Снегурочка

Скользкая дорожка

– Ммм… Мммам! – мычал парень, растянувшись на ледяной дорожке.

– Вставай, Антон! – женщина в элегантной шубке тянула его за рукав, попутно отряхивая сына от снега.

– Простите! Я торопилась… – оправдывалась девушка, поднимаясь с земли. Ее лицо было скрыто под гримом: серебристая кожа, холодного оттенка румянец, розовые губы, ярко подведенные голубой тушью глаза и длинные серебряные ресницы. При столкновении из парика выбился белый локон. Антон потянулся за ним и тут же получил по рукам от матери.

– Что, Снегурочка, шампанское цело? – усмехнулась женщина, косясь на бутылку, которую девушка прижимала к себе.

– Да.

– А ты сама?

– И я.

– Снегурочка! – констатировал Антон.

– Ага… Играю через час на “Ёлке” в ДК.

– И мы там будем, – раздраженно поправляя пальто на сыне, сказала женщина. – Ты спешила.

– Ой, да! Надо успеть принести шампанское, у режиссера день рождения, и его жена отправила меня в магазин.

Антон снова потянулся к белым локонам. Женщина резко отдернула сына, и тот захныкал.

– Удачи тебе на выступлении, – обратилась она к Снегурочке.

– Спасибо! А вам хорошего просмотра! Антон, я обязательно помашу тебе со сцены в конце представления.

– И я тебе, Снегурочка! – он показал зубы в неумелой улыбке.

– Хорошо! Я только играю Снегурочку, а зовут меня – Варя.

После спектакля

Спектакль прошел отлично.

На финальном поклоне Варя изо всех сил всматривалась в лица зрителей. Из-за света софитов разглядеть Антона и его маму не удалось, поэтому она помахала наугад. Вдруг, опустив взгляд, Варя увидела своих знакомых у самой сцены. Антон что-то протягивал ей.

Варя наклонилась.

– Просто конфеты, – перекрикивая шум оваций, объяснилась за сына женщина, – спасибо за доброе отношение!

– Спасибо! Мне очень приятно! – ответила Варя и вернулась к остальным артистам.

Сразу за кулисами жена режиссера торжественно преподнесла ему шампанское, купленное Варей. Затем поднялся шум – актеры стали отмечать премьеру. Варя не очень любила вечеринки, поэтому отправилась в дальний угол гримерки, чтобы снять тяжелый парик и огромный кокошник.

– Опять одна сидишь? – к ней подошел парень чуть старше нее и чмокнул в макушку.

– Уже не одна. Ром, смотри, мне подарили коробку конфет.

– О! Начинается! Тайный поклонник? Я уже ревную, – поддразнивал он ее, бережно помогая снять костюм, сшитый им самим, как и многие другие наряды актеров.

– Не говори глупости, это от ребенка… Вернее, он уже не ребенок…, ну… он с особенностями развития. Это его мама купила.

Рома взял из рук Вари коробку:

– Смотри, тут обертка уже вскрыта. И написано что-то… Какая-то Ирина Николаевна просит позвонить по этому номеру. Странно… Мошенники?

– Вряд ли, – Варя тоже внимательно прочитала послание. – Может, надо выступить в их школе на утреннике?

– Могли бы и по объявлению снегурочку найти, – проворчал тот.

– Перестань. Это за мою доброту, – усмехнулась Варя и набрала номер.

Цербер

Мастерская представляла из себя обычную «однушку»: направо от маленького компактного коридора шла небольшая кухонька, прямо – жилая комната. Однако жилой она не была. Огромные стеллажи располагались треугольником вдоль двух стен. Деревянные полки были завалены холстами, свернутой плотной бумагой и пластиковыми контейнерами с принадлежностями для рисования. На стеллажи опиралось несколько мольбертов. У окна стоял залитый красками комод. Полы походили на палитру, но это не придавало комнате красочности. Оттенки были серебристо-сероватыми с мутной примесью других цветов.

На окнах двумя полосками парили занавески из серо-черной органзы. Толку от них было мало – свет запросто проникал внутрь. «В солнечный день, должно быть, тут все нагревается, как в печке», – подумала Варя, внимательно оглядывая комнату. В дальней стороне, напротив входа, возвышался небольшой пьедестал. «Наверное, здесь позируют модели», – решила она. Сейчас же на нем сидел Антон и выжидательно смотрел на Варю.

– Чаю? – спросила Ирина Николаевна.

– Нет, спасибо, – как можно милее улыбнулась Варя, чтобы скрыть отвращение от стойких запахов – пары растворителя и масляной краски обжигали глаза и нос. Кроме того, в мастерской было жарко и душно.

Она прошла в глубь комнаты и случайно задела мольберт. Деревянные ножки заскрежетали о пол, но Варя успела его поймать – парень вскрикнул и прижал кулаки к животу.

– Прости! Прости, пожалуйста, – она и сама испугалась.

– Ничего, все в порядке, он боится громких звуков, – махнула в сторону сына Ирина Николаевна. Она вернулась из кухни с кружкой чая. – Возьми, пока горячий.

Варя изобразила на лице благодарность, все-таки о ней заботятся, не стоит обижать людей отказом. Чай был действительно обжигающе горячий, так что при первом же глотке Варя вздрогнула от боли. Ирина Николаевна в это время принесла два стула из кухни и поставила их рядом с окном.

– Что, Снегурочка, горячо? – усмехнулась она. – Ничего, не растаешь, для здоровья полезно. Садись, давай все обсудим.

Варя послушно села и приготовилась внимательно слушать новую знакомую. Батарея оказалась совсем рядом и беспощадно пекла. Варя почувствовала, что у нее начинает болеть голова, но признаться постеснялась.

– Я уже рассказывала тебе вкратце про свой проект. Так вот, Антон очень талантливый художник, редко таких встретишь, понимаешь?

– Ага… – растерянно кивнула Варя, стараясь держать чашку только за ручку, чтобы не обжечься.

– Антон, принеси картину, где ты нарисовал трех собак.

Антон торопливо пошел к стеллажам и достал с нижней полки большой холст.

– Смотри, Варя, – он протянул ей картину.

Три непропорциональных конструкции на первый взгляд лишь отчасти напоминали собак. Однако отчетливо ощущалось, что в холодных сероватых мазках притаилось нечто живое.

– Очень хорошо… даже похоже, – Варя похвалила работу художника и хотела вернуть картину, но Антон не принял.

– Похоже! – фыркнула Ирина Николаевна. – Все, кто не знаком с художественным искусством, ценят только схожесть рисунка с оригиналом. Но самое важное – идея, душа, чтобы картина была живой. Понимаешь?

– Ага… Я чувствую, что в ней есть что-то живое.

– Вот, – одобрительно кивнула та. – Теперь положи картину на стул и отойди подальше. Варя послушалась. Вдруг каким-то чудом перед ней возникли самые настоящие собаки. Их живость заключалась не в реалистичности, а в застывшей подвижности. Три головы на длинных шеях смотрели в разные стороны. Туловища прятались друг за другом, и можно было подумать, что это не три собаки, а Цербер на страже входа в Темное царство.

– Так-то! – торжествовала Ирина Николаевна, довольная произведенным эффектом.

Антон взял холст и протянул его Варе:

– Тебе, Варя.

Ирина Николаевна снова фыркнула:

– Раздает всем подряд! Так мы ничего не заработаем, дружочек, – она забрала картину и убрала на полку.

Антон насупился и, возмущенно топая, вернулся на подиум.

– Слушайся маму, не вредничай, – усмехнулась Ирина Николаевна.

Варя внимательнее вгляделась в свою новую знакомую. Аккуратная прическа – каре, волосы выкрашены в блонд, минимум косметики, ровно столько, чтобы подчеркнуть светлые глаза, скулы и тонкие губы. Минимализм проявлялся и в выборе одежды – шелковая бежевая блузка и коричневые брюки. Из украшений только золотые серьги-гвоздики с фианитом.

– Работы Антона уникальны не только потому, что он отображает реальность необычным способом, – Ирина Николаевна тем временем продолжала свою речь. – Даже не в том, что картины «живые», а в подборе цвета.

– Да, мне очень понравились цвета. Серебристо-перламутровые, – кивнула Варя, ей очень хотелось произвести на строгую женщину хорошее впечатление.

– Цвет очень сложный. Он получается при определенном смешении красок. Так не смешивает ни один художник, понимаешь?

– Серенький, – Антон уже перестал хмурить брови и кукситься и подал голос.

– Да, дружочек, – машинально ответила Ирина Николаевна и обратилась к Варе. – Антона я встретила в детском доме…

Вдруг он издал воющий звук и побежал на кухню. Варя испуганно посмотрела ему вслед.

– Все хорошо, Антон не любит, когда я говорю о детском доме. Ему там было очень плохо. Бедный мальчик попал туда младенцем – мать бросила его. Я забрала Антона три года назад, когда ему было четырнадцать.

Из кухни все еще доносился вой. Варя невольно поежилась и отпила немного остывший чай.

– Тише, Антон! – крикнула ему мать, видя смущение гостьи, – Возьми из шкафа печенье и съешь его!

Звуки тут же прекратились. Ирина Николаевна довольно улыбнулась:

– Сластена! Без шоколадных печений жить не может. Так вот, к чему я все веду. Антон – талант. Но он особенный ребенок, и ему требуется особое внимание. Почти вся моя зарплата уходила на него. Врачи, психологи, развивающие занятия, частные педагоги, – она развела руками и тяжело вздохнула. – Поэтому я начала вести блог. Я много лет работала маркетологом и знаю, как все это делается. Мы собрали уже немалую сумму. Например, эта квартира куплена на деньги моих подписчиков. Да, она за МКАДом, да – однушка, но это целая квартира! Здесь Антон может рисовать, сюда мы приглашаем моделей, спонсоров, здесь храним все необходимое для творчества.

– Это очень здорово! – оживилась Варя. – Антону повезло, что вы так заботитесь о нем.

– Да. Но бренд надо постоянно развивать. Подписчикам нужно все время что-то новое, необычное. К сожалению, за счет одного таланта не разбогатеешь. Я хочу предложить тебе стать частью бренда.

– Мне? – Варя обескураженно посмотрела на Ирину Николаевну, потом смутилась и нырнула взглядом в кружку. Остывший чай ароматно пах. Варя уже привыкла к парам растворителя и могла ощущать другие запахи.