Исчезнувшая в полночь

Глава 1

Исчезновение

Теплым, солнечным зимним днем, в разгар одной из самых исторически важных и напряженных недель для городской полиции Лос-Анджелеса, детективы вывели охваченную горем семью к жаждущей информации толпе журналистов, собравшейся у дверей участка. Шесть дней назад китайско-канадская студентка Элиза Лэм исчезла из отеля Cecil, где остановилась во время своей каникулярной поездки. Путешествовала она без спутников. Полиция уже дважды обыскала здание и опросила жителей окрестных домов; теперь детективы умоляли откликнуться любого, кто располагает сведениями касательно случившегося.

Однако вскоре после пресс-конференции полиция прекратила принимать и разглашать какую-либо информацию о деле. Теперь, по прошествии нескольких лет, можно осознать всю горькую иронию этих неискренних призывов к взаимовыгодному сотрудничеству между органами правопорядка и гражданами.

Детектив Уолтер Тиг из отдела по расследованию грабежей и убийств с подобающим ситуации мрачным лицом вел встречу, якобы имевшую целью заручиться помощью общественности в поисках двадцатиоднолетней Элизы. На выставленной рядом с подиумом огромной фотографии она, запечатленная осенним днем, сияла жизнерадостной улыбкой, распущенные обсидианово-черные волосы были перекинуты через плечо, глаза сверкали за стеклами очков в толстой оправе.

Излагая то, что на данный момент было известно полиции, Тиг выглядел встревоженным и сбитым с толку. Последний раз Элизу видели 31 января 2013 года. Во время своего самостоятельного путешествия по Западному побережью Калифорнии она каждый день отзванивалась родителям, но 1 февраля не позвонила. И с тех пор на связь не выходила. Ни с семьей, ни с кем бы то ни было. Ни СМС. Ни звонков. Все ее общение с миром – включая обильные записи в соцсетях и посты в блоге – внезапно прекратилось. Родители сообщили об исчезновении Элизы и вместе со старшей дочерью прилетели из Ванкувера в Лос-Анджелес, чтобы помогать расследованию.

Стоящие по обе стороны от Тига родные Элизы были мертвенно-бледны и казались совершенно раздавленными, их поникшие фигуры выдавали затаенный ужас людей, понимающих, что с тем, кого они любят, произошло нечто ужасное.

Накануне пресс-конференции полиция распространила по району листовки.

«Лэм – женщина-азиатка китайского происхождения, – значилось в них. – Черные волосы, карие глаза, рост – 5 футов 4 дюйма. Вес около 115 фунтов. Свободно говорит по-английски, также владеет кантонским».

Завершалось описание просьбой всем, кому что-либо известно о пропавшей, обратиться в полицию Лос-Анджелеса.

Тиг сообщил репортерам, что руководство Cecil подтвердило: Элиза заселилась в отель на четыре дня и должна была выехать 1 февраля, в то самое утро, когда исчезла. Также в отеле подтвердили, что последний раз Элизу видели сотрудники лобби, вскоре после того, как она вернулась из книжного магазина The Last Bookstore с купленными для родных подарками.

В полиции полагали, что дальше Элиза собиралась ехать в Санта-Круз, но пока они еще только собирали воедино хронологию ее путешествия.

Главный следователь Уоллас Теннелл отметил, что делу уделяется особое внимание, поскольку в нем фигурирует иностранный гражданин.

– Нам поступали сообщения, немногочисленные, но не было никаких доказательств, что это была она, – заявил Теннелл. – Сообщали, что видели женщину, но оказалось, что это не она.

Позже, когда его спросили о ходе расследования, он сказал:

– Пока мы просто выясняем, какие личные привычки у нее были. И пытаемся разобраться, куда она направлялась и что хотела увидеть. Тут как с убийствами, которые я расследую, – дело может заглохнуть, но мы его не закрываем. Я уверен, что и с пропавшими людьми все так же – мы эти дела не закрываем.

Теннелл, чей сын несколькими годами ранее стал жертвой хладнокровного убийцы, упомянул о том, что держит семью Лэм в курсе расследования:

– Мы не можем сообщать им все, что нам известно, но мы все-таки стараемся держать их в курсе происходящего.

Ранее полиция устроила в лобби отеля штаб, откуда рассылались поисковые группы, сопровождаемые отельными служащими с мастер-ключами. Эта операция вылилась в «полномасштабный утомительный обыск всего отеля, включая крышу». Обыск продолжался несколько дней, но не дал никаких значимых подсказок относительно местонахождения Элизы.

Второй обыск проводили уже с участием полицейских кинологов. Снова обыскали весь отель, «заглянули в каждую щель», на крыше в том числе. И снова – ноль подсказок.

С того дня, когда Элизу видели в последний раз, минула неделя, и отчаявшиеся полицейские обратились к общественности. В эпоху, когда на смену фотографиям пропавших людей на молочных пакетах пришли хештеги в соцсетях и расследовательские онлайн-форумы, слухи распространяются быстро, и вскоре всем стало известно, что печально известный Cecil – прозванный в Лос-Анджелесе «отелем самоубийц», – похоже, вновь сыграл ключевую роль в некой мрачной загадке.

Даже сам Алистер Кроули не смог бы предугадать, насколько мрачнее все станет в дальнейшем.

Тиг казался обеспокоенным. В комментариях под выложенным на YouTube видео пресс-конференции люди писали, что он говорит так, словно вот-вот разрыдается. Действительно, человек, за спиной у которого стоит раздавленная горем семья, должен испытывать немалое эмоциональное давление.

Мне всегда хотелось знать, что говорят следователи семье пропавшего человека. Что тут можно сказать? Сомневаюсь, что в таких случаях все происходит как в кино, где детектив со сталью во взгляде заявляет родителям: «Я найду ее, обещаю».

В Лос-Анджелесе люди пропадают часто. Для города, гордящегося тем, что все в нем на виду, все напоказ и все тешит самолюбие, статистика исчезновений невероятная. Согласно данным подразделения по расследованию преступлений, связанных с пропажей людей, в год поступает приблизительно 3900 заявлений об исчезновении взрослых. «Около 80 % всех объявленных в розыск людей находят, или они возвращаются сами в течение двух-трех суток». Но все равно остаются сотни людей, которые ежегодно пропадают в Лос-Анджелесе – навсегда.

На территории Соединенных Штатов в год регистрируется около 750 000 объявлений о пропаже людей, и большинство действительно обнаруживают. Но многих – нет. За последние несколько десятилетий сотни тысяч человек словно растворились в воздухе.

На сайте полицейского управления Лос-Анджелеса перечислены самые распространенные причины исчезновения людей: психическая болезнь, депрессия, злоупотребление алкоголем или наркотическими веществами, задолженность по кредиту, насилие со стороны близких или семейная ссора.

Там же, на сайте, утверждается следующее: «Трудность с розыском пропавших людей заключается в том, что пропавший человек имеет право пропасть. Иначе говоря, у него могут быть законно обоснованные или личные причины хотеть, чтобы его оставили в покое, и полиции не позволяется нарушать это его право. Это может причинять страдания родным и близким пропавшего, которые считают (возможно, небезосновательно), что имело место преступление. Если факт совершения преступления установлен – или у полиции есть повод подозревать, что жизнь человека находится под угрозой (например, если ему требуется регулярно принимать медикаменты, которых у него не было при себе на момент исчезновения), – может быть начато расследование».

Правоохранительные органы призывают родственников и друзей заявлять об исчезновении человека как можно раньше. Однако если речь идет о взрослых, у полиции практически нет возможности быстро определить, пропал человек или же лишь распрощался со старой жизнью и начал новую. А в случае с детьми или молодыми девушками нельзя считать каждый случай исчезновения сексуально-мотивированным похищением, совершенным посторонним человеком. В большинстве случаев либо пропавший благополучно возвращается домой, либо выясняется, что произошло какое-то недоразумение.

«Если вы просто задержались в городе на два часа дольше обычного, потому что пошли постричься, вам захочется, чтобы в парикмахерскую заявился начальник полиции? – резонно заметил Тодд Мэтьюз, директор службы по связям с общественностью Национальной системы пропавших и неопознанных лиц. – Нет, вам не захочется, чтобы вас контролировали или чтобы за вами следили».

Во время первых, критических сорока восьми часов полицейские должны аккуратно преодолеть «скользкий склон», не нарушив права пропавшего человека на частную жизнь и выполнив свои обязательства перед его семьей.

Если гражданин имеет право исчезнуть, то его родные имеют право заявить о его исчезновении. Они могут обратиться в полицию в любое время – нет никакого минимального срока, который требуется выждать. В Калифорнии пропавшим человеком считается «лицо, чье местонахождение неизвестно заявителю». В случае с исчезновением детей и других несамостоятельных граждан важен каждый час, и члены семьи должны сообщить о пропаже как можно скорее.

Однако преждевременное обращение в полицию может привести к тому, что сотрудники правопорядка зря потратят свое время и силы. В 2017 году мать двадцатидвухлетней Ребеки Мартинес сообщила о пропаже дочери, инициировав розыск по всему штату, а в результате оказалось, что Ребека тайком улизнула в Лос-Анджелес, где начала сниматься в реалити-шоу «Холостяк».

Бывают истории с менее радужным финалом. В начале 2018 года родители девятнадцатилетнего студента Университета Пенсильвании Блэйза Бернштейна сообщили, что их сын исчез. В управлении шерифа округа Ориндж проследили перемещения Блэйза по его постам в Snapchat и установили, что последний раз парня замечали около полуночи 2 января, когда друг высадил его у парка Боррего. С тех пор Блэйза никто не видел.

Во время последующих поисков на территории парка полиция применила дроны. Но Блэйза нашли, лишь когда обильные дожди обнажили его тело, зарытое в неглубокой могиле. Сэмюель Вудворт, тот самый друг, что высадил Блэйза из машины, был обвинен не только в том, что он убил Блэйза двадцатью ножевыми ударами, но и в преступлении на почве ненависти, поскольку, как выяснилось позже, Вудворт был связан с группировкой белых нацистов и мог выбрать Блэйза жертвой потому, что тот был евреем и геем.

Дроны все чаще применяют при поиске пропавших, поскольку они позволяют детективам исследовать большие участки пространства, а затем направлять людей и собак лишь на те участки, где это необходимо. В другом случае, во время поисков трехлетней Шеррин Мэтьюз, полиция привлекла для обследования округа Ричардсон опергруппу беспилотного авиационного комплекса Северного Техаса. Как и в деле Бернштейна, поиски Мэтьюз завершились трагической находкой. Впоследствии отца девочки обвинили в убийстве с отягчающими обстоятельствами, а мать – в оставлении ребенка в опасности и пренебрежении родительскими обязанностями.

Дроны – часть растущего арсенала новых технологий, используемых при поиске пропавших людей. В этот арсенал входят прогностическая аналитика, замкнутые телевизионные системы, GPS-датчики, блокчейн и даже экспериментальные системы распознавания лиц. В 2008 году полиция отыскала объявленного пропавшим склонного к суициду человека, отследив данные его мобильного телефона, – этот случай стал предвестником царящих сегодня в публичной сфере бурных споров о неприкосновенности частной жизни.

Мобильные телефоны и смартфоны – огромное подспорье в поиске пропавших. Если сам телефон оказывается в распоряжении полицейских, они могут восстановить ход событий по самым свежим сообщениям и звонкам. Но даже не имея на руках телефона, сотрудники правопорядка обычно в состоянии многое узнать о местонахождении человека по расшифровкам от сетевых провайдеров, позволяющим отследить номер. Определив, от каких вышек аппарат ловил сигнал, можно прикинуть его координаты.

К несчастью, сталкеры также все активнее пользуются этой технологией для своих подлых целей.

Однако если свидетельства совершенного преступления отсутствуют, следователям могут на законных основаниях отказать в доступе к мобильным данным. А это значит, что сотрудники правопорядка снова оказываются на «скользком склоне»: они должны применять современные технологии для поиска пропавших, не попирая гражданских прав тех, кто просто хочет исчезнуть на несколько дней.

Когда на пресс-конференции Тиг перешел к ответам на вопросы, один из репортеров немедленно поинтересовался, не искала ли полиция информацию в мобильном телефоне Элизы.

– Я не хочу говорить о мобильном телефоне, – ответил Тиг и добавил: – У нас есть… какое-то количество ее вещей.

Вопрос следующего репортера оказался поистине провидческим:

– Есть какие-нибудь записи с Элизой на камерах наблюдения в отеле?

Неделю спустя, в День святого Валентина, друг прислал мне по электронной почте ссылку. Ни темы, ни текста в письме не было – только гиперссылка на URL-адрес ролика YouTube. Бездумно щелкнув по ней (а ведь это мог оказаться вирус), я обнаружил зернистую запись, сделанную камерой наблюдения в лифте отеля. Я понятия не имел, что будет происходить на видео, но смутно подозревал: что-то нехорошее.

Одно из моих хобби – курировать и создавать контент для веб-сайта The Ghost Diaries[1]. Я запустил его за год до описываемых событий, чтобы утолять свою страсть к зловещим тайнам. Размещал там про все подряд, от рисунков серийных убийц до текстов о параллельных вселенных, и просматривал тысячи странных видео – среди них были и захватывающие, и дурацкие, но попадались и такие, что травмировали психику.

Интернет подарил людям свободный доступ к информации, попутно выпустив на волю – и всем нам в мозг – триллионы пикселей кошмара.

Тогда я еще не подозревал, что, пройдя по ссылке в письме, я подписался на безумное приключение, которому суждено было изменить мой взгляд на мир и на самого себя. Следующие пять лет жизни я потратил, пытаясь сложить пазл, большая часть деталей которого оказалась потеряна.

Запись была предположительно сделана камерой наблюдения в Cecil. Изначально она, судя по всему, хранилась в кабинете директора отеля, затем переместилась в компьютеры лос-анджелесских детективов и в итоге каким-то образом оказалась на YouTube-канале Дэнниса Ромеро, журналиста из LA Weekly. Ромеро потом упорно отказывался объяснить, как получил этот ролик.

Когда я увидел его впервые, количество просмотров исчислялось несколькими сотнями тысяч, но с тех пор подскочило так, что перевалило отметку в 23 миллиона – и это без учета перепостов.

На мутном, рассыпающемся на пиксели видео девушка с черными волосами до плеч, одетая в красную толстовку с капюшоном и длинные черные шорты карго (потом выяснится, что они мужские), зашла в лифт, нагнулась, чтобы рассмотреть панель с кнопками, нажала несколько кнопок и стала ждать. Дверь все не закрывалась. Девушка ждала – ждал и я, недоумевая, зачем друг прислал мне это видео. Я уже начал готовиться к тому, что это окажется «скример» – некогда популярная интернет-обманка, заставляющая тебя увлечься роликом, а потом подпрыгнуть до потолка, когда с экрана душераздирающе завопит жуткая рожа, похожая на демона из «Экзорциста».

– Что это за фигня? – спросил я вслух.

Описание под видео гласило: «Элиза Лэм, жительница Ванкувера, пропавшая в Лос-Анджелесе 31 января, странно ведет себя на записи, обнародованной полицией в четверг».

– Чего там у тебя? – спросил коллега за моей спиной.

– А, так, ничего, – ответил я, благоразумно сворачивая окно браузера. – Ты обедать собираешься?

Обед – и вообще любой прием пищи – был у нас в офисе важным мероприятием. Мирские удовольствия отвлекали от наших унылых трудов – SEO-оптимизации и размещения интернет-публикаций.

Я вернулся к видео.

Теперь девушка заинтересовалась чем-то снаружи лифта, словно услышала голос или шум в коридоре. Ее движения стали нервными, неуверенными, как у человека, который знает, что его кто-то подстерегает поблизости, но боится проверить, кто там. Затем она резко шагнула из дверей, приняв позу бегуньи, и бросила взгляд в коридор справа от лифта. Камера коридор не захватывала, был виден лишь кусочек ковра и стена прямо напротив двери, однако Элиза увидела (или услышала) нечто, заставившее ее вернуться в лифт и забиться в угол.

Прошло несколько секунд. Держа руки в карманах толстовки, Элиза выбралась из угла и замерла, глядя в до сих пор раскрытую дверь, словно проверяя, на месте ли тот, кто там был. Она снова нырнула в коридор, сделала несколько дурашливых шажков – влево, назад, затем вперед – и стала ждать, едва заметная у левого края экрана.

Потом она вернулась в лифт и вновь, чуть ли не носом уткнувшись в панель, начала стремительно нажимать чуть ли не на все кнопки подряд. Дверь лифта все не закрывалась.

Элиза опять вышла в коридор. Секунду она стояла неподвижно, а затем начала жестикулировать, словно общаясь с кем-то невидимым. Расставив пальцы, она поводила в воздухе руками – странными жестами, точно во сне.

Она лунатичка? Одержимая? Поведение девушки напомнило мне то, как вели себя мои знакомые (и я сам, скорее всего) под галлюциногенами.

Наконец, Элиза вышла за пределы видимости камеры. Спустя четыре или пять долгих секунд дверь лифта медленно закрылась. И на этом все закончилось.

При помощи кое-каких рабочих поисковых инструментов я проверил рейтинг ролика по Alexa, SEOmoz и другим системам. Он оказался невероятно популярным, можно сказать вирусным. Исчезновение Элизы Лэм уже обсуждали на нескольких форумах, включая Reddit и Websleuths[2].

Я стал читать комментарии под видео и обнаружил там настоящее осиное гнездо: диванные аналитики сходили с ума, выдвигая свои версии. Изрядное количество людей предполагали, что Элиза была под наркотиками. ЛСД, грибы, «ангельская пыль», «соль» – они перебрали чуть ли не все существующие запрещенные вещества, объясняя поведение девушки. Кто-то даже упомянул, что некоторые витамины могут вызывать тошноту и головокружение и таким образом теоретически способны привести человека в состояние спутанного сознания и паранойи.

Другие сочиняли детальные истории на тему того, что происходило в коридоре. Кто-то накачал Элизу наркотиками и теперь охотился за ней по всему отелю. Какой-то садист-психопат, забавляясь, нажимал разные кнопки на лифте в другом конце коридора, чтобы лифт Элизы не мог отправиться на другой этаж. Этот человек, если верить одному ютуберу, преследовал ее и, возможно, убил.

«Она прячется от кого-то, – писал комментатор, придерживавшийся противоположного сценария, – и пытается не дать ему воспользоваться лифтом. Если мы посмотрим на схему отеля, то там слева есть лестница, и я подумал: может быть, она пыталась туда добраться и ее поймали?»

Я подумал: интересно, этот человек и вправду изучал схему отеля?

Еще один юзер писал: «Она совершенно очевидно пыталась добиться, чтобы двери закрылись… Убийца, вероятно, пытался вынудить ее пойти по лестнице, чтобы он мог схватить ее там».

Был комментатор, который написал, что у Элизы был психотический эпизод, и ее убийца знал это. «Я думаю, убийца встретил ее в таком состоянии в коридоре у самого лифта. Возможно, это был служащий отеля, и, возможно, он хотел ей помочь, но потом подумал, что, так как она в таком состоянии, он может ею воспользоваться, и в итоге он ее убил…»

Комментарии и мнения все прибывали. Я пересмотрел видео, надеясь разглядеть какую-нибудь деталь, мелочь, пугающее лицо в углу экрана, сбой в матрице, еле различимое нарушение пространственно-временного континуума, стирающее границу между измерениями, – что-то, за что можно было бы уцепиться. Отчего люди вдруг помешались на этом видео?

Картинка была мутная, почти размытая, а тайм-код в нижнем левом углу необъяснимым образом исказился, превратившись в подобие диковинного санскрита. Но если не считать этого, а также, вне всякого сомнения, необычного поведения Элизы, ролик трудно было назвать увлекательным. Девушка заходит в лифт, девушка выходит из лифта. И все же по каким-то причинам видео меньше чем за неделю набрало почти миллион просмотров.

Я навел справки. Ровно неделю назад полиция Лос-Анджелеса провела пресс-конференцию. Никаких следов Элизы не нашли до сих пор.

Мне вспомнился совет, что иногда дают людям – особенно молодым женщинам – на случай, если нужно убежать от кого-то внутри здания. Им предлагают одновременно нажать множество кнопок на лифтовой панели, чтобы преследователь не узнал, на каком этаже они вышли. Неужели именно это здесь происходит? У меня по спине побежали мурашки, когда я представил, как преступник несется вниз по ступенькам, чтобы перехватить Элизу на первом этаже.

У комментаторов были и более экзотические объяснения. Один юзер предположил, что Элиза играла в «Лифт в другой мир»: нажимала кнопки в особой последовательности, чтобы кабина привезла ее в иное измерение.

Одна ютуберша углубилась в зловещую историю отеля Cecil. По ее словам, в его стенах покончили с собой десятки людей. Постояльцы отеля становились жертвами хладнокровных душегубов. Здесь останавливались насильники и серийные убийцы. И в отеле, несомненно, водятся призраки – подытоживала дама.

Про насильников мне ничего не было известно, но в Cecil действительно снимали комнаты по меньшей мере двое серийных убийц. И Ричард Рамирес, известный также как Ночной Охотник, и Джек Унтервегер, Венский Душитель, проживали здесь во время своих кровавых загулов в 1980-х и 1990-х. И разумеется, здесь были совершены десятки чудовищных убийств. Значит ли это, что некая злокозненная бестелесная сущность вселяется в постояльцев отеля?

Я так и не мог до конца разобраться, что за струну затронуло это видео в душах такого множества людей. Но кое-что я начал понимать. И начал ощущать ужас, затаившийся в этих пикселях. Все было очень просто.

Она пряталась от кого-то. А теперь она пропала.

«Кто за ней охотился? – задумался я. – Сталкер? Серийный убийца? Бойфренд-абьюзер? Спятивший постоялец или служащий отеля?»

– А ты сам?

– А? – Я вздрогнул и поднял глаза.

На меня смотрел коллега:

– Ты куда пойдешь есть?

Мой софт не соврал. Делу Элизы Лэм исполнилось всего две недели – в жизненном цикле популярной криминальной загадки это соответствует стадии эмбриона, – но страсти уже кипели и бурлили. Постепенно число просмотров взлетело до космических высот. В определенный момент Google Analytics показал 70 000 органических – без учета рекламных результатов – поисковых запросов по словам «Элиза Лэм» в месяц, потрясающий показатель, меркнущий, однако, в сравнении с поднявшимся в соцсетях бешеным ажиотажем вокруг посвященных Элизе статей, видеороликов и подкастов: юзеры делали миллионы перепостов в Facebook, Twitter, YouTube, Reddit и других сетях[3].

С работы в тот день я ушел с затуманенной головой, полной беспорядочно мельтешащих мыслей.

Я вспомнил недавнюю историю, когда во время поисков пропавшего человека полиция обратилась за помощью к экстрасенсу. Спустя пару лет ЦРУ рассекретило сотни тысяч документов, посвященных экспериментам правительства в области внечувственного восприятия, и помимо прочего эти документы свидетельствовали о том, что полиция регулярно привлекает экстрасенсов к расследованию «глухарей».

«Все офицеры полиции сообщали, что они прибегали к помощи экстрасенсов именно так, как это описывается в газетах, – говорилось в одном докладе. – Восемь офицеров сообщили, что экстрасенс предоставил им информацию, которая принесла пользу расследованию и не могла быть получена иным путем. В трех из упоминаемых дел тела пропавших были обнаружены в описанной экстрасенсом местности».

Я гадал, наняла ли полиция Лос-Анджелеса экстрасенса, чтобы найти Элизу? Нет ли в полицейском управлении кабинета без окон, где сидит припасенный на такой случай медиум и вперяет взор в астрал, пытаясь разглядеть в энергетических потоках красную толстовку девушки?

Хотя я и не знал Элизу, ее исчезновение меня внезапно обеспокоило.

Но было одно обстоятельство. Поимка Кристофера Дорнера – напряженная охота за разочаровавшимся в жизни бывшим правоохранителем, превратившимся в безжалостного убийцу, – явно вытягивала из полиции Лос-Анджелеса все силы. Для создания критической ситуации было достаточно уже того, что экс-полицейский написал на целое управление донос с обвинением в систематической коррупции. А после того как этот человек в прямом смысле взялся за оружие и в одиночку объявил войну третьему по величине городскому полицейскому управлению США, перспективы расследования по делу Элизы Лэм оказались под большим вопросом.

Элиза Лэм стала звездой местных новостей, однако в новостных заголовках национальных газет ее исчезновение было не главной сенсацией из Лос-Анджелеса. Третьего февраля, за три дня до официального начала расследования по делу Элизы, бывший офицер полиции Кристофер Дорнер выпустил манифест, в котором объявил «атипичную и асимметричную войну» полицейскому управлению Лос-Анджелеса. Вскоре после этого он принялся целенаправленно убивать сотрудников полиции и членов их семей. Недельная облава, устроенная его бывшими сослуживцами, началась и закончилась самым жестоким образом.

Повсюду было фото Дорнера – в форме ВМС, с ослепительной улыбкой во все лицо. Дорнер успел послужить не только в полиции: он был резервистом Военно-морского флота и шесть месяцев провел в Персидском заливе, обеспечивая безопасность шельфовой нефтяной платформы в Бахрейне. За более чем десять лет в резерве ВМС США Кристофер получил множество наград, включая памятную медаль за участие в Иракской кампании, памятную медаль за участие в глобальной войне с терроризмом, знак отличного стрелка и медаль за отличную стрельбу из пистолета.

В досье Дорнера был отмечен достойный похвалы случай, когда в 2002 году, во время несения службы на военно-воздушной базе Вэнс, он нашел сумку, в которой лежали 8000 долларов, принадлежащих энидской Корейской церкви Божьей Благодати. Крис сообщил о деньгах в местную полицию и проследил за тем, чтобы их вернули владельцам. Он говорил, что это было «дело принципа».

Неприятности у Дорнера начались в 2008 году, когда он обвинил свою сослуживицу Терезу Эванс в том, что она ударила задержанного в наручниках ногой по лицу. Служебная проверка показала, что Дорнер сфабриковал обвинение, и вскоре его уволили. Он подал на полицию в апелляционный суд Калифорнии, однако его заявление отклонили.

Видимо, оскорбление, нанесенное принципам Дорнера, что-то надломило в нем, в его мозгу щелкнул переключатель, и парня охватила ярость и жажда мести.

Два года спустя в офис Андерсона Купера на CNN пришла посылка от Дорнера, адресованная начальнику полиции Ла-Пальмы Эрику Нунесу. В ней лежали записка на клеящемся листке для бывшего начальника полиции, уволившего Дорнера, видеозапись со сценой чрезмерного применения силы, предположительно подтверждающая обвинение против Эванс, и золотая памятная монета, продырявленная пулями.

Потом полилась кровь. В Ирвине были убиты Моника Кван, дочь первого в полиции Лос-Анджелеса капитана азиатского происхождения (Дорнер полагал, что капитан был причастен к его увольнению) и ее жених Кит Лоуренс. Всего за четыре дня до этого радостная Моника преподнесла сюрприз своим товаркам по баскетбольной команде Калифорнийского университета в Фуллертоне: высоко подняла руку, выставляя напоказ кольцо невесты. Кит, сделавший Монике предложение, при этом собственноручно выложив из розовых лепестков сердце, был многообещающим офицером правоохранительных органов, перед ним открывались широкие горизонты. Обоих застрелили в их машине. Монику – тремя пулями в затылок, Кита – пятью пулями в голову и лицо и двумя в шею.

Вскоре Дорнер опубликовал в Facebook манифест в 11 000 слов. В нем он перечислил по меньшей мере еще сорок полицейских и других людей, которых планировал прикончить в отместку за то, что они сговорились против него. В своем послании он разносил в пух и прах правоохранительные органы Лос-Анджелеса, обвиняя их в оголтелом взяточничестве, расизме и жестокости. Дорнер, афроамериканец, заявил, что после избиения Родни Кинга[4] дела в полицейском управлении приняли совсем скверный оборот и необоснованное применение насилия стало ежедневной рутиной. Дорнер не просто пересек «тонкую синюю линию», которая, как предполагается, объединяет всех офицеров полиции в крепкое братство, – он уничтожал саму концепцию лояльности правоохранительным органам Лос-Анджелеса.

«Синяя линия разорвана навеки, пришло время культурных перемен, – писал экс-полицейский. – Вы разбудили спящего исполина… Я несу с собой перемены и новую политику. Противостояние полицейского управления Лос-Анджелеса обществу и честным/порядочным офицерам – это традиция, которая должна быть и будет изменена».

«С 02.05 по 01.09, – продолжал он, – на должности сотрудника полиции Лос-Анджелеса я видел, как люди творят с другими людьми гнуснейшие вещи. К несчастью, я работал не на улицах. Это происходило во время нештатных ситуаций (sic!) в полицейских участках и полицейских автомобилях».

В числе прочего Дорнер обвинял полицейских в том, что они приписывали преступления людям, чья невиновность была им известна. Он утверждал, что они оставляют жертв огнестрельных ранений истекать кровью лишь для того, чтобы накапливать сверхурочные благодаря последующим вызовам в суд. По его словам, полицейские со скабрезными комментариями пересылали друг другу снимки омерзительных убийств, сделанные на мобильные телефоны во время службы. Они регулярно издевались над простыми гражданами и скрывали это.

В своем бессвязном документе Дорнер переходил от красноречивых призывов восстановить справедливость к описанию своих любимых телешоу и актеров. Он выражал восхищение президентом Обамой и сенатором Джоном Маккейном с его бескрайним уважением к американским военным ветеранам и федеральным правовым нормам. Он ратовал за меры по контролю за ношением оружия, одновременно угрожая начать полномасштабную бойню при помощи профессионального армейского арсенала. Используя лексику террористов, Дорнер обещал развернуть «атипичные и асимметричные военные действия» и предупреждал своих бывших коллег, братьев по полицейскому мундиру, что они будут «жить жизнью жертвы». Он заявлял, что ему известны все полицейские протоколы действий в случае нештатных ситуаций, и он будет методично душить в зародыше все попытки противодействия.

В результате последовавших за этим облавы и противостояния – к осуществлению задачи потребовалось подключить тысячи служащих полиции Лос-Анджелеса – пятеро погибли и шестеро получили ранения.

В ту неделю, когда исчезла Элиза Лэм, охота на Дорнера была в самом разгаре. Полицейскому управлению, обремененному беспрецедентной операцией по нейтрализации бывшего сотрудника, превратившегося в жестокого убийцу и карателя, пришлось выкраивать время, чтобы разыскивать еще одного человека.

Когда одна криминальная история завершилась бурным кровавым финалом, а другая погрязла в неопределенности, я обнаружил и другие тревожные параллели.

На данный момент я могу лишь предположить, что Элиза исчезла всего в нескольких кварталах от Скид-Роу, одного из самых опасных районов Лос-Анджелеса. Опрашивали ли детективы служащих и постояльцев отеля? Разговаривали ли они с жителями домов по соседству? Вдруг Элиза просто завела с кем-то знакомство и остановилась у нового друга, потеряла телефон и осталась без доступа к интернету? По словам родных, это было совсем не в духе Элизы. Однако пропавших людей находили живыми и при куда более странных обстоятельствах.

Одно было очевидно: Элиза не войдет в те 65 % пропавших, которые возвращаются сами или находятся целыми и невредимыми в течение двух суток. По прошествии семидесяти двух часов шансы на выживание резко падают. Элизу искали уже семь дней.

Но сюрпризы и странности только начинались. Через пять дней невероятная находка окончательно закрепила за делом Элизы Лэм звание одного из самых диковинных расследований смерти в истории криминалистики.

Глава 2

Находка

Из крана сочилась густая коричневато-красная жижа, можно было подумать, что вода насыщена чуть ли не красными кровяными тельцами. Правда, кровяные тельца не способны разбухать до такой степени, чтобы их стало видно невооруженным глазом. «Чем бы ни были эти гадкие крупинки, – подумала Натали Дэвис, стоя над краном в своем новом временном жилище, – лучше мне об этом не знать».

Стивен и Глория Котт увидели то же самое. Въезжая в отель Cecil, они не рассчитывали, что номер будет радовать глаз шелковыми шторами и хрустальной посудой. Да и относительно качества водопроводной воды – как в отеле, так и где бы то ни было в городе – они особых иллюзий не питали. Но они все же не планировали, почистив зубы, полоскать рот водой, которую словно закачали в капризные трубы восьмидесятилетнего здания на шестьсот комнат[5], расположенного в центральном районе Лос-Анджелеса, из кишащего мертвыми телами болота.

Потому Стивен Котт и обратился к руководству отеля с официальной жалобой.

Когда он явился к стойке регистрации и высказал свое неудовольствие, директор отеля Эми Прайс с трудом подавила стон. Это была третья жалоба на воду за вечер и десятая за неделю. Некоторые постояльцы были недовольны слабым напором – по их словам, вода еле капала из крана, другие заявляли, что вода пахнет и имеет «странный, сладковатый, отвратительный привкус».

Эми Прайс знала, как следует вести себя с жалобщиками. Зачастую – особенно в неблагонадежном Cecil (который мог похвастать жившими в нем серийными душегубами, множеством насильников, несколькими чудовищными убийствами и более чем дюжиной суицидов) – гости возмущаются не столько конкретными неполадками, сколько общей неприятной атмосферой. С этим ни Эми, ни другие управляющие ничего не могли поделать без солидных вложений в ремонт от собственников отеля.

Немаловажное обстоятельство заключалось в том, что Cecil представлял собой старое здание в крайне захудалом районе, и основной его клиентурой были туристы, трудовые мигранты и малообеспеченные местные жители, нуждающиеся в максимально дешевом жилье – от 65 до 95 долларов за ночь. Проведите хоть сколько-нибудь времени в центре Лос-Анджелеса, всего в паре кварталов от Скид-Роу, – и вы приметесь отчаянно искать какой-то платный ночлег, чтобы избежать нежелательного соседства.

Но в тот день обилие жалоб на воду слегка обеспокоило Эми. Что, если с водопроводом отеля и впрямь что-то случилось? Может быть, прорвало трубу или просто образовался засор? Эми уже начинала думать, не пора ли произвести проверку. Как раз в этот момент к стойке явился Стивен Котт с сообщением о красно-коричневой жиже с «кровяными тельцами».

Наутро Эми отправила на крышу подсобного рабочего, чтобы тот проверил исправность водяных цистерн.

Девятнадцатого февраля 2013 года Сантьяго Лопес, как обычно, заступил на смену в Cecil. Хотя день, конечно, выдался необычный. Пропала постоялица, молодая женщина, и по отелю уже двое суток шатались полицейские. Один детектив даже немного порасспрашивал Лопеса.

Но если не считать этого, все шло как всегда. Лопес не мог знать, что спустя всего несколько часов он увидит нечто поистине чудовищное, нечто такое, что навсегда впечатается в его память.

Сантьяго служил в отеле подсобным рабочим уже три года. Большинство людей не знали, что помимо временных обитателей на некоторых этажах здесь размещались и постоянные. Кое-кто жил в отеле десятилетиями. В то время как весь остальной Лос-Анджелес был жестко разделен по классовому признаку, Cecil, в противоположность другим знаменитым отелям Лос-Анджелеса – Roosevelt, Biltmore и прочим, – давно отказался от блеска и роскоши, сосредоточив свои ресурсы на предоставлении крова обездоленным.

Прекрасно, но это до известной степени осложняло работу персонала, поскольку необходимо было удовлетворять и просьбы постояльцев, приехавших на одну ночь или в отпуск, и потребности людей, давно живущих здесь.

В то же время у Cecil было кое-что общее с другими отелями и домами Города ангелов: зловещая репутация, сотканная из загадочных, пугающих историй. Сантьяго никогда не был поклонником рассказов о привидениях и таинственных убийствах, однако не мог не признавать, что работает в гостинице с необычным прошлым. Как же так получается, что в одном здании происходит столько ужасного?

Рабочий день Сантьяго Лопеса начался всего десять минут назад, и у него был длинный список дел. Уйма мелких починок, рутинных обязанностей и, положа руку на сердце, муторных проверок. Люди, оказывается, не умеют обращаться со смесителем! Сантьяго не понимал, как такое вообще возможно. Это же действие из тех, что за долгие годы практики намертво закрепляются в мышечной памяти, обращаться со смесителем выучиваешься еще в раннем детстве, так же как включать свет или спускать воду в унитазе.

И тем не менее за последние несколько дней множество постояльцев жаловались на проблемы с раковинами и душем. Жалобы были изобильны и разнообразны. Изобильны в том смысле, что поступали со всего отеля непрерывным потоком, а разнообразны – в том смысле, что касались всего, чего только можно, начиная с плохого напора и задержки воды до странного запаха и вкуса воды, и даже до «темной воды».

Гость из номера 320 дважды сообщил: напор такой слабый, что он не смог смыть мыло с волос, когда принимал душ. Это, конечно, нельзя назвать проблемой из серии «жемчуг мелкий». И все же… Понятно, что нормально функционирующий душ нужен для поддержания санитарии, но трудно не пробормотать «Как дитё малое!», если кто-то начинает жаловаться из-за того, что не может смыть с волос мыло.

Отель Cecil по форме напоминает букву «Е» – от основного корпуса отходят три сообщающихся крыла, и всего в здании шестьсот номеров. Обычно Сантьяго делал дела в одном крыле, потом переходил в следующее и дальше. Он планировал работу так, чтобы не приходилось бегать туда-сюда из одного крыла в другое.

Увы, в тот день еще до обеда он успел побывать в каждом крыле по два раза – носился словно ужаленный. Ничто так не бесит постояльцев, как проблемы с водой.

В номере 320 Сантьяго обнаружил проблемы с напором. Постоялец злобно зыркнул на него, когда исправить ничего не получилось. Сантьяго сказал, что вернется через час. Он не любил оставлять работу недоделанной, но первичный осмотр ничего не дал, и решить проблему можно было, только отыскав системные неполадки.

Он отправился на четыре этажа выше, в номер 720. У него был общий стояк с номером 320, и здесь тоже наблюдались проблемы с напором.

Выйдя в коридор, Сантьяго почувствовал покалывание в ладонях. Он понимал, что это просто игра воображения, однако покалывание всегда начиналось на седьмом или восьмом этаже, так что Сантьяго старался там не задерживаться.

В отеле бывали «прыгуны» – постояльцы, которые кончали с собой, выбрасываясь из окон. А еще здесь случались жестокие убийства, и преступников так и не находили.

Дальше ему нужно было на четвертый этаж – но, к несчастью, в номер 451, расположенный в среднем крыле. Добравшись туда, он вспомнил, что как раз в этом номере пару лет назад случилась очень странная история. Мужчина-постоялец заявил, что проснулся посреди ночи с ощущением, будто кто-то яростно его душит. Дрожа и обливаясь потом, он явился к стойке регистрации и сообщил, что кто-то невидимый словно хватал его за горло. Он потребовал другой номер, а узнав, что свободных комнат нет, собрал вещи и уехал.

Тот же номер. Однако никаких сообщений о душителях. Лишь слабый напор в кране.

Невероятно, но с этим номером был связан еще один диковинный инцидент. Год назад молодой парнишка по имени Костон Алдерете сфотографировал отель с улицы. Приглядевшись, на снимке можно было различить полупрозрачную серую фигуру, появляющуюся из окна на четвертом этаже.

Изучив план отеля, Сантьяго определил, что это окно номера 451, расположенное ровно на три этажа ниже того окна, из которого несколько десятков лет назад выбросился один из «прыгунов».

Еще одна жалоба на проблемы с водой поступила с девятого этажа – и, разумеется, из другого крыла.

В пояснении к вызову значилось лишь «№ 943 – напор».

Дверь открыла молодая женщина по имени Натали. Вид у нее был встревоженный. Сантьяго открыл кран. Вода уже не была красной, но он заметил пятна в раковине. Окрашенная вода обычно является результатом отложений в трубах. Красный цвет, как правило, возникает из-за ржавчины. Также его причиной может быть осадок, поднявшийся со дна нагревателя. Зрелище, спору нет, неприятное, но в большинстве случаев никакой опасности это не представляет.

Объяснив все Натали, Сантьяго добавил, что сейчас он кое-что проверяет и ее проблема в списке приоритетных. Он пообещал, что скоро вернется.

– Спасибо, – сказала Натали, а когда Сантьяго уже стоял в дверях, спросила: – Вы не знаете, в этой комнате кто-нибудь умирал?

Сантьяго застыл, молча глядя в пол. Потом поднял глаза на Натали.

– Здесь в каждой комнате кто-то да умер, – ответил он.

Теперь было ясно: чтобы установить источник проблем, придется обследовать крышу.

При помощи служебного ключа Сантьяго отключил сигнализацию двери, ведущей с пятнадцатого этажа на крышу. Если сигнализация сработает, то крайне неприятный звук разнесется по четырнадцатому и пятнадцатому этажу, а также будет слышен на стойке регистрации внизу. Но это, конечно, только в теории – за все время, что Сантьяго работал в Cecil, сигнализация не срабатывала ни разу, так что он не знал, как она звучит и функционирует ли вообще.

Если не считать пожарных выходов, эта дверь была единственным путем на крышу.

Позже, в Высшем суде штата Калифорния, Лопес под присягой подтвердил, что в день проверки сигнализация – до того, как он отключил ее, чтобы попасть на ровную, серую, невзрачную бетонную площадку, – была в рабочем состоянии. Поднявшись, Лопес осмотрел четыре тысячегаллонные водяные цистерны, сгрудившиеся на краю крыши, точно цилиндрические горгульи, обозревающие Центральный Лос-Анджелес. Система, основанная на использовании силы гравитации, закачивала воду из расположенного под улицей городского водопровода вверх, в цистерны. Вся питьевая и техническая вода поступала в отель из них.

Все цистерны имели десять футов в высоту и шесть в диаметре. Располагались они на четырехфутовых платформах, и добираться до них, не говоря уже о том, чтобы их обслуживать, было нелегкой задачей. Лопес поднялся на первую платформу по узкой лестнице; чтобы забраться наверх, пришлось протиснуться между цистернами и сантехническим оборудованием. После этого он оказался у второй лестницы, идущей уже по боку цистерны – до самого верха.

Первым, что заметил и впоследствии подтвердил в суде Лопес, была открытая крышка одной из цистерн. Квадратные крышки 18 на 18 весили порядочно. Как вообще такая штуковина могла сдвинуться с места? Полицейские, искавшие пропавшую женщину, тут побывали – могли они оставить цистерну открытой?

Поднявшись на ноги, Сантьяго отряхнул запачкавшиеся после подъема брюки и взглянул с высоты птичьего полета на центр Лос-Анджелеса и мозаику темных строений под розовым вечерним небом, расчерченным инверсионными следами самолетов, испещренным дронами и вертолетами.

Он заглянул в открытую цистерну. Что-то в ее темных глубинах привлекло его внимание – цветное пятно там, где ничего цветного быть не должно. Красное пятно.

Как Сантьяго позднее сообщал начальству отеля, детективам и судебным чиновникам, в цистерне он увидел тело женщины. Оно плавало лицом вверх, примерно в двенадцати дюймах от верхушки. За две недели левый глаз вылез из орбиты, кожа слезла, превратив лицо в нечто чудовищное. Рядом плавала одежда – красная толстовка с капюшоном.

Глава 3

Расследование начинается

Дирекция отеля Cecil связалась с правоохранительными органами 19 февраля в начале одиннадцатого утра. Вскоре после этого, согласно показаниям офицера Дианы Фигероа, полицейское управление Лос-Анджелеса направило сотрудников по адресу Саут-Мейн-стрит, 640. Капитан пожарного управления Лос-Анджелеса Джейми Мор сообщал, что к ним тоже поступил звонок из отеля с информацией о том, что рабочий обнаружил тело. Осмотрев место происшествия, Мор заявил: «Там на крыше три запечатанных бака на площадке. Тело в одном из них».

Он ошибся с количеством баков (их было четыре), и непонятно, что он имел в виду, говоря «запечатанных». Во всех последующих отчетах значилось, что крышки цистерн не были запечатаны. В отчетах указали неверные сведения? Элизу запечатали?

Мор заявил, что люк цистерны слишком узок для оборудования, необходимого для извлечения тела. Поэтому цистерну осушили и вскрыли лазерами.

Примерно в 13:45 офицер полиции Лос-Анджелеса Брюс Борихэн подтвердил, что внутри одного из баков на крыше отеля Cecil обнаружен труп.

«Наша поисково-спасательная команда сейчас разрабатывает самый оптимальный метод, который позволит изъять тело с места происшествия, сохранив как можно больше… улик, способных помочь расследованию, которое проводят полиция Лос-Анджелеса и детективы из отдела расследования убийств и грабежей», – заявил пресс-секретарь полиции сержант Руди Лопес.

Тот факт, что цистерну пришлось разрезать сбоку лазерами, наглядно демонстрирует, насколько неудобно было работать на платформе на крыше отеля. На фотографиях с места происшествия видно множество пожарных и полицейских, толпящихся у цистерны и на возвышающейся над баками крыше подсобки. Правоохранителям пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не дать спасателям вытащить тело через узкий люк в верху цистерны – после этого на трупе могли остаться отметины и порезы.

Мрачная картина лишний раз напоминала о том, в сколь странном месте было обнаружено тело. То, что Элиза… вернее, так – то, что в принципе кто-то сумел добраться до цистерн, казалось происшествием на грани сверхъестественного, загадкой, достойной Шерлока Холмса. В сети уже зарождались грядущие бурные дебаты о том, была ли такая задача чисто физически выполнима для девушки, которая запечатлена на видео в явно дезориентированном состоянии и без очков, – а также о том, что вообще могло заставить ее устремиться на крышу.

Позже в тот же день родители Элизы опознали дочь.

В 16:36 следователь по особо важным делам Фред Коррал уведомил старшего криминалиста Марка Шакарда, что тело покойной доставили в экспертно-криминалистический центр и требуется специалист.

Чуть менее часа спустя мистер Шакард смотрел на тело Элизы, лежащее на медицинском столе: разложение зашло далеко, лицо, живот и бедра раздулись, потемнели и покрылись пятнами. Ладони и ступни отекли – это не удивило криминалиста, который уже знал, что тело много дней провело в цистерне с водой. Рядом с покойной лежала ее мокрая одежда, а также наручные часы и ключ-карта – их тоже извлекли из цистерны.

Марк собирал данные судебной экспертизы до 18:50, после этого одежда и личные вещи Элизы были упакованы и приобщены к вещественным доказательствам.

Эти данные, равно как и дополнительная информация об обнаруженных на одежде волокнах и частицах, не предавались широкой огласке еще шесть месяцев, пока не были опубликованы полные отчеты о вскрытии и токсикологической экспертизе. Другие детали – среди них были и чрезвычайно важные – обнародовали лишь в следующем году. А некоторые подробности дела так и остались тайной.

Из всех начавшихся в тот день расследований, связанных с делом Элизы Лэм, местную прессу больше всего занимало разбирательство, начатое Управлением здравоохранения округа Лос-Анджелес: необходимо было выяснить, пригодна ли для питья вода в Cecil. До объявления результатов расследования чиновники от здравоохранения и представители Управления по охране окружающей среды временно перекрыли отелю подачу воды и запретили использовать для питья ту, что еще оставалась.

В новостях стали появляться сообщения о зараженной воде. Бернард Диас, восьмидесятидевятилетний постоялец отеля, проживший здесь тридцать два года, заявил, что дирекция не проинформировала его о ситуации с водой. Как и другие обитатели Cecil, он узнал об объявленном карантине только из телевизора. Час спустя, по словам Диаса, ведущий канала KTLA сообщил, что в одной из водяных цистерн на крыше здания, где он живет, нашли труп. Можно представить чувства человека, узнающего из вечерних новостей о том, что в воде, которую он пьет, плавал покойник.

Временные и постоянные жители отеля вспомнили, что иногда лившаяся из их кранов и душевых леек вода бывала темной, красноватой и даже с осадком, – и с ужасом осознали, что почти две недели они использовали для питья, купания и чистки зубов трупную воду.

«Когда мы об этом узнали, нас слегка замутило, в самом буквальном смысле, особенно от того, что мы пили эту воду. Мы чуть с ума не сошли», – заявил мистер Бау, турист из Британии.

Другой постоялец сообщил репортерам, что вода на вкус была почти «сладкой».

«У воды действительно был странный привкус, – сказала Сабрина Бау, пившая эту воду восемь дней. – Мы на эту тему вообще не задумывались. Думали, что так и должно быть».

Терренс Пауэлл, глава Управления здравоохранения Лос-Анджелеса, заявил, что в силу размеров цистерны и почти повсеместного наличия хлора в воде, текущей по городскому водопроводу, вероятность загрязнения крайне мала, однако совсем исключать ее нельзя.

«Больше всего мы обеспокоены возможностью фекального загрязнения воды из-за этого тела», – сообщил Пауэлл прессе.

Когда предварительный тест на колиформные бактерии – индикатор человеческих испражнений – дал отрицательный результат, чиновники попытались развеять страхи постояльцев отеля. Но никакое самовнушение не могло отменить тот чудовищный факт, что в их питьевой воде мариновался покойник.

После страшной находки на крыше отеля 55 постояльцев покинули его. Около пятнадцати гостей – среди них в основном были малообеспеченные постоянные жильцы – подписали отказ от претензий и остались. Им предоставили бутилированную воду взамен предположительно загрязненной. Двое постояльцев, Стивен и Глория Котт, месяц спустя подали на отель групповой гражданский иск.

Цистерну, в которой обнаружили Элизу, отключили от системы, в разных частях отеля взяли дополнительные пробы воды для повторного тестирования. Из труб отеля спустили всю воду и заменили на новую – с высоким содержанием хлора. До тех пор пока не пришли результаты повторных тестов, ресторан отеля был закрыт, а водой в Cecil пользовались лишь для смыва.

«В этом здании столько всего происходило, что я уже ничему не удивляюсь», – сказал Диас журналисту.

В ходе предварительного вскрытия определить причину смерти Элизы не удалось. Эд Уинтер, помощник главного коронера[6] округа Лос-Анджелес, заявил, что объявление результатов «откладывается, ожидаются дополнительные тесты». Вслед за этим Уинтер сообщил, что судмедэксперты не будут обнародовать ни частичных, ни предварительных сведений по делу, пока не получат результаты токсикологической экспертизы, анализа крови и мочи. Они должны были стать известны в течение шести-восьми недель. По крайней мере, так предполагалось.

Хотя Уинтер почти ничего не сообщил журналистам, он дал им некоторое представление о ходе своих мыслей, обозначив несколько вопросов, на которые желал получить ответы: «Что было в организме [Элизы Лэм]? Все ли ее органы работали исправно?.. Были ей прописаны какие-либо медикаменты, принимала ли она их в терапевтических дозах или чрезмерных – или она не принимала ничего?»

Из этого заявления можно было сделать логичный вывод о том, что полиция как минимум хочет проверить теорию, согласно которой Элиза на видеозаписи находится под воздействием наркотиков. По своей ли воле она приняла запрещенное вещество – галлюциноген или транквилизатор, который привел ее в диссоциативное, спутанное состояние сознания? Или ее чем-то накачали?

Теперь, когда Элиза больше не числилась пропавшей и ее тело было обнаружено, на руках у полиции оказалось потенциальное убийство. Пока не были получены результаты вскрытия и токсикологической экспертизы, которые могли бы помочь прояснить причины смерти эмпирическим путем, к работе приступили детективы.

Старшими следователями по делу Элизы Лэм назначили ветеранов Уолласа «Уолли» Теннелла и Грега Стернса. Элизу нашли голой, ее одежда (если, конечно, это была ее одежда – среди предметов, зарегистрированных как вещи Лэм, числились мужские шорты) плавала в воде, покрытая «пескоподобной субстанцией». До получения результатов вскрытия невозможно было узнать, подвергалась ли Элиза какому-либо насилию. Следы сексуального контакта в сочетании с частичками кожи под ногтями могли бы дать ответ на необходимый, но страшный вопрос, неизбежно возникающий, когда пропавшего человека находят раздетым.

Ни снимки места происшествия, ни снимки тела Элизы обнародованы не были, полиция Лос-Анджелеса не стала разглашать никаких сведений, касающихся собранных на крыше образцов ДНК. Это, разумеется, было в порядке вещей. В процессе расследования убийства детективы с крайней осторожностью говорят о ходе дела, поскольку какие-то подробности преступления может знать лишь его виновник. Эти подробности следователи стараются выудить у подозреваемых на допросе.

Старая как мир тактика на удивление эффективна. Допрашивая серийного убийцу Джека Унтервегера, проживавшего в Cecil во время своих кровавых разгулов, детективы – как венские, так и лос-анджелесские – тщательно скрывали информацию о состоянии убитых им проституток. Подробности вроде конструкции зловещих, затейливых и смертоносных удавок, которые Унтервегер мастерил из бюстгальтеров своих жертв, были известны лишь детективам и ему самому.

В случае с Ричардом Рамиресом, также снимавшим номер в Cecil, полиция Лос-Анджелеса не разглашала такие подробности дела, как марка кроссовок убийцы – Avia – и калибр автоматического пистолета – 25-й, чтобы Рамирес не прочел об этом в прессе и не уничтожил улики. Но тогдашний мэр Сан-Франциско Дайэнн Файнстайн проговорилась на пресс-конференции, и информация появилась во всех городских газетах.

Полицейские были в ярости из-за утечки, а поимка преступника оказалась под угрозой срыва, когда Рамирес узнал об уликах от СМИ. После этого он, разумеется, избавился от оружия и кроссовок. К счастью, его все равно поймали.

В деле Элизы Лэм не было ни единого физического доказательства преступления – зато была масса вопросов. Действительно ли Элиза общалась с кем-то в коридоре, как можно предположить по записи с камеры? Почему ее тело оказалось в цистерне? Почему она была голой? Почему она вообще попала на крышу? Как она туда проникла (или как ее туда затащили), обманув сигнализацию?

О первых этапах расследования мы знаем лишь то, что полицейские обыскали отель, этаж за этажом, с отрядом кинологов из К-9. Эми Прайс сообщила под присягой, что осмотру подверглась и крыша, но найти там ничего не удалось.

Детектив Теннелл подтвердил, что, когда полицейские развернули в отеле штаб, они «заглянули в каждую щель в здании, во все помещения, открытые ли, закрытые – их в обязательном порядке открывали. Их в обязательном порядке обыскивали».

Это было довольно некорректное высказывание, поскольку, с самого начала заглянув якобы «во все щели», полицейские так и не нашли тело Элизы. Если бы они и вправду заглянули в каждую щель, то обнаружили бы труп в одной из четырех цистерн на крыше, где они, как утверждалось, искали дважды и где кроме самих цистерн не было ничего.

Как сотрудники полиции проглядели цистерны во время обоих обысков? Крыша была пуста – если крышка цистерны, в которой находилась Элиза, была поднята, как можно было этого не заметить? Если же крышка была опущена – по-видимому, после того как Элиза оказалась внутри, – чьих рук это было дело? Кто закрыл цистерну?

В полиции подтвердили, что в здании работали собаки, но не стали вдаваться в детали. К примеру, мы не знаем, обыскивали ли собаки комнаты, вынюхивали ли они свежие следы, когда Элиза еще числилась пропавшей. Неизвестно также, насколько активно работали с собаками на крыше, если вообще работали. Это критически важно для понимания того, почему Элизу не обнаружили в цистерне в самом начале, и самое главное – важно для понимания того, что на ранних этапах расследования могли быть потеряны весьма значимые улики. Пока мы лишь наметим эту тему и вернемся к ней позже.

Коль скоро полицейские, по их собственному заверению, обыскали все здание, «заглянули во все щели», кинологи поднимались на крышу. Но как собаки могли не учуять Элизу?

Чтобы получить ответ, в первую очередь нужно понять, какой вид служебных собак задействовали: разыскных или специальных. Разыскных собак часто применяют в ситуации, когда дорога каждая минута. Чтобы они взяли след пропавшего человека, их доставляют на место происшествия до того, как картину смажут запахи посторонних. Разыскных собак специально выводят и дрессируют, чтобы они умели различать тяжелые частицы кожи – таких частиц с живого человека каждую минуту осыпается около 40 000. Они составляют основу запахового следа, который все мы оставляем за собой.

Более чем логично предположить, что полицейские задействовали разыскных собак, так как предполагали, что Элиза еще жива. Но если она была жива и находилась в отеле, то искать ее имело смысл только в одном из номеров. Если полицейские пришли к такому выводу, то они могли решить, что в деле могут быть замешаны подозрительные постояльцы или служащие отеля, и, следовательно, использование разыскных собак даст результаты.

Однако, если Элиза не была жива и не находилась в одном из номеров отеля, наиболее разумным было выбрать специальных собак, которые не следуют за определенным запахом, а находят источник запаха, испускаемого мертвым телом. Разыскных и специальных собак обучают по похожим методикам, но только специальные собаки умеют искать трупы.

Если полицейские задействовали разыскных собак, как те могли не уловить запаховый след Элизы? Молекулы ее ДНК – и, возможно, ДНК ее убийцы – почти наверняка гирляндами висели на лестницах: либо на пожарной, либо на основной. Можно также предположить, что образцы ДНК были на крыше, на лестнице, ведущей к цистерне, и на крышке цистерны.

Но если полицейские задействовали «трупных собак» и если крышка действительно была откинута, как ищейки упустили запах? Дает ли это основания предположить, что тело поместили в цистерну позже? Кто мог свободно и беспрепятственно попасть на крышу и поднять туда труп? У кого хватило бы силы втащить его по хлипкой лестнице, крепящейся к цистерне? Как подобное хулиганство могло остаться вне поля зрения камер видеонаблюдения?

И где находилось тело до того, как его переместили, и почему его никто не учуял?

Позже детективы признались, что не обыскивали номера в Cecil, поскольку не имели доказательств совершенного преступления, и это заявление порождает отдельный список вопросов.

Но главной загадкой остается – как полицейские псы не учуяли запах? Специальные собаки регулярно работают по категориям «Труп», «Вода», «Снежный обвал», «Несчастный случай в городе», «Дикая местность» и «Улика». Утверждают, что большинство «трупных собак» выполняют поставленные задачи с точностью около 95 % и могут обнаруживать тела, закопанные на глубине 30 футов.

Собак начали использовать для обеспечения правопорядка еще в Средние века, но лишь в 1889 году они стали неотъемлемой частью современной полиции. Сэр Чарльз Уоррен, комиссар лондонской полиции, специально обучил двух ищеек для помощи в розыске Джека-потрошителя.

Впоследствии подразделения К-9 стали регулярно привлекать к расследованиям. Разложение человеческого тела начинается, когда энзимы и микробы принимаются разрушать органы и кожу. Аминокислоты тела, распадаясь, высвобождают химические соединения кадаверин и путресцин. «Трупные собаки» обучены выявлять их – обеспечивают этот уникальный навык невероятные обонятельные способности животных. Лучший друг человека умеет чуять смерть – человеческую смерть. Полицейские ищейки достигают сказочных высот в искусстве распознавания смрада нашей кончины.

Они натренированы выявлять сотни разных запахов, испускаемых мертвым телом, отличать труп животного от трупа человека, труп, погруженный в воду, от трупа, закопанного в щебень. Однако на процесс разложения влияют внешние факторы, такие как окружающая среда, погодные условия и насекомые. Любая их модуляция немного изменяет тот самый трупный запах, который будет ощущать собака.

Некоторые аналитики предполагали, что «трупных собак» сбил с толку дождь. Согласно метеосводкам, 8 и 19 февраля в Лос-Анджелесе выпадали небольшие осадки. Однако кинологи обыскивали отель между 1 и 6 февраля. Таким образом, дождь на состояние места происшествия не влиял. Данные для криминологической экспертизы, такие как ДНК клеток кожи, могли обнаружиться только на лестнице (пожарной или основной) и в дверном проеме выхода на крышу. Также образцы ДНК должны были остаться на ведущей к цистерне лестнице и на крышке цистерны. Если полицейские задействовали лишь разыскных собак, те, возможно, не учуяли запах трупа из-за того, что он находился в воде. Но они должны были среагировать на другие запаховые следы, оставленные Элизой, – и эти следы привели бы их на крышу. Если же полицейские задействовали «трупных собак», крайне трудно представить, как те упустили и след ДНК, и запах разложения.

Неужели в тот день в игру вступили проклятые 5 % вероятности провала – потому команда обученных, упорных ищеек и упустила запах?

А может быть, никакого запаха не было, потому что еще не было и тела Элизы?

Один из главных вопросов на раннем этапе расследования: как Элиза проникла на крышу и добралась до цистерны? Как она попала туда, миновав сигнализацию? Педро Товар, главный инженер Cecil, подтвердил, что попасть на крышу можно либо через дверь, оборудованную сигнализацией, на случай если на крышу захочет подняться посторонний, – к этой двери ведет внутренняя лестница, – либо по пожарной лестнице.

Если предположить, что Элиза попала на крышу через аварийный выход, по пожарной лестнице, необходимо учитывать, что на ней не было очков. Вернемся к записи с камеры видеонаблюдения, вспомним, как Элизе пришлось нагибаться, почти касаясь лицом лифтовой панели, чтобы рассмотреть номера этажей, – и все равно она два раза подряд нажимала совершенно не те кнопки. Насколько это правдоподобная картина – девушка, которая либо так плохо видит, либо настолько дезориентирована, что никак не может нажать на нужную кнопку, вдруг выбирается на пожарную лестницу – где ничто не защитит ее от падения, а ветер снизу доносит смутный гул машин, – и по скользким узким ступенькам лезет на крышу?

Оказавшись на крыше, Элиза должна была подняться на платформу к цистернам и протиснуться в щель между цистерной и трубами. После этого она должна была вскарабкаться на цистерну, поднять тяжелую металлическую крышку и забраться внутрь. Но перед этим – снять с себя одежду и бросить, вместе с часами и ключ-картой, в воду.

Если во время обоих обысков крышка была поднята, трудно представить, что полицейские ее не заметили и не проверили цистерну. Если крышка была опущена, как Элиза могла справиться с ней, забираясь в цистерну?

Главным вопросом, конечно же, оставался мотив Элизы. Зачем молодой девушке – которая, как стало потом известно, предпочитала проводить время в одиночестве в своей комнате, – забираться на крышу, возможно, по опасной пожарной лестнице, а затем карабкаться на десятифутовую цистерну, раздеваться и лезть внутрь?

Почти сразу же многие аналитики заявили, что неверна сама постановка вопроса. Имея на руках запись, на которой видно, что девушка ведет себя так, будто она чем-то испугана и кто-то ее преследует, держа также в уме, что вскоре после запечатленных на записи событий тело этой девушки – без одежды – упокоилось в закрытой металлической цистерне на труднодоступной крыше, не лучше ли прибегнуть к иной формулировке: кто затащил Элизу на крышу и/или спрятал ее труп в цистерне?

Этот вопрос бурно обсуждали на бесчисленных сайтах, в ветках комментариев, переваливавших за миллион реплик, в тысячах видеороликов и подкастов.

Но в первую очередь всех волновало, найдут ли детективы свидетельства преступления, подтверждающие эти теории.

Грег Стернс, вместе с Теннеллом назначенный расследовать дело, получил широкое признание как искусный мастер ведения допроса, сторонник продвинутых методик. Пожалуй, наибольшую известность ему принесло раскрытие висяка, в результате которого его коллега, следователь Стефани Лазарус, была осуждена за убийство, совершенное ей двадцать три года назад.

В 2013-м (в тот самый период, когда шло расследование по делу Элизы) начальство отобрало Стернса и Тима Маршу, который также работал по делу студентки, для добровольного участия в секретной программе обучения техникам допроса. Целью программы было внедрение новых тактик допроса, позволяющих снизить число ложных признаний, а возглавлял ее консорциум из сотрудников ФБР, ЦРУ и Пентагона; речь идет о HIG[7].

Стернс и Марша подали сослуживцам пример и применили полученные во время учебы знания при решении Загадки голливудской головы.

Это заглохшее дело завели в начале 2012 года, когда запрыгнувшая в канаву собака нашла там предмет, завернутый в пластиковый пакет и напоминающий человеческую голову.

Это и вправду оказалась голова – принадлежала она человеку по имени Херви Меделин, пропавшему несколько недель назад. Главным подозреваемым был сосед Меделина по квартире Габриэль Кампос-Мартинес – у полиции была на него гора косвенных улик (к примеру, в тот день, когда Меделин исчез, он искал в Google способы расчленения тела), однако ничего настолько существенного, чтобы хватило для обвинения.

Стернс и Марша взялись за Кампоса-Мартинеса с использованием новой методики от HIG. Кампос не признался, однако к тому времени, когда они закончили беседовать, подтвердил, что действительно прогуливался с жертвой в Голливуд-Хиллс, совсем недалеко от места, где обнаружили голову, а заодно успел поболтать об одном растении под названием «трава дьявола», способном лишить человека сознания.

В 2015 году Кампос получил приговор – двадцать пять лет.

С тех пор полиция Лос-Анджелеса применяла методику HIG – суть ее засекречена – еще на шестидесяти допросах, c коэффициентом успешности 75–80 %.

Я нашел еще одно интересное дело, по которому работали и Стернс, и лейтенант Уолт Тиг. На протяжении почти десяти лет они пытались схватить человека по имени Тай Чжи Цуй, главного подозреваемого в отвратительном тройном убийстве. Скрываясь от правосудия, он уехал в Китай. Полиция утверждала, что в октябре 2006 года Цуй зашел в ресторан района Кореа-таун и прицельными выстрелами убил свою бывшую девушку, ее нового парня и владельца заведения.

Китайские власти отказались экстрадировать Цуя, но взамен сами возбудили против него дело. Коллегия в составе трех судей признала его виновным, и Стернс с Тигом смогли отпраздновать победу, хотя предпочли бы заняться Цуем в США.

Тига, появившегося вместе с семьей Лэм на пресс-конференции, связывало с Китаем многое. Он получил там диплом и встретил свою жену. Интересно, насколько искренен он был в общении с родными Элизы?

В своей книге «Геттосайд» (Ghettoside), посвященной проблеме убийств чернокожих чернокожими в Лос-Анджелесе, журналистка Джилл Леови отмечает, что среди коллег Уолласа Теннелла выделяла особая – и трагически отразившаяся на его судьбе – убежденность в том, что полицейские должны сами жить в той среде, представителей которой охраняют. Для Теннелла такой средой был Южный Центральный район Лос-Анджелеса, где он вместе со своей женой Ядирой, которую полюбил еще в старших классах, растил троих детей. Все дети учились в частной школе.

Отслужив в морской пехоте, Теннелл посвятил себя полицейской службе. Вначале он из принципа не хотел идти в отдел по расследованию грабежей и убийств, но захлестнувшая город в начале 1980-х волна тяжких преступлений побудила его изменить свое мнение. Теннелл поступил в суровое элитное спецподразделение CRASH – практически очаг нонконформизма внутри полицейского управления Лос-Анджелеса, вскоре заслуживший себе неоднозначную репутацию.

В конце 1980-х Теннелл перевелся в следователи, но его по-прежнему переполняло острое, даже патологическое чувство справедливости. В течение 1992 года он вместе с напарником работал по двадцати восьми делам – Леови отмечает, что это в три раза больше того объема работы, который берут на себя большинство детективов.

Ветеран «убойного отдела» Уоллас не понаслышке знал, что значит потерять ребенка. Дом для своей семьи от купил там, где работал, – в опасном Южном Центральном районе. И именно там, на западной границе территории полицейского участка 77-й улицы, в 2007 году его восемнадцатилетнего сына Брайанта Теннелла убил выстрелом в голову член уличной банды. Брайант надел бейсболку с эмблемой клуба Houston Astros, не зная, что эти цвета и символы в глазах местных бандитов превращают его в члена враждебной группировки.

Как раз когда расследование у Стернса и Теннелла сдвинулось с мертвой точки, давний обитатель отеля – восьмидесятидевятилетний Бернард Диас – сообщил репортерам, что в ночь перед тем, как Элизу нашли, он слышал странный шум с четвертого этажа.

«Говорили, будто бы что-то застряло в трубах между третьим и четвертым этажом», – отметил Диас, рассуждая о возможной причине звуков.

Другое сообщение, подтвержденное побывавшими на крыше фотографами, касалось подозрительных граффити, обнаруженных неподалеку от цистерны. Один из журналистов предположил, что надписи на латыни являлись визитной карточкой, оставленной кем-то причастным к смерти Лэм.

Люди также сообщали о том, что в отеле проживают несколько состоящих на учете лиц, обвиненных в преступлениях сексуального характера. На Мейн-стрит, всего в паре кварталов от Cecil, проживало около дюжины таких граждан.

Следовало помнить и о том, что в этом районе находили трупы других молодых девушек – на тот момент детективы предполагали, что они стали жертвами преступников.

Но кто сумел, не попав на камеры наблюдения, обманув сигнализацию, преодолев несколько крутых лестниц, донести тело Элизы до цистерны?

И еще один вопрос: сообщили ли служащие отеля о пропаже Элизы, когда она не сдала ключи от номера в условленный срок? Или же они ждали, пока полиция не уведомила их, что об исчезновении Элизы объявила ее семья?

Или в отеле с Элизой произошло нечто совершенно иное? В последующие недели сетевые расследователи обнаружили новые сведения о девушке, и эта информация существенно осложнила попытки объяснить поведение Элизы в лифте.

Другие расследования, включая мое, основывались на истории отеля и выявили трагические, ужасающие подробности о живших и работавших там людях.

Глава 4

Следствие ведет интернет

Когда я только начал интересоваться этим делом, я не имел ни малейшего представления ни о сетевых расследованиях, ни даже о собственно криминальной документалистике. История Элизы Лэм медленно заманивала меня, играя разными гранями. К моменту завершения расследования я проделал колоссальную психологическую работу и поменял свою жизнь самым неожиданным образом.

И я был не единственным, на ком это дело оставило особый отпечаток. Я обнаружил, что по всему миру люди с головой уходили в историю Элизы, погружались в нее, роднились с ней – и причин у них было невероятное множество. Фанаты сетевых расследований и друзья Элизы, жаждавшие справедливости; люди, страдающие от депрессии и заболеваний психики, сформировавшие онлайн-сообщество; бывшие постояльцы Cecil, стремящиеся раскрыть правду о криминальном прошлом отеля; исследователи паранормальных явлений, заметившие пробуждение тьмы и пытающиеся открыть миру глаза; конспирологи, полагающие, что за смертью девушки стоят куда более масштабные и зловещие события.

Это дело стало подобием теста Роршаха: каждый видел в нем что-то свое – неповторимо важное и неповторимо чудовищное.

Примерно треть убийств, совершаемых в Соединенных Штатах, остаются нераскрытыми. За период с 1960 года их число составило около 200 000. Со времен Джека-потрошителя и, намного позже, Черной Георгины[8] такие убийства неизменно завораживали людей. Нераскрытые преступления и криминальные саги сделались предметом массового помешательства, инструментом индустрии развлечений, но что гораздо важнее, они являются источником огромных затруднений для правоохранителей, часто попросту не имеющих возможности старательно выяснять подоплеку каждой загадочной смерти, которая, возможно, была результатом преступления.

Даже вышеприведенные данные не дают полной картины того, какое бремя лежит на органах правосудия, особенно в Америке, где в расчет необходимо принимать еще и неопознанные останки и пропавших людей. Дебора Халбер подробно рассказывает о создавшейся ситуации в своей книге «Команда скелетов» (The Skeleton Crew). Согласно переписи, произведенной в 2007 году Национальным институтом юстиции, в моргах и могилах по всей стране находится 40 000 неопознанных субъектов. Некоторые коронеры и судмедэксперты полагают, что это число ближе к 60 000. К несчастью, в судебно-медицинских кругах неопознанными телами часто пренебрегают. Согласно одному исследованию, лишь 30 % коронеров, работающих в небольших городах, в принципе располагают инструкциями по обращению с неидентифицированными останками.

А в полиции меж тем в любой момент времени находятся около 100 000 открытых дел о пропаже людей. Как мы отмечали выше, большинство этих людей находят живыми. Но число тех, кто так и продолжает числиться пропавшим, – нескончаемый кошмар для родных и близких – с годами растет. Многие дела даже объявляют «глухарями» попросту из-за отсутствия улик или представителя потерпевшей стороны.

Ресурсов и возможностей полиции и правоохранительной системы США не хватает, чтобы справляться с поисками пропавших и ошеломляющим количеством неопознанных останков и нерасследованных смертей. Эта тревожная ситуация и породила сетевые расследования, ставшие сегодня повседневным и неотъемлемым орудием уголовного судопроизводства. Невозможно четко определить, где и как возникла концепция сетевых расследований. Они родились в процессе медленной эволюции симбиотических отношений между людьми – прирожденными любителями головоломок и интернетом – величайшим инструментом поиска и величайшим средством общения из всех, когда-либо созданных нашей цивилизацией.

С первых дней существования интернета простые граждане, интересующиеся нераскрытыми преступлениями, начали собирать в сети информацию. Место и время обнаружения тела, особо важные приметы вроде шрамов, татуировок и т. п. Эти подробности пользователи заносили в примитивные базы данных. Первые новостные группы, списки электронной рассылки, группы в Yahoo! наподобие Troy More's ColdCases[9] объединяли расследователей, давали им возможность делиться друг с другом фактами. Эти зародыши форумов быстро выросли, когда началась эпоха Google и Википедии. Социальные сети уже набирали обороты, но в них еще не сформировались сообщества вроде Reddit, а технических возможностей было пока недостаточно для создания такого сайта, как Websleuths.

Подобно тому как «сырая» космическая материя медленно обретает форму и затвердевает под воздействием силы гравитации, интернет с его возможностями обеспечения краудсорсинга превратился в платформу, доступную для всех. Самые первые сетевые расследователи обратились к давним легендарным нераскрытым делам, таким как история Убийцы с Грин-Ривер, Брезентовой девушки, Леди дюн, Мальчика в коробке (его дело датировалось 1957 годом) и т. п.[10] Более современные дела – такие, как убийства Тупака Шакура и Бигги, истории Джоди Ариас и О. Джей Симпсона, исчезновение Натали Холлоуэй – помогали раздувать огонь прибыльного интереса к криминальной документалистике в кабельных телешоу вроде «Нэнси Грейс».

Халбер полагает, что привлекать сетевых энтузиастов к расследованиям стали после терактов 11 сентября. Криминалисты не справлялись с огромным количеством жертв, которых необходимо было идентифицировать иногда лишь по ДНК из микроскопических клочков ткани, – и были вынуждены искать помощи на стороне.

В то время крупнейшим онлайн-сообществом, которым пользовались сетевые расследователи, была сеть Doe Network, иногда прозываемая «Facebook для покойников», – созданная на коллективных началах база данных пропавших людей и неопознанных останков. Она была запущена в 1999 году и с тех пор пополнилась тысячами добровольцев, выкладывающих сюда информацию из открытых источников, архивов и с профессиональных сайтов для судмедэкспертов и коронеров вроде Las Vegas Unidentified и Florida Unidentified Decedent Database. За упорство и настырность добровольцев Doe Network прозвали в полиции и правоохранительных органах «доуставалами». Так началось долгое противостояние копов и тех, кто настойчиво пытался заглянуть за «синий занавес», скрывавший от простых граждан подробности полицейских расследований.

Развитию движения сетевых расследователей существенно поспособствовал ряд событий, произошедших в середине прошлого десятилетия. Первое случилось в 2004 году, когда Триша Гриффит приобрела и переделала сайт Websleuths, превратив криминалистический форум из мерзкого гадючника в одну из самых посещаемых и уважаемых платформ в своей сфере. Год спустя в интернет-пространстве появился Reddit – и быстро разросся до громадного сетевого сообщества с несколькими «подразделениями», посвященными сетевым расследованиям и нераскрытым преступлениям.

В 2007 году Национальный институт юстиции, отчасти вдохновившись успехом Doe Network, создал новую обширную базу данных – Национальную систему пропавших и неопознанных лиц. Ее задачей было помогать родственникам пропавших и следователям в идентификации останков и поиске людей. Всего за пять лет своего существования платформа привлекла громадное количество пользователей.

Коллективные расследования приносили ощутимую пользу, они помогали семьям, пережившим чудовищную, трагическую потерю, ощутить некую завершенность, добивались справедливости для сотен жертв преступлений, практически вычеркнутых из реальности.

Присоединиться к Websleuths и попробовать свои силы в расследовании «глухарей» Тришу Гриффит побудило одно необычное дело. В 1996 году, сразу после Рождества, шестилетнюю Джонбенет Рэмси нашли убитой в подвале ее дома – так началось одно из самых скрупулезных полицейских расследований современности. В этом деле было все: гипотетическая инсценировка похищения, неопознанные образцы ДНК, неубедительная графологическая экспертиза, серьезно нарушенная картина преступления, публикации в прессе ложных «утечек информации», ложные признания и сотни противоречивых теорий. Из книг, фильмов и телепередач, посвященных убийству Джонбенет Рэмси, можно составить небольшую библиотеку. Эта история запустила в обществе новый виток маниакального увлечения криминалистикой.

В 2004 году Триша возглавила Websleuths и немедленно приступила к реформам. Форумы, как она рассказывала мне, к тому времени превратились в невыносимые «сборища придурков», неистово запугивающих, оскорбляющих и троллящих все живое. Первоначальной задачей Триши, по ее словам, было создать не популярный веб-форум, а платформу для социально ущемленных представителей пострадавшей стороны. Кроме того, она хотела помочь семьям пропавших или жертв убийств привлечь внимание общества.

Триша ужесточила модерацию сайта и ввела строгие правила, регламентирующие этикет и препятствующие распространению недостоверной информации. Также она отправила в бан группу несносных троллей. Эти меры в итоге принесли неожиданный, но приятный результат: на сайт потянулись настоящие сетевые расследователи… причем толпами. Всего за пару лет число членов Websleuths выросло с каких-то двухсот пятидесяти до нескольких тысяч.

А потом грянуло дело Кейси Энтони, и на Websleuths началось настоящее безумие.

В «Команде скелетов» Халбер рисует портрет сетевых расследователей: это работающие без четкого руководства, рассеянные по всей стране и по всему миру, обычно не раскрывающие своих имен люди; заниматься они могут чем угодно – торговать программным обеспечением, как Дэн Брейди, учиться в колледже или сидеть дома с детьми. Они – истинные фанаты криминалистики, нераскрытые преступления действуют на них как наркотик, перспектива раскрыть загадочное убийство для этих людей ценнее любого человеческого достижения. «Глухари» – это их жизнь.

Одни расследователи выискивают криминалистические данные или подают запросы в Отдел обеспечения свободы распространения информации, другие действуют в интересах родственников пропавшего или людей, полагающих, что их близкий стал жертвой преступника. Вместе они по крохам собирают информацию при помощи зубных карт, ДНК, лицевых реконструкций, посмертных фото, сгенерированных на компьютере цветных портретов, гипсовых слепков, карт Google и аэроснимков. Они могут прочесывать онлайн-архивы, собирая данные из переписей, списков избирателей и военнослужащих, сведения о смертях и заключенных браках, правоустанавливающие документы на собственность, лицензии на ведение бизнеса, информацию о банкротствах и правонарушениях.

В книге Халбер описано несколько удачных сетевых расследований.

Бобби Лингос, член Doe Network, работающий гражданским администратором баз данных в полиции Квинси, штат Массачусетс, в 2002 году помог раскрыть дело о неопознанном трупе, обнаруженном в реке Садбери. Он стал искать данные по буквам «РК», вытатуированным на правом плече жертвы, и вышел на техасского волонтера Doe, который вспомнил пропавшего человека с точно такой татуировкой. Лингос передал информацию сотрудникам полиции Фреймингема, и те установили, что тело принадлежит сорокалетнему Питеру Кокинакису. В тот год Питер как раз исчез в Хьюстоне.

Легендарный сетевой расследователь Тодд Мэтьюз, разгадавший печально известную загадку убитой несколько десятков лет назад Брезентовой девушки, тоже сумел раскрыть дело с помощью одной лишь татуировки – татуировки в виде кенгуру, по которой опознали мертвую женщину, найденную в Мэриленде.

Эллен Лич сделала то, чего полицейским Миссури и Айовы не удавалось на протяжении четырех лет. При помощи криминалистической реконструкции она нашла сходство между зацементированным в ведре черепом, обнаруженным за мусорным баком в Миссури, и фотографией пропавшего жителя Айовы Грега Мэя. Это была первая удача Лич за шесть лет сетевых расследований, и она до сих пор помнит, какую радость испытала тогда.

В 2008-м Тоня Финстерволд, начинающая ищейка Doe из Техаса, помогла раскрыть дело 1980 года Джозефа Формики-младшего, юноши с психическим расстройством, пропавшего недалеко от своего дома в Пенсильвании.

Во время расследования другого дела энтузиастам помог сайт Ancestry.com. Просматривая Doe Network, Шери Гринвуд наткнулась на фотографии костей и одежды, бывшей на жертве перед смертью, – среди прочего там были белые теннисные туфли, джинсы и красная футболка с индейским рисунком и надписью «Праздник воссоединения семьи Уинн», датой события и списком имен. Гринвуд принялась усердно разыскивать членов семьи и дизайнера футболки – и в конце концов выяснила, что погибшую звали Бренда Райт.

Халбер утверждает, что методы, применяемые сетевыми расследователями, не только привели к раскрытию множества дел, но и «изменили отношения правоохранительной системы с обществом».

Действительно, не будем забывать, что в самом начале следствия по делу Элизы Лэм полиция Лос-Анджелеса призвала граждан оказать содействие и сообщить все, что им известно о возможном местонахождении девушки. Полицейские не просто открылись для диалога, они стремились к сотрудничеству с гражданскими, прекрасно понимая, что это означает допустить к делу сетевых расследователей. После обнародования записи с камеры видеонаблюдения ящик Пандоры было уже не закрыть.

Триша Гриффит заявляет, что точно знает: сотрудники правоохранительных служб пользуются Websleuths, чтобы собирать информацию и следить за настроениями в обществе. Отследив хранящиеся на сайте IP, она определила, что многие полицейские участки имеют на Websleuths аккаунты, чтобы наблюдать за расследованием определенных дел. Гриффит убеждена, что при всем демонстративном недоверии и невзирая на высказываемую в адрес сетевых расследователей критику, все больше детективов признают ценность их работы.

Однако отношения полиции и сетевых детективов нельзя назвать совсем идиллическими – в большинстве случаев копы откровенно презирают сетевиков и считают их помехой. Исторически сложилось так, что сотрудники правоохранительных органов – будь то полицейские, детективы или представители каких-либо спецгрупп – не горят желанием общаться с широкой публикой. И не только на тему подробностей нераскрытых убийств. Едва оформившись в отдельную структуру во второй половине XIX века, городская полицейская служба стала совершенно непрозрачной.

Виной тому не обязательно какой-то зловещий заговор молчания. На самом деле, как отмечает в своей книге Халбер, криминальное расследование, особенно расследование убийства, легко может забуксовать из-за непонимания между различными органами, службами, отделами полиции, судмедэкспертами и муниципальными властями разных уровней.

Другими словами, у госслужащих хватает проблем и со внутренней коммуникацией. Разногласия между правоохранителями способны повлечь за собой не меньше неприятностей, чем неувязки в области связей с общественностью. К чему это приводит, наглядно демонстрируют дела Черной Георгины и Хиллсайдского Душителя – возможно, именно из-за межведомственных препирательств и нежелания сотрудников полиции делиться информацией с коллегами преступникам тогда удалось уйти от наказания.

Что же до сетевых расследователей, профессионалы прозвали их «доуставалами» не без причины. Полицейские считают интернет-энтузиастов психически неуравновешенными дилетантами, не обладающими ни должной подготовкой, ни необходимым для раскрытия преступлений темпераментом. И что гораздо важнее, полицейские считают, что сетевые расследователи могут превращаться в опасную толпу линчевателей, основывающих ложные обвинения на ничтожных доказательствах.

К сожалению, такая позиция не лишена оснований. Я своими глазами наблюдал безответственных сетевых расследователей в деле Элизы Лэм. Бездоказательные обвинения распространяются по интернету, как лесной пожар, а реальные улики часто обсуждают наравне с самыми отстойными конспирологическими теориями, какие только можно вообразить.

Однако добросовестные сетевые расследователи компенсируют это безобразие, создавая равновесие.

Были ли эти энтузиасты готовы к такому вызову, как дело Элизы Лэм?

Отель Cecil, место преступления, всегда считался опасным заведением – строго говоря, настолько опасным, что ходили слухи, будто бы копы уже много лет боятся приезжать сюда на вызовы и по возможности избегают заходить внутрь.

Я выяснил вот что: у постояльцев Cecil, пребывающих в уверенности, что их жалобы останутся без ответа, было не принято обращаться в полицию; более того, даже если бы им попался доброжелательный, ответственный офицер, написав заявление, они рисковали лишиться крыши над головой. Поэтому обитатели отеля не желали иметь дела с полицией, полиция не желала иметь дела с отелем, и Cecil, по всей видимости, десятилетиями функционировал в атмосфере некой анархии.

Возможно, именно в такой ситуации и нужны сетевые расследователи. Жертвы и свидетели преступлений, принадлежащие к маргинализированным классам, могут побояться разговаривать с полицейскими, но, возможно, будут разговаривать с сыщиками-энтузиастами, не уполномоченными государством применять силу. При мысли о подобном развитии событий любой полицейский детектив скорчится от стыда, однако Триша Гриффит категорически заявляет: такова реальность, и полицейскому управлению придется взглянуть ей в глаза.

Мне же пришлось взглянуть в глаза простому факту: чтобы узнать больше о деле Элизы Лэм, необходимо отвлечься от теоретизирования и самому погрузиться в темные пучины Интернета. Пришло время начать собственное сетевое расследование.

Как многие из тех, кто стремится сделать карьеру в Лос-Анджелесе, Джон Лордан попробовал себя в разных нишах развлекательной индустрии. Но главной его любовью всегда были документальная криминалистика, нераскрытые преступления и конспирология. Они так и манили его.

Джон запустил на YouTube шоу, посвященное «глухарям» и расследованиям убийств. Концепция заключалась в следующем: рассказать о загадочном преступлении, собрать все доступные материалы по нему, представить эти материалы зрителям, а потом предоставить им возможность коллективными усилиями взяться за расследование, делясь своими достижениями в комментариях к видео. Воспользовавшись оставленными подсказками, по следам Джона мог пойти кто угодно – включая полицейского детектива, который мог даже не признаться в том, что таскает улики у сетевого расследователя, – и кто угодно мог внести в проект свою лепту.

Узкий круг страстных поклонников шоу стал быстро разрастаться, и вдохновленный этим Джон принялся побуждать подписчиков предлагать свои улики и гипотезы. Он был не против, если расследование вдруг свернет в неожиданную сторону. В этом смысле его канал напоминал Википедию: все происходящие здесь процессы были доступны для обозрения, и можно было буквально шаг за шагом наблюдать, как формируется теория и происходит поиск фактов, которые подтвердят ее или опровергнут.

Свое детище Джон назвал BrainScratch – «Шевели мозгами». Одно из первых своих видео он посвятил загадочной истории Элизы Лэм, и ее популярность дала каналу отличный старт, обеспечив тысячами преданных подписчиков. Тогда Джон не знал, что в будущем ему придется возвращаться к делу Элизы Лэм еще много раз. Никто не мог предугадать, что эта история обретет в массовой культуре почти религиозный статус.

Когда Джон начал заниматься Элизой Лэм, одной из его целей было избежать уклона в паранормальное – это представлялось бессмысленным и малопорядочным. Джон решил сосредоточиться на наглядных, фактических доказательствах. Разумеется, ввиду специфики дела, задача оказалась практически невыполнимой. И несмотря на все старания Джона избежать конспирологических теорий, он не мог отрицать, что в истории Элизы что-то было нечисто.

Он начал выявлять нестыковки.

Обнародовать видео с пропавшим человеком – особенно если пропавший является иностранным гражданином – обычная практика для полиции, но видео из Cecil должно было послужить одной-единственной практической цели – помочь опознать Элизу. Однако качество записи оказалось настолько низким, что идентифицировать Элизу с ее помощью было практически невозможно. В итоге запись лишь выставила девушку в неприглядном свете и поспособствовала распространению конспирологических теорий.

К тому же видео породило больше вопросов, чем дало ответов. Где другие записи из коридоров отеля? Из лобби? С камеры снаружи здания? Почему нам не показали эти записи – хотя они могли бы помочь воссоздать схему перемещений Элизы и опознать людей, которые, возможно, ее сопровождали? Почему мы располагаем одной-единственной записью из лифта?

Ответ таков: запись была не единственной, просто полиция позволила общественности увидеть лишь ее. В дальнейшем выяснилось, что имеются и другие видео с Элизой. И от того, что происходило на этих видео, душа уходила в пятки, однако сообщили о них только в самом конце расследования.

Полицейские с самого начала не желали говорить о пропавшем телефоне Элизы. Как я отмечал выше, исчезновение по меньшей мере одного из телефонов Элизы лишило их возможности отследить, с кем девушка общалась незадолго до смерти. Однако отследить утерянный телефон технически возможно, и не исключено, что это могло бы помочь расследованию.

Что еще важнее, даже не имея физического доступа к телефону, можно отследить его и получить информацию – метаданные; к примеру, через мобильного оператора, интернет-провайдера и вышки связи.

К тому же нельзя с уверенностью сказать, что телефон был утерян. Вначале полиция Лос-Анджелеса заявляла, что вещи из номера Элизы хранятся в подвале отеля. Не мог ли там находиться и телефон?

Поскольку следствие пребывало в активной фазе, полиция ничего не сообщила о местонахождении телефона Элизы – и это была первая из бесчисленных таинственных черточек, дополнивших и без того загадочную картину.

Гораздо позже один сомнительный свидетель поделился со мной шокирующим открытием касательно местонахождения вещей Элизы.

Через месяц после смерти Элизы на ее странице в Tumblr появилась новая запись – цитата из Вирджинии Вулф:

К чему, размышляла она, это вечное несоответствие между мыслью и действием, между полным одиночеством и жизнью в обществе, зачем эта бездонная пропасть, по одну сторону которой – живое движение и сияние дня, по другую – пассивное созерцание и мрак ночи?[11]

На протяжении всего следующего года, по мере того как среди блогеров и сетевых расследователей росла одержимость историей Элизы, в ее аккаунте то и дело появлялись разного рода картинки и сообщения. Девушка, без устали повторяющая: «Я люблю быть одна… я люблю быть одна…» Абстракционистский рисунок в стиле «Крика» – человек в машине, с подписью: «Людская сущность в городской среде». Карта Таро – Отшельник.

Пока параллельные расследования двигались своим курсом, блог извергал все новые и новые посты от имени покойной. Фанаты эзотерики заявляли, что это послания с того света. Конспирологи от криминалистики считали посты доказательством того, что убийца Элизы заполучил ее телефон и пишет в ее блоге, дразня следователей и издеваясь над ними.

Логичнее всего было бы объяснить появление этих постов тем, что в аккаунте Элизы была включена функция автоматического обновления, позволяющая программе самостоятельно собирать посты с любимых аккаунтов пользователя. Но помня о том, что телефон пропал, трудно не вообразить, как убийца Элизы пишет с него новые посты.

Насколько зловеще все это выглядело, показывает сообщение, отправленное Элизе после ее смерти бывшим одноклассником:

Самое жуткое, что я видел в своей жизни, – это уведомление о том, что твой Tumblr делился моими публикациями в конце февраля и начале марта 2013 года. Я чуть с ума не сошел.

В одном из ранних видео на BrainScratch Джон Лордан сообщал об обнаруженных на крыше отеля граффити. Фотографии граффити были сделаны, когда пожарные извлекали Элизу из цистерны. Среди прочих неприличных изречений было предложение на латыни: Fecto cunt her suma, написанное рядом с той самой цистерной, где нашли тело девушки. Если верить интернету, перевести это можно либо как «на самом деле она была потаскухой», либо как «это лучшая дырка».

Есть несколько причин, почему эти граффити следует счесть важной деталью. Первая: в своих поздних заявлениях администрация отеля настаивала на том, что попасть на крышу было невозможно – упорство в отрицании достигло критических величин, когда семья Лэм в конце концов подала на Cecil гражданский иск. Тот факт, что некто оставил на крыше надписи, означал, что как минимум один человек – или даже несколько – сумели преодолеть систему безопасности.

Более того, граффити обычно оставляют в тех местах, где их кто-то увидит, – они делаются в расчете на аудиторию. Это приводит нас к выводу, что постояльцы отеля или другие лица регулярно бывали на крыше. Один бывший обитатель Cecil рассказал мне, что частенько пил там пиво. Можно предположить, что не он один. Мог ли кто-то из посетителей крыши иметь некое отношение к смерти Элизы или знать ее убийцу?

Второй важный момент: загадочное совпадение с записью в блоге Элизы. В день своего исчезновения она вывесила на Tumblr следующую цитату:

Опять дырка? Странно, как часто мужчины… использовали это слово, чтобы унизить женщин, хотя оно означало единственную женскую часть, которую они ценили[12].

На тот момент Элиза уже несколько дней жила в Cecil. Успела ли она побывать на крыше и оскорбиться, увидев надпись? Возможно, она раскритиковала граффити и обидела этим художника. Или (более экстремальный вариант) кто-то знакомый с Элизой или читавший ее блог – в котором она публиковала свои путевые заметки, – выследил ее в Cecil и оставил там граффити как своего рода визитную карточку?

Сетевой расследователь Кей Тенг прилетел из Гонконга, намереваясь проникнуть в отель Cecil с камерой и задокументировать планировку здания.

Кей явился к дверям лифтов четырнадцатого этажа – к точке, в которой началась история Элизы, – и стал искать ответы на следующие вопросы:

1. Застывает ли дверь лифта в открытом положении?

2. Да, она остается открытой, когда вы нажимаете кнопки других этажей; закрывается она, лишь когда вы нажимаете кнопку «Закрыть двери» или в том случае, когда кто-то нажмет кнопку вызова лифта на другом этаже.

3. Сколько кнопок и панелей имеется снаружи лифта?

4. На наружной панели есть только две кнопки: «Вверх» и «Вниз».

5. Работает ли кнопка блокировки дверей?

6. Работает – и позже Джон Лордан, проверив это, выяснил, что двери после нажатия этой кнопки остаются открытыми около двух минут.

7. Что видно из кабины?

8. На стене напротив лифта висит круглое зеркало, в котором можно видеть человека, стоящего снаружи. Расположение зеркала также позволяло Элизе наблюдать свое отражение, стоя в коридоре.

9. Что можно увидеть снаружи кабины?

Есть два слепых пятна – то, что в них находится, невозможно увидеть из коридора у входа в лифт. Когда Элиза высунулась из кабины в коридор, она не могла видеть коридор целиком в обоих направлениях.

Следующим шагом было попытаться проникнуть на крышу и, если это получится, ответить еще на три вопроса:

1. Сколькими путями можно попасть на крышу?

2. Насколько доступны эти пути?

3. Как близко можно подобраться к цистерне с водой?

Сначала Кей направился к пожарному выходу четырнадцатого этажа и убедился, что таким путем можно легко попасть на пятнадцатый этаж (самый верхний). Подчеркну, он не стал подниматься по лестнице, ведущей к запертой и оснащенной сигнализацией двери, а полез по пожарной лестнице. Выбраться на крышу к цистернам оказалось не особенно трудно.

В своем видео Кей заключил: «Это не сверхъестественное событие, это, скорее всего, убийство. Людям не следует сгущать краски. Надеюсь, преступника скоро поймают и погибшая обретет покой».

В Гонконге паранормальная интерпретация смерти Элизы была гораздо популярнее, чем в США, но Кей в нее не верил. Как и Джон Лордан, он не хотел, чтобы фантазии о призраках и демонах отвлекали людей от реальности. И он совершенно точно был не единственным сетевым расследователем, подозревавшим здесь криминальную подоплеку.

Если бы не интернет и обосновавшееся в нем сообщество сетевых расследователей, дело Элизы Лэм, вероятнее всего, исчезло бы с радаров общественного внимания вскоре после оглашения первых полицейских отчетов. Это можно считать как благословением, так и проклятием, в зависимости от ваших взглядов на жизнь. Прожорливость, с которой люди накинулись на историю Элизы, представляет собой самый удивительный социологический феномен, который сам мог бы стать легендой, даже если бы ему не предшествовало обнаружение тела в цистерне с водой на крыше.

Своей популярностью дело Элизы Лэм обязано исключительно интернету. Поиски пропавшей и последовавшая находка активно обсуждались как в местных, так и в международных новостях на кабельном телевидении, однако шансов стать звездой «Нэнси Грейс» или добиться еще каких-либо успехов на кабельном у этой истории не было. Возможно, ей не хватало некоего скандально-сексуального оттенка, которым отличались дела Скотта Питерсона, Джоди Ариас, Кейси Энтони или Аманды Нокс. Или проблема заключалась в том, что Элиза Лэм, как нетрудно догадаться, не соответствовала телевизионным критериям идеальной жертвы.

Она не была белой. Продюсеры криминальных телепередач часто тяготеют к белым жертвам. В психологии у этого феномена есть официальное название: синдром пропавшей белой женщины.

Кроме того, в деле Элизы фигурировали не любимые телевизионщиками темы. Как часто передачи на канале Investigation Discovery углубляются в проблему психических заболеваний? Даже когда там вышел трехсерийный «Кошмар в Cecil» (Horror at the Cecil), одна из серий которого была посвящена делу Лэм, о ее борьбе с депрессией и биполярным расстройством не сказали почти ничего.

А может быть, проблема заключалась в том, что в деле не было явного злодея. Не было кинематографичного подозреваемого, таящегося во тьме.

Но тут на сцену вышел интернет.

Вскоре появилось множество теорий. Среди прочих высказывались версии, что Элизу накачали наркотиками и она умерла либо от случайной передозировки, либо в результате намеренного отравления (осуществленного, возможно, ее парнем, который рассчитывал, что продолжительное пребывание тела в воде уничтожит улики); согласно другой теории, Элизу убили в отеле, но не на крыше, а где-то еще, может быть, в ванне, где она уже была голой, а потом отнесли наверх и поместили в цистерну. Часто муссировалась теория о том, что Элизу убил служащий отеля (или друг служащего), который впоследствии убрал себя из записи с камеры видеонаблюдения.

В ожидании, когда детективы из полиции Лос-Анджелеса озвучат или опубликуют результаты вскрытия и токсикологической экспертизы, люди с головой ушли в спекуляции, и все больше и больше сетевых расследователей хотели самостоятельно решить эту загадку. Что-то в истории Элизы Лэм зацепило общество.

Двое специалистов по языку тела корпели над видео с камеры наблюдения, изучая движения и микровыражения Элизы. Один ютубер проанализировал тайм-код записи и обнаружил кое-что странное. Одна съехавшая с катушек сетевая расследовательница вообразила, будто нашла убийцу, и организовала травлю подозреваемого, чтобы дать ему понять: на него открыта охота.

Возможно, самой важной находке почти не досталось фанфар. Элиза, как выяснилось, скрупулезно документировала свою жизнь в блогах и соцсетях. Это позволило реконструировать ее последние недели, основываясь на собственных словах девушки.

Оказалось, что незадолго до своего исчезновения Элиза написала пост о том, что к ней приставали «извращенцы».

Глава 5

Турне по Западному побережью

В любом криминальном расследовании телефонные звонки, эсэмэски или любые другие сообщения от покойного являются крайне ценными источниками информации. Иногда одних только этих посланий оказывается для детективов достаточно, чтобы раскрыть дело или быстро выявить и допросить ключевых подозреваемых.

В деле Элизы текстовых сообщений не имелось, потому что ее телефон был утерян. Не было и доступных для анализа звонков – кроме устных пересказов ее разговоров с родителями во время поездки. Никто из друзей или дорожных приятелей не поспешил сообщить никаких сведений – кроме двух женщин, деливших с Элизой комнату в Cecil. Судя по всему, девушка познакомилась с ними, едва приехав в Лос-Анджелес, и остановиться в отеле вместе они решили «экспромтом». Спустя какое-то время соседки Элизы сообщили руководству Cecil, что девушка ведет себя странно, и попросили отселить ее в другой номер. Полиция не назвала имен этих женщин и не сообщила о них никаких подробностей – теперь в головоломке недоставало еще одной детали.

В деле Элизы образовался печальный парадокс: полиция не могла найти ни единого живого свидетеля, зато нашли множество автобиографических свидетельств, оставленных покойной. Со временем эти записи стали завораживать и тревожить меня не меньше видео с камеры наблюдения. В публичных мемуарах Элиза подробно описывала причудливые повороты своей жизни с девятнадцати лет до двадцати одного года. Кое-где она обращалась к более отдаленному прошлому, вспоминая детство и подростковый период.

Последняя запись на странице Элизы в Twitter (@lambetes) состоит из простого «Я в SPEAKEASY» и датируется 27 января 2013 года – за четыре дня до исчезновения. Предпоследняя опубликована десятью днями ранее.

Читая твиты Элизы, я дошел до декабря 2012 года. Мне требовалась более свежая информация, и я надеялся найти ее в Tumblr.

Блог Элизы на Tumblr назывался «Новая/Новый» (Nouvelle/ Nouveau). Здесь меня встретила стена полных контента картинок-превью, напоминающих футуристические украшения цифрового фасада. Куда бы я ни обращал свой курсор, везде были свидетельства широких и разнообразных художественных пристрастий Элизы, ее блог изобиловал фотографиями, цифровой графикой, гифками и цитатами.

Внезапно передо мной словно соткался в воздухе образ внутреннего мира Элизы – юной девушки, которой уже не было на свете. Отсылка к «Великому Гэтсби», длинный список прочитанных книг, телеведущие болтают на званом ужине, улыбка медленно расплывается по лицу Курта Воннегута, радуга падает на семейство выдр, призрачные фигуры выходят из зловещей туманной топи, родительская пара – вилка и ложка – держат свое дитя: ложку с зубчиками, Дэвид Линч, «Бесславные ублюдки», ведьма-скелет в балахоне, гифка с вопросом: «Ты расширяешь сознание или просто рехнулся?», «В ожидании Годо», «Путешествуйте Хогвартским экспрессом».

Один пост особенно заворожил меня. Это была цифровая иллюстрация: человек, падающий с крыши здания. Я вспомнил прочитанную статью об ужасающей истории отеля Cecil – там были серийные убийцы, единичные убийства и огромное количество суицидов. Среди самоубийц очень многие выбрасывались из окон своих номеров, расположенных на верхних этажах. Элиза вывесила изображение падающего человека в Tumblr 31 января, в тот самый день, когда ее запечатлела камера в лифте, в тот самый день, когда она исчезла и, судя по всему, вскоре после этого умерла.

Двадцать девятого января она опубликовала:

Приехала в Ла-ла-ленд[13]… и живу рядом с чудовищным зданием когда я говорю чудовищным я имею в виду чудовищную безвкусицу но все-таки надо учитывать что построили его в 1928-м отсюда и ар-деко так что да это КЛАССИКА но поскольку это Лос-Анджелес все растрескалось Совершенно очевидно именно здесь Базу Лурману нужно снимать Великого Гэтсби.

Я стал читать другие посты, двигаясь назад во времени, пытаясь воссоздать хронику Элизы: 27 января она «чествовала» уборщиков и других членов рабочего класса «не дающих нам утонуть в дерьме»; они пишет, что «бар ПОТРЯСНЫЙ», но она потеряла мобильник; 26 января она пишет, что собирается погулять и надеется, что к ней не будут приставать никакие «извращенцы»; 24 января она подводит итоги своего пребывания в Сан-Диего и готовится ехать в Лос-Анджелес, упоминает, что живет в хостеле и что «по глупо[сти]» призналась там одному парню, что он ей нравится.

Перед этим она планирует свою поездку, которую именует «турне по Западному побережью». Она намерена посетить Сан-Диего, Лос-Анджелес, Санта-Круз и Сан-Франциско. Двенадцатого января она отмечает, что приветствует любые «предложения и приглашения потусить».

Элиза планировала поездку давно, и ей не терпелось посмотреть Калифорнию. Подробные описания грядущего путешествия перемежались с разнообразным Tumblr-безумием: человек без головы с подписью «Совсем голову потерял»; «Американский психопат»; демон, сидящий у кого-то внутри черепа и нашептывающий: «Ты лузер!»; Карл Саган; дань уважения людям со странностями; Дэвид Боуи; снова «Бойцовский клуб», снова «Великий Гэтсби».

Я начал собирать записи Элизы в документ Google, чтобы читать ее посты, не продираясь сквозь все это.

Потом я вспомнил, как кто-то упоминал о втором блоге. Элиза вела его на Blogspot, он назывался «На просторах эфира» (Ether Fields) и выглядел более традиционно. Мой взгляд зацепился за пост, опубликованный больше чем за шесть месяцев до смерти Элизы. Озаглавленный «Страдания девушки двадцати с чем-то лет», он начинался так: «Я почти два дня провела лежа в постели и ненавидя себя». Я щелкнул на текст, чтобы увидеть его целиком.

Вот что писала Элиза:

Почему я просто не делаю то, что – я точно знаю – улучшит мое состояние?

Это же не из области ядерной физики. Ничего сложного. Встань с кровати. Побудь с людьми. Поговори с людьми. Займись спортом. Напиши что-нибудь. Почитай. Если хочешь что-то сделать со своей жизнью, так просто возьми и сделай.

На протяжении следующих нескольких абзацев Элиза укоряла себя в разных грехах. Я уже хотел перейти к следующему посту, когда заметил, что кто-то оставил комментарий. Кто-то под ником «Эмма» написал: «Тебе РЕАЛЬНО нужно обсудить с кем-то в реальной жизни то, что с тобой происходит».

Дальше Эмма настойчиво призывала Элизу начать лечить депрессию и низкую самооценку. Похоже, это был последний комментарий, сделанный при жизни Элизы, потому что следующий начинался так:

Элиза!

Я не знаю тебя, и мы никогда не встречались и даже не знали о существовании друг друга до твоей трагической гибели. Когда я впервые услышал о тебе в новостях и увидел твою фотографию – не знаю почему, но я ощутил страшную тягу к тебе… я стал как одержимый пытаться узнать о тебе больше.

Автор комментария признавался, что, читая блог Элизы, он словно глядел в зеркало и видел там своего двойника, отражение своего собственного отчаяния. Следующий комментатор отвечал Джеффу, заверяя его в том, что нет ничего глупого в том, чтобы писать умершему человеку, потому что мысли Элизы продолжают жить в сознании тех, кто читает ее блог. Эти два комментария были сделаны соответственно через месяц и два месяца после ее смерти.

Было и множество других комментариев. Я был слегка потрясен тем фактом, что спустя несколько месяцев после гибели Элизы совершенно незнакомые люди, ощущающие духовное родство с ней, стекались на ее страницу и оставляли там цифровые эпитафии.

Блоги Элизы я изучал с определенной целью: выяснить, не найдется ли в них чего-то способного пролить свет на причину ее смерти. Но вскоре я всерьез увлекся ее рассуждениями и комментариями других читателей. Было что-то мистическое в том, чтобы узнавать во всех подробностях жизнь уже скончавшегося человека. Я чувствовал, как почти что воскрешаю Элизу в своей голове, создаю симуляцию ее жизни, в которой носятся по кругу ее возрожденные воспоминания и мысли.

Элиза решила осуществить свое «турне по Западному побережью» в одиночку. Но почему? Чтобы найти ответ, мне требовалось еще сильнее углубиться в прошлое и свести воедино посты из ее блогов и записи из других соцсетей. Когда поставленная задача была достигнута, передо мной оказалось более ста страниц текста – с одинарным междустрочным интервалом.

Я все глубже погружался в прошлое другого человека – прошлое, которое теперь существовало лишь на бумаге и которое начало переплетаться и сливаться с моим настоящим и будущим.

Элиза училась в маленькой, поощрявшей дух соревнования школе. Она получала отличные отметки и была всецело погружена в науки. Программу двенадцатого класса она начала осваивать в восьмом.

Элиза обожала читать. Awake and Dreaming[14], Лоис Лоури и собрание сочинений Кит Пирсон были ее верными спутниками в начальной школе (где, по ее собственным словам, началось ее погружение в мир «отшельничества»). В седьмом классе Элизе задали прочитать «Изгоев» С. Е. Хинтон, и это лишь укрепило любовь к книгам, продлившуюся всю ее жизнь.

Учитель английского – Элиза называла его «превосходным» – познакомил ее с рассказами Азимова, Брэдбери и Этвуд, а в двенадцатом классе еще один чудесный педагог вдохновил ее на литературный анализ и изучение классиков (которых Элиза именовала «мертвыми белыми чуваками»). Она жадно проглотила «Гамлета», «Над пропастью во ржи», «Великого Гэтсби» (этой книгой Элиза стала одержима), «По ком звонит колокол», «Как важно быть серьезным». Из поэтов она читала Джона Донна, Вордсворта, Т. С. Элиота, Дилана Томаса, Дикинсон, Йейтса и Китса. Элиза признавалась, что не является большой поклонницей стихов. Она предпочитала законченные предложения.

Элиза хотела, чтобы ее образование включало в себя «СЕРЬЕЗНОЕ обсуждение жизни, смерти, любви, общества, человечества» и всего того, о чем не расскажут по телевизору.

Кроме того, она была членом ученического совета и посещала разнообразные внеклассные секции, в частности занималась волейболом и бегом по пересеченной местности. Она старательно закладывала основу для поступления в университет, хотя еще не решила, хочет ли остаться в Ванкувере и учиться в Университете Британской Колумбии или намерена устремиться к неизведанным горизонтам и выбрать высшее учебное заведение в другом городе.

В чем-то Элиза поддавалась модным веяниям. Она была «ботаном», однако при этом обожала «Гарри Поттера» и всевозможные проявления поп-культуры и культуры потребления. В частности моду – о ней Элиза писала в блоге с откровенным наслаждением. Она любила двух своих Картофельных Голов[15] – кукол Дарта Татара и Спайдер Клауд, романы из серии «Сумерки», оранжево-голубые гортензии, фильм «Драйв», конфеты Reese’s pieces, хорошо приготовленный латте, ароматизированные свечи Diptyque, футболки с Emily the Strange, песни Регины Спектор, мир франшизы Halo и больше всего – Tumblr. А найдя черные кожаные балетки от Repetto дешевле 200 долларов, она еле могла подобрать слова от восторга.

Однако внутри Элизы обитал философ-анархист, в ней бурлила стихия бунта, которая временами превращала ее блог в манифест революционерки-индивидуалистки и трибуну экофеминизма. Элиза расписывалась в отвращении ко всем трендам, которым следовала, и к поколению, типичным представителем которого являлась, она остро осознавала, насколько общество загрязнено социоэмоциональными токсинами. В одном из постов она даже писала, что хочет съездить в бразильский Сан-Паулу – посмотреть, каково жить в городе, где наружная коммерческая реклама запрещена законом. Этот пост поразил меня, потому что я сам хотел побывать в Сан-Паулу по той же причине.

Элиза писала, что «ее поколение интересует лишь самопиар, средства массовой информации потакают лишь тяге к чувственным раздражителям – гигантской индустрии маркетинга, национального спорта хипстеров, где все делают из самих себя бренд, эта индустрия – результат разгула капитализма, укоренившегося в нашей ДНК так прочно, что желание продавать себя превратилось у нас в инстинкт».

Возможно, бунтарская сущность Элизы была одной из причин, почему она начала страдать от изоляции. В отличие от большинства своих друзей она не была фанаткой вечеринок и попоек. Из-за того что она не присоединялась к тусовкам на выходных, в компании ее объявили унылой ханжой – и перестали куда-либо звать. И даже при том, что в ее старшей школе была обширная азиатская диаспора – и множество детей выходцев из Кореи и материкового Китая, – она замечала, что иногда ее подвергали остракизму из-за этнической принадлежности. Было и еще кое-что – Элиза подмечала это в себе еще с детства. Она не могла выделить конкретное событие, послужившее катализатором процесса, и не могла проследить, как едва заметная тень ощущения разрослась до того, что заполнила ее жизнь целиком, но она понимала, что страдает от изъяна, которого нет у ее товарищей. Она называла свой недуг депрессией, не зная, какое еще определение ему дать, но это заставляло девушку ощущать себя ходячим клише, и поэтому она молчала о своей проблеме.

Однако отрицать проблему было бессмысленно. Элиза ощущала приступы ужасного настроения: они налетали, словно буря, сметающая на своем пути все живое и неживое, словно потоки черных мыслей и отчаяния, от которых хотелось спрятаться в постели. Забираться с головой под одеяло было давней привычкой Элизы. Какое-то время она полагала, что поступает так из-за непереносимости света. Но в конце концов поняла, что это примитивный защитный механизм, попытка отгородиться от страданий, которые приносит каждодневная реальность. Это было сродни погружению в зимнюю спячку, когда не остается надежды найти пищу и тепло. Возможно, это просто злое наваждение переходного возраста, говорила она себе. Когда гормоны получили абсолютную власть над помыслами и поступками ее сверстников, пубертат словно темной молнией расколол школьные компании. Термин «социальное неравенство» имеет отношение не только к богатству, он описывает и дискриминацию по критериям физической привлекательности и личностным качествам.

Разумеется, всем людям случается испытывать грусть, иногда – мучительную. Но накатывала ли грусть на друзей Элизы без причины, терзала ли их по нескольку дней подряд, лишала ли возможности делать самые элементарные вещи? Похоже, что нет. Наоборот, похоже, большинство сверстников Элизы стремительно летели навстречу успешной взрослой жизни, в то время как она прикладывала титанические усилия, чтобы разобраться со своими мыслями, а иногда – чтобы просто выбраться из постели.

Все стало еще хуже в двенадцатом классе. В своем блоге Элиза заявляла, что многие близкие друзья ее предали. Одно из предательств уязвило Элизу настолько, что она написала другу гневное письмо и оставила на ветровом стекле машины его родителей.

Казалось, будто лучшие друзья избавились от нее, заменили ее кем-то «покруче». Мысль об этом преследовала Элизу годами.

Летом, перед началом двенадцатого класса, Элиза поехала в Квебек на пятинедельную программу по изучению французского. Молодых людей поселили в страшной глухомани, а Элиза еще ни разу не расставалась с семьей. За эти пять недель она узнала о себе кое-что важное. Первое – она терпеть не может маленькие городки. Провинциальная жизнь – не для нее. Сельское уединение слишком напоминало ее собственную внутреннюю изоляцию, и это «рифмовалось» с другим откровением: у Элизы плохо получалось заводить новые знакомства. Одна лишь мысль о том, чтобы раскрыться неизвестному человеку, приводила ее в смятение – и в результате за пять недель она так ни с кем и не подружилась.

И снова она чувствовала, что ее обходят стороной из-за ее нелюбви к тусовкам, вечеринкам и модной, откровенной одежде. Все вокруг – размышляла Элиза – так легко меняют друзей и компании, так легко и непринужденно скользят по лабиринту социума, который ей самой представляется непонятным и бессмысленным. Все вокруг, казалось, умели надевать маски и снимать их – в зависимости от требований окружения.

Элиза упоминает еще об одном провале того года – причиной его стало решение бросить бег по пересеченной местности и сосредоточиться на волейболе. Это решение Элиза называет «ужасным». Хотя она не считала себя особо сильной бегуньей на длинные дистанции, в команде к ней относились тепло и по-товарищески. Позже Элиза осознала, что, прекратив занятия бегом, она создала для своего организма дефицит физических упражнений, что, вероятно, усугубило депрессию.

Ее волейбольный тренер был «мудилой», особенно он славился тем, что любил сыпать расистскими и сексистскими намеками; он почти не выпускал Элизу на поле во время игры, полагаясь на популярных одиннадцатиклассниц, в которых видел больше спортивного потенциала. В итоге в конце сезона он прямо признался Элизе, что ему стыдно, что так получилось, тем самым подтвердив, что на волейбол она ходила зря.

Выйдя из спортзала, Элиза расплакалась. И в этот самый момент мимо тянулись цепочкой бегуньи. Члены команды, которую она, к своему огромному сожалению, бросила, видели ее слезы.

Элиза стала подыскивать слова для этого чувства, для этого ощущения экзистенциального отчаяния. Читая ее ранние посты, видишь, как она пытается определиться с терминологией, разрабатывает свой внутренний словарь, при помощи которого будет размышлять о депрессии.

Физически моя «болезнь» себя не проявляет. Впаду ли я в психоз и захочу ли я себя убить? Я уверена, что ничего экстремального вроде прыжка с моста я предпринимать не буду. Я слишком трусливая. Вместо этого я просто буду лежать в постели, а время пусть течет своим чередом. Вот мое физическое проявление – я целыми днями сплю.

Возможно, Элиза не знала этого, но многие признают, что подобное поведение – грамотный способ справляться с депрессией. Вербализировать депрессию – создавать лексикон для описания своих ощущений и состояний, а затем делиться своими наблюдениями с другими – считается критически важным моментом самопомощи для страдающих этим недугом.

В одной записи Элиза описывает, как ее парень пытался вытащить ее из постели, а она отказывалась двигаться с места.

Депрессия – «самая изматывающая, самая унизительная болезнь из всех, что у меня когда-либо были. [Она] вытягивает из твоего тела всю надежду и мотивацию до последней крохи и заставляет тебя желать для себя гибели».

Подобное летаргическое состояние, разумеется, является одним из характерных признаков тяжелой депрессии, наряду с нарушениями аппетита и сна (как недостатка, так и переизбытка).

Ученые годами пытаются понять, почему же большая депрессия так резко влияет на самовосприятие человека. Нам еще многое предстоит узнать, но уже известно, что депрессия служит катализатором существенных изменений в биохимии мозга, оказывая влияние на движение, количество и эффективность нейротрансмиттеров (включая серотонин и норэпинефрин), синапсы, нейроны, экспрессию генов, работу гипоталамуса и коры, тиреотропин-рилизинг-гормон (ТРГ), на миндалевидное тело мозга и, возможно, гипоталамус, мелатонин, пролактин, температуру тела, секрецию кортизола, таламус и много другое. Иногда бывает трудно разобраться, что является причиной, а что следствием, но на снимках ясно видно: тяжелый депрессивный эпизод может привести к перманентным изменениям мозга.

В своих ранних постах Элиза упоминает об антидепрессантах лишь мимоходом, но, похоже, в поздние подростковые годы она обращалась за помощью к врачу, и тот прописал их ей. Как многие страдающие от депрессии, Элиза временами сомневалась в подлинности своей «болезни» и необходимости принимать лекарства.

Какая-то часть меня до сих пор отказывается признать, что я нездорова и что таблетки могут это исправить. Как бы меня ни убеждали в обратном, пить таблетки кажется мне проявлением слабости. Как будто у меня недостаточно сил, как будто мне не хватает храбрости и упорства жить как надо.

А еще всегда найдется циник, который заявит, что депрессию придумали, чтобы Большая Фарма подсадила нас всех на свои таблетки и обогащалась за наш счет.

Элиза писала на Formspring о том, какую важную роль в принятии депрессии играют социальные сети:

Что касается конкретно моих друзей, мне кажется, с учетом того, как давно я в депрессии, можно было бы надеяться, что они как-то меня поддержат. Это просто реально тяжело, когда ты пишешь, что у тебя был плохой день, и не получаешь абсолютно никакой реакции. Ноябрь был самым паршивым месяцем в моей жизни, а друзья были слишком заняты школой и всем прочим (можно понять), но мне кажется, я не требую слишком [многого], когда прошу просто справляться, как у меня дела (хотя бы эсэмэской), особенно после того, как я практически довела их до слез, объяснив, как они меня подвели.

Социальная изоляция вследствие депрессии стала одним из важных факторов в злополучной одиночной поездке Элизы по Западному побережью. Она считала себя «отчаянно верным другом», но чувствовала, что ее предали.

Элиза рассказывает, как на свое девятнадцатилетие она выпивала с одной из самых близких подруг по школе. По-видимому, эта подруга по непонятным Элизе причинам решила пойти выпивать со своим парнем. Элиза расплакалась, а из-за алкогольного опьянения она разозлилась и вела себя крайне эмоционально. Она попыталась физически удержать подругу, чтобы та не ушла, тогда подруга позво нила своему парню и поменяла планы, чтобы остаться с Элизой, – было очевидно, что та в ней нуждается. Но позже Элиза обнаружила, что трое других ее подруг ушли, а когда пошла их искать, обнаружила, что та самая лучшая подруга пытается незаметно сбежать.

Я больше никогда не буду с ней разговаривать. Мы были лучшими подругами в старших классах, и она выкинула 5 лет нашей дружбы на помойку, чтобы пойти пить со своим парнем – лузером и козлом, который оскорблял мою сестру.

Эта и другие истории заставляют предположить, что многие друзья Элизы не всегда понимали, как ей помочь. Несмотря на ее отчаянную верность, перепады настроения и депрессия воздвигли стену между Элизой и самыми дорогими ей людьми.

Интернет служил Элизе орудием борьбы с депрессией и одиночеством. Открыв для себя платформу блогов Tumblr, она положила начало тесной связи, которую в своих записях часто очеловечивала. Tumblr был ее лучшим, а иногда единственным другом, «утешителем ее печалей».

В интернете она часто следила за блогами о моде, однако не была большой поклонницей Facebook: он казался Элизе декорацией, зеркальной «комнатой смеха», в которой счастье вечно ускользает от тебя.

Она пробовала и другие платформы – Pinterest, YouTube, Instagram и Twitter, – но именно в архитектуре и аудитории Tumblr нашла успокоение. Элиза стала активным блогером и ощущала катарсис, делясь подробностями своей жизни с невидимой анонимной толпой.

В интернете Элиза обсуждала с другими пользователями депрессию.

«Этот аккаунт, – заявляла она, – служит мне платформой, где я фиксирую, насколько успешно у меня получается приводить свою жизнь в порядок и прекращать лежать в постели, позволяя депрессии захватить мою жизнь».

Она написала одному пользователю Tumblr:

Увы, унылое создание, ты стал членом клуба грустных. Нас миллионы, и мы бродим по интернету, мучаясь от одиночества, и отчаянно жаждем хоть какого-то человеческого общения.

Боже, храни интернет. Все, кто ищет способ излить свою тоску, приходят сюда и чувствуют себя не так одиноко. Здесь очень многие странички, на которые я подписана, в той или иной степени пронизаны той же горечью, что переполняет меня… Благодаря интернету мы документируем нашу жизнь и выставляем ее на своего рода подиум, чтобы всякие извращенцы могли читать нас и сталкерить и забывали ненадолго о своих проблемах, погружаясь в проблемы других людей.

Элиза знала, что, хотя интернет предоставляет ей свободу и ощущение товарищества, выкладывать личную информацию в сеть может быть опасно. В цифровую эпоху открытость и самовыражение соседствуют с мрачным фактом: фолловеры и френды при желании способны отследить все твои действия через твои онлайн-посты. Позже я нашел сетевого расследователя, который именно так и использовал посты Элизы.

Однако интернет был необходим Элизе как эмоциональная отдушина. Мрачная ирония заключалась в том, что он стал для нее надежной гаванью, местом, где она могла быть самой собой. Большую часть своей жизни она проводила в сети, и есть что-то поэтическое, зловеще-печальное в том, что в итоге после своей смерти именно в интернете она осталась погребенной навеки – в облике вирусной страшилки, вечно живой для всех желающих.

Я начал принимать антидепрессанты и нормотимики в восемнадцать и с тех пор перепробовал множество всяких препаратов в различных сочетаниях. Я ценный клиент фармацевтической индустрии. Возможно, мой портрет стоит вешать в конференц-залах фармкомпаний.

По отношению к Большой Фарме я настроен цинично, однако желание избежать унизительных страданий решительно перевешивает любой социополитический протест.

Стигматизация депрессии, психических заболеваний и их медикаментозного лечения в последние годы начала стихать, однако и сегодня на лбу любого человека, принимающего психиатрические препараты, словно горит культурное клеймо. Многие распространенные взгляды на душевные заболевания уходят корнями в «темные» времена, пусть даже их нынешние сторонники, как правило, не прибегают к прямому насилию.

В древности в Греции, Риме, Египте, Китае и на Среднем Востоке девиантное поведение и мышление было принято объяснять одержимостью духами. И в давние, и даже в более близкие нам времена людей, демонстрировавших поведение, которое сегодня было бы истолковано как симптомы шизофрении или биполярного расстройства, часто пытали и казнили.

Тяжелая депрессия, маниакальные состояния и галлюцинации считались свидетельством того, что у человека недостаточно веры в Бога и силы воли, чтобы дать отпор злым духам; таким образом, человек был в каком-то роде сам виноват в своем недуге. Эта теория – о том, что в психической болезни следует прежде всего винить самого больного, – позорный социальный пережиток, принесенный в современность из древности.

Варварское и безграмотное лечение психических заболеваний применялось в эпоху институализации и в XX веке. До открытия нейротрансмиттеров и появления лекарственных препаратов вроде аминазина и солей лития врачи вызывали у пациентов чудовищные припадки, вводя им кровь животных, касторовое масло и громадные дозы кофеина; они экспериментировали с терапией сном и ранними варварскими формами электросудорожной (электрошоковой) терапии, а также с психохирургией (включая трансорбитальную лоботомию, производимую ножом для колки льда).

Я никогда не воспринимал депрессию как психологическое явление. Знаю, это звучит нелогично, но, когда депрессия обрушивается на тебя, она кажется абсолютно материальным явлением, из области химии. Мои эмоции превращаются в помехи в интерфейсе сбоящего механизма. Как бы я ни старался сохранять позитивный настрой, сколько бы ни занимался йогой и медитацией, как бы здоров я ни был – химические процессы всегда побеждают. Депрессия без лечения похожа на борьбу с химией, и в конечном итоге я неизменно проигрываю.

Этого более чем достаточно, чтобы понять, почему я сострадаю Элизе. Мне знакомо чувство отчаяния от потери контроля над собственными мыслями, когда ты хочешь быть счастливым, но вместо этого вынужден день за днем, час за часом наблюдать самые темные стороны своего сознания. Это вытягивает из тебя все душевные и физические силы. Это как заплыв с гирями на ногах и пчелами во рту. Просто выбраться из постели – гераклов подвиг, необходимость перезвонить другу выливается в экзистенциальный кризис с мучительными размышлениями о том, как во время разговора замаскировать паническую атаку.

Твое «я» раз за разом разлетается на кусочки, а ты пытаешься собрать свою новую сущность воедино. Просто пытаясь хотя бы час продержать себя в руках, ощущаешь себя так, словно стоишь на капитанской палубе «Титаника», смотришь, как расползаются трещины, и тупо ждешь, когда тебя сокрушит стена ледяной океанской воды.

У меня разбивалось сердце, когда я читал посты Элизы о депрессии. Иногда она словно бы описывала мой собственный душевный ландшафт. Но Элиза прилагала невероятные усилия, защищая «тех из нас, у кого биохимия мозга не попадает под общепринятые стандарты».

«У меня клиническая депрессия и генерализованное тревожное расстройство, – писала она. – А еще у меня есть подтверждающая это ученая бумажка от серьезного доктора и пузырек с таблетками, которые надо принимать каждый день, иначе я захочу себя убить».

Терапевт, принимавший меня в Сан-Диего, прописал мне коктейль из прозака, велбутрина и страттеры. Прозак, самый известный из СИОЗС[16], предназначен для того, чтобы усиливать и регулировать выработку серотонина в мозге. Велбутрин (который, как я выяснил позже, Элиза принимала в больших количествах) – это «атипичный» антидепрессант, он усиливает выработку мозгом дофамина. Обычно его выписывают в помощь тем, кто бросает курить, – это было одной из причин, почему я его принимал. Страттера относится к классу препаратов, регулирующих норэпинефрин. Это одно из немногих нестимулирующих лекарств от синдрома дефицита внимания.

Помню, что сказал мне о медикаментозном лечении депрессии мой самый первый врач. Мне тогда было восемнадцать, и я беспокоился, что антидепрессанты будут подавлять мои творческие способности. Врач заявил, что наша цель в данной ситуации – дать мне дойти до края, но не упасть в бездну. Мне всегда казалось, что несколько дико говорить такое депрессивному подростку, – но смысл в этом есть.

Элиза не принимала СИОЗС, но принимала СИОЗН (ингибитор обратного захвата серотонина-норэпинефрина) – эффексор, или велнафаксин. Она писала, что это единственное за много лет лекарство, которое ей и вправду помогает. Я пробовал принимать эффексор шесть месяцев. Он действовал хорошо, но вызывал у меня повышение давления.

Поиски подходящего антидепрессанта способны довести до белого каления, и продолжаться они могут годами и даже десятилетиями. Стандарта, который позволял бы измерить степень психического расстройства человека, попросту не существует, как и методов диагностики, помогающей определить, как поведут себя химические вещества, воздействуя на мозг конкретного пациента с уникальными чертами характера, историей травмы и генетическими особенностями.

Вот почему обнаружение блогов Элизы стало в моем расследовании поворотной точкой. Если запись с камеры видеонаблюдения позволяла заглянуть в последние минуты ее жизни, то записи в соцсетях позволяли проследить ее последние годы, и можно предположить, что они имеют не меньшую ценность для установления причин смерти.

Погружаясь в автобиографическую прозу Элизы, я глубоко проникся ее борьбой с депрессией и начал ощущать тесную духовную связь с ее историей. И тут возникли новые тревожные вопросы.

Глава 6

Город демонов

Эту книгу пронизывают три сюжетные линии, обозначающие основные версии случивше-гося с Элизой. Первых двух мы уже коснулись – это психическое заболевание и убийство. Третья – паранормальная активность, и, едва прочитав эти строки, вы наверняка закатили глаза или встрепенулись, в зависимости от вашей мировоззренческой ориентации.

Необходимо, однако, понимать, что у душевных недугов и паранормальных явлений – общее трагическое прошлое. На протяжении большей части истории человечества психические заболевания считались результатом вмешательства сверхъестественного. Людей, страдающих депрессией, манией или другими тяжелыми душевыми болезнями, считали одержимыми демонами или духами и часто лишали свободы, пытали и убивали. Даже относительно мягкие проявления болезни свидетельствовали о том, что жертва слаба в вере, – вот ранний пример стигматизации ментальных проблем. В наше время эта стигматизация часто принимает форму обвинений страдающего от депрессии человека в неправильном взгляде на жизнь и нехватке позитива.

Лингвистические рудименты магического мышления можно обнаружить даже в наших повседневных разговорах о психических заболеваниях. Про людей с депрессией говорят, что они сражаются со своими демонами или что их преследуют призраки из их прошлого.

Около 75 % американцев в той или иной степени верят в паранормальное и сверхъестественное. В других странах мира этот процент может быть даже больше.

Я рос убежденным атеистом. В средних и старших классах я ввязывался в многочасовые дебаты со своим другом-христианином. Строго говоря, я был материалистом и полагал, что Вселенная представляет собой атомы в пустоте. Такие явления, как призраки и Бог, моему юному рассудку представлялись оскорблением науки.

В колледже я немного смягчился – благодаря некоторым экспериментам с психоделиками. Этот опыт не превратил меня в спиритуалиста, но поумерил мою самоуверенность, мешавшую принимать чужие взгляды и точки зрения. В то время я шлялся по лугам Санта-Крус под ЛСД и грибами и посещал курс физики под названием «Квантовая загадка». В силу своих феерически паршивых способностей к математике курс этот я провалил. Но концепция применения философии к теоретической физике меня заворожила. Даже по окончании семестра я продолжил читать книгу нашего преподавателя «Призрак в атоме» (The Ghost in the Atom), а когда дочитал, взялся за другие работы по квантовой механике.

Я обнаружил, что многие идеи, лежащие в основе квантовой теории, перекликаются с идеями, которые восточные религии пропагандируют уже тысячи лет. Я сохранял здоровый скептицизм, однако чем глубже я погружался в книги, тем яснее понимал, что некоторые объяснения сверхъестественных явлений вполне совместимы с научным подходом. Все более очевидным становится тот факт, что для постижения истинной природы сознания нам, возможно, придется разгадать загадку квантовой запутанности и начать по-иному воспринимать Вселенную.

Однако как бы интересны ни были подобные теории, в деле Элизы Лэм спекуляции на тему паранормального вызвали немало трений. Одной из самых сложных задач при написании этой книги для меня было примирить «сверхъестественную» линию с психиатрическими фактами.

Проще говоря, эту историю невозможно рассказывать, не признавая и не исследуя трагическое прошлое отеля Cecil, вдохновленные им городские легенды и порожденных им призраков. Чтобы разобраться в этом аспекте, я беседовал с экстрасенсами, гостями Cecil, приезжавшими туда на несколько дней, и постояльцами, жившими там десятилетиями. Постепенно я начал замечать, что в их рассказах тут и там возникают сходные мотивы.

Но лишь побывав в отеле лично, я всерьез поверил, что здание вроде Cecil – где произошло столько ужасных, отвратительных событий – может обладать своего рода памятью.

Отель Cecil многие считают одной из главных точек паранормальной активности на планете – наряду с домом семьи Мур в Виллиске и японским «лесом самоубийц». Строго говоря, Cecil, прозванный «отелем самоубийц», можно считать урбанистическим эквивалентом леса Аокигахара, который называют самым жутким местом на земле. Знаменитого ютубера Логана Пола недавно раскритиковали за то, что он снял там видео, – это посчитали опошлением самоубийства.

Cecil приносит изрядный доход индустрии, известной как «паранормальный туризм». Он всегда присутствовал в длинном списке мистических мест Лос-Анджелеса, но после трагической гибели Элизы Лэм сотни, а то и тысячи охотников за привидениями – дилетантов и профи – успели снять там номера в надежде выйти на связь с «другой стороной».

До Cecil у меня была всего одна встреча с псевдопаранормальной сущностью – когда я учился в Калифорнийском университете в Санта-Крус. Я жил в общежитии Портер-колледжа, и осенью второго курса на первом этаже корпуса В объявился демон.

За пару недель почти все обитатели этажа успели заявить, что с криком проснулись посреди ночи в полной уверенности, будто кто-то пытался задушить их во сне. Кампус бурлил. Студенты шутили, что в общежитии орудует реальный Фредди Крюгер, высший хищник царства Морфея, преследующий жертв в их снах.

Этой же осенью мы с моим соседом по комнате Джаредом узнали о страшной истории, произошедшей в Портер-колледже пять лет назад. У одного студента, Дэвида, случился какой-то психический срыв. Он вышел на балкон своей комнаты на четвертом этаже, завернулся в американский флаг и выстрелил себе в лицо из дробовика. Его тело перевалилось через перила и рухнуло на площадку внизу.

Мы с Джаредом просто помешались на этой истории, но найти о ней газетные статьи было трудно, а в кампусе о ней говорили мало.

Как-то раз – в период, когда моя одержимость этим случаем достигла пика, – я сидел на скамейке на террасе внутреннего дворика, разделявшего корпуса А и В. Обычно здесь было полно студентов: они болтали, курили, шумели и наслаждались молодостью. В тот день на террасе было странно пусто и тихо. Осенний ветер гонял туда-сюда яркие листья – они то сбивались в стайку, то рассыпались. Я пребывал в некоем подобии транса, когда внезапно заметил краем глаза фигуру, идущую по краю площадки у стены корпуса.

Ветер неожиданно стих, фигура остановилась и поглядела вверх. Со своей скамейки я не мог увидеть, на что она смотрит. Но постепенно до меня начало доходить, что незнакомец выглядит как-то странно. Я встал и направился к нему. Пока я шел, фигура удалилась. Добравшись до того места, где недавно стоял наблюдатель, я поднял голову и понял, что он глядел на один из балконов четвертого этажа. Позже я проверил в интернете и убедился, что это был тот самый балкон, на котором покончил с собой Дэвид. Несомненно, это с высокой долей вероятности было совпадением. Но вся эта сцена казалась неправдоподобной, искусственной, словно бы разыгранной специально для меня.

Разве не логично, что во Вселенной хаотичных случайностей могут возникать необычные сочетания? В конце концов, один шанс на миллион – не такая уж малая вероятность, когда речь идет о миллиардах и триллионах. Маловероятное в такой системе отсчета становится обычным, абсурдное при достаточно большой выборке становится количественно нормальным, а невозможное – возможным.

Но что, если эта картина бессмысленного хаоса – иллюзия? Все глубже погружаясь в дело Элизы Лэм, я начал отмечать беспрецедентное количество явлений, которые можно было охарактеризовать словом «синхроничность». А по мере того, как я все ближе и ближе подбирался к самому отелю Cecil, меня стало одолевать отчетливое чувство, будто некая разумная сущность заметила мое любопытство.

Натали Дэвис остановилась в Cecil на той же неделе, что и Элиза. Она не видела девушку лично, однако в последние дни жизни Элизы Натали испытывала странные ощущения.

Будучи дипломированным экстрасенсом, Натали, однако, считала себя скорее «ребенком индиго». В Лос-Анджелесе она оказалась потому, что ее автобусный рейс в Техас отложили на неопределенное время. Она вспоминает, как тревожно было идти по Скид-Роу, постоянно натыкаясь на всяких подозрительных субъектов. Один из них, жуткого вида верзила в лобби Cecil, хотел узнать, в какой комнате она остановилась, – это оказалась комната 943 на девятом этаже, том самом, где много лет назад Полин Оттон покончила с собой, выбросившись из окна.

Тогда, в начале 2013 года, Натали ничего не знала об истории отеля, поэтому свои впечатления она характеризует как «двойной слепой эксперимент» – это весьма полезная разновидность управляемых экспериментов.

В своем блоге «Документируя реальность» (Documenting Reality) она пишет:

С того момента, как я заселилась в отель, меня не покидало тревожное ощущение… Когда я впервые вошла в свой номер и подошла к окну, первой мыслью, пришедшей мне в голову, было: «Ух ты, если мне захочется свести счеты с жизнью, я могу просто открыть это окно и прыгнуть…» Сейчас, оглядываясь назад, я не сомневаюсь, что эту мысль мне неким образом «внедрили».

Этот абзац сразу же меня зацепил. Я вспомнил, сколько постояльцев Cecil выбросились из окна. А еще было фото призрачного лица, нависающего над подоконником одного из номеров. И наконец, я вспомнил картинку, которую Элиза запостила в Tumblr за несколько часов до своей смерти: здание и падающее тело.

В своем блоге Натали описывает многочисленные аномалии, которые она наблюдала во время пребывания в отеле. Радиобудильник сработал, хотя она его не ставила, причем сработал в 01:43 ночи, примерно в то время, когда – как Натали узнала позже – много лет назад в этом самом номере постоялица загадочным образом умерла в ванне.

Были и другие происшествия: странно холодный воздух в лифте, телефонные звонки от молчащих абонентов – и конечно же, омерзительная темная жижа и красные кровяные клетки в воде из крана.

Джони Мэйхен посвятила изучению паранормальных явлений большую часть своей жизни. Были у нее и периоды скептицизма, поскольку здравый смысл убеждал ее не верить в призраков.

Джони была асоциальным ребенком еще до того, как начала подозревать, что слышит духов. Среди людей с паранормальными способностями есть ясновидящие – они способны заглядывать в будущее. Есть ясночувствующие – они могут улавливать эмоции других. Есть те, кто умеет взаимодействовать с тканью Вселенной и описывать события, происходящие за тысячи миль от них.

Люди находят у себя самые разные сверхспособности. Даром Джони было яснослышание: она могла различать голоса мертвых.

Свой дар она обнаружила где-то в четыре года. Именно тогда она впервые заподозрила, что отличается от других людей. Некоторые яснослышащие слышат музыку. Джони слышала голоса. Когда она поворачивала голову, тональность менялась, как будто Джони крутила ручку настройки на радиоприемнике. Это были не обычные звуковые вибрации. Они словно шли из другого мира, походили на гимны, которые пели для Джони разумные создания из иного измерения.

Родители говорили ей: «Такого не бывает, иди в кровать». Поэтому Джони держала свою тайну при себе. Она боялась ложиться спать, ее мучили чудовищные кошмары, а иногда случались приступы лунатизма. Разбудить ее во время таких приступов было невозможно, и она бродила по дому крича. Существа из иных миров как будто преследовали ее во сне.

Джони считает, что мертвые могут общаться с нами посредством снов. В одной из своих статей она описала, как спустя несколько дней после того, как ее бабушка мирно умерла ночью, ей приснилось, что она приехала убраться в бабушкином доме. Войдя, она увидела, что бабушка ждет ее на диване. «Бабуля! Я думала, ты умерла». Бабушка обняла ее и сказала: «Я и правда умерла, но я не могла уйти, не попрощавшись с тобой».

Я попросил Джони проанализировать дело Элизы. Спросил ее, возможно ли, что нечто внутри здания влияло на нее на духовном уровне. Джони упомянула об остаточной энергии, вибрациях травматичных событий прошлого. Не могли ли эти вибрации дать Элизе доступ к новым силам, к способности ощущать эмоции мертвых? Не дремал ли в ней дар ясновидения, позволяющий видеть людей, падающих из окон? Это объяснило бы картинку, которую она запостила в день своего исчезновения.

Если у Элизы уже наблюдались проблемы с душевным здоровьем, сказала Джони, то ее сознание было более восприимчиво к проникновению. Вспомним, что рассказывала Натали: когда она вошла в свой номер в Cecil, она вдруг почувствовала, как что-то внедрилось в ее разум.

Джони полагала, что Элизу убил кто-то в отеле – кто-то, находившийся во власти темной сущности. Возможно, зловещее прошлое Cecil вошло в контакт со служащим или постояльцем, наполнило его злыми мыслями и побуждениями, превратив в марионетку.

Меня одолевали сомнения. Невозможно доказать, что подобный чувственный опыт не является простым следствием нарушения работы мозга, когда нейротрансмиттеры и синапсы подают неверный сигнал и включают ложное впечатление. Огромное количество людей, страдающих такими заболеваниями, как шизофрения и биполярное расстройство, переживают зрительные и слуховые галлюцинации, поразительно схожие с описаниями паранормальных явлений и демонической одержимости.

Возможно ли, что адепты паранормального выдумывали свои свидетельства, руководствуясь некой эмоциональной потребностью, необходимостью придать своей жизни смысл? Не было ли испытанное ими симптомами недиагностированного аффективного расстройства? Я не мог не придерживаться здесь скептической позиции, поскольку сам никогда подлинных паранормальных явлений не фиксировал. И к тому же я еще не бывал в отеле Cecil.

Лос-Анджелес, он же Город ангелов, изобилует историями о призраках. Привидение Мэрилин Монро в отеле Roosevelt, голоса самоубийц под мостом Колорадо-стрит, некие зловещие силы, являвшиеся людям в доме 100 500 на Сьело-драйв, где совершила массовое убийство банда Мэнсона. Эти легенды впитались в архитектуру и мифологию города.

В Cecil не обитают призраки знаменитостей, однако отель все равно считается одним из самых проклятых и одержимых зданий Лос-Анджелеса. В известном смысле Cecil можно считать реальным воплощением отеля «Оверлук»[17] – здания, чье ужасающее прошлое уходит корнями в начало века, здания, способного транслировать образы и чувства из этого ужасающего прошлого в сознание тех, кто подрядился на время за ним присматривать.

Могла ли Элиза ощущать прикосновение прошлого? Когда я показал Джони запись с камеры видеонаблюдения, она увидела там девушку, впитывающую что-то опасное из окружающего ее пространства. Есть в движениях Элизы нечто такое, от чего зрителю становится крайне неуютно. Как может расплывчатый ролик, который в кинотеатре получил бы возрастной рейтинг «13+», создавать ощущение столь сильной тревоги?

Все дело в ее нерешительных шагах, в том, как осторожно она осматривается, в ее почти мучительном возбуждении, в почти мистическом ощущении, будто ее что-то преследует; в змееподобных изгибах ее рук, запястий и пальцев, переходящих почти что в пантомиму одурманенного наркотиками дирижера, словно Элиза пытается выявить смысл чего-то, видимого ей одной, отмечает ритм мелодии, слышной ей одной.

Позже, когда я больше узнал об Элизе и ее схватке с душевной болезнью, всплыл термин «псхихомоторное возбуждение». Вскоре разгорелся философский диспут, уходящий корнями в прошлые века, почти что реликтовый картезианский диспут между материалистами и мистиками, втиснутый в эпоху, когда на смену психотерапевтическим беседам пришла психофармакология, а новым средством достижения религиозного экстаза стали диковинные видео на YouTube.

Главный вопрос: что в тот вечер заставило Элизу отправиться на крышу? Демон, убийца или ее собственный разум – кто или что преследовало ее, управляло ею, чей голос донесся до нее из темной воды в цистерне и нашептал столь невероятную участь?

Радиоведущий Клайд Льюис не один десяток лет изучал историю Cecil, в особенности наследие Ночного Охотника. Когда отель обзавелся новой трагической тайной в комплекте с одним из самых загадочных видео с камеры наблюдения за всю историю, Клайд первым предложил уникальную интерпретацию случившегося.

Его шоу Ground Zero было посвящено паранормальным явлениям. Когда-то оно соперничало с легендарной передачей Арта Белла Coast to Coast AM[18], и оба шоу занимали самые престижные временные сегменты эфира. С годами шоу Льюиса достигло такой популярности, что стало культовой радиоклассикой.

Клайд однажды упомянул о концепции, которую он называл «синхроничностью зла». Изначальную теорию синхроничности, конечно же, разработал Карл Густав Юнг, один из немногих выдающихся ученых, спускавшихся во время исследований в кроличью нору парапсихологии. И хотя это повлекло личные и профессиональные разногласия с его давним другом Зигмундом Фрейдом, Юнг также разработал теорию «аказуального параллелизма». Он полагал, что кажущиеся не связанными между собой события могут соединяться в пространстве и времени, исполняясь космического смысла.

В выпуске, озаглавленном «Заклание Элизы: темная история, темная вода» (Lam to the Slaughter: Dark History, Dark Water), Клайд посвятил несколько часов делу Элизы Лэм. Гостями студии была семейная пара сетевых расследователей Фрэнк Аргуета и Дженевив Федерлайн – они вели сайт/подкаст West of the Rockies[19] и разбирали гибель Элизы.

«Иногда дьявол прячется в деталях, – произнес Клайд своим металлическим голосом. – Если посмотреть сквозь замутненное стекло, можно увидеть, как обыденное искривляется, становится мрачным и пугающим».

В случае Лэм синхроничность проявлялась в невероятной, непрекращающейся череде ужасных кровавых смертей. Десятки странных несчастных случаев, самоубийств и убийств наполняли отель жестоким, гибельным отчаянием.

Далее следует обратиться к фильму «Темная вода», который как будто предсказал в художественной форме все то, чему суждено было произойти в отеле. Гости Клайда, Фрэнк и Дженевив, пояснили, что японский хоррор «Темная вода» вышел в 2002 году. Имя дочери в фильме – Сесилия – созвучно названию отеля. В вышедшем в 2005 году американском ремейке с Дженнифер Коннелли девочку зовут Сеси – тоже ужасно похоже на название отеля. К тому же в фильме 2005 года героиню Коннелли зовут Далия, то есть «георгина», что заставляет вспомнить о Черной Георгине, чья смерть исторически связана с Cecil.

Красная куртка девочки в фильме 2005 года удивительно похожа на красную толстовку Элизы, а в фильме 2002 года девочка появляется в красном дождевике и с красной сумкой[20].

Но главный сюрприз, жуткое совпадение, благодаря которому история Лэм разлетелась по интернету, заключается в том, что в обоих фильмах главная героиня, маленькая девочка, падает в цистерну с водой на крыше здания и тонет. Вода из цистерны проникает в жилые помещения и в водопровод. Звучит знакомо?

Но и это еще не все. В обоих фильмах есть сцены, где персонаж нажимает кнопки в кабине лифта, а за ним следит камера видеонаблюдения. Оформлены эти видео точь-в-точь как реальная запись с Элизой на YouTube. И поведение героев в лифте напоминает поведение Элизы в Cecil.

Создатели фильмов словно бы нечаянно заглянули в будущее – или, наоборот, реальность приняла форму человеческого творения, не следуя линейному времени.

И как по заказу, слоган на афише «Темной воды» 2005 года гласит: «Некоторые загадки не следует разгадывать».

Как бы дико ни выглядели параллели с «Темной водой», другой случай синхроничности в этом деле пугает еще сильнее.

Как оказалось, смерть Элизы пришлась на тот момент, когда в Лос-Анджелесе наблюдалась вспышка туберкулеза – крупнейшая за десятилетие. Ситуация была особенно серьезной в погрязшем в нищете районе Скид-Роу, окружающем Cecil. Согласно данным Центра по контролю за заболеваниями, было выявлено около 4500 зараженных, вследствие чего Центр направил в район команду медиков для проведения тестирования.

Для выявления конкретного штамма туберкулеза, поразившего город, существовал специальный тест. И назывался он – невероятно, поверить невозможно! – LAM-ELISA.

Медицинская статья 2005 года описывает тест так: «Прямой захват антигена ELISA, основанный на выявлении микобактериального липоарабиноманнана (LAM) в необработанной урине, заслужил признание благодаря успешному применению в клинической практике. В Танзании 231 пациент с подозрением на туберкулез легких и 103 здоровых добровольца были проверены стандартным тестом на туберкулез и новым LAM-ELISA».

И вишенка на торте: тест был разработан командой ученых Университета Британской Колумбии – того самого, где Элиза посещала курсы неполного высшего образования.

Когда я узнал название теста, то почти разозлился. Как будто кто-то пытался свести нас всех с ума и превратить реальность в бред.