Бывший трамвайный мост

Работники пунктов выдачи заказов. Важнейшие люди, а их подвиг до сих пор не воспет! Точнее – пытка. Сами попробуйте весь день корячиться в этих стеллажах. Слушая жалобы, что опять вместо куртки пришла кастрюля…

Цены на товары скачут. Сегодня дешевле в «Азоте», завтра в «Тангенсе», потом в «Брэдбери», так ведь? Я всегда выбираю «Азот», даже если там дороже. Почему? Коротко: много денег на счету. Подробнее не рассказываю. Опасаюсь последствий.

И не спрашивайте, что у меня с пакетами. Да, я их не переношу. Когда слышу «пакетик надо?» – злюсь и всё пихаю в рюкзак. Нет, я не борец за экологию. Нет, не аллергия.

И пишу я это для себя. А вероятность, что текст «просочится в сеть»… Это как риск, что вы наткнётесь там на похищенный график врачей вашей бабушки.

«Азот» и пакеты – нет. В остальном же отвечать на дурацкие вопросы – моя работа.

Какой рукой гладить?

Всю жизнь вожу экскурсии и никогда не считал других гидов конкурентами. Пока не случился этот конкурс. И вот он – грозный соперник. Юра Горобец. Каждый, кто хоть немного видит, замечал этого гида. На Невском, у Авроры, везде. Он вечно в толпе туристов и всегда в чёрной перчатке на правой руке.

Его профиль – легенды и приметы. С кучей загадочных деталей, которые, дескать, знают не все. Это правда. Ведь Юра их сам и выдумывает.

Как известно, на Васильевском у нас сфинксы. А рядом прохлаждаются у воды четыре грифона. Зануды твердят, что это крылатые львы, ведь башка у натурального грифона – птичья… Спорят так уверенно, будто сами смотались в отпуск в Гиперборею и видели их в дикой природе. Ладно.

Привозя группу к пристани, Юра излагает алгоритм. Как правильно загадывать желание. Выбираешь грифона. Одной рукой берёшься за его зуб. Другой гладишь по голове. Шепчешь желание грифону на ухо и в этот самый миг глядишь в глаза сфинксу. Горобец предупреждает: никаких меркантильных и недобрых желаний! Ведь сфинксы с грифонами могут и наказать.

– А какой рукой… гладить-то? – спрашивают туристы, чувствуя: дело серьёзное.

Юра хмурится, будто решает сложное уравнение, и спрашивает:

– Какое сегодня число?

– Двадцатое.

– Чётное, – заключает он. – Значит, левой за зуб. Правой – по голове. Не перепутайте!

Это продолжалось много лет. Понятное дело, Юра страшно им надоел. Грифонам.

Однажды Горобец привычно вцепился в бронзовый зуб. Зашептал, зачесал грифонью гриву… Выдержал паузу. Повёл взгляд (на глазах восхищённой публики) навстречу взгляду сфинкса… И тут лицо Юры исказила гримаса. Грифон стиснул челюсть! Собрав последние силы, он кусал бедного Горобца!

За что – не знаю. Может, желание было корыстным. Может, Юра хотел больше денег с сувениров. Скорее же всего, грифон просто устал терпеть. Он терзал ладонь ещё и ещё, Горобец орал, зрители балдели. Чувствуя: как здорово, что мы выбрали Петербург.

Руку лечили в военной хирургии. Кости вроде срослись, но с тех пор Юра носит специальную перчатку. Вроде корсета.

Горобец страшно гордится изуродованной рукой. С ней он сам стал городской легендой. Его экскурсии подорожали вдвое, а самые суеверные туристы норовят приложиться к перчатке как к святым мощам…

До некоторых пор мне было наплевать. Но теперь Горобец стал нашим противником. Сказал, тоже поучаствует в конкурсе. И победит. По части личного опыта он явно превосходил меня и Лизу…

Год мистики

Куда меня втянула коллега Лиза Пашкевич? Власти объявили новый туристический год «Годом мистики». Вместо ремонта скамеек туристов решили приманивать с помощью химер и потерянных душ. К этому славному начинанию приурочили кучу проектов, включая конкурс маршрутов.

Зачем это мне? Был несезон. И шанс на какое-нибудь незаслуженное вознаграждение. Пашкевич (с присущим ей оптимизмом и страстью ко всему) заявила: лучше работать вместе! Я неуверенно согласился.

– Критерии: новизна локаций, обоснованность фактов, исторический контекст, связь с современностью… – зачитывала она по телефону.

Мистика и обоснованность – звучит хорошо. Как борщ с мороженым.

Мне было лень срываться, и Лиза примчала сюда, на Сенную. Помянули Раскольникова в пышечной, почитали правила. Убедились: шансы велики. Надо лишь старательно делать что-то… среднее по качеству. Такое всегда выигрывает.

– Источники. – Читает Лиза, – Научные работы, художественные… Личный опыт…

– Тут опасен Горобец.

Не знаю, что хуже – его рука или его рассказы.

Рафаэлло

Мы гуляли, обсуждая всё. С чего раскололась «Башня мира»? Подарок от Франции на юбилей города. Стояла на Сенной со словом «мир» на ста языках. Потом треснула. И мир куда-то увезли.

А козырёк метро? В девяносто девятом питерский козырёк рухнул на людей. Раз – и то же самое – в Кремле! Глянули нынешний: не упадёт, там толком и нет козырька. Проведали пожарного на Подъяческой. Лиза права: маршруты лучше писать ногами.

Так мы выкарабкались к Фонтанке. Почти к моему дому.

– Пожалуйста, – кивает Пашкевич на пустой пьедестал.

Замечает: вот невидимка, блин. Его знают все гиды. И никто не показывает.

– Логично, – тяну я, – как его показать…

Тут был памятник Александру Второму. Лиза взбирается на постамент. Мы думаем.

Когда туман окутывает реку, на камне вырисовывается силуэт, отделяется. Призрак поруганного императора хромает по городу в поисках мести… Это очевидный вариант. Нужен другой. Призрак возникает – и?.. Что он делает? Автографы раздаёт? Или рафаэлло?

Их подарили Лизе редкие ноябрьские туристы. Она меня подкармливает, становится на несколько конфет веселее. И совсем не хочется осуждать.

Колени Петра

Хотя лазать по памятникам, конечно, нельзя! Даже по бывшим. Я мог подумать так, но иногда хулиганства делают нас людьми.

В Петропавловской крепости сидит странный Пётр Первый. Он огорожен заборчиком, будто выставлен на продажу. Но так было не всегда.

Я сопровождал группу шёлковых детей под надзором строжайшей интеллигентной учительницы. Звали её Пидия Францевна. Первый год я удивлялся учительским именам-отчествам, потом привык. Пидия Францевна стремилась подавлять учеников во всём. Постоянно заставляла извиняться. Обожала, когда они извиняются. Говорила: «Все дети – исследователи. Но исследовать разрешается только по программе». Если группа обедала, доевшие слышали: «До распоряжения не вставать!» Когда мы шли по парку, в зубах Пидии Францевны был милицейский свисток.

– А почему натёрто? – спросил кто-то, тыкая пальцем на колени и руки Петра.

– Молчать! – скомандовала Пидия Францевна и свистнула в свисток. Мол, разрешённые вопросы – в конце.

– Да давайте расскажу, – пожал я плечами.

И объяснил: таковы предрассудки. Говорят, подержишься за палец правой руки – это к богатству. Левой – к семейному благополучию. Кладёшь руки на голову – исполняется желание. А если девушка сядет на колени Петру… Сами понимаете, какие могут быть последствия.

– Какие? – насторожились ребята.