Чёрная жатва

Глава 1: Кошмары пустоты

Пустота поглощала её.

Ясмина чувствовала, как растворяется в чёрной бездне. Гигантский промышленный механизм надвигался со всех сторон, сочленения и трубы сплетались в невозможную архитектуру, нарушающую все законы физики. Металлические щупальца тянулись к её скафандру, проникая сквозь композитный материал как сквозь воду. И этот звук… Низкочастотный гул, пронизывающий не столько уши, сколько сознание.

Голос, не являющийся голосом. Образец принят. Обработка. Расформирование. Преобразование.

Она закричала, когда первая механическая конечность пронзила её запястье.

Ясмина Аль-Фахри проснулась, хватая ртом воздух. В каюте орбитальной станции "Лимбо" стоял полумрак, нарушаемый только статусными индикаторами систем жизнеобеспечения да россыпью звёзд за иллюминатором. Черная дыра Лебедь X-1 маячила вдалеке, искажая звёздное поле вокруг себя, словно гигантская линза.

– Дрянь, – выдохнула Ясмина, вытирая холодный пот со лба.

Проекция часов на стене показывала 3:47 стандартного орбитального времени. До предполётного инструктажа оставалось меньше трех часов.

– Освещение тридцать процентов, – скомандовала она, и каюта наполнилась приглушённым светом.

Ясмина сбросила липкую от пота простыню и подошла к иллюминатору. Внешний вид орбитальной станции "Лимбо" полностью соответствовал её репутации элитарного курорта для ультрабогатых туристов. Дизайнеры постарались на славу, создав место, где даже самые искушённые и влиятельные клиенты могли чувствовать себя особенными. Ничто в интерьере не напоминало о том, что станция находится всего в двенадцати астрономических единицах от одного из самых опасных объектов во Вселенной.

Чёрная дыра не выглядела угрожающе. Просто тёмное пятно, заслоняющее звёзды, с тонким светящимся ободком аккреционного диска. Ясмина знала, что за этой обманчивой простотой скрывается нечто, чего не должно было существовать. Нечто, о чём она не могла рассказать.

Ясмина открыла личный медицинский отсек, вмонтированный в стену каюты, и набрала код доступа. Панель отъехала, обнажив ряд ампул с разноцветными жидкостями. Она выбрала ярко-синюю и вставила её в инжектор.

– Доза "Нейрокрина-4", – произнесла она в пространство. – Запрос капитана Аль-Фахри, подтвердите.

Личный ИИ-ассистент отозвался бесполым голосом:

– Предупреждение. Это пятая доза "Нейрокрина-4" за 72 часа. Рекомендуемый предел – три дозы за аналогичный период.

– Подтверждаю превышение. Исполнять.

– Рекомендуется медицинская консультация при повторяющихся симптомах…

– Исполнять, – отрезала Ясмина.

Инжектор с шипением прижался к её шее, и прохладная жидкость вошла в кровоток. Почти мгновенно кошмар начал отступать, становясь всего лишь ещё одним дурным сном, а не воспоминанием о реальности, которую никто бы не принял за правду.

Стимулятор начал действовать, и её руки перестали дрожать. "Нейрокрин" стабилизировал нейромедиаторы, подавляя посттравматический стресс. Номинально препарат предназначался для лечения космических неврозов у долгосрочных экипажей глубокого космоса, но Ясмина нашла ему другое применение. Он помогал забыть – хотя бы временно – то, что она увидела внутри горизонта событий.

– Персональный журнал, – произнесла она, активируя запись. – Сорок восемь часов до отправления "Харона". Новый цикл кошмаров, интенсивность прежняя. Визуальные галлюцинации в течение дня сведены к минимуму благодаря "Нейрокрину", но ночью подсознание берёт своё. Я вижу структуры Фабрики, слышу… её голос. Пациент рассудителен и полностью контролирует ситуацию. Этого достаточно.

Она остановила запись и усмехнулась собственной лжи. Она не контролировала ничего. Ни усиливающиеся галлюцинации, ни растущую зависимость от стимуляторов, ни тем более то, что происходило внутри чёрной дыры.

Ясмина шагнула в душевую кабину.

– Максимальная температура, тактильный режим, – скомандовала она.

Горячая вода, непозволительная роскошь в большинстве космических поселений, здесь, на "Лимбо", была частью имиджа. Компания "ЭвентХорайзон" не скупилась на комфорт для своих клиентов и элитного персонала. Обжигающие струи били по коже, смывая остатки кошмара вместе с холодным потом.

Она посмотрела на свои руки, покрытые сеткой тонких шрамов – следы многочисленных операций по установке нейроинтерфейсов для управления космическими кораблями. Серебристые имплантаты на висках слабо мерцали в полумраке – апгрейды, которые напрямую соединяли её мозг с бортовыми системами.

Мыльная пена стекала по телу, очерчивая рельеф мышц – результат жизни при низкой гравитации и обязательных физических нагрузок. В тридцать пять лет Ясмина Аль-Фахри была на пике своей формы. Лучший пилот "ЭвентХорайзон", разработчик знаменитого "Танца Харона" – маневра, позволявшего безопасно приближаться к горизонту событий на недопустимо малые расстояния.

Или считавшегося безопасным – до того инцидента два года назад.

Инцидент. Какое стерильное, обезличенное слово для того, что произошло во время её одиночного испытательного полёта. Для того, что она увидела, когда "Харон-2" на долю секунды пересёк горизонт событий и каким-то невозможным образом был выброшен обратно.

Официальная версия гласила, что произошёл сбой в системе гравитационных щитов, и пилот временно потеряла сознание из-за перегрузок. Неофициальная, известная лишь горстке инженеров и руководству компании, – что был зафиксирован аномальный скачок энергии и корабль подвергся воздействию неизвестного поля внутри горизонта.

Настоящую причину знала только она.

Ясмина вышла из душа и активировала сушилку. Тёплый воздух обдувал её тело, пока она смотрела на своё отражение. Короткие чёрные волосы с проседью на висках, несмотря на возраст – следствие неоднократного воздействия радиации. Резкие, угловатые черты лица, заострившиеся за последние два года. Тёмно-карие глаза с золотистыми вкраплениями – генетическая модификация для улучшения ночного зрения – сейчас казались тусклыми, с расширенными зрачками.

– Ты выглядишь дерьмово, капитан Харон, – сказала она своему отражению, используя прозвище, данное ей экипажем.

Плавным движением она оделась в стандартную форму пилота "ЭвентХорайзон" – обтягивающий чёрный комбинезон с серебристыми вставками на суставах и позвоночнике, где размещались усилители движений. На левой стороне груди мерцал голографический логотип компании – стилизованное изображение горизонта событий.

Мысленная команда, и её личный ИИ-ассистент вывел на внутреннюю сторону сетчатки расписание дня:

05:30 – Предполётный инструктаж 06:45 – Встреча с VIP-пассажирами 08:00 – Проверка систем "Харона" 10:30 – Погрузка личных вещей VIP-клиентов 12:00 – Обед с руководством "Лимбо" 14:30 – Финальная предстартовая подготовка 16:00 – Брифинг для экипажа 19:30 – Обязательный отдых перед стартом

"Ещё один день в раю", – подумала Ясмина с горечью. Элитные туристы, платившие астрономические суммы за возможность приблизиться к горизонту событий, считали её чем-то вроде живой легенды. Пилот, заглянувший в бездну и вернувшийся. Если бы они знали правду…

Ясмина проверила личный комм-браслет – нейроинтерфейс, позволяющий управлять связью силой мысли. Никаких сообщений, кроме стандартного напоминания о встрече с бортинженером Каем Ньеманом. Человеком, который знал её дольше всех на станции.

Ей некогда было завтракать. Вместо этого она достала из автомата питательную пасту со вкусом кофе и синтетического мяса – обычный рацион пилотов дальнего космоса. Восемьсот калорий, полный комплекс витаминов и минералов, стимуляторы и ноотропы для поддержания концентрации.

В коридоре между жилым модулем и главным командным центром "Лимбо" было пусто – большинство сотрудников станции ещё спали. Ясмина прошла мимо обзорной галереи, где уже через несколько часов соберутся пассажиры будущей экспедиции, чтобы полюбоваться чёрной дырой. Она даже не взглянула на главную достопримечательность. Ей хватало её в кошмарах.

Кай Ньеман ждал её в инженерном отсеке, склонившись над голографической проекцией "Харона" – флагманского корабля "ЭвентХорайзон" для VIP-туров. В свои сорок два года Кай выглядел моложе благодаря генетическим модификациям, стандартным для персонала глубокого космоса. Его рыжеватая бородка и постоянно растрёпанные волосы придавали ему вид рассеянного учёного, но Ясмина знала, что за этим обликом скрывается один из самых опытных инженеров гравитационных систем.

– Не спится, капитан? – спросил Кай, не отрываясь от проекции.

– А когда мне спалось, Кай?

Он поднял глаза, внимательно изучая её лицо.

– Опять кошмары?

– Не хуже обычного, – солгала Ясмина. – Что у нас с "Хароном"?

Кай постучал пальцем по виску.

– Ты переборщила с "Нейрокрином". У тебя зрачки как чёрные дыры.

Ясмина одарила его холодным взглядом.

– Ты теперь у нас медицинский офицер, Ньеман?

– Я тот, кто знает тебя пятнадцать лет, Яс, – тихо ответил Кай. – И ты меня пугаешь.

Ясмина отвернулась, подойдя к голографической проекции. Корабль "Харон" был шедевром инженерной мысли – сто двадцать метров от носа до кормы, три основные палубы, уникальная система гравитационных щитов и маневровых двигателей, позволяющая приближаться к чёрной дыре настолько близко, насколько это вообще возможно для объекта, созданного человеком.

– Ты помнишь наш первый полёт на прототипе? – спросила она, меняя тему. – "Харон-1", ещё до того, как они добавили туристические апартаменты и винные погреба.

Кай улыбнулся, благодарный за смену настроения.

– Как забыть? Ты чуть не разбила эту консервную банку, пытаясь отработать свой "Танец Харона".

– Я его отработала, – напомнила Ясмина с тенью улыбки.

– И стала звездой компании, – кивнул Кай. – Первый пилот, заставивший корабль двигаться по спиральной траектории вдоль горизонта событий, максимально используя гравитационную линзу для разгона. Генеральный директор чуть не описался от восторга, когда понял, сколько можно брать за билеты на такое шоу.

Ясмина прикоснулась к голограмме, увеличивая изображение командной рубки.

– Какие изменения внесли для этого рейса?

Лицо Кая стало серьёзным.

– Двойной комплект гравитационных щитов, как ты и требовала. После… инцидента руководство не хочет рисковать. Особенно с таким пассажиром, как Виктор Рейн.

– Рейн? – Ясмина нахмурилась. – Тот самый Рейн из "МедикКорп"?

– Именно. Миллиардер, филантроп, гений, плейбой – продолжать? – усмехнулся Кай. – Он финансировал половину модификаций для этого полёта. И летит со своей дочерью.

– Дочерью? – Ясмина удивлённо подняла бровь. – Это же не круиз по Солнечной системе. Мы летим к чёрной дыре.

– Говорят, девочка смертельно больна, – понизил голос Кай. – Генетическое заболевание, поражающее клеточный метаболизм. Для неё оборудовали специальную медкапсулу на нижней палубе.

Ясмина покачала головой. Богачи и их причуды. Тратить последние месяцы жизни ребёнка на путешествие к космической аномалии.

– Что ещё?

– Системы жизнеобеспечения усилены на тридцать процентов. Добавлен резервный квантовый генератор для питания щитов. И вот это, – Кай увеличил изображение кормовой части корабля. – Экспериментальный модуль для исследований, привезённый командой Рейна. Что-то связанное с медицинскими экспериментами.

– Выглядит как стандартное исследовательское оборудование, – заметила Ясмина, изучая голограмму. – Что они собираются исследовать?

– Официально – влияние релятивистских эффектов на биологические образцы, – пожал плечами Кай. – Но…

Он замолчал, оглянувшись по сторонам.

– Но? – поторопила Ясмина.

– Кое-кто из техников подслушал разговор людей Рейна. Они говорили о возможности использования временных аномалий вблизи горизонта событий для… не знаю… что-то связанное с ускорением клеточной регенерации?

Ясмина напряглась.

– Ты хочешь сказать, что Рейн думает вылечить свою дочь с помощью релятивистских эффектов чёрной дыры?

– Я ничего не хочу сказать, – поднял руки Кай. – Просто передаю слухи.

Ясмина задумалась. Это было бы безумием, если бы не одно "но" – после того, что она видела внутри горизонта событий, она уже не была уверена, что хоть что-то в их понимании чёрных дыр соответствовало действительности.

– Кто ещё в списке пассажиров?

– Эмилия Ван, ведущий астрофизик компании, – начал перечислять Кай. – Она проведёт для VIP-гостей серию лекций о природе чёрных дыр. Самир Хадид – молодой и перспективный теоретик, специализируется на… – Кай сверился с планшетом, – "гипотетических механизмах искусственного происхождения космических аномалий". Какая-то новомодная теория о том, что некоторые чёрные дыры могут быть созданы разумными существами.

– Что? – Ясмина резко повернулась. – Повтори.

– Эй, не смотри на меня так, – отступил на шаг Кай. – Я просто зачитал его профиль. Парень опубликовал несколько статей, предполагающих, что некоторые чёрные дыры могут быть искусственными объектами, созданными сверхразвитой цивилизацией. Типичная научная фантастика для привлечения грантов.

Ясмина почувствовала, как холодный пот выступил на спине. Её руки невольно сжались в кулаки.

– Пришли мне его работы, – сказала она, стараясь говорить спокойно. – Хочу знать, с какими сумасшедшими теориями мне придётся иметь дело.

– Как скажешь, – пожал плечами Кай. – Что-то ещё?

Ясмина окинула взглядом голографическую модель "Харона", мысленно проверяя все системы и маршрут. Она знала этот корабль лучше, чем собственное тело. Каждый сантиметр его обшивки, каждую линию кода в навигационной системе. Она помогала проектировать этот корабль. И она привела его предшественника к черной дыре, откуда он не должен был вернуться.

– Гравитационные щиты. Я хочу лично протестировать все параметры перед полётом.

– Они в идеальном состоянии, Яс, – нахмурился Кай. – Мы провели тройную проверку.

– Я всё равно хочу проверить, – настояла она. – Это моя ответственность.

Что-то в её голосе заставило Кая внимательнее посмотреть на неё.

– Яс, что происходит? – спросил он тихо. – С того инцидента ты изменилась. Я знаю, ты проходила психологическую экспертизу и получила допуск к полётам, но… ты не рассказываешь всего.

Ясмина отвернулась, чувствуя, как напряглись все мышцы. Она могла бы рассказать ему. Кай был единственным человеком на станции, кому она могла доверять. Но что бы она сказала? Что внутри чёрной дыры находится гигантский механизм, похожий на промышленный комплекс из кошмаров? Что этот механизм перерабатывает всё, что попадает в горизонт событий? Что она была "отбракована" и выброшена назад по какой-то необъяснимой причине?

Он бы решил, что она сошла с ума. Как и все остальные.

– Просто предосторожность, Кай, – сказала она, выдавив улыбку. – После инцидента я стала… тщательнее.

– Ладно, – вздохнул он, явно не удовлетворённый ответом. – Кстати, забыл сказать. У нас новый офицер безопасности для этого рейса – Алекс Мартинес. Бывший военный, специалист по кризисным ситуациям.

– Зачем нам спецназовец на туристической экскурсии? – нахмурилась Ясмина.

– Видимо, кто-то наверху считает, что Рейн и его дочь требуют особой защиты, – пожал плечами Кай. – Или это связано с тем экспериментальным оборудованием. В любом случае, он хотел встретиться с тобой перед инструктажем.

– Передай ему, что увидимся на брифинге, – ответила Ясмина, поворачиваясь к выходу. – Мне нужно проверить кое-что в архивах.

Она направилась в сторону информационного центра станции, не дожидаясь ответа Кая. Ей нужно было узнать всё о теориях Самира Хадида. Если кто-то ещё догадывался о том, что могло находиться внутри чёрной дыры, ей необходимо было это знать.

Информационный центр "Лимбо" работал круглосуточно, обслуживая как туристов, желающих узнать больше о черной дыре, так и исследователей, анализирующих данные с приборов станции. В этот ранний час в просторном помещении с голографическими дисплеями был только дежурный техник, дремавший за консолью.

Ясмина выбрала дальний терминал, где её никто не побеспокоит, и подключила свой нейроинтерфейс напрямую к системе. Серебристые имплантаты на висках засветились ярче, когда она мысленно сформировала запрос: "Самир Хадид + искусственные черные дыры".

Система мгновенно отреагировала, выдав список из семи научных статей, опубликованных за последние три года. Ясмина открыла последнюю, датированную всего месяцем ранее: "К вопросу о неприродном происхождении некоторых сверхмассивных чёрных дыр: аномалии в излучении Лебедь X-1".

Сердце застучало быстрее. Хадид исследовал именно ту черную дыру, к которой они направлялись. Ясмина быстро просматривала статью, пропуская сложные математические выкладки и сосредотачиваясь на выводах:

"…нерегулярные изменения в спектре излучения аккреционного диска Лебедь X-1 демонстрируют периодичность, не объяснимую естественными процессами. Анализ данных за последние 15 лет позволяет предположить наличие искусственной модуляции, указывающей на возможное существование крупномасштабной структуры внутри горизонта событий…"

Руки Ясмины задрожали, несмотря на действие стимуляторов. Она помнила эти структуры. Видела их собственными глазами.

"…теоретические расчёты предполагают, что сверхразвитая цивилизация могла бы использовать внутреннее пространство чёрных дыр для сбора энергии в масштабах, значительно превосходящих доступные при использовании звёзд. Гипотетический механизм, функционирующий в условиях экстремального искривления пространства-времени, мог бы…"

Ясмина закрыла файл и откинулась в кресле, пытаясь справиться с нахлынувшими воспоминаниями. Картины из кошмаров смешивались с реальными образами – огромная фабрика, перерабатывающая материю, сканирующая её сознание, механические части, пронизывающие её скафандр…

– Всё в порядке, капитан? – раздался голос позади неё.

Ясмина резко обернулась. Перед ней стоял мужчина в стандартной форме службы безопасности "ЭвентХорайзон", но с нашивками, которые она не узнавала. Высокий, с военной выправкой и внимательными тёмными глазами. На груди – идентификатор: "А. Мартинес, глава службы безопасности".

– Прошу прощения за беспокойство, – сказал он, не дождавшись ответа. – Я Алекс Мартинес, назначен офицером безопасности "Харона" для предстоящей экспедиции.

– Я знаю, кто вы, – ответила Ясмина, быстро закрывая все открытые файлы. – Ньеман сказал, что вы хотели встретиться. Я как раз собиралась вас найти.

Это была ложь, но Мартинес, казалось, не заметил этого.

– Я просматривал протоколы безопасности для экспедиции, – сказал он. – И у меня возникли вопросы о том инциденте двухлетней давности. В файлах много пробелов.

Ясмина напряглась.

– Все подробности в отчёте комиссии. Сбой гравитационных щитов, временная потеря сознания пилота из-за перегрузок, автоматическое возвращение корабля на безопасную орбиту.

– Да, я читал официальный отчёт, – кивнул Мартинес. – Но также видел, что часть данных бортовых регистраторов засекречена по прямому распоряжению правления компании.

"Откуда он знает?" – промелькнуло в голове Ясмины.

– Это стандартная процедура для инцидентов с прототипами, – ровным голосом ответила она. – Компания защищает свои технологические секреты.

Мартинес смотрел на неё оценивающим взглядом человека, привыкшего выявлять ложь.

– Конечно, капитан. Я просто хотел убедиться, что нет скрытых рисков для нынешней экспедиции. Особенно учитывая… особый характер наших пассажиров.

– Вы говорите о Рейне и его дочери? – спросила Ясмина. – Или о чём-то ещё?

– О всех пассажирах, – дипломатично ответил Мартинес. – Предстоящая экспедиция привлекла необычный интерес. Теоретик с радикальными идеями об искусственном происхождении чёрных дыр. Миллиардер, внезапно увлёкшийся астрофизикой. Его тяжелобольная дочь, для которой этот полёт может быть последним путешествием в жизни…

– К чему вы клоните, Мартинес? – прямо спросила Ясмина.

– Только к тому, что моя работа – обеспечивать безопасность, – улыбнулся он. – И я буду признателен, если вы поделитесь любыми наблюдениями, которые сочтёте… необычными. Даже если они покажутся незначительными.

Ясмина подавила желание рассмеяться. Если бы она рассказала ему о своих "необычных наблюдениях", он бы немедленно отстранил её от полёта и отправил на психиатрическое обследование.

– Я всегда ставлю безопасность пассажиров на первое место, – сказала она. – А теперь, если не возражаете, мне нужно подготовиться к предполётному инструктажу.

Мартинес кивнул и отступил, но что-то в его взгляде подсказывало Ясмине, что разговор не окончен. Ещё один человек, за которым придётся следить.

Когда она шла в сторону конференц-зала, где должен был состояться инструктаж, её взгляд невольно скользнул к обзорной галерее и тёмному силуэту чёрной дыры Лебедь X-1. В уме снова прозвучали слова из статьи Хадида: "…крупномасштабная структура внутри горизонта событий…"

Структура, которая перерабатывала материю. Которая отбраковала её и выбросила обратно. Которая ждала новых посетителей.

Ясмина сжала кулаки и выпрямилась. Ещё один полёт к чёрной дыре. Ещё один "Танец Харона". И на этот раз она будет готова.

Глава 2: Пассажиры "Харона"

Конференц-зал корпоративного сектора станции "Лимбо" больше напоминал роскошную гостиную исторического особняка, чем рабочее помещение космической базы. Панорамные иллюминаторы от пола до потолка, натуральное дерево в отделке – возможно, последние образцы земного красного дерева, стоившие целое состояние, – голографические проекции произведений искусства из крупнейших музеев Земли. Ничто не должно было напоминать VIP-клиентам о том, что они находятся в двенадцати астрономических единицах от Солнца, рядом с одним из самых опасных объектов Вселенной.

Ясмина вошла точно в назначенное время и сразу почувствовала на себе взгляды присутствующих. Она была главной звездой экспедиции, лицом рекламной кампании "ЭвентХорайзон" – пилот, разработавший "Танец Харона", женщина, которая покажет им чудеса космоса, недоступные простым смертным.

Если бы они знали, что скрывается за этим фасадом.

Эмилия Ван, главный научный консультант компании, сразу поднялась ей навстречу. Несмотря на свои шестьдесят три года, она выглядела максимум на сорок благодаря дорогостоящим омолаживающим процедурам, доступным только элите. Безупречно уложенные седые волосы, яркие голубые глаза с очевидными генетическими модификациями, элегантный костюм из материала, имитирующего натуральный шёлк.

– Капитан Аль-Фахри! – воскликнула она с энтузиазмом. – Как чудесно, что вы присоединились к нам. Я как раз рассказывала нашим гостям о вашем легендарном маневре.

Ясмина вежливо улыбнулась, окидывая взглядом присутствующих. Пять человек – меньше, чем обычно для VIP-тура, но это была особая экспедиция, как она уже поняла.

– Надеюсь, доктор Ван не преувеличивает мои заслуги, – сказала Ясмина. – "Танец Харона" – всего лишь инженерное решение для оптимального использования гравитационного поля черной дыры.

– Скромность украшает настоящих героев, не так ли? – раздался глубокий, бархатный мужской голос.

Ясмина повернулась и сразу узнала говорившего, хотя никогда не встречала его лично. Виктор Рейн – одно из самых узнаваемых лиц Земли, основатель и владелец "МедикКорп", человек, чье состояние оценивалось в триллионы кредитов.

Он выглядел так, как и положено миллиардеру из глянцевых новостей – высокий, стройный мужчина с идеальной осанкой, безупречно одетый в костюм, стоимость которого, вероятно, равнялась годовому жалованию пилота первого класса. Серебристые волосы, явно натуральные, а не результат модификаций, выдавали его возраст, но лицо сохраняло молодость. Пронзительные голубые глаза изучали Ясмину с нескрываемым интересом.

– Виктор Рейн, – представился он, протягивая руку. – Большая честь познакомиться с вами, капитан. Ваш подвиг два года назад много обсуждался даже в наших кругах.

Рукопожатие было крепким – не показная мужественность, а естественная уверенность человека, привыкшего управлять мирами.

– Добро пожаловать на борт "Харона", мистер Рейн, – официально ответила Ясмина. – Я бы не называла то происшествие подвигом. Скорее, уроком смирения перед силами природы.

– Ах, но именно это и делает вас особенной, – улыбнулся Рейн. – Не каждый пилот, столкнувшийся с технической неисправностью на границе горизонта событий, смог бы вернуться и продолжить полёты. Это требует… особого склада характера.

В его словах Ясмине послышался скрытый смысл, как будто он знал больше, чем говорил вслух.

– Позвольте представить вам мою дочь, – сказал Рейн, отступая в сторону.

За его спиной стояла хрупкая девушка, которую Ясмина не заметила сразу. Лила Рейн выглядела значительно младше своих семнадцати лет – бледная кожа, почти прозрачная, будто фарфоровая, тонкие черты лица, поразительно напоминающие отцовские. Огромные голубые глаза казались неестественно яркими на истощённом лице. Она опиралась на изящную трость из какого-то тёмного металла – не просто опора, но и, как заметила Ясмина, медицинское устройство с встроенными датчиками и, вероятно, системой поддержки.

– Капитан Аль-Фахри, – голос девушки был неожиданно сильным и ясным для такого хрупкого тела. – Я изучала ваши работы по релятивистской навигации. Особенно меня впечатлили ваши расчёты временных искажений при спиральном погружении в гравитационное поле.

Ясмина удивлённо приподняла бровь. Не каждый день встретишь подростка, разбирающегося в таких сложных вещах.

– Благодарю, мисс Рейн. Не ожидала встретить кого-то вашего возраста, интересующегося релятивистской навигацией.

– У Лилы особый интерес к теоретической физике, – с гордостью произнёс Виктор Рейн. – Она уже опубликовала две статьи в "Журнале квантовой физики" под псевдонимом. Если бы не её состояние…

– Папа, – тихо, но твёрдо перебила его Лила. – Мы договаривались.

Виктор замолчал, и в его глазах мелькнула смесь боли и раскаяния. Ясмина поняла, что они затронули чувствительную тему.

– В любом случае, я с нетерпением жду возможности наблюдать ваш знаменитый маневр, – улыбнулась Лила, мастерски меняя тему. – Особенно эффект релятивистского замедления времени вблизи горизонта. Это… особенно интересует меня.

Что-то в её словах и в том, как Виктор Рейн напрягся, заставило Ясмину вспомнить слова Кая о странных разговорах, подслушанных техниками. Что-то о временных аномалиях и клеточной регенерации.

– Надеюсь, экспедиция оправдает ваши ожидания, – дипломатично ответила Ясмина. – Хотя должна предупредить, что субъективное восприятие временных искажений минимально на безопасном расстоянии от горизонта.

– Да-да, конечно, – быстро согласился Виктор. – Безопасность превыше всего. Мы полностью доверяем вашему опыту, капитан.

Ясмина кивнула и перевела взгляд на молодого человека, стоявшего у иллюминатора и созерцавшего черную дыру. Даже без представления она узнала в нём Самира Хадида – автора статьи, которую она недавно просматривала. Ему было не больше тридцати, с оливковой кожей, тёмными вьющимися волосами и задумчивыми карими глазами, полностью сосредоточенными на космическом феномене за стеклом.

– Доктор Хадид, полагаю? – обратилась к нему Ясмина.

Молодой человек вздрогнул, словно очнувшись от транса, и повернулся.

– Капитан Аль-Фахри! – его лицо осветилось искренним восторгом. – Невероятная честь. Ваша работа по спиральным траекториям в экстремальных гравитационных полях вдохновила многие мои исследования.

Он подошёл, протягивая руку. Его рукопожатие было энергичным, полным энтузиазма молодого учёного.

– Я недавно ознакомилась с вашей последней статьёй, доктор Хадид, – сказала Ясмина, внимательно наблюдая за его реакцией. – Весьма… необычный взгляд на природу черных дыр.

На лице Хадида появилось выражение, хорошо знакомое любому учёному с неортодоксальными теориями – смесь оборонительной настороженности и желания объяснить свои идеи.

– Большинство коллег считает мои гипотезы слишком экзотическими, – сказал он с нервной улыбкой. – Но данные не лгут, капитан. Периодичность в спектре излучения Лебедь X-1 не может быть объяснена стандартной моделью черных дыр.

– Самир увлекается творческими интерпретациями вполне обычных астрономических явлений, – вмешалась Эмилия Ван с вежливой, но снисходительной улыбкой. – Это придаёт нашим научным дискуссиям особую… живость.

– Не творческими интерпретациями, а альтернативными гипотезами, основанными на аномалиях в данных, которые ортодоксальная наука предпочитает игнорировать, – парировал Хадид, явно привыкший к такой реакции.

Ясмина почувствовала неожиданную симпатию к молодому учёному. Она хорошо понимала, каково это – знать что-то, чего не принимают другие.

– Я бы с удовольствием обсудила ваши наблюдения более подробно, доктор Хадид, – сказала она. – Возможно, во время полёта у нас будет такая возможность.

Самир просиял, а Эмилия Ван слегка нахмурилась.

В этот момент двери конференц-зала открылись, и вошёл Алекс Мартинес в сопровождении низенького полного мужчины в дорогом, но безвкусном костюме.

– А вот и последний из наших VIP-гостей, – объявила Эмилия Ван. – Господин Чжао Вэнь, представитель Лунного консорциума.

Бизнесмен кивнул всем присутствующим с важным видом человека, привыкшего к почтению.

– Прошу прощения за опоздание, – сказал он с лёгким акцентом. – Конференц-вызов с Новым Шанхаем. Дела не ждут, даже когда мы на краю Вселенной, ха-ха!

Его смех прозвучал фальшиво, и Ясмина заметила, как Лила Рейн едва заметно поморщилась.

– Теперь, когда все в сборе, – вмешался Мартинес, – я бы хотел провести краткий инструктаж по безопасности.

Он активировал голографический проектор, и в центре зала появилась детализированная модель "Харона".

– "Харон" – один из самых безопасных кораблей, когда-либо созданных для исследования экстремальных космических явлений, – начал он. – Тройная система гравитационных щитов, резервные генераторы энергии, усиленная обшивка из композитных материалов, способная выдерживать экстремальные условия.

Модель корабля вращалась, демонстрируя различные системы безопасности, выделенные разными цветами.

– Тем не менее, – продолжил Мартинес, и его голос стал жёстче, – мы приближаемся к одному из самых опасных объектов во Вселенной. Черная дыра Лебедь X-1 – это не туристическая достопримечательность, а космическое тело с массой, превышающей массу Солнца в 14,8 раз, сжатой до размера нескольких километров.

– Пощадите нас от лекции по астрофизике, мистер Мартинес, – перебил его Чжао с нетерпеливой ухмылкой. – Мы все здесь достаточно образованные люди и понимаем риски. В конце концов, мы заплатили за них весьма существенные суммы.

Мартинес бросил на него холодный взгляд.

– Понимание рисков и готовность к ним – разные вещи, господин Чжао. Мой долг – убедиться, что вы все будете следовать протоколам безопасности.

Он продолжил объяснение, переходя к конкретным правилам поведения на борту, расположению аварийных капсул и процедурам эвакуации. Ясмина заметила, что Виктор Рейн, в отличие от скучающего Чжао, внимательно слушал и даже делал заметки в персональном планшете. Лила тоже слушала с интересом, время от времени обмениваясь тихими комментариями с Самиром Хадидом, который оказался рядом с ней.

– Капитан Аль-Фахри будет непосредственно отвечать за выполнение "Танца Харона" – специального маневра, позволяющего безопасно приблизиться к горизонту событий на минимальное расстояние, – продолжил Мартинес. – В этот момент все пассажиры должны находиться в своих каютах и быть пристёгнутыми к креслам. Никаких исключений.

При этих словах он посмотрел прямо на Виктора Рейна, и Ясмина заметила, как тот слегка напрягся. Она подозревала, что Мартинес, как и она сама, чувствовал, что миллиардер что-то скрывает.

Когда официальная часть инструктажа завершилась, и присутствующие разбились на небольшие группы для неформального общения, Ясмина заметила, что Самир Хадид направился прямо к ней.

– Капитан, если у вас есть минута, – начал он тихим голосом, оглядываясь, чтобы убедиться, что их не подслушивают. – Я хотел спросить о вашем опыте… об инциденте двухлетней давности.

Ясмина напряглась.

– Всё, что можно знать об этом, содержится в официальном отчёте, доктор Хадид.

– Конечно-конечно, – быстро согласился он, но в его глазах горел огонь научного любопытства. – Просто… в моих исследованиях я обнаружил странные аномалии в данных, собранных станцией "Лимбо" именно в тот день. Короткий, но очень интенсивный всплеск излучения необычного спектра, совпадающий по времени с вашим… инцидентом.

Ясмина почувствовала, как участился пульс. Никто раньше не упоминал об этом всплеске.

– Что за спектр? – спросила она прежде, чем смогла себя остановить.

Глаза Хадида загорелись ещё ярче.

– Вот это самое интересное! Он не соответствует никаким известным естественным процессам. Больше всего похоже на модулированный сигнал, почти как…

– Как искусственный источник, – закончила за него Ясмина.

– Именно! – возбуждённо подтвердил Хадид. – Вы… вы заметили что-нибудь необычное во время того полёта? Что-то, что не вошло в официальный отчёт?

Ясмина колебалась. Впервые за два года она встретила человека, чьи наблюдения подтверждали её опыт. Но могла ли она доверять ему? И что скрывалось за его интересом?

– Доктор Хадид, – начала она осторожно, – при всём уважении к вашей работе, я не могу обсуждать детали, не вошедшие в официальный отчёт. Вы понимаете.

Самир выглядел разочарованным, но кивнул с пониманием.

– Конечно, я уважаю конфиденциальность. Но… – он понизил голос до шёпота, – если вы захотите обсудить мои теории в более приватной обстановке, я буду рад. Я уверен, что Лебедь X-1 скрывает тайны, которые выходят далеко за пределы нашего нынешнего понимания космоса.

Прежде чем Ясмина успела ответить, к ним подошла Лила Рейн, опираясь на свою высокотехнологичную трость.

– Прошу прощения за вторжение, – сказала она с вежливой улыбкой. – Доктор Хадид, мы с отцом хотели бы пригласить вас на небольшой приватный ужин сегодня вечером. Капитан Аль-Фахри, вы тоже приглашены, если ваш график позволяет.

Хадид выглядел удивлённым, но обрадованным приглашением.

– С удовольствием, мисс Рейн. Я польщён.

Ясмина была более осторожна.

– Благодарю за приглашение, но сегодня у меня финальная проверка систем "Харона". Возможно, в другой раз.

– Жаль, – Лила выглядела искренне разочарованной. – Мы с отцом хотели обсудить некоторые аспекты релятивистского замедления времени вблизи горизонта событий. Ваш опыт был бы неоценим.

Снова эта тема. Ясмина начинала подозревать, что интерес Рейнов к временным эффектам чёрной дыры был более чем академическим.

– Может быть, во время полёта у нас будет возможность поговорить об этом, – предложила она.

Лила кивнула, но в её глазах мелькнуло что-то похожее на разочарование.

– Конечно. Доктор Хадид, мы ждём вас в VIP-секторе станции в восемь вечера.

Когда Лила отошла, Хадид повернулся к Ясмине:

– Странно, не правда ли? Почему миллиардер, специализирующийся на медицинских технологиях, и его дочь так интересуются релятивистскими эффектами черных дыр?

– Вы заметили, – кивнула Ясмина. – У меня тоже есть вопросы на этот счёт.

– Его дочь смертельно больна, – тихо сказал Хадид. – Прогрессирующая митохондриальная дегенерация, если верить слухам. Та же болезнь убила её мать десять лет назад.

– И вы думаете, это связано с их интересом к временным аномалиям?

– Возможно, – пожал плечами Хадид. – В теории, релятивистское замедление времени вблизи горизонта событий могло бы… ну, не знаю… дать время для исследования лекарства? Или позволить дочери прожить субъективно больше времени? Это всё спекуляции, конечно.

Ясмина нахмурилась. Если Рейн действительно надеялся использовать эффекты чёрной дыры для спасения своей дочери, это могло представлять серьёзную опасность для экспедиции. Особенно если он планировал подойти ближе к горизонту, чем предусматривал протокол безопасности.

Их разговор был прерван Эмилией Ван, которая собирала гостей для экскурсии по станции "Лимбо". Ясмина извинилась, сославшись на необходимость вернуться к своим обязанностям.

Покидая конференц-зал, она заметила, что Алекс Мартинес внимательно наблюдал за ней, одновременно делая вид, что занят проверкой систем безопасности. Похоже, офицер безопасности не спускал с неё глаз. Ещё один человек, который подозревал, что она что-то скрывает.

Выйдя в коридор, Ясмина активировала свой личный комм-браслет.

– Ньеман, – позвала она бортинженера. – Мне нужно, чтобы ты собрал всё, что можно, о медицинском оборудовании, которое команда Рейна загрузила на "Харон". И… проверь системы навигации и щитов на наличие несанкционированных модификаций.

– Думаешь, он что-то задумал? – голос Кая звучал обеспокоенно.

– Возможно, – ответила Ясмина. – И если так, нам нужно знать об этом до старта.

– Понял. Буду держать тебя в курсе, – отозвался Кай и отключился.

Ясмина направилась к стыковочному шлюзу, где был пришвартован "Харон". Она должна была лично убедиться, что корабль готов к полёту – и что никто не сможет использовать его для целей, которые могли поставить под угрозу всех на борту.

Подходя к смотровой площадке, откуда открывался вид на "Харон", пришвартованный к внешнему доку станции, Ясмина почувствовала смешанные эмоции. Корабль был прекрасен – совершенное творение инженерной мысли, элегантный и мощный. Его обтекаемый корпус, покрытый особым композитным материалом, поглощающим излучение, напоминал хищную рыбу глубоководных океанов Европы. Три основные палубы, расположенные ступенчато, позволяли всем пассажирам иметь доступ к панорамным иллюминаторам. На корме располагались мощные двигатели и генераторы гравитационных щитов – сердце системы, позволявшей "Харону" приближаться к черной дыре.

Но сейчас, глядя на своё творение, Ясмина видела не триумф технологии, а потенциальную ловушку. Если внутри черной дыры действительно находился искусственный объект, использующий её для сбора энергии, то каждый полёт к горизонту событий был игрой с огнём.

Через несколько дней этот корабль отправится к Лебедь X-1 с экипажем и пассажирами, не подозревающими о настоящей природе их пункта назначения. И только она, Ясмина Аль-Фахри, знала, что за горизонтом их ждёт нечто, не укладывающееся в человеческое понимание.

"Харон" – перевозчик душ через реку мёртвых в древнегреческой мифологии. Как никогда подходящее название.

Ясмина сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. У неё был выбор – отказаться от полёта, рискуя карьерой и репутацией, или вести корабль к черной дыре, зная, что за её горизонтом скрывается не пустота, а нечто гораздо более страшное.

Она выбрала второе. Потому что только так можно было узнать правду – и, возможно, предупредить других.

С этой мыслью Ясмина развернулась и направилась к шлюзу, ведущему на борт "Харона". Ей предстояло тщательно изучить каждую систему, каждый протокол безопасности. Если Виктор Рейн, Самир Хадид или кто-то ещё на борту имел скрытые планы, она должна была быть готова.

Чёрная дыра Лебедь X-1 ждала их всех. И только Ясмина знала, что именно их там ждало.

Глава 3: Отчет с горизонта

Запуск космического корабля всегда сопровождался ритуалами. Древними, как само человечество, и новыми, рождёнными в эпоху покорения звёзд. Ясмина провела ладонью по консоли управления "Харона" – жест, повторяемый из рейса в рейс, своеобразное благословение технике, которая будет хранить их жизни в пустоте.

– Центр управления "Лимбо", это "Харон", – произнесла она в микрофон. – Запрашиваю разрешение на отстыковку.

– "Харон", это "Лимбо", – ответил голос диспетчера. – Разрешение на отстыковку дано. Счастливого пути, капитан Аль-Фахри.

Ясмина активировала отстыковочную последовательность. Магнитные захваты, удерживающие корабль у причала, отключились с металлическим лязгом, прокатившимся по корпусу. Маневровые двигатели мягко заработали, отдаляя "Харон" от станции.

– Начинаем плановое отделение, – объявила она в системе внутреннего оповещения. – Всем приготовиться к включению основных двигателей через три минуты.

Кай Ньеман сидел рядом, управляя инженерными системами корабля. Его руки летали над голографическими контрольными панелями, проверяя десятки параметров одновременно.

– Щиты функционируют нормально, – доложил он. – Генераторы на восемьдесят пяти процентах мощности, все системы жизнеобеспечения активны. Мы готовы к основному ускорению.

Ясмина кивнула, глядя на обзорные экраны. Станция "Лимбо" постепенно уменьшалась, превращаясь в сверкающую конструкцию на фоне звёзд и далёкого тёмного пятна – черной дыры Лебедь X-1, их конечной цели.

– Всем пассажирам занять места для ускорения, – объявила она. – Включение главных двигателей через шестьдесят секунд.

Это был стандартный протокол, хотя инерционные компенсаторы "Харона" почти полностью нейтрализовали ощущение ускорения. Но даже самые совершенные технологии не были непогрешимы, особенно в экстремальных условиях вблизи черной дыры.

Ясмина подключила свой нейроинтерфейс напрямую к системам корабля. Серебристые имплантаты у висков засветились, и её сознание частично слилось с искусственным интеллектом "Харона". Она чувствовала корабль как продолжение собственного тела – поток энергии в силовых линиях, натяжение композитного корпуса, гудение генераторов.

– Основные двигатели на десять процентов, – скомандовала она, и "Харон" задрожал, когда мощные плазменные двигатели начали разгонять корабль.

Пока ускорение нарастало, Ясмина позволила своему взгляду скользнуть по мониторам внутреннего наблюдения. Пассажиры находились в своих каютах, пристёгнутые к креслам. Виктор Рейн расположился рядом с дочерью, бережно держа её за руку, пока встроенные в кресло медицинские системы контролировали состояние девушки. Эмилия Ван спокойно просматривала какие-то данные на планшете. Самир Хадид с благоговейным трепетом наблюдал за звёздами и далекой черной дырой. Чжао Вэнь, похоже, дремал, несмотря на шум и вибрацию корабля.

– Двадцать процентов и растёт, – доложил Кай. – Все параметры в норме.

– Увеличиваю до сорока, – Ясмина плавно передвинула виртуальный рычаг в своём мысленном интерфейсе.

Основные двигатели взревели, толкая "Харон" к его цели. Рев был приглушён инерционными компенсаторами и звукоизоляцией, но Ясмина чувствовала его через связь с кораблём – мощный, ритмичный пульс, похожий на сердцебиение.

– Шестьдесят процентов, – она продолжала увеличивать мощность. – Расчётное время прибытия к гравитационной границе Лебедь X-1 – тридцать восемь часов.

Кай бросил на неё быстрый взгляд.

– Тридцать восемь? По плану было сорок два.

– Я немного скорректировала траекторию, – ответила Ясмина. – Более прямой подход позволит сэкономить топливо и время.

Это было правдой, но не всей. Она хотела быстрее добраться до черной дыры, чтобы меньше времени оставалось для каких-либо манипуляций с системами корабля, которые могли задумать Рейн или кто-то ещё. Чем быстрее они достигнут Лебедь X-1, тем меньше возможностей для саботажа.

– Восемьдесят процентов, – объявила она. – Выходим на крейсерскую скорость.

"Харон" устремился к далёкой черной точке, искажающей пространство вокруг себя, словно гигантская линза.

Спустя два часа после старта, когда корабль стабильно двигался к цели, Ясмина передала управление автопилоту и второму пилоту, Марко Чену – молчаливому специалисту по релятивистской навигации, которого она лично выбрала для этой экспедиции за его надёжность и невозмутимость.

– Я буду в своей каюте, – сказала она Марко. – Сообщи, если будут какие-либо отклонения от курса или аномалии в показаниях сенсоров.

Марко кивнул, не отрывая глаз от экранов.

– Есть, капитан.

Каюта Ясмины на "Хароне" была больше, чем её жилое пространство на станции "Лимбо" – одна из привилегий капитана. Просторное помещение с отдельной рабочей зоной, спальной нишей и даже небольшим тренажёрным углом. Роскошь, практически неслыханная на космических кораблях.

Но сейчас её интересовала не роскошь. Ясмина подошла к рабочей консоли и активировала систему безопасности каюты:

– Активировать протокол "Тень". Только мой доступ, блокировка всех внешних мониторингов.

Системы каюты подтвердили команду. Теперь никто не мог подслушать или подсмотреть то, что происходит внутри. Даже Алекс Мартинес со своими системами безопасности.

Ясмина достала из личного сейфа защищённый накопитель данных – простой чёрный цилиндр без каких-либо опознавательных знаков. Это устройство не было подключено к корабельным системам и содержало копии записей с её предыдущего полёта – того самого, где произошёл "инцидент".

Она вставила накопитель в специальный изолированный порт своего планшета и ввела длинный код доступа. На экране появились файлы, которых официально не существовало – полная запись показаний датчиков "Харона-2" во время его приближения к горизонту событий два года назад.

Ясмина глубоко вздохнула. Она пересматривала эти записи десятки раз, пытаясь найти объяснение тому, что случилось, но каждый просмотр возвращал кошмары и галлюцинации.

Она активировала голографический проектор, и в воздухе появилась трехмерная визуализация данных полёта. Траектория корабля, стремящаяся по спирали к черной дыре, показатели гравитационных щитов, энергетические уровни, радиация…

Вот оно. Момент, когда всё пошло не так.

На временной шкале 14:38:27 по бортовому времени – внезапный провал в показаниях всех систем. Тридцать две секунды полной потери данных. А затем – взрыв информации, когда системы снова заработали. Показания гравитации, превышающие все допустимые значения. Энергетические всплески неизвестной природы. Радиационный фон, изменивший спектр.

И среди всего этого хаоса данных – медицинские показатели самой Ясмины. Критическое повышение активности мозга. Кардиологические аномалии. Нейрохимический шторм.

Официальная версия гласила, что произошел сбой в системе гравитационных щитов, из-за чего корабль на мгновение подвергся экстремальным гравитационным силам. Это якобы вызвало временную потерю сознания пилота и автоматическую активацию аварийных систем, которые вывели корабль на безопасную орбиту.

Но Ясмина знала правду. "Харон-2" пересёк горизонт событий. На тридцать две секунды бортового времени. И то, что она видела там…

Она переключилась на личный медицинский файл – записи нейросканирования, сделанные автоматической системой корабля. Активность мозга показывала невероятные всплески в тех областях, которые отвечали за визуальное восприятие, пространственную ориентацию и распознавание образов.

Ясмина закрыла глаза, и воспоминания нахлынули, как приливная волна.

Тьма. Абсолютная, плотная тьма, которая парадоксальным образом не была пустотой. В ней была структура, форма, глубина. А затем – свет. Не естественный, не как от звёзд, а искусственный, холодный, как от промышленных ламп. Он выхватывал из темноты гигантские конструкции, уходящие за пределы видимости во всех направлениях. Трубы, колоссальные механизмы, движущиеся части. Что-то среднее между фабрикой и живым организмом. И этот низкий, вибрирующий гул, который она чувствовала не ушами, а всем своим существом.

Её корабль, казалось, тянуло к одной из структур – огромному отверстию в механической стене, похожему на док или погрузочный отсек. Системы не отвечали, двигатели молчали. "Харон-2" был игрушкой в руках невидимой силы.

А затем – сканирование. Ясмина чувствовала, как нечто проникало сквозь обшивку корабля, сквозь её скафандр, изучая каждую клетку её тела, каждую нейронную связь в мозгу. Не физический инструмент, а что-то вроде направленного поля или волны, проходившей сквозь материю, как сквозь пустоту.

В конце была боль. Острая, невыносимая, когда механические щупальца начали проникать сквозь обшивку корабля. Они двигались с неестественной текучестью, как будто металл превратился в жидкость. И образ – последнее, что она запомнила перед тем, как потеряла сознание: механизм, начинающий разбирать корабль и её саму на составные части.

Ясмина открыла глаза, тяжело дыша. Воспоминания были такими яркими, что казались реальнее настоящего момента. Она потянулась к медицинскому инжектору на столе, но остановилась. Нет, она должна сохранять ясность рассудка. "Нейрокрин" притупляет память, но сейчас ей нужны все детали.

Она перешла к другому файлу – внешним сенсорам корабля за те критические секунды, когда данные снова начали поступать. Большинство показаний были искажены или повреждены из-за экстремальных условий, но кое-что сохранилось. В частности, частичная визуализация внешней среды, созданная компьютером на основе различных датчиков.

Изображение было размытым, фрагментарным, но подтверждало её воспоминания: геометрические структуры, нарушающие все законы физики, механические части, движущиеся с органической плавностью.

– Компьютер, – произнесла Ясмина, – сравни эти визуальные данные с изображениями из статьи Самира Хадида "К вопросу о неприродном происхождении некоторых сверхмассивных чёрных дыр".

Система обработала запрос, и рядом с визуализацией данных полёта появились теоретические модели из работы Хадида – гипотетические структуры, которые могла бы создать сверхразвитая цивилизация внутри черной дыры для сбора энергии.

Сходство было поразительным.

– Поразительно, да?

Ясмина резко обернулась, рука инстинктивно потянулась к поясу, где у военных обычно висело оружие. В дверном проёме стоял Самир Хадид.

– Как вы вошли? – спросила она, быстро деактивируя голографические проекции. – Я активировала протокол "Тень".

Хадид выглядел смущённым.

– Дверь была открыта, – сказал он. – Я стучал, но вы не отвечали, и я…

Ясмина бросила взгляд на панель безопасности. Система показывала, что протокол "Тень" был отключён шесть минут назад – что было невозможно, ведь она не давала такой команды.

– Чего вы хотите, доктор Хадид? – спросила она, стараясь говорить спокойно, хотя сердце колотилось от адреналина.

Самир сделал шаг вперёд, его взгляд был прикован к теперь уже пустому месту, где только что висели голограммы.

– Это были данные вашего инцидента, не так ли? – спросил он тихо. – Я узнал формат телеметрии "Харона-2".

Ясмина молчала, оценивая ситуацию. Как много он успел увидеть? И что ещё важнее – можно ли ему доверять?

– Капитан Аль-Фахри, – продолжил Хадид, понизив голос, – я не собираюсь никому рассказывать. Но то, что вы видели… то, что зафиксировали ваши сенсоры… это может быть самым важным научным открытием в истории человечества.

– Вы не знаете, о чём говорите, – холодно ответила Ясмина.

– Знаю, – настаивал он, глаза горели научным энтузиазмом. – Искусственная структура внутри горизонта событий. Технология, способная манипулировать материей в условиях, где наши законы физики теряют смысл. Вы пересекли горизонт и вернулись, не так ли?

Ясмина застыла. Он знал слишком много.

– Как вы…

– Это единственное логичное объяснение аномалий, которые я обнаружил в данных, – ответил Хадид. – Всплеск излучения необычного спектра, совпадающий по времени с вашим инцидентом. Я анализировал его месяцами и пришёл к выводу, что это было что-то вроде… выброса. Как будто что-то вытолкнуло ваш корабль обратно из черной дыры.

Он сделал ещё шаг вперёд, и теперь стоял всего в метре от Ясмины.

– Скажите мне правду, капитан. Что вы видели там?

Ясмина несколько секунд изучала его лицо. В его глазах было только научное любопытство, никакого страха или недоверия. Может быть, он поймёт? Может, он единственный человек, который не сочтёт её сумасшедшей?

– Садитесь, – она указала на кресло. – То, что я скажу, не должно покинуть эту комнату. Вы понимаете?

Хадид кивнул и сел, подавшись вперёд в напряжённом ожидании.

– Официальная версия лжёт, – начала Ясмина, решив, что полуправда лучше, чем ничего. – Во время испытательного полёта "Харона-2" произошёл не просто сбой щитов. Корабль действительно пересёк горизонт событий.

Глаза Хадида расширились от изумления.

– По всем известным законам физики это невозможно. Ничто, даже свет, не может вырваться изнутри черной дыры.

– По всем известным законам, – подчеркнула Ясмина. – Но то, что находится внутри… оно не подчиняется нашей физике.

Она активировала голограмму снова, но на этот раз показала только малую часть данных – визуализацию внешней среды в момент возвращения корабля за пределы горизонта.

– Это не пустота, – сказала она. – Внутри черной дыры находится… структура. Искусственное сооружение колоссальных размеров. Как гигантский промышленный комплекс.

Хадид выглядел ошеломлённым.

– Моя теория… она была верна? – прошептал он. – Сверхразвитая цивилизация использует черные дыры для сбора энергии?

– Я не знаю, для чего именно служит эта структура, – ответила Ясмина. – Но я видела, как она… перерабатывает материю. Всё, что попадает в черную дыру, становится ресурсом.

Она замолчала, не желая рассказывать о самом ужасном – о том, как механизм начал разбирать её корабль и её саму, прежде чем внезапно "отбраковать" и выбросить назад.

Хадид молчал несколько секунд, переваривая информацию.

– Почему вы скрыли это? – спросил он наконец. – Это открытие могло изменить всю нашу науку, наше понимание вселенной!

– Вы бы поверили? – горько усмехнулась Ясмина. – Одинокий пилот, утверждающий, что видел невозможное? Меня бы объявили сумасшедшей, списали с полётов, и все доказательства были бы похоронены. Компания не заинтересована в правде – она заинтересована в прибыли от туристических экспедиций к черной дыре.

– Но теперь у вас есть я, – сказал Хадид с энтузиазмом. – Мои теоретические выкладки подтверждают ваш опыт. Вместе мы могли бы…

– Нет, – резко оборвала его Ясмина. – Никто не должен знать. По крайней мере, пока. Мы не понимаем, с чем имеем дело. Если эта… Фабрика, как я её называю… обнаружит, что мы знаем о её существовании, кто знает, что она предпримет?

– Фабрика? – переспросил Хадид.

– Так я её называю, – пояснила Ясмина. – Потому что она напоминает гигантский перерабатывающий завод.

Хадид задумался.

– Но если вы знаете об опасности, зачем согласились на этот полёт? Почему рискуете не только своей жизнью, но и жизнями всех на борту?

Это был справедливый вопрос. Ясмина подошла к иллюминатору, глядя на далёкую черную дыру.

– Потому что я должна узнать больше, – тихо сказала она. – Понять, что это за Фабрика, кто её создал и зачем. И потому что… мне кажется, Виктор Рейн что-то замышляет. Что-то, связанное с черной дырой и его дочерью.

Хадид кивнул:

– Я заметил его необычный интерес к релятивистским эффектам. Он задавал очень специфические вопросы о временных искажениях вблизи горизонта событий.

– Вы ужинали с ним вчера, – вспомнила Ясмина. – О чём вы говорили?

– В основном о моих теориях, – ответил Самир. – Он проявлял удивительные познания в теоретической физике для бизнесмена. Особенно его интересовала возможность использования гравитационных полей для манипуляции пространством-временем.

Ясмина нахмурилась:

– Это связано с болезнью его дочери, не так ли?

– Возможно, – кивнул Хадид. – Лила упоминала, что в её состоянии критичен фактор времени. Митохондриальная дегенерация прогрессирует с определённой скоростью, и традиционная медицина не успевает разработать лекарство.

– А если время течёт иначе… – начала Ясмина.

– Точно, – подхватил Хадид. – В сильном гравитационном поле время замедляется относительно внешнего наблюдателя. Теоретически, если поместить человека достаточно близко к горизонту событий, для него пройдут минуты, в то время как во внешнем мире – годы. За это время можно было бы разработать лекарство.

– Или наоборот, – предположила Ясмина, – ускорить внутренние процессы относительно внешнего времени, чтобы лекарство воздействовало быстрее. Но это безумие! Никакие гравитационные щиты не позволят подойти настолько близко к горизонту событий безопасно.

– Если только Рейн не разработал что-то новое, – задумчиво произнёс Хадид. – Его компания обладает передовыми технологиями в области квантовой механики.

Тревога Ясмины усилилась. Если Рейн действительно планировал использовать релятивистские эффекты для лечения дочери, он мог попытаться направить "Харон" ближе к горизонту, чем предусматривал протокол безопасности. А там их ждала Фабрика.

Внезапно корабельный интерком ожил:

– Капитан Аль-Фахри, – раздался голос Кая Ньемана, – вы нужны на мостике. У нас… ситуация.

Тон Кая заставил Ясмину насторожиться.

– Продолжай, – сказала она.

– Лучше обсудить лично, – ответил Кай, явно выбирая слова. – Это касается систем щитов.

Ясмина бросила тревожный взгляд на Хадида:

– Я должна идти. Помните, наш разговор остаётся между нами.

Хадид кивнул:

– Конечно. Но капитан… будьте осторожны. Если Рейн действительно что-то замышляет, он не остановится ни перед чем, чтобы спасти дочь.

Ситуация на мостике оказалась именно такой тревожной, как Ясмина и опасалась. Кай ждал её с напряжённым выражением лица, рядом с ним стоял Алекс Мартинес, лицо которого не выражало ничего.

– Что произошло? – спросила Ясмина, едва войдя.

– Обнаружены несанкционированные доступы к системам гравитационных щитов, – сообщил Кай, указывая на диагностический монитор. – Кто-то изучал конфигурации, тестировал пределы мощности.

– Когда? – резко спросила Ясмина.

– В течение последних шести часов, – ответил Кай. – Начиная примерно через час после старта.

Ясмина перевела взгляд на Мартинеса:

– Служба безопасности засекла что-нибудь?

Мартинес покачал головой:

– Доступ осуществлялся с помощью авторизованных кодов. Но не с обычных терминалов, а через медицинскую систему в VIP-отсеке.

– Рейн, – прошептала Ясмина. – Он использовал медицинское оборудование, чтобы замаскировать свою активность.

– Это только предположение, капитан, – сказал Мартинес ровным голосом. – У нас нет доказательств. Кроме того, он и его дочь всё время были под наблюдением медицинского персонала.

– Но не лично, – возразил Кай. – Они контролировали состояние девочки через медицинскую систему. А Рейн мог использовать это время для доступа к кораблю.

Ясмина быстро оценивала ситуацию:

– Какие именно параметры изучались?

Кай вывел на экран детализированный отчёт:

– В основном протоколы аварийного отключения и перенаправления энергии. А ещё – максимальные теоретические мощности щитов при экстремальных гравитационных нагрузках.

– Он ищет способ выжить глубже в гравитационной воронке, – сказала Ясмина. – Готовит почву для какой-то модификации систем.

– Или просто изучает их из научного интереса, – предложил Мартинес. – Рейн финансировал значительную часть этой экспедиции, у него могут быть легитимные причины интересоваться техническими деталями.

Ясмина посмотрела на него с подозрением. Почему офицер безопасности защищает Рейна?

– В любом случае, – продолжила она, – я хочу изменить все коды доступа к критическим системам. И установить дополнительный мониторинг на медицинские терминалы.

– Это может быть воспринято как недоверие к VIP-клиенту, – предупредил Мартинес.

– Безопасность корабля важнее чьих-то чувств, – отрезала Ясмина. – Кай, займись этим немедленно.

Когда Кай отошёл выполнять распоряжение, Ясмина понизила голос, обращаясь к Мартинесу:

– Вы, кажется, слишком обеспокоены комфортом Рейна, офицер.

Мартинес посмотрел на неё своими непроницаемыми глазами:

– Я обеспокоен балансом между безопасностью и выполнением миссии, капитан. Виктор Рейн – не просто пассажир, а ключевой инвестор этой экспедиции и человек с огромным влиянием. Если мы начнём относиться к нему как к потенциальной угрозе без достаточных доказательств, это может иметь… последствия.

– Для кого? – спросила Ясмина. – Для корабля? Или для "ЭвентХорайзон"?

Мартинес слегка улыбнулся:

– Для всех участников, капитан. Включая вас.

В его словах Ясмине послышалось скрытое предупреждение.

– Я запрошу встречу с Рейном, – сказала она. – Официально – чтобы обсудить предстоящий "Танец Харона". Неофициально – чтобы лучше понять его намерения.

– Разумное решение, – кивнул Мартинес. – Но я бы рекомендовал быть осторожнее с прямыми обвинениями.

Ясмина не ответила. Вместо этого она подошла к главному обзорному экрану, где виднелась приближающаяся черная дыра. Лебедь X-1 уже казалась не просто тёмной точкой, а заметным диском, искажающим звёздный свет вокруг себя.

Где-то там, за невидимой границей горизонта событий, ждала Фабрика. А на её собственном корабле зрел заговор, природу которого она только начинала понимать.

Ужин в VIP-столовой "Харона" был устроен с роскошью, достойной стоимости билетов. Настоящая пища вместо синтетической, вино из земных виноградников, антикварная посуда и столовые приборы. Капитан за одним столом с пассажирами – традиция, восходящая к морскому прошлому человечества.

Ясмина сидела во главе стола, Виктор Рейн – по правую руку от неё, Эмилия Ван – по левую. Дальше размещались Лила Рейн, Самир Хадид и Чжао Вэнь. Алекс Мартинес стоял у стены, наблюдая за происходящим с бесстрастным выражением лица.

Разговор плавно перетекал от одной темы к другой – последние научные открытия, политическая ситуация в колониях Юпитера, инвестиционные возможности в терраформировании Марса. Обычная светская беседа ультрабогатых и образованных.

Ясмина наблюдала за Виктором Рейном, пытаясь понять, что скрывается за его безупречной маской успешного бизнесмена. Он был внимателен к дочери, время от времени проверяя показатели на миниатюрном мониторе, встроенном в его наручный браслет – очевидно, медицинские данные Лилы.

– Капитан Аль-Фахри, – обратился к ней Рейн, – расскажите нам больше о вашем знаменитом "Танце Харона". Что именно делает его таким особенным?

Ясмина отпила глоток воды, собираясь с мыслями:

– Классическое приближение к черной дыре всегда было компромиссом между безопасностью и эффективностью. "Танец Харона" использует гравитационное поле самой черной дыры для создания оптимальной спиральной траектории, максимизирующей защиту щитов.

– И позволяющей подойти ближе к горизонту событий, – добавил Рейн.

– В пределах безопасности, – подчеркнула Ясмина.

– А что определяет эти пределы? – спросил Рейн, его глаза блеснули. – Технические возможности корабля? Или наше ограниченное понимание физики черных дыр?

Этот вопрос был слишком точным, чтобы быть случайным.

– И то, и другое, – осторожно ответила Ясмина. – Гравитационные щиты имеют физические пределы эффективности. А наши модели поведения материи вблизи горизонта событий основаны на теоретических расчётах, а не практическом опыте.

– За исключением вашего инцидента, конечно, – мягко заметил Рейн. – Вы ведь были ближе всех к горизонту, не так ли?

Ясмина почувствовала, как напряглись все мышцы. Он явно пытался выудить информацию.

– В результате технической неисправности, – сухо ответила она. – Не опыт, который я бы хотела повторить.

– Разумеется, – кивнул Рейн. – Но не могли бы вы, чисто гипотетически, описать, что происходит с течением времени на таком близком расстоянии? Релятивистские эффекты должны быть… весьма заметными.

Прежде чем Ясмина успела ответить, вмешалась Эмилия Ван:

– Если позволите, теоретически, наблюдатель, находящийся вблизи горизонта событий, будет воспринимать время нормально для себя, но с его точки зрения события во внешней вселенной будут происходить с ускорением. Час вблизи горизонта может соответствовать дням или даже годам во внешнем мире, в зависимости от расстояния.

– Именно так, – подхватил Самир Хадид. – Это классический пример замедления времени, предсказанный общей теорией относительности. Но на практике…

– На практике, – перебила его Ясмина, – ни один человек не испытывал этого эффекта в полной мере, потому что приблизиться к горизонту настолько, чтобы он стал значительным, означало бы верную смерть. Гравитационные приливы разорвали бы корабль и всех на борту.

– Если только, – задумчиво произнёс Рейн, – не существует способа усилить защиту. Теоретически.

– Теоретически всё возможно, мистер Рейн, – холодно сказала Ясмина. – Но я капитан этого корабля, и моя обязанность – обеспечивать безопасность всех на борту. Мы не будем экспериментировать с гравитацией черной дыры.

Рейн улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз:

– Конечно, капитан. Я полностью доверяю вашему опыту.

Лила, сидевшая рядом с отцом, выглядела бледнее обычного. Она тихо кашлянула, и Рейн немедленно проверил её показатели.

– Тебе нужно отдохнуть, дорогая, – сказал он с нежностью, которая, казалось, была единственной искренней эмоцией в его репертуаре. – Завтра будет напряжённый день.

– Я в порядке, папа, – слабо улыбнулась Лила. – Мне интересно.

– Позвольте поинтересоваться, мисс Рейн, – обратился к ней Самир, – что именно привлекает вас в этой экспедиции? Не часто встретишь молодую девушку, интересующуюся черными дырами.

Лила оживилась:

– Чёрные дыры – это квинтэссенция тайны, доктор Хадид. Места, где известные законы физики перестают работать. Где время и пространство искривляются до неузнаваемости. Разве не захватывающе думать, что за горизонтом событий могут существовать реальности, которые мы не можем даже представить?

Её глаза горели искренним энтузиазмом, несмотря на болезненный вид.

– У моей дочери поэтический взгляд на вселенную, – с гордостью сказал Рейн. – Она унаследовала его от матери.

– Вашей покойной жены? – спросил Чжао Вэнь с бестактностью, характерной для людей, привыкших к вседозволенности. – Я слышал, она умерла от той же болезни?

Виктор Рейн замер, его лицо на мгновение исказилось от боли, прежде чем вернуться к обычной маске спокойствия.

– Да, – коротко ответил он. – Десять лет назад. Но медицина не стоит на месте.

Последние слова прозвучали почти как угроза.

Эмилия Ван, почувствовав напряжение, поспешила сменить тему:

– Завтра мы подойдем достаточно близко к Лебедь X-1, чтобы наблюдать искривление света звёзд вокруг неё. Это будет потрясающее зрелище.

Разговор перешёл к более безопасным темам, но Ясмина продолжала наблюдать за Рейном. Его вопросы о релятивистских эффектах были слишком конкретными, слишком целенаправленными. Он явно готовил что-то, связанное с черной дырой и её воздействием на время.

Когда ужин завершился, и гости начали расходиться, Ясмина задержала Рейна:

– Мистер Рейн, я хотела бы обсудить с вами некоторые технические детали завтрашней демонстрации. Если у вас есть время.

Виктор Рейн кивнул:

– Конечно, капитан.

Он обернулся к дочери:

– Лила, ты можешь добраться до каюты сама?

– Конечно, папа, – девушка закатила глаза. – Я больна, а не беспомощна.

Когда все ушли, и они остались наедине, Ясмина решила не тратить время на любезности:

– Кто-то изучал системы гравитационных щитов через медицинский терминал в вашей каюте, мистер Рейн. Вы не знаете, кто это мог быть?

Рейн даже не попытался изобразить удивление:

– Прямолинейность. Это качество, которое я уважаю, капитан.

– А я уважаю честность, – парировала Ясмина. – Что вы задумали?

Рейн несколько секунд изучал её лицо, словно принимая решение.

– Вы знаете, что моя дочь умирает, – наконец сказал он. – То, что у неё диагностировали митохондриальную дегенерацию третьей стадии, означает, что ей осталось меньше года.

– Мне жаль, – искренне сказала Ясмина. – Но что это имеет общего с системами корабля?

– Всё, – просто ответил Рейн. – Время, капитан. Вот чего не хватает Лиле. Лучшие умы в моих лабораториях уже десять лет работают над лекарством. Они близки к прорыву, но нужны ещё годы исследований.

– А у вашей дочери их нет, – закончила за него Ясмина, начиная понимать.

– Именно, – кивнул Рейн. – Но что, если мы могли бы изменить течение времени? Что, если бы Лила могла прожить субъективно долгую и полноценную жизнь, в то время как во внешнем мире прошли бы годы, необходимые для создания лекарства?

Ясмина уставилась на него:

– Вы собираетесь использовать релятивистские эффекты черной дыры? Это безумие, Рейн! Никакие щиты не защитят корабль на таком расстоянии от горизонта, где временные искажения станут значимыми.

– А если я скажу вам, что у меня есть технология, способная усилить эффективность щитов в десять раз? – тихо спросил Рейн. – Экспериментальная квантовая система, над которой мои инженеры работали годами?

Ясмина покачала головой:

– Даже если такая технология существует, использовать её без тестирования – чистое безумие. Вы рискуете не только жизнью вашей дочери, но и всеми на этом корабле.

– Я не прошу рисковать всеми, – сказал Рейн. – Только предоставить мне возможность использовать спасательный шаттл. С модифицированными щитами он сможет продержаться достаточно долго вблизи горизонта.

Ясмина не верила своим ушам:

– Вы хотите, чтобы я позволила вам и вашей дочери отправиться на верную смерть?

– На долгую жизнь, – поправил её Рейн. – В субъективном времени Лилы. А когда лекарство будет готово, мои люди придут за нами.

– Это невозможно, – Ясмина покачала головой. – Никто не сможет извлечь вас из такого близкого расстояния к горизонту.

Рейн улыбнулся загадочно:

– У меня есть основания полагать, что это не так. Существуют… теоретические возможности.

Ясмина вспомнила Фабрику – нечто за горизонтом, что каким-то образом "выбросило" её обратно. Неужели Рейн знал об этом? Или подозревал?

– Моё решение – нет, – твёрдо сказала она. – Я не позволю использовать этот корабль или любой его компонент для самоубийственной миссии.

– Я надеялся на ваше понимание, – вздохнул Рейн. – Особенно учитывая ваш собственный опыт с черной дырой.

Ясмина напряглась:

– Что вы имеете в виду?

– Только то, что официальный отчёт о вашем инциденте содержит… пробелы, – сказал Рейн. – И я достаточно влиятелен, чтобы получить доступ к настоящим данным. Вы пересекли горизонт событий, капитан. И вернулись. Вопрос – как?

Кровь отхлынула от лица Ясмины. Он знал. Или догадывался.

– Инцидент был результатом сбоя систем, – сказала она автоматически. – Официальная версия…

– Давайте не будем тратить время на ложь, – перебил её Рейн. – Мы оба знаем, что за горизонтом что-то есть. Что-то, что вернуло вас. И я верю, что это же "что-то" может спасти мою дочь.

Ясмина смотрела на него, не в силах поверить в услышанное. Рейн не просто хотел использовать релятивистские эффекты – он намеревался попасть внутрь горизонта, к Фабрике.

– Вы не знаете, о чём говорите, – тихо сказала она. – То, что находится за горизонтом… это не спасение. Это нечто, превосходящее наше понимание, и оно не заботится о человеческой жизни.

– А разве природа когда-либо заботилась о нас? – улыбнулся Рейн. – И всё же мы научились использовать её силы. Молнии, ядерную энергию, гравитацию. Почему бы не использовать то, что скрывается в черной дыре?

Ясмина осознала, что перед ней стоял не просто отчаявшийся отец, а человек, одержимый идеей, готовый рискнуть всем ради своей цели.

– Моё решение остаётся неизменным, – сказала она. – И я приму все меры, чтобы предотвратить любые попытки саботажа систем корабля.

Рейн продолжал улыбаться, но его глаза стали холодными:

– Жаль, что мы не смогли договориться, капитан. Но я уважаю вашу позицию.

Он повернулся, чтобы уйти, но остановился у двери:

– Знаете, что самое ироничное? То, что выбросило вас из черной дыры – какой бы ни была его природа – дало вам второй шанс. А вы отказываете в таком же шансе моей дочери.

С этими словами он вышел, оставив Ясмину наедине с тревожными мыслями. Виктор Рейн знал или подозревал о существовании Фабрики. И он был готов рискнуть всем, чтобы использовать её для спасения дочери.

Что ещё хуже – у него, возможно, были средства осуществить свой план, несмотря на её запрет.

Глава 4: Искривление времени

"Харон" вошёл в гравитационную зону влияния Лебедь X-1 на тридцатый час полёта. Даже на расстоянии миллионов километров от горизонта событий влияние черной дыры ощущалось по лёгкой вибрации корабля, когда его системы компенсировали нарастающее притяжение.

Ясмина не покидала мостик с момента разговора с Виктором Рейном. Она лично контролировала все ключевые системы, особенно гравитационные щиты и навигацию. Кай Ньеман находился рядом, регулярно проводя диагностику на предмет несанкционированных модификаций.

– Приближаемся к первой демонстрационной точке, – объявила Ясмина через корабельную связь. – Всем пассажирам рекомендуется собраться в обзорной галерее для наблюдения за эффектом гравитационной линзы.

Она активировала внутреннюю систему наблюдения – все VIP-пассажиры направлялись к обзорной галерее на верхней палубе. Все, кроме Лилы Рейн, которая, согласно данным, находилась в медицинском отсеке с двумя врачами из команды её отца.

– Кай, – тихо обратилась Ясмина к бортинженеру, – держи под наблюдением медицинский отсек. Меня беспокоит, что Рейн может использовать состояние дочери как прикрытие для доступа к системам.

– Уже настроил дополнительные сенсоры, – кивнул Кай. – Если он попытается что-то сделать с корабельными системами оттуда, мы узнаем.

Ясмина переключила своё внимание на навигацию. Сейчас "Харон" находился на расчётной орбите в полутора миллионах километров от черной дыры – достаточно близко, чтобы наблюдать искривление света звёзд, но достаточно далеко, чтобы не подвергаться опасным гравитационным эффектам.

Она активировала интерфейс с обзорной галереей:

– Дамы и господа, то, что вы сейчас увидите, – один из самых красивых и наглядных примеров общей теории относительности Эйнштейна. Гравитационное поле черной дыры настолько сильно, что буквально искривляет пространство вокруг себя, заставляя свет от звёзд, находящихся за ней, огибать её по дуге.

На огромном панорамном окне обзорной галереи появились вспомогательные графические элементы, выделяющие звёзды, чей свет искривлялся чёрной дырой.

– Это похоже на оптическую иллюзию, – раздался голос Самира Хадида из галереи. – Словно смотришь через увеличительное стекло.

– Именно так, – согласилась Ясмина. – Чёрная дыра действует как гигантская линза. В некоторых случаях, при идеальном выравнивании, мы можем видеть одну и ту же звезду сразу в нескольких местах – её свет идёт к нам разными путями вокруг черной дыры.

Виктор Рейн стоял у самого окна, его лицо выражало странную смесь благоговения и расчётливого интереса:

– А на каком расстоянии начинают проявляться временные искажения? – спросил он. – Те самые, о которых мы говорили вчера.

Ясмина напряглась, но ответила профессионально:

– Значительные временные искажения начинаются гораздо ближе к горизонту событий – примерно в ста тысячах километров, в зависимости от массы черной дыры. Но даже здесь время течёт немного медленнее, чем на Земле – примерно на несколько миллисекунд в день.

– А ваш знаменитый "Танец Харона" приблизит нас ещё ближе, верно? – продолжил Рейн, не отрывая глаз от черной дыры. – На какое расстояние?

– Минимальная безопасная дистанция для "Харона" с пассажирами на борту – пятьсот тысяч километров от горизонта, – ответила Ясмина. – На этом расстоянии временное искажение составит примерно одну секунду на земной час.

Чжао Вэнь рассмеялся:

– Одна секунда за час? И ради этого мы заплатили такие деньги?

– Вы платили за уникальный опыт и безопасность, господин Чжао, – сухо ответила Ясмина. – Если бы вы предпочли более экстремальные ощущения с меньшими шансами вернуться живым, цена была бы значительно ниже.

По галерее пробежал нервный смешок. Эмилия Ван поспешила сгладить момент:

– Даже такое небольшое искажение – это невероятно редкий опыт для человека. Подумайте – вы будете буквально ощущать, как гравитация влияет на ход времени!

В этот момент Ясмина заметила, что Алекс Мартинес незаметно покинул обзорную галерею. Куда он направлялся? Краем глаза она заметила, что один из мониторов системы безопасности показывал, что офицер направлялся в сторону медицинского отсека.

– Кай, – тихо сказала она в личный канал связи, – Мартинес идёт в медотсек. Следи за ним.

– Понял, – отозвался Кай. – Уже подключаюсь к камерам там.

Ясмина продолжала объяснять пассажирам особенности гравитационных эффектов, но часть её внимания была сосредоточена на мониторе, показывавшем медицинский отсек. Там находились Лила Рейн, лежащая в специальной капсуле, окружённая медицинским оборудованием, и двое врачей, контролировавших её состояние.

Алекс Мартинес вошёл в медотсек и обменялся несколькими словами с одним из врачей. Затем он подошёл к Лиле и что-то сказал ей. Девушка кивнула, выглядя удивлённой, но не испуганной.

– Что он там делает? – пробормотала Ясмина.

– Не могу разобрать разговор, – отозвался Кай. – Аудиосистемы в медотсеке отключены для конфиденциальности пациентов.

– Подними уровень доступа. Это вопрос безопасности корабля.

Через несколько секунд Кай снова заговорил:

– Готово. Звук появится через…

В этот момент в корабельной системе раздался сигнал тревоги. Экраны замигали красным.

– Что происходит? – резко спросила Ясмина.

– Аномалия в гравитационных показателях, – ответил второй пилот, Марко Чен, быстро проверяя системы. – Внешние сенсоры фиксируют внезапное усиление гравитационного поля!

Ясмина мгновенно переключилась в режим кризисного управления:

– Всем пристегнуться! – объявила она через общекорабельную связь. – Зафиксирована гравитационная аномалия. Увеличиваю мощность щитов.

Её пальцы летали над консолью, перенаправляя энергию к гравитационным щитам. Через нейроинтерфейс она чувствовала, как корабль сопротивляется усилившемуся притяжению.

– Данные не имеют смысла, – говорил Кай, анализируя показания. – Словно гравитационное поле черной дыры внезапно усилилось на двадцать процентов. Это невозможно!

– Проверь системы сенсоров, – приказала Ясмина. – Возможно, это сбой в измерениях.

Но даже когда она произносила эти слова, она чувствовала, что корабль действительно испытывает усиленное притяжение. "Харон" слегка дрожал, компенсаторы работали на пределе возможностей.

– Сенсоры в норме, – доложил Кай через несколько секунд. – Это реальный эффект!

Ясмина активировала дополнительные двигатели, пытаясь удержать корабль на стабильной орбите.

– Что-то влияет на гравитационное поле, – сказала она. – Начинаю маневр отдаления.

Внезапно гравитационное воздействие исчезло так же неожиданно, как и появилось. Системы корабля вернулись к нормальным показателям.

– Аномалия прекратилась, – сообщил Марко. – Все системы стабилизируются.

Ясмина не расслаблялась:

– Кай, полное сканирование всех систем. Это не могло быть естественным явлением.

Она переключилась на общекорабельную связь:

– Дамы и господа, приношу извинения за неудобства. Мы зафиксировали кратковременную гравитационную аномалию, но сейчас ситуация стабилизировалась. В целях безопасности прошу всех вернуться в свои каюты до выяснения причин произошедшего.

На мониторе медицинского отсека она видела, что Лила Рейн всё ещё находилась в своей капсуле, но Алекс Мартинес уже покинул помещение. Где он был во время аномалии?

– Кай, найди Мартинеса.

– Он в коридоре Б, направляется к инженерному отсеку, – ответил Кай, проверяя камеры безопасности.

– Перехвати его. Я хочу знать, что он делал в медицинском отсеке.

– Понял.

Ясмина обратила внимание на показания с внешних сенсоров. Что-то не давало ей покоя. Гравитационная аномалия была слишком внезапной и слишком сфокусированной, словно направленный луч, а не естественное явление.

Внезапно она вспомнила слова Самира Хадида о странных периодических изменениях в спектре излучения черной дыры, которые он интерпретировал как признаки искусственной структуры.

– Компьютер, – скомандовала она, – проанализируй спектр излучения черной дыры в момент гравитационной аномалии.

Система обработала запрос, и на экране появился график с явным всплеском на определённой частоте – именно в момент аномалии.

– Увеличь этот сегмент.

График увеличился, показывая чёткую периодичность в излучении – слишком регулярную для естественного явления.

– Чёрт возьми, – прошептала Ясмина. – Это модулированный сигнал.

Фабрика. Она была активна. И, казалось, реагировала на их присутствие.

В этот момент вернулся Кай, его лицо выражало тревогу:

– Я не нашёл Мартинеса. Он должен был быть в инженерном отсеке, но там его нет. И что ещё хуже – я обнаружил несанкционированный доступ к протоколам щитов во время аномалии.

– Откуда? – резко спросила Ясмина.

– Вот в том-то и дело. Терминал в медицинском отсеке.

Ясмина чувствовала, как кусочки головоломки начинают складываться. Алекс Мартинес, таинственный офицер безопасности, появившийся незадолго до экспедиции. Его странная защита интересов Рейна. Его появление в медотсеке непосредственно перед аномалией.

– Он работает на Рейна, – сказала она. – Они что-то тестируют. Возможно, те самые улучшенные щиты, о которых говорил Рейн.

– Или технологию для манипуляции гравитацией, – предположил Кай. – Но зачем рисковать так далеко от черной дыры?

– Потому что это был только тест, – ответила Ясмина. – Проверка систем перед настоящей попыткой. Они хотят знать, выдержат ли их улучшенные щиты усиленное гравитационное поле.

Кай выглядел встревоженным:

– Что нам делать?

Ясмина задумалась. Прямая конфронтация с Рейном могла привести к непредсказуемым последствиям. Он был слишком влиятелен, и если Мартинес действительно работал на него, ситуация усложнялась.

– Мы продолжаем по плану, – решила она. – Но я хочу, чтобы ты тайно отключил систему управления спасательными шаттлами от основной сети. Если Рейн планирует использовать шаттл для своего безумного плана, он не должен иметь к нему доступа.

– А если он уже взломал системы?

– Тогда мы будем действовать по ситуации, – ответила Ясмина. – И ещё – настрой системы на постоянное сканирование спектра излучения чёрной дыры. Если появятся аналогичные модуляции, я хочу знать немедленно.

Кай кивнул и отправился выполнять распоряжения. Ясмина осталась на мостике, глядя на приближающуюся черную дыру.

То, что она только что обнаружила, подтверждало худшие опасения. Черная дыра Лебедь X-1 не была пассивным космическим объектом. Внутри неё действительно скрывалась структура, контролируемая неизвестным разумом. И эта структура – Фабрика – активно реагировала на их приближение.

Если Рейн каким-то образом узнал об этом и планировал использовать Фабрику для своих целей, последствия могли быть катастрофическими.

Два часа спустя "Харон" продолжал своё приближение к черной дыре. После гравитационной аномалии Ясмина приказала снизить скорость и увеличить частоту проверок всех систем. Пассажиры были проинформированы, что аномалия была "естественным, хотя и редким явлением", и экспедиция продолжится по плану, но с дополнительными мерами предосторожности.

Ясмина решила лично встретиться с Лилой Рейн. Если кто-то и мог пролить свет на планы Виктора, то это его дочь.

Медицинский отсек "Харона" был оборудован по последнему слову техники. Просторное помещение с несколькими медкапсулами и диагностическими системами, способными лечить практически любую болезнь или травму, с которыми могли столкнуться пассажиры и экипаж. Но центральное место занимала специальная капсула, установленная командой Рейна – нечто среднее между криогенной камерой и квантовым сканером.

Лила Рейн сидела на краю своей капсулы, облачённая в медицинский комбинезон с интегрированными сенсорами. Несмотря на бледность и очевидную слабость, она читала что-то на голографическом дисплее с увлечением человека, поглощённого интеллектуальной задачей. Двое врачей находились в стороне, контролируя её состояние через мониторы.

– Капитан Аль-Фахри, – Лила первой заметила вошедшую Ясмину и улыбнулась. – Какой приятный сюрприз.

Ясмина кивнула врачам:

– Я хотела бы поговорить с мисс Рейн наедине. Это возможно с медицинской точки зрения?

Врачи переглянулись.

– Десять минут, не более, – ответил старший из них. – И если показатели начнут ухудшаться, мы вынуждены будем прервать разговор.

– Разумеется, – согласилась Ясмина.

Когда врачи вышли, Лила закрыла свой голографический дисплей и внимательно посмотрела на Ясмину:

– Вы здесь из-за гравитационной аномалии, не так ли?

Прямота девушки удивила Ясмину.

– Отчасти, – честно ответила она. – Но больше из-за вашего отца и его планов.

Лила вздохнула:

– Он рассказал вам. О своей безумной идее использовать релятивистские эффекты черной дыры, чтобы дать мне время…

– Да, – кивнула Ясмина. – И я подозреваю, что сегодняшняя аномалия была связана с тестированием какой-то технологии для этой цели.

Лила не стала отрицать:

– Отец никогда не отличался терпением. Особенно когда речь идёт обо мне.

– Вы знаете, что его план безумен? – прямо спросила Ясмина. – Шансы выжить практически нулевые.

– Знаю, – спокойно ответила Лила. – Но вы не представляете, каково это – видеть, как человек, которого вы любите, медленно разрушается изнутри от горя и чувства беспомощности. Моя мать умерла от той же болезни. Он не смог её спасти, и это разбило его. А теперь, когда то же самое происходит со мной…

Ясмина почувствовала укол сострадания. Боль в глазах девушки была настоящей.

– Он рассказывал вам о своём разговоре со мной? – спросила Ясмина. – О том, что он знает о моём… инциденте два года назад?

Лила кивнула:

– Да. Он считает, что за горизонтом событий находится что-то, что может нам помочь. Что-то, что вернуло вас.

Ясмина опустилась на стул рядом с капсулой:

– Лила, то, что находится за горизонтом… это не спасение. Это нечто чуждое, непонятное и потенциально смертельное.

– Вы действительно были там, – не спрашивая, а утверждая, сказала Лила. – Внутри черной дыры. Что вы видели?

Ясмина колебалась. Рассказать этой умирающей девушке о Фабрике? О механизме, перерабатывающем всё, что попадало в черную дыру?

– Я видела нечто, похожее на огромный промышленный комплекс, – наконец сказала она. – Структуру, которая, казалось, существовала вне наших законов физики. Она начала… разбирать мой корабль. И меня саму. А потом почему-то выбросила назад.

Вместо страха, как ожидала Ясмина, глаза Лилы загорелись:

– Искусственная структура! Значит, теория Хадида верна. Черная дыра используется сверхразвитой цивилизацией…

– Или чем-то, что мы не можем даже представить, – добавила Ясмина. – Но суть в том, что эта структура не проявила никакого интереса к общению или помощи. Она рассматривала меня и мой корабль как материал для переработки.

– А что если в этот раз будет иначе? – настаивала Лила. – Что если с правильным подходом, с правильной технологией…

– С той, что тестировали сегодня? – прервала её Ясмина. – Во время аномалии?

Лила замолчала на мгновение, затем кивнула:

– Да. Отец и мистер Мартинес разработали систему, способную усилить эффективность щитов. И ещё кое-что – устройство, генерирующее направленный гравитационный импульс.

– Поэтому произошла аномалия, – поняла Ясмина. – Они тестировали это устройство.

– И оно работает, – с энтузиазмом сказала Лила. – Мы получили ответ!

– Ответ? – насторожилась Ясмина.

– От черной дыры, – пояснила Лила. – Когда мы послали импульс, произошло нечто удивительное. Излучение черной дыры изменилось, стало модулированным, как будто… как будто что-то отвечало нам.

Ясмина похолодела. Они не просто тестировали технологию – они пытались установить контакт с Фабрикой!

– Лила, вы не понимаете, с чем имеете дело, – серьёзно сказала Ясмина. – То, что находится внутри черной дыры, может быть крайне опасно. Если оно обнаружит, что мы пытаемся с ним взаимодействовать…

– Но разве не в этом суть исследований? – возразила Лила. – Узнавать неизвестное, несмотря на риск?

– Есть разница между научным риском и самоубийством, – сказала Ясмина. – То, что планирует ваш отец…

– Спасёт мне жизнь, – тихо закончила Лила. – Или, по крайней мере, даст мне шанс. Сейчас у меня его нет.

Ясмина внимательно посмотрела на девушку:

– Вы действительно верите в его план? Или просто не хотите лишать его надежды?

Лила опустила глаза:

– Немного и того, и другого. Я физик, капитан. Я понимаю, насколько маловероятно, что его план сработает. Но я также вижу, что происходит с моим отцом. С тех пор, как он узнал о вашем инциденте, в нём появилась… одержимость. Он верит, что нашёл ответ.

– И вы готовы рискнуть своей жизнью ради этой веры?

– Я умираю в любом случае, – просто ответила Лила. – Максимум через год моё тело полностью откажет. Если есть хотя бы один шанс из тысячи…

Ясмина понимала её логику, но также знала, что девушка не представляет истинной природы того, что ждало за горизонтом.

– Лила, послушайте. То, что я видела внутри черной дыры… это не место, где вы хотели бы оказаться. Даже ради отсрочки неизбежного.

– А что, если это не просто отсрочка? – глаза Лилы блеснули. – Что, если эта структура, эта… Фабрика, как вы её называете… может не только перерабатывать материю, но и преобразовывать её? Менять её фундаментальные свойства?

Ясмина нахмурилась:

– На что вы намекаете?

– На то, что болезнь, убивающая меня, – это дефект на клеточном уровне. Мои митохондрии деградируют, потому что определённые белки неправильно складываются. Если бы существовала технология, способная перестроить материю на квантовом уровне…

– Вы думаете, что Фабрика может вас исцелить? – недоверчиво спросила Ясмина. – Лила, она пыталась разобрать меня на части! Это не медицинское устройство, а перерабатывающий завод.

– Но вы вернулись, – настаивала Лила. – Целой и невредимой. Возможно, она изучила вас и решила, что вы не представляете интереса. Или что вы не совместимы с её… процессами.

Эти слова заставили Ясмину задуматься. Действительно, почему Фабрика выбросила её обратно? Что она искала? И что могло бы произойти с Лилой, чей организм был фундаментально изменён болезнью?

– В любом случае, – сказала Ясмина, вставая, – я не допущу, чтобы ваш отец рисковал всем кораблём ради этого эксперимента. Слишком много жизней на кону.

– Он знает это, – сказала Лила. – Именно поэтому план включает только спасательный шаттл. Только нас двоих.

– И Мартинеса? – спросила Ясмина. – Он тоже участвует?

– Мистер Мартинес работает на отца уже пять лет, – подтвердила Лила. – Он бывший военный инженер, специалист по экспериментальным технологиям. Официальная должность офицера безопасности – только прикрытие.

Это подтверждало подозрения Ясмины. Но оставался ещё один вопрос:

– Когда они планируют действовать?

Лила отвела взгляд:

– Во время "Танца Харона". Когда корабль будет максимально близко к горизонту событий. Идеальный момент для отделения шаттла.

Именно этого Ясмина и опасалась. "Танец Харона" был сложным маневром, требующим полной концентрации пилота. Любая помеха в этот момент могла привести к катастрофе.

– Я не могу этого допустить, Лила, – твёрдо сказала она. – Это подвергнет опасности весь корабль.

– Я знаю, – тихо ответила девушка. – И я пыталась объяснить это отцу. Но он… он не слышит. С тех пор, как умерла мама, он словно живёт в другом мире. Мире, где можно победить смерть с помощью технологий и денег.

В глазах Лилы блеснули слёзы:

– Мне жаль, капитан. Правда жаль.

Ясмина хотела сказать что-то ещё, но в этот момент мониторы показали ухудшение состояния Лилы. Врачи немедленно вернулись в отсек.

– Время вышло, капитан, – сказал старший врач. – Мисс Рейн нужно отдыхать.

Ясмина кивнула и направилась к выходу. Но у двери остановилась и обернулась:

– Лила, есть другие способы бороться с вашей болезнью. Способы, не включающие черные дыры и инопланетные структуры.

– Я знаю, – слабо улыбнулась девушка. – Но у них нет того, что есть у черной дыры – фактора времени. Мне его не хватает, капитан. Как и всем нам, в конечном счёте.

Покинув медицинский отсек, Ясмина направилась прямо к Каю Ньеману. Бортинженер находился в своей каюте, работая над системами безопасности.

– Они планируют действовать во время "Танца Харона", – без предисловий сказала Ясмина, входя. – Рейн, его дочь и Мартинес собираются отделить шаттл и направить его к горизонту событий.

– Чёрт возьми, – выругался Кай. – Это самый опасный момент всей экспедиции! Малейшее нарушение в балансе во время маневра может отправить весь корабль в неконтролируемое падение к черной дыре.

– Именно, – кивнула Ясмина. – Что с отключением шаттлов от основной сети?

– Сделано, – ответил Кай. – Теперь они не могут быть активированы без прямого физического доступа к системам запуска.

– Хорошо, но этого недостаточно. Мартинес – бывший военный инженер, он может найти обходной путь. Нам нужно физически заблокировать доки спасательных шаттлов.

Кай нахмурился:

– Это нарушение протоколов безопасности. В случае реальной аварии…

– Если Рейн попытается провернуть свой план во время "Танца Харона", реальная авария нам гарантирована, – отрезала Ясмина. – Действуй. И ещё – я хочу знать, где находятся Рейн и Мартинес в любой момент времени.

– Я настрою персональное отслеживание через их идентификационные чипы, – кивнул Кай. – Но Яс… ты уверена, что они не откажутся от своего плана? Может, стоит поговорить с Рейном ещё раз?

Ясмина покачала головой:

– Я пыталась. Он одержим идеей спасти дочь с помощью черной дыры. Это вышло за рамки рациональности.

– А что насчёт экипажа? Мы должны предупредить их?

– Только ключевой персонал, – решила Ясмина. – Марко Чена, главного инженера и медицинского офицера. Чем меньше людей знают, тем меньше шансов, что информация просочится к Рейну.

Кай кивнул и вернулся к работе над системами безопасности. Ясмина собиралась уходить, когда он остановил её:

– Яс, ты так и не рассказала мне, что на самом деле произошло во время твоего инцидента два года назад. Но я вижу, как это изменило тебя. Что бы там ни было… оно настолько ужасно?

Ясмина замерла в дверях. Кай был её другом долгие годы. Если кто-то и заслуживал знать правду, то это он.

– Да, – тихо ответила она. – Ужаснее, чем ты можешь представить. И если Рейн думает, что это может спасти его дочь, он ошибается. Это лишь сделает её последние мгновения кошмаром.

С этими словами она вышла, оставив Кая с тревожным выражением на лице.

Направляясь на мостик, Ясмина размышляла о ситуации. "Танец Харона" был запланирован через двенадцать часов. За это время она должна была не только подготовить корабль к сложному маневру, но и предотвратить попытку саботажа со стороны Рейна и Мартинеса.

И всё это время черная дыра приближалась, и вместе с ней – невидимая Фабрика, ждущая новых жертв для своего бесконечного процесса переработки материи.

Глядя через обзорный экран на тёмный диск Лебедя X-1, Ясмина чувствовала, как её кошмары смешиваются с реальностью. Она уже пересекла горизонт однажды и каким-то чудом вернулась. Но в этот раз всё могло закончиться иначе. Для всех них.

Глава 5: Теории и заговоры

Обзорная галерея "Харона" располагалась на верхней палубе, представляя собой просторное помещение с панорамными иллюминаторами из сверхпрочного прозрачного материала. В обычное время это место служило для отдыха экипажа и VIP-пассажиров, но сейчас здесь было пусто – за исключением одинокой фигуры Самира Хадида.

Молодой астрофизик стоял у самого большого иллюминатора, напряжённо всматриваясь в черноту космоса, где медленно разрастался диск Лебедя X-1. Его тонкие пальцы нервно отбивали ритм по металлическому поручню, а на голографическом дисплее, зависшем перед ним в воздухе, мелькали сложные формулы и графики.

Ясмина намеренно шла неторопливо, чтобы звук её шагов предупредил Хадида о её присутствии. Астрофизик обернулся, и на его лице мелькнула нервная улыбка.

– Капитан Аль-Фахри! Я как раз думал о вас.

Ясмина подошла ближе, взглянув на его расчёты:

– Вижу, вы не теряете времени. Анализируете данные вчерашней аномалии?

– И не только, – кивнул Хадид, активируя трёхмерную проекцию. – Смотрите.

В воздухе возникла детализированная модель черной дыры Лебедь X-1 с окружающим её пространством. Цветные линии показывали искривление пространства-времени, а вокруг горизонта событий пульсировали странные узоры.

– Я наложил данные нескольких источников, – пояснил Самир. – Записи наших бортовых сенсоров, архивные наблюдения станции "Лимбо" за последние пять лет и, что самое интересное, – он понизил голос до шёпота, – фрагменты телеметрии с вашего инцидента двухлетней давности, которые мне удалось раздобыть неофициальными путями.

Ясмина напряглась:

– Вам следует быть осторожнее с "неофициальными путями", доктор Хадид. Это может расцениваться как нарушение корпоративных протоколов.

– Иногда наука требует отступления от протоколов, – пожал плечами Хадид. – Особенно когда на кону понимание самой фундаментальной тайны Вселенной.

Он жестом увеличил определённый участок модели – области непосредственно за горизонтом событий.

– Вот что меня интересует больше всего. Посмотрите на эти периодические всплески излучения. Они появляются каждые восемьдесят семь часов с точностью до миллисекунды. Такая регулярность невозможна для естественного объекта.

– Мог бы быть пульсар за черной дырой, – предположила Ясмина, пытаясь проверить логику Хадида.

– Я рассматривал эту возможность, – кивнул Самир. – Но тогда мы бы наблюдали гравитационное линзирование излучения, а вместо этого видим… вот.

Он указал на спектрограмму странных сигналов:

– Это выглядит как направленный луч, выходящий изнутри горизонта событий. Что, согласно всем известным законам физики, невозможно. Если только…

– Если только там нет искусственной структуры, обладающей технологией, способной обойти эти законы, – закончила за него Ясмина.

Глаза Хадида загорелись:

– Именно! Вы понимаете! Моя теория состоит в том, что некоторые черные дыры, особенно такие старые, как Лебедь X-1, могут быть не просто естественными космическими объектами, а искусственными конструкциями сверхразвитой цивилизации. Или, что ещё интереснее, – естественными объектами, которые были модифицированы для определённых целей.

– Каких целей? – спросила Ясмина, хотя уже знала ответ.

– Сбор энергии, – без колебаний ответил Хадид. – Черная дыра – идеальный источник. Материя, падающая на неё, высвобождает колоссальное количество энергии в процессе аккреции. А если научиться извлекать энергию из самого горизонта событий или из-за него… это буквально бесконечный ресурс.

Ясмина вспомнила Фабрику – гигантский механизм, перерабатывающий материю. Теория Хадида всё больше совпадала с тем, что она видела собственными глазами.

– И вы думаете, что вчерашняя гравитационная аномалия как-то связана с этой гипотетической структурой?

– Более чем уверен, – кивнул Самир. – Это была реакция. Когда мы приблизились на определённое расстояние, структура "почувствовала" нас и отреагировала. Возможно, это что-то вроде защитного механизма или… способ коммуникации.

Он подошёл ближе к Ясмине, его глаза горели научным энтузиазмом:

– Капитан, я знаю, что вы видели нечто большее во время своего инцидента. Что-то, что не вошло в официальные отчёты. Если бы вы поделились этой информацией, мы могли бы значительно продвинуться в понимании…

– Доктор Хадид! Капитан Аль-Фахри! Какой чудесный сюрприз!

Звонкий голос Эмилии Ван прервал их разговор. Главный научный консультант "ЭвентХорайзон" вплыла в обзорную галерею с грацией человека, привыкшего к невесомости, хотя на "Хароне" поддерживалась стандартная гравитация. Её серебристые волосы были элегантно уложены, а на губах играла профессиональная улыбка, не достигавшая глаз.

– Обсуждаете наш вчерашний гравитационный сюрприз? – спросила она, подходя ближе и бросив критический взгляд на голографические модели Самира.

– Доктор Хадид делился своей… интересной теорией, – дипломатично ответила Ясмина.

– О, я уверена, – улыбка Эмилии стала ещё шире, но в голосе появились стальные нотки. – Самир славится своими экстравагантными идеями о разумных черных дырах и инопланетных мегаструктурах. Весьма занимательно для научно-фантастического романа, не так ли?

Хадид заметно напрягся:

– Моя теория основана на реальных данных, доктор Ван. Периодичность излучения Лебедя X-1 статистически значима и не может быть объяснена в рамках стандартной модели.

– Статистические аномалии случаются, дорогой, – снисходительно произнесла Эмилия. – Наука строится не на поиске самых экзотических объяснений, а на применении принципа бритвы Оккама. И самое простое объяснение редких гравитационных всплесков – неравномерное распределение материи в аккреционном диске.

– Которое случайно совпадает с нашим приближением к черной дыре? – парировал Самир. – И с точно такими же аномалиями во время инцидента капитана Аль-Фахри двухлетней давности?

Ясмина заметила, как глаза Эмилии на мгновение сузились, а потом снова приняли выражение дружелюбного превосходства:

– Капитан, надеюсь, молодой коллега не утомил вас своими фантазиями. У вас, должно быть, есть более важные дела, чем слушать о несуществующих инопланетных конструкциях.

Прежде чем Ясмина успела ответить, в обзорную галерею вошёл Виктор Рейн. Миллиардер выглядел безупречно, несмотря на ранний час, – идеально сидящий костюм, уверенная осанка, внимательный взгляд голубых глаз, оценивающих ситуацию.

– Не прерываю ли я научную дискуссию? – спросил он с лёгкой улыбкой.

– Нисколько, мистер Рейн, – ответила Эмилия, прежде чем Самир или Ясмина успели произнести хоть слово. – Доктор Хадид как раз делился своей теорией об искусственном происхождении черных дыр. Весьма оригинально, не правда ли?

К удивлению Ясмины, Рейн не выразил ни насмешки, ни скептицизма.

– Напротив, я нахожу теорию доктора Хадида крайне интригующей, – сказал он, подходя к голографической проекции. – Идея о том, что сверхразвитая цивилизация могла бы использовать черные дыры как источник энергии или даже модифицировать их для собственных нужд… это открывает захватывающие перспективы.

Эмилия выглядела удивлённой:

– Но, мистер Рейн, это противоречит всем установленным научным принципам! Ничто не может вырваться из-за горизонта событий, это фундаментальное свойство черных дыр.

– Ничто, согласно нашим ограниченным знаниям, – мягко поправил её Рейн. – История науки – это история преодоления так называемых "фундаментальных ограничений". Ещё сто лет назад перелёт к другим звёздам считался невозможным из-за ограничения скорости света. А сейчас у нас есть корабли, использующие пространственные искажения для преодоления этого барьера.

Он повернулся к Самиру:

– Доктор Хадид, я был бы признателен, если бы вы более подробно изложили вашу теорию. Возможно, за ужином сегодня вечером? Лила тоже будет рада послушать. Её состояние сегодня значительно лучше.

Самир просиял:

– С удовольствием, мистер Рейн. Я могу подготовить более детальную презентацию.

– Превосходно, – кивнул Рейн. – А сейчас, если вы не возражаете, мне хотелось бы переговорить с капитаном Аль-Фахри наедине. Вопросы безопасности перед завтрашним "Танцем Харона".

Эмилия и Самир удалились, оставив Ясмину наедине с Рейном. Миллиардер дождался, пока звук их шагов стихнет, и только тогда заговорил:

– Вы предупредили Кая Ньемана и блокировали доступ к спасательным шаттлам, – это было утверждение, а не вопрос.

Ясмина не видела смысла отрицать очевидное:

– Да. И не собираюсь менять своё решение.

– Я и не прошу, – спокойно ответил Рейн, чем немало удивил её. – Напротив, я пришёл сообщить, что мы с дочерью пересмотрели наш план.

Ясмина напряглась ещё больше:

– Что вы имеете в виду?

– После вчерашней аномалии, – Рейн сделал паузу, словно тщательно подбирая слова, – мы получили подтверждение, что внутри черной дыры действительно находится нечто, способное реагировать на внешние стимулы. Это полностью соответствует теории доктора Хадида и… вашему опыту.

Он посмотрел ей прямо в глаза:

– Мы отказываемся от идеи использовать спасательный шаттл. Вместо этого я хочу предложить сотрудничество.

– Сотрудничество? – недоверчиво переспросила Ясмина.

– Именно, – кивнул Рейн. – Мы с Лилой и доктором Хадидом разработали теорию о том, как можно установить контакт с тем, что находится за горизонтом. Не проникая туда физически, а используя модулированные гравитационные импульсы.

Ясмина почувствовала, как по спине пробежал холодок:

– Вы хотите сознательно привлечь внимание Фабрики?

– Так вы её называете, – задумчиво произнёс Рейн. – Интересный термин. Да, я хочу установить контакт с этой "Фабрикой". И попросить её о помощи.

– Помощи? – Ясмина не верила своим ушам. – Мистер Рейн, то, что находится там, не благотворительная организация. Это механизм, перерабатывающий материю. Он не заинтересован в помощи людям.

– Он вернул вас, – возразил Рейн. – Почему? Может быть, он изучал вас? Или провёл какое-то сканирование? Возможно, он обладает технологией, которая может анализировать биологическую материю на уровне, недоступном нашей науке.

Ясмина вспомнила то странное ощущение, когда нечто сканировало её, проникая сквозь скафандр и само тело, словно изучая каждую клетку.

– Даже если так, – сказала она, – нет никаких гарантий, что оно будет "помогать" Лиле. И огромный риск, что попытка привлечь его внимание обернётся катастрофой для всего корабля.

– Поэтому я и говорю о сотрудничестве, – настаивал Рейн. – Вы – единственный человек, который контактировал с этим существом или механизмом и вернулся. Ваш опыт бесценен. Если мы объединим ваши знания с моими технологиями и теорией доктора Хадида, мы сможем установить безопасный контакт.

Ясмина покачала головой:

– Слишком опасно. И что именно вы предлагаете?

– Во время "Танца Харона", когда мы будем максимально близко к горизонту событий, испустить серию направленных гравитационных импульсов, – Рейн говорил с энтузиазмом человека, увлечённого своей идеей. – Мои инженеры создали устройство, способное генерировать такие импульсы в определённых частотных паттернах. Мы уже наблюдали реакцию вчера, при тестовом включении на минимальной мощности.

– Значит, вчерашняя аномалия – это действительно были вы, – констатировала Ясмина.

– Мой эксперимент, да, – не стал отрицать Рейн. – И он сработал лучше, чем мы ожидали. "Фабрика" отреагировала. Она "услышала" нас.

В его глазах горел огонь фанатика. Ясмина поняла, что переубедить его невозможно.

– Что вы хотите от меня? – спросила она прямо.

– Вашего согласия на проведение эксперимента во время "Танца Харона". И вашей помощи в настройке сигнала. Вы единственная, кто знает, как "говорить" с Фабрикой.

Ясмина подавила желание рассмеяться:

– Я не говорила с ней, мистер Рейн. Она анализировала меня, как образец для исследования, а потом отбраковала.

– Но вы выжили, – настаивал Рейн. – Она отпустила вас. Почему? Что делало вас особенной?

Это был тот же вопрос, который Ясмина задавала себе два года. Почему Фабрика не переработала её, как все остальные объекты, попадавшие в черную дыру? Что она искала? И что будет, если Фабрика сочтёт Лилу Рейн с её генетической аномалией… интересной?

– Мне нужно время, чтобы подумать, – наконец сказала Ясмина. – И мне нужны все детали вашего устройства и эксперимента. Если я соглашусь помочь, то только при условии полного контроля с моей стороны.

Рейн кивнул:

– Разумеется. Алекс Мартинес предоставит вам все спецификации. И капитан… спасибо. Я знаю, что вы не верите в успех, но для меня это единственная надежда спасти Лилу.

Когда Рейн ушёл, Ясмина осталась стоять у иллюминатора, глядя на приближающуюся черную дыру. Согласиться на план Рейна означало сознательно привлечь внимание Фабрики – существа или механизма, настолько чуждого человеческому пониманию, что даже попытка контакта могла закончиться катастрофой.

Но был и другой аспект: если Рейн решит действовать без её согласия – а она не сомневалась, что он на это способен, – последствия могут быть ещё хуже. По крайней мере, контролируя эксперимент, она сможет минимизировать риски.

Тихие шаги за спиной заставили её обернуться. В дверях обзорной галереи стоял Кай Ньеман с обеспокоенным выражением лица.

– Яс, у нас проблема, – сказал он без предисловий. – Я обнаружил несанкционированные модификации в системе мониторинга гравитационных щитов.

– Что за модификации?

– Кто-то встроил дополнительный контур управления. Он не активен, но подключён к основным системам. По сути, это байпас, позволяющий перехватить контроль над щитами в обход стандартного интерфейса.

Ясмина выругалась:

– Мартинес. Должно быть, это его работа. Ты можешь отключить этот байпас?

– В том-то и дело, что нет, – покачал головой Кай. – Он интегрирован в основные системы слишком глубоко. Если я попытаюсь его удалить, это может дестабилизировать всю систему щитов. А с "Танцем Харона" через двадцать четыре часа…

– Мы не можем рисковать щитами, – закончила за него Ясмина. – Чёрт возьми! Он шаг за шагом загоняет нас в угол.

– Есть ещё кое-что, – Кай заметно нервничал. – Я заметил странную активность в каюте Алекса Мартинеса. Он получает какие-то зашифрованные передачи. Не со станции "Лимбо", а… извне. Из глубокого космоса.

– Что? – Ясмина была ошеломлена. – Ты уверен?

– Абсолютно. Сигналы маскируются под стандартный фоновый шум, но я засёк характерные признаки шифрования. Кто-то связывается с Мартинесом, и это не "ЭвентХорайзон".

Ситуация становилась всё более запутанной. Кто такой Алекс Мартинес на самом деле? Он работал на Рейна – это было очевидно. Но если он получал сигналы извне, возможно, у него была и другая повестка.

– Я собираюсь проверить его каюту, – решительно сказала Ясмина. – Возможно, там есть что-то, что поможет нам понять его истинные намерения.

– Это рискованно, – предупредил Кай. – Если он тебя поймает…

– У нас нет выбора, – отрезала Ясмина. – "Танец Харона" через сутки. Если к тому времени мы не выясним, что задумал Рейн с этими модификациями и гравитационными импульсами, мы все можем оказаться в серьёзной опасности.

Кай кивнул:

– Я устрою отвлекающий маневр. Организую диагностику систем жизнеобеспечения, это заставит Мартинеса покинуть каюту.

– Сработает, – согласилась Ясмина. – Он слишком одержим контролем, чтобы доверить проверку кому-то другому.

Алекс Мартинес действительно покинул свою каюту, когда Кай объявил о плановой диагностике систем жизнеобеспечения, требующей участия офицера безопасности. Ясмина дождалась его ухода и, используя свой капитанский доступ, быстро проникла внутрь.

Каюта Мартинеса была аскетично обставлена, почти по-военному – минимум личных вещей, идеальный порядок. Ни фотографий, ни сувениров, ничего, что могло бы рассказать о личности владельца.

Ясмина быстро осмотрелась. У неё было не больше десяти минут, прежде чем Мартинес обнаружит, что диагностика – всего лишь предлог.

Она активировала свой портативный сканер – устройство, которое обычно использовалось для проверки обшивки корабля на микроповреждения, но могло также обнаруживать электронные сигнатуры.

Сканер почти сразу отреагировал на что-то, скрытое в стене у изголовья кровати. Ясмина нажала на едва заметный выступ, и панель отъехала, обнажив небольшое устройство, явно не являющееся стандартным оборудованием "ЭвентХорайзон".

Это был компактный квантовый передатчик, гораздо более мощный, чем стандартные коммуникаторы корабля. Такие устройства использовались для связи на сверхдальние дистанции, в обход обычных каналов.

Ясмина осторожно подключила к нему свой планшет через защищённый интерфейс, пытаясь извлечь данные, не оставляя следов. Передатчик был хорошо защищён, но некоторую информацию удалось получить – координаты последнего передатчика, с которым устройство обменивалось данными.

Она отметила эти координаты – они указывали не на станцию "Лимбо" и не на какую-либо из известных колоний. Это была точка в пустом космосе, вдали от обычных маршрутов.

Тихий звук в коридоре заставил её действовать быстрее. Она закрыла тайник и переключилась на поиск других улик. В личном сейфе Мартинеса, который она вскрыла, используя капитанский аварийный код, обнаружились документы с грифом "Совершенно секретно" и логотипом, которого она не узнала – стилизованное изображение планеты с прямоугольной рамкой вокруг.

Времени на детальное изучение не было. Ясмина быстро сфотографировала наиболее важные страницы, закрыла сейф и направилась к выходу. Но в последний момент заметила ещё одну странность – неприметный медальон, висевший на спинке кресла. Она взяла его в руки, чувствуя необычную тяжесть.

Это был не просто сувенир. Внутри что-то явно скрывалось. Она осторожно надавила на центр медальона, и тот раскрылся, обнажив миниатюрный голопроектор.

Ясмина активировала его, и в воздухе появилась трёхмерная модель… Фабрики. Или того, что, по мнению создателя модели, скрывалось внутри черной дыры. Гигантская конструкция, напоминающая промышленный комплекс, точно соответствовала тому, что видела Ясмина во время своего "инцидента".

Откуда у Мартинеса могла быть такая модель? Даже Рейн не имел представления о точном облике Фабрики – только теоретические предположения.

Звук открывающейся двери застал её врасплох. Ясмина едва успела выключить голопроектор и спрятать медальон в карман, когда в каюту вошёл Алекс Мартинес.

Он замер на пороге, его лицо не выражало удивления – только холодную оценку ситуации:

– Капитан Аль-Фахри. Чем обязан такой… неожиданной инспекции?

Ясмина решила действовать напрямик – отрицать очевидное было бессмысленно:

– Проверяю безопасность, офицер Мартинес. Или кто бы вы ни были на самом деле.

Мартинес медленно прикрыл за собой дверь:

– Что вы имеете в виду, капитан?

– Тайные передатчики, секретные документы, модели инопланетных структур, – перечислила Ясмина. – Не совсем стандартное оборудование для офицера безопасности частной корпорации, не так ли?

Мартинес некоторое время изучал её лицо, затем вздохнул:

– Вы проделали большую работу, капитан. Но вы не понимаете всей картины.

– Тогда просветите меня.

Мартинес подошёл к столу и активировал систему блокировки – внутренние датчики каюты отключились, обеспечивая полную приватность разговора:

– Я действительно работаю на Виктора Рейна. Но не только на него.

– А на кого ещё? – спросила Ясмина. – Что это за организация с эмблемой планеты в рамке?

– Департамент Планетарной Безопасности, – ответил Мартинес. – Секретное подразделение Солнечного Альянса, о котором знают немногие.

Ясмина слышала смутные упоминания об этой организации – структуре, работающей в тени, занимающейся угрозами глобального и межпланетного масштаба.

– Вы следите за Рейном? – догадалась она. – Почему?

– Потому что он не первый, кто пытается использовать черную дыру Лебедь X-1 для своих целей, – ответил Мартинес. – За последние десять лет было минимум три экспедиции, спонсируемые различными организациями или частными лицами, которые закончились катастрофами. И все они интересовались тем же, что и Рейн – тем, что скрывается за горизонтом событий.

Ясмина замерла:

– Вы знаете о Фабрике.

– Мы знаем, что внутри Лебедя X-1 находится нечто, не соответствующее нашим представлениям о черных дырах, – осторожно сформулировал Мартинес. – И мы знаем, что вы – единственный человек, который побывал там и вернулся, капитан.

– И что, ДПБ хочет использовать эту информацию для военных целей? – спросила Ясмина. – Создать оружие на основе технологий Фабрики?

Мартинес покачал головой:

– Наша цель – защита. Мы не знаем, что представляет собой эта "Фабрика". Является ли она остатками давно исчезнувшей цивилизации? Действующим механизмом, контролируемым разумными существами? Или автоматической системой, функционирующей по заложенным миллиарды лет назад алгоритмам? Но мы знаем, что она активна. И что она реагирует на определённые стимулы.

– Как вчерашний эксперимент Рейна, – поняла Ясмина.

– Именно, – кивнул Мартинес. – Он разбудил то, что лучше было оставить в покое. Теперь "Фабрика" знает о нашем присутствии. Она наблюдает за нами. И кто знает, что она решит делать дальше?

Ясмина почувствовала холодок вдоль позвоночника:

– Так вы не поддерживаете план Рейна с гравитационными импульсами?

– Я поддерживаю его ровно в той мере, в какой это необходимо для моей миссии, – уклончиво ответил Мартинес. – Которая заключается в сборе информации о Фабрике и оценке потенциальной угрозы.

Он подошёл ближе:

– Капитан, мне нужна ваша помощь. То, что вы видели внутри черной дыры… эта информация может быть критически важной для защиты человечества.

– А как насчёт защиты людей на этом корабле? – возразила Ясмина. – План Рейна подвергает всех огромному риску!

– Риск уже существует, – серьёзно сказал Мартинес. – С момента, как "Харон" отправился к Лебедю X-1, мы все находимся под наблюдением Фабрики. Вопрос лишь в том, сможем ли мы понять её намерения прежде, чем она решит действовать.

Ясмина не знала, можно ли доверять Мартинесу. Он явно многое скрывал. Но некоторые его слова звучали правдоподобно.

– Что вы предлагаете? – спросила она.

– Позвольте эксперименту Рейна состояться, – сказал Мартинес. – Но под вашим и моим контролем. Мы можем модифицировать параметры сигнала так, чтобы минимизировать риск агрессивной реакции со стороны Фабрики.

– А если Фабрика всё равно отреагирует? Если она решит, что мы угроза?

– Тогда, – мрачно сказал Мартинес, – мы будем первыми, кто увидит, на что способна эта сущность. И, возможно, последними, кто сможет предупредить остальное человечество.

Этот разговор не успокоил Ясмину. Напротив, теперь она оказалась между двух огней – Виктором Рейном, одержимым спасением дочери, и таинственной организацией, использующей ситуацию для своих целей.

И обе стороны хотели того, чего Ясмина боялась больше всего – контакта с Фабрикой.

Вернувшись в свою каюту, Ясмина связалась с Каем Ньеманом через защищённый канал:

– Кай, мне нужно, чтобы ты подготовил резервную навигационную систему, не связанную с основной. Что-то, что позволит нам экстренно изменить курс, если потребуется.

– Предчувствуешь неприятности? – спросил Кай.

– Не просто предчувствую, – мрачно ответила Ясмина. – Я практически уверена, что они нас ждут. Мартинес не тот, за кого себя выдаёт. Он работает на какую-то правительственную организацию, следящую за Рейном и… Фабрикой.

– Фабрикой? – переспросил Кай. – Ты о черной дыре?

– О том, что внутри неё, – сказала Ясмина. – Я… видела это во время инцидента, Кай. Там нечто огромное, искусственное. Нечто, перерабатывающее материю и энергию.

В канале связи повисла тишина. Затем Кай спросил:

– Почему ты не рассказала мне раньше?

– Потому что это звучит безумно, – горько усмехнулась Ясмина. – Потому что никто бы не поверил. Но теперь и Рейн, и Мартинес знают об этом. И они планируют установить контакт с этой сущностью во время "Танца Харона".

– Чёрт возьми, Яс! – воскликнул Кай. – Это же самоубийство! Мы должны отменить маневр, вернуться на станцию…

– Мы не можем, – перебила его Ясмина. – Рейн – основной инвестор этой экспедиции. Без его одобрения "ЭвентХорайзон" никогда не согласится на отмену. К тому же… что-то подсказывает мне, что Фабрика уже знает о нас. Она может отреагировать, даже если мы попытаемся уйти.

– Так что нам делать? – голос Кая звучал напряжённо.

– Готовиться к худшему, – ответила Ясмина. – И надеяться на лучшее. Я согласилась на эксперимент Рейна, но под моим контролем. Возможно, если мы правильно настроим сигналы, Фабрика не воспримет нас как угрозу.

– А если воспримет?

– Тогда нам понадобится твоя резервная навигация и очень быстрые двигатели, – мрачно пошутила Ясмина. – Готовь системы, Кай. "Танец Харона" начнётся через восемнадцать часов.

Последние часы перед "Танцем Харона" прошли в лихорадочной подготовке. Ясмина лично проверяла каждую систему корабля, от гравитационных щитов до аварийных протоколов. Кай Ньеман тайно настроил резервную навигационную систему, не подключённую к основной сети, которую можно было активировать в случае критической ситуации.

Рейн и его команда завершали подготовку устройства для генерации гравитационных импульсов. Ясмина настояла на том, чтобы лично контролировать этот процесс, и была удивлена уровнем технологий, использованных в конструкции. Это явно было нечто, выходящее далеко за пределы современной науки – экспериментальное оборудование, основанное на принципах, которые большинству учёных показались бы фантастикой.

Самир Хадид был в восторге от устройства и теории, лежащей в его основе. Он постоянно консультировался с Рейном и его инженерами, предлагая свои идеи по модуляции сигналов. Его энтузиазм был почти заразителен, если бы не мрачное предчувствие, которое Ясмина не могла отогнать.

Эмилия Ван держалась в стороне, её первоначальный скептицизм относительно теорий Хадида, казалось, только усилился. Она наблюдала за подготовкой эксперимента с выражением научного неодобрения, но не вмешивалась – возможно, понимая, что против воли Рейна, главного инвестора "ЭвентХорайзон", она ничего не могла сделать.

Лила Рейн покинула медицинский отсек и теперь помогала в подготовке, несмотря на слабость. Её бледное лицо оживлялось только когда она работала с расчётами или обсуждала теорию с Самиром. Ясмина поймала себя на мысли, что в другой ситуации эти двое могли бы стать прекрасной научной командой – молодые, блестящие умы, дополняющие друг друга.

Алекс Мартинес наблюдал за всем с профессиональной невозмутимостью, время от времени переговариваясь с Ясминой о деталях безопасности. После их разговора он больше не скрывал своего истинного статуса, хотя и не афишировал его перед остальными.

К вечеру корабельного времени "Харон" уже находился на предварительной орбите вокруг Лебедя X-1, в миллионе километров от точки начала "Танца Харона". Черная дыра выглядела зловеще красивой – абсолютная тьма, окружённая искривлённым звёздным светом и тонким аккреционным диском, светящимся всеми оттенками красного и оранжевого.

Пассажиры и большинство членов экипажа собрались в обзорной галерее для последнего инструктажа перед маневром. Виктор Рейн, Лила, Самир Хадид, Эмилия Ван, Чжао Вэнь, который, казалось, был единственным, кого интересовала только туристическая составляющая экспедиции, не подозревающим о скрытых планах и конфликтах.

Ясмина обвела взглядом собравшихся:

– Через восемь часов мы начнём "Танец Харона" – маневр, который позволит нам приблизиться к горизонту событий на безопасное, но впечатляющее расстояние. Это сложная навигационная операция, требующая абсолютной концентрации от всего экипажа и строгого соблюдения протоколов безопасности от пассажиров.

Она активировала голографическую проекцию, показывающую планируемую траекторию "Харона" – элегантную спираль, постепенно приближающуюся к черной дыре и затем плавно уходящую от неё:

– Во время маневра все пассажиры должны находиться в своих каютах, пристёгнутые к креслам. Несмотря на работу инерционных компенсаторов, возможны значительные перегрузки.

– А как же наблюдение? – возмутился Чжао. – Я заплатил огромные деньги, чтобы увидеть черную дыру с близкого расстояния!

– Специальные экраны будут транслировать изображение с внешних камер в каждую каюту, – терпеливо объяснила Ясмина. – Безопасность важнее зрелищности, господин Чжао.

Она продолжила инструктаж, объясняя детали операции, но часть её внимания была сосредоточена на Рейне и Мартинесе. Они обменивались короткими взглядами, словно проверяя готовность друг друга к чему-то.

Когда официальная часть завершилась, и пассажиры начали расходиться, Ясмина перехватила Самира Хадида:

– Доктор Хадид, мне нужно с вами поговорить. Наедине.

Они отошли в дальний угол обзорной галереи. Молодой учёный выглядел взволнованным, его глаза блестели от предвкушения:

– Это будет исторический момент, капитан! Первый сознательный контакт с внеземной технологией!

– Если мы выживем, – мрачно заметила Ясмина. – Доктор Хадид, я хочу, чтобы вы понимали риски. То, что находится внутри черной дыры… оно может быть не заинтересовано в коммуникации с нами.

– Но оно уже отреагировало на тестовый импульс, – возразил Самир. – Это явный признак заинтересованности!

– Или предупреждение, – сказала Ясмина. – Мы не знаем, как интерпретировать эти сигналы. Я прошу вас быть готовым к тому, что эксперимент может пойти не так, как вы ожидаете.

Самир слегка помрачнел:

– Вы правы, конечно. Мы входим в неизведанную территорию. Но разве не в этом суть науки? Рисковать ради познания?

– Есть разница между научным риском и безрассудством, – ответила Ясмина. – Просто… будьте готовы к неожиданностям. И если я прикажу прервать эксперимент, я ожидаю немедленного подчинения. Даже от Рейна.

– Я понимаю, – серьёзно кивнул Хадид. – И я ценю вашу откровенность, капитан. Большинство людей считают мои теории фантазиями безумного учёного. Вы единственная, кто действительно верит мне.

– Потому что я видела то, что подтверждает ваши теории, – тихо сказала Ясмина. – И, поверьте, иногда лучше быть неправым.

Когда Самир ушёл, Ясмина осталась одна в обзорной галерее, глядя на приближающуюся черную дыру. Через несколько часов они начнут "Танец Харона" – маневр, который она сама разработала и который уже однажды привёл её за горизонт событий.

Что ждало их на этот раз? Научное открытие? Спасение для Лилы Рейн? Или катастрофа для всего корабля?

Ясмина не знала ответа. Но она была уверена в одном – Фабрика наблюдала за ними. И в этот раз она могла быть не так снисходительна, как два года назад.

Глава 6: Танец Харона

В навигационном центре "Харона" царила атмосфера напряжённой концентрации. Три часа до начала маневра – момента, который Ясмина одновременно ждала и боялась. "Танец Харона" был её детищем, сложнейшей хореографией в пространстве, требующей идеальной синхронизации систем корабля и пилота. И сегодня этот танец будет исполнен при самых опасных обстоятельствах.

Ясмина сидела в пилотском кресле, подключая свой нейроинтерфейс к системам корабля. Серебристые имплантаты у висков засветились, и её сознание частично слилось с искусственным интеллектом "Харона". Она чувствовала корабль как продолжение собственного тела – каждый генератор, каждый щит, каждый двигатель.

Рядом Кай Ньеман проводил последние проверки гравитационных щитов. Его лицо было сосредоточенным, но Ясмина замечала беспокойство в его глазах. Он не был уверен в успехе, как и она сама.

– Щиты на девяносто восемь процентов мощности, – доложил Кай. – Резервные генераторы в режиме готовности.

Ясмина кивнула:

– Инерционные компенсаторы?

– Сто процентов. Дублирующие системы также активны.

– Статус пассажиров?

– Все в своих каютах, пристёгнуты к креслам, как и предписывалось, – ответил второй пилот, Марко Чен. – Медицинские показатели в норме… насколько это возможно для мисс Рейн.

Ясмина вывела на свой личный дисплей изображение из каюты Рейнов. Виктор и Лила сидели рядом, оба пристёгнутые, но с активированными голографическими дисплеями перед собой. Очевидно, они контролировали параметры своего экспериментального устройства. Самир Хадид находился в соседней каюте, также погружённый в работу с данными.

Алекс Мартинес, вопреки протоколам, не отправился в свою каюту, а остался в служебном отсеке рядом с навигационным центром. Ясмина не стала настаивать на его удалении – возможно, присутствие агента таинственной организации могло оказаться полезным, если ситуация выйдет из-под контроля.

– Активирую финальную предполётную проверку, – объявила Ясмина. – Корабельное время 05:47, до начала "Танца Харона" два часа пятьдесят три минуты.

Системы корабля отозвались серией подтверждающих сигналов. Всё было готово. Или почти всё.

– Кай, – тихо сказала Ясмина, отключив общий канал связи, – как обстоят дела с нашей… страховкой?

– Резервная навигационная система готова, – так же тихо ответил Кай. – Активируется по твоему личному коду. Но, Яс… её хватит только на один прыжок. И если основные системы будут повреждены, мощности может не хватить для полноценного отрыва от гравитационного колодца.

– Будем надеяться, что она нам не понадобится, – сказала Ясмина. – Но я предпочитаю иметь запасной план.

В этот момент на её личном коммуникаторе появилось сообщение от Виктора Рейна: "Система гравитационных импульсов готова к активации. Ждём вашего сигнала на третьем витке спирали".

Ясмина отправила короткое подтверждение. План был согласован накануне: во время третьего витка "Танца Харона", когда корабль достигнет минимально безопасного расстояния от горизонта событий, устройство Рейна испустит серию направленных гравитационных импульсов, модулированных по особому паттерну. Теоретически, эти импульсы должны были быть восприняты Фабрикой как сигнал.

Что произойдёт дальше, никто не знал. Рейн надеялся на ответ – какой-то знак от Фабрики, который можно было бы интерпретировать. Самир Хадид мечтал о научном прорыве – подтверждении своих теорий об искусственном происхождении некоторых черных дыр. Мартинес, вероятно, хотел оценить потенциальную угрозу от неизвестной сущности.

А Ясмина просто хотела, чтобы все выжили.

Время шло. Экипаж заканчивал приготовления, проверяя и перепроверяя системы. Напряжение нарастало с каждой минутой. Черная дыра Лебедь X-1 словно наблюдала за ними, тёмный диск, искажающий пространство вокруг себя, притягивающий не только материю, но и взгляды, и мысли.

Ясмина чувствовала усиливающуюся головную боль – предвестник галлюцинаций, которые всё чаще преследовали её по мере приближения к черной дыре. Она уже видела странные узоры на стенах корабля, словно что-то проступало сквозь металл, и иногда слышала тот низкий, гудящий звук, который запомнила из своего "инцидента".

Но она не могла позволить себе принять стимуляторы или блокираторы – ей нужна была полная ясность сознания для выполнения маневра. Оставалось только игнорировать симптомы и концентрироваться на задаче.

За полчаса до начала "Танца Харона" Ясмина провела финальный инструктаж экипажа мостика:

– Маневр состоит из семи витков спиральной траектории, постепенно приближающейся к безопасной границе в пятистах тысячах километров от горизонта событий. На третьем витке будет активирован научный эксперимент, – она намеренно не уточняла детали устройства Рейна, – который может вызвать гравитационные колебания. Будьте готовы к компенсации.

Экипаж кивнул. Большинство из них не знало об истинной природе "эксперимента", и Ясмина предпочитала оставить всё так. Меньше паники, больше сосредоточенности на задачах.

– Навигационная система откалибрована, – доложил Марко Чен. – Траектория загружена и подтверждена.

– Щиты на сто процентов мощности, – отчитался Кай. – Все диагностические тесты пройдены успешно.

– Системы жизнеобеспечения в оптимальном состоянии, – сообщил главный инженер. – Аварийные протоколы на готовности.

Ясмина кивнула:

– Отлично. Начинаем предстартовый отсчёт. Десять минут до начала маневра.

Корабль уже находился на начальной позиции – в полутора миллионах километров от черной дыры, на расчётной точке входа в спираль "Танца Харона". Вся предыдущая навигация была лишь прелюдией к этому моменту.

– Всем пассажирам проверить крепления, – объявила Ясмина через общекорабельную связь. – Начало маневра через девять минут тридцать секунд.

Она ещё раз проверила все системы через свой нейроинтерфейс. Корабль был готов. Экипаж был готов. Но была ли готова она сама?

Два года назад именно этот маневр привёл её за горизонт событий, к встрече с Фабрикой. Конечно, тогда произошёл сбой в системе щитов, непредвиденная аномалия. Но кто мог гарантировать, что сейчас история не повторится?

Особенно учитывая, что на этот раз они намеренно пытались привлечь внимание той сущности, от которой ей чудом удалось спастись.

– Пять минут до начала маневра, – объявил бортовой компьютер механическим голосом.

Ясмина сделала глубокий вдох, стабилизируя пульс. Сейчас не время для сомнений. Она капитан "Харона", и от её действий зависели жизни всех на борту.

– Активирую основные двигатели на двадцать процентов, – скомандовала она. – Начинаем вход в спираль.

Корабль мягко вздрогнул, когда двигатели включились. "Харон" начал плавно менять курс, входя в первый, самый широкий виток спиральной траектории. Гравитационное притяжение черной дыры уже ощущалось – не столько физически, благодаря щитам, сколько психологически. Все на мостике невольно поглядывали на огромный тёмный диск, словно притягивающий взгляд.

– Вход в спираль подтверждён, – доложил Марко. – Все параметры в норме.

– Увеличиваю мощность двигателей до тридцати процентов, – сказала Ясмина. – Начинаем первый виток.

"Харон" ускорился, его траектория изгибалась вокруг черной дыры, используя её гравитационное поле для дополнительного ускорения. Это был базовый принцип "Танца Харона" – не бороться с гравитацией, а использовать её, как партнёра в танце.

На экранах замелькали первые визуальные эффекты искривления пространства-времени – звёздный свет изгибался вокруг черной дыры, создавая сюрреалистические узоры и дуги. Обычно это зрелище вызывало восхищение у экипажа, но сегодня все были слишком напряжены.

– Завершаем первый виток, – объявила Ясмина через пятнадцать минут. – Параметры стабильны, переходим ко второму витку. Увеличиваю мощность до сорока пяти процентов.

Спираль сужалась, корабль приближался к черной дыре. Гравитационные щиты работали на полную мощность, компенсируя растущее притяжение. Инерционные компенсаторы справлялись с нагрузками, и на борту почти не ощущалось ускорения, но Ясмина через нейроинтерфейс чувствовала, как напрягаются системы корабля.

– Внимание, – сказала она. – Приближаемся к точке максимальной гравитационной нагрузки на втором витке. Будьте готовы к возможным колебаниям.

"Харон" прошёл критическую точку без происшествий. Системы корабля работали идеально, щиты держались. Но в голове Ясмины нарастал странный гул, и краем глаза она начинала замечать те самые узоры – геометрические структуры, проступающие сквозь стены, словно нарушение в самой ткани реальности.