Свои
ОСНОВАНО, только основано, на реальных событиях
Все события и персонажи в книге являются вымышленными. Любое совпадение прошу считать абсолютно случайным.
Вступление
– Что теперь с нами будет, Господи?!
– Помолчи. Просто помолчи.
– Ой, что будет, Господи, что будет?!
– Успокойся! Молчи! Слушай внимательно! Тебя там не было. Вас там не было. Ты поняла?
– Поняла, поняла…
– Сюда – не возвращайтесь. С остальным я разберусь сам.
– А ты как же?
– Ничего. Как-нибудь. И не из таких ситуаций выскакивал. Как всё поутихнет – дам знать.
– А если они тебя найдут?
– Не найдут. ТАМ – точно не найдут. А если всё же – будет им «сюрприз».
– Ой. Не надо, любимый, не надо!
– В тюрьму – я точно не пойду. Сама понимаешь. Значит увидимся «в другой жизни». Только не плач. Береги себя и сына. Поверь, ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО…
Глава 1. Комнатный «утырок»
Гарифуллина никак не могли поймать. Вроде и не матерый уголовник, а просто «мажор», существующий на деньги родителей, не имевший ни образования, ни работы. Молодой человек восемнадцати лет по имени Марат совершил изнасилование девушки 16 лет, при этом причинил ей ножевое ранение.
Они были знакомы по району. Встретились на вечеринке у общего знакомого. Дружеская беседа переросла в агрессивную стадию после отказа девушки в физической близости. Накаченный алкоголем парень устал упрашивать и соблазнять. Достал из кармана нож и просто воткнул ей в ногу. Прибежавших на шум и крики молодых людей – заставил выйти из комнаты, опять же угрожая окровавленным лезвием. Подростки побоялись вызывать милицию и просто ушли из квартиры, оставив плачущую и истекавшую кровью девушку с этим неадекватным типом.
– Ладно. Успокойся. Не трону я тебя, – снисходительно пообещал Марат девушке. – Дай посмотрю рану. Перевязать надо.
Наивно полагаясь на благие намерения, девушка расстегнула и спустила успевшие пропитаться кровью джинсы, до колен. Открытая рана была не широкой, но кровоточила. Но Гарифуллин смотрел не на рану. «Планка» адекватности упала после обозрения женского нижнего белья.
Дальнейшее происходило в борьбе, слезах, криках, крови, но наконец закончилось. Преступник одел штаны. Он был похож на деревенского забойщика скота: все ещё пьяный, перепачканный кровью и с ножом. Жертва уже просто лежала на диване и ревела. Кровь измазала и тело, и одежду, и кровать. Вернувшись с кухни, преступник бросил ей полотенце, посоветовав перемотать рану. Уходя – пригрозил расправой за сообщение в милицию или родителям о случившемся, пообещав найти и перерезать горло.
Вернувшийся хозяин квартиры вызвал экипаж «скорой». Насильник даже счел нужным позвонить «03». Он просто ушел. Врачи забрали потерпевшую, уже находившуюся в крайне тяжелом состоянии от потери крови и перенесенных страданий.
Оперов «убойного[1]» отделения одного из районных отделов внутренних дел крупного областного центра, медики уведомили телефонограммой о доставлении девушки с ножевым ранением.
Сотрудники выехали в больницу, но выяснить подробности у потерпевшей не удалось. Она находилась в реанимации и врачи, опасаясь за её жизнь, отказали в опросе. Пошли другим путем. Собрали сведения о характере повреждений, выехали и опросили врачей выездной бригады «скорой» помощи, получили данные об адресе, откуда забрали девочку и лице, сделавшем вызов. Выехали в адрес. Квартира оказалась закрытой. Опросили соседей по подъезду. Жильцы подтвердили, что накануне, в какой-то из квартир, слышали женские крики, просьбы о помощи, какой-то шум, а потом все стихло. Учитывая неблагополучную семью, проживавшую в подъезде, постоянно устраивавшую шумные скандалы с битьем посуды, громкой музыкой и ссорами, все посчитали инцидент одним из случаев семейных «разборок» и милицию не вызывали.
Установили звонившего, молодого человека, сына хозяев квартиры. Выехали по месту учебы, но безрезультатно. Учебный процесс в заведении был приостановлен по причине летних каникул. Июнь 2003 года выдался жарким. Получили списки всех учеников группы и поехали разговаривать. Через одногруппников выявили круг общения и наконец нашли. Молодой человек не стал скрывать правды и рассказал, как было дело. Собрали следственно-оперативную группу. Провели осмотр квартиры. Изъяли и постельное белье, не успевшее попасть в стирку и смывы с пола, где ещё были пятна бурого цвета. Постепенно опросили и остальных свидетелей инцидента. Пока занимались рутиной, «пришла в себя» и потерпевшая. Пришлось повторно причинить ей моральные страдания, требуя рассказать во всех деталях о случившемся.
Так и вышли на Гарифуллина. Проверили фигуранта по всем учетам. Мальчик имел регистрацию в соседнем районе с родителями, оказался не судим, но ранее состоял на учете в отделе по делам несовершеннолетних. За драку. Был снят по причине совершеннолетия. Втроем поехали к нему в адрес. В квартире отсутствовал. Долго говорили с родителями, пытаясь выяснить настоящее место его проживания. Мать с отцом информации не добавили, либо не желая выдавать сына, либо действительно не зная. Уточнили у соседей. Получили негативную характеристику. Марат был грубым, хамоватым и нагловатым. В своей квартире его не видели уже около недели. Попросили нескольких жильцов сообщить в милицию, если преступник появится.
В рамках возбужденного прокуратурой уголовного дела «привязали» показания всех участников на бумагу. Дело получалось «светлым», то есть с лицом, причастность которого не вызывала сомнений, но подозреваемый все ещё находился на свободе. Следователь принял решение объявить Гарифуллина в розыск.
Отделением розыска было заведено розыскное дело и все мероприятия проводились уже в его рамках. Но розыскников не хватало, дел было много, а опера «убойки» были крайне заинтересованные в поимке, поэтому параллельно с коллегами «шерстили» возможные связи, адреса, повторно выматывая нервы родителям.
Марат, как «в воду канул». Так прошел безрезультатный месяц. Однажды в милицию позвонила бдительная соседка, проживавшая на первом этаже подъезда, где располагалась квартира подозреваемого. Женщина уже при личной встрече сообщила, что парень приезжал домой, побыл не продолжительное время и вновь уехал. Появился, передвигаясь за рулем автомашины отечественного производства.
Свидетельница записала марку и номерной знак. ВАЗ числилась в базе. Опрошенный документальный владелец сообщил, что продал машину по доверенности какому-то кавказцу, занимавшемуся коммерцией. По месту регистрации этого гражданина никто никогда не видел. Удалось установить киоск, куда приезжал предприниматель. Продавец киоска, такой же гражданин из ближнего зарубежья, ничего информативного не выдал. Опять уперлись в стену. Где найти лицо, управлявшее машиной? Какое отношение Марат имеет к кавказцу? Действительно ли киоск на остановке принадлежит тому лицу? Вопросов было больше, чем ответов. Торговая точка находилась рядом с остановкой общественного транспорта. Один из оперативников «убойного» отделения, Олег Баландин, каждый день проезжал мимо этой остановки в сторону своего дома. Последний был четко проинструктирован на предмет визуального контроля, при проезде мимо, за интересующим киоском. Информацию нужно было подтвердить или опровергнуть. Пока было пусто.
Глава 2. Весёлая пятница
Пятница в маленьком территориальном отделе внутренних дел, на территории обслуживания которого происходили вышеописанные события, была с утра наполнена позитивом. Вечером все опера были приглашены на второй этаж здания для празднования дня рождения коллеги. Дождавшись ухода самого высокого начальства, милиционеры расселись за столами, сдвинутыми вместе, и принялись поздравлять виновника торжества. На перекур спустились в кабинет «убойки». До застольных песен дело ещё не дошло, но опера уже были в изрядном подпитии. Олег Баландин, Алексей Белов и опер по прозвищу Варяг, пускали дым в потолок. Не курил только Дима Сидоров, присутствовавший в кабинете за компанию. Висящий «Змей Горыныч», слегка наклоненный в одну сторону, тускло светил двумя глазами. Третий – перегорел и теперь уныло находился в тени. Так опера прозвали старую люстру ещё советских времен, с изогнутыми, как шеи диковинного существа, направляющими.
Настолько разные по характеру люди, связанные единой целью, были все ярыми фанатами своего дела. Самый опытный сотрудник старший лейтенант Белов прошел хорошую школу патрульно-постовой службы и перевелся в розыск. Лейтенант Баландин пришел в «убойку» раньше него и успел перенять кусочек опыта у «старого» профессионала майора Олега Быкова, уволенного из милиции за проступок. Варяг пришел в этот отдел переводом, в звании – старшего лейтенанта, из другого региона и тоже успел поработать несколько лет. Сидоров попал по распределению из академии МВД, как и отсутствовавший сейчас в кабинете Илья Родин. Оба лейтенанта работали уже около двух лет. Кроме Ильи отсутствовал начальник отделения, Миша Орлов. Предыдущий руководитель Иванов Олег, к этому моменту перевелся в дежурную часть по причине сменного графика работы. Капитан Орлов, подхвативший знамя «убойки», ранее работал по линии розыска. Он, конечно, не имел большого опыта работы по линии противодействия преступлениям против личности и половой неприкосновенности, которыми занималось коллеги, но обладал хорошим аналитическим умом, цепкой памятью и спокойствием, не внося суеты в маленький коллектив. Особо, подчиненными не руководил, предоставив свободу в графике работы и тактике раскрытия, но отслеживал результат, а также выступал буфером между руководством отдела и операми. Высокий, худой, он наравне со всеми заводил дела оперативного учета на нераскрытые преступления и вел их самостоятельно.
О чем разговаривают пьяные опера? Ну конечно о работе.
– А знаете, за что Быкова прозвали «Пауком»? – спросил Баландин, вспомнив своего первого наставника. – За умение плести паутину!
– Это как? – спросили коллеги.
– В своем логове. На входе в наше здание, есть маленький закуток. Справа от дежурной части. Олег там сидел один, а мы в этих двух кабинетах, напротив друг друга. Быков вообще редко выходил куда-то из своего помещения. Ну съездит с нами на «мокруху[2]» и запирается в своем кабинете. Начинает нити по району и городу забрасывать. Мне иногда кажется, у него была самая большая сеть информаторов в области. Схема: телефон-человек-район-логово. Он звонил, к нему приходили люди. В очередях, конечно, не стояли, но иногда перли по десятку за день. Дежурной части было дано четкое указание, пропускать всех. И пропускали.
– Да. Без сомнений. Вот его уже несколько лет нет, а люди все ходят. У меня на дежурствах приходили разные «товарищи»: то опойные БИЧи, то явные проститутки, то солидные коммерсанты. Даже малолетки беспризорные толпой приходили и его спрашивали. Узнав, что Быков уже давно не работает, все расстроившись уходили, – подтвердил слова Сидоров.
Все утвердительно покивали.
– Последнее двойное убийство с разбоем, он самолично и раскрыл, – дополнил Олег. – Выехал с нами на квартиру, все осмотрел, вернулись в отдел. Первоначальные мероприятия отработали. Ничего. Два криминальных трупа и куча вещей похищено. Крови целое озеро натекло. Истыканы ножевыми. Сели в кабинете. Версии гадаем. Начальник со всеми согласился и кивнул, работайте, мол. Мы понеслись. А он к себе в кабинет. Заперся. Сгоняли ему за водкой. Смотрю, потянулись «насекомые» в каморку. Придут, пошушукаются, потом уходят. И так этот и следующий день. А Быков сидит, никуда не уходит. Ночевал даже у нас. Поработали в пустую. К концу второго дня собирает все отделение и ставит задачи. Разбил по парам, все вооружились. Вам – в этот адрес, задержать этого, вам – в этот, привезти этого. Потом вы – в этот адрес, там похищенное лежит, что хотите делайте, но в квартиру попадите, не дайте вынести. Вещей уже после завтра не будет. А вы – в это адрес, второго задерживайте. Всех пленных в милицию. Все, рассыпались. Понеслось. Десять выстрелов и все в точку! Приволокли двух жуликов, потом двух свидетелей. Изъяли по его указанию и похищенное и одежду с кровью. Разговор с задержанными был не долгим. Всех в тюрьму. Вуаля. Преступление раскрыто начальником отделения на вторые сутки, не выходя из кабинета! Вот это я понимаю, профессионал! Говорим ему, может разгонишь нас? Зачем мы-то тебе, раз сам все можешь?! Не, отвечает. А кто людей ловить будет?! Да и не всегда так удачно получается. Вот его слова. А по мне, так очень часто он вот так, не выходя за пределы здания раскрывал серьёзные дела.
– М-да, крут, – подтвердили все.
– Тем не менее, его авторитет и заслуги не помогли остаться «в строю». Выкинули на гражданку.
– Он что, до пенсии так и не дослужил? – спросил Дима.
– Нет.
– За что его?
– За справку. Я подробностей уже не помню. Так, тезисно. Подъехал к нему какой-то «друг», приносящий как дары нужную информацию. Попросил наваять бумагу на перевозимый груз. Олег и написал. Подписался и печать ещё шлепнул. Коммерсанта остановили на посту. Потребовали машину к осмотру. Водитель справкой козырнул, а дело было под какой-то рейд. Проверяли сотрудники главного управления нашей области и им были пофиг какие-то писульки какого-то начальника отделения какого-то района. Груз каким-то «мутным» оказался. Конечно, не краденым, но без надлежащего оформления. Его изъяли. Машину на штраф стоянку, водителя на опрос, а бумагу – на проверку. По результатам – выгнали мужика из милиции. Типа превышение полномочий. Ладно, перевозимое имущество не в розыске было, а то бы ещё к ответственности привлекли.
– И без возможности восстановления?
– Без. Окончательно. Перечеркнули жизнь.
– А дальше, что с ним?
– Попробовал устроиться. Даже поработал сотрудником безопасности, но не прижился. Пить начал. Выгнали. Какое-то время жил за счет связей. Сюда несколько раз приходил. Я всегда с ним нормально был до того случая. Потом, как он тут устроил карусель, я сказал, чтобы больше сюда не возвращался. Сейчас не живет, а скорее существует где-то. Последний раз его видели на рынке с БИЧами. Говорят, даже на теплотрассе ночует. Вот такая судьба.
– А что, семьи у него нет?
– Была наверно, когда-то. Я не знаю. Тяжело же с таким жить. Дома не бывает, часто пьяный или с похмелья.
– Вот тебе и «Паук». А что за «карусель» была в отделе? В вашу последнюю встречу?
– Парни. Можете не верить или осуждать меня, но повторю, как было. В прошлом или в позапрошлом году, по-моему, пришел он тут в отдел. Я на сутках дежурил. Поздновато было. Я очень обрадовался. Прошли в кабинет. Выглядел нормально кстати. Попросил еды. Я сбегал в магазин. Набрал несколько сумок с продуктами. Сейчас покушать ему и с собой. Он выпить попросил. У меня была бутылка. Я пить отказался, сутки же, с оружием, а он начал употреблять в одного. Пил и закусывал. Разговаривали. Старое вспоминали. Я бумаги с выездов сижу параллельно заполняю. На столе лежит ножик, наш, кабинетный, с какой-то старой «мокрухи» вещ. док. В какой-то момент, он начинает мне предъявлять, что я его не уважаю, что отказываюсь пить с ним. Я отшучиваюсь, объясняю, что нельзя мне. Видимо его ответ не устроил, и «планка» упала. Он берет со стола нож и попытался меня им ткнуть. Благо я трезвый был и сидел на некотором расстоянии. У него не получилось, не дотянулся чуток. Я вскочил. Он тоже и на меня с кулаками. Я вижу, не Олег передо мной, а другой тип. Ударил его. Он упал. Встает и опять. Я пытаюсь успокоить, а он меня не слышит. Пришлось ещё раз приложить. Потом одел наручники и спустил в дежурку. Попросил дежурного подержать его в свободной камере, без оформления, до утра. Быков сначала орал и бросался на решётку, но потом успокоился и уснул. Утром пошел его выпускать, а он мне сказал, что никогда не простит, что я его в камеру посадил. Его! Целого майора! Как какого-то жульбана, запер. И ушел, не подав руки. Больше я его не видел.
Все молчали, обдумывая сказанное.
– Не «парься», – поддержал рассказчика – Белов. – Ты давал ему шанс. То, что у него «фляга свистит», никто не виноват. Бухать меньше надо.
Олег, все-таки переживая повторно прошедшие события, достал очередную сигарету и нервно закурил.
– Ты много куришь, – сказал ему Варяг. – Даже слишком. Бросай. Пойдем уже к имениннику. А то нас там потеряли наверно.
– Сейчас. Докурю и пойдем.
В кабинетном воздухе кислород отсутствовал совсем. Дымовая завеса, скопившаяся под потолком, никак не хотела рассеиваться. Не помогли даже открытые форточки.
– Все равно больше трех подряд – не выкурить, бросай.
– Как это? Не выкурить?! Ещё как выкурить! – Олег вступил в спор.
– Не выкурить. Перебор никотина в организме. Интоксикация. Не сможешь. Физически не сможешь, – Варяг не отступал.
– Я-то не смогу? Смогу.
– Нет. Три сигареты подряд, без остановки? Нет.
– Спорим?!
Назревало пари. Парни начали отговаривать спорящих, но никто не хотел отступать. Каждый стоял на своем. Пари, так пари. На кон поставили 100 рублей. На эти деньги тогда можно было купить две пачки сигарет. Мелочь, но дело было не в деньгах, а в принципе. Глупом, но все же.
– Спорим!
Ударили по рукам. Олег закурил первую сигарету. Правдорубам уже никто не мешал. Все замерли, оценивая процесс и предвкушая результат. Долгое тление сигареты не допускалось. Паузы должны быть сведены к минимуму. Промежутки между сигаретами исключены. Докуривать до фильтра, не оставляя табака. Один курил, остальные, улыбаясь смотрели. Пошел второй раунд. Олег улыбался, но продолжал втягивать заразу в легкие. От едких клубов у Варяга начали слезиться глаза, но он сидел близко к «противнику» и внимательно контролировал четкое выполнение условий.
– Эй, никаких пауз! Тяни давай! – корректировал он курильщика, заставляя делать затяжку за затяжкой.
Третий раунд вспыхнул после предъявленного фильтра второй сигареты. Напряжение нарастало. Баландин уже не улыбался, а его лицо зеленело с каждым вдохом. Паузы между затяжками чуть увеличились. Варягу стало его жалко. Коллеге становилось плохо прямо на глазах.
– Ладно, Олега, бросай. Не надо больше. Хватит. Тебе, итак, хреново.
– Отстань, – был ответ.
Курильщик все движения делал все медленнее и медленнее. Он уже не сидел прямо, а оперся локтями рук о свои колени, держа сигарету в другой руке, которая плавно двигалась к губам. Дело подходило к завершению. Сделав последнюю затяжку, Олег затушил сигарету и попытался выпрямиться. Он был совсем зеленый. Внезапно подступившая волна вырвалась наружу и содержимое желудка полетело вперед. Варяг предвидел это и успел приподнять приготовленную кабинетную урну к наклоненному лицу. Олега рвало. Все молчали. Он, сидя на стуле, склонился к предоставленной емкости и его «полоскало от души». В какой-то момент опер поднял голову и посмотрев грустными глазами на второго спорщика, сказал:
– Деньги гони!
После чего опять склонился и продолжил опустошать желудок.
В этот момент все заржали. Картинка была крайне комичной. Варяг достал из кошелька купюру и шлепнул ею по лбу своего оппонента.
– На, держи, заслужил.
– Не заслужил. Не заслужил, – покачал пальцем коллега. – Не заслужил, а выиграл!
Купюра перекочевала в его карман, а сам хозяин так и сидел над урной, периодически сотрясаемый спазмами. К имениннику обратно Олег не вернулся. Опера ржали весь оставшийся вечер вспоминая ситуацию. Разошлись уже ночью.
Глава 3. Мешочек с секретом
– Поехали на Березовскую, – мрачно приказал водителю командир наряда патрульно-постовой службы и служебный УАЗик свернул с проспекта.
Протоколов катастрофически не хватало, хотя и была суббота. Сержант обдумывал ситуацию. В принципе, ещё не поздний вечер и даже не ночь, а всего-то 19 часов. При должной сноровке можно выловить «пьянчиков» и сделать суточную норму, но настроение начинало портиться. В обычную смену к этому времени выходного дня план был выполнен и можно было расслабиться, но сегодня что-то шло не так. Рядовые патруля молчали, чувствуя настроение старшего. Даже водитель, вечно бубнящий что-то в ответ на любые указания, молча поворачивал руль, переключая передачи.
Мягкая температура летнего вечера вроде и способствовала прогулкам по улицам, обычно происходящим под распитие пивка из бутылок, но почему-то сегодня даже лавочки скверов были пусты или заполнены редкими старушками, мамами с колясками и совсем юными парами, абсолютно не употребляющими спиртного. А протоколы нужны как воздух. При смене дежурства недостаточное количество «палок», добытых патрулем, могло обернуться взысканием командиру, с последующим снижением годовой премии.
– «Восемнадцатый – Центральному». «Восемнадцатый – Центральному». На связь! – предварительно зашипев оживилась патрульная радиостанция. Старший отцепил микротелефонную трубку и, нажав тангетку[3], ответил: – «Восемнадцатый» на связи.
«Центральный» – был позывным дежурной части района, где, в том числе, работали ранее представленные читателю опера «убойного» отделения. «Восемнадцатый» – был позывным экипажа патрульно-постовой службы.
– Проедь на адрес: Рябцева 32-6. Звонила женщина из квартиры 3. Гражданка Кислова. Говорит, у соседей шум, какие-то крики, как будто драка идет.
– Ты издеваешься, «Центральный»? Мне ещё три протокола не хватает. Отправь другой экипаж!
– Другой – на обеде. Гражданка уже трижды звонила.
– Хорошо. Проеду. Чуть позже. Я «административку шлепаю» сейчас.
– Не тяни. Мало ли что там происходит?!
– Я понял. Отбой.
Старший отключил рацию.
– Командир, откуда «административка»? Мы ж пустые едем?! – задал вопрос патрульный.
– Ты что, слепой? Не видишь, я протокол уже начал составлять?! Петренко, паркуйся к остановке, – фраза была брошена водителю, который ловко крутанул баранкой и со скрипом, резко остановился. Патруль вышел и подошел к двум мужчинам, сидевшим на лавочке и употребляющим пиво.
– Здравствуйте граждане! Старший сержант Жаров, – представился сотрудник, предъявив, как положено, служебное удостоверение. – Нарушаем общественный порядок? Распиваем?
– Да не, командир. Мы не пьем. Сидим просто, – ответили два «ханурика». – А пиво вот нашли здесь на остановке, стояло открытым, взяли, хотели выбросить в урну. Мы же люди культурные?!
ППСники переглянулись улыбнувшись. Ах, как все это знакомо.
– Понял Вас, мои ответственные собеседники, – с явной издевкой сказал старший патруля. – Культура – дело прекрасное. А отхлебывали из бутылок зачем?
– Ну так что? Не пропадать же добру?! Решили немного их опустошить и выбросить в мусорку, – оправдывались два товарища.
– Ну и прекрасно, что не отрицаете. Сейчас составим протоколы и пустим уплаченные вами штрафы на благие цели в бюджет области.
– Начальник! За что протоколы?
– Как за что?! За употребление спиртного в общественных местах.
Диалог продолжился, явно в пользу улыбающегося сотрудника милиции. Два протокола из трех начали заполняться по полной программе. «А адрес – подождет. Никуда эти драчуны не денутся. Подерутся и помирятся. С заявки «Центрального» – ни тепло, ни холодно, а тут два протокола», – рассуждал сержант, проворно заполняя ручкой пустые графы документов.
Составление протоколов затянулось почти на час, учитывая две персоны и установление личностей товарищей через «Центрального» и вечно зависающие базы. Оставался один протокол. Экипаж двинулся по маршруту патрулирования в сторону проверки адреса, указанного «Центральным».
Проезжая следующий остановочный комплекс, цепкий взгляд старшего приметил прилично одетого мужчину, одиноко стоявшего под металлической крышей этого строения. Рядом на земле находилась сумка. Клетчатый баул огромных размеров, с которыми в перестроечные годы ездили челноки за товарами в Москву или Турцию. Сумка явно принадлежала мужчине, но он и стоял как-то очень опасливо рядом с ней. Вроде и рядом, а вроде и чуть в стороне. Говоря своим видом: «Сумка? Какая сумка?! Ах эта?! Ну да. Вроде моя».
Милиционер был опытным. Ему мужчина с поклажей не понравился. Вечер. Пустая остановка. Один мужчина. Сумка огромная. Рядом никого. Нужно проверить!
– Петренко, паркуйся к остановке, вплотную с мужиком, а вы, – это он уже адресовал двум подчиненным, – Будьте готовы среагировать на ситуацию.
– На какую? – ничего ещё не поняв переспросили коллеги.
– На любую. Тормозим вон того «клиента» на остановке. Проверяем документы и осматриваем содержимое сумки. Вдруг у него там вещи краденные?! А от него ждите любых действий: от попытки скрыться, до оказания сопротивления, в том числе и вооружённого. Не нравится он мне. Ждите сигнала или реагируйте сами по обстановке. Ясно?
– Да.
УАЗик проехал остановку, остановился и патрульные резво выскочив из салона двинулись к прохожему. Блокировав с двух сторон возможные пути отступления замерли, ожидая команды старшего. Машина, сдав назад, перекрыла последнюю возможную лазейку. Мужчина, даже не успев сообразить, неожиданно оказался в плотном кольце. Он растерянно смотрел на милиционеров, переводя взгляд с одного на другого.
– Здравствуйте, – начал командир. – Старший сержант Жаров. Предъявите ваши документы.
– Командир?! – растерянно поинтересовался окруженный. – А в чем собственно дело?
– Дело – в проверке документов. Возникла необходимость установить Вашу личность. Прошу предъявить.
– У меня нет с собой документов. Я вышел по делам, но документы не взял.
– Ну и прекрасно. Придется проехать с нами в отдел.
– Я не могу проехать с вами. Я жду товарища. Он сейчас придет.
– Вы – отказываетесь? Выполнить законные требования сотрудника милиции?
– Почему они законные? На каком вообще основании Вы требуете мои данные? – начал заводиться мужчина.
– Не надо накалять ситуацию. Могу объяснить. В нашем районе совершена квартирная кража. Похищено имущество. Аппаратура и носимые вещи. А вы стоите один и у вас с собой объемная сумка, в которой вполне может много чего поместиться. Это же Ваша сумка? – сержант взглядом показал на баул, стоявший у ног собеседника.
Человек очень смутился. Это было заметно. Отрицать было бессмысленно, но это произошло.
– Нет. Не моя.
– Почему тогда вы стоите с ней рядом? Что в сумке?
– Это сумка моего товарища. Он пошел искать такси и попросил меня ее покараулить. А что в ней – я не знаю.
– Очень интересно. И наверняка данные товарища, отошедшего ненадолго за авто, вы тоже не знаете?
– Почему же?! Знаю. Зубров Николай. 39 лет.
– Где проживает?
– Улица Рябцева 32. А квартиру я не знаю.
Сотрудники переглянулись. Знакомый адресок.
– Что в сумке? – снова повторил вопрос старший патруля.
– Я же Вам ответил, я не знаю!
– Открывайте. Вместе узнаем.
– Вам надо-вы и открывайте, – не притронувшись к предмету ответил мужчина и демонстративно сложил руки на груди в замок.
«Мутит, явно мутит. Не все так просто. Не зря я остановился», – подумал патрульный и нагнувшись начал расстегивать молнию на сумке.
Дальнейшие события развивались стремительно. Увидев показавшееся, фактически скрученное в кольцо человеческое тело, с нагнутой головой и прикрученными веревкой конечностями, милиционеры, да и сам «сторож» поклажи, отпрянули в ужасе от жуткого содержимого клетчатого баула. Секундное замешательство сменилось профессиональными действиями и ещё через пару секунд мужчина уже лежал на асфальте с загнутыми назад руками и в наручниках.
– Ах какой интересный мешочек! С секретом, – сказал чуть, успокоившись старший сержант. Трупы, конечно, он видел, но не в сумках на остановках. – Кто, говоришь, тебя с ним оставил здесь?
– Я тут не причем. Я не знал. Не знал, что в нем. Товарищ оставил. Зубов. Николай. Рябцева 32. Можете у него спросить, – придавленный патрульными надрывался задержанный.
– Спросим. Конечно спросим. Обязательно. В машину его, – уже коллегам отдал распоряжение начальник патруля. Он попробовал снова застегнуть молнию, но не смог. Обнаженное до трусов мужское тело не хотело помещаться обратно. Пришлось прикрыть имевшимся в машине покрывалом, доложить «Центральному» и ждать приезда следственно-оперативной группы.
Коллеги появились не скоро. С момента доклада в дежурную часть до прибытия служебной ГАЗели, прошло почти два часа. Задержанный молча сидел в салоне патрульной машины, стиснутый с двух сторон ППСниками. Старший экипажа находился на улице, периодически выкуривая сигареты и строго посматривая на редких любопытных прохожих. Это называлось охраной места преступления. Солнечный день сменился ночью, принеся с собой прохладу и даже облегчение. Нахождение на душной улице причиняло дискомфорт милиционеру, одетому в серое форменное обмундирование.
Собственно говоря, в охране места надобности не было. Прохожие сторонились людей в погонах. Такая встреча, во времена существовавшей тогда «палочной системы», не сулила ничего хорошего. Минимум – холодный и подозрительный взгляд со стороны правоохранителя, а уж максимум мог обернуться составлением протокола и помещением в камеру для административно задержанных или даже в изолятор.
Сержанта, сидящего на остановке рядом со стоящей на земле сумкой и находящуюся в паре метрах «расписную» машину, жители предпочитали обойти на приличном расстоянии. Даже пассажиры, прибывшие на общественном транспорте, выскочив на своей остановке и фактически попадающие в непосредственную близость от человека с поклажей, увидев униформу серого цвета предпочитали ретироваться в спешном порядке. Мало ли?! Так и сидел покуривавший одинокий страж, охранявший жуткий груз.
Следователь прокуратуры, вышедший первым из салона прибывшей на место дежурной машины, был в гражданке. Выходной, да ещё и позднее время. Ответственный от руководства районного отдела – в форме. Дежурный оперативник и эксперт криминалист завершали группу.
Патрульный встал «на вытяжку» и четко доложил прибывшему полковнику обо всех обстоятельствах криминальной находки, кивнув в сторону УАЗика. Задержанный и рядовые милиционеры с водителем, напряженно всматривались изнутри в окно машины, напрягая слух. Ответственный и следователь бросили взгляды в эту сторону и отвернулись. Разговор с гражданином оставили «на закуску», сосредоточившись на бауле.
Осмотр фиксировался в протоколе следователем, уже расположившимся в салоне ГАЗели. Внутреннее освещение и откидной стол способствовали нормальному подчерку. Это тебе не на коленках в поле ручкой водить. Комфорт! Эксперт фотографировал общую картину, переключившись на непосредственный объект, с которого убрали покрывало. Дежурный оперативник куда-то испарился, видимо выискивая свидетелей, сержант, сделавший качественно свою работу, опять курил, не мешая процессу и только старший офицер стоял без дела. Руководить этой группой было не целесообразно. Каждый знал свои обязанности.
Закончив описательную часть всей обстановки, прокурорский ждал судебного медика. Предстояло грамотно зафиксировать непосредственный объект осмотра. Специалиста привезли сотрудники ГАИ, специально направленные для этой цели начальником смены. Высадив пассажира, экипаж уехал на маршрут патрулирования. Возвращение в здание областной судебной экспертизы должно было быть обеспечено водителем дежурной части.
Путы срезали, сфотографировав петли и узлы. Тело слегка распрямилось. Обратили внимание на молодой возраст мужчины и сомнительный, даже для лета, гардероб. Кроме светлой водолазки и плавок, одежды не было. На волосах были следы запекшейся крови от свежей травмы. Труп явно был криминальный. Заголив водолазку, медик указал на фиолетовую полосу на шее жертвы. Предварительную причину смерти обозначил, как удушение. Череп на ощупь оказался целым. Кровоподтеки на руках, ногах и торсе, не имели к гибели никакого отношения, но были тщательно зафиксированы. Учитывая температуру и гибкость, предположили, что преступление совершено недавно.
Несмотря на минимальное количество объектов для описания в протоколе, осмотр затянулся. Закончили уже за полночь. Приехавшим труповозам вручили необходимые документы и убыли в отдел. Патрульный экипаж сопровождал. Работа только начиналась. Предстояло ответить ещё на много вопросов.
Глава 4. Подключаемся
Толчок в бок не произвел должного эффекта. Мужчина не проснулся.
– Варяг, слышишь?! Просыпайся, – супруга уже раскачивала спящего мужа, раздраженно нашептывая в ухо, чтобы не разбудить ребенка.
Тело отказывалось реагировать на раздражители, хотя мозг уже включился. Глаза никак не хотели раскрываться и ресницы крепко сцепились, не желая двигаться.
– Сегодня же воскресенье?! Дай поспать, – попытался оправдаться тот.
– Этим скажи, которые в окно стучат. Да вставай ты уже!
Оперативник открыл глаза и, перебравшись по дивану поднялся в рост у подоконника. Единственное окно комнаты, расположенной на первом этаже старого двухэтажного дома, выходило в огороженный палисад. Яблони и две вишни скрывали солнечный свет, густо расправив свои многочисленные ветви с листьями. Уже расцвело. У окна стоял человек в милицейской форме. Увидев поднявшегося, он перестал стучать, опустив руку с занесенным кулаком. Варяг открыл обе форточки, приложил палец к губам и вопросительно кивнув посмотрел на визитёра.
– Мокруха. Жулика задержали. Нужно с ним работать. Приходи в отдел.
Гонец, сделав дело, двинулся вдоль дома, пропав из виду. Хозяин комнаты, закрыв форточки, присел на краешек дивана, пытаясь переварить информацию. Особо думать было не над чем. Убийство. Подозреваемый задержан и находится в милиции. Нужно одеться, зайти за напарником и работать. «Где-то были джинсы и кофта?!». Аккуратно обойдя кроватку и взглянув на дочку, мирно спящую крепким сном, оперативник взял из шкафа одежду, дополнительно прихватив ветровку, и на цыпочках двинулся к выходу из комнаты. Но у двери развернулся, дошел до дивана и поцеловал спящую жену.
– Скажи своим беговым слонам, если ещё раз вытопчут соседские цветы и мне бабки начнут высказывать претензии, я завалю сначала твоих ментов, потом злобных старушек, из твоего табельного, а тебе придется избавляться от трупов, – не открывая глаз произнесла девушка.
– Передам, – улыбнувшись ответил Варяг и спешно выскочил в коридор.
Большая прихожая коммунальной квартиры была заполнена детскими вещами, развешанными на бельевых веревках под потолком. Пеленки вперемешку с ползунками густо разместились в несколько линий, будучи тщательно закрепленными на деревянные прищепки. Соседские двери в комнаты были прикрыты. Домочадцы ещё спали. Опер проскользнул в ванную и оделся. Спешно умывшись, обулся все в той же прихожей и выскочил в подъезд. До дома, где проживал Белов, было десять минут шагом. Напарник долго не желал просыпаться, но вот уже через некоторое время два оперативника двигались по улице к отделу.
– Забирайте, – сказал начальник смены, указав на камеру, где на лавке, лицом к стене, спал какой-то мужчина. – Вот ваш клиент. Его «пэпсы[4]» ночью привезли.
– Материал где?
– Вот материал, – передав куцую стопку листочков ответил дежурный. – Распишись в Книге, за получение.
– Расскажи коротко, пока с человеком разговор не начался.
– Да рассказывать особо нечего, – начал повествовать милиционер. – Патруль ехал по улице. На остановке увидел мужчину (который сейчас в камере сидит). У того с собой была сумка челночная. Его «тормознули». Открыли баул, а там труп криминальный. Эксперт сказал – удушение. Но это первоначальный диагноз. До вскрытия. Хлопчика, конечно, повязали. Подняли прокуратуру. Провели осмотр. Труп увезли в морг. Товарища – в камеру.
– Что поясняет?
– Ничего. «Кореш» попросил постеречь сумку, пока ищет такси. Что в сумке – он не знал. Адрес «кореша» – проверили. Примерный опять же, потому что задержанный квартиру знает визуально. Вроде как – 6. В квартиру не попали. Закрыто. Ломать не стали. Не подтверждено ничего.
– Все?
– Да.
– Почему нас сразу не подняли?
– Ну смысла не увидели. Посчитали, что есть труп в сумке и есть человек, который с ней был. Вроде логично, что он его и «завалил».
– А зачем тогда сегодня нас подняли? Все же логично?! Труп, преступник.
– Не колется, гад. Говорит, что не убивал. «Следак[5]» его закрыл на три дня, а вдруг с арестом выходить не будет? А к понедельнику время потеряем.
– Ладно, хоть так. Труп – установили?
– Да. Вы наверняка его знаете. Вася Вавилин.
– «Скороход» который?
– Да. Он.
– Все. Отбегался.
Вавилина в отделе знали. Ранее судимый за грабежи, молодой человек 20 лет, говоривший всем, что у него какой-то детский, физический порок, отразившийся на ногах. Ходил специфической, прихрамывающей походкой. Однако операм было известно, что хромота связана с употреблением тяжелых наркотиков. Несмотря на свой юный возраст, Вася систематически кололся, добывая деньги преступным путем. Его ловили, привлекали, но суд к убогому относился жалостливо и все повторялось вновь. Проживал молодой человек с матерью, работавшей уборщицей в продуктовом магазине, страдавшей алкоголизмом, но всегда рьяно заступавшейся за своего недоросля. Адрес жертвы не совпадал с адресом, указанным задержанным мужчиной. Вавилин жил в другом месте.
– Что за личность – задержанный?
– Ничего особенного. Герасимов Станислав. Возраст – 37 лет. Работает на заводе «Комета». Мастером. По всем базам – не судим, не привлекался. Даже протоколов за пьянку не составлялось. Объяснение его в материале. Почитайте.
– А что по «корешу»?
– А вот тут – ещё интереснее. Зубов Николай, 39 лет, по базам – не пробивается. Никак. Ни по одной. Ни по адресному бюро, ни по информационному центру. Нет такого.
– Значит врет наш Стас. Получается так.
– Возможно. Вам виднее. Для этого вас и подняли.
– А сам адрес? Который Рябцева 32-6?
– Бабка какая-то прописана.
– Ясно. А в камере вёл себя – как?
– Знаете, я бы сказал – слишком спокойно для лица, задержанного с криминальным трупом в сумке.
– Получается, убил Васю и спит спокойно?
– Ага. Как объяснение с него взяли и привели в дежурку, лег в камере на лавку и захрапел.
– Вот это выдержка! Ладно, выводи. Работать пойдём.
– Пять секунд. А ещё материальчик один – возьмете? В нагрузку, так сказать?!
– Какой ещё материальчик? Что, ещё одна сумка с трупом?
– Не. Тут просто материал о шуме из квартиры.
– А зачем он нам?
– Так шум по адресу – Рябцева 32-6. Материал вчерашний. Вечером звонила соседка из 3 квартиры. Жаловалась.
– Интересненько. Кто отработал? Кто съездил? Что поясняет мадам?
– ЭЭЭ, понимаете, тут такая ситуация. Один экипаж был на обеде. Я поручил пэпсам, «Восемнадцатому», а те в этот момент составляли протокола. Ну потом, конечно, поехали, но по дороге встретили на остановке вот этого Герасимова с сумкой. А дальше – вы знаете.
– Значит не доехали? С тётей не говорили?
– Да. Не говорили. Но ездили. Я рассказывал. Проверили 6 квадрат. Дверь – заперта. К Кисловой, из 3 квартиры, тоже не попали. Ночь же?! Не открыла.
– Пустой материал? Сообщение и всё?
– Ну почему сразу – пустой?! Я туда несколько справок кинул, что проверил по базам квартиру 6 (бабка прописана), что в квартире 3 – действительно проживает Кислова. И на неё данные, – дежурный хитро заулыбался, пытаясь всячески «спихнуть» материал.
– Ещё раз уточним: есть сообщение, сделанное около 19 часов, гражданкой Кисловой, проживающей в квартире 3 дома 32 по улице Рябцева, о том, что шумят соседи из квартиры 6. Есть задержанный Герасимов, который указывает на своего знакомого Зубова, проживающего в квартире 6. Так?
– Да. Все верно.
– Точно у Зубова – 6 квартира?
– Точно. ППСники ездили. Квартира 6 – на втором этаже, справа, как раз над квартирой 3, где Кислова живёт. И Герасимов подтверждает, что его знакомый живёт по Рябцева 32, первый подъезд, второй этаж, квартира – направо. Всё сходится.
– Ладно. Уговорил. Где расписаться?
Дежурный, улыбнувшись во все зубы, шустро протянул Книгу регистрации сообщений. Варяг черкнул за получение. Помощник поднял задержанного. Опера застегнули на его запястьях наручники и вышли из помещения дежурной части.
– Фууух, – облегченно выдохнул начальник дежурной смены, вытерев пот со лба. – Спихнул. Всё спихнул! – устало поделился он своими мыслями с милиционерами из дежурной смены. – И жулика и труп в сумке и даже шум соседский. Учитесь, молодежь, – напутственно добавил он коллегам.
До сдачи дежурства оставалось совсем чуть-чуть.
Глава 5. Первый «Свой»
Герасимова провели коридором и завели в кабинет «убойки». После произошедших накануне событий, последний выглядел «помято». Тёмно-русые волосы – взлохмачены. Глаза – с красноватым оттенком. Клетчатая рубашка частично вылезла из синих джинс, постоянно подтягиваемых в связи с отсутствием поясного ремня. Содержимое карманов, ремень и шнурки, были изъяты дежурным перед помещением задержанного в камеру. Предметы были переданы операм вместе с мужчиной и материалами.
Варяг осмотрел вещи: связка ключей, несколько монет, проездной на троллейбус и трамвай. Не густо.
Подозреваемый сидел на стуле, между двумя письменными столами. На запястьях одеты наручники, издававшие позвякивания цепи после попыток протереть не выспавшиеся глаза. Взгляд упёрся в пол, избегая смотреть на милиционеров.
Белов перелистывал материалы, читая скреплённые документы. Взгляд остановился на копии «Формы № 1». Со справки на опера смотрел мужчина, лишь отдалённо похожий на сидящего на стуле.
– Герасимов Станислав Петрович? Тридцати семи лет? Улица Берёзовская 89–76? Это вы?
– Да, – ответил мужчина, не поднимая головы.
– В объяснении написано, что работаете мастером на заводе «Комета»? Это так?
– Да.
– За что вас задержали?
Возникла пауза. Видимо, заводчанин подбирал нужные слова.
– Так за что? – повторил свой вопрос Алексей.
Подозреваемый поднял голову и посмотрев в глаза оперу, ответил: – Читайте. Там все написано.
– Мы – не хотим читать. Хотим вас послушать. За что задержаны? – уже вмешался Варяг.
Герасимов повернулся влево, смотря теперь на другого собеседника.
– НЕ ЗА ЧТО! Меня – НЕ ЗА ЧТО задержали! – повысив голос ответил он.
Оба опера одновременно засмеялись. Мужчина не понимающе вертел головой от одного к другому.
– Что смешного я сказал? – раздражённо отреагировал гость на смех.
– Ну ты прикинь?! – адресовав свою фразу Белову, удивлённо воскликнул Варяг. – Ну хоть бы один из НИХ честно сказал?! Что там мол и так, гражданин начальник, задержали меня за преступление, которое я умышленно совершил. Как там у классика? «Признаю свою вину! Меру, степень, глубину. И прошу в тюрьму отправить. Я на воле – как в плену!».
«Окольцованный» юмора не оценил, ну или не знал классиков.
– Смейтесь, смейтесь, – угрожающе заметил он. – Пока можете смеяться! Потом я буду над вами смеяться!
– Это когда же? Потом? – улыбаясь поинтересовался Белов.
– Очень скоро, – уверил Герасимов. – Сюда или в камеру придёт прокурор. Я ему всё расскажу. Он меня отпустит, а вас, клоунов, на моё место в кутузку отправит!
– Он нам угрожает? – спросил Алексей у Варяга.
– По-моему – да, – согласился с ним собеседник. – Прокурором грозит.
– Ну, если уж прокурором?! Точно. Хана нам. Нужно парня-то выпускать?! А то нас ещё упакуют, – опера продолжали говорить с издёвкой.
– Смейтесь, смейтесь, – опять повторил задержанный.
– Стасик! – уже фамильярно заговорил Белов. – Мне кажется, что ты сегодня ночью уже встречался с прокурором. Рассказал ему всё. И первая ваша встреча закончилась печально: прокурор ушёл домой спать, а ты – на нары. Настаиваешь на втором свидании? Так я приглашу.
Герасимов молчал. Видимо обдумывал сказанное.
– Может всё-таки нам расскажешь? За что задержан? Мы – не прокуратура. Может и вправду выпустим?! Ну а нет – так и суда, пока, нет. Пословица есть такая. Заметь, я сказал слово – ПОКА. А он – будет. Но позже.
– Какой суд? За что суд? – опять повысив голос затараторил подозреваемый. – За что??? Я ничего не сделал!
– Ну, ты, тон то свой приглуши чуток, – порекомендовал ему Варяг. – Мы с тобой спокойно разговариваем.
– Вы не разговариваете, вы издеваетесь! – уже истерично ответил Станислав. – Вообще больше ничего говорить не буду.
– Ну и не говори. Твоё право. Нам же проще, – сказал Белов. – Не меня с криминальным трупаком в сумке задержали. Не я в камере ночь провёл и ещё несколько проведу. И не я сейчас в наручниках сижу.
– Это всё – случайность. Я рассказывал, – уже успокоившись сказал Герасимов.
– Нам? Точно не рассказывал, – заметил Варяг. – Начни. Послушаем.
Преступник опять замолчал.
– Тупиковая ветвь эволюции, – резюмировал Белов. – Заканчиваем. Пусть идёт в свою камеру и там ждёт своего прокурора, который наверняка его выслушает и даст команду «следаку» – выходить в суд с ходатайством на арест. И пусть едет с Богом в следственный изолятор. Может туда какой-то другой прокурор придёт?! И какое-то другое постановление вынесет?!
– Что вы хотите, чтобы я повторил?
– Не повторил, а рассказал. Ты нам ещё ничего не рассказывал, чтобы повторять. Только, как учительница литературы в школе, всё читать заставлял. А мы, понимаешь, люди тонкой души. Нам нужно общение. Поэтому – начнём с общих вопросов: с кем живёшь по месту регистрации?
– С семьёй. Жена и сын.
– Уже хорошо. Рассказывай про субботу. Чем занимался и как оказался на остановке с сумкой.
– Был выходной. Дома был. Дела какие-то в квартире бытовые делал. Вечером мне позвонил мой друг – Зубов Коля. Попросил встретиться с ним на троллейбусной остановке. Я оделся и пришёл. Коля стоял уже там. С этой сумкой. Что было в ней – я не знаю. Не спрашивал. Он просто попросил постоять и покараулить её, пока сам ищет такси. Я стоял. Тут ваши едут. Давай документы спрашивать. Я с собой не брал. Спросили про сумку. Я сразу им сказал, что сумка не моя. Можете у них спросить. Они её открыли. А там – вот. Уронили меня на асфальт. Потом сюда привезли. Какой-то парень меня опросил, после чего в камеру отвели. Всё.
– Не густо. Во сколько тебе твой дружище звонил?
– Около 18 часов.
– Куда?
– На домашний телефон.
– Теперь давай про самого Зубова. Кто он такой? Всё, что знаешь.
– Мой старый знакомый. Уже лет 10–15 знаемся. Адрес его я сказал.
– Кем и где работает?
– Не то охранником, не то сторожем на какой-то базе. Я не знаю. Никогда не был.
– Семья?
– Да. Жена Ольга и сын Никита. Ему наверно лет 5.
– Вместе живут? По тому адресу?
– Да. Вместе.
– Фамилия Ольги и мальчика?
– Никогда не интересовался, ну наверное – Зубовы.
– Где работает жена?
– Парикмахером, где-то в центре. Не стригся у неё. Не знаю адреса.
– Это всё?
– Да.
– Кто такой – Вавилин?
– Не знаю. Не слышал о таком.
– Кто живёт по Проспекту Героев 11–24?
– Не знаю такого адреса.
– Нет, Стас, – категорично замотал головой Варяг. – Нет. Так дело не пойдёт. Договорились же, что ты рассказываешь, всё, что знаешь, а мы решим, правда это или нет.
– Так я и говорю только правду!
– Нет. Куда не плюнь – ты ничего не знаешь. Где Зубов работает – не знаешь, где его супруга и сын – тоже. Даже фамилии их не знаешь!
– Но это правда! Найдите Николая. Он подтвердит.