test_test1TECHN-4521

Глава 1

Темнота была разной. Она совершенно бессистемно меняла цвет с густо-серого на чернильно-фиолетовый, потом неожиданно выцветала и покрывалась багровыми кляксами, становясь похожей на шкуру пятнистого ската. Только у того пятна были белыми, а эти напоминали прячущиеся под поверхностью тёмно-красные огненные воронки.

Я когда-то видела ската в океанариуме, когда ходила туда… с кем? Ведь я же совершенно точно помню, что была там не одна, но с кем же? Почему эти сведения словно кто-то стёр из моей памяти? И почему я вспомнила об этом сейчас?

Как же бесит эта беспомощность и невозможность рассмотреть того, кто стоит со мной бок о бок и тоже смотрит на ската сквозь толстое сверхпрочное стекло!

– Он великолепен, правда? Какая скрытая мощь, какая сила и грация!

Низкий мужской голос был мне знаком, но я никак не могла вспомнить, кому он принадлежит. От этого бессилия раскалывалась голова и хотелось просто банально завизжать. Громко, в голос, переходя чуть ли не на ультразвук. Но откуда-то пришло понимание, что это не поможет. Я не смогу ничего вспомнить, пока тот, кто стоит рядом, не позволит мне это сделать.

Зато я почему-то прекрасно была осведомлена о том, что вот то здоровенное синее пятно, которое медленно, но неотвратимо расплывалось передо мной, лично мне никакого вреда причинить было просто не в состоянии. Наоборот, от него неуловимо тянуло чем-то родным, близким, до одури знакомым. Но почему? Откуда это странное и явно неуместное ощущение взаимного узнавания? Ведь, как ни странно, не только я ощущала родство со странным синим туманным сгустком, он тоже меня помнил, принимал и всячески давал понять, что не обидит.

Я потянулась к пятну, и оно охотно подалось мне навстречу, словно распахивая родственные объятья. Но слиться в экстазе с пульсирующим синим облаком у меня категорически не получалось: меня словно что-то держало, крепко спутав по рукам и ногам. Если, конечно, допустить, что в этом странном состоянии, в котором я находилась, у меня эти руки и ноги в принципе были.

– Смешная глупая девочка…

В мучительно знакомом голосе слышалась насмешка, но не злая, а скорее, снисходительная. Словно взрослый человек наблюдал за попытками маленького ребёнка сделать что-то сложное, явно не соответствующее его возрасту. Забавно, мило, но абсолютно бессмысленно.

– Отпустите меня, пожалуйста!

Темнота вокруг внезапно пришла в волнение и начала напоминать предгрозовое море, сердитое, мрачное и недовольное. Это я её так рассердила? Или тот, кого я никак не могу вспомнить?

– Найди его – и получишь свободу…

– Найди…

– Найди!

– Найди!!

К знакомому голосу добавились другие, они доносились со всех сторон и постепенно пропитывали собой темноту, заполняли всё пространство, вытесняя даже воздух. Мне постепенно становилось нечем дышать, и я медленно падала, падала, падала…

***

Я распахнула глаза и какое-то время просто лежала, стараясь привести в норму дыхание и хоть как-то успокоить бешено колотящееся сердце. В горле было сухо, а ладони, наоборот, стали влажными, и я украдкой вытерла их об одеяло.

Странный сон о темноте и человеке, которого я никак не могла вспомнить, мучил меня уже вторую неделю. Ни дыхательные упражнения, которые показала мне Дашка, ни долгие вечерние прогулки с Женькой, ни какие-то особые успокоительные свечки, сделанные для меня Клео, – ничто не помогало, и сон приходил с удручающей регулярностью. В итоге я уже почти смирилась с тем, что избавиться от него не получится, во всяком случае до того момента, пока я не найду то самое загадочное «нечто».

Мы втроём – с Дашкой и Женей – уже много раз обсуждали этот вопрос и дружно пришли к мнению, что мой навязчивый сон как-то связан с тем самым артефактом, который мы должны отыскать. И голоса, которые требуют его найти, – это те самые силы, что претендуют на нагрудный знак Повелителя чего-то там.

С того дня, когда мы начали составлять свой тайный список, прошло уже достаточно много времени, но наши изыскания практически не сдвинулись с мёртвой точки. Для того были и объективные, и субъективные причины. С одной стороны, в связи с началом учебного года на нас навалилось достаточно много работы, связанной с учёбой: нужно было приспосабливаться к новым требованиям, привыкать к преподавателям, учиться существовать в изолированном пространстве. А с другой стороны, мы подсознательно боялись начинать своё расследование, так как любая всплывшая информация могла разрушить достаточно комфортную, несмотря на различные ограничения, атмосферу «Серебряного». При этом каждому из нас было понятно, что долго откладывать не получится, потому что время неумолимо уходит, а завершать жизнь на жертвенном алтаре нет ни малейшего желания. И, что характерно, вряд ли оно появится.

Хотя, может, оно и неплохо, что пока наступило некоторое затишье: уж слишком насыщенными получились мои первые дни пребывания в закрытом пансионе «Серебряное». Всего случившегося вполне хватило бы на пару месяцев, а не на неделю.

Но, как это часто и случается, стоило мне подумать о том, что пауза – это очень даже неплохо, как спокойный период времени закончился.

Началось всё с того, что утром за завтраком к нашему столику, за которым мы уже привычно устроились всемером, подошла Ника, та самая девочка, которая в своё время хотела переселиться в нашу гостиную. Именно вместо неё бывшую комнату Кристины Цейс заняла Дашка.

– Привет, – она дружелюбно нам улыбнулась, – ребят, вы совершенно случайно не видели Несс?

– Мы? – Стеша, давно и прочно невзлюбившая высокомерную блондинку, удивлённо посмотрела на Нику. – Нет, а что, вы её потеряли?

– Ну как бы да… Всё очень странно, – девушка благодарно кивнула Марку, придвинувшему для неё стул, – она в последние несколько дней была какая-то странная, на себя непохожая, понимаете?

– Что ты имеешь в виду?

Женька бросил на нас с Дарьей быстрый внимательный взгляд, но мы и сами старались не пропустить ни одного слова. Второе исчезновение за неполный месяц – это не может не настораживать, особенно с учётом того, что мы знаем.

– Она то смеялась без причины, – почему-то оглядевшись по сторонам, начала рассказывать Ника, – то выходила в общую комнату заплаканная. А сегодня я ночью вышла за водой и услышала, как она у себя в комнате с кем-то разговаривала.

– И ты не попробовала послушать?! – Стеша прищурилась. – Я бы вот точно не удержалась. Ну а что? Интересно же!

– Так мы же и не спорим, – примирительно сказал Кир, – никто бы не устоял, Стеф, не ты одна.

– Конечно, я попробовала, – слегка покраснела Ника, – но ничего не смогла разобрать. Поняла только, что Несс разговаривала с мужчиной. Ну или с парнем… голос был явно мужской. Но слов было почти не разобрать, я только услышала, как она пригрозила, что что-то расскажет, кому надо, а он ответил что-то типа «ты пожалеешь» или как-то так. Говорю же – почти ничего слышно не было. Хотела утром у неё спросить, хотя она, скорее всего, не рассказала бы, мы с ней не подружки так-то. Только вот со вчерашнего вечера Несс никто не видел, понимаете?

– А почему ты решила спросить у нас? – поинтересовалась Дашка. – Мы-то с ней вообще практически не контактируем.

– Не коммуницируем, как сказала бы Степанцова, – не удержалась Стеша, и все, несмотря на озвученные Никой тревожные новости, засмеялись.

– Ну, вы же бегаете по утрам, – девушка посмотрела на нас с Дашкой, – мало ли, вдруг заметили где-нибудь. Может, она просто расстроилась и не хочет никого видеть, вот и прячется от всех? Может же такое быть, правда?

– В принципе, конечно, может, – как-то неуверенно протянул Марк, – но я, если честно, плохо представляю Несс, рыдающую где-то на скамейке в мокром и холодном парке. Насколько я успел её узнать, она устроила бы истерику, чтобы все её жалели и наперебой сочувствовали. А тосковать вдали от всех – это вообще не её формат.

– В чём-то ты прав, – Ника тяжело вздохнула, – тогда я вообще не знаю, что делать, ребята, вот правда.

– А ты уверена, что в комнате её нет? – уточнил Женька, успокаивающе положив руку на плечо девушки. – Я просто уточняю, без иронии или сарказма, честно!

– Конечно, – Ника и не подумала обижаться, – мы с Несс не дружили, конечно, она вообще ни с кем не сближалась, но обычно в столовую мы ходили вместе. Так сложилось. Или она за мной заходила, или я за ней… А сегодня я к ней постучала, а у неё не заперто, понимаете? Несс всегда закрывала свою комнату, даже если совсем ненадолго уходила, мы ещё смеялись над ней, что у неё там сокровища спрятаны. А тут – её нет, а дверь открыта. Не настежь, конечно, но и не на замок. Это вот вообще не в её стиле! Но это ещё не все странности. Я в комнату Несс заглянула, а там идеальный порядок, понимаете?

– Пока не очень, – за всех ответил Марк, – что странного в том, что там порядок?

– Да потому что у Несс всегда был страшный кавардак! – шёпотом воскликнула Ника. – Она говорила, что даже то, что её заперли в пансионе, не значит, что она готова превратиться в уборщицу. Дома за ней, я так поняла, всегда горничная убирала, а тут самой надо. Поэтому у неё разве что чемоданы не стояли посреди комнаты… А вещи все кое-как в шкаф были засунуты, и на столе всегда вся косметика валялась… А тут вдруг порядок… Ребята, мне кажется, с Несс что-то случилось!

– Может, ей просто надоел бардак, и она решила сделать уборку? – предположила Клео, не слишком, впрочем, уверенно.

– Вряд ли, – покачала головой Ника, – да и когда она её сделала бы? Ночью, что ли? Так я услышала бы, мы через стенку живём. А вечером, когда мы с ужина пришли, я у неё справочник брала по физике, так там всё по-старому было. Скажите мне, как можно в комнате навести идеальный порядок так, чтобы через стенку вообще ничего не было слышно?!

– Может, она заболела и сейчас совершенно спокойно лежит в медпункте?

Версия, озвученная Дарьей, была ничуть не хуже других, поэтому Кир и Стеша синхронно задумчиво кивнули, мол, а почему бы и нет.

– Ты у Юлии Борисовны не спрашивала? – Стеше явно нравилось предложенное Дашкой объяснение. – Может, ты зря так волнуешься? Хотя, конечно, порядка в открытой комнате это никак не объясняет.

– Может быть, – видно было, что Ника слегка успокоилась, – если Несс не появится на уроках, я сразу после занятий схожу в медкабинет, может, что и узнаю. Как хорошо, что я к вам подошла, ребята, а то я уже не знала, что и думать!

– Слушай, я всё хотела спросить, а Несс – это от какого имени сокращение? – не выдержала я. – Ванесса?

– Нет, – Ника села обратно, – вообще она Инесса, но своё полное имя терпеть не может. Как-то сказала, что как только закончит школу и сможет жить отдельно от родителей, то сразу сменит имя. Я так поняла, что назвать её так решил отец в честь какой-то там дальней родственницы, оставившей им нехилое такое наследство, и он взбесится, если она поступит так сейчас, пока от него полностью зависит. Как минимум – карточки заблокирует, а деньги – они даже здесь нужны, сами понимаете.

А я подумала, что заблокированные карточки – это, пожалуй, чуть ли не самое безобидное из того, что могло случиться с Несс. Если вспомнить Цейс и слова Степанцовой о следующей жертве, то мысли посещают самые что ни на есть нерадостные. Люся, конечно, говорила что-то о том, что следующая жертва может быть не раньше, чем через месяц, но вдруг её неизвестный сообщник так оголодал, что не удержался.

– Ты нас в курсе держи, ладно? – попросил Нику Кирилл, ободряюще ей улыбнувшись. – Уверен, что всему найдётся простое и логичное объяснение, и все страхи покажутся тебе смешными и не стоящими внимания.

– Спасибо, ребята, ещё раз, вот прям полегчало!

Ника снова благодарно нам улыбнулась и направилась к выходу из столовой.

– Как по мне, так без высокомерной физиономии Несс гораздо приятнее, – проворчала Стеша, никогда и не скрывавшая своего отношения к исчезнувшей девушке. Впрочем, неприязнь была взаимной, Несс так и не забыла нашей соседке того демарша в самый первый день. До вооружённого столкновения дело, конечно, не доходило, ограничиваясь фырканьем и косыми взглядами.

– Я её тоже не люблю, – кивнула Клео, – но и зла не желаю. Так что искренне надеюсь, что она просто валяется в медицинском кабинете с какой-нибудь головной болью или расстройством желудка.

– Хм… – хищно улыбнулась Стеша, – расстройство желудка – это звучит просто замечательно. Аллергия, кстати, тоже было бы неплохо, только такая, знаете, с сыпью и прыщами… И побольше-побольше.

– Добрая ты, – Марк демонстративно отодвинулся от Стеши, за что и получил дружеский тычок локтем.

– Мне для заклятой подружки ничего не жалко, – Вяземская решительно стукнула себя кулачком в грудь, – даже сыпи!

– Я же и говорю – сама доброта, – засмеялся Марк, ловко уворачиваясь от удара чайной ложкой, – ладно, давайте выдвигаться в сторону учебного крыла. Батаев нам за опоздание мозг вот этой самой ложечкой выест.

– На большое перемене на нашем месте, – быстро шепнул нам с Дашкой Самойлов, и мы понятливо кивнули.

– Ты же догадываешься, что ни в каком медпункте Несс нету, – шёпотом проговорила Дарья, заходя вместе со мной в нашу гостиную, чтобы забрать заранее приготовленные учебники и тетради.

– Естественно, – отрицать очевидное не было ни малейшего смысла, поэтому я только вздохнула, – осталось понять, что же с Несс произошло на самом деле. Надеюсь, не то, о чём мы все трое подумали.

– Может, у Женьки какие-то соображения есть? – Дашка с тоской посмотрела на учебник физики – ну вот не давалась ей эта наука, хоть ты что делай. Причём сам Батаев не мог понять, что с ней – с Дашкой, не с физикой – не так: вроде всё делает правильно, а на выходе всегда какая-то полная фигня получается.

– Скоро узнаем, – я прихватила свою стопку книг и поморщилась: Дашка выполнила недавнюю угрозу и всерьёз занялась моей физической подготовкой. Поэтому после вчерашних занятий у меня болели руки, спина и даже, кажется, отсутствующий по умолчанию хвост.

– Ничего-ничего! – бодро сказала заметившая мою страдальческую гримасу подруга. – Как говорится, тяжело в учении… ну и дальше по тексту.

Следующие несколько часов мне было не до размышлений о странном исчезновении Несс, так как преподаватели, видимо, решив, что времени на адаптацию у нас было вполне достаточно, взялись за нас всерьёз. Но, надо отдать им должное: преподавали в «Серебряном» очень интересно. Уж на что я всегда была равнодушна к техническим дисциплинам, но даже мне было не скучно на уроках математики или физики. Задавали много, но столько, чтобы мы не просиживали над уроками до глубокой ночи.

А вот в большую перемену мы уже привычно уселись с чашками кофе за самым маленьким угловым столиком в кафе. Ребята уже привыкли, что мы любим посекретничать втроём, и даже Марк перестал нас подкалывать по этому поводу. Мы так поняли, что все пришли к выводу, что у нас с Женькой отношения, а Дашка ходит с нами для того, чтобы нас не доставали беседами о правилах поведения в пансионе. Как вариант рассматривалась версия о том, что Женька в равной степени увлечён нами обеими и просто никак не может сделать выбор. Мы не поддерживали и не опровергали ни один из вариантов, так что вскоре ребятам просто надоело гадать, и они приняли ситуацию такой, какая она есть. Поэтому во время большой перемены нас никто уже никуда не звал: все были в курсе, что мы будем сидеть в кафе и болтать. Даже Кариша уже заранее, не спрашивая, варила нам три чашки капучино, так как прекрасно знала, что мы закажем.

Глава 2

– Ну, какие есть соображения?

Женька сделал глоток, блаженно зажмурился, и его можно было понять: кофе Карина варила изумительный. Даже странно, что она не блистала в какой-нибудь элитной кофейне, а работала в закрытом пансионе. Хотя откуда нам знать, какие тут зарплаты. Но мне кажется, что всё равно в городе возможностей для профессионального роста было бы на порядок больше. Да и для всего остального тоже, для устройства лично жизни, например. Кариша очень симпатичная, почему она похоронила себя в этом всеми забытом медвежьемуглу – непонятно. Впрочем, мы не знаем о ней ничего, может, у неё есть причины жить именно здесь, в «Серебряном», а не где-то ещё…

– Девчонки из её группы в туалете обсуждали это на прошлой перемене, – Дарья аккуратно поставила свою чашку, – никто после ужина Несс не видел, на плохое самочувствие она тоже не жаловалась. Правда, Лиля вспомнила, что вроде как она недавно в запале сказала, что сбежит отсюда, чего бы ей это ни стоило. Но все сошлись во мнении, что она это просто на эмоциях ляпнула. Даже я не рискнула бы, если честно. А Несс ну вот вообще не выглядит человеком, способным не только перебраться через забор, хотя и это она вряд ли сумеет, но и добраться через осенний лес до цивилизации, при этом запутав следы так, чтобы её не нашли.

– Давайте обобщим всё, что мы знаем о Несс, – предложила я, так как уже отчаялась собрать воедино картинку. – Оно так легче будет, как мне кажется.

– Хорошая мысль, – согласился Женька, а Даша лишь молча кивнула, – итак, что нам известно кроме того, что её полное имя Инесса и её по какой-то причине заперли в «Серебряном»?

– И что у неё на редкость стервозный характер, – добавила я, – а так же крайне авторитарный папа, судя по рассказу Ники.

– А ещё у неё какие-то непонятные отношения с директором, – тихо проговорила Дашка, – помните, мы тогда её видели? Ну, когда они вместе вышли из центрального здания?

– Ещё бы не помнить, – хмыкнул Женька, – причём вряд ли они обсуждали учебный процесс или какие-то ещё рабочие вопросы. Для этого есть дневное время, как мне кажется. Значит, либо они были знакомы до того, как Несс приехала в «Серебряное», либо их связывают какие-то тайные дела, о которых ни к чему знать остальным.

– Мне кажется, если бы они были знакомы раньше, она не удержалась бы и дала бы всем понять, что лично знает Оленева, – предположила Дашка, – Несс слишком честолюбива, чтобы умолчать о таком факте своей биографии.

– Тоже так, – вынуждена была согласиться я, – она наверняка козыряла бы этим, это как раз в её характере. Если уж не перед всеми, так перед соседками по гостиной – наверняка. Но Ника ни о чём таком не упоминала, а она наверняка сказала бы нам сегодня.

– А если предположить, что Несс действительно решила попытаться сбежать? – задумчиво сказал Самойлов. – Она, конечно, истеричка, но не дура, как мне кажется. Значит, должна была эту идею со всех сторон обдумать и выбрать наиболее безопасный для себя вариант. Давайте думать, какой. То, что она не стала штурмовать забор, это понятно, тут без шума и скандала не обошлось бы.

– И перед побегом навела в комнате порядок? – Дашка с сомнением покачала головой. – Несрастушки получаются…

– Я понял! – воскликнул Женька и тут же зажал себе рот рукой. – Помните, Клео сказала, что Кир нашёл лазейку? Она ещё хотела ею воспользоваться, чтобы закопать шарм, к которому привязана Цейс… А кто сказал, что Несс не могла тоже обнаружить этот проход? Помните, куда она отправилась после разговора с директором?

– В сторону спортивного флигеля, – чуть ли не хором ответили мы с Дарьей.

– Вот! Нужно узнать у Клео, где тот лаз, о котором она говорила, и если он в той стороне, то пойти и попробовать отыскать какие-нибудь зацепки. Несс – не Джеймс Бонд, так что вряд ли она прошла, не оставив ни малейшего следа.

– Я спрошу у Клео, – тут же вызвалась Дашка, – у нас же сейчас химия, лабораторная, а мы с ней в паре работаем. Я потихонечку и поговорю, всё равно всем будет не до нас.

– Но лучше, если Несс всё же обнаружится в медицинском кабинете, – вздохнул Самойлов, – хотя надежды на это очень мало.

На химии, ненадолго оторвавшись от работы, я увидела, как Дарья негромко переговаривается с Клео, и та что-то ей так же тихо объясняет. Заметив мой взгляд, подруга едва заметно кивнула, мол, всё нормально, информация получена.

На перемене нам с Дашкой поговорить не удалось, так как меня совершенно неожиданно пригласили к директору. Вызов прозвучал прямо посреди урока, и мне пришлось срочно отправляться, спиной чувствуя встревоженные взгляды друзей.

Идти от учебного крыла до директорского кабинета было недалеко, так что я не успела придумать миллион страшилок, а просто ждала объяснений. Вроде никаких нарушений дисциплины за мной не числилось, значит, опасаться мне нечего. Думать же о том, что внеплановое приглашение как-то связано с делами Трилистника, мне очень не хотелось.

Постучавшись и дождавшись приглашения входить, я толкнула дверь и оказалась в уже знакомом кабинете. Иван Дмитриевич, как и в прошлый раз, сидел за столом и что-то внимательно изучал в ноутбуке.

– Здравствуйте, Иван Дмитриевич, – вежливо поздоровалась я, останавливаясь перед столом, – вы меня вызывали?

– Да, Лиза, проходи, присаживайся, – он показал на кресло возле стола, – я сейчас освобожусь, буквально через минуту.

Тут он быстро что-то напечатал, перечитал и, судя по всему, отправил какой-то документ, из чего я сделала вывод, что в директорском кабинете проблем с интернетом нет. Впрочем, в этом не было совершенно ничего удивительного.

– Извини, что пришлось отвлечь тебя от занятий, – Оленев отодвинул ноутбук и внимательно посмотрел на меня, – но, надеюсь, ты не слишком огорчилась. Помню, когда я учился в школе, то с удовольствием покидал классную комнату при любой возможности. Но! – тут директор подмигнул мне. – Я тебе этого не говорил!

– Конечно, Иван Дмитриевич, – я заставила себя улыбнуться и не обращать внимания на то, что на сердце у меня словно камень появился, стоило мне войти в кабинет. Причём камень отвратительный, скользкий, словно покрытый липкой вонючей тиной…

– Я не задержу тебя, Лиза, – заявил Оленев, перекладывая какие-то бумаги на столе, – у меня буквально один вопрос. Мы тут сверяли личные данные учащихся, это обычная процедура, и обнаружили, что в цифровых архивах у тебя два свидетельства о рождении, и в них стоят разные даты. Я попытался связаться с твоим отцом, но он сейчас в отъезде и не всегда доступен для общения. Не могла бы ты прояснить мне эту ситуацию, чтобы мне не отрывать господина Морозова от важных дел?

– Конечно, – я кивнула, сделав вид, что поверила в его объяснения, – когда мне было полгода, моё свидетельство о рождении сгорело вместе со всеми документами нашей семьи. И когда его восстанавливали, то ошиблись и поставили не ту дату. Папа не стал ничего менять, а почему – это надо у него спрашивать, я не могу ничего ответить. Поэтому произошла определённая путаница, но я привыкла к тому, что у меня день рождения в сентябре. Я вообще узнала о второй дате не так давно, несколько лет назад. Наверное, папа просто забыл аннулировать первое свидетельство, или как там это делается, я просто не в курсе. А может, просто не знал, что остался цифровой вариант. Ничего не могу сказать, Иван Дмитриевич.

– Хорошо, Лиза, я понял, – директор выглядел как человек, получивший неожиданный подарок, – теперь мне всё понятно, спасибо тебе за разъяснения. Не будем тогда беспокоить Дениса Андреевича.

– Кстати, Иван Дмитриевич, – я решила воспользоваться случаем и хорошим настроением Оленева, – я хотела бы заказать на день рождения торт. Мне сказали, это можно сделать… Что для этого нужно? Заявление?

– Нет, заявления не нужно, – улыбнулся директор, – просто скажи Вере Борисовне, что я разрешил. Она обсудит с тобой все нюансы и по самому торту, и по доставке, и по оплате. Лучше это сделать дня за два до нужной даты, чтобы наверняка успели доставить. Сама понимаешь – осень, дороги с каждым днём всё хуже. Скоро наступит время, когда мы будем практически полностью изолированы от внешнего мира. Обычно такой период длится недели три, пока не ударят первые морозы и не подсушат землю.

– Большое спасибо, – я поднялась из кресла, мечтая только об одном: выйти из кабинета, находиться в котором мне с каждой минутой было всё тяжелее. Мне казалось, что воздух в нём пропитан едва заметным, но от этого не менее отвратительным запахом гнили и разложения. – Именно так я поступлю, Иван Дмитриевич. Я могу идти?

– Конечно, – Оленев улыбнулся, и напомнил мне сытого хищника, который убедился, что добыча никуда не денется, и как только он проголодается, она будет к его услугам. – Иди, Лиза, до конца урока ещё целых пятнадцать минут.

Уходя, я зачем-то оглянулась и увидела торжествующую и какую-то злобно-предвкушающую улыбку Оленева. Причём он и не подумал её спрятать, наоборот, оскал стал ещё шире, словно говоря: да, я всё знаю и во всём этом замешан, но ты никуда не денешься, Лиза Морозова. Правда, когда я моргнула, то оказалось, что директор уже внимательно смотрит на экран ноутбука, попутно делая какие-то записи. Может быть, эта полная злой радости улыбка мне просто почудилась? Потому что я подсознательно жду от Ивана Дмитриевича чего-то подобного?

– Что-то не так?

Директор на секунду оторвался от созерцания экрана и посмотрел на меня, причём в его голубых глазах был только вежливый интерес и лёгкое недоумение. И лишь на самом дне, глубоко-глубоко, я с удивившей меня саму ясностью увидела искорки того самого злого веселья. Значит, не привиделось… Господи, страшно-то как…

– Нет-нет, всё в порядке, просто вдруг сильно голова заболела, – заверила я его и выскочила в коридор, аккуратно прикрыв за собой тяжёлую дверь. Негромкий хрипловатый смешок, раздавшийся сзади, словно обжёг мне спину, но оборачиваться я не стала. Просто потому что было до одури, до ледяных ладоней и комка в горле страшно. Так у меня хотя бы оставалась иллюзия того, что всё это – лишь плод моего разгулявшегося воображения.

Перед тем, как вернуться в класс, я зашла в туалет и умылась ледяной водой, надеясь, что она смоет страх, липкой паутиной облепивший меня всю, с ног до головы. Если бы могла – залезла бы в душ, но кто бы мне разрешил вернуться в жилое крыло во время уроков!

Нужно будет рассказать ребятам, но получится уже только после занятий, так как большая перемена уже прошла, а во время обычной у нас просто нет возможности поговорить наедине.

В класс я не вернулась, так как осталось всего пять минут до конца урока, но решила заглянуть в медкабинет, тем более что я жаловалась директору на головную боль. Если вдруг Юлия Борисовна спросит, то он подтвердит… наверное.

Доктор была на месте и мою просьбу относительно таблетки о головной боли выслушала совершенно спокойно.

– Давай-ка мы с тобой давление измерим, – внимательно изучив моё наверняка бледное лицо, сказала она, – не нравится мне твой вид, Морозова.

– Давайте, – на меня вдруг накатила какая-то непонятная апатия, видимо, схлынул адреналин и начался своеобразный откат, – я с утра себя неважно чувствую, а сейчас, когда у Ивана Дмитриевича была, прямо раскалываться голова начала.

– Ты была у директора? – извлекая из шкафчика тонометр, спросила Юлия Борисовна. – Что успела натворить с утра пораньше?

– Ничего, – слабо улыбнулась я, – там у него вопросы были по моим документам, а до папы не дозвониться: он где-то далеко в командировке.

– Бывает, – ловко закрепляя на моей руке манжету тонометра, ответила доктор, – так, Морозова, сиди спокойно, расслабься, старайся дышать ровно.

– Как скажете, Юлия Борисовна, – послушно откликнулась я и, чтобы отвлечься, стала рассматривать кабинет.

– Головой не верти, – строго велела доктор, – лучше вообще глаза закрой. Так… Ну что, немного пониженное, но в пределах нормы, так что твоя головная боль с давлением не связана.

– Может, погода? – предположила я и добавила. – Говорят, и Несс из другой группы заболела, наверное, тоже метеозависимая оказалась, как и я.

– Кто? – непонимающе нахмурилась Юлия Борисовна. – А, Золотницкая… Несс… Придумают тоже… Как собачья кличка.

– Почему? Несс нормально сокращение от Инессы. А как ещё-то?

– Не знаю, – доктор равнодушно пожала плечами, – Инна, например, или ещё как-нибудь.

– Ну это же она сама себе выбрала, а не мы, так что все вопросы к самой Несс. А что с ней? Тоже головная боль или давление?

– Ни малейшего представления, – Юлия Борисовна положила передо мной светло-жёлтую таблетку и поставила стакан с водой, – ко мне она, во всяком случае, не обращалась. Пей, Морозова, это должно помочь. Да не смотри ты на неё так, это же не цианистый калий!

– Наверняка, – я взяла таблетку и понюхала, – он миндалём пахнет, я в детективе каком-то читала. Или это что-то другое миндалём пахнет?

– Морозова, ты в своём уме? – искренне возмутилась Юлия Борисовна. – Ты всерьёз нюхаешь таблетку, которую я тебе дала, на предмет запаха миндаля или чего-то в этом роде?!

– Ну а что? Знаете, какие-нибудь злодеи прокрались ночью в медкабинет и подменили лекарственные препараты на отраву. Я в каком-то фильме видела что-то такое, только сейчас не вспомню, в каком именно.

– Бред какой, – тряхнула головой доктор, – можешь пить таблетку совершенно спокойно, Морозова. Ключ от кабинета есть только у меня, к тому же он на сигнализации, так что никакие злодеи сюда пробраться не могут.

– Точно? – я подозрительно прищурилась. – Ну хорошо, поверю вам, Юлия Борисовна.

Я выпила таблетку и глубоко вздохнула.

– А можно мне на физкультуру сегодня не ходить, а?

– Вот с этого и надо было начинать, – с облегчением, как мне показалось, вздохнула доктор, – а то плетёшь невесть что. Ладно, Морозова, так и быть, сегодня можешь не ходить, не зря же целый спектакль разыграла. Но только сегодня, ясно?

– Конечно, – я с тяжким вздохом поднялась со стула, – я и так сегодня бегала с утра, а вчера в тренажёрке чуть не померла. У меня соседка, знаете, какая? Физкультурный маньяк, без преувеличения!

– Котлакова? – Юлия Борисовна усмехнулась. – Ну что же, думаю, она сумеет сделать из тебя более или менее жизнеспособную единицу. Очень… Очень целеустремлённая девушка. А теперь иди, Морозова, не нервируй меня.

– А справку для физкультуры?

– Держи, артистка, – доктор взяла из стопки листок, на котором было напечатано несколько строк, поставила сегодняшнюю дату и расписалась.

– Спасибо, Юлия Борисовна! – от души поблагодарила я и, прихватив справку, покинула медицинский пункт.

Друзей я нашла рядом с кабинетом, в котором должен был проходить следующий урок. Они сидели на широком подоконнике и что-то негромко обсуждали. Увидев меня, Дашка с облегчением выдохнула, а Самойлов демонстративно вытер рукавом лоб.

– Ну что? – шёпотом спросил он, когда я устроилась рядом с ними на подоконнике. – Чего звал?

– Это разговор не на пять минут, – так же тихонько ответила я, – но зато я узнала, что Несс в медкабинете нет и не было. Я только что оттуда, и Юлия Борисовна сказала, что Золотницкая к ней за помощью не обращалась. Там во вторую комнатку дверь приоткрыта была, и там кушетка пустая, никого нет.

– Не знаю, как вы, а я совершенно не удивлён, – вздохнул Женька, – посмотрим, что скажет Ника, она ведь тоже собиралась к доктору Каргель наведаться. Но не думаю, что она скажет ей что-то другое.

– Мне дали освобождение от физкультуры, – сообщила я, спрыгивая с подоконника, так как народ начал потихоньку втягиваться в кабинет, – я попробую прогуляться вокруг физкультурного флигеля. Вдруг что замечу?

– Может, не стоит одной? – тут же забеспокоилась Дашка.

– Я обещаю, что никуда лезть не буду, – поклялась я, – просто взгляну, вдруг что почувствую. А потом поговорим, мне надо кое-что вам рассказать.

Глава 3

К немалому моему удивлению, прогулка вокруг физкультурного флигеля оказалась совершенно безрезультатной. С одной стороны, это было хорошо, так как нам бы с уже имеющейся информацией разобраться. А с другой – я подсознательно ждала какой-то подсказки, хотя сама не понимала, какой именно.

Обойдя трижды вокруг здания и не увидев абсолютно ничего интересного, я присела на скамеечке и решила немного понежиться на ласковом сентябрьском солнышке. Кто его знает, сколько ещё нам выпадет солнечных дней до того момента, когда небо затянет облаками, начнётся постоянный нудный дождь и всё вокруг окончательно станет серым и коричневым.

Перебирая в памяти разговор с директором, я старалась понять, как именно он во всей этой истории с амулетом замешан. В том же, что он, так сказать, в теме, не осталось никаких сомнений. Более того, он почему-то хотел, чтобы я это поняла. Но с какой целью? Напугать? Предупредить? Нет, одной мне точно не разобраться, тут нужно думать всем вместе.

Я вспомнила ту жуткую улыбку, которую успела увидеть, уходя, и поёжилась, словно откуда-то на несколько секунд повеяло ледяным ветром. Но это ощущение очень быстро ушло, сменившись ленивым спокойствием.

– Ну что, нашла что-нибудь интересное?

Дашка шлёпнулась на скамейку рядом со мной и тоже, зажмурившись, подставила лицо тёплым лучам.

– Неа, – сейчас, когда я была не одна, а солнышко пригревало так мягко и по-домашнему уютно, мне стало казаться, что все проблемы где-то далеко, – ничего любопытного. Только сухая трава, разноцветные листья и последние цветы.

– Может, оно и неплохо, – подумав, заявила Дарья, – мне пока сюрпризов как-то не очень хочется, если честно. Нам их и без того – выше крыши. Сейчас Женьку дождёмся и обсудим.

Ждать пришлось совсем недолго: Самойлов присоединился к нам буквально через пять минут. Сев между нами, он вытянул длинные ноги, откинулся на спинку скамейки и обнял нас обеих за плечи.

– Почувствуй себя мачо, – заявил он, довольно улыбаясь и подмигивая проходящим мимо парням из второй группы.

– Тебе самолюбие потешить, а мне Гера потом весь мозг выклюет, – проворчала Дашка, – вот не надо было вас слушать и раздавать авансы. Он же как жвачка: прилип и категорически не желает отлипать. Димон – тот нормальный вполне парень, вменяемый. Посмеяться, похохмить, пофлиртовать – это он всегда с радостью. Но при этом берега видит, за что ему, как говорится, большое человеческое спасибо. Кстати, я думала, что Гера – это Герман, а оказалось, что вообще нет.

– Да? Я тоже думала, что Герман, – я удивлённо посмотрела на подругу.

Дело было в том, что на уроках нас называли по фамилиям, а вне стен класса к нему всегда обращались просто Гера или Герыч, кто как. Да и не общались мы так-то с ним… Не было точек соприкосновения, если можно так сказать. Мы держались своей сложившей компанией, а Гера с Димоном в основном тусили со второй группой, присоединяясь к нам только на уроках.

– Фиг тебе, – хихикнула Дашка, – он Герасим, прикинь.

– Как?! – хором воскликнули мы с Женькой.

– Герасим. Он мне по большому секрету рассказал. Ну вот комплексует парень из-за имени, и его, в общем-то, где-то даже можно понять.

– «За что Герасим утопил Муму, я не пойму…» – провыл Самойлов и совершенно невоспитанно хихикнул. – Не повезло чуваку, чего уж. Хотя, если разобраться, нормальное имя, только ассоциации вызывает не те. А что до его к тебе внимания, так ты просто убедись, что Гера самый обычный парень, и спокойно давай ему от ворот поворот. Делов-то…

– Вот ты такой умный, ты и займись, – прошипела Дарья, – ой, нет… только не это!

– Привет, ребята!

К нам целенаправленно двигался Гера, облачённый в спортивные штаны и обтягивающую накачанный торс майку.

– Привет, Дашунь, как сама?

– А что, за прошедшие десять минут что-то могло измениться? – Дашка с явным трудом подавила раздражение и даже улыбнулась поклоннику.

– Ну, мало ли, – он пожал широкими плечами и с сожалением оглядел скамейку, на которой уже не осталось места, – может, кто расстроить успел… Так я тогда разберусь!

– Нет, Гера, всё в порядке, не переживай.

– Ты обещала со мной в кафе посидеть, – напомнил ей парень, – может, сегодня? Я бы за тобой перед ужином зашёл, а?

– Я подумаю, честно, – ответила Дашка, – прикину, что там с домашкой и тогда решу. Ты загляни где-нибудь часиков в шесть, ладно? Тогда и определимся.

– Замётано, – довольно ухмыльнулся Гера и двинулся в сторону жилого корпуса, перебрасывая спортивную сумку из одной руки в другую и слегка поигрывая мускулами.

– Пижон, – фыркнула Дарья, – ну да не о нём речь, верно? Кто начнёт? Лизхен, давай ты?

– Хорошо, – не стала спорить я и рассказала о своём визите к директору, стараясь не упустить ни малейшей детали. Так как историю с моими двумя днями рождения ребята знали, то я сосредоточилась на поведении Оленева. Рассказала и о своих ощущениях, и о мутной тяжести на сердце, и о видении, которое вполне могло быть правдой.

– Хреново, – помолчав, подытожил Самойлов, – если директор как-то в этом всём замешан, а в верности такого предположения сомнений практически уже нет, то нам придётся совсем худо. Может он быть одним из тех, кто охотится за артефактом?

– Вполне, – вздохнув, кивнула Дарья, – ему тут, как говорится, и карты в руки. Помните, тогда он ругал кого-то, кто проник на территорию школы из тумана? Не исключено, что он вообще среди этих охотников за артефактами главный.

– Тогда очень может быть, что Несс просто узнала что-то важное или секретное о нём и пыталась его шантажировать, – неуверенно проговорил Женька, – вполне вероятно, что тогда ночью они как раз об этом и говорили. Но, видимо, у неё не получилось, уж больно вид у нашей блондинки был недовольный.

– Не знаю, – Дашка с сомнением нахмурилась, – если бы она его шантажировала, думаете, он не избавился бы от неё сразу?

– Он и избавился, но тогда, когда ему было удобно, – высказала своё предположение я, – мало ли, какие там были обстоятельства?

– То есть мы всерьёз рассматриваем вариант того, что Несс уже нет в живых? – как-то слегка растерянно уточнила Дарья. – И исходим из того, что убрал её Иван Дмитриевич?

– Я бы не стал принимать это как единственную версию, – возразил ей Самойлов, – скорее, как один из вариантов. Не исключено, что всё не так, и никакого шантажа не было. Может, она ему в любви объяснялась, а он ей отказал…

– Или она представитель конкурентов, – неожиданно сказала Дарья, – и хотела договориться, так сказать, разделить сферы влияния.

– Версия ничем не хуже предыдущей, – вынужденно согласилась я, – поэтому предлагаю всё же изучить тот лаз, о котором говорила Клео. Ты узнала у неё?

Дашка активно закивала и начала рассказывать:

– Это место действительно за физкультурным флигелем, вон там…

Тут она показала куда-то в сторону того места, где я тогда, скажем так, заблудилась. Интересно, не является ли найденный Киром ход ловушкой, ведущей туда, где обитают странные и не слишком дружелюбные призраки? Если Несс хотела убежать и пошла туда, то вряд ли они её отпустили. Ведь, в отличие от меня, она не является Трилистником, а я прекрасно помнила, что меня спасла именно принадлежность к нему. Иначе призраки просто не выпустили бы меня из того тумана, почему-то в этом я ни на минуту не сомневалась. Но ведь Клео каким-то образом сумела отнести туда шарм с духом Кристины и вернуться? Или она просто перекинула его через забор? Как-то мы ступили и совсем забыли узнать, чем же в итоге закончилась история с шармом Цейс.

– Узнать, была ли там Несс, мы можем только опытным путём, – решительно заявил Женька, – но идти неподготовленными было бы верхом глупости. Никто не может гарантировать нам, что это не очередная ловушка. Давайте будем честными хотя бы с самими собой и признаем, что мы не гении разведки и контрразведки, поэтому просчитать многоходовую операцию нам не по силам. Нас могу специально подталкивать к тем или иным решениям, чтобы поймать и ликвидировать.

– Звучит ужасно, – помолчав, высказалась я, – мне особенно не нравится слово «ликвидировать».

– Оно никому не нравится, – согласился Женька, – поэтому предлагаю не бросаться в очередную авантюру, а подготовиться и действовать обдуманно. Но и не откладывать особо, а то скоро всё размокнет, и мы там сами просто не пройдём. У меня, например, ни резиновых сапог, ни дождевика нет. И что-то мне подсказывает, что и в ваших чемоданах для них места не нашлось.

– У меня точно нет, – вздохнула я, – как-то я не рассчитывала на столь экстремальный досуг.

– Аналогично, – кивнула Дашка, – предлагаю пойти сегодня, пока хорошая погода. Подготовиться, и метнуться по-быстрому, чтобы до темноты успеть. Кстати, Лизхен, что там с туманом?

– Висит, – я пожала плечами, – сами видели, что за последние несколько дней ничего не изменилось.

С тех пор, как туманная завеса сомкнулась над «Серебряным», я каждый день выходила на улицу с фотоаппаратом и делала несколько снимков, стараясь запечатлеть что-нибудь красивое: разноцветный клён, сияющую на осеннем солнце паутинку, трогательный в своей беззащитности последний цветок… А потом мы втроём изучали видимый только на фотографиях туман, который прекратил своё движение и своеобразным куполом накрыл и низину, и пансион.

– Ну мало ли, вдруг ты чего углядела, – Дашка непонятно пошевелила в воздухе пальцами, – новенькое.

– Не, всё только старенькое, – хмыкнула я, – тебе другого новенького мало?

– Хватает, – тут же согласилась подруга, – так что насчёт Несс? Когда отправимся?

– Соглашусь с Дашей, идти лучше всего сегодня, вдруг она ещё там… – Женька перестал изображать из себя клоуна и стал серьёзным, – экипируемся как следует и пойдём, если, естественно, Несс за это время сама не обнаружится. Это был бы, конечно, оптимальный вариант. Она, конечно, стервозина ещё та, но смерти или чего похуже я никому не желаю. Даже Золотницкой.

Эти слова стали логичным завершением разговора, и мы, обсуждая уже самые обычные вопросы, направились в сторону центрального крыла.

Ещё на подходе к нашей гостиной мы услышали громкие голоса и, переглянувшись, поспешили туда, чтобы узнать, из-за чего шум. Женька к нам не присоединился, сказав, что женские разборки – это дело непредсказуемое и порой травмоопасное, так что лучше он воздержится от посещения.

– Это будет уникальное мероприятие, как ты не понимаешь?! Нам тогда будет гарантировано первое место, а это очень и очень важно: сразу заявить о себе. Петь и танцевать умеют все, а предсказывать будущее и заглядывать в прошлое – только ты!

Посреди комнаты друг напротив друга стояли встрёпанные и крайне раздражённые Клео и Люся Степанцова. Стеша обнаружилась на диванчике, где сидела в обнимку с подушкой и лишь молча переводила взгляд с одной соседки на другую.

– По поводу чего орём?

Дашка шлёпнулась на диван рядом с подвинувшейся Стешей и теперь всем своим видом демонстрировала абсолютную заинтересованность.

– Как хорошо, что вы вернулись, девочки!

Степанцова резко повернулась в нашу сторону, и две косички, которые она всегда заплетала, весело подпрыгнули на её плечах.

– В «Серебряном», как нам и обещали, наконец-то начинается активная внеклассная деятельность, – Люся сделала вид, что не замечает наших кислых физиономий, – и первым мероприятием, которое состоится через неделю, станет представление гостиных. Нужно как-то ярко и интересно заявить о себе, продемонстрировать творческий потенциал. Понимаете?

– Зачем? – кротко поинтересовалась Дашка.

– Что – зачем? – всплеснула руками Степанцова. – Неужели ты не понимаешь, Даша?!

– Неа, – совершенно не смутившаяся Дашка, поёрзав, поудобнее устроилась на диване.

– Мы должны развиваться, становясь многогранными личностями, – завелась Люся, явно разочарованная отсутствием поддержки. Но, судя по всему, ей совершенно необходимо было добиться согласия Клео на участие в мероприятии, поэтому надеяться на то, что она отстанет, явно не стоило. – Тем более что гостиной, которая выступит лучше и интереснее других, полагается приз!

– Грамота и коллективная медаль? – Стеша даже не пыталась скрыть язвительность. – Ну а что? Будем по очереди носить, прикольно…

– Ничего подобного, – Люся гордо подбоченилась и провозгласила. – Та гостиная что выиграет, получит возможность без заявления и ожидания воспользоваться интернетом. По часу на человека. Вот!

А это уже интересно! Так-то я на удивление быстро привыкла к отсутствию телефона, наверное, потому что и раньше, так сказать, «на свободе», не залипала в нём постоянно. А вот шанс посмотреть что-то в сети – это было заманчиво. Правда, придётся продумать как следует, как сформулировать запрос и при этом себя не выдать, но это уже решаемая проблема.

– Хороший приз, – уважительно согласилась Дашка, бросив на меня быстрый взгляд, а Стеша глубоко задумалась, явно пересматривая ранее занятую позицию. – Что, и в соцсети можно будет зайти?

– Таких подробностей я не знаю, – пожала плечами Люся, – но, думаю, эти вопросы можно будет решить. Филипп сказал, что всё обсуждается.

Мы достаточно быстро привыкли звать нашего куратора просто по имени, но на «вы», хотя поначалу мне это казалось очень странным. Всё-таки он преподаватель, и вдруг такая демократичность в общении…

– Но для того, чтобы выиграть, нам нужен какой-то совершенно необычный ход, – продолжала Люся, видимо, спеша воспользоваться тем, что мы заинтересовались призом, – и я подумала, что Клёпочка…

Тут Клео издала тихий звук, больше всего напоминающий рычание: почему-то Степанцова называла нашу прорицательницу не Клео, как все, а дурацким именем Клёпа. И переубедить её не представлялось возможным: все просьбы и ультиматумы со стороны Клео Люся просто игнорировала.

– … сможет показать что-то из своих талантов, а мы создадим соответствующий антураж, – продолжила Степанцова, в очередной раз не заметив недовольства Клео, – такого точно никто другой показать не сможет. Мы предложим некую стилизацию гадательного салона, но с современными деталями.

– Допустим, – Клео с трудом взяла себя в руки, – ещё раз повторю: допустим я соглашусь. Ты вот прям уверена, что все, с учётом того, что мало кто тут оказался добровольно, захотят, чтобы факты из их прошлого были озвучены?

– А мы будем предсказывать будущее. – бодро возразила Люся, – и я уверена, что оно у нас всех просто замечательное!

– Я не могу выбирать, – буркнула Клео, – дар сам решает, что показать: прошлое или будущее. Вот ты, например, готова открыть окружающим тайны своего прошлого, Степанцова?

– А почему сразу я? – удивилась Люся. – Я организатор, мне будет не до предсказаний!

– Слушайте, – наконец-то решила принять участие в разговоре Стеша, – предположим, Клео будет предсказывать, Люся – организовывать и коммуницировать со всеми, а мы-то чем будем заняты? Я так поняла, что по правилам принимать участие должны все обитатели гостиной.

– Я буду фотографировать, чтобы потом сделать фотоотчёт, – тут же сказала я, пока на меня не навесили что-нибудь другое. – А Дашка может отвечать за соблюдение очереди и порядок в целом. Типа «шериф Котлакова». Стеш, а ты будешь помогать Клео… ну подать что, если надо, чаю заварить…

– Это я могу, – охотно согласилась Стеша, – я тогда себе маникюрчик соответствующий сделаю, со звёздочками какими-нибудь. Кстати, я всех записала, если что.

– О, спасибо, Стеша! – совершенно искренне воскликнула я. – Как на руки посмотрю – вспоминаю, а потом снова из головы вылетает. В субботу, да?

– Ну так что, мы договорились?

Степанцова, явно не слишком довольная тем, что все обязанности распределили без неё, посмотрела на хмурую Клео.

– Ладно уж, – девушка махнула рукой, – буду рассматривать это как тренировку. Но если что вдруг выплывает этакого – претензии не ко мне, я честно предупредила, что такое возможно.

– Прекрасно! – просияла Люся. – Тогда пойду скажу Филиппу, что мы определились с форматом. Звание лучшей гостиной года наверняка будет нашим!

Глава 4

Тёмно-красные листья нервно трепетали на холодном ветру, недвусмысленно напоминая о том, что во второй половине сентября в наших краях, как правило, осень полностью вытесняет не только само лето, но и воспоминания о нём. Достаточно высокая стена из густых колючих кустов представляла собой естественную ограду, отделявшую территорию «Серебряного» от остального мира. Нет, обычный забор, естественно, тоже имелся, и даже был достаточно высоким, но до него ещё добраться нужно было.

Я одновременно узнавала это место и не узнавала: тогда я не слишком внимательно смотрела вокруг, сосредоточившись на том, чтобы не упустить из виду шагавших впереди приятелей. А вот сейчас мы никуда не спешили, и я имела возможность как следует изучить место, где, по заверениям Кира и Клео, существовала лазейка, позволяющая выбраться за пределы «Серебряного».

Аккуратная, выложенная тротуарной плиткой дорожка заканчивалась возле небольшой симпатичной клумбы, на которой летом росли какие-то яркие оранжевые цветы, названия которых я не знала. Дальше был только ровно подстриженный газон, исчезла высокая трава, которая, как мне помнилось, росла здесь раньше, чуть больше двух недель назад.

Газон заканчивался возле тех самых густых кустов, которые тогда радовали глаз густой зеленью, а сейчас – листьями, окрасившимися в густо-красный цвет. «Как кровь», – неожиданно подумала я и невольно поёжилась. Как-то не вдохновляли подобные ассоциации, если честно.

В прошлый раз мы спускались к забору чуть дальше, там, где кусты уже заканчивались, но сейчас, если Дашка правильно поняла Клео, нам нужно было прямо туда, в заросли.

– Давайте отойдём подальше, – предложила подруга, на всякий случай оглядываясь, – так-то вроде никого нет, но лучше подстраховаться, а то устанем объяснять, чем мы тут занимаемся.

Мы не стали спорить, и прошли немного вперёд, встав так, чтобы нас закрывал физкультурный флигель. Потом она извлекла из рюкзака моток тонкого шпагата и пожаловалась:

– Пришлось сказать Вере Борисовне, что хочу завести себе какое-нибудь женственное хобби и научиться плести макраме или что-то в этом роде, поэтому мне нужен материал.

– А если она захочет проверить? – Женька нахмурился. – Или ты на самом деле плести умеешь?

– Я?! – Дашка выразительно покрутила пальцем у виска. – Соображаешь? Где я, а где рукоделие? Зато умеет Стеша, это я точно знаю. Если что, попросим её что-нибудь быстренько сварганить. Типа хотим взглянуть, как оно вообще делается. А если не спросит никто, то просто через пару дней верну верёвку и скажу, что попробовала, но поняла: не моё.

– Логично, – согласился Самойлов, – с верёвкой как-то спокойнее, а то вон Лизхен чуть не потерялась в тот раз.

Я вздохнула, снова вспомнив то чувство страха и глухой безнадёжности, которое охватило меня в прошлый мой визит в это место. Вот даже не знаю, как его и назвать-то правильно. Это вроде как и не параллельный мир, и не другая реальность, а какой-то… в голове неожиданно возникло выражение «пространственно-временной карман», хотя что это такое, я даже близко не представляла. И откуда этот термин взялся в моей голове, тоже не понимала.

– Может, в этот раз всё обойдётся, и мы просто банально вылезем с той стороны забора, угодив, по закону подлости, в какую-нибудь особенно глубокую и грязную лужу, – предположила Дашка, но уверенности в её голосе явно было маловато.

– Вы главное – не суетитесь и не бегите никуда, – сказала я, – если мы снова окажемся там, где я уже побывала, то там стрёмно до невозможности. И когда голоса… и не только голоса – не показывайте виду, что вам страшно. Они нас не тронут, потому что по каким-то пока не очень понятным причинам Трилистник им самим нужен. Впрочем… это я сейчас такая умная и смелая, а сама чуть не померла от страха в прошлый раз.

– Будем действовать по ситуации, – Женька приобнял меня, стараясь приободрить, – главное, не терять друг друга и держаться вместе. Ну и смотреть по сторонам, по возможности запоминая информацию. Любая деталь может дать нам подсказку насчёт того, куда делась Несс. Потом поделимся наблюдениями и обсудим. Ну что, готовы?

– Нет, – хором ответили мы с Дарьей и, несмотря на неоднозначность ситуации, рассмеялись.

– Тогда давайте уже двигаться, – решительно заявил Самойлов и обвязал себя вокруг пояса верёвкой. Потом то же самое сделала я, оставив между собой и Женькой кусок метра в три, а потом и Дашка затянула петлю вокруг своей талии. Таким образом мы оказались связанным верёвкой и надеялись, что это позволит нам не потеряться в тумане, ежели таковой обнаружится.

Женька двинулся вперёд первым, за ним шла я, а замыкала наш небольшой строй Дашка. Я старательно прислушивалась к себе, но почему-то не ощущала ни сильной тревоги, ни страха. Зато всё сильнее становилось чувство глухой безнадёжности, серой и беспросветной, словно в мире вокруг неожиданно исчезли все краски кроме тусклых пепельных тонов. Постепенно это невнятное поначалу ощущение оформилось в достаточно чёткое понимание того, что ничего хорошего нас там не ждёт. Причём конкретно нам ничего не угрожает, это я откуда-то знала совершенно точно.

Как и говорила Клео, между двумя самыми большими кустами можно было рассмотреть небольшую щель, причём если не всматриваться, то заметить её крайне проблематично. Мы увидели исключительно потому что знали, куда смотреть и что искать.

Сверху ветки переплелись невероятно плотно, так что пришлось опускаться на четвереньки и радоваться тому, что уже два дня стояла относительно сухая погода. Иначе брюкам можно было бы сказать «прощай», так как отстирать их после длительного ползания по мокрой траве и грязи было бы практически невозможно.

Первые признаки того, что Несс действительно занесло сюда, мы увидели буквально через несколько метров.

– Интересно, как так получается, что мы ползём через кусты, посаженные в один ряд, уже минут пять? Давно уже должны были упереться в забор.

Самойлов ворчал негромко, к тому же двигался передо мной, поэтому слышала я его с большим трудом.

– Потому что это не обычные кусты, а путь фиг знает куда…

– Я вас вообще не слышу, – прошипела сзади Дашка, – ползите уже быстрее, чего вы как дохлые улитки?

– Почему дохлые? – спросила я, тщетно пытаясь сдуть со лба прилипшую прядку. – Нормальные мы улитки.

Тут подошвы кроссовок Самойлова, которые всё время маячили у меня перед глазами, наконец-то исчезли, и я вслед за Женькой выбралась из лаза.

– В прошлый раз я так долго не ползла, – с трудом разогнувшись, сказала я, – я вообще не ползла, а просто шла, как обычно. Только не видела вокруг ничего кроме кустов. Если бы надо было ползти, я, наверное, не рискнула бы тогда.

Мне никто не ответил, так как друзья были заняты: они с удивлением оглядывали уже знакомый мне пейзаж. Бесконечное поле, как и в прошлый раз, заливал свет странной сиреневой луны, густо покрытой зловещими тёмными пятнами. Но, несмотря на это, света было достаточно много, и он прекрасно позволял рассмотреть и серую, словно припорошённую пылью траву, и мелкие фиолетовые цветочки. Сегодня я смогла даже уловить исходящий от них сладковатый запах, от которого зачесалось в носу и захотелось чихнуть.

– Как-то тут… – Дашка прищёлкнула пальцами, но звук получился сухой и какой-то ломкий, словно треснула тонкая веточка, – неуютно, вот. Никак не могла подобрать правильное слово.

– Это ты очень деликатно выразилась, – Женька настороженно озирался, всматриваясь в окружающее нас пространство, – у меня так мороз по коже, жутко тут, девчонки. И холодно…

– Это точно, – согласилась Дашка, ёжась и натягивая на кисти рукава объёмного свитшота, – как-то оно совсем зябко. И что-то подсказывает мне, что сейчас мы не возле забора, вот точно вам говорю. Там такого пространства нет, да и луны тоже, к тому же…

Договорить Дашка не успела, так как послышался непонятный шум, потом пятнистую луну закрыла чья-то огромная тень. Повисев там немного, она ринулась вниз, явно нацелившись на нас. Кем бы или чем бы она ни была, падала она явно не с добрыми намерениями.

– Ложись! – рявкнул Самойлов, видимо, пришедший к точно таким же выводам. Он первым рухнул на землю, дёрнув меня за руку, а я, в свою очередь, толкнула Дашку.

Над головой просвистело, волосы растрепал порыв ветра, и над заросшей серой травой равниной пронёсся полный злого разочарования вопль.

– Назгулы, блин, – ошарашенно проговорил Женька, осторожно поднимая голову и оглядываясь. – Это что такое сейчас было, а?

– Не знаю, – стараясь не слишком высовываться из травы, ответила я, – в тот раз тут такого не было, честное слово!

– Да понятно, что ты рассказала бы, если что, – отмахнулся друг, – но от этого понятнее не стало, согласись.

– А оно не вернётся? – с опаской уточнила Дашка, не торопясь подниматься на ноги. – Не хотелось бы…

Я не ответила, потому что, не отрываясь, смотрела на что-то, что сверкало из-под замысловатым образом переплетающихся стеблей травы. Если бы я не упала, то никогда не заметила бы эту вещь, так как сверху её не было видно.

Протянув руку, я медленно вытащила золотую цепочку с кулоном в виде изящной змейки с изумрудными глазками.

– О как… – Самойлов протянул руку, и я опустила цепочку в его ладонь, – это то, о чём я думаю?

– Это цепочка Несс, – в Дашкином голосе было примерно пополам удивления и недоверия, – я точно помню, потому что ещё подумала, что этот кулон очень точно отражает её сущность.

– Я тоже его помню, – кивнул Самойлов, – обратил внимание, что очень тонкая ручная работа, так сказать, в лучших традициях, несмотря на то, что современная.

– Ты в этом разбираешься? – не в силах отвести взгляд от сверкающей безделушки, спросила я.

– Интересуюсь, так будет правильнее, – подумав, ответил Женька, – значит, Несс здесь была.

– Спасибо, Кэп, – мрачно фыркнула Дарья, – сами мы ни за что не догадались бы. Интересно, как далеко она смогла уйти по этой равнине?

– И смогла ли… – озвучил Самойлов то, про что подумали все, но мы с Дашкой не решились проговорить вслух.

– Следов никаких не видно, – Дарья огляделась, хотя делать это лёжа было не слишком удобно, – хотя лично я следопыт тот ещё.

– А если мы её найдём?

Я посмотрела на друзей и медленно начала вставать: сначала на четвереньки, а потом уж на ноги. Выглядело это наверняка забавно, но почему-то никто и не подумал засмеяться.

– Знаете, ребята, я вот даже не уверена, что будет лучше: найти Несс или не находить, – неожиданно сказала Дашка, – поясняю. Если мы найдём её живую, что вряд ли, давайте будем честными сами с собой хотя бы, то ладно. А вот если мы обнаружим тело, нам придётся с ним что-то делать. Либо на себе тащить к выходу и потом через этот лаз, либо оставлять здесь и делать вид, что мы ничего не знаем.

– Или рассказывать кому-то из руководства и…

Я начала фразу и сама же себя остановила: интересно, кому мы сможем об этом рассказать? Оленеву? Филиппу? А где гарантия, что Батаев не является ставленником какой-нибудь из сил? Может, его не просто так назначили куратором группы, где учится Трилистник?

– Вот именно, – мрачно кивнул Самойлов, – нам и рассказать-то некому. Но давайте сначала найдём Несс, а потом и сами выберемся отсюда.

– Трилистник…

Шёпот раздался одновременно со всех сторон, и мы слаженно вздрогнули, а потом начали судорожно оглядываться.

– Сами пришли…

– Сами…

– Пришли…

Они появились словно ниоткуда: серые, с размытыми контурами, высокие, с низко надвинутыми капюшонами одеяний, которые представляли собой нечто среднее между плащами и саванами. Я, правда, достаточно смутно представляла себе, как именно выглядит саван, но мне казалось, что как-то примерно так.

– Мамочки… – прошептала Дашка и вцепилась в мою руку, – а ведь я не верила… так чтобы до конца… думала…

– Твою ж… – чуть более эмоционально высказался Самойлов, глядя на зависших неподалёку призраков. – Призраки, блин… Настоящие!

– В прошлый раз был один, – шёпотом сообщила я, – ну, я рассказывала. Он мне ещё про библиотеку сказал, а то мы даже не в курсе были бы, что к чему. Так что, наверное, надо поблагодарить, да?

Дашка и Женя подумали и активно закивали, но при этом не проронили ни слова, видимо, решив, что у меня опыт общения с призраками больше. Мне, стало быть, и вести переговоры.

Я глубоко вздохнула и повернулась к тому силуэту, который висел в воздухе чуть впереди. Наверное, он был главным в этой троице.

– Эммм… Здравствуйте…

– Не уверен, что это правильное приветствие, – влез Самойлов, – со здоровьем у них, как мне кажется, так себе…

– Вот сам и разговаривай, если такой умный, – огрызнулась я и продолжила, – мы хотели поблагодарить вас за подсказку насчёт библиотеки. Мы туда проникли и нашли книгу, а в ней – легенду. Вы ведь её имели в виду?

Стоило мне это сказать, как призраки приблизились, причём сделали это как-то совершенно незаметно: вот только что стояли неподалёку, и вот уже совсем рядом. Настолько, что можно рассмотреть, как туман, из которого они состоят, постепенно уплотняется и превращается в некое подобие ткани.

– Ты Чувство… – прошелестел призрак, – как я когда-то…

В голове что-то щёлкнуло, и часть деталек в пазле сложилась в картинку, пусть даже и ничтожно малая часть.

– Вы тоже были Трилистником?! Но как…?!

Вместо ответа призраки разделились: один подлетел ближе к Дашке, а второй слегка сдвинулся в сторону Самойлова. Видимо, это были предыдущие Сила и Разум…

– Что с вами случилось?

Дашка была бледной, но от «своего» призрака не шарахалась, хотя и посматривала с опаской.

– Мы запечатали хранилище, – в голосе того призрака, что завис возле Женьки, не было интонаций, но сквозь механический безликой голос едва заметно прибивалось что-то, чему я никак не могла подобрать названия. Это были даже не эмоции, а их тень, еле слышный отголосок.

– Вас убили, чтобы спрятать артефакт?

Дарья озвучила мысль, которая витала в воздухе, но которую страшно было проговорить вслух.

– Наша кровь запечатала тайник…. Ваша откроет.

– А если мы не хотим? – Женька спрашивал у всех, но ответил ему тот призрак, который был к нему ближе.

– Это предопределено. Ваше желание ничего не изменит.

– Спорный вопрос, – совсем успокоившийся Самойлов решительно шагнул вперёд. – У меня есть вопрос, и даже не один. Я могу их задать?

Призраки шевельнулись, словно обсуждая что-то, а потом тот, который начал беседу, прошелестел:

– Спрашивай… У нас не очень много времени…

Я была уверена, он спросит, как нам избежать смерти, но друг сумел меня удивить. И, судя по удивлённому выражению лица Дашки, не только меня.

– Вы пришли, чтобы нас предупредить?

– Нет… Мы хотели посмотреть на Трилистник… Не думали помогать… Не можем…

– В «Серебряном» есть те, кто охотится за артефактом. Их много?

– Да… Наследник Повелителя Ночи и его слуги… Тот, кто пьёт кровь и его служанка… Те, что поклоняются Лунной Кошке… Всем нужен знак Повелителя… Никто не может забрать его сам… Трилистник…

– Как нам их найти? – Самойлов был собран и задавал конкретные вопросы.

– Луна подскажет… Спрашивай быстрее… Время на исходе…

– Мы можем обезвредить тех, кто охотится за знаком?

Призрак какое-то время молчал, видимо, стараясь осмыслить вопрос, а потом ответил, и в безликом голосе я расслышала растерянность.

– Никто не пытался раньше… Пророчество не запрещает… Они очень сильные…

– А договориться с ними можно?

– Мы не знаем…

– Последний вопрос, – Женька поднял руку, как на уроке, – тут проходила девушка. Блондинка, совсем недавно. Где она?

– Она встретила… не нас… Это не мы… Время…

– Мы можем ещё раз прийти?

– Не знаю… Будет кровь… Кровь откроет путь… Не сюда… Другой… Уходите…

Призраки, словно встревоженные чем-то, заколыхались, словно от порыва ветра и впитались в землю, оставив нас в абсолютной растерянности и в полном недоумении.

Глава 5

– Наверное, надо что-то умное сказать, – через несколько минут нарушил растерянное молчание Самойлов, – но мне в голову ничего не приходит. Не то что умное, а вообще никакое не приходит. Абсолютный вакуум…

– Если тебя это успокоит, то ты не одинок, – я с некоторым трудом выдавила из себя кривоватую улыбку, – у меня тоже как-то слов нет.

– А у меня есть, – тут же отреагировала Дашка и честно добавила, – но они все исключительно матерные.

– Они что, ушли?

Женька огляделся и даже поковырял кроссовкой траву в том месте, где совсем недавно зависал призрак. Естественно, ни на траве, ни на земле не было никаких следов пребывания потусторонних сущностей.

– Я бы даже сказала – сбежали, – задумчиво ответила Дарья, – и это, как мне кажется, вполне себе повод поступить так же.

– А Несс? – хмуро спросил Женька, и мы с Дарьей вздохнули. – Что-то мне подсказывает, что если мы сейчас свалим, то второй раз нас уже не впустят. А жить и помнить, что мог помочь, но не стал… Ну не по мне это!

– Да понятно, – Дашка досадливо поморщилась, – только вот где её искать? И как понять слова про то, что это типа не они, они не при делах?

– Ясно пока только то, что с Несс случилось нечто плохое. Совсем-совсем плохое, почти наверняка смертельно плохое.

Женька с тоской огляделся, понимая, что идти всё равно придётся, как бы ни хотелось вернуться и забыть обо всём этом как о страшном сне.

– Скорее всего, иначе эти… призраки… не стали бы так акцентировать наше внимание на том, что это не они. Задавать вопрос: а кто тогда… я не буду, потому что ответа на него у нас всё равно нет.

– Надо идти искать Несс, – через силу сказала я, – чем быстрее отыщем, тем быстрее сможем уйти отсюда. Ну, во всяком случае – попробуем это сделать.

Расстилающаяся вокруг равнина была ограничена с одной стороны тонущими в тумане кустами, через которые мы, собственно, и пришли, а с трёх других сторон она уходила в никуда, в затянутое клочковатым туманом ничто. Куда идти и как ориентироваться в этом совершенно однообразном месте, я, например, не представляла. Не знаю, как Женька с Дарьей, а я-то заблужусь уже через несколько минут.

– Предлагаю найти какой-нибудь ориентир и двигаться относительно него, – решительно заявил Самойлов, – хорошо бы оставить какой-нибудь опознавательный знак, но у нас его просто нет.

– Скажу вам больше, – не удержалась от комментария я, – у нас и ориентира нет. Только кусты и бесконечная туманная равнина. На ней даже деревья не растут.

– И хлебушка у нас нет, – вдруг непонятно сказала Дашка, – и камешков…

– А при чём здесь хлеб и камни? – мы с Женькой непонимающе переглянулись.

– Ой, ну вы дремучие! – не то возмутилась, не то восхитилась Дарья. – Про этих своих Винчестеров ты, Лизхен, знаешь, а классика мировая мимо тебя прошла.

– Даш, – устало попросила я, – давай ты потом на мне своё остроумие будешь оттачивать, а сейчас просто объяснишь? Хорошо?

– Прости, – смутилась Дашка, – просто я думала, что эту сказку все знают. Там мальчик и девочка ходили в лес, вроде как за хворостом, и, чтобы не заблудиться, кидали на тропинку белые камешки. А как-то раз они забыли их взять, и им пришлось кидать кусочки хлеба.

– И чего? Помогло? – заинтересовался Женька.

– Неа, – с сожалением покачала головой наша подруга, – налетели птицы и склевали крошки. Это не то Шарля Перро сказка, не то братьев Гримм, я точно не помню.

– Тогда предлагаю компромиссный вариант, – подумав, высказался Самойлов, – пойдём вдоль кустов и будем регулярно отходить в глубь территории, насколько хватит верёвки. Никаких одиночных походов и прочих сумасбродств.

– Ну, давайте попробуем, – согласилась я, – других вариантов всё равно нет.

Интересно, здесь время течёт так же, как и в обычном мире, или как-то по-другому? Потому как долго бродить тут мы точно не сможем: если мы исчезнем надолго, нас элементарно хватятся. И в лучшем случае объявят выговор, а в худшем – будут постоянно контролировать. И тогда с поисками и прочими запланированными расследованиями можно будет попрощаться.

Перевязав верёвку и закрепив конец у Женьки на поясе, так, чтобы он мог отойти достаточно далеко, мы зашагали в сторону, которая показалась нам более привлекательной. Чем именно, думаю, никто из нас объяснить не смог бы.

Шагов через сто Женька остановился и, слегка растерянно посмотрев на нас, сказал:

– Я сейчас пойду туда, – он махнул на затянутую туманом местность, – насколько хватит верёвки. Если найду что-нибудь важное, дёрну за неё.

– Удачи…

Мы смотрели, как фигура Самойлова медленно растворяется в тумане, а верёвка медленно разматывается.

– Блин, жутко-то как, – прошептала я, глядя круглыми глазами на проглотившую Женьку серую пелену, – а вдруг верёвка порвётся? Или там кто-нибудь водится?

– Не каркай, – оборвала меня подруга, – и не нагнетай, и без того не по себе. Вот как увидела я эту Несс, сразу поняла, что от неё одни проблемы будут! И ведь как в воду глядела, скажи?

Тут в тумане показался смутный силуэт, и мы, не сговариваясь, отпрыгнули назад, но, к счастью, это оказался всего лишь Женька.

– Там сколько видно, всё то же самое: трава и туман, – отчитался он, – но давайте попробуем ещё разочек, чуть подальше.

Несс мы нашли минут через двадцать, когда уже собирались поворачивать назад, но Женька решил попытаться ещё раз. Он уже привычно нырнул в туман, но, в отличие от предыдущих «забегов», не появился через несколько минут. Зато верёвка, которую я крепко-накрепко держала в руке, резко дёрнулась раз, потом ещё и ещё.

Переглянувшись, мы с Дашкой привязали верёвку к ветке самого ближнего куста и поспешили туда, где в тумане исчез Самойлов. Сначала ничего не было видно, и я в очередной раз порадовалась, что мы взяли с собой страховку в виде верёвки. Без неё мы точно потерялись бы, это вот даже без вопросов, потому что в тумане уже на расстоянии вытянутой руки не было ничего видно.

Женька обнаружился шагов через двадцать: он стоял на коленках возле чьего-то тела. Хотя почему «чьего-то»… Форменную куртку «Серебряного» я узнала сразу: у нас всех были такие, выданные в первые же дни осени. Очень, кстати, неплохие куртки, похожие на знаменитую «Columbia», но в фирменной школьной цветовой гамме.

– Это Несс? – зачем-то спросила я, хотя это было и так понятно: вряд ли здесь мог обнаружиться ещё кто-то из обитателей «Серебряного».

– Да, – коротко, без своей обычной язвительности проговорил Женька, не поворачиваясь в нашу сторону.

– Она…

Дашка не договорила, но и без того было ясно, что она имела в виду.

– Да, – снова односложно ответил Самойлов.

Какое-то время было очень-очень тихо, казалось, даже время остановилось, а потом Женька негромко сказал:

– Знаете, оказывается, говорить о том, что кто-то умер… это совсем не то же самое, что увидеть тело своими глазами. Пока ты не видишь, оно всё где-то там, где всё ужасно, но тебя-то там нет! А вот когда ты сидишь возле того, кто совсем недавно говорил, смеялся… Это вот вообще другое…

Мы молчали, потому что Самойлов очень верно передал чувства всех нас: да, Несс нам не нравилась, она раздражала, мы осознанно и подсознательно желали ей всякого разного, порой не слишком стесняясь в выражениях. Но при виде тела, сломанной куклой валяющегося на серой траве, все ссоры моментально отошли на второй план, потому что так не должно было быть. Ну вот просто не должно быть, и всё тут.

– Что с ней случилось?

Шёпот Дашки прозвучал в окружающей тишине неожиданно, и я вздрогнула, а Женька наконец-то поднял голову и посмотрел на нас. Его взгляд был каким-то погасшим, и это встревожило больше всего остального.

– Жень, – тихо сказала я, удивляясь собственным словам, – возьми себя в руки, иначе мы пропадём тут все. Пусть это неправильно, но я скажу: ты единственный мужчина из нас, мы на тебя надеемся. Если ты сломаешься, мы просто не справимся, понимаешь?

– Ты права, Лизхен, – помолчав и тяжело вздохнув, ответил он, – просто как-то… Но я справлюсь, правда.

– Так что произошло с Несс? – повторила я Дашкин вопрос.

– То, чего мы не могли даже предположить, – непонятно ответил Женька, – я, во всяком случае, про такое вообще не думал.

Тут он осторожно словно боясь причинить боль, повернул к нам Несс, так, чтобы мы увидели не только её спину.

Вопреки моим опасениям, лицо Несс совершенно не изменилось. К счастью, оно не было искажено ни гримасой боли, ни ужасом. На нём навсегда застыло выражение удивления, почти потрясения, словно в последние мгновения жизни девушка увидела что-то, не испугавшее, а изумившее её. Голубые глаза неподвижно смотрели в белёсую пелену, которая была здесь вместо неба. Я не специалист по трупам, поэтому сказать, давно ли умерла Несс, не взялась бы.

Девушка выглядела как живая, но слегка заострившиеся черты лица, слишком белая кожа и неподвижный остекленевший взгляд не оставляли вариантов. Золотницкая была мертва окончательно и бесповоротно.

А потом я опустила взгляд чуть ниже и невольно схватила Дарью за руку: на шее Несс, выглядевшей сейчас как-то особенно трогательно и беззащитно, темнели две симметричные ранки, вокруг которых запеклась тёмная кровь.

– Да ладно! – неверяще прошептала я и растерянно посмотрела на друзей. – Её что, убил вампир?!

– Ну, судя по тому, что мы видим, других вариантов не остаётся, – пожал плечами Самойлов, – и, если вспомнить цепочку с кулоном, он сделал это ещё там, возле кустов, а сюда перенёс тело, чтобы не нашли.

– Поэтому призраки и говорили, что это не они, – пробормотала Дашка, – но я хочу сказать про другое, ребята. И это мне самой очень не нравится, но… Она ведь не могла сюда попасть сама по себе, верно? Нам рассказала Клео, но я уверена, что она ни за что не стала бы откровенничать с Золотницкой. Кир тоже вряд ли рассказал бы ей о своей находке. Значит, был кто-то, кто тоже узнал об этом лазе и заманил сюда Несс.

– И этот таинственный «кто-то», скорее всего, вхож в круг общения Кира и Клео, – мрачно закончил её мысль Женька, – то есть, это кто-то из наших.

– К тому же этот загадочный неизвестный общается с Несс тоже достаточно тесно, иначе она не поверила бы ему и не полезла бы не пойми куда, – Дашка почесала кончик носа, – давайте попробуем подумать. Это точно не мы, Клео и Кира тоже, думаю, можно не считать. Остаются Стеша, Марк, Гера и Димон.

– Как-то это вообще мне не нравится, – нахмурился Самойлов, – получается, мы всё время общаемся с вампиром? Ну бред же!

– Бред, – охотно согласилась Дарья, – с удовольствием выслушаю другие соображения. И это не сарказм, если что…

– Но ведь может быть так, что помимо Кира кто-то ещё отыскал этот ход?

Мне отчаянно не хотелось верить, что кто-то из тех, с кем мы общаемся ежедневно и живём по соседству, – вампир, способный убить одну из обитательниц «Серебряного».

– Исключать такую возможность, конечно, нельзя, – чуть более поспешно, чем надо бы, отозвался Женька, – для этого надо разузнать, как Кир сумел отыскать эту дверь в… никуда. Если бы её так легко можно было бы найти, то только ленивый этого бы не сделал, как мне кажется.

– Считайте меня параноиком, но мне хотелось бы быть уверенной, что Киру никто не подсказал, что и где надо искать, – Дарья была на удивление серьёзной. Пожалуй, такой мрачной я подругу не видела ещё ни разу.

– Ты имеешь в виду, что его могли подтолкнуть, чтобы потом мы «совершенно случайно» об этом узнали?

Женька озадаченно нахмурился, а я почувствовала, как внутри что-то заледенело и словно застыло в предчувствии не просто проблем, а почти катастрофы.

– Тогда получается, что кому-то очень нужно было, чтобы мы оказались здесь? Нет, девчонки, это слишком сложная многоходовка, как мне кажется. Всё можно было сделать гораздо проще, не опасаясь, что что-нибудь где-нибудь не срастётся. И потом… для чего? Чтобы с призраками пообщались? Так они ничего важного и ценного нам, в общем-то, и не сказали. Нет, совершенно бесполезной эту встречу я не назову, но тем не менее: не стоила она таких усилий и рисков.

– То есть, если я правильно понимаю, нам для начала надо попытаться выяснить у Кира, как он отыскал этот лаз, – подытожила наши рассуждения Дашка, – ну и искать вампира. Блин, как-то всё это с каждым разом сильнее и сильнее отдаёт шизофренией. Вам так не кажется?

– Кажется, – согласились мы с Самойловым хором, а потом он добавил, – но это ничего не меняет. Вампира искать надо, с Киром говорить надо. И про Лунную Кошку надо как-то узнать, я про неё раньше вообще ничего не слышал.

– Тогда вернёмся к актуальному: что делать с телом? Оставить его здесь мы точно не можем. Но не в пансион же его тащить? Боюсь, нас не поймут, ещё и полицию вызовут.

– Может, как-нибудь дотянем труп до выхода из лаза, а там оставим и подождём, пока его обнаружат? – предложила я, удивляясь про себя собственному прагматизму. – Там же и мусор убирают, и листья сухие… Обязательно найдут.

– Логично, – подумав, согласилась Дашка, – осталось понять, как тащить станем, не на себе же…

– Предлагаю обмотать её ноги верёвкой и просто потащить, – задумчиво сказал Самойлов, – ей, в общем-то, уже всё равно, как бы ужасно это ни звучало.

– Звучит действительно так себе, – поморщилась Дашка, – стрёмно как-то…

Я молча начала отвязывать от пояса верёвку, потому что с каждой секундой во мне крепла уверенность, что нам надо побыстрее сваливать из этого туманного мира, иначе мы можем остаться тут навсегда. Видимо, что-то такое отразилось на моём лице, так как Женька присоединился ко мне, не задавая лишних вопросов.

Серая трава была сухой, и тело, которое тащил за собой Самойлов, скользило по ней относительно легко. Я представила, как мы выглядим со стороны и нервно хихикнула: один волочёт на верёвке труп, а ещё двое идут впереди, поминутно оглядываясь и стараясь не потеряться в густеющем с каждой минутой тумане.

Скажу честно: когда впереди сквозь туман стала просвечивать тёмная полоса кустов, я с облегчением выдохнула. Мысль о том, что в этом странном месте возможно всё и мы запросто можем никогда не добраться до заветной колючей изгороди, я гнала от себя все те минуты, что мы брели сквозь туман. Но, к счастью, мои опасения не оправдались. Я посмотрела на Дашку и поняла, что в своём беспокойстве была не одинока. Самойлову же было не до ерунды: от труп на верёвке тащил.

Как ни странно, путь на карачках через лаз, до которого мы добрались на удивление быстро, прошёл без особых эксцессов: тело нигде ни за что не зацепилось, верёвка не оборвалась, мы не уткнулись в какую-нибудь преграду…

У меня, наверное, не хватит словарного запаса, чтобы описать то безграничное счастье и облегчение, которое охватило меня, стоило нам выбраться из зарослей на привычную и, можно сказать, родную территорию «Серебряного». Судя по выражению почти неземного восторга, которое было на лице Дашки, она чувствовала примерно то же самое.

– Там никого нет? – прошипел из зарослей Самойлов. – А то у меня тут так-то труп на верёвке… И мне не очень нравится тут с ним сидеть.

– Всё тихо, – оглядевшись и убедившись, что вокруг никто не бегает в поисках пропавших учащихся, сказала я, – можешь выбираться.

Женька вылез на воздух, и мы с Дарьей увидели на его физиономии зеркальное отражение своих недавних эмоций: смесь облегчения, радости и усталости.

Отвязав верёвку, мы положили тело под кусты, так, чтобы с тропинки его не было видно, и, ещё раз проверив, не оставили ли очевидных следов, выбрались на выложенную плиткой дорожку.

– Меньше часа, – сказала вдруг Дашка, посмотрев на свой фитнес-трекер, – я была уверена, что прошло намного больше времени. Что дальше, ребят?

– Не знаю, как вы, а я больше всего сейчас хочу в душ, – признался Женька, – а потом кофе. С чем-нибудь сладким.

– Душ – это хорошая идея, – согласились мы с Дарьей, – тогда встречаемся через полчаса в кафе?

– Замётано, – кивнул Женька, – как же хорошо, что хотя бы это закончилось.

Ни Самойлов, ни мы даже не предполагали, как сильно мы все ошибались…

Глава 6

– Господи, хорошо-то как! – Женька отставил пустую чашку и откинулся на спинку кресла. – Вот так и начинаешь ценить маленькие житейские радости. Казалось бы – ну фигня же! Горячий душ, чистая одежда, привычная обстановка и чашка горячего кофе… А сколько удовольствия, а?

Мы сидели в кафе и, не сговариваясь, болтали о чём угодно, но только не о том, что произошло совсем недавно, буквально пару часов назад. Наверное, всему этому нужно было как-то отлежаться и только потом стать предметом тщательного анализа и подробного обсуждения. Да и вообще… Смерть есть смерть, а жизнь есть жизнь. Банально, но ведь верно…

– Не могу с тобой не согласиться, – Дашка гибко потянулась, словно кошка, и добавила, – мне уже начинает казаться, что нам всё это приснилось.

Она хотела сказать что-то ещё, но тут в кафе заглянула взволнованная Ника, и мы дружно уставились на неё. Однако встревоженной или расстроенной девушка совершенно не выглядела, наоборот, она улыбалась и радостно что-то говорила Карише. Слов было не разобрать, но имя Несс прозвучало совершенно отчётливо.

– Как-то она не очень похожа на человека, который узнал, что соседка погибла, – с некоторым недоумением проговорил Самойлов, – Золотницкая, конечно, была тем ещё подарочком, но не настолько, чтобы так радоваться известию о её смерти.

– Тем более что именно Ника больше всех беспокоилась, – поддержала его не менее удивлённая Дашка, – а теперь радуется. И вообще – как-то быстро её нашли… Хорошо, что мы вовремя убрались оттуда.

Между тем Ника закончила болтать с Кариной и, взяв стакан с молочным коктейлем, направилась в нашу сторону.

– Привет ещё раз, – поздоровалась она, усаживаясь на свободное кресло, – всё хорошо, что хорошо кончается, правда?

– Ты это сейчас о чём? – осторожно поинтересовалась Дарья.

– Несс нашлась, – радостно сказала Ника, – представляете, она просто хотела побыть в тишине и одиночестве, поэтому спряталась сначала в спортивном зале, а потом, утром, за флигелем, где мы физкультурой занимаемся, в кустах. Ну, у каждого бывает приступ меланхолии, так что всё вполне объяснимо. Но мы ей сказали, чтобы она обязательно предупреждала в следующий раз, если вдруг ей снова захочется уединения. А то ведь испереживались все. Я уже совсем собралась к директору идти, но не пришлось.

– Ты хочешь сказать, – Женька откашлялся, – что Золотницкая нашлась? Живая, так сказать, – тут он беспомощно посмотрел на нас с Дашкой, – и здоровая?!

– А я вам про что! – Ника отпила из своего стакана и довольно слизнула образовавшиеся молочные усы. – Минут двадцать назад пришла, извинилась, конечно, что заставила всех понервничать, и ушла к себе. Я Несс, честно говоря, не слишком люблю, но всё равно рада, что с ней всё благополучно.

– И тебе не показалось, что она выглядит странно или не как обычно?

Дашка быстрее всех из нас взяла себя в руки и теперь задавала очень правильные вопросы.

– Да нет, – беззаботно улыбнулась Ника, – разве что бледная и глаза немного покраснели, так это и понятно. У меня тоже, как поплачу, так сразу и нос красный, и глаза, и даже уши почему-то.

– Может, она не в кусах пряталась, а ещё где-то? – очнулся от ступора Самойлов, – как-то я плохо себе представляю Золотницкую, сидящую на траве.

– Точно, – уверенно заявила Ника, – у неё даже на куртке и на джинсах следы от зелени и земли остались. Теперь замучается отстирывать.

– Следы от травы… – задумчиво повторила Дашка и, не спрашивая, залпом допила оставшийся у меня в чашке кофе, – а я сошла с ума… какая красота… какая досада…

– А она сама больше ничего не сказала? – спросила я, чувствуя, что ещё немного, и я начну смеяться: истерику пока никто не отменял, благо основание – стопудовое.

– Нет, – Ника пожала плечиками, – да к ней никто и не приставал особо: понятно же, что человеку не до разговоров. В общем, ребята, спасибо вам большое за сочувствие, за помощь и толковые советы. Побегу, а то там у нас собрание по поводу предстоящего мероприятия. Вы, кстати, уже придумали, что будете делать?

– У нас этим Степанцова занимается, – ответила я, – а мы с Дашкой так, на подхвате. Так что ничего определённого сказать не можем. А у Самойлова вообще другая гостиная, так что насчёт них мы вообще не в курсе.

– Мы ещё не обсуждали, – ответил Женька после того, как Дарья незаметно толкнула его локтем, – но наверняка у ребят есть идеи.

Попрощавшись с Никой, мы остались сидеть на своих местах, но никто не произносил ни слова.

– Кто вообще ничего не понимает, тот я, – первой нарушила молчание Дашка. – У кого есть что сказать? Цензурного, я имею в виду.

– Она же была мёртвая, мы же все это видели, – сказала я, переводя взгляд с одного участника нашей тесной компании на другого, – она не могла прийти сама!

– Зомби-апокалипсис, новый сезон, – пробормотал Женька. – Согласен, Лизхен, Золотницкая была трупом, это видели мы все. Но этот труп каким-то загадочным образом встал и совершенно спокойно вернулся к себе в комнату, при этом ещё и объяснил своё длительное отсутствие. Только мне приходят в голову совсем уж дикие предположения?

– Нет, не только тебе, – мрачно проворчала Дарья, – мы все книжки читали и кино про вампиров смотрели.

– То есть ты хочешь сказать, что Золотницкая, покусанная вампиром, пришла в себя и теперь ходит по «Серебряному» восставшим мертвецом?!

Я проговорила это и каким-то шестым или даже седьмым чувством поняла: так оно и есть, как бы дико подобная мысль ни звучала.

– Интересно, если Несс спросить, кто её покусал, она ответит? – задумчиво поинтересовалась непонятно у кого Дашка. – Должна же она это помнить, правда?

– А мне любопытно другое, – так же меланхолично сказал Самойлов, – тот, кто это сделал, он рассчитывал, что Несс вернётся, или специально оттащил её подальше, чтобы она не выбралась? Если он с самого начала планировал сделать её такой же, как он сам, на фиг было отволакивать её так далеко? И вообще, наверное, всё это можно было проделать и здесь?

– А может, нельзя? – возразила Дарья. – Может, он не хотел себя выдавать, вдруг кто-то бы почувствовал? Ну, я не знаю, как там всё у вампиров происходит…

– Не исключено, – подумав, кивнул Женька, – но теперь ему по любому придётся как-то за ней присматривать, а то мало ли что она может натворить.

– А знаете, о чём я думаю? – я посмотрела на друзей. – О том, что мы сидим и на полном серьёзе обсуждаем то, что Золотницкая превратилась в ходячий труп. Ребят, не знаю, как вас, а меня жизнь к такому точно не готовила! А вдруг она неуправляемая?! Начнёт сейчас кусать всех подряд. Может, она не в курсе, что мы Трилистник и нас трогать нельзя? А девчонки в её гостиной? Как выйдет ночью, да как покусает всех…И мы утром получим полную гостиную упырей.

– И что ты предлагаешь?

– Пока не знаю…

– Проследить за Несс и тем, кто к ней будет подходить, – решительно заявил Самойлов, – наверняка тот, кто это сделал, как-то себя проявит. Причём независимо от того, входило появление ожившей Золотницкой в его планы или нет.

– Может, тогда заодно удастся выяснить, кто здесь вампир, о котором говорили призраки, – кивнула Дашка, и уточнила, – кстати, они сказали, что тут есть вампир и его служанка. Может, они Несс имели в виду?

– Так она к тому времени не ожила ещё, – усомнилась я, – или они, так сказать, с опережением графика? Бред, в общем, с какой стороны ни посмотри. И нам с этим надо как-то жить, вариантов-то нет. Или мы, или нас.

– Хотелось бы всё-таки, чтобы мы, – через силу улыбнулся Женька, – смерть на жертвенном алтаре не входит в число запланированных мной на ближайшие пару лет мероприятий.

– Хорошо сказал, – оценила Дашка, – мудрёно, но сильно.

– Слушайте, а зомби и вампиры едят человеческую еду? – неожиданно спросил Самойлов, задумчиво глядя на недоеденный кусок чизкейка. – Я вдруг понял, что вообще ничего про них не знаю. Ну вот не интересовало меня это никогда.

– Насчёт вампиров не знаю, – я честно пыталась вспомнить хоть что-то по этому поводу, но пока не очень получалось, – а зомби почти наверняка нет. Им, по идее, вообще никакая еда не нужна, у них же не функционируют ни обмен веществ, ни какие-то ещё функции организма.

– Тогда обязательно нужно посмотреть, придёт ли Золотницкая на ужин, и будет ли она хоть что-то есть, – на лету подхватила идею Дашка, – думаю, что рано или поздно ей придётся посетить столовую, чтобы не вызвать подозрений.

– А вдруг у неё был просто какой-нибудь приступ, типа летаргического сна? – я всё ещё искала попытки объяснить внезапное появление живой Несс.

– Ты её взгляд помнишь? – тут же отозвался Женька, и я была вынуждена согласиться, что вряд ли Золотницкая впала в летаргический сон или кратковременную кому с открытыми глазами.

– Гадать можно бесконечно, – вздохнула Дарья, – предлагаю отложить этот вопрос до ужина, тем более что ничего внятного и адекватного мы всё равно не придумаем. А мне ещё с Герой сегодня в кафе идти. Я так скоро в дверь не пройду, если всё время буду жрать.

– Не кокетничай, – фыркнула я, – вон Стеша вообще не парится по этому поводу. Понимаю, что это не аргумент, но всё равно. С нашей нервной жизнью все калории тратятся, даже не усвоившись.

Решив встретиться за ужином, мы таки выбрались из кафе и направились по комнатам. При этом я поймала себя на том, что всё время напряжённо оглядываюсь, словно опасаясь чего-то. Не то чтобы я боялась, что сейчас из-за угла выпрыгнет стая вампиров и набросится на нас. Просто было как-то очень неуютно, словно спину буравил взгляд, причём взгляд исключительно недобрый.

А ещё я надеялась, что в гостиной никого не будет, так как ни на какие разговоры у меня просто не было моральных сил. Мне и так казалось, что с момента, когда закончились уроки, прошла как минимум неделя, такими далёкими они виделись после всего случившегося.

Наверное, высшие силы решили дать мне передышку, чтобы я не сорвалась раньше времени, и сделали так, что в общей гостиной никого не было. Из комнаты Клео доносился негромкий разговор, скорее всего, наша прорицательница болтала с Киром. Из-за двери комнаты Стеши слышалась музыка, а у Степанцовой было тихо. Может, она делала уроки, а может, ушла по своим непонятным делам.

Вяло попрощавшись до ужина, мы с Дашкой, которая тоже выглядела уставшей и даже измученной, расползлись по комнатам. Я хотела было сесть за уроки, но вдруг вспомнила, что так и не дошла до Веры Борисовны, а до дня рождения осталось всего несколько дней. Если отложить, то запросто случится ещё что-нибудь, и я банально забуду, а потом могу и не успеть.

Застонав и отругав себя за забывчивость, я выбралась из кресла, в котором успела уютно устроиться с учебником по истории, положила книгу на стол и вышла в коридор.

Вера Борисовна обнаружилась в холле: она о чём-то разговаривала с администратором Викторией. Заметив меня, она вопросительно подняла брови, мол, ты ко мне?

– Здравствуйте, Вера Борисовна, – бодро поздоровалась я, хотя эта показная энергичность и далась мне непросто, – у меня скоро день рождения, и Иван Дмитриевич сказал мне, что по поводу торта мне нужно договариваться с вами. Он разрешил, можете у него самого спросить.

– Непременно спрошу, – кивнула она, – сколько дней осталось до твоего дня рождения?

– Четыре дня, но Иван Дмитриевич сказал, что лучше договариваться заранее. А то мало ли что…

– Он абсолютно прав, – кивнула Вера Борисовна и повернулась к молчаливой Виктории, – дайте, пожалуйста, Морозовой каталог, пусть выберет, а потом проведите оплату и договоритесь с доставкой.

– Хорошо, – равнодушно отозвалась администратор и протянула мне небольшую папку, – выбирай, а потом просто скажешь, на каком варианте ты остановилась.

Я устроилась за небольшим журнальным столиком, который был отгорожен от стойки пышно разросшимся цветком типа лохматой пальмы, и погрузилась в изучение ярких картинок. По большому счёту мне было почти всё равно, каким будет заказанный мною торт, но я старательно рассматривала шедевры кондитерской мысли.

– Лизхен, привет, чего делаешь?

В кресло напротив меня шлёпнулся Марк, как всегда, лучащийся оптимизмом и сияющий улыбкой.

– Торт выбираю, – абсолютно честно ответила я, – у меня день рождения скоро, так что надо же нам себя побаловать вкусненьким, правда?

– О, тортик – это здорово! – обрадовался блондин. – Бери тот, где крема побольше и взбитых сливок, ладно? Будем праздновать!

– Обжора, – улыбнулась я, – скоро растолстеешь с такой любовью к сладкому. Вон, уже пуговицы отрываются…

Я ткнула пальцем в торчащие нитки на том месте рубашки Марка, где полагалось бы быть пуговице.

– Блин, я и не заметил, – огорчился парень, – теперь не найду, наверное…. Ну да ладно, не единственная же, верно?

Он весело мне подмигнул.

– Кстати, ты не видела Стеф? Мы с ней договорились встретиться в кафе, а она чего-то не пришла.

– Не знаю, – я пожала плечами, – когда я выходила из комнаты, у неё играла музыка, но я не заглядывала.

– Давай я сейчас с тобой пойду, – попросил блондин, – а то как-то мне беспокойно. Вдруг её, как Золотницкую, на уединение потянуло. Ты в курсе, кстати, что Несс нашлась?

– Да, Ника говорила, – кивнула я, листая каталог, а когда случайно подняла глаза, то наткнулась на неожиданно внимательный, какой-то совершенно не характерный для Марка тяжёлый взгляд. Впрочем, он тут же сменился привычным, весёлым и беззаботным.

– Ну и хорошо, что нашлась, да? Но так-то надо было предупредить, а то народ волновался.

– Когда на сердце кошки скребут, как-то не до того, что подумают окружающие, – я пожала плечами, постаравшись выглядеть как можно безразличнее, – думаю, она просто не заморачивалась по этому поводу. Это же Золотницкая, ей на всех кроме себя наплевать.

– Ну, может, ты и права, – не стал спорить Марк, – вы, девчонки, такие иногда легкомысленные бываете! Я, кстати, к тебе сегодня тоже стучался после уроков, хотел домашку взять по английскому, а тебя не было. Прям не пансион, а Бермудский треугольник какой-то: кого ни начнёшь искать – никого нет.

– У меня было свидание с Самойловым, – с трудом подавив вспыхнувшую в сердце тревогу, легкомысленно и слегка смущённо ответила я, – и нам, как ты понимаешь, никто был не нужен.

– Да уж наверное, – подмигнул мне Марк, – в таком деле даже лучшие друзья ни к чему! Так вы у тебя в комнате были, получается? Вот хитрюги!

– Сначала у меня, а потом прогуляться вышли и Дашку встретили, – я закрыла каталог, – она из спортивного флигеля шла, у неё с Герой шуры-муры… Ну да ты наверняка знаешь. Виктория, я определилась с выбором.

Я поднялась и подошла к администратору. Показав картинку с выбранным тортом, я уточнила день, стоимость и оплатила заказ картой, которую предусмотрительно прихватила с собой. Надеюсь, отец не сочтёт эту трату неоправданной и не заблокирует мне счёт. Не то чтобы мне в «Серебряном» так уж нужны были деньги, но и оставаться без них не хотелось бы. Мало ли как ситуация повернётся…

Марк терпеливо ждал меня, и, как только все вопросы были решены, мы направились к нашей гостиной, болтая по дороге о совершенно нейтральных вещах типа погоды и пристрастий в области сладкого.

Но, стоило нам свернуть в коридор жилого крыла, как из второй гостиной вышла Несс. Увидев нас с Марком, она замерла на месте, а потом, резко развернувшись, скрылась за дверью.

– Чем ты умудрился так разозлить нашу красотку, что она шарахнулась от тебя, как от прокажённого? – совершенно натурально, как мне показалось, удивилась я.

– Ни малейшего представления, – блондин пожал плечами, – может, тем, что не реагирую на её однозначные проявления симпатии?

– А почему не реагируешь? – я шутливо толкнула его в бок. – Или ты на Стешу запал?

– Я не могу выбрать, я всех девушек люблю, – Марк душераздирающе вздохнул, но я успела заметить, как в голубых глазах вспыхнули и погасли гневные огоньки.

Глава 7

Когда мы вошли в гостиную, Марк сразу направился к двери Стеши, из-за которой по-прежнему доносилась негромкая музыка, и решительно постучал.

– Кому там неймётся?

Стеша открыла дверь, приглаживая встрёпанные волосы и сладко зевая в ладошку: было совершенно ясно, что стук Марка её разбудил.

– Марк? – удивлённо проговорила она, вопросительно глядя на блондина. – А ты чего вдруг?

– Мы же с тобой договаривались в кафе встретиться, – ответил тот, внимательно глядя на Стешу, и она вдруг моргнула несколько раз, потёрла лоб и неуверенно кивнула, – ты забыла, что ли?

– Похоже, да, – растерянно посмотрела на нас Вяземская, – вот веришь, абсолютно вылетело из головы. Хотя со мной такое иногда случается… Как говорится, тут помню, тут не помню… А ведь вроде до склероза и провалов в памяти ещё далеко.

– Ну ничего страшного, – Марк сделал шаг вперёд, и Стеша невольно отступила вглубь комнаты, пропуская гостя, – а то я уж решил, что ты меня игноришь.

– Нет, что ты! – Стеша смутилась и взглянула на меня. – Лизхен, ты с Марком или к себе?

– К себе, – тут же откликнулась я, – у меня завтра доклад по истории, так что буду готовиться.

На самом деле мне нужно было хотя бы немного побыть в тишине и попытаться осмыслить произошедшее.

Во-первых, не очень понятно, с какой целью Марк подошёл ко мне в холле: ни за что не поверю, что ему настолько нечем было заняться. К тому же он видел, что я занята каким-то делом. Как вариант: он хотел аккуратно разведать, что я успела узнать о возвращении Золотницкой. Именно для этого он упомянул, что заходил ко мне и к Стеше, но не нашёл ни одну из нас. Он очень старался выглядеть привычным лоботрясом, но сквозь маску прорвалась какая-то совершенно иная сущность. Тот Марк, которого я знала до сегодняшнего дня, не умел так смотреть. Нужно будет как-нибудь попробовать узнать, почему Марк оказался в «Серебряном», может быть, это хоть что-то прояснит.

Во-вторых, нужно буквально посекундно вспомнить, что говорил и делал Марк, когда Стеша открыла нам дверь. Или я очень сильно ошибаюсь, или он сделал что-то, после чего соседка «вспомнила», что собиралась с блондином в кафе. Не следует ли из этого то, что Марк может как-то влиять на мысли людей? И тогда напрашивается совершенно логичный вывод. И пусть он мне не нравится – вывод, не Марк – но тут не до субъективности, тут до правды докопаться надо обязательно.

Ну и в-третьих, хотелось бы понять, почему Золотницкая, увидев нас с блондином, шарахнулась в сторону, словно встретила как минимум чудище лесное. Понятно же, что это она так среагировала на Марка, а не на меня.

И вот если сложить воедино все три составляющие, напрашивается крайне неприятный вывод: Марк и есть тот самый вампир, который убил Несс и который выманил в библиотеку Кристину, внушив ей мысль о необходимости срочно взять книгу. И теперь он пытается выяснить, что и кому известно о произошедшем с Золотницкой. Ведь, судя по её поведению, возвращение Несс не было запланировано. Иначе чего бы ей пугаться и прятаться при виде Марка.

Нет, если я сейчас ни с кем этими соображениями не поделюсь, я просто сойду с ума: ну вот не укладывается у меня в голове мысль о том, что Марк – вампир со всеми вытекающими из этого последствиями. Хотя если вспомнить всё, с чем мы столкнулись за то время, что живём в «Серебряном», это ещё не самое странное.

Если подумать, то воскрешение – или как это правильно назвать? – Золотницкой тоже происшествие, далёкое от нормального, чего уж… Ну вампир… и дальше что? На людей вроде не кидается, нам не угрожает… Господи, какой бред лезет в голову!

Взяв со стола многострадальный учебник истории, я на всякий случай открыла его на каком-то параграфе, даже не посмотрев, на каком именно, и с видом жуткой озабоченности вышла из комнаты, не забыв запереть её. С учётом творящегося – это вполне объяснимые меры безопасности, как мне кажется.

Не успела я поднять руку, чтобы постучаться к Дашке, как дверь распахнулась, и я увидела подругу, которая с точно таким же подчёркнуто сосредоточенным выражением на лице держала в руке англо-русский словарь.

– А я к тебе, – хором произнесли мы, и прозвучало это настолько забавно, что и я, и Дарья не выдержали и засмеялись.

– У дураков мысли сходятся, – фыркнула она и отошла в сторону, пропуская меня в комнату.

– Я просто поняла, что рехнусь, если не поделюсь соображениями с кем-то, кто в теме, и кому я могу доверять.

Привычно забравшись в кресло возле окна, я посмотрела на Дашку, которая зачем-то ещё раз выглянула в гостиную и только потом закрыла дверь. Потом подруга подошла к небольшому приёмнику, вмонтированному в стену, – у меня в комнате был такой же – и выбрала какую-то музыкальную волну. И только после этого она уселась в кресло, предварительно подтащив его поближе к моему.

– Чувствую, как становлюсь параноиком, – пожаловалась она, – мне уже повсюду мерещатся враги и потусторонние шпионы. И я точно так же решила, что одна голова хорошо, а две, как говорится…

– А две – это уже генетическая аномалия, – невесело улыбнулась я. – И к каким выводам ты пришла?

Дашка какое-то время молчала, хмуро глядя перед собой, а потом внимательно на меня посмотрела:

– Я слышала, что говорил Марк, когда пришёл к Стеше, – медленно начала она, – но не видела. Расскажешь?

– Само собой, – кивнула я и начала вспоминать, стараясь не пропустить ни одной, даже самой маленькой и на первый взгляд незначительной детали. Завершила тем, что озвучила свои догадки по поводу Марка, и вопросительно взглянула на непривычно молчаливую Дашку.

– А что мы знаем о том, как определить вампира? – помолчав, спросила подруга. – Я их, если честно, только в «Сумерках» видела. На этом мои познания о мире вампиров заканчиваются.

– У меня не намного лучше, – призналась я, – знаю, что вампиры не любят прямой солнечный свет. Не сгорают на нём, а просто некомфортно себя чувствуют, могут получить ожог. Что ещё? Кровь пьют, но это все знают. Вроде бы видят в темноте, но не поручусь. И ещё они типа быстрее, сильнее и так далее.

– Ну, по сравнению со мной ты просто крупный специалист по вампирам, – уважительно хмыкнула Дарья, – и что из этого подходит Марку?

– А вот в том-то и дело, что ничего, – вздохнула я, – на солнце он совершенно спокойно передвигается, а что капюшон накидывает, так это дело вкуса, поэтому в качестве аргумента вряд ли подходит. Видит ли он в темноте, я представления не имею, вот не интересовалась вообще. На физкультуре он так же, как и все: сейчас нормальной спортивной подготовкой мало кого удивить можно. Тренажёрка и всё такое… Ну и насчёт крови – тут у нас тоже информации ноль.

– Слушай, а он же выходил тогда из медкабинета! Ну, помнишь, ночью! – неожиданно воскликнула Дашка и даже из кресла выбралась, чтобы беспокойно забегать по комнате. – А вдруг там хранятся запасы крови? И он ходит туда ночью восстанавливать силы?

– Слушай, чтобы кровь хранить, нужны особые условия, её же не будешь просто в тумбочке держать, к тому же… – начала я и вдруг вспомнила высокий белый шкаф в кабинете Юлии Борисовны, который вызвал у меня тогда какую-то смутную тревогу.

– Ты что-то вспомнила?

– Знаешь, когда я только приехала, меня отправили на медосмотр или что-то такое, – задумчиво проговорила я, – сейчас уже не вспомню в подробностях, но точно была одна странность. Мне там было как-то не очень уютно, но тревога странным образом усиливалась, стоило мне взглянуть на высокий белый шкаф. Он стоял в самом углу и, судя по мигающей зелёной лампочке, это был не то холодильник, не то бокс для хранения чего-то другого, но явно скоропортящегося. Как только я смотрела на него, ощущение опасности накатывало с новой силой, но стоило отвести взгляд и посмотреть в сторону, как беспокойство не уходило полностью, но становилось гораздо слабее.

– Может, это как раз и было хранилище для крови?

Карие глаза Дашки стали совсем круглыми, но в её словах было рациональное зерно. Более того, я чувствовала, что подруга права, и с этим белым шкафом связано что-то важное.

– Значит, получается, что у Марка есть ключ, чтобы он по ночам мог ходить туда и подкрепляться хранящейся в шкафу кровью. А Юлия Борисовна – его сообщница, потому как откуда бы ещё блондин мог взять ключ. Нам нужно убедиться, что наши догадки верны!

– И как ты собираешься это сделать?

Я в принципе была согласна с Дарьей, но пока абсолютно не представляла себе, каким образом мы можем пробраться в кабинет Юлии Борисовны и посмотреть, что она прячет в шкафу.

– Нужно советоваться с Женькой, – решительно заявила подруга, – у него мозги как-то так устроены, что он может придумать относительно законный способ проникновения в медкабинет, я не сомневаюсь.

– Сейчас пойдём?

– Нет, попозже, – подумав, определилась Дашка, – слушай, а ведь раз Золотницкая от него шарахнулась, значит, он не планировал её возвращение? Если бы мы не сунулись туда, то никто и никогда её не нашёл бы и не вытащил бы в этот мир. Почему-то мне кажется, что сама она не смогла бы выбраться оттуда. Значит, если нас и подтолкнули, то это был не Марк, это совершенно не в его интересах.

– К Женьке, – подумав, кивнула я и первой направилась к двери, – нам нужны его рациональные мозги.

Выйдя в гостиную, я молча остановила Дашку и на цыпочках прокралась к двери Стеши. Прислушалась, чуть ли не приложив ухо, но из комнаты соседки донёсся лишь негромкий спокойный разговор. Разобрать слова было невозможно, а совсем уж откровенно подслушивать я не стала. Главное, что Стеф в порядке, а то как-то доверия у меня к Марку практически не осталось.

Зато в гостиной мальчишек нам повезло гораздо меньше: в кухонной зоне возился с чайником Гера. Перед ним стояла чашка, из которой выглядывал хвостик чайного пакетика, и тарелка с крекерами. Увидев нас он сначала удивился, но тут же просиял гостеприимной улыбкой.

– Какие люди! Девчонки, вы к кому? Надеюсь, ко мне?

Тут он игриво подмигнул Дашке, которая через силу ему улыбнулась.

– Нет, Гера, – я решила, что лучше мне говорить, а то от Дарьи он так быстро не отстанет, – мы к Самойлову, у нас вопрос по английскому.

И я продемонстрировала разочарованному парню тот самый англо-русский словарь, с которым Дашка открыла мне дверь. Зачем я прихватила его с собой, я и сама не знала: а вот надо же, пригодился.

– А может, я помогу? – тут же предложил он свою помощь. – У меня с английским тоже неплохо, между прочим.

– Ну да, – фыркнула Дашка, – в этом мы все на вчерашнем уроке могли убедиться!

Гера смутился, но ненадолго: я уже поняла, что с самомнением у Дашкиного поклонника всё было в порядке.

– Это мне просто тема неудачная досталась, – пожаловался он, – а было бы что-нибудь другое, я запросто рассказал бы. А про театр – ну откуда мне про него чего знать? Я в него что, хожу, что ли?

– Ладно, Гера, нормально всё, я пошутила просто, – успокоила приятеля Дарья, – так-то я просто с Лизхен за компанию иду, а то про них с Самойловым уже только ленивый не сплетничает. А так я как эта… как там её… дуэнья, вот!

– Следишь за нравственностью? – хмыкнул Гера, как ни странно, знавший, кто такая дуэнья. Может, он тоже не тот, кем кажется? А может, ему просто удобно выглядеть недалёким качком – с такого спрос меньше. Во всяком случае, за те две недели, что Дашка с ним общалась, она не смогла заметить ничего подозрительного, как ни присматривалась.

– А что делать? Долг подруги обязывает, – театрально вздохнула Дарья. – Так что пришла… бдить.

– Ну давай, бди, – хохотнул Гера и уточнил, – а про кафе со мной помнишь? Пусть о нашей нравственности тоже начнут сплетничать, а? Я вот, к примеру, был бы совершенно не против.

От необходимости ответить что-то конкретное Дашку избавил Самойлов, открывший дверь и удивлённо нас рассматривающий. Как-то сложилось так, что мы общались или где-то на нейтральной территории, или у меня, реже – у Дашки. А тут мы обе заявились к нему – есть, от чего насторожиться.

– Мы к тебе, – торопливо сообщила Дарья, чуть ли не вталкивая Женьку в комнату, – Гера, давай встретимся в кафе около половины седьмого, хорошо?

– Отлично, – он довольно кивнул, – правильно говорят, что упорство – лучшее средство при завоевании девушки.

– Мысль смелая, хотя и спорная, – успел сказать Самойлов прежде чем мы закрыли дверь. – Девчонки, чего случилось-то? Вас пыталась покусать Золотницкая?

– Не смешно, между прочим, – очень серьёзно проговорила Дашка, и друг откровенно смутился, – мы пришли советоваться, Жень. Сегодня к Лизхен прицепился Марк…

Я ещё раз во всех подробностях пересказала свой разговор с Марком, его беседу со Стешей и под конец изложила наши с Дашкой соображения по поводу его вампирской природы и хранящейся в медкабинете крови.

Женька внимательно нас выслушал и даже не подумал иронизировать или опровергать наши не слишком логичные умозаключения. Наоборот, достаточно часто кивал: видимо, наши догадки каким-то образом совпадали с его предположениями.

Наконец я выдохлась и выжидательно уставилась на Самойлова. Он какое-то время сосредоточенно молчал, потом несколько раз тяжело вздохнул и выдал:

– Согласен, нужно каким-то образом проникнуть в медицинский кабинет и попробовать узнать, что находится в шкафу. Если там действительно кровь, то это будет более чем серьёзным аргументом в пользу того, что Марк – вампир, как бы дико это ни звучало. Осталось понять, как это можно провернуть и при этом не спалиться.

– Насколько я знаю, дубликаты всех ключей есть у Виктории, но она держит их в сейфе и уж точно нам не даст, – начала рассуждать вслух Дарья, – с Юлией Борисовной договариваться тоже бессмысленно, особенно если учесть, что она, скорее всего, в курсе того, кем является Марк. Я исхожу из того, что наши предположения верны…

– А через окно?

– Думаю, там стоят решётки, – тут же отмёл мою идею Женька, – у меня вариант только один, хотя и его я бы простым точно не назвал.

– Излагай, – мы с Дашкой переглянулись и дружно уставились на друга и, не побоюсь этого слова, сообщника.

– Единственный ключ, который мы можем спереть – это тот, что хранится у Марка, – сказал Самойлов решительно, – потому как те, что у Виктории и Юлии Борисовны, нам абсолютно точно не светят. А Марк, я надеюсь, не так уж пристально этот вопрос контролирует по одной простой причине: он не в курсе, что кто-то знает о наличии у него ключа. Остался пустяк – придумать, как это сделать. Не знаю, как у вас, а у меня в таком деле опыта ноль.

– Нужно проследить за ним, когда он снова пойдёт за кровью, – Дашка подалась вперёд, её карие глаза горели охотничьим азартом, – посмотреть, куда он положит ключ, а потом отвлечь его так, чтобы он вышел из своей комнаты. И, пока кто-то из нас будет заговаривать ему зубы, другой быстренько зайдёт в комнату и стащит ключ. А потом можно будет его подбросить обратно или ещё что-нибудь придумать.

– В целом план неплохой, – после непродолжительного молчания согласился Женька, – тут главное – не пороть горячку, а всё просчитать и продумать. Потому как если Марк нас застукает, мы совершенно точно не сможем объяснить, зачем нам это понадобилось. Но, Даш, ты молодец! Здорово придумала!

Дашка довольно покраснела и подмигнула мне, мол, не только Самойлов думать умеет, мы тоже ого-го чего можем.

– Когда следить пойдём?

– Можно не следить, – Дашка довольно улыбнулась, – вы что, забыли про мою камеру?

– А она что, до сих пор там в цветке?! – совершенно искренне изумился Женька.

– Ну а куда она денется? Я её не забирала, так что, думаю, несколько дней она точно записывала. Можно просто посмотреть только вечернее время. И попробовать найти закономерность.

– Дашка, ты гений! – я обняла подругу, которая довольно побурчала что-то типа «да, я такая, хвалите меня!».

Глава 8

С Золотницкой мы увиделись за завтраком, на который она пришла в компании Ники, весело что-то рассказывающей. Выглядела Несс как обычно, правда, вместо цепочки с кулоном на её шее красовался достаточно широкий бархатный чокер, украшенный крупной жемчужной подвеской. Он резко контрастировал с её бледной кожей, но выглядел эффектно, тут не поспоришь. К тому же Несс подобрала соответствующие серьги и браслет, так что всё выглядело вполне логичным, этакий брутально-гламурный комплект.

Встретившись со мной взглядом, Золотницкая на несколько секунд задумалась, а потом едва заметно кивнула нам с Дашкой в знак приветствия, повергнув тем самым в состояние культурного шока. До сегодняшнего утра ни одна из нас подобного внимания со стороны высокомерной блондинки не удостаивалась.

– Интересное украшение, – с трудом придя в себя от вежливости Несс, заметила Дарья, – концептуальное такое, да? А что шею надёжно закрывает… так это чистая случайность.

– Слушай, а у них эти следы потом исчезают или так и остаются навсегда? – вдруг заинтересовалась я. – Не будет же она вечно в чокерах ходить, верно?

– Ну ты нашла у кого спросить, – фыркнула Дашка, – я-то откуда знаю?

– А как думаешь, с чего вдруг она с нами поздоровалась? Потому что помнит, кто её вытащил из того непонятного места, куда её запихнул вампир?

– Наверное, – Дашка пожала плечами, – других объяснений я не вижу. Но тогда получается, что она всё помнит, хоть и лежала самым настоящим трупом и пялилась в небо мёртвыми глазами. Бррр… Как вспомню, так вздрогну, честное слово.

– Получается, что так, – я покосилась на Несс, которая разговаривала с девочками из своей группы и спокойно завтракала, – смотри, она ест нормальную человеческую пищу.

– Так и Марк ест, мы сколько раз вместе за столом сидели, – продолжила рассуждать Дарья, – значит, это точно не показатель. Нужно искать другие свидетельства его… ммм… природы.

Обсудить этот вопрос подробнее нам не дали, так как в столовую ввалились остальные участники нашей компании.

Я старалась наблюдать за Марком осторожно, чтобы, не дай бог, не привлечь его внимания. Блондин вёл себя совершенно так же, как и всегда: шутил, подкалывал всех подряд, болтал без умолку. Но при этом он ни разу не посмотрел в сторону того стола, за которым сидела Золотницкая. Она же пару раз взглянула на Марка, но прочитать что-нибудь на бледном лице я не смогла: видимо, Несс взяла себя в руки и теперь старалась скрыть любые эмоции. Хотя раньше она посматривала на Марка с откровенным интересом, что злило Стешу невероятно.

Тут я вспомнила, как Ника сказала, что перед исчезновением Золотницкая с кем-то разговаривала в своей комнате и угрожала что-то кому-то рассказать. Возможно, она как-то узнала, что Марк вампир, и решила его шантажировать? А он, в свою очередь, чтобы она не проболталась, заманил её в туман и там убил? Может такое быть? С учётом творящейся в «Серебряном» чертовщины – запросто. Да, выглядит, как в малобюджетном фильме ужасов, но разве наше пребывание здесь не вписывается в эту концепцию, так сказать? И что с того, что миляга Марк совсем не похож на хладнокровного убийцу? Степанцова вон тоже выглядит девочкой-отличницей, а на самом деле вообще непонятно кто.

– Жень, – я повернулась к сидевшему рядом со мной Самойлову, – мне бы с тобой пошептаться.

– С Дашкой или совсем вдвоём?

Казалось, Женька совершенно не удивился и теперь просто уточнял детали, а я в очередной раз подумала о том, как мне повезло с другом. А ещё очень чётко поняла, что если мы умудримся выжить, то я поеду с ним в Казань… или в какой-нибудь другой город, мне совершенно не принципиально.

– Можно и с Дашкой, – подумав, решила я, – даже правильнее будет с ней. Нам сейчас нельзя друг от друга вообще никаких тайн иметь. Не спрашивай меня, почему, я не знаю… просто чувствую.

– Секретничаете? – озорно подмигнул нам Марк, но мне показалось, что его веселье было слегка неестественным, словно он изо всех сил старался поддерживать имидж раздолбая, но давалось ему это сегодня с определённым трудом.

– Конечно, – кокетливо улыбнулась я, – а то все следят за нашей нравственностью, так и норовят компанию составить, чтобы мы, не дай бог, не нарушили какое-нибудь местное правило.

– А тебе хотелось бы побольше свободы?

– Само собой, – я усмехнулась, – а кому бы её не хотелось?

Марк ничего не ответил, но многозначительно хмыкнул.

Поговорить нам удалось только во время большой перемены, когда мы традиционно заняли свой угловой столик в кафе.

– Выкладывай, – щедро сыпанув в свой кофе корицы, заявила Дарья, – наверняка ты что-нибудь придумала.

– Есть такое, только мне нужно, чтобы вы мне подыграли, – не слишком уверенно сказала я, потому что сейчас, когда предстояло озвучить пришедшую мне в голову идею, она стала казаться ужасно глупой.

– Да мы-то всегда готовы, правда, Жень? – Дашка слегка толкнула локтем задумчивого Самойлова.

– В общем, я придумала, как нам отвлечь Марка, – начала я, – только не знаю, одобрите ли вы мою идею.

– Чтобы сказать «да» или «нет», нам нужно её услышать, – Женька, в отличие от Дашки, был серьёзен.

– В общем, как только мы выясним, когда Марк ходит в медкабинет, нужно будет выбрать вечер, когда он никуда не пойдёт. Я, – тут я виновато покосилась на Женьку, – вызову его на личный разговор и скажу, что хочу для вида закрутить с ним роман. Типа чтобы убедиться, что действительно нравлюсь тебе, Жень. Это разговор не быстрый, к тому же я постараюсь увести его подальше от гостиной. Ну, чтобы наверняка никто не услышал. И за это время нужно будет вытащить ключ. Это, конечно, пока очень сырой вариант, но другого у меня нет.

Какое-то время друзья молчали, видимо, обдумывая услышанный план, и с каждой минутой я чувствовала себя всё глупее и глупее. Тоже мне, мисс Марпл нашлась, придумала детективный сценарий, курам на смех.

– Надо доработать, но сама идея неплохая, – наконец-то высказался Самойлов, и я почувствовала, как с души упал огромный камень, – я, конечно, не в восторге от того, что ты собираешься вести подобные разговоры с Марком, но понимаю, что у нас с Дашкой и такого сценария нет. Но ты уверена, что он купится на такую легенду?

– Нет, конечно, – я вздохнула, – но не попробуем – не узнаем, правда же? В любом случае, для начала надо забрать камеру и посмотреть, когда он ходит в медкабинет. Не каждый же день: так и попасться можно. А может, он вообще не вампир? – с непонятной мне самой надеждой добавила я.

– Ага, а в медкабинет по ночам исключительно за аспирином ходит, – скептицизма в голосе подруги хватило бы на всю нашу компанию. – Лизхен, ну ты же сама не веришь в то, что говоришь.

– Не верю, – не стала спорить я, – но как-то всё равно хочется, чтобы Марк оказался обычным парнем, пусть со своими секретами и тараканами, но… человеком. Понимаешь?

– Нам всем этого хотелось бы, – понимающе улыбнулся Женька, – но есть реальность, которую мы изменить не можем. И наша задача сводится к тому, чтобы как-то уцелеть и не сдохнуть на алтаре во имя каких-то совершенно непонятных и не слишком приятных целей. А с остальным как-нибудь разберёмся, я уверен.

Камеру из цветка забрать оказалось достаточно просто: пока я отвлекала Викторию разговорами о статусе своего заказа, Дашка, спрятавшись за Самойлова, быстренько вытащила её и спрятала в карман.

На уроке истории Самойлов, как мы и договорились, вызвался подготовить сообщение, а мы с Дарьей, под добродушные комментарии одноклассников, сказали, что будем ему помогать. Аристарх Филиппович, пожилой преподаватель истории и обществознания, тоже с некоторым трудом сдержал улыбку, но возражать не стал.

– Совместный труд, для моей пользы, он объединяет, – мурлыкнул Кир, очень здорово подражая коту Матроскину, и по кабинету прокатился негромкий смех.

– Завидуй молча, – хохотнул Самойлов, – как говорится, в большой семье клювом не щёлкай.

– Господа, давайте вы поупражняетесь в остроумии в свободное от урока время, – остановил мальчишек Аристарх Филиппович, уже прекрасно знающий, что такая шутливая перепалка может длиться бесконечно. И я неожиданно подумала: интересно, а историк в курсе, какая мистическая хрень тут творится? Выглядел он исключительно разумным и интеллигентным человеком, но то, что в «Серебряном» нельзя доверять внешности, было уже понятно. Может, он днём симпатичный пожилой преподаватель истории, а по ночам в тумане ползает и жрёт нечаянных свидетелей?

После обеда мы, вооружившись для видимости учебниками и тетрадями, отправились в компьютерный класс, где, совершенно не прячась, устроились за одним из столов. Женька открыл тетрадь, Дарья – учебник, а я создала обычный вордовский файл и красиво напечатала: «Парламентаризм в России начала XX века». Подумала, выделила надпись жирным шрифтом, а потом добавила курсив. Получилось очень симпатично, как по мне.

Дашка между тем осторожно вставила в ноутбук переходник с картой памяти и теперь возилась, настраивая параметры просмотра. Мы заранее договорились, что мы с Самойловым изображаем бурную деятельность по написанию доклада, а Дашка смотрит записи. Камера наблюдения моргала в углу красным глазом, но мы специально выбрали стол в самом углу, там, где за спиной точно никакого подсматривающего устройства не было. А издали всё было хорошо: сидят трое учеников, что-то печатают, то в тетрадь смотрят, то в учебник. Красота!

– Нашла, – негромко, с явным облегчением в голосе сказала Дашка, – смотрите, это суббота, времени… половина первого ночи. Запоминайте, любая мелочь может быть важной.

Я кивнула, набирая в документе какую-то фразу из параграфа, в смысл которой даже не пыталась вникать. Главное, что любой, кто сейчас заглянул бы в кабинет или посмотрел бы в камеру, увидел бы трёх подростков, что-то серьёзно обсуждающих и печатающих текст то ли доклада, то ли реферата.

– Смотрим дальше, – шептала Дашка, – воскресенье пусто, так… понедельник тоже… А вот во вторник есть, и снова примерно то же самое время. Смотрите: Марк прошёл в сторону медкабинета в ноль двадцать три, а вышел в ноль пятьдесят. Хватит этого времени на то, о чём мы с вами говорили?

– Не знаю, но, наверное, должно, – не слишком уверенно ответил Женька, – да нет, точно должно хватить. Смотрим дальше.

В итоге мы выяснили, что Марк наведывался в медкабинет раз в три дня: в субботу, во вторник и в пятницу. На большее батареи в камере не хватило, но в принципе выводы можно было сделать.

– Получается, что он должен пойти туда сегодня, – мысленно отсчитав дни, сказала я, – значит, завтра можно попробовать спереть ключ и проверить, что же в этом шкафу. А послезавтра вернуть ключ обратно… Хотя загадывать не будем, многое будет зависеть от того, что мы узнаем.

– А вдруг там сигнализация? – тут же всполошилась Дарья.

– Точно, Юлия Борисовна что-то такое говорила, – я почувствовала, что готова заплакать от отчаяния: мы ведь так хорошо всё придумали!

– Да ну, бросьте, девчонки, – успокоил нас Самойлов, – нет там никакой сигнализации. Смотрите, мы несколько визитов Марка изучили, как-то я не заметил, чтобы он что-то отключал, да и на пульт сигнал бы пришёл, наверное. Мне кажется, Юлия Борисовна тебе просто на всякий случай так сказала, мол, тут всё под контролем.

– Ну, может быть, и так, – спорить не было ни малейшего желания, да и смысла тоже. Всё равно никто из нас не может доподлинно знать, есть там сигнализация или нет.

– А сегодня надо попытаться посмотреть, куда он кладёт ключ, – перешла к основному вопросу Дарья, – а потом, Лизхен, будет твой бенефис. Впрочем, об этом мы подумаем уже завтра, а сегодня снова отправляемся следить. Блин, когда я сюда ехала, то думала, что сдохну с тоски, а тут такая бурная жизнь, что я даже согласилась бы сбавить обороты, если честно. Я уже скоро месяц, как нормально не высыпаюсь: то одно, то другое, то третье. Сегодня вот опять полночи потратим на разведку.

– Согласен, – кивнул Самойлов, – недавно об этом же думал, мы уже даже как-то обсуждали эту тему.

– А ты ещё бегать меня заставляешь утром, – я с упрёком посмотрела на подругу.

– И буду дальше заставлять, – совершенно не смутилась она, – просто потому что, Лизхен, не исключено, что однажды именно от твоей физической подготовки будет зависеть твоя жизнь.

Эта фраза как-то невольно стала финальной в разговоре, и дальше мы действительно занимались исключительно историей, так как сами вызвались – надо делать.

Время пролетело незаметно, и я даже удивилась, когда ко мне в дверь поскреблась Дашка, чтобы отправиться «на дело».

Охранника традиционно в холле не наблюдалось, а из его каморки доносились звуки стрельбы и крики. Видимо, он смотрел какой-то боевик или детектив. Ну и замечательно: нам же спокойнее будет. Проскользнув через холл, мы спрятались за кадкой с разлапистым цветком, которая очень удачно стояла возле колонны, так что места хватило всем.

Наши расчёты оказались верными, и минут в двадцать первого в сторону медицинского кабинета скользнула лёгкая тень. Марк не прятался, но и попадать в зону видимости не спешил.

Послышался едва уловимый стук закрывшейся двери, и снова наступила абсолютная тишина, порой нарушаемая звуками киношных перестрелок.

Чуть меньше, чем через полчаса Марк вышел из кабинета, и я увидела, как он положил что-то во внутренний карман тонкой спортивной куртки, которую часто носил в свободное время. Скорее всего, это был тот самый ключ, который нам будет нужен. Но теперь мы хотя бы знаем, где его искать.

– Уходим, – еле слышно прошипел Самойлов, и мы короткими перебежками вернулись к себе: Женька, прислушавшись и убедившись, что в их гостиной никого нет, нырнул в свою комнату, не забыв чмокнуть меня в щёку и обнять Дашку. Мы же поспешили к себе, чтобы в гостиной обнаружить сидящую на диванчике с ногами встревоженную Клео.

– А ты что тут делаешь? – шёпотом воскликнула Дашка, с искренним изумлением глядя на нашу сонную прорицательницу.

– Вас жду, – так же тихо отозвалась Клео и легко поднялась на ноги, – разговор есть.

Я открыла дверь в свою комнату и жестом пригласила соседок заходить: почему-то мне казалось, что у меня мы сможем разговаривать более или менее свободно.

– Что случилось?

Было заметно, что Клео не напугана, но встревожена, и от этого становилось как-то совсем не по себе.

– К тебе приходила Золотницкая, – сообщала девушка, – минут пять стучалась, хотя понятно было, что тебя в комнате нет. Потом стала к Дашке барабанить, да так громко, что даже Степанцова вышла и возмутилась.

– Она и тебе мешала?

Мы с Дарьей переглянулись, так как пока не очень понимали причины такой сильной обеспокоенности Клео.

– Девочки, я, возможно, лезу не в своё дело, – слегка смущаясь, заговорила соседка, убедившись, что дверь плотно закрыта, – но тут происходит что-то странное. Вы тогда попросили меня помочь с Кристиной, и я с удовольствием это сделала, а потом и закопала шарм в лесу за забором…

– Ты пробралась через тот лаз, который показал тебе Кир?

Мы задали этот вопрос чуть ли не хором, и Клео кивнула.

– Да, там действительно можно выбраться за территорию пансиона, но это мало что даёт: там почти сразу начинается густой лес и, судя по растительности, где-то близко находится болото. Так что я зарыла шарм в ближайшей кочке и положила сверху маленький букетик. Мне показалось, что Кристине будет приятно. Но я не об этом… Просто Золотницкая… Вы уверены, девочки, что вам нужно иметь с ней какие-то дела?

– А что с ней не так?

– Просто, понимаете… Я посмотрела на её ауру… Наверное, это прозвучит дико, но она… мёртвая.

Глава 9

Я почувствовала, как после слов Клео по гостиной словно пронёсся ледяной ветер, от которого кожа покрылась мурашками. Почему-то именно теперь я окончательно поверила в то, что по «Серебряному» ходит самый натуральный зомби. Видимо, что-то такое же ощутила и Дашка, так как она нахмурилась и зябко поёжилась. Всё это не ускользнуло от внимания Клео, которая прижала к губам ладошку и тихо ахнула.

– Вы что-то об этом знаете, – прошептала она, – так это что же получается? Выходит, мне не почудилось, и Несс действительно такая, как я сказала?!

– Клео, – я быстро взглянула на Дарью, и она едва заметно кивнула, – скажи, в вашем сообществе… ну… медиумов там, прорицателей… У вас существуют какие-нибудь клятвы или что-то в этом роде, которые вам нельзя нарушить?

Девушка задумалась и какое-то время молчала, явно размышляя над моим вопросом. Потом покачала головой и неуверенно сказала:

– Вообще-то никаких таких конкретных клятв нет, во всяком случае, я никогда о таких не слышала, но я могу поклясться своим даром, – она очень серьёзно посмотрела на нас, – для меня это более чем весомо. Потому что именно со своими способностями я связываю всю свою дальнейшую жизнь. Поэтому, если нужно, я могу…

– Нужно, Клео, – вздохнула Дашка, – хотя бы потому что от этого зависят не только наши жизни, но и, как бы пафосно это ни звучало, судьбы если не мира, то отдельной его части – наверняка.

– Даже так…

Клео пристально всмотрелась в каждую из нас и негромко, но как-то очень внушительно произнесла:

– Я, Клеопатра Ковальская, медиум, клянусь своей силой, что не передам никому знания, полученные сегодня и в будущем от присутствующих здесь Елизаветы и Дарьи. Если нарушу вольно или невольно, пусть моя сила от меня отвернётся. Обязуюсь помогать названным Елизавете и Дарье по мере моих сил и способностей. Клянусь, но не замышляю и не замыслю ничего дурного.

Стоило Клео договорить, как её волосы словно ветром растрепало, и на лице девушки появилось ошарашенное, но счастливое выражение.

– Сила меня услышала! – неверяще прошептала она. – В первый раз! Я раньше о таком только читала, но никогда даже не думала, что это и со мной произойти может. Так чем я могу вам помочь, девочки? И что вообще здесь происходит?

Пока я шёпотом рассказывала Клео в общих чертах, что с нами произошло, Дашка на всякий случай выглянула и в гостиную, и на террасу, чтобы полностью исключить возможность того, что наш разговор услышит кто-то посторонний.

– Помощь медиума вам совершенно необходима, – очень серьёзно сказала Клео, выслушав мой наверняка достаточно сбивчивый рассказ, – я чувствую… я даже уверена, что могу вам помочь. Может быть, именно для этого судьба меня сюда и привела, не знаю. Это хорошо, что вы мне всё рассказали, теперь мне некоторые вещи стали намного понятнее.

– Какие? – тут же спросила я.

– Например, то, что у Марка такая идеальная аура, – не слишком понятно ответила Клео и, увидев наши непонимающие лица, пояснила, – у каждого человека на ауре видны следы бед, проблем, они как такие небольшие прорехи или истончившиеся участки. Это есть абсолютно у любого, так как хоть что-то в жизни каждого, даже самого благополучного человека случается. А у него она идеальная, ровная, спокойная… Я ещё удивлялась, а теперь понимаю: очень может быть, что она искусственного происхождения. Я читала, что есть те, кому такое под силу.

– А Несс?

– А у неё ауры практически нет, – прошептала Клео, – какие-то клочки непонятные… висят, словно лохмотья. У живого человека так не бывает, понимаете? Вот я и решила вас дождаться, как чувствовала, что у вас есть ответ на мои вопросы.

– Интересно, что она от нас хотела?

Дашка задумчиво смотрела в окно, за которым в темноте шумели ещё не до конца облетевшими листьями деревья и кустарники.

– Может, поговорить о том, что произошло там, в тумане? – предположила я, но Клео неожиданно отрицательно покачала головой. – Нет? Почему ты так думаешь?

– Я не крупный специалист по зомби, конечно, – невесело улыбнулась она, – но читала, что нет у них своей воли, не чувствуют они сами ничего и способны только чужие поручения исполнять. Так что не самой Золотницкой вы были нужны, а тому, кто привёл вас в туман, чтобы её оттуда вытащить. Ох, девочки, как же запутано всё, оказывается! Чем я могу вам помочь?

Мы с Дашкой переглянулись, и я попросила:

– Ты могла бы присмотреться ко всем, кто есть в «Серебряном», и к ученикам, и ко взрослым, и посмотреть, у кого есть какие-нибудь странности. В ауре там или ещё на каких уровнях… даже если тебя просто что-то удивит или смутит. Хорошо? А то мы ищем чёрную кошку в тёмной комнате. Единственное отличие от поговорки в том, что мы точно знаем: кошка там есть, а может, и не одна. Сможешь это сделать?

– Дайте мне дня три-четыре, – подумав, решила Клео, – думаю, этого времени мне хватит. И не думайте, я Киру, хоть мы и общаемся очень тесно, ничего не скажу. Он хороший, только не верит во всё это. Ну да нам и без того есть, о чём поболтать.

– Спасибо, Клео, – совершенно искренне сказала я, – а скажи, нам стоит опасаться Несс? Не накинется она на нас?

– Нет, – прорицательница улыбнулась, – она уже это сделала бы. Но тому, кто её вытащил, нужно будет как-то поддерживать существование своей куклы, так что посмотрим, кто будет рядом с Несс. А ещё… – тут Клео ненадолго задумалась, – послезавтра подходящий день, чтобы разложить карты. Я давно не упражнялась, но почему бы и не попробовать. Заходите вечером, вам может быть интересно.

– Спасибо, обязательно, – я кивнула, с грустью подумав о том, что ближайшие два вечера и часть ночи снова пройдут без сна и отдыха. Но ничего, отосплюсь потом, когда всё это закончится. Главное – чтобы не вечным сном…

Договорившись с Клео, мы наконец-то расползлись по комнатам, и я провалилась в сон, едва успев донести голову до подушки. К счастью, мне ничего не снилось, так что встала я более или менее выспавшейся и относительно бодрой.

В течение дня я несколько раз ловила на себе внимательный взгляд Золотницкой, которая, казалось, стала ещё бледнее. Но Несс так и не подошла ни к Дашке, ни ко мне.

Зато ближе к вечеру у меня начался самый натуральный мандраж: идти и отвлекать Марка мне было реально страшновато. Я, конечно, продумала, что и как буду говорить, но понимала, что это не слишком спасает.

– Не парься, – успокаивала меня Дашка, – то, что ты будешь мямлить и заикаться, его не удивит. Всё-таки ты не чашку кофе ему предлагаешь, если разобраться. Так что всё будет нормально. Вон на Женьку посмотри: спокоен, как удав на пляже. А ведь ему тоже непростое дело предстоит: стащить у Марка из куртки ключ и при этом не попасться.

– Почему на пляже?

– Откуда я знаю, – отмахнулась подруга, – потому что. Устроит тебя такой ответ?

– Наверное, да, – я подумала и тихонько засмеялась. Дашка подозрительно покосилась на меня, но потом тоже фыркнула.

– Полегчало?

– Однозначно, – я глубоко вздохнула и поправила перед зеркалом причёску, – в общем, я пошла. Если что – буду орать, визжать и отбиваться.

– Да ладно, Лизхен, он вчера кровушки напился, так что пока сытый, так что бросаться на тебя не станет, – «утешила» меня подруга и неожиданно перекрестила.

С Самойловым мы заранее договорились, что он будет у себя в комнате, и я, проходя мимо его двери, трижды в неё стукну. Для него это будет сигналом: значит, я пришла и уже начала заговаривать Марку зубы.

В гостиной парней никого не было, и я сочла это добрым знаком: не хватало только с тем же Герой объясняться, с чего вдруг я иду не к Женьке, а к другому парню. Стукнув в дверь Самойлова, я прошла к соседней комнате.

Марк открыл почти сразу и удивлённо посмотрел на меня.

– Лизхен? Ты чего вдруг? Нет, я, конечно, тебе всегда рад, но признаюсь – неожиданный визит.

– Войти-то можно? – улыбнулась я, и Марк посторонился, пропуская меня в комнату.

– Стесняюсь спросить, а Женька в курсе?

– Слушай, я же не глубокой ночью к тебе пришла, – удивилась я, – к тому же Самойлов мне не сторож, так что где хочу, там и хожу. Или это в тебе мужская солидарность проснулась?

– Типа того, – хохотнул Марк, прикрывая дверь, и я с гигантским облегчением увидела, что он не стал её закрывать на ключ. Видимо, чтобы не провоцировать лишние слухи.

– Я, как ты правильно понял, не просто так пришла, – начала я, – но мне хотелось бы, чтобы наш разговор гарантированно никто не услышал бы.

– Даже так? – Марк иронично выгнул бровь. – Ты смогла меня заинтриговать, Лизхен. Тут, правда, некому подслушивать, но если тебя так будет спокойнее, давай выйдем на террасу, там сейчас незамеченным не подберёшься.

Стараясь не показать свою радость, я кивнула и вслед за парнем вышла на улицу, бросив быстрый взгляд на спортивную куртку, небрежно брошенную на кресло.

– Ты, главное, не воспринимай слишком серьёзно то, о чём я собираюсь тебя попросить, – начала я, встав лицом к стеклянной двери, отделяющей помещение от террасы, – просто мне больше не к кому обратиться. Остальные или поймут неправильно, или вообще просто посмеются.

– Лизхен, переходи уже к делу, – судя по лицу, мне действительно удалось заинтриговать блондина, – а то я ведь помру от любопытства, и моя преждевременная гибель будет на твоей совести.

Меня так и подмывало уточнить, уверен ли он, что вампира так легко уморить, но я предусмотрительно промолчала. Повторять судьбу Золотницкой мне совершенно не хотелось. Трилистник, конечно, неприкосновенен, но вдруг Марк не в курсе? Зачем дёргать тигра за усы?

– Мне нужно, чтобы ты изобразил бурный роман со мной, – глубоко вдохнув, выдала я и получила уникальную возможность наблюдать картину «вампир изумлённый, одна штука».

– Зачем?

Марк даже не стал шутить, до того удивился. Пришлось повторить, но, судя по растерянному взгляду, понятнее ему не стало.

– А Самойлов? – аккуратно уточнил он.

– Понимаешь, Женька начинает намекать на то, что правила правилами, но мы вполне могли бы наши отношения перевести на другой уровень, понимаешь?

– Он в койку тебя тянет, что ли? – Марк не стал утруждать себя придумыванием вежливых обтекаемых фраз. Однако совсем уж в грубость не скатился, видимо, пожалел мои уши и нервы.

– Ну да, – я кивнула.

– А я-то тут при чём? – Марк хохотнул и тряхнул светлой чёлкой. – Свечку подержать?

– Да нет, – я раздражённо махнула рукой, краем глаза заметив тень движения в комнате Марка, – я так-то не против, мне просто нужно понимать, что у него это всё серьёзно. Вот я и хочу попробовать пофлиртовать с кем-то, чтобы посмотреть, как Самойлов отреагирует. Если не расстроится, а переметнётся на кого-то другого, то, значит, все его слова – это только слова. Но при этом мне нужен кто-то, кто и секрет сохранит, и при этом внезапно вспыхнувшие чувства изобразить сумеет. Не Геру же мне просить, верно?

– Нда, – Марк задумчиво почесал в затылке, – вот слышал я, что девчонки любят всякую хрень придумывать, но даже не предполагал, что настолько. Удивила ты меня, Лизхен. Уверен был, что уж ты-то на такую дурость не способна.

– Между прочим, – я подбоченилась, – это ты такое говоришь, пока сам не влюбился. А как настигнет тебя чувство, так сказать, большое и светлое, ты меня вспомнишь. И не на такую глупость согласишься, лишь бы в дураках не оказаться.

– Может, ты и права, не знаю, – сомнения в голосе парня хватило бы на всю нашу компанию, – но раз тебе припёрло, то помогу, чего уж там. Но если Самойлов полезет мне морду бить, драться всерьёз буду. Так что подумай, Лизхен, оно тебе точно надо?

– Спасибо, Марк, – поблагодарила я, – но если я увижу, что Женька ни на кого меня менять не спешит, то сама ему всё расскажу и извинюсь.

– Ну ладно, – он пожал плечами и снова хмыкнул, – дурь несусветная, конечно, ну да ладно. От меня что требуется?

– Ничего особенного, – я надеялась, что Женька за прошедшие минуты успел стащить ключ, – я завтра начну тебе мелкие знаки внимания оказывать, а ты на них откликайся без всяких там «ты чего, Лизхен, с ума сошла?». Договорились?

– Договорились, – Марк протянул мне руку, и я решительно её пожала, скрепляя этот странный временный союз. – Может, поцелуемся ради такого случая, так сказать, в подтверждение намерений?

– Да сейчас! – возмутилась я, а Марк расхохотался, искренне, весело.

– Ох, Лизхен, актриса из тебя вот вообще никакая, – проговорил он, вытирая выступившие слёзы, – не поверит тебе Самойлов, и будет прав.

– Посмотрим, – я решительно тряхнула головой и направилась к двери в комнату, – тогда до завтра, Марк. За завтраком и начнём.

– Как скажешь, дорогая, – парень галантно распахнул передо мной дверь, – это может быть даже забавным. Только вот тут такое дело…

– Что?

– А вдруг тебе понравится, Лизхен? И ты поймёшь, что я лучше твоего Самойлова? Тогда как быть?

– Ну вот тогда и подумаю, – я рассмеялась, хотя в сердце и кольнула ледяная иголка, – а заранее чего переживать, правда?

– Тоже так, – не стал спорить Марк, провожая меня до двери.

Спортивная куртка лежала там же, где и несколько минут назад, но, надеюсь, у Женьки всё получилось.

С Самойловым мы столкнулись в дверях гостиной, и Женька удивлённо спросил:

– Лизхен? Ты ко мне заходила? Извини, я не знал, что ты зайдёшь, – он расстроенно вздохнул и тут же прищурился. – Ты давно здесь?

– Нет, только пришла, – я широко улыбнулась, – тебя не было, но я с Марком поболтала.

– Понятно, – спокойно кивнул Самойлов, – а меня Филипп вызывал, по поводу мероприятия предстоящего. Просил материалы подготовить по обеим гостиным. У вас кто занимается? Степанцова?

– Да, а кто же ещё, – фыркнула я, краем глаза замечая, что дверь в комнату Марка слегка приоткрыта, – можешь со мной пойти, она, по идее, у себя сейчас.

– Давай, – подумав, согласился Женька, – а ты чего хотела-то?

– Да по английскому уточнить, – начала я, выходя вместе с Женькой в коридор, – у нас с Дашкой диалог вроде и получается, но чего-то не хватает. Хотела, чтобы ты послушал…

Об английском мы разговаривали, пока не вошли в нашу гостиную и не ввалились в мою комнату.

– Уф, – выдохнул Женька, падая в кресло, – жесть какая! Вот верите – руки тряслись, сердце останавливалось…

– Верю, – кивнула я, тоже чувствуя, что внутри всё ещё дрожит после разговора с Марком.

– А теперь не томите, рассказывайте, – велела Дашка, которая, судя по всему, переживала больше нас с Самойловым вместе взятых.

Начала я, постаравшись максимально сгладить моменты, касающиеся Женьки, но он, видимо, это понял и заявил:

– Лизхен, я понимаю твоё желание пощадить мои чувства, но мы же знаем, что это игра, так что не заморачивайся и рассказывай как есть.

– Как-то так, – я закончила говорить и выпила целый стакан воды. – Марк или не вампир, или очень опытный вампир и прекрасный артист, потому что я никакой фальши не почувствовала. А теперь ты рассказывай…

Женькин рассказ получился короче моего, так как и действий было меньше. Когда он услышал условный стук и понял, что я пришла, то тут же подкрался к двери и стал прислушиваться. Когда мы с Марком ушли, он быстро добежал до своей двери на террасу, дождался, пока мы выйдем на воздух, вернулся и осторожно открыл дверь в комнату соседа.

– Больше всего я боялся, что Марк вспомнить о чём-нибудь и вернётся в комнату, а тут я, весь из себя такой внезапный, – блестя глазами, рассказывал Самойлов, – нам повезло, что куртка лежала на кресле и не пришлось лезть в шкаф. Дверца могла скрипнуть – и всё, Марк наверняка услышал бы. Ну, я быстро нашарил ключ в кармане куртки и вытащил, стараясь не сдвинуть её с места. Нет, так-то вряд ли, конечно, он помнил с точностью до сантиметра, как она лежала, но мало ли. Потом так же тихо вышел и осторожно закрыл дверь. Добежал до Филиппа, перекинулся с ними двумя словами и бегом обратно. Теперь, ежели вдруг Марк спросит, то Батаев подтвердит, что я к нему приходил.

– Правильно мы сделали, что придумали эту страховку, – сказала Дашка, – почему-то мне кажется, что он обязательно постарается узнать. Вот просто предчувствие у меня такое.

Глава 10

За завтраком я вовсю кокетничала с Марком, который отнёсся к порученной роли чрезвычайно ответственно, на мой взгляд, даже слишком. Он постоянно норовил придвинуться поближе, говорил комплименты на грани приличия и демонстративно игнорировал недовольные взгляды Самойлова и Вяземской.

Мы долго спорили по поводу того, предупреждать ли Стешу, но потом решили этого не делать. Во-первых, они, в отличие от нас с Женькой или Кира и Клео, не были, так сказать, официальной парой. Во-вторых, мы не знали, можем ли полностью доверять Стеше, а если она не будет реагировать на наш с Марком флирт, это будет выглядеть подозрительно. Нам же нужно исходить из того, что за нами наблюдают, причём одновременно несколько сил. Пусть эти самые наблюдатели считают, что мы полностью погружены в проблемы, связанные с романтикой, и не собираемся ничего искать и выяснять, а значит, пока достаточно безобидны.

Но, как оказалось, сюрпризы только начались: после завтрака ко мне совершенно неожиданно подошла Золотницкая. Хотя нельзя сказать, что совсем уж внезапно: в столовой я несколько раз ловила на себе её пристальный взгляд.

– Будь осторожнее, Морозова, – проговорила Несс, глядя куда-то мимо меня, – так-то мне наплевать, но я тебе должна. Тебе, Котлаковой и Самойлову. Ты понимаешь, о чём я. Берегись его.

– Ты о ком, Несс? – я даже слегка растерялась. – Ты о Марке, да?

Золотницкая ничего не ответила, даже не взглянула на меня, только голову к плечу наклонила, словно прислушиваясь к кому-то невидимому, да и пошла себе по коридору в сторону жилого крыла.

– И что это такое сейчас было?

Дашка стояла неподалёку и всё слышала, однако не подходила: мало ли, вдруг Несс передумает откровенничать. Теперь же подруга стояла рядом со мной и точно так же задумчиво смотрела в спину удаляющейся Золотницкой.

– Нас предупредили, – констатировала я очевидное, – только теперь хорошо бы понять, кто, насчёт кого и, главное, зачем. Стало ещё запутаннее, если честно.

– Сегодня постараемся выяснить, с какой целью Марк ходит в медкабинет, и тогда будем планировать дальнейшие действия, – пожала плечами Дашка, – о, к тебе Вяземская. Лизхен, помни, чему я тебя учила. Если что – бей сразу, не дожидайся удара противника. Стеша, конечно, нам подруга, но… сама понимаешь…

К нам действительно шла соседка, и вид у неё был самый решительный.

– Лиза, отойдём на минутку, – с заметной прохладцей в голосе сказала Стеша, – пошепчемся о своём, о девичьем.

«Лиза», не «Лизхен»… Значит, сердится она, да и, в общем-то, если по-честному, с полным на то основанием.

– Ты чего творишь, соседка?

Голубые глаза Стеши метали громы и молнии, светлые брови были сердито нахмурены, да и вся она просто искрилась от возмущения.

– Ничего объяснить мне не хочешь?

– Насчёт чего? – мне нужно было немного протянуть время и дождаться, пока Марк вместе с остальными парнями покинет столовую.

– А то ты не знаешь?! – совершенно искренне возмутилась Стеша.

– Ты насчёт Марка? Так он вроде официально никем не занят? Разве нет?

– Но ты же видела, что он мне нравится, – даже слегка растерялась Стеша, – у тебя же Самойлов есть, зачем тебе ещё и Марк? Или лишь бы у другой отбить? Так вроде не такая ты, Морозова. Или я не понимаю чего?

– Не понимаешь, – ссориться со Стешей не хотелось, да и увидел нас уже тот, кто присматривает, и выводы сделал правильные. Женька ушёл из столовой хмурый, как осенняя туча, Стеша со мной отношения выясняет… Всё именно так, как и должно было быть.

– Так ты объясни, я не дура, пойму, – раздражённо проговорила Стеша, поправляя волосы, и на пальце сверкнуло помолвочное колечко.

– Тебе реально Марк нравится?

Я старалась незаметно оглядеться: вдруг замечу, кто за нами наблюдает. Но столовая уже почти опустела, лишь за одним из преподавательских столов неторопливо беседовали директор и Филипп Батаев. Они передавали друг другу какие-то бумаги и выглядели полностью поглощёнными своими делами.

– И что? Твоё-то какое дело? – в голосе Стеши не было ни капли прежней симпатии, только раздражение и неприязнь.

– Ты не ответила, – я постаралась улыбнуться как можно мягче, давая понять, что настроена на разговор, а не на конфликт. Стеша была кем угодно, но не дурой, поэтому всё поняла правильно и прищурилась.

– Допустим, – проговорила она осторожно.

– Тогда второй вопрос, – я чувствовала себя так, словно шагаю по тонкому льду и могу в любой момент провалиться в ледяную воду. – Ты хотела бы убедиться, что он тоже к тебе по-настоящему расположен, то есть всерьёз, а не просто хиханьки?

Стеша задумалась, а потом на её хорошеньком личике промелькнула тень понимания.

– Так ты это чтобы Самойлова позлить и проверить, что ли?!

– Ну да, – я спокойно пожала плечами, – хочу убедиться, что всё, что он говорил, хотя бы наполовину соответствует действительности. А так-то мне Марк и через порог не нужен, не мой типаж, понимаешь? Просто больше некого, Стеша. Кир только на Клео смотрит, это все знают, Гера вокруг Котлаковой круги нарезает, ему сейчас никто больше не интересен, Димон… ой, нет, так-то он парень ничего, но Женька ни за что не поверил бы, что я им заинтересовалась. А вот Марком…

– Это да, Марк – он такой, – кивнула Стеша, видимо, вполне удовлетворённая моими объяснениями, – но ты хоть бы предупредила, что ли.

– Нет, Стеш, если бы ты вот такая сердитая ко мне не пошла, Женька не поверил бы, у него с логикой всё в порядке, – объяснила я, радуясь, что конфликт, кажется, угас, не начавшись. Как бы ни складывались обстоятельства, ссориться со Стешей мне совершенно не хотелось.

– А потом что ты будешь делать?

– Да ничего, – я улыбнулась, – сделаю вид, что разочаровалась в Марке, а он и настаивать не будет. Ты же его знаешь, он такой легкомысленный, это что-то!

– Есть такое, – засмеялась соседка, – тогда, пожалуй, я немного пофлиртую с твоим Самойловым. Во-первых, чтобы ты на себе прочувствовала всю прелесть такой ситуации, а во-вторых, это очень даже в моём характере. Да и на реакцию Марка посмотреть хочется.

– А пожалуйста, – я и не подумала спорить, – ну и я за одно посмотрю, как он отреагирует. Ну что, мир?

Я протянула Стеше ладошку, которую она с улыбкой пожала. Любой, кто наблюдал бы за этой сценой, решил бы, что девчонки обсудили своих парней и пришли к выводу, что добрососедские отношения дороже. Парни приходят и уходят, а жить и опасаться, что кто-то по доброте душевной тебе в кофе плюнет – спасибо большое, дураков нет.

– Морозова!

Я обернулась и увидела Веру Борисовну, которая вошла в столовую и кого-то высматривала.

– Да, я здесь, – я подняла руку, привлекая к себе внимание, и пошла к выходу из столовой, на прощание кивнув Стеше.

– Завтра утром доставят твой торт, – сообщила мне Вера Борисовна, – поэтому сразу после завтрака подойди к Виктории и лучше заранее договорись с Кариной насчёт холодильника.

– Спасибо большое, – искренне поблагодарила я, – именно так я и сделаю.

– Там тебе ещё какой-то пакет придёт, видимо, подарок, – добавила Вера Борисовна, и эти слова заставили меня замереть на месте.

– Пакет? От кого?

– Откуда я знаю? – она слегка удивлённо посмотрела на меня. – Тебе же пакет, не мне. Получишь – и узнаешь. От родителей, наверное, подарок на день рождения.

Мне хотелось сказать, что это вряд ли: папа уже два года не поздравлял меня с днём рождения, ограничиваясь переводом денег на карту. Причём меня всегда удивляло, что делал он это в сентябре, а не в марте, когда я родилась на самом деле. Ладно посторонние, но он-то прекрасно знал, когда у меня настоящий день рождения, а не по документам. Не хотелось думать о том, что ему это было настолько всё равно и что об этом дне он вспоминал исключительно благодаря напоминалке в телефоне или записи в ежедневнике. Типа: «напомнить, чтобы отдали пиджак в чистку», «обед с Дмитриевым», «поздравить Лизу», «распорядиться насчёт билетов в Лондон»… А про Катю и говорить нечего: она если что и прислала бы, так это пожелание никогда не возвращаться в отцовский дом. Своим его называть у меня не получалось уже даже мысленно.

Настроение испортилось, и я с трудом удержала лицо, не желая никого посвящать в свои переживания.

– Спасибо, Вера Борисовна, я непременно подойду утром и всё сделаю.

– Хорошо, Морозова, – мне показалось, что на мгновение в её взгляде мелькнуло что-то человеческое, живое, но потом я решила, что это просто свет так отразился. Не от кого здесь, в «Серебряном», мне ждать понимания и сочувствия, да оно мне и не надо, обойдусь.

Женька, как мы и договаривались, весь день демонстративно на меня дулся, даже на большой перемене не пришёл в кафе, как это обычно бывало. И я вдруг поняла, что один вывод из этой игры я уже сделала: без Самойлова, хоть мы и знакомы всего ничего, мне плохо. Я успела привыкнуть к его присутствию, молчаливой поддержке, разумным рассуждениям. Да просто к тому, что он рядом. И сегодня, когда он то болтает со Стешей, которая тут же начала реализовывать свой план, то просто молча сидит один с книгой, я чувствую себя некомфортно, словно у меня отобрали что-то очень важное.

Марк демонстративно старался быть поблизости, шутил, пару раз попытался меня обнять, но я со смехом выворачивалась, так как мне было просто банально страшно. А вдруг он на самом деле вампир, а я с ним тут обнимашки устрою? Понимаю, что такое через прикосновения не передаётся, но всё равно жутко.

И только поздно вечером, практически ночью, когда мы втроём встретились под облюбованной пальмой неподалёку от медицинского кабинета, и Женька меня обнял, чмокнув в щёку и в макушку, я смогла хоть как-то расслабиться.

– Не думала, что это будет так непросто, – шепнул он мне, – если бы не знал, что всё не по-настоящему, попробовал бы набить Марку морду. Не факт, что победил бы, всё-таки, в отличие от него, я не боксирую, но попытался бы обязательно.

– Потом отношения выясните, – сердито прошипела Дашка, которая за день наверняка озверела, слушая моё нытьё по поводу всего на свете, – ключ у тебя?

– Ой, – Женька похлопал себя по карманам, – а где он? Потерял, что ли?

Но, увидев наши вытянувшиеся лица, он хихикнул и поспешно сказал:

– Да вот он, я пошутил просто!

– Самойлов, ты идиот?! – Дашка явно изо всех сил боролась с желанием треснуть этого юмориста-самоучку по башке чем-нибудь тяжёлым, и я готова была ей в этом помочь. Нашёл, блин, когда и чем шутить.

– Это у меня нервное, простите, девчонки. Был неправ, больше не повторится, – быстро прошептал Женька, демонстрируя нам на первый взгляд самый обыкновенный ключ. Не ключ-карту, как от комнат, а привычный металлический ключ от замка. Небольшой, тускло блеснувший в густом полумраке, со сложной, какой-то вычурной бородкой… Было в нём что-то непривычное, таинственное, хотя я ни при каких условиях не смогла бы сказать – что именно. Таким не медицинский кабинет запирать, а какую-нибудь сокровищницу.

– Идём? – Дашка глубоко вздохнула. – Стрёмно, но зря, что ли, мы ключ воровали?

– Даш, ты остаёшься здесь и прикрываешь, – скомандовал Самойлов, – если что – просто устраняй угрозу. По башке – и под пальму.

– Нашёл время шутить, – недовольно прошипела Дарья.

– А я и не шучу, – абсолютно серьёзно посмотрел на неё Женька, – если кто-то появится, ты лучше нас всех сможешь его… ммм… обезвредить и при этом не прибить. Мы же с Лизхен либо пальму уроним, либо с жертвой перестараемся, либо ещё как-то накосячим.

– Идите уже, – смирилась подруга и махнула рукой, а мы с Женькой короткими перебежками рванули к спасительной тени возле двери в нужное нам помещение.

– Только бы обошлось, – пробормотал Самойлов, вставляя ключ в замок и аккуратно поворачивая его, – сейчас как завоет сигнализация…

– Никуда с тобой больше не полезу, – я от души пнула парня ногой, – перестань нагнетать! И без тебя страшно!

Замок негромко щёлкнул, но мне показалось, что этот тихий звук было слышно не то что во всём здании, но и на паре квадратных километров вокруг.

– Тихо всё, – раздался шёпот Дашки, а потом и она сама скользнула к нам в надёжную тень.

Стараясь действовать бесшумно, мы тремя призраками – да простят меня настоящие привидения – просочились в медкабинет. Я очень надеялась, что мы в темноте не заденем и не уроним какую-нибудь вешалку или подставку для капельницы.

Обошлось, и мы спокойно пробрались внутрь, после чего Самойлов так же аккуратно закрыл дверь изнутри и включил маленький фонарик. По идее, его свет никому не должен был быть виден: дверь мы закрыли, на окнах же были плотные жалюзи.

– А если холодильник заперт?

– Не попробуем – не узнаем. Подсвети-ка…

Дашка решительно шагнула к мирно моргавшему зелёной лампочкой шкафу и потянула на себя дверцу. Какое-то время мы все трое молча таращились на аккуратные ряды специфических пластиковых упаковок с тёмным, почти чёрным содержимым. Я всмотрелась в наклеенную на ближайший пакет этикетку и шёпотом прочитала:

– Пятнадцатое августа… так… это, видимо, срок годности… тридцатое сентября… а тут… штрихкод, буква А и в скобках римская III…

– Ну что, вопросы ещё остались? – в голосе Женьки не было торжества или радости от того, что наши догадки оказались верными. Наоборот, в нём была только усталость и какая-то безнадёжность.

– Значит, всё-таки вампир, – вздохнула Дарья, – а я ведь до последнего надеялась, что мы ошибаемся.

– Значит, и Золотницкую убил тоже он. Точнее, не убил… в общем, сделал её такой, какая она теперь стала. Только вот какие у него были на неё планы – пока непонятно. И что её связывало с директором – тоже.

– Может, она как раз про Марка ему хотела рассказать? Могла же она что-то увидеть или услышать, правда? Вот и отправилась к Оленеву предупредить и посоветоваться.

– Вариант ничуть не хуже других, – согласилась я, – погодите… Смотрите, шкаф ещё один, и ключ в замке. Мы что, даже не попытаемся посмотреть, что в нём?

– Хорошо бы, чтобы там оказался список всех обитателей «Серебряного» с указанием, кто есть кто. Этот вампир, этот – последователь Лунной Кошки, этот – оборотень…

– А этот – Трилистник, да? Жень, как-то у тебя сегодня с шутками не очень получается, – вздохнула Дашка, – так что ты помолчал бы, а?

Пока они шёпотом переругивались, я подошла к шкафу и аккуратно его открыла. Прямо передо мной оказалась коробка, в которой аккуратно были составлены одинаковые коричневые конверты формата А4. Помимо неё там были какие-то книги, запечатанные коробки, но ровная стопка одинаковых конвертов словно магнитом притягивала меня, не позволяя просто закрыть шкаф. Рука сама потянулась и вытащила первый попавшийся.

– Стригунова Вероника Александровна, – прочла я и приоткрыла конверт, – справки, фотография… смотрите, какая Ника тут забавная, да? Копия паспорта… В общем, ничего интересного.

– А почему эти бумаги хранятся здесь, а не у директора, к примеру? – удивился Женька, а Дашка лишь согласно кивнула.

– Может, для оформления страховки или ещё чего-нибудь? – предположила я. – Наверняка же здесь не по ОМС лечат в случае чего.

– Я уже даже не знаю, что тебе и сказать-то, с учётом обнаруженного.

Самойлов тяжело вздохнул и взглянул на часы.

– Ладно, девчонки, давайте выбираться. Что хотели, мы узнали… Будем теперь думать, что с этими знаниями делать. Лизхен, закрывай шкаф, хватит.

– Сейчас, подожди. Степанцова Людмила Николаевна, – прочитала я на следующем конверте сделанную чётким почерком надпись и зачем-то заглянула внутрь, – не поняла…

– Чего там? – Женька заглянул мне через плечо. – Опачки. А это кто?

С фотографии, извлечённой из конверта, на нас смотрела совершенно незнакомая девушка.

Глава 11

– Это же не Люся, – растерянно сказала Дарья, глядя на фотографию абсолютно незнакомой нам симпатичной брюнетки. Она ничем не напоминала тут Степанцову, которую мы знали: и черты лица, и волосы, и взгляд – всё было другим. Да чего там – мы смотрели на фото совершенно чужого человека.

– Спасибо, кэп, – фыркнул Женька, но даже в полумраке видно было, что и он находится под сильным впечатлением. – А может, просто перепутали фото? Ну, мало ли, случайно запихнули не в тот конверт. Бывает же.

– Нет, Жень, – тихо ответила Дашка, – это не ошибка. Хотя бы потому что эту девушку никто из нас не знает вообще. Если бы перепутали, то вместо фотографии Люси была бы фотка Несс или кого-то другого. Но не человека, которого никто из нас никогда не видел, понимаешь?

– Согласен, туплю, – вздохнул Самойлов, – и чего теперь?

– Нужно смотреть все конверты, – решительно сказала я, – мы точно знаем, что Степанцова как-то замешана в происходящем. Тот разговор на террасе выдал её с головой. Значит, она пролезла в «Серебряное» под чужим именем. Всюду в документах значится эта девчонка, – я показала на фото незнакомки, – а на самом деле тут кто-то другой. И что-то подсказывает мне, что она тут не одна такая. Конвертов не так много, можно все просмотреть, и тогда мы можем узнать, кто из учеников не тот, кем кажется.

– А зачем они хранят настоящие фото? – спросила Дашка, и я только плечами пожала.

– Затем, что там копии паспорта, а у них наверняка какие-то проверки бывают и прочее. А что предъявить не могут, так всегда отмазку придумать можно. Да и не сверяет никто, мне кажется, фото с живым человеком. А посетители сюда не допускаются: ни родственники, ни просто знакомые. Так что на самом-то деле риски минимальные.

– То есть ты думаешь, что тут найдутся ещё такие несовпадения? – Самойлов задумчиво провёл пальцами по конвертам. – Ну а что? В этом есть рациональное зерно. Давайте посмотрим. Главное, не перемешать их, а то вдруг они в каком-то определённом порядке стоят. Давайте по одному.

Скажу честно: когда я взяла в руки свой конверт, мне стало страшно. Вот такой совершенно иррациональный, беспричинный страх. А вдруг там не я, и всё, что я о себе помню – это внушение, гипноз и прочее. Поэтому, увидев свою фотографию, я не сдержала вздоха облегчения. Друзья меня прекрасно поняли и даже не подумали иронизировать.

Через полчаса изысканий мы выяснили, что ещё в трёх конвертах фотографии не совпадают с реальными людьми. Это было с одной стороны не так уж и много, а с другой – это же каждый пятый. На двадцать человек – четыре подменыша. Откуда в моей голове взялось это слово, я объяснить не могла, но оно на удивление верно отражало суть происходящего.

– А ведь это только среди учеников, – Женька задумчиво потёр подбородок, – а сколько их среди взрослых? Кстати, тут нет такой же коробки с их конвертами?

Поиски ничего не дали, скорее всего, нужные нам документы хранились в запертом сейфе, взламывать который мы не стали даже пробовать. То, что в прошлом шкафу ключ остался в замке, – это просто счастливое для нас стечение обстоятельств.

Решив, что обсуждать всё будем потом, когда благополучно покинем медкабинет, мы аккуратно закрыли шкаф, постаравшись поставить коробку точно так же, как она стояла. Потом Самойлов тихонько открыл дверь и убедился, что в холле по-прежнему никого нет. Мы выскользнули из помещения, и Женька запер дверь, а потом спрятал ключ в карман джинсов.

– К тебе? – шепнул он, повернувшись к Дашке. – Я всё равно сейчас не усну, думаю, вы тоже. Ну и обсудить нам есть что.

Лично я выдохнуть смогла только когда мы все втроём разместились на полу в комнате Дарьи.

– Жесть! – Самойлов прислонился спиной к стене и вытянул ноги. – Такого адреналинового выброса я давно не испытывал. До сих пор потряхивает, если честно.

– И не поспоришь, – Дашка налила себе воды и в три глотка опустошила стакан, – стресс тот ещё. И от процесса, и от результата. Чего делать-то будем?

Мы переглянулись: если к тому, что среди подменышей окажется Марк, мы были как-то внутренне готовы, насколько это в принципе возможно, то увидеть фотографии совершенно чужих людей в конвертах с именами Геры и… Стеши я, например, не ожидала вообще никак. Но реальность была такова, что в конверте, на котором красовалась фамилия Вяземской, была фотография хорошенькой светловолосой девушки, тоже достаточно пышной, но с совершенно другими чертами лица и карими глазами.

– Информацию мы добыли, – наконец-то нарушил тишину Женька, – и теперь в полный рост встал вопрос: что с ней делать-то? Мы же не можем просто подойти к той же Стеше и спросить, какие силы она представляет.

– Было бы прикольно, – засмеялась Дашка и тут же сама себе зажала ладонью рот, – а что, подходишь так и спрашиваешь: «А скажи, Стеша, с какой целью ты назвалась чужим именем и вообще кто ты такая? Какой у тебя интерес во всей этой истории?» Но, полагаю, так мы поступать не будем.

– Ну, мы же вроде как все жить хотим, – не то спросил, не то просто констатировал факт Самойлов, – а эти сведения из тех, что лучше держать при себе – целее будешь.

– Плюсую, – кивнула я, – потому как реакция той же Стеши совершенно непредсказуема.

– И что ты предлагаешь? – одновременно спросили Женька с Дарьей, слово именно у меня имелся ответ.

– Наблюдать, – я пожала плечами, – нам надо понять, знают ли эти четверо о тех, кто, как и они, прячутся под чужими именами. Мне почему-то кажется, что нет. Помните, Степанцова тогда сказала что-то типа того, что если бы она знала, кто, то помощник ей не понадобился бы? Значит, они действуют параллельно и помогать друг другу, ежели что, не станут. Чем меньше конкурентов – тем им же лучше.

– Пожалуй, ты права, Лизхен, – согласился Женька, – пока не разберёмся, что к чему, лучше делать вид, что мы не в курсе особенностей некоторых наших соседей.

– Я тоже к Гере внимательнее пригляжусь, может, теперь, когда мы точно знаем, что он не так прост, как старается казаться, чего и рассмотрю, – Дашка вздохнула, – так-то я ничего пока не замечала необычного.

– Знаете, девчонки, мне кажется, они так или иначе сами себя проявят, им же нужно как-то опередить конкурентов, – подумав, сказал Самойлов, – вы бы старались поменьше поодиночке ходить. Ну просто на всякий случай. Я тоже попытаюсь в одиночестве по тёмным углам без острой необходимости не шататься. А сейчас вы как хотите, а я спать. Надеюсь, ночью никто не прокрадётся ко мне в комнату и меня не покусает.

Выпроводив Женьку и убедившись, что его никто не заметил, я помахала Дашке и тоже отправилась к себе в комнату. Самойлов был абсолютно прав: спать хотелось просто нечеловечески.

Уснула я моментально, лишь только голова коснулась подушки, поэтому что именно меня выдернуло из состояния сна, сказать не могла. Но на меня словно ведро ледяной воды вылили: я распахнула глаза и сначала услышала лишь какой-то торопливый, заполошный стук. И только спустя некоторое время сообразила, что слышу бешено колотящееся собственное сердце. Что могло меня так напугать, при том, что я крепко спала и даже кошмаров никаких не видела?

Не шевелясь, я стала вслушиваться в окружающую меня тишину: она была какой-то вязкой, словно густой и почему-то очень холодной. Сразу захотелось натянуть одеяло повыше, а лучше вообще накрыться им с головой. Но не свойственное мне раньше странное то ли шестое, то ли ещё какое-то чувство просто кричало о том, что шевелиться не нужно. И оно же совершенно чёткого говорило мне, что в комнате кто-то есть. Кто-то чужой и недобрый, пахнущий холодом и чем-то сладковатым, но не приятным, а тревожным, если о запахе можно так сказать. И только через некоторое время я поняла: от того, кто был в моей комнате, пахло туманом и кровью.

Желание вскочить и завизжать как можно громче стало почти непреодолимым, но я только крепче зажмурилась. Во мне словно сошлись в невидимом поединке две силы: одна активно подталкивала позвать на помощь, закричать и попытаться выбежать из комнаты, а вторая призывала к благоразумию и категорически настаивала на том, чтобы не шевелиться и вообще никак не показывать, что я что-то или кого-то заметила.

Не знаю, чем бы закончилось это противостояние, но неожиданно психологическое давление стало слабее, а потом и вовсе исчезло. По комнате пронёсся едва заметный порыв ветра, а потом стало теплее, запах крови исчез, словно его и не было. И то же самое чувство, которое подсказало мне, что в комнате есть кто-то посторонний, теперь сигнализировало о том, что я снова осталась в одиночестве. Странный визитёр ушёл, так сказать, не попрощавшись, за что я ему была искренне признательна. Не уверена, что готова была даже просто увидеть, как выглядит существо, пахнущее ледяным туманом и кровью.

Интересно, зачем оно приходило? Вряд ли просто посмотреть на такую замечательную спящую меня: зрелище, наверное, привлекательное, не спорю, но не для подобной сущности. Что-то подсказывает мне, что люди интересуют его и таких, как он, исключительно в качестве еды.

А может, оно как человек, который иногда заходит в кондитерскую, даже если знает, что ничего там не купит, потому что доктор запрещает, но посмотреть-то и понаслаждаться ароматами можно? Вот и оно… Трилистник неприкосновенен, но посмотреть-то никто не запрещал, верно? Опять же: можно помечтать, как потом, когда человечки исполнят своё предназначение и станут никому не нужны, можно будет ими угоститься.

Интересно, оно только меня осчастливило своим посещением или к ребятам тоже наведалось? Шума и криков вроде ниоткуда не доносилось, так что или друзьям повезло больше, чем мне, или они тоже сообразили и прикинулись спящими.

Полежав неподвижно на всякий случай ещё минут десять, я осторожно открыла глаза и медленно повернула голову. Комнату наполнял пробивающийся через сдвинутые шторы лунный свет, а ведь я прекрасно помнила, что задёрнула занавески максимально плотно, чтобы утреннее солнце не било в глаза.

Да и само окно было прикрыто, но не до конца, а я никогда не оставляла окна не запертыми, так что доказательств чужого присутствия было более чем достаточно. Я свесилась с кровати, но никаких следов на полу не обнаружила, что было достаточно странно: вечером прошёл короткий дождь, и земля наверняка была мокрой, как и вымощенные дорожки. Значит, либо ночной гость пришёл через террасу, либо он передвигается, не касаясь земли.

Зачем оно приходило, это пахнувшее холодом и кровью существо? Ответ я получила, когда всё же рискнула опустить ноги с кровати и нашарить тапочки. Направившись в туалет, я боковым зрением заметила на столе какой-то предмет, которого там совершенно точно не было, когда я ложилась спать. Но вместо того, чтобы пойти и посмотреть, что там такое, я сделала два шага назад и даже руки за спину убрала. Не буду я одна даже близко подходить! Я боюсь, и мне ни капли не стыдно! Вряд ли существо, пробравшееся ко мне, оставило там что-то хорошее. Скорее, наоборот: это или намёк на грядущие неприятности или сами эти неприятности, так сказать, живьём.

Бросив быстрый взгляд на часы, я увидела, что они показывают самое начало пятого. На улице было ещё темно, но откуда-то в памяти всплыла информация о том, что четыре часа утра – это время «третьих петухов», до которых вся нечистая сила должна покинуть этот мир, иначе ей не поздоровится. Может быть, уход моего незваного гостя был связан именно с этим? Хотя в «Серебряном», насколько я поняла, всякая нечисть и нежить чувствовала себя более чем свободно что днём, что ночью.

Тут в мою дверь кто-то тихонько поскрёбся, и она чуть-чуть приоткрылась. Подавив желание взвизгнуть и запрыгнуть на кровать, я на всякий случай взяла с подоконника увесистую вазу и стала ждать очередного гостя.

– Лизхен, ты спишь? – еле слышный шёпот Дашки нарушил тишину, и я с облегчением выдохнула.

– Заходи, – прошипела в ответ, – только тихо.

– А ты чего вазу держишь? – удивилась подруга, бесшумно просочившись в комнату.

– Что под руку попалось, то и взяла, – объяснила я, ставя не пригодившуюся вазу обратно на подоконник, – а вдруг это была бы не ты? Кстати, чего не спишь-то?

– А ты?

Дашка прошла через комнату и забралась на мою кровать.

– Меня разбудили, – я устроилась рядом, – у меня кто-то был в комнате, Даш…

– У меня тоже, как мне показалось, – кивнула соседка, – только я никак не могла проснуться, понимаешь? Вот вроде изо всех сил стараюсь открыть глаза, и не получается, хоть ты тресни. И холодно очень в комнате стало, сыро как-то… А потом отпустило, как-то вдруг. Как будто тёплой волной окатило – и сразу смогла глаза открыть. И вдруг почувствовала, что обязательно надо к тебе идти, вот даже сама не могу сказать, откуда такая уверенность появилась. Ну я и пришла…

– Тот, кто у меня был, пах туманом и кровью, – я почувствовала, как по коже пробежали мурашки от воспоминаний, – и он что-то оставил на столе, но я боюсь смотреть.

– Где?

Дашка вытянула шею, пытаясь в сумраке рассмотреть стол. Потом не выдержала, осторожно сползла с кровати и на цыпочках двинулась в сторону стола. Я молча следила за ней и не мешала, потому что откуда-то пришла уверенность, что оставленное для меня послание не причинит никому другому никакого вреда. Просто потому что оно – только для меня.

Конечно, совершенно не факт, что оно несёт в себе какую-то опасность, но идти и смотреть, что это, категорически не хотелось.

– Чего там? – не выдержав, прошептала я, глядя на то, как Дашка наклоняется над столом.

– Сухие цветы и записка, – так же тихо отозвалась она, – цветы стрёмные какие-то, мне кажется, я уже видела такие где-то… только не помню – где…

– Не трогай, ну их на фиг, – я заставила себя слезть с кровати и подойти вслед за Дашкой к столу.

На краю лежал небольшой пучок сухих цветов, которые я и хотела бы забыть, да не получится: тонкие хрупкие стебельки, сиреневые цветочки, серые, словно припорошённые пылью листочки. Именно их я тогда принесла из непонятного сна-яви, и именно они росли там, откуда мы вытащили Золотницкую. То есть нам сразу давали понять, что тот, кто их принёс, так или иначе связан в теми мистическими силами, которые нашли убежище в «Серебряном».

Возле цветов лежал сложенный вчетверо листок бумаги, запечатанный чем-то вроде сургучного оттиска. Я такие только в фильмах видела, если честно.

– Откроем? – Дашка наклонилась к записке и чуть ли не обнюхала её. – Не зря же тебе это подбросили. Женьку бы позвать, но, раз он сам не появился, значит, либо к нему не приходили, либо он не смог выйти из своей комнаты. Я, знаешь ли, уже ничему е удивлюсь.

– Надо открывать, – вздохнула я и, замирая от страха и дурных предчувствий, взяла двумя пальцами записку. Вопреки моим опасениям, она не плюнулась проклятьем, во всяком случае, явным, не обожгла и не рассыпалась пылью.

Сломав тихо хрустнувшую печать, я осторожно развернула послание, написанное на плотном листе бумаги. В полумраке рассмотреть детали было сложно, а включать свет мы не рисковали, чтобы не привлечь ненужного внимания.

«Через три дня в полнолуние приходи в указанное место. Опасайся всех, чей истинный облик открывает луна. О.Л.»

– И что это значит? – после достаточно продолжительного молчания спросила Дашка. – Куда это – в указанное место? И кого он или она имеет в виду? И что за инициалы?

– Даш, я знаю примерно столько же, сколько и ты, – я вздохнула, – но мне кажется, что инициалы «О.Л.» – это «Ольга Львовна», та, о которой мы читали в легенде. Ольга Львовна Оленина.

Глава 12

– Оленина? – зачем-то переспросила Дашка и снова взяла записку в руки. Понюхала, осмотрела со всех сторон, разве что на зуб не попробовала и, вздохнув, положила обратно на стол. – Ты хочешь сказать, что это была та самая дама, которая рассказывала молодому князю Дмитрию Оленину и его юной невесте легенду о знаке и Трилистнике?

– Она самая, – я осторожно взяла в руки загадочное послание, – мне кажется, нет никаких сомнений, что княгиня связана с теми событиями, о которых рассказывала. Как, может быть, и весь род Олениных. Не исключено, что они выступают своего рода хранителями или сторожами артефакта. Помнишь, чем заканчивалась эта сцена в книге?

– Дословно? Нет, я была в таком шоке от услышанного, что финал почти не запомнила, – виновато сказала подруга.

– Там говорилось, что старая княгиня отвернулась от племянника, чтобы никто не заметил багровых огоньков, сверкнувших в её глазах, – я постаралась максимально точно воспроизвести текст книги, – то есть она сама прекрасно знала, что является, так скажем, не совсем обычным человеком… если вообще человеком. И наверняка передала потом свои обязанности, если можно так выразиться, кому-то из потомков. Может быть, этому самому Дмитрию, а может, его будущей жене, Мари. Или кому-нибудь из их детей или внуков.

– И она хочет, чтобы ты пришла в какое-то непонятное место? Зачем?

– Ты меня спрашиваешь?! – я изумлённо посмотрела на подругу. – Даш, я знаю ровно столько же, сколько и ты. И тоже не имею ни малейшего представления о том, что подразумевается под «указанным местом». Может, там какая-нибудь карта есть?

– Если только скрытая, – Дашка снова потянулась к записке, – знаешь, бывают такие чернила, которые становятся видны только при нагревании или ещё при каких-то условиях. Может, тут такие же?

– Нужно вместе с Женькой смотреть, – решительно сказала я. – Он у нас всё-таки самый трезвомыслящий, согласись. И, как мне кажется, разбирается во всей этой фигне намного лучше нас с тобой. Хотя призрака, пользующегося невидимыми чернилами, я представляю откровенно плохо.

– То есть призрак, пользующийся обычными чернилами, в твою картину мироздания укладывается?!

– Тоже с трудом, – вынужденно призналась я, – хотя, знаешь, в последнее время горизонты моего сознания существенно раздвинулись, как сказал бы Кир. Настолько, что я не отказалась бы слегка сдвинуть их обратно.

– Насчёт Самойлова я согласна, – помолчав, кивнула Дашка, – у нас вообще лучше всего думать получается втроём, ты заметила? Наверное, это потому что мы – тот самый мифический Трилистник?

– Видимо, – я почувствовала, что снова хочу спать: наверное, вызванный ночным визитом всплеск адреналина прошёл, и организм потребовал свою законную порцию сна. – Даш, ты как хочешь, а я лягу и попробую хотя бы подремать.

– Наверное, я тоже, – прислушавшись к своим ощущениям, кивнула подруга, – а то буду потом как варёная весь день. Ладно, Лизхен, будем надеяться, что больше к нам сегодня никто не заявится, а потом сядем с Женькой и обсудим всё.

С этими словами Дарья тихонько выскользнула в гостиную, а потом я услышала, как негромко щёлкнул замок на двери её комнаты.

На всякий случай проверив, закрыты ли окно и дверь на террасу, я вернулась в кровать и задумалась: почему эту записку принесли именно мне? И чего ждать от этой встречи? Идти туда одной или вместе с ребятами? Наверное, приглашают только меня, так как в ином случае в записке было бы сказано «приходите», а не «приходи». А может, это очередная проверка? Ну, в том плане, что пойдут ли со мной два других участника Трилистника, чтобы защитить и помочь? Ответа у меня нет и, в общем-то, быть не может.

Не вызывает сомнений только одно: идти нужно обязательно. Опаснее, чем есть, уже вряд ли будет – во всяком случае, очень хочется в это верить! – а узнать что-то новое шанс есть. Не просто же так меня позвали на встречу. Если бы хотели убить, то запросто могли бы сделать это прямо ночью, не откладывая на несколько дней и не выстраивая такую сложную комбинацию.

Господи, как же разобраться в том клубке интересов самых разных задействованных сторон, которые собрались в «Серебряном»?! Я же не великий сыщик и не гениальный стратег, я самая обычная среднестатистическая девушка. Если честно, я никогда и не мечтала оказаться в центре лихо закрученной интриги да ещё и с мистической составляющей. Иногда мне даже сейчас кажется, что всё это не на самом деле, что это чья-то затянувшаяся дурная шутка, что Марк – самый обыкновенный парень, а не вампир, а Несс – просто заносчивая стерва, а не ходячий мертвец. И всё остальное, включая странные туманные локации и чавкающих в темноте монстров, это просто глюк.

– В потолке открылся люк, ты не бойся – это глюк, – прошептала я сама себе, и прозвучавший в комнате голос словно разрушил давящую тишину. Сразу стало легче дышать…

После этого я откинулась на подушку и закрыла глаза, почти сразу провалившись в сон, наполненный смутными видениями, которые наслаивались одно на другое и в итоге перемешивались в какую-то совершенно невнятную мозаику.

Вот молодая голубоглазая девушка куда-то крадётся по мрачному коридору, освещая себе путь свечой, пламя которой трепещет на сквозняке. На хорошеньком личике застыло решительное и даже упрямое выражение. Незнакомка явно прекрасно понимает, что делает, и знает, что вряд ли впереди её ждёт что-то хорошее. Но куда она направлялась, так и осталось для меня тайной, так как видение растаяло, сменившись следующим.

Старик, в облике которого уже почти не осталось ничего человеческого, с алыми глазами и непропорционально длинными конечностями, горбатый, с кожей, больше напоминающей чешую, что-то шептал, простирая длинную костлявую руку над чёрным плоским камнем. На алтаре – откуда-то я знала, что это именно он – лежал тёмно-красный камень, пульсирующий в такт ударам чьего-то сердца. И с каждым произнесённым словом камень вспыхивал всё ярче, постепенно погружаясь в алтарь, чтобы через несколько мгновений исчезнуть в нём полностью.

Немолодая женщина в старинном платье склонилась над колыбелью, в которой сладко спит младенец с ангельской внешностью: светлые волосы, румяные щёчки, носик пуговкой… Абсолютно сладкая карамельная красота, хоть на открытку, но стоит женщине отвернуться, как малыш просыпается, и я невольно вскрикиваю, так как его глазами на меня смотрит сама тьма. Жадная, голодная и совершенно беспощадная. И она, эта тьма, увидев меня, радостно взвыла, хотя я не услышала ни звука, и рванулась ко мне…

Я вынырнула из сна, задыхаясь, словно после быстрого бега, и какое-то время просто лежала, тупо таращась в потолок. Нет, с такими снами я скоро предпочту вообще не ложиться: никакого здоровья не хватит. Я невольно поёжилась, вспомнив злую радость тьмы, от которой убежать получилось только каким-то чудом.

Часы показывали половину восьмого, и я поняла, что пытаться уснуть уже бессмысленно, да и как-то страшновато было после последнего видения. Поэтому, вздохнув, выбралась из-под одеяла и отправилась умываться.

После завтрака, во время которого Марк продолжал оказывать мне всяческие знаки внимания, а Женька был погружён в какие-то свои мысли, я отправилась к Виктории, чтобы разобраться с тортом и загадочным пакетом.

День рождения, тот, который официальный, был завтра, поэтому я заглянула к Карине и договорилась с ней о том, что торт мы поставим в её холодильник, а завтра все вместе его съедим, благо будет выходной и на уроки никому не нужно.

Виктория нашлась на своём рабочем месте и, равнодушно кивнув мне, показала на здоровенную коробку, стоящую на столе неподалёку от входа. На коробке лежал небольшой прямоугольный пакет, перевязанный золотистой ленточкой. На прикреплённом бланке было указано, что пакет для Морозовой Елизаветы Денисовны, пансион «Серебряное».

– А это от кого? – я вопросительно взглянула на администратора.

– Ни малейшего представления, – не отрываясь от заполнения каких-то бумаг, ответила Виктория, – его привезли вместе с тортом. Мы пользуемся услугами одной конкретной транспортной компании, так что все посылки привозят они. Видимо, это что-то вроде попутного груза, я логистическими подробностями не интересовалась. Забирай, пока торт не испортился.

– Да, спасибо, – я осторожно взяла пакет, оказавшийся неожиданно тяжёлым, и аккуратно, словно в нём могла оказаться бомба, отложила в сторону. – Я торт отнесу, а потом за пакетом вернусь, ладно?

– Мне всё равно, как хочешь, – отмахнулась Виктория, – но я его сторожить не буду, у меня других дел по горло.

– Да кто его тут возьмёт-то, – улыбнулась я и окликнула очень удачно показавшегося в холле Марка, – помоги мне, пожалуйста!

– О! Тортик! – радостно воскликнул парень, и мне ничего другого не оставалось, как только тоже просиять в ответ. – Куда нести, Лизхен? К Карише, я правильно понимаю?

– Да, если тебе не сложно, – я благодарно кивнула, – он не столько тяжёлый, сколько неудобный из-за коробки. Зато наверняка вкусный.

– Отлично, – легко, словно торт весил не пять килограммов, а один, Марк подхватил коробку и бодро зашагал в сторону кафе, – Лизхен, не отставай, а то сожру половину и скажу, что так и было.

– Только попробуй!

Виктория посмотрела нам вслед и только головой покачала, мол, вроде взрослые почти, а мозгов, как у первоклассников. И я подумала: интересно, а она в курсе того, насколько необычная здесь собралась публика? Или она вообще одна из… даже не знаю, как сказать правильно. Мы же только про учеников выяснили, а про взрослых – нет. Не исключено, что в «Серебряном» вообще все педагоги и обслуживающий персонал – не люди, может же такое быть? Да запросто!

Так как торт унёс Марк, я взяла перевязанный золотой лентой пакет и ещё раз попыталась угадать, от кого он. Обострившееся в последнее время чутьё настоятельно шептало, что этот внезапный подарок как-то связан со всей творящейся здесь чертовщиной. Именно поэтому открывать его в одиночестве мне было просто-напросто страшно. Поэтому я решила, что распаковывать подозрительный пакет буду вместе с ребятами.

Когда я подошла к кафе, Карина уже с помощью Марка запихнула – не без некоторого труда, правда – огромную коробку в холодильник и теперь варила блондину кофе. Я присела за один из столиков, кивнула сидевшей неподалёку и что-то читающей Лиле и положила загадочный подарок рядом с собой на соседний стул.

– Завтра будем праздновать?

Марк подсел ко мне за столик и неожиданно втянул носом воздух, словно принюхиваясь к чему-то. При этом в его красивом лице на мгновение промелькнуло что-то донельзя хищное и опасное, но это произошло так быстро, что я даже не была уверена, что мне не показалось. От излишней подозрительности, так сказать.

– Обязательно, – кивнула я, – я за ужином объявлю, что всех приглашаю в кафе на кусочек торта. Он большой, по идее, всем хватит.

– Я тогда свой подарок тоже завтра вручу, – подмигнул Марк, – ты же не думала, что я упущу возможность ещё немножко подразнить Самойлова. Хотя, мне кажется, ты вполне можешь рискнуть и пойти с ним дальше разговоров и поцелуев. Посмотри, какой он хмурый ходит, да и на меня так смотрит, словно прикидывает, с какой стороны лучше заехать мне в челюсть.

– Согласна, – кивнула я, – проверку тобой Женька вполне прошёл. Кстати, а как тебе Стеша? Ну, раз уж у нас тут такой откровенный разговор случился.

– Вяземская? – слегка удивлённо спросил Марк. – Нормально, а что?

– Ну, мне кажется, ты ей нравишься, – с лёгким сердцем сдала я соседку, помня о том, что настоящая Стеша Вяземская находится вообще неизвестно где. Может, благополучно дома живёт-поживает, а может, учится себе в какой-нибудь Швейцарии и знать ничего не знает. Просто о других раскладах даже думать не хочется.

– Я много кому нравлюсь, – блондин ухмыльнулся и погладил себя по голове, – потому что Марк хороший и красивый, Марка все любят, Марк просто само очарование.

– Ты забыл добавить про то, что Марк ещё и очень скромный, – я засмеялась и подумала о том, что, несмотря ни на что, не получается у меня думать о приятеле как о вампире, то есть существе по определению опасном и безжалостном.

– Да, не без того, – Марк состроил умильную рожицу и тоже хихикнул, – просто сокровище, правда?

– А тебе она что, совсем не нравится?

– Ну почему, – блондин задумался, – она симпатичная и прикольная. Но я пока как-то не готов к серьёзным отношениям, понимаешь? Мне все девчонки нравятся: и ты, и Стеф, и Дашка, и даже Клео, хотя она, как по мне, так слегка не в себе.

– Тут ты не прав, – вступилась я за подругу, – не в себе у нас Степанцова, а Клео просто живёт в своём мире, никому его не навязывает, и вообще она очень классная. Вот Кир это разглядел, а ты нет.

– Степанцова – это да, вот уж кадр… Всем на зависть, – блондин сделал большие глаза и шепнул, – хочешь, скажу, что я узнал? Совершенно случайно услышал…

– Ну?

– Она сегодня вечером встречается с директором, – тоном опытного заговорщика проговорил Марк, – будет его соблазнять, я тебе точно говорю, Лизхен!

– Откуда такие эксклюзивные сведения? Это тебе сама Люся поведала?

– Говорю же – случайно услышал. Я проходил мимо кабинета директора и услышал, как она сказала Ивану Дмитриевичу что-то типа того, что сейчас не время для серьёзного разговора, а вот вечером она будет ждать его возле библиотеки. Что он ответил, я не знаю, но не исключено, что он и придёт, чисто ради прикола.

Я не стала спрашивать, куда и откуда шёл Марк, ведь чтобы услышать разговор, ведущийся в кабинете директора, нужно специально туда прийти. «Проходить мимо» там просто некуда и неоткуда: дверь в кабинет находится в небольшом закутке.

– Как занятно, – мне даже не пришлось изображать интерес, так как информация была любопытной. Не исключено, конечно, что Марк всё это придумал, но какой смысл в подобной лжи? Правильно – никакого.

– Жаль, что вечером у нас репетиция дурацкого мероприятия, а то я непременно сходил бы послушать, – небрежно проронил Марк, старательно не глядя на меня, – спор-то на вкусняхи никто не отменял!

– Уверена, Ивану Дмитриевичу Люся вообще никак не интересна, – заявила я, лихорадочно соображая, для чего Марк вообще затеял весь этот разговор. – Возможно, именно это он и собирается ей объяснить. В любом случае, мы сможем только наблюдать и строить предположения.

– Это тоже прикольное занятие, – сверкнул улыбкой Марк и лениво потянулся, – ты остаёшься или идёшь?

– Иду, – я поднялась, прихватив со стула свёрток, и заметила, как Марк снова едва заметно поморщился. Интересно, а не на содержимое ли пакета он так реагирует? Может, там тоже какой-нибудь артефакт, который вампир и подобные ему чувствуют? Надо поскорее позвать Дарью и Женьку, чтобы всем вместе открыть таинственный подарок.

– А это у тебя что? Подарок?

Блондин всё же не выдержал и показал на пакет, который я держала в руках.

– Да, передали вместе с тортом, – небрежно ответила я, – наверное, подарок от отца или от кого-нибудь из друзей. Всё-таки не каждый день исполняется восемнадцать, правда?

– Это точно, – засмеялся Марк, как мне показалось, слегка натужно, – небось какая-нибудь безделушка?

– Наверное, – я пожала плечами, – папа обычно дарил мне украшения, возможно, и в этот раз тоже. Если это от него, конечно. Тогда отнесу в хранилище, пусть лежит.

– Ну и правильно, – согласился Марк, – как известно, лучшие друзья девушек – это бриллианты.

Когда мы подошли к гостиной мальчишек, оттуда как раз вышел Самойлов, который насупился, увидев нас с Марком, и хотел уже пройти мимо, но блондин его остановил.

– Лизхен решила, что я ей не подхожу, и тем самым разбила мне сердце, – сообщил он, – так что я в слезах отступаюсь и признаю, что проиграл. Не поминайте лихом, как говорится. Попробую найти утешение в других объятиях!

– Клоун, – фыркнул Женька, а Марк, помахав нам ручкой, удалился к себе, театрально вытирая несуществующие слёзы.

– Жень, дело есть, – негромко сказала я, подхватывая Самойлова под руку и увлекая за собой.

Глава 13

– Случилось чего? – шёпотом уточнил Женька, шагая рядом со мной, – всё нормально, Лизхен?

– Потом, всё потом, – буркнула я, чуть ли не на буксире затаскивая друга сначала в нашу гостиную, а потом в свою комнату. – Сиди тут, я сейчас Дашку позову.

К счастью, подруга оказалась у себя и даже не стала задавать лишних вопросов, а молча слезла с дивана и безропотно отправилась со мной.

Оглядев встревоженных моим поведением ребят, я закрыла дверь, проверила окно и только после этого успокоилась.

– Ты что-нибудь понимаешь? – Дашка повернулась к внимательно наблюдающему за мной Самойлову. – Какая муха её укусила? Надеюсь, это была не Несс?!

– Сейчас расскажет, – парень пожал плечами, – сядь, Даш, не маячь хотя бы ты.

Наконец я положила на стол перевязанный золотой ленточкой и выглядящий совершенно безобидно пакет.

– И? – Дарья с интересом рассматривала свёрток, но трогать его не спешила. – Что это такое?

Я начала рассказывать, начав с того момента, как вчера Вера Борисовна сообщила мне о том, что кроме торта доставили ещё и некий пакет. Наверное, что-то ребята знали и без меня, но никто не перебивал и не торопил, наоборот, оба слушали предельно внимательно. Рассказала я и про странную, как мне показалось, реакцию Марка, и про его как бы подслушанный разговор директора и Степанцовой.

– Думаешь, он специально это придумал? – задумчиво проговорила Дашка. – Ну, насчёт Степанцовой… Может, ему зачем-то надо, чтобы ты одна пришла поздно вечером к библиотеке?

– Не слишком ли сложно? – Женька с сомнением покачал головой. – Можно было просто позвать Лизхен на разговор, она бы не отказала.

– Ты не понимаешь, – не согласилась Дашка. – Если бы Марк сам позвал Лизхен, то она могла бы сказать мне или тебе, что ушла встречаться именно с ним. А так если она и пойдёт, то наш блондинчик точно не при делах. И случись что – к нему никаких претензий.

– Ты права, Даш, – вынужденно согласился Самойлов, – про это я как-то не подумал вообще. Надеюсь, никто из вас не собирается туда идти?

Мы с Дашкой скромно потупились, и Женька, помолчав, сказал всё, что он думает по этому поводу, почти не стесняясь в выражениях. Через минуту или он выдохся, или запас нецензурной лексики закончился, но Самойлов замолчал, тяжело дыша и сердито сверкая глазами из-за очков.

– Даже не думайте, – буркнул он, – если всё так, как мы подозреваем, то там наверняка небезопасно. Вам проблем мало, что ли?! Если Марк всё это не придумал, то там мы увидим Степанцову, которая будет в засаде караулить директора. Подслушать, о чём они будут говорить, у вас всё равно не получится: вас просто заметят. Или унюхают… или ещё что. И скормят тому, кто бродит в тумане и всё время хочет жрать, несмотря ни на какие запреты. Это-то хоть вы понимаете?!

– А если придумал? – Дашка явно не собиралась отказываться от идеи пойти к библиотеке.

– То там тем более будет приготовлена какая-нибудь подлянка. Для особо любопытных.

– И что делать?

– Ничего, – сказал, как отрезал, Самойлов, – мы ничего не видели, не слышали и даже мимо не проходили. Ясно?! Или мне у вас под дверью наблюдательный пост устроить?

– Тебе никто не разрешит, – хихикнула Дарья, – но ты нас почти убедил. Но давайте не забывать, что у нас есть ещё один момент, требующий обсуждения: таинственный подарок, который получила Лизхен и на который, похоже, так непонятно реагировал Марк.

Мы все трое уставились на свёрток, выглядевший мирно и даже нарядно. Небольшая коробочка, в которой лежало что-то достаточно увесистое, была аккуратно упакована в бежевую бумагу с мелкими розочками и перевязана золотой лентой. Данные получателя были явно напечатаны на принтере, так что служить подсказкой тоже не могли.

– Надо открыть, – зачем-то проговорил Женька, словно это и без слов не было понятно, – Лизхен, развязывай ленту.

– Я боюсь, – честно призналась я, – и мне даже ни капельки не стыдно. А вдруг там яд какой-нибудь? Я читала, что какому-то политику или даже нескольким в начале века прислали так в конверте сибирскую язву.

– Было такое, в США, там сенаторам и журналистам каким-то прислали, – кивнул Женька, – но я не думаю, что здесь что-то такое. Опять же – уж больно заковыристо. Отравить тебя можно было при желании намного проще.

– Спасибо тебе, добрый человек, – я с трудом поборола желание стукнуть друга по умной голове чем-нибудь увесистым. – Ладно, открываю… Только вы на всякий случай отодвиньтесь подальше, ладно?

К счастью, друзья не стали со мной спорить, а молча отсели на мою кровать, не сводя встревоженных взглядов с загадочного свёртка. Мысленно перекрестившись, я пододвинула к себе пакет и осторожно потянула за золотую ленточку. Она с тихим шорохом развязалась и скользнула на пол, а Самойлов шумно выдохнул.

– Извини, – тут же улыбнулся он, – просто очень это всё… волнительно, скажем так.

Я кивнула и взятыми заранее со столика маникюрными ножничками осторожно разрезала скотч, которым была скреплена бумага. Ничего не произошло, и я, невольно задержав дыхание, развернула обёртку, в шуршании которой мне послышалось что-то зловещее.

Под двумя слоями подарочной бумаги оказалась небольшая деревянная шкатулка, вся покрытая какими-то не то узорами, не то рунами.

– Прикольная штука, – Дашка, смешно вытянув шею, пыталась рассмотреть коробочку, – ты что-нибудь чувствуешь, Лизхен? Может, от неё какие-то флюиды идут, которые Марк заметил?

– Ничего, – я на всякий случай ещё раз прислушалась к своим ощущениям, но ничего не обнаружила, – может, она именно для нас опасности не представляет?

Какое-то время мы сидели, гипнотизируя таинственный подарок взглядами, но шкатулке, судя по всему, на это было абсолютно наплевать. Она стояла себе на столе и не подавала никаких признаков жизни, если можно так сказать.

– Открывай, что ли, – не слишком уверенно сказал наконец Женька, – или хочешь, я открою?

– Наверное, нужно мне, иначе её прислали бы тебе или Дашке, – вздохнула я, смиряясь с неизбежностью, – будем надеяться, что ничего не случится.

– Слушай, давай сначала потыкаем её чем-нибудь, – сказала подруга, протягивая мне взятый со стола карандаш, – ну просто на всякий случай.

Я даже спорить не стала, послушно взяла карандаш и несколько раз осторожно толкнула шкатулку. Ничего не произошло, и я очень аккуратно, как готовую в любой момент взорваться бомбу, взяла загадочный подарок в руки.

Коробочка оказалась достаточно тяжёлой и почему-то очень холодной, словно внутри неё был спрятан кусок льда.

– А как её открыть?

– Руками, Лизхен, как ещё-то, – Женька нервно хрустнул пальцами, – да открывай уже, никаких ведь нервов не хватает!

Дашка промолчала, но по тому, как она кусала губы, я видела, что подруга с трудом сдерживается, чтобы не присоединиться к Самойлову.

Я глубоко вздохнула, не стесняясь, перекрестилась и подцепила ногтем тяжёлую крышку, на которой красовалась какая-то особенно заковыристая загогулина.

Вопреки ожиданиям ничего ужасного не произошло: коробочка преспокойно открылась, продемонстрировав нам выстеленное потёртым алым бархатом нутро. На явно знавшей лучшие времена ткани лежало кольцо.

– Почувствуй себя хоббитом, – озадаченно прокомментировала увиденное я, не торопясь прикасаться к подарку, – как вы думаете, это оно? Кольцо Всевластия?

– Не, не похоже, – на полном серьёзе отозвался Женька, – то было гладкое и с буковками, а это с зелёным камешком и вроде как без надписи.

– Там, чтобы буквы появились, надо было в огонь кинуть, я точно помню, – возразила ему Дарья, – а где мы тут его возьмём? Костёр разведём? Так не дадут ведь…

– Вы что, серьёзно это обсуждаете? – я с подозрением посмотрела на друзей. – Я пошутила вообще-то.

– Ну, знаешь, Лизхен, в каждой шутке есть только доля шутки, – философски пожал плечами Самойлов, – раз вокруг того, чтобы передать тебе это кольцо, кто-то затеял такие танцы с бубнами, то эта штуковина, – тут он ткнул пальцем в коробочку, – вполне может оказаться нашим местным аналогом великого кольца.

– Чур, я тогда буду Леголасом, он мне всегда нравился, такой хорошенький! – тут же отреагировала Дашка.

– Ненормальные, – я покачала головой, но от того, что друзья изо всех сил старались меня подбодрить, на сердце потеплело.

– Ну а если серьёзно, то надо брать и надевать, – отбросив веселье, очень серьёзно сказала Дарья, – только прислушивайся к себе и чуть что не так – сразу снимай, ну его на фиг.

– Я вспомнил! – Женька так неожиданно хлопнул себя ладонью по лбу, что мы с Дашкой вздрогнули. – Я всё думал, где я видел вот точно такую фиговину. А сейчас вспомнил… Я с год назад увлёкся всякими такими штуками… ну типа рунами, шифрами, всё такое. И в одной книге были изображения рун с толкованием. И я совершенно точно видел там вот такую. Она, насколько я помню, называется «ведение» и помогает найти выход из сложной ситуации, принять единственно верное решение из нескольких возможных, помогает установить, так сказать, причинно-следственные связи. Это такой своеобразный ключ к информационному полю, понимаете?

– Пока нет, – ответила Дарья, а я молча кивнула, соглашаясь.

– Я не очень внимательно тогда читал, – признался Самойлов, – потому что мне показалась очень сложной и запутанной вся эта руническая схема, но что-то в памяти отложилось. Вот тут на боку вроде бы руна «путь», а вон там, – он показал на одну из сторон шкатулки, – «лёд». Только что к чему – хоть убейте, не помню.

– Может, если Лизхен наденет это кольцо, то сразу поймёт, как нам выбраться из той ловушки, в которой мы оказались?

Дашка оценивающе оглядела кольцо, которое спокойненько лежало себе в коробочке и никаким образом не желало нам помогать.

Я прекрасно понимала, что, сколько ни откладывай и какие аргументы ни приводи, а кольцо надевать придётся. Хотелось бы, конечно, верить, что я не превращусь ни в какое страшилище и не начну светиться, как электрическая лампочка.

Вздохнув и на всякий случай вытерев вспотевшие ладони о брюки, я коснулась зелёного камешка и тут же отдёрнула руку. Не потому что что-то произошло, а просто на всякий случай. Мало ли…

Какое-то время мы все трое гипнотизировали таинственное украшение взглядами, а потом я взяла кольцо и надела на средний палец левой руки. Почему именно туда, я представления не имела, просто оно само так решилось.

Гром не грянул, молнии не сверкнули, ответы на вопросы, увы, не появились.

– Ну ничего такое колечко, симпатичное, – наконец-то нарушил тишину Женька, – нейтральное такое, ни к чему не обязывающее. Но всё же его, наверное, лучше снять: вдруг его кто-нибудь из охотников за артефактом опознает? Недаром же Марк так принюхивался…

– Ты прав, – согласилась я, а дальше произошло то, что в нормальной жизни произойти никак не могло: кольцо просто-напросто не захотело сниматься. Как я ни крутила его, оно спокойно поворачивалось, но снять его у меня никак не получалось.

– Да ну, так не бывает, – я беспомощно посмотрела на друзей, – что за фигня вообще?

– Подожди, не паникуй раньше времени, – остановил меня Женька, – наверняка что-то можно сделать, как-то его спрятать.

– Вместе с пальцем?!

Я чувствовала, что ещё чуть-чуть, и я сорвусь в самую банальную истерику, потому что оставить кольцо на пальце было равносильно тому, чтобы повесить на грудь табличку с надписью «Трилистник».

– Даш, глянь, там никакой записки нет в шкатулке?

Самойлов встал, за руку вытащил меня из кресла и прижал к себе, осторожно гладя по спине и по плечам.

– Сейчас что-нибудь придумаем, Лизхен, честное слово, – прошептал он мне в макушку, и мне действительно стало немного легче: желание разрыдаться отступило, сменившись каким-то безразличием.

– Записки нет, зато есть кое-что другое, – как-то слегка растерянно ответила Дарья, и мы с Женькой тут же повернулись к ней.

Подруга стояла возле стола, на котором мы оставили шкатулку, и держала в руке достаточно длинную металлическую иглу, на вид острую и какую-то опасную.

– Это было там же, в коробочке, – Дашка повертела перед глазами иголку, – и если я что-то в чём-то понимаю, то она тут не случайно. Наверное, тебе надо уколоть палец и капнуть на кольцо своей кровью.

– Зачем? – я быстренько спрятала руку за спину. – А вдруг она отравленная?

– А смысл? – неожиданно поддержал Дашку Самойлов. – Если эта штука действительно какая-то необычная, в смысле – магическая, то её, скорее всего, надо как-то активировать.

– Вот тебе самому не странно всё это говорить? – поморщилась я, чувствуя, что колоть палец таки придётся.

– Мне в последнее время вообще жить странно, – фыркнул Женька, – но оно же не снимается, значит, кольцо не простое, а… блин… магическое. Вспомни, и в книгах, и в фильмах часто бывает так, что оружие или какие-то другие волшебные штуковины нужно активировать кровью нового владельца. Вот ты капнешь на кольцо – и оно снимется. Наверное…

– Ключевое слово – «наверное», – проворчала я, но уже больше для порядка, так как понимала, что Женька, скорее всего, прав. – Но хоть продезинфицировать её можно? Мало ли кто её какими грязными руками хватал.

– Думаю, можно, – Самойлов пожал плечами, а Дашка молча протянула мне взятый с полочки ватный диск и флакон с парфюмерной водой.

– Полагаю, до меня никто ещё не протирал эту штуку элитной парфюмерией. Том Форд наверняка был бы озадачен столь странным использованием его творения.

Я щедро побрызгала иглу своей любимой водой, и по комнате поплыл лёгкий аромат лимона, слегка сдобренный нотками чёрной смородины. Потом взяла диск и несколько раз тщательно протёрла иглу по всей длине. Потом молча протянула её Женьке и крепко зажмурилась.

– Я сама не могу, – пояснила я, – так что если считаешь, что нужна моя кровь, то коли сам. Только аккуратнее, ладно?

– Как скажешь, – Самойлов не стал спорить, и я почувствовала, как друг крепко взял меня за руку, и через несколько секунд палец обожгла резкая, но очень короткая боль.

Я приоткрыла правый глаз и увидела, как на указательном пальце правой руки набухает тёмно-красная капелька крови.

– Теперь капни на кольцо, – Дашка от волнения начала грызть ноготь, хотя, зная за собой эту привычку, старалась за собой следить, – может, на камень, а может, без разницы, куда именно. Лизхен, не тяни, а то придётся ещё раз колоть…

Кивнув, я молча прижала палец к кольцу, чтобы тут же вскрикнуть от сильной боли, пронзившей руку от пальца до плеча. Правда, неприятные ощущения сразу прошли, но я о них даже не думала, потому как, как дурочка, таращилась на свою руку. Кольцо, на котором хорошо была видна кровь, медленно исчезало, словно впитываясь в палец, растворяясь в нём.

– Это как так?

Я растерянно посмотрела на таких же озадаченных друзей и перевела взгляд на свою руку, на которой от кольца не осталось даже следа. При этом я его очень хорошо чувствовала, могла потрогать, покрутить, хотя проделывать всё это с невидимым предметом было более чем странно.

– О как… – моргнул Женька и, почесав в затылке, сказал, – есть Человек-амфибия, есть Человек-паук, а ты будешь Человек-кольцо. Прикольно…

– А куда оно делось-то?

– Впиталось в тебя, – Дашка смотрела на мою руку круглыми от удивления глазами, – интересно, а оно вообще для чего?

– Хороший вопрос, а главное – своевременный, – раздражённо ответила я, – теперь в любом случае узнаем. Как начнёт на меня любая сигнализация срабатывать – вот будет весело!

Я хотела сказать ещё что-то столь же язвительное, но тут в дверь постучали.

Глава 14

На пороге обнаружилась Золотницкая, которая смотрела куда-то в глубину комнаты, а не на меня.

– Несс? Заходи, – я посторонилась, пропуская её и запоздало сообразив, что вроде бы так не стоит делать: в том смысле, что нельзя всякую нежить и нечисть в дом приглашать. А с другой стороны – как определить, где тут границы дома, если мы все в одном здании находимся?

– Спасибо, – Золотницкая слегка кивнула и перешагнула порог, на мгновение задержавшись, словно думая: а надо ли. Или прислушиваясь к какой-то команде, которая была доступна только ей. Кто их, ходячих мертвецов, знает, как там у них что работает, по какому принципу.

Остановившись посреди комнаты, Несс замерла, ничего не говоря, не шевелясь и вроде бы даже не дыша. Хотя так оно, скорее всего, и было: зачем мёртвому дышать, правильно? Самойлов и Дашка застыли в своих креслах, явно не понимая, чего ждать от посетившей нас Золотницкой.

– Клео сказала, что ты приходила, но не застала нас, – не выдержав тягостного молчания, заговорила я, – ты что-то хотела?

Несс повернулась в мою сторону и как-то странно наклонила голову, совершенно не по-человечески, а стремительным и в то же время плавным движением, словно её шейные позвонки внезапно стали мягкими, позволяющими вертеть головой в любую сторону и под любым углом. Было в этом наклоне нечто до такой степени жуткое, что я зажмурилась, а Самойлов шёпотом выругался.

– Я должна предупредить, – равнодушно, без малейшего признака эмоций проговорила Несс, по-прежнему глядя сквозь нас, – он становится опасен, теряет контроль. Скоро он снова начнёт убивать.

– От чьего имени ты говоришь? – Женька встал и подошёл ко мне.

– Только свет луны откроет истинное лицо, – не обращая ни малейшего внимания на его слова, монотонно сказала Несс, – смотрите на всех при свете луны. Час близок. Охота уже началась…

Сказав это, она направилась к двери и вдруг, остановившись, резко повернулась к нам.

– Я всё помню, – равнодушные глаза вдруг полыхнули алым, но тут же снова погасли, – умирать – это очень неприятно, Морозова. Когда ты чувствуешь, как из тебя по капле вытекает жизнь, а ты ничего не можешь сделать, только смотреть в это отвратительное серое небо.

– Кто тебя убил, Несс? – негромко спросила я, понимая, что из нас троих обращается мёртвая девушка почему-то исключительно ко мне.

Когда-то красивое, а сейчас похожее на маску лицо исказилось, словно Золотницкая мучительно пыталась что-то сказать, но не могла. Из её горла вырвался только хриплый стон, больше похожий на рычание.

– Не могу, – выплюнула она, с явным трудом проговорив даже эту короткую фразу, – никому не верь, Морозова. Только им, – тут Несс перевела взгляд мёртвых глаз на сосредоточенного Женьку и Дарью, которая смотрела на блондинку, прижав ладонь к губам. – Луна подскажет.

С этими словами она снова как-то странно дёрнулась, словно по телу пробежала короткая судорога, пошатнулась, схватилась за край стола, выпрямилась, и вышла из комнаты, оставив нас в полной растерянности.

– Это что сейчас такое было? – Дашка тряхнула головой, словно сбрасывая сонную одурь.

– Это было то, что осталось от Золотницкой, – любезно пояснил Женька, с силой растирая лицо ладонями, – жаль только, что она ничего нового нам не сказала.

– Она не для этого приходила, – онемевшими губами ответила я, глядя на абсолютно пустой стол.

– А для чего? – моментально насторожился Самойлов.

– На стол посмотри, – прошептала я, – она забрала шкатулку.

– Ой, – Дашка зачем-то заглянула под стол, словно рассчитывая найти там украденную Золотницкой коробочку, – а как она успела-то?

– Ловкость рук и никакого мошенничества, – задумчиво проговорил Женька, – мне вот другое интересно. Что было главным, ради чего Несс к тебе заявилась, Лизхен? Предупредить о том, что некий «он» скоро снова начнёт убивать, или чтобы забрать шкатулку. Она ведь закрыта была?

– Да, я сразу закрыла после того, как кольцо забрала, – кивнула я, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли, – то есть тот, кто прислал Несс, знал, что в коробке? И решил, что ему оно нужнее, чем мне?

– Боюсь, на этот вопрос тебе никто не ответит, – с сожалением пожал плечами Самойлов, – на руке у тебя кольца не было, значит, тот, кто стоит за Золотницкой, мог решить, что мы просто не успели открыть коробку или открыли, но кольцо не взяли. На столе ведь оно тоже не лежало, так?

– Вот мне интересно, – вдруг задумчиво сказала Дашка, – а он, ну, тот, кто управляет Несс, он ей прямо в мозг приказы транслирует? Или управляет непосредственно телом?

– Это главное, что тебя сейчас интересует? – изумилась я. – Даш, да какая разница, если так-то? Главное, что в коробочке кольца нет, и я не завидую Несс, когда её кукловод об этом узнает. Что-то мне подсказывает, что он будет очень недоволен. Интересно, а те, кто охотится за артефактом, они не могут кольцо почувствовать?

– Откуда ж мы знаем, Лизхен? Ты теперь, главное, руки свои никому лапать не давай, – очень серьёзно посоветовал Женька, – не зря Золотницкая тебя уже второй раз предупреждает. Я бы не стал отмахиваться.

– А мне другое интересно, – я задумчиво крутила невидимое кольцо, и это было очень странное ощущение, – в записке, которую мы с Дашкой нашли на столе, тоже шла речь о том, что только луна покажет истинный облик. И призраки что-то такое говорили. Так что если я правильно понимаю, то в лунном свете мы можем увидеть, как на самом деле выглядят те, кто прячется под личинами людей.

– Что-то я не уверена, что так уж хочу это видеть, – поёжившись, сказала Дарья, – а с другой стороны, неизвестность ещё хуже. Но как это сделать? Не вызывать же их на улицу лунными ночами?

– А что, – хмыкнул Самойлов, – было бы прикольно прийти и попросить: «Иван Дмитриевич, не могли бы вы выйти на улицу на минутку и постоять в лунном свете, а то мне ужас до чего интересно, как вы выглядите на самом деле!»

– Напрашивается риторический вопрос: сколько бы мы прожили после этого?

Дашка невесело вздохнула и посмотрела на часы.

– Это всё, конечно, очень интересно и увлекательно, но давайте уже определимся, пойдём мы к библиотеке или нет, – сказала она. – Я за то, чтобы пойти.

– А я категорически против, – тут же отозвался Женька, – потому что это неоправданный риск.

– Я за то, чтобы заранее спрятаться и посмотреть, – высказалась я, – нашу любимую пальму ведь никто не убрал?

– Жень, нас двое против одного тебя, – отбросив шутки, очень серьёзно сказала Дашка, – мы прекрасно понимаем твои опасения, но упустить возможность узнать хоть что-то… Мы просто не можем себе этого позволить. А то так и будем тыркаться в темноте, пытаясь не сломать шею…

Самойлов молчал так долго, что мы с Дашкой уже приготовились вывалить на него следующую порцию аргументов. Но друг тяжело вздохнул и неохотно кивнул.

– Хорошо, но имейте в виду, что я соглашаюсь исключительно ради того, чтобы вы, две аферистки, не свалили туда без меня. Ясно?

– Ясно! – мы с двух сторон одновременно чмокнули Женьку в щёки, и он, не выдержав, засмеялся.

– Условие: слушаться беспрекословно, – строго сказал друг, – скажу не дышать – не дышите, скажу бежать – не спрашиваете ни о чём, а молча с низкого старта несётесь туда, где свет и люди.

– Как скажешь, босс, – козырнула Дашка, – когда пойдём? Давайте решим, а то у меня ещё Гера запланирован.

– После ужина занимаемся своими делами, а часиков в одиннадцать встречаемся под пальмой, – подумав, определился Самойлов, – сидим в засаде до часу, потом, если ничего не произойдёт, возвращаемся обратно. Вопросы?

– Никак нет! – мы с Дашкой вскочили и вытянулись по стойке «смирно».

– Балбески, – нежно отругал нас Самойлов и, поцеловав меня в щёку, удалился.

Вечер получился каким-то ужасно суетливым: всё время кто-то приходил и чего-то хотел. Кто сказал, что в небольшом закрытом сообществе вас неизбежно поджидает скука? Ага, размечтались!

Сначала пришла Степанцова и осчастливила нас сообщением о том, что она обо всём договорилась с Филиппом, и что наша – то есть её, Люсина – идея с гадательным салоном была одобрена. Клео пофырчала, но открыто возражать не стала, шепнув нам тихонько, что ей очень нужен дополнительный выход в интернет, и что ради такого дела она готова немного пострадать.

Затем Люся подрядила Стешу заняться разработкой убранства гостиной, а нам с Дашкой досталась задача составить список желающих и распределить их в порядке живой очереди. Мы пообещали, что завтра непременно этим займёмся, а сегодня у нас другие планы. Торопить нас никто не стал, а Степанцова заявила, что у неё тоже сегодняшний вечер занят, а вот завтра она непременно ждёт от нас список.

За ужином я, как и собиралась, встала и громко объявила, что в связи с днём рождения приглашаю всех завтра в кафе на тортик. Сообщение встретили одобрительным криками и аплодисментами. А вот потом произошло нечто очень странное.

Я разговаривала с Ниной, девочкой из второй группы, которая подошла попросить меня пофотографировать выступление их гостиной, а потом скинуть фотографии на флешку или карту памяти. Мол, телефонов ни у кого нет, а запечатлеть мероприятие хочется. Мы как раз обсуждали, что именно они хотят получить в итоге, когда я почувствовала словно толчок тёплого воздуха в спину.

Затылок и шею будто окутало уютным мягким невесомым пухом, в этом тепле хотелось раствориться, отдаться ему и ни о чём не думать. Потом откуда-то издалека пришла странная мысль о том, что мне непременно нужно сегодня пойти к библиотеке, ведь от этого может зависеть очень многое. Что именно, я сама чётко не понимала, но посыл был таким мощным, что я с трудом заставила себя сосредоточиться на обсуждаемом вопросе.

Навязчивая мысль стала слабее, но не исчезла, а словно притаилась где-то рядом, постоянно напоминая о себе лёгкими импульсами. Словно кто-то шептал мне в ухо: не забудь, Лиза, ты обязательно должна прийти сегодня к библиотеке. Ни в коем случае нельзя об этом забывать. Потом к этой мысли добавилась ещё одна: теперь я даже не сомневалась, что об этом никому нельзя говорить, иначе ничего не получится. Что конкретно не получится, неведомый доброжелатель благоразумно умалчивал. Я совсем было погрузилась в нашёптываемые кем-то мысли, но тут палец, на котором было невидимое кольцо, словно обожгло холодом, и в голове прояснилось. Внушаемые мысли никуда не делись, но теперь я понимала, что они собой представляют, и могла отделить их от своих собственных.

Постаравшись, чтобы это выглядело как можно естественнее, я обернулась и увидела, что на меня очень внимательно смотрят трое: директор, Марк и Филипп Батаев.

Заметив, что я на него смотрю, Марк просиял улыбкой и послал мне воздушный поцелуй, что-то негромко сказав директору и дождавшись одобрительного кивка. Логика подсказывала, что Марк подошёл к Оленеву с каким-то вопросом по поводу моего завтрашнего дня рождения, но интуиция намекала, что всё не так просто. Интересно, кто из них троих старался внушить мне мысль о необходимости вечернего визита к библиотеке?

Стараясь выглядеть максимально задумчивой, я вышла из столовой, «не заметив» удивлённых взглядов друзей, и побрела к себе в комнату. Буквально через пару минут раздался стук, и ко мне просочилась встревоженная Дашка.

– Лизхен, ты чего такая отмороженная?

Я во всех подробностях рассказала подруге о попытке внушить мне мысль о необходимости похода в библиотеку и о том, что сделал это, скорее всего, один их трёх подозреваемых: Марк, Оленев или Батаев.

– Получается, что ты теперь не можешь не пойти, – озадаченно прикусила конец рыжей косы Дашка, – надо Самойлова звать, одни мы тут решить ничего не сможем.

– Почему не могу?

– Да потому что тогда этот некто сразу сообразит, что ты каким-то образом можешь сопротивляться внушению, и придумает какую-нибудь другую пакость. И не факт, что кольцо снова поможет, понимаешь?

– Ты права, – решительно сказала я, слезая с дивана, – нам срочно нужен Самойлов. В комплекте с его рациональными мозгами.

– Сиди тут, – подумав, определилась Дашка, – я за ним схожу, изобразим обсуждение сюрприза на твой завтрашний день рождения. Это никого не удивит, все знают, что мы дружим втроём, как бы двусмысленно это ни звучало. И нечего ржать! Дурында!

Впрочем, Дарья, не удержавшись, тоже засмеялась, и через несколько секунд мы с ней упали на диван, задыхаясь от слегка истеричного хохота и вытирая рукавами выступившие слёзы.

Отсмеявшись, подруга таки ушла за Женькой, а я прислушалась к себе: желание пойти в библиотеку никуда не делось, наоборот, оно стабилизировалось, если можно так сказать, и стало сильнее.

Самойлов пришёл, нагруженный какими-то коробками, которые с явным облегчением сгрузил в углу нашей гостиной.

– Ваша Вяземская, судя по всему, решила превратить вашу гостиную во что-то совершенно невозможное, – сообщил он, падая на диван и отдуваясь, – там чего только в этих коробках нету: и шарики, и старые ёлочные игрушки, и какие-то непонятные фиговины из фольги… В общем, полный дурдом. Она меня отловила в коридоре и нагрузила всем этим хламом… Так что у вас случилось, девчонки?

Я ещё раз изложила всю историю, стараясь не упустить ни одной детали, и с каждым моим словом Женька всё больше мрачнел.

– Лизхен придётся идти, – сказала Дашка, – осталось придумать, как её обезопасить по возможности. Мне пока в голову, если честно, ничего не приходит.