Бедовый. Специалист по нечисти

Глава 1

Помнится, в школе на уроке биологии мы проходили разных паразитов. Не самых приятных существ в животном мире. Правда, я думал, что больше никогда к этой мерзкой теме не вернусь.

Ошибся. Помимо аскарид, ленточных червей, солитеров, эхинококков и лямблий, жизнь познакомила меня с новым видом – риелторами. Я и до этого слышал много нелестных отзывов об этой профессии, однако во внимание их не брал.

Это как женщины за рулем. Все мужики ругают их, мол, предок человека с гранатой. Хотя женщины – самые аккуратные водители в мире. И именно мужики постоянно попадают в аварии, потому что в определенный момент в голове что-то щелкает, и водила решает «проскочить».

Но когда в редком случае происходит ДТП с прекрасным полом, это начинает широко освещаться. Мол, видите, лишнее подтверждение известной теории. Ибо люди любят верить в ту реальность, которую создали.

Вот я и думал, что на риелторов наговаривают. Один негативный отзыв запоминается сильнее, чем пять положительных. Однако жизнь все быстро расставила по своим местам.

Начнем с того, что я был весьма странным клиентом. Заявился на порог агентства недвижимости как беженец-погорелец: с одной огромной дорожной сумкой, рюкзаком и кучей пакетов. Но что делать? Выяснилось, что к внезапным переездам я не готов.

Ко мне и отнеслись соответственно – обходили стороной, и никто не спешил предложить свои услуги. Я даже вытащил на всеобщее обозрение с десяток пятитысячных банкнот, которые предварительно достал из пачки. Совсем как в дешевых фильмах.

И сработало. Молодая девушка с бейджем «Мария», наверное, даже младше меня, тут же натянула дежурную улыбку и кинулась ко мне. Ага, как в том анекдоте: «И снова здравствуйте!»

– Добрый день, проходите сюда, присаживайтесь. Что хотите – арендовать на долгий срок или… – И защебетала так, что я половину слов мимо ушей пропускал.

Интересно, как можно продолжать улыбаться и все время говорить? Это курсы какие-то или от природы? А еще будто нарочно не садилась, хотя стул напротив был свободен. Все время норовила наклониться, чтобы продемонстрировать мне белое кружевное белье. Нет, красивое, ничего не скажу, разве что мне не очень пойдет. Размер маловат. Да я такое и не ношу. Так что там насчет квартиры?

С горем пополам мы все-таки выяснили, что мне нужно. Вот только тут начался форменный цирк с конями. Причем почему-то в роли коня пришлось выступать мне. Почти сразу возник договор, который Мария советовала быстрее подписать, и тогда буквально через пять минут у меня появится нужное жилье.

Более того, я даже взял ручку, продолжая слушать щебетунью. И тут затряслась куртка. Точнее, портсигар в ней. Бес всеми фибрами своей нечистой души был против.

– Извините, телефон, – сказал я. – Буквально на минутку.

И отошел в сторону, достав мобильник и делая вид, что разговариваю по нему. А Григорий тем временем принялся меня отчитывать:

– А ты не видишь, что тебя облапошить хотят?! – заорал бес. – Дурак и дом сожжет, так огню рад.

– Не кричи! – шикнул я на него. – Чего устроил?

– Да не слышат они меня. А вот ты, надеюсь, услышишь.

Кстати, это действительно было похоже на правду. Несмотря на визги Гриши, в офисе продолжалась рутинная работа, словно ничего и не произошло. Бесовство, одним словом.

– С чего ты взял, что меня обмануть пытаются?

– Старого воробья на мякине не проведешь. Понимаешь, чувствую я жуликов и всю эту мошенную братию. За нос тебя водят.

– Хорошо, сейчас посмотрим.

Я вернулся к риелтору, которая протягивала договор и ручку. Улыбнулся и стал читать. Она, конечно, пыталась сбить меня своими разговорами. Мол, они «на рынке уже двадцать лет», у них «большая база недвижимости», в прошлом году «завоевали премию за выдающиеся достижения».

Мне даже пришлось раза три начать с самого начала. Но со временем удалось абстрагироваться от этой балаболки и вникнуть в суть. А выходило очень интересно. Согласно договору, я покупал некие информационные услуги. Мне обязались показать десять вариантов недвижимости за фиксированную сумму. Если меня жилье не устроило – ну извини, бывает. Что называется, проблемы негра шерифа не волнуют. Если понравится – плати еще комиссию за съем. Восхитительный бизнес! Надо Костяну позвонить, сказать, что не тем он занимается.

Вот теперь я начал злиться. Нет, будь у меня чуть больше времени и не виси на хвосте сильный рубежник – плюнул бы и пошел в другое агентство. Только теперь у меня закралась крамольная мысль: а не везде ли так?

Пришлось придавить болтушку хистом. Забавно, но Мария сразу посерьезнела. Ее взгляд тут же потух, а возле рта пролегли едва заметные морщины. Бедняжка, это от того, что она все время улыбается.

– Давайте посмотрим, какие варианты есть для аренды, – предложил я.

– Давайте.

Она наконец заняла свое место и защелкала наманикюренным пальчиком по мышке. Я обошел стол и понял, что риелтор попросту открыла агрегатор по поиску жилья.

– Нормально, так я и сам снять мог, – сказал я.

– Нет, не могли, – спокойно и без всяких эмоций ответила собеседница. – Сейчас практически все делается через агентства. Мы находим квартиру, приходим и говорим хозяину, что берем фиксированную сумму за то, чтобы найти ему клиентов. Но, как правило, не ищем. Просто делаем фотографии и выкладываем на сайт. Нам уже звонят те, кто хочет снять жилье. С них мы тоже берем плату. Вся задача – съездить на показ.

– Нормальный бизнес. Вся работа – поднять жопу и доехать до квартиры.

– Это очень важно, – поспорила со мной девушка. – Надо все время быть с клиентами, чтобы те не остались наедине с хозяином. Иначе они могут договориться без нас.

– То есть вы просто обманываете людей?

– Никакого обмана. Мы правда подбираем квартиры. К примеру, вот вами бы занялась моя помощница, – она показала на совсем молодую девчонку с дредами, которая сидела за компом и растягивала пальцем жвачку. На ее лице было полное непонимание, что и зачем она здесь делает. Представляю, что бы она там нашла.

– Так, слушай меня, прекрасное создание, – сказал я, выжимая из себя еще хист. – Мне нужна хорошая квартира…

– Хозяин, бери дом! – вновь задрожал портсигар. – Сам подумай, нам чем меньше соседей, тем лучше.

Я невольно согласился с Григорием. Тот сегодня был в ударе.

– Мне нужен дом, хороший. Можно на отшибе, чтобы соседей поменьше. Но крепкий, чтобы не надо было каждый день что-нибудь чинить. У вас же есть хоть какая-то база?

– Есть, – кивнула девушка. – Для ВИП-клиентов. Мы же не шарашкина контора.

Судя по всему, она правда так считала, раз уж под действием моего хиста позволяла себе так вольно отвечать. Хотя это понятно. Подобным образом устроена человеческая психика. В глазах других ты можешь быть плохим, но не в своих. Потому, даже занимаясь откровенной дрянью, пытаешься искать этому оправдание.

Вот по мнению этой красотки, все было нормально. Так все риелторы работали. Как по мне, эта болтушка и ей подобные – ненужная прослойка на рынке. Те самые ленточные черви.

Однако сейчас риелтор совершила немыслимое… она начала работать. Куда-то сходила и вернулась с толстенной папкой, откуда достала разные цветные фотографии домов. Вот может же, когда захочет! Ну, или когда я захочу. Интересно, сколько надо заплатить сверх стоимости, чтобы стать ВИП-клиентом?

И нужно отметить, что здесь действительно были достойные варианты. По сравнению с моей-то квартирой – вообще шик, блеск, красота. Правда, некоторые дома я отверг из-за сильной «цыганщины», другие из-за размеров. А вот один мне очень понравился. Небольшой, обшит вагонкой, мебель икеевская, но в нормальном состоянии. Из бытовой техники все есть – холодильник, стиралка, телевизор, даже чайник электрический. Три комнаты и кухня, электрический камин в наличии. Двумя окнами выходит на бухту Ховенлахти. Плюс небольшой участок на четыре сотки.

Находился дом, правда, в СНТ «Цветущий мыс», это за судостроительным заводом и не город уже, но близко к нему. А может, мне как раз это и нужно? Держаться чуть подальше от Выборга, но так, чтобы можно было добраться в любой момент до любой точки?

– Вот этот.

– Хороший вариант, – почему-то вздохнула риелтор. – Хозяин работает в Финляндии и вряд ли собирается возвращаться. Только вся проблема в цене. Он хочет пятьсот евро, причем по текущему курсу. А если еще приплюсовать агентскую комиссию, то выходит много. Вот никто и не соглашается.

Пятьсот евро за дом за пределами города – это, конечно, круто. Губа у хозяина не дура. Хотя видно, что там все ухожено, сделано под себя. Вот хозяину и жалко сдавать абы кому. А поселиться за такую сумму может только тот, кому дом действительно понравится.

Я посмотрел еще раз договор, где значилось агентское вознаграждение. Ладно, Мотя, нашел из-за чего жаться. У тебя полный рюкзак денег. Солить их, что ли?

– Поехали смотреть, – сказал я. – И бумаги все с собой возьмите.

Что я занимаюсь чем-то не тем, стало ясно сразу, как только мы вышли на улицу. Меня, кстати, еще на входе заинтересовало, чей это черный «Вольво» S90 стоит? Мария не стала отвечать, она просто открыла машину и села внутрь. А я торопливо загрузил свои пожитки и плюхнулся рядом.

Блин, подобное даже Костян не может себе позволить. Хотя, по меркам Выборга, зарабатывает он более чем хорошо. У него, конечно, есть дополнительная статья расходов, которая именуется «любимая жена», но все же…

В машине мне, кстати, не понравилось. Сиденье показалось жестким, посадка слишком низкая. Словно лежишь, а не сидишь. Или все дело в том, что не создан я для роскоши? Такое тоже бывает.

Но когда болтушка, которая, к огромному счастью, теперь замолчала, топнула в пол, я понял превосходство машины над остальными тазиками на дороге. Меня вжало в кресло и отжало лишь на ближайшем светофоре. Правда, гонять по Выборгу – это такая себе затея. Почти как в большой луже регату устраивать. И это я со всей любовью к моему родному городу.

Молча и каждый размышляя о своем, мы добрались до СНТ. Кстати, не знаю, думала ли о чем-то моя спутница. Взгляд у нее был отрешенный, будто пустой. Хорошо, что на навыках вождения это никак не отразилось.

Но я уже почти забыл о ней, рассматривая свое новое жилище. Гаража не было, но вдоль забора имелось заросшее травой место аккурат под авто. А еще в дальнем конце участка оказалась банька. Правда, уставшая и такое ощущение, что оставшаяся от позапрошлого хозяина. Почерневшее дерево, покосившаяся крыша, но вместе с тем в предбаннике пахло травами, а не затхлостью. Да и печка, судя по всему, вполне ничего. Надо тягу проверить. И если все ок, то отмоем, отчистим – и будет у нас своя банька. Так сказать, очень весомый бонус.

Мария ничего внятного ответить по поводу нее, кстати, не смогла. Ну, баня и баня. Фотографировать ее не стали, чтобы общее впечатление не портить. Может, нормальная, а может, и нет. Я уже ничему не удивлялся, риелтор у меня от бога. Какого-то очень старого, языческого, который любил деньги.

Участок ожидаемо оказался заросшим. Но что меня тоже порадовало – никаких грядок здесь в помине не было. Хозяин засеял всю площадь газонной травой, в которой за столько времени понятно, что появились сорняки. Ничего страшного, все можно подстричь, и будет очень даже приятно.

По поводу отсутствия грядок я не рефлексировал. Я здесь корячиться во всем известной позе ради огурчиков не собираюсь. Наверное, в этом есть определенный кайф, чтобы поесть свое, но мне легче в лавке у азербайджанцев фрукты и овощи купить.

Дом оказался примерно таким, каким его и отфотографировали. Хоть за это спасибо. Создавалось впечатление, что за все время я первый, кто сюда приехал. Это и понятно – цена конская, находится не пойми где. Для тех, кто работает и экономит деньги. Для рубежника же – подходящий вариант.

Но что меня порадовало больше всего – вид. Чуть пониже еще один домик, за ним несколько деревьев и водная гладь бухты. Наверное, туда и тропка какая-нибудь есть. Это можно оставлять беса дома, гулять и наслаждаться природой. Кайф.

– Подписываем, – решительно сказал я.

– Там предоплата за три месяца, – жалобно пропищала Мария.

Да блин, что ты такое, если даже хист пробиваешь своей наглостью? Может, риелторы – это пришельцы, которые прибыли поработить человечество и начали с рынка недвижимости? Если так, у меня плохие новости: у них вполне получилось.

Когда риелтор забрала деньги, оставила документы и уехала, бес выбрался наружу, забегав по всему дому. Принимал хозяйство.

Я же вытащил телефон. Так, такси сюда ездит, правда, ценник внушительный. С другой стороны, это не дороже денег. Я улыбнулся сам себе. Вот как ты запел, Мотя. Что дальше? Создашь канал и будешь всех учить, проговаривая «не в деньгах счастье» и «надо лишь посылать Вселенной позитивные эмоции»?

Счастье точно не в них. Вот только попробуй объясни это работяге, который корячится за копейки. Ему не до высоких сфер и легкой скуки богатого класса.

– М-да, подложила она нам свинью. Всем баба хороша, да душа коротенька. Вот скажи, хозяин, что это за дом без печи?

– Погоди, сейчас будет тебе печь. – Я подошел к декоративному камину и вставил вилку в розетку.

Георгий охнул и отшатнулся от него как от огня.

– Эт как… Без спичек и прочего, раз – и все! Могешь! Не думал я, что ты так с хистом сдружился. Да и дров будто бы не было. Сотворил и поджег. Это же уровня ведунства магия!

– Успокойся, это декоративный камин.

– В смысле «декоративный»?

– Ненастоящий. Вроде телевизора.

– И зачем он? – нахмурился бес.

– Во-первых, это красиво.

– Тьфу ты, «красиво»… Придумают же белиберду. По телевизору хоть каналы щелкать можно, а тут… Не думал, что скажу, но бесовство одно. Кстати, где здесь телевизор?

Григорий еще долго плевался, находя несоответствия своему тонкому деревенскому вкусу. Однако вскоре мне надоело постоянное бурчание, и я включил ему политическое шоу. Бес замер на диване и, что называется, залип. Я же прошелся по комнатам.

Две спальни, в каждой из которых – широкая кровать. Это хорошо – и мне, и бесу будет где ночевать. Плюс обширная гостиная с тем самым злосчастным камином, мягкой зоной и телевизором. Кухня была большая, с кучей всяких шкафчиков и широким столом.

Был еще кондер, хотя нынешняя летняя погода напоминала раннюю осень. И несколько ТЭНов на тот случай, если вдруг похолодает. Центрального отопления, само собой, не было и в помине. И плита электрическая, потому что газ не проведен. Ну это я так, смотрю в далекое будущее. Будто собрался здесь насовсем остаться.

Я заказал продукты через доставку – ехать в город на такси, а потом обратно не хотелось. Хотя надо узнать, может, где-то неподалеку есть свой магазин. Сейчас лето, здесь многие отдыхают. Разве что посокрушался, что не возят алкоголь – бес будет очень недоволен.

Однако и эта проблема вскоре решилась. В ходе легкой инвентаризации было найдено два пузыря водки. Дешевой, чертям бы такая понравилась. И использовалась она явно скорее для технических целей. Но мне кажется, бесу зайдет.

В общем, мы постепенно обживались после скорого побега из собственной квартиры. Вечером я даже превзошел себя, приготовив мясо по-французски из привезенных продуктов. Григорий ничего не сказал по поводу моих кулинарных способностей. Но, судя по тому, как он уплетал за обе щеки, периодически опрокидывая в себя водку, ему зашло. Даже борода от жира после блестела.

Вроде бы все устроилось хорошо. Мы живы, есть деньги, жилье, и можно чувствовать себя в относительной безопасности. Однако какой-то червячок продолжал грызть меня. И что самое плохое – я не мог объяснить, в чем причина. Во Врановом? Нет, понятно, что у меня есть враг, который хочет сделать со мной что-то противоречащее уголовному кодексу. Но не то, все не то.

Я мучался до самых сумерек, пока не почувствовал. А вот бес не чухнул. Даже не посмотрел, когда я вышел наружу встречать гостей.

Синяя «Мазда» подъехала, освещая окрестности светодиодными фарами. И припарковалась как раз на то место, которое я наметил как будущую стоянку для машины. Сдается мне, личной жизни у Наташи нет не только по причине высоких требований и большой успешности. А как ей быть, если ты все время работаешь на посылках у рубежницы?

Интересно, эта самая консалтинговая фирма вообще существует или тоже фикция?

Моя замиренница выпорхнула с заднего сиденья, спрыгнув на землю. Одета она сегодня была эффектно – черное платье с рюшами, клатч, небольшие лодочки, бархатные перчатки и покрытая вуалью шляпка. Хотя на фоне Натальи, которая еще каблучища надела, она выглядела как племянница или даже дочка.

– Рада видеть тебя в добром здравии, – улыбнулась Инга, подойдя к забору и взявшись за калитку.

Она стояла так секунд пять, пока до меня не дошло.

– Представая хозяином сего дома, я, Зорин Матвей, приветствую благородную сестру. Если ты пришла сюда с чистыми помыслами и не тая зла, то не потерпишь вреда для себя, не будешь уязвлена в промысле и знаниях.

Инга ответила похожей клятвой, после чего наконец оказалась на моем участке. Наташа лишь махнула рукой и села обратно в машину. Мы шли по дорожке к домику, смотрясь, наверное, странно.

– Ты задаешь себе вопрос, зачем я приехала? – спросила Инга.

– Скажем так, мне было бы очень любопытно.

– Рассказать тебе последние новости. И научить, как жить дальше.

Глава 2

Инга терпеливо ждала, пока я хлопотал по хозяйству. А что, если я так воспитан? Сначала надо предложить гостю какой-то продуктовый минимум, чтобы ему было чем руки и пищевод занять и вообще жить стало не так грустно. А уже потом разговоры разговаривать.

Хорошо, что через доставку я заказал овсяное печенье и вафельный торт – последний очень уважал Григорий. Плохо, что взял только пакетированный чай. За это мне уже прилетело от беса.

Рубежница приняла мои подношения легким кивком. Да уж, выглядело это презабавно, словно королева заглянула в паб рабочих. Она даже взяла овсяное печенье, правда, не снимая перчаток, и откусила. Лицо Инги удивленно вытянулось, как если бы она нашла бриллиант в куче навоза.

Я тем временем сел напротив нее. С моего места был виден проход в гостиную, а еще я заметил маленькую фигуру с рыжей бородой. При этом живот Григория предательски торчал из-за косяка. Я сразу вспомнил инцидент со шторой и невероятное умение беса прятаться. Хотелось встать и шугануть его, но я стеснялся присутствия замиренницы. Еще скажет, что у меня в доме дисциплины ноль, а всякая нечисть ведет себя так, как ей захочется. Что, к сожалению, отчасти было правдой.

На помощь мне пришла сама Инга. Она отложила печенье и вытащила из сумочки небольшой камертон – такую фиговину, похожую на вытянутую двузубчатую вилку, которую используют для настройки музыкальных инструментов.

Вот только камертон был непростым. Я сразу это почувствовал. Более того, я еще никогда прежде не сталкивался с таким. Он будто хранил в себе несколько хистов сразу. Ладно, не их, а слабые отголоски. И словно даже светился. Или мне это просто показалось.

Инга взяла чайную ложку и ударила по камертону. Лично я ничего не почувствовал. Да, раздался высокий звук. А вот Григорию подобная «настройка» его нервов очень не понравилась. Бес завопил так, словно его поймали черти и собирались сделать с ним нечто противоестественное. Хотя эти ребята могут… В общем, Григорий метнулся к выходу и, судя по хлопанью двери, скрылся на улице.

Я удивленно поглядел на Ингу, и та улыбнулась, убирая камертон в сумочку.

– Очень редкий артефакт, – сказала она. – Что-то вроде свистка с ультразвуком для собак. В роли собак выступает нечисть. Да, действует всего пару секунд, но первый раз всегда неприятен. Так мы хотя бы сможем побеседовать без лишних ушей.

– А с ним все будет в порядке?

– Конечно, я же говорю, действует пару секунд. Он сейчас спрятался в каком-нибудь сарае и думает, стоит ли ему возвращаться. Но давай вернемся к нашим делам.

Инга вытащила из клатча айфон последней модели. Судя по всему, сумочка тоже зачарована, если в ней поместились и камертон, и мобильник. Хотя удивило меня другое. Замиренница производила впечатление довольно старомодной девушки – если так можно, конечно, говорить. А тут вдруг айфон.

Рубежница открыла галерею и показала мне несколько фотографий. На первой – вывороченная с косяком дверь, на второй – разбросанные в моей комнате вещи, на третьей – кавардак на кухне.

Я хотел спросить: «Врановой приходил?», – однако вместо этого задал совершенно другой вопрос:

– Значит, Наталья сообщила все-таки мой адрес?

– В этом больше нет никакой тайны, – пожала плечами Инга.

Даже это легкое движение она сделала с невероятным изяществом. Не женщина, а зефир «Шармель». Смотришь и любуешься. Остается только догадываться, сколько в этом во всем природной составляющей, а сколько хиста.

– Наталья завтра разберется со всем. Дверь заменят, чтобы не привлекать ненужное внимание соседей. Ключи она позже тебе передаст. Пока я поставила там печать отвлечения.

Про печати я читал в тетради старухи. Это нечто вроде заклинания длительного пользования. Для каждой печати нужны определенные слова и действия. Хотя та же Спешница писала, что некоторые рубежники часто придумывают новые печати. Так сказать, методом тыка. Вот только действия их не всегда предсказуемы, поэтому лучше пользоваться проверенными приемами.

– Почему вы мне помогаете, Инга? Насколько я помню, мы не друзья.

– Ты молодец, – улыбнулась рубежница.

Нет, точно хист использует. Я почувствовал, как краснею. Но при этом она не нарушала данного обещания, когда входила в дом. Поэтому все это можно было списать на женское кокетство.

– Быстро все схватываешь. Да, я делаю это не из человеколюбия и симпатии к тебе.

– А у вас есть ко мне симпатии?

Сказал и только потом понял, что сделал. Мотя! Ты чего, сейчас флиртовал? Ну-ка брось, пока ничего не оторвали. Мне почему-то думалось, что я знал, что сказал бы Григорий: «Жизнь висит на нитке, а думает о прибытке». А еще я почему-то вспомнил про Зою. С того злополучного звонка мы так и не общались.

– Есть, – мягко ответила Инга. Она сейчас напоминала тигрицу, которая медленно подбиралась к ничего не подозревающей жертве. – Вот только я привыкла опираться на разум, а не на чувства. Потому до сих и жива.

– Хорошо, давайте перейдем к делам.

– Давай. Ты учишься быстро, и это замечательно, – улыбнулась Инга. Правда, тут же посерьезнела: – Я помогаю тебе только из-за одного – мне нужно разобраться с Врановым. Мы и раньше не очень любили друг друга, но со своим спиритусом он… как говорят в этих землях, пошел на «вы».

Я не стал разубеждать Ингу в том, что так уже очень давно не говорят, примерно со времен всяких летописей. У нас бы сказали: «Рамсы попутал».

– И ты мне в этом поможешь. По какой-то причине он хочет тебе навредить. А может, даже убить.

– Рубежник хочет убить рубежника. Я не большой специалист в отношениях между вами… точнее, нами, но мне кажется, что за подобную попытку никто по головке не погладит. Не боитесь, что я вас, как бы это сказать… сдам?

– Кому, воеводе? Так ты ему даже не присягнул. Я не хочу нагнетать, но может вполне оказаться, что Врановой действует по его наущению. Хотя я в этом сомневаюсь. Но никакой бредовый сценарий нельзя сбрасывать со счетов.

– А что, если мы пойдем к воеводе и расскажем про спиритуса и мою квартиру?

– Наше слово против слова Вранового. У нас нет никаких доказательств. Остатки жала, которое непонятно на что походит, и вывороченный косяк? Это мог сделать кто угодно. Но если Врановой нападет на рубежника при свидетелях, а тот, защищаясь, убьет его, это будет приемлемым результатом.

Инга не говорила – раскладывала все по полочкам. Аккуратно, бережно и грамотно. Но вот одна мысль о том, что мне надо будет убить самого Вранового, заставила внутри все сжаться. Не то чтобы я белый и пушистый. После лешачихи в голове укоренилась мысль, что я могу убить любое существо, которое будет пытаться навредить мне. Здесь было больше… скорее, неверия в себя. Где я и где Врановой?

– И как мы это провернем?

– Я пока наблюдаю за нашим общим врагом и думаю, – сказала Инга. – Главное, не совершать поспешных и глупых действий.

Я хотел хмыкнуть, но сдержался. А Инга продолжила:

– Вы теперь с ним связаны. Ты, наверное, очень слаб, чтобы ощутить эту связь, а вот Врановой – нет. Так он и нашел твою квартиру.

– Значит, он придет и сюда? – я даже привстал с табурета, будто собирался уйти в ночь.

– Необязательно. Понимаешь, любое жилище человека пропитывается его… – Инга замерла, подыскивая нужное слово, – аурой. Ты много времени провел в той квартире, поэтому найти ее не составило труда. За время, пока вещи здесь напитаются тобой, мы успеем разобраться с Врановым.

Не скажу, что она совсем меня успокоила. Но бежать прочь сломя голову желание пропало.

– Еще хорошо, если ты не будешь сидеть все время на одном месте. Рубежника ноги кормят.

– Я слышал такое про волка.

– Мы – те же волки, – пожала плечами Инга. – К тому же тебе полезно изучать мир вокруг. Только без излишнего старания.

– Мне всегда казалось, что если на тебя идет охота, то лучше спрятаться.

– А я слышала, что по движущейся мишени труднее попасть, – легко отбила мою попытку и дальше сидеть на заднице рубежница. – Тебе нечего бояться с амулетом, разве что Врановой столкнется с тобой носом к носу. – Она отщипнула кусочек печенья, отправив его в рот. Медленно прожевала и склонила голову набок. – Для начала поставь пару защитных печатей на свой дом. Конечно, они будут немного тянуть хист, и первое время это покажется крайне неприятным, но ты привыкнешь. К тому же ты всего лишь… – тут она смутилась, словно впервые за все время увидев мою силу, – уже трехрубцовый. Когда только успел? Ну, пусть так. Для всех защитных печатей этого все равно мало. Поэтому поставь одну-две, не больше. Если хочешь, могу подсказать нужные.

Она не смотрела на меня – буравила взглядом насквозь. И я догадался, что это очередная проверка на профпригодность.

– Если я поставлю чужие печати, то как я могу быть уверенным в собственной безопасности?

– Молодец, Матвей, – искренне порадовалась Инга. – Для рубежника доверие – это невероятная редкость. Случалось так, что потомственные домовые предавали своих хозяев, а любовники били ножом в спину.

– В вашем мире очень грустно, – искренне сказал я. – Ради чего жить всю жизнь, ожидая, что любой, даже близкий, человек может тебя предать?

Не знаю, какие потаенные струны души Инги задели мои слова. Однако она вздрогнула, а по лицу внезапно пролегли глубокие носогубные морщины. Да ей ни фига не тридцать, и даже не сорок. Инга была немолодой и опытной рубежницей. Правда, с секундной слабостью она справилась достаточно быстро, разве что на мой вопрос не стала отвечать. Более того, улыбнулась и поднялась на ноги. Видимо, наша встреча была закончена. Поэтому я пошел провожать свою гостью.

– И еще кое-что, Матвей, – сказала она, шагая к автомобилю, – поменяй симку. Желательно зарегистрировать на чужое имя. Если нужны номера с предыдущей, то сделай переадресацию. Конечно, Врановой – рубежник старой формации, и у него вряд ли хватит фантазии и ума пробить твой биллинг. Но лучше перестраховаться.

– Сделаю, – сказал я, сокрушаясь, как сам до этого не додумался. Ведь смотрел кучу шпионских сериалов.

Инга замерла у калитки, посмотрев мне прямо в глаза. Красивая, легкая, молодая, разве что только с отпечатком вселенской усталости во взгляде.

– Как называется то печенье?

– Овсяное.

– Ты спросил, ради чего нам жить. Ради таких маленьких моментов счастья. Когда ты думаешь, что знаешь этот мир вдоль и поперек. Считаешь, что тебя уже ничем не удивить. А потом появляется нечто… – она улыбнулась, – овсяное. Хорошей ночи, Матвей.

– До свидания, Инга. Пока, Наташ.

После долгих поисков я нашел беса в бане. Григорий сидел, обхватив колени, и что-то бурчал про себя. Правда, увидев меня, оживился:

– Чего, хозяин, ушла эта ведьма?

– Нет, за дверью стоит. Инга, можете входить.

Бес опрокинул старый веник, который был тут, наверное, не один десяток лет, и спрятался за полати.

– Да шучу я, шучу, уехала.

– Очень смешно, – недовольно бурча, вылез Григорий. – Дурацкие шутки. Чего она хотела?

– Сказала, печати надо защитные ставить.

– Не рано ли? – почесал рога бес. – Печати – дело серьезное. Они хист из тебя тянуть будут. А я еще не обжился тут как следует, соседей не узнал. Как промысел собирать, с кого?

– Разберемся.

Мы вернулись в дом, и каждый занялся своими делами. Бес принялся успокаивать нервы водочкой, мясом с картошкой и почему-то чаем с сахаром. Мне даже интересно, что у него там вместо желудка – атомный реактор? При этом недоеденное Ингой печенье он презрительно выбросил. Чувствовал хист. А я приступил к изучению возможных печатей.

Всего в тетради было написано про пять, защитных из которых было три. Я перечитал по несколько раз, почесал репу и остановился на двух.

– Гриша, иди сюда!

– Хозяин, я же только сел!

– Бегом, говорю. Пробегись по соседям, может, у кого свеча есть.

– А какая? Вифлеемская, молитвенная, алтарная, для прошения?

– Из воска, блин. Тут просто написано – «свеча». Давай шустрее.

Бес бурча хлопнул дверью. А я тем временем приступил к созданию первой печати. Если честно, по моему пониманию, это был тот же ритуал, только здесь ты словно рисовал своеобразный рисунок, который потом зацикливал на самом себе, и он продолжал жить уже своей жизнью.

Чем хороша печать – снять ее без последствий может лишь хозяин. Даже самый сильный рубежник при разрушении защиты потратит очень много хиста, а в случае с Врановым мне только это и нужно.

Я подошел к дверному коврику древесного цвета с надписью «Welcome». Ага, сейчас будем дописывать по-русски «отсюда».

Мой рубежный нож распорол кожу, словно тонкий кусок шелка. Я невольно вздрогнул, глядя, как кровь закапала на коврик.

– Кто татем пробрался, кто недругом вошел, убить, украсть, отравить, навредить – рубежной силы лишится и будет страдать вскорости.

А после провел окровавленным ножом по воздуху, словно рисуя диковинную букву. И вложил хист.

На мгновение из легких будто весь воздух вышел. У меня такое бывало в рукопашке, когда бьют в «солнышко». Перебивают дыхание, и ты какое-то время просто пучишь глаза, не в силах ничего сделать.

Я лишь видел, как кровь на коврике стала алой, яркой, а буква в воздухе налилась цветом. А после все исчезло. Вообще все. Но по легкой пульсации я теперь ощущал в доме присутствие печати. Она действительно неприятно тянула, как заживающий шрам на теле. И чешется, и тронуть нельзя. А еще я чувствовал, как к ней ведет ниточка хиста. Слабая, тонкая, но она есть. Как тот суслик из «ДМБ».

Бес нашел меня на кухне попивающим чай. Привычно походил рядом, поцокал.

– Я же говорю, рано. Третий рубец – и сразу печати. Ладно бы одну…

Если честно, я тоже уже начал сомневаться по поводу парочки. Если Врановой попытается войти без привычного приветствия, где пообещает быть послушным и хорошим воробушком, ему и так прилетит. С другой стороны, если Инга сказала про одну-две печати, значит, понимает, что я это сделать в состоянии.

– Свечу принес?

– Ага, вот, – Григорий протянул мне сразу несколько образцов фитилей в воске. Здесь были и тонкие церковные свечи, и обычная парафиновая, и парочка декоративных. Я взял самую непримечательную.

– Остальные неси обратно.

– Зачем, хозяин, пригодятся в доме. К тому же я там чуток набедокурил.

– Вот будешь разбедокуривать. Неси, я сказал!

Григорий посмотрел на меня со скорбью всего бесовского народа. Мол, надо же было такого рубежника найти для служения… Однако поперся выполнять приказ, разве что дверью опять хлопнул. Мерзавец рогатый!

Я еще немного посидел, собираясь с силами в прямом смысле. К тому же вторая печать была не такая энергозатратная, как первая. Наверное, даже хорошо, что я сначала создал «Порог на крови», а теперь принялся за «Сизый морок».

Не знаю, повезло ли в том, что накладывал я печать вечером. С одной стороны – да, с другой – такое себе зрелище. Чувак ходит со свечкой вокруг дома, что-то бормоча под нос. Для этого мне пришлось даже выучить все написанное в тетради. Подглядывать в темноте оказалось крайне неудобно.

– Все, на что глаз упадет у случайного прохожего, хистом одаренного, станет ничтожным, внимания не стоящим, на что и глядеть зазорно и совестно. Пройдет он мимо, даже головы не поднимет, а когда обернется, так и не различит ничего.

Так я прошагал с зажженной свечой вокруг дома. Немного подумал и вышел за калитку, проделав то же самое с местом, где должна будет стоять машина. На всякий случай. На баню печать накладывать не стал, на нее и так без слез не взглянешь.

После затушил свечу и закопал в землю. По отдаче вышло гораздо проще, чем в первый раз. Только голова немного покружилась. Зато теперь я был уверен, что обычный рубежник издали увидит не дом, а какую-то полуразрушенную халупу или то, что в его понимании представляет наименьший интерес.

Конечно, если рубежник подойдет вплотную, то есть риск обнаружить обманку. Или, если это будет, к примеру, кощей, то на него подобные уловки вообще не подействуют. Однако мне думалось, что это лучше, чем ничего.

«Сизый морок» раньше использовали часто. К примеру, когда требовалось перевезти нечто ценное. Работало безотказно, насколько я понял из записей.

В дом я вернулся в состоянии, будто с утра до вечера разгружал вагоны. Бес сидел на кухне, пил чай и болтал ногами, при этом недовольно посматривая на меня.

– Ну все? Успокоился? Или еще куда сорвешься?

– Сегодня никуда, – заверил его я. – А завтра мы начнем искать нам новую машину.

Глава 3

– Станция боевых торпедных катеров! Старший мичман Коротков вас слушает! – раздался бодрый голос Костяна.

– Какой ты старший мичман? Скорее уж, юнга. Лучше скажи, ты всех так приветствуешь? А если с работы звонят?

– Мотя, ты, что ли? По работе звонят на рабочий. Видишь ли, нашим законодательством не запрещается иметь два телефона. А почему у меня номер какой-то странный высветился?

– Я его поменял. Так надо. Можешь и на старый звонить, он тоже работает. Но лучше запиши этот.

– Понятно, ты кого-то убил и скрываешься от закона? – со вздохом предположил друг.

– Почему ты все время меня записываешь в какие-то душегубы? Может, я что-то украл?

– Ты – и «украл»? Не смеши. У тебя ни таланта, ни ума нет для этого. Да и этой, фигни такой, которая все время жить мешает… Как же… Вспомнил: совесть!

– Ага, а значит, убить кого-нибудь могу.

– Я бы не стал сбрасывать такую вероятность со счетов.

Я даже злиться начал. Вот дружите-дружите, а потом тебя называют болваном. К тому же болваном, который может кого-то убить. Даже не знаешь, на что именно начать обижаться.

Хорошо, что я понимал: Костян не со зла. Он вообще часто говорил то, что думал. За это периодически и огребал, в том числе и от жены.

Однако друг меня здорово огорошил. Я даже чуть не забыл, зачем вообще ему набрал.

А причина была невероятно проста. Мне нужна машина. Что сделал бы обычный человек? Зашел бы на «Авито» или «Авто. ру», потом долго звонил по объявлениям и в итоге расширил свои познания в видах паразитов. Да, помимо риелторов, существовала еще отдельная категория граждан, мешающих жить простому работяге, – перекупы. Те самые, которые приезжают смотреть твое авто и искренне удивляются, как оно вообще ездит. Звонят по нескольку раз, предлагая забрать прямо сейчас, правда, за значительно меньшую цену. Если человек слабо подкован в вопросе, то он даже продает, чего перекупам и надо.

И внезапно старая развалюха превращается в роскошную машину. Которая, само собой, «не бита, не крашена, один хозяин – дедушка, а она у него в гараже стояла». В общем, в прямом смысле делают деньги из воздуха.

Конечно, мне можно придавить хистом, заставить продать по себестоимости и вообще отомстить за все человечество. Но я же не супермен, чтобы ценой невероятных усилий нести в мир справедливость. Поэтому выбрал вариант проще – позвонить Костяну. Друг славился тем, что знал каждую собаку в Выборге, если она могла что-то продать или купить. Поэтому в выборе автомобиля я доверял ему больше, чем сайту. К тому же разбирался он в тачках намного лучше меня.

– Костян, мне нужна машина.

– Ну, хоть не мотоцикл и моя одежда. Я аренду с тебя брать начну.

– Ты не понял, мне купить. И не твою, а вообще.

– Фига се, ну ладно, удивляй. Какие требования к аппарату? Ты же знаешь, без внятного ТЗ – результат хз.

– Короче, мне нужен какой-нибудь внедорожник, полный привод. Чтобы по любым говнам мог проехать. Ну, и чтобы не сыпался. Хотелось бы ездить, а не лежать под ним.

– Ох, какой ты… А как же «любишь кататься – люби и саночки возить»?

Я вздохнул. Неужели и его Григорий покусал? Правда, мой вздох Костян принял на свой счет.

– Ладно, не о том сейчас. Ты в курсе же, что надо будет наличкой платить?

– Понимаю, у меня есть. Скопил…

– Ну давай, удиви бюджетом.

Я задумался. Вот не представлял, что окажусь в роли мафиози, которому придется искать пути легализации заработанных денег. Сказать правду Костяну значило обречь себя на муки допроса. Откуда у меня три с половиной ляма? С неба упали?

– Миллион, – сказал я, представляя лицо друга.

– Кого ограбил?

Ну вот, опять… Почему-то все мифические нарушения закона в голове Костяна я осуществлял насильственными способами.

– Скопил… – начал я, чувствуя, что сам себе кажусь неубедительным. Поэтому торопливо добавил: – Ну, и бабушка кое-что оставила.

– Вот тихушник! – искренне возмутился Костян. – Хоть бы мне слово сказал. А сам еще в долг просил.

– Не хотел кубышку трогать, – я вошел во вкус вранья.

– Ладно, запрос получен, запрос обрабатывается, ждите. Короче, задача непростая. Что-то живое за такую цену найти сложно, но я постараюсь.

– Костян, я в тебе не сомневаюсь.

– Твоя дешевая лесть не поможет, хоть мне и приятно. С тебя в любом случае поляна.

– Давай.

Я отключился и облегченно вздохнул. Если друг говорил, что постарается, то в переводе на человечий подобное значило «несомненно, сделаю».

– Вам еще что-нибудь? – подошел ко мне официант.

– Латте, десерт и вот эту линейку настоек.

– Всю? – удивился худой паренек, явно из студентов.

– Всю, – решительно ответил я.

Ощущал я себя в высшей степени странно и неудобно. Потому что находился в каком-то модном пабе, одном из тех, где бармены – в клетчатых рубашках и с бородами, больше похожие на лесорубов.

А почему? Ответ простой. Инга сказала больше путешествовать по городу, чтобы моя аура, или что там еще, не впитывалась только в новом доме. Вот я и путешествовал. И решил, что надо бывать именно в тех местах, в которые я в нормальном состоянии просто бы не зашел.

Так я и оказался «У черта на куличках». Не знаю, что меня сюда привлекло – высокий рейтинг или название. Скорее всего, и то и другое. Как выяснилось, в пабе нечисти не было никакой. Даже обидно. В наличии оказались лишь непонятные блюда с ценой как в ресторане с мишленовской звездой. Правда, как выяснилось, очень вкусные. Прям серьезно. Пусть меня и душила жаба отдать косарь за бутерброды с малосольной красной рыбой и всякой посыпкой. Хотя это и не бутерброды никакие были, а брускетта. Наверное, так и должно быть при такой цене.

Прошлый я с ужасом бежал бы прочь. Нынешний решил, что легенда того стоит.

Ко всему прочему, Григорию невероятно понравился местный алкоголь. Он сочно причмокивал и даже похвалил «халдея», который принес этот «нектар». Кто бы знал, что бес не лишен некой поэзии. Жалко, что она просыпалась только когда дело касалось выпивки.

Григория я теперь постоянно носил с собой. А что? Портсигар карман не тянет. Да, пусть в бою, скорее всего, придется полагаться исключительно на себя, но он хотя бы подскажет, что и как.

Вот и теперь я дождался своего заказа. Отпил латте и стал по очереди, с небольшими паузами, как просил бес, заливать в портсигар разноцветные настойки. Григорий кряхтел, шумно вздыхал и хвалил меня за мою сердечность. Ну, понятно, третьему столику не наливать.

В кафешке я провел еще около часа, съев два десерта и выпив невероятную тучу кофе. Все пытался разбрызгать свою ауру, чтобы она впиталась в окружающий интерьер. Причем не сказать чтобы в переносном смысле. Из-за выпитого кофе пришлось несколько раз сходить в туалет. И только потом я покинул заведение, выбравшись на улицу.

Вообще мне не нравилось то, что сейчас происходило. Во-первых, я не привык бездельничать. Как-то с детства приучили, что даже чтобы остаться на месте, надо бежать изо всех сил.

Во-вторых, я очень не любил тратить деньги на всякую чушь. За обед я оставил восемь тысяч плюс чаевые, и это меня невероятно тяготило. Хотя, казалось бы, денег полный рюкзак – живи и радуйся.

В-третьих, я искренне не понимал, как мне развиваться в рубежном плане. Инге легко сказать: «Путешествуй по городу». А делать-то чего? Мне даже просто гулять было сложно. Вот не такой я человек, чтобы вышел и пошел навстречу солнышку, улыбаясь бабочкам и новому дню. Я скорее как тот паровоз из математической задачки – все передвигаюсь из точки «А» в точку «Б».

В-четвертых, я понял, что отвык ходить пешком. Своя ласточка в гараже Костяна, рабочая машина в ресторане. Туда я, кстати, еще должен был заехать, чтобы получить расчет. Вот только мне как-то не хотелось попадаться Зое на глаза.

Нет, вру, попасться я был бы не прочь. Но не хотел, чтобы наша встреча закончилась руганью и скандалом, и будто отодвигал все это.

Телефон призывно завибрировал. Номер знал только Костян, поэтому я даже на дисплей смотреть не стал.

– Короче, тебе везет.

– Это прикол? – переспросил я.

– Какой тут прикол? Я тут начал звонить, узнавать. Так третий человек мне сказал, что Антоха свой «Прадик» продает. Прикинь?

– Прикинул. Кто такой Антоха и что за «Прадик»?

– Антоха… – Костян на минуту задумался. – Да ты не знаешь. А «Прадик» девяностый, хороший, живой. Он его под оффроуд затачивал.

– Девяностый? – я стал перебирать в уме все серии Toyota Land Cruiser Prado. – Это какого он года?

– Девяносто шестого, – в голосе Костяна не прозвучало и тени сомнения.

– И че там может быть вообще живого?

– Мотя, не беси меня. Помнишь, что я тебе всегда говорю?

– Помню. «Если ни хрена не понимаешь, то молчи и не выпендривайся».

– Вот именно! Я уже тут, все осмотрел, аппарат – огонь. Давай ноги в руки – и живо сюда. Адрес щас скину.

И отключился. Вот правильно он говорил: «Без внятного ТЗ – результат хз». Надо было сказать, что я ищу машину хотя бы не старше меня. Оставалось догадываться, что там вообще такое.

Однако делать нечего, раз озадачил Костяна – придется ехать. Благо, место назначения оказалось всего в пятнадцати минутах, в одной из новостроек.

То самое чудовище я увидел прямо во дворе. Во-первых, его трудно было не заметить – машина оказалась поднята так, что возвышалась над всеми остальными. Во-вторых, вокруг нее крутился Костян, как перед своим очередным увлечением, о котором пока не знала Ольга.

Ну да, девяностый «Прадик», причем даже не рестайлинговый. Но выглядит довольно свежо, без «рыжиков». Что странно, ведь тачке почти тридцатник.

– Здорово, – пожал руку Костян. – Антоха щас выйдет, за доками пошел. А я тебя пока введу в курс дела. Если коротко: если ты ее не купишь, ты полный мудак.

Начало было обнадеживающим. Правда, чем дольше говорил друг, тем больше я убеждался в правоте его слов.

Как выяснилось, пробег у «Прадика» был всего лишь двести тысяч с копейками. Антоха трудился менеджером в какой-то крутой фирме и на работу ездил исключительно на «Оптиме». Вот только после наступления выходных он начинал выть на луну и из добропорядочного гражданина превращался в жесткого оффроудщика. Ну, и гонял по болотам и бездорожью. А еще чаще вытаскивал более неудачливых товарищей.

Не знаю, может, Антохе чего-то в жизни не хватало, какого-то экстрима… Или, наоборот, доминирования. Кто он на работе – обычный менеджер. А тут – повелитель дорог, который проедет там, куда другие даже не сунутся.

Я от такого вида развлечений был далек. И если бы не необходимость, по-прежнему довольствовался бы «девяткой». Ну, или какой-нибудь нормальной иномаркой.

Короче, Антоха сдувал пылинки со своей любимой. И сейчас речь идет не о его жене. Как только прогорел клапан (еще бы, после бездорожья), Антоха тут же загнал «Прадик» в сервис. Стоило машине сделать робкие шаги к цветению, тут же поменял пороги. А после каждой поездки Антон первым делом ехал сначала на мойку, а уже потом ставил своего «Зверя» перед окном. Как по мне – некая гиперопека. С другой стороны, у мальчика первые сорок лет всегда трудные. И каждый сходит с ума по-своему.

Вот и выходило, что лям за такой аппарат, который, как Цой, живее всех живых, – даже мало.

– Не переживай на этот счет, – успокоил меня Костян. – Я твою «девятку» ему отдал.

– В смысле «отдал»?

– Точнее, еще не отдал, но отдам точно. На кой она тебе? А ему веселье. Антоха любит над машинами колдовать. А тут такая возможность – реанимировать труп. Пусть почувствует себя некромантом.

– Не смешно. Ласточка – ни фига не труп.

– Конечно, скорее коматозник под аппаратурой, который изредка подает признаки жизни. А тут смотри, сто тридцать лошадей, дизель, движок три литра. И даже на расходники тратиться не надо. Сел и поехал.

– Чего же он сам такую красоту продает? – пытался я найти хоть какой-нибудь подвох.

– Потому что все зло из-за кого?

– Из-за америкосов, инопланетян и нечисти?

Судя по дрожанию портсигара в кармане, Григорий был согласен с каждым пунктом.

– Из-за баб. Вот Антоха – нормальный мужик, а его жена ему мозг выносит. Представляешь?

– Очень даже.

Я еле сдержался, чтобы не улыбнуться. Ну да, так всегда. В чужом глазу соломинку видишь, в своем бревна не замечаешь.

– Короче, ей эти покатушки Антохины вообще не нравятся. Мол, с детьми время не проводишь, вечно пропадаешь где-то. Вот он примерно раз в полгода психует, ругается с женой и продает «Прадик». Правда, довольно быстро остывает. Но тут, говорю же, ты попал в нужное время.

Мне стало как-то не по себе. Получается, я вроде как человека его отдушины лишаю. Где он теперь расслабляться будет?

С другой стороны, я же никого не заставляю. Даже хист не использовал.

– Вон, идет, – Костян махнул мужику, который вышел из подъезда.

Антоха (хотя при взгляде на него хотелось сказать «Антон» и добавить «Какойтович») смотрелся внушительно. Килограмм на сто двадцать, если не больше. С животиком и огроменными ручищами. И смотрел на меня мужик взглядом доброго людоеда, который тебя, несомненно, съест, но ему будет очень жалко.

– Антоха, – представился он.

– Матвей.

– Тебе зачем такая?

– Я тут в лесничество устроился. А там машина нужна проходимая, вроде твоей.

Костян посмотрел на меня с явным уважением. Да и я сам понял, что соврал более чем убедительно. Я вообще в последнее время прокачал навык лжи. Хотя не скажу, что сильно этим гордился.

– Ну, если на благое дело, тогда даже лучше, – Антоху удовлетворил мой ответ. – Проедешься?

Как тут было отказаться.

После моей «девятки» и тем более «Матиза» девяностый «Прадик» напоминал огромную трехкомнатную квартиру после студенческой общаги. Я поставил коробку в положение Drive и стал тихонечко выезжать из двора.

– Да ты не жалей его, это же «Зверь», – объяснял мне Антоха. – Ему иногда надо дать просраться.

Я нажал на газ. Мотор взревел, сзади показался сноп черного дыма, а машина рванула, словно только того и ждала. У меня даже дыхание перехватило. Вот это мощь!

– Круто?! – улыбнулся Антоха.

– Круто… – еле слышно выдохнул я.

Мы проехались по району и вернулись во двор. Забавно, всего несколько минут поездили, а в крови до сих пор бушевал адреналин. Действительно, «Зверь».

– Смотри, у меня человечек есть, он поможет на учет поставить, – сказал гигант.

– А что не так?

Антоха с Костяном переглянулись, а потом улыбнулись. Не сговариваясь. Хозяин «Зверя» был мужик спокойный, поэтому стал объяснять. Молодец. Вот Костян бы только издевался.

– Кенгурятник у меня стоит, лебедка, железный бампер и дополнительный свет. Все это как бы по закону нельзя.

– Но если очень хочется, то можно? – уточнил я.

– Точно, – кивнул Антоха. – Строгость законов смягчается необязательностью их выполнения.

Вот так тебе и людоед, такую цитату выдал.

С одной стороны, мне было сложно переступить через себя. Сколько помню, всегда старался жить по совести – дорогу переходить в положенном месте, старших слушаться, бабушкам помогать. Хотя вот именно с бабушек все и началось.

С другой стороны, сложно жить по общим правилам, когда можешь заставить любого сделать то, что хочешь. Я бы мог поставить машину на учет без всякого «человечка Антохи». Но решил, что пусть будет так. Тратить налево и направо хист глупо.

Следующие полчаса мы занимались скучной бумажной работой. Составляли два договора-купли продажи. Согласно первому я приобретал у Антохи «Прадик» за миллион двести тысяч. Согласно второму он избавлял меня от ласточки в обмен на двести тысяч. ПТС я хранил в «девятке», и Костян успел метнуться и забрать его. Вот чего не сделаешь, лишь бы не работать.

Ну, и мой рюкзак стал легче на миллион. Хорошо, что я прежде сделал несколько стопок по сто тысяч и стянул их резинкой, чтобы было удобно вытаскивать.

После Антоха показал мне, как работает лебедка, как включается дополнительное освещение фар. В общем, посвятил во всякие нюансы владения «Зверя» и с чувством выполненного долга пошел домой.

– Докинешь меня до дома, – сказал Костян. – И дай порулить.

– На «Дастере» своем рулить будешь.

– В смысле?

– Машины – как женщины, чужих рук не любят, – спокойно ответил я.

– Вот ты гад, Мотя. И это после всего, что между нами было…

– Да шучу я, садись.

До дома Костяна мы ехали раза в два дольше, чем могли бы. Глаза друга светились от искренней радости. Надеюсь, я не заразил его тем самым оффроудом. А то мне прилетит от Ольги.

– С тебя поляна! – повторил на прощание друг.

– Я помню. Костя, спасибо тебе большое.

– Да не за что, – отмахнулся тот. – Пользуйся моей добротой.

Когда я выбрался на Приморское шоссе, то почувствовал всю дурь новой машины. Разве что, к невероятному огорчению, ехать пришлось совсем недалеко. Такое ощущение, что СНТ стало намного ближе.

«Зверь» вальяжно выехал на проселочную дорогу, ведущую к моему новому дому. Казалось, что я не еду на машине, а медленно плыву на каком-то катере.

– Гриша, как тебе аппарат? – спросил я беса.

Тот вылез наружу, сел на переднее сиденье и почему-то понюхал машину.

– Повозка как повозка. Разве что просторная. Музыка-то есть?

Я включил магнитолу. Заиграла знакомая песня: «На заре голоса зовут меня…»

– А знаешь, Григорий, мне кажется, я придумал, чем нам заняться.

Глава 4

За пару дней после озвучивания моего дальнейшего плана жизни Григорий прошел все стадии принятия неизбежного – ссору, обиду, запой, ругань, опохмеление и согласие. Пять шагов, как и писали психологи.

Таких эмоциональных качелей мне уже давно никто не устраивал. Я даже подумал, что мне снова четырнадцать – в крови бушуют гормоны, а Светка из соседнего подъезда опять треплет нервы. В роли Светки выступал, само собой, Григорий. Хотя, кто знает, как выглядит теперь моя первая любовь… Вполне может оказаться, что по комплекции она сейчас как бес, разве что без бороды (наверное) и рогов (что точно).

Но все-таки, скрепя сердце и скрипя зубами, Григорий выдал добро на мое решение. Тоже мне, блин, Совет Федерации. Как будто бес здесь что-то решал. Я тут неожиданно пришел к выводу, что с приходом хиста в мою жизнь увеличилась и уверенность в себе. Раньше бы рефлексировал, сомневался, переживал. А теперь решил, и все. Даже если пожалею затем – это мой выбор, и последствия за него нести тоже мне. И вдруг я понял, что так жить намного лучше.

В общем, Григорий согласился не только с решением, но и сказал, что даже поможет. Правда, делать все необходимо не нахрапом, как я люблю, а после длительной подготовки. Зануда, одним словом.

Но если серьезно, то я в этом был с ним категорически согласен. Несмотря на мое детское прозвище, весь наш крестовый поход на лешачиху можно назвать лишь колоссальным везением. По всем прикидкам, я просто не мог с ней справиться. И если бы не Митька… В общем, теперь я, как честный человек, должен был его спасти. А мне казалось, что вызволить его из крепостного права ватаги – это именно спасение.

Надо еще понять, что с ним делать дальше. Можно поселить, к примеру, в этой местности. Природы, которую Черноух любит, здесь вдоволь. Зато никто над ним издеваться и колотить его не будет. Осталось только спросить самого Митьку.

Хотя важнее всего даже не это, а придумать, как все провернуть с Большаком.

Вот с этим чертом все очень непросто. Бес сказал, что если я предложу за Митьку деньги, то так будет хуже всего. Потому что тогда Большак поймет, что я в его подопечном заинтересован, и либо вытянет в два или три раза больше, либо попытается обмануть.

Само собой, надеяться на то, что Большак будет мне благодарен за избавление от лешачихи, глупо. Черти не знают, что такое благодарность. Более того, если ты проявляешь ее, то считаешься слабым, а обман такого дурака только поощряется.

Григорий сказал, что тут надо действовать хитростью. Что может быть лучше, чем обмануть обманщика? Вот и я думаю, что в этом есть определенный кайф. Весь вопрос заключался в том, как это сделать.

– Бесовской сход надо объявлять, – категорично заявил Григорий.

– Я думал, что вы не любите вместе бывать.

– Не любим, – согласился мой приживала. – Но если кому помощь нужна, то всегда бесовской сход объявляют. По пять раз там передеремся, Никифору вон в прошлый раз руку сломали… в трех местах. Однако выход найдем, тут будь уверен, хозяин.

Как я понял, бесовский сбор был действительно редким явлением, раз уж за все время Григорий никогда не отлучался от меня. Еще я немного опасался за сохранность моего лоботряса. Но раз уж сам предложил, так тому и быть.

– Давай, организуй свой сбор, – дал разрешение я.

– Вот и замечательно, – Григорий потер руки. – Тогда нам нужно водочки, немного, ящиков пять. Хотя, нет, «пять» – число нехорошее, лучше шесть. Закуски всякой, табаку, ну, и по мелочи.

– Чего?! – возмутился я.

– А как ты еще бесов заставишь явиться? – искренне удивился Григорий. – Их же заинтересовать надо. А на сухую кто твои вопросы решать будет?

Вот теперь я понял, почему этот самый сход проводился крайне редко – удовольствие было не из дешевых. Хотя я подумал и согласился. Выйдет всяко экономнее, чем торговаться с чертями.

В этот момент я искренне порадовался, что приобрел новую машину. Все купленное без всяких проблем влезло в «Зверя». Только после этого наступила вторая часть марлезонского балета. Необходимо было выбрать место для сбора.

Как? А просто. Мы колесили по городу. В каких-то местах бес просил остановиться, принюхивался. Изредка мы даже выходили из машины. Но затем Григорий браковал площадку для проведения банкета, и приходилось все начинать сначала. Такое ощущение, что я искал место для свадьбы, а в роли капризной невесты выступал бес.

Наконец он то ли устал, то ли действительно нашел нечто стоящее. Но на окраине мы забрались в какой-то полуразрушенный цех. Григорий торопливо обежал его, заглянул в каждый уголок, после чего благосклонно кивнул:

– Все, хозяин, годится. Тащи сюда снедь.

Я справился с первым и самым искренним желанием послать его. Но взял себя в руки и стал перетаскивать сначала водку, а потом и необъятные пакеты с продуктами. И только под конец этого захватывающего и интересного процесса мне в голову пришла одна замечательная мысль:

– Гриша, а что, если кто-нибудь найдет все это?

Я даже представил счастливых бездомных, которые обнаружат шесть ящиков водки и закуску. Мне кажется, они тут упьются до смерти. Надо как-то обезопасить чужан от столь опрометчивого шага.

Свой хист я, понятное дело, тратить не собирался. Хватало наличия двух печатей, о которых я не забывал ни на минуту. Потому что мало того, что по-прежнему не свыкся с существованием магических прибамбасов, так они еще и невероятно раздражали. Будто порезал ладонь и вспоминаешь об этом только когда что-то берешь в руку.

На мое замечание Григорий показал пальцами «ОК». Мол, не волнуйся, все будет в лучшем виде. А после оторвал клочок волос, что-то пробормотал и дунул. Волосы упали на бетонный пол и уже там превратились в мелких рыжих муравьев, которые торопливо облепили все мною купленное, да так и замерли.

Я даже поймал себя на том, что против воли хочу отвести взгляд. Думаю, чужане, если и заберутся сюда, то и вовсе даже в эту сторону не посмотрят. Ого, вон че Гриша умеет. А то все про сны да дурацких крыс говорил.

– Как ритуал называется? – спросил я его.

– По-разному, – отозвался тот. – Но это не ваша рубежная забота. Наша магия, бесовская.

На том я и отступился. Давно заметил, что существует основное противостояние – рубежный мир против чужанского. Вот только когда проблемы людей отступают на второй план, выясняется, что и среди нас нет общего единства. Оказывается, рубежники отдельно, а нечисть отдельно. Да и среди последней хватает своеобразных каст. В сложный я мир попал, многогранный.

А потом Григорий меня покинул. В хорошем смысле, понятное дело. В один из дней он заявил, чтобы я не поминал его лихом да лишний раз не звал. И отчалил.

И тут выяснилось, что я даже привык к этому балбесу. Вроде как он вечно мне мешал жить, но без него как-то стало внезапно пусто и скучно. Никто не пьет с утра на кухне, не бурчит, не путается под ногами. Словно твой нерадивый ребенок вырос, женился и съехал от тебя. И все, что остается, – лишь ходить в церковь и ставить свечки за здоровье и терпение его жены.

Пока беса не было, я занялся насущными делами. А именно – поставил на учет «Зверя». Само собой, через человечка Антохи, вертлявого и суетного дедка.

А после стал изучать место, в котором живу. Пешком добрался до стационарной батареи ПВО времен Великой Отечественной. Последний раз здесь был пацаном, вместе с Костяном и его отцом.

И еще дошел до яхт-клуба «Фаворит». Поглядел издали на скучную жизнь богатых господ, зевнул и вернулся обратно. Вот ведь, делать людям нечего, кроме как мерзнуть на холодном ветру.

Однако на второй день моего вынужденного одиночного пребывания случилось удивительное знакомство. И виной всему стало мое колоссальное «везение».

Я гулял по СНТ, осматривая дома. И, само собой, не смотрел под ноги. Что я могу там такого увидеть? Потому и оступился. И, чтобы не упасть, схватился за ближайший деревянный забор. Только то ли я оказался такой сильный, то ли штакетник держался на добром слове, но деревяшка осталась у меня в руках.

Пока я думал, как поступить, из небольшого домика выбрался бодрый дедулька.

– Здрасьте, извините, я тут ваш забор походу сломал.

– Не переживай, – отмахнулся тот. – У меня вечно все наперекосяк. Если день пройдет, а ничего не сломается, считай, зря прожил.

Я кивнул. Ну да, мне такое знакомо. Видимо, мы были товарищами по несчастью.

Старичок тяжело опустился на скамейку возле дома, схватившись за грудь.

– Вроде не старый еще, а здоровье подводить стало. Два шага сделаю – и отдышка. Тебя как звать-то?

– Я Матвей.

– Из здешних?

– Да, дом на лето снял. Чтобы подальше от города.

– А я Федор Васильич. Тоже здесь летом живу. Огородик, воздух чистый. Да только в этот год все здоровье покоя не дает. Матвей, погляди в сарае, там гвозди и молоток есть. Коли уж сломал, почини, будь добр.

Я кивнул и пошел к калитке. Без труда нашел инструменты – а как еще, в сарае царил армейский порядок. Как выяснилось, неслучайно. В ходе моего слоняния по участку и возвращения штакетины на родное место мы немного разговорились. Оказалось, что Федор Васильич – военный в отставке, целый подполковник. Весьма интересный и веселый мужик, вроде и не старый совсем. Вот только в последний год после переезда на дачу здоровье сильно сдало.

Даже моих немногочисленных умений и кривых рук хватило, чтобы все починить. А когда я относил инструменты на место, то почувствовал хист. Причем не простой, а принадлежащий нечисти. Я не семи пядей во лбу, но мне хватило ума догадаться, что кто-то не очень порядочный подселился к Федору Васильевичу и теперь пьет его жизненную энергию. Понятно, что едва ли здесь виноват спиритус. Но разве мало всякой дряни, которая на это способна…

И тогда пришло понимание, что старику нужно помочь. Потому я попрощался и не пошел быстро домой – побежал. Лишь бы поскорее добраться до тетради Спешницы. Мне казалось, что я читал о какой-то домашней нечисти, которая пакостила человеку в отсутствие домового. И даже облегченно улыбнулся, когда нашел нужную запись, появившуюся после обретения третьего рубца.

Злыдень – враждебная человеку и глупая нечисть. Очень падок на деньги и еду. Если нет в доме домового да не нанесены знаки солнца, то путь злыдню открыт. Селится он подле печи, иногда в ней, после чего пакостит человеку.

Чужанин, в доме которого поселился злыдень, часто болеет. Зачастую доходит до сумы и вовсе начинает нищенствовать.

Изгнать злыдня способен любой рубежник. Нечисть слабая, сильно восприимчивая к чужому хисту. Вот только злыдень вскоре вернется в облюбованный дом. Поэтому на подобную нечисть часто ставят магические ловушки…

Беда в том, что про знаки солнца тут ничего не было. Видимо, это та самая база, которую и так каждый рубежник знал. Кроме меня, понятное дело.

Однако про ловушки было. Вернее, про печати, которые можно использовать против этих тварей. Вот тут я начал сомневаться. С одной стороны, выходило, что печать слабенькая, потому что и нечисть не ахти какая. Того же черта она бы не удержала, а вот злыдня – вполне вероятно. Но все же печать. У меня и так две висят и постоянно тянут хист. Да и Григория нет, который промысел бы мог восстановить. Придется потом до его прихода мучаться.

А затем вспомнил Федора Васильевича. Если ничего не сделать, то злыдень его точно до больнички доведет. И вот этого очень бы не хотелось. Старичок позитивный и какой-то настоящий, что ли. Причем я был более чем уверен, что это мои мысли, а не хиста. Ведь я вроде как должен делать именно то, чего хочет он.

В общем, я прыгнул в машину и доехал до ближайшего «Магнита». Нет, на территории СНТ тоже был магаз – двухэтажное здание, где под продажу всего необходимого отводился первый этаж. Вот только мне там не понравилось. Во-первых, почти ничего не было, разве что самое важное – хлеб, соль, крупы. Во-вторых, у меня с детства аллергия на плохой сервис. А локация, где тебе вместо приветствия говорят «Че вам?», сразу улетает в черный список. Поэтому даже обычный крохотный сетевой супермаркет всегда будет выигрывать у частников, которые не знают, как работать с клиентами. И пусть они потом кричат, что сетевики душат частный бизнес. Ничего подобного.

У меня возле дома, прошлого дома, был обычный магаз с торца пятиэтажки. Мне казалось, он там существовал всегда, сколько я себя помню. И хозяин сроду не менялся – лысенький мужичок лет сорока на старом пикапе. Так у него всегда очереди, как в Советском Союзе.

Потому что дешевле? Да черта с два. Вкуснее? Да, не без этого, там надо было постараться, чтобы найти просрочку.

Но самое главное – продавщицы. Не знаю, хозяин специально их так тренировал или действительно от души шло, но эти сдобные женщины лет за сорок обращались к покупателям не иначе как: «Что вы хотите, моя хорошая?», «Какой пряник вам подмигнул?», «Может, душа сегодня рыбки просит? Свежая, только завезли». И бабки буквально штурмом брали этот бастион милоты.

Да что там, я сам попал под чары этих сирен. Всего лишь «Что вам, мой золотой?» – и все, поплыл. Мужикам ведь женщины вообще редко делают комплименты. А зря, мы их храним в памяти крепче, чем самые крутые достижения. Вот услышишь: «Какой красавец, дочку бы за такого выдала», стоя на картонке перед зеркалом, когда мимо ходят угрюмые посетители рынка, – и все. Даже через двадцать лет достаешь из чертогов разума это воспоминание. Ведь тебя женщина, пусть с металлическими зубами и странной химией на голове, назвала красавцем.

В общем, за сервис я проголосовал рублем. Пусть и дальше говорят сквозь зубы, а я лучше буду ездить в город.

К тому же не припомню у них в ассортименте тортов. А именно его я и взял. Маленький. И не столько из-за экономии – на тот же шабаш Григория потратил больше пятидесяти тысяч и даже бровью не повел. Просто сладкое сам не особо любил, лучше съесть кусок мяса. Получается, Федор Васильевич будет лично работать над устранением кондитерской продукции. А я не уверен, что в его возрасте полезно есть столько сладкого. Опять же, он ослаблен после злыдня.

Я оставил машину возле себя и добрался до дома военного пенсионера пешком. Тихонько зашел на территорию, прикрыв за собой калитку, и занялся самым важным – установкой печати.

Вот почему большинство магических преобразований с хистом требует твоей крови? Неужели нельзя, там, не знаю, использовать грязь из-под ногтей? Либо хотя бы частичку волос? Или плюнуть, в конце-то концов, вон, как делал Гришка. Нет, обязательно надо себе что-нибудь разрезать.

К счастью, крови понадобилось немного – всего пять капель, чтобы соединить линии. Я уколол палец ножом и проделал необходимое, после чего торопливо произнес нужные слова:

– Кто ступит – да ногой увязнет, кто попадет – да обессилеет.

И все. Я почувствовал, как сначала закололо в груди, а потом перед глазами набухла печать. Налилась светом и пропала. Осталось только понимание, что она здесь, работает.

Печать называлась просто: «Мышеловка». Название отсылало к тому, что попасть в него могло нечто невероятно мелкое. Злыдень, например. И еще печать являлась самым простым из элементов темной магии. Потому что была изначально направлена на причинение вреда. Даже «Порог на крови», пусть там ты и жертвовал частичку себя, являлся защитной печатью. И если кто в нее попадал, так это не твои проблемы.

Ладно, поздно быть моралистом и «Гринписом» среди нечисти. Уж после смерти лешачихи точно. К тому же у меня хист такой. Я людям должен помогать, а не магическим тварям. А как уж это делать – вопрос другой. И он на моей совести. Она, кстати, сейчас молчала в тряпочку. Спала, наверное.

Чтобы злыдень попал окончательно, я даже положил две пятитысячные купюры. Подумал немного и прибавил к ним монету лунного серебра. Чтобы сработало уж точно. Злыдни, как я понял, особым умом не блещут. На это расчет и сделаем.

Я подошел к двери и громко постучал. И, не дожидаясь, открыл. Наверное, нагловато, но в последнее время застенчивый Мотя куда-то уехал. Остался лишь уверенный в себе Матвей Зорин.

– Федор Васильевич, гостей принимаете? Я за забор еще раз извиниться пришел. И не с пустыми руками.

Глава 5

Домик у Федора Васильевича оказался в идеальном состоянии. Нет, так-то, действительно, потрепанный. Однако порядок и чистота здесь царили такие, что им могло позавидовать любое хирургическое отделение.

Увидев меня, пенсионер сильно обрадовался. Единицы понимают, что старикам-то и не нужно многое – разве что чуть-чуть внимания. К примеру, Федор Васильевич был невероятным кладезем информации и всяких баек. Вот только поставил электрический чайник, разрезал торт – и уже начал вспоминать историю, как они в казарме объелись просроченного шоколада.

В другой ситуации я бы с удовольствием послушал. Шутки про внезапную дефекацию в моем личном топе всегда входили в тройку победителей. Однако теперь мое участие в беседе ограничивалось лишь редкими кивками. Сам же я не сводил взгляда с небольшой беленой печи.

– А что, Федор Васильевич, печка-то рабочая? – я дождался перерыва в шоколадной, во всех смыслах, истории.

– Была. В этом году пробовал картошку в чугунке сварить, так дымить начала. Дымоход, наверное, забился. А я, видишь, со своим здоровьем все разобраться не в силах. Слушай, Матвей, может, подсобишь, как время будет? Я в долгу не останусь, у меня и деньги есть.

– Да я так помогу, не беспокойтесь, – улыбнулся я.

И даже дымоход не придется прочищать. Я знаю мелкого пакостника, который мешал сварить картошечки. Более того, чувствовал его прямо сейчас, только не мог понять, где именно злыдень прячется. Значит, в печи, говорите?

Я стал аккуратно щупать хистом топливник, продвигаясь все дальше. Для нечисти нет ничего хуже, чем столкнуться с промыслом рубежника. Вспомнить хотя бы Черноуха и его искренний страх, когда я вылечил черта хистом. Даже боялся обратно к своим возвращаться. Или там было что-то еще?

Исключение из правил, конечно, существует – это бесы. Но, как я понял, они к симбиозу с рубежниками шли долго. Хотя даже у Григория есть секреты промысла, для меня недоступные.

Так или иначе, злыдень зашевелился. Я услышал шорох и недовольное бормотание. Поэтому стал давить сильнее. Почти как кондитер крем из шприца. Медленно, но уверенно.

И таки добился своего.

Нечисть пулей выскочила из печи и рванула из дома, хлопнув входной дверью. Федор Васильевич удивленно поднял голову:

– Что там?

Ох, не хотел я этого делать, но так будет даже лучше. Я мягко коснулся старика, и тот закрыл глаза. Пришлось уложить его бережно на стол. Хорошая штука хист. Для борьбы с чужанами так вообще безотказная вещь. Беда только, если попадет не в те руки. Ведь что против нас могут обычные люди? Они даже нечисти не способны противиться.

Убедившись, что старик уснул, я осторожно вышел из дома, держа наготове нож. Чему меня научило столкновение с лешачихой – что нечисть нельзя недооценивать. Тогда я тоже купился на тягучую плавность ее движений. А когда до драки дошло, меня чуть на лоскуты не порезала.

Самый крохотный и невзрачный дух был способен неприятно удивить. Мне же не очень хотелось, чтобы тот же злыдень, например, лицо расцарапал. Хорошего в этом мало. И доказывай потом каждому, что шрамы украшают мужчину.

Поэтому я сел на крыльцо, глядя, как нечисть беснуется в заготовленной ловушке. Все вышло именно так, как и задумывалось. Злыдень, несмотря на испуг, увидел деньги и не смог удержаться, чтобы не завладеть ими противоправным путем. Ну, и вляпался в печать, само собой. Уголовный кодекс – он такой, промашек не прощает.

Пока нечисть бесновалась, я с интересом разглядывал злыдня. Роста он оказался крохотного, не больше двадцати сантиметров. Оно и понятно, как еще в печь залезешь. И весь какой-то несуразный, перекособоченный. Вроде не горбатый, но сильно сутулый. Да правое плечо еще вверх задрано. Рот тоже уполз к левому уху, один глаз меньше другого. И физиономия страшная, злая. Полностью оправдывающая название.

– Для прапорщиков и злыдней поясняю. Ты вляпался в «Мышеловку» по самое не балуйся, – сказал я. – Будешь дергаться – это «не балуйся» оторву. И можешь бегать до умопомрачения, только силы потратишь. Но пока я не захочу, оттуда не выберешься.

Злыдень замер, с гневом оглядывая меня. Я даже примерно понимал, что он чувствовал. Больше всего нечисть хотела сделать со мной что-нибудь плохое. Но куда уж там… Он на дне пищевой цепочки, сила не превышает одного рубца. Я же проделал половину пути к ведуну. Блин, сказал, а самому не верится. Но ведь так оно и было.

– Э, надо че? – спросил злыдень.

Говорил он странно, с каким-то незнакомым диалектом, будто не местный был.

– Все просто: ты находишь себе другой дом. Старика оставляешь в покое.

– Э… по беспределу… В своем праве.

Я теперь понял, что это за диалект – так, наверное, говорят в заведениях, где содержат слабоумных. Злых, тупых, зависших на начальном этапе развития.

Злыдень действительно был не в состоянии разговаривать сложноподчиненными предложениями. Жаль, а я его хотел по поэзии Серебряного века еще погонять.

Даже сейчас было видно, как немногочисленные шестеренки в его голове с трудом крутятся. Бедняга, ему, наверное, и думать больно.

– Типа это… мой старик, – наконец выдал он.

– Ты если не в курсе, крепостное право отменили. Кре-постное пра-во от-ме-ни-ли, – сказал я ему по слогам. – Теперь я за этим стариком приглядываю, он мой четвероюродный дядя по материнской линии троюродной сестры сводного брата. Понял?

Было видно, что злыдень сломался еще на слове «материнской». Конечно, проще было бы убить его. Однако нечто внутри меня говорило, что так делать нельзя. Ощущение было примерно такое же, как когда я увидел спиритуса. Вот тогда тоже возникло чувство, что все происходит «по беспределу», как выразился злыдень. Правильно говорят, что и у дураков можно чему-то поучиться.

Подытоживая, убивать злыдня было не за что. Он действительно в своем праве. Я же не революционер, который объявит войну всей нечисти. Так уж повелось – большая часть нечисти вредит чужанам. Прогнать ее – это запросто. Потому что я рубежник. Потому что я сильный. Главное, не рассказывать демократам и людям, ценящим свободу личности, что так можно. Хотя едва ли нечисть попадает под термин «гуманизм».

– Короче, слушай сюда. Ты в страхе теряешься так, чтобы я больше тебя не встречал. Если сделаешь, как я скажу, останешься жив. Если нет…

Я красноречиво провел ножом себе по щеке, будто брился. Блин, всегда мечтал сделать так, почти как в боевике. Задвинул важную телегу и круто себя повел.

Злыдень думал недолго:

– Типа… договорились.

– Ох, щас будет сложно. Но ты должен все повторить, а потом мы пожмем руки. Кивни, если понял… Замечательно. Теперь повторяй: «Я клянусь не причинять вреда рубежнику, с кем заключаю договор, и чужанину по имени Федор Васильевич…»

Клятва вышла недолгой, что не помешало нечисти восемь раз сбиться и запороть ее. Видимо, объем оперативной памяти у мозга злыдня был как на калькуляторе, если не меньше.

Вообще он напоминал мне по повадкам зомби. Тех самых, о которых снимают сериалы и выпускают комиксы. У них после «возрождения» остаются лишь базовые потребности в виде «А у нас будет что-то типа обеда?» Вот и у злыдня оказалось нечто похожее. Он, наверное, сам не понимал, что вредит человеку, у которого живет.

Ведь если подумать, эта нечисть нередко доводила чужанина до нищеты. И что потом? Ей приходилось искать новое пристанище. Любой паразит скажет вам, что смерть того, благодаря кому питаешься, – это невероятно глупо. Злыдень подобными вопросами даже не задавался.

На девятый раз нам все-таки удалось разобраться со сложными словами в русском языке. Правильно, «девять» – оно же магическое число. Наверное. После чего я перекинул нож в левую руку, готовый к любым подлостям, и пожал злыдню его крохотную ладошку, всю грязную и измазанную в саже. Вот на что нечисть была тупая, но та тоже ожидала подвоха. Потому, когда наш озвученный договор оказался скреплен ручканьем, сутулый человечек облегченно выдохнул.

А как иначе? Ведь я тоже пообещал не трогать его, если злыдень исполнит свою часть сделки. Честь по чести.

– Рубежник, это, типа… выпускай.

– Ты так не торопись. Деньги верни сначала.

Нечисть заскрипела зубами. Да уж, жадный он сверх меры. И как бы морально тяжело ему сейчас ни было, но две пятитысячные и серебряную монету пришлось выложить. Ты ж моя зайка…

Я нащупал невидимую нить, ведущую к печати. Ее создал только что, поэтому это оказалось несложно. И с силой потянул на себя. По ощущениям, было похоже на перетягивание каната. Разве что противник попался слабый. И как только стало понятно, что я выигрываю, он этот самый канат отпустил.

Печать развеялась, а я с облегчением почувствовал, что нити больше нет. Теперь ничто не связывает меня и не тянет силы. Ощущение, как будто после долгой дороги в туалет сходил.

Злыдень, как только оказался на воле, тут же припустил что было мочи. Даже не оглядывался на краю огорода, разве что продолжал скрипеть зубами. Дружище, если ты не прекратишь это делать, то капец эмали. Потом столько стоматологу отвалишь – мама не горюй.

Я вернулся в дом, помедлил немного и переложил старика на кровать. Кто знает, как долго на него мой хист будет действовать. У меня особой практики в делах подобного рода не было, поэтому ничего толком сказать не могу. Будем надеяться, что он проснется в полном порядке.

Домой я добрался затемно, пару раз упав на ровном месте и испачкавшись в чем-то жирном. Неужели это такая обратка за работу с нечистью? Ответом мне было отключение света, как только я поставил еду в микроволновку. Ладно, не тупой, намек понял. Жаль, что остальные люди будут страдать из-за моей фартовости.

Правда, это обстоятельство не помешало подчистую смолотить ужин. Жрал так, словно снова с армейки пришел. Это потому что хист потратил. Я сразу понял, что как только промысла меньше становится, то тело пытается его самостоятельно восполнить. В данном случае – через калории. Еще хорошо, что у меня метаболизм зверский, иначе с таким образом жизни вскоре я стал бы очень круглым рубежником.

Спал я без задних ног, в очередной раз с тоской вспомнив о Григории. Шел конец второго дня его симпозиума, а от беса весточки все еще не было. Он предупреждал, что все может значительно затянуться. Вопрос только, на сколько.

Место их сбора я запомнил. Но не ехать же туда и не вытаскивать Григория с попойки, то есть с ответственного задания. В общем, я себя чувствовал родителем, который все не может смириться с тем, что его чадо повзрослело.

А утром еще раз вспомнил о бесе, когда проснулся разбитый и обессиленный. Будто лег под самый рассвет и проспал всего несколько часов. Да, надо либо учиться самостоятельно восстанавливать хист. Либо не отпускать беса. Вообще я придерживался первого варианта. Надеяться в этой жизни стоит лишь на себя.

Холодный душ, яичница с сосисками и сладкий чай с лимоном немного поправили ситуацию. Из дома я вышел, будто вчера сильно перетренировался. Для начала уже неплохо. Главное, больше не тратить хист, пока не вернется бес.

Перво-наперво нужно было вновь обследовать дом Федора Васильевича на наличие злыдня. Нет, вернуться тот не должен был, все-таки клятва. Но вдруг нечисть оказалась настолько тупой, что даже не поняла, что именно пообещала? Нельзя недооценивать пределы чужой глупости. Ведь в некоторых странах на микроволновках пишут, что те не предназначены для сушки котов и зарядки телефонов. И явно не просто так.

Вот только мои планы рухнули в зародыше. Потому что едва я дошел до дома пенсионера, как увидел его самого – на грядке, махающего тяпкой, да так проворно, что у меня при одном взгляде заболела спина.

– Федор Васильевич, здравствуйте! – поприветствовал я старика.

– Матвей! – искренне обрадовался тот. – Заходи. Почаевничаем. Меня вчера так сморило, сроду такого не было. Даже торт не поели. – Он торопливо подбежал ко мне и пожал руку, словно боялся, что я развернусь и уйду. – А сегодня смотри, проснулся – и огурцом. Силы откуда-то взялись. На месте усидеть не могу.

Жуть. Если он себя таким электровеником чувствует на первый день после исхода злыдня, что будет через неделю, когда весь эффект нечисти сойдет на нет? Мне кажется, я разбудил атомный реактор.

Но от приглашения я отказываться, само собой, не стал. Вошел в дом, попутно щупая пространство на наличие злыдня. Нет, ощущались лишь старые, прошлые следы. Видимо, косноязычный товарищ действительно внял моей просьбе. Замечательно.

Старик между тем торопливо расставил вазочки с вареньем и достал вчерашний торт.

– Ты кушай, кушай.

Что напрягло – пенсионер не кинулся в красноречивый омут воспоминаний, как делал раньше. Он периодически бросал на меня странный взгляд, будто пытался разглядеть то, чего на самом деле не было. И это напрягало.

Наконец Федор Васильевич закончил с хлопотами и сел рядышком.

– Матвей, я ходить вокруг да около не умею. Можно скажу сразу, что думаю?

Почему-то от данной фразы в животе что-то сжалось. Вроде никакие хорошие новости с этого не начинаются.

– Я знаю, кто ты. И знаю, что это ты все устроил. Уснул я не просто так. И чувствую себя, словно на двадцать лет младше стал. Все ты. Спасибо тебе большое.

А теперь в груди резко потеплело. Я помнил это знакомое и приятное чувство – искреннюю благодарность. Конечно, ее было не столько, чтобы перескочить с третьего рубца на четвертый. Да и нечисть оказалась хлипка, что уж там. Однако несколько кирпичиков в стену заложено было. Это я почувствовал.

– И что же вы знаете? – осторожно начал я.

– Я знаю, кто ты. У меня же телефон есть, в интернете, опять же, я немного понимаю. Читал о таких, как вы. Только не думал, что сам столкнусь.

А вот это меня порядком удивило. Что, реально есть сайт «Все о рубежниках»? Это как надо серфить в сети, чтобы наткнуться на подобный? Просто я первым делом полез в интернет и не нашел ни фига, кроме выдержек из толкового словаря. Которые, понятно, не помогли.

Ну, и про прочую нечисть была информация. Только известная всем, фольклорная, порой не имеющая ничего общего с реальным положением дел. Наверное, до чужан доходили какие-то сведения. Вот только это как с испорченным телефоном. Если пройдет через много рук, то на выходе окажется совершенно другое.

– Ты… – старик выдержал паузу, словно являлся ведущим на каком-нибудь федеральном канале – по традиции жанра, сейчас должна была пойти реклама, – …энергопрактик! С аурой работаешь и энергией человека. Я это сразу почувствовал.

Я еле сдержался, чтобы не заржать. А то ведь обижу его. Хотя и старик удивил. Заслуженный военный пенсионер, а в такие вещи верит. Но что тут поделаешь? Лучше так, чем «ты рубежник».

– Федор Васильевич, – серьезно сказал я. – Только все это между нами.

– Понятное дело, Матвей, ты за кого меня принимаешь? У меня у самого третья степень секретности была. Все понимаю, молчок, – он даже продемонстрировал, как закрывает рот на замок, а ключ выкидывает. – Слушай, Матвей, а ты не скажешь, что у меня там с поясницей? – заговорщицки спросил он. – С утра не болела, а теперь ноет немного.

– Скажу, – так же тихо ответил я. – На огороде чуть меньше работайте. Не мальчик уже.

Федор Васильевич рассмеялся, пригрозив мне пальцем. Видимо, мой ответ ему понравился. А я облегченно вздохнул. Энергопрактик – это куда ни шло. Можно побыть и таким на полставки.

Мы поболтали еще немного, после чего я отчалил. Все-таки нравился мне этот старик. Я давно заметил, что часто тянешься либо к интересным людям, либо к тем, на кого хочешь быть похожим. Если бы мне сказал кто-нибудь, что на излете жизни я стану таким же бодрым стариком, как Федор Васильевич, я был бы не против. Несмотря на годы, он не потерял природного любопытства и жизнелюбия. Да больше того, это я чувствовал себя рядом с ним стариком.

Из беседы с Васильичем выяснилось, что он любит ходить в лес по грибы, рыбачить, стрелять по тарелкам. Раньше охотился, но потом надоело. Говорил, что это как-то нечестно, ведь у зверя против тебя нет огнестрела, а у тебя он имеется. Зимой Васильич ходил в спортивный зал возле дома, а еще ездил в какой-то кружок самодеятельности, где такие же пенсы пели.

В общем, забавный он. Поговорил с ним всего полчаса – и будто бодростью зарядился. Потому, когда пришел домой, то даже не знал, что же делать. Сидеть и ждать, когда придет бес? Скучно. Позалипать в телефоне? Тело требовало действий. Каких-нибудь тупых, физических. Чтобы потом мышцы забились.

Я поглядел на свой участок, заросший травой, хмыкнул и поплелся снова к Васильичу. За косой, стоявшей в сарае. Судя по всему, старик – обратный энергетический вампир. Не забирает энергию, а, наоборот, отдает.

Интерлюдия

Пентти замер на пороге одинокого домика, укрывшегося среди густой листвы. Было заметно, что здесь живут, причем хозяин – весьма рачительный и обстоятельный. Небольшие грядки оказались подняты и огорожены вставками короткого листового железа, явно кем-то выброшенного и здесь обретшего новую жизнь. Судя по свежим прутьям, плетеный забор недавно обновлялся. Стекла в старых деревянных рамах вымыты, на крыльце красовалась пара новых досок взамен прежних. А под самой крышей на пеньковых веревках висело несколько камней с дыркой посередине.

По мнению Вранового, «Куриный бог» – а именно так назывался оберег – был, скорее, дополнительной перестраховкой. Какая нечисть полезет к рубежнику по собственной воле? К тому же у хозяина имелся бес. Интересно, против него оберег действует или нечистый уже привык?

Пентти колебался по одной простой причине: он не любил быть должным. А разговор с Русланом именно это и подразумевал. Врановой и тот, кого называли Стынь, были в приятельских отношениях, насколько вообще два социофоба могут быть приятелями. Если сказать проще – они раздражали друг друга меньше, чем все прочие. И иногда могли даже поговорить. Правда, как правило, по интересующему кого-то вопросу.

Вот только одно дело – информация, и совершенно другое – услуга. Что запросит Руслан? Можно лишь догадываться. И сможет ли Пентти выполнить его услугу? Хотя Стынь был умным рубежником и редко требовал того, чего должник не мог сделать.

Да и что оставалось Врановому? Ему надо было найти захожего рубежника, чего бы это ни стоило.

Стуку в дверь вторили тяжелые шаги и скрип петель. На пороге появился высокий и могучий Руслан, как всегда, голый, если не брать во внимание узкую полоску трусов.

Рубежник был одним из тех, кто не пытался скрывать желание своего хиста. Да и как то скроешь? Потому и получил среди прочих прозвище Стынь, потому и ходил даже в самые трескучие морозы в легкой одежде.

Чем холоднее было Руслану, тем сильнее становился его каластус, тем быстрее восстанавливался промысел. Будь Стынь чуть могущественнее, где-нибудь в землях Антарктиды его вообще было бы невозможно одолеть.

Однако Руслан оказался странным даже для рубежников, к которым трудно применить слово «обычный». Он не рвался к власти, не жаждал богатства, не стремился обзавестись новыми рубцами. Даже поселился здесь, в месте, где летом для его хиста бывает довольно неприятно. В жару Руслан терял силу своих четырех рубцов, становясь совсем слабым ивашкой.

Да и сейчас он раздет скорее по привычке. За годы житья с каластусом рубежник свыкается с последним. Вот и организм Стыня закалился сверх меры.

Хотя отсутствие амбициозности Руслана Пентти иногда обескураживало. Что ему мешало дотянуться до последнего рубца, чтобы стать ведуном? Да ничего. Просто Стыню это было неинтересно.

– Пентти, – кивнул Руслан, пропуская гостя внутрь.

Никаких клятв не понадобилось. Врановой был здесь не впервые, а слово рубежника – не помело. Если его один раз дал, то второго уже не потребуется. Оттого надо было лишний раз подумать, прежде чем давать обещания, которые ты не мог или не хотел выполнять.

Врановой вошел внутрь, притворив за собой дверь. Стынь проводил его на кухню, предложив холодный чай. Пентти не стал отказываться из вежливости.

Руслан возвышался над ним – обвитый мышцами, бледный, со своими вечно сурово сдвинутыми бровями. Врановой как-то пытался через других рубежников и даже воеводу выяснить, сколько лет Стыню. Оказалось, что никто не знал. Будто бы он всегда жил здесь, возле леса.

– Руслан, я к тебе по делу, – сказал Пентти.

– Говори.

– Мне нужно поговорить с твоим бесом.

– С Прошкой? На что он тебе?

– Нужен. Точнее не могу сказать, но ему не будет ничто угрожать. Он лишь поможет в одном деле.

– А что с того мне? – лениво поинтересовался Стынь.

– Ты же знаешь, Руслан, я сделаю что попросишь. Долг платежом ясен.

– Красен, Пентти, – поправил его Стынь. – Ты бы бросал поговорки, не твое это, давно хотел сказать. Смотри, Пентти, есть у меня одна задачка. Нужно с Изнанки кое-что достать. Сам я, как выяснилось, хлипковат, а вот ты можешь справиться.

У Вранового пересохло в горле. Если уж многоопытный Стынь не мог принести сюда что-то оттуда, то что это вообще такое? Однако отступать было уже поздно.

– Как скоро, Руслан? Мне бы сначала закончить с одним важным делом…

– Не горит, – махнул Стынь. – Как разберешься со своим делом, так выполнишь мою просьбу. Но выполнить придется, уж я спрошу.

Этого можно было и не добавлять. Врановой знал, что пообещать что-то Стыню и не сделать равносильно самоубийству. Уж что-что, а возвращать причитавшиеся ему долги Руслан умел лучше всего.

– Конечно, я могу поклясться.

– Твоего слова будет достаточно, – отмахнулся Стынь. – Не первый год тебя знаю.

Сказал и посмотрел своими колючими холодными глазами на Вранового. А тот словно в прошлое переместился, на многие десятилетия назад.

В ту пору Пентти только-только перешел под сильную руку воеводы. И всеми силами старался доказать свою преданность, проявить себя. Потому, когда сказали, что к северо-западу от Выборга видели аудумлу – дикую корову с волшебным целебным молоком, – он ни минуты не сомневался.

Не смутили Пентти и подступающая ночь, и начинающаяся вьюга. По преданиям, аудумла родилась в самую суровую зиму, потому морозы ей были нипочем.

Врановой отправился на поиски со своими верными друзьями. Такого козыря, как у него, точно не было у прочих претендентов. Вот только погода оказалась намного суровее, чем представлял новый ратник Илии.

Окрыленный молодостью и собственными силами, рубежник недооценил опасность. Ушел далеко, и именно тогда и произошла беда. Его хист в ту пору был не настолько силен, как сейчас, и он впервые потерял связь с друзьями. К чести последних, многие из них попросту замерзли. И лишь единицы улетели в поисках тепла, спасая свою жизнь.

И всесильный Врановой, который считал себя непобедимым, остался умирать. Он видел только подступающую тьму. И когда в ней загорелась пара глаз, Пентти даже не испугался. Потому что был готов к ласкам смерти и считал, что именно она пришла за ним.

Однако взгляд оказался более чем живым – колючим, внимательным. А после Врановой с трудом различил и его обладателя – жилистого великана, облаченного в свободные штаны и легкую рубаху. И что самое невероятное – босого.

В тот буран, когда ветер ломал ветки и заносил снегом все логи и долы, Стынь был силен как никогда. Наверное, по мощи тот почти дотянулся до кощеев. Он с легкостью поднял замерзающего рубежника и отнес к себе в дом. Где и состоялось их главное знакомство.

Вот только Руслан не делал ничего просто так. Позже за спасенную жизнь он взял плату. Да не серебром или какой-то вещью, а кровавым ритуалом, на который сам не решался. Магия была черная и отняла у Вранового много сил. Но он пошел на это. А куда было деваться?

Вот и сейчас рубежник встретился с таким же колючим взглядом, который видел там, в лесу, когда умирал и был согласен на все условия. Стынь спросит, ох как спросит. Для Руслана не существовало слова «невозможно». Лишь его воля и желание. Потому что рано или поздно Стынь добивался своего.

– Прошка!

Бес появился так быстро, точно только и ждал, когда позовут.

Был он старый, плешивый, с крупными пигментными пятнами на лице и обожженным правым ухом. Да и рога тоже видавшие виды, затертые, словно бодался с кем, заметно слоившиеся. Вроде и говорят, что не властны годы над нежитью и рубежниками, но вид беса будто пытался опровергнуть это.

Прошка – а для других Прохор – был старым бесом. И цену себе знал. На Вранового он поглядел исподлобья, явно не горя желанием с ним говорить. А потом перевел взгляд на Стыня. Да вот тут-то глаза его оживились, забегали. Прохор не боялся ни черта (в каком бы смысле этого ни говорил), ни даже дьявола. А вот собственного хозяина опасался. Пентти изредка задумывался, не Руслан ли бесу ухо-то и подпалил за нерадивость или неисполнительность.

В общем, сейчас хватило одного лишь кивка, чтобы Прошка весь обратился в слух. А Врановой стал подробно все ему рассказывать.

На протяжении их беседы бес несколько раз оборачивался на Стыня. И всегда нагой великан утвердительно кивал. Мол, делай, как говорит тебе рубежник. Бес тяжело вздыхал и опускал плечи. Понимал, что если узнает кто среди своих же – ничего хорошего не будет.

С бесами всегда все сложно. С одной стороны, каждый живет наособицу, подальше от остальных. С другой – связь между собой все же имеют. Не в лесу же.

– Знаю такого, – сказал после всех расспросов Прошка. – Из молодых, ни уважения к старшим не имеет, ни чести. Бабник, но то как все мы по юности. Это потом как-то все не так интересно уже. Раньше Спешнице служил, теперь и не скажу даже, кому. Давно не видел.

– А связаться с ним никак нельзя? Позвать сюда, например? – спросил Врановой.

Прошка посмотрел сначала на Пентти, а следом на хозяина. Но даже говорить ничего не стал.

– Если ты против беса, который рубежнику служит, зло учинишь, то и прочие бесы от тебя отвернутся, – сказал Стынь. – Поймут, что с тобой нельзя дело иметь. А такой участи уже я своему Прошке не хочу. Даже не проси, Пентти.

Врановой задумался. Он был неглупым человеком и понимал, что выйти на рубежника можно теперь лишь через беса. Вернее, в самый крайний срок, пока связь между ним и захожим не окрепнет. Потом подобное сделать уже трудно. Вот только как, если нечисть трогать нельзя?

Пентти был готов зацепиться за любую ниточку. И сказал больше так, чтобы поговорить, пока размышляет, чем искренне веря в удачу.

– А знаешь ты рыжую и толстую бесовку с кривыми ногами? У нее родинка над губой.

– Ирку, что ли? – усмехнулся Прошка. – Как не знать. Шалава та еще.

– И хозяин у нее есть? – вкрадчиво спросил Врановой.

– Нет, была бабка одна, да достала ее Ирка. Выгнала. Она же дура дурой.

И тогда Пентти понял: вот оно. Судьба наконец повернулась к нему лицом и кокетливо улыбнулась. Дальше он рассказывал торопливо, проговаривая план вслух, который родился только что. А после Прошка обернулся на хозяина, но тот, как и прежде, согласно кивнул. Вот разве что глаза его стали будто бы еще холоднее и колючее.

– Вот ты старый хрыч, далеко еще?

– Почти пришли. Давай быстрее.

– Да стоит ли оно того? У тебя, поди, там все отвалилось давно.

– Вот щас и поглядишь, отвалилось или нет.

Со стороны казалось, что по лесу идут два карлика. Отличало их от людей маленького роста разве что наличие рогов. У рыжеволосой женщины они были тонкие и острые, у старика – толстые и стесанные.

– Не могли домой к тебе? – все не унималась бесовка. – Я что, школьница по лесу шастать?

– Зато сегодняшний раз ты никогда не забудешь, – сказал старик, но при этом глаза его нехорошо блеснули. – Вон на тот прогал давай. Щас я тебе подам ума в задние ворота.

– Жду не дождусь, – игриво заявила бесовка. – Уж сколько лет тебя знаю, Прохор, а все ты меня стороной обходил.

Рубежник, замерший в кустах, чуть не сплюнул от отвращения. Врановой всегда мерил все по человеческим меркам. Потому, к примеру, необъяснимую тягу волкодлаков к крови и бесов к похоти и прочим грехам не понимал.

Парочка дошла до словно специально очищенного от лесной травы прогала, после чего бесовка стала кричать так, будто ее убивают. Хотя Прохор стоял возле нее, лишь лукаво улыбаясь. Бесу явно доставляла истинное удовольствие истерика его несостоявшейся любовницы.

Врановой понимал, в чем именно причина подобного поведения. Ирина попала под влияние «Мышеловки» – очень простой, но нужной печати, особенно когда ее ставит ведун. Нет, если бы там было два сильных и опытных беса, которые действовали сообща, они бы выбрались. Однако слуга Стыня явно этого не желал.

Пентти неторопливо вышел из своего укрытия, наслаждаясь произведенным эффектом. Бесовка тут же замолчала, будто бы вспомнив их недавнюю встречу. А Прохор, напротив, едва ли не танцевал от радости. Старый бес понимал, что после выполненного задания ему явно стоит ждать поощрения от хозяина. Как бы суров тот ни был, а есть обычаи, против которых даже рубежники не пройдут.

– Выпускай, – повелительно сказал Прохор.

Не будь он слугой Стыня, Врановой бы устроил этому старому бесу. Пентти, как и всякий нормальный рубежник, не любил нечисть и считал их существами второго сорта. Однако ссориться с Русланом, к тому же из-за такого пустяка, не имело смысла.

Потому Врановой чуть ослабил действие печати, и Прохор выскочил из «Мышеловки», да еще издевательски послал пойманной бесовке воздушный поцелуй. И напоследок сказал рубежнику:

– Григорий сход собирает. Все бесы города и окрестностей будут.

И был таков. А Врановой не выдержал, позволил себе то, чего почти никогда не позволял, – улыбнулся. Пентти редко полагался на удачу, но теперь та будто сопутствовала ему.

– Вы если задумали чего плохого, то я и не против, – голос Ирины чуть подрагивал. Даже после слов о Григории она до сих пор не поняла, зачем здесь. Действительно, дура. – Я в своей жизни всякого повидала. У меня и рубежники были.

Врановой скривился, пытаясь отогнать от себя даже о мысль о подобном. Бесовка оказалась ему отвратительна. И если бы не нужно было иметь с ней дел…

– Ты окажешь мне услугу, только и всего, – сказал он. – У тебя нет хозяйки. Поэтому я могу убить тебя прямо сейчас. Однако если ты сделаешь то, что я прошу, то останешься жива и здорова. Это понятно?

– Понятно, – торопливо закивала бесовка.

– Тогда слушай. О том, что я скажу, о нашем уговоре, не должен узнать никто…

Врановой говорил медленно и много, с едва заметным акцентом. Он всегда старался излагать свои мысли просто и понятно. Однако если приходилось углубляться в подробности, то Пентти можно было даже назвать занудой.

Ирина то бледнела, то испуганно ойкала, но к концу монолога Вранового торопливо закивала, словно боялась, что в какой-то момент рубежник передумает и не станет ее выпускать, что лишь повеселило Пентти.

Он понял, что нашел правильную кандидатку на главную роль в грядущем представлении. Так будет даже лучше. Бес не поймет, что привело рубежника к нему, а соответственно, и к его хозяину.

– Вот, – наконец достал он заготовленное, держа двумя пальцами. – Ах да. Тайное явись, в бесовке отзовись. Видишь нить?

– Вижу.

– Все, что тебе нужно, – незаметно положить это на плечо бесу. Григорию, твоему старому приятелю.

– Только и всего? – удивилась Ирина.

– Да, – кивнул Врановой.

– Это не рубежная магия, – пленница не торопилась брать вещь из рук Пентти.

– Не рубежная. Но тебя и не должно интересовать, чья именно. Главное, что никто из бесов ее не заметит. Увидеть ее могут только те, кому ты добровольно даришь нить и говоришь нужные слова. Это понятно?

Ирина торопливо кивнула.

– А теперь бери.

Не без страха, но бесовка забрала белую нитку, завязанную в середине узлом. Дрожала всем телом, но взяла. Врановой был уверен: она сама не может объяснить собственный тремор. А секрет оказался прост: магия действительно оказалась не рубежная. Больше того, ее как раз использовали главные противники бесов. Именно поэтому, по мнению Пентти, ловушка должна была сработать.

Некоторое время еще ушло на составление договора, к которому Врановой отнесся тоже со всей серьезностью. Он в своей жизни несколько раз становился свидетелем, когда неправильно или плохо составленные соглашения являлись причиной смерти или увечий одной из сторон.

Но, по мнению Вранового, сейчас все прошло так, как он и задумывал. Рубежник не без отвращения пожал маленькую ручку, а после разрушил печать.

Правда, не торопился отпустить Ирину. Напоследок он создал еще кое-что, повисшее над бесовкой. Кто-то бы назвал это перестраховкой, но опытный Пентти считал, что подобное необходимо. А затем отпустил.

Ирина, замершая с крохотной нитью, на мгновенье застыла, словно до сих пор не веря своему счастью. А после пустилась наутек.

Пентти облегченно вздохнул и направился домой. Теперь оставалось ждать. А когда нить окажется на одежде беса захожего рубежника, Врановой ее почувствует.

Глава 6

Григорий объявился с первыми лучами солнца на четвертый день. Правда, не с востока, а со стороны скошенного газона. Забрался через окно, заляпав грязью подоконник, и рухнул на кровать. Прямо в одежде и обуви.

Вид у него был так себе – ворот парадной зеленой рубахи порван, зато на щеке красовался след от помады. Для меня стало сюрпризом, что бесовки пользуются косметикой. Это ведь женщине из их породы принадлежало? Пусть Григорий не говорит, что на сходе были одни мужики.

Хотя он в принципе оказался не в состоянии говорить. Все, на что хватило беса, – промычать нечто нечленораздельное и с громкостью гарнизонной пушки испортить воздух. Силен, бродяга, ничего не скажешь.

Я раздел Григория, насколько позволяли он сам и запах, который исходил от нечисти. Зато теперь мне хотя бы стало понятно, как пахнет человек, несколько дней беспробудно бухающий. Вернее, не совсем человек. Самая жесть случилась, когда я попытался снять кеды с Григория. И тут же об этом пожалел. А после и вовсе решил, что ничего страшного, если бес поспит в обуви. А то потом объясняй Всемирной организации здравоохранения, почему в радиусе десяти километров от моего дома нет живых существ.

В себя Григорий пришел под вечер и был тут же отправлен в душ. А всю его одежду я кинул в стиралку. Более того, даже поставил бутылку водки рядом с обжаренными в масле макаронами и котлетами. Последние, кстати, приготовил сам, разве что фарш покупной. Но и в него я покрошил лук и дополнительно поперчил. Сам пробовал – вполне ничего.

Бес с видом профессионала налил себе сразу две рюмки. Одну выпил тут же, а вторую – после половины котлеты. И, судя по тому, как стали разглаживаться морщины на лбу у нечисти, лекарство ушло в благодатную почву.

Я, то ли в силу возраста, то ли ввиду непрофессионализма, опохмел не понимал. Для меня это просто означало, что пьянка не закончилась, а продолжается. К тому же у меня родилось даже вроде какой-то философии. Что твое утреннее состояние – это ответка за вчерашнюю радость, и ее надо принимать стоически. А лучше вообще не доводить до подобного.

На Григория это не распространялось. Хотя бы потому, что он пришел утром, а встал вечером. И явно никаких угрызений совести не испытывал. Такую стройную теорию, гад, разрушил!

– Ты так и будешь жрать и пить? – не удержался я. – Что по сути?

– Хозяин, бога-то побойся, я там ради тебя… такие муки претерпел.

– Все твои муки были помадой на щеке написаны.

– Это уже приятное дополнение к проведенной работе, – ничуть не смутился бес. – Мы же не приличное общество, как без баб?

– Гриша, ты в шаге от того, чтобы остаться без хозяина.

– Да че ты начал? Рассказываю я, рассказываю… – И тут же успел махануть еще стопку. Правда, после нее стал вновь говорить: – С чертями нельзя в открытую действовать. Вот что мы решили. Если придешь и скажешь, что откупную готов за Митьку ввести, только хуже будет.

– Тогда что делать?

– Хитростью брать надо. Что черти больше всего любят?

– Водку пить, – ответил я. – Но тут не вариант. Перепить их я вряд ли смогу.

– Это понятно, там даже я пытаться не стал бы, хотя опыт имеется, – со знанием дела ответил Григорий. – Но ход мысли у тебя правильный. Черти жуть какие азартные. Поэтому надо Митьку выиграть.

– В смысле «выиграть»?

– В прямом, – бес успевал и есть, и разговаривать. – В карты, там, в кости. В чем у тебя больше способностей?

– В шашки можно. А еще лучше – в «Чапая».

– Очень смешно, – хмыкнул Григорий, наливая себе еще стопку. – Лучше в карты. Для этого съездить кой-куда надо. Но это уже завтра.

– Завтра так завтра, – я отобрал у него бутылку. – Это чтобы ты был в состоянии куда-то ехать.

Григорий попытался повозмущаться, однако я уже знал, как себя вести. С террористами и алкоголиками – никаких переговоров. Поэтому бес вяло поковырялся в котлетах, после чего все же пошел на боковую. Хотя еще с час ворочался и тяжело вздыхал. Да, бедный-несчастный, отобрали у ребенка его соску.

Утром я чувствовал себя выше всяких похвал. Видимо, бес все-таки «поработал» ночью. Интересно только, за чей счет банкет. Надо будет сказать ему, чтобы Васильича не трогал. Мужику и так со злыднем досталось.

К моему удивлению, Григорий оделся не в свою обычную одежду, а ту самую «парадную», в которой сходил на слет юных и не очень бесов. Зря, конечно. Рубашку бы подшить, а то смотрится Гриша как бродяга. Впрочем, на мои замечания бес не отреагировал. Только сказал, куда именно надобно ехать. Кто там – не объяснил. Лишь намекнул, что едем мы в гости к чухонской нечисти и нужно взять все деньги. Серебром, само собой.

При этих словах у меня неприятно сдавило в животе. Я помнил, сколько отвалила Инга за свою помощницу. Интересно, какая цена выйдет за Митьку. Хотя чего я все о деньгах и о деньгах? Все-таки живая душа.

Правда, вскоре произошло еще одно неприятное происшествие, которое тут же заставило позабыть и о черте, и о деньгах. Да вообще обо всем на свете.