Камыр Батыр. Становление легенды
Редактор Гульназ Закирова
Иллюстратор Алия Фархутдинова
© Айдар Ризванов, 2025
© Алия Фархутдинова, иллюстрации, 2025
ISBN 978-5-0068-6104-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
Он обладал силой сотни воинов, и любой царь мечтал заполучить такого батыра к себе на службу. За ним охотились всю сознательную жизнь, но он умело скрывался: менял имена и места жительства. В поисках свободы он ушёл далеко на восток, где ему предстояло встретиться с новыми вызовами судьбы.
Глава 1. Ветер перемен
Дождь лил вторые сутки. В деревне ремесленников, что раскинулась на левом берегу реки Ак-Итиль, никто сразу и не заметил, как во двор въехал всадник на чёрном коне. Только вспышки молний выхватили из темноты фигуру человека в балахоне. Тогда на крыльцо в сопровождении десятка мужчин с вилами и мотыгами в руках вышел староста.
Конь под всадником еле держался, видно было, что животное измучено. Путник остановился в десяти шагах, медленно соскользнул с седла и заговорил:
– Меня зовут Кабир. Я странник и не причиню никому вреда. Мне и моему коню нужно немного отдохнуть.
С этими словами он бросил к ногам деревенских мешочек, тот упал с мягким звоном монет. Мужчины переглянулись, староста вполголоса что-то сказал своим, а потом выступил вперёд:
– Я Асей, староста этой деревни. Путникам с мирным намерением мы рады. Твоего коня сейчас отведут в стойло и накормят, а ты заходи в дом – будешь моим гостем.
Он велел людям заняться лошадью, поднял мешочек и жестом пригласил Кабира следовать за собой.
Дом старосты был сложен из тёмных, потемневших от времени брёвен, с соломенной крышей, как и у остальных в деревне. Поднявшись по широким ступеням крепкого крыльца, Кабир оказался в просторной горнице с белёной печкой. Возле неё сидели дети разных возрастов – все они с любопытством уставились на чужака.
Кабир снял мокрый балахон – под ним оказалось мощное, мускулистое тело воина, пальцы которого были толщиной с руку обычного человека.
– А ты что, батыр? – вдруг выпалила самая младшая девочка, беловолосая, как молоко. Она сидела на печи и, видно, не сдержалась.
– Залия! – тут же одёрнул её отец. – А ну, марш спать! Завтра же не праздник морковки – всем на работу.
Дети нехотя разбрелись по постелям. Когда стало тихо, Асей снова повернулся к гостю:
– Проходи к столу, угощайся.
На столе в глиняном кувшине стоял медовый отвар. Рядом лежали лепёшки с яично-луковой начинкой и отваренная репа. Кабир молча начал есть, кивая разговорившемуся хозяину, не прерывая того ни вопросами, ни замечаниями.
Асей рассказал, что деревня их – ремесленная. Тут делают глиняные горшки, куют железо, даже изготавливают украшения. Живут за счёт обмена: меняют свои изделия на продукты и пушнину. Торгуют с купцами из Булгарии, с племенами башгурдов. Староста говорил охотно, но внимательный гость уловил – тот явно что-то не договаривает.
Когда трапеза подошла к концу, Кабир откинулся чуть назад и, оглядевшись, негромко спросил:
– А где твоя хозяйка?
Асей погрустнел, опустил глаза:
– Она ушла от нас, – тихо ответил он. – Я сам поднимаю детей. Её не стало в день рождения Залии.
Повисла тишина. Через несколько минут староста поднялся, провёл гостя в угол комнаты, показал тёплое место на печи.
Кабир устроился поудобнее. Как только его глаза сомкнулись, он провалился в глубокий сон.
Во сне батыр увидел прекрасную девушку с телом змеи. Она звала его сладким, обволакивающим голосом, тянула за собой, загадочно улыбалась. Он сделал шаг – и вдруг почувствовал, как что-то тащит его назад, цепляется за одежду.
Посмотрев вниз, Кабир увидел Залию, ту самую беловолосую девочку. Она держала его за штанину и шептала еле слышно:
– Это Аждаха. Не иди за ней. Это Аждаха…
Ранним утром Кабир проснулся от тихого пения Залии. Девочка играла с вырезанной из дерева куколкой, покачивала её в ладонях и напевала песенку – про леса, горы, про то, как когда-нибудь она станет маленькой птичкой и улетит высоко в небо.
– Доброе утро, Залия, – сказал Кабир с улыбкой. – Ты очень красиво поёшь.
Девочка смутилась и покраснела, но всё же запела чуть громче, как будто на радость гостю. Закончив песню, она подошла ближе и произнесла:
– А я знаю, ты не простой человек. Ты – батыр.
Кабир подмигнул:
– Только никому не говори. Договорились?
– Обещаю. Я буду молчать, как рыбка в пруду! – важно заявила Залия.
Потом хлопнула в ладоши и воскликнула:
– А теперь завтракать! Я сама напекла лепёшек с земляникой.
Она усадила гостя за стол, налила в кружку свежего молока из глиняного кувшина и села напротив. Пока Кабир с аппетитом ел, девочка болтала без умолку: рассказывала про отца, братьев и сестёр, которые с раннего утра трудятся на глиняных карьерах, лепят горшки, делают украшения на продажу. Вспомнила и соседских мальчишек: дерётся с ними, потому что дразнят, зовут «маленькой мышкой».
Кабир с удовольствием ел горячие лепёшки, давно не пробовал такой простой и вкусной пищи.
– Значит, ты в этом доме главная хозяйка? – спросил он с улыбкой, поднимая кружку. – Готовишь, прибираешься, следишь за порядком?
Залия тяжело вздохнула.
– Да. Что поделаешь. У меня нет ни мамы, ни бабушки. А в поле трудиться я ещё мала, вот меня и оставляют присматривать за домом.
Кабир доел последнюю лепёшку и с чувством поблагодарил:
– Спасибо тебе, Залия. Где я только ни бывал, много путешествовал, видел самые дальние уголки Булгарии, но таких лепёшек, как у тебя, нигде не ел.
Девочка снова залилась краской. Она намотала белоснежный локон на палец и еле слышно прошептала:
– Спасибо.
Кабир тепло посмотрел на неё.
– А у меня есть для тебя подарок, – сказал он.
Батыр встал из-за стола и подошёл к своему плащу, который висел на стене и успел за ночь высохнуть. Надев его, сунул руки в глубокие карманы и, нахмурившись, начал шарить внутри. Через мгновение его лицо посветлело, он широко улыбнулся.
Батыр подошёл к Залие и, раскрыв ладонь, протянул ей золотое кольцо с рубиновым камнем.
– Это тебе. Его когда-то давно подарила одна царица за то, что я спас её от нападения чужеземцев.
Глаза девочки заблестели. Она осторожно протянула маленькую ладошку и взяла подарок. Примерив кольцо, вздохнула:
– Спасибо. Но оно слишком большое, болтается, так можно и потерять.
Кабир бережно взял кольцо обратно и, ловко сжав его своими сильными пальцами, подал снова:
– А теперь?
Залия опять надела кольцо. Оно село, как влитое. Радостно вскрикнув, девочка запрыгала на месте, любуясь своей первой драгоценностью. Затем кинулась к Кабиру, обняла его за ногу и прижалась всем телом.
– Я никогда не сниму это кольцо! – сказала она, глядя снизу вверх. – Ты лучший Батыр на свете! Хотя… до тебя я ни одного не видела, но ты всё равно – самый лучший!
Кабир рассмеялся, наклонился и ласково погладил её по голове:
– Теперь ты можешь всегда рассчитывать на мою помощь. Мы с тобой друзья на всю жизнь.
Их утреннюю идиллию нарушил шум с улицы. За окном послышались голоса, перебивающие друг друга – люди громко что-то обсуждали. Кабир быстро вышел на крыльцо.
На деревенской площади собрались жители. Они возбуждённо переговаривались со старостой. Завидев Батыра, все разом замолчали. Асей подошёл к нему:
– Этой ночью кто-то увёл наших лошадей, – сказал он. – И твоего коня тоже. Мы решили идти по следу. Ты с нами?
Кабир молча кивнул и двинулся вслед за старостой к конюшне. Одна из её огромных дверей валялась в грязи, сорванная с петель. Внутри царил беспорядок: сено было раскидано, вёдра и перекладины от стойл – разбросаны по углам. Повсюду отпечатки копыт – свежие, чёткие. След вёл вдоль берега, вверх по течению реки.
К поисковой группе присоединился десяток деревенских мужчин. Кто с вилами, кто с топорами – чем богаты, тем и вооружились. Провожавшие их женщины стояли в стороне. Среди них была и Залия. Она обняла отца и вручила ему узелок:
– Это лепёшки. Не забудь угостить нашего гостя. Хорошо?
Асей бережно поцеловал дочь в макушку:
– Хорошо, солнышко. Ты у меня такая же добрая, как твоя покойная матушка.
Залия подошла к Кабиру, знаком показала ему наклониться и шепнула на ухо:
– Прошу, Батыр, позаботься о наших людях. А я обещаю – к вашему возвращению напеку много лепёшек!
Кабир наклонился в ответ, улыбнулся:
– Договорились. Но только с земляникой, как я люблю. Обещаю – мы ещё обязательно встретимся.
Быстро попрощавшись и не теряя времени, отряд выступил по мокрой, раскисшей земле, по следам, оставленным копытами. Шли молча, сосредоточенно. Кабир поравнялся со старостой и спросил:
– Часто у вас происходят такие кражи?
Асей усмехнулся уголком рта:
– Мы живём на границе нескольких племён и государств. Каждый, кто рядом, считает, что это его земля. Каждый норовит доказать, что он здесь – хозяин. Думаю, это дело рук башгурдов. Вон, кстати, видишь? Уже их юрты виднеются.
Кабир поднял голову. На пригорке показались кожаные шатры – округлые, крепко сбитые. Над ними трепетал на ветру флаг – на нём был изображен аист.
– Это их тотемное животное, – добавил Асей. – Они поклоняются аисту.
Войдя в поселение, Кабир и деревенские застали страшную картину. Повсюду – бездыханные тела. Кто-то сжимал в руках меч, кто-то застыл, упав рядом с луком и рассыпанными стрелами. Было очевидно: здесь произошла схватка, в которой это племя проиграло.
Кабир замер, прислушиваясь. Из-под большого медного котла, опрокинутого набок возле одной из юрт, доносились приглушённые всхлипы. Кабир молча указал на него. Мужчины тут же окружили котёл. Батыр шагнул вперёд, поддел его рукой и откинул в сторону.
Под ним, съёжившись в комок, сидел мальчик. Хрупкий, босой, весь дрожал. Он обхватил колени и пытался сдерживать слёзы, но время от времени всё же вытирал глаза худыми ладошками.
– Что здесь произошло? Кто напал на вас? – спросил Асей, присев на корточки рядом.
Мальчик медленно поднял голову. Его взгляд блуждал, как будто он смотрел сквозь людей. Он сделал глубокий вдох, собираясь с силами, и начал говорить:
– Вчера целый день и всю ночь без остановки лил дождь. Отец сказал мне привязать коней под деревьями, чтобы уберечь от непогоды. Я вышел из юрты и увидел других ребят из нашего племени. Им тоже старшие велели перегнать коней в безопасное место.
Мы пошли перебежками от одного дерева к другому, к реке, где паслись наши лошади. Там трава самая сочная и густая, она даёт силу и выносливость. Было ужасно жутко: небо гремело, вспышки ослепляли, ветер швырял нам в лица дождь. Но у нас в племени с детства учат не бояться: ведь мы – дети Аиста. А Аист летает высоко, и ему нипочём ни дождь, ни гром, ни зной, ни холод.
Когда дождь немного ослаб, мы выбежали к коням. Но они… они не слушались. Стояли, как вкопанные. Мы дёргали их за поводья, звали – бесполезно. Трава была мокрой, ноги скользили, многие падали. Никто не мог сдвинуть лошадь с места.
Тогда я крикнул, что побегу за старшими. Я повернул обратно к юртам… – губы его дрогнули. Он тяжело сглотнул и, словно проживая всё заново, продолжил:
– Отбежав шагов на десять, я вдруг услышал позади странный треск, будто лопались угли. Обернулся и увидел, как из-за табуна поднимался силуэт женщины. Она медленно двигалась вперёд, её зелёные глаза сверкали и всматривались в каждого стоящего человека.
Мои друзья застыли. Я закричал: «Вы чего стоите?! Бегите!» – но никто даже не пошевелился. Только она меня услышала, посмотрела прямо мне в душу. И с той секунды я уже не мог ни двинуться, ни вдохнуть, ни крикнуть. Она плыла по земле – не шла, а скользила над мокрой травой, будто ветер нёс её.
Когда до меня оставалось не больше пяти шагов, я понял, что у неё не было ног. Вместо них извивалось змеиное тело. Она не шла, а ползла.
Я взмолился духу Аиста, умолял о защите. И в этот миг в небе прогремел гром, вспыхнула молния. Колдовство рассеялось. Я смог вырваться: рванул в кусты, сквозь ветви, через грязь. Сердце колотилось так, что я едва слышал собственные шаги.
Я вбежал в лагерь, закричал:
– Беда! Беда! Все выходите! На нас напало чудище!
Люди выбегали из юрт и замирали, уставившись на меня. А я понял… она стояла за моей спиной.
Аждаха преследовала меня до самого лагеря. И начала убивать всех, кто попадался на пути.
Я увидел под ногами казан, в котором мы по праздникам готовим еду для всего племени. Схватил его, поднял и ударил её по хвосту. В ответ она ударила меня тяжелым телом так, что я отлетел вместе с котлом. Сначала ударился о дерево, потом упал на землю.
Мне повезло спрятаться под казаном, через щель я видел, как она ползёт вслед за табуном. Живые из моего племени в страхе бежали. Остальных – женщин, детей, раненых и лошадей – она увела в рабство. Наши воины, которые не поддались чарам, пытались сражаться, но она пришла не одна, её слуги перебили почти всех наших мужчин.
Её лицо было закрыто чёрной вуалью, из-под которой виднелись только ярко-зеленые глаза. Она смотрела и как будто приказывала, а люди покорно шли за ней, не сопротивляясь.
Я просидел под казаном полдня. Даже заснул… А потом пришли вы.
Мальчик не удержался и громко зарыдал.
Кабир сжал кулаки и обвёл взглядом присутствующих. При слове «Аждаха» лица многих побледнели, мужчины засуетились. Асей отвернулся и задумчиво молчал, уставившись куда-то вдаль, за линию леса.
До заката оставалось совсем немного. Было решено: остаться здесь, похоронить погибших и переждать ночь.
Глава 2. Воспоминания из прошлого
Они сидели у костра. Ночь укрыла лагерь густым покровом, лишь пламя потрескивало да сопел во сне свернувшийся калачиком мальчик. Кабир молча разглядывал Асея. Тот сидел напротив, уставившись в огонь, и, казалось, находился очень далеко отсюда.
– Мне кажется, ты знаешь, кто это был, – тихо сказал Кабир, прерывая затянувшееся молчание.
Асей ответил не сразу. Лишь через некоторое время он начал говорить, не отрывая взгляда от языков пламени:
– Когда я впервые пришёл в эти края с семьёй, мне стукнуло пять. Мой дед тогда был старостой деревни. Крепкий такой. Мы бежали от войны, искали место, где можно начать всё заново. И нам показалось, что нашли его здесь.
Сначала всё было спокойно. Мы жили дружно, торговали с племенами. Но потом стали пропадать животные. Мы думали – дикие звери. А дальше исчез первый человек. Потом женщины. Дети. Среди них была и моя мать.
Дед не выдержал. Он решил, что пришло время покончить с этим злом. Тогда он велел собрать всех женщин и детей в нашем большом доме, а сам с мужчинами выстроил оборону вокруг.
Этой ночью деревню накрыл густой туман. Я был внутри, с женщинами и детьми. Помню, как в окно смотрел: мужчины стояли с факелами, молча, по кругу. Никто не спал. В доме было тихо и тревожно.
А потом…
Под ногами медленно начал скрипеть пол. Будто кто-то ходил прямо под досками. Женщины закричали. Дед распахнул дверь, ворвался с факелом. И в этот момент пол подо мной треснул. Я провалился вниз, но успел удержаться за доску. Дед подбежал и стал тянуть меня за руки, пытался вытащить. Но что-то снизу обхватило мои ноги и потянуло вниз. Я взглянул туда… – голос Асея дрогнул, но он продолжил. – В свете факела я увидел её. Аждаху. Она была прекрасна… Черные, как шёлк, волосы. Лицо – человеческое. Но ниже талии – змеиное тело. И глаза… зелёные, пронзающие насквозь. Я посмотрел на неё и весь замер. Руки перестали слушаться, меня будто парализовало.
– Дед увидел это и бросил ей в лицо факел, – продолжал Асей, – На короткий миг пламя ослепило ее, и он сумел вытащить меня наверх, а потом прыгнул в эту яму за ней. Прямо в темноту. Я потерял сознание.
Когда очнулся, было уже утро. Мне рассказали, что дед отдал жизнь, чтобы спасти меня и деревню. С тех пор не случилось ни одного исчезновения. Ни скота, ни людей. Яму, ту самую, под домом, мы засыпали камнями. А сейчас… – он замолчал на мгновение, – сейчас на том месте стоит мой дом.
Асей посмотрел на Кабира. Его лицо исказилось, в глазах блестели слёзы.
– Я боюсь… За своих детей. Особенно за Залию. Она так похожа на мою жену. Не только лицом, но и тем, как смотрит. Как поёт. Как живёт…
Вдруг ночную тишину пронзил крик:
– Спасите! Аждаха!
Мальчик проснулся, в панике бросился прямо к Кабиру, уткнулся в его бок и задрожал всем телом.
– Тише, тише, – спокойно проговорил Кабир, накрывая его рукой. – Это был всего лишь страшный сон. Здесь ты в безопасности.
Он немного подождал, потом мягко спросил:
– Лучше скажи: видел ли ты что-то необычное перед этим нападением? И как тебя зовут?
Мальчик отдышался, вытер слёзы тыльной стороной руки, сел ближе к огню и прошептал:
– Меня зовут Тансул. Я из племени детей Аиста. Мой отец был вождём.
Он замолчал на мгновение, будто собираясь с духом.
– Несколько лун назад, до всего этого, рано утром наш лагерь разбудил громкий, странный гул. Мы даже не успели ничего понять, как по лагерю пронесся табун. Лошади были… не как обычно. Глаза – красные, безумные. Они сносили всё: юрты, людей. Кто-то кричал, кто-то пытался остановить их. Мой отец тогда сказал, что в этих коней вселился дух змеи.
Тансул замолк. Он уже не дрожал, сидел спокойно, прижавшись к Кабиру. Рядом с ним он чувствовал себя в безопасности.
Асей перевёл взгляд с мальчика на Батыра. Голос его прозвучал устало:
– Думаю, нам пора возвращаться. Коней уже не вернуть.
Кабир молча кивнул. Он держал в руках свою тяжёлую, покрытую шрамами прошлых битв, булаву. Взгляд его был сосредоточен.
– Вы идите, – спокойно сказал он. – А я догоню. У меня здесь остались дела.
Утром, попрощавшись с Тансулом и деревенскими, Кабир вновь отправился в путь. Он шёл вверх по течению реки, следуя по еле заметным следам копыт.
С самого начала его не покидало чувство, будто за ним кто-то наблюдает. Время от времени он резко оборачивался, вглядываясь в заросли. В один из таких моментов, остановившись, он громко сказал:
– Выходи. Хватит идти по моим пятам.
Через некоторое время ветки кустов раздвинулись, и оттуда неловко вышел Тансул. Он смотрел в землю и говорил почти шёпотом:
– Я хочу идти с тобой. Я должен спасти своё племя. Пожалуйста, не прогоняй меня, я могу быть полезным.
Кабир молча изучал его – юного, но уже воина. В его глазах не было страха. Только решимость. Батыр вспомнил себя в те же годы и, не говоря ни слова, махнул рукой: «иди».
Тансул просиял, подбежал и тут же принялся болтать – рассказывал, где можно по пути добыть еду, где рыба клюёт лучше, где охотиться. Кабир же шёл молча, сосредоточенно: взгляд его неотрывно следовал за следами табуна, всё дальше вдоль берега.
К вечеру путь оборвался. Следы лошадей исчезли, будто растворились в воздухе.
Путники остановились на привал, чтобы подкрепиться, обсохнуть и решить, куда идти дальше. Кабир достал из-за пазухи узел с лепёшками, которые испекла Залия и передал ему Асей. Он развернул одну и протянул часть Тансулу.
Тот с удовольствием схватил лепёшку, проглотил почти не жуя и уставился на еду Кабира. Батыр усмехнулся, отломил кусочек и снова поделился.
– Ты, гляжу, дитя не Аиста, а чайки, – сказал он, доедая свою лепёшку. – Ешь так, будто боишься, что у тебя отберут. Даже не жуешь. Смотри, если живот заболит, я ждать не буду. У меня времени в обрез.
Тансул пожал плечами и невозмутимо ответил:
– Не бойся, не заболит. Я так с детства ем. У нас в племени, если зазеваешься над казаном, будешь ходить голодным до следующей охоты. А это, знаешь, не самое весёлое ожидание.
Он довольно погладил живот и продолжил:
– В моём племени охоте уделяют большое внимание, особенно стрельбе из лука. Наши воины делают стрелы с пером Аиста, оно особой формы, и стрела летит точнее. А у тебя я заметил булаву. Ты хорошо ею владеешь? Почему выбрал именно это оружие?
Понимая, что Аист в лице Тансула теперь от него не отстанет, Кабир встал во весь рост и снял с пояса тяжёлую, почти в полроста мальчика булаву. Он положил её на землю рядом с юным спутником:
– Вот моё оружие. Простое на вид, но очень эффективное.
Глаза Тансула загорелись. Он обхватил булаву обеими руками и попытался сдвинуть её с места.
Та не шелохнулась. Паренёк пыхтел, тянул изо всех сил, пока не отпустил, отдуваясь и сгорая от смущения. Кабир громко рассмеялся:
– Ничего. Она не каждому взрослому поддаётся.
Он шагнул вперёд, поднял булаву одной левой и с лёгкостью начал вращать её в воздухе.
– Сделана из лиственницы, – пояснил он. – Поэтому тяжёлая. Но крепкая, как кость быка. Смотри, что она умеет.
Он метнул булаву в сторону старого дуба – с хрустом, треском дерево пронзило насквозь. В его стволе образовалась дупло.
– Я такого никогда не видел! – закричал Тансул. – Сейчас принесу твою булаву.
Он побежал вперёд, но стоило ему наклониться, как земля под ногами вздрогнула, и мальчик исчез в клубах пыли.
Кабир тут же сорвался с места. Подбежав к дереву, он увидел зияющую в земле глубокую черную трещину. На краю, держась из последних сил, висел Тансул. Под ним тянулась пропасть. Кабир одним прыжком оказался рядом. Он успел схватить мальчика и, укрыв его своим телом, сорвался вниз, кубарем скатываясь вглубь трещины. Земля вслед за ними задрожала, и провал захлопнулся.
Очнувшись, Кабир увидел, что они находятся в пещере. Света сверху не было – вход завалило. Рядом, с зажатой в руках булавой, лежал без сознания Тансул. Кабир поднял его на руки и пошёл вперёд по каменному коридору, освещённому горящими факелами. Он вышел в просторный зал, посреди которого плескалось озеро с мутной водой.
Решив освежиться и помыть лицо себе и мальчику, он опустился на колени и дотронулся до воды. Но вместо прохлады почувствовал жар – вода оказалась горячей, и от неё исходил странный, резкий запах.
– Что случилось? – прошептал Тансул, открыв глаза.
– Мы провалились в ущелье, – ответил Кабир, осматриваясь. – Тут происходит что-то странное.
Мальчик кивнул и, молча встав, пошёл рядом.
Они заметили: в озеро впадал тонкий ручей, уходящий в глубокий тёмный коридор. Батыр решил идти вдоль него, чтобы попытаться найти источник горячей воды. Кабир и Тансул передвигались на ощупь, то и дело скользя по мокрой каменистой поверхности.
– А если нас там ждёт Аждаха? – прошептал Тансул.
Кабир усмехнулся:
– На это и расчёт. Я очень хочу встретиться с этой госпожой, которая так мешает жить местным жителям.
Вдруг впереди, в глубине коридора, вспыхнул слабый свет. Стены расширялись, проход становился всё просторнее, а ручей, по которому они шли, постепенно углублялся – тёплая вода теперь доходила до колен, становясь горячее, чем в озере, от которого они ушли.
Скоро стало ясно: свет исходил от множества факелов, ровно и плотно вбитых в каменные стены. Кабир подошёл ближе, снял со стены один факел, затем второй – и протянул его Тансулу. Молча, плечом к плечу, они продолжили путь, не зная, что ждёт их впереди.
Глава 3. Кровь земли – встреча под землёй
Пройдя ещё некоторое расстояние по тёплому ручью, Кабир и Тансул заметили впереди свет – он был ярче того, что давали их факелы. С приближением к этому свету нарастал и гул – глухой, тягучий, словно скрип гигантского колеса.
Когда коридор вывел их к выходу, Батыр сразу же потянул мальчика к себе и спрятал обоих за широкой каменной колонной. Тень от неё полностью скрывала их, позволяя наблюдать, оставаясь незамеченными.
Перед ними открылся огромный зал – гораздо больше прежнего, где плескалось мутное озеро. В этом подземном котле громоздились странные конструкции – массивные колёса, наполовину уходящие в землю. И вращали их… люди.
Мужчины и женщины – оборванные, в цепях, с опущенными головами – без конца толкали колёса, скрипящие так, будто сама земля стонала от боли. Грубые оси вгрызались в породу, и с новым поворотом выдирали из неё всё новые слои измельчённого камня. К каждому колесу подводился ручей. Вода, касаясь раскалённых от трения осей, мгновенно становилась горячей и уходила прочь – вероятно, в то самое озеро, откуда они начали путь.
Глаза у рабов были потухшие. В грязных лохмотьях, смертельно уставшие, все в синяках и ранах, они не смотрели по сторонам, не пытались говорить. Люди смирились со своей участью и двигались, как механизмы.
Мужчины, закованные в цепи, сгружали из-под колес в носилки измельчённые породы и сваливали их в кучи неподалеку. Судя по высоте больших серых холмов, машины бурили уже давно и глубоко.
Когда очередное колесо начинало соприкасаться с землёй всем ободом, раздавалась команда надзирателя, и уставшие рабы останавливали его, чтобы заменить ось. Одни оттаскивали старую, изношенную, длиной в человеческий рост. Другие приносили новую, сращивали с торчащей из земли осью и под окрик надзирателя продолжали работу без остановки на отдых.
Надсмотрщики подгоняли рабов ударами кнутов, а тех, кто ослаб и не мог подняться, избивали до смерти. Люди старались всячески помочь друг другу: хватали падающих под руки, и, несмотря на удары плетей, держали их в строю.
Вдруг Тансул, всматривавшийся в лица измождённых рабов, замер. Среди них он узнал отца, мать, родных из своего племени. Эмоции захлестнули с головой, и он, забыв об осторожности, закричал:
– Отец! Мама!
Эхо его крика прокатилось по залу, мгновенно притянув взгляды и рабов, и десятка крепких надсмотрщиков, что стояли у колёс. Увидев чужаков, те тут же ринулись к ним.
– Тансул! Беги, сынок! – крикнул один из рабов, вцепившись в шею зазевавшегося надзирателя цепью. Это был его отец.
Взгляд Тансула, растерянный и виноватый, метался то к Кабиру, то к отцу, который уже успел обезвредить своего надзирателя и готовился встретить свою участь.
Кабир положил руку на плечо мальчику и спокойно сказал:
– Не бойся, сын Аиста. Всё будет хорошо. Спрячься за мной.
Стражники окружили их полукругом. Самый крупный, с наглым лицом и плетью в руках, усмехнулся:
– Ну наконец-то! У нас пополнение. Но сначала мы выбьем из вас вашу былую свободу!
Он занёс плеть, но Кабир молниеносно перехватил её в воздухе одной рукой. Второй – выхватил свою огромную булаву. Рывком потянул надсмотрщика к себе и ударил с такой силой, что у того разлетелись все зубы, а сам он, пролетев через весь зал, рухнул прямо на вращающееся колесо и вдребезги разнес его.
Глядя на замершие от неожиданности лица надсмотрщиков, Кабир спокойно, почти весело проговорил:
– Я хотел передать вам привет от моего друга, сына Аиста. И это только начало. Кто следующий?
Позади него Тансул зажал рот рукой, не выдержал, захихикал.
Завязалась битва. Стражники набросились на Батыра со всех сторон, но у них не было ни единого шанса. Рабы остановились и, раскрыв рты, совсем позабыв о своих колёсах, наблюдали за сражением. Кабир ловко и с чудовищной скоростью орудовал булавой. Надсмотрщики падали один за другим: с перебитыми руками, ногами, выбитыми зубами. Оставшиеся пытались даже взять его количеством, накинувшись на него одновременно. Но Кабир был готов и к этому. Вот один надсмотрщик оказался на плече, как мешок муки. Вот другой – уже под мышкой, хрипит, зовёт на помощь. А следующий – летит по воздуху, оставляя за собой кровавый след и ломая остатки колесной конструкции.
Когда последний из надсмотрщиков с глухим стоном отлетел в сторону и рухнул на камни, Кабир обернулся к Тансулу и, усмехнувшись, сказал:
– Гляди, как летают. Может, это дети воробья?
– Нет, – ответил Тансул с широкой улыбкой. – Воробьи благороднее этих падальщиков.
Они подошли к рабам, всё ещё стоявшим в оцепенении. Кабир и Тансул начали снимать с них оковы. Люди дрожали: от переутомления, от неверия в свободу, которая вдруг свалилась с неба.
Тансул обнимал каждого человека из своего племени: мужчин, женщин, стариков, узнавал знакомые лица. Его отец, освободившись от кандалов, с гордостью хлопнул сына по плечу, а потом приподнял в объятиях, крепко прижав к себе.
Многие женщины плакали. Их дети были уведены в другой зал – с момента похищения они не видели их ни разу.
Кабир, осматривая зал, заметил на противоположной стороне стену со множеством выдолбленных проходов, один из которых, наверняка, вёл туда, где могли быть дети. Он подошёл к надсмотрщику, тому самому, что первым испытал силу булавы, поднял его за шиворот, и холодно спросил:
– Что здесь происходит? Где дети?
Беззубый надсмотрщик зашипел в ответ:
– Вы… все… умрёте. Аждаха… накажет вас…
Кабир пристально посмотрел на него, затем перевёл взгляд на разъярённых женщин из племени Аиста, потом снова на надзирателя:
– Ты, похоже, не понял, что с тобой сейчас будет.
И бросил его прямо в руки матерей. Он знал: нет на свете силы страшнее, чем ярость матери, потерявшей ребёнка.
Надзиратель захлёбывался, пытаясь отползти, но женщины не дали ему уйти. Шепелявя, сбивчиво, умоляя о пощаде, он всё же выговорил:
– По той… лестнице… каменной… в проход… Он выведет вас в другой зал. Там… работы завершены… Там… дети. Они… в ямах… Добывают кровь земли… Её… собирают для Аждахи…
Сказав это, униженный и обессиленный надзиратель потерял сознание.
Не теряя времени, Кабир велел собраться. Освобождённые рабы вооружились всем, что попалось под руку – палками, звеньями цепей, обломанными досками – и во главе с Батыром двинулись дальше, туда, где были дети.
Они поднялись по крутой скользкой лестнице, которую будто облили вонючим чёрным маслом. Люди шли, цепляясь за стены и сдерживая дыхание. С каждым шагом запах становился все более резким и едким. Он жёг глаза, у людей стало першить в горле. Наконец они достигли выхода из коридора. И увидели ещё одну, не менее страшную, картину.
Пещера уходила вверх, в бездну чёрного купола. По земле, словно раскиданные по шахматной доске, стояли десятки колодцев, сложенных из крупных валунов. Их диаметр был так мал, что внутрь мог спуститься только ребёнок – теперь всё становилось ясно.
У каждого колодца, прикованные к основанию короткой цепью, трудились дети – грязные, худые, с пустыми, потухшими глазами. Они опускались внутрь и вычерпывали деревянными вёдрами чёрную, маслянистую жидкость с удушающим запахом. Затем её переливали в бочки, установленные на телегах, запряжённых лошадьми.
Но и эти лошади не были живыми существами, а только пустыми оболочками. Их глаза светились красным, они двигались строго по протоптанным тропам, без погонщиков и поводьев, будто что-то управляло ими.
Надзиратели сновали между колодцами, подгоняя детей кнутами. Один из мальчиков, выбравшись из скользкой шахты, едва стоял на ногах. Он упал, выронив ведро, густая жидкость растеклась и добралась до ног надсмотрщика, стоявшего спиной. Тот резко обернулся, его лицо перекосил гнев. Он занёс плеть. Но удара не произошло.
Откуда-то сбоку в него со свистом прилетел камень размером с человека. Он снёс надсмотрщика, впечатав его в каменную стену так, что от того остался лишь мокрый след и кнут, который упал рядом с чумазым испуганным ребенком.
Женщины же, увидев своих детей, принялись кричать, чтобы привлечь внимание надзирателей и те, не представляя с кем имеют дело, ринулись к ним навстречу.
– Я вижу, вы тоже любите полетать, – спокойно сказал Кабир, встав на пути надсмотрщиков и закрутив булаву.
Стражники бросились в атаку. Но также безрезультатно. Батыр принялся раскидывать их своей булавой. Каждого отлетевшего добивали многочисленные мужчины и женщины, вооружённые палками и камнями. Надсмотрщикам не оставили ни шанса даже подняться с земли.
Тансул тем временем бежал от колодца к колодцу, размыкая оковы, вытаскивая чумазых, испуганных сверстников. Те бросались в объятия матерей, их голоса были полны плача и радости.
Кабир, расправившись с последним надзирателем, схватил его за ногу и, подняв вниз головой, подошёл к ближайшему колодцу.
– Что это за жидкость и куда едут повозки? – произнёс он.
И с этими словами окунул того головой в чёрную жидкость.
Стражник захлебнулся, закашлялся, пытаясь отдышаться. Кабир вытащил его и повторил вопрос. Тот, заикаясь, пробормотал:
– Это кровь земли, очень горючая… Её поглощает Аждаха… Без неё она не может жить. Повозки везут её в главную пещеру, на горе… Там живёт Аждаха… Если она не получит кровь земли – заберёт вашу. Так что советую отпустить меня и моих товарищей…
Кабир помолчал. Улыбнулся.
– Хорошо, – сказал он. – Ты свободен.
Он разжал пальцы. Стражник рухнул вниз.
– Я не это имел в видуууу… – донеслось, прежде чем он плюхнулся на дно колодца.
Спасённые дети, матери, отцы – всё племя Аиста – окружили Кабира. Кто-то кланялся ему в пояс, кто-то со слезами благодарил, кто-то просто молча касался его руки, плеча, края одежды, как воина – живую легенду. Он же стоял спокойно, почти отрешённо, лишь изредка отвечая коротким кивком.
Выход из пещеры вёл ввысь по каменной, накатанной дороге, по которой всё ещё поднимались тяжёлые повозки, гружённые бочками с чёрной жидкостью. Люди направились за ними вверх, на поверхность, к свету.
Дорога вывела их в лес. Тропа терялась среди деревьев, уходя всё дальше от тьмы подземелий. Последней вышла повозка, запряжённая чёрным конём. Кабир замер. Он узнал своего верного друга и попытался привести его в чувство, но конь не реагировал. Лишь медленно брёл по дороге, чтобы нести свой груз новой хозяйке Аждахе.
Кабир опустил руку, отступил. Он всё понял.
Обернувшись к Тансулу, он положил ладонь на его плечо.
– Теперь вы свободны. Веди своё племя на восток. Там будет безопаснее. Ты можешь гордиться собой. Ты не испугался, встал, пошёл за мной и спас своих.
– А ты? – сжал губы Тансул. – Что будет с тобой?
– А мне нужно кое с кем разобраться.
Глаза Тансула наполнились слезами. Он бросился к Батыру и крепко его обнял. Он уже успел привязаться – к силе Кабира, к его спокойствию, к тому, как рядом с ним всё казалось возможным.
– А если у тебя не получится? – прошептал он. – И сюда приведут других невинных людей?
Кабир подошёл к ближайшему дереву, поднял с земли факел, решительно направился к входу в пещеру. Остановился перед одним из колодцев, бросил туда пылающее пламя и произнёс:
– Не приведут. Не бойся.
Пламя исчезло в глубине, и в ту же секунду земля вздрогнула. С глухим хлопком из недр вырвался ревущий огненный ветер. Затем проход завалило камнями и землёй. Кабира же отбросило взрывной волной в сторону.
Люди кинулись к нему, но он быстро поднялся, как ни в чем ни бывало.
Он ещё раз обнял Тансула, коротко попрощался с людьми племени и, не оглядываясь, двинулся вслед за своим конем, который медленно брёл вперёд по дороге, ведущей вглубь леса.
Кабир догнал повозку и, не привлекая внимания, забрался на неё. Среди увязанных бочек одна оказалась пустой, видно, в суматохе её не успели заполнить. С трудом втиснувшись внутрь, Батыр лёг, затаился и стал ждать, когда окажется в царстве Аждахи.
Под монотонный стук копыт уставший Батыр провалился в глубокий сон.
И снова ему снилась деревня, в которой он недавно останавливался на ночлег. Но теперь она была другой – затянутой густым туманом. В гробовой тишине из дверей домов один за другим молча выходили люди. Они шли по улице, минуя Батыра, будто его не существовало. И все направлялись к окраине.
Он обернулся, чтобы посмотреть – куда. И остолбенел. Впереди, извиваясь по земле, ползла Аждаха. Девушка с телом змеи, жуткая и прекрасная. Волоча тело, она то и дело останавливалась, поворачивалась к людям. И каждый раз её глаза вспыхивали алым светом – всё больше, всё ярче. Это был зов, от которого невозможно спастись. Толпа послушно следовала за ней.
Кабир хотел броситься вперёд, но чей-то шепот остановил его. Он обернулся и увидел Залию, которая, проходя мимо него, сказала:
– Не смотри ей в глаза, – прошептала она. – Пожалуйста, спаси нас.
Он сделал шаг, готовясь напасть на чудовище. Но внезапно Аждаха оказалась прямо перед ним.
Её лицо нависло над ним, глаза, наполненные ненавистью, сияли, как расплавленный рубин. Кабир не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Только глаза его были открыты, и смотрели они в её бездну.
– Уходи, – прошипела она. – Это мои земли. Здесь тебе не рады.
И всё вокруг исчезло в клубах тумана. Он услышал:
– Тр-р-р-р! Тр-р-р-р-р, стой! Кому говорю – стой!
Он проснулся, мгновенно собрался и затаился внутри бочки. Теперь оставалось ждать подходящего момента для молниеносной атаки.
Глава 4. Старые знакомые
Бочка взорвалась изнутри: крышка отскочила в сторону, доски разлетелись, и из неё, с боевым кличем и булавой наперевес, выскочил Кабир. Он уже готовился нанести сокрушительный удар, как вдруг остановился.
Перед ним, в боевых позах с вилами и топорами, но испуганными глазами стояли Асей и мужчины из деревни.
– Стой! Это мы, твои друзья! Не убивай! – они попятились назад, бросая оружие и вскидывая руки вверх.
Кабир грозно спросил:
– Что вы тут делаете? Вы же вернулись в деревню.
Асей, отдышавшись, поспешил объяснить:
– Мы и вернулись. Убедились, что всё в порядке, племя ушло на восток, как ты сказал. И решили, что не можем просто сидеть сложа руки. Мы пошли по твоим следам. Услышали грохот в лесу, пришли, и тут ты, из бочки, как шайтан.
Кабир усмехнулся и опустил булаву.
– Теперь понятно.
Асей продолжил:
– Куда путь держишь? Мы пойдём с тобой. Поможем одолеть эту Аждаху.
Кабир повернулся к повозке. Его чёрный конь стоял рядом, безмятежно жевал густую лесную траву, будто никогда и не был во власти тёмных чар.
– Она должна была привести меня к логову, – пробормотал Батыр. – Но, похоже, заклятье развеялось.
Асей прищурился, глядя вперёд, и указал рукой:
– Вон там, видишь? Одна единственная дорога. Ведёт прямо на ту скалистую гору. По свежим следам от повозок можно найти вход в пещеру. Думаю, они идут именно туда.
Кабир кивнул. Подошёл к коню, попытался оседлать, но тот, даже не обратив на него внимания, просто улёгся на бок прямо на траву и продолжил жевать, как ни в чём ни бывало.
Асей подошёл ближе, погладил животное по шее:
– Видно же – несколько дней, как не ел. Он обессилел.
Кабир вздохнул, привязал поводья к ближайшему дереву в тени. Пусть отдохнёт.
Пешим шагом отряд двинулся дальше по дороге. Тропа вела из леса вверх к холму, а оттуда к подножию скалистой горы. Добравшись до вершины холма, Асей предложил остановиться и подкрепиться. Кабир, не евший долгое время, кивнул. Асей снял с пояса большой мешок, аккуратно развернул свёрток из ткани с красными орнаментами – и на траве, словно по волшебству, появился походный стол: свежий хлеб, зелень, варёные яйца, румяные яблоки и глиняный кувшин с молоком, аккуратно закупоренный деревянной пробкой.
С вершины холма открывался поразительный вид. Внизу – золотые поля, зелёные кроны лесов, и извивающаяся, как змея, река. На тихой воде плавали утки, изредка перекликаясь не громким кряканьем. Кабир смотрел вдаль, думал о своём. Рядом Асей негромко приговаривал:
– Ешь, батыр. Тебе нужны силы. Ешь, пожалуйста.
Кабир заметил, что никто из спутников не притрагивается к еде. Все сидели молча, наблюдая за ним, будто ждали чего-то. Он перевёл взгляд на Асея.
– Почему вы не едите?
Староста слабо улыбнулся:
– Мы уже ели. Мы – деревенские. Привыкли и к холоду, и к голоду. Главное, чтобы ты был сыт. Ты – наш единственный шанс.
Кабир продолжал глядеть на него, и после короткой паузы спросил:
– Как дела у Залии?
Асей замешкался. Его глаза метнулись в сторону, потом вновь вернулись к Батыру. Он отвёл взгляд.
– Всё хорошо, она дома. Скучает.
Кабир встал. Положил недоеденный хлеб на ткань и сказал твёрдо:
– Тогда пошли скорее, покончим с этой Аждахой. Чтобы ты мог вернуться к ней домой.
Он сделал шаг. Потом ещё один. Но на третьем всё закружилось. Земля поплыла. Ноги будто налились свинцом, перестали слушаться. Он успел обернуться и уже помутневшим взглядом увидел, как Асей бросается вперёд, ловит его, аккуратно укладывает на траву. Теряя сознание, Кабир услышал его слова:
– Прости нас, батыр. У неё – наши жёны, наши дети. Если мы не приведём тебя, она убьёт их.
Когда Кабир открыл глаза, он не знал, сколько прошло времени. Он висел в цепях, прикованный к отвесной скале. Под ним – огненная вода, от которой вверх поднимался жар, обжигающий кожу и иссушающий губы. Голова раскалывалась от боли, тело не слушалось.
Неподалёку он увидел таких же несчастных рабов, некоторые уже успели отдать душу. Рядом, на той же скале, висел и Асей. Он плакал.
Заметив, что Кабир очнулся, он вскрикнул:
– Прости! Прости нас, батыр! Аждаха обманула нас! Она обещала отпустить женщин, детей, если мы приведем тебя. А сама продала их в рабство дикому племени Вису. Они давно поклоняются ей, приносят золото, дары, – он сотрясался от рыданий. – Что я наделал? Моя маленькая Залия… Нет мне прощения!
Кабир отвёл взгляд от плачущего Асея, и увидел, что посреди этого мрачного зала страданий, как каменный остров в море огня и боли, возвышалось круглое поле с идеально ровной, блестящей, словно отполированной поверхностью. На нём, восседая на изогнутом золотом троне, словно царица, устроилась Аждаха. В одной руке она держала кубок, из которого неспешно пила чёрную, как ночь, «кровь земли». Тело её изгибалось по-змеиному, глаза светились красным пламенем. На губах застыла насмешка.
Увидев, что Батыр очнулся, она сделала глоток, отставила кубок и скользнула к нему по скале, словно масло по горячему камню.
– Так вот ты какой, чужеземец. Батыр, – её голос был шелестом листвы, шипением змеиной чешуи, чарующим и опасным. – Я знаю все твои тайны. Ты сильный. Ты храбрый. Работай на меня. Не противься и не пытайся бежать. Как ты уже понял, ты всегда попадешься в мою ловушку.
Она резко выдохнула – и огненный шар, вырвавшийся из её пасти, обжёг лицо Кабира. Аждаха рассмеялась, длинно, мерзко. Кабир поднял голову и замер. На кончике её хвоста поблёскивало то самое кольцо – его подарок Залие.
Он сжал кулаки. Всё стало ясно.
– Это не я, это ты попала в мою ловушку, – прохрипел он.
Он разорвал цепи и, резко оттолкнувшись ногами от скалы и выдрав куски горной породы, прыгнул прямо на Аждаху.
Она от неожиданности попятилась назад, но удар цепей пришёлся ей точно в голову. Аждаха взвизгнула, попыталась отползти, но было поздно – Кабир приземлился рядом. Она металась, яростно била хвостом, царапалась когтями, но Кабир уклонялся и, размахивая цепью, то и дело попадал ей в голову и по телу. Остановившись от усталости, Аждаха в отчаянии уставилась на него: глаза её вспыхнули, пытаясь околдовать. Но Кабир вспомнил сон и совет Залии, и закрыл глаза, схватив ее одной рукой за хвост так крепко, как только мог, а другой продолжая отвешивать тумаки. Аждаха, визжа от боли, пыталась быстро уползти и волокла за собой Кабира по многочисленным коридорам и лабиринтам своего царства.
Окончательно выбившись из сил, она взмолилась:
– Кто ты? Прошу, не убивай меня! Дай мне уйти, я не потревожу вас.
Но Кабир сжал хвост ещё крепче и закричал:
– Я – Камыр Батыр. Человек из теста. Так тебе и поверил, змеюка!
Он изо всех сил ударил ее кулаком по голове, закрутил чудовище над головой, словно диковинного змея, и с рёвом швырнул в озеро огненной воды. С глухим ударом она исчезла в пламени. Взрыв, подобный гневу неба, озарил зал бело-красным светом. Всё закончилось.
Кабир разжал ладонь, в которой лежало маленькое колечко, и положил его в карман. Затем вернулся и освободил всех оставшихся рабов. Впереди его ждала длинная, трудная дорога на север.
Глава 5. Знакомство с народом Вису
Камыр Батыр вывел всех бывших рабов из пещеры-темницы Аждахи. Асей всю дорогу шёл рядом и не переставал просить прощения за то, что вместе с другими односельчанами усыпил его.
– Расскажи мне про племя Вису. Что о них знаешь? – перебил Кабир, направляясь к своей лошади.
Асей вздохнул, опустил глаза и начал:
– Это дикое племя, живет далеко на севере. Разговаривают они на своём языке. Некоторые самые смелые булгарские купцы ездили к Вису обменивать железные изделия на пушнину, золото и большую рыбу. Но недавно все связи с ними оборвались.
– Почему? – перебил Батыр.
– С Вису много торговали наши купцы из Сувара. Царь Тайрук очень любил золото, а ещё больше – свою младшую дочь. И вот в одно из путешествий царь лично поехал на север с войском, купцами и взял с собой дочь. Он хотел, чтобы она сама выбрала себе украшение. Но по пути на них напали разбойники, которые застали врасплох суварцев. Говорят, что это сами Вису напали, ограбили и похитили дочь царя. Часть войска Сувара было разгромлено, и царь Тайрук, спасаясь с остатками воинов, вернулся домой. С тех пор он опечален и не находит себе покоя. Много раз собирал войска, но так и не смог найти свою дочь.
Асей замолчал.
– А далеко до их земель? – спросил Кабир.
– Путь туда неблизкий, месяца два. Дни там короткие, а ночи длинные. В этом племени все мужчины крепкие и высокие, подчиняются своему царю, который устраивает набеги и грабит соседей. Их тяжело найти, они живут в густых, непроходимых лесах, поэтому их ещё называют лесным народом.
– Зачем им понадобились рабы? – нахмурился Кабир.
Асей грустно усмехнулся.
– Сами Вису – воины. А для хозяйства им нужны рабы. Их земли очень богаты золотом, поэтому они частенько меняют золото на рабов, пополняя своё племя несчастными, покорными людьми. Теперь я, наверное, никогда не увижу свою маленькую Залию…
Асей шел и плакал, приговаривая, что жизнь для него больше не имеет значения.
Камыр Батыр положил руку ему на плечо:
– Хватит посыпать голову пеплом. Я обещаю – сделаю всё, чтобы вернуть тебе семью.
Спускаясь с холма, Батыр увидел своего чёрного коня. Тот за время его отсутствия отдохнул, подкрепился и теперь стоял твердо, с гордо поднятой головой. Завидев хозяина, конь радостно заржал. Кабир с улыбкой прыгнул в седло, закрепил на поясе свою булаву, которую ему нашел и принес один из жителей деревни, попрощался с Асеем и поскакал на север.
И день, и ночь мчался Батыр, останавливаясь на редкие привалы, чтобы подкрепиться и дать коню немного отдохнуть. Но тот, будто понимая, что нельзя терять времени, нёсся вперед как молния, преодолевая непроходимые земли.
Лиственные деревья всё реже попадались на пути, уступая место густым, тёмным елям и стройным пихтам. Дни становились короче, а ночи – длиннее. Иногда Кабиру чудилось, что за ним кто-то следит. Наконец, в одну из ночей, во время привала, когда Батыр сидел у костра, его окружили странные силуэты. Отблески пламени выхватывали из темноты очертания… медведей. Но не обычных. Эти существа ходили на задних лапах, издавая гортанные звуки, похожие на рык. Они приближались к Камыру Батыру, пытаясь напугать его. Батыр стоял и не шевелился. Только конь, привязанный к дереву, вставал на дыбы, рвался с привязи и волновался за друга.
Когда расстояние между врагами и Кабиром сократилось до двух-трёх шагов, тот внезапно прыгнул прямо в костёр. Вспыхнувшие угли разлетелись во все стороны, ослепляя и обжигая окружавших. Послышались душераздирающие крики, и теперь уже совсем ясно стало – перед ним не звери, а люди в медвежьих шкурах.
Кабир выхватил свою булаву, раскрутил над головой и провёл круговой удар, сшибая с ног тех, кто корчился от ожогов. Некоторые из них упали без сознания, остальных охватила паника, и они поспешили скрыться во мраке леса.
– Передайте своему царю, что я хочу с ним поговорить! – громко крикнул им в спину Кабир.
К утру возле костра сидели связанные пятеро. Все – в медвежьих шкурах, с опухшими лицами, перепачканными чёрной глиной. На головах – маски медведей, из-за чего ночью они и казались лесными чудовищами.
Когда пленники пришли в себя, они начали мычать и говорить на своём языке. Камыр Батыр слушал, пытаясь понять, но язык был ему незнаком. Теперь предстояло продумать дальнейший план. Он знал: раз они нашли его в чаще леса, он сможет найти их логово.
Тут Кабиру пришла в голову хитрая мысль. Он привязал каждого из своих пленных к отдельному дереву, так, чтобы они не видели друг друга. С последнего, пятого пленного, он снял шкуру медведя и надел её на себя, предварительно замаскировав лицо – так же, как и они, – измазав его чёрной глиной. Этого же пленного Кабир переодел в свою одежду, перевязал ему руки, ноги, засунул в рот тряпицу, а затем уложил возле костра спиной к остальным. Со стороны казалось, будто это сам Батыр отдыхает у огня. Только волнующийся конь, привязанный неподалёку, не мог скрыть тревоги – он знал, что хозяин совсем не там, где должен быть.
Кабир подошёл к своему верному другу, погладил его по шее и шепотом пообещал скоро вернуться. Затем, дождавшись вечера, он, чуть слышно мыча, подобрался к пленным и, показывая на будто бы спящего у костра «батыра», стал развязывать остальных. Радостные разбойники, ничего не заподозрив, поспешили уйти, тем самым невольно указывая Камыру Батыру путь к их логову.
Они бежали по ночному лесу знакомыми им тропами, издавая странные звуки и переговариваясь на своём языке. Вскоре вышли на поляну, освещённую только светом полной луны. Один из них громко прокричал, подражая сове, вдали ему отозвались такие же звуки. Вся группа, включая замаскированного Батыра, направилась в ту сторону.
Добравшись до места, Камыр Батыр увидел лагерь. В центре стоял огромный шатёр, сшитый из звериных шкур, освещённый факелами. У костра перед шатром собрались такие же люди в шкурах медведей. Они приветствовали друг друга, склоняя головы и прижимая правую руку к левому плечу.
Вдруг из толпы к ним вышел царь лесного народа. Широкоплечий, крепкий, с накидкой из шкуры белого медведя и рогатым шлемом на голове, он выглядел внушительно. С суровым выражением лица он начал громко и яростно выкрикивать что-то на своём языке, обращаясь к группе, в которой стоял Камыр Батыр. Разбойники слушали его с опущенными головами. Закончив пламенную речь, царь вместе со своими советниками развернулся и ушёл в шатёр. Остальные воины расселись у большого костра, стараясь устроиться поближе к теплу, образовав живой круг.
Кабир заметил, как начали подавать еду: по кругу пошла жареная ляжка ягнёнка – каждый откусывал кусок и передавал дальше. Так же поступили с хлебом, а затем и с глиняной крынкой воды. После дружной трапезы многие улеглись спать прямо тут же, у костра.
Камыр Батыр окинул взглядом лагерь в поисках рабов, но не увидел никаких следов их присутствия. Решив, что разузнает всё утром, он тоже улёгся среди других, вживаясь в свою роль. Огонь приятно согревал, и вскоре Кабир уснул, видя добрый, тёплый сон.
Ему снилось, будто он смотрит на себя со стороны: он бежит по цветущему полю, а навстречу – девушка с длинными чёрными волосами. Кабир пытался разглядеть её лицо, но каждый раз оно ускользало, оставалось в тени. Они обнимались, кружились, смеялись, глядя друг на друга.
Вдруг его будто обожгло, он проснулся. Где-то совсем рядом Кабир услышал знакомые слова:
– Нет, нет. Да, да, наверное…
Камыр Батыр сел, прислушался. Вокруг лежали посапывающие и похрапывающие воины, ночь была тёмной и тихой. Но вскоре снова послышалось:
– Нет, нет. Да, да, наверное…
Недалеко от него в такой же шкуре медведя лежал один из воинов и бредил во сне. Камыр Батыр бесшумно подполз, закрыл ему рот рукой, а второй прижал к его горлу обрубок палки и стал ждать, пока тот откроет глаза. Проснувшись и увидев рядом незнакомца, ночной болтун испуганно дернулся. Камыр Батыр тихо прошептал:
– Ну, здравствуй, земляк. Придётся тебе ответить на мои вопросы, если, конечно, хочешь жить. Если согласен – моргни один раз.
Услышав родную речь и почувствовав серьёзность намерений чужака, воин удивлённо моргнул. Тогда Камыр Батыр продолжил:
– Кто ты такой? Что делаешь в этом племени? И где держат рабов, которых недавно должны были пригнать?
Кабир слегка отодвинул руку, готовый при необходимости снова закрыть воину рот. Тот огляделся по сторонам, затем склонился ближе и тихо ответил:
– Меня зовут Идегей. Я родом из великого Сувара. Был лучником в царском войске. Во время одного из походов нас настигло несчастье: на нас напали воины племени Вису. Царь с частью войска спасся, а мы с отрядом попали в плен. Сражались до последнего, охраняя дочь царя, прекрасную Айсан.