Квазимодо, Фролло, Эсмеральда: три души – одна трагедия

Цикл эссе о раскрытии характеров центральных персонажей романа Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери» через анализ их внутреннего мира

«Монтаж эмоций»

Советский режиссёр Сергей Эйзенштейн в своей работе «Монтаж аттракционов» (1923 г.) писал: «Монтаж аттракционов – это сопоставление таких «ударных» моментов, при котором их суммарное воздействие на зрителя превышает простую сумму отдельных моментов каждого из них». Иными словами, весь смысл в невидимой склейке между двумя кадрами, которая создаёт эмоциональное воздействие. Кадры, поставленные рядом, создают глубокий смысл, который не раскроется с такой интенсивностью, если бы они были показаны по отдельности, без монтажа.

Эту невидимую склейку я сравниваю с эмоциями, которые вызывают произведения французского прозаика, поэта, драматурга Виктора Гюго (1802-1885). При прочтении его книг возникают чувства восторга, воодушевления, восхищения, которые сосуществуют параллельно с грустью, переживаниями, страданиями. Именно на стыке этих совершенно противоположных эмоций и происходит та «склейка», рождающая совершенно иные, окрыляющие ощущения, проживая которые хочется читать произведения автора снова и снова.

Одна из таких книг – исторический роман эпохи романтизма «Собор Парижской Богоматери», написанный Виктором Гюго в 1831 г. Действия происходят в Париже в конце XV в., который превосходно воссоздаётся автором в описаниях на протяжении всего произведения. Однако роман не просто про историю средневекового Парижа, а, прежде всего, про драму человеческих душ, где каждая переживает свой внутренний конфликт. Цель данного цикла эссе – не просто воспроизвести внешнее описание персонажей, а заглянуть за их оболочку, узнать, почему каждый из них видит один и тот же мир по-своему.

Мир – в нашем взгляде: внутренняя красота Квазимодо

«Квазимодо кривоногий, Квазимодо одноглазый!». Эти слова описывают одного из центральных героев известного романа Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери». Согласитесь, что такой, хоть и неполный словесный портрет, с первых же строк представления читателям персонажа уже вызывает какое-то отвращение; а мы даже ещё не узнали о каких-то поступках героя, о его мыслях, и о том, как он вообще представляет себя в этом обществе. Мы видим пока лишь его внешний облик, но герой уже вызывает неприязнь. И не только у читателей, но и у всего общества, показанного в книге. Почему же так происходит? Даже сейчас, в современном мире, мы, к сожалению, судим по внешности. Да, это может происходить неосознанно, но всё равно внешность бросается нам в глаза в первую очередь, а уже потом – внутренний мир. Квазимодо противопоставлен обществу своим внешним видом, что абсолютно нормально для литературных героев эпохи романтизма – и в данном случае, Квазимодо действительно блестяще справляется со своей задачей, но мы рассмотрим данную проблему немного в другом аспекте. Что, если весь мир – в нашем взгляде? Если общество смотрит на нас нашими глазами? Если бы Квазимодо любил себя, не смотря на внешность, любил себя за свою внутреннюю красоту (а она была у него изначально), относился бы к миру не озлобленно, смотрел ли бы этот мир на него по-другому?

Страдания Квазимодо начались ещё с детства: в младенчестве его подбросили в ясли для подкидышей, расположенные у Собора Парижской Богоматери. Уже тогда над ним насмехались из-за его внешности: «Это вовсе не младенец… это полуобезьяна». Конечно, это скажется на его жизни в дальнейшем; кажется, раз он младенец, то ничего не понимает в силу возраста, но, на самом деле, дети уже с первых месяцев жизни чувствительны к эмоциям и интонациям взрослых. Отчасти Квазимодо повезло: его усыновил архидьякон Клод Фролло, назвав его в честь праздника, в который тот был найден (Фомино воскресенье – лат. Quasimodo).

Клод Фролло научил его многому, дал дом, работу, буквально спас от печальной перспективы в виде смерти. Благодаря ему Квазимодо стал звонарём, очень полюбил колокола, однако от них он и оглох. Даже колокола, в которых он нашёл отдушину, с которыми у него была сильная эмоциональная связь, тоже «отвернулись» от него и дали ему своеобразную пощёчину. Но он их не бросил, что тоже очень важно.

К сожалению, отношение архидьякона к Квазимодо не было чем-то тёплым и отцовским: он воспринимал его как раба, исполнительного слугу. Квазимодо же, напротив, был очень благодарен Фролло: «И всё же был на свете человек, на которого Квазимодо не простирал свою злобу и ненависть, которого он любил так же, а может, даже сильней, чем собор. Это был Клод Фролло».

Квазимодо вместе с архидьяконом по приказу последнего похищают цыганку Эсмеральду (из-за желания архидьякона завладеть ею, из-за разрушительной страсти). Не думаю, что сам Квазимодо решил бы её похитить, если бы не приказ Фролло. И опять своеобразная борьба с обществом: за похищение осуждают только Квазимодо, архидьякону же удаётся избежать конкретно этого наказания.

Квазимодо глухой, ему попросту не объяснили на понятном для него языке, почему он вдруг оказался у позорного столба. Он же просто выполнял приказ того, кому он был благодарен больше всего. Над ним все смеются, издеваются, а он просит лишь об одном – пить. Но эта его простая человеческая просьба не вызывает даже малейшей жалости, а совсем наоборот – ещё больше усугубляет деспотизм общества по отношению к бедному Квазимодо.