Культ ясеня

Пролог

Взмах белой руки – и кристаллы на стенах погасли. Зал Собраний погрузился в сумрак. Ещё можно было разглядеть нетронутый слой пыли на скрипке, прислонённой к ножке трона, только присматриваться было некому: человекоподобная светлая тень на троне устало сложила крылья, некогда горящие глаза погасли либо закрылись.

В забытьи прошёл час. За дверью послышался робкий шорох. Тень на троне кое-как выпрямилась, но принять былую горделивую осанку королевы не смогла.

– Введите, – произнесла она бесцветным голосом. – И оставьте нас.

На пороге нерешительно показался чёрный гуманоид. Изящное крыло его было неестественно вывернуто и волочилось по полу.

– Присядь, – сказала королевская тень, кивком указывая на ряд кресел поодаль.

Чёрный ещё больше сник, неловко прошёл через зал и сел. Он выпрямил спину и расправил плечи, придерживая раненое крыло, но то и дело вздрагивал.

– Можешь что-либо сообщить мне перед смертью? – спросила тень. – Зачем ты это сделал?

Чёрный перестал дрожать и сглотнул.

– Моя подруга ждёт ребёнка, ваше величество, – сказал он. – За последние триста лет ни один наш малыш ещё не смог выжить. Я подумал… мы решили, что корона…

– Поэтому можно отобрать её у тех, кто нуждается не меньше? И хранит её куда лучше вас?

Чёрный дёрнулся, но промолчал и опустил голову.

– Можно поспорить, – послышался ворчливый голос с задних рядов кресел.

Чёрный обернулся. Тень на троне шевельнулась, и во мраке блеснули всё ещё острые глаза.

– Ты здесь, друг властитель, – сказала она. – Ожидаемо. Но на этот раз не проси. Время почти истекло. Без короны хранителя конец настигнет меня быстрее. Я не могу допустить ещё одного покушения.

– Нужно поговорить, Анне́иари, – сказал тот, кого назвали властителем. – Да, при нём, это их напрямую касается.

– О чём можно говорить? – горько возразила Аннеиари. – Всё очень плохо, для тех, кто видит дальше кончика своего крыла. С помощью Свободных эльфов мы отделились от Даро́ны, затерялись в тумане океана, но это лишь отсрочило гибель. Не спасло многих и меня от лихорадки Хаоса. Всех ждёт то же – и твой народ, властитель, и твой, преступник. Умереть сейчас тебе или чуть позже – разницы нет. Сила Хаоса растёт, и разрушение всего, что нам дорого – вопрос времени. Всю Дарону ждёт участь А́лгии, а после и наш черёд. Хаос навис над Ра́йелом, он неминуемо проглотит его весь, как лакомый кусочек, полный силы, и возобновит шествие в неведомые уголки мира.

– Мощь короля тоже растёт, – сказал властитель. – Неизвестно, кто окажется сильнее.

– Ты пришёл сообщить мне об этом? – поморщилась Аннеиари. – Я задумывалась о короле. Не верю я, что хватит ему сил, хоть он и воображает, что владеет большей частью Дароны… Сомнительно, но всё-таки возможно. Но будет ли лучше для нас, если он появится победителем здесь?

– Едва ли, к сожалению. Мы окажемся у него поперёк пути. Не сможет он подчинить ни меня, ни твой народ, Аннеиари, ни твой, неудавшийся воришка. Король захочет ослабить или уничтожить всю магию, что даёт нам независимость, и вполне сможет это сделать.

– Но тогда пробудятся они! – вдруг воскликнул чёрный. – Король должен об этом знать!

– Драконы сгинут вместе с силами Хаоса, – возразила Аннеиари, – к которым они принадлежат. Если король возьмёт верх.

– У нас есть причины в этом сомневаться, – тихо сказал властитель. – Неизвестно точно, кто кому принадлежит. Но если драконы и продолжат спать, носителям магии всё равно несдобровать.

– Два варианта, – сказала Аннеиари, – оба тупиковые. Пока не возвратится тот, чья корона по праву.

– Это как раз то, с чем я пришёл, королева, – сказал властитель. – Я думаю, что спустя многие сотни лет нашёл хранителя.

– Что ты говоришь?! – воскликнули оба крылатых гуманоида.

– До поры этот человек укрывался в сердце Дароны, но не так давно его поймали на границе. Всё повисло на тонком пёрышке. Он не знает, кто он, и крайне подвержен чужому влиянию. Наивный и добрый.

– Тогда он долго не проживёт, – глухо сказала Аннеиари. – Ты единственный, кто ещё способен незаметно пробираться в Дарону. Сможешь его выручить и привести ко мне?

Чёрный шевельнулся и нервно вздохнул.

– Да, – кивнула ему Аннеиари, – я знаю, вы считаете, что сохраните корону куда лучше. Это ваши иллюзии.

– Увидим, – мрачно сказал чёрный.

– Я тоже надеюсь, что увидим, – произнёс властитель. – Что до твоего вопроса, то я проникну в Дарону, но не смогу последовать за хранителем до конца. Он там, где такие, как я, остаются навсегда и погибают. И, в любом случае, сюда вернуться я сам больше буду не в силах. Оставшаяся связь вот-вот прервётся.

– Сломанные крылья! – воскликнула Аннеиари. – Но кто до него добрался? Силы короля или эльфы Хаоса?

– Подозреваю, что и те и те. Хранитель в силу своей доброты склонен к порядку и неизбежно рано или поздно примкнёт к королю. Если его не успеет уничтожить Хаос. Я не знаю, кому можно доверить найти его.

Аннеиари надолго задумалась в наступившей тишине.

– В прошлую нашу встречу ты говорил, что на серебристых лис Дароны легла тень. Но свои корни они должны помнить. Есть шанс, что согласятся помочь… Хаос, что добрался и до них, может на какое-то время уравновесить… ты понимаешь, о чём я.

– Если только сам хранитель не попадёт под влияние Хаоса и не примкнёт к нему так же легко, как он может поддаться королю, – покачал головой властитель.

– Я бессильна сейчас это предвидеть, – устало сказала Аннеиари. – Мне сложно настроиться на позитивный лад. Я еле могу ходить. То и дело приступы, свет режет глаза, приходится сидеть вот так во тьме.

– Я пойду, – негромко сказал властитель. – Хранитель окрепнет и поможет тебе. Поможет всем нам поддержать равновесие, не допустить победы ни короля, ни Хаоса, поможет выжить.

– Хотелось бы верить… Когда осознает свою силу, он может оказаться непредсказуем. Подожди, – добавила Аннеиари, с трудом поднимаясь с трона. – Не исчезай так же внезапно, как появляешься. Осталось ещё кое-что. Ты, вор, будь свидетелем. Я отдаю корону хранителя властителю. Оставь её у своего народа, когда пойдёшь. До прихода хранителя. Это сократит мои без того немногочисленные дни, но соблазны, связанные с короной, гибельны. Да обретёт хранитель корону и да поможет сберечь магию Райела!

– Умеешь ты удивить! – сказал властитель. – Хорошо, королева.

Чёрный встал и глубоко склонил голову.

– Тебя проводят к лекарю, – сказала ему Аннеиари. – Меня он не может вылечить, но крыло твоё поправит. Надеюсь, твой ребёнок, неудавшийся вор, выживет. Ты родился под счастливой звездой. У нас ситуация ещё плачевней. Иди же. Надеюсь, при случае вы отнесётесь к нам не хуже.

* * *

Старая ведьма плюхнулась в ротанговое кресло, закинула ноги на стол и вернулась к позднему завтраку, поглядывая на подёрнутое рябью отражение июньского солнца в чёрном зеркале озера, что подступало прямо к покосившимся опорам террасы. Чуть поодаль на берегу сидел грифон, на спине его дремал всадник в белом.

«Ничего, – подумала ведьма. – Король подождёт. Запретное зелье не успела доделать, да и пёс с ним. Надоело. Не из-за него ли за мной прилетели? Ай, да пронесёт, как всегда. Заказов всё меньше, этак скоро как следует отдохну и займусь чем поинтересней – хоть вышивкой. И попутешествовать по-настоящему смогу. Ворона того же навестить, старого хрыча-вояку, посмотреть, спился он али ещё нет – конечно, если его уже не поймали за шиворот и на всякий случай не повесили. Не самое светлое у него прошлое. Н-да, от такого сопьёшься легко. Но ведь я-то не спилась! Что было, прошло».

Допив чай, она лениво зашла в дом. На печи кипела кастрюля, постукивая крышкой. Открыв её, ведьма поразмыслила, подошла к шкафу, равнодушно взглянула на пыльные колбы, пучки трав, коробки и две розовые гантели; взяла коробочку с надписью «Измельчённые мотыльки-медведицы с западных предгорий Алла́рна», но рука её дёрнулась, и содержимое, не долетев до пола, рассеялось в воздухе серым облаком. Ведьма чихнула, чертыхнулась и сплюнула. Затем подошла к окну, открыла грязную створку и собрала несколько дохлых мух. «Пойдёт и так», – пробормотала она и закинула мух в кастрюлю, попутно роняя в неё крошки пирожка, что жевала на ходу.

Вскоре она убрала кастрюлю с огня, сделала сложный жест, и кастрюля растворилась в воздухе. «Пора идти уже», – решила ведьма.

Она второпях, за полчаса, собралась и побрызгалась духами, что сделала сама, за маленькую баночку которых любая знатная дама не задумываясь заплатила бы золотом. Затем вышла на берег. Возникло искушение нырнуть в озеро и затаиться у Водяного, но она тут же отринула эту мысль: всем известно, от короля не скроешься, даже если ты ведьма.

Страж очнулся от дрёмы, когда наконец ведьма, не выдав колебаний, забралась в заднее седло. Грифон оттолкнулся мощными лапами и понёсся над лесом. Ведьма с сожалением проводила взглядом избушку и озеро.

Грифон оставил позади рощу, широкую реку и полетел на юг, держась левее серой гряды на западе, над холмами и болотами. Миновал скалистый хребет, голубую реку с белыми прожилками и через час приземлился в столице Кристалии – городе Мира, во дворе старинного белого замка с огромными окнами, окружённого стеной с десятиэтажный дом.

Ведьму оставили дожидаться на втором этаже, в пустой передней, если не считать стража богатырской наружности в шлеме и кольчуге, что бродил взад-вперёд, глядя в шахматный пол. Шаги стражника звонко отдавались в тишине коридора, нарушаемой также неясным шумом, похожим на гул водопада. Ведьма то и дело нервно посматривала в зеркальце и приглаживала платье.

В комнату ввели ещё одного. Худой и высокий мужчина, неопрятный, с седоватыми лохмами, с жутким перегаром нетвёрдо стоял на ногах.

– Доброе – ик! – утро, – произнёс он, навалившись на розовую стену. – Где тут аудиенция? Мне сказали, что дадут эту адовую енцию, да. Меня зовут…

– Ворон! – прошипела ведьма, узнав старого воина. – Какого чёрта ты сюда припёрся в таком виде?

– О, привет, Я́га. Сколько лет! Какого чёрта припёрся, говоришь? Правильно говоришь, дорогая, какого, в бездну, чёрта Ворон припёрся в этот хлев. Как будто у меня был выбор! Не было выбора, вот и припёрся, понимаешь меня?

Исполинский страж равнодушно прошёл мимо и развернулся.

– Стань прямо! – Яга встряхнула Ворона. – Приди в себя, развалина! Ты во дворце короля, а не в свинарнике.

– Короля? – удивился Ворон. – Ладно тебе врать-то! Да даже если так, чёрт с ним. Сказать, где я видел вашего короля?

– Цыц! Да ну тебя! Лучше подумай, на кой нас могли вызвать.

– На кой, на кой. Это-то яснее ясного. Тебя – наказать за нелегальное ведьминство и магию Хаоса в Кристалии – королевстве о-образцового порядка, мать его так. Меня по схожим причинам: скажем, я участвовал в сомнительных мероприятиях, послал к чертям военный сбор…

– Достаточно! – страж в кольчуге остановился перед ними и медленно снял шлем. – Прошу за мной.

– Король! – воскликнула Яга.

– Король, – пробормотал Ворон, бледнея и трезвея на глазах.

Оба согнулись в низком поклоне. Король пожал плечами и вошёл в кабинет.

Шум воды усилился. Пол комнаты был устлан роскошными коврами. На стенах висели композиции из щитов, топоров и мечей. Одну стену целиком занимало открытое окно с видом на поток воды, падающий с отвесного склона. Король жестом приказал гостям сесть, скрестил руки и продолжил молча прохаживаться перед Вороном и ведьмой. Казалось, что в замке больше никого нет, но ведьма знала, что по малейшему сигналу люди короля примчатся в тот же миг.

– Итак, – молвил король, нахмурив лоб, – приветствую. Пресловутая колдунья Ведья́га. Занимается, при нашем снисхождении, незаконной ведьминской деятельностью, включая трижды запретную в моём королевстве магию Хаоса. Далее, известный бездельник и недостойный воин по кличке Ворон. Алкоголик, лентяй, заговорщик и трутень. Так?

– Так точно, ваше величество, – хором ответили оба.

– С большим трудом, шаг за шагом я создавал и продолжаю строить сильную империю, где каждый чувствует себя в безопасности, уверен в завтрашнем дне, сыт, одет и занят делом по душе. Кристалия растёт, рано или поздно она займёт всю Дарону. Сколько я пережил открытых и незримых врагов, покушений – тех, что на слуху, и не меньше тех, что держатся в тайне! Не позволяя возвыситься никому, не владея ни кусочком земли или богатств лично, подавая тем самым пример. Действительные же силы, противостоящие нам, эти проклятые эльфы и их каменные рыцари – они не способны творить, защищать порядок и мирную жизнь, их интересует лишь уничтожение созданного людьми. Что они будут разрушать, если империя падёт? Никогда они не смогут ответить! Избегают открытого столкновения и прячутся, как крысы, по лесам, откуда эльфа не выкуришь.

Король остановился напротив Яги.

– Я подозреваю, что эльфы служат Хаосу. Что ты можешь об этом сказать? Ведь ты имеешь с Хаосом дело? Ах, ничего! Вот как!.. Слушайте дальше. На днях враг вновь открыто выступил во всей своей низменности и не таясь разрушил один из моих прекрасных городов, Звёздный. Ещё не слышали? Город сгорел дотла из-за нечестивого существа, без сомнения, служащего силам разрушения, с которыми так опрометчиво заигрываешь ты, Ведьяга.

Король некоторое время смотрел на водопад.

– Ты, Ворон, известен сведущим людям как величайший воин, мастер оружия и единоборств… так по тебе не скажешь, н-да. Ты, Ведьяга, могущественная колдунья, хоть и пытаешься строить из себя провинциальную ведьму. Слушайте внимательно, зачем я вас позвал. Существо, уничтожившее мой город, покинуло известные пределы Кристалии, я не могу действовать открыто. Оно, точнее, она, покажется вблизи владений Ведьяги, возможно даже пройдёт мимо твоего озера, но уж наверняка посетит таверну в Залесье, что на Северном пути. Думаю, через месяц-другой. Откуда я знаю – не спрашивайте. Итак, вы будете следить за Северной дорогой (как именно, полагаю, ведьму учить не надо) и в нужный час встретитесь там. И убьёте это существо, если не получится захватить её в плен. У меня достаточно людей, кто мог бы сделать это, но именно вам суждено первыми встретиться с ней. Вот, взгляните на портрет. – Король взял лист бумаги со стола и протянул Ведьяге.

Ведьма и Ворон посмотрели на рисунок и недоуменно переглянулись.

Король кивнул и вздохнул.

– Да, понимаю, выглядит необычно. Добавлю, что я хорошо знал одну семью из разрушенного Звёздного. Они жили в достатке и здравии, а теперь влачат жалкое существование беженцев в чужом для них месте. Сгорело всё имущество: прекрасный новый дом, склад, насаждения. Но главное – без вести пропала их любимая воспитанница, ещё ребёнок, которую они приютили после смерти родителей и горячо к ней привязались. Она называла их папой и мамой. Поиск не дал результатов; скорее всего, девочка погибла в диком лесу. Им не верится, что она сгорела заживо на складе, где любила играть, и я не хочу их разубеждать. Мать безутешна, отец потерял смысл жизни. Он показал мне плюшевого песца, когда-то белого, с обгоревшей лапкой и одним глазом – всё, что им осталось на память.

Король положил руку на плечо Ворону. Ворон встал по стойке смирно, серьёзный и хмурый. Рядом поднялась Ведьяга.

– Но этого силам тьмы показалось мало, – продолжил король, сжав кулак. – Вскоре на сгоревший город упал метеорит и разрушил немногие уцелевшие постройки. Теперь на месте Звёздного – безжизненные развалины. И это не единственный случай. Слышали о смерче в Междуречье? Арнави́лл, красивейший замок, загородную резиденцию предыдущих властителей Эрна, разметало по округе, правитель потерял ногу! Местные жители бежали. И кто виноват? Взгляните ещё раз на вроде бы милые черты этой дамы, запомните приметы. Сделайте так, чтобы она никого больше не беспокоила. Понятно? Хорошо. Можете идти.

Яга и Ворон направились к выходу. Уже на пороге они услышали:

– Ещё раз, зарубите себе на носу: это нечеловеческое создание, даже простая близость к ней грозит смертью. Никакого геройства! Нож в спину, парализовать, отравить, максимально просто и эффективно. Если засомневаетесь, нашли ли вы нужную цель, хотя я не могу такого представить – слуги и союзники этого отродья зовут её Ми́а. Это правая рука сил Хаоса, и он значительно ослабнет, когда вы преуспеете. Всё, идите. Жду отчёт.

Ворон и Ведьяга прошли по пустым коридорам и широким лестницам, провожаемые эхом шагов. Казалось, что замок никто не охраняет; ворота тихо захлопнулись за ними.

Дальше пошли вдоль реки с одноимённым городу названием – Мира, мимо старых тополей и кирпичных домов знати.

Ведьма вздохнула свободней.

– Теперь, – сказала она, – пойдём в трактир, что пошумнее, отметим встречу и тихонько потолкуем. Раз уж нас вдруг отпустили, не казнив и не заточив под землю.

– Тебе бы только отметить, – проворчал Ворон, на что Яга ткнула его кулаком под рёбра. – У короля ещё будет повод нас повесить, когда мы не сможем убить эту Миа. Странно и непонятно, почему мы должны действовать скрытно. Лучше сбежим подобру…

– Не болтай, – перебила Ведьяга, оглядываясь. – Не здесь.

– Кстати, тебя не собирались доставить обратно домой?

– Я могу туда вернуться в любую минуту. Пошли давай.

С вековых дубов доносились беззаботные трели синиц и зябликов. По реке мимо канала, ведущего к замку, плавно шла тартана с белыми парусами. Редких прохожих ничто не беспокоило; город выглядел мирным и надёжным. Лишь Ведьяга чувствовала, как напряглось поле силы, волнами струящейся по округе, но ведьме пока что было не до этого.

Часть I. Рыцари Веллы. Глава 1. Незваные гости

Двое путников в зарослях можжевельника наблюдали за домом лесника, что в наступающей осенней ночи на фоне сосен выдавал себя жёлтым окном, за которым суетилась женщина в фартуке.

За домом звякнула цепь. Коренастый лысый мужчина с дубиной на поясе отпустил ветку и хотел что-то сказать, но его перебило громкое урчание – рядом под кустом высокий и широкоплечий спутник лысого погладил впалый живот.

– Никак проголодались, капитан Акула? – спросил лысый.

– Так точно. Совсем пусто в брюхе, ваше господинство, – прошепелявил Акула, блеснув во тьме единственным зубом. – Кажись, они вдвоём. Ну правда, айда уже в гости, Оленевод? Там еда, там тепло и там девка.

– Пойдём. Но приготовься. Там ещё и здоровенный волкодав у порога.

– Так убей его.

– Конечно, капитан!

Держа за рукав капитана Акулу, Оленевод осторожно обошёл дом. У парадного входа их встретил силуэт огромной собаки, тихо рыча и полязгивая цепью. Лысый достал из-за пояса рог и решительно наставил широкий конец на собаку. Пёс отскочил и хотел гавкнуть, но осёкся и замертво повалился на траву.

– Вот и всё, а ты переживал, Оленевод, – прокомментировал Акула. – А почему он не залаял, когда мы подходили к дому?

– Вовремя спросил, – ответил лысый. – Информирую: чёрт его знает.

– Давай уже стучи в дверь. Попробуем, как обычно, по-хорошему?

– Конечно, капитан, как скажешь…

Оленевод аккуратно повесил рог на пояс.

– Гав! – вдруг раздалось за спиной.

Капитан подскочил и потянулся за мечом, Оленевод резко развернулся и схватил дубину.

Позади стояла лохматая собака размером с крупную овчарку, серая в ночи.

– Погоди, это же другой, – попытался возразить Акула, отпуская рукоять меча.

Собака подошла ближе, бодро виляя нелепым хвостиком.

– Да, – согласился Оленевод. – Какой-то здоровенный выродок из дворняг сейчас напрыгнет… получай!

Он ударил дубиной собаку по голове, та взвизгнула и рухнула на землю.

– Зоопарк, а не лес, – пожал плечами Оленевод. – Пошли, Акула.

Напоследок пнув неподвижное тело в живот, он увлёк капитана к двери. Восстановилась тишина, нарушаемая лишь ночным стрекотом кузнечиков высоко на соснах.

* * *

Лесник Хал с комфортом развалился в кресле у очага и небрежно покуривал трубку, краем глаза наблюдая, как помощница накрывает поздний ужин. На столе лежала горка пирожков, стояла супница и бутыль с вином. Лианна взяла кофейник и чуть его не уронила.

– У тебя руки дрожат, – нахмурился Хал.

– Да сегодня не по себе, – ответила Лианна, неловко ставя кофейник на скатерть. – Страшно как-то, зловеще. Ночь навалилась тёмная.

Хал возмущённо погрозил трубкой:

– Ах, страшно? Сколько раз повторять: здесь мирно, как в доме архидруида с его дюжинами свирепых лучников. И браконьеры в Прибу́лье перевелись, если кто и остался, боятся меня как огня. К тому же мы под защитой Ясеня.

– А где твой меч? Где меч? Не вижу его, где он?

– Успокойся, солнце, вдохни глубже. – Хал медленно поднялся с кресла и повелительно указал на стол. – Присядем, поужинаем. А меч я отдал соседу Айну, обработать от ржавчины и чуток заострить, ну и зачаровать, само собой.

– Этому бестолковому друиду-недоучке! – воскликнула Лианна. – Он же порежется и сломает себе что-нибудь! А если, не дай Дух Дерев, он им попробует воспользоваться против бандитов?

– Каких бандитов? Повторяю, в моём участке леса порядок, полнейший. Да и что, не знаешь людишек в Издо́ле? Сердце кроличье у всех, как… не знаю, как у Айна. А вот в своём деле он соображает, пусть и недоучка, и за меч я спокоен. Да и если кто заблудший и будет ко мне ломиться, увидит Гарика – со страху сбежит, а если Гарик ещё и тявкнет, то как бы нам не пришлось бандита в чувство приводить и лечить ушибленный затылок… Отведай ватрушку с творогом, она у тебя прекрасно получилась.

– Пожалуй, ты прав, – немного успокоилась Лианна. – Сама побаиваюсь этого волкодава, смотрю, чтоб всегда сытый был.

– И тут зря боишься. – Лесник неторопливо уселся обратно в кресло у камина. – Собаки у меня по струнке ходят, даже боятся подумать о чём-то вне моего порядка. И охранять дом Гарика учил я сам.

– К тому же, – сказала Лианна, – у тебя в комнате целая куча топоров на стене.

– Ну нет, – нахмурился Хал, – топоры не трогать! Беречь, сдувать пыль, каждый год отдавать на обработку Айну… Раз остальные друиды заняты служению Ясеням.

Дверь распахнулась, и на пороге появился лысый, крепко сбитый мужчина с дубиной в руке, а за ним – ражий детина с обнажённым мечом.

– Здрасьте, – сказал лысый. – Угостишь пирожком, брат… и ты, красотка?

Лианна вскрикнула и отскочила в угол. Хал резко поднялся, чуть не сломав кресло, и грозно указал пальцем на лысого. Ростом лесник был не ниже, чем здоровяк в дверях, которого, как мы помним, звали Акула.

– Ты! Убил моего пса! – яростно произнёс Хал, наступая на лысого, протягивая руки с растопыренными, как когти, пальцами.

Акула вздрогнул и попятился, сам не понимая почему, ведь он был позади Оленевода и вооружён.

– Берегиш, Оленевод! – крикнул он.

Оленевод нахмурился и тоже сделал шаг назад.

– Ладно, – сказал он, – теперь по-плохому.

Он выхватил рог и наставил на лесника. Хал остановился на миг, затем резко рассмеялся.

– Вот как! Рог Смерти! Откуда он у тебя, лысый бандюга-заморыш?

Хал продолжил наступать и уже протянул руку к горлу Оленевода. Тот взялся за дубину, но дрогнул – обернулся в поисках поддержки и увидел, что капитан Акула был уже далеко. Оленевод побежал за ним, напоследок злобно покосившись на Хала и хлопнув дверью.

Лесник закрыл дверь на засов.

– Вот видишь, – сказал он дрожащей девушке, – бояться нечего.

Он сел доедать ужин.

– А… это, – сказала Лианна, немного придя в себя, – а Гарик-то? Защитник наш? Что с ним?

– Мёртв, я думаю. Теперь уже этого не исправить, придётся искать новую собаку.

– А посмотреть? Да что же… да как же ты!

Лианна вооружилась метлой и, затаив дыхание, осторожно вышла во двор. Вернулась она через минуту без метлы, тихо плача.

– Он не дышит! Совсем как мёртвый лежит. Бедный Гарик. – Она всхлипнула и, упав на табурет рядом с невозмутимым Халом, облокотилась о стол и закрыла лицо ладонями.

– Солнце, сделай одолжение, помой посуду. Потом похорони пса за огородом. Я помогу донести. Кстати, с утра прополи огород, ты его подзапустила, весь зарос розами. Мне нужно пойти по следам этого Оленевода, – последнее слово Хал произнёс сквозь зубы. – Порядок в лесу должен быть восстановлен.

– У-у, – невнятно сказала Лианна.

Она бросила взгляд на Хала, будто надеясь, что он шутит, и с трудом поднялась. Хал же аккуратно поставил пустую кружку на стол и пошёл к себе в комнату.

В кабинете лесника на столе горели три свечи в фиолетовом канделябре. Над столом висела полка с книгами, что достались Лианне от отца: «Азбука», «Рукопашный бой», «Виды растений», «Охрана зверей», «Целебные травы», а также дорогие тома в кованых переплётах: «История Издола – Долины Древ», «Сила Ясеня», «Основы жертвоприношений» и несколько других. Хозяин дома читал их в свободное время. Но сейчас Хал первым делом подошёл к панно из коллекционных боевых топоров на бревенчатой стене и снял клевец с эбеновой рукоятью. Выдвинул ящик стола, где из образцово разложенных вещей взял компас и надел на запястье, а на палец другой руки – серое кольцо с аметистом. Потом вышел из дома с фонарём.

Ночная свежесть настраивала на вдумчивые поиски. Хал поставил фонарь на землю и огляделся.

– Так, – сказал он себе, – ищейки у меня больше нет, но посмотрим, что можно сделать… Компас поиска и кольцо предвидения, взять след Оленевода!

Он протянул руки к порогу и постоял с минуту неподвижно. Потом взглянул на запястье, вздрогнул и выругался. Стрелка компаса бешено крутилась; кольцо же покрылось ржавчиной, камень помутнел и стал похож на гнилой зуб. Хал схватил фонарь и нагнулся над тропинками, ведущими от крыльца. Обошёл два раза вокруг дома, всё больше злясь, и вернулся к главному входу. Уже собрался гасить фонарь и возвращаться в дом, как вдруг внимание его привлекло серое пятно на газоне у тропы. Хал пригляделся.

– Вот как! – сказал он. – Да это живодёры, а не бандиты. Ещё один мёртвый пёс!

Он опустился на колени, потрогал зверя и закусил губу:

– Страшнее войн Древних, лохматая и нелепая, как смесь козы с овчаркой, но ещё живая. Пожалуй, в хозяйстве пригодится; если не сдохнет – хорошо, дворняги тоже бывают умными. Возьму в дом, пока не очнётся.

Неожиданно у лесника закружилась голова и сознание помутилось. Пейзаж перед глазами расплылся, потеряв смысл, померк; исчезло то немногое, что было видно в темноте. Лесник покачнулся, попробовал ухватиться за несуществующее дерево и упал.

Хал пришёл в себя – стоя – и увидел серую спину собаки, лежащей на боку. Его рука, сжимавшая клевец, была занесена над неподвижным телом, а каблук впечатал правую переднюю лапу собаки в землю. Хал попятился, отшвырнул оружие и судорожно огляделся. Потом приложил руку ко влажному лбу и припомнил события последнего часа. «Помутнение, – подумал он, – просто временное помутнение». Он присел на траву, покрытую росой.

Лианна домыла последнее блюдо в деревянном тазике и собралась немного попрясть, чтобы успокоиться перед сном, но передумала и поставила на таганок ещё один ковшик кофе.

Входная дверь отворилась. Девушка невольно вздрогнула, хотя сразу поняла, что это Хал, вот только…

– О Ясень, что это волосатое на тебя напало? – Лианна бросила кружку. – Сейчас, уже бегу! Я его!

– Да успокойся, солнце, чёрт тебя! – Лесника наполовину не было видно за серой лохматой ношей. Он с трудом развернулся и затворил дверь. – Иди в мою комнату и постели какой-нибудь коврик.

Лианна всплеснула руками:

– Что за день! Кого ты притащил? Зачем нам этот медведь? Постой, это собака? А зачем она? А ты знаешь, что она не шевелится? А как…

– Хватит балаболить! Делай!

Через десять минут Хал и Лианна вновь сидели в гостиной и пили полуночный кофе. Лесник молчал, Лианна виновато глядела в кружку. Она не помнила, когда в последний раз осмеливалась столько перечить Халу.

– Как там? – нерешительно спросила она.

– Жить будет, – отмахнулся лесник. – Пока не до собак. Наведаешься завтра к Ясеню? Отнести зайца, что я утром подстрелил. А я, как рассветёт, пойду по следам этих мерзавцев. Ночью искать не вариант; тем более посмотри на мой компас.

– Ого, крутится, жуть какая! Это ведь эльфийская железка?.. Да, а я, пожалуй, завтра навещу Древо, как вернусь с базара, ближе к вечеру, – ответила Лианна. – Нужно расслабиться после такого. А ты?

– Позже. Я дойду до Анатолио, может, он что видел на своём участке, ну и до нашего Айна. Не бойся, бандиты сюда ближайшее время не сунутся.

Лианна напряжённо зевнула.

– Ой, прости, – сказала она. – Спать охота, несмотря на всё и на кофе. Убраться – убралась, и раз пока спокойно и тихо, я пойду прилягу…

Из комнаты лесника раздался грохот: что-то твёрдое и не очень попадало на пол, рухнула мебель, разбилось стекло. Хал вскочил и одним прыжком очутился в кабинете.

Стол лежал на боку; свечи упали и, к счастью, погасли; полка болталась на одном гвозде; книги валялись на полу вместе с коллекционными топорами, на стене остался висеть одинокий бердыш с узорчатым лезвием; из бутыли на полу вылетела пробка, и красное вино медленно вытекало на ковёр. Посреди комнаты застыла большая лохматая собака с раскрытой книжкой на голове под названием «Роща из одного дерева». В разбитое окно дул прохладный ветерок. Увидев Хала, собака приветливо замахала крючковатым хвостом.

Хал прошипел что-то нечленораздельное, поднял и закупорил бутылку, взял клевец, который не успел повесить на место, и рукояткой ударил собаку по спине. Та забилась за упавший стол, книга с её головы дополнила кучу на полу. Хал снова занёс орудие наказания.

– Я уберу, – затараторила Лианна, – всё уберу. Может, ляжешь спать в моей комнате, а себе я постелю в гостиной возле камина?

– Добро, – сказал лесник, опуская топорик. – Оставим воспитание на завтра, уже очень поздно. Но ты, хвостатая, ответишь за каждый проступок, поняла?

Из-за стола мигнули два синих глаза.

Через полчаса Лианна задула последнюю свечу и легла спать в полной тишине.

Под утро ей приснился кошмар. Лысый разбойник упорно целил в неё серым рогом, она раз за разом отталкивала руку и стремилась подойти к столу, чтобы разгрести гору немытой посуды – вот-вот вернётся Хал и увидит этот ужас. Потом нагромождение тарелок исчезло, осталась одно блюдо, которое она сжимала на груди.

Сквозь ставни пробился солнечный луч. Лианна приподняла голову: на её груди лежала тарелка, а на ней – половинка откусанного пирога. Рядом с диваном сидела собака с довольной лохматой мордой. На полу и одеяле было много крошек.

Лианна поняла, что проснулась.

– Это мне? – спросила она. – Правда мне?

– Гав!

Сонные глаза Лианны затуманились. Она растроганно посмотрела на собаку, крепко обняла её. Тут увидела крошки, вскочила и воскликнула:

– Надо быстрей всё убрать, пока Хал не пришёл! Разоспалась я!

Когда Лианна вытерла пол, заправила кровать и раскрыла ставни, она обнаружила, что собака исчезла.

– Лохматая, ты где? Вот где, у меня в комнате. Что делаешь? Смотришься в зеркало? Ну и как? Девочка девочкой, только страшненькая… Ой, извини.

Собака неподвижно уставилась на своё отражение, словно её парализовал призрак из зазеркалья. Потом, не обращая внимания на Лианну, побрела, чуть прихрамывая на правую переднюю лапу, в комнату лесника и улеглась на коврик.

В эту минуту вернулся Хал. Лианна увидела, как он рассержен, и промолчала. Лесник сразу пошёл в кабинет.

– Поднимайся, – сказал он собаке. – Время заниматься.

– Может, её покормить?

– Ни в коем случае. Не за просто так. Ау, подъём, как там тебя! Был бы пёс, назвал бы Гарик, конечно, а так – будешь Мартой. Ты, Лианна, иди уже на базар, а потом к нашему Ясеню – скормить зайца. Марта, стоять!

Последнюю фразу Хал рявкнул так, что Лианна подскочила. А собака лишь перевернулась на другой бок. Хал схватил её за ухо и потащил за собой, Марте пришлось встать и идти за ним – к удивлению Лианны, молча.

Во дворе хмурые тучи и порывистый ветер обещали дождь. Марта села спиной к леснику, мордой к соснам и игнорировала как команды, так и тычки. Через пять минут «занятий» Хал почти охрип:

– Первый раз вижу такую бестолковую псину! Стоять! Сидеть! Ко мне! Лежать! Сделай уже хоть что-то, получишь эту вкусную кость!

Хал помахал куском мяса перед Мартой, но та лишь покосилась на него и побежала к грядке с томатами, где из-под земли виднелся красноватый корень. Кончик корня обвился вокруг ноги сойки, та безуспешно пыталась вырваться. Прямо на глазах вырос ещё один, чуть поодаль, где рос виноград. Собака подозрительно заворчала.

– Чего ты там? – сказал Хал, подходя к ней. – Да, это корни Ясеня. Что, ни разу не видела? Вчера их тут не было, но последнее время они всё ближе. Так спокойней – они нередко задерживают странную живность. Появились бы вчера – может, и бандитов бы схватили. Отойди, не отбирай сойку, да и не получится всё равно.

Марта взялась зубами за корень, тот отпустил птицу и повис плетью. Сойка улетела.

– Не лезь, дура! – крикнул Хал. – И не топчи грядки! Ко мне!

Он схватил собаку за шиворот, отвёл к конуре, что осталась после Гарика, и посадил на цепь.

– Подумай о своём поведении, – сказал он. – Мясо я положу вот здесь, где ты не достанешь. Сообрази, как его получить, когда я вернусь.

Марта спокойно улеглась на землю, звякнув цепью.

Ближе к вечеру Хал возвращался домой, радуясь, что погода передумала портиться: мягко грело осеннее солнце, на глубоком синем небе – ни облака. В посёлке Дубни хозяин таверны уверил, что к нему регулярно заходит выпить человек с приметами Оленевода и его беззубый спутник. Хал воодушевился: теперь лишь оставалось придумать безотказную ловушку, и снова в его уголке Прибулья восстановится полный порядок. С приятными мыслями Хал подошёл к дому и тут вспомнил про собаку.

Ни Марты, ни будки возле крыльца не оказалось, кусок мяса исчез с порога без следа. Предчувствуя неладное, Хал обошёл дом.

Образцовые грядки, которые Лианна заботливо прополола и полила, были истоптаны и изрыты, часть кустов сломана, половина моркови повыдергана. От конуры остались одни обломки: видно, её хорошенько протащили по всему двору и ударили о курятник. Среди разгрома, под последними лучами солнца, готового скрыться в кронах сосен, нежилась довольная Марта, прикрыв лохматые веки; оборванная цепь тянулась по земле, рядом лежала кость без намёка на остатки мяса.

Хал обвёл диким взглядом двор в поисках тяжёлого предмета – запустить в бесячую псину. Он заметил на газоне дубину, которую обронил при бегстве Оленевод. Хал схватил её, подскочил к неподвижной Марте и врезал ей по боку. Собака вздрогнула, открыла глаза и с обидой повернулась к нему. Лесник, злясь, что не видит и тени раскаяния, огрел её дубиной по голове. Марта потеряла сознание и свалилась. Тут он услышал с другой стороны дома окрик:

– Хал! Ты дома?

– Я здесь, – глухо отозвался Хал, отшвыривая дубину. – Обойди дом, Айн, я здесь.

Из-за курятника показался молодой голубоглазый мужчина с добродушной широкой улыбкой, ростом выше среднего, несколько полноватый, в костюме защитного цвета; под мышкой он держал меч в ножнах.

– Привет, Айн, – сказал Хал. – Как дела?

– Ого! – сказал Айн. – Кажется, прибираешься? Ты новую собаку завёл? А где Гарик?

– После расскажу. Пока что вот, у меня живёт Марта.

– Спит?

– Угу… Притомилась от тренировок, – ответил Хал, снимая ошейник с собаки и убирая цепь.

Айн подумал, какая она нескладная, некрасивая, с шерстью цвета грязи, в колтунах, но вслух не сказал. Друид любил животных, ему захотелось погладить Марту. Он присел, протянул руку, но помешало оружие под мышкой. Айн выпрямился.

– Вот, держи палаш, – передал он меч Халу. – Как новый. Вижу, занят, тогда, наверное, потом посидим.

– И правда, – сказал лесник, принимая оружие, – не стану задерживать. Кстати, осторожней в лесу, друид, тут временно появились разбойники. Не встречал?

– Нет. Но не завидую я им, – покачал головой Айн, – показываться на твоём участке.

Он помахал рукой и скрылся за домом.

* * *

Оставим Хала наводить порядок в огороде, сколачивать новую конуру из прочных дубовых досок и дожидаться Лианну; оставим Марту, которая чуть погодя очнулась, вскочила и что-то неспокойно вынюхивала в воздухе – последуем в лес за друидом.

Айн покинул усадьбу Хала не без сожаления: он хотел увидеть Лианну, может, перекинуться с ней парой словечек. Вряд ли она обратит на него внимание, как обычно, но – кто знает. Айн не спеша спустился с пологого холма по лесной тропе и вышел на берег речки с незамысловатым названием – Булька. В этот вечер она не оправдывала имя – осенью здесь часто дул ветер, и с дубов в реку обильно падали жёлуди с характерным звуком. Иные, впрочем, утверждали, что булькали не жёлуди, а многочисленный жерех, что летом собирался в котлы и глушил малька на поверхности.

Айн дошёл до перекрёстка: одна дорога вела вправо по деревянному мостику через Бульку, к священной роще Ясеня, влево дорога уходила к дому Айна, прямо – в гущу леса и Змеиное болото. Время до темноты ещё оставалось, все дела сделаны, можно бы и прогуляться. Настроение вдруг стало сумбурным: Айн не знал, о чём думать, чем заняться, и это нервировало. Он присел на крутой берег и прислушался к мерно журчащей воде, прозрачной, но с железистым оттенком.

Айн не заметил, как задремал. Позади из земли неслышно появился красноватый корень, вырос на полметра и медленно потянулся к ногам Айна. Друид сонно и бессмысленно смотрел на воду.

Тут он услышал неясный напев с другой стороны реки. Айн вскочил и подумал, что, кажется, узнаёт голос. Он забрался на мостик через Бульку, не заметив корень, который сник и остался лежать на траве. Пение зазвучало громче, и Айн больше не сомневался. Из-за поворота появилась Лианна; пританцовывая, она размахивала котомкой в правой руке и окровавленной ногой зайца – в левой. Увидев Айна, она осеклась, остановилась и, чуть помедлив, спрятала ногу за спину.

– Ты меня напугал, Айн, – сказала она. – Привет!

– Привет, – ответил Айн, краснея. – Лучше не меня бояться, а разбойников – Хал сказал, что видел недавно. А ты хорошо выглядишь, и весёлая.

Он смотрел на левую руку девушки. Та заметила взгляд и поняла, что лучше объяснить.

– Это я взяла у Служителя, когда он отвернулся, – продемонстрировала она заячью лапу, – угощение для Марты. А то, боюсь, Хал не скоро её накормит. Ах да, Марта – наша новая собака. Непослушная, но здоровская и умная. Весело мне и спокойно – сам понимаешь почему: потому что я только что от Ясеня. Тебе бы тоже наведаться, а то у тебя вид какой-то грустный и путаный. Ой, извини. А про разбойников – да, ты прав, я их видела! Но у меня всегда чувство, что чуть какая опасность – сразу явится Хал и защитит. Вот вчера было страшно! Так что я пойду.

Айн подавил вздох. Он собрался что-то спросить, сделать комплимент её сиреневому платью и предложить проводить до дома, но Лианна уже прошла мимо.

– Пока, Айн! Заходи в гости. А я быстрей к Марте.

Айн с досадой подумал: «Надо было сразу начать с комплимента». Он засунул руки в карманы и побрёл дальше.

Дубы всё больше редели; разбавляя приятный запах листвы, пахнуло горелым мясом. Впереди показалась гигантская крона исполинского дерева: тропа привела в священную Рощу. Старый как мир, Ясень раскинул по Роще сеть узловатых корней; монументальный ствол метров сто в охвате у земли плавно сужался и терялся в пышной кроне, на ветвях хватило бы места построить небольшую деревню. Айну пришло на ум, что если прыгнуть с невидимой верхушки Древа, то будешь падать секунд семь – друид поморщился и отмёл странные мысли.

В стороне от гигантских корней неподвижно сидели на траве несколько сельчан. Неподалёку возвышался кирпичный алтарь, с которого Служитель убирал угли и золу. Рядом с ним спокойно сидел большой серый волк – символ престижа у друидов. Друиды издавна негласно соревновались, у кого питомец сильнее, умнее, красивее – конечно, те из них, кто мог себе позволить приобрести и содержать зверя. Служитель оглянулся на Айна и презрительно скорчился. Айн кивнул и чуть съёжился: что поделаешь, в иерархии друидов он в самом низу, ведь он не имеет отношения к Служению и из Школы его выгнали. «Какой из тебя друид, – нередко приходилось ему слышать, – если ты боишься вида крови и не можешь даже выпустить кишки из курицы!» Айн занимался низкой работой – эликсирами, что защищали древесину, и давно смирился с этим, находя утешение в хобби: в свободное время он варил лекарственные настои, самогон из редких трав, а также заговаривал древнее оружие и доспехи.

Как бы то ни было, при приближении к Ясеню Айн ощутил, как волнения и тревоги привычно уходят. Тело расслабилось, накатила эйфория; хотелось дарить счастье миру и впитывать радость. Даже Лианна, такая красивая, стройная и живая, наверняка на самом деле хорошо к нему расположена, как может быть иначе? Айн присел на траву в стороне от алтаря, с наслаждением потянулся и, блаженно улыбаясь, закрыл глаза под приглушённое пение соловьёв, что не смолкали в Роще даже осенью.

Вечерняя прохлада напомнила о себе. Айн поёжился, размял ноги и решил, что пора домой. В сумерках под Ясенем было пусто, лишь каменный алтарь чернел у выступа огромного корня. Неясный шум листьев доносился с невидимой высоты, обволакивая тихой, но монументальной музыкой. Айн не без сожаления покинул Древо, прошёл переправу через Бульку, миновал перекрёсток, рассеянно взглянул в сторону дома лесника и углубился в еловый лес.

Тёплые сумерки плавно перетекли в прохладную ночь. Темнота не мешала друиду, он мог сделать круг по Прибулью и вернуться домой с закрытыми глазами. Айн оставил позади поворот на Дубни и подошёл к калитке в частоколе вокруг своей уединённой усадьбы – деревянный дом с двускатной крышей, мастерская-пристрой и старая, но добротная баня.

Накатила сонная лень. Айн решил лечь спать и не растапливать печку, пусть в доме и прохладно. Он запер дверь на засов, разделся, пригладил каштановые волосы. Потом зажёг свечи на столе, аккуратно поправил на полке колбы с ценным содержимым и нахмурился, не найдя двух баночек. Затем пошёл ставить чай – и вдруг услышал ритмичный стук. Айн подскочил и обернулся: в его кресле кто-то сидел в полутьме и стучал ботинком о доску пола.

– Здравствуй, ботаник, – сказал неизвестный. – Принёс выпить? А то среди твоих склянок лишь две были с самогоном, да и то паршивым, я тобой недоволен.

– Оленевод! – воскликнул Айн, бледнея. – Ты? Чего тебе нужно? А в колбах, если позволишь, был драгоценный дистиллят из королевской мяты, и, наверное, тебе придётся…

– Ну, зачем так грубо! – перебил Оленевод, лениво поднялся и ткнул Айна мизинцем; тот отступил. – Не раскисай, дружище!

Оленевод потрепал растерянного Айна по щеке и уселся обратно в кресло, нога на ногу.

– Ты собирался сделать мне чай, приступай. Но-но, не болтай зря. А курятина или крольчатина у тебя есть на закусон?

– Нельзя же мясо, это против постановления архидруида. Всю дичь и домашнюю птицу надлежит сдавать Служителю ближайшего…

– Не занудствуй, – перебил Оленевод. – Как же вы достали со своими Ясенями! Тебе не надоела эта дурь? Не хочется уехать с этой трижды треклятой Долины? Эльфы вон свободно приходят и уходят, приносят вам дешёвое барахло в обмен на хороший товар, что дурни, как ты, производят. Книжки по истории Издола! Как правильно выпускать кровь лани! Тьфу! За кого они держат дураков вроде тебя?.. Хорошо, что у меня с собой есть солонина. Наливай!

Айн молча разлил чай, стиснув зубы; внутри боролись нерешительность, злость и сомнение. Оленевод тем временем достал из заплечного мешка копчёный окорок и откусил чуть ли не половину.

– Я не люблю выпускать кровь у лани и никогда не буду, – вырвалось у Айна. – Но без Ясеней… Как без них-то?

– Эх, друид, друид! – промычал Оленевод с набитым ртом. – И как друид ты не удался, и на нормального человека не тянешь. Сахару больше, не жмись! Во-от, другое дело. Через неделю я наведаюсь, сваришь ещё самогона, только в нормальную бутыль, как вон та, что на полу стоит, понял? Смотри, я с тобой по-доброму. Мясо с кости можешь за мной доесть, попробуй нормальную еду хоть раз.

Оленевод допил чай и кинул чашку за плечо, чашка разбилась о печь. Потом подошёл вплотную к Айну, недобро рассмеялся, достал кинжал и направил друиду в живот.

– Держи! Чего лыбишься? Почистишь, намажешь своим вонючим барахлом, зачаруешь! Всё, пока, мастер друид, – добавил он. – Не скучай!

Оленевод подошёл к выходу, отшвырнул засов, пнул дверь нараспашку и не торопясь удалился.

Айн вскоре пришёл в себя, и на него накатили запоздалое возбуждение и чувство собственной правоты. Он с возмущением вымел осколки любимой чашки и угрожающе взмахнул метлой перед пустым креслом:

– Вот с порога таких, как ты, надо по башке! Попадись мне в следующий раз! Да только прячешься по всему лесу, попробуй найди! Ого, а это что?

Айн заметил старую соломенную шляпу, по всей видимости, забытую на кресле Оленеводом.

– А ведь и правда можно выследить!.. Только я, пожалуй, один не пойду. Вот у Хала есть новая собака, пусть он и выслеживает.

Решив не откладывать погоню, Айн через полчаса уже стоял у дома лесника. Ставни были закрыты, тишину нарушало мерное посапывание большой дворняги на цепи рядом с крыльцом. Айн протянул руку – постучать, но засомневался. Похоже, хозяин спит, лучше, наверное, прийти завтра; Оленевод не волк, в лес не убежит. Да и воинственный пыл у друида поугас. Он уже собрался ретироваться, как в двери показался Хал.

– Айн! – сказал он. – Так поздно, случилось что?

– Вот, – друид протянул находку леснику, – держи шляпу!

На немой вопрос Айн торопливо рассказал, что произошло вечером. Хал оживился и, не дослушав, удовлетворённо щёлкнул пальцами, исчез с порога и уже через минуту, одетый, с мечом на поясе и с фонарём в руке, наклонился над спящей Мартой.

– Поднимайся, – сказал он. – Есть работа.

Собака заворчала, перевернулась на другой бок, но в ответ на энергичную тряску всё-таки открыла глаз, потянулась и повела носом. Затем поднялась и, не обращая внимания на Хала, встала на задние лапы возле Айна и положила передние ему на плечи. Хал одёрнул её и быстро заменил цепь на поводок. Потом сунул шляпу ей под нос:

– След!

Собака фыркнула, но тут же рванулась по тропе, натянув поводок и увлекая за собой Хала. Айн опомнился – слишком быстро всё – и побежал за ним.

Перекрёсток возле моста через Бульку собака миновала прямо, в сторону Змеиного болота. Хал запоздало подумал, что он мог бы предложить Марте взять след и по дубине Оленевода, которой он вечером её огрел. Собака свернула с главной тропы, и тут Хал засомневался.

– Постой, – сказал он. – Это тупик, дорога к Анатолио, он мой хороший сосед. Не могут там быть бандиты.

Собака упорно тащила его вперёд. Хал пожал плечами и позволил себя довести до калитки у большого кирпичного дома. Марта залаяла в ночной тишине, испугав, казалось, даже кузнечиков. Почти сразу отворилось окно, и послышался окрик: «Кто?»

– Сосед, – сказал лесник, – прошу прощения за поздний визит. Такой глупый вопрос: у тебя здесь не прячутся разбойники? Не попадались?

– Что ты, Хал! – ответил невидимый. – Ты выпил, что ли?

– Всё, понял. Ещё раз извини. До скорого!

Хал грубо одёрнул Марту и отправился домой, по пути рассказывая Айну о досадной смерти верного волкодава Гарика от руки Оленевода и о том, как появилась эта вредная, уродливая и бестолковая дворняга.

* * *

Анатолио убедился, что они ушли, дрожащей рукой закрыл ставни и обернулся.

– Всё хорошо? – спросил он у человека, что разлёгся на его диване, не снимая сапог.

– Вполне, – ответил тот. – Но этот лесник уже действует мне на нервы. Где чёртов капитан Акула? Нужно держать совет. А ты расстели пока для него кровать. Ага, вот и он.

– Жрать хочу! – прошепелявил дылда, появляясь из задней двери.

– Этому делу поможет наш уважаемый хозяин, как тебя там. Да неважно, руки в ноги и ужин на стол. До рассвета мы с тобой, Акула, поставим ловушку на диких лесников. Безотказный капкан. А ты, хозяин, нам поможешь.

– Да ведь, – пролепетал Анатолио, – Хал мой друг…

– Как его друг, ты и взведёшь капкан, а то нас опять могут выследить по запаху местные псины. А как всё кончится, получишь его имение и неплохую девку в придачу. После наведаешься к вашему ненаглядному Ясеню – чтоб он сгорел дотла! – за душевным спокойствием. Возражения есть?

– Н-нету, – съёжился Анатолио.

– Молодчик! Можешь даже сесть поужинать с нами. Не боись, долго в Издоле мы не проторчим. Уже голова болит от здешней вони, воздух так и норовит с ума свести. Скоро мы уйдём через Бесконечный лес.

– Бесконечный лес! – воскликнул Анатолио, трясясь. – Вот что действительно грозит безумием! Там ходят только эти бешеные эльфы.

– Искреннее ценю желание помочь, – ответил Оленевод, – но это не твоего ума дела, хозяин, уж извини.

Хмурясь, он хорошенько приложился несколько раз к фляге с вином и постепенно повеселел.

– Хотя от тебя, дорогой, никаких секретов, – сказал он. – У эльфов есть медальоны, а у меня – видишь этот скромный серый рог? Это Рог Божественной Помощи, с ним никакое безумие не страшно. Не станет мозг набекрень, как у вас у всех.

* * *

На следующее утро, по-осеннему хмурое и прохладное, Хал и Лианна рано собрались в посёлок, пополнить запасы съестного и вылечить зуб Лианне – одна она боялась. Марта смирно сидела между домом и курятником и смотрела на Хала. Махнув рукой, лесник снял с собаки ошейник, наклонился и погрозил пальцем.

– Остаёшься за главную, охранять дом, – сказал он. – Хоть ты и бестолковая, но воров-то сможешь облаять? Да? Ну и отлично. И отгоняй лис с волками!

Когда Хал отвернулся, Лианна обняла Марту, та прикоснулась носом к щеке девушки. Из курятника выпрыгнул петух – разобраться, что происходит, прокукарекал и залез обратно.

Хал твёрдой походкой отправился по тропе к перекрёстку. Мрачная Лианна шла сзади, держась за щёку. Меньше всего Хал ожидал, что спереди из-за кустов напрыгнет большая нескладная дворняга и повалит его на траву. Лианна остановилась; Хал выругался:

– Какого чёрта ты тут делаешь? Совсем взбесилась? Марш домой!

Не обращая на него внимания, Марта отбежала подальше по дороге, осторожно протянула лапу и резко отскочила. Раздался свист, и что-то мелькнуло поперёк тропы, Хал не разглядел. Собака развернулась к дому. Хал раздражённо стегнул её веточкой, когда она пробежала мимо, Лианна же успела погладить собаку.

– Чёрт-те что у неё в голове!

– Мне кажется, – неуверенно сказала Лианна, потирая щёку, – как будто сработал какой-то механизм. А вдруг ловушка? А что, если дальше ещё есть? Мне опять страшно-страшно!

– Не говори ерунды, – отрезал Хал. – Неужто правда чего-то боишься рядом со мной? Хочешь остаться дома?

Лианна заколебалась.

– Нет, пожалуй, прошло. И вообще, рядом с тобой безопасней.

– То-то.

Миновали перекрёсток; ветер сдувал с дубов жёлуди, они приземлялись на реку чередой лёгких всплесков. Кое-где виднелись свежие красноватые корни Ясеня. Лианна было задумалась, как же корни перебираются через реку, но заныла от приступа зубной боли и тупо уставилась на дорогу. Остаток пути до посёлка Дубни прошёл без происшествий.

После обеда Лианна возвращалась домой, далеко опередив Хала. Зуб не болел, настроение поднялось, и она спешила пообщаться с Мартой, пока лесник не видит. Первое, что заметила девушка, подходя к дому, была рыжая лиса с поникшей курицей в зубах. Лиса покосилась на Лианну и прыгнула в заросли. Лианна торопливо обошла дом и, уронив сумку, схватилась за голову.

Все курицы лежали снаружи курятника, задушенные; кругом валялись перья. Возле изгороди, посреди истоптанной клумбы с капустой зиял новый подкоп. Две лисы, что сидели рядом с Мартой, завидев Лианну, схватили по курице и побежали под забор. Марта спокойно доедала то, что осталось от петуха. Она увидела девушку и подошла к ней, виляя нелепым хвостом. Лианна опустилась на траву, закрыла лицо и зарыдала.

– Что скажет Хал!..

Марта нежно положила ей голову на плечо. Лианна обхватила собаку за шею и посмотрела в синие глаза.

– Что же ты, лохматая, наделала? Разве не кормили тебя? Ой, что сейчас будет…

Марта смотрела так пристально и разумно, что по спине Лианны побежали мурашки. Казалось, взгляд этот вывел её из сна: Лианна оглянулась вокруг, понимая, что осознаёт окружающее в разы яснее, объёмней, чем обычно. Она встряхнула головой, на ум рванулась череда новых мыслей: что происходит; зачем я здесь, с лесником; что было год назад; почему, наконец, мы так зависим от Ясеня и что будет, если из этой Долины…

Девушка вздрогнула: неслышно подошёл Хал с мечом в руке. Лианна сжалась и попыталась загородить собой Марту. Хал невесело улыбнулся, мягко отстранил Лианну, положил меч возле кучи перьев и аккуратно закрепил ошейник на собаке. Затем взялся за поводок и повёл её прочь.

– Ты… куда? – вымолвила Лианна.

– Отведу её в лес. Мне такая собака не нужна.

Лианна хотела что-то сказать, но Хал резким жестом пресёк любые возражения. У Лианны задрожали губы, она протянула с мольбой руки, но Хал уже развернулся и пошёл прочь, волоча за собой Марту, которая беспрестанно оглядывалась на девушку.

Хал обернулся и сказал:

– Скорее эльфы нам покажут, как покинуть Издол, чем эта собака будет тут жить.

Лианна медленно опустилась на ступени крыльца.

Вернулся Хал через час, один. Лианна так и сидела на крыльце. Она подняла затуманенные глаза.

– Солнце, тебе пора бы уже прибраться и готовить ужин. Куриц вечером отнесём в Рощу. А после…

Лианна вскочила, всматриваясь в лес. Хал проследил за её взглядом и выругался. Грязно-серая дворняга величиной почти с волкодава, нескладная и лохматая, показалась из-за поворота и как ни в чём не бывало побежала к крыльцу. Сердце Лианны забилось, но лесник неумолимо подошёл, надел собаке ошейник и потащил её в лес. Собака упиралась, тогда Хал поднял злополучную дубину Оленевода и замахнулся. Марта вновь позволила себя увести. Когда они скрылись за поворотом, Лианна, пошатываясь, зашла в дом.

На этот раз Хал отвёл Марту гораздо дальше.

Уже темнело, лес впереди редел, остовы берёз торчали посреди Змеиного болота. Завывал ветер, беспокоя тучи. Хал привязал Марту длинной прочной верёвкой к мёртвой берёзе с тремя стволами, возле озерца, почти сплошь заросшего ряской. Марта посмотрела на Хала и улеглась на мох.

– Пить тебе есть что, а насчёт еды… Те лисы, кому ты помогла устроить разбой в моём доме, они пусть тебя и кормят. Всё.

Хал проверил узел и пошёл прочь.

Марта поднялась и хотела побежать за ним, но натянулась верёвка, заставив собаку встать на дыбы и упасть. Несчастная дворняга несколько раз обошла вокруг берёзы, чем ещё больше запутала верёвку, уселась на небольшой пригорок и стала терпеливо ждать.

На следующее утро вновь поднялся ветер и пошёл холодный дождь. Марта продрогла и жалась к голым стволам. Дождь усилился, вода в болоте начала прибывать. Марта попыталась перегрызть верёвку, бросила это занятие. Она то и дело прислушивалась к чему-то, потом коротко и громко гавкнула, но будто испугавшись собственного голоса, замолчала.

Так прошло три дня. Дождь не переставал. Марта стояла по щиколотку в воде, мелко дрожала, ей негде было даже прилечь. Она очень проголодалась. Жажду более-менее утоляла затхлая болотная вода, но съедобного вокруг совсем ничего не было.

Мимо проплыла чёрная гадюка; Марта пригнулась, готовая прыгнуть, но только она оторвалась от земли, как гадина сжатой пружиной сама кинулась на неё и прокусила губу. Марта негромко взвизгнула и отпрянула, стряхивая гадюку.

Вскоре её одолел жар. Марта тяжело дышала, тряслась и жутко мёрзла. Она обернулась на шуршание: две змеи-медянки вылезли из болота и поползли вверх по дереву. Марта испуганно отошла в сторону и подождала, пока они исчезнут. С минуту она продолжала стоять, глядя под ноги в холодное болото, потом тяжело плюхнулась в грязную воду на бок.

Марту привело в себя прикосновение мокрого носа. Сколько времени прошло, неизвестно; вода спа́ла, обнажив мох возле остова берёзы; взошла молодая сиреневая Мышь. Марта с трудом подняла голову и увидела перед собой рыжую лисицу с тушкой зайца в зубах. Лиса осторожно положила добычу, попробовала перегрызть верёвку – тщетно, хоть шнур и размочалился. Лиса вдруг сорвалась с места и понеслась в лес, как будто её спугнули или она вспомнила что-то важное. Собака проводила лису взглядом, перетерпела очередной приступ дрожи и принялась за еду.

Под утро ей стало хуже. Лихорадка усилилась, губа распухла и болела, голова кружилась так, что невозможно было стоять. Марта взглянула на одинокую луну, поняла, что ждать больше некого, легла ничком и беспокойно задремала.

Сквозь полузабытьё она услышала шорох листьев. С трудом разлепив веки, дворняга не поверила своим глазам: к берёзе шёл Хал! Он внимательно высматривал что-то в ворохе палых листьев, покрывающих мох, как бесконечный, чудовищно драный ковёр. Почти дойдя до Марты, он поднял голову. Марта с трудом оперлась на передние лапы и шевельнула кончиком хвоста. Хал мрачно посмотрел на неё, обошёл по широкой дуге и последовал дальше вглубь болота, не оглядываясь. Марта некоторое время неподвижно ждала, потом вновь легла. Рядом по мху проползла гадюка; дворняга проводила её взглядом и закрыла глаза.

* * *

Ясным осенним вечером Айн прибирался в мастерской. Он вытер пыль с полок и аккуратно разложил по местам пузырьки с драгоценными отварами, перья экзотических птиц, ломкие травы, купленные у эльфов по цене литр самогона за грамм. Айн был эстетом, самый невзрачный пузырёчек имел неповторимую форму и при малейшем прикосновении звенел чистейшим хрусталём. В голове пронеслась мысль: хорошо, что бандиты не знают о ценности этих баночек, над содержимым которых он трудился несколько месяцев, и что они не нашли бутыль с крепким, особо чистым дистиллятом, которую он приберёг для себя. Промыв изящные перегонные кубы и до блеска отполировав котёл, Айн постелил новый коврик в клеточку, вытер пот со лба и решил немного развеяться: на душе было почему-то тревожно. В гости ни к кому не хотелось; он положил в рюкзак термос с редким золотым чаем, выпил рюмку самогона, чтобы не замёрзнуть, и углубился в лес.

Глаза привели его на берег Бульки, к мостику возле перекрёстка. В голову чуть ударило от выпитого, но беспокойство только усилилось. Айн пожалел, что не взял удочку: сейчас бы посидеть на крутом берегу – может, что и клюнет на вечерней заре после обильных дождей. Он повернул по тропе налево, в сторону болота. На смену стройному сосновому лесу на моховом ковре без подлеска пошла низина с зарослями кустарника и глубоко пружинящим зелёным мхом; берёзы всё больше росли корявые. Айну вдруг стало страшно. Он огляделся, но увидел лишь сонную трясину. Друиду было всегда здесь уютно; гадюк, что водились в изобилии, он любил, они его не тревожили. Сейчас же, наливая из термоса чай трясущейся рукой, он почти поверил небылицам, что слагали в посёлке про Змеиное болото.

Айну почудилось впереди движение. Он вгляделся внимательней. Пользуясь этим, сзади из-за сосны вышла тёмная фигура и неслышно приблизилась к друиду, держа в руке нож. Рядом с ней из мха вырос длинный красный корень и также потянулся к Айну. Фигура с ножом споткнулась о корень и покатилась под небольшой холм, где замерла камнем. Айн услышал шум и вздрогнул.

– Кто здесь? Ау? Ну его, пойду-ка я домой.

Он развернулся и поспешил уйти.

А чуть впереди, посреди болота Марта повела носом воздух, уронила голову на мох и потеряла сознание.

Часть I. Глава 2. Первые неприятности

Айн полночи ворочался, засыпая урывками. Во сне к нему тянулись деревья с колючками вместо листьев, с одной ветви недобро таращился филин, вокруг другой обвилась кобра и угрожающе растопырила капюшон.

Айн сел на кровати; одеяло превратилось в ком, простыня и вовсе куда-то делась. В окно заглядывала луна, яблони во дворе колыхались от ветерка и отбрасывали странные тени, где-то под мастерской мелодично стрекотал сверчок, тихо поскрипывал клён о веранду – он вырос больше, чем предполагал Айн, и плотно прислонился к дому. Всё как всегда, но совершенно не спалось. Айн открыл окно, вдохнул ночной воздух и зашагал по комнате, сцепив руки за спиной. Потом зажёг свечу и пошёл в мастерскую. Посмотрел на мечи и ножи, что ему дали на обработку, с трепетом взял кинжал с костяной рукояткой – его собственный, хитро заточенный, со сложным наговором для особых случаев. Айн сделал несколько выпадов. Чем он не воин? Хладнокровный рыцарь Арра́йн спешит на подвиги… Айн покачал головой и положил оружие обратно. «Ну его, убью ещё кого-нибудь», – подумал он и, помедлив, произнёс про себя два заклинания, тем самым приготовив их про запас. Айн не любил применять оружие и боевую магию, он и паучков не обижал и тем более не мог убить человека, у которого обычно остаются дети, мать. «Впрочем, – утешал он себя, – меня лучше никому не злить, себе дороже». Айн закрыл дверь в мастерскую. Самое время лечь спать, но по внезапному наитию он пошёл за калитку, прочь от дома, по тропе, ведущей к перекрёстку.

Постепенно светало. Трава по краям дороги была мокрой от росы, в лесной тишине далеко раздавались трели зарянки и затухали с лёгким, но всеобъемлющим эхом. Айн напряжённо вглядывался в заросли, постепенно сбавляя шаг. Тут мимо прошмыгнула тень, Айн дёрнулся и рефлекторно выпустил приготовленное заклятие. Он присмотрелся: на траве ничком лежал заяц-беляк.

– Упс, ушастик, прости.

Айн постарался унять стук в груди и произнёс второе заклинание, от которого заяц шевельнул ушами, вскочил и за пару прыжков исчез в лесу. Друид похвалил себя за предусмотрительность: «Калечить-то всякий может, а вот вылечить!»

Спереди снова послышался лёгкий шум. Айн насторожился, не зная, чего ждать на этот раз, вспомнил, что чар в запасе не осталось, и торопливо пробормотал отражающий наговор.

Из-за поворота показалась большая серая дворняга с грязной шерстью, исхудалая и грустная, за ней волочился перетёртый шнур. Прихрамывая на переднюю лапу, она проковыляла три шага и повалилась на бок.

– Это же вроде новая собака Хала, которая ещё нравится Лианне! – воскликнул Айн. – Пожалуй, надо принести к хозяевам… ты только не умирай, а то вид у тебя не очень, мне кажется.

Айн, кряхтя, приподнял собаку.

– Ого, тяжёлая! Мне не дойти. Что делать, позвать Хала сюда, прямо среди ночи, или, может, подождать до утра? Лучше так, а собака пока побудет у меня.

Айн потащил неподвижную Марту, временами отдыхая. Его новенький костюм защитного цвета измызгался о шерсть. Зайдя в калитку, Айн почувствовал, что руки готовы отвалиться. Ближе всего ко входу была мастерская. Он ногой отворил дверь, как мог аккуратно положил Марту на коврик и отёр вспотевшее лицо. Потом присел возле дворняги.

– Что с тобой случилось, лохматая?.. Ещё одного заклятия против паралича у меня в запасе нет, да и толку от него. Похоже, просто истощена. А нет, постойте, здесь что-то неладное – кажется, отрава! Не с болота ли со змеями ты пришла, глупая? И не тебя ли я вечером вроде бы видел?

Айн порылся на полке и достал небольшую склянку с зеленоватой жидкостью, открыл пасть собаке и осторожно влил содержимое. Марта вздрогнула, но в себя не пришла. Она дышала мелко, но ровно, в забытьи подёргивая лапой. Айн наблюдал за дворнягой, пока не почувствовал, что вот-вот уснёт рядом. Он закрыл дверь в мастерскую и пошёл было в дом, но увидел солнце сквозь кроны сосен и решил не откладывая навестить лесника.

К Халу Айн шёл как в тумане. На сердце стало почему-то спокойно, только навалилась дремота, грозя свалить на траву. Друид протёр глаза, потряс головой и постучался в дверь. Хал вышел, и Айн рассказал ему про собаку. Лесник махнул рукой.

– Оставь её себе! Она убежала, не вынесла моего строгого режима. Вряд ли захочет вернуться, да и присмотрел я уже нового пса, скоро с Гариком мы выследим этого Оленевода на раз-два. И всех его подельников отловим до единого, всех, кто давал ему приют! Одним из таких оказался мой бывший друг Анатолио – он уже в темнице. Туда предателю и дорога! Власти помогают, справлюсь. И, поверь, глупая дворняга мне совсем не нужна.

Айн с трудом собрался с мыслями.

– Да? – сонно сказал он. – Ладно, пусть побудет пока со мной, наверное. Только ты Лианне всё-таки скажи, что собака нашлась, может, захочет пообщаться.

– Непременно, – ответил Хал и затворил дверь.

Друид кое-как добрёл до своего дома, повалился на кровать, не раздеваясь, и сразу уснул.

Проснулся Айн ближе к обеду с неприятными мыслями, что завтра на работу и что от Оленевода придётся-таки откупиться бутылью самогона – всё безопасней, чем ввязываться в сомнительную драку. Хорошо хоть сегодня выходной и можно в собственной лаборатории позаниматься от души. Тут он вспомнил про собаку и пошёл её проведать, по пути соображая, где взять мяса, ведь живности он не держал.

Айн переступил порог мастерской – и замер с отвисшей челюстью.

Драгоценные пузырьки валялись разбитые вместе с осколками перегонного куба. На полу разлилась тёмная лужа, по ней плавало крошево из редких трав и битого хрусталя. В помещении стоял туман смешанных испарений, по носу друиду ударило едким запахом, и заслезились глаза. Из форточки жуткий погром освещало ласковое осеннее солнце, в его лучах пары от бесценных эликсиров переливались нежной радугой.

В углу жалась Марта. Она увидела Айна и виновато склонила голову. Айн почесал затылок, глубоко вздохнул и сник, опустив руки.

– Пойдём отсюда, – сказал он наконец подозрительно дрожащим голосом. – Ещё задохнёшься, а ведь только на ноги встала.

Марта мелко тряслась; выйдя из мастерской, она сделала несколько шагов и прилегла на траву.

– Сейчас, воды и поесть, сбегаю, – путано выпалил Айн и торопливо принёс собаке миску с водой, а также обгрызенный окорок, оставленный Оленеводом, который Айн успел выкинуть и теперь выудил из компостной кучи.

Марта, не вставая, попила, покосилась на окорок и странно взглянула на друида. Воображение нарисовало Айну ответ: «Такое я даже голодная не буду!» Или она настолько больна, что не может есть?

Айн, чуть подумав, сбегал в Дубни и купил у мясника несколько тушек мелкого зверья. К такому угощению Марта отнеслась благосклонно и соизволила попробовать. Айн наблюдал; Марта подняла на него глаза, держа кусок во рту, и перестала жевать.

– Всё, ухожу, не смущайся, хвостатая! – сказал Айн и зашёл в дом, откуда стал наблюдать за дворнягой через окно. Марта вскоре наелась и не сходя с места легла спать.

Вечерело. Айн вытирал пыль в доме и расставлял посуду на кухне. Он не решался идти прибираться в мастерской, не хотел даже думать об этом: как-нибудь позже. Протирая полотенцем стакан, он услышал, как отворилась дверь.

В прихожую, а потом и на кухню зашла Марта. Не обратив внимания на Айна, она сходу открыла лапой шкаф с продуктами, сунула внутрь морду, выудила пакет с печеньем и, прихрамывая на правую переднюю лапу, побрела в зал. Айн всплеснул руками и пошёл за ней.

Марта уже удобно устроилась на диване, зубами осторожно разорвала пакет и методично грызла печенье, роняя столько крошек, что впору снова было прибираться.

– О как! – сказал Айн. – Это ведь не совсем еда для собак, тебе не кажется, лохматая?

Марта ласково глянула на него и вновь принялась за лакомство. Затем пододвинула лапой одно печенье Айну.

– Спасибо, конечно, – проворчал Айн, – но не могла бы ты поменьше крошить?

Марта закончила есть, смахнула полупустой пакет на пол и потянулась во весь диван. Потом посмотрела на друида.

– Я гляжу, ты повеселела, хвостатая, – сказал тот. – Чем займёмся? Давай пойдём, ты поможешь мне прибраться в мастерской? Нужно хотя бы начать восстанавливать то, что я создавал последние несколько лет, тебе не кажется?

В самом деле, Марта явно выглядела лучше. Худая, но бодрая, она вскочила с дивана и обошла вокруг комнаты, принюхиваясь, взяла зубами с печки одну из досочек друида. Дощечка была покрыта рунами нового заклинания, которое никак не хотело обретать форму на бумаге, но высеченное в древесине палисандра, уже подходило для экспериментов – только Айну всё лень было приняться за них всерьёз. С деревяшкой в зубах Марта села возле двери и выжидательно посмотрела на Айна. Друид вышел за собакой во двор.

Марта положила дощечку под ноги Айну и замахала хвостом. Сперва было непонятно, что она хочет, потом друида осенило: он подобрал розоватую пластинку и кинул в сторону забора. Марта весело бросилась за ней.

– Ага, – буркнул Айн. – Действительно, что ещё остаётся? Будем развлекаться. Руны мне постарайся не испортить, чудище лохматое!

Некоторое время он кидал дощечку, а Марта бегала. В очередной забег она не отдала игрушку Айну, а стала уворачиваться. Кряхтя и ворча, друид побежал за собакой. Марта поддавалась, временами сбавляя скорость. Но вот она разогналась, не смогла вовремя повернуть и врезалась в бочку с водой. Бочка упала, друид ахнул, Марта побежала дальше как ни в чём не бывало. Айн подумал, раз так, то ничего страшного, и продолжил игру.

Покружив по двору с четверть часа и совсем запыхавшись, Айн крикнул:

– Всё, хватит, наверное! Пойдём домой.

Марта на бегу обернулась, но упустила из виду теплицу впереди. Заметила её собака уже поздно, безуспешно попыталась затормозить и всем весом, не намного меньшим, чем у Айна, влетела в стекло. Раздался звон. Через секунду Марта вылезла и стряхнула с себя осколки стёкол и ветки томатов. Друид побежал к ней. Воображение уже рисовало, как он вытирает кровь, зашивает раны и накладывает повязку. Марта фыркнула и дёрнула хвостом; Айн обошёл вокруг неё, внимательно осмотрел бока – собака казалась невредимой. Друид выдохнул.

– Теперь точно хватит играть. Но пойдём-ка, совсем забыл, надо тебе, хвостатая, лапку обработать.

Айн побрёл домой, Марта не отставала. Друид поколебался, думая, пускать ли дворнягу в дом, но она уже успела запрыгнуть в гостиную и уселась в кресло.

– Это моё кресло! – запротестовал Айн.

Дворняга лениво и глухо рыкнула в ответ.

– Ладно, у меня есть диван.

Айн достал из аптечки бинт, нанёс на него едко пахнущую мазь и осторожно замотал Марте больную лапу, убедившись, что она не сломана. Марта напряглась, но не возражала.

Айн вспомнил, что забыл подобрать свою дощечку, и вернулся во двор. Пластинка валялась в пыли. Руны, разумеется, были испорчены клыками собаки. Друид нахмурился, но что-то заставило его присмотреться внимательней. Следы зубов, пересекаясь с символами, образовали странный узор. Искажённый, как если бы пьяный художник списал отражение картины с ряби озера на ветру, но Айн частично воссоздал стоящий за рунами образ. Друид разом вспотел, волосы встали дыбом, перед глазами закружился калейдоскоп красок и форм, сознание отказывалось их воспринимать. Айн на миг зажмурился. «Вот что бывает, когда случайно вмешиваешься в строгую формулу!» – подумал он, бросил дощечку в поленницу и зашёл в дом.

Марта дремала, но, как услышала Айна, приподнялась в кресле. Минут пять сидели молча; Айн отдыхал на диване, Марта смотрела по сторонам. Вскоре она слезла и взяла с полки в зубы коробку в черно-белую клеточку, подошла с ней к столику возле дивана, положила перед Айном и помахала хвостом.

– Никак ты предлагаешь мне, – изумился Айн, – сыграть с тобой в шашки?

– Гав!

Айн недоверчиво покачал головой и был готов разразиться восклицанием, как вдруг посмурнел и замолчал на полуслове. Он попытался вспомнить, когда кто-либо ему предлагал сыграть, пусть даже в дурацкие шашки, когда его последний раз звали в гости или хотя бы прислали письмо. Нет, родители из деревни пишут, конечно, они гордятся, что сын учится на друида, но с ними тяжело общаться, ведь им явно не стоит знать, что его давно выгнали из Школы и коллеги ни во что не ставят. Друзья? Айн думал, что у него есть друзья, временами они даже появлялись, когда от него что-то было нужно.

Тут Айн фыркнул и выпрямился. «Чего ныть попусту! Надо будет, сам схожу к тому же Халу поиграть, на охоту, да и просто поболтать». Он кивнул Марте и расставил фигуры на доске.

Айн выжидающе смотрел на собаку. «Ну и чушь», – подумал он, представив, как посмеялся бы сторонний зритель, но Марта лапой аккуратно подвинула фишку по диагонали. Айн сходил в ответ, началась игра.

И он проиграл! Марта весело глядела на покрасневшего друида.

Айн вновь расставил фишки. В этот раз удача или мастерство оказалось на стороне друида, Марта была побеждена, как полный новичок. Но она лишь задорно посмотрела на Айна и предложила снова сыграть.

Друид не заметил, как наступила ночь. Он собрал фишки, закрыл коробку и на недовольный взгляд Марты возразил:

– Спать давно пора!

Он расстелил диван, и на нем тут же удобно расположилась собака. Айн хмыкнул.

– Тебя бы помыть для начала, чучело лохматое! Но уже поздно.

Махнув рукой, он прилёг рядом с тёплой дворнягой и вскоре крепко уснул.

Друиду снилась роща к северо-западу от посёлка. Обычный лесок, можно обойти за полчаса – сосны, ивовый кустарник да крапива, но во сне среди стволов показались обветшалые домики, тропинка вела мимо них вглубь светлой рощи, что быстро обернулась непролазной чащей. Сбоку открывался правильный овал поляны, посередине рос дуб, с ветки свисала кормушка в виде круглого домика с красной крышей. Но Айн посмотрел на дорогу и замер: впереди за кустами его неведомо зачем ждала тень. Друид медленно попятился. Огромным облегчением пришла мысль вернуться, сесть под Ясень и забыться.

Айн сквозь сон вспомнил, как в юности гулял по этой рощице с деревянной палкой, воображая, что это отточенный меч, и побеждал одного за другим чудовищ из сказок, которых олицетворяли стебли крапивы. Тогда он себе дал боевое прозвище: Аррайн. Теперь оно звучало, конечно, глупо, по-детски.

Айн проснулся и сел на диване. Марта посапывала рядом, но уловив движение, потянулась и открыла глаз. Шлёпнув разок хвостом по одеялу, слезла с дивана, стараясь не наступать на раненую лапу, и исчезла на кухне. Айн торопливо пошёл за ней.

Принялись за завтрак, который состоял в основном из кофе, печенья и бутербродов; от тушки крысы Марта отказалась. Она села рядом с друидом и ела, положив лапу на стол. На попытку Айна оставить её порцию на полу Марта взглянула на друида так, словно это он был псом, который вдобавок разбил ценную вазу и нагадил в углу. Айн не настаивал. Марта вполне уверенно держала кружку с кофе передними лапами. Правда, потом уронила её, и кофе вылилось на ковёр, но это никого не смутило.

Не дожидаясь, когда Айн доест, Марта спрыгнула со стула, обтёрла пасть о полотенце и выбежала во двор. Айн поворчал, сполоснул посуду и пошёл за собакой.

Солнце ярко светило, тёплый осенний ветерок лениво теребил кроны сосен. Поодаль заливались зяблики и овсянки, трещали сороки. Айн подумал: хорошо, что зимы в Издоле мягкие, снег выпадает лишь изредка и вполне неплохо растут каштаны и кипарисы. Но разве он видел другие зимы или бывал вне Долины? Здешние жители и не пытались преодолеть отвесные горные гряды на западе и востоке, непролазное болото на юге и Бесконечный лес на севере, через который пробирались лишь эльфы, чтобы торговать с жителями Издола. Все знали о несчастных, кто ушёл в Лес и не вернулся, за исключением одного спятившего деда, но он не мог толком ничего объяснить. Посёлок Дубни и немногие удалённые усадьбы, как то дома Айна, Хала и Анатолио, разместились близко к Бесконечному лесу.

Друид прислушался к сорокам, но не понял их взволнованную трескотню – видимо, повздорили из-за лакомого куска. Марта тем временем ходила вдоль фасада и принюхивалась. Айн заметил возле дома новые корни Ясеня, больше дюжины, некоторые длиннее метра. Корни смирно лежали на земле, но явно беспокоили собаку. Марта подошла к особо крупному отростку и впилась в него зубами. Корень взвился, покрутился в воздухе и уполз. Рядом бесшумно ушли в землю остальные.

– Что тебя тревожит? – почесал затылок Айн. – Обычные корни, они порой виднеются. Правда, чего-то их всё больше. Вот сорняки действительно надоели: смотри, всё розами заросло. Бестолковая колючая ерунда! А вообще, так глянешь – не скажешь; даже вроде красиво. Не замечал раньше.

Айн ощутил смутное беспокойство, как беззаботный матрос на корабле, что незаметно дал течь. Но солнце мягко грело, птицы распевали – лето пыталось убедить, что календарь спешит, и Айн вновь расслабился. Чего нельзя было сказать о Марте: она метнулась за дом, через минуту выскочила с другой стороны, подошла к калитке, обернулась и уверенно гавкнула – мол, беги за мной.

– Да мне работать надо, – возразил Айн и вдруг похолодел: эликсир вчера разбился в суматохе, что навела Марта, а его нужно завершить сегодня.

– Как успеть сделать за утро то, над чем я трудился неделю! А ведь придётся! Иначе архидруид меня прибьёт. И в лаборатории ещё кавардак убирать!

Он повернулся к мастерской. Марта открыла пасть и, судя по всему, высказала всё, что думает: облаяла друида с целым букетом интонаций, далёких от доброй.

– Какая настойчивая! Ну что тебе надо! – рассердился Айн. – Не видишь, у меня времени нет!.. Ладно, покажи, чего хочешь. Надеюсь, далеко идти не придётся – ноги после вчерашних забегов болят. И теплицу чинить нужно, вдобавок к мастерской.

Так ворча, друид пошёл, а затем побежал за Мартой в лес. Собака уверенно вела его по дороге в Дубни.

В Издоле было три крупных посёлка: Полевой на границе болот к югу, Дубни, рядом с которым жил друид, и Тапки возле гор на западе, где процветало кожевничество. Дубни, пожалуй, был наиболее развитым, ведь именно сюда через Бесконечный лес приходили эльфы и устраивали ярмарки. Здесь молодёжь стремилась поступить в Школу друидов. Жители, не считая бедноты, соревновались, у кого ярче платье, быстрее лошадь и выше дом, а также кто положит кусок полакомей на алтарь Ясеню – гигантское дерево росло рядом с каждым из трёх посёлков и ещё девять Ясеней – возле деревень в поле, у подножья гор и в лесу.

Марта перешла на шаг, Айн поравнялся с ней. Прошли мимо первых домишек на границе с лесом. Ближе к центру посёлка дома строили намного выше: трёх- и четырёхэтажные деревянные срубы всегда смущали друида, он не понимал, как такие длинные, неустойчивые конструкции до сих пор не развалились. По работе он создавал отвары для пропитки древесины, это украшало дома, но никак не делало их прочнее.

Собака вела его прямо, в центр посёлка. За центром находился район попроще, а за ним затерялся хмурый уголок, где жили только нищие от безысходности – ведь дальше начинался жуткий лес, из которого приходили эльфы. Бесконечный лес, как его называли, внушал безотчётный страх жителям Долины. Будучи друидом, знатоком природы, Айн меньше других был склонен к предрассудкам, но никогда ещё не заходил в Бесконечный лес, подсознательно сторонясь его. Войти туда было всё равно что залезть в чужое окно – так же вопиюще нелепо и против всех разумных правил, хоть и не смертельно опасно. Айн смутно подозревал, что собака может вести его именно туда.

Марта ещё замедлилась. На Айна уже начали посматривать: друидов вокруг жило немного, их уважали и приводили в пример, за исключением, пожалуй, самого Айна, его не любили за подчёркнутую ненормальность, за то, что он не лоялен к Древам. Обычно он собирал немало снисходительных улыбок, когда появлялся в Дубнях, но сейчас прохожие больше тыкали пальцами в Марту. Айн вдруг осознал, как он выглядит, и сгорбился. Символ успешного друида – породистый волк, гордая лиса или, на худой конец, солидный филин, а как должен смотреться Айн с беспородной дворнягой, огромной, нескладной и не слишком чистой? Вместо того чтобы солидно вышагивать рядом по мостовой, она семенила, прихрамывая на переднюю лапу, увлекая растерянного друида через чью-то клумбу с тыквой.

Айн неожиданно для себя разозлился. Какого чёрта, чем он хуже этих людей? Появись сейчас Оленевод, Айн высказал бы ему решительно, что о нём думает. Но перед насмешкой друид был безоружен: смех – выражение полного превосходства, Айн воспринимал это всей кожей. Он сжал зубы и ускорился, опережая Марту.

Подошли к особо высокому дому. Окружённый избами поменьше, где жили слуги и охрана, деревянный сруб в пять этажей, больше похожий на башню, угрожающе косился, что, впрочем, ничуть не беспокоило знаменитого хозяина дома – архидруида. Возле парадного входа стояли двое лучников и вельможа в расшитом золотом костюме, шляпе с пером фламинго и сапогах из кожи крокодила.

Разодетый поманил Айна к себе. Айн узнал помощника архидруида.

– Принёс зелье? Закончил? – сходу спросил он Айна, косясь на Марту.

– Здравствуй, Акло́п, никак нет, ещё доделываю…

Помощник архидруида нахмурился.

– У тебя осталось два часа. Честно говоря, не понимаю, что ты здесь делаешь.

– Уже бегу, сейчас выполню! – выговорил Айн.

Собака отошла дальше по дороге и поджидала Айна. Тот, споткнувшись о камень мостовой, поспешил за ней. Отойдя от дома архидруида, Айн, обладавший острым слухом, услышал, как Аклоп насмешливо сказал стражнику: «Да, пёс точно королевского рода, под стать нашему герою».

Айн на миг перестал слышать гул посёлка. Он впился зубами в кулак, топнул ногой и окинул взглядом невозмутимую Марту.

– Вот бы правда ты красивая была, лохматая! – вырвалось у него.

Марта приподняла лапу для следующего шага – и окаменела.

– Извини, – быстро сказал Айн и протянул к ней руки. – Неужели ты всё понимаешь?

Собака опустила лапу и сникла. Потом подняла голову и взглянула на него ясно, разумно, с невыносимым укором и, прыгнув в сторону, помчалась на трёх ногах к лесу. Этот взгляд Айну запомнился надолго.

– Погоди!.. – он опрометью кинулся за ней.

Марта добежала до края посёлка. Каменная мостовая закончилась едва хоженой тропой, Марта скрылась на ней среди елей. Айн не раздумывая нырнул следом в прохладный сумрак Бесконечного леса.

Его обступили тёмные стволы, покрытые вековым лишайником; тишина оказалась неожиданной. Древние ели ровными рядами выстроились вдоль заросшей тропы, исчезающей поодаль в туманной дымке. Густой подлесок ощерился колючками кустарников. Среди зарослей брусники и черники повсюду виднелись фиолетовые пятнышки. В другое время и в другом месте друид бы заинтересовался и признал бы в них редкий вид фиалок, но сейчас было не до того.

Враждебность ощущалась в каждой иголке. Друид перешёл на шаг, вскоре замер и судорожно огляделся. Он явственно ощутил себя беззащитным перед острыми когтями, что вот-вот протянутся из чащи. Сквозь дрожь и нарастающий ужас, сквозь потерянность и хаос в голове пробилась единственно верная мысль: есть спасение. Есть Ясень, надо лишь вернуться, сесть под тень исполинской кроны, расслабиться и позволить умиротворению проникнуть насквозь. Марта исчезла – да ладно; конечно, нужно её отыскать – но не сейчас, сейчас на это нет сил, пора срочно возвращаться. Ого, а это что трещит за кустами? Пахнуло медвежатиной! Треск всё ближе!

Айн кинулся назад и буквально выскочил из Бесконечного леса. Мелькнула мысль, что от медведя не убежишь, но вроде бы никто не преследовал. Стало гораздо легче; привычный шум посёлка успокаивал, грело полуденное солнце. Справа у дороги вяло шевелился полутораметровый красный корень, Айн помахал ему, как старому знакомому.

Друид покинул Дубни, через лес возле своего дома поторопился к Перекрёстку и свернул в священную Рощу.

* * *

Айн с трудом разлепил веки. Сумерки унесли часть красок Рощи, под Ясенем уже никого не было, от алтаря поднимался едва заметный дымок. Друид отрешённо встал. Вопреки ожиданию, после долгого сидения у Древа легче не стало, только затуманилась голова, мысли будто попали в сонную трясину. Однако беспокойство притупилось, и пора было идти домой.

По дороге обратно, переходя реку Бульку по мостику, Айн наткнулся на Лианну.

– Ой – привет! – сказал Айн. – Ты куда так поздно?

Лианна очнулась от раздумий и подняла на него грустный взгляд.

– Айн, – сказала она. – Да вот, в Рощу. Разве дорога куда-то ещё ведёт? Хочу посидеть спокойно в тишине, одна. Все ушли, надеюсь?

– Угу.

– Представляешь, – скривилась Лианна, – Хал выгнал Марту в лес. Сначала она вернулась ко мне, а потом больше не вернулась.

Друид вздрогнул и опустил глаза. И тут невесёлые мысли сами вырвались наружу. Одной из его дурных, как он считал, черт характера была правдивость и привычка сперва говорить, а затем думать.

– Так это, она у меня жила, – сказал он. – Видимо, Хал не успел ещё тебе рассказать.

– Что?! Как? Когда? Расскажи-расскажи! – Лианна подошла вплотную. – Ты так говоришь, будто уже не живёт. Где моя собаченька сейчас?

Айн покраснел, чуть отодвинулся и рассказал, как встретил Марту, приютил её и как она только что убежала из-за его глупой несдержанности. Лианна жадно выслушала и разочарованно покачала головой.

– В Бесконечный лес!.. Ну как же так, куда ты смотрел? Эх, Айн, Айн! – девушка вздохнула. – Хоть живая, уже счастье. Может, прибежит ещё. Ладно, тем более я пошла в Рощу, а то расплачусь.

Айн проводил Лианну взглядом, досадуя на себя. Он сошёл с моста на берег и вдруг вспомнил, что так и не сделал работу! В мастерской его ждали лишь осколки, плавающие в грязной луже.

– Так себе денёк! – проворчал он, обращаясь к бородатой неясыти на ветке сосны. Сова улетела, не сказав даже «угу». Айн побрёл домой. Некогда привычное одиночество давило.

Дома Айн зажёг камин, поужинал остатками печенья, махнул рукой и лёг спать.

Ему снились кошмары про красные корни. Обычно безобидные, они враждебно вломились через изгородь, разбили окно и потянулись к кровати…

Друида разбудил настойчивый стук в окно. Айн поморгал, посмотрел на источник звука и похолодел. Предчувствуя неприятности, он торопливо оделся и вышел во двор.

К лапке почтового дятла был привязан свёрток. Чёрная птица с красной шапочкой перестала стучать, дала отвязать бумагу и улетела.

Новости оказались гораздо хуже, чем ночной кошмар. Красивым убористым почерком в письме говорилось: «Доброе утро, г-н младший друид Айн. С прискорбием сообщаем, что ввиду отсутствия известного эликсира, должного быть доставленным Нам вечером вчерашнего дня, у Нас не оказалось наличия возможности обработать ненадёжный венец четвёртого этажа резиденции Его Святейшества. Вследствие этого пятый, считая от земли, этаж полностью рухнул вниз в сторону земли и разрушился, потеряв целостность. Пострадал любимый кот Его Святейшества, а именно, у него диагностировано состояние фрустрации. Паж также был травмирован методом нанесения ему синяка пролетавшим продолговатым деревянным предметом в правый бок. Покорнейше сообщаем, что отныне и далее, волею Его Святейшества хранителя Двенадцати Ясеней и Нас, нижеподписавшихся, вы уволены со службы за некомпетентность. Всего наилучшего, Аклоп, Правая Рука Его Святейшества».

– Как же я теперь буду жить! – первая мысль Айна была очевидной. Он подумал и топнул ногой. – Какого чёрта они там брешут! Они что, обпились отвара от бешенства? Как мог упасть дом только из-за того, что его не покрыли самой обычной, пусть и красивой краской? Да ещё и за один день?

Он сел за стол, взял перо и принялся торопливо излагать, в чём ошибка архидруида. Через две строчки рука Айна медленно остановилась. Он вдруг понял, что писать бессмысленно. Аклоп нашёл крайнего, причём очень подходящего, которого никто никогда не любил, и мнение своё главный друид пересматривать не будет. Тем более что Айн и правда не выполнил задание в срок.

Айн прошёлся по комнате, со злости заготовил несколько заклятий, самых дурных и опасных из тех, что знал, и вышел из дома. Он решил развеяться, пройтись без маршрута – это всегда помогало почти так же хорошо, как Ясень.

С серого неба на пожухлую траву то и дело падала одинокая капля. Ноги неожиданно понесли Айна в посёлок и далее в небольшую рощицу на северо-западной его окраине. Проходя по улицам Дубней, друид почти желал, чтоб к нему кто-нибудь пристал и вызвал на разговор. Но жители, занятые своими делами, едва замечали друида. Айн взглянул на мостовую, ведущую в сторону Бесконечного леса, поколебался, но идти туда не решился.

Свернув налево, Айн углубился в рощицу. Он вспомнил, что недавно это место ему снилось, но наяву здесь не оказалось домиков из сна и тропинки глубже в чащу. Роща выглядела до скуки знакомой и маленькой. Впрочем, он знал здесь уютную полянку, на которой приятно будет посидеть на поваленном стволе. Вот уже за поворотом, если только дождь…

– Привет, ботаник, как делишки? – послышался сзади неприятно знакомый голос. – Ты, никак, заблудился? Да я помогу тебе, не вопрос! Доставлю к твоей ненаглядной ёлке! Или там дуб? А может, ясень? Чёрт вас, фанатиков, разберёт.

– Да нет, – ответил друид, – просто гуляю. Ты, Оленевод…

– Тогда пошли к тебе в гости, выпьем и закусим. Я приглашаю. Не бойся, со мной Бог, настоящий, не чета вашей гнилой груде ненапиленных дров. Сын Бога, всемогущий Хранитель спас нас от катастрофы Древних. Вот видишь рог Божественной Помощи? Сколько раз он меня выручал! Это работа Хранителя. Хочешь подарю? М?

– Нет, спасибо. Давай лучше я…

– Чего ты там бубнишь, друидик! Я же сказал, разворот на месте и шагом марш домой! На обед!

Айн непроизвольно повернулся и уже сделал шаг, как вдруг его одолел запоздалый гнев. Разрушенные мастерская и теплица, насмешки сельчан, бегство Марты, катастрофа на работе и неудачная встреча с Лианной – всё разом навалилось. А тут ещё этот бандюга. «Чтоб тебя чёрт побрал! И чтоб медведь побрал, или крыса вроде тебя самого!» – зло подумал друид и сам себе удивился.

– Ты, это, – сказал он вслух. – Иди лучше отсюда, а? Я как-нибудь сам.

– Вот-те раз! – изумился Оленевод. – Внезапные чудеса храбрости! Ещё немного, и я возьму тебя в отряд старшиной. Да я готов тебя боготворить, мой господинчик! – С преувеличенной театральностью разбойник собрался опуститься на колени перед друидом.

Но не успел.

Из кустов выскочил огромный чёрный медведь, схватил пастью Оленевода за шиворот и уволок в заросли, тот и не пикнул.

Айна окружила тишина. Через минуту оцепенение ослабло; он унял дрожь, выдохнул и осмотрелся. На земле остался лежать аккуратный серый рог. Айн хотел уже пнуть его в кусты, но передумал:

– А вдруг это и правда рог помощи какой-нибудь? Ого, мощная аура! Только странная. Человек из Оленевода никудышный, так может, хоть его рог на что-то годится? Или он под стать хозяину, такой же дрянной?

Друид колебался. Он решил не прикасаться к рогу и вернуться домой, но с изумлением обнаружил, что поднимает его и вешает себе на пояс.

– Видимо, неплохая вещь, раз сбежала от Оленевода и пришла ко мне. Но вопрос, хороший ли я сам человек? Вот ведь, раньше я об этом не думал. Конечно да! А если это рог проклят и запудрит мне мозги? Ладно, после разберусь.

Айн расправил плечи и пошёл домой. Он покинул рощицу на северо-западной окраине посёлка, пересёк его без происшествий и углубился в часть леса возле своего дома. Перед глазами то и дело возникал чёрный медведь, Айн вздрагивал и протирал их. Потом невольно вздыхал с облегчением, втайне надеясь, что теперь никогда не увидит Оленевода. Про рог друид больше не вспоминал, будто всю жизнь его носил.

За разговором Айна и Оленевода наблюдал из-за толстой сосны долговязый капитан Акула. Увидев, что главаря утащил жуткий зверь, а проклятый друид-тюфяк уходит с древним рогом, Акула чуть подождал и покрался следом за Айном.

* * *

Айн стоял под моросящим дождём и тупо глядел на свою калитку. Сейчас он войдёт в дом, пообедает бутербродами, приберётся в мастерской, а дальше что? Сварить очередной эликсир? Сыграть самому с собой в шашки? Начать курить или, может, приручить белку? Что за чушь лезет в голову! Надо как-то жить дальше. На нормальную работу никто его больше не возьмёт. Попробовать продавать лекарственные настои и зачаровывать оружие за деньги? Брать плату за то, что он делал для удовольствия, было неловко. Но что ещё остаётся, торговать картошкой и помидорами? Ах да, теплицу разбила Марта. Как же её отыскать?

Тут чуткое ухо друида уловило тихий шелест мокрых листьев, не похожий на звериный или птичий. Айн торопливо вошёл во двор, задвинул засов, подбежал к заднему входу и глянул на неторную тропу, что вела на заброшенную пасеку. Никого. Айн не стал запирать калитку. Сосредоточившись, он вывел рукой в воздухе сложный узор. «Если кто-то не сильно умный захочет вломиться, скорей всего, отсюда и войдёт, – подумал друид. – Что ж, пусть пеняет на себя за жестокую встречу. Жуткие видения и боли в животе до вечера ему обеспечены». Сурово нахмурившись, Айн зашёл в дом.

День уныло тянулся. Друид прибирал то, что за неполных два дня успела наворотить Марта. Айн обнаружил, что очень скучает по ней. И чёрт его дёрнул вчера такое ляпнуть! Была бы красивой, тьфу! На свою-то рожу и смотреть небось не хочет, от случайного зеркала отворачивается. Нужно собраться с духом и снова вторгнуться в Бесконечный лес на поиски. Может, завтра?..

Ночью Айн лежал, убрав руки за голову, и изучал контуры потолка. По черепице крыши стучал ливень, шумели сосны – обычно это убаюкивало за минуту, но сейчас сон совсем не шёл.

Дождь постепенно стих, лишь редкая капля нарушала полуночную тишь. Айн в сотый раз зевнул и повернулся на бок. Скрипнула задняя калитка. Друид резко сел. Ударила мысль: а что, если в его ловушку попадётся Марта, а не бандиты? Он торопливо зажёг фонарь и выбежал, как был в халате, во двор.

Никого. Ночной холод и пустота.

Начался новый хмурый день. Переделав скучные домашние дела, не в настроении больше работать, Айн вышел за калитку прогуляться. В сумрачное осеннее утро, с сумрачными мыслями он отправился в самое сумрачное место в окрестностях – Змеиное болото, что к северу от моста через Бульку.

Под мёртвой берёзой с тремя стволами на кочке мха сидела девушка. Айн присмотрелся, выпрямился и подошёл ближе. Девушка неподвижно смотрела на болото, в руках она держала верёвку. Он кашлянул.

– Айн… привет.

– Привет. Я просто хотел здесь присесть, – сказал Айн. – Но не обязательно под деревом, можно и тут рядом, на холмике, если ты не против. Лианна.

Её имя он почему-то выговорил с трудом.

– Да.

Несколько минут сидели молча. Айн не знал, что сказать. Он хотел спросить про верёвку, Лианна его опередила.

– На неё моя мама вешала бельё. – Девушка продемонстрировала обрывок.

Айн почесал макушку. Обычно болтливая и живая Лианна была теперь чуть ли не угрюмее него и говорила загадками. Но вот она печально улыбнулась и вновь стала похожа на себя. Странно, но глядела она на него с чем-то вроде симпатии. Айн приободрился.

– Да, очень старая верёвка, – сказал он.

– Смешной ты, Айн.

На внезапный шорох обернулись оба.

Большая лохматая собака с длинным пушистым хвостом показалась из зарослей на границе болота и, прихрамывая на правую переднюю лапу с белой повязкой, подошла. Собака посмотрела на Лианну, на Айна и села между ними. Друид и девушка замерли.

Айн боялся пошевелиться, как бы Марта вновь не убежала; слова извинений готовы были сорваться. Лианна протянула руки и выговорила:

– Марта!

Собака подошла к ней и лизнула ладонь. Айна кольнула зависть.

– М… – сказал он и закашлялся.

Марта, игнорируя его, внимательно смотрела в глаза девушке. Айн опустил голову. Лианна хотела обнять собаку за шею, но та вдруг попятилась и повернулась к Айну.

– Марта, – хрипло сказал друид.

Без предупреждения собака прыгнула на него и повалила на спину. Айн на миг потерял ориентацию, но вновь сфокусировал взгляд. На фоне серого неба, обрамлённого серыми ветками мёртвых берёз, серая лохматая морда с чёрным носом и ярко-синими глазами медленно приблизилась к лицу.

– Извини, – выпалил Айн и зажмурился.

Его лизнули в щёку, и тяжесть лап исчезла с груди. Айн открыл глаза, поднялся и отряхнулся. Марта стояла на тропинке и выжидательно смотрела на него. Айн суетливо дёрнул руками, колеблясь; взглянул на Лианну. Улыбка девушки стала шире, но голос – грустнее.

– Иди уже, – сказала Лианна. – Она тебя куда-то зовёт. Давай иди. Успеем поговорить после.

Действительно, Марта не сводила с него глаз. Айн чувствовал, что разрывается надвое. Но, не сопротивляясь, он рассеянно помахал рукой Лианне и побежал за собакой. Та убедилась, что он следует за ней, и пустилась рысью по тропинке прочь из болота.

На перекрёстке свернули направо, в сторону Дубней и дома Айна, оставив за спиной реку Бульку. Марта уверенно вела его по дороге в посёлок, вскоре она перешла с рыси на шаг, но не давала друиду подойти близко. Айн шёл за ней как в тумане.

Что-то было не так.

Айн огляделся: всё тот же родной лес, та же тропа, где знаком каждый выступ корня. Посмотрел на собаку, взглянул на небо: вполне серое, всё нормально – стоп! хвост Марты! Из нелепого, крючковатого он стал ровным, длинным и пушистым, словно и не её. Айна прошиб пот; друид остановился на секунду, но боясь отстать, вновь зашагал.

С чувством, будто он двое суток не спал, Айн продолжил идти за Мартой. Вошли в посёлок. Может, на них смотрели и даже здоровались, возможно, отпускали вслед дворняге почти добрые замечания – Айн не отвлекался. Подошли к концу мостовой. Впереди чернел Бесконечный лес. Марта не останавливаясь пошла по заросшей тропе. Айн твёрдым шагом следом за ней погрузился в тень между елями.

Прохлада и глухая тишь, ровная нехоженая тропа и дымчатая завеса в десятке шагов впереди. Марта ускорилась и исчезла в тумане. Стараясь не глядеть по сторонам, Айн поторопился следом. Кругом старые ели, колючий кустарник и яркие пятнышки фиалок среди травы. Туман оказался вовсе не густым: открылся поворот тропы, потом следующий. На очередном изгибе пути из-за ствола выглянула одним глазом Марта и вновь скрылась.

Айн шёл несколько долгих часов. Страх, что он испытал здесь прошлый раз, отошёл на второй план, поблёк. Айн сорвал одну из фиалок и внимательно присмотрелся к ней на ходу, наморщив лоб.

Дорога петляла между деревьев, время от времени Марта давала о себе знать, на секунду показывая краешек морды. Постепенно тропа пошла под уклон, ели стали редеть, появились сосны, кустарник уже не выглядел таким колючим. Вскоре подлесок и вовсе исчез, уступив место камням на траве – от гальки до крупных валунов.

Рассеялся туман, показалось ясное голубое небо, лучи солнца пробились сквозь раскидистые кроны сосен слева. У Айна заурчало в животе, но он это едва заметил.

Впереди послышалось слабое журчание. Тропа стала более каменистой. Лес постепенно терял послеполуденную яркость, близился вечер. Марта давно не показывалась. Айн решил, что раз нет развилок, остаётся идти по дороге.

Журчание впереди стало громче. Усилился приятный запах сосен. Айн вздрогнул от неожиданно звонкой трели большой синицы. Последний поворот, и Айн вышел на опушку.

Густой бор отступил, сосновое редколесье впереди сияло от лучей заходящего солнца. Чуть ниже среди камней и сочной травы блестели излучины ручья. На самом крупном валуне, на фоне золотого зарева стояла не шевелясь большая ярко-серебристая лиса. У Айна перехватило дыхание. В простой и царственной позе, не отрываясь смотрела она через ручей вдаль – как печальная вечная мелодия, застывшая в мгновении, излучая мягкость и загадочную грусть. Легчайшая белая шерсть с серо-синеватым рисунком идеальными изгибами обрамляла безупречно сложенное тело.

Лиса медленно повернула голову к Айну.

При одном взгляде в синие глаза у друида пробудились неведомые ему уголки души, на границе сознания промелькнул калейдоскоп забытых снов про ясное небо и древние горы; умопомрачительно яркая и объёмная долина с гигантскими секвойями на склонах на секунду всплыла в памяти резкой картинкой. От порогов кристальной речки у подножья веяло умиротворением и негой так, что Айна насквозь пронзили мурашки. Он пошатнулся и протёр лицо. Призрак померк и растаял, но глаза лисы и она сама остались наяву, не желая исчезать, как это положено любым снам и видениям, даже самым лучшим.

– Лохматая! – ляпнул Айн и закашлялся.

Лиса смотрела с ласковой укоризной.

– А я-то тебя… то есть вас. Это, ну в общем, тебя я обзывал некрасивой, а ты…

Серебристая лиса мягко, как тень, спрыгнула с булыжника, подошла к Айну; грациозно, неестественно плавно приподнялась на задние лапы и легонько положила перевязанную лапу ему на грудь, медленно махая длинным пушистым хвостом. Повеяло весенней свежестью и едва уловимым ароматом астр. Поднимись лиса в полный рост, оказалась бы не ниже Айна. Друид было протянул руку к её голове, но замер, зачарованный.

Лиса опустилась на землю и рысью побежала вдоль ручья, не оглядываясь. Айн в нерешительности постоял и, будто проснувшись, последовал за ней.

Лиса больше не скрывалась. Временами она останавливалась, оборачивалась и поджидала Айна. Солнце спряталось, и быстро темнело. Вскоре они вышли к обрыву у излучины широкой реки, в которую впадал ручей. Лиса повернула и побежала вдоль берега в лёгкий подъём. Справа стеной возвышался лес; слева, за рекой огромное поле выцветало в сумерках из ярко-зелёного в неясное серое.

Айн вдруг понял, что у него есть неиллюзорный шанс никогда не вернуться назад.

– Я… я не могу идти дальше, – сказал он с нарастающим страхом, оглядываясь вокруг. – Мне нужно домой. Обратно на ту тропу.

Лиса остановилась, внимательно посмотрела на него и дёрнула хвостом. Не колеблясь, развернулась и помчалась назад, переходя с рыси на галоп. Айн добежал за ней до начала тропы через лес и обнаружил, что лиса исчезла.

– Кажется, мне сюда.

Вскоре совсем стемнело. Айн с беспокойством шёл по закоулкам чуждого мира стволов, ветвей и пугающих теней. И днём-то в Бесконечном лесу было не по себе, а теперь он здесь один, ещё и в полной темноте. Впрочем, бродить по лесу ночью, глядя на звёзды, было ему не впервой, и друидское чутьё подсказывало, что вокруг всё спокойно, хоть на звёзды он сейчас не обращал внимания и стремился как можно быстрей добраться до посёлка.

Уже выходя из леса, он запнулся о клубок корней. В темноте не разглядеть, да и желания не было. Айн торопливо прошёл через Дубни, добрался до дома, заперся на все засовы, лёг на нерасправленный диван и тут же уснул.

На следующее утро Айн, едва протерев глаза, под действием неодолимой тяги побежал к Ясеню. Он сел на прохладную землю, не обращая внимания на людей вокруг, прислонился к корню и закрыл глаза. Мысли растворились, внутри образовалась приятная пустота, она всосала сомнения, переживания и неуверенность, оставляя только спокойную лёгкость.

Айна привёл в чувство голод. Пока было ужинать, он с утра ничего не ел. Он вернулся домой, набил брюхо чем попало и рано лёг спать.

Утром Айн решил заняться новым эликсиром лечения лихорадки. Он сбегал в посёлок, купил на последние деньги нужных порошков, чужедальних трав, что не встречались в Издоле, разогрел в мастерской котелок и с головой погрузился в работу.

Так прошёл день. Айн старательно отгонял любую мысль, чуждую труду, боясь, что его увлекут нелепые выдумки. Временами в поток сознания всё же забегала серебристая лиса, категорически неуместная здесь и сейчас, и мелькали мысли, одна глупее другой, как расположить к себе Лианну. Нет уж, ясно как день, что она меньше всего думает о нём, пусть найдёт кого потвёрже, поюморнее. Айн, как ни странно, не страдал низким самомнением, он считал себя достойным любой принцессы, но понимал, что подходящие принцессы встречаются не так часто. Правда, он отдавал себе отчёт, что точно не знает, где проходит грань между реальностью Айна и фантазиями Аррайна, его героического альтер эго из детских игр в войнушки с чудищами.

Вечером Айн сделал бутерброд с маслом, облизнулся и хотел откусить, но так и остался сидеть с открытым ртом. «Какой-то мрак, – подумал он. – Что со мной происходит? Впервые случилось что-то необычное, но я старательно, в полную силу отгоняю все мысли о чудесном: о Марте, о том, что за Издолом, похоже – целый мир! Неестественно это. Правильно будет прямо сейчас пойти и сесть под Ясень, а потом попробовать ещё один вариант компонентов для эликсира, после чего… чёрт возьми, да нет же! Куда сами по себе так заворачивают мысли?»

Он отложил бутерброд, лихорадочно оделся и побежал в Дубни, на опушку Бесконечного леса.

Вход в лес был забаррикадирован красными корнями. Друид попытался обойти их, но корни угрожающе нацелились на него.

– Ого! Что это с ними!

Айн присел на землю чуть поодаль и уставился на лес. Корни поволновались ещё немного и встали вертикально, как зубы чудовища на страже.

С наступлением сумерек в бедном квартале возле опушки стали появляться молчаливые тени. К друиду приковылял нищий с протянутой рукой. Айн испуганно отвернулся, пробормотал что-то и пошёл прочь. Давно пора домой, нужно же наконец доделать эликсир.

Айн засиделся в мастерской до поздней ночи. Пробный рецепт опять не удался, и комнату заволокло красным дымом. Айн закашлялся, голова закружилась, мысли поплыли. Шатаясь, он открыл дверь и окно.

Ядовитые пары постепенно рассеялись. Айн сидел в мастерской на корточках, подперев руками лицо. Придя в себя, он поднялся на ноги. Сквозь остатки дурноты ему почудилось, будто пахнуло астрами. «Интересный вышел яд, – подумал он, – но ведь должна получиться не отрава, а лекарство». Друид подошёл к котлу попробовать ещё раз. Положил нужные ингредиенты, прибавил на таганке огонь. Тут он заметил краем глаза тень, обернулся и увидел в дверях на фоне ночи светлый четвероногий силуэт.

– Не сейчас, – пробормотал он. – Нужно торопиться, а то пригорит. Главное, чтоб вместо эликсира опять не получилась хлорная известь, у меня этой хлоркой уже всё завалено.

Айн положил в котёл щепотку розовой соли. Пригореть точно не успело: жидкость рванула вверх так, что котёл подпрыгнул и полетел на пол. Друид увернулся, но его задело ручкой по виску и обдало руку кипящей жидкостью. Уже теряя сознание, на миг он обрёл ясность мысли и обернулся к двери.

– Не уходи! Подож…

Темнота.

Друид проснулся утром, лёжа на коврике в клеточку. Голова раскалывалась. Он поднялся и распахнул дверь. Никого.

– Марта! – крикнул Айн.

Тишина. Он вернулся в мастерскую, подобрал котёл и как мог убрал липкую грязь на полу – всё, что осталось от неудачного эликсира.

Айн вышел во двор и протёр глаза от неожиданно яркого солнца.

Бац! Бац! Бац! В больной голове каждый стук отозвался как молния у ног. Бац!

– Не шуми, я тут! – простонал Айн. – Лети сюда!

Почтовый дятел перестал долбиться в окно дома, подлетел к друиду и дал отвязать от лапки бумажный свёрток. Айн прочёл: «Милостью Его Святейшества и Нас информируем о предполагаемой постановке вопроса о восстановлении младшего друида Айна в должности. Срочно явиться в Школу. Подпись: Акл».

Айн просиял.

– Вот это да! Я снова кому-то нужен!

Он стал торопливо собираться и вскоре убежал в посёлок, забыв даже запереть дом.

* * *

Капитан Акула убедился, что уже совсем стемнело, и осторожно залез на изгородь. «Пропади пропадом треклятые колдунства, – подумал он, поглаживая живот. – В задний вход больше не сунусь». Капитан перекинул ноги и расцарапал штаны о забор. Он тихо выругался и кое-как спрыгнул во двор.

Акула внимательно осмотрелся. Первым его открытием стала распахнутая калитка парадного входа в двух шагах.

– Тьфу! То есть можно было просто зайти? Проклятый хитрющий друид!

Акула крадучись подошёл к дому. Он решил обойти кругом и заглянуть в каждое окно.

– Везде темно. Либо он спит, либо его ещё нет, – глубокомысленно сказал себе капитан.

Тут за спиной что-то прошуршало, и он резко обернулся. Вспомнил о мече, выхватил его из ножен и замер. Никого.

Снова послышался шорох, и опять за его спиной.

– Кто там? – спросил Акула.

Ругаясь про себя, он вновь обошёл вокруг дома, пытаясь найти источник звуков.

Ничего подозрительного. Капитан крутанулся, держа меч наготове.

– Эй, привидение, это ты?

Шорох, на этот раз впереди. Акула дважды развернулся, но ничего не увидел.

– Нужно было взять свет, – процедил он. – Хотя о чём это я, у меня же есть фонарь.

Тут его осенила мысль. Ломиться в дом и дожидаться друида желание пропало, Акула решил вылить горючую жидкость на сруб и поджечь. Капитан ухмыльнулся и принялся за дело. Содержимое лампы впиталось в торец нижнего венца дома. Запахло керосином. Акула потянулся к карману, посматривая по сторонам, ежесекундно ожидая новых шорохов.

Но вместо каких-либо звуков его бесшумно, но сильно ударило в спину, так что капитан оказался ничком на земле, выронив меч и оставшись без шапки. Он тут же вскочил и нервно обернулся.

В полутьме виднелись лишь кусты, теплица со странной дырой посередине и контуры подсобных построек. Акула по-настоящему испугался, бросил лампу и побежал к выходу.

* * *

Айн возвращался домой уже когда начало светать, утомлённый, но спокойный. В руке он нёс новую сумку с ингредиентами для работы. Вдруг сзади что-то прошуршало. «Да чёрт с ним, – махнул рукой Айн. – Немного поспать, позавтракать, и вновь за дело». Аклоп не шутил, Айна действительно взяли обратно на службу; Школе требовалось много эликсиров для обработки дерева – строить новый дворец архиепископа, в три раза выше и красивее прежнего.

– Опа, я, кажется, днём торопился, забыл всё запереть.

Айн открыл калитку – и почти столкнулся с крупной серебристой лисой. Он выронил сумку, внутри что-то хрустнуло. А Марта смотрела за спину друиду. Пока Айн пытался собраться, к калитке подошли ещё двое в кожаных доспехах, с короткими мечами: стражники. Лиса отошла и исчезла за изгородью.

– Позволь, – сказал страж, что повыше, и, не дожидаясь разрешения, оттеснил Айна во двор. Второй зашёл за дом и подозвал первого стража и Айна к себе.

– Как видишь, друид, это меч и шапка. Что ты можешь сказать в своё оправдание?

– Да, я согласен, это действительно меч и коричневая шапка, – пробормотал Айн.

– Признаёшь? Отлично, показание будет использовано в суде. В любом случае, ты арестован за содействие банде разбойников. Тебя видели в обществе Оленевода, и вот перед нами лежит меч его подельника. Сдать всё оружие! И деньги. С деньгами нельзя. Ну как, пойдёшь с нами добровольно?

– П-пойду, конечно. Но нет у меня оружия… и денег. С собой.

– Это мы сейчас проверим. Хорошо проверим, будь уверен.

В воздухе блеснуло серебром, и стражник отлетел в сторону. Ещё белая молния – и второй повалился на траву. Лиса плавно приземлилась на четыре лапы.

– Что ты наделала! – в ужасе вскричал Айн и забегал от одного стража к другому. – Они без сознания! Знаешь, что мне будет за то, что я поднял руку на представителей власти?

Марта выразительно посмотрела на калитку, прыгнула к ней и уставилась на друида.

– Да уж, что ещё остаётся!

Айн пошёл было за лисой, но встал и схватился за лоб. Затем, спотыкаясь, забежал в дом и закрыл за собой дверь.

Лиса осталась ждать. Через пять минут появился друид, с рюкзаком внушительных размеров и походной сумкой. На поясе висел серый рог и кинжал в ножнах.

– Наспех собрался. Чтоб можно было заночевать, если придётся.

Марта дождалась его и побежала прочь по тропе.

– Куда… Куда ты ведёшь? В посёлок? Так меня же там заграбастают сразу! – Айн едва соображал, но поспешил следом.

Лиса вдруг застыла. Потом развернулась и лёгкой рысью побежала назад и к перекрёстку. Айн невольно залюбовался серебристой плавностью движений. Лиса в два прыжка исчезла за поворотом, где подождала друида.

Марта привела Айна к дому лесника Хала и остановилась. Друид ничего не мог понять. «А вообще, да, это же Хал изначально нашёл Марту. Может, что подскажет. Постучать? Ой, он же грозился расправиться со всеми, кто общался с Оленеводом…»

Тут отворилась дверь, на пороге показался лесник, за ним стояла Лианна.

Хал кивнул Айну и собрался спуститься к нему, как вдруг заметил серебристую лису. Хал замер. Затем, к удивлению друида, нахмурился, развернулся и исчез внутри дома.

Лианна же медленно вышла по ступенькам к Айну и Марте. Губы её дрожали.

– Я… – начал Айн.

– Убирайтесь, – сказала Лианна. – Уходите немедленно!

– Что? – ошарашенно пробормотал Айн.

– Не рушьте мою жизнь до конца! Вон!

Лианна зашла в дом и хлопнула дверью. Потом бессильно опустилась на табурет в прихожей и закрыла руками глаза.

Посидев с минуту, Лианна вытерла слёзы, сжала губы и твёрдо встала.

Она приняла решение.

Снаружи Айн стоял в растерянности. Марта же опустила голову и пошла прочь, обратно к перекрёстку. Айн, очнувшись, поспешил за ней.

На этот раз лиса уверенно вела его в Дубни.

Когда вошли в посёлок, Айн втянул голову в плечи и беспокойно смотрел по сторонам. Марта не торопясь вышагивала по мостовой, через центр к Бесконечному лесу.

К счастью, никто не пытался их задержать. Навстречу попалась группа учеников Школы во главе с двумя пожилыми друидами. При виде огромной ярко-серебристой лисы они удивлённо встали.

– Ничего себе! – вырвалось у старшего. – Какая красивая! Это ты удачно дворнягу променял!

Айн скромно смотрел на дорогу, но при последних словах нахмурился и прибавил ходу.

Лиса остановилась перед частоколом из красных корней возле входа в Бесконечный лес. Корни зашевелились, некоторые потянулись к Айну.

Лиса попятилась, развернулась и побежала вдоль границы посёлка.

Вскоре они вошли в хорошо знакомую друиду сосновую рощицу. Это было то самое место, где порой гулял Айн, втайне надеясь увидеть дорогу и домики из сна. В этой же роще Оленевода утащил медведь. Айн потрогал рог на поясе и последовал дальше за лисой. Он знал здесь каждое дерево, но теперь – почему-то он особо не удивился! – это место действительно больше походило на рощу из сна. Вроде бы всё то же самое, но вот в стороне показался первый старый дом, вот второй. Незнакомая тропинка вела в гущу леса, но серебристая лиса свернула направо, на округлую полянку среди сосен. Посередине рос большой дуб, с ветки свисала кормушка для птиц в виде домика с черепичной крышей. В кормушке неторопливо клевала зёрнышки коноплянка. Освещённая утренним солнцем поляна излучала умиротворение и ясность.

Лиса остановилась возле дуба. Казалось, она вот-вот чихнёт. Айн зачарованно подошёл ближе.

Лиса повернулась к нему, приоткрыла пасть, немного подождала и глуховато выдала: «А…» – но тут же сомкнула челюсти и на миг как бы задумалась. Потом, глядя прямо в глаза Айну, чуть склонив голову набок, мелодично и почти ясно произнесла:

– Арр… райн.

Брови Айна взметнулись, и прежде чем он успел подумать, сорвались слова:

– Очень приятно… То есть – я Айн!

– Да, – чуть неумело произнесла лиса и добавила уже отчётливей: – Ты Райн.