Райский остров

Глава 1

Перелёт оказался долгим и изнурительным. Уже на первом, большом лайнере Майкл чувствовал себя выжатым: тесное кресло, постоянные разговоры вокруг, запах пластиковой еды и напряжённые лица людей. Эмма пыталась развлекать его, указывая на экран с фильмами, но он то и дело ловил себя на том, что считает минуты до пересадки.

Настоящие испытания начались позже.

Чтобы долететь до райского острова, им пришлось сделать пересадку на лайнер поменьше: ATR 72 оказался крошечным, шумным и старым. Внутри всё вибрировало: потолочные панели дрожали, винты за окном вращались с такой яростью, будто вот-вот разлетятся на куски. Каждый рывок и провал в воздухе заставлял живот сворачиваться в узел.

Майкл сжимал руку Эммы. Она старалась улыбаться, но её пальцы были влажными и холодными, и это только усиливало его тревогу.

Каждая яма казалась смертельной. Когда самолёт резко проваливался вниз, Майкл ощущал, как желудок уходит к горлу, а сердце ударяется о рёбра. Звуки – треск пластика, дрожь заклёпок, рёв двигателей – накатывали волнами. В какой-то момент он даже подумал, что проще было бы упасть сразу, чем терпеть этот нескончаемый кошмар.

И только когда впереди показался остров, он впервые за весь день выдохнул.

Остров выглядел нереально: бухты с белыми яхтами, пальмы, дома с соломенными крышами, пляжи с золотым песком. Слишком красивый, слишком правильный, будто рекламный плакат.

Посадка, однако, оказалась не легче полёта. Взлётная полоса начиналась прямо у воды, и в какой-то момент казалось, что шасси коснутся океана. Когда колёса наконец ударились о бетон и самолёт затормозил с тряской, весь салон разразился аплодисментами – не от радости, а от облегчения.

На выходе их ждал старый туристический автобус с выцветшей надписью Far Island Tours. Краска облезла, кондиционер гудел на последних силах, сиденья были затёрты до серого, а запах бензина и пыли стоял такой густой, что хотелось открыть окно, которого, конечно же, нельзя было открыть.

Майкл уже приготовился к долгой и утомительной дороге, но всё стало ещё хуже, когда в салон ввалилась шумная парочка – мужчина с хриплым громким голосом и его раскрасневшаяся подруга.

Они сели так, словно это их личный транспорт. Мужчина сразу начал орать, что «он сам мог бы быть гидом», требовал остановить автобус для фото, спорил о маршрутах. Женщина смеялась пронзительно, почти визгом, и от её смеха дрожали даже грязные пластиковые стёкла.

Майкл закатил глаза и прошептал Эмме: – Держу пари, эти двое испортят нам весь отдых. Честно, лучше бы они провалились куда-нибудь. И без них дорога и так слишком долгая и сложная.

Эмма усмехнулась и толкнула его локтем: – Не будь таким злым. Может, они исчезнут, и мы наконец получим покой.

Тогда это прозвучало как шутка.

Автобус дёргался на ухабах, то открывая вид на океан, то ныряя в зелёные джунгли. В салоне стоял гул: плачущие дети, спор о багаже, скрежет кондиционера, и поверх всего этого – громкие голоса той самой парочки. Майкл чувствовал, как с каждым километром нарастает раздражение.

И только когда они, наконец, свернули к белоснежным корпусам отеля, он ощутил, что тяжесть немного спала.

Перед ними раскинулся настоящий рай: ухоженные аллеи, пальмы, бассейны, сверкающие на солнце, и широкий пляж вдали. Всё выглядело так, будто их встречает сама рекламная открытка.

– Вот оно, – сказала Эмма, глядя на панораму. Её глаза сияли. – Наш рай. – Надеюсь, оно того стоит, – буркнул Майкл, но внутри у него тоже теплилось облегчение.

На ресепшен их встретили без особой улыбки, усталого вида консьерж, и на очень плохом Английском попросил их документы. После не долгого ожидания им выдали ключи от номера, и памятку по отелю на «Райском острове», в брошюре заглавными буквами было написано “LUX HOTEL RESORT”.

В номере их ждала просторная кровать с белыми простынями и балкон с видом на океан. Внизу слышался смех туристов и плеск воды.

Эмма раскинулась на кровати и счастливо вздохнула: – Забудь про перелёт. Смотри, какое место. Здесь невозможно думать о чём-то плохом.

Майкл вышел на балкон. Солнце садилось в море, окрашивая небо в золото и багрянец. Лёгкий ветер колыхал занавески. Он вдохнул солёный воздух – и впервые за весь день почувствовал, что действительно жив.

– Да, – сказал он тихо, больше себе, чем Эмме. – Кажется, оно того стоит.

В тот вечер они позволили себе поверить, что все неприятности позади. Они ещё не знали, что это чувство безопасности – лишь обман.

Глава 2

Утро началось с запаха кофе и сладкой выпечки. Ресторан отеля сиял белыми скатертями, солнечные лучи пробивались через огромные окна, отражаясь от стеклянных ваз с фруктами. Казалось, всё в этом месте было создано для того, чтобы внушить постояльцам мысль: вы находитесь в раю.

Майкл и Эмма выбрали столик у окна. Она радостно складывала на тарелку ломтики дыни, ананаса и клубники, словно ребёнок в магазине сладостей. Майкл же ограничился свежевыжатым апельсиновым соком и тостами, всё ещё чувствуя усталость после перелёта.

– Видишь? – улыбнулась Эмма, лучась счастьем. – Стоило только выспаться, и всё сразу кажется прекрасным.

Он хотел согласиться, но в этот момент воздух разрезал пронзительный хохот.

Майкл напрягся. Ему не нужно было даже оборачиваться, чтобы узнать, кто это.

У соседнего стола сидела та самая шумная парочка из автобуса. Мужчина в рубашке с расстёгнутыми пуговицами жестикулировал так, что чашки едва не падали со стола, а его спутница смеялась заливисто и резко, перекрывая даже музыку из колонок. Их стол ломился от тарелок – они ели с таким аппетитом, словно пытались наверстать голод всей жизни.

Майкл скривился и пробормотал себе под нос: – Я же говорил… даже рай можно превратить в ад.

Эмма прыснула со смеху и игриво толкнула его ногой под столом. – Не злись. Может, они уедут раньше нас.

Майкл ничего не ответил. Внутри зашевелилось раздражение и странное чувство тревоги, которое он не мог объяснить.

После завтрака они прогулялись по территории. Пальмы шелестели листьями, дорожки сияли чистотой, а у бассейна уже смеялись дети и плескались туристы. Всё выглядело обыденно, почти банально.

И всё же что-то в этой картине смущало.

Несколько лежаков у воды оставались перевёрнутыми и пустыми, хотя обычно в такие часы лучшие места занимали заранее. Майкл отметил это про себя, но не стал ничего говорить, чтобы не испортить настроение Эмме.

Она тащила его за руку дальше, к аллее, ведущей к пляжу. Сувенирные лавочки переливались яркими тканями, торговцы улыбались одинаковыми улыбками и настойчиво предлагали безделушки. Но в этих улыбках было что-то механическое, будто их лица натянули на маски.

Майкл поймал себя на мысли, что никто из продавцов не смотрит прямо в глаза. Возможно это можно было объяснить здешним менталитетом.

На пляже всё выглядело идеально. Солнце отражалось от прозрачной воды, песок был белым и мягким, океан тянулся до горизонта. Эмма визжала от восторга, когда они нырнули с масками и поплыли за стайкой ярких рыб. На несколько часов Майкл позволил себе забыть обо всём.

Но возвращение на берег напомнило, что идеал может быть хрупким.

Эмма остановилась и нахмурилась. – Ты слышал?

Майкл снял маску и отряхнул волосы от воды. – Что?

Из джунглей, за полосой пляжа, донёсся странный звук. Глухой, протяжный, будто крик, но слишком низкий и странно приглушённый.

Майкл замер. Прислушивался, но звук не повторился.

– Наверное, птицы, – сказал он неуверенно.

– Да… наверное, – Эмма попыталась улыбнуться, но её лицо на миг стало серьёзным.

Вечером у бассейна жизнь снова кипела. Бармены разливали коктейли, факелы освещали танцующих людей, играла музыка. Всё было похоже на открытку: смех, звон бокалов, разноцветные огни.

И снова – та самая парочка. Мужчина орал на бармена о том, что «настоящий мохито делают только на Кубе», а его спутница смеялась так, что оборачивались даже прохожие.

Майкл закатил глаза и выдохнул: – Даже здесь от них не спрятаться.

Эмма только усмехнулась, но его слова прозвучали как предчувствие.

Майкл и Эмма выпили по паре крепких коктейлей, необычно крепких для них, обычно во всех прошлых отелях алкоголь был разбавленный и не слишком крепкий. Они весело проводили время, болтали и в какой-то момент, Майкл почувствовал, как тошнота подступает к горлу, и он понял, что для первого дня ему хватит, для того чтобы напиться будет еще много времени!

Он посмотрел на часы…

Часы показывали около десяти вечера. Майкл чувствовал приятное опьянение, но и нарастающую усталость. Голова кружилась, веки наливались тяжестью.

– Я пойду спать, – сказал он, обняв Эмму. – Завтра продолжим.

– Ты слабак, – засмеялась она, поцеловав его в щёку. – Я ещё немного потанцую.

Он махнул рукой и ушёл в номер. Музыка и смех долго ещё слышались сквозь закрытые двери, пока он поднимался по лестнице.

Последнее, что он увидел перед тем, как уснуть, – красная луна над океаном. Она висела низко и казалась чужой, словно не принадлежала этому миру.

Майкл тогда не знал: эта ночь станет началом конца.

Глава 3

Майкл проснулся от тишины.

Не от звука будильника, не от шагов в коридоре и не от голосов с улицы. Именно от тишины.

В отеле по утрам всегда был свой шумовой фон: хлопали двери, слышался стук тележек с бельём, звон тарелок из ресторана, смех детей в бассейне. Но сейчас не было ничего. Тишина была настолько густой, что казалось, она придавливает грудь.

Он повернул голову. Пустая подушка рядом с ним была нетронутой, словно Эмма даже не возвращалась. Простыни оставались идеально ровными.

– Эмма? – позвал он полушёпотом, будто боялся нарушить эту странную тишину.

Ответа не последовало.

На часах было половина десятого. Слишком поздно для того, чтобы отель оставался в состоянии сна.

Майкл сел на кровать, чувствуя, как внутри все холодеет. Она могла уйти на завтрак. Эта мысль звучала логично, но внутри что-то сопротивлялось: слишком уж странно всё выглядело.

Он схватил телефон и набрал её номер. Несколько коротких гудков, а потом сообщение: «Сеть недоступна».

Майкл нахмурился. Попробовал включить Wi-Fi. Экран замерцал, и снова ошибка: «нет подключения».

– Отлично, – пробормотал он. – Ещё и интернет накрылся.

Он быстро оделся, на ходу натягивая футболку. Стоило выйти в коридор, тревога усилилась.

Длинный, идеально чистый коридор выглядел так, будто его только что вымыли, но был он мёртво пуст. Ни горничной с тележкой, ни постояльцев, ни детского смеха из-за двери. Даже звук кондиционера казался тише обычного.

Майкл подошёл к лифту и нажал кнопку. Красный индикатор, который обычно вспыхивал, остался тёмным.

Он нажал ещё раз. Сильнее. Ничего.

– Конечно, – выдохнул он, пытаясь подавить нарастающее раздражение. – Почему бы и не сломаться именно сейчас.

Пришлось идти пешком. Каждый шаг по лестнице отдавался гулким эхом, и это эхо звучало так, будто за ним кто-то идёт. Он несколько раз останавливался, резко оборачивался назад – но позади была пустота.

Когда он вышел во внутренний двор, сердце сжалось.

Обычно к этому времени вокруг бассейна кипела жизнь: туристы плескались в воде, кто-то занимал лежаки, официанты бегали с подносами. Сейчас двор был безлюден. Только ветер слегка колыхал полотенца, забытые на сушилках.

Солнечный свет был слишком ярким, резким, будто обнажал каждую мелочь. Даже собственная тень показалась Майклу чересчур густой.

Он направился к ресторану.

Стеклянные двери поддались, и он вошёл внутрь. И тут его охватило чувство чего-то неправильного.

Стулья стояли ровными рядами, идеально задвинутые под столы. Белые скатерти были натянуты, ни единой складки. Всё выглядело так, будто кто-то специально навёл порядок для выставки.

Но этот порядок был мёртвым.

Ни запаха кофе, ни гула голосов, ни звона посуды.

Майкл прошёл дальше, к зоне шведского стола. Вчера вечером здесь стояли блюда, из которых люди накладывали еду, кипели баки с супом, пахло специями. Сейчас – только пустые металлические контейнеры, закрытые крышками. Он дотронулся до одной из них – металл был ледяным, без намёка на тепло.

– Эй! – крикнул он. Голос прозвучал глухо, словно стены не хотели его отдавать.

Эхо вернулось – пустое, чужое.

– Эмма?! Кто-нибудь?!

Слова разлетелись по залу, но ответа не было.

Майкл почувствовал, как по спине скатилась струйка пота, хотя в ресторане было прохладно.

Он толкнул двери, ведущие на летнюю веранду. Яркое солнце ударило в глаза, он прикрыл их рукой.

Вокруг бассейна царил хаос. Лежаки были перевёрнуты, некоторые упали прямо в воду. Полотенца валялись на плитке, словно их бросили в спешке. Одинокий детский надувной круг плавал в бассейне, медленно вращаясь.

Майкл остановился, ошеломлённый. Вчера здесь было оживлённое веселье. Сегодня – картина панической давки.

Он обошёл бассейн, осторожно переступая через раскиданные вещи. У перевёрнутого лежака заметил шлёпанец. Чужой. Торчал из-под пластика так, будто его владелец бросился бежать и потерял обувь на бегу.

Майкл нагнулся, приподнял лежак. Под ним ничего не оказалось.

Он поднял взгляд на бар. Тот самый, где вчера они с Эммой смеялись и пили коктейли.

Именно там он видел её в последний раз.

Сердце забилось быстрее.

Если она где-то здесь, то именно там.

Он сделал шаг вперёд – и почувствовал, что впервые по-настоящему боится.

Глава 4

Бар выглядел так, словно веселье закончилось всего несколько минут назад.

На песке валялись опрокинутые стулья, как будто кто-то в панике срывал их с места. На стойке остались бокалы с недопитыми коктейлями, разноцветные разводы липкого сока блестели в солнечном свете. На одном столике догорали окурки в пепельнице, и казалось, что их владелец вот-вот вернётся, чтобы докурить последнюю сигарету.

Но людей не было.

Майкл замер на пороге, чувствуя, как кожа покрывается мурашками. Он сделал шаг вперёд – песок под ногами хрустнул слишком громко. Слишком неуместно.

Воздух пах пролитым ромом, табаком и морской солью, но теперь эти запахи, вместо того чтобы напоминать о празднике, навевали гнетущее ощущение заброшенности.

Он обошёл стойку, и в этот момент взгляд упал на пол.

У двери подсобки, на холодном кафеле, лежала рука.

Настоящая. Человеческая.

Кожа на ней была бледной, словно из неё высосали всю жизнь. Пальцы застыли в полусжатом кулаке, ногти обломаны, а выше локтя обрубок уходил в тёмное пятно крови, растёкшееся по плитке.

Майкл почувствовал, как мир вокруг сузился до этой картины. В груди похолодело, желудок скрутило так, что его вывернуло бы, если бы не пустота внутри.

Он попятился, споткнулся о стул и едва не упал. Сердце колотилось в висках, дыхание стало рваным. Вчера здесь был смех, музыка, танцы. А теперь – это.

– Господи… – выдохнул он вслух, но голос сорвался и прозвучал слишком громко. Эхо ударилось о стены, и от этого ему стало только хуже.

Он закрыл глаза, надеясь, что при открытии картина исчезнет. Но рука осталась. И кровь тоже.

Майкл судорожно оглянулся. На стойке его пальцы наткнулись на стеклянное горлышко бутылки. Он схватил её, даже не глядя. Это оказался ром.

Он сорвал крышку и сделал несколько жадных глотков. Горячая жидкость обожгла горло, но паника не отпускала. Напротив, казалось, что алкоголь лишь подчеркнул реальность происходящего.

– Чёрт… – прошептал он и отставил бутылку. Но через секунду снова схватил её и сделал ещё один глоток.

Алкоголь бил в голову, приглушая страх, но не стирая его. Рука на полу оставалась. Мёртвая. Неподвижная.

Он снова посмотрел на дверь подсобки. Кровавые следы тянулись дальше, внутрь. Будто тело утащили туда, а здесь оставили только часть.

Майкл сглотнул, чувствуя, как пересохло горло. Каждая клеточка его тела кричала беги, но какая-то сила тянула его вперёд.

Если Эмма была здесь вчера… если она ушла туда…

Он сжал зубы и поискал глазами хоть что-то, чем можно защититься. В раковине блеснуло металлическое лезвие ножа.

Майкл схватил его, крепко зажал в руке, чтобы костяшки побелели. Глубоко вдохнул.

И шагнул к подсобке.

Глава 5

Майкл сжимал нож так крепко, что рука онемела. Пот стекал по лбу, глаза жгло от напряжения. Каждый шаг к подсобке отдавался в голове, как удар молота.

Дверь была приоткрыта. Изнутри тянуло холодом и запахом сырости, в котором смешались железный дух крови и что-то гнилое.

Он остановился прямо перед дверью. Сердце билось так громко, что казалось, его стук услышит весь мир.

– Ладно… – прошептал он, сам не зная, кому обращается: себе, Богу или пустоте.

Резко распахнул дверь.

Внутри царил полумрак. На полу были размазанные кровавые следы, тянувшиеся вглубь комнаты. По стенам висели тени от качающейся лампочки под потолком, и эти тени напоминали когти и силуэты, которых там на самом деле не было.

Но никого живого не оказалось.

Только пустота. Только липкий запах, от которого мутило.

Майкл замер, глядя в темноту, и ощущал, как его собственное дыхание отскакивает эхом от стен. Внутри него боролись две силы: облегчение от того, что там никого нет… и ужас, что кто-то был здесь недавно.

Он уже хотел развернуться, как вдруг услышал тихое шуршание. Будто кто-то задел пакеты или двинул ящик.

Звук исходил от большого холодильника в углу.

Майкл замер. Пальцы на рукояти ножа побелели ещё сильнее. Секунда тянулась как вечность.

Он сделал шаг к холодильнику, и пол под ногами жалобно заскрипел. Шуршание внутри повторилось. Теперь оно звучало, как тихие, отчаянные удары.

– Господи… – выдохнул он.

Поднял руку к дверце. На секунду замер, боясь, что оттуда выпрыгнет нечто, что порвёт его в клочья.

И рывком распахнул.

Внутри, среди пакетов льда и металлических полок, лежала Эмма.

Губы её посинели, ресницы были покрыты инеем. Она едва двигалась, но глаза, медленно открывшиеся, зацепились за него.

– Эмма! – голос Майкла дрогнул. Он отбросил нож, схватил её руками и вытащил наружу.

Её тело было ледяным, как камень. Когда он приложил пальцы к её шее, в груди мелькнуло дикое облегчение: пульс был. Слабый, едва ощутимый, но он был.

– Боже… ты жива… – прошептал он, обнимая её, словно боялся, что она снова исчезнет.

Эмма не могла говорить. Губы дрожали, дыхание вырывалось облачками пара.

Майкл держал её, и внутри всё разрывалось от смешанных чувств: шока, радости и ужаса от того, что он даже не знает, кто и зачем спрятал её в этом холодильнике.

Он прижал её крепче и прошептал: – Я не отпущу тебя. Никогда.

Но, взглянув на её руку, он заметил странное. На запястье тянулись глубокие, неровные царапины. Будто кто-то вонзил в неё когти.

От этого зрелища кровь застыла в жилах, но все же он овладел собой, и понял, что ей срочно нужно оказать помощь.

Глава 6

Майкл тащил Эмму по лестнице, почти не чувствуя ног. Она была слишком лёгкой, обмякшей, как кукла, и каждое её дыхание казалось ему чудом. Пот катился по лицу, футболка прилипла к спине, сердце билось так, будто готово разорвать грудь.

На повороте лестницы он резко столкнулся с кем-то.

– Чёрт! – выругался грубый голос.

Майкл вскинул голову. Перед ним стоял мужчина лет шестидесяти пяти, сутулый, с колючими седыми бровями и выражением вечного раздражения. На нём была выцветшая рубашка с закатанными рукавами и старые брюки. В руках он держал трость, которую явно использовал не столько для ходьбы, сколько для устрашения.

– Что за… – старик сузил глаза и заметил Эмму. – Пьяные, да? Докатились. Весь курорт к чертям, а они всё бухают.

– Она не пьяная! – рявкнул Майкл, не в силах сдержаться. – Она… ей плохо!

Старик шагнул ближе, и его ворчливое лицо сменилось настороженностью. Он увидел её руку.

На запястье тянулась глубокая рваная царапина. Следы, будто оставленные когтями. Кровь почти не текла – холод сохранил её, словно заморозил.

– Ну-ка… – пробормотал старик и склонился ближе. В его взгляде вдруг мелькнула профессиональная сосредоточенность. – Это не похоже на падение.

– Вы… кто вы вообще? – Майкл сжал Эмму крепче, будто защищая.

– Генри, – ответил тот, сухо и без лишних слов. – Ветеринар на пенсии. И да, парень, если ты хочешь, чтобы она протянула хоть час, – веди её в номер.

Майкл замер на секунду, затем кивнул. Они вдвоём дотащили Эмму по коридору и занесли в комнату. Генри сразу занялся её рукой: осмотрел рану, покачал головой и начал рыться в тумбочке.

– Тут должна быть аптечка, – буркнул он. – У них в каждом номере по стандарту.

Майкл метнулся искать, и через минуту вытащил пластиковую коробку с красным крестом. Внутри были бинты, пластыри, антисептик.

– Надо бы ещё чего покрепче… – пробормотал Генри, косо глянув на бутылку рома, которую Майкл тащил из бара.

– Для обработки? – спросил Майкл, протягивая её.

Старик хмыкнул. – Для неё – бинты и перекись. А для меня – ром. Нервы не к чёрту.

Он сделал большой глоток прямо из бутылки, шумно выдохнул и вернулся к работе.

Майкл стоял рядом, чувствуя себя беспомощным. Внутри бушевали паника и ярость. Он пытался разглядеть хоть что-то знакомое в этой ситуации – но всё вокруг выглядело чужим.

Эмма лежала неподвижно, её губы дрожали. Майкл сжал её ладонь и прошептал: – Держись, слышишь? Я рядом.

Генри поднял голову и посмотрел на него исподлобья. – Если она выкарабкается, то не благодаря твоим соплям, парень. А потому что мы будем действовать. Вместе.

Эти слова прозвучали грубо, но в них было что-то, что вернуло Майклу уверенность. Впервые за последние часы он почувствовал, что рядом есть тот, кто понимает, как выживать в хаосе.

Глава 7

Эмма резко вдохнула, будто вынырнула из ледяной воды. Мир вокруг плыл, дыхание выходило облачками пара, а тело не слушалось. Она дёрнулась, пытаясь подняться, и закричала:

– Майкл?! Где я?!

– Тише, тише, девочка, – услышала она рядом хрипловатый, но уверенный голос.

Она обернулась. Перед ней сидел старик с седыми волосами, морщинистым лицом и глазами, в которых читалась усталость. Он поднял ладони, показывая, что не собирается причинять вред.

– Не бойся. Ты в номере. Твой парень пошёл за водой и едой. А я… я остался присмотреть за тобой.

Эмма сжалась, прижимая одеяло к груди. В голове звенело, губы дрожали.

– Кто вы? – голос был слабым, но в нём звучала паника.

– Генри, – ответил он просто. – Когда-то ветеринар. Сейчас… старый ворчун, который слишком долго живёт.

Она моргнула, пытаясь сфокусироваться. – Вы… помогли мне?

Старик отмахнулся рукой. – Ничего особенного. Рука у тебя поцарапана. Я обработал, чем смог, наложил повязку.

Эмма глянула на своё запястье и увидела тугую повязку. В груди стало теплее, и глаза защипало от слёз.

– Спасибо…

Генри смущённо отвернулся, посмотрел в сторону окна. – Благодари Майкла. Он тебя на руках сюда притащил. Я-то только помог.

Комната казалась чужой. Белые шторы, колышущиеся от сквозняка, стол с нетронутыми бокалами, чемодан у стены. Всё выглядело так, будто они только заселились, но воздух был пропитан страхом.

Эмма сглотнула. – Вы давно здесь?

– Второй день, – ответил Генри. Его голос стал серьёзнее. – Прилетел с вами на том же рейсе. Думал, отдохну. Поругаюсь с персоналом, выпью дешёвого вина, почитаю газету у бассейна. – Он горько усмехнулся. – А теперь рад, что хотя бы кто-то остался жив.

– Жив… – Эмма вздрогнула. – Значит, другие…

Генри нахмурился, глаза его потемнели. – Я слышал крики. Вчера ночью. Потом – тишина. Никого.

Эмма обняла себя руками, начала дрожать сильнее. – Боже… а Майкл? Он вернётся?

– Вернётся, – сказал Генри уверенно. Хотя в его голосе прозвучала тень сомнения, взгляд оставался твёрдым. – Он упрямый. Таких не так просто сломать.

Они замолчали. Слышно было только, как вдалеке за окном шумит океан и где-то в лифтовой шахте потрескивают провода.

– Генри… – тихо сказала Эмма. – Спасибо. За то, что не оставили меня.

Он отмахнулся, но глаза смягчились. – Не благодарь раньше времени. Нам ещё держаться и держаться.

В этот момент дверь номера дрогнула, и ручка слегка повернулась. Эмма резко напряглась, вцепилась в одеяло.

Генри поднялся, нахмурившись, и шагнул ближе к двери. – Похоже, твой парень… – пробормотал он. Но в голосе прозвучала осторожность, а не уверенность.

Глава 8

Майкл двигался по коридору, стараясь ступать как можно тише, но каждый его шаг отдавался гулким эхом, будто стены специально высмеивали его попытку быть осторожным. Коридоры казались бесконечными, одинаковыми: ковровая дорожка с выцветшим орнаментом, одинаковые двери, одинаковые картины с пальмами и закатами. Всё это внезапно выглядело чужим, словно не часть живого курорта, а декорация к спектаклю, в котором актёры исчезли.

Он спустился вниз, и перед ним открылось просторное лобби. Когда-то оно наверняка производило впечатление: высокие потолки с люстрой, массивные кресла и диваны в кремовых тонах, журнальные столики с глянцевыми журналами. Но сейчас всё это выглядело не как роскошь, а как заброшенность.

Кресла стояли идеально ровно, словно никто их не трогал месяцами. На столике возле окна лежал журнал, раскрытый на странице с рекламой тура, и почему-то именно это – неподвижная реклама веселья – по-настоящему пробрало Майкла.

Он прошёл к стойке ресепшен. Склонился через полированную поверхность и заметил высокий холодильник за прозрачным стеклом. Подсветка внутри мигала тусклым светом, будто сопротивляясь смерти электричества.

Майкл открыл дверцу и почти с облегчением увидел внутри четыре полулитровые бутылки воды. Холодные, с каплями конденсата. В этот момент они показались ему сокровищем. Он торопливо схватил их, сунул в рюкзак. На нижней полке оказались чипсы, орешки, батончики. Он жадно забирал всё, чувствуя, как руки дрожат.

Хотя бы что-то. Хоть что-то реальное в этом кошмаре.

Но в этот момент дверь лобби со скрипом распахнулась.

– Замри! – раздался строгий голос, прорезавший тишину, как выстрел.

Майкл дёрнулся, бутылка выскользнула из руки и со стуком ударилась о пол.

На входе стоял мужчина в форме: крепкий, загорелый, с короткой стрижкой. Его взгляд был жёстким, рука лежала на пистолете. На поясе блестела звезда шерифа.

– Отойди от стойки! Медленно. Рюкзак на пол. Руки вверх.

Майкл почувствовал, как сердце ухнуло вниз. Он поднял руки, чувствуя, как мышцы дрожат.

– Я… я просто постоялец. Мы приехали вчера… Я искал воду…

– Руки выше, – оборвал его шериф. Голос был твёрдым, без намёка на сомнение.

– Шеф, – раздался ещё один голос.

Майкл заметил второго мужчину. Молодой, неуверенный, но с оруием в руках. Напарник. Он держался чуть в стороне, поглядывая на окна и коридоры, будто сам не до конца верил, что здесь безопасно.

Шериф, не сводя взгляда с Майкла, приказал: – Проверь все помещения в лобби. Кухню, кладовки, подсобки.

– Есть, – отозвался напарник и исчез в коридоре.

Шериф подошёл ближе, медленно и уверенно, как хищник. Его сапоги гулко стучали по мраморному полу.

– Я получил тревожный вызов из этого отеля прошлой ночью, – сказал он сухо. – Сигнал был слабый, но чёткий. Из-за дождей дорогу размыло, пришлось объезжать. Только сейчас смог добраться.

Он прищурился, его взгляд был таким же холодным, как металл на поясе. – И что я нахожу? Пустое лобби. И какого-то типа, который роется в припасах.

Майкл сглотнул. Горло пересохло. – Здесь… здесь никого нет. Отель пустой. Сотрудники исчезли. Туристы тоже. Я не знаю, куда они делись.

Шериф медленно кивнул, будто взвешивая каждое слово. – Пустой, значит? – сказал он. – Знаешь, парень… либо ты врёшь, либо мы оба влипли во что-то, чего лучше было бы не видеть.

И тут из глубины коридора донёсся голос напарника: – Шеф! Тут… вам надо это видеть!

Шериф резко вскинул голову. Его рука легла на кобуру крепче. Он бросил короткий взгляд на Майкла, в котором не было ни доверия, ни полной вражды – только холодная оценка.

– Не шевелись, – приказал он и шагнул в сторону коридора.

Майкл остался стоять в центре пустого лобби, чувствуя, как напряжение сжимает его грудь. Он понял одно: что бы там ни нашёл напарник, это не даст ответов. Это принесёт ещё больше вопросов.

Глава 9

Майкл шагал позади шерифа, сердце стучало где-то в горле. В коридоре пахло сыростью и чем-то металлическим. Вдалеке слышался голос напарника, дрожащий и срывающийся:

– Шеф! Тут… посмотрите сами…

Они вошли в подсобку.

Первое, что бросилось в глаза Майклу, – это кровь. Она была не просто пятнами: широкие тёмные разводы покрывали пол и стену, будто кто-то притащил сюда окровавленное тело. Кровь уже успела подсохнуть, но резкий железный запах всё ещё стоял в воздухе.

Майкл прикрыл рот рукой, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Напарник, молодой и нервный, стоял бледный, сжимая автомат так, что костяшки пальцев побелели.

– Смотрите, – пробормотал он, указывая на стену.

На белой плитке тянулись длинные царапины. Глубокие. Широкие. Будто кто-то вонзал в неё не ногти, а когти размером с ножи.

Майкл непроизвольно сделал шаг назад.

Шериф подошёл ближе, наклонился, провёл пальцами по бороздам. Каменная маска на его лице дала трещину: в глазах мелькнуло удивление и что-то похожее на страх.

– Ни один человек не оставил бы такое, – сказал он тихо.

В комнате повисла давящая тишина. Даже напарник перестал дышать.

Шериф взял рацию с пояса, нажал кнопку и коротко сказал: – «Дельта-один, докладываю. На территории отеля… массовые исчезновения, следы крови, возможные жертвы. Повторяю, возможные жертвы. Прошу подкрепление».

Рация зашипела, выдала хрип и тишину.

Шериф нахмурился, повторил вызов. Ответа не было. Только гул помех.

– Чёрт, – процедил он сквозь зубы и убрал рацию.

Он резко повернулся к напарнику: – Сходи к машине. Попробуй связаться через основную станцию. Если получится – вызови подкрепление и скорую. И оставайся на связи.

Напарник сглотнул, глаза его блестели от страха. – А вы, шеф?

– Я пойду к тем, кто остался жив. Нужно услышать, что они видели. Может, хоть что-то прояснится.

Напарник кивнул и почти побежал в сторону выхода.

Шериф перевёл взгляд на Майкла. Его голос был твёрдым, но уже без прежнего ледяного недоверия. – Веди меня в свой номер. Ты сказал, там твоя девушка и ещё кто-то?

Майкл кивнул. – Да… Эмма и… старик, он помог нам.

Шериф чуть прищурился. – Тем лучше. Значит, услышу сразу несколько версий. А ты, парень… – он задержал взгляд на Майкле, будто предупреждая. – Советую не врать.

Они вышли из подсобки и двинулись по пустому коридору. Свет люминесцентных ламп мигал, создавая иллюзию движения в тенях.

Майкл чувствовал, как напряжение сжимает его грудь. Всё, что он видел за последние часы – рука, холодильник, кровь и когти на стене – казалось сценами из кошмара. Но теперь этот кошмар разделял кто-то ещё. И от этого стало не легче, а только хуже.

Он шёл впереди, и в голове стучала одна мысль: Что, если Эмма снова исчезнет?

Глава 10

Солнце клонилось к горизонту. В номере, где раньше было душно и жарко, теперь становилось прохладнее. Майкл чувствовал, как воздух густеет, как тени за окнами вытягиваются и сплетаются в странные фигуры.

Когда они с шерифом подошли к лестнице, часы в холле показали без пятнадцати шесть. Время, когда курорт обычно жил на полную силу – люди возвращались с пляжа, шумели в барах, заказывали ужин. Но сейчас не было ни единого звука.

Они свернули в коридор, ведущий к номеру Майкла и Эммы. Лампочка под потолком мигнула и погасла, оставив лишь тусклое мерцание следующего светильника.

– Чёртова электрика, – пробормотал шериф, но в голосе его не было уверенности.

Майкл напрягся. Свет возле их двери дрожал, будто умирая. Тени на стенах сдвигались, становились густыми, тёмными, вязкими.

И вдруг – возле самой двери что-то мелькнуло.

Силуэт. Не человеческий.

Низкий, вытянутый, с длинной шеей и блеском влажной кожи. Тень скользнула по стене и замерла, будто прислушиваясь.

Майкл замер, дыхание перехватило.

Шериф резко выхватил фонарик и направил луч света.

На секунду они оба увидели – спину, покрытую гладкими чешуйчатыми пластинами, и когтистую лапу, скользнувшую по ковровой дорожке. Существо издало тихий сиплый звук, от которого по коже побежали мурашки, и тут же растворилось в темноте, будто её проглотил коридор.

Майкл выронил дыхание. – Ты… ты это видел?

Шериф не ответил. Он стоял неподвижно, только пальцы его крепче сжали рукоять пистолета. Лицо оставалось каменным, но глаза – слишком широко открытыми.

Они подошли к двери номера. Металлическая ручка была холодной и скользкой, как будто её недавно трогали мокрые пальцы.

Майкл медленно повернул её, сердце билось так сильно, что отдавалось в висках. Дверь со скрипом открылась.

Внутри, в полутьме номера, их ждали Эмма и Генри.

Глава 11

Комната встретила их приглушённым светом настольной лампы. Шторы были задвинуты, и от этого казалось, что они прячутся от самого солнца. Эмма лежала на кровати, укрытая одеялом, её щеки начали розоветь, дыхание стало ровнее. Рядом сидел Генри, всё такой же нахмуренный, но внимательный, как часовой.

Когда дверь открылась и вошли Майкл и шериф, Эмма приподнялась, её глаза расширились.

– Майкл! – голос её дрогнул, и слёзы блеснули на ресницах. – Я думала, ты… ты не вернёшься.

Он бросился к ней, сел рядом, обнял за плечи. – Я здесь. Всё хорошо.

Шериф же остановился в центре комнаты, его фигура заслонила часть света. Он оглядел помещение и, нахмурившись, кивнул:

– Значит, вот ваши выжившие.

Генри поднял бровь и с усмешкой пробормотал: – О, великий закон наконец-то добрался до нас. Мы-то уж думали, что остров забыл о цивилизации.

Шериф не улыбнулся. Его взгляд был тяжёлым, сосредоточенным. – Меня зовут Томас Хардинг. Шериф округа. Мой напарник сейчас у машины, пытается связаться с участком. Пока безуспешно.

Майкл поднял голову: – Мы тоже пытались. Ни звонков, ни интернета. Всё мёртвое.

Шериф кивнул и сел на стул у стола, держа руку близко к кобуре. – Ладно. Начнём сначала. Что именно здесь произошло?

Генри откашлялся, взглянул на Эмму, потом на Майкла, и сказал: – Всё началось прошлой ночью. Я слышал крики. Не просто крики, а… паника. Потом они оборвались. Когда я вышел в коридор – никого. Только тишина.

Эмма глубоко вдохнула, её пальцы дрожали, когда она заговорила: – Я помню… Мы были у бара. Музыка играла, люди смеялись, коктейли лились рекой. Всё было так, как будто праздник никогда не кончится. – И потом? – спросил шериф.

Эмма закрыла глаза, на лбу выступил холодный пот. – Потом солнце. Оно… ушло за горизонт. Последний луч, красный, исчез в море. И почти сразу – словно кто-то выключил рубильник. Музыка оборвалась, люди начали кричать. Но я… не помню, что было дальше. Только страх. И темнота.

Майкл крепче сжал её руку. Он знал, что она говорит правду: именно тогда он почувствовал странную усталость и ушёл спать, оставив её одну.

Шериф нахмурился. – Значит, всё началось после заката.

– Да, – прошептала Эмма. – Немного позже того, как Майкл ушёл в номер. Будто ночь пробудила… их.

Майкл кивнул, его голос был глухим: – Я нашёл её в холодильнике. В подсобке бара. Лежала там, почти мёртвая.

Шериф нахмурился. – Кто-то спрятал её туда?

– Или она сама туда забралась, – хрипло вставил Генри.

Шериф резко поднял взгляд. – «Сама»?!

В комнате повисла тишина.

Генри медленно выпрямился, его голос стал твёрдым, как скальпель: – Я видел следы. На её руке. Когти. Не нож, не стекло, не случайность. Настоящие когти. И ещё… – он посмотрел на Майкла. – Ты ведь тоже видел.

Майкл кивнул, горло пересохло. – На стенах. В подсобке. Огромные царапины, будто кто-то рвал плитку огромными когтями.

Эмма закрыла глаза и прошептала: – Я не помню, что случилось прошлым вечером, мы вроде только попрощались с Майклом, прошло не так много времени, как раз солнце полностью скрылось за горизонтом. И после этого все началось… Крики, Хаос.

Шериф долго молчал. Взвешивая сказанное Эммой. Потом, наконец, сказал: – Я тоже видел. В коридоре. Не уверен, что именно. Но это был не человек.

Эмма сжалась, прижимая одеяло к груди. – Тогда что это?

Генри криво усмехнулся, но в глазах его было не весело: – Вопрос не «что это было». Вопрос – сколько их, и где они сейчас?

Слова повисли в воздухе, холодные и тяжёлые. Часы на стене отсчитали ещё одну минуту. Время приближалось к вечеру, и тени за окнами становились гуще.

Глава 12

Ночь уже ложилась плотно – стены здания втягивали остатки света, и коридор казался длиннее и суетливее. Часы над лифтом показывали без десяти семь; где-то внизу, за стенами курорта, слышался далекий пронзительный вой – не тот, что был раньше, а длинный, скрипучий, заставляющий внутренности дрожать.

Шериф Томас сжал рацию в руке и снова нажал кнопку. Тишина. Он хмурился, сжимая зубы, но не терял самообладания.

– Джек, ты слышишь меня? – сказал он в микрофон. – Джек! Ответь, блядь.

На другой стороне коридора Майкл кладёт ладонь на дверной косяк, как будто стремится остановить дрожь в теле. Эмма сидит на кровати, завернутая в одеяло, и смотрит в окно на темнеющий силуэт пальм. Генри суетливо перебирает содержимое аптечки, но глаза его всё время бегают к двери – он помнит то, что видел на плитке и в холодильнике.

Через несколько секунд – хриплое, но узнаваемое:

– Слышу, шеф. Я у машины. Там ящик с патронами и пара дробовиков. Принесу всё через холл и поднимусь на четвёртый этаж прямо к вам. Только скажите, где вы, – голос напарника дрожал, но в словах слышалась решимость.

Шериф выдохнул. Это уже было лучше, чем мёртвое молчание. Он быстро дал указания:

– Принеси сюда, номер 1413, через главный холл и лестницу. И не задерживайся. Если что – возвращайся в патрульный автомобиль, закройся и жди. Мы пока изучим здание и подготовимся.

– Понял, – ответил Джек, и связь прервалась.

Томас повернулся к остальным. Его лицо было тяжёлым, но в нём загоралась деловитость.

– Нам нужно укрепиться на ночь, – сказал он коротко. – Чем крепче дверь – тем больше шансов. Я видел план здания в документах отеля когда-то, он должен быть на ресепшене. Если у них есть план эвакуации, на нём указаны пожарные выходы и лестницы. Мы проверим – и решим: либо останемся на четвёртом (последнем) этаже и займём крышу, либо найдём более защищённое место внизу.

Майкл нахмурился.

– Почему именно верх? – спросил он. – Там легче оказаться в ловушке.

– Потому что сверху меньше подходов, – ответил шериф. – И с крыши есть пожарная лестница – путь отхода. Если мы сможем добраться до последней секции и закрыть основной вход на этаже, мы сможем сделать коридор до лестницы. Джек пронесёт патроны прямо через холл и поднимется на четвёртый – нужно, чтобы оружие оказалось у нас до того, как станет по-настоящему темно.

Генри покачал головой, но признал логику.

– Я бы предпочёл первый этаж с запасом воды, – пробормотал он. – Генри знает: старики не любят высоты. Но если есть пожарная лестница и крыша – это вариант.

Эмма с трудом села прямо; голос у неё был слаб, но решительный.

– Главное – чтобы дверь была не просто запираемой, а реально крепкой. «И чтобы можно было быстро выскочить на пожарную лестницу», —сказала она. – Я не хочу снова встречаться лицом к лицу с этими тварями.

Томас кивнул.

– Хорошо. Мы делаем так: Джек принесёт оружие и патроны через холл и поднимется на четвёртый; я иду с Майклом на ресепшен – найду план и проверю, возможен ли доступ на крышу. Джек после загрузки поднимется к нам; мы проверим последний этаж и крышу. Генри и ты, – он посмотрел на Эмму, – остаетесь здесь и готовите вещи. Берите запасные вещи, светильники, верёвки – всё, что поможет. И начните собирать мебель: стулья, столы – из тех, что можно быстро передвинуть. Сделайте примитивную баррикаду в холле.

Майкл почувствовал, как напряжение сжимает грудь, но это уже был рабочий давящий страх, а не паника. Он встал.

– Я помогу собрать мебель с соседних номеров, – сказал он. – И потом пойду к ресепшену.

Они быстро собрались. Генри, удивительно проворно для своих лет, схватил старую туристическую сумку и положил туда бинты, антисептик, нож, фонарь. Эмма помогла завязать шнуры, её пальцы дрожали, но она работала. Томас взял карабин, перевёл взгляд на Майкла и сказал:

– Держись близко. И помни: ночь – их время. Мы будем слышать их раньше, чем увидим.

Ресепшен был почти как музей: журналы под стеклом, книги о местных экскурсиях, в углу – толстая папка с документами. Стол пустовал; на месте стойки лежал протокол предыдущих заездов, стопка ключей, и – их спасение – свернутая схема здания с печатью «План эвакуации».

Томас быстро развернул карту. Полный план – конфигурация этажей, лестницы, запасные выходы, санитарные комнаты и, что важнее всего, доступ на крышу и местоположение пожарной лестницы. Его палец скользнул по чертежу и остановился.

– Вот здесь, – сказал он. – Лестничная площадка ведёт на чердак. Дымоход и, через техническую дверь, – наружная пожарная лестница. Если мы доберёмся до последней секции и закроем основной вход на этаже, мы сможем сделать коридор до лестницы. Джек пронесёт патроны по главному холлу и поднимется лестницей – так меньше риска застрять в лифте или на лестничной клетке внизу.

Майкл всматривался в линии и нумерацию комнат. Он отметил для себя номера нескольких номеров на четвёртом этаже, которые выходят прямо к лестничной клетке.

– Хорошо, – пробормотал он. – А как насчёт баррикады? Как быстро мы сможем запирать дверь?

Томас прищурился. Он уже обдумывал.

– Подпираем мебелью, но это ненадёжно если они разорвут дверь. Нужно использовать всё, что можно: верёвки, ремни, даже металлические штанги от штор. Если у отеля есть технические запоры – не время их доставать. Главное – усилить ручку двери и запирающее устройство. Если получится, мы поставим стул вплотную, подпёрев его ножками, чтобы усложнить оттягивание.

Генри, просматривая коробку с ключами, вытащил пару цепочек из технического ящика.

– Я могу сострогать клин из одного из обрезков мебели, – сказал он. – Или просто блокировать ручку сверху. Это даст нам несколько минут.

Томас сунул в карман фонарь и лист плана.

– Мы делаем это по часам, – сказал он. – Джек едва ли успеет до нас, но если принесёт оружие – это будет решающий момент. Мы не собираемся выходить в коридоры без света и без прикрытия.

Пока Томас и Майкл изучали план на ресепшене, с улицы донёсся гул мотора. Это был Джек – он завёл патрульный автомобиль и включил фары, направив свет прямо на фасад отеля.

Ослепительные лучи прорезали сгущающуюся тьму, высветив главный вход и площадь перед зданием. Свет бил по стенам, отражался в стекле дверей и будто гнал прочь сгущающиеся тени. Одновременно мотор работал на холостых, создавая гул, который мог отвлечь внимание тварей от здания.

Джек оставил машину работать и быстро втащил в здание ящики, где лежали патроны и пара дробовиков, а также тяжёлые сумки с припасами. Он пронёс всё через главный холл и поднялся по служебной лестнице на четвёртый этаж.

Вид его был напряжён, но решителен: лицо побледнело, но руки не дрожали.

– Фары оставил включёнными, – выдохнул он, поставив ящик у двери. – Может, хоть на время отвлечёт тварей.

Генри и Эмма начали перетаскивать мебель. Они работали молча, спотыкаясь о ковёр, но постепенно у двери образовалась грубая, но внушительная преграда: несколько столов, на них – тяжёлые кресла, связанные ремнями. Они подложили под ручку деревянный брус и закрепили верёвкой к ножкам ближайшего стола.

Шериф внимательно осмотрел самодельную преграду и кивнул как одобрение.

– Хорошо, – сказал он. – Это задержит их. Но самое важное – выход на крышу. Проверим его и закрепим.

За окном снова протянулся далекий, скребущий вой. Все замерли. Сердца стучали вперемешку с гулом холостого двигателя. Это был звук, который говорил: ночь только начинается.

Томас взял карту, прикрутил фонарь к ремню и, сдержав последнее напряжение в голосе, сказал:

– Выдвигаемся, и помни – каждый шум имеет значение. Действуем быстро, тихо и жёстко. И ни в коем случае не оставляйте открытый путь назад без прикрытия.