Инфлюнус

Глава 1. Переломный момент

Не заметить перемены во внешности мужа было невозможно. Майя удивилась:

– Зачем ты отпустил бороду, милый? – Язык почему-то заплетался, отказываясь подчиняться. Майя потянулась, пытаясь дотронуться до его щеки, но рука безвольной плетью упала обратно на белую простынь. Надо же! Как чужая. Однако непокорность собственной конечности ее не обескуражила. Кого волнуют такие мелочи, когда в голову приходит действительно важная мысль?

– Ты похож на гнома или на этого… как его… Викинга! Давай заплетем тебе косички, а? – Она прыснула, представив себе эту картину.

– Это нормально? – обеспокоенно спросил Родриго, беря Майю за руку.

Конечно! Даже лучше, чем нормально, все просто прекрасно! От прикосновения родного человека в душе разлилось тепло, как и всегда, когда муж был рядом. Любимый. Такой чудесный, добрый, милый, даже с этой дурацкой бородой…

– Да. Она просто ещё не до конца проснулась, – раздался мужской голос откуда-то слева. Майя удивленно перевела взгляд на человека в белом халате, который, как оказалось, стоял по другую сторону ее кровати. Он улыбался. – Некоторым требуется больше времени, чтобы окончательно прийти в себя после наркоза.

– Хорошо, милая, обязательно заплетем косички на моей новой бороде, – согласился Родриго, ухмыляясь.

Наркоз? Ее что, прооперировали? Майя задумалась, пытаясь вспомнить, что с ней произошло. Запах антисептика и лекарств, безликие серые стены и монитор в углу. Сомнений нет, она в больнице. Взглянула на врача. Доктор… Доктор Бьери! Точно! Перевела взгляд на мужа, лицо которого теперь вдруг стало гладко выбритым. Никакой шикарной шевелюры на подбородке. А жаль. С ней он выглядел брутально. И когда только успел сбрить?..

Ее внимание неожиданно привлек какой-то странный звук.

– Вы это слышите? Этот стон! – Майя начала тревожно озираться, пытаясь приподняться в кровати.

– Тебе пока нельзя вставать! Отдохни, милая, скоро все пройдет. – Родриго придержал Майю за плечи, укладывая обратно. Но внезапно сам повернулся в сторону окна, подобрался, как будто что-то услышал.

Нет, это был не стон. Звук доносился снаружи, нарастая, он становился выше, приближался. Родриго подошёл к окну и раздвинул пальцами жалюзи.

Лучик Солин, дерзкий и прыткий, немедленно ворвался в помещение и скользнул по полу. Безмятежный и радостный. В противовес тревожному шуму. Он все усиливался и, достигнув апогея, с оглушительным грохотом обрушился на комнату.

На месте окна, где только что стоял Родриго, образовалась рваная дыра. Время остановилось. Майя отвела взгляд к противоположной стене, на которой только что плясал золотистый лучик. Там сгрудились обломки стекла и бетона и нечто изломанное, даже отдаленно не похожее на человека. Кажется, она даже успела закричать, прежде чем полетела вниз вместе со всем зданием, которое складывалось как карточный домик.

Секунды тянулись, как смола, а Майя все падала вместе со своей кроватью и обломками бетона, и этот ужас будто длился целую вечность. Она отмечала все детали: жар волны, которой ее обдало, запах гари и пыли, ужасающий скрежет конструкций, сосущее чувство невесомости в животе и боль от потери, которая еще не обрела силу, но уже маячила на границе сознания. Неужели это конец?

Майя увидела нечто странное ещё до того, как открыла глаза. Она видела… Нет, не так. Она чувствовала… Иначе. Будто все, что ее окружает, – эта бетонная плита, что нависла над ней сверху, кусок арматуры, проткнувший ее правую голень, матрас, слегка смягчивший падение, обломки кровати, и она сама, – все будто состояло из миллиардов крошечных светящихся пылинок, беспрестанно двигающихся, колышущихся, перетекающих друг в друга. Ей показалось, что сквозь толщу завала, погребшего ее тело, она видит весь мир, пронизанный этими золотистыми потоками: и метры бетонных глыб над своим телом, и воздух, и деревья, и океан, что бьётся о берег недалеко, – все состоит из…

И тут ее настигло осознание. Воспоминание. В голове возник образ искалеченного мужа. По телу прошлась жаркая волна ужаса, оставляя после себя выжженную пустыню душевной боли. Он где-то здесь. Вместе с ней, совсем недалеко. Майя попыталась пошевелиться, и ногу прошила боль. В грудной клетке ломило. Вдохнуть полной грудью было невозможно. Кислорода не хватало. Майя задыхалась. Во рту было сухо, только пыль скрипела на стиснутых зубах.

Между ее телом и бетонной плитой был небольшой зазор, видимо, она на чем-то держалась. На чем-то, что мешало этой плите окончательно расплющить тело Майи. Клаустрофобия уже давала о себе знать, сдавливая страхом грудь, разрастаясь, занимая и так небольшое пространство, с трудом позволяющее сделать хотя бы скудный вдох и слегка пошевелиться.

Что произошло и почему здание обрушилось? Что это за золотистая субстанция, наполняющая все вокруг? Что с мужем? Он не может… Нет, он не может!

Паника нарастала. Майя, игнорируя боль в ноге, попыталась пошевелиться. Все тщетно. Дышать становилось все тяжелее. Кислород заканчивался. Золотое мельтешение сводило с ума. Она никогда не выберется! Родриго! Она пыталась звать его, но сухие голосовые связки выдавали только жалкие хрипы.

Майя подавилась очередным криком, всхлипнула, замерла. Нет, так нельзя. Она постаралась успокоиться – нужно дышать ровно и глубоко, если она хочет выжить… А зачем? Если его больше нет…

Боль во всем теле грозила поглотить сознание… Напряжение внутри все ширилось, давило, вибрировало и жгло ее нутро, стремясь вырваться наружу. Как дикий зверь, угодивший в клетку, мечтающий снова обрести свободу. Страшно! Как же страшно быть погребенной заживо! Выбраться! Освободиться! Зверь просился на волю. Требовал. Бесновался. Наконец, Майя не выдержала и отпустила. Внутри как будто лопнула струна, удерживавшая вместе две половинки души.

Вся толща бетона, нависающая над ней, рванулась, разлетелась в стороны, освобождая Майю от завалов, давая доступ кислороду, лучам Солин и невыносимой какофонии звуков.

Она рывком села на том, что когда-то было больничной койкой. Бетонная плита, которая нависала над Майей, улетела вместе с метрами бетона верхних этажей и арматуриной, проткнувшей ее правую ногу.

Повреждённая артерия выталкивала кровь из раны щедрыми порциями. Сквозь золотое на миг прорвалось красное. Много красного, окружающего голень. Голова закружилась, и Майю накрыла тьма.

– …стабильное. Должна выкарабкаться. Организм молодой, – прокрался в сознание Майи далекий мужской голос как через толщу воды.

– Конечно, выкарабкается, – с уверенностью сказал другой голос, женский и хрипловатый. – Она упала с черт знает какого этажа, была придавлена еще парочкой – и выжила! А повторный прилет ракеты освободил ее от завала. Вы когда-нибудь встречали подобное чудо? Эту девушку бережет ангел. Она точно выживет.

Майя медленно приходила в себя, и ее мир наполнялся золотистой пестротой. Перед ней стояли две фигуры, сотканные из ослепительных, почти белых вихрей. Им, очевидно, и принадлежали голоса. Стены помещения, пол, потолок тоже сияли, но были гораздо темнее, почти коричневыми и более статичными. Все вокруг: кровать, на которой она лежала, столик, разместившийся справа от нее, даже она сама – все состояло из золотистых потоков разной степени подвижности и яркости.

Майя открыла глаза. Но ничего не изменилось. Мир не раскрасился в привычные цвета, он все еще был наполнен вихрями различных оттенков Солин. Единственное, что осталось неизменным в ее восприятии реальности, – это обоняние. И оно подсказывало, что Майя вновь оказалась в больнице. Жива. За что? Почему Бог не проявил по отношению к ней милосердие и не забрал? Почему оставил мучиться без него? Майя не желала верить, что его больше нет. Хотелось надеяться. Однако образ изломанной фигуры вперемешку с серым бетоном, красной кровью и сверкающими осколками стекла, хоть она и видела его лишь долю секунды, отпечатался в памяти, заставляя душу корчиться от боли.

Навалилось отчаянье, мрачное и беспроглядное. Сердце рвалось на части. В груди как будто образовалась пустота, огромное пространство вакуума размером со вселенную.

Слезы потекли по щекам. Тело пульсировало от боли, но Майя почти не замечала этого. Ее душевная боль была в миллионы раз сильнее физической. Она заполняла до краев, мешая вздохнуть, набирала силу, крепла, разрасталась, она плескалась внутри, как штормовой океан, билась о контуры физической оболочки, желая вырваться наружу. Прямо как там, под завалом. Майя поняла, что не в силах ее сдерживать. Да и зачем? Отпустила.

Медицинские работники, еще мгновение назад стоявшие у изножья кровати, впечатались в стену. Как будто смытые невидимой волной, которая, ища выход, снесла препятствия на своем пути, выбила окна, сломала несколько веток на близ растущих деревьях и унеслась в даль. На больничной парковке завыли сигналки.

Майя все это отметила краем ускользающего сознания, как нечто второстепенное. Ее не волновало, что у нее, похоже, нет правой голени, что она больше не видит в привычном смысле этого слова, что один из медиков, которого только что швырнуло к стене, потерял свою ослепительную яркость и стал сравним с мебелью – и что это сотворила с ним она.

Сил совсем не осталось. Кажется, даже на то, чтобы дышать. Пусть так. Так будет даже лучше. Может, она встретится с мужем там… Спасительная темнота снова избавила ее от страданий.

В очередной раз Майя очнулась, увидев уже привычное световое шоу. Разочарование. Вот что она почувствовала первым делом. Ну почему Бог не забрал её? Почему оставил жить и мучиться осознанием, что мужа больше нет? А она есть… такая.

Что вообще с ней происходит? Майя подняла руку, рассматривая поток света, текущий под ее кожей, согнула пальцы, разогнула их. Пошевелила. Потоки не изменились. Сжала в кулак сильно – настолько, насколько смогла. Потоки пошли рябью.

– И что вы сейчас видите? – Майя вздрогнула от неожиданности и повернулась на голос. В углу, слева от нее, на стуле сидел человек. Он оперся локтями о колени и подался вперед, внимательно разглядывая Майю. Его глаз она не видела, но чувствовала взгляд почти физически.

– Руку. Она на месте. Вы кто? – прохрипела Майя.

– В отличие от правой ноги… – Ей показалось, или в голосе промелькнула жалость? – Я капитан Стайтерн. Прибыл сюда, чтобы разобраться в вашем случае.

Майя помолчала немного, рассматривая его светящийся силуэт.

– Капитан чего? И что с моим случаем не так?

– Вы провоцируете взрывы.

В голове Майи сию же секунду возник образ мужа в груде бетона. Не может ведь…

– Нет. Ваш муж погиб от попадания ракеты. Началась война.

Не по ее вине… Майя потихоньку выдохнула. Война… Так, стоп! Откуда он знает о ее муже и как догадался, о чем она думала только что?

– У вас все на лице написано. – Ответил на незаданный вопрос капитан. – Выразительная мимика.

Верно. Муж часто говорил ей об этом… Но это ответ лишь на один вопрос, и не объясняет его осведомленность о Родриго… Все-таки погиб… Хоть Майя и догадывалась, но подтверждение капитана стало последним гвоздем в крышку гроба ее надежды. Его больше нет. Апатия придавила к кровати. Сердце снова сжалось в груди. Смерть. Вот что заслуживают мерзавцы, убившие любовь всей ее жизни. Смерть, долгую и мучительную.

– Откуда вы узнали мое имя? После случившегося я никому не представлялась, насколько я помню. – Мысли в голове ворочались медленно, буксовали.

– У меня свои методы. – И в них он, судя по всему, Майю посвящать не собирался.

– На кого вы работаете? ФБР? ЦРУ?

– На частную организацию.

– Что же это за организация такая, у которой на службе целый капитан? – Майя сама не знала, почему задает вопросы этому человеку. Не все ли равно, кто он такой и на кого работает? Ей уже все должно быть безразлично. Смысл ее жизни умер.

– Расскажу как-нибудь, если вы меня не размажете по стенке.

– Угу. Постараюсь, – сказала Майя апатично. – С кем война?

– Всех со всеми. Вам повезло. Через час после вашей эвакуации из Хьюстона на него упало несколько ядерных бомб.

Война. Эти подонки всё-таки начали войну. Ядерную войну. Они уничтожат весь мир! Черт с ним, с миром! Они отняли у нее всё. Человека, который был центром ее мироздания, самым родным на всем белом свете! Ну и пусть он накроется… ядерным взрывом, этот мир. И вместе с ним все, кто это начал. Но ведь нет, они наверняка сидят в оборудованных бункерах, эти твари, называющие себя элитой. Уж они-то выживут. В отличие от Родриго.

Черная беспощадная ненависть разлилась внутри, поглощая все, даже самые светлые области души. Она была почти осязаемой, она клубилась, пульсировала, рвалась наружу, клокотала в груди. Уничтожить. Их нужно уничтожить…

– …очнитесь же!!! Майя! Вы меня слышите? Успокойтесь! Дышите! Вы должны взять себя в руки. От этого зависят жизни многих. Моя в частности. Не взрывайте больше ничего. Пожалуйста, – ворвался в ее мрачную грезу взволнованный голос капитана-тюремщика. В том, что это был именно тюремщик, у нее не возникло ни малейшего сомнения. Его мерцающая фигура склонилась над ней, горячие руки сжимали ее плечи. Слишком сильные – не высвободиться.

– Вы делаете мне больно.

– Простите. – Давление тут же исчезло.

Майя сжала зубы, зажмурилась. Глубоко вдохнула, насколько позволили ее травмированные ребра, и медленно выдохнула, как учил ее инструктор по йоге пару месяцев назад. В другой жизни.

С трудом она подавила в себе разрушительную эмоцию. Этот человек ни в чем не виновен. По крайней мере, пока не доказано обратное. А вспышки ее эмоций в последнее время действительно стали взрывоопасны.

– Я себя контролирую… Кто начал войну?

Можно злиться и крушить все вокруг. А можно добыть информацию и поквитаться с непосредственными виновниками этой трагедии.

– Не это сейчас важно.

– Не вам решать, что для меня важно, а что нет. И все-таки из вежливости спрошу: что, по вашему мнению, имеет сейчас значение, Капитан частной организации?

– То, что ветер несёт на нас радиоактивное облако. Нужно убираться на юг.

Из его голоса исчезли интонации, которые используют для общения с душевно больными. Видимо, капитан чего-то там верно оценил характер Майи и понял, что она не потерпит снисходительности в свой адрес.

– Где мы сейчас?

– В Виктории.

– И куда дальше?

– В Мексику.

– Нас там ждут?

– Да.

– Всех жителей города?

Мужчина на долю секунды замешкался, прежде чем ответить «да», но Майя это заметила и поняла, что весь городок эвакуировать никто не собирается.

– Что с остальными городами страны?

– Все крупные – практически полностью разрушены. Да и многие мелкие тоже, где были какие-то военные объекты.

– Правительство?

– В бункере. Насколько я знаю.

– Кто бы сомневался! – горько усмехнулась Майя. – Сотовая связь? Интернет?

– Интернета нет. Позвонить еще можно, но связь нестабильная. Недавно отправил несколько СМС и получил ответ.

Если бы она помнила номер телефона, можно было бы попросить сотовый у Капитана и попытаться связаться с родней. Но увы… Майя вздохнула.

– Что происходит на других континентах? – Сердце сжалось от страха в ожидании ответа. Живы ли?

– Не знаю. Точной информации пока нет.

– Когда мы уезжаем?

– Сейчас.

Майя понимала, что спасают ее не из чистого альтруизма. Всегда должна быть какая-то выгода. В ее случае, очевидно, Капитан и люди, на которых он работает, интересуются ее новыми способностями. Если это можно так назвать. И, скорее всего, ее планируют запереть в какой-нибудь лаборатории и изучить этот феномен, способный разрушать все вокруг. Кто же откажется от нового вида оружия в виде самодетонирующей девки?

Что ж, все равно другого выбора у Майи на данный момент не оставалось. Она сейчас была не сильнее котенка. И даже если размазать этого человека по стене, придет другой, который захочет изучить ее способности. Значит, нужно подождать выздоровления.

Майя старалась игнорировать боль во всем теле и не думать об отсутствующей ниже колена ноге. Потом. Все потом. А сейчас:

– Ну что же, капитан…

– Стайтерн, – напомнил мужчина.

– Капитан Стайтерн, – повторила Майя. – Как вы планируете меня перевозить?

– Вертолет уже ждёт.

– Тогда я готова.

Глава 2. Промежуточная точка

Дорогу Майя почти не запомнила. Ей что-то вкололи, и она проспала весь полет.

Проснулась уже на месте. Первое, что почувствовала, – больничный запах. Вслед за ним пришло чертово золотистое сияние всех объектов, окружающих ее. Один из которых был живым и тихонько ругался себе под нос на испанском языке, снимая Майе капельницу. Следующей заявилась адская боль во всем теле, склоняющая провалиться обратно в небытие. Кроме этого, напомнили о себе естественные потребности.

– Здравствуйте, – вежливо окликнула Майя медсестру, с трудом отлепив сухой язык от неба, – могу я сходить в туалет?

Ответ прозвучал на испанском, крайне недружелюбно.

Майя немного учила этот язык, потому что Родриго был мексиканцем и она хотела понимать его родную речь, но ее знаний было недостаточно, чтобы понять недовольную трескотню медсестры.

– Если хочешь жить в этой стране, учи наш язык. Это ты здесь чужая, и я не обязана тебя понимать. Ясно? – сказала та на ломаном английском, с сильным акцентом.

– Си, – ответила Майя.

Чего ж тут непонятного? Раньше мексиканцы нелегально пытались эмигрировать в Штаты. Теперь ситуация изменилась. Диаметрально. Какая ирония.

– Что насчёт туалета? – напомнила Майя.

– У тебя стоит катетер. Если тебе кажется, что ты хочешь писать, тебе это только кажется. Если тебе нужно по-большому, я позову санитарку, она даст утку.

– Нет, спасибо. А самой никак нельзя?

– Во-первых, ты в интенсивной терапии. Здесь постельный режим. Во-вторых, у тебя нет ноги, если ты не заметила.

В голосе женщины притаилась издевка. Да, сочувствия от такой не дождешься.

Майя смотрела на массивное светящееся пятно медсестры, пытаясь понять значение того, что она видит. Высокая, полная – это то, что можно понять по силуэту. Волосы темно-коричневым нимбом окружают голову. Они не такие яркие, вероятно, потому что это мертвые клетки. Ярче всего светится голова. Белые вихри крутятся в черепе причудливым образом и даже иногда слегка вырываются за его пределы, как будто череп для этих потоков – вовсе не абсолютное препятствие.

То есть живое – яркое, мертвое – темное. Чем больше процессов происходит в живом, тем светлее эта область. Майя решила называть потоки, которые она видела, энергией.

А были они повсюду. Мебель, стены, одежда, все вещи, не говоря уже о живых организмах. Даже в воздухе витали мерцающие всеми оттенками золота вихри. Весь мир состоял из них. Майя протянула руку к одному из таких потоков. Рука прошла сквозь, никак не повлияв на его направление или яркость. Помахала рукой – тот же результат. Каким тогда образом она отшвырнула от себя груду бетона? Или припечатала к стенке тех медиков?

– Что это ты делаешь? – раздалось рядом.

Майя совсем забыла о неприветливой медсестре.

– У меня что-то со зрением, – почти не солгала она.

– Я сообщу твоему врачу. А сейчас поешь.

Она помогла Майе сесть в постели и поставила перед ней столик с едой.

Очертания тарелки и приборов были видны хорошо. Приемлемо. Майя взяла ложку и осторожно начала есть.

Как выяснилось, даже девицы, состоящие из эфемерных золотых вихрей, нуждаются в заурядных калориях. Больничный суп, который показался ей настоящей амброзией, был уничтожен в считанные секунды, и Майя очень расстроилась, когда в ложке, которую она в очередной раз поднесла ко рту, ничего не оказалось. Просить добавки у медсестры-грубиянки ей не позволила гордость.

Когда столик убрали, Майя обратила внимание на свою ногу, точнее – на пустоту в том месте, где должна быть лодыжка. Никаких вихрей, никакого золота.

Приступ паники внезапно схватил за горло. Она как будто снова вернулась в тот момент: вот Родриго стоит у окна, а вот его изломанная фигура у противоположной стены, миг – и все они летят вниз, вперемешку с бетонными плитами и битым стеклом, вдох – кровь толчками выплескивается из раздробленной конечности.

– Майя! – уже успевший надоесть голос капитана выдернул ее из плена кошмарных воспоминаний. – Дышите. Со временем станет легче. Я знаю.

– Откуда? – Майя стиснула зубы, стараясь заглушить злость. Да что он может об этом знать?!

– Я тоже терял родных. – Капитан на мгновение замолк, словно собираясь с мыслями. – Старшая сестра умерла чуть больше полугода назад, а мама – несколько лет назад. Мой отец погиб в один день с вашим мужем. В другом городе, но при схожих обстоятельствах… – Он снова смолк. – Ещё несколько смертей не облегчат вашу боль. Зачем вам невинные жертвы?

Майя замерла. Жертвы. Она не убийца. Нет.

Ладонь капитана лежала на ее плече, а лицо было так близко, что на мгновение ей показалось, что из-под нахмуренных темных бровей на нее смотрят карие глаза. Но стоило ей об этом подумать, как вернулись мерцающие вихри.

Майя повела плечом, сбрасывая его руку. Движение отдалось болью в грудной клетке, возвращая связь с реальностью.

– Все в порядке. Я себя контролирую.

Капитан тут же отстранился и отошел к окну, отвернулся, всматриваясь в даль. Но его запах после наглого вторжения в ее личное пространство остался, раздражая обонятельные рецепторы нотками цитруса и сандала. Приятный аромат. Наверное, он недавно принял душ, завистливо подумала Майя, которая уже черт знает сколько дней полноценно не мылась. Убогая гигиена с помощью медперсонала – не в счет.

Майя бросила взгляд на фигуру у окна и начала изучать потоки Капитана. Быстрые, порывистые, создающие витиеватый узор. Как будто в более крупных вихрях клубилось множество помельче. Вихревая матрёшка. Интересно, это что-то значит? Нет, не так. Хотелось бы знать, что это значит? У грубиянки-медсестры такой картины не наблюдалось.

Майя уже поняла, что ей приоткрылась какая-то тайна мироздания. И в будущем ей предстоит разобраться, как ею воспользоваться. А в том, что это возможно, она не сомневалась.

Начал действовать препарат, который ей ввели, и Майю непреодолимо потянуло в сон.

– Я посплю, капитан.

– Спите, Майя, вам нужно поправляться, – не оборачиваясь, произнес он.

За следующие несколько дней Майя окрепла. Стала садиться в постели самостоятельно. Рубцы после лапароскопии зажили полностью, ссадины затянулись, синяки болели чуть меньше. Только боль в отсутствующей ноге продолжала ее мучить. Врач, приятный пожилой мужчина, сказал, что культя заживает хорошо и что причина боли в голове. Якобы мозг не может поверить, что ноги нет, и делает вид, будто она на месте, но повреждённая.

Капитан Стайтерн все время маячил где-то неподалеку. То дремал на соседней койке, то смотрел по телевизору что-то на испанском, сидя в неудобном больничном кресле, то читал замусоленный томик. В отличие от Майи, испанским он владел в совершенстве. И нашел общий язык с медсестрой-злюкой.

Майя неустанно старалась постигнуть суть энергии, которую видела. Наблюдала, пыталась повлиять. Пока она поняла только то, что иногда, преимущественно в моменты волнения, ее собственная энергия выходит за пределы тела и начинает взаимодействовать с энергией окружающего мира. Так и получились те выбросы. Но подействовать на что-нибудь сознательно, без ярких эмоций, у нее пока не получалось.

– На что это похоже?

Майя вздрогнула. Голос Капитана выдернул ее из золотой грёзы, которую она наблюдала в окно, сидя в инвалидной коляске. Она оглянулась. Стайтерн стоял в дверях. Сгусток энергии и две белые точки на месте глаз.

– Я будто живу в картине Густава Климта, только лица не прорисованы.

Капитан оживился. Голова засветилась ярче, расплескивая свою энергию за пределы черепа.

– Расскажите подробнее.

– Капитан Стайтерн, не обижайтесь, но мой конвоир – последний, с кем я буду делиться тем, что со мной происходит.

– Кто сказал, что я ваш конвоир, Майя? Я всего лишь ваша охрана. И зовите меня Марк.

Голос его, низкий, с бархатистыми нотками, звучал ровно и спокойно. Такому доверяют. Майя изогнула губы в подобие улыбки.

– Сказал волк кобыле. Марк, какая у вас миссия? Куда вы должны меня доставить?

Он приблизился, захватив с собой стул, и уселся напротив.

– Организации, на которую я работал раньше, больше нет. Как и страны. По крайней мере в том виде, в котором все это существовало до недавнего времени. Начальство не выходило со мной на связь уже больше недели. Поэтому нет никакой миссии, Майя. Теперь наша задача – просто выжить. И я помогу выжить вам.

– А вы альтруист, не так ли?

– Еще пару недель назад я бы не стал кривить душой и ответил «нет». Но в разгар ядерной войны я скажу: «Почему бы и нет?»

И снова, несмотря на кажущуюся искренность, что-то было в нем не так, что-то настораживающее, заставляющее интуицию ощетиниться и оголить зубы. Только Майя не понимала, что именно. Может, прищур глубоко посаженных глаз, с цепким, внимательным взглядом? Может, хищно раздувающиеся ноздри крупного носа? Может, большой, четко очерченный рот с крепко сжатыми губами?

И тут Майю ошарашило понимание: она его видит. Рассматривает. Всего миг, и видение исчезло, сменившись уже привычным золотым мерцанием.

– Ты увидела меня?

И когда они успели перейти на «ты»? Майя решила не скрывать правду.

– Как ты догадался?

– У тебя изменился взгляд. Обычно ты выглядишь как слепая. Смотришь повсюду, но ни на что конкретно. Сейчас ты меня разглядывала. Значит, зрение не пропало. Скажи, когда ты закрываешь глаза, что-то меняется?

– Ничего. Никакой темноты, ни днем, ни ночью.

– Хм. Интересно.

– Что интересно?

– Ты видишь потоки с открытыми и закрытыми глазами одинаково. В каких-то определенных условиях ты способна этими потоками управлять. Нет, управлять – это что-то осознанное, лучше назовем это «воздействовать». Так?

– Да. – Майя задумалась. Разве она говорила Марку что-то о потоках? Определенно, нет.

– Значит, эти потоки воспринимает твой мозг напрямую. Что-то активировало в нем зону, которая способна на это.

Вот оно! Вот что настораживает в этом человеке! Осведомленность. Он явно владеет какой-то информацией. Гораздо большей, чем сама Майя.

– Ты что, нейробиолог? Откуда ты знаешь все это?

– Нет, я не учёный. – Марк встал и отвернулся к окну. – Но у меня есть знакомый профессор. Он занимается проблемами квантовой физики. Предлагаю его навестить. Возможно, он сумеет пролить свет на это явление!

Вероятно, предварительно разобрав доверчивую художницу на кванты. Ну-ну.

– Зачем это тебе? Ты же сказал, что начальство не выходит на связь, так бросил бы все и отправился по своим делам!

– Какие могут быть дела в разгар конца света?

– Ну, не знаю. Повидать семью. Поцеловать жену, семерых детишек.

– Я не женат, детей нет. Родители умерли… – Марк немного помолчал. – Корпорации, на которую я работал, тоже теперь нет. Я свободен.

– И свое свободное время решил посвятить мне. Почему? Точнее, с какой целью? Я, конечно, безногая, Капитан, но не безмозглая.

– Твои способности – феномен. Нужно их изучить.

– И ты полагаешь, что из них можно извлечь какую-то пользу?!

– Я не сомневаюсь, что это будет прорывом в науке.

– Человек-бомба, открытие так открытие!

– Ты сама не знаешь, на что ты способна. Возможно, это перевернет мир.

– Мир уже перевернулся, если ты не заметил!

– Заметил. – Марк немного помолчал. – Так что, ты согласна пойти со мной?

– У меня есть выбор?

– Конечно! Ты свободный человек.

– Как называется организация, на которую ты работаешь?

– Корпорация «Кварктэйл».

Вряд ли в мире найдется человек, который о них не слышал. Смартфоны, компьютеры, программное обеспечение и много чего еще.

– Какую работу ты выполнял для корпорации, Капитан?

– Возглавлял службу безопасности.

– Безопасности чего?

– Производства, транспортировки, хранения. У такой большой компании масса направлений, требующих контроля.

Майя посмотрела на человека перед собой. Что у него в голове? Кроме вихрей цвета Солин, конечно? Какие мысли там клубятся? Какие планы на нее он строит? А в том, что Капитан что-то задумал, Майя не сомневалась. Зачем компании, занимающейся разработкой компьютеров, ее способности? И как они вообще узнали о ее случае? Если бы такое произошло в мирное время, она бы еще поняла. Но сейчас, когда вокруг царит хаос… Надо избавиться от Марка как можно скорее. А для этого нужно научиться пользоваться тем преимуществом, которое свалилось ей на голову.

– Знаешь, что мне интересно?

– Что?

– Ты реагируешь на мои особенности как на что-то обыденное. Девка, разметавшая несколько метров бетона по округе и размазавшая пару медиков по стенке? Ничего необычного!

– Я многое в жизни повидал. Меня сложно удивить, Майя.

– Даже ядерной войной?

Только сказав это, она тут же вернулась в реальность, в которой мир разрушен и ее мужа больше нет. И снова возникла перед глазами ужасающая картина изломанного тела.

– Я согласна ехать с тобой, – добавила она, не дожидаясь ответа на свой вопрос.

Месяц спустя рана на ноге зажила. Майе сделали протез, и она начала заново учиться ходить.

Когда она только примерила его и попыталась сделать первые шаги, решила, что мастер создал для нее орудие пыток по индивидуальным меркам.

Ноги тряслись и, казалось, вот-вот сломаются под тяжестью тела. В первый раз она смогла сделать четыре шага. Четыре жалких шага! По два на каждую ногу.

Но этот скромный результат ее не обескуражил. Если другие это делают, значит, и она сможет.

Марк присутствовал на ее тренировках. Молчаливый соглядатай. Он делал вид, что читает, и не выказывал сочувствия. За что Майя была ему очень благодарна. Хотя она и не удивилась бы, если б узнала, что сочувствие ему не свойственно вовсе. Слишком уж прагматично он смотрел на мир.

Что происходило в Северной Америке, Европе и Азии, никто толком не знал. Сотовая связь окончательно пропала около недели назад. Были только слухи от тех, кто знает тех, кто недавно прибыл из Штатов, о том, что там царят разруха, мародёрство, лучевая болезнь и смерть.

Людей, пересекших трансатлантический тоннель, в последнее время не встречалось вовсе. Даже тех, кто знал тех, кто прибыл из-за океана. Возможно, он был разрушен и затоплен. Поэтому новостей из Европы, а тем более – Азии, не было совсем.

Власти Мексики пытались сохранить порядок, но ежедневно то тут, то там вспыхивали волнения. Люди, напуганные, лишенные привычной жизни, изолированные, потерявшие связь с миром и друг с другом, жили в неопределенности, без уверенности в том, что наступит завтрашний день. Они хватались за оружие, дрались за еду, за безопасное место, за технику, бензин. Многие пытались уехать на юг.

Ядерные бомбы не взрывались уже около месяца. Но они сделали свое дурное дело: погубили мегаполисы Северной Америки, посеяли хаос. И хоть на мексиканской земле не выросло ни одного радиоактивного гриба, обстановка все сильнее накалялась и была близка к гражданской войне.

Майя шла, опираясь на страховочные поручни тренажёра. Каждый следующий шаг давался легче предыдущего. У нее получалось. Разумеется. Майя никогда не сомневалась в своих силах. Она была уверена, что любой цели можно добиться. Нужно только собрать волю в кулак и двигаться вперед. Все получится. Пусть не с первого раза, пусть не играючи, но упорство и трудолюбие обязательно дадут свои плоды.

Если б не ее настырность, мечта быть художницей так и осталась бы неосуществленной. Тогда, казалось, все было против нее. Экзаменатор, немолодой приземистый мужичок, крайне похожий на императорского пингвина в своем мешковатом черном костюме и ужасном канареечном галстуке, сказал, что с ее талантом максимум, что ей светит, – красить заборы. Да и мама настаивала, чтобы Майя выбрала «настоящую» профессию.

Тогда она с треском провалилась на вступительных экзаменах. Это был серьезный удар по самолюбию семнадцатилетней девчонки, у которой до этого всегда все получалось. Первое в жизни серьезное поражение. Но оно не сломило дух. Наоборот, подстегнуло решимость. От мечты Майя не отступилась.

Признаться, она все же считала, что хорошо рисует, но этого оказалось недостаточно. Ребята, поступавшие вместе с ней в академию искусств, все детство проучившиеся в художественной школе, были гораздо сильнее. Поэтому, хоть экзаменатор-пингвин и не вызвал в ней симпатии, и признаться себе в этом было очень нелегко, к сожалению, он был прав.

Если бы в свое время мама позволила бросить музыкалку ради художественной школы… Однако она не позволила. Нельзя сказать, что Майе не нравилась музыка, наоборот. Но рисование… Это была страсть. Она мыслила образами и мечтала запечатывать мгновения в содружестве разноцветных мазков, слой за слоем создавая из разрозненного – цельное, из обыденного – уникальное.

Красота была повсюду: в золотистых закатных облаках, в маленьком нахохлившемся птенчике за окном. Она меланхолично смотрела из проулков хмурого города, сереющего смогом и одинаковыми домами, бросала вызов быстрым, дерзким авто, промелькнувшим мимо и с визгом скрывшимся за поворотом. Моложавый дедушка, каждое утро пробегающий по одному и тому же маршруту, привлекал красотой с оттенком оптимизма, а мать, прижимающая к груди ребенка, была восхитительна в своей безусловной любви.

Майя видела мир именно таким – прекрасным! И ей хотелось показать свое виденье другим людям. Красота спасет мир. Так думала она тогда. Наивная!

После провала на экзаменах Майя целый год училась самостоятельно. Готовилась. Она извела тонну бумаги, но разобралась в нюансах пропорций и перспективы, света и тени, научилась замешивать нужный оттенок и изучила различные техники, а главное – набила руку.

По вечерам она подрабатывала официанткой, чтобы оплатить съемное жилье и пропитание. Работу можно было бы назвать вполне сносной, если бы не приходилось по нескольку раз в день сбрасывать чужие похотливые ладони со своей задницы…

К счастью, на следующий год она поступила играючи, попав к тому же экзаменатору, который на этот раз выбрал образ гималайского медведя: коричневый костюи и белая рубашка. Он ее, конечно, не узнал. Совсем не помнил девчонку, которой предсказал судьбу маляра. Но в этот раз он остался крайне доволен ее работой и осыпал ее комплиментами.

Это была победа. Майя упивалась похвалой человека, который в нее не верил, и досадой матери, надеявшейся, что Майя снова провалится и наконец «возьмется за голову». Она доказала всем, на что способна, и знала, что справится с любыми трудностями.

Проучившись пару лет, Майя начала осваивать графические редакторы и в конце концов поняла, что не останется без куска хлеба, пока существует интернет…

Игнорируя боль, вызванную очередным трудным шагом, Майя усмехнулась. Всемирная паутина уничтожена, нужно искать новые способы двигаться вперед. Пока же ее движение было ограничено территорией госпиталя и волей ее конвоира, который решал, достаточно ли сегодня безопасно для того, чтобы прогуляться в небольшом парке за корпусом.

После занятий на тренажере она упала в кровать, чувствуя, как кровь бежит по гудящему от напряжения телу. За месяц бездействия ее мышцы ослабли, и теперь требовалось время и титанические усилия, чтобы вновь заставить их работать.

Прикрыла глаза, прислушалась к ощущениям. Вихри золотой материи окутывали ее со всех сторон. Казалось, что они могут подхватить ее и понести, давая отдых чертовски уставшему телу, увлекая вдаль от всего этого безумия. Но они лишь протекали сквозь, напрочь игнорируя присутствие девушки, которая по воле судьбы почему-то начала их видеть.

Майя наблюдала за их движением. В том, что раньше представлялось хаотичным и бессистемным, начали просматриваться закономерности. Ток энергии во всех людях оказался схож. В голове он повторяет изгибы извилин, зацикливается и соединяется с противоположной стороной, а в остальном теле следует движению крови. Школьных знаний по анатомии Майе хватило, чтобы это понять. Однако были и отличия. У одних потоки были более яркими, чем у других, у кого-то в организме были темные или светлые пятна. В каких-то местах наблюдалось ускорение или, наоборот, замедление потоков. Будь она медиком, возможно поняла бы, что это значит.

Сосредоточившись, Майя попыталась вернуть привычное зрение и разглядеть, что нарисовано на картине, висевшей на стене. Сконцентрировала внимание на своих ощущениях, пристально глядя на прямоугольник на стене. Ничего не происходило. Но Майя точно знала, что это возможно. Она уже делала это. Видела же она лицо Марка. Да и свою раненую ногу, пока та была еще при ней.

Ничего не получалось. Снова. Полчаса бесполезных попыток, и Майя наконец поняла, что нужно менять тактику.

Она представила, что у нее в голове есть рубильник переключения восприятия, и мысленно дернула за него.

Сработало! На долю секунды промелькнуло зеленое, но она подпрыгнула на кровати от счастья, и зрение опять пропало. Спокойно! Сосредоточиться. Потянуть эфемерный рычаг…

На противоположной стене висел морской пейзаж. Репродукция Айвазовского. Потрясающе! Эмоции нахлынули волной, такой же мощной, как на картине. Оказывается, Майя чертовски устала жить в желтом мире! Но только сейчас, вернув обратно все цвета, поняла, как сильно по ним скучала!

Пальцы зачесались взять в руки мастихин, замешать на палитре несколько оттенков синего, зеленого, бирюзового, серого и окунуться в привычный и такой любимый мир живописи.

Сколько времени Майя не держала в руках кисти? Она уже забыла, как это ощущается, когда ты выплескиваешь на холст свои чувства буйством красок. Филигранной многослойной техникой, или же широкими, грубыми мазками, или вовсе без использования кистей, при помощи одного только мастихина! Не важно! Главное – то, что ты вкладываешь в полотно.

Майя перевела взгляд на кресло, где расположился с книгой Марк, и наткнулась на внимательные глаза. Пару мгновений они сверлили друг друга взглядом. Наконец, капитан удовлетворённо улыбнулся. Читает ее как книгу, которая лежит у него на коленях.

– Делаешь успехи. Я рад. И я думаю, что ты вполне способна выдержать дорогу до Бразилии. Завтра выдвигаемся.

Он поднялся и вышел из комнаты. Видимо, чтобы организовать транспортировку. На столике у кресла остался томик. Никколо Макиавелли. «Государь». На испанском.

Нужно как можно скорее отделаться от этого мужчины. Вот только куда идти и что делать? С чего начать? С освоения своих способностей, разумеется. И Майя удвоила усилия. Ей необходимо научиться ими управлять.

– Ты готова?

– Да.

Майя поднялась и довольно уверенной походкой направилась к лифту, проигнорировав инвалидную коляску, предложенную ей санитаром.

– Спасибо вам за всё, – поблагодарила она персонал. Даже злюку-медсестру одарила улыбкой. Все же она работала на совесть и немало сделала для того, чтобы Майя могла сейчас ходить самостоятельно.

По ухмылке Марка Майя догадалась, что простым «спасибо» со своей стороны он не отделался.

– Доллар ещё в цене? – спросила она, пока кабина лифта спускала их на первый этаж.

– Пока да, но все движется к тому, что эти бумажки скоро станут бесполезны. Валютой будут ресурсы и навыки.

Майя кивнула.

– У тебя есть план?

– Я тебе говорил об одном знакомом ученом. Найдем его. Я думаю, вам будет что обсудить…

– Почему мне кажется, что сейчас последует «но»?

– Но… – Марк бросил быстрый острый взгляд на Майю. – С ним нет связи. Уже семь дней. Я не знаю, остался ли у него до сих пор доступ к лаборатории, цела ли эта лаборатория, да и жив ли он сам? Мы сможем это узнать, только когда доберемся до места.

– Ладно… И где он живет? – Нужно познакомиться с этим учёным. А после… Время покажет.

– В Плапилоте.

Майя присвистнула.

– Значит, нам предстоит добраться до самой столицы? Это далеко. Полетим?

– Нет. Это небезопасно. В Бразилии гражданская война. Сбивается все, что летает.

– Какой же тогда смысл ехать в страну, объятую войной?

– Во-первых, здесь скоро будет не менее горячо, чем в Бразилии. А во-вторых, там есть Брайан, а у него, я надеюсь, все еще есть доступ к оборудованию. Он ведущий специалист в институте физико-биологических наук. Если ничего не изменилось.

– А если изменилось?

– Будем действовать по обстоятельствам.

– Как же мы туда доберемся?

– По морю до побережья, а по стране – на машине.

– У нас получится?

– Доверься мне.

Майя встретила его прямой взгляд, излучающий интеллект и непоколебимую уверенность в себе, и молча кивнула.

Как только Майя переступила порог госпиталя, на нее обрушилась духота. Укрыла плечи пуховым одеялом, обняла горячо и липко, скользнула по спине капелькой пота, заполнила легкие, мешая дышать.

Марк подогнал старый пикап.

– Кондиционер не работает, так что крепись.

Он помог Майе забраться внутрь, и они тронулись в путь по раскаленным улицам города.

Раньше она удивлялась большому количеству охраны в больнице, теперь же увидела причину своими глазами. Город был охвачен беспорядками. Повсюду кто-то разбивал витрины и стекла машин. Где-то гудела сирена. Вдалеке поднимался дым пожара. Из окна палаты все выглядело не так ужасно.

– Ехать нам недолго. Около сорока минут до побережья, потом пересядем на катер. Главное – проскочить без приключений. Пристегнись.

Путь до моря дался Майе нелегко. Чтобы избежать ненужных встреч, Марк свернул с шоссе на проселочную дорогу, которая после недавнего ливня была испещрена бороздами от потоков воды, и на каждой кочке боль прошивала правую ногу.

Зато на побережье стало легче дышать. Морской ветер нес соленый, пахнущий водорослями, а не смрадом пожаров и разложения, воздух.

На маленьком пирсе их ждал даже не катер, а скорее небольшая яхта.

– Деньги вперёд, – заявил капитан судна, окинув их подозрительным взглядом. Марк протянул моряку солидный свёрток. Тот кивнул и проводил их на борт.

Глава 3. Связь с бесконечностью

Яхта шла ровно, почти не подпрыгивая на волнах. Майя сидела на палубе и, откинувшись назад, смотрела на звездное небо.

Ей уже довольно легко давался переход с одного вида зрения на другой. Золотые вихри, проплывающие мимо и уходящие в глубину вселенной, в бесконечность, вызывали ощущение отсутствия рубежа между Землей и космосом, будто одно служило продолжением другого. Похоже, так оно и было. Нет никакой границы – она лишь у нас в голове. И это пугало. Завораживало, восхищало, но вызывало инстинктивный страх. Поэтому Майя предпочитала рассматривать привычное звездное небо с едва уловимым мерцанием созвездий вдалеке. Знакомое, родное, безопасное.

Марк сидел рядом, погруженный в свои мысли. Иногда бросал косой взгляд на Майю, переводил его в небо, видимо, не находил там ничего интересного, и снова погружался в раздумья.

За время, проведенное бок о бок на борту лодки, Майя свыклась с его компанией.

Большую часть времени Марк молчал, что-то напряженно обдумывая. Иногда делал пометки в бумажном блокноте простым карандашом. Кажется, он с легкостью адаптировался к миру, где больше не было социальных сетей, мессенджеров, электронных планеров и новостных сайтов.

Майя не раз пыталась его разговорить, выяснить хоть что-то о его работе и личной жизни, но Марк мог претендовать на звание чемпиона мира в уклонении от прямых ответов. Каждый их разговор заканчивался тем, что уже Майя рассказывала о себе, заново проживая смерть мужа. А это было больно! Душевные раны не желали затягиваться так же быстро, как телесные.

Несмотря на молчаливую натуру, капитан всегда был готов помочь: подать, принести, подставить плечо (в прямом смысле этого выражения).

В целом Марк не казался злодеем, который тащит невинную жертву, чтобы сдать ее на опыты в лабораторию. И все-таки Майя не сомневалась, что при необходимости этот человек способен прикончить ее, не моргнув глазом. Что привело ее к таким выводам, она не знала.

Капитан ни разу ее не обидел ни словом, ни делом. Он не выглядел головорезом, не повышал голос, не позволял себе колких комментариев или упреков в ее адрес (и вообще в чей-либо).

Однако его пытливый, острый ум, в совокупности с замкнутостью настораживали. А то, как он двигался, как выполнял рутинную работу, выдавало в нем силу. Будто он удерживал внутри сжатую пружину, готовую распрямиться… Или потоки энергии, стремившиеся вырваться наружу. Его движения, ловкие, точные и уверенные, были подобны грации хищника, а в глазах таилась непоколебимость. Казалось, что любое препятствие, возникающее на его пути к цели, заранее обречено. Даже если это препятствие дышит и чувствует.

– О чем думаешь? – прервала молчание Майя. Она придвинулась на сиденье ближе, почти соприкасаясь с ним плечом, чтобы Марк смог ее услышать сквозь рев лодочного мотора.

– Думаю, как протащить наши задницы через всю Бразилию и при этом выжить.

– Очень прозаично. – Майя поежилась, предчувствуя грядущие испытания.

– А ты думаешь о высоком?

– Я художник. Мы всегда думаем о высоком.

– О звёздном небе?

– Оно сегодня прекрасно. – Майя помолчала, глядя наверх. – Но я думала не о нем.

– И о чем же?

– Тебе будет не интересно.

– Я не тот человек, который задаёт вопросы из вежливости. – Краем глаза Майя заметила, что Марк подался ближе, тем самым давая понять, что готов слушать. Она оторвала взгляд от бескрайних мерцающих просторов и перевела его на капитана. Его черные глаза казались провалами на лице. Черты в ярком свете луны были драматично жесткими, будто вытесанными из камня не очень умелым мастером.

– Ладно, – сдалась Майя. – Сначала я думала о муже. О его смерти. О том, что… Знаешь, что мы делали в больнице?

Марк неопределенно пожал плечами, что могло означать как «нет», так и «какая разница».

– В тот день мне сделали операцию. Насечки на яичниках. Мы в течение двух лет пытались завести детей, но ничего не получалось. Оказалось, что у меня болезнь Штейна – Левенталя. Это когда оболочка яичников слишком плотная и… Не важно. Мы так надеялись, что операция поможет. Врачи сказали, что после нее шансы забеременеть у меня будут довольно высокими… А теперь муж мертв, а вместе с ним умерла и надежда иметь ребенка.

Майя отвернулась, сморгнула набежавшие слезы, отерла щеки, стараясь взять себя в руки.

– Мне жаль, что так произошло, Майя. Ты, как и многие другие, пострадавшие в этой войне, – просто невинная жертва.

Марк смотрел спокойно, но взгляд этот нельзя было назвать безразличным. Всё-таки он не совсем бесчувственный.

– Тем не менее ты конвоируешь меня, – упрекнула Майя.

– Я уже говорил, что я не твой конвоир! – Взгляд Марка был прямым и открытым. – Мне никто больше не ставит задачи. Возможно, это потому, что просто ставить их больше некому. Теперь я сам по себе. И ты сама по себе. Я тебя не намерен удерживать. Причалим – можешь отправляться, куда захочешь.

– Хорошо. – Майя пристально вглядывалась в лицо Марка, но не нашла ни одного намека на ложь. Выдохнула. Она даже не осознавала, что не дышит.

Они помолчали.

– Как же я их ненавижу! – тихо сказала Майя через некоторое время. – Кто дал им право решать за весь, мать его, земной шар? Кто решил, что может просто нажать на кнопку и уничтожить половину человечества?

– Не надо, Майя. Не сейчас, – прозвучал ровный голос Марка. – Мне бы не хотелось кормить рыб на дне Атлантики.

– Кто в этом виноват, Марк? Скажи мне! Перечисли мне имена! Мне нужно знать. Мне нужна какая-то цель в жизни.

– Месть – это плохой ориентир, Майя! Как насчет оставшейся половины человечества? Почему бы не сделать смыслом своей жизни восстановление мира на земле?

– Не тебе меня судить! – Ярость поднялась в ее душе острыми пиками. – Я сама найду ответы на свои вопросы, если ты не хочешь помочь!

– Я не знаю ответа на твой вопрос. Но, скорее всего, виновника этой трагедии уже не существует.

Майю что-то смутило в этой формулировке. Как будто на гладкой бархатной поверхности вдруг появился шип, слегка царапнул и снова исчез, не оставив следа, только смутное волнение.

– Ты в порядке? – спросил Марк.

– Да… Не переживай, я себя контролирую… – Майя потерла лицо, стряхивая напряжение. – Как ты думаешь, до меня были такие люди? С такими способностями? Наверняка я не первая? Может, их называли ведьмами? Или магами?

– Наверняка были. – Марк отвел глаза. Ну точно что-то знает! Но не собирается ей рассказывать. Майя разозлилась.

– Очень развернутый ответ. В твоём стиле. Ты начинаешь мне нравиться, Марк. Интересный собеседник. Душевный человек. – Голос Майи сочился сарказмом.

– Разговоры – не мой конек.

– А что же тогда?

– Возможно, когда-нибудь мне представится возможность продемонстрировать тебе свои таланты. Если, конечно, ты не решишь пойти своей дорогой, когда мы причалим.

Марк выдал скупую улыбку. Майя уставилась на него во все глаза. Если бы она была чуть более испорчена, то могла бы увидеть подтекст в этой фразе и подумать, что Марк флиртует. Но она не была испорчена. К тому же она в трауре и вдобавок ко всему… неполноценна.

Майя посмотрела на свой протез. Пойти своей дорогой по прибытии в Бразилию? Кого она обманывает? Она слишком слаба, чтобы двигаться в одиночку. Беспомощна. Да и идти ей некуда. Пожалуй, у нее нет другого выбора, кроме как дать Марку шанс продемонстрировать свои таланты.

И он это прекрасно понимает.

Глава 4. Бразилия

Путешествие до Сальвадора заняло больше недели. Майя безумно устала от качки, от замкнутого пространства, от боли в культе, от общества грубоватого капитана судна.

Поэтому, когда они сошли на землю, вой сирены и дым пожара вдалеке испугали ее намного меньше перспективы вернуться на эту посудину и снова делить одну тесную каюту с двумя мужиками.

– Около километра нам нужно будет пройти пешком. Ты справишься? Или я могу сходить за машиной сам, а ты пока подождешь здесь. Но второй вариант мне нравится меньше, здесь может быть опасно. – Марк смотрел напряженно, пристально. Майя не задумываясь выбрала, как ей казалось, из двух зол меньшее.

– Я пойду с тобой, но спринтерскую скорость не гарантирую.

Марк заметно расслабился. Он закинул на плечи огромный туристический рюкзак, и они направились от причала в сторону города.

Насчет расстояния Марк, похоже, приврал, потому что дорога заняла больше часа. Их путь лежал мимо заброшенных складов в малонаселенном районе, возможно поэтому за все время им не встретилось ни одной живой души.

Каждый шаг вспыхивал острой болью в правой ноге, и к моменту, когда Майя вымоталась окончательно и уже была готова сдаться, наконец показался их пункт назначения.

На дверях супермаркета висела табличка «закрыто», однако это никого не остановило. Стеклянные двери были разбиты и не мешали людям вывозить тележки, нагруженные товарами.

Майя видела разные глаза: испуганные, деловитые, стыдливые, вороватые и откровенно алчные. Для кого-то ситуация была сущим кошмаром, а для кого-то – способом разжиться добром на халяву.

Присоединяться к мародерам они не стали, боялись потерять драгоценное время, хотя провизия и им не помешала бы, о чем ей не преминул напомнить звучным урчанием пустой живот.

Если бы пару месяцев назад Майе кто-нибудь сказал, что она всерьез будет раздумывать над тем, не ограбить ли магазин, она бы рассмеялась этому человеку в лицо. Но сегодня наступил момент, когда выживают люди, моральные принципы которых обладают определенной долей гибкости.

Марк повлек Майю на подземную парковку, где обнаружился старый внедорожник. Засунув ладонь под крыло, он извлек откуда-то ключ.

– Да ты подготовился! – восхитилась Майя. – А если бы его угнали, что бы ты делал?

– Воспользовался бы планом «Б».

– И что же это за план?

– Я рад, что он нам не понадобился, – ответил Марк, закидывая на заднее сидение рюкзак и открывая для Майи пассажирскую дверь.

На капоте автомобиля Майя заметила какое-то изображение. Любопытство пересилило усталость, и она подошла посмотреть.

– Что там? – Марк вырос рядом, тоже рассматривая огромный портрет капитана Джека Воробья.

– В своем репертуаре, – процедил он.

– Кто?

– Мой друг, Ян. Я просил его достать что-то неприметное.

– А по-моему, забавно… Капитан! – Майя не сдержала улыбки. Плотно сжатые губы Марка даже не дрогнули. Вот зануда!

Марк помог ей забраться в салон и отодвинул сиденье назад, чтобы дать ее ноге больше простора.

– Куда теперь?

– В Плапилот добраться за один день мы не успеем, поэтому придется заночевать на половине пути. Завтра к вечеру будем на месте.

В Сальвадоре царила нервная атмосфера. Создавалось впечатление, что его жителями овладело коллективное безумие. Не было вальяжно вышагивающих, наслаждающихся лучами Солин пешеходов, обычно характерных для туристических городков вроде этого, никто не выгуливал своих питомцев. Мамочки не ходили с колясками, кофейни и рестораны были закрыты.

Казалось, что низкое серо-желтое небо спустилось прямо в город, сделав воздух душным и мутным. Бушевал мощный ветер, таская по улицам брошенный мусор. Смрад стоял такой, что глаза слезились. Судя по всему, коммунальщики в данный момент обчищали супермаркеты вместе с остальными горожанами. А поскольку им никто не мешал, значит, полицейские тоже сложили свои полномочия.

В отсутствие общественного транспорта люди перемещались преимущественно пешком. Шли быстро и целенаправленно.

Счастливые обладатели собственных авто нестройными рядами стремились к выезду из города, сигналя, обгоняя, подрезая. Правила дорожного движения канули в Лету. В том же направлении, пробираясь по пробкам, двинулись и Майя с Марком. Несколько раз на пути им встречались военные машины и пешие отряды солдат.

Вскоре движение стало совсем медленным.

– Через несколько сотен метров скорее всего будет блокпост, – сообщил Марк. – Откинься назад и притворись, что плохо себя чувствуешь. Разговаривать с ними буду я.

– Хорошо, как скажешь. – Майя откинула спинку сидения и вытянула многострадальную ногу. Если чувствуешь себя так, будто недавно свалился с четвертого этажа, и притворяться не потребуется.

– Может быть, выпьешь обезболивающее, которое тебе дали в больнице? – По-видимому, Майя издала какой-то звук, выдавший ее боль.

– Нет, от этих таблеток клонит в сон. Не планирую пускать слюни себе на плечо, пока ты наслаждаешься путешествием, – отказалась она, не желая быть балластом.

– Ты отлично справляешься! – ответил Марк, распознав иронию.

Сдержанная похвала от скупого на эмоции человека вызвала смешанные чувства: уязвленную гордость и вместе с тем благодарность. Как будто случайный прохожий подал милостыню, которую ты не просил, хотя отчаянно в ней нуждался.

В этот момент Майя почувствовала себя слабой. Она так устала! Да нет, не просто устала. Она была измучена! Казалось, еще чуть-чуть – и сломается пополам. Не выдержит.

Ужасно захотелось опереться на чье-то плечо. Обняться, поплакать, проститься с мужем. И так получилось, что рядом оказался именно этот человек. То ли друг, то ли враг. Пока не понятно. И Майя увидела в нем то самое плечо, жилетку, способную впитать всю килотонну слез, которые она до сих пор старалась держать в себе.

Но нет. Нельзя расслабляться! Рациональная часть ее сознания под кодовым именем «самодостаточность», та самая, которая всю жизнь подталкивала ее вперед, сегодня говорила, что нужно рассчитывать только на себя.

Майя усилием воли отбросила пустые переживания. Она закрыла глаза и постаралась выровнять дыхание. Сосредоточилась. Миг – и все раскрасилось в золотой. Теперь ей не нужно было смотреть, чтобы видеть.