Экзотеррика. До начала всех начал
© Головачев В. В., текст, 2026
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2026
Глава 1. Соблазн смерти
Сполохи лент и цветных облаков света, похожие на северное сияние, ослабели, и сквозь них проступили очертания гор, вздымающихся из слоисто-фиолетового моря. Они казались скульптурно-готической композицией неведомого неземного архитектора, и чем ниже опускался наблюдатель, тем более гротескными и живыми одновременно они становились. Наконец стало видно жерло гигантского тоннеля, уходившего в невероятные глубины атмосферы планеты, а горные стены и пики вокруг превратились в замок удивительной фрактальной геометрии, созданный не людьми и не для людей.
Затем из тоннеля рванула молния, и весь этот ландшафт: Нептун, знаменитое Тёмное пятно, – расплескался на иззубренные осколки голографического «стекла», и сердце отозвалось глухой болью.
Шевельнувшись, Рокита вышла из виртусна и мысленно приказала аппаратуре: «Полное стирание!»
Полежала, голая, на нежнейшей простыне, в темноте спальни, освещённой только сиреневыми мотыльками хронометра в стене, улеглась поудобней.
Память, разбуженная сном, снова вернула её в пост управления кораблём, зависшим над Нептуном.
Корвет «Инка» принадлежал Управлению освоения космоса ЮЖАСА (Южно-Американского Союза Анд), располагавшемуся в Лиме, столице Перу, и был направлен на Нептун после того, как в Сети появилось хакерское сообщение о якобы находившемся на планете одном из Роботов Судного Дня (РСД), как стали называть боевых роботов Предтеч. Подсуетились чиновники Перукосмоса (мы что, хуже китайцев?) и послали к Нептуну экспедицию, возглавляемую Рокитой Сумак Ахаа.
Корвет, построенный на верфях Бразилии, прибыл к планете шестого октября, экспедиция начала изучение феномена – таинственного Большого Тёмного пятна, открытого на Нептуне в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году Вояджером-2. Но прыткие хакеры неизвестной национальности, взломавшие, по их заверениям, софт Российского Цифроцентра, который занимался изучением Реестра Мёртвой Руки, обманули. Пятно, уже посещённое научными экспедициями разных стран в конце двадцать первого века, оказалось планетарным вихрем наподобие знаменитого Большого Красного пятна на Юпитере. Никакой базы Предтеч на её дне не обнаружилось. Если что-то и было на дне колоссальной воронки в атмосфере планеты глубиной более двадцати тысяч километров, то базой уцелевших Вестников Апокалипсиса, как ещё называли боевых роботов РСД, этот механизм, вызывающий циклонический вихрь, не был. А корвету пришлось вернуться домой несолоно хлебавши.
К счастью, на судьбе Рокиты этот экспедиционный провал не отразился никак. Она была полковником Космических сил Перу, подчинялась не мандату СОН, а Министерству космической обороны страны, и разборки в политических верхах её не коснулись. Ей дали отпуск, и уже вторую неделю Рокита наслаждалась свободой, отсутствием рабочей суеты, тишиной и встречами с друзьями.
Женщине исполнилось тридцать семь лет. У неё были перуанские родовые корни, точнее, её далёкие предки были индейцами кечуа, и их генетика отложилась на внешнем образе Рокиты: имея роскошную точёную фигурку сумасшедших, притягательных пропорций, бронзовотелая кечуанка была красавицей.
Нептун ей снился постоянно, запав в душу невероятной космической необычностью, но она мечтала о большем и надеялась когда-нибудь посетить и места, значительно более отдалённые от Земли, более масштабные и удивительные.
Заметив, что хозяйка бунгало не спит, возбудился терафим[1]:
– Включить сонник, мами?
– Нет, – ответила она, глянув на мотылёк часов: два часа, глубокая ночь.
– Напитки?
– Спи.
Секретарь – наночип в голове – угомонился.
Рокита усилием воли включила ночник.
Мрак внутри спальни бунгало раздвинул границы комнаты. Она была невелика, три на четыре метра, и спартански обставлена. Единственное, что отличало помещение от других миллионов жилищ подобного типа большинства перуанцев, – это не встроенная техника умного дома, а коллекция артефактов, собранных друзьями-археологами на всех планетах Солнечной системы и за её пределами. Двое из них были «чёрными копателями» (и Рокита это знала), побывавшими на планетах со следами цивилизаций, и оба не раз привозили ей подарки, стараясь перещеголять друг друга (оба были влюблены), за которые любой земной музей заплатил бы хорошую цену.
Глаза остановились на нише с двумя полочками, на которых лежали странные изделия древних разумников. Среди них сверкнула платиной необычная скульптурка величиной с два пальца: ползущий на коленях человечек с телом ящерки, у которого была карикатурно вытянутая человеческая голова с большими губами и выступающие из спины крыльями лопатки. Разумеется, скульптурка, найденная чёрными археологами на планете-бублике, жители которой пятьдесят миллионов лет назад создали Вестника Апокалипсиса, получившего имя Копун, была вылита не из платины, однако весила не меньше пяти килограммов и холодила руки, как глыба льда.
Рокита повернулась на другой бок. Хотя бунгало, расположенное в сотне метров от берега океана, было непрезентабельным с виду среди таких же домиков посёлка Эль-Паль, ей стоило только пожелать – и стены строения превращались в окна, выходящие по её выбору в любой горный уголок Анд или морского побережья. Ещё одно пожелание – и автоматика бунгало, которую хозяйка ни разу не видела, могла наполнить комнату проекциями любого материального предмета мебели или обихода, содержащимися в памяти домового искина. Эта мебель никогда не изнашивалась и не изменялась, если только хозяин не стирал матрицу преднамеренно.
Выключив свет, Рокита полежала, вспоминая воздушные замки Нептуна величиной больше Земли в несколько раз, и наконец уснула безо всякого виртусна. А разбудил её домовой Мучика в пятнадцать минут восьмого фразой:
– Прошу прощения, мами, Контора.
Мгновенье Рокита лежала в той же позе, вспоминая, что такое Контора, выбралась в реальность и села на край кровати.
– Звук.
В комнате прозвучал тихий гудочек.
– Полковник Ахаа? – Голос принадлежал боту связи Перукона, организации правительства, занимавшейся обеспечением космической безопасности Перу.
– Я в отпуске, – мрачно заявила Рокита.
– С вами будет говорить коммодор Санчес.
Брови Рокиты невольно прыгнули на лоб, проснулось любопытство.
– Минуту, я оденусь.
Чтобы не задерживать абонента (надо же, сюрприз, сам коммодор, командующий силами специальных реакций в космосе!), она не стала натягивать уник и надела облегающее тело как чулок платье без плеч из синего флиса, после чего активировала домашний интернет. Перед ней на стене возник прямоугольник виома, провалился в объём, и на женщину взглянул чернолицый и седоголовый Мигель Санчес. Судя по его вскинутым серебряным бровям, шестидесятилетний коммодор был существенно шокирован видом полковника, редко надевавшего гражданское платье.
– Доброе утро, коммодор, – ровным голосом проговорила Рокита.
Санчес очнулся.
– Доброе, донна Ахаа. Знаю о вашем отпуске, но обстоятельства вынуждают обратиться к вам незамедлительно. Появились новые данные о базах РСД, и принято решение выслать рейдер захвата к системе, указанной в Реестре.
Рокита скептически поджала губы.
– Надеюсь, не столь же перспективное, как посыл к Нептуну?
Санчес улыбнулся серыми губами.
Рокита улыбнулась в ответ своими изумительно полными, правильного геометрического рисунка, алыми губами.
– Абсолютно перспективное, полковник. Вы где сейчас?
Рокита хотела укоризненно ответить: «Вы же знаете», – но не решилась.
– Эль-Паль.
– Я думал, вы где-нибудь в южных экзонах.
– А где это? – озадачилась женщина.
– В Антарктиде на растаявших куадра начали строить глэмпинги.
– А-а… нет, даже не слышала, экзотики я наелась с лихвой на Нептуне.
– А далькосмос вас не заинтересует?
Рокита заторможенно обхватила плечи руками.
– Я думала, после нашего похода…
– Жизнь на этом не кончается, полковник. Новые идеи, новые задачи.
Рокита сказала как солдат при получении приказа от офицера:
– Я… готова!
Санчес ещё раз улыбнулся, превращаясь в доброго дядю Тома из американской глубинки.
– Жду вас сегодня в двенадцать часов дня в ШКИ, малый зал «Э».
Лицо Рокиты стало металлическим.
Аббревиатура ШКИ означала «Штаб космических инициатив Андского Союза». Но каким бы добрым дядюшкой Санчес ни казался, руководителем он был жёстким, не прощавшим ошибок подчинённым. И то, что он лично позвонил руководителю экспедиции на Нептун, ещё не означало, что коммодору понравилось её руководство. И ещё одно обстоятельство оценила Рокита: малый зал «Э» являлся аудиторией для совершенно секретных заседаний, и намёк коммодора на него говорил о важности встречи.
– Буду, господин кос-адмирал!
Лицо Санчеса растаяло в пасти виома.
Рокита постояла немного в прежней позе – ноги на ширине плеч, руки за спиной, – расслабилась, прошлась по комнате, заставленной плетёной мебелью (цифранж[2] спальни был выключен), села на кровать.
Что скажете, полковник? С чего это глава такого крутого ведомства звонит тебе лично?
«Ты ему нравишься», – отозвался в голове терафим по имени Эльф, посчитав, что вопрос задан ему.
– Чепуха! – отмахнулась женщина. – Речь идёт о новой экспедиции. Интересно, что за секрет хакнули наши чрезвычайщики?
Эльф промолчал.
Причина вызова полковника военно-космических сил Андского Союза стала известна в начале первого.
Здание ШКИ, напоминающее ажурное копьё высотой в полтора километра, воткнувшееся в небо, располагалось на искусственном острове в подкове бухты Наваррская, напротив не менее величественного здания правительства Перу, построенного в стиле инкской архитектуры. К нему можно было подъехать на маглеве, подлететь на любом виде авиатранспорта или космическом челноке, но Рокита, чтобы избежать потери времени, избрала самый обычный способ – метро[3].
Зал «Э» располагался на сто первом этаже здания, откуда открывался великолепный вид на океан, горные цепи Анд на востоке и иссиня-зелёные покровы сельвы на горизонте. В сопровождении бот-гида охраны Рокита поднялась на сто первый уровень, полюбовалась видом и ровно в двенадцать часов вошла в зал, цифранж которого был настроен на деловой режим: белые, с жемчужным отливом, стены, три ряда кресел с пюпитрами виомов, в окнах синее небо, небольшое возвышение для докладчиков.
Всего в зале, защищённом от попыток прослушки на уровне Комитета обороны, присутствовало одиннадцать человек. Вёл заседание кос-полковник информационной безопасности Армии Обороны ЮЖАСА Угольо Голдштейн, прозванный за внешность Гоблином. Пятидесятипятилетний полковник был громаден, волосат, уродлив, но исключительно умён и опытен. В космосе, в том числе за пределами Солнечной системы, он бывал неоднократно и даже год назад принимал участие в поисках базы РСД на Венере.
Кроме него, среди присутствующих были представители космических, в основном военных, структур и косморазведки других стран Южной Америки, блистающие золотом и драгоценными камнями наград, а также представители Корпораций и сам коммодор Санчес, командующий всей космической епархией Андского Союза.
Кроме Рокиты, щеголявшей в простом уник-мундире военно-космических сил Перу, страну представлял заместитель министра обороны Луи Кецаль, сорокалетний уроженец Лимы, отстаивающий идеи независимости страны от Союза в космических делах. Он был красив особой индейской красотой: узкое хищное лицо, бронзовое и без загара, нос с горбинкой, выдающийся подбородок, широкие скулы, высокий лоб, сияющие тигриным золотом глаза, причёска «анубис». Но следовал моде: на щеке у него шевелился перламутровый паучок фрескис, в левое ухо был вдет пасаль в форме человеческого глаза, а цвет радужки собственных глаз он изменил на розовый, отчего они казались искусственными. Он не раз после знакомства с Рокитой перед стартом к Нептуну соблазнял её роскошным отдыхом в любом уголке Солнечной системы. Однако она не спешила отвечать ему взаимностью, хотя сама не понимала почему. Что-то настораживало.
Дородная фигура докладчика, облачённого в деловой мундир полковника ЮЖАСА со множеством эмблем и наград, сформировалась над подиумом, и Гоблин начал свою речь.
– Амигос, – сказал начальник космической безопасности Андского Союза, он же – главный руководитель хакер-разведчиков Союза, – мы стоим на пороге величайшего достижения, какое только возможно в нашем неспокойном времени. Если только, – Голдштейн сделал внушительную паузу, – нас не опередят спецслужбы конкурентов!
В зале повисла тишина. Однако не от ожидания обещанного сюрприза, а вследствие дисциплинированности собранного высокопоставленного контингента. Большинство присутствующих знало, о чём пойдёт речь, а тех, кто не догадывался, здесь не было вовсе.
Гоблина молчание не разочаровало. Он улыбнулся, и многие, в том числе Рокита, содрогнулись: таким свирепым оскалом являлась его знаменитая улыбка, сравнимая разве что с гримасами Квазимодо[4]. И при этом никаких злобных черт в характере бразильца не просматривалось.
– Совершенно случайно, – сказал он с той же очаровательной улыбкой, издав горловой смешок, напоминающий хрюканье кабана-бородавочника, – нам стало известно о местонахождении скрытой базы боевых роботов Предтеч. Причём недалеко, на окраине Млечного Пути.
– В созвездии Щита, – послышался чей-то голос.
Голдштейн одарил зал ещё одной улыбкой.
– Совершенно верно, амиго, звезда RSGC 2–18.
– Звезда Стивенсона, – прозвучал тот же снисходительный голос.
Рокита наконец увидела несдержавшегося человека. Это был полковник Серхио Херард, заместитель начальника Службы космического сдерживания ЮЖАСА. Смуглолицый боливиец был совсем молод по меркам политических выдвиженцев, ему едва исполнилось тридцать пять лет, и, судя по его возбуждённому состоянию, ему хотелось произвести на всех благоприятное впечатление.
Гоблин кивнул.
– Звезда Стивенсон 2–18 с температурой поверхности три тысячи двести градусов Цельсия. По сути, это красный супергигант и самая большая звезда на сегодняшний день в составе нашей Галактики. Её диаметр составляет две тысячи сто пятьдесят диаметров Солнца, то есть внутри неё поместилась бы часть Солнечной системы до орбиты Сатурна. Она находится на расстоянии девятнадцати тысяч световых лет от нашей галактики, на краю Рукава Стрельца.
– Подумаешь, в Андромеде открыта звезда ещё крупнее, – снова начал Херард. – Да и в Щите обнаружили громадину – UY Щита диаметром в тысячу диаметров Солнца. До неё всего девять с половиной тысяч эсве.
– Полковник, – прозвучал укоризненный голос коммодора Санчеса, – ну потерпите же наконец.
Боливиец вспыхнул, хотел ответить, но встретил весёлый взгляд Рокиты и сдержался.
– Как оказалось, это не простая звезда, – продолжил Гоблин. – Она полая!
На этот раз присутствующие отреагировали менее сдержанно. Послышались замечания, скептические восклицания, удивлённые голоса.
– Так как астрофизические законы не разрешают таким звёздам существовать, – с удовлетворением продолжил Гоблин, – ещё в прошлом веке было понятно, что этот феномен не укладывается в концепции звездообразования. А вчера вечером из докладов разведслужб стало известно, что в Реестре Мёртвой Руки есть упоминание о звезде. Связав эти два факта, мы поняли, что…
– Имеем шанс опередить всех! – подскочил Херард.
По аудитории разлетелись смешки.
– Абсолютно верно! – согласился Гоблин. – Пока мировые лидеры будут готовить экспедиции, у нас уже готов космоплав и команда.
– Корвет «Инка»! – уточнил Херард энергично.
– А командовать экспедицией мы попросим полковника Космоандсил сеньору Рокиту Ахаа.
Взгляды присутствующих обратились к Роките. Она нахмурилась, не зная, как реагировать на слова Гольдшейна. С одной стороны, коммодор дал понять, что её ждёт новое назначение, с другой – она не верила, что уже принято решение на высшем уровне, а с третьей – отказываться от столь интересного предложения не имело смысла. Поколебавшись, она посмотрела на Санчеса, наметившего улыбку, и кивнула.
– Я готова.
Раздались хлопки в ладоши.
– Слово научному руководителю ксеногруппы экспедиции старшему научному сотруднику Андского Института космоса профессору Санкритьяну.
Приподнялся сидевший с краю шестидесятилетний аргентинец, смуглолицый до медного блеска, похожий на индейского божка Каруэба. Его волосы были взбиты волной и казались прозрачными. Фигура учёного сменила фигуру Гоблина.
– Я бы хотел обратить ваше внимание на физические данные объекта. О том, что звезда полая внутри, стало известно буквально вчера. Её возраст – около пяти миллиардов лет, и она близка к пределу Чандрасекара. То есть её ждёт сжатие, а затем вспышка сверхновой. Поэтому риск наткнуться на взрыв звезды велик: свет до Земли шёл почти двадцать тысяч лет, и уже тогда она висела на останове гелий-кислородного цикла.
– Что значит «висит на останове»? – осведомился Луи Кецаль; голос у него был гортанный, но мягкий.
– Это значит, что близка остановка ядерного горения в центре звезды, реакция превращения гелия в кислород.
– Но ведь вы говорите, что в центре звезды – дыра.
Санкритьян улыбнулся.
– Не дыра, полость, но пока что это предположение, основанное на новых измерениях её массы и размеров. Экспедиция уточнит все параметры.
– А где там база Предтеч? – спросила седоволосая бразильянка в роскошном национальном костюме маберо.
– Пока это неизвестно. Возможно, на какой-то из планет, возможно – внутри самой звезды. Мы уже знаем, что технологии Предтеч позволяли им строить хранилища информации внутри звёзд. Реестр Мёртвой Руки был найден именно под внешним слоем плазмы звезды Эксцельсиор.
– Почему вы уверены, что русские нас не опередят? – спросил заметно волнующийся Херард.
Рокита вдруг поняла причину его поведения: сотрудник Службы космического сдерживания хотел попасть в состав экспедиции.
– Все корабли даль-разведки русских, – невозмутимо проговорил Санчес, – находятся за пределами Солнечной системы и Галактики в поисках баз. Впрочем, таково положение дел и у ближайших конкурентов из США, Индии и Китая.
– А Еврархи? – сыграл бровью Луи Кецаль.
Он имел в виду Союз космических археологов ЮНЕСКО.
– Плюс «чёрные копатели», – добавил Херард нетерпеливо.
– Мы опередим всех, – заявил Гоблин, – если старт «Инки» состоится не позднее сегодняшнего вечера.
В зале стало тихо. Взоры специалистов по космическим делам ЮЖАСА снова потянулись к Роките.
Она тоже не ожидала, что судьба экспедиции решится так быстро, но привыкла сдерживать чувства и промолчала.
– Ещё один вопрос, – вежливо проговорил замминистра обороны Перу, придя на помощь Роките. – Допустим, корвет доберётся до Стивенсона, вы уверены, что, во-первых, удастся отыскать базу РСД и, во-вторых, подчинить робота, если он уцелел?
– Без проблем! – легкомысленно возразил Гоблин. – Нам стали известны технологии ксенокоммуникаций русских, проверенные при контактах с роботами, при рейдах их кораблей в Ланиакею и даже при проникновении в Тьмир вслед за древними Драконами Смерти, уроженцами Земли. Эти технологии работают!
Рокита хотела напомнить, что русским косморазведчикам помогал Вестник Апокалипсиса по имени Копун, способный на равных сражаться с боевыми роботами (потому что и сам был создан для войны), а также у них имеются феноменальные специалисты, физики и ксенопсихологи типа Всеволода Шапиро, но её реплику могли неоднозначно воспринять присутствующие, и она промолчала.
Корвет «Инка» представлял собой трёхлучевой четырёхпалубный КК-бот, созданный на бразильских верфях по образцу и подобию боевых разведкораблей китайских Космосил и по китайским же технологиям. Его длина достигала трёхсот десяти метров, ширина по двум скулам-лучам – сто восемь, высота от транспортного отсека до рубки – сорок семь. Дизайн корабля был разработан итальянскими конструкторами по гиперпараметрическим формулам и впечатлял обилием конструктивов, которые хоть и придавали ему грозно-гламурный вид, но, в общем-то, были абсолютно лишними. Самые совершенные космические летатели – российские – пользовались материалами с плывущей структурой плюс материально-голографическими технологиями и могли трансформировать корпуса в широком диапазоне фрактальных геометрий. Поэтому в обычных режимах, без применения форс-мажорных протоколов, космолёты ВКС России выглядели красиво зализанными слитками металла.
Рокита, естественно, хорошо знала характеристики корвета, слетавшего недавно к Нептуну. Большим инженерным эстетом она себя не считала, но позволила пилоту катера-когга облететь на высоте полукилометра корвет, стоявший на единственном перуанском космодроме Аймара.
Двадцать первого ноября две тысячи сто двадцать третьего года она ступила на борт «Инки» и снова ощутила боевой азарт, сменивший меланхолическое созерцание привычных горных пейзажей страны. Что экспедицию ждёт в глубоком космосе, она, конечно, не знала, однако в глубине души надеялась совершить такой же подвиг, какой совершила год назад единственная женщина Земли, ксенопсихолог, россиянка Диана Забавная, перепрограммировавшая Вестника Апокалипсиса с планеты-бублика. Очень хотелось завести и себе могущественного друга, способного справиться с любым роботом Древних и даже пересечь балк – мнимое «пространство» между вселенскими пузырями, растягиваемое вечным инфляционным ускорением.
Каюта ей досталась та же самая, вторая в жилом отсеке и самая роскошная – двухуровневая. Интерьер тоже не претерпел изменений (он мог трансформироваться), и лишь домовой бот каюты отзывался на другое имя – Али. Обживаться в ней она собиралась в полёте, а пока просто повесила в шкафчике пару костюмов разной универсальности и назначения, разложила бельё и личные принадлежности и поставила на полочку тяжёлую фигурку человека-ящерки с торчащими лопатками.
Перед стартом к Роките зашёл начальник научного отряда, которым действительно стал Санкритьян, и они мило побеседовали, обсудив границы руководства друг друга в условиях совершенно секретного и опасного похода. Доктор ксенопсихологии не вмешивался в маневры корвета и действия группы защиты (спецназ ЮЖАСА), которой командовала Рокита, она же не вмешивалась в исследовательскую работу научников, в том числе и при контактах с иноразумными существами, если это не грозило гибелью экипажа.
Старты кораблей в космос в нынешние времена стали настолько обыденными, что Рокита почти не обратила внимания на взлёт «Инки», а в рубке появилась, когда корвет вышел на орбиту Юпитера. В официальном коммюнике космосил Андского Союза говорилось, что корабль направляется для исследования базы моллюскоров за пределы Галактики, возле которой уже год плавал беспилотник ООН. На самом деле «Инка» должен был сориентироваться для прыжка в созвездие Щита и через непродолжительное время выйти к звезде Стивенсон 2–18. Засечь вектор его старта не смог бы никто, хотя Рокита и подумала, не контролирует ли базы РСД Галактики бывший Вестник. Было известно, что робот после обретения подруги (которую он «воспитал» из моллюскора, боевого робота культуры Маб), этот удивительный высокоэнергетический объект, ставший субъектом, то есть обретшим волю и сознание, улетел исследовать Тьмир и до сих пор не возвращался.
Рокита добралась до поста управления кораблём, венчающим корабль как боевая рубка – крейсер, ответила на улыбки и приветствия экипажа и заняла свой командирский боевой пост за спиной капитана корвета Мигеля дель Кармы.
Рубка «Инки» представляла собой спасательный модуль со своим ЧД-генератором питания. Её стены, казалось, отсутствовали вовсе, кроме Рокиты, в ней находились пять членов экипажа и капитан, а шестой оператор – защитных и боевых систем – как косточка в абрикосе, торчал внутри модуля поменьше, опекаемого отдельным искином по имени Тореро. Большой ИИ, управляющий кораблём, носил имя Виракоча. Он и объявил:
– Сеньоры и сеньориты, пристегнитесь и положите под язык карамельку.
Это была шутка, причём постоянно повторяемая, но она неизменно вызывала смех членов экипажа, вызвала и сейчас.
– Отсчёт пошёл!
Забулькали предстартовые пузырьки секунд. На десятой рубку окутала тьма: «Инка» прыгнул, используя режим ВСП[5].
Так как расстояние до звезды считалось невеликим (люди летали и к горизонту Вселенной, то есть на тринадцать миллиардов световых лет), промежуточный останов делать не стали. «Инка» нырнул в темноту космоса за орбитой Юпитера и вышел из такой же темноты в двадцати тысячах световых лет от Солнечной системы. Целился он не в ту точку пространства, откуда приходил к Земле свет звезды, а в соответствии с пройденным звездой за двадцать тысяч лет расстоянием. Расчёты истинных положений звёзд делали ИИ, а они не ошибались. Не ошибся и Виракоча. Когда Рокита пришла в себя, в центральном виоме сиял багровый шар звезды, испещрённый узором тёмных пятен и трещин, складывающихся в красивый, но хищный узор.
– Приехали, – мягко объявил Виракоча. – Одиннадцать планет, признаков разума – ноль, признаки жизни – первая планета. Масса – две земные, пылевое кольцо, вода, азот-кислород в пропорции десять к одному.
– Объекты со сфинктурой выше допуска вероятности?
– Два: вторая планета, предположительно погасшая звезда – чёрный карлик массой ноль три солнечной, и сама звезда.
Аудиосистема корабля донесла начавшиеся переговоры учёных. Их отдельный модуль располагался в самом центре третьей палубы корвета, но они, естественно, имели доступ к единой информационной системе корабля.
– Донна Рокита? – своим гортанно-мурлыкающим голосом произнёс Санкритьян. – Начинаем работу?
– Начинаем, – не менее вежливо ответила Рокита. – Протокол ОА-01!
Тишина на всех палубах корвета сгустилась.
Протокол ОА-01 означал готовность корабля к ожидаемой агрессии, и космолётчики называли его «минным полем».
– Госпожа командор? – удивлённо выговорил учёный. – Минное поле – боевой режим на случай…
– …нападения, – закончила Рокита. – Именно с учётом рекомендаций протокола мы и будем действовать. Русские специалисты не раз предупреждали об опасности контактов с роботами Предтеч. Случаев с несанкционированными коммуникациями с ними множество, особенно среди космоархеологов. Почти все они закончились гибелью людей. Поэтому до тех пор, пока мы не определимся с объектом: прячется он или нет, какова его ценность и степень угрозы, – будем ходить по минному полю.
Интерком донёс шёпоты и тихие возгласы.
– Но сеньорита полковник, – послышался чей-то вкрадчивый голос, какой она не ожидала услышать на борту космолёта, – стоит ли сразу объявлять тревогу формата ВВУ?[6] Достаточно было бы и протокола «особой осмотрительности».
– Господин генерал?! – осведомилась она, одновременно включая линию персональной связи со своим помощником и командиром спецгруппы космических рейнджеров майором Эскобаром.
– Узнали? – рассмеялся Луи Кецаль.
Появившийся в фокусе очков шлема Эскобар – резкие ломаные черты индейского лица, хищный нос, твёрдые скулы, прямая складка губ, золотистые глаза – виновато развёл руками.
– Ты знал? – зло скривила губы Рокита.
По лицу майора, ломая горный рельеф, прошла тень.
– Было приказано… – пробормотал он.
– Ещё раз такое случится – останешься на Земле!
Эскобар глаз не отвёл, но и досады в них не было, лишь сожаление и покорность.
Голова капитана корвета, сидевшего в командирском кресле чуть впереди, повернулась к Роките. Включилась его персонлиния:
– Я военный человек, сеньора, – сказал капитан без эмоций, – и подчиняюсь министру обороны. Заместитель просто хотел показать свою эксклюзивность. Насколько я понял, впечатление он произвёл.
– Произвёл! – Она сжала губы.
Кецаль оценил молчание в рубке, с которой связался из своей каюты.
– Прошу вас изменить протокол, – сказал он.
– Нет! – отрезала Рокита. – Идём с максимальной осторожностью!
– Хорошо, – согласился замминистра обороны с неожиданной лёгкостью, вполне дружелюбно. – Работаем по «01». Чтобы не пугать вас в дальнейшем, спешу сообщить, что я нахожусь на борту корвета вместе со своей группой специального назначения в составе из трёх подготовленных до уровня ИБЛ оперов. В группу в том числе вошёл наш общий знакомый, также весьма неплохо подготовленный.
Рокита медленно выдохнула сквозь стиснутые зубы.
– На борту находится штатная группа кос-спецназа под командованием майора Эскобара.
– Ни в коем случае не подвергаю сомнению опыт майора, но мои парни не помешают.
– Почему изменение экипажа не согласовано со мной?
– Разве коммодор Санчес не проинформировал вас? – В голосе Кецаля прозвучала нотка иронии, и Рокита поняла, что вопрос об участии в походе к Стивенсону решён был давно, возможно, и без согласования с коммодором.
– Кто ещё из дополненных кроме вас на борту?
Словечко «дополненных» вырвалось из уст Рокиты неожиданно для неё самой, но можно было не сомневаться, что «допами» Кецаль насыщен до предела.
– Сеньор Серхио Херард, заместитель руководителя Службы сдерживания космической экспансии.
Рокита едва не фыркнула: ещё один записной красавчик? И хотя лицо женщины осталось бесстрастным, Кецаль, очевидно, что-то почувствовал под этой маской.
– Он действительно прекрасно тренированный космолётчик, – поспешил добавить замминистра. – К тому же имеет степень кандидата астроинженерной и археологической службы ЮЖАСА.
– Если вы намереваетесь командовать экспедицией…
– Ни в коем разе! Бразды правления принадлежат вам. – Кецаль подумал и сделал реверанс в сторону руководителя научной группы. – И доктору Санкритьяну.
Не желая продолжать обмен репликами, Рокита отключила линию.
– Амигос, не будем терять времени. Протокол «минное поле» в действии! Начинаем работу!
Корвет включил режим шпуга[7], направляясь к внутренним планетам системы.
– Всё по плану? – осторожным тенорком осведомился Санкритьян. Рокита даже представила, как он потирает ладони. У перуанца было два высших образования: космоархеология и палеогенетика, и этот человек на самом деле был фанатически предан делу исследования древних цивилизаций. – Сначала подозрительные объекты?
Рокита ждала, что Кецаль скажет своё «веское» слово, но замминистра обороны промолчал.
– Всё по плану, – подтвердила Рокита, – если у вас нет других предложений. К самой звезде направляем хорошо защищённые беспилотные системы «Аргус», к планетам полетят разведчики с аватар-сопровождением.
– Думаю, надо увеличить потенциал исследования объёмами дронов. К звезде бросим самые…
– Умные, – хихикнул кто-то.
– Мощные, – возразил Санкритьян. – Ко второй планете увеличим отряд до полусотни зондов, ну а внешние планеты вполне по силам одному Большому Глазу, у которого в подчинении останется отряд из десятка дронов поменьше.
Название беспилотного модуля Большой Глаз было дано комплексу не зря. Управляемый искусственным интеллектом, он мог самостоятельно вести разведку вдали от Солнечной системы, был хорошо защищён и умел «ходить по струне», то есть с помощью векторной свёртки пространства преодолевать огромные космические расстояния практически мгновенно.
– Прекрасный план! – провозгласил во всеуслышание Луи Кецаль. – Да поможет нам Инти![8]
Глава 2. Вспомнить всё
К концу дня у начальника Международного Центра изучения Реестра Мёртвой Руки (МЦИРМ), расположенного в подмосковном Королёве, Марцина Паровски разболелась голова, собственные лечдопы не помогали, и он был вынужден обратиться к эскулапам Центра.
После обследования и неинвазивного лечения Марцин почувствовал себя легче, собрался было домой (он жил в Лодзи), но неожиданно получил вызов явиться на совещание в контору Коскона, как называли службу космической контрразведки России. Пришлось срочно собираться и мчаться в Плесецк, где находился головной офис Коскона вместе с другими космическими институтами типа ЦЭОК и Погранслужбы.
Наступило предполуночное время двадцать первого ноября, в небо поднялись фейерверки транспортных линий, стали чётче видны белёсые шпаги орбитальных лифтов, на десятках орбит засветились габаритные огни станций, отелей и портов. Но Марцин всего этого великолепия не видел, вернее, предпочёл воспользоваться не аэрокосмической транспортной структурой, способной перенести его из Дубны в Плесецк за десять минут, а линией метро, высадившей сорокасемилетнего ксенолингвиста в подземный холл Коскона. Его ждали, и в половине двенадцатого ночи он перешагнул порог рабочего модуля директора Коскона кос-генерала Шаргина.
Как оказалось, небольшой кабинет директора был полон приглашёнными специалистами космических служб России, стоявшими посреди комнаты. Среди них выделялся обманчиво вальяжным видом седой командор Погранслужбы Рубин, речь которого напоминала взрыкивание льва, а рядом переминались с ноги на ногу с десяток известных далеко не каждому жителю страны людей, мужчин и женщин, определяющих стратегию и тактику поведения россиян за пределами страны и планеты.
Марцин на мгновенье почувствовал себя неуютно среди столь уважаемой компании, пробормотал приветствие, его заметили, многие дружески кивнули, и лингвисту стало легче. В это время в кабинет, цифранж которого превратил помещение в рубку космического корабля, вошёл Шаргин, и виртуальный интерьер кабинета изменился, сузившись до привычных офисных премудростей.
– Прошу, – сказал глава Коскона.
Ему исполнилось пятьдесят шесть лет, и выглядел он по-спортивному подтянуто и молодо. Но массивная голова с короткой причёской белых волос, превращавших её в идеальный шар, каменная твердь лица и взгляд умудрённого опытом экстремальной жизни человека превратили Шаргина в личность, которой хотелось подчиняться.
Расселись по дуге напротив стола директора. Он мельком глянул на метровой высоты глыбу виома, сел.
– Появилась тревожная новость, требующая обсуждения.
Женщин в кабинете насчитывалось три, сели они рядом и переглянулись после вступления Шаргина. Мужчины остались невозмутимыми.
Директор посмотрел на Паровски.
– Марцин, прошу напомнить о ваших последних расшифровках Реестра.
Марцин встал, но, повинуясь жесту хозяина кабинета, сел обратно. Вырастил на тыльной стороне ладони виртуальный прямоугольник коммуникатора.
– В принципе, я каждый день шлю отчёты вашим цифровикам…
– Можно покороче.
– Ага… да-да… если с начала года…
– Не нужно с начала года, только за последний месяц.
– Тогда разрешите по порядку. – Марцин упрятал цифровую панель персоника в формат очков, нацепил их на нос как материальное тело. – Э-э, самые стратегически глобальные объекты на сегодняшний день – галактические сверхскопления. Первое из них только что проанализировано Стратегом.
Лингвист имел в виду искусственный интеллект Службы безопасности.
– Это Очень Большая Арка в созвездии Щита, Великая Северная Стена, Великая Стена Слоуна, Великий Аттрактор, Стена Покинутых Миров в Большом Псе и другие, увенчанные словом «великие». Считалось, что все они являются волнами гравитационной плотности, раздутыми инфляцией, ставшими впоследствии зонами рождения первых звёзд. Но гигантская Арка выбивается из них, так как уходит краем за пределы горизонта Вселенной. Её видимый хвост начинается на расстоянии двенадцати миллиардов световых лет и до горизонта имеет длину в один миллиард восемьсот миллионов эсве.
– Зачем вы завели разговор о Стенах? – проговорил Рубин, поджав губы. – Какое отношение они имеют к Реестру?
– Самое непосредственное, – смутился Марцин. – В каждой из них есть по крайней мере около десятка баз, где когда-то были созданы боевые роботы. Об этом в Реестре Копуна мы отыскали много свидетельств. Другое дело, что скопления находятся далеко и практически недоступны для исследований.
– Разве мы не посылали экспедиций?
– Только беспилотные аппараты, ни один пока не вернулся.
– Хорошо бы связать открытия Реестра с практической точки зрения…
– Дмитрий Александрович, – посмотрел на командора Шаргин, – идём по порядку. Продолжайте, Марцин.
– Закончу про Арку. В Реестре указано, что именно в том направлении был осуществлён исход мощной цивилизации Маб из скопления М11 в Щите. Оно имеет название Дикая Утка, и до него всего шесть тысяч пятьсот эсве.
На сей раз зашевелились и мужчины.
– По-моему, вы уже докладывали о Дикой Утке, – вежливо сказал Важа Ркацители, ведущий ксенопсихолог ЦЭОК.
– Докладывал, потом появились дополнительные данные. Могу с уверенностью сказать, что в апертуре Щита мы имеем настоящий векторный след исхода Разума. Второй след, если быть точным и вспомнить Великий Аттрактор, посещённый Копуном.
– И вы сделали вывод об исходе всего по двум фактам? – осведомился Головин, командующий силами спецназначения Центра экстремального оперирования в космосе.
– Нет, я просто не успел договорить. Вот что мы имеем на сегодняшний день. В Щите существовала цивилизация, которая приняла участие в Галактической войне пятьдесят миллионов лет назад наравне с цивилизацией земных Драконов Смерти. По утверждению Реестра, она каким-то образом смогла уцелеть, в отличие от наших Драконов, и сбежать из нашей Вселенной по направлению к Очень Большой Арке. Там же, в Щите, находятся две самые большие звезды Млечного Пути, что, кстати, весьма симптоматично: Стивенсон 2–18 и UY Щита.
– Интересное совпадение, – задумчиво проговорила симпатичная блондинка средних лет по фамилии Паливода. Марцин знал женщину: она работала в Лунном астроцентре и была астрофизиком со стажем.
– Возможно, это вовсе не совпадение. Диаметр Стивенсон 2–18 больше солнечного в две тысяч двести раз, а UY Щита – в десять миллиардов.
– Супер! – покачал головой Номгон Фарниев, возглавляющий департамент гостайны Правительства.
– И при этом плотность последней не превышает плотности воздуха, – добавила астрофизик. – Между прочим, законы физики нашей Вселенной позволяют существовать звёздам диаметром больше Солнечной системы в несколько раз.
Присутствующие отозвались весёлым шумом.
– Если и плотность таких монстров тоже меньше атмосферной, – сказал Рубин, – там можно жить?
– Когда найдём – узнаем, – смеясь, сказал Ркацители.
– Но где они прячутся? Если до сих пор не обнаружены.
– Во-первых, их температура вряд ли больше двух тысяч градусов, это, по сути, гипергигантские коричневые звёзды на пути к коллапсу. Во-вторых, они, скорее всего, прячутся от астрономов за пылевыми облаками галактики либо в их ядрах.
– Продолжайте, Марцин, – сказал Шаргин, которому надоело дисциплинировать разговорчивых учёных.
– Действительно, Роскосмос отправил много экспедиций к наиболее перспективным по наличию РСД объектам. – Марцин посмотрел на молчавшую до сих пор женщину в строгом сером унике. Чёрные волосы у неё были собраны в тяжёлый узел на затылке.
– Одиннадцать, – низким голосом проговорила женщина, директор Роскосмоса Ангелика Колышкова. Не знавший её человек дал бы ей около сорока лет, на самом деле ей исполнилось семьдесят шесть. – Готовится ещё одна.
– Куда? – не утерпел кванконик Рогоз, сухопарый, с длинным лошадиным лицом и гривой седеющих волос. – Или это тайна?
Марцин посмотрел на него с удивлением. По его мнению, главный спец ЦЭОК «по цифре» должен был знать планы Центра и Роскосмоса.
– К Альфе Щита, – сказала Колышкова.
– Об этом поговорим чуть позже, – сказал Шаргин.
– В нашем портфеле по крайней мере ещё полсотни подозрительных объектов, – продолжил Марцин. – Как правило, это экзоты, используемые когда-то цивилизациями, принимавшими участие в Галактической войне: нейтронные звёзды, чёрные дыры, коричневые и чёрные карлики, кладбища мёртвых звёзд, а также супермагические объекты, которые не должны существовать с точки зрения науки.
– Закапсулированные войды? – хмыкнул Рогоз.
– В том числе. Вот недавно мы расшифровали целый куст таких объектов, имеющих весьма серьёзные сфинктуры. Это кварковая звезда в Кассиопее, там же фермионная, и у самого горизонта, в тринадцати миллиардах световых лет от Земли, прогоревшая бозонная звезда. Кстати, такие порождали первичные чёрные дыры.
– Избавьте нас от лекций по астрофизике, – проворчал Рубин.
– Простите, – бледно улыбнулся лингвист. – На очереди звёзды из тёмной материи, обнаруженные в шаровых скоплениях, объекты То́рна-Житков…
– Стивенсон 2–18 как раз и подозревается в том, – вмешался в речь Марцина директор института астрофизических проблем Жислин, – что она принадлежит к этому классу экзотов.
– Да, она полая внутри…
– Заканчивайте, – сказал Шаргин.
– Остальные четыре десятка объектов расположены слишком далеко, в гигантских структурах, о которых я уже говорил. А в Ланиакее вообще, как вы знаете, обнаружен портал, построенный земными Драгон Дэс, открытый в Тьмир, то есть Вселенную тёмной материи, которая, в свою очередь, является вселенной из антиматерии.
– Всё?
– В общем… да.
– Почему вы ничего не сказали о Тёмной Спирали? – поинтересовался Фарниев. – И об Источнике Невозможных Вещей?
Марцин улыбнулся.
Тёмной Спиралью в астрофизических кругах назывался объект LL Пегаса, хвост углеродной сажи длиной в три тысячи световых лет. Источник как раз находился в созвездии Щита и был известен тем, что первыми к нему приблизились чёрные археологи и привезли на Землю сотни необычных скульптурок непонятного назначения, которые нередко появлялись в продаже на чёрных интернет-рынках.
– Тёмная Спираль не имеет никакого отношения к галактической войне, это след взрыва углеродной звезды, от которой остался инфракрасный огарок – чёрный карлик.
– Разве звезда не была взорвана враждующими сторонами?
– Если и была, я об этом ничего не знаю. В Реестре о ней нет ни одного упоминания, а параметры взрыва вполне объяснимы известными законами.
– А Источник? – не сдавался Рогоз.
– Он расположен у звезды Эпсилон Щита…
– Достаточно, Марцин! – прервал лингвиста Шаргин. – Всё, что касается созвездия Щита, и есть главная тема сегодняшнего заседания. Складывается интересный трек длиной в тринадцать с лишним миллиардов эсве. Номгон Номгоевич, пожалуйста.
Фарниев пересел так, чтобы его видели все остальные. Он был темнолик, морщинист (категорически не пользовался процедурами ухода), и главным достоинством начальника департамента гостайны были прозрачные как хрусталь хищные глаза.
– Самая неприятная новость, коллеги, состоит в том, что к звезде Стивенсон 2–18 стартовала экспедиция астрономического Союза ЮЖАСА. Точнее, направился к ней один корабль Перуанского Центра освоения космоса – «Инка».
– Не чёрные копатели? – поднял брови Ркацители.
– На борту перуанский экипаж под командованием кос-полковника Рокиты Ахаа. По нашим данным, хакеры ЮЖАСА каким-то невероятным образом, либо им слили инфу, – Фарниев прицельно посмотрел на Марцина, – взломали сервер Центра и узнали, что в Реестре упоминается звезда Стивенсон 2–18 как схрон базы РСД.
– К Стивенсону летали чёрные археологи? – поинтересовался Рубин.
– Нет, летали к ТТ Щита, этот коричневый карлик располагается совсем близко от нас, в полутора тысячах световых лет, и привезли сотню странных фигурок, напоминающих японские нэцкэ. В системе мало планет, зато одна представляет собой остывшую звезду – чёрный карлик. На ней копатели нашли воронку, попытались спуститься, но закончилось это плохо. На Землю смогла вернуться только половина экипажа и группы. Если брать ситуацию в целом, мы проанализировали все имеющиеся данные о Щите, как астрофизические, так и космологические, плюс добавили ксенологические расчёты. В самом деле вырисовывается удивительный вектор Щита: звезда ТТ, UY Щита, Стивенсон 2–18, кварковая звезда, гигант RX Set, и на конце – Очень большая Арка. Разве это не след?
– След чего? – хмыкнул Рогоз.
– Как уже заметил Владислав Михайлович, это след Большого Исхода древней могущественной цивилизации. Возможно, какая-то система из звёзд Стивенсона была населена, там осталась база боевых роботов или тюрьма типа тех, которые мы уже встречали.
– Джинны? Или моллюскоры?
– А вот это предстоит срочно выяснить.
Взгляды присутствующих потянулись к главе кабинета.
Шаргин снова покосился на виом, в глубине которого сформировался зализанный посадочной формулой космический корабль.
– Как вы слышали, готовится экспедиция. Поскольку сфинктура Щита после всех аналитических процедур превышает коэффициенты угроз других направлений, а уровень враждебности отмеченных объектов близок к десяти «гитлерам», предлагается направить корвет даль-разведки «Поиск» по этому маршруту. Предлагайте конкретные объекты из тех, что мы имеем.
– Но если к Стивенсону полетели перуанцы… – начал Рубин.
– Экспедицией это назвать трудно, по сути, полетел секретный пробник ЮЖАСА.
– Ужаса! – пошутил Ркацители.
На него посмотрели с недоумением, и ксенопсихолог поторопился оправдаться:
– Просто интересная тавтология: «ЮЖАСА» – «ужаса».
– Если к Стивенсону помчались даже южные американцы, – повторил Рубин, – надо срочно лететь вдогон!
– Ну не стоит суетиться, – пожал плечами Фарниев. – Изучение таких сложных и опасных объектов, как система Стивенсон Щита, займёт много времени. Южане могут потратить на изучение не один месяц.
– А вдруг им повезёт?
– Везение – фактор непредсказуемый.
– Что вы предлагаете лично, Номгон Номгоевич? – спросил Шаргин.
– Так как вектор обозначен вполне конкретно – в глубины Щита, стоит отправить разведрейдер сразу ко всем тамошним объектам. Первым по расстоянию от Солнца посетить ТТ Щита, где обнаружены следы цивилизации и откуда чёрные копатели вывезли кучу артефактов. Потом следует дойти до Стивенсона, посмотреть, спрятан ли там Вестник или база роботов, и, если нет, лететь дальше к UY Щита и к Арке. Так мы одним выстрелом убьём сразу всех зайцев.
– Вы охотник, Номгон? – поднял бровь Рубин.
– Я нет, – озадаченно ответил Фарниев, – но в роду у меня были охотники, да.
– Вы явно не в них, потому что охотник сказал бы вам, что одним выстрелом убить много зайцев не получится.
Присутствующие обменялись улыбками и смешками.
– Я имел в виду…
– Не обращайте внимания, Номгон Номгоевич, – сказал Шаргин, пряча улыбку. Мы вас поняли, и я согласен с предложением.
– Кого вы планируете направить к Щиту? – поинтересовался Рогоз.
– Майора Антона Лихова. Он очень хорошо зарекомендовал себя в последнем рейде к Стене Геркулеса и способен принимать правильные решения в экстремальных ситуациях. Корвет «Поиск» прошёл полную технодоработку, получил дополнительные защитные комплексы и ИИ-системы обработки данных. Кстати, за тот рейд Лихов награждён орденом «Звезда» с мечами.
– Прошли слухи, – Ркацители изобразил лукавую ухмылку, – что Лихов живёт с изменённой по имени Олеандра.
– Совершенно верно, – кивнул молчаливый и замкнутый для не знающих его людей Головин, кос-полковник Коскона, командир спецподразделения «Барс», в котором служил и Лихов. – Это Олеандра Перес, испанка, генетически модифицированный человек, которую он спас во время рейда от посягательств Алилайи Гюлербея, чёрного археолога, охотника за боевыми роботами.
По лицам служащих России на высоких постах людей промелькнули скрытые и не очень улыбки. Все помнили историю со спасением пленников Гюлербея, которому помогал полковник Погранслужбы Владизем Долгий, но не все знали продолжение истории.
– И как они… живут? – поинтересовался Рогоз, внезапно проявив интерес к этой скользкой теме и отвлёкшись от переговоров со своим терафимом.
– Насколько мне известно, нормально живут, – ответил Головин под смех коллег. – Она может иметь детей, как, впрочем, и все изменённые, и, по-моему, даже планирует ребёнка. Не из колбы.
Последняя реплика снова вызвала смех.
В двадцать втором веке впервые после кризиса с падением рождаемости в середине двадцать первого столетия (из-за повсеместного внедрения идеи чайлдфри, то есть нежелания иметь детей, численность населения Земли уменьшилась до рекордных восьми миллиардов), индекс рождаемости пошёл вверх, а иметь детей стало модно, тем более что служб по уходу за ними было предостаточно. К воспитанию подключились ИИ-системы, внедряемые во все сферы жизни человечества. Хотя не всегда этот опыт был позитивен. Смеялись же руководители тревожных служб по причине скользкого характера: интимные отношения с роботами давно стали нормой жизни, особенно для тех, кто не мог найти себе «живого» партнёра.
– Кто назначен начальником научной группы? – спросил Рогоз.
– Бартош Сталик. Лихов ходил с ним дважды, и никаких трений у них не возникало.
– Капитан корвета Голенев?
– Виктор Голенев перешёл на фрегат «Енисей», на его место назначен Артур Войсковый. Он входил в состав экипажа «Поиска» в роли бортинжа, но до этого командовал солнцеходом и СПАС-платформой.
– Полёт очень важен и рискован, – сказал Рубин. – Нужен очень опытный командир корвета. Боюсь, ваш протеже не справится.
– Остальные супера в походах, – сухо сказал Головин. – И Войсковый справится!
– А где Бугров?
– Виталий Семёнович увёл крейсер «Дерзкий» к Ланиакее. Из кольца-портала в Тьмир просочился странный сигнал, пока не поддающийся расшифровке. А вы знаете, что по Тьмиру гуляют очень нужные нам персоны, Копун со своей пассией и полковник Волков с женой Дианой.
– Может, они и послали записку?
– ИИ-психоники смогли определить степень тревожности сигнала, близкую к пределу Роршаха. Это порог применения ВВУ галактического масштаба, и мы должны отреагировать. Бугров сообщил, что послал через портал в Тьмир два катера-беспилотника с искинами, ждёт возвращения.