Игла. Сказ о сердце Кощеевом

© Кондрацкая Е., текст, 2026

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2026

Глава 1

Игла смотрела в белёсые глаза мертвеца.

Стоило моргнуть, и он исчез, растворился в тенях, оставив холодное дыхание на коже и боль в сердце. Игла огляделась, пытаясь сообразить, где находится. Со всех сторон её обступал лес, тихий и багровый, утонувший в лучах заходящего солнца.

Так не пойдёт. Если она не выберется из чащи в ближайшее время, рискует стать закуской для гулей или ещё каких тварей, выползающих из нор после заката. Из оружия при ней был только нож да строптивый огонь, от которого в последнее время не было проку.

Сверившись с зарубками на сосне, Игла окончательно убедилась в том, что леший водит её по кругу, вгляделась в темноту деревьев, надеясь различить знакомую оленью черепушку с алыми лентами на рогах, прислушалась, надеясь разобрать звон золотых колокольчиков, но услышала только ухающую вдалеке сову.

– Не желаю я зла твоему лесу, – проворчала себе под нос Игла, скинула с плеч прибитую пылью накидку, торопливо вывернула наизнанку и снова надела. Если леший и правда не выпускал её из лесу, это поможет. – Мне только-то и надо, что попасть на одну скромную полянку, не упрямься.

За спиной хрустнула ветка. Игла стремительно обернулась, но никого не увидела. Солнечные лучи, что стелились почти вдоль земли, ослепили её, и Игла, сощурившись, двинулась прочь от них – на восток, как и велели деревенские, у которых она выспрашивала дорогу.

То ли лешего не обманул трюк с накидкой, то ли Игла сама сбилась с пути, но солнце село, а она так и не добралась до заветной поляны. А может, никакой поляны и не было вовсе. В конце концов, всё, что Игла выведала, – слухи да сплетни стариков и дураков. Иные из них пытались отыскать тайное место, только вот никому это так и не удалось.

Игла раскрыла пустую ладонь и попыталась призвать пламя, чтобы разогнать сгущающуюся темноту, несколько тёплых язычков лизнули пальцы и тут же потухли. Игла застонала и тряхнула запястьем. Она слишком устала – чары, как и силы, были на исходе.

Ночь окутала лес, отбирая зрение и призывая в услужение холод. Игла зашагала медленнее и тише – надо быть настороже. Зверей, что водились в лесах, она не шибко боялась – как-нибудь да совладает с волком, выпросит милости у медведя, поклонится дикому кабану и пойдёт своей дорогой. С нечистью же так просто не справиться – ни мертвяка, ни волколака не усмирить шепотками да заговорами. А у неё – обычной деревенской ведьмы – лучшего не водилось. Лес, что лежал за тридевять земель к западу, был Игле помощником и другом, знакомым с раннего детства. Леший там не сплетал под ногами лживые тропы, а встречал дорогую гостью радушным хозяином: выводил к грибным местам, целебным травам и звенящим ручьям. А этот лес был чужим, неприветливым – подбрасывал под ноги камни и корни, раздирал подол колючками, щетинил ветви и пугал туманными мороками да невидимыми голосами из чащи.

– Ну же, выведи меня, Хозяин Леса. – Игла поклонилась на все четыре стороны, надеясь снискать милость лешего, пролила наземь воды из фляги и насыпала хлеба, щедро отломив половину от припасённой лепёшки. – Покажи логово Кощеево. Не по нраву тебе мои дары; может, кровушки моей испить желаешь? Так мне для тебя, Владыка Чащи, ничего не жаль.

Кровь пролилась легко, напоила землю и исчезла среди корней. Игла подула на рану, спрятала нож и обмотала ладонь чистой тряпицей, которых всегда брала про запас. Корни зашевелились, заскрипели, принимая плату. Зашумела листва в безветренной ночи. Из темноты послышался тихий звон колокольчика. Леший звал Иглу за собой.

Понадеявшись, что ведёт он её не в логово зверя или нежити, Игла двинулась на звук, прошла меж чёрных, поросших мхом стволов, слыша, как переплетаются за спиной колкие ветки, отрезая обратную дорогу. Но Игла и по доброй воле не ступит из леса до тех пор, пока не отыщет того, за чем пришла. В сердце чужого леса начинался путь к сердцу родному и любимому, тому, что смолкло до отведённого срока, оставив в груди Иглы незаживающую рану, невидимую человеческому глазу и оттого не подвластную ни травам, ни заговорам.

Звук колокольчика отдалялся, Игла зашагала быстрее, больше не заботясь о скрытности, но даже так, воспитанная лесом, выросшая дикой травой, ступала она гораздо тише обычного человека. Расступались великаны-деревья, расползались змеями корни, и даже слепая луна вынырнула из-за облаков, чтобы осветить путь бледными рогами. Впереди показалась поляна.

Круглым зелёным глазом глядела она на кружащих в воздухе светлячков. Они медленно покачивались вверх-вниз, оставляя за собой бледные световые дорожки, в которых намётанный глаз Иглы подмечал золото чар. Длинная рогатая тень мелькнула на другой стороне поляны и слилась с мраком ночи – леший выполнил свою часть договора. Поблагодарив его и поклонившись в пояс, Игла смело шагнула на поляну. Светлячки отпрянули от Иглы, откатились волной, не позволяя ни разглядеть себя, ни поймать. Один запутался в паутине, что растянула серебряные нити меж стеблей высокой травы. Дрожал в её центре, но вырваться не мог. Игла присела, чтобы рассмотреть его поближе. Оказалось, это был вовсе не светлячок, а крохотный шарик волшебного света.

«Вход в логово Кощеево охраняют пленённые духи – живые жемчужины с бус мавок, что клялись Кощею в любви, да сгинули в его когтях», – говорила слепая старуха, которую Игла отыскала в забытой богами горной деревне. Её кривой палец, цепкая память и быстрый язык и указали Игле путь в незнакомый лес. Чужие истории привели её на Кощеев порог.

Вспоминая, что слышала, Игла ухватила застрявшего в паутине светлячка и поднесла к губам.

– Прошла сотню дорог да нашла твой порог, дар от гостя прими, гостю дверь отвори. – И раздавила духа меж пальцев. Разлетелись зелёные искры из её ладони, закружились, обжигая пламенем, и осыпались на траву.

Сперва Игла решила, что ничего не произошло, а после повернула голову и увидела большой чёрный терем. Он вырос посреди поляны, тучей заслонил луну, недобро взглянул на Иглу резными окнами и застыл, оскалив пасть крыльца. Свет внутри не горел, дом хранил молчание, ожидая, пока гостья – или добыча? – сама войдёт внутрь.

Игла не медлила, чтобы страх не успел вонзить в неё острые зубы, взбежала по высоким ступеням и толкнула приоткрытую дверь. В темноте вспыхнули свечи, одна за другой, освещая просторную прихожую. Никто, кроме них, не встречал Иглу.

– Вечер добрый, дорогой хозяин! – Голос Иглы улетел в коридоры и вернулся раздробленным эхом, таким звонким, будто стояла она не в деревянном тереме, а в каменной пещере.

Никто ей не ответил.

Таяли, роняя на пол воск, свечи, беспокоилось их пламя, когда Игла проходила рядом, подбираясь к крутой лестнице с резными перилами. Игла шла тихо, озираясь по сторонам. Стены терема украшали росписи: закручивались и извивались стебли, переплетались между собой маковки диковинных цветов – столь искусной и тонкой работы, что казались живыми, готовыми вот-вот уронить лепесток-другой на каменный пол. Ни одна ступень не скрипнула под лёгкой ногой, и вышла Игла к большим деревянным дверям, прислушалась, толкнула тяжёлую створку. Зажглась новая сотня свечей, и развернулась перед Иглой чудесная зала, такая богатая и красивая, каких Игла ещё не видывала.

Высокие синие своды усеивали сотни золотых солнц, больших и малых, перемежаясь с рогатыми лунами и крапинками звёзд. На чёрных стенах расправляли крылья птицы, изгибая шеи и выводя немые песни среди красных и рыжих цветов. У четвёртой стены, сплошь чёрной, стоял каменный трон с высокой спинкой.

«Будто в царские палаты попала, – подумала Игла, прижимая ладони к груди от восторга. – Только вот где же царь?»

Страх, который она вместе с ножом на поясе несла весь свой долгий путь, отступил под натиском окружающей красоты. Завертелась Игла, разглядывая чудные рисунки в бликах огня, а когда повернулась вокруг себя, увидела стол, накрытый белой скатертью. Моргнула, и на скатерти появились блюда и кувшины, полные пищи и вина. Запечённые рябчики да утки, румяные караваи, разноцветные похлёбки, сдобренные сметаной да зеленью – столько всего, что хватит накормить целое семейство. Игла сглотнула слюну, уговаривая пустой желудок жаловаться потише, – не за тем она сюда пришла, не для того.

– Ты меня коль привечаешь с богатыми харчами да сладким вином, сам покажись, – крикнула Игла. – Негоже хозяину прятаться, когда гости в доме! Выйди, дай тебе поклониться да гостинцы вручить. Есть у меня для тебя и дар, и разговор – как полагается.

«Разговор у меня короткий, а дар мой – нож в сердце», – закончила Игла мысленно, высматривая в тенях зала хозяина терема. Но ей снова никто не ответил.

Исходила Игла половину терема, но не нашла ни души – ни живой, ни мёртвой. Расписные залы, спальни со свежими перинами, купели, окутанные паром горячей воды с запахом трав – всё здесь ждало и жаждало гостей, но стояло без дела. Толкнула Игла очередную дверь и оказалась ни много ни мало в хозяйской сокровищнице. Стояли по полкам и столам сундуки и ларцы, полные сияющих камней, серебра да золота. Висели на стенах зеркала в драгоценных рамах и белое оружие, испившее крови и запретных чар. Тянулись, теряясь где-то в темноте, бесконечные шкафы, снизу доверху уставленные невысокими фигурками, вазами, кубками, свитками – кажется, всем чем придётся, от дорогих вещиц до, на первый взгляд, сущих безделиц. Воздух вокруг искрил от затопившей сокровищницу магии.

«Харчи и постель не подошли, привёл меня богатствами своими похвастать? – думала Игла, проходя меж полок и ничего не трогая. – Слышала я, что Кощей гостей испытывать любит, перед тем как жизнь отнять у тех, кто хлеб со стола возьмёт или спать с ним ляжет. Только вот, – Игла мысленно ухмыльнулась, – кому в голову придёт спать со стариком?»

Игла прошла мимо большого зеркала, гладь которого поймала пламя её волос, заплетённых в длинную косу. Игла остановилась и невольно засмотрелась на прекрасные черты своего и одновременно чужого лица. Волосы, больше не рыжие, а сияющие чистым серебром, едва доставали до подбородка. На щеках вспыхнул нежный румянец, а лесная зелень глаз, прежде потухших от горя, заиграла живыми бликами, на голове сверкал самоцветами дорогой венец, шею обвили тяжёлые нити бус. Игла коснулась груди, но нашла пальцами только лён рубахи.

– Что за морок! – охнула Игла. Отражение улыбнулось ей, демонстрируя жемчуг зубов, поманило пальцем с золотым колечком, усыпанным звёздами, а когда Игла шагнула ближе, оскалилось, обернувшись вештицей, истлевшей до костей ведьмой. Кожа посерела и сморщилась, зубы сгнили и почернели, серебро волос превратилось в пепел, а изумруды глаз – в слепые бельма. Игла вскрикнула, отпрянула от зеркала, налетела спиной на шкаф, и тот зазвенел, роняя на пол свои сокровища. Разбилась под ногами хрустальная ваза, осыпались на голову свитки, жемчуга и кольца.

– Кто здесь? – послышался хриплый, надтреснутый голос из темноты.

Игла вздрогнула, развернулась, выставляя перед собой нож, но никого не увидела.

– Кощей? – позвала Игла голосом звонким, как натянутая струна.

Тишину прерывало только её прерывистое от испуга дыхание. А потом снова донеслось слабое: «Кто здесь? – И спустя долгую паузу, будто говорящему приходилось собирать силы для каждого слова: – Помогите».

Игла опустила нож, схватила висевшую в воздухе свечку и, крадучись, отправилась на звук. Но и спустя десяток шагов она никого не увидела.

– Не бросайте меня.

Игла развернулась, и рыжий свет упал на высокий железный… ящик – вернее слова у Иглы в запасе не было, – повторяющий контуры человеческого тела. Он стоял над ней истуканом и глядел золотой маской с чёрными провалами глаз. Железное тело опоясывали цепи, а на груди темнела запирающая руна.

– Помогите… – повторил ящик, и Игла увидела на полу следы давно высохшей крови, будто она вытекала прямиком из ящика.

Правду говорили, что в тереме Кощеевом обитает зло, что бессмертное чудище мучает и лишает жизни своих гостей, потому как не в силах отнять собственную, и ненавидит всех, чьё сердце бьётся и замирает по зову смерти. Его же сердце, если верить сказаниям, давно поросло паутиной, ни живое, ни мёртвое, застывшее между двух миров и оттого способное сотворить чудо, в котором так нуждалась Игла.

– Помогите…

Голос сбросил с Иглы оцепенение, отогнал образ зловещего старика, прожившего на белом свете так долго, что тело успело превратиться в иссушенный скелет.

– Потерпи! – выдохнула Игла, бросаясь к ящику. – Потерпи, миленький, я мигом!

Кровь, которой была начертана запирающая руна, присохла намертво, и Игле пришлось соскребать её остриём ножа. Стоило разорвать плетение линий, сами собой осыпались на пол цепи, превратившись в прах. Игла спрятала нож и ухватилась обеими руками за крышку ящика, потянула изо всех сил.

– Помоги, миленький! Подтолкни! – Игла от натуги сцепила зубы.

Крышка поддалась, заскрипела и отворилась, обнажив ряды острых шипов, сплошь обагрённых кровью. Игла вскрикнула, когда из ящика на неё упал человек, попыталась удержать его, но не хватило сил. Взметнулась снежная вьюга волос, сверкнули золотом глаза, и Игла повалилась на каменный пол. Длинные белые пальцы нашли её горло, разорвали ворот рубахи, и по зале разнёсся мучительный стон. Не успев опомниться, Игла почувствовала, как силы покидают её, как бьётся в крови магия, с каждым ударом сердца вспыхивая и ручьём утекая из тела, стремясь к холодным, чужим рукам на её шее. Закричав, Игла дёрнулась, оттолкнула от себя человека, и удивилась, как легко у неё это вышло – настолько он был немощен и худ. Человек царапнул длинными ногтями кожу на её груди, стараясь поймать последние крохи магии, упал на бок и замер. Игла отпрыгнула, налетев на ящик и чуть не угодив в его зубастую пасть, и схватилась за горло, защищаясь от нового нападения, но человек на полу так и не пошевелился.

Отдышавшись, Игла поманила свечи, и те послушно подплыли ближе. У её ног лежал юноша немногим старше самой Иглы. На молодом, осунувшемся лице застыла мука. Длинные волосы белой волной разметались по полу; худые, похожие на хрупкие ветви руки с длинными, обломанными ногтями – подрагивали; на платье виднелись дыры от шипов и застывшая кровь. Игла присела рядом, потянулась к юноше, боясь, что он истечёт кровью, но украденная магия уже начала исцеление – раны стремительно затягивались.

– Явилась за Кощеем, а нашла его пленника, – пробормотала Игла, убирая с его лица снежную прядь. На его лбу выступила испарина, губы беспокойно шевелились, но слов Игла разобрать не сумела. Её сила была в другом.

Юноша не приходил в себя три дня. Игла оттащила его в ближайшую спальню и уложила на кровать и молилась богам, чтобы хозяин дома не вернулся раньше времени. На рассвете она уходила в лес за травами, днём отпаивала юношу отварами – тот мучился лихорадкой, не переставая стонать и бормотать что-то невразумительное, – а вечерами исследовала терем в надежде узнать, куда и по каким делам мог отправиться Кощей. Ей бы бежать на поиски, но Игла не могла бросить больного – её заботы всегда лежали там, где протаптывали путь чужие беды. До города Игла бы юношу не дотянула, чтобы передать лекарям, а тех привести не могла – боялась оставить его надолго: он грозил сорваться в объятия смерти, не дождавшись помощи. Поэтому Игла оставалась рядом, читала заговоры, клала ему на лоб пропитанные отваром тряпицы и ждала.

Лепёшки заканчивались, Игла собирала ягоды, орехи и носила воду из ручья – еду, что щедро предлагал Кощеев дом, она ни сама попробовать, ни дать юноше так и не решилась. Зато Игла отыскала книги – тысячи книг, что хранили в себе бесконечные залы. После заката, напоив больного зельем и обтерев его тело, она садилась в кресло у кровати и читала ему вслух, плохо и медленно – как умела. И ей мерещилось, будто, когда комната наполнялась её голосом, он переставал стонать.

А на четвёртую ночь, когда Игла, свернувшаяся калачиком в кресле, открыла глаза, кровать, на которой лежал юноша, оказалась пуста.

Глава 2

У кровати спала, свернувшись клубком в кресле, какая-то девчонка. Кощей нахмурился, разглядывая её. На покрытом веснушками лице застыло глупое, беззащитное выражение. Значит, эта зверушка вытащила его из саркофага? Пробралась, чтобы что-то украсть? Кощей сел, и со лба на колени упала пропитанная терпким варевом тряпица. Подцепив её двумя пальцами, он поморщился – девка что, пыталась лечить его припарками? Лучше бы ещё магии отсыпала. Но эти зверушки всегда были жадными, когда дело касалось сил. Хмыкнув, Кощей отбросил тряпку прочь и встал с кровати. Девчонка даже бровью не повела. А отбирать у них силы всегда было так просто… Кощей наклонился, и его лицо оказалось на одном уровне с лицом ведьмы. Ничего особенного. Сил не больше, чем в лесном ручье. Ума, должно быть, и того меньше, раз решила забраться в его терем. Как проснётся, следует выставить её вон.

Выйдя из спальни, Кощей направился прямиком в купальни. Не нужно было смотреть в зеркало, чтобы понять, что выглядит он отвратительно, а душок за ним плёлся попросту невыносимый.

Купель уже ждала хозяина дома, полная чистой горячей воды. Кощей скинул с себя дырявое тряпьё, которое прежде было одеждой, осмотрел своё тело, на котором не осталось и следа от острых шипов, что мучили его в саркофаге. Магия девчонки помогла нарастить мышцы на истощённом теле, но оно всё ещё было болезненно худым. Но это ничего, уже через седмицу он вернётся в форму. Быстрее – если выпьет девчонку досуха. Возможно, именно так и следует поступить. Кощей расправил плечи, размял руки, спину, хрустя позвоночником, провёл длинными пальцами по впалому животу, отметив, что к мертвенно-серой коже медленно начал возвращаться здоровый цвет. Удовлетворившись осмотром, Кощей забрался в воду. Мочалка и мыло тут же принялись оттирать кровь и грязь, ножницы подскочили, чтобы остричь ногти, расчёска принялась распутывать волосы. Кощей запрокинул голову и удовлетворённо выдохнул. Наконец-то он сможет поесть и выспаться.

Сидеть в саркофаге было до смерти скучно. Боль – полбеды. К боли со временем привыкаешь, она становится чем-то вроде назойливой мухи, с которой ты ничего не можешь сделать, – раздражает, но, как говорится, не смертельно. А вот скука… Она разъедает черепушку изнутри, захватывает тело и не заканчивается, не заканчивается, не заканчивается…

Кощей распахнул глаза. В груди стучало с неожиданной для его почти мёртвого тела скоростью и силой. Кощей поморщился. Надо избавиться от этого треклятого саркофага, всё равно в нём не было ничего интересного. Лет триста, а может четыреста назад он выменял эту штуковину у какого-то пустынного плута, Кощей уже даже не помнил на что, но долго не мог признаться себе: его явно облапошили. В ту ночь, помнится, он был не в себе. Не зря торговец щедро потчевал его сладостями из забродивших пустынных ягод. На утро Кощей мало что помнил, да так и не смог понять, зачем ему понадобилась эта блестящая уродливая хреновина. И чем всё обернулось? Спустя пару веков его облапошили вновь, и он оказался заперт внутри саркофага, пока хитрая царская ведьма обносила его сокровищницу. Как долго он просидел взаперти? В какой-то момент он сбился со счёта, но, должно быть, прошло лет двадцать, не меньше. И как же звали ту ведьму? Радонега? Рогнеда? Радмира? Сперва Кощей её хорошо помнил и развлекал себя планами мести, но спустя пару лет заключения потерял к этому интерес, как неизменно терял интерес ко всему в своей жизни. Почти всё на этом свете – мелочи для того, кто знает, что такое вечность. Лишь одна вещь, одна цель не отпускала его уже тысячу лет, но, как и тысячу лет назад, путь к ней был устлан непроходимым туманом неведения.

Когда Кощей вылез из воды, платье и штаны уже ждали его на стуле. Чёрный шёлк приятно прилегал к коже. Сдержанная красная вышивка цветами вилась по воротнику и подолу. Обувь Кощей надевать не стал и босиком вышел и направился в главный зал.

Стол, полный яств, терпеливо дожидался хозяина. Кощей взял с золотой тарелки зелёное яблоко, подбросил и, ловко поймав, надкусил с громким хрустом. От сладости даже челюсть свело, а желудок сжался, требуя отведать по меньшей мере половину блюд.

Кощей оглянулся за миг до того, как дверь открылась, и ведьма влетела в зал.

– Вот ты где! – воскликнула она, и лицо её скривилось в улыбке, став ещё более безобразным, чем прежде. – Ты… О! – Она осеклась, окинув Кощея растерянным взглядом. – Ты уверен, что есть это безопасно?

Кощей озадаченно покосился на яблоко.

– Разумеется, это самая обычная еда. Если, конечно, ты не упырица.

Голодный взгляд ведьмы метнулся к столу, её желудок громко заурчал. Но она мотнула головой и вернулась к Кощею.

– Это же логово Кощея. Его дома нет, я проверила, но лучше на всякий случай, ничего не есть и не пить…

Кощей от удивления даже перестал жевать. Так девчонка в придачу ко всему ещё и сумасшедшая?

– В таком случае ты можешь поесть где-нибудь в другом месте. – Он взмахнул рукой, и невидимая сила оторвала ведьму от земли, обвила за талию, согнула пополам, заставив девчонку неловко повиснуть. Она вскрикнула, забрыкалась, а сила уже несла её к выходу.

– Пусти! Ты что делаешь? – заверещала она. – Кощей же тебя в ящик посадил! Я тебя вытащила! Мы же должны быть заодно!

– Это вряд ли. – Кощей вернулся к яблоку, попутно наливая в кубок вина. – И хватит кричать, или я тебе шею сверну. От твоих воплей голова разболелась.

– Я хочу убить его! – выпалила ведьма. Кощей поперхнулся яблоком, и даже невидимая сила дома замерла в нерешительности. Надо отдать девчонке должное, ничего глупее он давно не слышал. Хотя ладно. Дурачьё, пытавшееся отнять его бессмертную жизнь, путалось под ногами регулярно. Но стоит ли говорить, что затея их заранее была обречена на провал? Ведьма истолковала заминку Кощея по-своему и затараторила: – Ты же тоже этого хочешь? Отомстить! После всего, что он с тобой сделал! – Кощей вздохнул. Пожалуй, лучше и правда свернуть нахалке шею. – Я могу это устроить! У меня есть книга! – Девица выудила из сумки, которая болталась у неё на шее, толстенный том и замахала им перед Кощеем. – Тут написано, что есть способ его убить!

Кощей замер. И почти сразу шагнул к ней, выхватил из её рук книгу и уставился на потрёпанную обложку. «Секреты домоводства для начинающих ведьм».

Не может быть.

Кощей моргнул, открыл книгу, бегло пролистал сотню бесполезных бытовых зелий и заклинаний, с раздражением захлопнул книгу и развернул её обложкой к ведьме.

– Что здесь написано?

– Ты не умеешь читать? – удивилась она.

– Нет, не умею. Ну!

Девчонка покосилась на него с нескрываемым разочарованием, но всё же чётко прочитала, делая паузы, будто Кощей не читать не умел, но и умом был слаб.

– «Как сковать и обуздать смерть. Звено третье».

Кощей снова уставился на обложку, и снова увидел только безобидные «Секреты домоводства». Неужели. Спустя столько лет. Столько сотен лет.

– Ты остаёшься, – скомандовал Кощей, и ведьма со вскриком шлёпнулась на пол, чудом не разбив нос.

– Эй, осторожнее! – проворчала она, поднимаясь. Кощей же не дал ей времени на причитания.

– Иди за мной. – Он направился к двери, но девчонка не сдвинулась с места. Кощей в недоумении оглянулся. – Почему ты не идешь?

– Потому что я тебе не собачка! – рявкнула ведьма. – Я тебе жизнь спасла! Будь добр обращаться со мной по-человечески! – Она подлетела к нему, вырвала книгу из рук и прижала её к груди. – Я смотрю, ты хочешь узнать, что тут написано? Так веди себя повежливее!

Её высокий голос раздражал, и Кощей уже почти начал скучать по тишине саркофага. Но всё же девчонка была права – он хотел знать, что там написано. И в одиночку ему этого не узнать.

– Чего ты хочешь? – спросил Кощей.

– Для начала хотя бы узнать, кто ты и как тебя зовут.

– А тебя как зовут?

Ведьма нахмурилась. Ей встречный вопрос явно не понравился, но она всё же произнесла:

– Игла.

Кощей поморщился.

– Это не имя.

– Разумеется, это имя!

– Да оно даже на прозвище не тянет. Ты его что, сама себе придумала? – Кощей вскинул брови, и по раскрасневшемуся лицу Иглы, обиженно надувшей щёки, понял, что угадал. – Скажешь мне настоящее имя?

Игла молчала. Кощей вздохнул.

– Раз мы обмениваемся прозвищами, можешь звать меня… Дар. Теперь мы можем идти?

– Нет. – Игла крепче обхватила книгу, защищая её, будто сокровище. – Кто ты? Куда мы идём? И что вообще происходит?

Кощей почесал переносицу. Ладно, ему всё равно некуда торопиться, можно и поболтать.

– Я тут жил, работал, присматривал за домом.

– Ты слуга Кощея? – В голосе Иглы зазвенело напряжение, в глазах заискрился знакомый страх. Кощей снова покосился на книгу.

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил он. – Можно сказать, что мы были довольно близки. Крайне близки. Но время и саркофаг, выпивший мою кровь и магию, несколько изменили положение дел. А идём мы в библиотеку, потому что твоя книжка не поможет убить Кощея. Но там есть ещё одна.

– Ещё одна? – Игла нахмурилась ещё сильнее, став похожей на ощетинившегося ежа. – А ты откуда знаешь?

– Я знаю много Кощеевых тайн. Таких книг всего три. Говоришь, на твоей написано «звено третье», – смекаешь, что это значит? Так вот, если собрать вместе все три книги, то узнаешь, как убить Кощея.

– Но в этой книге есть заклинание…

– Только заклинание, – кивнул Кощей, стараясь звучать дружелюбно, чтобы завладеть доверием Иглы. Похоже, придётся приоткрыть ей чуть больше. – А нужно ещё оружие и зелье.

Игла задумалась, посмотрела на книгу, помрачнела – должно быть, осознав, что цель, которая, как она считала, была близка, умчалась за тридевять земель.

– Кажется, я встречала тут похожие упоминания… – Она вскинула голову, в глаза вернулся огонёк надежды. – И тут есть другие книги?

Кощей с досадой поджал губы – она вообще его слушает? Неужели ему правда придётся иметь дело с этой девчонкой? Может, проще избавиться от неё и найти в помощники кого-то другого? Но нет, может быть, позже. Прежде предстоит узнать, как она раздобыла свой экземпляр книги. Есть вероятность, что эта ниточка приведёт Кощея к оставшимся.

– Одна, – терпеливо повторил он. – Всего у нас две книги. И это уже гораздо больше, чем когда-либо.

На языке у Иглы явно вертелась ещё добрая сотня вопросов, но она больше не спорила и молча отправилась за Кощеем в библиотеку. В конце концов, возможно, она не такая уж и дурная.

На круглом столе у окна лежала стопка книг – похоже, Игла и сюда забралась за время своего короткого визита. Кощей окинул их равнодушным взглядом, подошёл к высокому стеллажу и поманил Иглу. Когда она приблизилась, он обвёл стеллаж рукой.

– Она где-то тут.

– И как она называется? – Взгляд Иглы бегал по полкам. Свою книгу она не выпускала и по-прежнему прижимала к груди.

– Не имею ни малейшего понятия.

Она фыркнула, по-кошачьи, почти презрительно.

– И как мы её найдём? Тут сотня книг!

– Три сотни, – поправил её Кощей.

– Значит, считать ты умеешь? – проворчала Игла, спрятала свою книгу в сумку и подошла ближе к полкам. – Может, хоть подсказка есть?

– Прочитай пару названий. – Кощей прислонился плечом к стеллажу и сложил руки на груди.

Недружелюбный взгляд Иглы царапнул его лицо и вернулся к книгам.

– «Самоцветы Вольского царства», «Зачарованный яхонт», «Багрец и его магические свойства…»

– Что их объединяет? – перебил Кощей.

– Они все про камни и кристаллы, – без запинки ответила Игла.

– Великолепно, – без малейшего чувства закивал Кощей, зевнул и потянулся. – Нужная книга в этом ряду окажется лишней. Не будет вписываться. Это понятно?

– Понятно. А ты куда?

Кощей, который уже направился к дверям, обернулся.

– Отдыхать, конечно. Как найдёшь что-то – зови. Если начнёшь сейчас, как раз к утру управишься.

– Ну уж нет, – снова фыркнула. Да что не так с этой девчонкой? Она тоже зашагала к выходу, остановилась, поравнявшись с Кощеем, и с вызовом в голосе продолжила: – Сперва я поем, помоюсь и хорошенько высплюсь. Мы же не торопимся?

Кощей пожал плечами. Он никогда никуда не торопился.

– В нашем распоряжении всё время мира.

– Вот и замечательно.

Они вместе вышли из библиотеки и направились в разные стороны. Кощей – к спальням, Игла – к купальням. Когда они уже разошлись шагов на десять, Игла его окликнула.

– Эй, Дар, ты так и не спросил, зачем мне убивать Кощея.

Кощей махнул рукой и не посчитал нужным оглянуться. Колкий взгляд впивался в спину, смотреть на девчонку и портить её образом себе сон грядущий у Кощея не было никакого желания.

– Мне в общем-то неинтересно. Доброй ночки. – Он махнул рукой и скрылся за поворотом, с облегчением уходя от пристального взгляда.

Игла ничего не сказала ему вслед.

Глава 3

Игла сидела в тёплой воде, вдыхала аромат душицы и задумчиво перекатывала между пальцами серебряное колечко на цепочке, которую носила на шее, не снимая. Нож для сбора трав – единственное оружие, которое у неё было при себе – Игла положила на мраморный столик возле купели. На всякий случай. Дар не казался ей опасным, но к мужчинам она всегда относилась настороженно. В основном мужики сторонились диковатой лесной ведьмы, но не все. Пару раз Игле приходилось отпугивать тех, кто слишком настойчиво интересовался её кошелём или телом. Дар, похоже, не интересовался ни тем, ни другим, но Игла сомневалась, что на службе у Кощея состояли порядочные колдуны. Она мотнула головой. Нет, он ведь мог служить ему не по доброй воле. Негоже обвинять едва знакомого юношу во всех бедах мира, ничего о нём не ведая. Просто следует быть осторожной – как и всегда.

Выбравшись из воды, Игла не отыскала на полу купальни своей одежды, зато обнаружила на резной вешалке из красного дерева новенькое платье. Шёлковое, диковинное, с серебряной росписью и тяжелыми от самоцветов рукавами.

– Это мне, что ли, в таком щеголять? – Она повертела платье в руках. – Тяжеленное! Ни вздохнуть, ни повернуться. Мне бы чего попроще. – Игла огляделась и сказала громче, надеясь, что кто бы ни принёс ей новое платье – услышит. – А лучше мою прежнюю одежду верните. Пожалуйста.

Стоило ей повернуть голову, как на вешалке её уже ждало родное платье с вязью защитных рун на вороте, нижняя рубаха и передник с карманами. Чистенькие и даже подшитые в прохудившихся местах. Обрадовавшись, Игла аккуратно отложила в сторону шёлковое платье и оделась. Заплела косу и, влекомая голодом, почти побежала на запах еды.

Ела Игла быстро и жадно, не заботясь ни о приличиях, ни о том, как может выглядеть со стороны. Ела до тех пор, пока не заболел живот, но даже тогда не отказала себе в ярком пирожке с засахаренной вишенкой на аккуратной горке розового крема. Сперва Игла долго крутила его в руках, разглядывая диковинку со всех сторон – подобной красоты она прежде не видела. Пах пирожок вишней и сливками, а от приторной сладости свело зубы, но Игла и сама не заметила, как в два укуса проглотила его, а после еще и слизала остатки крема с пальцев. На серебряном блюде лежала еще целая гора таких чудо-пирожков, Игла смотрела на них голодными глазами, но заставила себя сдержаться – живот грозил лопнуть от лишней крошки. Ей показалось, что блюдо само собой придвинулось ближе. А может быть, ещё один пирожок в неё всё же поместится? Такой вкусный! Или хотя бы ещё одна вишенка в сахаре…

Быстрым движением сняв с крема вишенку, Игла сунула её в рот, но глотать не стала, надеясь подольше насладиться новым вкусом. Выкатилась из-за стола и поволокла себя в библиотеку. За плотным ужином пришла сонливость, но Игла не позволила себе свернуть в сторону спальни – чем быстрее она отыщет книгу, о которой упоминал Дар, тем быстрее расправится с Кощеем.

Прочитать триста названий. Не так уж и сложно. Игла разглядывала кожаные корешки, решая, откуда начать. Названий на корешках не было – придётся вытаскивать по одной. Она придвинула к стеллажу лестницу и подобралась к верхней полке. Игла и представить себе не могла, что существует так много книг про камни! За свою жизнь она не видела ни одной, а их, оказывается, целых триста. Названия многих камней Игла и вовсе встречала впервые. Преодолевая желание узнать побольше про удивительный смарагд или диковинный сердолик, она перебирала книгу за книгой, чихала от пыли и откладывала на стол у окна те тома, заморские символы на которых не могла прочитать.

Ближе к рассвету ей наконец улыбнулась удача. Игла вытянула с нижней полки тоненькую книжку без переплёта, сшитую красной нитью. Сперва она даже не заметила её, заставленную более внушительными соседками. На бумажной обложке простыми чернилами было написано: «Клинок, поразивший смерть. Звено первое».

Игла выдохнула, сдерживая радостный писк. Не теряя ни мгновения, она принялась листать книгу. Но воодушевление быстро сменилось растерянностью. Написанное казалось полной бессмыслицей.

«Путь дан лишь один, и сокрыт он средь обрывов, там, где земля вздыхает под тяжестью молчания. Лежит он в ущелье, где нет ни звука, ни света, где одни только тени плетут древние чары. Там змеиный глаз смотрит в зеркало глубин. Там грань меж мирами истончается, а взор скользит по ряби отражений того, что было и что может быть. Там реальность сбивается с пути, как странник в Тёмном Лесу, а солнце не заходит и не восходит. Там, среди иллюзий и испытаний, ждёт клинок, способный поразить Смерть.

Клинок тот выкован не из стали, а из последнего вздоха звезды, погасшей на рассвете времён. Его лезвие не поразит плоть, но пронзит саму суть. Он не оставит следов на теле, но породит пустоту, в которой исчезнет всё, что было и что будет.

Смерть не ведает жизни, но в жизнь её нужно метить клинком. И лишь в час, когда они соединятся, познав друг друга, клинок выпьет свет, дабы Смерть сомкнула очи навеки».

Игла перечитала написанное трижды, но так и не поняла, что кроется в словах. Где-то найти какой-то клинок – всё, что было ясно. Лёгкий ответ, который она так надеялась найти, её не ждал. Конечная точка, которая, казалось, лежала так близко, умчалась так далеко, что разглядеть её стало невозможным. И это всего-навсего вторая книга из четырёх. Где искать другие? Над Иглой будто выросла гора, такая высокая, что не взобраться на вершину, сколько ни старайся. На глаза навернулись слёзы, Игла села на пол, подтянула колени к подбородку и спрятала лицо в ладонях. Путь будет нелёгким – она ступила на него, понимая, что сотрёт ноги до костей. Пальцы нашли серебряное колечко на шее. Она обещала. Клялась. И она не свернёт с пути. Не имеет права. Надо просто выдохнуть. Вдохнуть. И идти дальше. Шаг за шагом, как учила бабушка.

– Ты, чего, померла?

Игла вздрогнула, открыла глаза и тут же сощурилась от яркого света. Она не заметила, как заснула прямо на полу библиотеки. Над Иглой тёмной тенью, окутанной золотым ореолом солнечных лучей, возвышался Дар.

– Нашла что-то? – Он забрал из рук Иглы книгу и с сомнением уставился на обложку. – «Малахитовые сказки»? Волшебно.

– Ты же сказал, что не умеешь читать. – Игла потирала глаза, прогоняя остатки сна. Если верить солнцу за окном, она умудрилась проспать до самого обеда. Шея затекла, ноги отказывались разгибаться, при любом движении отзываясь тягучей болью в коленях. Всё же стоило пересилить себя и добраться до постели.

– Я солгал, – не моргнул глазом Дар. – Надеюсь, ты решила развлечься сказками, потому что нашла то, что искала?

Игла непонимающе переводила взгляд с книги на Дара и обратно.

– Ты держишь её в руках. Нужную книгу.

Дар с удивлением уставился на обложку. Его красивое лицо исказило сомнение, и он повернул книгу названием к Игле.

– Что тут написано? – требовательно спросил он.

– Ты издеваешься?

Он закатил глаза и нетерпеливо вздохнул.

– Просто прочитай.

– «Клинок, поразивший смерть. Звено первое». Так ты умеешь читать или нет?

Дар снова уставился на обложку.

– Гнусная дрянь.

– Прошу прощения?

– Да не ты, – цыкнул Дар и тут же ухмыльнулся, сверкнув золотыми глазами. – А сестрица… Кощеева. Она сама подарила ему эту книжку. Мно-о-ого сотен лет назад. Смекнула, мерзавка, что способа спрятать её лучше нет.

– У Кощея есть сестра? – Игла встала с пола и принялась разминать ноги.

– Две. Старшие. И старших два брата. – На лице Дара мелькнула тень презрения. – Они-то нужные нам четыре книжки и написали, а потом спрятали.

Игла присвистнула, не веря своим ушам.

– Родные братья и сестры написали, как его убить?

– Именно. Семейка у них та ещё. Впрочем, что ещё взять от детей Морены.

– Погоди, неужто? Дети самой Морены?

У Иглы голова шла кругом. Всё, что она знала, о чём ведала, в один миг перевернулось с ног на голову. Одно дело – охотиться за, пусть и могущественным, чародеем, совсем другое – за сыном самой богини Смерти. Да и разве может такое статься? Все знают, что давным-давно сгинули её дети в Мёртвых Землях, в ничейном краю, что на самом севере Дивных Берегов.

– Люди изгнали детей Морены тысячи лет назад. Не могли они вернуться, чары бы не позволили, – пробормотала Игла скорее самой себе, но звонкий смех Дара выдернул её из размышлений.

– В любый чарах есть изъян, тебе ли о том не знать, ведьма? Или ты только припарки делать способна?

Игла не обратила внимания на укол.

– Расскажи мне! Расскажи всё, что знаешь о Кощ…

– Нет-нет-нет. – Дар поморщился, будто от зубной боли, и приложил указательный палец к губам Иглы, останавливая поток вопросов, которые уже были готовы с них сорваться. – Поболтаем про дела семейные мерзкого-премерзкого Кощея как-нибудь в другой раз. Сейчас ты мне расскажешь, что тут написано. – Он всучил Игле книгу и похлопал её по плечу. – Давай. Кощей сам себя не убьёт. Читай скорее.

Игла недовольно нахмурила брови, глядя на Дара. Его нахальство раздражало, но других союзников у Иглы не было, и, где теперь искать Кощея, она не представляла, а потому, похоже, какое-то время ей придётся мириться с компанией этого напыщенного…

– Долго будешь мной любоваться? – Изящный палец Дара с длинным ногтем нетерпеливо постучал по обложке книги, а потом, когда Игла опустила взгляд вслед за ним, переместился на её подбородок, ноготь впился в нежную кожу под языком и увлёк за собой выше, заставляя Иглу посмотреть Дару в диковинные золотые глаза. Губы его тронула самодовольная усмешка, красивая, но холодная. – Знаю, отродясь такой красоты не видела, девчонка, но у нас дела.

Щёки залило тепло, Игла дёрнула головой и шлепком ладони отбросила руку Дара от своего лица.

– А чем любоваться? Тощий, бледный, как поганка, изящный, как девица.

Ухмылка Дара дрогнула, в глазах промелькнуло удивление. Игле даже подумалось, что она его задела, но в золоте тут же засверкали искорки веселья, а ухмылка стала ещё шире.

– А, ясно, такой как ты, поди, подавай крепких деревенских парней? Чтобы загар блестящ, как бронза, грудь широка, как горный хребет, а лапищи, – он пошевелил тонкими длинными пальцами, – как у медведя? Чтобы деревенских девок за мягкие места хватать было удобнее. – Он рассмеялся и добавил с издёвкой: – Такие парни тебе, дикая, по нраву?

Игла залилась краской пуще прежнего, рука сама дёрнулась к колечку на шее, но Игла сжала её в кулак.

– Не твоего ума дело, – выплюнула она, зло раскрыла книгу, чудом преодолев желание швырнуть её Дару в лицо. Она сощурилась, глядя на Дара. – Но может, я пойду, а ты сам прочитаешь, что тут написано?

Дар сощурился в ответ.

– В игры решила играть, дикая?

– Хочешь знать, что тут? – Игла помахала книгой перед его носом. – Веди себя пристойно.

Разумеется, она бы никуда не ушла, потому как попросту не знала, куда идти. К тому же в ней таилась надежда, что Дар, в отличие от неё, поймёт, что зашифровано в тексте. Но так просто проглатывать его колкости она тоже не собиралась.

– Так что? Придержишь свой острый язык? – Игла перевернула страницу, делая вид, что раздумывает, как ей поступить.

Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга. В золотых глазах Дара плескалось нескрываемое раздражение, но он всё же растянул губы в притворной улыбке.

– Будьте так любезны, Иголочка, прочитать, что…

– Меньше желчи.

Дар оскалился, ноздри его раздулись, глаза превратились в тёмные щёлки. Он медлил, будто слова отказывались покидать его горло.

– Прочитай. Пожалуйста.

Игла удовлетворённо улыбнулась, похлопала Дара по плечу точно так же, как он сделал до этого. Заглянула в книгу и медленно, чтобы не спотыкаться на сложных словах, прочитала странный текст. Когда она закончила, снова посмотрела на Дара. – Это всё. Звучит как полная бессмыслица. Я поняла только, что оружие, которым можно убить Кощея, – это какой-то клинок. Но какой? Нож, кинжал, меч? И где его искать? Ничего не ясно, кроме того, что сестрица Кощея обожала загадки.

Дар задумчиво поглаживал подбородок, глядя куда-то сквозь Иглу, вглубь библиотеки.

– Знаешь, как называют ту сестрицу? – спросил он наконец.

– Если речь о Тёмных, детях Морены, то никто не знает их имён.

– Их настоящих имён, – поправил Дар. А Игла кивнула, вспоминая старую сказку, которую ей рассказывала бабушка:

– Потому что, кто знает имя Тёмного, владеет полной властью над ним.

Дар ухмыльнулся.

– Сейчас она носит имя Славна, княгиня Тригорская.

Игла от удивления чуть не упала на пол. Быть того не может. Дочь Морены заправляет Тригорским княжеством? Одним из самых сильный княжеств всего Вольского царства? И никто о том не знает? Опасная и бессмертная Тёмная, способная одним словом подчинить себе любого, чьё имя знает? Разве такое возможно?

– Так как её в народе кличут?

– Малахитовая царица, – без запинки ответила Игла.

– И?..

– И властительница гор.

Дар удовлетворённо кивнул и направился вглубь библиотеки. Заинтригованная Игла поспешила за ним. Они прошли с десяток стеллажей и остановились перед одним, сверху до низу заполненным свитками. Дар принялся рыться в них, без сожаления выбрасывая на пол один за другим. Некоторые из них были такими древними, что превращались в пыль, стоило их только коснуться. Когда на полу оказалось больше половины стеллажа, Дар наконец нашёл то, что искал – свиток в резном деревянном футляре. Не сказав ни слова, Дар направился дальше, к большому столу, над которым тут же загорелись белым светом подвешенные под потолком кристаллы. Приблизившись, Игла увидела, что на столешнице нарисована карта, охватывающая все три материка и даже Восточные острова на самом краю земли. У Иглы перехватило дыхание: она слышала, но даже не представляла, как же велик мир. Столько мест, в которых ей никогда не побывать и которых никогда не увидеть. И весь он уместился на столе, выведенный чьей-то аккуратной рукой.

Откупорив крышку футляра, Дар бросил её на пол, вытряхнул свиток и развернул его на столе.

– Раз сестрица Кощея властительница гор, – начал он, – то наверняка спрятала клинок где-то в своих владениях. И это натолкнуло меня на следующую мысль. – Он кивнул, подзывая Иглу подойти поближе.

Игла заглянула в свиток, украшенный чернильными изображениями животных, усыпанных точками, что соединялись между собой ровными линиями. Медведь, олень, волк, змей, лев… Разглядеть всех она не успела, Дар отвлёк её.

– Знаешь, что это?

Игла покачала головой.

– Это созвездия, – сказал Дар, и, к удивлению Иглы, в голосе его не было привычной издёвки, кажется, он сам увлёкся загадкой, подкинутой Славной. – Вот это созвездие Змея. Помнишь, что ты прочитала про змея?

– «Там змеиный глаз смотрит в зеркало глубин», – без ошибки ответила Игла, память у неё была отличная.

Дар снова кивнул и положил свиток на карту Дивных Берегов так, что змей оказался над горами, которые окаймляли Вольское царство на востоке.

– По легенде, молодая девушка пошла купаться на озеро, и в неё влюбился царь полозов, который в это время в облике змея грелся на камне. Пока она купалась, он лег на её платье и, когда она нагая вышла из воды, потребовал стать его женой – мол, тогда он вернул бы ей одежду. Девушка согласилась. Не смотри на меня так, не я эту глупость придумывал. В общем, поженились они, и со временем она его полюбила. Но её родители горевали о ней и хотели дочь вернуть, спасти от жуткого чудища. И когда девушка с мужем приехали к ним погостить, родители опоили их, уложили спать на печь и во сне зарубили полоза. А тело его бросили в то самое озеро. Наутро, когда девушка проснулась и обо всём узнала, она от горя сошла с ума и утопилась – где? Правильно, – в том самом озере. Но озеро то было не обычное, а волшебное, Источник магии, место, где давным-давно на короткий миг соприкоснулись миры. Волшебное озеро вернуло полоза к жизни, но он оказался запертым в глубинах небес и с тех пор наблюдает за озером, горюя о своей возлюбленной.

Палец Дара скользнул от созвездия Змея к Инежским горам и остановился на маленьком кругляшке между вершин. Игла присмотрелась и прочитала подпись на карте:

– Белое озеро.

Дар самодовольно улыбнулся.

– Бьюсь об заклад, наш клинок именно там.

Глава 4

Лес пел весеннюю песню, то ли одиннадцатую, то ли тринадцатую в недолгой жизни Иглы – она никогда не вела счёт. Нестройная, но живая и оттого прекрасная, мелодия складывалась из переливчатых птичьих трелей, перезвонов быстрых ручейков и нежного шёпота трав. Игла, примостившись под старым зеленеющим дубом, вязала из мягкой шерсти шаль. Рядом сидел леший и держал пряжу, чтобы не путалась тонкая нить. Его чёрное, дымчатое тело сливалось с тенями, тонкие руки, похожие на ветви, аккуратно пропускали меж острых когтей нить. Олений череп, который скрывал его лик, кивал в такт лесной песне, а колокольчики на могучих рогах качались на красных лентах и тихонько позванивали. Зелёные угольки глаз внимательно следили за каждым движением Иглы.

– Надеюсь, бабушке понравится, – сказала она, улыбнувшись. – Только ты ей не рассказывай о подарке раньше срока. Понял?

Леший кивнул, протянул узловатые пальцы к лицу Иглы и коснулся когтями нежных девичьих губ. Игла засмеялась и отпрянула, спасаясь от щекотки.

– Хочешь, чтобы я спела?

Леший вновь кивнул, и колокольчики на его рогах вызвонили знакомую мелодию, подсказывая, что именно он хотел послушать. Игла улыбнулась и затянула свою любимую песню:

Песню прервал пронзительный птичий возглас, из кустов вынырнул лис и рванул к дубу. Игла вскочила, роняя вязание, как раз в тот момент, когда из леса выбежал мальчишка с луком наперевес. Лис прижался к ногам Иглы, тяжело дыша и дрожа всем телом. Леший медленно повернул голову, колокольчики недовольно зазвенели. На мгновение время застыло и смолкло. Мальчишка, едва ли старше самой Иглы, застыл с удивлением на загорелом лице. Чёрные брови исчезли за занавесом таких же чёрных кудрей, рот приоткрылся, открывая крупные белые зубы и щербинку между передними резцами. Круглые карие глаза взволнованно блестели. А когда время вновь рвануло вперёд, стрела легла на тетиву, и лук взметнулся в поисках цели.

– Леший! Спасайся! – испуганно крикнул мальчишка, а Игла тут же преградила путь стреле, раскинув руки в стороны.

– Не тронь его! – Она глядела на незадачливого охотника, но обращалась к лешему. Простая стрела не причинила бы тому вреда, но вот чужак за подобную дерзость вполне мог бы поплатиться головой.

Мальчишка растерянно заморгал, лук в его руках дрогнул.

– Так это ты! – выдохнул он, похоже не до конца понимая, пугаться ему или восхищаться увиденному. – Рыжая! Дочка лесной ведьмы!

Игла нахмурилась. Раз он слышал о ней, значит, жил в деревеньке неподалёку. Здешние все нет-нет да заглядывали к бабушке в избу за помощью или советом.

– А я слыхал, что ты голая по лесу бегаешь, как дикий зверь, на четвереньках, и говорить не умеешь! – выпалил он, будто ставя Игле в упрёк за то, что та не оправдала его ожиданий.

Игла прыснула, попыталась сдержаться, но не сумела и громко расхохоталась. Мальчишка сперва удивился ещё больше, а потом и сам засмеялся в голос. Стрела больше не искала добычи, лис запрыгнул на руки к Игле, и она нежно потрепала его между ушей. Леший отступил, растворившись в тенях, – он не любил людского общества.

– Как звать тебя? – спросил мальчишка, когда они уже не могли больше смеяться.

– Игла.

– Это же даже не имя.

Игла пожала плечами, за столько вёсен бабушка так и не нарекла её, называя не иначе как «внучка». «Не моё на то право», – говорила она, качая головой.

– Очень даже имя, – фыркнула Игла, и лис фыркнул ей в тон. – Можно подумать, твоё лучше!

– В сто крат! – Мальчишка упёр руки в бока и вздёрнул подбородок.

– Ну и как звать тебя? – прищурилась Игла. – Болиголов? Или Хвастуша?

Он скорчил рожу, а потом расплылся улыбке, щеголяя щербинкой между зубов.

– Светозар.

Карета подпрыгнула на кочке, и Игла проснулась. Дар сидел напротив, подперев подбородок рукой, и изучал Иглу скучающим взглядом. На его плечах лежала тёплая накидка с соболиным воротником, в ушах блестели золотые серьги. Изящные пальцы, на которых блестели перстни, лениво выстукивали по колену незнакомую мелодию.

– Где мы? – спросила Игла, отодвигая шёлковую шторку. За окном запряжённой шестёркой вороных коней кареты утопало в предрассветных сумерках бескрайнее поле. Конями никто не правил, и те скакали без отдыха третьи сутки. Игла беспокоилась, что чары Дара заведут их не туда.

– Где-то на пути к Инежским горам, – пожал плечами тот. – А что? Тебе опять по нужде приспичило? Пойдёшь в поле или потерпишь до леса?

– Не в этом дело! – Щёки Иглы залил румянец. – Хотя это тоже, остановимся за тем лесочком? – Кощей выглянул в окно и кивнул, а Игла продолжила: – Хорошо бы остановиться где-то на ночь, передохнуть, разогнуть спину, поесть горячего. У меня уже все кости болят, а ты вообще сидишь без движения, не ешь и не спишь. Не знаю как ты, но я таким делом выдохнусь быстрее, чем мы доберёмся до цели.

Дар приподнял брови и вздохнул.

– Какие нынче ведьмы пошли. Даже не умеют сохранять тело в путешествиях. На что тебе чары даны – непонятно.

Игла сложила руки на груди.

– Хочешь сказать, что я тоже могу не есть несколько дней и даже по нужде не ходить?

– Разумеется. Надо лишь замедлить движение веществ в теле, пустить магию по венам, позволяя ей питать себя вместо пищи и сна. – Дар глубоко вдохнул, приложив руку к груди, и медленно выдохнул. – Такие вещи стоит знать, мало ли где застанет тебя судьба.

– Например, в ящике с шипами? – хмыкнула Игла.

– Это называется саркофаг. Между прочим, Кощей его привёз из самой Чёрной Пустыни.

– Без разницы. Научи меня этому твоему замедлению веществ. Но сперва выпусти в этом лесочке. И поскорее.

То, что Игла назвала лесочком, оказалось густой и плохо проходимой чащей. Пробираться вглубь оказалось непросто, впрочем, после долгой дороги было приятно размять ноги, да и хотелось скрыться от глаз Дара. Не то чтобы Игла переживала, что он будет поглядывать, но его вечное недовольство, казалось, доставало её даже на приличном расстоянии. Обычно оно забавляло, но порой Игле хотелось спрятаться от него хотя бы ненадолго. И полный радостной жизни лес служил прекрасным укрытием.

Игла брела по узкой звериной тропке, слушая переливчатое пение птиц и неторопливо выбирая кустик попышнее. Облюбовав заросли дикой малины, Игла, к своей радости, разглядела вдалеке блеск ручейка. Сполоснув руки и умывшись, Игла хотела уж было напиться, когда услышала треск ветвей и испуганный звериный вскрик. Вскинулась, оглядываясь по сторонам. Звериный вой повторился, тихий, похожий на скрип старой двери, но хорошо знакомый Игле. Это был крик о помощи. Торопливо вытерев руки о передник, Игла перепрыгнула через ручеёк и без колебаний побежала на звук.

Ветки царапали руки, цеплялись за юбку, но Игла не обращала внимания – чужая беда была важнее. Так учила её бабушка, так учил её родной лес. Игла ловко перебралась через поваленную сосну и охнула, увидев, что случилось. На высоком дереве качался пойманный в силки медвежонок. Он ревел и пытался высвободить заднюю лапу из петли, но никак не мог дотянуться. Внизу прыгал его испуганный братец, суетился, опирался лапами на ствол, чтобы оказаться ближе, скрёб когтями, но ничем не мог помочь. Увидев человека, он тут же шмыгнул в ближайшие кусты, а Игла бросилась к дереву.

– Сейчас, миленький! Сейчас мы тебя снимем! – Она потянулась к медвежонку, но не добралась до петли – слишком высоко. Медвежонок от испуга забрыкался ещё сильнее, невольно туже затягивая силки.

Недолго думая, Игла ухватилась обеими руками за ближайшую ветку. Подтягиваться она не умела, поэтому пришлось оттолкнуться от ствола и забросить ноги на ветку. Юбка упала на голову, кора больно впивалась в ладони. Игла закряхтела, борясь с собственным весом, но всё же сумела извернуться и сначала лечь, а потом и сесть на ветку. Светозар всегда смеялся над Иглой и её слабыми руками – он-то лазал по деревьям ловко и быстро, будто кот. И к моменту, когда Игла справлялась с первой веткой, часто уже оказывался на самой верхушке дерева. Впрочем, Игла никогда не обижалась, – всё равно лазать по деревьям она не очень любила.

Взобравшись на ветку повыше, а потом – и на следующую, Игла наконец достигла той, к которой были привязаны силки. Чтобы до них добраться, пришлось лечь животом на ветку и подтянуть себя поближе к верёвке. И кто только додумался смастерить такие дурацкие силки? Доставая из кармана нож для сбора трав Игла покачнулась и чуть не упала, мёртвой хваткой вцепилась в ветку всеми конечностями и замерла, стараясь успокоить подпрыгнувшее сердце. Упадёт с высоты двух саженей – вряд ли убьётся, но вполне может покалечиться так, что ни медвежонку, ни себе не поможет. Совладав с телом, Игла осторожно достала из кармана нож и принялась пилить верёвку. Толстая, она поддавалась плохо, но всё же дело шло, а когда Игла успокоилась окончательно и осмелела, то пошло гораздо быстрее. Наконец верёвка не выдержала и лопнула, медвежонок с испуганным рёвом шлёпнулся на землю. Попытался побежать, но запутался в верёвке и упал.

Игла поторопилась ему на помощь. Осторожно перебралась с ветки на ветку, а потом и спрыгнула на землю, с удовольствием отметив, что получилось у неё это довольно быстро и даже ловко. Она присела рядом с медвежонком и принялась его распутывать, помогая себе ножом и при этом уворачиваясь от маленьких, но острых зубов и когтей.

– Потерпи, маленький, – строго сказала Игла. – Сейчас мы тебя освободим.

Медвежонок, кажется, наконец понял, что ему пытаются помочь, и замер, тяжело дыша и глядя на Иглу блестящим карим глазом. Из кустов выскочил второй медвежонок, Игла улыбнулась ему и наконец скинула петлю с лапы. Осмотрела её, ощупала – на вид та была целой, только начала отекать, но благо Игла подоспела вовремя. Игла повернулась ко второму медвежонку.

– Вот и всё, твой братец свобо…

Договорить Игла не сумела, слова застряли в горле, когда за медвежонком показалась огромная, разъярённая на вид медведица. Она не отрывала от Иглы маленьких чёрных глаз, и её испещрённая шрамами морда не выражала ничего, кроме чистой животной ярости. Игла медленно подняла руки, одновременно с этим вставая.

– Всё хорошо, мамочка, – тихо сказала она, стараясь не смотреть медведице в глаза. – Забирай своего сыночку, а я пойду своей дорогой.

Говорить Игла старалась твёрдо и открыто, как говорила бы с медведями в родном лесу. Вот только это был чужой лес, и медведи здесь её совсем не знали. Да и нож, который Игла сжимала в руке, не успев спрятать в карман, явно не внушал доверия медведице, которая, судя по шрамам, пережила не одну смертельную стычку с людьми.

Игла, стараясь сохранять спокойствие, медленно убрала нож и ещё медленнее попятилась в надежде, что медведица благоразумно решит не нападать. Но когда медвежонок плаксиво заревел, медведица громко выдохнула и пригнула голову. Игла поняла, что надежда её не оправдалась. Охнув, она бросилась наутёк, а медведица сорвалась с места.

Задрав юбку выше колен, Игла со всех ног неслась через чащу и слышала, как за спиной с оглушительным треском ломаются ветки. Медведица не рычала и не ревела, просто молча бежала следом, с непоколебимым намерением расправиться с той, кто посмел обидеть её чадо.

Игла неслась вперёд, стараясь не оглядываться, и сперва ей казалось, что она не разбирает дороги, но потом впереди замаячил просвет, показалось тёмное пятно кареты и белое полотно волос Дара, который, услышав её, обернулся, и Игла могла поклясться, что даже издалека сумела разглядеть на его лице гримасу недовольства.

– Ну наконец-то, я уж думал…

– Беги! – закричала Игла, маша рукой. – Беги, говорю!

Дар непонимающе шагнул ей навстречу.

– Ты там что, осиное гнездо…

Договорить он снова не успел, Игла выскочила на дорогу, схватила его за руку и дёрнула за собой. Дар покачнулся, поддаваясь её движению, хотел было что-то сказать, но тут из чащи вырвалась разъярённая медведица, и Дар, не успев опомниться, вскрикнул и побежал за Иглой. По ту сторону дороги лежало убранное поле, которое, на первый взгляд, уходило к самому горизонту – не спрятаться. Дар хотел было обернуться, но Игла грубо дёрнула его за руку.

– Жить надоело?

– Надо медведя остановить.

– Сумасшедший?

– А ты далеко бежать собралась?

Игла только прибавила ходу.

– Если тебе жизнь не дорога… – дыхание сбилось и слова давались с трудом, – не думай… что позволю тебе… в лапах медведя… сгинуть!

Она бросила грозный взгляд на Дара, всего на мгновение, но ей показалось, она разглядела на нём усмешку. Показалось ведь? Кто будет в такой момент веселиться? Бессмертный, что ли? Она попыталась взглянуть на него вновь, но не сумела: Дар вырвался вперёд, крепче сжав её руку. Игла чуть не упала, когда теперь уже он потянул её за собой.

– Ну значит побегаем, – бросил Дар и вновь Игле показалось, что она расслышала в его голосе что-то вроде веселья. Едва различимого, словно скрытого под патиной столетнего уныния. Но размышлять над этим у неё не было ни времени, ни желания: медведица неумолимо наступала им на пятки. И познакомиться с её когтями Игле хотелось меньше всего.

Но продиктованное страхом поспешное решение Иглы о бегстве оказалось опрометчивым. И дело оказалось даже не в том, что лёгкие и ноги нещадно горели, не приученные к быстрому и долгому бегу, и не в том, что уставать она начала быстрее, чем медведица. Дело оказалось в том, что поле стелилось вовсе не к самому горизонту, оно резко превращалось в высокий обрыв, отрезая единственный путь к спасению. А у подножия его блестела широкая быстрая река.

– Вот и прибежали, – цокнул языком Дар и потянул Иглу на себя, когда она, не успев замедлиться, едва не соскользнула вниз. Отпустив её руку, Дар повернулся к несущейся на них медведице. Она была уже так близко, что у Иглы сердце ушло в пятки.

– Прыгай! – в ужасе крикнула она.

Дар повернул к ней голову.

– Что?

Медведица поднялась на задние лапы и занесла огромную лапу, Игла кинулась к Дару.

– Прыгай! – Она налетела на него, сшибла с ног, и они вместе полетели вниз. Игла зажмурилась, цепляясь за платье Дара так крепко, будто оно могло спасти ей жизнь.

Несколько мгновений ничего не происходило, а потом Игла всем телом ударилась о воду. Боль оглушила её, и пальцы сами выпустили платье Дара. Вода тут же накрыла Иглу с головой, забралась в нос и в рот, пропитала одежду и потянула вниз. Уши заложило, а вся левая сторона тела, на которую пришёлся основной удар, онемела, но Игла сумела совладать со стремительно настигающей её темнотой, зачерпнула воду руками, оттолкнулась ногами, снова и ещё. С протяжным вдохом она вырвалась на поверхность и тут же огляделась в поисках Дара. Он вынырнул почти сразу, ниже по течению, которое стремительно уносило их прочь от медведицы. Та беспокойно ходила по краю обрыва, но прыгнуть вслед за добычей не решалась.

– Совсем с ума сошла? – окликнул её Дар, и Игла обернулась.

– А что ещё было делать? – застучала зубами Игла, вода оказалась холодной, почти ледяной, поэтому Игла усердно заработала руками, направляясь к берегу.

– Не убегать от медведя! – Дар быстро её нагнал. – Ты же лесная ведьма! Кто вообще убегает от медведей?

– Я не знала, как быть, – пробурчала Игла. – Она решила напасть. В моём лесу на меня никогда не нападали медведи. Я их всех с рождения знала, и они меня знали. А ты-то сам? Очень умно пытаться лбами с ней столкнуться!

Дар пробурчал что-то себе под нос и поплыл быстрее. Он первым добрался до суши и сокрушённо уставился на свой промокший до нитки наряд.

– Прекрасно! – воскликнул он, снимая с себя водоросли, которыми была усеяна вода у самого берега. Принюхался к ним и брезгливо бросил на песок. – Мех можно выбрасывать!

Игла выбралась из воды и принялась выжимать юбку.

– Не большая цена за спасённую жизнь. – Она окинула взглядом Дара, который уже разулся и выливал воду из сапог. – Да и я уверена, что всё это можно отстирать.

Дар перевернул сапог и посмотрел на неё так, словно она только что сморозила самую большую глупость в своей жизни. На песок упала маленькая серебристая рыбка и запрыгала в сторону воды. Игла подхватила её и бросила в реку. Отряхнула ладони и с улыбкой посмотрела на Дара.

– Даже самая маленькая жизнь важнее любой из вещиц.

Дар в ответ изогнул бровь.

– Я бы поспорил.

– О, в этом я не сомневаюсь! – засмеялась Игла, распуская косу, чтобы как следует отжать волосы. Она жутко продрогла, но магия огня уже начала разогревать тело. Скоро жар доберётся и до тканей. – Подсушить тебе одежду?

– Обойдусь. – Дар натянул сапог обратно на ногу и огляделся. Обрыв тянулся в обе стороны – не подняться. – Пойдём, надо отыскать дорогу и вернуться к карете до заката, а то заблудимся в темноте.

С этими словами он, чавкая сапогами, зашагал вверх по течению. Игла не стала спорить и поспешила следом. По пути, чтобы заполнить неуютную тишину, она рассказала, что же приключилось в лесу: как она повстречала медвежат, а потом и медведицу.

– И зачем вообще к ним полезла? – Дар бросил на неё быстрый взгляд. – Забрала у охотников добычу, и сама чуть головы не лишилась.

– Медвежонок охотникам не добыча, – нахмурилась Игла. – С него ни мяса, ни шубы. Пока охотники бы пришли, он бы уже умер. А иногда они поступают ещё хуже: ловят медвежонка и выманивают на него мать. Медведицу убивают, а медвежат бросают. А те не могут о себе позаботиться и часто погибают.

– И что? – пожал плечами Дар. – Какая разница? Всех медвежат не спасёшь.

Игла поджала губы, стараясь не злиться. Ничего удивительного, что такой расточительный мальчишка, как он, ничего не понимает.

– Но спасёшь тех, которых можешь спасти, – терпеливо ответила она. – Да, так сложилось, что нам нужно что-то есть, как-то переживать зимы и где-то жить. И лес нас кормит и греет. Но каким бы он ни был щедрым, нельзя брать у леса больше, чем тебе нужно. Будешь разорять лес, он обернётся против тебя. В лучшем случае не примет тебя, будет гнать прочь, а в худшем – захиреет и умрёт. А без леса и его даров и ты сам долго не протянешь.

Дар покачал головой.

– Ты удивишься, дикая. Но где люди только не выживают. Человек даже к пустыне приспособился, а там – никакого леса, один мёртвый песок.

Игла непонимающе на него посмотрела.

– А зачем выживать, если можно жить в согласии с тем, кто к тебе добр? Будешь добр к лесу, и выживать не придётся.

Дар заложил руки за спину и ухмыльнулся, глядя вдаль. Игла не поняла почему, но, кажется, её ответ его позабавил.

– Ты со мной не согласен? – спросила она из любопытства.

Дар пожал плечами.

– Если бы всё было так просто, дикая, – расплывчато ответил он.

– Всё и есть просто, – отрезала Игла. – Ты помогаешь тем, кому помочь можешь. Отвечаешь добром на добро. Делаешь то, что в твоих силах.

Дар даже не попытался скрыть улыбку, издевательски сверкнул белоснежными зубами.

– Ты поэтому решила Кощея убить? – лукаво поинтересовался он. – Согласен, это очень по-доброму: вырвать сердце деда, который тебе ничего плохого не сделал.

Игла открыла рот, чтобы поспорить, но не нашлась, что ответить. Нахмурилась, пряча взгляд. Сердце болезненно заныло, напоминая о страшной цели, которую Игла поставила перед собой.

– Вот видишь, дикая, всё не так просто, как кажется, – сказал Дар на удивление беззлобно. – Просто решить и не сорвать лишнюю ягоду с куста, просто сказать, что жизнь важнее испорченной шубы, но совсем непросто решить, чья жизнь ценнее: незнакомого чародея или твоего возлюбленного.

– Кощей ведь злой и опасный чародей, – попыталась успокоить своё сердце Игла. – Все знают, что он погубил немало жизней. Он тебя в ящик засунул! А мой жених…

– А твой жених тебе дороже – вот и весь ответ. Единственный, который имеет значение. – Дар ухмыльнулся. – Надо же, хотел с тобой поспорить, а всё и правда оказалось очень даже просто. Надо было придумать другой пример.

Они замолчали, и Игла глубоко погрузилась в свои мысли. Дар был прав, для неё всё действительно было просто: в мыслях и на словах. На деле же она до сих пор не знала, как поступит, сумеет ли воспользоваться ножом, который не раз сжимала в ладонях, представляя свою встречу с Кощеем. Чудовищным, пугающим и очень злым Кощеем, жертва которого вернёт ей возлюбленного. Сумеет ли она совершить то, против чего противилось всё её существо? Её учили нести и сохранять жизнь, и за жизнью она пришла в терем Кощея. Но в этот раз всё было иначе. В этот раз ей предстояло обменять жизнь на смерть. Когда придёт время, сумеет ли она совершить этот обмен?

В выбранной стороне дорогу наверх они так и не отыскали, поэтому пришлось возвращаться – искать обходной путь. Уставшие и голодные, они добрались до лошадей только на закате. Здесь Дара ждало новое разочарование: на боку кареты обнаружился длинный и глубокий след от медвежьих когтей, а сундук, в котором хранились пожитки и провизия, валялся на земле. Еду медведи благополучно растащили, оставив хозяевам сундука одни объедки. Игла удивилась, что лошадей они не тронули, да и сами лошади не испугались и стояли как вкопанные на том самом месте, где их и оставили. Впрочем, – заключила Игла, – возможно, так вели себя все волшебные лошади.

Ещё одно удивление настигло Иглу, когда Дар при виде учинённого беспорядка не стал возмущаться, только устало посмотрел на Иглу, как бы спрашивая: «Довольна?» – и принялся подбирать с земли одежду. Похоже, на возмущение у него не осталось сил. Игла, хоть и сама была совсем без сил, захотела хоть немного его приободрить. Помогла собрать вещи, а потом, пока Дар переодевался в чистое платье, достала из-под сиденья в карете свой узелок: в нём она, помимо трав, припасла немного ягод, хлеба и сыра. Не ахти какой ужин, но во много раз лучше, чем ничего. Игла под удивлённым взглядом Дара забралась на крышу кареты и протянула ему руку.

– Залезай?

– Ты чего удумала? Садись в карету и поедем.

Игла закатила глаза и настойчиво качнула протянутой рукой.

– Залезай! Отдохнём немного и поедем, никуда твоя дорога не денется.

Как она и рассчитывала, Дар слишком устал для споров. Он проигнорировал её руку, но всё же забрался на крышу и сел рядом. Довольная этой маленькой победой, Игла разложила перед собой узелок, разломила надвое уже немного чёрствый хлеб, то же проделала с сыром и протянула половину Дару. Тот брать еду не торопился.

– Чего? Недостаточно дорогие харчи для тебя? – весело поинтересовалась Игла. – Могу сунуть под сыр монету, чтобы повысить его ценность.

Дар усмехнулся и взял угощение.

– Повезло, что медведи не учуяли твой схрон, – заметил он.

– Наверно, запах трав перебил запах еды, удачно получилось, – согласилась Игла, кусая хлеб. И правда, от хлеба заметно тянуло полынью, которая лежала в узелке в отдельном мешочке. – Ты сильно расстроился? Из-за кареты и остального.

Дар пожал плечами и не ответил, по отрешённому выражению лица Игла поняла, что думал он о чём-то своём. Отвлекать его от дум она не стала, вместо этого закинула в рот горсть кислых ягод.

Свою часть еды Игла проглотила почти мгновенно и стала голодным взглядом смотреть на хлеб и сыр Дара, к которым тот едва притронулся. Тот, заметив это, вздохнул и молча протянул их Игле.

– Нет, что ты! – спохватилась та, только теперь осознав, что бессовестно глазела на чужое, и замахала руками. – Мне больше не надо!

Дар пропустил её слова мимо ушей.

– Я могу замедлять своё тело, помнишь? Так что не нуждаюсь в еде так же, как ты. Я не голоден. Ешь.

Желудок умоляюще сжался, и Игла, сдавшись, схватила еду из рук Дара. Раскраснелась от смущения и порадовалась, что уже стемнело и румянца на её щеках не разглядеть.

– Спасибо, – бросила она, откусывая сразу половину от куска хлеба. – Я потратила слишком много сил на то, чтобы согреться и высушить одежду, поэтому теперь жутко голодная. Зато буду спать без задних ног.

Дар кивнул и посмотрел на небо. Угольное полотно разлилось над их головами, в его глубине начали зажигаться первые звёзды. Их становилось всё больше, и вот уже весь небесный купол был усыпан сияющим жемчугом. Игла доела, легла на спину, чувствуя приятную тяжесть в животе, и тоже уставилась наверх. Некоторое время она пыталась разглядеть созвездие, к которому они направлялись, – созвездие Змея. Но, как ни старалась, не могла собрать в бескрайней россыпи нужную фигуру. И как только люди ориентируются по звёздам? Тут же их больше, чем рыб в реке.

– Созвездие Змея, – сказала она, поворачивая голову к Дару. – Где оно?

Дар уставился на неё удивлённо, будто и вовсе забыл, что она всё это время была рядом. А потом показал куда-то наверх и вправо.

– Видишь три яркие звезды, выстроенные в ряд?

Игла пригляделась. Не сразу, но всё же заметила нужные точки.

– Вижу!

– Это хвост Змея. Если продолжишь эту линию вверх, – он повёл пальцем вдоль звёзд, – а потом захватишь вот эти четыре, получится Змей. А вот там, в середине, его глаз.

Игла сощурилась, она поняла, на какие звёзды показывал Дар, но, как ни старалась, не могла увидеть, где там в этих ломаных линиях скрывается змей.

– Совсем не похоже на картинку с твоей карты.

Она услышала смешок, а потом шорох одежды – Дар лёг рядом.

– Картинки помогают запоминать созвездия, не более. Или ты правда рассчитывала увидеть в небе змея?

– Ничего подобного, – фыркнула Игла. Она не была глупой, не раз видела ночное небо и знала, что никаких животных на нём не бывает. – Просто я думала, что созвездие Змея будет чуть больше похоже… на змея. А это разве что дохлый звёздный червяк или… Эй! Хватит смеяться! Прекращай, говорю!

Игла ткнула Дара в бок. Тот отмахнулся, но улыбку с лица не стёр.

– Прости, я представил, что было бы, если бы звездочёты назвали это созвездие дохлым червяком. Пожалуй, карты стали бы в разы увлекательнее.

Игла хихикнула.

– Созвездие Льва, Волка и Дохлого Червяка, – продолжал Дар.

– Я более чем уверена, что созвездия Волка со Львом тоже ни капельки не похожи ни на волков, ни на львов!

Дар кивнул и обвёл пальцем созвездие Льва, которое, скорее, напомнило Игле человечка с хвостом, нарисованного неумелой детской рукой. Созвездие Волка оказалось ничем не лучше – в нём Игла не поняла форму даже после того, как Дар трижды очертил её пальцем. Игла придумывала звёздам новые названия, Дар отвечал ей сдержанными смешками и показывал новые созвездия. А потом Игла заметила кое-что новое – на севере сияла одинокая звезда, самая яркая среди своих сестёр. На несколько мгновений Игла засмотрелась на неё и ей даже показалось, что та подмигивает, переливаясь то золотом, то серебром. Она сверкала, словно драгоценный камень, завораживала и манила, звала окунуться в бесконечные дали небес, приблизиться, чтобы в полной мере насладиться её красотой.

– А это что за звезда? Вон там.

Дар проследил за направлением её пальца. Его губ коснулась лёгкая улыбка. Совсем не похожая на те, что предназначались Игле прежде. На мгновение она опешила – кажется, впервые увидев его таким… обычным. Впервые с момента их встречи, увлёкшись непринуждённым разговором, он, кажется, забыл про свою привычную маску.

– Это Златея. Самая яркая звезда на всём небосклоне. По ней находят свой путь моряки и путешественники. Говорят, пока Златея сияет в небе, путник всегда отыщет дорогу домой, как бы далеко его ни завела судьба. Дажи мои кони ориентируются по её свету, а потому всегда знают, куда держат путь.

– Ого, я и не знала, – выдохнула Игла. – Но в ней и правда есть что-то особенное. Она будто зовёт куда-то.

Дар повернулся, удивлённый то ли её словами, то ли её искренним восхищением, но Игла едва ли обратила на него внимание.

– Ты когда-нибудь шёл за ней? – спросила она.

Дар отвернулся обратно к небу. Ответил он не сразу.

– Нет. У меня никогда не было дома, в который хотелось бы вернуться.

Глава 5

К постоялому двору карета подъехала на закате следующего дня. Игла выпрыгнула наружу и потянулась, разминая спину.

– Наконец-то! Горячий ужин и настоящая кровать! – в предвкушении выдохнула она.

Дар с сомнением оглядел старенький двухэтажный сруб с покосившимися ставнями.

– Напоминаю, что всё ещё могу научить тебя чарам…

– Обязательно, этим и займёмся после ужина. Но сперва отдохнём и пополним запасы еды. Идём! – Она потянула было его за рукав, но тут к карете подбежал взъерошенный мальчишка, с восхищением глядя то на скакунов, то на Дара, завёрнутого в меха.

– Почистить и напоить, еды не давать, – велел тот и бросил мальцу монету.

В трактире, который занимал первый этаж просторного сруба, было многолюдно и душно. Путники сидели за столами, галдели и смеялись, стучали кружками, играли в карты и кости. Пахло потом, пивом и щами. Завидев новых гостей, к Игле и Кощею выскочила круглолицая девушка, румяная от жары.

– Вечер добрый! – Она широко улыбнулась, вытирая руки о грязный передник. – Чем могу услужить господам?

– Нам бы ужин и ночлег, – ответила Игла.

– Вам несказанно повезло! – воскликнула девушка. – У нас осталась последняя свободная комната. Еду подать наверх или отужинаете тут, со всеми? Сегодня мы предлагаем щи, пироги с капустой и пироги с яблоками.

– Пироги с яблоками! – воскликнула Игла, нашаривая на поясе кошель. – Мы поедим тут, только… сколько стоит ночлег?

– Для вас, – девушка окинула оценивающим взглядом Иглу и Дара, – всего две серебряные монеты.

Игла округлила глаза.

– Сколько?

– Комната последняя, другой постоялый двор за сотню вёрст отсюда, – пожала плечами девушка. – Но дело ваше.

– Тогда… – Игла замялась, заглядывая в кошель, и продолжила поникшим голосом: – Тогда нам комнату и только щи…

Дар тяжело вздохнул, потёр переносицу и взял девушку за руки. А потом высыпал в её ладони серебряные монеты. Игла даже не успела заметить, когда он их достал.

– Нам комнату, а госпоже щи и пироги. И мёду.

– Пироги с капустой или с яблоком? – спросила девушка, с восторгом глядя на сияющие монеты.

– И те, и те, – велел Дар и направился к свободному столу в дальнем углу трактира.

– Госпоже? – хихикнула Игла, садясь напротив. – Стало быть, я теперь госпожа?

– Ты права, на госпожу ты не походишь. Скорее на мою служанку. Надо будет прикупить тебе приличное платье.

Игла обиженно надула губы и разгладила юбку.

– Мне и мой наряд по душе.

– О, я в этом не сомневаюсь.

Игла облокотилась на стол и подпёрла подбородок руками.

– А что, по-твоему, не так? Юбку я сама сшила, и душегрейку. Она знаешь, какая тёплая?

– К твоим рыжим волосам подошёл бы изумрудный шёлк или тёмно-зелёный бархат. Нежно-голубой атлас тоже был бы неплох. Можно добавить соболиного меха, или потемнее, бобрового, к примеру.

– Звучит дорого.

– Красота бесценна.

– Потому что ничего не стоит, – хмыкнула Игла, прислонившись к стене.

Дар откинул за спину белоснежные волосы и сощурил золотые глаза.

– Именно красота открыла мне сотни дорог. Короли и королевы, цари и царицы лежали у меня в ногах и просили одного лишь моего взгляда и…

– И кончил ты в сракофаге престарелого чародея, – хихикнула Игла.

– Сар-ко-фа-ге, – прошипел Дар. – И ничего ещё не кончилось. Впрочем, чего я распинаюсь перед… тобой.

– «Перед дурнушкой», ты хотел сказать? – ухмыльнулась Игла, принимаясь за щи, которые уже успели принести. – Не переживай, я знаю, что не красавица. Но именно поэтому, – она вытащила ложку изо рта и указала ею на Дара, – я знаю цену другим вещам.

Дар ухмыльнулся.

– Каким же?

– Доброте, трудолюбию, верности, правдивости…

Дар рассмеялся, а Игла удивлённо заморгала. Трактирщица принесла пироги, бросила заинтересованный взгляд на Дара и, покраснев, смущённо удалилась. Игла проводила её недовольным взглядом, а Дар чужого внимания, кажется, даже не заметил.

– Ну и чего ты хохочешь? – прошипела Игла.

– Представляешь, как грустно это звучит? – Дар облокотился на стол и игриво посмотрел на Иглу. – Мне, чтобы понравиться людям и получить всё, что хочу, надо просто быть красивым, а тебе? Добродетельно трудиться, быть удобной и праведной, пахать, пахать и пахать.

Игла прищурилась и постучала ложкой по тарелке.

– Не твоя красота купила нам еду и ночлег.

– Просто не хотел заморачиваться, – пожал плечами Дар и поджал губы. – Хотя ты права, очаровать эту простушку было бы раз плюнуть, сберегли бы серебро.

– А меня ты очаровать не сумел, – стояла на своём Игла. – Хоть и пытался.

– Это лишь потому, что сердце твоё уже занято, – ответил Дар, наклонился ближе и поддел подбородок Иглы указательным пальцем, пристально посмотрел в глаза, будто пытался разглядеть в них что-то, известное только ему одному, а потом разочарованно отпрянул. – Да и взять с тебя всё равно нечего.

– Разве? – Игла похлопала перекинутую через плечо сумку, в которой лежали книги. – Давно ты читать научился?

Улыбка Дара стала почти хищной, золотые глаза лукаво заблестели.

– Это что, вызов?

– А мне бояться нечего, – искренне рассмеялась Игла. – Ты прав, сердце моё уже занято, и места в нём ни для кого больше нет. Да и, как мы уже выяснили, ты, Дар, совсем не в моём вкусе, так что хвалёная твоя красота бессильна.

Дар хмыкнул, отхлебнул мёда, поморщился от вкуса и отвернулся к окну.

– Пожалеешь, дикая.

В ответ ему прозвучал лишь звонкий смех Иглы.

– Приветствую! Полагаю, это ваши лошадки снаружи, господа? – На лавку к Игле подсел невысокий мужик средних лет с аккуратно подстриженной русой бородой, в добротной шерстяной свите. Он разгладил усы и улыбнулся Игле, Кощея от этой улыбки передёрнуло. – Так ваши?

– Наши, – кивнула Игла, улыбаясь в ответ так, будто увидела старого друга. – Что-то случилось?

– Не-ет, что вы! – махнул рукой мужик. – Просто гляжу, такие лошадки чудесные, холёные, потом вас увидел, думаю, люди, видно, добрые, вот, решил познакомиться, узнать, куда путь держите.

– Тебе знать… – начал было Кощей, но Игла под столом пнула его по колену и перебила:

– К Инежским горам, а ты… добрый человек, куда направляешься?

Кощей зашипел на неё, потирая ушибленную ногу. Совсем сбрендила, дикарка! А мужик, кажется, того даже не заметил, продолжая заискивающе зубоскалить.

– Меня Вуком звать, любезная. – Он приложил волосатую лапищу к груди и склонил голову.

– Меня кличут Игла, а спутника моего Даром звать.

– Какие имена чудесные! – воскликнул Вук и посмотрел на Кощея, тот одарил незваного гостя презрительным взглядом. От Вука за версту несло крысиным любопытством, а от улыбки его веяло ложью. – Вы, должно быть, из Даргорода, на такой-то карете?

– А тебя это волновать не должно, – отрезал Кощей. – И за стол тебя никто не приглашал, так что будь добр…

– Дар! – Игла сделала круглые глаза, но Вук ободряюще похлопал её по руке, продолжая улыбаться, будто грубость Кощея его совсем не тронула.

– Ничего-ничего, любезная, – сказал он, поднимаясь с места. – Ты прав, мил человек, – он поклонился. – Прошу, простите меня за беспокойство, с моей стороны это было грубо. За сим откланиваюсь.

– Нет, что ты… – замахала руками Игла, но Вук уже направился к двери. Как только он вышел из трактира, Игла метнула разгневанный взгляд на Кощея, тот и бровью не повёл, только отхлебнул из кружки ещё мёда. – Ты за ужином врагов решил нажить? Или успел напиться? А ну, отдай! – Она вырвала из рук Кощея кружку. – Это ж надо!..

– А ты сама не видела? У него же на лице написано, что он плут, – ответил Кощей, плохо скрывая растущее раздражение. «Эта девчонка правда такая глупая или прикидывается?» – следующим делом предложил бы в кости сыграть или бы просто ножичком тихонько кошель с пояса увёл.

Игла надула губы, недовольная словами Кощея, но, похоже, противопоставить ей было нечего, поэтому Игла вернулась к еде, сунула в рот целый пирожок и принялась усердно жевать. Кощей поморщился – и угораздило же его связаться с этой дикаркой. Ну почему из всех людей, за столько сотен лет, именно она сумела прочитать зачарованные записи? Не иначе – очередная глупая шутка его дорогих братцев и сестриц.

– Где ты раздобыла свою книгу? – спросил он, старательно подавляя нарастающее раздражение при мыслях о семье.

– Она лежала у бабушки в сундуке, сколько я себя помню.

– А у неё книга откуда?

– Не знаю. – Игла пожала плечами. – По молодости она много путешествовала, собирала знания и рецепты. Должно быть, раздобыла где-то.

– Значит, после Инежских гор навестим твою бабку.

– Не получится, – покачала головой Игла. – Она умерла два года назад.

Кощей поморщился.

– А мать твоя? Отец?

– Их я не знаю, – пожала плечами Игла, наворачивая пироги. Печаль, которая коснулась её лица, когда она вспомнила о смерти бабки, исчезла, сменившись полным равнодушием. – Бабушка нашла меня в лесу меньше дня от роду и приютила. Говорила, что сам лес в меня жизнь вдохнул, значит, быть мне лесной ведьмой.

Игла шмыгнула носом и хлебнула мёда из кружки. А Кощей устало вздохнул: ещё одна ниточка, которая могла дать подсказку, где искать остальные книги, оборвалась. Подозревал, что так будет, потому, наверное, и не спрашивал так долго, не хотелось разочаровываться вновь – слишком много было таких разочарований за время бесконечных поисков. Впрочем, теперь он наконец продвинулся. Инежские горы. То, что Славна спрятала оружие именно там, даже забавно. Где ещё могла устроить тайник владычица гор? Сама Славна Инежские горы никогда не любила, они лежали далеко на востоке Вольского царства, за Тёмными Лесами, там сестрица, обожавшая внимание, чувствовала себя отрезанной от мира, поэтому большую часть времени проводила на западе, среди острых пиков Тригорского княжества, долина которого открывала пути на столичные пиры Даргорода и на бесконечные балы соседних государств. Кощей слышал, что она даже завела интрижку со вторым сыном короля Ранты, и даже подумывал убить мальчишку, чтобы досадить сестрице, да угодил в саркофаг. Возможно, если время и характер Славны ещё не развели этих двоих, стоит вернуться к задуманному.

– Ладно. – Кощей хлопнул по столу и поднялся. – Развлекайся тут, а я, пожалуй, пойду в комнату, отдохну.

– Я видела вывеску! – махнула рукой Игла, пытаясь удержать Кощея. – У них тут баня есть!

– Замечательно, – сказал Кощей без всякого выражения. – Тебе не помешает.

Игла закатила глаза и, откусив от очередного пирога, вновь махнула рукой, на этот раз грубо отсылая Кощея прочь. Тот ухмыльнулся, развернулся на пятках и направился к лестнице на второй этаж.

Трактирщица привела его в комнатушку едва ли больше кареты, в которой они путешествовали. Две деревянные кровати стояли так близко, что пройти между ними можно было только боком. Под скошенным потолком блестело последними лучами солнца единственное окошко. И за это они отдали серебро? Кощей оглянулся на трактирщицу, которая ставила возле медного таза на лавку глиняный кувшин с водой. Она смущённо улыбнулась, поклонилась и мышкой выскользнула за дверь.

Кощей вздохнул и, не раздеваясь, прямо в сапогах упал на кровать, и в воздух взметнулось облачко пыли. Поморщившись, он чихнул, выругался и закрыл глаза. Что ж, прилечь и вытянуть ноги действительно оказалось приятно. Если подумать, торопиться им некуда. Он столько лет провёл в поисках и ожидании, что день-другой промедления делу вряд ли навредят. Тем более девчонку лучше держать довольной до тех пор, пока она не соберёт для него все четыре книги и не приведёт к тому, что он ищет.

Дверь ударилась о стену и комнату наполнило жуткое, потустороннее хихиканье. Кощей подскочил, хватаясь за кинжал на поясе, пытаясь разглядеть угрозу. В комнате было темно, должно быть он задремал, и на дворе стояла глубокая ночь. Кощей взмахнул рукой, зажигая лучину. Зыбкий свет озарил комнату, и лицо Кощея вытянулось. На пороге стояла Игла и, приложив палец к губам, разговаривала с дверью.