Шесть лет

Ветреный

– Ты чай или кофе?

– Чай.

– Зеленый, черный?

– Черный с лимоном, если есть.

Он сам любил приготовить и чай, и кофе, и лёгкий завтрак. Любил добавить нотку изысканности в виде приятного дополнения из ягод, орешков или припасённого заранее десерта.

– Какой ты чудесный! Не перестаю удивляться. Наблюдала, как женщины смотрят на тебя, а ты столько лет был один, при всей твоей мужественности и утонченности. Ты заботливый и внимательный, такой уверенный в себе…

Он приготовил мне чай с лимоном, лавандовый эклер, рядом поставил черничное варенье, налил себе кофе и, продолжая выполнять какие-то механические движения по кухне, взглянул на меня, сказав:

– Наивная! Так же было не всегда…

Потом отвёл глаза, как будто желая приступить к рассказу, но лишь в случае исключения и без бравады.

– Я, как и большинство молодых парней, был горяч и смел, вместе с тем романтик! Большой любви хотел! Меня же мать отправила в военную академию, чтобы нрав мой в нужном русле проявлялся, да и хлопот ей со мной тогда меньше стало. В школе она устраивала меня то в одну спортивную секцию, то в другую. Остановились на плавании. Так с «физикой» был полный порядок. Дисциплина в академии, нагрузки, спорт сделали из меня этакого «красавчика», военная форма вообще сводила девушек с ума! – он говорил медленно, степенно, даже лениво, продолжая хлопотать по кругу, перекладывая что-то с места на место. – Сначала были лёгкие, шуточные знакомства, нас же нечасто отпускали в увольнение, хотелось однажды вырваться и уже от вольного. Казалось, всё сложится и сразу. Так и случилось! – Он бросил взгляд на меня, сжимая губы и округлив глаза, как будто желая подвести некий итог. – После окончания академии служба офицером – удалось остаться здесь же, в Ленинграде. Познакомился с ней в кино. Да, вот прямо в кино! Сначала обратил внимание на неё, когда билеты у кассы с ребятами покупали: она с подружкой стояла, а потом и места оказались почти рядом, она сидела передо мной, ближе к экрану. Симпатичная южанка!

Он подошёл к благоухающему цветку в красивом кашпо и торопливо оборвал жухлые листья снизу.

– Девушки оказались старше нас на два года, отсюда и вели себя надменно и даже дерзко, отпускали шуточки и вольности в нашу сторону. Однако именно такое их поведение раззадоривало нас ещё больше, и мы, соревнуясь между собой, не отступали и не уступали! Нас было четверо, их двое, соревновательный процесс шёл неделю, встречались вечерами: то парк, то кино, а однажды даже в ресторан. Так нам хотелось показать, что взрослые мы, бывалые. Там-то всё и решилось. Она выбрала меня! Я на седьмом небе был от счастья. Такой успех – среди четверых меня! Стали встречаться. Она, как старшая наставница, была больше, но чертовски хороша, как мне тогда казалось. Я крутился вокруг неё волчком, влюбился как дурак! Она же верёвки из меня крутилаааа. Ты не понимаешь! Капризы, желания – всё для неё. Я голову потерял, но мне это так нравилось! Вкус к другим девушкам утратил напрочь. Жизнь взяла сочные краски, ни минуты без мыслей о ней. Мне завидовали ребята, некоторые дерзили в нашу сторону, за что получали ответ…!

Он отлучился на минутку, чтобы достать сигарету из пачки, что лежала в левом кармане его куртки, и мы вышли на открытую террасу роскошного дома. Он затянул сигарету и продолжил:

– Спустя три месяца мы поженились. Идея эта маме не понравилась, меня же было не остановить. Приезжали её родители с юга. Им, конечно, всё понравилось, уехали довольные. Одну только фразу отец тогда неловко бросил: «Слава Богу, угомонилась!» – Фраза эта меня слегка смутила, но ненадолго, я был безумно счастлив!

Вопросы хозяйства меня тогда вообще не занимали. Мать порой была недовольна чем-то, а мне нравилось всё! Я бежал домой бегом, в прямом смысле слова. Видел только её, не помню, чем кормила, что в комнате было. Обожал её каждый день, и мне ничего не надоедало. Месяца два спустя прибежал однажды вечером домой – её нет. Ждал, волновался, вышел, стал ходить вокруг дома. Курил одну за другой, в голову страсти одни лезли. Стало смеркаться, и я наконец-то увидел за качелями детской площадки её силуэт. Не могу даже объяснить степень моего волнения и облегчения в тот момент. Она сказала, что была в центре, с подругой решила встретиться, заболтались, задержались. Волна радости от того, что она рядом, захлестнула меня, я и не придал значения сказанному. Через три дня сообщила, что поедут с подругой в Петергоф, возможно, задержатся, просила не волноваться. – Он докурил сигарету и сходил ещё за одной.

– Действительно, тем вечером вернулась чуть позже меня. Рассказала о поездке, я порадовался за неё и весь вечер не выпускал её из рук.

В начале осени стала чувствовать себя неважно: тошнота, слабость и все симптомы беременности. Столько счастья, и всё за последние полгода от начала знакомства! Я буквально уходил из дома и возвращался с улыбкой. Казалось, и дела по службе давались легко. Всё у меня вдруг стремительно наполнилось новой жизнью и надеждами.

Наступил октябрь, зарядили дожди, её не радовало ни самочувствие, ни настроение. Я успокаивал: ягодки, орешки, десертики… А она всё в окно смотрит и злится, даже не грустит, а злится! Я места себе не нахожу: то врача, то к врачу, мать прошу помочь, а она ненавистью ко мне.

Мы вернулись с ним с террасы на кухню, и он налил мне ещё чашку чая.

– Спустя месяц волнений, в субботу вдруг без церемоний сообщила, что два месяца назад из армии вернулся её бывший, приехал в Ленинград, нашёл её. Они встречались несколько дней, тогда, когда она якобы с подругой виделась. С того дня она решила, что уйдёт к нему. Потом беременность, но он и здесь её не оставил, поэтому она приняла твёрдое решение и уезжает сегодня же с ним домой, к себе на юг!

Я умер! Я просто умер! Меня не стало на полгода, – он сел напротив, откинулся на спинку стула, положил руки сначала на голову, а потом опустил их на лицо, как если бы взял минутку на передышку.

– Помню только будильник утром, казармы и как вечером скидываю сапоги в прихожей.

В апреле пришла телеграмма, что у меня родился сын. Ниже пояснение – она вышла замуж, и у мальчика будет там отец. То ли от радости, то ли от низости, я пришёл в себя. Не то чтобы всё встало на свои места, но новость о рождении сына отозвалась ликованием в моём сердце. Как будто появился смысл жить. Ехать туда, конечно, толку не было, хотя мне очень хотелось, а вот деньги я послал в тот же день и регулярно посылал в течение многих лет.

Он снова встал и включил кофемашину.

– Несколько раз я всё же мальчика видел. Летал специально, как будто совмещая отпуск у моря с официальным визитом к сыну. Его назвали Мишей. Первый раз я увидел Мишу в три года. Он был похож на мать, просто копия! Маленький симпатичный парнишка. Уже хорошо разговаривал, но остаться со мной без матери, конечно, не мог. Она меня толком ему тогда и не представила, да что там – он совсем маленький был. Потом в пять лет его видел, потом в первый класс, когда пошёл. Однажды они приезжали сюда. Она нашла меня, Мише было уже двенадцать. Тогда мы с ним и погуляли, и в Музей артиллерии, и на «Аврору» сходили. Он уже знал, что я отец. Особой тесной связи, разумеется, не было, но тем не менее…

Я понял потом, почему она не отказывала мне во встречах с сыном: я хорошо помогал. Они же, судя по увиденному и услышанному, жили плохо и бедно. Красота сникла, муж её покалачивал, а главное – он терпеть не мог Мишу. Моего Мишу. Сердце не камень – это правда! Щемило каждый раз. Мишку жалко было! Я ненавидел её за это. Гадина! И сейчас повторю – гадина!

Он смял бумажную салфетку рядом и выбросил её в мусорное ведро, громко хлопнув дверцей.

– Мои отношения с женщинами с того времени стали носить характер ветреный! Правды им не было. Я пробовал разных, потом с триумфом бросал их и ни о чём не жалел! Они как-то чувствовали во мне ту рану, хотя никому о ней тогда не рассказывал. Как-то легко сходились и без сожалений оставляли. Я и правда мог быть заботливым, любящим, ответственным, но этот набор мало увлекал противоположный пол, и ветреные отношения стали для меня нормой.

Однажды позвонила Мишина мать. Ему было четырнадцать, и она сказала, что у него что-то с ногой. Помочь на месте не могут. Попросила найти доктора и принять участие, если они приедут показаться в Питер. Я уже к тому времени стал взрослее: связи, звание. Нашёл нужных врачей, и они приехали.

Дело оказалось действительно серьёзным: у Миши обнаружили некую опухоль, потребовалась срочная операция, соответственно анализы и донор. Сомнений не было ни на секунду – я первый в списке. Всё подготовили, мне тоже предстоял ряд необходимых процедур, и когда почти всё было готово, врач вызвал сначала меня, а потом её и сообщил, что донорский материал не подходит, так как не является родственным больному!

Мы оба не сразу поняли, о чём речь! Какие-то глупые вопросы ещё задавали, но вскоре пришла ясность – Миша оказался не моим сыном. Он был сыном того бывшего из армии, к которому она сбежала и замуж вышла. Курьёзность всей ситуации заключалась в том, что я принимал его за своего, искал встреч, помогал деньгами и негодовал от мысли, что моего сына воспитывал тот ублюдок, а он, в свою очередь, ненавидел и ущемлял собственного сына, думая, что он мой.

Операция состоялась, приехал папаша родной. Миша оставался ещё около месяца в Питере, и я приходил его навещать. Потом у него всё наладилось, и сейчас ему чуть больше тридцати. Ни с кем, кроме Миши, из той семьи я больше не общаюсь, а с ним иногда созваниваемся.

Ты знаешь, после той истории я ещё долго был убеждён, что игры во все эти любовные отношения – зло, пока один мудрый человек не сказал мне: «У тебя никогда не будет проблем с женщинами и женским вниманием, если у тебя будут деньги!» Я запомнил эти слова на всю жизнь, и с того момента в меня вселился этот азарт – не ныть, не искать отношений и чувств больших, а заняться делом, заработать деньги! Это меня спасло!

Дела мои пошли в гору. Вскоре я уже дослужился до нужного звания, потом по выслуге лет параллельно стал строить свой бизнес, о котором ты знаешь. Теперь у меня есть всё – этот дом и квартира, и автомобили, и отели свои на Балканах.

Ещё у меня есть сын Саша, с которым ты тоже знакома. Он на меня очень похож и родился в результате приятных отношений по обоюдному согласию с его мамой. Сашу я очень люблю, мы проводим с ним вместе много времени, а скоро он пойдёт в школу. И я ни о чём не жалею!

Женщины теперь сильно сожалеют о расставании со мной – прав был тот человек! У меня же есть много работы и много свободы, – он налил себе кофе, громко включил любимую Pazzo di lei Бьяджо Антоначчи, подошёл ко мне, чмокнул по-дружески, сказав:

– …И если бы не ты, то про меня так и продолжали бы говорить – «ветреный…»

Оливье

– Мы с утра ничего не ели, я устала ходить по магазинам. Давай зайдём перекусить в «Москву», на шестой! – предложила Катька после изнурительного забега по универмагу.

– Ой, нет! Не люблю «Москву» с прошлого года, – рассмеялась я.

– А что так? Невкусно было?

– Нет, неудачное свидание!

– Что за свидание? Расскажи! – Она поспешила за столик уютной кофейни справа.

Мы заказали латте, мороженое, и я принялась утолять неудержимый Катькин интерес к тому свиданию.

– Был у меня один друг по переписке. Познакомилась с ним в прошлом году на сайте. Внятных фотографий не было: то вдалеке, то на яхте, то на лыжах в шлеме. Просить фотографию «в профиль и в фас» неудобно, а вот переписка завязалась быстро. Дело было перед Новым годом.

Он почти всё время со дня знакомства проводил в загородном доме в Коробицино. Живописно рассказывал о тамошних красотах, заснеженном лесе, протоптанных трассах и горнолыжниках-любителях, что толпами съезжались на курорт в первые зимние дни. Говорил, что по выходным из города приезжают его дети, он обучает их навыкам горнолыжной езды и уверенности на трассе.

В разговорах о жене отметил, что совместная жизнь в прошлом, связывают только сын и дочь: это его долг, и он его ответственно исполняет. В городе живёт на Петроградке, в полном комфорте, благодаря отлаженному бизнесу в финансовой сфере. Со временем проблем нет, вечера свободны, утром никуда не спешит.

Довольно много расспрашивал обо мне, просил фотографии. Ими я делилась неохотно, а вот на вопросы отвечала вполне открыто, не скрывая своей заинтересованности в том числе. Он быстро подмечал моменты, что радовали или беспокоили меня, ориентировался и предлагал решение, строил уже совместные планы на будущее.

Он писал и настаивал на разговорах по телефону довольно много и часто, особенно по вечерам. Это вселяло уверенность и понимание того, что, скорее всего, большую часть времени он один, и всё соответствует его рассказам о себе. Судя по вовлечённости, место моей фигуре в его жизни было уготовано грандиозное.

Он предлагал разное – от возможности меньше работать или не работать вообще, чтобы проводить больше времени с ним, до списка самых нескромных желаний на Новый год.

– Ты же не видел меня ни разу. Так уверенно строишь планы! Мне безумно приятна твоя забота и участие, но я всё же за то, чтобы встретиться и познакомиться вживую.

– Это даже не обсуждается, встретимся, как только ты вернёшься из Москвы. Я так во всём уверен, потому что чувствую тебя на расстоянии, ты абсолютно мне нравишься. И я тебе понравлюсь тоже! Не волнуйся.

Так, первую неделю после нашего знакомства он жил в Коробицино. Потом я улетела в Москву, ну и уже после договорились о встрече в городе.

– Я не могу дождаться завтра! В час ровно. Хочешь, я за тобой заеду или вызову тебе такси?

– Нет, заезжать не надо! Не беспокойся, буду вовремя. Прогуляюсь пешком, это рядом.

Настроение последние дни было и правда великолепным, предвкушение встречи будоражило воображение. Его планы на будущее со мной так пропитали моё сознание, что я уже почти была счастлива.

И вот долгожданный вторник!

Я решила всё-таки пройтись пешком, повернула с Маяковской на Невский, пара минут – и вот уже «Стокманн», ресторан «Москва» на верхнем этаже.

Я подобрала наряд, соответствующий месту, времени и случаю. Провокаций в образе не планировала: надела чёрные узкие брюки с молниями на штанинах внизу, чёрный бадлон из тонкого кашемира, позволяющий слегка разглядеть ажурное бельё под ним, чёрные остроносые полусапожки на каблучке. Сверху накинула джинсовую курточку, отделанную соболем по воротнику и рукавам. Несомненно, настроение, причёска, макияж – всё было безупречно. И вот я, взволнованная, иду по заснеженному центру в сторону площади Восстания.

Задерживаюсь минут на семь, но это вполне прилично для первого свидания. Он набирает меня дважды, беспокоится, где я, говорит, что ждёт в дальнем левом углу, за столиком у окна.

Вот я в лифте, шестой этаж – ресторан «Москва». Место известное, не новое. Бывала в нём несколько раз, в основном летом, когда веранда на крыше приглашает погреться на солнышке за бокалом яркого апероля с соломинкой и радует видами крыш и куполов центра города.

Вход в ресторан обычный, как и во всех торговых центрах, сам ресторан тоже, однако очень «разбросан» по периметру, что затрудняет ощущение границ пространства.

Я направилась в указанное место. На пути по обе стороны ряда столиков возникали то одни, то другие лица одиноко ожидающих кого-то мужчин. Они приветливо улыбались мне, и я ошибочно принимала каждое новое лицо за него. Потом выдыхала с радостью, если вблизи персонаж оказывался не очень привлекательным, и отчаянно вздыхала, когда улыбающийся мужчина был весьма хорош собой.

И вот, на фоне окна и яркого дневного света показались знакомые по фото очертания. Первым, что бросилось в глаза, когда он неловко привстал и сразу сел на место после приветствия, стал его рост – чуть ниже меня. Я женщина невысокая, но никогда не испытывала неловкости по этому поводу, а вот за него испытала.

Скрыть мелькнувшую реакцию, видимо, не удалось; он на мгновение растерялся, но сразу собрался и стал предлагать дары стола – а именно воду минеральную негазированную, что стояла в бутылке рядом. Идея не нашла поддержки, так как на столе был лишь один стакан – его стакан.

«Одна-а-ако! – подумала я, пока он махал официантке, чтобы та принесла второй стакан. – Ждал меня минут пятнадцать и, кроме воды, ничего больше не заказал, хотя бы в знак встречи. Ну не за пустым же столом сидеть!»

Через мгновение подошла официантка, и он попросил её принести второй стакан. Она несколько удивлённо посмотрела на меня, потом на него и задала логичный вопрос:

– Что-нибудь ещё?

Я решила не вступать в диалог, чтобы посмотреть на ухажёра в деле.

Тут прозвучало тривиальное:

– Я не голоден совсем, дома пообедал. Если ты что-то хочешь, закажи.

Услышав это «ЕСЛИ» и заметив взгляд солидарной со мной официантки, захотелось дать деру. Потом я вдруг одумалась, решив, что персонаж интересен с точки зрения жизненной позиции и получаемого опыта, взбодрилась и взялась за дело.

Заказала себе лёгкий зелёный салат, любимый пармеджано, чашечку кофе с мороженым и настояла, чтобы он всё-таки разделил со мной трапезу и заказал себе что-нибудь тоже. Официантка ушла, настало время рассмотреть его поближе.

Он же принялся расспрашивать меня о поездке в Москву и планах на Новый год.

В целом образ его, а точнее вся та его половина, что находилась выше стола, однозначно не вызывала восторга. Серый цвет лица, неопрятные волосы и немытые руки, маленькие, с волнующимися пальчиками.

Немного привлекала улыбка и нарастающая уверенность в себе, которую, видимо, вселила в него я, оставшись за столом и сделав заказ.

– И что же, давно вы расстались с женой? – спросила я, рассказав о Москве и планах на Новый год.

– Почему сразу «расстались»? Почему обязательно расставаться?

– Ты же сказал, что отношения с женой в прошлом, объединяют только дети.

– Да, всё верно! Те отношения, что дарят любовь и восторг, в прошлом. Как-то всё поугасло, сама понимаешь, годы и быт женщин не красят. Мы тринадцать лет живём, девять из них у меня была в любовницах сотрудница из бухгалтерии, но и она недавно родила ребёнка, времени у неё, видите ли, стало меньше. Муж ей не мешал, а вот ребёнок помешал. Да и поднадоела она мне тоже. Я же говорю, быт и годы не красят вас.

В своих циничных словах он был уверен. Более того, делился со мной мнением, будто нашёл единомышленника или…

– Вот о тебе же не скажешь такого! – продолжил он. – Ты воплощение настоящей женщины. Наблюдал сейчас, как ты шла через зал к столику, все оборачивались! Тебя рассматривать хочется! Раскованная, интригующая! Я готов отказаться уже от этого обеда и уехать с тобой прямо сейчас.

Он с разгорающейся страстью в глазах стал тянуть через стол руку к моей, как будто замышляя что-то похотливое.

– Какая терпеливая женщина! Неужели никогда не догадывалась? – приостановила его я.

– Был однажды прецедент, как только появилась у меня любовница-коллега, но я тогда смог усыпить её бдительность, а потом она как-то изменилась сама. Мне казалось, даже простейшего не замечала. С тех пор вопрос этот меня никогда не беспокоил. В конце концов, делаю это я на благо семьи только! Мне нужна любовь, страсть, взаимопонимание! Я люблю красивых, современных, модных женщин! Стройных люблю и лёгких, чтоб без нытья и выноса мозга! Получаю всё это на стороне и семью не бросаю. Это идеальный подход!

– Жена тоже имеет свою личную жизнь? У неё кто-то есть? – продолжила я с видом благочестивым и участливым.

– В каком смысле?

– В прямом. Ну, раз поугасли страсти и любовь в прошлом в отношениях у вас, значит, и у неё есть личная жизнь?

В этот момент он чуть не подпрыгнул! Как будто впервые такая очевидная мысль посетила его сознание. Он бросил вилку.

Салат «Оливье», который он заказал, видимо, в знак любви к приближающемуся празднику, неприятно сосредоточился на его губах и клычках, которые вдруг оголились ровно в тот момент, когда я задала вопрос. Нос и уши обострились, под глазами образовались тёмные круги, шея вытянулась. Сальная челка волос от неловкого и нервного движения руки сбилась в смешной пучок на лбу, и весь его вид напомнил мне комичный образ Дракулиты-Вампирёнка из детских мультфильмов и комиксов.

– Нет, конечно! Нет у неё никого… наверно, – чуть тише и медленнее вымолвил он последнее.

– Она же так не думает, не считает так… – как будто убеждая себя, продолжил он. – Её всё устраивает, она никогда не жаловалась, занята чем-то весь день, звонит только узнать, где я и когда вернусь. Моим желаниям уединиться или уехать никогда не противится, в конце концов, на ней же дети и дом!!!

Почти поверив в сказанное, он утвердительно кивнул, но спустя мгновение уставился в точку где-то позади меня и вдруг продолжил:

– Да не-е-ет! Она и с сексом-то очень редко ко мне пристаёт, устаёт, говорит! Хотя от чего устает? – ободрительно и обвинительно неожиданно продолжил он. – У нас же и по дому помощница, и няня есть, да и дети уже немаленькие. Весь день её дома нет!

И на этих словах его вдруг явно бросило в жар. Он вмиг покраснел, и на лбу появилась испарина.

– Что-то случилось?

– Да нет, просто вспомнил, что нужно позвонить. Выйду ненадолго, переговорю.

Он стремительно бросился из-за стола, набирая какой-то номер.

Сомнений не было – жены! У него вдруг сложился пазл: он понял, кто хитер, а кто хитрее в их семье. Понял ничтожность своего многолетнего положения и то, каким ослом выглядел в моих глазах, тоже понял.

Я же заулыбалась, испытывая некую гордость за ту женщину. Умная баба, судя по всему! И ведь всё только на благо семьи! Всем довольна, мужа не достаёт, желаниям его не противится, с сексом пристаёт редко. Дел по дому, видимо, немного, ведь есть помощница и няня, но при этом всё время чем-то занята и дома днём бывает редко, а к вечеру чаще устает.

И нравятся ей, скорее всего, мужчины молодые, спортивные, подтянутые и опрятные, а не брезгливый, неряшливый муж с брюхом, как у беременного, в джинсах с вытянутыми коленками и провисшим задом, заезженный коллегой-любовницей из бухгалтерии.

Он вернулся, глядя на меня прошлогодними глазами. На плечах ко всему ещё добавились белые хлопья, опавшие с головы, которую он нервно почесывал, разговаривая по телефону.

«А сколько снобизма было в начале!» – подумала я, взяла сумочку, подмигнула и, не оборачиваясь, пошла к выходу.

Он попытался предложить довезти меня до дома, но я отказалась, добавив, что охотнее бы подружилась с его женой – женщиной, по всей вероятности, умной и нескучной!

На море не полечу

– Когда ночью за минус двадцать, в доме очень холодно, особенно на первом этаже! Ты это заметила?

– Дааа, есть такое! Может, сюда одеяло потеплее купить, а вниз обогреватель?

– Нет, вниз нужен ковер! Большой, ворсистый ковер! Завтра воскресенье, поедем в магазин, посмотрим что-нибудь подходящее?!

– Слушай, вот ты сейчас лежишь, не спится тебе, возьми и посмотри на «Авито». Помнишь, как хорошо мы купили там тумбу в ванную комнату на второй этаж?! Там же бывают приличные предложения от магазинов, распродажи разные: то закрываются они и предлагают что-то по бросовым ценам, то ещё какие-то заманчивые предложения случаются. Посмотри, раз не спится тебе…

Утром Серёжа констатировал, что нашёл очень неплохое предложение! Продавец – частное лицо. Ковер новый, размеры подходящие, рисунок видно не весь, фото только небольшого уголка, что торчит из упаковки. Цена привлекательная!

– Поедем посмотрим? Вдруг подойдёт?!

– Съезди один, я же приглашала ребят на обед, буду готовить. Посмотришь сам, созвонимся и решим!

Серёжа попросил соседа помочь. У того автомобиль позволял разместить большой ковер в огромном багажнике, на случай, если покупка состоится.

Парни приехали на адрес. Квартирка владельцев товара, молодого мужчины и женщины, была крошечной, ковром тем можно было обернуть её всю. Они пояснили, что ковер достался им в подарок, но необходимости в нём не испытывали, да и размеры уже по упаковке не соответствовали площадям. Ковер действительно был обёрнут в заводскую плотную плёнку со штампами от производителя. Посмотрев и потрогав уголок изделия через небольшое отверстие, было понятно, что качество и расцветка соответствовали нашим пожеланиям. Цена была и правда невысока!

– Слушай, ну всё вроде в порядке. Разворачивать я не хочу, да и они тоже. Но почему-то они так недорого просят? Вдруг там дыра посередине или пятно?

– Даже если там и дыра, найдём чем прикрыть, пуфиком каким-нибудь или журнальным столиком. Бери!

Дома посмотрим.

Серёжа рассчитался с продавцом, и они с соседом понесли покупку в машину. На улице, перед автомобилем, один конец упаковки ковра со вскрытым отверстием сорвался с руки, ударился о землю, упаковка лопнула и пошла по шву. Пытаясь поднять его, Серёжа вдруг заметил, что из того самого отверстия один за другим повалились аккуратно свернутые плоские пакетики с содержимым. Присмотревшись к содержимому, ахнул – деньги! В трёх из них евро, а в двух – доллары.

Сосед, придерживая второй конец ковра, вытаращил глаза на Серёгу и почесал затылок:

– Ты где этих продавцов нашёл?

– На «Авито»! – в замешательстве вымолвил Сергей.

– Берём и бежим? Или…?

– Или… – сказал Серёжа и набрал бывшего владельца. – Послушайте, а вы точно ковер не разворачивали? Тут такое дело. – и попросил их спуститься вниз.

Те вышли через пару минут и обалдели от увиденного. Отказываться от находки не стали, однако объяснить происхождение выпавшего и скрыть радость не смогли.

– Там денег было точно больше, чем сам ковер стоит… – бурчал сосед по дороге. – Я бы не отдал! А ты, Серёга, – дурак! Ну чистый дурак! Тебе сам Господь руку помощи протянул, а ты… – и продолжал почесывать голову от сожаления, что такая азартная случайность произошла у него на глазах, но не с ним!

Приехав домой, они затащили ковер и бросили в гостиной. Серега то ли рассмешил меня, то ли огорчил этой историей. Чувства были противоречивые, но уже ничего не поделать, и я начала вскрывать упаковку дальше.

– Скоро же ребята на обед приедут! Давай уже вечером раскроем, сейчас придётся двигать всё, чтобы расстелить его по периметру.

– Нет, давай сейчас! Не терпится посмотреть, в чём подвох, вдруг всё-таки дыра или пятно.

Я настояла на своём, и мы взялись за дело.

Упаковка была и точно заводская, в некоторых местах давалась с трудом, но вдвоём мы справились быстро. Неожиданно, по мере разворачивания ковра, наружу стали появляться ещё и ещё ровненькие пакетики с разноцветной валютой внутри. Купюры номиналом были невелики, в каждом пакетике – примерно по пять-десять бумажек. Если честно, про поиск подвоха в самом ковре мы позабыли. Сели и стали гадать, что за чудо происходит с нами и чем мы его заслужили!

Сначала я принялась припоминать молитвы и добрые дела, за которые мы могли бы получить такое неожиданное вознаграждение свыше. Потом в голове мгновенно сформировался список, на что хотелось бы потратить сей дар. Список рос в геометрической прогрессии, и я даже не заметила, как Сергей снова набрал бывших хозяев.

– Это снова я! Ковер замечательный, без изъянов, спасибо большое! Однако должен сказать – я не знаю, кто вы и где берёте такие ковры, но нам чужого не нужно! Внутри ещё пакетики оказались, приедьте и заберите, пожалуйста, – и продиктовал наш адрес.

– Серёжа…! – промямлила я, мысленно прощаясь со списком мечты. – Ведь это уже пакетики внутри нами купленного ковра! Он наш уже, а значит, и содержимое внутри – наше…

Сергей обнял меня, поцеловал и сказал:

– Юляша, у нас же всё есть! Нам больше не надо! Главное – чтобы не меньше!

Через полчаса всё тот же продавец, мужчина лет тридцати семи, подъехал и вошёл в дом с бутылкой коньяка. Во второй раз отказаться от находки и скрыть радость он не смог!

Легенда или быль прозвучали так: примерно месяц назад у него была свадьба. Среди гостей присутствовали друзья с Кавказа. Они-то и подарили молодым большой добротный ковер, не предусмотрев тот факт, что квадратные метры, на которых ютились молодожёны, были вдвое меньше самого подарка. Соответственно, даже в первозданном виде, в заводской упаковке, ковер занимал в квартирке очень много места, и молодожёны, как это часто бывает, решили избавиться от изделия, продав его на «Авито».

Однако они даже не подозревали, что основным подарком являлся не сам ковер, а содержимое-сюрприз внутри. Гости с Кавказа предполагали, что разворачивая ковер, ребята будут приятно удивлены щедростью и фантазией друзей.

Надо сказать, у них это получилось! Удивились все – молодожёны, мы, сосед!

Первые радовались находке, последний негодовал от досады, а мы с Серёжей сидели на тёплом красивом ковре, ломая голову над двумя вещами: как удалось им так аккуратно запихать пакетики внутрь и была ли их история правдой…?

Один день из жизни…

– Давай сядем вот за этот столик! Смотри, какие красивые. Похожи на кресла принца и принцессы! Я на розовое, а ты, бабуля, на синее! – выскочив из лифта на девятом этаже, звонко выкрикнула смуглая девочка с роскошными прядями длинных тёмных волос. Она торопливо шлёпнулась в розовое кресло за столик, стоящий справа от входа в ресторан.

Хостес, едва успевая за девчонкой, поприветствовала обеих и предложила меню.

Бабушка, приятная элегантная женщина ближе к семидесяти, по-дружески приняла приглашение внучки и заняла место, разместившись в синем кресле напротив.

– Боже! Какая красота, Катяяяя! Посмотри вокруг! Мы сидим как на ладони и так высоко над землёй. Видишь, вон Эрмитаж и Дворцовая площадь, мы вчера с тобой там гуляли. А вон сверкает золотом шпиль крепости. Пойдём туда завтра, нам ещё много нужно увидеть.

Панорамный ресторан под голубым сводом города на набережной реки Мойки всегда залит светом к моменту открытия. Вне зависимости от времени года и погоды, ближе к полудню в нём много неба и воздуха. Несколько столов вдоль прозрачной стены удачно вписываются в архитектуру причудливых крыш старого города, как будто паря над ними, торжественно выделяясь сиянием белоснежных скатертей, серебряных приборов и хрустальных бокалов.

Каждый стол стоит в окружении четырёх величественных кресел. Два синих с широкой спинкой сверху, небольшими подлокотниками, глубоким удобным сидением и более узкой линией спинки книзу. Она слегка откинута назад и имеет форму лёгкого закругления, как будто обнимает своего гостя, давая ему возможность отдохнуть, расслабиться и насладиться видами вокруг. Торжественность, царственность и величие придаёт креслам добротная обивка: синий бархат внутри и тиснёный бархат с цветочным рисунком, оттенками перламутрово-серого и терракотового снаружи. Два кресла напротив имеют ту же форму и привлекательность, но обивка внутри выполнена из материи пудрово-розового цвета, что придаёт им более женственный, изящный, хрупкий и утончённый вид. Все кресла стоят на изогнутых ножках чёрного цвета, лишь слегка возвышаясь над полом. Основные элементы убранства всего ресторана изысканно сочетают стекло, мрамор и дерево.

– Проспали мы с тобой завтрак, Катюша! Давай пообедаем хорошо, впереди у нас долгий и интересный день! Посмотри меню и прочти мне, что там нам предлагают.

Девочка зачитала сначала оглавление, а потом и содержание меню. Ресторан предлагал весьма изысканный выбор блюд русской и французской кухни: лингвини с камчатским крабом, говяжьи щёчки Бургиньон, мидии «Мариньер», жареные артишоки, салат «Нисуаз», карпаччо из осьминога и многое другое.

– Катюша, я вряд ли разберусь во всех этих названиях. Ты девочка современная, путешествуешь с родителями часто, будь умницей – закажи всё, что тебе хочется, и мне что-нибудь на свой вкус.

Катя не растерялась и, не раздумывая долго, громко и уверенно продиктовала заказ милой официантке – улыбчивой блондинке в отутюженной белой блузе, узкой жилетке и юбке лилового цвета.

– Итак, юная леди, салат «Нисуаз» со средиземноморскими овощами и тунцом, карпаччо из говядины со свежей рукколой, сыром пармезан и каперсами, французский луковый суп, суп из белых рыб, бланкет из телятины, тигровые креветки с белой фасолью, вонголе и чоризо. Желаете что-нибудь на десерт? Напитки? – она внимательно посмотрела на девочку, без сомнения понимая, что та знает толк и в том и в другом.

– Бабуляяяя?! – лукаво взглянув на женщину, намекнула девчонка. – Я предлагаю тебе выпить за обедом бокал вина, а я буду лимонад!

– Катерина! – удивлённо и с улыбкой спохватилась женщина. – Да ты гурман! Ещё и бокал вина!

Она одобрительно взглянула на официантку и подтвердила заказ.

– А с десертом мы определимся чуть позже, – почти по-взрослому добавила девчонка и отпустила официантку, закрыв меню.

– Всё-таки как балуют нас с тобой твои родители! – откинувшись в кресле поудобнее и переведя дух, сказала женщина. – Такой удивительный город и наше с тобой путешествие, замечательный отель, великолепный ресторан! Как много ты уже знаешь, видела и пробовала в свои-то десять лет! – она умилённо покачала головой, любуясь внучкой.

Между тем, та взяла телефон и, немного покривлявшись в экран, очень ловко сделала пару селфи себя, восседающей в роскошном розовом кресле.

– Бабуль, давай в игру?!

– Давай! Понравилось вчера играть? – улыбнулась женщина.

– Да!

– Сначала давай сходим в дамскую комнату, потом вернёмся и начнём!

Они вернулись очень скоро, заняв прежние места.

– Сегодня я главная, я веду! – заявила девочка. Она огляделась вокруг, потом прищурилась и начала: – Это то, что мы бывает любим, а бывает и не любим. Она есть повсюду. Её везде много: и дома, и на улице, и здесь! Её можно купить или сделать самим. Что это, по-твоему?

– Ммм, пока затрудняюсь! – озадаченно сказала бабуля. – Это создано человеком или природой?

– И человеком, и природой может быть. Можно взять и в земле, и в воде, и на небе.

– Для чего это нам нужно?

– Чтобы ходить, дышать, в общем, чтобы жить!

– Какой формы тогда и твёрдости? – уже с азартом продолжала бабушка.

– Ой, ты даже не представляешь, какой только формы она может быть, а ещё и твёрдая, и мягкая, и жидкая! – входя во вкус игры, продолжала Катя. Испытывая лёгкую гордость за то, что загадала такое трудное слово, вместе с тем ей очень хотелось, чтобы бабушка угадала слово как можно быстрее. Она уже готова была выпалить подсказку или даже ответ, но бабушка не сдавалась и продолжала задавать наводящие вопросы.

– Она имеет вкус или запах? Если да, то какой?

– Конечно, имеет, – утвердительно и даже возмущённо ответила девочка, как будто недопонимая, как можно не угадать такое лёгкое слово.

– И какой у неё вкус?

– А вкус у неё, я надеюсь, очень вкусный! – рассмеялась Катя, завидев приближающуюся официантку с тарелками в направлении их стола. – Нам как раз её несут! Нашу «еду»! – Так это было слово «еда»?! – подыгрывая внучке, удивилась женщина. – Слово очень простое, но, признаюсь, отгадать было непросто.

Официантка стала расставлять первые блюда на стол, и они приступили к обеду.

Девочка довольно неловко, но старательно справлялась с приборами, рассказывая бабушке о заказанных деликатесах, предлагая попробовать постепенно всё. Стол наполнялся всё новыми и новыми яствами, и бабушка не переставала восторгаться ароматами и вкусами искусно приготовленной еды.

– Даааа, бабуля! А слово загаданное ты сама так и не отгадала, – с юмором продолжила сокрушаться Катя, – и не стыдно тебе? Ты же такая умная и опытная женщина?! – подшучивала она над бабушкой.

– Стыдно, Катя! Ещё как стыдно! – по-дружески и без обид парировала женщина в ответ.

– Бабуля, скажи, а тебе было когда-нибудь за что-то так стыдно, что ты помнишь это до сих пор, и тебе всё ещё стыдно?

Бабушка сделала глоток из бокала, призадумалась на мгновение и вдруг начала: – Помню, Катя, был такой случай, – и она смущённо улыбнулась, – однажды в детстве я украдкой стащила у соседки, тёти Клавы Цыбизовой, блин и съела его!

Катя, округлив глаза сначала, вдруг разразилась звонким хохотом.

– Стащила блин?! А почему? И что, тебя заругали? И тебе за блин стыдно?

Бабушка тоже рассмеялась, но поспешила объяснить:

– Ты знаешь, у нас в семье, у моих папы и мамы, твоих прабабушки и прадедушки, было десять детей. Вот вас у мамы с папой двое – ты и Ваня, а нас было десять. Рождались ещё две девочки, их называли Тамарами, но они не доживали даже до годика, умирали по странным стечениям обстоятельств. Конечно, между всеми моими братьями и сёстрами, некоторых из которых ты тоже знаешь – баба Нина и бабушка Света, была разница в возрасте. Поэтому старшие уже учились или работали, а младшие жили все вместе в небольшом доме с одной только комнатой, кухней с печкой и сенями – так называли раньше холодный пристрой-вход в дом.

Жили мы очень скромно. Мама была учительницей русского языка и литературы, папа был военным. Они жили после войны на границе с Китаем, на озере Хасан. Потом папу комиссовали со службы по здоровью, и они переехали в Сибирь. Папа был очень грамотным, начитанным и эрудированным. Вместе с мамой он работал учителем в школе, а впоследствии стал директором той школы. Воспитывали нас в строгости, труде и дисциплине. Мы имели немного, но детство наше было весёлым и даже счастливым.

Тогда многие жили большими семьями бедно: донашивали друг за другом одежду, питались скромно. Помню, папа всегда летом ходил в лес за грибами, ягодами, занимался рыбалкой и охотой. Из лисьих шкур нам шили зимнюю одежду. На зиму капусту и огурцы то ли солили, то ли мочили в больших деревянных бочках и выставляли в сени. Мы почти не знали вкуса сладкого. Я помню, как однажды папа принёс с какого-то городского мероприятия две пирожных. Мама поделила их на несколько равных частей и раздала нам. Мы осторожно попробовали их, пытаясь распознать вкус, но положили обратно в рядок на краешек печки – они нам не понравились!

Девочка, не перебивая, слушала бабушкин рассказ, отложив приборы в сторонку.

– Так вот… – продолжила бабушка, – жили так многие. Но среди наших соседей была семья Цыбизовых: тётя Клава, дядя Ваня и Женька с Валеркой – их единственные сыновья. Дядя Ваня работал на железной дороге каким-то небольшим начальником и хорошо зарабатывал. Тётя Клава была домохозяйкой и занималась только семьёй. Мальчишки их были примерно моими ровесниками и дружили со всеми нами, соседскими. По вечерам мы и другие соседи по очереди, раз, а то и два раза в неделю, ходили к ним «на телевизор».

– Зачем? – удивлённо спросила Катя.

Бабушка не могла не рассмеяться.

– Дааа, Катюша, понимаю, сейчас это звучит забавно и даже странно! Понимаешь, тогда телевизоры только начали появляться, и иметь такой аппарат было доступно не всем. Среди всех наших соседей телевизор был только у них.

Так, одним вечером я с Томкой Беловой, ещё одной соседской девчонкой, пришли раньше других. Обычно тётя Клава разрешала оставаться трём-четырём человекам. В их доме всегда царил порядок и достаток. Комнат было три. В большой комнате стоял деревянный буфет с красивой посудой, разными баночками и вазочками. Казалось, что их содержимое самое вкусное на свете, хотя разглядеть его не удавалось, и фантазиям предела не было. На стене висел яркий сине-красный ковер с оленями. На ковре – два пожелтевших портрета мужчины и женщины – наверное, их родителей. Внизу стоял огромный сундук то ли тёмно-зелёного, то ли тёмно-синего цвета с массивными полосками-стяжками и увесистым железным замком.

В углу, накрытый ажурной белой салфеткой, стоял телевизор. Сооружение громоздкое, корпус коричневого цвета, с маленьким-маленьким экраном, показывающим лишь чёрно-белое изображение. Смотрели серьёзные передачи, концерты симфонической музыки, спектакли, и очень редко – фильмы. Сам процесс, конечно, завораживал. Мы садились в ряд на стулья в метре от телевизора и смотрели.

Справа у стены стоял круглый стол с вишнёвой скатертью из плюша – такой мохнатой, в то же время шелковистой, тяжёлой материей. На столе стояло блюдо и целая горка недавно испечённых, румяных блинов на нём.

Тётя Клава что-то ещё суетилась по дому. Она предложила нам с Томкой угоститься блинами, но мы сильно застеснялись, поблагодарили и скромно отказались. Мы сели на стулья, тётя Клава вышла куда-то из комнаты. Телевизор не включали, ждали остальных, а блины предательски так и красовались на столе, издавая необыкновенно вкусный аромат масла и печёного. Запах пленил нас с Томкой: мы не отрываясь смотрели на блины, как загипнотизированные.

Вдруг я, сама того от себя не ожидая, соскочила со стула, рванула к столу и схватила один блин. Я жадно запихала его в рот и не помню, как проглотила. Ты не представляешь – он был таким вкусным! Мне казалось, что я в жизни ничего восхитительнее того блина никогда не ела. Томка от ужаса чуть не вскрикнула, но успела зажать свой рот рукой, уставившись на меня в исступлении.

Дальше в комнату вбежала тётя Клава. Я так и не знаю, заметила ли она тогда исчезнувший блин или нет, но мне вдруг стало так стыдно, что я готова была сквозь землю провалиться. Стыдно было перед тётей Клавой, стыдно было перед Томкой – с ней-то я блином даже не успела поделиться, стыдно до сих пор за себя и тот блин! Мы, конечно, с Томкой потом долго ухохатывались надо мной, она молодец – меня не сдала. А вкус того божественного блина я помню и сейчас.

Катя сначала от души смеялась над бабушкиным рассказом, потом вдруг стихла, и в её глазках заблестели слёзы.

В этот момент подошла официантка.

– Вы определились с десертом?

– Да! – ответила девочка.

– Принесите нам, пожалуйста, блинчики! Мы будем блинчики с маслом, с вареньем и со сгущёнкой!

А ещё чай.

Чёрный.

И лимон.

Девочка встала с розового кресла, подошла к женщине, нежно обняла её и, положив руку ей на голову, сказала:

– Бабуля, эти блинчики только для тебя!

После того как женщина с девочкой пообедали, они сытые, дружно, в прекрасном настроении отправились гулять по городу.

Официантка прибрала стол, накрыла новые приборы и аккуратно расставила кресла вокруг стола.

Спустя примерно полчаса пара вышла из лифта девятого этажа и стремительно направилась к тому же столику. В их союзе было что-то нервное и непримиримое. Молодой человек чуть-чуть отодвинул розовое кресло и помог девушке сесть, сам занял место напротив.

Хостес поспешила к их столику, предложив меню. Вскоре подошла официантка, всё та же блондинка в отутюженной блузе, узкой жилетке и юбке лилового цвета.

– Я буду только кофе, капучино на кокосовом молоке, – безразлично сказала девушка.

Она не была юной, скорее молодой женщиной, чуть больше тридцати. Очень и очень симпатичная, современная, в джинсовых шортах, грубых кожаных ботинках и модном светлом кардигане крупной вязки. Волосы светлые, ниже плеч, стройная, невысокого роста. В ней был очевиден стержень и уверенность в себе, но на лице читалась усталость с безнадёжностью ситуации.

– Давай пообедаем! Почему только кофе? – поспешил он возразить и протянул к ней свою руку, как только отошла официантка.

– Никита, что ты хотел? Зачем ты меня преследуешь? Мы уже всё обсудили.

Никита смотрел на неё ещё с надеждой, но уже угасающим взглядом. Он был значительно выше и крупнее её. Скорее всего моложе. Спортивный, в джинсах, кроссовках, синей футболке-поло и чёрной кепке. Всё внимание его было сосредоточено на ней. Он старался приблизиться к ней как можно ближе, всем телом оперевшись на стол, не давая её взгляду избегать его. Несомненно, ему эта встреча была нужнее, чем ей.

– Я же выполнял все твои желания. Мы приняли решение быть вместе. Мы прожили вместе почти год! Твои дети стали моими детьми. Мы же здорово вместе жили, путешествовали! Я впервые в жизни ощутил, насколько мир красив! Я готов расти, развиваться, зарабатывать, только чтобы ты была счастлива, и я вместе с тобой! Соглашусь, я вёл себя порой как дурак. Но требовать от меня сейчас оставить тебя, забрать вещи, уехать и попробовать жить на расстоянии – это же немыслимо! А главное, я не могу понять почему.

Принесли кофе с маленьким сладким сухариком рядом. Она стала крутить чашку на блюдце, отводя глаза в сторону.

– Никита, ты ведёшь себя сейчас так, как будто тебя отключают от аппарата искусственного дыхания и мне дышать не даёшь. Ты пойми – у тебя должна быть и будет жизнь лучше! Ты встретишь и влюбишься в девушку моложе, у вас будут свои дети. Ты умеешь зарабатывать деньги, а будешь зарабатывать и ещё больше! У тебя всё сложится хорошо!

– Это чушь полная!

Мне нужна только ты! – он нервничал, говорил быстро и сбивчиво.

– Тогда что это было? Вспомни! Мы познакомились у ребят, потом ещё пару случайно неслучайных встреч и первое свидание. Всё было идеально! Я никогда так сильно не увлекался девушкой с первых дней. Потом твой день рождения, и мы уже вместе в кругу твоих друзей и близких. Лето полное совместных поездок. Лучшие курорты, отели, пляжи.

Потом много нескучных выходных вместе с твоими детьми, они подружились со мной. Новый год! Вспомни наш Новый год и океан после. Ты же была так спокойна и счастлива!

Да! Тогда я был почти готов сделать тебе предложение, но разговор с родителями, трудности в бизнесе остановили меня. Февраль – и ты решилась жить со мной вместе. Ты же помнишь, я хотел снять для нас всех дом, но ты отказалась.

Она внимательно смотрела на него «вчерашними» глазами, так, как будто всё это уже слышала не раз, а он всё продолжал и продолжал говорить…

– Мы стали засыпать и просыпаться вместе, завтракать и ужинать вместе. Друзья, дача, дом, вечера, выходные – вместе.

Мои дурацкие выходки, хамство порой бесили тебя, но так случается, и я исправлюсь! Обещаю! Я же искупил всякую свою вину уже перед тобой за те поступки. Ты меня простила.

Странно, но всё изменилось после твоего дня рождения в этом году, когда я уехал всего на две недели, и ты осталась одна. Ты стала избегать меня потом. То санаторий на Кавказе, то Москва, то неделя у моря без меня. Я нервничал, наконец-то собрался с мыслями и силами, заказал кольцо, красивое – ты сказала, что оно тебе понравилось, но ответ так и не дала. Скажи, у тебя кто-то появился? Я с ума схожу. Я уже почти месяц ночую где попало. Мне что, и правда снимать себе квартиру?

Она сделала пару глотков кофе, взглянула на чашку, отставила её в сторонку.

– Никита, мы действительно познакомились с тобой, и отношения завязались очень стремительно. И меня это ничуть не пугало, я взрослый человек.

Не скрою, ты мне тоже понравился, и об этом знаешь. Тот факт, что ты младше меня, не смущал, но настораживал. Ты первый человек после моего развода и многих лет, которому я позволила войти в мой дом и в нашу жизнь.

Знаю, уровень жизни, к которому мы с детьми привыкли, требовал от тебя больших усилий и затрат, и ты справлялся достойно, за что я тебе очень благодарна. Но ты не должен забывать, что и ты, в свою очередь, жил с нами, был окутан заботой, вниманием и нашим участием.

Тогда, после Нового года, наслаждаясь тобой, солнцем и океаном, я была и правда очень счастлива! Я была готова ответить «да!», вот только предложения не поступило вовремя.

Потом я заметила, что ты уловил моё это желание, и тебя понесло.

Ты стал несносным, грубым хамом. Ты стал «царьком» положения, а со мной так нельзя. И знаешь почему? Потому что за годы моей прошлой семейной жизни я очень хорошо усвоила одну простую истину – мужчине «дай палец, он и руку откусит», ему нельзя давать стопроцентную уверенность в том, что его желают и любят. Вступить на этот круг ада я больше не соглашусь! Я прожила в браке тринадцать лет. Раз тот брак закончился, значит, счастье покинуло его. После у меня было несколько лет свежего воздуха, спокойной и свободной жизни с детьми, мамой, друзьями и событиями.

Почувствовав опасность потерять это, я поняла, что не оставлю себя больше без права на выбор. Я не хочу возвращаться в свой дом и почему-то терпеть твои идиотские поступки, даже если хороших больше. Я не готова быть везде и всегда вместе. Я создала свой маленький мир, где мне было хорошо и спокойно, но, впустив тебя в него, – его не стало, и это разрушает меня.

– Но я люблю тебя! И я без тебя не могу! Всё, что ты сейчас сказала, можно исправить, можно обговорить, можно потерпеть!

– Согласна!… – сказала она тихо, потом встала, машинально пододвинула розовое кресло к столу, сделала шаг к выходу и добавила:

– Можно… и исправить, и обговорить, и потерпеть, но только при условии – «когда любят оба!»

Женщина, не оглядываясь, направилась к лифту.

Он ещё какое-то время оставался за столиком, потом рассчитался за кофе и обречённо пошёл к выходу.

Официантка забрала оплаченный счёт, поправила скатерть и расставила кресла.

После четырёх лучи солнца освещали пространство в зале уже с другой стороны, и оно наполнялось неким спокойствием или затишьем перед приходом многочисленных гостей к ужину. Но редкий гость в послеобеденный час то и дело наведывался на чашечку кофе или просто перекусить.

Прозвучал звонок прибывшего лифта, и в зал вошёл мужчина лет шестидесяти, высокий, красивого телосложения. По внешнему виду он был больше похож на иностранца, однако с встречающей его у входа девушкой-хостес заговорил на чистом русском языке. Она проводила его к столику, и он облегчённо сел в кресло, как будто сняв с себя груз небывалых проблем.

– Я буду водку, севрюжью икру и пельмени из оленины! – заявил он подоспевшей официантке, недолго изучая меню.

Он глубоко вздохнул и, откинув затылок на край спинки кресла, выдохнул, уверенно положив обе руки на подлокотники кресла. Взгляд его устремился далеко на крыши виднеющихся домов.

Через несколько минут подали запотевший графин с водкой!

Икру в хрустальной икорнице, тёплый хлеб на накрахмаленной белоснежной салфетке и сливочное масло в чудной по форме маслёнке поставили рядом.

Он попросил принести ещё груздей со сметаной, налил рюмку водки и выпил, не закусывая. Перевёл дух, достал телефон и сделал звонок. На другом конце ответили сразу…

– Привет! Не спишь? У вас же ещё утро…

Ну что, всё! Можешь меня поздравить! Я вылетаю завтра вечером. Встретишь меня тогда в понедельник утром?

Путь, сам знаешь, непростой – на автобусе до Хельсинки, там через пять часов только на самолёт. В Стамбуле пересадка, и ещё семь часов, ну и только утром я в Лос-Анджелесе, дома. Чемоданов будет много, ты же понимаешь, придётся много забирать с собой. Вряд ли я когда теперь ещё сюда вернусь.

Он поднял правую руку и положил ладонь на голову, слушая человека на другом конце. Потом налил ещё рюмку и, услышав вопрос в трубке, даже рассмеялся.

– Как всё прошло? Я тебе сейчас доложу! – он залпом опрокинул содержимое стопки.

– Так, как эти дни, я не нервничал, наверное, никогда, а особенно сегодня!

Короче, после той истории с решением суда не в их пользу, ну я тебе пару недель назад рассказывал, они стали доставать меня через ментов. Сначала пришёл участковый, потом вызвали повесткой, потом я с адвокатом уже пошёл. Стали «плести горбатого», мол, то и сё, надо разбираться до выяснения обстоятельств. Я ещё сначала сильно-то не понял, а адвокат говорит:

«В следующий раз вызовут, придётся подписку о невыезде давать, пока не разберутся».

Тут меня как кипятком. Ну, сам понимаешь! Что, думаю, делать? Давай билеты сразу смотреть. Мне невыезд допустить ну никак нельзя!

В этот момент звонок с «Авито», ни раньше ни позже. Я же квартиру давно пытался продать, висело там объявление, я уж и забыл. Первое время приходили разные, мозги пудрили без толку. Потом долго звонков не было.

Он прервался на минутку, пока человек на другом конце что-то говорил ему в ответ, и намазал на кусочек хлеба нежное масло, добавив ложечку икры сверху. Приготовленный бутерброд отправил вслед за следующей стопкой и продолжил свой рассказ:

– Так вот, вижу – звонок с «Авито». Ответил. Тётка какая-то на том конце говорит, что хочет квартиру посмотреть. Я ей, недолго думая: «Будут деньги, приходите!», а она мне: «У меня деньги есть, наличка только». Я ей: «Приходите вечером, приносите пятьсот задаток, если понравится!» Положил трубку и забыл о звонке, занялся билетами.

Я же понимаю, что если повестка, то не выехать чёрт знает сколько потом, а то и посерьёзнее проблемы накроют. Вечером снова звонок, та тётка снова звонит, подъехала. Зашла, одна. Я, честно, насторожился, как-то неожиданно быстро, ещё и одна. Она посмотрела квартиру, достала деньги – обговоренный задаток, – и даже торговаться не стала. Я, честно, обалдел. Суета с билетами отошла на второй план. На утро договорились с документами: купля-продажа, деньги в ячейку, и через пару дней уже готово! Я даже тебе не звонил – некогда было, вечером валился с ног. Я и не понял, как так быстро и «в руку» всё пошло. Так, утром вчера билеты купил, стал шмотки собирать, знакомым звонить – кому что отдать.

Тут подошла официантка с груздями и пельменями. Он сразу макнул груздь в сметану и съел его, потом ещё один, налил рюмку, пододвинул поближе горчицу и принялся за пельмени.

– Сложность оказалась в другом! – продолжил он. – Как перевезти деньги? Я с утра голову ломал. Все переводы в наши дни невозможны, сам знаешь, а наличкой с собой – не больше десяти тысяч. Ну, купил я мешочек десятирублёвок золотых Николаевских, а остальное как? Времени-то на размышления нет. Пришлось действовать на свой страх и риск, как когда-то.

Позвонил сегодня утром Ребе в синагогу, договорился. Приехал к назначенному часу, подошёл к дверце указанной, пейсатый с цепочки открыл дверь, поприветствовал, протянул руку, забрал пакет с вырученными за квартиру деньгами и захлопнул дверь. Я и слова сказать не успел, вышел и не знаю: «То ли пан, то ли пропал?» Думаю, разница во времени огромная – когда там они расторопятся, да и расторопятся ли? Просто отдал деньги огромные, без свидетелей и незнамо кому. Места себе не находил, ходил, бродил по городу, пока Гриша уже через пару часов из Нью-Йорка не позвонил и не сказал: «Папа, принесли пакет с долларами, всё в порядке, мне пересчитать?»

Мужчина засмеялся, выпил, закусил икрой:

– «Нет», говорю, сынок, можешь не пересчитывать – этой системе можно доверять! Молодцы! Не подвели!

Он вылил остатки водки из графина в рюмку и, не раздумывая, «опрокинул» её!

– Вот такие вот дела!

Завтра домой, он теперь у меня один, нет больше у меня в России дома.

Не знаю, удастся ли когда ещё вернуться!

Человек на другом конце телефона ещё что-то говорил, вероятно, подбадривая его. Он соглашался. Потом попрощался с собеседником, договорившись о скорой встрече, посидел ещё минут двадцать, молчаливо вглядываясь куда-то в даль, затем попросил счёт и ушёл.

К столику подошёл официант – юноша в отутюженной белоснежной рубашке, узкой жилетке и брюках серого цвета. Он виртуозно поменял скатерть и приборы на столе, аккуратно расставил стулья и поставил табличку «RESERVED».

Постепенно зал начал наполняться новыми и новыми гостями.

Вскоре к столику подошла семья – мужчина, женщина и девочка лет восьми. Они были весьма дружелюбны и спокойны. Одеты просто, но очень добротно. Мама с девочкой сели на розовые кресла, папа – напротив.

Внимание их было сосредоточено на девочке и её выборе блюд. Все они говорили между собой на английском, мама же иногда, когда подходила официантка, переключалась на русский. Спустя несколько минут мама обратилась к девочке и сказала по-русски:

– Марина, сейчас придёт тётя Аня. Говори с ней по-русски. Она моя давняя подруга, видела тебя только на фотографиях и когда звонила по видео. Помнишь её? Такая весёлая, с хвостиком на голове.

– Да, кажется, «понимаю», – не очень уверенно и с большим акцентом ответила девочка.

Дальше мужчина и женщина ещё о чём-то размышляли между собой на английском. Они улыбались, разглядывая и обсуждая виды за окном, между тем девочка несколько раз вставала с кресла, прогуливалась рядом и ласково льнула то к отцу, то к матери в ожидании заказанных блюд.

Очень скоро официант принёс напитки и первое по списку.

Девочка быстро управилась с картошкой фри и кусочками румяной курицы, которую приготовили специально для неё вне меню. Родители принялись смаковать принесённый стейк, сдабривая его соусом и запивая красным вином.

Спустя несколько минут женщине кто-то позвонил, она оживлённо ответила, встав из-за стола.

– Аня идёт! – по-русски воскликнула она.

Спустя пару минут из лифта вышла женщина лет сорока с небольшим. Увидев встречающую её подругу, она заулыбалась. Они кинулись друг к другу, крепко обнялись, не веря в реальность происходящего.

– Господи! Ну надо же! Кто бы мог подумать, что встретимся только девять лет спустя, ещё и в Питере! – смахивая слёзы радости, вымолвила Аня.

– Сама не верю в такое чудо! – обращая Аню к столику, сказала женщина. – Познакомься! Это Мэт, а это наша Марина!

Мэт привстал, по-дружески улыбнулся и протянул руку. Марина, смущаясь, улыбнулась и сказала:

– Здравствуйте!

– Как я рада вас всех видеть! Красивые! А где Марк? – удивлённо спросила Аня.

– Марк у нас уже самостоятельный, – и она лукаво подмигнула, – с нами на ужин не пошёл, остался в номере, в планшете сидит. Да и с дороги мы ещё не отошли, перелёты долгие. Ты прости, что раньше о приезде не сообщила. Собирались столько лет, а потом раз – и всё спонтанно решили. Марка ты ещё увидишь. Сейчас Мэт с Маринкой пойдут погулять, места-то рядом легендарные, Марка с собой возьмут, а мы с тобой ещё посидим здесь. Хочу с тобой побыть хоть чуть-чуть вдвоём, наговориться. Столько всего надо рассказать, и тебя хочу послушать. По телефону всё не то!

Мэт и Марина смотрели на подруг как заворожённые, пытались понять, о чём они, то и дело смущались от вопросов, которые задавала им Аня. Вскоре они поужинали и оставили подруг, договорившись о встрече на Дворцовой через час.

– Ну как твоё свидание с родиной? Первый раз за столько лет всё-таки!

– Анька, ты знаешь, много раз представляла наш приезд сюда. Сначала скучала по людям – не по дому, не по городу, а по всем нашим скучала, по тебе, по сложившемуся порядку вещей скучала. Там, конечно, всё было непривычно по первости, но интересно, как в школу в первый раз. Языка не знала, с Мэтом как два иностранца, – она говорила с улыбкой и не лукавя.

В Сиэтле были русскоговорящие, но в них было что-то наносное, испорченное уже годами жизни там. Мы общались, но родного, кроме языка, было немного. Потом пришлось включаться, даже заставлять себя. Да чего только там не было! – она говорила так много и быстро, наслаждаясь русской речью и собеседницей, которая без труда понимала её.

– Потом я тебе рассказывала по телефону про плюсы и минусы заграничной жизни, про странную организацию медицинской помощи, про воспитание детей, про сферу услуг. Представляешь, найти хорошую маникюршу, косметолога, я уже молчу про детского доктора и педагога, – очень сложно! Самые востребованные – в основном русские! Да, нет у них сертификатов и дипломов там, но все по умолчанию знают, что лучшие! Новость о том, что приехал кто-то из русских специалистов, облетает мгновенно, и очередь выстраивается на километры.

С Маринкой пришлось нелегко, конечно. Никто после родов и нашего приезда из роддома домой ни разу не приехал нас осмотреть даже. Не то что здесь, когда Марка родила. Там же максимум, что можно было сделать, – это набрать и проконсультироваться у медсестры за шестнадцать долларов. Помню, как у Марины поднялась температура в первый месяц после рождения – медсестра порекомендовала нам сделать для неё горячую ванну! Я обалдела, у нас никто и никогда так детей не лечил. Но надо отдать должное – потом дети и правда растут адаптированнее к условиям! Не чихают и не кашляют по любому поводу. Я, конечно, нервничала сначала, а потом привыкла. В аптеках без рецепта ничего не купить. Мама с папой привозили все медикаменты сначала, а потом как-то само собой всё стабилизировалось. С ребятишками пока сидела, домом занималась, много путешествовали все вместе и сейчас продолжаем. А пару лет назад отучилась на дизайнера, язык уже стала понимать и сама говорить хорошо, на работу вышла! Сейчас вполне всесторонний и очень социальный образ жизни веду! – и она рассмеялась своим прежним лёгким смехом.

– Как вам Питер?

– И я, и Мэт в большом восторге! Очень чисто и торжественно! Столько цветов повсюду! А люди какие красивые! Всё так достойно, душа радуется. Не могу сказать того же о моих ощущениях мира, уезжая из Омска в Америку тогда девять лет назад. То ли побег, то ли спасение – понять никак не могла. Ведь если бы не те события тогда, то как бы жизнь сложилась – даже не знаю!

Подруги заказали несколько блюд «в стол», по бокалу игристого. Лучи красного заката попали в глаза одной из них, она прищурилась и продолжила…

– Ведь я тогда с Пашей была так счастлива, да что я! Родители мои обожали его, кажется, больше меня. Мама больше нашего Владьки его любила, ну, брата моего, ты же помнишь его. Не всерьез, конечно, но союза «зять и тёща» дружнее и доверительнее не было. Считай, всё для него! Папа устроил его на работу, помогали нам как могли. Свадьбу, машину ему, как хозяину новой ячейки общества. За меня с ним были спокойны на двести процентов. Я тоже его любила, да что там любила!!! Всё с ним, всё для него, всё ему. Он, надо сказать, не зазнавался, был домашним таким, своим, уютным. Ты же сама к нам не раз приезжала, всё видела. Дружно мы жили. Семья была. Маленькая, но семья. Потом выстрадали квартиру ту, огромной нам казалась. Родители его, так сказать, с барского плеча нам её отписали, сами в Польшу на ПМЖ съехали. Для нас с Пашкой это был новый этап в жизни, такие счастливые были, я с желанием огромным взялась за её обустройство и уют! То плитку, то обои, то шкаф, то телевизор! Грохнули год жизни на гнездо это. Гнездо свили, детей Бог не даёт! Год за годом мы ответственно старались! Попытки, клиники, ЭКО, надежды, слёзы и снова по кругу. Я не сдавалась ни на минуту. Я любила его ещё больше, мне казалось, вина во мне, а он такой домашний и уютный, страдает несправедливо. Так прошло восемь лет, пока однажды Паша не пришёл и тихо, по-домашнему не сообщил, что он уходит от меня, потому что у него есть женщина, коллега с работы, потому что женщина эта беременна и у них будет ребёнок. Я не сразу поняла! Ещё вчера мы собирались идти на торжество к друзьям, пару дней назад он занял у моих родителей довольно много денег на новую машину, а сегодня он уходит к другой женщине. Осознаннее всего наступило скоро. И вот с того момента моя жизнь поделилась на «до» и «после». Ситуация-то «стара как мир», ну, пожили, ну, ушёл, полюби себя, отпусти… Об этом легко болтают со всех «утюгов» и эфиров, возможно, и сделать легко, когда не любишь, а как же быть, если всё наоборот, если любишь, он же родной, много лет уже единственный и родной!

Родители тогда «скорую» мне несколько раз вызывали. «Девочка сама не справится!», – говорили врачи и увозили меня в психушку. Там прокапают, погладят и опять девочку домой. Разочарование чуть не стало смертельным. Я, тридцатилетняя, превратилась в девочку, выглядела как воробей, с копной нечесаных волос, опухшим от слёз лицом и худыми, узенькими плечиками на тонких ножках. Мне так хотелось его увидеть, услышать хоть что-то. Я никак не могла поверить, что любимый человек, с которым каждый день вместе, может вдруг вот так «выйти» однажды и больше ни разу не позвонить, не поговорить, не увидеться. Я болела им, выла от боли, а он тихо и уютно сидел уже с новой любимой и ни о чём не переживал.

Так прошли первые недели. Потом развод и ужасный раздел имущества. Сам он не участвовал, руки марать не хотел. Зато родители его примчались аж из Польши и, как шакалы, не жалея меня, стали выживать с площадей. Я просила дать ещё немного времени, восстановиться, решить вопрос с жильём для себя, к родителям своим никак не хотела переезжать, даже на время. Но их было не остановить! Дали вечер на сборы, а всё, что я покупала в квартиру – технику, мебель, утварь разную, собрали и вывезли прямо при мне! Куда вывозили, я ничего не понимала, в квартиру зашли вместе с ними рабочие и стали по их указке выносить. Действовали грязно, с издевками, дескать: «…А что ты хотела? У вас даже детей за восемь лет не появилось! Квартира наша, и всё, что в ней, тоже наше. За машину твоим родителям как заработает, так сам отдаст. Поэтому вопрос решён, отдавай ключи и выходи!» Я набирала Пашу, пытаясь призвать к пониманию, к совести, но он просто не брал трубку. Вышвырнули они меня в итоге без ничего, вырвали ключи, хлопнули дверью, крикнув напоследок гадость.

Вопрос – «за что?»

Первое время пришлось всё-таки пожить у родителей. Они сами долго не могли отойти от шока. Пашу ни разу так и не видели. Он просто позвонил, дал срок возврата долга и больше ничего. Всё как в странном кино или сне. И это ужасное происшествие. Буквально через пару дней после того, как вышвырнули меня из квартиры, сын их младший, Лёша – гордость родителей, на самом деле парень избалованный и противненький, увлекающийся алкоголем и не только, ехал вечером за рулём и совершил ДТП, сбил молодую семью – отца, мать, сына лет четырёх и ещё младенца в коляске. Погибли все. Ужас, конечно. Все в шоке были. Родители его как не пытались, не смогли откупиться и «отмазать» сына от тюрьмы, срок дали большой – восемь лет. После, как рассказали знакомые, они смогли скостить срок на три года, стоило им это как раз той квартиры, из которой они вышвырнули меня.

Я же сняла себе маленькое жильё. Ходила на работу. Из личного – два года бесполезных встреч и знакомств, неверие с недоверием ко всему мужскому полу. Сайты знакомств даже попробовала, забавы ради больше. Потом втянулась в переписку одну, ради английского, он был американец. Он заинтересован был больше, писал, даже звонить стал, а потом вдруг сообщил, что оформил визу и приезжает в Омск, специально ради меня! Не знаю, что меня тогда потрясло больше: визит американца в Омск или забота и заинтересованность мужчины во мне. Потом была волна сомнений, кривотолков знакомых и близких – мошенник он, делец и всё в таком роде.

Чудо, но через месяц к Новому году приехал он, мой Мэт! Абсолютно мой, не знаю, как могла это почувствовать, но точно мой. Добрый, приветливый и даже наивный, как мне показалось сначала. Однако по поступкам и решительному слову – очень ответственный и конкретный. И вот результат – теперь я имею то, что имею! Мэта, Марка, Маринку, безмятежную жизнь в Америке с большим домом, техникой и шкафами в нём! Всё это пришло с любовью, взаимопониманием и без обмана. Всё это пришло легко! Я спустя время поняла, что билась как рыба об лёд, не за своё, значит – мужчина мой, дети мои, мой дом оказались совсем на другом континенте, в другой стране, в другом языке. Спасибо им, что они выбрали меня, а я нашла их!

С Пашей, я всё-таки встретилась однажды, неожиданно, спустя несколько лет. У меня уже был Марк, и я была с животом, беременная Маринкой. Я так долго искала с ним встречи тогда, а встретилась случайно в аэропорту, в Москве, когда объявили рейс на Израиль. Мы наконец-то уладили все вопросы с документами и нам с Марком открыли выезд в Америку. Мы с Мэтом решили встретиться в Тель-Авиве, чтобы провести там отпуск и потом вместе в Штаты.

И вот аэропорт в Москве, мы с Пашей лицом к лицу, с неподдельным выражением лиц! Как будто на прощание, поставить точку. Он выглядел слегка замотанным, уставшим, но по-прежнему уютным. Растерялся, увидев меня, поздоровался, улыбнулся Марку, посмотрел на мой живот. Мне показалось, или мне так хотелось, но я заметила нотки сожаления во взгляде. Сказал, что прилетал в Москву в командировку. Я пояснила, что лечу с сыном к мужу в отпуск в Израиль, а потом в мой новый дом, в Сиэтл. Он смутился, помог мне с коляской, опустил глаза и сказал «прости». Больше я ничего о нём не слышала и никогда его не видела.

Она на мгновение отвела глаза в сторону, потом взглянула на часы и облегчённо сказала:

– Ты прости, что я всю эту историю тебе снова рассказала, ты же всё и сама помнишь, но мне так это нужно было! А сейчас, взглянув на часы, я вдруг осознала, что спустя время, годы жизни и километры страданий могут уместиться всего лишь вот в такой недолгий рассказ!

Она подняла бокал и предложила выпить «за жизнь непредсказуемую и удивительную!»

– Ну что я всё о себе да о себе. Ты как? Как у тебя?

– Я обязательно тебе расскажу, мы же ещё встретимся, пока вы здесь? А я тебя слушала и думала, как же бывает и сложно, и просто – от отчаяния до счастья! Удивительно!

А вообще, мы уже больше часа проговорили, нам, наверное, пора, твои ждут! Идём на Дворцовую, хочу увидеть вашего Марка, будем ещё сегодня гулять долго и болтать, я так просто от вас не отстану!

Подруги оплатили счёт и, продолжая щебетать, направились к выходу.

Гости ресторана потихоньку завершали ужин и расходились. Официанты прибирали столы, расставляя зажжённые свечи в красивых подсвечниках. Огоньки свечей мерцали, отражаясь в окнах, окутывая пространство теплом и уютом.

Ненавязчиво звучала приятная музыка. Бармены за стойкой готовили коктейли, виртуозно смешивая что-то в шейкерах, разливая по изящным фужерам, со вкусом украшая их кусочками фруктов или соцветиями живых растений. Откуда-то издалека донёсся бой городских часов – «девять»!

В эту минуту тот же лифт раскрыл свои двери, и из него вышел молодой мужчина, а хостес проводила его к столику. Ему было около тридцати пяти. Высокий, подтянутый, тёмные волосы, аккуратная стрижка. Он выглядел достойно и современно, согласно времени и месту, без лишней чопорности. Мужчина сел в кресло, слегка волнуясь, постоянно посматривая на часы. Вскоре подошёл официант, и мужчина сделал заказ – Louis Roederer, два бокала, фрукты, сыры, оливки «в стол», два фирменных салата из Камчатского краба. Остальное, предупредил он, будет заказывать девушка, которую он ждал.

Ещё несколько минут – и в зал торопливо вошла девушка! Юная, стройная, высокая, с длинными прядями пшеничных волос. Она была в коротком и очень элегантном платье модного ярко-розового оттенка, с маленькой розовой сумочкой в руке. На ней были сверкающие камешками босоножки телесного цвета на высоком каблуке, изящно обвивающие её ногу в несколько раз ремешком, всё из тех же камушков. Она улыбалась и смущалась, что было заметно по румянцу на щеках, подошла к столику. Мужчина оживлённо встал, обнял её и поцеловал, расплывшись в улыбке, отодвинул кресло и предложил сесть.

Оба они готовились к встрече, оба были рады ей и оба немного робели.

– Какой неожиданный выбор места! Была здесь однажды и давно. Мне очень нравится, просто волшебно. И приглашение твое такое неожиданное, – трогательно подчеркнула она. – Я и не планировала сегодня никуда, думала встретимся просто возле дома, как обычно.

– Я очень хотел тебя порадовать и сделать сюрприз. Хотел напомнить тебе, Дашка, как год назад я стоял на Фонтанке, ждал катер. Смотрю, мимо ты, в наушниках, волосы до пояса, в свободной кофточке, скрывающей талию и ниже, в серых джинсах, с голыми щиколотками и тонкой цепочкой на правой ноге, открытые шлёпки и сумка на плече. Ты с кем-то говорила по телефону и не заметила меня. Я залюбовался тобой, растерялся, так и остался стоять, глядя тебе в след. Потом подошли парни, мы что-то обсуждали, прошло с полчаса, и вдруг ты снова мимо нас, уже в обратную сторону. Опять с кем-то по телефону, я окликнул тебя, но ты не услышала из-за наушников, я за тобой! Помнишь?

Ей очень нравились его слова, и она не переставала улыбаться, слушая откровения.

Следом официант принёс шампанское и наполнил бокалы.

Мужчина протянул ей свою руку через стол и предложил сделать глоток за тот день и ту встречу.

– Я помню, как ты засыпала меня вопросами, так настойчиво. «Наглец», подумала я. Приставучий какой. «Откуда? Кто такая? Сколько лет? Почему гуляешь одна?» Подумала, дам телефон и отстанешь, но нет! Хорошо, что сама тогда поспешила завершить беседу и попрощалась.

Скажу честно, ты мне понравился чем-то, но я пожалела сначала, что с лёгкостью оставила тебе свой номер телефона. Сочла за слабость и даже злилась на себя. Но ты не позвонил, не позвонил ещё день и два! Вот тогда я разозлилась на тебя! «Наглец!» – подумала снова.

– Не сердись! – он улыбался, зная о чём она. – Тактика боя! Я сам извёлся, но знал, что если бы позвонил сразу, ты бы повела себя предсказуемо, а выдержав паузу и набрав на третий день – результат на лицо! Ты сидишь самая красивая, самая лучшая сейчас со мной, чему я очень и очень счастлив!

Они рассмеялись, делясь историей знакомства, и сделали ещё по глотку.

– Дашка, этот год с тобой подарил мне много радости! Даже когда ты сердишься и ругаешься, ты нравишься мне. Ты самая нежная, самая чуткая, самая любимая! Ты настоящая и честная! Ты моя девушка и мой друг! А ещё ты самый лучший детский доктор!

Он называл её Дашкой, дурачась и заигрывая с ней, как с ребёнком, балуя её словами и лелея взглядом. Ему нравилась тёплая мужская сила и забота в себе, которую он дарил ей, и его наполняло радостью её приятное, искреннее, юное смущение.