Слово мужика

Утром на море опустился туман. Внизу он клубился, как и положено туману, но его верхушку срезало струёй холодного воздуха, будто ножом по линейке. Сторож Валерий привык к туманам любой формы, он их видел немало. Потерев больную грудь, старик прохрустел сапогами по гальке к потемневшей стене бревенчатого дома, где висел деревенский умывальник, а над ним обломок зеркала. Из блестящего обломка на Валерия выглянуло небритое лицо, будто кто-то пытался его выстирать и отжать, да так и оставил.

Старик подёргал ручку умывальника, воды не было. Вздохнул, подцепил худой рукой эмалированное ведро и пошёл на речку. Река Нерестянка протекала рядом с рыболовецкой базой, которую охранял сторож. Рыбаки могли бы не пропадать в море неделями, а собирать рыбу прямо в реке, вот только шедшая на нерест горбуша охранялась законом, да и была малосъедобна. Отметав икру, обессиленная рыба ползла по течению обратно в сторону моря, облезлая и распадающаяся, и по пути умирала. Часть тушек плавала кверху брюхом, отравляя воду и делая её непригодной для питья. А куда деваться? Другой пресной воды в округе не было.

Отпихнув сапогом поклёванный чайками труп горбуши, Валерий зачерпнул ведром воду и понёс к умывальнику. Умывшись, зашёл в избу, поставил чайник на огонь и сел на табуретку, ожидая, пока вода закипит. Пить он предпочитал кипяток. Потянулся к подвешенному под потолком мешку, достал из него краюху хлеба, откусил и начал неторопливо жевать, следя, чтобы крошки не падали на пол. Беречь хлеб он научился в лагере. И хотя запасов еды на базе хватало, он их берёг, мало ли как повернётся? Бывает, рыбаки из соседней артели зайдут на базу, да и застрянут во время шторма. Вот еда и пригодится. Да и сейчас есть с кем поделиться.

Валерий услышал писк и повернул голову. Из щели в досках выглянул лемминг, блеснул бусинками осторожных глаз и вылез целиком.

– Здорово, брат, – дружелюбно сказал Валерий леммингу. – Давно тебя не видел. Голодный?

Лемминг пискнул, прыгнул к старику и поставил одну лапку на резиновый сапог. Голенища старых сапог потрескались и были замотаны изолентой. Валерий с досадой посмотрел на ноги: неаккуратно. Зимой морозы были такими сильными, что сапоги задеревенели. Пытался сунуть в них ступни, обмотанные тряпками и старыми газетами, и случайно расколол резину, она лопнула, как стекло. А новые сапоги где взять? Надо бы попросить у рыбаков, чтобы привезли из посёлка, но просить и одалживаться Валерий не любил.

Старик оторвал от краюхи хлеба небольшой кусок и протянул леммингу. Тот схватил хлеб лапками и, отбежав на пару метров, стал грызть. Некоторое время Валерий и лемминг жевали одновременно: всё веселее завтракать, когда рядом живая душа.

Прожевав хлеб, Валерий налил в кружку кипятка и взял со стола листок газеты «Звезда Севера». Газета была от прошлого месяца, к тому же Валерий уже читал её, но ему захотелось сделать леммингу что-нибудь приятное.

– «В Хабаровске сдадут еще один долгострой», – прочитал он вслух заголовок и покосился на лемминга. – Ишь ты, долгострой сдадут!.. Хорошее дело.

Лемминг наморщил нос в замешательстве, как реагировать на новость, он не знал.

– «Молодой хабаровчанин обокрал приятельницу» – продолжил старик политинформацию. – Вот паскуда, свою же приятельницу… Она, может, виды на него имела… а он обокрал!

Лемминг почувствовал в голосе угрозу, фыркнул и исчез в щели между досками.

– Вот и я думаю… падла… – вздохнул Валерий.

Воров он не любил и старался жить честно. А десять лет колонии – ну, с кем не бывает. Старик попытался вспомнить ту разборку в районе Маяка, из-за которой всё случилось, но не смог. Он вроде куда-то бежал, сжимая в руке гранату и видя перекошенные лица вокруг, кто-то из «общаковских» палил в воздух из газового пистолета. Дурень в спортивном костюме размахивал самурайским мечом и пытался дотянуться до Малька, но Малёк отбил удар арматурой и врезал дурню по корпусу. Потом грохнул выстрел, у Малька на спине расползлось красное пятно, он неловко подогнул ноги и завалился на бок, а Валерий закричал и выдернул чеку…

Всё это было подёрнуто туманом, будто случилось не с ним. История из плохого кино, посмотрел и не понял, зачем потратил время. Но Валерий больше не жалел о годах, проведённых за колючей проволокой, и о том, что так и не женился, не сделал карьеру, не выезжал за границу. Всё это неважно. Сейчас его жизнь легка как дыхание – выдох, вдох – набрал в грудь морозный воздух и счастлив этим.

Старик давно жил на рыболовной базе. Зимой никуда не уезжал, оставался здесь. Ни в городе, ни в посёлках его никто не ждал. У него давно не осталось друзей и родных – все умерли. В общем-то он не был старым, ну подумаешь – пятьдесят с хвостом! Просто жизнь его была слишком медленной и тяжёлой, похожей на июльский ледоход, когда огромные глыбы неудержимо ползут по морю и со страшным треском ломаются друг об друга.

Хотя один друг у сторожа был. Он появился шесть лет назад, когда старик ещё сам ходил в море за рыбой. Валерий хорошо помнил тот день: он вышел на моторке к дальней Песчаной косе, забросил сеть и сел ждать. Море было спокойным, лодку чуть покачивало, и Валерий прикрыл глаза, собираясь задремать. Гладкий и чёрный плавник вырос перед лодкой неожиданно. Потом из воды высунулась морда. Молодой самец косатки осмотрел рыбака, оскалил пасть и сердито засвистел:

– Крры-фью-уопп! Крры-фью-уопп!

– В смысле, «твоя точка»? – возмутился рыбак. – Ты тут всё купил, что ли?

Но потом подумал, что по понятиям, да и просто, если рассудить по-человечески, зубастая божья тварь права: человек пришёл на чужую территорию. К тому же, самец-то молодой, но у него спинной плавник полметра, зубы длиной в ладонь и веса в туше тонны три. Такое чудовище при желании лодку перевернёт и тебя пополам перекусит.

– Ладно, дам тебе долю, – Валерий потянул за верёвку и вытащил несколько метров сети в лодку.

В ячейках успело запутаться несколько рыбин. Хорошая селёдка, привычно отметил старик, жирная, в локоть длиной. Он распутал одну из рыбин, стараясь не повредить сеть, и бросил косатке. Могучая скользкая торпеда пронеслась мимо лодки, с шумом захлопнула пасть и ушла под воду. Некоторое время старик задумчиво глядел на расходившиеся по воде круги – самец косатки дышал под водой, расправляясь с селёдкой. Потом пасть вынырнула снова. Самец издал затейливый свист, высунул розовый язык и, кажется, ухмылялся.

– Ещё? Вот ты рожа ненасытная! – сказал рыбак и с некоторым сожалением бросил в воду вторую крупную селёдку. Косатка подхватила добычу и вновь погрузилась под воду.