Каратов. Выбор
Планета Фактория VII, Пустоши Некролии. 04:47 по местному циклу.
Зной здесь был искусственным, навязанным терраформирующими установками,давно вышедшими из-под контроля. +62°C в тени, которой здесь не было. Воздух колебался, как над раскаленным реактором.
Капитан Владимир Каратов был сейчас не человеком, а частью пейзажа – статичной, замершей фигурой в скафандре с активным камуфляжем,который мимикрировал под пустынную местность.
Его мир сузился до зеленоватого свечения цифрового прицела на сетчатке и холодного перекрестья.
В нем – Ахсан Фадел, один из теневых владельцев "Ксенотех".Фадель курировал сегмент черной трансплантологии и импланттологии,торговля живым гуманоидным материалом.
Его лицо, ипокрытое сетью шрамов и кибернетическими имплантами, было картой ненависти и боли, которую Фадель сполна заслужил своими поступками, Каратов изучал его снимки месяцами. Не человек. Цель. Приоритетная.
В костном проводнике пискнуло, и в голове Каратова прозвучал безэмоциональный голос с утробным цифровым тембром:
"Санкционирую ликвидацию. Огонь"
Тишина, наступившая после, была оглушительной.
"Дыши… выдох… нейроимпульс на спуск…" – эта мантра была щитом, она отделяла Владимира-человека от Каратова-орудия. В этом была страшная, извращенная безопасность.
Мускулы, усиленные экзоскелетом костюма, напряглись в ожидании отдачи. И в этот миг – движение. В окне полуразрушенного купола из спрессованного реголита. В прицеле возникли они. Глаза. Огромные, бездонные, детские глаза, лишенные каких-либо искуственных имплантов. Такие глаза могли быть у его с Ингой сына или дочери.
В них не было ужаса корпоративных войн. Только чистое, безмятежное любопытство к окружающему пространству.
В них был тот мир, который он когда-то поклялся защищать, вступая в гильдию "Витязей".
И палец Владимира, вышколенный тысячами выстрелов, дрогнул. Не тело – дрогнула нейросвязь, прорвав броню профессионального безразличия.
Глухой удар снаряда от магнитно-рельсовой винтовки отозвался в плече тупой болью отдачи.
Снаряд, рожденный для смерти, лишь срикошетил от балки, сорвав Ахсану ухо с аудио-имплантом и обдав мальчика горячими брызгами чужой крови и синтетической смазки.
Мир взорвался хаосом сигналов тревоги.
– Аааргх! – хриплый, искаженный цифровым дисторшном вопль Ахсана смешался с пронзительным, чистым от техногенных примесей визгом ребенка.
Звук, который навсегда врезался в память Каратова, как опасный вирус в кровь. Сирена системы оповещения вгрызлась в тишину, и из-за разломов купола, как тени, возникли бойцы "Ксенотеха" в гидравлически усиленных экзо-костюмах для передвижения по пересеченной местности.
"Что я наделал? Ради чего?" – пронеслось в голове Каратова, пока он, отшвырнув винтовку, активировал боевой режим штурмового бластера.
Его выстрелы были попыткой заглушить свой внутренний крик пол.
В канале связи хрипели, задыхались знакомые голоса.
– Карп ранен! Бронь не держит! Сдержите их! Дайте время на отход!
Потом другой голос,захлебывающийся хрипами:
– Нога…о, боже, нога оторвана… мама…– и противный, мокрый хлюпающий звук разрыва плоти.
Ахсан, уже с автоматическим турникетом на шее, впрыскивающим коагулянт и болеутоляющее, бросил на невидимого в камуфляже Каратова один-единственный взгляд – не ненависти, а горького, почти что понимающего презрения – и растворился в лабиринте трубопроводов.
Провал задачи Каратова был полнейшим.
Воздух стал густым от запахов озона, гари, крови, горелой плоти и всепроникающего, осязаемого страха.
Операция "Ферзь" утонула в аду, а спичку к фитилю поднес Каратов сам.
Орбитальная станция "Норд 950", сектор гильдии "Витязи".
Свет проецируемых дисплеев был бездушным, как взгляд андроида-аудита. Он выбеливал лица троих мужчин за пустым столом из полированного черного металита.
Генерал Марк Ривин, командующий "Витязями", небрежно вертел в пальцах нейро-стилет, иглы которого тихо жужжали. Блики на лезвии были похожи на холодные отблески в глазах Ривина.
Каратов стоял по стойке смирно, чувствуя, как по спине под скафандром струится холодный пот.
На его груди зияли следы сорванных нашивок – не просто знаки отличия, а отключенные чипы доступа, вырванные с мясом страницы его жизни. Каждая – память о братстве, которое он так нелепо потерял поддавшись секундному сомнению.
– Капитан Каратов, – голос Ривина был ровным и безжалостным, как скрежет шлюза. – Ваша "слабость" стоила жизней двух моих лучших бойцов. Трех – с необратимыми повреждениями, требующими полной кибернизации. И упущенной цели, за которую заказчик теперь требует с нас тройную контрибуцию. Вы не выполнили прямого приказа. Наш кодекс гасит: "Победа или смерть". Вы же избрали позор. – В его глазах не было гнева. Лишь ледяное, административное презрение.
Марк был не воином, а менеджером, подсчитывающим убытки, которые несет гильдия.
– Но это не самое страшное. Из-за вашего провала "Ксенотех" захватил наш научный модуль на поверхности. В нем находилась… Ваша жена, Инга, талантливый инженер-биолог. Данные с ее имплантов жизнеобеспечения прекратили передачу ровно через сорок семь минут после вашего выстрела.
Слова повисли в воздухе, ледяными осколками вонзившись в мозг Каратова.
"Инга. Его улыбчивая умница. Они послали ее туда? Зная о рисках?"