Первая Искра

Настал мой самый долгожданный день. Кажется, я шла к нему всю жизнь.

Теперь, стоя перед зеркалом в белоснежном платье, которое бликует от солнечного света, даже не верится, что это действительно я.

Пышная юбка тихо шуршит при каждом движении, длинная, прозрачная фата тянется по полу, как облако.

Ещё немного, и я стану женой мужчины, которого люблю больше жизни.

На лице появляется улыбка, когда я в последний раз смотрю на своё отражение.
 Зелёные глаза будто светятся от счастья, которое тихо разливается по груди. Каштановые волосы собраны в аккуратный пучок, пара прядей выбилась и мягко ложится на щёки. На них играет лёгкий румянец, оттеняя веснушки, которые никакой макияж не способен скрыть.

Я опускаю взгляд на безымянный палец. В солнечных лучах сверкает бриллиант – то самое помолвочное кольцо, с которого всё началось. Совсем скоро рядом с ним появится другое, тонкое, обручальное. И тогда это уже будет не мечта, а реальность.

К глазам подкатывают слёзы, и я быстрым движением смахиваю их, чтобы не испортить макияж. Успею нареветься у алтаря.

Подойдя к окну, всматриваюсь в суету, которая происходит на улице. На лужайке неторопливо собираются гости. Женщины поправляют лёгкие платья, мужчины смеются, что-то обсуждая у рядов белых стульев.
 Зелёная, влажная трава сияет на солнце, а вдоль прохода стоят огромные вазы с моими любимыми белыми ромашками. Они чуть качаются от ветра, словно машут мне лепестками.

Я прищуриваюсь, пытаясь рассмотреть лица, но всё слегка расплывается, будто картинка потеряла фокус. Может, это слёзы, может, волнение, но мир за стеклом кажется чуть нереальным, как кадр из фильма, который вот-вот сменится чем-то другим.
 На фоне зелени белеет арка, украшенная цветами и лентами, – та самая, под которой я произнесу заветное «да».


Сбоку суетится организатор, что-то говорит в рацию. Где-то рядом глухо играет музыка, будто сквозь толщу воды.

Я провожу пальцами по подоконнику, стараясь запомнить этот миг. Всё выглядит идеально, и всё же внутри что-то скребётся, то ли от ожидания, то ли от лёгкого страха.

Дверь тихо приоткрывается, и в комнату заглядывает мама. На секунду она замирает на пороге, словно не верит, что перед ней её дочь. Потом улыбается дрожащей, растерянной улыбкой и делает шаг вперёд.

– Господи… – выдыхает она. – Какая же ты красивая. Когда ты только успела стать такой взрослой?

Голос срывается, и она не сдерживает слёз. Подходит ближе, обнимает крепко, как в детстве, когда казалось, что одно её объятие может защитить от всего мира.
 Я чувствую запах её духов, такой родной, домашний, и на мгновение хочется снова стать маленькой.

– Мам, – шепчу я, стараясь не расплакаться, – не начинай, а то я тоже не выдержу.

Она смеётся сквозь слёзы, вытирает глаза и ещё раз проводит ладонью по моим волосам.


Я обнимаю её в ответ, ощущая, как всё внутри успокаивается, хоть и всего на минуту.

Вслед за матерью в комнату заходит отец. Высокий, уверенный, в строгом костюме, он улыбается той самой улыбкой, от которой у меня всегда сжимается горло.

– Ну что, – говорит он, – готова, невеста, отправиться в новый путь?

Мама, всхлипнув, целует меня в щёку и спешно уходит, вытирая глаза.
 Я поворачиваюсь к отцу, крепко беру его за руку.

– Я люблю тебя, пап.

– И я тебя, милая, – отвечает он тихо.

Он берёт меня под руку, и мы вместе выходим из комнаты.


Шаги гулко отдаются в коридоре, сердце стучит в такт – быстро, неравномерно.


Сделав первый шаг на белую дорожку, ведущую к алтарю, я чувствую, как ноги подкашиваются от волнения.


Отец ведёт меня уверенно, спокойно, а гости поворачиваются вслед, не отрывая взглядов. Их лица сияют, всё внимание приковано ко мне.
 Он доводит меня до жениха, тот стоит ко мне спиной. Через пару мгновений он увидит меня в таком виде. Наверняка не сдержит слёз от трогательного момента, он никогда не сдерживает эмоции. И за это я его и полюбила. За его искренность, доброту, понимание, за то, каким любящим взглядом он смотрит на меня.

Костюм сидит на нём идеально: плечи кажутся шире, фигура крепче, он выглядит даже выше, чем обычно.
 Сердце распирает от чувств, оно словно увеличилось в размерах и сдавливает лёгкие, лишая возможности глубоко вдохнуть и успокоить мандраж. Господи, как можно любить так сильно?

Ко мне подходит брат, целует в щёку, шепчет что-то ободряющее.
 Я обнимаю отца и делаю шаг вперёд, поднимаюсь на две ступеньки и встаю рядом с женихом.
 Перед нами – арка, а у алтаря стоит ведущий церемонии в белоснежной форме. Он раскрывает папку и начинает читать слова.

Я тянусь к руке любимого мужчины и крепко обхватываю её. Сразу ощущаю тепло от знакомого прикосновения. Но стоит мне повернуть голову…

Мир рушится. Земля подо мной сотрясается, и я почти теряю равновесие.

Лицо жениха размыто. Контуры дрожат, будто на стекле расплылась краска.


 И только глаза видно отчётливо – не тёплые серые глаза Мартина. Чужие. Карие. Холодные. Пронзительные.

Я не понимаю, что происходит. Это не мой мужчина. Пытаюсь вырвать руку, но он не отпускает, цепляясь крепче, почти до боли.


Хочу закричать, но из горла не вырывается ни звука.


Всё вокруг плывёт, я оборачиваюсь в надежде найти помощь, но на меня тут же накатывает новая волна ужаса. Гости сидят на своих местах, но их силуэты тоже размыты, как смазанные пятна.

Паника захлёстывает. Нужно найти отца, он мой якорь, тот, ко всегда укроет меня от всех бед. Он же только что был рядом, только что вёл меня к алтарю. Но, взглянув туда, где папа должен сидеть, вижу пустой стул.

Папа… в тело вонзаются миллион острых иголок. Папа? Как он мог привести меня сюда, если его давно нет?

Я медленно поворачиваюсь к мужчине рядом.


Он стоит неподвижно, смотрит прямо на меня и даже сквозь размытый силуэт я могу разглядеть, что он улыбается. Эта улыбка холодная, как лезвие.

Это не может быть правдой.


Это сон.


Только вот – какой?


Кошмарный… или вещий?

Распахнув глаза и подскочив с места в холодном поту, Бриэль не сразу понимает, что произошло. Осмотревшись по сторонам, она откидывается обратно на подушку и накрывается одеялом с головой.

«Надо меньше мечтать о свадьбе, а то я уже с ума начинаю сходить» – проносятся мысли в её голове.

Мартин в последнее время стал другим. Всё чаще он исчезает в делах, с головой уходя в работу в компании отца. Его дни проходят среди совещаний, документов и звонков, а их с Бриэль встречи стали редкостью, почти роскошью.

Он пытался загладить вину: дорогими букетами, ужинами, украшениями. Поначалу она принимала это с улыбкой, но теперь в каждом подарке слышится извинение. Сколько раз она говорила ему, что не требует ничего, кроме времени рядом. Он кивал, обещал исправиться… а потом снова пропадал. А теперь пропали даже такие знаки внимания «для галочки».

Раньше она злилась, искала причины, подозревала самое худшее. Думала, что парень охладел к ней, столько раз отгоняла мысли о возможных изменах. Внутри всё клокотало от обиды и бессилия, пока однажды она не услышала случайный разговор их матерей. Те вполголоса обсуждали, как Мартин мечтает поскорее встать на ноги, чтобы купить небольшой, уютный дом для будущей семьи. С тех пор злость как рукой сняло.

Теперь она лишь вздыхает, глядя на телефон, когда он не отвечает на сообщения, и мысленно оправдывает его. Если всё это ради их будущего, она подождёт. Не станет отвлекать от важных дел.

Откинув одеяло, Бриэль тут же вздрагивает, её кожа покрывается мурашками от прохладного воздуха. Она торопливо накидывает на плечи тёплый халат и босыми ногами ступает на холодный пол. В доме тихо, только где-то внизу поскрипывают старые половицы.

Она направляется в ванную – ту самую, которую делит со старшим братом. Когда Лиама нет, комната принадлежит только ей. Не приходится каждое утро стоять под дверью, дожидаясь, пока брат примет долгий душ. На полках царит идеальный порядок, вокруг раковины нет ни единого следа его утренних сборов, зеркало чистое, без привычных пятен и разводов после активных умываний.

Бриэль улыбается уголком губ, касаясь пальцами гладкой поверхности столешницы. Ей нравится это редкое ощущение покоя, но вместе с ним приходит лёгкая тоска. Без брата в доме как-то пусто.

После гибели отца мама замкнулась в себе, и тогда, когда Бриэль было всего тринадцать, именно Лиам стал для неё всем: опорой, защитой, тем, кто помогал ей справиться с раздирающей душу болью несмотря на то, что сам ещё был семнадцатилетним мальчишкой.

Умывшись, Бриэль вытирает лицо мягким полотенцем и тянется за тональным кремом. Веснушки – единственное, что досталось ей от отца, и, как бы она ни старалась, принять их до конца так и не смогла. С детства мечтала о ровной, чистой коже, без этих солнечных пятен, рассыпавшихся по щекам и переносице.

Она привычным движением наносит тон. Всё происходит машинально: пальцы двигаются быстро, уверенно, без зеркала она уже знает, где какая черта лица требует внимания.

– Лиам! – вскрикивает с радостью Бриэль, когда спускается на кухню и видит за столом старшего брата. – Ты же должен был вернуться только на следующей неделе.

Не дожидаясь ответа, она бросается ему на шею и крепко обнимает.

– Я тоже соскучился, Бу. Проиграл один из туров и уговорил тренера отпустить меня домой пораньше, – с улыбкой отвечает Лиам, не выпуская сестру из объятий.

– Хватит называть её Бу, – слышится голос матери, когда та заходит в комнату. – Она уже не ребёнок.

– Ты не выглядишь удивлённой, – щурится Бриэль, отворачиваясь от брата и обращаясь к маме. – Ты что, знала, что он приедет и ничего мне не сказала?

– Не знала. Но мой радостный вопль Лиам уже выслушал пару часов назад.

– Пару часов назад? А почему меня не разбудили? – не сдерживая досады, спрашивает Бриэль у всех присутствующих в комнате.

– Не хотели тебя будить, ты же палец отгрызёшь, если не выспишься, – с хитрой улыбкой отвечает Лиам, шутливо взъерошивая волосы рассерженной сестрёнки.

Лорен, мать семейства, отворачивается к плите, ставит чайник и медленно насыпает заварку, будто давая детям время побыть наедине. Пар поднимается лёгким облаком, наполняя кухню запахом мяты и чего-то родного.

Бриэль, не отрывая взгляда от брата, снова тянется к нему и крепко обнимает, не желая отпускать. Щекой прижимается к его груди – тёплой, надёжной, такой знакомой. Лиам отвечает тем же: его рука ложится ей на спину, и в этом простом движении ощущается всё, что между ними сохранилось детства, когда он был её щитом.

– Мне жаль, что ты не победил, – с грустью говорит она, а затем переходит на шёпот: – можешь называть меня Бу до конца жизни.

– Я всё слышу, – вставляет Лорен, тем самым вызывая у детей смешок.

Бу. Так её теперь зовёт только брат, и Бриэль уже не помнит, когда это началось. Вроде, с самого детства, с тех времён, когда слова давались ей с трудом. Позже родители рассказывали, что малышке никак не удавалось выговорить собственное имя: вместо «Бриэль» получалось что-то нечёткое, смешное – «Буэй». Лиам, как старший и главный изобретатель прозвищ, тут же сократил до короткого «Бу». С тех пор это имя стало частью её самой.

Сейчас, когда Бриэль уже двадцать, мама упорно просит всех обращаться к дочери полным именем. «Так звучит взрослее, достойнее». Бриэль лишь улыбается в ответ, не спорит, но внутри каждый раз тепло откликается на короткое «Бу». В этих двух буквах скрывается целая жизнь: детство, запах отцовской рубашки, смех брата, дом, где всегда было шумно и уютно. И то, сколько нежности и любви скрыто в этом простом прозвище, знает только она.

Не желая отпускать Лиама, Бриэль смотрит на него снизу вверх – он выше почти на голову, и ей приходится задрать подбородок так, что шея слегка напрягается. Лиам каждый раз усмехается от этого и дразнит её «малявкой», но она не обижается: от его улыбки моментально в груди разливается тепло.

Он так похож на отца: те же густые каштановые волосы, карамельный оттенок кожи, светло-карие глаза с золотыми искрами на солнце и густые ресницы, которым можно позавидовать. Даже форма зубов у них одинаковая – лёгкая неровность резцов, которая придаёт улыбке живой, немного детский характер. Когда-то в детстве Бриэль всерьёз искала в интернете, передаётся ли такое по наследству. Оказалось – да.

Только вот веснушек у него нет – эта черта досталась исключительно ей, и, кажется, Бриэль всегда немного завидовала его чистой коже. К тому же годы бокса сделали из Лиама настоящую мечту всех девчонок: высокий, подтянутый, с уверенной походкой и рельефными мышцами, которые угадываются даже под обычной футболкой. В школе он вызывал бурю вздохов и шёпотов в коридорах, а вокруг Бриэль постоянно крутились девчонки, внезапно желающие «подружиться». Она быстро поняла, что большинство из них интересует вовсе не она, а её брат.

Правда, одна такая фанатка никак не отставала. И со временем именно она стала её настоящей подругой.

– Бриэль, —вырывает её из мыслей голос мамы. – Помоги накрыть на стол. Пока ждали, что ты проснёшься, успели проголодаться.

Отцепившись от Лиама, Бриэль идёт к холодильнику и достаёт всё самое вкусное для брата.

– Как насчёт сходить сегодня вечером в бар и отметить моё возвращение? – задаёт вопрос Лиам, обращаясь к сестре. – Пригласи Хлою, а я позову одного парнишку, с которым познакомился на соревнованиях. Он из другой команды, но мы нашли общий язык и, оказалось, живёт не так далеко от нас. Правда, сначала мы набили друг другу рожи…

– Лиам, – перебивает его речь мама.

– На ринге, мам, на ринге-е-е, – успокаивает он взволнованную Лорен, пока та не успела начать читать нотации о неподобающем поведении.

– Отличная идея, – подхватывает разговор Бриэль. – Тем более Мартин сегодня опять занят, так что я свободна.

– Мартин, – как-то без былого веселья произносит Лиам. – Как у тебя с ним? Не обижает?

– Мартин замечательный, – первой отвечает Лорен, улыбаясь. – Воспитанный, перспективный. И к Бриэль относится хорошо. Сейчас редко встретишь молодого парня, у которого на уме не одни гулянки.

– Это правда. Надеюсь, мы скоро поженимся, – мечтательно произносит девушка, погружаясь в собственные фантазии о будущей свадьбе.

– Ну ладно, – заключает Лиам и поворачивается к сестре. – Но если он тебя хоть пальцем тронет, я лично его придушу.

– Лиам, прекрати уже эти свои замашки хулигана, – отмахивается Лорен. – Бриэль знает себе цену. И не пойдёт на близость до брака.

– Мама! – вскрикивает дочь, закрывая лицо руками и краснея от стыда.

– Я вообще-то не это имел в виду, – откашливается Лиам, тоже смутившись от такой темы. – Но рад, что у вас всё хорошо.

В комнате повисает тишина. Когда-то папа обязательно сказал бы что-то смешное, мягко рассмеялся, и неловкость мигом бы рассеялась. Он умел это – одним словом вернуть лёгкость, одним взглядом напомнить, что всё будет хорошо.

Теперь эта роль никем не занята. Пустота после его смерти не заполнилась, просто стала частью их повседневности, привычной, как тень.

Бриэль опускает глаза, и внутри что-то болезненно сжимается. Она никогда не пройдёт к алтарю, держась за его руку. Эта мысль жжёт изнутри, как свежий шрам, который вроде бы затянулся, но стоит коснуться – и снова становится больно.

От грустных мыслей на глазах Бриэль скапливаются слёзы. Но тут же в голове всплывает сон, и тоска в миг сменяется тревогой.

– Эй, ты в порядке? – Ладонь Лиама ложится на её руку.

– Милая, я не хотела тебя обидеть, – мама срывается с места, подходит к дочери и обнимает, прижимая к груди.

– Всё нормально, – отвечает Бриэль, смахивая с щёк слёзы. – Просто вспомнила о папе.

– Нам всем его не хватает, – шепчет Лорен, нежно поглаживая волосы дочери.

– Так, – решает отвлечь всех от грустной темы Лиам. – Если все поели, предлагаю быстро убрать со стола и выслушать мой долгий и нудный рассказ о том, как меня бесит тот, из-за кого я проиграл.

На лицах всех появляется улыбка, и именно так они и делают. Под голос Лиама, наполняющий кухню живостью и теплом, семья вместе складывает посуду в посудомойку. Бриэль двигается рядом с ним, а Лорен то и дело поправляет чашки, будто не может отпустить привычку всё контролировать.

Лиам рассказывает о долгом, утомительном перелёте с пересадкой и соседкой, которая всё время норовила задремать на его плече. Потом об изнуряющих, но нужных тренировках, о людях, которых встретил, и местах, куда успел вырваться в редкие часы отдыха.

Когда он называет место, куда их заселили, «гадюшником», Лорен машинально даёт ему лёгкий подзатыльник. Бриэль прыскает со смеху, пряча улыбку в ладонях, но быстро осекается, когда ловит на себе строгий мамин взгляд. Тогда она покорно опускает глаза, но уголки губ всё равно выдают её. Тёплая, домашняя сцена, такая, какой давно не было в этом доме.

Папы больше нет. Но его тепло, его смех и вечная уверенность, что всё будет хорошо, будто пропитали стены этого дома. Иногда Бриэль кажется, что он всё ещё где-то рядом: в скрипе половиц, в лёгком запахе кофе по утрам, в отблеске солнца на старом семейном фото.

Без него стало трудно не только морально, но и материально. Мама держится из последних сил, стараясь тянуть семейный бизнес, который раньше был делом мужа. Но как бы Лорен ни старалась, денег часто не хватает. И всё же они не переезжают. Дом слишком дорог – не по цене, а по воспоминаниям. Слишком много в нём того, что напоминает о прошлом, к которому невозможно вернуться.

Лиам с головой ушёл в бокс. Кажется, другого пути для него просто не существует. Он живёт этим: тренировки, турниры, бесконечные разговоры о технике и ударах. У него действительно хорошо получается, но путь к признанию только начинается. До больших арен и громких побед пока далеко.

Поэтому Бриэль пришлось отложить собственные мечты. Поступление на юридический факультет теперь терпеливо ждёт своего часа. Чтобы хоть как-то помочь семье, она подрабатывает частным преподавателем французского для детей. Сначала думала, что не справится, но со временем даже начала получать удовольствие – особенно когда малыши пытаются с акцентом произнести bonjour, растягивая слова так, будто это заклинание.

«Не переживай за нас, пап. Любовь к тебе даёт нам силы двигаться дальше. У нас всё будет хорошо. Ты обязательно будешь гордиться нами, где бы ты ни был», – снова мысленно обращается Бриэль к отцу, наблюдая за своей маленькой, но такой любимой семьёй.

Мама, устало опершись на столешницу, что-то тихо напевает себе под нос, а Лиам, улыбаясь, спорит с ней о чём-то пустяковом. И именно в такие моменты Бриэль особенно остро чувствует, что их трое. Трое против всего мира. Трое, которых удерживает вместе память о человеке, ставшем их вечной опорой.

– А вот и твоя вечно опаздывающая подруга, – громко произносит Лиам, стараясь перекричать музыку в баре и кивая в сторону входа.

– Всем привет! – Хлоя подбегает к столику и сразу целует в щёку Бриэль. – Снова ты в своих джинсах, на следующий день рождения подарю тебе короткую юбку!

Её фигуру подчёркивает облегающее платье глубокого синего оттенка, мягко повторяющее каждый изгиб тела. Ткань поблёскивает в свете софитов, а на этих высоченных каблуках её ноги кажутся бесконечными – стройными, изящными, будто сошедшими с подиума. С каждым шагом Хлоя словно знает, что на неё смотрят, и пользуется этим с врождённой лёгкостью: слегка покачивает бёдрами, поправляет прядь волос, мельком улыбается. И этого достаточно, чтобы весь бар на секунду притих.

– А меня поцеловать? – шутит парень.

– Ох, красавчик, – качает головой Хлоя. – Прошли те времена, когда я вырисовывала твоё имя в тетрадках.

– Поцелуйтесь уже, или прекратите сейчас же, – язвит Бриэль, делая глоток вишнёвого сока.

– Ревнуешь? – хором спрашивают оба.

Сок оказывается таким кислым, что Бриэль невольно морщит нос и даже слегка щурится. Щёки предательски заливает румянец, а губы складываются в недовольную гримасу. Только вот сидящие рядом явно принимают это за ответ на их вопрос и, переглянувшись, разражаются смехом.

– А друг твой где? – спрашивает Бриэль брата, чувствуя, что от постоянных перекрикиваний голос уже садится.

– Скоро будет, семейные дела, – отвечает Лиам. – Может пересядем за другой стол, подальше от сцены?

Девушки согласно кивают, и вся троица направляется искать другой столик, туда, где можно хотя бы услышать собственный голос. Пробираясь сквозь плотную толпу на танцполе, Хлоя вдруг вздрагивает: какой-то подвыпивший мужчина хватает её за руку и грубо тянет к себе, обдавая перегаром и нагло скользя ладонью по её талии. Девушка пытается вырваться, но хватка оказывается слишком крепкой. В следующую секунду Лиам, заметив происходящее, срывается с места. Пара быстрых шагов, и его кулак с силой врезается в грудь обидчика. Пьяный мужчина, потеряв равновесие, валится на пол, утягивая за собой и девушку.

Бриэль стремительно подбегает к подруге, помогая ей подняться с пола. Хлоя всё ещё растеряна, платье задралось, дыхание сбилось, а глаза широко раскрыты, будто она сама ещё не до конца понимает, что произошло. Лиам же, сжав челюсть, опускается рядом с мужчиной. Его плечи напряжены, взгляд тёмный и опасный. Он уже заносит кулак, готовясь врезать так, чтобы тот запомнил надолго. Но Бриэль успевает перехватить его руку, крепко сжимая пальцами запястье брата.

– Лиам, не надо, – тихо, но настойчиво говорит она. Голос дрожит, но в нём звучит просьба, перед которой он, как всегда, бессилен. – Пожалуйста.

Лиам тяжело выдыхает, будто пытается выпустить вместе с воздухом всю злость, что копится внутри. Кулак медленно опускается, а напряжённые плечи чуть оседают. Он бросает на мужчину последний, ледяной взгляд, но больше не двигается. Никогда не мог отказать сестрёнке, особенно когда она смотрит на него так, с тихой мольбой и усталостью в глазах. Огорчить её для него всегда было хуже, чем сдержать удар.

– Мы в уборную, Хлое нужно привести себя в порядок, – выкрикивает Бриэль, держа подругу за руку.

– Я с вами, – твёрдо говорит брат.

– В женскую уборную? – Бриэль приподнимает бровь. – Всё в порядке, найди пока место. Если что, я позвоню.

Лиам оглядывается по сторонам настороженно, будто оценивает каждого, кто проходит мимо. На секунду кажется, что он вот-вот передумает, но потом с неохотой выдыхает и отступает на шаг. Его пальцы всё ещё сжаты в кулаки, однако он отпускает девушек, не скрывая тревоги в глазах.

Бриэль следует за подругой, наблюдая, как та идёт вперёд уверенной походкой, словно минуту назад никто и не пытался схватить её посреди танцпола. На лице Хлои ни следа растерянности, только привычная лёгкая улыбка. Иногда Бриэль завидует этому умению – держать лицо, делая вид, что всё под контролем, даже когда внутри наверняка штормит.

– Блин, платье грязное, а я его только вчера купила! – сокрушается Хлоя, глядя на своё отражение в уборной.

– Всё в порядке? – интересуется подруга.

– Да, – спокойно отвечает та. – Просто пьяный придурок испортил платье.

– Хлоя, может…

– Бри, всё в порядке. Не начинай.

Бриэль отступает на шаг, позволяя подруге отдышаться и не засыпая её расспросами. Она знает – Хлоя не из тех, кто покажет, что ей больно. Привыкла прятаться за маской легкомыслия, за шутками и улыбками. С её внешностью это выходит безупречно: голубые глаза, фарфоровая кожа, идеальные черты, от которых у парней кружится голова. Почти кукла. Только Бриэль знает, что под этим безупречным фасадом живёт человек с глубокими ранами и мягким, ранимым сердцем, которое Хлоя старательно прячет от всех, даже от самой себя.

– Всё, можем идти, – говорит Хлоя, оборачиваясь к подруге. – Если ты сейчас начнёшь плакать, я снова начну разговаривать на ломанном французском!

– Только не это, – не может сдержать улыбку Бриэль. – Твой акцент ужасен.

– Вот и не доводи меня.

Взявшись за руки, девушки выходят из уборной и возвращаются в зал, где музыка снова обрушивается на них тяжёлой волной басов. Бриэль оглядывается, стараясь выцепить взглядом брата среди толпы. В её ушах звенит от шума, глаза слегка щурятся от вспышек прожекторов. Но Хлоя замечает его первым.

– Это кто? – шепчет Хлоя подруге на ухо, не отводя взгляда от парня, который сидит напротив Лиама.

– Видимо, тот самый друг.

Бриэль успевает рассмотреть парня, пока они пробираются к столику в дальнем углу. Симпатичный брюнет, из тех, на кого сначала обращаешь внимание поневоле. Волосы – чуть длиннее, чем ей когда-либо нравилось, небрежно падают на лоб и почти скрывают глаза, из-за чего лицо кажется немного хмурым. Хоть бы уже взял заколку и приколол их, честное слово. На нём чёрная кожаная куртка, будто он не замечает духоты в помещении, и несколько серебристых колец на пальцах, которые поблёскивают в свете прожекторов, придавая ему вид человека, которому плевать, что подумают окружающие.

Парень сидит, вальяжно развалившись в кресле. Одна рука небрежно лежит на спинке, другая крутит бокал с какой-то тёмной жидкостью. Вся его поза так и кричит об уверенности и равнодушии, как у человека, привыкшего наблюдать за другими, но не спешащего в них вмешиваться.

– Привет, – первая здоровается Хлоя.

Парень неторопливо поднимается с места, расправляя плечи, и делает несколько шагов навстречу девушкам. Его движения расслаблены, но в каждом чувствуется уверенность и чуть вызывающая наглость. Он останавливается совсем близко и, не сводя глаз с Хлои, берёт её ладонь в свою. На долю секунды его губы касаются её кожи. На лице играет дерзкая ухмылка, будто он отлично знает, какое впечатление производит.

– Эй, джентльмен, полегче, – влезает Лиам.

Подойдя к сестре, Лиам легко кладёт руку ей на плечо и чуть притягивает ближе жестом, в котором больше защиты, чем привычной братской опеки. Его взгляд становится серьёзным, голос звучит громче, перекрывая шум бара, когда он начинает знакомить всех собравшихся.

– Это Бриэль, – кивает на сестру. – От неё держи свои руки подальше, если не мечтаешь быть боксёром со сломанными пальцами. А это Хлоя, её лучшая подруга. В общем-то, к ней тоже не приставай.

– Тебя послушать, так я маньяк какой-то, – безобидно бросает парень и хлопает Лиама по плечу.

– Девочки, это Рейн. Мы познакомились на соревнованиях.

– Приятно познакомиться, – Бриэль вежливо протягивает ладонь для рукопожатия.

Рейн смотрит на протянутую руку с лёгким прищуром, пытаясь решить, стоит ли вообще отвечать на этот нелепый жест вежливости. Потом всё же неуверенно пожимает её. Но вместо того, чтобы отпустить, он чуть задерживает пальцы, скользя взглядом по лицу девушки. В его тёмных глазах мелькает что-то изучающее, слишком прямое, и Бриэль вдруг ловит себя на мысли, что от этого ей становится не по себе. Она поспешно отдёргивает руку и прячет неловкость за натянутой улыбкой.

– Может дамы хотят что-нибудь выпить? – спрашивает Рейн, засунув руки в карманы куртки.

– Мне пиво, – подхватывает разговор Хлоя, и Бриэль замечает игривый блеск в её глазах.

Парни уходят за выпивкой, и Бриэль безжалостно наступает Хлое на ногу. Та настолько откровенно разглядывает нового знакомого, не скрывая интереса, и это начинает раздражать.

– Ай! – вскрикивает блондинка. – Ты чего?

– Ничего. Так хочу танцевать, что не могу устоять на месте. Вот, тебе уже ноги оттоптала, – язвит Бриэль.

Под звонкий смех Хлоя перекидывает руку через плечо подруги и буквально втягивает её в гущу танцующей толпы. Гул басов проникает в кровь, заставляя тело двигаться в ритм. Хлоя, вся в огнях, двигается уверенно и раскрепощённо, волосы блестят в свете софитов, короткое платье мерцает при каждом её шаге.

Бриэль поначалу двигается неуверенно, пытаясь не задеть соседей и не наступить кому-то на ногу, но вскоре ловит ритм. С каждой минутой волнение уходит, и на смену приходит лёгкость. Музыка будто стирает все мысли, оставляя только ощущение настоящего момента.

Хлоя смеётся, хватает подругу за руку и кружит, отчего Бриэль не может удержаться от улыбки. Щёки пылают, сердце стучит быстро – от танца, от музыки, от ощущения, что сейчас всё просто хорошо. На пару минут она забывает обо всём: о Мартине, о бесконечной вежливости, о том, какой должна быть. Просто танцует.

Бриэль, смеясь, делает несколько неловких шагов назад, когда Хлоя отпускает её руку, оставляя одну посреди танцпола. Она проводит рукой по волосам, переводит дыхание и вдруг чувствует чей-то взгляд.

Рейн сидит за их столиком, полуобернувшись. Вокруг шум, смех, мельтешение людей, но он будто ни на кого больше не смотрит. Только на неё.

Его глаза – внимательные, прищуренные, цепкие. Он не просто наблюдает, а рассматривает. Бриэль замирает, чувствуя, как что-то странное и тревожное расползается по груди.

Она отводит взгляд, делает вид, что ищет Хлою, но потом всё равно снова смотрит в его сторону. И ловит его взгляд вновь.

Бриэль чувствует, как щеки предательски вспыхивают, и торопливо отворачивается, делая вид, что снова танцует. Только теперь дыхание сбилось, а в голове – лишь этот взгляд, от которого, почему-то, становится жутко.

Утро выдалось слишком обычным, даже раздражающе правильным, как будто кто-то поставил жизнь на повтор.

Мама уже ушла на работу, Лиам, скорее всего, мучает тренажёры в спортзале, и в доме стоит та самая глухая тишина, от которой сводит зубы.

Бриэль наливает себе кофе, усаживается за стол и рассеянно листает ленту в телефоне. Всё как всегда: старая знакомая драматично жалуется на бывшего, соседка снова выкладывает фото кота, кто-то спорит о политике.

А вот от Мартина – ничего. Ни смайлика, ни дежурного «доброе утро».

Обычно он писал первым. Всегда. И это «всегда» почему-то застревает в голове, как мелкий камешек в ботинке.

Она отмахивается. Нельзя искать трещины там, где их нет. Просто все немного устали. Она, он, да и вообще – сама жизнь.

Допив обжигающий напиток, она механически ополаскивает кружку и ставит её ровно на то место, где всегда ставит мама.

Взгляд падает на часы – пора собираться на занятия по французскому.

Все её ученики живут в шаговой доступности. Это, конечно, ограничивает заработок, но зато избавляет от необходимости лишний раз передвигаться на машине. Пешком спокойнее. Безопаснее. И проще убедить себя, что всё под контролем.

Натянув удобные брюки и белую футболку, Бриэль направляется в ванную. На ходу включает музыку, и комната наполняется знакомыми ритмами той самой песни, под которую она танцевала вчера в баре.

В воздухе будто снова витает запах алкоголя, смех и огни, мелькающие в темноте. И тот взгляд. Тяжёлый, внимательный, прожигающий насквозь.

Новый знакомый с тёмными глазами, который смотрел так, словно что-то о ней знает.

От воспоминания по спине пробегает холодок, будто кто-то провёл кончиками пальцев по коже.

Она резко моргает и берётся за крем, привычно скрывая веснушки.

«Блин» – слетает с её губ, когда капля тонального средства попадает на белую ткань футболки.

Раздражённо выдохнув, она заканчивает макияж и возвращается в спальню, чувствуя, как злость расползается под кожей. С утра всё идёт наперекосяк.

Футболка отправляется в стирку, а вместо неё Бриэль надевает белую блузку. Она бегло осматривает комнату, сдвигает подушку, заглядывает под плед, потом в сумку – телефона нет.

«Ну конечно», – бормочет она сквозь зубы, мысленно проклиная этот день.

Но через мгновение заставляет себя остановиться. Глубокий вдох. Выдох. Вечером ведь свидание с Мартином. Настоящее, давно обещанное, почти как праздник после недели скуки и недопониманий. Эта мысль становится её спасательным кругом: всё остальное – ерунда.

Так и не найдя телефон, Бриэль решает не задерживаться. Хватает сумку, кивает самой себе в зеркале и выходит, утешая себя тем, что, может этот день пройдёт по-человечески.

А по закону подлости – именно в такие дни всегда что-то идёт не так.

Получив оплату после занятия, Бриэль вежливо улыбается, прощается и выходит на улицу, где воздух уже пахнет надвигающимся дождём.

Небо затянуто тучами, и солнце спряталось окончательно. Холодный ветер подхватывает её волосы, проникает под тонкую ткань блузки, пробирает до самых костей.

Она зябко обхватывает себя руками и ускоряет шаг, надеясь успеть домой, пока не начнётся ливень.

Кап.

Холодная капля падает прямо на кончик носа.

Кап.

Ещё одна скользит по щеке, оставляя за собой мокрую дорожку.

«Только не сейчас», – шепчет она обречённо себе под нос.

Но небо издевательски отвечает раскатом грома. Через секунду ливень обрушивается так неожиданно и безжалостно, словно кто-то вылил на город ведро воды.

Бриэль успевает сделать лишь пару шагов, прежде чем мокрая ткань начинает неприятно прилипать к телу.

Она смеётся – тихо, нервно, как человек, которому остаётся только принять поражение. И, прижав сумку к груди, бросается искать хоть какое-то укрытие.

Забежав в ближайшее кафе, Бриэль стряхивает капли с волос, чувствуя, как вода стекает по шее под воротник, и направляется к столику в дальнем углу, подальше от дверей и сквозняка. Садится, обхватывает руками горячую кружку, которую кто-то оставил на столике, просто чтобы согреться хоть немного.

За окном – сплошная завеса дождя. Капли стекают по стеклу, смазывая отражение города. Люди на улице бегут, прячутся под зонтами, кто-то ругается, кто-то смеётся. А она просто сидит – без телефона, без музыки, без отвлечения.

Как назло, именно сейчас ей нечем занять руки и голову. Только собственные мысли, да этот навязчивый звук дождя, который будто специально пытается докопаться до чего-то внутри.

– Добрый день, будете что-нибудь заказывать? – отвлекает её голос официантки.

Бриэль переводит взгляд на витрину, где ровными рядами выложены булочки с корицей, круассаны и крошечные пирожные с глянцевыми ягодами. Запах свежего кофе смешивается с ароматом ванили и тёплого теста, и живот предательски урчит. В такие моменты особенно остро чувствуешь, как мало нужно, чтобы стало чуть уютнее.

Но здравый смысл быстро душит это мимолётное желание. Она вспоминает, что скоро придёт счёт за дом, что мама опять будет волноваться, а Лиам наверняка предложит «разрулить» всё сам, лишь бы она не переживала.

Нет, не сегодня. Даже такая мелочь, как кофе и булочка, сейчас – роскошь.
 Бриэль тихо выдыхает и отворачивается от витрины, тем самым отказываясь не только от сладкого, но и от соблазна позволить себе слабость.

– Нет, спасибо, – отвечает она девушке с досадой в голосе. – Если вы не против, я просто пережду, когда закончится дождь.

– Конечно, – отвечает официантка с пониманием, кивает и уходит к другому столику.

Бриэль остаётся сидеть в углу, слушая, как дождь с силой бьёт по окнам.

Минуты тянутся мучительно долго. Бриэль то и дело проверяет часы на стене и всё чаще кусает губу. Скоро должен приехать Мартин, и ей нужно успеть собраться к долгожданной встрече.

Прошло уже больше получаса, но дождь, кажется, только усиливается. Сцепив зубы, Бриэль распахивает дверь кафе и выходит под ледяной ливень. Вода моментально пропитывает одежду до последней нитки, но она идёт, не оглядываясь, чувствуя, как холод пробирается под кожу. Может, хоть этот дождь смоет раздражение, усталость и все глупые мысли, что застряли в голове с самого утра.

– Ты где была? – Лиам встречает сестру на пороге и притягивает к себе.

– Возвращалась домой, когда начался дождь, – бубнит она, уткнувшись в его грудь и дрожа всем телом от холода. – Решила переждать в кафе, но устала просто сидеть.

– А телефон почему не взяла? Я звонил, а потом нашёл его на полке с кружками, – обеспокоено спрашивает брат.

– Вот я дура… – жалобно стонет Бриэль. – Видимо случайно положила его туда вместе с помытой кружкой. Не могла найти, а мне уже было пора выходить на занятие.

– Не делай так больше, Бу, – с улыбкой говорит Лиам и целует сестру в макушку. – Давай в душ, а то ты замёрзла.

Бриэль напоследок крепко обнимает брата, чувствуя, как его тепло немного вытесняет из тела остатки холода, и поднимается на второй этаж.

В спальне быстро находит чистую одежду, привычным движением бросает промокшие вещи на стиральную машинку и почти бегом идёт в ванную. Горячая вода сначала обжигает, а потом дарит то самое чувство блаженного покоя. От контраста температур кожу покалывает, но вскоре всё внутри расслабляется.

После душа она заворачивается в мягкое полотенце и открывает баночку крема с ароматом лимона. Едва уловимый запах мгновенно наполняет ванную – уютный, такой же, как объятия Мартина когда-то. Когда-то – потому что в последнее время в них стало меньше тепла и больше привычки. Но Бриэль всё равно улыбается, нанося крем на кожу. Пусть хотя бы запах напоминает, что любовь всё ещё где-то рядом.

Только после того, как она одевается, проверяет телефон. На экране – лишь несколько пропущенных звонков от Лиама. Ни сообщений, ни уведомлений, ни короткого «привет» от Мартина. Бриэль заставляет себя не придумывать лишнего. У него, наверное, просто завал на работе. У него всегда завал.

Она садится на край кровати, держа телефон в руках. Мелькает мысль – написать первой, спросить, всё ли в силе, но она тут же отмахивается. Не хочет казаться навязчивой.

Он не забыл. Не может забыть.

Так она убеждает себя, вздыхает и откладывает телефон на тумбочку.

Забравшись под одеяло, Бриэль ощущает приятное тепло ткани, усталость наваливается неожиданно. В голове крутятся обрывки мыслей, всё смешивается в туманный поток, и глаза закрываются сами собой.

Из сна её вырывает лёгкое похлопывание по плечу.

– Бу, Мартин приехал. Ждёт в гостиной, – шепчет Лиам.

От этих слов сон снимает, как рукой. Бриэль резко садится, одеяло сползает на пол. Первый взгляд – на часы, и сердце болезненно ёкает: она проспала.

– Блин! – вскрикивает она и соскакивает с кровати.

В комнате творится хаос: повсюду разбросаны вещи, подушка съехала на край кровати, а волосы спадают на лицо растрёпанными прядями. Она поджимает губы, в панике оглядывается вокруг, пытаясь решить, с чего начать: одеться, накраситься или хотя бы привести себя в человеческий вид.

Несётся к шкафу и судорожно перебирает одежду.

– Скажи ему, что я скоро спущусь, – просит она брата.

– Ты как себя чувствуешь? Мне показалось ты горячая.

Бриэль моментально прикладывает ладонь ко лбу. Кажется, Лиам прав. Видимо, простыла из-за дождя.

– Нормально, – врёт она, но по взгляду брата понимает, что тот ей не поверил.

Ничего больше не говоря, Лиам выходит из комнаты, закрывая за собой дверь.

Бриэль лихорадочно натягивает бордовый комбинезон, путаясь в лямках и мысленно проклиная себя за то, что вообще решила прилечь «на пять минут». На комбинезоне остаётся мятая складка, но исправлять уже некогда. Она хватает первые попавшиеся под руку серьги – простые, но хоть что-то, чтобы выглядеть не совсем как человек, только что вылезший из постели.

Бросив быстрый взгляд в зеркало, она морщится. Уставшее лицо, немного взъерошенные волосы и эти проклятые веснушки, которые будто нарочно выступают ярче, когда нужно выглядеть идеально.

«Замазать хотя бы их», – решает она вслух и почти бежит в ванную.

Пальцы дрожат, когда она открывает баночку с кремом и в спешке наносит тон, растушёвывая его прямо ладонями. Свет из зеркала режет глаза, но Бриэль упорно доводит лицо до более-менее приличного вида. Взгляд в отражение – и короткий выдох. Сойдёт.

Спустившись по лестнице с туфлями в руках, Бриэль сразу замечает Мартина. Он сидит на диване, как с обложки журнала: в идеально выглаженном чёрном костюме, с чашкой чая в руке, спокойный и собранный. Возле него Лиам что-то оживлённо рассказывает, и оба выглядят так, будто время течёт для них иначе.

На лице Бриэль появляется улыбка. Картина почти домашняя, такая привычная и немного трогательная.

Услышав шаги, Мартин поднимает взгляд. Его глаза скользят по ней – от растрёпанных волос до босых ног – и он медленно встаёт, ставя чашку на стол.

Бриэль, забыв про приличия, бросает туфли прямо на пол и буквально влетает ему в объятия.

– Я скучала, – выдыхает она ему в шею, ощущая знакомый запах его одеколона.

– Я тоже, – отвечает Мартин, только почему-то Бриэль кажется, что эта фраза звучит дежурно, а не искренне. – Готова ехать?

– Да, конечно.

– Не скучайте, – бросает Лиам и скрывается на втором этаже.

Бриэль, оказавшись наедине с парнем, тянется за поцелуем. Мартин отвечает одним лёгким быстрым касанием и сразу ведёт девушку к выходу.

В груди у неё поднимается волна досады. Что-то колет изнутри, как будто он снова поставил между ними ту самую незримую стену. Бриэль молча подхватывает туфли, наспех обувается, даже не накидывает хотя бы тонкую куртку и выходит вслед за ним под прохладный вечерний воздух.

Дождь успел уйти, оставив после себя лишь лужи. Воздух пахнет мокрым асфальтом и листвой.

Бриэль подходит к машине и, как обычно, ждёт, что Мартин откроет ей дверь. Это маленькое проявление внимания, к которому она привыкла за годы их отношений. Но он, даже не посмотрев в её сторону, садится за руль.

Неловкость повисает в воздухе. Бриэль тихо открывает дверь сама, скользит на сиденье и пристёгивается, стараясь не смотреть на него. Мотор мягко урчит, в салоне начинает играть музыка, и машина трогается с места.

По пути оба молчат. Иногда Бриэль хочется начать подпевать под знакомые мелодии, но она с детства стеснялась своего голоса, да и сейчас не то настроение. Она лишь смотрит в окно на огни вечернего города, отражающиеся в каплях дождя на стекле.

Мартин сосредоточен на дороге, пальцы отбивают ритм на руле, но не в такт музыке, а просто из привычки.

Подъехав к ресторану, он всё-таки выходит и открывает для неё дверь. Этот жест вызывает у Бриэль лёгкую, почти неловкую улыбку – то ли благодарность, то ли воспоминание о былом внимании. Она берёт его под руку, и он молча ведёт спутницу в уютный ресторан, украшенный живыми цветами и мягким светом, созданным для тех, кто ещё верит в романтику.

Сделав заказ, Бриэль смущённо произносит:

– Ты очень красиво выглядишь в костюме.

– Спасибо, – лишь отвечает тот.

Бриэль ждёт несколько секунд, но Мартин больше ничего не добавляет.

– А я? – не сдерживается она.

– Что ты?

– Я красивая? – почти шепчет она, краснея от смущения.

– Конечно красивая, – говорит уверенно Мартин и берёт её руку в свою. – Почему ты спрашиваешь?

– Просто ты перестал мне это говорить. – Она сильнее сжимает его руку в ответ.

– Не вижу смысла постоянно повторять очевидное, Бри.

– Дело не только в этом, – продолжает Бриэль, решив, что пришло время рассказать парню о своих переживаниях. – Мы вообще отдалились. Редко видимся, ты почти не пишешь, не звонишь. А когда это делаю я, не отвечаешь, отмахиваясь, что занят.

– Но я ведь и правда занят, – тон Мартина резко становится холодным, и он одёргивает руку.

– Я знаю, знаю. – Бриэль снова тянется к его ладони и обхватывает её двумя руками. – Просто я очень скучаю по тебе. Мы вместе уже столько лет. Я понимаю, что сейчас мы повзрослели, на нас больше ответственности, но поменялось и твоё отношение ко мне.

Она не сводит взгляда с лица парня, выискивая хоть какую-то эмоцию – интерес, раздражение, усталость. Что угодно. Но он не поднимает глаз. Просто крутит вилку между пальцами.

Тишина становится гнетущей и неловкой, как невидимая стена между ними. Бриэль делает вид, что рассматривает интерьер, но внутри всё сжимается.

– Я люблю тебя, – она нарушает это немое напряжение между ними.

– Да, и я тебя. Прости, столько всего навалилось… – отвечает Мартин и целует девушку в щёку.

Бриэль решает свернуть с опасной темы и, натянуто улыбнувшись, спрашивает его о работе. Мартин сразу оживляется: глаза загораются, голос становится увереннее, в нём звучит тот самый азарт, который когда-то покорил её сердце.

Она слушает, кивает в нужных местах, но внутри всё стягивает в тугой узел. Когда-то он с таким же блеском говорил о них, о совместных мечтах и планах. Теперь – только о проектах, коллегах и цифрах.

Он всё ещё рядом, сидит напротив, улыбается. Но будто через стекло. Бриэль ощущает, как по телу пробегает озноб. То ли от температуры, то ли от нарастающего страха, что она теряет любимого человека.

Утро в доме начинается суетливо. За окнами висит лёгкий туман, а первые солнечные лучи робко пробиваются сквозь стекла. Бриэль сидит за кухонным столом, закутавшись в мягкое одеяло: простуда даёт о себе знать, и пришлось отменить все занятия по французскому на ближайшие дни. Горячая чашка чая, от которой в воздух поднимается густой пар, приятно согревает руки. Лиам сидит напротив, переписываясь с кем-то, время от времени подбадривая сестру добрым взглядом.

Лорен присоединяется к ним и садится за стол, аккуратно поправляя под собой стул. На столе уже стоят тарелки с омлетом и зелёным салатом – простая, но по-домашнему уютная еда, от которой по кухне тянет теплом и спокойствием. Она наливает себе кофе, бросает короткий взгляд на детей и улыбается – устало, но по-доброму. В такие моменты Бриэль замечает, как сильно мама изменилась за последнее время: стала чуть тише, задумчивее, морщинок вокруг глаз стало заметно больше.

– Мам, а если… – начинает Лиам осторожно, – один мой друг занимается ремонтом машин. Мы могли бы сдать его в аренду, лишние деньги нам не помешают. Тем более он уже давно пустует.

Мама ставит чашку на стол, размышляя:

– Лишние деньги действительно, сейчас не помешают. Но ты уверен, что это безопасно?

– Да, мама, – отвечает Лиам уверенно. – Он ещё сказал, что дополнительная пара рук ему не помешает, так что по вечерам я буду подрабатывать с ним.

– Ладно, тогда можно обсудить условия. Главное, чтобы всё было честно и ничего противозаконного, – соглашается мама, слегка улыбаясь.

Лиам оживляется и снова что-то быстро печатает на телефоне:

– Отлично, тогда я подготовлю всё.

В этот момент Бриэль, закутавшись в одеяло посильнее и прихлебывая чай, поднимает голову:

– А что за друг?

– Рейн, с которым вы познакомились вчера.

От воспоминаний о парне Бриэль содрогается. Перед глазами всплывает его взгляд – слишком пристальный, будто он пытался прочесть её насквозь. В том взгляде не было ни улыбки, ни тепла, только холодное внимание, от которого хотелось спрятаться.

– Что-то не так? – интересуется Лиам, заметив, как сестра поменялась в лице.

– Нет, всё в порядке, – обманывает Бриэль, морща нос.

– Ла-а-адно, – тянет Лиам, и его подозрительный тон ясно говорит, что он что-то понял.

В комнате воцаряется обычная утренняя гармония: в воздухе смешиваются запах свежего хлеба и крепкого кофе, редкие солнечные лучи ложатся на стол мягкими бликами. Смех, короткие реплики, звяканье посуды – всё это складывается в привычный домашний ритм. На мгновение кажется, что жизнь идёт своим чередом, несмотря на усталость, заботы и болезни.

После завтрака Лиам помогает маме убрать со стола: ловко собирает тарелки, протирает поверхность, подшучивает, что теперь кухня сияет не хуже операционной. Потом, закатив рукава, решительно отправляется в гараж, будто собирается не просто прибраться, а победить многолетний хаос. Там его ждёт старый хлам, запах пыли и коробки с прошлым, которое давно никто не трогал.

– Как ты? – интересуется мама у дочери.

– Тело ломит, но до свадьбы заживёт, – без задней мысли отвечает Бриэль.

– До свадьбы? – сразу подхватывает Лорен. – Вы с Мартином вчера что-то обсуждали?

– Нет, – разочарованно вздыхает Бриэль. – Мы вообще мало что обсуждаем в последнее время, он вечно занят.

– Это ради вашего будущего, – начинает мама.

– Да знаю я. Но всё равно мне его не хватает. Ладно. Всё будет хорошо. Пойду к Лиаму. Помогу с уборкой и отвлекусь от дурацких мыслей.

Поцеловав маму, Бриэль скидывает одеяло на стул и нехотя встаёт. Тело всё ещё ломит, но сидеть без дела невыносимо. Она кутается в куртку, натягивает капюшон и выходит во двор. Холодный воздух щекочет щёки, заставляя её плотнее запахнуться. Шаг за шагом она идёт к гаражу – туда, где запах металла и пыли всё ещё хранит отголоски прошлого.

Подходя к постройке сбоку от дома, Бриэль чувствует, как на неё накатывает тихая тоска. Раньше здесь стояли две папины машины. После его гибели одну из них сдали в утиль, вторую продали, и гараж постепенно опустел. Слишком много воспоминаний связано с этим местом. Бриэль делает глубокий вдох, пытаясь собрать себя, прежде чем открыть дверь и войти внутрь.

Лиам так усердно подметает пол, что кажется, если он приложит ещё чуть больше силы, то прорубит дыру прямо в бетоне. Заметив сестру у двери, он останавливается, вытирает лоб тыльной стороной ладони и, не теряя ни секунды, задаёт прямой вопрос:

– Тебе не нравится Рейн? Он успел что-то тебе сделать?

– С чего ты взял? – Бриэль округляет глаза от удивления. – Я же сказала, всё в порядке.

– Вот опять! – Лиам тычет пальцем ей в лицо. – Ты всегда морщишь нос, когда врёшь.

– Не правда! – отрицает она, морща нос.

– Вот снова! – не унимается брат.

Бриэль несколько секунд смотрит на него, не шевелясь и пытаясь переварить услышанное. На лице отражается смесь удивления и детской обиды, словно её только что застукали за чем-то личным. Но за этим быстро проскальзывает невольная улыбка: ну конечно, Лиам всегда видел её насквозь, сколько бы лет ни прошло.

– И давно ты это подметил? – с недовольством спрашивает она.

– Да с детства.

– То есть ты с самого детства ловил меня на вранье и никогда об этом не говорил? – возмущается рассерженная девушка.

– Просто ты никогда особо не врала. Что-то утаивала, может, не договаривала. А сейчас, когда дело касается парня, я не могу не выяснить причину, – сдержанно объясняет Лиам спокойным тоном.

Бриэль отворачивается, делая вид, что обиделась, демонстративно поправляет волосы и прячет улыбку. Но внутри разливается то самое родное, почти детское тепло. Приятно знать, что Лиам всё тот же: внимательный, упрямый, и всегда готов встать между ней и всем остальным миром.

– Ладно, – бросает она. – Не то, чтобы он мне не нравился. Просто он кажется мне странным и каким-то… мрачным что ли. А ты сам знаешь, что мне тяжело доверять незнакомым людям.

– Ну если он кажется тебе мрачным, то при виде его брата, смотри вообще в обморок не упади, – шутит брат.

– Что ещё за брат?

– Его старший брат. У них ещё младшая сестра есть.

– Ой, твои друзья – твои проблемы. Мне вообще не обязательно с ними пересекаться, – отмахивается Бриэль.

– Это точно всё?

– Ну, носом я вроде не морщила, так что тебе не уличить меня во лжи.

– Чёрт, – улыбается Лиам. – Уже жалею, что сознался. Теперь мой верный детектор лжи не будет работать.

Бриэль берёт с полки рабочие перчатки, натягивает их почти до локтей и берётся за уборку полок, вытаскивая старые коробки и стряхивая с них пыль. В каждой находит что-то смешное или странное: старая кассета, паутина, забытая игрушка. Лиам наблюдает за ней с лёгкой усмешкой, и Бриэль на мгновение забывает о простуде: спина не ноет, грудь не колет, а тело наполняется энергией.

Перебирая инструменты, она натыкается на небольшой ржавый ящик, который раньше казался просто мусором. Он весело звенит, когда она его трясёт, и Бриэль смеётся сама себе, представляя, что там могут быть сокровища.

В гараже пахнет пылью, старым деревом и маслом. Лиам усердно работает: метёт, переставляет тяжёлые коробки, отодвигает старый велосипед, когда-то принадлежавший ему. Бриэль помогает: протирает полки, складывает в ящики инструменты. Время тянется монотонно, без спешки. Пыль садится им на волосы, солнце скользит по стене, а усталость ощущается почти приятной.

Гараж перестаёт казаться запылённым и скучным. Вместо этого он становится пространством, где можно шутить, смеяться и просто работать вместе. Бриэль чувствует, как простуда отступает. На время она полностью забывает о недомогании, а лёгкий озноб растворяется в радостной суете уборки.

– Вроде закончили, – говорит потный Лиам.

– Ага, – соглашается Бриэль, чувствуя накатившую одышку.

– Давай в душ и отдыхай, – бросает Лиам, снова уткнувшись в экран телефона.

– С кем ты всё время переписываешься?

– С друзьями.

– Точно? – щурится Бриэль.

Лиам собирается что-то ответить, но вместо слов из него вырывается смешок.

– Точно, Бу. Утром переписывался с друзьями со школы, а сейчас с Рейном. Хочу встретиться с ним и предложить аренду гаража.

–То есть, он ещё не дал согласие? – возмущается сестра. – А зачем мы тогда всё тут драили?

– Ты – не знаю зачем. Сам удивился: пришла и принялась за уборку.

Вместо ответа в лицо Лиама летит грязная тряпка. Он едва успевает прикрыться рукой, но всё равно получает по щеке влажным краем. Бриэль хихикает, отступая к стене и готовясь к ответной атаке.

– Вот это по-нашему, – бурчит Лиам, швыряя метлу в сторону сестры, не чтобы попасть, а просто из спортивного интереса.

– С тебя оплата шоколадками, – бросает она через плечо, показывая брату язык и спешно удаляясь из гаража, чтобы не получить тряпкой в ответ.

Вернувшись в тёплый дом и удобно устроившись на диване, Бриэль замечает на телефоне пропущенное сообщение от Хлои. От подруги всегда можно ожидать что-то забавное или совершенно неуместное, но точно не скучное.

Х: Как самочувствие?

Б: В общем нормально. Сегодня полдня разгребали бардак в гараже, Лиам решил сдать его в аренду этому Рейну.

Х: Рейну? Он что, занимается машинами?

Б: Вроде ремонтирует их, точно не знаю.

Х: А ты вообще что-нибудь о нём знаешь?

Б: Не-а. Только то, что меня бесят его патлы, торчащие во все стороны.

Х: А когда он начнёт работать?

Б: Тоже понятия не имею, отстань от меня с вопросами, я больной, немощный человечек, который выдохся из-за трудной работы.

Б: Подожди… а с чего такой допрос?

Х: Просто интересно.

Б: Хлоя…

Х: Забудь, а то начну писать на французском с кучей грамматических ошибок.

Ответив подруге плачущим смайликом, Бриэль выключает экран телефона. Усталость наваливается сразу, будто вся энергия, сожжённая за день, наконец покинула тело. Волоча ноги, она добирается до спальни и, не утруждая себя переодеванием, падает на кровать.

Сама не понимает, почему этот Рейн не идёт из головы. Они виделись всего один раз, но его образ будто отпечатался где-то под кожей. Что-то в нём зацепило, но не так, как это бывает с людьми, вызывающими симпатию. Это не интерес, не притяжение. Скорее настороженность, тревожное ощущение, будто в нём спрятано нечто, что лучше не трогать.

Его взгляд… цепкий, пронзающий, такой, от которого хочется отвернуться, но не получается. Казалось, он видел её насквозь, разглядел то, что она сама старается не замечать. В этом взгляде не было ни любопытства, ни тепла. Только уверенность, будто он знает о ней что-то страшное. От одной этой мысли по спине пробегает холодок, а в груди рождается неприятное чувство.

Звонок на телефоне будит Бриэль. Резкий, настойчивый звук режет тишину ночи, безжалостно врываясь в её сон. Она дергается, распахивает глаза, в первые секунды сама не понимает, где находится. Комната утопает во мраке: плотные шторы не пропускают даже уличный свет, лишь бледный отблеск луны скользит по краю стола через тонкую щель занавесок.

Настойчивый звонок не прекращается.

Сонная, с тяжёлой головой, Бриэль шарит рукой по тумбочке, сбивает книгу, цепляет телефон. С трудом фокусирует взгляд на экране – неизвестный номер. Сердце сразу делает тревожный скачок. Кто может звонить в такое время?

Несколько секунд она колеблется, но палец всё же скользит по экрану.

– Алло?.. – неуверенно произносит хриплым голосом.

На другом конце отвечает мужской голос – спокойный, сухой, с профессиональной интонацией:

– Доброй ночи. Это офицер Харрис из полицейского участка округа. Скажите, вы знакомы с Лиамом Уэверли?

Имя брата обрушивается на неё, как ледяное ведро. В глазах в миг темнеет, тело становится ватным. А сердце сжимается так, что дышать становится больно.

– Да… да, это мой брат, – отвечает она дрожащим голосом, уже садясь на кровати. – С ним что-то случилось?

– Не волнуйтесь, мисс, с ним всё в порядке. Но его задержали после инцидента в баре. Ничего серьёзного, просто драка. Сейчас он трезвеет в участке. Можете приехать и забрать его.

– Драка?.. – слова едва выходят из горла, а на глазах наворачиваются слёзы. – Я… я сейчас приеду.

Офицер подтверждает адрес, и звонок обрывается.

Бриэль на секунду застывает посреди комнаты. Сердце колотится в висках, в горле образовался горький ком. Потом резко приходит в движение. Старается не шуметь, чтобы не разбудить маму, на цыпочках пробирается к двери.

Мысленно благодарит себя, что не успела переодеться и умыться перед сном. В том же худи и спортивных штанах, с волосами, собранными в небрежный пучок, хватает у двери куртку, телефон и кошелёк.

Пальцы дрожат, когда она набирает номер такси. За окном – тишина и ночная улица, залитая тусклым светом фонарей. Машина обещает подъехать через три минуты.

Она выдыхает, прижимая телефон к груди, и только сейчас чувствует, как её трясёт.

Добравшись до участка, она расплачивается с водителем наличными и пулей вылетает из салона.

Здание полицейского участка выглядит чужим и пугающе ярким – белые лампы бьют по глазам, двери хлопают, где-то вдалеке слышны голоса.

Она вбегает внутрь. Сердце колотится, грозясь вырваться наружу. За стойкой сидит дежурный полицейский, мужчина лет пятидесяти с усталым лицом и чашкой кофе. Он поднимает взгляд, оценивает её с ног до головы: взъерошенные волосы, куртка наспех застёгнута, на ногах не зашнурованные кеды.

– Эм… здравствуйте, – выдыхает она, пытаясь не задыхаться. – Мне… мне звонили. Сказали, что здесь мой брат. Лиам Уэверли.

Мужчина кивает, отставляет чашку, тянется к журналу.

– Паспорт при себе, мисс?

– Да, – она роется в карманах руками, которые едва слушаются. – Вот.

Он берёт документ, просматривает, не торопясь пробегая глазами.

– Подождите минуту, – говорит спокойно, словно речь идёт не о чём-то срочном, а о заполнении очередной формы.

Бриэль переминается с ноги на ногу, слышит, как за закрытой дверью кто-то смеётся, дальше по коридору кто-то выкрикивает неприличны слова. Её передёргивает. Хочется вбежать туда, схватить брата и увести домой, надеясь, что всё это лишь страшный сон.

Полицейский возвращается.

– Он в порядке, – говорит он, протягивая ей паспорт. – Небольшая потасовка в баре. Обошлось без серьёзных травм. Его задержали до выяснения обстоятельств, и чтобы протрезвел.

– Можно… можно его забрать? – спрашивает она, почти умоляя.

– Да. Только распишитесь вот здесь, – мужчина протягивает какой-то бланк и ручку. – И, пожалуйста, убедитесь, что он больше не окажется в подобных ситуациях.

Она быстро ставит подпись, даже не пробегая глазами по строкам.

Полицейский забирает подписанную бумагу и кивает в сторону коридора:

– Пройдите туда, мисс Уэверли. Вам скажут, где ждать, и приведут вашего брата.

Бриэль благодарно кивает и направляется в указанную сторону. Узкий коридор пахнет кофе, дешёвым моющим средством и чем-то металлическим – может, от старых решёток или наручников. Слабый свет ламп дрожит, словно вот-вот погаснет. На стенах висят объявления о пропавших людях, и от одного только взгляда на них пробегает мороз по коже.

В конце коридора её встречает молодой офицер и жестом показывает на дверь сбоку:

– Можете подождать здесь, мисс.

Она входит в небольшое помещение с тусклым освещением и пластиковыми сидениями вдоль стен. На одной из скамей сидит мужчина в заляпанных джинсах – крупный, темноволосый, с опущенной головой. Широкие плечи, напряжённая спина, локти упираются в колени. А в ухе красуется небольшая чёрная серьга.

На первый взгляд – просто очередной нарушитель. Но взгляд Бриэль невольно цепляется за его руки: от запястий и почти до плеч кожу покрывают татуировки – не банальные черепа или надписи, а сложные переплетения линий, напоминающие древние символы. Они сливаются в узор, несущий в себе что-то потаённое, тревожащее, словно каждый знак хранит свою историю. Он сидит неподвижно, как каменный, и только лёгкое движение плеч выдаёт дыхание.

Бриэль вдруг ловит себя на мысли, что ему, должно быть, холодно – на улице ледяной ветер, а на нём всего лишь тёмная футболка. От его спокойствия и какой-то мрачной собранности по спине пробегает лёгкий холодок.

Офицер у двери что-то отмечает в папке, потом бросает короткий взгляд на присутствующих:

– Лиама Уэверли и Рейна Мейсона сейчас приведут, подождите немного.

– Рейна?.. – ошарашено переспрашивает Бриэль, чувствуя, как у неё пересыхает во рту. – Это из-за этого странного типа началась драка? Так и знала, что он придурок!

– Следи за языком, девочка, – раздаётся вдруг низкий, хрипловатый голос из угла.

Бриэль вздрагивает и медленно поворачивает голову. Мужчина, сидевший с опущенной головой, теперь смотрит прямо на неё. Его глаза холодные, пронзительные, а голос звучит так, будто спорить с ним – идея явно плохая.

– А вы кто? – выдыхает она, почти шёпотом.

– Его старший брат, – коротко отвечает тот, продолжая прожигать её хмурым взглядом.

У Бриэль перехватывает дыхание. В голове всплывают слова Лиама: «Если увидишь старшего брата Рейна – в обморок не упади».

Он не врал. Этот мужчина и вправду выглядит так, будто способен одним взглядом заставить сердце замереть. Мрачный, сосредоточенный, с лицом, на котором, кажется, никогда не бывает улыбки. В его спокойствии пробивается что-то угрожающее, первобытное. А руки… крепкие, жилистые, созданные для того, чтобы ломать. Бриэль даже не сомневается – если захочет, он может переломить позвоночник одним движением.

Тёмные глаза, почти чёрные, без единого проблеска света, цепко смотрят прямо на неё. Черты лица резкие и чёткие: широкие скулы, сильная линия челюсти, прямой нос с лёгким изгибом на кончике, придающим этому суровому облику едва заметную дерзость. Щетина на щеках подчёркивает мужественность, добавляя грубоватого шарма.

Волосы на макушке и лбу зачёсаны назад, блестят при свете лампы, а по бокам выбрито. Наверное, странные стрижки у них семейное. Она старается сдержаться, но губы всё же предательски дрожат, и в уголке появляется тень улыбки. Эта странная прическа вызывает у неё тихий смешок, за что мужчина тут же награждает её суровым взглядом.

Она тяжело сглатывает, чувствуя, как в горле пересохло.

– Простите, – выдавливает она и поспешно отворачивается, стараясь больше не смотреть в его сторону.

Тишина снова заполняет комнату, нарушаемая лишь тиканьем часов и далёкими голосами полицейских за дверью. Воздух кажется плотным, и Бриэль вдруг понимает, что сидеть рядом с этим человеком почти так же страшно, как ждать новостей о брате.

Дверь открывается с глухим скрипом, и в помещение заходят двое парней под сопровождением офицера.

Бриэль резко подскакивает со скамейки, когда видит Лиама. Помятый, с расстёгнутой рубашкой, взъерошенными волосами, глаза красные. Явно не совсем трезвый. Рядом с ним идёт Рейн, не менее потрёпанный, но выглядит куда спокойнее, почти умиротворённо. На щеке у него – лёгкий синяк, на губе – кровь.

Бриэль, не сдержавшись, бросается к брату.

– Лиам! – она обнимает его, чувствуя запах алкоголя, а потом отталкивает с такой силой, что тот едва удерживается на ногах. – Какого, чёрта, Лиам?!

– Эй, потише, – бурчит он, морщась. – Я просто заступился.

– За кого?! – вскрикивает Бриэль. – Что за идиотизм?

– За девушку, – отвечает он, хмурясь. – Какой-то мужик начал к ней приставать. Рейн заметил, вступился первым. А дальше началась заварушка. Я не мог просто стоять.

Бриэль прикрывает глаза, тяжело выдыхает:

– Да пойми же ты, – её голос срывается, – ты не можешь спасать всех! Это не твоя работа, Лиам! Отпусти уже прошлое!

Он поднимает взгляд, в котором вдруг появляется упрямство:

– Может, я и не могу спасти всех. Но если кто-то рядом нуждается в помощи – я помогу. Это не обсуждается.

Слова повисают в воздухе. Бриэль закрывает лицо руками, чувствуя, как глаза предательски жгут слёзы.

– Когда мне позвонили из участка, – шепчет она сквозь дрожь, – я представила самое страшное…

Лиам молчит, потом неловко трёт лицо, опуская взгляд. Виноватый, но по-своему упрямый.

– Прости, Бу, – тихо говорит он и обнимает её, прижимая к себе. – Прости, что заставил тебя переживать.

Она делает глубокий вдох и упирается ему в грудь, чувствуя под рукой его неровное дыхание и запах пыли, пота и вины. Где-то позади раздаётся короткий смешок Рейна. Его брат, сидящий на скамейке, лишь чуть приподнимает бровь, наблюдая за сценой в мрачном молчании.

– Понимаю, – беззаботно бросает Рейн. – Эти младшие сёстры, как занозы в заднице, вечно приходится носиться с ними и выполнять роль няньки.

Услышав этот комментарий, Бриэль резко оборачивается, уже готовая выдать язвительный ответ. Но слова застревают в горле, стоит только её взгляду встретиться с глазами того самого мужчины. Воздух словно густеет между ними, и Бриэль, не в силах выдержать этого немого давления, невольно отступает на шаг. Неловко повернувшись обратно к Лиаму, они тихо говорит:

– Пойдём уже. Пока мама не проснулась и не обнаружила, что нас нет дома.

Они делают всего пару шагов, когда раздаётся глухой стук, будто кто-то приложился головой о дверной косяк. Бриэль оборачивается и видит Рейна, который, морщась, трёт затылок и бросает на брата злой, почти детский взгляд. Тот даже не думает извиняться, лишь слегка усмехается уголком губ.

– С младшими братьями нянька нужна не меньше, – слышит она снова этот низкий голос.

– Ладно, признаю, что перегнул. Прости, Бриэль, – говорит Рейн, не смотря ей в глаза и переминаясь с ноги на ногу.

От неожиданного извинения Бриэль теряется, не сразу находя, что сказать. Она только моргает, стараясь понять, не ослышалась ли. Но, взглянув на старшего брата Рейна, замечает, как тот чуть приподнимает бровь. Удивление в его взгляде выдает, что и он не ожидал услышать от младшего Мейсона ничего подобного.

– Вас подвести до дома? – интересуется Рейн, в попытке загладить вину.

– Было бы неплохо, – откликается Лиам, кивая.

– Спасибо, не надо, – сразу вставляет Бриэль, холодно, даже слишком. – Мы сами.

Лиам бросает на неё укоризненный взгляд:

– Бу, ну перестань. Он же не враг нам.

– Ага, не враг, – язвительно отвечает она, громче, чем хотела. – Просто тот самый парень, из-за которого тебя забрали в участок среди ночи. Отличная компания, ничего не скажешь.

Рейн лишь слегка поджимает губы, а его брат смотрит на девушку с выражением «только попробуй сказать ещё слово».

– Да ладно, – вдруг спокойно, без угрозы в тоне произносит мужчина. – Уже поздно. И не похоже, что вы на своей машине.

– Сказала же, мы справимся, – резко обрывает Бриэль.

Голос звучит громче, чем она рассчитывала. Она смущённо делает шаг назад ближе к брату и бормочет:

– Простите. Нервы.

Мужчина только слегка усмехается, уголком рта.

– Понял, – говорит он тихо. – Тогда удачи.

Лиам бросает на него благодарный взгляд, потом на сестру – усталый, почти отеческий.

– Спасибо за предложение, – говорит он на прощание и берёт Бриэль за локоть, уводя к выходу.

Рейн коротко кивает, глядя им вслед, не пытаясь что-то добавить. Понимает, что лучше промолчать.

А вот его брат, стоящий чуть в стороне, не удерживается от усмешки. Его губы кривятся в еле заметной ухмылке, а в глазах появляется тень насмешки.

– Весёлое знакомство, – бурчит он себе под нос. – Чувствую, дальше будет интереснее.

Лиам спит, как убитый, после вчерашних «весёлых приключений». Мама не заметила их ночного отсутствия, так что теперь у брата с сестрой появилась ещё одна общая тайна. Бриэль так и не смогла уснуть. До самого утра прокручивала в голове слова Лиама о том, что он не может пройти мимо того, кому нужна помощь. Эти слова застряли где-то глубоко, раздражая и трогая за душу одновременно. Она злится на его безрассудство, и всё равно чувствует гордость. Потому что знает: у Лиама доброе сердце. И, возможно, именно это когда-нибудь его и погубит.

На боксе их всегда учили дисциплине: знать меру, уважать противника, держать себя в руках. Лиам беспрекословно следовал этим правилам. До той ночи…

С тех пор в нём будто что-то сломалось. Стоит только увидеть, как кого-то обижают, особенно девушку, и его мгновенно захлёстывает злость. В глазах загорается тот самый дикий огонь, перед которым не устоять. Тогда разум уступает место ярости, и брат уже не контролирует силу своих ударов.

Бриэль страшно за него. Она знает: он не злой. Просто внутри у него слишком много боли, и каждый раз, когда он бьёт, он будто сражается не с чужими, а с собственными демонами. И всё же, ей остаётся только надеяться, что однажды он не зайдёт слишком далеко.

Не выспавшаяся, с тяжёлой головой, она плетётся в ванную и долго стоит под душем, пытаясь смыть остатки тревоги вместе с сонливостью. Тёплая вода возвращает к жизни. Простуда отступает, телу стало легче, дыхание свободнее. Сегодня уже есть силы выйти из дома.

Она набирает сообщение маме своего ученика, сообщая, что чувствует себя лучше и готова провести занятие. Через пару минут получает положительный ответ – её ждут в обычное время.

Залив в себя две чашки крепкого кофе, она наконец приходит в себя. На ходу поправляет волосы, накидывает куртку и, пожелав маме удачной командировки, выходит из квартиры. На улице прохладно, асфальт ещё влажный после ночного дождя. Бриэль вдыхает свежий воздух, расправляет плечи и направляется в соседний квартал – туда, где её ждёт подработка и обычный день.

Закончив занятие, Бриэль, немного поколебавшись, решает написать Мартину. Просто узнать, как у него дела, и пожелать хорошего дня. Телефон молчит. Сообщение остаётся непрочитанным, и от этого внутри становится чуть холоднее, чем воздух на улице.

Подходя к дому, Бриэль замечает у обочины тёмно-синий автомобиль. Машина стоит слишком близко к их подъезду, и она не сразу понимает, чья она. Сердце невольно бьётся быстрее. Мама улетела, значит это не её гости…

Она медленно приближается, окидывая взглядом аккуратный кузов и чистые стёкла. Никаких опознавательных знаков, никаких знакомых деталей. Любопытство пересиливает тревогу – Бриэль наклоняется и заглядывает в салон, пытаясь хоть что-то понять. Пусто. Только куртка на переднем сиденье и бутылка воды в подстаканнике.

– Попалась, воришка, – раздаётся за спиной знакомый насмешливый голос.

Бриэль вздрагивает так резко, что подпрыгивает на месте и со всего размаху ударяется головой о боковое зеркало.

– Ай! – вскрикивает она, хватаясь за лоб. – Ты с ума сошёл, Рейн?!

Тот, поправив кепку, из-под которой выбиваются непослушные пряди волос, сразу поднимает руки в примирительном жесте:

– Эй, извини, не хотел пугать, – говорит он с виноватой улыбкой.

Бриэль, потирая лоб, бросает на него укоризненный взгляд:
 – Это твоя машина?

– Семейная, – отвечает он, облокачиваясь на крышу. – Мы на ней по очереди ездим.

– К Лиаму приехал? – уточняет она, чувствуя, как остатки раздражения постепенно рассеиваются.

– Ага. Решили не терять времени – сразу загнали тачку клиента в гараж. А твой брат помогает. Учится, так сказать, в полевых условиях.

На этот раз во взгляде Рейна нет ни привычной насмешки, ни того странного, цепкого интереса, от которого у неё внутри всё сжималось. Он просто говорит спокойно, по-дружески. И от этого Бриэль становится чуть легче.

– Прости за вчера, – наконец произносит она, неуверенно улыбнувшись. – Я… немного вспылила.

Рейн отмахивается:

– Да ладно, я и сам перегнул. Забудем.

Он кивает в сторону гаража:

– Пойдёшь посмотреть, как мы там устроились?

Бриэль колеблется, машинально проверяет телефон. Мартин так и не ответил. Сообщение по-прежнему не прочитано. Она стискивает губы, глуша раздражение. Ну и ладно. Может, хотя бы смена обстановки отвлечёт.

– Пойдём, – бросает она коротко.

Они идут рядом, и Рейн, будто между делом, спрашивает:

– У Лиама хорошо получается, схватывает на лету. А ты сама любишь машины?

Бриэль спотыкается о собственную ногу, но удерживает равновесие, сделав неловкий шаг вперёд. Щёки вспыхивают от смущения. Она отводит взгляд в сторону, и голос её становится тише, почти неуверенным:

– С некоторых пор – нет.

Слова повисают в воздухе, как будто случайно вырвались, и сразу же становятся слишком личными.

Она слышит, как Рейн тихо откашливается, и поворачивает голову. Его лицо вдруг побледнело, в глазах на секунду мелькает рассеянность, граничащая со страхом.

Бриэль уже открывает рот, чтобы спросить, что случилось, но не успевает – со стороны гаража раздаётся родной голос:

– Бу! Иди сюда, смотри, как я теперь умею!

Она вскидывает голову и видит брата. На лице появляется широкая, искренняя улыбка, напряжение в груди постепенно растворяется. Все тревоги уходят на второй план. Сердце наполняется теплом, а шаги становятся легче и быстрее. Бриэль почти вприпрыжку несётся к Лиаму, забывая о плохом настроении.

Не успевает она добежать до брата всего один метр, как цепляется за что-то ногой. Бриэль теряет равновесие, корпус наклоняется вперёд, руки распахиваются в попытке удержаться. Мир вокруг на мгновение переворачивается, но её падение останавливает крепкая рука Лиама, который ловко подхватывает её и прижимает к себе, не давая упасть. По коже пробегают мурашки от неожиданности и облегчения одновременно.

– Осторожнее, Бу! – смеётся Лиам, удерживая её за талию.

– Чёрт… – выдыхает она, хватаясь за него и выпрямляясь. – Что это было?..

Бриэль оборачивается и застывает. Из-под машины, прямо рядом с местом, где она чуть не грохнулась, торчат мужские ноги в грубых ботинках. Через мгновение появляется сам виновник: аккуратно выскальзывает из-под днища, вытирая руки тряпкой и одновременно бросая быстрый взгляд на девушку. Бриэль мгновенно узнаёт его.

– Была бы ты в юбке, вид снизу был бы интереснее, – без смущения говорит он.

– Эй, – одёргивает его Лиам и громко цокает.

Перед ней, в потёртой тёмной футболке, с чуть прищуренными глазами и всё тем же сосредоточенным выражением лица, поднимается на ноги старший брат Рейна.

– Ты?! – срывается с её губ, раньше, чем она успевает подумать, что говорит. Но тут же осекается. – Ой… то есть вы… простите, не заметила…

Рейн начинает заливаться смехом.

– «Вы», – цитирует он, хватаясь за живот. – Я ж всегда говорил: ты что выглядишь, что бубнишь вечно, как старик.

Мужчина поднимает взгляд, задерживается на Бриэль и хмурится. Не строго, скорее оценивающе, будто прикидывает, не пострадала ли она.

– Ты в порядке? – его голос низкий, хрипловатый, но звучит спокойно.

Бриэль, всё ещё чувствуя, как сердце колотится после падения, отвечает не сразу. Телефон вибрирует в кармане, и она машинально вытаскивает его, утыкаясь лицом в экран. Сообщение от Мартина: «Занят». Как всегда, как обычно. В груди нарастает лёгкое раздражение, смешанное с усталостью.

– В порядке, – слишком резко бросает она. – Вы хоть предупреждайте, если лежите посреди дороги.

Тот чуть приподнимает бровь, в уголках губ мелькает тень усмешки:

– Я под машиной был, не на тротуаре. Ты просто не смотришь туда, куда идёшь.

– Ну да, конечно, – бурчит она, поправляя волосы и чувствуя, как Лиам едва сдерживает смешок.

Рейн, стоящий рядом, гордо разводит руки в стороны:

– Добро пожаловать в наш автосервис.

Бриэль пытается сдержаться, но лёгкий толчок брата в плечо вызывает у неё невольную улыбку. Она садится на стул, который для неё пододвигает Лиам, и молча наблюдает за тем, как парни работают. Ей хочется всё время спрашивать брата, что у него получается, чему он уже научился за эти пару часов, но она решает не лезть под руку. Лишь изредка подаёт инструменты, которые Лиам просит, и каждый раз вежливо улыбается на его «спасибо».

Рейн избегает её взгляда, словно осторожничает, а старший брат парня ведёт себя так, будто её здесь просто нет.

Бриэль замечает, как Лиам легко общается с парнями, смеётся, шутит, и в его глазах искрится живой интерес к тому, что он делает. И эта простая радость слегка согревает её сердце, делая атмосферу вокруг чуть теплее.

– Бу, принесёшь воды? – спрашивает Лиам.

– И мне, если можно, – подхватывает Рейн.

Бриэль уже собирается спросить третьего парня, нужна ли ему вода, но передумывает и решает просто принести сразу три бутылки. Разговаривать с ним лишний раз ей почему-то совсем не хочется, и она тихо выходит из гаража, стараясь не привлекать лишнего внимания.

Вернувшись обратно, Бриэль протягивает Лиаму три бутылки. Он легко берёт одну из её рук, тут же подхватывает вторую и бросает Рейну. Бриэль протягивает руку, чтобы передать третью, но Лиам уже отворачивается, возвращая внимание к автомобилю.

Она делает шаг к столу, думая просто поставить воду на край, чтобы мужчина сам взял, если ему нужно. Но тут же начинает сомневаться. Кажется, это будет выглядеть невежливо с её стороны. Значит, придётся всё-таки заговорить, хоть ей и не хочется. Она осторожно поднимает взгляд, пытаясь поймать его внимание, собираясь с храбростью, которой, кажется, ей хватает с трудом.

Все трое мгновенно оборачиваются на неё, когда раздаётся резкий хруст. Только в этот момент Бриэль осознаёт, что сжала бутылку слишком сильно – пластик смялся в её руке, издав этот звук. Смущение накатывает мгновенно.

– Это вам, – протягивает она её в сторону мужчины, не смотря на него прямо.

– Можно на «ты», – говорит он, принимая воду из её руки.

– Я вас плохо знаю. И вы взрослый. Мне было комфортнее на «вы», – настаивает она, возвращая на лицо маску вежливости.

– Сколько ему по-твоему? – влезает в диалог Рейн.

Бриэль внимательно изучает мужчину, пытаясь разглядеть что-то большее, чем просто крупную фигуру перед собой. Он не выглядит очень старым, но взгляд выдаёт в нём человека, прошедшего через многое.

– Думаю, с моей стороны будет нетактично отвечать на этот вопрос, – решает вырулить неловкую ситуацию таким ответом.

– Блин, я же забыл вас представить, – хлопает себя по лбу Лиам.

Он подходит к ней, перекидывает руку ей через плечо.

– Это Бриэль, моя сестра, – продолжает он, обращаясь к мужчине.

– А давайте, как в клубе анонимных алкоголиков, каждый назовёт своё имя и возраст, – подхватывает Рейн, широко улыбаясь.

Бриэль эта задумка кажется какой-то глупостью, но Лиам поддерживает друга и начинает первым, говоря шутливым тоном:

– Лиам, двадцать четыре года.

– Рейн, тоже двадцать четыре. И я не пью уже, – он бросает быстрый взгляд на наручные часы, – примерно тринадцать часов.

Все взгляды устремляются на Бриэль. Она ощущает неожиданное напряжение – единственная девушка в компании, и внимание концентрируется только на ней. Сначала она слегка теряется, готова отказаться и сказать, что не будет участвовать в этой глупой затее, но три пары глаз смотрят на неё с уверенностью, будто знают, что она сделает именно то, чего от неё ждут.

Закатив глаза, она сдаётся.

– Бриэль, двадцать лет. Никогда не пила, не пью, и не собираюсь начинать.

Рейн шутливо хлопает в ладоши. А затем шлёпает своего брата тряпкой по руке.

Тот смотрит прямо на Бриэль и безэмоционально произносит:

– Эштон. Двадцать семь. Чаще подрабатываю трезвым водителем у брата, чем пью сам.

– Так что не такой уж он и дед, – хохочет Рейн. – Но брюзжит и рычит иногда, как самый настоящий динозавр.

Эштон резко ударяет по козырьку кепки, закрывая лицо Рейна.

Обменявшись любезностями, Лиам снова возвращается к работе над машиной, как вдруг Бриэль слышит голос, который звучит совсем близко.

– Спасибо за воду, – говорит Эштон и уходит помогать парням.

А Бриэль остаётся стоять в оцепенении. Ноги будто приросли к полу от его голоса у самого уха. Вот только какие именно чувства это вызывает – сама не понимает.

После вчерашнего сухого ответа на сообщение, Мартин звонит Бриэль прямо с утра, чтобы извиниться и пригласить на свидание. Говорит тем самым голосом, от которого у неё всегда подкашиваются колени. Обещает отложить все дела ради вечера с ней.

И хоть обида ещё стоит комом в горле, Бриэль прощает. Конечно же. Потому что глупая часть всё ещё верит, что он её любит, как и раньше.

Дождаться вечера оказывается почти пыткой. Время тянется как резина, и, чтобы не сойти с ума от ожидания, Бриэль наконец соглашается пойти с Хлоей на занятие по йоге – то самое, куда подруга зовёт её уже несколько месяцев.

Лиам с утра ушёл на тренировку, мама вернётся с командировки только через несколько дней. Дом погружается в редкую для него тишину.

Бриэль неторопливо делает себе сэндвич, наливает чай и садится за стол. Она ест, глядя в окно – там уже кипит жизнь, а у неё впереди долгий день, который нужно просто пережить.

Закончив завтракать, тщательно моет посуду, проводит ладонью по щеке, проверяя, не остались ли крошки, и отправляется в комнату. Немного тонального, и теперь ей нравится собственное отражение в зеркале.

Когда дверь за ней закрывается, в доме снова воцаряется полная тишина.

Со стороны гаража доносятся приглушённые звуки. Похоже, кто-то из братьев Мейсонов уже взялся за работу. Или оба.

Бриэль на секунду замирает на крыльце, раздумывая, не подойти ли поздороваться. Было бы вежливо.

Но у обочины как раз останавливается такси. Машина мигает фарами, водитель высовывается, уточняя, она ли вызвала.

Бриэль поправляет сумку на плече и направляется прямо к машине, решив, что светскую любезность можно отложить до следующего раза.

– Это же невозможно, – бурчит Бриэль, заваливаясь и не понимая, как можно удерживать равновесие на одной ноге так долго.

– Это потому, что ты – ленивая попка, которая дальше, чем на квартал даже не ходит, – подшучивает шёпотом Хлоя, которая грациозно выполняет все позы.

В отличие от Лиама, Бриэль никогда не дружила со спортом. Ещё в школе пробежка на пару кругов превращалась для неё в мучение.

Брат не раз пытался вовлечь сестру в тренировки: звал с собой в зал, уговаривал хотя бы позаниматься на заднем дворе. Даже однажды принёс перчатки, уверяя, что научит её паре простых приёмов. Но каждый раз натыкался на упёртый взгляд и кислое выражение лица.

Он терпеливо объяснял, что уметь постоять за себя – не прихоть, а необходимость. Но для Бриэль все эти доводы оставались пустым звуком: она просто не видела смысла в том, чтобы махать кулаками, когда можно решить всё словами.

– А на что мне ты? – всегда отвечала Бриэль.

– Я же не всегда могу быть рядом. А случиться может, что угодно, – настаивал Лиам.

Но даже этот аргумент не подействовал – сестра лишь закатывала глаза и упрямо отмахивалась.

Йога тоже не вызывает восторга. Каждая поза кажется издевательством, мышцы тянет, дыхание сбивается, а в голове только одна мысль: «Когда это уже закончится».

Зато время бежит быстрее. И ради этого можно потерпеть. Всё-таки впереди вечер, которого она ждёт весь день.

Закончив это мучительное занятие, Бриэль без сил падает на коврик. Горячее дыхание вырывается рывками, виски пульсируют, мышцы ноют. Она прикрывает глаза, чувствуя, как пот стекает по шее, и старается хоть немного прийти в себя.

– Что там с вашим гаражом, получилось сдать в аренду? – осторожно начинает Хлоя.

– Ага, вчера уже начали работать. Лиам теперь в свободное время помогает парням с работой.

– Парням? Их там много чтоли? – подруга начинает говорить чуть громче.

Бриэль, не меняя позы, приоткрывает один глаз и щурится на Хлою.

– Я просто спрашиваю, – Хлоя говорит монотонно, пытаясь казаться убедительной.

– Да, конечно, – Бриэль решает подыграть. – Восемь парней. Даже не так – восемь огромных, мускулистых качков. На любой вкус и цвет. Есть и азиат, и мулат. Вчера весь день маячили по территории в одних только шортах с блестящими от пота телами.

Глаза Хлои тут же загораются, когда она начинает представлять себе эту картину.

– Слушай, – начинает та, слегка покраснев, и явно не от физической нагрузки, – пока твоей мамы нет, может устроим пижамную вечеринку? Закажем пиццу, посмотрит какой-нибудь фильм.

– У меня сегодня свидание с Мартином, но ты приходи, – продолжает издеваться Бриэль. – Пока меня не будет, можешь посидеть с Лиамом и парнями в гараже. Жаль только я не увижу твоё разочарованное лицо, когда ты узнаешь, что всех этих воображаемых принцев я выдумала.

Хлоя несколько раз моргает, а потом больно щипает подругу за ногу.

– Безжалостная разрушительница фантазий! – хмурится она, а затем заливается звонким смехом.

– А, нет. Всё-таки мне повезло лицезреть твоё разочарованное лицо, – наконец поднимается с коврика Бриэль. – Ладно, на самом деле там лишь Лиам, Рейн и его старший брат Эштон. Но, если ты не передумала, домашняя вечеринка в пижамах в силе.

– Если думаешь, что я откажусь, то ошибаешься, – отвечает Хлоя, уже направляясь к выходу из зала.

Бриэль замечает, что энтузиазм подруги вовсе не угас, и вспоминает её недавний интерес к младшему из братьев.

– Рейн, кстати, оказался нормальным парнем, – невзначай бросает она.

Хлоя бросает на подругу вопросительный взгляд.

– Ну просто сначала он показался мне странным, – объясняет Бриэль, – но, в общем, он ничего такой. Особенно в сравнении со своим угрюмым братом.

– И к чему ты мне это рассказываешь? Запала на него?

Демонстративно закатив глаза, Бриэль устало говорит:

– Короче. Жду тебя вечером.

Мартин должен был заехать ещё полчаса назад, но телефон упорно молчит. Все звонки остаются без ответа.

Бриэль уже не просто нервничает, она кружит по комнате, как зверёк в клетке, то проверяя экран, то бросая телефон на кровать, то снова подхватывая его.

Когда в дверь раздаётся стук, она вздрагивает и выкрикивает громче, чем нужно:

– Что?!

– Ты чего такая нервная, – высовывается из-за двери голова брата.

– Прости, – Бриэль трёт виски. – Мартин опаздывает и не отвечает на звонки.

– А-а-а… – тянет брат. – Ну… хотел сказать, что мы с Рейном отъедем. Нашёлся новый клиент, и, пока есть время, он хочет осмотреть машину и обговорить работу.

– Хорошо, – она отворачивается к окну, выискивая хоть малейший намёк на приближение Мартина.

Когда дверь за братом закрывается, тишина снова накрывает комнату. Бриэль тут же тянется к телефону, пальцы дрожат от нетерпения. Она набирает номер, слушает один гудок, второй, третий… И только на четвёртом наконец слышит знакомый голос.

– Бри, извини, был на совещании.

– Мартин! – не выдерживает она. – Ты же обещал, что отодвинешь все планы и этот вечер проведёшь со мной.

Бриэль всхлипывает от обиды, которая стремительно поднимается к горлу горьким комом.

– Так получилось, – всё, что отвечает тот. – Слушай, я тут в квартале от ресторана, пока заеду за тобой, потеряем время. Давай я вызову тебе такси, а сам отправлюсь сразу туда.

На секунду мысли затуманиваются. Стараясь сдержать слёзы, Бриэль трясёт головой и по-детски топает ногой.

– Сама доеду, не утруждайся, – злится она и сбрасывает звонок.

Распахнув окно, чтобы глотнуть свежего воздуха и хоть немного остудить раздражение, Бриэль замечает Лиама с Рейном – те спокойно идут к машине и о чём-то разговаривают.

Мысль вспыхивает мгновенно, как искра.

– Лиам! – кричит она, высунувшись из окна и привлекая внимание брата. – Стоять на месте!

Хватается за телефон, закидывает его в сумочку и почти слетает по лестнице вниз. На ходу цепляется взглядом за туфли, брошенные у входа, подхватывает их и, даже не думая обуваться, вылетает из дома.

– Ты чего босиком? – удивляется брат.

– Сможете подбросить меня до ресторана? – спрашивает она, добежав до машины.

Лиам переводит взгляд на Рейна, тот в ответ беззаботно пожимает плечами и спокойно говорит:

– Садись.

Бриэль залетает в салон, называет адрес и начинает обуваться.

– А Мартин где? – интересуется Лиам, усевшись на переднее сиденье и обернувшись к сестре.

– Задержался и не может за мной заехать. Хотел вызвать мне такси, но я решила напроситься к вам. Извините, если из-за меня вы задерживаетесь.

– Мне не привыкать, – вставляет Рейн, заводя двигатель. – Моя сестра давно стала воспринимать меня не как брата, а как личного водителя.

– Надеюсь, я смогу накопить деньги хотя бы на старое корыто, – мечтательно произносит Лиам, а затем оборачивается к сестре и слегка хлопает её по коленке. – Куда бы ты отправилась со мной в первую очередь?

– В тот магазин сладостей, – огрызается Бриэль, смотря в окно.

– Чёрт, Бу, прости…

– Забудь, – говорит она, переводя взгляд на взволнованного парня.

Лиам виновато улыбается и отворачивается, глядя в окно. Бриэль невольно поднимает глаза и встречается с отражением Рейна в зеркале заднего вида. На миг ей снова кажется, что от его лица отлила вся кровь.

Когда машина останавливается у ресторана, Бриэль благодарит парней и спешит выбраться из салона. Хлопок двери отдаётся громче, чем хотелось бы.

В холле её уже ждёт Мартин – безупречный, как всегда: костюм сидит идеально, волосы уложены, улыбка широкая и ослепляющая. На секунду ей даже кажется, что он репетировал её перед зеркалом.

– Как добралась? – спрашивает он, целуя девушку в щёку.

– Друг Лиама подвёз.

– Что ещё за друг? – хмурится Мартин.

– Ой, вот только не надо разыгрывать сцену ревности, – язвит Бриэль.

– Ты чего? Что-то случилось? – он берёт её за руку, но она отстраняется.

– Ты случился. И твои дурацкие дела, которые важнее меня!

– Бри, успокойся, – он поднимает ладони в воздух. – Пошли, за ужином всё обсудим.

Мартин протягивает ей руку, но Бриэль делает вид, что не замечает. Проходит мимо, держась прямо, словно только это помогает не сорваться.

– Какой из столиков наш? – спрашивает она, даже не оборачиваясь.

Мартин всё же берёт её за руку и ведёт через зал.

Когда они садятся, Бриэль чувствует, как раздражение постепенно сменяется пустотой. Аппетит, к сожалению, исчез вместе с остатками ожидания. Она просматривает меню, но заказывает лишь лёгкий салат и стакан сока.

– Так ты объяснишь, с чего вдруг закатываешь эти детские истерики? – словно подливает масла в огонь Мартин.

Бриэль уже раскрывает рот, готовая выложить всё, что накопилось за последнее время, но телефон Мартина оживает прямо на столе.

Он бросает взгляд на экран, и его внимание мгновенно ускользает от неё.

– Серьёзно?.. – выдыхает она, но он уже подносит телефон к уху.

Молча слушает с отсутствующим выражением лица, кивает, потом коротко говорит:

– Скоро буду.

Глаза Бриэль округляются.

– Что это значит? – возмущается она, не дождавшись, когда Мартин сбросит звонок.

– Бри, там чрезвычайная ситуация… – начинает объяснять тот.

– Ну и вали, – дерзит она.

– В смысле?

– Вали на свою работу. Давай. На ней потом и женись, – кажется, этот словарный поток уже не остановить.

– Серьёзно? Куда подевалась та вежливая, всепонимающая Бриэль? Тебе не кажется, что это хамство? Я тебе не брат и не подруга, чтобы так со мной разговаривать, – не на шутку злится Мартин, сменяя тон на холодный.

– В этом и дело, – уставшим голосом говорит она. – Лиам с Хлоей всегда готовы уделить мне время. А ты – нет. Я устала быть «понимающей». Хватит. Хочу, чтобы поняли меня.

Мартин сжимает губы в тонкую линию и не произносит ни слова в ответ.

Он достаёт из внутреннего кармана кошелёк, вынимает купюру и бросает её на стол.

– Расплатись и вызови себе такси до дома. Поговорим, когда остынешь.

Он даже не смотрит на неё, просто встаёт и уходит, оставляя за собой запах парфюма и тягучую тишину, от которой у Бриэль сжимается горло.

Как назло – опять дождь.

Бриэль, так и не дождавшись заказанного блюда, расплачивается с официанткой и даже не берёт сдачу. Выходит в холл и подходит к дверям, замирая у стекла.

Складывает руки на груди, будто пытается согреться, и наблюдает, как по окну сползают тонкие струйки дождя. За стеклом всё смазано и нереально, словно мир тоже устал.

Одна из капель скатывается вниз, и только через миг Бриэль понимает, что влажная дорожка тянется не по стеклу, а по её собственной щеке.

В голове – сплошной хаос.

Бриэль не может уловить, где именно всё пошло не так, в какой момент между ними появилась эта тонкая трещина. А может, её и вовсе нет? Может, она сама всё выдумала.

Если бы Мартин хотя бы попытался объяснить, хоть немного открыть то, что у него внутри… Но он по-прежнему отстранён, холоден, и при этом будто упрямо держится за их прошлое, от которого давно осталось лишь эхо.

Бриэль набирает Лиама.

– Сможете забрать меня из ресторана, когда освободитесь? – спрашивает она в ту же секунду, как брат отвечает на звонок.

– Что-то случилось? – беспокоится Лиам.

– Мартина срочно вызвали на работу, ему пришлось уехать.

– Настолько срочно, что не смог подбросить тебя домой? – злится брат.

– Я сама отказалась, – не знает зачем, обманывает Бриэль. – Ну так что? Заберёте?

– Мы только добрались до клиента из-за пробок. Постараемся освободиться быстрее.

– Не торопись, – успокаивает она брата и снова идёт на обман, – я пока поужинаю.

– Ладно, – цедит Лиам, и Бриэль, даже не видя перед собой брата, понимает, что тот злится.

Сбросив звонок, она занимает место в холле у окна. Садится в кресло и утыкается взглядом в одну точку.

Слёзы жгут глаза, но она упрямо моргает, не давая им пролиться. Резко трясёт головой и пару раз топает по полу, пытаясь этим вытряхнуть из себя всё лишнее.

Она могла бы написать Хлое: подруга всегда найдёт нужные слова, выслушает, посмеётся, чтобы стало хоть чуть легче.

Но сейчас не то настроение. Не хочется слов, не хочется жалости.

Хочется просто упасть лицом в подушку и выкричать всё, что накопилось внутри. А потом спрятаться под одеялом, свернуться калачиком и наконец позволить себе плакать.

Вокруг снуют то посетители, то персонал. Официантка, которая недавно обслуживала их столик, подходит и ставит перед Бриэль стакан воды. Благодарит за щедрые чаевые и исчезает в зале.

Бриэль смотрит на воду и вдруг думает: если бы можно было выплакать всё, что накопилось, сколько таких стаканов понадобилось бы?

Впервые за долгое время она плюёт на хорошие манеры: скидывает туфли и забирается в кресло, поджимая ноги к себе. Обхватывает их руками и утыкается лицом в колени, позволяя наконец телу расслабиться.

Ощутив чью-то тяжёлую, горячую ладонь на плече, она распахивает глаза и задирает голову. Сердце мгновенно уходит в пятки. В полумраке его взгляд кажется ещё темнее обычного, а на лице – ни тени улыбки. Несколько секунд они просто смотрят друг на друга, и от этой тишины воздух будто становится гуще.

– Вы? – удивляется она. – Что вы тут делаете?

– За тобой приехал, – спокойно отвечает Эштон.

– За мной? – переспрашивает Бриэль, не совсем понимая, что происходит.

– Да. Лиам позвонил. Сказал они с Рейном сильно задерживаются, и попросил забрать тебя домой.

– А-а… – неловко произносит Бриэль. —Хорошо.

Она быстро обувается и направляется к выходу. Эштон в несколько широких шагов обгоняет её и, не говоря ни слова, открывает дверь. Его движение точное, уверенное, без тени показного жеста, просто естественная вежливость.

– Спасибо, – говорит она и делает шаг за порог.

Дождь разошёлся не на шутку. За дверью – сплошная стена воды. Ливень хлещет с такой силой, что асфальт поблёскивает, как зеркало, а ветер рвёт зонты и гнёт тонкие стволы деревьев почти до земли. Ледяной воздух впивается под кожу. Промокать до нитки совсем не хочется, но выбора нет – придётся шагнуть в эту водяную бурю.

– Где ваша машина? – спрашивает она у мужчины.

Эштон кивает в сторону припаркованного автомобиля, и Бриэль уже собирается пуститься в бег, чтобы побыстрее оказаться в тёплом салоне.

– Подожди, – внезапно Эштон хватает её за руку.

Бриэль оборачивается и замечает, как Эштон расстёгивает спортивную кофту. Он не говорит ни слова, просто делает шаг ближе и перекидывает ткань ей на плечи, будто это самое естественное движение в мире. Кофта пахнет дождём, машинным маслом и чем-то едва уловимым – его запахом. Тепло от ткани быстро пробирается сквозь её тонкую блузку.

Бриэль хочет поблагодарить, но голос застревает в горле. Она поднимает взгляд и на мгновение встречается с его глазами. В них нет ни тени улыбки, ни флирта – только спокойствие. Но почему-то от этого становится ещё труднее дышать.

– Пойдём. – Эштон первым отводит взгляд, берет её за локоть и, прикрывая от ветра, ведёт к машине.

Добежав, он быстро распахивает перед ней дверь и ждёт, пока она устроится на сиденье. Затем, стряхнув с волос капли дождя, обходит капот и садится за руль.

– Спасибо, – смущённо говорит она, протягивая ему вещь.

– Брось на заднее сиденье. Не замёрзла, может печку включить? – заботливо интересуется он.

– Нет, спасибо, всё в порядке.

Эштон слегка щурится, без стеснения сканируя её с ног до головы. А потом кивает.

– Только нам по пути надо будет заехать ещё за одним пассажиром.

– Да, конечно, – отвечает Бриэль.

Первые минуты они едут в полной тишине. Лишь дождь равномерно барабанит по крыше и стёклам, заполняя паузу между ними. В салоне тепло, фары выхватывают из темноты блестящие лужи, но ни один из них так и не решается заговорить первым.

– Рейн вроде говорил, что у вас одна машина на всех, – она решает начать разговор, чтобы вновь не погружаться в собственные мысли.

– Он имел в виду ту, на которой уехал с Лиамом, – рассказывает Эштон. – Она у нас с ним общая. А эта, – он хлопает ладонью по рулю, – машина отца.

– Понятно, – вздыхает Бриэль, осознав, что тема исчерпана, а как поддержать диалог дальше, понятия не имеет.

Эштон молча берёт телефон с панели, бросает короткий взгляд на экран и набирает номер. Через пару секунд включает громкую связь, и в салоне раздаётся женский голос:

– Ну ты скоро?

– Буду через пять минут, собирайся и выходи. Зонт при себе?

– Ок, – только и бросает собеседница и сбрасывает звонок.

Эштон громко вздыхает, словно давно смирился не получать ответы на свои вопросы.

– Ваша девушка? – Вопрос вырывается из Бриэль раньше, чем она успевает подумать.

– Сестра, – отвечает мужчина. – И ты можешь обращаться ко мне на «ты» уже? Если Мия услышит, как ты «выкаешь», будет издеваться надо мной до конца жизни.

Бриэль не удерживается и тихо смеётся, представив, как сама бы поддевала брата, услышь она, что кто-то обращается к нему таким образом. Смех выходит коротким, почти неловким, но настоящим. Эштон поворачивает к ней голову, не совсем понимая, что именно её так развеселило.

– Простите, – смущённо мямлит Бриэль. – То есть, прости…

Мужчина улыбается одним уголком губ и возвращает внимание на дорогу.

Вспомнив, что договаривалась с Хлоей о ночёвке, Бриэль хватается за телефон и набирает подругу.

– Это розыгрыш? – слышится недовольный голос подруги. – Я пришла, а тут никого. Всё закрыто. Сижу на крыльце под дождём!

– Хлоя-я-я… – виновато тянет Бриэль. – Извини, всё пошло не по плану. Скоро приеду и всё тебе расскажу.

– Je suis très froide! – возмущается та, думая, что говорит, что она замёрзла.

– Ты хотела сказать j’ai froid, – поправляет Бриэль, едва не рассмеявшись. – А то сейчас получилось, что ты «очень холодная женщина».

– Ну, знаешь, после часа на твоём крыльце – не так уж и далеко от правды, – бурчит подруга.

– У двери в гараж висят ключи, – тихим голосом вставляет Эштон. – Пусть зайдёт внутрь и подождёт там.

Бриэль собирается передать эту информацию подруге, но та и сама всё слышит.

– Это кто? – выкрикивает она так громко, что Бриэль невольно убирает телефон подальше от уха.

– Это Эштон, старший брат Рейна. Я тебе рассказывала про него.

– Я думала ты с Мартином… – говорит подруга задумчиво, а потом снова выкрикивает: – Я всегда верила, что ты не такая скучная, какой кажешься! «Физические нагрузки – это не моё» … конечно, зачем заниматься спортом, когда можно сжигать калории с двумя мужчинами.

– Хлоя! – громко кричит Бриэль, что сама пугается своего голоса. – Всё, отстань, мёрзни дальше.

Бриэль невольно хихикает и торопливо сбрасывает звонок, чувствуя, как по губам расползается смущённая улыбка. В этот момент замечает на себе взгляд Эштона – прямой, внимательный, чуть приподнятые брови только усиливают её неловкость. Она зажимает пылающие щёки ладонями и жалобно выдыхает:

– Я надеюсь ты этого не слышал…

– Слышал, – с усмешкой говорит тот и переводит взгляд на дорогу. – Значит, рассказывала обо мне…

– Нет! – слишком резко отвечает она. – Нет, только то, что вы теперь работаете у нас в гараже…

– М-м-м… – мужчина поджимает губы, еле сдерживая улыбку.

Бриэль закрывает лицо ладонями, мечтая провалиться сквозь сиденье или хотя бы сползти пониже, чтобы исчезнуть из поля зрения. Но ремень безопасности тянет её обратно, не давая даже этой малой возможности для побега.

– А кто этот Мартин? – вдруг интересуется Эштон.

– Мой парень, – отвечает она, мысленно благодаря Эштона, что он перевёл тему. Правда не на самую приятную.

– Это с ним ты сегодня была?

– Да, – кивает Бриэль без особой радости.

На секунду ей кажется, что Эштон сильнее сжимает руль: суставы на его пальцах побелели, мышцы на предплечьях напряглись. Но Бриэль быстро отмахивается от этой мысли: возможно, просто игра света от фар. Он больше не задаёт вопросов, взгляд его сосредоточен на дороге. Дождь всё так же барабанит по крыше, и в этой тишине каждый из них думает о своём.

– Наконец-то! – возмущается влетевшая в салон девушка.

– Не промокла? – интересуется у неё Эштон.

– Не сахарная, не растаю, – бурчит та.

– Характер у тебя и правда не сахар, – усмехается мужчина, на что в ответ получает громкое цоканье.

Голова девушки вдруг высовывается между передними сидениями, и её взгляд тут же цепляется за Бриэль. Сердце непроизвольно подскакивает – новая фигура в салоне мгновенно нарушает привычный ритм.

– Ого… – вырывается из Бриэль.

Она моргает несколько раз, словно проверяя, действительно ли видит эту яркую картину: волосы цвета яркой синевы, фиолетовые глаза, игривый блеск на лице, веснушки, как рассыпанные солнечные лучи. На мгновение тишина в машине кажется громче обычного: мотор урчит, дождь барабанит по крыше, а между ними повисает странная пауза – Бриэль не успевает осознать, что сказать или как реагировать.

– Я – Мия, сестра этого ворчуна, – широко улыбается девчонка и протягивает для приветствия руку, разрисованную ромашками.

Бриэль растерянно отвечает на рукопожатие, не сразу находя слов.

– Бриэль, сестра его знакомого, с которым он работает, – наконец говорит она.

– Всего-то? – фыркает Мия. – Я уж надеялась, что ворчун нашёл себе подружку. Ради такого, я бы его не торопила.

Игриво подмигнув, Мия откидывается на спинку сиденья и начинает быстро печатать что-то в телефоне, громко стуча по экрану разноцветными ногтями. Бриэль наблюдает за этим с лёгким удивлением: движения девушки такие уверенные и раскованные, что кажется, будто она полностью контролирует пространство вокруг себя. Каждое касание экрана сопровождается лёгким щелчком, почти как гипноз, который неумолимо притягивает внимание Бриэль, заставляя забыть о собственной неловкости.

Бриэль переводит оторопелый взгляд на Эштона.

– Да, да, мы очень разные, – комментирует он.

– Он вообще приёмный. Поэтому с ним не так весело, как со мной и Рейном, – комментирует девушка с заднего сидения.

– Я не знала… – произносит Бриэль, опуская взгляд в пол.

На секунду в машине повисает пауза. Тишина кажется густой, почти ощутимой, и Бриэль невольно напрягается. А потом брат с сестрой внезапно заливаются смехом, их голоса разливаются по салону звонко и заразительно. Бриэль прислушивается к этому звуку, и её напряжение на удивление утихает.

– Она так шутит. Никакой я не приёмный, – сквозь смех произносит Эштон.

– Но тест ДНК я бы всё же сделала, – вставляет Мия.

– Простите, – почти пищит Бриэль от неловкой ситуации.

– Мия, перестань, по-моему, ты её пугаешь, – чуть серьёзней обращается к сестре Эштон.

– Тогда из вас бы точно вышла отличная парочка, – не унимается та. – Два угрюмых ворчуна. Померли бы не от старости, а от скуки.

Бриэль искоса смотрит на Эштона и замечает, как плечи того слегка подрагивают от беззвучного смеха. От вида того, как брат с сестрой непринуждённо подшучивают друг над другом, неловкость, которая висела над ней с самого начала поездки, постепенно отступает. Внутри что-то оттаивает, и Бриэль ловит себя на желании включиться в разговор, сказать что-то, пусть даже незначительное, просто чтобы стать частью этой лёгкой, живой атмосферы.

– У тебя линзы? – спрашивает она, обернувшись к девушке.

– Нет, всё своё, родное. Цвет глаз, цвет волос, веснушки, – улыбается та, не отрывая взгляд от экрана телефона.

– Не язви, – обрывает её брат.

– Всё в порядке, – успокаивает его Бриэль, чувствуя, что ей и правда не обидно.

От чего-то кажется, что с этой девчонкой скучно не будет. Она явно не из робких: её не пугает быть заметной, говорить прямо то, что думает, и даже спорить с теми, кто сильнее или старше. Создаётся впечатление, что она способна и врезать, если что-то покажется ей несправедливым или неприятным. Полная противоположность самой Бриэль: та всегда сдержана, осторожна, старается не выделяться и следить за реакциями окружающих.

– Веснушки у тебя не свои? – интересуется она.

– Не-а. Но я всегда о них мечтала, теперь приходится каждый день по несколько часов рисовать их на своём красивом личике.

– Хм, – хмыкает Бриэль. – Если б можно было, отдала бы свои.

Синяя макушка вновь неожиданно появляется между сидениями. Бриэль резко поворачивается в сторону этого движения и встречает взгляд двух пар глаз, устремлённых прямо на неё. На мгновение её дыхание сбивается, внутри щекочет лёгкое смущение. От этого внезапного внимания невозможно сразу понять, чего ожидать от такой настойчивой наблюдательности.

– Что? – растерянно спрашивает она.

– У тебя есть веснушки? Не вижу, – говорит Мия и почти вплотную утыкается в лицо Бриэль.

– Я их перекрываю тональным.

– Нафига? – хмурится синеволосая.

– Мия… – пытается утихомирить сестру Эштон.

– Просто мне они, наоборот, не очень нравятся. Я всегда мечтала о чистой коже, – объясняет Бриэль.

– Странная ты, – заключает Мия и возвращается на своё место.

– А ты красивая, – вырывается у Бриэль, словно само.

Мия расплывается в доброй, широкой улыбке.

– А эти ромашки, это татуировки? – расспрашивает она дальше.

– Нет, – обиженным тоном отвечает Мия. – Мне, видите ли, рано делать тату. И это мне запрещает тот, кто сам забил себе все руки уродскими неразборчивыми узорами, – кивает она на брата и впивается в него злобным взглядом.

– А сколько тебе лет? – Бриэль сама не понимает, с чего вдруг ей хочется расспросить девушку обо всём.

– Восемнадцать! – та вскидывает руки в воздух. – Совершеннолетняя! А эти две наседки в лице Эша и Рейна до сих пор думают, что мне десять!

– Ведёшь ты себя на все пять, – нарушает своё молчание Эштон.

– Фу на тебя, – Мия корчит смешную гримасу и показывает брату язык, хотя тот этого не видит.

– Ромашки – мои любимые цветы, – признаётся Бриэль, не сводя глаз с рисунков на руке Мии.

– Не, – морщится та. – Вы всё-таки друг другу не подходите. Этот неотёсанный ворчун не сможет позаботиться о таком милом цветочке.

Бриэль чувствует, как щёки становятся горячими от прилившей крови. Она переводит взгляд на дорогу и решает больше ни о чём не спрашивать, чтобы не усугублять неловкость. Лишь изредка бросает косые взгляды на водителя. Его внешность действительно впечатляет: брутальный силуэт, серьёзное выражение лица, высокий рост, мускулистое тело. Голос – высокий, почти стальной, а взгляд цепкий, пробирающий до мурашек. Ещё при первой встрече он сумел вызвать у неё смесь тревоги и любопытства.

Но сейчас, впервые увидев его тёплую улыбку в общении с сестрой, он уже не кажется ей опасным и пугающим. За строгим, брутальным обликом угадывается что-то большее, что-то мягкое и надёжное, чего она раньше не замечала. Её тело непроизвольно откликается на это, лёгкая дрожь пробегает по спине, и внутри что-то тихо щёлкает – странное, неясное ощущение, которое Бриэль ещё не способна понять. Он кажется тем, в чьих объятиях можно было бы, возможно, чувствовать себя в безопасности, кто способен принять тебя полностью – со всеми страхами, слабостями и странностями, и всё равно остаться рядом.

Притормозив возле дома, Эштон поворачивается к сестре.

– Подожди тут, я провожу Бриэль.

– Не нужно, – отказывается она. – Дождь уже почти прошёл, да и мне надо зайти за подругой в гараж.

– А чего твоя подруга там делает? – влезает Мия.

– Меня ждёт, – вздыхает Бриэль. – Я позвала её на ночёвку, а сама оставила одну на улице.

– Ночёвка? – всё, что, кажется, заинтересовывает Мию. – Пижамная вечеринка? А с вами можно?

Бриэль не сразу находит, что сказать, удивляясь такой смелой и непредсказуемой открытости девчонки.

– Нет, – вмешивается Эштон.

– Ну почему? – почти скулит та.

– Потому что невежливо так напрашиваться к малознакомым людям, – заключает мужчина.

– Ну вот! Как раз посидим, поболтаем, узнаем друг друга получше…

– Мия. Нет, – этими словами он ставит точку в обсуждении.

– Давай в другой раз? – пытается сгладить ситуацию Бриэль.

– Ладно, – отмахивается та, обиженно отворачиваясь к окну.

Эштон выходит из машины первым и, пока Бриэль оглядывается, проверяя, не оставила ли что-нибудь из личных вещей в салоне, аккуратно открывает перед ней дверь и протягивает руку. Смущённо улыбаясь, она принимает её, и, обменявшись коротким прощальным взглядом с Мией, делает шаг на улицу.

В этот момент из гаража выбегает Хлоя. Растрёпанная, без макияжа, сразу в пижаме светло-голубого цвета.

– Я думала, что помру с голоду, пока дождусь тебя, – кричит она издалека.

Подбежав к ребятам, она без стеснения скользит взглядом по фигуре Эштона, а затем игриво присвистывает.

– Ладно, теперь, зная причину твоего опоздания, я тебя прощаю, – улыбается она, толкнув подругу плечом.

– Где ты купила такую классную пижаму? – выкрикивает Мия, высунув голову из открытого окна.

Хлоя переводит на подругу непонимающий взгляд.

– Ладно, нам, наверное, пора, – не выдерживает Эштон.

– Ага, и нам тоже, – комментирует вслух Бриэль. – Спасибо, что подвёз.

Слегка улыбнувшись, Эштон возвращается в машину и садится за руль. Пока он медленно выезжает на дорогу, Мия весело машет девочкам рукой, и Бриэль, не отводя взгляда, отвечает тем же, ощущая лёгкое тепло в груди от всей этой непринуждённой суеты.

– Расскажешь? – теряет терпение Хлоя.

– Даже не знаю, с чего начать…

И только сейчас до Бриэль доходит, что всю дорогу она ни разу не подумала о Мартине. В компании Эштона и Мии ей было так тепло и спокойно, что все прежние тревоги и слёзы словно испарились, оставив лёгкость и довольную улыбку на губах.

Пока Хлоя грелась над чашкой чая, Бриэль, размахивая руками и сбиваясь на эмоциях, пересказывала ей все детали провального свидания с Мартином.

– Говнюк он, – заключает Хлоя, громко отхлёбывая горячий напиток.

– Нет, – протестует Бриэль, хотя именно сейчас она считает точно так же.

– Да, – уверенно спорит подруга.

Уткнувшись взглядом в одну точку на столе, Бриэль тонет в мыслях. Зачем она снова ищет ему оправдания? Ведь каждая их встреча оставляет осадок, а она всё равно убеждает себя, что всё не так плохо. Почему отказывается видеть очевидное? Хотя… так ли всё очевидно?

Он ведь не исчезает, не говорит прямо, что между ними всё кончено. Всё так же зовёт на свидания, пишет, будто ничего не случилось. И от этого только хуже. Она словно зависла где-то посередине между «вместе» и «уже нет».

От водоворота вопросов голова начинает кружиться. Всё сливается в одно: слова, сомнения, обрывки воспоминаний. Хочется просто нажать на паузу, перестать думать, но мысли упорно тянут её обратно, как воронка.

– Я сама виновата, не надо было так ему грубить, – шепчет она.

– Когда мужчина хочет, он найдёт миллион способов лишний раз увидеть любимую девушку… – снова заводит эту песню подруга.

– Хлоя, пожалуйста, не начинай, и так тошно, – молит Бриэль.

– Как знаешь. Но ты достойна лучшего.

Раздражённо вздохнув, Бриэль встаёт из-за стола. Собирает тарелки, кружки – всё, что осталось после их разговора, – и несёт к раковине. Вода шумит, пена поднимается, а она скребёт посуду так усердно, будто пытается смыть с себя тяжесть мыслей, а не только грязь с тарелок.