Голод крови

Размер шрифта: 13

ОГЛАВЛЕНИЕ:

СЕМЕЙНОЕ ПРОКЛЯТИЕ ……………………………………………………

И БОЛЬШЕ НИКОГО ………………………………………………………….

ГОЛОД КРОВИ …………………………………………………………………

ОНО ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ ………………………………………………….

ОБЕРЕГ …………………………………………………………………………

ХОРОШИЕ ДЕТИ ПЛАЧУТ МОЛЧА ………………………………………..

ТАЙНАЯ ДВЕРЬ ……………………………………………………………….

ПЛОХИЕ ЧИСЛА ………………………………………………………………

114

ДОМ НА БЕРЕГУ ОЗЕРА ……………………………………………………..

134

ДЕКАДАНС …………………………………………………………………….

155

ГЛУБИНА ………………………………………………………………………

179

АННА ……………………………………………………………………………

199

ТОТ, КТО ПРЯЧЕТСЯ В ТЕНИ ……………………………………………….

219

РАСЩЕПЛЕНИЕ НЕБА ………………………………………………………..

227

ДРУГ МЭРИ …………………………………………………………………….

КНИГА ТЕНЕЙ …………………………………………………………………

238

255

В ПОЛНОЧ ………………………………………………………………………

270

ДЬЯВОЛЬСКАЯ РАБОТЁНКА ………………………………………………..

282

ДОМ РАЗБИТЫХ СТЁКОЛ ……………………………………………………

289

СЕМЕЙНОЕ ПРОКЛЯТИЕ

__________

Переезд в соседний город стал для Валентины настоящим испытанием. За двадцать пять лет молодая женщина никогда не предпринимала попытки покинуть родной город. Прожив в небольшом частном доме, она была уверена в постоянстве, присутствующем в её жизни. Каждый день начинался одинаково. Валентина рано вставала утром, приступая к повседневным делам. А вечером заканчивала свой день прогулками или чтением книг.

Её отец часто бывал в разъездах, а мама практически не покидала рабочего места. Она заведовала небольшой кондитерской, принадлежавшей семье более десяти лет. Сама Валентина, будучи студенткой, часто приходила на помощь к матери, но никогда не думала о том, чтобы перенять семейное дело. Сказать по правде, Валентина не любила готовить. Ей всегда хотелось посвятить свою жизнь преподаванию. Обучать детишек она любила, поэтому сразу после института занялась частной практикой.

Первый год преподавания стал для девушки удачным. Она могла в полной мере посвятить свою жизнь любимому занятию. Это время Валентина прожила как самое счастливое в своей жизни.

Но несчастный случай полностью изменил всё. Планы рухнули словно карточный домик, а Валентина осталась в полном одиночестве. После гибели родителей содержать оставленную в наследство недвижимость стало чрезвычайно трудно. Семейная кондитерская закрылась, а скопленные деньги могли помочь Валентине продержаться на плаву всего несколько лет.

За отведённое в финансовом плане время Валентина должна была придумать заработок, чтобы суметь сохранить родительский дом. Но, с другой стороны, продав фамильную недвижимость, она сможет перебраться в квартиру и обеспечить себя деньгами ещё на несколько лет вперёд. Этот вариант Валентина решила оставить на самый крайний случай.

Со временем у неё стало меньше учеников. Поток желающих подтянуть иностранный язык сильно убавился. Валентина была вынуждена целыми днями сидеть в пустом доме, просматривая собственные рекламные объявления в интернете. А ближе к лету, когда экзамены и сессии были сданы, работы и вовсе не осталось.

Валентина чаще стала выходить на прогулку в парк, где часами напролёт обходила знакомые ей места. Она садилась под деревом на берегу паркового озера и, раскрыв книгу Коллин Маккалоу или Маргарет Митчелл (соответственно в оригинале), погружалась в произведение, на пару часов забывая о своей реальности. Это были те короткие часы, когда Валентина вновь становилась прежней. Она не думала о безвременно ушедших родителях. Забывала о тяжёлом финансовом положении. Она была сама собой, живя в мире грёз и надежд.

Возвращаясь как-то с прогулки, Валентина так сильно погрузилась в мечты, что не заметила, как в кармане начал беззвучно вибрировать телефон. Она наспех вынула его, посмотрев на дисплей. Абонент был незнаком. Возможно, это новый клиент, и Валентина успела ответить за мгновение до того, как сигнал был прерван.

– Вы преподаватель английского языка? – спросил спокойный, но слегка натянутый женский голос. По всей видимости, собеседница Валентины была дама строгая.

– Да, меня зовут Валентина, я преподаю дополнительные курсы для школьников и студентов.

– Хорошо, – на несколько секунд возникла пауза, затем голос продолжил: – я вышлю вам адрес и жду вас завтра к девяти утра на собеседование. До встречи.

Не дожидаясь ответа, женщина отключила телефон, оставив Валентину в растерянности. Более странного разговора с клиентом у девушки никогда не было. По всей видимости, женщина деловая, а значит, богатая. А это единственное важное для Валентины на данный момент.

Она проснулась в половине седьмого утра, привела себя в порядок и, сверив расстояние от своего дома до указанного адреса, вышла на улицу за сорок минут до назначенной встречи. Их городок был относительно небольшим, но девушка не хотела опоздать в первый же день знакомства. Лучше приехать пораньше, чем лишиться заработка по собственной глупости.

Спустя двадцать минут Валентина находилась в приёмной большой компании. Секретарь, молодая девушка лет двадцати, сидела за большим столом, постоянно набирая текст, отстукивая длинными заострёнными ногтями по клавиатуре. Периодически она поднимала телефонную трубку, перекидывалась парой фраз и возвращалась к своему занятию. Ровно в девять дверь в приёмной открылась, и вошла Елизавета Тихоновна. Высокая, стройная женщина лет сорока. У неё были длинные чёрные волосы, строгий деловой костюм и хищный, словно у птицы, взгляд. Посмотрев на Валентину, она обратилась к секретарю.

– Вы получили документы из дочерней компании?

– Да, Елизавета Тихоновна, – тут же ответила девушка. Буквально подскочив со своего места, она схватила папку с документами и протянула их женщине.

Елизавета молча взяла документы, переключив внимание на Валентину.

– Вы учитель английского?

Валя кивнула, ощутив, как пересохло в горле. Ей никогда не доводилось общаться со столь влиятельными людьми. Весь её круг общения с клиентами складывался из школьников и студентов, но никогда она не вела занятия для деловых людей.

– Пройдёмте за мной, – Елизавета пригласила Валентину в свой кабинет, распахнув дверь.

Кабинет был просторным и залит солнечным светом. Дорогая мебель, красивые картины, странные по своей форме и цвету вазы стояли по углам, совершенно пустые. В центре – большой стол для переговоров, по мнению Валентины, он стоил так дорого, что за него даже было страшно садиться.

– Присаживайтесь, – Елизавета указала на стул, – у нас с вами всего пять минут.

Девушка поспешила на указанное место.

– Вы хотите нанять преподавателя для себя?

Валентина спросила, но женщина только дала распоряжение секретарю сделать чашку крепкого кофе без сахара и, сев на своё рабочее место, приступила.

– Я так понимаю, опыт у вас небольшой, – Елизавета внимательно осмотрела репетитора.

– Всего полтора года, – отозвалась Валентина, отводя глаза. Для родителей школьников подобный стаж, подкреплённый красным дипломом, подходил. Но перед состоятельными людьми Валентина не могла похвастаться большим багажом знаний.

– Ничего страшного, я вас выбрала не наугад, – ответила Елизавета.

В этот момент вошла секретарь. Она аккуратно несла на подносе чашку кофе.

– Я прибегаю к рекомендациям своих друзей, и они мне посоветовали вас.

Валентина оживилась после таких слов. Неизвестно, кто именно мог порекомендовать её столь влиятельному человеку, но узнать подобную новость было более чем приятно.

– Я буду стараться сделать всё от меня зависящее, – сказала Валентина, когда секретарь вышла из кабинета.

Елизавета сделала небольшой глоток напитка, закрыв в блаженстве глаза. По всему помещению разнёсся запах дорогого кофе, заставивший желудок сжаться в предвкушении.

– Отвечая на ваш вопрос, – женщина отставила чашку в сторону, посмотрев на репетитора, – нет, я нанимаю вас не для себя, а для своей дочери. Она сейчас уехала на всё лето в загородный дом. Ей всего двенадцать лет, но она очень способная девочка.

– Я буду рада помочь ей подтянуть английский.

Валентина улыбнулась, предвкушая хорошую работу.

– Но у меня есть условия, – продолжила женщина, откинувшись на спинку кресла и скрестив руки на груди. – Вы должны будете на всё лето переехать в мой загородный дом. Я хочу, чтобы моя дочь до сентября получила все необходимые знания. В конце августа я отправляю её учиться за рубеж.

– Я вас понимаю, – ответила Валентина, прикидывая объём работы. Это будут не просто занятия раз в неделю, которые она обычно проводит у себя дома. Здесь придётся каждый день обучать подростка, что совершенно не пугало Валентину.

– Оплата будет произведена с учётом всех потраченных на обучение часов. Плюс проживание в моём доме, чтобы вы могли не тратить время на дорогу. В свободное время вы вольны делать, что захотите. Раз в неделю я буду созваниваться с дочерью и лично проверять новые знания.

Валентина согласно кивнула, тяжело переводя дух. Девушка ощущала себя словно на вступительном экзамене, хотя собеседование на хорошую работу, по всей видимости, должно проходить именно так.

– Ну так что, вы согласны?

– Да, – ответила Валентина, улыбаясь. Для неё это предложение более чем неожиданное. – Я согласна.

– Тогда оставьте свой адрес у секретаря. Послезавтра в восемь утра за вами заедет машина и отвезёт вас в Безродное…

– Простите?

Елизавета посмотрела на Валентину строгим взглядом.

– Что-то не так?

– Вы сказали Безродное?

– А есть какие-то проблемы?

Валентина отрицательно покачала головой. Подобное обстоятельство поездки показалось ей немного странным. Но Валентина быстро взяла себя в руки. Безродное не было тем местом, где стремились жить богатые люди. К тому же городок находился на довольно большом расстоянии от любого ближайшего населённого пункта.

– Тогда встретимся послезавтра. До свидания.

Валентина вышла за дверь, переводя дух. Секретарь посмотрела на неё совершенно отстранённым взглядом и принялась вновь колотить своими длинными ногтями по клавиатуре.

***

Машина приехала ровно в восемь утра. Водитель помог Валентине положить сумки с вещами в багажник, а затем они отправились в длительную поездку. Всю дорогу Валентина в предвкушении ожидала встречи со своей новой ученицей. Она была уверена: с такой мамой, как Елизавета Тихоновна, девочка должна быть покладистой и дисциплинированной. Но даже если она встретит подростка, избалованного богатой жизнью, то всё равно сумеет найти подход в обучении. Другого варианта сохранить работу у Валентины не было.

Через несколько часов машина съехала на узкую асфальтовую дорогу, с обеих сторон окружённую высокими липами, напоминающими живые изгороди. А затем перед ними открылись кованые ворота, за которыми вырос трёхэтажный роскошный дом, больше походивший на замок. Архитектура его была настолько вычурной и непривычной, что Валентина не могла оторвать от него взгляд. Она смотрела на высокие остроконечные крыши, поднимающиеся к небу заострёнными шпилями. Фасад облицовывал камень, окружая собой огромные арочные окна. А первый этаж подпирали круглые колонны.

– Мы на месте, – сказал водитель, останавливаясь возле входной двери.

Валентина вышла из салона, оглядываясь по сторонам. Рядом с каменной лестницей, ведущей к деревянной двери, сидели два льва, величественно взирая на всех с двухметровой высоты постаментов.

Дверь открылась, и появилась женщина в одежде прислуги. Она, улыбаясь, спустилась вниз, протянув руку Валентине.

– Добрый день, Валентина, – сказала незнакомка, – как добрались? Дорога вас не сильно изнурила?

– Нет, всё замечательно, я даже сумела поспать.

– Пойдёмте со мной. Чемоданы принесут в вашу комнату.

Они поднялись по ступеням, войдя в просторный, светлый холл. Первые несколько минут Валентина визуально знакомилась с домом. Если снаружи он выглядел почти готическим, то внутри новая мебель, картины на стенах и прочее убранство отвечали духу современного интерьера.

– Ваша комната на втором этаже, рядом со спальней Арианы, – женщина указала в сторону деревянной, широкой лестницы, выросшей в самом центре холла.

– Ариана – так зовут мою ученицу?

– Да. Она замечательная девочка. Вежливая и покладистая. Много учится и всегда исполнительна. Особенно в заданиях, касающихся Елизаветы Тихоновны.

От этих слов Валентина ощутила себя намного спокойнее. Если ребёнок не избалован, то уроки будут проходить легко.

После небольшой экскурсии по дому они поднялись на второй этаж. В комнате, выделенной для нового репетитора, уже стояла сумка с вещами.

– Обед через час. Спускайтесь в холл, как только отдохнёте с дороги, – сказала женщина, покидая комнату.

– Простите, я не знаю вашего имени, – окликнула служанку Валентина.

– Агнесса, – ответила женщина, улыбнувшись, а затем закрыла за собой дверь.

Такой роскоши девушка не могла себе представить. Огромная просторная комната была больше той, в которой она жила в доме родителей. Дорогая мебель, встроенный шкаф, стеклянная дверь, выходящая на балкон, с которого открывался замечательный вид на парк.

Валентина опустилась на край кровати и принялась доставать из сумки книги. Она взяла с собой все учебники, которые только были. Прихватила и несколько романов, решив, что чтение художественной литературы на языке оригинала для Арианы будет полезным во время обучения.

Валентина раскладывала книги на полке, когда услышала шаги у себя над головой. Кто-то ступал тяжёлой поступью по комнате этажом выше. Временами шаги казались очень грузными, словно человек, который прохаживался там, весил достаточно много.

– Это бабушка, – раздался подростковый голос, и Валентина посмотрела в сторону двери.

В проёме стояла Ариана. Красивая, ухоженная, с огромными светлыми глазами и волосами, заплетёнными в длинную косу.

– Привет, – улыбнулась Валентина, – меня зовут Валя, я буду учить тебя английскому языку.

Девочка улыбнулась в ответ.

– Вы устали с дороги? Не хотите ли перекусить вместе со мной? Я не люблю ужинать одна.

– Конечно, дорогая, – ответила Валентина, ставя на полку последнюю книгу, – заодно и познакомимся.

Неожиданно девочка взяла Валентину за руку, словно давнюю подругу, и они отправились в холл, где Агнесса встретила их, раздавая распоряжения прислуге.

Первая неделя проживания в доме Елизаветы Тихоновны прошла почти незаметно. Валентина быстро привыкла к окружающей обстановке, но у неё не было времени любоваться местными достопримечательностями. Обучение Арианы начиналось в девять утра каждого дня. До двенадцати они проходили правила английского языка, заучивали новые слова и выражения. Затем, после обеда, девочка закрывалась в своей комнате, где дистанционно продолжала обучение другим предметам. В это время Валентина составляла план на следующий день, исходя из пройденного материала. А уже в четыре часа они вместе садились в парке на лавочке, где Ариана читала по пять страниц книги, рассказывающей про мальчика-волшебника. С каждым днём английский Арианы становился лучше. Девочка быстро запоминала правильное произношение слов, не забывая про их перевод.

Совсем скоро Ариана могла пересказать прочитанный текст, не прибегая к русскому языку. Валентина была довольна результатами проделанной работы. Она несколько раз созванивалась с Елизаветой Тихоновной, и женщина отметила очень хорошую прогрессию в обучении дочери. А спустя три недели Елизавета приехала сама.

– Я хочу забрать дочь на пару дней, – сказала Елизавета, когда они сидели за обеденным столом. Прислуга стояла по углам комнаты в терпеливом ожидании, наблюдая за трапезой. – Хочу устроить ей небольшой отпуск.

Елизавета посмотрела с улыбкой на дочь, и Ариана ответила матери такой же улыбкой.

– У вас будет пара выходных. Если хотите, можете съездить на это время домой.

– Спасибо, я подумаю, – ответила Валентина, но тут же поймала на себе взгляд Елизаветы.

– Вам не к кому ехать? – спросила женщина.

Валентина отрицательно покачала головой, опустив взгляд.

– Тогда оставайтесь здесь. Можете погулять по окрестностям или сходить в местный музей. Достопримечательностей в этом городе немного, но он из-за этого совершенно не теряет своей красоты.

На следующий день Ариана и Елизавета уехали ранним утром. Валентина проводила их взглядом из окна комнаты, а когда машина исчезла из поля зрения, надела спортивный костюм и отправилась на утреннюю пробежку.

Чистый воздух. Никакого городского шума. Тишина и спокойствие. Почти за месяц Валентина привыкла к такому размеренному и спокойному образу жизни. Она наслаждалась каждым днём, иногда забывая, что находится в гостях. Впереди ещё много времени, а затем она получит хорошие деньги и вернётся домой, где вновь будет думать над тем, как выживать дальше. А пока хотелось забыть обо всём плохом.

Она пробежала около пяти километров, когда, вернувшись, остановилась возле фонтана, выстроенного в самом начале участка. Переведя дух, Валентина окинула фасад взглядом, заметив на третьем этаже силуэт. Кто-то смотрел на неё, отодвинув в сторону занавеску. Их взгляды встретились всего на несколько секунд, а затем человек исчез.

***

– Я всё время хотела у вас спросить, но не решалась, – произнесла Валентина. Она сидела на диване в холле с книгой в руке. Агнесса к тому времени раздала все распоряжения, касающиеся уборки территории.

– Спрашивай, не стесняйся, – отозвалась женщина, не поднимая глаз от записей учёта расходов.

– Кто живёт на третьем этаже?

Агнесса подняла на Валентину взгляд.

– Мы её называем бабушкой.

– Бабушка? А у неё есть имя?

– Есть, – ответила Агнесса, возвращаясь к своим цифрам.

Валентина окинула взглядом комнату, увидев молодую служанку. Девушка лет двадцати. Она смотрела с нескрываемой озабоченностью на женщину. Но, как только увидела на себе взгляд Валентины, тут же отвернулась и поспешно покинула комнату.

– Она никогда не выходит из комнаты? – спросила Валентина.

– Она больна. Сильно больна, – Агнесса вновь посмотрела на собеседницу. – Не стоит задавать слишком много вопросов. Бабушка здесь очень давно. Но только единицам дозволено подходить к её комнате.

Валентина прикусила язык. Она хотела задать ещё несколько вопросов, но Агнесса дала понять, куда лезть не стоит. Даже в такой на первый взгляд успешной семье есть свои секреты, о которых лучше никому не знать. Погрузившись в чтение, Валентина сумела выкинуть из головы образ человека, увиденного ею в окне. Но уже вечером, лежа в кровати, она продолжала смотреть в потолок, слыша тяжёлые шаги.

Они перемещались по комнате на протяжении часа. Полы скрипели под большим давлением, и можно было только представить, сколько весила бабушка. Наконец Валентина не выдержала и встала с кровати. Она никогда не была излишне любопытной. Если не совать нос в чужие дела, то и не придётся стыдливо отводить в сторону глаза. А в её случае можно лишиться хорошей работы и дальнейших рекомендаций. Но Валентина, подойдя к двери, вновь посмотрела на потолок. Половицы в этот момент скрипнули с особенной тяжестью. Пол простонал, словно на него опустилась целая тонна.

Валентина вышла в коридор.

С первого этажа доносились слабые звуки разговоров горничных и служанок, которые даже в поздний час продолжали выполнять свою работу. Подойдя к лестнице, Валентина посмотрела наверх и в этот момент услышала шаги. Кто-то приближался к лестнице. Девушка на цыпочках пересекла коридор и укрылась за колонной. В полумраке коридора тень достаточно хорошо скрыла её под своим покрывалом, и когда появилась Агнесса в сопровождении молодой горничной, Валентина затаила дыхание.

– Я не хочу к ней идти, – почти простонала служанка, сжимая в руках поднос с едой.

– Не хочу больше ничего слышать, – ответила управляющая строгим голосом. – Это твоя работа. Бабушка ждёт ужин, и мы должны его ей принести.

– Но почему я? – вновь испуганный, жалостливый голос служанки.

В ответ Агнесса только слегка подтолкнула девушку, и та, не спеша, направилась вверх по лестнице. Гувернантка какое-то время провожала свою подопечную взглядом, а затем вернулась на первый этаж, где исчезла за дверью, ведущей в столовую.

Валентина выскользнула из своего укрытия. Услышанный разговор стал для неё чем-то вроде толчка – не останавливаться на полпути. Она понимала, что поступает неправильно, сильно рискуя карьерой, но, услышав жалостливые нотки в голосе служанки, не могла остановиться. Она, не спеша поднялась на третий этаж, наблюдая за девушкой.

Служанка стояла возле деревянной двери, сжимая в руках поднос. Было видно, как она собирается с духом перед тем, как постучаться. Прикусывая нижнюю губу, девушка набрала полные лёгкие воздуха и, в конце концов, решилась. Она трижды постучала, а затем толкнула дверь плечом, войдя в комнату.

– Бабушка? – прошептала она сдавленным голосом, заглядывая за дверь.

Валентина видела, как девушка сделала несколько нерешительных шагов, но продолжала держаться вблизи двери. Она словно боялась шагнуть внутрь, но как только сделала ещё один шаг в глубину комнаты, вновь послышались тяжёлые шаги. Огромная тень скользнула из-за дверного проёма, буквально накрывая служанку. Валентина не могла увидеть силуэт бабушки, но уже понимала, насколько велики её размеры.

Из-за двери показалась массивная, пухлая рука. Её ладонь оказалась невероятных размеров. Она была неправдоподобно огромной, с короткими тёмными, поломанными ногтями и пухлыми, словно сардельки, пальцами.

– Я принесла вам ужин, – простонала служанка, протягивая поднос.

Девушка пыталась отдать еду, но пухлая ладонь схватила не поднос, а хрупкое запястье служанки.

– Нет, пожалуйста, не надо! – воскликнула она, и мощный рывок забросил её в комнату. Валентина услышала, как упал поднос, а затем короткий крик служанки утонул в чём-то гулком мычании.

Валентина бросилась вперёд. Она попыталась вбежать в комнату, но кто-то удержал дверь перед ней. Валентина заглянула в образовавшуюся щель, заметив часть огромной кровати, заваленной подушками. Из комнаты доносился смрад пота и грязного белья. На прикроватном столике горели несколько свечей. А затем с обратной стороны двери показалась бабушка. Огромное лицо, больше похожее на морду сказочного орка, покрытое тёмной кожей, сплошь прорезанное глубокими морщинами. Невероятно большие глаза смотрели на Валентину, выпученные из глазниц, а затем бабушка захлопнула дверь.

Валентина сделала несколько шагов назад, зажимая руками рот. Она слышала борьбу, завязавшуюся в комнате. Затем последовал короткий вскрик.

Хруст.

И тишина.

***

– Простите, но я вынуждена вернуться домой, – Валентина стояла возле окна своей комнаты, разговаривая по сотовому телефону. В эту ночь она не смогла уснуть. Лежа в темноте, Валентина прислушивалась к тишине дома. Но уже под утро решила больше здесь не задерживаться. Рассказывать Агнессе о случившемся не было смысла. Валентина понимала: гувернантка знала о происходящем.

– Что-то произошло? Я могу знать, почему вы отказываетесь от работы? – голос Елизаветы Тихоновны оставался спокойным, но слегка натянутым. Женщина не любила, когда ей отказывают, ломая все планы.

– Это личное, – соврала Валентина. Её сердце бешено билось в груди от жуткого предчувствия беды. Оставаться здесь она не хотела. Но уехать так просто не могла. Вся территория усадьбы обнесена высоким забором, а железные кованые ворота открывались автоматически. К тому же Валентина даже не знала, в какую сторону ей идти.

– Очень жаль, – ответила Елизавета после секундного молчания. – Я распоряжусь, чтобы вас отвезли на вокзал.

Валентина с облегчением вздохнула, услышав гудки в трубке. Теперь можно было постараться взять себя в руки. А самое главное – вести себя максимально уверенно.

Заранее сложив все вещи в сумку, Валентина спустилась на первый этаж, где в столовой было готово для неё место. Пустые тарелки стояли в окружении вилок, ложек и питьевых стаканов. В этой семье любой приём пищи был почти ритуалом. Такое Валентина видела только в фильмах про богатеев, когда для каждого блюда предназначались свои столовые приборы.

– Доброе утро, – сказала молодая служанка, доставляя последние приборы.

– Доброе утро, – ответила Валентина, садясь за стол. Сегодня ей предстояло завтракать одной. Обычно приём пищи проходил в компании Арианы. Но сегодня день исключения.

– Вы хорошо спали? – продолжала служанка, вежливо улыбаясь.

– Да. Сегодня не просыпалась. Спала как убитая.

Девушка кинула короткий взгляд в сторону Валентины, сказав перед тем, как покинуть кухню:

– Приятного аппетита.

– Спасибо.

Валентина улыбнулась, продолжая ждать завтрак.

Через минуту в комнату вошла Агнесса. Она сжимала в руках сотовый телефон, с кем-то отрывисто разговаривая. Но как только Валентина поняла, о чём речь, её тут же обдало холодом. Гувернантка словно демонстративно остановилась возле двери, глядя на Валентину.

– Я всё поняла, Елизавета Тихоновна. Сделаем. И сегодня же займусь поиском нового преподавателя. И ещё нам нужна новая служанка. Да, всё так, как вы и говорили. Доброго дня.

Через минуту принесли завтрак, но Валентина смогла осилить его лишь на половину. Аппетита не было. Девушка постоянно думала о случившемся, а особенно её волновал разговор Агнессы. Они точно знали, что именно произошло вчера с той девушкой. Знали, как какая-то сущность, которую здесь почему-то называют бабушкой, затащила бедняжку в свою комнату. Они всё знали, но продолжали делать вид, словно ничего не происходит.

Закончив с завтраком, Валентина вернулась в комнату. Через пять минут зазвонил стационарный телефон, которым пользовалась обслуга, и ей сообщили, что машина уже возле подъезда. Схватив сумку, Валентина поспешила на улицу. Агнесса стояла возле входной двери. Рядом с ней две молодые служанки, низко опустив головы, даже не смотрели на отъезжающую гостью.

– Нам очень жаль, что вы так скоро нас покидаете, – сказала гувернантка.

– Простите, обстоятельства, – ответила Валентина. Ей всё ещё не терпелось поскорее сесть в машину и убраться из этого дома. Только на вокзале, или даже в собственном доме, она сможет ощутить себя в безопасности.

– Хорошей дороги, – Агнесса улыбнулась вполне дружелюбно, следя за тем, как Валентина, сев в машину, помахала ей рукой.

Как только автомобиль отъехал, женщина стёрла улыбку со своего лица.

– Приготовьте комнату, – сказала она служанкам, – сегодня у нас будет гость, с которым бабушка хочет познакомиться лично.

Девушки покорно поспешили в дом, не проронив ни звука.

Валентина закрыла глаза, ощущая, как волнение постепенно начинает отпускать. Чем дальше машина уезжала от дома, тем спокойнее становилось на душе. Возможно, пройдёт несколько недель или даже месяцев, прежде чем Валентина будет вспоминать это словно страшный сон. Но пока воспоминания страшного лица, показавшегося в дверном проёме, всплывали перед её мысленным взором, словно наваждение.

От бессонной ночи и пережитого кошмара Валентина почувствовала, как её клонит в сон. Она закрыла глаза, в надежде вздремнуть, пока машина везёт её на вокзал.

***

Было очень тяжело приходить в себя после сна. Ещё никогда дремота не отдавалась такими жуткими головными болями. Валентина только лишь попыталась открыть глаза – и сразу же голову пронзили десятки игл. Она зажмурилась, простонав, но не смогла пошевелиться.

Руки и ноги не слушались. Валентина попыталась прикоснуться к своему лицу, но кожаные ремни удерживали тело в неподвижном состоянии.

– Нет, – прошептала она, открывая глаза.

Тусклый свет свечей освещал тёмную комнату с закрытыми окнами. Невозможно было понять, день сейчас или ночь. Помещение, в котором она проснулась, было очень старым, практически ветхим. Пожелтевшие обои, пятна на потолке, старая, прогнившая мебель. И невыносимый, тошнотворный запах.

– Где я?

Валентина огляделась, насколько это было возможно, но увидела достаточно. Да, она находилась в центре комнаты на кровати, накрепко привязанной кожаными ремнями. На полу и на пустых книжных полках стояли зажжённые свечи. Со своего ракурса девушка видела закрытую дверь с потрескавшейся краской и потёртой ручкой.

– Эй! – выкрикнула она, пытаясь усмирить нарастающую панику. Последним, что она могла вспомнить, был салон дорогого автомобиля, увозящего её подальше от проклятого дома.

– Помогите! – простонала Валентина, пытаясь вырваться, но только ещё сильнее пугала саму себя. Из глаз хлынули слёзы, голос моментально осип, а грудь вздымалась с невероятной скоростью.

– Помогите, прошу! – уже не кричала, а почти прошептала она, закрывая глаза. Весь этот кошмар просто не мог быть реальностью. На самом деле она не здесь, а продолжает ехать в машине в сторону вокзала, а комната ей снится. Это сон, не что иное, как сон!

В соседней комнате послышались тяжёлые шаги, заставившие Валентину приподнять голову. Она смотрела в сторону двери с ужасом, стискивая до боли зубы. Тяжёлая поступь приближалась всё ближе. Огромное существо уже скользнуло своими пальцами по ручке двери, и та поддалась.

– О… Господи, нет, – прошептала Валентина, когда в комнату вошла бабушка.

Огромное существо, одетое в домашний халат с туго затянутым поясом на животе, наклонилось, чтобы пройти в дверном проёме. Серая кожа, выпученные глаза, невероятно огромный рот, губы которого расплывались в улыбке, обнажая большие, жёлтые зубы. Оно с трудом протиснулось в дверь, глядя на Валентину.

– Ты, – протянула бабушка, тыча пальцем в привязанную женщину, – ты мой гость.

– Нет! – закричала Валентина, закрывая глаза. Она запрокинула голову, изогнув спину, словно в судорожном приступе. Ужас разорвал её сознание на куски, не оставив места даже малейшей здравой мысли. Сквозь собственный крик Валентина слышала, как огромное существо подходит к её кровати, что-то бормоча своими мясистыми губами. А затем пухлая рука легла ей на лицо, перекрывая кислород.

***

– Моя семья – это тема для разговора, которую я не люблю затрагивать. Тем более в беседе с незнакомыми мне людьми.

Елизавета Тихоновна улыбнулась сухой, совершенно неприветливой улыбкой. Она сидела в рабочем кабинете за огромным столом в высоком кожаном кресле. Перед ней стоял мужчина лет сорока, он внимательно оглядывал помещение. Было видно, что подобную роскошь он видит впервые.

– И всё же, может быть, вы сделаете для полиции исключение? – поинтересовался он, так же сухо и фальшиво улыбнувшись в ответ.

– Только если вы затем навсегда покинете мой офис.

– Этого я вам не могу обещать, – мужчина вынул из кармана фотографию Валентины, положив её на стол. – Вы узнаёте эту девушку?

– Да, – ответила Елизавета, только лишь мельком пробежав взглядом по фотоснимку.

– При каких обстоятельствах вы познакомились?

– Она преподавала английский язык моей дочери.

– Когда вы видели её в последний раз? – мужчина заткнул большие пальцы за пояс, глядя на женщину испытывающим взглядом человека, который и без того знает правду, но хочет услышать её от собеседника.

– Пару недель назад, когда она закончила преподавать моей дочери. Валентина показала себя хорошим специалистом, и поэтому я оставила её на всё лето.

– На всё лето? – переспросил мужчина.

– Два с половиной месяца, а затем Валентина уехала.

– Куда?

– Этого я не могу знать. Девушка получила вполне приличное жалование. Возможно, уехала отдыхать на юг.

– Отдыхать на юг? – мужчина вновь улыбнулся. Он взял в руки фотоснимок пропавшей Валентины, вернул его в карман рубашки и пристально посмотрел на Елизавету.

– Скажите, а кто ещё живёт в вашем доме, кроме вас и дочери?

– Прислуга.

– И всё?

– Ещё бабушка.

– Какая бабушка? – мужчина с интересом скрестил руки на груди, но Елизавета, откинувшись на спинку кресла, закурила сигарету.

– Милая женщина, по сути, хозяйка этого дома. Она очень больна, поэтому вынуждена сидеть целыми днями дома. Но не беспокойтесь. О ней хорошо заботятся. Мы даём ей всё необходимое для жизни.

– Я могу с ней поговорить?

– Нет.

– Почему же?

Елизавета слегка наклонилась вперёд и улыбнулась хищной улыбкой.

– Бабушка не любит гостей. Она признаёт только меня и мою дочь.

Мужчина несколько секунд поразмыслил, вынул визитную карточку, положил её на стол.

– Позвоните мне, если что-то вспомните, и не покидайте город, пока мы ведём расследование.

Не попрощавшись, он вышел из кабинета, а Елизавета, выпуская облачка табачного дыма, вновь стала мрачной. Она смяла оставленную визитку и бросила её в мусорную корзину. Затем набрала номер гувернантки.

– Агнесса, приготовь комнату. У нас будет гость. Мужчина. И предупреди всех служанок, чтобы не кормили бабушку, начиная с этого дня.

И БОЛЬШЕ НИКОГО

__________

Виталий сидел в похоронном бюро, глядя на свои руки. Ему не хотелось ни с кем встречаться взглядом. Оставшись практически единственным представителем своей семьи, он долго размышлял о злой судьбе. С самого детства Виталию пришлось привыкать к частым похоронам. Каждый год старуха с косой стучалась в двери его родственников. Она забирала кого-то одного – невзирая на возраст или здоровье. Затем наступало недолгое затишье, и всё повторялось вновь.

Когда зазвонил сотовый телефон, Виталий несколько секунд смотрел на дисплей в нерешительности. Он знал: любой звонок мог принести только разочарование, ведь по другим причинам ему уже не звонили. Перед мысленным взором проплывали лица тех, кого давно не было рядом – родители, двоюродные братья и сёстры, дедушки и бабушки, дяди и тёти. Довольно много людей. А теперь не осталось почти никого.

Только он и семнадцатилетняя племянница Инга. Её родители погибли пять лет назад в автокатастрофе. Этот случай стал тем редким моментом, когда хоронили сразу двоих родственников в их семье. Обычно в мир иной уходили поодиночке.

Он нажал на экран.

– Привет, Инга.

– Привет, дядя. Как всё прошло?

Он посмотрел в сторону гроба, утопающего в море искусственных цветов.

– Как обычно, – сухо ответил Виталий.

В этот день ему совершенно не хотелось ни с кем общаться. Но Инга, так же, как и он, теперь имела среди живых только одного родственника.

– Прости, что не приехала, – продолжила девушка. – Не могу больше видеть своих родных в деревянных ящиках.

– Подобные зрелища не для молодых, – отозвался Виталий, поднимаясь со стула.

Он больше не хотел присутствовать на церемонии прощания. Было лишь желание вернуться домой, уткнуться лицом в подушку и пролежать так до самого утра. А затем, сделав вид, будто жизнь продолжается, пойти на работу, где вновь придётся улыбаться, делая жизнерадостный вид.

Инга жила в небольшом городке, в пяти часах езды от Виталия. Девушка неплохо училась, получала повышенную стипендию, подрабатывала в компании по производству строительных материалов. Мечтала уехать в Питер и сделать там карьеру. Ничего необычного – самые простые юношеские мечты. Если бы не одно обстоятельство, которое, как кость в горле, мешало свободно дышать и строить планы.

– Инга? – произнёс Виталий, остановившись возле двери.

Он вновь посмотрел на гроб своего троюродного брата. Они мало знали друг друга, в основном виделись только на похоронах родственников. Может быть, из-за этого теперь Виталий практически не испытывал чувств разочарования.

– Что?

– Будь на связи. Мы теперь, вроде как, одни остались.

– Хорошо, – ответила Инга после непродолжительной паузы.

Он отключил телефон, направившись быстрым шагом к машине. Теперь ничего не оставалось, как просто ждать, кто станет следующим.

***

– А мне, кажется, это было хорошее решение, – высокий мужчина в дорогом костюме протянул руку молодой девушке. – Вы приняты на работу!

Инга с лёгким смущением приняла поздравление. Серьёзная организация, занимающаяся финансами, увидела в ней перспективного молодого работника. Это была самая замечательная новость за последнее время.

– Большое спасибо, – робко ответила Инга, расплываясь в улыбке.

– Это вам спасибо за то, что согласились принять наше предложение. Ждём вас в понедельник.

Она вышла из кабинета, не веря своему счастью. Всего два месяца стажировки понадобилось Инге, чтобы зарекомендовать себя. Она проработала полтора года, пытаясь вырваться из городка, в котором застряла после смерти родителей. Теперь вся её жизнь была нацелена только на успех. Она хотела вырваться из рутины, в которую неумолимо проваливалась после окончания института.

Сев в такси, тут же набрала сообщение своей подруге Вике. Девушки несколько месяцев назад сняли соседние комнаты. Они быстро подружились, часто бывали друг у друга в гостях, а совсем недавно приняли решение жить вместе.

«Меня приняли на работу!!!»

Отправила она сообщение, глядя с улыбкой в окно на проплывающий мимо город. Впервые в жизни привычные улочки стали для неё не такими бледными. Теперь мир преобразился новыми красками. Всё выглядело по-иному. В те моменты, когда мечты начинают сбываться, даже солнце светит ярче.

Через несколько секунд на телефон пришёл ответ:

«Я не сомневалась в тебе. Ты умница. Сегодня устроим праздничный ужин. Не опаздывай».

Инга стала строить планы на понедельник. У неё достаточно времени, чтобы привести себя в порядок. Нужно сделать новую причёску, купить деловой костюм, сходить к косметологу…

– Держитесь! – выкрикнул водитель такси за мгновение до того, как машину развернуло посреди дороги.

Инга схватилась за дверную ручку – и тут же произошёл удар. Что-то разбило боковое окно, влетев в салон машины. Зажмурив глаза, девушка приготовилась к самому худшему. Она ждала, что от удара переломает кости или, может быть, даже выбросит из салона.

– Вы в порядке? – голос водителя прозвучал словно издалека.

Её сердце билось, словно пытаясь выпрыгнуть из груди.

Она подняла взгляд на мужчину. Им повезло – машина не перевернулась, но вылетела на тротуар. Сбив заграждение, она остановилась на небольшой строительной площадке. Реставрационные работы фасада магазина тут же прекратились, и все рабочие с любопытством поспешили к такси.

Инга повернула голову, увидев рядом со своим лицом железный швеллер, прошедший через весь салон автомобиля.

– В порядке. Да, вроде в порядке, – прошептала она, открывая пассажирскую дверь.

Отовсюду сразу посыпались вопросы. Строители и прохожие хотели узнать как можно больше, но Инга, полностью игнорируя окружающих, поспешила покинуть место аварии.

***

Виталий стоял на балконе, глядя в сторону уходящей к горизонту полоски леса. Недавно он перебрался в загородный дом. Оставив работу и привычный образ жизни, мужчина решил полностью погрузиться в одиночество. Ему уже давно не был интересен тот ритм, в котором принято жить в больших городах.

Сотовый телефон оповестил о звонке. Посмотрев на дисплей, Виталий прикусил нижнюю губу. На экране высвечивалось имя двоюродной племянницы. Если, ответив на звонок, он услышит чужой голос – значит, всё закончилось.

Год назад их осталось двое. Он и племянница. Теперь их жизни словно на кону русской рулетки. Есть только два человека – и один шанс остаться в живых.

– Я слушаю, – произнёс Виталий.

– Дядя, привет. Я не знаю, как сказать. Прости, что беспокою. Но мне надо с кем-то поговорить об этом.

Он закрыл глаза. Она была жива – значит, время ещё не пришло.

– Не волнуйся, говори спокойнее, – постарался успокоить племянницу Виталий. – Мне трудно понять, о чём ты.

– Я попала в аварию, – в голосе девушки послышались слезливые нотки. – Почти как мои родители.

– С тобой всё в порядке?

Виталий вошёл в комнату, нервно проводя руками по волосам. Всё повторяется вновь и вновь. Словно смерть, объявив охоту на их семью, не собирается отступать. Невольно мужчина вспомнил лица своих родственников, ощутив прилив страха. Его тело обдало потоком холода. Смерть всегда совсем рядом – он словно ощущал её приближение.

– Да, я цела. Просто сильно испугалась. Ты же знаешь, в нашей семье остаться живым – это почти чудо.

– Я бы сказал, это больше чем чудо.

Он опустился в кресло, тяжело выдохнув.

С Ингой всё было в порядке. Но с последних похорон прошло уже шесть месяцев, а если верить статистике смертности их семьи, наступает время для кого-то следующего.

– Нам нужно быть осторожнее, – продолжил Виталий. – Тот, кто останется один, по всей видимости, будет обречён на полное одиночество. Даже не знаю, что хуже.

Он горько усмехнулся.

– Это плохой выбор, – ответила Инга. Её голос звучал уже спокойнее. Шок постепенно проходил. – Как думаешь? Кто из нас может стать следующим? Ты, наверное, как и я, думал об этом.

Виталий ощутил неприятное предчувствие. Ещё минуту назад, стоя на балконе, он почти наслаждался новым, летним днём. А теперь его окутали сомнения. Проклятие, которое лежало на семье, пусть даже если оно являлось чудовищным стечением обстоятельств, всё равно прекратится после того, как останется кто-нибудь один. Об этом говорили всегда в их семье. Об этом знали почти с детства.

– Думал, – ответил честно Виталий. – Но не забивай себе этим голову. То, чему суждено случиться, обязательно произойдёт. Боюсь, это решаем не мы. Наслаждайся жизнью, пока есть возможность.

– Ты тоже, дядя. Ты тоже.

Он улыбнулся, когда Инга отключила телефон, но настроение быстро сменилось. Виталий задумался над всеми сказанными словами. Было в них что-то настораживающее. Граничащее с паранойей.

Поднявшись с кресла, он прошёл в соседнюю комнату. В самом дальнем углу, опустившись на колени, подцепил кончиками пальцев деревянный плинтус. Открыл тайник. Внутри лежал пистолет с упаковкой патронов.

Мужчина оглядел оружие, прищурившись. Нет, он не собирается пускать всё на самотёк, вопреки советам, которые сам же дал Инге.

***

– Не стоит так переживать, всё ведь обошлось! – Вика сидела на диване, поджав под себя ноги. Она всё ещё была в одежде официантки, но уже распустила волосы. Рабочий день закончился менее часа назад.

Инга металась по комнате, борясь с волнениями. Пережитая авария стала для неё словно знак. Смерть прошла совсем рядом. Оставалось только протянуть руку – и тогда она увлекла бы девушку за собой. Инга никак не могла найти себе место.

– Нас осталось двое, понимаешь? Всего двое. Это очень большая вероятность! Сегодня я чуть не умерла, а завтра всё может повториться вновь!

Она рухнула в кресло, закрыв лицо ладонями.

Вика подсела поближе и, положив руку на колено подруги, произнесла:

– А что будет, если твой дядя умрёт раньше тебя?

– Тогда я останусь одна.

– И эта череда смертей прекратится?

– Так говорят в нашей семье.

Инга сухо улыбнулась подруге, но увидела в её глазах странный, циничный взгляд, от которого всё похолодело.

– О чём ты думаешь? – произнесла Инга.

– О том, о чём ты сама думала уже не раз. Твой дядя, сказать по правде, неудачник. К своим сорока годам у него никогда не было ни семьи, ни детей. Он сидит целыми днями один в доме и, может быть, ждёт твоей очереди.

– Не говори так!

Инга вскочила на ноги, но Вика последовала за ней. Она схватила подругу за руку, повернув к себе лицом.

– Я говорю то, что вижу. В то время как ты пытаешься бороться с этим миром, несмотря на опасность, твой дядя отсиживается в четырёх стенах.

– Он один похоронил за последние три года пятерых родственников! – продолжала сопротивляться Инга, но ощущала, как силы покидают её. Она чертовски устала от всего этого.

– Ты права, – Вика обняла подругу, гладя её словно ребёнка по волосам. – Тебе нужно отдохнуть и всё продумать. Я тоже не хочу терять тебя. Ты же знаешь.

– Знаю, – проговорила Инга сквозь накатывающие слёзы.

***

Настенный коллаж из десятков фотографий всегда пополнялся новыми снимками. Виталий часто просматривал его, вглядываясь в лица людей, ушедших из жизни. Каждого он знал по имени, помнил биографию и главное – кто и когда умер. Вся семья была здесь. Двадцать семь человек, включая дальних родственников.

Виталий сидел в центре комнаты на полу, разглядывая снимки. Пистолет рядом – внушал своеобразную защиту от любой неожиданности. Все годы своей жизни он пытался спастись. В то время, когда родственники гибли один за другим, он продолжал сидеть взаперти, сводя риск к минимуму. А теперь остались только он и Инга.

Её фотография уже висела на стене, прикреплённая к соответствующей родовой ветви. Последний отпрыск своей фамилии. Та, на ком закончится это проклятие.

Виталий был полностью уверен – именно он останется единственным живым. Не зря было потрачено столько сил на безопасность. Не зря он провёл многие годы своей жизни в изоляции. Постоянный страх мучил мужчину по ночам. Он переживал и, где-то глубоко в душе, радовался, когда получал новое извещение о гибели очередного родственника.

С самого детства Виталий дал себе слово выжить – во что бы то ни стало.

Превратившись в отшельника, он заперся в своём доме, лишь иногда выходя на балкон вдохнуть свежего воздуха. Поездки на машинах полностью исключены из жизни, не говоря уже о мотоциклах, самолётах и прочих опасных для жизни средствах передвижения. В еде он также стал разборчивым и часто ходил в поликлинику проверять здоровье. Все возможные меры для выживания приняты. Оставалось только ждать. А ждать Виталий умел как никто другой.

Ближе к вечеру он спустился в холл, когда в дверь позвонили. Мужчина насторожился, но решил, что это кто-то из соседей. Возможно, та пожилая дама, которая так часто любила справляться о его здоровье. И хотя эта старуха сильно раздражала Виталия, он понимал – в случае опасности она сможет помочь вызвать помощь. Но, открыв дверь, Виталий замер. Перед ним стояла племянница Инга.

– Привет, дядь, – сказала она, улыбнувшись самой безобидной улыбкой.

– Привет, Инга. Какими судьбами?

Девушка пожала плечами.

– После того, что со мной случилось, решила навестить тебя. Мы ведь остались вдвоём.

– Да. Вдвоём.

Мужчина отошёл в сторону, пропуская девушку в дом.

Инга бывала здесь много раз. Когда-то этот дом наполнялся людьми и громкими голосами. Здесь жили те, кого Виталий называл самыми близкими родственниками. Каждая из четырёх спален всегда кем-то занималась. А гостиная собирала большие шумные компании.

– Я не вовремя? – спросила Инга, оглядывая комнату.

– Всё нормально. Ты лучше, чем соседская старуха.

– Ты про бабушку Дашу? – рассмеялась Инга. – Так она к тебе по-прежнему захаживает!

– Да, это смешно, – огрызнулся Виталий. – Будешь продолжать в таком духе – поедешь жить в гостиницу.

Инга закрыла рот ладонью, всё ещё давясь от смеха, в то время как Виталий скрылся на кухне.

Они поужинали, сидя за огромным столом. Инга обратила внимание на безопасные ножи, на отсутствие вилок и прочей кухонной утвари, об которую можно получить травму. Картофельное пюре пришлось есть ложкой, но Инга не возражала. Она давно знала о параноидальных наклонностях Виталия. Но в сложившихся семейных обстоятельствах считала это даже страховкой, а не расстройством психики.

– Чем ты занимаешься в этом доме целыми днями?

Виталий медленно отпивал чай из чашки, глядя в сторону окна. На улице постепенно начинали сгущаться сумерки.

– Мне есть чем заняться, – ответил он, не сводя взгляда с заката.

– У тебя даже нет интернета.

– Он мне не нужен. Сотового телефона вполне достаточно.

Виталий поставил чашку на стол, пристально посмотрев на племянницу. Его взгляд был спокоен, но в нём таилось нечто подозрительное. Словно своими тёмными зрачками мужчина мог прочесть любую мысль собеседника. Но излишняя осторожность позволила пережить ему всех своих старших братьев и сестёр.

– Почему это происходит с нами? – спросила Инга, откидываясь на спинку стула.

– Проклятие, – совершенно серьёзно ответил Виталий.

– Ты серьёзно? Веришь в эту чушь?

– А что, по-твоему?

Инга встала со своего места, расхаживая по кухне.

– Ну, как минимум – совпадение.

– Совпадение? Двадцать семь человек из одной семьи, умерших меньше чем за десять лет. Это ты называешь совпадением?

– Но не проклятием же, – она смотрела на Виталия серьёзным взглядом. – Мы же живём не в сказке.

– Действительно, сказкой такую жизнь не назовёшь.

– Ты хоть что-нибудь пробовал сделать? – продолжала Инга. – Как от этого избавиться. Или, может быть, есть ещё семьи, в которых происходит нечто подобное.

– Я знаю не больше тебя, – отозвался спокойным голосом мужчина, принявшись собирать тарелки.

Инга следила за ним, поражаясь, насколько каждое его действие было наигранным. Даже безразличие, которое мужчина так стремительно проявлял, выглядело фальшиво. Инга пожалела, что так мало знала своего двоюродного дядю. Ещё пять лет назад они были дальними родственниками. Никогда не общались, не поздравляли друг друга с праздниками. А теперь остались совершенно одни. Парадоксальная усмешка судьбы, которая способна свести двух совершенно безразличных людей.

***

Она не могла уснуть. Мысли без остановки лезли в голову. Они упрекали, пытаясь заставить задуматься над правильностью принятого решения. Но разговор с Викой выплывал в памяти, подталкивая к действиям.

Инга поднялась с кровати, когда часы показали половину второго ночи. Дом, погрузившись в тишину, выглядел словно лабиринт. Поэтому, когда всё окутала кромешная тьма, ей стало не по себе. Она не боялась неизвестности или замкнутых пространств. Ингу было довольно трудно запугать, но в этот раз она ощущала тревогу.

– Вот возьми, – сказала Вика, когда Инга собирала вещи для поездки к дяде.

Опустив взгляд, девушка увидела складной нож – один из тех механизмов, при котором лезвие, вылетая вперёд, издаёт щёлкающий металлический звук.

– Если хочешь, я поеду с тобой.

– Нет, – уверенно ответила Инга. – Я должна сама.

Нерешительно взяла нож, спрятала его в карман сумки.

– Я уверена, всё будет в порядке, – проговорила Вика, обняв подругу. – Другого выхода нет.

Всю дорогу она думала о складном ноже и о его предназначении. Вика неоднозначно намекала на то, чтобы самостоятельно остановить череду несчастных случаев. Иначе очень большой риск стать следующей – последней жертвой. Эта идея казалась безумной, но с момента аварии весь мир плыл, как в тумане. Будущее растворилось в пелене неизвестности, за которой стояла смерть, готовая сделать свой последний выбор.

Прильнув к стене, она не спеша направилась в конец коридора. Там было две двери – возможно, одна из них спальня Виталия. Инга скользнула рукой по карманам, нащупав рукоятку подаренного ножа. От этого прикосновения ей стало не по себе, но, если придётся принимать кардинальные действия, она пустит его в ход. Воспоминания о строительном швеллере, чуть не проломившем ей голову, превратились в кошмар. Прошлой ночью девушке снилось, как её пробивает насквозь, и она, захлёбываясь в крови, видит свою разломанную голову в отражении водительского зеркала.

– Я не умру, – шептала она в темноте, трясясь от пережитого ужаса. Теперь же, пробираясь по тёмному дому, Инга боролась с собой. С одной стороны, она не имела права желать смерти Виталию, но жажда жизни была слишком сильна.

Приоткрыв дверь, она увидела тусклый свет свечей. В комнате было пусто, а на стене – десятки фотоснимков. Она скользнула по ним взглядом, узнавая каждого из своих родственников. Многие снимки пробуждали воспоминания, от которых становилось не по себе. Коллаж из погибших людей наводил неприятные ощущения. Инга продолжала рассматривать их, пока не увидела собственный снимок. Фотография сделана много лет назад, когда их семья ещё имела возможность собираться большой, шумной компанией.

– Почему я здесь? – прошептала она, услышав, как за спиной скрипнула дверь. Обернувшись, Инга увидела Виталия. Мужчина стоял в дверном проёме, глядя на племянницу тяжёлым взглядом.

– Почему я здесь? – она ткнула пальцем в собственный снимок. – Почему я среди мёртвых?

– Видимо, пришла твоя очередь, – сухо отозвался мужчина, вынимая пистолет из-за пояса.

Увидев оружие, Инга опешила. Не только она пришла к мысли избавиться от своего последнего родственника. Вика была права – нужно положить конец этой бессмысленной череде смертей.

– Ты думаешь, это поможет тебе остаться в живых? – спросила она, отходя назад, но Виталий приближался, выставив пистолет.

Его взгляд был решительным и мрачным. Девушке в этот момент даже показалось, что именно так выглядит настоящее лицо смерти.

– Поможет. Я уверен, – ответил мужчина и нажал на курок.

Инга зажмурила глаза, но вместо выстрела раздался только щелчок.

Виталий стрелял в неё, стрелял! Пытался убить – вот так просто, словно проделывал подобное уже не раз.

Она открыла глаза, увидев, как он с любопытством разглядывает пистолет. По какой-то причине оружие заклинило, подарив ей невероятный шанс остаться в живых. Нащупав в кармане складной нож, Инга одним движением вынула его, разложила лезвие и нанесла удар Виталию в шею.

От неожиданности мужчина отстранился, закрыв рукой глубокую рану, из которой хлынул целый поток крови.

– Ах, ты сука, – прошептал он и, резко выставив руку вперёд, выстрелил в сторону Инги. В этот раз пистолет сработал, и комнату наполнил оглушительный звук.

Ингу отбросило к стене сильным толчком в грудь. Она сползла на пол, ощущая, как во рту появилась кровь, затрудняющая дыхание.

Виталий, глядя на племянницу, всё ещё продолжал целиться, но ноги уже не слушались. Мужчина опустился на колени, зажимая рану на шее. Его глаза блестели яростью, заставлявшей действовать. Он вновь направил пистолет в сторону Инги и выстрелил. Пуля в этот раз врезалась в стену в десяти сантиметрах от головы девушки.

– Иди к чёрту, больной ублюдок, – прохрипела она, с трудом сдерживаясь от боли, пронзающей тело.

Виталий покачнулся и упал на бок, выронив пистолет. Ещё несколько мгновений его глаза смотрели в сторону племянницы, а затем потухли.

Инга, кашляя, рассмеялась. Вот теперь она осталась одна – и больше никого. Мысли начали путаться, а перед глазами поплыли круги. Она перевела взгляд в сторону фотографий, ощутив, будто каждый из покойных родственников смотрит на неё с упрёком.

– Я ещё жива, – прохрипела Инга в тишине комнаты, остановив взгляд на собственной фотографии. – Я ещё жива…

ГОЛОД КРОВИ

__________

Иннокентий несколько минут разглядывал странную коллекцию, обнаруженную им в доме восьмидесятилетней Зинаиды Павловны. Комната на втором этаже была небольшой – в неё с трудом помещались диван и стол. Кресло ютилось в углу рядом с книжным стеллажом, поднимающимся от пола до потолка. На окнах висели тяжёлые шторы тёмно-синего цвета, почти полностью закрывавшие солнечный свет. На полу лежал один из тех старомодных ковров, которые можно встретить только в домах пожилых людей. В целом комната производила приятное впечатление: она была чистой, и в ней пахло свежестью.

Молодой мужчина замер в дверном проёме, позабыв о делах, которые привели его в это пятничное утро в дом пожилой дамы. Вместе со своим напарником Егором он собирался прочистить вентиляционный проход, в котором, по словам женщины, отсутствовала тяга. В старой части города, где большинство домов относились к постройкам середины двадцатого века, подобная работа была востребованной и хорошо оплачивалась. Старые здания часто нуждались в прочистке вентиляционных систем и каминных труб. Чтобы найти все вентиляционные выходы, Иннокентий делал обход по дому – от подвала до чердака.

Зинаида Павловна встретила молодых мужчин в прихожей в половине девятого утра. Она была одета в домашний халат, а её седые коротко подстриженные волосы ещё завивались в жиденькие локоны.

– Мне кажется, в каминной трубе птица, – сказала женщина, как только мужчины вошли в дом.

– Вы уверены, что это птица? – спросил Егор, ставя ящик с инструментами на пол.

– Без сомнения. Я слышу по ночам, как они там копошатся, а их птенцы совсем скоро начнут докучать мне своим чириканьем.

Зинаида Павловна провела мастеров в холл, где в углу размещался камин.

– Мы проверим всю систему вентиляции, – пообещал Егор. – Вы давно пользовались камином?

– Лет пятнадцать назад. Как умер мой муж. С тех пор эта груда камня просто заполняет интерьер.

Мужчина опустился на колени и посмотрел в жерло камина. Он изогнул шею, заглядывая в трубу. Прислушался.

– Не волнуйтесь, если в трубе есть птицы, мы обязательно выгоним их, – произнёс Егор, поднимаясь с пола.

– Делайте всё, что нужно. Иначе совсем скоро эти птицы сведут меня с ума.

Зинаида Павловна короткими шажками направилась на кухню, где через минуту заработал старый телевизор. Из динамиков послышались голоса популярных ведущих ток-шоу, идущего по центральному каналу.

– Начнём, – скомандовал Егор, обращаясь к Иннокентию. – Поднимись на второй этаж. Проверь каминную трубу. Затем осмотри чердак. Возможно, сегодня придётся лезть на крышу.

Иннокентий тут же поспешил наверх, прикидывая, через какое помещение проходит труба. Он прошёл по коридору, заглядывая во все дверные проёмы. Первой оказалась спальня, больше похожая на гостевую. Мебели здесь было минимум, а книжные полки пустовали. Отсутствовали даже фотографии, которые так любят развешивать по стенам сентиментальные старушки. Вторым помещением была ванная: чистая, светлая, с царящим запахом дешёвого мыла. Иннокентий внимательно осмотрел вытяжку, определив, что воздушная тяга здесь проходит достаточно хорошо.

Затем настало время последней двери. Он вошёл в крошечное помещение и на мгновение забыл о работе. Фарфоровые куклы сидели по всей комнате – прятались в тени, в углах. Они находились на кровати, на спинке кресла, пара кукол – на книжных полках. Ещё с полдюжины размещались на полу, прислонившись спиной к стене.

– Привет, дамы, – сказал Иннокентий, улыбнувшись.

В первые секунды молодой мужчина почувствовал себя неловко. Все куклы – а их было больше десятка – смотрели в его сторону. Старушка, видимо, специально расставила их так, чтобы фарфоровые красавицы всегда смотрели в сторону двери. От такой композиции эффект неожиданности только усиливался.

Аккуратно ступая по старому ковру, Иннокентий прошёл через комнату к выступу в стене, поднимающемуся от пола до потолка. Его характерная прямоугольная форма сразу говорила о печной трубе.

– Вот я тебя и нашёл, – пробормотал мужчина, поднимая глаза к потолку. Теперь нужно было подняться на чердак.

Спустя четверть часа мужчины достали из машины недостающие инструменты и приступили к делу. К обеду они уже проверили и по мере необходимости прочистили все вентиляционные шахты. В подвале Иннокентий нашёл две тушки дохлых крыс, брезгливо закинув их в мусорный пакет. На чердаке его вновь ждал неприятный сюрприз – мёртвый голубь, от которого уже начинало разноситься зловоние.

– В этом доме дохнут все, кто в него попадает, – пробормотал Егор, когда напарник поделился своими находками. – Я нашёл полусотню дохлых тараканов в вентиляции на кухне. Представляешь? Все дохлые, и ни одного живого. А ещё говорят, эти паразиты способны пережить ядерную зиму.

В двенадцать часов дня они разложили лестницу, прислонив её к фасаду дома. Первым на крышу поднялся Егор. Фонарным светом осветив каминную трубу, он снял металлический зонт. Несколько минут что-то пытался рассмотреть, а затем взялся за дело.

Как оказалось, в каминной трубе действительно было птичье гнездо. Но кроме протухших яиц больше ничего. Само гнездо уже начинало гнить, издавая тошнотворный запах. Прочистив дымоход, Егор спустился вниз, опустившись на траву. Он растирал уставшую шею, покрытую чёрным налётом. За два месяца весны его торс успел обрести тёмный оттенок, словно мужчина только приехал с юга.

Всё время работы Зинаида Павловна ни разу не подходила к мужчинам. Старушка несколько раз пересекала холл, трижды поднималась на второй этаж. Бесконечно включала и выключала телевизор и однажды даже выходила из дома на целый час. А когда работа была закончена, она вышла на улицу с бумажным пакетом, наполненным свежеиспечёнными печеньями.

– Ваш дом чист, – заверил Егор, складывая инструменты в багажник машины. – Не забудьте порекомендовать нас своим соседям.

Зинаида Павловна улыбнулась, обнажая жёлтые ряды зубов, провожая отъезжающий автомобиль. Она окинула взглядом фасад своего дома, глядя на птиц, устроившихся на крыше.

– Вот уж точно паразиты, – проговорила вполголоса старуха, ковыляя к входной двери.

***

Рабочий день у Иннокентия закончился в пять часов вечера. Егор высадил его возле дома, напомнив, что заранее позвонит, если у них появится новая работа. Войдя в гараж, чтобы разложить инструменты по местам, Иннокентий устало поставил ящик на пол. Впереди – два дня выходных. Можно было заняться собственным домом. Он планировал заменить старый водосток, в котором за зиму образовалась дыра.

Мужчина снял рабочий комбинезон, надел старые потёртые джинсы, в которых обычно проводил время на земельном участке, и приступил к наведению порядка. Он включил всё освещение, которое было в гараже, и открыл рабочий ящик. Первые несколько секунд он даже не мог понять, что именно лежит поверх инструментов. Оно смотрелось как яркое пятно, резко контрастирующее с огромным количеством железных приспособлений для ремонта домов.

– Какого дьявола? – прошептал Иннокентий, вынимая фарфоровую куколку.

Высотой сантиметров тридцать, в тёмно-синем платье, она смотрела на мужчину нарисованными глазами. Повертев куклу в руках, Иннокентий положил её на верстак. Понадобилось ещё несколько минут, чтобы осознать, что произошло. Каким-то образом предмет из дома заказчика оказался в его личных вещах. Конечно, это не могло сойти за ограбление века, но вполне подходило под мелкое воровство. Но ведь он не воровал личные вещи старушки. А если об этом инциденте узнает Егор, Иннокентий лишится хорошего рабочего места.

Он опустился на стул, глядя на куклу. Странное чувство охватило мужчину. Ему ещё никогда не доводилось бывать в подобных ситуациях. Складывалось впечатление, будто кто-то подложил ему эту вещь. Но зачем? Егор не мог совершить с ним такую шутку – напарник был не из тех, кто практикует подобные розыгрыши. Сама старушка? Но она могла просто подарить куклу в знак признательности, как подарила печенья. Да и такой жест с её стороны выглядел бы более чем странно.

– Дорогой, ты уже приехал? – Голос Марианны раздался из-за двери, заставив Иннокентия подняться на ноги. Он совершенно забыл, что находится дома не один. Его молодая супруга давно вернулась с работы и, судя по всему, занималась ужином.

– Да, я в гараже, – отозвался мужчина.

Когда Марианна вошла в гараж, он даже не попытался спрятать куклу, всё ещё глядя на неё как заворожённый.

– Какая прелесть! – воскликнула молодая женщина, увидев чудную и на её взгляд достаточно милую игрушку. – Что это?

– Кукла.

– Откуда она у тебя?

Иннокентий пожал плечами. Он не знал, как объяснить супруге появление этой вещи в своих инструментах. Пришлось рассказать всё как есть, надеясь, что хотя бы Марианна сможет найти ответ. Всё это время женщина вертела куклу в руках, разглядывая её со всех сторон.

– Она не из дешёвых, это я тебе могу точно сказать, – произнесла Марианна, с улыбкой глядя в глаза игрушке.

– Не из дешёвых? – переспросил мужчина, ощущая, как всё внутри него похолодело. Он слышал о сувенирных игрушках. К самым дорогим относились фарфоровые куклы. Их стоимость порой доходила до запредельных высот. Коллекционеры охотились за раритетными вещами, готовые выложить целое состояние. А если эта кукла окажется дорогой, у Иннокентия будут большие проблемы с законом.

– Мне кажется, я видела подобные куклы на выставке в прошлом году, – продолжала Марианна, возвращая куклу обратно на верстак. – Коллекционеры из соседних городов свозили подобные вещи для всеобщего обозрения. Так значит, это подарок?

– Нет, я так не думаю. Во всяком случае, не похоже на подарок.

– Да перестань, – Марианна обняла мужа. – У старушек бывают подобные причуды. Она хотела отблагодарить тебя. Возможно, решила, что у тебя есть дети.

– Но у нас нет детей.

– Она этого не знает.

– Тогда могла бы спросить.

Женщина тяжело вздохнула. У неё кончились доводы, а супруг всё ещё сильно переживал из-за чужой вещи.

– Тогда нужно просто вернуть её владелице, – подытожила Марианна. – Отвези её после ужина. Заодно узнаешь, что старушка хотела этим сказать.

– Ты права. Сегодня же отвезу куклу обратно.

Желание продолжать уборку в гараже полностью пропало. Странное предчувствие владело им во время ужина. Мысленно он возвращался в ту комнату, где подобных кукол было огромное количество. Иннокентий помнил, как они все разом смотрели в сторону двери, создавая иллюзию приветствия. Странные предпочтения Зинаиды Павловны могли показаться обычному человеку более чем причудливыми. Если старуха таким образом пыталась отблагодарить его, она выбрала не самый подходящий способ.

После ужина Иннокентий зашёл в гараж. Кукла лежала на прежнем месте, глядя на него синими глазами. От этого искусственного взгляда мужчину передёрнуло. Только сейчас он осознал, что совершенно не любит кукол. Слишком уж сильно они похожи на мёртвых… детей.

Закинув куклу в пакет, он сел в свой автомобиль и через полчаса уже был у дома, в котором с самого утра проводил ремонтные работы. На первом этаже, в холле, горел свет. Подойдя к двери, Иннокентий услышал работающий телевизор. Звук включён на полную, и можно было слышать песни знаменитых эстрадных исполнителей.

Он постучал в дверь, держа пакет в руках. Через минуту Зинаида Павловна появилась на пороге. Увидев знакомое лицо, она расплылась в улыбке.

– Привет, Кеша, я не ожидала тебя увидеть. Что-то случилось? Вы что-то забыли?

– Скорее наоборот, – отозвался мужчина, вынимая куклу из пакета. – Боюсь, это ваша вещь, которая по чистой случайности оказалась в наших инструментах.

– О! Габриэлла! Вот ты где, – воскликнула старушка, с осторожностью забирая куклу из рук Иннокентия.

Мужчина наблюдал, как старушка, обнимая куклу словно ребёнка, прошла в холл. На диване и в креслах сидели другие куклы, все они смотрели в сторону входной двери.

– Она так часто убегает из дома, – продолжала пожилая дама, сажая Габриэллу на стул. – Спасибо, что привёл её.

Зинаида Павловна вернулась к двери, улыбаясь, словно ей вернули самое настоящее сокровище.

– Прошу прощения, даже не знаю, как так получилось, что кукла оказалась у нас, – попытался оправдаться мужчина, но старушка только махнула рукой.

– Ничего страшного. Я уже привыкла. Они часто убегают из дома.

– Убегают из дома? – переспросил он. – Что вы имеете в виду?

– Как маленькие дети, – продолжала с улыбкой старуха, – которые так и норовят сбежать при первой же возможности. Но я вам благодарна. Любой другой на вашем месте выкинул бы её в мусорное ведро или оставил своим детям.

– У меня нет детей.

– Тем лучше для вас.

– Что, простите?

– Ещё раз спасибо, Кеша. Ты настоящий джентльмен, – старуха, не стирая с лица улыбку, закрыла перед ним входную дверь.

– Обалдеть можно, – проговорил он, спускаясь по ступенькам. Подобного приёма он не ожидал. Старуха, по всей видимости, просто сошла с ума. Она относилась к куклам как к детям.

Стараясь выкинуть случившееся из головы, Иннокентий поспешил вернуться домой. Старуха не стала закатывать скандал и не пыталась обвинить его в воровстве – и это было хорошо.

***

С наступлением лета работы прибавилось. Иннокентий работал даже в выходные дни. Понемногу Егор расширил свои услуги, и теперь, помимо прочистки вентиляционных сетей, они стали заниматься и мелкой кровельной работой. С работой прибавился и заработок, позволивший скопить сумму на сентябрьский отдых. В это время года пойдут дожди, и заказов станет значительно меньше. Тогда-то они и отправятся в небольшое путешествие.

Марианна ждала этого отдыха уже два года, но у них всё не получалось собрать нужную сумму. Постоянно появлялись разные обстоятельства, обязывающие к новым выплатам, создавая дыры в бюджете. Но это лето станет совершенно иным. Иннокентий был абсолютно уверен в собственных силах.

Вернувшись домой поздно вечером, он вышел из машины, разминая спину. Сегодня был хороший день – много работы и, как следствие, крупная сумма наличных в кармане.

– До понедельника, напарник, – сказал Егор, махнув рукой из окна машины.

Иннокентий ответил таким же жестом, вынул из багажника ящик с инструментами и не спеша направился в дом. Завтра они решили сделать себе выходной – пожалуй, первый за целый месяц. Но даже в этот выходной придётся хорошенько потрудиться дома. Когда целыми днями пропадаешь на работе, собственный дом постепенно отходит на второй план.

Он поставил ящик под верстак и прошёл через гараж в дом. Марианна находилась в спальне, с кем-то очень весело разговаривала по телефону. Иннокентий слышал, как она периодически заливалась смехом, выкрикивая отрывки фраз, затем затихала, слушая собеседника, и снова смеялась.

Мужчина прошёл на кухню, вынул из духовки мясной пирог, ощущая, как в желудке всё заурчало. Его избранница умела хорошо готовить, да и любила это делать, часто стараясь удивить его кулинарными блюдами. Он уже закрыл глаза, в предвкушении вкуса поднося кусок пирога ко рту, когда в дверь позвонили.

– Вот чёрт, – пробормотал мужчина, с разочарованием возвращая пирог на место.

На пороге стоял почтальон, у его ног находилась довольно большая коробка, плотно запечатанная и с маркировкой на крышке.

– Просили передать на ваш адрес, – сказал почтальон, протягивая бумаги для подписи.

– Вы уверены, что это мне?

Иннокентий с недоверием смотрел на увесистую посылку. На её боках эмблема, предупреждающая о хрупкости груза.

– Указан ваш адрес и ваше имя, – почтальон вновь протянул документы. – Распишитесь, пожалуйста.

Он поставил подпись, а затем втащил коробку в холл.

– Что это? – спросила Марианна, спустившись со второго этажа. Она с любопытством разглядывала посылку, пока Иннокентий принимался её открывать.

Через пять минут они заглянули внутрь, ошарашенные увиденным. Вся коробка забита фарфоровыми куклами – точно такими же, как в доме Зинаиды Павловны. Куклы, аккуратно запакованные, смотрели на своих новых хозяев яркими, разноцветными глазами.

– Какая прелесть, – прошептала женщина, вынимая одну из игрушек.

– Это какая-то шутка, – пробормотал Иннокентий, нервно потирая руки. С чего бы это вдруг старушке делать такой щедрый подарок?

Марианна вертела куклу в руках, разглядывая её с нескрываемым восхищением. Она была похожа на ребёнка в этот момент. Внимательно изучала каждую деталь, мысленно прикидывая, где именно игрушка будет смотреться в интерьере их дома.

– Мы должны их вернуть, – сказал Иннокентий, нервно расхаживая по комнате. Ему совершенно не нравились такие подарки. Да и коллекции дорогих вещей не могут быть подарены просто так.

– Может, оставим себе? – Марианна вынула вторую куклу, поставив её рядом с первой.

– Мне кажется, всё это не просто так.

С этими словами мужчина поспешил в гараж. Марианна проводила его взглядом, а затем принялась вытаскивать оставшиеся куклы, с нескрываемым восторгом разглядывая каждую из них.

Он прибыл к дому Зинаиды Павловны, переполненный решимостью вернуть всё обратно. Даже если это подарок из добрых побуждений, пожилая женщина должна хотя бы уведомить их. Постучав в дверь, Иннокентий стал с нетерпением ждать, но никто не открыл. Он продолжил стучать, заглянул в окно – кроме полумрака и старой мебели ничего не увидел. По всей видимости, дом был пуст.

– Вы что-то хотели, молодой человек? – раздался голос, и Иннокентий обернулся. Перед ним стоял мужчина, грызущий зубочистку, с любопытством смотревший на незнакомца.

– Добрый день. Я хотел бы увидеть Зинаиду Павловну. Вы не знаете, где она сейчас?

Мужчина ещё несколько секунд молча рассматривал Иннокентия, а затем произнёс совершенно обыденным тоном:

– Умерла старушка. Четыре дня назад. Вчера похоронили её на городском кладбище. А вы ей что, родственником приходитесь?

От услышанного у Иннокентия всё похолодело внутри. Он спустился по ступенькам, пытаясь прийти в себя. Значит, куклы – это посмертный подарок. Очень странный и неожиданный. Ничего не ответив, он поспешил домой. Нужно было как можно скорее решить, что делать с игрушками. Но в одном мужчина был уверен абсолютно точно: он ни за что не хотел оставлять кукол в своём доме.

– Дорогая, ты даже себе не представляешь, – воскликнул он, вбегая в дом, но тут же замер. Коробка стояла на прежнем месте, но была теперь пуста. Он посмотрел в сторону лестницы. Ему показалось, что он слышит голоса. Много голосов. Детских голосов.

Стараясь производить как можно меньше шума, он поднялся на второй этаж, замерев в метре от двери спальни. Марианна была в комнате. Он слышал, как она что-то пытается говорить, но её голос словно пробивался сквозь толщу преград. Слова, произносимые ею, больше походили на мычание, а вот детские, тоненькие возгласы были слышны очень отчётливо. В основном они смеялись и переговаривались на совершенно неизвестном языке. Мужчина сделал шаг вперёд и толкнул дверь, открывая перед собой картину, заставившую буквально прирасти к полу от ужаса.

Марианна сидела в центре комнаты на полу. Она склонилась вперёд, волосы закрывали лицо, руки лежали на коленях. Её тело покрывали следы десятков укусов, из которых сочилась кровь. Она подняла голову, посмотрев на мужчину. Её изуродованное лицо представляло собой лишь кровавую кашу. Часть губ отсутствовала, как и кончик носа. Правый глаз заплыл красной пеленой, вокруг него – тёмно-фиолетовый синяк. Марианна протянула руку. На трёх пальцах не было ногтей, мизинец отсутствовал.

– Господи, что с тобой? – проговорил он, шагая в комнату, но тут же краем глаза заметил движение справа. Обернувшись, он увидел, как кто-то скрылся за креслом.

Послышался шум со стороны шкафа. Затем – мелкие быстрые шаги в коридоре. Кто-то загремел посудой на кухне, роняя тарелки, разбивая их о плиточный пол. Всё это продолжалось бесконечно. В доме был кто-то посторонний – и не один. Смешки, шаги, шум – всё это обрушилось на мужчину со всех сторон, пока он не пришёл в настоящее безумие.

Марианна вновь простонала, протягивая руку. Она смотрела за спину Иннокентия с застывшим ужасом. Медленно обернувшись, он был готов увидеть старушку с неизменной усмешкой на лице. Но коридор оказался пуст. Марианна продолжала издавать звуки, пытаясь закричать. Она повалилась на пол, отползая к стене. Женщина видела то, чего не мог видеть Иннокентий, и это приводило её в ужас.

– Нам нужно уходить отсюда, – проговорил он, подбегая к супруге.

Но как только склонился, чтобы поднять её с пола, что-то проткнуло ему шею. Крошечные зубы впились в кожу, пробивая её до самых артерий. Схватив обеими руками нападавшего, он с силой рванул вверх, лишившись при этом куска кожи. В руках у него была кукла по имени Габриэлла, её запачканное кровью лицо смотрело на него совершенно детским, непроницаемым взглядом фарфоровой игрушки.

Марианна в этот момент буквально завыла от ужаса, и десятки мелких зубов впились во всё тело мужчины, прогрызая одежду до самой плоти. Он рухнул на пол, извиваясь в попытках отбиться, а наполнивший комнату детский смех перекрыл его крики о помощи.

***

– Эта старушка немного сумасшедшая, – предупредил Валерий Ермолин, перебирая в руках документы. Он вместе с тремя представителями службы опеки стоял у входной двери, пытаясь найти нужную бумагу. – Тридцать лет назад кто-то ворвался в этот дом. Муж погиб, а Марине Игоревне нанесли множество ран и увечий. После того как я побывал в её доме последний раз, она подкинула мне в сумку свою куклу. Вот, нашёл!

Он вынул из папки документ, удостоверяющий право на переселение пожилой дамы в дом престарелых.

– Стучать нет смысла, хозяйка уже давно не реагирует на внешние раздражители, – добавил Валерий, толкнув дверь.

Они вошли в просторный холл. В помещении царил абсолютный порядок и чистота. В воздухе витал запах свежести. Пройдя на второй этаж, все представители делегации замерли в дверном проёме.

Марианна сидела в кресле. Спальню освещал утренний солнечный свет. Женщина смотрела в сторону окна, напевая мелодию детской песенки. Её лицо и руки покрывали шрамы. Вокруг неё на диване, столе, на полках книжного шкафа и на полу сидели куклы. Они смотрели на входную дверь цветными глазами, словно в немом ожидании гостей.

– Марианна Игоревна, мы приехали. Как я и обещал, – проговорил Валерий, обходя кресло.

На руках старушки лежала кукла. На её фарфоровом лице играла улыбка.

– Я хочу попрощаться со своими куклами, – попросила старушка.

Она посмотрела на Валерия единственным глазом – в немой просьбе выполнить последнюю просьбу.

– Мы найдём, кому позаботиться о ваших куклах, – пообещал мужчина, жестом показывая представителям службы опеки, что они могут приступать к перевозке пенсионерки.

– Не стоит. Они смогут сами позаботиться о себе. Я скажу вам больше. Мои куклы уже нашли себе новый дом, – женщина опустила взгляд на куклу, нежно погладив её по светлым волосам. – Правда, Габриэлла? Ты ведь знаешь, куда отправишься в этот раз.

ОНО ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ

__________

Нужно было идти вдоль реки. Никита знал об этом, но сделал всего лишь один неверный поворот и сбился с пути. Окружающий лес в одно мгновение сменился на непроходимую чащу.

Кружась на одном месте, Никита пытался вспомнить примерное направление. Нужно вернуться к реке – это было самым главным. Течение выведет к подлеску, через который он сможет пройти к своему дому.

Родители Никиты, Наталья и Владислав Сорокины, пару недель назад купили загородный дом. Большой, двухэтажный, с открытой террасой и видом на речную заводь, которую Владислав называл озером. Вода здесь была невероятно холодной, а на берегу стоял небольшой деревянный причал, уходящий в сторону центра водяной чаши.

– Невероятно красивое место, – говорила Наталья, когда семья Сорокиных, приехав в новый дом, выстроилась на пирсе, оглядывая озеро.

Никите тоже всё понравилось, хотя он больше любил городскую жизнь. В этой глуши интернет ловил очень слабо, в его комнате не было телевизора, а о кинотеатрах и развлекательных центрах вообще говорить не приходилось. Здесь он был один, вдали от привычных развлечений и друзей.

Единственное, что оставалось парню, – это исследовать окружающие территории.

На второй день пребывания за городом Никита больше не хотел оставаться в комнате. Он несколько часов пытался начать читать книгу, но никак не мог сосредоточиться на сюжете. Мысли подростка постоянно уплывали в другую сторону, теряя мысль повествования. В конце концов, Никита захлопнул книгу на десятой странице.

Подойдя к окну, он всмотрелся в раскачивающиеся деревья. Они выстроились как по линейке, отгораживая собой поляну, поросшую высокой травой. Через поляну шла тропинка, укрывающаяся между стволами тополей.

Долго не раздумывая, Никита поспешил к вещевому шкафу. Он вынул новые кроссовки, надел потёртые джинсы и старенький балахон. На голову водрузил кепку с надписью «Not every world needs to be open».

Спустившись на первый этаж, Никита осмотрел гостиную. Его отец сидел в самом центре комнаты на стуле, сжимая в руках новую удочку. Мужчина с нескрываемым, почти детским восторгом готовился к рыбалке, разглядывая новые снасти, купленные за день до поездки.

– Пойду погуляю, – сказал Никита, натягивая на ноги кроссовки.

– Хорошо, – ответил Владислав, – но я думал, ты составишь мне компанию.

– Пап, ты будешь сидеть на пирсе до самого вечера. Я ещё успею присоединиться к тебе.

Мужчина одобрительно кивнул, не поднимая головы.

Солнечный свет ослепительно ярко отбрасывал блики от поверхности озера, заставляя щуриться. Никита, прикрывая ладонью глаза, обошёл дом, найдя маму за цветочной клумбой. Рядом с Натальей стоял портативный радиоприёмник, работающий на батарейках. Из его динамиков лилась музыка, транслируемая местной радиостанцией. Женщина стояла на коленях, подстелив предварительно клеёнку. Она бережно доставала из деревянной коробки молодые ростки и луковицы, втыкая их в землю.

– Мам?

– Да, дорогой?

– Я пойду, пройдусь к реке.

Наталия стёрла со лба капли пота, посмотрев на сына. Она быстрым взглядом оценила выбор одежды сына, найдя его вполне подходящим для прогулки в тенистом лесу. Сейчас была вторая половина апреля, а в это время по вечерам довольно прохладно. Особенно возле воды.

– Возвращайся к обеду, – сказала Наталия, беря очередную луковицу, – и будь аккуратен возле воды. Не промочи ноги.

– Да, мам.

Никита поспешил в сторону тропы, уводящей от пирса к краю леса. Уже на опушке можно было услышать, как неподалёку журчит вода, разбиваясь о гладкие береговые камни. Выйдя к берегу, он пошёл вдоль течения, запрыгивая на большие валуны. Лес, окружающий реку, только начинал расцветать буйной зеленью. Вокруг летали птицы, переговариваясь друг с другом на своём языке.

Вскоре Никита решил вернуться в лес. Отойдя на достаточно большое расстояние от реки, он периодически сходил с тропы, рассматривая поваленные деревья или низину, начинающую зарастать вьющимися побегами. Никита жалел, что не взял с собой фотоаппарат, ведь здесь можно было нащёлкать много красивых снимков. А затем он и вовсе позабыл про тропу, уходя всё глубже в заросли, но, когда опомнился, было уже поздно.

Остановившись, Никита постарался прислушаться к шуму реки. Но лишь только ветер шумел высоко над головой, раскачивая ветви деревьев.

Он принял решение пойти в обратную сторону, надеясь в правильности своего выбора. Но спустя полчаса тропа так и не появилась. Тогда Никита вновь изменил направление, свернув влево. Такая тактика не принесла никаких результатов. Сев на очередное поваленное дерево, он стал пытаться определить единственное правильное направление. К своему сожалению, Никита ничего не смыслил в прогулках по лесу. Самые простые ориентиры были ему не знакомы. Оставалось только искать реку, по которой точно можно выйти к дому.

Никита взобрался на ствол поваленного дерева, прислушиваясь к звукам леса. Он медленно поворачивался вокруг своей оси, надеясь поймать момент, когда стихнет порыв ветра и до него донесётся журчание реки. Кружась на месте, он вглядывался сквозь деревья, ища хоть малейшую подсказку для своего спасения, но вдруг замер. В паре десятков метров от него, в низине, стояла хижина, наполовину утопленная под землю.

Почти все брёвна хижины прогнили, крышу перекосило. И она выглядела как заброшенное здание.

***

Вернувшись домой, Никита обнаружил отца на пирсе. Наслаждаясь обеденным солнцем и ловлей рыбы, Владислав вальяжно закидывал спиннинг, не обращая внимания на вернувшегося с прогулки сына.

Наталья, закончив с клумбой, занималась на кухне ужином. Как только Никита прошёл мимо двери столовой, женщина окликнула его:

– Как прошла прогулка?

– Хорошо, мам, – ответил Никита, спеша на второй этаж.

Вбежав в свою комнату, он закрыл дверь на щеколду. Поставив металлическую шкатулку на письменный стол, он отошёл в сторону, разглядывая находку.

Шкатулка была мятая, покрыта мхом и кусками грязи. От неё несло лёгким запахом смрада, но Никита не раздумывал над тем, оставлять её в хижине или нет. Возможно, в ней хранилась какая-нибудь ценность или реликвия. Там могло быть всё, что угодно. Может быть, даже сокровище!

Внимательно рассмотрев замок, встроенный в корпус, Никита пришёл к выводу, что без хорошей отмычки не обойтись. Он поспешил в гараж, пытаясь найти, чем взломать замок. Широкая плоская отвёртка показалась парню самым подходящим вариантом. Засунув её в карман джинс, он направился обратно в комнату.

– Милый, что тебе приготовить на ужин? – спросила Наталья, когда Никита вновь проходил мимо дверей кухни.

– Всё, что угодно, мам, я всеядный!

– Тогда приготовлю картофель.

– Хорошо!

Он вновь вбежал в комнату, закрыв дверь на защёлку, и трясущимися от возбуждения руками достал отвёртку. Сев на полу, Никита принялся вскрывать замок. Сначала очень осторожно, пытаясь не повредить механизм. Но спустя минут десять безрезультатных ковыряний решил действовать по-другому. Он со всего размаху ударил по тыльной стороне ручки отвёртки – и что-то щёлкнуло внутри шкатулки.

– Открыл, – проговорил он с улыбкой, убирая инструмент в сторону.

В тот же момент крышка с хрустом открылась, и Никита отпрянул от находки. Он начал отползать к стене, закрывая ладонью рот. Смрад с ещё большей силой распространился по комнате, исходя от живого человеческого сердца. Его мышцы пульсировали, издавая глухие звуки: тук-тук, тук-тук…

Никита сидел неподвижно. Он наблюдал, как вздымается и опускается сердце. Оно пугало его до холодного пота. Но нельзя было оставлять его вот так, посреди комнаты.

Набрав полные лёгкие воздуха, он шагнул вперёд, пытаясь не закричать.

Опустившись на колени рядом со шкатулкой, аккуратно вытянул руку вперёд и, зацепив кончиками пальцев крышку, захлопнул её.

– Закрыл, – прошептал Никита.

Задвинув ужасную находку под кровать, он вновь переместился к противоположной стене.

В лучах заходящего солнца серебряная поверхность шкатулки играла разноцветными бликами, медленно погружаясь в полумрак. Уже через пару часов её совершенно не будет видно под одеялом тени, сгущающейся под кроватью.

Никита просидел на одном месте несколько часов, погружённый в кошмар.

***

Первое, на что он обратил внимание, спускаясь по деревянным ступеням, – полное отсутствие мебели. Лесная хижина оказалась совершенно пустой. Земляной пол усыпан жухлыми листьями, налетевшими через крошечные окошки, в которых уже давно отсутствовали стёкла. Некоторые брёвна выдавило внутрь, и они сильно выгнулись под натиском земли, давящей на хижину.

Ещё никогда Никите не приходилось бывать в подобном доме. Зарытый под землю по самую крышу, он являлся местом для отдыха охотников. В зимнюю погоду здесь можно спрятаться от сильного морозного ветра. А в летнюю жару в хижине царит прохлада. Какого-либо страха или иного дискомфорта хижина ему не внушала. Скорее, наоборот, в подростке она пробуждала любопытство.

Никита провёл рукой по густо покрытому мхом бревну. На ощупь мох оказался мягким и влажным. Скривив лицо, он посмотрел на свою руку, затем вытер пальцы о футболку. Дальнейшее исследование хижины не дало никаких результатов. Здесь не было ничего, что могло привлечь интерес подростка. Никита окинул взглядом помещение, возвращаясь к двери. Ему нужно найти дорогу домой или как минимум определить место нахождения реки.

Шагнув на нижнюю ступень, он услышал хруст дерева, а затем последовал глухой удар. Словно что-то упало на землю. Никита нагнулся, рассматривая пространство под невысокой лестницей. Там он заметил серебряную поверхность шкатулки. Дотянувшись до неё кончиками пальцев, Никита придвинул найденный предмет, аккуратно выудив его между ступенями.

Шкатулка оказалась увесистой, хотя и не очень больших размеров. Попытки вскрыть её прямо на месте не привели к результату. Никита решил, что у отца в гараже обязательно найдутся необходимые инструменты. Сжав находку в руках, он выбрался из дома.

Как только вышел на улицу, то сразу же заметил тропу, уходящую за хижину. Не раздумывая, Никита поспешил по ней, вскоре выйдя к руслу реки.

***

Тук-тук, тук-тук…

Этот звук сводил с ума. Никита не мог закрыть глаза. Стоило только сделать попытку задремать, как перед мысленным взором появлялась картинка живого, но вырванного из груди сердца. Оно пульсировало на дне шкатулки, издавая глухие удары, чётко разносящиеся в ночной тишине.

Никита не сумел заснуть даже когда рассвело. Он продолжал лежать в кровати, закутавшись в одеяло. Сегодня он обязательно вынесет её обратно в лес. Отнесёт в хижину, закопает под лестницей, а затем со всех ног помчится обратно домой и забудет навсегда об этой страшной находке. И никогда, никогда больше не пойдёт гулять в лес.

Ближе к восьми часам утра он медленно поднялся с кровати. Его тело ныло от проведённой бессонной ночи. Глаза болели от усталости. Опустившись на колени, он заглянул под кровать. Шкатулка всё ещё на месте. Да и куда ей деться?

Мама уже начала готовить завтрак. Запах свежеиспечённых оладий наполнил дом, но в это утро Никита никак не мог переключить внимание на любимый завтрак.

– Никита, спускайся к завтраку!

Голос мамы вырвал его из ступора. Но Никита не мог оторвать взгляд от шкатулки. Он продолжал продумывать варианты, как вынести её незаметно из дома.

– Сегодня ваши любимые оладьи, – продолжала Наталья, созывая своих домочадцев.

Из динамиков радиоприёмника играла рок-музыка, в такт которой молодая женщина неустанно подпевала, накрывая на стол.

Первым на кухне появился Никита. Он совершенно не ощущал голода. Но ему предстояло набраться терпения и пересидеть завтрак, делая вид, будто ничего не произошло. При этом придётся вталкивать в себя оладьи, постоянно твердя маме, что они получились просто изумительные.

– У меня уже всё готово, – сказала Наталья, указывая деревянной кухонной лопаткой на стол, – твой отец сейчас возится в огороде, позови его, пожалуйста.

Никита поспешил к входной двери, но уже в холле замер, глядя через окно в сторону двора. Возле молодых побегов яблони стоял его отец, опираясь на лопату, воткнутую в землю. Он разговаривал с каким-то странным, высоким, несуразным человеком. Незнакомец был невероятно худым, сутулым и бледным. Одним словом, всё, что только могло быть в человеке отталкивающего, сконцентрировалось в этом старике.

Прильнув к окну, он разглядывал незнакомца. Возможно, это кто-то из местных жителей пришёл познакомиться с новыми соседями. Во всяком случае, на бродягу он похож не был. Скорее на человека, страдающего от сильной болезни.

Никита с нетерпением ждал, когда незнакомец уйдёт, но высокий человек продолжал вести диалог с Владиславом, периодически указывая длинными, кривыми пальцами в сторону леса. А в конце незнакомец резко повернулся в сторону дома, и его взгляд устремился прямо на подростка. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, а затем незнакомец, что-то сказав Владиславу, ушёл.

Никита перевёл дух. Это был просто старик, самый обычный человек, в теле которого процветала болезнь. Таких людей Никите приходилось встречать в большом городе.

Он постучал по окну, привлекая внимание отца, и когда мужчина посмотрел в его сторону, парнишка махнул рукой, зовя Владислава в дом.

– Странный человек, – сказал Владислав, заходя на кухню.

– О ком ты? – спросила Наталья, ставя в центр стола тарелку с оладьями.

– Старик подходил сейчас ко мне, по всей видимости сосед. Говорит, у него украли какую-то вещь.

Никита похолодел от ужаса. Возможно, подобный разговор Владислава и старика всего лишь совпадение. Но только Никита не мог заставить себя поверить в случайность. Он поднял глаза, глядя в потолок, словно рентгеновским зрением просвечивая его до своей комнаты. В этот момент ему даже казалось, что он слышит этот отвратительный звук: тук-тук, тук-тук…

– Украли? – удивилась Наталья. – Да кто же здесь может что-то украсть?

– Наверное, пролезли в его дом, когда старик был в отъезде, – продолжил Владислав, наливая себе свежезаваренный чай. – Он сказал, что вернулся сегодня с утра, а вещи нет на месте.

– Так пускай позвонит в полицию.

– Я ему тоже про полицию сказал, но старик упрямый, говорит, сам найдёт того, кто в дом пробрался.

К концу завтрака родители позабыли про утреннего гостя, и Никита воспользовался сложившимся моментом. Быстро переодевшись в прогулочную одежду, он заглянул под кровать.

Шкатулка на месте.

Он аккуратно выдвинул её из-под кровати, вспомнив худого, больного старика. Никита запомнил этот взгляд. Он был жутким, почти зловещим.

Затолкав шкатулку в рюкзак, Никита поспешил из дома, на ходу предупредив родителей о своей прогулке. Но как только вышел за пределы участка, сразу же бросился бежать в сторону леса.

Лесная тропа виляла из стороны в сторону. Никита не прекращал бег, углубляясь в лес настолько сильно, что вновь потерял всякие ориентиры, но теперь они ему были не нужны. Тропа сама вывела к хижине. Остановившись, он смотрел на уже знакомое сооружение. Теперь оставалось войти внутрь и вернуть шкатулку на место.

Никита медленно толкнул дверь. Она не поддалась. Тогда он потянул на себя за ручку. Вновь никакого результата. Кто-то надёжно закрыл её, не давая возможность попасть внутрь.

Никита опустился на колени и заглянул в маленькое окошко, расположенное над самой землёй. В хижине никого не было. Только густые тени по углам и смрадный запах гниющей листвы.

Он вынул шкатулку из рюкзака, протолкнул её в окошко, и та с глухим стуком упала на земляной пол. Дело было сделано. С облегчением вздохнув, он поднялся на ноги. Теперь нужно вернуться домой и провести весь остаток дня в своей комнате, стараясь забыть пережитый кошмар.

– Где оно?

Раздался скрипучий, старческий голос, и Никита, обернувшись, увидел старика. Высокий и невероятно худой, он словно погибающее растение стоял среди деревьев, опираясь на трость. Его выпученные глаза таращились на мальчишку поверх носа, похожего на птичий клюв.

– Я повторюсь, – прохрипел старик, – где оно? Куда ты дел мою вещь?

– Она там, – отозвался Никита, указывая в сторону хижины.

– Там? – удивился старик. – Но почему она там?

– Потому что я взял её из этой хижины.

Никита сделал несколько шагов назад, когда старик направился в его сторону. Он вынул из кармана длинный чёрный ключ.

– Я должен проверить. Вы мальчишки всегда пытаетесь обмануть меня. Так было и десять лет назад, – старик воткнул ключ в старую проржавевшую замочную скважину.

Послышался звук открывающегося замка, и дверь распахнулась.

– Входи, – сказал старик, жестом пропуская парнишку вперёд, – я должен проверить, всё ли на месте.

– Я не пойду, – ответил Никита, сделав шаг назад. Он не хотел оставаться с этим странным человеком наедине. Достаточно было того, что они вдвоём находятся в лесу.

– Тогда мы пойдём к твоему отцу, – возразил старик, – пускай он примет решение, как наказать тебя за воровство. Или мы можем проверить содержимое моей шкатулки. Если всё на месте, я лично отведу тебя до дома.

– Я не трогал его! Честное слово!

На лице Никиты отпечаталась мольба. Он очень хотел, чтобы его отпустили. Но старик вдруг сделался каким-то другим. Его кожа поменяла цвет, словно вокруг него сгустились тени.

– Тогда тебе не о чём волноваться.

Старик повелительным жестом предложил Никите войти, и парнишка подчинился.

Они спустились вниз. Шкатулка лежала на полу, в ожидании своего хозяина. Старик тут же подоспел к ней и, взяв на руки, погладил, словно живое существо. Он что-то бормотал, при этом то улыбаясь, то скалясь.

– Проверьте, всё ли в порядке, – предложил Никита, но незнакомец метнул в него острый взгляд, заставивший Никиту замолчать.

– Я сам решу. Сам, – прошептал старик и, подцепив кончиками пальцев край крышки, ловко открыл её. В тот же момент лицо старика расползлось в улыбке. Никита тоже мог услышать отвратительное сердцебиение.

– Я могу идти? – спросил Никита, делая шаг в сторону лестницы. – С вашей… с вашей шкатулкой всё ведь в порядке.

– Ты заглядывал внутрь, – прохрипел старик, глядя на мальчишку, – видел его. Наверное, даже тыкал в него своим пальцем. Или хотел проткнуть проволокой!

– Нет, ничего подобного! Я просто закрыл её и вернул на место, честное слово!

Но старик уже не слушал Никиту. Он махнул рукой, и дверь в хижину захлопнулась. Затем он расстегнул одежду, обнажив свою тощую, костлявую грудь. Никита видел, как этот страшный человек впился ногтями в грудную клетку и принялся тянуть кожу в стороны. Из открывающейся раны потекла чёрная слизь, в которой смешались личинки и черви. Они выпадали на землю, закапываясь в грунт, словно опасаясь чистого воздуха.

Через мгновение послышался хруст костей, и грудная клетка старика треснула. Из-под рёбер показалось чёрное, сморщенное, тщедушное сердечко, с трудом отбивающее последние дни своей жизни.

– Вот оно, – проговорил старик, улыбаясь, – моё прошлое.

Он вырвал сердце из груди, разглядывая его. Затем откинул чёрный никчёмный орган в сторону и с нежностью вынул из шкатулки новое, розовое, упругое сердце.

– А это моё настоящее, – проговорил он, воткнув сердце на место прежнего. В тот же момент мышечные волокна, сосуды, сухожилия стали срастаться. Новое сердце приживалось в организме буквально на глазах. Никита смотрел на этот кошмар, не в состоянии даже закричать. Он наблюдал за тем, как грудная клетка старика вновь приходит в исходное состояние. Кости с хрустом встали на место, а кожа постепенно затянулась, оставляя только незначительный рубец в виде шрама.

Незнакомец запахнул одежду, поднял шкатулку с земли и, держа её в левой руке, посмотрел на Никиту.

– А ты – моё будущее, – произнёс он голосом, уже не принадлежавшим старику. Теперь на Никиту смотрел молодой мужчина, лет тридцати. Он был худой, мрачный, бледный, но уже не старик.

– Я не хочу, не надо, – простонал Никита, опускаясь вдоль стены на пол.

Незнакомец указал на грудь мальчика, улыбнувшись.

– Оно принадлежит мне, – произнёс он.

Никита зажмурил глаза и закричал, когда острые ногти пробили ему кожу, разрывая грудную клетку. Незнакомец вспарывал его тело, хихикая как обезумевший. А когда сердце Никиты уже билось в его руках, он бережно положил его в шкатулку, произнеся:

– Теперь оно принадлежит мне. Только мне…

ОБЕРЕГ

__________

Такого количества снега Кариму никогда не доводилось видеть. В северной части страны он находился впервые, всегда предпочитая держаться ближе к югу. Можно сказать, что снег – не его стихия. Но здесь у него были дела, и Карим не мог развернуть автомобиль. Снежные хлопья сыпали с неба, закрывая обзор. По пути уже более часа не встречались машины, и в целом дорога всё дальше уводила от ближайших населённых пунктов. По всей видимости, снегоуборочные машины проходили здесь всего пару раз, поскольку с каждой минутой дорога всё больше сливалась с общим ландшафтом, полностью исчезая под белым покрывалом. Деревья, преимущественно высокие ели, стоящие по обочинам неприступным лесом, покрывали огромные снежные шапки, то и дело ломающие ветки. Это были достаточно дикие, безлюдные места, и непонятно, каким образом сюда занесло Евгению, бывшую супругу Карима.

Они развелись четыре года назад, и всё это время женщина не давала о себе знать. Евгения исчезла через месяц после развода. Она не выкладывала фото даже в социальных сетях. Просто исчезла для всех. Их общие друзья разводили руками, когда Карим пытался узнать, где сейчас находится бывшая супруга. Но вчера на его сотовый телефон поступил странный звонок, с которого всё и началось.

Но уже спустя сутки после звонка Карим сильно сомневался в правильности своего решения. Он начал забывать про Евгению, строя собственные планы на жизнь и находясь в поисках второй половины. Но когда голос бывшей прозвучал в телефонной трубке, мужчина ощутил странный укол, словно что-то из прошлого выпрыгнуло на него, создавая пелену мрака. Карим не мог понять, чем было вызвано такое чувство. Но оно преследовало его ещё долгое время.

– Ты мне нужен. «Очень», – произнёс женский голос. Даже спустя четыре года Карим сразу же узнал Евгению. Она не поздоровалась с ним и звонила с неизвестного номера. Но этот знакомый тембр моментально вызвал в памяти образ супруги.

– Рад тебя слышать, Женя, – ответил Карим. – Где ты была? Что с тобой?

– Мне трудно говорить, – ответила Евгения монотонным голосом. – Просто приезжай.

Он был удивлён, услышав подобную просьбу спустя четыре года.

– У тебя всё хорошо? – поинтересовался Карим.

– Это будет очень долгий телефонный разговор, – ответила Евгения. – Я не хочу попросту тратить время. Поэтому приезжай. Ты должен успеть. Я знаю. Ты успеешь.

Автомобиль преодолел ещё несколько километров, прежде чем колёса увязли в снегу. Двигатель взревел, пытаясь выстоять в борьбе со стихией. Карим выругался, плавно возвращая машину в привычный ритм. Движение возобновилось, но с каждой минутой становилось всё сложнее. Навигатор уже давно не показывал направлений из-за отсутствия связи. Сбой был вызван непогодой, хотя мужчина подозревал, что причина кроется в довольно большом удалении загородного дома. Но перед тем, как отправиться в путь, он тщательно изучил предстоящий маршрут, и если расчёты верны, то до пункта назначения осталось менее четверти часа.

Всю дорогу из головы не выходил короткий, но ёмкий разговор с Евгенией. Воспоминания вызывали тревогу. Четыре года тишины и неизвестности увенчались сложной поездкой. Но что именно подвигло его пойти на этот шаг? Карим всё ещё испытывал к Евгении тёплые чувства. Он ощущал за собой ответственность, вызванную годами, прожитыми вместе. Евгения исчезла, и мужчина долгие месяцы боролся с непреодолимым желанием найти её, а спустя годы, когда появилась возможность увидеться, не смог усидеть на месте. Взволнованный голос Евгении, непривычный стиль общения, натянутые нотки отчаяния – всё это сыграло большую роль в принятии решения.

В СМС-сообщении был прописан адрес. Оно пришло с того же неизвестного номера. Но всякий раз, когда Карим перезванивал, абонент находился вне зоны действия сети. И теперь мужчина понимал, что в этой глуши очень тяжело оставаться на связи. Неужели Евгения приняла такое странное для себя решение? Она по своей натуре была компанейским человеком, любила посещать разного рода мероприятия. И вдруг оказалась в месте, подходящем для отшельника. Странный выбор для человека, в характере которого никогда не было стремления к одиночеству.

Карим заметил съезд с дороги, уводящий в лес. Дорога, благодаря плотным кронам хвойных деревьев, не была столь заснеженной, как проезжая часть, поэтому автомобиль с лёгкостью сменил направление, и уже через десять минут на горизонте замаячил фасад двухэтажного дома.

Большое деревянное здание, выполненное в современном стиле, имело внешний вид, полностью соответствовавший окружающему пейзажу. Бревенчатый фасад, просторные окна, заострённая крыша, лоджия перед входом и просторный двор, окружённый символичным забором, не несущим защитной нагрузки. Карим прикинул, сколько мог стоить такой дом. Сумма должна быть довольно приличной. Евгения, по всей видимости, сумела найти место в жизни и имела неплохой доход, позволивший приобрести этот дом. Карим порадовался успеху бывшей возлюбленной. Но затем его окутало смятение – что, если Евгения подверглась насилию со стороны завистников или, может быть, находилась под зависимостью того, кому мог в действительности принадлежать этот дом? Домашнее насилие среди успешных людей встречается так же часто, как и среди небогатого класса. Он вспомнил её взволнованный голос и отрывистую речь, испытав новый прилив волнения.

Припарковавшись в нескольких метрах от лоджии, он вышел из машины. Ветер к тому времени начал набирать силу, и обычный снегопад плавно перетекал в вьюгу. Ближе к ночи погода испортится окончательно, а ночь обещала быть очень холодной.

Он окинул взглядом здание, ожидая, когда Евгения выйдет встретить его, но, простояв несколько минут, запахнул воротник пальто, направившись к входной двери. Чисто машинально он успел кинуть взгляд на каминную трубу – из неё не шёл дым. Постучав кулаком по двери, Карим прислушался. Что, если он ошибся дорогой и теперь оказался на пороге совершенно другого дома, а Евгения на самом деле ждёт в нескольких километрах отсюда, надеясь увидеть Карима до наступления темноты? Не в состоянии более держать себя в руках, он постучал в дверь ещё сильнее, обрушивая на неё град ударов, и услышал лёгкий скрип дверных петель. К удивлению, Карима, дверь приоткрылась под натиском, и в образовавшейся щели промелькнула густая темнота дома.

Карим потянул на себя ручку, войдя в просторный, слабо освещённый холл. Огромные витражи окон пропускали остатки дневного света, освещая потухший камин. В центре стоял диван, окружённый двумя креслами. На полу лежал палас тёмно-синего цвета.

– Эй! Дома есть кто-нибудь? – прочистив горло, выкрикнул Карим, прислушиваясь к тишине.

Он прошёл в центр комнаты. В доме ещё сохранялось тепло, но уже начинала ощущаться прохлада, исходящая от постепенно остывающих на ветру стен. В камине лежали истлевшие дрова. Ещё два дня назад здесь царило тепло, создавая языками пламени домашний уют. Теперь дом пуст, но не заброшен.

– Женя! Я приехал!

Он стал оглядывать более мелкие детали холла, заметив небрежно брошенный на диване плед. На журнальном столике стояли свечи, на комоде возле дальней стены – несколько сувениров, среди которых фотография в серебряной рамке. Подойдя ближе, Карим взял фотографию в руки с облегчением, рассмотрев на снимке знакомое, улыбающееся лицо Евгении. Мужчина не ошибся с домом, но автомобилей во дворе не было. Возможно, Евгения уехала в город.

Вернув снимок на место, он прошёл в кухню. На столе стояла чашка, наполовину заполненная холодным кофе. Женя любила молотый, свежесваренный кофе, и Карим не мог припомнить случая, когда она оставляла напиток недопитым.

На второй этаж вела просторная деревянная лестница, уводящая в глубину дома. Карим несколько мгновений стоял в раздумье – не будет ли его любопытство расценено как вторжение в личную жизнь? Он слишком давно не общался с Евгенией, чтобы иметь возможность настолько свободно перемещаться в её доме. Поборов в себе чувство неловкости, мужчина не спеша поднялся на второй этаж, ещё раз громко произнеся имя Евгении. Перед ним появился небольшой холл с мягкой мебелью и столиком в центре. Справа находились двери, ближняя к лестнице чуть приоткрыта. Карим толкнул её, заглянув в комнату.

Помещение, предназначенное для спальни, было сильно затемнено плотными шторами, но в полумраке он разглядел просторную кровать, окружённую уютной мебелью. Окидывая взглядом комнату, Карим не сразу заметил, что кровать была непустой. Кто-то лежал на ней, лишь по грудь накрытый одеялом.

– Женя? – проговорил он, проходя через комнату.

Женский силуэт теперь был для него более отчётливым, и в темноте он смог разглядеть знакомые черты лица. Тёмные волосы женщины разбросаны по подушке. Глаза закрыты. На лице совершенно спокойное, даже умиротворённое выражение. Но вот цвет кожи заставил мужчину вздрогнуть. Она была неестественно белого цвета. Полностью обескровлена.

– Нет, – прошептал он, бросаясь к кровати. – Нет!

Схватив женщину за плечи, Карим приподнял тело Евгении, но голова безжизненно провисла назад. Рот открылся, и в лицо мужчине ударил ужасный смрад.

Он отстранился, ощущая, как тело прошибает потом. Несколько секунд Карим стоял неподвижно, а затем, включив лампу на прикроватном столике, вновь прильнул к телу Евгении. В ярком свете искусственного освещения на лице женщины проступили фиолетовые пятна. Карим одним жестом скинул с тела Евгении одеяло и в ужасе закрыл рот рукой. Женщина была одета в ночную сорочку, слегка задравшуюся к бёдрам, обнажая стройные ноги. Всю кожу покрывала трупная пигментация, а по телу ползали многочисленные твари. Черви копошились на ней, словно выражая недовольство вторжением со стороны Карима.

Выйдя в коридор, мужчина прислонился к стене и медленно сполз на пол. Его тело обмякло, голова шла кругом. В глазах потемнело. Несколько секунд он пребывал словно в вакууме. Мысли в голове путались. Что могло случиться с Евгенией? Она умерла, так и не дождавшись его.

Трясущимися руками он вынул телефон, набрал номер экстренной помощи. В трубке раздались щелчки, оповещающие о недоступности связи. Вернув телефон в карман пальто, он поднялся и вновь заглянул в комнату. Труп Евгении выглядел как фрагмент из фильма ужасов. Лицо спокойное, даже умиротворённое. Она словно умерла во сне, не испытывая никаких мук, и, возможно, это обстоятельство должно было хоть немного смягчить удар, но Карим испытывал лишь жуткое, пугающее предчувствие. Он буквально кожей ощущал, что в этом загородном доме произошло что-то ужасное. Это была не просто банальная смерть во сне.

Качаясь от пережитого шока, он вышел на улицу, не обращая внимания на разбушевавшуюся стихию. Нужно ехать в город, найти полицейский участок и сообщить о случившемся. Выведя машину со двора, Карим всматривался в освещённую светом фар дорогу. Он уже забыл про царящее на трассе бездорожье; перед его мысленным взором стоял только образ мёртвого тела, копошащиеся черви, красивое и в то же время обезображенное жуткими пятнами лицо и глаза… Карим вдруг осознал, что не помнил, были ли открыты у Евгении глаза. Он помнил, как приподнял её тело, помнил, как отпрянул назад, как пытался осознать случившееся, но никак не мог вспомнить тёмно-зелёный цвет глаз.

Машину занесло на повороте, и в этот же момент телефон зазвонил. Связь появилась – это было хорошим знаком. Вынув сотовый из кармана, он посмотрел на дисплей, и весь мир обрушился в этот момент. На дисплее высвечивался тот же номер, с которого звонила Евгения. Карим даже забыл про дорогу, тут же поплатившись за эту оплошность. Иномарка перепрыгнула через сугроб, не вписавшись в поворот, и ударилась в дерево.

***

– Ты помнишь, как мы познакомились?

Ноготок скользнул по шее мужчины, спускаясь от щетины подбородка по кадыку до ключицы. Карим ощутил лёгкие мурашки, пробежавшие по коже. Горячее тело Евгении прижималось к нему, дурманя запахом пота и только что состоявшегося полового акта. Их окружал полумрак, сквозь который прорывался слабый луч уличного фонаря.

– В тот день я не сводил с тебя глаз, – ответил Карим, ощущая ноготок, спустившийся до пупка.

– Ты всегда отвечаешь слишком неоднозначно, – промурлыкала она.

Он посмотрел в её зелёные глаза. Блики света отсвечивали в них весёлыми зайчиками.

– Была зима, – начал Карим, – а ветер сдул с твоей головы шапку. Помню, смеялся, наблюдая за тем, как ты пытаешься на скользкой дороге поймать её. А ветер нёс твой головной убор к моим ногам.

Евгения вдруг выпрямилась. Её взгляд стал строгим, глаза распахнулись.

– Ты видел всё это и смеялся?!

Карим улыбнулся воспоминаниям и прошептал в пустоте комнаты:

– В тот момент я понял, что люблю тебя.

Его шёпот отпечатался далёким эхом в постепенно расплывающейся реальности. Видения просачивались в сознание, рисуя яркие образы. В сгустившейся темноте они выглядели наиболее ярко.

Открыв глаза, Карим ощутил холод и лёгкую боль в теле. После аварии он ударился о руль. Не сильно, но этого было достаточно для возвращения в реальность.

Выйдя из машины, он окинул взглядом разбитый капот. Теперь для возвращения в город понадобится эвакуатор. Выругавшись, он вышел на дорогу, направившись обратно в дом. Идти пришлось почти милю, и Карим сильно замёрз. Ввалившись в холл, он закутался в плед, усевшись напротив погасшего камина. Адреналин медленно растворялся в крови, и усталость, вместе с пережитым стрессом, отобрали последние силы. Он засыпал, шепча в темноту признание в любви той женщине, с которой давно потерял связь. Он шептал слова, когда-то давно сказанные ей в ответ на эмоционально заданный вопрос, и, находясь на пути ко сну, Карим осознавал их всё ещё имеющуюся силу.

– Я тоже тебя люблю, Карим.

Прошелестевший голос в тишине загородного дома скользнул по его сознанию, прорываясь в дремоту. Он увидел образ Евгении. В свете уличного освещения она склонилась над ним. Её волосы упали ему на лицо длинными прядями, а зелёные, невероятно яркие глаза смотрели на мужчину. Евгения расплылась в улыбке, обнажая белые, острые зубы. Её дыхание стало смрадным. Даже во сне он ощутил этот запах, но продолжал проваливаться в сон, уходя через темноту всё дальше от ужасного видения.

***

Яркий солнечный луч разбудил мужчину. Щурясь и пытаясь закрыть лицо ладонью, Карим поднялся на ноги, но тут же ощутил острый приступ боли в спине. Он проспал, сидя, укутавшись в плед всю ночь. Кошмары его больше не мучили, но бодрым он не мог себя назвать. Постепенно в памяти стали всплывать фрагменты вчерашнего дня. Карим вспомнил причину, по которой он оказался здесь. Подняв взгляд к потолку, тяжело вздохнул. Там, на втором этаже, лежит труп Евгении. И, судя по состоянию тела, лежит он уже давно, учитывая низкую температуру в доме. В подтверждение этого Карим выдохнул облачко пара. Необходимо прогреть дом, иначе ему не согреться. Если не получится выбраться в город, то кто знает, сколько времени придётся здесь провести. А если он прогреет дом, то тогда придётся тело Евгении поместить в более прохладное место. От обыденности этих мыслей мужчину передёрнуло. Он представил на одно мгновение, как волочит труп женщины вниз по лестнице, чтобы положить… но куда? На веранду? Или, может быть, в гараж?

Карим решительно скинул с себя плед. Пока наступило утро, он вновь сделает попытку вернуться в город, пусть даже для этого придётся идти пешком. Судя по расстоянию, для возвращения без машины придётся затратить часов пять, но для начала нужно согреться. Кажется, вчера он видел на кухне кофе.

Пройдя через холл, мужчина остановился возле арки, втягивая ноздрями воздух. По его телу пробежал лёгкий холодок. Обоняние хотя и не ощутило запах напитка, но его память создала абсолютно точную иллюзию.

Его аромат стоял в воздухе, неся в себе свежесть. Быстрым шагом Карим поспешил на кухню и, войдя в помещение, увидел на столе тот же стакан. Он стоял на прежнем месте, и в нём был напиток, из которого шёл пар. Значит, запах кофе не являлся игрой воображения. Кто-то рано утром заварил свежую чашку кофе!

– Эй! Кто здесь? – выкрикнул Карим, возвращаясь в холл. По всей видимости, пока он спал, сюда кто-то приехал. Это была хорошая новость, поскольку теперь есть возможность сообщить о случившемся в полицию.

Пройдя по холлу, он замер возле лестницы.

– Кто здесь? Отзовитесь!

В ответ – тишина.

Карим поднялся на второй этаж, заглянул в спальню Евгении. Труп женщины лежал на прежнем месте. Её голова завалена влево, в сторону окна, поэтому Карим не мог разглядеть лица Евгении. Почему-то в этот момент он вновь подумал о её изумрудно-зелёном цвете глаз. Как она всегда смотрела на него, словно пытаясь проникнуть в самую суть его мыслей. Это было странное, но приятное чувство.

Карим подошёл к кровати. Несколько паразитов выбрались на поверхность одеяла, слепо копошась и не замечая холод, царящий в доме. Не обращая на них внимания, он кончиками пальцев повернул за подбородок голову Евгении, увидев её лицо. Глаза были не то, чтобы открыты – они распахнуты. Два невероятно чёрных зрачка, увеличенных до невероятных размеров, таращились на мужчину. Этот взгляд полностью лишал и без того обескровленное лицо всех остатков человечности. Тяжело вздохнув, Карим отошёл назад. Он больше не хотел видеть Евгению в таком состоянии, решив, что теперь до того момента, пока не покинет дом, больше не войдёт в эту комнату.

Ближе к вечеру ему удалось разжечь камин. Пришлось изрядно потрудиться с вытяжкой, поскольку несколько раз подряд огонь гас, даже не успев заняться. Карим опасался образования наледи, мешающей тяге, но после того, как камин разогрелся, яркое пламя осветило холл.

Выбраться в город не удалось. Ночная метель нанесла слишком много снега. Выйдя на веранду, Карим не увидел ступеней, ведущих вниз. Толстый слой снега скрыл под собой весь двор. Карим всё же сделал попытку спуститься, но как только шагнул с крыльца, то почти по пояс провалился в снег. Кое-как добравшись до сарая, он обнаружил в нём дрова и сделал пять ходок, пока силы не оставили его окончательно. Последнюю охапку дров он нёс, заливаясь потом и превозмогая рыхлый снег. Выгрузив всё возле камина, Карим растянулся на полу, тяжело дыша. По всей видимости, он застрял здесь надолго. Неизвестно, когда начнётся потепление, а ожидать, что кто-то ещё решил выбраться в этот загородный дом, нет смысла.

Отдышавшись и наладив камин, он прошёл на кухню, открыв холодильник. К своему изумлению, Карим увидел только лишь пустые полки.

– Ты даже не набрала еды, – проговорил он в пустоту кухни, ощущая урчание в животе.

Он остался в доме без пропитания.

Захлопнув дверцу, Карим переворошил все шкафы и выдвижные ящики. Нашёл только пару банок консервов, пакет с гречневой крупой, банку кофе, сахар и соль. Разложив всё на кухонном столе с грустью, окинул взглядом продукты. Этого не хватит и на пару дней. В груди от досады сдавило с такой силой, что мужчина ощутил прилив ярости. Не зная, кого винить в случившемся, он схватил банку с консервами и размахнулся, чтобы запустить её в стену, но сдержался. Поставил на место, повернулся к холодильнику и принялся бить по нему ногой, выкрикивая проклятия. Теперь Карим находился в самом настоящем снежном плену, где ему предстоит не просто сидеть в одном доме с трупом, но и ещё пытаться не умереть от голода, а возможно, и холода.

Усевшись напротив огня, Карим ощутил, как сильно замёрз за последние сутки. Он держал в руках чашку с горячим кофе, следя за языками пламени в камине. Думать о чём-то стороннем или строить планы не хотелось. Ситуация, в которую он попал, обязывала только ждать, и это было хуже всего. Несколько раз он приходил к мысли рискнуть добраться до города, но стоило только выглянуть за дверь, чтобы понять, что это самая плохая идея. К вечеру вновь пошёл снег, уже не вызывая на душе той детской радости, которая возникает, когда белые хлопья падают с неба. Теперь снег стал вызывать ассоциации с пленом, а вскоре к этому чувству прибавится и чувство голода.

Чтобы отвлечь себя от негативных мыслей, Карим поднялся с пола и начал обследовать первый этаж. Постепенно дом согревался, и здесь стало находиться комфортнее. Он открывал, уже без всякого зазрения совести, все шкафчики и полки. Нашёл старые журналы, не проявив к ним интереса. В комоде лежали вещи, в основном женские. На первом этаже была ещё одна спальная комната, по всей видимости, гостевая. Здесь в стенном шкафу вновь женские вещи и обувь. Обуви было очень много, и часть – довольно старомодная. Под лестницей – дверь в подвал, и Карим, включив свет, спустился вниз. Просторное помещение подвала вмещало в себя небольшой отопительный котёл, работающий на газе, верстак с инструментами, стиральную машину очень старой модели и кладовую, заваленную всевозможным хламом. Чего здесь только не было! Полки буквально ломились от картонных коробок, но при первичном осмотре оказалось, что этот хаос всё же имеет определённый порядок. В первой коробке Карим обнаружил только зажигалки. Их было очень много, разного цвета и моделей. Были даже парочка дорогих. Во второй коробке, она была значительно больше первой, хранились наручные часы. Карим осмотрел их беглым взглядом, найдя круглые, на цепочке, которые раньше принято было носить в кармане брюк, пристегнув к поясу. В третьей коробке лежали заколки, расчёски, резинки для волос, мелкие украшения. В четвёртой – бижутерия.

Оставив осмотр кладовой, Карим вернулся наверх. Он ещё раз обошёл первый этаж, а затем поднялся на второй. Дверь в комнату Евгении он прошёл мимо, заглянув во вторую спальню. Здесь царил порядок. Шкаф пустой, под кроватью ничего нет. Карим вышел в коридор, осмотрел ванную. В единственном шкафчике, за зеркалом, полки пустовали.

Вернувшись на первый этаж к камину, он подкинул в огонь ещё несколько дров, опустившись на пол.

Возможно, этот обход мог бы стать для него единственным развлечением из всех доступных в сложившейся ситуации. Но Карим почему-то верил, что ему не придётся сидеть на одном месте без дела. Он обязательно что-нибудь придумает. Возможно, уже завтра сделает попытку осмотреть двор, сарай и прочие хозяйственные постройки. Если повезёт, то ему доведётся найти капканы на дикого зверя. Эти мысли придали сил. Мужчина улыбнулся – хорошо, что у него был опыт охоты.

С улицы подул сильный ветер. Было слышно, как простонали стены дома. С заходом солнца температура резко опустилась на несколько градусов. Освещаемый только лишь светом каминного огня, Карим посмотрел в сторону окна, за которым простиралась непроглядная темнота. Этот момент показался мужчине жутким. Он один в загородном доме, без доступа к цивилизации. У него нет пропитания, нет связи, нет ничего, что могло бы дать ему шанс выбраться отсюда. И плюс ко всему кто-то постоянно ходит вокруг дома.

От последней мысли Карим вскочил на ноги, опрокинув чашку с остывшим кофе.

Кто-то ходит вокруг дома?

– Кто-то ходит вокруг дома, – прошептал он.

Откуда такая уверенность? Карим не мог дать ответа, но не сомневался в правоте своих догадок. Словно шестое чувство подсказало ему о темноте, сквозь которую кто-то заглядывает в окна.

Он рванул к ближайшему окну и, прижав ладонь к стеклу, начал всматриваться в темноту. Во мраке можно было разглядеть слабое очертание деревьев. Никакого движения, но Карим чувствовал присутствие. Он видел силуэт под кронами деревьев. Или, может, это просто тень? А может быть, человек?

Карим отошёл от окна, посмотрев в сторону входной двери, и в этот момент над головой скрипнули половицы. Были слышны шаги. Они не спеша прошли по комнате.

– Евгения, – прошептал он, ощущая, как кожа покрывается мурашками. Стараясь не поддаваться ужасу, он поспешил на второй этаж. Замер возле двери в спальню, вспоминая обещание, данное самому себе, не входить туда. Но шаги – даже сейчас он слышал шаги в комнате. Кто-то был там. Карим сразу же вспомнил утренний, свежий кофе и, не раздумывая, толкнул дверь.

Комната слабо освещалась с улицы, но и этого было достаточно, чтобы увидеть пустую кровать. Евгении на ней не было. Карим в темноте щёлкнул выключателем, но свет не загорелся. По всей видимости, теперь дом плюс ко всему был ещё и обесточен. Приблизившись к кровати, он смотрел на тёмное пятно копошащихся тварей. Его понемногу начал бить озноб, от которого застучали даже зубы. Теперь Карим не мог сопротивляться нарастающему чувству страха. Он медленно отходил назад, не сводя взгляда с кровати, но уже в дверном проёме ощутил за своей спиной чьё-то присутствие.

Карим замер. Затаил дыхание. Он слышал шелест одежды, мягкие шаги. Кто-то приблизился к нему довольно близко, и женский голос прошептал:

– Не впускай их.

Мужчина резко обернулся, готовый увидеть всё что угодно. Даже мёртвое лицо Евгении с выпученными, чёрными глазами. Но за спиной был пустой коридор. В тот же момент свет замигал, и лампочка осветила спальню. Тело Евгении по-прежнему лежало на кровати, слегка в неестественной позе, а её глаза смотрели на Карима.

***

Он не мог уснуть до самого утра, и только когда первые лучи солнца, пробившиеся сквозь серые, свинцовые тучи, осветили холл, Карим провалился в дремоту. Сон был мучительным. Видения, образы и звуки шагов заставляли просыпаться, осматривать холл, а затем он вновь проваливался в дремоту, и только к четырём часам, когда солнце вновь скрылось за снежным занавесом, Карим сел на край кровати. Голова болела, желудок сдавливало от голода, но аппетита не было. В памяти продолжали всплывать образы прошлого вечера. Чувство постороннего присутствия по-прежнему не отпускало мужчину. От порыва ветра дом вновь застонал, заставив вздрогнуть.

Карим поднял взгляд к потолку. Ему казалось, что над головой вновь слышны шаги. Кто-то перемещался по комнате Евгении. Но проверять не было никакого желания.

Пройдя на кухню, он опустился на стул, глядя в сторону окна, покрытого морозными узорами. Предстояло провести в этом месте ещё одну ночь. А может быть, даже и не одну. Что, если придётся остаться здесь до весны? От этих мыслей стало не по себе. Карим разогрел электрочайник и, налив себе крепкий кофе, направился к камину подкинуть дров. За день дом сильно остыл; провести ночь без огня будет очень сложно. Устало опустившись на пол возле разгорающегося огня, Карим задался вопросом, почему Евгения решила переехать в такое удалённое от всего мира место. Почему она, спустя столько лет, позвонила именно ему? И главное – что могло случиться с ней? Её смерть никак не укладывалась в голове. Кариму по-прежнему происходящие события казались ночным кошмаром. Он пытался найти объяснения своим вопросам, но никак не мог собраться с мыслями.

«Не впускай их».

Слова пронеслись в памяти. Он отчётливо помнил вчерашний вечер. Помнил, что тело Евгении не было в кровати. Помнил странный силуэт, застывший под деревьями.

Евгения всё же была склонна к мистицизму. Однажды Карим застал супругу записывающей что-то в толстой тетради. Она была настолько увлечена своим занятием, что не заметила, как мужчина вошёл в комнату.

– Ты ведёшь дневник? – спросил он.

Евгения в тот же момент захлопнула тетрадь, посмотрев на Карима.

– Ты подкрался ко мне. Это нечестно!

– Прости, – ответил Карим, переполняемый любопытством. – Но я не знал, что ты ведёшь дневник.

– Это личное, – отозвалась Евгения, пряча тетрадь в выдвижной ящик стола.

– Я могу взглянуть?

– Нет.

– Может быть, тогда расскажешь, что именно ты записываешь там?

– Нет.

Она поднялась со стула и демонстративно прошла мимо мужа. Но, остановившись в дверном проёме, посмотрела на Карима строгим взглядом.

– Пообещай мне, что никогда не станешь читать мой дневник.

– Обещаю, – ответил он и сдержал своё слово. С тех пор Карим много раз видел, как Евгения что-то пишет в тетради. Затем эта тетрадь сменилась на новую. А спустя несколько месяцев появилась ещё одна.

Он улыбнулся воспоминаниям, проваливаясь в дремоту. Тепло камина действовало как снотворное, несмотря на выпитый кофе. Воспоминания увлекали его от реальности. Сон помогал на некоторое время отвлечься. Вернуться в прошлое. Увидеть то, что осталось в памяти в виде самых дорогих и тёплых воспоминаний.

Но вдруг он открыл глаза, вынырнув из дремоты. Конечно же! Дневник! Такие привычки не проходят бесследно. Евгения должна была вести записи до последнего своего дня.

Он поднялся на ноги и поспешил на второй этаж. Только там можно было найти личные вещи Жени. Войдя в спальню, он окинул взглядом тело. Женщина по-прежнему лежала в неестественной позе, устремив чёрные глаза в сторону входной двери. Отведя взгляд от тела, он начал поиски. В шкафу оказалось мало вещей, и многие из них вряд ли могли принадлежать Евгении. Комод забит барахлом, а вот сумка, висевшая на спинке стула, могла оказаться тем, что он искал. На самом дне аксессуара лежала потрёпанная тетрадь, на обложке было аккуратным, знакомым мужчине почерком выведено: «Дневник №28».

Сжав её в кулаке, Карим вышел из спальни, спустился в холл и, сев на диван, погрузился в чтение. Он открыл записи на середине. Не зная, что толком нужно искать, мужчина принялся читать всё подряд, сильно не вдаваясь в подробности, и спустя полтора часа замер. Вот оно. Семнадцатое ноября – описание поездки в загородный дом. Евгения в подробностях рассказывала о поездке. О том, что это был её личный выбор, и что все женщины, кто был здесь до неё, прошли этот обряд.

– Обряд, – прошептал Карим, содрогаясь только от одного этого слова.

Сам того не замечая, он начал читать вслух, проговаривая каждое слово, вкрадчиво вчитываясь в текст.

– Я сделала свой выбор, как когда-то сделали его мои сёстры. Моя вера в обряд, в то, что я стану другой, что смогу пройти кошмар, который предстоит мне пережить, только укрепилась. Я ощущаю силы, которых у меня никогда не было. Прожив в общине четыре года, я научилась многим вещам. Я стала совершенно другой. Теперь сила и воля, живущие во мне, несут меня к поставленной цели. Я должна пройти последний рубеж своего перерождения. И ничто не сможет помешать мне. Испытания, которым я буду подвергнута, станут моим очищением. Нужно только постараться, найти способ защитить себя в момент своей наибольшей уязвимости. Мне нужен надёжный оберег. И это не должен быть просто амулет или магическое заклинание. Мне нужен человек, который станет моей защитой. И такой человек есть у меня. Всего три дня, и я стану другой. Я стану иной. Я стану чем-то больше, чем просто человек. Я стану Нойда.

Я стану Нойда.

Карим тяжело сглотнул, переключив взгляд на огонь камина. Нойда. Белая ведьма. Он знал это, поскольку Евгения не раз говорила ему, что любит магию и однажды станет шаманкой. Но Карим каждый раз воспринимал это как шутку. Её страсть к амулетам и мистической литературе, любовь к книгам и фильмам, связанным с магией, – всё это казалось обычным ребячеством. Каждый человек имел право оставить частичку себя в детстве, когда мир сказок и волшебства кажется таким реальным.

– Нет, – прошептал он. – Не может быть.

Он поднял глаза к потолку и вновь услышал шаги в спальне. Они проследовали через всю комнату – от кровати к окну. Карим поднялся на ноги, выронив тетрадь. Он прислушался. Шаги стихли. Мужчина опустил взгляд вниз, увидев тетрадь, открывшуюся на последней исписанной странице, и в самом конце текста было выведено крупными буквами: «Не впускай их в наш дом».

А затем на входную дверь обрушился град ударов, звук от которых пронёсся по всему холлу.

Всего три дня было написано в дневнике Евгении. И сегодня был как раз третий день.

Не впускай их.

Он обошёл диван, не сводя взгляда с сотрясающейся от ударов двери. Его окутывал страх, но в то же время Карим не исключал, что могла приехать помощь. Возможно, кто-то добрался до загородного дома. Что если Евгения позвонила не только ему, и теперь спасение совсем близко? Тот, кто приехал в эту глушь, всеми силами пытается попасть в дом.

– Кто там? – спросил Карим, и удары стихли. Послышались шаги. Тени промелькнули за окном. Шорох, скрежет, шаркающие звуки. Хруст дерева, словно на дверь надавили с невероятной силой.

Он сделал несколько шагов вперёд и отодвинул задвижку. Петли скрипнули, и дверь медленно открылась. Карим увидел идеально ровную, заснеженную поляну. На крыльце и подступах к дому не было следов. Абсолютно ровный снег. Карим вышел на веранду, вдыхая ледяной ветер, и увидел в десятке метров от дома тёмную фигуру. Теперь он мог рассмотреть её более детально. Это была женщина, очень старая, морщинистая, чуть перекошенная в плечах. Старуха смотрела на Карима прищуренными глазами, а её лицо, покрытое невероятно глубокими морщинами, более походило на ужасную маску.

Она протянула в сторону мужчины руку и ткнула кривым указательным пальцем, улыбаясь при этом кривой, зубастой улыбкой. И в тот же момент снег вокруг неё начал чернеть. Чёрные пятна расползались во все стороны, и вскоре они достигли веранды. Карим увидел, как снег покрывается матовой, махристой плесенью. Она была словно живой организм – мужчина мог увидеть идущую по ней пульсацию. А затем со стороны леса начали приближаться силуэты. Чёрные тени скользили при свете выглядывающей из-за облаков луны, и в них проглядывались омерзительные фигуры. Это были не люди и не животные, а существа, имени которым Карим не мог дать.

Он шагнул назад в тот момент, когда чёрная плесень начала покрывать веранду. Она поглощала собой дерево, съедая его структуру, делая ветхим.

Карим, не сводя взгляда со старухи, вернулся в дом, машинально захлопнув дверь. Сквозь щели стали вползать чёрные пятна, сопровождаемые звуком скребущихся по дереву когтей. До Карима начали доноситься голоса. Они шептали странные слова, словно заклинания, и это вызвало волну отвращения.

Над головой вновь послышался звук. Глухой удар, от которого покачнулась люстра, и замигал свет.

Карим поспешил на второй этаж. Возможно, какая-то из тварей, окруживших дом, пробралась в комнату Евгении, добравшись до трупа. Но когда он вбежал в комнату, то увидел Евгению. Её тело, изогнутое в неестественной позе, находилось на кровати. Кожа сплошь была покрыта рваными ранами, сквозь которые сочилась густая, тёмная жидкость. Он увидел куски плоти, отваливающиеся от тела. А её чёрные глаза смотрели на Карима, наполненные яростью и болью.

– Выйди и не смотри на меня! – проревел нечеловеческий голос, исходящий из горла мёртвой женщины. В этот момент она даже не шевелила губами.

Один из суставов щёлкнул, и бедро Евгении вывернуло в сторону. Женщину словно что-то распирало изнутри.

– Уйди отсюда! – повторил голос, и он словно обрёл силу, вытолкнув Карима в коридор. В последний момент мужчина успел увидеть, как часть тела Евгении разорвалась, но там, под этой омертвевшей кожей, не было внутренностей. Кариму показалось, что он увидел другое тело – гладкое и молодое. В тот же момент дверь захлопнулась, и нежный, знакомый голос прошелестел над самым его ухом:

– Не впускай их. Дай мне время.

Он тяжело отвернулся от двери. В висках отдавало пульсирующей болью. Отрывки из дневника вновь пронеслись в памяти. Евгения описывала ритуал, который она собиралась пройти в этом доме. Только теперь он смог обратить внимание на десятки амулетов и оберегов, развешенных по всему дому. Узоры и символы, изображённые на них, были схожи с теми, что Евгения зарисовывала в своём дневнике.

Карим спустился, посмотрев на входную дверь. Деревянные доски раздулись в неестественной форме, словно были эластичными. При этом они гнили и трещали прямо на глазах. Чёрная плесень уже расползалась по комнате, поглощая мебель. Несколько амулетов, висевших на стене, истлели за считанные минуты, превращаясь в труху и ржавые куски металла. Ужасная сила, находившаяся за дверью, пыталась проникнуть в дом, и именно ей Евгения просила противостоять. Именно для этого она и позвала Карима. Женщина видела в своём бывшем муже единственного, кто мог помочь, кто мог, как и прежде, обезопасить её. Кто смог стать её оберегом.

Не впускай их.

Он схватил дневник и начал просматривать страницы в поисках ответов. Ему попадались зарисовки узоров и амулетов. Оглядевшись, он заметил похожие вещи по всему холлу. Были они в тот день, когда он впервые переступил порог дома? Карим не помнил. Но теперь амулетов вокруг было множество. Они висели на камине и в дверных проёмах, на стенах возле оконных рам, на световых приборах. Обереги наполняли собой помещение, раскачиваясь под натиском силы, давящей на входную дверь.

И в один момент он наткнулся на нужное изображение амулета. Это было сделать нетрудно, поскольку под ним находилась надпись: «Оберег от воздействия чёрной магии ведьмы. Защита от нечисти и тёмных сил».

Но как он мог его использовать? Нарисовать на одежде или на собственном теле? Тогда чем?

Он начал вглядываться в окружающие амулеты, но не видел среди них ничего похожего. Никаких пишущих предметов также не было. Карим вновь вернулся к дневнику, более внимательно изучая символы, и только теперь заметил, что изображены узоры не в виде предметов. Они изображались на определённых участках тела: два символа на руках, чуть выше запястий, и один, большой, на груди. К тому же по рисунку было видно, как что-то сочится из прочерченных линий.

– Кровь? – прошептал он.

Дверь в этот момент хрустнула. Доски переломились, и в образовавшейся щели показался чей-то огромный, тёмный глаз. Неведомое, ужасное существо пыталось заглянуть внутрь дома. Оно стремилось прервать ритуал, хотело добраться до Евгении. Ещё два оберега упали на пол и тут же были поглощены чёрной плесенью.

Если действовать, то сейчас. Карим, скидывая с себя одежду, направился на кухню. Он выдвинул ящик с ножами, взял первый попавшийся, определив, что у того невероятно острое лезвие, а затем, повернувшись к холлу, стиснул зубы. Он сделает это, сможет. Ради Евгении и ради всего того, что между ними было. Ведь однажды он поклялся ей, что никогда не бросит, и если нужно будет, даже отдаст свою жизнь. Эта клятва всплыла в памяти ярким образом. Они стояли на берегу Чёрного моря, глядя на разбивающиеся о камни волны. В тот день её волосы разлетались на ветру, создавая вокруг головы женщины загадочный ореол лёгкости. Она сжимала обеими руками чашку со своим любимым кофе, глядя на мужа.

– Ты сдержишь своё обещание? – спросила Евгения.

– Да, – ответил он уверенно, без колебаний.

Евгения посмотрела в его глаза.

– Я тебе верю, – прошептала она, и теперь её голос, спустя многие годы, повторился в его голове.

Я тебе верю.

Сжав в руках нож, Карим положил перед собой тетрадь и проткнул кожу остриём.

– Ведьмы горят на костре, – проговорил он сквозь боль, стискивая зубы так, что его голос стал походить на стон, – ведьмы, мать их, горят на костре!

Он выводил на себе линии, буквально обезумев от боли, но продолжал резать плоть, стараясь как можно точнее повторить узоры оберегов. А когда закончил, отбросил нож в сторону. Холл к тому моменту был полностью поглощён чернотой. Даже свет лампы стал более тусклым.

– Ведьмы горят на костре! – прорычал он, подойдя к камину.

Вынув из огня горящее полено и сжимая его в руке словно факел, Карим направился к входной двери, топча чёрный, движущийся под ногами ковёр плесени.

***

Яркие лучи солнца скользнули по лицу, заставив прищуриться. Евгения закрыла ладонью глаза, но быстро поднялась в кровати. Ей было легко и свободно. Она чувствовала лёгкость после пробуждения, и несмотря на куски плоти, разбросанные по комнате и кровати, пребывала в приподнятом настроении.

Её обнажённое тело излучало собой красоту и молодость. Гладкая, бархатная кожа искрилась в лучах зимнего солнца. Лёгкой походкой девушка пересекла комнату, перешагивая через куски оторванных конечностей её бывшего тела, и спустилась на первый этаж. Здесь царил настоящий хаос: разломанная мебель, разбитые окна, местами видны следы от огня.

Входная дверь открыта, и возле неё сидел мужчина, раздетый до пояса. Снег насыпал вокруг ног небольшие сугробы, и, не обращая внимания на холод, Евгения вышла на веранду. Карим был ещё жив, но сильно избит. Его тело медленно вздымалось от тяжёлого дыхания. В правой руке он по-прежнему сжимал уже потухшее полено. Из его ран на запястьях и груди не текла кровь, но её тёмные сгустки засохли на коже, повторяя вырезанные узоры оберегов.

Веранда, так же как и холл, разбита. Возле самой кромки леса лежало несколько поваленных деревьев. Снег во дворе почти отсутствовал, словно что-то растопило его.

Опустившись на колени рядом с Каримом, Евгения увидела на веранде сожжённую плоть. Слишком малую для человека, но достаточно крупную для беса. Женщина улыбнулась, а затем провела кончиками пальцев по щеке Карима.

– Всё хорошо, любимый, – прошептала она. – Ты справился. Как и обещал. Ты справился.

Она посмотрела в сторону двора, где уже стояло человек двадцать. Это были женщины – молодые и в возрасте. Они с улыбкой смотрели на Евгению, давая той возможность закончить начатое.

Евгения вновь посмотрела на измученное лицо мужчины и перед тем, как прикоснуться к его губам своими, прошептала:

– Проснись…

***

Карим открыл глаза.

Он лежал в своей комнате, окружённый солнечным светом. Странный, невероятно странный и яркий сон растворился из памяти почти моментально. Некоторое время мужчина пребывал в ореоле эйфории после пережитого, но затем вернулся в реальность.

Поднявшись с кровати, он потянулся. Несмотря на ночной кошмар, ему удалось выспаться. Чувствовал он себя замечательно, и по дороге в ванную комнату подумал о Евгении. Наверное, не зря бывшая супруга приснилась ему. Память выдернула из воспоминаний образ Евгении, интерпретировав его в таком причудливом образе. Карим никогда не представлял Женю в виде ведьмы – ни тёмной, ни светлой. Он вообще в это не верил.

Прихватив с собой сотовый, он вошёл в ванну, включил душ.

Нужно будет позвонить ей и узнать, как дела. Возможно, кто-нибудь из их общих друзей сможет подсказать номер телефона. Если окажется, что Женя находится в городе, то, может быть, пригласить её на ужин. А почему и нет? Они долго не виделись и у них всё ещё были общие темы для разговора. Ему были приятны мысли о бывшей жене, тем более что сон мог стать подсознательным желанием и причиной сделать первый шаг к встрече.

Карим скинул с себя футболку, замерев напротив зеркала. Первые несколько секунд он не понимал того, что видит на своём теле. Тонкие полоски шрамов в точности повторяли узоры. Эти шрамы остались после ран, которые он нанёс самому себе. Но ведь это происходило во сне. Или нет?

Забыв про душ, он схватил сотовый телефон, посмотрев на дисплей. На экране высвечивался пропущенный вызов. Номер ему неизвестный, но Карим точно знал, кому он принадлежит. Вновь посмотрев на свои шрамы в отражении зеркала, он нажал на вызов, прислонив телефон к уху. Через несколько секунд в трубке послышался знакомый и мягкий женский голос:

– Здравствуй, любимый. Я рада, что ты наконец-то пришёл в себя…

ХОРОШИЕ ДЕТИ ПЛАЧУТ МОЛЧА

__________

Многое из того, что стало происходить с Виктором за последние дни, казалось ему странным. Словно весь мир сговорился вести себя совершенно неуместным образом. Окружавшие его люди переменились, превратившись в действительно странных.

Странно вели себя взрослые из опеки. Они постоянно улыбались Виктору, хотя в их глазах он не видел ни единой искорки сострадания. Их взгляды были наполнены безразличием, в то время как губы растягивались в улыбке.

Странно вела себя женщина по имени Валентина. Она, как узнал Виктор, была двоюродной сестрой его матери. Но эту женщину мальчик за семь лет своей жизни увидел впервые. Она смотрела на него сырыми от слёз глазами, постоянно причитала и охала. Но при этом не забывала улыбаться натянутой, страдальческой улыбкой.

Странно вели себя работники детского дома, в который Виктора поместили месяц назад. Ему казалось, будто эти люди уделяют ему слишком много внимания. Они то и дело пытались угодить новому воспитаннику. Говорили с ним спокойным, размеренным тоном и часто улыбались.

С того дня, как родителей Виктора не стало, мир вокруг изменился. Он не стал чёрно-белым, в нём по-прежнему пели птицы и смеялись люди. По телевизору шли развлекательные телепередачи, а в небе светило яркое летнее солнце. Но вот только вокруг стало слишком много натянутых улыбок, словно каждый из взрослых думал, что своим лицемерием сможет сгладить боль утраты.

Но Виктор перенёс потерю на удивление стойко. Даже женщина, психолог, общавшаяся с Виктором на протяжении последних недель, как-то сказала, что Виктор очень стойкий мальчик. Он не очень понял смысл этих слов, но был уверен, что предположение каким-то образом касается смерти родителей.

А потом появились мужчина и женщина, имена которых он узнал в кабинете директора детского дома. Они тоже улыбались, но это была не главная странность, которая окружала незнакомцев. В отличие от всех остальных, их улыбки были самые искренние.

– Он такой славный, – призналась женщина, увидев Виктора, заходящего в кабинет.

На нём были джинсы и синяя футболка. Одна из воспитательниц аккуратно уложила непослушную чёлку набок.

Окинув взглядом незнакомцев, Виктор понял: теперь эти люди будут его новыми родителями. От этой мысли ему стало не по себе. Он захотел вернуться в свою комнату, но не в ту, которую выделили в детском доме. Он хотел очутиться в доме родителей. Образ детской всплыл перед мысленным взором. Знакомые и приятные фрагменты теплом воспоминаний разошлись по телу. Ощутив горячую волну тоски, Виктор сделал то, что не делал уже много недель. Посмотрев в глаза незнакомой женщине, он растянул свои губы в улыбке, посчитав, что поступает в сложившейся ситуации очень странно.

***

Спустя неделю, после того как были улажены все формальности, Виктор покинул детский дом. Воспитатели буквально порхали от счастья над ним. Они говорили, как ему несказанно повезло найти новых родителей. Что такая удача бывает очень редко. И что усыновившая его семья считается одной из лучших в их городе. На попечении молодой пары уже находились воспитанники детского дома. Такие же везунчики, по словам работников детского дома, как и Виктор.

Он сидел на заднем сиденье легкового автомобиля, наблюдая за своими приёмными родителями. Мужчину звали Олег, он был высоким, худощавым, с короткой стрижкой. Олег носил очки, частенько поправляя их указательным пальцем. Он часто улыбался, словно каждое услышанное слово доставляло радость.

Женщину звали Инга, ростом со своего мужа, не слишком худая, но и не полная. Длинные светлые волосы, большие карие глаза, ровные зубы, лёгкая походка. Инга очень много говорила не по существу, но благодаря природной харизме окружающие всегда слушали её внимательно.

В это утро она уже сотый раз выразила благодарность директору детского дома, в то время как Олег без остановки пожимал работникам руки.

– Едем домой, – оповестил Олег, садясь за руль.

Повернувшись к Виктору, почти синхронно, они расплылись в улыбке.

– Ты такой славный, – вновь повторила Инга. Протянув руку, она потрепала Виктора по щеке. – По пути домой мы можем заехать в магазин и купить всем мороженого. Сегодня ведь у нас такой праздник.

– Как скажешь, милая, – ответил Олег, ещё раз на прощание помахав работникам детского дома.

Виктору не хотелось есть мороженое, но отказаться от угощения он не мог. Держа в руке стаканчик, он всю дорогу смотрел в боковое окно, не обращая внимания на разговоры новых опекунов. Инга что-то говорила о планах, которые она строила в отношении Виктора. Рассказывала, какая у мальчика будет комната и что ему понравятся другие дети, которых они забрали из этого же детского дома. Олег постоянно соглашался с супругой, кивал и поглядывал на мальчика в зеркало заднего вида. А спустя сорок минут Инга воскликнула:

– Мы дома!

Впереди возвышалось большое двухэтажное здание. Оно было достаточно простым, хотя и внушительных размеров. Фасад выкрашен в белый цвет. Крыша коричневая. Вокруг – газон, кустарники, деревья, создающие тень. Через газонную, аккуратно подстриженную траву, проходила бетонная тропинка.

Возле крыльца стояла девочка лет одиннадцати. В руках у неё грабли, а возле ног – небольшая кучка жухлой листвы.

– Тебя уже все заждались, – сказала Инга, игриво посмотрев на Виктора.

Машина припарковалась возле калитки, и Олег властным жестом подозвал к себе девочку.

Бросив грабли на траву, она поспешила к машине.

– Вы всё сделали? – спросил Олег.

Она в ответ кивнула, взглянув на Виктора беглым взглядом.

– Где Павел?

– В своей комнате. Не выходил оттуда с самого утра.

– Через десять минут собери всех в холле, – скомандовал мужчина, открывая дверь.

– И Павла? – переспросила девочка.

Олег на секунду задумался, затем поправил очки, посмотрев на Ингу. Женщина кивнула.

– И его тоже зови, – сказал он, и девочка поспешила в дом.

– Ну что, ты готов? – растянулась в улыбке Инга.

Виктор пожал плечами, но при этом открыл дверь, шагнув на асфальт.

Они вошли в дом. По сравнению с тёплым дневным воздухом внутри было прохладно. Их встретил просторный холл с огромным ковром в самом центре. Вокруг – много мягкой мебели, словно хозяева дома любили собирать большие компании гостей. Возле стены стояла стереосистема и телевизор с огромным экраном. На стенах висели картины. В конце холла размещалась округлая арка, за которой виднелась кухня.

В центре ковра стояли двое детей. Мальчик лет семи – в аккуратном костюмчике, в котором он больше напоминал ряженую куклу. И девочка десяти лет в сарафане. Волосы заплетены в косу. Она с любопытством смотрела на новенького, слегка улыбаясь.

– Это Константин и Елена, – представила детей Инга, – а это Виктор. Он будет жить с нами.

Инга махнула рукой в сторону Елены.

– Помоги Виктору разместиться в его новой комнате.

Девочка тут же поспешила к новенькому, взяв у него сумку и стаканчик с почти растаявшим мороженым.

– Давай мы отнесём это на кухню, а затем я тебе здесь всё покажу.

В этот момент со второго этажа спустилась девочка, которая встретила их возле машины.

– А это Нина, – продолжила знакомство Инга, – она у нас немногословная девочка. Но к ней можно обращаться в любое время. Правда, дорогая моя?

Нина остановилась на последней ступеньке и коротко кивнула.

– Где Павел? – спросил Олег, обращаясь к Нине.

– Он сейчас спустится, – ответила она, всё также кротко. – Мне нужно убрать листву с газона.

– Заканчивай там и приходи, – отозвалась Инга.

Виктор проследил взглядом за Ниной. Она прошла через холл и перед самым выходом бросила на него короткий взгляд.

Его комната размещалась на втором этаже, в мансардной части дома. Поднявшись по лестнице, Виктор осмотрел длинный коридор с дверьми по обе стороны. Это были спальные комнаты живущих в доме детей. Он вспомнил про детский дом – комнаты там размещались в таком же порядке.

– В доме есть простые правила, но их нужно соблюдать всем, – говорила Елена, провожая его по длинным коридорам. – Мы встаём в семь часов утра вне зависимости от того, выходной сегодня или нет. Я и Нина готовим на всех завтрак. Константин убирает на улице нападавшую за ночь листву и мусор. Это же он делает и вечером.

– Но сегодня листву убирала Нина, – заметил Виктор.

Елена на секунду осеклась, словно пытаясь что-то вспомнить, но затем продолжила:

– Да, это так. Но Костя у нас заболел, и поэтому Нина заменила его.

Они остановились возле двери.

– Это твоя комната, – Елена толкнула дверь.

Они вошли в крошечное, затемнённое помещение. Сквозь небольшое окно пробивалось немного света, но его было достаточно для освещения мебели. В целом здесь было лучше, чем в детском доме. Хотя в первую очередь Виктор сравнил комнату со спальней, в которой он жил в родительском доме.

– Павел, – продолжила девочка, – это родной сын наших приёмных родителей, поэтому ему не приходится делать ничего. Иногда он помогает своему отцу, и то, когда доведёт всё до скандала.

Она поставила сумку на кровать.

Виктор осмотрелся. Кровать стояла рядом с окном. Слева – письменный стол с лампой. Справа – шкаф. На полу – палас. Над потолком – люстра, рассчитанная на три лампочки.

– Что нужно будет делать мне? – спросил он, поворачиваясь к Елене.

– По утрам пока ничего. Днём я и Нина помогаем по дому, а ты с Костей будете помогать во дворе. У наших приёмных родителей много идей. Они хотят построить за домом веранду и декоративный бассейн.

– Они хорошие люди?

Елена улыбнулась, погладив Виктора ладонью по щеке. Её взгляд был мягким и нежным.

– Это будет зависеть только от нас. Понимаешь?

Он кивнул.

– Обустраивайся, и мы ждём тебя за общим столом ровно в час дня.

Елена вышла, тихонько притворив за собой дверь. Виктор проводил её взглядом, а затем подошёл к окну. Перед ним открывался вид на передний двор, где Нина продолжала работать граблями, словно причёсывая ими и без того идеальную газонную траву.

***

Со временем Виктор начал привыкать к новой обстановке. Теперь его жизнь проходила в совершенно ином русле. Практически всё для него стало в новинку, и к этому приходилось адаптироваться. Олег и Инга оказались не строгими, но требовательными. Они терпеть не могли лень и когда их поручения не выполнялись. Снисхождения мог сыскать только Павел, но на него Олег срывался довольно-таки часто. Но кроме крепких слов и выражений парню ничего не угрожало.

Виктор был рад, что ему перестали улыбаться по пустякам. В новом доме никто не лицемерил, а дети говорили правду. Приёмные родители улыбались им только тогда, когда те заслуживали поощрения. И в целом мальчика это устраивало.

Правила, о которых рассказала Елена, оказались не единственными. В основном они касались перемещения детей по дому. У каждого была своя комната и были помещения общего пользования: зал, кухня, ванная с туалетом, холл. А вот спальня взрослых, кабинет Олега, подвал, гараж и чердак находились под строгим запретом. На улицу они могли выйти погулять в строго отведённое время.

Если заданий на день не было, то тогда дети занимались уроками. Общались они между собой только на ужине и в моменты общего отдыха. Собираясь по вечерам в холле, они сидели в креслах и диванах, в то время как Олег и Инга общались с ними, задавая вопросы о том, что они узнали нового в школе. Иногда вся их семья играла в настольные игры, среди которых Виктору больше всего нравилась «Монополия». Со временем он понял суть игры и даже стал выигрывать.

Так продолжалось два месяца. Виктор привык к окружению, чувствуя себя более комфортно в новом доме. Он ещё не мог называть его своим, и людей, которые его окружают, не считал семьёй, но спать стал лучше и всё чаще заводил разговоры с другими детьми.

Нина оказалась очень замкнутым ребёнком. Она в основном молчала и только наблюдала за происходящим. Приёмные родители относились к ней строго. Может быть, даже с лёгким пренебрежением.

Елена была правой рукой Инги. Она делала за женщину практически всю работу, получая много хвалебных слов.

Константин старался изо всех сил, пытаясь угодить Олегу, но у мальчика часто всё сыпалось из рук. Он был невероятно рассеянным, и это злило главу семьи. Виктор не раз замечал, как Олег сдерживает злость, стискивая зубы. Когда Константин в очередной раз ронял инструмент на пол, тот вздрагивал всем телом, таращась на приёмного отца.

– Подними его и держи крепче, – проговаривал Олег строгим тоном.

Павел стал самой большой проблемой для Виктора. Парень был примерно его телосложения, только более упитанный. Он оказался задирой и хулиганом. Любил докучать всем и делал это с нескрываемым удовольствием. Несколько раз он доводил Костю до слёз, и только Елена могла повысить на Павла голос, хотя большого результата от этого не было.

Однажды, когда Павел в очередной раз совершил проступок, нарочно перевернув ведро с водой в день генеральной уборки, Елена вступилась за Нину, которой пришлось убирать последствия потопа.

– Ты просто свинья, – проговорила Лена, глядя Павлу в глаза. В лице девушки не было ни капли страха, хотя она гораздо слабее своего обидчика.

– Закрой свой рот, бездомная, – огрызнулся Павел, улыбаясь, но его глаза горели огнём ненависти. – Скажи спасибо моим родителям за то, что ты не в приюте и не в публичном доме.

Елена с силой сжала губы, сдерживая в себе ярость, и когда Павел ушёл, ухмыляясь так, словно сумел победить достойного соперника, она поспешила в ванную комнату. Виктор, сжимая в руках тряпку для уборки пыли, последовал за девушкой – он хотел поддержать её, сказать что-нибудь плохое про Павла, хотел дать ей понять, что она права. Но когда заглянул в ванную, увидел, как Елена рыдала, закрыв ладонями лицо. Затем она посмотрела на своё отражение в зеркало и проговорила:

– Ненавижу вас. Ненавижу вас всех, ублюдки. Чёртовы любители детей.

Он отпрянул от двери, укрывшись за углом. Эти слова показались Виктору странными. Он думал, что Елена хорошо относится к приёмным родителям.

Когда Елена вернулась в холл, на её лице не было и тени печали. Она вновь улыбалась, вежливо разговаривая с остальными детьми.

Виктор замечал, что его меньше остальных задействуют для тяжёлой работы. В то время как Костю, несмотря на рассеянность, постоянно отправляли с Олегом в мастерскую. Часто мальчик возвращался со свежими царапинами и ушибами на руках. Результат его неловкости сказывался на работе и, как следствие, на настроении Олега.

Ложась спать в своей крошечной комнатке, Виктор думал о том, что будет с ним дальше. Куда он отправится, когда вырастет? И собственно, куда отправляются дети из детского дома? Он не сможет жить всю жизнь с приёмными родителями, ведь у них есть собственный сын.

Однажды в полночь, обуреваемый этими мыслями, он сел на кровати, свесив ноги на пол. Сон не шёл, и мальчик решил прогуляться по дому. Зная о запрете, запрещающем выходить по ночам, Виктор решил рискнуть. Не видя в этом серьёзного проступка, он аккуратно приоткрыл дверь, скользнув в коридор.

На втором этаже царила тишина. Большинство из домочадцев спали. Но только не взрослые. До мальчика доносились звуки, идущие с первого этажа. Работал телевизор. Инга смотрела какой-то фильм. Женщина любила допоздна засиживаться в холле, в то время как Олег занимался своими делами. Они всегда ложились спать поздно и вставали, когда Елена заканчивала приготовлять завтрак.

Ступая на цыпочках, он спустился по лестнице, оставаясь в густой тени. Свет из гостиной падал в коридор, слабо освещая его мелькающими цветами. По телевизору шёл фильм, полностью завладевший вниманием Инги. Виктору удалось прокрасться в заднюю часть дома, где находились спальные комнаты приёмных родителей и кабинет. Здесь он осмотрелся, заметив приоткрытую дверь. Ещё никогда он не был в кабинете Олега. Эта комната под запретом, как и чердак с подвалом. Нарушать правила он не хотел. Виктор планировал просто походить по дому с целью нагулять сон. Но вдруг услышал, как открывается входная дверь. Оказалось, что Олег не был в холле – мужчина только что пришёл с улицы и вот-вот увидит Виктора, нарушившего одно из правил.

Мальчик не знал, последует ли за этим серьёзное наказание, но, чтобы не искушать судьбу, интуитивно заскочил в приоткрытую дверь, оказавшись в кабинете.

Здесь ему было слышно всё происходящее в холле.

Входная дверь закрылась, и раздался голос Олега:

– Дорогая, я дома, – оповестил мужчина, его шаги проследовали по коридору.

Виктор вновь ощутил прилив страха. Кабинет оказался просторным, с большим столом в центре и бесконечными шкафами и книжными полками. В трёх углах стояли абажуры, в четвёртом – кресло. Не теряя ни секунды, Виктор начал открывать дверцы шкафа, пока не наткнулся на вещевое отделение. Здесь Олег хранил свои деловые костюмы. Пристроившись между вешалками с вещами, он закрыл дверь за мгновение до того, как в кабинете загорелся свет.

Олег уверенно зашёл в помещение, сел за рабочий стол, вальяжно развалившись в кресле, а затем, вынув сотовый телефон, набрал номер. Ждал он всего пару секунд, после чего с улыбкой начал разговор:

– Добрый день, Анатолий. Да, я первому позвонил именно вам. Конечно, вы, а кто, если не вы?

Олег рассмеялся, и Виктор тяжело вздохнул. По всей видимости, ему предстоит пробыть здесь какое-то время. Придётся ждать, когда взрослые лягут спать, и только тогда он вернётся в комнату. Мальчик корил себя за своё нетерпение. Нужно было остаться в комнате. Если ему так сильно не хотелось спать, то мог просто поблуждать по второму этажу.

– Уже завтра, как и договаривались, – продолжал Олег. – Для вас я подготовлю Нину. Нет, ничего страшного в этом нет. Приёмные дети, они, знаете ли, имеют особенность сбегать из дома.

Небольшая пауза и лёгкий смех Олега.

Виктор весь напрягся. Услышав имя Нины, мальчик буквально похолодел. Не зная почему, но этот разговор показался ему опасным. И Виктор, затаив дыхание, продолжал вслушиваться в каждое слово.

– Это будет непросто, но я постараюсь, – голос Олега стал серьёзным, – но мне понадобится и ваша помощь. Да, я согласен. Эти условия меня вполне устраивают. Значит, до встречи.

Он отключил сотовый телефон и, откинувшись на спинку кресла, закурил.

Виктор ждал. Время стало тянуться с невыносимой тяжестью. Его тело ныло, словно он простоял целую вечность. Виктор хотел побежать в комнату к девочкам. Нужно было предупредить их. Но предупредить о чём? О том, что Нина должна сбежать из дома? Но для чего ей это делать?

В голове Виктора всё пошло кругом. Он не понимал слов Олега, но чувство тревоги возрастало.

Наконец мужчина затушил окурок в хрустальной пепельнице, выдвинул верхний ящик стола. Вынув толстую тетрадь, он пролистал несколько исписанных страниц, а затем начал что-то записывать.

Виктор терпеливо ждал, наблюдая за происходящим через щель между дверцами. Олег в какой-то момент включил настольную лампу, словно ему было мало яркого света, но при этом отложил ручку. Мужчина внимательно перечитал написанный текст и проговорил:

– Значит, Нина. В этот раз жребий падёт на тебя, девочка моя.

Встав с кресла, он широкими шагами покинул комнату. На выходе погасил общее освещение кабинета, оставив включённой только настольную лампу.

Переведя дух, Виктор оставался в вещевом шкафу ещё как минимум тридцать минут, пока его ноги не затекли окончательно. Но затем он решил предпринять попытку вернуться в свою комнату. Нужно всё хорошенько обдумать, и, возможно, завтра он постарается поговорить об этом с Еленой. Девушка не станет рассказывать о его ночной вылазке взрослым. И, возможно, найдёт решение или даст объяснение слов Олега.

В коридоре было темно, только яркие телевизионные огни играли возле арки. Крадучись на цыпочках, Виктор прошёл по лестнице, и когда начал подниматься, ощутил облегчение. Ему удалось проскользнуть незамеченным. Спасён, и теперь нужно поговорить с остальными детьми. Виктор сделал ещё пару шагов, но тяжёлая рука легла ему на плечо.

– Попался, крысёныш, – Павел прошептал ему прямо в ухо. Это был голос хищника, поймавшего жертву.

Затем он схватил Виктора за шкирку и через два шага закинул мальчишку в холл.

Инга и Олег сидели на диване, когда подростки оказались в комнате. Они с удивлением посмотрели на Павла, затем на Виктора.

– Я поймал его, когда он выходил из твоего кабинета, – заявил Павел, обращаясь к отцу. – Наверное, искал там, что можно украсть.

– Нет! – возразил Виктор, но тут же получил подзатыльник, от которого его волосы взлетели вверх.

– Ты был в моём кабинете? – спросил Олег, поднимаясь со своего места.

Инга тут же поставила телевизор на паузу. Она смотрела на мальчика округлёнными глазами.

– Я искал ванную и случайно ошибся дверью, – попытался оправдаться Виктор, но вновь получил затрещину от Павла.

– Не ври! Негодяй! – выкрикнул парень.

Олег жестом приказал сыну перестать раздавать тумаки, и тот недовольно скривил лицо. Но отступил на шаг.

Олег подошёл к Виктору вплотную, опустившись на корточки так, чтобы их лица оказались на одном уровне.

– Как давно ты там находился? – спросил он, глядя мальчику в глаза.

– Буквально только зашёл, – соврал Виктор. – Я искал ванную. Перепутал дверь.

Мужчина ещё несколько секунд смотрел на мальчика, словно пытаясь что-то прочесть в его взгляде. А затем, повернувшись к Инге, произнёс:

– Он всё знает.

– Нет! – тут же воскликнул Виктор. – Я ничего не знаю. Я ничего не видел и не слышал. Я просто искал ванную!

– Посыпался, малой, – довольно проворчал Павел.

Инга тут же поднялась с дивана, прошла мимо них в арку. Олег тем временем вновь вернулся к Виктору.

– Всё в этом доме соблюдает строгие правила, – начал он спокойным, почти умиротворённым голосом. – Ты ведь знаешь, для чего создаются правила?

Виктор кивнул, ощущая, как к глазам набегают слёзы.

– И если их нарушать, то будут последствия. Это неизбежно. Нарушил правило – получил наказание. Это справедливо. Ты так не думаешь?

Виктор отрицательно покачал головой. Он вновь вспомнил про разговор Олега. О том, как мужчина упомянул имя Нины и что девочка должна была сбежать из дома. Он был пойман с поличным, а та информация, которую услышал, является очень важной. И, возможно, даже тайной, но никак не мог придумать оправдание. Мужчина смотрел на него уставшим, но уверенным взглядом. Этого человека невозможно переубедить.

За спиной мальчика послышались шаги. Вернулась Инга, она остановилась, и в следующий миг к лицу Виктора прижали сырой платок. Виктор попытался сопротивляться, но при этом вдохнул терпкие пары жидкости, которой смочили ткань. В тот же момент голова закружилась, и он обмяк, потеряв сознание.

– Они не посмеют. Ничего не докажут.

Голос Олега доносился издалека. Он словно плыл по воздуху, смешиваясь с отрывками видений. Назвать состояние, в котором пребывал Виктор, сном, было трудно. Скорее он впал в небытие. Но иногда из реальности просачивались голоса взрослых.

– Рискованно. С последнего раза прошло слишком мало времени, – говорила Инга, но в её голосе не было волнения.

– У нас хорошие покровители. Мы не можем оставить это просто так. Первой пойдёт Нина. Я уже пообещал это Анатолию Яковлевичу. Но ей придётся вернуться домой. Виктор мог услышать слишком многое. Мы не станем рисковать.

Олег последние слова произнёс с сильным напором, но Виктор уже вновь провалился в состояние, далёкое от реальности. А когда открыл глаза, было утро. Он лежал в своей кровати, и в окно светило раннее солнце. Случившееся ночью казалось сном, но Виктор знал – это не сон. Его поймали во время ночной прогулки, а значит, он провинился, впервые с того момента, как переступил порог этого дома.

Встав с кровати, натянул на себя одежду, направившись в ванную комнату. Но дверь оказалась закрытой. Несколько раз дёрнув с силой ручку, Виктор вернулся к кровати. Сев на край, он посмотрел в сторону окна. Яркое летнее солнце согревало комнату, но настроения радоваться новому дню не было.

Примерно через полчаса в двери щёлкнул замок, и на пороге появилась Елена. Она принесла поднос с завтраком, поставив его на письменный стол. Затем повернулась к Виктору. По глазам девушки было видно разочарование виной, которую стала его ночная вылазка.

– Не нужно было этого делать, – сказала Лена, погладив Виктора кончиками пальцев по волосам. – Они не любят, когда мы нарушаем правила.

Продолжить чтение