова осмотрела красные пятна на моей коже, порылась в своей сумке и дала мне лекарство от аллергии.

– А если не поможет? ― с сомнением посмотрела я на упаковку давно просроченных таблеток. ― Магия разве не магией нейтрализуется?

– Ежели силу пользовать начнёшь, через десять минут здесь весь этот проклятый шабаш соберётся, ― прозвучало в ответ.

– Так я пользовала уже, ― выдала я очередное признание. ― На Эдика психанула и… Ну-у-у… И как они тут соберутся, если к Брусничному привязаны?

Она об уборке забыла. Присела напротив меня на вторую шаткую лавочку, долго молчала и смотрела так, будто я ей с прошлой жизни что-то должна осталась, а долг и в этой возвращать не хочу. Мне аж неуютно стало.

– Слушай сюда, горе луковое, ― наконец-то прозвучало в мой адрес. ― Если в твоей голове есть хоть что-то, кроме ветра, то и понимание серьёзности должно быть. Ведьмы к месту привязаны, да, но их прислуга может шастать где угодно, а магия всегда след оставляет. Если бы не так, то я не ограничила бы себя одними только гаданиями. Нельзя силу использовать, понимаешь? Найдут ведь и не пощадят. По следу на Эдика твоего выйдут, а оттуда прямая дорожка к моей квартире и сюда. Вот сиди теперь, чешись, терпи и молись, чтобы нас не отыскали. Можешь слюнкой пятна помазать, чтоб зудели поменьше.

Ага, слюнкой. У меня слюна в таком количестве не вырабатывается, чтобы с ног до головы себя измазать. Проглотила просроченную таблетку, запила минералочкой и сникла виновато. Да откуда мне было знать, что нельзя магию использовать? Бабуля с детства в теме, а я только пару дней назад узнала, что подобное вообще имеет право на существование. Сами правила игры не объяснили, а ко мне теперь претензии. Я аж всплакнула от обиды, но слегка, потому что от слёз усилился насморк.

Бабуля, что-то ворча себе под нос, всё-таки вернулась в дачу. От нечего делать я начала бродить по заброшенному участку и попыталась определить, что там раньше росло. Нашла одичавший малинник, чахлый кустик чёрной смородины и сгнивший остов теплицы. Чуть не провалилась в какую-то яму. Среди буйной зелени сорняков отыскала ромашки и крупные колокольчики. Было похоже, что этой дачи хозяйская рука не касалась лет десять. В дальнем углу даже сосенка выросла, а у соседей за забором из новенькой сетки всё выглядело просто идеально ― грядочки чистенькие и ровненькие, домик добротный, кустики клубники жирные. Вот сразу видно, у кого душа лежит к земледелию, а кому дача только в качестве запасного убежища нужна.

– Хозяева, день добрый! ― вдруг донёсся с дороги женский голос.

Неприятный такой, с нотками грядущего конфликта. Бабуля выкатилась из дачи с мокрой тряпкой в руке и тоже поздоровалась. С того места, где я стояла, разговор был слышен очень хорошо ― пришла председатель дачного товарищества предъявлять претензии от имени соседей, которым бабушкины сорняки с этого участка мешают жить. Бабуля отчаянно врала, что только вчера купила этот клочок никчёмной земли, поэтому с неё спроса нет. Если честно, то я вообще не имела уверенности в том, что дача принадлежит ей. Стояла, подслушивала, незаметно для самой себя срывала и жевала листочки какого-то растения. Миленькое такое растение с белыми зонтиками, а листочки на морковные похожи. Не то чтобы вкусно ― рука просто сама потянулась. Я и зонтик слопала ― он пах приятно. Как раз когда в рот его засунула, бабуля ко мне шла с докладом о незваных гостях ― увидела, что я делаю, и побледнела.

– Сдурела? Это же болиголов! ― рявкнула так, что я аж подпрыгнула и на всякий случай выплюнула недожёванное.

Оказывается, болиголов ядовит, и есть его нельзя. Я на журналиста училась, а не на ботаника ― откуда мне было знать, что на дачных участках может что-то ядовитое расти? Крапиву знаю, кипрей знаю, лютики ещё… А о болиголовах вообще в первый раз слышу.

– Голова болеть теперь будет? ― уточнила на всякий случай.

Бабуля сцапала меня за руку и потащила к даче с намерением провести реанимационные мероприятия. Заставила выпить полторашку негазированной минералки, хотя я в процессе пару раз чуть не захлебнулась, а потом говорит:

– Два пальца! Быстро!

– Бабуль, да нормально всё, ― воспротивилась я.

Я и правда чувствовала себя превосходно, если не считать хлюпающего носа. Даже чесаться перестала. Правда, от переизбытка воды в желудке начало немного подташнивать. Но бабушка Рима ― танк в юбке. Её ничем не остановишь. Чуть не подрались, пока она пыталась заставить меня очистить организм от только что съеденной отравы. Минут десять за мной по участку гонялась, но в силу своего почтенного возраста быстро выдохлась.

– Если скопытишься, сама будешь виновата! ― бросила мне взволнованно.

– Ладно, договорились, ― согласилась я. ― Ты, главное, себя побереги. Возраст всё-таки.

Она надула раскрасневшиеся щёки, чтобы сказать что-то ещё гневное, но приехал Виктор с провизией ― не до меня стало. А я осмотрела запястья, которые недавно зверски зудели, и обнаружила, что сыпь прошла ― то ли таблетка помогла просроченная, то ли сорняк полезный попался. К даче подойти не решалась долго, но бабушка сама притопала ко мне, когда Виктор уехал.

– Я человеку знающему только что звонила, ― сообщила она устало. ― Коль у тебя способности к ядам, то и яды на тебя не действуют, а обратный эффект имеют. Не пугай меня так больше. И не суй в рот что попало, поняла? Не все травы полезны.

– Ага, ― согласилась я. ― Больше не буду.

Помирились, перкусили бутербродами с колбасой и вермишелью быстрого приготовления, отдохнули. Бабушка ушла заканчивать уборку, а я развернула на облезлой столешнице ноутбук и полезла читать про болиголов. Скорость Интернета оставляла желать лучшего, но я никуда и не торопилась. Заодно разжилась информацией о том, какие ещё ядовитые растения в нашей местности водятся ― чтобы не расстраивать бабулю, если захочется съесть что-нибудь несъедобное.

«Надо фотки с мобилы скинуть», ― вспомнила весьма кстати. Залила в папку на ноуте весь отснятый в лесах архив и внезапно обнаружила там фотографии из Брусничного ― я ничего не снимала, им неоткуда было взяться. Ракурс не очень, качество так себе, виды примитивные, но я даже такие не пыталась делать. На последнем снимке вообще было только серое небо с травинками по бокам и кончик пушистого чёрного хвоста. «Уголёк постарался?» ― подумалось с грустью. Из всех обитателей ведьмовского логова мне было жаль только его. Глашка вредная, а Уголёк хоть и с хитринкой, но хороший. Подневольных, наверное, всегда жалко, потому что их принуждают делать то, что не хочется.

– Гляди-ка! Ничего за тридцать лет не поменялось там, ― усмехнулась бабуля, заглянув мне через плечо.

На экране была развёрнута фотография единственной улочки Брусничного.

– Бабуль, я немного запуталась в информации, ― вслух призналась я. ― Мне сказали, что если ведьма уходит из ковена, то на поиск новой в запасе есть год. Если умирает, то срок сокращается до двух лунных месяцев. Сейчас в общине есть целительница Софья, которая уже нашла себе преемницу. По возрасту она старшая после Жалейки, поэтому займёт место главы. Ведьм должно быть ровно девять. Даже если Жалейка умрёт, с преемницей Софьи их всё равно останется девять. Зачем нужна ещё одна? Кто-то хочет уйти? И как вообще можно уйти, если обряд посвящения привязывает к месту?

– Могу предположить, что кто-то должен не уйти, а умереть, ― ответила мне бабуля, присев рядом. ― Один раз в девять лет они проводят жертвенный обряд, чтобы кровью укрепить корни общего магического древа. Жертвуют обычно самым слабым и бесполезным.

– Ветка! ― вспомнила я. ― Она вступила в общину, но отказалась развивать свой дар. Есть ещё Каркуша с даром проклинать всё живое, но эта вроде бы самосовершенствуется, а Ветка просто коврики вяжет и продаёт, чтобы общак поддерживать.

– Значит, Ветку эту и погубят, ― заявила бабушка. ― Или тебя сгубили бы, если в тебе силы меньше, чем в ней.

– А когда проводится обряд жертвоприношения?

– Да после дня осеннего равноденствия. Тебе зачем? ― подозрительно сощурилась бабуля.

– Да просто ради общего развития спросила, ― соврала я. ― Чем больше знаешь о врагах, тем больше шансов выжить.

Солнце уже спряталось за горизонтом. Вечер окутал дачное товарищество слишком холодными для начала июня сумерками, а в воздухе запахло шашлыком ― кто-то из дачников готовился к плотному ужину. Вокруг пищали назойливые комары, но я перестала обращать на них внимание и размышляла о том, как бы незаметно срулить от бабули, пока заботливые родственники из благих побуждений не увезли меня за тридевять земель от той стороны жизни, которую я никогда не знала. Магия, ведьмы, жертвоприношения, ритуалы… Да кому нужен диплом журналиста, когда вокруг творится такое? И кто в здравом уме будет убегать от того, что уже тебя настигло?

– Кар-р-р! ― где-то каркнула ворона.

– Ага, ― согласилась я.

– Чего «ага»? ― не поняла бабуля.

– Жаба такая. Ядовитая. На меня похожа, ― ответила я. ― Спать хочу. Устала.

Я и правда устала ― столько дней без нормального сна. Говорят, что утро вечера мудренее, поэтому для начала не мешало бы хорошенько выспаться. Крепкий сон ещё и лечит. А план побега можно начать разрабатывать и утром ― всё равно заняться нечем, пока будем ждать фальшивые документы и новости о развитии ситуации от моего папеньки.

Глава 12

Всегда завидовала людям, которые в любых обстоятельствах спят как убитые. У меня ночью от каждого шороха глаз дёргался и появлялось непреодолимое желание выскочить на улицу, а бабуля сопела себе в две ноздри преспокойненько ― хоть из пушки стреляй, всё равно не проснётся. Вдобавок с вечера обнаружилось, что у печки чем-то забилась труба, и согреваться нам придётся старыми ватными одеялами производства прошлого века, на протяжении многих лет служившими жилищем мышам и, наверняка, каким-нибудь насекомым. Я попыталась, конечно, но быстро отказалась от этой затеи. Села на стареньком диване в самый угол подальше от опасно торчащих из сиденья пружин, подтянула колени к груди, закуталась в куртку и сидела так до самого утра, настороженно прислушиваясь к пугающим звукам. Пару раз даже вздремнула, но в общей сложности не больше, чем на час. Для здоровья от этого пользы, естественно, никакой, зато времени на переоценку ситуации и обдумывание дальнейших действий было хоть отбавляй.

Вопрос номер один ― если в бабулиной «оппозиции» такие же одарённые люди, как и в «ковене девяти», то почему они убегают и прячутся вместо того, чтобы придумать надёжную магическую защиту? Бабушка отказалась от любой магии, а для гаданий этот ресурс не используется. Другие, похоже, поступили так же или вовсе не захотели развивать и использовать свой дар. Ну тут вроде бы всё логично ― начнёшь практиковаться, за тобой сразу же явятся злые сектанты. Но если ты уже убежал и спрятался, а принадлежность магии определяется только при использовании определённых навыков, то чего бояться? Ведьмы же увидели только мой дар, а его природу осознали после того, как я начала руками выкрутасы делать по их технике. Могла бы жить себе преспокойненько и великой ведьмой стать, если бы в Брусничное не забрела случайно. И бабушка так может. И другие, если один раз оторвутся от слежки. Можно вообще создать ведьмовское войско, собрать все силы воедино и жахнуть разик дружно по ковену, чтоб им неповадно было приличным ведьмам гадости делать. Но нет же! Сообщество «хороших» почему-то предпочитает подделку документов и постоянные прятки по норам. Так веселее жить что ли?

Что-то не сходилось. Веры брусничнинским злыдням у меня не было изначально, а теперь ещё и в бабулиной искренности сомнения появились. Есть угроза, есть ресурс для её устранения, но предпочтение отдаётся лишь наблюдению и невмешательству. Почему? Ответ напросился сам собой, хотя он мне и не понравился. Тот, кто стоит за «оппозицией», тоже хочет заполучить обломок магической штуковины, но это вроде как невозможно, поэтому проще наблюдать за потугами других, делать выводы из их ошибок и копить ресурс ― вдруг найдётся решение, тогда и можно будет вмешаться. Логично же? А бабуля и подобные ей могут просто не знать об этом.

Из этого вывода вырос и ответ на другой вопрос. Развитие той силы, которая защищает артефакт, могло бы усилить защиту и свести старания ковена к нулю. Никто не напрягается и не пытается реализовать эту возможность потому, что… Да потому, что метод взлома, который используется в Брусничном, с большой долей вероятности может быть рабочим. Глава «оппозиции» просто запугивает кучку неучей, не позволяя им развиваться и усиливать защиту ― это гораздо гуманнее, чем перебить всех по одному. И так у него постепенно формируется собственный ковен, которым можно управлять. Если у змеюк в Брусничном всё получится, «добрый господин» устранит конкурентов, присвоит сокровище и будет командовать доверчивыми недотёпами на правах победителя. Ну или госпожа ― вообще без разницы.

Так я постепенно додумалась до того, что за обеими общинами стоит один и тот же человек ― добро и зло в одном флаконе. Поскольку это была голая, ничем не подтверждённая теория, принимать её за факт не стала и перешла к осмыслению другой темы ― кем я вижу себя внутри этого бардака, чего хочу и что могу сделать для воплощения своих желаний в жизнь. Всего каких-то пару дней назад я хотела нормальной человеческой жизни, диплом, интересную работу, свадьбу с Эдиком, толпу детишек, обеспеченную старость и кремацию в финале, чтобы потомки развеяли мой прах над Северной Двиной. Но теперь-то я знаю о существовании магии ― это куда интереснее работы журналиста. И Эдика у меня больше нет, так что о потомках и кремации можно пока забыть. С другой стороны, способностями к ядам и зельям на жизнь не заработаешь. Можно, конечно, попробовать, но это вроде бы не слишком законно. А вдруг отравлю кого-нибудь по неопытности? Совесть же замучает. Да и без наставника в этом деле не обойтись. А где его взять? У бабули есть «знающий человек», но она скорее удавится, чем даст мне контакты, а у меня есть Филомена ― готовый учитель из стана врага.

Короче, я пришла к выводу, что хочу развивать свой дар. Диплом получить всё-таки нужно ― не зря же я столько лет на учёбу потратила. С папиной помощью или без неё, но документ мне необходим. Было бы идеально, если бы вместе с фальшивыми документами мне и документ о высшем образовании сделали на новое имя ― так проще ведь. Новое жильё община тоже предоставит. Скорее всего, оно будет находиться где-нибудь очень далеко, но это вообще не проблема, потому что я хочу работать на себя ― заведу блог и сайт о лекарственных растениях, например, проведу полноценные исследования, заполню ресурсы достоверной информацией и буду потихонечку на этом зарабатывать. Не миллионы, конечно, но для старта хватит и малого. Сейчас я вообще на мели, потому что сидела у Эдика на шее, а теперь там сидит блондинка в моём халате. Если сдаться на милость обстоятельств, то схема вполне рабочая и легко реализуемая. Без наставника обрасту только скромными теоретическими знаниями, зато жива останусь. А если не сдаваться?

Я всю жизнь жила по чьей-нибудь указке. Сначала поступалась своими желаниями, чтобы соответствовать ожиданиям родителей, потом захотела самостоятельности и ушла к Эдику, а там постоянно подстраивалась под него. Теперь я снова не принадлежу самой себе и вынуждена подчиняться чужим решениям, поскольку эти решения принимаются из благих для меня побуждений. Если опять взбунтуюсь, родители и бабушка очень сильно огорчатся и будут волноваться. А тот, кто руководит их жизнью и заставляет в ужасе бежать, отказываясь от всего достигнутого? Прикажет убрать меня, чтобы не мешала его планам? Страшно. Ведьмы своих коллег в жертву приносят, а моя жизнь для них вообще никакой ценности не имеет.

Так я вспомнила о Ветке. Ей всего сорок пять. Тощая, высоченная, нескладная, некрасивая, но живой человек же! Сидит себе, клубочки перебирает, салфеточки вяжет и не знает, какая участь её ждёт всего через три месяца. Верит, что её магический дар для доброго дела используется. Она мне никто, но всё равно её жалко. Обманом в ковен заманили, свободы лишили, убить хотят. И ведь наверняка все в Брусничном знают о жертвоприношении, кроме неё. Когда она в ковен пришла? До предыдущего ритуала или после?

Чья жизнь дороже ― моя или её? И в полицию не обратишься, потому что там всё схвачено.

И тут меня осенило ― рычаги давления ведь никто не отменял! У Филомены есть картавый Виталик, а у Малинки сын с семьёй в городке неподалёку от Брусничного живёт. Сына этого я вряд ли быстро смогу найти, а Виталика и искать не надо. Он, правда, покрупнее и посильнее меня, зато я умею так пальцы веером разворачивать, что всё вокруг рушится. Нужно только придумать, как это всё для шантажа использовать. И насколько вообще будет эффективен шантаж.

Сложно строить планы, не имея почти никакой вводной информации. Могут ли ведьмы использовать свою силу в полной мере, если сливают её в один общий котёл для добычи артефакта? Если могут, то они меня за самодеятельность где-нибудь там в лесочке и прикопают. А ценный источник сведений ― вот он, на противоположной стороне комнаты храпит. Притвориться паинькой, вытянуть из бабули как можно больше нужных знаний, а потом действовать ― так, наверное, будет лучше всего. В запасе целых три месяца ― многое можно успеть.

– Тебе чего не спится? ― проворчала бабушка, проснувшаяся только для того, чтобы перевернуться с одного бока на другой.

– Насморк мешает, ― соврала я.

– Надо было Витьке капли какие-нибудь заказать, ― пробубнила она в вонючее одеяло. ― Ладно, завтра Моте скажу, чтоб всё от простуды привёз.

– Папа сюда завтра приедет? ― удивилась я.

Ответом было что-то нечленораздельное, после чего снова раздался негромкий храп с присвистом.

Мы же убегаем и прячемся, разве нет? Папа с точки зрения магии бездарен, но через него ведь можно и нас выследить, а он вот так запросто приедет в наше тайное убежище?

Мне стало ещё страшнее. Проснулась паранойя и намекнула на то, что в происходящем слишком много неправильного. Бабушка знала о своём даре с детства, а мой от меня утаивали больше двадцати лет. Сейчас, когда я всё узнала и проявляю интерес, меня запугивают и увозят подальше от тайны, к которой я уже успела прикоснуться. Откуда у них столько сведений о ковене? Почему Филомена решила меня спасти? Существует ли на самом деле та угроза для нашей семьи, о которой все твердят? И если существует, то зачем было селиться и жить четверть века в шаговой доступности от этой пороховой бочки? Нельзя было сразу срулить на Дальний Восток, где нас никто и искать бы не стал?

– Бабуль! ― позвала я достаточно громко. ― Ба!

Бесполезно ― её и военным оркестром не разбудишь. И всё равно я старалась шуметь поменьше, когда собирала свои немногочисленные пожитки и сруливала из ветхого дачного домика. Массив довольно большой, грунтовок в нём много, но выходят они все на одну и ту же трассу. Можно было бы попытаться поймать попутку, но это слишком логично. Продолжая накручивать себя беспочвенными и вполне обоснованными страхами, я дотопала закоулками до небольшого лесочка, по тропинке вышла к какой-то речке, по берегу дошла до старого моста, за которым сразу же свернула в лес. Не заблужусь ― не маленькая.

Куда-то запропастилась моя вера в благие намерения близких, поскольку такими намерениями дорога в известном направлении вымощена. А раз верить я на текущий момент не склонна никому, то лучше мне находиться подальше от благодетелей.

Глава 13

Запас бодрости тела и духа не безграничен, а я ещё и больная. И не спала чёрт знает сколько. Плутала по лесу, плутала… Пару раз ловила себя на мысли, что надо бы присесть и отдохнуть, пока не свалилась без сил, но если бы я так поступила, то однозначно отрубилась бы часов на несколько и в окружающей сырости схлопотала бы уже не простуду, а воспаление лёгких. И комары эти ещё ― ужас! И связь на удивление хорошая ― бабуля мне раз триста позвонила. И папа тоже. И мама. И даже сестра старшая, хотя она меня всегда недолюбливала, а после своей свадьбы и переезда к мужу и вовсе забыла о моём существовании. Даже с днём рождения не поздравила ни разу, а теперь вдруг вспомнила, что я есть. В итоге паранойя сказала, что по включенному телефону можно вычислить моё местоположение, поэтому я его выключила и больше не включала. Спустя пару-тройку часов после этого вышла на берег очередной реки и несказанно обрадовалась, увидев там признаки жизни ― четыре бревенчатых домика разного калибра, сеновал, пасущуюся на лужайке лошадку и парня лет пятнадцати, который самозабвенно препарировал древний мотоцикл.

– Привет, ― улыбнулась ему, подойдя ближе. ― Слушай, а как эта деревня называется?

С умыслом спросила и намерением снова включить телефон, потому что шляться по лесам слегка поднадоело. Парень смерил меня изучающим взглядом с мокрых ботинок до головы, долго любовался ярко-зелёными кончиками моих волос, а потом спросил снисходительно:

– Ты где деревню увидела?

– Ну ладно, хутор, ― согласилась я с тем, что на деревню это унылое место не тянет. Ни газа нет ведь, ни электричества.

Он помолчал немного, после чего начал зачем-то тыкать пальцем в постройки и перечислять:

– Домик лесника, охотничий, баня и сарай.

Смотрел при этом на меня так, словно я пятилетка бестолковая, которой всё на пальцах объяснять нужно.

– Ну то есть это вообще не населённый пункт, да? ― подытожила я с пониманием.

Его взгляд стал обречённым.

– Не населённый, ― прозвучало в ответ насмешливо. ― Ты заблудилась что ли?

– Ага, ― охотно кивнула я.

– А пришла откуда?

– Из дачного посёлка.

– Из какого?

Откуда мне было знать, что дачных посёлков в радиусе пятнадцати километров есть несколько? Да и какая разница, откуда я пришла? Мне бы путь к цивилизации найти. На любую согласна, лишь бы там кровать была и чашка горячего чая. Можно с бутербродиком.

В конце концов парень сжалился и указал рукой на лес.

– Вон там у кривой берёзы тропинка приметная есть. Если идти по ней всё время прямо, то часа через два выйдешь к колхозному полю. Там дорога, но до ближайшей приличной деревни ещё шесть километров.

– А эта? ― спросила я, указав на наезженную грунтовку, убегающую в противоположном направлении.

– А эта к охотхозяйству тебя выведет. В принципе, там можно попросить кого-нибудь, чтобы на машине подбросили до трассы хотя бы, но я не уверен, что на базе сейчас кто-то есть, кроме сторожа. Можешь батю моего тут подождать, он отвезёт.

– А батя у тебя кто? ― сощурилась я подозрительно.

– Лесник, ― прозвучало в ответ. ― Ты вообще давно гуляешь? Есть хочешь?

Конечно, я хочу есть! И спать. И чтобы никакой магии в этом мире не существовало, а мои приключения оказались всего лишь затянувшимся сном.

– Если это никого не стеснит… ― проныла, шмыгая носом.

– Так нет ведь никого, ― усмехнулся он, вытер испачканные руки грязной тряпкой и поманил меня за собой. ― Идём, покормлю тебя.

Хороший паренёк, душевный. Я ему соврала, что телефон потеряла, а он мне карту местности дал для изучения, поскольку у самого мобила кнопочная. И картошкой с тушёнкой накормил. И разрешил поспать немного на вполне себе приличной кровати, но поверх одеяла, чтоб я своей одёжей постельное бельё не испачкала. Очень гостеприимный юноша. И я непременно воспользовалась бы его добротой, если бы по карте не удалось выяснить, что река в этом месте знатно петляет, а я добрую половину дня тупо бродила в радиусе пяти километров вокруг того самого дачного массива, из которого пыталась сбежать. Почему-то вспомнились брусничнинские тропы, которые при любом выборе маршрута приведут к ведьмам или, наоборот, не позволят к ним попасть. А я ведь полный перечень бабулиных способностей не знаю ― вдруг она и такое умеет? Вернётся лесник, посадит меня в машину и отвезёт обратно к любимой бабушке в подарочной упаковке. Не-не-не, так не пойдёт. За доброту, еду и карту спасибо, конечно, но задерживаться я не стану.

– Ну как знаешь, ― безразлично пожал плечами парень и подарил мне на прощание флакончик спрея от насморка.

Я от души его поблагодарила и свалила в направлении кривой берёзы, не дожидаясь появления папаши этого милейшего мальчишки. Через пару часов, как он и говорил, вышла к колхозному полю, на котором из земли торчали сочные вершки молодых корнеплодов ― на свеклу похожи, только зелёные. Пока шла, вспомнила, что бабуля-то про мои магические опыты в квартире Эдика только от меня узнала. Если есть магический след, то почему она его не почувствовала? И почему Малинкины птицы меня до сих пор не нашли? Ответов на эти вопросы не было, зато откуда-то взялась твёрдая уверенность в том, что очередной финт руками снесёт к лешему все мороки и иже с ними, заботливой бабушкой ко мне прилепленные. Правда, в лесу такое вытворять опасненько ― может и деревом привалить. Вышла в поле, сосредоточилась на том месте в себе, где должно вместилище магических сил располагаться, сложила пальцы согласно инструкции…

Не знаю, что выращивалось на этом поле, но сочную зелень знатно расшвыряло во все стороны вместе с землёй, а мне вдруг так полегчало, словно заново родилась. И спать расхотелось, и мысли прояснились, и понимание дальнейших действий появилось. Если верить бабуле, то мой дар противоположной полярности опасен для брусничнинских змеюк при использовании мной их магических техник. Но он-то шандарахает без разбора на своих и друзей, а в «оппозиции» все слабенькие и трусливенькие. Кого я боюсь? Если сохранять бдительность и избегать непредвиденных ситуаций, ко мне же никто не подступится. А лучшая защита ― это нападение. Тётки в Брусничном наверняка думают, что я теперь с перепугу и на пушечный выстрел побоюсь к их логову подойти, поэтому выдвигаться нужно именно в том направлении. Как там бабуля сказала? Нужен Иванушка-дурачок, у которого храбрости и удачи больше, чем ума, чтобы заявиться слоном в эту посудную лавку и разворотить там всё? Да вообще не проблема! Ломать я умею гораздо лучше, чем строить. Заодно выясню, насколько на самом деле мои родственнички боятся «ковена девяти» ― если припрутся самоотверженно спасать меня оттуда, значит, не так уж и необходимо играть в эти дурацкие прятки. Пусть тогда объясняют мне, что к чему и как на самом деле.

Вернулась с развороченного поля на грунтовку, выломала из ближайшего куста ветку, чтоб от насекомых отмахиваться, подняла её над головой и пафосно произнесла:

– Веди меня, дар магический, к ведьмам злобным за победой доблестной!

Глупо, конечно, но настроение после этой выходки заметно улучшилось. Часом позже я дошла-таки до благ цивилизации и несказанно обрадовалась тому, что деревня не маленькая ― в такие рейсовые автобусы чаще бегают. И школа есть, и детский сад, и магазинов несколько. Поймала за шкирку малолетку, пробегавшего мимо меня с нормальным смартфоном в руке, отобрала у него девайс с обещанием вернуть «вот прям щас», установила приложение с картами, включила геолокацию, выяснила своё местоположение, проложила маршрут до нужной точки, запомнила его, а потом выполнила обещание и ещё дала пацану сто рублей, чтоб не ныл. К счастью, всё это никто из местных жителей не видел, иначе меня бы и магия не спасла от возмездия.

– Слышь, пацан, а автобусы до Рябиновки у вас откуда ходят? ― спросила напоследок.

Он обозвал меня крашеной собакой женского пола, но всего двумя словами, и удрал. Невоспитанный какой. Ну и ладно. Автобусную остановку я и без него нашла, причём довольно быстро. День клонился к вечеру, как раз должен был случиться последний вечерний рейс, если верить расписанию, приклеенному к чистенькой и ухоженной доске объявлений ― всё складывалось просто идеально. Похолодало только снова, дождик начал накрапывать, а спрятаться от непогоды негде. И на остановку пришёл котик серенький ― упитанный такой, милый. Остановился в шаге от меня, выгнул спину дугой и шипеть начал.

– Больной что ли? ― обиделась я. ― Я же тебя не трогаю.

– Мурзик, кыс-кыс, подь сюды, ― позвал психованного котика хозяин.

У меня аж волосы на затылке приподнялись ― знакомый голос-то. Повернулась и взглянула на его обладателя. От тоже посмотрел мне в лицо. Глаза выпучил, прыгнул вперёд, схватил своё бешеное пушистое сокровище и очень даже прытко для старичка помчался прочь по улице. Я ― за ним. Не мешало бы бросить сумку, но в ней ноутбук и документы. Догнать беглеца не догнала, но видела, как он юркнул с дороги в направлении заброшки. Сбавила темп и дошла туда уже спокойным шагом.

Обычный заброшенный дом ― забора нет, двери нет, оконные рамы без стёкол, крыша прохудилась, двор до самого крыльца по колено травой зарос. Человеческая нога здесь тропинку потоптала бы, но Ждан ведь не человек.

– Мя-а-а-у! ― жалобно донеслось из дома.

– Слышь, домовой, кота отпусти! Не твой же. А ворованный всё равно сбежит, ― заявила не слишком громко, продолжая стоять на дороге.

Кот выскочил через окно и скрылся в траве, в доме послышался шорох, а потом прозвучало:

– Ты как меня нашла?

– А я и не искала, ― призналась честно. ― Автобус ждала. Нас с тобой, можно сказать, судьба свела. А вот как ты тут оказался? Поговорим нормально, или показать, чему я за эти несколько дней научилась?

Поговорили нормально. Ночевать, правда, пришлось в этой самой заброшке, но Ждан позаботился о том, чтобы туда не проникал ветер, и отдал мне свою ветровку ― дополнительного тепла она давала немного, зато удерживала моё собственное.

Выяснилось, что Сама его наказала за то, что пытался меня спрятать. Следующей же ночью после того, как я ушла из обжитого пристанища домового, гадкая ведьма окружила домик каким-то заклинанием, не позволяющим выбраться, и подожгла его. Ждану повезло, он личину сменил и в подполе отсиделся, а котиков жалко. Воистину ― злыдни бессердечные в Брусничном живут. Пришлось домовому тайком новый угол для себя искать, причём подальше от прежних хозяев.

– Далеко же отсюда жил, ― с сомнением заметила я.

– Не так уж и далеко, ― ответил он. ― Обычные-то люди меня в упор не видят. Забрался в автобус тихонько, отсиделся там, сколько хотелось… Еду красть, опять же, удобно.

– Домовые же нормальной едой не питаются, ― проявила я ещё большую подозрительность.

– Не питаются, ежели дом с понимающим хозяином есть, а ежели бродяжничать приходится, то кто подношение благодарственное сделает?

Бесполезное знание, конечно, но всё равно интересное. Получается, если у тебя в доме есть домовой, и ты время от времени для него хотя бы кусочек хлеба и блюдечко молока оставляешь, то всё у тебя будет в шоколаде. А если подношений нет, то жди мышей, тараканов, протечек в трубах, ночных шорохов, без вести исчезнувших вещей и прочих проявлений возмездия ― рано или поздно кто-нибудь да и посоветует домового покормить. Но если нечисть эта бездомной становится, то добывать пропитание ей приходится самостоятельно. Много для жизни домовому не надо, но всё равно так неправильно ― сродни собаке бродячей, только с душой человеческой.

– Я теперь сама бездомная, ― призналась честно. ― И как жизнь свою в нормальное русло вернуть, тоже не знаю. Правда, что ведьмы в Брусничном каждые девять лет самую слабую в жертву приносят?

– Угу, ― кивнул он угрюмо. ― Заживо жгут.

– Блин, а без подробностей нельзя было? ― скривилась я.

– Без подробностей всего не поймёшь, ― философски изрёк старичок. ― Ты-то нормальной была, пока они в твою душу не влезли, а теперь такая же. Силой магической за версту разит, аж коты от тебя шарахаются. Хоть бы спрятала дух этот мерзкий.

– Сам ты мерзкий, ― огрызнулась я без обиды. ― Если знаешь, как спрятать, научи, а я за это тебе котёнка подарю. Собственного, не краденного. А если ещё и расскажешь то, что я знать хочу, целый выводок получишь.

– Врёшь, ― не поверил он. ― Где ты столько котят найдёшь?

– У тех, кому они не нужны. Это же деревня. Кошек много, плодятся регулярно, девать потомство некуда. Кто губит, а кто подращивает и отдаёт в добрые руки или выбрасывает. Ты как вчера родился, честное слово. Те бродяги, которых раньше прикормил, не с неба упали же, правильно?

Он задумался надолго, а потом выставил условие ― пятерых котят ему подавай, и ни одним меньше. Пол значения не имеет, но чтоб хоть одна кошечка была для увеличения поголовья.

– Да вообще не вопрос, ― согласилась я.

А в ответ услышала хитрое:

– Сначала котятки, а потом разговор.

Глава 14

Городскому жителю о жизни в деревне только рассуждать легко. Я же как думала ― все друг друга знают, сплетничать любят, носы свои в чужие дела совать мастера, поэтому можно спросить у первого встречного, где следует поискать котят, и мне сразу же будет счастье. Ага. Размечталась. «Не знаю», «понятия не имею», «в магазине спросите, им часто предлагают»… Ждан повсюду таскался за мной и гаденько хихикал над моими неудачами ― его же нормальные люди не видят, почему бы не похихикать? Я в какой-то момент не выдержала даже и сказала ему, что котята не мне нужны. Да и случайный наставник мне тоже вроде как ни к чему, потому что знаю, где другие есть. Он притих ненадолго, а потом начал разочарованно вздыхать всякий раз, как я слышала очередное «не знаю». Сунулась было на одну из дальних улочек с намерением учинить там подомовой обход, а он мне:

– Коты есть в первом, четвёртом, девятом и десятом доме справа и в третьем, четвёртом, шестом и седьмом доме слева. Кошек тут нет. Есть две на соседней улице, но одна маленькая ещё, а вторая не плодится, операцию ей сделали.

– Так ты уже везде побывал? ― рассвирепела я.

– А что меня остановит? ― с невинным видом ответил он вопросом на вопрос.

– Издеваешься?

– Нет. Просто думал, что ты какой-то другой способ знаешь.

Я одарила его убийственным взглядом и пошла на автобусную остановку. Он потащился следом. Там как раз люди ждали автобус до райцентра, и среди ожидающих была одна женщина из тех, кого я уже успела озадачить вопросом о котятках.

– Девушка! ― обрадовалась она, увидев меня. ― Я тут поспрашивала по своим… На днях кто-то к старому свинарнику коробку с кошкой и котятами выбросил. Кабы местные, то кошка обратно бы к дому всех перетаскала, а это, видать, проезжие. Сходите, посмотрите. Может, выберете какого. Двоих забрали уже, трое осталось. Это во-о-он там…

Добрая женщина объяснила, как добраться до старого свинарника, а я уже вроде как решила, что мне это не нужно. Уехать собиралась. А Ждан повис у меня на руке и ныть начал ― уж очень ему котяток нужно. Пришлось отойти в сторонку, чтобы за сумасшедшую не приняли, и негромко сказать ему:

– Тебе нужны, вот и иди туда сам. Дорогу знаешь теперь. И в свинарнике поселиться вместе с ними можешь, раз он всё равно не используется. Ты ведь всё равно пятерых просил, так что с моей стороны обязательства выполнены не будут. Оно мне надо? Только время на тебя тратить.

Великолепное вообще зрелище со стороны, если бы кто-нибудь мог это видеть и слышать ― чумазый старичок в изрядно поношенной одежде с чужого плеча хнычет, выпрашивая у молодой девушки, чтобы она с ним к свинарнику за котятами сходила. На колени разве что не встал, хотя порывался. Я заподозрила, что дело вовсе не в котятах, и прямо спросила у него:

– Тебе чего от меня нужно? Честно скажи.

– Защиту, ― со всей искренностью признался он. ― Ты ж теперь посильнее Самой будешь. Если хозяйкой мне станешь, она тронуть не посмеет.

– Кого? ― уточнила я.

– Меня, конечно. Можем вместе в свинарнике этом жить. Я для тебя еду воровать буду.

Заманчивое предложение, ничего не скажешь. Я пожевала нижнюю губу, подбирая правильные и культурные слова для ответа, но так ничего и не придумала, кроме:

– Извини, но нет.

– Тогда не нужно мне котят, просто с собой возьми. А я тебе за это всё-всё расскажу, что о Брусничном знаю. Ты же туда пойти хочешь, да? Вот и я пойду. Все тропки тайные покажу, мороки обойти помогу, секреты ведьмовские раскрою, ты только меня слугой своим назови. Ведьмы чужих слуг не трогают. Табу у них.

Прислуги мне только и не хватало в текущей ситуации для полного счастья. Домовым подношения делают, хозяевами дома называют, а этот… Без жалости и слёз не взглянешь. Бездомный, несчастный… И взгляд ещё у него такой пронзительно-умоляющий, что душа наизнанку выворачивается.

– Да я сама в бегах, дурак старый, ― шепнула ему так, чтобы деревенские на остановке не услышали. ― Про силу свою не знаю ничего, пользоваться ею не умею. Какая из меня хозяйка и защитница? Иди уже. Там хоть крыша над головой есть, помещение большое и безопасность относительная. И котики. Всё, отвали. автобус едет.

Отвернулась от него, залезла в маршрутный транспорт, села на свободное место у окна… Заставила себя не смотреть в ту сторону, где сиротинушку бесхозную оставила, но всё равно увидела его, когда автобус разворачивался ― плетётся по дороге, еле ноги переставляя, и рукавом нос утирает с таким видом, словно только что лишился последней надежды на спасение. А рядом со мной ещё и та тётка села, которая про свинарник рассказала ― взгляды непонимающие искоса бросает и вроде как заговорить хочет, но не решается.

– Извините, пропустите, пожалуйста, ― попросила я, выбралась на проход, дошла до передней двери и попросила водителя остановить автобус.

Недалеко успели уехать, но Ждана уже не было у остановки, когда я туда вернулась. Путь к свинарнику запомнила ― пошла туда, поскольку больше несчастному домовому деваться некуда. Его не обнаружила, зато реально нашла коробку с чёрно-белой пятнистой кошкой и тремя разномастными котятами месячного возраста. Кошка злючая ― шипит, к выводку своему не подпускает, а у меня при себе из еды только пачка печенья, которую я в местном магазине купила. И насчёт просторного жилища с надёжной крышей я Ждана обманула ― кирпичное здание уже наполовину обрушилось, а там, где стены пока ещё остались, крыши уже не имелось. И было похоже, что деревенские жители потихоньку таскают отсюда стройматериалы. Кирпич хоть и старый, но сарай, например, из него сложить ещё можно.

И что мне с найденным зоопарком делать? Кошка голодная, её кормить надо. Котята тоже уже подросшие, им мамкиного молока мало. Понятно, что звери с голоду не подохнут, на мышах откормятся, но всё равно ведь жалко. И мне они ни к чему. Ждан бы заботой их окружил, но он и сам как кот брошенный. Запропастился ещё куда-то. Обречённым таким выглядел, когда я его прогнала, будто жизнь кончилась. Полночи мне рассказывал о том, как при ведьмах жил и нужды не знал. Уважали его все в Брусничном. Жалейка «хозяином» называла и не приказывала, как слуге, если что-то сделать нужно, а вежливо просила. Малинка вареньем ягодным угощала. Софья конфетками баловала. С Угольком только ужиться никак не могли, потому что у кота душа должна быть кошачья, а не человеческая ― недолюбливал его Ждан. Из-за этого с Самой и поссорился. Но больше из-за Глашки, которая любила вороной обернуться, подкрасться сзади и домового клюнуть. Интересная у него жизнь была ― уютная, тёплая, сытная, не скучная. А теперь что? Только последний из перечисленных пунктов и остался.

– Не рычи на меня. Я тебе скоро еды принесу, ― сказала я кошке и вернулась в деревню к тому заброшенному дому, в котором ночевала.

Уверенности в том, что найду Ждана именно там, не было, но я не ошиблась ― он сидел в углу, обняв колени и хлюпая носом в точности как я, только по другому поводу.

– Зачем вернулась? ― спросил обиженно.

– Узнать кое-что хочу, ― призналась честно. ― Ты прошлой ночью говорил, что можешь в любом доме жить. Почему к людям не идёшь? Нашёл бы старушку одинокую, заселился к ней, пошумел немного…

– Нельзя мне к людям, ― прозвучало в ответ.

– Почему?

– Перед тем, как из Брусничного ушёл, Каркуша по приказу Самой прокляла меня. Нигде мне места теперь нет, кроме того, в какое хозяин самолично пригласит. А кто нынче домовых приглашает? И раньше я хоть мельком на глаза показаться мог, а теперь и этого свойства лишён. Никто не видит, никто не слышит, никто не позовёт. Войти в дом могу, где люди есть, но не остаться. Наказание такое. Всё? Узнала? Ступай себе по делам своим. Просьбами больше тревожить не стану и за тобой не пойду, не бойся.

Вроде и помочь ему ничем не могу, и бросить на произвол судьбы тоже уже как-то неловко. Домовым дом нужен, а этот бедолага согласен уже хотя бы только на хозяина, пусть и без угла. А у меня и собственности-то своей нет и никогда не было ― у Эдика в квартире на птичьих правах жила, а родительская на маму оформлена. Можно было бы поселить Ждана в той даче, откуда я сбежала, но я не в курсе даже, кому она принадлежит. С другой стороны, Брусничного вообще на картах нет, и дома там все бесхозные. Если домовой мог жить в таком жилище, значит, собственник не так уж и важен.

– Ждан, какое жильё я могу считать своим? ― спросила на всякий случай.

– То, в котором хозяйкой была, и которое твой дух сохранило.

– А мой облик ты копировать сможешь?

Он посмотрел на меня долгим взглядом, вздохнул, побледнел, попрозрачнел и в конце-концов явил моему взору точную копию меня, только без сумки.

– Супер! ― резюмировала я восхищённо, хотя стало как-то не по себе. ― А птица и зверь, если их ведьмы шпионить за мной пошлют, тебя таким увидят или поймут, что ты домовой?

– Обычные не поймут. Через них Малинка видит то же самое, что и они. А оборотней Сама далеко не отпустит, потому как сбежать могут. А что? ― заинтересовался он.

– Раз так, то у меня к тебе есть деловое предложение. Я признаю тебя своим слугой и отвезу в город, где раньше жила. Там приведу в квартиру, где ты сможешь остаться. От тебя требуется всего лишь регулярно портить жильцам жизнь и время от времени выходить гулять, чтобы шпионы думали, что я в городе. Не знаю, правда, насколько это для тебя опасно, зато свой дом будет и еды в достатке. Всё, что в кухне съедобное есть, можешь подношением считать.

Он растянул копию моего лица в счастливой улыбке и вкрадчиво поинтересовался:

– И котят с собой взять можно?

– Каких котят? ― не поняла я.

– Ну тех, которые в коробке.

Я подумала немного и согласилась.

– Можно даже вместе с кошкой. Соседи, правда, будут не в восторге, но ты там уже сам разберёшься, что к чему.

– По рукам! ― охотно принял моё предложение домовой и действительно протянул мне руку, очень сильно похожую на мою собственную.

Жать руку самой себе ― странный опыт, но договор требовалось скрепить, поэтому я тоже протянула к Ждану ладонь и коснулась его холодной конечности. По пальцам будто током ударило, а потом вверх к плечу поползло что-то колючее. Не то чтобы неприятно, но неуютно как-то. Домового тоже слегка перекосило, и он снова стал полупрозрачно-бесформенным, а там, где должна была быть его рука, засверкали крошечные искорки и быстро растеклись по всей мути нечёткого облика.

– Офонареть… ― озвучила я свои текущие эмоции.

Ну правда ― не каждый день такое увидишь. А Ждан вдруг уменьшился в размерах, потом снова увеличился, уплотнился и явил мне… Эдика. В одних только трусах и футболке ― таким, каким я видела этого предателя в последний раз. Я от неожиданности аж попятилась.

– Прости, хозяюшка, я не виноват, ― заволновался домовой, осматривая своё новое воплощение, и даже в трусы заглянул. ― Так бывает, ежели при формировании связи у хозяина есть чувство сильное. Сейчас всё исправлю. Он тебя обидел, да? Чувствую обиду-то. Да ты не расстраивайся. Так себе мужичок, и хозяйство мужское у него маленькое.

У меня заполыхали щёки.

– Зато удаленькое и востребованное, ― проворчала недовольно. ― Меняйся уже, видеть эту рожу не хочу.

– А что с ней не так? ― старческим голосом уточнил Ждан и ощупал свои щёки. ― Нормальная вроде.

– Ждан! ― рявкнула я и отвернулась.

– Ладно, ладно. Не сердись, хозяюшка, сейчас всё будет в лучшем виде!

Завела слугу на свою голову. Мало мне было проблем, теперь ещё и это диво непредсказуемое появилось. Избавить его от проклятия Каркуши обретением нового хозяина нельзя, но эта проблема решаемая ― нужно только до Брусничного добраться и шороху там навести. Тогда Ждан сможет показываться перед людьми и будет пугать Эдика моей внешностью до тех пор, пока у того шизофрения не начнётся. Заодно ковен со следа собьёт, если ведьмы меня ищут. И папеньку моего отвлечёт, если за Эдькиной квартирой слежка приставлена.

– Ждан, ― позвала я, поворачиваясь.

– Чаво, хозяюшка? ― влюблённо поинтересовался косматый седобородый старик, одетый в шаровары и широкую льняную рубаху до колен, подпоясанную верёвкой.

– Ты издеваешься? ― скривилась я, забыв, о чём хотела спросить. ― Двадцать первый век на дворе. Что за вид? Меняй на современный и без самодеятельности, пожалуйста. Уголовник с наколками и то приличнее выглядел. И не называй меня хозяюшкой.

– А как называть? ― уточнил домовой, сменив личину на ту, в которой я видела его при первой нашей встрече.

Не фонтан, конечно, но старый бомж точно приемлемее того, что было раньше.

– Да просто по имени можно. Арина, ― предложила я.

– Так не пойдёт. Уважительно надо, ― возразил он.

– Тогда Арина Матвеевна. Так нормально?

Он подумал немного и смирился, а я решила, что по дороге найду среди прохожих какого-нибудь симпатягу и попрошу своего слугу прикинуться таким же. Странный у него вкус. Существо древнее, это понятно, но меня же может копировать ― значит, и красавчика молодого тоже сможет. Лишь бы к «хозяйству мужскому» снова претензий не возникло.

– Вспомнила! Уголёк говорил, что Жалейка любой облик принимать может, в том числе и звериный. Это такая же способность, как у тебя?

– Вроде того, но у меня природная, а ведьме навык нужен. Ты тоже так можешь. Научить? ― прозвучало заманчивое предложение.

Конечно, научить! Вообще всему научиться хочу, на что способностей хватит! Но для начала мы всё-таки наведались в продуктовый и хозяйственный магазины, потратили там часть моих скромных сбережений на покупку кошачьего корма и пластиковую переноску для кошек. Расплачиваться пришлось картой, поскольку наличность закончилась, но я почему-то уже перестала бояться преследователей. Пусть они меня боятся. Надоело под чужую дудку плясать.

Двумя часами позже я всё-таки выехала из гостеприимной деревеньки в направлении райцентра ― в компании невидимого для всех домового и вполне реальной кошки с тремя котятами. Тридцать километров до конечной. Ещё чуть больше сотни ― до моего родного города. Доберёмся уже поздно вечером, но и без разницы. Главное, что у меня теперь есть бесплатный источник ценной информации, которого никто не видит и не слышит. И время тоже есть ― на то, чтобы получить необходимые на текущий момент теоретические знания. Ждан болтал без умолку всю дорогу, а я его внимательно слушала и злорадно улыбалась ― каюк вам, «ковен девяти». Я теперь все ваши тайны знаю.

Глава 15

В конечный пункт назначения мы прибыли за пятнадцать минут до полуночи. Общественный транспорт хоть и редко, но всё ещё бегал, поэтому до дома, где живёт Эдик, добрались без проблем, а там Ждан провёл разведку и установил, что злодея, меня обидевшего, в квартире нет, зато имеется белобрысая девица, в ванной отмокающая, и тот самый хозяйский дух, который необходим для комфортной жизни домового ― мой то есть. Ну ещё бы! Я хоть и так себе хозяйка, но в этой квартире не один год прожила и душу в неё вложила, поскольку навсегда здесь остаться собиралась. И по старой доброй традиции слуга, конечно же, добросовестно открыл мне дверь жилища изнутри, чтоб я ключ не искала.

Ждана первым делом заинтересовал холодильник на предмет наличия в оном молочка для котяток. Я же оставила переноску открытой в большой комнате на диване, даруя напуганным зверушкам свободу, и ушла в спальню искать в шкафу, во что можно переодеться. Новая хозяйка ещё не успела обжиться как следует, но вещички мои в пакеты уже собрала, а на освободившиеся полки ничего своего не положила ― видать, не испытывала уверенности в том, что у них с Эдиком всё серьёзно. Да и в целом после того, что я здесь учинила, мало что изменилось, если не считать новеньких радиаторов под окнами взамен лопнувших, отсутствующих ковров и большой кучи сломанных предметов интерьера в углу у балкона. Разбитые окна заменить ещё не успели ― только плёнкой затянули. Откопав в пакетах чистые брюки и свитер, я переоделась и составила домовому компанию в кухне, где он как раз намеревался согреть воду в кастрюльке на плите, чтобы напоить меня горячим чаем.

– Чайник же есть электрический, ― указала я на прибор, каким Ждан никогда не пользовался.

Включила чайник и показала, как работает микроволновка ― не холодным же молоком котяток поить. Заодно посоветовала попробовать дать им сосисок, коих в холодильнике имелось с запасом. Всё это время прислушивалась к звукам, доносящимся из ванны, и по их прекращению сделала вывод о том, что вот-вот состоится моя новая встреча с разлучницей. Увы, «вот-вот» длилось довольно долго, поскольку вооружиться в ванной нечем, а девица явно не из отважных. Пока она там решала, высунуть нос из ненадёжного укрытия или нет, я опустошила хранилище наших с Эдиком наличных сбережений ― похоже, он не сказал приживалке, где деньги лежат, иначе она наверняка уже бы всё оттуда выгребла. Ну а потом в ожидании явления «чуда» я обосновалась в кухне, заварила себе чай с мёдом и липой, развернула на столе ноутбук и просмотрела ящик с электронной почтой. В мессенджеры тоже зашла, но открыла только те чаты, которые могли представлять для меня интерес. Однокурсники волновались о том, что я профукаю защиту диплома ― и не дружила вроде тесно ни с кем, а они не безразличные, оказывается. От куратора тоже имелось несколько сообщений, но там вряд ли могло быть что-то полезное. От сестры, от мамы, от дедушки… Дедушка, кстати, у меня чудесный, хотя бабушка Рима его таковым не считает. Он мне постоянно смешные картинки присылает и спрашивает, когда я к нему в гости приеду. Живёт, правда, далековато, иначе я бы съездила ― соскучилась уже, давно не виделись. А маминых родителей я не люблю, потому что они навязчивые.

Отвечать на сообщения не стала, потому что Интернет мне нужен был с другой целью ― хотела выяснить, как перенести срок защиты диплома. Без подтверждённых уважительных причин, оказывается, действительно сложно что-либо сделать, но человеческий фактор никто не отменял. В любом случае на финише меня прям сразу не отчислят, но могут назначить пересдачу, а не перенос. Главное ― не молчать, а продемонстрировать искреннее желание. Несколько дней до защиты ещё есть, материалов хватает, черновики имеются и даже список литературы могу приложить, хотя для моей темы он не слишком длинный. Проще говоря, нужно просто сесть, состряпать из всего этого логически связанное единое целое и отправить куратору по электронке, чтобы он не говорил потом, что я во всём виновата. И если мой папуля в институте уже шороху навёл, то у кого-то будут большие проблемы ― не у папы, он отмажется, а у других недобросовестных людей, закрывающих глаза на правила, когда этого желают большие люди из администрации. И прямо вот совсем официально куратору сообщить о том, что я не могу прийти на защиту в назначенный срок, потому что кто-то, кто должен был мне помогать, из чувства личной неприязни всё время создавал мне проблемы ― пусть утрётся.

Вообще как-то наглости прибавилось после того, как Ждан заверил меня в необъятности моей магической силы и в том, что я даже круче Жалейки. Самооценка всё-таки влияет на восприятие окружающей действительности. Вот у новой подружки Эдика, например, её вообще нет ― высунулась из ванны, спряталась там снова и сидела так до четырёх часов утра за закрытой дверью. Я бы на её месте хотя бы спросила, с какой целью незваная гостья явилась в этот раз. С другой стороны, мой предыдущий пафосный уход кого угодно мог напугать до хронической икоты.

Ждан сновал по квартире, радуясь новому жилищу и подыскивая подходящее место для своего зверинца. Мне было всё равно, куда он пристроит кошку с котятами, потому что эта проблема уже не моя. Инструкции он получил ― жильцов обижать, покоя им не давать и в целом быть максимально неприятным соседом, чтоб жизнь им малиной не казалась. Ну а я напилась чая и перешла на кофе, потому что твёрдо вознамерилась набросать хотя бы черновую, но полную версию дипломной работы. За ночь всего не сделаешь, но если продолжать откладывать, то с места вообще ничего не сдвинется.

«Бодрость тела и ясность ума, ежели с ног валишься от усталости, можно внутренней силой вернуть», ― говорил мне домовой ещё в автобусе. Реально можно ― я проверила. Помогает даже лучше кофе и энергетиков. И эффект дольше держится. Поспать, конечно, всё равно нужно, но я же не тороплюсь никуда, правильно? Когда белокурая певица всё-таки решилась на подвиг и покинула укрытие, я даже лучше неё выглядела.

– Ты зачем пришла? ― спросила она, прижимаясь спиной к двери ванной и не рискуя подойти ближе.

В моём халате, зараза. Такое впечатление, что Эдик её на помойке подобрал без одежды и средств к существованию.

– Забрать кое-что и подарок вам сделать, ― ответила я, продолжая стучать пальцами по клавишам и не отрывая взгляд от экрана ноутбука. ― Ты не бойся, я не маньячка. Обидно, конечно, мы ведь с Эдиком осенью свадьбу планировали, но это его косяк, а не твой, так что ты мне не враг. Кстати, где он?

– В больнице, ― прозвучало в ответ.

– Ну и ладно. Сюрприз ему будет, когда выпишется.

– Мяу! Мяу! ― донеслось из глубины квартиры.

Красотка медленно сходила туда, вернулась и, не заходя в кухню, брезгливо уточнила:

– Кошки?

– Ну да, ― подтвердила я итог её наблюдений. ― Кошки. Их кто-то выбросил, а я подобрала и решила к вам пристроить. Эдик будет счастлив.

– Он терпеть не может кошек, ― сообщила блондинка то, что мне и без неё было известно.

– Ага, ― кивнула я с равнодушным выражением лица. ― От кошек шерсти много, а он чистюля.

– Если знаешь, зачем принесла? Всё равно же выбросит.

Я подняла на неё взгляд, поставила локти на стол, сцепила руки в замок, положила на них подбородок и сообщила снисходительно:

– Не-а. Не выйдет. А если и попытается, то может сразу из квартиры выписываться и в больнице постоянную прописку оформлять.

– Это почему ещё? ― не поверила она.

– Кошки эти заколдованные, ― с плотоядной улыбкой сообщила я. ― Я же ведьма. И не такое могу. Если не веришь, сходи и попробуй хоть одного котёнка взять.

Невидимый для неё Ждан в это время стоял у бедолаги за спиной и кривлялся. Облик ему мы так и не сменили, поэтому гримасничающий старичок выглядел уморительно. Мою ложь он воспринял как сигнал к действию. Девица сощурилась недоверчиво и пошла проверять правдивость моих слов, а он упрыгал вслед за ней. Не прошло и минуты, как из спальни донёсся дикий визг и грохот.

– Ну я же сказала, ― произнесла я негромко и вернулась к работе.

Соседи пришли на шум раньше, чем вернулась блондинка ― видать, она там в обмороке валялась. Открывать дверь пришлось мне. На пороге стояла сонная Алла Ивановна из квартиры справа.

– Арина, ну сколько можно? Что вы такие беспокойные стали? ― напала на меня сходу.

– Простите, Алла Ивановна, больше не будем, ― пообещала я.

– А что это за девушка с вами живёт? ― задала соседка вопрос вообще не в тему.

– А это вторая жена Эдика, ― убедительно заявила я. ― Он всю жизнь о гареме мечтал, ну и… Вот. Как-то так.

У неё отвисла челюсть, а я пожелала любопытной женщине спокойной ночи, извинилась ещё раз за шум и закрыла дверь. Завтра весь район будет знать о том, что Эдик ударился в полигамию. Неожиданное, конечно, решение с моей стороны, но я изменнику сладкой жизни и не обещала.

Блондинка была не в обмороке ― в шоке просто. Сидела на полу под батареей и тихонько подвывала. Ждан решил, что лучшее место для его зверинца ― это кровать, так что всё получалось даже веселее, чем я могла себе представить. Проблема только в том, что Эдик может решить квартиру эту продать. Домовой, конечно, и новых хозяев выживет, но добром это не кончится. Мера временная, нужно для Ждана более спокойное и подходящее жилище поискать. С его любовью к кошкам нужен дом деревенский, а не квартира. Пока не критично, но зоопарк ведь гарантированно расплодится. И Эдику вполне хватит ума найти способ избавиться от пушистых квартирантов. Ждан ему этого не спустит, но кошки опять пострадают ни за что. Не место им в городе, нельзя так.

– Завязывай выть и смирись с тем, что эта комната теперь принадлежит моим любимцам, ― заявила я надменно, толкнув блондинку в плечо. ― Можешь считать это расплатой за ваши шашни у меня за спиной.

Сказала так, а сама домовому знак рукой подала со мной выйти. Привела его в кухню и спрашиваю:

– Ты можешь сделать так, чтобы в случае опасности кошек никто не видел?

– А как я, по-твоему, в том доме жил, что Сама сожгла? ― ответил он вопросом на вопрос. ― Могу, конечно, но запах всё равно останется. А что?

– Да просто это город, а не деревня, ― пояснила я. ― Тут поосторожнее надо быть.

– Не боись, Арина Матвеевна, я не вчера на свет появился, ― улыбнулся он мне. ― Главное, что дом у меня есть и я сам при деле.

– Не покалечь только никого, ― сурово сдвинула я брови.

– Я эту вообще не трогал, ― сообщил он и ткнул пальцем в направлении комнаты. ― Её кошка за палец цапнула. Суеверная, видать, девица. Пугливая.

Так любовно он это последнее слово произнёс, что мне Эдькину пассию аж жалко стало. Ну и поделом ей ― если сбежит отсюда, сверкая пятками, я точно нисколечко не расстроюсь.

Вернулась за ноутбук, покорпела ещё немного над дипломной, но дело шло к утру, и надо было потихоньку сваливать из этого негостеприимного дома. Наличности у меня теперь имелось много ― почти триста тысяч. Если кто-то из соседей всё это время докладывал папуле подробности моей личной жизни, то чем раньше я исчезну, тем больше шансов беспрепятственно добраться до Брусничного. Для того, чтобы поддерживать хоть какую-то связь с домовым и иметь представление о том, что здесь происходит, я пообещала Ждану купить ему телефон ― простенький, кнопочный, он таким пользоваться умеет.

– Куплю новую сим-карту, вставлю её в телефон и запишу в контакты свой номер. Пришлю с курьером на моё имя. Карауль только, чтобы эта нервная курьера обратно не отправила. Перед доставкой звонят обычно, так что я скажу. что дома кто-то есть. Как забрать посылку, сам придумаешь. И телефон прячь, понял?

– А чего не понять-то? Не дурак вроде, ― обиделся он. ― Можешь вообще не тратиться, а просто номер свой записать на бумажечке. Аппарат я сам где-нибудь у соседей сопру.

Тоже вариант, конечно. Мне так даже проще. Если Эдик в итоге схлопочет срок за квартирные кражи, Ждану только легче жить станет. Записала ему свой номер, попрощалась, собрала сумку и утопала в холодное летнее утро с намерением погулять до первого транспорта и пуститься в новое увлекательное путешествие по старому маршруту. Домового пристроила, он всем доволен ― уже большое достижение. И научилась многому. В теории, правда, но силу свою магическую я теперь, например, прятать умею. С изменением облика пока проблемы, потому что навык сложный, зато глаз отвести или голову заморочить ― это запросто. Ждан вообще очень полезный, не зря я его пожалела. А Жалейка глупая ― такого слугу потеряла.

Для того, чтобы засветить своё местонахождение, я включила телефон, отойдя от дома Эдика на приличное расстояние. Заодно посмотрела на входящие ― всё то же самое, если не считать нескольких вызовов с неизвестных номеров, поступивших в течение последних пяти минут. И один ― от соседа с первого этажа Максима Витальевича. Он в возрасте уже, один живёт, а его номер я записала уже даже не помню, по какой надобности. Перезвонила на всякий случай ― вдруг плохо человеку? Иначе с чего бы он стал мне в пять утра звонить?

– Хозяюшка, а это я! ― раздался в динамике счастливый голос Ждана.

– И шесть предыдущих тоже ты? ― уточнила на всякий случай.

– Восемь вообще-то, но два не работают, ― прозвучало в ответ.

– Совесть у тебя не работает, ― обалдела я от его оперативности. ― Этот телефон верни старику немедленно и удали информацию о том, что мы созванивались, понял? Я всё-таки куплю новый, а эти потом вернёшь хозяевам.

– Сама же разрешила, ― напомнил он.

– Знаю, но это неправильно. Спорить со мной будешь?

Последний спор с ведьмой закончился для него проклятием и другими неприятными последствиями, поэтому тема оказалась исчерпанной. Моя вина на самом деле. Согласилась с лёгким решением и не подумала о том, кто в наше время может кнопочными телефонами пользоваться. Да и вообще воровать как-то нехорошо, с какой стороны ни посмотри. Веру в людей и прежние взгляды на жизнь я, может, и утратила, но совести во мне пока ещё чуть-чуть осталось.

Глава 16

Почтовое отправление с доставкой на дом ― других способов передать новый телефон домовому не нашлось, но это и не так уж важно. Главное, что моя совесть чиста, а есть ли она у нечисти, мне не особенно интересно. Погода наконец-то вспомнила, что на дворе июнь, и подарила долгожданное тепло, поэтому моё настроение тоже заметно улучшилось. К тому же я так удачно составила маршрут, что добралась до деревни Кочки раньше, чем планировалось.

Кочки ― это то самое унылое и негостеприимное местечко, где запуганные деревенские жители не пускают незнакомых девиц на порог из страха, что ночью за своей добычей придут брусничнинские ведьмы. Именно там раньше жил Ждан, но теперь от его жилища в конце улицы остались только обгоревшие руины и воспоминания. Тётка, к которой я в прошлый раз пыталась напроситься на ночлег, так и не дотяпала свою крапиву до «во-о-он того края забора», но притоптала её, а забор выкрасила свежей зелёной краской. Задерживаться здесь я намерения не имела, поэтому внимания ни на кого не обращала и сразу ушла по подсказанной домовым тропе.

«Вдоль канавы до болота дойди круглого, а там сверни направо. Как увидишь дерево чёрное, будто сгоревшее, обойди его по кругу и три раза свистни. Чуть поодаль просвет меж деревьев появится ― карьер это старый. Там берлога медвежья, но ты не боись, тебя никакой зверь теперь не тронет. У карьера будет сосна упавшая. Вот как она лежит, в ту сторону и иди. Там недалече, и сразу в Брусничное выйдешь, но не туда, откуда ушла, а к дому Веснушки. Это её тропа, самая короткая».

Всё именно так, как он сказал ― канава, болотце, дерево чёрное, карьер… Не карьер на самом деле, а просто большая яма с лужей внизу. Песок здесь, может, и добывался когда-то, но не в промышленных масштабах. И сосна упавшая есть. И медведи. Точнее, один здоровенный медведь ― он как раз ванну принимал в луже на дне карьера, когда я туда пришла. Яркое дневное солнце разбудило оводов и слепней, и мишка пытался избавиться от их назойливой компании, плескаясь в воде. А меня-то насекомые не кусают уже, потому что Ждан особому колдовству научил, которое кровососущих отпугивает. Ну, тут уже выбор за мной был ― либо терпеть кусачую братию, но силу свою магическую не проявлять, либо открыто пользоваться тем, что имею. Поскольку до Кочек я, как и в прошлый раз, пешком от трассы шла, моё терпение лопнуло ещё на середине пути, и комары со слепнями дружно отвалили. К тому же в случае встречи с медведем полагалось силу показать, иначе он во мне ведьму не распознал бы.

– Какой упитанный, ― умилилась я, наблюдая за зверем, от которого раньше улепётывала бы со скоростью детской неожиданности.

«Совсем страх потеряла» ― это вот не в бровь, а прямо в глаз. Нельзя так, наверное, но я же теперь ведьма могущественная, да? Неуч пока ещё, но уже и не полный профан. Уж если себя от насекомых защитить могу, то почему бы мишке не помочь? Зазря ведь страдает животинка. Забыла, правда, что Ждан советовал магию к медведям не применять никакую ― не любят они этого. Сделала финт руками, сказала слово заветное… Овода и слепни оставили мишеньку в покое, а сам он занервничал, заревел, посмотрел на меня недобро и из воды выбираться начал. Мне бы срулить, пока по шее не перепало за самодеятельность благотворительную, а я заметила, что у него ещё колючка какая-то за ухом прилепилась ― непорядок же, куда Веснушка смотрит? Стою и жду, когда облагодетельствованный зверь поближе подойдёт за очередной милостью.

– Ты блаженная что ли? ― раздался откуда-то сверху звонкий девичий голосок. ― Беги отсюда, пока он из ямы не выбрался.

Я подняла голову и обнаружила почти прямо над собой симпатичную девчушку лет десяти с озорным взглядом и забавными рыжими косичками ― она сидела на слишком ненадёжной для её веса еловой ветке и беззаботно болтала в воздухе ногами, отчего подол её простенького серого сарафанчика приподнимался вверх над костлявыми коленками.

– Ты Белка, да? ― вспомнила я, но на медведя всё же теперь глянула с изрядной долей подозрительности.

– Ну да. Белка, ― подтвердила малявка. ― А его Хрустем зовут. Он когда людям кости ломает, хруст такой стоит, что на весь лес слышно. Беги, говорю. Помнёт же.

Медведь уже преодолел половину подъёма, но шлёпнулся на пузо и съехал обратно к луже вместе с приличной кучей песка. И так весело у него это получилось, что мне окончательно расхотелось бояться. Но день клонился к закату, поэтому на веселье времени вроде как не имелось.

– Ты здесь по делу или просто гуляешь? ― спросила у девчонки, оперативно добывая из памяти имеющиеся о ней сведения.

– А ты с какой целью интересуешься? ― ответила она вопросом на вопрос, игриво улыбаясь и склонив голову на плечо.

Бойкая, неугомонная, никаким чарам не поддающаяся. Веснушка её не как слугу держит, а в качестве домашней любимицы, потому и избаловала сверх меры. Важные поручения ей давать бесполезно по причине отсутствия свойственного взрослым чувства ответственности, зато в плане наполнения кладовых запасами на зиму белочка-оборотень незаменима ― и ягод насобирает, если попросить, и грибов целое лукошко притащит, корешки, травки, веточки для чая. Полезная прислужница, но душа у неё детская, хоть и человеческая. Не взрослеет, не умнеет, не перевоспитывается. Играть любит, но ведьмам как-то не до этого, поэтому в Брусничном друг у девочки только один ― Уголёк. Зато в лесах окрестных друзей хоть отбавляй. Ждан говорил, что Веснушке её искать приходится, если малявка заиграется и на несколько дней исчезает.

– Если по делу, то отвлекать не буду, а если гуляешь, то игру интересную могу тебе предложить, ― улыбнулась я со всей искренностью, на какую была способна.

Белка ещё и очень доверчивая. Обычные люди в ней просто пушистого зверька видят и внимания не обращают, а ведьмы не обижали никогда, вот она и ластится ко всем, в ком магию чувствует. Если не узнала меня, значит, не видела ― по лесам, небось, шастала в то время. А силы магической во мне теперь хоть отбавляй, поэтому она со всей своей детской беззаботностью и непосредственностью ко мне отнеслась. Нехорошо детей в своих коварных целях использовать, но для меня встреча с ней была большой удачей.

– А у тебя разве своих дел нет? ― недоверчиво сощурилась она, но предложением моим явно заинтересовалась.

– Сейчас нет, ― соврала я. ― Мне просто сказали, что здесь медведь живёт, вот и пришла на него посмотреть.

Белка ловко спрыгнула с ветки, поправила сарафанчик, подошла ко мне и заглянула в глаза снизу вверх.

– Не врёшь? ― спросила, сощурясь.

– Ни разу, ― заверила её я и погладила по рыжеволосой голове, создавая видимость дружелюбия и добрых намерений. ― Какая ты миленькая.

– Так что за игра-то? Говори уже! ― подпрыгнула она нетерпеливо.

«Это всего лишь зверь с человеческой душой, а не человек», ― сказала я своей совести и открыла рот, чтобы продолжить самозабвенно врать наивному ребёнку, но сзади подозрительно близко запыхтел медведь, поэтому пришлось спешно менять «игровую площадку». Мы с Белкой отходили всё дальше от карьера, а зверь топал за нами и обиженно ревел.

– Он тоже поиграть хочет. Давай его с нами возьмём? ― умоляющим тоном попросила девчонка, дёрнув меня за рукав.

– Ты же сказала, что он мне все кости переломает, ― напомнила я.

– Да я же пошутила, ― созналась она. ― Хрусть добрый, для него просто магия твоя непривычна, потому и хотел познакомиться. А зовут его так, потому что он очень громко хрустит, когда яблоки ест. Для него моя мама специально яблоки где-то добывает даже зимой. Он их очень любит.

Всё, как и говорил Ждан ― Веснушка свой нереализованный материнский инстинкт на белочку-оборотня переложила. Она своих детей иметь не может в силу особенностей физиологии, но хочется же. Так её в Брусничное и заманили ― Жалейка пообещала, что в общине у неё будет дитя любого пола и возраста на выбор, которое останется ребёнком навсегда. Белка хозяйку свою мамой называет и иного обращения, кроме как «доченька», от Веснушки никогда не слышала.

– Яблоки, значит, любит? ― обрадовалась я. ― А у меня при себе как раз есть несколько. Надо же, как повезло!

Я и правда заранее пару твёрдых краснобоких яблок купила, потому что домовой советовал мне ими в медведя швыряться для самозащиты в случае крайней необходимости. Видать, косолапый на их запах за нами от карьера увязался. Скинула сумку с плеча, расстегнула, достала яблочки ― одно Белке дала, а второе для Хрустя приберегла. Когда это чудище лохматое вплотную к нам подошло, мне стало ой как неуютно, но его реально интересовал только сочный плод в моей руке. Не выхватил, не цапнул ― обнюхал тщательно и на меня уставился выжидающе. Воспитанный какой!

– На, ешь, ― отдала я ему вожделенный фрукт.

Пока он громко хрустел яблочком, я собрала в кулак всю силу воли и вытащила колючку из шерсти у него за ухом. Белка тоже вонзила маленькие зубки в сочную яблочную мякоть, но Хрусть быстро расправился со своей порцией и принялся жалостливо реветь, требуя, чтобы девчонка с ним поделилась.

– Да на уже, попрошайка, ― сдалась она и бросила яблоко в траву к его лапам. ― И не ходи за нами, понял?

Обиделась. Судя по всему, ей фрукты перепадают реже, чем косолапому. А медведь оказался не только воспитанным, но и понятливым ― схомячил подачку и утопал обратно в направлении карьера. У меня аж от сердца отлегло ― вроде и говорила самой себе, что не боюсь его, но при близком знакомстве по нужде маленько захотелось.

– Чары с него сними, а то не отвяжется, ― посоветовала мне Белочка.

– Его ж кровопийцы грызут, жалко, ― поморщилась я.

– Они всегда его грызут, он привычный, а от чар беспокойным становится, ― пояснила она.

Пришлось последовать совету знающего оборотня, но ведь и Ждан мне почти то же самое говорил. Попыталась снять защиту от насекомых на расстоянии, но по неопытности не смогла это сделать, поэтому догнала медведя и угостила его ещё и печеньем ― овсяным, с шоколадной крошкой. Белка как увидела, что у меня печенье есть, волю потеряла окончательно. И про то, что мы поиграть собирались, напрочь забыла.

– Тебя дома не кормят что ли? ― удивилась я. ― Что ж вы все здесь голодные такие?

– А я дома уже давно не была, ― призналась она, хрумкая новое лакомство. ― Мама велела за Хрустем следить и никуда от берлоги его не отпускать дальше карьера.

– А я слышала, что от вас сбежал кто-то, и за ним как раз медведя отправить хотели, ― осторожно закинула я удочку.

– Не, ― отрицательно мотнула головой девочка, тряхнув косичками. ― Та, которая сбежала, царских кровей. Её так и зовут ― Царевна. Кто бы её стал медведем травить? Пугнули просто маленько, чтоб обратно не лезла.

– А она тоже ведьмой была? Как я? ― изобразила я неосведомлённость.

– Не знаю, но мама сказала, что ей в общине не рады были. Я сама её не видела, но слышала, что сила у неё особая, страшная и опасная. А ты не страшная совсем. И добрая.

– Угу, ― кивнула я, соглашаясь. ― Прямо вот эталон доброты. Честно-честно. И что, пугнули эту Царевну страшную и всё? Не проследили даже, ушла она или нет? Мама твоя птиц за ней в погоню не отправила?

– Да кому она нужна? ― заявила Белка, выудив из пачки очередной кругляш печенья. ― Проследили до Сосновки только, а дальше без надобности.

– Если без надобности, то зачем же ты медведя до сих пор сторожишь? ― не поверила я.

– Он же мой друг, ― пояснила девочка с таким видом, словно я какую-то глупость сказала. ― Если не играть с ним, может к людям пойти, а там его обидят. Мама прийти не может, вот я и сторожу его.

– Почему прийти не может?

– Дела у неё.

– Какие?

Она доела печенье, стряхнула крошки с сарафанчика и уставилась на меня влюблённо, напрочь забыв о только что прозвучавшем вопросе.

– Так играть-то во что будем? В прятки или догонялки?

Вот же беспечный ребёнок! Ей медведя развлекать велено, а она с незнакомыми ведьмами за печенье и яблоко куда угодно пойти готова. Не страшная я, ага. Добрая. Вот так неразумные дети и влипают в неприятности, а их родители потом локти кусают и волосы на головах друг у друга рвут.

– В другую игру, ― ответила я, засунув свою совесть поглубже в душу. ― Кто первым шишку с макушки этой ёлки достанет, тот и победил.

Она хихикнула весело, обернулась белочкой и попыталась упрыгать к дереву на которое я указала, но очередной финт руками и слово особое из моих уст лишили её такой возможности.

Чужих слуг обижать нельзя, но это правило общины, а не повсеместное. И я сама по себе ведьма, без правил и привязанностей. А Веснушка теперь в лепёшку расшибётся, чтобы дитятко своё ненаглядное, но фальшивое, обратно в целости и сохранности заполучить. Один враг, можно сказать, нейтрализован. У Малинки тоже слабость есть ― малинник её сортовой. Это помимо сына в городе. У Филомены ― картавый Виталик. У Софьи ― книга с рецептами, детище всей её жизни. У Ключницы ― шкатулка с памятными вещицами. У Ворчуньи… Да у всех в этом ковене есть что-нибудь такое, что сердцу очень дорого. И я точно знаю, где ведьмы прячут те из своих сокровищ, которые на виду не лежат ― спасибо Ждану. Даже у Жалейки слабость имеется ― Уголёк. Его душа человеческая когда-то возлюбленному старой ведьмы принадлежала. Не отдала бы мне старуха этого смазливого кота ни за какие коврижки, хоть и обещала. У неё душа болит, если он надолго из дома уходит. Котяра свою прошлую жизнь не помнит, но Жалейка-то знает, чью душу в зверя впихнула. А главное ― это её секрет, никому, кроме Глашки и Ждана неизвестный, потому что правила запрещают приводить любимых мужиков в ковен. Даже давно мёртвых. Даже в таком виде.

– Ну вот и поиграли, ― подытожила я, сунув беспомощного, обездвиженного простенькими чарами бельчонка себе за пазуху. ― Будет тебе наука, Белочка. Не всё то доброе, что на вид не страшное. И не каждому, у кого конфетка в кармане, доверять можно. А за сведения о том, что меня в Брусничном боятся, спасибо. Я, если честно, теперь сама себя боюсь.

Глава 17

Длительная безнаказанность приводит к процветанию чрезмерной самоуверенности, а избыточность этого чувства ещё никому не приносила пользы. После моего позорного бегства ведьмы даже не удосужились изменить защитные мороки вокруг Брусничного ― я беспрепятственно прошла туда по тайной тропинке Веснушки. И никого не встретила на своём пути, хотя Ждан говорил, что этим маршрутом любит пользоваться Уголёк. В деревне тоже было тихо, словно все дружно вымерли. Да оно и неудивительно ― вечер же, злыдни устали, расползлись по своим норам и ждут ужина. Меня, особу царских кровей, ясное дело, в гости никто не ждал. Ну и ладно, я на кормёжку и не рассчитывала. Направилась прямиком к тому самому дому, который недавно по незнанию случайно чуть не уничтожила ― он первый слева от стоящего на отшибе гостевого, а значит, принадлежит Жалейке. Именно она-то мне и была нужна, поскольку врага лучше сразу обезглавить, чтоб не трепыхался. И идти недалеко совсем ― тропинка к дому Веснушки вывела, а он всего через один от Жалейкиного.

Малинка всё-таки мастерица по части благоустройства ― и окна уже в жилище главы новые наколдовала, и прилегающую территорию от битого стекла очистила. А ещё мне несказанно повезло появиться здесь именно в тот момент, когда все ведьмы и большинство их прихвостней на вечерний совет собрались. Открыла дверь с ноги, обвела многообещающим взглядом присутствующих, оперативно оценила собственные скромные шансы на выживание и с хищной улыбкой осведомилась:

– Что, ведьмы, притихли? Не ждали?

Первой опомнилась Ключница ― закатила глаза под лоб и уронила голову на стол, пробормотав обречённо:

– И принесла же её сюда нелёгкая именно сейчас!

Второй в себя пришла Глашка. Обернулась вороной, обскакала меня по полу на безопасном расстоянии и весьма предусмотрительно упорхнула на улицу. Следующей признаки жизни подала Софья, но эта только тяжело вздохнула и сокрушённо покачала головой. А Каркуша, когда к ней вернулся дар речи, осведомилась хмуро:

– Ты бесстрашная или бессмертная? Жить надоело?

– А это угроза или праздный интерес? ― уточнила я, зачерпнув ковшиком родниковую воду из ведра и утолив жажду.

– Ты зачем вернулась? ― сердито осведомилась глава ковена. ― Доступно же объяснили, что здесь тебе не рады.

– А чего ж не убили-то? ― спросила я, поставив сумку на лавку у окна и присев там же. ― Обманули, напугали, окольными тропами плутать и мёрзнуть заставили, в реку лезть… У меня, между прочим, насморк теперь. Могли бы просто объяснить, что я вам не подхожу, и проводить с почестями, по-человечески.

– А ты умеешь по-человечески? ― скептически осведомилась Ветка. ― Наглая же, как голодная сойка.

– А вы, уважаемая, вообще помалкивали бы, ― посоветовала я. ― Вас эти расчудесные воспитанные дамы через три месяца заживо сжечь намерены.

Ой, что началось! Сначала, конечно, с полминуты оглушительная тишина стояла, и только потом грянула буря. Орут наперебой, во всех мыслимых и немыслимых грехах меня обвиняют, синяками, по моей милости полученными, хватаются ― шуму много, а приблизиться или магию против меня использовать так никто и не решился. А зря. Я как раз в тот момент струсила малость, поэтому могла стать лёгкой жертвой.

– Да тихо вы уже! ― прикрикнула на кумушек Жалейка и уставилась на меня своими водянистыми старческими глазами. ― На другую общину вышла? Грамотная теперь, да? Поссорить нас решила? А если я скажу, что Ветка знает всё о ритуале и сама на него согласилась?

– Да хватит уже её обманывать, ― вставила своё слово упомянутая Ветка. ― Ясно же, что непробиваемая. Забрало вниз уронила и прёт напролом героически. Только ещё больше дров наломает, если правду не сказать.

– Вот да, очень верно подмечено, ― похвалила я её за искренность души. ― Лучше сразу правду скажите, а то я ведь непредсказуемая и проблемная. По незнанию могу сломать что-нибудь такое, что вы веками строили. Корень общины, например, разрушить. Вот эта штука, которой вы меня сами научили, сработает же, да? Как там?..

И начала пальцы веером складывать. Они притихли, смотрят на меня в ужасе, но ни одна ведь остановить не попыталась.

– Ладно, уймись, ― первой сдалась Жалейка. ― Объясню я тебе всё. Раз про ритуал слышала, значит, и остальное тебе кто-то рассказал уже. Только те, кто такими сведениями обладает, правды знает лишь крупицу. Не добыть мы осколок чудо-зеркала хотим, что в земле здешней спрятан, а уничтожить, чтоб больше никого он не сгубил. Дурни алчные сотнями чужие жизни жертвовали, чтобы выкопать эту вещицу, и будут жертвовать впредь, потому как сила у неё для любого человека желанная. Неполная, но и немалая. Есть такие законы природы и магии, которые нарушать категорически нельзя, а она нарушает. Как ни крути, но добром подобное не назовёшь. Зло это. Очень большое зло. Наша община общей силой девяти преемственных ведьм может это зло уничтожить, но сюда постоянно лезет кто-нибудь вроде тебя со своими фантазиями, сказками и разоблачениями.

– За полную дуру меня держите? ― не поверила я ни единому из услышанных слов. ― Для того, чтобы уничтожить артефакт, нужно сначала сломать его защиту. А потом, когда она будет сломана, кто помешает вам завладеть бесценным сокровищем?

– Да на кой оно нам сдалось, сокровище это? ― насмешливо фыркнула Ключница. ― Его же пользовать могут только потомки создателя с наследным даром, а среди нас таких нет.

– Ну так ведь такой потомок может над общиной стоять, а не в ней быть, ― заметила я. ― Спонсор, куратор, благодетель… Организатор, проще говоря. Ну или заказчик.

– Кабы такой человек был, стали бы мы сами себе на трусы и конфеты деньги зарабатывать и пенсию в общий котёл на коллективные нужды складывать? ― спросила Софья.

Резонное замечание. Об этом я как-то не подумала. Адекватный спонсор снабдил бы ковен всем необходимым, включая, в том числе, трусы и конфеты.

– Ладно, допустим, ― приняла я информацию к сведению, но не на веру. ― А тех, кто вашей общине не подходит, зачем убиваете, если добренькие такие и праведные?

– А кого мы убили? ― осведомилась Каркуша. ― Имена назвать можешь? Если нет, то и не обвиняй голословно.

– Участкового предыдущего, ― вспомнила я.

– Так он сам на медведя с табельным оружием попёр, а с предохранителя пукалку свою с перепугу снять забыл, ― вставила своё слово Веснушка. ― Моя вина, что зверя у берлоги не удержала, но смерти этому человеку никто не желал. У нас с ним нормальные отношения были. А умер он от сердечного приступа.

– Пугнуть можем, но до сих пор намеренно никому ещё не навредили, ― снова заговорила Жалейка. ― Слухов и сплетен о нас много ходит, потому что обычные люди не всё понять способны. И не для каждого наши тайны предназначены. Если кто в болоте утоп, ноги переломал или сгинул в лесу без вести, всё на нас валят, а мы и не признаём за собой вину такую, и не отрицаем, чтоб поменьше любопытных вокруг шастало.

– А дом в Кочках, где домовой ваш жил, почему сгорел? ― спросила я.

Ведьмы переглянулись, притихли ненадолго, а потом Ворчунья буркнула себе под нос:

– Проводка коротнула.

– Ага, ― кивнула я. ― Вы это… Нимбы поправьте, а то они у вас на сторону съезжают. Причём у всех на одну и ту же. Ещё скажите, что жертвоприношениями не занимаетесь, и я вас вообще за ангелочков почитать буду.

В этот раз заговорила Ветка.

– Общине от меня пользы мало, потому что я свой дар развивать не хочу. Раз в девять лет одна ведьма может разорвать договор и уйти без последствий и преемницы, если есть другая замена. Я уйду, а девятой станет преемница Софьи, вот и всё. Нет никакой жертвы.

– И ты в это веришь? ― скептически уточнила я.

– Да я сама так сюда пришла срочной заменой для той, что уйти хотела, ― ответила она. ― Ровно девять лет назад. Ритуал присоединения к общине просто проводится одновременно с расторжением другого обязательства. Но тот, кто уходит, теряет память о годах, проведённых здесь, чтобы тайны общины так и оставались тайнами. Я на это согласна.

– Ты же пришла в ковен после Филомены и должна была стать её ученицей, ― вспомнила я, о чём мне рассказывал Уголёк.

– И что? ― подала голос Филомена.

– Тебе тридцать два года, ― напомнила я ей. ― Хочешь сказать, что в двадцать три уже могла быть кому-то наставницей? Сама-то многое к тому времени умела?

– Ну точно бессмертная, ― снова вздохнула Каркуша, сокрушённо покачав головой. ― Тебе не надоело ещё на неприятности нарываться? Не трогаем ведь только из уважения к твоим предкам.

– А вы троньте, ― с плотоядной улыбкой предложила я.

– Ну хватит уже! ― болезненно морщась и потирая пальцами кожу на висках, остановила наши препирательства Жалейка. ― Нет никаких жертвоприношений, и это чистая правда. Дом в Кочках я сожгла, потому что на домового осерчала. Он своими кошками в деревне всех достал. И Уголька обидел. А тебя мы отсюда прогнали потому, что твой дар от хозяйки чудо-зеркала унаследован. Пользы нашему делу от тебя никакой, вред сплошной только. Твоя сила магическая на защиту зеркала откликается и все наши старания на нет свести может. Чем дальше ты отсюда, тем нам же и спокойнее. А другую общину, в которой ты все самые жуткие сплетни про нас услышала, наш человек собирает. Запугивает таких, как ты, и возможности их сдерживает, чтоб нам не мешали. Их же всех как магнитом сюда тянет. То одна припрётся, то другой притащится… Вот и приходится выкручиваться из ситуации в меру своих возможностей. Как там и что, мы не вникаем ― своих дел хватает. Но человек надёжный, проверенный. Точнее, я его таким считала до этого дня. Если б тебя не принесла нелёгкая, доверяла бы ему и дальше.

– Всё это замечательно и даже звучит правдоподобно, но мы отклонились от темы, ― заметила я. ― Где гарантия, что вы не умыкнёте осколок, когда защиту сломаете?

Про то, что дар мой от могущественной ведьмы унаследован, я услышала, но решила пока не тешить своё самолюбие этим знанием. Мне было интересно, как они на самый важный вопрос ответят. Лежит в земле штуковина, которую добыть оттуда нельзя ― ну и лежала бы себе дальше. Зачем столько усилий, если всё дело в спасении дурней, которые за ней лезут? Мороки, звери дикие, прочие пугалки ― вполне достаточная мера. Зачем защиту-то ломать? И как они этот артефакт уничтожать намерены, если он нерушимый?

В сумке зазвонил телефон ― я его специально включила, чтобы мои родственники могли определить, где я нахожусь. Ведьмы дружно молчали. Уголёк прикинулся котом и самозабвенно вылизывал заднюю лапу. Я открыла сумку, бесцеремонно вытащила оттуда и положила рядом с собой на лавку обездвиженного чарами бельчонка и бросила короткий взгляд на Веснушку ― её проняло, да. Так позеленела от злости, что россыпь конопушек на лице на фоне общей зелени пунцовой показалась. Но мне нужно было посмотреть, кто звонит, и ответить на входящий вызов, если собеседник нужный.

– Привет, пап! ― ответила, включив громкую связь.

А хорошая у них в Брусничном сеть, качественная. Вышка, наверное, где-то рядом.

– Арька, у тебя инстинкта самосохранения вообще нет? ― грозно осведомился папенька. ― Ты где сейчас находишься?

– А ты разве не знаешь? ― усмехнулась я. ― Как раз там, где мне быть не положено в силу моей царской наследственности. Если хочешь, могу в мессенджере перезвонить тебе и камеру включить. Тут весёлая компания. Душевная. Вороны только не хватает, потому что она трусливая.

– Оставайся там, я за тобой вертолёт пришлю. И не дури.

– Целый вертолёт? Вот это да! ― восхитилась я и обвела ведьм издевательским взглядом: ― Дамочки, так у вас тут и вертолётная площадка имеется? А врали, что спонсора нет.

– Арина! Прекрати немедленно! ― донеслось из динамика.

– Да я ещё даже ничего не начинала, пап. Так, поболтать зашла, ― ответила я. ― Слушай, ты не суетись, хорошо? Обещаю ничего тут не ломать. Мне до ваших царских амбиций дела никакого нет, а наставница нужна позарез.

– Это даже не обсуждается! ― отрезал он.

– А я и не обсуждаю. Просто ставлю перед фактом. Если сунешься сюда, от Брусничного только щепки останутся, понял?

– Арина!

Завершила звонок и не ответила на следующий. Ведьмы продолжали молчать, но теперь смотрели на меня иначе.

– «Свой человек», да? ― переспросила я у Жалейки. ― Мне на самом деле до фонаря, кто и чей у вас тут человек, и что вы намерены делать с куском древней бесполезности, но наставница действительно нужна. Учиться хочу. Честно-честно. Впервые в жизни. Хотя бы тому, что не требует применения ваших особенных магических фичей, чтоб ничего вам тут не сломать ненароком. Для ядов и зельеварения ведь магия не особо нужна. Мороки тоже по-разному создавать можно. У вас же у каждой собственная сила и знания, а техники общины только для особых обрядов используются. Короче, предлагаю дружить! От всего сердца предлагаю. Совершенно искренне. Если кто-то против, то пожалеют об этом все.

И пальцы веером развернула, демонстрируя серьёзность своих намерений.

– Ну вот за что мне это наказание? ― простонала Жалейка, уронив голову на руку.

А я никогда и не считала себя подарком ― с самооценкой у меня нормально всё. Инстинкт самосохранения подводит иногда, да. Совесть и здравый смысл тоже могут пошаливать. А без наглости, напористости и целеустремлённости в наше время никак нельзя.

– Белку верни, ― скорее попросила, чем потребовала Веснушка.

– Фигушки, ― ответила я и скрутила кукиш. ― Нам с ней ещё надо к карьеру вернуться и с верхушки конкретной ёлки шишку достать. Даже позволю ей победить, чтоб не обижалась. Я обещаний на ветер не бросаю. Кстати, у вас там медведь без присмотра остался. Как бы не угулял в направлении Кочек.

Веснушку из дома как ветром сдуло, а остальные с обречённым видом переглядывались и, очевидно, молились языческим богам о том, чтоб меня на месте поразило громом и сверху приложило молнией. Ну хотя бы выяснилось, кто у них босс ― уже достижение. Бесполезный у меня папенька, ага. А бабуля то ли не в курсе его делишек, то ли конспираторша та ещё. Ну и ладно. Так даже проще. Выходит, что магическое образование я тоже буду получать по большому блату.

Глава 18

Сидим, ждём ― вопрос ответственный, ведьмы без дозволения вышестоящего начальства сами столь важное решение принять не могут. И лица, главное, у всех такие, будто у всего ковена разом зубы мудрости разболелись. Жалейка вышла на улицу и позвала Глашку, чтобы дать этой трусливой вороне распоряжение относительно ужина ― приём пищи временно отложен. А я что? Я тоже жду. Сижу себе на лавке и Белочку поглаживаю. Шёрстка у неё мягкая, хвостик пушистый…

Папуля действительно прислал вертолёт, который в десятом часу вечера припарковался на лугу рядом с деревней. Прилетел, правда, родитель не сам, а дядю моего сподвиг на усмирение непокорной наследницы. Дядя у меня ― огонь! В молодости, говорят, редким красавчиком был, но с возрастом опух от хорошей жизни и обзавёлся целым букетом сопутствующих заболеваний. Одышка у него, шея всё время красная, а если дядя злится, то сразу же приступ гипертонии у бедолаги случается, и в глазах сосудики лопаются ― он мне всегда в такие моменты персонажа Арнольда Шварцнеггера напоминает из фильма «Вспомнить всё», когда у того на Марсе от нехватки кислорода глазные яблоки из орбит чуть не вывалились. А если ещё и орать при этом начинает, то вообще почти полная копия получается. И ведь как быстро до Брусничного добрался! Всего за два часа! Всё-таки вертолёты ― штука полезная.

– Вечер добрый! ― прогремел своим командирским басом, ввалившись в Жалейкин дом.

– И вам не хворать, Антон Яковлевич, ― устало поздоровалась с ним глава ковена.

Другие тоже поприветствовали важного гостя и умоляюще уставились на него, как на спасителя. В ноги разве что кланяться не начали. Веснушка только в этом не участвовала, поскольку Хрусть всё-таки из берлоги сбежал и возвращаться назад наотрез отказался. Весь в меня, умничка. Хороший мишка.

– Арина, идём. Не на такси за тобой приехал, технику на базу вернуть надо, ― не терпящим возражений тоном заявил дядя Тоша и за запястье меня сцапал, как ребёнка непослушного.

Для того, чтобы определить, есть в нём магия наша фамильная или нет, моих навыков пока было маловато, зато имелись некоторые другие ― тоже полезные.

– Дядя Тоша, а ужа-то ты где поймать успел? ― спросила с невинным видом и пальцем свободной руки на его плечо указала.

Бесстрашный сотрудник полиции Антон Яковлевич Бякин всегда боялся только змей и бабушку Риму. Морок с обликом бабули для меня сложноват, но змеючку маленькую наколдовать могу ― спасибо за это преогромнейшее Ждану. Дядя руку мою отпустил и попытался стряхнуть с форменного кителя несуществующее зло, а мне только это и нужно было. Пальцы веером, взгляд маньяка ― я же предупреждала, что разнесу это место в щепки, если кто-то начнёт мне свою волю навязывать.

– А качественный морок-то, ― уважительно заметила Ворчунья. ― И где только научиться успела?

– А я всегда на лету схватываю то, что считаю интересным и полезным, ― ответила я, глядя на дядю, истерично прыгающего по дому. ― Дядь Тош, змея фальшивая. Не нервничай так, а то давление подскочит. А угроза была настоящей. Если вы с папой не дадите моим потенциальным наставницам разрешение на обучение, я от этого института благородных девиц только руины оставлю.

У него глаза начали кровью наливаться, а шея стала пунцовой. Ворчунья пожалела бедолагу и морок мой развеяла, а дядя как рявкнет на всех присутствующих:

– А вы чего расселись?! Одну девчонку всем скопом скрутить не можете?!

– Так она ж буйная, ― сообщила ему Каркуша.

– И невменяемая, ― добавила Филомена.

Он нецензурно высказался и снова попёр на меня. И кто из нас невменяемый? Я же предупреждала.

– Не надо! ― только и успела выкрикнуть Жалейка, прежде чем снова лишилась своих серебристо-ненастоящих кудрей.

Печально зазвенели недавно обновлённые оконные стёкла. Ведьм размазало по стенам. Ключницу придавило дядей. Глашку опять контузило. Уголёк сидел на подоконнике и неожиданно для самого себя ушёл погулять в обнимку с пышно цветущей геранью, которая стояла там же.

– Это называется недооценкой возможностей противника, дядь Тош, ― с умным видом заявила я. ― Я уже давно не та маленькая девочка, которую ты мог за ухо взять и в угол поставить за любую провинность. Повзрослела, как видишь. Теперь со мной считаться придётся. Могу и вертолёт сломать, а тебе за него перед начальством отчитываться придётся. Должности лишишься, власти… Оно тебе надо?

Он пыхтел, поднимаясь на ноги, и не мог ответить, но было заметно, что демонстрация силы была не бесполезной. Не знаю, навредила я этой выходкой общему делу ковена или нет, зато решимость свою показала в полной мере.

– Да чтоб тебя! ― бормотала Ворчунья непонятно в чей адрес.

Взрыв моей магической силы растрепал и лишил бесчисленных шпилек причёску Софьи, поэтому длиннющая коса целительницы развернулась и частично расплелась. Рапунцель отдыхает, честное слово. Ворчунья запуталась в этой светлой гриве, как муха в паутине, поэтому и было не до конца понятно, кого именно она бранит.

Дяде всё-таки удалось встать. Бросив на меня боязливый взгляд, он, спотыкаясь, вышел на улицу и позвонил моему папе. Окон нет, обе входные двери на честном слове болтаются ― слышимость превосходная.

– Матвей, это не девочка, а ЧП в юбке! Ты бы видел, что она тут наворотила! Нет уж! Приезжай и разбирайся с ней сам! Твоя проблема!

Я наблюдала за ним через разбитое окно. Препирался дядя с моим несговорчивым папенькой долго, но свою точку зрения в конце концов отстоял, посмотрел на меня укоризненно и заявил:

– Оставайся здесь до приезда отца, поняла?

– Да я никуда уходить и не собиралась, ― ответила ему, пожав плечами.

– Суркова! ― крикнул он с улицы, обращаясь к кому-то за моей спиной. ― Поселите эту катастрофу в отдельном доме и не лезьте к ней, пока Матвей её не заберёт! Суркова, ты там жива?

Должно быть, я всё-таки пока ещё не успела навредить общему ведьмовскому делу, поскольку никто особо не суетился. Ждан говорил, что местечко заветное, где община древо магической силы взращивает, не в самом Брусничном, а в овражке неподалёку находится ― на безопасном, наверное, расстоянии отсюда. А Суркова ― это, оказывается, Жалейка.

– Ущерб общине возмещать кто будет? ― недовольно осведомилась она, прикрыв ладонью свой лысый череп.

– Поговори мне ещё! ― грозным тоном ответил ей дядя Антон и поковылял в направлении калитки.

– Начальство надо слушаться, ― с важным видом заметила я, повернувшись к окну спиной. ― Ну вы всё поняли, да? Обучать меня вам не разрешили, но и забрать отсюда тоже не забрали. А раз уж я остаюсь…

Ну вот знала же, что нельзя поддаваться мании величия ― ни к чему хорошему это не приводит. От удара по затылку чем-то тяжёлым искры из глаз посыпались. Ни сказать ничего не успела, ни сделать ― рухнула на пол, как подкошенная. А когда очнулась, обнаружила себя привязанной к стулу в кухне городской квартире дяди ― это опять очень далеко от Брусничного. И руки ещё, что самое весёлое, так тщательно скотчем перемотаны, что ни одним пальцем пошевелить не могу. Заботливые у меня родственнички, ничего не скажешь.

– Эй! ― заорала изо всех сил. ― Есть кто-нибудь дома?!

На вопль притопала дядина жена ― Диана Борисовна. Тётка вредная, самовлюблённая и на сохранении молодости помешанная. Даже в этот поздний ночной час её лицо покрывала питательная маска.

– Не ори, соседей разбудишь, ― шикнула она на меня. ― Скоро отец за тобой приедет.

– Лю-у-у-ди-и-и! По-мо-ги-те-е-е! У-би-ва-а-а-ют!

Голова и до этого ощутимо побаливала, а от собственного крика аж в глазах потемнело. Диана Борисовна ещё и пощёчину мне влепила. Она всегда была такой. Своих детей родить не смогла, приёмный сын свалил при первой же возможности, а у дяди Антона все эти годы любовница имелась и дочка на стороне. Я, правда, не видела её ни разу, но об амурных похождениях родственничка наслышана немало. Отсюда и злость у его жены ― столько лет терпеть неверного мужа ради денег и связей.

– Рот закрой, если не хочешь, чтобы я грязным носком его заткнула, ― пригрозила мне добрая женщина.

Вот странные они люди. Даже если сами магией не владеют, то могли хотя бы совета у своих подчинённых ведьмочек спросить, как со мной обращаться следует. И те тоже хороши ― сбагрили и счастливы. Даже путы никакие магические не использовали, чтоб я не брыкалась. А руки-то не для всякой магии нужны. Для того, чтоб мозги запудрить, правильного слова вполне достаточно. На месте Дианы Борисовны я бы мне рот заранее заткнула в целях собственной безопасности. Подозреваю, что ей просто не разрешили так поступить из-за моего насморка ― дышать-то мне как-то надо. Если соплями захлебнусь, кто отвечать будет?

Получасом позже я стояла на лестничной площадке между последним и предпоследним этажом и свысока наблюдала за тем, как у подъезда останавливается служебный транспорт моего папули ― есть и личный, но без помощи Виктора погрузить меня в салон было бы проблематично. Рядом со мной на кафельном полу стояла моя синяя дорожная сумка со всем содержимым, включая деньги. Дядя не забрал даже телефон ― побоялся, наверное, что я папочке пожалуюсь. Мне и так телесные повреждения нанесли, что наверняка было превышением полномочий. Если даже ведьмы не трогали, то и дяде родному вряд ли так можно было.

В подъезд вошли оба ― и папа, и его водитель. За моей спиной загудел лифт. Остановился на пятом этаже. Хлопнула дверь дядиной квартиры. Спустя несколько минут хлопнула снова, мужики спешно погрузились в припаркованное у подъезда авто и убрались в неизвестном направлении. В квартире я оставила для них сюрприз ― привязанную к стулу Диану Борисовну с грязным носком во рту. Вряд ли она осознавала, каким образом оказалась в столь унизительном положении, но наверняка огорчилась очень сильно. Хорошо, что дяди дома не было, иначе на двоих моих ментально-задурительных умений не хватило бы. А в подъезде я осталась потому, что самым логичным в моей ситуации было бегство. Даже если отследят телефон по геолокации, то, скорее всего, предположат, что я его выбросила.

Позвонила Ждану. Поблагодарила его за бесценные уроки и поинтересовалась, как у него дела. «Всё хорошо, хозяюшка. Ты за нас не волнуйся. Котятки сыты и всем довольны. Девица эта с утра пораньше собралась, ушла и не вернулась. Одни мы туточки. Телевизор смотрим», ― отчитался домовой. Я сказала ему, что новый телефон купила и почтой отправила. Украденные он ещё не вернул, но договорились, что сделает это в ближайшие дни. Посидела на подоконнике ещё немного, обдумывая, стоит ли мне возвращаться в Брусничное ― враг предупреждён, ждать будет. И отказываться от своих прежних намерений тоже как-то не хотелось. Ветку уже не жалко ― если знает всё и верит ковену на слово, то это не мои проблемы.

Понятно, что родственники не хотят, чтобы я дар свой развивала и совала нос туда, куда не следует. Бабушка не может быть не в курсе причин, потому что она сыновей совсем мальчишками сюда привезла, а они теперь у ковена за главных. Или её прошлое ― тоже ложь? Чему и кому вообще можно верить? У кого правду искать? У сестрёнки? Этот вариант изначально тупиковый, она меня за человека не считает.

«Дедушка!» ― осенило меня. Он же отец моего отца. Не один год с бабулей бок о бок прожил до развода. Многое знать может. У него, правда, другая семья, но меня он вроде как любит, хоть мы и виделись редко. Ехать далеко, но там непослушную дочь загадочного семейства вряд ли кто-то будет искать. Решила ― еду к деду. На такси. Дорого неимоверно, зато с комфортом и без пересадок. Денег не жалко, потому что я всё равно пока не знаю, на что их тратить. Откладывали с Эдиком на свадьбу, а теперь… Теперь потрачу изрядную сумму на такси и наконец-то нормально высплюсь.

Глава 19

Внутренняя борьба ― самая страшная, потому что её исход зависит не от количества аргументов «за» и «против», а от сиюминутных эмоций и уровня понимания всех аспектов ситуации. Я хотела уехать из Архангельской области в Воронежскую так, чтобы никто об этом не знал. Пункт «никто» можно исключить сразу, потому что у автомобиля такси есть водитель. И вызов я делала из приложения на своём телефоне ― эти данные дядя тоже может получить, если расстарается. С конспирацией у меня проблемы, да. Я же бульдозер, а не тайный агент. Хорошо ещё, что из пункта А в пункт Б сразу заказ сделать не получилось из-за слишком длинного маршрута. Умом понимала, что опять всё делаю неправильно, а внутренний голос настойчиво нудел: «Беги, Бякина! Вот прямо сейчас беги! Выключи мозг, потому что слишком медленно думаешь, и включи инстинкт самосохранения». Но мне же нужно было не просто убежать подальше от неведомого зла, а ещё и так это сделать, чтобы никто не преследовал. Если мозг выключу, на одних только инстинктах далеко ли убегу?

Проще говоря, я сама себя загнала в ловушку противоречий и решила взять паузу. Такси ещё даже за город выехать не успело, когда я попросила водителя остановиться и рассчиталась за поездку. Передумала ехать ― имею полное на это право.

– Вы только поосторожнее будьте и себя берегите. Здесь недавно человека убили, ― напоследок заботливо сообщил водитель.

– А вы знаете, зачем преступники возвращаются на место преступления чаще всего? ― осведомилась я.

– Психи потому что, ― предположил он.

– Нет. Они проверяют, не оставили ли улик.

И подмигнула ему заговорщицки. Мужик намёк понял правильно ― посмотрел на меня с подозрением, вдавил педальку газа в пол и уехал в туман. Туман, кстати, этой ночью был очень густой и определённо обещал потепление, что не могло не радовать.

Три часа ночи. Все нормальные люди, которым не нужно работать в ночную смену или в принципе работать, сладко спят. Телефон я выключила ещё у дядиного дома, когда в такси садилась, и никак не могла решиться включить его снова. А голова-то болит. По затылку меня кто-то неплохо приложил. Дядя крупный, его шаги я услышала бы, поэтому подозрения падали на Уголька, ударной волной на улицу через окно выброшенного, или на Веснушку, которая в доме на момент появления моего родственничка отсутствовала. Ну это ладно, с ними я позже разберусь, а таблетку от головной боли где взять? Ещё и голодная. Запас печенья Белка схомячила, а пополнить его было некогда.

Но я же ведьма, да? Как тот ёжик ― самый крутой, самый сильный и самый смелый, но очень лёгкий, если дать пинка. Шутки шутками, но откуда-то вдруг появилась уверенность, что с моими скрытыми способностями и в текущее время года аптека мне как бы и не нужна вовсе. Место, правда, и час для интуитивного поиска нужных целебных трав неподходящие, но и болиголов на заброшенной даче я тоже без задней мысли сжевала ― рука сама к нему потянулась. Авось и от головной боли дар магический средство растительное подскажет. Ну или хотя бы камень почище и похолоднее найду, чтоб к затылку приложить.

Городская окраина. Автосалоны один за другим. Пока дошла до пустыря между двумя строящимися объектами, туман только ещё гуще стал. И роса на траве холодная, а у меня и так нос почти не дышит.

– Ну давай, шестое чувство ведьмовское, работай уже, ― проворчала, придирчиво осматривая плантацию сорной растительности.

Шла по траве, шла… Шестое чувство почему-то решило остановить меня перед здоровенным кустом борщевика. Дару ведьмовскому виднее, конечно, но я-то знаю, что это растение вроде как лучше не трогать. С другой стороны, болиголов тоже нормальные люди кушать не рискуют. Постояла в сомнениях, подумала…

– Ладно. Что нас не убивает, то на пользу. Это же вроде как изначально кормовая культура. Если коровам можно, то почему мне не попробовать?

Оторвала кусочек от здоровенного листа, скривилась, мысленно попрощалась с жизнью, сунула зелень в рот, пожевала ― а ничего так. Трава и трава. Сорвала лист у основания и выбралась обратно на дорогу. Иду себе, жую, никого не трогаю, а из тумана мне навстречу велосипедист выезжает ― так вильнул, что чуть на грязную обочину не укатился. Остановился даже, чтобы меня вразумить.

– Девушка, это же борщевик!

– Ага, ― согласилась я. ― Не подскажете, здесь поблизости есть какая-нибудь гостиница придорожная с кафешкой круглосуточной? Очень кушать хочется.

– Борщевик ядовит, ― упёрся мужичок.

– Я в курсе, ―ответила я. ― Может, мне жить надоело. Так есть кафешка или нет?

Он махнул рукой в том направлении, куда я и так шла, и сказал, что в паре километров дальше есть что-то типа ночлежки. Не гостиница в полном смысле этого слова, но и не сарай ― место вполне чистое и приличное, там дальнобойщики обычно отдыхают.

– Спасибо, ― поблагодарила я и потеряла к нему интерес.

Пока дошла до упомянутой ночлежки, съела почти весь лист и сделала вывод, что болеутоляющее из борщевика так себе. А кафешка и правда оказалась круглосуточной. Маленькая, компактненькая, всего на три столика, но мне ли придираться?

– Здравствуйте! ― улыбнулся мне из-за стойки парень лет двадцати.

Симпатичный молодой человек и очень вежливый. Артёмом зовут. Кофе, сэндвичи, анальгин из личных запасов ― всё, что мне требовалось для полного счастья, было предоставлено немедленно и без лишних вопросов. Мобильный телефон тоже, поскольку я соврала, что свой потеряла. А ноутбук не потеряла. Вытащила его из сумки, развернула на столе, открыла файл с резервным списком полезных контактов, нашла там телефон своего однокурсника Алексея и позвонила ему с твёрдой уверенность, что он в столь ранний час не пошлёт меня матом куда подальше. Лёшка ― наглухо сова. Сколько его помню, он в институт поспать приходил, но при этом до последнего курса оставался одним из лучших учеников.

– Лёш, привет. Это Арина Бякина. Говорить можешь? Не занят? ― спросила, позвонив с чужого телефона.

Он учится очно и при этом работает удалённо. Вообще хороший парень, но весь из себя такой неприступный, что подъехать к нему можно только по о-о-очень важному делу.

– Занят, но говорить могу. Чего надо? ― прозвучало в ответ тоном «давай быстрее, у меня и без твоих проблем дел по горло».

Предыстория ему не нужна ― сразу по делу, конкретные данные, чётко сформулированная задача и так далее в том же духе. Человек знает цену времени, и это правильно.

– Нужно уйти от преследования, но при этом иметь доступ к телефону и Интернету. Как это сделать? ― сформулировала мысль как можно точнее.

– Преследует кто?

Забыла уточнить, да. Мой косяк.

– Менты.

– Потеряй мобилу вместе с симкой, купи новый девайс, а симку найди левую. На крайняк просто сопри у кого-нибудь готовый комплект. Желательно у бабы. Они телефоны чаще теряют и редко ищут. Всё? Или ещё что-то?

– А по включенному ноутбуку можно человека выследить?

– Теоретически?

– Практически.

– Сложно, но можно.

– Ясно, спасибо, ― поблагодарила я и нажала кнопку завершения диалога.

Вот уважаю я таких людей ― всё по делу, ни одного лишнего слова или вопроса. Любой другой из моих знакомых сразу заинтересовался бы, детектив я написать решила или в реальные неприятности вляпалась, а Лёшке по барабану вообще. Вопрос ― ответ. Как с искусственным интеллектом поговорила.

Симпатичный работник придорожного кафе отчётливо слышал каждое из моих слов, поэтому перестал улыбаться и начал смотреть на меня с подозрением.

– Да не маньячка я. Из дома сбежала, а дядя в полиции работает, ― зачем-то сочла нужным дать ему объяснения.

– А мне-то какая разница? ― смущённо пробормотал он, продолжая опасливо коситься в мою сторону.

Приветливый, но нервный. К тому же, если верить таксисту, где-то здесь недавно кого-то убили, поэтому осторожность местных жителей и работников вполне оправданна. Вернула ему телефон, допила кофе, купила еды в дорогу, спрятала ноутбук обратно в сумку и ушла, пока симпатяга не удумал проявить явно не свойственный ему героизм. А куда идти? Ясно, что прочь из города, но пешком я далеко не утопаю. Да и почему-то появилось подозрение, что после моего ухода парень позвонит в полицию и спросит, не объявлена ли в розыск девица лет двадцати пяти с приметными ярко-салатовыми волосами. Дядя Антон ему за проявленную бдительность с радостью руку пожмёт и благодарственную грамоту выпишет.

На душе как-то совсем паршиво стало. Я же не преступница. Зачем они со мной так? Папа, дядя, Диана Борисовна… Что я им плохого сделала? Случайно нос в их дела сунула? Ну так прятали бы свои дела получше, если они настолько важные и секретные. Понятно, почему они не хотят, чтобы я училась и дар свой развивала ― им это невыгодно. Если моя сила будет расти, то и защита магического артефакта окрепнет. Могли бы прямо об этом сказать, по-человечески, раз уж я всё равно уже по уши в это вляпалась.

Сошла с дороги на ближайшем перекрёстке ― бездумно, по велению сердца. Головная боль поутихла, но шишка на затылке продолжала болеть, а общая слабость и апатия напоминали о том, что я не спала нормально уже несколько дней. Из тумана выскочила лисица ― посмотрела на меня и снова исчезла. За спиной на покинутой мной трассе прогудел проехавший в направлении города грузовик. «Глупая лиса. Подальше от города убегать надо, а не на дорогу лезть. Раздавят же», ― подумалось вяло. Как-то я упустила момент, когда ко мне подкралась усталость, но с учётом последних событий моей жизни следовало ожидать, что рано или поздно я просто свалюсь. А где искать место для сна? Из-за густого тумана не видно даже, что по краям дороги находится. Как в молоке бреду ― только асфальт под ногами и различаю отчётливо. Сошла на обочину, когда впереди в этом молоке засветились фары. Мимо проехал служебный автобус ― пустой, без пассажиров. Где-то неподалёку заорал петух ― значит, поблизости есть частные дома. Столько лет прожила в этом городе, а изучить его как следует не удосужилась. Откуда здесь взялся частный сектор? Автосалоны находятся на шоссе, которое тянется через всю промзону. В этой части города нет и никогда не было жилых домов. А я ещё и направо свернула ― тут вообще должны быть склады пиломатериалов. Разве что их владельцы заодно и курочек разводить решили, а иначе откуда петухи? Ещё и все прочие звуки стихли. Совсем неуютно стало. А потом ― бац! ― и туман расступился. Не буквально, конечно, но я словно вышла из молочно-белой стены, сомкнувшейся вокруг чистого пятачка реальности. Асфальт исчез. Вместо него ― тропинка мокрая, подорожником поросшая. И в пяти шагах впереди меня ― худенькая женщина лет тридцати, одетая так, словно на фестиваль русских народных песен и плясок собралась. Сарафан зелёный до земли с вышивкой характерной по подолу и широким бретелям, под ним ― рубаха белая с рукавами широченными и завязками на вороте, коса русая в руку толщиной до колен почти… Венка только из полевых цветов на голове не хватало, зато имелся кожаный шнурок поперёк лба, деревянными бусинами кое-где украшенный. «От борщевика глюки или от усталости?» ― подумала я, а незнакомка улыбнулась, поманила меня рукой, повернулась спиной и пошла сквозь туман, который перед ней расступаться начал.

Подозрительная дамочка, но у меня внутри вдруг появилось странное и неожиданное чувство уверенности и безопасности. Поплелась следом за незнакомкой ― а куда деваться? Шагах в пятидесяти обнаружилась избушка бревенчатая по типу того домика лесника, который я на днях видела.

– Входи и отдыхай, ― пригласила меня тётенька внутрь этого строения, распахнув дверь. ― Не бойся, здесь тебя никто не сыщет. И я вреда не причиню. Тебе поспать надо, а после поговорим.

– Вы кто? ― на всякий случай осведомилась я, не чувствуя нормального для подобных ситуаций страха.

– Позже расскажу. Отдохни сначала.

И вот умом-то я понимаю, что не к добру это всё, а сердце спокойно так бьётся, будто ничего необычного не происходит. «А вот не пойду!» ― сказала самой себе, но почему-то пошла. «Не буду спать!» ― решила усилием воли, но бросила сумку в угол, растянулась на мягкой перине и почти сразу же отключилась. Почти. Успела ещё подумать, что эта тётка странная кого-то мне очень сильно напоминает. Лицо у неё уж больно знакомое. На моё похоже, только постарше.

Глава 20

Спала без задних ног ― это как раз мой случай. Сны какие-то снились, но лёгкие, мимолётные и совершенно не запоминающиеся. Проснулась отдохнувшей, бодрой, уверенной в себе и полной решимости свернуть любые горы на своём пути. Гор, правда, поблизости никаких не было, зато в наличии имелся сторож одного из тех складов пиломатериалов, о которых я вспоминала до того, как встретила в тумане странную незнакомку. И не только сторож ― владелец склада при моём пробуждении тоже присутствовал.

– Да не знаю я, как она сюда пробралась, Владимир Петрович. Вот зуб даю ― всю ночь не спал. Из-за зуба, кстати, и не спал ― болит, собака. Утром по малой нужде вышел, а как вернулся, так она уж здесь была. И не добудишься ведь, как убитая.

Сторож выглядел сконфуженным, виноватым и искренним одновременно. Обычный такой дядечка лет пятидесяти среднестатистической и вполне приличной внешности. Трезвый, опрятный, с опухшей щекой, подтверждающей правдивость его жалоб на зубную боль.

– Здрасьте, ― поздоровалась я с ним и одновременно с высоким шатеном, который был помоложе сторожа лет на пятнадцать и смотрел на меня с задумчивостью судьи, делающего сложный выбор между гильотиной и электрическим стулом.

Не люблю таких людей. В основном из-за их внешности. Гладко выбрит, идеально подстрижен, стрелки на брюках ровненькие, узел на галстуке как родной, светло-серый пиджачок без единой складочки, дорогим одеколоном за версту разит ― мой папа так прихорашивался каждый день перед уходом на работу. А брюки и рубашку ему я наглаживала обычно, потому что вечером у мамы концерты бесконечные и репетиции, а утром ей поспать надо. И ради чего это всё? Пришёл вечером потный, бросил рубашку в стирку, швырнул брюки на стул… Я, когда с Эдиком встречаться начала, сразу предупредила, что утюг в моих руках ― потенциальный источник пожара или, как минимум, непредвиденных расходов на покупку новых вещей взамен испорченных.

– Выспалась? ― деловито осведомился Владимир Петрович.

– Ага, ― кивнула я и осмотрелась.

Помню, что была дамочка в сарафане, избушка бревенчатая и перина мягкая. Как оказалась на раскладушке в прокуренной сторожке ― не знаю, хоть убейте. А они смотрят на меня оба свысока и по глазам видно, что недоброе что-то замышляют.

– У меня дядя мент, ― сообщила на всякий случай и уже начала пальцы веером разворачивать, чтобы расчистить для себя путь к бегству, но Владимир Петрович вдруг сообщил с усмешкой:

– А у меня тётя в прокуратуре работает. Можно считать, что мы с тобой практически родственники. Степаныч, выйди. Мне с сестрёнкой поговорить надо.

Степаныч ― это сторож. Он и правда вышел, придерживая рукой опухшую половину лица, а его начальник остался. Смахнул пыль с табурета, присел на него, закинул ногу на ногу, руки на колене в замок сцепил и говорит снисходительно:

– Ты, диво зелёное, пальчики-то обратно сложи. Не надо мне здесь буянить. Я знаю, кто ты, и кто тебя сюда привёл. И зачем, тоже знаю.

– Серьёзно? ― не поверила я.

– Угу, ― кивнул он. ― Не веришь?

– Не особо, ― призналась честно, хотя заметила, что он сменил гнев на милость, когда я намеревалась техникой брусничнинского ковена воспользоваться.

– Ладно, ― кивнул он. ― А если так?

Расцепил руки, приподнял левый рукав пиджака, расстегнул пуговицу рубашки и явил моему взору несколько раз обвитый вокруг запястья кожаный шнурок с деревянными бусинами ― точь-в-точь такой же, какой у туманной незнакомки на голове был.

– Узнаёшь? ― спрашивает вкрадчиво.

– А если нет? ― спрашиваю в ответ.

– Если нет, то можешь гулять себе дальше в любом направлении. Волосы только перекрась и лицо попроще сделай, а то ориентировка на тебя уже по всей области разослана. Далеко всё равно не уйдёшь.

– А если да? ― уточнила, не слишком довольная предыдущим ответом.

– А если да, то я отвезу тебя в такое место, где ты найдёшь все ответы, какие ищешь.

– А прямо здесь и сейчас ответы никак нельзя получить?

Вот если мне человек с первого взгляда не понравился, то избавиться от этой неприязни я уже никак не могу, будь он хоть ангелом во плоти. А этот ещё и весь загадочный такой, что стукнуть его хочется.

– А ты хотя бы знаешь, где находишься? ― осведомился насмешливо.

– Теоретически, ― ответила сердито, потому что Владимир Петрович мне надоел.

Он вынул из внутреннего кармана телефон, потыкал в экран пальцами и показал мне результат своих стараний. Карта, и что? У меня в смартфоне такое же приложение есть. Красный флажок местоположения торчит ровно посередине между какой-то Сосновкой и…

– Кочки? ― недоверчиво спросила я. ― Это как?

– Росинка людей через туман куда угодно увести может, ― прозвучало в ответ. ― Ты же в Брусничное рвалась, вот она и привела тебя сюда.

– Росинка? Ещё одна безымянная из ковена? ― сощурилась я подозрительно.

– Нет, ― улыбнулся мне собеседник. ― Она утопленница. Просто потерянная душа. Ведьмы её много раз поймать пытались, потому что в прислуге такой дух держать очень выгодно, но она не глупая.

– Это они её утопили? ― догадалась я. ― Не те, которые сейчас, а кто-то из прежних?

– И снова неверно, ― улыбнулся он ещё шире, вызвав у меня ещё большее желание хотя бы пнуть его по лодыжке. ― Она сама утонула и ещё до того, как в Брусничном обосновалась община. Случайно.

Ну вот правда же ― гадкий человек. Цедит информацию по крупицам и в глаза заглядывает после каждой фразы. Заманухой и новыми проблемами от этого всего разит похлеще, чем его одеколоном.

– А вы, уважаемый, собственно, кто? И какое отношение ко всей этой истории имеете? ― осведомилась настолько надменно, насколько позволяли условия.

– А я, собственно, прямой потомок Росинки, ― представился он, перестав улыбаться. ― Магией не владею, дара никакого не имею, но о Брусничном и о том, что там творится, знаю достаточно. Здесь просто не лучшее место для разговора. Степаныч на одно ухо глухой, зато второе у него получше любого локатора работает, а язык даже за больными зубами не держится. Он уже неделю на этой пилораме живёт, поэтому последних новостей не знает, но завтра сменится, приедет в Сосновку, а там объявления о розыске пропавшей девушки с зелёными волосами уже на каждом столбе с утра наклеены. Если бы не Росинка… Короче, я не навязываюсь. Если нужна помощь, то помогу, а если ты и дальше намерена меня врагом считать, то можешь катиться на все четыре стороны. Меня твои проблемы вообще никак не касаются.

Застегнул пуговицу на рукаве рубашки, встал, демонстративно поправил пиджак и стряхнул с брюк несуществующие пылинки, а потом просто толкнул хлипкую дверь и вышел на улицу. А там ― ясный день, солнышко вовсю сияет, под навесом доски ровными штабелями сложены и хвойный лес вокруг. В том месте, куда я за городом с трассы угуляла, леса нет уже давно. И непонятно стало, во всё остальное, только что услышанное, тоже можно верить или нет.

– Владимир Петрович, а что с этой-то делать? ― донеслось снаружи.

– Ничего, ― раздражённо прозвучало в ответ.

Ишь, нервный какой. Обиделся, что не поверила ему? Или разозлился, что уйти с ним отказалась? Или просто недоволен тем, что зря на меня своё драгоценное время потратил? А если посмотреть на это всё с другой стороны, то я ведь и выспалась от души, и очень близко к нужному мне месту оказалась, хотя все вокруг отчаянно пытаются меня отсюда прогнать.

– Подождите! ― крикнула громко, услышав, как где-то вдалеке хлопнула дверь автомобиля.

Чуть не убилась, вскакивая с раскладушки, потому что это продавленное ложе перевернулось. Подхватила свою сумку с пола и побежала на улицу. По пути вскользь отметила, что спала в кроссовках, а они ведь промокли. Теперь проще их выбросить и новые купить, чем эти проветривать. Пробегая мимо Степаныча, на ходу посоветовала ему не затягивать с визитом к стоматологу, а в ответ услышала ворчливое: «Да само пройдёт». Добежала до заведённого уже серенького автомобиля, закинула сумку на заднее сиденье и сама плюхнулась туда же.

– Я вам верю, ― заявила на выдохе.

Он промолчал. Выгнал свою машину за ворота, махнул сторожу рукой на прощание и повёз меня по лесной дороге навстречу новым приключениям и обещанной правде. По крайне мере, мне очень сильно хотелось на это надеяться.

– Можно на «ты» и просто Володя. Я всего на шесть лет тебя старше, ― ворчливо разрешил гадкий тип минут через пятнадцать.

– А я Арина, ― представилась я.

– А я в курсе, ― язвительно ответил он. ― Привыкай к тому, что тут теперь все в курсе, как тебя зовут, какого цвета у тебя волосы и глаза, какого ты года рождения и в чём ушла из дома.

– А ты если к общине отношения не имеешь, то откуда тот жест знаешь, который я сделать собиралась?

– А ты разве только что не сказала, что веришь мне?

У-у-у, злыдень! К словам ведь цепляется! Палец в рот такому не клади ― по шею руку оттяпает.

Я умолкла. Он тоже молчал, но не слишком долго.

– Пару дней назад туман был такой же, как сегодня. Росинка пришла и сказала, что наследница Ульяны объявилась. Прыткая, упрямая и бестолковая. Если не придержать, сама себя погубит. И сообщила, где тебя искать. Мы с тобой и правда родственники, но очень дальние. Даже не седьмая вода на киселе, но пара капель общей крови имеется.

– Я не бестолковая, ― обиженно отозвалась я в ответ на эти откровения.

– Это всё, что ты услышала? ― удивился он и даже посмотрел на меня через зеркало заднего вида. ― Не хочешь спросить, кто такая Ульяна?

– Могу предположить, что это та мастерица, которая машину времени создала, а потом разломала её и куски по миру разбросала, ― ответила я.

– И опять не угадала. Мастерицу Людмилой звали, и она нам не родственница. Она Ульяне приёмной дочерью приходилась.

– Тогда и мы с тобой не родственники, потому что я… ― начала я, но машина подпрыгнула на кочке, поэтому мысли встали на место и потекли в правильном направлении. ― Хочешь сказать, что правду вообще никто не знает? Спустя несколько веков никакую информацию уже нельзя считать достоверной. И твои слова, кстати, тоже.

– Угу, ― кивнул он. ― Для людей всё именно так и обстоит, но не для духов вроде Росинки. Есть и более древние. Они многое помнят и не только рассказать, но и показать могут. Если вкратце, то создала зеркало времени действительно Людмила, а расколола его Ульяна, потому что такое колдовство против законов природы. Та сила, которая в осколках, не родная той, какая в охранный заговор вложена, потому что у Ульяны она врождённая и наследуемая была, а Людмила свой дар по случаю получила.

– Погоди, ― остановила я его откровения, чтобы собрать разбегающиеся факты в кучку. ― То есть ведьмы в Брусничном своей общей преемственной магией давят на защиту снаружи, а осколок так же воздействует на неё изнутри? Его реально можно добыть, потому что защита и он сам созданы не родственными силами?

– Восемь уже так добыли. Это последний, ― вывалил Володя мне на голову ещё одну новость. ― Когда достанут и этот тоже, зеркало можно будет восстановить.

– Но если моя семья… Разве мы не должны… Я запуталась, ― призналась честно.

– Да все уже запутались, ― улыбнулся мой новый гадкий друг. ― Ты разве не хотела бы заполучить такую вещицу, которая позволяет путешествовать во времени и пространстве, отсутствовать сколько угодно, а возвращаться обратно в тот же момент? Это покруче эликсира бессмертия будет. Исчезла отсюда сегодня, прожила где-нибудь в будущем или прошлом лет двадцать, а вернулась опять сюда же и снова молодой. И так сколько угодно раз. Не заманчиво?

– Я до недавних пор была реалисткой, ― сообщила скептически. ― Мне и нынешних приключений выше крыши хватает, чтобы ещё в какие-то дебри лезть. В перспективе, конечно…

– Вот видишь? Все так хотят. Ульяна никого не обязывала охранный оберег поддерживать, потому что его сила и так росла бы по мере появления новых наследников. А теперь её же потомки всё это рушат, подавляя кровное наследие ради мечты. Обманывают друг друга, запутывают, запугивают, но уверенно движутся к цели.

– А кто у них сейчас главный? ― задала я самый злободневный вопрос.

– А ты догадайся, ― противно осклабился Володя.

– Ты что ли? ― нахмурилась я.

– Нет.

– Папа мой?

– Нет.

– Дядя Антон?

– Нет.

– Я вообще этого человека знаю?

– Да.

Перебрала всех кровных родственников, каких помнила, но в итоге только ещё сильнее захотела стереть злорадную ухмылку с физиономии Владимира Петровича. Жаль, нельзя было ― он же за рулём.

– Всё? Варианты кончились? ― спросил мой мучитель и наконец-то сжалился. ― Ладно, уймись. По глазам вижу, что ты меня уже придушить хочешь. Яков Иванович Бякин это. Слышала о таком?

– Дедушка?! ― изумилась я. ― Дар же по бабушкиной линии передаётся.

– И что? Это как-то мешает твоему деду мечтать о вечной жизни?

Вот те раз! Съездила бы в гости к любимому дедуле, ага. Здравствуй, дедушка Яша, я ужасно по тебе соскучилась!

– А везёшь ты меня сейчас куда? ― поинтересовалась, уже не рассчитывая на хорошие новости.

– В город, ― ответил Володя. ― У меня дом свой на окраине. Живу один с тех пор, как жена ушла.

– Я бы от тебя тоже ушла. Ты бесишь, ― отвела я душу хотя бы так.

– А я тебе в мужья и не навязываюсь. Невелико счастье. Ни ума, ни совести, ни инстинкта самосохранения, ― прозвучало в ответ. ― Переночуешь, с Росинкой пообщаешься, если туман будет, а потом гуляй вальсом. И так из-за тебя целый день коту под хвост.

– А если тумана не будет?

– Тебя прямо сейчас высадить?

Вот поговори с таким. Сам пришёл, сам позвал, сам… Сам сказал, что мы друг другу даже не седьмая вода на киселе, а ведёт себя так, будто я ему ещё с прошлой жизни что-то задолжала. Но знает он о Брусничном и правда много. Либо врёт, что не при делах, либо действительно просто хорошо осведомлён из необходимости держаться от всего этого бардака подальше. Я уже сама перестала понимать, по течению плыву, против течения или на месте барахтаюсь. И голова снова разболелась, а спросить у этого невыносимого человека, есть ли у него в аптечке лекарства… Нет уж, лучше потерплю. Не хватало ещё при нём свою уязвимость показывать. В крайнем случае попрошусь по нужде, утопаю в придорожные заросли и сжую какой-нибудь папоротник. Или вообще сбегу. Совести у меня нет… У самого-то её много?

Глава 21

За время пути в город тайна моего перемещения из одного района области в другой слегка обросла подробностями. Выяснилось, что я профукала целый вчерашний день. Банально проспала, а на вопрос, где именно я это делала, Володя ответил: «Понятия не имею». Родственница-утопленница просто сообщила ему, где и когда меня нужно забрать. И он действительно хозяин той пилорамы, которую сторожит Степаныч. У Володи свой магазин стройматериалов в городе ― одна из двух имеющихся крупных оптово-розничных баз, где доски составляют лишь малую часть обширного ассортимента. Дело прибыльное, да. С этим не поспоришь. Особенно с учётом почти полного отсутствия конкуренции.

Ну и ещё я узнала много чего нового о своей семье. Спросила просто, что Володя знает о моём дедушке, а он в ответ разразился таким количеством справочной информации, что её до самого города хватило. Места, даты, факты… Я даже начала подозревать, что магазин он для прикрытия держит, а сам работает на какие-то секретные службы. Ну или тоже тешит себя мечтами о заветном зеркале и бесконечном будущем, иначе с чего бы ему так глубоко изучать проблему и текущую ситуацию.

Что до моей семьи, то втянул их в магическую неразбериху действительно мой дед. Организация, которая припахала преемственных ведьм и держит на безопасном расстоянии наследственных, изначально существовала одна, как я и предполагала. Дедушка Яша был в ней кем-то вроде мальчика на побегушках и прикоснулся к великой тайне только благодаря какому-то своему другу. Есть те, кто в меру своих особенных возможностей ищет преемниц для ковена и наследников Ульяны, а есть просто полезные люди, которые ведутся на обещания немыслимых благ и готовы разбиться в лепёшку ради получения обещанного. Дед относился ко вторым. Бабушку Риму и её родственников злодеи запугали ещё до его прихода в эту организацию, а ему, как новенькому и пока ещё не засветившемуся, было поручено сблизиться с наследницей, чтобы обеспечить более надёжный контроль. Проще говоря, любовью с его стороны никогда и не пахло. Сплошная ложь и фальшь. Он притворялся несведущим, а она держала свои секреты за душой, чтобы не показаться любимому человеку ненормальной. Потом главный злодей умер от старости, а в таких случаях у других участников процесса всегда появляются вполне логичные сомнения в целесообразности продолжения начатого. Организация начала разваливаться. Дедушка Яша воспользовался моментом и постепенно подгрёб всё под себя. Для того, чтобы бабуля не узнала правду, он сознался в своей скромной причастности к делу, но наврал ей ещё больше, а для придания вранью видимости истины предложил убедиться во всём лично ― так бабушка Рима и попала в ковен, откуда ей не без помощи нового главного злодея и удалось благополучно сбежать. Это он предложил ей развод и переезд в другой город как лучший способ избежать опасности. Он же позже втянул в свои замыслы моих папу и дядю, назвав это защитой. Бабуля мне не соврала ни в чём ― она действительно свято верит во всё, что говорила. И она не в курсе, насколько глубоко её сыновья увязли в далеко идущих планах своего отца. Запуганная, всеми обманутая, несчастная женщина.

– И сколько всего сейчас таких обманутых? ― спросила я у Володи.

Он помолчал немного и ответил:

– Только вы двое. От остальных твой дед избавился, когда взял управление сектой в свои руки. Наследница или наследник Ульяны нужны для того, чтобы восстановить зеркало, когда все осколки будут добыты. Достаточно одного. Прежние главы предпочитали запугивать и максимально ограничивать, чтобы развитие наследного дара не усиливало оберег, а род при этом продолжался. Твой дед пошёл другим путём и решил, что вас двоих вполне хватит. Ему нужно только сочетание крови и дара. В конце концов либо тебя принесут в жертву, либо твою бабушку. Охранный оберег уже почти сломан. Ждать финала осталось не так уж и долго.

Оптимизма эти откровения мне не добавили, зато хотя бы стало понятно, почему ведьмы только прогоняли меня и не пытались вредить. Мечты о том, что они станут моими наставницами, изначально были пустыми. Дедушка Яша ― главгад. Папа и дядя ― его прихвостни. Бабушка запугана ими настолько, что примет на веру всё, что скажут ей бывший муж и сыновья. Мои мама и сестрёнка вообще не в курсе происходящего, потому что для дела бесполезны. И от меня тоже мало что зависит, поскольку один в поле не воин.

– Но мы же семья, ― проворчала я расстроенно с заднего сиденья автомобиля. ― Неужели им хватит совести убить меня или бабушку?

Шишка на затылке всё ещё болела, напоминая о том, что совести у моих родственников хватит на многое. Бабуля сейчас под их полным контролем, а меня объявили в розыск ― если попытаюсь проявить героизм, сразу же попаду в ловушку. Но и ничего не делать тоже не в моих привычках. Добро должно торжествовать. И, кстати, где гарантия, что неприятный Владимир Петрович не пудрит мне мозг, фонтанируя откровениями? Такая правда тоже способна удержать человека от неосторожных поступков, а разве дедушке Яше не это нужно? Я под присмотром, напугана, погрязла в сомнениях ― бери голыми руками, кусаться не стану. И что делать? Снова убегать? Или притвориться доверчивой, а в случае опасности жахнуть магией так, чтобы навсегда запомнили, что обманывать меня себе дороже? Решила остановиться на последнем варианте, поскольку бегать уже поднадоело.

До города мы добирались что-то около часа. Да и город ― так, одно название. Вроде и райцентр, но деревня деревней. Большая только. Володя посоветовал капюшон на голову натянуть, потому что волосы у меня уж очень приметные, а нам предстояло проехать весь этот населённый пункт насквозь, чтобы попасть к конечной точке маршрута. Я послушалась, но без особого энтузиазма. Продолжала сидеть в машине, пока мой щедрый на сказки водитель не загнал её в чистенький, выложенный тротуарной плиткой двор очень даже приличного дома. Газонная травка, хвойные деревца и кустарники разных пород ― всё ухожено, аккуратно подстрижено и полностью соответствует холёной внешности хозяина. И в доме тоже идеальный порядок.

Владимир разулся у порога, надел домашние тапочки и выдал мне такие же, но поменьше, а я вспомнила, что с переобуванием могут возникнуть проблемы.

– А на улице можно переобуться? ― спросила осторожно. ― И ноги помыть. И носки куда-нибудь выбросить.

Он посмотрел на меня долгим внимательным взглядом, после чего выдал ещё и мусорный пакет.

– Третья дверь справа. Там ванная. Иди так, не разувайся, ― разрешил без тени эмоций.

– Натопчу же. Мыть придётся, ― предупредила я, с сомнением глядя на идеально чистый светлый ламинат.

– Забей. У меня робот-пылесос моющий.

А, ну да. Век высоких технологий же. Я тоже такого помощника хотела, но Эдик сказал, что у него квартира не такая уж и большая, чтобы женщина сама с уборкой не справлялась.

Протопала в ванну, где в шкафчиках и на полочках обнаружились исключительно мужские предметы гигиены, сняла вонючие кроссовки и носки, вымыла ноги с мылом, надела мягкие тапочки. Когда вышла, сходу получила разрешение есть всё, что найду в кухне ― у бизнесмена дела, ему некогда меня обхаживать. Пакет с обувью он у меня отобрал, чтобы выбросить, но спросил размер ноги и пообещал привезти замену. Выделил для отдыха комнату ― маленькую, но уютную и с телевизором.

– Из дома не выходи, если не хочешь, чтобы соседи тебя ментам сдали, ― прозвучала последняя рекомендация, а потом я осталась в чужом доме совершенно одна.

«Либо ему нечего прятать, либо всё самое интересное спрятано где-то в другом месте», ― решила мысленно и приступила к тщательному обыску сразу же, как только серенькое авто укатилось со двора. Почти три часа поисков позволили мне понять, что хозяин этого жилища если и не перфекционист, то к порядку требования всё равно предъявляет жёсткие. Не любит комнатные растения, но содержит большой аквариум с разноцветными рыбками. Предпочтение отдаёт серому, белому и синему цветам. Питается преимущественно овощами, фруктами и мясом ― макаронных изделий и круп я в кухне не обнаружила. Не только был женат, но и является отцом семилетнего сына, о котором остались записи в документах, но не воспоминания в виде фотографий, игрушек или других памятных вещиц. Алкоголя в доме нет, табаком не пахнет. Проще говоря, Владимир Петрович ― господин невероятно скучный. Гипертоник к тому же, если ориентироваться на содержимое аптечки. Зато я нашла в этой самой аптечке обезболивающие и наконец-то почувствовала себя чуть больше человеком, чем раньше.

Приняла душ, переоделась, поджарила несколько куриных крылышек на ужин, сделала овощной салатик. Подумывала поработать над дипломной, но забыла спросить у Володи, насколько далеко простираются поисковые возможности моих родственников. Приуныла, потому что хотелось щёлкнуть куратора по носу, а без готовой или хотя бы черновой работы я ему предъявить ничего не смогу. Да и нужно ли, если речь сейчас и правда идёт о моей жизни или смерти? Села перед телевизором в отведённой мне комнате ждать возвращения хозяина. Три часа дня, четыре, шесть вечера, восемь, десять… Уже за полночь перевалило, а Владимир Петрович так и не вернулся. Ну хотя бы признаки тумана за окнами появились, поэтому имелась возможность проверить, соврал он мне насчёт утопленницы или нет.

Где-то около двух часов ночи кто-то постучал в окно большой гостиной. Свет я не включала, поэтому тихонько прокралась из гостевой комнаты в соседнюю, встала сбоку от окна и выглянула наружу ― никого. Стук послышался уже со стороны кухни, но и там за окном были видны только забор и крыша соседского дома. Мне стало не по себе и подумалось, что если подобное творилось здесь регулярно, то о причинах ухода от Володи жены догадки можно даже не строить. Ещё и телевизор в моей комнате выключился сам. Подозревая, что это никак не связано с потусторонними силами, я вооружилась большим разделочным ножом, забилась в угол кухни и затихла.

Стучалось и скреблось со всех сторон ещё довольно долго, а потом всё стихло. Слышно было только равномерное жужжание фильтра в аквариуме. Я уж было начала успокаиваться, когда где-то стукнула оконная рама, и по полу повеяло влажным сквозняком.

– Вроде бы и взрослая уже, а всё как дитя малое. Выходи уже, нет тут врагов. И нож положи, а то сама же и поранишься, ― донеёсся из гостиной знакомый женский голос.

«Она утонула чёрт знает когда, а речь правильная, современная», ― заметила я, продолжая сидеть на полу в тёмном углу.

– Не хочешь выходить? ― прозвучало насмешливо. ― Ладно, сиди там, коли тебе так удобнее. Для того, что я сказать хочу, в глаза глядеть не надо. Кто я такая, Володя, наверное, объяснил уже. Не обижай его, он и так судьбой побитый. И за спиной его не прячься, если не хочешь беду на безвинного навлечь.

– А я, значит, виноватая?! ― прорвало меня.

Не сдержалась, да, но после всего случившегося какие-то водянистые призраки меня ещё и в чём-то обвинять будут? Я материалы для дипломной работы искала, а не вот это вот всё. И вообще… Если главные негодяи имели полное представление о моём происхождении и предназначении, то могли бы своих подчинённых предупредить о том, кого не следует в Брусничное заманивать. Заврались так, что сами уже путаются в причинах и последствиях, а виновата я? Вот уж фигушки! Не на ту напали!

Воткнула с размаху нож в столешницу, скрутила пальцы в привычном уже жесте, выперлась с воинственным видом в гостиную… А она стоит, белёсая, и с рыбками в аквариуме пальчиком играется.

– Ты не виноватая, ― ответила мне невозмутимо. ― И он ни в чём не виноват. И бабушка твоя. Безвинных много, а виновных ещё больше. Уберечь того, за кем вины нет, ой как сложно. Я тебя, дурёху, спасти пытаюсь, а ты сама же погибель на свою голову ищешь. Ну, чего ждёшь? Давай, используй умение ведьмовское. Покажи всем, где находишься. Они ведь только этого и ждут. Пуганый защищаться будет единственным известным ему способом, а такое бесследно не обходится.

– А если я не хочу, чтобы меня спасали? ― сощурилась я недоверчиво.

– А если не хочешь, то с чего побежала за тем, кто спасение предложил? ― ответила она вопросом на вопрос.

И замолчала, нечисть безымянная. Смотрит на меня с хитринкой, ответной реакции ждёт.

– Ладно, ― сменила я тактику и убрала руки за спину. ― Говори, чего сказать хотела. Если тебе хозяин этого дома так дорог, то и убраться мне отсюда лучше побыстрее, чтобы беду на него не навлечь. Вот только я понятия не имею, куда бы так свалить, чтобы вы все меня в покое оставили. Каждый день каким-нибудь новым сюрпризом радует, аж тошно уже.

– Убегать не выход, ― сообщила мне давно мёртвая родственница.

– Да неужели? ― не удержалась я от сарказма. ― А что выход? Героически погибнуть, сражаясь с толпой чокнутых ведьм и безумных родственников?

– Зачем же погибать-то? ― раздражающе спокойным тоном отозвалась собеседница и вернула крышку аквариума на место. ― Силы наследной в тебе побольше будет, чем в бабке твоей, поэтому для главного ритуала ты лучше подходишь. Перестань создавать проблемы окружающим и себе самой. Следуй тем путём, с которого я тебя в сторону увела, но о знании своём помалкивай. Притворяйся, ври и поступай с ними так же, как они с тобой обошлись. А в решающий момент просто сделай то, что сейчас сделать собиралась. Это самое простое из заклинаний, какие ведьмы в Брусничном используют, но если побольше твоей наследной силы в него вложить, то каждый из девяти осколков ещё на столько же частей разобъётся, и тогда их уж не собрать будет.

Ну да, логично. Поехать к дедушке Яше, прикинуться валенком несведущим, защиты у него поискать, будто я не в курсе, что это он всем шабашем заправляет…

– И сколько мне придётся дурочкой прикидываться? ― поинтересовалась недоверчиво.

– А недолго, ― ответила Росинка. ― Ведьмы уж почти всё сделали. Год или два. Может, лет пять, но вряд ли дольше.

Нормальная такая перспектива. Пять лет сидеть на пороховой бочке и наблюдать, как медленно тлеет запальный шнур? Вот это точно не в моём стиле. Я так долго притворяться не смогу. Но идея интересная. Необязательно ведь ждать, когда последний из осколков будет добыт. Можно узнать, где другие восемь хранятся, и на зеркальную пыль их покрошить. Правда, гарантии на выживание не дают ни эта мысль, ни предложенная утопленницей. Как ни крути, голову родственнички мне снимут ― либо в процессе ритуала, либо в качестве награды за самодеятельность.

– Подумай, ― понимающе произнесла утопленница. ― За ответом со следующим туманом приду. Воля твоя, как и жизнь. Отведу в любое место, какое укажешь. Мне выгоды нет ни от смерти твоей, ни от победы. Просто жаль тебя и всех тех, кто уже из-за чужой жадности и глупости сгинул.

Расплылась туманным облачком и в приоткрытое окно выветрилась. А я теперь переваривай всё это. Мечталось, что кто-нибудь за меня мои проблемы решит ― не получилось. Подсказку дали, как во благо приобретённый ведьмовской навык использовать, но и только. Дальше, Арина Матвеевна, сама как-нибудь справляйся. Если попрошу через туман меня на далёкие необитаемые острова зашвырнуть, то смогу дожить остаток своих дней в покое, но буду чувствовать себя виноватой в безвинной гибели бабули ― больше ведь тогда восстановить зеркало никто не сможет. А если на рожон полезу, то результат плачевным уже для меня окажется. Как ни крути, без печальки не обойдёшься. Нечестно это. И неужели мой папа на самом деле такой бессердечный, что родную мать или дочь готов в жертву своим амбициям принести? Хотя… Когда речь идёт о почти бессмертии, люди способны и не на такие гнусности.

Глава 22

Владимир вернулся в четыре часа утра. Я не спала ― сидела в кухне, пила чай, обдумывала свои перспективы и предавалась унынию. Когда услышала звук открывающейся двери, на всякий случай прикрыла блюдечком дырку, оставленную в столешнице ножом. Понятно, что хозяин всё равно её обнаружит, но в текущих обстоятельствах лишние претензии слушать не хотелось.

– Я тебе кроссовки новые купил. Если не подойдут по размеру, можно вернуть, ― сообщил он, поставив на стул пакет с покупками.

– Спасибо, ― ответила я вяло. ― Крылышки жареные будешь?

– Нет. Я не голодный. Тут ещё краска для волос. Ну так, на всякий случай.

Оставил меня одну ненадолго, принял душ, переоделся в спортивные штаны и белую футболку, но менее холёным от этого выглядеть не стал. Тоже налил себе чай, выложил из пакета на стол коробку с шоколадными конфетами, сел напротив и деловито поинтересовался:

– Росинка что-то плохое сказала? Она прямолинейная, не обижайся на неё.

– Она сказала… ― уныло начала я, но передумала делиться с ним своими печалями и махнула рукой. ― Забей. Тебя это не касается.

– Ладно, ― согласился он беззаботно и придвинул ко мне коробку. ― Кушай конфеты. Шоколад улучшает настроение.

Я приняла его предложение, слопала две конфеты, а потом спросила, чтобы просто о чём-нибудь поговорить:

– Почему вы с женой развелись?

– Забей. Тебя это не касается, ― ответил он моими же словами.

Видимо, устал. Днём болтал много и язвил без остановки, а к ночи, похоже, этот ресурс себя исчерпал. Сидели, молчали и думали каждый о своём. Потом я вспомнила, что хотела спросить его о розыскных возможностях моего дяди ― ноутбук я могу уже включить наконец-то или нет?

– Точно! ― вспомнил он и вытащил из пакета коробку с новым смартфоном, в которой лежала ещё и новенькая сим-карта, оформленная на его имя.

– С чего вдруг такая забота и щедрость? ― подозрительно сощурилась я вместо благодарности.

– Просто ты в машине с такой тоской на свой телефон смотрела, но так и не включила, ― прозвучало в ответ. ― Я подумал, что новый может быть полезным. Всё равно в столе на работе без дела валялся. Я его купил, когда свой разбил. Пока старый в ремонте был, пользовался этим.

«Надо же! Оказывается, у перфекционистов бывают привязанности к привычным вещам», ― подумала я и выдала очередное кислое «спасибо».

По моим подсчётам получалось, что Ждан уже должен был получить посылку, поэтому я первым делом позвонила ему ― плевать, что ночь на дворе.

– Хозяюшка, ты не представляешь, что тут творилось! ― счастливым голосом сообщил мне домовой. ― Пришли люди при исполнении, сломали дверь, всё вверх дном перевернули. Нашли телефоны, которые я у соседей одолжил. А новенький-то я припрятал. И котяток тоже припрятал. Кошка только сбежала, зараза, когда дверь открыта была. Но она своих деток не оставит, вернётся непременно.

– Гости новый телефон искали? ― догадалась я.

– Агась. Его, родимого. Тюфяк с красной шеей, что у них за главного, злой такой был. Всё твердил, чтоб лучше искали. Я его видал раньше-то. Он в общину приходил несколько раз.

– Ждан, а ты Росинку знаешь? ― спросила я.

– Утопленницу-то? Конечно, знаю. Её Ворчунья приручить хотела, да только в мороках Росинка побольше живых понимает. Водила за нос и насмехалась, пока той не надоело без пользы силу и время тратить. Росинка хитрая, её не поймаешь. А ты как о ней узнала? Кто рассказал?

– Добрые люди, ― ответила я. ― Странно, что ты мне о ней ничего не рассказывал.

– А ты и не спрашивала, ― огрызнулся он. ― В том месте, где сила большая скрыта, и чудес много бывает. Кабы спросила, я б рассказал.

Ну да, логично. Мы не так уж много общались, чтобы он мне все секреты выложить успел. Чего к нему придираться-то? Спасибо и за ту посильную помощь, какую получила.

– А к соседке вашей здешней по ночам хахаль женатый ходит, ― сообщил мне домовой очередную новость. ― Она-то собой не дурна, холостого найти могла бы, а этот… Так себе мужичок.

– Ага. И хозяйство у него маленькое, ― вспомнила я недавнюю характеристику, которую домовой выдал Эдику.

– А ты почём знаешь? Тоже этого хлыща привечала? ― заинтересовался Ждан.

– Соседка жаловалась, ― соврала я и попрощалась с ним до следующего созвона.

Володя весь этот разговор слышал и ухмыльнулся даже, когда о «хозяйстве» речь зашла. А после того, как я телефон в сторону отложила, спросил:

– Домового чужого к рукам прибрала?

– А нельзя было? ― уточнила я, морально готовясь отстаивать свои права на владение ведьмовской прислугой.

– Если он сам захотел, то можно, ― ответил собеседник с усталой улыбкой. ― Нечисть неволю не любит. Особенно такая, которую насильно к себе привязали.

– Если к магии никакого отношения не имеешь, откуда столько об этом знаешь? ― снова удивилась я его осведомлённости.

– Интересно просто. Нельзя?

Ну вот что за человек? Шёл бы себе спать, но нет же! Сидит и снова меня бесит.

– Да плевать на самом деле, ― решила я, не желая с ним ссориться. ― Своих проблем хватает, чтобы ещё и чужими интересоваться.

– А ты поделись, ― предложил он.

– С чего бы? ― сощурилась я. ― Тебе же чем дальше от этого всего, тем лучше.

– Да, но выслушать могу. Иногда проговаривание проблемы вслух помогает найти решение.

Умный такой.

– А тебе поспать не надо? На работу же завтра, ― напомнила я.

– Я вообще-то директор. Могу выходной себе в любой день устроить, ― прозвучало в ответ. ― Но я не навязываюсь, если что. Можешь сидеть и шмыгать носом в одиночестве. Капли от насморка, кстати, я тебе тоже купил.

И достал из пакета коробочку с лекарством. И целую упаковку бумажных носовых платков.

Вот интересно получается ― если я такая вся из себя могущественная, то почему от банальной простуды собственной внутренней силой излечиться не могу? Что боль головная, что нос заложенный ― без лекарств никак не обойтись. Видимо, в комплект моих возможностей целительная магия, как у Софьи, не входит.

– Ладно, слушай, раз тебе больше заняться нечем,― сдалась я после того, как залила нос щипучими каплями. ― Росинка предложила мне отправиться в гости к дедушке, притвориться несведущей, дождаться извлечения последнего осколка, а потом одним махом снова разрушить всё так, чтобы уже невозможно было восстановить. План неплохой, но актриса из меня никакая. Успех тоже не гарантирован, и родственники меня за подобное любить ещё сильнее точно не станут. Могу просто сбежать туда, где никто не найдёт, но тогда для ритуала восстановления будет использована бабушка. Понимаешь, да? Спасать себя, подставляя другого, или переть грудью на амбразуру без шансов на выживание. Ты бы что выбрал?

Он надолго задумался. В ходе мыслительного процесса умял почти все конфеты. Уточнил, насколько проблемная у меня бабушка. Мне казалось, что я даже слышу, как в его голове шуршат извилины. У самой идей уже просто не осталось. Точнее, была одна ― попросить Росинку, чтобы она через туман увела в дальние дали не только меня, но и бабулю тоже. Но ведь если нас всего двое из живых наследников осталось, то родственники не успокоятся же. Они искать будут, а мы ― ждать беды если не для себя, то для моих будущих детей. Не вариант однозначно. Когда я против папенькиной воли пошла и учёбу на юрфаке бросила, у меня хотя бы аргументы в свою пользу имелись. Он сам сказал, что после совершеннолетия я могу делать всё, что захочу. Теперь выяснилось, что эти слова были наглой ложью. Обещанная свобода никогда таковой не являлась, и впредь рассчитывать на неё тоже не приходится. Есть ещё один способ ― грохнуть всех, кому амбиции здравый смысл и совесть заменили. Не то чтобы насмерть, но так, чтобы им и отпущенные годы жизни невероятно дороги стали. Беда в том, что так я тоже не смогу. Наказать и остановить злодеев нужно, но не калечить же. Они мне вроде как родня. И слишком много врагов получается ― не только ведь мои папа и дядя в это втянуты. Виктор, например, который папин водитель. Могу предположить, что он далеко не единственный, кому главгады посулили немыслимые блага. И есть ещё те, кто одарённых ищет ― эти вообще магией владеют. Что я одна могу против целой секты?

Володя думал, думал… Потом ушёл с кухни, а вернулся с двумя толстенными книгами в кожаном переплёте ― настолько старыми, что к ним даже прикасаться было страшно. Я подобные только в музее под стеклом видела, но и то лишь отдельные странички.

– Это мне от прадеда по наследству досталось, ― сообщил хозяин древних сокровищ. ― Может, здесь подсказки какие-нибудь найдёшь. Я пытался разобраться, но мало что понял. Написано по-русски вроде, но по большей части просто набор слов. Есть завет предка посторонним это наследие не показывать, поэтому за помощью ни к кому не обращался.

– А твой прадед… ― произнесла я, не решаясь даже прикоснуться к древним рукописям.

– Он был женат на одной из ведьм. Когда её в общину заманили, следом увязался и жил в Кочках, а она к нему время от времени в гости наведывалась. Сына ему родила. Ребёнка ночью Росинка принесла и оставила на пороге вместе с этими книгами и письмом. После этого он больше свою жену не видел.

– То есть книги из ковена? ― заинтересовалась я.

– Не знаю, ― честно признался Владимир. ― Там ни рисунков нет, ни хотя бы заголовков. Просто сплошной текст. На дневники похоже.

Я всё-таки рискнула взять одну из книг в руки ― тяжёлая. Положила перед собой на стол, пальчиком осторожно подцепила ветхую обложку…

– Это же не бумага! ― удивилась тому, что внутри.

– Льняная ткань, чем-то пропитанная для жёсткости и сохранности, ― кивнул Володя. ― Видишь, вот тут уголок срезан? Я на экспертизу его отдать хотел, но он рассыпался в прах сразу же, как только лаборант его пинцетом подцепил. Наверное, только наследники по крови трогать это могут без ущерба.

У меня глаза на лоб полезли от возмущения.

– А сразу не мог сказать? А если я тебе никакая не родственница? Лежала бы сейчас на столе кучка пыли вместо фамильного наследия!

– И что? Я всё равно больше никому это передать не могу.

– А сыну?

Он посмотрел на меня тяжёлым взглядом и промолчал, а до меня наконец-то дошло, почему Владимир с женой развёлся. Бывает и так, да. Никакой магии в причинах ― банальная измена.

– Извини, ― пробормотала виновато и сосредоточилась на изучении рукописей.

На старых тканевых страницах, исписанных чем-то вроде угольных чернил, действительно обнаружился просто набор слов, большинство из которых без знатока старославянской письменности и не разберёшь никогда. У меня ум за разум зашёл примерно на третьей странице, а потом появилась совершенно дикая мысль.

– Дай нож. Только острый. И пластырь приготовь.

– Зачем? ― нахмурился Володя.

– Если сохранность этих фолиантов кровью обеспечена, то и смысл текста может быть таким же способом зашифрован. Просто попробуем капельку где-нибудь с краю уронить и посмотрим на результат.

В его взгляде промелькнуло сомнение, но уже через несколько минут у меня в руках были и нож, и пластырь. Нож не кухонный, а канцелярский ― с новым лезвием, тщательно обработанным медицинским спиртом.

– Палец сюда давай.

– Я? ― изумился Владимир.

– Ну не я же, ― ответила ему снисходительно. ― Наследие твоё, а мы с тобой не ближе семьдесят седьмой воды на киселе. Я могу и сама, конечно, но для максимального эффекта твоя кровища больше подойдёт. Ты боишься что ли? Не волнуйся, инвалидом тебя не сделаю.

Сомнение в его глазах стало уже не мимолётным, а очень даже явным. Уверенности в том, что моя догадка верна, не было никакой, но если не попробуешь, то и не узнаешь ведь.

– Ой… ― произнесла испуганно и посмотрела Володе за спину.

Он инстинктивно повернул голову туда же, а я в этот момент сцапала его за руку и ткнула в большой палец острым кончиком ножа ― всё, поздняк метаться, самое страшное уже позади.

– Ты больная что ли?! ― возмутился он, отдёрнув руку.

– Ага, ― подтвердила я и показательно шмыгнула носом. ― Давай сюда свои фамильные эритроциты. Проверим, насколько они полезны.

– Чокнутая, ― проворчал он, разглядывая пораненный палец. ― Я бы и сам мог.

– Сам ты до китайской Пасхи собирался бы с духом. Мажь уже кровяку куда-нибудь… Ну вот сюда, например.

И указала на чистое поле по краю тканевой странички. Пришлось выслушать ещё несколько нехороших слов в свой адрес, прежде чем обладатель бесценной наследной крови всё-таки соизволил выполнить мою просьбу. А потом он просто разинул рот и перестал фонтанировать эмоциями, потому что страничка прямо у нас глазах впитала кровавый отпечаток и начала меняться. Слова расползлись на отдельные буквы и символы, которые медленно сложились в рисунок и вполне читаемый текст. Но так произошло только на одной странице ― я проверила. По всему выходило, что на приведение в удобоваримое состояние обеих книг Владимиру придётся заниматься членовредительством довольно долго.

– Не подходи ко мне, маньячка, ― нахмурился он и выставил нож вперёд, когда моё лицо озарила недвусмысленная плотоядная улыбка. ― Я сам.

– Ладно, ― согласилась я. ― Особо только не усердствуй. Страницы толстые, и на самом деле их не так уж и много. Я даже отвернусь, чтобы тебя не смущать. В аптечке вроде пипетку видела, сейчас поищу.

Пока искала пипетку, выяснила, что Владимир Петрович умеет материться. Но он ведь сам помощь предложил, да? Мог бы спать пойти спокойно, а не соваться в мою израненную обидами душу. Сам принёс эти книги ― я не заставляла, поскольку не знала об их существовании. Да и вообще… Мог послать Росинку обратно в туман, когда она к нему с вестью обо мне пришла. Она, кстати, дамочка очень странная. Если знала, кто я и какой судьбой отмечена, то почему раньше об этом лично мне не сказала? В первый раз, например, когда я из Брусничного по реке уходила. Тумана тогда не было, но воды хватало и под ногами, и с неба ещё лило неплохо так. Можно, конечно, предположить, что она только с туманом появляется, но тогда есть другой вопрос ― зачем она меня к Володе потащила, а не увела сразу в безопасное место и не объяснила ничего? Есть у неё что-то своё на уме, не иначе. А я же несведущая, потому и доверчивая.

– Столько хватит? ― сердито осведомился вынужденный донор, когда я наконец-то нашла в аптечке то, что искала.

Нужно было всё-таки проследить за тем, что этот дурень делает. Результат его стараний меня, конечно же, устроил, но я бы, например, на его месте продолжила кромсать пальцы и не стала бы добывать кровь шприцем из вены. Для подобных манипуляций вообще-то опыт нужен.

– Что? ― нахмурился он ещё сильнее, протягивая мне пластиковое вместилище объёмом в десять миллилитров. ― Мало?

– Не, нормально, ― ответила с изрядной долей подозрительности. ― Слушай, а ты не наркоман случаем?

– Случаем у меня образование слегка медицинское, ― ответил он, заклеивая телесные повреждения пластырем. ― Я четыре года после колледжа фельдшером на скорой проработал.

– А почему сменил сферу деятельности?

– Платили мало.

Логично, да. Торговля стройматериалами точно больший доход даёт, чем спасение человеческих жизней. Меркантильный какой.

– Бросил после того, как родители в аварии погибли, ― неожиданно прозвучало другое объяснение. ― Отца уже не спасти было, а мать у меня на руках умерла. Моя смена была, вызов на ДТП, а две другие бригады по району уехали. Магазин отцу принадлежал, вот я и решил продолжить его дело.

Мне бы и первого ответа вполне хватило. За язык никого не тянула, поэтому высказала только соболезнования ― извиняться мне не за что. Но Росинка права была ― судьба с этим человеком обошлась очень жестоко. Такого и врагу не пожелаешь.

– Ну ты заплачь ещё, ― недовольно проворчал он, заметив моё смятение. ― Занимайся уже книгами, раз начала. Я зря что ли себя дырявил?

Я высморкалась в бумажный платочек, привела свои мысли в порядок и принялась за дело. Маленькая капелька крови, нанесённая на каждую страницу, поистине творила чудеса. Но в процессе обнаружился один большой недостаток ― как только активировалась следующая страница, предыдущая снова становилась нечитаемой. Совать фолианты в копировальный аппарат мы не рискнули, поэтому просто фотографировали странички на телефон. После того, как были отсняты все исписанные кусочки ткани до последнего, Володя отнёс фамильное сокровище обратно в тайник и вернулся со своим ноутбуком, поскольку включать мой было теоретически небезопасно.

– Может, всё-таки спать пойдёшь? ― предложила я заботливо.

– А ты думаешь, что я смогу теперь уснуть? ― усмехнулся он в ответ. ― Эти книги почти целый век из рук в руки переходили, но для каждого из владельцев так и остались неразгаданной загадкой. Предлагаю перебраться в гостиную, там хотя бы мебель удобная. На этих стульях ты к утру себе мозоль на мягком месте натрёшь.

– Вообще-то уже утро, ― напомнила ему я, но от предложения не отказалась, поскольку предполагала, что времени на изучение древних тайн будет потрачено много, а мозоль на пятой точке мне однозначно ни к чему.

Глава 23

Я залипла. Распечатала на принтере все фотографии книжных страничек, обосновалась в гостиной, вооружилась чистой бумагой и карандашом и изо дня в день с утра до ночи ползала по полу, перебирая распечатки, сопоставляя данные, делая заметки, списки и схемы. Володя уходил и приходил ― у него же работа. Заставлял меня есть и напоминал, что культурные люди иногда принимают душ. Купил мне халат и персональные домашние тапочки. Через какого-то знакомого хакера или просто умного человека решил проблему с моим ноутбуком ― все данные с него просто скинули на внешний накопитель с клятвенным обещанием, что никто меня не выследит. Свой ноут гадкий Вовка забрал, потому что он ему для работы нужен, но в тот же день притащил мне новенький ― хорошо быть бизнесменом, у которого денег куры не клюют. Про дипломную работу я, конечно же, напрочь забыла. Да и кому она вообще нужна, когда вокруг так много интересного и неизведанного?

Когда-то в процессе моих научных изысканий даже туман случился и Росинка приходила, но я вежливо послала её обратно в призрачные дали и попросила не мешать. Позже за чашечкой чая Володя рассказал, что утопленница на меня нисколько не обиделась, потому как о книжках этих сама давно забыла. Они не из Брусничного ― из какого-то другого тайника. Ульяна перед смертью дала местным вольным духам наказ передать их ребёнку, который будет рождён от её потомка и какой-нибудь ведьмы из ковена. Только так и никому другому, иначе всё обратится в прах. «Всё» ― это собственно книги. И духам их лапать можно, потому как нечисть бескровна и бесплотна. Как эти самые духи наследников от ненаследников отличали ― вопрос десятый, но по итогу библиотека попала в нужные руки. О чём там написано, Росинка не в курсе, потому что при жизни читать не умела, а обучаться грамоте после смерти не сочла нужным. Ну и правильно, свой человек. Я тоже учиться не люблю.

Так прошла целая неделя. Вовкин робот-пылесос тоскливо поскуливал то в одной закрытой комнате, то в другой, поскольку в гостиную его выполнять обязанности не впускали. Я исписала два карандаша, в задумчивости откусила ластик от третьего, несколько раз проливала чай и кофе на плоды своих стараний, переписывала и распечатывала всё заново… Не заметила даже, когда насморк прошёл. А погода за окном наконец-то установилась по-настоящему летняя ― тепло, солнечно, птички чирикают. Погулять бы, но я, во-первых, волосы так и не перекрасила, а во-вторых, никак не могла бросить начатое.

– Не надоело ещё? ― спросил прошлым вечером Владимир. ― Хоть что-нибудь полезное нашла?

– Так и скажи, что это я тебе уже надоела, ― ответила ему, не отвлекаясь от важного дела.

– Не то чтобы надоела, но путь из моей комнаты в прихожую и назад через гостиную лежит, а ты орёшь всякий раз, что я по твоим бумагам топчусь, ― пожаловался он.

Совести у меня немножко всё-таки есть. Я в гостях же, а веду себя не лучше, чем дома. И даже не каждый раз спасибо хозяину говорила за завтраки, ужины, терпение и всё остальное. Извинилась искренне, внимание уделила… Всё, хватит, отвали и не мешай. Найти-то я интересного много чего нашла, но без доведения до финальной точки от разрозненной информации толку мало. А сегодня наконец-то сложила все распечатки и свои записи в аккуратную стопочку на журнальном столике, выпустила из заточения робота-швабру и даже ужин скромный в честь завершения своих трудов приготовила.

– Обломятся они с исполнением своих желаний, ― заявила Володе раньше, чем он успел разуться.

– Почему? ― уточнил он.

– По причине ошибки при передаче информации из поколения в поколение. Чья кровь и магия для ритуала этого нужна?

– Твоя, бабушки твоей или другого нашего одарённого родственника, ― уверенно ответил Владимир.

– А вот фиг там! ― злорадно осклабилась я. ― Наследник мастера нужен, а не того, кто зеркальце расколотил.

– Да ладно, ― не поверил он.

– Серьёзно. Могу даже показать, где именно это написано. Там, правда, пафосно, почти стихами и через «да будет проклят тот…», но в целом всё чёрным по тряпочке подробно изложено.

Реально пришлось показывать это место в тексте, потому что Владимир Петрович, оказывается, очень недоверчивый. С другой стороны, я бы на его месте тоже не поверила. На протяжении многих десятков лет толпа людей одно знает, а тут вдруг выясняется, что нужно было знать другое. Берегли потомков Ульяны, вычисляли, отслеживали, чтобы в заветный момент хоть один наследник под рукой имелся, а надо было за детишками, внуками и правнуками Людмилы тщательно следить.

– У неё же преемственный дар был. Он по крови не передаётся, ― всё ещё сомневался мой недоверчивый друг.

– Так и нужна-то только кровь, ― пояснила я. ― Магическая сила у всех одарённых людей одинаковая, но её объём и способности к использованию разные. Наследник нужной крови может принять от кого угодно любой дар и получить при этом достаточную для ритуала комбинацию выполненных условий. Ты сам говорил, что сейчас уже и не разберёшь, кто кому родня в этой чёртовой секте, но следили-то только за передающимся наследием. И об Ульяне я только от тебя услышала. Они уверены, что потомков Людмилы на коротком поводке держат. Доступно объясняю?

– То есть даже если они тебя поймают…

– Ничего у них не выйдет. И на поиски нужного человека ещё сотня лет уйдёт, ― подтвердила я. ― А у тебя на лбу сейчас прямым текстом написано: «Ну тогда собирай свои шмотки и вали отсюда на все четыре стороны».

– Ну не прямо сейчас. На ужин хотя бы останься. Сама ведь готовила.

Вот что за человек? Только начинает казаться мне не таким уж и гадким, как сам же приятное впечатление о себе портит.

Я и в самом деле слегка загостилась в его доме, но идти-то мне вроде как некуда. И напрашиваться на длительный постой тоже уже неприлично. Деньги есть ― могла бы номер в гостинице снять, но меня полиция по всей области ищет. Да и не выгонит меня Володя, просто он сам об этом пока ещё не знает. За ужином задумалась о том, насколько перспективны мои дальнейшие планы, а хозяин дома снизошёл до объяснений.

– Ариш, я не хочу тебя прогонять, но этот дом не только мне принадлежит. У меня брат есть младший. Он в Сызрани живёт, а здесь наездами бывает, и ключи у него свои. В любой момент приехать может. Не то чтобы он плохой человек, но проблемы создать вполне способен.

– Ещё раз назовёшь меня Аришей, и я тебе вилкой в глаз ткну, ― предупредила я. ― Меня так один гад бессовестный называл. Теперь он в травматологии отдыхает, так что мотай на ус. Я в гости не напрашивалась, ты сам меня сюда привёз. И обременять тебя своим присутствием тоже не собиралась. Уйду, не сомневайся, но сначала нужно решить, куда именно. Странно, кстати, что ты не спрашиваешь, что ещё я в этих древних записях обнаружила.

– Сама расскажешь, если сочтёшь нужным. Для меня они всё равно бесполезны, ― ответил он, жуя котлету.

– А не хочешь знать, почему книги нужно было передать именно ребёнку, который рождён от носителей наследного и преемственного дара?

– Хочу, но выживу как-нибудь и без этого знания, ― прозвучало в ответ.

Всё-таки он тоже тот ещё гад. Не поймёшь его ― то внимательный и заботливый, то холодный и безразличный. Правильным было первое впечатление ― от таких людей лучше держаться подальше, потому что они себе на уме.

– Преемственная магия либо усиливает наследную, либо уничтожает дар полностью без возможности получить новый, ― сообщила я, ковыряя вилкой свой ужин, но поедая при этом только огурцы. ― Ты либо могущественный маг, Володя, но сам об этом не знаешь, либо абсолютный бездарь, не способный стать даже преемственным колдуном. Все твои предки, начиная с деда, такими же были. И потомки будут такими.

– А есть способ узнать, маг я или бездарь? ― уточнил он.

– Ты же и без этого знания выживешь, ― напомнила я язвительно.

– Выживу, ― подтвердил он. ― И за язык тебя не тяну. Вкусные котлеты получились, спасибо. Я чеснок не люблю, но здесь он прямо вот кстати.

– Угу, ― согласилась я. ― Только там нет чеснока, потому что ты его не любишь. У тебя в доме даже приправы чесночной нет. Это не означает, что ты вампир, но лишний раз подтверждает, что не бездарь.

Он положил обратно на тарелку вилку с кусочком котлеты, который собирался отправить в рот, и уставился на меня, как на ядовитую змею.

– В смысле?

– В прямом. Бездари не видят духов и не чувствительны к магии. Во-первых, ты не только видишь Росинку, но и общаешься с ней. А во-вторых, эти котлеты приправлены чарами, выдающими истинное за таковым не являющееся. Рецепт я тоже в записях нашла. Он позволяет изменить вкус еды, но на полных бездарей это не действует никак. Проще говоря, бездарь сейчас плевался бы и литрами пил воду, потому что я высыпала в фарш целую пачку перца. Этим способом община раньше выявляла потенциальных преемников для ковена и отслеживала наших с тобой одарённых родственников. Советую выпить что-нибудь полезное для желудка, потому что чары перестанут действовать через час.

Он не поверил, чего и следовало ожидать. Через час снова начал материться, что тоже было предсказуемо. Высказал в мой адрес много недобрых слов, но прогонять меня передумал, как и предполагалось. Володя много знает о магии и верит в неё, поэтому для него неожиданные новости не стали таким шоком, каким были для меня ― в этом я ему откровенно и беззастенчиво завидовала. Но всё же он пребывал во вполне объяснимом смятении и наотрез отказывался признавать очевидное, пока я не предъявила ему фотокопию того самого письма, которое изначально прилагалось к книгам и тоже оставалось зашифрованным для всех до этого дня. Там содержалось пророчество о младенце с особенным родимым пятном на локте ― прямом наследнике, получившем от рождения больше силы, чем было дано ему предками. Горькая судьба, невосполнимые утраты, преждевременная кончина… И всё потому, что такой особенный ребёнок должен исполнить своё предназначение, иначе счастья и долгой жизни ему не видать, как своих ушей. А заключается это предназначение в восстановлении законов природы ― то есть в полном уничтожении проклятущего зеркала.

– У тебя есть родимое пятно, я видела. И ты точно не бездарь, просто дар твой очень хорошо спрятан, ― заявила я уверенно, когда надоело смотреть на вытянувшуюся физиономию собеседника.

– У матери тоже было, ― сообщил мне Владимир, растерянно взмахивая своими пушистыми ресницами. ― Про деда сказать не могу, я его не помню совсем.

– Ты дальше читай, ― посоветовала я. ― Там ещё сказано, что невыполненное предназначение не позволяет душе обрести покой. Подозреваю, что Росинка неспроста к тебе прицепилась. Сама, наверное, такой же была и умерла молодой, потому что ничего о великой миссии не знала. Мама твоя, земля ей пухом, Росинку видела?

– Ну да. Она и научила меня не бояться этого всего.

– Поздравляю, Вовчик, ты великий колдун с предназначением! ― торжественно произнесла я, хлопнув его по плечу.

– Ещё раз назовёшь меня Вовчиком, и я тебе вилкой в глаз ткну, ― предупредил он меня моими же словами.

Ну да. В его жизни тоже имелась гадина, не постеснявшаяся наградить любящего мужа рогами.

– Ладно, не буду, ― пообещала я искренне. ― А у брата твоего родимое пятно есть?

– Нет.

– Плохо.

– Почему?

– Потому что ты меня бесишь.

– И какое отношение этот факт имеет к последним новостям? ― уточнил он, окончательно утратив способность мыслить.

– Никакого, если ты согласен умереть молодым, ― пояснила я. ― А если не согласен, то твой дар для начала нужно раскрыть, а потом отполировать до идеального блеска. Без моей помощи ты даже книжки эти прочитать не смог, хотя они именно тебе предназначены. Получается, что и со всем остальным без меня тоже не разберёшься.

Он посмотрел на меня долгим задумчивым взглядом, а потом заявил:

– Я понял. Ты сейчас радуешься тому, что свою головную боль на меня переложила.

– Ага, ― согласилась я. ― Облегчение невероятное. Правда-правда. Как только отпустит, я тебе обязательно посочувствую. А ты пока пошурши извилинами и реши, надо тебе это всё или ну его нафиг. Я спать пошла. Разбуди, когда что-нибудь надумаешь.

И реально пошла спать, потому что душа моя наконец-то успокоилась. Не одной мне волшебное зеркало проблемы в жизни создаёт ― приятно же. Но обо мне ковену уже всё известно, а о том, что существует тайное оружие против их замыслов, они даже не подозревают. Если Вовка просто упрямый болван, а не круглый дурак, которому жизнь не дорога, то мы с ним вдвоём знатно покуражимся, используя инструкции, в книгах изложенные. Там интересного и полезного ― выше крыши. Можно даже заблудившуюся душу Вовкиной мамы найти, если ему захочется с ней пообщаться. Много чего можно, но для начала нужно хорошенько выспаться. Утро, как говорится, вечера позже и светлее. И котлеты не забыть бы выбросить, иначе ведь этот дурень упёртый перепроверить результаты первого опыта решит и точно язву желудка себе обеспечит.