Ночь Жатвы
© Елена Новак, 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2026
Пролог
Ветер шумел на крыше, поднимал редкие листья и уносил их вдаль. Синюю полоску неба разрезали розовые лучи восходящего солнца. Утро казалось абсолютно обычным. Казалось.
Потому что сегодня все будет по-другому.
В это утро сводятся счеты.
Тварь рядом со мной тяжело вздохнула. Она стояла на коленях на крыше, словно безмолвная статуя. Ее тонкая фигура, прикрытая легкой тканью одежды, казалась хрупкой и невесомой.
Сторонний наблюдатель наверняка бы решил, что я главный злодей в этой истории – направил дуло пистолета на совсем еще юную девчонку с копной растрепанных волос, в тонком белом платье.
Только она не была человеком. Твари лишь выглядят как люди. Это одурманивает и сводит с ума. На самом деле они гораздо сильнее людей – адские создания, наделенные невероятной ловкостью, способные управлять другими при помощи голоса, хитрые и изворотливые.
Их надо уничтожить. Всех. И вместо хрупкой девушки я сейчас видел перед собой цель и намеревался идти до конца. Жажда убийства рвалась наружу.
Говорят, один взгляд твари способен отнять человеческую жизнь, поэтому я не только завязал ей глаза черной лентой, но и надел на запястья металлические наручники, которые часто используют охотники.
Все было готово, пора приступить к делу. Но пистолет в моих руках будто стал тяжелее, когда тварь заговорила:
– Ты правда хочешь меня убить? Я все та же…
– Все вы одинаковы!
Мой голос предательски дрогнул. Проклятье! Охотник не должен показывать сомнение! Сейчас не время для сантиментов. И все же сердце забилось невпопад. Она действительно выглядела так же, как раньше, словно и не была тварью.
Я судорожно вздохнул и постарался успокоить дыхание. Какая позорная слабость! Хорошо, что учитель этого не видит. Тварь передо мной больше не человек… Она больше не человек… С этими мыслями я снова поднял пистолет и приставил дуло к ее голове.
Яркие лучи солнца ударили мне в лицо, порыв ветра чуть не сбил с ног. На губах твари появилась улыбка, до боли знакомая. И тут черная лента, закрывавшая ее глаза, съехала вниз. Она развязалась и упала на серую кровлю, а затем улетела с порывом утреннего ветра.
А потом тварь на меня взглянула, и я умер.
1. Бесследно исчезнувший
Нина Райн
В моей жизни все было не так. В последнее время я чувствовала себя водителем, свернувшим в тупик. Ноги по инерции давили на газ, а перед глазами уже отчетливо виднелась огромная кирпичная стена – мое незавидное будущее.
Такие мысли стали частыми гостями в голове, но я продолжала нестись, не разбирая дороги, по бесконечному лабиринту под названием «Жизнь Нины Райн». Не могла затормозить, как водитель, которого занесло на гололед.
Вот и сейчас я сделала очередной шаг в пугающую неизвестность из плотного лесного тумана. Под ногой хрустнула ветка. Рингвудский лес по утрам обычно дарил мне давно потерянное спокойствие, только сегодня все было по-другому. Я продиралась сквозь заросли, стараясь не поцарапаться о колючую листву. Позади раздавались чьи-то шаги. Может, это олень?
Олени часто гуляют по лесу и даже пару раз заходили в наш сад рядом с домом. Вот и сейчас наверняка один из них просто идет за мной следом.
Я уже немного успокоилась, как вдруг рядом раздался мужской голос:
– Тебе не уйти… Может, хочешь поговорить со мной, милая пастушка?
Я резко обернулась и увидела позади силуэт незнакомца, одетого в серое. Это был определенно человек, и мне стало по-настоящему страшно. Я рванула вперед, обдирая локти об острые ветви, цепляясь одеждой за густой кустарник. Надо убежать подальше. Незнакомцы в лесу порой куда опасней зверей.
– Ну где же ты, милая пастушка?
На сей раз голос раздался ближе. Я поскользнулась на мокрых листьях и с криком рухнула на сырую землю. Боли не было, а вот страх остался. И еще появилось странное тянущее ощущение под левой лопаткой. Мой личный предвестник беды.
Я растянулась на ковре из желтых листьев, а рядом со мной неизвестно откуда появился он. Мой Эрни.
– Брат? – Я схватила его за руку. – Как ты здесь оказался? Впрочем, неважно. Главное, что я тебя нашла!
Он прикоснулся холодной ладонью к моей щеке.
– Видишь, я снова рядом.
Все это было так странно и сюрреалистично. Эрни пропал два месяца назад!
– Это ведь не сон? – Я обняла брата, боясь, что он исчезнет.
– Конечно, нет. – Эрни погладил меня по голове. – Здесь все по-настоящему.
Я чувствовала на своей макушке его дыхание. И все же с Эрни было что-то не так. Какая-то мелочь не давала мне покоя. Я отстранилась и спросила:
– Эрни, почему у тебя не бьется сердце?
– Потому что его нет.
Он улыбнулся. Эта улыбка больше походила на гримасу боли.
Рядом раздались шаги.
– Это – серый человек, – шепотом сказал брат. – Не волнуйся, я тебя спрячу.
Ветви кустарников обвились вокруг моих рук и ног. Я дернулась, пытаясь пошевелиться, но все бесполезно. Ветви разрастались над моей головой, закрывая солнце, мешая дышать. Где-то вблизи виднелся серый подол плаща незнакомца. Мне стало страшно. Я закричала и проснулась.
Солнце уже давно встало. Одеяло и подушка валялись на полу, словно погибшие во время моей ночной битвы воины.
В дверь три раза постучали.
– Со мной все в…
В комнату ворвался вихрь по имени Джанетта Райн. Я увидела копну маминых рыжих волос, белый фартук и ее руки, которые настойчиво начали трясти меня за плечи.
– Тебе снова снился кошмар? Отвечай, Нина! – Она смотрела на меня с ужасом в глазах, словно перед ней оказался неизвестный зверь. – Ты звала его во сне! Своего… – Она отвела глаза. – Своего воображаемого брата.
– Мама-а! – Я закатила глаза. Мама была сейчас похожа на необузданную стихию, впрочем, как и всегда. – Мама, это всего лишь сон. Я даже не помню, что мне приснилось! У меня нет никакого брата! Мы проработали эту проблему с мисс Морган!
Она села на краешек стула и удовлетворенно кивнула. Паника на лице сменилась обычным беспокойством.
– Да-да. Прости, Нина, я просто за тебя волнуюсь и боюсь, как бы это не повторилось снова. И все-таки, похоже, два месяца работы с психологом дали свои плоды.
Она подошла к окну и раздвинула шторы. Солнечный свет озарил стол из белого дерева, на котором лежал мой дневник, закрытый на прочный металлический замок. Хорошо, что мама не знает о том, что я пишу на бледных фиолетовых листах по вечерам. Никто не знает.
– Нина, я принесла тебе лекарства. – Мама протянула две белых капсулы и одну красную. Поставила на стол стакан с водой и красноречиво на меня взглянула.
Я покорно засунула в рот таблетки и сделала глоток воды, чувствуя себя подопытной овечкой.
– Ма, кажется, из кухни пахнет горелым.
– Ой! Тыквенный пирог! – Она решительно подхватила подол длинной юбки и с видом воина, готового к атаке, ринулась на кухню.
Я вздохнула и выплюнула таблетки, затем кинула их в черную прорезь копилки-свиньи, стоявшей на столике рядом с кроватью. Эти движения я повторяла уже на протяжении двух месяцев, они стали чем-то вроде ритуала.
От таблеток хотелось спать и путались мысли, поэтому я предпочитала жить в добром соседстве со своим безумием. Лучше врать о том, что Эрни никогда не существовал и что я всего лишь несчастный подросток, съехавший с катушек от одиночества.
Я вздохнула и достала из-под подушки амулет в виде круга с изогнутыми символами внутри. Рядом с ним лежала коротенькая записка: «Дорогой Нине от Э. Р.» – единственное доказательство того, что Эрни – не плод моей больной фантазии.
А может, записку написала я сама?
Отгоняя грустные мысли, я спрятала амулет в карман и подошла к окну. Наш небольшой сад был покрыт плотным снежным покрывалом. Этот бесконечный белый цвет слепил глаза. Казалось, мир забыл о существовании других цветов. Даже ветви деревьев спрятались под густым слоем снега.
Эрни любил зиму. Любил бродить со мной в нашем уютном рингвудском лесу рядом с домом, играть в снежки и кормить небольших животных, которые в холодное время часто приходили к дому в ожидании лакомства.
Эрни, опять Эрни… Мисс Морган говорила, что я должна думать о нем, как о сказочном герое или о ком-то нереальном, а еще лучше – переключить свои мысли на что-нибудь другое.
Я окинула взглядом комнату, стараясь найти нечто более важное, чем несуществующий старший брат. Наконец достала из кармана пижамы маленький серый ключ и открыла аккуратный замок на своем тайном дневнике.
Из кухни доносились соблазнительный запах тыквенного пирога и звуки ретромузыки. Любимая мамина радиоволна «Хит-fm». Низкий мужской голос протяжно пел:
- Забудь его,
- Не думай о нем в тишине.
Я тяжело вздохнула. Забудь – легко сказать. На серых листах дневника моим неряшливым почерком была сделана запись.
24 декабря
Завтра Эрни приедет к нам на новогодние каникулы. Он теперь учится в выпускном классе академии «Нортенвиль». «Большая шишка» – так брат со смехом про себя говорит. Только в последнее время с Эрни творится что-то непонятное. Он стал рассеянным и каким-то взволнованным. Может, влюбился? Наверняка в Нортенвиле полным-полно красоток. Бедный мой брат! Завтра его ждет допрос от самой Нины Райн.
P. S. Несколько дней назад мне на почту пришла посылка от Эрни. Я думала – это новогодний подарок, но там был какой-то дурацкий амулет. Брат говорил по телефону, чтобы я всегда носила этот безвкусный кусок металла с собой. Что за муха его укусила! Неужели Эрни думает, что в шестнадцать лет девушкам нравятся массивные круги с дурацкими символами внутри!
Я перевернула страницу. Под черной надписью «25 декабря» ничего не было. Только белая как снег бумага. Этот день я мечтала вычеркнуть из жизни.
Помню, как вчера, белые снежинки на щеках, радостное ожидание. Брат уже полгода учился в Нортенвиле, виделись мы только на каникулах. Отсутствие Эрни стало своеобразной личной драмой Нины Райн, словно кто-то отрезал часть меня и выкинул в зияющую бездну под названием «тоска». С самого рождения мы с братом были всегда вместе. Нортенвиль забрал Эрни в свои холодные коридоры и высокие башни, я ненавидела всей душой проклятую частную школу, посягнувшую на мою главную ценность. И все же мы с мамой старались искать во всем плюсы. В конце концов, Эрни сам мечтал туда попасть и радовался, как ребенок, увидев письмо-приглашение.
Радостное ожидание после долгой разлуки становилось только сильнее.
25 декабря Нина Райн весело бежала из школы, снежинки падали ей на лицо, прохожие улыбались. Все было прекрасно, ведь с минуты на минуту в их опустевший дом должен был вернуться блудный скиталец Эрни.
Напевая «Джингл беллс», Нина Райн открыла скрипучую ограду и, продолжая напевать, отворила знакомую белую дверь аккуратного дома Райнов. Внутри было как-то непривычно пусто. Никаких голосов, громкого смеха Эрни, звука разбитых елочных игрушек и запаха праздничного пудинга, который мама обещала приготовить к приезду брата.
Нина быстро поднялась на второй этаж и увидела, как Джанетта Райн внимательно читает поваренную книгу, расположившись в мягком кресле в гостиной. Ее голос звучал странно буднично для такого великолепного дня:
– Привет, милая, сегодня мы закажем доставку, я что-то не успела ничего приготовить.
Наверное, не стоит говорить, что от удивления у Нины Райн чуть не отвисла челюсть.
– Но… Эрни! Сегодня ведь приедет Эрни, и ты ничего не приготовила?
– Какой еще Эрни? – Брови мамы двумя аккуратными стрелками взлетели вверх.
– Мой брат, – тихо ответила Нина Райн.
– Но у тебя нет никакого брата. Что за чушь!
Эти слова прозвучали, как приговор. Чья-то нелепая шутка, которая в итоге оказалась ужасной правдой. Та радостная Нина Райн погибла под завалами разрушенных иллюзий. Она похоронена где-то внутри меня, и я иногда так же, как сейчас, навещаю ее жалкие останки.
С тех пор я редко улыбаюсь и часто смотрю на снег, размышляя обо всем, что со мной случилось за последние два месяца.
Об одноклассниках, которые постоянно надо мной смеются, о школе, где все напоминает об Эрни, о доме, который тоже стал предателем и где-то спрятал все, что связано с моим братом. Его комната за одно утро стала пустой. Ни плакатов, ни одежды – ничего, что принадлежало Эрни, там теперь не было. Я судорожно проводила рукой по стенам, где виднелись следы скотча: еще недавно здесь висел плакат с любимым диджеем Эрни. В голове красными буквами пламенел один вопрос: «Как такое возможно?»
Почему все забыли о существовании брата? Соседи, бывшие одноклассники и даже мама твердили одно: Эрни Райн никогда не существовал. Это все твои галлюцинации, Нина. Так бывает, тебе нужно просто немного прийти в себя. Они смотрели на меня с жалостью, словно я только что сбежала из Уайтенгема и пыталась доказать, что наш президент – злобный пришелец с Марса.
Это стало невыносимым. И под конец я сдалась.
Помню нью-йоркский кабинет мисс Морган. Табличку «Сюзанна Морган – квалифицированный частный психотерапевт», взволнованное лицо мамы, которая вцепилась пальцами в мое плечо, словно боясь, что злобный врач меня съест.
И бледное лицо Сюзанны Морган в приглушенном свете ламп:
– Вам не о чем волноваться, мисс Райн. Просто подождите снаружи.
С виду мисс Морган была похожа на добрую тетушку из детских сказок: изящный костюм, понимающая улыбка, движения легкие и плавные.
– Проходи, Нина. – Она жестом позвала меня за собой, услужливо отодвинула стул и налила в фарфоровую чашку ароматный красный напиток.
– Не волнуйся, это всего лишь вишневый чай. – Мисс Морган, похоже, поймала мой растерянный взгляд и села напротив.
– Расскажи о себе, – начала она, предварительно изобразив свою коронную улыбку.
– У меня есть брат, только…
– Нет-нет, я хочу знать, что в твоей жизни происходило до брата. Приходилось ли терять родственников?
Этот вопрос ввел меня в ступор. Я болезненно поморщилась и, вздохнув, ответила:
– Да. Отец умер, когда мне было тринадцать лет. Его ограбили и убили на заправке в Нью-Йорке. Убийцу так и не нашли.
– Вот как. – Мисс Морган пристально на меня смотрела, пока я рассказывала грустную историю о папе. Затем с улыбкой достала небольшую стеклянную бутылку с янтарной жидкостью, ловким движением плеснула себе немного в вишневый чай и тихо сказала:
– Знаешь, Нина, мне тебя жаль, я говорила с твоей мамой и прекрасно знаю о выдуманном Эрни. У нас есть два варианта: сильнодействующие психотропные препараты, после которых ты возненавидишь все на свете, или…
– Никакого Эрни не существует, – с готовностью выпалила я, ухватившись за последнюю ниточку ускользающей надежды, протянутую заботливой собеседницей.
– Молодец. – Она склонила голову набок. – Таблетки я тебе все равно выпишу, но менее сильные, чем следует. Что с этим делать, решай сама. И еще: два раза в неделю ты будешь приезжать ко мне и рассказывать о своих страхах и фобиях.
Я облегченно вздохнула и неожиданно для себя улыбнулась в первый раз за долгое время. Все-таки мисс Морган была классной, хоть и немного странной. Она не исцелила меня, не выкинула образ Эрни из моей головы, но научила врать. Ложь во спасение, обыденная ложь, ложь для любопытных соседей – в моем арсенале появилось множество разных уловок и правильных слов, они стали оружием против жестокого мира, который твердил, что Эрни Райна не существует.
- Взгляни на этот прекрасный мир,
- Для счастья сердце распахни.
Глубокий женский голос из радиоприемника заставил меня очнуться. Я прислушалась к звукам неизвестной мелодии, которая прекрасно подходила к снежному покрывалу за окном. Какой невыносимо холодный март! Иногда мне кажется, что этот снег не растает никогда. И маленький городок Рингвуд будет похоронен под бесконечными сугробами, похожими на сладкую вату из местного супермаркета.
Внезапно раздался звук дверного звонка, послышались мамины шаги, скрипнула входная дверь.
– Заходи, Матильда! Как я рада тебя видеть!
Я тяжело вздохнула. Похоже, к нам в гости заглянула миссис Бригс – главная сплетница Рингвуда.
– Тяв-тяв, – раздалось эхом из коридора.
Конечно же, миссис Бригс взяла с собой своего любимого питомца – отвратительного йоркширского терьера по кличке Батон.
– Фу-фу, какой некультурный песик, ты опять жуешь ботинки Нины, – миссис Бригс притворно запричитала.
У нас с Батоном была холодная война. Он постоянно на меня лаял и пытался сжевать мою любимую обувь, а я в ответ лишь прожигала терьера взглядом под аккомпанемент оханий миссис Бригс.
– Нина-а! Пора завтракать!
Услышав голос мамы, я уныло поплелась на кухню, где царила суета и звуки женских голосов вперемешку с тявканьем Батона.
Запах тыквенного пирога немного улучшил мое паршивое настроение.
– Здравствуй, Нина! – Миссис Бригс помахала рукой с пухлыми пальцами, усеянными многочисленными кольцами.
В своем любимом шерстяном платье оранжевого цвета она походила на гигантскую хеллоуинскую тыкву. Батон в красном меховом комбинезоне величественно сидел на стуле рядом со своей несносной хозяйкой.
«Как хорошо, что мы снова вместе!» – сладко пел незнакомец по радио.
– Доброе утро, миссис Бригс. – Я села за стол рядом с мамой.
Увидев меня, терьер начал тихо рычать.
Мама поставила на стол ароматный пирог.
– Как мило, что ты зашла, Матильда, в такую погоду на меня обычно нападает тоска, поэтому я очень рада.
– Я тоже, Джанетта, – миссис Бригс, как обычно, перебила подругу, разглядывая облако сахарной пудры и лимонные дольки на золотистой корочке пирога.
– Какие новости? – Мама погладила по голове Батона.
– О, ты не поверишь. – Глаза миссис Бригс сузились в две щелочки, на губах появилась хищная улыбка.
Сплетни в Рингвуде растут быстро, как сорная трава на заброшенном поле. Многие горожане, услышав очередную новость о забуксовавшей в снежном завале соседской машине, становятся похожи на почуявших добычу гончих. Вот и сейчас в глазах маминой подруги вспыхнул азарт.
– Прачечная «Чистота Уэллис» снова закрывается, говорят, ее хозяйка, несносная чистоплюйка Марго Уэллис, выиграла в новогоднюю лотерею и неприлично разбогатела! Ты только подумай, Джанетта! Каким-то высокомерным девицам достается счастливый билет! А честные горожане, как мы с тобой, вынуждены прозябать всю жизнь в провинции.
Затем миссис Бригс перевела взгляд своих маленьких, похожих на бусины, глаз на меня.
– Кому я жалуюсь! Да простит меня господь! Бедного Джона уже нет с нами три года, и несчастная малютка Нина…
Она посмотрела на меня со скорбью в глазах, словно я доживала последние минуты. В такие моменты моя ненависть к миссис Бригс возрастала с завидной скоростью. Эта женщина каждый раз напоминала нам о том, что папы больше нет, к тому же она считала меня полностью съехавшей с катушек и безнадежной девицей.
– Миссис Бригс. – Я поднялась из-за стола. – Со мной все в порядке, мы с мамой вполне счастливы, и не надо нас жалеть!
В воцарившейся тишине слышалось только злобное тявканье Батона. Даже музыка на радио как будто смолкла.
– Тяв-тяв, ты все врешь! – Батон продолжал заливисто лаять. – Тяв-тяв, все знают, что Нина Райн – сумасшедшая!
И тут я поняла, что выгляжу крайне глупо. Мой маленький бунт будет поглощен океаном жалости сердобольной маминой подруги, для которой мы навсегда останемся этими несчастными Райнами.
– Нина, успокойся, – в голосе мамы послышались нотки льда, – успокойся и сядь.
– О, это наверняка последствие таблеток, – миссис Бригс всхлипнула, – я все понимаю, Джанетта.
Разговор быстро вернулся в привычное русло. Мне оставалось только молча сесть обратно на стул и продолжить исполнять свою незавидную роль «бедняжки Нины».
– Пирог скоро остынет, самое время его попробовать. – Мама с добродушной улыбкой положила нам на тарелки увесистые куски ароматной выпечки.
Есть совсем не хотелось. Я вяло ковырялась в тарелке, слушая, как они с подругой обсуждают последние сплетни:
– Говорят, демократы снова победят.
– У Кэнделлов до сих пор во дворе огромный отвратительный скелет с осенней распродажи. Хотя Хэллоуин уже давно прошел! От вида этого пугала мне становится не по себе!
– Тебе идет это платье, дорогая Матильда.
Под песню Синатры мы с Батоном испепеляли друг друга взглядами. От скуки я представляла, что бы сказал любимый пес миссис Бригс, умей он говорить:
– Тяв-тяв, ты просто сумасшедшая девчонка! Тяв-тяв, никто и никогда тебе не поверит!
– Спасибо за восхитительный завтрак, Джанетта!
Миссис Бригс встала и грузной походкой направилась к двери.
Наконец-то! Я тяжело вздохнула, провожая взглядом упитанного Батона, семенящего рядом с хозяйкой.
– Заходи почаще, Матильда. – Мама завершала эту процессию.
– О, чуть не забыла. – Миссис Бригс резко развернулась, отчего Батон с тявканьем отпрыгнул назад. – Ваш почтовый ящик был открыт, и там лежало письмо.
Она протянула мне большой фиолетовый конверт:
– Кажется, это тебе, Нина.
В этот момент случилось нечто странное. Батон, оглушительно залаяв, ринулся к конверту.
Его челюсть сомкнулась в паре дюймов от письма.
– Бато-о-о-о-он! – Хозяйка быстро схватила его за шкирку, но пес не унимался, продолжал рычать и извиваться в руках миссис Бригс. – Плохой, плохой!
Она щелкнула его по носу и быстро направилась к выходу.
– Какая муха тебя укусила? Что за манеры!
Я молча держала в руке фиолетовый конверт. На нем было написано: «Нине Райн от заместителя директора частной академии „Нортенвиль“ Клайса Голдрейна».
2. Серый человек
Мое сердце пропустило пару ударов. Конечно, я писала в Нортенвиль и даже приезжала туда на электричке, пытаясь найти хоть какую-то информацию об Эрни. Но меня даже не пустили внутрь! Охранник у ворот сказал, что вход только для студентов и их родственников, никакого Эрни Райна среди них, конечно же, не было.
Неужели они, спустя столько времени, прочитали мои электронные письма? Тогда почему прислали ответ на бумаге?
Что-то здесь не так. Я дрожащими руками открыла конверт, который оказался не запечатан. Судя по всему, миссис Бригс успела сунуть свой любопытный нос даже сюда.
От бумаги пахло какими-то до боли знакомыми цветами. Фиалками или нарциссами?
«Уважаемая мисс Райн, в старшей школе-академии „Нортенвиль“ освободилось одно вакантное место для обучения. В связи с этим приглашаем вас…»
Тонкий лист выскользнул из рук, и я машинально села на стул, безучастно глядя в пол. Не может быть! Приглашение из самого Нортенвиля!
В начале года мы с Эрни вместе подавали документы о переводе, но грант на обучение Нортенвиль выделил только моему талантливому брату. Перед Ниной Райн двери престижной частной школы остались закрытыми.
Я бережно подняла листок и продолжила читать, пропуская удары сердца:
«Рассмотрев ваши блестящие результаты, мы приняли решение о предоставлении гранта на обучение».
Я тяжело вздохнула и перевела взгляд на сугробы за окном. Грант на обучение! Значит, маме не придется влезать в долги. Вспомнилась реклама, которую осенью крутили по телику: «Блестящее будущее с Нортенвилем. Наши выпускники учатся в лучших университетах Америки».
Вспомнилось здание с высокими башнями на фоне бесконечного леса, высокомерные лица учеников в идеальной школьной форме со значком в виде красного кубка, обвитого золотой лентой – эмблемой Нортенвиля.
Я с шумом втянула воздух, пытаясь прийти в себя. В этот момент перед глазами возникло лицо Эрни, а потом я вспомнила наш последний телефонный разговор перед его пропажей.
– Здесь творится что-то странное, малявка Нина…
– Мне уже интересно. Крутой Эрни куда-то вляпался? У моего брата проблемы с законом?
После этих слов в трубке повисла тишина. Я слышала только взволнованное дыхание Эрни. В этот момент мне стало понятно, что брат не шутит. Мой улыбчивый Эрни чего-то боялся.
Он не пугался медведей в рингвудском лесу, тонкого весеннего льда на наших озерах и даже маминого гнева. Черт возьми, да Эрни был самым бесстрашным человеком на свете!
Поэтому, услышав эту давящую тишину в телефоне, я тоже испытала какой-то необъяснимый страх.
– В мире есть действительно жуткие вещи, малявка Нина. Дома все обсудим, и не забывай носить амулет, который я тебе прислал!
После этого мы болтали о всяких бытовых мелочах типа рингвудской школьной газеты и барсуков, которые часто приходили в поисках еды к нашему дому.
«Дома все обсудим».
Только Эрни домой так и не вернулся.
Оказалось, что брата вообще не существует. Эрни – всего лишь плод моей больной фантазии.
За окном снова пошел снег. Я перечитала письмо еще раз. По спине пробежали мурашки страха. Стоит ли мне ехать в этот Нортенвиль? Вдруг я так же исчезну, как и брат? Или окончательно съеду с катушек, если Эрни – действительно плод моей больной фантазии.
Признаться, темные башни престижной академии манили меня все меньше.
– Нина-а. – На кухне появилась мама, раскрасневшаяся и довольная.
– Я проводила миссис Бригс до дома. Погода просто чудесная!
Она заглянула мне через плечо, пытаясь прочитать письмо.
Минуту мы стояли в тишине, затем мама охнула:
– Святой Патрик! Приглашение из Нортенвиля! Господи, Нина, я так рада!
Через мгновение мама сжала меня в объятиях, перекрыв доступ к кислороду.
– Как все чудесно складывается! Я всегда знала, что моя дочь талантлива. Ты ведь выиграла олимпиаду по математике и вела школьную газету! Это такой шанс!
В голове красной строчкой пронеслась мысль: «Это шанс узнать, что на самом деле случилось с Эрни».
Я отстранилась от мамы и со словами: «Мне нужно подышать свежим воздухом», – спустилась вниз, машинально надела ботинки и накинула на плечи теплую куртку.
Дверь скрипнула, и передо мной открылся белый мир странного заснеженного марта.
Быть или не быть?
Прикрыв глаза, я представила Эрни. Вот он стоит в своей оранжевой куртке, волосы слегка взлохмачены, на губах играет озорная улыбка. В руках сияет монета в пятьдесят центов.
– На что ставишь, малявка Нина? Великий Эрни Райн научит тебя рисковать.
– Ставлю на орла. – Я машинально достала из кармана холодную монетку и подбросила ее. – Если выпадет герб, поеду в Нортенвиль, если нет…
– Сеньорита-бонита! – Мои размышления прервал чей-то скрипучий голос. Монетка бесшумно упала в снег.
Передо мной, опираясь на низкий забор дома Райнов, стоял Билли Силвик с флягой в руках. Уже с утра он был пьян. В воздухе появился противный запах какой-то крепкой настойки.
– Ну что ты стоишь как вкопанная, сеньорита! Обними старину Билли. – Он, покачнувшись, протянул руки мне навстречу, отчего стал похож на огромную уродливую птицу.
Я сделала шаг назад:
– Что вам нужно, мистер Силвик?
Билли был чем-то вроде местной знаменитости. Единственный на всю округу любитель крепкого бренди, живущий в заброшенном трейлере на окраине Рингвуда.
Среди горожан ходила шутка: Билли не боится медведей, скорее они обходят его трейлер стороной.
– Ну-у-у-у, – он подмигнул мне, – старина Билли просто хочет заработать немного денег. У меня есть что тебе предложить, Ни-ина-а, – мое имя он произнес как-то протяжно, с издевкой в голосе.
– У меня ничего для вас нет, мистер Силвик.
Я развернулась на каблуках и пошла обратно в дом.
– Эй, ты скучаешь по нему? По своему брату?
Услышав эти слова, я медленно повернулась к Билли.
– Он был хорошим парнем, да, Нина? Хорошо учился, выигрывал олимпиады и неплохо играл в футбол.
Незаметно для себя самой я оказалась рядом с Билли. Внутри закипала злость:
– Ты все придумал, просто узнал о моих галлюцинациях и решил на этом подзаработать! У меня нет брата.
Силвик присвистнул:
– Каштановые волосы, высокий, с голливудской улыбкой. Вы часто гуляли вместе в лесу. А еще Эрни давал мне иногда несколько монет. Хороший парень был…
– Хватит! – Я ударила рукой по забору. – Зачем ты пришел? Если помнишь Эрни, если он действительно был, то почему ты не рассказал об этом копам?
И тут Билли рассмеялся. Он смеялся так долго и громко, что из его глаз полились слезы, запах дешевого алкоголя стал почти невыносимым, и я отшатнулась.
– Смешно… Представь, пройдоха Билли рассказывает копам о парне, которого не существует. Хочешь, чтобы меня упекли в психушку, сеньорита-бонита?
Я удивленно уставилась на Билли, который открыл флягу и с шумом сделал глоток. Все происходящее казалось ненастоящим. Вот я мило беседую с местным пьяницей, которого сторонилась всю жизнь, вот он рассказывает мне об Эрни, который на самом деле был. Иначе как мог Силвик так точно описать его внешность?
– Почему раньше молчал?! – Я схватила его за рукав.
– Ой, прости, сеньорита, мне понадобилось время на размышления. Старина Билли долго думал, как использовать новость о твоем брате с выгодой.
Я фыркнула, рассматривая, как мой собеседник проводит дырявым ботинком по снегу.
– Что же ты решил?
– Все очень просто, ты же хочешь узнать, что случилось в то утро, когда все забыли о бедном Эрни?
Я кивнула, затаив дыхание. Неужели сейчас мне откроется правда?
И тут Билли, слегка покачиваясь, протянул руку вперед:
– Это стоит денег, сеньорита.
В любой другой ситуации я бы уже звонила копам, жалуясь на навязчивого пьяницу.
Но сейчас речь шла о самом важном человеке в моей жизни, об Эрни.
Дрожащими руками я достала из куртки кошелек и протянула Билли несколько долларовых бумажек.
– Этого мало. – Его глаза алчно блеснули. – Отдай мне все, дорогуша. Я видел: у тебя есть еще деньги, и кошелек тоже неплох.
С тяжелым вздохом я вручила вымогателю кошелек, где хранились почти все мои сбережения.
После этого моя рука инстинктивно вцепилась в его куртку.
– Не вздумай сбежать с моими деньгами! Говори, что видел!
Признаться честно, я сама немного удивилась собственной смелости. Билли был щуплым, но все же выше меня, и от одного его удара Нина Райн могла улететь к покрытому снегом стволу маминой любимой яблони.
– Серый человек, – шепотом произнес Силвик, – я видел его. Он был одет во все серое. Серый костюм, серый плащ и шляпа того же цвета. Даже снег рядом с ним казался серым.
В то утро серый человек зашел к твоей матери. После этого Джанетта вышла из дома с мешком в руках и отнесла его на свалку. Я звал ее, но твоя мать даже не обернулась. Она шла словно в полусне. Из того мешка выпало это.
Билли порылся в кармане и достал сложенный вчетверо помятый постер с солистом любимой группы моего брата. Снизу знакомым почерком было написано: «Выше нос, малявка Нина».
Я молча вдыхала запах типографской краски вперемешку с бренди, которым пропиталась куртка Билли Силвика. Мысли путались. Рука непроизвольно сжала смятый клочок бумаги, где красными буквами сияла надпись «Алан Уолкер. Популярные песни».
– Мама выкинула вещи Эрни?
Билли хмыкнул и задумчиво потер грязным пальцем подбородок:
– Похоже на то, она выкинула и забыла об этом так же, как и о своем сыне. Это все серый человек. Уж не знаю, что он сделал с твоей матерью и остальными. Похоже, странный незнакомец поработал со всеми горожанами.
– Но как? Как ему это удалось? И почему ты все помнишь?
После услышанного я чувствовала себя обманутой. Билли рассказал о том, что видел, и все же главную тайну мне так и не удалось узнать: жив ли мой брат? И что, во имя святых, с ним случилось?
– Апчхи! – Билли втянул носом снежинку и смачно чихнул, затем его плечи как-то странно затряслись. Он начал издавать каркающие звуки. Похоже, Силвик снова смеялся. Потертые рукава куртки колыхались на ветру, словно крылья вороны.
– Ты недооцениваешь старину Билли, сеньорита-бонита! – Силвик склонился ко мне настолько близко, что я могла различить грубые морщины на его лице землистого оттенка и радужку блеклых глаз цвета опавшей листвы. Затем он театрально прикрыл рот ладонью и зашептал:
– Увидев странные вещи на Вишневой улице, я пошел следом за серым человеком.
Силвик многозначительно кивнул и замолчал, видимо, надеясь, что этот смелый поступок произведет на меня должное впечатление.
– Да, это круто, Билли, и что дальше?
Силвик вздохнул, из его рта вырвался сгусток белого пара:
– Мы дошли до рингвудской школы. Точнее, важный господин в сером вальяжно и неторопливо шел, а я брел за ним следом, пытаясь слиться со школьным забором.
Он остановился у входа в школу. Затем кого-то позвал. Он сказал: «Ворон». И с ветки яблони донеслось громкое карканье. Серый человек прислушался, затем тихо произнес: «И почему всю грязную работу приходится делать самому?» В ответ снова послышалось карканье. Огромный ворон спустился на забор. Он смотрел на нашего загадочного гостя и, готов поклясться, отвечал ему на своем птичьем языке.
До меня доносился голос серого человека: «Да-да, я знаю. Обычно они умирают, и мы просто стираем все признаки их существования. Но здесь особый случай, – господин вздохнул, – хорошо, придется направить мощный импульс на эту школу. В конце концов, мне надоело возиться».
Ворон каркнул в последний раз и взлетел. Серый человек неожиданно обернулся и посмотрел прямо на меня. А потом тихо произнес: «Что-то здесь пахнет мусором», – затем завернул за угол и скрылся из виду. К своему стыду, я побоялся идти за ним следом.
– Вот как.
Никогда бы не подумала, что буду слушать Билли с замиранием сердца. И все же я слушала.
– Неужели от меня действительно пахнет мусором? – Силвик обиженно принюхивался к дырявому рукаву своей поношенной куртки.
В этот момент скрипнула дверь моего дома, и на пороге показалась мама с дымящейся кружкой в руках. Увидев местного пьяницу рядом со мной, она удивленно застыла. Затем уголки ее губ медленно поползли вниз. Это был плохой знак. Очень плохой. Надвигался настоящий торнадо!
– Беги, Билли. – Я перевела взгляд на своего знакомого, который приветливо махал рукой маме:
– Добрый день, миссис…
– Ты-ы! – Джанетта Райн ринулась вперед, вооружившись подносом, на котором стояла чашка. – А ну, пошел прочь от моего дома! Отойди немедленно от Нины!
В момент соприкосновения щеки Билли и маминого подноса мне даже стало немного стыдно.
– Мама, мистер Силвик просто поздоровался!
– Да-да, конечно, знаю я этого мерзавца! От него несет каким-то пойлом за версту. – Она разглядывала фигуру убегающего Билли с видом победительницы. – Так, о чем вы говорили?
– Об очень холодном марте. – Я с укором посмотрела на мамины растрепавшиеся рыжие волосы, которые сейчас немного напоминали ирландский флаг.
Она взглянула на постер Эрни в моих руках:
– Что это такое? – Мамин взгляд на мгновение затуманился, затем она качнула головой, словно очнувшись ото сна. – Хотя не важно. Насчет академии, если ты не хочешь ехать…
– Поеду, – ответила я неожиданно для себя самой, – ты же знаешь, такое предложение бывает раз в жизни.
Мама с радостным криком кинулась меня обнимать, стараясь удержать в одной руке чашку с расплескавшимся чаем, а в другой – злосчастный поднос. Она ничего не знала и была счастлива. Честно, я ей немного завидовала. Куда пропал Эрни? Почему не вернулся из Нортенвиля? Что за чертовщина происходит вокруг? В Рингвуде мне никогда не найти ответ.
В этом маленьком городке дома тихих приветливых жителей окружены лесом, где ходят медведи и лисы. Здесь живут бытовыми мелочами, и повседневность с милыми заботами типа покупки продуктов в единственном супермаркете и подготовки праздничного стола к Дню благодарения стала привычным фоном жизни горожан. Поэтому мне здесь не место.
Я должна найти Эрни. Я верю, что он жив.
На миг передо мной появилась фигура брата. Он смотрел на меня и улыбался. Ветер растрепал его непослушные волосы. Таким мне запомнился Эрни.
Я моргнула, и наваждение исчезло. Осталась только мама. Джанетта Райн громко перечисляла покупки, которые нам предстояло сделать перед моим отъездом.
3. Академия «Нортенвиль»
А потом события закружились снежным вихрем бесконечных сборов и томительного ожидания в ореоле дурных предчувствий.
Ровно через неделю я уже ждала электричку на рингвудском вокзале.
– Теплый свитер, планшет, сменная обувь, вроде ничего не забыли, – мама в очередной раз перечисляла вещи, лежавшие в моей сумке, – и жилетку с розочками взяла?
Я вспомнила уродливый вязаный жилет с огромными розами – подарок миссис Бригс – и тяжело вздохнула.
– Да, мам…
– Ох, как же я волнуюсь! – Она внезапно схватила меня за руку. – Какое-то нехорошее предчувствие и…
В этот момент вечернюю улицу осветили красные фары электрички, мамины слова потонули в шуме колес.
Мы обнялись на прощанье, и я забралась в вагон, где невыносимо пахло бензином.
Рядом со мной села пожилая женщина в аккуратном пальто. В руках у нее был прямоугольный предмет, прикрытый красной тканью.
Электричка поехала, и мамина фигура начала отдаляться. Я помахала ей рукой. На душе внезапно стало тоскливо.
С детства знакомая вершина холма с кронами деревьев, покрытыми белыми сугробами, вскоре скрылась из виду, а за окном полетели пушистые снежинки, казалось, будто кто-то перевернул стеклянный шар с рождественским снегом.
Рингвуд сейчас напоминал поздравительную открытку, из тех, что любят дарить друг другу горожане. Аккуратный уютный город, где жизнь словно застывает, укрытая пушистым белым покрывалом уходящей зимы.
– Какой странный март, мистер Берри.
Я вздрогнула, услышав усталый голос пожилой женщины напротив.
– Что, простите?
Мой вопрос был проигнорирован.
– У меня тоже отвратительное настроение в такую погоду. Еще и снегопад, подумать только! Сирин говорила, что грядет настоящая буря, ты же знаешь, что Сирин не может лгать.
После этого странного монолога я услышала тихое шуршание, похоже, оно доносилось от предмета, прикрытого красной тканью, который незнакомка так бережно держала в руках.
Мне удалось разглядеть прутья птичьей клетки и нечто черное внутри.
Наверное, моя соседка везла большую черную птицу. Видимо, слова о буре предназначены для нее. Это казалось абсурдным. Я огляделась, пытаясь найти еще какого-нибудь мистера Берри, но поблизости никого не было.
Только в самом конце электрички с недовольным видом сидели две дамы в старомодных объемистых шубах.
Моя странная соседка хлопнула костлявой рукой по клетке:
– Скоро мы будем на месте, не будь занудой.
Она разговаривала со своей птицей так, словно та ей отвечала, хотя из-под красной ткани доносились только сопение и скрежет. Мне стало любопытно:
– Мэм, мистер Берри – имя вашего питомца?
Из клетки раздался глухой стук, женщина поджала губы, ее раскосые глаза выражали недовольство:
– Мистер Берри не любит, когда его называют питомцем. Мистер Берри – это мистер Берри.
Затем она тихо продолжила:
– Да-да, у современных подростков абсолютно нет такта! Что? Спросить, куда едет? Сам бы и спрашивал!
Незнакомка фыркнула и натянула на лицо улыбку, рассматривая меня. От ее внимательного взгляда вдруг стало не по себе. Казалось, еще немного, и она прожжет дырку на моей новой куртке.
– Кстати говоря, куда вы направляетесь, милочка? Просто мы попутчики, самое время завести непринужденный разговор.
Она деловито достала из аккуратной кожаной сумки маленькую коробочку с надписью «Гаванский нюхательный табак».
Если честно, мне абсолютно не хотелось беседовать с этой странной особой, и все же пришлось приветливо улыбнуться в ответ:
– В академию «Нортенвиль». Я новая ученица.
В этот момент произошло сразу две вещи: гаванский нюхательный табак выскользнул из рук моей попутчицы и со звоном упал на пол. Из клетки раздалось шипение, а затем незнакомка широко улыбнулась, в глазах ее появился недобрый огонек, словно при упоминании Нортенвиля в ее голове сработал переключатель с абсолютного безразличия на жадный интерес:
– О, милочка, какое совпадение! – Она хлопнула в ладоши. – По правде говоря, я тоже еду именно туда. Меня зовут миссис Шарлотта Уинстон. Я учитель биологии и школьный зоолог в Нортенвиле. Ездила навестить своих… – она на мгновение замялась, – дальних родственников. Добро пожаловать в нашу прекрасную школу!
– Спасибо, миссис Уинстон, – внезапно я почувствовала себя неловко, как подопытный зверек, которого разглядывают, прежде чем запустить в клетку.
Она протянула мне руку:
– Что ж, будем знакомы.
И я с опаской ее пожала.
Пальцы миссис Уинстон были холодными, почти ледяными. Ее рука больно сжала мою ладонь, казалось, еще мгновение, и у меня захрустят кости.
– Вы неплохо выглядите, – сказала учительница, впившись в меня взглядом, – вполне-вполне. Вот только лицо излишне бледное, на мой вкус.
Вдруг мне показалось, что тень миссис Уинстон увеличилась. В мутных глазах засияла темная бездна, кожа стала совсем бледной, а на губах появилась странная улыбка. Ее тень качнулась в мою сторону, и я интуитивно отпрянула.
В тот же миг наваждение рассеялось. Миссис Уинстон снова улыбнулась. На этот раз более сдержанно:
– Нортенвиль всегда рад новым ученикам.
По коже пробежали мурашки. Я кивнула:
– Благодарю. Позвольте узнать, кто все-таки у вас в клетке?
Миссис Уинстон неожиданно зевнула:
– Вы про Берри? Он не любит, когда его показывают. Если захочет, покажет себя сам.
В ее руке снова появилась коробочка с нюхательным табаком, и миссис Уинстон вдохнула коричневую смесь сомнительного вида.
– Кстати, как вас зовут, милочка?
– Нина… Нина Райн…
– Райн, – задумчиво повторила миссис Уинстон, уголки ее губ поползли вниз, – что ж, нам еще целый час ехать, самое время немного вздремнуть.
Наверное, сейчас было самое время спросить об Эрни, но моя новая знакомая склонила голову набок и закрыла глаза.
Я тяжело вздохнула. Не нравилось мне все это. Почему в Нортенвиле такие странные учителя?
Вспомнились слова Билли. Перед отъездом я снова встретила его по дороге из магазина. Мы даже немного побеседовали, как старые друзья. Набравшись смелости, я спросила:
– Каким он был, тот господин в сером?
Билли немного подумал и ответил:
– Ужасным и прекрасным одновременно. Совсем не похож на человека.
От этих слов мне стало неуютно. С тех пор я ломала голову над тем, как выглядел тот господин. По описанию Билли, у него были пугающие и одновременно притягательные черные глаза и темные волосы.
Больше никаких зацепок, кроме серого плаща и шляпы.
Я вздохнула, глядя на снегопад за окном, в электричке было тихо, лишь звук колес и размеренное сопение миссис Уинстон.
Меня клонило в сон.
Я бежала по рингвудскому лесу, незнакомец в сером следовал за мной. Ветви царапали руки, ноги скользили по снегу. Я обернулась и увидела его глаза: бесконечная черная бездна, – они сияли в ночной темноте красным светом, человек в сером улыбался:
– Тебе не спрятаться, милая пастушка.
А потом я проснулась.
Часы показывали девять. Удивительно, прошел почти час, хотя сон был таким коротким и жутким.
Минут через пять мы прибудем в Нортенвиль.
Моя соседка сопела во сне, наклонив голову вперед. Я аккуратно коснулась ее плеча:
– Миссис Уинстон! Мы подъезжаем, миссис Уинстон!
Ответа не последовало. Вздохнув, я склонилась над ней:
– Просыпайтесь!
Костлявая рука сжала мою ладонь. Миссис Уинстон подняла голову, широко распахнув глаза. И тут я поняла, что она смотрит не на меня, а куда-то сквозь меня пустым безразличным взглядом.
Ее хриплый голос стал похож на карканье вороны:
– Белые одежды покрыты кровью. Хрустальная корона сжимает голову, а внутри – абсолютное зло, тьма и безликая пустота миров… Скоро всему придет конец…
– Миссис Уинстон! – Я с ужасом отдернула руку, и пожилая женщина, очнувшись, захлопала глазами. Она сделала неловкое движение рукой, и красная ткань съехала с клетки.
Внутри сидел огромный черный кот. Могу поклясться, он сам открыл дверцу клетки, аккуратно проведя по защелке лапой. Затем вышел наружу, моргнул и низким басом тихо сказал:
– Привет.
Я отпрянула, затем рухнула на сиденье.
– Мистер Берри! – закричала моя соседка. – Никаких манер!
Кот ее не слышал или делал вид, что не слышит. Он тер черное ухо лапой и внимательно глядел на меня. И почему до этого мне казалось, что в клетке птица? Возможно, потому, что никто в здравом уме не запирает туда котов.
По черной морде расползалась улыбка или, может, мне это показалось, как и все остальное.
Ведь коты не умеют говорить и улыбаться, а пожилые дамы не произносят странных слов хриплым голосом.
– Миссис Уинстон, что это было? – Я схватила старушку за рукав черного пальто.
– Что именно? – с невозмутимым спокойствием ответила она. – Я задела клетку, и Берри вышел наружу, не вижу здесь ничего криминального.
– Речь не об этом. Те слова, которые вы только что сказали…
– Какие слова? – Она с непониманием на меня уставилась. – Я проснулась и увидела твое испуганное белое лицо, милочка, а потом этот Берри…
Кот громко и протяжно мяукнул. Сейчас он казался абсолютно обычным котом, который никак не мог сказать «привет».
Возможно, я действительно схожу с ума.
Тем временем электричка остановилась.
Когда я шла к выходу, дамы в старомодных шубах, сидевшие в конце салона, с подозрением на меня смотрели. Наверное, им не терпелось избавиться от надоедливых соседей.
На улице было холодно. Рядом с покосившейся лавочкой висела табличка «Станция Нортенвиль». Позади виднелись заснеженные кроны деревьев. По небу расползлись фиолетовые сумерки, на лицо падали снежинки.
Следом за мной из электрички вышла миссис Уинстон в компании кота, который вальяжно расхаживал рядом и, судя по всему, не планировал забираться обратно в клетку.
– Следуй за мной, Нина Райн, нам предстоит идти через лес.
Она снова достала коробку с гаванским нюхательным табаком и, склонившись над ней, сделала глубокий вдох:
– Апчхи! – Среди уличного шума этот звук показался неожиданно громким.
– Будьте здоровы, миссис Уинстон.
– Благодарю.
Мы вышли на узкую дорогу, ведущую к высоким сетчатым воротам, обмотанным колючей проволокой. На них была табличка «Осторожно: электрический ток».
Миссис Уинстон постучала в дверь маленького домика с вывеской «Пропускной пункт».
– Джозеф! Это я, открой!
Дверь отворилась, и в глаза ударил яркий свет фонаря.
На нас смотрел огромный хмурый человек в синей форме. Его густые длинные волосы почти закрывали глаза:
– А, это ты, Шарлотта, и, конечно же, Берри, – он перевел фонарь на кота, и тот недовольно мяукнул в ответ.
– Да, со мной еще новая ученица.
Фонарь снова засветил мне в глаза.
– А, свежая кровь! – Джозеф громко рассмеялся. – Ну что ж, добро пожаловать! – Он зашел обратно в домик, и через несколько минут массивные ворота отворились, пропуская нас в Нортенвиль. За ними были только заснеженные кроны дубов и дорога, покрытая инеем. Где-то вдали виднелись башни академии.
– Этот лес – наша гордость, милочка. – Миссис Уинстон с котом уверенно прошли вперед.
– Скажите, а для чего здесь такая высокая ограда? – Я с опаской взглянула на сетчатый забор, который, судя по всему, отделял академию от всего остального мира.
– Нортенвиль – это отдельное государство. И оно не терпит вмешательства посторонних. На территории есть небольшое озеро, несколько магазинов, спортивная площадка и бассейн. Тебе здесь понравится! – Миссис Уинстон как-то странно улыбнулась и перевела взгляд на кота. – Да, мистер Берри?
Кот снова протяжно мяукнул.
Меня до сих пор пугала эта таинственная связь между пожилой учительницей и ее питомцем. Казалось, что мистер Берри понимает каждое слово своей хозяйки.
Ветер поднял снег с дороги и закружил в вихре, издавая жалобные звуки.
Я на мгновение зажмурилась под порывом холодного воздуха.
Затем открыла глаза и начала рассматривать затылок моей будущей учительницы в слабом свете уличного фонаря.
Наши шаги эхом отдавались в лесной тишине.
– Миссис Уинстон, в лесу не водятся медведи или другие звери? – Я опасливо поежилась, пытаясь рассмотреть чащу в темноте.
И тут где-то рядом послышался смех, довольно противный и злорадный. Я обернулась на звук и наткнулась на проклятого мистера Берри. Он шел рядом со мной и снова улыбался.
Учительница надула губы и проворчала:
– Ну что ты, милочка, здесь ведь учатся дети, никаких крупных животных, можешь не волноваться.
И тут я решила задать вопрос, который давно не давал мне покоя:
– Кстати, здесь раньше не учился Эрни Райн? Высокий, рыжие волосы и зеленые глаза.
Моя собеседница обернулась, в ее взгляде читалось волнение:
– Я не помню никого с таким именем.
Сердце невпопад заколотилось. И на что я надеялась? Не стоило ожидать, что в Нортенвиле кто-то помнит об Эрни.
Кот позади меня зарычал:
– Эр-р-рни-и-и…
Я вздрогнула и отшатнулась. В воздухе появилось какое-то странное напряжение.
– Посмотрите наверх, милочка. – Миссис Уинстон подняла указательный палец над головой. – Видите башни? – На ее губах расцвела мечтательная улыбка, в глазах появился лихорадочный блеск:
– Нортенвиль – большой и красивый замок, его крыши венчают великолепные статуи горгулий – наследие бывших хозяев. Здание принадлежит древнему дворянскому роду. Когда-то раньше здесь гремели балы и проводились приемы. Замком владел граф Даниэль Арделиан. Если верить слухам, он был весьма жесток. – Миссис Уинстон вздохнула. – Пока в просторных залах Нортенвиля гремела музыка, его крепостные гибли от голода. А потом… потом они подняли бунт и убили графа. За жестокость платят жестокостью. Говорят, в ту ночь здесь пролилось море крови. Бунт подавили. Дальние родственники Арделиана продали замок новым хозяевам. Теперь здесь открыта школа. Между прочим, одна из лучших в Штатах! Так что вам несказанно повезло, милочка!
– Да, миссис Уинстон. – Я покорно кивнула, абсолютно не разделяя ее радости. Зачем делать школу в месте с такой историей?
Тем временем мы дошли до ворот замка. Вблизи он выглядел величественным и неуютным. Высокие каменные стены, острые шпили башен, на одной из которых виднелся серый циферблат часов. Если честно, при виде этой громадины мне вдруг захотелось вернуться домой.
Завывание ветра дополняло весьма жуткую картину. Замок словно шептал: «Здесь проливалась кровь».
Миссис Уинстон дернула дверную ручку, и мы вошли в просторный зал с высоким потолком. Внутри было намного уютней и гораздо теплее.
– Сначала зайдем в мой кабинет, милочка, надо подыскать тебе комнату.
Я сделала шаг вперед, и железная арка на входе издала дребезжащий звук.
Неизвестно откуда появился хмурый человек с крючковатым носом. При виде меня он недовольно сморщился:
– Ученики сдают мобильные телефоны, таковы правила. Мобильный интернет и сотовая связь отвлекают от учебы, – отчеканил он.
Я покорно кивнула, доставая из карманов телефон и ключи от дома. Охранник заставил меня снова пройти металлоискатель и на этот раз кивнул, довольный результатом. Ключи мне вернули, а вот мобильный, по словам охранника, будет теперь храниться в сейфе.
– Не волнуйся, милочка, у нас есть стационарный телефон. Ты сможешь позвонить домой в любое время, – проворковала миссис Уинстон, – наша школа учит детей пользоваться книгами и образовательными сайтами на библиотечных компьютерах.
Мы поднялись вверх по крутой лестнице. Пожилая дама в компании кота быстро шла вперед, словно она совсем не устала после длительной прогулки по лесу.
Я еле волочила ноги следом за ней.
Вдоль лестницы стояли белые статуи ангелов. Они были довольно изящные, вот только скульптор почему-то забыл вылепить ангелочкам глаза. От этого их белые лица казались равнодушными и отстраненными.
Мой взгляд упал на большую картину в резной раме, которая висела над очередной безглазой статуей.
На ней был изображен мужчина в монашеской рясе. Он сидел на серых камнях, сложив руки на коленях. Из-за спины виднелись большие черные крылья. Увидев его взгляд, я на миг затаила дыхание. Он выражал такую печаль и безысходность, что мне захотелось протянуть к незнакомцу руку. Так я и сделала.
Темно-серые глаза по цвету напоминали беспросветный осенний дождь, черными огнями сияли зрачки. На миг мне показалось, что картина вот-вот оживет, я даже почувствовала вкус дождя на губах и дуновение холодного ветра.
– Что ты делаешь, Нина? – Над моим ухом раздался удивленный голос миссис Уинстон. И тут я поняла, что стою, вытянув руку вверх посреди коридора.
– А, тебе понравилась картина? Не удивительно, она многим нашим ученицам пришлась по вкусу! Изначально у этого холста не было названия, но школьники, конечно же, придумали свое. «Падший ангел» или просто «Ангел». Картина хранится в Нортенвиле еще со времен графа Арделиана. Ее оставили в память о прежних хозяевах.
– Наверное, художник был очень талантлив. – Я вопросительно взглянула на учительницу, стараясь больше не смотреть на странную картину. Глаза незнакомца напоминали бездну, темно-серое озеро, в котором можно утонуть.
– Да. – Она кивнула и почему-то отвела взгляд. – В каждой талантливой работе есть своя магия. Нам нужно торопиться, пошли скорее.
Я поежилась от внезапного холода и молча последовала за миссис Уинстон.
Вскоре она остановилась рядом с серой дверью:
– Подожди меня здесь.
Кот, воровато оглядевшись, прошмыгнул следом за хозяйкой.
Дверь захлопнулась прямо перед моим носом, оставив меня наедине с тишиной коридора.
Мне захотелось подойти поближе к окну, возможно, с высоты второго этажа получится разглядеть спортивную площадку в окрестностях новой школы.
Сделав пару шагов, я поскользнулась на ровном месте и рухнула на пол, больно ударившись коленом. Дорожная сумка раскрылась и упала рядом, из нее с глухим стуком посыпались мои вещи, среди которых был тайный дневник.
– Это все потому, что кто-то неплотно закрывает замок, да? – Я с тяжелым вздохом принялась собирать лежавшие вокруг вещи. Рядом послышались чьи-то шаги и голоса. Девчачий голос нараспев говорил:
– Ты снова гру-у-устный, а я хочу веселья. Мне здесь тоскливо! Ну Ма-а-айкл, развесели меня!
Похоже, это была парочка подростков. Только их еще не хватало.
Я обернулась, и дневник снова выпал из рук.
В мою сторону шли двое. Девчонка, с виду моя ровесница, почти висела на руке парня в школьной форме со значком Нортенвиля. Ее друг с недовольным видом смотрел вперед.
Видимо, слова подруги его не волновали. Приглушенный свет лампы освещал лицо незнакомца. Этот «Майкл» без особого интереса взглянул в мою сторону.
Я вздрогнула и поежилась, по спине пробежал холод. Потому что на меня смотрел незнакомец со странной картины на стене. Сходство казалось невероятным. Те же серые глаза, черты лица и темные волосы.
Падший ангел. Только немного моложе, чем на холсте неизвестного художника.
– Белла, не начинай, я просто устал, тем более скоро этот чертов выпускной и экзамены.
Парочка шла мимо меня, словно не замечая.
И тут послышался противный скрежет. Нога незнакомца приземлилась прямо на мой дневник, оставив на нем темный след.
Девица хихикнула, и они пошли дальше, не обращая внимания на меня и на злосчастный блокнот, который, между прочим, подарил мне брат.
Брат… я прикрыла глаза, представляя Эрни. Интересно, как бы он сейчас поступил?
Воображаемый Эрни сидел рядом со мной прямо на полу и качал головой, разглядывая дневник, точнее то, что от него осталось.
– Сделаешь вид, что все в порядке?
– Не знаю, – я вздохнула, – а что мне еще остается?
– Так поступают слабаки! Если не дашь сдачи, то станешь жертвой. Над тобой будут издеваться. Ты же знаешь, школа – это большой зверинец, малявка Нина.
Я снова тяжело вздохнула.
Эрни прав, надо бить первой или сразу давать сдачи. Стоит только показать слабость, и все пропало.
Я подняла с пола ручку, и миг спустя она полетела прямо в голову этому проклятому Майклу вместе со словами: «Ты испортил мой блокнот и даже не извинился».
Он обернулся, потирая затылок:
– Что ты сказала? – Затем направился ко мне. Его подружка стояла, прислонившись к стене, видимо, в предвкушении предстоящей разборки, на губах девицы играла улыбка.
Взглянув на Майкла, я принялась быстро собирать упавшие вещи в сумку. Плохо дело. Похоже, нравы в этой школе оставляют желать лучшего.
Он наклонился над моей головой:
– Кто ты такая, чтобы я перед тобой извинялся? Еще одна никчемная школьница?
Сейчас его лицо совсем не походило на ангела с картины, скорее, это был дьявол во плоти.
По моей спине пробежал озноб, и я сжала в руках сумку.
– Хватит, мы хотели отдохнуть в гостиной! – Голос подружки моего обидчика показался спасительным.
– Как скажешь. – Он отвернулся и пошел обратно к смазливой девице с неприятной улыбкой.
Когда они скрылись, я наконец-то поднялась на ноги. Подвернутая нога болела. Часть вещей оказалась мокрой, похоже, кто-то пролил в коридоре воду.
– Вот почему я поскользнулась! Проклятье!
На скользком полу что-то блеснуло. Моя рука нащупала небольшой металлический предмет.
Приглядевшись, я поняла, что это кольцо с синим камнем. Возможно, его потерял кто-то из учеников. Кстати, миссис Уинстон подозрительно долго не возвращается. Неужели она про меня забыла? Я машинально сунула кольцо в карман и подошла к двери кабинета учительницы, откуда доносились громкие голоса:
– Меня это порядком достало! – кричал низкий бас. – Как можно жить в таком некомфортном теле?! Шарлотта, я постоянно чешусь!
– Возможно, тебе надо следить за гигиеной, Берри, – безразлично ответил голос миссис Уинстон, – умывайся лапкой.
– Это не смешно! – В кабинете учительницы раздался грохот. – Проклятые инквизиторы, это все из-за них!
– Да-да, ты несправедливо наказан, Берри, сколько раз я уже это слышала, – миссис Уинстон вздохнула, – кстати говоря, сегодня мы доставили последнюю, – ее голос превратился в зловещий шепот, – скоро все начнется! Ночь Жатвы не за горами.
Почему-то услышав «ночь Жатвы», я зябко поежилась, словно воздух вокруг стал ледяным.
– Думаешь, у меня есть шанс на искупление? – Басистый голос стал чуть мягче. – Посмотрим, как лягут карты. Кстати, сегодня в электричке ты произнесла пророчество, Шарлотта.
– Что? – взволнованно ответила учительница. – Ты серьезно? Но ведь пророчество по части Сирин, ты же знаешь, этот редкий дар только у моей сестры!
Раздался тихий смех:
– Не хочешь – не верь. Ты говорила что-то про абсолютное зло в белых одеждах и в хрустальной короне.
– Бред, – холодно бросила миссис Уинстон. – Наверняка это было просто сонное бормотанье.
– Мр-р-р, Шарлотта, как видишь, я не держу секреты, может, почешешь меня за ухом?
Затем я услышала звук шагов и снова низкий голос:
– Эта девчонка… Может, с ней что-то не так?
– Ты опять про пророчество? – фыркнула учительница.
– Мр-р-р-р, нет, просто мне кажется, что она прямо сейчас подслушивает у двери.
Я отпрянула и быстро отошла к окну.
Дверь со скрипом отворилась, оттуда показалось недовольное лицо миссис Уинстон.
– Смотришь в окно, милочка? – Она разглядывала меня, прищурив глаза и сморщив лоб.
– Мяу, – вслед за хозяйкой вышел кот.
Я кивнула, всеми силами стараясь не вызвать подозрений.
Сквозь открытую дверь виднелся письменный стол, заваленный папками. Рядом с ними красовался цветочный горшок с кактусом.
Если не считать мебели и папок, из которых торчали бумаги, в кабинете было пусто.
Тогда с кем сейчас говорила миссис Уинстон?
Словно в ответ на мой вопрос из кабинета раздалось призывное мяуканье. Мистер Берри с неудовольствием смотрел на меня, почесывая черной лапой мохнатое ухо. Но ведь это невозможно! Коты не разговаривают! Или я просто схожу с ума.
– Что ты застыла, милочка? Мы должны успеть к отбою.
Я покорно поплелась за миссис Уинстон. Ее шаги в пустом коридоре отдавались зловещим эхом. Интересно, почему здесь так безлюдно?
– Ночью ученикам запрещено шататься по коридорам. Все сидят в гостиной или спальнях, – словно прочитав мои мысли, произнесла учительница. – У нас есть места отдыха для девушек и юношей. После десяти по правилам школы ученицы могут находиться только в женских гостиных. То же самое касается учеников. Никаких вечеринок, разброда и пороков! – Судя по ноткам гнева в голосе миссис Уинстон, эти правила нередко нарушались.
Вскоре мы оказались в просторной комнате с табличкой «Гостиная для девушек». Там у камина сидела стайка девчонок в домашней одежде.
Они проводили нас скучающими взглядами.