Письмо

ЧАСТЬ I. ОСТАНОВИСЬ ХОТЬ НА МГНОВЕНИЕ

Ты знаешь, Письмо,

я долго не мог решить, с чего начать разговор, который должен был случиться много лет назад.

Мне казалось, что для таких слов нужно особенное место или особенное состояние: пережитое потрясение, победа, потеря… что-то значительное, оправдывающее откровенность.

Но оказалось, что достаточно просто остаться одному.

Настолько одному, что даже собственное дыхание слышно громче мыслей.

Я сижу в комнате, где всё остановилось.

Стол, на котором нет ни одного лишнего предмета.

Окно, которое выходит в ночь, – и там пусто, совершенно пусто, будто мир решил сделать мне одолжение и утихнуть на время.

Я держу ручку, и она кажется мне старше, чем я сам.

Ты лежишь передо мной – белый лист, такой же чистый, как будто в нём ещё нет ни прошлого, ни будущего.

Только возможность услышать.

Я пишу тебе, потому что больше некому.

Не потому что людей мало – наоборот, их слишком много, слишком громких, слишком быстрых.

Просто никто из них не умеет замедляться.

Не умеет быть рядом так, чтобы не торопить мои мысли.

А ты можешь.

Ты умеешь терпеливо ждать, пока я собираю слова, как рассыпанные по полу спички.

Есть один момент, который я хочу вернуть – не прожить заново, нет, – просто увидеть ещё раз.

Это утро, когда мне было семнадцать.

Я вышел на улицу раньше всех, и город был настолько тихим, что даже листья на деревьях казались застывшими.

Тогда мне впервые пришла мысль, что мир может быть добрым.

Добрым и медленным.

Но я её потерял.

Уронил где-то в спешке взросления.

Тогда я думал, что стремительность – это сила.

Что скорость делает жизнь насыщенной, настоящей.

Сейчас я знаю, что многие моменты я прожил не глазами, а шагами.

Я бежал, бежал, бежал…

И даже не замечал, как пролетают дни.

Иногда мне кажется, что я старею быстрее времени.

Ты идёшь ровно, равномерно, без колебаний,

а я дергаюсь, как сломанные часы.

Иногда слишком быстро, иногда слишком медленно – как будто пытаюсь быть впереди тебя, хотя знаю, что впереди тебя не бывает никого.

Письмо,

знаешь, чего мне не хватает?

Паузы.

Не той паузы, что делают люди в разговоре,

не паузы в музыке,

а той, что существует где-то между сердечным ударом и вдохом.

Пустоты, в которую помещается всё: страх, надежда, любовь, утраты, и – самое главное – шанс понять, что ты жив.

Я хочу научиться находить эту паузу.

Я хочу замедлиться настолько, чтобы услышать собственную тишину.

Но я не умею.

Поэтому я пришёл к тебе – как к последнему месту, где слова не сбегают вперед, не ломятся наружу, не рвут меня на куски.

Ты – единственная моя остановка.

Единственное пространство, где я могу сказать:

подожди.

я не успеваю.

И я впервые признаюсь: я устал спешить.

Я устал пытаться догнать то, что невозможно догнать – себя вчерашнего, себя будущего.

Я хочу прожить хотя бы один день так, чтобы почувствовать его полностью.

Чтобы не было ощущения, что время – это беговая дорожка, а я на ней – случайный пассажир.

Может быть, я обращаюсь к тебе, потому что знаю: лист не осудит.

Лист – идеальный собеседник.

Он не перебивает, не спорит, не убеждает.

Он просто принимает.

И иногда это всё, что нужно человеку, который слишком много времени провёл внутри собственной головы.

Сегодня я прошу не о многом.

Всего лишь о мгновении.

О секунде, которая не сбежит от меня.

О дыхании, которое не превратится в торопливый вздох.

О дне, который не пройдёт мимо, пока я занят попыткой догнать самого себя.

Если бы я мог, я бы руками остановил время и попросил его – тихо, по-детски:

останешься со мной ещё немного?

я ведь только начинаю понимать, что такое жить…

Но я знаю, что время нельзя трогать.

Нельзя удерживать.

Нельзя умолять.

Зато можно писать.

И если ты позволишь, я продолжу.

Потому что у меня впереди ещё слишком много того, что я должен успеть сказать.

ЧАСТЬ II. ТИШИНА МЕЖДУ СЕКУНДАМИ

Письмо,

я всё думаю о том странном пространстве, которое существует между двумя соседними секундами.

Его не видно, его нельзя потрогать, оно даже не считается временем —

и всё же иногда мне кажется, что именно там прячется всё самое важное.

Там тишина, которой я никогда не слышал по-настоящему.

Тишина не внешняя, не та, что приходит ночью вместе с пустыми улицами,

а тишина внутренняя – та, что кажется невозможной, когда внутри человека живёт шум.