Граница огня

Пролог

Его последний вызов поступил в семь часов утра.

До конца смены оставалось не так много времени: можно было бы отдохнуть, привести все в порядок и уже мысленно ехать домой, но долг для пожарных превыше всего – им ничего не оставалось, как ринуться в бой. Марк не жаловался, он знал, на что подписался. Пока в нем бурлила кровь он хотел действий, хотел пожаров.

Огнеборцы не ведут подсчет спасенным, вытащенным из пламени людям и животным, но на счету Марка не было еще ни одного: месяц назад закончилась его стажировка. От предвкушения сладостной эйфории, подгоняемой адреналином, он несся вверх по лестничному маршу, будто не замечая, что на нем тяжелое оборудование. Он хотел спасти, хотел ощутить щекочущий нервы восторг, который так предвкушал, что плохо спал ночами. Ради этого он пошел в пожарные, ради этого бросил престижный вуз, долго убеждал невесту остаться с ним. Пожарная охрана – его место, его детская мечта. А спасать людей – его судьба.

А еще был Кир – начальник караула. Марк смотрел на него сквозь пелену белокурых кудрей как на самого важного человека в мире. Кир голыми руками выносил газовые баллоны из огня, шел в самое пекло и выводил людей из черного дыма, о нем писали статьи и с ним делали интервью. А Марк восхищался начальником и хотел быть таким же. Он никогда не понимал, почему Кир называет внимание к себе «ерундой» и отмахивается: «это все парни, я-то что». Для Марка Кир стал воплощением идеала. Кир всегда говорил: «однажды это станет для тебя просто работой, а не опасной и героической службой, вот тогда, Марк, ты станешь настоящим пожарным. Сюда не идут быть героями, это просто бонус». Но Марк знал – такой день никогда не настанет. Но чтобы так?

Марк Орлов тяжело вздохнул, пропуская в легкие раскаленный, горький воздух. Это далось с трудом – обломки потолка придавили грудь.

Марк поморщился, вслушиваясь в неразборчивые голоса в эфире. Что произошло?

Он не сразу понял, что не может пошевелиться, поломанным позвоночником впиваясь в баллон со сжатым воздухом1. Баллон свистел, как и датчик движения – его уже ищут! Найдут по этому пронзительному дуэту баллона и датчика. Обязательно найдут.

Молодой пожарный закрыл глаза. Лестница, чей-то крик, Марк нарушил приказ и оторвался от своего звена, черный дым, яркое пламя. Девушка… В почерневшем, но еще зеленом свитере, поеденном огненной молью. Марк скривился, когда брал девушку на руки, ощущая сладкий запах обгоревшей плоти. Сколько бедняга тут пробыла? Больно ли ей? Но она дышала…

Марк аккуратно нес ее на руках. Лицо пострадавшей показалось ему знакомым. Он нервно сглотнул. Треск.

Девушка! Марк сгруппировался, чтобы прикрыть ее, когда потолок сложился… Он понял – это не обломки мешают дышать, а ее тело. Марк отчаянно пытался услышать чужое дыхание. Руки еле двигались в поисках ее рук и шеи – лишь бы найти слабый признак жизни.

Слезы стекли по вымазанной гарью щеке пожарного. Дым и пыль сдавливали горло. Каждая возможность вздохнуть напоминала пытку.

– Сейчас Кир придет, он найдет и спасет нас. Ты его не знаешь, но… – Марк залился болезненным кашлем. – я верю в него. Он герой, прямо как с обложки. – Марк нервно усмехнулся.

Девушка отреагировала на слова Марка, что-то простонала, словно звала этого Кира прийти к ним на помощь.

Свист перекрыл звук кашля Марка и редкие слова. Он услышал новый шум, голоса, улыбнулся в последний раз и прошептал ей как самую сокровенную тайну:

– Кир спасет нас!

Глава 1. После пожара

Прошел год.      

Ночью жизнь в пожарной части как будто бы останавливалась. Если не было вызовов, пожарные отдыхали, набираясь сил. Но отдых этот был тонким и чутким – чтобы по первому зову тревоги вскочить с места, добежать до депо за считанные секунды, надеть боевую одежду2 и нестись в бой. На все пожарным давалась всего лишь минута. Они не должны терять секунды.

В пожарном депо было темно. Ника смотрела через окно диспетчерской на уснувшие красные машины, отрываясь от документов, которые еще оставалось заполнить. Сегодня ее караул уехал из пожарной части в девять часов утра. По заявке горела трава. Стоял жаркий, непривычно жаркий сентябрь, и сильный, разъяренный ветер разносил пламя, не давая ему и шанса утихнуть – подпитывая, поощряя. Караул вернулся только лишь два часа назад, уже за полночь. После тяжелой работы им не помешал бы сон и отдых. Каждый раз Ника надеялась, что в очередные дежурные сутки они встретят новый рассвет.

Ника сняла резинку, распуская волнистые светлые волосы, и откинула голову назад. Ее саму начал одолевать сон. Мерно, медленно дремота окутывала Нику, погружая в пучину невнятных образов.

«Нужно попросить Робби подменить меня» – крутилось в ее голове где-то на периферии сознания, но она не сдвинулась с места. Ника посмотрела на карту района, который охраняла от огня ее часть, и попыталась сосредоточиться, но все плыло перед глазами. Но даже с закрытыми глазами она могла бы назвать все улицы и повороты, все дома и пути к ним. Эта была ее задача – довести огнеборцев до места вызова как можно быстрее.

Ника и Роберт были братом и сестрой. Еще в детстве они потеряли родителей, но дядя не бросил их, он воспитывал племянников и всегда называл своими детьми. Брат и сестра, выросшие в тепле и любви, старались заботиться друг о друге. Оказавшись с Никой в одной пожарной части и в одном карауле, Роберт сам вызвался стать ее подменным диспетчером, так как должность второго диспетчера пустовала. Ведь кто еще, как ни он, должен выручать Нику, уверял Роберт, и все пожарные с облегчением приняли это – мало кто хотел сидеть за бумажками и отвечать на звонки, смотря через окно как коллеги несутся в бой.

Думая о брате, Ника нашла в себе силы встать. До помещения, где спали пожарные, было идти не так далеко – двери спальной комнаты и комнаты отдыха выходили прямо к депо, чтобы бойцы могли быстро добежать до машин, поэтому Ника решила сама пойти и разбудить брата. Если он вообще спал.

План идти быстро провалился – сонная Ника Келлер неуклюже брела по пустому, тускло освещенному коридору с персиковыми стенами, ночами непривычно тихому и молчаливому. Услышав сдавленный крик, Ника остановилась у двери, ведущей в кабинет оперативного дежурного. Так же неожиданно и сон ушел из ее головы.

Ника не сразу поняла, что вместо прохода к брату через депо, пошла в противоположную сторону. Помимо депо, комнат для пожарных, кабинета начальника караула, диспетчерской и душевых на первом этаже, на небольшом втором этаже расположился начальник части.

К недовольству местных пожарных, именно к их части была пристроена служба пожаротушения3: мало кто любит, когда руководитель всегда под боком. Начальник части, выходящий на службу каждый день, уезжал ровно в шесть, но вместо свободы бойцы пятой части получали напряжение – расслабиться было никак нельзя.

Забыв не только о Роберте, но и о пустующем месте в диспетчерской, Ника открыла дверь. В темноте она быстро дошла до специальной каморки с кроватью и бесцеремонно вошла туда.

Майор Кир Астахов – начальник дежурной смены службы пожаротушения – оперативный дежурный, как и положено по должности, выезжал на крупные и сложные пожары и катастрофы, автоматически принимая на себя руководство тушением пожара, следил за исправностью несения службы.

Свою должность Кир Астахов занимал уже год.

Быстро привыкнув к темноте, Ника заметила майора. Кир лежал с широко открытыми глазами, вцепившись побелевшими пальцами в подушку. Мокрые, от того еще более черные волосы прилипли к вспотевшему лбу. Его точеные, сильные черты лица казались мягкими, практически исчезнувшими, точно сам Кир желал слиться с синими одеялом и подушкой, потонуть в них.

Ника замерла, смотря, как свет рисует узоры из дорожек пота на прямом носу и острых скулах. Нике порой так хотелось, чтобы от смеха у его глаз было множество морщинок, но они были лишь между бровями, и за последний год стали лишь глубже.

– Кир! – Позвала Ника.

Он не обратил на нее внимания. Капли слез замерли на его ресницах.

Ника села рядом. Она положила руку на его плечо – футболка была вся мокрая от пота. Ника слегка погладила Кира, но он не дернулся, не подал знака, что слышит и чувствует ее.

Они сидели в тишине, пока слабый, еле различимый голос Кира не пустил холод по позвоночнику Ники. Его голос – одновременно и сильный, и нежный, обычно вызывал бурю эмоций в душе Ники, но сейчас казался безжизненным и пустым.

– Они все… снова…

– Эй, – Ника заставила его привстать и прижала к себе, закрывая в крепких объятиях. – Это был всего лишь сон. Теперь все в порядке. Я рядом. Рядом.

Ника дышала размеренно и тихо, чтобы его бешено стучащее сердце забилось в такт с ее сердцем. Дыхание Кира успокоилось. Он прижался к подруге с такой силой, точно боялся отпустить.

– Тебе надо поспать, Кир, – мягко сказала Ника.

В ответ он лишь отрицательно затряс головой. Кир посмотрел на нее, и Ника вздрогнула. В пучине его синих глаз упрямо и беспомощно тонули корабли, не в силах добраться до суши. Его сильное тело ощущалось слабым и хрупким.

– Я буду рядом.

Ника дотянулась до подушки, перевернув ее сухой стороной наверх, и аккуратно положила на нее Кира. Он долго смотрел на Нику, а потом медленно закрыл глаза.

Майор Астахов заснул, думая о теплой руке Ники на плече, слушая ее спокойное дыхание.

Убедившись, что Кир уснул, Ника вернулась в диспетчерскую. На ее месте сидел Роберт Келлер, скрестив руки на груди. Сейчас он напоминал ей дядю, когда тому хотелось отчитать племянников за плохое поведение. У Роберта были такие же светлые волосы, как у Ники, но глаза напоминали горький шоколад, в отличие от нежно-небесных глаз сестры.

– Ты ушла с поста и не оставила замену! Хорошо, что я проснулся и пришел к тебе. А если бы был вызов?

Ника поджала губы и покрылась краской.

– Дожила, младший брат меня отчитывает…

Ника села в кресло, прислонившись головой к его спинке. Взгляд Роберта перестал быть осуждающим, наполнившись волнением. Он встал, подошел к сестре и сел на подлокотник кресла, в котором она сидела. Ника прислонилась к Роберту и тяжело выдохнула.

– У Кира опять кошмары.

Ника зажмурилась и надавила на веки, будто открыв их, сможет увидеть другую реальность. Ника до сих пор помнила тот вызов год назад – как услышала, что умер Марк, как в пострадавшей рядом с ним опознали Полину. Нику расстраивало, что Кир все еще не может себя просить и чувствует вину, хотя и уверяет, что все в порядке. Но кошмары были доказательством его лжи. Вот только кому Кир врал: ей, себе или всем?

– Сегодня был тяжелый вызов, – заметил Роберт. – Я сам не от всего отошел.

Но тяжелые вызовы были часто, и Ника понимала, что ими одними не обходится дело.

– Почему он все еще не может забыть… – С губ Ники так и не слетело «ее». Поняв это, Ника опустила глаза и сжала пальцами синюю ткань формы. Почему Нику вообще это так волнует? Они друзья, так что Ника не должна так думать о Кире. Но если раньше Ника оправдывала этот запрет тем, что он ее непосредственный начальник и, к тому же, в отношениях с Полиной, то теперь, когда Кир перестал быть начальником караула и остался один, эти аргументы потеряли смысл. И все же из последних сил она цеплялась за этот запрет, ведь иначе весомые преграды исчезали. – …все, что произошло.

Они сидели в тишине, пока Ника снова не заговорила.

– Почему это так сложно, Робби?

– Мне бы знать. Но, Ник, – Роберт приобнял сестру, – все, что ты можешь, это помочь Киру не сойти с ума еще больше.

Ника приподняла голову и посмотрела в грустные глаза брата.

– Знать бы, как не сойти с ума самой.

До утра Кир спал спокойно. Пока пожарные проверяли технику и машины и чистили их перед разводом караулов, Кир спустился на кухню, чтобы приготовить завтрак. Он знал, что сам еще успеет подготовиться.

Кухне, расположенной в пятой пожарной части, остальные части могли только завидовать: множество дорогих ножей и сковородок блестели под светом ламп; в идеально расставленных баночках ждали своей очереди разнообразные специи. Кир чистил рабочее место даже тщательнее, чем бойцы чистили пожарную машину, фасад здания и инструменты, из-за чего другие три караула временами боялись в ней готовить, и брать все эти дорогие ножи, лопатки и кастрюли. На все это Кир потратил свои деньги, каких бы лишений это ему ни стоило. Заходя сюда, пожарные попадали в другой мир.

Часто Кир готовил что-то и замещающему их караулу. Приходя в часть утром, пожарные второго караула первым делом бежали на кухню, проверить, чем вкусным оперативный дежурный из первого украсил их службу. Они давно уже забыли о традиционной для пожарных яичницы на завтрак. Так что и пожарные второго караула больше не печалились о том, что у них под боком всегда служба пожаротушения.

В оливковое масло Кир закинул лук и кусочки филе. Пока они жарились, он быстрыми, отточенными движениями нарезал помидоры и болгарский перец. К шипению в сковородке добавился звонкий, упрямый отзвук ножа.

Овощи полетели к курице и луку. Когда Кир двигал сковородку, кусочки перца подскакивали, отражая блеск проснувшегося солнца. Он методично помешивал их, смотря, как кусочки поднимаются и всплывают. Тревожные мысли, злость и тяжелые воспоминания покидали его голову с каждым движением ножа и лопатки.

Кир добавил к овощам рис, бульон и приправы. Пожарную часть наполнил пряный запах шафрана и паприки, вытесняя запах гари и пота. Медленно Кир вдохнул аромат паэльи и выдохнул, пропуская запах через каждую клеточку легких. Его губы дрогнули в мягкой, даже ласковой улыбке.

Он еще раз плавно перемешал образовавшийся бульон, вдыхая запах, точно питаясь им после долгого голода. В этот момент его потревожили.

– Кажется, кошмары мучали тебя не только во сне. – Сказала Ника, откровенно рассматривая темные круги под его глазами.

Кир не посмотрел на нее, изучая бурлящую жидкость в сковородке и ища в ней покой. От мыслей, казалось, черные волосы Кира стали серыми в некоторых местах.

Кир отложил лопатку, прикрыл сковородку крышкой и только тогда развернулся к диспетчеру. Ника выжидающе смотрела на него, как на потерянного щенка, которого срочно нужно было обнять и пожалеть.

– Так ты расскажешь, что случилось на вызове? Робби говорил…

Кир не дал ей договорить:

– Фил чуть не пострадал из-за Демьяна. Если бы я не бросил их, как бросил Марка, то все было бы в порядке.

– Не начинай винить себя и за повышение, Кир. Ты не виноват в том, что…

– Ника! – Кир отвел взгляд.

– Когда же ты освободишься от этого груза, милый мой? – Ника встала и подошла к Киру. Она провела рукой по его волосам, растрепала их и улыбнулась, но взгляд ее был серьезным.

Офицеры замолчали. Было тихо и за окном. Только журчание еды в сковородке соединяло Кира и Нику с реальностью.

Ника опустила руку, касаясь погон майора. Она сосчитала пальцем форменную пуговицу и эмблему, нашла две полоски и большую звезду между ними, а потом прошептала:

– Видишь, все движется вперед после всех катастроф.

– Но не должно!

Ника вздрогнула.

Кир посмотрел на ее аккуратные пальцы, касающиеся его погон. Он хотел улыбнуться, но его губы лишь скривились в нелепой попытке. Тогда майор провел пальцами по ее погонам, ощущая грубую ткань, и сказал, точно только заметил:

– А у тебя все еще две звезды и просвет.

– Все еще? – Рассмеялась Ника, покравшись краской, – куда же мне больше? Это было бы странно, не находишь? И две мои хороши, – лейтенант Ника Келлер подмигнула майору.

Но Кир помнил, как она неделю радовалась и даже вынудила Кира устроить ей вечеринку-сюрприз. Тогда Кир на время смог забыть, что счастье ему недоступно.

– А мне куда? Заслужил ли я? – Кир все проводил пальцами по вышитым звездам на ее погонах, будто в этом было больше смысла, чем во всем этом мире, бурлящей еде в сковородке, ссорах, пожарах и трагедиях, скрывшихся за огнем. – Да и, не забывай, мои погоны на ступень выше положенного. Я сбежал, а меня наградили, повысили…

Ника положила ладони на его щеки, ощутив остроту легкой небритости, но не погладила его щеки своими мягкими пальцами, как это делала обычно. От отсутствия этого легкого движения внутри живота Кира разверзлась пустота – он в недоумении нахмурился. Она заговорила только тогда, когда Кир посмотрел ей в глаза.

– Эй, ты самый лучший пожарный из всех, которых я знаю. А если кто-то так не считает, мы с Солой быстро поставим их на место!

Кир хрипло рассмеялся.

– Если Сола и нападет, то только чтобы облизать все лицо врагу или повилять хвостом, пока чешут ее пушистые уши.

Улыбаясь, Ника убрала руки от лица майора. Ее рука опустилась ниже, на его грудь, ощущая наградную планку. Справа от нее находились знак классности и знак окончания специального высшего учреждения.

– Иди, зови уже всех завтракать, нужно успеть к разводу. – Сказал Кир, посмотрев на готовую взорваться от возмущения сковородку.

Лейтенант Келлер развернулась у двери и пристально посмотрела на майора Астахова.

– Ты все делаешь правильно.

Кир кивнул ей и слабо улыбнулся. Когда Ника ушла, он прижался лбом к потеплевшему шкафчику и тихо выдохнул, но этот звук напоминал вой. Он знал, что пришел ради людей. Но вот только звезда все еще жгла плечи через погоны и рубашку, ведь он не смог, не смог спасти Марка и Полину, когда был нужен им больше всего.

Развод караулов начинался в восемь утра и заканчивался не более чем через тридцать минут.

Через окно Ника смотрела на пожарных, готовящихся к разводу караулов, положив подбородок на ладонь. Взгляд ее не отрывался от майора Астахова – он стоял в боевой одежде черного цвета, в красном шлеме с выведенными в ромбе буквами «СПТ»4, гордый и красивый. На боевой одежде виднелась нашивка «РТП»5 на левой руке и на правой позывной «Сатурн». Ника знала, что под боевой одеждой у него синяя форма, под ней такая же синяя футболка с нашивками и… локоть Ники соскользнул, она чуть повалилась и ударилась им о кнопку тревоги.

Ника никогда не понимала, почему Кир заглядывает каждое утро, когда должен быть в своем отделении. Но он приходил, желал парням удачи и подмигивал Нике, а потом уходил сдавать свою дежурную смену. Это был ритуал.

Не успевший смениться первый караул был готов рвануть, но заметил, как Света – диспетчер второго караула – начала смеяться, обхватив живот руками.

Кир поймал виноватый, но смеющийся взгляд Ники и стоял, улыбаясь – сколько раз в прошлом по неопытности она делала так с ними, он не смог бы сосчитать. А Ника улыбалась ему в ответ. Света заметила ее взгляд и сказала, как бы невзначай:

– А ты высоко метишь.

Ника покраснела и сделала непонимающий вид. Но сердце ее сильно забилось в груди. Она старательно не обращала внимания на то, о чем думает, пока Света не указала на это.

– Ничего подобного, мы просто друзья, – пожала плечами Ника. Жест вышел нервным и вымученным.

Светлана хмыкнула.

– Он что, все еще Полину забыть не может? Год прошел.

– Они не просто расстались, Свет! – Ника опустила взгляд, – и дело не в этом.

Когда Ника снова посмотрела на депо, Кира там уже не было. Смесь облегчения и тоски поселилась в ее душе. Нужно просто переждать, и это наваждение пройдет, как туман ранним утром. Однажды пройдет. Подумаешь, что не уходит уже много лет.

После смены Кир, одевшись в драповое пальто, шел по редкой опавшей листве. Осень все прочнее вступала в свои права, прорываясь сквозь жару лета холодным ветром. Мельтеша вокруг Кира, бегала Сола – рыже-белая бордер-колли. Собака радостно лаяла, виляя хвостом. Кир тоже хотел бы так беззаботно бегать, но не мог: на его плечах слишком много осколков неба, рухнувшего на него год назад.

Он открыл ухоженную калитку и зашел. У плиты, украшенной рельефом с рисунком в виде пожарного, аккуратно лежали цветы. Кир сел на скамейку, изучая глазами золотые буквы.

– Ну, привет. – Усмехнулся Кир. Он просидел молча пятнадцать минут, пока не заговорил, снова повторяя одно и то же: – Я наивно верил, что жизнь убережет меня от потери бойцов, но вот ты ушел, Марк.

Сола, внимательно оценив настроение хозяина, перестала бегать, запрыгнула на скамейку и легла рядом, подставляя Киру свою голову. Кир запустил холодные пальцы в теплую шерсть Солы. От ощущения комфорта и поддержки собаки Кир сдался – он больше не смог сдерживать броню из не залатанных брешей, оставленные кошмарами, отчего слезы застелили его глаза.

– Я хорошо забочусь о ней, правда, Марк. – Сказал Кир, смотря на надгробие.

Когда Кир был маленьким, в доме Астаховых жило много собак и кошек. Взрослый Кир часто помогал различным приютам, но никогда не брал себе животное, считая, что просто не имеет права выбрать одного. Хотя на пожарах приходится понимать: всех не спасешь, и тогда нужно принять самое тяжелое решение. Но принять такое решение в жизни он не мог.

Собаку еще щенком Марк взял себе за месяц до трагедии, а забрать осиротевшую малышку никто из родственников погибшего не захотел. Кир не смог бросить Солу, ощущая вину за ее одиночество.

Сола заскулила, придвинулась ближе и положила голову на ноги Кира. Тот благодарно улыбнулся собаке.

Каждый раз Кир приходил в надежде, что сможет хотя бы так сказать «прости». Прости, что не уследил, что подвел. Чувство вины едким комом застряло в горле. Вот только прийти к другой могиле он так и не смел, как ни обещал себе навестить Полину хоть в этот раз.

Глава 2. Долгая ночь

Ночь очередной смены обещала быть длинной. Майор Кир Астахов сидел впереди рядом с водителем. Красный, специально оборудованный микроавтобус с надписью: «Служба пожаротушения» несся по ночной улице. Тишину полупустых дорог освещали проблесковые маячки. За спиной Кира расположились несколько кресел и пожарно-техническое вооружение6.

В салоне боевого расчета сидел лишь один пожарный – старший помощник Кира – капитан Роман Котов. На нем была черная боевая одежда и белый шлем с таким же обозначением, как на шлеме Кира. На его плече красовалась нашивка с позывным «Сатурн-2». Сейчас, ожидая сложный вызов, Рома казался веселым и задорным, стараясь широко улыбаться и подпевал радио, заполнившему салон автомобиля. Его растрепанные светло-каштановые волосы красиво падали на лоб. Сколько бы сердец он ни разбил, девушки часто прощали ему каждый осколок за одну лишь эту улыбку и полный бури взгляд зеленых, как лес, глаз.

– Поверни налево, – приказал Кир водителю, изучая темное небо с редким проблеском звезд. – Сатурн-1 Солнцу, прибыли на место вызова. – Доложил Кир по рации.

– Сатурн-1, поняла вас. Уточните… – прозвучало в ответ.

Горел торговый центр. Уже по прибытию оперативный дежурный должен был знать большую часть информации, чтобы быстро и правильно распределить силы. Часто люди врут, забывают, не знают, но пожарным важна любая деталь и помощь. Бездействие людей тратит ценное время. Только вот времени у пострадавших нет.

Нужно было спешить – по словам немногочисленных очевидцев, успевших покинуть торговый центр, пожар начался в одном из магазинов в результате короткого замыкания. Пожар быстро распространялся, не теряя ни секунды.

Огонь пульсировал, дышал. Пламя обнимало острыми языками стены и потолки, одежду и манекены, плавило все, до чего жадно могло дотянуться. Еды у него было много.

Кир быстро вышел из машины и направился к начальнику караула пятой пожарной части, который приехал раньше и временно принял на себя руководство тушением пожара. Несмотря на то, что отсутствие достаточного освещения мешало прокладывать магистральные линии7, машины уже были установлены на гидранты, начался процесс тушения.

В хаосе беспорядочного на вид движения огнеборцев обывателям было не понять, какая разворачивается перед ними слаженная и четко выверенная работа. Особенно Киру нравилось, когда пожарные из разных частей начинали работать как единый организм. Приезжая на помощь, они видели, какая уже проделана работа и что предстоит, и без слов понимали, в какое направление включиться, какие вопросы не проработаны. Это позволяло не терять время.

Успокаивало только одно – в здании находилось мало людей, которых уже начали эвакуировать. Но пожар не удалось удержать в первые минуты – важнее было спасти всех людей.

Огонь сопротивлялся, уничтожая на своем пути магазины, помещения и кафе. Объятые неуемным пламенем, горели чьи-то деньги, работа, стабильность. Завтрашний день казался немыслимым и лишенным всякого значения.

К возвращению майора Роман успел развернуть оперативный штаб8 на парковке, улыбаясь от звуков приближающихся дополнительных пожарных машин. Оперативный штаб стал центром операции. Вся информация, которая имелась и сообщалась, концентрировалась здесь: план здания, расположение сил, личный состав и руководители каждого отделения. Записывалась любая переданная в эфире информация, кем она сообщена и кому. И теперь отсюда начали исходить приказы. Ночью оперативный штаб освещался красным фонарем.

Тушение пожара – это не одиночная битва, это работа команды, единого, сплоченного организма, внутри которого каждый занимается своим делом ради одной цели – спасения жизни и ликвидации пожара.

Взгляд капитана Котова упал на рекламный баннер.

– Вот тебе и горячие скидки. Купим тебе новую рубашку? – подмигнул старший помощник своему начальнику. Его лисьи глаза наполнились искрами.

Кир Астахов усмехнулся, оглядывая пытливым взглядом полыхающее здание. Пламя поглощало его с неистовой силой. Рыжие языки огня поднимались к небу и танцевали на фоне далеких звезд. Но только приглядевшись, можно было понять, что ночное небо – это черный дым, а звезды – капли воды, высыхающие в полете.

Кир посмотрел на план тушения и схему, считая приехавшие пожарные автомобили. Все шло как надо.

Оставив старшего помощника начальником штаба и отдав нужные приказы, Кир двинулся обходить боевые участки. Один из пожарных стоял со стволом9, чуть опустив руки, и наблюдал за огнем, уже вырывающимся из стен, пока из ствола тонкой струйкой текла вода.

– Как проходит тушение? – спросил Кир, внимательно изучая Демьяна. Последнее время тот был под четким надзором, и не без причины: пожарный часто опаздывал, не выполнял приказы и действовал самовольно.

– До вашего прибытия наш ретроградный Меркурий так распределил силы, что никогда не будет ни воды, ни смысла тушить, – пожал плечами Северов.

Кир нахмурился.

– Ты в своем уме?

– А я что виноват, что этого… Меркурия начальником караула сделали? Конечно, когда папочка в Главном Управлении, зачем стараться? – Пожал плечами Демьян.

Складка между бровями Кира стала отчетливее. Кир лишь закатил глаза и тяжело вздохнул. Разбираться с ним не было времени – прямо сейчас рушились чьи-то жизни.

Майор Астахов зажал тангенту.

– Меркурий-5, доложите обстановку.

Из-за шума приказ пришлось повторить не один раз. И все же в эфире послышался шелест и зазвучал мягкий голос старшего лейтенанта Огневина – начальника первого караула пятой части.

– Меркурий-5 Сатурну-1, производим тушение крыши с автолестницы, первое звено нашло еще человека в здании, запросил автолестницу10…

– Принял, – ответил оперативный дежурный, выходя из эфира.

Кир снова посмотрел на Демьяна. Такие изменения за год казались ему странными: несмотря на свое четкое личное мнение, Демьян всегда выполнял приказы Кира, даже когда ему не хотелось. Кривился, но делал. Раньше Кир закрывал глаза на недостатки буйного бойца, но приняв еще большую ответственность, уже не мог стоять в стороне.

Как только пожарные вернулись в часть с учений в торговом центре, где по легенде возгорелся крупный пожар, начальник караула приказал Демьяну пройти в его кабинет, не дожидаясь, пока он снимет боевую одежду.

Старший лейтенант Филипп Огневин уже год был начальником караула, заменив Кира. Раньше он занимал такую же должность в небольшой сельской пожарной части, где в его подчинении был один пожарный, водитель и диспетчер, но, когда Кир пошел на повышение, приговор отца был конкретным: «Ты встанешь на его место, потом пойдешь в начальники части, потом посмотрим». Отец часто сокрушался: «Ты мог бы уже быть капитаном!».

Филипп долго не соглашался, но отец был настойчив – он всегда знал, куда давить. У Филиппа такого знания не было. Он принял на себя караул, оплакивающий потерю бойца, в полном одиночестве – ведь их лидер покинул лодку, перейдя на корабль выше и больше, но любить и ценить его не перестали.

Если бы Фила попросили себя описать одним словом, он бы выбрал «мягкий», не только за то, что не может противостоять отцу, но и за внешность – у него были мягкие черты лица, теплые карие глаза и даже черные, аккуратно уложенные волосы были теплого оттенка.

С первого дня Фил кожей чувствовал, как подчиненные изучают его, а некоторые и вовсе ждут, когда он оступится. За эти месяцы он уже перевел из своего караула нескольких пожарных, кто-то уволился, но ситуация не становилась лучше.

Перед ним стоял один из тех, кого ему хотелось уволить. Но начальник части четко дал понять – еще одно увольнение, перевод за неподчинение приказам, дисциплинарные взыскания, и ты сам уволен, раз не смог за это время сплотить коллектив и стать настоящим лидером.

– Это будет долгая ночь, – заметил старший лейтенант Огневин, не отрывая взгляд от бумаг.

Демьян стоял молча, но хищно ухмылялся. Филипп ощущал, как тот источает превосходство и надменность, считая себя правым, к тому же защищенным начальником части и майором Астаховым.

Но всего лишь смену назад Филипп чуть не умер на пожаре из-за невыполненного приказа, и шрам на плече, поставленный через прочную ткань боевки11, будет давать об этом знать. Сегодня день был не лучше: Демьян подвергал сомнению каждое его слово, даже при сослуживцах и гражданских.

– Думаю, стоит оставить тебя подменным диспетчером, пусть Роберт отдохнет, – отрешенно сказал Огневин.

Северов пожал плечами.

– Я не хочу, начкар12, – выплюнул последнее слово Демьян.

Филипп Огневин поднял на него глаза, облокотился на спинку стула и скрестил руки на груди. Руки его тоже казались мягкими, но были сильными и натруженными.

– Это не просьба, сержант!

– Старший сержант!

Начальник караула встал. Он подошел к старшему сержанту и практически навис над ним, опираясь рукой на стол.

Демьян усмехнулся. В его глазах горели едкие, ядовитые чувства, прожигающие кислотой изнутри.

– Я дольше тебя служу, и опыт больше, мне лучше знать, как поступать правильно. А что ты слегка поцарапался – сопутствующий ущерб. Все еще забыть не можешь? Тебе, трясущемуся за папочкиной спиной, не должна была остаться должность! Почему на ней ты, а не он?

– Я несу ответственность за каждого из вас, – Филипп схватил Демьяна за ворот формы. – Если ты этого не понимаешь, тебе здесь не место! – он откинул подчиненного к стене.

Раскаленный воздух от прошедшего пожара будто перенесся в пожарную часть, пропитав ее гарью.

– Все знают, что без отца ты бы не добился места лучше! Хоть за год настоящих пожаров насмотрелся!

– И что ты с этим сделаешь? – Вздохнул Филипп.

Раздался грохот.

Демьян Северов бесцеремонно ввалился к Астахову в кабинет и сел на стул у стола. Майор лишь проводил его взглядом, нахмурившись, отчего морщинки на его лбу стали отчетливее. Взгляд Кира то и дело возвращался к недописанному отчету о проведении учения, а вскоре и вовсе обратился к цветам, которыми был заставлен кабинет. Приходя с трудного вызова, Кир хотел видеть не только фиолетовые стены кабинета или горы папок и графиков, а что-то красивое и уютное – а Солу в часть каждый день не приведешь.

Демьян молчал.

– Что-то случилось? – Спросил Кир, теперь не сводя взгляда с Демьяна. Смотря на него, Кир ловко крутил ручку, она, точно маленькая юркая ласка, сама бегала между его крепкими пальцами. Кир уже не замечал, в какой момент ручка останавливалась, в какой продолжала движение от импульса пальцев.

Оторвавшись от отчета, оперативный дежурный смог рассмотреть лицо Демьяна, на котором красовался синяк вокруг глаза. Кир присвистнул.

– Говорят, девушки любят, когда у пожарных шрамы и ожоги с опасными историями, а не синяки под глазами, которые им любезно поставили.

Демьян неестественно рассмеялся.

– Так что случилось? С кем подрался? – Спросил Кир, боясь услышать ответ.

– Это новый начкар! – Обиженно выпалил Демьян, – за ерунду какую-то взял и ударил! Я за пару часов остыл, чтобы лишнего не наговорить, и сразу сюда.

Ручка упала из руки майора, со стуком ударившись об стол.

Кир прикусил губу. Он знал Филиппа Огневина слишком давно – они учились вместе в школе и Академии, их отцы были близки. Они давно не проводили время как друзья, но Кир был точно уверен в одном – за ерунду обычно спокойный Фил бить не станет. Тут острый взгляд Кира наткнулся на руки Северова – на костяшки пальцев, покрытые ссадинами.

Кир не успел ответить, так как в кабинет вошел командир отделения, в котором находился Демьян. Прапорщик Владислав Аверин быстро пересек комнату и встал рядом со старшим сержантом, крепко положив руку на его плечо. Его серые глаза напоминали грозовую тучу, и даже яркие рыжие волосы не добавляли оптимизма.

– Ты совсем с ума сошел, Северов? – Спросил Владислав.

У Демьяна нашлось, что ответить в свое оправдание, но слушать это Киру было не интересно.

– Огневин твой начальник караула, ты должен ему подчиняться, Демьян, а не бить его по лицу! – прервал перепалку Кир.

– Уходи из этого СПТ, Кир, и возвращайся к нам, никто лучше не будет! Как я могу выполнять приказы этого недотепы, который что-то пищит из-за папиной спины! Он хоть ствол в руках держал?

Кир подумал о своем отце: были ли бы у него самого проблемы с Демьяном, если бы тот остался жив? Бывший начальник пятой части Алексей Астахов не был последним человеком: к его словам прислушивались даже в Главном Управлении, его желания всегда казались законом – для всех, кроме семьи.

– Ты потерял границы дозволенного, Северов! Ты решил, что я встану на твою сторону? Пожарный и начальник караула подрались! Цирк! Вы можете держать себя в руках хотя бы пока вы под погонами? Мне даже плевать, кто начал первым, но я и так могу догадаться.

– Его легко заменить, – заметил Северов.

Кир пожал плечами, погладил фикус по жестким прохладным листьям, очерчивая пальцами маленькие прожилки.

– Да. Но такие, как ты, еще легче заменяются. – Будничным тоном ответил майор, не отрываясь от своего занятия. Краем глаза он заметил, как Демьян напрягся.

– Ты всегда говорил, что мы тебе как семья, думал я тебе как младший брат, а ты так…

Кир вздрогнул и поймал взволнованный взгляд Аверина. Майор напрягся, ему потребовалось много сил, чтобы расслабить челюсть и остаться на месте.

– У меня нет младшего брата.

– Я же образно, – растерялся Северов, он хотел что-то сказать, но пустой взгляд Кира заставил его замолчать.

Астахов произнес со вздохом:

– Что ты от меня хочешь? – Ответ его не особо интересовал. Он все пытался думать о хорошем, чтобы реагировать спокойно, но ничего не выходило, пока мыслями он не вернулся к ночи прошлых суток – к теплым рукам Ники, мерному стуку ее заботливого сердца. Думая о том, как нежно и успокаивающе она гладила его руки, Кир совсем выпал из разговора.

Но повторенная ни один раз фраза Северова вернула его в реальность. Кир смутился и отвел взгляд.

– Ты должен написать рапорт или что там, защитить семью!

– Защищу, не волнуйся. Но хочешь ли ты быть ее частью? – Отрешенно ответил майор.

Покрасневший Демьян пулей вылетел из кабинета.

– Прости меня, он в моем отделении, я не смог его вразумить. Тоже мне комод13.

– Владик, давай выпьем чай или кофе, до утра не так много времени! – Устало улыбнулся Кир. – Мне еще готовить.

Перебираясь через завалы из старых, забитых хламом коробок и валяющихся на полу бутылок, Сергей обматерил каждую из них, неудачно попавшуюся под ноги.

– Как меня все достали! – Он скинул с кровати кофту и, даже не удосужившись посмотреть, куда она полетела, сел на плед.

– Да что опять, старый ты… – потонуло за шумом на кухне.

– Я не с тобой говорил! – Крикнул он жене, поднял бутылку и высушил ее, жадно впиваясь в каждую стекающую каплю.

Посмотрев по сторонам, Сергей выдохнул, от чего судорожно начал кашлять. Кашель, раздирающий еле работающие легкие, продолжался до тех пор, пока жена не прибежала на звук.

– И что ты удумал? – Нахмурилась она так сильно, что розовые щеки стали бордовыми.

– Плохо мне, не видишь? – Он окончательно откашлялся, чуть не выплюнув легкие, и выпрямился как мог, ощущая на губах стальной привкус крови. – Есть дома совсем нечего, – похлопал он по набитому пивом и жиром животу, пытаясь сменить тему.

О том, что у него давно проблемы со здоровьем Сергей жене не говорил. Он знал, что жена начнет его пинать, заставит заботиться о себе – пускай и сама пьет как не в себя, но все же куда умнее мужа и даже готова ради него бросить, раз уж ради него двадцать лет назад начала.

Еще и пить заставит бросить. А этого он никак позволить не мог. И без того денег не было – лекарства, врачи, условия – это все деньги, а их даже на хлеб не хватает порой. Вздохнув еще раз и улыбнувшись для убедительности, Сергей осмотрел заставленную пустыми бутылками квартиру. Вот, куда шла вся пенсия, какой уж тут хлеб?

– Иди, дурная, закурить хочу!

– Ишь какой! – Скривилась жена, ударила его мокрым полотенцем и ушла.

Сергей щелкнул зажигалкой и медленно затянулся. Выдыхая едкий белый дым, он подумал, что жуть как хочет на улицу – там солнце, теплое бабье лето. Молодыми они много гуляли, а теперь что? Может, да ну все, вспомнить молодость?

Сергей посмотрел на сигарету, цокнул и отбросил ее в сторону.

– Пошли гулять, дорогая!

Глава 3. Тени

После ухода Влада Кир все еще сидел в кабинете, заполняя документы, когда к нему зашел начальник части. Подполковник Москвин был похож на хмурую, полную дождя, но очень уставшую тучу. Его уже редкие рыжие волосы были аккуратно зачесаны назад, открывая миру тяжелое, опухшее от бессонниц и нервов лицо.

Кир посмотрел на подполковника не сразу. Он закончил писать предложение и только тогда поднял голову.

– Ты в курсе, что Северов увольняется? – Дмитрий Москвин сел напротив Кира, внимательно изучая, как меняются эмоции на его лице.

– И что? Он тебя продаст за крошки от пряника!

– Демьян хороший пожарный, Кир, ты это знаешь лучше меня, ты не один год работал с ним.

– Если сотрудник, плюющий на приказы и думающий только о себе, потому что его не устраивает новый расклад, это хороший сотрудник, то чего ты его отпускаешь? Переведи в другой караул, и в остальных трех – мест куча! Раз уж так. Мне все равно, как он относится к Филу в свободное от службы время, но он нарушил границы.

Дмитрий вздохнул.

– Я сказал Огневину, что, если еще один пожарный уйдет, я его самого уволю. Понимаешь?

– А ты был на вызовах, чтобы говорить так? Или только слушаешь обиженных? Парней моих спроси…

– В том-то и дело, что они «твои», Кир! Они под присягой на смертном одре скажут, что ты самый лучший и руки ни на кого не поднимешь, даже если бы ты при них чуть Северова не избил!

Кир поджал губы, чтобы не улыбнуться. Это не осталось незамеченным, глаза начальника части блеснули недобрым огнем.

– Поговори с Филиппом!

– Он и без моих разговоров справится. Сейчас только с Демьяном проблемы. К тому же, подполковник, часть твоя и начальник караула твой. Я тут причем?

– Это ты и Ян Огневин настояли, чтобы я принял такое решение. Он мне в части не нужен. Делай что хочешь, но, если он не справится, не справишься и ты. Мне плевать, что там считает его отец, просиживая время в своем главке, мы с ним не друзья уже очень давно! Я сказал тебе разобраться, и точка! – Москвин сложил руки на груди.

Кир приподнял брови и провел рукой по черным волосам. Оперативный дежурный встал и подошел вплотную к начальнику части.

– Ты кто такой, чтобы приказывать мне? Я больше не твой подчиненный, забыл? Я главнее! Филипп остается на своем месте, и ты его не тронешь! А если ты ему хоть что-то предъявишь, то готовься вместе с караулом сдавать нормативы и подучи законы, я все спрошу! Ты меня понял? – Криво улыбнулся майор, поправив ворот формы подполковника.

Москвин нахмурился, но его лицо приобрело бледный оттенок. Подполковника спасли сигнал тревоги и голос Ники:

– Три отделения на выезд…

Сильный дым, окрасивший голубое небо в серый, был виден еще по дороге. Пламя бушевало, вырываясь из каждого окна частного дома. По словам очевидцев, в доме никого не было – но всегда оставался шанс, что кто-то не успел выйти, или остался незамеченным.

Кир надел дыхательный аппарат, сдавивший напряженные плечи, и маску, плотно прилегающую к чисто выбритому лицу. Отведя руку назад, он открыл вентиль баллона со сжатым воздухом.

Пока бойцы включались в дыхательные аппараты, была проложена магистральная линия.

– Подавай на защиту! – Приказал Петру Астахов.

Петр Львов, командир второго отделения, принялся обливать водой дома, стоящие вокруг, а также другие постройки – забор, сараи. Это делалось для того, чтобы жадные щупальца огня не смогли поджечь соседние строения.

Стояла невыносимая жара, словно снова наступило лето.

Пожарный Роберт взял ствол и пошел к огню. Задача ствольщика была простая – держать и контролировать рукав. Его помощник – подствольщик, командир первого отделения Аверин, шел сзади, держа наполненный водой рукав. Вес рукава мог составлять до девяноста килограммов.

Левой рукой Роберт держал головку ствола, а правой рычаг регулирования подачи воды, напрягаясь всем телом, чтобы устоять на месте. Со стороны гражданским не было заметно, насколько рукав тяжелый и как трудно его удержать, когда под давлением поступает вода.

Роберт выбрал одну цель, упорно стараясь зачернить там огонь и отодвинуть его границу. Это вызвало раздражение Владислава, вырвавшееся в тоне его голоса:

– Маневрируй!

Пальцы Влада крепко сжались, стремясь прорвать плотную ткань краг и брезент рукава.

– Двигай ствол, Роберт! Ты меня…

Тут командир отделения резко дернулся. Он скинул с плеча рукав, кинулся к Роберту. Он опустил ствольщика рывком вниз, прижав того к земле. Их спины обдало жаром огня и едким дымом, врывающимся из окна.

Кир уже метнулся к ним, не слыша мыслей за ударами сердца, но остановился – Влад и Роберт поднимались с прогретой земли и смеялись, будто ничего не случилось.

Каждый пожар для огнеборцев был особенным и индивидуальным, непохожим на другие, даже если обыватели не видели разницы. И все же целый год Кир ощущал пожары одинаково.

Пламя жгло, звало внутрь и все же так пугало – Киру мерещилось, будто там языки огня танцуют на бездыханном теле Полины, а не на диване и стенах. Кое-как выровняв дыхание, оперативный дежурный ушел подальше от пламени.

Одни пожарные считали, что ради спасения других нужно кидаться в пучину огня, забывая обо всем, и отчаянно бороться за жизнь других, не думая о последствиях. Но Кир верил, что такой бездумный риск – стратегическая ошибка. Сначала нужно все просчитать, понять, не погибнете ли вы там вместе, или есть шанс спастись хотя бы пострадавшему? Нужно узнать, как распространяется пожар, что можно сделать и выбрать из вариантов самый лучший или самый правильный. Но на все это дается минута, а порой лишь считанные секунды, и больше времени нет. И, пуская личный состав в бой, Кир думал лишь об этом – он еще мог бы бездумно расплатиться своей жизнью, но он должен сделать все, чтобы каждый его пожарный – от офицера до работника14 – вернулся домой живым. Марк должен остаться первым и последним, кого он потерял в пылу огня.

Кир не мог, как бы ни хотел, быть везде – контролировать каждый шаг других, побывать во всех точках и местах. От этого холодный пот стекал по позвоночнику, заставляя выпрямиться, вопреки желанию сжаться и убежать. Стоило Киру отвернуться, ему чудилось, как проваливаются конструкции под ногами бойцов, выбрасывается пламя, опаляя все вокруг, падают потолки и стены на хрупких людей. Воспоминания, липкие и живые, прорывались сквозь пелену прошлого и, цепляясь длинными пальцами, были готовы сорваться с губ Кира истошным, диким воплем.

Кир молчал. Резко затихли моторы, замерли сирены, рации спрятали навсегда чужие голоса. Стена из стекла отделяла его от внешнего мира – Кир не видел людей, и, впрочем, люди совсем не видели Кира.

Но Кир не смел убегать, не мог позволить себе спрятаться. Кошмары настигали наяву, прерывали кислород. Пока все боролись с огнем, Кир вел битву с черными, глубокими тенями. И каждый раз проигрывал – он шел, перенося нечеловеческие усилия, чтобы не упасть на колени и, скинув шлем, вцепиться пальцами в мокрые от пота волосы, желая с корнями и кожей вырвать воспоминания. И кричать. Наконец выдать миру спрятанные глубоко под ребрами боль и ужас.

Так каждый приказ превращался в молитву.

С другого входа пожарные пытались попасть в дом, вскрыв железную дверь. Роман взял бензорез и направился к двери в сопровождении Матвея, пожарного из второго отделения пятой части.

Замок на двери успешно расплавился, пока пожарные прокладывали рабочую линию.

– Забрало опусти, Кот! – приказал Кир, перекрывая звук только включенного бензореза.

Но Роман не слышал его, озаряя мир задорной улыбкой и щуря зеленые глаза, чтобы в них не попали искры. Кир подошел и резко опустил забрало шлема своего старшего помощника. Рома покосился на застывшего Матвея, сдержавшего смех, сначала сделал серьезное лицо, но потом рассмеялся. Матвей дернул плечами, расслабляясь, и позволил смеху стать явным.

Но Кир не смог улыбнуться в ответ. Он крепко сжал кулаки, чтобы не вырвать у Котова бензорез и не начать орудовать им самому. Останавливало только то, что такое поведение перед подчиненным Роман не перенес бы даже от своего непосредственного начальника.

Постепенно, томительно медленно, огонь унимался, вода, поглощая и загоняя в угол пламя, окрашивала стены в черный цвет. Сквозь уходящий дым виднелись руины дома.

Пожар был успешно потушен, при осмотре не обнаружили тел людей.

Пока парни проливали дом и сарай, от которого осталась лишь видимость стен, выбрасывали остатки кровли, Кир зашел внутрь – весь интерьер превратился в темно-серую и черную массу. С тревогой майор всматривался в обгоревшие кресла, кровати и вещи. Оперативный дежурный обошел дом, проверил тепловизором, нет ли скрытого, подло укрывшегося в стенах и груде вещей, огонька. Часто огонь жил и развивался в пустотах стен, незаметный и коварный, ожидая, когда кислорода станет больше. Каждый пожарный знал: этот хитрый огонь сможет возродиться, разгореться, и тогда беда повторится вновь. Огонь всегда найдет, что не доел.

За огнем не угнаться – он селен и в спринте, и в марафонах. Задача пожарного – понять, куда побежит огонь, и перехватить его, остановить и задушить, лишив ценного кислорода. Нужно быть на шаг впереди огня, думать наперед.

Уже на выходе из дома Кир заметил сидящих у двери хозяев. Они с недоумением смотрели на протянутые змеями грязные пожарные рукава. Мужчина, упав на корточки, отчаянно рылся в куче мусора из хлама и бутылок. Он резко поднял голову, и краснота его лица отразилась в глазах.

– Это вы тут главный? – Выпятил вперед грудь Сергей.

– Ну я, и что?

– Он еще и огрызается! – С недоумением Сергей посмотрел на жену, – вы что с моим домом сделали? – Сергей встал, пошатываясь, и пошел на пожарного.

Взмах его крупной, но слабой руки был остановлен уверенным движением оперативного дежурного. Не моргая майор внутренней службы смотрел в глаза виновника пожара.

– Что мы сделали? – Уточнил оперативный дежурный холодным тоном. Не дождавшись ответа, Кир резко отпустил руку. – Может, это я подверг жизни соседей опасности? А если бы кто-то дома был? Это я окурок кинул на кровать? Или вы?

Подойдя к женщине, майор серьезно посмотрел ей в глаза.

– Никуда не уходите, к вам придет инспектор. – Голос Кира был жестким и острым, как лезвие топора, коснувшегося с размаху шеи, таким голосом императоры отправляли предавших их на смерть.

Окинув усталым взглядом помещение, еще до пожара потерявшее вид жилого дома, оперативный дежурный стремительно вышел на улицу. За его спиной послышалась ругань.

С замиранием сердца Ника отпускала пожарных на вызовы. Каждый звонок приходил к диспетчерам пожарных частей с центрального пункта пожарной связи, относящегося к службе пожаротушения. Именно диспетчер центрального пункта принимал звонки от пострадавших и распределял силы личного состава на вызовы, и вел их от начала и до конца. Ника и другие диспетчеры частей принимали звонки с центрального пункта и уже нажимали на кнопку тревоги, и заполняли путевой лист, который отдавали в руки начальника караула или старшего смены, если первый отсутствовал.

Кир Астахов был самым лучшим человеком, которого Ника знала, и которым восхищалась. Кир был похож на море. А однажды влюбившись в море, больше не можешь без него жить. Начинаешь повиноваться его приливам и отливам, тоскливо скучаешь по ласке и силе волн. Ника стремилась к своему морю так сильно, что готова была стать луной над ним: навсегда связанной, неделимой, но такой далекой.

Ника восхищалась тем, как виртуозно Кир чувствовал огонь. Ей всегда казалось, что именно поэтому она меньше всех волнуется за него, но правда была в другом – ей было легче не волноваться за него, чтобы не сойти с ума и не кидаться после каждого трудного вызова к нему на шею.

– Солнце Сатурну-1, доложите обстановку, – прозвучал в эфире голос диспетчера центрального пункта.

– И скажите, как там милый Роберт, – прошептала Регина, подмигнув Нике.

Регина только что принесла две кружки чая.

– Держи, Ник, – она протянула горячую кружку своей золовке.

Ника мягко улыбнулась, принимая чай, но не оторвала взгляд от монитора.

Регина Келлер была молодой девушкой, заканчивающей исторический факультет. Пока шла учеба, она работала рядом с мужем – проводила экскурсии в музее пожарной безопасности, который находился у пожарной части. Верхний этаж музея расположился прямо над пожарным депо. Когда Роберт был на фасаде, и у Регины находилось время, она выглядывала и наблюдала за мужем.

Порой Регина приходила в диспетчерскую во время смен мужа, когда был серьезный пожар. Она молча сидела на кресле, с не понимающим взглядом изучая мониторы и слушала переговоры пожарных в эфире.

Когда смены Регины и Роберта совпадали, Регина могла остаться в части допоздна, чтобы подольше побыть с мужем. Правда больше времени она проводила с Никой, чем с ним. У Роберта были то тренировки и нормативы, то парково-хозяйственный день.

– Меркурий-5 Солнцу. Завершаем проливку конструкции… – доложил Огневин, не отключаясь от эфира.

Девушки одновременно выдохнули. Но их облегчение длилось недолго: в эфире послышался взрыв и громкий удар. Регина резко встала, смотря огромными глазами на Нику.

Ника глубоко вздохнула, выравнивая бешеный пульс. В руке она нервно сжимала небольшую черную игрушечную овечку, обычно стоявшую у монитора.

– Меркурий-5, доложите обстановку! – Сказала спокойным голосом Солнце. – Меркурий-5…

Никто не ответил Солнцу. Секунды напоминали вечность. В такие мгновения Ника понимала, как может замирать время в моменты опасности. Солнце не унималась, решив дотянуться выше.

– Сатурн-1, доложите обстановку!

Но ответом была тишина.

Ника Келлер потянулась к кнопке, возвращаясь в эфир. Она знала, что ей нельзя вмешиваться в переговоры, но ничего не могла с этим сделать. Ника не была так же хладнокровна и уверена, как огнеборцы на пожарах, а спокойствие диспетчера центрального пункта, которой дан официальный доступ в эфир, ей было невыносимо.

Она могла бы позвонить по телефону, но это так нестерпимо долго.

– Кир, что происходит? – Без всяких формальностей спросила Ника.

– Юпитер-52 Земле, все в порядке, – послышался в ответ голос Пера Львова. – Тут баллончик взорвался, предатель, спрятался и в последний момент как взорвется! Мы его и не заметили… тоже мне.

– Все живы?

– Робби головой приложило, но он стоит и снова тушит, как новенького вернем!

Регина побелела. Она явно не знала: упасть ли тревоге в обморок или с облегчением в кресло.

В разговор вернулась Солнце.

– Юпитер-52, повторите все еще раз. Мне.

Земля-5 вышла из эфира и выдохнула.

Ника и Регина переглянулись. Главный вопрос Ника так и не решилась задать. От мысли, что она волнуется за Кира больше, чем за брата, ей стало стыдно. Она отвернула от Регины покрасневшее лицо.

Когда пожарные вернулись, Регина из диспетчерской выбежала в депо и кинулась в объятия мужа. Ника сжала ладонями ручки стула, чтобы остаться на месте, и прикусила губу. Ее костяшки побелели от напряжения.

Роберт с Региной направились к Нике, когда раздался звонок. Ника сняла трубку.

– Пятая пожарно-спасательная часть, слушаю вас. – Вздохнув, Ника с грустью посмотрела на парней, – Поняла вас.

Ее пальцы нехотя легли на кнопку сигнала тревоги. Стоило огнеборцам вернуться, они снова понеслись на вызов.

Глава 4. Взрыв

На следующий после службы день Кира навестили гости. И, если маме и Нике он был рад, то третий, самый незваный и нежеланный, вызывал совсем другие эмоции.

– Почему ты так мила с ним? – Кир недоверчиво сощурил глаза, смотря на маму.

В духовке запекалась рыба с овощами, наполняя квартиру пленительным ароматом специй. Утренний свет падал в окно, и в эту минуту не было ничего прекраснее, чем мать и сын, готовящие вместе на кухне.

– А зачем мне его ненавидеть? Я и мать его не ненавидела. – Надежда Астахова поймала недоверчивый взгляд сына и ласково улыбнулась, как в детстве, когда он с умным видом говорил что-то глупое, – пойми, да, она знала, что твой отец женат, хотела увести его из семьи. Но что бы она ни делала, как бы ни старалась, у нее бы ничего не вышло, если бы у него хватило любви и уважения ко мне.

– Ты ненавидишь только отца?

– Я и его уже не ненавижу. – Она пожала плечами. – Мне не до этого было, нужно было сына растить.

Кир сильнее нахмурился.

– Он изменил тебе!

– И я с ним развелась, – Надежда улыбнулась, чуть склонив голову на бок и погладив сына по волосам, – Но ты, милый, никак не мог понять, что он изменил мне, а не тебе.

– Разве? – Усмехнулся Кир, кивая в сторону зала.

Надежда Астахова вздохнула.

– Твой отец всегда старался быть рядом и поддерживал тебя. Даже когда ты решил променять скрипку на рукава. Он злился, но не стал препятствовать. Он любил тебя.

– Любил? Этот парень…

– Леша, – с нажимом произнесла имя Надежда, – Леша не виноват, что его родители оба глупые люди. – Она взяла сына за руку, – Но сейчас он остался один, совсем один. Все, что у него есть – это ты, его единственная семья, как бы тебе это не нравилось. Ему нужна твоя поддержка, защита и любовь. Ты его старший брат, милый, от этого не уйти.

Кир резко высвободил руку и сжал кулак, пока костяшки не побелели. Смотря через дверной проем на Алексея младшего, он видел отца: у Леши даже были такие же кудрявые каштановые волосы, светлые глаза, и лицо напоминало его.

Алексей сидел в зале, о чем-то шутил, и Ника, как назло, заливалась смехом. Она была так прекрасна при этом, что сердце Кира от чего-то сжалось. Сола сидела рядом, положив голову на колени Ники и мирно спала. Кир не выдержал и подошел к ним.

– Убирайся из моего дома, мамино приглашение войти и поужинать официально отменяется! – Кир бесцеремонно прервал смех Ники и Леши.

Сола испуганно приподняла бело-рыжую мордочку, посмотрев на хозяина. Она заскулила, спрыгнула к ногам Кира и слегка ткнула его носом в бок. Раньше в таких ситуациях Кир улыбался собаке и чесал ее, изливаясь в словах умиления, но сейчас он не мог себе этого позволить.

– Он же только пришел, – мягко улыбнулась Ника, касаясь руки Кира, – вы никогда не виделись.

– Мы виделись на похоронах отца, куда его не звали!

Леша солнечно улыбнулся, но Киру показалось, что что-то темное мелькнуло в его светлых глазах.

– Ты знал, что Леша играет в баре неподалеку? Выходит, любовь к музыке у вас семейная черта. – Продолжила Ника, – он любит джаз, инди-рок и…

– Ника, боже! Мне плевать, что там любит Леша и где проводит время! – Кир выдернул руку из ее ладоней, и тут же ему захотелось вернуть руку на место и сжать пальцы Ники крепче, чтобы не упасть, точно это очередной ночной кошмар, и она должна его успокоить, как всегда. Кир сделал шаг назад и испуганно посмотрел на подругу, – Я сказал ему уйти, что тут неясного? Это мой дом!

– Ничего страшного, Ника. – Незваный гость одарил брата ангельской улыбкой. Леша встал. Он дернул рукой, желая протянуть ее для рукопожатия, но быстро опустил, и повернулся к Нике. – Рад был познакомиться с тобой. Спасибо вам, – Алексей посмотрел на вбежавшую в комнату Надежду, – я никогда не забуду, как вы поддержали меня, когда умер папа, а ведь не должны были так вести себя…

– Да, не должна была, – жестко согласился Кир.

Когда Леша уходил, сработал таймер у духовки.

– Пора ужинать, как это и положено в семьях, да? – Алексей подмигнул Нике, которая пошла провожать его.

Кир хотел выйти, но остался за стеной, слушая их. Все, что его останавливало – спокойный голос Ники. Она не должна была понять, насколько глубоко Кира ранят ее мягкий голос и смех, адресованные человеку, чья жизнь доводит его до бешенства. Впрочем, он и сам не мог этого до конца понять. Мысль, странная и волнующая, крутилась на глубине его сознания, исчезая там, не в силах заявить о себе.

Целый день Кир не спал, а утром пришел в часть за четыре часа до развода караулов. Коллеги его пустили, но были крайне удивлены. Не имея желания спать, Кир проводил время в комнате для тренировок, представляя на месте груши Алексеев: отца и брата.

К семи утра он принял холодный душ и с ледяными мыслями пошел на кухню.

– Заказы не принимаю, сделаю вам бутерброды! – Объявил Кир, когда часть заступающего на службу первого караула пришла завтракать.

Готовя, он слушал разговоры:

– Северов все же уволился?

– Да, или перевелся, я не очень понял, – Влад посмотрел на Роберта и водителя, сидевших напротив него, – теперь мое отделение выглядит так.

– Тебе же вызвали в замену кого-то из третьего караула, – отозвался Петр.

– Я слышал, к нам идет новенький. – Сказал Роберт.

– Так быстро? – Скептически усмехнулся Влад, – откуда взялся бы?

Кир отвернулся от них. Командиры отделений говорили о чем-то, но Кир уже не слушал голоса.

Астахов методично нарезал лук и пожарил в сливочном масле, слегка залив соевым соусом, смешанным с приправами. Быстрыми и уверенными движениями вилкой он разделил говядину на волокна. С каждым оторванным волокном Киру становилось легче дышать.

На багет Кир посыпал сыр, сверху аккуратно уложил золотистый лук и жареное мясо, потом снова сыр и прикрыл еще ломтиком багета. После чего все это обжарил.

У пожарных, сидящих за его спиной, уже потекли слюни. От такого запаха можно было сойти с ума. В других пожарных частях обедали просто, но готовка была для Кира мантрой, от чего он перешел к сложным блюдам, ища в замысловатых рецептах спасение.

Если кому-то захочется соус, то Кир сделал его из оставшегося от говядины бульона и порезал туда немного тимьяна для пикантного вкуса.

Оставив парней наслаждаться едой и увидев их благодарные и довольные лица, Кир вышел из кухни. Он все думал о Демьяне, и это не давало ему покоя. Кир знал, что поступил правильно, что пожарный сам виноват, но что-то внутри тревожило его.

Ника сидела в диспетчерской, когда к ней зашел Филипп. Его лицо было бледным, а карие глаза напоминали выжженную землю. В каждом его движении чувствовалось предвестие бури.

– Что случилось? – Ника встала со стула, бегло разглядывая Филиппа, ища в его облике подсказку или надежду, что беспокоиться не о чем.

– Я только что познакомился с новым пожарным, – Фил вздохнул, – Киру он не понравится.

Ника нахмурилась.

– Уверен?

– Мы ведь с тобой знаем Кира с детства, – напомнил Фил. Он посмотрел на Нику и кивнул в сторону депо. Новый пожарный, завязав кудрявые волосы в небольшой хвостик, надевал боевую одежду. – Он молодая копия Алексея Астахова, если я не ошибаюсь?

Ника ахнула, машинально прикрыв губы руками. Ответ на вопрос Филиппа не потребовался.

Алексей повернулся. Он солнечно улыбнулся, увидев Нику, и быстро замахал рукой, приветствуя ее.

– Кто скажет Киру?

Взгляд Ники опустился на стол. Там стоял небольшой яблочный пирог. Каждый осенний месяц Кир готовил ей яблочный пирог, всегда разный. Сейчас перед ней стоял классический вариант. Еще в детстве Ника сказала Киру, что осень не полноценная без яблочных пирогов, и Кир решил это исправить, продолжая свою традицию до сих пор.

Нежная улыбка коснулась губ Ники. Она вздохнула и потрясла головой.

– За что ему все это, Огонек?

Филипп ничего не ответил на это. В диспетчерскую зашла Светлана. Поздоровавшись с ней, Филипп быстро вышел из кабинета.

Стрелки часов замерли на восьми. Из диспетчерской прозвучал сигнал, и весь личный состав выстроился в гараже пожарной части. Каждый ровно на своем размеченном месте и в боевой одежде. Ника следила за ними, не способная оторваться.

Подполковник Москвин дождался, когда старший лейтенант Огневин примет документы у всех своих бойцов, выслушает итоги смены от начальника четвертого караула, и только тогда представил парня, все это время тихо стоявшего за его плечом:

– Это Алексей Филатов, и с этого дня он часть вашего караула. И первого отделения.

– Так быстро? Везде полный состав? – слишком резко отреагировал Филипп, цепляя взгляд за что попало, лишь бы не смотреть на новенького.

– Не переживай, Фил, – усмехнулся Москвин, похлопав Филиппа по плечу.

После развода караулов майор Астахов зашел в кабинет начальника части, расположенный на втором этаже. За ним следом зашел прапорщик Аверин. Дмитрий Москвин улыбнулся пожарным и указал рукой на стулья.

– Хотите чай? Кир, есть твой любимый, с…

– Я хочу знать, что это за спектакль? – Перебил его Кир.

– А я бы от чая не отказался. – Сказал Влад, включив электрический чайник.

Подполковник мягко улыбнулся, но в его взгляде горела сталь.

– Интересное ты слово подобрал, Кир, даже правильное. Ты его узнал? – Дмитрий смотрел с нескрываемым любопытством, как все больше напрягается Кир. Влад замер у чайника, с ужасом смотря на Кира. – Ты помнишь Лешу? – Спокойно добавил Дмитрий.

Брови майора медленно поползли вверх.

– Я хочу, чтобы ты, местный самый лучший пожарный, передал ему свои знания. И это будет так красиво.

Кир скривился.

– Так я могу заставить Фила или кого угодно прочитать ему лекцию! Сколько нужно! Но учить, это… беспредел. Красиво ему!

– Он прошел подготовку, выучился, уже работал – все как надо. До этого служил в Москве. Так что ты от него не отделаешься, теперь он часть…

– Часть моего отделения, – перебил Владислав. – Меня тоже следовало поставить в известность, а не ошарашивать перед караулами, где мы с Филом и слова не скажем. Вы думаете нормально его в нашу смену ставить? В дежурство Кира?

– Ты же знаешь, Влад, если бы я не любил спектакли, Астаховы, Огневины и Келлеры бы у меня не работали. Но больно уж я люблю все эти старые трагедии и семьи.

– Это же важно, кому, как ни начальнику части такое понимать?

– Он прошел подготовку, он получил все разрешения и готов идти в бой, – спокойно напомнил Москвин.

Кир встал. Он подался вперед, опершись руками о край стола. Москвин видел, как ярость кипит внутри майора. Так и не сказанные Киром слова потонули в крике чайника.

– Так пусть там и остается, где служил, – с нажимом сказал Кир.

– Все сложно. – Пожал плечами начальник части.

Москвин понимал – все, что его спасает, это не наличие Влада, а лишь поверхность стола, в которую майор Астахов практически вонзил ногти, точно разъяренный орел, готовый пикировать вниз и впиться острыми когтями в жертву.

– Мы, – Кир указал рукой на Влада, с тревожным видом глотающего горячий чай, – мы несем ответственность за всех: за своих парней и за гражданских. Что будет, если он… если я…

– Вот, что будет, – с усмешкой сказал Москвин, – ты и узнаешь на практике.

Кир не успел ничего сказать, как поступил вызов, и в этот раз став спасением для начальника части. Два отделения покинули депо.

Глава 5. Танец

Горел третий этаж общежития, заполняя все густым дымом. Отправив два звена газодымозащитной службы15 на разведку, Кир сам решил последовать за ними с другого входа. Голос Ромы, заменивший ему голос разума и предупреждающий остаться, был уверенно проигнорирован. Роме ничего не оставалось, как последовать за ним.

– Я тебя оставил в штабе. – Заметил Кир.

Рома, как всегда, должен был возглавить оперативный штаб на месте пожара. Но у него были свои планы.

– Ты глупости не неси, а сообщи Солнцу о еще одном звене. – Только и сказал Рома.

Кир с удивлением посмотрел на своего старшего помощника. Они работали вместе всего год, но его преданность и готовность всегда быть рядом поражали майора и вызывали уважение. Рома часто повторял заветную истину, не всегда соотносимую с реальностью: «Звено выходит на свежий воздух только в полном составе. Сколько зашло, столько и вышло. И сколько в машине уехало, столько домой и вернулось, понял?».

Пожарные медленно шли в дыму, путаясь в лабиринтах коридоров общежития. Они касались тыльной стороной ладоней стен, чтобы проверить, горячие ли они, и, в случае опасности, не обжечь руки. Ведь огонь не щадит даже краги16 пожарных, превращая стены в раскаленную ловушку.

Каждый вздох через дыхательный аппарат давался с большим усилием, от жара кислород замирал еще в горле. Дыхательный аппарат давил на плечи и, подавая сжатый воздух, защищал от продуктов горения.

Под маской не видно лица пожарного.

Задымление было такое плотное, что Кир не смог различить даже сильный свет фонаря. Майор Астахов закрыл глаза, полностью доверяясь рукам, ощущая мир на ощупь. Каждый пожарный знал – в темноте дикого пламени можно положиться лишь на осязание.

В этот момент они с Ромой разделились. Резкий шум, крики и голоса мешали сосредоточиться. Но тут кричи, не кричи – пять минут тишины никто не даст, работать на все сто процентов нужно здесь и сейчас.

Тогда Кир словно начал видеть мир через руки и ноги, пропуская интуитивно понятные, невидимые импульсы по своему телу. Проведя в комнате обыск, двигаясь с закрытыми глазами, Кир мог практически досконально описать пространство, добавляя воображением и логикой недостающие детали.

Кир то и дело бросал куда-то взгляд и вздрагивал, оборачиваясь: в серости дыма никого не было. Но Кир мог поклясться, что снова видел Полину, она сидела у окна, пряталась за коробками и старым стеллажом, она тянула к нему руки и молила спасти.

«Ее нет, ее тут нет. Тут темнота» – повторял про себя Кир. Его рука опустилась вниз к карабину на ремне, где в чехле висел топор. Будто его сталь спасет от призраков боли.

Несмотря на подшлемник, шлем и сплошные шумы, слух пожарного обострился до такой степени, что он смог различить малейший писк и шорох: вон Рома ищет человека в соседней комнате, а там из смежного блока эвакуируют людей, сработала какая-то электронная система, а тут, справа, кто-то жалобно вздохнул, теряя драгоценный воздух. И вдох этот был не шипящим, как через дыхательный аппарат.

Затянутый подбородочный ремень шлема больно впился в кожу.

Свет фонаря, проникая сквозь густую серость, с трудом очертил фигуру человека.

Какой-то мужчина прижался к стене, закрыв лицо тряпкой, и еще был жив. Нужно было спешить, пробираясь через груду вещей и коробок. Если бы не эти завалы, Киру было бы легче идти, не тратилось бы драгоценное время. Но люди не думают о пожарах, заваливая эвакуационные выходы и коридоры – будет у других, но не у нас. Оперативный дежурный думал: есть ли среди этого хлама вещи пострадавшего, не посмеялась ли над ним судьба или это невольное зло других?

Он хотел остановиться и отдышаться, привести в порядок пульс. Но не мог. У человека перед ним не было времени.

Кир поднял пострадавшего, оперев его на свои плечи. Тот посмотрел на спасателя туманным взглядом, подавляя кашель, точно ему было стыдно перед пожарным. Кир надел на него специальную маску спасательного устройства, которая шла в комплекте к дыхательному аппарату. Путь им предстоял не близкий и пролегал через едкий дым.

Чем дольше Кир нес на себе человека, тем быстрее в каждом натянутом вздохе прорывалась дрожь, пока и вовсе дыхание не сорвалось на хрип. Вес мужчины давил на крепкие плечи – каждый сдавленный хрип давался с таким усилием, что лишь упрямство и честь позволили Киру не сбросить пострадавшего. Если бы Кир хотел ощутить свой пульс, он не смог бы – сердце бешено стучало в каждой клеточке тела.

Пристрастно разорвал надрывный писк. Воздух, рассчитанный на час, улетел за жалкие минуты. Стало нестерпимо жарко. Жар мешал дышать, делая темноту помещения почти осязаемой. Обтюратор дыхательного аппарата грозился вгрызться в кожу, слиться с ней.

И мысль, предательская и горькая, затерялась в сознании. Но он знал, что нужно лишь доползти до выхода. И эта вера вела его вперед.

Вдруг мужчина стал легче. Кир понял, что Рома догнал их и подхватил пострадавшего, перенося часть тяжести его веса на себя. Кир ожидал услышать в его голосе злость, но там оказалось лишь беспокойство.

– Я тебе что говорил, Кир? Два вошло, два вышло…

– Рома!

– Что Рома? Думал во мраке убежать от меня? Не забывай – я в темноте хорошо вижу, ты же знаешь, у котов зрение хорошее!

Кир словно увидел, как подмигивает ему Рома за стеклом грязной маски дыхательного аппарата, и улыбнулся, тепло разлилось по его душе.

Темнота рассеялась ярким светом, когда они втроем оказались на улице. Роман окончательно стащил с плеч Кира пострадавшего, и оперативный дежурный, попытавшись сделать шаг, упал. Стоявший у выхода прапорщик Аверин подхватил майора, перекинул его руку через свою шею и повел, практически потащил, куда-то вперед. Жадно вдыхая кислород и мечтая лишь о воде, Кир спокойно шел с ним, впрочем, больше шел Влад, таща на себе друга.

– Очаг потушен, – доложил Влад, неся на себе вес Кира и всего оборудования на нем, – была неисправность в проводке на нескольких этажах. Ну и стены эти…

После тушения пожара всегда ощущается лишь усталость. Но будет ли она сопровождать грустные взгляды и тяжелую тишину, или блеск в глазах и легкие полуулыбки, решал лишь случай. И сегодня побелила жизнь – уставший и измотанный, Кир будет хоть немного улыбаться по дороге в депо – он спас человека.

Закрыв глаза, майор отключился.

Кир, давно уже пришедший в себя, сидел на кухне в части и с тоской смотрел в окно.

– Если ты как брошенный щенок будешь смотреть на улицу, они быстрее не приедут. – Заметила Ника.

С пожара вернулась только машина службы пожаротушения, а остальных вызвали на подмогу в другой район. Рома сидел в комнате психологической разгрузки и, Ника была уверена, снова читал детективы, будто в жизни ему не хватало острых ощущений.

– Очень поехать хочется, – вздохнул Кир.

– Знаю. Но ты устал и потерял сознание, – напомнила ему Ника, стараясь улыбаться.

Киру так хотелось никогда не выходить из горящего здания. Тащить людей в плотном дыму на пределе возможностей – не думать обо всем, что так сверлит мозг. Забыться там, среди жадного пламени. Вот только последний год это сводило с ума – и пламя уже не помогало, а лишь губило пожарного, звало в свою непроглядную тьму и вскрывало раны.

Ника стояла за плитой, готовя ему яичницу. Как майор Астахов ни отпирался, но Нике захотелось позаботиться о нем.

Ника развернулась, посмотрев на него. Кир наблюдал, как она готовит, и улыбался, нежно и… красиво. Поймав взгляд Кира, Ника чуть нахмурилась.

Еда подозрительно зашипела за спиной Ники. Ника дернулась, что-то вскрикнув, и резко выключила конфорку. Она с жалостью во взгляде вдохнула подгорелый запах яичницы.

– Такими темпами я сожгу всю кухню!

– Тогда я ее потушу, – подмигнул ей майор.

Стена из дыма преграждала пожарным путь. Медленно звено из двух отделений двигалось к цели.

Они не видели ничего, ощупывая через краги холодные стены и пол, рисуя в голове картину, где и как могут продвигаться. Роберт коснулся рукой автоцистерны17, вздрогнул, и повернул голову к Алексею. Он точно хотел спросить, рядом ли новенький, но не произнес ни звука. Леша коснулся его ноги, заставляя продвинуться вперед. Роберт с заметным шумом выдохнул.

Мирон Невский с горькой усмешкой смотрел на два отделения, ползающих по полу в полном обмундировании и заклеенными толстой темной тканью масками дыхательных аппаратов. Он иногда скучал по тушению, но тренировки никогда не любил, хотя и признавал их полезность.

Мирон служил водителем в первом отделении, где оказался самым старым в свои пятьдесят пять. Когда-то он работал пожарным, но шесть лет назад перешел в водители для спокойствия жены. Лицо его, все исполосованное морщинами, стало еще грубее после смены должности, а седые волосы сильнее вытеснили природный каштановый цвет.

Водителю было жалко пожарных – они выезжали на два тяжелых вызова и вымокли до каждой нитки формы так, что уже и пота остаться не должно было. Им бы отдохнуть и набраться сил. Но приказ начальника дежурной смены службы пожаротушения есть приказ.

– Ты себя в роли рядового пожарного забыл, Кир? – спросил Мирон, прислонившись к двери. И напомнил: – Во всем нужна мера, они устали. И вообще, не твоя задача такие мелкие тренировки проводить. У Фила по плану это через две смены.

Просыпаясь каждое утро, Кир надеялся, что новый член команды – чей-то нелепый сон, но к разводу караула, и даже вовремя, явился сержант Филатов.

– А я сразу в начальники караула пошел, вот ностальгирую сейчас, – пожал плечами майор Астахов, умалчивая о временах учебы.

– Они же не виноваты, им отдохнуть надо, с конспектами утром их доставал, все перепроверил, пожар, теперь это… думаешь, будешь строже к ним, чем Огневин, его полюбят?

– Как бы там ни было, они команда. Впрочем, я предлагал парням его бросить, пусть сам ползает, ищет. Отказались.

– Вот как, дело в новеньком? – За строгостью взгляда старший прапорщик Невский заметил улыбку и выдохнул. – Знаешь…

Мирон замолчал, не в силах оторвать взгляд от серьезных глаз Кира. В этих глазах бушевала буря, и все же ее пока держали в стеклянной бутылке на дне морском.

Владислав, находящийся во главе своего звена, уже нашел Семена – манекен, который использовали для тренировок – и, подав команду, принялся его эвакуировать.

После тренировки и заполнения пары документов Кир зашел к Нике. Его ждал весьма неприятный сюрприз: в диспетчерской вместе с Никой сидел Алексей, беззаботно попивая чай из большой кружки. На его лице, тронутом странными тенями горя, не читалось усталости и изнуренности, словно он изо всех сил старается быть бодрым и радостным. А хотел совсем другого.

– Братец! – Леша встал, чуть не расплескав весь чай.

Синяя форма на нем так хорошо смотрелась – будто родная, отчего Киру еще сильнее захотелось его ударить.

Кир сжал ладони в кулаки.

– Что он здесь делает?

– Ты не волнуйся, – проигнорировал такое обращение Леша, – Парни давно провели мне экскурсию, от бывшей части мало чем отличается. Города разные, а так… Хотят здесь явно светлее и уютнее. Я просто хотел поговорить… ты меня игнорируешь в сообщениях и тут избегаешь, как можешь. Даже во время тренировки ничего не сказал, а всем дал комментарии.

– Ты комментарии хочешь? – Нахмурился оперативный дежурный.

Кир хотел схватить брата за горло, кинуть на стену и бить, пока вся ярость на всех Алексеев не покинет тело. Судя по испуганному взгляду Ники и легкому развороту, прикрывшему Лешу плечом, она это поняла.

– Мне важно мнение брата. Или дежурного смены.

– У меня нет брата. – Ровным тоном слетело с его губ.

Тень чего-то едкого промелькнула по лицу Алексея Филатова, вызвав у Кира неприятное ощущение в груди. Сержант широко улыбнулся, и голос его был наполнен солнцем, только вот и теплым он не был.

– Меня ни у кого нет… Мне это не мешает.

Кир заметил, как Ника вздрогнула, но он лишь подошел ближе. Майор Астахов вдохнул и выдохнул несколько раз, прежде чем скомандовать распоряжение:

– Проваливай из моей части! Проваливай из диспетчерской и больше не заходи к ней!

Краем глаза Кир заметил изумление на лице Ники, и ему самому захотелось исчезнуть.

Пока огнеборцы мыли автомобили, начальник караула заперся в своем кабинете, заполняя отчет о прошедшем вызове. К нему постучали и тихо вошли. Филипп медленно поднял голову.

Фил посмотрел на старого друга. В окружении сумерек потухшие глаза Филиппа казались Киру болезненно правильными, точно все, что они вместе пережили за долгие годы, взорвалось и выгорело внутри одного человека. В его глазах, похожих на бескрайнее вспаханное поле, больше не могло ничего прорасти. Губы Филиппа дрогнули в спокойной улыбке.

– Помнишь, на первом курсе я думал все бросить? – Сказал Кир, садясь на стул. – Ты меня отговорил.

– Это было не сложно, ты прирожденный пожарный, через день бы скулил у ворот Академии, просясь обратно!

Кир пожал плечами и натянуто улыбнулся.

– К сожалению моего отца.

– Может, поменяемся отцами? – Подмигнул Огневин.

В ответ Кир криво усмехнулся.

– Уверен, твой отец гордится тобой.

Филипп крепко сжал и без того тонкие губы. Он сказал на выдохе:

– Да брось… – Фил нахмурился.

– Как рука?

– Пойдет. Тушить могу. Брать отгулы даже не проси.

Кир кивнул.

– Думаю, после Демьяна и парни с других отделений утихнут. Вернее, после твоего крепкого удара. Все забыть не могут, слышал разговоры и…

Филипп скривился.

– Я был так рад, что ты не говоришь со мной об этом.

– Но тебе нужно с кем-то говорить, Огонек, – Заметил Кир. Он всегда был готов выслушать всех своих бойцов.

– Кто бы меня этому учил. – Приподнял брови Огневин, – ты сам все в себе держишь.

– Может, я и тебя тут держу, в части.

– Ты бы не стал. – Филипп поправил небольшой ряд орденской планки. – Я все думаю о Марке, он бредил этим всю жизнь, с детства хотел быть пожарным, спасать людей, тушить… он горел делом! Он пошел учиться в вуз, планировал стать офицером, начальником караула. Он ушел, а начкаром стал я – серая мышь, спрятавшаяся в селе на два дома, бегущая от пожаров. Почему здесь я? Это справедливо?

– А где бы ты хотел быть? – Кир поджал губы. Взгляд его стал печальным.

Фил задумался.

– Не знаю. Я только и умею – тушить и бумажки разбирать.

– Ну, не только тушить, – решился отшутиться Кир, – мы же строители-слесари-плотники и много кто еще.

Филипп не засмеялся и не одарил друга даже натянутой улыбкой, а отвернулся, устремив пустой взгляд в текст. Он практически не дышал.

Вечером, после окончания смены, Ника повела Кира с собой на социальные танцы. Она много раз уговаривала друга, но он не хотел и всегда сопротивлялся. Но сейчас, желая деться куда угодно, лишь бы уйти от своих мыслей, он послушно пошел за ней.

Кир неосознанно повторял движения за тренером, пытаясь потонуть в незнакомых ритмах мягкой латинской музыке, но ничего не получалось. Злость и ярость клубились в нем, сменяемые ужасом и страхом. Он не мог дышать.

Тренер попросил его и Нику сделать упражнение, которое бы помогло Киру почувствовать, как надо вести партнершу. Кир не слушал тренера. Лишь мягкий голос Ники возвращал Астахова в реальность.

– Повторяй за мной.

Теперь они стояли, прикасаясь ладонями. Кир вовремя вернулся из пучины мыслей, чтобы заметить, какие теплые у нее руки, какие красивые пальцы и даже зеленый лак на ногтях. Ему вдруг захотелось прикоснуться губами к каждому пальцу. Кир слегка покраснел и замер, посмотрев на ее лицо – мягкие черты, аккуратные губы, прямой нос, нежная линия бровей. Ее длинные волнистые волосы были привычно убраны в хвост, открывая изящную шею. От нее пахло терпкими жасмином и сиренью.

Ника. Его милая Ника. Лучшая подруга. С которой они еще детьми проводили время вместе, пусть и разница в пару лет казалась тогда огромной – он мог доверить этой девочке все свои секреты. Она плакала, провожая его в Академию, писала каждый день, в основном про уроки, и спрашивала, как у него учеба в Москве, но как же было приятно знать, что есть человек, который ждет тебя просто так.

Его лучшая подруга Ника – та, с которой он идет первым делом здороваться, заходя в пожарную часть, которая знает, как его успокоить и которая всегда на его стороне. Одна из немногих в этом мире, кому Кир может доверять.

И как же она красива. Кир не замечал раньше, как невероятна россыпь веснушек на ее лице, как отливают медовым золотом волосы, как солнечно она улыбается и смеется, как прикрывает небесного цвета глаза. И ее мягкие черты так манят коснуться лица.

Она шла вперед, он шел вместе с ней, не разнимая ладоней. Он шел, и она поддавалась. «Какое глупое задание, – думал Кир, – как же я могу теперь перестать ее касаться, оторвать руки?». Холод прошелся по его спине.

А потом они танцевали. Он вел ее – неуверенно, нелепо, зная так мало движений. А она шла за ним, поддаваясь каждому импульсу, считывая каждое нерешительное движение пальцев, вдох, наклон тела. Они даже начали дышать одинаково, чтобы двигаться вместе в ритме латинской музыки.

Кир прижал Нику слишком близко к себе, вдохнул запах цветов и закрыл глаза. Главное не сорваться и не поцеловать ее. И в этом мире осталась только она, и Кир не мог все испортить.

Глава 6. Шаг вверх

Не способный хоть как-то выкинуть Нику из головы за прошедшие дни, Кир отправился на пробежку. До смены оставалось несколько часов, и нужно было успеть очистить голову. Неподалеку от его дома находился лесопарк. Деревья частично покрылись золотистой листвой, но лето все еще напоминало о себе бледной зеленью.

Немецкая овчарка и рыжая бордер-колли бежали наперегонки, разгоняя мягкими лапами первые опавшие листья – они падали неловко, смущаясь, украдкой напоминая миру, что жаркое лето уступает свои владения прохладной осени.

Рокки – немецкая овчарка, раньше жил у другой семьи, но пожар глубокой новогодней ночью оставил его одного в этом мире. Добрый пожарный Владислав не смог бросить щенка и забрал себе, ведь это он и вытащил бедного пса из едкого дыма, он откачал его и дал шанс жить дальше – и жить в семье.

Кир остановился, а вслед за собаками пробежала пятнадцатилетняя девочка со светло-рыжими волосами, держа в руках поводки, она то и дело останавливала собак. Рокки и Сола послушно замирали, прислушиваясь к ее тонкому голосу. Иногда она заставляла их выполнять различные команды. Собаки довольно виляли хвостом, получая за задания вкусное лакомство.

– Злата решила, кем хочет быть? – спросил Кир, не скрывая улыбку, когда Влад остановился рядом с ним.

– Кинологом к нам пойдет, – усмехнулся Владислав, – теперь и у Авериных будет династия.

Кир вспомнил о себе и Филе, Нике и Роберте – детях из династий, которые пошли вслед за отцами и дядями. Выбрали ли они правильный путь? Был ли у них выбор, если с детства они впитывали всю эту атмосферу, выросли в ней.

Мысли Кира зацепились за Нику, не желая отпускать ее образ. Его сердце сжалось, а губы тронула улыбка. Он вспомнил ее пальцы на его погонах и подумал, что без погон было бы проще, чтобы под пальцами ничего не находилось. Он покрылся краской, откашлялся и продолжил разговор:

– Хорошо. Мне иногда кажется, что Сола слушается Злату больше, чем меня.

– Прости, Кир, но для твоей собаки хозяйка – Злата, а ты так: нянечка, папа, что угодно.

Кир рассмеялся. Он смотрел на Злату Аверину, со строгим видом тренирующую собак, на ее волосы, практически горящие от осеннего солнца, и в его душе рождалась тоска по чему-то неведомому и незнакомому.

От пучины новых мыслей Кира отвлек голос Влада:

– … Зря ты так строг.

– Строг? Да я в Злате души не чаю, разбаловал так, что считай, свою собаку ей отдал. А ведь ты предупреждал, что ей и Рокки хватит, но я не смог устоять перед грустными глазами ребенка.

– Я про твоего бра… Филатова десять минут точно говорю, ты меня слушал хоть?

Кир опустил взгляд и сжал побелевшие пальцы. Его голос стал строгим и грубым.

– Не лезь, куда тебя не просят, Владик. Я прекрасно знаю, что делаю.

– Знаешь, – согласился Влад, – но понимаешь ли?

Оставив Авериных гулять с Солой, Кир побежал вперед, разговаривать о новом бойце у него не было сил и желания. Он уже все сказал и не видел смысла продолжать. И до дежурства оставалось не так много времени.

Нелли Викторовна смотрела из окна на семью, однозначно рыжую семью, выгуливающую двух собак. Нелли всегда мечтала иметь собаку, но то родители не разрешали, то общежития, то муж. Он был хорошим человеком, но собак боялся – жутко перепугался в детстве. Так и боялся до шестидесяти, пока не умер.

Тонкие, покрытые царапинами губы, Нелли тронула улыбка, маленькие глаза переполнились нежностью и слезами. Детей у них с мужем не было, но она могла представить, что это ее муж (тоже по молодости рыжий) и их дочка, их собаки, и Нелли смотрит из окна как они гуляют, а скоро они поднимутся домой, где она уже приготовила завтрак.

– Надо бы суп приготовить… – развела руками Нелли, не в силах оторвать взгляд от уютной картины за окном.

Вот уже двадцать лет минуло, как не стало ее мужа. А собаку Нелли так и не завела – куда ей? Старенькая уже, отговаривала она себя.

Девочка лет пятнадцати подняла голову, устремив свои красивые глаза (даже отсюда Нелли заметила их красоту) в сторону наблюдательницы. Девочка улыбнулась и задорно замахала рукой в приветствии.

Нелли Викторовна, чуть порозовев от смущения, помахала в ответ так сильно, как только могла. Отец девочки тоже поднял голову и кивнул.

– Как-нибудь приглашу их на чай… Но сначала суп!

Очередные дежурные сутки проходили спокойно – пока не было ни одного вызова. Закончив переписывать конспект, что Леша находил бессмысленным, он устало уронил голову на руки.

Алексей сидел в учебном классе. Учебный класс располагался рядом со спальней, точно намекая – за место сна нужно учиться и учиться, все, как было завещано.

В этот момент в учебный класс зашел старший пожарный из второго отделения – Матвей.

– Скучаешь? – Усмехнулся Матвей.

– Это Кир попросил начкара завалить меня конспектами или это личная инициатива? – Вздохнул сержант Филатов.

Старший сержант Калини пожал плечами.

– Да, я заметил особое к тебе отношение оперативного.

Леша повернул к нему голову. Он давно хотел спросить, но не решался, и вес же слухами земля полнится – о Филиппе Огневине говорили разное, но Леша боялся спросить у ребят.

– Я слышал многих уволили, одного избили…

Калин подошел к Леше, сел рядом на край стола и вздохнул.

– Я вот что тебе скажу, парень, всякое бывает. Когда новый начкар приходит в караул, это всегда испытание – нужно притереться, доказать, что ты лидер, создать дружный коллектив, семью, это не у всех выходит. Огонек сам никого не увольнял – кто-то уволился, кого-то перевели. Я сначала думал, что это его тактика такая – не может убедить в лидерстве, аккуратно убирает неудобных. А потом узнал, что Юра и Толя, были два у нас типа, они хотели его подставить – мол, ворует у своего же караула! Их майор Астахов поймал. А Филипп взял и перевел парней, не обвинял, ничего не объяснил Москвину, не стал им все портить. Он не плох, совсем, просто в себе не уверен. А парни чувствовали это. У Пети, не считая меня, все новенькие в отделении. Роберт раньше в нашем втором был, Филипп его переместил – думаю, потому что Келлер не был против него.

– Но…

– Филипп спрашивает много с тебя, потому что хочет, чтобы ты справился, я уверен.

– Мне бы твою уверенность. – Натянуто улыбнулся Леша, – я прижиться тут хочу.

Матвей похлопал его по плечу и встал. У двери он остановился и развернулся.

– И да, Филипп действительно ударил одного бойца, Демьяном зовут. Но тот заслужил. Я сам давно хотел ему врезать. Но парень, все же, был неплохой, пожары тушил, нашему Марку помогал к занятиям в вузе готовиться.

Леша проводил его задумчивым взглядом. С одним решением начальника караула он точно был согласен – переместить Роберта. Сержант Келлер ему нравился.

Вечером Кир попросил Нику выйти с ним во двор, где стояла приехавшая на время из специализированной второй части огромная автолестница, поднимающая на пятьдесят метров от земли.

– Ух ты, зачем она тут? – Изумлению Ники не было предела.

– Я… пошли, – Кир осторожно взял ее за руку и потянул за собой. – Помнишь, ты сказала, что нет ничего лучше, чем подняться на ней и встретить закат или рассвет, это так…

– Романтично, – закончила за него Ника.

Сейчас Кир сам напоминал собой рассвет и закат.

Зацепившись карабинами, они поднялись над готовым заснуть городом. Мир, такой маленький и далекий, расположился под их ногами. В люльке трясло так, что можно было думать лишь об этом. Но Кир не мог. Он сам не до конца понимал, что делает. Но, чувствуя смущение за свое поведение с Лешей, он хотел, просто хотел, чтобы она не думала теперь о нем плохо. Кир решил порадовать ее. Так он себя убеждал.

Медленно небо окрасилось в розовый и малиновый цвета, вытесняя голубой.

Ника смотрела на бескрайнее небо и маленький город под ним, а Кир смотрел на нее. Он смотрел так, как никогда раньше не мог, больше не тайно для себя, а честно и искренне признаваясь себе в своих чувствах. Но вот признаться Нике… легче пойти тушить самый сложный и ужасный пожар в тридцатиградусную жару.

– Как красиво.

– Да. – В его голосе бушевала нежность, пока он смотрел на нее.

Ника повернула голову. Ее веселый взгляд стал серьезным и задумчивым, когда она изучала его лицо. Как хотелось обнять ее… Обнять не так, как раньше.

Кир подошел к ней, держась за край люльки. Она все еще тряслась не меньше него самого. Наверху было холодно, но Кир ощущал лишь жару.

Ника развернулась, теперь Кир стоял впереди нее.

В мире точно что-то взорвалось. Кир не планировал ничего делать, лишь только показать ей красивое небо и такой маленький, далекий город под сенью осенних листьев.

Руки Кира были сильными, натруженными, ладони грубыми. Это были руки человека, каждый день работающего с тяжелыми инструментами. Руки спасателя, выносящего из пекла людей и животных. Руки, возвращающие ритм сердцам. Руки, порой покрытые ожогами, а порой ссадинами от ударов, руки бойца. Эти руки нежно легли на талию Ники и аккуратно поднялись выше. Кир чувствовал, как она замерла под его ладонями. Казалось, Ника даже не дышала.

Ветер шумел вокруг них, а солнце медленно уходило спать, оставляя розовые всполохи на небосклоне. Под их ногами было шестнадцать этажей, а тела держали тросы и люлька, всего лишь, но они не несли никакого значения. Их можно было бы убрать, и Кир с Никой остались бы на месте.

Кир пододвинулся к Нике ближе и услышал, как она тихо вздохнула. Он прикоснулся лбом к ее лбу, тяжело дыша. Их губы оказались так близко. Кир ощущал на себе теплое, спокойное дыхание. И тут он резко отодвинулся.

– Прости.

В конце концов, как он может поступить с ней так? Обречь и ее на судьбу, уготовленную Полине? Кир не мог. Нет.

Кир приказал водителю опустить их вниз. Ника все время молчала, не способная отвести от него взгляд. А Кир боялся посмотреть на нее.

Глава 7. Разные стороны

Автоцистерна пятой пожарной части следовала к месту вызова. Алексей Филатов каждый раз проговаривал про себя, что делать и где что лежит, забывая о том, что уже имел опыт тушения пожаров. Каждые сутки забывая про накопившийся опыт, отдых, спортивный зал и, порой, прием пищи, молодой сержант судорожно проверял все отсеки и ПТВ, заучивал обязанности, сидя на фасаде дневальным, пристально изучал табели расчета. Он до тревоги и панической атаки боялся что-то забыть.

Иногда он лез к прапорщику Аверину с вопросами. Командира отделения, в отличие от начальника караула, Леша не боялся, ему рассказали о случае с Демьяном слишком красочно и приукрашенно. Леша всегда ожидал услышать от прапорщика полный и точный разбор пожара, чтобы потом знать, как и что делать.

– Ты пойми, каждый пожар – индивидуален! – Отвечал Влад. – Ты не сможешь заранее подобрать к нему план. С опытом ты можешь предугадать, какое нужно будет выбирать направление боевых действий, если как брат пойдешь в начальники. Но пока рано об этом думать…

Лешу такой ответ командира отделения не устраивал. Но куда больше его волновало другое – Влад знал, кто он, а значит, был близким другом Кира. Что если Аверин поможет смягчить его железное сердце?

После каждого учения или изнурительной сдачи нормативов, которые все повторялись и повторялись, куда скрепя сердцем, Кир допускал нового бойца, Влад старался поддержать его.

– Ты молодец, парень, но слишком суетишься, много учишь, от этого забываешь и пытаешься…

Кабина боевого расчета была наполнена напряжением. Леша сидел и шептал, ощущая, как сидящий рядом Роберт пристально смотрит на него.

– Меркурий-5 Солнцу, прибыли на место вызова, вижу легкий дым из окна. – Голос Филиппа вырвал Лешу из омута мыслей.

– Уточните адрес, – раздался мягкий, но такой далекий голос Солнца.

Алексей пристально смотрел на начальника караула, будто пытаясь через шлем и затылок понять, что происходит в его голове. На Огневине была очень редкая по цвету боевая одежда – красная, выделяющая его из толпы черных, зеленых и темно-синих огнеборцев.

Влад говорил, что нужно продержаться несколько месяцев, но Леша слабо в это верил. Оперативный дежурный и так его не любит, если еще старший лейтенант Огневин не будет расположен… Алексей не мог позволить себе уйти.

– А я знаю этот дом, – сообщил Владислав, выглядывая из кона, пока Мирон парковался. – Мы с Киром гуляем тут рядом в парке с собаками.

Леша вспомнил Солу – собака была рада ему, в отличие от хозяина. «Может завести собаку и начать гулять с ней тут? – подумал Леша. – Но живу слишком далеко…». Занятый мыслями, сержант Филатов вышел из машины и пошел вслед за остальными ребятами, нервно поглядывая на начальника караула.

– Предположительно горит пища. – Сказал Филипп Огневин по рации, поднимаясь на второй этаж в сопровождении первого отделения и местных жителей, вызвавших пожарных.

Первым за начальником караула шел Роберт, заботливо неся в руках тяжелый бензорез.

– Поняла вас, – раздался голос диспетчера центрального пункта.

Из-за двери ощущался характерный горький запах пригоревшей пищи. Роберт постучался. Ничего не происходило, сколько бы пожарный нм стучал. Тогда он улыбнулся и поднял бензорез.

– Погоди ты. Чего дверь портить? Если что на лестнице поднимемся. —Вытянул руку начальник караула, отстраняя Келлера.

– Там не подъехать, – заметил Влад, – только если трехколенку18 ставить.

Леша молча слушал их, впиваясь голодным взглядом в каждое движение коллег, в каждое движение мышц, словно пытаясь угадать по ним ход их мыслей. От напряжения он не обращал внимания на гражданских, не слышал слов.

Филипп постучался в дверь. Послышались шаги, и Роберт, с грустным вздохом и под смех парней опустил бензорез. Но даже капля смеха исчезла, когда открылась дверь.

В квартире жила лишь старушка, что Филипп уже и так знал со слов ее соседей, и знал бы Леша, не будь он занят волнением. Так же бы он знал, что дым был такой сильный, что уже дошел до пятого – последнего этажа.

Коснувшись плеча Филатова, начальник караула приказал ему следовать за собой. Квартира была наполнена дымом, но хорошо просматривалась. Среди хлама и старых, но ценных вещей, сложенных в кучи и по коробкам, проглядывалась одинокая, но когда-то насыщенная жизнь. Леша ощутил ком в горле, смотря на выцветшие фотографии и покрытые белой пеленой дешевые конфеты, купленные где-то на рынке.

– А Роберт чуть ей дверь не вынес, – вздохнул Филатов.

– Поэтому я не спешу использовать бензорезы и ломы без острой надобности. Этим мы не поможем, а ситуацию можем ухудшить. Чем бы она за новую дверь платила, – старший лейтенант указал рукой на стоящие в углу виниловые пластинки, – разве что этим.

– Их можно продать, – заметил Алексей.

– Этого будет мало. А может, они ей ценнее жизни, на них даже пыли нет.

Они зашли на кухню. Источник задымления был виден сразу: на чугунной сковородке беззаботно тлели угли, их черные контуры озарялись рыжевато-красным светом. Лампочка над плитой давно лопнула.

Фил открыл окно на кухне, осмотрелся.

– Опять сухарики, – вздохнул Фил. Леша проследил за его взглядом и заметил сушилку для фруктов.

Под удивленным взглядом подчиненного Филипп достал из сушилки для фруктов давно лежавшие там сухарики, положил их на сковородку, где блестели пронзительной чернотой пять одиноких сухариков. Теперь на сковороде была приличная горка сухарей.

Леша открыл полупустой холодильник, и с его губ сорвался вздох.

– Лучше ей на эти деньги еду купить…

– Представляешь, спишь себе, вдруг стук дверь и вваливается в квартиру куча мужиков в форме. Дыма вокруг тьма. Эффектно, но страшно. – Сказал Филипп, ставя сковородку на место и изучая взглядом сушилку, – а потом придет кто-то в форме и штраф выпишет. Штраф небольшой – копейки, а тебе платить не чем.

В это время Роберт уже вывел старушку на свежий воздух, а Влад и Фил внимательно осмотрели квартиру. Не в силах больше здесь находиться, Леша вышел из задымленного помещения, по ходу открывая окна в подъезде.

Собираясь, Леша успел подслушать разговор начальника караула с потерпевшей старушкой. Они сидели на скамейке у подъезда. Рядом с ними стоял Влад с таким видом, точно охранял короля, спустившегося в одежде простолюдина к народу.

– Я вам сухарики из сушилки переложил на …

– Сынок, да зачем же?

– Чтобы штрафа не было. Скажем, что еще толком ничего пригореть не успело, дым лишь слегка пошел, а соседи запаниковали и вызвали нас. Лучше ложный вызов, чем пожар.

Глаза старушки покраснели от подступивших слез.

– Давайте немного порепетируем. Во сколько вы начали жарить, ну так, примерно?

– Я…я не помню уже…

– В шесть примерно… картошку слила… я видимо машинально включила. Сейчас сколько времени? Минут двадцать одиннадцатого было…

– Сейчас 2:50, – с особенной грустью сказал Филипп.

– Как поздно то…

– Значит: «примерно в десять часов двадцать минут вы… я поставила на газовую плиту сковородку», – говорил Филипп, отчетливо выделяя каждое слово.

– С сухарями.

– Насыпала туда сухариков…

По дороге в часть Леша снова не сводил взгляд с начальника караула. Но теперь уже не страх клубился в его душе, а теплое и неожиданно приятное чувство – уважение.

Проверив убранную бойцами технику после приезда с пожара, Кир сел заполнять документы. Но мысли то и дело возвращались к Леше. Как же он был похож на Астахова старшего. От чего тошнота подступала к горлу Кира.

Не в силах сосредоточиться на документах, он лег на кровать. Он заснул быстро, но спал недолго. Ему снился пожар, ему снилось, как Алексей срывается и… Кир резко открыл глаза, уставившись в потолок. У него не было мыслей, лишь дикий стук сердца отдавался в голове. Из открытого окна дул холодный осенний ветер, остужая оперативного дежурного. Он скинул с себя одеяло, снял рубашку, оставшись в мокрой синей футболке и брюках, и собирался встать, когда в комнату зашла Ника.

– Снова кошмар?

Кир лишь кивнул. Ника подошла к окну и закрыла его. Майор Астахов внимательно следил за ней, наслаждаясь красотой фигуры, мягкостью линий. И как он раньше не замечал?

Кир вспомнил, как еще недавно его руки лежали на талии Ники, будто ощущая под формой тепло ее кожи. Он пытался выкинуть эти мысли из головы, думать лишь о Полине. Но ее образ исчез в прохладном воздухе и ночной дреме.

Ника села рядом, провела руками по его волосам и улыбнулась. И что же он натворил? Зачем…

Кир притянул ее к себе и обнял. Она прижалась к нему так, словно он не был мокрым от пота, словно между ними все теперь было так просто.

На пожарах Кир привык быть стойким и смелым, не обращать внимания на комментарии людей, на проблемы в своей жизни, и делать опасную и нужную работу с холодным расчетом. Хотя, в последнее время, холодный расчет давал сбой, но Кир все равно из последних сил сохранял выдержку. Его губы оказались так близко к шее Ники, что он просто не мог дышать, не мог не прикоснуться.

Ника вздрогнула в его руках. Астахов целовал ее плечи, шею, точно ее кожа была тонкими, хрупкими перьями – и единственным спасением, маяком посреди бушующего моря. Кир ощущал, как Ника медленно дышит, как ее теплая кожа покрывается мурашками.

Кир практически вымолил:

– Останови меня!

Ника ответила не сразу. Ее голос будто звучал издалека.

– Я бы могла, но больше всего мне нужно, чтобы ты продолжил.

И Кир поцеловал ее в губы. Сначала осторожно, боясь спугнуть, но потом с таким жаром, с такой пылкостью, что прохладный воздух вокруг них стал горячим и напряженным. Она прижималась к нему все ближе.

По пожарной части разлетелся сигнал тревоги. Голос Роберта сообщил о пожаре с автоматически повышенным номером. Значит, Кира ждал выезд.

Кир быстро натянул рубашку, по пути поцеловал Нику на прощание, невнятно извиняясь, и выбежал в депо – это заняло у него какие-то секунды. На надевание боевой одежды ему потребовалось еще десять секунд. Оперативный дежурный запрыгнул в газель. Две автоцистерны и автолестница уже выехали на вызов.

Кир благодарил ткань боевой одежды за ее прочность, скрывающую непристойные мысли владельца. Но чем больше он думал о пожаре, о людях, которые могут быть в опасности, тем быстрее возбуждение уходило. И только тогда Кир понял, что только что натворил.

Глава 8. Нехватка кислорода

Утром Ника зашла домой, включила чайник и села на подоконник. За окном люди бежали на работу, а она только вернулась с суток, не спавшая всю ночь. И в пору было бы лечь отдохнуть, но стоило закрыть глаза, как она видела его.

С того момента, как Кир сбежал на пожар, они больше не разговаривали. Ника положила ладонь на живот, туда, где была его рука, когда они стояли в люльке автолестницы, и так же подняла вверх, медленно и аккуратно. Коснулась пальцами губ. Внутри нее вспыхнула и загорелась огненная буря. Вот только пожарного, способного потушить эту бурю, рядом не было.

Стоя там, далеко-далеко над землей, в бешено трясущейся люльке, она забыла про закат, про людей внизу, про прошлое и запреты. В один миг важными стали лишь его пальцы, прожигающие форму, и невыносимое желание, чтобы он не остановился никогда.

Ника все прокручивала этот момент в голове, раз за разом. И когда он прижался к ней, ветер затих, и люлька уже не тряслась. Были ли они…

Ника коснулась пальцами красных щек.

И потом, в кабинете, когда он целовал ее. Ника прижалась к холодной поверхности стены, но жар не утихал. Кожа горела там, где ночью касались его пальцы. Если раньше Ника держалась за запреты, то пришлось признать теперь – это все лишь бутафория, жалкая попытка принять важное решение – быть с тем, кого любишь. Стоило Киру положить руки на ее талию, приблизиться, выдыхая теплый воздух, навсегда пропитанный гарью, и Нике стало абсолютно все равно на запреты, страхи и условности.

Он нужен был ей.

Ника обвила колени руками и уткнулась в них лицом, пряча и слезы, и счастливую улыбку. Ей стало плохо – он ее избегал, и что все это теперь значит? Но и стало так хорошо от осознания, что он находился рядом и он… он любит ее? Мысль о его чувствах прервал настойчивый свист чайника.

Ника встала, на автомате заварила чай, и села обратно. На ее ноги запрыгнула белая кошка с рыжими и черными пятнами – однажды ее принесли с пожара парни. Кошка была бездомной, так что Ника решила приютить тогда еще маленького котенка у себя. Малышку назвал Кир – Люси. Потому что Люси – значит «свет», а Ника его «свет», но Ника тогда совсем не обратила внимания на эту фразу. Не обратила должного внимания.

За окном светило осеннее солнце и шел дождь из прикрывающих яркое голубое небо сероватых туч.

«Любит, ведь? Иначе, зачем закат и поцелуи?» – повторяла она в голове раз за разом, пока чаинки окрашивали кипяченую воду в янтарный цвет, а потом и вовсе сделали уже прохладную воду черной.

– Все в порядке? – раздалось рядом с Никой.

Ника повернула голову. Рядом стояла высокая девушка. Ее пышные темно-рыжие волосы идеально лежали на плечах. А яркие красные губы делали ее удивительно милой. Ника давно уже перестала удивляться, что Инесса приходила к ней, когда той вздумается – у нее все еще остались ключи от квартиры Ники.

За окном кончился дождь, ушли тучи и стекали одинокие капли.

– Как прошла смена?

– Знаешь, думаю, работать в одни смены было прекрасной идеей. Жаль, что не всегда удается уйти вместе – ты куда-то убежала… – Инесса Москвина села напротив Ники и взяла ее за руку. – И я хочу знать, что случилось?

– Давай потом, – Ника снова опустила голову на колени.

Инесса приподняла ее лицо за подбородок и заставила посмотреть в свои глаза. Она осматривала Нику по-кошачьи хитрыми зелеными глазами, выискивая в ней что-то, запрятанное в глубине души.

– Твой синеглазый пожарный что-то натворил?

Ника прикусила нижнюю губу, чтобы не улыбнуться от слова «твой».

– Во всех частях такая неразбериха с отношениями? – Уклончиво спросила Ника.

– Из центрального пункта плохо видно, – подмигнула Инесса, – но, если что, ты всегда можешь перейти к нам. – Ее взгляд стал серьезным. – Правда, переходи. Больше ответственности, но и больше ощущения, что помогаешь спасать. Ты же поэтому мечтала быть пожарным как папа и дядя – хотела спасать.

Ника повела плечом, точно отгоняя прошлое и непрошенные старые мечты. Они все равно были нереальными. Дядя ясно объяснил абсурдность ситуации – девушка может отучиться на пожарного, но ей не позволено им работать. А вот Роберт исполнил их мечты за двоих.

– Да куда мне?

Инесса усмехнулась.

– Что, Солнце ближе к Сатурну, чем Земля? Боишься не выдержать? Зато сможешь профессиональными терминами флиртовать в эфире…

– Инесса! – Возмутилась Ника и рассмеялась.

– Ну вот, другое дело – смеешься.

Ника протянула к себе подругу и крепко обняла, утыкаясь в рыжие кудри, чтобы спрятать в них лицо.

– Спасибо, что не спрашиваешь. Ты самая лучшая подруга. Ты знаешь?

– Ну что ты, конечно, знаю, – деловито заявила Инесса и улыбнулась. – Кстати, дочитала вчера твою «Гордость и предубеждение», мне «Север и Юг» нравится больше, там не только любовная тема.

– Да, но я так устала уже к середине книги от темы забастовки, противопоставления севера и юга Англии, и время шло так медленно. Мне их жалко, конечно, что все было так тяжело и ужасно, но не интересна тема фабрик и забастовок. Вот в «Гордости» другое дело, удивляешься, что так мало.

– Не могу с тобой согласиться. – Пожала плечами Инесса, – про фабрикантов были самые интересные части.

Люси недовольно заерзала на коленях Ники, заставляя ее начать себя гладить. Ника мягко улыбнулась кошке.

– Может, посмотрим сериал? В холодильнике лазанья… – Ника сама того не поняв, перешла на шепот, – Кир приносил, никак нет времени готовить, он мне еду носит…

– Это мило. – Сказала Инесса, направляясь к кухне, и не заметив, как порозовело лицо Ники, – включай ноутбук, Земля!

Прошло три дня. С утра Ники не было в части. Роберт как всегда выполнял обязанности подменного диспетчера для сестры, но после обеда Кир заполнял свои документы, разместившись в диспетчерской, чтобы Роберт мог спокойно поесть.

Майор Астахов уже заканчивал работу с бумагами, когда в диспетчерскую ворвался водитель автолестницы – третьего отделения. В его широко раскрытых глазах горела тревога.

– Вань, что такое?

– Мирон, Рома… там… – выговорил сквозь тяжелое дыхание водитель. Точно он не бежал несколько метров, а в полном обмундировании поднялся на тридцать девятый этаж.

Кир отбросил документы и быстро пошел в комнату отдыха, а Иван остался заменять диспетчера. Там начальнику караула предстала не самая приятная картина: Руслан, водитель второго отделения автоцистерны сдерживал Мирона, со всей злости вырывающегося из крепкой хватки, напротив стоял Рома, прижимая пальцы к распухшей губе. Часть второго отделения наблюдала за сценой, встав вокруг них, готовые вмешаться снова.

Под глазами Ромы зарождался сильный синяк. Взгляд Кира упал на уже покрасневшие костяшки Мирона.

– Вы совсем с ума сошли? Вы тут бойцовский клуб решили устроить? Если начальник караула подрался, не значит, что все должны!

Кир подошел к Роме, аккуратно повернул его лицо за подбородок и неразборчиво выругался. Еще свежая кровь блестела на губе капитана.

– Этот засранец мою Леру мучает, и как только я это допустил! – сказал Мирон, вырвавшись из хватки Руслана.

Кир приподнял бровь.

– А она ж не говорила, молчала, кто ей сердце разбил, должен был догадаться, почему она больше в часть не приходит, когда я на основных сутках!

– Это наше с ней дело, она уже взрослая девочка… – с трудом проговорил Рома.

Кир отрицательно покачал головой.

– Рома хоть к нашему психологу часто ходит, душу излечивает, отдувается за нас, тесты решает, методики пробует. И ты сходи!

Мирон оскалился.

– Не нужен мне психолог. Пусть сам ходит, а Леру мою оставит в покое!

В этот момент в депо вошел старший лейтенант Огневин в сопровождении пожарных из первого отделения. Огневин осмотрел всех и вздохнул. Его мягкий, но полный стали голос разнесся по депо:

– Я это так Москвину объяснять буду? Придумайте мне объяснение, пока я на второй этаж к нему пойду. – Филипп посмотрел на водителя и отрицательно покачал головой, – ты хоть думаешь, кого бьешь и где? Ты сотрудника службы пожаротушения ударил, старшего офицера внутренней службы!

Воцарилась тишина. Филипп смотрел на водителя, тяжело дыша. Мирон опустил глаза, но сказать ничего не мог.

– Иди в мой кабинет, – сдержанно приказал Кир своему помощнику. Он переглянулся с Филом, взглядом прося оставить это на нем и не забивать голову.

Когда Рома ушел, то и дело поглядывая на Мирона, Астахов подошел к водителю. Он схватил его за предплечье и взглянул прямо в глаза. Мирон был старше и опытнее, но сейчас, смотря в синюю бездну глаз Кира, он покрылся холодным потом.

– У тебя сегодня парково-хозяйственный день. – Его спокойный голос звучал властно и требовательно. – Нет, у тебя будет неделя. Никто не моет машину, только ты. И я напишу рапорт, чтобы премию уменьшили! Будешь знать, как на него поднимать руку. Понял?

– Так точно, – в голосе Невского слышалась обида.

Мягкие лучи света создавали на обоях причудливые узоры и прямые линии. Алиса сидела на диване, сжимая кружку кофе. Очередной день обещал быть замечательным. У Алисы было немного планов: полюбоваться солнцем, выпить побольше кофе и устроить прямой эфир по йоге.

Она любила это делать – выходить в эфир и с подписчицами вместе, несмотря на разделяющие их расстояния, временные пояса и материки заниматься общим делом. Эфиры давали ощущение общения с большой и дружной семьей. Хотя больше Алиса любила демонстрировать в интернете свое красивое, идеально сложенное тело (ради которого она особо не старается, но придумала целую систему, как поддерживает себя в такой форме).

И медитация. Нужно было сначала заняться медитацией и выкинуть из головы того странного парня – то, что она целовалась с ним на вечеринке, и больше ничего, еще не значило, что она хотела с ним быть. Он должен это понимать.

Алиса тогда немного выпила (она за здоровый образ жизни, конечно, и в реальности с будущего вторника). И что с того? Они же не договаривались, будет ли что-то дальше или нет, у нее другая система ценностей.

На телефон пришло сообщение: «Как свечи?».

– Свечи! – Воскликнула Алиса, – вот же!

Подруга подарила ей недавно отличные дорогие свечи. Да и подписчики много присылали – на какой-то там праздник, Алиса и забыла уже. Пора было опробовать.

Достав телефон, она написала на канале «Сижу в позе лотоса, пью мате-чай и наслаждаюсь солнцем, что бы это значило?» и откинула телефон.

Алиса глотнула черный кофе с сахаром и блаженно улыбнулась. «Интересно, – подумала Алиса, – а мате этот вкусный? Надо бы оценить».

После бурного начала дежурные сутки первого караула продолжились спокойно. Провели все плановые занятия, потом сдали норматив: сбор и выезд по сигналу «Тревога!» за ворота пожарного депо в составе всего имеющегося караула. Первое и второе отделения справились вместе за тридцать пять секунд, получив оценку «хорошо».

Третье отделение в это время было на выезде – и только автолестница приехала на помощь в другой район, как ее тут же развернули обратно.

После обеда бойцы вывели машины на фасад под еще согревающее солнце. Пожарные провели плановое техническое обслуживание машин, и как раз вовремя, чтобы превратить это в экскурсию для пришедших детей.

Одна из девочек до конца дня пробыла в пожарной части. Вкусно поужинав и сделав уроки, она решила заняться спортом.

Кир остался сидеть в спортивной комнате с гостьей. Не желая тратить деньги на спортивные клубы, Злата Аверина пользовалась гостеприимством папиных коллег и их инвентарем.

Кто-то всегда оставался с ней и следил, чтобы все упражнения были выполнены без угрозы для здоровья. Сейчас Злата специально попросила остаться Кира. Оперативный дежурный придерживал грушу, пока девочка метко била по ней.

– Ты ведь мой друг? И я могу обратиться к тебе за дружеским советом? – Неожиданно спросила Злата.

– Конечно, золотце. – Подмигнул ей Кир. Он выглядел спокойно, но был насторожен.

– Савва пригласил меня на свидание!

Кир выглянул из-за груши и оценивающе посмотрел на девочку. Посчитав, что Злата может решить, что он сомневается, подходит ли она Савелию Невскому, он отшутился.

– А Невские, смотрю, популярные!

Злата закатила глаза.

– Я не соглашалась еще. Я не знаю…

– Он тебе не нравится?

Злата задумалась, прикусила нижнюю губу и кивнула. А потом сказала:

– Нравится. Не то, чтобы очень. Но он милый, и девочек защищает… мы сидим вместе за партой, он умный: с физикой мне помогает.

– И в чем тогда проблема? Что тебя смущает, милая? – С улыбкой спросил Кир.

Злата сняла перчатки и вздохнула.

– Он хочет быть пожарным!

– Та-ак, – Взгляд Кира стал серьезным. Он почесал затылок, пытаясь понять, как среагировать, – а ты не хочешь бояться и за него, как за папу?

– И за тебя, – добавила Злата.

Кир, покрывшись краской, приобнял Злату и поцеловал в рыжую макушку. А потом снова серьезно посмотрел в ее светлые глаза.

– Никто не обязывает тебя после школы выйти за него замуж и всю жизнь быть с ним.

– Да, знаю… – Злата села на скамейку и прижалась спиной к холодной стене. – Папа с мамой тоже в пятнадцать начали встречаться, после выпускного я родилась, а через три года мамы не стало… ты знаешь.

Кир сел рядом с ней и взял ее нежную руку в свои грубые ладони. На его фоне руки Златы казались такими маленькими и хрупкими, что становилось страшно. Как же легко ее можно сломать.

– У тебя своя жизнь и свой сценарий, милая. Не нужно думать о таких вещах, просто наслаждайся обществом хорошего парня, даже если потом все закончится.

– А как у тебя первый раз закончилось?

– Мы с моей первой девушкой тоже начали встречаться в школе. Закончив школу, я уехал в Москву учиться в Академию, она осталась.

– Ты любил ее?

Кир недолго думал.

– Нет. Она нравилась мне… как человек и девушка. Но нет, не любил. Я, оказывается, полюбил лишь раз… Я думаю, это оно и есть, то самое чувство. Такой должна быть любовь.

– Ты про Полину?

Кир молчал слишком долго, и Злата все поняла. Она сочувственно похлопала его по плечу.

– И почему ты не с ней?

– Все сложно, золотая.

Злата нахмурилась, изучая пронзительным взглядом майора Астахова. Кир откашлялся и сказал:

– В общем, я не любил свою первую девушку. А твой отец – любил. И зная, что с ней такое случится, он никогда бы не променял минуты с ней из-за страха потерять. Что если и у вас с Саввой что-то хорошее выйдет?

«В конце концов, – подумал Кир, – тебя-то Мирон бить не будет, если сердце Савве разобьешь».

Злата уперлась подбородком об руку. Ее серые глаза наполнились хитростью.

– Да ну этого Савелия, я хочу знать, кого ты там любишь? – Злата слегка ударила его по предплечью, – давай, делись с подругой! Мы же друзья, помнишь? – Ее светлые глаза загорелись, – Ника, это Ника, да?

Кир в недоумении посмотрел на Злату. Как долго Злата замечала что-то между ними?

– Так что, Ника, да?

Кира спасли сигнал тревоги и голос Роберта, сообщающий, что выехать нужно по повышенному номеру.

Глава 9. Спасение

В десятиэтажном доме горела квартира, на вызов была отправлена вторая часть. Сидя в машине, Кир и Рома слушали эфир. Пока Инесса и командир отделения переговаривались, водитель и Кир громко обсуждали случай, который произошел у третьего караула на прошлых дежурных сутках.

– Солнце, Юпитер-7 на месте.

– Я же слушаю все, Надя говорит им – «Костя, вас не накроет?», а Костя Жаров наш «Я не знаю». У меня аж мурашки по коже, оборвалось все… – для убедительности водитель повел плечами. – Думаю, ну все, больше в третьем заменять не буду! Уже решил лететь спасать на газели!

– Юпитер-7 возьми бойца и заходи внутрь здания. Там… – приказал Мекурий-2.

– Подожди, Виталь, стоп! Так как они там оказались? Как это Жаров звено потерял…

– И не нашел. Но слушай… они потом вышли…

– Принял! – Отозвался Юпитер-7.

– Солнце Меркурию-2…

Рома встал коленями на сиденье кресла, смотря теперь в лобовое стекло.

– Я не могу, давайте вы потом обсудите? Столько всего одновременно нужно подслушать!

Виталий и Кир рассмеялись.

– Это Меркурий-2, вижу дым из квартиры на третьем этаже. Люди выглядывают из окон. Подтверждаю ранг пожара №119. Ос… – Меркурий-2 замолчал, послышался вздох.

Машина службы пожаротушения выехала на место вызова. Что случилось, Кир увидел по приезде.

Наслушавшись советов людей, стоявших внизу и растянувших какой-то плед, одурманенная страхом и ужасом, женщина из седьмого этажа выпрыгнула из окна. Через несколько секунд пожарные уже были в ее квартире и вывели на воздух другую пострадавшую. Меркурий-2 крепко сжимал руку шестнадцатилетней девушки, будто боясь ее отпускать. Точно, она вырвется и кинется вниз за матерью?