Сущности
Человек появился на свет на границе Москвы и области, там, где уже заканчивается большой шумный город, но ещё не начинается неспешный пригород, где сосредоточены заводские и фабричные цеха, соседствующие с совхозами и садовыми товариществами, а в воздухе стоит, в зависимости от направления ветра, либо аромат шоколада, либо запах навоза.
Зимой, молодёжь, в тех краях носила телогрейки и кирзовые сапоги и вечерами, толклась по подъездам шугая одиноких прохожих. В тёплое время года -бесцельно шарилась по округе, по заброшкам и долгостроям, жгла костры на пустырях и в ближайших пролесках, иногда совершая набеги на сады местных жителей. Что-то пили, что-то нюхали, кто-то «шёл» дальше, присаживаясь сперва «на иглу», а затем в камеру или «прописывался» на кладбище. Представители взрослого населения, в основной массе, трудились на одном из пяти предприятий, а их малая часть работала в нескольких магазинчиках разбросанных по посёлку. Возвращаясь домой, после тяжёлых смен, в свои малогабаритные квартирки они выпивали и усаживались перед телевизором или, хватив с лихвой, «гоняли» жён и детей.
Их семья стояла особняком от всех остальных, считалась интеллигентной, благополучной и чуть ли не самой обеспеченной в этой местности.
Несмотря на это, жизнь текущая вокруг казалась совершенно нормальной и вполне обыденной. С самого детства, впитав в себя «культуру» этого места человек понёс её дальше, в свои новые реалии.
1.
Не раннее утро. Линялая майка размера на два больше нужного, рваные вытертые джинсы, кеды, на носу зеркальные очки. Походка вальяжная, но движения резкие, немного «на нерве».
Усевшись на сиденье автомобиля первым делом врубает «музло» – «Мне всё по-х.й, я в шапочке из фольги» – взвывают динамики в открытые окна. Пара пожилых соседей, вышедших на прогулку, шарахается – тётка с опаской смотрит в сторону машины, её муж исподлобья бурчит проклятья.
«Чё вылупились? Валите по своим делам.» – они живут в квартире за стенкой и их разделяет давний конфликт – с самого первого дня переезда. – «Суки, б.я.»
Резко трогается с места, выезжает со двора и давит «тапку» в пол. На выезде из города упирается в «продавца полосатых палочек». Вынужденно делает звук тише.
«Ну?» – с вопросительным видом поворачивается к гаишнику. – «Чё, дядь? Спешу же.» Тот удивлённо вскидывает брови. Документы в порядке. Разочарованно возвращает и желает «счастливого пути».
Дальше МКАД и «шашечки». – «Зае..ли, твари тупые! Кто вам права выдал, б.я?».
Съезд на «Варшавку». И вот, уже минут через двадцать, слева видны первые строения «малой родины». Сердце не щемит и сильной ностальгии нет, но каждый раз накатывают воспоминания – как-никак именно там прошла почти половина жизни – беззаботное дворовое детство, юность с первыми влюблённостями и начало становления. Пару-тройку раз даже посещали мысли остановиться и пройтись по местам, так сказать, «боевой славы», посмотреть, как живёт теперь это место, а может быть, случайно, встретить кого-то давно забытого. Но нет, не сегодня.
Ещё немного и вот поворот на «Красную горку», ворота кладбища. Здесь свои правила – мёртвых беспокоить нельзя – музыку тише, скорость сбросить.
Тихо по узкой дорожке между могил, до второй улицы и налево. Остановка.
«Привет, ба. Ну чё ты, как здесь? Скучаю…»
На глаза наворачиваются слёзы.
«Я знаю, надо было раньше… сейчас уже поздно. Прости.»
На выезде маленькая часовня. Две свечки – «за упокой» и «за здравие».
«Церковная» бабка пытается возмутиться, мол, куда в таком виде в храм, но тут же осекается под тяжёлым взглядом и резким – «тебя не спросили».
Несколько минут постоять в тишине в своих мыслях под треск свечей – кого-то вспомнить, о чём-то попросить.
Теперь в сторону дачи, где уже ждёт мать.
За городом машин меньше, а значит можно «оторваться» по полной и по х.р на камеры и знаки. Колонки снова «долбят» в открытые окна авто – «…человек и кошка порошок тот примут, и печаль отступит, и тоска пройдёт…».