Охотник со скальпелем
최이도
메스를 든 사냥꾼
HUNTER WITH A SCALPEL by Choi Yi Do
Copyright © 2023
All rights reserved.
Russian language copyright
© 2025 AST PUBLISHERS LTD.
© Кодинцева А., перевод, 2025
© ООО «Издательство АСТ», 2025
17 июля 2023 года
Сэхён скинула верхнюю одежду и продезинфицировала руки. От шершавости натянутой хирургички и без того чувствительные сегодня нервы напряглись до предела. Она перекинула пояс назад и завязала его на талии небольшим бантиком. Изо дня в день она повторяла одно и то же движение – привыкшие пальцы двигались на автомате.
От усталости девушка несколько раз зевнула и прошла в комнату для консультаций. Переобувшись в брошенные у двери тапочки, она обернулась и встретилась взглядом с посетителем.
– Так много работы с самого утра.
Мужчина склонил голову, здороваясь.
Сэхён провела на работе всю ночь и сейчас скрывала уставшее лицо под маской. Она быстро оглядела мужчину: он был молод, одет в гражданское. Несмотря на жару, все до единой пуговицы были застегнуты. Висевшее на шее удостоверение выдавало в нем или простого полицейского, или только получившего назначение сержанта.
– Здравствуйте. Лейтенант Чон Чжонхён, оперативная группа по тяжким преступлениям уголовного розыска, – продолжил он.
Вместо приветствия Сэхён лишь кивнула, присматриваясь к документам, которые тот держал в руке. Парень замешкался, но быстро пришел в себя, снял с шеи удостоверение и протянул его девушке.
– Из полицейского участка Ёнчхона. Я по поводу обнаруженного сегодня трупа.
На фото Чжонхён был в форме, но она отличалась от стандартной полицейской. Да и вообще для лейтенанта он выглядел слишком юно. Скорее всего, был выходцем из Полицейской академии, получившим назначение сразу после выпуска. И наверное, для удостоверения выбирал фотографию из тех, что вошли в выпускной альбом. Сэхён щелкнула языком, села и наконец сосредоточилась на документах.
Офицер неподвижно стоял напротив – возможно, считал напряжение девушки. Она лишь облокотилась на подлокотники, как делала это всегда, и раздраженно предложила ему присесть. Он, как будто только этого ждал, опустился на стул и сразу перешел к делу:
– В четыре часа и сорок семь минут утра мы получили сигнал об обнаруженном трупе и выехали на место. Оно достаточно популярно у местных, а состояние тела было критическим…
– Так поздно обнаружили? Или проблема в несогласованных действиях? – недоуменно спросила Сэхён, решив наконец вступить в разговор.
– Ни то и ни другое. Мы быстро нашли тело, но захоронение было немного необычным…
– Необычным? – В голосе собеседницы слышалось нарастающее раздражение.
Со вчерашнего обеда она провела уже более десяти вскрытий. За выходные накопилось так много работы, что она не успевала даже забежать в туалет. Проведя сутки за работой, она надеялась, что вот сейчас хотя бы сможет отдохнуть, как вдруг ее просят осмотреть еще один труп. Выбора не было: Сэхён пропустила ужин и пришла в консультационную, даже не успев успокоить напряженные нервы.
– Там рядом много однокомнатных квартир. Это район университета, поэтому в них живут студенты. К тому же рядом вокзал, и место достаточно проходимое.
Слушая спокойную речь офицера, девушка натянула маску повыше и махнула рукой, призывая его продолжать.
– Около главного входа в университет есть небольшой переулок, за которым простирается поле: хозяин выращивает там рис и периллу. Именно там и был найден труп.
Чжонхён выложил фотографии на стол. Сэхён сразу вспомнились листы периллы в кимбапе с тунцом, который вчера принес один из судмедэкспертов. Это да стакан американо – вот и все, что она съела со вчерашнего дня. Конечно же, именно в такие дни работы словно прибавляется.
В месяц, как правило, выходило около восьмидесяти вскрытий: то есть каждый день появлялось два-три новых трупа. Причины смерти были разнообразны. После семи лет работы в Национальной службе судмедэкспертизы часто бывало так, что недоеденная половина кимбапа волновала намного больше мертвых тел.
– Вчера шел дождь?
– Да, был ливень и сильный ветер. Скорее всего, поэтому листья прогнулись, и мы смогли быстрее обнаружить жертву.
«Скорее всего».
Сэхён задумчиво перевела взгляд на стоявшую на столе кружку. Больше всего ей не нравилось слышать из уст полицейских именно это выражение. Она еще не начала работать с новым телом, а уже была не в настроении. Стандартное для летней поры дело и безответственные следователи – «отличная» и невероятно скучная комбинация.
– Ясно. Здесь написано, что тело подверглось сильному разложению.
– Скорее не разложению, а значительному повреждению. Оно настолько серьезно, что заметно невооруженным глазом. Но вот место было на удивление идеально прибранным. К тому же пленка, в которую завернули труп…
Девушка неожиданно бросила папку на стол, и Чжонхён сразу замолчал. Работая с полицией, другие судмедэксперты часто осматривали фотографии с места преступления, чтобы вникнуть в суть дела, но Сэхён ненавидела читать отчеты до того, как сама бралась за дело.
– Предполагаемое время смерти – три дня назад, точнее смогу сказать только после вскрытия. Причина – неизвестна, поскольку тело подверглось воздействию извне. Плюс на нем обнаружили личинки. Что-нибудь добавите?
– И мне показалось, что в области ранения есть что-то странное, вам стоит обратить внимание…
Сэхён не глядя допила содержимое кружки и встала.
– Это я уже сама решу.
– Там вообще много странного, – продолжил офицер низким голосом.
Судмедэксперт тем временем начала переобуваться.
– Если бы их не было, разве вы пришли бы ко мне так рано утром? – Она пожала плечами.
– Хорошо. Тогда… я подожду.
Чжонхён аккуратно взял документы, которые она совсем недавно так небрежно бросила на стол, и снова протянул их собеседнице.
Сэхён часто работала с полицией и следователями и у многих видела болезненную одержимость вверенными им делами. Были следователи, которые в гневе кричали и требовали принести им отчет сразу по готовности, были и те, кто умолял в слезах. Однако стоило девушке пройти в комнату вскрытия, и они уже ни на что не могли повлиять. Оставалось только ждать в консультационной, пока дверь снова не откроется.
Она сдержала улыбку, взяла папку и склонила голову. Пряди волос, выпавшие из-за ушей, скрыли ее недовольное лицо. Закончив переобуваться, она направилась к секционной.
Эксперт вошла в комнату, и ассистенты, которые еще минутой ранее над чем-то смеялись, вздрогнули. Они казались растерянными – возможно, просто не знали, что именно Сэхён будет проводить вскрытие.
Как только она прошла вглубь комнаты, сразу почувствовала запах крови. Она бросила папку на стол для вскрытия, немного потянулась, стараясь расслабить уставшие мышцы, и обратилась к стоявшему первым ассистенту:
– Куда-то собрались?
– Нам сказали, что вскрытие будет проводиться в секционной А.
– А здесь тогда что?
– Что?
– Прошу прощения. Сейчас все подготовлю. – Девушка перебила его и потянула за руку, чтобы он замолчал.
Улыбнувшись ей, Сэхён начала тщательно мыть руки, да под таким сильным напором, что на груди хирургички стоявшего рядом парня появились мокрые пятна. Но она продолжала, не обращая на это внимания. Глубокая раковина из нержавеющей стали как будто вырвала ее из реальности.
За семь лет работы Сэхён так привыкла к секционным, что они стали ей родными. Хотя иногда все еще казалось совершенно новым, как будто она попадала туда впервые. В такие моменты она представляла раковину кухни в какой-нибудь столовой, где лежали огромные овощи и источающая запах скумбрия, окруженная льдом. Часто на эту картину наслаивалась другая, и тогда на овощи стекала кровь и падали органы, неизбежно засыхая и замерзая. Там не было места жизни.
Судмедэксперт стояла неподвижно, пока рядом хаотично метались ассистенты. Они столкнулись, пока раскладывали ручки скальпелей на ткани. Поверх раскладывали запакованные лезвия, раздавался шелест бумаги и пакетов – самые любимые звуки Сэхён.
Достаточно было взять ее в руки, и какая-то небольшая восемнадцатисантиметровая палочка в ее руках становилась всемогущей. Скальпель начинал снимать кожу, отделять кости от мягких тканей и рассекать сосуды. Так, будто ждал этого всю жизнь.
Ассистенты завезли тележку в комнату, и внимание Сэхён сразу переключилось на подрагивающую виниловую пленку. Когда ее снимут, тело наконец поступит во владение девушки. Один из ассистентов подбежал и раскрыл латексные перчатки – она надела правую, а вторую взяла и подошла к столу.
За это время накрытый труп переместили в центр. Эксперт сделала еще шаг и почувствовала исходящий от металлического стола холод. Запах разлагавшегося тела проник сквозь маску.
– Ой! – вскрикнул шокированный ассистент, снявший пленку.
– Для начала сделайте фото лица.
Но никто и не думал приближаться.
– Фотографировать не собираетесь?
На этих словах юноша пришел в себя, подошел к столу и направил на тело камеру. В секционной стояла полная тишина, прерываемая лишь звуками затвора.
Новенький не мог с собой совладать – ему было тяжело, что доказывала прилипшая к лицу маска. Другой ассистент пытался держать себя в руках, но по складке между бровями можно было представить, какое у него было выражение лица под тканью. Девушка же и вовсе будто боялась посмотреть на тело и лишь бессмысленно крутила крышку емкости для хранения.
При виде такой картины Сэхён еле сдержала смешок. Она привычным движением запустила руку в волосы трупа, проверяя, нет ли на затылке ран. А после жестом попросила ассистента продолжать.
Он изо всех сил пытался выполнить поручение, при этом стараясь сохранять безопасную дистанцию. Других это могло бы разозлить, но девушке нравилось смотреть на такое поведение. Ей было намного удобнее работать с трусами, которые не могли даже нормально взглянуть на труп, чем с теми, кто внимательно всматривался в ее работу.
– Сделайте фото правой стороны лица – глаза, щеки и подбородка. Там мы можем наблюдать повреждения, вызванные опарышами.
– Сделал.
Сэхён равнодушно осматривала лицо жертвы с сильными следами разложения. Очевидно было, что это убийство, поэтому достаточно установить примерное время смерти, опросить ближнее окружение погибшей, найти и задержать подозреваемого, который мог быть замечен рядом в установленное время. Возможно, дело бы завершилось быстро – в участок доставили бы плачущего мужчину, примерно того же возраста, что и жертва. Мотив: оскорбленные чувства.
Еще до начала работы скальпелем судмедэксперт уже потеряла интерес к этому делу. Ей хотелось просто заполнить отчет и отправиться домой, однако вместо этого она велела ассистентам продолжать освобождать тело. Один из них суетливо снял пленку и тут же замер, от шока даже не дыша.
Тело было в ужасном состоянии, но удивляло не это. Отступивший назад ассистент уронил емкость на пол, и звук упавшего на пол металла разорвал тишину, словно рев зверя. Никто из присутствующих не мог вымолвить ни слова.
Сэхён скрестила руки на груди, постаравшись скрыть напряжение, и осмотрела труп. В ушах шумела кровь.
Девушка, примерно двадцати лет. Раз ее нашли недалеко от университета, возможно, личность уже установили.
Она подошла ближе к столу. Из-за сильного разложения процедура не могла дать достаточно информации. По стандарту, нужно было провести разрез и приступить к работе, вот только кто-то уже сделал это за них.
От груди до пупка убитой шел длинный шрам – след вскрытия. На правой голени Сэхён заметила еще один надрез в виде креста, на обеих ладонях была содрана кожа. Края ран уже подсохли – похоже, с момента убийства прошло немало времени.
Судмедэксперт собиралась просунуть руку в разрез на животе, но резко остановилась, заметив красную нить, дрогнувшую от ее действий. Сама того не замечая, Сэхён усмехнулась – убийца зашил тело.
Она осторожно потянула окровавленную нить, которая была особо туго натянута в районе органов, будто указывая на них крестиком. Рука Сэхён дернулась, и она отпустила нить. Девушку бросило в жар, кровь прилила к голове. Ее забила неконтролируемая дрожь.
Она ни на секунду не могла оторвать взгляд от тела. Это не просто труп. Пинцетом она приподняла веки девушки – под склерой виднелись следы кровоизлияний. Эксперт пристально смотрела на поврежденные глаза, будто что-то решая.
– Дайте скальпель.
Расслабив запястье, она приняла инструмент. Для начала она решила сосредоточиться на шее, на которой виднелись следы удушения. Судя по оставленным синякам, напали из-за спины. Сэхён сделала надрез и, как и ожидала, увидела следы кровотечения и сломанный щитовидный хрящ – самый большой среди гортанных.
Для начала нужно определить, когда было нанесено повреждение: до смерти или после. Вместо того чтобы рассечь мышцы, девушка осмотрела сначала верхнюю часть тела, потом лицо. Удивляло, что именно оно разложилось больше всего.
– В каком состоянии был труп при обнаружении?
– Тщательно обмотан сельскохозяйственной пленкой.
– Сельскохозяйственной?
Даже фото с места преступления не могли ответить на вопросы, которые кружили в голове Сэхён. Она поморщилась и снова повернулась к столу. Стоило провести скальпелем по мышцам гортани, как появилась кровь. Это говорило о том, что мозг даже не успел зафиксировать момент смерти – настолько быстро и умело кто-то сломал кости.
– На деснах и склерах видны следы крови. При надрезе также открылось кровотечение. Запишите, что удушение происходило до смерти.
Девушка продолжила напряженно бормотать, переведя взгляд на правую голень – с нее сняли кожу, обнажив кости. Она подозвала ассистента, который записывал все ее комментарии.
– Подойдите и понюхайте.
– Как будто что-то дезинфицирующее.
Остальные подошли ближе, тоже пытаясь понять, чем пахнет, после чего кивнули в знак согласия с мнением коллеги. Сэхён осматривала правую голень, от которой прямо разило антисептиком. Там же она заметила тонкие зеленые – цвета моющей губки на кухонной раковине – обрывки нити, которые подцепила кончиком скальпеля.
Один из ассистентов сразу протянул лоток для образцов. Сэхён передала скальпель другому юноше и указала на область, которую нужно было сфотографировать, – ее раздражали щелчки камеры, снимавшей совсем не то, что нужно.
Взяв ножницы, она остановилась и глубоко вдохнула. Стараясь избегать кожи, она принялась распарывать сшитую грудь жертвы. От напряжения девушка так крепко стиснула зубы, что они заболели. Закончив, она отошла и размяла затекшую шею.
Нужно было сдерживаться, не забегать вперед. Она старалась оценивать повреждения объективно, но что-то казалось знакомым. «Повреждения» – так их назвал полицейский. Сэхён не была уверена, что это подходящее описание.
Что-то ей все это напоминало. Состояние органов и самого тела походило на состояние надоевших трупов, на которых они тренировались на первом курсе во время летних каникул. На всякий случай Сэхён внимательно осмотрела фасции и соединительные ткани. Ассистенты переглядывались и ждали ее дальнейших указаний. [1]
Будто бы о чем-то вспомнив, она снова взяла отчет, но, заметив стоявших без дела молодых людей, помахала им.
– Почему бездельничаем? Возьмите образцы соединительных тканей для анализа на препараты.
Стоило ей договорить, как тишину секционной нарушили звуки льющейся в раковину воды. Сэхён перевела взгляд на настенные часы – вскрытие слишком затянулось. Возможно, именно поэтому она начинала торопиться. Она видела этот труп впервые, но он все равно казался раздражающе знакомым, несмотря на то что все воспоминания за шесть лет в университете, год интернатуры, полтора года ординатуры и семь лет в этом месте будто бы стерлись.
– Извините, но вам нужно на это посмотреть.
Сэхён уже хотела подойти, но именно сегодня тело и ноги ее совсем не слушались. И все-таки ей удалось опустить руку в заполненный кровью разрез, и она опять ощутила что-то привычное. Похоже, убийца извлек органы погибшей, а потом вернул все обратно и наспех ее заштопал. Взгляд Сэхён расфокусировался.
Она вспомнила, что уже видела все это, когда была младше. Пятясь, она вышла из секционной, скинула заляпанную кровью хирургичку и перчатки. Одно за другим начали всплывать воспоминания, от которых она пыталась сбежать долгие годы.
Ёнчхон – тихий городок, название которого означало «родник, из которого бьет вода». Подходящее название для города, возведенного вдоль реки. И хоть воздух здесь был чистым, а до столицы всего час на машине, он потерял былую славу, лишившись станции метро и тем самым проиграв другим близлежащим развивающимся городам.
Несмотря на репутацию «спокойного города» и попытки властей его облагородить, население Ёнчхона не увеличивалось. Он был настолько маленьким, что его и городом нельзя было назвать. Впрочем, деревней тоже. Вот уже несколько лет здесь планировалось расширение вокзала, чтобы как-то компенсировать отсутствие метро. Но пока что стояло затишье, и в магазинах в центре было безлюдно даже в обеденное время – лишь некоторые пытались укрыться там от жары.
Сэхён прислонилась к окну и следила за дорожками, которые оставляли на нем капли дождя. В недавних новостях сообщали, что сезон ливней подошел к концу, но темные тучи, закрывавшие палящее солнце, и влажность доказывали, что это не так.
Оставалось десять минут до прибытия. Судя по тому, как убыстрилось движение дворников, очищающих лобовое стекло, дождь усиливался. Девушка бездумно смотрела в телефон, постоянно открывая главную страницу. Наконец ей надоело даже это, и она убрала его в карман. Смартфон едва помещался в небольшой карман – ткань натянулась, приводя Сэхён в раздражение.
Она скривилась, заметив эмблему с орланом, широко расправившим крылья в попытке взлететь. Она никак не могла к ней привыкнуть. Птица должна была символизировать внимательность и скорость полиции, вот только, похоже, все забыли, что орланы питались падалью. Сэхён не сводила с эмблемы глаз, пока она не скрылась из виду. [2]
Две минуты до прибытия. Девушка снова достала телефон и начала то увеличивать громкость, то снижать, нажимая на кнопку по привычке. Наконец она заметила здание телекомпании с возвышавшейся над ним антенной. Полицейская машина, повернув налево, направилась напрямик на университетскую парковку.
Не дожидаясь полной остановки, судмедэксперт выпрыгнула из двери и направилась к ограждению. Она лениво показала удостоверение стоявшему около него сотруднику и прошла вперед.
На поле повсюду виднелись следы июльских ураганов. Те самые грядки с периллой по-прежнему были примяты, а вода вперемешку с грязью сразу просочилась в обувь и запачкала брюки, стоило Сэхён пройти к нужному месту. Она осмотрелась, пытаясь отряхнуть с ткани землю.
– Вы здесь что-то трогали?
– Нет, все осталось как в день обнаружения тела.
– На удивление чисто.
Среди луж и грязи были разбросаны колосья риса и листья периллы, а еще виднелись следы уже потоптавшихся здесь офицеров. Что бы ни говорила Сэхён, на поле царил полный хаос. Она угрюмо осмотрела таблички, указывавшие на потенциальные места нахождения улик. Тут Чжонхён показал ей фото, которые были сделаны в день начала расследования.
– Это личные вещи жертвы. Нашли только сумку: судя по тому, как преступник заметал следы, это явно не первое его убийство.
– Почему вы так решили?
– Если бы это была кража, перешедшая в незапланированное убийство, вор бы не изменил привычкам: обыскал бы вещи или забрал деньги. – Тут он отошел и указал на место преступления. – Взгляните сюда: отпечатки совпадают с отпечатками подошв обуви, принадлежащей хозяину поля. Он случайно забыл ее здесь, чем и воспользовался преступник – надел ботинки и прошел сюда, чтобы оставить тело. Сложно до такого додуматься, если убил кого-то случайно.
Сэхён не особо вслушивалась в слова Чжонхёна – она достала из заднего кармана перчатки, надела их и оторвала несколько листочков периллы, которые сразу убрала в пакет.
– Зачем это вам?
– Так как на той пленке было достаточно много земли, можно провести анализ почвы и определить, произошло ли убийство на поле или где-то в другом месте. Что со списком улик?
– Пока в процессе.
– Вот моя визитка. Как только появятся результаты, отправьте его мне, пожалуйста.
Пока Чжонхён рассматривал карточку, девушка уже принялась подниматься на крутой склон. Не желая оставаться позади, он нагнал ее, чтобы помочь, но она справилась с подъемом сама. Непохоже было, что она в хорошей физической форме, зато явно не любила принимать помощь других.
Сэхён вышла за огражденную территорию и медленно пошла вдоль дороги, ведущей к университету. Он находился в достаточном отдалении от центра, так что днем там было не особо многолюдно, и, судя по количеству фонарей, вечером ситуация не сильно менялась. К тому же вокруг располагалось множество полей.
Девушка подошла к дренажной канаве, тянущейся вдоль одного из них, – здесь точно было сложно с водой. Сэхён снова вывернула на основную дорогу и прошла через парковку к главному входу. Преступник с трудом, но нашел единственное недоступное для камер наблюдения место, где и бросил труп. Скорее всего, он приходил сюда несколько раз, чтобы подобрать идеальный уголок.
– Вы установили личность жертвы? – спокойно спросила судмедэксперт, как будто только сейчас заметила идущего за ней Чжонхёна.
– Еще нет. У нее не было удостоверения, а телефон пострадал из-за дождя. Придется сначала изучить другие улики.
– Есть высокая вероятность найти ДНК убийцы, ведь он задушил ее руками. Это поможет в поиске. Какие ваши дальнейшие действия?
– Расследование пойдет по стандартной процедуре. Сначала осмотрим все вокруг. Далее, в соответствие с показаниями обнаружившего тело, начнем поиск свидетелей, которые могли что-то заметить в нужное нам время. Ну и, конечно же, будем патрулировать.
Юноша смутился от резкой смены темы разговора, но все же постарался как можно полнее ответить на вопрос.
– Что насчет камер?
Услышав вопрос, офицер замолчал. От его уверенности в себе не осталось и следа.
– Их здесь нет, поэтому вы собираетесь искать свидетелей. Я права?
– Тут такое дело… Как вы могли заметить, здесь нет фонаря, на который можно было бы установить камеру. К тому же дорожки такие узкие, что и машины здесь не ездят. Поэтому нет данных и с регистраторов… – попытался оправдаться мужчина под пристальным взглядом Сэхён.
– Но вы просмотрели записи с камер у главного входа? С перекрестка?
– Простите?
– Чтобы привезти тело, преступник явно использовал машину. А после пронес его через главный вход на поле. Значит, он парковался где-то здесь и должен был попасть на камеры светофора на перекрестке.
– А-а… Да, наверное, так и есть.
Сэхён недовольно покосилась на растерявшегося офицера и продолжила путь. Придя в себя, Чжонхён последовал за ней.
– Подождите, вы собираетесь в участок?
– А мне-то туда зачем? Я возвращаюсь на работу.
Она проверила время – уже давно перевалило за десять утра. Чжонхён не хотел отпускать ее так быстро, надеясь, что с новыми зацепками по делу они отправятся прямо в отделение.
– Я вас подвезу!
Если до этого момента он считал себя достаточно умным, то после такого нелепого предложения разочаровался сам в себе.
– До Сеула? – Как и ожидалось, реакция Сэхён была сдержанной.
– Вы же впервые в Ёнчхоне. Я довезу вас до вокзала.
Раздался громкий писк звукового сигнала, будто кто-то нажал на кнопку переключения светофора, сразу зажегшегося зеленым. Девушка достала телефон из кармана и долго пристально смотрела на мужчину, прежде чем ответить:
– Я здесь не впервые.
Она перешла дорогу и скрылась в проулке. Чжонхён в недоумении смотрел ей вслед. К реальности его вернул звонивший телефон.
– Я ведь был прав?
Полицейский расслабился и рассмеялся, услышав голос Сону.
– Да, теперь я тебе верю.
Чжонхён направился к припаркованной машине. Они познакомились на занятиях по дзюдо, когда Сону был на втором курсе полицейской академии, а он сам на первом. Он множество раз думал бросить учебу, потому что не мог к ней привыкнуть, но каждый раз с ним рядом оказывался Сону, который убеждал его не бросать. Друг всегда сочувствовал талантливому Чжонхёну, которому принципиальность мешала влиться в коллектив. Вот так он и начал присматривать за ним еще с университетских времен.
Тогда юноша, проигнорировав отца, наставлявшего его поступать на юридический, подал документы в Полицейскую академию, сдал экзамены и даже успешно. Это был первый протест девятнадцатилетнего Чжонхёна – единственного сына супружеской пары судей, которые встретились в Институте судебных исследований и подготовки кадров, а затем поженились.
После выпуска он два года отслужил командиром в следственном отделе, после чего сразу перешел в уголовный отдел полиции Ёнчхона. Приходилось расследовать непростые, пугающие многих дела, но для ответственного и организованного Чжонхёна это было удачным вариантом.
Проблемы начались после того, как он занял место главы опергруппы, занимающейся расследованиями тяжких преступлений. Сначала смелый проект по предотвращению правонарушений, который они проводили совместно с университетом Ёнчхона, теперь еще и убийство рядом с ним же.
Услышав об этом деле, Сону сразу рассказал ему о Сэхён, которая сильно помогла в расследовании теракта с обливанием соляной кислотой, произошедшего полгода назад. Он многое о ней сообщил, но в жизни она оказалась еще более невероятна. Действительно быстро осмотрела место преступления, проанализировала увиденное и дала новое направление для поиска улик. Чжонхён был поражен. Девушка совсем иначе относилась к этому делу.
– Поэтому следуй за ней, пока она изучает местность. Она хороша в работе, а улики сами идут к ней в руки. Но вот характер… С ней не так просто общаться, поэтому это ты должен подходить и начинать разговор.
– Понял. Я переживал, что дело слишком сложное, но теперь можно выдохнуть.
– Отлично. Как вообще продвигается расследование?
– Тело достаточно сильно повреждено, поэтому пока ничего сказать не могу.
– Как это – «достаточно»?
– Девушку сначала вскрыли, а потом зашили.
Чжонхён отошел подальше от машины, понижая голос, чтобы его никто не услышал.
– Зашили? Как на операции?
– Не совсем… Скорее небрежно заштопали.
– Серьезно? Убийца полный псих.
– И никаких улик.
Он вздрогнул, услышав, как его кто-то зовет, и обернулся. Неподалеку стоял наблюдавший за ним полицейский. Чжонхён подозвал его поближе.
– Мне пора. Сонбэ, прошу тебя, молчи. Договорились?[3]
– Ты за кого меня держишь? Не переживай о всякой ерунде, лучше расследованием займись. Ты же понимаешь, что нужно наладить работу в команде? Ты младше, поэтому должен инициировать общение. Будь попроще.
Слушая наставления Сону, юноша зажмурился и отодвинул телефон подальше. Перед тем как сесть в машину, он снова посмотрел на проулок, в котором скрылась Сэхён. Куда она могла пойти в незнакомом городе? Хотя она же заявила, что не впервые в Ёнчхоне.
Сэхён попросила остановить такси рядом с полицейским участком, но решила к нему не подходить. Рядом текла небольшая река, за которой располагались виллы. Девушка остановилась на берегу и осмотрелась. Напротив отделения она увидела небольшую торговую зону. Хозяйка парикмахерской развешивала полотенца. Рядом стояло здание, его окна заклеили плакатами с изображениями животных туш – мясная лавка. Между ними скрывался небольшой проулок, в который и направилась Сэхён.
От стен исходила типичная для лета влажность. Мох под ногами поднимался по кирпичам, заполняя трещины. Сразу вспоминалось прошлое. В доме, где Сэхён жила в детстве, тоже были синие двери с облупившейся краской. Но погружаться в воспоминания не было смысла, поэтому она продолжила путь.
По сторонам и без того узкого проулка были припаркованы машины, а в конце – там, где узкий проход переходил в проезжую часть, расположился небольшой ресторанчик, где готовили мраморную говядину. Здание было двухэтажным, и ведущая наверх лестница была усеяна горшками с растениями. Сэхён остановилась рядом с меню у входа и набрала пропущенный до этого номер.
– Здравствуйте. Я на месте.
– Эй, девушка! – раздался голос откуда-то сверху.
Она подняла голову и увидела женщину средних лет с забранной заколками челкой. Та махала ей рукой и призывала подойти. Поднимаясь по крутой шатающейся лестнице, Сэхён хотела было схватиться за перила, но, заметив ржавчину, предпочла держаться за стену.
– Подойди. Это ты из участка? Тебе повезло прийти именно ко мне. Да, здесь слишком узкие проулки, чтобы нормально ориентироваться, но, если захочешь в город, достаточно выйти вон на ту большую дорогу. Подойди ближе.
Для той, кто видела Сэхён впервые, женщина была слишком дружелюбной. Девушка молча прошла сквозь открытую дверь, а хозяйка меж тем продолжала:
– Когда дойдешь до дороги, увидишь остановку. Немного пройдешь мимо и у реки найдешь прогулочную дорожку, где обычно много народу. У нас здесь намного комфортнее и спокойнее, чем в основной части города.
В Ёнчхоне не было сложностей со съемом жилья – полно свободных комнат, цены намного дешевле, чем за однушку в другом городе. Однако были и свои минусы: проулок, по которому шла Сэхён, словно вымер, как и вся торговля. Возможно заметив замешательство девушки, владелица ресторанчика торопливо заверила, что раньше все было не так и дела шли только вверх.
Недалеко от большой дороги стояло восьмиэтажное здание с темными окнами – известный и популярный когда-то храм. Первый этаж раньше использовался как галерея, куда допускали всех посетителей, а выше располагалось несколько храмовых помещений. Но однажды монахов арестовали, и здание отдали в аренду. Ожесточенные судебные разбирательства заняли несколько лет, и не так давно появились слухи о том, что храм продали на торгах за бесценок. Якобы какой-то богач выкупил его и из религиозных убеждений отдал в дар церкви. Тем не менее восстановить подорванное доверие горожан было не так-то просто.
Засуетившиеся торговцы быстро покинули городок, однако новая знакомая Сэхён владела не просто ресторанчиком, а двухэтажным зданием, поэтому решила остаться вместе с семьей. Вскоре ее дети разъехались, она сделала в заведении ремонт, а жилые комнаты начала сдавать.
Стоило Сэхён затронуть пожелтевшие шторы, как полетела пыль. Вид из окна открывался прямо на расправившего крылья орлана. Прямо на уровне глаз.
– Я могу въехать сегодня?
Женщина как будто удивилась вопросу и долго вглядывалась в девушку. Это было импульсивное решение, и в будущем она могла об этом пожалеть, но ей нужно было место, чтобы подготовиться к дальнейшей борьбе. И все из-за одной жертвы, а ведь она не знала ни имени, ни настоящего лица погибшей. Однако у нее не оставалось выбора после того, как она поняла, чьих это рук дело.
На самом деле Сэхён пыталась решить, что ей делать дальше, с того самого момента, как все осознала. Сама мысль о том, что этот человек все еще жив, была невыносима. А то, что он снова принялся убивать, лишало возможности дышать – как будто кто-то запихнул хлеб ей прямо в глотку.
Судмедэксперт вытащила из кармана удостоверение госслужащего и пристально его осмотрела: пожелтевший пластиковый чехол треснул. Она усмехнулась, глядя на свое сдержанное лицо на фото.
Сэхён, страдавшая диссоциальным расстройством личности, никогда не могла понять и проникнуться эмоциями других людей. Этим она отличалась от остальных представителей своей сферы. Девушку совсем не интересовали живые люди (кроме нее самой), поэтому работа с мертвыми была ее призванием. Но даже так она не могла ограничиваться лишь буднями в пропахшей кровью секционной или за рабочим столом с отчетами – год назад она решила стать совершенно иным судмедэкспертом.
Теперь она не покидала место преступления до того момента, как поступившее дело не раскрывалось. Если не было улик, она была готова проводить ночи в их поисках. Если состояние трупа не радовало, она была готова проводить дни в секционной.
Изначально она подалась в Сеульскую судмедэкспертную службу именно из-за того, что нераскрытых дел стало слишком много. Никакая ругань не могла ее остановить – с первого года она участвовала во всех вскрытиях. Даже когда получала пощечину запачканной кровью перчаткой, она все равно не покидала секционную.
Так она проработала шесть лет – постепенно обрастая знакомствами. Ее стали узнавать, к ней стали обращаться. Благодаря этому она даже участвовала в телевизионных программах и дала несколько интервью. Еще она хоть и редко, но проводила лекции по судебной медицине в университетах. Стоило ей взяться за дело, как во всех новостях появлялось ее имя – «Со Сэхён, раскрывшая дело пятилетней давности», «судмедэксперт Со Сэхён, распутавшая дело о тайном групповом захоронении».
Но этого было мало для того, чтобы стать самым опытным специалистом. Она все больше работала и распределяла задания с умом. Раньше ее отношения с начальством не ладились, но теперь стоило появиться сложному делу, как они сами с ней связывались.
Большинство проводившихся в Сеуле расследований прошло через руки Сэхён. Но этой осенью она надеялась на перевод в основное отделение службы – она уже получила рекомендательное письмо от начальства, которое прекрасно понимало ценность такого сотрудника. Именно поэтому это дело было особенно важным – замечательный подарок, который мог бы украсить ее резюме. Проблема была в том, кто оставил этот подарок.
Сэхён отпустила перила и отступила назад. Мизинец на правой руке, слишком маленький по сравнению с остальными пальцами, был таким же, как у него. Наследственность.
Его звали Юн Чжогюн. Он убил шестерых человек и оставил их тела в разных уголках страны. Возможно, с того времени число трупов уже давно выросло.
Сэхён прижала пальцы к глазам и вспомнила, что произошло за два дня до ее дня рождения. Той ночью постоянно избиваемая отцом мама рухнула, истекая кровью, а девочка начисто вытерла пол. Именно поэтому она больше не праздновала день рождения – день, который другие считали особенным, оставался ею незамеченным. Момент, когда она приняла решение, полностью изменившее ее жизнь, все еще казался невероятным.
После она часто ездила с ним в «путешествия», заранее подготовив емкости с водой и поместив их в обмотанный пленкой багажник. По указке отца она спрашивала у прохожих дорогу через открытое окно машины, и иногда они кого-нибудь подвозили. После каждой такой поездки багажник наполнялся неприятным затхлым запахом. По ночам они открывали двери, пытаясь его проветрить, но это никак не помогало – аромат крови никак не выветривался.
Сэхён все еще отлично помнила любимый им порядок действий. Разрез обязательно проводился под прямым углом скальпелем. Грудную клетку вскрывать только руками. Следом переходить к коже.
Чжогюн – серийный убийца, а Сэхён – дочь, заметавшая за ним следы.
По привычке девушка прикусила ноготь мизинца передними зубами и отодрала заусенец. Пошла кровь. Чем больше она думала, тем становилось хуже. Когда мир узнает о Чжогюне, судьба ее будет предопределена.
Будут ли те, кто просто пройдет мимо, не осудив подавшуюся в судмедэксперты дочь маньяка?
Она продолжала просчитывать возможные сценарии, но понимала лишь одно – нельзя допустить, чтобы полиция задержала Чжогюна живым. Нельзя оставлять все как есть, когда он снова принялся за старое.
Та маленькая Сэхён, что по три дня носила одну и ту же футболку даже в летнюю жару, уже мертва. Она никогда не мечтала о спокойной жизни в хорошем доме или о высоком доходе. Скорее хотелось, чтобы на корпоративах она чувствовала себя комфортно и чтобы никто не предъявлял претензий. Чтобы, оговорившись, извинялась не она, а перед ней. Но стоит миру узнать о Чжогюне и его связи с Сэхён, как все усилия станут бессмысленными.
Она не представляла, что будет чувствовать, но для себя решила, что заляжет на дно, пока жизнь Чжогюна не оборвется. Когда-то у нее уже получилось, получится и сейчас. Нужны лишь силы, чтобы выжить, на случай, если об их родстве узнают.
На секунду ей показалось, что она видит, как он закатывает глаза, и девушка снова прикусила ноготь. Сэхён сожгла все мосты, ведущие к прошлому. Родители так и не зарегистрировали факт ее рождения, поэтому она с легкостью поменяла имя и выбрала новую дату. Это было последнее, что связывало ее с семьей, и она с радостью от него избавилась и приняла новую жизнь.
Конечно, Чжогюн был ее биологическим отцом, но как он мог разглядеть в этой незнакомке свою дочь? Она жила в новом месте и выглядела совершенно иначе. Эта мысль не давала ей покоя, но она понимала, что он точно ее не узнает, – и это вселяло уверенность.
Сэхён перевела взгляд на календарь с эмблемой Сэмаыль Кымго, на страницах которого ярко цвели вишни. Она пролистала его до июля, от которого уже прошла половина. Девушка решила, что пора закупиться едой и напитками в супермаркете. Но сначала нужно включить свет. [4]
18 июля
Мрачная погода не предвещала ничего, кроме дождя на весь день. Было так влажно, что хотелось включить кондиционер, но он не работал уже больше недели. Чжонхён принес из дома вентилятор, благодаря которому они и выживали.
После обнаружения тела появлялось все больше новостных статей, в том числе и с критикой действий некомпетентной, по мнению общественности, полиции Ёнчхона. Выходили десятки статей с настойчивыми призывами быстрее найти подозреваемого, а число комментариев и лайков под ними росло. Многие старожилы были уверены, что интерес утихнет, но случилось наоборот. Почти сразу вышла заметка под заголовком «Портной», в которой давалась вся информация о деле – и о том, что убийца сам совершил вскрытие, а потом зашил тело обычными нитями. Она вызвала новый виток интереса к этой теме. Личные данные журналиста слили в одно из интернет-сообществ, после чего многие начали требовать его увольнения за нарушение этики.
Главной проблемой оставалось полное отсутствие хоть каких-нибудь улик. Полиция никак не могла успокоить общественность, требующую провести брифинг.
Получив заверенный подписью отчет Сэхён, Чжонхён был в шоке – его словно ударили по голове. Не так легко принять, что на настолько изуродованном теле не осталось никаких следов ДНК. Не было информации и о том, применялись ли к жертве наркотические препараты, другие лекарства или яды.
Плюс никаких следов внезапного нападения: даже травм от тупых предметов – ни ушибов, ни гематом. А значит, убийца как-то заманил погибшую и та добровольно пошла за ним. Но как? Чжонхён повторял один и тот же вопрос целый день.
Радовало хотя бы то, что подобная огласка помогла быстрее определить личность убитой. Двадцать шесть лет, студентка факультета государственного управления, в академическом отпуске. В ее вещах нашли сборник заданий – предположительно, она планировала сдавать государственный экзамен, чтобы стать полицейским.
Учеба на этом факультете была не из простых, так что без подготовки было никак. Однако из-за длительного отпуска у жертвы совсем не осталось знакомых в вузе. К счастью, полиции удалось найти студента, который занимался с ней в одной группе, – так они смогли составить ее примерное расписание.
После этого им удалось восстановить залитый дождем телефон и связаться с дядей девушки, чтобы передать ему соболезнования. Однако они не общались, поэтому единственное, что это дало, – возможность точно определить данные убитой.