Судьба плетется нитями любви
© Лео Любавич, 2025
ISBN 978-5-0068-6438-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
I
Колеса кареты, казалось, перемалывали не только камни мостовой, но и саму её душу. Бесконечная дорога до Айзенберга вытянулась в серую ленту, поглощая последние крохи надежды и оставляя лишь горький привкус одиночества. А впереди, словно зловещее предзнаменование, вырисовывались острые шпили замка, чернеющие на фоне свинцового неба.
Пыль, поднятая колесами, оседала тонким слоем на потертом платье Элизы, словно символизируя тяжесть ее пути. Каждый скрип рессор отдавался тупой болью в висках, а монотонный стук копыт гипнотизировал, унося ее мысли в прошлое, к счастливому детству, которое оборвалось так внезапно. Она помнила запах свежескошенной травы на лугу возле их небольшого дома, теплые руки матери, убаюкивающие ее перед сном, и звонкий смех отца, возвращавшегося с рыбалки. Теперь же остались только воспоминания, хрупкие и драгоценные, словно осколки разбитого зеркала.
Смерть родителей перевернула ее жизнь с ног на голову. Из беззаботной девочки она превратилась в серьезную молодую женщину, вынужденную самостоятельно прокладывать свой путь в этом жестоком мире. Скромное наследство быстро иссякло, и Элиза была вынуждена искать работу. Место гувернантки в семье барона фон Келлера, близкого советника герцога Айзенберга, казалось ей настоящим спасением. Она мечтала о спокойной жизни, возможности читать книги, обучать детей и забыть о горе, которое поселилось в ее сердце. Но чем ближе она подъезжала к замку, тем больше ее одолевало неясное предчувствие, что Айзенберг хранит в себе какие-то мрачные тайны.
Замок, впервые представший ее взору, поражал своим величием. Мощные стены, уходящие ввысь, башни, словно гигантские пальцы, указующие в небо, и бесчисленные окна, отражающие заходящее солнце словно тысячи огненных глаз. Но в этой красоте было что-то холодное, отталкивающее. Тяжелые железные ворота, словно пасть чудовища, готовая поглотить любого, кто осмелится войти, а высокие стены, окружающие замок, казались не защитой, а тюремными решетками. Элиза невольно поежилась, чувствуя, как ледяная рука страха сжимает ее сердце. Она еще не знала, что ее ожидает в этом мрачном месте, но уже понимала, что спокойная жизнь, о которой она мечтала, осталась где-то далеко позади.
Карета остановилась у широкого крыльца, и кучер, спрыгнув с козел, поспешил открыть дверцу. Элиза, опустив ноги на землю, с трудом подавила дрожь, пробежавшую по ее телу. Она сделала глубокий вдох, пытаясь собраться с духом, и медленно поднялась по ступеням, ее легкий багаж нес за ней слуга. Под тяжелым взглядом двух стражников, застывших по бокам от входа словно изваяния, она чувствовала себя маленькой и беззащитной.
Тяжелые дубовые двери замка распахнулись с протяжным скрипом, словно нехотя впуская Элизу в свои мрачные владения. В воздухе витал запах сырости и пыли, смешанный с едва уловимым ароматом ладана, словно кто-то пытался заглушить им запах застоявшегося страха. Именно страх, холодный и липкий, был первым, что почувствовала Элиза, переступив порог Айзенберга.
В просторном, скудно обставленном холле ее встретил барон фон Келлер, высокий, худощавый мужчина с резкими чертами лица и пронзительным взглядом. Он поклонился с холодной вежливостью, но в его глазах не было ни тени радушия.
– Добро пожаловать в Айзенберг, фройляйн Шмидт, – произнес он сухим, безжизненным голосом. – Надеюсь, дорога не была слишком утомительной.
Элиза почувствовала, что его слова звучат скорее как констатация факта, чем как приветствие.
Рядом с бароном стояла его жена, баронесса фон Келлер, женщина поразительной красоты, но с таким же холодным и надменным выражением лица, как и у ее мужа. Она едва кивнула Элизе в знак приветствия, ее тонкие губы изогнулись в еле заметной усмешке.
– Надеюсь, вы сможете справиться с нашими детьми, фройляйн Шмидт, – произнесла она ледяным тоном. – Они бывают… сложны в обращении. В ее голосе звучал явно скрытый намек, который Элиза не смогла расшифровать, но от которого у нее по спине пробежали мурашки.
В этот момент из соседней комнаты выбежали двое детей. Мальчик, лет восьми, с вихром светлых волос и озорными глазами, тут же начал бегать вокруг Элизы, громко смеясь и размахивая деревянным мечом.
– Я Фридрих! – закричал он, подпрыгивая от нетерпения.
– А ты наша новая гувернантка?
Девочка, лет шести, с большими голубыми глазами и длинными золотистыми волосами, стояла немного поодаль, робко прячась за спиной матери.
– Это Гретхен, – представила ее баронесса, не тронувшись с места. – Она очень застенчива.
Элиза улыбнулась детям, пытаясь преодолеть неловкость. Она чувствовала на себе пристальный взгляд баронессы, словно та оценивала каждое ее движение, каждое слово. В этой атмосфере холода и настороженности Элиза понимала, что ее новая жизнь в Айзенберге будет совсем не такой, как она себе представляла.
*****
В мрачных коридорах Айзенберга поселился не только холод камня, но и дух давних тайн, шептавших их из каждой тени. Стены, словно безмолвные свидетели прошлого, хранили в себе отголоски забытых трагедий, а портреты предков, глядящих с потемневших холстов, казались живыми, внимательно наблюдающими за каждым ее шагом. Элиза, следуя за детьми, чувствовала, как ледяные пальцы страха сжимают ее сердце.
Фридрих, неугомонный и любопытный, словно лучик солнца в этом мрачном царстве, бежал вперед, рассказывая Элизе истории о замке, большинство из которых, скорее всего, были плодом его богатого воображения. Он тыкал пальцем в портреты, называя имена давно умерших герцогов и герцогинь, пересказывал легенды о призраках, бродящих по ночам по коридорам, и шепотом рассказывал о тайных ходах, скрытых за толстыми стенами. Гретхен же, напротив, молчала, крепко держа Элизу за руку и прижимаясь к ней всем телом. Ее большие голубые глаза были широко раскрыты от страха, а маленькое тело дрожало. Элиза чувствовала, как маленькие пальчики девочки впиваются в ее руку, словно ища защиты.
Комната детей находилась в одном из башенных флигелей и выглядела удивительно уютно на фоне холодной помпезности остального замка. Здесь было светло и тепло, а стены были украшены яркими рисунками и вышивками. Элиза помогла детям раздеться и уложила их в кровати. Фридрих, утомленный беготней, тут же уснул, а Гретхен, прежде чем закрыть глаза, робко попросила Элизу обещать, что та завтра не уедет. Элиза, глядя в ее испуганные глаза, не смогла отказать.
Выйдя из детской, Элиза решила подышать свежим воздухом. Она спустилась по широкой лестнице и вышла в замковый сад. Вечер опускался на Айзенберг, окутывая его мягкой сиреневой дымкой. Воздух был наполнен ароматом цветов и свежескошенной травы. Элиза глубоко вдохнула, наслаждаясь тишиной и покоем, которые царили здесь, в дали от холодных замковых стен. Она прошла по извилистым дорожкам, любуясь искусно подстриженными кустами и фонтанами, струи которых блестели в последних лучах заходящего солнца. Но даже здесь, в саду, она не могла полностью избавиться от чувства тревоги, которое не покидало ее с самого прибытия в Айзенберг. Словно сам воздух был пропитан тайной, а тени деревьев скрывали в себе что-то зловещее.
Элиза остановилась у старинного фонтана, в центре которого стояла мраморная статуя девушки, держащей в руках кувшин. Вода, льющаяся из кувшина, казалась невероятно чистой и прозрачной. Элиза протянула руку и дотронулась до холодного мрамора. В этот момент она услышала за спиной легкий шорох. Она резко обернулась, но никого не увидела. Только тени деревьев, словно призраки, колыхались на ветру. Сердце Элизы забилось чаще.
Запах роз, густой и сладкий, словно обещание запретного плода, манил Элизу в глубину замкового сада. Лабиринт из живых изгородей, подстриженных с идеальной точностью, скрывал от посторонних глаз уединенные уголки, где можно было найти утешение от холода и напряжения, царивших в Айзенберге. Именно там, среди благоухающих цветов, произошла встреча, предназначенная перевернуть всю ее жизнь.
Блуждая по извилистым тропинкам, Элиза невольно забрела в самую отдаленную часть сада. Здесь, в тени вековых деревьев, стояла старинная мраморная скамейка, словно приглашая присесть и отдохнуть. Элиза опустилась на нее, закрыла глаза и сделала глубокий вдох, наслаждаясь ароматом роз.
Внезапно она услышала тихий шорох гравия. Открыв глаза, Элиза увидела мужчину, стоящего неподалеку. Высокий, статный, с широкими плечами и гордо посаженной головой, он казался сошедшим со страниц рыцарского романа. Его темные волосы, слегка вьющиеся на висках, блестели в лучах заходящего солнца, а пронзительный взгляд темно-синих глаз словно проникал ей прямо в душу.
Элиза замерла, не в силах оторвать от него взгляд. Мужчина слегка улыбнулся, и его лицо, до этого казавшееся суровым, преобразилось.
– Прошу прощения, если я вас напугал, – произнес он мягким, бархатистым голосом. – Я не хотел вам мешать.
– Ничего страшного, – пробормотала Элиза, чувствуя, как ее щеки покрываются румянцем.
– Вы наверное новая гувернантка Фридриха и Гретхен? – спросил он, делая шаг ближе.
– Да, – ответила Элиза, с трудом преодолевая смущение.
– Меня зовут Рудольф, – представился он, слегка поклонившись. – Рудольф фон Айзенберг.
В этот момент Элиза поняла, кто перед ней стоит. Принц Рудольф, наследник герцогского престола. Ее сердце забилось чаще.
Они обменялись еще несколькими формальными фразами, но в воздухе висело необъяснимое напряжение. Взгляды их встретились, и Элиза чувствовала, как между ними проскакивает искра, невидимая, но ощутимая. Она знала, что эта встреча не случайна, что она предназначена изменить всё. В глубине души она уже догадывалась, что Айзенберг приготовил для нее гораздо больше испытаний и сюрпризов, чем она могла себе представить.
*****
Стены Айзенберга, казалось, дышали тайнами, каждый камень шептал о давно забытых событиях, а тени в длинных коридорах плясали свой зловещий танец. Элиза, ступая по скрипучим половицам, чувствовала, как невидимые нити интриг оплетают её, затягивая в вихрь загадок и опасностей. И чем глубже она погружалась в жизнь замка, тем сильнее становилось предчувствие, что её прибытие в Айзенберг – не случайность.
Дни в замке текли медленно и однообразно. Элиза старательно выполняла свои обязанности гувернантки, обучая Фридриха чтению и письму, а Гретхен – рисованию и музыке. Дети, несмотря на первоначальную настороженность, постепенно привязались к ней. Фридрих, хоть и оставался непоседой, с удовольствием слушал её рассказы о далеких странах и героических подвигах, а застенчивая Гретхен расцветала под её внимательным взглядом, начиная проявлять свой живой ум и талант к музыке.
Однако за внешним спокойствием замковой жизни скрывалась глубокая тревога. Элиза все чаще ловила на себе исподтишка брошенные взгляды слуг, слышала обрывки шепотков за спиной и чувствовала напряженную атмосферу, царившую в воздухе. Ей казалось, что все в этом замке что-то скрывают, словно играют в какую-то непонятную и опасную игру, правила которой ей неизвестны.
Однажды, прогуливаясь по замковому парку, Элиза случайно разговорилась с молодой служанкой по имени Анна. Девушка была робкой и запуганной, но в ее глазах Элиза увидела искру сочувствия. Анна рассказала ей о странных событиях, происходивших в замке в последнее время: о таинственных исчезновениях слуг, о ночных звуках в коридорах и о «проклятии Айзенберга», которое, по слухам, висело над герцогской семьей.
– Здесь не все так просто, фройляйн Шмидт, – прошептала Анна, оглядываясь по сторонам.
– В этих стенах хранится много тайн. Тайн, которые лучше не пытаться разгадать. Её слова прозвучали как предупреждение, и Элиза почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Она понимала, что Анна знает больше, чем говорит, но девушка наотрез отказалась продолжать разговор, испуганно оглядываясь по сторонам.
Этот разговор ещё больше усилил любопытство Элизы и её желание раскрыть тайны Айзенберга. Она чувствовала, что постепенно втягивается в опасную игру, ставки в которой очень высоки. Но она ещё не знала, насколько глубоко запрятаны эти тайны и какую цену ей придется заплатить за их раскрытие.
Прошло несколько дней с момента ее прибытия. Дни тянулись медленно, наполненные уроками с детьми и холодным равнодушием баронессы. Элиза старалась не думать о странной атмосфере, царившей в замке, и сосредоточиться на своей работе, но предчувствие беды не покидало ее.
В тот вечер, уложив детей спать, Элиза спустилась в нижний холл, надеясь найти немного покоя в тишине и полумраке. Она присела на мягкий диван у камина, где тлели угли, отбрасывая причудливые тени на стены, и открыла книгу. Но сосредоточиться на чтении ей не удалось. Из соседней комнаты доносились обрывки разговора. Дверь была приоткрыта, и Элиза невольно услышала голос баронессы. Она говорила по телефону, ее голос звучал резко и возбужденно.
– …Да, я уверена, что это она… Шмидт… Нужно что-то предпринять… Я не допущу…
Элиза замерла, ее сердце забилось чаще. Почему баронесса говорит о ней с такой ненавистью? Что она может знать?
Внезапно в холле появился Рудольф. Он выглядел расстроенным и усталым. Увидев Элизу, он на мгновение замялся, а потом тихо произнес:
– Простите, я не знал, что вы здесь.
Элиза поспешно встала, чувствуя себя неловко. Она хотела извиниться и уйти, но в этот момент из кабинета герцога донесся гневный голос.
– Рудольф! Немедленно вернись!
Рудольф вздрогнул и посмотрел на Элизу с мольбой в глазах.
– Пожалуйста, останьтесь, – - прошептал он. – Мне… мне нужна ваша поддержка.
Элиза не понимала, что происходит, но не смогла отказать. Они приблизились к двери кабинета, и обрывки разговора стали более разборчивыми.
– …Ты позоришь нашу семью!… Твой долг перед Айзенбергом… Этот брак… Это необходимо… – Голос герцога дрожал от гнева.
Рудольф стоял, опустив голову, его плечи поникли.
Элиза слушала, затаив дыхание. Она понимала, что стала невольным свидетелем какой-то семейной драмы. Жизнь при дворе, казалось, была соткана из интриг и лжи. А Рудольф, наследный принц, был заложником своего положения. В его глазах, когда он наконец вышел из кабинета, Элиза увидела не только грусть, но и отчаяние. И в этот момент она поняла, что ее судьба неразрывно связана с судьбой этого человека и с тайнами Айзенберга.
*****
Замок Айзенберг, обычно погруженный в полумрак и тишину, в этот день гудел, как потревоженный улей. Воздух трещал от приказов и перешептываний, а по коридорам носились слуги, словно испуганные мыши, преследуемые невидимым котом. Причина всеобщего волнения была весьма значительна: герцогиня Иоганна, жена правящего герцога, возвращалась из длительного путешествия по Италии. И это возвращение обещало быть триумфальным.
Элиза, наблюдавшая за суетой из окна детской, невольно улыбнулась. За несколько дней, проведенных в Айзенберге, она успела привыкнуть к мрачной атмосфере замка и постоянному напряжению, царившему в воздухе. Но сегодня все было иначе. Даже суровые лица стражников словно смягчились, а в глазах служанок появился блеск любопытства и предвкушения.
Наконец, раздался громкий стук копыт и скрип колес по гравию. Все слуги мгновенно замерли, словно кадры в застывшем фильме. Через несколько секунд в холле появилась она – герцогиня Иоганна. Элиза невольно затаила дыхание. Герцогиня была ослепительна.
Несмотря на то, что ей было уже ближе к тридцати, она выглядела гораздо моложе. Ее лицо, с тонкими, изящными чертами, обрамляли темные, словно вороное крыло, волосы, собранные в высокую прическу. Большие, ярко-синие глаза сверкали озорством и какой-то скрытой печалью одновременно. На ней было элегантное платье из темно-синего бархата, подчеркивающее ее стройную фигуру, а на шее сверкало бриллиантовое колье, переливающееся всеми цветами радуги.
Герцогиня вошла в замок быстрой, энергичной походкой, словно вихрь, оставляя после себя шлейф дорогих духов. Она громко смеялась, обмениваясь шутками со своей фрейлиной, и раздавала приказания слугам, которые тут же бросались их выполнять. Баронесса фон Келлер, до этого момента холодная и неприступная, расцвела при виде подруги. Она бросилась к герцогине, и женщины обнялись, словно не виделись целую вечность. Их звонкий смех заполнил весь холл, разгоняя мрак и тишину, которые так долго царили в Айзенберге.
Элиза наблюдала за этой сценой, чувствуя смесь восхищения и зависти. Она никогда не видела такой живой, искрящейся энергией женщины, как герцогиня Иоганна. И в тот момент Элиза поймала себя на мысли, что ей очень хотелось бы узнать эту женщину поближе, разгадать секрет ее обаяния и понять, что скрывается за ее ослепительной улыбкой. В конце концов, Айзенберг, казалось, начал приоткрывать свои тайны, и Элиза была готова их принять.
*****
Хрустальные люстры, словно гигантские ледяные цветы, изливали холодный свет на столовое серебро и фарфоровые тарелки. За длинным столом, уставленным изысканными блюдами, царила тяжелая тишина, нарушаемая лишь скрипом стульев и звяканьем вилок и приборов. Элиза, сидя в самом конце стола, рядом с детьми, чувствовала себя словно на каторге, каждой клеткой ощущая напряжение, висевшее в воздухе.
Ужин протекал в мучительной медлительности. Барон фон Келлер почти не разговаривал, лишь изредка бросал косые взгляды на Элизу, словно пытаясь прочитать ее мысли. Герцогиня же, напротив, была необычайно говорлива, засыпая гостей бесконечными историями о придворной жизни, полными сплетен и интриг. Но ее слова, казалось, пролетали мимо Элизы, не достигая ее сознания. Все ее внимание было приковано к принцу Рудольфу, сидевшему напротив нее.
Их взгляды встретились на мгновение, и Элиза почувствовала, как по ее телу пробежала волна жара. В глазах Рудольфа она увидела не только влечение, которое почувствовала при первой встрече, но и глубокую грусть, и что-то еще, что-то похожее на немую мольбу о помощи. Этот взгляд пронзил ее насквозь, заставив сердце биться чаще.
Внезапно резкий голос баронессы отвлёк Элизу от размышлений, словно удар кнута.
– Фройляйн Шмидт, я заметила, что Фридрих до сих пор не знает алфавита, – произнесла она с ледяной усмешкой.
– Не думаю, что это свидетельствует о вашей компетентности как гувернантки. Слова баронессы, словно камни, посыпались на Элизу, вызывая жгучий стыд и обиду. Она открыла рот, чтобы возразить, но не смогла вымолвить ни слова.
В этот момент Рудольф неожиданно встал из-за стола.
– Фрау Келлер, я уверен, что фройляйн Шмидт прекрасно справляется со своими обязанностями, – произнес он твердым голосом, глядя прямо на баронессу. – Фридрих просто очень активный ребенок, и ему нужно время, чтобы адаптироваться к учебе. Его слова прозвучали как вызов, вызов не только баронессе, но и его собственному отцу, лицо которого в ту же секунду покрылось багровыми пятнами.
После этого инцидента ужин быстро закончился для Элизы. Прячась от взглядов присутствующих, она поспешила уйти в свою комнату. Оставшись одна, она бросилась на кровать, зарывшись лицом в подушки. В ее душе бушевала настоящая буря. Она понимала, что оказалась втянута в сложные интриги герцогского двора, и что ее присутствие здесь не случайно. Но какую роль во всей этой истории играет принц Рудольф? И почему он встал на ее защиту?
Страх и смятение боролись в ней с растущим любопытством и необъяснимым желанием докопаться до истины. Несмотря на опасность, Элиза чувствовала, что не может просто так уехать из Айзенберга. Она должна раскрыть тайны этого мрачного замка, и она должна понять, что связывает ее с принцем Рудольфом. В эту ночь Элиза приняла решение, которое изменило всю ее жизнь. Она останется. Она будет бороться. Она чувствовала, что ее настоящая жизнь только начинается.
II
Дни в Айзенберге потекли тягучей, вязкой рекой, каждый час принося новую каплю тревоги в и без того напряженную атмосферу. Стены замка, казалось, впитывали все звуки, каждый шорох, каждый вздох, превращая их в призрачный шепот, от которого волосы вставали дыбом. А за окнами вечно серые небеса нависали над Айзенбергом, словно предвещая неизбежную бурю.
Элиза изо всех сил старалась привыкнуть к новой жизни. Дни ее были расписаны по минутам: утренние занятия с детьми, прогулки в замковом саду, чтение сказок перед сном. С детьми Элиза чувствовала себя спокойнее, их невинность и искренность словно защищали ее от мрачной атмосферы замка.
Но стоило ей остаться одной, как тревога возвращалась. Прислуга вела себя странно: они перешептывались за ее спиной, исчезали, как только она появлялась в комнате, и отводили взгляд, когда она пыталась заговорить с ними. Элиза чувствовала, что от нее что-то скрывают, что в замке происходит нечто таинственное и зловещее.
Замковый сад, казалось, был единственным местом, где Элиза могла найти хоть какое-то успокоение. Старые, могучие деревья, словно стражи, охраняли ее покой, а пение птиц заглушало шепот замковых стен. Но даже здесь ее не покидало чувство, что за ней наблюдают.
Однажды, прогуливаясь по аллеям сада, Элиза случайно услышала обрывок разговора двух горничных, спрятавшихся за густыми кустами роз.
– …Герцогиня… снова ночью… кричала…, – прошептала одна из них.
– …говорят, она видит призраков…
– …А помнишь Марту? Ту, что пропала месяц назад? …говорят… она слишком много знала…
Элиза замерла, боясь шелохнуться. Сердце ее забилось чаще. Что происходило в этом замке? Какие тайны он скрывал?
Вечером того же дня, во время ужина, атмосфера за столом была напряженной до предела. Барон и баронесса почти не разговаривали, ограничиваясь лишь короткими, отрывистыми фразами. Элиза заметила, какими напряженными взглядами они обменивались, и ей удалось услышать фрагмент их тихого разговора:
– …нужно молчать… иначе все пропало… Эти слова словно удар тока пронзили Элизу. Она поняла, что оказалась в самом центре какой-то опасной игры, правила которой ей еще только предстояло узнать.
*****
Крик, пронзительный и полный ужаса, разорвал гнетущую тишину замка Айзенберг. Эхо разнесло его по длинным коридорам, отражаясь от холодных каменных стен и замирая где-то в темных закоулках, словно предвестник надвигающейся беды. В тот же миг Элиза поняла – что-то случилось, что-то страшное.
Она выронила книгу, которую читала маленькой Гретхен перед сном, и вскочила на ноги, сердце бешено колотилось в груди. Крик повторился, на этот раз ближе, и Элиза, не раздумывая, бросилась к двери. В коридоре уже столпились слуги, их лица были бледны, глаза расширены от ужаса.
– Что случилось? – спросила Элиза, хватая за руку пробегавшую мимо горничную.
– Мария… Мария пропала! – пролепетала девушка, задыхаясь от страха.
Мария, молодая служанка, работавшая в замке всего несколько месяцев, была любимицей всех. Веселая, добродушная, она всегда готова была помочь, ее звонкий смех разносился по замку, словно луч солнца в этом мрачном месте. И вот теперь она исчезла. Бесследно.
Элиза присоединилась к поискам. Замок, казавшийся таким величественным днем, ночью превращался в лабиринт темных коридоров и заброшенных комнат. Каждый шорох, каждый скрип половицы заставлял ее вздрагивать. Слуги шептались, пересказывая друг другу страшные истории о призраках, которые, по легенде, бродили по ночам по Айзенбергу. Но Элиза не верила в призраков. Она чувствовала, что исчезновение Марии связано с чем-то более реальным, с чем-то зловещим, что скрывалось за толстыми стенами замка.
В одной из комнат Элиза обнаружила вышивку, которую Мария не успела закончить. На ней были изображены яркие красные маки, словно капли крови на белоснежном полотне. Рядом лежала небольшая шкатулка. Элиза осторожно открыла ее. Внутри лежал сложенный лист бумаги. Это было письмо. Письмо к Марии. С дрожащими руками Элиза развернула его и начала читать. Слова, написанные неровным, торопливым почерком, словно обжигали ее глаза.
«Я знаю твою тайну. Если ты не хочешь, чтобы о ней узнали все, встреться со мной сегодня ночью у старой часовни». Подпись отсутствовала.
Элиза почувствовала, как ее бросает в дрожь. Она понимала, что держит в руках ключ к разгадке исчезновения Марии. Но кто написал это письмо? И какую тайну скрывала бедная девушка? В голове Элизы вихрем проносились вопросы, а сердце сжималось от предчувствия неминуемой беды. Она знала, что должна раскрыть эту тайну, чтобы помочь Марии, даже если это будет стоить ей собственной жизни.
Тайна, скрытая на страницах письма, жгла Элизе руки, словно раскаленный уголь. Каждый шорох в замке Айзенберг отдавался в её груди тревожным стуком, превращая тишину в мучительное ожидание. Она знала – молчание может стать смертельной ловушкой, а правда, как загнанный зверь, искала выход.
Письмо, случайно обнаруженное в шкатулке Марии, скрывало пугающую правду.
Барон и баронесса фон Келлер, холодные и недоступные, вызывали у Элизы лишь страх и недоверие. Герцог и герцогиня, окруженные аурой власти и интриг, казались ей еще более опасными. Оставался только один человек, к которому она могла обратиться за помощью, – принц Рудольф.
С момента их первой встречи Элиза чувствовала к нему необъяснимое влечение. В его глазах она видела не только благородство и силу, но и скрытую боль, понимание того, что значит быть пленником обстоятельств. Именно Рудольф, казалось ей, мог стать её союзником в этой опасной игре.
С сердцем, колотящимся в груди, Элиза отправилась на поиски принца. Она блуждала по бесконечным коридорам замка, словно заблудившийся путник в темном лесу. Каждый шорох, каждый скрип двери заставлял ее вздрагивать, ожидая, что вот-вот из тени появится кто-то, кто отнимет у неё письмо и навсегда заставит молчать.
Наконец, она нашла Рудольфа в библиотеке. Он стоял у окна, задумчиво глядя на уходящее солнце, его высокая фигура отбрасывала длинную тень на пол. Элиза нерешительно подошла к нему, сжимая письмо в руке так крепко, что костяшки ее пальцев побелели.
– Ваша Светлость, – произнесла она дрожащим голосом, – Мне нужно с вами поговорить. У меня есть… нечто важное.
Рудольф медленно повернулся к ней, его брови слегка приподнялись в немом вопросе. Элиза протянула ему письмо, её рука дрожала так сильно, что листок почти выпал из ее пальцев. В этот момент она почувствовала, что жизнь Марии, как и судьба всего герцогства Айзенберг, теперь в руках принца.
Сердце Элизы замерло, словно птичка, попавшая в силки. Предложение Рудольфа прозвучало словно гром среди ясного неба, разрывая на части ее тщательно выстроенное самообладание. Идти к часовне? Ночью? С ним?
Ее разум пронзила острая молния страха. Старая, заброшенная часовня на окраине парка славилась своими мрачными легендами. Говорили, что там бродит призрак белой монахини, а ночами слышатся странные звуки, от которых кровь стынет в жилах. Даже днем немногие осмеливались приближаться к этому зловещему месту, а ночью… ночью часовня превращалась в обитель тьмы и тайны.
Но в то же время предложение Рудольфа было словно глоток свежего воздуха в душной атмосфере замковых интриг. Возможность провести время с ним, услышать его голос, почувствовать его присутствие рядом – все это казалось ей сейчас важнее собственного страха.
– Конечно, Ваша Светлость, – прошептала она, с трудом скрывая дрожь в голосе. – Я… я не боюсь.
Рудольф улыбнулся, и его улыбка, словно луч солнца, проникла сквозь мрак, окружавший Элизу.
– Я знаю, что вы храбрая девушка, фройляйн Шмидт, – сказал он мягко. В его голосе звучала искренняя забота, и Элиза почувствовала, как ее страх немного отступает.
Они вышли из замка и направились в сторону парка. Ночной воздух был прохладен и свеж, наполненный ароматом ночных цветов. Полная луна освещала их путь, отбрасывая длинные, причудливые тени на землю. Тишину нарушал лишь стрекот сверчков и шелест листвы под ногами.
Элиза шла рядом с Рудольфом, стараясь не думать о том, куда они направляются. Ее сердце билось так сильно, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Она украдкой посматривала на Рудольфа, любуясь его профилем, освещенным лунным светом. В этот момент она была готова пойти за ним куда угодно, даже на край света.
Чем ближе они подходили к часовне, тем гуще становилась тьма. Деревья словно смыкались над их головами, скрывая лунный свет. Воздух стал тяжелым и холодным, а тишину нарушали лишь странные шорохи и скрипы, доносившиеся из чащи. Страх вновь охватил Элизу, но теперь он был смешан с нетерпением и волнением. Она знала, что эта ночь изменит все.
Прохладный воздух пронизывал насквозь, заставляя Элизу плотнее кутаться в легкую шаль. Под ногами тихо шелестели опавшие листья, словно перешептываясь о тайнах, скрытых в глубине замкового парка. А между ней и принцем Рудольфом висела неловкая тишина, которую нарушал лишь ритмичный стук их сердец.
– Как вы думаете, Ваша Светлость, какую тайну может скрывать Мария? – наконец нарушила молчание Элиза, ее голос дрожал от смущения.
– Просто Рудольф. В неформальной обстановке можно так, фройляйн Шмидт. Тайны есть у всех, – ответил принц, его взгляд скользнул по лицу Элизы, задержавшись на мгновение на ее губах.
– Можно просто Элиза, – поправила она, чувствуя, как щеки покрываются румянцем. – И даже у вас?
Рудольф усмехнулся.
– У меня их даже больше, чем у всех. Элизе захотелось спросить, какая самая сокровенная, но она постеснялась.
– А какую тайну скрываете вы, Элиза? – Рудольф, казалось, не испытывал никакого смущения, задавая такие личные вопросы.
– У меня их нет, – сказала Элиза, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно. – Я простая скромная сирота и ничего не скрываю.
– О какой же вашей тайне шепчутся барон и баронесса? – настаивал Рудольф.
– Ума не приложу, – призналась Элиза, чувствуя раздражение. – Вы тоже слышали их перешептывания? Признаться, я очень удивилась, узнав, что у меня есть тайна. Интересно узнать, что они имеют в виду.
Рудольф молчал, и пауза затянулась, становясь все более неловкой. Они продолжали идти по аллее, ведущей к небольшой часовне, скрытой среди деревьев.
– Мария поддалась соблазну и вступила в интимную связь с бароном, – неожиданно выпалил он. Для Элизы эта новость была настоящим шоком. Она остановилась, не в силах сдержать возглас удивления.
Они дошли до часовни, обошли ее кругом, заглянули внутрь. Марии нигде не было. Выходя из часовни, Элиза запнулась о порог. Рудольф мгновенно подхватил ее, предотвращая падение. Их пальцы соприкоснулись, и по телу Элизы пробежала дрожь. Мгновение показалось вечностью. Их взгляды встретились, и в глазах Рудольфа Элиза увидела не только сочувствие, но и что-то большее, что-то, что заставило ее сердце забиться чаще. Но вдруг Рудольф, словно очнувшись от чар, отпустил ее руку и извинился, отводя взгляд. Они поспешно отправились обратно в замок, оставив часовню и ее тайны позади. Неловкое молчание вновь повисло между ними, но теперь оно было наполнено невысказанными словами и скрытыми желаниями.
*****
Замок Айзенберг дышал тайнами, как живое существо, и каждый шорох, каждый скрип половиц казался шепотом призраков прошлого. Элиза, ступая по бесконечным коридорам, чувствовала, как ледяные пальцы страха сжимают ее сердце. И чем больше она узнавала о жизни замка, тем сильнее крепло предчувствие надвигающейся беды.
Дни в Айзенберге тянулись медленно, словно загустевшая смола. Элиза старательно выполняла свои обязанности, терпеливо обучая маленьких Фридриха и Гретхен, но атмосфера замка давила на нее невыносимо. Она постоянно ловила на себе чьи-то взгляды, слышала приглушенные голоса за спиной, словно обитатели замка вели какую-то тайную игру, в которой ей была отведена роль невольной пешки.
Особенно ее тревожило поведение герцогини. Элиза часто встречала ее в замковых коридорах, и каждый раз ее поражала необычная бледность герцогини, ее нервозность и резкие перепады настроения. В один миг она могла быть милой и приветливой, а в следующий – холодной и отстраненной. Ее глаза, большие и темные, казалось, видели что-то, чего не замечали остальные. Они смотрели на Элизу с непонятным интересом, словно пытались проникнуть в самые глубины ее души. И этот взгляд вызывал у Элизы необъяснимую тревогу.
Слухи о пропавших слугах продолжали распространяться по замку, обрастая все более фантастическими подробностями. Кто-то говорил о тайном ходе, ведущем в подземелье, кто-то – о призраке, бродящем по ночам по коридорам. Элиза старалась не обращать внимания на эти сплетни, но они невольно заседали в ее сознании, подпитывая растущий страх.
Однажды, прогуливаясь по замковому саду, Элиза случайно нашла небольшую золотую брошь, украшенную изумрудом. Она сразу узнала ее – это была брошь Марии, одной из пропавших служанок. Элиза помнила, как Мария с гордостью показывала ей это украшение, рассказывая, что оно было подарено ей родителями. Находка броши стала для Элизы настоящим ударом. Она осознала, что слухи о пропавших слугах – не просто сплетни, а страшная реальность.
В один из вечеров, когда Элиза укладывала детей спать, к ней зашла одна из горничных, молодая девушка по имени Анна. Она робко присела на край кровати, опустив глаза. Элиза пыталась завязать разговор, просила рассказать о себе, о жизни в замке, но Анна отвечала односложно, словно боясь сказать лишнее. В ее глазах читался страх, который она тщательно пыталась скрыть.
Наконец, Анна не выдержала. Она подсела ближе к Элизе, и ее голос, обычно ровный и спокойный, дрогнул.
– Фройляйн Шмидт, – начала она, нервно теребя уголок фартука. – Я… я должна вам кое-что сказать. Элиза насторожилась, чувствуя, как сердце начинает биться чаще. В воздухе повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь тиканьем старинных часов на каминной полке.
– Здесь… в Айзенберге… не все так, как кажется, – продолжала Анна, говоря обрывками фраз, постоянно оглядываясь по сторонам, словно боясь, что их подслушают. Ее взгляд метался по комнате, останавливаясь то на темных портретах на стенах, то на тяжелых гардинах, плотно задернутых на окнах.
– Есть вещи… о которых лучше не знать.
– Что вы имеете в виду? – спросила Элиза, ее голос едва слышно прозвучал в тишине комнаты.
Анна замялась, словно колеблясь, стоит ли продолжать. Потом резко наклонилась к Элизе, так что их лица оказались совсем близко.
– Здесь есть тайны, фройляйн Шмид, – прошептала она, ее дыхание обожгло ухо Элизы. – Темные, страшные тайны. И те, кто пытался их раскрыть… исчезали без следа.
– Исчезали? – переспросила Элиза, ее глаза широко распахнулись от ужаса.
Анна кивнула.
– Просто… исчезали. Как будто их и не было никогда.
Она вновь огляделась по сторонам, ее лицо было бледным и испуганным.
– Будьте осторожны, фройляйн Шмидт, – прошептала она наконец, встретившись с Элизой взглядом.
– Стены Айзенберга хранят множество тайн, и некоторые из них лучше не знать. С этими словами Анна поспешно вышла из комнаты, оставив Элизу наедине со своими страхами и предчувствиями.
Слова Анны, словно ядовитые змеи, заползли в сознание Элизы, отравляя его тревогой. Тайны Айзенберга, о которых шептались служанки, теперь приобрели зловещие очертания, превратившись из пустых слухов в реальную угрозу. И Элиза, сама того не желая, оказалась втянута в вихрь интриг, который, казалось, мог поглотить ее без следа.
Элиза подошла к окну. Луна, словно серебряный диск, висела в чернильной темноте неба, отбрасывая призрачные тени на стены замка Айзенберг. В одном из окон мерцал слабый огонек, словно маяк в бушующем море тайн и интриг. Именно этот огонек привлек внимание девушки.
Она не могла спать ночами. Беспокойные мысли роем вились в ее голове, не давая ей ни минуты покоя. Странная атмосфера замка, холодность баронессы, загадочный взгляд принца Рудольфа – все это сплеталось в тугой клубок загадок, которые Элиза отчаянно пыталась разгадать. Она чувствовала, что под блестящей поверхностью дворцовой жизни скрывается нечто темное и зловещее.
И вот сегодня ночью она решила наконец узнать правду. Дождавшись, когда в замке наступит полная тишина, Элиза тихонько выскользнула из своей комнаты. Сердце ее колотилось в груди, словно пойманная птица. Она кралась по длинным темным коридорам, освещая себе путь мерцающей свечой. Каждый шорох, каждый скрип половиц заставлял ее вздрагивать от напряжения.
И вдруг она увидела её – герцогиню. Одетая в темный плащ, с капюшоном, натянутым на голову, та тихо выскользнула из одной из боковых дверей замка и быстрым шагом направилась в сторону сада. Элиза замерла на месте, боясь пошевелиться. Что герцогиня делает одна так поздно ночью? Куда она идет? Эти вопросы молнией пронеслись в голове Элизы, разжигая в ней пламя любопытства.
Не в силах справиться с соблазном узнать правду, Элиза решила проследить за герцогиней. Она потушила свечу и, стараясь не шуметь, последовала за ней. Ночная темнота скрывала ее, словно невидимый плащ. Элиза двигалась осторожно, словно дикая кошка, выслеживающая свою добычу. Она видела, как герцогиня исчезла за деревьями в глубине сада.
Добравшись до того места, где она в последний раз видела герцогиню, Элиза обнаружила, что та исчезла без следа. Кругом были только темные силуэты деревьев, да шелест листьев на ветру. Элиза ощутила укол разочарования. Неужели она упустила ее? Но вдруг ее взгляд упал на небольшой кусок стены, который казался немного темнее остальных. Подойдя ближе, она с удивлением обнаружила, что это не стена, а замаскированная дверь, ведущая в подземелье. Элиза осторожно прикоснулась к холодной металлической ручке. Сердце ее забилось с новой силой. Она понимала, что стоит на пороге невероятного открытия, но в то же время ее одолевало тревожное предчувствие. Что скрывает это тайное подземелье? И какую роль в этом играет герцогиня? Элиза знала, что ее любопытство может привести к непредсказуемым, а возможно, и опасным последствиям. Но отступать было поздно.
III
Запах жареного мяса и свежеиспеченного хлеба, доносившийся из замковой кухни, был единственным островком уюта и тепла в ледяном царстве Айзенберга. Для Элизы кухня стала своеобразным убежищем, где она могла хоть на немного забыть о холодном приеме баронессы и пронзительных взглядах придворных. Именно там, среди медных кастрюль и глиняных горшков, она нашла родственную душу в лице пожилой кухарки Марты.
Марта, с ее круглым, добродушным лицом, иссеченным морщинами, и веселыми, лукавыми глазками, казалась единственным человеком в замке, кто искренне радовался присутствию Элизы. В свободные минуты Элиза старалась помочь Марте по кухне – почистить овощи, нарезать хлеб, или просто поболтать о всякой мелочи. Эти короткие моменты общения были для нее настоящим спасением, глотком свежего воздуха в душной атмосфере интриг и секретов.
Однажды, набравшись смелости, Элиза решила расспросить Марту о странностях, которые она замечала в замке.
– Марта, – начала она нерешительно, – вы давно работаете в Айзенберге. Скажите, правда ли, что здесь… творятся странные вещи?
Марта, перемешивая тесто в большой деревянной миске, рассмеялась добродушно.
– Тайны? Какие тайны, милое дитя? Хозяева живут своей жизнью, а слугам лишь бы языками чесать. Из зависти или… по приказу, – добавила она, многозначительно посмотрев на Элизу.
– По приказу? – - переспросила Элиза, не понимая, что имеет в виду старая кухарка.
– Ну, бывает, кто-то хочет кому-то навредить, вот и распускает всякие слухи, – отмахнулась Марта.
– Так что не обращай внимания, дитя. Занимайся своим делом, и тогда никакие проблемы тебя не коснутся. И ничего не скрывай от герцога. Если есть тайна у тебя, или ты увидела что-то странное, обязательно расскажи ему.
Элиза удивленно подняла брови.
– Герцогу? Но он такой… строгий.
– Строгий, да справедливый. А если боишься герцога Альберта, то расскажи хотя бы принцу Рудольфу. Он очень добрый. Бедный мальчик. Он так тяжело переживал потерю своей матери… А потом появилась у герцога новая жена. Боже! Герцогиня и принц – они же почти одного возраста! Но герцог очень любит герцогиню. Он тоже добрый, но очень строгий. Не бойся и его, на самом деле за его внешним строгим видом скрывается очень чуткая и ранимая душа.
Марта на мгновение перестала месить тесто и замерла. На лице Марты отразилась сложная гамма чувств: беспокойство, сомнение, желание предупредить об опасности. Она открыла рот, словно хотела что-то сказать, но потом снова замолчала, взвешивая каждое слово. Эта пауза, хоть и длилась всего секунду, показалась Элизе вечностью.
Наконец, Марта заговорила, ее голос звучал тихо и загадочно:
– Держись подальше от барона. Понимаешь, деточка? Подальше.
Ее слова прозвучали не как совет, а как приказ, в котором чувствовалась скрытая угроза. Элиза невольно вздрогнула, пораженная такой резкой сменой настроения Марты.
– И… – Марта понизила голос, словно боясь, что их подслушают, – к принцу… к принцу тоже особо не приближайся. Корона ищет себе подобных – принцы женятся только на принцессах.
В этой фразе была какая-то горькая ирония, словно Марта говорила о чем-то, основанном на личном печальном опыте. Она взглянула на Элизу с таким выражением, словно хотела добавить: «Поверь мне, я знаю, о чем говорю».
Марта вздохнула и снова занялась тестом, а Элиза задумалась над ее словами. Казалось, в этом замке все было гораздо сложнее, чем она думала сначала. И принц Рудольф… Почему Марта говорила о нем с такой грустью и сочувствием? Элиза чувствовала, что ей предстоит разгадать еще не одну загадку Айзенберга. Элиза взяла несколько пирожных и пошла в свою комнату.
*****
Мир рухнул. Нет, не мир – тарелка с пирожными, которую Элиза несла из кухни, выскользнула из её рук и с грохотом разлетелась на мелкие осколки, рассыпая по полу ароматную крошку и сладкую пудру. Но в тот момент это казалось катастрофой вселенского масштаба, ведь именно в этот момент, словно из ниоткуда, перед ней возник принц Рудольф.
Элиза, погруженная в размышления о странном поведении обитателей замка, шла по коридору, не замечая ничего вокруг. Ее мысли, словно стайка перепуганных птиц, беспорядочно метались в голове, пытаясь найти ответы на бесконечные вопросы. Что скрывают эти люди? Почему баронесса так холодно к ней относится? И какую тайну хранит этот мрачный, полный секретов Айзенберг?
Столкновение было неизбежным. Элиза вскрикнула, инстинктивно выставив руки вперед, но было уже поздно. Она наткнулась на твердую грудь Рудольфа, и на мгновение мир вокруг нее перевернулся. Аромат кожи седла и коня, смешанный с запахом сена и чего-то неуловимо мужского, ударил ей в нос, заставив голову закружиться. Тепло его разгоряченного тела, только что вернувшегося с верховой прогулки, обжигало ее сквозь тонкую ткань платья.
Рудольф тоже не ожидал этой встречи. Он выходил из конюшни, на его лице играла беззаботная улыбка, а глаза, искрящиеся счастьем, сияли ярче любых драгоценных камней. Но в одно мгновение его выражение лица изменилось. Улыбка исчезла, сменившись заботой и тревогой.
– Простите, фройляйн Шмидт, – произнес он с неподдельным раскаянием, подхватывая ее за локти, чтобы она не упала.
– Я не хотел вас напугать.
Элиза, все еще находясь в легком шоке, подняла глаза и встретилась с его взглядом. В этот миг время словно остановилось. Она видела перед собой не принца, не наследника престола, а просто мужчину, красивого, сильного и… уязвимого. Его руки, крепко державшие ее за локти, были теплыми и немного шершавыми. В его глазах, цвета яркого неба, она увидела искреннее беспокойство.
Неловкость ситуации разрядил внезапный смех Рудольфа.
– Кажется, я испортил вам ужин, – сказал он, кивая на осколки тарелки и рассыпанные пирожные. Элиза, не в силах сдержаться, тоже засмеялась. Звук ее смеха, легкий и мелодичный, словно разлетелся по коридору, разгоняя мрак и застоявшийся воздух.
В этот момент, стоя среди обломков разбитой тарелки и вдыхая аромат кожи, сена и мужского тепла, Элиза поняла, что пропала. Она влюбилась. Влюбилась в принца Рудольфа, в его улыбку, в его глаза, в его запах.
Тишина, повисшая между ними, была гуще самого плотного тумана. Каждый шаг отдавался в пустом коридоре замка глухим эхом, словно подчеркивая неловкость момента. Элиза чувствовала, как ее сердце колотится в груди, готовое выпрыгнуть наружу, а щеки пылают, предательски выдавая ее волнение.
Внезапно она вспомнила совет Марты, добродушной старой кухарки, которая стала для нее единственным другом в этом холодном и чужом месте.
«Если хочешь что-то сказать, говори прямо, деточка, ничего не скрывай от герцога,» – наставляла ее Марта. Собравшись с духом, Элиза резко остановилась, заставив и Рудольфа прервать свой молчаливый ход.
– Ваша Светлость, мне нужно Вам кое-что сказать, – произнесла она, с трудом преодолевая дрожь в голосе. Рудольф повернулся к ней, его брови слегка приподнялись в немом вопросе.
– Можно просто Рудольф, – отозвался он тихо, его голос звучал бархатисто и глубоко.
– Да, я помню, – поспешно ответила Элиза, чувствуя, как краска снова приливает к ее лицу.
– Но сейчас я обращаюсь к Вам официально. – Она сделала небольшую паузу, собираясь с мыслями. – Дело в том, что я… кое-что нашла в парке.
Тень разочарования мелькнула на лице Рудольфа. Он, казалось, ожидал совсем другого разговора, не официального и сухого, а чего-то более… личного. Но, быстро взяв себя в руки, он спросил:
– И что же Вы нашли?
– Я нашла брошь, – ответила Элиза, глядя ему прямо в глаза. – Которая принадлежала… Марии.
При упоминании имени пропавшей служанки лицо Рудольфа мгновенно стало серьезным. Он резко отвернулся, словно пытаясь отгородиться от неприятных воспоминаний. Тема Марии была для него болезненной, и он явно не хотел обсуждать ее сейчас.
– Вы уверены, что эта брошь Марии? – спросил он после небольшой паузы, его голос звучал напряженно.
– Да, – твердо ответила Элиза. – Она сама мне ее показывала и сказала, что это подарок от родителей.
– Хорошо, Элиза, – сказал Рудольф, поворачиваясь к ней. – Принесите мне, пожалуйста, эту брошь. Я разберусь.
Они продолжили свой путь по коридору и вскоре остановились у дверей его покоев. На мгновение их взгляды встретились, и в воздухе повисла неловкая тишина. Время словно остановилось. Каждому из них хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.
Но в данной ситуации это выглядело слегка нелепо: гувернантка и принц, застывшие у дверей в немом диалоге. Рудольф, слегка смущаясь, первым прервал молчание.
– Ну… я пришел, – произнес он с легкой усмешкой. – Жду Вас как можно скорее в свои покои.
Элиза почувствовала, как ее щеки вновь заливает краска. Двусмысленность его фразы не укрылась от нее. Заметив ее смущение, Рудольф поспешил поправиться: – Жду… с найденной брошью, разумеется.
Он быстро скрылся за дверью, оставив Элизу одну в коридоре с её смятением и все более растущим чувством к молодому принцу.
Мир вокруг Элизы растворился, оставив лишь эхо его голоса, вибрирующее в каждой клеточке её тела. Прикосновение Рудольфа обжигало её кожу, оставляя невидимый след на сердце. Она не шла, она парила по коридору, опьяненная чувством, которое впервые испытывала с такой силой.
Внезапно иллюзию счастья разорвал резкий, пронзительный крик.
– Вот ты где! Воровка! – пронеслось по коридору, эхом отражаясь от высоких сводов. Элиза вздрогнула и остановилась, словно очнувшись от сна. Она не сразу поняла, что происходит. Звук приближался, становился все громче и отчетливее. Из-за поворота вылетела баронесса, ее лицо было искажено яростью, глаза горели ненавистью.
Элиза поняла, что баронесса обращается к ней, только тогда, когда та схватила ее за руку с такой силой, что пальцы впились в плоть.
– Поймали тебя, воровка! Я знала, что ты ничтожество! – шипела баронесса, таща Элизу по коридору. Ситуация была настолько нелепой, что Элиза даже не думала сопротивляться. Она просто позволила себя тащить, недоуменно глядя на разъяренное лицо баронессы.
– Украла мою брошь! Думала, я не замечу?! – продолжала кричать баронесса, не обращая внимания на ошеломленный взгляд Элизы.
На шум из комнаты вышел Рудольф. Он нахмурился, пытаясь понять, что происходит. Увидев баронессу, волокущую Элизу по коридору, он почувствовал, что ничего хорошего эта сцена не предвещает. Он слишком хорошо знал характер своей тетки и ее способность раздувать из мухи слона. Он также понял, что баронесса тащит Элизу в покои герцога, и это его насторожило.
Рудольф быстро подошел к ним, перегородив дорогу.
– Что здесь происходит? – спросил он резко, глядя на баронессу. Та, не ожидавшая его появления, на мгновение опешила, но тут же снова зашлась в крике.
– Эта воровка украла мою брошь! Я требую, чтобы ее немедленно отвели к Герцогу!
Рудольф, не желая выяснять отношения перед всеми слугами, резко открыл дверь своих покоев и буквально втолкнул обеих женщин внутрь.
– А теперь объясните мне спокойно, что случилось, – сказал он, закрывая за ними дверь и опираясь на нее спиной. В его голосе звучала сталь, и баронесса, несмотря на всю свою ярость, почувствовала, что ей лучше выбрать более сдержанный тон. Элиза же стояла молча, пытаясь прийти в себя после этого неожиданного нападения. Она чувствовала себя пойманной в капкан, из которого не было выхода. Ловушка захлопнулась. Элиза стояла посреди роскошной, но холодной гостиной, чувствуя, как к горлу подступает удушающий ком страха. В руках баронессы, словно змея, свернулась знакомая брошь Марии.
Всё произошло так быстро, что Элиза не успела даже опомниться.
– Вот! – прошипела баронесса, резким движением открывая ладонь. На ее бледной коже мерцала брошь с крупным изумрудом, окруженным россыпью мелких бриллиантов, – та самая брошь, которую Элиза нашла в парке.
– Эту брошь я не могу найти с того самого дня, как эта… появилась в замке, – продолжала баронесса, с нажимом произнося последнее слово и бросая на Элизу испепеляющий взгляд.
– А сегодня я нашла брошь в её комнате.
В голосе баронессы звучало столько яда, что Элизе показалось, будто воздух вокруг нее сгустился и стал отравленным. Рудольф, который до этого слушал Элизу с нескрываемым интересом, теперь смотрел на нее с настороженностью. В его глазах читались сомнение и разочарование.
– Фройляйн Шмидт, – обратился он к ней, его голос был холоден и ровен, – эта та брошь, о которой вы мне только что сообщили?
Элиза молча кивнула, чувствуя, как ее губы дрожат. Она хотела что-то сказать, объяснить, но слова застряли в горле. Она смотрела на Рудольфа, ища в его глазах хоть каплю понимания, хоть малейший намек на доверие, но видела только ледяное безразличие. В этот момент она поняла, что осталась совершенно одна в этом враждебном мире, полном интриг и обмана.
– Хорошо, фройляйн. Можете идти в свою комнату. До дальнейших распоряжений оставайтесь там, дальше мы разберемся сами, – произнес Рудольф, жестом указывая на дверь. В его голосе не было ни капли сочувствия, только холодное равнодушие. Он открыл дверь и словно отстранился, позволяя Элизе удалиться. Она вышла из гостиной, чувствуя на себе взгляды баронессы и Рудольфа, словно два острых кинжала, вонзающиеся ей в спину. Закрыв за собой дверь, Элиза прислонилась к ней, пытаясь сдержать слезы, подступающие к глазам. Она не знала, что ее ждет дальше, но одно было ясно: она должна бороться за свою невиновность, даже если ей придется противостоять всем обитателям этого мрачного замка.
*****
Стены Айзенберга шептались. Каждый камень, каждая тень, каждый шорох ткани в длинных коридорах намекал на скрытую историю, пропитанную тайнами и ложью. И в самом сердце этого клубка интриг находилась баронесса фон Келлер, женщина, чье ледяное спокойствие скрывало вулкан кипящих страстей.
Родство с герцогом Альбертом открыло ей двери в мир роскоши и привилегий. Но золотая клетка Айзенберга оказалась для нее тюрьмой, а брак с бароном фон Келлером – медленной и мучительной казнью. Она помнила тот день, когда ее, юную и полную наивных мечтаний графиню, выдали замуж за амбициозного и расчетливого барона. Это был брак по расчету, сделка, заключенная двумя влиятельными семьями ради укрепления своего положения.
Барон, не лишенный ума и предприимчивости, быстро завоевал доверие герцога Альберта. Он виртуозно плел интриги, умело манипулировал людьми и всегда находил выход из самых запутанных ситуаций. Благодаря его связям и дипломатическому таланту герцогство процветало, а казна пополнялась. Герцог, не вдаваясь в подробности методов своего советника, щедро вознаграждал его за успехи, закрывая глаза на слухи о его «вольных поступках». Слухи эти, словно ядовитый дым, проникали в каждый уголок замка, оседая горьким налетом на душе баронессы.
Она знала об изменах мужа. Знала о его тайных встречах с придворными дамами и служанками, о подарках, которые он им дарил, о шепотках за ее спиной. Каждое новое известие было словно удар кинжала в сердце, разрывая его на кровавые клочья. Но она молчала. Молчала, скрипя зубами и сжимая кулаки, потому что понимала: скандал может разрушить не только ее жизнь, но и положение ее семьи.
Дети, Фридрих и Гретхен, были для нее единственной радостью и единственным смыслом существования. Ради них она была готова терпеть всё: холодность мужа, презрительные взгляды придворных, грызущее чувство одиночества. Она создавала видимость идеальной семьи, играя свою роль с безупречным мастерством. Никто не должен был знать о боли, которая разъедала ее изнутри. Ведь скандал в герцогской семье был недопустим. Это было неписанным законом Айзенберга, законом, который баронесса была вынуждена соблюдать, даже ценой собственного счастья.
– Объясните, милая тетушка, – мягко начал Рудольф, его голос, хотя и спокойный, прозвучал в наступившей тишине словно раскат грома.
– Какие у вас претензии к этой девушке?
Его движения были неторопливы и изящны, но в них чувствовалась стальная сила. Его голубые глаза, обычно лучистые и добрые, сейчас были холодны как лед.
– Она воровка! – резко крикнула баронесса, теряя самообладание.
Рудольф окатил ее ледяным взглядом. Хотя Рудольф был моложе, но его статус был выше. Но дело было не только в статусе. Все, кто близко знали Рудольфа, понимали, что это настоящий Айзенберг. Он мог быть очаровательным и милым мальчиком, но он был очень властный и жестокий. Непоколебимый, верный своему слову, чести и престолу. Поэтому даже его легкие намеки всегда воспринимались однозначно.
Рудольф видел эту брошь на служанке Марии раньше и поэтому ни капли не сомневался в правдивости слов Элизы. Но его терзало непонимание. Почему его тетка, баронесса, так предвзято относится к Элизе? Что за этим стоит? В его взгляде, устремленном на тетку, читался немой вопрос.
Баронесса мигом все поняла. Она не дура.
– Ну… я, возможно, ошиблась… – пробормотала она, отводя взгляд.
– Это было так похоже… Может быть, я просто перепутала… Кстати, Рудольф, ты уже выбрал себе костюм для маскарада? – она поспешно попыталась перевести разговор на другую тему, нервно теребя кружевной воротник своего платья. Ее щеки покрылись ярким румянцем, а в глазах мелькнул страх. Она поняла, что перегнула палку и чуть не выдала себя.
Рудольф продолжал молча смотреть на нее, его взгляд был непроницаем. Он не собирался так легко отпускать эту историю. Он чувствовал, что здесь скрывается что-то больше, чем просто неприязнь к гувернантке. И он был полон решимости докопаться до истины, чего бы ему это ни стоило. В воздухе завис немой вызов.
– Фрау фон Келлер, за ужином вы принесете извинения фройляйн Шмидт, – отчеканил Рудольф, не отрывая взгляда от баронессы. В его голосе не было и тени той легкой иронии, с которой он обычно разговаривал с родными. Сейчас в нем звучала сталь, холодная и непреклонная. Баронесса, знавшая племянника как облупленного, поняла, что спорить бесполезно. Когда он обращался к ней официально, используя титул «фрау фон Келлер», это означало, что он не допустит никаких возражений.
Как только баронесса покинула покои принца, он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, погружаясь в свои мысли.
Образ Элизы, с ее милой улыбкой и звонким смехом, вновь всплыл в его памяти. Он вспомнил ее глаза, цвета летнего неба, и нежные прикосновения ее рук. Что-то было знакомое в ее чертах лица, какое-то неуловимое сходство, которое он никак не мог вспомнить.
Но больше всего его занимала тайна, связанная с появлением этой девушки в Айзенберге. Как ее приняли на работу без опыта, без рекомендаций? Это было крайне странно, учитывая строгие правила, действовавшие при дворе. Рудольф нажал на кнопку звонка, вызывая камердинера.
– Кто распорядился о найме фройляйн Шмидт? – спросил он, как только камердинер появился в столовой.
– Это было распоряжение самого герцога Альберта, Ваша Светлость – , – ответил камердинер, низко склонив голову.
– Герцога Альберта? – Рудольф нахмурился. Еще одна загадка, которую предстояло выяснить. Почему его отец, обычно не вмешивавшийся в такие мелочи, лично занимался вопросом о найме гувернантки для детей барона? И почему выбор пал на неопытную девушку без рекомендаций? Предчувствие, смутное и тревожное, шептало Рудольфу, что появление Элизы в Айзенберге не случайно и что оно может перевернуть всю его жизнь.
*****
Обвинение, брошенное баронессой, разорвало воздух, словно удар грома. Кража! Это слово, отравленное ядом лжи, клеймом легло на репутацию Элизы, разрушая все ее надежды на спокойную жизнь. С невыносимым стыдом, с сердцем, разрывающимся от боли, она бросилась бежать, стремясь укрыться от презрительных взглядов, от шепотков слуг, от всего мира, который вдруг стал враждебным и чужим.
Слезы застилали глаза, мешая видеть путь. Она бежала сломя голову, не разбирая дороги, по бесконечным коридорам замка, словно загнанный зверь, ищущий укрытия. Единственным желанием было спрятаться, исчезнуть, раствориться в воздухе, чтобы никто не мог ее найти, чтобы никто не видел ее унижения и отчаяния. Она хотела оказаться где угодно, только не здесь, не в этом проклятом замке, который стал для нее золотой клеткой.
Ноги сами несли ее вперед, пока она не оказалась в незнакомом крыле замка. Здесь было тихо и пустынно. Пыль толстым слоем покрывала старинную мебель, а воздух был пропитан запахом забвения. Элиза знала, что слуги обходят это место стороной, шепчутся о призраках, которые якобы обитают здесь. Она не верила в привидения, но пустота и тишина этого крыла казались ей сейчас благословенным убежищем.
Немного успокоившись, Элиза стала бродить по коридорам, разглядывая портреты и гобелены, которые казались здесь еще более помпезными и яркими, чем в остальной части замка. Но они были забыты, покрыты пылью времен, словно никто не видел их уже много лет. Она шла, словно во сне, пока не оказалась в большом каминном зале.
Над камином висел портрет молодой женщины в старинном платье. Что-то в этом портрете привлекло внимание Элизы. Она подошла ближе, пытаясь разглядеть черты лица женщины, скрытые под слоем пыли. Что-то знакомое, неуловимое мелькало в ее образе. Элиза подходила ближе, отходила дальше, щурилась, пыталась понять, что же ее так цепляет.
Внезапно ее осенило. Она быстро забралась на камин, достала платок и стала осторожно смахивать пыль с поверхности портрета. С каждым движением руки образ женщины становился все яснее, и Элиза чувствовала, как ее сердце начинает биться все быстрее. Когда последние частички пыли исчезли, она замерла, пораженная увиденным. На нее смотрела… она сама.
Те же черты лица, те же глаза, тот же овал лица. Только прическа и платье были старинными, такими, которые носили лет пятьдесят назад. Но сомнений не было – на портрете была изображена она, Элиза. Но как это возможно? Кто эта женщина, и какая тайна связывает ее с Элизой? В голове вихрем проносились вопросы, а в душе росло тревожное предчувствие, что она стоит на пороге невероятного открытия.
Тень от портрета неизвестной женщины, висевшего в ее комнате, казалось, удлинялась с каждой минутой, словно пытаясь поглотить Элизу целиком. Тайна Айзенберга, сплетенная из шепотков, полунамеков и странных совпадений, опутала ее невидимой сетью, душащей и пугающей. И в центре этой паутины – он, принц Рудольф, взгляд которого обещал и спасение, и гибель.
Элиза не хотела идти на ужин. Вообще не хотела выходить из своей комнаты, прятаться от пронзительных взглядов, от перешептываний слуг, от самой атмосферы замка, пропитанной тайной и ложью. Стыд и обида за несправедливое обвинение баронессы жгли ее изнутри. А еще – тревога, вызванная случайным обнаружением входа в подземный ход и рассказами о таинственных исчезновениях служанок. Все это разрывало ее на части, заставляя желать лишь одного – сбежать из этого проклятого места.
Но стук в дверь разбил ее мучительные раздумья. На пороге стояла молодая служанка с почтительно опущенной головой.
– Фройляйн Шмидт, – проговорила она робко, – принц Рудольф просит вас прийти на ужин. Это… его личное распоряжение.
Элиза замешкалась. Желание увидеть Рудольфа боролось со страхом вновь столкнуться с враждебностью обитателей замка. Но отказать принцу она не могла.
Хрустальный звон бокалов, разрезавший напряженную тишину ужина, словно предвещал грозу. За длинным столом, уставленным изысканными блюдами, царила тяжелая атмосфера. Баронесса, блеснув злым взглядом в сторону Элизы, которая сидела, опустив глаза в тарелку, поспешила извиниться перед ней за свой дневной срыв. Она бормотала что-то о нервах и усталости, но в ее голосе все еще звучала едва скрываемая неприязнь к Элизе.
Рудольф лишь молча кивнул, принимая ее извинения, но в его глазах по-прежнему читалась ледяная ярость. Он не произнес ни слова в защиту Элизы, и это заставило ее сердце болезненно сжаться.
Наступила тишина, которую нарушила герцогиня. Как будто ничего не произошло, она завела разговор о предстоящем маскараде. Она с восторгом расспрашивала присутствующих о выбранных костюмах, перечисляла приглашенных гостей, создавая иллюзию беззаботной праздничной атмосферы. Все с готовностью поддержали разговор, переключившись на обсуждение костюмов, и больше никто не вспоминал про инцидент с брошью.
Внезапно герцогиня обратилась к Элизе:
– А вы, фройляйн Шмидт, в каком будете костюме?
Элиза была ошарашена этим вопросом. Она не собиралась ни на какой маскарад.
– Я? – только и смогла вымолвить она.
– Да-да, вы, – настаивала герцогиня, ее голос звучал твердо и властно.
– Вам не удастся отвертеться. Вы обязательно должны присутствовать. Это было произнесено скорее как требование, беспрекословное и обязательное к исполнению.
Элиза чувствовала, как ее сердце колотится в груди. Она оказалась в ловушке, и не знала, как из нее выбраться. Взгляд Рудольфа, направленный на нее, был непроницаем. Что скрывалось за этим взглядом? Поддержка или равнодушие? Элиза не знала ответа, и это неведение пугало ее больше всего.
*****
Ночь опустилась на Айзенберг черным бархатным покрывалом, скрывая под своей тенью секреты и интриги, кипящие за толстыми стенами замка. Луна, словно серебряный диск, висела в бездонном небе, отбрасывая призрачные тени на древние башни. Именно в эту ночь, под покровом тайны, жизнь Элизы сделала крутой поворот, навсегда изменив ее судьбу.
Уложив детей спать и убедившись, что Фридрих наконец-то перестал возиться и закрыл глаза, а Гретхен крепко спит, обняв своего любимого плюшевого мишку, Элиза тихо вышла из детской. День был напряженным, полным впечатлений и тревожных предчувствий. Она мечтала лишь о том, чтобы поскорее оказаться в своей комнате, упасть на кровать и забыться тяжелым сном.
Открыв дверь, Элиза застыла на пороге. На полу, прямо посреди комнаты, лежал белый конверт. Сердце ее забилось чаще. Еще одна тайна? Эта мысль молнией пронеслась в ее голове.
– О боже, я не переживу этот день! – прошептала она, чувствуя, как ее охватывает волнение.
С трепетом Элиза наклонилась и подняла конверт. На нем не было ни адреса, ни имени, лишь изящный вензель, который она уже видела раньше. Внезапно она поняла, от кого это письмо. От Рудольфа. Ее пальцы дрожали, когда она вскрывала конверт. Внутри лежал сложенный лист бумаги, исписанный красивым, размашистым почерком.
«Фройляйн Шмидт», – гласили первые строки, – «я надеюсь, Вы простите мою смелость. Я был бы очень рад увидеть Вас сегодня вечером. Если Вы согласны, я буду ждать Вас в парке, у фонтана, через час. Рудольф».
Элиза перечитала письмо несколько раз, не веря своим глазам. Рудольф приглашает ее на свидание! Все дневные переживания и тревоги вмиг исчезли, словно растворились в воздухе. Ее сердце билось так сильно, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Она быстро переоделась в свое лучшее платье, поправила волосы и, ни на секунду не колеблясь, выскользнула из комнаты. Забыв обо всем на свете, она бежала навстречу своей судьбе, навстречу Рудольфу, навстречу любви, которая ждала ее в волшебном ночном парке Айзенберга.
IV
Хлопок двери эхом разнесся по пустому холлу, оставив после себя звенящую тишину. В ту же секунду, словно сбросив маску вежливого хозяина, барон резко обернулся к жене, и в его глазах вспыхнули искры ярости.
– Ты с ума сошла?! – прошипел он, сжимая кулаки. – Эта девчонка – бомба замедленного действия!
Баронесса, до этого момента сохранявшая ледяное спокойствие, взорвалась с не меньшей силой.
– А чья это, по-твоему, заслуга?! – вскричала она, ее голос дрожал от гнева. – Если бы не твои похождения, ничего этого бы не было!
Слова били барона наотмашь, словно пощечины. Она сорвала с груди тяжелую брошь, ту самую, и с размаху швырнула ее в мужа. Брошь пролетела в нескольких сантиметрах от его лица и с глухим стуком упала на полированный пол.
Барон, давно привыкший к подобным сценам, даже не вздрогнул. Он молча наклонился, поднял брошь и положил ее на трюмо.
– Пойми, дорогая, – начал он, стараясь говорить спокойно, хотя в его голосе все еще звучала едва сдерживаемая ярость.
– На кону наше с тобой благополучие. Из-за этой девушки может случиться катастрофа.
Он прошелся по комнате, заложив руки за спину.
– Герцогиня уже начала проявлять к ней нездоровый интерес. Ты должна узнать, что она о ней думает.
– Как я узнаю? – с вызовом спросила баронесса, с кресла нервно сжимая руки.
– Мы с ней давно не близки. Она уже давно не делится со мной своими мыслями. В ее голубых глазах блеснули слезы.
– Это из-за тебя моя жизнь превратилась в невыносимую драму!
Барон тяжело вздохнул. Он знал про уязвимое место баронессы – ее детей – и всегда мастерски этим манипулировал.
– Тебе нужно приложить усилия, моя дорогая, – сказал он, приблизившись к ней и мягко положив руку ей на плечо.
– Ради детей. Ради Фридриха и Гретхен. Ты же не хочешь, чтобы они пострадали из-за… прошлых ошибок?
Его слова попали в цель. Баронесса замерла, ее лицо стало бледным. Она знала, что барон прав. И она была готова на все, чтобы защитить своих детей, даже на сближение с герцогиней, которую она так ненавидела.
*****
Зеркало, обрамленное тяжелым серебром, безжалостно отражало каждую морщинку, каждую тень усталости на лице герцогини Иоганны. Время, словно хищный зверь, кралось к ней, оставляя на ее некогда безупречной красоте свои неизгладимые метки. И этот безмолвный укор зеркала вызывал в ней не только досаду, но и глубокую, грызущую тревогу, которая в последние дни становилась все невыносимее.
Причиной ее беспокойства была не столько увядающая красота, сколько появление в замке новой гувернантки, Элизы Шмидт. Эта девушка, словно призрак из прошлого, нарушила привычный ритм жизни Айзенберга, внеся смятение и хаос в тщательно выстроенный мир герцогини. Все началось с этого непонятного распоряжения герцога Альберта о найме именно этой девушки. Наймом персонала всегда занималась лично Иоганна, контролируя каждого, кто переступал порог замка. Но в этом случае герцог проявил необычную настойчивость, практически навязав Элизу барону фон Келлеру.
Странным казалось и поведение барона и баронессы. Барон, обычно безупречно выполнявший все приказы герцога, казался каким-то рассеянным и нервным. А баронесса, которую Иоганна и без того терпеть не могла, открыто выказывала свою неприязнь к новой гувернантке. Что им известно? Какую тайну они скрывают? И как во все это вписывается Элиза Шмидт? Эти вопросы не давали герцогине покоя. Она чувствовала, что ее тщательно выстроенный мир начинает трещать по швам.
Еще одним поводом для беспокойства был Рудольф. Иоганна заметила, с каким интересом он наблюдает за Элизой. В его глазах, обычно холодных и отстраненных, появился огонек, который герцогиня не видела уже давно. Это увлечение было совершенно некстати. У нее были другие планы на счет будущего принца. И она не позволит какой-то гувернантке вмешиваться в ее замыслы.
Мысль о баронессе вызвала на лице Иоганны гримасу отвращения. Она помотала головой, вспомнив о морщинах.
– Стоп, Иоганна, – мысленно приказала она себе. – Нельзя себе позволять такие эмоции.
Придется надеть маску дружелюбия и выведать у баронессы, что ей известно об Элизе. Эта неприятная женщина может оказаться полезной.
Герцогиня устало вздохнула. День был тяжелым, полным тревог и предчувствий. А ночью ее ожидали другие дела, о которых никто в замке не должен был знать. Эти тайные встречи, рискованные интриги и постоянное напряжение отнимали у нее все силы. Иоганна сняла с себя тяжелые украшения, сбросила наряд и улеглась в постель. Завтра ей предстоял сложный разговор с баронессой. И она должна была быть во всеоружии. Сегодня же ей хотелось только одного – забыться хотя бы на несколько часов спокойным сном.
*****
После ужина, когда тени удлинились, заполняя замок таинственным полумраком, герцог Альберт и принц Рудольф, как обычно, удалились в кабинет. Массивные двери захлопнулись за ними, отрезая их от внешнего мира и погружая в атмосферу секретности и напряжения. Это было одно из немногих мест в замке, где они могли говорить откровенно, не боясь быть подслушанными.
– Пойми, сын, этот брак необходим, – голос герцога звучал устало, но решительно.
– Я понимаю, что ты не этого ожидаешь от семейной жизни, но, к сожалению, у нас есть обязательства. Брак по расчету – одно из них.
Рудольф молчал, его взгляд был устремлен в камин, где весело трещали поленья, отбрасывая танцующие блики на стены. Он уже привык к подобным разговорам. Его отец, обремененный тяжестью власти и политических интриг, давно перестал видеть в нем сына, а видел лишь наследника престола, пешку в сложной игре престолонаследия.
– Ты позаботился о Марии? – спросил герцог, прерывая тягостное молчание. – Та бедная девушка попала в грязные руки барона…
Рудольф кивнул.
– Да, отец. Она благополучно вышла замуж за хорошего человека. Приданное сняло все возражения.
Герцог тяжело вздохнул.
– Бедные несчастные создания… На что они рассчитывают, поддаваясь на уговоры барона… – Он замолчал, задумавшись, а затем добавил:
– Кстати, мне бы не хотелось устраивать подобную судьбу и новой гувернантке. Ее нужно уберечь от этого… пошляка.
Упоминание Элизы, произнесенное отцом, словно током ударило Рудольфа. Он резко поднял голову.
– Кстати, отец, – начал он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно, – объясни, почему она была принята на эту должность? У нее нет ни опыта, ни рекомендаций.
Герцог ответил не сразу.
– Это личная просьба графа Розенберга. Я не мог ему отказать.
– Что связывает графа с этой девушкой? – настаивал Рудольф.
– Ничего, – отрезал герцог.
– Эта девушка никак не связана с графом. Скоро я расскажу тебе о ней. Осталось уточнить несколько деталей, и все встанет на свои места.
Рудольф посмотрел на часы. Время бежало неумолимо. Он встал.
– Спокойной ночи, отец. Не смею тебя более задерживать. Он поклонился и поспешно вышел из кабинета, оставляя герцога наедине с его мыслями. В саду, окутанном темнотой, его ждала Элиза. Он не знал, придет ли она, но надежда, теплившаяся в его сердце, гнала его вперед, навстречу неизведанному будущему и тайнам, которые еще только предстояло раскрыть.
*****
Камин догорал, отбрасывая причудливые тени на стены, словно демоны из преисподней танцевали свой зловещий танец. В тишине кабинета отчетливо слышалось потрескивание поленьев, словно шепот заговорщиков, плетущих свои сети вокруг него. Герцог Альберт остался один, лицом к лицу со своими демонами, которые, казалось, материализовались из клубов густого дыма.
Он сидел в глубоком кресле, устало откинув голову на высокую спинку, и смотрел на огонь невидящим взглядом. Руки его, обычно такие твердые и властные, лежали бессильно на подлокотниках, словно он вдруг постарел на десять лет. В эту минуту на него обрушилась вся тяжесть его бремени – бремени власти, ответственности, одиночества.
Он знал. Знал про каждую интригу, про каждый шепоток за его спиной. Знал, что его жена, прекрасная и холодная Иоганна, плетет заговор против него. Знал, что его советники, которым он доверял годами, продались врагам и ждут удобного момента, чтобы вонзить ему нож в спину. Знал, что даже его собственный сын, Рудольф, хоть и невольно, стал пешкой в этой опасной игре.
Но он молчал. Молчал, потому что боялся. Боялся остаться один. Если он каждого заговорщика каждого изменника привлечет к ответу – кто останется рядом? Стены власти превратятся в стены тюрьмы, золотая клетка станет его вечным пристанищем. Он будет править королевством призраков, королевством теней, где нет места доверию и любви.
Он закрыл глаза, пытаясь отогнать мучительные мысли. Перед его внутренним взором всплыл образ Рудольфа – молодого, полного жизни, но такого потерянного и одинокого. Сын был его единственной надеждой, единственным лучом света в этой тьме. Но и его он мог потерять, если правда выйдет наружу.
Герцог сжал кулаки, чувствуя, как гнев и бессилие разрывают его изнутри. Он должен был принять решение. Решение, которое может изменить не только его жизнь, но и судьбу всего герцогства. Решение, которое может привести к кровопролитию или к примирению. Решение, которое он должен был принять в одиночестве, лицом к лицу со своими страхами. Огонь в камине вспыхнул ярче, словно подталкивая его к действию. Настало время выбора.
V
Время застыло, превратившись в тягучую, липкую массу, которая медленно, мучительно обволакивала Рудольфа. Каждая секунда отдавалась в его груди глухим ударом, словно сердце пыталось вырваться на свободу. Он пришел в сад раньше назначенного времени, не в силах справиться с нетерпением, и теперь нервно прохаживался по узкой гравийной дорожке, вглядываясь в сумеречную глубину парка.
Придет ли она? Эта мысль, словно назойливая муха зудела у него в голове, не давая покоя. Вчерашний случайный взгляд, в замковом холле, перевернул всю его жизнь. В этих голубых, словно небо перед грозой, глазах он увидел не только красоту, но и ум, и какую-то скрытую грусть, которая отзывалась в его собственной душе.