Нелепая

Глава 1 – Полная нелепица

«Когда тебя не слышат,

Для чего кричать?»

Lumen – Гореть

Грэлла с отвращением взглянула на своё отражение, колеблющееся в водной глади мутного пруда. Неприязнь к себе была привычной частью её жизни – можно сказать, даже ежедневной рутинной. Но сегодня она ощущалась особенно остро.

День не задался с самого утра.

Во-первых, Грэлла проснулась. Чего делать явно не стоило. Хотя куда деваться? Ни разу ещё такого не было, чтобы утро взяло и не наступило. А это утро ещё как наступило – со всего маху и на пятки.

Во-вторых, кошмарно болела голова. Зря она вчера вечером, как не в себя, выпила полбочки болотной воды с грибами. Да и облегчения на душе, даже упившись до беспамятства, Грэлла не почувствовала.

В-третьих, проклятые, чтоб их, курицы. Отец, прекрасно зная, что Грэлла терпеть не может этих пернатых тварей, именно сегодня отправил её чистить курятник, а заодно покормить глупых клух и собрать на завтрак яйца.

Первым делом, заходя в курятник, Грэлла ударилась и без того больной головой о низкий дверной косяк и, зашипев, выругалась сквозь зубы.

«Разумеется, нужно же помнить, что ты выше всех в деревне и обязана постоянно пригибаться», – мысленно ворчала Грэлла, потирая набухающую шишку на лбу.

Но это было только начало. Когда она попыталась забрать яйцо, её до крови клюнула особенно злобная наседка. И в завершении, улепётывая всё от той же курицы, Грэлла поскользнулись на свежем птичьем помёте. Корзинка с яйцами взлетела вверх, описав изящную дугу – и всю её чистую одежду, вместе с волосами, щедро украсило жидким желтком.

Самым обидным – нет, самым глупым – было решение надеть единственные приличные вещи в курятник. В утреннем похмельном тумане она машинально схватила аккуратно приготовленную с вечера стопку одежды, той самой, что берегла для особых случаев – а теперь проклинала себя последними словами за такую вопиющую бестолковость.

Отец, разумеется, устроил ей взбучку и отправил отмываться к пруду. Он, в смысле пруд, хоть и был небольшой, да тинистый, но всё же лучше, чем тащиться через весь лес к реке.

И всё бы ничего. Не впервой ей было сражаться с курами и получать нагоняй – если бы не мысли о Руурхе.

– Ох, Руурх… Ну почему жизнь так несправедлива? – недовольно бубнила Грэлла, неохотно плетясь через всю деревню.

– Что она сказала? Руурх!? – раздалось за спиной, – Подружки, мне ведь не послышалось?

Грэлла замерла как вкопанная. Сердце сжалось до размеров лягушачьей икринки, а дыхание сбилось, встав комом в горле. Проклиная свою привычку иногда произносить мысли вслух, она мечтала провалиться сквозь землю, исчезнуть, раствориться, что угодно, лишь бы не оборачиваться на этот визгливый голос. Но пришлось. Разумеется, это была Дэйдра. Первая красавица деревни со своей извечной кучкой подпевал.

Дэйдра вальяжной походкой приблизилась к Грэлле и, хоть и уступала той в росте, умудрялась смотреть свысока – как на навозного жука, напрочь раздавив взглядом.

– Что ты там квакаешь про моего Со-Единного? – протянула она сладким голосом, в котором явственно звучала угроза.

– Я… я ничего, я не… – язык Грэллы одеревенел. Лицо свело судорогой, но она изо всех сил старалась сохранить остатки самообладания, чтобы не подпустить к глазам злые слезы. Она сглотнула, отвела глаза и, запинаясь, пролепетала, – Тебе п-послышалось…

– Да неуже-е-ели? – пропела Дэйдра и внезапно вцепилась Грэлле в ворот рубахи, дёрнув вниз так резко, что ткань с жалобным треском разошлась по шву. Прижавшись к уху жертвы, она прошипела, обдавая лицо горячим дыханием:

– Слушай сюда, недоразумение. Говорю один только раз. Не смей даже думать своей гнилой тыквой о моём Руурхчике. Уверена, у тебя и мысли такие же отвратительные и грязные, как и ты сама.

Не дав и шанса вставить хоть слово, Дэйдра толкнула Грэллу с такой силой, что та, поскользнувшись в грязи, смачно шлепнулась в лужу. Холодная жижа моментально намочила тонкие штаны и залилась в мягкие сапожки. Злобный хор подружаек Дэйдры дружно взорвался ехидным смехом, а их предводительница с театральным отвращением достала кружевной платочек, вытерла пальчики и бросила его прямо перед Грэллой.

– Вытрись, Нелепая. И чтобы на своём Со-Единении я тебя сегодня не видела.– бросила она через плечо, уже удаляясь.

Грэлла не помнила, как сорвалась с места. Слёзы застилали глаза, нос предательски шмыгал, а в ушах стоял звон. Она сбила по пути пару соседей, но даже не остановилась – неслась к пруду так быстро, словно хотела вырваться из своего тела. Ругательства летели вдогонку, но ни одно из них не могло сравниться с той болью, что разрывала грудь.

Не сбавляя шага, она камнем кинулась в водную гладь, подняв фонтаны брызг. На её горе, к исходу лета пруд совсем превратился в зловонную жижу из тины и цветущих водорослей. Если б не эти досадные обстоятельства, Грэлла наверняка попробовала бы утопиться. Но, наглотавшись вонючей воды, решила, что достаточно настрадалась за утро и покончит с собой как-нибудь потом.

Выбравшись на скользкий глинистый берег, она кое-как отжала одежду и тяжело плюхнулась на знакомый валун, удачно скрытый зарослями камыша. Это место давно стало её тайным убежищем – здесь она пряталась от деревенских обидчиков и разгневанных взрослых. Поджав острые коленки к подбородку, она съёжилась, словно подбитый воробушек, и начала прокручивать в голове все случившееся.

Мысли путались, подсказывая варианты, как могло бы сложиться – вот она ловко уворачивается от Дэйдры, а тут отпускает язвительную колкость, ну или вообще не попадается той на глаза, сбегая сразу… Всё равно никто не смог бы догнать – длинные ноги давали преимущество. Да и не пристало первой красавице гоняться за деревенским чучелом.

Спрятавшись от всего мира, Грэлла старалась отвлечься, наблюдая за полетом разноцветных стрекоз. Но худенькое тельце по-прежнему сотрясала мелкая дрожь – то ли от холода, то ли от пережитого унижения. Скрючившись на единственном островке безопасности, ежась в полностью испорченной одежде, она зло уставилась на ненавистное отражение, которое вода так и норовила подсунуть ей под нос.

Все в ней было не так, как полагается правильным троллям.

Прежде всего – этот проклятый рост. Грэлла возвышалась над сородичами, как молодая ольха над грибами. Весь деревенский уклад жизни словно нарочно подчёркивал её уродство: низкие дверные косяки били по лбу, потолки в домах заставляли горбиться, а мебель казалась игрушечной. Даже у себя в хижине она передвигалась, как в тесной норе – втянув голову и согнув нескладные конечности.

Но самой жестокой насмешкой было то, что природа, давшая ей рост, пожалела всё остальное. Вместо мощной тролльей стати – тщедушное тельце, больше подходящее болотному хмырю. Вместо сильных ручищ – хрупкие веточки и вечно заплетающиеся ноги.

«Фу, словно водомерка!» – сдавленно выкрикнула Грэлла и со всей силы пнула воду, разбивая вдребезги своё отражение.

Остальные жители деревни были такими, какими и должны быть настоящие тролли – приземистыми, широкими, с округлыми формами, напоминающими речные валуны. Их ладони могли раздавить камень, ноги – не скользили даже на самой топкой грязи. Они легко справлялись с работой, над которой Грэлла корпела часами. И конечно, не упускали случая это подчеркнуть, а заодно и высмеять. Совсем как сегодня.

Она закрыла лицо руками и мерно закачалась, пытаясь сбросить сеть воспоминаний. Но образ Дэйдры стоял перед глазами – ненавистный и одновременно завораживающий. Её пышные формы вызывали у Грэллы жгучую зависть. Как же ей хотелось иметь такое же идеально круглое лицо – настоящее троллье "блюдце" с румяными щеками, пухлыми губами и тяжелыми веками, томно прикрывающими глаза. Но главное – тот самый роскошный нос, без которого ни одна уважающая себя тролла не считалась красивой – мясистый, благородно свисающий до самых губ.

– Ооох…, – со стоном протянула Грэлла, вернувшись к созерцанию своей ничтожности, – Вот бы мне такой нос, а не эту жалкую пародию!

Она схватилась за кончик тонкого, узкого и, страшно сказать, вздёрнутого носа, с силой потянув его вперёд и вниз, в надежде хоть немного приблизиться к недостижимому идеалу, но, разумеется, ничего не добилась.

Даже глаза подвели – круглые, как у совы, вечно удивлённо вытаращенные. Как она ни старалась сохранить важный троллий прищур, взгляд всё равно выдавал глуповатое изумление. И проклятые волосы – прямые и жидкие, как тина на болотной заводи, без намёка на благородные пружинистые локоны.

Единственное, что хоть как-то соответствовало стандартам – уши. Большие, солидные, украшенные массивными кольцами. Да вот беда – кончики их были… заострёнными. Совсем как у эльфов.

Эльфы! Их Грэлла ненавидела даже больше, чем кур и Дэйдру вместе взятых. Ведь именно из-за них она выглядела так. Точнее, из-за одной конкретной эльфы – её матери. Имени она не знала, да и не горела желанием узнать. Но постоянно бранила в своих мыслях, как источник всех бед.

Как отец – солидный, уважаемый тролль – умудрился связаться с этой, история умалчивала. А Грэлла и не горела желанием узнать. Что проку копаться в прошлом, которое не изменить?Так и получилось, что Грэлла, нескладное промежуточное создание, оказалась чужой и для тех, и для других.

Одним словом – Нелепая.

Так её называли старушки, постоянно поучая, что нужно быть – Лепым. Имея в виду идеал тролльей красоты: словно вылепленное из влажной глины мощное тело, округлые формы и благородные массивные черты.

Ну а Нелепым – все остальное.