Проклятие Бессмертных: Король в Белом (книга 4)

Глава 1

Нина

– Мои глубочайшие извинения. Я Золтан, Владыка в Белом. Я – Владыка Крови.

Ангел – Золтан – выпрямился после поклона. Он сложил за спиной свои переливчатые, почти прозрачные крылья. Они отсвечивали, словно были соткаты из утреннего света и лунной пыли.

– Ох, – выдавила я. Это был весь мой гениальный ответ.

Передо мной стоял ещё один Владыка. Я-то знала, что остальные короли и королевы погружены в сон. Ведь мир был обречён. У меня самой было так мало времени, чтобы осмыслить всё, что со мной приключилось. Мне и в голову не приходило: теперь, когда угроза миновала, они могут проснуться.

Чёрт побери.

Моя жизнь, казалось, была намертво запрограммирована на движение от плохого к худшему. От простого к безнадёжно сложному. Ангел наблюдал за мной через свою идеальную, угловатую фарфоровую маску. Как и у всех остальных, её прорези для глаз были чёрными-пречёрными. Они не показывали ни единой крупицы того, что скрывалось за ними.

Я вдруг осознала, что веду себя откровенно невежливо.

– Простите. Я правда извиняюсь. Для меня большая честь встретиться с вами, честное слово. – Я сделала шаг назад. Мне отчаянно хотелось отступить ещё дальше, обрести хоть какую-то дистанцию. – Я просто немного в шоке.

– И ранена, как я вижу, – он на мгновение взглянул на Владыку Каела. Потом цыкнул, словно одёргивая огромного непослушного пса. Его маска вновь повернулась ко мне. – Могу себе представить. Я и сам чувствую, будто проспал целую главу из летописи нашего мира.

Золтан приложил изящную руку к груди. Он снова слегка склонил голову.

– Я не знаю, кто вы, и приношу за это свои извинения. Я не ведаю, как всё это пришло к такому концу.

– История, скажу я тебе, перцовая, пернатый. А ты ввалился в самый разгар второго сезона. Даже вводную не посмотрел, – проворчал Горыныч. Его крылатое змеиное тело по-прежнему защищающим кольцом возвышалось надо мной. Словно мать-тигрица, прикрывающая детёныша.

Золтан поднял взгляд на него.

– Я… понимаю, – было очевидно, что он ровным счётом ничего не понял.

– Владыка Каел требует, чтобы ты удалился, Золтан. Ты здесь не нужен, – встряла в разговор Илена.

Я на мгновение почти забыла о Каеле и Самире.

– Меня огорчает, что ты, похоже, не рад меня видеть. Но, несмотря на твои возражения, я позволю себе не согласиться. – Золтан повернулся к Каелу. – Ибо я застаю тебя готовым ввергнуть наш мир обратно в хаос. Мир, который знает спасение от силы… пару недель, по моим прикидкам? И ты хочешь уничтожить его снова? По какой причине, брат?

– Самир – причина её возвышения. Она осквернена и служит его воле, – настаивала Илена.

Горыныч ехидно хихикнул. Он придал её словам грязноватый оттенок. Я локтем ткнула змея в бок. К счастью, трое мужчин были слишком увлечены друг другом, чтобы заметить.

– Тогда скажи мне, как это произошло? Каким образом Самир даровал девушке те отметины, что украшают её лицо? – спросил Золтан. Он на миг бросил на меня взгляд. – Мне и впрямь странно видеть, что на ней нет маски. Но, как я уже отметил, я отсутствовал и, чувствую, пропустил великое множество деталей. Ты знаешь, Каел, каким образом Самир стал причиной её возвышения? Какие методы он использовал?

– Нет. Владыка Каел не нуждается в частностях. Истина очевидна.

– Неужели? – Золтан теперь полностью развернулся ко мне. Он сделал шаг в мою сторону.

Горыныч зашипел на него сверху. Он грозно захлопал хвостом, словно разгневанный кот. Золтан вскинул руки в жесте капитуляции и снова слегка поклонился.

– Я не причиню вам вреда, сударыня. Клянусь.

Я сглотнула комок в горле и кивнула. Горыныч успокоился.

– Смотри у меня, дружок. Никаких резких движений.

– Принято к сведению.

Золтан приблизился. Он сократил дистанцию между нами до пары шагов. Затем протянул руку. Я, замешкавшись, медленно вложила свою ладонь в его. Его прикосновение было тёплым, как солнечный луч. Он поднял мою руку и склонился так низко, что его маска коснулась моей кожи. На тыльной стороне ладони остался почти невесомый, но пылкий поцелуй.

– Как ваше имя, сударыня? – спросил он, отпуская мою руку.

Лицо моё пылало. Я поняла, что ужасно краснею.

– Нина.

– Скажите мне, сударыня Нина… как вышло, что вы стали… такой?

Я сдержанно усмехнулась.

– Это долгая история. Наверное, её лучше оставить для другого раза. Сейчас эти двое готовы прикончить друг друга.

– Вполне справедливо, но я настаиваю. Мне необходимо знать хотя бы в общих чертах. Скажите же… каковы ваши отношения с чернокнижником? Какова природа вашего знакомства?

Я вздрогнула и отвела взгляд.

– Ладно, попробую вкратце. Я вошла в Источник Вечных и вышла оттуда смертной. Каел решил, что я какая-то угроза для миропорядка. Он поклялся меня убить. Самир спас мне жизнь и забрал в свой дом. Он ни разу не причинил мне боли. Ни единого раза. Я помогала ему в библиотеке, и мы… я не знаю. Он никогда не просил меня сделать что-либо, связанное со всей этой ерундой. Каел не угомонился. Он выследил меня и убил. Я умерла. Самир похоронил меня в Источнике, и… я вышла оттуда вот в таком виде.

– Хм. – Золтан слегка откинул голову, разглядывая меня.

Он молчал довольно долго, изучая меня. Я пыталась не покраснеть снова под этим пронзительным, хоть и невидимым взглядом.

– Увлекательно… чрезвычайно увлекательно. Бедное дитя… вы всё это время жили в страхе, не так ли?

– Да. Так и есть.

– И вот, едва вы подумали, что обрели своё законное место в этом мире, Каел является снова. Чтобы убить вас во второй раз? Всё из-за обвинения в сговоре с чернокнижником, который просто поделился с вами кровом?

– Бинго! Попали в точку, как говорится, – прошипел Горыныч.

Золтан бросил взгляд на змея. Но, казалось, не понял и не оценил его реплику. Он снова посмотрел на меня.

– Чем ещё чернокнижник поделился с вами, моя юная сестра?

Его голос стал тихим, тёплым и участливым шёпотом. Этот вопрос был предназначен только для меня. А не для двух разгневанных Владык, стоявших в двадцати шагах от нас.

Мои глаза широко распахнулись от ужаса. Я почувствовала, как кровь отливает от лица. Неужели он так легко меня раскусил?

– Самир не вставал на защиту другого человека вот так, с риском для себя… вот уже пять тысяч лет. Но сейчас, только что… в ваших глазах я увидел истину. Я разглядел в вашей душе то, что должно было произойти.

Золтан поднял руку, чтобы коснуться пальцами моей щеки. Но замер, услышав низкое рычание у себя за спиной.

– Не смей прикасаться к ней, Золтан, – впервые с появления ангела заговорил Самир.

– И он подтверждает мою догадку. – Золтан тихо, по-доброму рассмеялся и опустил руку.

Затем он снова склонился ко мне, чтобы прошептать:

– Он любит вас. А вы – его. И Каел слишком ослеплён ненавистью к чернокнижнику, чтобы разглядеть это. Хотя эта любовь сияет в небе ярче, чем ваше земное солнце. Моя дорогая сестра, мне так вас жаль.

Золтан выпрямился и отступил на шаг.

– Нет, – сказал он громче, уже для Каела и Самира. – Я не считаю, что ты прав, Каел. Она не осквернена. Ничем, кроме воли самих Древних.

Я застыла в немом благоговении перед тем, что только что произошло. У меня было чувство, будто меня прочитали, как книгу. И разложили все страницы на столе. Никто и никогда не раскупал меня так легко и так быстро. Но, глядя на него, на эти крылья… зная, что такое Нижнемирье, всё вдруг обрело смысл. Тысячи лет человеческой истории сложились в единую картину в одно мгновение. Я не смогла сдержать любопытства.

– Так… чьим же мифом вы стали?

– Прошу прощения? – спросил Золтан.

В его голосе послышалась нескрываемая забава.

– Чей миф вы положили начало? Михаила или Люцифера? Или, может, Самаэля? – Я уточнила с лёгкой усмешкой.

Золтан рассмеялся. Это был чистый, мягкий, приятный звук. В нём не было ни капли злобы.

– Это долгая история. Наверное, её лучше оставить на другой день. – Он процитировал мои же слова, а затем на мгновение задумался. – Я рад, что эксперименты Самира так и не увенчались успехом. Я счастлив, что наш мир был исцелён волей самих Древних.

– Ты знал?! – взревела в ярости Илена.

Каел сделал резкое движение, чтобы ринуться на Золтана и на меня. Ангел стремительно развернулся. По взмаху его руки из земли вырвались золотые цепи. Они опутали Каела, пригвоздив могучего Владыку к земле. Сковав его руки и ноги, они заставили его опуститься на колени. Каел отчаянно рвался, но не мог ничего поделать. Илена не умолкала:

– Ты знал о его безумных попытках? Предатель!

– Конечно, знал. – Золтан покачал головой.

Он оставил меня и направился к Каелу. Затем распахнул крылья. Заворожённая, я наблюдала, как свет лун причудливо преломляется в них. Свет рассыпался миллионом бликов.

– Самир искал способ спасти наш мир. Как я мог не согласиться с его целью? Я не желал гибели нашего мира. Каел, мой брат… ты ошибаешься. Ты должен отступить.

– Никогда!

– Теперь ты в абсолютном меньшинстве, – предупредил Золтан.

Его мягкий голос впервые приобрёл опасные, стальные нотки.

– Не заставить ли мне тебя вспомнить, против кого ты теперь выступаешь?

И в тот же миг Золтан изменился.

Всё в Нижнемирье имело свою тёмную сторону. Ничто в этом мире не было таким, каким казалось на первый взгляд. Даже сверхъестественное, ослепительное, совершенное воплощение ангела скрывало нечто. Нечто, таящееся в его глубинах.

И в данном случае это была его тень.

Из-за спины Золтана, отбрасываемая сиянием его крыльев, простёрлась тьма. Но теней было слишком много для одного человека. Слишком много извивающихся фигур. Словно с десяток людей стояли в одной точке – и каждый из них совершал что-то своё. Каждый чуть отличался от предыдущего. Каждый двигался чуть-чуть не в такт с остальными.

Когда Золтан поднял руку, тени двигались не синхронно с ним. Словно торопясь или, наоборот, нехотя повинуясь его воле. Золтан шагнул к Каелу – и одновременно в сторону, и назад, и в другую сторону. Всё разом.

Мужчина разделился на четыре версии себя. Затем на восемь, а потом и на сотню. Каждая – полупрозрачное отражение оригинала. Это было похоже на калейдоскоп или магический глаз. Дробящийся и невозможный. Проекции его сущности расходились из центра. Я никогда не видела ничего подобного.

У каждой версии Золтана были крылья слегка разного оттенка. Словно из оригинала вычли какой-то тон краски и выделили в отдельную сущность. Нет, не краски – цвета. Каждая версия Золтана была осколком цветового спектра. Они отделялись от его основного тела, меняя при этом окраску самого первоисточника.

Я, пошатнувшись, отступила назад. Я почти упала, почти села на хвост Горыныча. Слишком уж много всего обрушилось на моё восприятие разом. Мой змей защищающе подхватил меня гибким кольцом своей могучей плоти.

Мгновение спустя все версии Золтана, казалось, окончательно отделились. Теперь их было почти не счесть. Они расплывались и смешивались друг с другом. Тот Золтан, что подошёл к Каелу прямо передо мной, имел крылья воронёной черноты. Их было едва разглядеть. Они лишь скупо поглощали свет лун.

Но даже когда версии Золтана разделялись, они тут же сливались обратно. Они входили в единое целое по мере его следующего шага. Сливаясь, они возвращали ему первоначальный сияющий белый облик. Всё действо заняло секунду-другую. Его тень успокоилась. И то, что ангел только что продемонстрировал, угасло.

Это была демонстрация силы. Угроза, обращённая к Каелу. Но, как я подозревала, в не меньшей степени показанная и для меня.

Золтан взглянул на меня через плечо.

– Чьё имя я дал мифам, сударыня Нина, вы спрашиваете? Михаила или Люцифера? Самаэля или Азраила? Рафаила или Маммона? Боюсь, всё не так просто. Я не одно имя. Я – все они.

Глава 2

Каел

Моё колено впивалось в холодную землю. Я стоял на коленях, словно военнопленный, а не Владыка. Я наблюдал за тем, как Золтан обнажал свою истинную природу. И я понимал – это представление устроено не для меня. Это был самый простой способ показать Нине, кем он является на самом деле. Золтан всегда любил драматические жесты. Как и все мы, впрочем.

Судя по широко распахнутым от шока глазам Нины, представление достигло цели. Но на меня оно не произвело особого впечатления. Я сражался с Королём Крови на поле боя множество раз. Дракон и архангел были старыми знакомыми. Мы прекрасно изучили все уловки, которыми могли причинить боль друг другу.

Казалось, теперь у нас снова появился повод скрестить клинки. Конечно, при условии, что в Золтане хватит чести освободить меня от сковывавших цепей. Ангел держал в своих руках магию, которая удерживала Древних на дне их кровавого озера. Если бы он пожелал, я бы больше никогда не встал на ноги. Для него это было бы пустяковой задачей.

– Освободи его, Золтан, – потребовала Илена от моего имени.

– Нет, брат. Не пока ты не успокоишься. Не пока ты не увидишь ошибочность своих рассуждений. – Золтан остановился прямо передо мной. – Я понимаю твою ненависть к Самиру. Я знаю твоё желание заставить его заплатить за преступления. Но на этом человеке и без того лежит столько грехов, что за них уже давно следует потребовать возмездия. Не стоит приписывать ему те, которых не было.

– И ты уже всё успел понять? Только что проснулся, а уже уверен в каждой мелочи? – Мои эмоции всё ещё бушевали. Я чувствовал симпатию к Илене, которая после всей этой истории будет совершенно измотана. Возможно, она проспит несколько дней. – Ты только что пробудился из своего склепа. Ты лёг туда, добровольно отдав умирающий мир под власть безумца, который его обрёк.

– Самир. Твои эксперименты… – Золтан даже не обернулся на упомянутого чернокнижника. – Удалось ли тебе когда-нибудь преобразовать чернила, что мы носим, в другие цвета?

– Не вижу, почему это имеет значение, – ответил Самир.

– Уволь меня, брат, – мягко настоял Золтан.

Самир тяжело вздохнул и скрестил руки на груди.

– Нет. Мне это ни разу не удалось. Я научился перестраивать знаки по своей воле, но не могу изменить их тон. Даже между двумя ещё живущими Домами. – Самир звучал крайне недовольным. Ему явно не нравилось признавать это. – Даже между синим и фиолетовым, чьи природы столь схожи.

– Значит, ты ни разу не нашёл способа создать бирюзовые чернила?

Самир замолчал на очень долгое время. Его взгляд устремился к джунглям на окраинах руин. Я узнавал эти места, но под влиянием новой сновидицы они стали для меня чужими.

– Я даже не приблизился к успеху, Золтан. Моя работа была обречена с самого начала.

– Но зачем ты тогда продолжал? – спросил ангел.

– Я хотел спасти этот мир. – Чернокнижник сделал паузу, прежде чем закончить. – После всего этого времени я всё ещё не желал умирать.

Золтан снова повернулся ко мне.

– Так скажи же мне, Король Пламени. Как тогда Самир мог быть ответственен за её возвышение? Он не мог даровать ей чернила, что она носит. Ты думаешь, он лжёт нам о своём провале?

Нет. Я так не думал. Самир никогда не признавал поражения. Даже ради поддержания более масштабной лжи. Его эго не позволило бы этого. После минутного раздумья я покачал головой. К тому же, если бы он мог управлять бирюзовыми чернилами, он, несомненно, даровал бы Нине больше, чем просто знаки на её лице.

– Тогда ты думаешь, он управляет Древними теперь? – Золтан слегка склонил голову набок. Его светлые волосы ниспадали вдоль идеальных линий его белой маски. Его тихий голос был таким же проницательным, каким я его помнил. Этому человеку не нужно было говорить громко, чтобы быть услышанным. – Ты думаешь, он влияет на их разумы?

Я сжал кулаки в грязи, где был вынужден упираться руками. И снова покачал головой. Контроль над нашими первозданными создателями был силой, далеко превосходящей возможности даже Самира.

– Нет ничего постыдного в том, чтобы признать свою неправоту.

– Владыка Каел никогда не был чужд подобным мыслям, – вступила Илена, вновь обретая контроль над собой. А я – над своей яростью. – У него всегда хватало чести признать своё поражение. Хорошо. Возможно, Самир и не ответственен за то, что она носит знаки королевы. Но ответь ему на это, Золтан. Как ты можешь быть так уверен, что он не управляет ею? Она провела много времени под его опекой. Ты спал и был слеп к происходящему в этом мире. У него было более чем достаточно времени, чтобы склонить её к своей воле.

Золтан издал задумчивый гул и повернулся взглянуть на Нину.

– Полагаю, ты сам ответил на своё же опасение, брат.

– Каким образом? – спросила за меня Илена.

– Я не вижу девушку, «склонённую к воле» чернокнижника. – Золтан жестом, ладонью вверх, указал на Королеву Глубин. Она всё ещё стояла под защищающим крылом своего причудливого и уродливого змеиного спутника. Девушка выглядела измождённой, испуганной и, более всего, – разгневанной. – Разве ты видишь, как она сейчас прячется за спиной чернокнижника? Целует его руку? Я – нет. Пристрастия Самира не являются для нас всех секретом, Каел. Если бы он захотел завести себе сновидицу-питомца, разве ты думаешь, что она свободно разгуливала бы по округе? Разве он смог бы устоять перед искушением?

– Это иллюзия. Чтобы удержать нас от войны.

– Тогда он потерпел жалкое фиаско, не так ли? – Золтан снова слегка склонил голову. – Ибо вот ты здесь, ищешь как раз её. Ты видишь насквозь то, что называешь обманом. Скверный план для человека, известного своим блестящим умом, если его так легко предугадать.

Я прошипел низко в горле. Чтоб тебя, ангел. Чтоб тебя предали самым тёмным безднам.

Золтан продолжил. Он видел, что его линия рассуждений и нейтральный статус возымели действие.

– Ты когда-нибудь знал Самира столь сдержанным? Он жаждет обладать всем, что ему принадлежит. Если бы он захотел обладать девочкой, она была бы его рабыней. Его не заботили бы война или наше мнение. Пятеро из нас едва могли угрожать ему во время Великой Войны. Если бы у него была Королева Глубин в рабынях, думаешь, мы вдвоём представляли бы для него сколь-либо значительную угрозу?

Я почувствовал, как дёрнулась моя челюсть. Я тяжело вздохнул и опустил голову.

– Если бы он того желал, она бы носила его цепи с наслаждением. Однако же, она здесь, в своём доме. И, судя по выражению её лица, она не желает иметь ничего общего ни с кем из нас. Я полагаю… – Золтан сделал паузу. – Поправьте меня, если я ошибаюсь, младшая сестра. Я не желаю говорить за вас. Но вы лишь хотите, чтобы вас оставили в покое?

– У меня есть и более крепкие выражения на этот счёт, – фыркнула Нина. – Но да. В общем, верно.

– Включая Самира?

Нина бросила на чернокнижника уничтожающий взгляд. Тот наблюдал за разворачивающейся сценой с продолженным нехарактерным молчанием.

– А он может затолкать себе свою металлическую клешню в самое непотребное место.

Золтан снова посмотрел на меня сверху вниз.

– И повтори мне ещё раз, как она безропотно служит ему?

– Это хитрая уловка, не более того, – возразила Илена.

Но запал уже иссякал. Опоры моего шаткого аргумента выбивались одна за другой. Наконец, они рухнули. Кроме того, существовал иной способ найти доказательства её испорченности так или иначе.

– Но ты прав, брат. Я не могу преследовать этого человека за его потенциальные преступления. Передо мной и так более чем достаточно, чтобы осудить его. Завтра он всё равно предстанет перед судом.

С наступлением рассвета я увижу, действительно ли девочка служит чернокнижнику. И тогда я вынесу ей приговор, имея на руках доказательства.

– О? – Король Крови был, конечно же, не осведомлён о недавнем преступлении Самира.

– Владыка Каел желает подняться, король Золтан, – настояла Илена. – Ему не по нраву беседовать с тобой, находясь в пыли.

– Ты не стремишься отнять её жизнь? – наконец вступил в разговор Самир.

– Нет. По крайней мере, пока что нет. – Оковы вокруг меня рассеялись и исчезли в закручивающихся маленьких золотых кругах, из которых и появились. По мере того как золотые цепи исчезали в них, те угасали. Я поднялся, тяжело дыша, и не стал отряхиваться. – Каел признаёт, что убивать девочку лишь на основании подозрений может быть неблагоразумно.

– Ах, ну конечно, теперь ты это понял, – с гневом проворчала Нина.

– В прошлый раз у Владыки Каела было пророчество, – произнесла Илена. Её голос теперь был лишён эмоций. – А на этот раз нейтральная сторона вступилась за тебя, Королева Глубин. Было бы неразумно игнорировать совет Золтана. Он больше не будет домогаться твоей смерти до тех пор, пока у него не окажутся доказательства, что Самир тебя развратил и какими средствами.

– Конечно. Пророчество было во второй раз. А как насчёт первого раза, когда ты хотел моей смерти? – резко бросила она мне. – Какие тогда были доказательства?

Маленькая валькирия-королева всё ещё злилась на меня. Я понимал это и не держал на неё обиды.

– Принято к сведению, – ответила за меня Илена. – И ты права. У него их не было. Лишь теории. На этот раз, возможно, он научился не действовать лишь на основе паранойи.

Нина фыркнула и отвела взгляд. Но не дала язвительного ответа.

– Расскажи мне об этом преступлении, брат, – Золтан вернулся к предыдущему разговору. – Поведай, за что Самир предстанет перед судом.

– Самир хладнокровно убил оборотня. Подписанный нами договор ясно запрещает ему подобные действия под угрозой трибунала. – Я сделал знак Илене присоединиться ко мне. Мы скоро уйдём. Мои дела здесь были закончены. И было очевидно, что новая королева не была в восторге от моего присутствия по весьма понятным причинам.

– Я знаю, что сказано в договоре, брат, – Золтан вздохнул. – Я тоже его подписывал. Самир, – Золтан посмотрел на чернокнижника с разочарованным покачиванием головы, – зачем ты это сделал?

– Ты узнаешь завтра, как я понимаю. Когда я предстану перед судом за это преступление. – Чернокнижник был необычно замкнут и немногословен. Никогда не приводило к добру, когда этот болтун придерживал язык.

Золтан с любопытством склонил голову в сторону чернокнижника.

– Разве ты не правящий король в данный момент?

– Я отрёкся от престола в свете своего преступления. Я надеялся, что этот шаг убедит этого идиота распустить армии, что он ныне собирает, чтобы сразиться со мной.

Золтан простонал и снова посмотрел на меня.

– Ты готовишься к войне?

– Самир удерживал сновидицу в плену до недавнего времени, – вздохнул я. Илена продолжила говорить по моей воле, хотя теперь и неохотно. – В свете завтрашнего суда Владыка Каел не будет выступать против Самира или Нины. Он прикажет распустить свои войска.

– Благодарю тебя, брат, – ответил Золтан.

– А мне обязательно присутствовать на этом суде? – спросила Нина.

– Да, – ответили одновременно Илена, Золтан и Самир.

– Все члены королевских семей должны присутствовать для суда над обвиняемым, – пояснил Золтан. Он сжалился над явным невежеством девочки в её собственном положении.

– Отлично! – устало произнесла Нина. Она уселась на хвост своего ужасного змея. – Так можете ли вы все, серьёзно, уже проваливать? Мне нужно выпить и лечь спать. Оказывается, у меня завтра важное мероприятие.

– После тебя, Каел. – Самир жестом указал на меня, требуя, чтобы я ушёл первым.

Вечно он опекает эту девочку. Вопрос, не дававший мне покоя, словно назойливое насекомое под доспехами, всё ещё оставался. Было очевидно, что чернокнижник будет сражаться насмерть, чтобы укрыть её…

Но зачем?

Глава 3

Нина

Я смотрела, как Владыка Каел и Илена исчезли в вихре пламени. Самир повернулся ко мне. В ответ я впилась в него взглядом, полным ненависти. Всем существом я желала, чтобы он просто ушёл. Я всё ещё не была готова говорить с ним. Не после того, что он сделал с Гришей.

Мой взгляд был полон такой ярости, что Самир даже вздрогнул, встретившись со мной глазами. Казалось, в моих глазах затаились настоящие лезвия. Он отступил на шаг назад. Сложил руки в латных перчатках. Склонился в глубоком поклоне.

– Завтра, моя драгоценная, ты сможешь вырезать тот самый кусок сердца, которого так жаждешь.

И с этими словами Самир исчез в клубах чёрного дыма.

Я тяжело вздохнула. Подошла к краю зеркального пруда и прислонилась к прохладному камню. Мне нужна была опора покрепче, чем хвост Горыныча. Я прикрыла глаза ладонью. Хотелось кричать. Или плакать. А может, и то, и другое сразу.

Я была совершенно измотана. Выбита из сил. Только что я пережила изнурительный бой с Владыкой Каелом. Он избил меня до полусмерти. А потом я стала свидетельницей того, как спор о моей судьбе разгорелся между двумя, а затем и тремя сторонами. Всё становилось только сложнее. Только запутаннее.

А теперь выяснилось, что суд над Самиром назначен уже на завтра. Не то чтобы это стало неожиданностью. Всё, что происходило со мной с момента моего прибытия, было одной сплошной грудой неожиданного дерьма. Причём совершенно нежеланного. Но одно оставалось неизменным – всё происходило слишком быстро. К чёрту всё в моей нынешней жизни. Абсолютно всё.

– Я вижу, сама мысль о предстоящем суде причиняет вам великое страдание.

Голос прервал мои мысли. Я вздрогнула.

– Позвольте предположить, если я не переступаю границы дозволенного. Дело не только в вашей привязанности к обвиняемому, верно? Кто был тот, кого он убил?

Ах, да. Золтан всё ещё был здесь. Я подняла взгляд на ангела. Он стоял на почтительном расстоянии. Всё ещё опасался Горыныча. Наблюдал за мной, заложив руки за спину. Эта поза подчёркивала его стройную фигуру. Он был мускулист, но при этом худощав. Как футболист – ни грамма лишнего жира.

Его красота по-прежнему казалась нереальной. Отчего в нём сквозила какая-то потусторонняя, тревожная черта. Теперь я понимала, почему люди столетиями падали ниц перед такими, как он.

– Оборотень, которого он убил, был моим лучшим другом.

Золтан тихо выдохнул. Склонил голову.

– Сударыня… мне искренне жаль. Что же побудило его совершить этот поступок? Ревность?

Я фыркнула с недоверчивой усмешкой. Самир? Ревновать к Грише?

– Нет. Хотя, будь это так, я уверена – он бы на это решился.

У меня не было ни тени сомнения в этом. Самир убил бы любого, кто слишком приблизится ко мне. Я не питала никаких иллюзий насчёт его натуры. Связь с таким человеком была обоюдоострым мечом.

– Что же тогда?

– Пророчество. То, которое ему дала Лириена. Она сказала, что некий король восстанет, чтобы уничтожить меня. И что друг станет моей погибелью. Самир убил Гришу, чтобы предотвратить это. Он сделал это, пытаясь не допустить… Не дать Владыке Каелу или кому-либо другому использовать Гришу против меня.

– Он сделал это, чтобы защитить вас.

Золтан задумчиво посмотрел в сторону.

– Какая горькая трагедия. Совершенно очевидно, что он любит вас. И по той боли, что я вижу в вас, всё более явственно проступает истина. И это чувство взаимно. Не будь этого, вы бы не обременяли себя той мукой, что читается в ваших глазах. Вы бы просто возненавидели его.

– Пожалуйста. – Моё сердце ёкнуло. – Вы не должны никому говорить о своём выводе.

– Боюсь, эта тайна недолго будет оставаться тайной. Но я сохраню её.

– Что вы имеете в виду?

– Это написано у вас на лице.

– Владыка Каел этого не видит.

– Владыка Каел попросту ослеплён собственной ненавистью. Когда он успокоится и найдёт время по-настоящему на вас посмотреть, он всё поймёт.

Золтан тихо рассмеялся.

– Это ещё одна причина, по которой мы скрываем свои лица. Возможно, и вам стоит последовать нашему примеру.

– Эти маски глупы. А моя была ещё и уродлива.

– Тогда создайте свою.

Я и не знала, что могу. Я удивлённо моргнула. Покачала головой.

– Нет. Они всё равно остаются глупыми.

– Как пожелаете. Должен признаться, так приятно вновь видеть выражение лица собрата по королевской крови. Видеть ваши глаза и понимать, что вы чувствуете. Вы не слишком скупы на эмоции. Очень скоро весь мир узнает, что вы любите чернокнижника.

Я содрогнулась.

– Я сама не знаю, люблю ли.

– Тогда позвольте мне развеять ваши сомнения. Это написано на вас ярче, чем чернила ваших новых знаков.

Я закрыла глаза. Опустила голову. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Не от Золтана как такового – а от всего этого. От всей этой ситуации.

– Я не знаю, как мне простить его.

– Гнев и любовь – не одно и то же. Они могут сосуществовать в сердце одновременно.

Золтан издал короткий понимающий звук. С лёгкой усмешкой покачал головой.

– А теперь я должен попросить у вас прощения. За тысячи лет я так привык наставлять. Порой забываю, что мои советы не всегда желанны. Как, впрочем, и моё присутствие здесь, в вашем доме. Я всё же незваный гость. Я позволил любопытству завлечь себя сюда. Но это не оправдание.

Я улыбнулась.

– Теперь я понимаю, откуда у Сайласа такие манеры.

– А, вы знакомы с моим регентом?

В голосе Золтана послышалась заинтересованность.

– Боюсь, я ещё не успел навестить его дома. Я был слишком увлечён поисками того – или той, – кто спас наш мир.

– Он больше не ваш регент. Но да, я его знаю.

Странное чувство – вдруг оказаться тем, кто делится информацией, а не только получает её.

– Он женился на Элисаре и снял маску.

Золтан прикрыл рукой свою маску. Простонал.

– Ну, конечно же. Что ж, он немедленно вернёт свой прежний статус.

– Я думала, старейшины не могут вступать в брак?

– Буква закона гласит, что главы домов не могут быть связаны узами брака. Теперь, когда я вернулся, он более не является главой дома. Следовательно, он может вернуть своё законное место моего Верховного Жреца.

Впервые в его голосе прозвучали нотки человека, привыкшего вершить закон.

– А кто правил вместо него? Вы знаете?

– Томин.

Золтан разразился коротким и громким смехом.

– О, как же, должно быть, страдал наш мир!

Я не могла сдержать улыбку перед его несколько театральным чувством юмора. Он вёл себя так, словно находился на сцене. Его жесты были соответствующими. Полагаю, он привык быть в центре внимания.

Но всё же он был жутковат. Сияющий и прекрасный. Он вызывал у меня чувство настороженности. И лишь сейчас до меня дошло, что именно всё это время заставляло меня ёжиться в его присутствии.

Его тень. Она всё так же была неправильной. Она всегда была чуть смещена относительно его движений. Будто это были два человека, пытающихся действовать синхронно. Но постоянно промахивающихся на долю секунды.

– Золтан? Что не так с вашей тенью? И что это за способность – разделяться, как вы сделали прежде?

Он сделал шаг в сторону. В этом движении часть его существа будто отделилась от него. Ещё один двойник возник неподалёку. Словно преломлённый луч света. На этот раз у ангела были синие крылья. И когда он отделился от целого, синие оттенки исчезли из крыльев самого Золтана.

Когда он заговорил, они говорили одновременно. Чуть-чуть вразнобой. Это было похоже на взгляд в бесконечное зеркало. Двое мужчин не были копиями. Они были отражениями.

– Я – множество, хотя и остаюсь единым. Тысячи умов живут внутри моего сознания.

И с этими словами отражение шагнуло назад. Слилось с основным телом. Исчезло.

Вот почему он, похоже, единственный, кто способен терпеть Самира. Они оба не в себе.

– Так, значит, ваше имя – Легион? «Легион имя мне, ибо нас много».

– Именно так!

Золтан, казалось, был невероятно доволен. И впечатлён тем, что я знаю это имя.

– Вы знакомы с мифами?

В его голосе слышались одновременно и надежда, и лесть. Это было странно трогательно.

– Знакома.

Я улыбнулась его внезапной оживлённости. Пусть и из фильмов ужасов, но мне было достаточно известно об ангелах и демонах, чтобы понимать отсылки.

– Прошу прощения, если я напугал вас ранее. Просто иногда гораздо проще показать свою природу, чем описать её словами.

– Всё в порядке. Я просто не была к этому готова. Потихоньку я начинаю привыкать ко всей вашей местной мелодраматичности.

– Если вы смогли привыкнуть к чернокнижнику, поверьте – все остальные покажутся вам пресными и скучными.

Золтан отступил на шаг.

– Мне следует оставить вас. Вы нуждаетесь в отдыхе. Завтрашний день будет для вас нелёгким. Я уже достаточно вас обеспокоил. Но когда суд завершится, не согласитесь ли вы навестить меня в соборе? Мне бы хотелось узнать вас получше, сестра.

Бьюсь об заклад, он имеет в виду библейский смысл. Трам-пам-пам.

Горыныч удержал этот комментарий при себе. За что я была ему благодарна. По крайней мере, мне не пришлось ругать его вслух за дурацкие намёки.

– Я с удовольствием. Спасибо вам, Золтан.

Ууууух…

Заткнись, Горыныч.

– В таком случае, желаю вам спокойного сна.

Он склонился в поклоне.

– И увидимся завтра.

– И вам…

Золтан исчез во вспышке света. Я зажмурилась и прикрыла лицо руками.

– …того же.

Чёрт побери. Мне действительно нужен был сон. И выпить. Возможно, не в таком порядке.

Я направилась обратно к своему дому. По пути Горыныч уменьшился и устроился кольцом на моём плече. Наконец-то оставил свою оборонительную позу, раз все остальные разошлись.

Хочешь приударить за этим ангельским прелестником?

– Нет, Горыныч. Не хочу.

– Конечно, хочешь. Кто бы отказался? Уверен, это просто… божественно.

Я простонала от его ужасного каламбура. Шлёпнула его по голове ладонью.

– Ай! Тогда как насчёт «неземно»?

Я шлёпнула его снова.

– Прекрати! Я смешной, и ты это знаешь.

– Ты это заслужил.

– Нет, не заслужил! Я всё ещё считаю, что это было смешно.

Добравшись до спальни, я согнала со своей подушки странную маленькую ящерицу. Она тут же юркнула под кровать. Теперь тут повсюду были какие-то зверюшки. Полагаю, в этом был свой смысл. Всё-таки мы живём в джунглях.

Я поняла, что слишком устала, чтобы идти за выпивкой. Плюхнулась на груду подушек, заменявших мне матрас. Услышала подозрительный шорох. Взглянула наверх и увидела на одной из подушек смятый клочок бумаги.

Рядом с ним лежала роза. Но эта роза была необычной. Она была сделана из стекла. Из чёрного стекла.

Я подняла её. Мне мгновенно стало ясно, кто её оставил. Это не было тонким намёком. И смысл того, почему эта роза не настоящая, тоже не ускользнул от меня.

Обычная роза завянет и умрёт. Эта же будет хранить свою хрупкую красоту вечно. На тот случай, если я больше никогда не позволю ему дарить мне цветы. На тот случай, если его самого не станет. И дарить будет уже некому.

Я вдруг осознала, что даже не знаю, каковы возможные итоги завтрашнего суда. Смерть? Тюрьма? Пытки? На какие ещё ужасные вещи способно Нижнемирье?

Роза была прекрасна. Подлинное произведение искусства. У меня не поднялась рука швырнуть её о стену и разбить. Вместо этого я протянула руку. Призвала на ладонь небольшой каменный сосуд. Подобные фокусы до сих пор заставляли меня глупо хихикать. Интересно, когда же это перестанет быть до безумия забавным?

Я поставила сосуд на прикроватный столик. Поместила в него розу.

– Ты всё ещё любишь его.

– Люблю.

Я даже не стала спорить с Горынычем. Я знала правду. Но один вопрос продолжал жечь меня изнутри. Пока я валилась на постель и смотрела на записку, оставленную Самиром.

Смогу ли я его простить?

Наконец я развернула записку. Она была недлинной. Это не было ни извинением, ни пространным объяснением. Всего одно предложение. Оно ранило моё сердце больнее, чем любое многословное послание.

Я сунула записку под ближайшую подушку. Перевернулась на живот. В отчаянной надежде, что сон придёт и унесёт прочь весь тот хаос, что бушевал у меня внутри.

«Поступай, как должна. Самир.»

Глава 4

Сайлас

Я почувствовал возвращение моего короля и повелителя в тот самый миг, когда Золтан поднялся из своей гробницы. Я заранее размышлял о том, сколько времени потребуется другим владыкам, чтобы пробудиться от многовекового сна. Ответ оказался простым – совсем недолго.

Я не удивился, что первым очнулся мой собственный король. Он был последним, кто смирился с неминуемым концом нашего мира. Именно он сохранил самую твёрдую веру в то, что всё обязательно наладится.

Когда Золтан не явился в Святилище Вечных, я без тени сомнения понял, куда направился этот вампир-ангел. Увидеть новую сновидицу.

Для каждого из пробуждающихся владык должно было стать ясно, по какой причине они восстали от сна. Лишь одно событие могло вырвать их из долгого забытья – возвращение мёртвого дома.

По моему опыту, владыки чувствовали присутствие друг друга. Они были связаны неким глубинным, внутренним образом. Подобно тому, как связаны между собой Вечные. В конце концов, все они черпали свою силу от создателя. Они должны были ощутить присутствие Нины так же отчётливо, как любой из нас чувствует тепло близко горящей свечи.

Я не винил Золтана за то, что он отправился на разведку. Нина была объектом немалого любопытства. Весь мир гудел от слухов и новостей о новой королеве. Бездна продолжала отступать, и наш мир постепенно исцелялся. Он возвращал себе былые размеры и великолепие. Целые города и сельские просторы, когда-то поглощённые пустотой небытия, возвращались на свои места.

В лесах и городах теперь бродили новые твари. Создания, не похожие ни на каких, что я видел прежде. Они были искажёнными, мультяшными и одновременно ужасающими. Эти существа рождались из самых глубин сознания Нины.

Творения Влада не были и наполовину столь же фантасмагоричными и извращёнными, как грёзы современного ребёнка.

Как-то утром я столкнулся с существом, способным принимать облик любого предмета обихода. Я обнаружил его в весьма неудачный момент, когда собрался попить послеобеденный чай. Оно притворялось моим чайником. К счастью, следы от укусов на моей руке зажили довольно быстро. Хотя яд ещё долго причинял жгучую боль.

Возвращение сновидицы вновь сделало Нижнемирье непредсказуемым. Оно стало неизведанным даже для таких древних созданий, как я.

Элисара жаловалась мне целый час на некоего массивного роботизированного цыплёнка. Он изрыгал зелёное пламя, бесчинствовал в её лесах и уничтожил несколько рощ. Те самые рощи, которые её стая считала своим домом.

Мне с трудом удалось сдержать смех, когда я это представил.

Впрочем, теперь обезумевшие новорождённые чудовища должны были стать наименьшей из проблем Элисары. С возвращением Золтана стало ясно, что другие последуют за ним в кратчайшие сроки. Я подозревал, что Малахар, её король, вскоре последует за Королём Крови.

Элисара, без сомнения, будет страшиться возвращения Малахара.

Это не значит, что Элисара не почитала Малахара. Она была предана ему больше, чем любой другой старейшина, служивший своему владыке. И потому, само собой разумеется, ни один старейшина не был так глубоко ранен потерей своего короля.

Возможно, за исключением одного лишь Торнеуса. Тот упал в Нижнемирье уже после того, как король Келдрик погрузился в сон. Он предпочёл не встречать конец мира лицом к лицу. Виктория, предшественница Торнеуса, так и не смогла оправиться после его ухода.

Каждый из королей и королев Нижнемирья отступил в свои склепы, чтобы встретить пустоту в тишине. И у каждого на то были свои причины. Да, причиной было давящее бремя небытия, нависшее над ними. Но для каждого та эмоция, что подтолкнула их к этому шагу, была своя.

Для Королевы Балтор ею стала всепоглощающая скорбь по умирающему миру, который она так сильно любила. Она ушла первой. Владычица Судьбы обладала самой прямой, наименее замысловатой мотивацией.

Для Келдрика же мир более не представлял интереса. Ибо то, что не может расти и учиться, не имеет для него ценности.

Для Малахара роковым стало признание собственного поражения. Именно это заставило короля оборотней лечь в свою гробницу. Для его сородичей поражение была непростительным грехом – хуже убийства или предательства.

И последним ушёл Золтан. Для него это стало принятием судьбы, уготованной им Вечными. Ангел верил, что влияние Вечных проявляется во всём сущем. Следовательно, так должно было завершиться существование их мира. Его история была трагедией веры.

Но о, как же была жестока ярость Элисары к Малахару, когда тот заполз в свой склеп! Он, как яростно кричала тогда Элисара, «поджал свой прогнивший хвост и отступил, как побитая собака».

Она будет в бешенстве, когда он вернётся. Малахар заплатит за своё бегство кровью.

Мои отношения с королём Золтаном были совершенно иными.

Вся сущность оборотней была подчинена их страстям. Их эмоциям. Что бы они ни чувствовали, то они и делали. Здравый смысл и рациональность мало значили в их глазах. Я был благодарен их импульсивности. Ибо именно отсутствие логического темперамента спасло мне жизнь в ту ночь, когда Элисара решила взять меня в любовники, а не в трофеи.

Я с теплотой вспоминал ту ночь. И всегда буду.

Нет, мой орден не был орденом страсти или импульса. Мой дом – это дом тщательных размышлений, доводов и слов. Дом пространных, завуалированных изложений намерений. Там, где простой кулак или объятие могли бы достичь того же результата.

Возможно, я провёл слишком много времени среди зверей из дома Элисары. Возможно, моё презрение к холодности жрецов Дома Крови за долгие годы возросло до небес.

Не стоит понимать меня превратно. Я был счастлив возвращению Золтана. Он был добр, даже в своей эзотерической тьме. Я обожал своего короля и находил великое умиротворение в присутствии вампира-ангела. Того, кто был самым преданным слугой Вечных.

Даже несмотря на то, что именно его сила удерживала Вечных в плену в их глубинах, не было никого, кто любил бы своих первозданных создателей так же сильно, как он.

С тёплым сердцем я зажигал свечи на алтаре в главном зале святилища. Том самом, за которым я присматривал все эти четыреста с лишним лет для своего короля. Резные изображения наших создателей были драматично подсвечены снизу мерцающим пламенем свечей.

Наш мир был спасён, и всё же его наверняка ждали новые потрясения. Завтра Самир должен был предстать перед судом за убийство. Его могли приговорить к смерти за это преступление. Или лишить титула и заключить в тюрьму на тысячу лет, если не больше. Существовало множество вариантов развития событий.

Моё сердце обливалось кровью за Нину, вынужденную вершить суд. Вынужденную решать, какая судьба ожидает человека, которого она любила. Я зажёг свечу за душу Григория и молился своим Вечным, чтобы он обрёл покой.

Я почувствовал присутствие Золтана за мгновение до его появления. Я обернулся и опустился на одно колено, когда белый свет, исходящий от ангела, затопил комнату.

– О, встань, глупец, – босые ноги Золтана коснулись каменного пола святилища. Его упрёк был тёплым. – Поднимайся, дорогой друг.

Я поднялся и улыбнулся ангелу передо мной. Всего за несколько шагов Золтан преодолел пространство каменного пола и обнял меня, прежде чем я успел что-либо сказать. Я ответил на жест и почувствовал, как в меня хлынуло великое облегчение.

Мой король вернулся.

– Новая королева сказала правду, – Золтан отступил на шаг от меня и постучал указательным пальцем по моей щеке. Над моими отметинами души. – Мой регент покинул свой пост ради любви.

Я вздрогнул и со вздохом смутился. Да, моя маска исчезла. Золтан мог видеть отметины, идущие по моему лицу от виска до челюсти.

Хотя мы с Элисарой были вместе во времена правления Золтана, лишь последние триста пятьдесят лет мы состояли в браке. Только после того, как белый ангел лёг в свою гробницу, я отказался от своей маски, чтобы назвать Элисару своей женой.

– Да… мой король.

– Не будь так печален, Сайлас! – рассмеялся Золтан. – Ты думаешь, я удивлён? Ты, вечно честный и благородный? Я не могу быть счастливее за тебя, дорогой друг. Я лишь сожалею, что не смог провести вашу церемонию. – Золтан схватил меня за плечи и ободряюще сжал. – Но ты оставил Томина главным. Серьёзно?

– Он был следующим преемником.

– И что же наш мир сделал, чтобы заслужить твою месть?

Я рассмеялся, не удержавшись.

– Что ж, – Золтан отпустил меня и прошёл мимо, чтобы взглянуть на резное изображение Вечного. Того, который властвовал над нашим собственным Домом Крови. – Он немедленно отстраняется от своей должности. Ты – мой Верховный Жрец, мой регент, и никто иной. Ты восстановлен в своей должности. Ты можешь вернуть свою маску. – Золтан возложил руку на грудь в своём символе молитвы к существу, давшему ему силу.

– Я принимаю свой титул. Но я… – я сделал паузу. – Я бы предпочёл остаться без маски, с вашего позволения, мой король.

– С какой стати? – Золтан обернулся, чтобы взглянуть на меня, и в его тоне сквозило любопытство.

Возможно, на меня повлияло неповиновение Нины старым правилам. Может, я просто привык не носить тот кусок фарфора, что скрывал половину моего лица так долго.

– Я заметил, что другие, кажется, более склонны доверять мне и слушать меня. С тех пор как я обхожусь без неё, у меня появилось больше союзников и знакомых. Честно говоря, думаю, мне так больше нравится. Это показывает честность и доверие, если уж на то пошло.

– Ты всегда был странным, Сайлас. Но, если таково твоё желание, конечно. Оставайся настолько обнажённым, насколько сочтёшь нужным. Кажется, теперь это вошло в моду, – Золтан поддразнил меня последними словами, снова намекая на свой разговор с Ниной.

– Я вижу, вы встретили новую сновидицу.

Золтан рассмеялся и сложил крылья за спиной.

– Да, встретил. Она просто чудесна. Я вижу в ней такую силу.

Я кивнул.

– У меня была возможность знать её с самого прибытия. Нина – любопытное создание. Я благодарю Вечных за то, что они избрали для неё этот путь. Не думаю, что встречал кого-то, кто лучше подходил бы для ношения бирюзы вместо Влада. Я надеюсь, что все мы найдём покой с её приходом.

– Несомненно. Кажется, она принесла чудо многим, причём более чем одним способом, – намекнул Золтан. – Я прервал, как показалось, попытку Самира защитить девушку от гнева Каела. Я никогда не знал за колдуном подобного – защищать другого. Ни разу. Что ты думаешь об их дружбе?

– Я не знаю, – я попытался не выдавать своих эмоций, но мой король был искусным чтецом чувств. Это была часть его дара. Моё нежелание говорить о том, что мне известно, было для ангела достаточным подтверждением.

– Ты ужасный лгун. Ты всегда им был. И ты до боли верен своему старому другу, даже сейчас и после всего, что он совершил. Я уважаю это. Полагаю, тогда ты знаешь о её взаимной связи с колдуном? – с нетерпением спросил меня Золтан. – Это было так явно видно на них обоих. Я даже удивлён, что Каел не разглядел этого.

Я кивнул.

– После того как Каел убил Нину, я был там, когда Самир решил похоронить её безжизненное тело в озере. Я понял тогда, что он любит её. Что до самой Нины – я знаю, она всё ещё сомневается в ценности своих чувств. Но это явно видно, когда она находится рядом с ним.

– Что ты думаешь о том, что наш общий друг нашёл себе спутницу после всего этого времени? – Золтан устремил свой взгляд обратно на статую Вечного, что возвышалась над нами. Вечного Крови. В крыльях святилища, каждый в своей собственной нише, находились остальные шестеро. По одному Вечному для каждого из правящих домов.

Хотя Золтан и не знал точной причины, по которой Самир убил Влада, он был в курсе боли одиночества, терзавшей колдуна. Возможно, он был единственной другой душой в этом жалком мире, кто верил, что у Самира может быть сердце, способное любить другого.

Я оставался единственным, кто слышал истинные мотивы колдуна из его собственных уст. Хотя был уверен, что Золтан догадывался.

Всё, что Золтан знал наверняка, это то, что Самир забрал Влада ради своих собственных целей. Именно тогда все пятеро оставшихся королей и королев объединились против Самира. И все они потерпели неудачу.

Стоило Самиру принять решение, его уже ничто не могло остановить. Их спасло лишь то, что Самир сдался добровольно. Его ярость могла стереть их всех с лица Нижнемирья, но он неожиданно прекратил борьбу без всякой причины. Казалось, что, убив Влада, Самир просто потерял смысл продолжать войну.

– Я надеюсь, она принесёт ему покой, – сказал я после недолгого раздумья. Золтан был привычен к моим долгим паузам и не торопил меня с ответом. Не торопил, пока я не подберу нужные слова. За это я был ему безмерно благодарен. – Я верю, он заплатил свою цену и заслуживает право знать умиротворение. Я верю, Самир заслуживает того, чтобы познать любовь.

– Хм. Согласен. Думаю, Вечные избрали даровать Самиру спутницу после всего этого времени. Я не считаю совпадением, что та, кого они избрали на замену Владу, уже была увлечена колдуном до самого деяния. Возможно, это станет благословением для нас всех.

Подтекст был ясен. Если Самир познает некое спокойствие в своём существовании, быть может, все мы разделим ту безмятежность, что это принесёт. Я мог лишь молиться Вечным, что это окажется правдой.

– Меня тревожит, что она, кажется, отделена от основной части своей силы, – заметил Золтан. – Её спутник, кажется, стал её укрытием от бури.

– Я не виню её. Никто и никогда не получал силу владыки таким образом. Поскольку она умерла смертной, лишённой какой-либо связи с Вечными, это, вероятно, свело бы её с ума.

– Всё же это неестественное состояние. Застрять в таком подвешенном состоянии, – Золтан взглянул на статую Вечного, нависшую над нами. – Она всё ещё не принимает своего места в этом мире.

– Она приспособится. Я верю в неё.

– Надеюсь, ты прав. Я не знаю эту юную особу. Мне потребуется время, чтобы познакомиться с ней. Теперь, – Золтан повернулся ко мне лицом и жестом предложил выйти из зала святилища. Удалиться в более уединённое место. – Расскажи мне всё, что я пропустил. Каждую деталь.

Глава 5

Нина

Как именно я должна была готовиться к суду над своим возлюбленным – тем, кто убил моего лучшего друга – когда я была новорождённой королевой в этом подземном мире чудовищ?

Понятия не имела.

Единственное, в чём я была абсолютно уверена, – всё это отвратительно.

Проснувшись тем утром, я чувствовала себя так, будто меня вывернули наизнанку. Я ужасно спала. Всю ночь ворочалась с боку на бок. Не могла заткнуть тот неистовый внутренний спор, что бушевал в моей голове. Он накрывал меня с головой и увлекал за собой, как морская пучина.

Самир убил Гришу. Чтобы защитить меня. Он любит меня. Но он убил Гришу у меня на глазах. Он чудовище и садист. И я люблю его.

Снова и снова я спорила сама с собой о чернокнижнике. Я жаждала простить его. Я жаждала его возненавидеть. Я отчаянно хотела наконец определиться. Но было одно чувство, которое я уже не могла отрицать… я любила его. По-настоящему.

– Почему бы тебе не сказать ему о своих чувствах? – поинтересовался Горыныч с моей груди, где он устроился, свернувшись калачиком, словно кот.

Я почесала ему за ушком. Он с довольным видом потянулся навстречу ласке, весело подёргивая хвостом.

– Это будет предательством по отношению к Грише, – ответила я тоном, столь же мрачным, как и моё настроение.

– А разве так будет? Что ж, тогда, похоже, тебе придётся выбирать, не так ли? Мужчина, которого ты любишь, или твой мёртвый друг. Хотя, возможно, Самиру приготовят бетонные тапочки и сбросят на дно моря – теперь, когда он у нас снова есть! – и тогда это уже не будет иметь значения!

Существо пыталось меня подбодрить, но тщетно. Я согнала его с себя и села на кровати. Чёрная стеклянная роза по-прежнему стояла на столе, где я её оставила.

Порывшись в подушках, я нашла записку. Взяла её и перечитала. Слова могли волшебным образом измениться за ночь. В Нижнемирье было возможно всё, особенно если замешан Самир. Я бы даже не удивилась.

Но, к странному своему разочарованию, они остались прежними.

«Поступай, как должна. Самир».

Своим странным и эгоцентричным образом он давал мне разрешение поступить так, как я считаю нужным. Тоска и сердечная боль накатили на меня одновременно. Я вдруг с ясностью осознала, что хочу кричать на него. Бросать в него чем-нибудь. Но я также отчаянно хотела поговорить с ним. Я скучала по нему.

Немалая часть моей души жаждала попытаться всё это распутать. Решить – ненавижу я его или прощаю. Так или иначе, я не могла больше оставаться в этом подвешенном состоянии. Где я одновременно чувствовала и то, и другое, и ни то, ни другое.

Поднявшись, я пошла прочь. Решила прояснить голову единственным известным мне способом. Я бродила по своему новому дому – который понемногу становился всё больше похож на мой родной Барнаул и всё менее на ацтекские руины, хотя их влияние всё ещё явно читалось – в поисках ванной.

Там был душ. Настоящий душ.

Конечно, он был вырублен из камня. Вода лилась из отверстия в стене на каменную плиту, словно элемент ландшафтного дизайна в саду. До современных удобств ему было далеко. Но он был восхитителен. Он помогал расслабиться. Вода была горячей. По счастливому стечению обстоятельств у меня было мыло. Большего мне сейчас и не требовалось.

Я подобрала маленького ящерка, забравшегося в душ, и посадила его на столешницу. Существо напоминало помесь хамелеона с омаром. Судя по красноватому свечению, просвечивающему сквозь кожу на горле, оно, возможно, даже умело дышать огнём.

До сих пор было странно осознавать, что я «материализовала» его силой мысли. Что это чудовище, рождённое моим собственным разумом. Оно было симпатичным по-своему. Мне захотелось остановиться и дать ему имя. Но зов горячей воды оказался сильнее.

Я ступила под горячии струи и позволила им окатить меня с головой. Пар окутал меня. Я закрыла глаза с долгим облегчённым вздохом.

По крайней мере, душ давал мне время подумать.

Любовь к Самиру не отменяла содеянного им. Неотвратимая правда моих чувств не стирала память о том, как он испепелил лицо Гриши всполохом чёрного пламени. Ничто не могло притупить осознание того, что Самир был способен на самые ужасные поступки. Даже если сам считал их оправданными.

Но Самир сам добровольно предстал перед этим судом. Он сказал, что добровольно сложил с себя полномочия Владыки, чтобы понести возмездие. Он мог бы бороться. Найти какую-нибудь надуманную причину, почему он был вынужден так поступить. Особенно учитывая, что Каел готовился к войне.

Самир, со своим тысячелетним опытом и изощрённым умом, наверняка знал с десяток способов, как избежать ответственности. Он мог бы сослаться на древние законы, о которых я и понятия не имела, или найти какие-нибудь формальные поводы для отсрочки, особенно в такое неспокойное время, когда Каел готовился к войне. Мир Нижнемирья был полон условностей и тайных правил, мне недоступных. Но вместо этого Самир отрёкся от престола в пользу Каела и позволил всему этому случиться.

Почему?

Было очевидно, что ему плевать на чьё-либо мнение о себе. Самира абсолютно не волновало, что старейшины, Каел или, вероятно, даже Золтан думают о его морали или чести. Он не видел никакой проблемы в лишении жизни, особенно если считал это оправданным.

Так зачем же допускать этот суд?

И тут до меня вдруг дошло.

Это было не для их блага… это было для меня.

Так вот в чём был его расчёт! Весь этот спектакль он затеял ради одного человека – ради меня. Он дал мне в руки единственный меч, который мог его поразить, – меч правосудия. И теперь мне предстояло выбрать: обрушить его на голову Самира или опустить. Он вынуждал меня сделать этот выбор публично, на глазах у всего Нижнемирья, не оставляя места сомнениям и проволочкам. Он ненавидел неопределенность так же сильно, как и я.

– Ах ты ж сукин сын!

Я со всей силы шлёпнула ладонью по каменной стене душа.

– Только сейчас дошло? Ты милая, но не слишком сообразительная, – поддразнил меня Горыныч, устроившийся наверху, у самого истока водопада.

Я и не подумала возмущаться, что он видит меня голой. Мы, в конце концов, были одним целым. Он чистил свои перья, как птица: окунался в воду, отряхивался, разбрызгивая во все стороны брызги.

– Заткнись, – я на мгновение прислонилась лбом к прохладной, вопреки горячему воздуху, стене. – Не знаю, чего я ожидала. Он всегда ведёт свою игру.

Это была просто очередная стратегия Самира, не больше. И я с горькой уверенностью понимала – он снова окажется хитрее. В этом не было никаких сомнений.

– То-то же! – отозвался Горыныч. – Все его сторонятся именно за эти вечные интриги. А ты… тебе почему-то это нравится.

– Я ему доверяю не из-за его игр, а вопреки им! – возразила я.

– Как бы не так! – парировал Горыныч. – Тебя утешает мысль, что он всегда на шаг впереди. Что у него всё под контролем.

– Угу, – я отмахнулась от комментария и дёрнула за верёвку, управляющую каменной заслонкой, перекрывающей воду.

Выйдя, я обернулась полотенцем и принялась собираться. Оделась нарядно – насколько это было возможно. Не последовала совету Горыныча носить перья. Ни за что на свете этого бы не произошло.

Шёлковая бирюзовая блуза, чёрные брюки, сапоги и тёмно-бирюзовое пальто с узорчатым шарфом. Горыныч предупредил меня, что там, где живёт Каел, холодно. Что они впервые за более чем тысячу лет переживают настоящую зиму.

Но, вероятно, мне следует одеться получше для суда над Самиром.

За убийство Гриши.

Чёрт побери.

Каждый раз, когда я вспоминала, почему нервничаю, становилось только хуже.

Золотые украшения, бирюзовый макияж – и я была готова идти. Ну, по крайней мере, физически. Я ухватилась обеими руками за столешницу и наклонилась. Растягивала спину и ноги, пытаясь снять напряжение с мышц.

– Горыныч, я не знаю, смогу ли я это выдержать.

– А ты, вроде как, должна.

– Я не знаю, что делать. Они попросят меня осудить Самира, а я не знаю, смогу ли я. Не знаю, смогу ли не сделать этого. А если Каел почует, что мы с ним… кто мы есть друг для друга… он убьёт меня. Снова.

– Знаю, Пирожочек. Но ты справишься. Просто поступай так, как чувствуешь.

Я слабо рассмеялась и выпрямилась. Горыныч перелетел со столешницы на моё плечо. Я потрепала его по голове.

– Просто жаль, что всё так скоро.

– Думаю, он не зря торопится. Пока обида ещё свежа, тебе проще будет всё простить. Если бы ты долго её в себе держала, она превратилась бы в старую злобу, от которой уже не избавиться. А сейчас, пока сердце ещё болит, у него есть шанс всё исправить и снова быть с тобой.

Я закрыла глаза и поняла, что он прав. Самир хотел вмешаться в мои чувства. Подтолкнуть меня в ту или иную сторону, пока они не переросли в обиду. Пока я не научилась ненавидеть его, как другие.

Этот подлец знал, что делал.

– Да…

Было некоторое утешение в том, что кто-то хотя бы держал штурвал этого безумного поезда.

– Видишь? Ты доверяешь ему именно из-за его игр.

– Заткнись.

Я ненавидела спорить сама с собой. Это было глупо, и я всегда проигрывала.

– Давай просто пойдём и покончим с этим.

Вихрь перьев – и ледяной порыв ветра ударил мне в лицо. Переход из жарких и влажных джунглей в холодильную камеру закружил голову от резкой смены обстановки.

Шёл снег. Если точнее, была метель.

– Чёрт побери!

Я выругалась, подставляя ветру спину, и подняла руку, пытаясь укрыться от пронизывающего холода.

– Ты не шутил!

Я стояла на ступенях цитадели Каела. Я узнала её с той ночи, когда пыталась сбежать. Хотя теперь она была покрыта толстым слоем белого. Мне пришлось щуриться, чтобы разглядеть что-то сквозь несущийся снег.

Подойдя к двери, я услышала, как мои сапоги хрустят на уже выпавших нескольких сантиметрах снега.

Что ж, по крайней мере, я была одета не так, как обычно в своих джунглях.

Постучав в деревянную дверь, я увидела, как она через мгновение распахнулась. Меня чуть не вбросило внутрь силой ветра, ударившего мне в спину. Кто-то смеялся. Тихо, про себя, но смеялся.

Я медленно подняла голову и глаза у меня округлились от изумления. Я узнала его сразу, хотя прошло всего несколько недель.

– Элвин?

– Привет, красотка, – он ухмыльнулся, с силой толкая дверь плечом, чтобы захлопнуть её.

Как только массивная деревянная дверь захлопнулась, воющий ветер и хлёсткий снег прекратились. Меня окутало тепло, какое бывает только от горящих очагов.

Элвин выглядел точно так же, как в первую ночь нашей встречи в Святилище Вечных. Или в ту ночь, когда он помогал Каелу загнать меня в угол – будто беззащитную дичь. Сама мысль о нашей последней встрече заставила меня оттолкнуть Элвина изо всех сил. Он, не ожидая такого, отлетел к двери и едва удержался на ногах.

– Эй, с ума сошла? – пробурчал он, потирая плечо.

Элвин замолчал и моргнул, видимо, придя к тому же осознанию, почему я на него зла. Он выпрямился и отряхнулся.

– А, ну да. Да, прости. Я не хотел ввязываться в это, но, когда твой король приказывает что-то сделать, ты делаешь.

Я вздохнула и покачала головой. Бедный стиляга был ни при чём в моей смерти. Не по-настоящему.

– Всё в порядке. Сочти это расплатой. Как ты?

Элвин выглядел крайне удивлённым, что я так быстро его простила. Но, видимо, он был не из тех, кто смотрит в зубы дарёному коню. Он одарил меня ослепительной ухмылкой.

– Я ещё легко отделался! – пошутил он. – В порядке, Нина. В полном. А ты как? Выглядишь… здорово.

Он окинул меня взглядом, на мгновение задержавшись на груди, после чего снова бросил мне вызывающую ухмылку.

Я рассмеялась и покачала головой. Элвин был простым парнем, и сейчас я это ценила.

– Держусь, насколько это возможно. И спасибо, наверное. Рада тебя видеть.

– Может, в следующий раз вместо толчка, поцелуешь в знак приветствия?

– Иди к чёрту, Элвин.

Стиляга рассмеялся.

– Что ж, не винить же парня за попытку. Все собрались в главном зале. Ждём только Торнеуса, но, кроме него, все на месте. Торнеус вечно опаздывает.

– Зайка! О, господи, Зайка!

Кто-то взвизгнул позади меня. Я не успела даже обернуться, как меня чуть не сбили с ног. Худые руки обхватили меня. Я едва не рухнула под натиском маленького, очень возбуждённого дикого животного.

– Я так рада тебя видеть! Он сказал, что ты будешь здесь, я так счастлива!

– Агна!

Я воскликнула, наконец сумев развернуться в объятиях девушки, чтобы увидеть её. Агна подпрыгивала на месте от возбуждения и замерла лишь на мгновение, позволив мне крепко обнять её. Я чуть не расплакалась от радости.

– Ты в порядке!

– Да! А ты… о-о-о…

Агна замолчала, заворожённая, и вдруг взяла моё лицо в обе свои руки, явно поражённая видом чернильных узоров на моей коже.

– Это правда. Это действительно правда. Каел говорил мне, но я не особо-то верила в его сказки, но, зайка! Посмотри на себя.

Я почувствовала, как моё лицо заливается румянцем. Я ненавидела это внимание.

– Вы обе сейчас будете целоваться? – вставил Элвин, всё ещё стоявший у стены. – Пожалуйста, скажите, что будете целоваться.

– Заткнись, – парировала я.

Стиляга в ответ сделал преувеличенно разочарованный щелчок пальцами.

Закатив глазами, я повернулась обратно к Агне и отстранилась от девушки достаточно, чтобы взглянуть на неё и убедиться, что та в полном здравии.

– Ты в порядке, Агна?

– Конечно, в порядке! А с чего бы мне не быть?

Агна выглядела куда лучше, чем в плену у Каела, и уж точно лучше, чем в плену у Самира. В последний раз я видела девушку пристёгнутой к столу и замученной пытками. Сейчас же та была одета в меха и кожу, что идеально сочеталось с её длинными вьющимися рыжими волосами и веснушками. В её жёлтых глазах было даже больше блеска, чем прежде.

– Что ты здесь делаешь? – вслух поинтересовалась я.

– О, ну, – Агна ухмыльнулась и наклонилась ко мне, чтобы прошептать. – Похоже, мы обе прихватили себе по королю.

Увидев шокированное и смущённое выражение моего лица, она рассмеялась и обняла меня ещё крепче.

– Каел пришёл за мной, когда ты заставила Самира отпустить меня. Он привёл меня сюда, и с тех пор я с ним. О, зайка, я так и не сказала тебе спасибо! Ты спасла меня!

Я улыбнулась девушке.

– Это было меньшее, что я могла сделать. В конце концов, это ты первая спасла меня. Я не могла оставить тебя там в таком состоянии. Но ты здесь… с Каелом? Ты в порядке? Он не причиняет тебе боли?

Агна снова рассмеялась и, схватив меня за руку, потащила в сторону, в более уединённое место. Подальше от безобидных похабных взглядов Элвина.

– Ты беспокоишься обо мне? Да у тебя самой чернокнижник! У меня всё не могло быть лучше. Каел – душка, правда. Просто большой добряк-ковбой под всей этой бронёй. Я знаю, вы не особо ладили, но он ко мне хорошо относится. Обещаю.

Я улыбнулась, испытывая облегчение от того, что моя подруга в порядке и, кажется, не пострадала.

– Сказать, что мы «не особо ладили», – это, наверное, самое большое преуменьшение года.

– Знаю, знаю. Я так злилась, когда он рассказал мне, что сделал. Я была в ярости, зайка. Я перебила кучу вещей в его доме в ту ночь, когда он вернулся… после…

Агна не смогла выговорить эти слова и замолкла, не в силах сказать, что Каел убил меня.

– Но он думал, что у него не было другого выбора, понимаешь?

Агна подтолкнула меня локтем.

Я понимала. Я действительно понимала. Я была больше зла на Каела за то, что он не поверил, будто я не какая-то загипнотизированная рабыня Самира, чем за само убийство.

– Я понимаю, почему он это сделал. Мне нужно, чтобы он перестал пытаться убить меня снова, и тогда, возможно, я смогу попытаться поговорить с этим человеком.

Я моргнула.

– Ну. В основном. Через эту женщину, во всяком случае.

Агна рассмеялась.

– Не переживай, всё наладится. Каел хоть и упрямый, но он одумается. Просто его приближённые так напуганы твоим чернокнижником, что готовы перестраховаться даже без причины.

Агна снова обняла меня так крепко, что я чуть не взвизгнула от неожиданности, и мы обе рассмеялись.

– Я просто так рада тебя видеть!

– Взаимно.

И я действительно была счастлива видеть Агну. Мы не так много времени провели вместе, но я считала Агну настоящей подругой. Возможно, я потеряла Гришу, но, по крайней мере, в этом мире оставались люди, которых я была рада видеть.

– Что ж, – Агна снова подтолкнула меня локтем. – Я тебя задерживаю. Тебе пора заканчивать с этим бардаком.

– Да… Я не хочу. Но должна.

– Увидимся позже, зайка.

Агна приподнялась на цыпочках, чтобы поцеловать меня в щёку, а затем отошла с бойким: «Пока-пока!» и взмахом руки. Это было так чрезмерно, что я не могла не улыбнуться и покачать головой.

– В следующий раз поцелуй её в губы на прощание! – крикнул ей вслед Элвин.

– А ты заткни свой водосток, Элвин! – парировала Агна.

Элвин громко рассмеялся, и я не могла не улыбнуться их перепалке. Он отошёл с широкой ухмылкой, и я ясно читала на его лице удовольствие от происходящего. Они могли бы стать друзьями, если бы судьба позволила.

Теперь я осталась одна, с единственным оставшимся вариантом действий. Пришло время встретить свою судьбу.

Пока я шла к тому месту, где, как я предполагала, находился главный зал, у меня была возможность осмотреться в доме Каела. В прошлый раз я была слишком занята попытками сбежать, чтобы по-настоящему разглядеть его.

Он был прекрасен в своём деревенском, ручной работы, средневековом скандинавском стиле. Теперь, когда я знала, что он должен жить на севере, его выбор декора и одежды стал куда более понятным.

В прошлый раз, когда я была здесь, стояла обычная безветренная погода, в которой застрял весь мир. У них не было ничего, напоминающего смену сезонов или перепада температур, пока я не стала Сновидицей. Пока Вечные не сочли нужным спасти мир, который они создали.

Это было ещё одним напоминанием, почему я должна была быть такой. Ещё один пункт в длинном списке.

Я потерла ладонью затылок, пытаясь снова не чувствовать себя подавленной. Всё по порядку.

Сначала просто суд над убийцей, на котором нужно помочь. Не велика ведь проблема.

Я глубоко вздохнула и выпрямила плечи. Пора было идти дальше. Пора было встретиться с тем, от чего я так долго бежала. С выбором, который мне предстояло сделать.

С Самиром.

Коридор становился всё шире, а потолки – всё выше. Свет от факелов на стенах плясал причудливыми тенями. Где-то впереди слышались приглушённые голоса. Множество голосов.

Значит, они уже все там. Ждут меня.

Ждут моего решения.

Моё сердце забилось быстрее. Ладони вспотели. Я вытерла их о брюки и продолжила идти вперёд. Шаг за шагом приближаясь к залу, где должна была решиться судьба Самира.

И, возможно, наша с ним общая судьба.

– Ты готова, Пирожочек? – тихо спросил Горыныч с моего плеча.

– Нет, – честно ответила я. – Но разве это имеет значение?

– Наверное, нет.

Я остановилась перед массивными двойными дверями главного зала. Положила ладонь на холодное дерево. За этими дверями меня ждал ответ. За этими дверями меня ждал он.

Убийца моего лучшего друга.

Человек, которого я любила.

Я закрыла глаза и сделала ещё один глубокий вдох. Потом толкнула дверь и вошла внутрь.

Глава 6

Нина

Чёрт побери, ну и жизнь у меня выдалась.

Когда я переступила порог распахнутых дверей и вошла в помещение, которое здесь называли главным залом, я не знала, чего ожидать. То, что открылось моему взору, словно сошло со съёмочной площадки «Властелина Колец». Огромный костёр пылал в самом центре комнаты. Его пламя освещало резные деревянные балки, которые взмывали ввысь на два этажа. Свет ложился резкими бликами и отбрасывал густые тени на стены. Каждая поверхность деревянных конструкций была покрыта затейливой резьбой. Переплетения узлов напоминали искажённые, мрачные кельтские орнаменты. Повсюду виднелись фигуры и чудовища. Драконы, казалось, были главным повторяющимся мотивом. Они встречались на каждой балке, на каждой опоре.

На одном из концов зала, на каменном возвышении в несколько ступеней, стоял массивный стол. Он был прямоугольным и таким же грубым, как и всё убранство комнаты. Казалось, будто его вытесали из цельных стволов деревьев. Стол стоял перпендикулярно остальному пространству зала. За ним, на дальней стороне, словно судьи на трибуне, восседали знакомые мне фигуры. В центре, затмевая всех своими размерами даже без доспехов, сидел Владыка Каел. На нём был его обычный наряд из нагромождений кожи и мехов. Это делало его похожим на викинга, коим он, по-видимому, и являлся. Я снова задалась вопросом: что было раньше – Нижнемирье или Земля? И кто у кого скопировал викингов?

Элисару и Лириену я узнала с первого взгляда. Их силуэты были мне хорошо знакомы. И невозможно было не заметить сияющего ангела, стоявшего за своим креслом с расправленными за спиной крыльями. Белые, перламутровые перья отбрасывали призрачное сияние на всё вокруг. Свет от них был мягким, но пронзительным. Увидев меня, Золтан склонил голову в приветствии. Я с облегчением отметила, что Томина, похоже, уже освободили от его обязанностей. Надоедливого коротышку нигде не было видно. Чему я была только рада. Я просто улыбнулась Золтану в ответ. При этом я чувствовала себя слишком уж на виду. Все присутствующие повернулись, чтобы посмотреть на меня.

За столом был ещё один человек. Одет он был во всё чёрное. Я его не узнавала. На его лице красовалась чёрная металлическая маска, скрывающая половину лица. Он показался мне смутно знакомым, но вряд ли мы были представлены друг другу раньше. Было очевидно, судя по цвету его одежды и металлической маске, что он из дома Самира. Это было видно сразу.

Торнеус, как и говорил Элвин, опаздывал. Но где же был сам Самир? Мне потребовалась секунда, чтобы найти его в отсветах пламени. Мои глаза прищурились, всматриваясь в тени. Вот он. В кресле, стоящем напротив стола, ближе к центру комнаты, у подножия лестницы, на которой восседали все остальные. Чернокнижник полулежал в кресле, откинувшись на спинку. Он закинул ногу на колено и подпер голову рукой. Его вид был видом смертельно скучающего человека.

Я направилась к столу. При каждом шаге я говорила себе, что я здесь на своём месте. Я пыталась сделать вид, что это была полная ерунда, что я не нервничаю. Что я не сбита с толку и имею хоть малейшее представление о происходящем. Было время, ещё не так давно, когда я бы в ужасе бросилась прочь из этой комнаты. Когда вид этих людей, сидящих за столом и уставившихся на меня, ввёл бы меня в состояние паники. Я бы искала укрытия. Я бы пыталась спрятаться.

Но теперь я стала одной из них, так или иначе. Медленно, но верно этот факт доходил до моего тугодумного сознания. Я была одной из правителей Нижнемирья. Как бы странно это ни звучало.

Стулья за столом были окрашены и соответствовали цветам домов. Каждый был украшен грубыми деревянными резными фигурами. Мой стул представлял собой закрученную композицию из крылатых змеев. Он был поставлен рядом с человеком в чёрной маске и костюме. Рядом с неизвестным мне представителем дома Самира.

Я робко уселась в кресло. Я улыбнулась в ответ Элисаре, которая молчаливо меня приветствовала. Дело действительно было плохо, если даже Элисара надела меховую накидку. Обычно она ходила в лёгких платьях.

– И тут довольно прохладно, да? – пронеслось у меня в голове.

Боже, как же я рада, что мой змей невидим. Никто не слышит этих мыслей.

– Заткнись, Горыныч. Прошу тебя.

Сайлас маячил в тенях зала. Он бросил мне мягкую, сочувственную улыбку. Он, вероятно, понимал и разделял мои переживания. Он знал, каково это – оказаться в самом центре политики Нижнемирья без подготовки. Я была рада, что он здесь. Даже если ему не было позволено сидеть за столом с остальными. Даже если он не мог помочь мне напрямую.

Взглянув на угрюмого и сердитого на вид человека в чёрном рядом со мной, я протянула ему руку. Я изобразила самое дружелюбное выражение лица, какое только смогла.

– Нина. Приятно познакомиться. Кажется, мы не встречались, – сказала я.

Мужчина взглянул на меня. Его видимый глаз широко раскрылся, выражая настороженность. Он бросил быстрый взгляд на Самира, сидящего в стороне. Словно спрашивал разрешения.

– О, ради всего святого… – Самир с драматическим вздохом начал речь. – Да. Тебе позволено говорить с ней теперь, Савва. Времена изменились, если ты этого не заметил. Всё изменилось.

Ну, Самир сегодня был раздражён. Это было слышно по каждому его слову. Полагаю, у него были на то веские причины, учитывая обстоятельства. Учитывая, что сегодня его судили.

Получив выговор от своего повелителя, Савва взял мою протянутую руку и пожал её. Его рукопожатие было твёрдым.

– Превосходно, госпожа Нина. Наконец-то познакомиться с вами, – у мужчины был низкий голос, вполне подходящий его внешности. Что-то в нём подсказывало мне, что он, вероятно, вспыльчив. Я поняла, что он идеально вписывался в дом Самира. – Я старший в доме Самира и его регент, когда он погружается в сон. Савва.

Правая рука Самира? Хм. Я никогда об этом не задумывалась раньше. Мне было не до политики в Нижнемирье. Я была слишком занята тем, чтобы выжить. Чтобы просто дожить до следующего дня.

– Он запрещал вам разговаривать со мной? Почему? – я бросила взгляд на Самира, который делал вид, что изо всех сил старается не замечать наш разговор с Саввой. Он рассматривал свои когти с преувеличенным интересом.

– Только слуги могли говорить с вами во время вашего пребывания, – объяснил Савва. – Он говорил, что это нужно, чтобы вы адаптировались в более комфортном для вас темпе. Он желал ограничить своё… – Савва бросил выразительный взгляд на Владыку Каела. – Непомерное влияние на вас. Хотя в конечном счёте это не принесло никакой пользы ни ему, ни вам. Как мы все видим.

Владыка Каел в ответ проворчал что-то низкое и угрожающее. Савва поднял руки, словно говоря, что не станет продолжать. Но усмешка на его лице ясно давала понять, что ему ни капли не жаль. Что он наслаждается этим моментом.

Я вздохнула. Как долго ещё будет длиться эта вражда? Споры о том, была ли я марионеткой чернокнижника или нет? Мне уже осточертело быть между двух огней. Я устала от этого.

– Я задам глупый вопрос, – тихо сказала я Савве, чтобы другие не услышали. – Поэтому буду с вами откровенна – я понятия не имею, что, чёрт возьми, делаю. Совершенно не имею.

Савва усмехнулся. Моя откровенность, казалось, его позабавила. Он явно не ожидал такой прямоты.

– Пожалуйста, я весь во внимании, – сказал он.

– Почему вы сидите здесь? Самир-то уже проснулся. Зачем нужен регент, если король на месте?

– Ах, да, конечно, – Савва кивнул. – Самиру не позволено вершить суд над его собственным преступлением по очевидным причинам. Это было бы нечестно. Но Дом Теней всё же приглашён к участию. Я заседаю здесь от имени дома, королём которого он является. Чтобы у него был голос в свою пользу.

– Но вы, очевидно, и так проголосовал бы за него, – заметила я. – Разве не так?

– Да, – согласился он без колебаний.

– Тогда это глупо, – я нахмурилась.

– И тем не менее, вот я здесь, – Савва развёл руками.

– Я ненавижу политику, – призналась я.

– Кажется, мы поладим, – Савва всё так же усмехался. Выражение его лица и тон не были особенно дружелюбными. Но за последнее время я видела и похуже. Я решила, что, вероятно, это его обычная манера общения. Поэтому я улыбнулась в ответ и приняла это как комплимент. Каковым, как я полагала, он и был. Меня не должно было удивлять, что все в доме Самира были немного эксцентричными. Это, видимо, было обязательным требованием.

Наш разговор прервался, когда в зал вошла ещё одна фигура. Мужчина в сером костюме и с фиолетовой маской. Торнеус отряхивал снег с плеч. Трость, которую он держал, явно была для вида. Как и котелок, зажатый у него под мышкой.

– Погода здесь не подарок, Владыка Каел, – произнёс Торнеус, приближаясь. Он не извинялся за опоздание. Вряд ли Торнеус часто извинялся вообще.

– Владыка Каел говорит, что вид побелевших полей приносит его сердцу радость, – произнесла Илена, стоя рядом с Каелом. Её голос был спокойным и ровным.

– Ура, я умерла, и пошёл снег, – я саркастически буркнула себе под нос. Савва, единственный, кто это услышал, громко рассмеялся. Он тут же отмахнулся рукой, показывая остальным, что он не над ними смеётся.

– Вы и с Владыкой Самиром так же ехидничаете? – прошептал мне Савва, когда остальные отвернулись.

– Вы даже не представляете, – ответила я с усмешкой.

– Кажется, я начинаю понимать, почему вы ему пришлись по душе, – Савва покачал головой.

Я рассмеялась в ответ, и Савва снова широко улыбнулся. Да, этот мужчина, должно быть, в обычные дни был тем ещё персонажем – сложным и колючим. Но сейчас я с радостью обнаружила, что у регента Самира есть чувство юмора. Если бы не леденящий душу страх перед тем, что должно было вот-вот произойти, и не осознание своей роли в этом всём, я бы, наверное, всё собрание только тем и занималась, что пыталась бы рассмешить Савву в самые неподходящие моменты. Вы только представьте – мрачное торжественное заседание, а он вдруг выдаёт этот свой громовой хохот в полной тишине! Жаль, что сейчас было не до шуток.

Но это касалось меня в самой полной мере. Это был суд. И я была судьёй.

Торнеус поднялся по ступеням, чтобы занять своё место за столом. Все заняли свои места.

– Король Самир, – начала Илена официальным тоном. – Вы обвиняетесь в совершении преступления. В убийстве невинного человека, не совершавшего никаких преступлений, с холодным расчётом и в мирное время. Как вы себя признаёте?

Самир сменил позу в кресле. Он выглядел как человек, изнывающий от скуки. Как будто всё это было для него просто формальностью.

– Виновен. Неужели мы не можем перейти к вынесению приговора? Это глупая трата времени, – было очевидно, сколь мало значения он придавал происходящему. Его тон был почти равнодушным.

Рука Владыки Каела сжала подлокотник кресла. Я видела, как напряглись его мышцы. Илена продолжила, не обращая внимания на реакцию великана.

– Хорошо. Желаете ли вы привести доводы в своё оправдание? Мы все знаем, что вы утверждаете, будто действовали из благих побуждений. Что у вас были причины.

Самир слегка откинул голову. Свет отразился в его металлической маске, и на мгновение она вспыхнула. Даже сидя на скамье подсудимых, он представлял собой устрашающее зрелище. Он выглядел опасным и непредсказуемым.

– Нет, – был его простой ответ.

Я удивлённо моргнула. Нет? Почему бы ему не изложить свои доводы? Почему бы не объяснить, почему он убил Гришу? Это же его шанс защитить себя.

Казалось, Золтан задался тем же вопросом. Он наклонился вперёд в своём кресле.

– Брат Самир, все присутствующие осведомлены о полученном тобой пророчестве. Ты не желаешь просить о снисхождении в свете того, что вдохновило твои действия? Это могло бы смягчить приговор.

– Нет, – повторил Самир.

– Почему? – настаивал архангел. В его голосе слышалось искреннее недоумение.

– Потому что это пустая трата моего дыхания, – ответ Самира был холоден и резок. Он лишь пренебрежительно пожал плечами. Словно весь этот суд был для него досадной помехой.

– Что вы имеете в виду? – Торнеус потребовал уточнений. Его голос прозвучал строже.

Самир откинулся в кресле. Он медленно провёл когтями по подлокотнику. Звук царапанья по дереву заставил меня поёжиться.

– Настоящим я призываю к исполнению долга, данного мне собравшимися домами, – произнёс он размеренно. – Тот, что был дан мне в обмен на то, что я позволю Нине уйти.

Владыка Каел застыл. Его огромное тело напряглось. Его руки сжались в кулаки.

– Что? – Илена шагнула вперёд. Она была движима эмоциями своего повелителя. – Какой долг? О чём ты говоришь?

– Вы все прекрасно знаете, что я мог бы держать Нину в качестве своей пленницы, – объяснил Самир спокойно. – Держать её в цепях. Её сила была бы недоступна. Даже после её побега я мог бы выследить её и вернуть. Но я не сделал этого. – Он сделал паузу. – Владыка Каел, пока ты собирал свои армии в бесполезной демонстрации тестостерона, я вёл переговоры. С домами всех собравшихся, кроме тебя и Нины. Я не буду пытаться удерживать её в качестве своей пленницы ни тогда, ни сейчас, ни в будущем. В обмен на одолжение от каждого из них.

Мне отчаянно хотелось понять, что происходит. Но, судя по тому, как взбешён был Владыка Каел и как доволен Савва, Самир всё разыгрывал по-своему. Как всегда.

Он же и так не собирался держать меня в плену. Это не то, чего он хотел. Я знала это.

– Они этого не знают, – прошептал Горыныч в моей голове. – Он использовал их, будто дирижировал оркестром. И до сих пор это делает. Понимаешь теперь, почему люди ему не доверяют?

– Я требую уплаты по долгам сейчас, – продолжил Самир. – Золтан. Томин был в согласии с остальными, и, следовательно, договор, заключённый регентом, должен быть почтён их королём.

– Я знаю, да, – тяжело вздохнув, сказал Золтан. Наконец он двинулся, чтобы сесть в кресло. Я с восхищением наблюдала, как его крылья мерцают и исчезают. Чтобы он мог сделать это, не убирая их объём. – Хорошо, Самир. Я отвожу себя от суда.

Элисара тяжело вздохнула и покачала головой. Её лицо выражало гнев и разочарование.

– Это фарс. Григорий был в моём доме, – настаивала она. – Я должна иметь право голоса! Это касается меня напрямую!

– Ты согласилась, Элисара, – Самир постучал пальцами в перчатке по подлокотнику кресла. Один за другим. Он был явно раздражён её непокорностью. – Вы все должны устраниться от суда. Кроме Нины и Владыки Каела, разумеется. Если вы откажетесь, вы нарушите договор. И предстанете перед собственным судом. Над которым буду председательствовать я.

Элисара начала выкрикивать ругательства. Шипеть и кричать на чернокнижника. Но Самир лишь рассмеялся в ответ. Наконец, выпалив последнюю порцию проклятий на языке, которого я не понимала, она снова плюхнулась в кресло. И плюнула на пол.

– Я отстраняю себя от суда, – процедила она сквозь зубы.

Затем согласилась Лириена. Её голос был спокойным, почти безразличным. После долгой паузы то же сделал и Торнеус. Он откинулся на спинку кресла, выглядя настороженно и озабоченно происходящим. Лириена выглядела так, будто ничего не происходит. Но, с другой стороны, она всегда такой была. Элисара всё ещё пылала от ярости. Она натянула свою толстую меховую накидку ближе к себе. Она выглядела как насупившаяся разгневанная кошка.

К моему удивлению, Савва фыркнул и откинулся на спинку кресла.

– Я отстраняю себя от суда, – произнёс он.

– Что? – изумилась я. Почему Самир отказывается от голоса в свою пользу? Это же безумие. – Зачем?

– Если другие регенты отстранились от суда, то будет справедливо, если я поступлю так же, – объяснил Савва. – Я лишь присоединяюсь к своим собратьям. – Усмешка на его лице говорила об обратном. Он следовал приказу. Это было очевидно.

«Какую же ты игру ведёшь, Самир?» – подумала я, глядя на чернокнижника.

Рука Владыки Каела наконец разжалась настолько, что его костяшки немного посветлели.

Савва наклонился к Самиру и тихо произнёс:

– Вы, возможно, подписали себе приговор, Самир. Вы знаете, как Владыка Каел будет судить вас. И это вы отняли у неё друга.

Самир произнёс следующие слова так, чтобы всем было слышно:

– Тогда пусть она возьмёт с меня свою цену – кусок плоти, если желает, – произнёс Самир, подставив руку под подбородок и удобно устроившись в кресле. – Более того, я настаиваю, чтобы Нина единолично вершила мой суд. Ибо, осмелюсь заметить, у Владыки Каела вообще нет морального права заседать в этом совете. Разве не ты сам совсем недавно совершил такое же преступление – убийство?

Вот и началось. В этом и был план Самира. Попытаться оставить меня одну в качестве своей судьи. Разумеется. Весь этот совет был всего лишь сценой для его драмы. Чтобы заставить меня либо осудить его, либо простить. И привязать меня к этому решению так, чтобы я не могла потом передумать.

Вот почему он не использовал свои дурацкие долги с ними, чтобы они его оправдали. Я начинала складывать всё воедино. Слишком поздно, но я всё же добралась до сути. Он не хочет, чтобы они его прощали. Он хочет, чтобы я решила, что будет.

Он использовал их. Чтобы уладить их собственный, более личный счёт. Будто они все были просто марионетками в его шахматной партии. Я ни капли не удивилась. Разозлилась? Да. Шокирована? Нет.

Самир развёл руки перед собой ладонями вверх. Словно говоря: «Вот мы и здесь».

– Вот же ты засранец, – я изо всех сил попыталась испепелить его взглядом. От этого Самир лишь рассмеялся. Его смех был низким и довольным.

Илена вмешалась, прежде чем я успела сказать что-то ещё.

– Несмотря ни на что, Владыка Каел отвергает твоё ходатайство об исключении его из этих слушаний, – произнесла она твёрдо. – Владыка Каел убил смертную девушку, которая на тот момент не была одной из нас. Подобный поступок не является преступлением по нашим законам.

– Ты убил девушку, находившуюся под моей защитой, – Самир постучал когтистым пальцем по дереву подлокотника. Он умудрялся выглядеть и звучать отстранённо и скучающе. – Нина была моей пленницей. Убийство её само по себе могло и не быть нарушением. Но то, что она была моей подопечной, делает это преступлением, Владыка Каел.

– Обожаю, как вы двое разговариваете, будто меня здесь вообще нет, – я развела руками. – Очень мило с вашей стороны.

– Добро пожаловать в Нижнемирье, – сухо ответил Торнеус.

– Госпожа Нина, – начала Илена и повернулась ко мне. – Владыка Каел приносит свои извинения. Когда он вступает в полемику с чернокнижником, он легко может забыть об окружающих. – Савва фыркнул. Он явно считал это преуменьшением. Илена продолжила, будто ничего не произошло. – Каково ваше мнение по поводу его вины в вашем… преображении? Требуете ли вы возмездия или прощаете его?

– Я уже говорила, что простила тебя за это, – ответила я, глядя на Владыку Каела.

– Это было наедине. А сейчас вопрос решается в суде и по закону, – добросовестно указала Илена. – Как бы это ни раздражало Владыку Каела, это имеет значение. Это важно для наших законов.

Я какое-то время смотрела на великана и вздохнула. Его массивная фигура застыла в ожидании. Я видела напряжение в его плечах.

– Ты делал только то, что считал правильным, – сказала я наконец. – Это не было личным. Ты получил какое-то дурацкое пророчество, что я должна умереть. И тебе пришлось это сделать. Я понимаю. – Я сделала паузу, не зная, что делать дальше. Но это чувствовалось правильным. Я не хотела таить злобу. Особенно так рано в моём опыте вечности. Что толку злиться вечно? – Я прощаю тебя. Или оправдываю. Или что бы мне ни нужно было сказать, чтобы это стало официальным.

Владыка Каел склонил голову. Он приложил руку к груди. Ладонь плоско прижалась к пространству кожи и меха, покрывавших его грудь. Он молча благодарил меня. Это был торжественный жест. Полный уважения.

И лишь после того, как Владыка Каел вновь поднял голову, до меня дошло, что только что произошло. Мои глаза широко раскрылись. Я уставилась на Самира, потрясённая и разгневанная. Он меня поймал. Он меня подловил. Самир лишь рассмеялся, глядя на моё выражение лица. Он был явно страшно доволен собой.

– Ах ты ж сукин сын! – закричала я на чернокнижника.

Оправдывая Владыку Каела за его преступление против меня, я была вынуждена признать нечто важное. Что убийство, если на то есть веская причина, простительно. Что убийство в случае пророчества оправданно. Мотивы Самира были точно такими же, когда он убил Гришу. Какими были мотивы Владыки Каела, когда он убил меня.

– Мерзавец… – я прошипела сквозь зубы. – Нет! Это не одно и то же! Это совершенно разные вещи!

Владыка Каел наклонил голову в недоумении. Он не понимал хода моих мыслей. Остальные, казалось, тоже были в замешательстве. Но сейчас я была слишком занята спором с Самиром. Чтобы вводить их в курс дела. Чтобы объяснять очевидное.

– Чем же? – Самир протянул руку ладонью вверх. Жестом изобразил одну чашу весов. – Ты умерла, потому что Древние сказали своё слово. – Он протянул другую ладонь, чтобы завершить невидимые весы. – То же самое и с парнем. Мне было дано пророчество о гибели. И я действовал, чтобы предотвратить его. Где разница?

– Это совершенно другое! – я вскочила с кресла. Я была вне себя от ярости. Мои руки дрожали.

– Объясни, прошу! Я весь во внимании, – Самир откинулся в кресле. Его поза была расслабленной. – Чем же это отличается, кроме того, что ты была привязана к погибшему парню? Кроме твоих личных чувств?

Столкнувшись с необходимостью привести причины, я не нашла… ни одной. Буквально ни одной веской причины. Оба мужчины, возможно, были неправы. Но они верили, что их действия праведны. Я простила Владыку Каела. И теперь Самир просил меня сделать то же самое для него. Я закрыла глаза рукой и тяжело вздохнула. Снова плюхнулась в кресло. Мой гнев медленно уходил, сменяясь разочарованием.

– Твоя самоотверженность и сострадание достойны восхищения и очаровательны, моя дорогая, – сказал Самир мягко. – Но на сей раз они тебя опутали. Ты попалась в собственную ловушку.

– Владыка Каел настаивает, госпожа Нина, что вам не обязательно его слушать, – вмешалась Илена. – Преступления – это отдельные случаи. Если вы желаете осудить его за его действия, вы можете сделать это. И спать спокойно, без сожалений. Его утверждение, что преступления идентичны, – это мнение, а не факт.

Я подняла взгляд на великана. Владыка Каел пытался вытащить меня из ловушки, в которую Самир меня поставил. Это была милая попытка. Но я знала, что он не прав. Если я заявлю, что два преступления различны, без каких-либо реальных причин, я буду ненавидеть себя за это. Чёрт побери мои дурацкие принципы. Почему я не могу быть просто лицемеркой, как все нормальные люди?

Чёрт побери Самира и его дурацкие шахматные партии. Неужели так и пройдёт вся моя вечность? Будучи обыгрываемой безумцем? Который получал слишком много удовольствия от победы?

– У вас есть выбор, Нина, – Илена прервала мои размышления. – Вам не обязательно прощать его. То, что он утверждает, будто вы должны поступить так же из-за своих моральных принципов, ещё не делает это истиной.

– Какие у меня варианты? – я с радостью ухватилась за возможность потянуть несколько минут. Чтобы обдумать это. Чтобы найти выход из этой ловушки.

– На одном конце – полное прощение всех прегрешений, – начала перечислять Илена. – Самир уйдёт отсюда таким, как сейчас. Без искупления за свой грех. На другом – вечная смерть. Мы также можем решить заключить его в тюрьму навсегда или на время. Изгнать на окраины мира, лишив его титула и сил. Или заставить вернуться в свою гробницу для сна.

– А что бы ты хотел сделать? – я посмотрела на Владыку Каела.

– Его мнение не имеет значения, – возразил Самир спокойно. – Он осуждённый в глазах суда. Так же, как и я.

– Я простила его за это преступление, – гневно отрезала я чернокнижнику. – Ты не можешь использовать это против него. Заткнись уже на эту тему. Хватит.

Самир мрачно вздохнул, но сохранил молчание. Я не пропустила улыбку на лице Сайласа. Он стоял в тени и наблюдал за происходящим с явным удовольствием.

– Владыка Каел давно жаждал увидеть, как Самир вернётся к Древним, – холодно произнесла Илена. – Возможно, сегодня тот самый день. Возможно, справедливость наконец восторжествует.

– Нет. Никаких убийств, – я тут же отвергла этот вариант. – Вы только что получили обратно снег. Вы хотите снова испортить этот мир? Хотите вернуть всё к тому, с чего начали?

– Он не сновидец, – возразила Илена. – Его смерть не должна повлиять на баланс.

– Это не имеет значения, – я развела руками. – Просто потому, что он вам не нравится, не значит, что этот мир в нём не нуждается. Разве вся эта горячая путаница не сводится к балансу? Убийство его ничего не решает. Кроме как утоляет вашу личную вражду. Это просто месть.

– Прекрасно сказано! – саркастически воскликнул Самир сквозь смех.

– А ты прикрой свой фонтан на секунду, засранец! – снова набросилась я на Самира. Моё терпение начинало иссякать. Я злилась на Самира за то, что он поставил меня в такую ситуацию. Это было глупо. И я ненавидела, когда мной играют. Даже если Самир был тем, кто на горячей скамье, он всё равно дёргал за все ниточки. Будто мы всего лишь марионетки в его театре.

Владыка Каел наблюдал за мной молча. Хотя что он думал, было полной загадкой. Его лицо не выражало эмоций.

– Тогда тюремное заключение, – предложила Илена после паузы. – Запереть его навечно. Пусть гниёт в темнице до конца времён.

От этой мысли у меня свело живот. Идея запереть его в цементной камере на всё оставшееся время… я не могла этого сделать. Просто не могла. Но причина не понравилась бы Владыке Каелу. Мне пришлось придумать отговорку. Быструю и убедительную.

– Дайте ему время – и он всё равно вырвется, – я язвительно усмехнулась. – Вы правда хотите посмотреть, что выползет из бетонной коробки через тысячу лет? – Я специально сделала драматическую паузу. – Вам кажется, он безумен сейчас? А представьте, каким монументальным «иди ты на…» будущему станет его возвращение! Этот тип и в здравом уме не числится, а каким он станет после тысячелетия в одиночке? Может, вы не планируете дожить до того дня… Но я, например, совсем не горю желанием расхлёбывать последствия.

– У неё есть веское наблюдение, – заметил Золтан задумчиво. – Мы не можем предсказать последствия такого заключения.

Владыка Каел задумался, и молчание затянулось. Его взгляд был прикован к Самиру по другую сторону стола – будто два извечных противника, чернокнижник и воин, вновь сошлись в безмолвной дуэли. Возможно, он вглядывался в будущее, пытаясь разглядеть, во что превратится Самир, если его выпустят на свободу после долгих лет заточения. Что за тварь родится в темнице и какой местью обернётся её освобождение? Наконец, Каел тяжело вздохнул, и в этом вздохе читалось усталое признание – кажется, он смирился с тем, что я была права.

– Что же вы предлагаете нам сделать, госпожа Нина? – спросила меня Илена.

Теперь выбор свелся к двум вариантам. Первый – полное прощение, когда Самир просто уйдёт отсюда без всяких последствий. Второй – принудительный сон: отправить его обратно в то загадочное состояние покоя, в котором все они пребывают по сто лет, прежде чем снова сменить друг друга у власти. Ни то, ни другое не казалось мне по-настоящему справедливым. Простить – значит позволить уйти безнаказанно. Усыпить – словно отложить проблему на потом.

Ни один вариант не казался идеальным. Оба были плохи по-своему.

Я покачала головой и откинулась на спинку кресла. Принуждение Самира вернуться в свою гробницу могло быть лучшим вариантом. Сто лет – не так уж и много. Если думать обо всей их истории. Это была бы справедливая плата.

Затем заговорила другая половина моего сознания. Отправить Самира в его гробницу? Даже если я только что простила Владыку Каела за то же самое? Это была бы верх лицемерия. Даже не считая моих собственных интересов, я не могла простить Владыку Каела и осудить Самира за одно и то же преступление.

– Я не знаю, – призналась я честно. – Кажется неправильным отправлять Самира в его гробницу. Когда я только что простила тебя за то же самое. Но и позволить ему уйти от ответственности тоже кажется невероятно неправильным. – Меня осенило. – Владыка Каел. Если я соглашусь простить его, а ты – нет. Что будет тогда?

– Раздельное решение всегда идёт за правящим королём, – объяснила Илена терпеливо.

– Так… в чём смысл всего этого? – я размышляла вслух. Пытаясь понять игру Самира и терпя неудачу. – Даже если я решу простить его, ты не сделаешь этого. И тогда это не имеет значения. Так зачем мне вообще нужно принимать решение? Зачем эта вся показуха?

– Ах, да. Это, – Самир наклонился вперёд. Он внезапно приобрёл вид человека, страшно довольного собой. – Нина, в этой комнате есть ещё один долг, который мне должны. Твой. Настоящим я призываю его к уплате.

Глава 7

Нина

Я чуть не рассмеялась – это была моя первая инстинктивная реакция. Я смотрела на Самира в полном недоумении. Он что, и вправду пытался сейчас надавить на меня?

– Ты шутишь?

Он лишь пожал плечами, будто речь шла о сущем пустяке.

– А почему бы и нет?

– Какой долг она должна тебе? – настороженно спросил Торнеус.

– Я освободил девушку Агну от всех обвинений по просьбе Нины. Взамен она предоставила мне услугу. Я могу затребовать её в любой удобный для меня момент.

– Но какое это имеет отношение к делу? – я покачала головой. Раздражение нарастало всё сильнее. – Мой голос больше ничего не решает.

– Ах, но это не так, – Самир откинулся на спинку стула. Он положил лодыжку на колено и выглядел невероятно довольным собой. – Я торжественно заявляю: я аннулирую нашу с Ниной договорённость. Но только в том случае, если Каел также отстранится от этого суда. Шах и мат, старый друг.

Каел с оглушительным рёвом вскочил со своего трона. Он с такой силой оттолкнул массивное деревянное кресло, что оно проскрежетало по каменному полу. Все остальные невольно отпрянули. Он занёс кулак и с размаху ударил по одной из огромных каменных колонн. От удара содрогнулось всё здание.

– Кто-нибудь, объясните мне, что происходит? – тихо пробормотала я.

– Если я расторгну нашу сделку, дорогая, – Самир немедленно откликнулся на мою мольбу, – то я аннулирую помилование милой Агны. Её свободу отменят немедленно. И эта вознесённая до небес буфетчица предстанет перед судом. Её прежнее признание в покушении на убийство никуда не денется.

Каел в ярости зарычал. Он ударил по колонне своего дома во второй раз.

– Ну и ну, что за страстная реакция, Каел! – Самир рассмеялся. Он безжалостно дразнил могучего владыку. – Неужели ты скажешь, что успел привязаться к этой рыжеволосой? Как мило.

– Оставь его, Самир, – бросила я колдуну. – Это не имеет к делу никакого отношения. Не смей… – я запнулась, не договорив.

Не смей унижать его за то, в чём сам повинен.

Почувствовав моё замешательство, колдун тут же набросился.

– Не смей что, моя дорогая?

– Не смей принижать его лишь за то, что он способен испытывать нечто иное, кроме ненависти, – холодно парировала я.

Самир рассмеялся. Моя ответная колкость искренне его позабавила. Он откинулся на спинку стула.

– Каел просто столкнулся с реальностью. Теперь он должен выбрать между своей новой пассией и местью мне. Как же вышло, что мы оказались в подобной ситуации во второй раз, старый друг? – с насмешкой обратился Самир к Каелу.

Я посмотрела на Каела. Во второй раз? А когда был первый? Чёрт возьми, за их плечами была такая бездна общей истории, что мне было не угнаться. Никогда не угнаться. Каел снова угрожающе зарычал.

– Довольно, Самир, – прошипела Илена.

Каел вернулся к столу. Он грузно опустился в свой трон.

– Ни слова больше. Иначе тебе очень скоро потребуется твой собственный эмпат, – пригрозила она.

Самир хихикнул, но покорно замолчал. Каел пребывал в мрачной задумчивости. Его крупная ладонь прикрывала замаскированное лицо. Он просидел так довольно долго. Наконец опустил руку на подлокотник кресла.

– Госпожа Нина, – обратилась ко мне Илена. – Мы полагаем, что вы не желаете, чтобы Агна понесла наказание за своё преступление. Верно?

– Конечно же, нет.

– Тогда… Каел уступает. Он отстраняется от этого суда. Теперь только вам предстоит судить Самира за преступление. За убийство вашего друга Гриши.

– Это глупо, – вырвалось у меня. – Это просто абсурд!

Никто не стал со мной спорить. Похоже, Самир загнал нас обоих в безупречную ловушку. И Каела, и меня.

Каел ранее держал Агну в заточении. Он забрал её, прежде чем Самир взял девушку к себе. Она даже не предстала перед судом. Если бы Каел тут же повернулся и отменил все обвинения, это было бы расценено как фаворитизм. Ну, так оно и было бы на самом деле. Но я была уверена: в ответ прозвучало бы что-то вроде «политика и высшие соображения».

Выходит, Самир выйдет сухим из воды. Я буду вынуждена простить его за это преступление. Я должна буду это сделать. Ведь я же простила Каела за то же самое. И теперь Самир расчистил сцену. Он позаботился о том, чтобы значило только моё мнение.

Вот же сукин сын.

Что же мне делать? – беззвучно спросила я у Горыныча. Змей стал невидим вскоре после нашего прибытия.

Здесь ты сама по себе. Я не дружу с чувствами и политикой. А это – именно они.

Я сжала переносицу. Хотелось, чтобы эта адская головная боль наконец отступила.

– Знаете, что? – во мне закипела ярость. Я почувствовала, как нарастает обида на колдуна. За всю эту унизительную комедию. – Хорошо. Я помилую Самира. Но только при двух условиях.

– О, поведай мне, – прошелестел он. В его голосе зазвучала хищная нотка.

Я сама не знала, откуда во мне взялась такая наглость. Но я была в ярости. А гнев – штука забавная.

– Во-первых, Дому Теней отныне запрещено брать и удерживать пленников. Когда бы то ни было. Всех, кого ты держишь в своей больной камере пыток, нужно немедленно отпустить. Если хочешь продолжать свои извращённые эксперименты – ищи добровольцев.

Самир на мгновение замер. Он едва заметно откинул голову.

– Что ж, согласен. Не так уж сложно найти тех, кто готов мне покориться… – в его голосе прозвучал тяжёлый намёк. Многозначительный. Мне стало одновременно и жарко, и тошно. Я попыталась подавить и то, и другое. Укрылась в своём гневе и просто бросила на него свирепый взгляд.

– И второе? – спросил он. Моё негодование его совершенно не затронуло.

– Ты расскажешь нам всем правду. О том, что тебе было нужно от Влада во время Великой Войны. Ты прямо здесь и сейчас расскажешь, что с ним случилось. И почему ты его убил.

Самир вскочил на ноги. Он сжал кулаки по швам.

– Не смей, – прошипел он. В его голосе зазвучала неподдельная злоба.

– Я не собираюсь всю оставшуюся вечность оглядываться через плечо. И гадать, что ты задумал. Я хочу правды. Не эту ложь про «желание стать Королём Всего», которую ты продолжаешь вдалбливать.

– Тогда я скажу это наедине. Не при них. – Последнее слово он выплюнул с такой ненавистью, что я удивилась. Как ничего в комнате не взорвалось от этой ярости?

– Нет. – Я тоже поднялась. Я уставилась на Самира с высоты ступеней. – Они страдали из-за твоей войны куда больше, чем я. Ты расскажешь всем нам. Раз и навсегда. С чего начался весь этот кошмар.

Самир оскалился. Его пальцы сжались, будто ему хотелось меня придушить.

– А если я откажусь?

– Тогда отправляйся в свою гробницу. И проспи всё это. Лет этак на несколько сотен. – Я оскалилась ему в ответ. – Уверена, я прекрасно справлюсь без твоего присмотра. Буду в полной безопасности. Не беспокойся.

Теперь я просто мстила. Я знала: Самир никогда не согласится оставить меня здесь. Беззащитной и неприкрытой, пока он будет спать в своём склепе. Самир громко, яростно зарычал. Он принялся метаться взад-вперёд перед камином. Отчаянно пытался найти выход из этой ловушки.

Я почувствовала гордость. Я смогла застать его врасплох. Он был прекрасным актёром, но не настолько. Он был в бешенстве. А если он злился – значит, мой ход сработал так, как он не ожидал.

Собравшиеся за столом смотрели на меня со смесью эмоций. От впечатлённости до растерянности. Савва выражал самое странное чувство из всех. Наполовину ярость, наполовину благоговение. Что ж, сойдёт.

– Ну? – спросила я Самира. Впервые я почувствовала нечто вроде высокомерия. – Каков твой выбор?

Самир прекратил метаться. Он схватил стул, на котором сидел. С гневным рёвом он швырнул его в гигантский костёр, пылавший в центре зала. Он стоял к нам спиной. Сжал кулаки. Смотрел, как стул загорается и начинает тлеть.

– Он никогда на это не согласится, – покачал головой Торнеус.

– Хитрый ход, но тщетная попытка, – согласилась Илена. – Он вернётся в свою гробницу.

– Какая жалость, – усмехнулась Элисара. – Я, например, считаю, что мы заслужили право знать, почему он…

– Я хотел королеву.

В зале воцарилась тишина. Её нарушал лишь треск огня. Голос Самира прозвучал тихо и напряжённо. Он по-прежнему стоял спиной к нам. Его тёмные волосы отсвечивали в янтарном свете пламени.

– Я провёл каждый миг своей жизни в одиночестве. Все пять тысяч лет моей жизни я был совершенно один. Я наблюдал, как все мои собратья обретали любовь. Я видел, как она расцветала и увядала. Словно полевые цветы. Но никогда – для меня. Одиночество – мой яд. Спустя столько времени я решил: в это проклятое место никогда не попадёт тот, кто сможет увидеть во мне нечто большее, чем горгулью. Гнилого колдуна. Позорного и опасного безумца. И тогда я решил: если не могу найти спутника, то, как и всегда, возьму дело в свои руки. Я создам себе того, кто сможет полюбить меня. Но это не моё дарование. Не моя сила – творение жизни. Она принадлежала другому. Ибо сны Влада могли создать душу. Или нечто достаточно близкое для моих целей. Если его сны были столь сильны… почему бы не мои?

Его рука в латной перчатке сжалась в тугой комок, пока он продолжал говорить.

– Я знал, что он никогда не согласится помочь мне. Он презирал меня, равно как и все вы. Я не потерпел бы его отказа и его болтовни. Я не потерпел бы позора, если бы моё сокровенное желание стало известно. И я нашёл повод взять его в плен. Я развязал войну. Если вы все погибнете в процессе? Что ж, так тому и быть. Мне нет дела ни до кого из вас. Я взял Влада в заложники. Сначала я просто попросил его помочь мне. Как я и предполагал, он отказался. Заявил, что это невозможно. Что его творения не обладают душой. Я был уверен: он лжёт. И я собирался доказать обратное. Ибо в этом мои таланты были бы как нельзя кстати. Очень и очень кстати. И тогда я обратил на Влада своё ремесло. Я приковал его к своим машинам. Я пытал его. Я выкачал из него все метки. До тех пор, пока на его теле не осталось ничего, кроме тех, что украшали его лицо. Я превратил его в сжимающееся, разбитое, рыдающее существо. Я свёл его с ума. Мне было всё равно. Ибо я получил то, что хотел. Я пришил его силу к своей плоти. Я нанёс бирюзовые метки на свою кожу. Если Влад не желал использовать свою силу для меня, я сделаю это сам. Его сила не могла оставаться во мне вечно. Но мне хватило бы её ненадолго.

Самир замолчал. Сделал долгий, дрожащий вдох и выдох. Впервые его плечи поникли.

– Проще сказать, что я потерпел неудачу. Но с силой сновидца и моей волей я создал невесту. Впервые за свою долгую жизнь я познал радость. В этом мире появилось существо, которое говорило, что любит меня. Она смотрела на меня. И в её глазах разного цвета я видел то, чего желал так долго. Это сработало. Я узнал счастье… но оно было недолгим. То, что я создал, было сломанной вещью. Извращённым и чудовищным гомункулом. Слабым, искажённым, изувеченным. Слишком изуродованным, чтобы жить. Я не сновидец…, и она не была рождена для этого мира. Я держал её на руках, пока она делала свой первый и последний трудный вдох. Она испытывала ужасную боль. Её тело было изувечено и не могло функционировать. Но её страдания были недолгими. И даже тогда она шептала мне о своей любви. Именно в тот миг я понял: у неё не было ни разума, ни души, ни собственного сердца. Лишь любовь ко мне. Я хранил бы её и любил до самого своего последнего вздоха. Если бы она выжила.

Самир взмахнул руками.

– В своём горе я знал лишь ярость. Ибо если я был так близок… значит, Влад мог бы преуспеть. Я обратил свою потерю и свою агонию на уничтоженного короля. Опустошённого, лишённого сущности. Слишком напуганного и опустошённого той агонией, которую я ему причинил, чтобы даже смотреть на меня. Он съёжился, словно побитая собака, когда я выжёг метки с его лица. И вырвал его сердце из груди.

Самир наконец повернулся к нам.

– Вот почему я развязал свою Великую Войну.

Я опустилась в кресло. Смотрела на него в шоке. История, которую он рассказал, заставила меня почувствовать себя одновременно опустошённой и переполненной. Мне хотелось плакать. За Влада. За этот мир. За созданное им чудовище. И за самого Самира. От той боли, что должна жить в человеке, чтобы зайти так далеко. В попытке её остановить.

– Выполнил ли я условия твоего помилования, Королева Глубин? – Самир слегка откинул голову. Огонь отразился в металле его чёрной маски. Его голос был холоден как лёд. Жестокий и злобный.

– Д-да, – слабо выдохнула я.

– Хорошо.

И с этими словами он исчез в клубах чёрного дыма.

Я наклонилась и уронила голову в ладони. Упёрлась локтями в колени. Я слышала, как люди встают и расходятся, но мне было всё равно. Я не хотела ни на кого смотреть. Я не хотела ни с кем разговаривать. Я хотела домой.

Я поднялась, чтобы уйти. С удивлением увидела, что рядом со мной стоит Каел. Илена была рядом с ним. Все остальные уже ушли. Только Золтан и Сайлас остались. Они тихо беседовали у стены.

– Что вам ещё нужно? – мне не удалось скрыть разочарование в голосе.

Каел положил свою руку мне на плечо. От этого жеста я вздрогнула.

– Владыка Каел желает выразить вам своё уважение. Вы его заслужили. Теперь ему ясно, что вы не марионетка колдуна. Ибо то, что вы потребовали с него в уплату, для него хуже казни.

От этого мне не стало легче.

– Спасибо.

– Владыка Каел хотел сказать: он больше не считает вас находящейся под его влиянием. Ему требуется… время. Чтобы обдумать услышанное. – Каел покачал головой. Его движения были странно напряжёнными.

– Да… мне тоже. – Во мне не осталось даже сил радоваться тому, что Каел отказался от своей теории о моём рабстве. Все мои эмоции были заняты попытками осмыслить услышанное.

Каел похлопал меня по плечу и ушёл. На прощание он поднял руку в приветствии Золтану и Сайласу. Те двое явно ждали своей очереди поговорить со мной. Я смиренно вздохнула, когда мужчины в белом подошли ко мне.

– Я не могу. Простите, я правда не могу сейчас, – сказала я, когда они приблизились.

Золтан склонился в почтительном поклоне. Прижал руку к груди.

– Если вы будете нуждаться в нас, вы знаете, где найти. Приходите в собор, если обретёте силы.

Я кивнула. Вздохнула. Изо всех сил попыталась улыбнуться им. Была уверена: это выглядело так же неестественно, как и ощущалось.