Как приручить боевого мага?

Глава 1

Софи́ Вейсс

Сегодня с самого утра в приюте царило небывалое оживление. Ещё бы, ведь леди Биэльс уволили, а ей на смену, по слухам, обещали прислать какого-то мужчину. Бывшего военного, что вызывало особый трепет среди воспитательниц. Ещё бы, у нас тут помимо Патрика, который служил охранником в приюте уже больше сорока лет, и старого доктора Грасса, мужчин и не водилось.

Единственной, кто не разделяла восторгов по поводу нового директора, была я. И на то имелось несколько причин.

Во-первых, я слишком хорошо знала военных. Они беспринципные, грубые и себялюбивые. Возможно, не все такие, но других на своём пути я, увы, не встречала.

Вторая причина плавно вытекала из первой – кто додумался допустить военного до детей? С таким набором качеств ему нужно муштровать студентов в академии, а не малышей, которые ждут ласки и внимания!

Поэтому, пока все прихорашивались, вытряхивая из сумочек коробочки с тенями и пудрой, я нервным шагом меряла лекарский кабинет.

Время близилось к девяти, и моя ночная смена, довольно насыщенная на события, закончилась ещё час назад, а из-за приезда этого нового директора, я не могла уйти домой.

– Что вы так невгничаете? – забавно картавя, уже в третий раз спросил меня доктор Грасс, но я лишь отмахнулась.

Не объяснять же ему, что у меня детская травма, от которой я до сих пор не оправилась. Отец был отставным военным, и… Нет, не хочу вспоминать. Я же в пику ему и выбрала в мужья тихого и скромного парня, но и тут промахнулась – как оказалось, даже тихие и скромные способны вонзить нож в спину.

Доктор Грасс ещё несколько минут посмотрел на мои метания, после же, пробормотав:

– Голова закгужилась, – вышел из кабинета в коридор, аккуратно притворив дверь.

Оставшись одна, я-таки опустилась на стул и шумно выдохнула. В самом деле, Софи, что так нервничать? Работала же ты под мужским началом в лечебнице и ничего с тобой не случалось. И тут перетерпишь! К тому же, если он будет таким же, как леди Биэльс, то есть будет появляться в приюте раз в несколько дней, то и вовсе не о чем переживать.

Но я переживала. Потому что мне нравилось здесь. В приюте я работала всего третий месяц, но как никогда чувствовала себя на своём месте. Не хотелось бы уходить отсюда, я прикипела к детям. Да и они ко мне, думаю, тоже.

Кто-то вскрикнул, а потом послышался топот ног.

– Идут! – в кабинет заглянула Лорен, учительница арифметики и дежурный воспитатель по совместительству. Она не стала меня ждать, уносясь вперёд.

Что же, нужно идти знакомиться. Нет никакого смысла в том, если я буду прятаться в кабинете.

Старшая воспитательница, леди Гретхэм, выстроила всех в холле, единственном помещение, которое вмещало и детей, и персонал разом. Все замерли. Почти. Ребята, в силу возраста, не могли скрыть любопытства, а потому некоторые из них наклонялись вперёд, пытаясь рассмотреть гостей раньше остальных. Те же, кто стоял за их спинами, с придыханием спрашивали:

– Ну, чо там? Чо?

– Не чо, а что! – недовольно поправляла их леди Гретхэм. Но разве же кто-то слушал её?

Рядом со мной оказались Реми и Риан, братья-близнецы, которые попали в приют чуть больше двух недель назад. Они, пожалуй, единственные, не выражали никакого интереса к происходящему.

Мальчишки были похожи друг на друга, как две капли воды, к тому же старались носить одинаковую одежду, что сводило возможность различить их практически к нулю.

– Не интересно? – спросила тихо, чуть-чуть нагнувшись к ним.

Братья обернулись и одновременно улыбнулись, и от этой улыбки будто бы солнышко выглянуло, хотя над столицей сегодня с самого утра висели низкие серые тучи.

– Неа, – протянул один из них. Риан или всё же Реми? – Мы тута всё равно ненадолго, чо смотреть, – пожал он плечами, а другой вторил ему, копируя каждый жест.

Улыбка моя медленно растаяла, и на душе стало муторно.

Каждый, кто попадал в приют, верил, что за ним придут родственники. Что заберут их домой, но чаще всего, те, кто оказывались в таких заведениях, здесь и оставались до совершеннолетия. Если родные не объявились сразу после смерти их матери, то вряд ли объявятся спустя время.

Но ребята надеялись, и я считала, что не имею право отбирать у них эту надежду.

Наконец, парадная дверь распахнулась, точнее её распахнул Патрик, при этом с кряхтением кланяясь гостям, и мы все увидели нового директора.

Мужчина был высок и массивен. На лице непроницаемая маска, в глазах надменность, граничащая с брезгливостью. Или это только мне так показалось? Он окинул всех разом безразличным взглядом, скривился и сделал пару шагов, чуть-чуть подволакивая левую ногу. Ранение?

Рядом с ним, едва ли не подпрыгивая от нетерпения, шёл управляющий. Он то и представил нам нового директора:

– Уважаемые! Прошу любить и жаловать, Илиас Хантер, ваш новый директор, – сказав всё это, мистер Ариго расплылся в подобострастной улыбке, но этот Илиас никак на неё не отреагировал. Напротив, у него был такой вид, будто бы он мечтал, чтобы это «представление» скорее закончилось.

Илиас Хантер

Нога ныла ещё с ночи, так что к утру моё настроение сложно было назвать хоть сколь-нибудь положительным. Ещё и мистер Ариго этот. Опоздал на добрых полчаса, так что мне пришлось ждать его. Что тоже отнюдь не прибавляло радости.

Войдя же в массивные резные двери, я так и вовсе скривился. Меня пронзили с полсотни, а может и того больше, любопытных взглядов. Пожалуй, я всё же погорячился, дав своё согласие на эту авантюру. И как только меня угораздило… Ах, точно, я же решил отомстить Винтерсам и восстановить справедливость. Впрочем, в свете происходящего эта идея уже не казалась такой привлекательной.

Ариго то и дело подпрыгивал на месте, будто ему не терпелось рассказать уже всему миру новость. Он и не стал утруждать себя ожиданием, прямо с порога заявив:

– Уважаемые! Прошу любить и жаловать, Илиас Хантер, ваш новый директор.

Ребята загомонили, заулюлюкали, от чего я в очередной раз скривился, воспитательницы же зарделись, словно невесты на выданье. Почти все. Никак на заявление Ариго не отреагировали лишь двое – женщина в летах, с седым пучком волос на голове, и вторая. Она была… Хороша, что уж лукавить. Каштановые локоны тяжёлой волной лежали на плечах, ясные выразительные глаза, чуть вздёрнутый к верху нос и чувственные губы. Да, и ещё грудь. Она тоже была хороша. Вкупе с тонкой талией и длинными ногами.

Отметив всё это, я вновь скептически ухмыльнулся, теперь уже от совершенно другой реакции собственного тела. Мало тебе было, Илиас, семейного счастья, решил повторить?

Тряхнув головой, вышел чуть вперёд и сухо отрапортовал:

– Рад знакомству, – впрочем, радости в моём голосе не было ни капли, – надеюсь, мы с вами сработаемся.

Ребята притихли, глядя на меня с опаской, а вот одна из воспитательниц решилась пойти в атаку прямо с порога:

– Мы тоже та-а-ак рады, что теперь вы будете здесь, с нами. Я – Лорен, готова провести вам экскурсию по приюту, чтобы не отвлекать мистера Ариго.

Старшие мальчишки прыснули от смеха, а кто-то из них, жаль, я не увидел, кто именно, произнёс так, чтобы услышали все:

– Ты смотри, как нашей Прилипале замуж приспичило!

Лорен, так она вроде представилась? Конечно же, услышала колкость, но ничем не выдала своего смущения. Разве что на скулах обозначился едва заметный румянец.

Зачем-то перевёл взгляд на ту, с каштановыми волосами и увидел, что она вполне разделяет мнение старших ребят. Стоит и так же скептически улыбается. И даже посмотрев мне в глаза, она не поспешила сделать вид, будто ни о чём таком не думала. Напротив, девица выше задрала подбородок и упрямо поджала губы.

Надо же, какие мы… Своенравные.

То ли в пику ей, то ли от переизбытка глупости, я зачем-то согласился:

– Буду благодарен за вашу помощь, Лорен, – перевёл взгляд на воспитательницу и вот теперь увидел настоящий румянец на её щеках. Такой, который не смог скрыть даже щедрый слой пудры.

Вновь зачем-то посмотрел на своенравную девицу, она же смешливо фыркнула и уставилась себе под ноги.

«Прекращай, Илиас», – одёрнул сам себя. И сделал шаг вперёд, навстречу Лорен. Навстречу своей новой жизни.

Софи́ Вейсс

Нет, вы подумайте, какой!

Рад он знакомству, как же! Сам чуть от своего же яда не скончался, вон как кривился и поджимал губы.

Нет, я всё же была права – военные все одинаковые. Этот не стал исключением. И чего он так смотрел на меня?

Все эти мысли теснились в голове, пока я шла по тротуару прочь от приюта. Намеренно громко стуча каблуками, я пыталась выплеснуть таким нехитрым способом напряжение, которое буквально сжирало меня изнутри.

И Лорен тоже хороша, нашла перед кем хвост пушить. Да он, он… Эпитеты внезапно закончились, и я мысленно махнула рукой. Он – военный, пусть даже бывший, и этим всё сказано.

Несмотря на усталость, домой я забежала буквально на полчаса. Лишь для того, чтобы выпить чашку травяного чая и съесть наскоро сооружённый бутерброд. А всё потому, что меня ждали. Конечно, я обещала быть у них с девяти, но… Из-за нового директора все планы полетели в бездну.

Выбежав из дома, я поймала первый же кэб и попросила отвезти меня к рынку, а там, петляя по узким улочкам, дошла до нужной квартиры. Этот район славился преступностью и бедностью, а ещё больными, которых некому было лечить. Целители из лечебниц не очень-то желали приходить сюда по доброй воле, а у местных не было денег, чтобы вызывать их. Я же… Ходила.

Возможно, таким способом я пыталась доказать самой себе, что во мне кто-то нуждается, что я вообще кому-то нужна. Пусть так. Главное, что я испытывала удовлетворение, помогая другим.

Постучав по деревяшке с облупившейся краской, я принялась ждать. Сначала за дверью послышались шаги, затем щелчок замка и в маленьком проёме появилось сморщенное старушечье лицо. Женщина подслеповато прищурилась, и я поспешила заговорить:

– Это я, мадам Саманта, – она тут же признала меня и запричитала.

– Ах, Софи, милая, это ты, а я уж думала, – пока говорила, старушка возилась с замком, пытаясь открыть его. Наконец, она распахнула дверь и посторонилась, пропуская меня. – Ему сегодня совсем плохо, почти не спал, – пожаловалась она и в её глазах блеснули слёзы.

– Ничего, – произнесла бодро, – сейчас я его полечу, и всё снова станет хорошо.

Её супруг, мистер Форино, был тяжело болен. Уже больше семи лет он был прикован к кровати, а всё потому, что в своё время ему не оказали необходимую помощь. Потому что на ту требовались деньги, а где их взять двум старикам, которые и так еле сводили концы с концами? Ответа на этот вопрос не было ни у кого, в том числе у тех, кто отказался их обследовать.

Я с Самантой познакомилась случайно. В тот день, когда увольнялась из лечебницы, услышала, как она уговаривала одного из целителей приехать к её мужу. Тот отказался, а я не смогла пройти мимо плачущей женщины. Так я и стала приходить к ним раз в неделю. Здесь же, в этом районе, для меня нашлись и другие бедняги, которые нуждались в лечении, а средств на это не имели.

Мистер Форино встретил меня слабой улыбкой, на словесное приветствие у него сил не было.

– Ну, что же вы, дорогой, – присела на край дивана и засучила рукава. – Чуть-чуть не дождались меня.

Он качнул головой и прикусил губу.

Я не стала размениваться на разговоры. Сначала лечение – беседы потом. У мистера Форино, в силу возраста, стали появляться спайки на магических потоках. Такое вылечить окончательно было невозможно, но если бы грамотный целитель поработал с ним, когда болезнь только начала проявляться, то сейчас бы он мог хотя бы ходить. А так, отмирающие потоки влияли в целом на весь организм. У него не было сил даже на то, чтобы держать ложку в руках, но куда хуже были боли, которые мучили его.

На каждого умирающая магия действовала по-разному. Мистеру Форину «повезло» меньше, чем остальным – у него разрушались кости. И мне приходилось вливать в него столько сил, чтобы подарить ему хоть ненадолго жизнь без боли.

В этот раз сил ушло гораздо больше. Поэтому, закончив с ним и распрощавшись, я шепнула мадам Саманте:

– Теперь я буду приходить раз в три дня, но если боль появится раньше, то не мешкайте, сразу дайте мне знать.

В глаза старушки вновь появились слёзы, я же ободряюще улыбнулась и обняла её, пытаясь хоть так выказать своё сочувствие.

– Я вам принесла травы для укрепляющего отвара. И вам, и мистеру Форину, – вытащив из чемоданчика увесистый свёрток, протянула ей. – Не жалейте, как только закончатся, я принесу ещё.

– Чтобы мы без тебя делали, Софи, – всхлипнула старушка.

– Вот она я, а без меня ничего не нужно делать, разве что пить отвар и поменьше нервничать.

Распрощавшись с первыми подопечными, я побежала к другим.

Домой я вернулась уже после обеда. Едва приняв душ, я рухнула поперёк кровати и уснула. На то, чтобы приготовить себе еду, сил не осталось.

Впрочем, проспала я недолго. Меня разбудил дребезжащий звук, исходящий от кристалла связи. Ещё не до конца проснувшись, протянула руку, принимая вызов. Раздался треск, какой-то шум и страдальческий голос доктора Грасса выдал:

– Догогая Софи, вы довжны немедленно пгиехать.

Илиас Хантер

Я-то думал, что мелюзга разбежится, как только им дадут отбой, но нет, меня окружили со всех сторон и принялись третировать вопросами:

– А вы прям боевой маг? Всамделишный? – выдала какая козявка с растрёпанными космами.

Я сурово посмотрел на неё, в надежде, что одного взгляда хватит, чтобы она от меня отстала, но нет, ту совсем не проняло.

Благо, вмешалась Лорен:

– Эмер, это неприлично, – одёрнула она девчонку, но и это не сработало, она посмотрела на воспитательницу и усиленно заморгала, будто подражая кому-то.

– Почему это – неприлично? – немного воинственно уточнила она. – Нам же интересно!

И все, кто стоял рядом, истово закивали головами, подтверждая её слова.

Я страдальчески оглянулся – жуликоватого Ариго уже не было видно. Испарился, поминай, как звали. И девица с каштановыми волосами тоже ушла, я успел увидеть лишь край тёмно-синей юбки, которая так удачно подчёркивала и тонкость талии, и длину ног.

– Всамделишный, – рубанул грубо и попытался пройти. Но и на этом мои испытания не закончились. Путь мне преградил мальчишка, он вытер нос засаленным рукавом и спросил:

– И чо? Прям боевые заклинания знаете?

– Так, дети, – повысила голос Лорен, на миг теряя образ благообразной овечки. – Быстро по классам!

Оу, да она ещё та стервочка. Впрочем, ничего другого от женщин я и не ждал. Они любители носить маски – когда надо она кроткая и беспомощная овечка, а как приспичит, так и в змею может превратиться. Второе, к сожалению, встречается чаще первого.

Усмехнувшись, руками раздвинул толпу любопытствующих, пробираясь к свободе. Выдохнул, оказавшись у окна, на относительно безопасном расстоянии от мелких поганцев. Мыслей было много и ни одной путной. А ещё нога ныла, и от этого было всё сложнее отмахнуться.

Наконец, ребята разбежались, задерживая на мне свои любопытные взгляды, будто обещая, что допрос не окончен и обязательно возобновится при удобном случае. Надо сделать так, чтобы такой случай им никогда не представился. По крайне мере, в ближайший месяц, а там, разберусь с заданием и отправлюсь на заслуженный покой.

– Илиас, можно же я буду обращаться к вам просто по имени? – заворковала над ухом Лорен, вновь надевая маску. Прям, сама кротость.

И я бы скривился, отправив её куда подальше, но… Мне нужен был источник информации. Так почему им не сделать эту навязчивую девицу?

– Конечно, – улыбнулся ей своей самой доброжелательной улыбкой, но она почему-то шарахнулась в сторону.

М-да, теряю хватку.

Впрочем, Лорен быстро оправилась от «удара» и прошла чуть вперёд, активно виляя бёдрами. Не сказал бы, что она в чём-то уступала по красоте той, с каштановыми волосами, но… Отталкивала сразу же, вот этим наигранным жеманством и излишней докучливостью. Уж лучше бы фырчала и поджимала губы, как та, и то было бы приятнее.

– Идёмте, я вам всё покажу, – она обернулась, послав мне слащавую улыбку, и пальчиком поманила, будто я осёл на привязи. Пришлось идти и при этом делать вид, что каждый шаг не доставляет мне боль.

Лорен трещала без умолка и расписывала мне местные красоты так, будто я был покупателем. И столовая у них самая лучшая, обставленная меценатами, в лице семьи Винтрес, по последним требованиям министерства, и музыкальный класс с новейшими инструментами, и учительская, где помимо привычных стеллажей с документами и столов, в углу приютился столик для чаепития.

Всё тут было в духе Винтерсов… с размахов. И мне бы порадоваться за детей, не совсем же я чурбан бесчувственный, но… Не получалось. Всё чудилась в каждой вещи какая-то фальшь.

– Вот, а здесь ваш кабинет, – с придыханием выдала Лорен, явно ожидая, что я приглашу её внутрь. Ну, уж нет, я сыт её обществом по горло.

– Благодарю за экскурсию, – выдал сухо и тут же попытался сгладить тон улыбкой, но девица вновь её не оценила.

Дома что ли перед зеркалом потренироваться, чтобы уж так явно не отталкивать людей? Мне же надо будет как-то расположить их к себе, чтобы информацию добывать.

– А-а-а… хотите, – с намёком произнесла Лорен, стреляя глазками на дверь. Что? Прямо так? И никаких моральных принципов?

Вот и как её отшить? На этот раз меня спас мистер Ариго, он выглянул из кабинета и расплылся в совершенно неискренней улыбке:

– Уже всё посмотрели? – задал он глупый вопрос. – Идёмте, я введу вас в курс дела.

Я с радостью вошёл вслед за ним, закрывая дверь прямо перед носом расстроенной Лорен. Не в этот раз, милочка, не в этот раз. Да и не в любой другой.

– Я думал, что вы уехали, – произнёс зачем-то, с трудом опускаясь на стул. Сразу на директорский, чего явно не ожидал управляющий. Но поправлять меня не стал, ещё бы, чувствовал, что со мной лучше не спорить.

– Ну, что вы, – залебезил он в своей жуликоватой манере. – Я просто дал вам возможность пообщаться с персоналом, – он махнул изнеженной ручкой, на которой имелось два массивный перстня и не уступающий им по ценности браслет.

Не хилые у него заработки для управляющего.

– Ну-с, – проворковал, протягивая мне пухлую папку, – приступим.

Папку я открыл и увидел графики с таблицами, сметы, скреплённые листы с уставом. Столбцы доходов и расходом, необходимых закупок, договоры с поставщиками. Санитарно-гигиенические нормы, лекарские предписание и многое-многое другое, от чего теперь заболела ещё и голова. Это, по мнению Лестера, который и предложил мне эту авантюру, «ничего особенного»? Да тут, только чтобы разобраться, нужно не меньше месяца!

Тем временем, подкладывая ещё несколько папок на край стола, Ариго продолжил разглагольствовать:

– Мне отрекомендовали вас, как исключительно добропорядочного господина, надеюсь, не солгали, – он разразился фальшивым смехом, но под моих тяжёлым взглядом тут же сник.

– Так вот, – быстро сделал вид, что не оконфузился только что, – прежний директор, – тут он запнулся, явно подбирая слова, – стала слишком злоупотреблять своими обязанностями. А нам нужно, чтобы всё было кристально чисто. Вот и… Мы нашли вас ей на замену.

Когда он упомянул про кристальную чистоту, я не смог сдержать усмешку. Если бы у них было всё чисто, то отдел Лестера Хайда вряд ли бы ими заинтересовался. Да и меня бы не попросили сыграть эту роль.

– Я понимаю, – произнёс опять же сухо, подталкивая его к сути разговора.

– От вас не требуется ничего особенного, – затараторил он, едва ли не захлёбываясь словами. – В приюте всё налажено, и поставки продуктов, и образование детей, и лечение их. Просто нужно ставить подписи на нужных документах, чтобы у министерства не возникало вопросов. Никаких, – последнее слово он произнёс с нажимом, явно вкладывая в него двойной смысл, я же лишь глуповато улыбнулся в ответ, делая вид, что ничегошеньки не понимаю.

Ситуация с приютом была довольно щекотливой. По подозрению отдела по борьбе с магпреступлениями, Винтерсы отмывали через приют деньги. Каким образом? Неизвестно. Но и это не всё – доказательств, побери их тьма, не было. А чтобы прижать такую влиятельную семейку, одних подозрений было мало.

Лестер же, зная о моей «любви» к Винтерсам, предложил помочь его отделу. Хотя, думаю, кто-то из своих попросил за меня, только не признаются ведь, даже если спрошу прямо. Впрочем, я не отказался, просто потому, что не знал, чем заняться после того, как меня списали со счетов по состоянию здоровья. Не дома же сидеть, в самом деле!

Мне довольно быстро подправили биографию, изменили фамилию, так чтобы у меценатов не возникло никаких подозрений, благо лично они в приют не наведывались, и отправили сюда. Правда, при отправлении формулировка звучала как «разузнаешь за месяц там всё, и мы тебя вытащим», а не «научись управлять приютом»!

– Конечно, – несмотря на все мысли, что теснились в голове, я кивнул на слова управляющего. У него должно было сложиться впечатление, будто я готов соглашаться со всем и выполнять все их требования.

Ещё бы, в соответствии с моей новой биографией, я много лет назад ушёл в отставку и влачил довольно бедственное существование. Мне были нужны деньги. Очень нужны. Так что по мнению того же Ариго, я был очень удачным вариантом, чтобы замазать глаза министерству.

– Я так и знал, что мы поймём друг друга, – излишне экспрессивно обрадовался жулик и едва в ладоши не захлопал. Переигрывает он, ох, переигрывает.

Я не выдержал, скривился, что не укрылось от мужчины, и он тут же сник. Это тоже было частью моей маскировка, точнее черта смотреть на этот мир со скепсисом и ненавидеть людей, была моей настоящей, и она так «приглянулась» Хайду, что он решил оставить её мне. Подозреваю, что он просто не знал, как это вытравить из меня, а потому сделал вид, что всё идёт, как надо.

Мистер Ариго покрутился в кабинете ещё какое-то время, пытаясь убедить меня, что звание директора не требует ничего невероятного, после же, когда я недвусмысленно намекнул ему, что пора бы и честь знать, быстренько смылся, оставив меня, наконец, одного.

Уронив голову на руку, я замер в этой позе на несколько долгих минут, после же спешно откупорил пузырёк с сильнодействующих обезболивающим, и выпил его, даже не кривясь. Хотя зелье имело вкус поношенных ботинок, да и запах был соответствующим.

После принялся изучать бумаги, но счастье длилось недолго. Из коридора послышались громкие детские голоса. Сначала я решил сделать вид, что оглох на мгновение, или не на мгновение? Но голоса стали громче, а потом вовсе поднялся такой гвалт, который было невозможно игнорировать.

С трудом поднялся, разминая затекшую ногу, и выглянул в коридор, желая спугнуть поганцев. Открыл уже рот, да только так и закрыл его, потому что в коридоре дрались. Самым натуральным образом!

Я даже зажмурился, думая, что у меня видения начались от того, что слишком часто обезболивающее глотаю, но когда вновь посмотрел вперёд, картинка никуда не исчезла.

Они – что? Совсем страх потеряли? Настолько не испугались меня, что устроили потасовку прямо под дверью?

Никем незамеченный, я вышел из кабинета и подошёл к ребятам. Их было немного, человек пять. Старшие. Они окружили кого-то и, насмехаясь, выкрикивая пошловатые словечки, пинали бедняг. Оказавшись рядом, увидел, что в кругу стоят двое мальчишек. Близнецы. Похожие настолько, что вот так сразу и не поймёшь, что они реальны, а не в глазах двоится.

Меня они не заметили, что тоже чувствительно ударило по самолюбию. Как меня вообще можно было не заметить?

– И что тут происходит? – поинтересовался вкрадчиво, склонившись к уху долговязого, ужасно нескладного подростка.

От звука моего голоса все вздрогнули, и, не дожидаясь расправы, даже не удостоив меня объяснениями, сбежали. Не оглядываясь, что немаловажно.

Остались лишь братья. Они молчали, глядя себе под ноги, и на меня смотреть вовсе не желали. Что за ужас? Никакой дисциплины.

– Почему не отбивались? – спросил их строго, вообще не представляя, как общаться с детьми. Они были какими-то хилыми и несчастными, будто готовыми вот-вот разреветься. А с плачущими детьми я и подавно не знал, что делать.

Но, нет, я не угадал, реветь они не стали. Один только посмотрел на меня так… осуждающе, что ли, что мне на мгновение стало стыдно. Правда, не знаю, за что именно.

Второй же развернулся и сделал шаг в сторону, а потом неожиданно упал, начав дёргаться в нервическом припадке.

Заминка длилась всего секунду, после же я быстро оттолкнул первого из близнецов, который уже упал на колени рядом с братом, пытаясь того привести в чувства, и скомандовал:

– Где лазарет? Быстро показывай!

Глава 2

Софи Вейсс

Собиралась я в спешке, потому что доктор Грасс так и не смог толком объяснить, что именно произошло. Бубнил только что-то то про Риана, то про Реми. Я даже слушать его до конца не стала, отбросила кристалл связи и понеслась к шкафу.

Волосы не успели высохнуть и торчали в разные стороны, юбка сбилась на бок, да и блузку толком не разгладила. В таком неряшливом виде я и ворвалась в палату, на приютском языке именуемую изолятором. И тут же напоролась на яростный взгляд… нового директора. Он стоял у окна, заложив руки за спину, и что-то выговаривал доктору, я услышала только огрызок фразы:

– …бездарь!

Ну, уж нет! Так отзываться о докторе он не имел никакого права. Да, Грасс не блистал знаниями, и степень магии у него была чуть больше двух единиц, но кто бы другой работал здесь за те гроши, что нам платили? Пусть идёт муштрует боевых магов, а здесь так нельзя!

– Выйдите! – тут же ощетинилась я.

Мужчина медленно моргнул, будто не понял, что обращаются к нему. Я повторила, засучивая рукава и подходя к раковине:

– Выйдите, вам здесь не место!

– Догогая Софи, – хныкнул доктор, делая шаг в мою сторону, будто пытаясь найти спасение.

Злость, помноженная на усталость – страшная сила. Мне казалось, что если этот Илиас хоть что-то сейчас скажет, я попросту выцарапаю ему глаза. Он и не сказал, будто почувствовал угрозу, исходящую от меня, лишь глубокомысленно изрёк:

– Хм… – и вышел, хлопнув дверью.

Я же, стараясь не думать о том, что после такого меня, скорее всего попросту уволят, спросила:

– Что произошло?

– У него был пгипадок, – принялся тараторить доктор, – и он не пгиходит в сознание. Что я только не делал!

– Кто? – вытирая руки, уже пошла к единственной занятой кровати. На ней, сидя с самого края и глядя на меня огромными испуганными глазами, сидел один из близнецов, второй же лежал на кушетке, прикрытый простынёй.

Ответ доктора теперь не имел смысла.

Я подошла к мальчишке и ласково, стараясь не напугать его ещё сильнее, произнесла:

– Реми?

Он отрицательно покачал головой и, заикаясь, выдавил:

– Р-р-риан… – а после схватил меня за руку своей крохотной ледяной ладонью, спросил: – Вы же поможете ему, да?

– Конечно, – ободряюще улыбнулась. – Ты только расскажи, что случилась, хорошо?

Аккуратно высвободив ладонь, спешно осмотрела Реми. На скуле наливался знатный синяк, губа разбита. Драка? Скорее всего. И не понятно, как сильно ударили, раз у него случился припадок.

Приют такое место, где все человеческие законы отходили на второй план. В детях здесь, по большей части, оставался лишь звериный инстинкт – выжить. А ещё желание доминировать. Несмотря на то, что их сытно кормили, одевали и давали образование, они всё равно чувствовали себя никому ненужными. А это делало их озлобленными на весь белый свет.

– Они… мы не хотели… – Риан принялся сбивчиво рассказывать. – Хотели убежать, и не успели… Били, но не сильно, больше гадости говорили… А потом этот пришёл, – он мотнул головой в сторону двери и я поняла, что он говорит о новом директоре. – Разогнал… И Реми… упал. И… вот…

Совсем уж невнятно он закончил свою речь.

– По голове били? – спросила, оттесняя мальчишку и освобождая себе место, чтобы подойти к Реми.

– Н-н-н-ет, – ещё больше заикаясь, выдавил он.

– Точно? – осматривая гематому на скуле и разбитую губу, уточнила с нажимом.

– Д-д-да, – дрожа и вновь пододвигаясь к брату, произнёс и затрясся, готовясь разрыдаться.

– Доктор Грасс, сделайте успокаивающий отвар, – бросила через плечо, зная, что он не будет мешкать.

Послышались торопливые шаги и я, понизив голос, ещё раз спросила:

– Говори, всё, как есть, я… – запнулась и на выдохе произнесла, – никому не скажу.

Дети в приюте не любили много вещей, но особенно – новеньких и крыс. А крысами звались все, кто хоть в чём-то жаловался взрослым.

– Т-т-только пару раз, – отворачиваясь и пряча от меня взгляд, совсем тихо обронил он.

Яс-с-сно…

– А раньше с ним такое случалось?

Пока спрашивала, магия мягко отозвалась на мой призыв и заискрилась на кончиках пальцев.

– Н-н-н-ет, – на грани слышимости выдохнул он.

Я кивнула. Значит, дело в том, что его ударили? Или есть другая причина, которая проявилась только сейчас? Сейчас и выясню.

Прикрыв глаза, выдохнула, стараясь очистить мысли и успокоить клокотавшую в груди злость. Целительская магия не терпима к агрессии, наше призвание спасать людей, а не калечить их.

При беглом осмотре ничего не выяснила. Сотрясения у мальчика не было. Магические потоки слабые, но они и были у него еле выражены при поступлении в приют, это отмечено в его медицинской карте. Но сердечко еле билось, да и лёгкие сокращались с трудом, значит, нужно искать дальше.

Послышались торопливые шаги и приглушённый голос доктора Грасса:

– Идём, мой хогоший, не будем мешать Софи…

И наступила тишина, в которой было слышно лишь громкое биение моего сердца.

Влив в мальчишку немного сил, я вновь осмотрела голову. Видимых повреждений не было, и внутренних тоже. Опустилась ниже – зацепилась за один из магических потоков, он располагался прямо под сердцем и… выглядел как-то иначе. При поступлении такого не было. В нём будто бы что-то скопилось и давило, давило, давило…

В таком возрасте вмешиваться в магпотоки нужно было с особой осторожностью. Я задержала дыхание и попробовала убрать то, что давило.

Вдох-выдох, и ещё раз… Чтобы ничего не задеть и не навредить.

Стоило прикоснуться к образованию, как оно обожгло меня, будто защищаясь, а после хлынуло дальше, проталкивая магию вперёд.

Я отдёрнула руку и открыла глаза, одновременно со мной по телу мальчишки прошла дрожь, и он задышал – глубоко, с надрывом, будто пытался насытиться воздухом.

Он заметался по кушетке, не то, пытаясь вскочить и убежать, не то, ища, к чему приткнуться. Подорвался и бросился ко мне в объятья.

– Всё, – прошептала дрожащим голосом, гладя его по голове, – уже всё хорошо.

По всем параметрам и измерениям, в нём не было бы магической степени больше единицы. Но, видимо, из-за всего происходящего, магия проснулась, усилив его, а организм мальчишки оказался не готов к таким переменам.

– Жжётся, – прохныкал он, комкая рукава моей блузки.

– Расслабься, такое бывает, когда магия пробивает потоки первый раз, всё хорошо, – постаралась его успокоить.

Близнецы были покладистыми, домашними мальчиками. Да, возможно жили не богато, но по ним было видно, что мама их любила. А тут такой удар.

Поглаживая его по спине, почувствовала, что мальчишка расслабился. И перестал дрожать. Рубашка на нём вымокла от пота. Будто судорогой сведённые пальцы разжались.

– Тебе сейчас нужно отдохнуть, – попыталась уложить его на кушетку, но он вновь сжал кулачки и тихо попросил:

– А вы останетесь?

Сдержать слёзы было сложно, но я не позволила себе раскиснуть:

– Конечно, останусь, сейчас и Риан придёт, будете спать здесь, хорошо?

Мальчишка кивнул. Позволил снять с себя рубашку и штаны, а потом лёг на подушку и почти сразу уснул.

Когда в палату вернулся доктор Грасс и Риан, Реми уже крепко спал.

– Что? Он… – у близнеца задрожали губы, и я поспешила его обнять.

– Ну, что ты? – вытерла слезинки, что скатились по его щекам. – С ним уже всё хорошо, он просто спит. Ты останешься с ним, да?

Мальчика не ответил, судорожно вздохнул и кивнул несколько раз.

Уложив и второго на соседнюю кушетку, я вышла к доктору Грассу, который ждал за перегородкой.

– Что там? – старик был на грани, прямо как и Риан, того и гляди расплачется. Оставлять его в приюте за главного было бы слишком жестоко.

– Магия проснулась, а это… довольно болезненно. И непредсказуемо, неясно, как это скажется на нём.

– Ох, – выдохнул доктор, хватаясь за сердце.

– Знаете что? – произнесла преувеличенно бодро. – Езжайте домой, а я останусь здесь.

– Но… – начал было он, на что я лишь руками замахала.

– Никаких «но», езжайте, а завтра спокойно смените меня.

– Ты же и так дежугила ночью, тебе бы отдохнуть…

– Здесь отдохну, – отмахнулась от его предложения. В самом деле, не развалюсь же я? Тем более в лечебнице случались авралы, когда мы дежурили по двое суток без отдыха. Справлюсь.

Доктор Грасс, ещё посопротивлявшись немного, наконец, ушёл. Мальчишки задремали. Я села на стул, чувствуя опустошение. Эмоции схлынули, оставив после себя невыносимую тяжесть. А ещё желудок совсем некстати начал подвывать, напоминая о том, что его я сегодня почти не кормила.

Пришлось подниматься и идти в столовую. И ребятам нужно будет что-то прихватить. Реми теперь нужно усиленное питание, да и Риану тоже.

Выйдя из изолятора, я тихо прикрыла дверь. Не успела сделать и пяти шагов, как столкнулась с… Илиасом. Караулил он меня здесь, что ли?

Сначала хотелось сделать вид, что я его не заметила. Надменно подняв голову и расправив плечи, я смело пошла вперёд, но этот… индивид, так заломил бровь, что я поняла – проскочить мимо не получится.

В итоге я остановилась напротив него, сжав губы и смотря куда угодно, только не в глаза директору.

– Я жду, – напомнил он о себе, спустя минуту тишины.

Теперь пришёл мой черёд заламывать бровь:

– Чего именно? – спросила сухо.

По его губам скользнула холодная усмешка:

– Как минимум извинений, а как максимум… – тут он замолчал, но по тону было понятно, что издевается.

По телу прошла волна жара, я вдруг вспомнила, как выставила его из палаты. Но внешне я постаралась остаться спокойной:

– Извините, – произнесла с нескрываемым раздражением. Шумно выдохнула и попыталась уйти, но мужчина перестал улыбнуться, и без намёка на издёвку, спросил:

– Как мальчишка? Что с ним было?

Надо же, боевой маг умеет волноваться о ком-то, кроме себя?

Прежде чем ответить, вновь выдохнула:

– У Реми… – посмотрела на него снизу вверх, нахмурилась, – магический резерв подскочил. Как минимум до тройки, точнее не скажу, а поступал он к нам едва ли с единицей.

– Причина? – чётко, без лишних слов, спросил вновь.

– Это сложно, – взмахнула рукой, – причин может быть много. Они совсем недавно в приюте, и что конкретно повлияло на такой скачок выяснить почти невозможно. Буду наблюдать, и попробую договориться с детской лечебнице, чтобы его посмотрели специалисты, да и брата тоже.

Директор ответил не сразу, задумчиво провёл взглядом по мне, от макушки, до пяток, вернувшись и «остановившись» в районе груди. Удивительно, но в этот момент я подумала не о том, что стоит возмутиться, а о том, что выгляжу, наверное, ужасно. Наверняка всклокоченные волосы, потому что мои кудри без должной укладки выглядели так, будто их знатно потрепали вороны, и блузка мятая, и юбка, и вообще… Но ощущение это прошло быстро, на смену ему пришла злость опять на саму себя.

Вздумала тоже, беспокоиться о таком. Да и перед кем прихорашиваться? Перед ним? Нет, хватит с меня женского счастья, недолговечно оно и пропитано ложью.

Дёрнув плечом, сделала шаг вперёд и сухо спросила:

– Я могу идти?

К новому директору вернулась его насмешливость, он дёрнул губами, будто бы пытаясь сдержать улыбку и милостиво, словно он тут хозяин, произнёс:

– Идите.

Больше не размениваясь на расшаркивания, поспешила уйти. Но чужой взгляд жёг между лопаток до тех пор, пока я не скрылась за поворотом. Только тогда смогла спокойно выдохнуть, и вновь отругала себя:

«Софи, ты слишком остро на всё реагируешь, нужно быть спокойнее».

Но спокойствие всё не приходило. Даже вернувшись в палату и поставив на столик поднос с едой, я чувствовала, как внутри всё дрожит. То ли от усталости, то ли от пережитого, то ли от неясного волнения, о причине которого я старалась не думать.

Я поела и легла на свободную кушетку, думала, что чуть-чуть полежу с закрытыми глазами и вернусь на пост, потому что в приюте в любой момент мог понадобиться целитель, но, кажется, уснула тут же.

Проснулась же от тихих детских голосов:

– Тихо ты, – бубнил один. – Не буди Софи.

– Да я тихо, – вторил другой, – я и не жую почти, так глотаю.

Открыв глаза, увидела занимательную картину – на кушетке, поджав ноги под себя, сидели Реми и Риан, а между ними тот самый поднос с едой, который я им принесла. Они с аппетитом уминали всё, что мне выдали в столовой.

За окном уже сгустилась тьма, так что мальчишки зажгли ночник, а чтобы он не светил мне в глаза, приставили к нему какую-то папку. И где они её только нашли?

Реми выглядел куда лучше, о произошедшем напоминали только тёмные круги под глазами. Впрочем, ранка на губе и синяк на скуле тоже никуда не делись, но это пройдёт, а вот что делать с его магическими потоками, я пока не знала.

Не вставая, кашлянула, привлекая их внимание. Близнецы вздрогнули и посмотрели на меня своими огромными чистыми глазами. Сердце защемило от жалости, но я, стараясь не показать им этого, улыбнулась:

– Как дела?

Риан спешно проглотил кусок пирога, который жевал, и спрятал руки за спину, будто я буду ругать его за то, что взял еду. Потом посмотрел на брата, вытаращив глаза, как бы говоря, что ответить нужно всё же ему.

Реми был не так пуглив, как брат. Он аккуратно положил пирог на тарелку, и совсем неаккуратно вытер руки об простыню, после же тихо ответил:

– Всё хорошо, а вы чо проснулись?

– Выспалась, – усмехнулась и встала. Кто-то из ребят бережно накрыл меня покрывалом, от чего захотелось их расцеловать. Хорошие они, жаль, что судьба обошлась с ними так жестоко. – А который сейчас час?

– Так, – Реми почесал затылок, – полночь уже.

Полночь? Вот это я проспала…

– А никто не приходил? В приюте всё спокойно? – ничего себе, дежурный целитель! Уснула, а там, может, произошло что!

– Неа, – отмахнулся мальчишка, – только этот, директор заглядывал, но он велел нам вас не будить, сам же ушёл.

Директор, значит? И чего он тут шастает? Программу максимум он выполнил – показался детям, мог бы уезжать домой и не сидеть здесь.

– А вы давно проснулись? – прибрав за собой кровать, с наслаждением потянулась. Конечно, полноценный ночной сон мне эти часы не заменят, но и так хорошо.

– Около девяти, – вновь ответил Реми.

Риан же молчал, украдкой лишь отщипывая маленькие кусочки от пирога и отправляя их в рот.

– Кушайте спокойно, а я сейчас вернусь и осмотрю вас ещё раз, хорошо?

Они слаженно кивнули.

Обычно в приюте ночью наступало самое напряжённое время, впрочем, я всё же лгу – в приюте любое время было напряжённым. Никогда не знаешь, что случится через минуту.

Прошлой ночью у Эмер пошла носом кровь. Не сильно, но этого хватило, чтобы она прибежала ко мне в кабинет вся в слезах, и не могла уснуть почти до самого утра, рассказывая мне обо всём подряд. Причина была банально проста – она сама расцарапала себе слизистую, но об этом я никому и никогда не скажу.

Если днём дети как-то мирились со своей участью, то ночью… В ночное время им хотелось почувствовать себя особенными, а самое главное, нужными. И как это сделать? Довольно просто – заболеть.

Так «болела» не только Эмер. Как-то случайно я подслушала разговор ребят из младшей группы, когда они распределяли, кто сегодня ночью пойдёт в лекарскую. С тех пор у меня в кабинете припрятаны сладости и несколько книг с картинками, которые я читаю им во время что настоящих, что выдуманных болезней.

В коридорах было тихо. Пожалуй, даже слишком. Сначала я испугалась, но обойдя все комнаты и убедившись, что дети, действительно, спят, выдохнула. Значит, пока я отдыхала ничего, не случилось. И хорошо.

Возвращаясь в изолятор, я столкнулась с Лорен. Девушка явно была чем-то расстроена, она буквально налетела на меня, будто и не заметила.

– Ой, прости, – пролепетала со своей фирменной улыбкой. Вот только глаза её при этом забегали, словно встреча со мной ей была неприятна.

Не скажу, что за время своей работы здесь я обзавелась друзьями или недругами, скорее со всем персоналом у меня выстроились абсолютно ровные отношения. По первой Лорен ещё пыталась навязаться мне в подруги, но я переживала слишком болезненный эпизод из своего прошлого, так что сил на то, чтобы поддерживать светские беседы, у меня совсем не было. Я ушла в работу с головой. Лорен же, не получив желаемого, тоже успокоилась. Так и получилось, что я как бы работала в коллективе, но его частью не являлась. Всегда сама по себе.

– А где доктор Грасс? – спросила она, нервным движением заправляя локон за ухо.

– Я подменяю его, – скупо улыбнулась. Я не посчитала нужным объяснять ей, почему вновь сегодня дежурю. А чтобы у неё не было повода продолжить допрос, опередила: – Что-то случилось?

– У меня? – с дёрганой улыбкой спросила девушки, а когда я кивнула, она махнула рукой и деланно рассмеялась. – Всё хорошо, устала просто от этих, – она кивнула в сторону детских спален.

Лорен всегда отзывалась о детях так, будто с трудом их терпела. И я этого не понимала. Нет, со старшими было особенно тяжело, потому что они уже приучились врать так, что сложно было понять, где правда, а где ложь. И жестокости в них было больше, и обижали они малышей с особой изощрённостью, но… Они не были в этом виноваты. Они не могли себе позволить расцарапать нос, чтобы их оставили на ночь в лазарете, где им и книжку почитают, и сладостями угостят. Не могли подойти к кому-то из воспитателей и обнять просто так, лишь бы почувствовать человеческое тепло. Они должны были «держать» марку – изображать взрослых, самостоятельных и совсем не нуждающихся в жалости и любви. Но… Жалость, поддержка и любовь нужны были в любом возрасте.

– Ясно, – сухо бросила и попыталась уйти, но девушка неожиданно схватила меня за рукав и, поигрывая бровями, спросила:

– И как тебе Илиас? Красавчик, правда?

Почему-то её тон неприятно резанул по сердцу. Красавчик? О, да… Он был красив, и отнюдь не кукольной красотой, а настоящей, мужской, но эта красота была куда опаснее, чем можно себе представить. Отец у меня тоже был красивым, статным, завидным женихом, но маме это вовсе не принесло счастья, да и мне…

– Обычный, – фыркнула с некоторым пренебрежением, пытаясь скрыть те чувства, что принесли с собой воспоминания.

– Скучная ты, – рассмеялась девушка. Прикрыв на секунду глаза, она мечтательно протянула: – А вот мне он понравился, и, думаю, – Лорен оглянулась, будто испугавшись, что нас кто-то может подслушать, – я ему тоже понравилась.

– Очень за тебя рада, – произнесла спокойно и даже попыталась выдавить улыбку. Но последнее явно мне не удалось, поэтому я оставила эту затею, мысленно махнув рукой.

– Зря ты так, – почему-то в голосе девушки прорезались злые нотки, – гляди, старой девой останешься.

На этот раз я рассмеялась вполне искренне:

– И хорошо, – бросила, когда перестала смеяться. – Поверь, жизнь старой девы не так и плоха.

А чтобы она не смогла мне возразить, и уж тем более не стала доказывать, как прекрасно замужество, я развернулась и пошла к ребятам.

Благо, Лорен не остановила меня, лишь пренебрежительно фыркнула, и, застучав каблуками, направилась в другую сторону.

Братья уже ждали меня. Они убрали с кровати поднос с остатками еды, и улеглись в обнимку. При этом явно что-то обсуждая, а стоило мне войти, как они замолчали.

– Ну, что? Давайте я вас осмотрю, а потом почитаю вам.

Реми отреагировал довольным писком, а вот Риан, напротив, хмуро уточнил:

– Меня-то зачем осматривать? Я ж не болею…

– На всякий случай, – подмигнула ему.

Илиас Хантер

День прошёл… Сложно. Но пугало куда сильнее, что он был первым. Если изначально всё так закрутилось то, что же будет дальше?

Мне на собственной шкуре пришлось прочувствовать, что такое маленькие дети. То они пристают с глупыми вопросами, то дерутся прямо под носом, то повисают безвольной куклой в твоих руках.

После произошедшего с мальчишкой, я ещё долго не мог найти себе место. Сначала вернулся в кабинет, прошёл пару раз от стены к стене, и, не выдержав, вернулся к изолятору.

Или виной тому не самочувствие неизвестного мне ребёнка, а то, что меня, натуральным образом, выставили за дверь какая-то пигалица, возомнившая себя… Кем она, собственно, себя возомнила? На каком основании решила, что имеет право разговаривать со мной так? И, что куда важнее, почему я её безоговорочно послушался?!

Последнее беспокоило больше всего, но ровно до того момента, пока не открылась дверь и оттуда не выскользнул этот глупый старикашка, который даже не смог привести мальчишку в чувства.

– Что там? – уточнил намеренно грубо, отчего доктор шарахнулся в сторону, а потом залепетал:

– Это к Софи… Всё к Софи… Она лучше меня объяснит.

Имя, к слову, совершенно не шло девице. В моём понимании, Софи – это кто-то восторженно-изящный, взирающий на мир чистыми невинными глазами. А не это… Рычащее нечто с всклокоченными волосами и кое-как застёгнутой блузкой.

Меня буквально разрывало от злости, но я почему-то так и остался стоять под этой дрянной дверью, сам не зная, что выжидая. Стоило бы войти в изолятор и выяснить уже, что такого там произошло, но… У меня не хватало духу. Если бы кто-то из сослуживцев увидел меня, засмеяли бы…

И я уже почти решился на отчаянный шаг, как дверь тихонько открылась и оттуда вышла растрёпанная девушка. Она больше не выглядела так воинственно, как при первой и второй нашей встрече, напротив, она показалась мне такой измученной, что где-то глубоко внутри заворочалось странное чувство… Жалость? О, не-е-ет! Только её мне не хватало.

Поэтому, оттолкнувшись от стены, я сделал пару шагов, преграждая путь Софи. Девица, заметив меня, сначала испугалась, по глазам это прочитал, но, почему-то был уверен, что если бы к ней сейчас применили самые изощрённые пытки, она бы вряд ли в этом призналась. Наверняка бы сказала, что никто не в силах её напугать.

Чтобы избежать неприятной для себя встречи, она решила сделать вид, будто меня не заметила. Ха! Не заметила? Меня? Сейчас лопну от смеха.

Буквально руки чесались подразнить её, за что я мысленно отвесил себе не меньше десяти оплеух, только ни одна из них не достигла цели.

Единственное, что смогло привести меня в чувство, это вопрос про здоровье мальчишки. Возможно, я и был липовым директором, но… Человеком-то я быть от этого не перестал!

Софи прекратила огрызаться. Собралась и ответила по существу. И её ответ мне совсем не понравился. Магический резерв, тот, что заложен при рождении, изменяется крайне редко. И обычно такие изменения имеют слишком много последствий. Чаще всего – негативных. Судя по тому, как девушка хмурилась, она тоже осознавала все риски. Впрочем, о чём это я? Конечно, осознавала… Она же целительница.

Вспомнилась Одри с её желанием спасти всех сирых и убогих в ближайшем радиусе, и я непроизвольно вновь окинул девушку оценивающим взглядом. Растрёпанные волосы уже не казались чем-то непростительным, как и мятая юбка со сбившейся блузкой. На последней я задержался дольше положенного, но… Не смог себе отказать в удовольствии посмотреть на…

– Я могу идти? – сухо бросила девушка, и я вынужден был отпустить её. Несмотря на то, что хотелось задержать её ещё хотя бы на мгновение.

Стоило Софи уйти, как наваждение пропало и я, зло чеканя шаг, вернулся в директорский кабинет. Видимо, два месяца, проведённые в лазарете под женским руководством, размягчили мне мозги, хотя может и не в этом дело, а в том, что организм, как бы я ни смирял его, требовал удовлетворение элементарных потребностей?

Покружившись так ещё некоторое время, я схватил папку с финансовыми документами и вышел из кабинета. Время было позднее, и мне уже давно нужно было быть дома, я же, непонятно для чего, всё ошивался здесь. Да и сейчас, вместо того, чтобы пойти к двери, что вела на улицу, прочь от этого места, я, словно привязанный, вновь пошёл к изолятору. На этот раз не стал отираться у порога и смело вошёл внутрь, вот только замер, увидев сквозь прозрачную стену, отделяющую палату от маленького кабинета, девушку, лежащую на кушетке.

Рука безвольно свисала вниз, волосы разметались по подушке… Плохо понимая, что делаю, подошёл ближе и навис над ней, внимательно рассматривая. Лицо расслабилось, и Софи больше не казалась такой уж грозной и опытной. Скорее она была совсем юной, но вечно настороженный взгляд и сведённые брови, накидывали ей несколько лишних лет. Пухлые губы приоткрылись, и она выдохнула что-то неразборчивое. Это стало последней каплей, подстегнувшей меня не хуже любого кнута.

Я, стараясь не шуметь, развернулся и направился к выходу, вот только снова не дошёл. Зачем-то взял в руки покрывало с соседней кушетки и аккуратно прикрыл девчонку.

После же, буквально выскочил из изолятора, потом и из приюта. Даже столкновение с Лорен не остановило меня. Девушка что-то произнесла, пытаясь остановить, но я, махнув рукой и выдав:

– Всё завтра! – наконец-то сбежал.

Да уж… Удружил Лестер с заданием, ничего не скажешь…

Глава 3

Софи Вейсс

Утром я, наконец-то, сдала пост отдохнувшему, но всё ещё нервничающему доктору Грассу и пошла… Нет, не домой. Прежде стоило заглянуть к одной моей знакомой и договориться о том, чтобы Реми осмотрел целитель из детской лечебницы. И не абы какой, а лучший из существующих – доктор Уильям, известный не только в столице, но и далеко за её пределами. Попасть к нему вот так просто не представлялось возможным, поэтому я решила задействовать единственный ценный ресурс, оставшийся после того, как я порвала все связи с прошлой жизнью.

Анна встретила меня прохладно:

– Входите, что у вас? – но подняв взгляд, девушка подпрыгнула на своём месте и бросилась меня обнимать.

– Софи, ты же не просто так заглянула ко мне? – прекратив тискать меня в своих отнюдь не девичьих объятьях, она спросила прямо.

Анна была из тех девушек, чей внешний вид никак не вязался с тем, какой она была на самом деле. Леди Анна, рождённая в богатой семье, но какой именно – она никогда не признавалась, совсем не имела утончённости и мягкости характера. Она всегда говорила то, что думала, даже если собеседнику не нравились её мысли, чаще вообще не заботясь о том, что её слова могут кого-то ранить. А ещё она, несмотря на миниатюрность, была сильна настолько, что о её крепких объятьях мы в академии слагали легенды.

– Не просто, – улыбнулась её проницательности. Когда она заняла своё место, а я, устроившись напротив, прямо попросила: – Я очень хочу, чтобы ты помогла мне попасть на приём к Уильяму.

Брови девушки взлетели вверх, следом по губам скользнула улыбка:

– Зачем тебе? Насколько я знаю, Уил принимает только детей, а ты, кх-м, уже давно вышла из этого нежного возраста.

Улыбнувшись в ответ, скорчила недовольную мину:

– Очень смешно, – скривилась, – но это не для меня. Хочу, чтобы он осмотрел двух мальчиков.

– Мальчиков? – Анна поиграла бровями, на что я подняла глаза к потолку.

– Я серьёзно, – несмотря на то, что я улыбалась, тон моего голоса был далёк от весёлого.

– Насколько? – девушка тут же подобралась.

Вздохнув, призналась:

– Братья-близнецы, семь лет. У одного при хм… не очень приятных обстоятельствах повысился магический уровень. Я смогла раскрыть потоки, но не уверена, что сделала всё правильно…

Ещё в то время как я говорила, Анна вытащила из ящика стола кристалл связи.

– Уил, конечно, ещё тот засранец, но мне не откажет. Выбью ближайшую дату.

Я успела лишь благодарно кивнуть, как кристалл замигал и по ту сторону послышался недовольный мужской голос:

– Ани, если ты беспокоишь меня по какому-нибудь пустяку, то… – голос его был низок и крайне недоволен.

Анна саркастически хмыкнула и, накручивая русый локон на палец, пропела нежным голосом:

– Что? Отвлекла тебя от очередной пассии?

На том конце что-то упало, судя по грохоту, а потом мужчина выругался так, что у меня, слышавшей от отца самые разнообразные ругательства, покраснели уши.

– Ани, я двое суток на ногах, какие мне пассии? Говори быстрее, что тебе нужно, и я вновь отправлюсь спать.

Никто с курса не знал, какие их связывают отношения – а Анна никогда не признавалась. На все расспросы лишь загадочно улыбалась и взмахивала ресницами.

– Мальчики семи лет, братья, у одного повысился уровень магии с…

Она посмотрела на меня, и я быстро прошептала:

– С единицы до тройки…

– С единицы до тройки, – повторила она. – Нужен осмотр в ближайшие дни. Желательно завтра.

– Очень смешно, – буркнул мужчина. – У меня ближайшее окно только через два месяца.

– Завтра! – тоном, не терпящим возражений, припечатала Анна.

И, что удивительно, на том конце и не подумали возражать. Лишь вздохнули тяжело, явно сдаваясь.

– Через три дня и после восьми вечера, раньше никак.

– Отлично! – обрадовалась Анна и принялась прощаться. Не сказала бы, что Уил очень уж хотел слышать о том, как она ему благодарна и прочие сладкие речи, но вот на том, что теперь она его должница, он оживился, с предвкушением бросив:

– Учту.

После сразу прервал связь.

– Зар-раза, – выдала Анна со смехом.

– Я подставила тебя? – вздохнула тяжело.

Почему-то стало тошно от того, что я не могла, как подруга легко общаться с противоположным полом. Чтобы они побаивались меня, а не смотрели как на недоразумение, о которое можно и ноги вытереть.

– Брось, – легко отмахнулась она. – Уж с ним-то мы сочтёмся без излишних потерь с моей стороны. Род… – начала она и осеклась. Продолжила уже совсем о другом: – Не надумала вернуться? Ведь он не стоит того, чтобы губить свою карьеру.

Мой разрыв с мужем стал достоянием общественности с такими грязными подробностями, что я… Ещё не могла спокойно говорить об этом. Но и обижать Анну не имела права.

– Не стоит, – согласилась с ней, – но возвращаться я пока не хочу.

Как и говорить хоть кому-то, что устроилась туда, где моя помощь, действительно, нужна. Даже Анне.

После посещения лечебницы, где трудилась подруга, я отправилась домой. Хотелось по-человечески отдохнуть, но опять же, лишь после того, как я приняла душ, тщательно высушив свои непослушные волосы. После же замерла у зеркала, придирчиво рассматривая фигуру. Лишнего веса может и не было, но и спортивной меня было сложно назвать. Вряд ли бы я смогла пробежать хотя бы пару кругов на полигоне…

Последняя мысль заставила в страхе распахнуть глаза.

Почему мне вдруг стало важно, как я выгляжу? С каких пор я думаю о том, что спортивная выносливость может пригодиться мне? Неужели…

Нет… Нет. НЕТ! Никаких глупостей, Софи!

Вспомнила отца и его дружков, которые через одного колотили своих жён и не стеснялись хвастаться этим. Да и мама… Она умерла, когда мне исполнилось пять и ей тоже перепадало от отца. Меня он, почему-то не трогал, но порой словами «бил» куда больнее кулаков.

Спешно запахнув халат, и всё ещё ругая себя за глупости, что лезли в голову, я заглянула на кухню. Скудный набор продуктов не позволял приготовить что-то стоящее, да и не любила я это дело. Умела, конечно, опять же благодаря отцу, но так и не прониклась к готовке симпатией. Чай с бутербродами были идеальным набором, совершенно не полезным, если смотреть со стороны целительства, но… Я исправлюсь. Как-нибудь потом.

Подошла к кровати, но, опять же, не заползла под одеяло, как о том мечтала. Сначала приготовила одежду, на всякий случай. Погладила и юбку, и блузу, чтобы, если придётся быстро одеваться, я не выглядела, как неряха, только после этого улеглась на подушку и с наслаждением прикрыла глаза. Кажется, так и уснула, без лишних мыслей, а проснулась от звонка будильника.

Удивительно, но я выспалась. Впрочем, наоборот – ничего удивительного. Я проспала остаток дня и всю ночь, а этого было вполне достаточно, чтобы восполнить силы.

Доктор Грасс обещал позвонить, если вдруг что-то случится, но, значит, за это время ничего не произошло. Собиралась я особенно тщательно. Зачем-то достала из шкатулки единственные бусы, которые имелись в моём арсенале. И серьги, но от них я тут же отказалась, как и от бус. Последние я раздражённо швырнула на стол и прикрыла глаза. Это просто… гормоны. Да, идеальное объяснение.

В итоге на работу я прибежала, опоздав на пять минут, и, надо же, тут же столкнулась с… Илиасом. Карма у меня такая что ли – встречаться с неприятными мне людьми?

– Светлого утра, – решила проявить вежливость и блеснуть воспитанием, чтобы он не думал, будто оно у меня вовсе отсутствует.

– Светлого, – бросил мужчина насмешливым тоном, и, посмотрев на стену, на которой висели старые часы, выразительно приподнял одну бровь: – Опаздываете?

И когда он только успел изучить моё рабочее расписание?

Врать я не любила, но сейчас, почему-то, не смогла спокойно признаться в своей оплошности:

– Ходила договариваться на счёт Реми, его примут через два дня в лечебнице святого Вильгельма.

Но как бы я ни старалась выглядеть собрано и по-деловому, всё равно почувствовала, как запылали уши. Да уж, умение лгать – не моя сильная сторона. Точнее одна из многих слабых сторон.

– Вот как? – Илиас почему-то склонил голову к плечу, будто мог видеть мои мысли и точно знал, что ни в какую лечебницу я сегодня не ходила.

– Да, – вновь солгала я и сделала шаг в сторону, – простите, я могу идти?

И почему мне теперь каждый раз приходится выпрашивать у него разрешение на то, чтобы сбежать? Прежняя директриса встречалась на моём пути всего-то раз пять, и ей вообще не было дело – опоздала я или пришла во время. Как и до всего остального.

– Ну, идите, – хмыкнув, бросил мужчина и снова, как и прошлой ночью, я чувствовала его внимательный взгляд до тех пор, пока не скрылась за дверью изолятора.

Меня встретил улыбчивый доктор:

– Вы задегжались, – добродушно пожурил он, – выспались?

Не смогла не улыбнуться в ответ:

– Всё замечательно, а у вас тут, как дела?

Доктор Грасс рассказал, что и день, и ночь прошли отлично. Реми, как и Риан ни на что не жаловались, единственное, о чём попросили – пока что не выписывать их. Ничего удивительного, здесь, под постоянным присмотром, они чувствовали себя в безопасности.

– Поняла, – заглянула за стеклянную дверь. Они сидели над книгой, что я принесла, и рассматривали картинки, то и дело что-то бормоча себе под нос. Меня близнецы не заметили. – Вы идите, а я тут справлюсь.

Доктор Грасс ушёл, я же осталась одна.

– Светлого утра, – отрапортовали мальчишки, стоило войти в палату.

– Светлого, – подошла и потрепала их по головам. – Как себя чувствуете?

– Всё хорошо, – за всех ответил Реми.

Больше ни о чём спросить их не успела, в изолятор ворвалась запыхавшаяся Эмер и сообщила:

– Там этот, директор, старшиков бьёт!

Все мои рассуждения о том, что я совершенно не спортивный человек, оказались ложью. Потому что бежала я так, что непременно поставила бы рекорд. Буквально не чувствуя пол под ногами. А воображение тем временем подкидывало картины одна страшнее другой. И злость! О, злость бурлила так, что я была готова сама наброситься на этого горе-директора с кулаками.

В спортивный зал я влетела так, что двери с грохотом ударились о стены и… замерла. Потому что в центре дети образовали круг, а за их головами виднелся Илиас, собственной персоной, рядом же с ним мелькали две светлые макушки кого-то из старших воспитанников. Что удивительно, никто даже внимания не обратил на то, что я вошла, хотя моё появление сложно было назвать тихим.

Подбежав к детям, принялась их расталкивать, чтобы остановить это безумие.

По рядам прошёл шёпоток:

– Софи…

– Софи пришла…

– Ща чот будет…

Когда же я оказалась впереди всех, то… Снова замерла. На сей раз будто на стену налетела.

В центре круга стоял Илиас. И ладно бы просто стоял, так нет же! Он был голый! Абсолютно! То есть, штаны на нём, конечно, имелись, а вот рубашка отсутствовала. Это… Это… Это неприлично, в конце концов!

Только после этого я увидела Рафа и Крона, мальчишек из старшей группы. Они тоже были без рубашек, но на фоне мускулистого Илиаса смотрелись… Да мальчишками они и смотрелись, обычными детьми, которые с азартом кружились вокруг мужчины, бывшего боевого мага и пытались его ударить. В глазах ребят горел азарт вперемешку со злостью, и последнего с каждым неудачным выпадом становилось всё больше и больше.

Илиас же…

Ничего не делал. Вообще. Он просто стоял, сцепив руки за спиной и уворачиваясь от их ударов. И ни один мальчишеский кулак не достигал цели. Напротив, их потуги вызывали у мужчины лишь снисходительную улыбку. Мне вдруг показалось, что ещё немного и Илиас вовсе примется зевать, но… Этого не случилось.

Раф с рычанием кинулся вперёд, Илиас ловко отскочил в сторону, а мальчишка, не рассчитав собственной скорости, запнулся и полетел на пол. С грохотом и отборной руганью. Да так и замер, уткнувшись лицом в мраморную плитку.

Я тут же бросилась к нему, по пути бросив:

– Что вы здесь устроили?

Не надеясь на ответ, присела возле Рафа и заставила того посмотреть на меня. У мальчишки был разбит нос, из которого фонтаном хлестала кровь. Хорошо, пусть на фонтаном, но лилась же!

– Воспитательный процесс, – хмыкнул над моим ухом Илиас, я же посмотрела на него снизу вверх, пытаясь донести без слов, что именно думаю об этом его процессе. Но мой предательский взгляд, вместо того, чтобы метать молнии, так и норовил сползти с мужского лица на внушительные плечи и не менее внушительную грудь с идеально прорисованными мышцами. Пришлось отвернуться к Рафу, помогая тому сесть и произнести:

– Очень странный процесс.

Директор хмыкнул, понимающе так, отчего я разозлилась. Вот только больше на себя, а не на него. Сдалось мне это тело! Мне, собственно, ни одно мужское тело не нужно! Мне и одной живётся очень комфортно.

Мальчишка вытер нос тыльной стороной ладони и попытался сбежать, но я грозно крикнула:

– А ну стоять! – и он замер, явно испуганный тоном моего голоса.

Илиас же повторно хмыкнул, а после я услышала, как он обращается к Крону:

– Если чешутся кулаки, то чесать их нужно только об тех, кто тебе ровня, а не об тех, кто и ответить не может. Уяснил?

Мальчишка пробубнил в ответ что-то неразборчивое, на что Илиас громко отчеканил:

– Отвечай по форме, а не мямли.

И я, хоть и не должна была, а вздрогнула от этих слов. После же на секунду прикрыла глаза, пытаясь подавить желание вскочить на ноги и ответить на вопрос, который меня даже не касался. С тех пор, когда я должна была отчитываться за каждую мелочь, да ещё и по форме, давно минули, но воспоминания оказались слишком живучими.

Пока я боролась с демонами прошлого, Крон буркнул:

– Уяснил.

Магия отозвалась против воли, слишком поспешно, слишком резко, так что Раф зашипел от боли и этот звук отчасти привёл меня в чувство. Я усмирила силу и залечила его покалеченный нос. После же вскочила на ноги и поспешила к двери. Меня колотило и сердце ухало так, что кроме его стука я больше ничего и не слышала. Глупая реакция, совершенно ничем не обоснованная, но… Я ничего не могла с собой поделать.

Я успела выйти из спортивного зала и пройти всего-то шагов пять, как меня схватили за руку. Медленно обернувшись, увидела рядом со мной Илиаса, уже в рубашке, слава всем богам. Он улыбался вполне искренне:

– Так чем вас не устраивают мои методы воспитания?

Ничем, конечно же, и в его поступках была логика, рациональное зерно, но рассуждать я сейчас была не способна:

– Они не собаки, чтобы дрессировать их, – произнесла тихо, с едва сдерживаемой злостью.

Илиас тут же отпустил меня, и прищурился, будто пытался понять, почему я сказала именно так. Хочет разобраться в моих мыслях? Зря… Даже я не в силах побороть все свои предрассудки.

– Но ведут себя, как шакальё, – так же тихо отозвался мужчина. – Они должны хоть кого-то уважать, иначе ими будет невозможно управлять.

На слове «управлять» у меня внутри всё перевернулось и я уже открыла рот, чтобы высказать всё, что думаю о его методах, и методах всех боевых магов разом, но… Вспомнила испуганные лица Реми и Риана, и то, как они не желали уходить из изолятора, лишь бы не стать вновь мишенью для избиения.

Я в буквальном смысле слова надавила себе на горло и ответила совсем не то, что собиралась изначально:

– Вы правы.

После же развернулась и, чеканя шаг, пошла прочь, молясь всем богам разом, чтобы Илиас не вздумал пойти за мной. Сейчас я была не готова вести сколь-нибудь конструктивный диалог. На этот раз он, будто услышав мои мысли, не стал догонять меня, и я смогла спокойно дойти до палаты, где и села на кушетку, глядя в одну точку.

Близнецы поначалу оживились, но посмотрев на меня, притихли. Да так и сидели, пока я не посмотрела на них и не улыбнулась:

– Ну, кого осмотреть первым?

Мальчишки переглянулись, и Реми произнёс с небольшой заминкой:

– А-а-а… Чо там было?

– Не «чо», а что, – поправила машинально, после же шумно выдохнула и, чуть понизив голос, призналась:

– Новый директор воспитывал наших главных задир.

Нет, если отбросить мои воспоминания, то он всё сделал правильно. И даже слова подобрал верные. Что Раф, что Крон были самыми неуправляемыми воспитанниками приюта. Сколько раз нам приходилось вытаскивать их из управления стражи, я уже и не припомню. Как и вправлять разбитые носы, которые они совали куда не следует, задирая городских. А уж скольких ребят из приюта я лечила после их «шуток»… Да и кого им тут было считать авторитетом? Бывшую директрису леди Биэльс, что появлялась в приюте раз пять за месяц? Или Патрика, который и видел-то с трудом, да и передвигался, опираясь на гнутую палку? Или, может быть, Лорен? Нет, она рычала на них довольно внушительно, тут не поспоришь, но все её крики отскакивали от них, словно горох от стены. Или леди Гретхэм? Её вот боялись и старались творить гадости так, чтобы она не застала их на месте «преступления». В остальном же… Да никто из нас не претендовал на роль авторитета!

Так что Илиас прав, что не отменяло моей злости и… страха. Я боялась совсем не его, а тех воспоминаний, что так легко вернулись, стоило ему скомандовать «отвечай по форме». Неужели прошлое так и будет отравлять мне жизнь? Ведь я взрослая женщина, совершенно независящая от отца, пора бы забыть всё и идти дальше…

– Что? – пока я копалась в своих мыслях, мальчишки подошли ближе, и встали рядом со мной. Их глаза горели от предвкушения. – Побил их?

Им, как и любому другому ребёнку, очень хотелось, чтобы их обидчику досталось по полной.

Улыбка сама собой коснулась губ, и тревоги вдруг отошли на второй план. Зато вспомнилось кое-что другое… Как Илиас филигранно владел своим телом… Телом, которое совершенно не боялся демонстрировать… А посмотреть там было на что! И ведь я смотрела, что было совсем уж верхом неприличия!

Почувствовала, как на щеках расцветает румянец и поспешила ответить, лишь бы отвлечься теперь уже от других мыслей:

– Скорее они сами себя побили, – и больше морально, но этого вслух я говорить уже не стала, они всё равно пока не смогут понять. А по сути, Илиас преподнёс им самый болезненный урок – они не смогли подтвердить свой «статус» на глазах всего приюта.

– У-у-у, – протянул Реми и, тяжело вздохнув, пошёл к своей кушетке: – Меня осматривайте.

Я не смогла сдержать смеха, а после приступила к своим непосредственным обязанностям. Сначала осмотрела ребят, потом побежала в столовую, где проверила, всё ли приготовлено по меню, после, утащив в палату поднос с едой для близнецов, подождала, пока дети разбредутся по классам. Обошла всех, осмотрела головы, убеждаясь, что там не завелось никакой живности. Нет, в приюте всё было чисто, за этим следили строго, но ребята сбегали. Постоянно. И там уже то на рынке, то ещё боги знают где, могли подцепить всё, что угодно. Вот и приходилось постоянно проверять их.

День прошёл, что удивительно, спокойно. Как и ночь. Реми и Риан выспросили, чтобы я вновь оставила их в изоляторе, клятвенно заверив, что уж завтра-то они обязательно пойдут в свою комнату. И я не смогла отказать. Была бы моя воля, я бы их вовсе забрала отсюда, но, увы, для того, чтобы усыновить или взять под опеку ребёнка, а тем более двоих, требовались приличные доходы или не менее приличные связи. У меня же не имелось ни того, ни другого.

Поэтому я помогала воспитанникам тем, чем могла – лечила их и старалась показать, что мир взрослых не всегда жесток. Что есть среди нас те, кто любит детей искренне и без причины.

Утром, сдав пост доктору Грассу, я поспешила к своим подопечным из бедных кварталов.

Глава 4

Илиас Хантер

«Они не собаки, чтобы дрессировать их», – брошенная Софи фраза всё не желала оставлять меня. Точнее, даже не фраза насторожила, а то, как она её сказала – с затаённым страхом, который тщетно пыталась замаскировать злостью.

Страх… От него её светлые глаза стали темнее, зрачки почти затопили всю радужку, и руки… Я видел, что она пыталась скрыть дрожь. А ещё сбившееся дыхание, и сбилось оно у неё отнюдь не от моей неземной красоты, хотя и интерес я её тоже заметил. Только удовлетворение от этого испарилось под натиском треклятого страха.

Сначала мне показалось, что она из тех, кто позволяет садиться детям на шею и готова прощать все их проступки, даже серьёзные, но после этой сцены, понял, что не всё так просто. Точнее, всё совсем непросто уже из-за того, что меня так и не отпустил образ испуганной девицы. Он буквально преследовал меня, то и дело, всплывая в памяти. И я, вместо раздражения, испытывал… жалость? Желание стереть этот страх из её глаз?

«М-да, Илиас, видимо, ты окончательно тронулся умом. Ведь это женщина, такая же, как и все – хитрая, беспринципная, готовая идти по головам, лишь бы получить свою выгоду…»

«Не все», – тут же возразил сам себе. – «Одри* стала исключением, так может и Софи…»

Мысль я не закончил, поднялся из-за стола, за которым сидел уже битый час, и спешно вышел из кабинета. Закрыл дверь на ключ, а потом сбежал и из приюта, несмотря на то, что мой «рабочий» день ещё не закончился.

Домой идти не хотелось. Там было тихо и невыносимо пахло лекарствами. Кажется, у меня даже вся одежда провоняла мазями, которые мне исправно поставляли. Последнее опять же заслуга Одри – она уверяла, что мазь, разработанная специально для меня её наставницей, поможет и мучительная боль пройдёт. Главное, использовать её точно по указанному графику.

График я, конечно же, не соблюдал. И на осмотры в лечебницу не ходил. И не потому, что мне было лень, а потому что… Не помогало. Поначалу я верил, что дело, действительно, в упорстве, но потом понял – будь мои магические потоки в нормальном состоянии, всё было бы отлично. А так, все эти мази и примочки – настоящая глупость.

Словом, домой я не пошёл. Доехал до центральной площади, а там, обведя взглядом толпу горожан, вечно куда-то спешащих, опустился на первую попавшуюся скамью.

По небу плыли низкие серые тучи. Привычная картина для столицы, но вот мне, прослужившему больше пяти лет на южной границе, было тошно от вечно сопливой погоды.

– Скучаешь? – рядом со мной опустился Лестер, выросший будто из-под земли.

– Следишь? – ответил вопросом на вопрос.

Хайд усмехнулся.

– Скажем так, – ушёл от прямого ответа, – мы тебя страхуем.

– Очень смешно, – посмотрев на него, криво усмехнулся. – От кого? От детей?

– Ты недооцениваешь этих паршивцев, – в глазах Лестера клубился холод, хотя при этом он тоже улыбался. Неприятный тип, несмотря на свой опыт, рядом с ним я казался самому себе сопливым мальчишкой.

Отвечать ничего не стал, лишь пожал плечами и отвернулся. Ногу прострелила боль, а мне не хотелось, чтобы он видел, как я кривлюсь от этого.

– Думаю, стоит пожаловаться Мышке на то, что ты не выполняешь все её предписания.

– Она не любит, когда её так называют, – отозвался флегматично, при этом доставая из кармана очередной пузырёк с обезболивающим зельем. Пятым за сегодня.

– Но Одри здесь нет, – усмехнулся Хайд, – как и её рычащего муженька. Да и Мышка ей идёт куда больше.

Спорить не стал, просто потому, что это бесполезно.

Помолчали с минуту.

– Что скажешь? Документы чистые?

На это раз улыбка вышла у меня уже циничной:

– Конечно. Придраться не к чему. Всё проведено так, что не прикопаешься. Но я найду зацепку, просто нужно чуть больше времени.

– Угу, – немногословно и совершенно неинформативно промычал Лестер.

Вновь замолчали.

– Можно просьбу? – произнёс поспешно, пока не передумал.

– Вполне, – отозвался Хайд, а потом добавил, – только жалованье повысить не проси.

Я усмехнулся:

– Жалованья мне хватает, просто… – запнулся, а после бросил с показным равнодушием: – Сможешь достать личное дело целительницы, которая работает в приюте?

– Подозрительная? – тут же оживился Лестер.

Я же продолжил изображать полнейшее безразличие:

– Есть немного.

Не признаваться же ему, что подозрительного в ней столько же, сколько в беспомощном котёнке? Не хочу, чтобы он придумал себе чего-то лишнего.

– Тогда достану. Вечером кто-нибудь из моих ребят доставит тебе.

– Спасибо, – кивнул.

После этого Хайд поднялся и, не говоря ни слова, растворился в толпе. Будто его здесь и не было.

Софи Вейсс

Выходной прошёл спокойно. Оббежав несколько семей и осмотрев моих подопечных, я заглянула на рынок и… Зачем-то накупила целую гору продуктов. Но и это не всё. Проспав до позднего вечера, я проснулась и отправилась к плите, готовить.

Наваристый суп, запечённые овощи, тушёное мясо, три литра компота и, совсем уж не понятно для чего, пирог с ягодами и гора сырников. Только выставив всё это добро на стол, я будто ото сна очнулась.

Да мне этого и за неделю не съесть! А может даже и за две! Чем я только думала, когда всё это готовила? Впрочем, кажется, вовсе не думала.

Спать я отправилась ближе к утру, всё ещё сетуя на порыв собственной души. Но, что удивительно, проснулась вовремя и даже не опоздала на работу. Правда, зайдя в приют, сразу же столкнулась с Илиасом. Он стоял в компании Лорен с таким лицом, будто… Не знал, как избавиться от назойливой собеседницы. А Лорен умела быть назойливой, уж я это знала наверняка.

Или мне показалось? И он, напротив, рад вниманию нашей преподавательницы? А что? Лорен красива именно той хищной красотой, которую чаще всего предпочитают мужчины. Она не теряется и не смущается, даже если допускает ошибки, и говорить может без перерыва, так что на свидании не придётся беспокоиться о том, что темы для разговора вдруг иссякнут, да и, наверняка, она умеет преподнести себя так, что за ней будут бегать, а не, как я…

Внутри что-то неприятно кольнуло, впрочем, я тут же отмахнулась, что от мыслей этих, что от тошнотворного чувства. Хотела пройти мимо, только поздоровавшись, но директор зачем-то шагнул мне наперерез и после ответного приветствия, произнёс:

– Софи, я жду вас, пройдёмте со мной.

Успела заметить, как Лорен на мгновение сжала губы в тонкую линию, после же вновь улыбнулась, и как ни в чём не бывало, бросила:

– Илиас, тогда я загляну к вам чуть позже, хорошо?

Илиас? Они уже перешли на «ты»? Быстро, однако…

И, не дожидаясь согласия, она пошла прочь, при каждом шаге не забывая вилять бёдрами так, чтобы… Директор уж точно оценил её «рвение».

Пф… Гадость какая…

Когда мы остались одни, мужчина шумно выдохнул и что-то пробормотал, слов я разобрать не смогла, после посмотрел на меня. Странно как-то посмотрел. Слишком внимательно, слишком… Слишком! Я даже понять не могла причину такого пристального внимания. Поэтому, пока он не начал говорить, спросила первая, просто для того, чтобы погасить приближающуюся нервозность:

– Что вы хотели?

Голос не дрогнул, слава всем богам.

Илиас отвернулся на секунду, и я успела заметить, как он скривился, но когда вновь посмотрел на меня, то о его гримасе ничего не напоминало. Показалось? Ну, нет, не совсем же я глупая!

– Вы сегодня повезёте близнецов в лечебницу? – спросил он спокойным голосом, от которого у меня по спине почему-то прокатилась волна жара.

Да ты с ума сходишь, Софи… Возьми уже себя в руки и прекрати рассматривать его, как, как… Мужчину. Он всего лишь директор!

– Сегодня, – согласно кивнула, одновременно пытаясь бороться со своими мыслями.

– Я поеду с вами, – припечатал мужчина тоном, который не предполагал никаких возражений. Вот только я и не подумала «не» возражать.

– Зачем? – выпалила удивлённо. Потому что, действительно, не понимала, для чего ему это.

– Просто так, – раздражённо бросил директор, а после, будто спохватившись, добавил: – Затем, что приём назначен на поздний вечер, а улицы столицы не очень-то безопасны в это время.

Чушь! Лечебница, в которой трудился Уильям Фокс, находилась в самом центре, и уж там улицы точно были безопасны, но возразить не успела, потому что Илиас на этот раз опередил меня:

– Никаких возражений на это счёт я не принимаю.

И, чтобы я, наверняка, не принялась спорить, развернулся и ушёл. При этом я заметила, что хромает он сегодня куда заметнее. Как бы не «любила» боевых магов, прежде всего, я была целительницей.

– Постойте, – произнесла немного нервно, и поспешила догнать его. – Я, – остановилась рядом, поймав хмурый взгляд, – могу… помочь.

При этом указала на его ногу. Да чуть не отшатнулась, потому что Илиас посмотрел на меня с такой злостью, что я тут же пожалела о своём предложении.

– Не нужно, – процедил он и схватился за ручку двери, что вела в его кабинет. А через секунду с грохотом захлопнул её прямо перед моим носом.

Но в меня будто злой дух вселился. Упрямство взяло верх над здравым смыслом. Я открыла дверь и скомандовала:

– А я всё же помогу, и не смейте мне перечить!

Судя по округлившимся глазам, Илиас не ждал от меня такой прыти. Да что там! Я сама от себя подобного не ожидала!

Но отступать сейчас было бы совсем глупостью, поэтому я спокойно прикрыла дверь и не мешкаясь попросила:

– Присядьте, я посмотрю, – а когда он не двинулся с места, смотря на меня огромными глазами, при этом, кажется, один у него стал подёргиваться, продолжила говорить, лишь бы не дать ему возможности произнести хоть слово: – Ранение давно было? Обезболивающее принимаете? И что говорит целитель, который вас наблюдает? Да вы садитесь, не стойте!

Под конец речи мой голос всё же сорвался, и я с досадой закусила губу. Вот Анна бы не спасовала, даже перед этим недовольным мужланом, я же не смогла выдержать его взгляда.

Конечно же, Илиас не послушался меня. Как стоял около двери, так там и остался. Он дёрганым движением поправил ворот рубашки и хрипло вытолкнул, будто ему было сложно говорить:

– Ранение?

Я еле сдержалась, чтобы не скривиться от недовольства, вместо этого легко бросила:

– Если вы не забыли, то я целительница, и сразу замечаю такие вещи. К тому же, вы бывший боевой маг, а бывшими в вашем возрасте становятся либо по собственному желанию, либо из-за ранения. И первая причина точно не про вас.

Не знаю, зачем я всё это говорила. Словно бесполезная болтовня немного успокаивала меня.

– Почему? – так же хрипло спросил мужчина.

– Потому что… – начала я и замолчала. Говорить о том, что я слишком хорошо знаю о боевых магах и способна делать выводы, означало раскрыть перед ним душу. А я её даже перед бывшим мужем не раскрывала. Так что я, указав на стул, отмахнулась: – Просто подумала так. Садитесь.

Он вновь не сдвинулся с места. Лишь посмотрел на меня иначе – без растерянности, скорее с усмешкой. А следом и по губам его скользнула холодная улыбка.

– Вынужден отказаться от вашей помощи, – голос его был сух и почти лишён эмоций.

Во мне вспыхнуло раздражение, но я погасило его усилием воли, и решила сменить тактику:

– Послушайте, господин директор, я всего лишь сниму вам боль и уйду. Обещаю, никто ничего от меня не узнает, я не из тех, кто любит болтать попусту…

На последней фразе Илиас вздёрнул бровь, и улыбка его стала шире. Я же почувствовала, как за мгновение покрылась румянцем. Да уж, про болтовню я несколько погорячилась, но не объяснять же ему, что такое поведение для меня непривычно. Просто я не знаю, как ещё пробить его упрямство!

– Я… – начала вновь, но он, отойдя от шока из-за моего напора, взмахнул рукой и спокойно произнёс:

– Нет.

Я по глазам поняла, что спорить с ним сейчас бесполезно. И чтобы я ни говорила, какие бы доводы не приводила… Он не услышит меня.

– Хорошо-о-о, – выдохнула медленно, – если вам понадобиться моя помощь, то вы знаете, где меня найти.

Не драться же с ним, в самом деле. Это уже мало будет походить на помощь, хотя, если усыпить его и…

– Даже не думайте об этом, – бросил Илиас так, словно я высказало своё предположение вслух.

– Простите? – краснея пуще прежнего, переспросила его.

– У вас всё буквально на лбу написано, – мужчина, наконец, сделал шаг вперёд, оказываясь ко мне ближе. – Лечить меня насильно не нужно, я большой мальчик, и сам умею справляться со своими проблемами.

Вот тут пришёл мой черёд вздёргивать бровь:

– Большие мальчики, это те, кто не боится целителей, вы же ведёте себя так, будто вы одного возраста с Реми и Рианом. Хотя… – сделала вид, что задумалась, – даже они знают, что когда болит – нужно идти к целителю.

Илиас на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл их, то произнёс:

– Пусть так, но в вашей помощи я не нуждаюсь.

Почему-то его слова задели меня, хотя сказал он их тем же тоном, что и до этого. Просто… Он имел в виду, что не доверяет мне? Не верит в то, что я могу ему помочь? Или… Что? Боится показать слабость? Да я же…

– Идите, Софи, доктор Грасс уже, наверное, заждался вас, – произнёс он, мягко выставляя меня. И я пошла, потому что вся моя решимость растворилась.

Только у двери остановилась, и, не поворачиваясь, произнесла:

– Если передумаете – приходите.

Закрыв дверь за своей спиной, я ещё несколько минут постояла, пытаясь привести свои мысли в порядок. И избавиться от румянца, который так и жёг лицо. Но ни того, ни другого сделать у меня не получилось. Пришлось идти в кабинет так. Где доктор Грасс с ходу спросил:

– Что с вами, милая? Вы заболели? У вас жаг?

Я, приложив усилие, беззаботно отмахнулась:

– Нет-нет, всё хорошо, просто… – запнулась, пытаясь подобрать оправдание. – Немного переволновалась.

– Да? – старик недоверчиво выгнул бровь.

– Да, – подтвердила и добавила: – Это личное, не обращайте внимание.

Такой ответ его удовлетворил, и доктор принялся собираться домой. Ещё несколько минут, и я осталась одна. Только в этот момент смогла выдохнуть. До чего сложно общаться с такими, как Илиас – упрямыми, непробиваемыми… болванами.

Илиас Хантер

Лестер сдержал обещание – уже в сумерках раздался стук в дверь квартирки, которую я снимал. Жить в своём доме, опять же ради конспирации, мне было запрещено. Пришлось перебраться на окраину.

За дверью стоял парень, чьё лицо надёжно скрывал широкий капюшон чёрного плаща и заклинание отвода глаз. Он протянул мне пухлый конверт, сухо обронив:

– Вам доставка.

Я так же сухо поблагодарил его и вернулся в комнату, где всё это время снова и снова просматривал документы по приюту. Мне было важно понять хотя бы в каком направлении искать, не могли же они всё предусмотреть? Должны были остаться огрехи! Но ничего не находилось. И это раздражало, а ещё боль, что накатывала волнами, то заставляя дёргаться, то замирать, боясь сделать даже вздох. Обезболивающее совершенно не помогало, что раздражало ещё больше.

Но, несмотря на отвратительное самочувствие, я тут же отложил документы по приюту и вскрыл конверт, где на небольшой записке было выведено размашистым почерком:

«А она хорошенькая».

С трудом сдержался, чтобы не садануть кулаком по столу. Три простых слова оказались способны вывести меня из равновесия, впрочем, покладистым характером я никогда и не обладал. А уж после ранения, по словам бывших сослуживцев, так и вовсе стал похож на старую брюзгу. Но что поделать? Уж какой есть.

Но Лестер будто нажал на какую-то невидимую кнопку. Внутри всё вскипело, забурлило, и даже боль отошла на второй план.

Хорошенькая? Конечно! Но только от осознания, что кто-то ещё может позволить себе произнести подобное в адрес Софи, я… Был готов крушить всё вокруг. Или выпить… Впрочем, последнее мне было противопоказано, да и Одри стрясла с меня клятву о том, что я больше не буду злоупотреблять горячительными напитками. Сам не знаю, почему согласился дать её. Просто с этой невыносимой целительницей было проще согласиться, чем перечить ей.

Чтобы взять себя в руки, пришлось пару минут сидеть с закрытыми глазами. После швырнул записку под стопку с документами, и открыл-таки личное дело одной вредной девицы.

Там оказалось много интересного. Например, что Софи, оказывается, двадцать пять лет, хотя я бы не дал ей больше двадцати, но, куда интереснее оказалась графа о семейном положении, которую я зачем-то нашёл глазами сразу после возраста. Там значилось – разведена.

Я несколько раз перечитал, чтобы понять смысл простого по своей сути слова. Разведена… Разведена!

А у нас с ней, оказывается, много общего…

Вернувшись к началу первой страницы, нашёл ещё один ответ на свой вопрос – мать Софи умерла рано, и девочку воспитывал отец. Бывший боевой маг. Списанный со службы из-за многочисленных выговоров от начальства. А списывали у нас по такой статье крайне редко, что говорило о Луисе Вейссе совсем не в его пользу.

Дальше шла выписка из академии. Софи, чему я совсем не удивился, училась отлично, и окончила обучение с наивысшими отметками. После академии трудилась в королевской лечебнице, весьма успешно трудилась, должен сказать. После же… Уволилась по собственному желанию и поступила на работу в этот приют. Где не только платили в пять раз меньше, но и не было никакого карьерного роста.

Не могла же такая амбициозная девушка, как Софи, бросить всё только ради того, чтобы помогать местным паршивцам? Не могла же? Или… могла? Стоило вспомнить Одри, и я тут же пришёл к выводу, что талантливые целительницы – самые непредсказуемые люди из всех, кого я когда-либо знал.

На последней странице личного дела имелось две фотокарточки – одна в академической форме, а другая, судя по указанной на обороте дате, при поступлении на работу в приют. Между ними была настолько ощутимая разница, что я даже не сразу понял, что на первой карточке тоже Софи.

В академии она была совсем другой. Широкая улыбка на губах и сияющий блеск в глаза. Сейчас она тоже улыбалась, но иначе, а взгляд так и вовсе потух. В нём больше было ни блеска, ни сияния, ни жизнерадостности. Нет, всё же блеск в её глазах появлялся, но только тогда, когда она злилась. А это совсем не делало её похожей на ту Софи, какой она была в студенческие годы.

В итоге, над делом я просидел до глубокой ночи. Перечитывал его раз за разом, пытаясь отыскать в сухих формулировках куда больше, чем там было написано. Но, увы, ничего нового не находилось.

Утром самочувствие у меня было ещё отвратительнее, чем вечером. Нога ныла и дёргала, ни на секунду не давая забыть о себе, ещё и Лорен эта прицепилась, так что когда я увидел Софи, то… Пожалуй, такой радости при виде женщины я не испытывал никогда. Впрочем, радость быстро испарилась.

Сам не понял, как она оказалась в кабинете, буквально требуя от меня сесть и позволить ей помочь мне. В какой-то момент во мне промелькнуло глупое мальчишеское желание поддаться её напору, дать ей унять эту изматывающую боль, но… Я поступил точно так же, как поступал всегда – выпроводил её, не позволив увидеть меня слабым и беспомощным. Пресловутая гордость взыграла. Одно дело Одри и многочисленные целители, которые колдовали надо мной в течение двух месяцев, и другое дело – Софи.

Для чего мне было так важно показаться для неё сильным и независимым? Пожалуй, на этот вопрос я и сам не знал ответа.

Впрочем, о своём поступке я пожалел сразу же, как только за девушкой захлопнулась дверь. Но… Я, конечно же, не пошёл за ней.

Глава 5

Софи Вейсс

До вечера я носилась, как заведённая. Но пробегая мимо кабинета директора то и дело останавливалась. Зачем? Сама не знаю. Видимо, всё ещё надеялась, что он выйдет и попросит помощи. Но надежды мои были глупыми. Несбыточными.

Я, действительно, слишком хорошо знала боевых магов. Об их гордости можно было слагать легенды. И мне бы не стоило удивляться, а уж тем более злиться из-за поведения Илиаса, но я злилась! Настолько сильно, что была готова вновь ворваться в его кабинет и… Что? Накинуться на него с кулаками? Начать топать ногами и требовать, чтобы он подчинился мне? Вряд ли хоть что-то из сказанного переубедит его. Мне оставалось только ждать. Вдруг здравый смысл всё же победит?

В ожидании этого чуда я переделала кучу дел. Привела личные дела воспитанников в порядок, приняла с десяток ребят из средней группы, которые жаловались то на боль в животе, то на жар, которого не было, то на головную боль, пока я не выяснила, что у них сегодня зачётная работа по словесности.

Пришлось прочитать детям лекцию о том, насколько коварной может быть ложь. Судя по их недовольным лицам, они мне не очень-то поверили, потому что в их глазах возможность прогулять зачёт была всё же привлекательнее, чем мнимое коварство.

Когда нашествие прогульщиков закончилось, я занялась ревизией лекарств. Проверила все бирки, дату изготовления и срок годности, пересчитала и записала в журнал количество. Доктор Грасс добродушно подшучивал над этой моей привычкой, я же в ответ так же добродушно отмахивалась. Я уж точно не считала свою привычку глупой, просто у нас с ним были разные взгляды на подход к целительству.

Ближе к ужину я заглянула к близнецам. Они сидели на одной кровати и о чём-то шептались. Никого из их сверстников не было. Заметив меня, они тут же замолчали.

– После столовой сразу ко мне, – напомнила им, а когда за них двоих ответил Реми, направилась к себе.

Я нервничала. Пожалуй, даже больше мальчишек. А всё потому, что за последние пару месяцев и близко не подходила ни к одной лечебнице. Был велик риск встретить кого-то из знакомых, а встречать мне совершенно никого не хотелось. Впрочем, ради близнецов я готова была изменить своим принципам, к тому же с Уильямом мы лично не были знакомы, так что и история моей семейной жизни вряд ли ему известна.

Но это не отменяло моей нервозности. Я даже на ужин не пошла, потому что совершенно не было аппетита. Так и сидела за столом, выводя какие-то бессмысленные каракули на листе бумаги, пока в дверь робко не постучали. Я тут же подскочила на ноги и бросила:

– Войдите!

Первым заглянул Реми, а за ним, как и всегда хмурый Риан.

– Мы готовы, – отрапортовал первый, второй кивнул в знак согласия.

– Отлично, – выпалила поспешно и зачем-то принялась оправлять юбку, которая и так была в идеальном состоянии. После мы все вместе вышли в коридор, где столкнулись с директором. Илиас стоял, опираясь плечом о стену. Вид у него был… Да отвратительно он выглядел! Бледное лицо, будто бы восковое, и стеклянный взгляд, в котором отражалась боль. Я с трудом сдержалась, чтобы не назвать его болваном при детях. Пришлось ограничиться простым приветствием.

– Доброго вечера вам, господин директор, – как бы я ни старалась, не удалось скрыть яд в голосе.

На что Илиас только лишь поморщился и кивнул, так и ничего и не сказав. Тогда я не выдержала и спросила:

– Почему вы не зашли ко мне? – хотелось, как маленькой девочке топнуть ногой от бессильной злости, что душила меня, а ещё из-за того, что я ничего не могла сделать с его упрямством.

Он иронично вздёрнул бровь и хрипло спросил:

– А должен был?

Р-р-р-р-р! Вот и как с ним нормально разговаривать?

– Идёмте, нам пора, – Илиас мастерски перевёл тему, так что мне ничего не осталось, как только пойти вслед за ним.

Я видела, что каждый шаг приносит ему новую порцию боли, и так же видела, как он старательно делает вид, будто ничего не происходит. Он шёл, даже не подволакивая ногу, только сильнее сжимал кулаки и тяжелее дышал.

У дверей приюта нас ждала карета. Илиас помог усесться мальчишкам, после обернулся ко мне, на что я скептически ухмыльнулась и бросила:

– Нет уж, я сама.

И, что удивительно, он не стал спорить. Только бледная улыбка коснулась его губ.

До лечебницы мы ехали молча. Я с беспокойством посматривала на мужчину, который бесстрастным взглядом смотрел в окно. Что ещё нужно ему сказать, чтобы он позволил мне помочь?

Мальчишки, явно почувствовав что-то неладное, забились в угол и посматривали с опаской то на меня, то на Илиаса, то в окно. Пришлось перестать буравить директора взглядом и начать развлекать их:

– Ну, и чего киснем? – произнесла бодро. – Доктор Уильям талантливейший целитель, он просто осмотрит вас и скажет, всё ли хорошо. Не нужно бояться.

– Ага, – подал голос, молчавший до этого Риан, – и это вы нас везёте не знамо куда ради «просто осмотра»? – мальчишка недоверчиво прищурил глаза.

Реми толкнул брата в бок, из-за тот отвернулся от меня и вновь уставился в окно.

– Нет, не просто ради осмотра, – осторожно коснулась вихрастой головы Риана. Он подобрался и посмотрел на меня исподлобья, но я подмигнула и продолжила: – А ради того, чтобы вас осмотрел лучший целитель.

На последней фразе подняла палец вверх, чтобы они прониклись сказанным. Но, то ли я разучилась подбирать правильные слова, то ли мальчишки сегодня не были склонны мне верить – близнецы в ответ лишь синхронно пожали плечами и отвернулись.

Вскоре карета остановилась, и мы вышли у лечебницы. В это время перед парадным входом почти никого не было. Лишь редкие прохожие, размеренным шагом прогуливающиеся мимо.

При входе нас встретил широкоплечий охранник, не чета нашему Патрику.

– К кому? – деловито спросил он, посматривая на мальчишек, что топтались за моей спиной. Илиас тоже пошёл с нами, но держался чуть на расстоянии.

– Нам назначено, – произнесла с улыбкой, – к Уильяму Фоксу.

– От Анны Трейс? – уточнил, но, даже не дожидаясь моего ответа, посторонился, пропуская вперёд.

– Да, – тем не менее, кивнула.

– Проходите в шестой кабинет, вас ждут.

И мы пошли. Точнее пошла я, а вот Реми и Риан притормозили, явно решая сложную задачу – иди за мной или дать дёру.

– Идите-идите, – охранник подтолкнул их в спины, – ничего страшного он с вами не сделает.

Похоже, мужскому мнению они верили охотнее, чем женскому, потому что кивнули каким-то своим мыслям и поспешно догнали меня. Остановились по обе стороны, приняв совершенно невозмутимый вид, но я по глазам видела, что им страшно.

Остановившись у нужного кабинета, я постучала, а получив разрешение войти, открыла дверь.

– От Анны? – не глядя на меня, уточнил мужчина, склонив голову со светлыми волосыми над какими-то бумагами.

– Да, – ответила поспешно и завела мальчишек. У таких людей, как Уил, никогда не было времени на пустые разговоры, это я знала точно, а потому не собиралась мяться на пороге, ожидая особого приглашения.

Думала, Илиас останется в коридоре, но он удивил меня – вошёл следом и замер у стены, словно памятник самому себе. Впрочем, почему «словно»? Он и выглядел памятником – кожа уже была не восковой, а с сероватым налётом.

– Рассказывайте, – проведя ладонями по лицу, будто пытаясь стереть усталость, он, наконец, посмотрел на нас. Точнее на мальчишек, по мне он лишь мазнул равнодушным взглядом.

Я с удивлением отметила, что Уильям Фокс был вовсе не таким, каким я видела его на фотокарточках в газетах и научных журналах. Нет, похож, конечно, но… «Вживую» он был гораздо моложе, будто только-только окончил академию. Если бы я не знала обо всех его заслугах в мире целительства, то подумала бы, что передо мной вчерашний студент, не имеющий вообще никакого опыта.

Спохватившись, я начала рассказывать. Не упуская никаких деталей. Лишь чуть смягчила упоминание о том, после какого именно происшествия у Реми повысился уровень. Но судя по тому, как Уильям посмотрел на меня, он и так всё понял.

Пока он слушал меня, то хмурился, но стоило ему перевести взгляд на притихших ребят, как мужчина улыбнулся и подмигнул близнецам:

– Что? Страшно?

Риан прикусил губу, а вот Реми кивнул, при этом опустив глаза.

– Это нормально, – отмахнулся Уил, поднимаясь со своего места, – не боятся только глупцы.

– Бояться – это трусость, – буркнул Риан, глядя на доктора исподлобья.

Ребята разительно отличались друг от друга. Не внешне, конечно, а по характеру. Словно и не были близнецами.

Уильям коротко усмехнулся:

– Страх, если хотите знать, индикатор нашей нормальности. Он предостерегает нас от необдуманных поступков. Если бы люди не боялись, то мы бы давно все вымерли.

Риан поджал губы, но промолчал.

– Итак, давай-ка я посмотрю, – мужчина безошибочно подал руку Реми и тот, что удивительно, протянул в ответ свою маленькую ладошку.

Уил не стал укладывать его на кушетку, напротив, принялся сканировать его вот так сразу, без уговоров и уверений, что это совсем не больно. Воздух в кабинете будто бы стал гуще, тяжелее, и я почувствовала чужую силу – полноводную, словно весенняя река, и в то же время, спокойную, умиротворяющую.

Не прошло и пары минут, как доктор легонько подтолкнул мальчишку в сторону и попросил:

– Укладывайся, давай, я уберу последний узел, который причиняет тебе боль, и займусь твоим братом.

Узел? Боль?

Я неосознанно сделала шаг вперёд, и открыла было рот, но Фокс опередил меня:

– Всё хорошо, присядьте пока.

И я опустилась на стул, словно подкошенная. В голове не укладывалось, что мальчишка всё это время испытывал боль, а я этого не заметила. И он тоже не признался!

– Вам, может быть, укольчик? – Уил, пока Реми укладывался на кушетку, посмотрел на Илиаса, так и стоящего у стены, и тот, вполне ожидаемо огрызнулся:

– Нет, с-с-пасибо.

И почему я даже не удивлена?

– Как знаете, – доктор равнодушно пожал плечами, но в глазах его, при этом, прямо читалось: «Какой болван!»

Вот! Хоть кто-то согласен со мной.

Реми улёгся и Уил сосредоточился на нём. Но как бы я не следила, не уловила тот момент, когда он распутал тот самый узел. Лишь услышала, как зашипел мальчишка, а доктор весело ответил ему:

– Вот и всё.

– Всё? – с опаской уточнил Реми.

– Ага, – кивнул Уил, – теперь второй.

Осмотр Риана занял чуть больше времени, когда же всё было завершено, то он вручил мальчишкам по огромному леденцу на палочке и подошёл ко мне. Взмахнул рукой, отгораживаясь от близнецов пологом тишины и произнёс:

– Очень тонкая работа, вы молодец, – его похвала оказалась для меня слишком неожиданной и приятной, что уж сказать. Я почувствовала, как лицо запылало. Но, пересилив смущение, спросила:

– А узел?

– Он был совсем маленький, и вы его не заметили только из-за отсутствия опыта, а так, повторюсь, очень достойная работа. Не каждый справился бы так, как это сделали вы. Не хотите потрудиться под моим руководством?

Моя челюсть натуральным образом упала на пол. Мне, что, послышалось?

– Я… – произнесла с трудом и замолчала. За спиной послушалось, как Илиас переступил с ноги на ногу и выдохнул – тихо и протяжно, но в этом выдохе было что-то ещё, помимо мучающей его боли… Недовольство? Хотя, собственно, как выдох может быть недовольным? Понятия не имею, но я почему-то ощущала именно эти эмоции, принадлежащие нашему новому и весьма упрямому директору.

Сосредоточившись на Уильяме, который всё ещё ждал от меня ответа, глядя своими светлыми глазами слишком внимательно, поджала губы и приготовилась отказаться. Поступи это предложение месяца три назад, я бы с удовольствием ухватилась за эту возможность. Да что там! Мне и сейчас хотелось согласиться, но… Это означало бы, что мне вновь предстояло вернуться туда, откуда я сбежала. Предстояло встречаться с теми, с кем встречаться совершенно не хотелось. Видеть в чьих-то глазах жалость, в чьих-то злорадство, в чьих-то непонимание… И абстрагироваться от этих взглядом я вряд ли смогу. Не научилась ещё.

Впрочем, несмотря на все «но», я понимала, насколько заманчиво предложение Фокса. Да любая бы на моём месте не просто бы согласилась, а прыгала бы от счастья.

– Я не смогу оставить детей, – произнесла, выдавив из себя беззаботную улыбку. Внутри же всё горело от осознания, что я отказываю самому Уильяму Фоксу. Услышала бы меня Анна, в порошок бы стёрла, не иначе.

Мужчина вздёрнул бровь:

– То есть, вы отказываете? – «мне» не прозвучало, но оно так и повисло в воздухе. И я почувствовала себя как никогда глупо.

– Простите, – хрипло, будто бы с едва сдерживаемой злостью, бросил Илиас, напомнив о себе, как нельзя кстати. – Может быть, вы скажете нам, что с мальчиками?

Уильям посмотрел на него и усмехнулся:

– А вы, дорогой мой, сели бы уже, вряд ли мы с этой милой девушкой сможем поднять вас, если вы рухните на пол.

Бывший боевой маг, так трепетно лелеющий свою гордость, натуральным образом заскрежетал зубами. Так, что я всерьёз забеспокоилась, как бы он их себе не сломал от натуги.

– Со мной. Всё. Нормально, – чеканя слова, процедил директор.

Но и я, и Уильям прекрасно знали, что это ложь. Его боль была такой, что даже я чувствовала отголоски, что уж говорить о Фоксе.

– Как знаете, – отмахнулся доктор, явно не желая уговаривать ещё и взрослого мужчину. Пожалуй, ему хватало упрямства маленьких пациентов, чтобы взваливать на себя и эту обузу. – По поводу мальчиков, – тут он обернулся, глядя на близнецов, которые уже спрятали за пазуху леденцы и посматривали на нас, хмурясь и силясь разобрать хоть слово. – Случай неординарный. Обычно, если в этом возрасте неожиданно повышается степень магии, возникают побочные явления. Проблемы с сердцем самые частые. Ещё невозможность контролировать силу и предрасположенность к спонтанным выбросам, но у мальчишки нет ничего из перечисленного. И из того, что я не перечислил, тоже ничего не наблюдается. У второго нет никаких предпосылок к повышению уровня, но стоит понаблюдать. Словом, оба мальчика абсолютно здоровы. Подозреваю, всё дело в том, что вы, – он посмотрел на меня, – смогли своевременно открыть потоки. Поэтому мне бы и хотелось поработать с вами, проверить мою теорию, так сказать.

Продолжение темы оказалось для меня таким же неожиданным, как и её начало. Я вдохнула, да так и застыла, задержав дыхание. Отказывать во второй раз было куда сложнее, чем в первый.

– Значит, с бр-ратьями всё хор-рошо? – вновь вклинился Илиас. Теперь он вовсе не пытался сдерживать агрессию.

Я украдкой посмотрела на него – бледность прошла, а вместо неё на его лице появился едва заметный румянец. Скулы будто стали чётче от напряжения и взгляд… О! Я знала такой взгляд. Он едва ли молнии не метал, готовясь сорваться. Только отчего? Уильям не сказал ничего, что могло бы разозлить его.

Доктор усмехнулся, понимающе так, будто бы по-отечески, и произнёс:

– Да, с ними всё хорошо. В ближайшее время, конечно же, стоит присматривать за ними внимательнее, но я думаю, – тут он подмигнул мне, – вы с этим отлично справитесь. Кстати, как вас зовут?

Уильям прыгал с темы на тему с такой скоростью, что я не успевала за его мыслями. И терялась так, будто была маленькой девочкой – неразумной и глупой.

– Софи, – представилась, отчего-то краснея.

– Вот что, Софи, – улыбка его стала шире, – если вдруг передумаете, то просто свяжитесь со мной.

Он протянул мне визитку с золотыми вензелями, и я зачем-то приняла её. Только после этого поспешно выпалила:

– Извините, но я не…

– Второго отказа я не переживу, – он приложил руку к груди, явно намекая, что я разбиваю ему сердце. Из-за чего я не смогла сдержать улыбки. – Просто подумайте хорошенько. И учтите, что я абы кому не даю свою личную визитку.

– Нам пора, – Илиас грубовато прервал доктора и взмахом руки разрушил полог тишины. Поманил мальчишек, скомандовав: – На выход.

Мне же осталось только краснеть, теперь уже от стыда. Вообще-то, Уильям Фокс не обязан был принимать нас, он выделил нам время в своём плотном графике, и мы должны быть ему благодарны. Это – как минимум. И уж точно не должны рычать на него так, как это сделал директор.

– Извините, – пролепетала, не зная, куда деть взгляд от стыда. А Илиас тем временем вылетел, точнее всё же вышел из кабинета, а мальчишки побежали за ним, по пути бросив спешно «До свидания».

– Ничего, – Уильям отмахнулся и добавил чуть тише: – Иногда мужчины в присутствии хорошенькой девушки начинают вести себя не совсем адекватно, вам стоит смириться с этим.

Почему именно я должна была с этим смиряться, понятия не имела. И уточнять, конечно же, не стала. Поэтому ещё раз извинилась, а после принялась благодарить его:

– Спасибо вам большое, что согласились принять нас. Я… – выдавила, сжимая руки в кулаки. Анна ничего не сказала о том, сколько стоит его приём. Тем более такой. А я никогда не умела ни принимать благодарность, выраженную в денежном эквиваленте, ни предлагать её. Глупо, конечно, но… – Сколько я должна вам? – выпалила, с трудом сдержавшись, чтобы не зажмуриться.

Светлые глаза мужчина за миг потемнели, и улыбка стала другой – хищной и предвкушающей.

– Один совместный ужин, – низким голосом произнёс он.

Нервозность сменилась растерянностью, а после… Внутри что-то отозвалось глухой болью. Не такой, какую испытывал Илиас, конечно же, а… Другой.

Я на миг опустила глаза, сжала губы в тонкую линию. Когда же посмотрела на него, то вполне спокойно, несмотря на то, что сердце болезненно сжималось, произнесла:

– Что-то кроме этого.

Уильям ещё удерживал на губах улыбку несколько секунд, после хмыкнул и покачал головой:

– Вы трижды отказали мне, Софи. Такого удара по самолюбию я ещё не получал.

– Софи! – угрожающе протянул Илиас за дверью, и я ухватилась за возможность сбежать:

– Простите, – пробормотала, опуская взгляд. – Так сколько я должна вам?

– Ничего не нужно, – отмахнулся мужчина и милостиво разрешил мне: – Бегите уже, а то он мне, чего доброго, лечебницу начнёт громить. И… – тут он запнулся, но всё же продолжил, – ему нужно снять боль. Долго он на одном упрямстве не продержится.

Последнее замечание было актуальным, как никогда. Вот только знать бы, как уговорить боевого мага довериться мне.

Из лечебницы мы вышли молча. Илиас шёл быстро, чеканя шаг, и сжимая кулаки. Будто забыл о боли, или она, наконец-то, чуть утихла.

Когда мы садились в карету, я вновь попыталась проявить самостоятельность, но он та-а-к, посмотрел на меня, что я не решилась перечить. Осторожно вложила ладонь в его руку, мимолётно отмечая, насколько она огромна и горяча… А после отчего-то покраснела и уселась у окна, пытаясь привести свои чувства в порядок. За этот вечер они слишком часто подвергались испытанию.

– И чо? – когда колёса застучали по мостовой, Риан первым подал голос.

Он смотрел на меня, да и на Илиаса исподлобья, будто пытался понять, будем ли мы лгать или скажем правду.

– Что-что, – улыбнулась, – с вами всё хорошо. Доктор Уильям попросил в ближайшие дни присмотреть за вами, но вы абсолютно здоровы.

– А почему полог ставили? – не поверил мальчишка, из-за чего Реми вновь толкнул брата в бок. Впрочем, тот сделал вид, что ничего не заметил.

– Понятия не имею, – искренне пожала плечами. Я, действительно, не знала, для чего был нужен полог. Фокс не сказал ничего, что стоило бы скрывать от мальчишек. – Наверное, это у доктора профессиональная привычка.

Риан прищурился сильнее, но, не заметив в моих глазах ничего, вызывающего подозрение, кивнул, принимая ответ.

До самого приюта мы ехали молча. После того, как все вышли из кареты, ребята первыми убежали к себе, мы с Илиасом остались у порога. Нужно было бы вновь предложить ему свои услуги целительница, но мужчина опередил меня:

– Софи, – хрипло выдавил он, – ваше предложение о помощи ещё актуально?

Кажется, моя бедная челюсть второй раз за день свалилась к моим ногам… Только на этот раз звук был куда более оглушающим.

Глава 6

Софи Вейсс

Когда первая волна шока сошла на нет, захотелось крикнуть: «Неужели! Вот так бы раньше!». Но… Я подавила этот порыв. Не потому, что перестала удивляться или злиться на него за бессмысленно потерянное время, а потому что… Я вдруг поняла, как сложно ему далась эта просьба. И злорадствовать по этому поводу было бы совершенно не гуманно, жестоко даже. Поэтому я едва заметно улыбнулась, тут же гася эту улыбку, и произнесла:

– Конечно, – сделала шаг вперёд, но остановилась, – думаю, нам лучше пройти в палату.

– Хорошо, – Илиас не спорил, что само по себе было удивительным явлением. Но я и в этот раз ничем не выдала того волнения, что трепетало внутри.

Первой зашла в здание, первой пошла по коридору, намеренно не обращая внимания на мужчину. Он шёл медленно, и теперь я отчётливо слышала, как он рвано выдыхал воздух после каждого шага. Хотелось повернуться и предложить ему опереться на моё плечо, но… Боги! Да я боялась спугнуть его и буквально не дышала, слушая эти натужные шаги. Лишь мечтала, чтобы путь до палаты закончился как можно скорее. Уж оттуда я его точно не выпущу, пока не помогу!

Наконец, показалась вожделенная дверь, но я успела только повернуть ключ в замочной скважине, приготовившись её открыть, как послышался торопливый перестук каблуков, а за ним нас настиг и голос Лорен:

– О, Илиас, а что ты здесь делаешь так поздно? Заработался, как всегда? – девушка смотрела исключительно на директора, будто меня тут вовсе не было. И улыбалась так старательно, что мне показалось – ещё немного и у неё лицо треснет. Почему-то внутри родилась иная злость, совсем не похожая на ту, что была смешена с переживаниями за упрямого боевого мага. И я даже для самой себя не смогла объяснить её природу.

Тут Лорен сделала вид, будто только увидела меня, и как ни в чём не бывало, проворковала:

– О, Софи, и ты тут!

«А где ещё я должна быть?» – хотелось огрызнуться в ответ, но я, проявив чудеса выдержки, вежливо кивнула:

– Да, моя же смена, – а после, точно так же, как и Лорен, сделала вид, что здесь нет никого, кроме меня и директора, и обратилась к нему: – Проходите, документы по закупке лекарств у нас хранятся здесь.

Это первое, что пришло мне на ум. Я же обещала не рассказывать о его ранении и о том, что оно настолько сильно докучает ему. Вон, обещание своё держу.

Девушка стрельнула взглядом на застывшего мужчину, потом посмотрела на меня и расслабленно махнула рукой, для чего-то говоря:

– Ах, документы, ну… – запнулась на мгновение и продолжила, – не буду вам мешать.

И ушла, опять же активно виляя бёдрами.

Желание Лорен заполучить Илиаса почему-то прямо сейчас начало казаться мне не просто глупым, а… Прямо-таки отвратительным! Нельзя же так неприкрыто предлагать себя. Это… аморально, в конце-концов! Да и стоило бы уже заметить, что мужчина никак не реагирует на её провокации… Или я ошибаюсь и он реагирует, просто я этого не замечаю?

Бросила на директора быстрый взгляд. Он всё так же стоял на своём месте, и смотрел при этом на… меня, а не на удаляющуюся Лорен. И от этого я почувствовала, что совершенно неосознанно краснею.

– Что? – спросила несколько агрессивно, но шёпотом.

– Ничего, – мужчина блёкло улыбнулся и прикрыл глаза.

Я тут же вспомнила почему мы, собственно, стоим возле палаты и спешно распахнула дверь.

– Проходите, – а когда он прошёл мимо меня, я тут же вошла внутрь и закрыла дверь на ключ. Чтобы нас никто не побеспокоил.

– Боитесь, что сбегу? – Илиас заметил, как я прячу ключ в карман и усмехнулся.

– Нет, – ответила, проходя к столу и снимая верхнюю одежду, – боюсь, что с Лорен станется и она вернётся проверить, действительно ли я показываю вам документы. А не… что-то другое.

Я не закончила свою мысль, кое-как скомкав её. Почему-то показалось, что если я намекну на то, что воспитательница уже положила глаз на директора, то это будет выглядеть с моей стороны, как сплетня, или того хуже – флирт. Будто я пытаюсь очернить её, чтобы выглядеть на этом фоне куда лучше. Но у меня такой задачи не стояло. Даже несмотря на то, что сердце принялось с силой биться о рёбра, грозясь вовсе проломить их. О природе глупого волнения я тоже не стала думать.

– Ложитесь на кушетку, – бросила, не глядя на мужчину, – я пока переоденусь.

Илиас вновь безропотно выполнил мою просьбу. Так что, к тому моменту, как я вернулась в палату, он уже лежал на кушетке, прикрыв глаза. Но судя по тому, как он кривился, боль ни на мгновение не отпускала его.

– Рассказывайте, – подставила стул и села рядом.

Хотелось немедленно отпустить магию и помочь уже ему, но, без подробностей о ранении, я могла навредить.

– Левая нога, угодил в одну из старых ловушек, разорвано несколько сухожилий. Лечение осложнилось тем, что мои потоки повреждены, и я не могу использовать собственную магию для регенерации.

Он говорил спокойно, будто и не о себе вовсе, но я почему-то ярко представляла, как сложно ему давалось это признание.

– Какие зелья принимаете?

– Выжимка из корня лунорана и обезболивающие.

– И всё? – уточнила недоверчиво.

– Там огромный список, – усмехнулся Илиас, не открывая глаз, – но мне ничего из тех зелий не помогает, поэтому я…

– Самолично отменили приём лекарств, верно? – закончила за него, протяжно выдохнув.

Хотелось добавить, что я ничуть не удивлена, но пришлось заглушить это желание. С ним бесполезно разговаривать, лучше выяснить данные о его целителе. Будет повод нажаловаться на одного весьма упрямого боевого мага.

– Верно, – Илиас скривился от очередной волны боли, и я решила, что пора.

– Постарайтесь расслабиться, – подняла руки, отпуская магию, – поначалу будет больно.

– Куда уж больнее, – едва слышно проворчал он, и я чуть не ударила его по лбу, потому что… Кто, позвольте спросить, виноват в том, что эта боль вообще дошла до такой стадии? Уж точно не я.

– Потерпите, – повторила мягче, будто разговаривала не с взрослым мужчиной, а с одним из воспитанников приюта. Впрочем, если судить по упрямству, то Илиас не далеко ушёл от того же Риана, или Реми. Только если на ребят я могла надавить авторитетом, то для бывшего боевого мага мой авторитет был, словно мыльный пузырь – такой же лёгкий и ничего не значащий.

Магия легко отозвалась, покалывая кончики пальцев, и я прикоснулась к ноге директора. Он вздрогнул и зашипел, так что мне пришлось приложить усилие, чтобы не убрать руки. Я знала, что в первое мгновение ему будет больно, очень больно, но эту боль стоило перетерпеть, иначе я не смогу облегчить его мучения.

– Всё хорошо, – прошептала, продолжая давить магией, – ещё чуть-чуть и будет легче.

Илиас вцепился руками в край кушетки, пытаясь не выдать ни звука. А после… Я сама чуть не захлебнулась от той волны боли, что перешла от него ко мне. Да как он вообще всё это время двигался? Любой маг попросту рухнул бы без чувств от такого вихря ощущений! А этот не только ходил, ещё и самостоятельно забирался в карету, как выходил из неё.

Его силе воли стоило позавидовать…

Ещё мгновение и я смогла добраться до разрывов, которые беспокоили его больше всего. Разрывы срастили довольно филигранно, но в двух местах присутствовало воспаление. И я подозреваю, что тому виной самолично отменённые зелья. Да, заживление таких ранений дело не быстрое, в лучшем случае на это может уйти полгода, а то и год, и гарантий, что боли уйдут окончательно никто не мог дать, но… Не прекращать же из-за этого лечиться? В любом случае, грамотно подобранные лекарства постепенно снизили бы интенсивность болей.

Для начала я заморозила два узла в месте разрывов, а после принялась снимать воспаление. Судя по тому, что Илиас перестал сжимать руками края кушетки, ему стало легче. В идеале, его стоило бы погрузить в сон, но я предпочла сначала закончить с одним, потом уже возьмусь за другое.

Не знаю, сколько дней его мучили эти боли, но все его органы работали на износ, выходит нормально он спал дней шесть назад. А может и того больше.

Ещё через двадцать минут Илиас расслабился окончательно – его дыхание выровнялось, лицо разгладилось. Я смогла немного снять воспаление, но тут стоило повторять процедуру ежедневно, а то и несколько раз в день. Сомневаюсь, что он так часто показывается у своего целителя.

Я опустила ладони, прикоснувшись пальцами к его запястью, якобы считая пульс. Его руки были горячими, а кожа шершавой. Последнее совсем не оттолкнуло меня, напротив…

– Всё? – хрипло выдохнул он, улыбаясь и при этом не открывая глаз.

– Всё, – произнесла, засмотревшись на него. Суровые черты лица разгладились, и он стал даже… привлекательным… Испугавшись собственных мыслей, поспешно добавила: – Отдохните, – и пустила по его венам усыпляющий импульс. Мужчина, рвано выдохнув, тут же отключился.

Только совершив этот вероломный поступок, я подумала о последствиях. Боюсь, меня ждёт суровая отповедь после пробуждения директора. И мне бы стоило испугаться, точно так же, как я боялась отца, когда совершала что-то против его воли, или явно им неодобряемое, но… Страха так и не появилось. Нет, беспокойство присутствовало, конечно, но страхом это вряд ли можно было назвать.

Я посидела рядом с ним ещё некоторое время, после поднялась со стула и поправила подушку под головой Илиаса. Даже во сне он не казался беззащитным, скорее… Измученным, но всё ещё не сломленным. И упрямым! Он чуть хмурился, будто готов был вот-вот открыть глаза и посмотреть на меня своими невозможными глазами, и скривить губы, выражая высшую степень недовольства. Повинуясь непонятно откуда взявшемуся желанию, протянула руку и коснулась оставшихся морщинок на лбу, пытаясь их разгладить.

Кожа его была чуть обветренной и золотистой от загара, словно он много времени проводил на солнце, а ещё… Горячей. Будто он и сам был солнцем…

Дыхание Илиаса вдруг сбилось, и я поспешно отдёрнула руку, тут же выпрямляясь и готовясь сделать вид, что изучала его исключительно в целительских интересах. Но глаз он не открыл, вновь рвано выдохнул и продолжил мирно спать.

Рисковать я больше не стала, накрыла его пледом и поспешила по своим делам. Время как раз подходило к отбою, и мне стоило оббежать комнаты ребят, чтобы убедиться, что с воспитанниками всё хорошо.

Изолятор я, на всякий случай, решила закрыть на ключ. Почему-то не хотелось, чтобы кто-то ещё увидел Илиаса в таком состоянии, да и как я смогу объяснить той же Лорен, почему новый директор спит в палате, предназначенной для больных детей? Никак! Поэтому лучше подстраховаться.

Обход занял чуть больше получаса, Лорен я, что удивительно, не встретила. А когда я возвращалась к изолятору, то увидела, что под его дверью мнётся девочка из средней группы. Прим была очень своеобразной – довольной прямолинейной для своего возраста, и совершенно не похожей на своих сверстниц. Её совсем не интересовали красивые платьица, которые привозили в приют по милости меценатов, и она почти не принимала участия в детских играх. Она всегда держалась сама по себе, отталкивая всех, кто пытался с ней подружиться. Даже я за всё время работы так и не смогла найти к ней подход. Она была чем-то похожа на близнецов, или скорее на Риана. Но и с ними она не сдружилась.

Прим одевалась исключительно в мальчишескую одежду – брючки и рубашки. Волосы заплетала в тугую косу и старательно прятала их под кепку, с которой не расставалась даже после отбоя.

Леди Гретхэм как-то сказала мне, что она росла на улице почти с самого рождения, где ей приходилось буквально выживать. Этим и обусловлен её характер.

За два месяца она ни разу не приходила ко мне сама. Только однажды я буквально силой привела её в кабинет, чтобы залечить ободранную ладонь. Девочке было больно, я видела это по скривившимся губам, но она не проронила ни звука. После лечения тихо поблагодарила и сбежала, только пятки сверкали. Поэтому увидев её, я сразу же подумала о самом худшем:

– Что-то случилось? Что-то болит? – протянула руку, чтобы коснуться её, но девочка отклонилась чуть в сторону и качнула головой.

– Нет, – буркнула тихо. Опустила глаза, а руки спрятала за спину. Помолчали, я всё ждала, что она сама скажет мне, зачем же пришла. Так и случилось: – Там… Очередь пришла. А они сказали, что у нас всё по чесноку, всем надо ходить…

Пояснение было настолько путаным, что я не сразу поняла, что именно она хотела этим сказать. После же вспомнила, как ко мне приходили из младшей группы, и с удивлением уточнила, правда шёпотом:

– Хочешь остаться на ночь в палате?

Девочка подсмотрела на меня исподлобья, сжав при этом губы так, что они побелели, и кивнула. Не знаю, чего ждала Прим, но я улыбнулась и аккуратно обняла её за плечи: