Хроники расколотого эфира

Книга Первая: ЦЕНА ПАМЯТИ

ГЛАВА 1

Рынок пустых глаз

В Секторе-7 никогда не наступала истинная тишина. Даже глубокой ночью, когда газовые фонари прикручивали до тусклого оранжевого тления, а патрули Чистильщиков уходили на пересменку, остров продолжал жить своей тяжелой, механической жизнью. Он стонал, как раненое животное. Сквозь тонкие дощатые стены лавки Кай слышал этот стон: скрежет гигантских шестерен, удерживающих гравитационные стабилизаторы, шипение пара в магистральных трубах, проложенных прямо под мостовой, и далекий, ритмичный гул заводских молотов, которые не останавливались ни на секунду.

Кай сидел за своим столом, уронив голову на руки. Его пальцы, длинные и тонкие, с въевшейся под ногти чернильной синевой, массировали виски. Головная боль сегодня была не просто фоновым шумом, к которому он привык за двадцать лет жизни. Сегодня она была живым существом, пульсирующим сгустком раскаленного свинца прямо за левым глазом. Это была цена. Всегда была цена.

В мире Аэтерии память была валютой. Люди продавали её, чтобы выжить, маги покупали её, чтобы властвовать. Но для Кая память была проклятием. Его мозг, результат генетической мутации, известной как «Синдром Эйдетика», отказывался забывать. Он помнил всё. Абсолютно всё.

Он помнил вкус молока, которое пил в три года. Помнил узор трещин на потолке в приюте, где его били за то, что он был слишком умным. Помнил каждую прочитанную строчку, каждое увиденное лицо, каждый оттенок заката за последние семь тысяч триста четыре дня. Его разум был библиотекой, в которой никогда не гасили свет и никогда не закрывали двери. И иногда, как сегодня, полки в этой библиотеке начинали рушиться под собственным весом.

Кай поднял голову и обвел взглядом свою лавку. «Архив Забытых Вещей» – так гласила вывеска над дверью, краска на которой облупилась еще до его рождения. Лавка была крошечной, прилепившейся к внешнему ободу торгового яруса, как ласточкино гнездо к скале. Если приложить ухо к задней стене, можно было услышать свист ветра из Бездны – километровой пустоты под островом.

Помещение было забито вещами. Стеллажи, сколоченные из гнилого дерева, уходили под самый потолок, прогибаясь под тяжестью хлама. Но для Кая это был не хлам. Каждая вещь здесь имела историю, которую он помнил.

Вон те бронзовые часы без стрелок принес старый часовщик за неделю до того, как продал память о своих руках, чтобы оплатить долги сына. Фарфоровая кукла с треснувшим лицом принадлежала девочке, которая умерла от эфирной лихорадки; её мать продала куклу, потому что не могла вынести вида игрушки. Стопка писем, перевязанная розовой лентой – переписка двух влюбленных, которые продали воспоминания друг о друге, чтобы купить билеты на разные острова и начать новую жизнь. Кай был хранителем кладбища смыслов.

Он взял перо, макнул его в чернильницу и попытался сосредоточиться на учетной книге. Чернила пахли жженым сахаром и спиртом – дешевый сорт «Вечерняя тень», который разводили в подвалах Нижнего Рынка. «12 октября. Приход: 0. Расход: 3 соляра (масло для лампы). Остаток: критический».

В животе заурчало. Кай не ел с утра. Он мог бы продать серебряный портсигар, лежащий на полке, и купить себе горячий ужин в таверне «Ржавый Якорь». Но он не мог. Этот портсигар хранил память о чести офицера, который застрелился, но не сдал своих солдат. Продать его значило предать этого человека.

– Идиот, – прошептал Кай сам себе. – Святой идиот на горе мусора.

Дверной колокольчик звякнул – жалобно, надтреснуто, словно извиняясь за беспокойство. Звук был таким знакомым, что Кай даже не вздрогнул. Он ждал этого посетителя. Он слышал эти тяжелые, шаркающие шаги на железной лестнице еще три минуты назад. Шаги человека, который несет на плечах тяжесть, способную сломать хребет быку.

– Входите, мистер Грайс, – сказал Кай, не оборачиваясь. – Дверь не заперта. Только закройте её плотнее, задвижку заедает. Ветер с Бездны сегодня злой.

Дверь со скрипом отворилась, впуская внутрь клуб холодного, влажного пара и запах угольной пыли, который ничем нельзя было вывести. Томас Грайс заполнил собой все свободное пространство крошечной лавки. Это был гигант, человек-гора, чья кожа задубела от жара котельных, а руки напоминали корневища старых деревьев. Он работал в энергоблоке Сектора-7, кидая уголь в топки, которые питали магические щиты аристократов.

Обычно Грайс излучал спокойную, надежную силу. Но сегодня он казался меньше. Он сутулился, втягивая голову в плечи. В его огромных руках была скомкана грязная рабочая кепка, которую он терзал, как пойманного зверя.

Он остановился у порога, боясь пройти дальше и задеть что-нибудь своими широкими плечами. Его взгляд метался по комнате, цепляясь за пыльные углы, за паутину под потолком, за носки своих ботинок – за что угодно, лишь бы не встречаться глазами с хозяином.

– Добрый вечер, Архивариус, – голос Грайса прозвучал глухо, с металлическим скрежетом, будто в его горле застряла угольная крошка. – Я… я пришел. Как мы и договаривались.

Кай медленно закрыл книгу. Кожаный переплет скрипнул в тишине. Он повернулся на стуле. Свет масляной лампы упал на лицо Грайса, высветив глубокие морщины, в которые въелась сажа, и красные, воспаленные от бессонницы глаза. Этот человек не спал несколько суток. Кай видел это. И он знал почему.

– Садитесь, Томас, – Кай указал на единственный стул для посетителей – жесткую деревянную табуретку, привинченную к полу болтами (предосторожность на случай гравитационных штормов). – Чаю? У меня осталась настойка из скального мха. Горькая, но успокаивает нервы лучше любого эликсира.

Грайс покачал головой. – Нет. Если я выпью, меня вывернет. У меня внутри все узлом завязано, парень.

Он тяжело опустился на стул. Дерево жалобно скрипнуло под его весом. – Вы принесли аппарат? – спросил он, глядя на пустой стол.

Кай кивнул. Он встал и подошел к сейфу в углу комнаты. Это был старый, до-раскольный сейф с механическим замком. Кай любил механизмы. Они были честными. Шестеренка не могла предать другую шестеренку. Он начал крутить диск. Влево до щелчка. Вправо на три деления. Снова влево. Кай помнил комбинацию не головой, а пальцами. Дверца открылась с тяжелым выдохом.

Из темноты сейфа Кай достал деревянный футляр, обитый бархатом, потертым от времени. Он поставил его на стол между собой и Грайсом. Это движение было похоже на начало дуэли. Или казни.

Кай открыл футляр. Внутри, на черном шелке, лежал Сифон. Это было пугающе красивое устройство. Маги Сектора-7 не умели делать такие вещи; это был артефакт Древних, найденный в руинах. Стеклянная трубка, закрученная в сложную спираль, напоминающую знак бесконечности. Стекло было настолько тонким, что казалось невидимым, если бы не тусклый блеск. Трубка была оплетена тончайшей медной и серебряной проволокой, образующей контуры для удержания энергии. На одном конце была игла для ввода, на другом – накопительная сфера.

Сифон тихо гудел. Это был звук на грани слышимости, комариный писк голода. Устройство чувствовало близость живого сознания и жаждало наполниться.

Грайс отшатнулся, увидев прибор. Его лицо посерело под слоем сажи. – Господи Иисусе… – прошептал он. – Он выглядит… живым.

– Это всего лишь инструмент, Томас, – солгал Кай. Он знал, что Сифон полуразумен, как и вся древняя магия. – Как лопата. Или гаечный ключ.

– Лопатой не вычерпывают душу, – горько усмехнулся Грайс, обнажив желтые зубы.

Кай сел обратно. Он сложил руки на столе, глядя на мужчину своими фиолетовыми глазами. – Вы можете уйти, – сказал он тихо. – Дверь за вашей спиной. Я не возьму неустойку.

Грайс издал звук, похожий на рыдание. – Уйти? Куда мне идти, Архивариус? Домой? Смотреть, как Тимми задыхается?

Мужчина наклонился вперед, и его голос перешел в яростный шепот. – Ты видел цены на уголь? Генераторы подняли тарифы на тридцать процентов. Тридцать! А моя зарплата осталась прежней. У Тимми эфирная пневмония. Врач говорит, нужна сыворотка из Верхнего Города. Один флакон стоит сорок соляров. Сорок! Я зарабатываю двадцать в неделю, если работаю в две смены и не ем. А мне нужно кормить еще Марту и старшую.

Грайс ударил кулаком по колену. – Я продал всё. Часы отца. Обручальное кольцо – жене сказал, что потерял в цеху, она плакала два дня. Мы едим крыс, Кай. Мы едим чертовых крыс по воскресеньям, называя это "кроликом". Мне нечего больше продать. Кроме того, что у меня в голове.

Кай слушал, и каждое слово падало в его память, как камень в воду. Он не забудет этого разговора. Он будет помнить отчаяние Грайса через десять лет так же ясно, как сейчас. – Мы договаривались на воспоминание категории "А", – сказал Кай, стараясь говорить профессионально. Эмоции мешали. Если он начнет жалеть каждого, он сойдет с ума. – "Ключевое позитивное событие. Высокий эмоциональный заряд". Вы выбрали день свадьбы.

Грайс кивнул. – Да. Это… это самое дорогое, что у меня есть. Самое чистое.

– Послушайте меня, Томас, – Кай подался вперед. – Я обязан предупредить вас. Протокол требует. Это не просто картинка, которую вы забудете. Это несущая конструкция вашей личности. Ваша любовь к жене держится на этом дне. Если мы вынем этот кирпич, стена может устоять, но она даст трещину. Вы будете помнить, что вы женаты. Но вы забудете, почему это важно. В моменты усталости, злости, бедности… у вас не будет этого теплого света внутри, к которому можно вернуться, чтобы согреться. Вы станете пустее.

Грайс закрыл лицо руками. Его плечи тряслись. – Я знаю! – прорычал он сквозь пальцы. – Ты думаешь, я не знаю? Я люблю её, Кай. Больше жизни люблю. Но если я не принесу эти деньги, Тимми умрет. Что мне выбрать? Память о любви или жизнь сына? Скажи мне! Ты умный, ты все помнишь. Скажи, что мне выбрать?

В комнате повисла тишина. Кай смотрел на дрожащего гиганта и чувствовал, как ненависть к Совету Эфира, к аристократам, к этому уродливому миру закипает в нем холодной яростью. Они поставили человека перед выбором, которого не должно существовать.

– У нас нет выбора, Томас, – сказал Кай. – Давайте сделаем это.

Кай открыл большую учетную книгу. Страницы были плотными, желтоватыми, пахнущими пылью веков. Он нашел нужную строку: "Заказ № 4092. Клиент: Томас Грайс. Тип извлечения: Полное. Категория: Эмоциональное ядро". Он обмакнул перо в чернильницу. – Мне нужно, чтобы вы описали этот день, – сказал Кай. – Сифон должен настроиться на частоту вашего воспоминания. Начните с самого начала. С утра. Какая была погода?

Грайс опустил руки. Он глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь. Его взгляд расфокусировался, устремившись куда-то сквозь стену лавки, сквозь годы и слои копоти. – Погода… – он нахмурился, вспоминая. – Было солнечно. Не так, как сейчас, когда солнце похоже на грязную монету сквозь дым заводских труб. Тогда небо было голубым. Ярким. Это было десять лет назад, до того, как построили Второй Литейный.

Его голос стал тише, мягче. Грубые нотки исчезли. – Я проснулся на рассвете. Я даже не мог спать от волнения. Я занял повозку у дяди Берни, отмыл её до блеска. Лошадь украсил лентами. Марта… она жила в соседнем квартале. Я поехал за ней.

Кай быстро записывал. Перо скрипело, фиксируя ключевые слова-якоря: *солнце, повозка, ленты, Марта*. Но он не просто писал. Его эйдетическая память работала как губка. Он впитывал интонацию Грайса, микровыражения его лица, блеск в его глазах. Он чувствовал отголоски чужих эмоций.

– Она вышла на крыльцо… – Грайс улыбнулся. Это была слабая, призрачная улыбка, но она преобразила его изможденное лицо. – Она сшила платье сама. Из старых кружевных занавесок и белой простыни. Но, видит Бог, для меня она выглядела как королева Верхнего Города. Лучше королевы. Она светилась.

Мужчина замолчал, глотая ком в горле. – Мы поехали к старой часовне Святого Эфира. Она тогда еще работала, до того как её переделали под склад. Витражи были целы. Свет падал внутрь разноцветными пятнами – красными, синими, золотыми. Пахло воском и лилиями. Я купил лилии на последние деньги.

– Что вы чувствовали? – тихо спросил Кай. Это был самый важный вопрос. Сифон питался эмоциями.

Грайс посмотрел на свои руки. – Я чувствовал… страх. Что я её недостоин. Что я простой кочегар, а она ангел. Но потом она взяла меня за руку. Её ладонь была такой маленькой в моей, такой теплой. Она сжала мои пальцы и посмотрела мне в глаза. И страх ушел. Осталось только… обещание. Я понял, что ради неё я сверну горы. Что пока мы вместе, никакая беда нас не сломит. Я был бессмертным в тот момент, Кай. Я был богом.

По щеке гиганта скатилась слеза. Она прочертила светлую дорожку в угольной пыли на его лице и упала на стол. – Достаточно, – прошептал Кай. Он чувствовал, как воздух в комнате сгустился. Сифон начал вибрировать, резонируя с эмоциями Грайса.

Кай отложил перо. Он взял стеклянный прибор. – Не двигайтесь, Томас. Сейчас будет больно. Как укус осы, только внутри головы. А потом придет холод.

Он поднес тонкую серебряную иглу к правому виску Грайса. Там, под тонкой кожей, билась жилка. Грайс зажмурился. – Делай, – выдохнул он.

Кай нажал на спуск. Игла вошла. Раздался звук, похожий на хруст сухого льда. Грайс дернулся, его спина выгнулась дугой, пальцы впились в край стола так, что дерево затрещало. Из его горла вырвался сдавленный стон.

Магия начала действовать. Медная оплетка Сифона вспыхнула голубым светом. Внутри трубки закружился вихрь. Кай видел, как из виска мужчины вытягивается сама суть воспоминания. Это выглядело как жидкое серебро, смешанное с золотом. Субстанция текла по трубке, густая, сияющая, живая. Это была не просто информация. Это была любовь. Чистая, концентрированная любовь, дистиллированная в материю.

Процесс длился минуту, но она показалась вечностью. Грайс бледнел на глазах. Жизнь словно уходила из его лица, оставляя серую маску. Свет в его глазах (он открыл их в какой-то момент, они стали полностью белыми) угасал.

Наконец, последняя капля серебра упала в накопительную сферу Сифона. Устройство издало мелодичный звон и погасло. Кай аккуратно извлек иглу. На виске Грайса осталась лишь крошечная красная точка, которая затянулась на глазах.

Грайс обмяк, уронив голову на грудь. Он дышал тяжело, хрипло. Тишина вернулась в лавку. Только теперь она была другой. Пустой. Стерильной.

– Томас? – позвал Кай, запечатывая Сифон воском с печатью Совета.

Мужчина медленно поднял голову. Кай вздрогнул. Он видел это сотни раз, но привыкнуть было невозможно. Глаза Грайса были пустыми. Не слепыми, нет. Они видели стол, лампу, Кая. Но в них не было глубины. Не было той искры, которая горела там минуту назад, когда он говорил о жене.

Следы слез еще были на его щеках, но Грайс вытер их рукавом с раздражением, как будто это была просто грязь. Он посмотрел на Сифон, в котором плавало его самое дорогое воспоминание, с полным безразличием.

– Всё? – спросил он. Его голос стал плоским, лишенным интонаций.

– Всё, – ответил Кай. Он чувствовал тошноту. – Пятьдесят соляров. Как договаривались.

Он положил тяжелый мешочек с монетами на стол. Грайс взял деньги. Он не стал пересчитывать. Просто сунул их в карман куртки. – Пойду я. Жене нужно лекарство.

Он сказал "жене" так, как говорят "соседке". Сухой факт. Обязанность. Грайс встал. Он больше не сутулился, не казался раздавленным горем. Он был просто уставшим рабочим, выполнившим тяжелую смену. Трагедия исчезла, потому что исчезла память о том, что он потерял.

Он вышел за дверь. Колокольчик звякнул. Кай остался один.

Он сидел в полумраке, держа в руках теплый Сифон. Стекло пульсировало в такт его сердцу. По закону он должен был положить этот сосуд в специальный контейнер для отправки в Верхний Город. Там какой-нибудь аристократ купит его, чтобы испытать чужую любовь, как наркотик, или использует энергию для фейерверка на балу.

– Нет, – прошептал Кай.

Он не мог этого сделать. Не с этим воспоминанием. Оно было слишком чистым. Слишком важным. Кай знал, что рискует жизнью. Хранение "сырой" памяти было преступлением высшей категории. Но его дар… его проклятие… оно требовало.

Кай закрыл глаза и крепко сжал Сифон обеими руками. Он не открывал его, но для эйдетика контакт с эфирным сосудом позволял "считать" эхо.

Мир вокруг него исчез. Лавка растворилась. Вместо запаха пыли и озона он почувствовал запах лилий и воска. Кай открыл глаза (в своем сознании) и увидел солнечный свет. Яркий, ослепительный, теплый. Он стоял в часовне. Он был Грайсом. Он чувствовал грубую ткань праздничного костюма на плечах. Чувствовал, как потеют ладони от волнения.

А потом он увидел её. Марта. Она шла к алтарю. Солнечные лучи, проходя через витраж, окрашивали её белое платье в цвета радуги. Она улыбалась. И эта улыбка была предназначена ему. Только ему. Волна нежности накрыла Кая с головой. Это было чувство абсолютной защищенности. Чувство дома. Чувство, что ты нужен.

Кай никогда не любил. Он вырос в приюте, где любовь была слабостью. Но сейчас он любил эту женщину, которую никогда не видел, так сильно, что сердце готово было разорваться.

"Я буду с тобой, Томас. В радости и в горе. В богатстве и в бедности". Он слышал её голос. Слышал стук её сердца.

– Аааа! – Кай закричал в реальности, выпадая из транса. Он согнулся пополам, ударившись лбом о стол. Сифон покатился по дереву. Кровь хлынула из носа Кая, заливая рубашку. Голова раскалывалась. Его мозг скопировал чужую память, записал её поверх его собственной нейронной сети.

Он тяжело дышал, хватая ртом воздух. – Я помню, – прошептал он, вытирая лицо дрожащей рукой. – Я помню, Томас. Я буду помнить за тебя.

Он спрятал Сифон в потайной ящик под половицей. Именно в этот момент тишину разорвал гул. Но это был не гул завода. Это был звук, от которого задрожали зубы. Земля под ногами качнулась.

Кай схватился за край стола, чтобы не упасть. Чашка с остывшим чаем поползла к краю, опрокинулась и разбилась вдребезги. Осколки разлетелись по полу, сверкая в свете лампы, как маленькие звезды. Дрожь земли нарастала. Это не было похоже на обычную турбулентность, когда остров попадал в воздушную яму. Это было ощущение, будто гигантская рука схватила Сектор-7 за основание и попыталась вырвать его из неба.

Снаружи раздался звук, похожий на удар грома, но более низкий, утробный. Звук ломающегося пространства. Кай бросился к круглому окну-иллюминатору. Стекло было покрыто слоем копоти и конденсата. Он яростно протер его рукавом, вглядываясь в сумерки.

Снаружи, под ржавым металлическим брюхом Сектора-7, расстилалась привычная бездна. Облака, подсвеченные снизу огнями шахтерских поселков, плыли ленивыми реками. Обычно, если посмотреть на восток, там всегда виднелся силуэт соседнего острова – Маяка Надежды. Это был небольшой аграрный остров, известный своими садами и рынком тканей. Его золотой шпиль всегда служил ориентиром для пилотов.

Кай посмотрел на восток. И замер. Там не было шпиля. Там не было садов. Там вообще ничего не было.

Вместо острова в небе висело… Ничто. Это не была чернота ночи. Это не был туман. Это было серое, рябящее пятно, похожее на помехи на старом экране. Края реальности вокруг этого пятна дрожали, пикселизировались, распадаясь на геометрические фигуры. Будто кто-то вырезал кусок картины ножницами, оставив дыру, сквозь которую просвечивала изнанка вселенной.

– Нет… – выдохнул Кай, и его дыхание затуманило стекло. – Этого не может быть.

Он помнил карту наизусть. Маяк Надежды был там еще утром. Он видел отблески солнца на его куполе, когда открывал ставни. Там жили люди. Тысяча человек. Старый рыбак Томас, который продавал копченую рыбу. Женщина с попугаем. Дети, играющие в мяч.

Все они исчезли. Растворились. Были стерты.

Но ужас ситуации был не только в исчезновении. Кай перевел взгляд вниз, на улицу под своим окном. Жизнь в Секторе-7 продолжалась. Торговцы внизу кричали, расхваливая свой товар. Паровые трамваи звенели на поворотах. Патрульные лениво курили на углу. Никто не смотрел на восток. Никто не кричал. Никто не указывал пальцем на дыру в небе.

– Вы что, слепые?! – закричал Кай, ударив кулаком по стеклу. – Посмотрите туда! Остров исчез!

Но они не были слепыми. Они были *отредактированы*.

Кай почувствовал, как холодный пот течет по спине. Он понял, что произошло. Система сработала мгновенно. В ту же секунду, как Маяк Надежды был уничтожен, глобальное ментальное поле Совета Эфира переписало память всех жителей соседних секторов. Для них Маяка Надежды никогда не существовало. Никто не помнил рыбака. Никто не помнил яблок. В их головах карта мира просто сдвинулась, заполнив пробел ложной пустотой.

Только Кай помнил. Его мозг, его проклятый эйдетический мозг, не поддавался перезаписи. Он видел дыру там, где остальные видели небо.

– Тишина, – произнес он слово, которое в приюте шептали только под одеялом. Древняя легенда. Монстр, который ест мир. – Она здесь. Она реальна.

Кай отшатнулся от окна. Ему вдруг стало трудно дышать. Стены лавки, казалось, сжимались. Он был единственным свидетелем преступления космического масштаба. И он знал, что делают со свидетелями.

В дверь лавки постучали. Кай вздрогнул, как от удара кнутом. Он замер, прислушиваясь. Стук повторился. Это был не стук клиента – робкий и просящий. И не стук кредитора – настойчивый и злой. Это был тяжелый, глухой удар. Так стучат прикладом штурмовой винтовки, обшитым железом. Властный. Окончательный. Звук приговора.

– Открывай, Аномалия-Ноль, – голос за дверью звучал механически, искаженный вокодером маски. – Мы знаем, что ты там. И мы знаем, что ты видишь.

Сердце Кая забилось где-то в горле. Чистильщики. Инквизиция Совета. Они пришли не завтра. Они пришли сразу. Система заметила сбой в матрице памяти – его, Кая.

Он метнулся к столу. Его руки дрожали, но действовали быстро. Он схватил со стола нож для бумаги. Смешное оружие против боевых магов, но лучше, чем ничего. Затем он вспомнил про Сифон Грайса, спрятанный под половицей. Нет, доставать некогда. В кармане плаща лежал другой Сифон – старый, наполовину разряженный, с памятью о каком-то детском страхе темноты, который он купил за гроши у мальчишки-беспризорника неделю назад.

Дверь содрогнулась от удара. Дерево затрещало. Петли начали выгибаться внутрь. Кай попятился к окну. Третий этаж. Внизу – мостовая, забитая людьми и механизмами. Если прыгнуть неудачно, он сломает ноги. Если останется – ему сотрут личность. Превратят в овощ.

– Именем Совета! – прогремел голос.

Дверь взорвалась внутрь, разлетаясь щепками. В клубах пыли и света в проеме возникли две фигуры в серых плащах и белых фарфоровых масках без глаз.

Кай не стал ждать приглашения. Он развернулся, закрыл лицо руками и выпрыгнул в окно, прямо в холодный, пахнущий гарью воздух Сектора-7.

ГЛАВА 2

Бег по лезвию облаков

Воздух ударил в лицо с силой бетонной плиты. Кай падал. Мир вокруг него превратился в размытое пятно из ржавого металла, пара и далеких огней. Ветер свистел в ушах, заглушая крики толпы внизу.

Инстинкт самосохранения, отточенный годами жизни в трущобах, сработал быстрее, чем паникующая мысль. Он падал с третьего яруса на второй – перепад высоты около шести метров. Для аристократа из Верхнего Города это была бы смерть. Для крысы из "Корней" – просто неудачный вторник.

Он сгруппировался, прижав колени к груди. Удар. Кай приземлился на гофрированную крышу склада текстиля. Жесть под ногами прогнулась и загрохотала, как выстрел пушки. Боль прострелила лодыжки, отдавшись горячей вспышкой в позвоночнике. Кай перекатился через плечо, гася инерцию, проехался спиной по ржавому металлу, разодрав плащ, и тут же вскочил на ноги.

Он не позволил себе даже секунды, чтобы проверить, целы ли кости. Сверху, из разбитого окна его лавки, вырвался луч фиолетового света. Он был беззвучным, но от него волосы на руках встали дыбом. Луч ударил в то место, где Кай лежал мгновение назад. Жесть крыши не расплавилась. Она просто… исчезла. Круглый кусок металла диаметром в метр испарился, оставив идеально ровную дыру, сквозь которую было видно содержимое склада – тюки с дешевым хлопком. Края дыры не дымились. Они были холодными.

– Аннигиляция, – выдохнул Кай, и холод ужаса сковал внутренности. Чистильщики не использовали оглушающие заклинания. Они не хотели его допрашивать. Они пришли стереть ошибку. Полностью. Удалить файл.

– Да пошли вы! – прорычал он.

Он побежал. Крыша склада была скользкой от конденсата и масла. Кай бежал, балансируя на стыках листов, перепрыгивая через вентиляционные короба, из которых вырывались струи горячего пара. Сзади послышался глухой, тяжелый удар – Чистильщики спрыгнули следом. Они не перекатывались при приземлении. Их сапоги, подбитые антигравитационными пластинами, погасили удар. Они приземлились мягко, как кошки, и тут же двинулись в погоню.

Кай рискнул оглянуться. Две серые фигуры. Белые маски без глаз, на которых нарисованные рты были зашиты черными нитками. Они бежали с пугающей, нечеловеческой синхронностью. Их плащи развевались, но не издавали ни звука.

Впереди был край крыши. Дальше – пропасть в три метра и балкон жилого блока "Улей". Кай стиснул зубы. Разбег. Толчок.

Он перелетел через провал, едва успев ухватиться руками за ржавые перила балкона. Металл врезался в ладони, сдирая кожу. Ноги болтались над бездной – под ним было сто метров пустоты до нижних уровней, где в вечном тумане работали мусоросжигатели. Он подтянулся, хрипя от натуги, и перевалился через перила на бетонный пол балкона.

Сзади раздался свист. В стену рядом с его головой врезался сгусток тьмы. Кирпичная кладка рассыпалась в серую пыль. Осколки кирпича брызнули в лицо, один порезал щеку.

Кай вскочил и рванул внутрь здания, выбивая плечом хлипкую дверь. Он оказался в длинном коридоре коммуналки. Здесь пахло вареной капустой, грязным бельем и безысходностью. Лампочки мигали, едва разгоняя мрак. Люди выглядывали из комнат на шум.

– Эй! Ты кто такой?! – крикнула какая-то женщина в халате.

– Бегите! – заорал Кай, не останавливаясь. – Они идут!

Он слышал, как за его спиной разлетается в щепки балконная дверь. Чистильщики были внутри. Коридор заканчивался лестницей. Кай скатился по ступеням, перепрыгивая через три за раз. Он знал этот район. "Улей" был лабиринтом. Если он доберется до технических этажей, у него будет шанс затеряться среди труб.

Он вылетел на пожарную лестницу с другой стороны здания. И замер. Путь был отрезан. Лестница обрывалась. Секция, ведущая вниз, была спилена – обычное дело в трущобах, где металл воровали на лом.

Сверху, с крыши, на него смотрел один из Чистильщиков. Снизу, из двери, из которой он только что выбежал, выходил второй.

Кай оказался в ловушке на узкой железной площадке, висящей над пропастью. Чистильщик внизу медленно поднял руку в серой перчатке. Воздух вокруг его пальцев начал искажаться, собираясь в тугой, дрожащий комок энергии. Это была не простая магия. Это была Конструкция Смерти.

У Кая не было оружия. Нож для бумаги он потерял при падении. У него была только память. И проклятый дар, который он ненавидел и скрывал всю жизнь. Закон Эфира гласил: «Чтобы изменить реальность, ты должен отдать часть себя».

Кай прижался спиной к холодным перилам. Его сердце билось так сильно, что отдавалось болью в ребрах. Ему нужно было оружие. Энергия. Удар.

Он закрыл глаза. «Что я могу отдать?» – лихорадочно думал он. – «Что у меня есть ненужного?» Воспоминания о вчерашнем ужине? Слишком мало энергии, хватит только на искру. Имя соседа? Слабо. Нужно что-то эмоциональное. Что-то, что имеет вес.

Мозг, его вечный, безжалостный библиотекарь, услужливо подсунул папку с надписью "Детство". Воспоминание о его седьмом дне рождения. Сиротский приют Святой Моники. Единственный раз, когда отец, которого он почти не знал, пришел навестить его. Кай вспомнил этот день с кристальной ясностью эйдетика. Запах сырой штукатурки в приемной. Скрип кожаного плаща отца. Его большая, теплая рука на плече. И подарок – маленькая деревянная лошадка, грубо вырезанная из сосны. «Ты молодец, Кай, – сказал тогда отец. – Ты сильный». Это было единственное светлое пятно в его сером детстве. Единственное доказательство того, что его любили.

– Прости, пап, – прошептал Кай. По его щеке скатилась слеза, смешиваясь с кровью.

Он резко вытянул руку вперед, растопырив пальцы в сторону приближающегося Чистильщика. – Ventus Doloris! – выкрикнул он формулу ветра боли.

И разжал кулак.

Воспоминание вспыхнуло в голове яркой, ослепительной вспышкой – как перегорающая лампочка. В одну долю секунды Кай снова почувствовал запах сосновой стружки, тепло отцовской руки, детскую радость… а потом всё это исчезло. Будто кто-то вырвал страницу из книги его жизни и сжег её. Вместо лица отца осталось серое пятно. Вместо радости – холодная, зияющая пустота. Он помнил *факт*, что отец приходил, но эмоциональная связь была разорвана. Лошадка стала просто куском дерева.

Но закон равноценного обмена сработал. Энергия, высвобожденная при уничтожении этой нейронной связи, вырвалась наружу.

Из ладони Кая ударил невидимый таран. Воздух сгустился, превратившись в твердую стену, летящую со скоростью поезда. Ударная волна с ревом врезалась в Чистильщика, стоящего в дверях. Мага отшвырнуло назад. Он пролетел через весь коридор, снося двери квартир, врезался в дальнюю стену и пробил её своим телом, вылетев на улицу с другой стороны здания.

Кирпичная кладка над дверным проемом не выдержала и обрушилась, завалив проход грудой камней и пыли.

Кай закричал. Это был не крик триумфа. Это был крик агонии. Боль пронзила его череп, будто в мозг вбили раскаленный гвоздь. Использование "сырой" магии, без Сифона-посредника, было смертельно опасным. Его нервная система горела. Кровь хлынула из носа ручьем, заливая подбородок и рубашку. Перед глазами поплыли черные круги.

Он упал на колени, хватаясь за перила, чтобы не свалиться в пропасть. Его тело била крупная дрожь. «Я забыл его лицо», – билась паническая мысль. – «Я не помню, как он улыбался. Боже, что я наделал?»

Но времени на скорбь не было. Сверху, с крыши, спрыгнул второй Чистильщик. Он приземлился на железную площадку с тяжелым лязгом, заставив всю конструкцию содрогнуться. Этот был больше первого. Его маска была украшена золотыми трещинами – знак старшего офицера. Он не стал тратить время на магию. Он выхватил из-под плаща длинный, изогнутый кинжал, лезвие которого светилось фиолетовым.

– Ошибка подтверждена, – проскрежетал его голос. – Протокол: физическое устранение.

Кай попытался встать, но ноги были ватными. Магический "откат" парализовал его мышцы. Он мог только смотреть, как смерть в сером плаще делает шаг к нему, занося клинок.

Вдруг воздух прорезал резкий, свистящий звук. Что-то массивное и тяжелое прилетело откуда-то сбоку, из тумана. Это был огромный гаечный ключ, разводной, длиной в полметра, покрытый ржавчиной и маслом. Он вращался в воздухе, как бумеранг. Ключ с глухим, влажным звуком врезался в висок Чистильщика.

Фарфоровая маска треснула. Удар был такой силы, что голову мага мотнуло в сторону, и он, потеряв равновесие, перевалился через низкие перила.

Чистильщик падал молча. Его плащ развевался, пока он не исчез в густом смоге нижних уровней.

– Страйк! – хриплый, прокуренный голос раздался сверху.

Кай с трудом задрал голову, щурясь от боли. Над ним, вися на одной руке на пожарной лестнице соседнего здания, болтался человек. Это был мужчина лет пятидесяти, но выглядел он так, будто прожил три жизни, и все – на войне. Широкоплечий, одетый в потертую кожаную летную куртку с меховым воротником. Его лицо пересекал старый, грубый шрам, идущий от брови до подбородка. Щетина была седой, как пепел.

Но самым странным была его левая рука. Та, которой он держался за лестницу. Это была не плоть и кровь. Это был механизм. Грубая, но мощная конструкция из латуни, потемневшей стали и поршней. Из сочленений локтя вырывались тонкие струйки пара.

– Жить хочешь, пацан? – крикнул незнакомец, перекрикивая шум ветра.

– Очень! – прохрипел Кай, сплевывая кровь.

– Тогда лови! Не зевай!

Мужчина размахнулся и бросил моток стального троса с петлей на конце. Бросок был точным – петля упала прямо к ногам Кая. – Цепляй за пояс! Живо! Тот, первый, сейчас вылезет из-под кирпичей, и он будет очень зол!

Кай дрожащими руками продел трос через пояс своего плаща и затянул узел. – Готов!

– Держись за штаны! – рявкнул спаситель.

Механическая рука мужчины загудела. Внутри предплечья включился мотор. Это была встроенная лебедка. Трос натянулся, как струна, и дернул Кая вверх. Рывок был таким сильным, что у Кая перехватило дыхание. Он взлетел в воздух, пролетел пять метров над пропастью между домами и с глухим стуком врезался в металлическую стену соседнего здания.

Мужчина подхватил его за шиворот своей живой рукой и втащил на площадку. Как только ноги Кая коснулись твердой поверхности, незнакомец выхватил нож и перерезал трос.

В ту же секунду балкон, на котором только что был Кай, взорвался. Первый Чистильщик, выбравшийся из завала, ударил по нему шаром черного огня. Металлическая конструкция расплавилась и рухнула вниз, в бездну.

– Упс, – ухмыльнулся мужчина, глядя на падающие обломки. – Чуть не поджарились. Вставай, Аномалия. Представление только начинается.

Кай попытался встать, но снова осел на пол. Голова кружилась. – Кто… кто вы? – спросил он.

Мужчина посмотрел на него сверху вниз. Его глаза были цвета холодного железа – жесткие, но не злые. Он протянул Кая фляжку. – Пей. Это дрянь, но мозги прочищает.

Кай сделал глоток. Жидкость обожгла горло огнем. Это был дешевый самогон на машинном масле, популярный среди механиков. – Меня зовут Варик, – сказал мужчина, забирая флягу. – И ты, парень, только что стал самой большой проблемой Совета Эфира за последние полвека. Поздравляю с повышением.

– Они стерли Маяк Надежды, – прошептал Кай. Мысль об этом все еще не укладывалась в голове.

Варик перестал ухмыляться. Его лицо закаменело. – Я знаю, – сказал он тихо. – И они сотрут нас всех, если мы не уберемся отсюда за три минуты. Мой глайдер за углом. Шевели ногами, Архивариус. Твой рабочий день окончен, начинается война.

ГЛАВА 3

Убежище забытых

Глайдер Варика был оскорблением всех законов аэродинамики и здравого смысла. Это было летающее корыто, сваренное, казалось, из кусков старых паровозов, обшивки сбитых дирижаблей и жести от консервных банок. Вместо элегантных эфирных парусов, на которых летали корабли аристократов, у этой машины был огромный, чадящий пропеллер сзади и два коротких, обрубленных крыла по бокам, обтянутых промасленной парусиной.

– Залезай! – крикнул Варик, перебрасывая ногу через борт открытой кабины. – Только не наступи на топливный шланг, он травит!

Кай, шатаясь от усталости и боли, забрался на место пассажира. Сиденье было жестким – просто ящик, привинченный к полу, с брошенной сверху подушкой, набитой соломой. Внутри кабины пахло бензином, старой кожей и дешевым табаком. Приборная панель мигала разноцветными лампочками, половина циферблатов была разбита, а стрелки на уцелевших плясали безумный танец.

– Держись за что-нибудь! – скомандовал Варик, надевая очки-авиаторы с треснувшим стеклом.

Он дернул рычаг стартера своей механической рукой. Двигатель чихнул, выплюнув клуб черного дыма, затрясся, как в лихорадке, и взревел. Звук был таким громким, что у Кая заложило уши. Вибрация прошла через все тело, заставляя зубы стучать.

Глайдер сорвался с места. Он не взлетел плавно, а просто упал с края платформы вниз, в туман. Кай вскрикнул, вцепившись в борт обеими руками. Они падали в "молоко" – густой, влажный смог нижних уровней. Мимо проносились темные силуэты зданий, ржавые трубы, свисающие кабели.

– Спокойно, парень! – заорал Варик, перекрикивая рев мотора. – Ей нужно набрать скорость, чтобы поймать поток!

В последний момент, когда казалось, что они врежутся в крышу какой-то фабрики, Варик рванул штурвал на себя. Глайдер задрожал, крылья поймали восходящий поток теплого воздуха от заводских труб, и машина резко пошла вверх, вдавив пассажиров в сиденья.

Они летели над Сектором-7, но не над тем городом, который знал Кай. Они спустились в «Корни» – изнанку мира. Здесь, под днищами парящих островов, царил вечный сумрак. Солнечный свет сюда не пробивался. Единственным освещением были тусклые оранжевые огни технических станций и голубоватое свечение гигантских кристаллов сырого Эфира, растущих прямо из скальной породы, как сталактиты.

Воздух здесь был тяжелым, влажным и холодным. Он пах плесенью, озоном и древностью. Кай смотрел вниз, в бездну. Там, далеко внизу, клубились грозовые облака, скрывающие поверхность планеты (если она вообще существовала – никто не знал, что там, внизу, уже тысячи лет). Иногда в облаках вспыхивали молнии, освещая гигантские, похожие на скелеты, конструкции – остатки древних городов, упавших во время Раскола.

– Куда мы летим? – прокричал Кай.

– В единственное место, где Совет не может нас достать! – ответил Варик, закладывая вираж между двумя огромными трубами, покрытыми мхом. – В "Слепую Зону"!

Полет длился около часа. Кай начал замерзать. Его плащ был порван, рубашка пропитана потом и кровью, которая теперь застыла коркой. Головная боль от магического отката притупилась, сменившись тупой, ноющей пульсацией.

Наконец, Варик направил глайдер к огромной, одинокой скале, дрейфующей в стороне от основных торговых путей. Она выглядела необитаемой – просто кусок камня, поросший лианами. Но когда они подлетели ближе, Кай увидел, что лианы скрывают вход в пещеру.

– Пригните головы! – скомандовал Варик.

Глайдер нырнул в зеленую завесу. Листья хлестнули по крыльям. Они влетели в огромный естественный грот. Внутри было темно, но когда Варик щелкнул тумблером на панели, под потолком пещеры зажглись десятки прожекторов, заливая пространство резким белым светом.

Это был ангар. Скрытая база. Здесь пахло машинным маслом, горячим металлом и… кофе. Странный, домашний запах посреди этого техногенного хаоса. Повсюду были разбросаны детали механизмов: шестерни размером с колесо телеги, мотки медной проволоки, пустые канистры из-под топлива. В углу стоял верстак, заваленный инструментами.

Варик заглушил двигатель. Пропеллер сделал последние несколько оборотов и замер с усталым скрипом. Наступила тишина, нарушаемая только звуком капающей воды со сводов пещеры.

– Приехали, – сказал Варик, снимая очки и протирая глаза. На его лице, вокруг глаз, остались чистые круги на фоне закопченной кожи. – Добро пожаловать в "Нору", парень. Самый дорогой отель в этом секторе. Пять звезд, если считать те, что видны через дырки в крыше.

Кай попытался вылезти, но ноги затекли и не слушались. Он споткнулся и едва не упал с крыла. Варик подхватил его своей живой рукой, легко, как ребенка, и поставил на бетонный пол.

– Осторожнее. Ты выглядишь так, будто тебя пережевал и выплюнул левиафан.

В этот момент из глубины пещеры, из-за нагромождения ящиков, раздался звонкий, раздраженный женский голос: – Варик! Ты опять посадил аккумуляторы на посадочных огнях?! Я же просила экономить энергию! Мы не можем позволить себе жечь эфир ради эффектов!

К глайдеру быстрым шагом подошла девушка. Она была… странной. И красивой, но красотой не классической, а острой, функциональной.

На вид ей было столько же, сколько Каю – около двадцати лет. Она была невысокой, но жилистой. Короткие черные волосы были острижены неровно, словно ножом. Лицо испачкано смазкой – черная полоса пересекала щеку, как боевая раскраска. Она была одета в мешковатый комбинезон механика, который был ей велик на пару размеров и перехвачен на талии ремнем с множеством инструментов. На ногах – тяжелые магнитные ботинки.

Но самым примечательным были её очки. Громоздкая конструкция из латуни и кожи с множеством сменных линз разного цвета, сдвинутая сейчас на лоб. В руках она держала какой-то странный прибор, напоминающий пистолет с раструбом, и целилась им прямо в Кая.

– Кто это? – спросила она резко, переводя взгляд с Варика на незнакомца. – Ты притащил сюда чужака? Варик, ты совсем рехнулся от старости? Это секретная база, а не приют для бездомных!

– Опусти пушку, Лена, – устало буркнул Варик, доставая из глайдера свой плащ. – Это не бездомный. Это Архивариус.

– Архивариус? – её брови взлетели вверх. – Ты притащил мага? Сюда?! В мою лабораторию?!

Она сделала шаг назад, и в её глазах мелькнул неподдельный страх, смешанный с отвращением. – Убери его отсюда. Сейчас же. Ты знаешь правила. Никакой магии в периметре. Эфирное поле магов сбивает настройки моих приборов.

– Лена, послушай… – начал Варик.

– Нет! Я не буду слушать! – перебила она. – Маги убили моих родителей. Маги стерли память моему брату. Я не позволю…

– ОН ПОМНИТ МАЯК НАДЕЖДЫ! – рявкнул Варик. Его голос, усиленный эхом пещеры, заставил девушку замолчать.

Лена замерла. Рука с излучателем дрогнула, но не опустилась. Она перевела взгляд на Кая, сканируя его теперь по-другому. Не как врага, а как аномалию. Как научную загадку. В её глазах загорелся холодный, расчетливый огонек интеллекта.

– Это правда? – спросила она тише. – Ты видишь прореху? Ты не забыл?

Кай сделал шаг вперед, хотя колени подгибались. Он чувствовал себя насекомым под микроскопом, но гордость не позволяла ему отвести взгляд. – Я вижу серое, битое пятно там, где был остров, – ответил он хрипло. – Я помню, что там продавали кислые зеленые яблоки. Помню, что на ратуше часы всегда отставали на пять минут. И я помню имя старого рыбака, который жил на причале. Томас. У него не было правой ноги, он потерял её на войне.

Лена медленно опустила оружие. Она подошла к нему вплотную, нарушая личное пространство. Она была ниже его на голову, но смотрела так, будто это она была великаном. Она подняла руку и грубо схватила его за подбородок, поворачивая лицо к свету. – Фиолетовая радужка, – пробормотала она себе под нос. – Золотые вкрапления. Синдром Эйдетика третьей степени. Твой мозг – это ошибка природы. Твой нейро-эфирный контур замкнут сам на себя.

Она отпустила его, вытирая руку о комбинезон, словно коснулась чего-то грязного. – Теоретически, ты должен быть мертв. Или безумен. Накопление такого объема памяти без возможности сброса должно вызвать перегрев коры головного мозга.

– Спасибо за диагноз, доктор, – огрызнулся Кай, потирая подбородок. – Но мне просто больно. Всегда.

– Больно ему, – фыркнула Лена. – Ты ходячая бомба, парень. Но… – она посмотрела на Варика. – Если он действительно помнит то, что стерла Тишина… значит, он может видеть то, что скрыто.

– Именно, – кивнул Варик, подходя к верстаку и откупоривая металлическую фляжку. – Он наш навигатор, Лена. Он тот, кто проведет нас через Слепые Зоны.

Лена развернулась на каблуках и подошла к большому столу в центре пещеры, заваленному картами, чертежами и кусками электронных плат. – Навигатор? – переспросила она скептически, не оборачиваясь. – Варик, ты хочешь посадить *это* за штурвал "Стрекозы"? Он же маг. Он привык махать руками и сжигать нейроны. Он не знает разницы между элероном и закрылком.

– Ему не нужно пилотировать, – Варик сделал большой глоток из фляги и поморщился. – Пилотом буду я. Ему нужно просто *помнить*. Помнить карту старых торговых путей, которых уже нет в навигационных базах данных Совета.

Кай подошел ближе к столу. В центре него стояло устройство, похожее на проектор. Лена нажала кнопку, и над столом вспыхнула сложная трехмерная голограмма. Это была карта Аэтерии. Сотни островов, парящих вокруг сияющего ядра планеты, соединенные тонкими нитями эфирных потоков. Но карта была странной. Она была испещрена красными точками, похожими на оспины.

– Смотри сюда, Аномалия, – сказала Лена, указывая отверткой на карту. – Ты знаешь, что это?

– Это острова? – предположил Кай.

– Это *бывшие* острова, – жестко поправила она. – Сектор-9. Промзона Альфа. Фермы Южного Предела. Архипелаг Ветров. Все они исчезли за последний год. Совет Эфира в своих новостях говорит, что они "мигрировали из-за смены магнитных полюсов" или "были закрыты на карантин из-за вспышки чумы".

Лена нажала другую кнопку. Красные точки начали пульсировать. – Ложь. Они не мигрировали. Они были уничтожены. Стерты. Но не просто физически. Они были стерты информационно.

– Тишина, – прошептал Кай. – Вы знаете, что это такое?

– Мы знаем *теорию*, – вмешался Варик. Он сел на ящик, вытянув раненую ногу. – Совет говорит, что Тишина – это природный феномен. Шторм в Эфире. Но штормы не выбирают цели так избирательно. Штормы не стирают память у свидетелей.

Лена повернулась к Каю. Её лицо стало серьезным, почти трагичным. – Аэтерия держится на магии, Кай. Ты это знаешь. Весь наш мир – это пузырь реальности, подвешенный в пустоте с помощью коллективной воли. Мы тратим воспоминания, чтобы получать энергию. Но воспоминания – это не просто картинки в голове. Это квантовая информация. Это якоря, которые привязывают материю к существованию.

Она начала ходить взад-вперед, жестикулируя отверткой. – Представь, что мир – это жесткий диск. А воспоминания – это файлы. Каждый раз, когда маг сжигает память, чтобы зажечь огонь или вылечить рану, он удаляет сектор данных. Тысячи лет мы "форматируем" наш мир, кусок за куском. Мы истончаем ткань реальности.

– И Тишина… – начал Кай, чувствуя, как холодок бежит по спине.

– Тишина – это энтропия, – закончила Лена. – Это системная ошибка. Пустота, которая приходит на место уничтоженной информации. Это дыра в коде вселенной, которую нельзя восстановить. И она растет. Она голодна.

– Мы сами убиваем этот мир, – сказал Варик глухо. – Каждый раз, когда жирный аристократ зажигает камин магией, чтобы погреть ноги, он приближает конец света на миллиметр.

Кай посмотрел на свои руки. Руки, которые годами держали Сифоны. Руки, которые помогали людям продавать свои души. – Я часть этой системы, – сказал он. – Я помогал им.

– Мы все часть системы, – отрезала Лена. – Вопрос в том, что мы будем делать, когда система решит нас перезагрузить.

Она подошла к карте и резко увеличила масштаб. В центре голограммы появился огромный остров – Цитадель Верхнего Города. А под ним – Сектор-7, обведенный жирным пульсирующим красным кругом.

– Они не просто наблюдают за распадом, – сказал Варик. – Они ускоряют его. Совет строит Ковчег.

– Ковчег? – переспросил Кай.

– Межзвездный корабль. Огромный, способный вместить всю элиту – около десяти тысяч человек. Они планируют покинуть Аэтерию и уйти в глубокий космос искать новый мир. Но чтобы запустить его двигатели, пробить атмосферный барьер и выйти на орбиту, им нужно колоссальное количество энергии. Столько, сколько наша планета не вырабатывала за всю историю.

– И откуда они её возьмут? – спросил Кай, уже догадываясь об ответе.

– Из нас, – ответила Лена. – "Ритуал Великого Очищения". Он назначен на сегодня, в полночь. Официально – праздник тысячелетия Империи. Салюты, бесплатная еда. На деле – они отключат защитные барьеры нижнего сектора. Тишина хлынет сюда, поглощая миллионы людей. В момент смерти и забвения выделится огромный выброс психической энергии. Совет соберет её, заправит баки Ковчега и улетит, оставив планету рассыпаться в пыль.

Кай почувствовал, как гнев закипает в нем. Холодный, чистый гнев. – Они хотят принести в жертву миллионы, чтобы спасти свои шкуры.

– Да, – кивнул Варик. – И у нас есть шесть часов, чтобы их остановить.

– Как? – Кай обвел взглядом полупустой ангар. – Нас трое. У нас старый глайдер и ржавая винтовка. Против нас – армия боевых магов, Инквизиция и сам Совет.

Лена усмехнулась. Это была хищная, опасная усмешка. – Глайдер? О нет, мальчик. Мы полетим не на глайдере.

Она подошла к стене ангара и дернула рубильник. В дальнем углу пещеры, в самой темноте, зажглись мощные прожекторы. Свет упал на огромную конструкцию, накрытую брезентом. Лена нажала кнопку на пульте, и лебедки с визгом потянули ткань вверх.

Брезент упал, открывая взору корабль.

Это было нечто невероятное. Корабль не был похож на современные яхты Совета – гладкие, белые, стерильные. Это был зверь. Хищник. Его корпус был собран из листов потемневшей бронзы и матового черного композита, напоминающего хитин жука. Он был угловатым, агрессивным. Вместо парусов у него было четыре поворотных ротора с лопастями из прозрачного кристаллического полимера. Нос корабля представлял собой сплошной купол из армированного стекла, за которым виднелось сложное сплетение труб и приборов.

– Познакомься с «Стрекозой», – сказала Лена с гордостью в голосе, поглаживая металлическую стойку шасси. – Штурмовик класса "Вихрь". Модель времен Войны Объединения, до Великой Тишины. Я нашла её на свалке и восстанавливала три года.

– Она выглядит… старой, – осторожно заметил Кай.

– Она не старая, она *аналоговая*, – огрызнулась Лена. – В ней нет нейро-интерфейсов. Нет голосового управления. Нет магических контуров, которые можно взломать или отключить дистанционно. Только механика, гидравлика и чистая физика. Это единственный корабль, который может летать в зонах высокой магической турбулентности и не упасть.

– И единственный корабль, у которого есть Эфирный Компас, – добавил Варик, подходя к трапу. – Древняя технология. Он работает не на картах. Он работает на *памяти* навигатора.

Кай посмотрел на корабль, потом на Варика. – Поэтому я вам нужен? Чтобы стать мозгом этой машины?

– Нам нужно пройти через "Слепые зоны" – области хаоса вокруг Цитадели, где обычные приборы сходят с ума, – объяснила Лена. – Компас может считать образы из твоей головы и построить маршрут. Если ты действительно помнишь старые пути, которые Совет стер из официальных карт.

– Я помню, – сказал Кай. Он вспомнил старые свитки в архиве приюта, которые читал тайком. Карты канализации, схемы вентиляционных шахт, старые торговые маршруты контрабандистов. – Я помню всё.

– Тогда добро пожаловать на борт, – сказал Варик. – Вылет через десять минут. Лена, проверь давление в котлах. Кай, поднимайся в кабину. И молись всем богам, которых знаешь. Потому что сегодня мы либо спасем мир, либо умрем, пытаясь.

Внутри «Стрекоза» пахла не так, как глайдер. Здесь не было запаха гари и дешевого табака. Здесь пахло озоном, горячим маслом и чем-то неуловимым – запахом статической энергии, какой бывает перед сильной грозой. Коридоры были узкими, обшитыми ребристым металлом. Стены вибрировали, словно корабль был живым существом, которое дрожало от нетерпения.

Кай поднялся по трапу вслед за Вариком. Его ноги гудели от усталости, но адреналин не давал ему упасть. Он прошел через шлюз и оказался в кабине пилотов.

Это было тесное пространство, напоминающее батискаф. Низкий потолок, пучки проводов, свисающие сверху. Все стены были усеяны аналоговыми приборами: манометрами, альтиметрами, компасами в масле. Никаких голограмм, никаких сенсорных экранов. Только тумблеры, рычаги и стрелки за стеклом.

Впереди было огромное панорамное окно, открывающее вид на темную пещеру ангара. Перед окном стояли два пилотских кресла с потертой кожаной обивкой. Варик занял левое. Он с кряхтением опустился в ложемент, и его механическая рука с щелчком подключилась к разъему на панели управления. – Лена, статус реактора? – крикнул он в переговорную трубу.

– Давление в норме, – донесся искаженный голос Лены из динамика. – Эфирный впрыск готов. Гироскопы раскручены. Мы готовы к старту, но у нас мало топлива. До Цитадели хватит впритык.

– Хватит ныть, – буркнул Варик. – Кай, садись назад.

Позади пилотских кресел, на небольшом возвышении, стояло третье кресло. Оно отличалось от остальных. Вокруг него была смонтирована сложная металлическая рама, а перед ним, на уровне глаз сидящего, находилась сфера из темного стекла, внутри которой плавала золотистая жидкость.

– Это Эфирный Компас, – пояснил Варик, настраивая частоты радио. – Садись. Пристегнись так, чтобы ребра трещали. Перегрузки будут дикие.

Кай опустился в кресло. Оно было жестким, с фиксаторами для головы и рук. – Что мне делать? – спросил он, чувствуя, как паника подступает к горлу. Он никогда не управлял даже велосипедом, не то что боевым кораблем.

– Положи руки на сферу, – голос Лены раздался прямо над ухом – она вошла в кабину и заняла место второго пилота. – Не бойся. Она не кусается. Это интерфейс прямого подключения.

Кай осторожно положил ладони на холодное стекло. Сначала ничего не произошло. Золотая жидкость внутри сферы лениво колыхалась. – Закрой глаза, – скомандовала Лена. – И вспомни карту. Вспомни Сектор-7. Вспомни туннели. Вспомни всё, что ты видел в архивах.

Кай закрыл глаза. Он представил карту канализации, которую видел пять лет назад. Желтую бумагу, чернильные линии, пометки на полях. Внезапно сфера под его руками нагрелась. В голове вспыхнул свет.

Это было странное чувство – не боль, как при использовании магии, а легкое щекотание за глазами. Будто кто-то мягко перелистывает страницы книги в его разуме. «Сектор-7. Уровень минус три. Коллектор Северного Стока. Диаметр: 12 метров. Опасность обрушения: высокая». Информация потекла из него потоком. Сфера засветилась, проецируя трехмерную голограмму туннелей прямо перед лобовым стеклом кабины. Линии были четкими, светящимися в темноте.

– Есть контакт! – крикнула Лена. – Синхронизация 98 процентов! Нейронный мост стабилен!

– Отлично, – рыкнул Варик. – А теперь держитесь за свои задницы. Двигатели на старт!

Корабль вздрогнул, как проснувшийся зверь. Гул, низкий и вибрирующий, прошел через подошвы ботинок прямо в кости. Роторы за окном начали вращаться – сначала медленно, с натужным скрипом, потом все быстрее, сливаясь в размытые круги.

Варик толкнул рычаг газа вперед. – Поехали!

«Стрекоза» оторвалась от пола пещеры. Перегрузка вдавила Кая в кресло. Желудок подпрыгнул к горлу. Они вылетели из пещеры как пробка из бутылки шампанского, пробив завесу лиан.

Мир снаружи перевернулся. Они висели в воздухе. Вокруг была бесконечная серая мгла «Корней». Вверху, как потолок мира, нависало каменное брюхо острова. Внизу – бездна штормовых облаков. Ветер ударил в корпус корабля, пытаясь опрокинуть его, но Варик держал штурвал железной хваткой.

– Курс на север-северо-запад! – крикнул Кай, глядя на проекцию в своем мозгу. Он чувствовал корабль как продолжение своего тела. – Там старый мусорный коллектор! Вход через двести метров, за той скалой!

– Вижу! – отозвался Варик.

В этот момент приборная панель вспыхнула красным. Завыла сирена. – Нас засекли! – крикнула Лена, глядя на радар. – Два перехватчика класса "Гарпия"! Они вышли из невидимости прямо над нами!

Кай обернулся, хотя видеть он ничего не мог из своего кресла. – Они нас собьют! Мы слишком медленные!

– "Стрекоза" не быстрая, – Варик оскалился в безумной улыбке. – Зато она верткая. Лена, готовь ловушки!

Сверху, из тумана, вынырнули два хищных силуэта – боевые корабли Совета. Гладкие, серебристые, похожие на иглы. Из их носовых орудий вырвались лучи плазмы. Один луч прошел в метре от крыла «Стрекозы», опалив обшивку.

– Ныряй в коллектор! – заорал Кай. – Там туман! Они потеряют захват!

Варик дернул штурвал влево. Корабль накренился почти на 90 градусов, едва не задев скалу. Они влетели в широкое отверстие старого коллектора. Внутри было темно и пахло кислотой.

– Я ничего не вижу! – крикнул Варик. Фары корабля выхватывали только клубы желтого пара.

– Я вижу! – ответил Кай. В его голове карта горела ясным огнем. – Прямо двести метров! Потом резко вниз! Там шахта!

«Стрекоза» неслась сквозь тьму, ведомая только памятью одного человека. Позади гремели взрывы – преследователи стреляли вслепую, попадая в стены. – Вниз! – скомандовал Кай.

Варик толкнул штурвал от себя. Корабль клюнул носом и провалился в вертикальную шахту. Желудок Кая остался где-то наверху. Они падали в колодец темноты. Секунды тянулись как часы.

Наконец, туман рассеялся. Они вылетели из коллектора в открытое пространство между нижними и средними слоями. Позади, в шахте, сверкнула оранжевая вспышка. Одна из "Гарпий" не вписалась в поворот и врезалась в стену.

– Минус один! – радостно крикнула Лена.

Варик выровнял корабль. – Мы в "Серой зоне", – сказал он, вытирая пот со лба. – Здесь радары не работают. Мы невидимки.

Кай откинулся в кресле, тяжело дыша. Его руки дрожали, отрываясь от сферы. – Мы живы, – прошептал он, не веря самому себе.

Варик достал из кармана мятую сигару и зажал её в зубах. – Пока что, – отозвался он. – Но теперь назад дороги нет, парень. Добро пожаловать в команду смертников.

ГЛАВА 4

Первый выбор

Полет через "Серую Зону" был похож на дрейф в океане призраков. Здесь, между нижними трущобами и средним поясом торговых путей, висел вечный туман, окрашенный в цвета синяков – фиолетовый, грязно-желтый и серый. Радио молчало, выдавая лишь белый шум статических помех. Эфирные потоки здесь были хаотичными, закручиваясь в невидимые водовороты, которые толкали «Стрекозу» из стороны в сторону, как щепку.

Прошло три часа с момента побега. Адреналин схлынул, оставив после себя свинцовую усталость. Кай сидел в кают-компании – крошечном отсеке за кабиной пилотов, который служил одновременно кухней, столовой и мастерской. Посреди комнаты стоял круглый стол, привинченный к полу. Стены были увешаны инструментами Лены и старыми картами Варика.

Кай смотрел в иллюминатор. За толстым стеклом проплывали обломки прошлого. Кусок мраморной колонны, поросший светящимся мхом. Остов старого дирижабля, скелет которого напоминал ребра кита. Чья-то кровать, застеленная бельем, которое окаменело от времени.

– Ешь, – голос Лены вырвал его из оцепенения.

Она поставила перед ним миску с какой-то серой массой и кусок черствого хлеба. – Это протеиновая паста. Вкус как у мокрого картона, но питательная. Тебе нужно восстановить силы после подключения к Компасу. Твой мозг сжигает глюкозу быстрее, чем печь уголь.

Кай взял ложку. Руки все еще дрожали. – Спасибо, – сказал он тихо.

Лена села напротив. Она сняла свои громоздкие очки и потерла переносицу. Без них она выглядела моложе и уязвимее. Под глазами залегли темные круги усталости. Она не ела, а разбирала какой-то сложный механизм, разложив детали на столе.

– Почему ты ненавидишь меня? – спросил Кай прямо. Тишина между ними была слишком тяжелой, густой.

Лена замерла с отверткой в руке. Она медленно подняла голову и посмотрела на него. В её взгляде не было злости, только холодная, аналитическая отстраненность.

– Я не ненавижу тебя, Кай, – сказала она ровно. – Ненависть – это эмоция. А я стараюсь руководствоваться логикой. Я не доверяю тебе. Это разные вещи.

– Я не выбирал быть магом, – возразил Кай. – Я родился таким. С этой… аномалией в голове.

– Дело не в рождении. Дело в природе силы, – Лена отложила инструмент. – Магия Аэтерии – это паразитизм. Это каннибализм. Чтобы создать что-то, вы должны уничтожить что-то другое. Это закон эквивалентного обмена, доведенный до абсурда. Вы, маги, считаете воспоминания топливом. Ресурсом, который можно жечь.

Она наклонилась вперед, и её голос стал жестче.

– А для меня воспоминания – это данные. Это история. Это опыт. Ошибки, на которых нужно учиться. Мои родители были историками. Они пытались сохранить знания о мире до Раскола. Они собирали книги, которые Совет запретил. Они верили, что если мы будем помнить ошибки прошлого, мы не совершим их снова.

– И что с ними случилось? – спросил Кай, хотя уже догадывался.

– Совет пришел за ними, – горько усмехнулась Лена. – Они не убили их. О нет, они слишком гуманны для этого. Они просто стерли им память. Превратили в счастливых идиотов. Мои родители сейчас живут в приюте для душевнобольных в Среднем Секторе. Они улыбаются весь день, пускают слюни и играют в кубики. Они не помнят меня. Не помнят друг друга. Они счастливы. Потому что знание опасно. А вы… вы торгуете этим забвением.

Кай опустил взгляд в свою тарелку. Ему стало тошно. Он вспомнил Грайса. Вспомнил сотни других людей, у которых он забирал память за деньги.

– Я тоже часть этого, – признал он тихо. – Я был Архивариусом. Я помогал людям забывать, чтобы они могли купить еду.

– Ты был инструментом, – сказала Лена. – Но теперь у тебя есть выбор. Мы летим не просто спасать свою шкуру. Мы летим ломать систему. Если ты с нами только ради выживания – скажи сейчас. Я высажу тебя на ближайшем торговом посту.

Кай поднял глаза. В них горел фиолетовый огонь решимости. – Я не хочу выживать. Я хочу это изменить. Я хочу найти способ использовать магию без жертв. Или уничтожить магию совсем.

Лена хмыкнула, но в её взгляде появилось что-то похожее на уважение. – Амбициозно для парня, который падает в обморок от одного заклинания. Но… принимается.

В этот момент дверь кабины пилота открылась, и появился Варик. Он выглядел озабоченным. – Хватит философствовать, дети. У нас проблема. Иди сюда, Навигатор.

Кай и Лена прошли в рубку. За лобовым стеклом туман рассеялся. Перед ними открылась панорама, от которой захватывало дух. Они подлетели к зоне, известной как «Кладбище Кораблей». В воздухе висели сотни остовов. Древние боевые крейсеры, торговые баржи, легкие яхты. Все они были разбиты, покрыты ржавчиной и льдом. Они дрейфовали в хаотичном танце, сталкиваясь друг с другом с глухим, протяжным стоном металла.

– Почему мы здесь? – спросила Лена. – Это опасный сектор. Здесь полно мародеров и диких эфирных вихрей.

– Нам нужно топливо, – ответил Варик, указывая на датчик уровня эфира. Стрелка была в красной зоне. – Мы сожгли почти всё, уходя от погони. До Цитадели не дотянем. Нам нужно найти заправку.

– Здесь нет заправок, – заметил Кай.

– Зато здесь есть "падальщики", – сказал Варик, кивнув на огромный, полуразрушенный линкор, висящий в центре Кладбища. На его борту горели огни. – Это база банды "Железные Черепа". Они грабят разбитые корабли и перепродают топливо. У них точно есть эфир.

– Ты хочешь купить у них топливо? – уточнила Лена. – У нас нет денег.

– Я хочу *взять* у них топливо, – Варик проверил барабан своего огромного револьвера. – Они пираты и убийцы. Совесть меня мучить не будет.

– Это самоубийство, – сказала Лена. – Их там сотни. Нас трое.

– У нас нет выбора, – отрезал генерал. – Либо мы садимся, либо падаем. Кай, ты видишь безопасный подход к линкору?

Кай подошел к сфере Компаса. Он положил руки на стекло. – Я вижу, – сказал он через секунду. – У линкора пробита обшивка в кормовой части. Старый торпедный отсек. Туда можно завести "Стрекозу", радары нас не засекут.

– Отлично, – Варик взял штурвал. – Приготовьтесь к абордажу. Будет громко.

«Стрекоза» скользила сквозь нагромождение металлолома, как призрак. Варик вел корабль мастерски, используя инерцию дрейфующих обломков, чтобы скрыться от сканеров пиратской базы. Двигатели работали на минимальной тяге, издавая лишь тихий шелест.

Огромный линкор, служивший домом для банды «Железные Черепа», нависал над ними черной горой. Его борта были изъедены коррозией и следами от попаданий плазменных орудий времен Войны. В пробоинах горели костры, отбрасывая зловещие тени на туман.

– Входим в торпедный отсек, – прошептал Варик. – Лена, глуши реактор. Дальше на аккумуляторах.

Корабль плавно вплыл в гигантскую дыру в корме линкора. Внутри было темно и холодно. Воздух пах ржавчиной, гнилью и старым машинным маслом. «Стрекоза» мягко коснулась палубы, выпустив магнитные захваты.

– Тихо, – скомандовал Варик, проверяя затвор своего револьвера. – Мы здесь не для геройства. Находим топливный склад, качаем эфир и уходим. Никаких контактов. Никакой стрельбы без приказа.

Лена вооружилась своим импульсным излучателем. Кай остался с пустыми руками. – А мне что делать? – спросил он.

Варик протянул ему короткий, тяжелый ломик. – Если кто-то подойдет слишком близко – бей в колено или в висок. И держи рот закрытым. Твой голос слишком интеллигентный для этого места.

Они вышли из корабля, ступая по решетчатому полу. Вокруг валялись пустые бочки, обрывки цепей и кости – нечеловеческие, огромные ребра каких-то небесных тварей, которых пираты, видимо, ловили на ужин.

Они пробирались через лабиринт коридоров, ориентируясь на карту, которую Кай держал в голове. – Топливный резервуар должен быть в машинном отделении, – шепнул Кай. – Два уровня вниз.

Они спустились по винтовой лестнице. Гул голосов стал громче. Они вышли на галерею, нависающую над огромным грузовым трюмом. То, что они увидели, заставило Кая замереть.

Внизу был рынок. Но здесь торговали не вещами. В центре трюма стояли клетки. В них сидели люди – грязные, истощенные, одетые в лохмотья. Мужчины, женщины, дети. Вокруг ходили пираты – здоровяки в кожаных жилетах, увешанные оружием и амулетами из костей. Они пили, смеялись и тыкали пленников электрическими дубинками.

– Рабы, – выдохнула Лена. Её пальцы побелели на рукояти излучателя. – Они ловят беженцев с разрушенных островов.

В центре зала, на возвышении, сидел главарь – гигант с механическим глазом и протезом вместо челюсти. Перед ним на коленях стоял старик. – Пожалуйста… – молил старик. – У меня ничего нет. Отпустите мою внучку.

Главарь рассмеялся. Звук был скрежещущим, металлическим. – У тебя есть память, дед. Память о том, где ты спрятал свои сбережения. Мы её заберем. А девчонку продадим в бордели Среднего Сектора.

Один из пиратов поднес к голове старика грубый, самодельный экстрактор памяти – ржавую иглу, подключенную к автомобильному аккумулятору. Это был не аккуратный Сифон Кая. Это был пыточный инструмент.

– Мы не можем вмешиваться, – прошептал Варик, хватая Лену за плечо. – Нас трое. Их пятьдесят. Если мы начнем бой, мы умрем, и Ковчег улетит. Миллионы погибнут.

– Мы не можем просто смотреть! – прошипела Лена. – Это варварство!

Кай смотрел на старика. Он видел ужас в его глазах. Видел маленькую девочку в соседней клетке, которая плакала без звука. В его голове боролись два чувства. Логика говорила: Варик прав. Миссия важнее. Эмоции кричали: сделай что-нибудь.

Старик закричал, когда игла коснулась кожи. – Нет! Не надо!

В этот момент что-то щелкнуло в голове Кая. Он вспомнил Грайса. Вспомнил свою беспомощность в лавке. – К черту миссию, – сказал он громко.

Прежде чем Варик успел его остановить, Кай перепрыгнул через перила галереи. Он приземлился на крышу контейнера в центре зала, прямо над головами пиратов. Все замерли, уставившись на фигуру в черном плаще.

– Эй, уроды! – крикнул Кай. Его голос дрожал, но он заставил себя стоять прямо. – Отпустите его.

Главарь медленно поднял голову. Его механический глаз сфокусировался на Кае. – Смотрите-ка, герой свалился с неба, – проскрежетал он. – Свежее мясо. Взять его!

Пираты заревели и бросились к контейнеру. Кай не стал ждать. Он закрыл глаза. «Что я могу отдать? Мне нужна сила». Он вспомнил свой первый страх. Страх высоты, когда он упал с дерева в шесть лет. Панический, ледяной ужас падения. Он схватил этот страх и вывернул его наизнанку.

– Gravitas Inversa! – крикнул он.

Он ударил ладонью по крыше контейнера. Гравитация в центре зала сошла с ума. Вектор притяжения изменился. Пиратов, бегущих к нему, подбросило в воздух. Они полетели вверх, к потолку, беспомощно махая руками и ногами. Ящики, бочки, оружие – все взмыло вверх.

Только клетки с пленниками, прикованные к полу, остались на месте. И Кай, стоящий в эпицентре шторма.

– Лена! Варик! – заорал он. – Ломайте замки! Быстрее! Я долго не удержу!

Он чувствовал, как кровь течет из носа. Как горят вены на руках. Изменение физики мира требовало колоссальной платы. Он забывал, как чувствуется твердая земля под ногами. Его вестибулярный аппарат сходил с ума.

Сверху раздались выстрелы. Варик и Лена вступили в бой. Варик стрелял по тем пиратам, кто успел зацепиться за балки, Лена лазером срезала замки на клетках.

– Бегите к шлюзу! – кричала она пленникам. – Там корабль!

Главарь пиратов, единственный, кто удержался на полу благодаря своим магнитным ботинкам, выхватил огромный пулемет и направил его на Кая. – Ты сдохнешь, маг! – взревел он.

Стволы пулемета начали вращаться. Кай понял, что не успеет поставить щит. Он потратил всё на гравитацию. Он зажмурился, ожидая смерти.

Стволы пулемета главы «Железных Черепов» раскрутились с визгом циркулярной пилы. Кай смотрел в черные дыры смерти и понимал: он ошибся. Геройство – это красиво в книгах, но в реальности это просто быстрый способ умереть.

– Прощай, – прорычал пират.

Но прежде чем он успел нажать на гашетку, раздался одиночный, оглушительный выстрел. Не автоматная очередь, а тяжелый удар, как молотом по наковальне. Главарь дернулся. Его голова откинулась назад, механический глаз разлетелся искрами и стеклом. Пулемет выпал из ослабевших рук, грохнувшись на палубу.

Кай поднял голову. На галерее стоял Варик. Дым вился из ствола его огромного револьвера. Старый генерал перезарядил барабан одним движением кисти. – Не люблю, когда целятся в моих идиотов, – буркнул он.

Гравитационное поле Кая начало слабеть. Пираты, висевшие под потолком, стали падать вниз, как перезрелые фрукты. Начался хаос. Крики, стоны, звон металла.

– Уходим! – заорала Лена. Она уже открыла последнюю клетку. – Все на выход! Бегите к черному кораблю в кормовом отсеке! Живо!

Толпа пленников, плача и толкаясь, хлынула к выходу. Кай спрыгнул с контейнера, едва не подвернув ногу. Мир перед его глазами плыл. Земля казалась зыбкой – цена за использование гравитационной магии. Он забыл, где верх, а где низ. Его тошнило.

– Кай! Топливо! – Варик схватил его за шиворот, не давая упасть. – Мы пришли за эфиром, помнишь? Вон те бочки у стены!

Они подбежали к ряду синих бочек с маркировкой опасности. Варик одной рукой поднял одну бочку (она весила не меньше сотни килограммов) и закинул на плечо. – Хватай вторую, парень! Лена, прикрой нас!

Кай схватил бочку. Она была неподъемной. Он стиснул зубы, напрягая все мышцы. Адреналин помог. Он поволок её к выходу, сдирая кожу на ладонях.

Они отступали под огнем. Пираты, пришедшие в себя после падения, открыли беспорядочную стрельбу. Пули свистели над головой, выбивая искры из стен. Лена отстреливалась из своего излучателя, создавая завесу из дыма и вспышек.

Они ворвались в «Стрекозу» последними. Трюм корабля был забит людьми. Беженцы сидели на полу, прижимаясь друг к другу. Дети плакали, старики молились.

– Закрывай шлюз! – крикнул Варик, бросая бочку в угол и прыгая в пилотское кресло. – Держитесь!

Корабль взревел, срываясь с места. Пираты выбежали в док, поливая их огнем, но «Стрекоза» уже вылетела в открытое пространство, растворяясь в тумане Кладбища Кораблей.

Через десять минут, когда погони не последовало, Варик включил автопилот и повернулся к Каю. Его лицо было багровым от ярости. Он подошел к парню и с размаху ударил его кулаком в челюсть. Кай отлетел к переборке, чувствуя вкус крови во рту.

– Ты тупой, самовлюбленный щенок! – орал Варик, нависая над ним. – Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! Мы едва не погибли! Мы потратили время! Мы взяли на борт пятьдесят гражданских! Куда мы их денем? Мы летим на войну, а не на пикник!

Кай вытер кровь с губы. Он не отвел взгляд. – Мы не могли их оставить, – сказал он твердо, хотя челюсть болела адски. – Если мы летим спасать мир, мы должны начать с малого. Какой смысл спасать миллионы, если мы позволим убить этих людей прямо у нас на глазах?

Варик замахнулся снова, но его руку перехватила Лена. – Хватит, Варик, – сказала она тихо. – Он прав.

Генерал посмотрел на неё, потом на Кая. Он сплюнул на пол, развернулся и ушел в рубку, хлопнув дверью. Лена присела рядом с Каем. Она достала аптечку и начала обрабатывать его ссадины. – Это было глупо, – сказала она, наклеивая пластырь на его лоб. – Безумно глупо.

– Я знаю, – кивнул Кай.

– Но… – она на секунду замялась. – Это было красиво. Ты изменил гравитацию, Кай. Ты использовал магию не для разрушения, а для защиты. Я никогда такого не видела.

Она посмотрела ему в глаза. В её взгляде больше не было того холода, что раньше. Там было любопытство. И благодарность. – Ты заплатил цену? – спросил она.

Кай кивнул. Его все еще мутило. – Я забыл свой первый страх. Страх высоты. Теперь я не боюсь упасть. Это… странное чувство. Будто у меня отняли инстинкт самосохранения.

– Тебе он не понадобится там, куда мы летим, – грустно усмехнулась Лена. – Отдохни. Нам нужно высадить беженцев на нейтральной станции и лететь дальше. Цитадель ждет.

Она встала и ушла к беженцам, раздавая воду и одеяла. Кай остался сидеть на полу. Он смотрел на свои руки. Они дрожали, но это была не дрожь страха. Это была дрожь силы. Он понял, что магия – это не только проклятие. Это инструмент. И если он готов платить цену, он может изменить всё.

«Стрекоза» летела сквозь ночь, неся в своем брюхе надежду. Впереди их ждал Город Зеркал. И настоящие испытания только начинались.

ГЛАВА 5

Море Осколков

После высадки спасенных беженцев на старой заправочной станции «Омега-4», «Стрекоза» снова осталась пустой. Тишина, вернувшаяся в коридоры корабля, казалась неестественной после шума, плача и благодарностей пятидесяти человек. Но это была необходимая тишина. Впереди лежал самый опасный участок пути перед подъемом в Верхний Город.

«Море Осколков» – так называли эту зону на древних картах. Тысячи лет назад, во время Раскола, здесь столкнулись два континентальных плато. Ударная волна магии разнесла их в крошево, и теперь это был пояс астероидов, висящий в пустоте. Только вместо камней здесь дрейфовали обломки цивилизации: куски храмов с колоннами, вырванные с корнем вековые леса, озера, вода в которых замерзла в причудливые ледяные скульптуры, и целые городские кварталы, покинутые за одну ночь.

Кай сидел в кают-компании, глядя в иллюминатор. Зрелище было завораживающим и жутким. Мимо проплыл кусок скалы, на котором стояла статуя какого-то забытого бога. У статуи не было головы, а рука указывала в никуда. На другом обломке, поросшем фиолетовым мхом, паслось стадо одичавших небесных коз. Как они выжили здесь, среди вакуума и холода, было загадкой.

– Красиво, правда? – голос Лены прозвучал тихо.

Она вошла в отсек, держа в руках две кружки с горячим напитком. Это был не кофе, а заварка из корней, которую пили пилоты – горькая, но бодрящая. – Это кладбище, – ответил Кай, принимая кружку. – Самое большое в мире.

Лена села напротив. Свет от иллюминатора падал на её лицо, делая черты мягче. Она больше не носила свои громоздкие очки, и Кай впервые заметил, что у неё серые глаза. Цвета стали перед закалкой.

– Мои родители мечтали попасть сюда, – сказала она, глядя на проплывающие руины. – Они верили, что здесь, в Море Осколков, спрятана Библиотека Первых. Знание о том, как был устроен мир до магии.

– До магии? – удивился Кай. – Разве такое время было?

– Конечно. Магия пришла с Тишиной. Или Тишина пришла с магией. Никто точно не знает. Но раньше люди строили машины, которые летали без эфира. Лечили болезни без жертв. Они называли это «наукой». Я пытаюсь воссоздать это. Мой корабль, мои гаджеты – это попытка вернуть тот мир.

Кай сделал глоток горячего напитка. – А я – полная противоположность этому, да? – спросил он. – Я – живое воплощение того, что ты ненавидишь. Я плачу памятью за чудеса.

Лена посмотрела на него долго, изучающе. – Вчера, на базе пиратов… ты изменил гравитацию. Ты спас тех людей. Ты заплатил своим страхом. Это не было паразитизмом, Кай. Это было… самопожертвованием. Может быть, магия не зло. Может быть, зло – это то, как Совет её использует. Как валюту. А ты использовал её как щит.

Кай почувствовал, как тепло разливается в груди. И это было не от напитка. – Я хочу научиться контролировать это, – признался он. – Не просто выплескивать эмоции в момент паники, а понимать структуру. Варик говорит, я «Проводник». Но я чувствую себя скорее дырявым ведром.

Лена улыбнулась. – Мы починим ведро. Я инженер, помнишь? Я чиню сломанные вещи.

В этот момент свет в кают-компании мигнул и сменился аварийным красным. Корабль дернулся, словно наткнулся на невидимую стену. Кружки поехали по столу. Голос Варика по громкой связи прозвучал как выстрел, резкий и напряженный: – Все на мостик! Живо! У нас гости!

Кай и Лена переглянулись и бросились в рубку.

Когда они вбежали в кабину, Варик боролся со штурвалом. Его механическая рука работала на пределе, сервоприводы выли. – Что происходит? – крикнула Лена, падая в кресло бортинженера.

– Смотрите, – Варик кивнул на лобовое стекло.

Сначала Кай не понял, что видит. Ему показалось, что звезды за бортом начали двигаться. Но потом он осознал масштаб. Они пролетали мимо огромного обломка скалы, размером с гору. И из тени этой скалы поднималось *нечто*.

Это было существо. Но оно не было материальным в привычном смысле. Оно напоминало гигантского ската или манту. Его тело было плоским, широким, размахом крыльев не меньше трехсот метров. Но оно состояло не из плоти, а из полупрозрачного, дымчатого света, сквозь который просвечивали далекие звезды. Внутри этого тела пульсировали вены чистой энергии.

У существа был длинный хвост, усеянный шипами, который лениво рассекал вакуум, оставляя за собой след из искаженного пространства. Но самым жутким было то, что у него не было лица. Только огромная, вертикальная щель-пасть посередине туловища, из которой исходило фиолетовое сияние.

– Эфирный Левиафан, – прошептал Кай, и его голос дрогнул. – Я читал о них в запрещенных бестиариях. Они вымерли триста лет назад.

– Скажи это ему, – процедил Варик, пытаясь увести корабль в крутое пике, чтобы скрыться за астероидом. – Похоже, он голоден. И он чувствует твой источник, Кай. Ты для него как маяк в ночи. Как кусок мяса для акулы.

Левиафан издал звук. В вакууме звука быть не может, но это существо говорило на языке эфира. Вибрация прошла сквозь обшивку корабля, сквозь тела экипажа, заставив зубы ныть. Это был зов охотника.

Существо взмахнуло своими призрачными крыльями и рвануло к кораблю с пугающей скоростью, игнорируя инерцию.

– Он нас догоняет! – крикнула Лена. – Я вывожу энергию на щиты!

– Турели! – заорал Варик. – Лена, займи место стрелка! Отгони эту тварь!

Лена переключила управление на боевой модуль. – Есть захват цели!

Спарки крупнокалиберных пулеметов на крыше «Стрекозы» ожили. Огненные трассы прорезали темноту, устремляясь к монстру. Пули ударили в дымчатое тело Левиафана. Но вместо того, чтобы разорвать плоть, они прошли сквозь него, как сквозь туман, лишь вызвав легкую рябь на поверхности света.

– Кинетика не работает! – в ужасе крикнула Лена. – Он бесплотен! Пули не причиняют вреда!

Левиафан был уже близко. Он открыл свою вертикальную пасть. Внутри неё начала формироваться воронка. Черная дыра в миниатюре. Гравитация резко возросла. Корабль дернуло назад. «Стрекозу» потащило прямо в глотку чудовища, несмотря на рев двигателей.

– Нас затягивает! – голос Варика срывался на хрип. Он уперся ногами в приборную панель, пытаясь удержать штурвал, который рвался из рук, как живой. Двигатели «Стрекозы» выли на пределе, металл обшивки стонал от перегрузки, но корабль медленно, метр за метром, сползал в зияющую пасть Левиафана.

Воронка внутри глотки монстра была абсолютной тьмой. Это была Тишина в чистом виде – место, где переставали существовать свет, материя и время. Если они попадут туда, от них не останется даже воспоминаний.

– Кай! Сделай что-нибудь! – закричала Лена, отчаянно пытаясь перенаправить энергию с щитов на двигатели, но системы корабля отказывали одна за другой. Искры сыпались из приборной панели дождем.

Кай вцепился в подлокотники своего навигационного кресла так, что побелели костяшки. Его сердце колотилось как птица в клетке. – Что я могу?! – крикнул он в ответ. – Пули его не берут! Это чистая энергия!

– Клин вышибают клином! – заорал Варик, не оборачиваясь. – Ударь его магией! Перегрузи его эфирную структуру! Сделай ему ментальное несварение!

Кай посмотрел на приближающуюся бездну. Он понял: Варик прав. Левиафан – это существо магии. Чтобы убить его, нужно ударить не по телу, а по сути. Нужно использовать заклинание Распадения.

Но цена… Заклинания такого уровня требовали колоссальной жертвы. Это не просто забыть детский страх или имя соседа. Это требовало отдать что-то живое, горячее, эмоционально насыщенное. Что-то, что было важно *сейчас*.

«Что я готов отдать?» – лихорадочно думал Кай. Воспоминания о приюте? Они тусклые, старые, в них мало энергии. Знания из книг? Сухие факты, в них нет огня.

Его взгляд упал на Лену. Она сидела в кресле второго пилота, вцепившись в рычаги. Её лицо было искажено страхом, но она не сдавалась. Она боролась за их жизни до последней секунды. Кай вспомнил их разговор в кают-компании пять минут назад. Тепло её улыбки. То, как она смотрела на него – не как на монстра, а как на человека. То чувство *надежды* и *близости*, которое родилось между ними. Чувство, что он больше не одинок.

Это было самое сильное, самое яркое воспоминание за последние годы. В нем было столько энергии, что хватило бы на то, чтобы зажечь звезду.

«Я должен отдать это», – понял он с ледяной ясностью. – «Я должен забыть, что мы сблизились. Я должен забыть, что она мне дорога».

Это было хуже смерти. Это было предательство самого себя. Но альтернативой была смерть их всех.

Кай отстегнул ремни безопасности. Перегрузка швырнула его вперед, но он удержался, схватившись за спинку кресла Варика. Он встал прямо перед лобовым стеклом, глядя в глаза (которых не было) чудовищу.

– Прости, Лена, – прошептал он одними губами.

Он поднял правую руку, направив раскрытую ладонь на Левиафана. Боль пришла мгновенно, еще до слов заклинания. Она скрутила желудок, ударила в сердце раскаленным клинком. Его мозг сопротивлялся, не желая отдавать драгоценное воспоминание.

– *IGNIS MEMORIA!* – выкрикнул Кай древнюю формулу Огня Забвения.

Вспышка.

В голове Кая что-то оборвалось. Он забыл разговор за чашкой чая. Забыл тепло её взгляда. Забыл то чувство, когда она сказала, что починит его. Вместо этого в его душе образовалась холодная, зияющая дыра. Эмоциональная связь была выжжена напалмом. Лена для него снова стала просто попутчицей. Механиком. Чужой.

Но снаружи, из его ладони, вырвался луч ослепительно-белого света. Это был не огонь. Это был концентрированный поток анти-памяти. Луч ударил Левиафана прямо в раскрытую пасть, в центр гравитационной воронки.

Существо беззвучно взвыло. Вибрация этого крика едва не разнесла стекло кабины. Белый свет начал разъедать тьму внутри монстра. Дымчатая плоть Левиафана начала распадаться, испаряться, превращаясь в безобидный эфирный пар. Структура существа не выдержала информационной перегрузки. Воронка схлопнулась с грохотом.

Ударная волна отбросила «Стрекозу» прочь, как сухой лист в ураган. Левиафан рассыпался на миллионы светящихся искр, которые медленно угасали в холодной темноте Моря Осколков. Он перестал существовать.

Кай рухнул на пол. Кровь текла у него из носа, из ушей, даже из глаз. Он лежал, раскинув руки, глядя в потолок невидящим взглядом. Его тело била крупная дрожь.

Корабль выровнялся. Двигатели снова заработали ровно. – Мы живы! – выдохнул Варик, вытирая пот со лба трясущейся рукой. – Черт побери, парень, ты это сделал!

Лена отстегнула ремни и бросилась к Каю. Она упала перед ним на колени, не обращая внимания на жесткий пол. Она приподняла его голову, положив себе на колени. Её руки были в масле, но она гладила его по волосам, стирая кровь с лица. – Кай! Кай, ты меня слышишь? Ты в порядке?

Он медленно моргнул. Его фиолетовые глаза сфокусировались на её лице. В них была пустота.

Кай резко сел, отстраняясь от неё, словно её прикосновение было неприятным. – Не трогай меня, – сказал он хрипло. Голос был чужим, холодным.

Лена замерла. Её рука повисла в воздухе. – Кай? Это же я. Лена. Ты спас нас.

Он посмотрел на неё с недоумением и легким раздражением. – Я знаю, кто ты. Ты бортинженер. Я выполнил свою часть работы. Угроза устранена.

Он встал, пошатываясь, держась за стену. Он вытер кровь с лица рукавом, размазывая её по щеке. – Мне нужно в мою каюту. У меня мигрень.

Лена смотрела на него с ужасом. Она видела его глаза пять минут назад – теплые, живые. А теперь это были глаза чужого человека. – Ты… ты забыл? – прошептал она. Догадка ударила её больнее, чем пуля. – Ты отдал память о нас?

Кай остановился в дверях. Он обернулся, но в его взгляде не было узнавания. – О чем ты говоришь? – спросил он равнодушно. – У нас не было ничего важного. Просто работа.

Он вышел, и дверь за ним закрылась с тихим шипением.

Лена осталась сидеть на полу. По её щеке скатилась слеза. Она поняла, что он сделал. Он сжег самое дорогое, что у него было на тот момент, чтобы спасти ей жизнь. И теперь он даже не знал об этом.

Варик, наблюдавший за сценой из своего кресла, медленно достал сигару. Он не стал её закуривать. Он просто сжал её в кулаке, пока табак не посыпался на пол. – Цена, девочка, – сказал он тихо, глядя в черноту космоса. – Цена всегда выше, чем написано на ценнике. Всегда.

ГЛАВА 6

Город Зеркал

«Стрекоза» вывалилась из плотного слоя грозовых облаков, оставляя за собой дымный шлейф. После трех дней пути через серую мглу Моря Осколков и битвы с Левиафаном, свет, ударивший в иллюминаторы, показался экипажу физически плотным, ослепительным.

Прямо по курсу, купаясь в лучах закатного солнца, висел остров-государство Люминор. Это было зрелище, от которого перехватывало дыхание. Остров не был похож на ржавый, стимпанковский муравейник Сектора-7 или дикие скалы Нижних Уровней. Это был монолит из белого мрамора, стекла и золота. Высокие, игловидные шпили пронзали небо, и каждое здание было отполировано до зеркального блеска, отражая облака и солнце.

Остров окружали кольца висячих садов, где цвели деревья с листвой всех оттенков – от изумрудного до пурпурного. Водопады падали с краев острова в бездну, рассыпаясь в радужную пыль. В воздухе, словно драгоценные камни, сновали изящные яхты с солнечными парусами.

– Выглядит дорого, – проворчал Варик, щурясь и опуская тонированный визор шлема. – И слишком чисто. Я не доверяю местам, где на улицах нет мусора. Это неестественно.

– Нам нужны стабилизаторы для двигателя и новый эфирный конвертер, – напомнила Лена, не отрываясь от планшета диагностики. Её голос был сухим, деловым. Она старалась не смотреть в сторону Кая, который сидел в кресле навигатора, погруженный в апатию после потери памяти. – Люминор – крупнейший торговый узел Среднего Пояса. Если запчасти для модели класса "Вихрь" есть где-то в этой галактике, то только здесь.

– У нас нет документов, – заметил Кай, глядя на приближающийся город без всякого интереса. – Мы – беглые преступники на угнанном корабле с дырой в борту.

– У нас есть я, – хмыкнул Варик. – Я знаю пару старых кодов контрабандистов. Мы сядем в грузовом порту, в "Теневом Секторе". Там не задают вопросов, если платишь наличными.

– У нас нет наличных, – напомнила Лена.

– У нас есть две бочки высокооктанового эфира, которые мы "одолжили" у пиратов, – Варик похлопал по карману. – Здесь это стоит дороже золота.

«Стрекоза» снизилась, маскируясь в тени огромного торгового баркаса, груженного лесом. Они прошли через защитный периметр острова, используя старые коды транспондеров, которые Варик хранил в своей механической руке.

Грузовой порт Люминора, в отличие от остального города, был местом шумным и хаотичным. Доки были заставлены контейнерами. Грузчики – в основном големы или люди с дешевыми экзоскелетами – таскали ящики. Варик посадил корабль на дальней площадке, скрытой за штабелем труб.

– Кай, накинь капюшон, – скомандовал генерал, проверяя револьвер и пряча его под плащ. – Твои глаза слишком приметные. И держи рот на замке. Мы – торговцы металлоломом с Пограничья. Я – капитан, Лена – механик, ты – грузчик-дурачок. Понял?

Кай молча кивнул и натянул капюшон своего прожженного плаща на самый нос.

Они вышли в город. Даже грузовой район Люминора поражал своей стерильностью. Улицы были вымощены белой плиткой, которая, казалось, поглощала грязь. Воздух пах не углем и рыбой, а жасмином и ванилью – искусственные ароматизаторы распылялись из скрытых форсунок на фонарных столбах.

Но самым странным были люди. Вокруг ходили мужчины и женщины в легких шелковых туниках пастельных тонов. Они не спешили. Никто не кричал, не ругался. И все они… улыбались.

Это были не улыбки радости от встречи с другом или хорошей шутки. Это были приклеенные, застывшие гримасы безмятежности. Глаза прохожих были слегка расфокусированы, словно они находились под легким кайфом.

Кай чувствовал, как у него начинают чесаться ладони. Его эйдетическая память, обостренная до предела, фиксировала детали, которые пропускали остальные. Вон тот мужчина, который подстригает кусты в парке – у него на шее старый шрам от ожога, характерный для каторжников с серных рудников. Но он напевает веселую детскую песенку и улыбается кустам. Женщина с коляской – её ребенок плачет, надрываясь от крика, но она смотрит на небо с блаженным выражением лица, даже не пытаясь его успокоить.

– Здесь что-то не так, – прошептал Кай, когда они свернули на торговую улицу. – Слишком… тихо внутри людей. Я не чувствую их тревоги. Вообще.

– Не будь параноиком, – буркнул Варик, разглядывая витрину с дорогим оружием. – Люди просто живут хорошо. Не везде же помойка и депрессия, как у нас в Секторе-7. Может, они просто счастливы.

– Счастье не выглядит так, – возразила Лена. Она тоже заметила странности. – Это выглядит как лоботомия.

Они подошли к магазину запчастей "Шестеренка и Искра". Витрина была чистой, внутри горел теплый свет. Колокольчик звякнул, когда они вошли.

За прилавком стоял старик-торговец в белоснежном фартуке. У него были седые волосы, уложенные в идеальную прическу, и розовые щеки. – Добро пожаловать, друзья мои! – воскликнул он, раскинув руки, словно встречал любимых внуков. – Какой чудесный день, не правда ли? Солнце сегодня особенно ласковое!

– Эфирные конденсаторы для класса "Вихрь" есть? – спросил Варик, пропуская любезности.

– Конечно, конечно! – закивал старик. – У нас есть всё для путешественников. Проходите, смотрите. Мы рады гостям.

Лена начала осматривать полки, проверяя детали. Варик торговался. Кай остался у входа, наблюдая. Его взгляд упал на странное устройство, стоящее на прилавке, рядом с кассой. Это был не кассовый аппарат. Это был большой, стационарный Сифон. Он был подключен не к розетке, а к сложной системе медных труб, уходящих прямо в пол. Стекло Сифона было темным, закопченным изнутри, словно через него пропустили тонны энергии.

– Сколько за конвертер? – спросил Варик.

– О, мы не берем золотом, друзья мои, – улыбнулся старик еще шире. Его глаза были прозрачными, водянистыми, как у слепого. – В Люминоре деньги – это пережиток прошлого. Мы построили общество без алчности.

– А чем вы берете? – насторожилась Лена, положив руку на кобуру с излучателем.

– Плохими воспоминаниями, – ответил торговец. Его голос стал медовым, гипнотическим. – Наш Лорд, великий Иллюзор, создал систему Очищения. Вы отдаете нам свои страхи. Свою боль. Свою горечь поражений. Свои ночные кошмары.

Он погладил Сифон рукой. – Вы отдаете мусор из своей головы… и получаете товар. Или еду. Или жилье. Жизнь без боли – это дар Люминора. Мы все здесь чисты. Мы забыли, что такое страдать.

Кай замер. Пазл сложился. Улыбки на улицах. Безразличие матери к плачущему ребенку. Это был не рай. Это была фабрика.

– Вы выкачиваете из людей личность, – сказал Кай громко, снимая капюшон. – Боль – это часть нас. Страх учит не совать руку в огонь. Скорбь учит ценить живых. Если вы заберете всё плохое, что останется? Куклы?

Торговец перестал улыбаться. Но его лицо не выразило гнев или удивление. Оно стало совершенно пустым, гладким, как маска из воска. – Боль не нужна, – сказал он механическим, лишенным интонаций голосом. – Лорд забирает боль. Лорд делает нас чистыми. Лорд защищает нас от Тишины.

Он нажал кнопку под прилавком. Двери магазина мгновенно захлопнулись. Магнитные замки щелкнули. Тяжелые стальные жалюзи с грохотом опустились на окна, отрезая их от солнечного света.

Вспыхнул красный аварийный свет. – Нарушение протокола счастья, – проскрипел механический голос из динамиков. – Обнаружены носители негативных эмоций. Приступить к принудительному очищению.

Из подсобки вышли четверо стражников. Они не были похожи на Чистильщиков Совета. Их лица были скрыты зеркальными шлемами, в которых отражались испуганные лица героев. Их броня была белой, стерильной. В руках они держали дубинки, искрящиеся фиолетовым электричеством – психо-шокеры, стирающие кратковременную память.

– Кажется, мы не сойдемся в цене, – Варик сплюнул на пол и его механическая рука с щелчком трансформировалась, выдвигая короткое, острое лезвие. – Лена, хватай конденсаторы. Кай, не спали тут всё к чертям.

Стражники двигались молча и слаженно. Они не кричали приказов, не пытались запугать. Они просто шли вперед, сжимая шокеры, как хирурги сжимают скальпели, готовые вырезать опухоль. Их зеркальные шлемы отражали красный аварийный свет, превращая их в демонов.

– Лена, в укрытие! – рявкнул Варик, опрокидывая тяжелый стеллаж с деталями, чтобы создать баррикаду.

Лена нырнула за прилавок, прижимая к груди коробку с конденсаторами. Она выхватила свой импульсный излучатель, но стрелять не спешила – в тесном помещении рикошет мог убить своих.

Первый стражник перепрыгнул через поваленный стеллаж. Варик встретил его ударом механической руки. Стальной кулак врезался в грудную пластину брони, оставив вмятину, но стражник даже не пошатнулся. Он ударил дубинкой. Разряд электричества прошел по кибер-руке генерала, заставив сервоприводы заискрить и отключиться на секунду.

– Черт! – выругался Варик, отступая. – У них изоляция! Моя сталь против них бесполезна!

Второй стражник зашел с фланга, нацелившись на Лену. Она выстрелила, но луч её оружия отразился от зеркальной брони и прожег дыру в потолке. – Зеркала! – крикнула она. – Они отражают энергию! Мой лазер их не берет!

Кай стоял у двери, лихорадочно осматриваясь. У него не было оружия. Его магические резервы были пусты после битвы с пиратами и Левиафаном. Он мог создать лишь слабый порыв ветра или искру, но этого не хватит против бронированной элиты.

Третий стражник надвигался на него. В зеркале его шлема Кай видел свое отражение: бледное, испуганное лицо с фиолетовыми глазами. И тут его осенило. «Зеркала отражают свет. Магия – это тоже свет, только иной природы. Эфирный спектр». Весь этот город был построен из зеркал. Здания, броня, даже стены магазина были увешаны ими.

Кай схватил тяжелое бронзовое зеркало в витиеватой раме, висевшее на стене. Оно весило килограммов десять, но адреналин придал сил.

– Эй, пустые! – крикнул он, привлекая внимание стражников.

Он не стал бить зеркалом врага. Вместо этого он развернул его отражающей поверхностью к стационарному Сифону на прилавке. Тому самому, который был подключен к городской сети труб.

– Лена! Перегрузи сеть! – заорал Кай. – Стреляй в трубу под Сифоном!

Лена поняла его замысел мгновенно. Инженерный мозг сработал быстрее страха. Она высунулась из укрытия и выстрелила из излучателя в упор, прямо в медный патрубок, уходящий в пол.

Труба лопнула с оглушительным свистом. Из разрыва вырвался не пар. Вырвался *сырой Эфир*. Сжатая, концентрированная энергия чужих воспоминаний – боли, страха, горя, которые город выкачивал из жителей годами. Это был поток фиолетового огня, густой и вязкий.

Кай шагнул под струю, закрываясь зеркалом как щитом. Зеркало в Люминоре были сделаны из особого сплава. Оно не расплавилось. Оно *отразило* удар.

Поверхность зеркала сфокусировала хаотичный выброс энергии в тонкий, плотный луч. Кай, сцепив зубы от напряжения (зеркало нагрелось до температуры утюга), направил этот луч на стражников.