In Somnio Veritas. Обманчивая тишина

Плейлист:

A Fragment of my Soul – Invadable Harmony

The Skeleton’s Serenade

Beautiful Nightmare (Piano) – Invadable Harmony

Antonio Vivaldi – The Four Seasons

Buried Secrets

What Falling In Love Feels Lik

Magnificent, Isn't It, Benjamin Wallfisch

Piazzolla – Libertango

Litvinovsky – Tales of the Magic Tree

Once Upon a December – Dark Orchestral Church Organ

Shostakovich – Suite for Variety Orchestra: VII. Waltz No. 2

Charli xcx – House featuring John Cale

Doomed – Invadable Harmony

Эллиана

Если бы моя ненависть обрела лицо, оно было бы с фарфоровой кожей, с родинкой под глазом, с волосами, вобравшими лунный свет, и с самой самодовольной улыбкой на свете. Но лишь это отражение, являвшееся мне в ночи, делало терпимым вид кровавых следов на снегу, превращало волчий вой в добрую колыбельную, когда мы покидали ворота академии.

Глава 1

В мире Эллианы не было пения птиц. Не было раскатистого звона колокола с церкви недалеко от дома. Исчезла и самая болезненная мелодия – мамина любимая песня, что прежде доносилась из гостиной на первом этаже.

Осталась лишь тишина. Всепоглощающая, постоянная тишина.

Почти шесть лет прошло с того дня, когда собственный страх девушки и случайная мощная вспышка магии вырвали у неё способность слышать, оставив лишь отвратительные шрамы, скрытые под каскадом длинных чёрных волос.

Утро в её комнате, хоть и украшенной тёмно-вишнёвыми обоями с бархатными покрывалами и резной отделкой из чёрного дерева, всё же было бледным, серым, как и звуки, что девушка помнила лишь смутно.

Эллиана села на кровати, чувствуя мягкость одеяла под пальцами. Мир не переставал существовать – он просто перестал шуметь. Она провела рукой по волосам, и чёрные пряди послушно легли на плечи. Под ними, на привычных местах за ушами, кожа отозвалась натянутым, чуть назойливым зудом. Эллиана не чувствовала боли, лишь призрачное приглушённое жжение, навеки вросшее в плоть.

Девушка обернулась к окну, где шёл дождь; её взгляд скользнул по стеклу, покрытому каплями.

«Хочу услышать, как он стучит по моему подоконнику, по дорожкам возле поместья, по зонту рабочих, разгребающих уже полностью опавшие листья», – подумала Эллиана.

Она была сломлена, да, но не разбита. Внутри неё горел тот самый огонь, который когда-то забрал её слух, но теперь, по иронии судьбы, был её единственным путём к выживанию в новом мире.

Поднявшись, она подошла к шкафу, смотря на нужную одежду, что осталась вне упакованных чемоданов: брючные костюмы или юбки с тёплыми чёрными колготками, учитывая холод за окном. Сегодня выбор был прост: форма Академии. Эллиана надела строгую белую рубашку, затянула чёрный галстук, к которому прикрепила серебряную лунную брошь. Луна с небольшим отступом в центре была символом учебного заведения. Закончив, она поправила чёрную юбку, чуть выше колен, и натянула плотные колготки.

Взгляд девушки скользнул по отражению в зеркале, где строгие глаза рассматривали её красоту.

– Нет ничего, с чем бы я не справилась, – сказала она вслух.

«Интересно, как звучит мой голос сейчас, правильно ли я всё произношу?»

Спустившись на первый этаж, Эллиана почувствовала лёгкие вибрации под ногами – отец уже сидел за столом, немного постукивая ногой, что улавливала магия девушки. Она прошла на кухню. Служанка, добрая, но немного бестолковая Келлинс, привычно поклонилась, улыбнувшись госпоже. Матушка сидела напротив отца, держа в руках самостирающуюся дощечку. Родители так и не смогли освоить язык жестов, да и сама Эллиана в первые годы после трагедии так отчаянно рыдала в подушку, умоляя вернуть ей слух, что отказалась учить его просто из принципа. Возможно, из собственной глупости.

Она думала, что своим упрямством, своей яростью сможет заставить мир отступить, вернуть всё как было.

Отец написал на дощечке:

«Доброе утро, дорогая. Готова?»

Эллиана кивнула, доедая последнее шоколадное печенье и запивая его кофе с молоком и двумя ложками сахара. Её маленькие слабости в этом большом тихом мире. Матушка притянула её к себе, накинув на плечи свою тёмную кожаную дублёнку, расшитую мехом чёрного волка, когда-то подстреленного отцом. Эллиана не могла не вздрогнуть от прикосновения к меху: жёсткие ворсинки мгновенно вызвали в памяти картину окровавленной пасти того животного, которое она видела в своих кошмарах. Однако дублёнка пахла домом, мамиными духами, и на какое-то мгновение этот знакомый запах приглушил болезненные воспоминания.

Сегодняшний день был особенным. Её чемоданы стояли у двери, готовые к долгому путешествию. Академия Хетстлоу – место, где она должна была учиться управлять даром, её же и покалечившим.

Родители ехали с ней, чтобы помочь устроиться. Теперь Элли вернётся домой лишь летом. Учёба начиналась зимой, в самый разгар холодного сезона. И если в её родном городе Долош зима больше напоминала конец осени со своими дождями и лысыми деревьями, то место, куда она отправляется, было покрыто снегом, который девушка видела в последний раз в детстве.

Уж слишком долго она не покидала поместье.

Её телохранитель, Морган, крепкий темноволосый молодой мужчина, выпустившийся из Академии два года назад и будущий сопровождающий её на частном самолёте, шёл рядом, как тень. Он не выглядел уставшим, таща на себе десять чемоданов, – и это было частью его дара. Магия Моргана была необычной: сила сталиподобных делала его тело устойчивым к физическому и магическому износу. Это было не бессмертие, а постоянная регенерация и выносливость, которую сложно сломить. Он мог не спать сутками, не есть, не чувствовать холода или боли от продолжительной нагрузки. Мужчина был идеальной охраной, что особенно ценил её отец.

Родители девушки замерли в ожидании дочери. Сорокатрёхлетняя Клоринда, высокая женщина с русыми волосами и серыми глазами, выглядела хрупкой и очень худой в своём чёрном длинном платье и шубе. Она возвышалась над мужем даже без каблуков, а в них её рост достигал почти двух метров, делая её силуэт болезненным. Отец, сорокапятилетний Агарес, черноволосый мужчина с пронзительными голубыми глазами, совсем как у самой Элли, был широкоплеч и красиво сложен, хотя и не производил впечатления спортсмена. Он держался с властной прагматичностью, которую подчёркивал его костюм, и от него всегда пахло дорогим табаком и ванильным пуншем.

Они вышли из дома. За пределами уютного поместья, в холодном воздухе Долоша, пропитанном влагой и запахом увядающей листвы, Эллиана привычно взмахнула рукой, и тонкие, почти невидимые нити сине-оранжевого огня распустились вокруг неё. Это была огненная сеть для улавливания вибраций.

Магия огня развилась у девушки иначе. Многие с такими силами идут в армии, сражаются, она же использовала её как способ понимания мира вокруг. Девушка чувствовала, как огненные нити едва заметно подрагивают, улавливая мельчайшие колебания в воздухе. Это не могло доносить чужие слова и уж тем более мысли, но таким образом она чувствовала чужое присутствие и её не могли застать врасплох. Если кто-то идёт – нить дёргается, будто в паучью ловушку попала муха.

Водитель уже ждал у ворот; машина мягко тронулась по дороге, направляясь к частному самолёту, что должен был доставить её в далёкий город Гостегс.

Гостегс – город на холодных просторах страны Лорелос, где население было минимальным и строго контролировалось волшебниками. Академия Хетстлоу располагалась вдали от любой цивилизации, окружённая горами и лесом с непроходимыми болотами, что зимой хорошо замерзают и не утаскивают учеников, решивших уединиться в лесу, не зная местности.

Но такое часто происходит весной…

Над самой Академией нависал магический купол, непроницаемый для обычных людей без специального пропуска с подписью. Каждый ученик и преподаватель имел свой.

Путь на машине занял около двух часов. Затем, выйдя под проливной ливень, девушку закрыли зонтом и довели до частного самолёта, где, вместо того чтобы наслаждаться видами её родных мест с высоты полёта, девушка уснула.

Чем ниже начал садиться транспорт, тем сильнее ощущалась магия в воздухе. Семья всё время была рядом, готовясь в любой момент поддержать Элли, если та начнёт паниковать, но, проснувшись, их дочь лишь тихо выдохнула и посмотрела в окно, где теперь можно было увидеть поля, покрытые белым бесконечным снегом.

Честно сказать, Эллиана презирала белый цвет. Не любила она и снег, да и сильный холод тоже. Всё это напоминало не о самом приятном человеке из её жизни, чьё лицо она уже почти забыла, хоть и думала, что оно будет сниться в кошмарах.

Оказывается, что со временем ты легко забываешь даже близких, если у тебя не осталось фотографий. Девушка могла вспомнить цвет глаз или волос того человека, но такие мелкие детали, как форма носа, мимика, рост – всё забыто, что и к лучшему.

Из иллюминатора Эллиана увидела Академию Хетстлоу. Она была именно такой, как в воспоминаниях отца. Мрачные, готические башни из тёмного, почти чёрного камня устремлялись в серое небо, окутанные снегом. Стены учебного заведения были выточены из зелёного, идеально изумрудного обсидиана. Вдалеке виднелись острые пики гор.

Самолёт, содрогнувшись на последнем выдохе, замер на ослепительно белой ленте посадочной полосы, утопая в сугробах по самые шасси. Обжигающе чистый воздух ворвался в лёгкие Эллианы едва ли не с физической болью, вытесняя спертый запах салона. Вместо привычного лимузина их ждали широкие сани, обитые внутри медвежьими шкурами, от которых исходило животное тепло. А запрягали их волки.

Белоснежные шкуры хищников растворялись в снежной мгле, и в этом едином полотне снега и мягкого меха видны были только ледяные глаза: их радужки казались насыщенно синими, как отполированные топазы на запонках отца.

Пока Морган усаживал её родителей, Эллиана не могла оторвать взгляда от ближайшего вожака. Мускулы под густым мехом играли при малейшем движении, обещая разорвать глотку одними лишь когтями. От него веяло дикостью, запахом хвои, истоптанного снега и чего-то железного – запахом крови, даже если её сейчас и не было, но Эллиана старалась думать об этом как можно меньше.

Едва они устроились в санях, кучер щёлкнул вожжами. Рывок был таким резким, что Эллиану вжало в спинку сиденья. Сани рванули вперёд, подбрасывая на снежных ухабах.

Когда сани остановились у парадного входа Академии и Эллиана ступила на заснеженную землю, холодный ветер усилился, играя с волосами девушки. Длинные чёрные локоны на мгновение поднялись, открыв взору многочисленных учеников и их родителей, входящих и выходящих из здания, ужасные деформированные шрамы вокруг её ушей, от которых мало что осталось, блестящие на контрасте с бледной кожей. Эллиана не видела их реакции, но почувствовала, как энергия Моргана резко сгустилась, заметив, что некоторые ребята рядом оборачиваются и разглядывают их. Она знала этот сигнал: её защитник на мгновение перестал быть просто телохранителем, превратившись в устрашающую статую.

Она даже не желала смотреть на людей, но почувствовала, как несколько пар глаз вновь задержались на ней, затем поспешно отвернулись под невысказанной угрозой, которую Морган излучал всем своим видом.

«О, я всё равно ничего не слышу, так что и не узнаю, что там обо мне говорят», – промелькнула насмешливая мысль в её голове. Девушка ненавидела их любопытство или, что ещё хуже, их жалость, но научилась прятать эту ненависть под слоем безразличия. В конце концов, их сплетни до неё никогда не дойдут.

Под её ногами хрустел снег, но она не слышала этого звука. Вместо этого её огненные нити едва заметно дёрнулись, сообщая о крошечных помехах. Она пыталась вспомнить, как это – слышать хруст этого белого ковра, но память лишь уныло пожимала плечами и отворачивалась.

Либо всё исчезало из головы, чтобы не причинять ей боль, напоминая, что когда-то жизнь была иной, либо она настолько глупа, что просто не способна ничего запомнить.

Вокруг царило оживление. Другие ученики, прибывшие со всех сторон, создавали целую какофонию вибраций. Её огненная паутина, обычно расширенная на несколько метров, едва справлялась. Нити дёргались повсюду, наслаивались друг на друга, угрожая сжечь кому-нибудь волосы, если она не будет осторожна. Поддерживать подобное было тяжело, особенно в толпе.

Внутри массивных, инкрустированных дверей Хетстлоу стало чуть полегче, но не спокойнее. Ей пришлось сознательно сузить свою огненную паутину до расстояния метра вокруг себя. Это ограничивало способность понимать, что происходит дальше, но позволяло хотя бы уловить, когда кто-то подходил слишком близко, чтобы случайно не обжечь или не столкнуться.

«Сейчас ко мне точно никто не подойдёт, учитывая, что Морган готов швырять учеников в стены, когда они находятся ближе расстояния вытянутой руки».

Коридоры Академии, хоть и казались мрачными снаружи, внутри были уютны. Стены из тёмного камня, блестящие от полировки, переходили в более светлые оттенки, а на полу лежал толстый, мягкий ковёр, поглощающий шаги, что Элли не сильно нравилось. Сети не реагируют на шаги по ковру.

Высокие потолки украшали люстры со свисающими кристаллами, отбрасывающие мягкий свет на развешанные повсюду зеркала. Витражи на окнах светились приглушённым, потусторонним светом, изображая сцены, достойные старых сказок о Деве Луны. На них виднелись силуэты закутанных в мантии магов, медитирующих под огромной, бледной луной; красивые женские фигуры, окружённые гроздьями шипастых, тёмно-красных роз. Некоторые композиции были ещё более жуткими: извилистые лозы, усыпанные увядающими розами, оплетали человеческие черепа, чьи пустые глазницы казались окнами в бездну, и из них выползали пауки. Цветовая палитра была глубокой и насыщенной – изумрудно-зелёные, вишнёво-красные и сапфирово-синие оттенки, разделённые свинцовыми линиями.

Её телохранитель нёс чемоданы и, судя по вибрациям, обсуждал что-то с родителями. Они прошли мимо огромного центрального зала, разделяющего коридорами два массивных здания. Выходишь через небольшой тоннель – и оказываешься в здании женского общежития, а напротив стоит мужское. Судя по их близости, каждое утро можно наблюдать за противоположным полом.

«Поэтому шторы стоит прикрыть сразу», – подумала Эллиана.

Мама подошла к ней, написав на дощечке:

«Пойдём, дорогая, надо оставить вещи и идти на регистрацию. Ректор ждёт».

Девушка кивнула.

Итак, она здесь. В легендарной Академии Хетстлоу, где каждый камень дышал магией и высокомерием. В месте, где её дар столь же обычен для сильного мага, как и любой другой. И, где ее«неприятность» со слухом превращалась из личной трагедии в банальную пометку в личном деле. «Ученица Рэйвинс. Особенность: не слышит. Просьба не кричать в ухо».

Элли владела магией абсолютно иначе, и ей придётся многому научиться. Об её особенностях со слухом, или же проще сказать – полном его отсутствии, ректору уже известно.

Изначально девушку и вовсе не хотели принимать в учебное заведение, но, учитывая деньги её семьи и наличие среди предков отличных выпускников, Академия всё же пошла на уступки. Информация для девушки всегда будет писаться на доске, а также ей поставят сопроводителя, который уже на втором году обучения и умеет «ладить» с такими, как она – чтобы это ни значило.

В момент, когда она обернулась, чтобы следовать за матерью, её взгляд упал на него.

Парень стоял в нескольких шагах от них, у массивной арки, ведущей в спальни девочек. Высокий стройный силуэт. Знакомая копна серебряно-белых волос, густые пряди которых элегантно обрамляли его лицо. Его голубые глаза , с лёгким намёком на кошачий взгляд, иногда будто поблёскивающие алым, казались такими же хитрыми, как и шесть лет назад, когда они последний раз виделись в лесу. Под левым глазом, чуть ближе к виску, виднелась крошечная родинка, похожая на темную снежинку. На нём была такая же форма, как и на Эллиане: белая рубашка, чёрный галстук с лунной брошью Академии.

– Не может быть, – сказала она, даже не осознавая, насколько громкими были её слова, не обратив внимания на то, как огненная паутина дёрнулась вверх.

Как легко память начала воспроизводить в голове каждый кадр, где они когда-то хорошо общались, и от этого стало лишь противнее. Она была уверена, что справлялась с тем, чтобы забыть его…

Её мир, уже лишенный звуков, теперь, казалось, лишился и воздуха. Огненная сеть вокруг девушки дрогнула ещё раз от её громкого выдоха, а затем сжалась, грозя выйти из-под контроля. Все её внутренние барьеры рухнули. Сердце забилось в горле, этот звук она могла вообразить, его она чувствовала слишком остро, пугающе. Паника. Она хотела бежать. Она хотела спрятаться. Снова зажать уши, моля о тишине, которую уже имела.

Девушка боялась, что сожжёт себе глаза, лишь бы не видеть этого парня. Её мать и отец, стоявшие чуть впереди, резко обернулись, привлечённые необычно высокой громкостью её голоса, которую Эллиана, конечно, не могла нормально контролировать. Они тоже увидели Азриэля. Выражение их лиц стало напряженным, отражая её собственный ужас.

Его пронзительные глаза расширились, когда он увидел Эллиану, а на лице промелькнуло мгновенное сожаление – то самое, что она слишком хорошо помнила по их последней встрече. Но это выражение исчезло так же быстро, как и появилось, сменившись едва заметной высокомерной ухмылкой, после чего он небрежно стряхнул невидимую пыль с рукава.

Проницательный взгляд Азриэля скользнул по ней, остановился на лице девушки, на том месте, где её волосы тщательно скрывали шрамы. Когда их глаза встретились, на долю секунды Эллиане показалось, что она видит волка из своего худшего кошмара.

Морган, стоявший рядом с девушкой, почувствовал резкий выброс неконтролируемой энергии. Огненная сеть Эллианы, обычно тонкая и управляемая, на мгновение вспыхнула, став ярко-синей и горячей. Он моментально сделал шаг, загородив её