Перед Бурей

Размер шрифта: 13

Иллюстратор Александра Сергеевна Гарт

Дизайнер обложки Dream by Wombo

ISBN 978-5-0068-6336-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая: После стольких лет

Молодой человек, совсем недавно получивший чин летописца, по указу своего наставника был направлен в усадьбу столичного посадника. Остановившись у двери, он не сразу стал стучать по дорогой и красиво исписанной различными узорами двери. Чтобы успокоиться перед такой важной для его карьеры встречей, летописец набрал полную грудь воздуха и осмотрелся по сторонам, дабы насладиться пейзажами сердца царства. Солнцеград… А ведь сразу и не скажешь, что два года назад здесь случился погром, унёсший тысячи жизней, сравнявший с землёй несколько жилых кварталов. Он никак не изменился. Всё такой же, как и всегда – сказочно красивый. Если спросить у кого-либо, кто бывал в столице, в первую очередь, расскажет вам про сооружения колоссальной величины, задевающие своими шпилями небо. Описывать будет долго и во всех красках!

Но не только титаническими постройками прекрасен город – жизнь кипит на каждой улице. Причём чем темнее и злачнее улица, тем красочнее она там кипит, но, к сожалению, недолго. Летописец наблюдал, как рабочие строят новые избы, которые в будущем образуют новый квартал, прокладывают дороги из жердевых настилов, а также как бригады вечно ругались между собой за право продолжать работу и за то, кто кому мешает выполнять свою работу соответственно. Между ругающимися мужиками быстро пробегали торговки с сдобой, не упуская возможность продать свои товары изголодавшимся работникам. За ними следовала детвора с целью завладеть свежей, или не совсем, выпечкой и насладиться её вкусом. Через весь этот вихрь повседневной рутины проезжали повозки, набитые разными товарами, ходили дружинники и те, кто старается не попадаться им на глаза. И всё это происходило во время листопада. Осень в столице не уступала в красоте самому городу. Хоть времена года и мало чем отличались друг от друга, осень внутри ощущалась совершенно иначе, чем остальное время в году. Даже дышалось легче.

Летописец мог бы ещё долго созерцать местные красоты городской застройки, людской обыденности и восхвалять местную погоду, но его прервал закономерный вопрос:

– Вы кто?

Услышав за спиной голос посадника, юноша вздрогнул от испуга и ещё некоторое время не мог ответить хозяину дома, но ему и не пришлось отвечать – посадник всё и так понял. С надменным лицом он осмотрел своего гостя с головы до ног, а после пригласил его зайти.

– Летописец, как вас зовут?

– Нестор, господин. Меня направил к вам мой наставник Мефодий. Я могу приступать к своим обязанностям прямо сейчас.

– Это, конечно, замечательно. Но сначала ты поешь, ты какой-то бледный. Вот до чего доводит фанатичное обучение. Присаживайся, сейчас нам принесут мясо.

Ни одно слово не нарушило тишину трапезы. В полном молчании они отобедали, выпили квасу. Нестор за время потребления богатой пищи осмотрел усадьбу хозяина. По двери, в которую он так боялся постучать, уже было понятно, что и внутренний интерьер будет весьма богатым. Деревянные колонны, исписанные такими же узорами, что и дверь, создавали коридор к лестнице. Хоть летописец прекрасно понимал, что они несут сугубо косметический характер, всё равно пытался найти смысл в каждом витке узора, найти тайну, послание или слово на худой конец. Помимо колонн внимание привлекли гобелены с рисунками из золотой нити – невероятно сложная, даже невозможная и до безобразия дорогая вещь, а таких у него было несчётное количество вокруг. Посадник заметил, как гость жадно рассматривает убранство дома, и лениво стал рассказывать, где и когда был создан и приобретён тот или иной гобелен, но диалог у Нестора поддержать не удалось, даже создавать видимость вовлечённости в рассказ у него получалось с натяжкой. Тогда хозяин усадьбы, после того как трапеза была окончена, повёл его за собой. В подвал.

Каждый шаг по лестнице в неизвестную пустоту вызывал лёгкую тревогу, а разум проецировал всевозможные сценарии развития событий, причём все были с летальным для летописца исходом. К его счастью, когда дверь подвала открылась, перед ним оказалось помещение, специально оборудованное под писание книг: на стенах висели уже зажжённые лампы, у стены стоял письменный стол со всеми теми же узорами, а на столе лежала береста, писало и перо с чернилами.

– Прошу простить за отсутствие листов, единственная мастерская, где они производились, сгорела два года назад, – посадник в спешке убрал перо и чернила в шкаф у стены и заменил их на уголь. – Да… Надо было всё же развивать эту отрасль, ну да ладно. Будешь писать, как все в нашем государстве. Нестор, присаживайтесь. Ох! А я не помню, представлялся ли я?

– Владимир Харитонович, я знаю, как вас зовут.

– Тем лучше, присаживайтесь, уже надо начинать. Готовы записывать? – Нестор взял писало в руки, опробовав его, кивнул. – Мы с твоим наставником, Мефодием, остановились на прибытии северских князей в столицу, а потом то он не мог по причине болезней, то я по причине множества задач. Так и остались в прошлом. Готовы? Начинаем.

Посадник стал медленно, даже мелодично проговаривать каждое слово, чтобы Нестор не совершил ошибку в написании. После описания событий во время столичного погрома Владимир понял, что его летописец справляется, и стал говорить быстрее, а Нестор, соответственно, писать. За событиями погрома следовал перечень всех пленённых и впоследствии казнённых князей Северного Предела. Список был большим, даже очень. Нестор поймал себя на мысли, что почти каждый северный род был лишён члена семьи, а то и не одного.

Затем пошло описание тактических манёвров царской армии на землях Восточного Предела и их блестящих побед над войсками бояр-предателей, а также продвижений всё дальше на север. Были указаны все города и деревни, взятые царской армией, и везде была героическая победа, где враг превосходил числом как минимум в полтора раза:

– Владимир Харитонович, я родом из Вершаги, я жил там и тогда, когда произошла осада города царской хоругвью и армией бояр. Могу с уверенностью вам сказать, что гарнизон города был скуден. Вот в чём я не могу быть уверен, так это в причинах огромных потерь со стороны хоругви. Но как мне известно, воины умирали от отравления, вызванного гнилой водой. Бояре не предупредили об отравлении реки царскую армию и таким образом…

Посадник грозно на него посмотрел, отчего молодой летописец молча продолжил писать хронику.

Далее он записывал царские указы, установленные в то время. Если список князей казался ему большим, то указов было в три раза больше. Начиная от установления военной подати, заканчивая введением новых полномочий для хоругвей, в частности исполнения царской воли под названием: «Устрашения и изничтожения предателей и инаковерующих». После этого посадник замолчал. Походив по комнате и пару раз кинув взгляд на летописца, что преследовал его передвижения своим напуганным взглядом, стал говорить очень чётко и медленно:

– В наказание за предательство как царя, так и бога нашего Святого Лика, вероотступническая земля Архальская была подвержена каре господней. Все до единого язычники были отправлены в Пекло искупать свои грехи при жизни. Бог очистил эту землю от зла и скверны. Такая же судьба постигла и пограничные города, веровавшие в иных, запретных языческих божеств, нарушающих естественные порядки мироздания.

– Владимир Харитонович, не подумайте неправильно, но такой текст явно не для летописи, скорее в религиозные писания. Да и как мы с указов резко перешли на кары господни?

– Святой Лик! А у Мефодия есть ещё ученики?! Мне прислали бракованного. Нестор, повторяю: твоя задача записывать всё, что я говорю. Всё! Абсолютно! Понятно?

– Да, но…

– Никаких: «да, но»! Это не обсуждается.

– Я всё прекрасно понимаю, но чересчур лукавить в историческом писании я считаю неправильным. Рано или поздно это всплывёт наружу и окажется, что все написанное – сплошная ложь. Как будут относиться в этом случае к царю потомки?

– Как к великой личности своего времени. Не имеет значения, враньё это или нет, если эта книга будет единственной в своём роде. Нельзя будет сопоставить факты. Да даже если можно, то будут находить что-то среднее между нашей летописью и полностью противоположной. Тогда, вычленяя нечто среднее из этих книг, потомок будет приходить к выводу, что царствование Изяслава Ватахова подобно золотому веку. Прекрати задавать вопросы и продолжай писать. У меня нет желания продолжать этот разговор и объяснять тебе такие вещи. Надеюсь, со временем поймёшь.

Больше изречений не последовало. Посадник бубнил что-то себе под нос. Нестор, сделав вид, что ему абсолютно нет до этого дела, прислушался. Владимир повторял снова и снова лишь одно слово: «Архаль».

– Архаль? – вырвалось у летописца, отчего тот покраснел.

– Всё верно, Архаль. Богом забытое место.

– Если Бог его забыл, то почему тогда на них снизошла кара?

– Ох, зря ты шутишь, ох зря! Ещё одна такая шутка – и ты будешь писалом ковырять яму на морозе. – Нестор сердечно извинился и ещё сильнее покраснел от стыда, но всё же задал вопрос, почему это место так волнует посадника. – Там погиб мой друг. Он не был жителем тех мест, он отправился туда по моему приказу, там же и погиб.

– Как он погиб? – Владимир косо посмотрел на летописца, но всё же решил ответить.

– Его убили. Князь Архальский и его… стражник. Я в этом полностью уверен.

– А где они сейчас? Мефодий Архипович много мне о ком рассказывал – и об их прошлом, и об их нынешнем, – но чтобы он говорил об этом князе, я не помню. Может, что-то и говорил, но сугубо поверхностно. Он воюет на стороне Северного Предела или тоже погиб?

– Без понятия, честно. Возможно, и погиб. Последняя информация из источников об этом персонаже, которую я получил была год назад, да и та была сомнительной. Так, не отвлекай меня, продолжаем работать.

Яр, облачённый в плащ, быстрыми шагами пересекал улицу за улицей. Спешка была вызвана проливным дождём, который вот уже два дня не желал прекращаться. Улицы Кварка стали напоминать его родину в летнее время – всюду грязь, слякоть и лужи по колено. Такие сравнения не вызывали приятных эмоций, скорее наоборот, убивали последние. Несмотря на погодные условия, быт местного населения нисколько не изменился. Наверное, даже во время конца света в столице Восточного Предела каждый второй попытается заговорить тебе зубы, чтобы так или иначе его товар оказался в твоих руках, а твои деньги – у него в кармане. А если товара как такового нет, то представитель торговой культуры предложит пройти с ним к тому самому купцу, у которого есть всё и по выгодной цене.

Всевозможные стереотипы про Восточный Предел о том, что здесь поголовно каждый является купцом, торговцем и остальными синонимами, даже унизительными, обозначающими данную профессию, были лишь малой долей правды. Даже дети участвуют в этих рыночных отношениях, порой даже получается лучше, чем у ветеранов коммерческой деятельности. Потому Яр и приобрёл берёзовые бусы у маленькой девочки за баснословные две гривны. После покупки юноша продолжил свой путь. Направлялся он в ткацкую мастерскую, где жил и работал.

Мастерская представляла собой небольшую избу в очень прибыльном месте – у речного порта. Неизвестно, сколько денег потратил хозяин на приобретение земли и застройку, но они окупились сполна. Перед тем как зайти внутрь, Яр, по традиции, посмотрел на реку, берега которой были истыканы избами. Где-то вдали мелькнула молния.

– Михаил Степанович, приветствую вас, – произнёс Яр, только войдя в мастерскую, получив аналогичный ответ, пожал Михаилу руку.

Как раз Михаил Степанович и являлся хозяином данного заведения. Слегка тучный мужчина с густой растительностью на лице и куда менее густой на голове пристально посмотрел на своего работника:

– Быстро снимай плащ! Не хватало мне сырости в помещении! Отдай ты мне наконец то, что я просил. Нет, стой, сначала разденься! Быстрее! – Получив от промокшего до нитки гонца некое письмо, хозяин ещё раз посмотрел на Яра и никак не мог понять, почему письмо сухое, но спрашивать, как ему это удалось, не стал. – Благодарю, иди ешь, и Авель скажет, что делать.

Столовая находилась в подвале уютной избушки. Оборудована была, как подобает, всем необходимым: печь, стол, стулья и посуда. Большего никто и не желал. Авель сидел в полумраке и пил квас. Увидев своего товарища, резко соскочил с места и помчался накладывать кашу прибывшему. Яр отказываться не стал. Поблагодарив своего спутника, принялся трапезничать.

– Яр, выполнил, что просил Михаил? Молодец! Приятного аппетита, кстати. А ты чего такой хмурый? – Ответа не последовало. Авель сослался на поговорку: «Когда я ем – я глух и нем», потому не стал продолжать диалог, пока товарищ не поест.

К его несчастью, и после трапезы Яр не проронил ни слова. Данное поведение насторожило наёмника. Потому он решил всеми способами разговорить промокшего спутника. Всякая тема для разговора разбивалась как волны о берег. Никакого результата, но Авель и не думал отступать. Наконец-то у него получилось, и то только потому, что Яр взбесился:

– Да нет у меня настроения! Я уже так не могу! Два года! Два треклятых года мы шастаемся то тут, то там, выполняя дерьмовые поручения как шныри! Никакого результата! Чёртовы князья Северного Предела и верховный князь в частности!

– Не горячись. А ты думал, что, придя к верховному князю, он поцелует тебе ноги и выдаст половину княжества за красивые глазки? Помнишь, что нам тогда сказали? Ну не нам, тебе в частности. Они правы. Тебе дали возможность послужить во благо своей родины, и в награду вернёшь свой титул, земли и народ.

– Какой народ?! Какой?!

– Новый, кто решит переселиться. Не начинай. Выполнив эту задачу, как и договаривались, ты получишь обещанное. Не зря тогда помимо княжеского слова в присутствии знати и бояр была ещё и грамота подписана. Он уже не отвертится.

Яр размял глаза, вздохнул и согласился со словами Авеля:

– Да, ты прав, согласен. Время невозможно долго тянется, это очень сильно утомляет. Одно радует – мы сражаемся за правое дело. Мы должны всеми силами помочь в этой войне, где царь ответит за содеянное с нашим народом. Вот мысль о княжеской помощи в возрождении Архаля и суда над царём держит меня на плаву. Ладно, закрыли тему. Михаил получил своё письмо, кстати, хотел спросить – что за письма я ему передаю?

– От семьи, ничего такого. Ещё есть новости?

– Да, второе письмо уже адресовано нам. В нём говорится, что через два дня нужно будет встретить одного человека – он передаст некую информацию.

– Что за информатор, есть имя или характерные черты этого человека? – Яр кивнул. – Так не томи – говори.

– Зовут его Лука Погреби… Погребич…

– Погребичовский, – помог произнести Яру из ниоткуда появившийся за его спиной ещё один работник мастерской, Трофим Сотников. – И не стоит продолжать, мог бы просто передать письмо своему другу, чтобы тот прочитал. Если Миша работает на нас, это не значит, что он не сможет нас сдать. Даже если его семья в заложниках… – Сказанная в конце информация ошарашила Яра. Он резко обернулся и посмотрел на Трофима взглядом, полным негодования и злобы. После посмотрел уже на Авеля, как бы говоря: «Ты знал?!» – Ещё раз так на меня посмотришь – и будет тебе худо, – прохрипел Трофим, разминая руки.

– Трофим, а ты откуда знаешь о содержании письма? – поинтересовался Авель после того, как жестами ответил Яру, что обсудят вопрос последнего позже. Трофим же на вопрос ответил односложно: «Не твоё дело». – Понял, больше вопросов нет.

– Это задание слишком важное, чтобы провалить его, вам понятно? Не дай бог вы где-то напортачите!

– Так может вместо угроз окажете нам помощь, господин надзиратель? – Ответ на слова Яра был до жути простым и лаконичным: «Рот закрой». – Понял, вопросов больше нет! – Яр хлопнул двумя руками по столу и стал запивать злость.

– Вас двоих целый год готовили к тому, чтобы выполнить последующие миссии в этом проклятом городе, и вы за это получите неплохие награды. Кто-то целый город, кто-то уйму денег, что сможет купить целый город. Когда те, кто занимается этим всю жизнь, получают треклятое довольствие и «Благодарю за службу». Не находите это несправедливым? – Ответа не последовало, но Яр немного опустил взгляд. Авель же смотрел в глаза Трофима, в них читалось, что наёмник хочет остроумно ответить на крик души Трофима, но его останавливает неопределённость дальнейших событий, последующих после колкой шутки. Трофим тяжело вздохнул и продолжил: – Основательно приготовьтесь к этой операции!

После того как их командующий покинул столовую, Яр и Авель вернулись к ранее заданному вопросу:

– Да… про семью Михаила я знал. Не скажу, что я согласен с такой политикой, весьма жестоко, но…

– Какие могут быть «но»?! У человека выкрали семью и угрожают их расправой, если он сделает что-то против воли похитителя!

– А ты бы хотел, чтобы в один прекрасный момент нас схватила боярская дружина и стала выдирать ногти, пока мы не скажем всё, что знаем и не знаем?

– Нет, но ведь есть и другие способы сотрудничества. Деньги, например!

– Ни одна гора золота не способна заставить тебя молчать во время допроса с пристрастием. А вот жизнь дорогих тебе людей… Да! Способ весьма дикий, я бы даже сказал бесчестный, но на данный момент он необходим.

– Чтобы ты ни говорил – я с этим в корне не согласен! Так к тому же я и поделать ничего не могу! Это ещё сильнее выводит меня! Мы уподобляемся нашему врагу! Чем мы лучше, тогда получается?

– Ну, закрыли тему. Чем быстрее мы закончим миссию – тем быстрее его семью отпустят. Просто знай это. Давай лучше обсудим, как мы встретим этого Луку.

План был прост до безобразия и от того безупречен. Обсудив его за кружкой кваса, они разошлись по комнатам. Яр попрощался перед сном с Михаилом, что далось ему с трудом. Чувство вины перед этим человеком давило грудь. Масло в огонь подливала физиономия Михаила – нечто среднее между отчаянием и надеждой, вызванной новым письмом от семьи. Яр мог себе представить, какого это, и потому от всей души жалел хозяина мастерской.

Уснуть он не мог очень долго, впрочем, как и всегда. Наконец разум юноши истощился и позволил ему провалиться в сон. И как всегда, его окутали кошмары: перед ним пролетали все те, кого он знал. Окровавленные и искажённые от агонии лица чередовались с огромной скоростью, пока в какой-то момент не слились в единое целое, образовав его собственное лицо, такое же кровавое, застывшее в агонии.

Резко всё потухло. Он снова находился среди пустоты, откуда на него смотрело незримое нечто. Этот фрагмент, по его ощущениям, длился вечность, пока он не рухнул на траву. Небо, покрытое огненным заревом, горящие шпили Солнцеграда и трупная вонь – вот что окружало его. Обернувшись, он уже оказался на каком-то скалистом берегу, волны бились об острые как лезвия камни. Его взору открылся огромный монолит, который заставлял пульсировать кровь во всём теле.

Крик. За ним, на скалистом берегу, истекал кровью Авель. Подойдя к нему, Яр оказался в царстве пустоты и снова этот взгляд. Мёртвые лица вернулись и повторяли свою пляску перед глазами князя.

Проснулся он в холодном поту с нарушенным дыханием. Голова кружилась, он не мог адекватно соображать. В этот момент в комнату зашёл Трофим и стал что-то говорить. Яр не мог понять, какую информацию до него доводит их командующий, но по выражению лица было ясно, что «надзиратель» выражает своё недовольство. Наговорившись, Трофим ушёл. Это была его отличительная черта – неожиданно появляться и пропадать. Наверное, это профессиональное.

Выпив воды, Яр переоделся, накинул плащ и отправился на улицы, атакованные дождём. «Он ведь когда-нибудь закончится?» – подумал Яр и отправился в патрулирование. Ещё не до конца проснувшийся, он пропускал какие-то слухи, летающие вокруг него. Потому он решил купить кваса с целью взбодриться. Стало лучше. Из слухов он почерпнул, что война снова набирает обороты и совсем скоро опять начнутся битвы и осады. Об этом говорил каждый и везде. Якобы перед зимой каждая из сторон хочет захватить, как выражаются местные: «лакомые кусочки». Также это подтверждал факт торжественного марша через Павелундскую площадь боярских дружинников, что со дня на день отправятся маршем на север, где будут бить врага. Остальные слухи же были или о новых указах бояр и царя в частности, или о ценообразовании на какой-либо товар. Набравшись информации, следующей станцией его патрулирования был порт. Там он наблюдал, кто приплывает, кто отплывает и что говорят. Порт, пока что, был оплотом стабильности: купцы со всех точек необъятного государства швартовали свои корабли, продавали свои товары, закупались новым и уже на новых кораблях, что их ждали, отправлялись к своей следующей точке сбыта. Яр подметил, что ни одна вражда не способна остановить торговлю, как бы ни пытались их правители: ладьи северных купцов всё также причаливали в порту и обогащались на продаже меди и бронзы, также и южане, что останавливались в Кварке, продолжали свой путь на север с пшеницей и прославленными драгоценными изделиями солнцеградских мастеров.

Слухи были абсолютно такие же, как и в городе, только купцы обговаривали больше деталей. Яр предполагал, что, возможно, это последние дни, когда единственными обязанностями были патруль и доставка писем. Через день будет уже что-то более серьёзное… и опасное.

Ему было бы легче всё это выполнять, если бы он знал всю картину происходящего. Единственное, что тогда сказал верховный князь, было: «Выполняйте поставленные задачи до тех пор, пока вас не вернут обратно. Выполняйте их со всей ответственностью. Ты ведь хочешь вернуть Архалю былое „величие“». Также говорил и наставник, обучающий навыкам, способным превратить их в настоящих лазутчиков и шпионов по окончании годового обучения. Многому ли Яр научился? Несомненно. Многое ли он забыл? Конечно. Но что врезалось в голову до конца его жизни – это его легенда, которая отличалась лишь деталями от той, что была во времена возвращения домой: его зовут Велес, сын Визигота, коим является Авель. Бывшие крепостные, что выкупились у южного боярина и уже вольными отправились в Черевод – деревеньки, что в паре вёрст севернее Кварка, где их приютили. А уже после прибыли сюда в надежде найти работу и спокойную жизнь без постоянной тревоги, что в какой-то момент северяне вырежут всю деревню. За плечами у них ничего нет, так как всё продали, лишь бы выкупиться. «Ну хоть не сирота», – с сатирой подчёркивал Яр. Также в его голове есть место для всех событий за прошедшие два года, происходящие на территории Восточного Предела, и для имён и родов всех бояр, что правят в этих землях.

По возвращению он попрощался, как подобает, с речными пейзажами. Всё с тем же чувством вины поздоровался с Михаилом Степановичем и направился ужинать. Авель и Яр доложили о проделанной работе Трофиму и отправились спать.

Трофим Сотников встретил их тут же, как они прибыли в Кварк. Он их уже ждал и всё подготовил для их проживания в мастерской Михаила. Трофим являлся опытным шпионом, с огромной сетью доносчиков, агентов и даже специально обученных под шпионское ремесло животных. Он негодовал, зачем ему отправили этих двух человек, ведь он мог со своими агентами совершить все поставленные задачи в разы быстрее и лучше. Вместо этого его агенты были направлены в другой город. Чего он тоже не мог понять. Теперь Северный Предел остался без глаз и ушей в боярской столице. Это настораживало его. Он много думал над этим, и все выводы были неутешительными. Самый оптимистичный из них звучал так, что князь и знать сошли с ума и решили, что трёх агентов хватит, чтобы выполнить их задачи. Возможно, это было и так.

Следующий день прошёл как и предыдущий: патруль, письмо, взгляд на реку, чувство вины, ужин, сон. Несмотря на напряжённость, витающую в избе, и неприязнь трёх сторон друг к другу, было и то, что объединяло всех собравшихся в избе, – это Авель, что периодически выполнял задачи по пошиву одежды, так как предыдущего подмастерья пришлось выгнать из соображений безопасности. Само собой, больше всего негодовал Авель, что впервые уселся шить одежду. Уже и не сосчитать, сколько раз он прокалывал себе пальцы, но именно по этой причине словарный запас бранных слов Михаила увеличился вдвое. Именно сегодня друг Яра занимался нелюбимым делом, пока хозяин мастерской снова и снова говорил, как именно шить рубаху. Коренастый Авель с пышной бородой, которую он уже давно не состригал, постоянно озирался на Михаила, из-за чего снова и снова укалывал пальцы, причём всегда разные. Но поделать ничего было нельзя – если забросить прямую работу Михаила, то тогда последний обеднеет, и все они окажутся на улице. Такой расклад, естественно, никого не устраивал, даже Трофима, что только своим видом показывал полное безразличие к людским проблемам.

Вернувшийся под вечер Яр наблюдал за этой картиной. Она не могла не вызвать улыбку. Его же друг не оценил приподнятое настроение, вызванное страданиями горе-ткача, и отправил посыльного сушить одежду и ужинать. Поддержал его и хозяин дома, что морщился при виде того, как игла уходила под кожу. После ужина, вместо того чтобы отдаться в объятья кошмаров, решил почитать книгу, которая лежала на полке. Это были повести о героях былых времён. Осознание того, кому их читали и где сейчас слушатели, вызвало мурашки по коже. Читал он их всю ночь. Утром они совместно с Авелем направились в город на встречу с Лукой.

Точкой встречи были южные ворота. Кварк, хоть и был огромным городом и что немаловажно столицей, не имел такого же шарма, как Солнцеград. Это объяснялось тем, что Кварк – один из самых молодых городов царства, и, как говорят жители, он был полностью построен уже в наше время с использованием современных технологий строительства, а именно деревянной застройки избами. Этим занимательным фактом они неимоверно гордятся. Даже тут архитектурный гений и желание быть лучше своего соседа показал себя – помимо обычных избушек тут стояли и знатные усадьбы, крыши которых также старались уйти в небо, как в столице, но не могли себе это позволить. Если верить истории, то Кварк раньше был торговой остановкой, образованной группой людей, во главе которых был некий Квар. Со временем эта остановка привлекала всё больше и больше людей – так и образовался город. Как бы сильно кварковцы ни били себя в грудь кулаком, что их город был полностью построен восточными людьми, в отличие от остальных, что живут на всём готовом, они в некой степени были неправы. Все как один напрочь игнорировали каменный мост через Карьяну – городскую реку, что так завораживает своими видами и размерами Яра. Карьяна, или как её называют бояре и представители купеческой элиты: «Кварово море», из желания быть причастными к роду основателя восточной столицы, – очень широкая река, куда шире любой, что видел даже Авель, а видел он много рек. И через такое огромное водное пространство был проложен такой же огромный каменный мост, что скрывал от солнца пару островков, расположенных на реке.

Пока они ждали Луку, к ним то и дело приклеивались, словно банный лист, торговцы и почти что умоляли у них что-то купить. Увы, всегда слышали отказ. Ждали они долго, очень долго. За время ожидания они не по своей воле приняли участие в сватовстве богатой семьи, что само по себе праздник. Ликующая толпа, подобно волне, унесла их и ещё несколько жителей за собой. Мужчины и женщины, взрослые и дети плясали под музыку, пока сотник, желающий всеми силами получить благословление отца невесты, раздавал подарки всем вокруг и отцу в частности, последнему доставались по истине сокровища. Также сотник не упускал возможности и показать себя как достойного, указывая на свои лучшие качества, помимо богатства. Получив подарки от возможного жениха, вкусив жаренного кабана, от души поплясав и увидев, как отец будущей невесты дал неточный ответ насчёт их совместного будущего, вернулись обратно к воротам. Но перед этим Яр решил ещё раз посмотреть на празднество и обнаружил и саму деву, за чьё сердце бьётся сотник. Даже издалека он видел, что девушка не питала чувств к новоявленному жениху, также он видел и её тоску.

Наконец в город прибыл долгожданный караван, где в одной из телег сидел так нужный им Лука Погребичовский – щуплый мужичок с длинными русыми волосами и вечно испуганным взглядом. Описали его в письме именно так. Спрыгнув с телеги, его тут же окружили торговцы «всем чем хочешь», и учитывая внешность Луки, что полностью соответствовала его характеру, он не мог им отказать. К нему на помощь подоспели Яр и Авель. Вырвав его из требующих денег рук, увели его в сторону, поприветствовали, сказали кодовое слово, и Лука, уже более спокойно, попросил отвести его к командующему.

Шли молча, хотя Авель то и дело пытался разговорить гостя, но тот будто научился у Яра игнорировать все обращения и молчать. Зайдя в мастерскую, он также проигнорировал обращение от Михаила Степановича и по направлению от Яра направился на второй этаж к Трофиму. Они последовали за ним, но были остановлены самим Трофимом, приказавшим им заниматься своими делами.

Теперь их единственное дело было узнать, что за информацию принёс гость с испуганными глазами, потому они остались сидеть в зале. Спустя несколько минут Лука спустился и ушёл, не попрощавшись. Затем их позвал к себе Трофим. Его глаза горели, а на лице была улыбка. По тем же горящим глазам было понятно, что наконец-то появилось действительно стоящее задание:

– Господа швеи и тунеядцы! С этого дня у нас начинается работа. Не то, чем вы занимались, – это детский лепет и бесполезная трата времени, от которой сдохнуть можно. Теперь мы работаем! – Трофим резко встал и направился к двери, чтобы осмотреться. Убедившись в отсутствии лишних ушей, он закрыл дверь на щеколду, ещё раз удостоверившись, что по ту сторону двери никого нет, повёл подчинённых в столовую и только тогда продолжил свой монолог – Через неделю сюда прибудет Бронзова Хоругвь, а через месяц армия севера с целью захвата города. Наша задача – подорвать боевую организацию как городового полка и боярской армии, так и царских подстилок. Мне плевать на ваши моральные установки, принципы, чувства. Я сказал убить – вы убиваете, я сказал украсть – украдёте, я сказал сжечь – сожжёте что угодно и кого угодно. Но чтобы вам было легче всё это делать, скажу следующее: это та самая миссия, по завершению которой вы вернётесь обратно и получите своё вознаграждение. И я, наконец, продолжу выполнять свой долг со своими ребятами. Уяснили? Если хоть одно слово против вырвется из вас – то я сначала разнесу ваши рожи до состояния ошмётков, а уже затем сдам боярам, и там они с вами закончат. Теперь идите спать, завтра начинаем.

– А что начинаем? Расскажите!

– Яр, который теперь будет зваться никак иначе как Велес, закрой свой рот. Завтра всё и узнаешь!

Дальнейшие вопросы отпали. Подчинённые вышли из комнаты и направились в столовую, где уже Яр выговорился вдоволь. Брань полилась в сторону Трофима в таких количествах, что у командующего должны были уши гореть. Авель не стал его останавливать, только кивал и попивал квас, заедая гречкой с рыбой. В какой-то момент он так увлёкся трапезой, что вовсе забыл про кричащего товарища. После толчка в плечо Авель вернулся в мир гневных комментариев в сторону начальства:

– Авель! Ты меня слушаешь? – Собеседник кивнул, не поднимая взгляда с тарелки. – Я вижу! Чёртов ублюдок, пошёл он в пекло! Я не собираюсь убивать кого-то ни под каким предлогом!

– А как же возвращение титула?

– Издеваешься?! Я же говорю – НИ ЗА ЧТО!

– Да и сам не рад этому факту… Надеюсь, до этого не дойдёт, но если уж…

– Никаких: «Ну если уж»! Нет и всё! Боже мой! Мало того что ты готов убить, так ты ещё был полностью согласен с тем, что у Михаила, мать его за ногу, Степановича держат семью в заложниках. Ты уверен, что по окончанию нашего задания он их увидит? Чего ты молчишь?!

– Яр, я прекрасно понимаю твои возражения, негодования, но у нас нет выбора. Нет, он есть, но тебе он не понравится.

– И какой же это выбор: бросить всё и бежать куда-нибудь в Западный Предел, подальше от войны, бессмысленных убийств и повсеместного горя? Я так не могу… я думал об этом и не согласен с таким вариантом. Единственного выжившего члена моей семьи зарезали в треклятой столице как скот, пытались убить меня, уничтожили Архаль, и я должен всё забыть, простить и жить дальше будто ничего не было? Да кто я после этого? Какой я князь, если не могу даже отомстить за совершённые преступления против меня и моих подданных?

– Никаким. Да оно тебе надо? Вернёшь ты свои земли, и дальше что? Думаешь, тебе дадут спокойно править? Ты пожизненно должен Верховному Князю, да что тут говорить – твои потомки ещё должны будут. И я не говорю про вассальную присягу и ваши традиции, помимо этого ещё будешь должен. Любая прихоть, и ты как пёс будешь это выполнять. Если ты готов к этому, то начинай подготавливаться уже сейчас – в будущем тебе точно придётся убить множество людей, виновных и невинных. Ты согласен с этим?

– Мне не придётся это выполнять. Я не стану! – Яр стал совсем красным от гнева, ударив по столу, он отхлебнул из кружки Авеля, чтобы немного остыть. Собеседник в свою очередь тяжело вздохнул.

– Ну понятно всё с тобой…

– А чего ты так переметнулся на другую сторону?! Пару дней назад кричал, что кровь из носу нужно всё закончить и получить титул! Поддерживал меня в этом, настраивал на миссию, а теперь готов сбежать. Как это понимать?!

– Переживаю за тебя, не хочу, чтобы ты руки марал кровью, вот и всё.

– Да не стану я никого убивать! Я же не убийца вшивый! Даже без убийств возможно выполнить задачи, я в этом полностью уверен! А если кто-то думает иначе, то пусть этот выродок пойдёт в пекло! Ну уж нет, мы закончим начатое!

Если Яр испытывал злость за всё произошедшее и происходящее, то Авель, наоборот, – его разум был погружён в некую форму отчаяния. Слова товарища, с которым он пробыл уже слишком много времени по меркам наёмников, заставляли его рефлексировать на тему того, что дальнейшая их судьба неизбежно оборвётся самым неприятным способом. Хотел бы он, чтобы Яр был менее радикальным, но бывший князь был ещё слишком юным, чтобы сбавить обороты. Но Авель знал, что со временем он изменит своё мышление.

Яр уже сидел молча, также обдумывая сказанное собой и своим другом. Если бы Авель мог читать мысли, он бы порадовался, так как в голову Яра проникли сомнения по поводу своих слов. Посидев в томном молчании ещё немного времени, хотя по ощущениям время тянулось целую вечность, Авель поднялся и пошёл наверх. Вернулся он также быстро, как и пропал из виду, но уже с книгой и положил её на столе у рук Яра. Книга с незамысловатым названием «Долгая зима» под авторством некого Демьяна Боровского никаким образом бы не заинтересовала князя, если бы не кожаная обложка с рунными узорами на ней. Они казались ему очень знакомыми. Наконец его память выдала ему событие, в котором фигурировали данные руны, – хижина волхва. Такие же руны были повсюду: на каждой стене, на каждой табличке и кухонной утвари.

– Откуда она у тебя? Где ты её взял?

– У Михаила. В его библиотеке много интересных книжек. Советую ознакомиться. Посчитал, что эта книга покажется тебе занятной. Почитай, успокой нервы, да и к тому же чтение никогда не бывает во вред. Ну… в большей степени.

На этих словах они убрали посуду и разошлись по своим комнатам. Проходя мимо кабинета Трофима, князь показательно плюнул на пол, выдал пару бранных слов, само собой шёпотом, и направился к себе. Перед сном он решил почитать книгу.

«Долгая зима» была представителем документальной литературы с вкраплениями легенд и мифов всевозможных народов. Таких книг создавалось много, особенно в Северном и Восточном Пределах. Именно эта книга повествовала о невозможно далёком времени, ещё до Царства и Великих Княжеств, когда человек остался единственным народом в этом мире. Естественно, об остальных народах в книге нет ни слова. В книге рассказывается о группе шаманов из безымянного племени, обладающих способностью видеть будущее и общаться с незримыми сущностями, населяющими их земли

В какой-то момент один из шаманов увидел предсказание о катаклизме, что произойдёт когда-то в будущем. Очень далёком будущем. Потому, чтобы данное пророчество не свершилось, группа шаманов отправилась в путешествие по миру в поисках артефактов, способных остановить конец света.

Рассказ затянул Яра до самого утра. Князь был весьма раздосадован каждый раз, когда не хватало страниц или же текст было невозможно прочитать. Случалось такое часто. Самое же странное, что было в этой книге, – так это концовка. На последней странице была надпись, явно написанная позднее и другой рукой: «Те, кто останутся в живых, – будут завидовать мёртвым». Первый и единственный вывод, который заключил Яр, был в том, что написал это Михаил или же кто-то из его семьи, прочитавший данное произведение, написал это шутки ради или из-за переполняющих его эмоций. Потому что книга и вправду захватывала дух. Яр осознал, что настало утро, в тот момент, когда глаза уловили лучи солнца. Усталости или сонливости он не чувствовал, будто спал как убитый, – полный сил и энергии.

Быстрым шагом он направился в комнату Авеля, не забыв выполнить свою новую обязанность – плюнуть перед дверью Трофима и оскорбить его лишний раз. Авель в этот момент спал. Яр тихо подошёл к кровати, оставил книгу у головы спящего и удалился в зал. Как и всегда, зал был битком набит покупателями. Михаил на правах хозяина лавки со своего места советовал покупателям, что им выбрать, и хвалил то, что они берут. Что удивительно, но такой подход действительно заставлял посетителей приобретать его вещи. Юноша тихо наблюдал, как ранее мрачный Михаил улыбался, а его глаза горели. Он любил своё дело. Помимо любви к ремеслу, как подметил сам Яр, то, что он делает, – помогает немного отстраниться от горя. Хоть чуть-чуть забыть о том, где находится его семья. Но даже через ширму огня в глазах и улыбку прорывалась скорбь и страх за родных. Князь снова испытал стыд и вину за содеянное даже не им самим, а неизвестными ему людьми, но разве это можно объяснить убитому горем отцу и мужу? Всё же он решил это попробовать. При виде подходящего к нему Яра лицо сразу же преобразилось в нечто среднее между страхом и презрением. Раньше он не замечал такого поведения со стороны хозяина избы, но, покопавшись в памяти, пришло понимание того, что Михаил всегда смотрел на него именно так:

– Да? Чего тебе? – Яр не отвечал, сев рядом с Михаилом, он долго смотрел в пол. – Ну, не томи же. У меня покупатели, не надо отвлекать меня от работы.

– Прости меня.

– Да что вы говорите?! Поиздеваться вздумал?!

– Я не знал! Не я это совершил…

– Знаю, что не ты, но из-за тебя! Да какая к чёрту разница? Умоляю, быстрее выполните, что должны, и всё это закончится!

– Знаю, но на это нужно время. Я сделаю всё, чтобы ваша семья вернулась домой.

– Очень в это верю. Очень, правда! Пожалуйста, оставь меня.

Больше Михаил не улыбался, искорки в глазах пропали. Остался только пустой и безжизненный взгляд, что прорвал ширму.

Они находились в столовой, вынужденно погружённые в доклад Трофима:

– Задача поступила, и вам необходимо её выполнить! Как я сказал ранее, уже меньше чем через неделю в город прибывает Бронзова Хоругвь. Цель, соответственно, я озвучивал ранее, но повторю: подорвать боевую готовность армий внутри города. Визигот, – сначала Авель не откликнулся, но злобный взгляд красного от злости Трофима заставил его произнести: «Я». – Будешь направлен в ряды городового полка. Изо дня в день совершать малые диверсии: травить воду, портить запасы провианта и прочие диверсии подобного рода, думаю, разберёшься. В МАЛОМ КОЛИЧЕСТВЕ. Чем ближе будет подходить наша армия, тем больше будет объём диверсий. К тому же за два-три дня твоя задача будет заключаться в устранении тысяцкого и воевод. Если к этому моменту будет в городе сторонняя армия – то и устранения их командования и снаряжения с провиантом, соответственно. Велес, ты будешь направлен в ряды Бронзовой Хоругви как доброволец. Задача схожая. Только убийство не воевод, а глашатаев. Это важно! Их воевода, тот же сотник по-нашему. Помимо глашатаев тебе нужно будет убить верховного глашатая. Ты сразу поймёшь, кто это.

– Не стану я никого убивать!

– Ты, видимо, не понял. Это не предложение, не просьба. ПРИКАЗ! Приказ отдан, ты должен его выполнить! Иначе я казню тебя как предателя, врага севера. Ты меня понял?! Визигот, у тебя неделя, чтобы обучить Велеса бою на мечах, копьях, палицах, стрельбе из лука, владению щитом. Он должен знать всё, чтобы не пропал в рядах Хоругви.

– Я и так знаю некоторые эти аспекты!

– НЕДОСТАТОЧНО! С нынешними знаниями ты там долго не протянешь – первое обучение, и тебя вздёрнут за непригодность. Да что там! Ты и первой проверки перед вступлением не пройдёшь – кости переломают и бросят тебя в канаву подыхать, если не сможешь устоять в схватке! Сможешь меня побороть в бою?! Чего молчишь?! Если сможешь – то я отстану! Вот и сиди помалкивай!

– Да с какой стати?! Меня тут помоями поливают, а я молчать должен?! Да в гробу я видал и вас, сударь командир, и приказы об убийстве!

– Встал! – Яр не послушался, и в эту же секунду стол улетел в стену. – Поднялся и взял оружие, убиваю только вооружённых. Безоружных только калечу!

– Да по тебе видно!

Яр ловко поймал меч, брошенный Трофимом, и встал в боевую стойку. Как только он это сделал, на него обрушился шквал ударов, которые отбивались с трудом. Трофим не давал ему и шанса что-либо сделать помимо блока, нанося удар за ударом. Бой продлился недолго, руки Яра забились до такой степени, что он выронил меч. В следующий момент рука Трофима схватила его за шею, колено прилетело в грудь. Следом Яр ощутил на себе рельеф и структуру ближайшей стены, которая в свою очередь разбила ему нос. После он оказался на полу. Пинок в живот перекрыл дыхание. Последнее, что он увидел – это то, как Авель лежит на полу без сознания.

Очнулся он почти одновременно с Авелем. У обоих были разбиты носы.

– Я лично займусь тренировкой, понял меня? В следующий раз носом и ушибами не отделаешься. Я действительно тебя казню на месте!

– Господа, прошу вас быть потише. Люди задают вопросы о шуме в подвале, – вклинился в монолог Михаил, подбирая слова и интонации максимально аккуратно, но это не помогло, и в его сторону полилась ругань:

– Да иди ты к чёрту! Твоя задача – молчать и выполнять типичные для гнилого торгаша обязанности. Кто тебе дал право приказывать мне, что делать? Может, мне навестить твою семью?!

– Трофим Игнатич, я…

– Заткнись! Пошёл вон! Тебя тупорылые клиенты ждут!

Как и было велено, Михаил покинул столовую и вернулся к своим обязанностям «гнилого торгаша». Трофим поднял новоиспечённых отца и сына, отдав приказ в своей грозной манере о проведении подготовительных мероприятий, и последовал за Михаилом, оставив Яра и Авеля наедине. Юноша посмотрел на своего товарища, который разминал челюсть:

– Ну что, князь, всё ещё есть желание продолжать задание?

– Из-за одного истеричного идиота я не собираюсь отступать от своих целей!

– Похвально – похвально! Ну ты ещё подумай, всё-таки. Может, что надумаешь. Очень надеюсь, что надумаешь.

Яр отвечать не стал, вместо этого залпом опустошил кружку кваса и направился в свою комнату. Проходя мимо треклятой двери Трофима, он, как и всегда, плюнул на неё. Только в этот момент дверь открылась, и снаряд презрения угодил прямо на жильца. Перед глазами пролетела вся жизнь, он уже был готов ко второму раунду, но к его удивлению старший отряда протёр свою рубаху и долго смотрел на юного шпиона. Яр готов был поклясться, что Трофим хотел завести разговор, – по глазам было ясно, что ему есть что сказать, и эти слова не имели агрессивный тон, а наоборот. Но командующий так ничего и не сказал – с головы до ног осмотрел князя и захлопнул дверь. Шагов слышно не было.

Уже в своих покоях Яр рухнул на кровать, и только в этот момент всё тело заныло от боли. Несмотря на боль каждой частички в его организме, он всё же смог уснуть. Но и в кровати не было ему покоя – снова напали кошмары. Помимо уже приевшихся ему сонных ужасов, таких как пролетающие лица близких людей, которые были убиты, или же хтоническое чудовище, говорящее ему что-то неразборчиво, в эту ночь ему приснилась мать. Впервые за много лет она появилась в его голове. Он никогда не вспоминал о ней. Причина была до ужаса проста – он её не помнил. Теперь же она явилась ему, отчего на душе стало теплее. Теперь он вспомнил, как она выглядела, – он разглядывал каждую черту её лица, начиная от доброй улыбки, заканчивая длинными светлыми волосами, пахнущими хлопком и свежим хлебом. Память начала медленно, но верно возвращаться к нему. Как только были разблокированы воспоминания о её внешности, вслед за ними открылись и её обязанности, и бытовые дела.

Она постоянно рассказывала сказки ему и его братьям и сёстрам, параллельно вышивая каждому из них платки, как она говорила, олицетворяющие их суть, их характер. Какой платок ему подарила мать, он никак не мог вспомнить. Даже во сне получить заветный платок ему так и не удалось. Князь сидел в кругу семьи и слушал детскую сказку о трёх воронах. К сожалению, это был сон, и слова, исходящие из уст матери, сливались воедино, и уловить какой-то сюжет он не мог. Да и ему это и не надо было. Главное, что он видит свою маму, отчего ему было очень хорошо. Тепло разливалось по всему телу, будто выпил горячий напиток во время мороза. Эта идиллия не могла продолжаться вечно, и он это в глубине души понимал. Несмотря на весь уют вокруг, где-то сверху нависла угроза и давила на него. И вот настал момент, когда эта угроза рухнула им на головы – его семья резко исчезла, вокруг Яра была уже привычная ему тьма. Он уже ожидал снова встретить чудовище, но, увы, вместо повелителя тьмы он услышал крик матери за спиной. Там, среди бесконечной пустоты, появилась дверь в покои отца и матери. Князь немедленно побежал к еле приоткрытой двери, и только он коснулся ручки – сон пропал.

Как бы тяжело ему ни было, но он заставил себя подняться с кровати. Голова кружилась, образы плыли, а слух притупился. В двери кто-то стоял, только в тот момент, когда силуэт крикнул, Яр понял, что это никто иной, как его новый учитель боевому мастерству.

Глава вторая: Избранник Святого Лика

Изо дня в день Нестор прибывал к посаднику для выполнения своих прямых обязанностей. Владимир Харитонович время от времени хвалил своего летописца за умение записывать его речь с феноменальной скоростью, но забирал их обратно, когда Нестор отпускал язвительные комментарии на ту или иную интерпретацию событий.

На бересте уже записывался шестьсот шестьдесят пятый год. В это время война между Царством и Пределами набирала обороты: обе стороны захватывали крепости, города, наносили сокрушительные поражения друг другу. Само собой, Нестор писал о героических победах царской армии против превосходящих числом противников, даже если это было не так. Если же происходило поражение, то количество воинов с вражеской стороны увеличивалось ещё в два раза. Единственное, что было приближено к правде, – так это взятие Первого Кургана, главной крепости Северного Предела на западной границе.

В самых ранних писаниях крепость уже описывали как: «Древнейшую твердыню рода людского». Взятие данной крепости быстрым приступом нельзя назвать никак иначе как фатальную ошибку, но у царской армии не оставалось другого выбора – основные силы северных князей в ближайшее время окажутся в окрестностях Первого Кургана, и тогда поражение войск царя было бы неизбежным. Военных дел мастер, князь Солвира Лаврений Артейдов, успел захватить первые рубежи обороны – огромные рунные обелиски, приспособленные под сторожевые башни, что позволило отбиваться от прибывшей через два дня северной армии. Армия солвирского князя оказалась между молотом и наковальней в виде гарнизона крепости и подоспевшей северной армии.

Участники, которым посчастливилось выжить в этой битве, прозвали её: «Братская могила». Обе стороны потеряли львиную долю своих воинов; трупов было настолько много, что многих не смогли захоронить до разложения, что вызвало дальнейшие потери среди южан, но уже от болезней. После этого события битвы Севера и Юга представляли собой мелкие стычки, и на протяжении года об осадах и генеральных сражениях никто и думать не мог. Всё, что осталось от князя Лаврентия, – так это щит над воротами крепости с надписью: «Здесь был Лаврений Артейдов, князь Солвира, защитник царского престола, хозяин Медной горы», написанной даже не им лично, а его старшей дружиной, так как тело не смогли найти.

Когда летописец закончил работу, на улице была уже кромешная ночь. Посадник приказал ему оставаться у него, ссылаясь на столь поздний час, погодные условия и проснувшуюся преступность на улицах. Как бы Нестор не желал оставаться в усадьбе, ему пришлось согласиться, ведь доводы были убедительны. Особенно после криков, доносящихся с улицы. Они уселись за стол и за кружкой медовухи стали обсуждать всевозможные темы. Летописец особо не поддерживал разговор, отчего Владимир Харитонович вздыхал или стучал пальцем по столу. Как бы он ни хотел вывести своего подчинённого на диалог – любая попытка была тщетна. Так бы они и сидели за столом вместе с нависшей неловкостью, если бы Нестор не завёл разговор об архальском князе. Посадник не противился, даже наоборот. Хоть какая-то тема для разговора!

– Владимир Харитонович, а всё же… Что произошло в Архале?

– Не имею ни малейшего понятия, честно. Никто не знает, совсем!

– Видимо, действительно кара Святого Лика…

– Да что ж такое-то, а?

– Нет-нет! Вы не подумайте! Я не смеюсь! Странная ситуация, однако… Целый город был уничтожен, и ни единого очевидца, выжившего. Очень странно.

– Не спорю, но в любом случае это не имеет значения. Не такая уж и страшная потеря для нашего государства.

– Расскажите, пожалуйста, про Архальевичей. Откуда они появились, кем были раньше?

– Хорошо, но только после того, как ты мне скажешь, почему ты так горячо интересуешься Архальевичами.

Нестор немного помялся, опустил глаза, выдохнул, а уже после начал свою речь:

– Можно сказать, что из некой… зависти, наверное. Из ниоткуда появилась никому неизвестная семья и получила княжеский титул. Почему так? Не находите ли вы в этом некую несправедливость?

– Ха! Теперь мне всё понятно. Очень может быть, но тут не всё так однозначно: Федор, первый из рода Архальевичей, был не просто случайным мужиком из леса, а служил в царской гвардии. За заслуги перед царём он и получил титул и земли. В этом ничего такого нет, рядовая ситуация. Единственное, что интересное, – так это то, что царь отдал ему земли в Северном Пределе. Раньше он давал дворянский титул исключительно в южных землях, в крайнем случае на западе. Но чтобы на севере… Северские… странный народ. Свои обычаи, своя культура. А тут БАХ! У вас южанин. Нет, само собой, понятно, для чего это было сделано, но… – Посадник замолчал. Летописец долго наблюдал за погружённым в думы хозяином усадьбы. Глаза Владимира бегали из угла в угол, а лицо с каждой секундой становилось всё мрачнее и мрачнее. – Глупая затея всё-таки оказалась. Ничего не вышло. Север всё ещё почти отдельное государство, да и вера наша там не прижилась. Результатов никаких.

– Видимо, для выполнения «окультуривания населения» необходимо больше времени. А откуда появилась жена Федора?

– Злата? Также из южной дворянской семьи. Ну… дворянской их можно было назвать с натяжкой. На момент их свадьбы её семья была на грани разорения. Но семья древняя, получившая свой титул ещё при прадеде нашего царя.

– Иначе говоря: княжеская семья в Архале, правящая северным народом, была родом из Южного Предела?

– А что ты так удивляешься? Это весьма распространённая ситуация. Князья в Западном Пределе, в большинстве своём, северяне. А главная боярская семья на востоке, по происхождению, тоже южная. Редко когда правитель имеет такое же происхождение, как и подчинённый ему народ. В этом нет ничего такого. Кроме царя, соответственно – он батюшка всех народов.

– Не сомневаюсь.

Медовуха дала в голову собравшимся за столом – Владимир побагровел, на лице появилась глупая улыбка, а рот развязался:

– Злата… прекрасная девушка! Знал я их семью, порядочные люди! А она… – посадник нежно провёл рукой по столу и тут же резко ударил по нему кулаком в знак резкой смены темы. – Взятие Кургана! Великое событие! – Нестор, также расслабленный хмельным напитком, поддержал его высказывание. – Во! Такой ты мне нравишься больше. Ещё одна такая битва, и у северских вовсе князей не останется. И в этом задумка воевод!

– Вы хотите сказать, что война идёт на измор и вымирание северной знати?

– Весьма глупый вопрос, я бы даже сказал провокационный!

– Прошу меня простить… Я не хотел…

– Да не извиняйся, всё нормально. Север не так просто захватить, а вот раздробить его, заставить грызть друг друга, – это другое дело. Тем более после резни в Солнцеграде… северские уже начали междоусобную войну. Взять того же Радогора! – Владимира понесло совсем в другое русло, он продолжал поносить каждого в Северном Пределе и восхищался великими воинами царской армии. Нестор не стал его останавливать, только слушал и ждал, пока это прекратится. – … Вот так! Прошу меня простить, вырвалось.

– Да не извиняйтесь, я всё понимаю. – Посадник улыбнулся, облокотившись, стал смотреть на летописца, как бы давая знак, что он готов продолжать отвечать на его вопросы. – Не появились, мало ли, известия о Яре?

– Нет. Хотя его поиски идут до сих пор! Видимо, действительно погиб где-нибудь в глухомани. И я этому весьма рад! Дай угадаю, хочешь знать, как титул князя перешёл к нему, учитывая, что в семье Архальевичей было очень, очень много детей?

– Нет, не хотел. Но раз уж вы начали – не откажусь послушать.

– При загадочных обстоятельствах почти все дети Федора и Златы или пропали, или были найдены мёртвыми. Кроме старшего – тот погиб в битве у Змиевых Врат. Остался только Яр. Ходили слухи, что семья проклята, потому дети и погибали. – Нестор побледнел, только услышав о проклятии, но быстро взял себя в руки.

– Вы согласны с этим?

– Шутишь? Нет, конечно! Во всем виноваты представители знати города. Каждый из них выбрал себе фаворита, который должен был сесть на престол, когда Федор Дурной отправится на тот свет, и начали устраивать игрища, в ходе которых тот или иной Архальевич умирал. Яру повезло, он был самым младшим, потому был что-то вроде запасного варианта, к которому знать и пришла в конце концов. Естественно, потеря ребёнка, даже одного, вызывает горе. В таком случае, наверное, это благо, что Злата пережила только одного своего ребёнка…

– Поражаюсь вашей осведомлённости! Откуда вы это всё знаете?

– Серьёзно?! Я посадник Солнцеграда и приближённый самого царя! У меня в обязанностях знать всё и о всех! – гордо выдавил из себя хмельной Владимир. – Что-то я перебрал, пора расходиться.

Нестор рассматривал гостевую комнату и поражался её красоте. Спать ему не хотелось, медовый нектар заставлял искать приключения на свою голову. Потому, подождав, пока из покоев посадника будет доноситься храп, летописец пошёл осматривать усадьбу вдоль и поперёк. Книжные шкафы были забиты летописями, словарями, трактатами о ведении войны и управлению государством. Впрочем, ничего такого, чтобы заинтересовало хмельного летописца, так и не нашлось. Исследуя усадьбу, на глаза попалась дверь, выбивающаяся из общей композиции. Как он мог раньше не заметить обычную, ничем непримечательную дверь?

К счастью или сожалению, дверь была заперта, отчего интерес только разгорелся. Хмель заставлял его отпереть дверь, полную секретов. За время своего обучения в храме он многому научился, в том числе вскрытию замков. С дрожащими руками и плывущей головой ему удалось вскрыть эту загадочную дверь. В помещении, как и подобает, свет не горел. Нестор взял лампу и направился в секретную комнату. Пьяное сознание уже предвкушало найти государственные тайны, секреты посадника, в крайнем случае – темницу, но увы, это был гардероб с богатыми платьями и шубами. Изрядно выругавшись, он направился в свою комнату, полный разочарования, но и гордости за совершенное. Маленькое приключение летописца завершилось у выхода из гардероба. Результатом оказался разбитый нос.

– Ты ничего не перепутал?! Какого чёрта ты тут делаешь?! Да за такое пальцы отрубают! – Нестор не отвечал, только кряхтел и держался за нос. – Вставай! Быстро спать!

Владимир дотащил пьяное тело до комнаты, бросил на кровать и пнул его в качестве профилактики. Как только голова Нестора впечаталась в подушку, посадник услышал храп и невнятную речь. Пьяный взломщик проснулся в полдень, но не без помощи со стороны:

– Вставай, пьянь! – растормошив спящего, едва пришедший в себя летописец наблюдал ехидную улыбку Владимира. – За работу! За сегодня мы должны закончить год и начать нынешний.

Записывать события было невыносимо, Нестор еле улавливал речь посадника. В какой-то момент он бросил писало на стол и попросил отдых. Владимир Харитонович посмеялся и дал своё согласие. Нестор вышел на улицу, подышать свежим воздухом. Дыхательная практика действительно помогла, головная боль почти прошла, и существовать стало куда лучше. Чем яснее становился его разум, тем сильнее накрывало чувство стыда за содеянное ночью. Кара за содеянное не заставила себя долго ждать – летописца вырвало на яблоню, что росла у террасы.

– Ох… Зачем я это сделал?

– Потому что перепил, – ответил за летописца хозяин. – Ты не кори себя, всякое случается после выпитого. Я зла не держу.

Не глядя на своего подопечного, посадник передал ему тарелку с горячим куриным супом. Казалось бы, обычное блюдо, ничего особенного, но в состоянии похмелья Нестор чуть-ли не молился на этот суп. Владимир Харитонович не успел и глазом моргнуть, как тарелка уже была пуста, а летописец стал расцветать на глазах.

– Благодарю вас, Владимир Харитонович. Я не повредил ничего в гардеробе?

– Я бы тебе сказал. И благодари Святой Лик, что всё целое, иначе бы ты у меня в рабстве оказался, а возможно, и твои дети.

– Прошу меня простить…

– Прощаю. А я взболтнул лишнего? Замечательно. – обрадовался посадник, услышав от летописца краткое: «Нет». – Но учти, если это не так – разглашение государственных тайн карается особо жестоко.

– Прекрасно понимаю. У меня вопрос… на будущее, скажем так… Когда мы дойдём до осады Кварка, мы же будем писать как было или как надо?

– С похмелья у тебя вопросы ещё глупее, чем обычно.

Оставшееся время до прибытия Бронзовой Хоругви Трофим отводил Яра за город, к заброшенному тренировочному полю. Тренировки были невыносимо тяжёлые: начинались они ранним утром, а заканчивались поздней ночью. Сначала легкая пробежка. Как только сорок кругов по зарослям подходили к концу, сразу же за ними следовали отжимания и приседания с вёдрами воды или под весом самого Трофима. Утомлённый Яр, не успев перевести дух, тут же брал в руки тренировочное оружие и бился с наставником. Трофим сражался с особой жестокостью, но не из неприязни к князю. Как он говорил: «В настоящей схватке никто тебя жалеть не будет, потому и я не собираюсь». Если первые два дня Яр уже готовился оказаться на кладбище, то с каждым новым днём становилось всё легче и легче. Он чувствовал, как тело крепнет, растут мышцы. Навыки фехтования также улучшились, но всё равно не дотягивали до мастерства Трофима. Последний же лестно отзывался об успехах юноши, что не могло не радовать. В заключительные дни обучения командир предоставлял возможность своему ученику восстановиться, и последний данным подарком с удовольствием пользовался.

Поросшее травой поле, где происходили тренировки, располагалось совсем недалеко от города, на одиноком холмике среди вековых деревьев, чьи корни захватывали пространство и всеми силами жаждали вывихнуть Яру ногу во время бега. С холма виднелся вечно живой большак, ведущий на юг. С повозок и телег проезжающие то и дело кричали и свистели, завидев два силуэта на холме. А порой с хохотом поддерживали юного бойца, когда тот начинал проигрывать в схватке, и у Яра действительно открывалось второе дыхание, позволяющее ему продержаться ещё несколько минут.

В ночь перед внедрением в стан врага все трое сидели в столовой, выпивали сыту – напиток из мёда, смешанного с водой, что совсем недавно приобрёл статус народного любимца. Собравшиеся же не разделяли народной любви, но продолжали пить. Трофим ещё раз повторил план действий, отчего Яр не выдержал и задал командиру вопрос:

– В любом случае, план звучит как полнейший бред. Никаких точных инструкций, ни от Верховного князя, ни от вас.

– Яр, твоя задача не критиковать поставленные приказы, а их исполнять. Ты должен сделать всё, чтобы их выполнить. Умри, но сделай. Когда выполнишь – тогда и высказывай свои недовольства. Ты меня понял?

– Предельно!

Разговоры прекратились. Далее троица сидела в молчании и стремилась как можно быстрее опустошить свои кружки, дабы уже выпить что-то более приятное. Никто и не хотел говорить. Не выдержав томного молчания, Трофим ещё раз повторил план действий и покинул столовую. Как только тяжёлый топот затих, слово взял Авель:

– Яр, ответь как чувствуешь – ты же не готов убивать ради своей цели?

– Чья бы корова мычала. Ты вот ради своей цели убил.

– Не начинай. Я тебе, между прочим, жизнь спас. Да и к тому же на тот момент я шёл вместе с тобой уже не ради наживы. Не стоит обесценивать это, понял?

– Ладно, извини меня…

– Что-то ты через чур хмурый. Недоволен развитием дальнейших событий? Или же опять ужасный сон?

– Да всё разом! Теперь мне снится мать…

– Тоже в кошмарах? – Яр кивнул. – Дурно… Ты мне о ней никогда не рассказывал. Может, сейчас посвятишь меня.

– Да я ничего и не помнил, до тех пор пока она не стала являться мне в кошмарах.

– И что же ты вспомнил?

– Как она выглядела, её голос. На этом всё.

– Да… не густо. А что за кошмар тебе снится?

– Я вижу её, после она пропадает, а за спиной появляется дверь, где я слышу её крик. И так уже целую неделю! Ничего больше мне не снится. Этот кошмар стоит как вкопанный, ничего больше. Только это!

– Не стоит переживать по этому поводу, любой кошмар рано или поздно закончится. Раньше же тебе другой снился, теперь этот. Когда-нибудь и вовсе все кошмары пройдут. Может, что-то нужно сделать, есть идеи?

– Только вернуть свои земли. Больше я не вижу выхода из ситуации.

– Не думаю, что это поможет. Надо бы поискать другой подход к такой… проблеме.

– Даже не собираюсь. Для меня сейчас главное именно это. Кошмары я смогу выдержать сколько угодно.

– Ладно… будет по-твоему. Ты готов к завтрашнему дню? Уверен в своих силах?

– Конечно!

– Охотно в это верю, Яр, охотно верю.

Ночные кошмары в ночь перед уходом в ряды Бронзовой Хоругви разбушевались, они буквально сводили Яра с ума. Он не мог ни спать, ни бодрствовать – ужасы сонного мира преследовали его и на яву. Во тьме комнаты, в каждом углу мерещились убитые друзья и близкие. Обезображенные и окровавленные лица с улыбкой смотрели на него белыми глазами. Куда бы он не смотрел эти лица преследовали его. Яр закрыл глаза, дабы призраки исчезли. Обождав несколько секунд глаза снова открылись. Не успел он и выдохнуть после исчезновения ужасных лиц, как обнаружил около своей кровати маму с таким же чудовищным лицом, смотрящую на него. Князь был настолько сильно напуган, что дыхание спёрло. Господство ужаса нарушил скрип двери и свет из коридора. В проёме появился ещё один тёмный силуэт, что заставило Яра закричать в истерике. Тень испугалась такого развития событий и ворвалась в комнату, дабы успокоить юношу. Яр подметил, что у тени был голос Авеля:

– Ты чего, дружище? – Яр был не в состоянии ответить, но Авель всё прекрасно понял, обратив внимание на его глаза, полные ужаса, граничащего с потерей рассудка. – Этих кошмаров не существует, это плод твоего ума, глупая шутка твоего сознания. Всё это выдумка, и на яву их быть не может. Да и не будет. Успокойся, выпей воды.

Глоток воды и слова Авеля подействовали на Яра в позитивном ключе, он и впрямь успокоился. Теперь из раздражителей был только холодный пот по всему телу. Князь поблагодарил своего товарища и уже хотел лечь обратно в кровать, как Авель его остановил и попросил рассказать, что он видел:

– Всё и сразу… Старые кошмары с убитыми людьми, чудовище во тьме, мёртвый всадник, убивающий меня из раза в раз с таким хохотом, что стынет кровь, и напоследок крики матери. Последнего я боюсь больше всего. Видимо, я действительно скоро сойду с ума…

– Видимо, да… – Яр с негодованием посмотрел на своего друга, своим взглядом он требовал объяснений. – А что ты хотел, чтобы я сказал? Каждую ночь видеть мёртвых людей, ужасных тварей, собственную смерть и… и… я так понимаю, событие из твоего детства, причём явно страшное – явно в здравом уме тебя не оставят.

– Не думаю, что кошмар про мать – это моё воспоминание. Даже не так: могу с уверенностью заявить, что это не воспоминание.

– А что ты помнишь из своего детства?

– Ладно, теперь я сомневаюсь… но не хочу верить, что нечто подобное происходило в моей жизни. – Спустя время Яр дал такой ответ. Он вспоминал своё детство очень долго, прежде чем так ответить, что вызвало у него некую грусть. – Я… я не знаю… – Князь взял ещё одну долгую паузу, прежде чем ответить. – В храм сходить? Вдруг поможет.

Авелю понравилось такое заключение, по большей степени потому, что Яр сам улыбался после сказанного:

– Как вариант! Причём неплохой! Святой Лик поможет, я тебе гарантирую. Ну или кому вы там, среди мха и шишек, молитесь, Превеликой Поганке?

– Не борщи, Авель, не надо. Всё же у меня есть предположение, что завтра кошмары пропадут. Как только я окажусь в рядах боевых фанатиков, из меня выбьют всю дурь. Стану полоумным рубакой. Звучит хорошо, как по мне!

– Ты смотри, не зазнайся там, а то можно и орлом стать, кровавым.

– Надеюсь, что такого не произойдёт. Что-то да я понимаю. Хотя порой ой как хочется высказать всё и всем. Ну как раньше.

– Ты всё такой же непробиваемый, хотя брешь в твоей защите всё-таки есть. Я так понимаю, её там оставил Святобор при вашей первой и единственной ссоре. – Оба товарища рассмеялись. – Боже, как же это было давно. Ты в курсе, что столько наёмники не живут? Любой уважающий себя представитель моего… да уже нашего с тобой ремесла живёт максимум лет пять. Если больше, то он либо неудачник, либо купец-ростовщик, что хуже.

– Ну нам, получается, ещё года три осталось. Неплохая перспектива!

– Этим и едины!

Яр поймал себя на мысли, что за последний год они впервые вот так сидят и просто общаются на разные темы. Даже взять последнюю неделю – они проводили время в столовой либо молча, либо обменивались стандартными вопросами, порой обсуждали Трофима ради разнообразия. А сегодня ночью всё не так. Они общаются как друзья – тепло и непринуждённо. Авель ещё раз показал князю, что переживает за своего друга. Вспомнив пару-тройку историй, они ещё посмеялись, хотя ничем смешным там и не пахло, скорее наоборот! Все истории связаны или с угрозой для жизни, или с ранениями Яра.

Юноше было приятно проводить так время, до тех пор пока в его голову не проникла навязчивая мысль о том, что это их последняя беседа. Не может быть всё так просто: раз! – общаетесь как друзья-товарищи. Теперь всё это событие казалось ему странным и очень подозрительным.

– Авель, у тебя нет такого ощущения, что это наша последняя беседа? – Друг не ответил. – Я так понимаю, есть. Даже если это так, то…

– Нет, не так. Как пить дать мы с тобой увидимся! Причём даже раньше, чем начнётся осада. Я полностью уверен, что где-нибудь на улицах города мы да пересечёмся.

– Но всё же я хочу сказать тебе…

– Потом всё скажешь, при встрече. – В очередной раз Авель перебил его, не желая слушать продолжение. – Если будешь думать о том, что мы с тобой видимся в последний раз, – так оно и будет. Думай иначе, тогда то уж точно где-нибудь на улице я тебе дам подзатыльник и улыбнусь так, знаешь, неприятно. – Улыбка Авеля была заразительной, даже слишком. Яр поблагодарил его за тёплые слова и помощь в борьбе с кошмарами, пожелал спокойной ночи и лёг обратно в кровать.

Кошмары и не думали возвращаться. По крайней мере сегодня.

Утром следующего дня Яр, которого отныне будут называть никак иначе как Велес, направился в город и ждал прибытия Бронзовой Хоругви. По информации разведки под названием «жители Кварка» – армия должна прибыть как раз в это время. Разведка, как и следовало ожидать, не обманула – за стенами послышался горн. До полудня армия разбивала лагерь у стены: образовался частокол, маленький ров с кольями, появились палатки и сторожевые вышки, запах костра и воинская брань. Лагерь рос как на дрожжах.

Высшие чины получили привилегию от самих себя размещаться в богатом районе города, вместе с богатейшими семьями Восточного Предела. Рады ли были последние? Их никто не спрашивал, поэтому им оставалось только смириться. Как только армия закончила все приготовления, Велес направился в лагерь. Конечно, его остановили у подхода не самым приятным образом – ударили в живот и повалили на землю. Так поступали с каждым, кто не имел атрибутики их воинства – бронзового герба с изображением Святого Лика. Несмотря на единообразие в обмундировании, этот атрибут носили как угодно – главное, чтобы его было видно и не на пикантных местах, позволяющих делать вывод, что носитель герба имеет такой грех, как неуважение верховного и единственного бога в государстве.

– Куда идёшь? – спросил дружинник с гербом на шлеме.

– С какой целью? – поддержал его второй с гербом на груди. – Быстро говори!

– Господа, я желаю вступить в ваши ряды. Хочу сражаться за веру и царя!

– Так бы сразу и сказал!

– Вы не дали мне и слово ска… – комментарий был лишним, Велес понял это по ещё одному удару в живот.

– Я проведу тебя к вербовщику! Следуй за мной и НИ ШАГУ в сторону! Понял?

Рекрут не мог представить себе, какое количество людей находится за частоколом! Тысячи вооружённых воинов веры занимались своими обязанностями. Тренировки никогда не прекращались: по окончании одной отряд шёл на другую. Всюду ходили патрули, священники проповедовали божье слово, в сотнях палаток готовилась еда, повозки везли провиант, фураж и брёвна. Насмотревшись на жизнь лагеря вдоволь, перед ним образовалась фигура вербовщика – ветерана сражений, который в силу возраста и ранений уже не может находиться в сражениях. Изуродованное шрамами лицо с ехидной улыбкой поприветствовало юношу:

– Да восславь Святой Лик, дитя человеческое! Ведь душа твоя и тело принадлежат господу нашему! Ты готов отдать свою жизнь и душу во имя борьбы супротив зла нечестивого? – его слова показались Велесу до ужаса абсурдными. В иной ситуации он бы бежал от такого человека как от огня, но в этот раз согласился с его высказываниями. – Славно! Назови своё имя, откуда ты к нам прибыл и название второй главы Святой Книги Лика!

– Велес Визиготович Кудаков, прибыл из Черевода, деревни в паре вёрст к северу. Название второй главы… – рекрут напряг всю свою память, чтобы вспомнить её. Он ведь изучал это писание три дня назад. Трофим заставлял выучить всё наизусть и рассказать без единой запинки, но в стрессовой ситуации все знания куда-то улетучились. – Греховность… Греховность иной веры?

– Похвально, хоть и не с такой уверенностью, как бы мне хотелось, но ты назвал вторую главу. У тебя будет время выучить всё писание. Мы принимаем тебя в ряды нашей святой армии. Дружинник тебя отведёт к твоему отряду. Ростислав Кириллович, отведите нашего нового воина к глашатаю третьей руки. По нему видно, что он подходит к такому роду обязанностей.

Стражник с гербом на груди поклонился вербовщику и последовал с Велесом вглубь лагеря. Трофим нагонял ужаса Велесу, рассказывая про все испытания перед вступлением в Бронзовую Хоругвь. На самом же деле Божья Армия набирала всех, кто к ним придёт, что несомненно радовало юношу.

Ростислав с гербом на груди остановился у шатра глашатая, рапортовал цель прибытия и приказал Велесу зайти внутрь:

– Приветствую тебя, Велес Визиготович Кудаков из Черевода, новоиспечённый боец. Я Иоанн, глашатай третьей руки. К твоему сведению, я единственный из глашатаев рук, кто остался в лагере вместе со своими людьми, не пользуясь своим положением! А также единственный, кто встречает своих новых воинов лично и ведёт с ними беседы. Считай это большой честью.

– Благодарю вас, господин Иоанн! Это и вправду большая честь для меня!

– Правильный подход! Правильный! Теперь к сути: отныне и до конца своей жизни твоя жизнь принадлежит Святому Лику, и ты должен сделать всё, что можешь, дабы вера в него крепла и усиливалась. Даже больше, чем ты можешь! Понял? На третью руку возложена самая главная задача – карать всех, кто супротив веры в нашего бога. Без жалости и без пощады. Будь то женщина, старик или дитя – все они нечисть. Не смотри на их обличие, внутри они самые что ни на есть черти, супостаты и упыри, коим места в мире быть не может! Понял? Ты схватываешь на лету!

В этот самый момент в шатёр прибыл будущий воевода Велеса по имени Аскольд – как Велес узнает позже, его командир, ветеран множества сражений, где он показал себя как истинный воин Святого Лика. Бледное, безжизненное лицо появилось в покоях Иоанна. Тусклые, даже болезненные глаза пристально смотрели на новобранца:

– Именно этот борец с нечистью будет твоим командиром. Отныне и впредь ты в составе его отряда! Поздравляю тебя! – торжественно провозгласил глашатай с кубком в руке.

«Идём» – единственное, что услышит юноша за весь день от Аскольда. Даже идти рядом с таким человеком было трудно, несмотря на хорошую погоду, мрачный вид воеводы заставлял тело мёрзнуть сильнее, чем самый холодный зимний день. Он и ходил будто вот-вот покинет этот мир. Ленивым движением руки он указывал на объекты огромной стратегической важности, такие как: тренировочное поле, столовая, отхожее место и воинские палатки. Остальное, по замыслу воеводы, в данный период времени ему знать необязательно. После долгой и невыносимой экскурсии Аскольд повёл рекрута к первой инстанции. Велес присоединился к тренировке. Именно в этот момент он в глубине души поблагодарил ненавистного Трофима за последнюю неделю, она и вправду помогла ему пережить интенсивные тренировки воинов хоругви. После физических упражнений в полном доспехе последовали отработка строевых приёмов: сбор, рассредоточение, движение в строю и десяток манёвров, которые будут использоваться в их будущих героических и богоугодных миссиях. Параллельно с выполнением манёвров бойцы заучивали и повторяли молитвы из божественного трактата. Время от времени вызывался из строя один из воинов для проверки его знаний. В случае запинки, долгой паузы или иного нарушения речи во время произнесения божьих слов воин получал удар дубинкой по случайной части тела. Велес прошёл данные «испытания веры» без единого ушиба. В такие моменты память работала на пределе.

Учитель по ведению боя дал им маленькую передышку, во время которой давал напутствия:

– Повторяю в сотый раз! В сотый! Из строя НИ ШАГУ! Разрушите строй – смерть вам, вашим братьям по оружию. Неважно, что происходит, неважно, кто на вас прётся – бей и не смей делать шаг в сторону. Стой уверенно на ногах, упри щит в щит товарища и бей! Правильно говорю, сударь Аскольд? – всю тренировку без пяти минут мертвец наблюдал за обучением. И в голове Велеса появилась тревожная мысль, что наблюдение велось исключительно за ним. Доводом этому были – пристальный взгляд его мёртвых глаз. – Вот! Сударь Аскольд, я вас не задержу, если попрошу поучаствовать в тренировке. Если вас я не задержу, естественно. – Воевода всё также лениво кивнул и ступил на поле. – Встать! Отрабатываем одиночный бой! Не дай Святой Лик, конечно же, вам в такое попасть, но если всё же пришлось сражаться вне строя, то это вы должны делать идеально!

Учитель стал показывать приёмы нанесения удара противнику из всех возможных положений и стоек. Воины повторяли за ним в точности. После все распределились по парам, отрабатывать их друг на друге. Велес отрабатывал упражнения на таком же рекруте, как и он. Правда, он не знал, кто это и как его зовут, и не было возможности спросить, так как на примере ещё одного новобранца, открывшего рот без разрешения, тот боец пережил порку здоровенной палкой по всем конечностям, а после того, как он упал в песок, ощутил эту дубину уже своим затылком. Он до сих пор лежал на песке, но уже у забора. Велес верил, что он рано или поздно придёт в себя. Тренировались они до заката. В какой-то момент, по инициативе Аскольда, обучение завершилось, но никто не покинул поле:

– Сударь Аскольд, наш воевода, изъявил желание проверить вашу боеготовность. Потому… по пять человек выходим и делаем то, что приказано!

Велес оказался почти в конце, вместе со своим напарником по обучению. Он был этому рад, может быть, с кем-то в этом месте удастся завести общение. Ещё больше он радовался месту в строю после того, как увидел результат тренировочного боя первой пятёрки воинов: по приказу они построились в шеренгу, встали в стойку и подняли щиты. Аскольд проверял прочность их строя. Подойдя к стене щитов, он с невиданной до этого момента скоростью пнул одного из стоящих напротив. Сила была чудовищной, исходя из расстояния полёта воина. Так он отправил в свободное падение всех. После был бой на мечах.

Ни один удар не нашёл свою цель. Аскольд с быстротой хищного зверя уклонялся от мечей и щитов. Но когда уже он наносил ответные удары – устоять было трудно. Один упал без сознания с вмятиной на шлеме, у второго надвое разломился меч и щит. Эта картина была ещё страшнее, чем вмятый шлем, так как тренировочное снаряжение имело добротную прочность и не могло нарушить свою целостность, даже если постараться. Оставшиеся бойцы отделались парой ушибов и лёгким сотрясением. Так происходило с каждой пятёркой. По началу юноша думал, что он с такой лёгкостью побеждает, ибо сражается с такими же новобранцами, но как оказалось, это было не так. Узнал он об этом из второй сказанной воеводой фразы за всё время: «Новобранцев в сторону».

Как бы он хотел больше ничего не слышать из его уст за этот день, но увы, последовала и следующая фраза, после с сопутствующим ленивым жестом: «Кроме этого». Такая досада ощущалась в груди, что она вызывала уже физическую боль. С выпученными от страха глазами он вышел на поле. Ещё страшнее стало после осознания, что это будет дуэль.

Рекрут встал в стойку, поднял оружие и выжидал первой атаки. Она не заставила себя долго ждать. Молниеносно Аскольд приблизился на дистанцию удара, и меч врезался в щит с такой силой, что сапоги Велеса ушли в песок. В следующее мгновение он оказался уже за спиной. Меч над его головой стремительно падал, но цель ушла из зоны атаки и отбила последующий выпад. Наносить удар Велес не стал, всё также стоял в оборонительной стойке. Следующая серия ударов раскрошила щит, от силы удара рука перестала слушаться и обмякла, распространяя боль по всему телу. Боль немного смягчалась от понимания того, что он продержался дольше всех, кто был на песке. Следующую серию ударов мастера меча, к удивлению обоих, рекрут отбил полностью. Князь уловил удивление воеводы и в эти мгновения дезориентации противника нанёс колющий удар, на отражение которого ушло такое же мгновение.

В эту секунду юноша увидел следующую серию ударов и через миг всё произошло так, как видел Яр в голове. Неужели интуиция стала работать на пределе возможного? В любом случае, это видение помогло отбить почти всю серию. Пропущенные удары попали по обоим плечам. Старая рана заныла, отчего закружилась голова, и уже через миг удар меча угодил ему в висок. Мир вокруг исчез.

Очнулся он рядом с тем самым говорливым новобранцем. Велес уже стал сомневаться, что бедняка очнётся. Ему протянул руку учитель, отряхнул его и похвалил за боевые навыки. Переведя дух, его направили в палатку, на дворе уже была ночь. У палатки он увидел напарника, который также был рад встрече, или тому, что Велес остался в живых:

– Здравствуй, меня зовут Игнатий, я, как погляжу, ты опытный боец!

– В конкретно этой ситуации мне или повезло, или он дрался не во всю силу.

– Ага, скажи это своему щиту. А тебя-то как зовут?

– Велес, приятно познакомиться.

– Велес, это взаимно. Скажи мне, Велес, ты уже понял, куда попал?

– Да, и не сожалею об этом! – такое мировоззрение весьма сильно удивило Игнатия, по нему было видно, что все его представления о воинском подразделении под названием «Бронзовая Хоругвь» были в пух и в прах уничтожены. На их уничтожение потребовалось два дня. Именно столько Игнатий находится в их рядах.

Узнав о их прибытии, бывший паж одного из бояр направился к ним на встречу и посреди глухого леса присоединился к их рядам. Игнатий имел почти схожий с Аскольдом взгляд – безжизненный. Но если у воеводы в глазах читалось безразличие ко всему сущему, то у пажа ещё где-то тлел уголёк жизни, хотя и тот уже скоро должен был потухнуть.

– Как скажешь, как скажешь. Ну что же – будем знакомы. Иди посиди в палатке, познакомься с остальными и отдохни. Только не ложись спать раньше порядка, это карается.

Палатка хоть и выглядела маленькой, но как оказалось, в неё можно поместить два десятка человек и баулы с вещами. Витающий в атмосфере запах пота и уныния не располагал к знакомству, потому Яр сел на свою койку, выбрав её по остаточному принципу, закрыл глаза ладонями да так и сидел до команды отбой.

Новый день начался рано, слишком рано. Святой Лик ещё и не думал появляться на небе, как всё их подразделение разбудили по команде. Строем они направились на импровизированный плац. Там их ждал Аскольд и посланник его воли, вещающий следующее:

– Отправляемся в патруль по городу. Ваша задача найти и покарать инаковерующих на месте. Никакой жалости и пощады нечисти этого мира! После молитвы Святому Лику я назову имена. Кого назвал – шаг вперёд.

Молитва длилась с час. Некоторые слова юноша так и не мог поймать в своей памяти. К счастью, он выбрался из этой ситуации путём бубнежа несвязных между собой слов. Никто из командования ничего не заподозрил, и это не могло не радовать.

По распределению Велес попал в отряд, состоящий уже из знакомого ему Игнатия, наконец очнувшегося Чеслава и двух опытных воинов: Томислава и Орлика. Им было поручено провести патруль по территории Ратая – предместья Кварка на другом берегу реки.

Направились они в Ратай своим ходом. Ближе к рассвету отряд под предводительством Орлика уже патрулировал улицы предместья. Ратай представлял собой по архитектуре маленький Кварк – избы из брёвен и больше ничего. И также как и в городе, из общей картины выбивались огромные и причудливые усадьбы богатых людей, коих здесь живёт много. По пути командир провёл своему отряду инструктаж. Конечно, он был нацелен сугубо на новоприбывшую троицу:

– За время патрулирования мы обходим подозрительные места этого предместья с целью найти вероотступников. По их обнаружению – караем на месте. Обо всём докладываем мне или Томиславу. Не смейте испытывать страх, жалость, сомнения. Во имя Святого Лика сразите всю нечисть.

– А если мы покараем преданных последователей Святого Лика, что в этом случае нам делать? – поинтересовался Велес. Перед тем как получить ответ, он получил кулаком по голове.

– Быть такого не может! Наша рука, направленная Святым Ликом, – она карает только предателей веры и язычников!

– Убивай – Святой Лик узнает своих. – добавил Томислав, приправив свою мудрость жадной до крови улыбкой.

На улицах уже стали появляться жители. Хоть местные и знали о прибытии святой армии, на их лицах читался страх, что очень забавляло Томислава. Последний то и дело подходил к прохожим и устраивал допрос. Если подозреваемый в преступлении против веры правильно отвечал на все вопросы, то уходил в добром здравии. Если нет – платил выкуп за свою жизнь. Несмотря на то что в Ратае большинство жителей были обеспеченными персонами с значительным весом в городе, они с трясущимися руками отвечали на вопросы и протягивали гривени. Велес поражался такому поведению, учитывая события осады Вершаги, где весь город ополчился против двух армий. А тут каждый проходящий испытывает неподдельный ужас, видя отряд из пяти человек. Как до него дошло чуть позже, огромную роль в этом играет дурная репутация Бронзовой Хоругви – армии устрашения, суровых головорезов, способных утопить город в крови.

После того как карманы Орлика и Томислава были переполнены деньгами, прошёл следующий инструктаж о том, что происходящее во время патруля совершенно секретно и карается смертью и смертью жестокой. Никто в этом и не сомневался.

До вечера патрульные ходили по тихим улицам Ратая, где язычников не существовало. Обстановка была спокойной, никаких происшествий, никаких нападений вероотступников или обрядов в тёмных подворотнях. Ничего. Тогда уже отряд стал обходить избы. Орлик всё также задавал вопросы, а Томислав осматривал избу на языческую атрибутику. К счастью для рекрутов, ни в одной избе не было найдено ничего подозрительного, до поры. Всё изменилось, когда отряд стоял у дверей очень богатой усадьбы. Дверь им открыла хозяйка поместья уже с привычным для Велеса выражением лица. Она держала руки за спиной, но даже так можно было понять, что от стресса хозяйка чешет их. Представившись как Лада, хозяйка провела их по комнатам.

Юноша чувствовал что-то неладное, в воздухе томно висела тревога. Опять интуиция подсказала ему, что у дверей детской комнаты произойдёт конфликт. Так и произошло: Лада наотрез отказывалась пускать отряд в комнату, ссылаясь на то, что они разбудят детей. Тогда Орлик ударил её тыльной стороной руки да так, что рассёк ей щеку. Выбив дверь, там действительно находились уже перепугавшиеся дети. От удара двери испуганные дети стали рыдать. Томислав выругался, увидев ожерелье Лады – копьё Павелунда, ложно представленное всё тем же Томиславом как знак мёртвого бога Стригота:

– Ах ты паскуда! Подстилка языческая! – Томислав сопровождал оскорбления беспорядочными пинками по лежащей женщине. – Святой Лик убил твоего божка, а ты поклоняешься ему, нечисть! За преступления против истинной веры ты и все, кто здесь живёт, будут наказаны в соответствии с божьей волей!

Крик Лады перешёл в истерический вопль, мало уже чем напоминающий человеческий. Хозяйка стала сопротивляться и умолять ради Святого Лика пощадить её детей, отчего к избиению подключился и Орлик. Новобранцы стояли в ступоре от увиденного, лицо каждого исказилось в гримасе ужаса. Когда божьи воины втоптали Ладу в пол, они предоставили возможность поучаствовать в карательной операции:

– Велес! Соверши казнь, живо! – поступил приказ от командира, но воин не спешил его исполнять, отчего и без того звонкий голос Орлика преобразился в грозный бас. – ЕСЛИ НЕ ИСПОЛНИШЬ ПРИКАЗ – ПОД СУД ПОЙДЁШЬ! КАЗНИ ЭТУ НЕЧИСТЬ!

– Неправильно это! С чего вы взяли, что это знак именно Стригота?

– Не смей сомневаться в моём знании языческих знаков! Если я сказал, что это знак языческого ублюдка, – значит, это он! Потому ты, выродок, сейчас её казнишь! – прокричал Томислав, плюнув на лежащее тело, превращённое в месиво.

– Слушай сюда, животное, я никогда не убью человека, если он не… – Удар обуха топора прервал его разъяснения.

Очнулся он в лагере, голова раскалывалась, руки и ноги онемели. По мере возможного он осмотрелся вокруг: находился Велес на тренировочном поле, привязанный к столбу по торс голый. Процесс изучения окружения остановил голос сотника, понявший, что пленник пришёл в себя:

– Велес Визиготович Кудаков, за невыполнение поставленных задач, проявление жалости к язычнику, наказывается десятью ударами плетью! За время исполнения наказания ты будешь читать молитву Святому Лику за прощение своей души.

Святой Лик, единый бог и спаситель мира людского. Спаси мою душу, ибо согрешил я.

Первый удар

Душа моя совершила страшное деяние. Молюсь тебе, судьботворец каждого.

Второй удар

Д-дух мой в момент г-греха был слаб, а разум затуманен. Искуплю вину деяниями во славу тебя и жертвой тела своего.

Третий удар

К-клянусь т-тебе… Святой Лик… совершу все добродетели

В-во… искупление… г-грехов… с-содеянных.

Внутри себя же он молился потерять сознание. Просить о прекращении наказания было бессмысленно. Даже боги, живые и мёртвые, не в силах остановить руку палача. Повторял он молитву из раза в раз, пока все десять ударов не оставили свой след на спине виновного. Обессиленного, задыхающегося от боли, с кровавым месивом вместо спины воина развязали и потащили к палачу, коим был их военный учитель:

– Ты искупил свою вину перед Святым Ликом, царём и Бронзовой Хоругвью. Это был первый и последний раз. НЕ ДАЙ СВЯТОЙ ЛИК ты учудишь нечто подобное. ДАЖЕ ЗА МЕНЬШЕЕ – КАЗНЮ!

Воевода, также находящийся на поле, категорически запретил отправить Велеса к лекарю: «Лечись сам» – мёртвым голосом отдал Аскольд приказ. Игнатий и Чеслав дотащили своего соратника до палатки, уложили его на кровать и занялись лечением в полевых условиях. Если бы у Велеса были силы, то во время омывания ран он бы кричал, но в данной ситуации была возможность только хрипеть и стонать. После омывания товарищи покрыли его спину мазью, которую Игнатий выпросил у другого бойца, и перевязали рубахами, превращёнными в лоскуты. Все процедуры были совершены в максимально короткие сроки и с паническими физиономиями «лекарей». Только по завершении лечения Велес уснул, а Игнатий и Чеслав, всё ещё полные переживаний за состояние пациента, сидели на его кровати и следили за больным.

Глаза открылись сами по себе, в палатке уже никого не было. Сил было недостаточно, чтобы встать, но хватало, чтобы поменять своё положение на сидячее. С улицы доносились непонятные звуки. Определить их характер мешала всё та же слабость тела и разума. Переведя дух и набравшись сил для принятия вертикального положения, изнурённое тело буквально вывалилось в просторы лагеря. Слух всё также не мог определить звуки окружения, зато это могли сделать глаза – лагерь подвергся нападению. Бронзовая Хоругвь билась в своих же владениях, но всё равно несла огромные потери. Вокруг горело всё, даже частокол. Воины Святого Лика с трудом собирались в боевой строй для отражения атак. Единственные, кто имел на себе доспехи среди Бронзовой Хоругви, были только караульные. Остальные же успели взять щит, копья и надеть шлем, что несомненно было преимуществом для нападавших.

Игнатий схватил Велеса за плечо, выдал ему вооружение и с криком: «Надо отбить атаку!» умчался в пыл сражения. Велес направился за ним. Добежать до боевых товарищей ему было не суждено – причиной тому упавший на землю Игнатий. Подбежав к Игнатию, юноша обнаружил стрелу в горле боевого товарища. Испуганные глаза бегали из стороны в сторону, пока не затухли навек. В ту же секунду на Велеса обрушился шквал ударов от неизвестного противника. Облачённый в кольчугу воин с яростью наносил каждый удар, но ни один не причинил новобранцу вреда. Отбив щитом всю серию ударов, он перешёл в атаку. Удары копья хоть и достигали своей цели, но вреда от них никакого не было. Тогда Велес стал бить в менее защищённые места противника, а именно в ноги. Тяжеловооружённый боец не смог отбить лезвие копья, и прорезанные штаны медленно окрашивались в алый цвет. За своей спиной воин с копьём услышал крик, стремительно приближающийся к нему. Крик издавал ещё один враг, стремящийся помочь своему брату по оружию.

Отскочив в сторону и приняв оборонительную стойку, юноша стал отходить назад, периодически посматривая за спину с целью обнаружения ещё одного врага, желающего помочь своим в схватке. К его счастью, за спиной происходила своя битва, где Бронзовая Хоругвь с каждым мигом теряла всё больше и больше воинов. Перед тем как вернуть свой взгляд на двух противников, Велес стал свидетелем того, как одного из его собратьев насаживают на копьё. Отбив удар одного, уклонившись от удара второго, воин снова сменил своё местоположение, прорвавшись между врагами. Только в момент совершения такого манёвра произошло осознание, что была совершена фатальная ошибка – он открыл спину. Меч полоснул от плеча до пояса, отчего руки выронили оружие. На одно мгновение в голове промелькнула странная мысль о том, что боль от раны была совершенно иной. Словно со спины срезали кожу маленьким ножом. Отбросив эти мысли в сторону, рекрут, хромая, отступал назад, в то время как за спинами неизвестных врагов их соратники проводили казнь раненых путём обезглавливания. Ничего не оставалось делать, как бежать, только с такой раной далеко не убежишь. Споткнувшись об мёртвое тело, раненый боец развернулся к атакующим и в тот же миг получил сапогом в живот.

Удар ногой отправил Велеса в чащу леса. Ошарашенный от такой резкой смены окружения, юноша сидел на земле в шоковом состоянии. Недалеко от него сидел на упавшей берёзе человек в тёмном плаще, капюшон скрывал его лицо. Неизвестный никак не реагировал на неожиданное появление постороннего. Помимо таинственного незнакомца был ещё один человек – повешенный на дереве. Именно на висящее тело был прикован взгляд как человека в плаще, так и Велеса.

– Здравствуй, мальчик мой. Рад тебя видеть. – Князь знал, кому принадлежит голос, но манера речи была ему несвойственной, чуждой.

– Харитон?! Ты живой?

– Это уже тебе решать, юноша.

– Как бы я хотел, чтобы это было так! Но всё, что происходит, – бред больного сознания после ударов плетью! Я… я очень хочу, чтобы ты был жив!

Харитон обернулся к своему товарищу, лицо всё также было закрыто капюшоном. Будто прочитав мысли Яра, старик снял капюшон, и первым, на что он обратил внимание, так это отсутствие глаза.

– От тебя зависит, живы мы или нет.

– Мы? Остальные тоже могли спастись?

– Нет, братья остались на том поле уже навсегда. Мы – я и Мирослав. – Как только Харитон отвёл руку в сторону висельника, юноша присмотрелся к лицу мертвеца внимательнее.

– Ты не видишь? Мирослав повесился! Он мёртв!

– Это ты его убил, прямо сейчас и у себя в голове.

– Бред! Вы умерли! Два года назад! Вас убили в битве! Хватит! Оставьте меня! Пожалуйста!

Просьба свершилась, и Яр оказался в знакомой ему тьме, уже почти ставшей ему как второй дом. Он уже знал, что с минуты на минуту из мрака появится хтоническое чудовище и будет смотреть на него своими горящими от ярости и голода глазами, вызывающими неподдельный ужас внутри. Предположения оказались ложными – никто так его и не встретил в мире тьмы, что одновременно и успокаивало, и удручало.

Чья-то рука нежно прикоснулась к его плечу. Это были очень знакомые и родные прикосновения. Прикосновения, полные любви и заботы, которые он давным-давно уже и позабыл. За его спиной материализовалась мама, на её лице была улыбка. С каждым мигом воспоминаний из его детства становилось всё больше и больше, словно прорвало некую плотину в его подсознании, которая сдерживала их поток, и теперь он был полностью погружён в них. Яр не мог найти ни единого воспоминания, где она была в печали или просто грустила, – Злата была очень жизнерадостным человеком. Сейчас она стояла за его спиной точно так же, как и в последнем его воспоминании о матери. Тогда ему только исполнилось восемь. И как тогда мама обняла его и прошептала:

– Всё будет хорошо, дорогой мой сын. Я всегда буду рядом.

После сказанного её нежные объятья растворились во тьме, как и она сама. Яр снова остался один среди мрачной пустоты. Вот только он не стал с этим мириться и побежал в сторону матери, что появилась вновь. Она уже открыла фантомную дверь посреди ничего и собиралась уходить, но Яр успел её остановить тёплыми объятиями:

– Я тебя никуда не отпущу!

– Придётся, милый мой, меня необходимо отпустить. Иначе никак…

Некая жидкость стала стекать по его телу, и с каждой секундой её становилось всё больше. Открыв глаза, князь был ошарашен: по нему стекали реки крови. Источником кровавых рек являлась его мать. Обезображенное порезами лицо исказилось в безумной улыбке. Изрезанный рот с отсутствующими зубами неистово хрипел. Яр пытался выбраться из объятий кровавой матери, но она держала его мёртвой хваткой. Ради освобождения ему пришлось пустить в ход кулаки, но даже удары не спасли от смертоносных объятий монстра, ранее являвшегося его матерью. Своими кровавыми руками без ногтей она схватила его за голову и стала неразборчиво шептать, не изменяя безумного выражения лица.

Сразу после пробуждения Велес вскочил с кровати, что вызвало дикую боль в спине, вынудившую его вернуться в горизонтальное положение. По ошибке он лёг на спину, что только усилило боль. Спас его от круговорота боли и страданий Игнатий – перевернув на живот:

– Добро пожаловать обратно! Мы рады вашему возвращению! – подкалывал его бывший паж. – Как спалось? Всё ли вам нравится?

– Прекрати! И без того тошно! – Велес потратил последние силы на крик, отчего мышцы расслабились, будто он спит. Восстановив немного сил, он продолжил: – Спасибо огромное, Игнатий. Если бы не ты и Чеслав, я скорее всего умер бы. Я перед вами в долгу.

– Да успокойся ты, дружище! Хочешь искупить свой долг – лежи спокойно и поправляйся. Кстати, раз уж произошло то, что произошло… спрошу ещё раз: ты ТЕПЕРЬ понял, куда попал?

– Ответ всё тот же, правда…

– Ты не особо рад тому, что должен, нет, обязан выполнять? Да, понимаю. Придётся с этим смириться.

– Я не собираюсь мириться с тем, что обязан убивать без суда и следствия людей, которые даже ни в чём не виноваты! Что произошло после того, как меня оглушили?

– А ты как думаешь? Казнь на месте.

– И детей тоже?!

– Тех, что постарше, – да. Кто помладше, вступят в ряды нашего войска. Когда придёт время.

– Ты тоже принимал в этом непосредственное участие?

– А у меня был выбор?

– Ты убил ребёнка?! – Игнатий не стал отвечать, только опустил свои полные вины глаза. Велес не стал продолжать расспросы или высказывать своё мнение о произошедшем. Чтобы хоть как-то поддержать боевого товарища, больной потратил восстановленные силы на то, чтобы похлопать лекаря по плечу – как бы говоря: «Прекрати себя бичевать, необходимо быть сильнее». – Долго я лежал в бреду?

– Два дня. Советую продолжать лежать как убитый, иначе тебя отправят на тренировки и патрули.

– Это не по мне. Не буду я лежать.

– Тогда придётся рано или поздно казнить кого-то. Ты готов?

– И к этому я тоже не готов.

– Тогда ты в ловушке. И прятаться не можешь от своих обязанностей, и выполнять их не станешь. Значит, тебя точно казнят. Ну что же… рад был с тобой познакомиться, пусть мы знали друг друга не так долго, но я понял, что человек ты хороший!

– Опять ты за своё? Хватит.

– А что остаётся делать? Это же цирк какой-то!

– Тогда помоги мне.

– Ну уж нет! Я не собираюсь убивать ещё и за тебя! Так я точно рехнусь!

– Ладно, согласен, ужасная идея. Не забивай голову, я что-нибудь придумаю.

– Я в тебя верю, дружище. Отдыхай, а мне уже пора на построение.

Как только все покинули палатку, Велес погрузился в тёмные мысли, разъедающие его изнутри. Он корил себя за то, что не в состоянии выполнить свою миссию по ряду причин, где главной фигурой, рушащей все планы и приводящей к неудачам, являлся он сам. Из всего этого всплывал только один вывод – он ни на что не способен. Отчего становилось ещё хуже. С психу он сорвался с места, облачился в обмундирование и направился, как и остальные его братья по оружию, на общее построение, где уже во всю шла утренняя молитва. К счастью для него, никто не заметил его отсутствие, потому возвращение в строй прошло без каких-либо физических наказаний со стороны командиров. По окончанию молитвы воины направились на тренировочное поле, где оставались до самого вечера. День уже подходил к концу, и Велес молился всем богам, чтобы его не назначили в очередной патруль. Увы, молитвы не помогли… Борца с нечистью назначили в состав всё того же отряда, где он и был, что не могло не вызвать огромный спектр негативных эмоций.

На этот раз территория патрулирования находилась уже в черте города и начиналась буквально за стенами лагеря. Старые знакомые Орлик и Томислав холодно поприветствовали его и дали напутствие, чтобы в этот раз он всё сделал, как ему прикажут, и без колебаний. Происходящие события за время патруля мало чем отличались от первого раза, за одним только исключением: окружение было другим, менее богатым. На этот раз Велес молился за отсутствие язычников и прочих преступников, которых Бронзовая Хоругвь карает на месте. И боги, и он сам прекрасно понимали, что молитва будет бесполезной – она нужна только для того, чтобы хоть как-то успокоиться. Но надежда умирает последней. Проходя четвёртый круг по охраняемой территории, им навстречу шёл мужчина, но, завидев пятерых вооружённых воинов, он изменил траекторию своего движения. Естественно, это вызвало подозрения среди защитников веры, и началась погоня за подозрительным человеком, закончившаяся так же быстро, как и началась. Мужчина пытался из всех сил убежать от преследования, но подготовленные бойцы всё же схватили его. Старика повалили на землю, нанесли пару предупредительных ударов ногой в область живота, и после начался допрос:

– Кто такой?! Почему, завидев нас, тут же бросился бежать?! Что скрываешь?! – Пожилой мужчина, перепуганный за свою жизнь и корчащийся от боли, был бы и рад ответить, но после каждого вопроса следовал удар ногой. Но даже когда удары прекратились, страх не давал проронить и слово. Каждая попытка выдавить из себя хоть одну фразу заканчивалась тем, что он хрипел. Само собой, защитникам веры в лице Орлика и Томислава это не нравилось, потому удары продолжились: – Я тебе брюхо вскрою! Отвечай!

Орлик достал нож и приставил к так называемому брюху. Даже тут старик не отвечал, потому нож стал медленно пробивать своим лезвием одежду, а после и кожу. Только тогда беглец выкрикнул:

– Стойте! Я всё скажу!

Томислав, рассерженный на беглеца за потраченное время, ещё раз ударил, но теперь уже по голове:

– Боюсь я вас! Потому и побежал! Пожалуйста, не надо больше меня бить, я порядочный человек, в Святой Лик верю безукоризненно!

– Брешешь! Как пить дать, брешешь! Но раз уж заговорил, то твоё брюхо в безопасности. – Орлик убрал нож, протёр его об старика. Как только заложник почувствовал облегчение и своего рода безопасность – если её можно чувствовать в такой момент, – воин Бронзовой Хоругви полоснул ножом по щеке. Затем стал осматривать пожилого человека на наличие компрометирующих предметов, таких как руны или идолы иных богов, но ничего не нашёл. Тогда он стал проверять знание божьих писаний. Даже здесь Орлику не удалось докопаться до истинности веры у задержанного.

Велес был рад тому, что в данный момент никто не умрёт и старик отправится по своим делам, как он и собирался. Но тут все его ожидания разрушил Томислав, решивший ещё раз проверить вещи старого беглеца. Томислав заставил его полностью раздеться путём угроз физической расправы и подтверждения своих намерений через удар по лицу, после чего досконально рассматривал каждый элемент его одежды. В какой-то момент Томислав замер. Разрезав свиту в районе пояса, он обнаружил потайной карман с рунным камнем, на котором был изображён бог Харун. Когда камень был обнаружен, Велес проклинал старика за его поступок: «Старый дурак! На кой чёрт ты его с собой носишь?!» Старик не стал оправдываться, покорно ждал расправы над ним, которая не заставила себя долго ждать. Юноша смотрел на Игнатия: по его лицу было понятно, что он, также как и Велес, проклинал старика за глупый поступок, стоящий ему жизни. И, также как и Велес, надеялся, что не ему выпадет бремя казнить беспомощного старика. Чеслав же смотрел своими пустыми глазами на акт экзекуции без каких-либо эмоций.

Иноверец уже перестал даже хрипеть, лежал на земле и стонал от боли, пока в это время Велес метался внутри себя из стороны в сторону: он не мог наблюдать, как старика избивают до смерти, но и вмешаться было невозможно – ведь так он будет следующим, кого казнят. Когда уже пленник превратился в обезображенное кровавое месиво, Орлик, со злобной улыбкой, посмотрел на миролюбивого юношу и протянул ему нож. В сердцах он знал, что именно ему поручат завершить казнь. Трясущимися руками Велес взял нож, посмотрел на блестящее лезвие и медленно подошёл к кровавому месиву. Они пересеклись взглядами: убийца и жертва. Ярко-голубые глаза, полные слёз, жалостно смотрели на него и умоляли пощадить. Слёзы потекли и у палача. Воин света долго держал нож у горла, пока в момент не выбросил его в сторону, быстро отскочил назад на безопасную дистанцию, дабы не получить удар топором по голове. Достав своё оружие, он произнёс:

– Не убью я его! Ни при каких обстоятельствах я не стану убивать! Никого и никогда! Только попробуйте ко мне подойти, ублюдки! Я знаю порядки и сам отправлюсь на суд! – Орлик, шокированный и одновременно взбешённый словами и действиями своего подчинённого, хотел было возразить, но Велес заткнул его: – Захлопни свою пасть, паскуда вшивая! Сделаешь хоть шаг – и я тебя калекой сделаю! И тебя тоже, всех вас! Да будь вас хоть сотня – со всеми на бой разом выйду!

Тут уже опытные бойцы опешили. Они не ожидали никакого отпора, потому стояли как вкопанные и дали Велесу уйти. По пути обратно в лагерь юноша медленно сходил с ума. С одной стороны, он гордился своим поступком и радовался тому, что осадил Орлика и Томислава. А с другой – ещё сильнее возненавидел себя за фатальную ошибку. Он понимал: его действия приведут к казни. Рассудок, под гнётом стресса, стал защищаться, уничтожая самого себя через чувство вины – перед умершими близкими, перед Авелем и перед своим народом, сражающимся против царя. Помимо вины его сжирал страх перед смертью, которая была ближе, чем когда-либо. Полностью разбитый внутри, он добрался до ворот лагеря, доложил о случившемся и проследовал с конвоем до воеводы Аскольда.

Продолжить чтение