Вдова предателя

Глава 1

Летела домой как на крыльях. Врач подтвердил, что беременность протекает без осложнений и после двух выкидышей я смогу родить здорового ребенка! Сбылось мое сокровенное желание! Столько лет я мечтала об этом, и вот чудо произошло! Настоящее чудо!

Мне тридцать пять и давно пора родить, но, увы, все не получалось. Что я только не перепробовала, пыталась уговорить мужа на ЭКО, но он и слушать об этом не хотел. Ребенок из пробирки – это неестественно, а для мужчины еще и унизительно. И вообще торопиться не надо, сначала необходимо получить образование, потом твердо встать на ноги, купить квартиру, сменить машину на соответствующую статусу, упрочить бизнес, наладить быт… И так до бесконечности…

Мужчине и правда, торопиться некуда, он может зачать ребенка и в пятьдесят, и в шестьдесят, а то и позже. Это у женщин часики тикают безжалостно и слишком быстро.

Мой Илья не спешил заводить детей. Он так и называл это – «заводить». Словно мы заводим собачку или кошку. Дети все ломают и пачкают, с ними много хлопот. Да, все верно. Но дети – это прекрасно! Мы все когда-то были детьми, хулиганили, шумели, разбивали любимые чашки родителей. А еще мы приносили в семью радость и счастье.

И вот мы с Ильей крепко встали на ноги. Институты окончены, квартира есть, есть загородный дом. Карьера мужа идет в гору, недавно он возглавил крупный завод промышленных полимеров – градообразующее предприятие, снабжающее высокотехнологичными изделиями половину страны. Да и я зарабатываю неплохо – опытный экономист, на работе меня ценят. Дом полная чаша, вот только детей нет…

Мы с Ильей поженились на последнем курсе института – я училась в экономическом, он в универе. Мечтала, что через год рожу ребенка, но не получилось. Не получилось ни через год, ни через два, ни через три… Два выкидыша, а потом Илья потерял интерес к детям, его больше привлекала карьера.

Для меня неудачные беременности стали настоящей трагедией. Я ходила ко врачам как на работу, и в конце концов выявили какую-то несовместимость в хромосомах у меня и у мужа. Все легко решалось с помощью ЭКО, но Илья категорически возражал.

Несколько лет лечилась, горстями принимала витамины и лекарства, выполняла все указания докторов. И мое терпение было вознаграждено – я, наконец, забеременела. Сегодня врач сказал, что на этот раз все будет хорошо и я смогу произвести на свет здорового ребенка.

Илья еще не знал, что у меня под сердцем малыш. Я не хотела лишний раз волновать его и расстраивать, если снова случится выкидыш. Последнее время он очень уставал на работе, лишние волнения ему не нужны. Зато теперь я могу обрадовать мужа.

Жаль, мои родители не дожили до этого счастливого времени. Несчастный случай, нелепая дорожная авария унесла жизни мамы и папы пять лет назад. Как бы они радовались, что наконец дождались внука. Или внучку. Это неважно, главное, у нас будет ребенок! Любимый, желанный, наше сокровище!

Конечно, Илья будет рад не меньше меня. Сейчас, когда он достиг всего, о чем мечтал, нам не хватало только малыша. Он появится на свет такой беззащитный, нежный. Крохотный розовый комочек. Мы окружим его любовью и заботой. Как же это прекрасно!

Сегодня я отпросилась на работе на весь день. И вот теперь прошлась по магазинам, купила торт «Ламберт» со взбитыми сливками и роскошной глянцевой ежевикой. Илья обожает этот торт, он будет в восторге.

Жаль, шампанского мне нельзя. Ничего, я смогу это пережить. Шампанское отлично заменит ряженка или кефир – врач рекомендовал мне молочные продукты. Для мужа купила самбуку. Илья любит аромат аниса и ценит итальянские ликеры. Изысканный напиток для взыскательного гурмана, но мне тоже нравится.

Еще купила янтарный виноград без косточек, французский сыр со специями, шоколадные конфеты и печенье с грецким орехом. Вечером у нас будет пир. В холодильнике ждет филе индейки, которое я запеку с прованскими травами и под сметанным соусом. Индейку отлично дополнит картофель по-деревенски, жаренный ломтиками на оливковом масле.

Представила запах масла и картофеля и мне вдруг стало дурно. Ну вот, и первые признаки беременности на лицо. Я едва не рассмеялась от радости. Глупо, но как тепло от этого на душе, как хорошо на сердце! Редко, когда приступы дурноты могут радовать.

Нет, картофель на масле я жарить сегодня не стану. К индейке вполне подойдут спагетти.

Влетела в квартиру, напевая под нос дурацкую мелодию, услышанную недавно по телевизору. Что-то о любви, небе, море и ветре. Глупые слова, простенькая мелодия, но застряли в голове.

Илья как правило возвращается из офиса в половине восьмого. Если только нет совещаний или аврала. У меня масса времени, чтобы все приготовить. Сегодня у нас будет ужин при свечах – романтично, уютно.

Переоделась, разобрала сумки, поставила торт в холодильник и начала готовить индейку. От счастья продолжала мурлыкать под нос попсовую песенку, бесконечно повторяя одну и ту же фразу.

В домофон позвонили. Я замерла от неожиданности. Кто бы это посреди дня? Я никого не жду, никто не звонил, не предупредил о визите.

Ополоснула руки, вытерла полотенцем и пошла узнать, кого принесла нелегкая.

На небольшом экране домофона увидела мужчину в полицейской форме и худенькую девушку. Девушка тоже была в форме, и она ладно сидела на ней, подчеркивая изящную фигуру. Девушка, очевидно практиканта, или недавно окончила юридический институт.

Так чего же надо от меня полиции? Я машину вожу аккуратно, нет ни одного штрафа, ничего не нарушаю, не превышаю скорость, не создаю аварийных ситуаций. Я – идеальный водитель. Видимо, профилактический обход участковых.

– Что вы хотите? – холодно поинтересовалась я.

– Маргарита Витальевна Шустова? – полицейский продемонстрировал удостоверение.

– А вы кто? – недоверчиво спросила я. Мало ли, кто может нацепить на себя полицейскую форму? Да и корочки легко подделать.

– Маргарита, это к тебе, – на экране домофона возникло круглое лицо старшей по дому Веры Павловны – всезнающей, энергичной и не по годам молодящейся дамы с иссиня-черными волосами до плеч. – Открой, пожалуйста, это важно, – она поправила залаченную челку.

Что-то неприятное шевельнулось в душе, холодок пробежал по спине и тревожно замер на затылке. Сердце защемило и сжалось от нехорошего предчувствия.

Лифт поднимался на двадцатый этаж слишком долго. Бесшумно распахнулись двери, полицейские и Вера Павловна подошли к квартире. Я стояла у распахнутой двери, и мое беспокойство нарастало с каждой секундой. Глаза Веры Павловны были широко распахнуты, наклеенные ресницы испуганно подрагивал, старшая по дому смотрела на меня с нескрываемым страхом.

– Капитан полиции Гусев Сергей Игоревич, – представился полицейский. Ему было лет сорок с небольшим, широкоплечий, коренастый, с коротко стриженными светлыми волосами и цепким взглядом удивительно ярких синих глаз. – Это лейтенант Шаронова, – кивнул он на молодую спутницу. – Мы можем пройти?

– Да, – пробормотала я, отступила от двери, пропуская их в квартиру. – Пойдемте в гостиную. Так что случилось?

– Вам лучше присесть, Маргарита Витальевна, – произнесла девушка-полицейский с сожалением глянув на меня и тут же отвела взгляд в сторону.

– Что случилось? – повторила я.

– Ты и правда лучше присядь, – положила мне на плечо пухлую и мягкую руку Вера Павловна. – Присядь, Рита.

Села на стул и замерла, не зная, чего ждать. На сердце легла свинцовая тяжесть.

– Мне жаль сообщать вам это, – капитан полиции смотрел на меня внимательно и отчужденно. – Ваш муж, Илья Германович Шустов трагически погиб.

– Что? – губы онемели и не слушались меня. – Но… Нет, нет, не может быть… – лепетала я, не узнавая собственного голоса. – Это ошибка, нет… нет…

Голова закружилась, в глазах потемнело, и я провалилась в липкую тяжелую черную мглу.

Глава 2

С трудом открыла глаза. Темнота не отступала, я едва различала свет в окне. Я лежала на диване, Вера Павловна хлопала меня по щекам.

– Рита, Рита, очнись! – ее голос звучал издалека и отдавался в голове набатом.

Села, поднесла руку к глазам, потерла их. Мне сказали, Илья умер… Погиб… Эта мысль пронзала мозг как лезвие ножа.

– Авария? – смогла выдавить я.

– Убийство, – покачал головой полицейский. – Я – следователь. И мне необходимо задать вам несколько вопросов. Первые часы очень важны для раскрытия преступления. Вера Павловна, благодарю, вы можете идти, – повернулся он к старшей по дому.

Вера Павловна поджала губы и пошла к выходу. На пороге гостиной остановилась:

– Рита, если что надо – звони.

Машинально кивнула ей в ответ. Она потопталась на месте и вышла.

– Убийство? – перевела я взгляд на следователя.

– Да, три часа назад. И мне надо знать, где вы были в это время?

– У врача, – я не понимала, что хочет от меня полицейский.

– Ваш муж был не один, – пристально посмотрел на меня следователь.

Происходящее напоминало мне какой-то абсурдный фильм, который я смотрела со стороны.

– С сослуживцем? – взгляд следователя мне не понравился.

– Он был с женщиной. Она тоже погибла, – продолжал Гусев, пытливо глядя мне в лицо.

– С женщиной? – переспросила я.

– С любовницей. Их убили в момент занятия сексом, – синие глаза следователя стали ледяными.

Я рассмеялась. У меня камень упал с души.

– Нет, это не Илья. Вы ошиблись, – я поправила растрепавшиеся волосы и взяла мобильник со стола. Набрала номер мужа. Сначала гудки, потом механический голос сообщил, что мне перезвонят. – У Ильи нет любовницы, – я снова набрала его номер. – У нас прекрасная семья, мы любим друг друга.

– К сожалению, сомнений быть не может. При нем найдены документы.

– Значит, одолжил машину кому-то из друзей, – пожала я плечами, продолжая звонить мужу. – Нет, это не может быть Илья. Вы ошиблись, однозначно.

– Не хотел показывать вам фото, но вот, взгляните, – протянул мне мобильник следователь.

Я не боюсь покойников, но смотреть на труп убитого человека приятного мало. Преодолела себя и взглянула на экран, чтобы убедиться – это глупая ошибка.

И едва не выронила мобильник. Это был Илья. Висок и волосы в крови, широко открытые глаза бессмысленно глядят в пустоту.

– Илья… – прошептала я.

– Вам надо будет официально опознать мужа, – тихий голос помощницы следователя заставил меня вздрогнуть.

– Когда?

– Можем поехать сейчас. Или завтра утром.

– А женщина? – неприятный злой холодок пробежал по спине. – Кто она?

– Сидорина Алина Михайловна. Они вместе работали.

Сидорина Алина… Я не слышала о такой. Только теперь я начала осознавать, что Илья изменил мне. Изменил с какой-то Алиной. Мой мир рушился на глазах. Я потеряла мужа… Любимого, который обманывал меня.

Меня придавило горе и непонимание происходящего. Слез не было. Только в душе пустота и безысходность.

– Поедем сейчас, – резко поднялась я с дивана. Голова снова закружилась, и я едва устояла на ногах. Следователь подхватил меня под руку:

– Это не срочно, можно и завтра.

– Нет, лучше сейчас, – хотелось поскорее покончить с формальностями.

Провела ладонью по лбу. Моя рука стала словно чужой, пальцы не слушались и нервно вздрагивали, лоб холодный как лед.

– Вы можете ответить на мои вопросы? – спросил следователь.

– Да, – коротко кивнула в ответ.

– Возможно, они покажутся вам бестактными, но такова процедура.

– Понимаю, – прошептала я, не узнавая своего голоса.

Ко мне еще не пришло осознание, что Илья умер, что он больше никогда не войдет в комнату, не обнимет меня, не поцелует мимолетом, пока я готовлю ему утренний кофе. Все кончено. А еще он изменил мне. Почему?

– У какого врача вы были? – вопрос следователя прервал мои путаные размышления.

– У гинеколога.

– Пожалуйста, адрес клиники.

– Вам нужно мое алиби? – разумеется, они должны все проверить. Я назвала адрес клиники и фамилию доктора. – Я узнала, что беременна, – инстинктивно провела ладонью по животу.

– Вы знали, что муж вам изменяет?

– Что? Нет, конечно, я ничего не знала. И это была минутная слабость Ильи, – вдруг поняла я. – Случайная связь, не более. Муж любил меня. Мы были прекрасной парой.

Были… Как ужасно звучит это слово. Были… Все прошло…

Да, мужчины порой могут поддаться искушению, пойти на поводу у желаний, не удержаться и проявить слабость. Я бы простила мужа. Измена – это ужасно. Но кто из нас не ошибался в жизни, кто без греха? Я порой надоедала Илье, уговаривая его сделать ЭКО. Возможно, он устал от моих просьб и дал слабину, не устоял перед верткой сотрудницей. Мужская природа отличается от женской, нам проще держать себя в рамках.

– Судя по всему, связь длилась уже давно, – мягко произнесла девушка-полицейский. – На мобильнике Сидориной мы нашли обширную переписку с вашим мужем.

Я ничего не ответила, слезы вдруг потекли из моих глаз. Я плакала молча, безутешно. Оплакивая свою любовь и потерю мужа. Пусть он изменял мне, разве сейчас это важно? Смерть обнуляет все грехи. Илья любил меня, я это знаю точно. Почему имел любовницу? Кто сможет теперь на это ответить? Да и нужны ли мне эти ответы?

– Мы можем попросить опознать вашего мужа его мать, – предложила девушка, взглянув на следователя. – Да?

– Да, – коротко кивнул он.

Элла Борисовна ничего не знает о смерти сына! Эта мысль внезапно пронзила мозг. Бедная женщина!

– Ей уже сообщили? – перевела я взгляд на следователя.

– Пока нет. Наш сотрудник заедет к ней позже.

Какой кошмар! Все происходящее казалось мне абсурдом, тяжелым бредом.

– Мне позвонить Элле Борисовне? – даже подумать страшно, как я смогу принести ей тяжелую весть. – Или лучше съездить? – я была растеряна и подавлена.

Представляю, как примет известие моя свекровь. Три годна назад похоронила мужа, теперь погиб сын.

– Лучше, если это сделаем мы, – слова следователя облегчили мою душу. Вряд ли я смогла бы подобрать нужные слова, чтобы утешить бедную женщину. Как сообщить матери, что ее сын убит?

– Когда можно организовать похороны? – тяжелые слова сорвались с моих губ, причиняя боль и заставляя сердце сжиматься от горя.

– Вскрытие проведут сегодня, завтра сможете забрать тело.

Как страшно звучали слова – обыденно и горько. Теперь мой любимый Илья – «тело», безжизненное и холодное.

– После похорон мы еще пообщаемся с вами, – глаза следователя буравили меня взглядом. – Как понимаете, в подобной ситуации вы одна из подозреваемых.

– Я? – не поверила собственным ушам. – Да как вы смеете? Как у вас только язык повернулся? – голос срывался от возмущения и слез. – Я любила мужа.

– Если бы вы знали, сколько раз я слышал подобное, – шумно вздохнул следователь. – Почти половина убийств происходит из-за ревности. И, как правило, убивают обманутые партнеры – жены, мужья, любовницы и любовники.

Следователя можно понять. Но я никогда не причинила бы вреда мужу. Даже если бы он ушел от меня к другой, я не стала бы убивать его. Я любила Илью. Он был единственным мужчиной в моей жизни. Только для следователя это всего лишь слова, без доказательств я – главная подозреваемая.

До меня начало доходить, что меня ждут допросы в полиции, что, хотя у меня и есть алиби, мне придется доказывать свою невиновность. Ведь я могла нанять киллера.

Конечно, презумпцию невиновности никто не отменял. Но следователь будет копаться в моей жизни, в жизни Ильи, а это так мерзко, так унизительно. И через все это мне предстоит пройти.

Глава 3

Следователь ушел, оставив со мной свою помощницу.

– Я сопровожу вас в морг, – девушка говорила намного сердечнее следователя. Ее тон и взгляд выражали сочувствие. Возможно, со временем, и она станет такой же, как ее босс – холодной и безразличной. А пока в ней еще теплились искорки доброты и участия.

Взвешенные канцелярские слова следователя Гусева пугали, вселяли неуверенность. Мне придется давать показания, оправдываться, ходить на допросы в полицию. И кто знает, какие выводы сделает следователь после общения со мной?

Пошла переодеться. Идти на опознание мужа в ярком легкомысленном платье кощунственно. Открыла дверь в спальню и замерла на пороге.

На кровати небрежно брошенная футболка Ильи. Он не успел убрать ее утром. Нерешительно взяла ее в руки, поднесла к лицу. Футболка хранила запах мужа – парфюм с нотками хвои и морского бриза.

Как мне жить теперь? Я все еще не верила, что Ильи больше нет, это не укладывалось в голове. Села на край кровати и разрыдалась в голос, прижимая к груди футболку мужа.

Не знаю, как долго я сидела и плакала. В дверь тихонько постучали. Я не ответила, вытерла слезы, положила футболку на край постели.

Сегодня я не смогу спать в этой комнате. В ней все напоминает об Илье. Как мне теперь жить дальше?

В дверь снова постучали, и она приоткрылась.

– Принести вам воды? – заглянула в спальню девушка.

– Нет, спасибо, – отказалась я. – Простите, я сейчас оденусь.

Надо взять себя в руки. Мне еще через многое предстоит пройти. Надо организовать похороны, обзвонить родных и друзей. Не знаю, с чего начинать. Когда погибли мои родители все заботы об организации похорон взял на себя Илья. Он был моей опорой в жизни, моим защитником, моим любимым.

Слезы снова потекли по щекам. Сейчас я чувствовала себя растерянной и подавленной, беспомощной как потерявшаяся в темном лесу девочка.

Машинально сняла в вешалки маленькое черное платье, машинально надела его. Универсальное платье на все случаи жизни – и на неожиданный корпоратив, и для театра, и на похороны.

– Можем идти, – я вышла в гостиную, где сидела девушка, что-то рассматривая в мобильном.

– Хорошо, – легко поднялась она с дивана. – Поедем на служебной машине, потом я отвезу вас домой.

– Как скажите, – я сунула в сумочку пачку одноразовых платков.

Мне и правда сейчас лучше не садиться за руль. Соображаю плохо, я словно в тумане. Не могу ни о чем думать, только о том, что Ильи больше нет. Жизнь рухнула, придавив меня обломками призрачного счастья и несбывшихся надежд. Почему, почему Илья изменил мне? Этот вопрос снова и снова вертелся в голове.

Странно, но мысли об измене мужа возвращали меня к действительности и заставляли думать трезво. Илья погиб, и я должна смириться с тем, что прошлого не вернуть. Но во мне поселилась крохотная жизнь. И ради своего малыша я должна продолжать жить, должна взять себя в руки.

Погладила пока еще плоский живот. Мой малыш будет всегда напоминать мне о муже, о нашей любви. Вот только была ли это любовь? Любил ли меня Илья? Конечно, любил. Как я могу сомневаться в этом? А измена? Ну, что измена? Почти все мужчины ходят налево… Конечно, это была минутная слабость Ильи. Он любил только меня, и больше никого.

Вышли из подъезда и яркий солнечный свет стальным лезвием резанул по глазам. Такой нелепый, неуместный, радостный. Он ослепил меня, я зажмурилась, вытерла набежавшие на глаза слезы и поспешно надела темные очки.

Белый автомобиль с синей полосой на боку стоял на стоянке за домом. Словно из-под земли передо мной выросла Вера Павловна.

– В полицию? – испуганно спросила она.

– В морг, – за меня ответила девушка, садясь за руль.

– А я смотрю, следователь уехал уже давно. Думаю, надо к тебе зайти, поддержать, – положила мне на плечо руку Вера Павловна. Сквозь маску сочувствия старшей по дому сквозило любопытство. – Может, мне с тобой поехать?

– Не надо, спасибо, я справлюсь, – меньше всего мне было нужно лицемерное сочувствие и праздное любопытство.

– Ну, смотри, как знаешь, – пожала плечами Вера Павловна. – А то могу вечером зайти.

– Я вернусь поздно, – мне сейчас не до пустых общений с едва знакомыми соседками.

– Ладно, – обиделась Вера Павловна, поджав губы и посмотрев в сторону. – Я хотела, как лучше.

Захлопнула дверь автомобиля, и пристегнула ремень безопасности. Машина мягко тронулась с места. За окном замелькали знакомые дома, магазины, скверы. Сейчас я видела их словно впервые. Все чужое, на все я гляжу будто со стороны.

Миновали центр, свернули к промышленной окраине.

– Мы едем не в Мединститут? – удивилась я. Насколько помню, городской морг там.

– Нет, нам в морг судебной медицины, – девушка сосредоточенно следила за дорогой.

Машина свернула с трассы, миновала парк с выгоревшими газонами и чахлыми деревцами и въехала в распахнутые металлические ворота с дурацкой старой решеткой в виде солнечных лучей, покрашенных в отвратительный голубой цвет.

Я вышла из автомобиля и ощутила слабость. Ноги подкашивались и отказывались подчиняться, я едва не упала. Неожиданно в висках бешено запульсировала кровь, мне показалось, еще немного и моя голова разлететься на куски.

– Вам плохо? – участливо спросила девушка, протягивая мне бутылку с водой.

– Ничего, все нормально, – качнула в ответ головой. Надо взять себя в руки. Я не имею права раскисать. Я должна пережить весь этот кошмар.

Мы вошли в прохладный холл. Охранник на входе заполнил документы, вернул мне паспорт. Широкий коридор вывел к лестнице. Спустились в цокольный этаж. Удивительно чисто, нет отравительного запаха химикатов. Я думала, все будет намного ужаснее. Никогда не бывала в морге и была готова к худшему.

Коридор свернул в сторону, и мы оказались в просторном помещении. Вдоль стен скамьи, обтянутые коричневым кожзаменителем. Такие же, как в поликлиниках. На одной из них сидела Элла Борисовна, а рядом с ней женщиной. Я не сразу узнала лучшую подругу свекрови. Ольга Андреевна плакала, а Элла Борисовна держалась с достоинством королевы. Она всегда была скупа на проявление эмоций. Каждый горюет по-своему, не мне осуждать ее.

Свекровь повернула голову на наши шаги, поднялась, выпрямившись во весь рост.

– Явилась, змея, – метнула на меня гневный взгляд. – Это ты их погубила, гадина. Ты убила моего сына! Убийца, убийца!!! – вдруг перешла она на крик, затряслась в рыданиях и упала на скамью рядом с подругой. – Чтоб ты сдохла, проклятая!

На ее крики из помещения морга выскочил следователь Гусев и судмедэксперт в зеленом халате.

– Не успел отзвониться, – в голосе Гусева я уловила досаду на собственный промах. – Ваша свекровь только что опознала сына, и вы могли не приезжать.

– Пусть она уйдет! – потребовала свекровь, тыча в меня пальцем. – Вон отсюда, дрянь!

– Успокойтесь, – подошла к ней помощница следователя. – Пожалуйста, успокойтесь. Пойдемте наверх, – она осторожно взяла под руку Эллу Борисовну.

Та зло вырвала руку. Обняла подругу и обе разрыдались в голос.

– Я хочу видеть мужа, – умоляюще посмотрела на Гусева. – Можно?

– Идемте, – он придержал дверь, пропуская меня вперед. Патологоанатом последовал за нами.

Безжизненно и ярко светили лампы. Посреди комнаты с узкими окнами под потолком стояли две больничных каталки. На них лежали тела, накрытые простыней такого же цвета, как и халат врача – бледно зеленые, мертвенные, отвратительные.

Врач торжественно и медленно поднял край простыни. На лице Ильи уже не было крови, только небольшое черное отверстие на виске и еще одно посреди лба. Контрольный выстрел – неуместно подумалось мне.

Глава 4

Смотрела на мужа и слезы текли по щекам ручьем. Безутешные, безысходные, горькие. Не знаю, как долго я стояла над Ильей. Следователь осторожно тронул меня за плечо. Я отступила назад, и врач накрыл Илью зеленой простыней.

– Мне очень жаль, – впервые я услышала слова сочувствия от следователя.

– А это она? – я перевела взгляд на вторую каталку.

– Да, – коротко ответил полицейский.

– Мне можно посмотреть? – я хотела видеть ту, с кем мне изменял Илья.

– Вообще-то не положено… – замялся Гусев. – Но мать ее уже опознала… Ладно, открой, – кивнул он врачу.

Тот так же медленно и торжественно поднял край простыни. Любовница моего мужа была молода и красива. Меньше тридцати, правильные тонкие черты лица, длинные светлые волосы золотистым ореолом лежали вокруг ее головы. И тоже пуля в лоб.

Я знала эту девушку. Не сразу поняла, откуда, но точно знала.

– Алина?.. Как вы назвали ее фамилию? – повернулась к следователю.

– Сидорина.

Фамилия мне ничего не говорила.

– Я знаю ее, только не могу вспомнить, откуда, – нахмурилась я, пытаясь припомнить, где видела девушку.

– Ее мать Ольга Андреевна Елисеева – подруга вашей свекрови. Они обе сидят в холле. Алина Михайловна была замужем, поэтому фамилии с матерью разные.

Точно! Меня словно молния пронзила. Я видела эту девушку на юбилее свекрови. Она поразила меня своей красотой и утонченностью. Алина была с мужем, каким-то блеклым и незаметным мужчиной под сорок. Я и запомнила эту пару только потому, что они внешне совершенно не подходили друг другу. Кажется, супруг Алины был завкафедрой в Политехническом институте. Значит, и ему наставили рога, как и мне.

Но как получилось, что мой муж и дочь лучшей подруги свекрови оказались любовниками? Свекровь никогда не испытывала ко мне нежных чувств, она не скрывала, что ей не нравился выбор сына.

В голове ядовитой змеей шевельнулась крамольная мысль – уж не пыталась ли Элла Борисовна свести Илью и Алину? Она всегда считала, что я не подхожу Илье – не их круга, не так воспитана, не тот институт окончила…

– Она в разводе? – задала я праздный вопрос следователю.

– Нет, – понимающе усмехнулся он.

– Значит, не я одна под подозрением, – я шагнула к двери.

– Я так и сказал – вы одна из подозреваемых, – сделал он упор на слове «одна». – Идет следствие, и под подозрением все, кто мог быть заинтересован в смерти вашего мужа и его любовницы.

– Понятно, – машинально кивнула в ответ. Это ничего не меняет, но хоть не я одна под подозрением.

В помещение перед моргом было пусто. Свекровь и ее подругу увела помощница следователя. Меньше всего мне сейчас хотелось видеть их. Откуда в Элле Борисовне столько ненависти ко мне? Неужели она и правда думает, что я смогла бы убить Илью и Алину? Узнай я про измену, я бы попыталась вернуть мужа, восстановить отношений. А уж никак не убивать хладнокровно и расчетливо. Я вообще не смогла бы убить человека. Да что человека, я и животное убить не смогла бы.

Измена – не тот грех, за который лишают жизни в наши дни. Он отвратителен, мерзок, грязен. Но поправим. Все можно исправить, из любой ситуации есть выход, только с того света нет.

– Шаронова отвезет вас домой, – я вздрогнула всем телом и отшатнулась от следователя. Его голос пронзил мой мозг и у меня снова заболели виски.

Надо попытаться успокоиться и взять себя в руки. Но это невозможно, я вся – комок нервов, вздрагиваю от громких звуков, шарахаюсь от тени или яркого света.

– Спасибо, – попыталась улыбнуться в ответ.

– Завтра сможете зайти ко мне после обеда? – следователь протянул мне визитку с адресом и телефоном.

– Да, – можно подумать, у меня есть выбор. – Я могу заняться подготовкой похорон?

– Разумеется, никто вам это не запрещает. Все необходимые экспертизы проведут в ближайшее время. Впрочем, тут и без анализов все понятно – огнестрел, – голос следователя снова отчужденный, холодный. Он не обязан мне сочувствовать. Он как врач – если будет жалеть пациента, не сможет лечить. Я понимала Гусева, но все равно мне хотелось услышать в его словах капельку сочувствия и доброты.

На парковке перед зданием судебной медицины стояло несколько полицейских машин и одна скорой помощи. У меня немного отлегло на душе – свекрови и ее подруги я не увидела.

Как я буду общаться с Эллой Борисовной после ее слов, после того, что она сделала? Теперь я уже не сомневалась – она приложила руку к тому, чтобы свести Илью и Алину. И она же обвинила меня в их смерти, обвинила и прокляла. Только ее проклятья мне не страшны – я потеряла мужа, что может причинить мне еще больше боли?

Уверена, Илья изменил под действием момента, он просто не смог устоять перед чарами эротичной блондинки, поддался искушению, пошел на поводу животных инстинктов. Я не виню его. Будь он жив, мы бы смогли разобраться в случившимся, возможно, поругались бы. Но в итоге я бы простила его, и мы снова были бы вместе. Жаль, он не узнал о том, что я беременна. Наверняка, был бы рад…

Отыскала глазами машину Шароновой. Девушка стояла рядом с ней и махнула мне рукой. Я поспешила подойти.

– Простите, что заставила ждать, – вздохнула я.

– Я все понимаю, – она распахнула передо мной дверцу.

– Спасибо, – неловко забралась на переднее сиденье. Платье прилипло к коленям и сковывало движения. На улице начало сентября, а жара как в июле.

Наверное, надо все-таки позвонить Элле Борисовне. Хочу я или нет, но мне придется общаться с ней по крайней мере до похорон. Сейчас надо столько всего сделать. А я понятия не имею, с чего начинать.

Неуместно весело и громко затрезвонил мобильник. Посмотрела на экран – звонил заместитель Ильи Федор Павлович Плетнев. Знает ли он, что произошло? Или ищет босса?

Ответила на вызов.

– Маргарита Витальевна, примите наши соболезнования, – голос Плетнев бархатный, печальный.

– Спасибо… – только и смогла выдавить я.

Сколько еще сегодня будет подобных звонков? Сколько раз мне вздрагивать от боли, отвечая на сочувствия друзей мужа?

– Администрация завода и город берет на себя организацию похорон, если только вы не против, – произнес Федор Павлович.

Ну вот, проблема с похоронами разрешилась сама собой. Только легче мне от этого не стало.

Глава 5

Федор Павлович зашел ко мне вечером. Меня всегда удивляло, что заместитель у Ильи намного старше его. Плетневу за пятьдесят, у него уже внуки. Солидный мужчина приятной располагающей наружности – слегка полноватый, с роскошной седой шевелюрой, аккуратными усами и небольшой бородкой, с мягкой улыбкой и добрым взглядом выразительных карих глаз. Он всегда напоминал мне Деда Мороза. Представлю, как обожают его внуки!

Начали обсуждать организацию похорон. По мне достойные похороны – это не дорогие венки, гроб из красного дерева и мавзолей над могилой. Память близких не в наружной показухе, она в сердце и в душе.

Я соглашалась со всем, что говорил Федор Павлович. Гражданская панихида и прощание в актовом зале завода, место погребения на центральной аллее, поминки в ресторане «Мираж».

– Понимаю, вам тяжело обсуждать подобные вещи, но нам требуется ваше одобрение, – виновато посмотрел на меня Федор Павлович. – Возможно, у вас есть какие-то пожелания? Бухгалтерия оплатит в пределах разумного.

– Нет, никаких особых пожеланий у меня нет, – качнула я головой. Может, это кощунственно, но я хотела одного – чтобы все поскорее закончилось.

Настойчиво зазвонил домофон. Меньше всего мне хотелось общаться с Верой Павловной. Я не сомневалась – это она пришла поддержать меня. Больше некому, я обзвонила знакомых и друзей, они придут только на похороны, хотя и предлагали помощь. К счастью, помощь мне не нужна, я была бесконечно благодарна администрации завода и коллегам мужа, что все печальные хлопоты они взяли на себя.

Но я ошиблась. Пришла старшая сестра Ильи Светлана. Она вошла в квартиру, бесцеремонно отодвинув меня и я сразу поняла – золовка пришла не с миром.

Светлана прошла в гостиную, по-хозяйски села в кресло, закинула ногу на ногу и посмотрела на меня строго, если не сказать со злостью. Удивительно, как она похожа на Илью. Тот, когда злился, так же выгибал дугой правую бровь. И так же кривил полные губы.

Светлые серые глаза Светланы смотрели на меня с презрительным прищуром. Она машинально коснулась рукой идеально уложенных русых волос. Светлана тщательно следила за собой, Илья поощрял и оплачивал ее походы в фитнес-клубы, к бесконечным косметологам и стилистам. А она платила ему бесконечной преданностью и заботой. Для Ильи она была настоящей старшей сестрой.

Подозревала – Светлана не вышла замуж чтобы продолжить быть рядом с братом, опекать его всю жизнь. Светлана ревновала Илью ко мне, как и Элла Борисовна. Для матери и сестры Ильи я осталась проходимкой, коварно соблазнившей и забравших у них любимого Илюшу.

– Это кто? – кивнула Светлана на Федора Павловича. – Из похоронного бюро?

– Это сестра Ильи Светлана Германовна, – представила я ее. – А это коллега Ильи Федор Павлович Плетнев. Администрация завода организует похороны.

– Ты почему разрешила хоронить Илью хрен знает кому? – прищурила она глаза. – Ты меня с матерью спросила? Экономишь на похоронах мужа? Денег жалко?

– О чем ты? – искренне удивилась я. – Мне предложили помощь на заводе, я согласилась. Что в этом такого?

– А мнение матери Ильи, а мое мнение? Нам не нужны нищенские похороны, мы хотим, чтобы все было по-людски, а не так – закопали и ладно. У мамы сердечный приступ, скорая за скорой, а ты просто взяла и наплевала на нее.

– Погоди, погоди, – попыталась я остановить возмущение Светланы. – Я даже не подумала, что вы будете против.

– А вы не додумались сначала зайти к матери вашего директора? – набросилась Светлана на Плетнева. – С какой стати вы вообще разговариваете с ней? – пренебрежительно кивнула она в мою сторону.

– Пожалуйста, не волнуйтесь так, – попытался успокоить Светлану Федор Павлович. – Мы обязательно узнали бы ваше мнение. Но сначала, естественно, обратились к вдове…

– Мой брат с ней разводился! – закричала Светлана, срываясь на фальцет. – Он уже и документы подготовил. Какая она вдова? Вы о матери Ильи подумали? Она сына потеряла. А эта только и мечтает, как бы побыстрее мужа закопать да наследство захапать.

– Не надо оскорблять Маргариту Витальевну, – попытался урезонить Светлану Плетнев. – У вас общее горе…

– Да какое у нее горе? – ткнула пальцем в мою сторону Светлана. – У этой что ли? Ей на Илью всегда было наплевать. Только и делала, что мозги ему клевала и денег требовала.

– Это неправда, – я чувствовала себя униженной и по моим щекам потекли слезы обиды. – Илья не собирался со мной разводиться. Мы так хорошо жили… – не сдержалась и разрыдалась я.

– Не прикидывайся, будто не знаешь, что он от тебя собирался уходить, – зло хмыкнула Светлана. – Адвокат уже документы подготовил. Не любил он тебя, Рита, никогда. Прав следователь, тебе была выгодна смерть Илюши. Только тебе, гадина!

– Светлана Германовна, немедленно прекратите! – повысил голос Плетнев. – Ведите себя достойно. Даже горе не дает вам права оскорблять Маргариту Витальевну. Я понимаю ваше состояние, но держите себя в руках и не кидайтесь голословными обвинениями.

– Следователь во всем разберется, – скрестила руки на груди Светлана. – И до истины докопается, не сомневайся, Риточка. Так где вы хоронить Илюшу собираетесь? На задворках? Или вообще за оградой? – перевела она горящий гневом взгляд на Плетнева.

Тот протянул ей мобильник:

– Полистайте – центральная аллея.

– От входа дальше не было? – Светлана нервно листала фотографии. – Тут же одни бандиты похоронены! Вы в своем уме? Вы что нам предлагаете?

– Если вас не устраивает, можете выбрать участок сами, – раздраженно пожал плечами Федор Павлович. – Но и оплачивать будете сами. Это – жест доброй воли администрации завода.

– Ладно, пусть будет тут, – оскорбленно поджала губы Светлана. – А памятник?

– Через год поставите, какой посчитаете нужным.

– За свой счет? – уставилась на Плетнева Светлана.

– Не думаю, что мы сможем оплатить то, что вы выберете. Простите, но финансирование подобных вещей не включены в бюджет завода.

– А Алина? – спохватилась Светлана.

– Семья Алины Сидориной получит стандартную поддержку, причитающуюся сотрудникам завода в подобной ситуации.

– Она была гражданской женой Ильи! – возмутилась Светлана. – Они ждали ребенка. Надо же проявлять сочувствие! Это бесчеловечно!

– Ничем не могу помочь, – развел руками Плетнев.

– Это неправда, – выдавила я, не поверив своим ушам.

Алина ждала ребенка? Не может быть! Илья не мог… Не мог так поступить со мной. Светлана лжет, чтобы причинить мне боль.

– Что неправда? – театрально и нервно рассмеялась Светлана. – Что Алина ребенка от Ильи ждала? Правда, чистая правда. Вот только тебе доложить забыли.

Не могла поверить услышанному. Нет, нет, этого не может быть…

Разумеется, Светлана была в курсе личной жизни младшего брата. И она, безусловно, одобряла его любовницу. Светлана дружила с Алиной, в то время как меня недолюбливала с самого начала, как и свекровь.

Мысли кружились в голове огненным вихрем, принося невыносимую боль. Неужели Илья и правда хотел развестись со мной? Или это только домыслы его заботливой сестры? Неужели Алина тоже была беременна?

Я коснулась ладонью живота. Нет, пока никому не надо знать, что я жду ребенка. Кто знает, как в подобной ситуации поведет себя родня Ильи? Сейчас мне нельзя волноваться, а я – комок нервов.

– Маргарите Витальевне надо отдохнуть, – поднялся с кресла Плетнев. – Давайте поедем к вашей маме и обсудим детали, – выразительно посмотрел он на Светлану. – Вы не будете возражать, если в обряд похорон внесут некоторые изменения? – деликатно поинтересовался он у меня.

– Нет, делайте как считаете нужным, – я тоже поднялась на ноги. Голова кружилась, я чувствовала слабость.

– Тебе всегда было наплевать на моего брата. Ты и сейчас только изображаешь скорбь, – прошипела Светлана.

– Не тебе судить, – безнадежно вздохнула я. Бесполезно спорить с такими людьми. Я любила Илью. И мне сейчас невыносимо больно и горько.

Глава 6

После ухода Светланы и Федора Павловича на меня накатила невероятная тоска – безнадежная, серая, липкая. Я не верила, что Илья хотел развода. Это все фантазии Светланы. Ни она, ни свекровь никогда не любили меня. Я это знала всегда, я смирилась с таким положением вещей. Это семья моего мужа и я проявляла к ним уважение, на многое закрывала глаза. Но как жестоко со стороны Светланы бросаться подобными словами теперь, когда Илья умер и не может опровергнуть ее домыслы.

Да, он изменил мне с Алиной. Но я не винила его. Я не знаю обстоятельств, не знаю, что у него было на душе. Илья был сильным мужчиной, любящим, добрым. Но и он мог поддаться искушению. Будь он жив, мы бы разобрались во всем и решили возникшие проблемы. Теперь мы никогда не узнаем истину. Да и надо ли мне ее знать? Я жду ребенка от любимого человека. Мой малыш будет продолжением его жизни. Илья не покинет мое сердце никогда.

Злая болезненная мысль пронзила мой мозг. А если Илья и правда собирался уходить от меня? Если Алина ждала от него ребенка? Нет, нет! Этого не может быть. Мимолетное увлечение, случайная связь – вот что было между Ильей и Алиной.

Пошла в спальню, села на край постели. И что мне теперь делать? Я не смогу уснуть на этой огромной пустой кровати.

Взяла подушку Ильи, обняла ее и уткнулась лицом. Едва уловимый аромат хвои, терпкий запах морского бриза, нотки горького миндаля – любимый парфюм мужа. Сочетание несочетаемого. Этот аромат передавал душу моего Ильи – нежный и страстный, любящий и несдержанный, порой грубый, но такой родной…

Алина, Алина, Алина… Что связывало их? Только секс, животный, неодолимый, с которым невозможно совладать? Или нечто большее?

Положила подушку к изголовью кровати, открыла шкаф, достала простыни. Сегодня я буду спать на диване в гостиной. Хотя я не смогу уснуть. Я буду снова и снова вспоминать мужа, его поцелуи, прикосновения. Его насмешливую улыбку и лукавый прищур голубых глаз. Он навсегда останется в моем сердце.

Слезы текли и текли по щекам – горькие, тихие, безутешные. Как мне жить без любимого? Хочется уснуть и не просыпаться. Только маленькая жизнь под сердцем заставляет гнать подобные мысли прочь. Я должна быть сильной, я должна справиться.

Лежала на диване и смотрела в белый потолок – безжизненный, как ледяная равнина. Свет не зажигала, вечерние огни города освещали мертвенным светом комнату, кидали косые неверные тени на стены. Боль сжала сердце и не отпускала ни на минуту.

Было почти десять вечера, когда позвонил Федор Павлович.

– Прошу прощения за поздний звонок, – виновато вздохнул он. – Я только что от матери Ильи. Она внесла некоторые коррективы в меню поминок, и я хотел бы согласовать их с вами.

– Не надо, – я вытерла слезы и села на диване. – Я со всем согласна. Это не важно ни Илье, ни мне…

– Хорошо, я понял.

Нелепая глупая мысль пронзила меня, заставила выпрямиться и напрячься как натянутая струна.

– Федор Павлович, вы знали, что у Ильи была любовница? – прямо спросила я.

Звенящая тишина в мобильнике длилась вечность.

– Да, – выдохнул Федор Павлович.

– Сколько длилась эта связь?

– Не знаю…

– Прошу, скажите правду, – умоляюще прошептала я.

– С Алиной чуть меньше года.

– С Алиной? – переспросила я. – Что, были и другие?

– Да.

– И много этих других было? – слезы высохли сами собой. Удивительно, но злость на короткое время принесла облегчение.

– Маргарита Витальевна, не мучайте себя, – мягкий сочувственный голос Федора Павловича словно забивал в мою черепную коробку длинные гвозди, пронзая мозг и причиняя невыносимую боль. – О покойных хорошо или никак. Мне сказать вам больше нечего.

– Мне надо знать правду.

– Зачем?

Хороший вопрос. Зачем? Чтобы чувствовать себя ненужной обманутой женой? Нет, ответ я уже знала. Он был страшным и простым. Но он принес бы облегчение моей душе.

– Я не хочу горевать об изменнике, – без обиняков ответила Федору Павловичу.

– Если это поможет вам пережить горе, то скажу прямо – Илья менял женщин часто и все в фирме это знали.

Не знала только я. Как можно быть такой уперто влюбленной? Как можно не замечать очевидных вещей? Слепая любовь – страшное зло.

– Вы знали, что он собирается разводиться со мной? – продолжила я терзать Федора Павловича.

– Я был замом вашего мужа, а не его наперсником. Он не докладывал мне о подобных планах.

– Да, разумеется, извините, – зря я начала пытать Плетнева.

– Я вас понимаю, – от сочувственного голоса Федора Павловича слезы снова потекли по щекам.

Только теперь это были не слезы безутешного горя. Теперь плакала не вдова, а обманутая жена.

Будь Алина единственной ошибкой Ильи, я бы поняла и простила его. Но оказалось, он изменял мне регулярно. А я думала, что он любит меня, что у нас крепкая семья. Все было обманом.

Мне было бесконечно жаль, что Илья погиб. Но это была совсем другая жалость. Так жалеют любую нелепо оборвавшуюся человеческую жизнь. Горечь потери мужа ушла. Ее место заняло холодное сочувствие и обида на себя.

Почему я слепо верить мужу? Почему не обращала внимание на очевидные звоночки? И что мне делать теперь? Я уже не безутешная вдова, я – обманутая женщина, чувствами которой безжалостно играли, чье сердце разбили, а душу растоптали.

Меня раздирали противоречия. И несмотря на доводы разума сердце продолжало любить Илью. Он уже не сможет передо мной оправдаться, а значит у меня нет права судить его.

Глава 7

Похороны прошли как в тумане. Я видела происходящее словно со стороны. Безутешно рыдала свекровь, Светлана держалась мужественно, не плакала, только обнимала за поникшие плечи мать и порой бросала на меня пронзительные взгляды, полные ненависти. Неужели она думает, что я смогла бы убить мужа? Пусть Илья изменял мне, я все равно верила, что мы смогли бы разобраться в запутанных отношениях и он вернулся бы ко мне. Ведь я жду нашего ребенка.

А может, Алина и не была беременна и это измышления Светланы, чтобы позлить меня? Или это правда? Внебрачный ребенок – это сложно, он имеет право на счастье и отцовскую любовь. Но Илья бы не ушел от меня и от нашего малыша. Впрочем, нет смысла гадать, как бы шла дальше наша жизнь. Все кончилось неожиданно и страшно.

Поминки проходили в ресторане «Мираж», который так любил посещать Илья. Мы часто ходили сюда ужинать. А где он ужинал со своими женщинами? Уж точно не тут…

Во главе длинного стола расположилась свекровь и Светлана. Я в нерешительности замерла среди зала. И где же за печальным столом мое место? Может, мне стоит просто развернуться и уйти?

Ко мне подошел Федор Павлович:

– Маргарита Витальевна, прошу извинить, мы не стали спорить с матерью Ильи Германовича, она выбрала это место и не хочет, чтобы вы сидели рядом в ней. Пожалуйста, садитесь тут, – он указал мне на кресло в центре торцевой части стола. Кресло отличалось от остальных стульев высокой спинкой и помпезной позолотой.

– Не стоит, – попыталась отказаться я. – Мне это совершенно не нужно… Я сяду, где есть свободное место…

– Прошу, не отказывайтесь. Ваше положение обязывает, – ободряюще погладил мое плечо Федор Павлович. – Прошу, садитесь, – он учтиво пододвинул мне кресло.

Я села и сложила руки на коленях. Они мне мешали, я не знала, что с ними делать, мне было неловко. Светлана метнула на меня испепеляющий взгляд и обняла мать. По лицу свекрови пробежала судорога. Нетерпеливым жестом она подозвала Плетнева и что-то начала сердито выговаривать ему. Тот слушал, понимающе кивал, но не спеши выполнять ее указания.

– Пусть она уйдет, – донесся до меня дрожащий голос Эллы Борисовны. – Хватит того, что она на погребении устроила цирк.

Ничего я не устраивала. На кладбище я окаменела и не осознавала происходящее. Оно не укладывалось у меня в голове. Не плакала. Потому что слез не осталось.

– Мама, успокойся, – Светлана положила ладонь на руку матери. – Нам не нужен скандал. Полиция разберется, и она получит по заслугам, – демонстративно кивнула в мою сторону сестра Ильи.

Свекровь поджала губы, всхлипнула и отвернулась к окну, скорбно прижав к губам белоснежный батистовый платок. Больше всего на свете мне сейчас хотелось уйти отсюда. Не уйти – бежать без оглядки. Почему они думают, что я виновата в смерти Ильи? Откуда такая несправедливость? За что они со мной так?

Я – обманутая жена. И я ничего не знала об изменах мужа. Так почему мне надо доказывать, что я ни в чем не виновата, почему я должна оправдываться?

Начались речи: печальные, проникновенные, длинные. Подчиненные Ильи говорили и говорили, слов было много, но мне они казались пустыми. Может, это было и не так, но происходящее напоминало собрание акционеров завода. Илья был прекрасным руководителем, отличным директором, крепким хозяйственником, чутким начальником и так далее и так далее… Возможно, люди говорили искренне. Только я не воспринимала хвалебные дифирамбы. Они казались мне насквозь фальшивыми. Такими же, как моя жизнь с Ильей.

Кто виноват, что все так сложилось? Конечно, и моя доля вины в этом есть. Что-то я упустила в нашей семейной жизни, чего-то не заметила, когда-то не поняла мужа, не заметила тревожных сигналов. Я была ослеплена любовью, беззаветно верила Илье. По-другому я не умела. Что за семья без доверия?

Медленно и тяжело поднялась из-за стола свекровь. Она сказала всего несколько слов, ее голос сорвался, плечи задрожали, и она разрыдалась, комкая в руке платок. Мне было искренне жаль Эллу Борисовну. Она потеряла сына, это ужасно и ничто не может утешить ее.

Светлана усадила мать, коротко поблагодарила присутствующих, вспомнила, каким необыкновенным человеком был ее брат, перечислили его заслуги перед предприятием и страной. Кинула в мою сторону очередной короткий злой взгляд, но, к счастью, едкого выпада не последовало. Плетнев вопросительно посмотрел на меня, и я поняла – настала и моя очередь сказать что-то о муже.

Говорить было тяжело, болезненный ком стоял в горле.

– Благодарю всех, кто пришел поддержать нас, это очень важно в такую трудную минуту, – только и смогла произнести я.

– Ты за себя говори, – не удержалась Светлана.

Я разозлилась не на шутку. Как можно быть такой злой и циничной в подобную минуту? Слезы исчезли с глаз, голос окреп.

– Я искренне благодарю всех пришедших. Мне важна ваша поддержка, – приложила я руку к сердцу. – Не представляю, как бы я справилась без вас. Огромное спасибо администрации завода за помощь в организации похорон. Федор Павлович, ваша поддержка для меня бесценна, – теперь я сказала все, что хотела и что посчитала нужным.

– Лицемерка, – донесся до меня шепот свекрови.

Не мне судить Эллу Борисовну – она ослеплена горем. Но осадок в душе остался и даже со временем никуда не денется. Мы и раньше не были близки, нас связывал только Илья. Теперь Элла Борисовна и Светлана для меня чужие люди. А я для них стала врагом номер один, и только Бог знает, почему.

Глава 8

В квартире пахло пустотой. Так пахнет родной дом, когда возвращаешься в него после долгой поездки. Чужой непривычный запах.

Не знала, чем занять себя. Разобрала летние вещи, убрала в шкаф. Там же висела одежда Ильи. Не знаю, что с ней делать. Видимо, после сорока дней отдам нуждающимся. Или возможно ее захочет забрать Элла Борисовна? Как мне общаться со свекровью дальше? Она публично обвинила меня в ужасных вещах.

Слабая надежда, что Элла Борисовна успокоится, и поймет, что была неправа, еще теплилась в груди. А если нет, значит я приобрету врага на всю жизнь. Зная характер Эллы Борисовны, оправдываться перед ней бесполезно. Если свекровь что-то вбила в голову, ее не переубедить, так было всегда.

Машинально разбирала посуду на кухне, переставляла ее с места на место.

Теплый сентябрьский вечер спустился на город тихо и незаметно, окрасив запад яркими всполохами алого, золотого и фиолетового. Было в закате нечто болезненное, как бывает в начале осени, когда лето еще пытается вернуться, но понимаешь – оно уходит безвозвратно.

Позвонила подруга Катя.

– Может, мне прийти? – осторожно поинтересовалась она. – Ты как вообще?

– Нормально. Держусь, – поставила салатник на полку и закрыла дверцу навесного шкафчика. Она коротко хлопнула, и я вздрогнула от резкого звука.

– Твоя свекровь отличилась на поминках, – вздохнула Катя. – Она не права, ты же сама это понимаешь.

– Понимаю. У Эллы Борисовны непростой характер, – по привычке начала я оправдывать свекровь.

– Добрая ты, – в голосе Кати я уловила упрек. – Хочешь, приеду к тебе? Может, помогу чем?

– Помогать не надо, а просто так приезжай, – мне не хотелось сидеть одной в ставшей чужой квартире. От одиночества и пустоты хотелось выть.

Противоречия раздирали меня. Я не знала, как жить дальше, что делать. Только одно я знала точно – у меня будет ребенок, которого я буду очень и очень любить. Я сделаю все, чтобы мой малыш был счастлив. Как сложиться моя жизнь дальше, как я справлюсь с навалившимся на меня? Не знаю, как, но я должна все преодолеть.

Катя пришла через час. Мы сели на кухне, я приготовила чай.

– Ты наверняка знаешь, как погиб Илья, – мне надо было выговориться. – Ну, что он погиб не один…

– Знаю, – Катя положила руку на мою ладонь. – Мне очень жаль… Сочувствую.

– Я не знала, что у него были любовницы, – призналась подруге.

– Не знала? – удивленно вскинула она брови. – Ты не знала? Правда?

– Откуда? Хочешь сказать, что ты знала об этом? – на этот раз удивилась я.

– Все знали, – отвела взгляд Катя. – Я думала, и ты в курсе. Илья как пошел в гору, так словно с цепи сорвался. Он не скрывал своих похождений. Я была уверена – ты в курсе.

– Поверить не могу, – от волнения у меня болезненно застучало в висках. – Что значит все знали?

– Я, Ольга, Анжела. Все твои подруги знали.

– И жалели меня… – слезы унижения навернулись на глаза.

– Скорее, сочувствовали, – Катя снова отвела взгляд. – Мы думали, ты с этим смирилась. Мужики все такие – немного приподнялся в бизнесе и понеслась душа по кочкам – бабы, рестораны, охота-рыбалка. Ну, сама понимаешь…

Этого я как раз никогда не понимала. Что поменялось, если мужчина достиг успехов? Почему надо изменять жене и заводить любовниц? И уж тем более хвалиться этим?

– Какая же я была дура, – выдохнула я. – Всегда была наивной дурой.

– Ты верная жена. Может, поэтому и не замечала, что Илья изменился.

– Теперь уже не важно. Мне надо перевернуть эту страницу, осознать произошедшее и жить дальше. Это непросто.

– Жизнь продолжается. Хотим мы этого или нет. Все образуется, не сомневайся, – в голосе Кати я не уловила оптимизма.

– Моя свекровь считает, что я убила ее сына. Или наняла убийцу. И она, и Светлана уверены – за гибелью Ильи стою я. Представляешь? Я ревновала и хотела убить Илью. Я же ничего не знала и любила его…

– Это у них от горя в голове помутилось, – не слишком уверенно сказала Катя. – Не обращай внимание, все утрясется. Следователь разберется, уверена.

– Надеюсь, – а что мне еще остается?

Катя просидела у меня допоздна. Говорили на разные темы, Катя рассказывала о детях, что Лешка не хотел идти в школу, пытался простудиться и продлить себе каникулы хотя бы на неделю. А Настя ждет не дождется следующего года, чтобы стать первоклашкой. Болтовня подруги словно бальзам на душу. Разговор ни о чем это именно то, что мне сейчас надо.

После ее ухода в квартире стало тихо как в могиле. И снова я не смогла лечь в нашей спальне. Слишком многое там напоминает о муже. Он изменял мне, но я любила его. Даже если бы знала, наверное, все равно простила бы. У мужчин в этом возрасте кризис. Они мечутся, сами не зная, чего хотят.

Не верю, что он собирался развестись со мной. В последнее время его нежность не оскудела, он был так же страстен, как и раньше. Нет, это все домысли Светланы и Эллы Борисовны. Мы бы смогли преодолеть кризис среднего возраста. А после рождения ребенка у нас была бы крепкая и дружная семья.

Вот только зачем я пытаюсь себя обмануть? Зачем продолжаю жить фантазиями и делать из Ильи идеального мужчину? Он изменял мне, только я как страус засунула голову в пучину быта и не желала видеть очевидных вещей. И сейчас продолжаю жить своими иллюзиями. Смогу ли я расстаться с ними? Да и надо ли мне это? Может, лучше сохранить в душе светлый образ прекрасного мужа? Пусть мой малыш думает, что его отец любил меня. Бывает ли обман во благо? Или горькая правда лучше красивой лжи?

Глава 9

На работе оформила отпуск, в этом году я еще не успела отгулять его, хотели с Ильей поехать в октябре в Эмираты, погреться на солнышке, покупаться в море. Наверное, это был бы утешительный приз для меня, подслащенная пилюля перед разводом.

Мне надо привести в порядок мысли, понять, что делать дальше. Как это не цинично звучит, но мне придется пересмотреть свой бюджет, подумать об экономии, хотя я никогда не швыряла денег на ветер, но теперь все поменялось, и я могу рассчитывать только на себя.

Родится ребенок, надо будет столько купить для него. Не думаю, что свекровь кинется помогать мне. Значит, все расходы лягут на меня.

И еще впереди двое поминок. К Элле Борисовне за помощью я не обращусь, а требовать от администрации завода еще и на это денег в высшей степени неприлично.

Одна мысль не давала мне покоя. Правда ли, что Илья хотел развестись со мной? Узнать это просто – достаточно обратиться к его адвокату. Неприятно, но надо расставить все точки над «И». Зачем? Чтобы понять, как жить дальше. Буду ли я рассказывать малышу о необыкновенном добром чутком и заботливом отце или постараюсь уйти от этой темы? Надо ли мне лгать, есть ли ради чего обманывать ребенка?

На мой звонок адвокат Ильи не ответил. Перезвонил через полчаса, извинился, сказал, что был в суде. Говорил он правду, или врал? Я стала подозревать во лжи всех и вся. Нет, так жить нельзя, так можно докатиться до паранойи и в каждом видеть обманщика и врага.

Матвей Алексеевич Грищук согласился встретиться со мной и пригласил в офис после полудня.

Взяла в руки черное платье и замерла, глядя на него. Надо ли ходить в черном? Это всего лишь дань обычаям. Скорбь у меня в душе, зачем выставлять ее на всеобщее обозрение? Надела брючный костюм, в котором ходила на работу – сдержанный, кофейного цвета, ничего вызывающего. А черное платье выглядит странно – то ли на коктейль собралась, то ли на кладбище плакать у могилы мужа.

Начало сентября вызывало у меня смешанные чувства. В школу я с удовольствием шла только в первый класс, как и большинство детей. Из-за первого сентября я не люблю астры – цветы, которые, как правило, приносили на торжественную линейку в честь дня знаний школьники. Недорого, ярко и не с пустыми руками.

И погода в сентябре переменчивая. На солнце жарко как летом, а в тени уже веет холодом. То зной, то мелкий моросящий дождь – привет от надвигающейся осени. Во всю пышно цветут розы, флоксы, хосты. Но уже пахнет влагой и приближающиеся холода вечерами напоминают о своем скором приходе.

Еще немного, и природа начнет увядать. Деревья покроются золотом листвы, заалеют гроздья рябины, улетят на юг птицы.

Брела по бульвару, любовалась роскошными розовыми кустами. Люблю розы. А Илья считал их вульгарными и никогда не дарил мне. Цветы он дарил мне один раз в год – на день рождения. И всегда это были хризантемы. Я их не любила так же, как Илья не любил розы. Хризантемы казались мне восковыми, безжизненными, неестественно яркими. У нас с мужем во многом были разные вкусы. И это не мешало нам прожить прекрасные тринадцать лет. Или они не все были так прекрасны, как мне казалось?

Лучи солнца ласкали кожу, легкий ветерок шевелил волосы. Сколько дней еще будет так тепло? А потом зарядят тяжелые холодные дожди…

До офиса Грищука не спеша дошла минут за сорок. Возрастная секретарша с очками в тонкой оправе на кончике носа окинула меня цепким взглядом, улыбнулась дежурной улыбкой:

– Вас ждут, – широким жестом указала мне на высокую дверь матового стекла.

В офисе Грищука я была впервые. Я видела его несколько раз на юбилеях и корпоративах. Как-то он даже заходил к нам домой, помогал Илье решать какие-то неотложные проблемы с поставщиками.

Матвей Алексеевич поднялся из-за стола, приветствую меня. Внешне он мало походил на прожженного адвоката – шестьдесят с небольшим, полный, низкого роста, с залысинами на круглой голове и редкими седыми волосами на висках и затылке. Мне казалось, так выглядели купцы времен Островского и Горького. Простоватые с виду, хваткие и хитрые в душе.

После стандартных слов сочувствия Матвей Алексеевич любезно предложил мне чай. Я отказалась.

– Слушаю вас, – посмотрел на меня водянистыми бесцветными глазами Грищук. – Вы, очевидно, хотели поговорить по поводу завещания покойного мужа?

– Нет, – смутилась я. – Мне сказали, Илья хотел развесить со мной и уже готовил документы.

В глубине души я надеялась, что адвокат улыбнется и скажет, что это полная чушь.

– Да, это так, – сочувственно склонил голову Матвей Алексеевич. – Но вы можете не волноваться по этому поводу. Документы не были пущены в дело, ваш муж планировал сделать это в начале ноября, после вашего возвращения из Эмиратов.

И об этом адвокат знает. Ощущение, что Илья делился с ним всеми интимными подробностями нашей жизни. Впрочем, так и должно быть – адвокат как врач, ему рассказывают все без утайки.

– Вы остаетесь наследницей Ильи Германовича, – продолжил Грищук. – Как и его мать Элла Борисовна Шустова. Его сестра Светлана Германовна является наследницей второй очереди и ей ничего не причитается.

Что причитается Светлане волновало меня в последнюю очередь. Хотя меня и предупредили о том, что Илья хочет уйти, я не могла поверить услышанному. Я до последнего надеялась, что это злые слова Светланы, что Илья любил только меня, а Алина была его ошибкой. И я была готова простить этот грех мужа. Но все оказалось намного серьезнее.

– Но есть спорные моменты с недавно приобретенными акциями завода и личными сбережениями Ильи Германовича. Вы помните, что подписали брачный договор?

– Кажется, – не слишком уверенно произнесла я. Илья говорил, что на нем настаивает его мама. Он смеялся над ее практичностью, тогда я не придала этому значения.

– Советую найти ваш экземпляр и внимательно ознакомиться, – продолжил адвокат. – Но, поскольку ваш муж погиб, часть пунктов утратили силу и это облегчит вам жизнь.

Сейчас меня интересовал совсем другой вопрос.

– Давно вы начали готовить документы о разводе? – не сразу смогла проглотить ком в горле. Мне хотелось расплакаться от обиды и унижения.

– Чуть больше месяца. Алина Михайловна Сидорина была беременна, – он деликатно избегал слов «любовница вашего мужа». – Вы знали?

– Недавно узнала, – выдавила в ответ. – Я надеялась… Я думала, это ложь… Илья ничего мне об этом не говорил.

– Не мне судить моего клиента, – развел руками Грищук. – Но я был уверен – вы в курсе происходящего.

– Нет, – обиду сменила злость. – Так, значит, Алина ждала ребенка, – уже не спросила, а констатировала я. – Срок не знаете?

– Два месяца, кажется. Мне это неважно. Мое дело бумаги, я не вникаю в подробности жизни клиента.

– Разумеется, – злая улыбка судорогой скривила мои губы.

– Я могу предложить вам свои услуги по оформлению документов на ваше вступление в наследство. Там есть несколько спорных вопросов, но мы сумеем решить эти проблемы.

– Буду вам бесконечно признательна, – раз меня обманул муж, почему я должна отказываться от того, что принадлежит мне по праву?

Деньги будут нужны ребенку. Теперь я знаю, что скажу ему, когда придет время: «Твой отец полюбил другую женщину».

Остался бы Илья со мной зная, что я беременна? Или предпочел бы беременную любовницу? На этот вопрос я уже не получу ответа.

Глава 10

Утром следующего дня мне позвонила Светлана и объявила, что она зайдет решить некоторые вопросы.

– Сама понимаешь, теперь нам предстоит много общаться, – ее голос звучал почти дружелюбно. – Мама ужасно себя чувствует, она не сможет прийти. Лежит и плачет, почти не спит. Даже таблетки не помогают, – вздохнула Светлана. – Не знаю, как она сможет со всем этим справиться…

– Может, мне помочь по дому? Или еще чем? – совершенно не хотелось этого делать, но я понимаю, как сейчас плохо свекрови.

Ее горе глубже моего, она потеряла сына, а я – изменника-мужа. Мне еще предстоит это осмыслить в полной мере. А пока если чем могу помочь матери Ильи – я готова. Ведь я все еще люблю Илью и в глубине души надеюсь, что и он любил меня. А происходящее – абсурдное стечение обстоятельств, досадное недоразумение, которое разрешиться в ближайшее время. Даже упертый следователь должен понять – я не причастна к гибели мужа.

– Не надо, – отказалась Светлана. – Будет приходить соцработник. Я уже договорилась.

Светлана пришла ровно в полдень, как и обещала. Пришла не одна, а с каким-то худым и вертким мужчиной. Мне он сразу не понравился, и я насторожилась. Мужчине было под пятьдесят, лысый квадратный череп, узкий подбородок, цепкий взгляд серых глаз-буравчиков. Мужчина походил на головастика и производил не слишком приятное впечатление.

– Это Алексей Михайлович, юрист, – представила мне своего спутника Светлана. – Будет заниматься оформлением наследства. Дело это хлопотное, умаешься таскаться по конторам и собирать справки. Когда отец умер я все на свете прокляла. Мне же пришлось этим заниматься. Маме было очень плохо, у Ильи бизнес… Алексей Михайлович – опытный и знающий юрист, все сделает быстро.

– Хорошо, но мне юрист не нужен, – пожала я плечами. – Я уже договорилась с адвокатом Ильи.

– Тебе может и не нужен, а нам с мамой без него не обойтись, – печально вздохнула Светлана. – Я от нее почти не отхожу. Она страшно переживает. Ну, ты сама все понимаешь.

– Да, ей сейчас очень тяжело, – согласилась я. – Так что от меня требуется? – перешла я к делу.

– Давайте мы присядем и разберем бумаги, – Алексей Михайлович направился в гостиную. – Не возражаете?

– Нет, – он прав, с бумагами надо разобраться и чем скорее, тем лучше. Возможно, это отвлечет меня от печальных мыслей. Лучшее лекарство от душевной боли – чем-нибудь заняться.

Мы расположились на диване, я пододвинула Алексею Михайловичу чайный столик, и он вывалил на него кипу бумаг – в папках, файлах, скрепленных скоросшивателем и просто отдельные листы. Он вида этого хаоса мне стало не по себе.

– Что это? – поежилась я.

– Здесь много чего. Поэтому и решили, что будем разбираться вместе. Это документы на дачу, – выдернул из вороха бумаг желтую папочку Алексей Михайлович. – Не оплачены счета за свет и воду.

Я на этой даче была от силы раз пять, если не меньше. Там командовала мама Ильи и мне было совершенно неинтересно выполнять ее указания по посадке, прополке и поливу роз и помидор. С какой стати мне оплачивать дачные счета? Дача расположена на берегу озера, даже стандартный участок в шесть соток там стоит недешево. Только вряд ли Элла Борисовна захочет ее продавать. Да я и не претендую на долю, мне это не надо.

Взяла в руки счет. Сумма смешная, не обеднею, если оплачу его.

– С этим понятно, – кивнула я, возвращая бумагу в папку.

– Тут неуплаченный налог на землю под коттедж, – протянул мне другую бумагу Алексей Михайлович.

Пробежала глазами бумагу – налог приличный, участок большой.

– Конечно, это вы будете оплачивать в равных долях, – заверил меня Алексей Михайлович. – Все по закону, все по-честному, по-людски. И совершенно прозрачно.

– Коттедж записан на мое имя, – насторожилась я.

– Мое упущение, простите, – смутился юрист, зарываясь в бумагах. – Да, все верно. Не заметил, бывает. Тогда тут все понятно, это только ваши проблемы.

– Это задолженность за газ за квартиру Эллы Борисовны. Сейчас ей не до того, как сами понимаете. Но это может оплатить и Светлана. Верно? – посмотрел на нее Алексей Михайлович.

– Разумеется, – Светлана забрала счет. – Без проблем. Все мамины задолженности я в состоянии погасить.

– Дача формально принадлежит Илье Германовичу, – протянул мне очередные документы Алексей Михайлович. – Вы будете предъявлять на нее права? Или оставите Элле Борисовне?

– Я пока не думала об этом. Мне сейчас не до того, – я не стала смотреть бумаги. – Все это подождет.

– Конечно, конечно, – закивал Алексей Михайлович. – Но Элле Борисовне было бы приятнее знать, что дача останется ей как память о рано ушедшем сыне.

Не нужна мне эта дача. Не стану я требовать от свекрови выплатить мне за нее долю.

– Я не буду претендовать на дачу, – я ничего на этой даче не делала, появлялась там редко. Конечно, Илья купил ее, когда мы уже были женаты, но что это меняет? Не хочу быть мелочной и жадной.

– Спасибо тебе, – Света прочувственно погладила меня по плечу. – Для мамы это очень важно.

– Подпишите тогда согласие, – Алексей Михайлович протянул мне очередной лист бумаги. – Это для председателя кооператива.

Прочитала документ. Да, все верно, это для председателя, чтобы все начисления по даче шли на имя свекрови.

– Это для бухгалтера дачного кооператива, – показал мне еще один лист Алексей Михайлович. – Для электрика, это по вывозу мусора, это…

– Как всего много, – удивилась я.

– Да, жуткий формализм. В кооперативе все как при СССР. Масса ненужных бумаг.

– Поэтому мы с мамой и попросили Алексея Михайловича помочь нам, – Светлана собрала бумаги по даче и разложила их передо мной веером. – Подпишешь?

– Да, – взяла я ручку, услужливо протянутую мне Алексеем Михайловичем.

Бумаг было много. Я подписала для председателя, для бухгалтера… Светлана подкладывала мне их, а читала и ставила подпись. Я поймала на себе внимательный и напряженный взгляд Светланы. Она же не думала, что я подмахну их не глядя?

– Ну вот и все, – Светлана собрала листы и передала юристу.

– Сейчас я позвоню председателю кооператива, – Алексей Михайлович набрал номер. – Хорошо, что все формальности завершены. Кирилл Анатольевич, все готово, можете все документы переделывать на Эллу Борисовну. Как только ей станет лучше, она оформит все в регпалате. Да, да, – кивал головой юрист. – Маргарита Витальевна, – повернулся он ко мне, – сейчас вам на мобильник придет СМС, будьте добры, продиктуйте мне четыре цифры, я передам их председателю кооператива для оформления документов, – обернулся он ко мне.

Я не поверила собственным ушам.

– Я похожа на дуру? – медленно поднялась я. – Забирайте ваши бумажки и топайте отсюда пока я полицию не взывала.

– Рита, ты чего? – всполошилась Светлана. – Что с тобой?

– Со мной все нормально, – я сгребла листки со стола и сунула их в руки Алексея Михайловича. Часть листов упала на пол. – Вон отсюда!

Звякнул мобильник, извещая о пришедшей СМС.

– Вон! – рявкнула я.

– Рита, что ты себе напридумывала? – верещала Светлана. – Все же нормально. Это чисто по дачному вопросу.

– Убирайтесь, – указала я на дверь.

– Зря вы так, – прошипел головастик. Он зло глянул на меня, потом метнул не менее злобный взгляд на Светлану и шмыгнул из зала.

За ним засеменила Светка.

– Ну и стерва же ты, – бросила она мне.

– Главное, что не дура, – парировала в ответ.

– Убила моего брата и думаешь, это тебе с рук сойдет? И не надейся, заплатишь за все! И не вздумай заявиться к нам на девять дней. Вообще не смей никогда больше приходить!

Гулко хлопнула входная дверь. Я подошла к ней, убедилась, что она заперта, задвинула щеколду. Что за мерзавца притащила в мой дом Светка? Что за аферу она затеяла?

На душе стало пакостно. У моих бывших родственников есть ключи и от квартиры, и от загородного дома. Мама Ильи всегда все держала под контролем, ненавязчиво, незаметно, но твердой рукой. Очевидно, Светлана успела пошарить в мое отсутствие в квартире и имела возможность снять копии со всех нужных ей документов. В том числе с моего паспорта.

Надо бы поменять замки, но пока не решен вопрос с наследством делать этого нельзя. Еще не хватало, чтобы меня обвинили в мошенничестве. Хватит и того, что подозревают в убийстве мужа.

Глава 11

Полтора часа потратила на то, чтобы связаться с председателем садового товарищества. Но, слава интернету, я с этим справилась. Разумеется, никто ему не звонил и вообще он не в курсе происходящего. Собственно, в этом я и не сомневалась.

Взяла на кухне резиновые перчатки, надела и собрала разбросанные по полу листы бумаги в файл. Не знаю, что за юриста нашла Светлана, но мне интересно, есть ли его отпечатки пальцев в базе данных полиции? Он больше похож на афериста, чем на юриста.

Позвонила следователю, кратко рассказала о случившемся и попросила встречи. Гусев с интересом выслушал мой рассказ, посоветовал не общаться со Светкой и пригласил зайти в полицию – ему все равно надо побеседовать со мной и уточнить кое-какие моменты.

Нашла брачный договор, прочитала внимательно и убедилась – при разводе мне досталась бы только половина квартиры, которую мы планировали на тот момент покупать. Часть денег на нее дали мои родители, это был их свадебный подарок. Все остальное, что будет нажито при совместном проживании отойдет Илье. Очевидно, подразумевалось, он будет главой семьи. Ага, добытчик и кормилец! А ведь и я тоже много работала, да еще обслуживала мужа, готовила, убирала. Все деньги, доставшиеся мне после гибели родителей я вложила в строительство нашего загородного дома.

Когда я подписывала этот дурацкий брачный договор я даже толком не читала его, я была ослеплена любовью, верила Илье как себе. Возможно, этот договор можно было бы оспорить в суде. Но сам факт того, что Илья позаботился о своем отступлении накануне свадьбы уже говорил о многом.

Я вдруг поняла, что события, закрутившиеся вокруг меня, отвлекли от мрачных мыслей. Может, мне не стоит сходить с ума и так скорбеть? Илья изменил мне, он собирался обобрать меня. Так чего же мне убиваться? Да, я любила его. Но будь он жив, он бы ушел от меня, да еще и прихватил то, что положено мне по праву.

Мне не нужны его деньги и недвижимость. Но поступать так с женой, с которой прожил тринадцать лет как минимум подло. Какое решение принял бы Илья, узнав, что я жду ребенка? Алина тоже ждала ребенка. Кого он предпочел бы – жену или любовницу? И ответ я знала – оскорбительный для меня и горький. Алина была привлекательной, яркой, и она была моложе. Выбор Ильи был очевиден.

Зазвонил мобильник, это была Светлана. Я не ответила. Через полчаса позвонила свекровь. Я не отреагировала. Сначала поговорю со следователем. А уж потом если захочу, перезвоню им.

Только что Светлана пыталась подставить меня. Что бы она не задумала, однозначно, мне бы на пользу это не пошло.

Визит в полицию всегда напрягает. Особенно если ты подозреваешься в убийстве собственного мужа. Неприятный холодок пробегал по спине и замирал на затылке. Я ни в чем невиновата, и доказывать это не обязана. Но все равно как-то неуютно и неспокойно на душе. Да еще эта отвратительная выходка Светланы. За что она меня ненавидит? Что я сделала не так, чем обидела?

В кабинет следователя меня провожал дежурный. Шла по длинному гулкому коридору как под конвоем. Впереди белым прямоугольником светилось окно, все двери одинаковые, золотистые таблички поблескивали в полумраке.

На узкой скамье сидело двое молодых парней, очевидно ожидая, когда их пригласят. И больше ни души. Линолеум, изображающий паркет елочкой не мог погасить звук шагов. Они мерно отдавались в пустом коридоре, напоминали звук метронома – тревожный и печальный.

– Сюда, – распахнул передо мной дверь дежурный. – Маргарита Шустова, – объявил он следователю как мажордом объявлял о визите просителя какому-нибудь императору или влиятельному аристократу.

– Проходите, присаживайтесь, – коротко кивнул Гусев на жесткий стул перед своим столом.

– Добрый день, – не слишком уверенно поздоровалась я.

– Добрый, – снова коротко кивнул следователь. – Рассказывайте, что случилось, а потом мы поговорим о вашем покойном супруге. Не надо нервничать, – усмехнулся следователь. Видимо, у меня был испуганный вид. – Это будут стандартные вопросы, никто вас пока ни в чем не обвиняет.

«Пока» стало для меня ключевым словом.

– А можно сначала вы зададите свои вопросы? – попросила я. Теперь аферист волновал меня меньше, чем то, какие выводы мог сделать следователь после беседы со мной.

– Как пожелаете, – пожал он плечами.

Формальные вопросы напрягали меня не меньше, чем вопросы о моих отношениях с Ильей. Вроде ничего особенного следователь не спрашивал – сколько мы прожили вместе, догадывалась ли я об изменах мужа, рассказывал ли он мне о проблемах на работе, что за друзья были у Ильи, нервничал ли он в последнее время?

Вряд ли Гусев поверит, что я ничего не знала о любовнице Ильи – это же надо быть какой дурой, чтобы даже не подозревать о том, что муж ходит налево? Серьезно мы никогда не ссорились, так, по мелочам. Это бывает в каждой семье. Я не замечала, что Илья изменился в последнее время.

Мои отношения со свекровью и Светланой всегда были натянутыми, но мы ни разу не ругались – сохраняли нейтралитет и общались нечасто. Свекровь делала замечания по поводу того, как я веду хозяйство, как выгляжу. Я либо соглашалась и обещала принять к сведению, либо, когда придирки были абсурдными, пропускала их мимо ушей и не реагировала. Если тебя провоцируют на скандал, лучше уйти и не отвечать на выпады оппонента, тем более если это мать мужа.

И хотя алиби на момент убийства Ильи у меня было, это не облегчало моего положения – курок спустил наемник. Следователю предстояло выяснить, кто заказчик. И пока самая веская причина убить Илью была у меня – при разводе я бы осталась ни с чем.

– Вы знали, что ваш муж выкупил акции завода?

– Нет, он не посвящал меня в свои дела, о работе не рассказывал. Говорил – мне будет скучно. Я не настаивала.

– Акции на очень большую сумму, – следователь озвучил цифру, и я невольно ахнула.

– Видимо, это ошибка. У нас нет таких денег в наличии или на счетах. Конечно, Илья как директор завода получал очень прилично, но накопить столько не смог бы. И он сказал бы мне. Наверное… – теперь я уже ни в чем не была уверенна.

– Мы выяснили – он обращался в банки, узнавал о возможности взять кредит. Его не устроили сроки оформления. Деньги требовались немедленно, акции мог приобрести другой инвестор.

– Ему не под что брать такие деньги, – пожала я плечами. – У нас есть недвижимость, но она столько не стоит. Если только все продать, – задумалась я. – Да и то вряд ли набралась бы нужная сумма.