Черная ведьма в Академии драконов

Пролог

Год 9927-й от пришествия драконов

– Ни один некромант, ни один маг тьмы и тем паче черная ведьма не переступят порог Пресветлой Академии драконов! – Голос ректора разнесся по залу, отразился от окон и стен, эхом прокатился до задних рядов.

Казалось, усиленный магией звук был призван помимо воли слушателей доходить до их сознания, но… Порою даже заклинание десятого порядка бессильно. А все оттого, что добираться умным словам ректора было попросту не до чего. У иных находящихся в зале адептов в черепной коробке было столько же дум, сколько ледников в жаркой песчаной Эйгушской пустыне. Зато эти бравые студиозусы, не обремененные тяготами мыслительного процесса, были белыми магами. И пусть искра их дара едва теплилась. Зато белая. И точка.

После минувшего переворота темные чародеи были в опале. Две древнейшие расы – демоны и драконы – делили власть и рудники магического металла анария, но, как водится, в результате разделили мир на два лагеря. Увы, рогатые проиграли в сложной и запутанной подковерной игре, а вместе с ними и все их союзники. Не было выстрелов, битв, и мертвые тела не устилали поля сражений. Зато вдосталь – интриг, подлогов, дипломатических переговоров, а архимаги с обеих сторон продемонстрировали возможности новейших заклинаний. Так, ни на что не намекали, но испытания провели. Публичные и на бис.

Увы, светлые оказались теми еще черными и хищными душонками, хитрыми и охочими до новых земель. А главное – белых магов было гораздо больше. Как итог: эльфы, гномы, дриады, драконы и белые маги ныне смело осваивали территории, что ранее принадлежали темным, разрабатывали рудники.

Сумеречные маги посчитали за лучшее уйти за перевал. Не то чтобы они сильно впечатлились мощью светлых, скорее затаились. И в их земли путь заказан был любому, чья магия имела хоть проблеск светлого дара.

Простому люду до того, что пограничная вешка теперь переставлена на двенадцать полетов стрелы южнее или западнее, дела не было. У крестьян, ремесленников и горожан имелись свои насущные заботы: пахать и сеять, тачать и ткать, торговать. А налоги… Так всегда их платили. Не суть важно – темным князьям или светлым владетелям.

Но то простые смертные, обделенные даром. Они не правили, не делили трон или голоса сторонников, расчищая себе путь к власти. Простые люди и академий магических не строили, и тем более в них не учились. Они просто жили, радовались малому, печалились о проходящем.

– Эти стены – обитель высшего разума, света. И вы спустя семь лет выйдете отсюда не адептами, но магами. Борцами с нечистью и теми, кто не чист помыслами. Времена, когда люди и нелюди чурались друг друга, прошли. Их стерла Великая эпоха перемен. И один из сильнейших драконов – Кейгу Золотое Крыло, основавший нашу академию, заповедовал: из стен сей обители знаний выйдут только достойные, те, кто не убоится сразиться со злом во имя добра.

Глава 1

Триста лет спустя

– Да чтоб тебя!

Я чудом не выпала из летающей общественной лодки, когда та лихо затормозила у посадочной площадки академии. Эта зачарованная посудина, битком набитая в ранний час пассажирами, следовала по традиционному маршруту: пригород – академия – ткацкие мануфактуры – улицы столицы. С утра, когда все спешили, в нее было не втиснуться. И хотя посадочных мест в лодке было всего три дюжины, а стоячих вроде как вообще не предусматривалось, но и пассажиры, и старый маг-кормщик, управлявший своей летающей развалюхой, на это правило плевали. На работу нужно было всем. А мне вот – на учебу.

Зато сам проезд был дешев – одна медька. Так что я мирилась и мечтала о личной метле.

Вообще, идея зачаровывать для полета не только традиционные метлы пришла к магам не столь давно – всего полвека назад. И прижилась. Дешево, быстро, почти удобно, если не попадешь в давку.

Лодка остановилась, пассажиры незлобиво, скорее по привычке, ругнулись, кормщик зычным басом возвестил:

– Воздушный причал Академии драконов. Выходим, не задерживаемся.

Я спрыгнула на каменную площадку. За мной – еще с десяток пассажиров: кухарки, дворники, гардеробщицы – в общем, прислуга, что работала в стенах академии.

Лодка качнулась, словно пытаясь зачерпнуть бортами немного небесного тумана, а потом тронулась в путь. Погода сегодня была не просто пасмурная – чернильная. Небо, затянутое низкими, разбухшими от дождя и оттого тяжелыми тучами, грозило вот-вот разродиться ливнем. Но пока держалось: копило гнев и влагу, чтобы опрокинуть на нас, суетящихся на земле букашек, сразу водопад.

Я поежилась. Глянула вниз. Если решусь на самый быстрый вариант спуска – прыжок, то лететь мне добрую дюжину вздохов, а по приземлении от меня останется качественная отбивная. Ну почему эта площадка так высоко?! Вопрос риторический. Так удобнее магам-транспортникам: общественной лодке не нужно идти на снижение, чтобы высадить пассажиров. А последние – не сахарные, не растают, топая три сотни ступеней. И ладно поутру вниз, а вот в конце рабочего дня… Чтоб их Пресветлый побрал, этих оптимизаторов общественных маршрутов.

Как всякая истинная черная ведьма ругалась я, поминая имена только из пантеона светлых богов. Правда, ныне приходилось это делать исключительно про себя.

Мягко говоря, наше темное племя в академии недолюбливали. Причем порою столь рьяно, что светлые чародеи аж полыхали праведным гневом, а заодно и кострами, если удавалось отловить какого черного мага. Убивать уже не убивали, правда, лет сто как, но испытывать на своей шкуре процесс копчения темных не хотелось. Сдается мне, что славные обладатели светлой искры дара с удовольствием бы продолжили веселый шабаш под названием «Зажигаем с темными» (к слову, последние шли бы в качестве топлива), но сторонники демонов были очень уж верткими, хитрыми, быстро драпающими, а потому трудноуловимыми. И я в полной мере старалась поддерживать образ коварной и неуловимой темной: была мила, светла, приветлива, а если и проклинала, то исключительно так, чтобы ни одна живая душа (да и мертвая тоже) не заподозрила, чьих это рук и языка дело.

Вот и сейчас я с самой милой улыбкой топала по ступеням винтовой лестницы вниз, во двор академии. Мило болтала с младшей кухаркой, совсем еще молоденькой девчушкой, о погоде, вполуха слушая ее стенания о неразделенной любви к какому-то старшекурснику. С этой девицей мы вроде как даже были подругами. Я вообще за последний месяц стала удивительно дружелюбна. А для черной ведьмы – так и вовсе исчерпала на дюжину лет вперед свой лимит на ту пакость, которую простые люди величают приятельством. Но деваться было некуда, и я дружила для виду и с кухарками, и с одногруппниками, и даже со своей квартирной хозяйкой. Хотя периодически, чисто по ведьминской дружбе, насылала на эту старую каргу заклинания ревматизма. Ибо одно дело пару раз приложиться к замочной скважине своим старушечьим глазом, а другое – проделать в стене комнаты две дырки для «посмотреть» и сдавать сей наблюдательный пункт за серебрушку всяким извращенцам. Правда, ушлая бабка нажиться на своей гениальной идее не смогла: ровно на место для гляделок я повесила картину… Но сам факт того, что за мой счет пытались обогатиться, причем дважды, возмутил меня до глубины души.

Я бы съехала из комнаты уже давно, но вот найти жилье за столь же мизерную цену даже на окраине столицы было нереально.

В итоге я терпела бабку, та – меня. Картина со стены регулярно падала, даже будучи прибита не только гвоздями, но и чернокнижными заклинаниями, а карга не теряла надежды обогатиться на тайном просмотре юной девы в неглиже, обитающей в естественных условиях съемного жилья.

Сегодняшнее утро не заладилось с самого начала: я чуть не проспала. Потом была ужасная давка в лодке, а теперь вот трескотня…

Я искоса взглянула на рябое лицо курносой кухарки… М-да. Ей бы подумать о своей ровне, каком-нибудь булочнике из соседнего дома или водовозе. Так нет… Мечтала оказаться лежащей на сеновале или иной горизонтальной поверхности непременно с этим адептом-аристократом. Вернее, грезила-то девчушка об ухаживаниях и поцелуях, но в итоге получила бы именно разглядывание потолка. А потом… В лучшем случае слезы и сопли. Про брюхатость и иные болезни, передаваемые половым путем (и частенько не без помощи ведьмовских проклятий – заявляю как специалист в области срамословия), кухарочка, видимо, тоже не думала, заливаясь соловьем о достоинствах своего замечательного адепта.

Наконец мы спустились во двор. Тут уже в рядок у метелковязи выстроились летные метлы. Почему-то у адептов было особым шиком рассекать небо именно на них. Хотя черены метел нет-нет да и перемежались с паланкинами, шторы которых скрывали своих пассажиров. Чаще всего пассажирок, поскольку так предпочитали передвигаться по воздуху аристократки.

Прозвучал удар колокола, возвещая, что через две дюжины вздохов начнется первое занятие. Я ускорила шаг и поправила на плече холщовую сумку, или торбу, у которой еще вчера оторвалась тесемка, стягивавшая горловину. Оттого сейчас свитки и перья топорщились наружу, норовя вывалиться. По этой причине я всю дорогу, стоя в лодке, держала сумку, боясь, что в сутолоке лишусь своих записей.

Понимая, что сильно опаздываю, я перешла с шага на рысь. Юбка взметнулась вверх, обнажая щиколотки в белых чулках, но мне было не до приличий.

Я уже почти пересекла двор, когда прямо на меня, выходя из крутого пике, полетела здоровенная метла. Ее внушительный черен из мореного дуба мог легко выдержать трех рыцарей в полном боевом доспехе и дракона в крылатой ипостаси в придачу. Но пока таковых не было. Зато в седле метлы имелся белобрысый здоровяк.

Он-то и задрал черен своей леталки едва ли не вертикально.

Я успела отпрыгнуть в сторону в последний момент. Навершие метелки протаранило воздух в том месте, где я стояла миг назад. Седок пролетел вперед еще с десяток локтей и наконец остановился, отчаянно матерясь.

За его широкой спиной обнаружилась девица веселого и на все согласного вида: облегающая выдающиеся женские прелести тонкая блузка, кожаные штаны, распущенные рыжие волосы и призывно алая помада на губах.

– Куда прешь, курица! – именно со столь высококультурной фразы начала свой разговор эта яркая девица, отлипнув от спины седока. – Ты копыта отбросишь, напоровшись на черен, а Молоту потом штраф за такую убогую мозгами платить? Если ничего в жизни не светит, то давай накинь белую простыню и ползи тихо к погосту, не мозоль глаза.

Здоровяк обернулся, чтобы смерить меня оценивающим взглядом. Высокий лоб и скулы, темные брови и притом светлые волосы – признак породы, что красноречивее всяких титулов. Точно такой же высокородный кобель, как и герой девичьих грез кухарочки.

– Че застыла изваянием, словно василиск тебя взглядом раздел? – хохотнула собственной плоской шутке рыжая.

Она прогнулась в пояснице, прильнув к адепту, и откинула голову, тряхнув власами. И тут выражение ее лица стало до отвратного глумливым.

– Хотя постой так еще немного, а лучше чуть пригнись. Тогда испытаешь всю радость взрослой жизни, когда тебя Волнолом насадит на свой черен…

Запоздало взглянула наверх. Если до этого я думала, что здоровенный блондин несся на меня тараном, то сейчас мне стоило взять свои слова назад и умилиться тому, как предупредительно и аккуратно он водил свою летунью.

Со скоростью арбалетного болта на меня мчался пепельный ураган. Этот ненормальный не просто падал камнем, нет. Он держал метелку одной рукой, заставляя ее лететь отвесно к земле с бешеной скоростью.

Мозг отстраненно успел подумать, что такими самоубийцами могут быть только драконы. Это им, сынам неба, мало простого полета. Обязательно еще и нервишки пощекотать, причем ладно бы себе, а то всем.

Я инстинктивно шарахнулась в сторону, поскользнулась и, уже падая в лужу носом, успела сделать то, что на моем месте сотворила бы любая уважающая себя ведьма. Пожелала…

Все утро я вела себя как образцовая светлая магиня, добрая и кроткая… А тут не сдержалась, ведь быть хорошей – это так изнашивает и утомляет.

Метелку у пепельного вихря резко мотнуло в сторону, нацелив ее черен аккурат на рыжую. Сильная загорелая рука дракона попробовала удержать изначальный курс. Ага, щас. Чернокнижное заклинание десятого порядка способно легко и пушечное ядро с курса сбить, не то что крылатого ящера.

Но, судя по всему, психа-летуна я все же недооценила: он успел оседлать свой транспорт в последние мгновения полета. Черен его метлы затрещал, когда до рыжей оставалось несколько локтей, и замер, не долетев до наглой девицы расстояния в каких-то две ладони.

Я медленно встала из лужи. Свитки с записями лекций были безнадежно испорчены: жижа залилась в сумку, основательно вымочив пергамент.

Стерла с лица грязь.

Рыжая гоготала, забавляясь. Кажется, она, как и белобрысый, не поняла: их от участи шашлыка только что спасла железная хватка пепельноволосого.

А вот дракон с подозрением уставился на меня.

– Ну, Волнолом, ты даешь. – Белобрысый слез с метлы. Он даже сделал несколько шагов, подходя и протягивая руку пепельноволосому. То, что при этом его большущие сапожищи растоптали мои самопишущие перья, здоровяк даже не заметил. – Я на один вздох даже решил, что ты не сможешь затормозить и все же врежешься…

Тот, кого белобрысый назвал Волноломом, не спешил пожимать протянутую руку, все еще буравя меня взглядом. Я не осталась в долгу и ответила тем же.

Высокий, жилистый, решительный и столь же опасный, как смертельное проклятие, пепельноволосый напоминал мне сейчас змею, готовящуюся к броску. Его гладкие волосы чуть ниже плеч отчаянно трепал ветер, так и норовя бросить очередную прядь в лицо.

Странное прозвище Волнолом ничуть ему не шло. Слишком он для него не монументальный, что ли. Сильный, да. Но скорее сильный силой клинка, а не скалы. Эта сталь способна и отразить удар, и согнуться дугою, а потом распрямиться и ударить во сто крат мощней. А вот утес… Большой, неповоротливый, он рассекает собою волны и стоит недвижимо.

Пепельноволосый был текучей ртутью. Недаром даже макушка у него цвета этого металла.

Но это все я отметила машинально, пока меня изучали льдисто-голубые глаза. Внутри я поежилась от такого взгляда. Не зря чернокнижники говорят: нет драконов плохих и хороших, есть неверно выбранная дистанция. Так вот, в случае одного конкретного пепельного ящера: чтобы он был милашкой, расстояние до него должно составлять минимум пару полетов стрелы.

Между тем белобрысый, стоя с протянутой рукой, напомнил о себе:

– Волнолом, я думал, что тебя шоготты на летней практике сожрали. А смотри-ка, жив-здоровехонек.

Пепельноволосый нехотя оторвал от меня взгляд, спешился.

– Молот, ты лучше в следующий раз не останавливайся поперек посадочной полосы, – с изрядной долей холода в голосе произнес он.

– Так если бы кто другой был, я бы испугался, но ты-то всегда умеешь затормозить… – струхнув, выдал белобрысый.

– Я могу, а вот метла…

Только тут я заметила, что по всему древку драконьей метлы прошла молния трещины. Мне стало жаль. Жаль, что черен не развалился пополам. Тогда бы пепельноволосый при всем желании не успел остановиться, и вся эта троица провела бы веселенький день в лазарете, сращивая кости. И мне было бы не столь обидно так изгваздаться. Еще и конспекты, что выпали из сумки при моих маневрах, выпачкались в грязи. Придется переписывать (денег на зачарованный пергамент у меня не было, а вот на обычном все чернила уже наверняка размылись).

Но тут на шее пепельноволосого я заметила маленький драконий хвостик и про себя предвкушающе улыбнулась. Этот летун – неинициированный.

У всех, кто не был обделен толикой магии, на теле имелся рисунок. Он появлялся с самого рождения и рос вместе с владельцем. У драконов это был крылатый ящер в миниатюре, у дриад – дерево, у оборотней – щенок. У меня вот, например, дикий плющ. Сначала он был совсем маленький, черно-белый, и обвивал лодыжку. Потом, в день моего тринадцатилетия, я заметила, как его листья начали окрашиваться. И, судя по всем признакам, скоро он начнет путешествовать по моему телу. Точно так же как лазурный дракон сейчас крадется по шее пепельноволосого. Подвижная мета – это последняя стадия становления дара. После нее – инициация. Говорят, у драконов во время нее оживший рисунок сливается с сутью и так рождается крылатая ипостась. Причем мини-ящер у драконов именно того цвета, какого был рисунок.

Но дракон, кажется, даже не чувствует сейчас своей меты. А я девушка хозяйственная, бережливая.

– Аккуратнее надо быть! – С такими словами я сделала два шага.

Вроде бы в сторону, но резкий поворот головы – и мои волосы хлестнули по шее дракона. Это должно было сойти за компенсацию за оскорбленную добродетель. Пасс рукой, заклинание, которое я прошептала, почти не шевеля губами, – и замершая миниатюрной статуэткой добыча запуталась в моих кудрях.

Я лишь величественно распрямила плечи и двинулась прочь. И не важно, что при этом с моего подола стекала грязь, в туфлях хлюпало, а белые чулки превратились в серые.

В последний момент вспомнила, что стоит подарить наглым адептам немного теплоты. Щелчок пальцами – и все мои конспекты, что так и остались в луже, вспыхнули. Послышался басовитый мат белобрысого и визг девицы.

Я мотнула головой, перебрасывая прядь волос на грудь, аккуратно отцепила маленького дракончика. Да, украсть мету нельзя. Но это правило не распространяется на темных магов.

Раздался повторный звук колокола, оповещая, что занятие началось. Да чтоб его! Не успела.

Ужасно хотелось пропустить занятие вовсе и привести себя в порядок в туалете: почистить платье и чулки, причесать растрепанные волосы, умыться, в конце концов. Но в расписании значилась защита от темной магии – тот предмет, который мне, будущей магессе оборонительных заклинаний, посещать было просто жизненно необходимо. Как выразился ректор, кривясь и подписывая мой перевод из Рорского университета чародейства: «Госпожа Вивьен, помните, что ректорат в моем лице идет вам навстречу только лишь благодаря протекции магистра Блеквуда. Поэтому не заставляйте почтенного мэтра за вас краснеть, посещайте все лекции, практические занятия, сдавайте зачеты и экзамены вовремя. Тогда, возможно, вы заработаете мое уважение. Пока же вашей заслуги в том, что вы будете обучаться в одной из лучших академий Светлых земель, нет». А потом он помолчал и добавил: «В отличие от всех остальных адептов».

Прошел уже месяц, а я как сейчас помню напыщенную речь индюка, развалившегося в ректорском кресле и, верно, по ошибке щеголявшего пурпурной лентой, которой награждают героев за боевую доблесть и отвагу. Ну не могла я представить его холеные пухлые руки с мечом или боевым заклинанием, что крушат нежить. Зато эти ухоженные длани, унизанные перстнями, вполне могли брать мзду. Например, за одну «родственницу», которая решила перевестись из захолустья в столичную магистерию.

Касательно «остальных адептов», заслуживших возможность обучаться в стенах драконьей академии… никогда не поверю, что я тут одна такая уникальная. Вон сколько золотых пробковых деревьев в одной моей группе – дураки дураками, не могут запомнить простейших пентаграмм. И это они достойные и непогрешимые?

Злиться (то бишь пребывать в нормальном для черной ведьмы состоянии) я могла сколько угодно, но идти на занятие было надо. Мало того что оно профильное, так за неявку магистр Фабиус обязательно настрочит кляузу ректору: де госпожа Вивьен Блеквуд изволила прогулять защиту от темной магии без уважительной причины. Вот знал бы этот сморчок (ходили слухи, ему больше трехсот лет), что я не только защиту от себя самой прекрасно знаю, но и атаку на светлого мага могу прекрасно без конспекта ему оттарабанить!

Я подозревала, что магистр Фабиус питает ко мне чувство. Чувство глубокого презрения, подкрепленное ненавистью ко всему женскому роду. Мало того что я носила юбку, а значит, по мнению старикашки, уже была обделена умом от природы, так еще и поступила сразу на второй курс по протекции… В общем, этот пенек плешивый словно задался целью – исключить меня если не из академии, то из группы защитников.

Мне же вылетать из магистериума нельзя было ни в коем случае. А если учесть, что на днях в женском общежитии освобождалось место (не выдержала учебной – и любовной! – нагрузки одна первокурсница), то…

В общем, вся в грязи, мокрая и желающая всем сразу и оптом сдохнуть, я постучалась в двери кабинета. Заглянула, постаралась изобразить на лице милую улыбку. Получилось плохо. Осталось надеяться, что мой оскал все же не столь кровожаден, чтобы заподозрить во мне вампира.

– А-а-а… Адептка Блеквуд. Вы так спешили на занятие, что не разбирали дороги? – глумливо начал профессор, разглядывая меня. – И что же вам попалось на пути? По виду – так минимум Шумерлинская топь, где на вас напала кровожадная льерна. Но, судя по тому, что вы все же здесь, вы доблестно от нее отбились, и вот мы сейчас можем вас лицезреть…

Лучше бы на меня напала льерна, чем один чокнутый дракон и его дружок с рыжей в придачу.

К слову, льерна была весьма мирной тварью из рода гигантских иглобрюхих полозов. Сожрет косулю или человека, и больше никого после трапезы не трогает пару месяцев. С льернами темным магам порою можно было даже договориться, если перед этим животное хорошо накормить. А вот с Фабиусом подобный трюк, увы, не пройдет. Подозреваю, что даже двумя освежеванными козами преподавательскую глотку не заткнешь…

Магистр между тем упражнялся в остроумии, некоторые адепты подхихикивали. Причем делали это не оттого, что шутки магистра оказывались столь уж остры и изящны, а скорее в надежде польстить самолюбию привередливого хрыча.

– Садитесь, адептка Блеквуд. И в будущем постарайтесь являться на занятия в надлежащем виде.

Я мрачно потопала к своему месту. Да уж, черная ведьма, пусть даже вооруженная до зубов терпением, бессильна перед всемогущим женоненавистничеством Фабиуса. Иногда мне казалось, что еще немного – и оно, мое терпение, лопнет, забрызгав моей же злостью не только магистра, но и всех вокруг.

Села рядом с Корнелиусом – весельчаком и паяцем, обладавшим поистине бесценным даром: он мог трещать полдня напролет и при этом не раздражать.

– Ви, ну ты даешь! – вместо приветствия тихо выдал однокурсник.

Но даже сказанная шепотом фраза заставила преподавателя повернуть голову в нашу сторону.

– Тишины! Я требую тишины! – На щеках Фабиуса расцвели ярко-красные нервические пятна. – Защита от темных сил – это тот предмет, который вы все должны как минимум ценить! Ибо, только зная основы обороны от черных магов, вы сможете выжить. А те же, кто полюбит данный предмет всей душой, – не только выживут, но останутся целы и невредимы. Так что советую быть вам всем внимательными.

– И любить мой предмет, – тоном преподавателя, но так, чтобы услышала лишь я, выдал сосед.

Корнелиус был тот еще лицедей и кривляка, передразнивать всех и вся умел мастерски. Я едва сдержалась, чтобы не прыснуть. Знать предмет, разбираться в нем – это понятно. Но любить? Моя старшая кузина Барлин, к примеру, считала, что, когда мужчина не способен любить женщину, он начинает любить что попало: родину, императора, защиту от темных сил, пирожки с мясом… А в том, что известная сердцеедка и кокетка Бар разбиралась преотлично в существах, которые когда-то вылезли из женщины и до самой смерти стремятся залезть в нее обратно, сомневаться не приходилось.

Между тем голос магистра Фабиуса начал стихать: он, все еще что-то бубня, повернулся к доске. Легкий пасс его руки, и грифель взмыл над землей. Пара мгновений, и на черной поверхности начали появляться четкие линии – схема пентаграммы защиты от демонов низшей ступени.

Я перерисовывала ее на лист, которым со мной поделился сосед. К несчастью, мой конспект сгорел синим пламенем, как и все пергаментные свитки, что упали в лужу. Занятие тянулось нескончаемо долго. Занудный голос преподавателя, засохшая грязь, которая стягивала кожу, мокрая обувь…

Удару колокола я обрадовалась, как иная новобрачная свадебному гимну. Увы, я сильно поспешила быть счастливой.

– Я не закончил! – Фабиус воздел корявый перст к потолку.

Мы поникшими лютиками опустились на лавки.

– Через четыре седмицы вы все должны сдать рефераты. Темы написаны напротив ваших фамилий вот тут! – Старик потряс в воздухе листом. – И учтите! Не успеете вовремя, до турнира Четырех стихий, долги я принимать не стану, зачет тоже.

Как всегда, в своем репертуаре: максимум пафоса, минимум адекватности.

Профессор оставил лист на кафедре и степенным шагом удалился. Мы же рванули со своих мест. Когда я увидела свою тему, то скривилась. «Руническое письмо на коже мага как элемент защиты от темных чар на примере тела покойного архимага Энпатыра Медная Кирка», – значилось корявым почерком рядом со скромным В. Блеквуд.

Была у белых странность: простые, ничем не примечательные маги носили фамилии, а заслуженные и прославленные – прозвища. Многие адепты в подражание великим и усопшим тоже обзаводились подобными в обход имени рода. Как мне казалось, делали это юные маги по двум причинам: для солидности и подстраховать себя. Что до второго, то тут все понятно: если совершит студиозус великий подвиг, чтобы его не поименовали по месту оного. Ведь зачастую геройствовать приходилось в какой-нибудь деревеньке Жабки, Заячьи Рожки или Комариная Пустошь. Вот и выходило порою у непредусмотрительных, что и имя вроде известное, а улыбку вызывает: Вольдемар Большие Животинки или Марселина Гадючья Топь.

Я уже хотела записать тему. Но тут чей-то палец, до этого заслонявший часть строчки с моей фамилией, исчез. И стала видна приписка: «Посещение усыпальницы архимага и перерисовка рун обязательна». Я чуть не завыла в голос. Мало того что это храм, куда ведьмам, пусть и неинициированным (а значит, еще с не совсем черной аурой), входить тяжело (скручивает так, что, того и гляди, сознание потеряешь), так еще и усыпальница, куда допуск для второкурсницы еще надо исхитриться получить. Как-никак мощи легендарного героя…

Покидала аудиторию в раздраенных чувствах. Да что за день сегодня такой! Вот это называется «проснулась и как давай жить!». Надо срочно что-то с этим делать, а то такими темпами я к вечеру революцию совершу.

Перво-наперво нужно привести себя в порядок. Бытовые заклинания у меня выходили через раз, поэтому решила просто добраться до туалета и хотя бы умыться. Но, увы, видимо, сегодня я чем-то разозлила Темного бога.

На пути мне попалась Арелия со своей свитой. С этой девицей с первой встречи я была сама вежливость. Как показал опыт – зря. Некоторым, чтобы самоутвердиться, нужна мишень для метания заклинаний. И отчего-то именно я приглянулась блондинке. Может, потому, что была ее полной противоположностью. Арелия – эдакое небесное создание. Нимфа, мать ее, во всех смыслах! Отцом белокурой красавицы был эльф, а вот матушкой – крылатая прелестница. Только подозреваю, что среди родни полукровки все же затесались лепрекон с гоблином – уж больно характер у нее был паскудный. В Темногорье ее бы ведьмы точно приняли за свою.

Впрочем, это Вивьен из рода Блеквудов – неприметная серая мышка, которая терялась на фоне блистательной Арелии. А вот Вивианита Эрастис кон Торастас из клана Полуночных ведьм могла бы дать фору белой лабораторной крысе, возомнившей, что если она в виварии самая раскормленная и толст… красивая и непревзойденная, то и во всем мире так.

Знала бы недоэльфийка, что мне для соответствия образу каждое утро приходилось умываться уродреей – эликсиром, обратным по действию пресловутой гламурее. В результате тонкие черты лица становились грубее, изящество исчезало вовсе, кожа вместо загорелой и смуглой начинала казаться землистой, а цвет глаз из насыщенно-зеленого менялся на невзрачный серый, да и вся я в целом превращалась в далеко немилашку. Вот только эликсир отчего-то был бессилен против отцовского наследства – густых каштановых, слегка вьющихся волос.

– Смотрите-ка, свинья вылезла из своей лужи и перепутала магистерию и хлев…

Арелия демонстративно помахала перед своим лицом ладошкой. Шутила она как-то слишком грубо для своих нимфо-эльфийских предков.

Но, в отличие от боковой ветви рода перворожденных, я была истинной черной ведьмой, которая руководствуется принципом: не копить обиды в себе, а просто либо прощать, либо убивать того, кто тебя огорчил. А поскольку милосердие у темного племени – атавизм, то я лишь мило улыбнулась Арелии, про себя решив: она крайне нуждается в хорошем проклятии.

– А я смотрю и вижу, как внешняя красота приобретает внутри уродливые формы… – пропела я в сторону, словно бы ни на что не намекая, но максимально громко, чтобы услышали все.

– Ты что этим хочешь сказать, убогая?

Нет, я, конечно, подозревала, что смазливая мордашка и ум идут зачастую параллельно, и, как всякие параллели, они не пересекаются, но чтобы настолько, как у Арелии… Сегодня меня достали. У меня было трудное утро, которое контрольным выстрелом добил Фабиус со своим рефератом, потому я подошла вплотную к блондинке, источавшей аромат лилий и малины (и почему тошнотворное сочетание сиропных запахов этой осенью считается наимоднейшим в столице?), и положила ей руку на кружевное жабо, словно хотела поправить пуговичку или складку. От такой наглости Арелия скривилась и уже хотела ударить меня изящными пальчиками с ледяными иглами вместо ногтей, которые она моментально отрастила, как я резким движением сграбастала ее за грудки. Полуэльфийка, произносившая заклинание «ледяных когтей», от удивления вскрикнула и потеряла концентрацию.

Между нашими лицами расстояние оказалось не больше перста. Мы смотрели глаза в глаза: я, чуть запрокинув голову, Арелия – вынужденно склонившись.

– У меня сегодня было поганое утро. А за ним начался отвратный день. И если ты еще хоть словом, хоть взглядом в мою сторону… – Я намеренно не договорила, но, полагаю, мой взгляд и без слов довершил фразу: «…убью».

Вообще, черные ведьмы умеют быть убедительны. Это у нас врожденный талант, передающийся из поколения в поколение и взращенный на материнском молоке.

Арелия сглотнула, на ее висках выступили бисеринки пота.

– Ты мне угрожаешь? – Она нашла в себе силы ответить. Правда, голос ее при этом слегка дрожал. – В тебе даже сила не пробудилась, первый уровень дара. И рискнешь вызвать меня на магический поединок?

– А кто говорит о честном бое? – Я усмехнулась так отчаянно, как может улыбаться либо сумасшедший, либо тот, кому нечего терять… Либо та, которую в десять лет бабуля лично познакомила с одним из архидемонов первородного мрака.

– Ты – отродье тьмы, – скривилась Арелия, видимо думая, что оскорбляет меня. – Только они нападают из-за угла и бьют в спину.

«Ну, не из-за угла, а с наиболее выгодной со стратегической точки зрения позиции. И не бьют в спину, а заботливо указывают противнику на его слабые места в защите», – поправила я про себя. Впрочем, вслух сказала другое:

– Ты обвиняешь меня в чернокнижии? Смеешь сомневаться в силе мертвого сердца Кейгу? Считаешь, что оно способно впустить в академию черного мага? Это попахивает посильнее любой лужи… Например, исключением, – выдохнула я блондинке прямо в лицо, и она вздрогнула.

Я знала, что попала точно в цель. В магистериуме были неоспоримы три вещи: слово ректора, непогрешимость артефакта, в который превратилось закаменевшее сердце дракона, основавшего академию, и свод из двенадцати академических правил. И только что Арелия усомнилась во втором постулате, на котором и держалось величие магистериума.

Нет, конечно, возмущались и приказами ректора, и тем, что артефакт распределения как-то странно порою показывает уровень силы мага, и кляли двенадцать правил. Но делали это тихо, в кругу друзей или тех, кого считали таковыми, а если вели речь в открытую, то чаще всего вылетали из академии. Ибо вольномыслие вольномыслием, но начальство трогать нельзя.

Арелия побледнела, дернулась, чтобы отпрянуть, но я держала ее крепко.

– Я подобного не говорила… – Она все же попыталась перешнуровать ботинки в прыжке.

– Зато я слушала.

В глазах Арелии плескалась ничем не замутненная ненависть.

– На подобную тебе не стоит тратить ни слов, ни взглядов, – прошипела полуэльфийка.

Хм… Кажется, кто-то не любил проигрывать, но если доводилось удирать с поля боя, то считал своим долгом оставить последний выкрик за собой.

– Рада, что мы друг друга поняли. – Я отпустила жабо красотки.

Она тут же отпрянула, фыркнула, распрямив плечи, и, не глядя на меня, двинулась прочь.

Ее свита, стоявшая чуть поодаль, пока мы вели милую беседу, лишь зашуршала юбками и зашушукалась, кося на меня осторожными взглядами, а потом потянулась за своей «королевой».

Я усмехнулась про себя. Да, когда-нибудь меня за мой длинный язык, язвительность и любовь к провокациям сожгут на костре, но пока я тут, в этой, свет ее подери, академии, поэтому продолжим-с. С таким настроем я наконец-то добралась до туалета.

Внутри никого не оказалось, и я смогла спокойно привести себя в порядок. Настроение, как ни странно, было замечательным. Арелия так легко повелась на провокацию. Сразу видно, не закаленная она гадючьими чернокнижными натурами моих кузенов и кузин. Вот те умели раскатать в тонкий пласт с милой улыбкой и без магии, заставляя меня тихо закипать от гнева и ждать. Ждать, когда пройдет инициация и я смогу как следует им отомстить.

Не дождалась. Пришлось срочно драпать туда, где не найдут. Тут-то бабуля и рассказала, что я смесок. И во мне течет кровь белого мага.

Вообще-то черные ведьмы – существа, не обремененные семейными оковами. Мы вольны выбирать, где, когда и с кем (сколько бы их ни было) проводить ночи. Правда, это бывает чаще уже после того, как темная магиня родит своего первенца… Увы, с моей матерью все случилось не по канонам. Она где-то на границе со Светлыми землями (а клан Сумеречных ведьм обитал как раз там) умудрилась подцепить светлого. Как ба заключила позже – шпиона. Тот, хоть и был отрыжкой небесной магии, но поступил как истинно темный папашка: бросил деву со своим приплодом и умотал к себе.

Мама, втюрившаяся по самые уши в этого урода со светлой аурой (хотя на рожу, судя по тому, что в моем лице выросло из его семени, был совсем даже ничего), на этой почве и инициировалась в шестнадцать лет. Вообще, это отличительная черта рода Эрастисов – поздняя инициация. Обычно она проходит медленно и постепенно, но у маман от нервов все случилось враз. А спустя положенный срок появилась и я.

Ба отнеслась к произошедшему философски, сказала, что чем больше черных ведьм, тем лучше, похвалила маму за быстрое вхождение в полную силу и… предложила забыть о том досадном инциденте и о том, что мой отец – светлый маг. Забыли. Основательно. Даже моя маман, которая меняла любовников как чулки.

Я бы так ничего и не узнала, если бы на мое девятнадцатилетие не случилась, скажем так, неприятность: меня захотели убить. Ба при всем своем желании противиться в открытую не могла, но как глава рода постаралась меня сберечь и… послала куда подальше. А точнее – к отцу, в Светлые земли.

Увы, родителя лично я не нашла, зато отыскался его дядя – почтенный и седой Блеквуд. Он долго тряс своей бородой, не веря, что родовой артефакт признал во мне единокровницу. Но как только сомнения отпали, а моя слезливая и ни разу не настоящая история провинциалки из захолустной академии, к которой непотребно приставал ректор, наоборот, запала магу в душу, то старика словно подменили. Он приложил все усилия, чтобы у его внучатой племянницы случилось если не несметное богатство – Блеквуд жил скромно, – то хотя бы приличное образование. Дед устроил меня в академию, где сам преподавал, и порывался в провинцию: вызвать ни о чем не подозревавшего ректора (к слову, имя я взяла реальное) на магическую дуэль. Едва удалось его отговорить.

В первый день в столичной академии меня знатно потряхивало. И вовсе не от благоговения к детищу Кейгу Золотое Крыло. Было страшно, что темное наследие, хоть и не пробудившееся, заявит о себе. Но нет, оказалось, что неинициированная темная ведьма, у которой на уме в момент проверки были лишь мысли о добром и прекрасном, сойдет за побитую моль светлую.

В тот приснопамятный день я держала в руках мертвый камень, который, несмотря на свою полную и безоговорочную смерть, бился, пульсировал, как живое сердце. Мне было страшно до жути, но усилием воли я грезила о такой мерзости, как всепрощение и отзывчивость. И по сей день меня от подобного выворачивает, но тогда именно эти думы и наскребли во мне ту единицу светломагической силы. По десятибалльной шкале.

У нас же, темных, силу принято измерять в уровнях. Сколь глубоко во мрак может погрузиться маг и не сдохнуть при этом – такова и его сила. Точное число уровней не знал никто. Поговаривали, что у Верховного темного их было больше всех. У меня – пока тридцать, но ба после полной инициации пророчила все шестьдесят, а то и больше. Сама она гордилась преодоленным порогом в полсотни пластов тьмы.

В общем, белой магиней я оказалась никакущей, чем и расстроила Блеквуда. Но он, хоть и поник, с истинно светлым благородством предложил мне помимо протекции еще и кров. Я отказалась. И вовсе не из-за смущения. Просто светлому магу легче почуять во мне тьму, пусть и не вошедшую в полную силу, чем простой квартирной хозяйке, что сдавала мне комнату на отшибе.

Я бы и дальше у нее проживала, не задумываясь об общежитии, если бы не вестник от тетки Морриган. Когда ворон с зажатой в клюве запиской постучал ко мне в стекло, я пришла к выводу, что лучше мне обождать год в стенах академии.

Сообщение гласило: мои убийцы нашли способ на законных основаниях прибыть в столицу Светлых земель. А это значит, что теперь по улицам Йонля одной черной ведьме Блеквуд гулять опасно.

Чтобы выжить, мне в ближайший год не стоит и носа высовывать за ворота академии. Да, риск попасться магистрам возрастал во стократ даже по сравнению с домом Блеквуда, но и умирать от руки темных, что шли уже по мою душу, тоже как-то не хотелось. А своих сородичей я знала и их настойчивость тоже. Потому из двух зол выбирать пришлось свет.

Плеснула водой в лицо, отгоняя мрачные мысли, умылась. И только когда глянула в зеркало, поняла, что смыла-таки эликсир. Не успела выругаться, как в дверь с силой ударили.

– Выходи, поганка!

В сумке тут же ожил украденный дракончик. Видимо, почуял хозяина.

Глава 2

Я не глядя запустила руку в сумку и извлекла оттуда лазурную мелочь. Ящеренок брыкался, хлопал крыльями и норовил цапнуть.

– Гардрик, что вы делаете? Перестаньте ломиться в женскую уборную! – Негодующий женский голос явно принадлежал кому-то из преподавательниц.

Дверь, по которой уже пошла внушительная трещина, перестала прогибаться.

– Профессор Брук, прошу прощения…

Пепельный, видимо, начал разводить с магессой политесы.

Я же, обрадовавшись передышке, поняла, что надо срочно удирать. Через дверь – не вариант. Зато имелись вентиляция и маленькое узкое окошко под потолком.

Дракоша, которого я держала за хвост вниз головой, понял, что свобода просто так не дается, и плюнул в меня огнем. Запал был маленький, но приятного все равно мало.

Тратя драгоценные мгновения, я выудила из сумки бутерброд с тонким, почти прозрачным кусочком колбасы.

– Подавись, – сунула мой сегодняшний обед в драконью мордочку.

Мета, хоть и была соткана из магии, оказалась на диво прожорливой и впилась своими мелкими клыками в угощение. Подбежав к окну, я запрыгнула на умывальник и, кое-как кончиками пальцев дотянувшись до створки, открыла ее.

– …Там одна моя знакомая. Она просила подождать ее у входа, но дверь заклинило, и теперь ей не выйти, – меж тем донеслось из коридора.

Все же швабра, вдетая в ручку двери, была отличной идеей. Как печенкой чуяла, что пригодится.

– Ну, знакомая, положим, выйдет. А кто будет ремонтировать дверь?

Видимо, магесса тоже потянула ручку на себя и убедилась, что просто так уборная не сдастся. Только штурм, только атака. Впрочем, подозреваю, что если за дело взялась профессор, то она скорее использует магию, а не силу. Поэтому счет шел на удары сердца.

Раз…

Я спрыгиваю с умывальника и слышу, как из-за двери доносится:

– Профессор Брук, я обязуюсь лично починить эту дверь и еще три таких же, только освободите мою знакомую…

А мне чудится в недосказанности окончание фразы: «Чтобы я мог лично свернуть ей шею».

Два…

Хватаю дракончика, что заглатывает шкурку от кусочка колбасы, сую его в сумку.

И слышу ответ профессора:

– Ну, раз вы так просите и обещаете все лично починить…

Три…

– Эристиус корвус!

Слова заклинания пропитывают воздух. Я вскарабкиваюсь на тумбу, что стоит под вентиляцией.

Четыре…

Дверь содрогается от попавшего в нее заклинания, а я закидываю сумку с драконом в вентиляцию и сама ввинчиваюсь в узкий лаз.

Пять…

Новая волшба – и от древка швабры, да и самой двери остаются одни щепки. Но я уже успела не только втянуть свое тело в вентиляционную шахту, но и приставить решетку.

Мы, черные ведьмы, когда дело касается спасения собственной шкуры, очень проворные.

Пепельный влетел в уборную и заозирался. Сведенные на переносице брови, побелевшие костяшки сжатых кулаков, злой взгляд – Гардрик был явно в бешенстве.

Дракоша завозился, пытаясь выбраться из сумки. Только не сейчас! Чтобы быстро усыпить мету, нужно заклинание третьего порядка, а оно всколыхнет магический фон. Пепельный, может, и не заметит, а вот профессор… не факт. Мелкие проклятия, которые недотягивают и до второго уровня, что звук падающего листа – если не видишь волшбы, то и не услышишь. А вот чем выше порядок, чем больше сил вкладываешь, тем громче и отдача. И если адепты, которые еще не сталкивались с тьмой, могут ее заметить, но не придать значения, то сражавшиеся с мраком не ошибутся.

Женщина, вошедшая вслед за адептом в уборную, выглядела настоящим боевым магом – не чета ректору. Жилистая, с лицом, расписанным шрамами, и абсолютно лысым черепом. Зато осанка – точно меч проглотила. Да уж, если не знать, что она «госпожа», легко можно обратиться к ней «уважаемый лэр», а не «лэрисса».

– Похоже, вашей знакомой здесь нет, – с легкой издевкой протянула магесса.

Сквозь решетку я увидела, как пепельный повернул голову в сторону окна и застыл.

Между тем лазурный дракончик деловито вскарабкался на мое плечо, задрал мордочку и выжидательно уставился на одну черную ведьму. Я поднесла палец к губам: мол, тихо. Правда, при этом сильно сомневалась, что вредная тварюшка наделена хотя бы зачатками разума. Вон хозяин ее и тот еще маг без башни, что уж до маленькой меты…

«Сейчас спалюсь, а потом меня спалят, причем последнее – весело и всем дружным коллективом магистерии. Буду зажигалочкой внеплановой вечеринки, так сказать», – успела подумать, когда лазурный деловито облизнулся.

Я без слов поняла этого вымогателя. Ему понравилась колбаса, и он требовал продолжения банкета. Согласно кивнула. А что мне еще оставалось делать?

Хорошо, что у меты нет зова, иначе бы пепельный и головы в сторону открытой форточки не повернул… Неприятно, что этот сумасшедший дракон так быстро меня вычислил и нашел. Я же специально все свои конспекты, что валялись в луже, сожгла. Как говорится, себя не пожалела, чтобы сделать пакость недругу.

Лазурный затих, удовлетворенный своей дипломатической победой. Зато внизу самое интересное только начиналось.

– Видимо, ваша знакомая так жаждала встречи с вами, что сбежала через окно. Да и швабру не поленилась в ручку двери вставить. Полагаю, что исключительно из желания поскорее увидеться с вами, Гардрик…

Если бы голос разъедал, подобно кислоте, на месте дракона уже была бы шипящая воронка. Звук стираемой эмали зубов пепельного я услышала отчетливо.

– Потрудитесь починить эту дверь до заката. Инструмент можете получить у Цербуса в кладовой.

Лэрисса Брук прошлась между кабинок и задумчиво протянула:

– Интересно, кто так распалил наследника правящего клана, что он едва сдержался? Хотя… Кто бы это ни был, но, пока Гардрик будет работать молотком, он поостынет. – Магесса задумчиво взглянула на узкое окно под потолком и добавила: – Наверняка из искусниц. Это они все мелкие и смазливые.

Зазвучали решительные шаги, и я услышала, как ее рука резко отдернула решетку вентиляции.

– Странно, я бы между падением с третьего этажа и воздуховодной шахтой выбрала вторую, – донеслось до моего слуха.

Но нас с драконом в том рукаве уже не было. Мы ползли по боковому ответвлению. Как оказалось, вовремя удрали, не став дожидаться, когда и магесса уйдет.

Лаз оказался настолько узким, что я постоянно боялась застрять. На очередной развилке услышала разговор.

– В этот раз участвовать в отборочном туре могут только маги с уровнем дара не ниже седьмого, – удрученно вещал тенор под звуки льющейся воды.

– Значит, участники будут с двух последних курсов. Только там можно найти пару, чтобы и защитник и атакующий были такими, – авторитетно прогнусавил второй. – С первого по пятый курс нет ни одного сильного, полностью пробудившегося. А если и вошли в силу, то с уровнем не выше трешки.

– Да, третьего уровня для победы на турнире маловато, даже если сцепка сработанная… Нужен минимум пятый.

А этот голос явно принадлежал Корнелиусу. И тут я поняла, что не вынесу больше. Нет, не темы разговора в мужской уборной, а пыли, набившейся в нос.

Чихнула. Оглушительно и с чувством, заставив троицу разом замолкнуть. Решив, что терять уже нечего, я толкнула решетку и практически ввалилась в дружный мальчишеский коллектив.

Все трое уставились на меня, как девственницы на обнаженного инкуба.

– Не каждый день на тебя падает такая неземная красота. Пусть и слегка пыльная, – ошалело выдал Корнелиус, пристально рассматривая меня. А потом подозрительно спросил: – А мы не встречались?

М-да, когда я после лекции сказал Кору, что пойду в дамскую комнату, дабы привести себя в порядок, то думала, что буду выглядеть слегка иначе.

– Конечно. Совсем недавно. Но я так скучала по тебе, милый, что решила прийти пораньше. И пришла.

Занавес. Теперь и Кор был ликвидирован на несколько мгновений, он судорожно вспоминал, где же мы могли видеться.

А я воспользовалась моментом, стряхнула с себя пыль и вышла из мужского туалета как ни в чем не бывало.

Идя по коридору с высоко поднятой головой, боковым зрением отметила, как на меня оборачиваются. Срочно! Нужно срочно найти укромное место, чтобы умыться уродреей, бутылек которой лежал на дне мой сумки.

Зря я вспомнила о своей холщовой торбе. В ней тут же активизировался прожорливый дракоша. Да что за день сегодня такой, только и успеваю в неприятности вляпываться. Утешала мысль, что это всего лишь плохой день, а не плохая жизнь.

Между умыванием и подкупом я выбрала второе и резко сменила направление. В столовую. Обычно я обедала тем, что брала с собой, но сегодня разорилась на три бутерброда с ломтиками вяленого мяса.

Нет, если студенты хотели, то могли платить три золотых в месяц и получать комплексный обед. Пять – то не просто комплексный, а элитный. Вовсе же бесплатная еда была для тех, кто зачислен на стипендию. Но таких талантливых, одаренных и потенциально сильных магов было немного. А мне, бесперспективной белой единичке, приходилось выкручиваться.

Брать деньги у деда Блеквуда не хотелось, но мои финансы стремительно таяли. Скоро и вовсе помашут мне последней гнутой медькой. Надо было срочно искать работу, желательно в академии.

Да уж. Мои предки в гробу не раз перевернутся, если узнают, что их праправнучка, черная ведьма в девяносто третьем колене, наймется на работу к белым магам. Но лучше так, чем висеть на шее у старика, который живет на одно свое жалованье.

Заполучив бутерброды у гоблинши-буфетчицы, я разделила свою добычу: хлеб мне, мясо в сумку. Третий ломтик завернула в пергамент и спрятала отдельно.

Я сидела в закутке на подоконнике, болтала ногами, уплетая белый мякиш, и жмурилась от удовольствия, представляя, как кто-то сейчас усиленно работает молотком и психует.

Жаль, что мету оставить у себя нельзя. Все же кража – это веское преступление. Но пусть пепельный еще побесится, изойдет на нервы и гнев… Потом, так и быть, выпущу лазурного. Мелкий, если захочет, сам к хозяину дорогу найдет.

Дракоша, будто услышав мои мысли, выглянул из сумки и закурлыкал. На ласку напрашивался. Я усмехнулась. Все же не так мы и различны, светлые и темные. Взять те же меты: мы не слышим их. Зато они наш зов прекрасно слышат.

Я погладила лазурного по голове. Он зажмурился от удовольствия. А потом извернулся и ткнулся носом в ладонь. У-у-у, хитрец.

– Я свою часть договора выполнила. Теперь сиди до вечера тихо. Выполнишь – получишь еще вкусненького.

Пришел черед умывания. Хорошо, что у нашей группы сегодня была единственная лекция до обеда. У Фабиуса. Предполагалось, что потом мы до первого удара колокола просидим в библиотеке, а после перерыва и до вечера будет практикум по иллюзориям. Вела его магесса Илвия – дама весьма интересная.

Ее занятия я любила и посещала с удовольствием. Ведь нет ничего более правдивого, чем та иллюзия, в которую ты поверил. Эту простую истину знает каждая черная ведьма. Светлые маги тоже не чурались сей грани магии, но преподносили ее как науку, в то время как темные считали иллюзию скорее искусством. Светлые пытались запихнуть мираж в идеальное сочетание формул и графиков, а темные развивали в себе интуицию и доверяли ей в создании образов.

Мыслями я была уже на занятии, а руки тем временем доставали заветный пузатый пузырек черного стекла. Я ополоснула лицо и протерла ладони приятным, отдающим мятой эликсиром. И вновь кожа загрубела, став привычного землистого цвета. Вот и все. Невзрачная Вивьен Блеквуд готова приступить к занятиям.

Отличный у бабули рецепт. Простой, но верный. И главное, в нем такая капля магии, что ее и не учуять. Как говорится, у меня все натуральное, а что не натуральное, то почти естественное.

Дракоша улегся на дно сумки, свернулся калачиком и… уснул. Я доела хлеб и поспешила на занятия.

Время у магессы Илвии пролетело, как всегда, незаметно. Сегодня учились отличать фантомных чудовищ от реальных. Узнала много нового и интересного. Теперь, если Темный бог приведет пугать своими творениями светлых магов, я буду знать, куда эти белые подлецы будут бить в первую очередь.

Корнелиус был на удивление задумчив, нет-нет да и косил на меня взглядом, задумчиво останавливаясь на волосах. Но потом мотал головой, словно прогоняя бредовую мысль.

Вечер подкрался незаметно, заглянул в стрельчатое окно лучами заходящего солнца. Колокол возвестил об окончании занятий. Я так увлеклась, что даже забыла о пепельной неприятности, о реферате для Фабиуса и мелкой лазурной вредности. День выдался насыщенным.

Я слегка опасалась дракона. Если он так быстро вычислил меня, то наверняка сейчас поджидает у аудитории, и стоит мне только высунуть нос…

Все адепты уже давно вышли, а я все оттягивала миг расплаты. Идея пришла, когда стопка пособий, вырвавшись из аркана заклинания левитации, рассыпалась по полу.

Магесса вздохнула. Ей удавались сложнейшие заклинания иллюзий, но с простой бытовой магией преподавательница отчего-то не дружила.

– Вам помочь их отнести? – Я была сама вежливость.

– Да, Вивьен, если вас не затруднит.

Я обрадовалась и от жадности нагрузила себе стопку, которая закрывала меня ровно по макушку. Так, под щитом из пособий, прикрываемая магессой с тыла, я миновала выход из аудитории.

Справившись с почетной миссией носильщика, я рванула к посадочной площадке. Общественная лодка вот-вот должна была прибыть.

Вечером оказалось полно свободных мест, и дорога назад была почти комфортной. А что до запаха жареного лука с салом – так никто от соседа-гурмана в общественном транспорте не застрахован.

Добравшись до своей каморки, я с наслаждением потянулась, подошла к стене и в очередной раз повесила злополучную картину. За стеной кто-то досадливо сплюнул.

Прежде чем задернуть шторы, в который раз улыбнулась милой рекламной надписи на витрине, что красовалась напротив:

Вам нужно только помереть! Остальное мы берем на себя. Погребальная лавка Синра Алжиррасского.

Все наши клиенты уходят в мир иной довольными!

Высокое качество товара и скидки

для постоянных покупателей.

И милая такая экспозиция гробов на любой вкус. В общем, картина, отрадная глазу черной ведьмы.

Вот только сегодня у этого милого вида имелся один изъян – пепельный. Едва он увидел меня в оконном проеме, тут же оседлал свою метлу, что до этого держал в руках, и подлетел к стеклу.

Щелчок пальцами – и рассохшиеся створки предательски заскрипели, открываясь. Я попятилась вглубь комнаты, дракон ступил на подоконник, слезая с метлы.

– Ну, вот мы и встретились, Вивьен Блеквуд, – предвкушающе протянул он. – Отдашь моего дракона по-хорошему?

Гардрик отставил ненужную уже метелку и бесшумно двинулся на меня. Руки так и чесались кинуть заклинанием, но пока было рано. С этого паршивца станется и уклониться, а то и запустить в ответ свой аркан. А мне нужно один раз и с гарантией.

– Сдался мне твой дракон… – попыталась отпереться я.

Пепельный оказался рядом со мной так стремительно, что я и глазом моргнуть не успела, а уже стояла прижатой к стене. Правда, клубок заклинания все же успела приготовить.

– На кого ты работаешь? – прошипел Гардрик мне в лицо.

Я опешила:

– Ни на кого. Не дают мне работы, диплома нет, только учусь пока…

Кажется, не такого ответа ожидал дракон.

– Еще скажи, что не ты год назад украла мету у моей сестры Бригит, а потом шантажировала всю нашу семью? Решила пойти по второму кругу?

Вот тут-то я и поняла, что влипла. Хотела проучить, называется. Кто же знал, что у пепельного есть кровница, которая уже нарвалась на кого-то из темных. У нас-то так шутят чуть ли не дошколята: украсть мету у зазевавшегося собрата – это святое. Потому за своими рисунками мы следим, особенно когда те ползать по телу начинают. Маскируем, носим закрытую одежду вплоть до того момента, как пройдет инициация и ее уже будет просто невозможно умыкнуть.

– Да год назад меня здесь еще не было… – Я уставилась в глаза дракона, которые сейчас радовали мир вертикальным зрачком.

Ничего себе. Вот это сила: даже без меты готов обернуться.

– Знаю. Я все о тебе выяснил, Блеквуд. Я ни об одной своей девушке столько не знал, сколько сейчас знаю о тебе.

Я лишь подивилась драконьей оперативности и сглотнула, понимая, что заклинанием стазиса, готового было сорваться с кончиков моих пальцев, не отделаться.

Наши взгляды схлестнулись: буран и пламя, сжигающий свет и первородная тьма. Его руки крепко держали меня за плечи, не давая возможности вырваться. Меня буквально затрясло от ярости. Чтобы истинную черную ведьму да прижимали к стене, как девицу из дома терпимости! Дернулась, желая освободиться. Напрасно. Лишь почувствовала, как дракон сжал плечи еще сильнее. Наверняка завтра синяки останутся.

Пепельный нависал надо мной, как могильная плита над покойником, давил силой внешней и своим даром, заставляя склониться, подчиниться. Причем проделывал это с невозмутимо каменным лицом.

А потом я почувствовала, как по моей ноге начал ползти плющ. Только не сейчас! Моей мете еще рано просыпаться!

Вдох… Выдох… «Успокоиться, главное – успокоиться», – повторяла про себя я как мантру. Только вот беда, она ни капли не действует, когда прямо тебе в лицо практически дышат огнем и требуют ответа за то, чего ты не совершала.

– Раз ты все разведал обо мне, то должен знать, что я прибыла в столицу чуть больше месяца назад.

– А где ты ошивалась до этого? – вкрадчиво поинтересовался драконистый гад.

– В Рорской академии магического права, – выдала я ту ложь, которую до этого момента произносила не единожды.

И в первый раз меня словно очередью из пульсаров расстреляли фразой:

– Врешь.

Дракон тряхнул меня так, что затылок стукнулся о стену.

– Я послал по телепатофону запрос в ту дыру, откуда ты якобы приехала. Ответ пришел один удар колокола назад. Ни о какой Вивьен Блеквуд там не знают, впрочем, как и о любой другой Вивьен. И не училось там адепток с такой внешностью. Она у тебя слишком характерная. Так скажешь мне, кто ты, здесь и сейчас или у дознавателей в камере пыток?

– Здесь и сейчас, только отпусти. – Я постаралась заплакать.

Правда, этот процесс никогда не удавался мне столь хорошо, как моей кузине Сью, что могла практически мироточить без покрасневших глаз, распухшего носа и по заказу.

Я всхлипнула, обдумывая – зареветь ли с надрывом, но решила, что сие уже перебор. Гардрик чуть ослабил хватку, и для меня этого оказалось достаточно.

К мраку и тлену конспирацию. Я запустила в него отборным чернокнижным заклинанием успокоения (оно же для малахольных и упокоения), а заодно ударила его в пах.

Пепельный, не ожидая такого коварства, охнул, отступил на шаг, борясь с арканом тьмы, а я решила, что это – знак сниже. Потому и зарядила пяткой дракону в солнечное сплетение.

Увы, он оказался хорошим боевым магом, что было весьма плохо для одной черной ведьмы: аркан скинул за пару вздохов, с болью справился и того быстрее и рванул за мной следом.

До двери я не добежала каких-то два шага. Меня повалили, и мы клубком покатились по полу комнаты, натыкаясь на ножки кровати и стола, тумбу и табурет. Я шипела и сыпала проклятиями, дракон уворачивался и даже умудрялся выставлять защиту, при этом пытаясь скрутить меня.

Моя юбка задралась чуть ли не до талии, чулки съехали, обнажая лодыжки.

В какой-то момент я извернулась и укусила его за неосмотрительно подставленное драконье ухо. Сделала я это без нежности и пиетета, прокусив мочку.

Гардрик вздрогнул и зашипел. На его лице показались чешуйки, покрыв лазурным мерцанием скулы и лоб.

После укуса сразу же во рту почувствовался вкус крови. Или, может, это была моя из разбитой губы?

Но нет, глаза начал застилать туман, подтверждая, что кровь все же драконья. Кончики пальцев предательски закололо. Мысли стали исчезать в мареве.

Как сквозь пелену я увидела мелкого дракошу, что выползал из сумки. Сытый и довольный. Он узрел хозяина, который тоже не отличался проворством. Движения его были смазанными и замедленными.

И тут в порядке полубреда родилось решение. Кровь, плоть и добрая воля.

– Хочешь получить мету обратно? – сипло спросила я у дракона.

– Да, – очумело выдохнул он.

Я прошептала заклинание, давая приказ своей мете. Плющ, еще только испивший силу, подчинился неохотно.

Дракончик же, почуяв нити заклинания, что опутали и его, мотнул головой, мол, давайте, ребята, сами справляйтесь, без меня. Но потом вразвалочку все же пошлепал своими лапами к нам.

А дальше я отрубилась, искренне надеясь, что все удалось и в мире одним чернокнижником только что стало больше.

Пришла я в себя, когда за окном была глубокая ночь. Картина, паршивка, валялась на полу. Чувствую, что сегодня старуха все же сорвала куш на просмотре. А глянуть было на что.

Мало того что комната была разгромлена и посреди нее мирно почивал красавец-блондин в разорванной на груди рубахе, так еще под его боком имелась девица тоже весьма пикантного вида. Чего только стоили мои беленькие панталоны с кружевной оборкой, которыми я вовсю светила.

Я одернула юбку свободной рукой. Вторая, увы, была цепко схвачена Гардриком. Попыталась освободиться. Куда там, меня так резко дернули к себе и повалили, что я от неожиданности охнула.

Этот звук по чудодейственной силе пробуждения оказался сильнее бодрящего заклинания. Глаза дракона резко распахнулись, и он сел, осоловело таращась вокруг.

Мне до смерти хотелось пить. Все же кровь дракона даже в малых дозах действует на черных ведьм не самым лучшим образом. Подозреваю, что и ведьминская на летающих гадов – соответствующе.

– Что ты сделала, ведьма? – хотел прорычать, а на деле прохрипел дракон.

– Как ты и просил, отдала тебе мету. – И мстительно добавила: – Свою.

Гардрик остолбенел. Я же, воспользовавшись заминкой, вырвала-таки свое запястье из его хватки и на четвереньках (ибо сил встать не было ни капли) поползла к кувшину для умывания, в нем была вода. Жадно прильнула в его горлышку и начала пить большими глотками, чувствуя, как ко мне вместе с влагой возвращается сама жизнь.

С наслаждением умылась. И только после обернулась.

Пепельный все так же сидел на полу и, сняв рубашку, смотрел на свое плечо. Там, на бронзовой коже, красовался узор из абсолютно зеленого плюща. Видимо, драконье плечо оказалось для него почвой весьма благодатной, раз он вымахал втрое за столь короткий срок, да еще и окрасился.

Плющ, польщенный вниманием, зашелестел листочками и пополз к позвоночнику. А я хлопнула себя по шее, думая, что комары здесь стали чересчур наглыми и откормленными: не боятся подзакусить даже черной ведьмой.

Тут же поправила себя. Бывшей черной ведьмой. Под ладонью обиженно фыркнули, и тут же кожу ожгло струйкой пламени. Не сильно, но чувствительно.

– Как ты это сделала? – Гард сглотнул, а потом, видя в руках у меня кувшин, начал вставать.

В отличие от меня он, хоть и шатаясь, но поднялся, подошел, взял мой кувшин и выпил залпом весь остаток воды.

– Будешь убивать? – вместо ответа вопросила я.

Сил сопротивляться не было, поэтому, если сейчас Гард приступит ко второму акту пьесы под названием «Удушение», я даже сопротивляться не стану. Честно. Ну, может, проклятие какое для приличия прошепчу…

– Чуть попозже, отдохну и обязательно убью, – пообещал бывший дракон.

Он присел рядом со мной на пол, опершись спиной о стену. Выдохнул, обтер ладонью лицо и спросил единственное:

– Зачем?

– Чтобы выиграть время, – откровенно призналась я. – Ты ведь наверняка бы меня убил или сдал сумеречным.

– К стражам идут только тогда, когда пострадавшие сами не в состоянии вершить правосудие, – усмехнулся дракон.

– Значит, сам решил прикончить, – подвела я итог нашей милой беседе.

Мы сидели без сил, и казалось, что единственный мускул, который еще не устал окончательно, – это язык.

Вообще, обмен метами – не столь энергозатратный процесс, как может показаться. Скорее, после того как в ауру начинает врастать новая сущность, мага словно рвет изнутри. А вот это уже весьма болезненно и изматывающе.

– Что до твоего вопроса… Теперь ты, если судить по мете, темный маг. Причем стал им добровольно. Ты ведь дал согласие на обмен. Прикончишь меня – не только обратно дракона не получишь, но еще и сам будешь осужден за причастность к чернокнижному колдовству.

– Да ни на что я добровольно не подписывался! – взъярился Гард и потянулся-таки к моей шее.

Я уклонилась, а точнее – просто шмякнулась на пол и откатилась. Уже лежа и взирая на потолок, парировала:

– Согласился. На мой вопрос, хочешь ли ты получить мету, ты ответил однозначно: «Да». Конкретно не уточнялось, какую именно: свою или мою…

– Темная зараза! – Все же злость оказалась сильнее изнеможения, и Гард с рыком бросился на меня.

Заклинание, что я повесила, блокировало громкость звуков внутри моей комнаты. Может, заслон полного беззвучия был бы и лучше, но квартирной хозяйке картина, когда ее постоялица что-то говорит, а она не слышит ровным счетом ничего, показалась бы крайне подозрительной. А так – шелест, шуршание, невнятные звуки… Можно списать на глухоту самого «шпиона».

Но та картина, что развернулась сейчас перед взором подглядывающей хозяйки, больше всего походила на начальный процесс детопроизводства. Я пыхтела и брыкалась, Гард навалился сверху и иногда вздрагивал. Только делал он это не от удовольствия, а от того, что я лягалась, пиналась и кусалась.

За стеной запыхтели. Усиленно так, заинтересованно.

Даже дракон, как бы он ни был увлечен процессом убиения ведьмы, услышал и на миг замер.

Я улучила момент и врезала под дых. Пепельный охнул.

– Будем считать твою конвульсию за завершение процесса.

– Какого? – ошарашенно выдохнул он.

– Ну как какого, общеизвестного. После которого через девять месяцев на свет появляются молоденькие ведьмочки, эльфики, дракончики…

– Можешь не продолжать. Я в курсе, как появляются дети, – процедил удушитель и задал очевидный вопрос: – За тобой что, следят?

– Не просто следят, а бдят буквально круглые сутки. Даже ради этого картину каждый раз со стены скидывают.

– Зачем?

– Как зачем? Любую особу в этом мире, не обремененную собственным сердечным увлечением, до колик в животе интересует личная жизнь других. А если на этом любопытстве можно еще и заработать…

– Твоя квартирная хозяйка не только следит за тобой, но еще и приглашает за деньги любителей подглядывать, как ты проводишь время с…

– Ну да. Хотя со мной она в этом плане просчиталась. – Я усмехнулась. – Весь месяц, что я снимаю у нее комнату, она так и не смогла насладиться тем, ради чего и пустила меня сюда. Так что могу тебя порадовать: ты у моей квартирной хозяйки первый.

Дракон закашлялся.

– В смысле?

– Просто до тебя столь пикантных сцен, где в главных ролях я и мужчина, эта старая карга еще не видела.

– И не увидит, – многообещающе протянул пепельный.

Откуда у него только силы взялись подняться? Чуть шатающейся расслабленной походкой (еще и штаны успел подтянуть, характерно почесав при этом живот) дракон подошел к нужной стене. Правда, смотрел при этом крылатый исключительно в окно. А потом молниеносно ткнул указательным пальцем точно в дырку.

С той стороны стены донесся сначала вой, а потом мат. Причем мужской. Что-то упало с оглушительным звуком, затем последовал звон разбившегося стекла, старушечьи причитания… Гард с невозмутимым видом повесил картину на место, а я поняла: это последняя ночь. Завтра мне стоит собирать вещи и съезжать. Хозяйка наверняка найдет предлог, чтобы меня выставить. Печально вздохнула. Везет мне прямо как ведьме на горящем костре.

– Зачем? – задала я единственный вопрос.

– Раз я у тебя тут первый и единственный, то мне положено стесняться, – оскалился крылатый. – К тому же, знаешь ли, это темные могут предаваться плотским утехам даже посреди толпы…

– А еще пить кровь младенцев, распутствовать с демонами, калечить ни в чем не повинных… – в тон дракону подхватила я. – Вот только сейчас кого-то сделал одноглазым ты, а не мерзопакостная ведьма.

– Это все влияние твоей меты, – тут же нашелся Гард.

Я зло глянула на крылатого, что стоял в наполовину разодранной рубахе посреди комнаты. Да уж. Вот он, классический образец светлого мага, который всем своим видом олицетворяет поговорку: добро должно быть с кулаками. Иначе как показать злу хороший кукиш?

– К тому же мы не крадем магию друг у друга, а уж знаки расы – тем более.

– Мы тоже не крадем. – Я одернула юбку, да и в целом начала приводить себя в порядок. – Это шутка. Детская шутка.

– Хорошая такая шутка, стоившая моей семье половины сокровищницы.

– Да не брала я ничего у твоей сестры! – в сердцах воскликнула я.

– Я уже сам понял, что не брала, – злясь то ли на меня, то ли на себя, выдал дракон и повернулся к окну. – Думал, нашел того темного мерзавца, что украл мету у Бригит. А сейчас понял: разве считала бы ты медьки, выбирая жилье подешевле, да еще и с соглядатаями, если бы у тебя в гномьем банке было двести мешков полновесного золота…

– Сколько? – Я поперхнулась и даже закашлялась.

Дракон, обернувшийся на мой кашель, так и замер. Сначала я не поняла, в чем, собственно, дело. На меня смотрели, внимательно изучали, словно прикасались взглядом к щекам, губам, векам, гладили волосы. Потом взор пепельного спустился чуть ниже, к вырезу.

– Что? – Я посмотрела исподлобья.

– Просто, пока тебя душил, не заметил, что ты, оказывается, не такая и страшная.

Тут я вспомнила, что имела неосторожность умыться, после того как попила воду из кувшина. Эликсир…

– Вот видишь, все хорошее видится на расстоянии. А если решишь вообще уйти отсюда, так я для тебя и вовсе писаной красавицей стану.

– Спасибо, меня и так твой вид устраивает, – заявил этот наглец.

Потом дракон задумчиво взглянул на небо, которое сегодня было по-особенному звездным. Когда над осенним миром такие плеяды, и к пифии ходить не надо, чтобы догадаться: ночь очень холодная.

Колокол пробил один раз, возвещая о том, что начался отсчет нового дня. Вроде бы простой звук, а мне нестерпимо захотелось спать. Как-никак минуло самое темное время ночи – пора соловьев, как ее именовали в деревнях. Когда колокол ударит три раза – начнет заниматься заря.

Веки закрывались сами собой. Выпроводить бы этого настырного дракона и лечь спать. Вот только крылатый визитер и сам широко зевнул, прикрыв рот ладонью. А затем шагнул к моей кровати и улегся на нее.

Он что, спать здесь собирается? Эту мысль я и озвучила.

– Твоей репутации уже ничто не повредит, – устраиваясь поудобнее, заявил дракон. – А я устал.

– Убью, – пообещала я.

– Тогда ты не получишь обратно свою мету, – мстительно процитировал дракон мои же слова и… снова зевнул.

У меня задергался глаз. Хотелось проклясть этого ящера с особой жестокостью. А если ведьма чего-то сильно хочет…

Я с наслаждением произнесла слова, и… Ничего не произошло. Ровным счетом ни-че-го!

Я прислушалась к себе. Глубоко внутри черный кокон моей темной силы все так же пульсировал, то уплотняясь, то вновь растекаясь туманом, но он был окружен со всех сторон светом. Белой магией, что пришла ко мне вместе с метой дракона. Я чуть не взвыла.

Недотемный дракон уже вовсю дрых. Захотелось отпинать его как следует, вернуть немедленно мой плющ обратно, но на это просто не было сил. Я дошла до постели и, толкнув наглого узурпатора локтем, легла рядом. Думала, засну в миг, но, будто назло, вертелась и никак не могла шагнуть в царство сновидений… Впрочем, в моей бессоннице не было ничего удивительного. Ведь зло никогда не дремлет. И я начала строить планы мести… Не заметила, как мои веки потяжелели. Я таки уплыла в дрему.

Зато утро началось с громогласного крика. Орала моя квартирная хозяйка, причем голосила так, будто высшего демона на своей кухне увидела.

Глава 3

– Прокляну старую грымзу, – простонала я, силясь открыть глаза.

Ветхая на вид, а на поверку здоровая как лось карга наконец-то замолчала.

Я попыталась откинуть одеяло, все еще пребывая скорее в обители сновидений, нежели в реальности, но отчего-то вместо ткани мои пальцы нащупали запястье. Широкое, жилистое и явно мужское.

Сон слетел мигом. Я распахнула глаза, рывком села на постели. Потом еще для верности помотала головой, искренне надеясь, что это просто галлюцинация. Увы, надежда не подтвердилась: слишком уж у моего бреда был реальный вид.

На моей постели дрых дракон, осененный лучами восходящего солнца и перьями из дырявой с одного бока подушки. Ну как дрых. До вопля квартирной хозяйки именно этим он и занимался. А сейчас, сонно сощурив глаза, с интересом разглядывал меня.

– Я мало что помню о проведенной ночи, но могу точно сказать одно: у меня отменный вкус. Твоя мордашка симпатична даже поутру. – Он широко зевнул, а потом до него стало что-то доходить. Иначе с чего бы вдруг лоб дракона разрезала вертикальная морщина, а взгляд из рассеянного вдруг превратился в ледяной?

Но не поддеть этого самоуверенного женолюба я просто не смогла:

– О да, прошлой ночью ты меня впечатлил. Я бы даже сказала, сразил наповал. Целых два раза.

О том, что при этом мы катались по полу, сцепившись, как кошка с собакой, Гард, полагаю, уже вспомнил.

– Языкастая зараза, – недобро сощурившись, ответил дракон, что развалился на моей постели.

– А то! Но вам, темным, к этому не привыкать. – Я прошлась по свежей мозоли пепельного. Напомнила, так сказать, о том, что он теперь обладатель плюща, а не мелкого лазурного прожорливого чудовища.

Кстати, о метах… Новой, драконистой, по ощущениям сейчас на мне не было. Зашарила по телу, ощупывая себя.

Все это я проделывала под новый виток воплей квартирной хозяйки и ехидные комментарии Гарда.

– Да-да… Вот так. – Он пытался перекричать голосистую старуху, но получалось лишь отчасти. – Не успеешь оглянуться, а у тебя уже и нет твоей меты…

Я по привычке прошептала в адрес хозяйки мелкое проклятие. На этот раз из разряда «да чтоб ты молчуна проглотила!».

Буквально скатившись с кровати, я помчалась вон из комнаты вниз. Пока неслась по лестнице, раз десять успела пожалеть, что сейчас мое чернословие нельзя подкрепить магическим посылом. Во всяком случае, временная потеря голоса старой каргой оказалась бы как нельзя кстати.

Я ворвалась на кухню, где квартирная хозяйка, вооружившись веником, сгоняла со стола мелкого лазурного дракона. Тот не сдавался и отчаянно защищал свои владения: кринку со сметаной, ватрушку и кофейник. Он верещал не хуже старой выдры, плевался огнем, а иногда даже взлетал и норовил атаковать.

Не сказать чтобы попытки его наступления были совсем уж безуспешны: у хозяйки оказалась напрочь сожжена одна бровь, платье на груди радовало взор горелыми проплешинами, и из ее шевелюры кто-то явно выдрал пару клоков волос.

Ух ты! Я и не знала, что лазурный может быть таким опасным противником. Но все же мелкого надо было выручать. Карга тоже не дремала, и веник нет-нет да и с силой ударял по тому месту, где миг назад сидел дракоша. Пока тому удавалось уклоняться, но однажды удача и проворство могли ему изменить.

– Не трогайте бедную животинку!

На мой крик обернулись оба: и хозяйка и ящеренок. Причем если первая удивленно, то второй – исключительно обиженно. Похоже, мелкому боевому дракону было крайне обидно оказаться «животинкой».

– Так это твоя пакость, распутница? – взъярилась хозяйка.

Я еще раз окинула старую перечницу взглядом. Ее вид откровенно меня радовал. Жаль, что вчера фингал достался не ей. Зато сегодня поутру дракоша слегка поработал над бровью и прической карги…

– Не пакость, а мета. – Я подошла и взяла лазурного на ладони.

– Да мне плевать, мета или еще какая дрянь… Но ведет себя этот выродок крылатый как сущий выкидыш бездны. Платить за погром, им учиненный, ты будешь?

Похоже, старая брюзга понятия не имела о метах. Да и о магах она, как я успела выяснить, знала немного. Она даже не подозревала, что у нее квартирует чародейка.

Когда я искала крышу над головой, то все хозяева не хотели пускать юную магичку на порог. Поэтому в очередной раз, постучав в дверь, я скормила сказку, что учусь на переписчицу свитков. Моя грымза (а слушательницей оказалась именно она) поверила. Одарила меня тогда взглядом торговца на невольничьем рынке, да и пустила к себе в комнату. О том, что имеется еще и смотровое окошко в стене, я узнала в тот же вечер. Но съезжать из-под крыши, за которую уже отдала кровные, было жалко: навряд ли хозяйка вернула бы отданные ей монеты.

Сейчас я смотрела на потрепанный вид тетки, в глазах которой плескалась ненависть, и точно знала, чем я буду заниматься в ближайший удар колокола.

Собирать вещи.

– Развратница, вертихвостка, паскудница! – Между тем эта выдра начала входить в раж. – Мало того что хахаля своего притащила сюда, ко мне, старой Марте, благочестивой и честной горожанке, так еще и всяких тварей разводишь… У-у-у, блудница!

Она замахнулась веником, чтобы огреть то ли меня, то ли дракошу, но в этот миг на пороге кухни появился предмет моего разврата собственной персоной.

– Если вам, уважаемая, так завидно, то милости прошу присоединиться. Меня не только на малышку Ви хватит.

Хозяйка поперхнулась вздохом. Похоже, таких откровенных предложений поучаствовать в оргии, да еще от такого красавчика, ей слышать ни разу не доводилось. У меня на миг даже мелькнула мысль, что грымза откинет веник в сторону и заявит, что она готова к экспериментам. Но нет, кошелка поняла, что над ней откровенно издеваются, и заорала:

– Ах ты, паразит! Залез к честной женщине в дом, всю ночь блудил и непотребством занимался, а сейчас еще и язык чешешь. Вот вызову стражей…

– Лучше сразу дознавателей из Сдобного квартала, – нагло усмехнулся Гардрик, облокотившись о косяк.

Конечно, в стольном граде Йонль были и официальные названия кварталов, но чаще всего они использовались в указах и документах. В народе же прижились Сдобный, Ситный, Ржаной, Корки, Лебеда… по тому хлебу, который предпочитало большинство обитателей того или иного квартала.

Квартирная хозяйка, услышав такое наглое заявление, насторожилась.

– Это с чего мне сдобников-то тревожить? Чай, не аристократы какие тут собрались… – Она осеклась на полуслове, увидев, как Гард небрежно почесал отросшую за ночь щетину.

Родовой массивный перстень с немалым таким сапфиром на пальце пепельного явно свидетельствовал об обратном. Таки перед старухой как раз этот самый аристократ и есть.

А дальше я удостоилась еще одного злобного взгляда. Ну да, нашла крайнюю.

– Чтобы к ночи и духу твоего тут не было! – наконец нашлась грымза. – Мало того что блудница, так еще и демонюку своего… – она ткнула корявым пальцем в ящеренка, – …притащила.

Мне захотелось проклясть ее от души и с чувством. Но я вспомнила, как вчерашняя попытка чернословия с треском провалилась, когда я хотела пожелать всего «хорошего» спящему Гарду, и… закрыла рот.

Что ж, черной ведьме сделать пробоину в водопроводе тяжелее, чем наслать приступ ревматизма, но вполне по силам. А покидать дом старой грымзы просто так, не оставив ей на память тройку-другую подарочков, я не собиралась.

Я фыркнула, развернулась на пятках и гордо вышла из кухни, по дороге толкнув стоявшего в дверях пепельного. Поднималась по лестнице, зло топая и костеря про себя и Гарда, и хозяйку, и ящеренка. Мелкий крылатик, не подозревая о моих думах, с ладони взобрался ко мне на плечо и начал что-то радостно верещать.

– Из-за тебя нас выселяют, – повернув голову к воинственному дракоше, процедила я.

Нет, конечно, меня бы так и так выперли, после того как Гард вчера обезглазил застеночного любителя подглядывать. Но я надеялась, что хотя бы повод карга будет искать пару дней. А тут…

Я решила не тянуть до вечера и собрала свои нехитрые пожитки. Вышло две котомки и сумка. В том, что я не успела обжиться, были и свои плюсы.

За тем, как я молчаливо пакую вещи, наблюдал Гард. Он вернулся в комнату и встал у стены, не говоря ни слова.

Когда я закончила и распрямилась, утерев выступивший пот рукавом, наглый недодракон зевнул, демонстративно скрестил руки на груди и вопросил:

– И куда теперь?

– Ты еще тут, нечисть? – Я была сама деликатность и вежливость.

– Кто из нас двоих бо́льшая нечисть, еще вопрос, – парировал Гард.

– А ты пожелай чего-нибудь от души. Например, грымзе, которая чуть не пришибла твоего лазурного.

Ящеренок, сидевший у меня на плече, встрепенулся и что-то воинственно проверещал. Видимо, вспомнил недавний тяжкий бой за обладание ватрушкой.

– Издеваешься? – подозрительно, с прищуром глядя на меня, уточнил пепельный.

– Ничуть. Только темное племя способно простое пожелание превратить в проклятие. Вот и пожелай. Сразу узнаешь, на какой ты сейчас стороне.

– Да чтоб ты провалились, зараза языкастая, – в сердцах выдал дракон. – Ерничать – это твой врожденный талант? Или ты специально трениров…

Договорить он не успел. Одна из досок скрипучего старого пола треснула подо мною, я вскрикнула, теряя равновесие, и тут соседка уже сломанной половицы решила последовать славному примеру товарки.

Я полетела вниз, следуя искренним пожеланиям дракона. Проваливалась с чувством и полной самоотдачей, так сказать. Мета не иначе как с испугу сочла за лучшее нырнуть ко мне в ворот, а там и слиться с кожей.

Лишь в последний момент сильная рука ухватила меня за запястье. Я так и замерла, ощущая на себе все прелести подвешенного положения. Мои ноги болтались на первом этаже, голова пока была на уровне пола второго.

– Не умеешь проклинать, не берись, – пропыхтела я.

– Я всего лишь следовал твоему совету, – вытягивая меня, как барсука из норы, возвестил Гард.

Снизу донесся запоздалый крик:

– Мой сон ожил!

Нет, конечно, я знала, что подо мною снимает комнату почтенное семейство: прыщавый юнец, его дородная мамаша и затюканный, вечно горбящийся отец. Интересно, кто из двоих Дредноутов – отец или сын – испустил этот клич счастья при виде голых девичьих ножек?

– Ах ты, старый потаскун! – Звук звонкой оплеухи и сопроводивший ее комментарий свидетельствовали, что о дармовых молодухах, падающих сверху, грезил господин Дредноут-старший. – Чего радостно пялишься? Не видишь, у соседей пол проломился… Я всегда говорила, что этот клоповник не стоит тех денег, что мы за него платим. Если даже под той чахоточной доски трескаются, то подо мной, честной женщиной в расцвете сил, и подавно могут! А хозяйка дерет за свой сарай почти как за элитные номера!

Гард вытянул меня споро. Едва оказавшись целиком на втором этаже, я заглянула вниз, свесившись. Помотала головой, пытаясь отбросить волосы, что закрывали мне все лицо.

– Прошу прощения за беспокойство, госпожа Дредноут. – Я натянула на губы самую милую улыбку.

Только что эта внушительная дама, чьи объемы приводили в восторг продавцов тканей, подала мне отличную идею. Нет для слуха ведьмы ничего приятнее, чем звуки свары. А рьяный спор постоялицы и квартирной хозяйки за лишнюю медьку-другую – чем не повод?

– Вивьенка, ты там сама-то еще живая? – задрав голову, бесхитростно спросила запасливая на калории дама.

То, как она бесцеремонно обращалась ко всем, меня порою коробило, но бесило другое. Госпожа Дредноут присматривалась ко мне как к потенциальной невесте для своего сынка и сочла, что такая бедная храмовая мышь – лишь запасной вариант для запасного варианта.

По ее мнению, основным моим достоинством была внешность. Да-да, та самая, серая и невзрачная. Дескать, я буду ее сыночку Цимпреиусу верной супругой: кто особо позарится на такую красотку?

Но сейчас соседка увидела меня в истинном облике и поменялась в лице.

– Это ты что ж так подурнела, деточка? Красавицей же была… Неужто за столичной модой погналась?

Я решила поддержать заблуждение матроны:

– Ага, гламуреей умылась. Нравится?

– Отвратительно и распутно. Без нее тебе было лучше.

– И я считаю, что без эликсира было лучше, – вмешался в нашу милую беседу Гард. Он тоже свесил голову в образовавшуюся дыру и с интересом изучал комнату соседей. – Здравствуйте.

Под конец дракон проявил чудеса вежливости, вспомнив о том, что сначала принято здороваться. В этот момент открылась дверь и вошел младший член семейства Дредноутов – Цимпреиус. Самым претенциозным и величественным в юноше с тощей цыплячьей шеей было его имя.

– Мам, я принес… – Вошедший осекся, уставившись на дыру в потолке, из которой торчали две головы.

– Доброе утро, госпожа Вивьен.

Сосед, в отличие от Гарда, о воспитании не забыл. А потом он рассмотрел мое лицо и замер. Даже корзину с овощами, что принес с рынка, выронил. Его отец и вовсе после затрещины, которую выписала ему дражайшая супруга, был нем как рыба.

Определенно надо умыться эликсиром, и побыстрее. Но сначала довершить начатое – подбить дородную даму на скандал.

– Доброе утро, Цимпреиус, – как ни в чем не бывало защебетала я. – А я к вам в гости почти завалилась. А все оттого, что полы не к бездне! Чуть шею себе не свернула, и если бы не братец… – кивок в сторону Гарда, – то точно бы убилась. Правда, за эту комнату я заплатила всего пару медек…

Дракон был озадачен приобретением «сестрички». Даже хмыкнул по этому поводу.

– Не умеешь делать гадости, так не мешай другим и учись, – шикнула я так, чтобы услышал лишь пепельный.

Мои слова про пару медек достигли цели. Матушка Цимпреиуса задумалась. Логично, раз я за такую развалюху плачу такие деньги, то чем они хуже?

Чую, сегодня все постояльцы старухи повалят к ней толпой, сбивая цену за постой… И ведь не с руки объяснять карге, что цена была бросовой лишь потому, что комната смотровая, а жиличка в ней – молодая особа.

– Это ваш брат? – Младшего Дредноута, в отличие от матери, волновал вопрос отнюдь не цен на жилье.

– Да, это гад… в смысле Гардрик, – представила я дракона.

– Сводный, – тут же открестился от прямого родства пепельный.

Тут я решила, что дружескую соседскую беседу пора сворачивать, и распрощалась, оставив озадаченным семейство Дредноутов.

Утро определенно обещало интересный день.

Я одернула платье, в котором пришлось ночевать, достала из сумки эликсир, умылась, подхватила свои вещи и уже собиралась выйти из комнаты мимо все это молча созерцавшего Гарда, когда меня бесцеремонно схватили за локоть.

– За сегодняшнее утро я понял одно: черные маги – чокнутые. Я все ждал, когда ты сама заговоришь о наших метах, но… Ты ничего не хочешь объяснить?

– Полегче о темных, ты теперь один их них.

– Прокляну.

Я проскрежетала зубами. Этот гад быстро освоился с темным наследием! Хорошо хоть больше душить меня не пытался. Видимо, понял, что темная ведьма податлива силе, как ртуть: не только в тиски ее не возьмешь, но и имеешь неплохие шансы ухудшить свое здоровье.

– Ты не слышал о такой форме уважения, как дистанция? – Я взглянула на наглеца исподлобья.

– С радостью буду уважать тебя за сотню полетов стрелы. Только верни мне дракона.

Я поставила сумки на пол. Ведь не отвяжется.

Лазурный, будто дразня хозяина, решил, что прогулялся сегодня уже достаточно, и, прильнув к моей шее, просто слился, превратившись в цветную татуировку под мочкой уха.

– Твоего дракона все равно до ближайшего полнолуния не вернуть. Так что успокойся и отпусти меня.

– А после полнолуния? – упрямо вопросил драконистый гад.

– А после полнолуния будет мой доклад на тему: «Руническое письмо на коже мага как элемент защиты от темных чар на примере тела покойного архимага Энпатыра Медная Кирка»…

– При чем здесь это? – не понял пепельный.

– Ну хотя бы при том, что теперь я смогу написать его. А то плющ мешал мне войти в усыпальницу при храме…

Я мстительно усмехнулась. Как говорится, в каждой гадости есть толика радости, а при должной смекалке – еще и сундук выгоды.

Дракон после моего заявления побагровел. Я могла поклясться своим любимым чугунным котелком, в котором варила зелья, что сейчас, когда Гарда переполняли эмоции, его словарный запас сузился до трех слов.

– Убью! – прошипел ящер.

«Не угадала», – поняла я. Не до трех. До одного. Зато вполне цензурного.

– И потеряешь возможность стать драконом обратно. – Я выдрала свой локоть из его хватки и потянулась за упавшими на пол сумками.

– Выкручусь как-нибудь, – мрачно возразил Гард.

– Не сможешь, – авторитетно заявила я и пояснила: – Опыта для этого маловато.

Меня смерили уничтожающим взглядом.

Мы так и стояли в дверях, когда с улицы донесся колокольный перезвон.

Ну вот. На первое занятие по общей истории магии я опоздала. А все из-за некоторых!

Поправила на плече ремень от сумки, покрепче перехватила поклажу, что была в руках, и уже занесла ногу, чтобы шагнуть в коридор, когда Гард, процедив сквозь зубы: «Ну все, с меня хватит!» – просто перекинул меня через плечо.

Я заорала и попыталась лягнуть его побольнее. Потом – цапнуть за плечо. Правда, свою поклажу так и не выпустила.

– Руки убери, сволочь белобрысая!

– И не подумаю, – невозмутимо заявил дракон, подходя к окну.

Я извивалась не хуже гадюки, сучила ногами и даже пару раз умудрилась заехать лбом этому наглецу по пояснице. Гард, держа меня словно в стальных тисках, влез на подоконник.

– Что ты делаешь? – Я попыталась извернуться.

– Ворую, – буднично ответил ящер. – Поступаю в лучших традициях своих далеких предков. Правда, ты, увы, не принцесса…

– Да и ты теперь не дракон, – попыталась возразить я.

– Ну, это с какой стороны посмотреть… – задумчиво начал Гард. – Меты у меня теперь нет. Зато остались инстинкты.

Не дожидаясь моего следующего вопроса, он оглушительно свистнул, подзывая свою летную метлу.

Я замерла вниз головой на плече у этого ненормального, пытаясь вспомнить, что я знаю о драконах и об их инстинкте уволакивать к себе в пещеру. Мешанина из баек, от многократно целомудренных принцесс до вкусного обеда, привела к тому, что у меня непроизвольно вырвалось:

– Я невкусная и бревно.

– Э-э… мм… – озадачился ящер, уже готовый спрыгнуть с подоконника. – Меня, конечно, радует, что ты трезво оцениваешь свою внешность, но зачем мне эти ценные сведения?

Какой же дуб этот дракон! Пришлось пояснить:

– Черных ведьм есть опасно. В нас слишком много желчи, а она вызывает язву желудка. Поэтому жрать меня не стоит. А про бревно… Я в постели оно самое, так что для драконьего употребления не гожусь вовсе…

Думала, что после такого ящер выпустит меня обратно. Но этот гад… захохотал. Нет, не так. Заржал.

А потом, хлопнув меня по той части тела, которая у ведьм любит притягивать к себе приключения, осведомился:

– Мне сейчас даже интересно стало, какой вариант событий для тебя лучше? Ну, чтобы я тебя съел или чтобы надругался?

«Никакой», – мысленно ответила я. Но, исключительно чтобы позлить дракона, ляпнула:

– Ведьмы – народ неунывающий. Для нас любой исход событий в итоге получается оптимистичным.

– И что хорошего в том, чтобы тебя съели? – заинтересованно вопросил пепельный гад.

– Ну, раз съели, то наверняка отравятся. И одним драконом в мире станет меньше. А это тоже неплохо, – заверила я.

А потом заорала.

Причина, почему я взяла столь высокие ноты, была проста, как медька: Гард прыгнул-таки на свою метелку, оттолкнувшись от подоконника.

Миг полета – и меня ощутимо тряхнуло.

– Верни, где взял, – заголосила я, когда увидела, как резко удаляется от меня земля.

Если этот псих меня сейчас уронит, то от одной ведьмочки останется только размашистая подпись на брусчатке. Причем чернилами в ней будет моя совсем не черная, а вполне себе рубиновая кровь.

– Отпустить, говоришь? – провокационно протянул Гард и… разжал руку, заложив крутой вираж.

Я же сделала неожиданное открытие: если дракон пытается скинуть ведьму в полете, то у последней резко возрастает хватательная активность. Боясь разбиться, я буквально руками и ногами обвила тело Гарда. От чего дракон не на шутку напрягся. Аж весь закаменел. А потом чуть сиплым голосом предупредил:

– Я сейчас в штопор уйду.

– Ты даже не представляешь, как темные умеют крепко обнимать, – заверила я.

– Ты хотела сказать, душить в объятиях? – Дракон задрал черен метлы вверх, а потом и вовсе, как обещал, ушел в штопор.

Правда, перед этим все же сумел отодрать меня от себя и скинуть. Я вместе со всеми своими вещами полетела вниз.

В голове лишь мелькнула мысль: сволочь!

Ветер свистел в ушах и буквально обдирал лицо, меня крутило так, что небо и земля менялись местами – полная дезориентация.

И посреди этого хаоса – резкий рывок, от которого ткань моего платья затрещала, разрываясь. На миг из легких напрочь выбило воздух, а уши заложило. Потому крик Гарда я услышала не сразу:

– …аная, брось свои сумки!

Я замотала головой. Мое. Умирать буду, а холстину, где не только учебные свитки, но и бабкин гримуар, не брошу. Платья, ботинки пусть летят на землю, а вот бабулин подарок – ни-ни.

Меня встряхнули за шкирку, как котенка. Я лишь крепче прижала к груди сумку со свитками, выпустив-таки остальные свои пожитки.

Отстраненно проследила, как вещи пикируют к земле. Вот не выдержали завязки торбы, и в небе флагом начало алеть бордовое платье. За ним перистыми облаками закружились панталоны и чулки…

Я висела, инстинктивно поджимая под себя ноги. Оторвав взгляд от своего уже бывшего имущества, с ненавистью взглянула на Гарда.

Он сидел верхом на метле и ухмылялся.

– Ну как, летим дальше вниз или… – Дракон многозначительно замолчал.

– Или что? – не выдержала я спустя три десятка ударов сердца.

– Или заключаем сделку.

Как я посмотрю, этот пепельный – прирожденный дипломат: умел создавать выгодную для переговоров обстановку и добиваться согласия, даже если изначально оппонент был всеми конечностями против.

– Какую сделку? – тоном ведьмы, привязанной к столбу на костре, вопросила я.

– Ты помогаешь мне найти ту сволочь, что оставила мою сестру без меты, возвращаешь мне моего дракона и проваливаешь из столицы.

– Бросай, – честно ответила я, прекрасно понимая, что если уйду из академии, то жить мне недолго. Стражи мрака наверняка уже совсем близко.

Куда моим палачам вход был заказан, так это в храмы, в казармы, где обитают боевые маги, и, собственно, в столичную чародейскую академию. В остальных местах защита от выходцев бездны была не столь сильной. Обретаться среди пары сотен боевых магов в военном лагере или тем паче в качестве храмовой служки черной ведьме было слегка проблематично. Да даже то, что я училась в академии, нашпигованной драконами и прочими светлыми, уже было сродни самоубийству. Но так у меня был хотя бы призрачный шанс переждать три года и выжить…

А вот случись мне встретить стражей мрака, шансов остаться на этом свете не было ни одного. Год… Всего год, и будет новая жатва. Выберут другую юную ведьму, и тогда моя жизнь будет уже в относительной безопасности.

Пока же мне светил жертвенный алтарь и семь ночей агонии. Краткий полет до земли в качестве альтернативы казни, уготованной мне моими палачами, был более чем привлекателен.

Увы, Гард не знал о том, что я выбираю не между жизнью и смертью, а между способами отправиться к праотцам. Потому недоверчиво переспросил:

– Бросить?

– Да, – прошипела. – Мне без академии все равно жизнь не мила.

Дракон от удивления присвистнул:

– Не знал, что у темных такая тяга к знаниям.

– Ага, мы больше жизни учиться любим, – поддакнула я и мстительно добавила: – И ты, кстати, теперь тоже.

Гард проскрежетал зубами, сделал глубокий вдох, пытаясь усмирить злость. Фигово у него получилось, я скажу, драконьи клыки все равно убрать не сумел. Они так и радовали мир, когда дракон заговорил:

– Хор-р-рошо. Раз тебе так приспичило учиться, оставайся в академии. Но мету вернешь…

– Я и с сестрой могу помочь разобраться, – перебила я. Гард не успел еще обрадоваться моей покладистости, как я присовокупила: – За разумную плату, разумеется.

– Ты еще со мной торгуешься? – поразился дракон.

– Ну… – я ухмыльнулась, – торг всегда уместен, пока клиент жив.

– Звучит прямо как девиз некромантского ордена.

– Почему девиз? – возмутилась я. – Это цитата из свода правил. Между прочим, я тоже эту книжищу штудировала. Свод учат ведьмы и черные алхимики, если желают получить лицензию на свою деятельность.

– Даже знать не хочу, какие там остальные правила и предписания в этом вашем своде, – с каменной мордой лица парировал Гард.

Тоже мне чистоплюй в сотом поколении. А у меня, между прочим, даже вещей никаких по его милости не осталось. Вот теперь пусть и платит мне за помощь. К тому же слова «ведьма» и «безвозмездно» всегда были антагонистами.

Судя по тому, каким взглядом на меня смотрели, Гард тоже познал сию лингвистическую аксиому. И смирился.

– Сколько?

– Десять золотых, и ты будешь знать не только имя этого вора, но даже то, где он сейчас находится.

Я очень старалась не продешевить, но, судя по ухмылке наглого ящера и тому, как он быстро согласился, – нужно было просить минимум сотню. Хотя на самом-то деле отследить похитителя меты было так же просто, как и эту мету своровать. Вот только оба заклинания были исключительно чернокнижные…

Лишь когда Гард усадил меня к себе на метлу и мы сговорились о деталях сделки, я вспомнила, что теперь черного источника сил лишена.

– Га-а-ардрик, – протянула я, крепко вцепившись в черен метелки. Так, на всякий случай. – У нас с тобой маленькая проблема.

– Какая? – подозрительно вопросил дракон, уже подлетая к городской площади.

– Колдовать, чтобы найти вора, придется тебе. Потому как черный маг из нас двоих сейчас ты. Ну или подожди с месяц, пока луна обернется.

– Ведьма! – взвыл ящер.

– Чем и горжусь, – парировала я.

В гробовом молчании мы приземлились рядом с площадью.

Едва спешились с метлы, как Гард кивнул на одну из вывесок. «Светлый рыцарь», – гласила надпись. Странное название для трактира. Вот «Золотой фазан» или «Девять с половиной сосисок» – это я понимаю. Сразу ясно: здесь будет вкусно, сытно и мясно. А паладин навевал лишь мысли о каннибализме.

Зато оно было абсолютно в духе светлых: звучное, возвышенное и абсолютно не отражающее низменной чревоугоднической сути.

Но так или иначе, а есть мне хотелось. Причем жутко. Гарду, как я подозревала, тоже. Мы вошли в трактир. Утро – не то время, когда в заведении тьма народу. Хотя треть столиков была занята.

Я осмотрелась. Хм… Как по мне, это скорее не таверна, а кофейня. Столы с льняными скатертями, вместо лавок стулья, под потолком – магические светильники. Даже подавальщица – и та в белом переднике.

– Доброе утро, господин Гардрик, вам как обычно? – сияя улыбкой, вопросила подошедшая красавица.

– Да. – Дракон ответил столь же лучезарной улыбкой. – И кофе для моей знакомой.

Тут только подавальщица обратила на меня внимание.

– Лучше принесите сразу кофейник на двоих. И мне то же самое, что и господину Гардрику.

По большому счету мне было все равно, что принесут. Лишь бы была возможность поменяться тарелками с драконом, ибо красавица в переднике смерила меня таким взглядом, после которого клиенту обычно плюют в еду. А я хотела хотя бы поесть нормально… Ага, размечталась, наивная…

Глава 4

Пару мгновений мы сидели за столом молча. Я рассматривала стены, на которых тут и там красовались бутафорские щиты и мечи. Газовые рожки, стилизованные под факелы, были выключены. Подозреваю, что вечером, когда на улице стемнеет, их зажгут, по стенам запляшут тени, и трактир вправду чем-то будет напоминать трапезную старинного замка. Во всяком случае, деревянные мечи, покрытые серебристой краской, в полутьме могут вполне сойти за настоящие. За обернутые фольгой деревянные щиты уже не ручаюсь.

Пока я разглядывала убранство «Светлого рыцаря», один совсем не рыцарь, хоть и светлый, беззастенчиво рассматривал меня. Дракон не просто созерцал ведьму, что сидела напротив. По ощущениям, он просто-таки составлял мой словесный портрет. Подробный. С грифом «Разыскивается. Особо опасна». Специально для дознавателей.

– Зачем тебе эликсир для умывания? – наконец спросил он.

– Мне так больше нравится, – выдала я универсальный женский ответ.

Дракон лишь хмыкнул, побарабанил пальцами по столешнице и неожиданно произнес:

– Ты меняешь личину, втерлась в доверие к старику Блеквуду так, что он даже принял тебя за свою… От кого ты скрываешься?

Хорошо, что я сидела.

– Ты, между прочим, их знаешь. Это веселые жизнерадостные ребята, которые всегда рады поделиться теплом и радостью от встречи с ведьмой. Теплом костра и радостно светящими в тебя боевыми пульсарами. В общем, милые позитивные люди и нелюди – светлые маги.

– Врешь, – уверенно припечатал Гард. – Если бы от нашей братии скрывалась, то в академию бы не сунулась. Значит, бежишь от своих же. Как раз за последний месяц участились стычки с темными на границе. И не только там…

– Слушай, у нас с тобой уговор только на отлов вора, который стянул мету твоей ненаглядной сестрички. Все. К тому же ты мне должен десять золотых.

– Уже?

– Ведьмы работают по предоплате.

– Ты уже не ведьма.

– Ну да, у нас теперь темный – это ты. Вот и ищи вора сам, раз такой талантливый… А я с драконом твоим пока освоюсь.

Лазурный, словно почуяв, что заговорили о нем, проснулся и пополз по шее, щекоча кожу. Гард, увидевший собственную мету, замолчал.

Вскоре подавальщица принесла нам заказанное. Нет, я подозревала, что драконистая растущая особь мужского пола должна есть много. Но не думала, что это «есть» подразумевает «жрать».

Перед нами выставили два салата, два омлета, пару стейков, прожаренных до состояния «почти угольки», четыре горшочка с запеченным картофелем, кофе и пирожные с вишенками. Десерт меня добил. Как-то не вязался образ сурового дракона со взбитыми сливками.

Когда подавальщица, одарив Гарда еще одной сияющей улыбкой, ушла, дракон невозмутимо прокомментировал:

– А сейчас принесут твою порцию.

Я сглотнула:

– То есть это все тебе? Ты издеваешься?

– Ты сама попросила себе такой же завтрак. И да, я откровенно издеваюсь.

Вот теперь мне захотелось треснуть ящеристого гада. Но в животе заурчало, напоминая, что война войной, а про завтрак забывать не следует.

Неожиданно у меня проснулся драконий аппетит. Но, прежде чем начать есть, я поменяла наши с Гардом тарелки местами. Как выяснилось чуть позже – не зря. Дохлый таракан оказался спрятан аккурат под вишенкой в пирожном, которое услужливая девица выставила передо мной.

Пока же я уминала салат, Гард от меня не отставал, но при этом успевал еще и ехидничать:

– Ты не переживай, это легкий завтрак… Обычно к обеду, после тренировки, мой дракон прямо-таки звереет, и есть хочется до жути.

Я закашлялась.

– В смысле?

– В прямом. Как ты думаешь, откуда при обращении берется здоровенная драконья туша из тщедушного человеческого тела? Ее нужно «наесть» до инициации.

– Издеваешься? – с подозрением уточнила я, обеими руками придвинув горшочек с картошкой.

– Ничуть. – Дракон был сама серьезность. – Просто предупреждаю. А то вы, девицы, на диетах и талиях повернутые бываете. Так вот, про фигуру можешь забыть. Пока с тобой моя мета, придется питаться не так, как ты хочешь, а как у будущей ипостаси аппетит проснется. Мой лазурный – тот еще проглот.

– Я не такая, как твои знакомые девицы, – уверенно заявила я и впилась зубами в стейк. Вкусный, кстати, и сочный.

– А какая же? – с интересом вопросил дракон.

– Я ем и не полнею, у меня этот… ускоренный метаболизм, – выдала я, забыв уточнить, что причиной быстрого обмена веществ являются каверзы, которые моя темная суть просто требует устраивать. А уж сколько энергии тратится на их воплощение – и не счесть. Потому таки да: я ем и не полнею.

– Ну, теперь мне понятно, как вычислить ведьму: надо просто попытаться откормить ее. Та, что не наест бока, и есть темная.

– Хм… Интересная идея, – ободрила я Гарда, наливая себе кофе. – Не хочешь провести эксперимент? Например, прокорм… в смысле откормить одну знакомую тебе ведьму, – выдала я, уже мысленно подсчитывая, сколько таким макаром можно сэкономить на питании за месяц с учетом того, что лазурный оказался чересчур прожорливым.

– Тебя, что ли? – подозрительно уточнил ящер, нацеливаясь на пирожное.

– Ну да, – постаралась очаровательно улыбнуться, забыв, что я «в гриме».

Лицо одного из посетителей трактира, который в этот момент посмотрел на меня, перекосило. М-да… Подозреваю, что сейчас моя застенчиво скалящаяся мина для неподготовленного человека могла быть не намного симпатичнее, чем решивший пококетничать свежий труп.

Гард держался намного мужественнее. Видать, сказывался опыт общения с нежитью, которой на практике у боевых магов имелось с избытком.

– Даже не надейся. Это теперь твой дракон. Вот и корми его сама.

– Жлоб.

– Пройдоха.

– Кстати, так или иначе, но за этот завтрак все равно платишь ты. Так что можно сказать, что эксперимент уже начался.

– С чего это я? – возмутился Гард. – За тебя и не подумаю, обжора.

– Платишь, – мстительно заверила я. – По праву благородного лэра, пригласившего даму.

– Не вижу здесь… – Дракон так и не договорил, кого именно он не видит: в моем лице даму или же в своем благородного лэра…

А все потому, что на его зубах захрустел таракан.

Дракон с задумчивым видом хрумкнул еще раз. Его челюсти замерли, а потом на свет с изяществом сплюнутой шелухи от семечки явился пожеванный рыжий трупик…

Я ехидно заметила:

– Нет, я, конечно, слышала, что драконы едят рыцарей, но не думала, что до инициации они тренируются на тараканах.

– Знала? – припомнив, как я меняла тарелки, уточнил ящер.

– Предполагала, – скромно уточнила я. – Видишь ли, твоя поклонница смерила меня таким взглядом, что если бы она не решилась подстроить мне какую-нибудь пакость, то согрешила бы против своей натуры.

Дракон с интересом посмотрел на дохлого таракана, а потом четким, холодным, полным скрытой угрозы голосом потребовал управляющего.

Вот как у Гарда это получилось? Вроде и не кричал, не бросался титулами, но при том заставлял себя не только слушать, но и слышать, а тем паче исполнять свои требования.

Управляющий прилетел к нам в буквальном смысле на крыльях: он был из сиринов – полуптиц-полулюдей. Его небольшое совиное тело с вполне себе человеческой головой, хоть и небольшой, было еще ничего, но вот голос… Такое ощущение, что сирины были специально созданы светлыми, чтобы своим криком изводить черных ведьм.

Впрочем, этот был сама любезность. Он приземлился на спинку свободного стула, сложил крылья и растекся медовым голосом:

– Господину Гардрику что-то не понравилось?

– Да. – Ящер был краток и вместо тысячи слов просто предъявил труп.

Пока – таракана. Но сдается мне, что управляющему было недалеко до шестилапого усача. Я не без удовольствия отметила, как дракон чуть морщится при общении с сирином. Видимо, плющ давал о себе знать. Переговоры длились недолго. Сирин извинялся, ухал, по-птичьи закатывая глаза, и кивал головой, словно силясь проглотить стыд…

А я умилялась, наблюдая, как Гард виртуозно выбивает не только бесплатный завтрак, нами уже съеденный, но и чуть ли не месяц халявных трапез в трактире в счет морального урона его драконьей персоны. Нет, все же плющ на этого светлого положительно влияет. Хотя… Может, наглость и коммерческая предприимчивость не чужды и драконам?

Мне даже стало интересно. А вот лазурному – скучно. Иначе с чего мелкий удрал с моей шеи и устроил себе ванну прямо в моей чашке кофе.

Оттуда я его вытащила за хвост под изумленный клекот управляющего. Мелкий верещал, сопротивлялся и был крайне недоволен, что его выудили из сладкого и теплого напитка.

– М-да… Дракспрессо у вас тоже так себе, – прокомментировала я. – У меня, между прочим, в чашке был настоящий дракон, а не жалкий таракан. Так что парой бесплатных бутербродов вы не отделаетесь, господин управляющий.

Сирин, видя такой произвол, решил, что нервов его на это уже истрачено изрядно, и притворился обморочным, закатив глаза и свесив голову набок. Упасть не упал, как и всякая спящая птица на ветке. Везет, а… Даже башкой об пол биться не пришлось, чтобы уйти от ответа.

– Пережала, – отстраненно прокомментировал дракон. – Тебе никто не говорил, что у сиринов тонкая душевная организация?

– Ага, то-то ты в эту тонкую и душевную чуть ли не гвозди забивал, торгуясь, как заправский гном.

– Мне просто стало интересно, во сколько завтраков он оценит оплошность своего лучшего повара…

– Не подавальщицы? – хитро прищурилась я.

– Ингрид перестаралась… Приносить таракана даже не моей новой девушке, а просто случайной… – Тут он замялся, подбирая слово.

Я воспользовалась моментом:

– И сколько вы встречались?

– Один раз.

– Горизонтально? – уточнила я.

– Конечно. Я всегда добиваюсь своего сразу, без захода на второй круг.

Управляющий все так же старательно изображал обморок, подавальщица маячила у стойки, боясь подойти, лазурный недовольно фыркал и вытирал лапки о скатерть.

А я призадумалась.

– Слушай, ты лучше сразу сообщи, с кем успел переспать, чтобы я знала, от кого ожидать таракана в десерте, от кого – ненавидящего взгляда, а от какой ревнивицы и пульсара в глаз.

– С твоим нынешним видом… Извини, Вивьен, но ты себе льстишь. Ингрид просто до жути ревнивая. И я бы не заходил сюда, если бы здесь не готовили так вкусно.

– И тараканисто, – не преминула напомнить я.

– Все-таки ты язва.

– Ага, хроническая, – подтвердила я. – Чем и горжусь.

Ревнивица Ингрид навела меня на интересные мысли… Меркантильные, я бы сказала. Но потом мое внимание переключилось на дракона. Слишком он был сейчас спокоен, собран, внимателен…

– Ты специально привел меня именно сюда. Ты ожидал чего-то подобного? – осенило меня.

– Конечно, – невозмутимо подтвердил ящер.

– Зачем? – Я изогнула бровь.

– Допустим, мне захотелось узнать: может ли ведьма учуять замышляемую против нее пакость? Ну или считай, что я, как твой наниматель, проверял тебя на профпригодность.

Я печенкой чуяла, что Гард чего-то недоговаривает, а то и откровенно врет. Но где именно и в чем – не могла понять.

– Наниматель… Когда будет аванс?

– А когда ты сможешь начать поиски?

Я прикинула, что пару дней мне все же потребуется для полного восстановления.

Условились на послезавтра. После чего я требовательно протянула руку за оговоренными золотыми.

Дракон с видом сиротинушки, у которого отнимают последнее, отсчитал мне желтые кругляши и, прежде чем отдать, взыскал еще и стандартную магическую клятву между заказчиком и исполнителем. Ну, я и произнесла. Мне не жалко. Все равно я знала около двух дюжин условно законных способов ее обойти.

Засим мы и распрощались.

Мы уже поднимались из-за стола, как эта жадина – не иначе от случившегося враз временного помутнения рассудка! – оставил на столе целый сребр. И это при том, что с управляющим они уже условились о завтраке за счет заведения.

На мой вопрос: «А зачем же ты тогда довел до нервной икоты сирина?» – Гард лишь загадочно улыбнулся и обронил что-то про оттачивание исконных драконьих навыков. Да уж. Видимо, ни демона я не смыслю в загадочной ящеристой психологии.

Когда я оставила позади площадь, а вместе с нею и ступавшего с довольным видом Гарда, прозвучал колокол. Десять ударов. Если я потороплюсь, то еще успею на практикум по стационарной защите. Я поспешила к шпилю, где швартовались общественные лодки. Нужная подошла почти сразу же. И улыбчивый усатый маг даже махнул на меня рукой, не став требовать платы за пролет у единственной пассажирки. Дескать, у него сегодня праздник: теща уехала обратно к себе домой. И он решил отблагодарить небеса, сделав благое дело.

И почему такое везение меня не насторожило? Если задуманное начинает получаться быстро и легко, то это верный признак того, что впереди в засаде окопались крупные неприятности.

В академию я успела вовремя и в зал вошла вместе с остальными адептами. Стационарная защита – не боевая подготовка, где носишься по полигону с полной выкладкой, но и, сидя за партой, ее не изучишь. Потому плетения мы осваивали в зале, где мягкие стены, а пол устлан матами, смягчающими удар.

Преподаватель Аэрин Ромирэль вошел в зал, чуть прихрамывая. Этот полуэльф, по-моему, не имел ни одного «достоинства» и состоял сплошь из «недостатков». Ну, сами посудите: благородный, честный, возвышенный, сдержанный и терпеливый. Даже когда адепты совершали серьезные промахи, он лишь сводил брови и выразительно молчал, не попрекая не то что словом – жестом.

К тому же Ромирэль – герой битвы Семи Холмов, когда было подавлено восстание предгорной нечисти. Он был отмечен самим императором. Ну как отмечен… Повесили на грудь пурпурную ленту – символ исключительной воинской отваги и доблести. А вот о том, чтобы благородному, но нищему полукровке пожаловать земли с парой деревенек, светлейший правитель не позаботился. Или попросту зажмотил.

Сам Ромирэль был слишком глу… гордый, чтобы просить вместо ленточки чего-то посущественнее. Но тем не менее безземельный полуэльф, несмотря на свою малопривлекательность с финансовой точки зрения, не имел отбоя от поклонниц.

Юным девам, в отличие от их прозорливых и хватких на богатых женихов матушек, было плевать, что маг не имел за душой ничего. Они охотились за самим Ромирэлем. Некоторые только ради него и пошли учиться (причем платно!) на факультет защиты от темных сил.

Увы, он таких порывов не ценил, а, наоборот, сторонился. В чем-то я его понимала: нет страшнее существа, чем созревшая девица, возомнившая, что она в тебя влюблена и ты обязан составить ее семейное счастье. Таковых оказалось изрядно. И нервы они портили полуэльфу регулярно.

По слухам, ему и так в жизни досталось: папаша, как и все эльфы, не обремененный инстинктом заботы о потомстве, скинул своего бастарда, принесенного к воротам его особняка, на служанок. А когда Ромирэлю исполнилось тринадцать зим – и вовсе выгнал того из дому со словами, что по людским меркам он уже вполне взрослый.

Оставшись без средств к существованию, полуэльф встал перед выбором: идти в армию или в воры. Выбрал третий путь: в академию. Самое удивительное, что он сумел поступить. Причем на бесплатное отделение боевого факультета. Вот только долг магистерии отдавать пришлось дольше, чем было условлено в договоре.

Сначала служба в Приграничье, потом нашествие предгорной нежити, сражения, в которых полуэльф подрастерял последние юношеские иллюзии и здоровье, зато в тридцать лет обзавелся сединой, ранними морщинами и хромотой.

Но это его ничуть не портило. Скорее, наоборот, придавало ему загадочности. И вот сейчас боевой маг решил отойти от военного прошлого и стать наставником в академии… Наивный. Единственным плюсом в преподавательском деле было то, что платили здесь чуть больше, чем офицеру гарнизона. Во всем остальном были сплошные минусы: ни головы адептам оторвать (а вот разгулявшейся приграничной нежити – за милую душу), ни послать куда подальше надоедливых адепток (солдат – всегда пожалуйста), ни выматериться от души (хотя, подозреваю, что и в бытность офицером полуэльф не склонял никого во все корки, слишком уж сдержанный.)

В общем, вот такой нам достался преподаватель по стационарной защите. Умный, сдержанный и благородный, мать его за ногу.

Я осмотрелась. Сегодня у нас было спаренное занятие с эмпатами – исключительно женской группой. Отчего-то дар слышать чувства раскрывался в основном у девушек.

Мои сокурсники расправляли плечи, радостно скалились и всячески демонстрировали себя с самой симпатичной стороны. Увы, напрасно. Большинство будущих магесс во все глаза смотрели лишь на статного красавца-полуэльфа.

– Добрый день, адепты, – прокатился по залу голос Ромирэля. – Сегодня изучаем плетение защиты Нордеа. Поэтому разбейтесь на пары.

Я нашла взглядом Корнелиуса. Друг беззастенчиво лыбился какой-то девице с потока эмпатов. И ладно бы перемигивался, так он еще и целеустремленно двинулся к ней… Тоже мне напарничек…

Пришлось встать рядом со здоровяком Ронни. С этим адептом у нас, мягко говоря, отношения не заладились. Он происходил из богатой, но неблагородной семьи. Презирал нищих, то есть тех, кто не в состоянии потратить на один обед в столовой магистериума золотой. В то же время истинные аристократы сторонились выскочек и в свой круг не пускали.

Боров Ронни смерил меня полным презрения взглядом и фыркнул:

– Готовься превратиться в отбивную, Блеквуд. Я тебя размажу, приблудная бродяжка.

У нас с этим золотым дубом, чье обучение папочка не только оплачивал, но и проплачивал в личный ректорский карман, были крепкие взаимные чувства. Я его тоже любила до печеночных колик.

Между тем преподаватель начал объяснять принцип построения защиты. Оказалось, что плетение Нордеа представляет собой не сплошной щит, а подобие трехслойной ячеистой структуры, под которой находится поглотитель.

Сначала поток атакующего разрезали ребра крупных сот, которые и являлись первым рубежом обороны. Потом уже рассеченные лучи проходили через более мелкие соты и, наконец, дробились в самых маленьких. Остатки впитывались в сферу-накопитель самого мага. Накопитель представлял собой вращающееся веретено, которое наматывало на свою ось рассеченные сотами пучки энергии.

Защита казалась сложной в исполнении, но имела неоспоримый плюс: даже небольшого потенциала среднего мага хватало, чтобы ее создать. Ведь это не сплошной щит без единой бреши, на поддержание которого уходит прорва сил. Ребра требовали в разы меньше энергии.

Поначалу мы тренировались, создавая первичную, вторичную и третичную сети. Потом учились запускать ось, чтобы она накручивала на себя остаточные потоки и экранировала нас, защитников, от шлейфового излучения.

Когда Ромирэль убедился, что абсолютно все усвоили теорию, мы перешли к практике.

Толстяк Ронни выразительно размял пальцы. Я приготовилась. Сейчас атаковал он. Я должна была защищаться. Противник создал пульсар. Да не абы какой, а пятого уровня, воспользовавшись тем, что полуэльф отвернулся и нас не видит.

А ведь Ромирэль строго приказал: не выше третьего. Да, похоже, мой противник решил, пользуясь моментом, размазать меня. Я уже мысленно приготовилась пробороздить копчиком маты, но, как ни странно, защита устояла. Лишь спин завертелся бешеным волчком, впитывая в себя излишки энергии.

Зато вымораживающий голос полуэльфа услышали все. Он не кричал и не использовал заклинание усиления звука, но военный опыт под половик не спрячешь.

– Адепт Роннин Мастус, кто дал вам право использовать заклинание пятого порядка?

Боров струхнул. Он-то надеялся, что его выходку не заметят. Откормленные розовые щеки дрогнули и начали стремительно бледнеть.

– Еще одно такое нарушение, и я буду вынужден доложить ректору о том, что вы, адепт, не можете контролировать свою силу. Желаете пройти проверку на стабильность?

Ронни затрясся. Я бы на его месте тоже струхнула. Конечно, говорят, что комиссия не ошибается, но даже если так… Когда совет магов должен решить, стабилен ли твой дар и не заблокировать ли его от греха подальше, – это, мягко говоря, не вдохновляет.

Преподаватель больше не сказал борову ни слова. Лишь бросил остальным притихшим адептам:

– Продолжаем.

Больше убийственных пульсаров в меня не летало, и я слегка расслабилась. А потом мы поменялись местами.

– Атакуем, – прозвучала команда.

Не стала создавать ни ледяных игл, ни фаерболов. Занятие уже близилось к концу, и я, лишь бы отвязаться, запустила в Ронни просто сырой силой.

Сырой. Не оформленной в матрицу заклинания. Вот только я не учла, что после обмена метами светлый дар во мне усилился. Я вкладывала всего три единицы магического потенциала. Но как они сумели превратиться в тридцать, причем за сотую долю мига, – ума не приложу. Тем не менее в Ронни сейчас летел поток убийственной силы.

Волна чистой энергии смяла первый и второй контуры, как бумагу. В моем воспаленном мозгу мелькнула мысль: «Я его убила!»

Всегда выдержанный и спокойный полуэльф враз изменился в лице и с нечеловеческой скоростью в последнее мгновение метнул «штормовой вал» – мощнейшее заклинание, что сметает все на своем пути. Сложное в исполнении, требующее неимоверной выдержки, концентрации и жрущее чуть ли не сто единиц потенциала, оно имело одно неоспоримое преимущество: долетало до противника в кратчайший миг. Вот и сейчас матрица «вала», врезавшись в мой поток боковым тараном, сумела его сместить.

Ронни, побледнев, не нашел ничего лучше, как потерять сознание. Хотя… Когда рядом с тобой в каменной стене появляется основательная вмятина, это вполне себе повод изобразить, что «сил моих дамских на вас больше нет» и грохнуться без чувств.

Падал боров в оглушительном молчании вмиг замерших от шока адептов, а вот потом… Нет, Ромирэль не выругался, он просто употребил все средства языка с целью более точного выражения своих эмоций.

После его пламенной короткой речи, суть которой сводилась к тому, что адептка Блеквуд слегка не в себе, тишина вокруг стала прямо-таки гробовой. Я даже прониклась… Представила собственную могилку, припорошенную первым снегом… А потом до меня дошло: непогрешимый, всегда сдержанный Ромирэль впервые на моей памяти вышел из себя. Да как! Сейчас взглядом полуэльфа можно было не просто убивать, а препарировать заживо.

– Занятие окончено. Адептка Блеквуд, за мной!

После такого категоричного заявления мне не оставалось ничего иного, как последовать за преподавателем. Мысленно я уже прикидывала, лапшу какой длины нужно намотать на его уши, когда магистр вдруг остановился и махнул рукой на дверь своего кабинета.

Небольшая комната с единственным окном, выходившим на хозяйственные постройки, в которой каким-то чудом умещались стол, шкаф и пара стульев, – вот то место, где последние полгода магистр Ромирэль работал над теоретическими выкладками своей диссертации.

Мягко говоря – скромно.

Ромирэль, указав мне на один из стульев, сам сел на второй. Между нами оказалась поверхность стола, и я почувствовала себя как на экзамене.

Мысленно помянула демонов сотого круга бездны и открыла рот для вполне сносной лжи о тонизирующем эликсире, которого перебрала. Ну да, это была та еще дурманящая гадость, и магам ее вроде как принимать запрещалось, но… Лучше быть слегка опороченной адепткой, чем честной разоблаченной черной ведьмой.

Я набрала побольше воздуха в грудь, дабы озвучить свою ложь, но полуэльф выстрелил в меня, словно из арбалета, одной короткой фразой:

– У вас вчера случилась полная инициация?

Я подавилась вдохом. Ну нельзя же так! А как же деликатность, приватность и прочие атавизмы мужского благородства?

Сглотнула и залилась румянцем. Так. На всякий случай. Последний жутко не хотел проявляться на щеках, пришлось прогнать галопом в воображении самые пикантные сцены, припудрив их разгулявшейся ведьмовской фантазией.

Словесно я не спешила ни подтверждать, ни опровергать предположение магистра. Полуэльф продолжил:

– Не надо так смущаться, в этом нет ничего постыдного. Да, способ не самый целомудренный, и у магесс шансы в подобном случае повысить свой уровень не столь велики… Именно поэтому рекомендуется не провоцировать инициацию, а дождаться, пока мета созреет сама. Но в вашем случае, Блеквуд, я вижу весьма впечатляющий результат. На сырой силе и такой поток… Думаю, измеритель потенциала покажет, что дар не ниже шестого уровня…

Я кусала губы. Вроде как от смущения. А на деле – чтобы скрыть истинные эмоции.

Инициация – процесс полного слияния меты с телом хозяина – происходил по-разному. Первый вариант – это «созревание», как метко выразился полуэльф. Когда ничто и никто извне не влияет на хозяина. Второй – шоковый, под действием нервных потрясений. И третий – при полном соприкосновении аур. Причем одна должна быть обязательно уже инициированного сильного мага. Именно его аура встряхивает еще не до конца сформированную ауру юного мага и либо заставляет мету инициироваться, либо просто подавляет ее. Второе – чаще. Особенно с магичками.

Поэтому совет магов ныне даже рассматривал закон о наказании за «растление» юных магов сильными, уже давно инициированными.

Я лишь усмехнулась про себя: светлые моралисты.

Все же мне не понять их логики. Белые чародеи вещали о целомудрии и совращении, при этом закрывая глаза, когда еще не инициированные адепты посещали увеселительные дома, а адептки делали аборты. Это считалось целомудрием. Потому что неинициированные спали с простыми, лишенными дара. Ну или же с такими же, как они сами, не вошедшими в полную силу…

Пока полуэльф говорил, я прикинула, чем мне может грозить его заблуждение. С одной стороны, имелся неоспоримый плюс: не нужно лгать и изворачиваться. И даже нагоняя я, кажется, не получу… Но с другой – мету через месяц придется вернуть, и как я объясню, что дар у меня вновь скатился до единицы?

В общем, я поняла, что каяться в употреблении запрещенного эликсира все же придется. Хорошо еще ни слова в подтверждение теории полуэльфа не сказала. А мой румянец смущения, который Ромирэль принял за утвердительный ответ на свой вопрос… Так жарко в комнате очень, а я с испугу и вообще… Может, мне стыдно, что я в Ронни промазала!

– Блеквуд, а вы знаете, что в команде турнира Четырех стихий должно быть шесть игроков, из которых минимум две адептки? – ни с того ни с сего вопросил полуэльф.

– Нет, – прищурилась я, кажется сообразив, куда он клонит.

– Уже да. – Магистр оказался категоричен.

Побарабанив пальцами по столешнице, этот ушлый тип (а ведь строил из себя такого благородного!) добавил:

– Я, конечно, не одобряю выбранного вами способа, но это мое личное мнение. Пока же я вижу перед собой предприимчивую, амбициозную и рисковую особу. А именно такие мне как тренеру в команде и нужны.

– А если я не захочу столь почетной участи, как отбивная на арене турнира?

Я не утверждала, скорее осторожно прощупывала почву. Увы, улизнуть не удалось.

– Тогда я вынужден буду подать рапорт о случившемся. Думаю, ректор не упустит возможности протащить вас через комиссию и исключить. Я слышал, он не очень доволен тем, что пришлось вас зачислить.

– Шантаж? – уже без обиняков спросила я.

– Я всего лишь честно открыл перед вами свои карты, – усмехнулся полуэльф.

Вот тут я поверила, что передо мной военный, служивший в Приграничье. В хищной усмешке Ромирэля не было сейчас ничего возвышенного и рыцарского. Передо мной сидел стратег и тактик, добивающийся победы любым способом. Впервые закралась мысль: а так ли благородно-безземелен этот полукровка? И миф о том, что он оказался отмечен лишь пурпурной лентой, развеялся.

– Итак, я жду вашего решения, Блеквуд.

Я размышляла. Если совру про дурман, то мне грозит объяснительная и штраф за ремонт стены зала. Но ректор вполне может ухватиться за произошедшее как за повод выпереть меня из академии.

Если упрусь и откажу ушастому – комиссия.

Команда же, защищающая честь магистерии на турнире, – почти неприкасаемые. Этот месяц меня не тронут, а там и случай с моим всплеском силы забудется… Главное, на арене аккуратно подставиться под удар, чтобы потом можно было объяснить, отчего мой уровень вдруг вновь стал единичкой.

Но это – потом. Сейчас на повестке дня – чтобы лазурный, который вновь ожил, не вылез на шею или лицо… Неудобно будет. В анкете у меня в качестве меты заявлена пятиконечная звезда – символ светлых магов-универсалов.

Я чувствовала, как дракоша ползет по груди, пробираясь к краю ворота. Еще немного – и его лазурная морда высунется над воротничком.

Захлопала себя по груди, изображая приступ кашля, и решилась:

– Вам, магистр, никто не говорил, что вы умеете убеждать?

– Много раз. Причем темные маги, когда мы вели переговоры в Приграничье.

Что же я сразу не поняла, отчего ты такой подкованный в вопросе интриг? Я чуть не взвыла с досады.

А Ромирэль между тем уточнил:

– Так вы согласны на участие в турнире?

– Да, – процедила я и не удержалась: – И почему из всей академии, из нескольких тысяч желающих, вы выбрали ту, которая участвовать совсем не жаждет?

– Может, потому, что мой «штормовой вал» едва сумел сбить ваш поток сырой силы. А на подобный выброс способны лишь пятеро адептов академии. Считайте, что сегодня был ваш персональный экзамен на зачисление в команду. И вы его прошли.

– И что теперь? – Я прищурилась.

– Теперь нам нужно зайти к ректору, чтобы точно узнать, какой у вас уровень дара после инициации.

К главе магистерии Ромирэль отконвоировал меня незамедлительно.

Миновав приемную с грымзой-секретаршей (и ведь приятная в общении женщина, а с расой ей не повезло: у грымз всегда свирепо торчат клыки, а волосы столь жесткие, что их невозможно даже в косу заплести), мы оказались в кабинете ректора. Роскошная комната – три дюжины локтей в длину и столько же в ширину – выходила своими высокими стрельчатыми окнами на двор академии. Массивная резная мебель мореного дуба, картины, что в течение суток меняли не только свою композицию и цвета, но и полностью содержание – от утреннего пейзажа до натюрморта в обед и до батальной сцены вечером… В общем, наш глава академии любил дорогие вещи и не отказывал себе в этом маленьком капризе.

Ромирэль коротко поздоровался и представил Матистасу Ленирросскому шестого игрока сборной Академии имени Кейгу Золотое Крыло меня, черную ведьму. Вернее, Вивьен Блеквуд, талантливую адептку с «впечатляющим потенциалом светлой магии». На словосочетании «Блеквуд» и «впечатляющий потенциал» у Ленирросского нервно дернулся глаз.

Но все же холеный толстяк справился с собой и, пробормотав: «Проверим этот потенциал», – встал из своего кресла. Дойдя до шкафа, глава академии достал с полки ларец.

Массивная резная шкатулка, инкрустированная драгоценными камнями, сама по себе впечатляла. И как-то разительно она не вязалась со своим содержимым. В ней лежали на первый взгляд простые медные браслеты, которые больше походили на кандалы, чем на украшение.

А может, так оно и было? У тех, в ком эти наручники обнаруживали высший, десятый уровень дара, уже не было иного выбора, как присягать на верность короне и императору и служить на благо империи. Нет, такие уникумы получали множество привилегий, почет и прочая, прочая, но император Аврингрос Третий чтил закон: власть превыше всего и сила подчиняется власти. В том числе и магическая. Потому светлый владыка железной рукой в мягкой перчатке старался взять за горло сильнейших магов. Кого – связать кровной клятвой, кого – припугнуть, намекнув на сиюминутность жизни и благополучия родственников, кого – подцепить на крючок звонкой монетой… В общем, порою его методам темные аплодировали стоя.

У меня по спине пробежал холодок. Обычно адепты молятся о том, чтобы между браслетами пробежало хотя бы четыре сполоха, что означало бы четвертый уровень дара. Я же мечтала об обратном.

– Ваши руки, адептка Блеквуд, – неприязненно буркнул ректор, самолично решив проверить мою силу дара.

Делать нечего. Засучила рукава и протянула запястья. Парные браслеты Дианары, названные так в честь магессы, их сотворившей в незапамятные времена, не только показывали уровень силы, но и не давали ее скрыть. Как бы ты ни хотел солгать, приуменьшить или преувеличить свою силу, они заставляли тебя выложиться до донышка.

– Думаю, не нужно объяснять, что делать, – сев в кресло и сложив руки на животе, причмокнул губами Матистас Ленирросский.

Безумно хотелось проклясть обоих: и ректора и полуэльфа, но увы… Темная магия во мне была заблокирована из-за этого гребаного Гарда.

Мои ладони находились одна напротив другой на уровне груди. Расстояние между ними было ровно в половину локтя. Выдохнула, как перед прыжком в пропасть.

Три.

Два.

Один.

Вспышка вышла знатной. Когда из одной моей ладони во вторую ударил разряд. А за ним еще один и еще… Я насчитала ровно восемь.

Все это время я смотрела на сполохи, что пробегали от одного браслета к другому, и, только когда все закончилось, смогла поднять взгляд.

Ректор застыл как василиском поцелованный. А Ромирэль рассматривал меня, словно я была преступницей, а он – дознавателем. Он первым и нарушил молчание:

– Она в моей команде!

Это был не вопрос, а скорее – приказ. Но самое поразительное, что ректор даже и не думал возражать, словно не он был тут главный, а вот этот вот полуэльф.

Ректор лишь кивнул. Но как-то ошарашенно. Словно он все еще пребывал в ступоре. Из кабинета мы вышли в полном молчании, но, едва закрылась дверь, я была резко прижата. Увы, не к сильной мускулистой груди. В таком случае хотя бы лягнуть или укусить могла, чтобы вырваться. Вот уж не думала, что выражение «припереть к стенке» может выглядеть так буквально.

– Кто он?

Будь это сказано не таким спокойно-холодным тоном, вопрос был бы вполне в духе рассерженного любовника.

– Ик! – выдала я самый универсальный из возможных ответов и уставилась на полуэльфа удивленными глазищами.

– Кто тот маг, который тебя инициировал? У него должен быть как минимум девятый, но скорее десятый уровень…

«А за такими сильными чародеями всегда приглядывают», – мысленно завершила фразу я.

Потом сложила в уме, как в критический момент Ромирэль легко использовал сложнейшее заклинание, как ректор в собственном кабинете уступил ушастому право распоряжаться, и требовательный тон сейчас, словно я совратила вчера кого-то из его подчиненных. Прямо как инкуб монашек в обители, где этот полуэльф занимал почетную должность игуменьи…

– Да с чего вы вообще взяли, что мой любовник именно с десятым уровнем? – Я решила подыграть Ромирэлю.

– Хотя бы с того, что за одну ночь он вытянул тебя с единицы до восьмерки. Ты хоть знаешь, Блеквуд, что в империи на сегодняшний момент всего четырнадцать магов такого уровня? И кого-то из них ты могла ополовинить. У тебя не просто искры пробегали, а вспышки целые, ты буквально светилась.

– И что с того? – Я сглотнула. От нехорошего предчувствия засосало под ложечкой.

Лицо полуэльфа превратилось в каменную маску, лишь резко обозначились побелевшие желваки.

– Хотя бы то, что твоя сила будет прибывать. Так кого ты использовала?

– Вас, – нагло заявила я и полюбовалась ошарашенным лицом полуэльфа. А потом добила: – Если кто-то решит задать мне такой вопрос, то я с чистой совестью отвечу, что это были именно вы. А я, наивная фиалка, не смогла устоять перед вашим обаянием. Ведь славный воин, пусть и боковая ветвь древнего рода, в одиночку сумел упокоить всю нежить подгорной топи… Наверняка у него должен быть как минимум девятый, но скорее десятый уровень… – Последнюю фразу я процитировала с точностью до буквы и тем же тоном, вернув тем самым Ромирэлю его же высказывание.

Судя по лицу полуэльфа, либо меня сейчас убьют, либо решат, что с такой гадюкой лучше не связываться, и оставят в покое. Хотя первое – вероятнее. Но второе – желаннее.

Я в упор посмотрела на Ромирэля и, усмехнувшись, добавила:

– Хотя, скорее всего, именно этот факт и не афишировался в официальной хронике.

Он все еще держал меня за плечи, но уже не сжимал до синяков. Скорее изучал. Задумчиво, словно ученый-некромант, который обнаружил новый, неизученный вид упырей.

– Знаете, Блеквуд, по роду своей профессии мне зачастую приходится общаться с редкостными идиотами. И я успокаиваю себя формулировкой «уникальные собеседники». Но, похоже, это абсолютно не ваш случай…

– Я слишком уникальная? – уточнила я осторожно.

– Нет. Не просто уникальная. Вы редкостная. Редкостная язва и интриганка.

– Маг мага видит с полушага, – выдала я народную пословицу.

Преподаватель чуть изогнул бровь. И его спокойная реакция укрепила во мне подозрение: ой непрост, совсем непрост полуэльф. И его маска безземельного героя, по которому вздыхают толпы адепток, и не только адепток, – идеальная личина, за которой скрывается… кто? Меня разобрало извечное ведьминское любопытство.

– Так вы не скажете, кто вас инициировал? – спросил Ромирэль.

– А зачем вам знать?

– Чтобы упредить удар. Серые тени императора наверняка заинтересуются, если у одного из сильнейших магов начнет резко уменьшаться резерв…

Я лишь поразилась, как хитро вывернул полуэльф. Интересно, а он сам не один ли из этих серых теней?

Теперь уже я мерила его изучающим взглядом, словно разбирая на декокты. Ногти – для одного зелья, волосы – для другого, глаза – для третьего…

Увы, Ромирэль должного пиетета не проявил.

– Один – один, Блеквуд, – словно соглашаясь на мировую, усмехнулся он.

Полуэльф вновь натянул на себя привычную маску. Но отчего-то в душе поселилась уверенность: теперь он с меня глаз не спустит.

– Так или иначе теперь вы, адептка, игрок в моей команде. Тренировки начнутся послезавтра, после официального объявления списка участников.

Он отступил, больше не говоря ни слова, развернулся и ушел. У меня возникло четкое ощущение, что одну маленькую черную ведьму просто не раскусили, как орешек, с первого раза. Значит, будет еще не одна попытка со стороны ушастого меня «разгрызть». Мысленно пожелала ему познать все прелести пародонтоза, а потом встряхнулась.

Что же, в зачислении в команду университета был и профит: теперь я смогу получить комнату в общежитии в кратчайшие сроки. Надо только раздобыть копию приказа.

И только я взялась за ручку двери, как раздался звук колокола.

Всю нашу непродолжительную беседу в коридоре мы с преподавателем были одни. Но вот стоило мне проявить независимость и попытаться просочиться к секретарше-грымзе за приказом…

Перемена. Время стремительное и многолюдное. Но это ерунда. Главное, что после нее начнется новое занятие, пропустить которое мне не хотелось. И так из-за этого Гарда первую пару прогуляла.

Встал вопрос: знания или место в общежитии?

Я решила, что секретарша никуда сбежать со своего места не успеет, а вот алхимия с магессой Илордой Анирисской вполне может аукнуться.

Как выяснилось, не зря я проявила учебное рвение. Практикум по определению состава туманов, насылающих галлюцинации, оказался весьма познавательным. Но что самое интересное – создателями оных чаще выступали светлые маги. В общем, как черная ведьма я узнала много нового и отправилась добывать копию приказа. Не скажу, что это далось мне совсем уж легко, но я заполучила бумажку.

А потом оной трясла перед крючковатым носом комендантши. С виду она была чистокровным человеком, но в душе – помесью гнома с гоблином. Во всяком случае, именно у них основным предметом гордости являются такие черты характера, как упертость и подозрительность.

Время близилось к вечеру, когда я наконец стала законной временной обладательницей кровати, трех полотенец, подушки, одеяла, смены постельного белья и двух соседок по комнате.

Эти две адептки при первом брошенном на них взгляде вызвали в моей ведьминской душе лишь одно желание – проклясть. При втором, впрочем, тоже.

Глава 5

Сестры-погодки Винсон, Дейна и Далия, оказались из потомственных провинциальных зазнаек. Как я поняла из сцеживаемых через слово фразочек: «а наш батюшка, фьерр Винсон», «не то, что у нас в Бейсминском округе», девицы раздувались от важности. Они кичились, что в их жилах течет полублагородная кровь. До неразбавленных аристократических дев, увы, недотягивали ни манерами, ни воспитанием, ни внешностью, которая у них, казалось, была одна на двоих.

Обе соседки были ненатурально выбелены (словно специально травили организм уксусом, а кожу – мерцающей пудрой), с явно сведенными со скул веснушками, рыжими прямыми волосами и лицами, чем-то напоминающими лошадиные. Вот только у Дейны были золотисто-карие глаза, а у Далии – серые. У старшей – щербатые зубы, у младшей – ровный прикус и родинка на щеке.

Меня при появлении облили тонной презрения, раскритиковав внешний вид «сенной девки». Ну подумаешь, платье мятое и слегка порванное, а волосы стоят дыбом. Может, это мой парадный костюм?

Девицы, ничуть не стесняясь, выразительно фыркали и обсуждали меня между собою, словно я была невидимкой. Происходило это в духе:

– Дейна, согласись, что в нашем округе не случалось такого, чтобы благородному обществу навязывали голодранку из трущоб.

– Соглашусь, Далия…

Пшик… Пшик… В воздух демонстративно распылили новомодный в этом сезоне парфюм «Аромат сладких грехов».

Ну-ну… А я всего-то одну фразу произнесла: «Я ваша соседка». И эти две запудренные моли вцепились в меня, как в грязный шерстяной носок.

Я заправляла кровать, прикидывая, успею ли до закрытия ворот академии выбраться в город и купить себе хотя бы смену белья. Морозильный сундук, что стоял в комнате, меж тем издал характерный звук: у него закончилось заклинание. Ларь таким нехитрым способом сообщал хозяйкам, что пора бы его обновить. И вот тут началось интересное…

Обе девицы скривились, словно им в нос ударил запах тухлых яиц.

– Опять Мейнсу платить, – морщила нос старшая Винсон. – Я к нему не пойду. Твоя очередь.

– Ну, Дейна, я к нему не хочу, он ко мне пристает…

«Было бы к чему приставать. Он над тобой потешается», – усмехнулась я про себя. Урилла Мейнса знала вся академия. Талантливый маг, у которого вот-вот должна была пройти инициация, обещал стать после нее девятиуровневым, а может, и целой десяткой.

Этот тощий как щепка, высокий брюнет с волосами до плеч, обладал живым лукавым взглядом, имел острый пронырливый нос и характер, от которого выли все магистры академии. Способность Мейнса изысканно глумиться, провоцировать и хамить так, что культурно ответить было невозможно, а некультурно (кулаком в глаз) запрещал устав магистерии, стала притчей во языцех. Его симпатичное утонченное лицо не портил даже небольшой шрам от алхимического ожога у левого виска.

В общем, моя черная душа была от Урилла в тихом восторге. Циник, язва с выдающимся умом и сообразительностью – этот выходец из квартала Лебеда сумел завоевать в академии свое место. И было оно одним из лучших и уважаемых.

Да, у парня не имелось богатых родителей, готовых отстегнуть за чадо сотню золотых. У него их вообще не было. Про отца не знаю, а вот мать отправилась за грань, когда Уриллу исполнилось пятнадцать. Он часто подрабатывал, то в городе, то среди вот таких вот неумех-адептов, как сестрицы Винсон, которые не могли толком пользоваться собственной искрой дара. Зато могли заплатить звонкой монетой. Но при этом Урилл каждый раз будто делал одолжение богатым зазнайкам, чем неимоверно их бесил.

Вот и сейчас обе сестрички играли в гляделки друг с другом и не горели желанием встречаться с чернявой язвой с шестого курса.

Я изображала табуретку и не вмешивалась в молчаливый диалог выразительных вздохов и косящих на дверь глаз… Хотя руки чесались утянуть из морозильного сундука остатки магии. А потом сменить заклинание замораживания на «жар печи»… Пусть в нем протухнет все. Даже то, что теоретически протухнуть не может.

Останавливала лишь мысль – мне самой потом этот ларь пригодится для эликсиров и декоктов. И все же посмотреть на вытянувшиеся рожи двух рыжих кобыл очень хотелось.

Я молча подошла к сундуку и положила руку на его крышку. Из-под моих пальцев побежали искры льдистого света. Главное, не переборщить, а то выйдет как с толстяком Ронни. Эта мысль долбила меня упорным дятлом все то время, пока я питала силой заклинание морозного дыхания.

Все же немного перестаралась: ларь и снаружи покрылся инеем.

Зато сестрички замолкли и теперь таращились на меня во все глаза. Пришлось пояснить:

– Блеквуды никогда не платят магам. Это маги платят нам…

«Силой, временем и нервами, пытаясь отловить нас, изворотливых черных ведьм», – закончила свою фразу уже мысленно. Но рыжие впечатлились и от первой части моего высказывания.

– Ты… то есть вы, лэрисса, из тех самых Блеквудов? Ваш дядя читает курсы «Пространственная магия» и «Векторные плетения»?

Младшая сестричка оказалась посообразительнее. Старшая все еще презрительно косилась на меня.

– Та самая.

Я была отомщена. Лица сестер Винсон менялись на глазах. А дальше… Я убедилась, что здоровое безразличие всегда лучше больного энтузиазма. Последнего в двух рыжих обнаружилось с избытком, так усердно они начали добиваться моего расположения.

Тут же были предложены и чай с конфетами, и лучшие полки в шкафу (хотя до этого он был равномерно забит нарядами сестриц), и экскурсия по общежитию, чтобы показать, что здесь и где…

Я мило улыбнулась и отказалась. Нужно было успеть купить замену тем вещам, коих я утром лишилась по вине Гарда.

До центра добралась к шестому удару колокола. В это время в провинции приличные лавочники уже закрывали свои магазинчики и шли домой к женам и детям. Здесь же, в столице, вечер был самым бойким временем, когда пестрая многоликая толпа текла по улицам. Небо еще не вызвездило, солнце уже собиралось за горизонт, а я намылилась первым делом к модисткам. Шляпы мне были без надобности, а вот пара-тройка чулок и прочее необходимое каждой приличной девушке исподнее требовалось.

Потом по плану значилась лавка магическая, где можно было купить все (и даже больше) студенту академии: перья, из-под которых самый ужасный почерк выходил аккуратными и разборчивыми рунами, чернила, что не оставляют клякс, накопители, карманные телепортационные камни для отправки коротких записок, учебная форма, которая не мнется и не рвется. Я замахнулась на последнюю, уж больно мое нынешнее, обычное, платье было потрепанным и местами рваным. А ведь я шила его у портнихи всего месяц назад.

Правда, обошлось мне оно в три дюжины медек, а форма из магической лавки стоила целый золотой… Но стребованного с Гарда мне вполне хватит на один неубиваемый комплект одежды.

Для магичек было длинное платье насыщенного синего цвета. Оно предназначалось для лекций в аудиториях. Штаны и рубаха – для полигона. Фартук с нарукавниками – для алхимических опытов. Была еще парадная мантия за отдельную сумму, но я посчитала плату за нее лишней тратой.

Под конец все же разорилась на перо и чернила. Посмотрела еще и на камушек, вспомнила, сколько у Вивьен друзей, потом – сколько осталось денег, и… Поняла, что хорошие обеды и завтраки в столовой принесут мне больше удовольствия, чем переписка с сомнительными местными друзьями лэриссы Блеквуд.

Когда со свертком покупок я вышла из лавки, уже стемнело. Стоило поторопиться в академию, пока ворота не закрыли. Я уже стояла на посадочной площадке, ожидая лодку, когда спиной почувствовала: темные рядом. Причем не абы какие, простые. Это был мой личный темный палач. Я замерла, боясь обернуться. Постаралась нарочито не горбиться, но и не держать спину излишне прямо. Меж лопаток скользнула капля холодного пота. В горле враз пересохло. Сглотнула, силясь сделать обычный, не рваный вдох.

Сказала почти беззвучно, убеждая саму себя:

– Я простая горожанка, таких сотни вокруг. Мне нет дела до темных, что пришли по душу одной черной ведьмы…

Головы так и не повернула: хватило отражения в одной из витрин. Высокий, статный, хищный темный процеживал толпу. Искал. Звал и не находил.

Причалила лодка, и я поспешно нырнула в нее. Только когда кормчий взял курс на академию и столичные улицы затерялись в вечерней дымке, я смогла выдохнуть.

Интересно, почему у меня получилось проигнорировать зов, который звучал так близко? Смогла услышать, но не пойти за ним, как крысы за дудочкой? Может, оттого, что сейчас во мне особенно сильна светлая магия и до темной моей сути палач просто не дозвался? Хотелось бы в это верить.

Я с теплотой подумала о лазурной мете. Дракоша, словно учуяв, что мысли о нем, проснулся и защекотал хвостиком мое плечо, хулиганя.

Я улыбнулась, а потом… Никогда со мною не было такого резкого и острого приступа голода. До головокружения, до звона в ушах.

Что там говорил Гард о питании? Побольше есть, потому как меня всегда будет преследовать легкое чувство голода? Да я сдохну от такой легкости! И ведь все было нормально, пока не проснулся лазурный.

Дотерпеть бы до академии, а там… Вспомнились конфеты сестричек, от которых я столь опрометчиво отказалась. При мысли о съестном живот скрутило.

В магистерию я все же опоздала. Привратник уже запирал дверь, через которую можно было выйти с посадочной площадки на лестницу и спуститься вниз. Еще пара мгновений, и академию накроет чародейский охранный купол так, что и подлететь к ней не будет никакой возможности.

– Господин Эльтре, пустите пожалуйста… – протянула я, с трудом вспомнив имя вечно ворчливого старика, с которым часто здоровалась поутру.

Он сощурил подслеповатые глаза, словно в первый раз меня видел.

– Припозднилась ты, залетная, – не без злорадства протянул он. – Я уже все закрыл. Приказ ректора: после девятого удара колокола никого не впускать и не выпускать…

С этими словами он защелкнул засов, и за дверью раздались его шаркающие шаги.

С той стороны едва слышно донеслось:

– Приду утром, отопру, вот и спустится… А покуда пусть померзнет на стылом ветру.

Вторя его словам, над моей головой вспыхнул купол. Он был так близко, что, привстань я на цыпочки, и могла бы дотронуться до его вершины. Это и немудрено. Я находилась на самой высокой точке академии, да что там Академии – всей столицы. Мне бы любоваться корпусами и полигонами магистерии, вечерними огнями и звездами надо головой… Но я хотела банального и приземленного – еды.

Начало холодать. Осенняя ночь еще не опустила до конца свое покрывало, и виднелся кровавый подбой заката, но, судя по всему, скоро холодный ветер начнет кусать меня за плечи.

Я поежилась. Вспомнила с сотню проклятий и пожалела, что не могу воплотить ни одного. А то старик Эльтре дал бы дуба еще на лестнице, так и не дойдя до двора академии. А потом подумала, что раз я сейчас светлая, то могу благословить, и от души пожелала привратнику чистых, свежевымытых ступеней под ногами…

Звук падающего тела под аккомпанемент матросской ругани стал для меня лучшей музыкой. Вот еще раз подтвердилось очевидное: маленькая и хрупкая Вивьен Блеквуд по жизни способна двигаться лавиной. Потому не стоит вставать у нее на пути.

Однако месть местью, но надо думать, как выбираться.

Глянула вниз. Грохнуться камнем на брусчатку – это был не вариант. К тому же приличные темные не валяются в виде отбивной во дворе светлой академии. Упасть духом, да еще и где попало, для темной ведьмы моветон.

Я измерила посадочную площадку шагами, свесилась со всех сторон и наконец увидела его, узкое стрельчатое окно, больше похожее на бойницу, чем на приличный проем. Припомнила, что оно как раз выходит на лестницу.

Закралось подозрение, что я в него не пролезу… Но где ведьма не пропадала? Некоторые мои соплеменницы даже умудрялись с собственного погребального костра улизнуть. Причем вместе со столбом, к которому были привязаны. А тут какая-то бойница… Пфф!

Дольше всего возилась с веревкой, потому как фирма «Лардис и Ко. Лучшая учебная форма для чародеев» веников не вязала. А вот мне из ее изделия – пришлось. Только не веник, а импровизированный канат. Правда, фартук рваться не желал категорически, демонстрируя заявленное изготовителями качество и прочность. Но я оказалась упорнее: слишком хотелось есть. В результате ткань сдалась. Ленточки вышли тонкими и прочными, а веревка – на удивление длинной. Ее хватило даже с небольшим запасом.

Спускаться я решила без вещей. Если ввинчусь в бойницу, то обязательно поднимусь и отопру дверь, чтобы их забрать. Нет – ползти назад всяко легче, когда руки заняты только веревкой.

Спускалась я осторожно, под писк лазурного, что зудел хуже комара над ухом. Правда, верещал он наверняка о безмозглости одной ведьмы, у которой уже поджилки тряслись от голода, а не о жажде крови.

– Незачем так хотеть жрать, тогда бы и мне рисковать жизнью не пришлось, – пропыхтела я, в очередной раз приложившись плечом о каменную кладку.

Дракоша пристыженно смолк. А вот когда достигла лаза, возникли проблемы. Я туда не помещалась. И это несмотря на мои субтильные габариты.

Творить чары, болтаясь на высоте, было жутко неудобно. Но я все же попыталась. Увы, башня оказалась под защитой от адептской волшбы… Видимо, я не первая ее штурмовала. А потом пришла идея. Если я не могу изменить ее, то почему бы не попробовать изменить себя?

Нужно-то всего ничего: чуть убрать у себя. Да и то не везде. Выдохнула и настроилась уже на собственное тело, когда решила еще раз попробовать ввинтиться в бойницу. Пожелала удачи одной невезучей темной ведьме, и… каким-то чудом я влезла в стрельчатое узкое окно.

Ободрала локти, колени, содрала кожу на скуле и окончательно разорвала подол платья, зато оказалась внутри башни. Руки дрожали, есть хотелось до зверства, но я все же вернулась на три витка лестницы выше, отперла засов и забрала со смотровой площадки свои вещи.

А потом пошла грабить. Увы, столовая была уже закрыта, потому моей целью стал Корнелиус. Кажется, он обитал в третьем мужском общежитии. До закрытия оного был еще один удара колокола, но все же следовало поспешить.

То, как я появилась на пороге комнаты друга, которую он делил с соседом, – отдельная сага. Достаточно сказать, что от меня, как от чумы, шарахались адепты, пока я разыскивала апартаменты Кора. Когда я потребовала меня накормить, друг, мягко говоря, был ошарашен. Но, к его чести, не пожалел для меня полпирога. Я вмиг умяла еду и жалобно воззрилась на своего спасителя от голодной мученической смерти, прося добавки.

– Ви, да чтоб тебя! Нельзя смотреть на мужчину такими жалобными глазами. Особенно когда на твоем лице за слоем грязи и пыли видны одни глаза.

– Нельзя, потому что ты проникаешься ко мне огромным сочувствием? – с надеждой вопросила я.

– Нет, потому что я начинаю тебя бояться. Такое ощущение, что ты сейчас готова съесть меня самого.

Я шмыгнула носом.

– Ладно, сиди, если придет мой сосед…

– Не смотреть на него?

– Послать куда подальше. А лучше вообще покусать. Я опять за этим блохастым всю комнату убирал. Столько шерсти от какой-то шавки-переростка…

– А я смотрю, теплые у вас отношения…

– Ага, прям хоть носки на зиму вяжи, – поддакнул Кор и утопал за провизией.

Вернулся он быстро, а потом с видом исследователя наблюдал, как я уминаю вернейшее приворотное средство всех времен и народов – наваристый борщ.

Когда тарелка оказалась пуста, Кор подпер подбородок кулаком и, задумчиво глядя на меня, выдал:

– Знаешь, Ви, теперь я точно уверен, что дружбой можно нажить себе состояние, – протянул адепт. – Предынфарктное, шока и депрессии…

Я заинтересованно уставилась на светлого мага, который мыслил прямо-таки по-черному.

– Это еще почему?

– А представь, что ты тихо-мирно собирался пойти к друзьям, и вдруг на пороге возникает что-то пыльное, грязное и страшное, больше всего напоминающее пронафталиненную смерть или весьма наглое умертвие, и требует его накормить… Это шок. А когда я узнал в этой нежити тебя… Ну и последней каплей стала битва за борщ. Ты хоть знаешь, что я его у Мейнса спер? Ради тебя, заметь.

– А откуда он у него?

– Так все знают, что он не ходит в столовую. Договорился, и ему еду в комнату приносят, как аристократу прямо.

– Ну, этот чернявый покруче многих аристократов будет, – честно признала я.

И тут с порога донеслось:

– Отрадно слышать столь высокое мнение обо мне поедательницы моего же ужина.

– Да она вообще прекрасная жрица, – ошарашенно поддакнул друг, сдавая меня с потрохами.

И что-то мне подсказывало, что Кор имел в виду не мою красоту и приверженность к культу светлых.

– Просто у меня был стресс. – Я обиженно шмыгнула носом, разыгрывая оскорбленную невинность.

Уперла кулак, в котором была зажата ложка, в подбородок и уставилась на Урилла с укором: дескать, для такой замечательной меня и пожалеть пару капель какого-то овощного компота…

– Борщ снимает пресс, а не стресс, – назидательно выдал Урилл в своей излюбленной манере скрытой издевки, но потом все же не удержался и добавил: – Хотя… Я всегда думал, что девушки стремятся если не улучшить, то хотя бы сберечь фигуру. А для этого главное – вовремя закрыть рот. Впрочем, чтобы сберечь хорошие отношения, а порою и жизнь, нужно то же самое…

Я хмыкнула. Чернявый не иначе вытравил свое чувство такта, как иные бородавку кислотой, раз и навсегда. Но и у черной ведьмы совесть – не орган, чтобы болеть. Я беззастенчиво взглянула на брюнета.

– Да, я понимаю, расставание – это всегда больно, особенно если оно – с вкусным ужином… Но, поверь мне, борщ не стоил тех душевных трепыханий, какие ты тут мне пытаешься изобразить. Он был… так себе. – Я скривилась, а потом с видом великого одолжения добавила: – Впрочем, если у тебя есть еще что-то такое же отвратное по вкусу, я, так и быть, соблаговолю это употребить, чтобы избавить тебя от отравления.

Кор весь наш милый диалог стоял рядом со мной и пытался притвориться гипсовой статуей. В смысле побледнел до цвета снега и, кажется, перестал дышать.

От моей наглости Урилл закашлялся. Похоже, я только что в неравном сражении наглости и сарказма отвоевала у него почетный титул «стервец года». А потом раздалось многообещающее:

– Конечно, есть…

И в меня полетели чары первого порядка. Безобидные на первый взгляд и исключительно бытовые, если бы не одно «но»: их применяли на платье не тогда, когда оно на кого-то надето. Блохоловка, как часто величали разветвленную нециклическую цепочку заклинания низшего порядка с усилением в бета- и гамма-структурах, сопровождаемого вливанием энергии и кистевым пассом, сработала бы на ура, если бы не моя исконная ведьминская чуйка. Я шарахнулась в сторону и нечаянно пнула Кора.

Тот не устоял и повалился вперед, приняв на свою доблестную грудь весь удар. Друг заорал во всю глотку, подтвердив мудрость: не делай ведьме добра. Кусалась блохоловка знатно, как сотня муравьев. По идее, так она и работала: жрала блох, вшей и прочую гадость, что могла скрываться в одежде. В общем, цапала все живое на неживом. Вот только в нашем случае заклинание приняло за блоху самого Кора…

Здыхлик бы побрал этого Урилла! Кор мой друг, и только я могу тестировать на нем свои сомнительные магические таланты!

Об этом я подумала, уже распластавшись на полу. Пасс рукой вышел на удивление легко, как и любая гадость, сделанная от души. В отличие от меня Урилл уклониться успел лишь частично. И своей правой половиной тела ощутил все прелести становления настоящей женщиной, прекрасной и ухоженной.

Немножко поорал, правда. Зато теперь на месяц правая нога Урилла, как и рука, и, как подозреваю, половина тела оказались гладкими, как у младенца, без лишней растительности. Правда, без применения тряпиц, пропитанных воском. Но ощущения были точно те же самые. Что я, изверг какой, что ли, еще и обезболивающее заклинание к основному цеплять. А вдруг напортачила бы?

– Прибью, пигалица!

– Благословлю, – выдвинула я свою угрозу. – С гарантией.

– Ты мне угрожаешь? – не поверил брюнет.

– Продлением рода! Абсолютным! После каждого раза!

Брюнет, видимо, подсчитал, сколько при таком раскладе у него окажется наследников, и… даже не захохотал, а заржал в голос, подтверждая старую истину: в мужчине главное – чувство юмора. А если он окажется немножко извращенцем, то он будет вообще идеален.

Брюнет щелкнул пальцами, снимая с Кора блохоловку.

– Ценю находчивость. И как зовут такую изворотливую малышку? Я твоего лица раньше в общежитии не видел.

Кор скривился и на правах хозяина комнаты нехотя ответил:

– Вивьен Блеквуд, моя одногруппница и, как я до этого момента думал, вполне приличная девушка.

– А что тебе мешает думать так и дальше? – Мне стало любопытно.

– Хотя бы то, что теперь я точно знаю, кто станет главной язвой академии после того, как Урилл Мейнс получит диплом.

– Прости, я нечаянно…

– Нечаянно можно чай разлить, а вот заставить меня просчитаться – это надо суметь, – хитро прищурился брюнет.

Я сочла его слова за изысканный комплимент и начала подниматься.

За время нашей короткой схватки комната успела превратиться в филиал кабака «Отчаянный кролик», где каждый вечер клиенты не только чесали языки, но и что-то делили: выпивку, девочек, ценные мнения… И отвешивали друг другу сдачу хуками, плюхами, фингалами, а главной разменной монетой в таких посиделках были выбитые зубы.

Сие почетное заведение было мне отлично знакомо, ибо находилось через три дома от того места, где я еще вчера снимала комнату. И вот сейчас я прямо-таки почувствовала, как в воздухе разливается непередаваемая атмосфера «Кролика». Разбитая тарелка из-под борща, поломанная ножка табуретки (на оную упал Кор в бесплодной попытке стряхнуть с себя блохоловку), летающие перья из порванной подушки, наперник которой не выдержал моей прыти, когда я рванула с постели, полуощипанный гость и я в разодранном платье.

– Темные с тобой, – махнул рукой Урилл, осматривая следы вакханалии. – Так и быть, украденную тарелку борща я прощаю. Но в первый и единственный раз. И то лишь потому, что я давно так не веселился: угрожать… да благословением… и мне…

Я про себя улыбнулась: чернявый был недалек от истины. Темные и правда были со мной.

Урилл ушел, даже черепков от тарелки себе не потребовал, а я удостоилась негодующего взгляда друга.

– Ви, ну что тебе стоило промолчать? Покраснела бы там, промямлила, как вы, девушки, это умеете. Мейнс позлился бы для виду, и все, а теперь…

– А теперь он тебя зауважает и, может, даже проникнется сочувствием. – Я попыталась утешить друга. – Ведь тому, у кого в друзьях я, можно только посочувствовать.

– Ага… – услышала я вместо опровержения и заверений в том, какая я хорошая и как Кору со мной повезло.

Я захотела огреть его подушкой, но вовремя вспомнила, что у той сезон линьки, именуемый «дыра».

– Нет, я серьезно. Если бы я стандартно раскаялась, то прилетело бы тебе.

– Мне и так, как ты выразилась, прилетело.

– Нет, ты случайно попал под раздачу. Но, самое главное, Урилл сейчас пар спустил и не будет тебе устраивать неприятных сюрпризов или поддевать у всех на виду так, что ты не сможешь достойно ответить.

– Ты это все специально? – дошло до Кора. Ага, как до каменной горгульи, что венчает одну из крыш академии.

– Ну да, – подтвердила я, отряхивая юбку от перьев.

– Знаешь, Ви, беру свои слова назад.

– Это какие?

– Про то, что ты станешь первой язвой после Мейнса. Ты и сейчас ему ничуть не уступаешь. Сегодня утром вывесили список из пяти игроков. Только шестого не хватает. Мне даже жаль, что ты не в команде, которая будет играть за нашу академию на турнире стихий. Вы с Мейнсом отлично бы спелись. Я прямо вижу, что стоите друг друга…

– Кор, боюсь тебя огорчить, но шестой – это я.

Друг нервно хохотнул, но потом, видимо, вспомнил, как я днем приложила толстяка Ронни, и…

– Магистр Ромирэль тебя за собой поэтому потащил? Я-то думал, чтобы наказать, а он…

Пришлось в счет моральной компенсации за блохоловку поведать Кору о том, что произошло после приснопамятного крика преподавателя. Правда, на все вопросы о том, как в одночасье стала обладательницей столь высокого уровня, я лишь загадочно улыбалась и молчала.

С десятым ударом колокола пришлось покинуть комнату Корнелиуса и возвращаться к себе.

Моих соседок на месте не оказалось. Взяв сменные вещи, я пошла в помывочную, что находилась в дальнем конце коридора. Отрезвляюще холодные струи душа смывали с меня не только грязь, но и усталость.

Когда же завернулась в полотенце, то первым делом умылась эликсиром, возвращая себе прежний «очаровательный» облик. А потом натянула на себя чистое новое белье. Оно было свежим, пахнущим лавандой, отглаженным, прохладным… Захотелось от удовольствия потянуться, как кошка. Но потом вспомнила, что к завтрашнему дню надо сдать задания по совместимости защитного и атакующего заклинаний. Целых двадцать структурных уравнений. У-у-у-у!

Я взвыла не хуже волколака в полнолуние. Вошедшая как раз в этот момент в помывочную адептка вздрогнула и даже отскочила, вновь захлопнув дверь. Я же, сцепив зубы и проглотив невесть откуда взявшийся зевок (а ведь только что была полна бодрости и сил, стоя под душем), пошла обратно в комнату.

Сестрички Винсон демонстративно сопели под одеялами, повернувшись ко мне спиной. Похоже, они так до конца и не определились, как себя со мною вести: то ли преклоняться, то ли проклинать. Мне предпочтительнее было второе, ибо привычнее.

Я щелкнула пальцами, призывая светляка.

– Приглуши, спать мешаешь, – буркнула из-под одеяла одна из сестер.

Интересно, и когда это они уснуть успели, если еще пол-удара колокола назад их тут и вовсе не было? Но я все же убавила яркость магического светильника и зашуршала свитками, роясь в сумке.

Достала «Типы связи заклинаний» и села за расчеты. Глаза слипались, спать хотелось нещадно, но я стоически выводила структурные формулы взаимодействия. Некоторые были длиннющими, некоторые, наоборот, простейшими, но зато с кучей стехиометрических коэффициентов.

Когда я закончила, на небе занималась заря. Поспать удалось самую малость, потому звук колокола, что будил всю академию, показался мне сущим зверством. Я продрала глаза с единственным желанием – убивать.

Стоило мне только одеться, как проснулся лазурный: есть захотелось нестерпимо.

Захватив медяшек, поспешила в столовую. И там меня ждал приятный сюрприз: оказалось, что членов команды кормят бесплатно. Причем не просто бесплатно, но сытно и много. На вкус, правда, это правило не распространялось, но я и овсянке была рада. Тройной порции.

День же прошел подозрительно спокойно. Даже на связях заклинаний задания сдала без особых эксцессов.

Моя светлая полоса длилась ровно до пятого удара колокола. А потом наступил вечер. Именно на сегодня мы с Гардом условились, что я постараюсь найти того, кто умыкнул мету его сестрички.

Кто бы знал, как мне не хотелось в столицу, которая была от академии всего в какой-то четверти удара колокола лету. При воспоминании о том, что по улицам города сейчас рыщет мой персональной кошмар, делалось дурно, но, с другой стороны, если я не выполню свою часть договора, то дракон может и отомстить, а вылетать из академии мне не хотелось.

Сцепив зубы и трижды повторив про себя, что я непотопляема, неубиваема и вообще черная ведьма, двинулась на встречу с драконом. Долетела быстро. Еще быстрее нашла дом Гардрика. И даже в подъезд попала без проблем, хотя на последнем висело навороченное охранное заклинание. А вот дальше вышла заминка. Я упорно колотила в дверь, но мне никто не открывал.

Зато из соседней высунулась толстая бабища нахрапистого вида, но при этом сверкавшая золотом и в ушах и на пальцах, и глумливо усмехнулась:

– Нечего тарабанить! Что, в подоле приперла? Много вас тут таких шляется, да только этот хлыщ двери открывает, когда краля ноги раздвинуть готова, а как с довеском придет, так и не достучится…

Я ничего ей не ответила. Лишь показала палец. Средний. Со свечкой пламени, что заплясала аккурат над ногтем. Жест сопроводила своей фирменной улыбкой.

Дверь тут же захлопнулась с криком: «Ведьма!» А я ведь даже не представилась.

Зато лазурный на плече ожил, заскользил под одеждой и, выбравшись из-под ворота, прыгнул на ручку двери Гарда.

Заскрежетало нутро замка́, а потом раздался характерный щелчок. Я толкнула створку. Та подалась. Лазурный тут же запрыгнул обратно мне на руку.

Шагнула через порог.

– Га-а-ард!

В ответ послышался стон и шорох ткани. Двинулась на звук. Коридор, гостиная, спальня. Дверь в последнюю была приоткрыта, и я осторожно вошла.

Да уж…

Глава 6

Картина была живописной. Правда, художник, судя по всему, тот еще фанат восходящего солнца, малевал исключительно красным по белому.

На кровати раскинулся Гард в позе морской звезды. Мой плющ начинался у него как раз там, где у нормальных людей находится стратегический запас жира, а у таких, как я, еще и плацдарм для приключений. Стебель вился по всему позвоночнику и заканчивался у основания шеи.

Судя по тому, каким мощным стал плющ, на драконьей спине ему было совсем недурно, я бы даже сказала, привольно. Листочки, что уже отчаянно зеленели, шевелились, как от дуновения ветра. Красота, одним словом, а не мета.

Но кроме нее, родимой, прекрасного не было больше ничего.

Всю спину и руки дракона покрывали синяки, кровоподтеки, ссадины, на левом плече красовался внушительный только-только затянувшийся порез. Похоже, именно эта рана и являлась причиной перепачканных белых простыней.

Интересно, и кто его так? Сильное, накачанное тело сейчас больше походило на непрожаренную отбивную, чем на дракона. На миг показалось, что Гард перестал дышать. Лазурная мелочь запищала мне в ухо на ультразвуке.

Я подошла поближе, чтобы хотя бы понять, кого вызывать: лекарей или некромантов. Склонилась над телом и попыталась нащупать пульс. Увы, на запястье его не было. По спине пробежал холодок. Торопливо приложила пальцы к шее, нащупывая жилку. И тут Гард снова застонал во сне, а потом повел носом, принюхиваясь. На миг замер, словно кот, приготовившийся для финального прыжка за верткой мышью. Я и пискнуть не успела, как очутилась на кровати.

Дракон спящий оказался столь же проворен, как дракон бодрствующий. Во всяком случае, этот гад, не открывая глаз, начал активно шарить своими лапищами по моему телу. Причем не абы с какой исследовательской целью, а исключительно с вандальной: пытаясь не расстегнуть, а порвать ворот платья и задрать юбку.

Но тут крылатого подстерегала засада: форма, на которую я потратила целый золотой, оказалась действительно сверхпрочной и на атаку драконистых лап не поддалась. Только предостерегающе затрещала. Но ни одна пуговичка не сдала своей позиции.

Пепельный недовольно зашипел, а я, поняв, что для умирающего у него слишком сильная тяга к жизни, в том числе и к ее размножению, решила привести ящера в чувство. Пытаться достучаться до совести такого наглеца было бы бессмысленно, просто настучать по черепушке – чревато. Вдруг этот сплошной синяк еще и крылья склеит?

Поэтому я применила прием, которым способен защититься даже полугодовалый малыш. Но в отличие от карапуза, у которого прорезался лишь первый зуб, мои челюсти были укомплектованы тридцатью двумя кусательными единицами, ровными, белыми и острыми.

Я вцепилась в то, что первым попалось под челюсть, в шею.

Что могу сказать: первый опыт работы вампиром вышел запоминающимся. Причем как мне, так и Гарду.

Дракон взвыл от боли, я от того, что меня саданули по затылку локтем. В глазах даже потемнело, а потом я услышала ошалелое:

– Ви? Ты что здесь делаешь?

– Фуфаюсь, – прошипела я.

Но, сообразив, что пациент уже пришел в себя и в дальнейшей побудке не нуждается, медленно разжала челюсти. Вот только зрение не спешило возвращаться. Я все так же обреталась в темноте. Зато запахи, звуки, ощущения резко обострились.

Я почувствовала рваный ритм сердца Гарда под своей ладонью. То, как оно, быстро сокращаясь, гнало кровь по руслам вен стремительным горным потоком. Запах мускуса и морского бриза, что исходил от его тела. Сильного тела, навалившегося на меня и подмявшего под себя.

А еще я поняла, почему мужчины так кичатся твердостью своего слова и намерений. Сейчас одно такое намерение упиралось в мой живот.

Зрение возвращалось медленно. Сначала тьма начала светлеть, из нее стали проступать силуэты. Постепенно они обретали форму, цвет, объем. Окрашивались деталями и полутонами.

А руки Гарда, замершие на миг при восклицании «Ви?», вновь ожили. Но на этот раз не нахраписто, а блуждая по телу, словно пробуя, исследуя…

Я попробовала скинуть с себя чересчур прыткого ящера. Не тут-то было. Проще стену, что окружает Академию имени Кейгу, передвинуть.

– Что ты творишь? – возмутилась я.

– Пользуюсь ситуацией, – проурчал дракон. – Раз уж даме, оказавшейся в моей постели, я не могу преподнести букет цветов, то… памятуя о том, что дети – это тоже цветы, цветы жизни, я решил подарить тебе семена…

– Руки убрал, агроном, а то сейчас я наплюю на твое и так побитое состояние и ты вовсе без сеялки останешься.

Гард заворчал, но лапы отцепил. Зато закинул на меня ногу.

– Как это понимать?

– Просто полежи со мной рядом, раз уж жизненной силой через слияние тел делиться не хочешь, – нехотя признался этот несносный крылатый.

– В смысле слияние тел? – угрожающе вопросила я.

Дракон закинул на меня свою руку для верности, словно чуя, что я приготовилась дать деру.

– Ви, ты как маленькая, разве не знаешь, что драконы, в отличие от людей, быстрее всего восстанавливают свои силы двумя способами: лежа на своих сокровищах или занимаясь любовью. Кстати, именно по этой причине в стародавние времена те из наших собратьев, кто не имел приличной пещеры с сокровищами, требовали себе дев, да побольше.

– Невинных?

– Можно и виноватых, даже преступниц. Для процесса восстановления жизненных сил дракону без разницы, что у девы было в прошлом.

– Откуда мне все это знать, там, откуда я родом, силы принято восстанавливать по-другому.

– И как же? – заинтересовался он.

Черная ведьма… и чтобы согласилась изображать лекарку для побитого ящера? Как истинная дочь тьмы Вивьен Блеквуд должна была бы засветить в эту наглую морду чем-нибудь. Я же, удивляясь сама себе, лежала рядом и ощущала, как наши с Гардом ауры соприкасаются, выравнивая магический потенциал.

Чувство было странное, будто мне на плечи опускается усталость, медленно, не давя непомерным грузом, но даря желание уснуть.

– Чернокнижники часто пополняют свою силу за счет эмоций: гнева, злости, испуга, отчаяния. Они пьют их, как вино, лишь схватив тебя за руку.

– Поэтому в Темных землях никогда не протягивают открытую ладонь при встрече? – вопросил сонным голосом дракон и зевнул.

– Откуда знаешь?

– Оттуда. – Палец ткнул в сторону, указывая на тумбу, что стояла рядом с изголовьем.

На ней лежал здоровенный том. «Темные маги. Обычаи, традиции, верования, уклад жизни». Книжища, казалось, была ровесницей самого пришествия драконов. После ухода темных сей фолиант назывался бы «Темные. Способы распознавания и уничтожения».

Гард, не подозревая о моих мыслях, пояснил:

– Надо же мне было знать, с кем я связался.

Лазурный, вновь ожив (а ведь как быстро превратился в рисунок, стоило Гарду на меня покуситься) и словно подтверждая мои мысли, что-то застрекотал. Выполз на мой манжет, потом с него – на одеяло и, семеня короткими лапками, двинулся по краю кровати: дескать, я приличный дракончик, в ваших сонных постельных оргиях не участвую.

Тоже мне моралист. Интересно, когда Гард на этой постели с другими развлекался, лазурный так же с хозяина уползал? Не поверю…

От последней мысли почему-то стало неприятно, как от камешка, попавшего в башмак. Зато сонливость слетела мигом.

Я повернула голову к дракону, сухо сообщив:

– Сеанс лечения закончен.

Ответом стал полный скорби и немого смирения взгляд. Если бы не знала, что передо мной светлый маг, непременно решила бы, что Гард – уроженец Темных земель. Столь талантливо он давил на жалость. Может, с какой-нибудь сердобольной подавальщицей это и сработало бы, но я, к несчастью для дракона, была ведьмой. Потому ответила ему тем же. Натянула на лицо маску невинной девы, которую преследует стая оборотней. Ужас, трепет, ожидание неминуемой кончины.

Взгляд дракона стал еще более скорбным. Он словно кричал без слов: останься.

Мой перешел в категорию «невинная жертва вот-вот умрет, если проторчит тут еще хоть миг».

Гард посмотрел на меня. Я на него. Он на меня. Я на него. Почувствовала, что еще немного – и моя актерская игра даст свои плоды, а конкретнее – нимб святости над головой.

– Ви, ну нельзя же так! – Гард все-таки сдался первым. – Ты выглядишь такой обездоленной и непорочной, что мне рядом с тобой даже жить как-то неудобно становится.

Я хмыкнула:

– Дракону не стоит тягаться с ведьмой в умении выглядеть благочестиво.

Но, кажется, Гарда это ничуть не расстроило. Он откинулся на подушки, уставился в потолок и с деланым сожалением протянул:

– Ну, если восстановиться, как дракон, не получается, буду как человеческие маги.

Была бы простым человеком, наверняка уточнила бы: «Через артефакты?» Но я являлась магом, хоть и темным, потому понимала, что зарядные амулеты лишь наполняют энергией, но не латают прорех в ауре. И даже если напитаться под завязку, вся сила спустя пару ударов колокола вытечет из мага через прорехи в ауре, как из худого ведра.

Когда ауры магов взаимодействуют, то здоровая способна затягивать прорехи у поврежденной. В ином случае восстанавливалась эфирная оболочка так же, как и тело, получившее рану: сама, медленно, постепенно, стягивая «раны», рубцуясь.

– Приготовь мне поесть, – между тем распоряжался Гард. – И выпить.

Я фыркнула, но пошла на кухню: меня и саму одолевал голод. Лазурный, что до этого совершил демарш, полетел за мной, сел на плечо и что-то заклекотал на своем драконьем.

Управляясь со сковородкой и чайником, быстро приготовила омлет с беконом. Пока руки оказались заняты, появилось время осмыслить случившееся. А подумать было над чем.

Когда я принесла Гарду еду и «выпить», то услышала сварливое:

– У меня же был коньяк. Он на верхней полке стоял.

– Слушай, ты не рябина, чтобы настаивать на коньяке. Пей вино и не выеживайся.

Дракон фыркнул и махом ополовинил стакан. А потом взглянул на меня серьезными, совершенно трезвыми глазами.

– Ви, спасибо тебе большое. Но прими дружеский совет: никогда не подходи к дракону после сражения. Это чудо, что я вовремя остановился. В нас, сынах неба, если мы сильно ранены, говорят инстинкты и древняя кровь. Когда подмял тебя под себя, мне было совершенно… – Он оборвал себя на полуслове, но, сглотнув, словно делая усилие, продолжил: – Безразлично, согласна ты или нет. В висках стучало единственное желание: поскорее восстановиться, напитаться силой. А когда я понял, что это ты… Знаешь, меня, конечно, считают тем еще гадом, и не без оснований, но я не насильник.

– Зачем же ты лапал меня после, когда понял, что я это я?

– Ну, я решил, что раз уж ты рядом, то вдруг согласишься помочь умирающему, если я буду достаточно внимателен и чуток?

Нет, этот дракон непотопляем.

– Кто тебя так? – не выдержала я. Этот вопрос вертелся у меня на языке с того момента, как увидела Гарда лежащим в постели.

К слову, рана на плече у него уже радовала мир розовым свежим шрамом, а тело больше не напоминало один сплошной синяк.

Гард задумчиво посмотрел на стакан с вином.

– Знаешь, я тоже задаюсь этим вопросом.

Думаю, стук моей челюсти был слышен соседям снизу. Вот это заявочка. Сразу видно, что светлый. Если бы темного так отделали, он бы сдох, но запомнил того, кому надо отомстить. Темный умертвием пришел бы к врагу на порог… А этот. Тьфу, одним словом. Выжил – и счастлив так, что последние мозги потерял. А ведь они, мозги, в мужчине самое главное. Не харизма, не харя смазливая, не сила, с которой без ума только портить все, а именно то, что в голове.

– Бедненький, это как же тебя отколошматили. – Я столь сладко посочувствовала, что Гард предостерегающе зарычал.

– Издеваешься?

– Что ты! – возмутилась я. – Издевки – удел светлых. Как истинная темная я откровенно глумлюсь.

– Ах ты…

Гард не договорил, я его перебила:

– Неподражаемая, очаровательная и бесподобная.

– Зараза, – закончил за меня дракон, вновь пробудив во мне надежду, что все же ничто темное ему не чуждо.

– Вот видишь, умеешь же говорить комплименты, когда хочешь обругать.

– У меня просто отличный учитель, – фыркнул Гард.

– И все же, как ты оказался таким красивым?

– Не отстанешь?

– Чтобы черная ведьма и отступилась? – изумилась я.

– И правда, чего это я, наивный дракон…

По-моему, наивного дракона в жизни встретить тяжелее, чем черную ведьму, которая читала бы псалмы в храме светлых богов.

– Ладно, твоя взяла. У нас есть еще время до прихода сестры, расскажу, но только ей ни слова. По рукам? – И он вроде бесхитростно протянул ладонь.

Вот только на одном из пальцев красовалось кольцо, невзрачненькое такое, серебристое, с серым камушком, вплавленным в металл. «Печать правды» – так величали его светлые. Клеймо клятвы, от которого плевались темные. Оно скрепляло обычную сделку магически. И даже если я захочу нарушить свое слово – не смогу. Клеймо не позволит.

Оно будет жечь изнутри руку, которая станет выводить руны, пытаясь рассказать о том, что я должна хранить в тайне. Или же не позволит повернуться языку, опалив его огнем, реши я поведать тайну Гарда миру.

Хитер, жук! Но у кольца есть и обратная сторона: клятва, как обоюдоострый меч, способна ранить обе стороны, что участвуют в уговоре.

– Идет, но ты рассказываешь мне все от и до, отвечаешь на все мои вопросы. – С этими словами я ударила по руке и почувствовала, как кольнуло ладонь.

Похоже, только тут дракон познал весь глубинный смысл поговорки: «Храмовнику врать грешно, а ведьму обманывать невыгодно».

Не уточнив временные рамки честного ответа, я заполучила абсолютно правдивого Гарда на неопределенный срок, пока сама же не освобожу его от ярма сделки. Не зря же ходит молва, что светлые способны лишь использовать выгодные обстоятельства, а мы, темные, еще и умеем создавать их.

– Это ты нарочно? – не разжимая пальцев, уточнил Гард.

Моя ладонь осталась в крепко стиснутой его руке.

– Случайно, – сглотнула я. – Импровизация…

– Импровизация… – протянул дракон и выдохнул, словно усмиряя гнев. Показалось, из его ноздрей даже дым пошел. Горячий. Наконец Гард полностью совладал с собой и прошипел: – Ладно уж… импровизаторша, смывай с себя лицедейскую личину, а я пока оденусь. А потом все расскажу.

– И чем тебе моя внешность не нравится? – возмутилась я.

– Аппетит портит, – тут же нашелся крылатый прохвост.

Я пожала плечами и ушла в умывальню. За моей спиной зашуршали. Судя по звукам, Гард выполнял свою часть договора и одевался.

Вернулась, с наслаждением смыв с лица не только эликсир, но и пот с пылью. Дракон щеголял в одних портах, видимо решив, что красивого мужчину излишки ткани только портят.

– Кожа зудит, когда быстро заживает, – пояснил он в ответ на мой скептический взгляд.

– У тебя вообще много чего зудит… – обронила я как бы между прочим.

– Ви! – с укоризной покачал головой дракон. – Я вот поражаюсь, как ты с твоим острым языком и невыносимым характером дожила до своих лет.

– Нормально дожила. – Я пожала плечами и предпочла сменить тему, кивнув на поднос: – Давай ешь уже омлет!

– А из чего ты его приготовила? – подозрительно уточнил Гард.

Не выдержала:

– Из последних моих сил!

Гард оценил и проникся. Потому осторожно пояснил:

– Ви, понимаешь, маленький нюанс: у меня в доме не было яиц. Вообще не одного.

– А я нашла, – возразила, уперев руки в бока.

– А где?

– В холодильном ларе…

– На второй полке? – уточнил дракон.

– Ну да.

– Это был мой зачет! – простонал дракон. – Толстостенная икра реликтовой каменной шоготты. Они там дозревали.

– Ну вот и дозрели до омлета. – Я философски развела руки в стороны. Все равно не изменить уже ничего. И в скорлупу желтки обратно не засунешь. Так зачем переживать?

Гард на миг застыл, а вот драконыш, все это время сидевший на плече и бдительно следивший за процессом готовки, наоборот, оживился, заверещал, отлип от кожи и, расправив крылья, полетел атаковать омлет.

Мне показалось, что я даже расслышала в этом победном писке слово «еда!». Но, увы, лазурному не суждено было первым продегустировать эксклюзивный омлет. Гард цапнул мелкого за кончик хвоста, чем вызвал целую бурю гневных воплей.

– Э нет. Зачет был моим. Значит, и омлет тоже мой. В конце концов, когда я еще попробую икру каменной шоготты…

Все это было сказано отстраненно холодным тоном, словно Гард подумывал не о дегустации деликатеса, а о том, придушить ли повара или пусть пока живет.

Спустя некоторое время мы все дружно жевали зачетный омлет, а дракон рассказывал о том, кто его так уделал. По ходу рассказа Гард то и дело шипел: это давала о себе знать «Печать правды», жаля, когда он пытался солгать.

Как оказалось, род Бьернов, к которому принадлежал Гард, имел специфические традиции воспитания, в том числе и способы воздействия на своих наследников. Например, моего пепельного собеседника отец лишил не только средств к существованию, но и выгнал из дома, когда сын не захотел подчиниться.

Я выразительно огляделась. Квартира, которую снимал дракон, не тянула на скромную… Даже весьма богатый горожанин вряд ли мог себе такую позволить. Один вид на набережную Йонля чего только стоил. Панораму можно было рассматривать долго и с наслаждением через окно, что начиналось от самого пола и упиралось стрельчатой аркой в потолок. Оно, стыдливо зашторенное плотной парчовой тканью, напоминало мне скорее дверь в небо.

Напротив постели имелся даже небольшой камин, в котором до наступления холодов нежилась в летней спячке огненная саламандра.

Шелк простыней, мореный дуб паркета – все это могло бы сейчас тянуть на музейную экспозицию «классическая спальня аристократа», если бы находилось в прибранном и чистом состоянии. Но смятая постель с пятнами крови, не самый чистый пол и носки, которые словно метили территорию, валяясь по углам, явно свидетельствовали, что в этом урочище обитает зверь ценной породы: холостякус богатус. На таких открыта всесезонная охота для свах.

Между тем Гард поведал, как без гроша в кармане смог позволить себе такие апартаменты.

– Ви, ты слышала когда-нибудь о подпольных боях магов?

– Это там, где закидывают друг друга пульсарами до потери пульса? – невинно уточнила я и удостоилась укоризненного взгляда. – Но если этот мордобой подпольный… Он вне закона?

– Ви, откуда ты такая догадливая и умная? – сыронизировал Гард.

– Оттуда, куда вы, светлые, обычно друг друга посылаете за сакральными знаниями.

Гард хмыкнул, но углубляться не стал, иначе с меня бы сталось вспомнить драконью анатомию. А у нас все же были не занятия в стенах академии, а серьезный разговор о боях без правил.

Со слов дракона выходило, что под столицей есть целая сеть катакомб и пещер, где раньше добывали гарлий – минерал, что способен блокировать магию. Под старой частью города этот ценный камушек выбрали подчистую, потому как там проходила богатая жила. А вот прииски на окраинах оказались не столь богаты.

Может, их бы и разработали со временем, но тут Йонль стал шириться: в третий по величине город империи переехала тогдашняя императорская чета.

Аврингрос Первый опасался, что к старой столице слишком уж близко подступают Темные земли. Сразу же после переезда величайшим указом разработку гарлия запретили.

В итоге почти на окраине города, под землей, имелось несколько пещер, обладавших специфическими свойствами: они ослабляли любое магическое заклинание, гасили фон и словно бы запирали силу мага.

Вот там-то и собирались зрители, желающие пощекотать себе нервы, спустить (хотя верили, что заработать) деньги. А еще на ринг мог выйти любой маг. А вот уйти – не всегда. Чаще смельчаков выносили ногами вперед.

Гард, когда остался без гроша, пришел именно туда. За обучение надо было платить, ибо как истинный аристократ он в свое время не поступил на бесплатное отделение, дабы не быть обязанным короне. И вот теперь взнос в пять сотен золотых оказался для дракона неподъемным.

За участие в боях самое малое для адепта – вылет из академии, а для практикующего мага – отзыв лицензии чародея. Ибо дуэли между магами были запрещены ровно сто лет назад величайшим указом одного из императоров.

Нет, росчерк пера не смог прекратить многовековых традиций, но сейчас тот, кто решил бросить вызов, и тот, кто его принял, хоть и оставались верны своей чести, по факту оба были преступниками.

Поединок магов, мечущих друг в друга огонь и лед, молнии и пульсары, всегда завораживал, а потому и притягивал к себе зрителей. Своды пещеры поглощали львиную долю чар, позволяя болельщикам наблюдать за бойней в относительной безопасности. Потому-то организаторы боев, вцепившись в сие уникальное место, и предпочитали отдавать сумеречным стражам, что закрывали глаза на подпольные бои, едва ли не половину выручки. Чтобы взяточники-законники не мешали им и дальше проводить поединки именно в этих пещерах, где маги не могут разойтись, разгуляться как следует, ведь чем больше силы вложишь в плетение чар, тем сильнее и быстрее друзы гарлия высосут из тебя весь резерв.

Чародеев такое сражение выматывало и опустошало вплоть до выгорания. Чтобы не превратиться в пустышку, некоторые бойцы шли на хитрость: после того как противника не удавалось одолеть заклинаниями, старались подобраться как можно ближе, чтобы поприветствовать соперника хуком. Лично. Прочувствованно. От души.

Гард тоже дрался. Выйдя на ринг в первый раз, чуть не лишился дара, но все же выиграл. Пепельный сумел заплатить взнос за полгода. Но упрямому дракону надо было где-то и на что-то жить. И он пришел драться вновь. И вновь.

– Это оттуда за тобой потянулось прозвище Волнолом?

– Да. Я как-то уделал матерого мага по прозвищу Штормовой Вал. Вот ко мне и прицепилось. И не отстанет уже. – На последних словах он поморщился.

– Хорошо, что ты тогда положил Штормового, а не какого-нибудь Томара Пуговку. А то был бы сейчас Портняжкой, – изрекла я, доедая последние кусочки, честно отвоеванные у лазурного.

Мелкий протестующе верещал, но в мою вилку огнем не плевался, лишь недовольно фыркал.

– Спасибо, утешила, – не проникся Гард.

– А вчера кто-то уделал тебя?

– Не совсем… – Дракон задумчиво покрутил вилку, уперев ее зубцы в пустую тарелку. – За все то время, что я дрался, ни разу не проиграл. А вчера меня словно повело. Никогда такого не было. Сначала услышал то ли зов, то ли манок. В голове резко стало пусто. Я умудрился пропустить несколько ударов. А потом понял, что не могу призвать силу. Светлой было слишком мало, а…

– А темный источник, который есть у моего плюща, очнулся и взбесился, – закончила я за Гарда.

– Откуда знаешь?

– Оттуда, что это был зов моего палача. Похоже, что он настроил его на мою мету. Так сила призыва получилась максимальной, но неточной. Если бы ориентировался на ауру, то зов вышел бы не столь сильным, но рассеянным. – Я со вздохом пожала плечами.

Тут же удостоилась гневного:

– Ви?! Какой палач? Не хочешь мне ничего рассказать?

– Обыкновенный темный палач, что убивает согласно штатному расписанию во славу мрака. – Больше я ничего не хотела рассказывать.

Но это «ничего» было ровно до того момента, когда один наглый и уже вполне здоровый дракон не навис надо мной с явными намерениями кое-кого расчленить.

– Я. Хочу. Знать. Причину. По которой. Вчера. Впервые. Пришлось. Проиграть, – чеканя каждое слово, с плохо сдерживаемой яростью произнес Гард.

И тут лазурный, безнадежно пытавшийся что-то найти в моей пустой тарелке, заверещал. Воинственно, на одной ноте. А потом сдесантировал мне на макушку и грозно зашипел, расправив крылья.

– Даже так? – изумился Гард, не веря, что его мета встала на сторону противника.

Я, признаться, тоже слегка опешила. Но, видимо, лазурный рассудил, что возврат к истинному хозяину еще в будущем, а в настоящем ему грозит труп временного владельца и, следовательно, основательный перерыв в питании. Последнее оказалось для мелкого страшнее, чем разгневанный Гард.

По вытянувшемуся змеиному зрачку пепельного и проступившим на его скулах чешуям я поняла, что если науськанного на него палача отпрыск славного рода Бьернов еще мог стерпеть, то вероломное предательство лазурного…

– Тьма и Мрак Бездны, прокляните и примите к себе дочь свою… – запричитала я.

– Чего? – Гард так изумился, что даже лицо его вновь стало полностью человеческим.

– Того, не мешай мне молиться, я, может, душу хочу оскверни… очистить молитвой перед смертью.

– Тьфу ты, ведьма, – в сердцах плюнул пепельный.

– Кто бы говорил, темный, – не удержалась я, но потом во мне каким-то чудом проснулся инстинкт самосохранения, и я быстро поменяла тему: – Знаешь, судя по тому, как ты описал зов, мой убийца был где-то совсем рядом с тобой. Я удивляюсь, как ты сумел не поддаться. Хотя… Ты говорил, что та пещера поглощает магию?

Зато теперь нашлось объяснение, почему я смогла пройти мимо палача, когда встретила его на улице. Но то, что зов сумел достичь Гарда под землей, говорило только об одном: за Вивьен Блеквуд послали самого Верховного.

Пепельный выразительно молчал. Я сглотнула и, машинально погладив все еще возмущенного лазурного, произнесла:

– Знаешь, Гард, кажется, у меня для тебя две новости. Хорошая и плохая.

– Какая же хорошая? – Дракон, все еще нависавший надо мной, проявил умеренное любопытство.

– Ты переезжаешь в общежитие академии.

– Если эта, по-твоему, хорошая, мне интересно, какая тогда плохая? – усмехнулся пепельный.

– Нас пытается убить Верховный палач мрака, – произнесла я невесело. – Вчера он выложился на зов и теперь около суток будет восстанавливаться с учетом всех амулетов-накопителей. Так что советую поторопиться.

А про себя подумала: интересно, как Верховного не засекли столичные светлые маги? Дар пожирателя душ не прикроешь никаким амулетом…

– Знаешь, о чем я сейчас мечтаю? – до жути спокойно вопросил Гард.

– Свернуть мне шею? – подсказала я.

Дракон лишь красноречиво кивнул, подтверждая мою догадку.

– Нельзя, я еще гонорар не отработала, – напомнила я. – К тому же я ценный работник редкой квалификации!

И тут скрипнула дверь, и женский голос с ленцой произнес:

– Гард, не припомню, чтобы раньше твои пассии-однодневки так беззастенчиво нахваливали качество своих сомнительных постельных услуг.

У меня дернулся глаз.

Глава 7

Кто бы эта пришлая ни была, она однозначно пожалеет о сказанном. Я медленно развернулась к потенциальному трупу. Перспективная покойница была весьма недурна собой: невысокая блондинка с мраморной кожей, голубыми глазами и тонкими, аристократическими чертами лица. Она стояла, морща свой изящный носик и демонстративно отставив руку в лайковой перчатке.

Для полноты образа избалованной и пресыщенной жизнью лэриссы ей не хватало курительной трубки, которая, судя по магографиям в новостных листках, была сейчас на пике моды у этих аристократи́чек. Да-да, про себя я называла дам, подобных нынешней гостье, именно так: смесь перманентной истерики и высокого штиля.

Блондинка смерила меня презрительным взглядом и недовольно фыркнула. Я ответила тем же, а потом добавила:

– Милочка, мы с моим любовником еще не закончили. Подождите за дверью. И да, лезть без очереди тоже не рекомендую. Лучше займите, как все. Вы будете сорок первой после рыженькой Сесилии.

Дамочка подавилась вздохом, а Гард, отпрянув от меня, разулыбался так, словно я только что произнесла изысканный комплимент, причем ему.

– Бригит, сестренка, признайся, тебя еще ни разу так не отшивали, – ухмыльнулся дракон и, ловко сцапав рубашку с кровати, тут же поспешил нырнуть в нее.

Ясненько. Гард не хочет, чтобы дорогая сестренка видела его новую мету… Как говорится, в благородном семействе родственникам хоть и доверяют, но разумно опасаются рассказывать им правду.

– Если ты пригласил меня к себе только за тем, чтобы похвастать очередной подружкой, то ты… – Она на миг замолчала, подыскивая слово, подходящее для благородной лэриссы, ибо по ее виду было понятно, что на языке у нее вертелась плебейская и не совсем цензурная характеристика братца.

– …первосортный кобель, хоть с виду и дракон, – радостно подсказала я.

– Ви! – подал голос слегка опешивший Гард.

– Знаю-знаю, – я невозмутимо откинулась на спинку стула, – умница, красавица и редкий талант.

– Такой талант, который не грех и в землю зарыть, перед этим упокоив и осиновый кол в грудь вогнав, – в сердцах бросил дракон.

– Зачем? Я же не вампир, – возмутилась я такой расовой непросвещенностью Гарда.

– Ты хуже вампира! Клыкастые хотя бы только кровь сосут, а ты еще и нервы мне портишь.

– Зато я делаю это качественно и со знанием дела. Профессионально. Не то что какие-нибудь истерички-дилетантки.

Тут уже вспыхнула гостья, посчитав сказанное шпилькой в свой адрес:

– Ах ты, ведьмино отродье!

– С чего бы?

– Как догадалась?

Наши с драконом вопросы прозвучали практически синхронно.

Блондинка ахнула и, прижав затянутую в лайкру ладонь к непроизвольно открывшемуся рту, побледнела. Ее высокомерие и заносчивость как ветром сдуло. Сейчас это была просто растерянная девушка, пусть и в дорогом наряде, с уложенной волосок к волоску прической.

– Гард, она что… – Бригит сглотнула, словно слова давались ей с трудом. – …Действительно темная?

Дракон, поняв, что проговорился, поспешил возразить:

– Отчего ты так решила?

– Она ведет себя вызывающе и дерзит, как темная. Она выглядит так же распутно, как темная, и она ничего не отрицает! – Бригит произнесла это слегка истеричным голосом, как прописную истину.

– Однако же критерий… Если честно высказываешь то, что думаешь, значит, ты темный и тебя на костер? – Я легко передернула фразу блондинки.

Все же смывать эликсир было плохой идеей. Вон уже и в распутном виде обвинили. Смуглая кожа, темные волосы и дар маменьки – красивое лицо порою некоторыми суеверными и невежественными имперцами воспринимались как признаки распутной ведьмы.

Гард, уже познавший истину, что нет такой проблемы, которую черная ведьма не смогла бы создать, поспешил нейтрализовать меня, пока я его сестричку планомерно не довела до нервного срыва.

– Бригит, знакомься, это Вивьен. Она действительно весьма ценный специалист по темным ритуалам. Обещала помочь мне в поисках того, кто украл тогда твою мету.

Я дружески оскалилась, продемонстрировав ровный ряд белых зубов, и приветственно поиграла пальцами руки.

– Гард, ты сошел с ума и притащил сюда темную? Или она тебя приворожила? – не унималась Бригит.

– Ага, – весело подтвердила я вместо дракона. – Он еще и расплатиться успел.

Я так выразительно посмотрела на кровать, что не выдержал уже пепельный:

– Ви!

– А что сразу Ви? Я вообще ни при чем! Просто не надо меня доводить. Я всегда за конструктивный диалог. Между прочим, даже сейчас к нему готова. Так готова, что меня даже отсутствие собеседника не остановит!

В этот момент подал голос лазурный.

Бьерны, и брат и сестра, тут же уставились на мое плечо. Именно туда, под покров распущенных волос, и улизнул лазурный, едва на пороге появилась гостья. Теперь, видимо, мелкий решил явить себя миру.

– Гард, твоя мета… – Блондинка окончательно растерялась.

М-да. Как, оказывается, мало надо, чтобы сбить с некоторых уверенность и спесь.

Зато я, как черная ведьма, возликовала: клиент готов! Теперь Бригит, находясь в прострации, не будет мешать мне колдовать.

Я встала, не говоря ни слова, осмотрелась, деловито прошлась по спальне, считая шаги. Для пентаграммы должно хватить. Потом все так же молча ссадила мелкого на стол и, подняв с пола свою сумку, начала в ней копаться.

Бригит все еще таращилась на меня своими голубыми глазищами, Гард с каждым мигом становился все мрачнее.

– Ви, ничего не хочешь объяснить?

– Закатай штаны, намочишь, – буркнула я, не отвлекаясь от раскопок в собственной торбе.

Гард ничего не ответил. Гордо промолчал, сверля мои лопатки взглядом, который я чувствовала через плотную ткань платья.

Наконец нашла мел и принялась за дело. Чертеж чернокнижных пентаграмм – дело ответственное, требующее сосредоточенности и твердой руки.

Пятиконечная звезда Армира, меж лучами которой красовались руны поиска, привязки дара крови, вины и исхода времени мне удавались через раз. Сегодня Гарду повезло: вышло хорошо и ровно.

Зато демону шестого уровня бездны повезло не очень.

Я специально не стала замахиваться на уровень поболее, чтобы возмущение фона было минимальным. Хотя мне по силам было заявиться и к уроженцу первородного мрака уровня пятидесятого… Но зачем забивать гвозди телескопом? Шестиуровневый вполне справится с задачей.

Вот только, как выяснилось чуть позже, если Гард был морально готов к встрече с выходцем из Тьмы, то его сестричка оказалась не совсем готова. Вернее, совсем не готова.

Но самое интересное началось еще до вызова демона. Я, начертив пентаграмму и распрямив затекшую поясницу, широким жестом указала на свое напольное творение и предложила Гарду:

– Я все, теперь ты пользуйся! Вызывай!

Дракон, вместо того чтобы начать призыв, банально взвыл. Точнее, взревел:

– Ви!

Ошалевшая Бригит захлопала ресницами.

Я пояснила непонятливому ящеру:

– Ну кто из нас двоих нынче темный? У кого плющ? Не у меня же. – Я пожала плечами, дескать, что ты, чернокнижник недоделанный, ко мне привязался?

Со стула, на котором сестрица дракона изображала бледную немочь, донеслось потрясенное:

– Гард, как это понимать?

– Да просто: твой брат с недавних пор чернокнижник, – любезно ответила я.

– Что-о-о? – скандально завопила блондинка и обратилась за опровержением к братцу: – Скажи, что она врет!

– Она врет, – послушно повторил дракон и добавил: – Я не чернокнижник, у меня просто темный источник открылся.

Бригит все же грохнулась в обморок. Со стула. Ее голова глухо, с каким-то плебейским, совсем неаристократическим, звуком ударилась об пол.

– Заметь, это не я довела ее до потери чувств, а ты своим заявлением об источнике… – произнесла я тоном святой невинности.

– Ви, я тебя придушу! Видят Пресветлые боги, однажды не сдержусь. – Дракон поднял тело сестрички и уложил его на кровать.

– Не сегодня. – Я сделала паузу. – Иначе имени не узнаешь.

– Сама же только что заявила, что темный тут я, а ты светлая… Как будешь отрабатывать гонорар?

– Вызывать будешь ты, – начала я и, опережая возражения дракона, в предупреждающем жесте подняла ладонь. Гард, уже набравший в грудь воздуха, чтобы высказать все, что думает о наглых ведьмах, смолчал, и я продолжила: – Я буду тебя направлять. Надеюсь, с проводниками работал?

Гард презрительно фыркнул. Еще бы! Боевой маг должен уметь работать в команде, а проводники – первая ступень этой самой работы. Вторая – щит атакующий. Третья – слияние сознаний.

– Тогда неси таз с водой. И желательно побольше, чтобы мы с тобой вдвоем в нем поместились.

Вообще-то при вызове можно было использовать и песок и металл, но и о тот и о другой проводник в мир бездны я обжигала ноги. Поэтому давно и прочно остановилась именно на воде.

Гард заскрипел зубами, но подчинился.

Вернулся он почти сразу же, с огромным медным тазом. В нем я могла бы уместиться вся целиком, если бы села на дно, согнув ноги в коленях.

– Надеюсь, после вызова с ним ничего не случится? – сварливым тоном осведомился Гард.

– Эта посудина тебе так дорога?

– Мне – нет. Но квартирная хозяйка отчего-то прикипела к нему всей душой. Подозреваю, что она может даже снесенные стены мне простить, но не порчу этого стирального раритета.

Теперь понятно, отчего таз такой здоровый. Он просто рассчитан на заклинание стирки, когда всю грязную одежду скидываешь в него, заливаешь водой и кладешь туда амулет, что за какой-то удар колокола удаляет с ткани всю грязь и пятна.

– Ставь в центр пентаграммы, – меж тем скомандовала я.

– Демон будет плавать в воде? – изумился дракон.

– Нет, это мы будем там, как ты выразился, «плавать».

Гард так и замер с тазом, не дотащив его всего пару ладоней до очерченного в центре звезды круга.

– В смысле «мы»?

Я тяжело вздохнула и пояснила:

– Это у вас, светлых, гостей за шкирку принято в дом тащить. А мы, темные, люди и нелюди приличные: сами ступаем на порог и уже оттуда зовем того, кто нам нужен.

Таз дракон все же поставил. И только после этого удосужился внять моему совету и засучить штаны. По колено.

Я тоже сняла ботинки, чулки и подоткнула за пояс подол юбки с боков. За последними манипуляциями дракон отчего-то следил весьма пристально.

– Ну что, готов стать не только обладателем темного источника, но и чернокнижником? – шутливо спросила я.

Лично я не боялась. Ну разве что чуть-чуть. Самую малость. Ведь до этого всегда погружалась в бездну одна. Лишь первый раз был исключением. Тогда моим проводником стала бабушка.

Я засучила еще и рукава, чтобы голая кожа легко коснулась голой кожи.

– Ви, я уже трижды проклял тот день, когда столкнулся с тобой.

– Прошлое проклинать – только зря время и силы терять. Эффект-то нулевой. Нужно желать зла на перспективу, глядя в темное будущее… – нравоучительно начала я и споткнулась о взгляд Гарда. Дракон был готов метать молнии, но пока делал это мысленно. Зато исключительно, как подозреваю, в мою персону. Потому поспешила перевести тему разговора в сугубо техническое русло: – Встань ногами в воду и возьми меня за предплечья, ближе к кисти. И вливай темную силу. Только темную. У тебя, как и у меня, сейчас два источника: родной и тот, что идет от меты.

Сама подала пример. Воды в тазу оказалось до середины икры. Холодная, она покалывала кожу, заставляя ежиться.

Гард встал позади, прижался близко. Так близко, что я спиной чувствовала размеренные удары его сердца. Макушкой ощущала его дыхание. И по телу бежали мурашки.

Исключительно от холода!

Сильные руки чуть сжали мои запястья. Я закрыла глаза. Сейчас зрение могло только помешать. Начала речитативом, без вдохов и выдохов, читать заклинание, все убыстряясь. А потом мы провалились в бездну. Вода в тазу вмиг из ледяной стала обжигающе горячей.

Медленно открыла глаза. Языки черного пламени были повсюду. Они то ластились кошкой, то скалились голодной гиеной, но так и не смели пересечь линий пентаграммы.

– А я думал, что первородный мрак – это холод и тьма… – До слуха донесся чуть слышный голос Гарда.

– Увы, жизнь полна разочарований. А смерть – и подавно. Ибо большинство людей отчего-то наивно верят, что будут жить вечно. А когда убеждаются, что это не так, вдруг сильно печалятся, – не смогла удержаться я.

Тут из тьмы громыхнуло.

– Узнаю голос малышки Ви. – У одного из лучей появилась морда демона. – Привет, мелкая, давно ты тут не появлялась…

– И тебе проклятий позабористей, Данириссий. – Я усмехнулась рогатому, давнему моему приятелю.

Демон был шикарен: здоровенная лобастая голова с витыми рогами, клыки, торчащие над нижней губой, три сотни шрамов, расписавших толстую серую шкуру, которую не пробьет и внушительный пульсар. Сын Мрака стоял у одного из лучей пентаграммы, скрестив на груди руки, увенчанные гигантскими орлиными когтями, и приветственно скалился мне.

– Да я жить сильно хотела. А после того как прошла жатва и выпало мое имя…

– Знаю-знаю… Сам Верховный соизволил на девяносто второй уровень к нам провалиться, чтобы лично уверить мое начальство, что ты не дотянешь до следующей кровавой луны.

– И как? – Мне стало любопытно.

– Что – как? – вскинул косматую бровь Данириссий. – Ставки делаем. На тебя и на Верховного. Пока шесть к одному, что он все же отсечет тебе голову и выпьет кровь. Кстати, я поставил три души из моих накоплений, что ты умрешь, – радостно сообщил демон.

Я столь же радостно показала ему жест из одного пальца.

Демон задумчиво разомкнул руки и, почесав макушку, изрек:

– Что за хмырь за твоей спиной? Неужто покровителя нашла?

Гард, чьего лица я не видела, выразительно кашлянул.

– Не просто покровитель. Я, можно сказать, ее вторая половина. Причем лучшая половина.

– Уф… – облегченно выдохнул Данириссий. – А я-то было подумал, что светлый. Зыркает так, словно первый раз во мраке.

– Он просто так высоко ни разу не бывал. В первое же свое погружение ухнул сразу на двадцатый уровень Тьмы. Так что тут, на шестом, мой… – Тут я замялась, решая, как обозвать дракона. «Друг», «коллега» и даже «любовник» – не пойдет. Демоны не поймут. Ибо с кем попало в связке в Тьму не погружаются. Ничтоже сумняшеся выдала версию Гарда: – Моя полови… скорее уж мои худшие три четверти тут да, впервые.

Запрокинув голову так, чтобы видеть лицо Гарда, вопрос уже адресовала ему:

– Правда ведь, будущая гантеля моей жизни?

– Конечно, моя прободная язвочка, – вторил мне дракон.

Тут послышался шмыгающий звук. Я повернула голову, перестав пытаться взглядом прибить Гарда, и узрела еще одного демона. Вернее, демонессу. Она стояла чуть поодаль и утирала слезы умиления.

– Данириссий, ты только посмотри на них, как воркуют, как воркуют. Сразу видно, молодожены…

Мы с Гардом синхронно вздрогнули.

Вокруг стали собираться и другие зрители. Демоны, дивы, темные джинны, банши, гаки. С хвостами, рогами, копытами, иглами, шипами – в общем, как и на всяком высоком уровне, толпа была разномастной. Это ближе к сотому уровню только высшие демоны обитают, а тут всех полно.

Данириссий, словно не замечая оживления вокруг, довольно хмыкнул.

– Да смотрю, Ви как примерная жена уже у мужа и в сердце и в печенках засела…

Дракон стоически молчал, я тоже не возражала, чтобы не спалиться. А Данириссий задумчиво почесал рог и пробубнил под нос:

– И чего так прытко замуж выскочила? Теперь новую непорочную ведьму попробуй отыщи. А кровь девственницы, да еще и темной… Эх, а я уже на десерт рассчитывал.

– Чего-чего? – Я приподняла бровь, сделав вид, что не расслышала гастрономических стенаний демонюки.

Данириссий кашлянул и исправился, громогласно заявив, что я теперь с покровителем, потому ему стоит поменять ставку на то, что Ви останется жива… Тем более пока один к шести.

– Надо брать, – убежденно заключил демон.

– Конечно, бери, – поддержала я.

Ведь когда вера в твой успех подкреплена сторонними финансовыми вложениями «болельщиков», это заставляет последних не мешать тебе. В моем случае – не мешать выживать, а даже всячески содействовать исключительно сложному процессу.

– Ви, так зачем к нам пожаловала? – наконец вопросил демон.

Признаться, этого вопроса я ждала, ибо первое правило темных: пока демон сам не заговорит о деле – не просить. Это светлые придумали, что если чернокнижник решается на ритуал, то, едва увидев демона, начинает требовать у него чего-то. Ну или кого-то. Целого. Или по частям. Это уж по обстоятельствам и в меру фантазии светлых. А взамен маг тут же предлагает свою душу.

Ну-ну…

Рассудили бы эти светлые здраво: душа-то у чернокнижника одна, а темных желаний и запланированных злодеяний – множество. На каждое по душе не напасешься. А если не своя, то не набегаешься за жертвами. Последние-то тоже из темных и могут ответно попытаться упокоить собрата, который решил задарма приобрести лишнюю душонку для демона.

В общем, выходцы Мрака и рады бы разжиться лишней душой, но кто же из исконных темных ее предложит? Идиотов нет. Чаще такими глупостями страдают светлые, что сдуру решили обернуться к чернокнижию и тащат на жертвенный алтарь кого ни попадя: и людей, и эльфов, и дриад…

Потому-то души для демонов – товар редкий и ценный, поставляемый в основном из-за границы, в смысле от светлых, которые возомнили себя темными.

На самом деле переговоры с выходцами Мрака у ведьм сугубо деловые. По протоколу. Не о погоде-природе, конечно, но все как у солидных торговцев. Сначала о делах мелких, насущных, потом уже о финансах.

– Надо отследить одного шустрого. Мету увел.

– У кого? – прозорливо уточнил Данириссий.

– У светлой драконицы.

Демонюка выразительно присвистнул.

– Увел один из наших. Следовательно, сделал все чисто и, думается, брал под заказ.

– Отчего так решила? – склонив голову набок, точно овчарка, вопросил демон.

– Там шантаж был. Всего семейства. На внушительную сумму. Сам подумай, стал бы кто-то из наших метой шантажировать?

– Не стал бы, – поддержал меня Данириссий и выдал версию событий, что характерна для темных: – Проклял бы минимум на смерть. Потом под это дело стряс бы не половину, а все состояние до последней гнутой медьки.

Я почувствовала, как на предплечьях сжались руки Гарда. Он все так же ровно вливал в меня силу, но известие о том, что если бы темный работал по собственной инициативе, то его сестре грозила бы смерть, все же произвело на него впечатление.

– Вот и я так думаю. А раз заказали, то и след перекинули на заказчика. Я бы так и сделала, – призналась без утайки.

– Да любой нормальный темный так бы и сделал.

Гард за моей спиной не шевелился.

– Так возьмешься, Данириссий?

– А плата? – тут же оживился демон.

– Пять капель чистой силы, – предложила я стандартную цену и предупредила: – Только не с меня, а с моего… покровителя. – Последнее слово я сквозь зубы прошипела гадюкой.

– Даже так? – изумился демон.

– Угу, – мрачно заверила я.

– Интересно… – протянул Данириссий и предвкушающе потер ладони, отчего его когти аж чиркнули друг о друга, высекая искры. – Обокраденная рядом с тобой?

– Да, сейчас нить от нее к тебе совью.

Данириссий согласно кивнул. Я облегченно выдохнула. Этот демон был с норовом. По правде, место ему было никак не на шестом уровне, а много ниже, но отчего-то он любил, как сам выражался, «плескаться на мелководье», хотя по собственному определению был «рыбой из глубин».

Сейчас предстояло сделать привязку от тела Бригит к Данириссию. И уже по этой тонкой нити пойдет демон, заскользит не в реальном, а в сумеречном мире, по самой границе, к тому, кто так опрометчиво вступил в сделку с черным магом.

У нас, темных, есть правило: если мы беремся за заказ, то откат, или, как светлые храмовники любят говорить, «тяжесть греха», заказчик берет на себя.

Я плела, пропуская через себя силу Гарда, вела, прокладывая путь. Когда закончила, демон лишь хмыкнул. А потом, мотнув хвостом и получив нить, сказал:

– Скоро найду, готовься заплатить.

И исчез, растворившись во мраке. Я же поняла: нам тоже пора.

Закрыв глаза, начала читать заклинание. Вода забурлила, окатив нас против ожидаемого не до колен, а с головой. Благо в тазу ее было в избытке. В итоге вернулись мы в комнату мокрые до нитки и слегка дымящиеся от пара, потому что ткань нагрелась и спешила поделиться своим теплом с водой.

– Говоришь, надо было закатать штанины, чтобы не намочить? – вкрадчиво поинтересовался Гард, все еще не выпуская моих рук из своих.

А я как-то некстати подумала, что мое мокрое платье не из самой плотной ткани слишком уж явно очерчивает фигуру.

Шагнула из таза прямо на пентаграмму, спеша стереть основные линии босой ногой. А когда закончила и подняла взгляд на дракона, поняла: что уж там мое платье. Одежда, облепившая Гарда как вторая кожа, не оставляла и вовсе простора для воображения.

Вот только ни дракон, ни я не были натурами романтичными, а крылатый и вовсе оказался прагматиком до мозга костей, который плевать хотел на все, кроме ответа на вопрос, который его сейчас интересовал.

– Итак, Ви, что все это сейчас было? И почему расплачиваться каплями дара должен я?

Я устало вздохнула. Захотелось по примеру сестрички дракона грохнуться в обморок. Но ведь с этого садиста станется начать приводить меня в чувство. Причем сразу самыми изуверскими способами типа стакана холодной воды в лицо и заклинания мгновенного пробуждения.

– Не хочешь каплями, найди девственницу, – предложила я, зевая. – Желательно мага.

Гард зло вопросил:

– Для жертвы?

– Нет, для сцеживания. Взамен каплям силы. И то и другое Данириссий любит одинаково.

– А ты не могла дать ему свою кровь?

– А ничего, что для демона мы как бы женаты? Я ведь явилась во мрак с тобой. И ты подтвердил, что для меня даже больше, чем покровитель, то бишь любовник и опекун в одном лице. А выше покровителя только муж.

– И зачем только я с тобой связался? – выдохнул Гард.

– Чтобы узнать имя своего врага, – поделилась я простой истиной.

И тут сразу же произошли две вещи: очнулась Бригит и явился Данириссий, нашедший заказчика.

Глава 8

Ор получился слаженный, будто репетировали:

– Он!

– Она!

Но если Бригит взяла верхние ноты так, что, по ощущениям, задрожали стекла, то демон грянул своей луженой глоткой, обещая моим барабанным перепонкам смерть, а одной черной ведьме – контузию. Об экстренной потере сознания, к слову, я сама стала спешно мечтать, когда увидела, что Бригит судорожно плетет заклинания, а у Данириссия в ладони заклубилась первородная тьма.

– Изыди, тварь!

– От твари слышу! Сама изыди, белобрысая! Я тут по работе!

Бригит, то ли обидевшись на свою звериную классификацию, то ли просто у светлых рефлекс такой – швырять пульсарами без разбору во всю нечисть, запустила сгусток пламени в рогатого.

Тот, не будь дурак, ответил тем же.

Я заорала:

– Гард, спасай таз!

Пепельный вместо этого ринулся то ли на подмогу сестре (добить демона), то ли, наоборот, ее утихомирить и выручить уже рогатого. Но ведь дракон сам говорил, что его квартирная хозяйка простит все, даже стены в саже, только не гибель ее любимого таза! Не умеет пепельный правильно расставлять приоритеты!

Данириссий, не отвлекаясь от защиты, заржал громогласным демонским смехом.

Ничего вокруг не замечая, Бригит сосредоточенно плела атакующие чары: на этот раз в рогатого полетели ледяные кинжалы. Так сказать, чтобы не только прожечь все вокруг, но и продырявить.

Мне же хватило опыта перфорированной стенки в съемной каморке. Использовать свой светлый источник для заклинаний я боялась, а то вдруг получится как с толстяком Ронни… Убью еще ненароком. А вот совершить подвиг, требующий всего лишь человеческих, физических усилий, – могла. Я метнулась к центру пентаграммы и, рывком подняв таз (и как только Гард тащил эту медную дуру, словно она ничего не весила?!), вылила остатки его содержимого на сестричку дракона.

Картина получилась впечатляющей: с Гарда, сумевшего-таки заломить сестренке руки, чтобы она не швырялась пульсарами, стекала тепленькая водичка, как и с Бригит, которая враз стала напоминать мокрую помойную кошку: белила, тушь и румяна потекли, тщательно уложенная волосок к волоску прическа смахивала на размоченную паклю. Преображение в момент, как говорится.

Бригит в шоке таращилась на меня. Или не на меня? Я обернулась, проследив за ее взглядом. Так и есть. Ровнехонько за моей спиной стоял Данириссий и скалился своей клыкастой улыбкой. Ах так?! Остатками воды, что плескались на донышке таза, я с удовольствием угостила демона. Мокрые, так уж все. Ибо насмехаться над ведьмой даже демону опасно для здоровья. Лишь после этого поставила таз на пол.

– Ви, меня-то за что?

– За компанию. За нашу дружную и теплую компанию.

– Вижу, какая она у тебя теплая. – Данириссий демонстративно подкинул в руке один из пойманных им ледяных кинжалов.

– Ну, просто в семье не без урода… В смысле экзальтированно настроенной особы. – Я развела руками, дескать, сам понимаешь: вести себя как истеричная дамочка (даже если у тебя кадык и щетина) – это же в лучших традициях светлых.

Но от моих слов демонюка отчего-то кривился. Ударил хвостом об уже изрядно мокрый и грязный пол и махнул лапой.

– Ви, понимаешь, проблема в том, что, кажется, это моя семья.

Я от неожиданности икнула. Гард, опешив, разжал хват, а Бригит, как самая умная, грохнулась в обморок повторно. Правда, в этот раз братец все же успел ее подхватить.

– Ик! – выдала я снова и, наконец овладев членораздельной речью, уточнила: – А поподробнее можно?

– Можно. – Данириссий поскреб лапой затылок.

Пока дракон укладывал свою сестричку на кровать, демонюка пояснил:

– Мелкая, понимаешь, когда ты мне от нее нить кинула, я сразу почуял какую-то подлянку судьбы. Но не придал особого значения.

– И в чем же было это «особое значение»? – подал голос Гард.

– Тяга, – печально вздохнул рогатый. – Хотя вам, светлым, этого не понять… А у нас, демонов, есть своего рода запечатление. Вот оно-то со мной и случилось. Семь лет назад… Из-за него я и ошивался все это время на верхних уровнях Мрака.

Как выяснилось, Бригит в свои четырнадцать лет решилась на гадание, причем не какое-нибудь ерундовое, а на настоящее темнокнижное. Не знаю, где они с подругами откопали описание ритуала семи зеркал, но… Так получилось, что у трех юных драконесс ничего не вышло. То ли они слова перепутали, то ли неправильно установили атрибуты (как их при этом не разрезало зеркалами – отдельное мое черноведьминское удивление), но вышло все по правилам у одной Бригит. Ну она и провалилась на один из нижних уровней Мрака, к тому, кто и есть «ее судьба».

Надо ли говорить, что «судьба» был крайне не рад появлению какой-то светлой пигалицы. Взаимно не рад. Бригит наверняка грезила о каком-нибудь знатном драконе или, на худой конец, просто сильном маге, обязательно красивом, родовитом и далее по списку. А по гаданию выходило, что ее нареченный – демон.

Я хмыкнула. М-да… Судьба любит щелкать тех, кто сует свой любопытный нос в ее планы. Вот и Бригит получила Данириссия.

– Не повезло тебе, – посочувствовала я рогатому.

– Не то слово, – согласился демон. – А ведь знаешь, в чем самая пакость? Я ведь как ее увидел, сразу понял, что все, влип по полной. И чем я перед судьбой-паучихой провинился? За что светлая? Нет чтобы порядочная ведьма, не обремененная моралью. На кой мне был тогда этот угловатый выкидыш Света?

Гард стоял молчаливым воплощением возмездия, скрестив руки на груди и буравя Данириссия взглядом.

Демон нервно бил хвостом об пол и задумчиво изучал почти смытую пентаграмму.

– А ты забыть ее как-нибудь можешь? – Мне стало жаль рогатого.

– Нет.

– А если я тебе помогу? – Я решила быть сегодня доброй.

– Как? – тут же оживился демон и прошелся заинтересованным взглядом по моей фигуре, все еще облепленной мокрым платьем.

– Никак, – отрезал дракон, отчего-то решивший подать голос и вмешаться в наш диалог. – Я вроде как пока ее муж…

– Му-у-уж… – протянула я, уперев руки в бока. – Я вообще-то тебя хотела попросить в этом деле посодействовать… Разделить задачу забвения на троих.

– Разделим ложе на троих? – оживился Данириссий. – Я только «за». Так и вправду забыть эту… – лежащая на кровати Бригит удостоилась кивка головой в свою сторону, – …будет легче.

– Вообще-то я имела в виду не ложе, а ломик. – Я невинно похлопала ресницами. – Сотрясение, потеря памяти, и все дела…

– Согласен, – с энтузиазмом отозвался Гард. – Только пусть сначала скажет имя того, кто виновен в краже меты.

Я хмыкнула про себя. Этот дракон хоть и светлый, но мыслит как прирожденный темный.

– А вот теперь я уже не согласен! – фыркнул Данириссий.

Заметила странность: демон, как бы ни пытался казаться сильным, независимым, как бы ни утверждал, что Бригит ему и за всеми тварями Мрака не сдалась, а нет-нет да и косил на нее взглядом.

Драконица в очередном обмороке и не подозревала, что лежит на пороге больших перемен в своей жизни. Любая ведьма знает, что нет ничего хуже влюбленного демона. Такого даже светлый легион не остановит. Закинет рогатый свою судьбу на плечо и утащит на самый нижний уровень, на который способен.

Хотя сами дети мрака и отрицают, что страдают сим сердечным недугом, величая его «тягой».

Ну-ну, тяга у Данириссия… То-то он от этой тяги на «мелководье» и обретался. Наверняка ведь неспроста. Надеялся, что раз судьба указала ему его запечатленную, то и сведет их вновь. И ведь свела. Через одну черную ведьму.

– Так кто же виноват в похищении меты? – гнул свое дракон.

– Барт Гоинбу, – буркнул демон.

Лично мне это имя ни о чем не говорило. Гарду, судя по его реакции, тоже. Но, в отличие от меня, крылатый вопросил:

– А прозвище у этого выродка есть?

– А то как же. – Демон скривился. – Штормовой Вал.

Я присвистнула, Гард помрачнел. Его лицо стало меняться, а зрачок и вовсе вытянулся. Дракон без лишних слов уточнил у Данириссия:

– Где сейчас этот… Гоинб?

– Я тебе не только скажу где, но и проводить могу. – Демон выразительно размял пальцы.

Узнаю старину Данириссия. Да, он терпеть не мог светлых. Но, сдается мне, для одной драконицы сделает исключение. Ведь это его светлая, а значит, портить ей нервы может только он.

Демон щелкнул пальцами, и из-под его ног начал стелиться черный туман, который коконом спеленал и Данириссия и Гарда.

Я осталась в компании обморочной Бригит. Выглянула в окно. Там уже сгущались сумерки. Повторять на бис вчерашний прорыв в академию мне не хотелось, так что стоило поторопиться. Вот только мой внешний вид… И тут за окном раздались отчетливые удары колокола. Поздно. Придется ночевать здесь.

С другой стороны, никуда не надо мчаться сломя голову, да и ванная комната у Гарда не в пример помывочным кабинкам в общежитии или ведру-душу в съемной комнатке, где я до этого квартировала…

Рассудив, что дракон от одной рубашки не обеднеет, а мне в чем-то надо ходить, пока платье высохнет, я без зазрения совести взяла одну из белых атласных сорочек Гарда. По длине она оказалась мне почти до колен. Обрадованная, я ринулась навстречу теплой воде.

Зашла в ванную и открыла латунный массивный вентиль. Горячая струя ударила о дно, обрызгав все вокруг и меня в том числе. Но это была настоящая ванна! Я аж зажмурилась от предвкушения удовольствия. А потом взглянула в зеркало. М-да… Лучше бы я этого не делала. Волосы дыбом, лицо перепачкано, на скуле ссадина.

– Я не кикимора, а просто уставшая богиня, – выдала я своему отражению и тут же как истинная ведьма уверовала в то, что неотразима. Нужно только мою прелесть умыть, причесать и накормить.

Оживший лазурный согласно заурчал, подтверждая, что омлет омлетом, но магичить – это не стишки сочинять. Энергии на чары уходит прорва. К тому же мелкий драконий организм требует подношений. Посытнее и повкуснее.

В общем, план был прост, а его реализация – приятна. Наплескавшись в ванне и простирнув платье, я вышла оттуда с тюрбаном из полотенца на голове и в рубашке Гарда.

На кухне уже хозяйничали без меня. Точнее, нагло поедали варенье, прихлебывая его чаем из фарфоровой чашки и даже мизинчик при этом оттопыривая.

– Оно с ядом, отравишься! – попыталась я спасти ценные калории.

– Драконы способны переваривать не только яды, но даже железные клинки, – заявила Бригит, не думая отстраняться от банки с малиновым вареньем. – И вообще, у меня стресс!

– А если продолжишь, к стрессу прибавится еще и лишний вес. – Я демонстративно сложила руки на груди и оперлась о косяк.

– Нашла чем пугать! Мне до лишнего есть и есть…

Вот тут Бригит оказалась права. Она была стройна, я бы даже сказала – тоща… Но тут уж дело вкуса. А варенье нужно во что бы то ни стало отвоевать. Пока она его не слопала. Есть хотелось до жути. Я ведь найду чем напугать до колик, правда?

– Знаешь, – вкрадчиво протянула я, – твой жених, демон, скоро вновь придет.

Ложка выпала из тонкой руки Бригит и в полной тишине звякнула об пол.

– Так это был не бред? И ты не очередная подружка братца, с которой он весело порезвился?

Похоже, у кого-то слишком тонкая душевная организация и кому-то проще сунуть голову под одеяло с криком «ничего не видела, ничего не слышала, ничего не было!», чем взглянуть правде в глаза.

– Ну… насчет «весело порезвиться» могу тебя заверить, что так оно и было в некотором роде. А вот про все остальное… К слову, свою часть договора я выполнила и имя того, кто похитил твою мету, теперь Гарду известно…

– Где брат? – перебила меня драконица.

– Я так понимаю, убивает. Или его убивают. Это уж как повезет. Ну, с учетом того, что с ним пошел Данириссий, то скорее все же первое.

Бригит побледнела. От высокомерной снобки не осталось и следа. Что ж, эта девица еще не совсем потеряна, раз так переживает за брата. Но все варенье уплести я ей все равно не дам.

– А пока они там и твой брат мстит, я поужинаю. – Я протянула руку и умыкнула варенье из-под носа Бригит.

Увы, добыча оказалась скудна. Банка только выглядела полной, а на деле… Лишь стенки обмазаны. Прокляв про себя драконицу и в который раз пожалев, что мои злословия не подкрепить темной силой, начала шарить по кухне. Нашлись мука и молоко, сахар и даже сода… Для экспериментальных блинов сгодится. Жаль, что зачетных яиц не осталось.

В итоге напекла стопку ажурных блинчиков. Бригит все это время сидела на стуле и тщетно пыталась делать вид, что она тут независимая, гордая и вообще благородная. Встать и уйти с высоко поднятой головой, как я понимаю, ей не позволяли переживания за брата. Как вести себя с черной ведьмой и исчадием тьмы, которое деловито хозяйничает на кухне, эта аристократичка, похоже, тоже не представляла. К тому же ее наверняка мучила целая прорва вопросов, которые она все же решила озвучить. И начала с тех, что терзали ее, видимо, сильнее всего:

– Как демон сумел прорваться к нам? И почему он отправился с Гардом мстить, а не провалился к себе во мрак?

Я не удержалась и просветила Бригит, за кого просватала ее госпожа Судьба. Третьего обморока не случилось. А жаль. Я надеялась съесть все блины единолично.

Когда за окном окончательно стемнело, а блины были уничтожены ровно наполовину, в комнате материализовался Гард. Дымящийся, злой, но вполне себе живой.

Бригит сорвалась с места. Подбежала, обняла брата, заглянула в глаза, а потом с чувством выдала:

– Сволочь! Нельзя же так пугать! Твои загулы по девкам, уход из дома, проделки… Все это хоть и не красит род Бьернов в высшем свете, да по большому счету ерунда. Но никогда, слышишь, никогда не смей столь необдуманно рисковать собой. Зачем ты связался с темными?

– Бриг, успокойся. – Дракон мягко чуть отстранился сестры, чтобы лучшее ее видеть. – Я все выяснил и уладил. То золото, что заплатили за выкуп меты, завтра утром уже будет на родовом счете Бьернов. – Тут дракон замялся, но, сглотнув, продолжил: – Ну как все, за исключением того, что успел потратить Штор…

Гард снова осекся. А потом вместо слов протянул руку и разжал кулак. На его ладони, свернувшись клубочком, спал фиолетовый дракончик. Тощий до невозможности, заморенный. Только тут я поняла, что, хоть шантажисту и была выплачена оговоренная сумма, мету этот паразит так и не вернул.

– Теперь ты сможешь обратиться.

Глаза Бригит засияли. Она неверяще потянула руку к своей мете, и та открыла глаза, приподняла маленькую лобастую головку и радостно заверещала. А потом осторожно перешла на руку хозяйки и сразу же растворилась на коже. Похоже, настолько обессилела, что просто не смогла уползти дальше. Ничего, скоро она придет в себя.

– Бриг, возьми мою метлу. Я немного устал и не смогу тебя проводить до дому. Да и сама знаешь, что у нас с отцом… – Гард на миг замолчал. – Только никому не слова, откуда у тебя мета, и…

– И не говорить о черной ведьме, – закончила за него драконица и понимающе кивнула.

– Ты у меня умница, Бриг.

Когда она ушла, Гард пошатнулся.

А ведь строил из себя такого белого рыцаря. Актер. Дотянул-таки до того момента, когда опустится занавес.

– Блины будешь? – поинтересовалась я. Раз пепельный держится на ногах, значит, не при смерти. А еда – она всегда хорошо. Особенно для потратившего весь резерв мага.

– Нет, – выдохнул дракон. – Блины не буду. Буду тебя.

Я поперхнулась. Скептически посмотрела на шатающегося дракона, который цеплялся за косяк, чтобы не упасть. Изогнула бровь и произнесла:

– Мне кажется, что это несусветная наглость.

– Нет.

– Что нет? – Я сложила руки на груди.

– Тебе не кажется, – устало выдохнул Гард. – Но, Ви, я не об этом. Просто полежи со мной рядом.

– Сам же говорил, что к раненому дракону лучше не приближаться, – напомнила я.

– Сейчас я не ранен. Просто устал.

С этими словами он демонстративно начал оседать на пол. Была бы я светлой – обязательно бы поспешила подхватить. Но, увы, дракону не повезло, рядом с ним оказалась темная.

Видя, что на выручку ему не спешат, Гард падать перестал, в последний момент уцепившись за ручку двери самостоятельно.

– Ви, ты бессердечная!

– Вовсе нет. Сердце у меня есть. И оно даже бьется.

– За что мне небо послало тебя? – Гард выпрямился и, тяжело дыша, побрел в спальню.

Я лишь пожала плечами.

– А мне лучше спросить Тьму, – пробубнила я себе под нос, – почему я вынуждена терпеть дракона, который сам по себе гремучая смесь из аристократа, холодного расчетливого бойца, верного брата и отъявленного мерзавца.

В спальне между тем что-то зашумело и тихо заматерилось.

Лазурная мета давно и прочно уснула у меня на плече, превратившись в рисунок еще в ванной, зато проснулся дикий драконий жор. Я облизнулась на оставшиеся блины и устроила ночную вакханалию.

Наконец, сытая и довольная, я потянулась кошкой и вздохнула. Следовало идти на поиски кровати. Или дивана. Или тахты. В общем-то без разницы. Главное, чтобы можно было поспать, и желательно без озабоченного дракона под боком. Обошла квартиру. Увы. Мои чаяния не оправдались. Да, в гостиной имелся диванчик, но на нем помещалась ровно половина меня. О стульях, пианино, шкафе говорить и вовсе не приходилось.

Да, ведьмы народ вредный, но весьма рассудительный. Вот и я, выбирая между желанием досадить ближнему и больной поясницей вкупе с затекшими конечностями, пришла к выводу, что себя все же люблю больше, чем ненавижу наглого дракона.

Потому приоткрыла дверь в спальню. На все еще мокром полу валялись вещи Гарда вперемешку с осколками и кусками штукатурки. Осторожно, на цыпочках, я прошла к кровати дракона и прилегла на самый край.

Едва слышимое размеренное дыхание пепельного сменилось глубоким вздохом. А потом в темноте послышалось:

– Все-таки пришла.

– Даже не мечтай! К тому же ты вроде как спишь.

– Хорошо, – покладисто согласился Гард. – Я сплю, и ты мне снишься. А раз это мой сон, то придвинься поближе.

Я фыркнула.

– Если пододвинешься, я расскажу, что произошло, когда мы с демоном исчезли.

Я фыркнула повторно.

– И ты узнаешь, куда исчез Данириссий.

– Знаю, куда он провалился – во мрак. На свой любимый шестой уровень, как только получил от тебя плату…

Нет, мне, конечно, было любопытно, что стало со старым знакомым из первородной тьмы. Но вот так признаваться в этом светлому? Дудки. Сейчас сам все выложит из чувства противоречия. Даже придвигаться не надо будет.

Но Гард решил все за меня и сам лег ближе. Я оказалась перед выбором: то ли отодвинуться и грохнуться на пол, то ли сделать вид, что все идет по плану, и не дергаться.

Наглая лапа пепельного, которой он схватил меня за талию для надежности, не оставила альтернатив. Значит, лежу, не шебуршу и вообще отыгрываю роль мешка картошки.

– Вот так-то лучше, – сонно пробормотал Гард и уткнулся своим носом в мою макушку, приготовившись уснуть.

– Отрабатывай! – не выдержала я.

– Что? – зевая, уточнил пепельный.

– Мое присутствие в своей кровати отрабатывай!

– Ви, давай вопросами детопроизводства займемся с утра.

– Я прямо сейчас займусь вопросами драконоусекновения, – зашипела черная ведьма, которую умудрились обхитрить. – Если не расскажешь немедленно, что там с Данириссием, кто такой Штормовой Хрен и на кой тебе надо было перед сестрой рисоваться, я тебе что-нибудь оторву. Например, голову. Ты все равно ею думаешь через раз. Или хваталки, которые кладешь куда не надо. – Я скинула с талии руку дракона.

– Ви, ты изверг!

– Спасибо, стараюсь. А еще слушаю, что там с рогатым. Это он у тебя столько энергии выпил?

– Да не пил у меня этот демон ничего, – обреченно простонал Гард, понимая, что за восстановление резерва через ауру ведьмы придется расплачиваться сразу же и целиком.

Дракон начал свой неспешный рассказ, изрядно сдабривая его зевками. У меня самой глаза слипались, но я упрямо бдела. А история похищения меты выходила занятной…

Как оказалось, не только Гард не знал на ринге поражений, но и некий Штормовой Вал. На их бой делались заоблачные ставки. Небывалое число зрителей пришло посмотреть поединок магов. Один – молодой, наглый, появившийся недавно и верткий, как снежный лис, против второго – матерого, сивого, как морская волна.

Гард тогда победил. В тяжелом бою, давшемся ему тремя сломанными ребрами, растяжением лодыжки и кучей шрамов, дракон чуть не лишился своей силы, едва не выгорел. Помимо увесистого кошеля победителя Гард получил еще и свое прозвище – Волнолом.

Его противнику повезло меньше. Пещеры забрали его дар полностью. Штормовой Вал стал пустышкой. Он тогда так и остался лежать на арене, не в силах подняться.

Я слушала Гарда и отчетливо понимала, что он вполне мог оказаться на месте своего противника. Искалеченным, без дара, лежащим на песке, пропитанном своей и чужой кровью.

Между тем дракон неспешно рассказывал, как его бывший противник решил отомстить наглому белобрысому выскочке. Выследил, нашел самое слабое место и ударил. Бригит оказалась тем единственным, чем дорожил пепельный.

Возвращать мету бывший маг не собирался. Но ему не повезло повторно, когда наши с Гардом пути и интересы пересеклись. И не только наши.

Данириссий, как я поняла, нацелился-таки унять свою тягу. А точнее, заполучить Бригит. О чем, собственно, и поведал Гарду, когда вопрос с вором меты был решен. Вот тут демон на собственной шкуре и узнал, что значит светлый боевой маг.

– Так это на Данириссия ты весь резерв свой угрохал?

– Угу, – нехотя признался Гард и мстительно добавил: – А он свой – на меня.

– И охота тебе было… – сонно отозвалась я.

– Что значит «охота»? Мне в лицо заявляют, что хотят мою сестру против ее воли уволочь замуж…

– Почему сразу замуж? – настал мой черед удивляться.

– Но он сам сказал, что она его судьба, единственная…

– Ну да, единственная…. Идеальная для процесса продления его рода. А как только демон свой инстинкт размножения удовлетворит, так все, тяга и пройдет…

Уточнять, что рогатые к процессу создания потомства относятся ответственно и считают, что наследников много не бывает (а посему тяга у них сохраняется практически до конца жизни), не стала. Пусть Гард слегка успокоится… Куда там. Дракон, наоборот, закипел:

– То есть ты хочешь сказать, что этот может просто похитить мою сестру и…

Ужасно хотелось спать. Потому лучше сказать Гарду правду. А то еще полночи будет вопить о своей ненаглядной Бригит.

– Открою тебе страшную тайну. Во мрак можно утащить кого-то только с его согласия. Первородная тьма не примет к себе твою Бриг, если она сама не захочет туда пойти. – Я широко зевнула и добавила: – А теперь не мешай спать.

Вместо ответа меня прижали к себе еще плотнее, хотя, казалось, куда еще ближе-то? А потом я провалилась в сон, как в колодец. Имела полное право, потому что свою часть сделки с драконом я честно выполнила и даже перевыполнила.

Утро оказалось полно сюрпризов. Вернее, сюрприза, деятельного такого, активного.

Сонная, невыспавшаяся и пробудившаяся от чрезмерной активности одного ящера, я с усилием разлепила глаза и пробормотала:

– Гард, ты знаешь, что самое поганое утро черной ведьмы может исправить один дракон. Главное, правильно принести его в жертву.

Пепельный так и замер с сумкой в руках и, подозрительно глядя на меня, осведомился:

– Ты о чем?

– О том, что на кой так шуметь? Рань ведь несусветная! Еще даже не рассвело. Дай поспать, не будь светлым!

– Ви, я как бы и так не совсем темный, так что придумай что-нибудь пообиднее.

– Я просто еще не проснулась, – демонстративно зевнула и накрылась с головой одеялом.

Полежала. Было жарко, душно и тяжело. В общем, постель словно ополчилась против одной черной ведьмы, чтобы согнать ее с себя.

Нужно ли говорить, что хорошего настроения это мне не прибавило. Злая, перманентно зевающая, я спустила ноги на пол и встала. Потянулась. И поймала на себе заинтересованный взгляд Гарда, который блуждал как раз в том месте, где заканчивалась его рубашка, которую я вчера позаимствовала без зазрения совести и как-то подзабыла, что она хоть и длинная… Но все же середина бедра – не самая моя любимая длина.

Дракон хитро улыбнулся, разглядев на мне собственную одежду.

– Не отдам! – тут же нашлась я. – Это моральная компенсация.

И для верности еще скрестила руки на груди, чтобы ящер не ринулся снимать с меня свою тряпку.

– Между прочим, эта рубашка моя любимая. И счастливая. Меня в ней ни одна не отшива… – Гард словно поперхнулся словами и поспешил исправиться: – Я в ней все экзамены сдавал на «отлично».

– Жизненно важные экзамены, как я поняла.

– Да, социально-бытовые, – не стал юлить пойманный на слове дракон.

– Все равно не отдам… Может, мне тоже… потребуется экзамены сдавать. Вот одежка и пригодится.

Утренняя перепалка заменила нам чашку бодрящего отвара, заставив меня окончательно проснуться, а дракона – ускориться.

Гард собирал вещи, причем, что меня поразило, не абы как запихивая их в сумку, а аккуратно складывая.

– Куда собрался? – поинтересовалась я, ища взглядом тапочки или обувь, которая сошла бы за оную. Пол все так же радовал мир бликами от мелких осколков.

Увы. Ничего не нашлось. Гард расхаживал по спальне в штанах, которые заправил в сапоги на шнуровке. Рубашку он так же, как и вчера, игнорировал.

Ну да, зачем ему скрывать плющ от черной ведьмы?

– В академию. Поживу в общежитии, пока, как ты утверждаешь, по столице рыщет чернокнижник, желая убить обладателя темного дара.

– Не чернокнижник, а Верховный палач мрака, – педантично поправила я.

Да, сегодня в полночь мой личный кошмар вновь наберется сил, чтобы выйти на охоту и послать свой зов. Было соблазнительно оставить себе лазурную мелочь, и пусть бы мой убийца охотился за Гардом. Но я, в отличие от дракона, знала, что палачу нужна не мета. Ему нужна именно я.

Тряхнула головой и решительно произнесла:

– Гард, я свою работу выполнила. Даже с лихвой. На следующее полнолуние сможем обменяться метами обратно, и я надеюсь, что на этом мы сможем расстаться к обоюдному удовольствию.

Сказала как отрезала, желая сразу расставить все точки над рунами. Причиной тому был не только Верховный. Помимо прочего мне не хотелось повторять судьбу мамы, влюбившейся бездумно и безумно. Не зря среди темных ходит поговорка: ведьма любит телом многих, а душой – никого, тем и сильна.

А во мне стало слишком мало ненависти к этому пепельному. Так недолго и до симпатии. А там… Меня передернуло.

Гард же отчего-то нахмурился и резко спросил:

– Значит, через три седмицы ты вернешь мне мою мету?

Я кивнула. В воздухе разлилось напряжение. Еще немного, и молнии начнут сверкать. С чего бы, спрашивается? Ненавистная ведьма сама предлагает разбежаться по-тихому. Или драконы не умеют делать что-то незаметно?

Словно в подтверждение моих слов очнулся от спячки лазурный и мигом заголосил. Требовал ящеренок всего и сразу: и ласки, и еды, и внимания.

Машинально потянулась, чтобы погладить мелкого проглота, и тут же услышала сварливое:

– Он не котенок, а дракон. Боевой. Не делай ему больно, но не приучай к нежности понапрасну. Ты скоро исчезнешь, а он останется с ложной надеждой на нечаянную ласку.

Я поразилась. Мы, темные, всегда считали, что душевной боли не существует, есть лишь задетое самолюбие. Нет ревности, есть лишь желание охранять свои богатства, будь то золото, или что-то еще, или кто-то. А что до любви… Мы предпочитали считать, что лучше ее привычка и удобство, тогда и расставание не ранит. Так жить проще, легче.

А дракон… Нет, не понять мне его ценностей.

– Ты всегда думаешь о мрачном заранее? Такие мысли о грядущем не позволят тебе насладиться как следует настоящим. – Я специально, дразня Гарда, погладила лазурного под шеей.

Мелкий заурчал. Пепельный – зарычал.

– Поэтому вы, светлые, такие пессимисты, – усмехнулась я. – Не умеете радоваться простому, мимолетному. Зануды, одним словом.

– Не умеем наслаждаться жизнью, говоришь? – нехорошо спросил Гард. Очень нехорошо, внимательно глядя на меня.

Я вдруг резко вспомнила, кто передо мной. И кто я сама. Попятилась.

Все произошло практически мгновенно. За один краткий вдох Гард оказался рядом, схватил запястья, чтобы я не вырвалась. А потом впился в губы, сметая напором, стремительно углубляясь.

Меня буквально снесло тайфуном. Мысли о том, чтобы укусить его наглый язык, который беззастенчиво раздвигает мои губы, или как следует заехать коленом, теряли свою ясность. И виной тому был пьянящий аромат моря и мускуса, который был присущ лишь этому дракону бездны. Я вдыхала его, наслаждалась им, впитывая ощущения, что захлестнули меня с головой.

Казалось, мы оба не поняли, в какой именно момент злость схлынула. А на смену ей пришло нечто новое, манящее, будоражащее все внутри, отдающееся в кончиках пальцев, ощущаемое всей кожей.

Не помню, когда Гард отпустил мои руки и как его ладони оказались на моих бедрах. Да и сама… Мои пальцы впились в его спину. Я не отталкивала, а наоборот, отвечала, пыталась быть как можно ближе. Чувствовала гулкие удары его сердца как собственного. И ощущала не только их.

Гард был готов и настроен решительно. Это меня и отрезвило. Я вырвалась. Растрепанные волосы разметалась по плечам, губы горели от поцелуев.

Дракон смотрел на меня затуманенным взором. Он был крайне возбужден и не скрывал этого.

– Ви, – его голос был хриплым, – ты же сама говорила, что темные умеют наслаждаться моментом… А это и есть тот самый момент, которым стоит насладиться. Не отрицай, ты тоже этого хочешь.

Гард потянулся ко мне. Я, босая, в одной рубашке, причем не своей, посреди разгромленной спальни, отступила. Пепельный сделал шаг вперед. Я – еще один назад. И уперлась лопатками в каминную полку.

– Решил проучить? – разозлилась я. Причем в кои-то веки не столько на дракона, сколько на себя. За то, что поддалась. За то, что на миг потеряла голову.

– Не только, – отозвался пепельный.

Он тоже приходил в себя. Взгляд его стал более осмысленным, на лице заиграла самодовольная улыбка, дыхание выровнялось.

– А что еще?

– Подумал, а вдруг ты поддашься. У меня еще ни разу не было темной ведьмы. К тому же, когда я нахожусь с тобой рядом, мой резерв пополняется практически мгновенно. А уж если бы мы переспали…

Сначала я услышала звук пощечины, потом ощутила боль в руке и только тогда осознала, что ударила Гарда.

Оплеуха вышла знатной. Скула дракона заалела, но голова его даже не дернулась.

– Сволочь! Светлая самоуверенная сволочь!

– Ви, ты банальна.

– Не Ви, а госпожа Вивьен Блеквуд.

– С «госпожой» ты слегка запоздала, у нас уже для такого обращения слишком близкие отношения.

– Близкие, говоришь… Ну вот тогда тебе от меня как от близкой подарок.

Я наклонилась, не глядя схватила из давно прогоревших углей дремавшую там саламандру и благословила ее на яркий и жаркий огонь. Правда, магическое пожелание прозвучало уже в тот миг, когда тварюшка полетела в лицо Гарду.

Пары мгновений мне хватило, чтобы собраться не только с мыслями. Заклинания не плела, а просто что было мочи ударила волной сырой силы.

Гарда смело, протащило по полу и, перекувырнув пару раз, ударило в окно.

Звон разбитого стекла был для меня лучшей мелодией, а крик дракона – прекрасным соло к ней.

Лазурный, что все это время был на плече, что-то осуждающе заклекотал, но я лишь фыркнула. Как говорится, если ты темная, не отвечай светлым добром, отвечай взаимностью.

Спустя совсем немного времени на пороге появился Гард в легкой степени помятости. В царапинах, ссадинах, с ожогом на плече. Я сидела за кухонным столом и попивала чай, одетая в платье, умытая и причесанная. А самое главное – малосимпатичная благодаря эликсиру.

Оглядела дракона сверху донизу.

– Сразу видно, что заклинание левитации ты усвоил из рук вон плохо.

– Нет, я усвоил его отлично. Но оно не спасает от летящих на тебя осколков, – прорычал дракон и смерил меня злым взглядом.

В его ладони сидела маленькая притихшая саламандра и таращила на меня испуганные глаза.

По тому, как подчеркнуто невозмутимо вел себя Гард, я поняла, что он много чего еще хочет мне сказать, но сдерживается. Мне тоже много чего хотелось ему ответить, причем исключительно на языке проклинающих, но я ограничилась сухим:

– Гардрик Бьерн, я не советую тебе приближаться ко мне. Для твоего же здоровья.

А потом встала, гордо прошагала мимо дракона, подхватила в прихожей сумку и ушла. Вот только прямой спины и невозмутимого лица хватило ровно до выхода из подъезда.

Этим утром мне как никогда хотелось желать всем зла, и побольше. Но мой желудок, в отличие от души, был весьма прагматичен и не удовлетворился спитым чаем, который я плеснула себе в кружку, когда дракон уже вошел в квартиру. Впрочем, попал бы он к себе гораздо быстрее, если бы перед этим не высаживал собственную дверь плечом.

Прикинула, что на одну серебрушку могу позволить себе приличный завтрак, и пошла по улице в поисках кабака или таверны, что еще не закрылись в такую рань.

Мысли в голове смешались, зато с чувствами все было в полном порядке. В том плане, что меня снедало одно-единственное – чувство голода. И оно усиливалось с каждым шагом.

Когда нашла приличное место, где можно поесть, то поняла, что еще немного, и я накинусь на подавальщицу с исключительно гастрономическими намерениями. Заказала себе двойную порцию мясного рагу, жареную картошку, квашеную капусту и кружку горячего отвара. Чуть сонная подавальщица посмотрела на меня с недоумением. Но серебряная монета разом не только помогла девушке проглотить вопрос о том, не оговорилась ли я, заказывая столько, но и придала ей ускорения.

Еда появилась передо мной быстро, и была она горячей и вкусной.

Выйдя из таверны, я печально вздохнула. Такими темпами десять золотых скоро исчезнут, и надо будет на что-то жить. И кормить мелкого прожорливого дракона.

А затем я и вовсе приуныла, потому как вспомнила, что сегодня первым в расписании значится занятие у магистра Лонгана. Аналитическая магометрия, которую я ненавидела всей душой. Ну что за день такой сегодня! А ведь он еще начаться-то толком не успел.

Глава 9

Благодаря раннему пробуждению в аудитории я оказалась первой. Села на пустую скамью и призадумалась.

Где взять денег? Этот извечный вопрос будоражил умы издревле. И думали об ответе на него гораздо чаще, чем на вечные «в чем жизненное предназначение?» или «кто виноват?».

На сытый желудок мозги включались из рук вон плохо. Мысли плавно перетекали на мясное рагу, которое мне подали в таверне. Хотелось еще, про запас. А потом вспомнилась подавальщица из «Светлого рыцаря» – случайная подружка Гарда.

Едва в голове всплыл образ дракона, я скривилась. Нет, светлые тоже мастаки выехать за счет другого. Но чтобы затащить меня в кровать для пополнения резерва, прекрасно отдавая себе в этом отчет… Так черную ведьму Вивьен Блеквуд еще никто не пытался использовать! Утром, осознав это, я задохнулась от возмущения. А сейчас, чуть остыв… Даже стало любопытно, скольких Гард вот так уложил в постель? Наверняка найдется пара дюжин обманутых девиц. И сдается, дракон не один такой. Не зря же о светлых магах и их любвеобильности ходят байки.

Ладно. Где обида, там и прибыль! Во всяком случае, для черной ведьмы. И пусть темный источник пока использовать нельзя. Но умение пакостить еще при мне!

Предвкушающе потерла ладони. Какая же я сама у себя молодец. И как только в голову раньше не пришла такая отличная идея?

Одногруппницу, что появилась в аудитории после меня, я уже встречала с исключительно исследовательским интересом, прикидывая, может ли она стать моей первой клиенткой. А что? Дикла была в меру симпатичной адепткой с троечкой потенциала. Смазливому парню с такой приятно провести вечер, а потом легко забыть. К тому же из богатой семьи, а значит, заплатить за услуги может…

Потенциальный объект для достижения ведьминских целей меж тем смерил меня неприязненным взглядом.

– Блеквуд, хочешь быть везде самой первой? Ну-ну. Вам, девицам с окраины, всегда хочется урвать всего и побольше. Только у таких бездарностей это редко выходит.

М-да, запамятовала, что порою богатство, особенно если нажито оно было не поколениями, а враз, как ушлым торговцем Гат-Смейном, отцом Диклы, идет рука об руку с хамством и желанием самоутвердиться за счет тех, кто ниже по положению или достатку.

– Я вот слышала, что молчание – это признак породы. И наоборот, громче всех тявкают именно дворняги. Даже если их забрать с улицы, вымыть и накормить… – не удержавшись, протянула я.

Как говорится, не говори ведьме гадости, особенно глядя в глаза. А то она решит, что смерть тебе к лицу. Ну или хотя бы проклятие позабористее. Я, увы, была лишена даже возможности чернословия, потому просто сделала зарубку в памяти, что если эта Дикла решит воспользоваться моими услугами «мстительницы за неверность», то с нее придется содрать тройную, нет, четверную цену.

Между тем девица Гат-Смейн закипала, как чайник, пытаясь найти достойный ответ. По лицу адептки было видно, как хочется ей запустить в меня пульсаром.

Скрипнувшая дверь заставила Диклу поперхнуться очередной колкостью. В аудиторию вошли сразу несколько студиозусов, в том числе и Корнелиус. Друг, как всегда взлохмаченный, невыспавшийся и помятый, прямо-таки олицетворял образ адепта-раздолбая.

Он упал на скамью рядом со мной и, сцедив зевок в кулак, вместо приветствия осведомился:

– Ви, решила задачи на определение класса магического воздействия? Дай списать…

– Какие зада… – Тут я осеклась, вспомнив, что нам действительно на той неделе задавали… Как же я могла забыть?

Лихорадочно открыла учебный свиток. Так и есть! Вчиталась в условия. Вроде ничего сложного. До начала занятия еще есть время, может, успею…

Перо лихорадочно заскрипело по бумаге. Для меня исчезли и аудитория и адепты. Остались лишь условия задачи. Я уже справилась с четырьмя, когда раздался удар колокола, возвещая о том, что занятие началось.

Хлопнула дверь, и в аудиторию решительно вошел магистр Лонган. Рыжий морской тролль был коренаст, невысок и веснушчат. А еще он славился острым языком. Лонган без применения магии умел так раскатать собеседника, что за одно это свое достоинство у темных был бы в почете. А вот светлые адепты его отчего-то откровенно не любили. И побаивались. Хотя попробуй не уважать магистра, который не только остер на язык, как истинный тролль, но в случае чего может и чарами приложить? Девятого уровня, к слову, чарами.

– Здравствуйте, господа недомаги. Садитесь. – Преподаватель грохнул здоровенным фолиантом по своему столу и азартно потер руки. – Ну что, по лицам, полным радости и оптимизма, вижу, что с заданием справились все.

Мы угрюмо закивали. А попробуй возрази. Сразу же схлопочешь удар маленькой молнии в грудь.

Когда адепты сели на свои места, Лонган пробежался по притихшей аудитории взглядом.

– Начнем измерять глубины ваших знаний. Адепт Когар, к доске. Вам выпала честь поразить нас всех изяществом своего решения…

Высокий сутулый Когар поплелся к доске, как на виселицу. Только в отличие от пеньковой петли дергаться у доски студенту предстояло значительно дольше. Зато он мог остаться жив и здоров. Правда, последнее – чисто теоретически. Если очень повезет. На моей памяти удача еще никому не улыбалась. Даже мне однажды от магистра достался разряд за мелкую ошибку, и я потом полдня дергала левым глазом.

Судя по тому, как выглядел Когар, ошибок в расчетах у него не было. Потому как не было и самих расчетов.

Корнелиус плавно съехал под парту, где, судя по тихому шуршанию, начал усердно рыть подкоп, чтобы провалиться на первый этаж.

Между тем в Когара полетел разряд. Долговязый вскрикнул, корчась от боли.

– За невыполнение – десять штрафных заданий. С одиннадцатого по двадцатое в шестом параграфе учебного свитка номер семь, – отчеканил магистр и повел взглядом по аудитории, выбирая новую жертву.

Одной черной ведьме везло все то время, пока разбирали задачи, которые я успела уже решить. Надо ли удивляться, что именно мне выпала почетная миссия поделиться гениальным решением последней, пятой?

Я вышла к доске.

– Ну-с, госпожа Блеквуд. Нынче на вас деканат возлагает большие надежды. Вот только мне кажется, что одной силы недостаточно для победы, нужен еще и ум. Докажите, что он у вас имеется.

По аудитории пробежала волна шепотков и переглядываний. Судя по всему, официально список участников команды на турнире стихий еще не огласили, и многие недоумевали. Многие, но не Кор, которому накануне я уже поведала о том, что являюсь участницей.

Пока адепты недоуменно переглядывались, я вчиталась в условия задачи и сглотнула. Чем дольше я смотрела на строки, тем четче понимала: правильное решение мог знать только темный маг.

Имелся остаточный след. При воздействии на него малой дозы заклинания проявления он становился четче. Но стоило чуть увеличить силу воздействия проявителя, как все исчезало. Не оставалось ровным счетом ничего.

Вторым пунктом автор пояснял, что это заклинание относилось к разряду защитных.

Вроде бы из первого условия все указывало на стандартную магию заклинаний двоякого класса, которые могут быть применимы как темными, так и светлыми. Нужно было только подобрать к проявителю соответствующий стазисный закрепитель, который бы позволил «заморозить» остаточный след на длительный срок, не позволив ему развеяться.

А дальше шла бы кропотливая работа по перебору. По стандартной схеме решения нужно было описать реакции, которые возможны при взаимодействии проб с кристаллами-анализаторами.

К слову, последние были изобретены относительно недавно, всего столетие назад, и значительно упростили задачу магам-аналитикам. Достаточно было погрузить кристалл в матрицу, содержащую неизвестное заклинание, как тут же можно было определить стихию, что использовалась при плетении.

Например, если перед нами была использована магия огня, то след должен был окраситься в желтый, если земли – то в карминный, воздуха – в белый, воды – в синий, смерти – в фиолетовый, ментального воздействия – в черный, исцеления – в зеленый.

А уж после того, как будет определена стихия, можно будет разложить остаточный след на составные вектора и определить по ним исходную матрицу заклинания и, следовательно, результат, который должен был быть достигнут этим заклинанием.

Вот только логичную картину решения портила приписка в конце задачи: «Если сразу, без проявителя, использовать стандартную формулу расщепления векторов, то произойдет детонация остаточного следа».

Эта фраза говорила об одном: правильный ответ – плетение семи смертей, которое используют для защиты при отступлении чернокнижники. Лишь оно спустя какое-то время способно взрываться не только при попытке разделить нити его плетения, но и при ударе сырой волной силы. Так сказать, прощальный привет от темных магов своим врагам.

Увы, адептка Академии имени дракона Кейгу Золотое Крыло этого знать никак не должна была. Я вздохнула и начала старательно выводить на доске формулы закрепителя, проявителя, расписывать возможные варианты реакций.

Лонган смотрел на меня, покачиваясь на своем стуле, и откровенно зевал. Одногруппники сидели тихо, кто-то даже перерисовывал уравнения к себе на листки. Хм, похоже, что я не одинока в том, что не решила эту задачу.

Я все углублялась и углублялась в дебри аналитики, припоминая даже то, что, казалось бы, не знала. Моей целью было дотянуть до перемены, не выдав свои темные знания и не получив «неуд». У меня их и так было благодаря стараниям магистра Фабиуса достаточно. А запасаться двойками впрок, чтобы вылететь, не хотелось.

Озабоченная сразу тремя задачами, я не заметила, как при записи одной из возможных формул матрицы вывела-таки структуру защитного заклинания темных.

Правда, в моем случае она получилась настолько корявой и нестабильной, с кучей таких дыр, что, реши темный маг применить ее на практике, самоубился бы с вероятностью девять из десяти. Но все же это было именно то самое плетение!

Магистр, бросив очередной скучающий взгляд на доску, тут же потерял равновесие и загремел со стула. Произошло это под оглушительный удар колокола, ознаменовавшего начало перемены.

Я с ужасом уставилась на формулы, понимая, что по мою душу пришел редкий фольклорный персонаж – седоусый дядька Кирдык.

Адепты, заслышав сигнал свободы, подорвались было со своих мест. Но их остановил громкий голос, раздавшийся из-под преподавательского стола:

– Стоять! Сидеть! Бояться!

И хотя никакого заклинания магистр Лонган не использовал, все замерли на своих местах. А я и вовсе забыла, как дышать, став прижизненным памятником самой себе. В мозгу билась лишь одна мысль: «Попала!»

Пока магистр выбирался из-под стола, держа в руках сломанную ножку стула, я в уме прикидывала варианты темных атакующих арканов. Но Лонган не спешил швыряться в меня ведьмоубийственными заклинаниями, скорее даже наоборот. Он внимательно и неотрывно смотрел на доску, испещренную формулами. И чем дольше он читал, тем выше поднимались его рыжие брови. Казалось, про меня он забыл напрочь.

А потом преподаватель и вовсе, совершив пасс рукой, перенес написанное мною к себе в свиток.

– Поразительно, Блеквуд! Просто поразительно! Вы умудрились решить задачу Ейхерса! Да с ней до вас ни один адепт справиться не мог! Она вообще считалась нерешаемой.

– Простите, магистр, я нечаянно, – осторожно пробормотала я.

– Простить?! – грянул Логан. – Да ее специально составляли для того, чтобы правильно вывести матрицу никто не смог.

Захотелось схватиться за голову. Даже если сейчас и удастся отбрехаться, преподаватель мне этого не простит. Я случайно умудрилась сломать его любимую игрушку, благодаря которой он, судя по всему, сумел свернуть мозги не одному поколению адептов.

Между тем магистр, пылая праведным гневом, провозгласил:

– Блеквуд, знаете ли вы, какова была основная цель этой задачи?

Я, понурив голову, промолчала. Но Лонгану и не нужен был мой ответ. Он продолжил свой монолог:

– Решая ее, вы должны были осознать две вещи. Во-первых, что ваши знания недостаточно глубоки и требуется непрестанно пополнять их. А во-вторых, что есть вещи, которые вы преодолеть, разрешить не в силах. И потому должны уметь смириться с неизбежным.

– Тогда бы и составили задачу так, чтобы она выглядела откровенным бредом, – тихо буркнул Кор со своего места, полагая, что его не услышат.

Но Лонган, как истинный тролль, умел не только прицепиться к любому сказанному слову, но и расслышать его, будь оно даже не произнесено, а лишь обозначено движением губ немого.

– Откровенный бред был бы слишком явен. Поэтому Ейхерс и составил именно такую задачу. Не-ре-ша-емую. Но похожую на правду. А адептка Блеквуд сумела каким-то непостижимым образом найти ответ. Причем правильный. Причем исходя исключительно из формул расширенного курса боевых и бытовых дисциплин светлой магии.

Я впервые за долгое время на миг почувствовала искреннее сожаление: загубила такую отличную пакость для адептских умов.

Лонган выговорился, спустив пар, и уже спокойнее поинтересовался:

– Вивьен, я поражен. Скажу больше, обескуражен. Вы применили весь свой арсенал знаний. Я вижу тут и взаимодействие структуры аркана силы, которое проходят лишь на четвертом курсе боевые маги, и преломляющий спектр Квартерона, который не входит в основную программу защитников. Но как вы умудрились соединить эти боевые чары с примитивной формулой заклинания блеска для паркетных полов?

– Она не примитивная, она самая стабильная из всех, отвечающих за отражение светового потока… – выдала я очевидное.

Лонган замер на миг от столь простого объяснения, покачал головой, а потом объявил:

– Переписываем решение, и свободны. И чтобы к следующему занятию каждый из вас разобрался, какие именно формулы использовала Блеквуд.

По аудитории разнесся слаженный стон. Прекрасно понимала отчего: внушительная доска была практически вся испещрена моим убористым почерком.

Зато я выдохнула с облегчением. Кажется, сегодня я никого не убью. И меня тоже не отправят на тот свет. Уже хорошо.

Перемена была большой, но моя запись на доске еще больше. В итоге мы всей группой опоздали на следующее занятие. Благо чарографию вела магесса Иштар Атарийская. Эта интеллигентная лэрисса была дамой уже в возрасте, я бы даже сказала, в весьма почтенном возрасте. Ровесницей эдак исхода темных за горную гряду. Хотя по ее внешнему виду такого даже предположить было нельзя. Но то свойство всех гиан – духов леса.

В отличие от дриад гианы не сливались со стволами, а просто жили в лесу, следили за тем, чтобы вовремя распускались почки и опадала листва, а еще они имели ментальный дар и чувствовали сокровища. Последнее свойство явилось причиной геноцида, случившегося несколько тысячелетий назад, когда практически всех древесниц истребили.

Магесса Иштар Атарийская ждала нас в аудитории. Она стояла у окна с исключительно прямой спиной, в длинном черном платье, и курила сигарету через длинный мундштук, задумчиво глядя на кольца дыма. Солнечный свет отражался в ее серьгах и броши старинного серебра с горным хрусталем.

Когда она обернулась и узрела толпу адептов, кажется, ничуть не удивилась. Лишь промолвила:

– Вы задержались. Садитесь на свои места и не тратьте понапрасну ваше же время, которого осталось не столь много.

Все это было сказано без тени высокомерия, злости или недовольства. Просто констатация факта, что прежде всего мы, а не магесса, заинтересованы в получении новых знаний.

Пока рассаживались, Иштар Атарийская пояснила:

– Сегодня мы будем изучать атакующую руну Эль-торо и руну защиты Корхор. Обе они рисуются как на теле, так и на предметах. А в демонстрации возможностей применения этих рун в условиях боя мне помогут адепты Икстли.

После ее слов мы завертели головами, ища знаменитых не только на всю академию, но и на всю империю брата и сестру. Это были полностью инициированные маги-дуалы восьмого уровня.

Хейм – черноволосая мечта многих девушек и та еще чопорная самовлюбленная задница. Рослый, красивый идеально-холодной, породистой красотой, он откровенно меня бесил.

Его сестричка, Йола, наоборот, казалась своей в любой компании. Порою она разговаривала слишком громко, фонтанировала энергией так, что дым из ушей валил, хотя, как и брат, унаследовала все исключительно от матери – чистокровного человека, не взяв от отца-феникса не только дара, но даже внешних черт. Создавалось впечатление, что Йола торопилась жить, дышать, не тратя времени на сон. С короткой стрижкой, с окрашенными в огненный цвет волосами, губами и ногтями, она, в отличие от брата-педанта, плевать хотела на то, как выглядит, выбирая удобство. Даже форменному платью предпочитала штаны, тяжелые сапоги со шнуровкой и широкие рубашки. Ректор, который поначалу пытался воззвать к нормам и приличиям, смирился с Йолой. Магам, обласканным вниманием самого верховного чародея, не перечат. Особенно если юные дарования родовиты, имеют кучу влиятельных родственников и вздорный нрав.

Сейчас эти двое поднялись из-за последней парты, что стояла в углу аудитории, скрытая в тени. Но я могла бы поспорить на душу (не свою, конечно), что Икстли использовали еще и заклинание отвода глаз. Интересно, с чего бы таким знаменитым адептам ассистировать на вполне рядовом занятии?

Между тем взгляды брата и сестры, до того блуждавшие по аудитории, вдруг разом остановились на мне. Захотелось помянуть всех демонов мрака. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто будет одной из пар «защитник – атакующий» в команде академии на турнире. Более совершенной сцепки, чем Икстли, было просто не найти.

Я ответила на их взгляд фирменным ведьминским, наглым и ироничным. Если эти двое пришли на смотрины, еще большой вопрос, кто тут сват, а кто невесты…

Глава 10

Йола усмехнулась в ответ, принимая вызов. Хейм скривился, словно я была тараканом, осквернившим своим видом прекрасную картину, что развернулась перед аристократическими очами.

Не знаю, чем бы закончились наши взаимные гляделки, если бы магесса выразительно не кашлянула. Раз так десять.

Первой на чахоточный укор отреагировала огненная Икстли. Она повернула голову в сторону Иштар Атарийской, а потом еще и локтем толкнула в бок братца, дескать, хватит пялиться, официально мы не за этим сюда пришли.

Брюнетистый Икстли чуть поморщился и тоже обратил свой взор на магессу.

Преподавательница, недовольно поджав губы, пригласила брата с сестрой выйти к доске.

А потом была эффектная демонстрация действия знаков Эль-торо и Корхор. Причем если Йола с легкостью рисовала атакующую руну огненным пальцем перед собой, оставляя росчерки пламени в воздухе, и уже в полете к брату напитывала их силой, то Хейм, в мгновение ока также превративший одну из фаланг в миниатюру пылающего факела, выжег на второй своей ладони защитный знак. По аудитории поплыл запах паленой кожи.

Структура энергетического щита начиналась прямо из обожженной раны на его коже. Такой заслон был в разы мощнее, да и удержать над ним контроль было проще, вот только не каждый маг мог себе его позволить. Ведь руна, нанесенная на тело, активируясь, питалась энергией чародея из его резерва непрерывно, а не отдельными порциями, как в случае Йолы, которая лишь единожды вливала в свой знак силу. Потому атаки огненной Икстли имели определенный предел мощности, а щит брюнета казался мне непробиваемым.

Зато и цена у такого мощного заслона тоже была немалой: маг просто мог не заметить, когда высеченная на коже руна Кохор, пиявкой выкачав весь магический резерв, примется за ауру своего хозяина. Поэтому у чародеев ниже третьего уровня стоял запрет на использование рун, нанесенных непосредственно на свое тело. Слишком велика была вероятность не только выгорания дара, но и смерти мага.

Все это нам пояснила Иштар Атарийская, пока мы старательно перерисовывали не только изображения самих Эль-торо и Корхор в свои конспекты, но и знаков-спутников этих рун. К слову, последних было три десятка.

Одногруппники выли, представляя, сколько комбинаций придется заучить, а потом и отработать до автоматизма. А я своей ведьминой печенкой чуяла, что простой зубрежкой Вивьен Блеквуд не отделается.

Так и вышло. Когда до конца занятия оставалось совсем ничего, магесса провозгласила, что у нас еще есть время потренироваться в парах и попробовать самим на практике воспроизвести две руны. Пока лишь в их первозданном виде, без спутников и исключительно в воздухе.

Адепты дружно стали объединяться в пары.

Мы с Кором синхронно повернулись лицом друг к другу, как двое влюбленных на брачной церемонии, которым храмовник наконец-то разрешил поцеловать друг друга. Увы, нашу милую идиллию нарушил голос брюнетистого Икстли:

– Лэрисса, а можно нам тоже поучаствовать в отработке? Помочь адептам овладеть рунами…

Он говорил, пристально глядя на нас с Кором. Ясно. Перед тем как официально назовут имена шестерых участников турнира стихий, кое-кто решил лично убедиться в том, что товарищи по команде не зря занимают свои места. Ну-ну. Тестировщик ахов! Даже не поленился прийти на занятие к второкурсникам.

В том, что надменный брюнет – инициатор смотрин, я не сомневалась, как и в том, что именно мне этот Икстли окажет великую честь: помощь в изучении рун.

Так и вышло. Нас с Кором разлучили. В смысле поделили. Йола, озорно улыбаясь, предложила другу и моему соседу по парте свою компанию, а мне достался брюнет. Бонусом к нему шли недовольные взгляды одногруппниц. Как же, черноволосая мечта выбрала меня, совсем не красавицу, а на них и не взглянула.

Магесса хлопнула в ладоши и совершила замысловатый пасс, после которого парты растворились туманом в воздухе, оставив аудиторию абсолютно свободной от какой бы то ни было мебели, да и наших вещей тоже.

– Итак, приступаем. Уровень атакующей руны – первый, защитной, соответственно, такой же, – напутствовала Иштар Атарийская.

Хейм выразительно размял пальцы. Его ладонь вновь была чистой, словно и не выжигал он на ней совсем недавно руну Корхор. Либо у брюнетистого засранца есть регенерационный амулет, либо заклинание заживления отработано им до автоматизма и не нуждается не только в звуковой формуле активации, но даже в пассе, лишь в мысленном посыле.

Но и в том и в другом случае мне, черной ведьме, это отнюдь не на руку.

Меж тем Икстли, чуть скривив губы, произнес:

– Я нападаю, ты защищаешься.

– Просто очаровательно, – с сарказмом пробубнила я себе под нос, имея в виду размер сомнительного подарка, преподнесенного мне судьбой. Мало мне испытания у доски, так теперь еще и этот… проверяльщик.

– Ты что-то сказала? – надменно изогнув бровь, уточнил адепт.

– Я говорю, что ты очарователен, – нагло, исключительно по-ведьмински начала я, глядя ему в глаза.

Этот красавчик привык купаться в женском внимании. Оттого и меняет своих симпатичных пассий быстрее, чем храмовые служители свечи перед ликами светлых богов. Откровенный комплимент из уст весьма несимпатичной адептки его не обрадовал. Хейм скривился, словно кокетничать с ним решил полуразложившийся зомби.

– К сожалению, не могу сказать о тебе того же. – Похоже, Икстли решил поставить наглую адептку на место.

– Ну, тогда сделай как я. Соври, – посоветовала я брюнетистому гаду.

Да, таких ценных указаний Хейм, похоже, еще не получал. По поджатым губам и холодному цепкому взгляду я поняла, что противник разозлился.

Атакующая руна моментально вспыхнула в воздухе перед лицом брюнета. Я и глазом моргнуть не успела, как он начертил ее огненным пальцем правой руки. Икстли взмахнул левой рукой, и из раскрывшейся ладони вверх полетела галька. Штук пять камешков, впитавших в себя Эль-торо.

Да, Хейм действовал строго в заданных рамках: полетевшая в меня руна не была нанесена на тело. К тому же адепт напитал Эль-торо силой лишь первого уровня, но… Но при этом в меня сейчас летел рой огненных пчел.

Я должна была на чем-то или прямо в воздухе начертить щит Корхор, влить в него силу и стойко принять удар на себя. Но это если бы я была светлой. А вот мы, темные, в первую очередь исповедуем правило: выжить. Причем сделать это с минимальными потерями. Потому я совершила то единственное, что успевала: увернуться.

Я отпрыгнула в сторону. Один из раскаленных добела камешков все же успел чиркнуть по плечу. Зачарованный материал форменного платья выдержал испытание магией, а вот кожа на моем плече – нет. Я зашипела от боли, словно на миг ко мне прислонили раскаленную кочергу.

Ну все, брюнетик, ты попал! Хейм, не подозревая о том, что крупно нарвался, я бы сказала, по-черному, презрительно бросил:

– Что, так испугалась, что не смогла вспомнить, как выглядит Корхор? Или у тебя просто опустились руки?

У меня задергался глаз. Чтобы у ведьмы опустились руки? Да разве что затем, чтобы поднять топор!

Брюнетистый поганец не только трепал языком, нет, он при этом чертил еще одну атакующую руну. Творил он Эль-торо, как художник-монументалист, рисуя ее размашисто. Она вышла выше меня раза в два, а шире – в три. И это огненное знамя полетело в меня.

Икстли явно издевался, решив если не убить, то основательно покалечить меня, свято блюдя при этом все правила академии в целом и магессы Иштар Атарийской в частности. Уровень единица? Так и есть. А вот о размере Эль-торо или о том, что ее можно растиражировать и запустить сразу роем, ничего сказано не было.

Этим Хейм и пользовался.

Краем глаза я заметила огненную шевелюру. Йола стояла недалеко от меня, удерживая перед собой щит. В нее целился Кор, пытаясь не то чтобы атаковать, а для начала хотя бы изобразить Эль-торо в воздухе. Получалось не очень.

Решение пришло мгновенно. В один прыжок я оказалась рядом с Йолой и, в последний момент схватив ее за локоть, развернула так, что щит рыжей Икстли принял на себя удар ее же братца. Вспышка вышла знатной.

Она совпала с ударом колокола, ознаменовавшего конец занятия, и сочным комментарием Хейма, не ожидавшего такой наглости от замухрышки-второкурсницы. Надо думать, что от магических атак брюнетистого Икстли никто еще не прикрывался его же собственной сестрой.

Рыжая двойняшка тоже не осталась в долгу. И поскольку она, в отличие от братца, плевать хотела на правила хорошего тона, подобающие лэриссе, то высказала все. Из ее короткой эмоциональной речи выяснилось, что ее братец – тот еще альтернативно одаренный, вздумавший сделать из малявки, то бишь меня, бифштекс. А я, пигалица, вообще потеряла страх и совесть, совершив проступок, редкий по дерзости, ловкости и наглости.

Я про себя лишь хмыкнула. Пусть Йола оставит свою лесть при себе. Все равно не раскаюсь.

Магесса взирала на все происходящее невозмутимо, словно и предполагала нечто подобное. Ее последующие слова лишь подтвердили мое предположение. Хлопнув в ладоши так, что в аудитории вновь материализовались парты и скамьи, Иштар Атарийская произнесла:

– Занятие окончено. Все свободны. Попрошу покинуть аудиторию.

Адепты засобирались к выходу, хотя и с явной неохотой. Всем было любопытно, что же за светопреставление все-таки произошло? Я была одной из последних, и до моего уха донесся голос преподавательницы, тихо выговаривающий невозмутимому Икстли:

– Я вас предупреждала, что на любую вашу хитрость Блеквуд может ответить своей непредсказуемой изворотливостью. Зачем было…

Дальше подслушивать стало совсем уж неловко, и я поспешила на выход. Интересно, а магесса Атарийская специально не вмешивалась в нашу с Икстли милую «отработку рун» или просто не заметила? Что-то мне подсказывало, что второе – маловероятно.

То ли она так верила в мою изобретательность, то ли в криворукость одного из лучших адептов боевого факультета, то ли ей просто было интересно, кто из нас кого раньше покалечит. Любопытно, что из этого истина?

В любом случае ее невмешательство напомнило мне поведение старушек-сплетниц, что пускают слух и наслаждаются потом бурным выяснением отношений. Да уж… А с виду такая гранд-дама… Хотя, может, я чего-то недопонимала в специфике методов обучения светлых?

То ли дело у нас, темных. Все просто и понятно: сначала практикум, например, по упокоению зомби, потом теория. Выжившие после первого очень внимательно слушают вторую. Успеваемость среди адептов черных искусств магии стопроцентная. Потому как ты либо занимаешься на «хорошо» и «отлично», либо попадаешь в аудиторию, но уже в качестве учебного пособия, причем не всегда живого.

Размышляя о тонкостях учебного процесса светлых, я топала на начертательную чарометрию. Как по мне, это был самый женский из предметов в академии: сидишь себе, доказываешь, делаешь выводы, строишь теории, опираясь порою то ли на аксиомы, то ли на интуицию.

Вел дисциплину магистр Мальвик Мейнхель, мужчина настолько скучный и правильный, что вызывал у меня стойкую ассоциацию с затянувшейся мессой. На его занятиях хотелось непрестанно зевать, а его неразборчивый монотонный голос… Таким можно усыплять орущих младенцев, причем сразу оптом.

Его занятие, как и сам преподаватель, вышло спокойным. Что ж, хоть какое-то разнообразие в сегодняшнем суматошном дне.

Близилось самое замечательное время – большой перерыв. Я уже со смаком представляла, как спущусь в столовую и поем. Образы булочек, плюшечек, бутербродов и горячего чая напрочь вытесняли из головы золотое сечение и пентаграмму Алеросса. Проснувшийся дракоша, вяло ползавший по моему плечу под одеждой и щекотавший кожу, был полностью со мной солидарен.

В то самое время, когда мои мысли и желания были в полной гармонии с планами на ближайшее будущее и я уже мысленно отсчитывала последние мгновения до звука колокола, который оповестил бы об окончании занятия, по академии разнесся магически усиленный голос ректора:

– В большой перерыв всем адептам и преподавателям собраться в общем зале.

М-да, а я-то только размечталась, что поработаю над своей точеной фигуркой… В смысле заточу сдобу в обед. Нет, адептка Блеквуд, добрый Матистас Ленирросский позаботился о твоей талии и объявил о намечающемся шабаш… в смысле собрании. Поняв, что мой обед накрылся медным тазом, я уподобилась вампирам и возжелала крови. Ну или хотя бы кого-нибудь убить. Лучше всего – ректора.

В зал я шла сильно злая. Лазурный тоже сердито, утробно урчал, правда, уже в сумке, куда я его, окончательно проснувшегося, ссадила заранее. Так, на всякий случай, чтобы неожиданно не выполз на лицо в какой-нибудь неловкий момент. А если учесть, что у меня в последнее время вся жизнь один тот самый неловкий момент и есть, то… В общем, подстраховалась.

В актовом зале было шумно, людно и драконно, а также дриадно, эльфячно, чуть-чуть гномно и совсем немного тролльно.

Преподавательский состав тоже казался преисполненным энтузиазма. Магистр Ромирэль сцеживал в кулак зевок, Фабиус смотрел на всех и каждого с выражением профессионального дегустатора уксуса, магесса Илвия с интересом изучала рисунок на своих ногтях. В общем, у меня создалось стойкое впечатление, что для преподавателей новости, которые должен озвучить ректор, давно уже не новости.

В толпе адептов происходило весьма оживленное движение. Будущие маги чуть ли не сталкивались лбами, многие, особенно представители боевого факультета, активно жестикулировали, и то и дело звучала фраза «команда для турнира».

Я этого ажиотажа не разделяла. Уже то, что в этом самом списке шести мишеней для пульсаров есть я, отбивало напрочь любые зачатки радужных чувств. Утешало лишь одно: задача у меня, в отличие от остальных пятерых, не выиграть, а попытаться не сдохнуть. Лучше всего красиво упасть от первого удара и притвориться полутрупом.

Адепты расселись наконец на скамьи, которые стояли полукругом и чуть возвышались над сценой-ареной. Причем стояли не абы как, а разбитые на сектора. Первый, алый, – отделение боевых магов. Второй, синий, – алхимиков. Третий, белый, – прорицателей. Четвертый, фиолетовый, – теоретиков, куда относилась и я. Пятый, зеленый, – целителей. Шестой, оранжевый, – артефакторов. Седьмой, желтый (хотя представители оного задирали носы и утверждали, что золотой), – магических искусств.

Как по мне, в последний сгоняли всех тех, кто не подошел ни на один из первых шести. На желтом факультете было столько специальностей, от мастера иллюзий до искусников бытовых чар, что сам ректор, наверное, в них терялся.

Специальных отличительных знаков до третьего курса адепты не носили, форма была единой. А вот когда сдавали пограничные экзамены, им вручались броши с кристаллом того цвета, к факультету которого будущий маг и принадлежал.

Между тем голос Матистаса Ленирросского прогремел, словно из трубы:

– Я рад приветствовать всех собравшихся в этом зале!

Выпятив изрядную гастрономическую мозоль, что приличествует каждому уважающему себя заядлому гурману и любителю пива, ректор с важным видом сложил на ней пухлые руки. Мы все уставились на главу академии, согнав… собравшего нас здесь.

Ректор наслаждался моментом и, когда пауза начала звенеть тишиной, продолжил свою речь. Витиеватая и обвешанная эпитетами, метафорами и сравнениями, как бродячий кобель – репьями, она сводилась лишь к одному: лучшие из адептов академии должны не посрамить имени и крыльев знаменитого Кейгу и навалять всем на турнире Четырех стихий.

А потом Ленирросский отточенным движение фокусника достал из воздуха свиток и начал зачитывать имена тех, кто с легкого ректорского языка стал не головной болью всего преподавательского состава (а ведь известно, что чем умнее ученик, тем больше вероятность сесть в лужу его учителю), а гордостью и надеждой академии.

Первым ожидаемо шел Урилл Мейнс. Ну, с этим алхимиком, которому пророчили аж девятый уровень, все понятно.

Адепт, едва прозвучало его имя, поднялся и, откинув мешавшую челку так, что стал виден шрам на лице, пошел в центр, к ректору.

Вторым и третьим именами стали брат и сестра Икстли. Эти поднялись синхронно и почти так же слаженно, нога в ногу, двинулись в центр. Но если этих двоих зал встретил спокойно, то третье имя не могло не вызвать бурной реакции.

Хариш Вронг являлся личностью весьма примечательной. Одно то, что он три раза с треском вылетал из академии и столько же раз возвращался, говорит уже о многом. Этот здоровяк был на три головы выше меня, мог легко удержать одной левой и двуручный меч, весом в сноба Икстли, и оставить лишь мокрое место от паразита-брюнетишки в рукопашной.

Впрочем, не только физической силой природа не обделила Хариша. Полностью инициированный маг с восемью единицами. И это в двадцать два!

Поговаривали, что у него среди предков затесались орки. Может, и правда, хотя по лицу парня этого сказать было нельзя. Взять хотя бы то, что Хариш был блондином. Из той породы светловолосых, чья шевелюра еще не определилась, цвета она спелой пшеницы или все же светлой меди. Я бы назвала его даже рыжим, если бы не полное отсутствие веснушек и темные брови, про которые говорят, что они – признак породы. К тому же величать варваров (а Хариш Вронг был уроженцем Диких Земель) рыжими чревато для здоровья. Почему-то они как только слышали в свой адрес о рыжине и конопатости, так начинали думать, что говорящему к лицу черепно-мозговая травма. Может, оттого, что исконные враги степняков – огненно-рыжие наги?

Когда Хариш Вронг, он же личная головная боль ректора, вышел на сцену, по залу пронесся гул.

Впрочем, все быстро успокоились, стоило блондину обвести сидящих на скамьях взглядом. Тяжелым взглядом, способным контузить не хуже прямого удара в челюсть.

Имя Гардрика Бьерна вызвало слаженный девичий вздох. Я усмехнулась. Пепельный и тут оказался в числе лучших. Кто бы сомневался. Почти сразу же за ним поднялась рыжая адептка. Красивая, высокая, стройная… Не девушка, а картинка.

Я удивилась: неужели ей так срочно приспичило, что она… Но рыжая стояла, словно ждала, что назовут ее имя. И когда вслед за «Бьерн» прозвучало «Блеквуд», адептка, уже шагнувшая вперед, так и замерла.

А потом на весь зал разнеслось ошарашенное:

– Как Блеквуд?

Гард сбился с шага, резко развернувшись. Весь зал, наплевав на ректорский призыв к тишине, забурлил. Шестое имя, которое до этого было неизвестно, произвело фурор.

– Это ошибка! – Рыжая скрестила руки на груди и с прищуром посмотрела на ректора. – Там должно быть мое имя: Калирисса Моркер.

– Должно быть, но нет, – раздалось из сектора, где сидели преподаватели.

Со своего места поднялся Аэрин Ромирэль и смерил рыжую взглядом.

– По какому праву… – начала та.

– По праву наставника, – перебил ее полуэльф. – Состав команды определяю я, и за победу или поражение на турнире отвечаю тоже я. Это было мое решение.

– Но я… – попыталась было возразить Калирисса.

– Но вы из уважаемого рода, приближенного к императору, у вас седьмой уровень дара, и вы уже два года тренировались вместе с остальными участниками команды? – продолжил за рыжую Ромирэль, словно зная наперед все ее слова.

Калирисса подавилась вдохом. А полуэльф продолжил:

– При всем моем уважении, но есть кандидатуры более… перспективные.

– И в чем же перспективность… как ее… Блеквуд? – презрительно выплюнула мое имя рыжая.

Ромирэль словно взвешивал что-то в уме, прежде чем ответить.

– Адептка Моркер. Вы слишком очевидны и предсказуемы. Вас легко просчитать. Даже эту вашу вспышку гнева я предвидел. К тому же несдержанны. У вас ниже уровень дара. Слабая семерка против искрящей восьмерки, которая вот-вот перейдет в девятку. Этого достаточно для замены.

Крылья носа рыжей затрепетали, лицо покраснело. Такое ощущение, что еще немного и она закипит. Но нет. Калирисса повернулась на каблуках и в абсолютной тишине гордо вышла из зала.

Я бы, как и все, провожала ее взглядом, если бы не одно «но». На меня саму в это время пристально смотрели. Четверо уже стоявших с ректором сокомандников и Гард, так и не поднявшийся на сцену. Причем дракон сжимал челюсть столь сильно, что его скулы побелели.

У меня по спине пробежал холодок. Только бы не в пару с Гардом. И Мейнс и Вронг враз мне показались такими милыми, славными и приятными мальчиками…

Глава 11

Ректор, напомнив о том, что вроде как он здесь главный, прокашлявшись, повторил:

– Адептка Вивьен Блеквуд.

Со своего места я поднималась крайне неохотно. Шла медленно. Но все же дошла. А жаль. Вариант провалиться сквозь землю меня бы вполне устроил. Хотела обойти ровную шеренгу из пяти адептов и встать рядом с Уриллом, так, на всякий случай, чтобы нервные после утреннего драконы зубами над ухом не клацали… Но упомянутый крылатый, процедив едва слышное сквозь сжатые зубы: «Куда?» – ловко цапнул меня и поставил рядом с собой.

Ректор, не иначе решивший переплюнуть в красноречии эльфов, выдал финальную речь вдвое длиннее и цветастее вступительной. У меня аж челюсть свело от того, сколько зевков я успела подавить.

Наконец с торжественным оглашением списка команды было покончено. Далее мы шестеро должны были принести клятвы, что будем соблюдать правила соревнований, выполнять требования наставника и мужественно сражаться на турнире, защищая честь академии.

Когда мы хором повторили слова за ректором, то в воздухе над нами возникла шестиконечная звезда. Из двух ее лучей синхронно брызнули два снопа алого света, ударив в двойняшек Икстли. Потом еще два, золотистых, – угодив в здоровяка Вронга и Мейнса. А вот нам с Гардом достались неодинаковые цвета – в меня полетел снежно-белый луч, а в дракона – черный. После того как нас «пометили», пентаграмма начала уменьшаться в размерах и сгущаться. Я неотрывно следила за тем, как она превращается в круглый щит. Причем последний был с гербом, изображавшим самого Кейгу Золотое Крыло в его истинной ящерной ипостаси.

– Ваши кандидатуры одобрил сам дух академии, – враз севшим голосом проговорил ректор. – Теперь любая замена исключена.

Я уже было возрадовалась, что заседание окончено и можно удрать, как Ленирросский, подняв щит, в лучших традициях темных, которые любят приберегать самую большую пакость напоследок, произнес:

– В этом году в турнире Четырех стихий участвуют не только три традиционные команды из академий светлой магии империи. В качестве жеста доброй воли и ради укрепления отношений наш император, Аврингрос Третий, и правитель Сумеречных земель договорились, что четвертой командой – участницей турнира станет сборная университетов темного чародейства.

Есть такая тишина, которую можно резать ножом. Есть такая, что звенит осколками хрусталя. Есть та, которая рвет оголенные нервы. Так вот, подобного не было и в помине. От сказанного загудели не только адепты, но и преподаватели. Похоже, и магистры были не в курсе подобного «приятного» сюрприза.

Под столь бурное обсуждение я и начала тактическое отступление. Сначала за спину Гарда, потом – к своему месту в зале.

Увы. Удрать мне не удалось. Я была отловлена драконом и схвачена за талию со словами: «Куда пошла, напар-р-рница».

Пришлось стойко выдержать оставшуюся часть ректорских напутствий и короткую (а посему встреченную с большим одобрением) речь наставника команды Аэрина Ромирэля.

И все это – под рулады моего голодного желудка. Все сокомандники и ораторы делали вид, что не слышат ничего, а первые ряды не могли понять, кто же урчанием так и норовит перебить сначала ректора, а потом полуэльфа.

Наконец, слава темным богам, собрание было завершено. Наставник сообщил, что ждет нас шестерых к четвертому удару вечернего колокола на тренировочном поле номер семь, и я с чистой совестью дала деру.

Думать о том, что в перспективе возможна встреча с темными, не хотелось в принципе. Я планировала, что наша команда проиграет быстро и качественно в первом же состязании.

Увы, как бы мне ни хотелось пойти на занятие по основам элементарной алхимии, но я поняла: если сейчас не возьму штурмом столовую, то просто сдохну. Или мучительно умрет тот, кого я загрызу, если не доберусь до супа и каши.

Едва я завернула за очередной угол, как натолкнулась на очередную поджидающую меня неприятность. На этот раз рыжую, с огненным торнадо в руке наголо.

– Ты заняла не свое место, Блеквуд, – протянула адептка.

Только этого мне не хватало! Похоже, Моркер думает, что некая Блеквуд специально ее обставила. Тоже мне нашла конкурентку.

Спокойно, спокойно… Черная ведьма должна всегда вести себя спокойно, даже с соперницей. Спокойно поговорила, спокойно умертвила, спокойно закопала.

Потому я изогнула бровь и осведомилась:

– Какое?

– А сама не догадываешься? Я должна была стать напарницей Бьерна. Я! А не какая-то уродливая пустышка. Из какой помойки ты выползла? Но да не суть важно. Главное, что сейчас ты в нее вернешься. – И она замахнулась, готовясь кинуть в меня иссушающую воронку Кахриса – вещь препротивную, за использование которой вне занятия можно было легко вылететь из академии.

Настроение у меня стало еще «лучше». Таким, что ни проклятием сказать, ни пером описать. Потому я, памятуя, что лучшая защита – это нападение, начала закатывать рукава со словами:

– А ты не обнаглела ли, плешивая?

От такого обращения Калирисса на миг опешила. Хм, наверняка к этой породистой коб… в смысле лэриссе, еще ни разу так не обращались.

Я не спеша, словно совсем рядом со мной не танцевало на руке огненное торнадо, сняла с плеча сумку, стянула с ног башмаки и начала подтыкать подол юбки.

Калирисса следила за мной с все возрастающим удивлением.

Когда с юбкой было покончено, я милостиво разрешила:

– Теперь нападай.

– Ах ты! – отмерла наконец рыжая, и в меня таки полетело огненное торнадо.

Уклонилась в последний миг, упав и впечатавшись грудью в пол. Воронка просвистела над головой, не задев. О том, что, коснись она меня – и резерв сгорел бы в один миг, а я сама при этом имела бы неплохие шансы превратиться в древнюю старуху, постаралась не думать.

Между тем воронка, не найдя конечной цели, зависла у стены и вновь помчалась на меня.

Я не зря так основательно готовилась к бою. Лазурный, которого я ловко выудила из сумки, а ныне зажатый в руке, был выпущен на свободу с криком:

– Удирай, мелкий!

Дракоша недовольно рыкнул, но, узрев летящее на него торнадо, заработал крыльями во все лопатки, уводя за собой огненную смерть.

Я не стала ждать, пока Калирисса сплетет еще одно заклинание, и, свято чтя устав академии о неприменении боевой магии вне учебных занятий, занялась тем, что, собственно, устав разрешал, – банальной дракой.

Кто сказал, что черные ведьмы умеют только проклинать? Нет. У нас физическое воспитание еще в каком почете! Правда, отчего-то испокон веку так получалось, что темные лидировали в беговых дисциплинах, в отличие от светлых, которые лучше стреляли пульсарами. Но в плане выдирания шевелюр мы с рыжей были на равных. Правда, недолго.

Я схватила одной рукой Моркер за ее распущенные лохмы и дернула, засадив кулаком свободной руки еще и под дых. Тут же сама получила локтем в челюсть так, что на миг увидела звездное небо.

Удар по моему колену заставил упасть на пол. Я так и не выпустила из руки огненной шевелюры, утянув за собой и ее владелицу. Калирисса взвыла и схватила меня за ворот платья.

Припечатавшись лопатками к полу, я поняла, что скальп – это прошлый век. А вот лодыжка соперницы – это в ногу со временем! Выпустив волосы, я вывернулась и подмяла рыжую под себя. Одной рукой схватила каблук, второй – нос сапога Калириссы и… крутанула.

Характерный звук было трудно с чем-то перепутать. Вой, перешедший в дикий ор, подтвердил, что я достигла своей цели!

Мою одежду отпустили, и я решила поступить в лучших традициях ведьмы: смотаться подальше от этой озабоченной, которой то ли нужна была слава и победа на турнире, то ли она положила глаз на Гарда, и я стала помехой ее любовным планам.

Рванула с низкого старта. Но Калирисса оказалась упорной и резво похромала следом за мной. «Делать нечего, придется добивать», – решила я и устремилась не налево, в коридор, а к узкому стрельчатому окну, главным достоинством которого был высокий подоконник.

Рыжая, ковылявшая за мной, наверняка ожидала, что я выпрыгну. Но вот чего она никак не предвидела, так это того, что я, набрав приличную скорость, оттолкнусь ногой от подоконника и, совершив кульбит над ее головой, перевернусь в воздухе и оседлаю ее же шею.

Я тихо и мирно начала душить эту ненормальную, сдавливая горло и руками и ногами, но она отчего-то прощаться с жизнью не возжелала, а понеслась как оголтелая в коридор, а из него – в дверь, над которой и был он, косяк. Висел, родненький, черной ведьмы дожидался.

С ним-то мой лоб и поздоровался, горячо и прочувствованно. Я упала хорошо, на спину. Причем так выразительно, что решила: а почему бы не полежать, не поизображать труп? Хотя бы отдохну. Не стала подниматься, а так и осталась давить лопатками пол, старательно отыгрывая роль еще не поднятого зомби.

Калирисса замерла. Через густые полуприкрытые ресницы я видела, как она, сама мертвенно-бледная, склонилась надо мной и дрожащей рукой потянулась к шее то ли пощупать пульс, то ли придушить до конца. Я не стала полагаться на волю случая и, резко воскреснув, впечаталась своим многострадальным лбом в переносицу Калириссы.

Удар вышел знатным. Кровь брызнула резко и фонтаном. Не мешкая, я закрепила успех еще и хуком.

Спустя несколько ударов сердца рыжая с заломленной рукой молила о пощаде.

– Отзывай свою воронку, пока она моего дракона не сожрала, – остервенело шипела я, выкручивая ей кисть.

Вообще, кисть – самая ценная конечность всех магов. Чародей может быть без ног, с одной почкой, слепым, без ушей, но не без рук. Ведь именно кисти и пальцы совершают пассы, через ладони внутренняя энергия мага выходит вовне.

– Не могу. – Из глаз Калириссы лились слезы. И отнюдь не сожаления, а боли. – Я над ней контроль потеряла.

– Зато я, кажется, нашел. – Раздавшийся в коридоре голос был знаком нам обеим.

Полуэльф стоял и держал на ладони воронку. На плече у него сидел лазурный и что-то верещал в острое наставничье ухо. По-моему, ябедничал.

Я умилилась мелкому. Какой умничка! Не только отвлек на себя торнадо, но и нашел выход, как спасти собственный хвост!

– Адептка Моркер. Вам неуд по контактному бою и пересдача полевого практикума! Подходить к противнику абсолютно неподготовленной, даже без стандартного пульсара, не будучи уверенной в том, что он – труп? Моркер, вы позорите весь пятый курс!

Челюсти у нас с рыжей отпали синхронно.

Наставник как ни в чем не бывало продолжил:

– Кстати, Моркер. Вы хотели знать, чем Блеквуд лучше вас? Сейчас вы смогли сами в этом убедиться. Она умудрилась без применения магии справиться с заведомо более сильным и опытным противником. К тому же атаковавшим ее заклинанием шестого уровня. – Полуэльф сжал ладонь, и огненное торнадо впиталось в его руку. – Кстати, о том, что вы нарушили устав. Поскольку пострадавших нет…

Рыжая усиленно закивала головой, подтверждая, что вывихнутая лодыжка и почти вылетевшая из сустава кисть, которую я так и не отпустила, сущие пустяки, меньше заусенца, право слово.

– Так вот, поскольку пострадавших нет, ректору я докладывать не буду. Ограничитесь внесением штрафа в тысячу золотых на счет академии и пересдачей, – и обращаясь уже ко мне: – Блеквуд, отпустите адептку Моркер, будьте столь любезны.

Делать нечего, я разжала руки.

И тут за спиной послышались голоса. Я обернулась, чтобы лицезреть пятерых своих коллег по несчастью, которые, видимо, тоже решили, что учеба – это хорошо, а поесть – еще лучше. А чтобы воссоединиться побыстрее с едой, срезали путь до столовой.

Узрев нас с Калириссой, они замерли как вкопанные. Первым нашелся Урилл.

– Гард, смотри, кажется, девочки тебя не поделили, – усмехнулся алхимик и, сделав вид, что оговорился, поспешил исправиться: – В смысле не поделили место в команде.

Рыжая зло сверкнула на алхимика глазами. Расправляя юбку и убирая за уши выбившиеся из прически пряди, я спокойно возразила:

– Увы, не поделили мы обед. Я просто жутко хотела есть, а Моркер решила, что мне стоит еще поголодать. Я и так на диете! А когда девушка на диете – она звереет.

Парни ошарашенно прошлись взглядом по мне, потом по рыжей и, похоже, поняли, что давать мне голодать нельзя. Для их же безопасности нельзя.

Ромирэль выразительно хмыкнул, а потом, сняв с плеча лазурного, отрывисто произнес:

– Адептка Моркер, вы свободны.

Рыжая, кривясь при каждом шаге, удалилась. Причем хромала она в гробовой тишине. Едва она скрылась за поворотом, как наставник продолжил:

– Раз уж все в сборе, то прошу пройти на поле для поединков. Начнем пораньше.

Ответить я не успела. Разом таким тренировочным произволом возмутились и мой желудок, и мелкий дракон. Причем последний заверещал так пронзительно, словно у него собрались отнять самое ценное.

Полуэльф ничтоже сумняшеся цапнул лазурного за хвост и подвесил перед лицом вниз головой. Мелкий затрепыхался.

– Блеквуд, а с каких пор у вас, человеческого мага, мета – дракон?

Повисла пауза, про которую можно было смело сказать – это прелюдия паники. Но только не для тех, кто рожден в Темных землях. Потому я смахнула невидимую пылинку с плеча и с интонаций «надоело объяснять очевидное» произнесла:

– А она не моя. Она мимо пролетала. Чей это дракон, я вообще не знаю.

От такой наглости Гард закашлялся, а лазурный даже верещать перестал, хоть и остался все так же висеть вниз головой.

– Очевидно же, эта мета кого-то из драконов, – продолжила я. – Моя при мне… – и потянулась к вороту платья.

Когда я решила спрятаться от палача в стенах академии, то знала, что рано или поздно вопрос с моей метой всплывет, и заранее позаботилась об этом. На плече ныне у меня красовалась татуировка – пятиконечная звезда стихий, классическая мета магов-элементалистов.

Но продемонстрировать ее Ромирэль мне не позволил, выразительно кашлянув.

– А что? Я только показать хотела.

– Да, что? – тут же поддержал меня Урилл. – Мы совсем не против посмотреть.

Судя по выражению лица Гарда, который так и прожигал меня взглядом, пепельный был отчего-то совсем даже против.

Повернувшись к дракону лицом так, чтобы полуэльф узрел лишь мою спину, я попыталась изобразить пантомиму: мол, скажи, что лазурный – твой. Но, видимо, я была больше похожа на старуху, которую сразу одолели и нервный тик, и удар, отчего пол-лица перекосило, но Гард решительно ничего не захотел понять и лишь сильнее нахмурился.

Остальные четверо зрителей взирали на мои лицедейские потуги в немом удивлении. Потом до дракона начало наконец что-то доходить, и он процедил:

– Это моя мета. Просто она очень… свободолюбивая.

Я тут же перестала изображать орочьего шамана, занятого профессиональной деятельностью, и выдохнула. Мелкий был не столь свободо… сколь бутербродолюбивым. А еще мясопирого- и кофелюбивым. В общем, губа у лазурного была не только не дурой в плане поесть, но еще и широкой.

– Отчего тогда этот летун, едва я поймал воронку, стал всем своим видом показывать, что надо мчаться за ним кого-то спасать? – подозрительно уточнил Ромирэль.

– Вы хотите сказать, что меня спасать не надо было? – Я повернулась к полуэльфу и уперла руки в бока.

– Знаете, глядя на вас с адепткой Моркер, я задал себе тот же вопрос.

– Ну знаете… – Я изобразила праведный гнев.

Да что гнев, я была готова сыграть любые чувства, лишь бы уйти от щекотливой темы меты.

Дракончик, от которого все отвлеклись, изловчился и цапнул-таки узурпатора его свободы за палец. Полуэльф непроизвольно разжал руку, и мелкий получил долгожданную свободу.

Я молилась демонам бездны лишь об одном: чтобы этот лазурный паршивец не полетел сейчас ко мне. И то ли я исчерпала запас неприятностей на сегодня, то ли эта мелочь из исключительной вредности решила меня проигнорировать, но опустилась она на плечо Гарда.

Я выдохнула. А потом решила, что, раз мне повезло, надо ловить удачу за хвост, крылья, клюв, лапы и тянуть к себе. Потому и заявила:

– На тренировку – только после столовки! Ибо если я не поем, то все. Конец. Причем всем и сразу.

На такой ультиматум полуэльф мученически вздохнул, брюнетистый Икстли закатил глаза, его сестра не сдержала улыбки, Урилл хмыкнул, а здоровяк Вронг рассмеялся. Пепельный, гладя по голове лазурного, лишь фыркнул.

Да, Гард знал причину моей диеты. И то, что пусть его мета в прямом смысле у него в руках, но слиться с хозяином все равно не может.

– Ну, раз адептка Блеквуд настаивает… – задумчиво начал Ромирэль.

– Я тоже с удовольствием перекушу, – подхватил Урилл и многозначительно добавил: – К тому же сегодня в столовой борщ.

При этих словах я неожиданно для себя покраснела, вспомнив о том, как совсем недавно был обворован доблестный адепт (он же – первая язва академии).

– И я не прочь пообедать, – пробасил Вронг.

По надменному лицу Икстли было видно, что он к трапезе приобщиться не желает…

Спустя совсем недолгое время я убедилась, что корчивший брезгливую мину аристократ был еще как голоден. Во всяком случае, от супа, каши и компота он нос не воротил, а ел весьма шустро. Причем делал это, строго следуя правилам этикета: нож держал в правой руке, а окружающих – в страхе. Хейм так сверкал глазами в адептов, которые проходили мимо стола, что юные маги торопились обогнуть нашу шестерку по широкой дуге. Не у всех подобное получалось тихо и мирно.

Так было обронено три подноса, расквашен один нос и опечалена целая прорва девиц, пытавшихся состроить глазки брюнету.

Даже Йола не выдержала:

– Хейм, перестань злиться и испепелять взглядом всех и каждого! Ты же ф… – Девушка замолчала, словно в последний момент успела поймать слово, уже почти слетевшее с языка, и тут же исправилась: – В конце концов, ты эмпат и должен всегда держать себя в руках.

Тоже мне эмпат. Хотя да, у дуалов сочетание стихийник-эмпат редкое, но все же…

Все равно этому Икстли далеко до тетки Морриган. Вот уж кто безо всякого дара способен одним взглядом убить. Причем не фигурально. Как-то на праздновании ночи Сярем она так зыркнула на старика Грошича, что тот скончался. Правда, как выяснилось, не от проклятия, а от банального разрыва сердца. Вот так-то. Этот дряхлый некромант, повидавший армию зомби, упырей и вурдалаков, не выдержал одного женского взмаха ресниц. Так что плевать я хотела на прожигающий взор Икстли. Моему аппетиту он ничуть не мешал.

Только одно непонятно. Если ему так неприятно сидеть со мной рядом, зачем, спрашивается, поперся за общий стол? К слову, я хотела поесть одна, но здоровяк Вронг заявил, что мы теперь команда и все должны делать вместе.

Я невинно уточнила: совсем ли все? В разговор тут же вмешался Гард и заявил, что «все», но в пределах разумного.

Самым приятным в обеде было то, что за съеденное мне не нужно было платить. В очередной раз порадовалась, что участники команды на время подготовки к турниру получают полное обеспечение за счет академии. Это обстоятельство даже слегка примиряло меня с ежедневными тренировками.

К слову, о последних… Через один удар колокола первая из них должна была начаться.

Поев, я прикинула, что вполне успею сбегать переодеться, и шустро поднялась из-за стола, над которым все время трапезы висела тишина.

– Спасибо за компанию, встретимся на поле, – излучая дружелюбие, произнесла я.

А что, в точности так должна себя вести прелесть какая дурочка, чью роль я усиленно пыталась играть в академии.

На меня уставились четыре пары недоуменных глаз. Ну да, сокомандники как-то не ожидали от еще недавно злой и готовой оторвать голову Моркер меня такого благодушия и радостно-придурковатых интонаций. Гард же, в отличие от Икстли, Вронга и Мейнса, тренированный ведьмиными вывертами, уже ничему не удивлялся. Зато он столь же резво отставил недопитый компот и тоном, не терпящим возражений, заявил:

– Я тебя провожу до поля, а то вдруг заблудишься…

Урилл усмехнулся и прокомментировал:

– Гард, не знаю, хочешь ли ты поближе узнать свой новый «щит» или прикопать его где-нибудь в кустах, но в любом случае не затягивай процесс и не опаздывайте. А то не хочется в первый же вечер закончить тренировку, когда приличные люди видят десятый сон.

Остальные заулыбались, но ничего не сказали. Гард, впрочем, тоже, но то, как резко обозначились желваки на скулах дракона, говорило – он в бешенстве.

Я не стала дожидаться окончания милой беседы Урилла и пепельного, развернулась и потопала к выходу. Едва оказалась за дверью, дала деру. Нужны мне еще всякие провожатые…

Увы, как выяснилось опытным путем, драконы не только хорошо летают, но и отлично бегают.

Драконистый вихрь нагнал меня в конце коридора. Я и пискнуть не успела, как Гард схватил и куда-то потащил одну черную ведьму. Как оказалось – в каморку под лестницей, что была недалеко от нас.

Как только мы оказались в тесном помещении, где ютились ведра и швабры, я удостоилась фирменного драконьего рыка:

– Ви, ты что творишь? Как ты вообще оказалась в команде? И эта драка с Моркер… Ты что, сошла с ума?

Ухватившись за последнюю, самую безопасную фразу, как кот за хвост голубя, не успевшего вовремя взлететь, я выдала:

– Гард, открою тебе тайну: ведьмы с рождения чокнутые на всю голову. Абсолютно все. Я сама ведьма, по себе знаю, – и улыбнулась рассвирепевшему гаду в лицо.

– Ви, порою мне кажется, что по тебе дом скорби плачет! – обреченно выдохнул дракон.

– Ну хоть кто-то! – оптимистично воскликнула я.

– Ви! – закипая, прорычал Гард, не иначе как подзабывший все цензурные слова, кроме моего имени. Он сцепил зубы, видно было, что едва сдерживается. – Скажи мне только одно: как получилось, что ты оказалась в нашей команде?

– Жалеешь о замене рыжей на меня? – прищурилась я.

– При чем здесь Моркер? Я говорю сейчас о тебе, демонова ведьма!

– Не у меня надо спрашивать, а у вашего длинноухого наставника. Это его решение.

– Интересно, а за какие заслуги он решил взять в команду адептку, потенциал которой недотягивает даже до второго уровня? – Дракон, на скулах которого проступили чешуйки, буквально рычал, давя на меня не только своим голосом, но и массой. Я оказалась буквально впечатана в стену подсобки.

– До девятого.

– Что?

– Потенциал. Он едва недотягивает до девятого, а не до второго, – прошипела я в лицо дракону. – Искрящий восьмой уровень. Именно столько позавчера показали браслеты Дианары.

Гард замер. Его тело буквально закаменело.

– Восьмой?

– Да.

– Увеличение потенциала? И как…

– Судя по всему, когда ты пытался меня убить в моей же комнате. Или скинуть с метлы. Или…

– Дос-с-статочно. Я понял! – процедил дракон, но от меня таки не отстранился. – Ты хоть понимаешь, что, дав согласие на участие… Это не показуха для публики. На этом турнире… Там сама арена – артефакт древний. В нее заключены элементали со своим нравом. И задания, что они могут уготовить участникам, не всегда позволяют вернуться живыми тем, кто ступил на песок этого ристалища.

– Слушай, а отчего тогда вы, светлые, такие правильные, вообще проводите на ней свой турнир? Забыли бы об этой арене ко всем архырам, разбили бы там сад фруктовый или музей какой… Или вовсе с землей сровняли. Зачем надо на нее каждые пять лет выпускать команды сильных магов, чтобы кто-то из них в итоге лишился жизни?

– Потому что у каждой силы есть своя плата. Соревнуясь с элементалями, мы, маги, доказываем, что достойны светлого дара, что способны подчинить себе стихии, какой бы вызов они нам ни бросили.

Я закусила губу. «У каждой силы есть своя плата». Увы. Эта истина была мне знакома. Хорошо знакома. Даже излишне.

– А что будет, если однажды элементали победят? Если никто из магов не сумеет их одолеть? – Я задала вопрос наобум, чтобы лишь избавиться от теней прошлого, что напомнили о себе.

Хотя ответ на вопрос представляла: будет то же, что и с седоком, которого сумел сбросить дикий жеребец при попытке его объездить. Если повезет, то не сдохнет. Но, скорее всего, неудачливому наезднику перешибет хребет. Либо при падении, либо под копытами взбесившегося животного.

– Ничего не будет. И нас самих, светлых, не будет, – посуровел Гард. – Поэтому на турнире хуже, чем на подпольных боях: магия разрешена, и ее уровень не ограничен. И выступают там самые сильные, соревнуясь не только со стихиями, но и друг с другом. Команды стремятся показать, на что способны. Престиж академии – не пустой звук. К тому же многие участники весьма тщеславны.

– А я – нет, – пожала плечами, не совсем понимая, к чему клонит Гард.

– А я – да. И Моркер в этом плане была бы для меня отличным щитом.

От столь честного ответа мне стало даже обидно. Слегка. Совсем капельку. Ровно настолько, чтобы захотелось проклясть пепельного какой-нибудь смертельной хворью.

– Она была столь хорошо подготовлена? Вы с ней сработались или… – решила все же уточнить.

– Нет. Она была идеальна, потому что мне на нее было на-пле-вать. Как любому атакующему не жаль его щит, – прорычал Гард. – И не смотри на меня так. Да. Каждый нападающий должен уметь без раздумий подставить свой щит под удар, чтобы иметь возможность закрыться и вновь атаковать. Что при этом станет с тем, кем он заслонился, – об этом не думают. Икстли в этом плане отлично сработанная пара. Хейм не знает жалости, а Йола… Она такая же сумасшедшая, как и ты. Для нее вообще нет понятия «невозможно». Урилл прекрасно знает, что его напарник может выдержать практически любой удар, и жалеть его незачем. А вот я с тобой… Ви, я не представляю, как я буду прикрываться тобой.

– Боишься, что если со мной что-то случится, то останешься навсегда с плющом? – Мой взгляд помимо воли переместился на макушку пепельного, где в волосах мелкий устроил себе нечто вроде гнезда.

– Да при чем здесь мета? – вскипел Гард. – Ви, ты изворотливая черная ведьма, но на турнире этого мало, чтобы выжить, а уж тем более победить.

– А зачем тебе так нужна эта самая победа?

– Она для меня шанс заявить о себе как о сильном маге. Очень сильном. Выйти из тени рода и отца.

Дракон больше не сказал ничего, но я и так поняла: вечно участвовать в боях он не может. И осознает это. А потому смотрит в будущее, пытаясь добиться всего сам.

Да, Гард упрямо гнул свою линию, не желая идти на поклон к отцу, Бьерну-старшему, прокладывая в жизни свой путь… Такому упорству, которое характерно истинным темным, можно только позавидовать. Но имелась одна незадача: мне выигрывать нельзя было категорически.

– А если я не хочу побеждать?

– Захочешь. Ромирэль умеет убеждать. К тому же у него стоит сейчас задача не только одержать победу… – И тут Гард закашлял. Его горло словно обхватила огненная удавка.

Вены на шее дракона вздулись, мышцы напряглись, а сам дракон зашипел от боли.

– Клятва? – Я посмотрела в упор.

Гард кивнул, ожидая, когда удавка на шее чуть успокоится и ослабнет. Когда кольцо начало исчезать, он сглотнул:

– Как видишь, говорить я не могу. Но ты сама присмотрись и к наставнику, и к членам команды.

– Да я уже поняла, что все вы уникумы. – Я пожала плечами.

– Ага. Только один из нас особенно уникален. И император лично в нем заинте…

Договорить Гард не успел. Удавка клятвы вновь посчитала, что еще немного – и дракон нарушит обет, данный на крови.

Я потянулась к шее, пытаясь успокоить рарху – удавку клятвы. Мы, ведьмы, это умеем, хотя и расход энергии при таком колдовстве большой.

Моя рука прикоснулась к коже Гарда, и мы оба вздрогнули. Мне показалось, что меня ударило разрядом.

Дракон тяжело выдохнул и, не обращая внимания на огненную петлю, сияние которой стало убывать, покачал головой:

– Ви, с тобой я становлюсь сумасшедшим.

На меня смотрели практически черные глаза цвета штормового неба, в которых даже не знаю, чего было больше: желания меня придушить или просто желания. И если с первым я прекрасно понимала, что делать, то со вторым…

Дракон рывком притянул меня к себе. Его губы впились в мои. Он буквально смял их. Лизнул, словно обжег. Прикусил нижнюю губу.

А потом прижал меня к стене, буквально припечатал. Я почувствовала, как к позвоночнику прижался черен швабры. Что-то загрохотало под ногами. Но нам обоим было плевать.

Его руки скользили по моему телу. Казалось, Гард был везде. Пальцы, губы, мысли… Хотя последних практически не осталось, поскольку голова отчего-то отказывалась трезво оценивать происходящее. Воздуха не хватало. Вдохи и выдохи заменил один долгий жадный поцелуй.

Я впервые так горела. Изнутри. В животе ничего не порхало, вопреки ванильным утверждениям. Жгло, скручивалось змеей, разносилось лавой по венам. Требовало. От этого огня, казалось, я засыхаю. И единственный способ утолить жажду – напиться. И не воды – губ Гарда, его прикосновений, просто – его.

Мои руки жили своей жизнью. Мелкие пуговицы рубашки дракона. Шуршание ткани. Мой протяжный стон, когда его рука коснулась моей обнаженной груди. Я провела пальцами по затылку. Кожи коснулись жесткие волосы, а потом меня кто-то недовольно цапнул. Ощутимо укусил, отрезвляя.

Я почувствовала, как мета перетекает на мою руку, вливаясь в нее, становясь едва ощутимым рисунком.

Протрезвела ли я от этого? Так сама до конца и не поняла. Лишь уперла руку в грудь Гарда. Не отталкивая, не дразня. Просто пытаясь дать нам обоим передышку.

Но дракону она, казалось, не нужна. Он для себя уже все решил. Поднес мою кисть к своему лицу и поцеловал раскрытую ладонь. Его язык двинулся выше. К запястью, по предплечью, во впадинку и дальше, к плечу, шее, мочке уха. Эти прикосновения доводили практически до безумия.

На пол полетели мои шпильки – это Гард запустил руки в прическу и бесцеремонно хозяйничал, то лаская затылок, то собирая волосы в кулак и чуть сжимая.

– Моя, – то ли стон, то ли сказанное вслух желание. – Мое проклятие, от которого я схожу с ума.

Он дышал рвано, хрипло, не прекращая то ли ласкать, то ли завоевывать мое тело.

Я простонала, сдаваясь. И тут же почувствовала, как Гард вжался в меня. Его вздувшиеся от напряжения вены на шее, буквально закаменевшие мышцы, его возбуждение… Дракон сейчас жил одними чувствами и желаниями.

Мой ответ, когда я закинула ногу ему на бедро, был понятен без слов. От прикосновения его пальцев к моей коже там, где заканчивался чулок, я протяжно простонала.

Гард сглотнул, потом что-то прорычал, подхватывая меня под ягодицы.

Кровь неслась по венам стремительным потоком, стучала в висках. А внутри плескалась сила. Резерв, как и я сама, словно сошел с ума. Чувствовала, как буквально пьянею от прилива энергии. Хотелось еще и еще. И Гарда. Гарда хотелось особенно.

Неужели то же самое происходит и с драконом?

Затуманенным взором поймала взгляд пепельного: расширенный зрачок, что почти закрыл собою радужку. Мы были двумя сумасшедшими, сорвавшимися с цепи. Или…

– Нет, – выдохнула из последних сил.

Как? Я же черная ведьма! Расчетливая, циничная. И этот светлый? Что со мной?

Попыталась отпихнуть от себя дракона. Куда там. Увы, мне доподлинно было известно: проще сдвинуть скалу, чем пепельного.

– Ви, я хочу тебя… – неприкрыто, откровенно. Не просьба и не приказ. Но руки Гарда по-прежнему держали крепко.

А до меня начало доходить. Это дракон никогда не сталкивался с обменом метами и эффектом притяжения. Но я-то, черная ведьма, как могла сразу не понять!

– Это всего лишь резонанс. Гард. Ре-зо-нанс, – произнесла по слогам, чтобы до дракона быстрее дошло.

– Какой, к демонам, резонанс? – прорычал пепельный.

– Притяжение. Взаимное. Твоя сила раскачивает мою. И наоборот. – Я говорила и чувствовала, как мои губы распухли от поцелуев. А Гард… Он неотрывно следил за ними и, казалось, вообще не слышал, что именно я сказала. Но нет, это только показалось.

– Мне плевать. Точно знаю только одно, Ви. Я схожу от тебя с ума. Я все утро, как только ты ушла, был словно оглушенный. И весь день. Мысли – только о тебе… Когда ты стояла рядом, там, на сцене, знаешь, я не думал о турнире. Я думал лишь о том, что не смогу подставить тебя под удар. И это бесило.

Но тут за дверью загрохотало ведро. Бряцанье ключей и… Я так и не успела убрать ногу с бедра Гарда, а уж тем более одернуть юбку и поправить платье. Дракон и вовсе стоял без рубашки, в одних штанах.

Заклинание невидимости слетело с наших губ синхронно. А мы сами застыли соляными столбами. Еще бы. Одно движение – и морок спадет.

Между тем дверь открылась, и появилась бука. Маленькая, деловая, в передничке и чепце на полностью мохнатом тельце, она покрутила носом из стороны в сторону, фыркнула в усы и затащила в каморку ведро. Оно было едва ли не с нее ростом. Но буки – народ сильный. Ребятню вон враз могут схватить за пятку и утащить под кровать или в шкаф.

Но в академии маленьких детей не было, зато имелись взрослые маги и еще более опасные не совсем взрослые маги, а именно – адепты. Последние не то что безобидную буку, вполне себе злобного ырку могут сами утащить. Причем не под кровать (размечталась, наивная нечисть), а в качестве чучелка в музей нежитеведения, а остатки пристроят на декокты и амулеты.

Бука, вздохнув, утерла лапой нос и, развернувшись, закрыла дверь.

Мы с Гардом выдохнули. Я наконец-то опустила ногу, одернула юбку и вообще развила бурную деятельность по приведению себя в приличный вид. Ибо что такое порядочная черная ведьма? Это та, у которой платье в полном порядке, а об облике моральном у темных речи не идет. А я порядочная ведьма, в конце-то концов! Так что застегнулась, отряхнулась, оскалил… в смысле улыбнулась.

Дракон не торопился, стоял и пристально смотрел на меня, скрестив руки на груди.

– Значит, резонанс, говоришь? – наконец уточнил он.

– Именно. – Я уже вполне справилась с собой, чего нельзя было сказать о моих кудряшках, которые без шпилек рассыпались по плечам и не желали складываться хоть в какую-нибудь прическу. – Скорее всего, при прикосновении срабатывает. И чем дальше, тем тяга будет сильнее.

– Хм, уточню… – протянул дракон задумчиво.

Похоже, мне попался умный и подозрительный дракон, который в отличие от дурака не доверял и затем обвинял, а предпочел сначала проверить и уже только потом касаться вопросов доверия.

Я пожала плечами (мол, если хочешь – копайся в библиотечных свитках) и с независимым видом потянулась к ручке двери. Дернула. Закрыто. Дернула еще раз.

– Дверь зачарована, – напомнил дракон.

А то я не знала, что в академии от ушлых адептов везде стоят чары… Иначе щеколды были бы бесполезны.

– И? – Я изогнула бровь.

– Извини, но ничем не хочу тебе помочь, – словно издеваясь, промолвил этот пепельный гад. – Меня и так все устраивает. И место. И компания.

Я с ненавистью взглянула на дракона. Самодовольный, непрошибаемый, не терпящий отказов. Даже если ему все объяснили… У-у-у! Ненавижу эту наглую морду!

– Не сверкай так глазами, а то я решу, что тебе небезразличен. – Гард все же наклонился за своей рубашкой. – Если я открою дверь, обещай мне одно желание.

– А не много за выход из подсобки?

– Ну, тогда сидим, – развел он руками.

– У тебя в роду некромантов не было? – подозрительно уточнила я.

– Нет, – уверенно заявил Гард.

– А вот я думаю, что да. Налицо отличительная родовая черта – наглость. К тому же у тебя поразительное умение вести переговоры… Я прямо чувствую себя рядом с тобой зомби: что ни предложи, на все один ответ: будешь дергаться – упокою!

Меня смерили сердитым взглядом и… пошли на уступки:

– Хорошо, не желание, а маленькую услугу.

– Идет, – кивнула я, соглашаясь.

– Э нет. Я тебя знаю. Клянись. А то вдруг случится амнезия, девичий склероз…

Делать нечего. Пришлось клясться. А потом Гард просто саданул плечом в дверь. Та вылетела с оглушительным грохотом. М-да… Похоже, знакомство со мной тренирует у дракона навык срывания дверных петель. Еще немного, и станет прямо профессионалом в этом деле.

Я величественно вышла из подсобки и, не оглядываясь, пошла к себе. Раз уж последнее занятие прогуляла, а впереди маячит тренировка, стоит хотя бы переодеться.

В комнате меня ждали. Сестрички, видно, все же определились, что со мной лучше дружить, чем игнорировать, потому начались пляски с бубном вокруг одной скромной черной ведьмочки. А еще расспросы. Много, дружно и порою перебивая друг друга, Дейна и Далия тарахтели. Надо ли упоминать, что в такой обстановке я переоделась в рекордные сроки и удрала на тренировку. Что там Гард говорил о мотивации? Хм… Судя по всему, сестрички Винсон в плане Ромирэля по взращиванию нового члена команды отвечают за то, чтобы я никогда не опаздывала. Ибо задерживаться в одной комнате с ними хоть на один лишний миг ничуть не хотелось.

Когда я пришла на поле, Урилл уже сидел на жерди, что служила ограждением, и смачно грыз яблоко.

– Не убил! Хариш, ты мне десять золотых проспорил.

– А я говорил, что эта козявка изворотливая, как виверна, – обронил брюнетистый Икстли.

– Ну да, тебе лучше знать, ты-то в нее не попал. Причем дважды, – ввернула брату сестричка.

– А где Гард? – Я покрутила головой, ища пепельного.

– Это у тебя надо спросить. – Урилл дожевал яблоко и кинул огрызок через плечо.

По сдавленному комментарию мы все поняли: будущий алхимик у нас меткий. А когда выяснилось, что попал он прямиком в темечко неслышно подходящему наставнику, то убедились, что Урилл у нас не только меткий, но и «везунчик», потому как Ромирэль с ходу ответил десятью штрафными кругами по полю для особо яблоколюбивых магов.

Гард, со слов длинноухого, отрабатывал в академии повинность: ремонтировал очередные двери.

– И что это Бьерн таким хозяйственным стал? – как бы между прочим протянул Икстли.

– Разъелся. Ему двери в плечах жмут, – сурово скрестив руки на груди, отчеканил наставник. – А чтобы вам не жали и вы остались стройными… Семь кругов по полю бегом!

И мы вслед за Уриллом побежали. Как ни странно, но я не спеклась. Хотя Йола рядом тяжело дышала. Сразу видно, что светлая. Не привыкла удирать. Такая неприятности встретит стойко и стоя, с опущенным забралом и обнаженным мечом. А мы, ведьмы, народ, приученный не только творить вечное, как то: проклятия и пакости, но и вовремя после оных сматываться.

Увы, то была только разминка. Потом наставник нам объяснил суть выражения «порхай, как бабочка, и падай, как клавесин». Мы уклонялись от обстрелов пульсарами, ползали в грязи и вообще всячески изображали хрюшек на выгуле. И этот произвол Ромирэль назвал стандартной полосой препятствий?

Я отплевывалась от попавшей в рот жижи. Рядом благородный Икстли совсем не по-аристократически крыл последними словами остроухого. Бок о бок с ним пыхтела солидарная в оценке педагогической методики наставника огненная сестричка.

Урилл умудрялся угрем проходить все препятствия: проскальзывать и через качающиеся мешки, и через огненную ловчую сеть, и даже сквозь град ледяных игл просочился. Только в топи, щедро наколдованной на тренировочном поле, чуть подзастрял. То, с какой легкостью алхимик осилил полосу, вызывало лично у меня зависть пополам с досадой. Надо же, светлый, а пролезает и выходит если не сухим из топи, то уж точно не по шею в трясине!

Тяжелее всех приходилось Вронгу, поскольку в такую крупную мишень было легче всего попасть. Чем наставник и пользовался. Блондин то и дело нырял в жижу и сейчас напоминал лично мне матерого кабана, который, готовясь к зиме, старательно вывалялся в лужах и сухих листьях, чтобы на его шкуру налип толстый панцирь из грязи.

Такими, изображающими лягушек на марш-броске, нас и застал подошедший Гард. Выглядел дракон не сильно счастливым, а когда полуэльф назначил ему дюжину кругов и полосу, вовсе посмурнел.

Я же, вспомнив выражение тетки Морриган о том, что черной ведьме не к лицу падать духом где попало, сцепила зубы и погребла, в смысле двинулась через жижу. До конца полосы препятствий было совсем ничего, когда почти вылезший на твердый берег Урилл коротко вскрикнул, а потом запустил пульсаром в здоровенную тварь, которая появилась прямо перед его носом, соткавшись из тумана.

– Иглобрюхая льерна, – скрестив руки на груди, скучающе пояснил наставник. – Ваша задача, раз уж наконец вся команда в сборе, справиться с этим гигантским полозом.

Икстли, что были на пару шагов позади меня, действуя как единый организм, встали в классическую двойку: атакующий чуть слева и сзади, щит – правее и впереди. Урилл понял, что его сейчас нашпигуют ядовитыми иглами, которыми льерна любила выстреливать, напрягая свое змеевидное тело, и поспешил в грязевую купель. Нырнул в жижу с головой, так что тварь лишь разочарованно зашипела и для профилактики выпустила несколько игл. Они хлюпнули в грязи. Но, судя по тому, что алхимик не всплыл, он оказался достаточно ловким, чтобы удрать.

Вынырнул Урилл уже за моей спиной. Шустрый, однако, паршивец.

Теперь в очереди на аудиенцию к льерне шла одна маленькая черная ведьма. Я прикинула, каким именно заклинанием можно воспользоваться, учитывая то, что эти твари Шумерлинских топей вообще плевать хотели на большинство чар. С такими лучше всего сладил бы меч. Причем желательно, чтобы он был в три моих роста и такой же толщины, чтобы уж наверняка не сломался о дубовую шкуру полоза.

Между тем льерна начала подниматься. Шипы на ее теле пришли в движение, проходя волнами и перекатами по ритмично то напрягающимся, то расслабляющимся брюшным мышцам.

Чуть наклонив лобастую голову, зверюга раззявила пасть и издала утробный рык. За спиной раздался крик Гарда: «Беги!» Дракон, стоявший у начала полосы препятствий, без раздумий сиганул ко мне через ядовитый туман.

Я на миг замерла. Как упокоить льерну, я знала. Все же черная ведьма. Вот только заклинание было самым что ни на есть темным, причем пятого порядка. Не думаю, что, примени я его, у кого-то остались бы сомнения, что Вивьен Блеквуд – не совсем светлая. Нет, имелся, конечно, еще один безотказный способ, но где быстренько взять свежий труп, чтобы отвлечь тварь? На роль оного, конечно, весьма подходил наставник, которого я уже ненавидела всей душой… Но, думаю, вряд ли Ромирэль добровольно согласится на почетную должность закуси для льерны.

Тварь взвыла. Гард рванул ко мне, наплевав на то, что в тумане может напороться на ловушки, которые мы пятеро так старательно обходили. Урилл рядом, буквально за моей спиной, что-то прокричал, и тут в полоза ударил огненный шар, который, едва соприкоснувшись со шкурой шумерлинской зверюги, лопнул и растекся огненной лавой. Это постарались Икстли.

Льерна взревела, поднявшись еще выше, так, что нам пришлось задрать головы. А я поняла, что вот так выглядит полный трындец. Причем оптовый. Шкура твари горела, и было понятно, что она если и не сдохнет, то будет тяжело ранена. Но, как говорится, нежить опасна, а раненая или агонизирующая – опасна вдвойне.

Я сделала то единственное, что успевала.

На миг обернувшись лицом к Уриллу, крикнула: «Корхор». Алхимик понял меня без пояснений. Я начала чертить в воздухе руну, а поверх моего синего свечения ложились золотые росчерки алхимика. Сдвоенный щит.

Мы успели в последний момент. Я вложила всю силу, вычерпав резерв до дна. Урилл, видимо, тоже, и, лишь когда прозрачный щит вздрогнул, расширяясь и разрастаясь, я поняла: что-то не так.

То ли я перестаралась, то ли руна в спешке вышла у меня слишком кривой, но вместо статичной преграды мы получили движущуюся, хотя, слава темным, на тварь, а не на нас самих. И щит Корхор, похоже, не только рос ввысь, но и вглубь. На льерну двигалась волна жижи. Целый штормовой вал, какой в принципе вообще невозможен в условиях топи.

Нечисть рыкнула и выпустила иглы. Сразу во все стороны, так что и остроухому наставнику, который был у нее за спиной, тоже пришлось выставлять заслон. К слову, это была не пресловутая руническая защита и даже не сейлинский купол, который чаще всего используют архимаги. Нет. Ромирэль отточенным пассом выкинул перед собой абсолютный экран Кронвича, примечательный тем, что изобрел его маг с десятым уровнем дара и творил он его под себя. Те, у кого восьмой и девятый, не могли его использовать. Просто недотягивали по силе для того, чтобы удержать плетение.

Об этом экране знали все зеленые адепты, только-только перешагнувшие порог академии. Но сия абсолютная защита была сродни легенде о звездных девах, что падают с небес на землю, или истинной любви: разговоров много, свидетелей и очевидцев – почти нет. И вот сейчас я лицезрела его – экран Кронвича.

А наш наставник не так прост, как кажется. Бывший боевой маг из обедневшего рода, вынужденный зарабатывать на жизнь преподаванием, и только? Что-то сейчас мне мало в это верилось. Чародеи с таким даром на окладе магистра не пылятся.

Сдается мне, что полуэльф выставил экран сейчас лишь потому, что был уверен: его не увидят за лавиной грязи.

Но одна черная ведьма углядела и сильно призадумалась. Увы, отрефлексировать на тему «Загадочный маг Ромирэль, или Тайны остроухого наставника» мне не дал крик Гарда:

– Хейм! Хариш! Плетение Бестирс!

Трое магов почти синхронно развели руки в стороны, а потом словно начали наматывать перед собой гигантские клубки. Вот только если у Икстли и здоровяка-блондина плетения были серебристыми и алыми, то у Гарда – истинной тьмы.

Чуть не взвыла, но, кажется, лишь я заметила, что у дракона что-то не то с магией. Наставника скрыл вал грязи, а остальным было не до того.

Белой магии, после того как я выложилась без остатка в щит, во мне оказалась лишь капля. Зато сейчас, абсолютно опустошенный светлый дар, который до этого глушил темный источник, спал и позволил мне прикоснуться к своей черной силе.

Морок, который искажает увиденное, я успела создать еще до того, как плетение Гарда сорвалось с его пальцев. Потому от дракона в тварь устремилась вполне себе светлая вспышка.

Атакующие заклинания пролетели через щит и ударились в льерну. Та выгнулась дугой, запрокинув голову с раззявленной глоткой и показав клыки небу.

Я машинально прокляла наставника, который притащил эту зверюгу на тренировочное поле специально для нас. И – о чудо! – темнословие сработало. Жаль только, что я пожелала Ромирэлю быть поцелованным льерной.

Тварь, извиваясь в агонии, из последних сил выбросила тело назад и вбок и устремилась к остроухому. А следом за нею и волна грязи, которую поднял щит Корхор, словно совком стащивший часть топи.

Вал обрушился на издыхающую льерну и наставника. Не знаю, успел ли Ромирэль превратить экран в купол. Я искренне надеялась, что нет.

Щит достиг тела льерны и, оплетя его, сгорел. В воздухе запахло паленым и тухлятиной. Да что там запахло, засмердело.

Полоз издох, подтвердив, что к некоторым тварям надо относиться холодно, иначе они начинают гнить от теплого отношения. Впрочем, последнее касалось не только нежити.

Мы, уже не по грудь, а только по пояс (Вронг вообще по колено) в грязи, стояли и лицезрели прекраснейшую из картин: морда уже сдохшей льерны, впечатавшаяся в экран в локте от лица наставника.

Ромирель, оперативно убравший защиту, словно той и не было вовсе, глянул на нас. Мы на него. И тут льерна, которая уже была вроде бы окончательным трупом, не иначе как конвульсивно, клацнула челюстями.

Синий склизкий язык удлинился и… таки лизнул не ожидавшего такой наглости полуэльфа. Ромирэль хоть и уклонился в последний момент, но полностью уйти от поцелуя не сумел.

Эх, жаль не уточнила в проклятии, что лобызать надо в лицо, а не в подметку окованного железом сапога.

– За-ме-ча-тель-но, – отчеканил наставник, смерив нас взглядом и ударяя в ладоши.

Правда, при этом предусмотрительный полуэльф отошел от твари на несколько шагов.

– Завалить несчастную льерну, израсходовав при этом весь свой резерв, – взгляд на меня и Урилла, – атаковать, используя Бестирс, вместо стандартного аркана удушения… Вы меня разочаровали. Хотя, не скрою, сдвоенный щит был хорош. На простейшей руне создать практически барьер…

Мы внимали молча. А у меня между тем такое хорошее настроение пропадало… И не убьешь ведь никого вот прям сейчас. Даже не проклянешь, ибо под бдительным наставничьим оком стоишь.

– Вы меня разочаровали. Турнир проводится раз в пять лет. И команда Академии Кейгу на прошлых играх завоевала кубок. Ректор надеется, что и в этот раз адепты окажутся ничуть не хуже. Но я в этом сомневаюсь.

Вот отчего мне казалось, что Ромирэль старательно так недоговаривает? Прямо печенкой это чуяла. И дело даже не в том, что ректор наверняка грезил не только престижем и прочей шелухой славы, что сопутствует победе команды из его академии, но и тем, как он запустит руку в солидное вознаграждение, кое император выделяет занявшим первое место на турнире. Тут было что-то еще.

Мы стояли и слушали, как распекает нас наставник, а вдалеке уже показались первые влюбленные дур… болельщицы и почитательницы то ли брюнетистого Икстли, то ли Гарда, то ли самого наставника. Хотя кто знает, может, среди них затесались и фанатки язвы Урилла или здоровяка Вронга?

Со слов Ромирэля выходило, что мы все сделали не так: и силы не рассчитали, и не перестроились. Лишь Икстли вели себя вроде как правильно, но и то…

– И последнее, что касаемо вас, Блеквуд. Я понимаю, что хороший испуг – неиссякаемый источник сверхспособностей. А девушка в приступе паники способна забить до смерти врага чайной ложечкой, но все же… В другой раз постарайтесь не создавать таких барьеров, которые способны убить жертву без всяких дополнительных заклинаний. Дайте и другим магам проявить себя.

– Простите? – вырвалось у меня.

Ромирэль усмехнулся и пояснил:

– Даже если бы ваши товарищи не активировали Бестикс, льерна бы все равно сдохла, как только барьер нагнал бы ее. Вы что, не видели, как этого иглобрюхого полоза буквально прожарило вашим с Мейнсом сдвоенным щитом? Потому так и смердит вокруг. Вы просто раздавили льерну и сожгли ее, выдавив ее внутренности, которые, к слову, не амброзией пахнут.

М-да, промашка вышла…

– На сегодня все, – бросил Ромирэль. – Уровень вашей подготовки и взаимодействия я увидел. Завтра, после обеда, ко второму удару колокола, жду вас в синем зале факультета боевой магии. Будем отрабатывать парное взаимодействие «защитник – атакующий».

Наставник развернулся и зашагал прочь.

Мы последовали примеру магистра. Правда, для того, чтобы покинуть поле, нужно было сначала выбраться из грязи. Чем мы и занялись. А когда наконец выползли из трясины, я провела рукой по лицу, убирая грязь. И тут услышала, как Вронг присвистнул и выдал:

– Краля, а ты, оказывается, ничего так, симпатичная.

Он что, издевается?

– Симпатичная я была лет в семь, а сейчас я просто изумительно хороша, – влет ответила я и только потом сообразила, что это была вовсе не подколка. На мне сейчас не было уродреи.

На темную ведьму внимательно уставились четыре пары глаз.

– Ви, я же говорил, что этот номер не прокатит, – как ни в чем не бывало заявил Гард.

– Ты знал, что она такая милашка? – тут же оживился Вронг и, уже обращаясь ко мне, вопросил: – А что ты делаешь сегодня вечером? Мы, товарищи по команде, должны лучше узнать друг друга…

Все же здоровяк был неисправим! Ходили слухи, что в свое время он, будучи на боевой практике в какой-то приграничной деревеньке, куда адептов послали усмирить разгулявшуюся нежить, один упокоил целый жальник. Но… на этом подвиги Вронга не закончились. Он решил, что в данной местности срочно нужно улучшить генофонд. Ну и наулучшал. Так, что безрогих мужиков в округе не осталось.

Мужья, отцы и братья взревели и в едином порыве, поймав как-то мага на сеновале с очередной девицей, которая уже была не совсем девица, знатно намяли сластолюбцу бока.

Но ведь что поразительно: на нежить мужичье пойти побоялось, а на того, кто ее упокоил, – нет. Вот что ревность с деревенскими сделала!

С тех пор, думается, Вронг не сильно изменился. Во всяком случае, от адепток у него отбоя точно не было. И всех их он любил. Никого не обижал невниманием.

– Она не милашка. Она – та еще заноза. Поэтому не советую, если не хочешь неприятностей.

– Говоришь, словно сам на личном опыте убедился, – хмыкнул Вронг.

Икстли не проронили ни слова, а Урилл подмигнул.

Так. Грязь… Она же целебна! Омолаживает кожу, делает упругой, сияющей. И чего это я ее раньше времени с лица убрала? Потому старательно измазалась заново.

Алхимик, глядя на это дело, не смог сдержать свою внутреннюю ехидну:

– Если девушка старается выглядеть хуже, чем она есть на самом деле, либо она безответно влюблена, либо у нее неприятности.

– Либо она в имперском розыске, – лениво обронил брюнетистый Икстли, сам не подозревая, как близок к правде.

Вот только он вряд ли помыслить мог, что та империя чуть дальше, чем он подразумевал. А если точнее – в Темных землях.

– Просто девушке не повезло понравиться одному му… дураку, напыщенному и богатому, который ее теперь преследует и не понимает слова «нет», – ответила я, глядя в упор на Икстли и давая понять, что тот недалеко ушел от моего гонителя.

Тот, все поняв, уничижительно фыркнул.

Кажется, обошлось и в сказочку, сочиненную на скорую руку, поверили. Жаль, что не все. Гард задумчиво смотрел на меня, не говоря ничего.

Глава 12

Иногда лучшее – провалиться сквозь землю во мрак. А если это невозможно, то хотя бы уйти. Именно так я и сделала, потопала к себе. Шла по той же дороге, по которой удалился наставник, и, когда вырулила из-за очередного поворота, увидела спину Ромирэля. Полуэльф хранил слишком много тайн, и они манили любопытную черную ведьму посильнее, чем сказка о философском камне – алхимика.

Очень подозрительным был этот Ромирэль. Десятый уровень на помойке не валяется. А уж его обладатель – тем более. Носители дара такой силы всегда были опасны, особенно для темных. Потому мне стоило узнать о нем побольше, а не пускать все на самотек. Как говорится, беспечность – враг ведьмовского долголетия. Именно поэтому мы суем нос всюду. Вовсе не пытаемся владеть информацией и миром, а всего лишь пытаемся выжить. По возможности выжить в достатке, процветании и собственном особнячке типовой замковой постройки.

Как там в любимом мной выражении? «У черной ведьмы никогда нет четкого и продуманного плана, она страшна своей импровизацией». Именно!

Крадучись двинулась за остроухим. На руку играло то, что сейчас, пока светлый дар во мне был практически на нуле, я могла дотянуться до своего темного источника. Заклинание неслышных шагов слетело с губ само собой. А уж с детства знакомое всем темным «oculus, caecus», или «ослепни на меня», при котором объект видел всех, кроме тебя, я добавила следом, запустив в спину полуэльфа. Тот вздрогнул, заозирался, но так меня и не углядел. Я скользила тенью за остроухим. И вот странность. Направлялся наставник отнюдь не в сторону своего домика и не к учебным корпусам. Он шел в направлении старого парка, который славился своими трехсотлетними дубами. Я преследовала свою жертву в лучших традициях шпионов. И плевать, что он не мог меня заметить. Лучше перебдеть, чем на костре сгореть.

Предосторожность не оказалась напрасной. Ромирэль походя раздвинул магией кусты терна. Легкая вспышка. Судя по всему – полог тишины или отвода глаз, а то и оба вместе. Но я была упряма и по-пластунски полезла через колючие заросли.

Мягко коснулась прозрачного барьера и… Тот задрожал, словно густой кисель. Похоже, предназначался он для светлых, а я оной сейчас не была. Белый источник спал, а вот темный резерв плескался через край. Воспользовавшись заклинанием червя, я аккуратно раздвинула нити плетения и начала пробираться через преграду, надеясь, что ее создатель меня не заметит. Получилось.

Когда мой нос высунулся из кустов, я увидела, что на небольшой поляне, огороженной со всех сторон терновником, Ромирэля ждали.

Визитер не тянул ни на преподавателя, ни на адепта. Он стоял в сером плаще с капюшоном, опущенным так, что лицо было скрыто. Прямая гордая осанка, голова, что не привыкла склоняться, холеная рука, унизанная перстнями, судя по излишне яркому блеску камней не простыми, а магическими, выдающими, что это амулеты (от сглаза, запора ли, а может, чтобы дрогнула рука убийцы, замыслившего смерть хозяина этих чародейских цацек, – кто знает)… Все это говорило о том, что ожидавший явно знатен.

Я засела в своем схроне, приготовившись шпионить и молясь темным богам, чтобы лазурный не вздумал проснуться.

Разговор полуэльфа с таинственным гостем оказался весьма интересным.

– И как мой сын проявил себя в команде?

– Он сильный маг, ваше величество. – Полуэльф склонил голову.

– Я не услышал ответа на вопрос, Аэрин. Ты не только его тень и наставник. Мы с тобою знакомы едва ли не три десятка лет. И до того, как стать одним из лучших агентов сумеречной канцелярии, ты был еще и моим другом. Я давно дал тебе дозволение говорить со мною прямо, не боясь обидеть, когда речь идет о моем… – Говоривший на миг замолк, словно сожалел о чем-то, но потом все же добавил: –…бастарде.

– Он еще молод, но уже тверд, решителен и готов идти до конца. Он будет вам опорой.

– С учетом того, что законная супруга смогла подарить мне лишь двух дочерей, а венец требует крови воина, а не девы, то да… Но у меня должен быть повод приблизить его к себе, чтобы ни у кого не возникло сомнений в причине такой благосклонности. В том, что свое место подле трона этот юноша заслужил сам. Именно поэтому я жду от команды академии лишь победы в турнире над темными. А черные маги наверняка выставят тоже сильнейших.

Мозаика из разрозненных фактов быстро складывалась в моей голове в целостную картину. Может, этому способствовало то, что в Темных землях нравы были весьма вольные, а тетка Морриган учила меня мыслить широко… Или это врожденное свойство всех уроженцев проклятых земель – видеть интриги насквозь. А если не обладаешь сим талантом, что ж, как говорится, глупый чернокнижник – мертвый чернокнижник. К тому же мы сами мастера хитрых махинаций и пакостей, так что…

Я делала выводы из подслушанного. Выходило, что один из четырех парней – бастард самого императора. И что это еще за венец? Зато теперь стало понятно, зачем нужно вообще сражение с темными. Не жест доброй воли и попытка примирения. Нет. Лишь демонстрация мощи. И те, кто одержит победу над сильнейшими из детей тьмы, станут для всей империи героями. Незаконный сын сможет быть подле отца. Ведь признать его официально Аврингрос Третий не может, иначе факт измены будет удачной почвой, чтобы расшатать трон… А так наследник огненной крови займет достойное место, и если выяснится, что одна из принцесс не от императора, то вполне возможен династический брак. О последнем заставила задуматься оброненная вскользь фраза о двух принцессах. Насколько мне было известно, официально у Аврингроса аж четыре наследницы престола, так что… Простая и изящная комбинация выходила.

Вот только мне от всего этого становилось грустно. Победу на турнире из меня выбьют, вытрясут любой ценой. Или закопают. Эх, что-то с каждым днем желающих свести Вивьен Блеквуд на свидание к праотцам все больше и больше.

А визитер меж тем продолжил:

– Турнир обещает быть непростым. Сдается мне, что у черного властелина есть тоже какой-то скрытый интерес. Дипломаты темных сами предложили, чтобы их маги поучаствовали в играх. И меня весьма настораживает этот жест доброй воли. Но мои советники не поймут, если я откажусь от столь удачного повода для попытки примирения.

– Ваше величество, осмелюсь спросить. Как давно темные выразили заинтересованность турниром?

– Месяц назад. Причем напирали на то, чтобы их команда могла прибыть в столицу для тренировок заблаговременно.

– Насколько заранее?

– Они прилетели позавчера, и в их команде, судя по докладу главы сумеречной канцелярии, есть пожиратель душ…

При упоминании о Рашгарде я вся покрылась липким потом. Если я хотела остаться в живых, встречаться с ним мне нельзя было категорически. Безжалостный, не привыкший проигрывать. Самый молодой из всех Верховных палачей. Значит, вот как он обеспечил себе пропуск на территорию светлых! Ведь пожирателя душ с его давящей темной аурой просто невозможно не засечь. Оттого Рашгард прибыл сюда не таясь, у всех на виду…

Могу поспорить, как только он почуял, что мой след оборвался в столице, так владыка и изъявил желание, чтобы команда темных приняла участие в турнире.

– Да маги засекли, что в столице была волна темного манка, но на кого был рассчитан зов, они так и не смогли выяснить. Скорее всего, его появление связано с турниром, так что…

– Я буду начеку, – заверил Ромирэль, чуть поклонившись.

Император и полуэльф перебросились еще парой фраз, и после этого Аврингрос Третий, провернув один из перстней камнем вниз, исчез. Только сейчас я поняла, что видела не человека, а лишь его проекцию. Ромирэль щелкнул пальцами. Воздух дрогнул, и я почувствовала легкий запах озона.

Полуэльф оглянулся, словно почувствовал неладное, даже несколько раз мазнул взглядом по тому месту, где я залегла, но, так ничего и не углядев, решительно двинулся прочь.

Я же поняла, что мне и тут неплохо. Да, не мягко, зато, если лечь на спину, через колючие ветви видно пронзительно-синее небо. И рыжие листья… Хорошее место, романтичное. В самый раз для могилки. И ползти никуда не надо.

Эти и подобные мысли бродили в моей голове, пока я решала вопрос: как выжить в ближайшие три седмицы и не свихнуться. А основания что для первого, что для второго были.

Во-первых, меня хочет убить Рашгард, чью едва начавшуюся карьеру Верховного палача я успела основательно заляпать. К слову, свою должность весьма талантливый пожиратель душ (а в палачи берут только их) занял, в буквальном смысле съев предшественника. Бросил Верховному вызов на поединке Ста Смертей и доказал, что его дар таки сильнее. Как доказал? Просто. Сумел сожрать душу противника.

Во-вторых, в перспективе у меня маячил веселенький аттракцион «сожги ведьму», который наверняка организуют светлые, если меня поймают.

В-третьих, этот турнир, будь он неладен, и обмен метами, и реферат по рунам! Последний меня и добил. Я застонала и как следует ударилась головой о землю. Не знаю, чего хотела этим добиться. Может, контузии и беспамятства, а может, просто стать чуть глупее. Говорят, дуракам везет… Мне же удача была нужна позарез. Увы, чуда не произошло. Зато проснулся лазурный, вылез из-под манжета и, как и всякий мужик, затребовал главного: жрать. Да побольше. В животе заурчало.

– У-у-у… Когда же ты откормишься, паразит крылатый!

Мелкий скривил морду и нехотя пополз от запястья к локтю. Есть захотелось еще сильнее, а остаться под терновым кустом и сдохнуть – чуть меньше.

– Давай превращайся обратно в татуировку и пойдем.

Мелкий недовольно курлыкнул, мол, и не подумаю. Дескать, мне и так неплохо. Я заскрипела зубами. Вымогатель!

– Хорошо, будет тебе бутерброд с мясом.

– Курлы.

– Ладно, два бутерброда.

– Курлы. – И взгляд такой невинный, лазурный…

– Хорошо. И чашка кофе для купания.

Наконец ящеренок счел, что взятка достойна, вперевалочку побрел по плечу, залез в ворот и там слился с кожей.

Задом наперед, кряхтя, как столетняя старуха, я поползла на свободу из плена шипастых веток. Надо ли говорить, что, когда я выбралась, настроение у меня было прекрасное. С таким даже безобидное проклятие насморка превращается в смертельное – серой гнили или чумной лихоманки.

Адепты, словно чуя, что к грязной, злой и мрачной мне лучше не приближаться, спешили обойти по широкой дуге. Вот только инстинкт самосохранения у некоторых все же отсутствовал. Похоже, у Арелии его вытеснила врожденная глупость и спесь. А про заповедь опытных светлых магов, что охраняют границы темных предгорий, «не обижай черную ведьму, да и не проклят (наверное) будешь» – она еще не слышала.

Белокурая красотка, скривив физиономию, процедила:

– Если кучу отбросов поставить на витрину и нацепить завлекательный ценник, это не сделает ее дорогой и красивой вещью. – Арелия демонстративно помахала ладонью перед своим носом. – Из какой помойной ямы ты выбралась, Блеквуд? От тебя невыносимо смердит.

– От двойняшек Икстли смердит не меньше. Ты готова им это же сказать в лицо? – Я изогнула бровь и сделала вид, что за спиной блондинки показались как раз Йола и Хейм. Даже рукой кусту помахала для правдоподобия. – Кстати, а вот и они.

Арелия закашлялась, отчего-то не пожелав продолжить нашу «милую» девичью беседу. Фыркнула и, пробормотав себе под нос что-то о выскочках, поправила прическу.

Последнее действо было рассчитано, дабы выглядеть как можно лучше перед брюнетистым Икстли, к которому, как думала Арелия, она и поворачивается. Зато от меня она отвернулась. Истинная черная ведьма не могла не воспользоваться столь удачной возможностью. Чернословие сорвалось с моего языка. Жаль только, что нельзя его сделать долгим, иначе сразу станет понятно, что язык блондинки мелет неспроста.

Проклятие «абсолютной правды» – это именно то, что стоит пожелать своим верным врагам. Ведь нет ничего хуже для собственного благополучия, чем говорить всем в лицо то, что ты о них думаешь.

До ужина было всего два удара колокола. Интересно, к вечеру уже будет Арелия без друзей, семьи, одинокой, без связей, а возможно, и денег, лежащей в лазарете? Или дело ограничится девичьей сварой с выдиранием волос и тихой женской местью? В любом случае блондинка будет слегка занята.

Обеспечив ей вечерний досуг, я посчитала, что и мне пора бы честь знать. Потому развернулась и гордо пошла прочь. Не важно, что при этом мой путь лежал к тренировочному полю. Зато удалялась я с достоинством. И точка.

Блондинка что-то прокричала мне вслед. Может, не увидев Икстли, требовала, чтобы ей его преподнесли на блюдечке? Но да не суть важно. Я была занята ответственным делом – гордо удалялась.

Причем так увлеклась этим процессом, что вышла аккурат к ограде полигона, где мы не столь давно дружно квакали. К слову, пять «лягушек» так и стояли недалеко у ворот, видимо, что-то обсуждали.

– Ви? – удивленно вопросил Гард.

Я пожала плечами и выдала первое, пришедшее на ум:

– Я соскучилась! Вот шла-шла и соскучилась. Поняла, что не могу больше без вас, и решила вернуться.

Дракон, закаленный вывертами ведьмовской логики, лишь кашлянул, у остальных случился ступор. Гард, решив взять на себя роль переводчика, пояснил:

– Ребята, из личного опыта: чтобы понять Ви, надо чуть-чуть сойти с ума.

– Ну да, это многое объясняет, – хмыкнул Урилл. – И раз уж ты по нас всех скучаешь, так и быть, мы тебя проводим.

– В столовую! – тут же сориентировалась я, поняв, что между «чисто» и «сыто» второе мне гораздо важнее.

Я бы даже сказала, жизненно необходимо, поскольку, по ощущениям, пустой желудок готовился напасть на остальные мои внутренние органы, чтобы переварить.

– И куда в тебя влезает? – Йола была предельно прямой. – Ты же совсем недавно съела тройную порцию супа, две тарелки каши и выпила пять кружек компота.

– Про две булочки забыла упомянуть, – педантично уточнил братец.

– Просто у меня большая харизма, и она требует, чтобы ее питали, – парировала я.

– А твоя харизма не треснет от такого рациона? – издеваясь, уточнил Икстли.

– Нет. – Я была сама невозмутимость. – И вообще, завидовать нужно молча.

– Чему тут завидовать? – удивился брюнет.

– Тому, что я ем и стройнею. А у тебя вон уже жирок с боков свисает.

Икстли, на тренированное тело которого только что был возведен поклеп, не сразу нашелся, что сказать.

Зато у меня в животе громко заурчало.

– Ну, вы как хотите, а я в столовую.

Вронг, до этого молчавший, вдруг оживился и заявил, что непременно составит мне компанию и лично проследит, чтобы я помыла руки и умыла лицо перед едой. Вот ведь… озабоченный.

Гард тоже вызвался в провожатые. А Урилл заявил, что ему просто интересно будет посмотреть, кто кому засветит пульсаром: Хариш Гарду или наоборот.

Брюнетистый Икстли обронил, что не в его правилах являться в общественное место грязным и дурно пахнущим. А Йола заявила, что она еще не старая перечница и моралистка, и… пошла с нами.

Надежд Урилла дракон и здоровяк не оправдали. Ужин прошел чинно, мирно, с подсчетами количества порций, которые я умну. Под конец мнения экспертов разошлись: три или четыре тарелки жаркого я все же съела. В итоге эти горе-математики сошлись на шести. Вот наглецы! Те три пустые мне просто подбросили!

Зато сбылась моя мечта: я наконец-то насытилась. Попрощавшись со всеми и пожелав приятного вечера, я заскочила к себе в комнату за чистой одеждой и пошла мыться.

В душевой было на удивление безлюдно, так что я нежилась под теплыми струями долго. Вода стекала по телу, унося усталость и расслабляя натруженные мышцы. Я чувствовала, как постепенно мой темный источник закрывается более мощным светлым. Тепло, спокойствие, умиротворение, нега. Словно я сливаюсь со своей стихией… Но ведь моя сила – тьма. Раньше так хорошо я чувствовала себя лишь в пещерах, куда тысячи лет не попадал ни единый луч света.

Тревожная мысль, что обмен метами начал затрагивать уже то, что не должен был, например, основную стихию мага, мелькнула и пропала. Мне было хорошо. Лазурному, который ожил и сейчас сидел у меня на плече, курлыкая от удовольствия, тоже.

Прислонилась спиной к стене. Звук падающих капель отгораживал от всего остального мира, вода стекала по лицу, плечам, спине, обволакивая, словно заворачивая в мантию, наполняя энергией изнутри, – это пьянило…

Глаза закрылись сами собой, и я начала проваливаться в сон. И тут дверь душевой хлопнула. Раздались девичьи голоса. Беседовали, а точнее, сплетничали двое:

– Слышала, как магистр Фабиус кричал на Арелию? Грозился, что костьми ляжет, а выпрет ее из академии!

– Ну, назвать его в лицо мелким чванливым старикашкой родом из квартала Лебеда и рассчитывать, что это сойдет тебе с рук… Да будь она хоть герцогиней, Фабиуса бы это не остановило.

– Но ведь он и правда такой! – попыталась возразить первая. Судя по всему, она была любительницей брать высокие ноты.

– Но зачем высказывать это ему в лоб? Ясное дело, что он взбеленился. Арелия сама виновата.

– Ты так говоришь потому, что она и тебя обозвала толстой кор… – Первая собеседница не успела договорить, как ее перебили:

– Повторишь, и я тебе тоже, как и этой белобрысой, прорежу шевелюру. Тем более что и свидетелей нет, не нужно нигде подкарауливать специально.

– Констанция, ты чего? – сразу же пошла на попятную бывшая защитница Арелии.

Я тихонько убавила душ. Так, на всякий случай. Про засаду и думать не думала. Все только для того, чтобы шум воды не мешал двум милым подружкам беседовать. В общем, я была сама деликатность.

А беседа была весьма познавательной. Как выяснилось, за то недолгое время, что я ужинала и мылась, про́клятая мною белокурая красавица сумела подтвердить старую истину: правда оскорбительна, потому все еще популярна. Ныне об Арелии судачила вся академия. Она стала едва ли не самой обсуждаемой фигурой наравне с еще шестерыми адептами.

К слову, о последних… Девицы, перемыв косточки белокурой красотке, плавно перешли на мужской состав команды турнира. И тут девичьи мнения разошлись: одной нравился брюнет Икстли, другой – пепельноволосый Гард. По поводу Урилла обе сошлись, что такой язвы еще свет не видывал, а Вронг успел отметиться в ухажерах (и не только) у обеих.

– Вот бы на балу тысячи масок, что будет сразу после турнира, потанцевать с Хеймом. – Обладательница сопрано, что так любила восклицать, сейчас обошлась без патетики. Наоборот, ее фраза была мечтательной и тихой.

– А как ты поймешь, что это именно Икстли? – вернула ее с небес более приземленная собеседница.

– Ну, тяжело его с кем-то спутать. Пусть все будут в личинах, но все же… Мне сердце подскажет.

– Ага, и следилка-паучок, которую ты уже вторую неделю мастеришь.

– И это говорит та, что спит и видит, как захомутать Бьерна? – фыркнула обладательница сопрано.

– А что Гардрик? – тут же возмутилась поклонница дракона. – Он хотя бы не отмороженная селедка, как Икстли. Гард горячий, сочный, опасный…

«Прямо как пирожок из кошатины у торговки на рынке», – мысленно завершила я поток эпитетов обожательницы пепельного ящера. Та же, ничего не подозревая, продолжала:

– По слухам, Гард сейчас живет в общежитии, так что…

– По тем же слухам, он уже пятерых голых девиц из своей комнаты выставил. И это только за сегодня! А еще ночь не наступила.

– Ерунда! – оптимистично заявила та, что вознамерилась составить драконье счастье. Жаль только, что сам Гард об этом пока не знал. Но да я портить ему сюрприз не собираюсь.

Стоя под слабыми струями душа, я начала подмерзать, а эти две сплетницы никак не могли наговориться. Переступила голыми ногами по деревянной решетке. Мокрые волосы прилипли к плечам, захотелось завернуться в полотенце, но… как выйти? Мало того что эти две сплетницы поймут, что их подслушивали, так еще у меня и эликсир с уродреей остался вместе с вещами. Да и дракоша… Последний, словно почуяв, что запахло очередной аферой, поспешил скрыться. Залез на шею и уже там, превратившись в татуировку, пополз по коже. Остановился меж лопаток и затих, словно его и не было вовсе.

Сообразив, что девицы истинного моего лица ни разу в академии не видели и больше не увидят, я решила, что стоит наплевать на все и явить-таки себя миру. И пусть этот мир – лишь душевая. В этот самый момент раздался скрип кранов, и полилась вода. Похоже, девицы наконец-то добрались до того, зачем, собственно, и пришли.

Я тихо вышла из своей кабинки и, быстро одевшись и умыв лицо эликсиром, поспешила вон.

Как оказалось, под душем я пробыла изрядно. В комнате сестры Винсон уже мирно спали, каждая повернувшись лицом к стене. Идиллия. Жаль только, что мне еще рано ложиться. Подготовка к турниру – это хоть и хорошо: свежий воздух, физические нагрузки… Но учебы никто не отменял, в частности задания по теории полевого целительства.

С оной дисциплиной я была, мягко говоря, не в ладах. Ну не умеют ведьмы работать со светлыми нитями ауры при лечении. Если что порезать там, когда оперируешь, нашинковать кого ядом – это всегда пожалуйста, а облегчать страдания – такому противилась сама моя темная суть. Но я упорно до полуночи учила заклинания остановки крови и восстановления жизненных сил. Хотя прекрасно понимала, что в реальности я скорее ими убью пострадавшего, чем спасу.

Поэтому на занятиях я честно творила заклинания как положено, а когда магесса Белладонна Строхрис отворачивалась, быстренько либо «убивала» фантом, чтобы тот не мучился, либо нагло использовала темную магию и развеивала ее следы до того, как преподавательница успевала заметить, что я мухлюю.

Кстати, именно по той причине, что мой организм противился белой магии целительства, я старалась избегать посещений лечебницы: местные восстанавливающие отвары вполне могли загнать одну темную ведьму в гроб.

Когда за окном колокол ударил в третий раз, я поняла: нужно ложиться спать. Этот день был настолько длинным, что я устала от всего, даже от самой себя. Возникло желание превратиться в кого-нибудь другого, хотя бы на пару недель, но лучше – навечно.

Но увы. Как-то моя тетка, говоря о том, что такое настоящая усталость, привела пример из собственной богатой биографии. Она, тогда еще в самом расцвете своей ведьминской красоты и силы, пришла под утро с шабаша. А на кровати в спальне ее ждал обнаженный красавец с совершенным телом и явным желанием, которое читалось не только в его голубых глаз. Так вот, тетка разделась, подошла к нему и, вместо того чтобы предаться разврату, сбросила его с кровати и легла спать!

Вот и у меня сейчас было точно такое же состояние. Только молодого голубоглазого любовника не было. Зато был лазурный дракон, который тоже развалился на покрывале. Надо ли говорить, что с ним я поступила точно так же, как тетя со своим любовником?

К слову, мелкий обиделся больше, чем теткин сластолюбец, ибо верещал долго, пронзительно и на одной ноте. Так, что обе мои соседки проснулись, начали толкать меня и требовать заткнуть мою зверюгу. Ну я и заткнула. Подхватила лазурного за хвост и поднесла к окну, готовясь выкинуть. Дракон, от такого поворота событий враз онемевший, даже не дергался. Поэтому переговоры «ты – молчишь, я – сплю» прошли быстро и завершились безоговорочной капитуляцией ящеренка.

Вот всегда знала, что талант к дипломатии проявляется тогда, когда в твоей руке оказываются убийственные (на крайний случай членовредительские) аргументы или просто оглушительная наглость.

Утро началось в несусветную рань. И опять по той же причине. Я хотела есть. Лазурный нарезал по комнате круги, но беззвучно. Приведя себя в порядок и одевшись, пошла в столовую, которая оказалась практически пустой, как и каша. Овсянка, в которую пожалели даже соли, не то что масла, не вдохновляла, но я все равно упрямо жевала. А еще размышляла. Кто же из четверых сокомандников бастард императора?

Урилл, выходец из трущоб? Это вряд ли.

Брюнет Икстли, матушку которого среди вереницы фрейлин мог заприметить император? Хм… может быть.

Здоровяк Вронг, которому в академии все сходит с рук? А что?

Или Гард?

В последнем случае было уж больно много совпадений: и то, что отец сбросил его со счетов, словно не текла в Гарде кровь Бьернов, и то, что дракон столь истово жаждет победы…

Надо бы наведаться в библиотеку. У меня накопились вопросы и касательно его императорского величества, и того, по какой линии (отца или матери?) Гард унаследовал своего лазурного, и почему венец требует, чтобы наследник огненной крови был мужчина…

Сегодня в расписании занятия были до обеда, а после, почти сразу же, тренировка. Если после нее останутся силы, пойду в библиотеку. Не то чтобы у меня возникло рьяное желание погрузиться в дебри генеалогии и выяснить, что же за особенность у главного императорского артефакта. Скорее уж необходимость. Причем – жизненная. Сдается мне, что Первый алтарь Темных земель и венец светлых в чем-то похожи…

При этой мысли по спине пробежали мурашки. Сразу вспомнился Рашгард. Есть расхотелось. Я решительно отодвинула тарелку. Пустую. Как вовремя у меня пропал аппетит, аккурат к концу порции.

Время еще было, поэтому перед первой лекцией, которую вел магистр Фабиус, я решила прогуляться по парку. Иначе меня после еды обязательно бы сморило.

А так – пройдусь по аллее, подышу прохладным утренним воздухом… Идея была хороша. А вот ее воплощение – не очень. Воздух оказался слишком свежим, аж до костей пробирающим при неспешной ходьбе. Сразу вспомнилось, что сбегала я из Темных земель жарким летом и о пуховом платке думала в последнюю очередь. А вот сейчас бы он был мне как нельзя кстати. А еще лучше – курточка или плащ с меховой подбивкой. И сапожки. И шерстяные чулки. Но, увы, деньги, которые заплатил мне Гард, оказались на исходе, как и теплые дни золотой осени.

Это пока солнце грело, а вот ночью… Через седмицу появятся лужи, а через месяц они начнут покрываться ледком.

От таких мыслей я и вовсе опечалилась. Оттого полной неожиданностью стал плащ, которым чьи-то заботливые руки накрыли мне плечи.

– Как ты подошел, что я не заметила? – вместо приветствия вопросила я Гарда.

Сам дракон стоял в рубашке и расстегнутом колете. Тени, залегшие у него под глазами, свидетельствовали, что если дракон и спал, то не больше моего.

– Просто ты так была погружена в мысли, что не замечала ничего вокруг. Обхватила себя за плечи и клацала зубами, уставившись под ноги.

Я? И чтобы не замечала? Да наверняка ему мета помогла. Обладатели плюща всегда были лучшими шпионами. Но отчего-то вслух произнесла другое:

– Я задумалась.

– И о чем же?

– О том, когда в моей жизни что-то случится для радости, а не для обогащения опытом… – И тут же перешла в наступление: – А ты что тут делаешь в такую рань?

– За тобой слежу, – без обиняков выдал Гард. – Я вчера вечером проверил то, что ты сказала, про резонанс… Похоже, что ты права.

Он замолчал, надолго так. Мы стояли, я рассматривала носки своих ботинок и начищенные черные сапоги, что стояли рядом. Поднимать взгляд выше отчего-то не хотелось.

– Ви, в общем, я постараюсь сдерживаться.

– Ты? Сдерживаться? – Я была столь удивлена сегодняшним Гардом, что невольно вскинула голову.

Наши взгляды встретились.

– Я далеко не святой, но знаешь… Быть одурманенным, словно под приворотом, не хочу.

– А мне казалось, что… – в последний момент я заменила почти оскорбительное «тебе» на более нейтральное, – …мужчинам достаточно лишь удовольствия тела.

– Не всем. Не всегда. И не со всеми. – Дракон улыбнулся, но как-то невесело. – Порою нужно, чтобы мужчина мог целовать не только губы, но и душу.

Лучи рассветного солнца играли в пепельных волосах, отчего казалось, что они светились. Я даже на миг залюбовалась.

Вокруг нас царила безмятежность. Золото кленов. Пурпур рябины. Шорох падающих листьев. Начало нового дня, как новой, пусть и короткой, зато яркой жизни. И я, завернувшаяся в теплый плащ, который пах бризом и мускусом.

– Ви, скажи, от кого ты бежишь?

Простой вопрос из категории тех, на которые так сложно ответить.

Я отвела взгляд и закусила губу. Сказать или не стоит? Лед подо мной и так слишком тонок, и рано или поздно, но я провалюсь под него с головой. Интересно, если я откроюсь Гарду, он сам постарается, чтобы я быстрее ушла на дно, или протянет руку, спасая свою мету?

– Ты слышал что-нибудь о Кейренире?

– Нет, – мотнул головой Гард.

– Это праздник жатвы в Темных землях. Раз в год первородному мраку отдают плату. Это обычай, дань. Так все черные маги показывают, что готовы отдать тьме все, даже себя, что они верны ей.

Дракон, видимо поняв, к чему я клоню, сам продолжил:

– А в этом году в качестве отступных выбрали тебя?

Догадливый. Я невесело усмехнулась.

– Ну да. Увы, я оказалась не столь покорной и умирать не захотела. Сбежала почти с самого алтаря, чем посрамила репутацию Верховного палача, который и должен был принести меня в жертву. Я была у него первой. А уж когда сумела удрать с разделоч… рабочего стола, откуда живыми вроде как уже не встают… Да даже в виде зомби – и то редкость. В общем, Верховный поклялся самолично отправить меня к праотцам. Это его зов ты слышал в ту ночь… Ну, когда дрался на подпольных боях…

– Понятно. – Гард был невозмутим. Я бы даже сказала – излишне спокоен. Прямо как море перед штормом. – И долго тебе так бегать?

– Год. На следующий Кейренир будет новая плата. И надеюсь, что не я.

– Ви, ну неужели из всех жителей Темных земель ты оказалась такой уникальной, что ваш первородный мрак выбрал именно тебя. Прямо вышел и указал перстом?

– Нет. – Я усмехнулась. – Все было по протоколу. Составили список сильных неинициированных ведьм возрастом от четырнадцати до двадцати лет. Имена вписывали по принципу «кого не сильно жалко». Ну и угадай, кто из трех тысяч оказалась самой везучей?

Мой вопрос так и повис в воздухе. Вокруг – свет, солнце, кристальная ясность, а в душе… В душе было муторно.

– Сейчас палач рыщет по столице, ищет меня. А поскольку мы обменялись метами, то его поисковик может выйти на тебя. А стены академии…

– Не пускают внутрь того, в чьем сердце лишь тьма, – процитировал Гард слова, выбитые над воротами. – Ви, я понял тебя: здесь мы в безопасности.

– Ну, тебе не нужно беспокоиться. Через пару седмиц, когда луна вновь будет полной, я верну твою мету и Верховный палач перестанет быть твоей заботой.

– Ви, понимаешь, в чем проблема, как раз через эту «пару седмиц» турнир.

Я поразилась тому, как он это сказал. Спокойно, без эмоций, но столько всего было за этой фразой… И его желание победить, и тяга, которая лишь мешала, и уснувшая было ненависть, которую испокон питают все светлые маги к ведьмам, – все это вплелось в тугой клубок осенних змей. Но ничего из этого так и не прозвучало.

– Я, наверное, пойду… – Мои слова прозвучали неловко. – Скоро занятия начинаются, а Фабиус всегда злится, если опаздывают. Особенно на меня. Я ему чем-то не приглянулась. Наверняка он чует своей печенкой, что я не совсем светлая. – Я попыталась пошутить и потянулась к плащу, чтобы отдать его хозяину. – Спасибо, было тепло…

– Иди в нем, потом отдашь.

Ну я и пошла. А что? Подобно всякой добропорядочной девице, блюдущей свою репутацию, настаивать на том, чтобы Гард взял свой плащ? Пфф! Магички не заботятся о такой ерунде, черные ведьмы и подавно. К тому же благородство – вещь, конечно, хорошая, но в холод им не согреешься, а в голод не наешься.

В аудиторию я пришла как раз вовремя. Кор, увидев меня, тут же оживился и поинтересовался, не начала ли я писать реферат. Пришлось расстроить друга. Причина же его воодушевления был простой: ему тоже достался труп архимага Энпатыра Медная Кирка. Только Кору предстояло описать не руны на теле почившего героя, а изложить, каков шлейфовый фон проклятия, убившего Энпатыра.

– Я хотел тебя попросить, раз уж тебе все равно идти к этому хрустальному героическому гробу, чтобы ты мне на пластину засветила. – Кор протянул мне досточку, размер которой был едва ли больше моей ладони. – Сделаешь?

– Давай, – согласилась я.

Делов-то. Положить пластину на прозрачную крышку усыпальницы, а через один удар колокола забрать. На ней останется отпечаток остаточного шлейфа, а уж проявлять и расшифровывать его в лаборатории Кор будет сам.

Он обрадованно всучил мне свою пластину.

– С меня причитается! – беззаботно улыбнулся сокурсник, еще не подозревая, что тортиком его расплата и не пахнет.

– А то как же. С тебя список покинутых, обманутых и просто несчастных девиц.

– Ви, я, конечно, рад, что ты столь высокого мнения о моей мужественности… Но я тебя разочарую, число моих побед на любовном фронте пока на список не тянет. Всего-то пара-тройка…

– Я не твоих имела в виду. А в целом. По академии. Кто из адепток, так сказать, желал бы отомстить своему бывшему сердечному другу…

– Ви, я, конечно, слышал, что каждая уважающая себя магичка должна иметь свое маленькое ку-ку. И чем она как чародейка сильнее, тем чудесатее. И знаешь, исходя из этой народной мудрости у тебя впереди большое будущее…

– Кор, а тебе никто не говорил, что ты так чудесно умеешь сделать комплимент, что тебя хочется после этого задушить в объятиях. Причем не просто задушить. Я бы даже сказала – удавить, качественно и с гарантией невоскрешения.

– Говорили. Причем ты. И даже не так давно, на прошлой седмице. Я проникся и начал оттачивать свое мастерство изящной словесности. Могу с уверенностью сказать, что сейчас моя лесть стала намного изысканнее.

– Припоминаю… А еще я тогда же говорила, что я девушка с тонкой душевной организацией, ранимая, и обижать меня не стоит. А то я чуть что – и сразу в слезы… Потом с заплаканными глазами так тяжело понять, прибила я обидчика пульсаром или нет…

– Но ведь на твоих друзей это правило не распространяется? – невинно уточнил сокурсник. – Кто, как не друг, скажет в лицо всю правду.

Сказать-то он может все, только пусть после этого не забудет сразу же уклониться от пульсара – теплого ответного слова. Я уже открыла рот, чтобы все это ему выложить, но тут вошел магистр.

– Утра! – бросил Фабиус, на ходу расстегивая пиджак. – А вот доброго или нет, мы сейчас и узнаем.

По его жаждущему крови взгляду мы поняли, что «доброго» – весьма сомнительно, ибо что для преподавателя хорошо, то для адептов – смерть, увечья или, того хуже, неуд.

Сегодня был коллоквиум, и магистр зверел. Как по мне, вурдалаки в Пижанских топях по сравнению с ним были милыми дворовыми собачками. Но что самое удивительное, меня Фабиус не выделял. Обычно он зубоскалил по поводу адептки Блеквуд куда больше. А тут… То ли пиетет у него к участникам турнира, то ли новую любимицу себе нашел. Хотя… Почему «то ли»? Если Арелия и вправду вчера высказала в лицо магистру все, о чем судачили сплетницы в душевой, то немудрено…

В общем, коллоквиум прошел напряженно, причем после пары молний, которыми магистр сыпал сегодня особенно часто в качестве наказания для нерадивых студиозусов, воздух в аудитории буквально искрил. Проснулись не только самые сонные адепты, но и чучело василиска, которое должно было изображать учебное пособие.

Ящер, нашпигованный опилками, грохнулся с верхней полки стеллажа аккурат под ноги Фабиусу. Магистр невозмутимо перешагнул через него и продолжил распекать очередного не выучившего заклинание (оное, к слову, и задано-то не было!). И в этот самый момент кто-то из парней запустил в василиска заклинанием временного оживления.

Чары сами по себе были слабыми, но, пока летели до чучела, напитались энергией разрядов, и челюсти мертвого ящера цапнули Фабиуса за ногу весьма ощутимо.

В итоге чучела не стало по причине несовместимости выделанной шкуры ящера и опилок с сильно горючим пульсаром. Коллоквиум закончился чуть раньше, немного нецензурнее, и с таким списком домашнего задания, что взвыли все. А шутник, коим оказался Ронни Мастус, получил еще и отработку в столовой. И ведь могу поспорить, что когда он задумывал каверзу, то был уверен, что отвлекшийся преподаватель его не вычислит.

А все потому, что незнаком он с одной из заповедей черной ведьмы: пакость требует не только вдохновения, но и тщательной подготовки, конспирации и на всякий случай подставных подозреваемых.

Занятие по лекарскому делу прошло не в пример спокойнее. Я даже сделала определенные успехи: мой фантом от лечения сдох не сразу, а какое-то время порывался идти то ли в бой, то ли просто сбежать. Причем со вскрытой грудной клеткой.

Преподавательница, магесса Белладонна Строхрис, поджала губы, но, памятуя о том, что все заклинания я оттарабанила ей от и до, все же зачет поставила. Как прокомментировала магесса: «Исключительно из-за вашего упорства и стремления к знаниям, адептка Блеквуд». Про то, что в сторону она добавила: «И слава небесам, что они лишь теоретические!» – я предпочла забыть.

Обед пролетел быстро и почти вкусно. Во всяком случае, лазурный был доволен и сыто урчал у меня в сумке.

Быстро переодевшись в тренировочную форму, я потопала в синий ангар боевого факультета. Как оказалось, сегодня наставник решил нас не возить лицом по грязи в прямом смысле этого слова, зато фигурально – очень даже.

Мы узнали, насколько мы дремучи в стратегии и тактике, как стоит распределять резерв и что нас ждет именно на этом турнире, который будет не совсем традиционным.

Я по наивности думала, что выйдут две команды и начнут обстреливать друг друга заклинаниями. В какой из них быстрее кончатся игроки – та и проиграла. Потом точно так же со второй парой. В финале же сойдутся победители. Но все оказалось гораздо сложнее.

Основная задача турнира – собрать сердца-кристаллы всех четырех стихий. К слову, по три пары в каждой команде было не случайно. Первая – это защитники, которые и охраняли других участников команды. Вторая – нападающая, призванная отвлечь противника. И третья – собственно добытчики. В зависимости от того, где расположен очередной кристалл, двойки могли поменяться ролями. Так Икстли был специалистом по стихиям. Ему что реку из огненной лавы перейти, что через ледяной заслон пробиться – раз плюнуть. Но вот разобраться с нечистью, хоть живой, хоть уже свой век отгулявшей, – это уже к Гарду. Урилл же был мастером головоломок.

Что же до щитов – наша задача была сделать так, чтобы атакующие во время своего подвига не скапустились раньше времени.

Когда Ромирэль напомнил пятерым, а одной – открыл сии архиважные знания, мы начали отработку в парах. И если Икстли были словно одно целое, то и Уриллу с Вронгом, и нам с Гардом пришлось туго. Причем алхимик со здоровяком могли хотя бы прикасаться друг к другу, а мы с драконом представляли собой прямо-таки пару на светском приеме.

Ромирэль смотрел на нас. Багровел. Его острое ухо нет-нет да и дергалось. Наконец он не выдержал:

– Все свободны, кроме Блеквуд и Бьерна.

Когда ангар опустел, полуэльф сложил руки на груди и, раскачиваясь с пятки на носок, поинтересовался:

– Вы. Двое. Что творите? Хватит расшаркиваний. Блеквуд! – Обличительный перст ткнул в мою сторону. – Ты его закрывать должна! Закрыва-а-ать. На кой отскакивать в сторону, подставляя под удар своего атакующего?

– Простите, это у меня рефлекторно.

– Рефлекторно? Покажи мне того гада, который в тебя эти рефлексы вбил!

Глядя на рассвирепевшего наставника, я поняла, что с удовольствием бы показала кто. Даже познакомила бы… Прямо от всей души, с большим желанием сделала бы это. Но боюсь, что полуэльф откажется прогуляться на семидесятый уровень мрака.

Между тем Ромирэль обратился уже к Гарду:

– А ты почему отвлекаешься каждый раз, когда в твой щит летит атакующий аркан? И почему ты не используешь плетение выше пятого уровня? Тебе же под силу девятый!

Дракон молчал. Хмурился и молчал. Наконец, тяжело выдохнув, произнес:

– Магистр, я на днях израсходовал весь резерв. Весь, подчистую. Похоже, еще не совсем восстановился.

– Где?

Жесткий, требовательный вопрос, хлестнувший не хуже плети, заставил Гарда упрямо вскинуть голову.

– Это мое личное дело.

– Когда личное дело ставит под сомнение победу всей команды, оно перестает быть личным.

– Я восстановлюсь, – ответил дракон и посмотрел наставнику прямо в глаза.

Ромирэль ответил таким же, полным сдерживаемой ярости взглядом.

– Упрямец. Даю тебе неделю, чтобы полностью прийти в норму. От физических нагрузок не освобождаю, от теории тоже. Но чары для тебя пока под запретом. Даже самые простейшие, бытовые. Это понятно?

– Понятно, – отчеканил дракон и добавил: – Я могу идти?

– Да, свободен.

– И я тоже? – решила уточнить у рассерженного наставника.

– И вы тоже, Блеквуд, после того как пробежите двадцать кругов. У вас хромает физическая подготовка.

У меня нервно дернулся глаз. Чтобы у темной ведьмы что-то хромало? Разве что враги. Причем те не только припадали на одну ногу, но и косили на один глаз, держались за свой радикулит и вообще страдали от наведенных проклятий по полной.

Скрипя зубами, я развернулась на пятках и побежала, про себя костеря на все лады остроухого. Но, вспомнив, что проклятия малоэффективны, решила благословить. Пожелала этому несчастному побольше девичьей благосклонности и внимания. А то, не ровен час, так бобылем и останется…

От души так пожелала. Раз десять. Светлой энергии на это дело не пожалела. Даже подобие молитвы небесам вознесла, что-де радею о счастии и благополучии белого мага Аэрина Ромирэля. А какое же счастье, если мужик холостой? Некому ему, одинокому, и скандал закатить, и тещей попугать, и приревновать на пустом месте… Непорядок. Обделенный.

Несчастный и обделенный, еще ничего не подозревая, подгонял меня:

– Давай-давай, Блеквуд, тебе нужно тренироваться до упора!

– Магистр Ромирэль, а если я уже упоролась, можно мне уже все?

– Если разговариваешь, значит, еще силы есть. Беги!

Я уже изрядно устала, дыхание еще не сбилось, но чувствовалось, что совсем немного – и все, начну сипеть. В боку кололо. И тут начало сбываться благословение… В дверь заглянула сначала одна адептка, потом вторая, а за ними еще две. Наконец, вошла к нам молодая преподавательница. Судя по броши на мантии, она вела занятия у предсказателей.

– Добрый день, лэр Ромирэль! У меня к вам возник один вопрос… – произнесла она таким кокетливым тоном, что полуэльф, орка съевший на своих поклонницах, тут же почуял неладное. Поэтому, как всякий опытный полководец, понявший, что силы противника превосходят (магесса – только авангард, а за дверью топчется подкрепление из стайки адепток), поспешил покинуть поле боя.

– Лэрисса Устрин, мне было бы крайне интересно его выслушать и ответить, но, к сожалению, я очень тороплюсь.

Уточнять, куда именно, наставник не стал. Умно. Иначе магесса наверняка сразу бы «вспомнила», что ей в ту же сторону. Даже если там мужская уборная. Уж слишком решительный у Устрин был вид. Один макияж чего стоил: с подобным дамы выходят на тропу войны с соперницами или на охоту за будущим мужем и отцом своих детей.

Я все замедляла бег и присматривалась, куда бы скрыться. Для этого отлично подошла доска, на которой наставник два удара колокола назад изобразил нам классическую схему турнира. Я спряталась, но все же не утерпела и высунула свой любопытный нос из схрона.

Ромирэль, выходивший из ангара, мазнул по залу взглядом. Но, похоже, решил, что отчитать меня он успеет и завтра, а вот уйти от лобовой (она же – любовная) атаки магессы Устрин стоит уже сейчас, дабы не стать жертвой брачных клятв.

Когда дверь за остроухим закрылась, я вышла из своего укрытия. Время до ужина еще было. Как раз успею заглянуть в библиотеку. И материал для реферата поищу, и про венец императора постараюсь узнать.

Преисполненная решимости, я направилась в библиотеку. Вот только по дороге задумалась. Если по поводу рунической письменности на теле почившего Энпатыра Медная Кирка все понятно, то как сформулировать запрос для книжного духа про венец и родословную Бьернов, чтобы тот ничего не заподозрил? Ведь подобные темы в академическом курсе не значатся…

А потом я решила, что раз уж сейчас состою в команде и вроде как нахожусь на особом положении, то буду этим пользоваться. Сочинила эфиру библиотеки сказку о том, что мне, дабы не ударить в грязь лицом и перед другими командами, и перед самим императором, который обязательно посетит турнир, нужны материалы по этикету, знатным родам империи и собственно императорскому роду. В результате получила внушительную стопку книг.

Эфемерный страж, материализовав ее прямо перед моим носом, глумливо уточнил, что это только часть. Остальное он выдать пока не может, ибо превышен лимит. Дескать, не более трех дюжин книг и свитков единовременно в одни руки. А потом еще и мстительно присовокупил, что если я не успею закончить изучение материалов до шестого удара колокола, то расставлять книги по полкам мне придется самой согласно их индексам и номерам на переплетах. Дескать, у духов тоже есть понятие о трудовом кодексе и положенное время на отдых!

Осознав масштабы поисков, я слегка пригорюнилась и пошла в читальный зал. Последний оказался почти пустым, не считая пары адептов за крайним столом.

Сразу отложила в сторону гримуары и монографии по рунологии, которые нужны были мне для реферата. А затем принялась внимательно изучать то, что подсунул мне дух касательно его императорского величества и известнейших родов империи.

Судя по названиям некоторых книг, дух библиотеки был той еще язвой. «Азбука этикета для самых маленьких», «Принцессоведение, или Как вести себя на свидании с особами огненной крови», «Настоящая лэрисса пальцем в носу не ковыряет» и даже безбожно замусоленный «Свадебный этикет в высшем свете. От помолвки до медового месяца». И, наконец, апогей – свиток «Правила поведения на светском приеме для тех, кто сильно напуган или пьян». Впрочем, среди всего этого безобразия попалась и пара стоящих книг. Так я скрупулезно изучила главу «Возложение венца» из «Императорского уклада».

Оказалось, что и у светлых есть понятие «дань». Только в отличие от нас ее платили лишь потомки мужского рода, в чьих жилах текла огненная кровь, или проще – дети императора. Когда на голову нового правителя и его супруги (если она уже имелась) возлагали венец, то проливалась кровь: корона имела шипы, которые были обращены вовнутрь, к челу носителя.

Именно по этой причине у всех императоров Светлых земель на лбу на всю жизнь оставалось несколько отметин, вылечить которые было не под силу самым талантливым лекарям. М-да, понятие «тяжесть венца» у белых отнюдь не фигура речи. Судя по описанию, эту корону не зря возлагали на правителя лишь единожды, а для приемов и торжеств ювелиры делали замену.

У каждого императора была своя «парадная» корона: у Трихольда Лютого – скромный лавровый веночек, у Мурципалла Кривозубого (к слову, лысого как коленка) – аж с мехом, у Райхара Победоносного (который за все правление ни одного сражения не провел) – зубцы короны напоминали острия мечей.

Но никто из правителей и никогда не отваживался носить всю жизнь тот венец, что был возложен ему на голову при коронации. И, если честно, я этих мужчин прекрасно понимала. Мало того что сей символ власти был с шипами, так еще и весил как половина меня.

Подозреваю, что древние, что создали сей артефакт, хотели не только напомнить правителю: император должен проливать кровь за свой народ и помнить о страданиях, а не наоборот. Этот символ власти был еще и мощнейшим стабилизатором энергетических потоков. Отсюда и его немалый вес. И подзаряжался он для бесперебойной работы именно силой огненной крови. Причем то ли я чего-то не понимала, то ли настройка была очень уж тонкая, то ли просто изготавливала венец магесса, но в качестве «заправки» подходила только мужская кровь. Хорошо хоть не определенной возрастной категории и диетического состава.

Когда с вопросами коронации было покончено и я перешла к родословной Бьернов, колокол пробил восемь раз. Поняв, что библиотека опустела и дух благополучно отбыл на свой отдых, я решила, что раз уж начала, то стоит закончить.

Генеалогию знатных родов Светлых земель шерстила едва ли не до полуночи, но уяснила главное: Бьерны – род знатный и древний, но драконья кровь слегка разбавлена. Так в предках у Гарда триста лет назад потоптались эльфы, а потом один ушлый гном. Оный, доблестный и прославленный воин, поступил в лучших традициях военных. Провел стремительную стратегическую операцию, взял в плен заложника, в смысле заложницу, и отбыл в подземелья.

Не знаю, как удалось уцелеть Железным горам, когда прапрапрабабушка пепельного резко инициировалась до драконицы в шахтах, но, судя по тому, что потомков этой ветви было много, все же похищенная со своим умыкателем сумели договориться полюбовно.

Касаемо самого Гарда выходило, что его мать, лазурная драконица, вышла замуж за человеческого мага. И если судить по датам бракосочетания и появления наследника, то вышла уже глубоко беременной.

Я крепко задумалась. Побарабанила пальцами по одному из свитков. Голова шла кругом. А потом поняла, что стоит все это отложить до завтра. К слову, последнее было готово вот-вот наступить.

Уже начала было собирать все книги, как вспомнила, что у меня еще не сделаны выписки для реферата. Застонала. Живот, будто вспомнив о том, что ужин пропущен, заурчал. Но я сцепила зубы. Лучше сейчас еще немного поработать, раз уж я все равно выбралась в библиотеку.

Достала свиток, зачарованное перо и начала поиски. Я выписывала цитаты из книг, сцеживая зевки в кулак, и не заметила, как уснула.

Когда очнулась, маленький светильник, что стоял на столе, уже почти прогорел. Проморгалась и увидела, что напротив меня кто-то спит. Нагло так спит, закинув ноги на край моего стола и откинувшись на спинку стула.

Этот кто-то был мне знаком. Хорошо знаком. Гард собственной персоной. Я пожала плечами. Ну захотелось дракону вздремнуть в библиотеке. Может, ему неудобно в собственной мягкой постельке… Тесно от поклонниц, которые так и норовят развлечь. Может, дракона тяготит обстановка в крыле общежития, отведенном специально для аристократов и богачей. К тому же в оном проживание в отдельных комнатах стоит по семь золотых за месяц.

Дракон, словно почуяв, что я проснулась, встрепенулся и попытался сесть. Но стул и стол оказались коварнее: у Гарда затекли и ноги и шея. Он застонал и… не преминул обвинить меня!

– Ви, ну почему каждое утро, когда просыпаюсь рядом с тобой, начинается с мысли: отчего я не сдох вчера?

– Потому что я – это я.

– Говори конкретнее: ведьма, – беззлобно проворчал пепельный и со стоном начал разминать затекшую шею.

Я с наслаждением потянулась и скорее уже по привычке подколола:

– Зато со мной ты не умрешь со скуки.

– Ага, просто умереть, находясь рядом с тобой, у меня шансов значительно больше. – Дракон все же встал, а потом полез в свою сумку и, выудив оттуда два бутерброда, протянул один мне. – Держи.

– Это взятка или он отравлен? – уточнила я, вгрызаясь в мясо и сыр с хлебом.

– Нет, облит приворотным зельем, – язвительно парировал дракон. – Ешь давай.

«И не выпендривайся», – хоть и не было произнесено, но явственно читалось между строк.

Судя по тому, что пепельный уминал точно такой же бутерброд, приворожить он решил не только меня, но и себя.

– Как специалист говорю, в твоем зелье горчицы маловато и чесночка недоложили.

Дракон закашлялся.

– А что? Мясо и вправду почти без чесночка. А я люблю остренькое…

– Ви, ты же темная! Ты должна бояться чеснока, трепетать перед храмовниками и…

– И вообще гореть на костре, – закончила я за дракона, уплетая за обе щеки. – Гард, ты меня, часом, с вампирами не перепутал? Это они дрожат от чеснока, осиновых колов и божественного знака дважды рассеченного круга. Да и то только на страницах ваших светлых учебников. А в реальности могут и воткнуть этот осиновый кол ведьмаку в самое неожиданное место, если тот побеспокоит в неурочный час мирный упыриный склеп…

– Говоришь так, словно у тебя немалый личный опыт в подобном деле… – Гард многозначительно замолчал.

А я, дожевав бутерброд и вздохнув (жаль, что все хорошее в этом мире так быстро заканчивается), изрекла:

– Опыт не опыт, а после того раза (мне тогда исполнилось десять лет), я поняла, что с кладбища нужно уходить раньше, чем успеешь разозлить его обитателей. Ну или, по крайней мере, приметить на случай отступления пару перспективных берез, на которых можно дождаться рассвета…

Уточнять, что эти ценные знания достались мне уже после того, как мы с двенадцатилетней кузиной на пару разворотили старинный склеп, не стала. Тогда к моей ба вампиры пришли с петицией и счетом на восстановление порушенного жилья. Бабуля была ведьмой ушлой, умудрилась оформить наш погром у страховщика как «стихийное бедствие малого масштаба» и не заплатила за ремонт ни копейки. Зато контора, которой не повезло покрывать ущерб, долго сомневалась, кто из сторон конфликта настоящие «кровопийцы». И сдается мне, что черная ведьма в этом вопросе лидировала, обогнав исконных представителей клыкастой расы.

Гард, тоже расправившись с едой, откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на меня. Я – на него. Он – на меня.

Наконец дракон вопросил:

– И даже не поблагодаришь за этот скромный романтический… – Тут он, похоже, замялся, определяясь со временем трапезы, но, все же прикинув, что еще не рассвет, выдал: – Ужин? Поцелуя в щеку, и не только в щеку, было бы достаточно…

– Будет ужин, будет и благодарность. А за перекус могу сказать «спасибо». – Я была сама незамутненная искренность. – Но неужели ты только ради того, чтобы преподнести тот скромный ломтик мяса, прозрачную пластинку сыра и краюшку хлеба, искал меня в академии, а потом ждал, когда я проснусь?

– Во-первых, не краюшка, а почти четверть ковриги, и не кусочек, а ломоть хорошего вяленого мяса и внушительный пласт сыра… А во-вторых, не только ради этого. – И Гард выложил передо мной телепортационный камень.

Признаться, я о таком много слышала, но вживую видеть еще не приходилось. Не чета той серой гальке, что продавались в лавке, где я купила свою форму и зачарованное перо. Правильный восьмиугольник насыщенного синего цвета, полупогруженный в округлую серебряную форму. Новинка техномагов, которая стоила баснословных деньжищ.

Этот камень мог передавать сообщения мгновенно. Кладешь его на листок, нажимаешь на камень сверху и вливаешь силу. Твое послание исчезает и материализуется уже у адресата.

– Зачем? – удивилась я, разглядывая артефакт.

– Чтобы я мог с тобой связаться. Искать свой щит по всей академии, как сегодня, то еще увлекательное занятие.

– Так оставил бы телепорт рядом со мной с запиской…

– Такие вещи вручают лично, – упрямо возразил Гард.

– Ну разбудил бы…

– Я и хотел. – Дракон и вовсе нахмурился. – Но потом решил, что ты вот-вот сама должна проснуться, ну и… А дальше ты сама знаешь.

– Угу, знаю. А еще я знаю, что до побудки есть время, которое можно провести с пользой. Например, в своей теплой и мягкой кровати.

– Я обязательно так и сделаю. Только увижу, что и ты пошла спать.

– Забота – вещь подозрительная. Особенно если она бескорыстная. А уж от дракона…

– А я и не страдаю приступами альтруизма. Просто драконы не только собственники. Они еще и очень бережливы. И берегут свое.

Я лишь изогнула бровь на это его «свое». От этого «своего» у меня имелось лишь лазурное наглое недоразумение.

Но, прежде чем идти спать, нужно было еще кое-что сделать. Вздохнув, я поднялась со своего места.

Спустя полудара колокола пепельный поинтересовался:

– Ви, ты не устала? Может быть, я побуду сверху?

Дракон, что находился подо мной, выглядел ничуть не запыхавшимся, а у меня уже слегка кружилась голова, но я упрямо пробормотала:

– Гард, хватит уже! Держи лестницу крепче! – С этими словами впихнула очередную книгу на полку.

Расставляли мы эти светочи знаний, по моим ощущениям, уже прорву времени. Даже закралась мысль, что книжный дух специально повыдергивал их с разных концов библиотеки.

Все же, когда я тщетно пыталась впихнуть последнюю книгу по этикету, не удержалась. Вниз полетела не сказать чтобы красиво, зато громко. Успела в красках представить, как мне будут складывать кости и фиксировать все это дело в лубках.

Дракон поймал меня. Это оказалось неожиданно приятно. Не падать, а то, что кто-то тебя ловит. Вот так мягко пружинят сильные руки и прижимают к себе.

Мы так и застыли. Я, Гард и стремянка, что валялась невдалеке. Удивительно, но мне не хотелось ни язвить, ни вообще что бы то ни было говорить. Просто быть. Дышать этим мгновением, когда лучи рассветного солнца несмело крадутся сквозь витражные стекла. Чувствовать, как бьется сердце Гарда. Эти сильные учащенные ритмичные удары, которые отдавались в кончиках моих пальцев, что были прижаты к груди дракона.

А мы смотрели друг другу в глаза. Неотрывно. Пристально. Будто в первый раз.

Такими нас и застал книжный дух. И вот этому эфемерному, в отличие от двух заспанных адептов, нашлось что сказать. Причем много и феерично.

Потому Гард предпочел унести ноги и меня заодно подальше от духа. Я едва успела сумки со стола подхватить…

Когда я наконец оказалась в своей постели, то поняла, что мне абсолютно не хочется спать. Совсем-совсем. При этом на лице блуждала глупая улыбка. А потом я закрыла глаза. Всего лишь на миг… И вот уже кто-то старательно тряс меня за плечо со словами:

– Занятия сейчас начнутся, просыпайся, Блеквуд.

Одна из сестренок Винсон тормошила меня с энтузиазмом, достойным лучшего применения. Мне же пробуждению поддаваться не хотелось. В который раз я мысленно дала себе зарок: вот сегодня, непременно сегодня, я лягу спать пораньше…

Но, судя по тому, сколько раз я себе это обещала и слова так и не сдержала, пораньше ведьма Блеквуд ляжет только в гроб.

На такой позитивной мысли я и открыла глаза окончательно. А когда наконец приняла вертикальное положение и поняла, что практикум по атакующим заклинаниям вот-вот начнется… Думаю, моей скорости могли бы позавидовать ветра Долины шести демонов. А они там злющие, шапки на ходу срывают.

Я промчалась по комнате, сметая все на своем пути, запрыгнула в тренировочный костюм и рванула на пятой летной не хуже зачарованной метелки или дракона, которому прищемили хвост.

Едва успела. Магистр Люмпиус, что вел у нас атаку, был низкоросл, плечист и способен урыть не только зарвавшегося студента, но и просто опоздавшего. Причем урыть – в прямом смысле, закопав по шею в землю. Поскольку доблестный Люмпиус был магом земли со всеми вытекающими…

Два удара колокола мы пыхтели, создавая ледяные клинки и пытаясь увернуться от оных, когда соседи не могли совладать с норовистым заклинанием. Кор сопел рядом, у него никак не выходило. С учетом того, что он, похоже, будет неплохим магом огня, это неудивительно.

Магистр, видя, как Кор пыхтит, не удержался от сарказма:

– Адепт Корнелиус, у меня возникает сомнение в правильности девиза вашего рода: «Пришел, увидел, победил!» Пока с такими успехами в заклинании ледяного клинка вы можете рассчитывать разве что на «Попытался, испугался, убежал»…

Друг багровел, закусывал губу, но молчал.

Наконец занятие завершилось, и магистр Люмпиус разрешил нам идти. И тут приятель, выдохнув с облегчением, протянул мне сложенный листок:

– Держи, как ты и просила.

– Что это?

– Ви, ну ты даешь! Я, конечно, слышал, что девушки – натуры забывчивые, но думал, это в основном касается их промахов…

Я развернула лист и увидела список. Имена девушек выстроились в аккуратный столбик. Причем Кор даже не поленился написать напротив каждого имени адептки, за что та или иная зла на своего бывшего.

– Это те, кто готов оторвать голову своим благоневерным с особой жестокостью. Как понимаешь, список неполный. Академия все ж таки большая, а я один….

– Мне и этого достаточно, – заверила я. – Ты – чудо!

Кор просиял, словно он был особо секретным шпионом, выполнившим архисложное задание и получившим только что за сие деяние орден.

Я углубилась в список.

«Татия Элингоросс. Ненавидит Малькольма Бетерби (Молота). Встречались полгода. Изменил с Оливией Корнуэлл», – строчка ничем не примечательная. Но черная ведьма в моем лице зацепилась за прозвище «Молот». Я его где-то слышала. Причем не столь давно. Напрягла память. Ну конечно! Это тот самый белобрысый, с которого все и началось. С него и его рыжей крали. Не сбей они меня тогда на посадочной площадке для метелок, мы бы с Гардом наверняка разминулись.

Решив, что сводники должны быть наказаны в первую очередь, а особенно те, что сводят тебя с кучей неприятностей, я начала расспрашивать Кора о Татии.

Тот знал о девушке, как оказалось, немало. И отчего-то слегка краснел, говоря о ней.

Глава 13

Татия была из богатых горожанок, красивая той утонченной красотой, которую так любят воспевать менестрели.

Сделав для себя пометку, я решила взглянуть на свою потенциальную клиентку сначала издалека.

Удалось мне это сделать лишь после обеда, когда занятия закончились. Увидев в расписании, что группа искусников третьего курса занимается в зале магических иллюзий, я поспешила туда. Дверь в аудиторию оказалась закрытой, зато имелись окна, что располагались вверху и шли по всей длине зала. А под ними – Доска почета.

Я огляделась. Коридор был пуст. Положила сумку на пол, присела, как следует оттолкнулась и прыгнула. Пальцы ухватились за край доски.

Это был эпохальный момент: черная ведьма висела на Доске почета в академии светлой магии. Правда, недолго. Пока руки не затекли, подтянулась, помогая себе ногами, что упирались в стену. Когда окно оказалось на уровне глаз, я смогла заглянуть в аудиторию.

Светловолосая красавица со сливочно-белой кожей и метой в виде бутона розы под мочкой правого уха в аудитории была одна. Что же, Кор описал девушку верно. Теперь осталось дождаться окончания занятия и тихонько проследить за ней…

Сказано – сделано. Едва прозвучал колокол, оповещая об окончании занятия, как двери аудитории искусников распахнулись. Адепты, утолившие тягу к знаниям, спешили теперь насытиться пищей телесной.

Татия покинула аудиторию одной из последних. Она шла по коридору с прямой спиной, гордо подняв голову, независимо. Слишком независимо. Словно внутри нее жили демоны, которых она каждый миг пыталась обуздать.

Так несет себя лишь та, которую предали, втоптав в грязь, а она назло врагам поднялась. И сейчас ее задача – если не быть сильной, то хотя бы такой казаться. Иначе – сломается.

Так мы и шли. Татия впереди, я в отдалении за ней, внимательно наблюдая. Белокурая магичка направлялась к посадочной площадке для метел. Когда она почти пришла, то остановилась и, ступив в сторону, в тень дерева, начала ждать. Кого именно, я поняла спустя четверть удара колокола.

Молот приземлился на метле. Как и в тот раз, с развязной рыжей девицей, что сидела позади. Они целовались. Медноволосая то и дело прижималась к нему кошкой, а он лапал ее за зад.

Татия смотрела на все это, не выказывая своего присутствия.

Когда Молот со свой пассией ушли, она продолжала стоять, прислонившись к стволу и бездумно глядя в пустоту.

Я посчитала, что это лучший из моментов. В другое время белокурая красавица сможет закрыться от меня, отгородиться стеной гордого молчания. Но не сейчас.

Подошла неслышно, даже сухая листва под подошвой не зашуршала.

– Не стоит смотреть так пристально, – проговорила я мягко, вкрадчиво, как это любят делать высшие демоны первородного мрака, убеждая перешагнуть круг, поделиться с ними силой. – Особенно если кажется, что никто тебя не видит. Это выдает боль, которая способна сжечь душу дотла.

Белокурая сразу вскинулась и, резко подняв голову, нацелилась в меня взглядом.

– У меня все хорошо, – произнесла она тоном «не твое дело».

– А звучит так, будто ты проклинаешь. Причем смертельным заклятием. – Я прислонилась к стволу дерева как раз напротив Татии.

– Кто ты? И зачем вообще сюда пришла? – Она буквально впилась в меня взглядом. А потом сама же ответила на свой первый вопрос: – Хотя… Твое лицо знакомо. Не ты ли шестая участница турнира?

– Она самая, – не стала отпираться я. – А по поводу причины, по которой я здесь… В первую очередь, чтобы напомнить, что в жизни есть много прекрасных моментов. Вот ради них и стоит дышать.

– Вот только между этими моментами пропасть. Бездна, от которой хочется сдохнуть. Причем сделать это не единожды, а дюжину раз подряд как минимум.

– Это как раз вторая причина, почему я здесь. Скажем, я могу сделать так, что сдохнуть тебе захочется после нашего разговора немного меньше.

– Извини, но ты не похожа на светлого духа, что забирает печали и дарует беспамятство…

– А ты только на помощь небесных покровителей согласна? Но учти, им, возвышенным, слово «месть» неведомо.

Лицо собеседницы осталось невозмутимым. Но вот глаза… В них на миг промелькнул блеск. Опасный. Из тех, что бывают только в женском взоре. И подобного блеска боятся даже демоны мрака. Ибо деве, решившейся отомстить, не страшны даже твари первородной тьмы.

– Ты странная, – произнесла Татия задумчиво.

– Чокнутая на всю голову, как выражается мой друг.

– Должно быть, это очень хороший друг. Раз он не боится высказывать тебе такие вещи в лицо.

– Есть такое. – Я усмехнулась, вспомнив Данириссия.

Демон, правда, выразился тогда более ярко: «Ты психованная неадекватная эгоистка и стерва!» На что я заверила демонюку, которому подпалила шкуру, что это мои лучшие качества. Ибо не нужно было в ночь нашего знакомства пытаться меня выпить.

– Тогда понятно, почему магистр Ромирэль выбрал тебя, а не Моркер, которая на каждом углу самоуверенно трещала, что она будет в паре с Бьерном и уж тогда-то… – Белокурая оборвала сама себя.

– И почему же? – Мне стало интересно, чем я так поразила остроухого.

– Только между нами. Он сам псих, настолько чокнутый, что гениален.

– Смелое суждение.

– Всего лишь наблюдение.

– Я заметила, что ты вообще любишь наблюдать. – Я кивнула на площадку, где сейчас в воздухе зависла метла Молота.

– У всех свои недостатки, как и достоинства. И, судя по тому, что ты первая заговорила о мести, ты знаешь в ней толк.

Я пожала плечами и, оттолкнувшись от ствола, подошла к Татии ближе.

– И толк, и цену, и результат.

Этот чуть странный разговор мне определенно нравился, как и собеседница. Умная девочка. Я даже рада, что с Молотом они расстались. Он был ей не пара.

– Даже так?

– И никак иначе, – заверила я, усмехнувшись. – Втоптать его в грязь будет стоить пять золотых. Сделать так, чтобы от него с криком сбежала та рыжая – семь. А если хочешь, чтобы он стал изгоем, – дюжину.

– Смелое заявление. Особенно с учетом того, что Малькольм – богатый наследник влиятельного рода, неслабый инициированный маг с кучей дружков. К тому же недурен собой и пользуется успехом у адепток…

– Тем будет интереснее. – Я изогнула бровь. – Возможно все, вопрос лишь в оплате.

– Что же, ради такого… не жалко и дюжины золотых.

Я усмехнулась. В моем мозгу теперь между образом белобрысого и теплой шубкой из песца стоял прочный знак равенства. В общем, пришел Молоту белый пушистый зверек, ибо ведьма в холода мерзнуть не желала. А песцовая шубка стоила аккурат оговоренную сумму.

Татия была предусмотрительна и проницательна, будто и раньше с темными дело имела, и стребовала с меня клятву, сама дав ответную. Зато и аванс вручила – пять золотых.

Причина, по которой Татия стала столь осторожной, оказалась банальна: ничто так не учит женщину быть умной, как попытка побыть слабой и глупой. Довериться.

С белокурой именно это и произошло. Год назад она перевелась из академии Вейхон, что на севере империи. Красавица выделялась из толпы, и к ней начали присматриваться многие адепты. А некоторые – не только присматриваться. Среди последних был и Молот. Татия казалась неприступной крепостью, блюла себя и хранила верность жениху, оставшемуся далеко, среди северных гор.

Но Малькольм был упорным. Каждое ее «нет» словно подстегивало белобрысого. В ход пошли сначала дорогие подарки, потом романтические серенады. Молот закрыл собою для нее весь свет. Дрался с любым, кто хотя бы взглянет в сторону Татии, клялся в любви.

Она сдалась через полгода. Вся академия пристально следила за самым бурным и красивым романом. Даже делали ставки, когда свадьба. Но до обручальных клятв дело не дошло, потому что у отца Малькольма были на наследника династии Бетерби другие планы.

Татия рассказывала, а мне все казалось, что она чего-то недоговаривает. И хотя красавица исподволь подводила меня к мысли, что она просто надоела белобрысому… нет, если бы просто надоела, то она бы смотрела на него взглядом побитой собачонки, а не с ненавистью. Было что-то большее…

– Ты инициированный маг? – спросила я, уже догадываясь об ответе.

– Да. – Татия поджала губы.

– И как давно?

– С месяц.

– А расстались вы седмицы две назад? – Я сделала шаг вперед. Почти неосознанно.

Меня вел запах болиголова, смешанный с нотками звездчатки и маслянистого, чуть терпкого аромата ягод болотной кейсии. Тонкий, едва уловимый…

Оступилась, покачнулась и на миг схватилась за Татию, чтобы не упасть.

– Допустим. Зачем тебе это?

– Просто я любопытна, – пожала я плечами и отошла от красавицы на шаг. – Но при этом молчалива.

– Это радует. Через три дня, как и условились, я жду результата. – Татия повернулась и ушла.

А я осталась стоять, сжимая в руках маленький пузырек, что ловко выудила из сумки белокурой красавицы, «нечаянно» оступившись.

Он пах болиголовом, звездчаткой и кейсией, крышка оказалась не так плотно притерта. Еще чуть-чуть, и эликсир разлился бы. Я поднесла ближе к глазам. Мелкий, убористый почерк перечислял весьма интересный состав. Но именно эту настойку давали черные ведьмы тем женщинам, кто скинул дитя, чтобы организм восстановился. Только вот отчего-то мне кажется, что в случае Татии вмешивался целитель. Не сильно опытный и подпольный, ибо умерщвление плода, да еще и у только что полностью инициированной магички… За это в законном порядке возьмется разве что сумасшедший.

Похоже, что у Татии с Молотом было все серьезно, но когда белобрысый узнал, что скоро станет отцом, то поступил в лучших традициях сволочизма: плюнул на собственные слова, что белокурая красавица ему так дорога, и нашел ту, что подешевле.

А Татия, судя по всему, приняла решение избавиться от плода.

Я надавила на пробку, плотнее закупоривая пузырек. Что ж, у каждого из нас есть свой секретный эликсир. Главное, чтобы не подвела крышечка, что закрывает склянку, в которой плещется снадобье…

Колокол пробил четыре раза. Надо торопиться, скоро начнется тренировка.

Увы, я опоздала. Когда пришла на поле, все уже были в сборе. Ну, почти все. Повертела головой. Гард опять где-то дверь чинит, что ли?

Ромирэль, недовольный настолько, будто потерял свое настроение уже давно и прочно, озвучил нам план на сегодня. Мы должны были отрабатывать парные атаки и щиты, когда действуют сразу все три двойки.

– Поскольку Гардрик пока не может с вами тренироваться, я лично заменю его, – обрадовал меня наставник.

Что я могла сказать на это самонадеянное заявление остроухого? Правильно, ничего. Лишь посочувствовать Ромирэлю.

Спустя два удара колокола одна черная ведьма обогатилась весьма ценными знаниями: наставник владел четырьмя языками. Общеимперским, командирским, почти ласковым (когда пытался сманить меня с верхушки столба) и матерным (когда я с оного не слезла, а нечаянно запустила в остроухого еще и арканом всесожжения).

А все почему? Потому что не надо было пытаться прикрыться бедной мной от атаки Вронга, который, наплевав на магию, запустил в нашу с преподавателем пару своим самым опасным и уникальным оружием – злым и готовым к любой пакости Уриллом.

Когда в черную ведьму на бреющем полете движется целый маг с веером атакующих заклинаний на изготовку, ведьма тушуется. Она хочет побыстрее уйти с дороги, чтобы не мешать ему рассекать воздух и дальше.

Увы, наставник был другого мнения. Особенно когда Урилл, не ожидавший, что вместо упругого магического щита его встретит пустота, пролетел чуть дальше и впечатался носом прямиком в грудь Ромирэлю.

Я же, видя такое дело, укрылась там, где достать меня было слегка проблематично.

Поэтому сейчас я лишь крепче обнимала руками и ногами столб.

– Вивьен Блеквуд, спускайся немедленно! – задрав голову, вещал внизу остроухий.

– И не подумаю, мне жизнь пока дорога.

Урилл тоже запрокинул голову и взирал на мой магнит приключений. Но, в отличие от преподавателя, адепт поднял нос к небу по другой причине: его шнобель был разбит. Кровь все еще сочилась, пачкая лицо и одежду, хотя заклинание исцеления было произнесено уже не единожды. Но то ли читали его коряво, то ли Урилл просто был хорошим актером (наверняка не раз припомнит мне этот случай, как и кражу борща!), только я пока могла созерцать, как алхимик хлюпает своим длинным носом.

– Все свободны, кроме Блеквуд, – наконец возвестил Ромирэль.

Икстли, Вронг и Урилл нехотя пошли прочь. Мы с остроухим остались тет-а-тет. Мысленно глянув на ситуацию со стороны, я пожелала наставнику терпения, терпения и еще раз терпения.

– Блеквуд, я тебя по-хорошему прошу, слезай!

– Извините, но не слезу. Вы говорите таким голосом, словно хотите лично организовать мою встречу с праотцами.

– Блек-вуд! – вскипел наставник, произнося мое имя по слогам. – Я уже пожалел, что включил тебя в команду, и искренне расстроен, что исправить эту ошибку нельзя. Даже если ты совершенно нечаянно покалечишься или, того хуже, погибнешь…

– Это почему же? – Мне стало так интересно, что я даже со столба на пару ладоней вниз съехала.

– Имена участников внесены с магический свиток и изменению не подлежат. Можно выставить команду, в которой не хватает игроков, но заменить одного участника на другого не позволят духи стихий. Поэтому, Блеквуд, слезай. Я ничего тебе не сделаю. Моя задача, чтобы ты вышла на поле максимально подготовленной и готовой защищать Гарда. – Ромирель вздохнул и выложил, как ему казалось, последний козырь: – Поэтому ты мне на все то время, что идет подготовка к играм, почти как родная дочь…

– Как родная дочь? – насторожилась я и уточнила: – В смысле, если что, вы и ремня можете мне дать?

– Да! – рявкнул доведенный до белого каления наставник.

Слезать расхотелось окончательно, а к столбику я воспылала еще большей любовью. Обняла его, как самого близкого и единственного… И медленно начала скользить вниз.

Причина, по которой сила тяжести превозмогла мою жажду жизни (здоровой, долгой и, как мне мечталось, счастливой), оказалась банальной: наставник просто-напросто приложил руку к процессу моего спуска. Причем во всех смыслах приложил: его ладонь касалась тесаного дерева, и столб медленно погружался в ставшую слишком мягкой почву.

Когда же мои ноги достигли земли, та вновь затвердела. Я оказалась сидящей на корточках и единственное, что смогла вымолвить, после того как громко икнула, это: «Ну все, приехала».

Наставник подтвердил: таки да, приехала. А потом я в гордом одиночестве нарезала круги по полю. Ромирэль при этом взирал на меня с видом плантатора, перед которым раскинулись его поля с богатым урожаем. А рабы на оных старательно горбатят спины, обогащая своего хозяина.

Он сидел на том самом столбе, который самолично же и утопил. Благо сейчас обтесанный ствол торчал из земли аккурат чуть выше пояса. Как наставник умудрялся сидеть на такой «табуреточке», да еще скрестив под собой ноги, точно восточный болванчик, для меня осталось загадкой полуэльфийской анатомии. Я бы уже давно грохнулась с подобного насеста. А этот, смотри же ты, как на ковре устроился.

Когда я буквально доползла до Ромирэля, закончив последний круг, он изрек:

– Блеквуд, я наблюдал за вами. И могу сказать только одно: вы слишком изворотливы. Да-да, бывает и такое. И это вредит команде в целом. Такое ощущение, что вы привыкли рассчитывать только на себя и беспокоиться тоже только о себе.

Я стояла согнувшись, уперев ладони в колени и тяжело, рвано дыша. Но не могла, просто не могла не усмехнуться про себя.

Ромирэль сейчас буквально повторил первое правило темных: в любой беде сначала позаботься о себе, а уже потом спасай напарника. Если, конечно, к тому времени будет кого спасать.

Как ни странно, но благодаря этому правилу выживаемость у темных по сравнению со светлыми была в разы выше. Когда ты не надеешься, что кто-то большой и сильный придет, чтобы вытащить тебя, такого беспомощного лапочку из-под удара, сам сразу начинаешь шевелиться, чтобы сохранить свою шкуру.

Наставник, не подозревая о ходе моих мыслей, продолжал:

– Блеквуд. Вы – щит. Уясните себе это. А если не можете осознать это головой, то я натренирую ваше тело, чтобы оно действовало быстрее, чем вы успеете подумать. Вы должны закрывать собою того, кто стоит за вашей спиной, вашего атакующего. Он полагается на то, что у него есть щит, который способен закрыть его от удара.

На эту пламенную речь мне хотелось сделать встречное предложение: едва в нас с Гардом полетит первый аркан, я тут же упаду, притворюсь трупом и не буду отсвечивать всю игру. Так мой атакующий поймет, что щита у него нет, и будет уже более осмотрителен… Но увы, вряд ли такой план понравится Ромирэлю. А жаль.

А вот чего я не подозревала, так это того, что остроухий только начал измывательства над одной бедной ведьмой.

Слова о том, что он натренирует мое тело действовать раньше головы, оказались не пустым звуком.

Едва я распрямилась, как меня осчастливили: тренировка продолжается! До ночи мы с наставником отрабатывали простейшие комбинации. А потом я просто упала. Как давно и мечтала. Было плевать, что лицом в грязь и что в оной вообще-то холодно и мокро.

– Блеквуд, поднимайтесь, – непререкаемо произнес Ромирэль.

Я даже не дернулась.

– Блеквуд, вы имеете все шансы простудиться.

Я лежала и не реагировала, завидуя зомби.

– Блеквуд, если вы умрете, я наплюю на все законы империи, притащу из Темных земель некроманта и заставлю его оживить вас. И все свое посмертие вы будете тренироваться на этом полигоне. Станете единственным и неповторимым зомби на всю академию. Да что там академию, империю!

Даже на такую угрозу я не прореагировала.

А потом… Меня подхватили сильные руки и куда-то понесли. Было тепло, хорошо и, главное, никто не орал над ухом: «Блеквуд!»

Но постепенно я начала приходить в себя. Открыла глаза и тут же поймала несколько заинтересованных, а порою и откровенно завистливых взглядов. Оказалось, что меня самолично нес Ромирэль. Этот неуловимый полуэльф, на руках которого мечтала прокатиться чуть ли не половина адепток (да и преподавательниц академии тоже!), сейчас тащил меня традиционным свадебным способом. То бишь перед собой, со всеми предосторожностями.

– Могли бы и через плечо перекинуть, раз уж вы решились транспортировать меня через всю академию, – было первое, что я пробормотала.

– Это самое неожиданное заявление от девушки, которое я когда-либо слышал, неся ее на руках, – тут же ответил остроухий. – Позвольте узнать: вам висеть вниз головой удобнее? Или так мыслительный процесс лучше идет?

– Так жить завтра будет легче, – брякнула я, а потом пояснила: – Меня сейчас все ваши потенциальные невесты взглядом убить готовы.

– Привыкайте, Блеквуд, через пару недель вас будут хотеть умертвить не только взглядом. На турнире у противников найдется кое-что посущественнее.

– Кстати, а куда вы меня несете?

Ехать на руках было, конечно, гораздо удобнее, чем топать уставшими ножками, но конечную точку маршрута знать все-таки не помешало бы.

– К целителям, в лазарет.

Эти слова подействовали на меня лучше любого жизненного эликсира. Я тут же проявила небывалую резвость, заверила, что чувствую себя отлично и вообще… Мне надо в уборную.

Ромирэль изрядно удивился, но с рук спустил, и я поспешила удалиться.

Только в комнате общежития я позволила себе расслабиться. Стонала долго и протяжно, как радикулитная старуха. А до душевой и вовсе шла согнувшись. Горячая вода чуть расслабила мышцы, но я не обманывалась, точно зная, что завтра буду двигаться, как рыцарь в напрочь проржавевших и то и дело заклинивающих доспехах.

Наутро стало понятно, что мое вчерашнее предсказание сбылось. Я едва разогнулась. Казалось, все мое тело состоит лишь из болевых узлов. Едва доковыляла до столовой, потом на лекции. А потом содрогнулась, представив, как буду двигаться на сегодняшней тренировке. Но в обед ко мне подошел кто-то из первокурсников с запиской: Ромирэль дал мне выходной.

Возрадовалась и поковыляла к себе в комнату. Сестрички Винсон, с которыми в последние дни мне удавалось разминуться, были тут как тут. Благо милая беседа с ними, больше похожая на допрос, не длилась долго. Одна убежала на свидание, вторая – на занятия по бальному мастерству.

Я, помнится, еще удивилась: вроде бы такого предмета в расписании ни у кого не значилось, кроме искусников. На что Далия фыркнула и заявила, что у кого-то турнир, а у кого-то – бал в честь этого самого турнира. Потому позориться, не зная движения и пируэты «Кленового листа» или «Талиинского верлиса», она не намерена.

Между тем близился вечер. Должно быть, тренировка уже закончилась… Едва успела подумать, как моя сумка мигнула, а потом загудела. Впрочем, полтергейст продолжался недолго. Я, кряхтя, полезла проверять. Оказалось, что это сработал телепортационный камень. Рядом с ним я нашла записку.

Резкий, с наклоном почерк. Явно мужской. «Ви, я скоро буду. Какие нужно эликсиры?» Ни подписи, ни приветствия. Дракон, одним словом. Я начала искать листочек, чтобы написать в ответ, что ничего мне не нужно и вообще, у каждой уважающей себя ведьмы есть собственные эликсиры.

Но только я дописала и положила свою записку под камень, как в дверь решительно постучали. На пороге стоял Гард собственной персоной. Слегка злой и весьма встревоженный.

– Ви, ты в порядке? Ромирэль сказал, что вчера ты слегка переутомилась и сегодня на физической подготовке тебя не будет…

Пришлось заверить, что со мной все в полном порядке. А на предложение «принести микстуры или сопроводить в лазарет» объяснить, что лечение светлыми потоками для черной ведьмы скорее вред, чем польза.

Гард тут же, поджав губы, возразил, что некоторые полуэльфы на руках кое-кого носят как раз в сторону лазарета. На что я невозмутимо уточнила: так не донес же. И вообще, девушек вначале нужно спрашивать, что им самим нужно и куда их можно таскать.

– И чего же именно ты хочешь? – сквозь зубы поинтересовался дракон.

– Три тарелки супа! – Я была сама честность.

– Хор-р-рошо, – ответил Гард и ушел, видимо решив, что я над ним издеваюсь.

Но каково же было мое удивление, когда спустя некоторое время в дверь опять постучали. И опять это был дракон. Не говоря ни слова, он прошел к столу и водрузил на него чан. Здоровенный, дымящийся, до краев наполненный супом. Да этого хватило бы, чтобы накормить дюжину голодных каменотесов!

– Вдруг ты захочешь чуть больше. Поэтому чтобы наверняка… – проговорил он, протягивая мне ложку.

Ведьма впечатлилась. Ведьма ухаживание оценила. А затем Гард достал еще одну ложку и заявил, что он, конечно, хотел совершить красивый жест и все такое… Но после тренировки он сам тоже голоден. В итоге ели добычу дракона вместе. Так нас и застали сестрички Винсон: склонившихся над чаном и орудующих ложками.

Я предложила им примкнуть к нашему скромному ужину, даже свою ложку облизала и протянула. Но они отказались. Сразу видно, никакого воспитания и умения поддержать светскую беседу… А все отчего? Оттого, что не имели они дела с драконьими метами.

Гард спросил, приду ли я на тренировку завтра, и попытался вернуть себе свой чан. На что я заявила, что еще не наелась. Дракон хмыкнул и отбыл.

Признаться, на суп я смотреть уже не могла. Но позволить унести Гарду обратно столь ценную посудину, как чан, и подавно.

Вечер по причине моей сытости вышел вполне спокойным. Я даже о чем-то почти мило беседовала с соседками и ждала ночи. А когда оная настала, я сочла, что самое время стать истинной светлой. Почти небесной богиней, да пребудет со мной Темный бог!

Сначала спустилась в прачечную. В полночь никого из адептов не обуревала тяга к чистоте, и помещение было пустым. То, что нужно. Если б знала тетя Морриган, что ее фирменное зелье готовится в таких условиях, в гробу бы перевернулась. Но, к счастью, она пока была жива. А про приспособленный под ведьминский котел чан из-под супа я ей в жизнь ни скажу. В смерть, впрочем, тоже. Есть тайны, которые и после упокоения должны оставаться таковыми. Например, мой позор, потому что котел для ведьмы – это одна из величайших ценностей. А тут… В академии светлой магии, среди ароматов отдушки сирени и ванили, которые шибали в нос, практически в кастрюле готовить зелье мужского бессилия…

Да, это и был знаменитый теткин эликсир. Хотя многие клиенты мужского пола считали, что старая черная ведьма знаменита на всю округу тем, что способна любого мужчину наделить силой. Потому активно покупали у Морриган вытяжку бычьего корня, не подозревая, что это зачастую всего лишь разбавленный гномий самогон, в который добавлен молотый жгучий перец.

Тетка у меня была умной ведьмой, прекрасно понимавшей, что даже светлым магам честным путем капиталец трудно сколотить, а уж ведьмам и подавно. Потому она нашла простое и гениальное решение: просто ликвидировать действие своего же эликсира.

Тетушка долго выводила состав, чтобы ни вкус, ни цвет, ни запах не выдавали того, что еда или питье с сюрпризом. А уж подмешать свое фирменное зелье куда угодно – на то Морриган была мастерица.

А потом к ней же шли ее «жертвы»: те, кто хотел женщин активно любить, но в последнее время мог с ними только сидеть и дружить. И вот сейчас я варила в чане из-под супа то самое зелье бессилия.

Когда все было готово, я разлила варево по бутылочкам и прибрала за собой. Умылась и, достав белую простыню, завернулась в нее, как в хламиду. Печать на ткани, свидетельствующую о том, что белье – собственность академии, тщательно замаскировала. Шарфик на голове по моему замыслу должен был изображать покрывало богини.

Дальше в ход пошли: магическое свечение, заклинание левитации и исконная ведьминская наглость. Ведь ни один светлый не решится на такое богохульство. Я бы тоже десять раз подумала, прежде чем своего Темного бога изображать. А вот чужого… Ну что она мне сделает?

Богиня плодородия (из всего светлого пантеона я была на нее больше всего похожа) поплыла по коридору женского общежития, вылетела в окно второго этажа и по воздуху направилась прямиком к окнам мужского.

То, что заклинание жрало прорву энергии и в любой момент могли сработать сигналки, я прекрасно осознавала. Как и то, что в появление богини в собственной спальне Молот может поверить, если оно будет именно таким: ночью, по воздуху, а не на метле…

Когда я поравнялась с его окном, увидела то, что в принципе и ожидала: парень весело проводил время. Причем не один. Щелкнула пальцами, отпирая щеколду. Створки медленно начали открываться.

Я висела напротив, молитвенно скрестив руки на груди, облитая светом луны, сияющая. Воплощение укоризны и кротости одновременно. И при этом матерясь про себя: ну когда же эти двое обратят на меня внимание? Деликатно кашлять, увы, противоречило образу.

Наконец то ли Молот начал подмерзать, то ли его пассию стало смущать то, что ее стоны громко перебивает филин… В общем, к окну мой «клиент» подошел. И застыл с открытым ртом.

Я ничего не говорила, лишь смотрела. Пристально.

– Ик! – выдал Малькольм.

Я с материнской нежностью во взоре произнесла единственное:

– Зачем?

– Что зачем? – отмер Молот.

– Зачем все это… Пустое. Мне как богине Оторис безрадостно смотреть… как ее любимец тратит свою жизнь на суету вместо своего предназначения… – Я развела руки в стороны.

Зря. Почувствовала, что еще немного, и вместо целомудренной богини будет обнаженная ведьма. А поддергивать простыню, одеяние божественное, было как-то не с руки.

Потому решила ускорить события и поплыла навстречу объекту.

Молот, опешив, попятился. Рыжая, до этого лежавшая в постели нагишом, тоже при появлении божественной решила приодеться и потянула на себя край одеяла.

Заплыв в комнату и так же не касаясь пола, я подлетела к столу, глянула на бокалы вина, фрукты… Невзначай провела над ними рукой и толкнула краткую прочувствованную речь, смысл которой был: если ты не возьмешься за ум, боги сделают так, что на тебе твой род и прервется…

Не знаю, впечатлился бы так Молот, если бы перед этим не уговорил со своей рыжей почти полную бутылку вина, но хмельным он вопросов о моей божественной сущности не задавал.

А вот я поняла, что если провишу еще немного, то весь спектакль с треском провалится. Потому откланивалась я быстро, удалялась стремительно, но едва залетела за угол общежития, как тут же стало ясно: резерв на нуле.

Вниз падала беззвучно, как и подобает истинной ведьме, совершившей пакость. Мы, темные, в лепешку расшибемся, но себя не выдадим. Мне повезло: край моего одеяния зацепился за сук дерева, простыня, как кулек, развернулась в полете, и я успела схватиться за ее край. В итоге сама я не пострадала. Увы, этого же нельзя было сказать о моей гордости. Оная на манер простыни, что сейчас тряпкой болталась в кроне клена, была помятой, местами продранной и грязной.

Снимала я эту злополучную простыню долго и упорно. А поскольку магия была на нуле, то в ход пошли исключительно мое упрямство и навыки, приобретенные в пору активного лазания по заборам.

Вернулась в комнату уже под утро, плеснула в лицо уродреей и счастливо заснула, радуясь, что впереди целых два выходных.

Сквозь дрему слышала, как суетились соседки, не поделив то ли что-то, то ли кого-то.

– Да Майк тебя уже знать не хочет! Он за мной начал ухаживать! – выступала Дейна, а может, Далия. Орали обе так, что по голосам было не различить.

– Это ты его у меня увела!

– Да никого я не уводила. Просто он к тебе остыл. Совсем остыл!

– Если ваш Майк совсем остыл, то похороните его и не мешайте мне спать! – пробормотала я и натянула одеяло повыше.

– Как похоронить? – не поняли обе Винсон.

– Обыкновенно, – пробурчала я. – Взять лопату, вырыть яму…

Дальше процесс упокоения описывать не стала, полагая, что девицы умные и сами поймут…

Но, увы, девицы совету не вняли. Спустя совсем немного времени брань возобновилась. Потом были крики, визги, что-то со звоном впечаталось в стену над моей головой (благо я с макушкой была под одеялом). Последнее меня и добило. В смысле превратило просто сонную ведьму в злую и невыспавшуюся черную ведьму.

Я решительно откинула одеяло, чтобы лицезреть, как от этих двух бешеных сцепившихся кошек во все стороны разлетаются клоки волос и весьма лестные эпитеты. В другой ситуации я бы заслушалась и даже законспектировала бы парочку. От портовых матросов такие многоэтажные конструкции редко услышишь.

Зевнула. Потянулась. Щелкнула пальцами, произнося простейшее заклинание. Дверь комнаты открылась. Как оказалось, в коридоре уже собрались зрители. Примитивный аркан позволил мне выпихнуть вцепившихся друг в друга сестричек Винсон в коридор. Заодно благословила соседок на то, чтобы их спор разрешился честно и каждой досталось равная доля. А поскольку распилить их общего кавалера было проблематично по той простой причине, что он как бы слегка жив, то выяснение отношений сестричек грозило затянуться до вечера. Вот пусть и катаются по полу, мутузя друг друга и протирая своими платьями коридор.

Нет для женщин ничего более унизительного, чем делить мужчину. Он же, в конце концов, не петух, что мчится не разбирая куда, лишь бы там было полно зерна. А если такой, то зачем он надобен? Разве что на суп… И тут мои мысли плавно перетекли на куриный бульончик, и я поняла, что жутко голодна.

На пороге возникла Йола Икстли собственной персоной. Оглядев меня с растрепанной макушки до голых пяток, она изрекла:

– А что у вас тут такое?

– Это у нас тут трындец, – пробормотала я, прикидывая, то ли одеться и спуститься в столовую, то ли попробовать заснуть.

– Ух ты, какой большой! – восхитилась Икстли, поплотнее запахивая наспех накинутый халат. – А я думала, это ты кого-то с кем-то не поделила…

Я удивленно изогнула бровь.

– Ну… Совсем недавно ты и Моркер тоже имели весьма горячую беседу.

– У нас была не беседа, а деловой обмен мнениями. Без лишних эмоций и ярких эпитетов. А тут всего лишь сестры решили посекретничать…

Я пожала плечами, словно подобные сцены были в порядке вещей и каждое утро я начинала именно так, со скандала, а не с чашки кофею.

– А-а-а… Ну раз беседа, то мне и беспокоиться не стоило, – заявила незваная гостья и… прошла в комнату. – А то наставник просил за тобой присмотреть. Сказал, что ты переутомилась.

– Да, резерв на нуле, – брякнула я, вспомнив, что вчера выложилась по полной и даже слегка переоценила свои силы, из-за чего щеголяла под луной, едва прикрытая остатками разорванной простыни.

– Даже так? А магистр упомянул, что ты истощена физически…

– И физически тоже, – на всякий случай заверила я. – Вон какая тощая!

Я и вправду была даже с уродреей далека от гоблинских идеалов. К слову, именно у этой расы самая красивая та, что дородна телом, высока, сильна, с могучими руками и кривыми ногами. Последнее, как мне в свое время объяснил старый гоблинский шаман, с которым мне как-то довелось столкнуться, вызвано тем, что ноги колесом позволяют гоблинше не только на коне лучше держаться, но и мужчину в постели страстно обхватывать. Потому-то чем ноги «округлее», тем они для гоблинов симпатичнее.

Я же, наоборот, никогда особыми формами не блистала, а вот сейчас с этой прожорливой метой и вовсе стала похожа на спицу.

– М-да, – только и выдала Икстли, еще раз оглядев меня.

Сочтя, что забота Йолы (прибежала ведь, с постели, судя по всему, соскочила) достойна ответного жеста, я пригласила огненную составить мне компанию за завтраком.

Условились встретиться через пол-удара колокола в столовой. Но спустя положенное время оказалось, что завтракать спустилась не только сестра, но и братец Икстли.

То ли брюнет не выспался, то ли его подменили, то ли какая гарпия укусила, но он был на удивление дружелюбен. Я огляделась, ища рядом с собой того, к кому вполне нормально обращался этот заносчивый сноб.

Видя, что я озадачена, огненная хмыкнула и пояснила:

– Мой братец источает ведра холодного презрения обычно в сторону тех, кого не признает за равных.

– Финансовое положение у меня осталось прежним, – заверила я. – Как и прежде, готова торговаться на ярмарке за каждую гнутую медьку.

– Дело не в финансах, – усмехнулся Хейм. – Просто ты доказала, что достойна быть в команде.

– И чем же? – Мне стало любопытно.

– У тебя не только высокий уровень дара. Главное, ты знаешь, как его использовать. И еще… в тебе нет трусости и страха перед опасностью…

«Как и у всех нас» осталось недосказанным, но я поняла.

Завтрак прошел вполне дружелюбно. А потом я вспомнила, что реферат, увы, сам себя не напишет, и пошла в библиотеку. Там и просидела до вечера.

Следующий выходной провела так же, с одной поправкой. Помимо написания реферата и выполнения других заданий по учебе я отрабатывала гонорар на шубу. Для этого даже пришлось стащить форменный бланк из целительской.

Благо мы, ведьмы, народ, умеющий не только проклинать. Спектр пакостей у нас широкий, подготовка к оным – разносторонняя. Потому, пошуровав шпилькой в замочной скважине, я заполучила-таки бланк с оттиском печати лекаря.

А дальше… моя фантазия плюс справочник по заболеваниям – и Малькольм Бетерби стал несчастливым обладателем серогнилостной гейнерии, недуга, передающегося исключительно через любовь. Точнее, через занятие оной.

Затем милый листочек (ну совершенно случайно) оказался лежащим на одном из подоконников женского общежития. Аккурат рядом с комнатой, где проживала Фелисия. Сия адептка была знаменита не столько красотою и оценками, сколь своим талантом сплетницы. В деле промывания чужих костей Фелисия не имела себе равных. Ей бы в качестве работника новостного листка цены не было. Но увы, ее батюшка посчитал, что основной свой талант его дщерь и так у себя разовьет. А вот для магического нужны учителя. Потому и определил Фелисию в академию, благо счет в гномьем банке это позволял.

Я поспешила убраться поскорее от порога главной сплетницы академии к себе в комнату. Оттуда уже второй день подряд носа не высовывали «красавицы» Винсон. Одна – с фингалом, вторая – полулысая. Мазями натирались и заживляющие заклинания читали… Но, видимо, мое благословение все же рьяно сопротивлялось чарам заживления, даруя поровну и синяков и ссадин обеим. Своего Майка, к слову, они тоже поделили. Ему досталось от обеих, хотя бедный парень попросту не знал, что эти двое – сестры. Получается же у молодых магов любить сразу нескольких, и Майк думал, что будет достаточно расторопен и аккуратен. Но увы…

От Гарда за выходные я через телепортационный камень получила несколько писем. Дракон все время проводил в зале медитаций, пытаясь восстановить резерв, и, судя по всему, это было легче сделать в отдалении от резонатора, то бишь меня.

Вечером накануне новой седмицы мы перебрасывались посланиями чуть ли не до полуночи.

Периодически светящийся камень жутко раздражал моих соседок, но на пару их попыток намекнуть мне, что они хотят спать, я так грозно сверкнула глазами, что обе Винсон сочли за лучшее отвернуться лицом к стенке и сделать вид, что их нет.

А между тем я читала строки, написанные резким почерком с наклоном:

«Ви, не знаю, зачем пишу. Это вообще плохая идея – написать тебе письмо. Поэтому я обязательно решил попробовать. Долго думал перед тем, как взять в руки перо. А потом, когда нашел, кажется, самую лучшую строчку для начала… скомкал бумагу.

Сегодня, идя к себе из зала медитации, заметил, что луна висит так низко, что кажется, будто ее щекочут макушки деревьев. А мне вспомнилась каемка розового предрассветного неба того самого утра, когда мы проснулись у меня в квартире. Скажи, Ви, а что ты больше любишь: утро или вечер?»

Я держала в руках письмо и улыбалась. Вместо сотни серьезных вопросов Гард спрашивал в общем-то о сущей ерунде. Но именно в мелочах видно главное.

«Ночь. Ночь, с ее пустыми улицами, звездами, отблесками костра и густым туманом. А ты? Какое твое любимое время?»

Ответ пришел почти мгновенно, простой и откровенный: «Знаешь, меня в детстве учили, что славный потомок рода Бьернов не должен к чему-то привязываться, что-то любить. Говорили, что выраженные предпочтения – признак слабости характера. А Бьерны всегда были сильными. Сильными магами с сильным характером… Поэтому с любимым временем у меня не сложилось, как и в целом с любовью».

Я не выдержала.

«Тебе говорили сущие глупости, – надавила на перо так, что оно прокололо бумагу. – Иногда мне кажется, что главная ценность этого мира и есть любовь. За нее единственную стоит бороться».

«Ви, а ты готова побороться за свою любовь?»

«Я и так за нее борюсь. За любовь к собственной жизни», – написала, практически не задумываясь, и прикусила кончик пера.

Гард не отвечал долго. Я уже решила не ждать, когда телепортационный камень зажегся вновь:

«Ви, знаешь, временами кажется, что я круглый дурак».

Не удержалась от ответа:

«Не наговаривай. Ты ни капельки не круглый».

Я отправила записку и, когда камень мигнул, оповещая, что заряд иссяк, добавила вслух: «Ты не круглый дурак, а стройный и подтянутый».

С такими мыслями и легла спать.

Первый день новой седмицы обещал быть спокойным и ничем не примечательным. Первая его половина действительно прошла тихо, а вот потом… За обедом в столовой я уловила волнение. Студенческое море еще не захлестнул шторм, но оно было далеким от штиля.

Решила уточнить у Кора, который стоял рядом со мной в очереди на раздачу, что случилось. Друг отчего-то стушевался и заявил, что он не сплетник. Я глянула недобро. Если от ведьмы кто-то пытается что-то утаить, то ему же становится хуже.

Ведьма с заботой и лаской во взоре выест мозг чайной ложечкой, но узнает все, что ей нужно. И даже больше. В итоге Кор раскололся. А я чуть не плюнула от досады. Ту новость, которую я вытаскивала из друга клещами, оказалось, я сама и организовала.

Молот. Сегодня он чуть не разнес целительскую. Причина была малой, легкой, почти невесомой (ну да, справки много не весят, да и размером не с подробную карту империи). Но отчего-то именно она изрядно испортила репутацию адепта.

Доев обед, я решила подождать. Тренировка сегодня была назначена на вечер, так что особо торопиться мне было некуда… Мое ожидание не сказать чтобы уж совсем скоро, но было вознаграждено: Молот таки появился в столовой.

Я не удержалась. Заклинание спотыкуна, вполне нейтральное, питаемое как темной, так и светлой магией, слетело с моих губ раньше времени.

Белобрысый здоровяк с полным подносом полетел вперед. Как оказалось, это была последняя капля. Молот взорвался. Причем в буквальном смысле: его охватило пламя с головы до ног. Неконтролируемый выброс магии, с которой сам чародей не в силах совладать.

Магистры, что обедали за отдельным столом, отреагировали мгновенно: ледяной кокон, усыпляющее заклинание… Но шепоток о том, что Малькольм Бетерби не может контролировать себя, уже разнесся по чужим умам.

У взрослых магов, которые не способны управлять своим даром, может случиться и принудительная блокировка способностей… А это – прощай чародейская лицензия.

Конечно, Малькольм был еще адептом, к тому же случай первый… Подобное ему не грозило. Но вот от сплетен было уже не укрыться.

Я поймала на себе взгляд Татии. Она тоже сидела в столовой, в дальнем углу. Не улыбалась, не злорадствовала. Ее лицо вообще ничего не выражало. Похоже, через пару лет из стен академии выйдет сильная и опасная магичка: умная, поскольку уже вкусила разочарований этой жизни сполна, красивая от природы и сумевшая возвести свою красоту в абсолют, как истинная искусница.

Она качнула головой в сторону выхода, и мы поняли друг друга без слов.

Мы встретились с белокурой недалеко от посадочной площадки для метелок. Под тем же деревом.

– Не знаю, как ты сумела вывести непрошибаемого самоуверенного Молота из себя… – С этими словами она протянула кошель.

Я же про себя лишь хмыкнула. Как говорила ба, даже самый уверенный в себе мужчина начинает тушеваться, когда осознает, что он не может быть мужчиной в полном смысле этого слова. Сдается мне, что после моего отбытия Молот не раз уверился с той рыжей в своей мужской несостоятельности.

Татия между тем добавила:

– Если бы я не была уверена, что в стены академии не может проникнуть ни одна черная ведьма, то обязательно бы решила, что ты из темного племени.

– С чего бы? – Я прищурилась.

– Только ведьмы способны ради денег сотворить невозможное.

– А светлые разве нет?

– Нет. Светлым для этого нужно еще кое-что.

– И что же? – полюбопытствовала я.

– Знамя добра. Именно под этим штандартом порою может быть сотворено то, что не снилось ни одному темному.

В ее словах была потаенная горечь. Словно она на собственном опыте знает, о чем говорит.

– Ну, будем считать, что я мстила за тебя. За твои мечты и надежды.

– Значит, моя настойка у тебя?

– Какая настойка? – Я сделала удивленные глаза.

Татия печально улыбнулась, и в мою руку опустилось еще пять золотых.

– Блеквуд, с тобой нужно либо дружить, либо тебя убить. Ибо, сдается, ты слишком много знаешь.

– У толкового некроманта и трупы тоже порою чересчур болтливы.

– Делать нечего, значит, придется дружить, – иронично ответила Татия.

В итоге мы расстались весьма довольные друг другом. Положив кошель в сумку, я направилась к себе. Переоденусь – и пора будет идти на тренировку. Но не тут-то было. По дороге через парк дорогу мне заступили.

Мрачный, нависающий, как скала, и грозный, как само возмездие за порушенную репутацию, и не только, он стоял и буравил меня взглядом. Была бы светлой – испугалась бы до дрожи. А так. Ну хотят меня убить в очередной раз. Что тут такого? Рабочая, можно сказать, рутинная обстановка.

– Ви, у меня лишь единственный вопрос: зачем? – Гард скрестил руки на груди.

– Что «зачем»? – Я решила, что роль дурочки мне весьма к лицу.

– Зачем ты довела Молота до нервного тика и почти бреда? Он сейчас лежит у целителей. Несет какую-то чушь про богиню и ее возмездие.

– Как догадался? – отбросив притворство, вопросила я.

– Так быстро и качественно испортить жизнь может только черная ведьма. А в академии на эту роль подходишь лишь ты, Ви.

Признаться, комплимент меня порадовал. Потому решила, что Гард достоин честного ответа.

– Мне просто захотелось тепла.

– Душевного? – подозрительно уточнил дракон. Вот ведь. Еще немного, и он в темных начнет разбираться не хуже самих выходцев из Сумеречных земель.

– Нет, песцового.

Гард нахмурился. Пришлось пояснить:

– Скоро зима. Вот я и подумала, что лучше я буду носить песца, чем этот упитанный зверек явится ко мне лично. Живой, здоровый и вещающий о том, что мне пришел каюк.

– Ви-и-и-и, – простонал Гард и помотал головой.

А я что? Я ничего. Решила, что разговор окончен, и попыталась обогнуть драконистое препятствие. Но пепельный, судя по всему, считал иначе. Он схватил меня за локоть и предостерегающе изрек:

– Ви, чтобы ты еще куда-то не вляпалась или чего не натворила, учти: я буду за тобой следить.

Ведьма во мне на это заявление фыркнула. Ведьма сильно оскорбилась и, постучав коготками, промолвила: «Посмотрим». Но то внутри. А внешне я лишь улыбнулась.

Наши взгляды встретились. И я потерялась. На миг. На сотню лет. И тут Гард вздрогнул. Отпустил мою руку и остервенело зачесал плечо.

– Ви, опять твои шутки!

– Какие еще шутки? – возмутилась я, на этот раз для разнообразия абсолютно невиновная.

– Твой плющ не просто чешется, он жалит…

– Это нормально, – заверила я и мстительно добавила: – Зато твой дракоша только ест и спит. В последнее время даже не материализуется.

Гард помрачнел.

– Совсем не появляется? А ползает?

– Да нет же… – И я начала понимать, к чему клонит дракон. Это у темных меты могут по нескольку раз засыпать и просыпаться перед полной инициацией. – Ты хочешь сказать…

– Что ты можешь стать драконицей, – подтвердил мою догадку Гард. – Но обычно между слиянием и затихшей метой проходит три-четыре седмицы.

– Полная луна будет через две. Сразу же после окончания турнира, – прикинула я. – Успеем поменяться обратно.

Гард на это ничего не ответил. Впрочем, и я была не расположена к разговорам. Засим мы и расстались, чтобы встретиться совсем скоро, на тренировке.

Глава 14

Сегодня отрабатывали энергетические щиты. Атакующие, и пепельный в том числе, были скорее наблюдателями. А мне, Йоле и Вронгу досталось по полной.

До кровати я буквально доползла.

Новый день начался у меня просто прекрасно. С лекции Фабиуса, который с улыбкой демона-искусителя на устах «обрадовал», что сдача рефератов совсем скоро. При этом не преминул особо паскудно усмехнуться лично мне. Я приуныла. Если с теорией удалось разобраться, то перерисовка рун и расшифровка их взаимного влияния на теле архимага Энпатыра Медная Кирка была невозможна без визита в усыпальницу. А оная находилась в храме Семи богов, рядом с центральной площадью Йонля.

Мысленно прикинула сроки. Выходило, что посетить мне ее надо в ближайшую седмицу-две. И мое уныние превратилось в злость, когда бесит абсолютно все.

А если ведьма злая – она решительная. Не откладывая дело на дно сумки, после обеда я отправилась на площадку, к которой швартовались общественные пассажирские лодки. Но благополучно добраться до нее мне не удалось.

Появившийся словно из-под земли Гард без какого-либо приветствия вопросил:

– Куда направилась?

– Самоубиваться, – честно призналась я.

– Тогда я с тобой, – не спрашивая моего согласия, заявил наглый дракон.

– Ну уж нет. Процесс самоубиения – интимный. Мешать ему – кощунство.

– Так я и не буду мешать. Могу даже топорик над шеей подержать, стульчик из-под ног выбить… – заявил Гард со столь заботливой и сладкой интонацией, после которой в чай и сахар класть не надо. – К тому же у тебя мой дракон, а его смерть идет в комплекте с твоей. А он – моя собственность.

– Собственник тоже мне нашелся… – Я поправила ремень сумки на плече.

Отбрыкаться от компании дракона мне так и не удалось. Даже то, что зов Верховного палача он будет слышать сильнее меня, не убедило его остаться. Ему было плевать. К тому же едва он понял, что лететь придется на общественной лодке, как тут же категорично заявил, что его метла быстрее и улетать на ней от моего убийцы будет удобнее.

Гард так четко произнес это «улетать», что я поняла: резерв в нем так и не восстановился. Иначе он попробовал бы дать отпор Верховному.

Пока мы летели, я обнимала Гарда со спины, крепко держась за его талию, и всю дорогу бубнила под нос, что некоторые пообещали «следить»… И нет чтобы не сдержать обещания!

Дракон усиленно делал вид, что этого не слышит и вообще не замечает. У входа в храм, где находилась усыпальница Энпатыра Медная Кирка, случилась неприятность. Гарду поплохело. Заметно так. Даже зашатало. Я же, наоборот, ничего не почувствовала.

– Так вот что испытывают темные, когда пытаются войти в храм… – только и прошипел дракон, стиснув зубы.

Я прекрасно поняла его. Что ж, ощущение, что тебя враз ударили под дых и облили кипящей смолой, не из приятных. Но то только для неинициированных. Темный, у которого мета полностью слилась с аурой, мог и факелом вспыхнуть. Отчего-то светлые боги не любили выходцев из Темных земель. Впрочем, белых магов они тоже не очень привечали, ибо в храме запрещалась любая волшба. Только покаяния, только молитвы, только дары и подношения богам. Желательно – в звонкой монете.

Внутри храм буквально оглушал своим великолепием. Чего только стоили высокие стрельчатые окна-витражи. Свет, струясь через цветную стекольную мозаику, раскрашивал светлый мраморный пол причудливым ковром. Белые колонны уходили вверх, поддерживая потолок, который находился так высоко, что я едва могла разглядеть на нем фрески.

Статуи богов и богинь взирали на прихожан со своих каменных постаментов.

И в это царство света и гармонии абсолютно не вписывалось золото. Но храмовники считали иначе. Потому скульптуры украшались золотыми тогами, колонны были обвиты плющом из благородного металла, а сами служители носили одеяния исключительно из парчи либо расшитые жемчугом и опять же золотом.

Именно такой, облаченный в белую парчовую сутану, стоял у одной из колонн, сложив руки на груди, и смотрел на нас взором опытного менялы.

Я неосознанно чуть прижалась к Гарду и почувствовала, что его знобит. Не поменяйся мы метами, меня бы так же трясло или все же меньше? Ведь, судя по всему, плющ, расцветший буйным цветом на драконе, сейчас стал гораздо больше, чем был у меня, а следовательно, и воздействие на Гарда защитным куполом храма сильнее.

– Может, останешься у входа? – поинтересовалась я.

Но дракон ожидаемо мотнул головой. Храмовник подошел к нам и с улыбкой сытого удава поинтересовался:

– Что привело вас в храм Семи небесных богов, чада мои?

Ляпнуть, что я не чадо, а скорее исчадие, очень хотелось, но я лишь поведала, что мы адепты Академии Кейгу. Взор храмовника сразу сделался злым и колючим, нос чуть задрался вверх, а вся тощая фигура вытянулась настолько, что казалось, выдохни сутанный еще немного, и я смогу пересчитать позвонки на его пояснице.

В общем, храмовник преисполнился гордости и достоинства. Наверняка чтобы послать нас по богоугодному маршруту, то есть вон из церкви. Но я ловко вытащила из сумки и продемонстрировала загодя стребованную сегодня в обед в деканате грамоту. В развернутом виде, буквально ткнув листком в нос. Украшенный печатью листок гласил, что подателям сего должно быть оказано всяческое содействие и сопровождение в усыпальницу, которая находится при храме, для изучения рунической письменности на теле архимага Энпатыра Медная Кирка.

Храмовник скривился так, словно ему в постель подкинули обнаженную шестидесятилетнюю девственницу, которая рьяно жаждет наконец-то превратиться из девушки в женщину. Он процедил:

– Следуйте за мной.

Идти пришлось долго. Гард был белым как мел, с бескровными губами, но упрямо не желал подождать меня у входа.

Даже храмовник в дверях усыпальницы поинтересовался, не плохо ли моему спутнику. На что Гард невозмутимо ответил, что он дракон, поэтому обилие золота вызывает у него инстинктивное желание пополнить свою сокровищницу. Но пока он сдерживается. И внимательно так взглянул на парчовую сутану провожатого.

Зрачок ящера, при этих словах ставший вертикальным, заставил неторопливого служителя культа развить бурную деятельность. Замок был отперт в считаные удары сердца, а скрипящая решетчатая дверь открыта. Едва мы вошли в усыпальницу, как оная за нашими спинами и захлопнулась.

– Приду через удар колокола, – не оборачиваясь, крикнул храмовник, спешно удаляясь.

Я смотрела через кованые прутья двери, изображавшие побеги хмеля, и поражалась тому, как можно быстро переобуваться в полете: от благодушия до заносчивости и даже страха. То, что сутанник испугался, было понятно без слов.

– Ты как? – обернулась к Гарду.

– Ви, если ты рассчитывала, что самостоятельно одна со своей метой пойдешь в этот храм, то у меня для тебя плохие новости: ты чокнутая! Как ты вообще планировала пережить этот поход, да еще что-то законспектировать, если я с твоим плющом едва на ногах стою?

– Ну, допустим, мне было бы не так плохо, как тебе. Чем сильнее источник, тем более рьяно сопротивляется защита храма. У меня же, пока я тебя не встретила, мета вообще непробудившейся была…

– Все равно ты ненормальная.

– Кто бы говорил! – Я развернулась и направилась между рядов саркофагов с крышками из прозрачного хрусталя. Величайшие герои, святые или просто достойные. Среди них не было императоров, ораторов, придворных. Именно поэтому здесь отсутствовала та помпа и кричащее о богатстве убранство, что царили за дверью усыпальницы.

Саркофаг легендарного архимага был в самом конце. Дойдя, я присела рядом и положила на прозрачную крышку пластину Кора: пусть пока фиксирует остаточный фон. Сама же, достав бумагу и грифели, начала перерисовывать руны. Гард, какое-то время бдительно ходил рядом, а потом «порадовал» меня своим открытием. Оказалось, что в этой усыпальнице защита стоит не хуже, чем в императорском дворце: ловушки механические и энергетические, атакующие арканы (и это при том, что храмовники были против чародейской магии! Ну-ну, на богов надейся, а пульсаром запасись, как говорится) и спящие в камне стражи.

От перечисленного я впечатлилась и заработала грифелем вдвое быстрее. Гарду, видимо, стало хуже, он прислонился спиной к саркофагу. По его вискам градом тек пот. Губы побелели. Я поняла, что надо срочно уходить. Что-то я уже зарисовала, а остальное… Ну, придумаю, в конце концов. На «удовлетворительно» я вроде как уже наскребла.

– Ви, она рвется наружу… – прохрипел дракон.

Кто она и отчего рвется, пояснять было не нужно. Сила темного источника. Мете тоже не нравился храм, как и храму – мета. И эти две силы рвались друг другу навстречу.

Вдалеке послышался скрежет отпираемого замка. Видимо, прошло означенное время, и храмовник вернулся. Вот только не один, а со стражей. Дюжина воинов в боевом облачении с мечами и арбалетами на изготовку. Видимо, церковник опасался, что дракон все же решит пополнить свою сокровищницу.

Гард, у которого уже не только зрачок стал вертикальным, но и на скулах показались чешуйки – знак того, что он контролирует свой дар из последних сил, тоже поднялся. Я подхватила пластину Кора, сунула ее в сумку и начала запихивать туда же свои рисунки. И тут из недр моей торбы выпал телепортационный камень. Звучно ударившись о хрустальную крышку саркофага, он мигнул ярким магическим светом. На вспышку откликнулась одна из ловушек. За ней – вторая, третья… И воздух усыпальницы пронзила сотня огненных стрел.

В середине коридора полыхнуло.

Кто-то из стражей в панике заорал: «Ограбление!» Вжикнувший рядом с драконьим ухом арбалетный болт другого стражника стал последней каплей. С пальцев Гарда сорвалась сырая темная сила. Она схлестнулась с охранными заклинаниями, что были в храме. В нас полетели стрелы, в стражников – первородная тьма. Гард успел уклониться.

Такого количества полыхающего огня и дикого, необузданного количества энергии я еще не видела. Воздух буквально звенел силой, вырвавшейся из плетения ловушек, что были установлены в усыпальнице. Да, на защиту этого царства мертвых храмовники не скупились.

Тут я краем глаза заметила, как мой почти разряженный телепортационный камень начал впитывать в себя разлитую вокруг него силу. Втягивать так жадно, что и тьма и свет, скрутившись в один тугой жгут, уходили воронкой в центр кристалла.

Гард, буквально схватив меня за шкирку, прыгнул через саркофаг, пытаясь укрыть нас обоих за его каменной стенкой.

В этот момент сработала еще одна из ловушек. Все окрест залило нестерпимым, жгущим даже сквозь сомкнутые веки светом. А потом я вдруг почувствовала острую боль в подреберье. Не успела понять, что это и отчего я все в крови, как ощутила: нас с драконом куда-то затягивает. В этот момент все поплыло перед глазами, и я потеряла сознание.

В себя пришла от нестерпимой боли во всем теле. Особенно горел правый бок, в котором будто проворачивали воткнутый раскаленный штырь.

Первое, что услышала:

– Ви, потерпи, потерпи немного… Сейчас я отнесу тебя к целителю…

Мало что соображая, я разлепила губы, силясь сказать, что мне к светлым врачевателям нельзя. Но вместо этого раздался едва слышный сип.

Ощутила, что меня несут на руках. Вокруг – темнота, которую едва разрезали редкие полоски нестерпимо яркого света. Или он был ярок лишь для меня?

Меня занесли куда-то. Вместо сильных рук спина ощутила холод камня. На миг показалось, что Верховный палач меня все же догнал и теперь положил на алтарь, чтобы выпить силу.

От подобной мысли я попробовала закричать, дернуться, но меня удержали.

Как сквозь пелену услышала голоса:

– Гард, ты уверен, что стоит сюда? Может, все же лучше в имперскую лечебницу…

– Там сразу же поймут, что она не совсем светлая. – Ответ дракона я едва разобрала.

Почувствовала, что проваливаюсь в бред. Или это действительность столь бредовая? Было ощущение, что тону, а к ногам привязали неподъемный груз. Вот мутная вода смыкается над головой, выдавливая остатки воздуха и жизни из легких…

– Ви, еще чуть-чуть. Не засыпай, слышишь. Иначе можешь не проснуться.

Ощутила, как лица коснулась влажная ткань, смывая кровь и грязь. А заодно и мою маску. На миг открыла глаза. Свет резанул, ударил наотмашь, заставив смежить веки. Но успела увидеть, что место, где я находилась, – отнюдь не лечебница. Скорее уж логово мага, который не чурался ни светлых, ни темных ритуалов. На стенах – пентаграммы первородной тьмы и тут же амулеты защиты от тварей мрака. На полке рядом стояли «Некрономикон» и трактат по целительской магии эльфов.

Вторая попытка поднять веки – и я уткнулась взглядом в светловолосую незнакомую девушку в откровенном красном наряде. Она стояла рядом с Гардом и смотрела на меня в упор с чисто женским интересом. Ее рука замерла в воздухе, когда я открыла глаза. Красавица на миг застыла, а потом все же положила ее на плечо дракону, словно говоря: «Это мое!»

Во второй руке она держала бокал с вином. Отпив из него, блондинка произнесла, обращаясь исключительно к дракону:

– Без тебя было скучно, Волнолом. С последнего боя прошло уже больше десяти дней, а тебя все нет… Когда сказали, что ты появился у серого целителя, я уже было подумала, что случилось что-то неладное. Но оказалась сущая ерунда.

– Катрин, исчезни! – буквально прорычал Гард, подходя ко мне. И уже через плечо бросил: – Где носит этого хрыча, когда он нужен?

Блондинка, проигнорировав рык ящера, еще раз отпила из бокала и протянула:

– А раньше ты, наоборот, хотел, чтобы я осталась с тобою подольше. Подольше в постели, – уточнила Катрин.

– Ты пьяна, исчезни.

– Нисколько, – возразила она. – К тому же капля вина украшает девушку, делает ее более загадочной, смелой, доступной и соблазнительной одновременно.

– Катрин, знаешь, чем доступнее женщина, тем больше в ней разочаровываешься.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожилась блондинка.

– Что ты для меня разочаровательна. Очень.

Взгляд красавицы стал острым, жестким.

А я поняла, что готова сейчас сдохнуть, лишь бы не видеть, как флирт из серии «ты оттолкни, и я стану лишь ближе» перейдет в иную, горизонтальную плоскость.

Уже почти закрыла глаза, когда увидела, как Гард, стряхнув с себя руку Катрин, идет к двери и, распахнув ее, без слов указывает блондинке на выход.

Она, фыркнув, все же ушла, покачивая бердами. До моего слуха донесся стук каблуков. Размеренный, четкий. Словно гвозди в крышку гроба заколачивали.

А потом в комнату вошел еще кто-то. Я его не видела, только слышала.

Холодные пальцы коснулись моего лба.

Вздрогнула. Тело начало бить в ознобе.

– Ее хорошо зацепило. Прошило насквозь плетением Аргроссо. Была бы чисто светлой – конец. – Голос говорившего был начисто лишен эмоций. – Но она, как вижу, темная. К тому же сильная девочка. Должна выкарабкаться. А тело ее сейчас подлатаю.

Холодные пальцы переместились на шею и ниже. А затем, по ощущениям, из меня начали вырывать хребет. По одному позвонку. Через грудную клетку.

Рядом раздался голос Гарда:

– Ви, я рядом. Только не засыпай. Скоро все закончится…

Это было последнее, что я услышала перед тем, как провалиться в липкий холодный омут мрака.

Очнулась я в полном одиночестве. Спина чувствовала все тот же холод камня. Открыла глаза и первое, что увидела, – Гард. Осунувшийся, он сидел в кресле, смежив веки.

Едва я вздохнула чуть глубже, как дракон открыл глаза.

– Очнулась! – Он встрепенулся.

– Ты слышал зов палача, – хрипло сказала я.

– Ты тоже?

– Я – нет. Но больше чем уверена, что Верховный звал.

Дракон кивнул и подтвердил: да, все так и было.

– Что вообще произошло? – спросила я.

Оказалось, что случилось невероятное: телепортационный камень (к слову, новейшей, улучшенной модели со сверхпрочным каркасом плетения чар) не был рассчитан на такой поток энергии. Но, когда в усыпальнице он начал все же ее впитывать, его плетения это выдержали. Заклинание телепорта решило самоактивироваться. В результате впервые в истории магии телепорт перенес не только мертвую материю в виде тела в саркофаге, но и двух наглых, едва живых адептов.

– Нас выкинуло в самом пике арки переноса, – устало усмехнулся Гард. – И ты не поверишь, на какое место этот пик пришелся.

– Умм? – заинтересованно промычала я.

– На крышу публичного дома, – с самым серьезным лицом известил Гард.

Вот же… Наверное, этот Энпатыр Медная Кирка был тем еще бабником! Даже после смерти умудрился посетить бордель. А еще святой, называется…

Дракон, не подозревая о ходе моих мыслей, продолжил:

– Так что теперь саркофаг лежит в подвале сего милого заведения. Его даже пообещали сохранить за небольшую плату в два золотых. Еще три золотых ушло на грядущий ремонт проломленной крыши… – перечислил ущерб от сбора данных для моего реферата пепельный.

М-да, вот это я понимаю, собрала научный материал. С размахом, так сказать.

– Ви, ты сейчас полежи немного. Я принесу восстанавливающий эликсир.

Он ушел, а я осталась созерцать потолок. Трещины, серый камень, которого никогда не касалась побелка, – похоже, мы в каком-то ответвлении катакомб. И если зов был… Пусть даже Гард ему не поддался, но палач может пройти по нему, как по нити. А это значит, нам следует убираться отсюда, и побыстрее.

Я осталась с кучей вопросов, и ни на один из них не было ответа. А потом незаметно для себя уснула. То, как Гард вливал в меня эликсир, чувствовала сквозь дрему. А потом было ощущение полета.

В следующий раз проснулась от теплого прикосновения. Солнечный луч пробивался сквозь тяжелые шторы.

Я сглотнула. В горле было сухо, как в пустыне. Сколько сейчас времени? Который удар колокола? Который день? Я постаралась оторвать голову от подушки. Получилось, хотя не с первого и даже не со второго раза, но получилось. Я была одна.

Очнулась явно не у себя в общежитии. Комната, небольшая, со встроенным шкафом, почти таким же, какой я делила с сестрами Винсон. Вот только кровать здесь была одна. Да и в целом обстановка более презентабельная, что ли. Похоже, вот так выглядит убранство тех самых комнат общежития в крыле для аристократов.

Тело перехватывала плотная повязка. Задрала рубашку и посмотрела на свой бок. Бинты туго перетягивали грудь и часть живота, словно свидетельствуя, что мне случившееся в усыпальнице не привиделось. Голова кружилась, руки дрожали. Упрямо, схватившись за изголовье кровати, встала. Меня шатало, но шаг за шагом, словно шла по дороге длиною в тысячу полетов стрел, я преодолела путь от постели до окна. Приоткрыла штору. То, что я по наивности приняла за рассвет, было закатом. Солнце пламенело. Его последние лучи купались в золотой листве осенних кленов.

Вдалеке раздался удар колокола. Один, второй, третий… Всего я насчитала семь. На подоконнике увидела аккуратную стопку учебников, два свитка и рядом – телепортационный камень. Такой же, как и у меня.

Я была в комнате Гарда. В его постели. И, судя по тому, что было на мне, в его же рубашке.

Сколько я пробыла без сознания? Мысль о том, что надо бы найти свои вещи и как всякой порядочной ведьме дать деру, оказалась последней. Голова закружилась еще сильнее, я упала.

Сквозь пелену услышала, как мужской голос ругался сквозь зубы на глупых ведьм, а потом меня куда-то опять потащили и уложили в постель.

– Ви, что же ты за наказание такое! – Явно кое-кто думает, что его никто не слышит (полубессознательная я не в счет), и решил выпустить пар: – Ну разве нельзя было лежать спокойно? Одно слово – темная! Независимая, непокорная, своенравная, абсолютно непредсказуемая. – В голосе послышалась какая-то странная, не свойственная дракону теплота.

А потом моего виска коснулась рука. Нежно, едва ощутимо. Погладила волосы, тронула скулу.

– Ви, может, и хорошо, что ты спишь. Хотя бы так я могу высказать все, что о тебе думаю. – Гард, а говорил именно он, выдохнул: – Ви, ты загадочна, порою сложна настолько, что недоказуемая теорема структур по сравнению с твоей логикой – детский лепет. Ты не терпишь, когда тебе переходят дорогу или толкают под руку. За это можешь проклясть в сердцах так, что ни один архимаг не возьмется снять это проклятие. Ради достижения цели ты способна на все и даже больше. Я уверен, что ты легко можешь отправиться в полнолуние на кладбище добывать ногти с руки мертвеца (а если тот восстанет, хладнокровно упокоишь его принесенной лопатой) для декокта, не испугаешься демона в пентаграмме, но боишься довериться и открыться. Уверен, что твоей красотой, как внешней, так и внутренней, наверняка пленяются и короли, и рыцари, и даже нечисть. Во всяком случае, один глупый дракон уже точно попал… И резонанс здесь ни при чем.

Я почувствовала, как его губы, мазнув по моей скуле, нашли мои. Сердце пропустило удар. Нежность и сдерживаемая страсть – я чувствовала их всем своим существом. Гард целовал меня так, как никто и никогда. Хотелось ответить, забыться, утонуть в поцелуе. Но вместо всего этого я улыбнулась и, приоткрыв глаза, выдохнула в губы Гарду:

– А ты харизматичный диктатор. Узурпатор на полставки. Казначей, берегущий свое злато. Одним словом – образцовый дракон. Ты способен убедить кого угодно в чем угодно. Даже в том, что драконье дыхание отлично лечит ревматизм, если оплачено полновесным мешочком золота.

Гард опешил, а я продолжила. То ли во мне ярилась ведьма, которую этот гад крылатый так хорошо изучил и выдал ей полную характеристику, то ли просто мой язык решил, что раз хозяйка слаба, то ему все дозволено… Но остановиться я не могла:

– Ты способен забивать гвозди своим интеллектом. Порою благороден донельзя. Любишь заботу, понимание и свободные уши. Но еще больше – подношения. Берешь взятки борщами, баранами, золотом, изумрудами и наверняка еще и девственницами. В общем, любым ходовым товаром, который можно припрятать в своей пещере или употребить с пользой. Порою упрям, но всегда сообразителен.

– Ви, ты невыносима!

– Стараюсь в меру сил и возможностей.

Наш диалог, когда между лицами – лишь ладонь, а здоровое накачанное тело дракона нависло над бедной лежащей мной, был далек от норм этикета. Но на этот самый этикет больше драконов плевали разве что ведьмы.

– А ведь ты была практически идеальной. Лежала, молчала, спала…

– Как Энпатыр Медная Кирка в своей новой усыпальнице? – ехидно добавила я. – Кстати, а что с моими рисунками? И с пластиной?

Последние вопросы задавала, примерно представляя ответ: все сгорело. Но Гард меня удивил.

– Ты про свой реферат? Он сдан. Я лично передал твои рисунки магистру Фабиусу. Кстати, и саркофаг вернул. Только не в храм, а потомку архимага. К слову, все тот же досточтимый магистр Фабиус оказался прапрапра- и так двадцать три раза внуком славного Энпатыра Медная Кирка. А я-то все думал, отчего этот старикан каждому курсу обязательно задает что-то по этому несчастному покойнику…

– А как же ты вернул саркофаг, он же вроде бы остался в городе? – Я решительно ничего не понимала.

– Очень просто. Написал своему знакомому, и тот за умеренную плату согласился доставить покойного вместе с его ложем к дверям дома Фабиуса. Посыльный даже не поленился от себя послание чиркнуть. Дескать, извините, вышла ошибочка, и мы нечаянно своровали вашего дедушку. Возвращаем в целости и сохранности. Над ним никто не надругался.

– Слушай, а твой знакомый… Он точно светлый?

Вопрос был закономерным, потому как если бы я возвращала подобный «презент», то наверняка написала бы подобное.

Гард усмехнулся:

– Он почти светлый. Этот тот самый целитель, что лечил тебя. Он был единственным лекарем, которого я знал, кто хотя бы немного знаком с темными ритуалами. Раз уж к обычным целителям тебе нельзя.

– Он и тебя лечил? – догадалась я.

– Да, сшивал, – признался дракон. – После некоторых боев я был не совсем целым, хотя и выходил победителем.

– А нас не ищут храмовники? – запоздало спохватилась я.

– Знаешь, я сам удивился, но нет. Факт кражи вообще никак не афишировали публично. Правда, ходят слухи, что седмицу назад в усыпальницу под видом адептов проникли двое темных, чтобы осквернить гробницы. Но доблестные храмовники все отстояли и злоумышленников уничтожили…

– Как седмицу? – От такой новости я попыталась встать с постели, но меня удержали сильные руки.

– Так, – спокойно произнес Гард. – Ты здесь уже ровно шесть дней.

– Подожди, это что же… Турнир через… – Я попыталась сосчитать.

– Через четыре дня. Вся столица гудит.

Это известие оказалось неожиданным. Но даже не оно подкосило меня окончательно. А другое.

– Но я добился того, чтобы ты не участвовала.

– К-к-к-как? – потрясенно выдавила я. – Ромирэль же сказал, что даже мертвой меня притащит на турнир. Команда академии должна победить…

– Я сказал, что ты ждешь от меня ребенка.

– Что-о-о? – опешила я.

– И что тебя сейчас так мутит, что ты встать с постели не можешь, – невозмутимо продолжил дракон. – Это было самое убедительное оправдание тому, что ты лежишь в моей комнате, не ходишь на занятия и… я отказываюсь прикрываться тобой от атакующих арканов.

– Я тебя сейчас убью! – пообещала я, вставая с постели.

И откуда только силы взялись? С руки непроизвольно слетел пульсар. Не из самых простых, уровня пятого. Гард машинально выставил защиту, но огненный шар ее пробил! Зашипел, уменьшился в размере в десять раз, но пробил!

– Гард, – настороженно протянула я, – а что у тебя с резервом?

Ответом мне было молчание.

– Ты хочешь сказать, что так и не восстановился?

Дракон вновь ничего не ответил. Лишь сверкнул глазами. А я начала напирать:

– Ты чокнутый ящер! Какой у тебя сейчас уровень?

Дракон сжал челюсти так, что на скулах заходили желваки.

– Четвертый. Правда, сейчас он слегка увеличился.

– Четвертый? И ты собрался без щита выступать…

– Это мое дело. И мое решение, – отрезал дракон.

Я задохнулась от возмущения.

Не знаю, до чего бы мы договорились, но тут в дверь постучали.

Гард пошел открывать, загородив меня от стоящего за порогом своей широкой спиной. А когда дракон повернулся, в руках у него был поднос с ужином. Я же поймала себя на том, что чувство голода, с которым я практически сроднилась за последнее время, сейчас почему-то не дает о себе знать.

Как выяснилось, ужин доставил один из адептов первого курса. За едой мы с драконом перебросились лишь парой фраз, чувствуя, что еще немного – и мы просто не удержимся от бурного выяснения, кто тут дурак, а кто неблагодарная ведьма. А после ужина я поняла, что еще немного – и усну. Поэтому, предвосхищая события, сама легла в кровать.

Утро встретило меня пустой комнатой и запиской от пепельного: «Отдыхай и поправляйся». Но то ли «полусонное времяпрепровождение» и «ведьма» были понятиями несовместимыми, то ли за прошедшую седмицу я отлежала себе все бока и запаслась сном на год вперед, но к обеду я готова была буквально разнести всю комнату. К тому же поговорка, что любая ведьмочка на свете, какой бы слабой ни была, сумеет навести проклятие и все спалить вокруг дотла, – родилась не на пустом месте. Мы, темные, когда бездействуем, становимся опасны. Причем для всех. Потому я решила, что уже почти здорова и… Пора бы сходить на тренировку.

Вот только кто бы мне сказал, на кой демоны меня туда понесли? Ведь по идее все складывалось наилучшим образом: я и в турнире не участвую, и за ворота академии выходить не нужно. Есть все шансы пережить этот год, а там уже алтарь Мрака потребует иную жертву. Вот только было одно «но»: я своих темных соплеменников знала. Они не оставят в живых команду светлых. Это будет не турнир, а самая натуральная война в миниатюре. Да и команда академии… Если император хочет победы своего бастарда, тот будет сражаться не для игры, а для этой самой победы. Значит, готов или убить, или погибнуть. Героями ведь на пустом месте не становятся.

Саму же себя я убеждала, что делаю все исключительно из желания вернуть свой плющ, ведь если Гард умрет, то не видать мне родной меты.

Сегодня занятия проходили не на поле, а в крытом ангаре и, судя по всему, начались значительно раньше. Когда я подошла, тренировка уже закончилась и из дверей вышли Икстли, Вронг и Урилл. Я не желала с ними сейчас сталкиваться: не готова была еще к объяснениям, что Блеквуд слегка небеременная, просто у дракона чувство юмора специфическое. Я отошла в тень, аркан отвода глаз слетел с языка сам собой.

Четверка протопала мимо. Все они были уставшими и молчаливыми. А вот Гарда все еще не было видно. Решила заглянуть, благо дверь в ангар оказалась открыта.

– …Гардрик, что с твоим даром? Щит. Щит пятого уровня ты едва выдерживаешь. Еще и настаиваешь, чтобы на турнире ты был один, без связки. Я понимаю, что ты, как последний идиот, влюбился в Блеквуд и боишься к ней сейчас даже прикоснуться… – Ромирэль замолчал. Прикрыл глаза, а потом, словно приняв для себя решение, добавил: – Я не должен этого говорить как преподаватель, как наставник – тоже. Но скажу как тот, кто должен привести команду к победе: найди себе адептку, а лучше полностью инициированную магичку посильнее и переспи. Тебе нужно восстановить свой резерв любым способом, если уже медитации, амулеты и тренировки не помогают.

– Нет. Не буду.

– Значит, будешь умирать и смотреть, как гибнут твои товарищи? Из-за чистоплюйства?!

Дракон ничего не ответил.

– Хорошо, – выдохнул Ромирэль. – Если ты такой благородный, скажи: а ты готов отказаться от своей магии насовсем?

– Как это?

– Есть эликсир Таройи. Он способен на сутки увеличить уровень дара втрое. Но после этого происходит полное выгорание. Ты больше никогда не сможешь прибегнуть к магии. И обратиться драконом тоже не сможешь.

Гард задумался, а я закусила губу.

– Хорошо. Давайте сюда. – И пепельный протянул руку.

А я чуть не взвыла. Ну почему этот ящер такой… светлый. Такой идиот!

– Прими накануне турнира, – напутствовал Ромирэль. – Завтра тренировка как обычно.

Входить в ангар расхотелось окончательно. А вот подумать стоило о многом. Если Гард – бастард императора, то вряд ли остроухий предложил бы ему выжечь дар. Или мог бы? Правитель светлых – человек, к тому же не маг. Значит, для него сын даже без магии не будет ущербным. Скорее даже, наоборот, полностью очеловеченным. Только с пустотой внутри вместо дара.

А если тот, кого прочат в будущие супруги ее высочеству Василинарии, все же не Гард, а Урилл, Вронг или брюнет Икстли?

У меня даже голова заболела от предположений.

Глава 15

Сама не заметила, как вернулась к себе в комнату. Сестры Винсон смотрели на меня настороженно. И это бы ничего, если бы они нет-нет да не опускали взгляд на мой живот. Убить Гарда захотелось еще сильнее. Причем лично, а не доверять это ответственное дело команде темных на турнире.

Ночь я промучилась. Следующий день – тоже. Меня раздирали два противоречивых чувства: желание все же вернуться в команду и отплатить дракону той же монетой (то бишь попытаться его спасти) и здравый смысл. Последний буквально кричал, что теперь-то все хорошо, черной ведьме ничего не грозит и я спокойно могу пересидеть год в академии. А что станется с драконом – уже не моя забота.

На занятиях я была рассеянна. А после них попыталась найти Гарда, но его нигде не было. Следующий день прошел так же.

А потом мне стало плевать на все. Да, возвращение меты раньше срока – процесс опасный и болезненный. Я вполне отдавала себе отчет, что отдачей может меня убить. Именно меня, как ту, которая будет рвать нити, что связывают мету с хозяином. Срок полного оборота луны для этого ритуала определен не зря.

Плющ не дает светлому дару Гарда проявиться до конца, он душит его светлый источник, забирая силы в себя. А это значит, что послезавтра на поле выйдет не сильный светлый маг, а лишь теоретик боя. Или того хуже, дракон додумается выпить эликсир, что выжжет его.

Я пошла к нему.

Проигнорировав крики о том, что в мужское общежитие нельзя, а в крыло аристократов – тем более, я постучала в дверь комнаты Гарда.

Сбоку послышался смешок кого-то из соседей-умников, что-де, если не открывают, значит, заняты. И не стоит прерывать уединившегося с дамой Бьерна.

Услышанное обожгло, словно плетью хлестнули. Я. Черная ведьма. Первый раз в жизни решила сделать доброе дело! Причем по собственной воле. Бесплатно! А эта ящеристая сволочь…

Прокляну! А если не прокляну, так благословлю, что смерть ему будет в радость. А потом прибью из милосердия.

Все же решил-таки воспользоваться первым советом наставника, гад пепельный!

Только когда открылась дверь и на пороге появился всклокоченный Гард, у которого из одежды было лишь полотенце, обмотанное вокруг бедер, я поняла, насколько зла.

Я посмотрела на почти обнаженного дракона, оценила и… залепила пощечину. Звонкую, от души. Такую, что у самой рука заболела. Хотела гордо развернуться и уйти, но побагровевший от злости дракон процедил:

– Ну уж нет!

Меня схватили за руку и силком вдернули в комнату, захлопнув дверь.

– Отпусти, паразит, гад, сволочь! – Я дернулась и заехала каблуком по босой стопе дракона.

– Ни за что, – пыхтел взбешенный Гард.

– Что, решил восполнить резерв, как и подобает дракону? Побольше дев и любви? – выпалила я.

Гард на миг замер, а потом, будто не веря, спросил:

– Ты что, ревнуешь?

Он резко выдохнул, и его взгляд скользнул к моим губам. Я буквально кожей чувствовала его, обжигающий, пьянящий. В горле пересохло.

Гард поцеловал. Не нежно, не яростно, а словно истосковавшись. Шея, ямочка между ключиц, плечи – его губы были везде. Он смотрел на меня тяжело, жадно. А я понимала: к бездне резонанс, к мраку все! И пусть завтра я об этом пожалею, но сегодня, сейчас… Мое тело отзывалось на его ласки, внизу живота скручивалось в тугой жгут наслаждение. Я не могла и не хотела этому сопротивляться.

Мы хрипло дышали. Сжигали друг друга и плавились сами. Мое платье и его полотенце упали на пол нам под ноги. Сплетенные волосы, и пальцы, и обнаженные тела, что всей своей кожей целуют друг друга – мы жили этим мгновением, впитывали его…

Не помню, как мы оказались на кровати. Гард навис надо мной. Вздувшиеся жгуты мышц на шее, неистово бьющаяся жилка, напряженные руки – я ощутила, что он совершил над собой неимоверное усилие, чтобы на миг остановиться.

– Ви, скажи, принимаешь ли ты мою заботу. Согласна ли, чтобы я оберегал тебя, как свое главное сокровище. Покоришься ли ты мне?

Ведьма внутри меня возмутилась. Она была категорически не согласна с двумя вещами сразу. Во-первых, к чему слова в такой момент? И во-вторых, подчиняться кому бы то ни было? Но отчего-то мои губы прошептали «да».

– Еще раз, Ви, скажи еще раз, – потребовал дракон, словно ответ был ему жизненно важен.

– Да, да и еще раз да! Демонов ящер! – выпалила я, закипая и притягивая его.

Я уже не контролировала себя. Но, вместо того чтобы поцеловать, этот наглый дракон потянулся куда-то к изголовью кровати. Звук защелкнувшегося на одном из моих запястий браслета на миг отрезвил, но лишь на миг. Поцелуй дракона, что последовал сразу же за сим действом, заставил забыть не то что о браслете, вообще о том, где небо и где земля.

Никогда я не подозревала, что желание может быть таким – до боли, до головокружения. Мне хотелось его касаться. Везде, всюду. Ощущать, ласкать, целовать. Быть рядом с ним, быть им. И знать, что он мой. Пусть только сейчас. Смотреть ему в глаза, чувствовать его всем телом. И понимать, что, если Гард остановится лишь на миг, я умру. Потому что сейчас нет ничего и никого, ни мира вокруг нас, ни времени, ни мыслей. Есть только он и я.

Дракон шептал мне что-то. Я различала лишь имя «Ви», и от этих звуков сходила с ума.

– Ви, я не могу без тебя… Моя. Моя ведьма…

Из его горла вырывался стон удовольствия, и я тоже не смогла удержаться. Он целовал меня, моля о прощении, а потом сорвался. Проник.

Я выгнулась дугой, откинув голову, царапая его спину ногтями. Страсть, что сожгла боль, страсть, что подарила наслаждение, граничащее с безумием… Это была наша ночь. Одна на двоих.

Гард входил вновь и вновь, рыча. Двигался. Еще и еще. Кажется, сливались не только наши тела, но и ауры, и даже меты… Почувствовала, как плющ обвил мою руку.

А мы с драконом горели.

– Га-а-ар-р-рд, – выдыхаю и ощущаю дикое наслаждение на кончике языка от одного его имени.

– Произнеси еще раз. – Он буквально потребовал. – Ви… Хочу, чтобы ты всегда смотрела на меня, Ви. Моя Ви. Я тону в тебе, в твоих глазах.

И я произношу его имя. Еще. И еще. Буквально кричу. Он ловит мой крик губами, целует. Я пью этот поцелуй, как сладкое и крепкое вино.

Этой ночью мы, сумасшедшие, а потому безгранично счастливые, засыпаем в объятиях друг друга. И то ли во сне, то ли в реальности краем вплывающего в дрему сознания я услышала хриплый голос дракона:

– Ви, я был у тебя первым. И постараюсь сделать все, чтобы после меня никого у тебя не было, моя маленькая ведьма, моя ж… – Последнее слово я не расслышала, но и этого было достаточно, чтобы окончательно уснуть со счастливой улыбкой на лице.

Проснулась я, когда на небе еще сияли звезды. Гард был безмятежен. Он лежал на животе, обнимая меня. Стоило немалого труда выбраться из этого капкана драконьих рук. А встать было необходимо. Хотя бы затем, чтобы взять эликсир Таройи. Думаю, сейчас он Гарду уже ни к чему.

Перешла на магическое зрение: аура дракона светилась золотым так, что больно было смотреть. Плющ сейчас покрывал всю спину Града, и не только ее. Росток спускался по бедру и обвивал даже лодыжку.

Взяла склянку с эликсиром в левую руку. А второй рукой, сложив пальцы в классическую «кошачью лапу», сотворила аркан, который и накинула на дракона. Теперь он сутки проспит, не меньше. А послезавтра – турнир.

Сейчас мне было совершенно не важно, что будет потом. Окажется ли Гард тем самым бастардом, а значит, будущим императором со всеми вытекающими, или нет. Скорее всего, наши пути разойдутся, и спустя много лет я среди делегации темных склоню голову перед ним и его супругой-императрицей… Главное, чтобы это будущее было. И он тоже был. Живым.

Ушла из комнаты дракона еще до рассвета. Перед тем, правда, пыталась снять с запястья браслет, но не смогла найти застежки. Словно этот обруч был литой.

Когда над славным Йонлем начала разгораться заря, я поняла: что-то во мне изменилось. Изменилось настолько, что я решила: хватит прятаться. От своего палача, этого пожирателя душ, от самой себя. Я пойду на этот безднов турнир и лично прикончу свой ночной кошмар – Рашгарда.

В обед постучалась в кабинет Ромирэля и сообщила наставнику, что пепельный слегка ошибся, я не беременная, ну и соответственно не от Бьерна. Просто драконы – жуткие собственники. Но пока я сама за себя решаю, что буду делать, а что нет.

Наставник на такое заявление дернул острым ухом, но все вопросы оставил при себе, хотя по лицу было видно, что их превеликое множество.

– Я так понимаю, Гардрик о твоем решении участвовать еще не знает?

Я помотала головой.

– И незачем, – кивнул своим мыслям Ромирэль, а затем начал инструктировать: – Встанешь рядом со мной. Когда команды будут переступать черту барьера, шагнешь последней, следом за Гардриком. Ему нужен щит, просто необходим, и я рад, что ты это понимаешь…

«В отличие от него», – так и осталось невысказанным, но и я и остроухий прекрасно поняли друг друга.

– Вот форма. Накинь мантию, чтобы Бьерн не догадался.

Я взяла в руки аккуратно сложенный комплект одежды: белая рубашка и такие же штаны, украшенные алым орнаментом.

– И все? – удивилась я.

– Барьер, что ограждает арену турнира, зачарованный. Тот, кто переступит ее перед началом состязания, сможет выйти лишь только тогда, когда определится победитель.

Странно… Полуэльф легко согласился, а ведь я даже не тренировалась наравне со всеми в последнюю неделю.

– Удивлена? – словно прочитав мои мысли, спросил Ромирэль.

– Да, – призналась честно.

– Моя задача – не вложить в ваши головы заклинания – для этого есть занятия. Не накачать вам мускулы – для этого у всех адептов есть уроки боевого искусства. Моя цель как наставника – научить команду быть командой. Чтобы каждый был готов закрыть собою другого. Блеквуд, придя сегодня, ты подтвердила, что готова быть для Бьерна щитом. А в твоей силе и знаниях я не сомневаюсь.

Я склонила голову и, поблагодарив, вышла.

Знал бы этот ушастый, что мною двигали отнюдь не благородные мотивы, а простая истина темных: если ты хочешь жить спокойно, твои враги должны быть покойны.

Эту ночь я не спала. Лежала, смотрела в потолок и ждала беды. Отсчитывала удары колокола до нее и до пробуждения дракона.

Наступил решающий день. Сегодня вся академия не училась. Еще бы. Турнир. Общежитие гудело. Команда магистерии готовилась отбыть на отдельной лодке на центральную столичную арену. Я затесалась вроде как в провожатые. И провожала до самой арены.

До официального открытия турнира оставалось совсем ничего. Команды выстраивались. Наставники давали последние напутствия, кто-то прощался с любимыми.

Мы с Гардом стояли друг напротив друга.

– Ви, зачем ты ушла тогда? Что ты задумала? То, что эликсир Таройи исчез из моей комнаты… Чьих рук это дело – я не сомневаюсь. Но… – Гард не закончил.

Я его перебила, просто приложив свой палец к его губам.

– Только знай, я буду тебя ждать и молиться первородному мраку за твою победу, – сказала я чуть пафосно, абсолютно в духе светлых.

Дракон недобро сощурился.

– Если бы ты приставила к моей спине нож и заявила, что вонзишь его в меня, если я вернусь не со щитом, а на щите, то я бы не беспокоился. Это моя Ви… Но сейчас ты меня пугаешь.

– Гард, я не пойму. Кто из нас темный? – возмутилась я. Справедливо, надо заметить.

Пепельный промолчал, лишь крепче сжал мою руку.

Загудели трубы. Громко, резко, враз. Турнир начался. Зазвучали торжественные речи императора Аврингроса Третьего и темного властелина Эйгоса, который лично прибыл в столицу Светлых земель, дабы лицезреть игру команд.

А потом небо резко затянула мгла – в дань почетным вражественным гостям.

На этом черном фоне ввысь вырвался иллюзорный огненный шторм, завертелся воронкой, раскинул в сторону лепестки, но уже не пламени, а воды, а затем вспыхнул фонтаном радужных искр, ударивших в центр круглой арены.

Лучи пробежали в разные стороны, чтобы коснуться черты. Круг, что опоясывал арену, вспыхнул. Языки огня были еще невысокие, такие, что можно просто перешагнуть. Но лишь тем, чьи имена хранил в себе зачарованный свиток турнира, что реял сейчас над ареной.

Они ступили синхронно, слитным единым движением. И игроки команды Северной Вейхонской Академии магии, и Магистерии Южного Предела, и темные. Вот только шестерка Академии Кейгу подкачала. Пятеро, как один, перешагнули черту, а шестая почти белкой перепрыгнула уже поднимающийся барьер.

Рык дракона: «Ви!» – в воцарившейся на арене тишине был отчетливо слышен.

А я что? Я ничего. Аккуратно сняла плащ и встала рядом с полным ярости драконом плечом к плечу.

– Ты же обещала ждать и молиться? – Гард все же нашел в себе силы сдержаться, чтобы не придушить меня самолично.

– И буду, – заверила пепельного. – Я же не уточняла, где именно это сделаю. Вот за твоей спиной наверняка сейчас окажется самое безопасное место. Там этим и займусь.

Увы, реальность решила внести коррективы в мои планы. Земля задрожала. Древняя арена пробуждалась. Что она уготовила на сей раз? Ответ на этот вопрос наперед не мог дать даже самый сильный предсказатель.

Реальность вокруг менялась стремительно и неотвратимо.

Нас ждали четыре грани бытия, преодолеть которые дано не всем.

Земля под ногами начала резко истаивать, становиться прозрачной как стекло. А потом по нему пошли трещины. И тут же из воздуха начали ткаться уступы. Одни – на вид надежные, но острые как бритвы, другие – почти иллюзорные, за них не схватиться.

Мы полетели вниз. В последний момент кто-то поймал меня за руку и дернул вверх. Огненная Икстли. Ей удалось арканом зацепиться за один из парящих шипов. Я же, едва обретя опору, сотворила путы и кинула, метя в летевшего вниз Урилла. Вообще-то моя ловушка – классическое плетение темных. Плевать. Зато держит отменно.

Попавшая в улов нога Урилла заставила алхимика перевернуться в полете и зависнуть вниз головой.

Я выдохнула и постаралась оглядеться. Гарда и брюнетистого Икстли сумел подхватить Вронг, который каким-то чудом стоял на парящем стеклянном осколке некогда твердой земли.

– Как ты держишься? – вырвалось у меня.

– Не знаю, – закричал мне в ответ здоровяк.

Тут я почувствовала, как меня дернуло вниз. Шип, за который зацепилась Икстли, резко накренился.

– Первое испытание – это страхом, – крикнул болтающийся вниз башкой Урилл. – Хариш, вспомни, о чем ты подумал. Чего ты не боишься? Опора под твоими ногами – это отсутствие какого-то страха, который есть у остальных.

– Я не боюсь собственной смерти, – прокричал здоровяк, удерживая обеими руками Икстли и Гарда. – Перестал бояться, потому как довелось уже умирать.

Если бы не обстоятельства, я бы подробно расспросила громилу о таком бесценном опыте: как умереть и выжить. Оный мне был крайне необходим, особенно когда на горизонте маячил Верховный палач.

Но увы, окружающая обстановка пока не располагала к душевной беседе.

Донесшийся снизу крик Урилла заставил меня вовсе позабыть о примечательном случае из биографии Вронга.

– Ви, отпусти меня. Я знаю, где искать первое сердце стихии.

Не поверила своим ушам.

– Урилл, ты уверен?

– Да, – донеслось снизу.

Ну, я ведьма послушная. Хочет адепт умереть – мешать не буду. Урилл полетел в бездну без единого крика. Причем, как мне показалось, даже целенаправленно так, развернувшись лицом вниз. Словно силясь догнать что-то.

А потом следом за ним рухнули и мы с Йолой: шип, на котором держался ее аркан, обломился.

Самое поразительное, что мы не разбились. Ударились сильно, но остались почти целы, спружинив обо что-то. Обо что именно, я поняла, когда затеплила магический светлячок. Щупальца хаши, болотной нечисти, размерам которой мог позавидовать матерый дракон. Мягкие, водянистые, они погасили силу удара. Они были недвижимы, словно нечисть мертва.

Раздавшийся чуть с высоты голос Урилла заставил нас с Йолой вскинуть головы.

– Я все же успел. – И он весело подкинул на руке светящийся кристалл. – Он уже почти упал к ней в пасть, когда я его арканом зацепил.

Что именно успел и почему мы еще живы – объяснять не пришлось. Алхимик сумел взглянуть своему страху в глаза, отправиться к нему навстречу. Увидел цель и поверил в себя больше, чем в свою смерть.

Я пнула одно из щупалец: надо убедиться, что тварь все же дохлая. И тут нечисть начала осыпаться пеплом. Мы с Йолой упали на камни, благо твердь оказалась не так высоко.

Прочихались от пыли знатно.

– Ви, больше так не делай. Разве не знаешь, что, как только испытание пройдено, все препятствия истаивают.

Нам повезло: сначала нечисть сдохла, а потом обратилась прахом. Грохнись мы не на ее щупальца – было бы два отборных мешка костей. Один по фамилии Блеквуд, второй – Икстли.

– Дамы, я понимаю, отдых и все такое… – чуть паясничая, начал Урилл. – Но сдается, что и другие команды вскоре найдут свои сердца. Поэтому посоветовал бы все же подняться.

Алхимик как в воду глядел. Прошло совсем чуть-чуть времени, и загремели трубы, оповещая, что первый этап пройден. Реальность вновь начала меняться. Таяли стены каменного мешка, под ногами вновь оказался песок арены.

На поле отчего-то стояло всего три команды. Темные (кто бы сомневался!) и северяне. А вот южане… То место, где до этого стояла их команда, ныне окутал молочный туман. И сдается мне, в нем не было живых.

Такая мысль пришла от того, что слишком уж тихи стали зрительские трибуны. Это мы, отрезанные от всего, видели только то, что пожелала арена. А вот те, кто находились за кругом… Им были зримы все четыре команды.

Император смотрел на арену спокойно, впрочем, как и темный владыка. Зато болельщики, одетые в желто-фиолетовые цвета южан, все как один молчали.

В вышине разнесся голос глашатая:

– Команда Академии Южного Предела выбывает из турнира четырех стихий.

Я сглотнула и, повернув голову, уперлась в прямой как стрела и острый, как заточенный меч, взгляд Рашгарда. Он возвышался над остальными темными и безотрывно смотрел на меня. «Ты моя добыча», – прочитала я по губам. Сомнений не осталось, этот темный узнал меня под личиной.

В другой момент поспешила бы отойти в тень, желательно в тень надежного мужского плеча, но не сегодня. Нагло усмехнулась своему палачу.

Гонг возвестил о начале второго испытания.

С последним его ударом вокруг нас вспыхнула стена пламени. Испытание огня началось. Вокруг все запылало. Еще несколько мгновений, и мы просто бы сгорели.

– Единый щит! – заорал Гард.

Мои руки подчинились быстрее разума. Мы с Йолой и Вронгом за два удара сердца смогли создать купол, который отгородил нас от пылающей бездны. Вот только надолго ли? Огонь напирал, заставляя сферу постепенно сужаться.

Я увидела, как у Йолы из носа потекла кровь.

– Гард, я или ты? – Хейм кивнул дракону.

– Я не смогу, – мотнул головой пепельный, – но прикрыть – прикрою.

– Хорошо, – бросил Икстли, снимая с пальцев перстни. И протянул их Уриллу. – Подержи, жаль будет, если они пропадут.

– Смотри, перьев не опали, – бросила Йола.

К чему это она, ведь вроде как оба не унаследовали дара отца-феникса и были чистокровными магами? Хейм оттолкнулся ногами от земли и подпрыгнул. А через миг над нами простер свои крылья огненный феникс. Пока небольшой, с сову, но я поняла: это Икстли просто сдерживается.

– Размыкай щиты! – командовал дракон.

Едва наш заслон с Вронгом разошелся, как внутрь сферы хлынул нестерпимый жар. Тут же из рук Гарда полилась сила. Простейший вал. Зато какой мощи. Вот только одна маленькая неприятность: он был темный. Наичернейший, как – бездна его подери! – у Рашгарда.

Но удивляться было некогда. Феникс, возмущенно заклекотав, под прикрытием атакующего вала вылетел в пекло. А нам оставалось ждать во все сжимающемся круге. Когда же мы и вовсе оказались прижатыми спина к спине и в пяди от моего лица полыхало пламя, зазвучали трубы. Пламя схлынуло на миг раньше. Значит, Икстли все же успел, но чего же он так долго?

Огонь окончательно улегся, и мы увидели брюнета. Он лежал на песке нагой, обожженный, но сжимал в руке кристалл.

Йола первой подбежала к брату.

– Даже не рассчитывай, проныра, мою лабораторию не получишь. И гримуар прадеда тоже. Я еще собираюсь пожить… – съехидничал Икстли, глядя в перепуганное лицо сестры.

– Испытание огня не прошла команда Северной академии, – между тем возвестил глашатай.

Судя по тому, что болельщики северных гудели, на этот раз обошлось без трупов. Ну или без явных мертвецов. Я повернула голову, чтобы увидеть обгоревших северян. Но тут один из проигравших пошатнулся и упал. Замертво. А его душа, едва отлетевшая от тела, не успела шагнуть за грань. Ее поймал Рашгард и втянул в себя.

Трибуны ахнули. Похоже, до многих только сейчас дошло, что пожиратели душ – это не фигура речи. И они вправе сожрать дух умершего. Таким, как Рашгард, не может отказать даже сам темный владыка. Законная добыча пожирателя – те, кто шагнул за грань. И слава мраку, что только умершие, а не живые! Исключение – жертва, что приносилась раз в год первородной тьме.

Но помимо души Рашгард захватил еще кое-что: нерастраченный резерв умершего северянина.

Нашу команду больше интересовал обгорелый феникс. Не хватало еще, чтобы и его сожрал этот темный, воспользовавшись тем, что здесь, на арене, он может это сделать.

– Ты как? Может, попросить удаления игрока? – Урилл склонился над Икстли.

– Не дождешься, язва. Хочешь всю славу себе заграбастать? Нет, не выйдет.

Гард без слов стянул с себя рубашку и кинул брюнету. Тот, вставший не без помощи сестры, поймал ее и благодарно кивнул.

Зато девичья часть зрительниц была дракону отнюдь не благодарна. Хотя, как по мне, Хейм в рубашке, обернутой вокруг бедер, смотрелся более уместно, чем Хейм абсолютно нагой.

А вот судя по тому, как активно сейчас беседовали темный владыка и император, у правителей шло выяснение отношений: кто сжульничал больше. Одни выставили на игры не мага, а считай саму смерть в человеческом обличье. А вторые и вовсе – черного чародея. В общем, поступили совсем не по-светлому, а в лучших традициях темных.

Но владыки могли сейчас хоть скипетрами друг другу по темечкам настучать – ничего бы не изменилось. Правило арены. До окончания турнира вмешиваться в ход игры нельзя.

Третьим было испытание, оказавшееся для нас и темных совместным. Мы просто провалились в море, когда вокруг вместо воздуха вдруг оказалась вода.

Причем в отличие от двух предыдущих этапов мы и темные могли видеть друг друга. Впрочем, не только друг друга, но и… здоровенные щупальца спрута. Оный, к слову, не будь дурак, ухватил сразу самых крупных – у нас решил умыкнуть Вронга, у соперников – Рашгарда.

Пожиратель душ поступил в исконно чернокнижной манере: проклял одним взглядом так, что серая гниль поползла по щупальцу, расцветая узорами не хуже инея на стекле в морозную ночь. А вот Вронгу пришлось тяжелее. Здоровяку, чтобы сплести заклинание, нужно было открыть рот и произнести слова чар. А сделать это сейчас было слегка проблематично.

Но, как оказалось, в воде можно не только проклинать, но и отлично прогрызать себе путь к свободе. Причем последнее – не фигурально. Вронг, лишенный возможности говорить, впился зубами и руками в эластичное щупальце и буквально начал выдирать куски спрутятины.

Тварь, не ожидавшая такой наглости, забила щупальцами сильнее. Переняв передовой опыт подводной магии, я решила, что если проклясть, как Рашгард, не могу, то благословить спрута – вполне. И я пожелала, чтобы бедная подводная тварь воздала своим обидчикам-темным по заслугам.

Спрут и воздал сполна, схватив команду темных и потянув ко дну. Вот только отчего-то я забыла, что и сама родом из Темных земель. Щупальце обвило мою ногу.

Воздух в груди заканчивался, перед глазами уже плыли кровавые круги, когда я почувствовала, что кто-то буквально выдирает мне руки. А вместе с ними и меня из хватки спрута. Гард. Дракон упрямо пытался спасти одну глупую темную ведьму. Хотя сам сейчас имел больше шансов погибнуть, чем выжить. И тут в воде словно вспыхнули две звезды. Вернее – сердца стихии. Я увидела, что одно из них – прямо перед Гардом. Протяни дракон руку – и схватит.

Но ящер упрямо тянул меня. Я закричала, хотя в воде это бессмысленно. Стайка пузырьков тут же устремилась вверх, а дракон мотнул головой, словно отвечая на мой неудавшийся крик свое извечное «нет».

Вдруг между мной и им возник еще один кристалл – неяркий, но истинный. Я запоздало вспомнила, что испытание воды еще именуют испытанием истинных ценностей. Когда между ложными целями нужно выбрать одну настоящую.

Наши с Гардом руки коснулись кристалла одновременно. Вода тут же схлынула, выбросив нас на песок арены. Но и темные держали в руках свой кристалл.

А это означало только одно: грядет последнее испытание. Ибо победитель может быть только один.

Были земля и ее бездна, огонь, сжигающий надежды, и вода, отделяющая ложное и настоящее. Выходит, сейчас заговорит самая коварная из стихий – воздух.

Реальность вновь начала меняться. Мы оказались в горах. На склоне вершины, аккурат на той высоте, на которой так любят пастись облака. И тут я не увидела, скорее почувствовала опасность. А в следующий миг меня дернуло в сторону.

Ровно в то место, где я только что стояла, вонзилось ледяное копье. А потом обрушился град таких же.

– Бежим, мы у них как на ладони! – крикнул Урилл.

На миг вскинула голову. Команда темных стояла на уступе. У всех – готовые сорваться с пальцев боевые арканы, а мы – прямо под ними, как на блюдечке. Ну спасибо, арена, удружила.

Мы побежали за один из уступов, который мог укрыть от прямых ударов.

Теперь темным придется спуститься, если хотят нас прикончить. Вот только, спрятавшись за каменной преградой, мы поняли: отступать больше некуда. Ноздри защекотал характерный запах. Из тех, что можно учуять, едва разобьешь скорлупу протухшего яйца. Сернистое облако отравляло все живое вокруг. Оно поднималось из пропасти, чей провал зиял рядом.

– Сдавайтесь и покоритесь! – долетел до нас голос Рашгарда.

Пожиратель душ произнес ритуальную фразу темных, которая имела и продолжение: «И смерть ваша будет легкой».

– Ага, разбежались, аж три раза, – отозвался Вронг, совершенно игнорируя высокий слог, а потом и вовсе добавил несколько ругательств, выразив наше общее мнение.

Темные сочли, что военный этикет соблюден, а потому запустили в нас сразу пригоршней заклинаний.

Выступ скалы, за которым мы укрылись, дрогнул и пошел трещинами. Вторая атака – и он вовсе разлетелся.

Только и мы зря времени не теряли. Плетение Бореа с тройной сотовой структурой, которое сейчас держали мы с Вронгом, было готов принять на себя любое заклинание темных. Чуть позади стояла Йола. Она отвечала за ось, что должна была намотать на себя разрезанные нити силы.

Урилл и Хейм создали сдвоенный атакующий аркан.

Едва наше укрытие разлетелось крошкой, как тут же темные ударили вновь. В нас полетело заклинание стрел тьмы. Щит выдержал, и тут же ударили наши атакующие. Но аркан, едва долетев до Рашгарда, свернулся воронкой. Пожиратель просто втянул силу в амулет, висевший на его шее.

Я сглотнула. В мире был только один артефакт подобной силы. И он по легенде давно утерян.

– То же самое будет с любым вашим заклинанием. Око Тьмы способно поглотить любые чары светлых.

– Но не тьму, – сказала уверенно и по дрогнувшему на миг лицу Рашгарда поняла: угадала.

– У маленькой ведьмы не хватит сил тягаться со мной, – усмехнулся пожиратель.

– Зато у меня хватит, – раздалось за моим плечом.

Гард шагнул вперед, за плетение щита. Я никогда не видела его таким, оскалившим зубы в ухмылке, спокойным, расчетливым. Темным. Это был уже не дракон. Пожирателю бросил вызов чернокнижник, полностью инициированный, вокруг которого клубился сам первородный мрак.

«Прощай моя мета», – успела подумать я перед тем, как Рашгард ударил. Гард выставил щит. А потом начался танец двух смертей.

Они оба двигались так быстро, что глазу было не уследить. Оба – способные на многое, умеющие убивать. Два черных мага, что спускали всю свою силу без остатка.

Они плавились в этом поединке, и мы, и светлые и темные, не могли оторвать от них взгляда.

Аркан тлена, выпущенный Рашгардом.

Руна отражения, выставленная пепельным в последний момент.

Еще одна атака пожирателя и вновь щит Гарда. Они кружили в бешеном танце, все приближаясь к обрыву.

А я чувствовала, что как бы ни был силен мой чернокнижник, но он только что инициирован и с Верховным палачом ему не тягаться. Пепельный упорно сражался, уже перешагнув грань невозврата. А за нею было… даже не выгорание. Смерть. Смерть от непосильной нагрузки. Я уже видела наперед, как Гард упадет на землю не от ран, полученных в бою, не от сгоревшей ауры, а просто потому, что смертельно устал.

Но пока Бьерн танцевал. Черные пульсары, в которых клубилась сама тьма, слетали с его ладоней, он отвечал ударом на удар, пока не оказался напротив пропасти.

Рашгард, стоявший к нему лицом, почувствовал за своей спиной дыхание бездны и понял, чего добивался его противник. А потому, упреждая очередной аркан, ударил сам. Сырой силой.

На заклинание у пепельного не было и сотой доли мига, потому он ответил так же: волной силы. Два потока встретились, ударили друг в друга.

Сейчас, когда они застыли, я бы хотела вмешаться, но при всем своем желании – не могла. Мой черный источник полностью растворился, ушел вслед за плющом к новому, теперь уже точно постоянному хозяину. А светлый… Если я выпущу заклинание, то Рашгард утянет его в себя, станет лишь сильнее…

Зато команда противника посчитала, что если нельзя помочь пожирателю, то можно навредить соперникам.

В Гарда полетело проклятие. Блокировать его никто не успевал, а вот перетянуть… Я послала луч, но Вронг, стоявший чуть ближе, опередил меня. Чернословие легло на него.

Мне тоже пришлось отвлечься от боя двух темных по более прозаической причине: нас тоже пытались убить.

Брат и сестра Икстли, не сговариваясь, ударили классической парой: один – щит, второй – аркан, взяв на себя двоих.

Мне достался третий.

Урилл в одиночку атаковал слаженную пару темных. И как атаковал! Мастерски. Даже боевой архимаг не мог бы лучше. Отринув щиты, алхимик извернулся змеей, уходя от летевших в него сгустков мрака, и ударил сложнейшим арканом Хориса. Его заклинание десятого уровня смело щиты и буквально впечатало обоих темных в скалу, размазав по ней тонким слоем.

Вронг лежал на земле, слепо таращась в небо. М-да, проклятие живого мертвеца, когда падаешь замертво не в силах пошевелиться, а твое тело скручивает дикая боль, – та еще «радость».

Я же, наплевав на то, что вроде как специализируюсь по щитам, атаковала в лучших традициях темной магии, но светом. Когда в моего противника полетел классический стилет тьмы, наполненный белой энергией, он просто растерялся, поскольку блокировать его темным же заслоном не вышло, а другой он поставить уже не успел. За что и поплатился отсеченной по локоть рукой.

В пылу боя в какой-то миг я повернула голову в сторону Гарда и увидела, что он падает. Но перед этим мой чернокнижник успел. Успел потоком своей силы столкнуть Рашгарда в пропасть. Я развернулась, чтобы бежать к пепельному, когда реальность дрогнула.

Арена определила победителя. Урилл держал в руках последний кристалл.

Из команды темных выжили трое: пара, которую изрядно потрепали Икстли, и мой уже однорукий противник.

А вот Гард… Он умирал. Это поняли все.

Взревели трубы, в небе расцвел фейерверк, трибуны ликовали, темный владыка испепелял лежащего на песке Бьерна взглядом.

Стена огня, что до этого огораживала круг, опустилась. Кто-то выбежал на арену, хватая за руки обоих Икстли, Урилла, унося Вронга… А я… Не помню, как оказалась рядом с Гардом на коленях. И все держала его за руку, не отпускала.

В голове было пусто. Совсем. Единственное, что я сейчас точно знала, что нельзя размыкать пальцев. Браслет на моей руке нагрелся. Только тут я увидела, что на запястье моего чернокнижника – точно такой же обруч.

– Вивьен, его не вернуть. – На мое плечо легла рука.

Вскинула голову. Рядом со мной стоял Урилл. Откинутая косая челка сейчас не скрывала шрама. Точеный профиль с прямым, чуть длинноватым носом, высокие скулы… Он не было похож на императора, но был его сыном.

Мальчишка из трущоб, сирота. Именно он – бастард.

Не Икстли, унаследовавший феникса от своего отца, не Вронг, лежавший недвижимым, не Гард. Иначе лицо императора не сияло бы сейчас радостью. Владыка светлых буквально лучился радостью.

– Ваше будущее величество… – выговорила я почти беззвучно, так чтобы услышал только Урилл.

Он вздрогнул, и черты его лица на миг изменились. Проступила жесткая складка у губ, вертикальная морщина меж бровей, тяжелый взгляд.

– Ты знала?

– Догадалась. – Я сглотнула. По щекам текли слезы.

– Значит, зря мы пятеро от тебя это скрывали… – тихо произнес Урилл и повторил: – Ви, отпусти Гарда. Пусть его душа уйдет спокойно за грань. Ее уже никто не выпьет.

– Не отпущу его. Даже если нас обоих сейчас повезут на костер.

Мои последние слова, сказанные чуть громче, долетели до острого и чуткого уха подошедшего наставника.

– Костер – слишком суровое наказание для победителей. Тюремный лазарет до выяснения причин.

– Гарда к сумеречным стражам?

– Не Гарда. Ви, ты не поняла. Тебя. Посмотри на себя. Ты сильно ранена, резерв на нуле… Бьерн мертв. У него даже ауры нет. Он ее всю сжег.

Я лишь упрямо сжала руку моего чернокнижника.

Полуэльф все понял без слов. И меня, так и не разомкнувшую пальцев, повели, а его – понесли рядом со мною. И мне было все равно куда.

За зарешеченным окном в черном небе расцветали розы фейерверка. Столица праздновала. Столица ликовала. А я смотрела пустым взглядом и лишь сжимала пальцы. Рука Гарда была едва теплой. А все твердили, что он умер. Что нити души и тела разорваны и ауры вокруг тела уже нет… Но я верила.

До того момента, пока душа полностью не покинет пепельного и не шагнет за грань, я буду верить.

Комната лазарета, куда нас определили, больше походила не на тюрьму, а на кабинет практикующего мага жизни: кровать, белые стены, серый пол, тумба, стул, на котором я, собственно, и сидела, и зарешеченное окно.

Она прилетела ровно в полночь. Каркнула, прошла между прутьев и присела на подоконник. А потом оттолкнулась лапами и на пол ступила уже в сером балахоне. Перекинула косу из одной костлявой руки в другую.

– Отпусти его, ведьма. Душу твоего мужа уже давно ждут у нас. Видишь, даже лично за ним пришла. Такой чести не многие удостаиваются.

– Тогда и меня бери с собой.

– Тебя еще рано.

– Нет.

– У тебя все равно не хватит сил, чтобы его удержать. День. Два. Седмица… Не больше, – оскалилась Смерть.

– Значит, столько. Я буду сжигать свой дар, сколько смогу. Чтобы мой огонь грел того, кто мне дорог.

Ведьмы не влюбляются. Это правило. И возникло оно не на пустом месте. Потому как если мы полюбим – это уже раз и навсегда. Ради того, кто нам дорог, мы можем и на костре сгореть, и пойти за ним даже на тот свет.

– Упрямая… – протянула костлявая. – Такая же, как и он.

А потом Смерть взмахнула рукой, соткав рядом с собой подобие стула.

– Ну, значит, и я подожду.

Так втроем мы и встретили рассвет. А когда в камеру вошла целительница и увидела картину: Смерть, труп, черная ведьма, то ор вышел знатный.

Пришедший смотритель тоже отчего-то побледнел. А потом к нам заявился и Ромирэль. Полуэльф хоть и дергал ухом, но в остальном виду старался не подавать, даже на Смерть не косился. Почти.

– Ви….

– Я сказала: нет!

– Да послушай же ты, сумасшедшая…

Тут я почувствовала, как мою руку сжали в ответ. Стало абсолютно наплевать и на бывшего наставника, и на Смерть… На всех, кроме того, кто лежал передо мной.

А вот костлявая буквально взбеленилась! Ударила череном косы об пол так, что стены содрогнулись.

– Как же я вас ненавижу, влюбленные ведьмы! Вы и мертвого своим упрямством из могилы поднимете.

А я лишь плакала. Плакала и улыбалась. Он нашел дорогу обратно.

Его руку я отпустила спустя три дня. Тогда, когда поверила, что Гард действительно сможет дышать сам, что его сердце сможет биться само.

Правда, сама я, едва разомкнув пальцы, потеряла сознание. Когда очнулась, увидела себя лежащей на точно такой же постели, что и Гард, и наши кровати рядом. Все в том же тюремном лазарете. Пепельный еще не приходил в себя, но целители в один голос утверждали, что опасность миновала. И уже теперь темный маг Бьерн должен восстановиться. Сам.

А спустя несколько дней в камеру пришел Кор. Друг поначалу волновался, но потом его будто прорвало. Сначала были упреки в том, что я, такая-рассякая, держала его в неведении, потом описание бала, на котором он набрался храбрости и пригласил на танец красавицу Татию, в которую, как оказалось, тайно уже давно влюблен.

– Только ты смотри, не обижай ее. – Я сглотнула. – А то мало ли…

Кор улыбнулся и заявил, что намек понял. А потом начал рассказывать о том, как чествовали победителей. Уриллу за мужество и отвагу император даже пожаловал титул. Теперь алхимик – не выходец из трущоб, а благородный лэр. Правда, друг все же не удержался и проворчал, что вместо титула могли бы Уриллу помочь материально… Но я прекрасно поняла, что для будущего императора важнее титул, нежели мешочек золотых. Потом приходили и Икстли, и Вронг, и даже его будущее императорское величество Мейнс. Последний зашел один и долго молчал…

– У власти всегда есть цена, – наконец нарушила я тишину.

– Я думал, что сам оплачу.

– Мы не всегда вольны выбирать. – Злости на Урилла не было. Просто так сошлись нити судьбы, завязались в тугой узел.

– Любой узел можно если не распутать, то разрезать. – И с этими словами Урилл, подошедший к моей кровати вплотную, незаметно вложил в руку что-то маленькое и острое. – Император милостив, но никто не знает насколько.

Лишь когда он ушел, я смогла тихо, чтобы те, кто должен был следить за нами через смотровое окошко в двери, не заметили. Рассекатель. Артефакт, способный взломать любой замок, любые путы заклинания. Жаль, что только единожды.

А на следующий день я почувствовала нестерпимый зуд на спине. Поняла не сразу: это идет моя инициация. Драконья, бездна ее подери, инициация…

Когда об этом узнал смотритель, он тут же засуетился. Меня срочным образом решено было перевести в камеру попросторнее. Я уже традиционно заявила, что никуда без Гарда с места не тронусь. И дело тут было не в ведьминской дури.

Мало ли что решит император: казнить или помиловать? Дожидаться приговора я не собиралась.

Смотритель заскрежетал зубами так, словно хотел стереть их в порошок, и буркнул что-то в духе: «Пока эта чокнутая валялась в отключке, все было просто замечательно…»

Но я добилась главного: нас повели вместе. Вернее – меня повели, а Града – понесли на носилках. Сначала по коридорам, потом – через небольшой двор, над которым сиял магический купол. Вот тут-то я дала волю лазурному, который уже просился ввысь.

Казалось, меня вывернуло наизнанку, сломало хребет и обожгло изнутри. Все враз обострилось: и зрение, и слух и ощущения…

Купол, охранявший небо над тюрьмой, мне было не пробить, да я и не собиралась. А вот ворота…

Взмыла вверх, чуть неуклюже, но ушла-таки от обстрела пульсарами. Отлично, пока они кастуют второй раз, у меня есть пара мгновений. Я ими и воспользовалась. Рявкнула так, что сама испугалась. Еще бы. Вместо пламени из моей, в смысле драконьей, глотки вырвалась тьма.

Я же, цапнув в пасть Гарда, на бреющем полете устремилась прямо к воротам. И тут на весь двор прогремел голос Ромирэля:

– Блеквуд, прекратить побег, выплюнуть Бьерна!

Ага. Сейчас, размечтался. Мы, ведьмы, пусть и ныне в облике дракона, своего не упустим. В смысле из пасти не выпустим.

– Блеквуд, император подписал вам обоим помилование! – между тем проорал ушастый. – Пусть лишусь своего дара, если вру! – Наконец Ромирэль понял, что ведьмы простым речам, не подкрепленным клятвой, не верят.

Его слова заставили меня слегка поменять планы.

Я остановилась.

Эпилог

Три месяца спустя

– Вивьен, если ты не спустишься сейчас же, то я лично поднимусь к тебе, перекину через плечо и отвезу в том, что на тебе сейчас надето.

– То есть ты хочешь, чтобы все гости увидели меня абсолютно голой?

Из холла послышался рык.

Я пожала плечами и продолжила неторопливо натягивать черный чулок. Все же день свадьбы, причем собственной, – событие ответственное. Глянула на остроконечную черную шляпу, платье цвета безлунной ночи и парадную метелку. Все, как и полагается приличной ведьме. Бывшей. Увы, темного дара во мне больше не было, а привычки остались. Хотя нет, прибавилась еще одна, полученная исключительно от лазурного, – тяга к кофе. Эта мелочь, которая так любила принимать кофейные ванны в чашке, уже давно слилась с моей сутью, наградив свою хозяйку любовью к крепкому ароматному напитку и булочкам с марципаном.

Свадебная церемония должна была состояться в дубовой роще – месте, куда, в отличие от храма, могли прийти гости и со стороны жениха, и со стороны невесты. Правда, и тех и других оказалось совсем мало. Лично я и вовсе обошлась бы без этих торжественных клятв. По законам темных мы поженились тогда, когда обменялись метами, по обычаям драконов, как выяснилось, в тот момент, когда я трижды сказала «да» и Гард надел на меня браслет.

Но пепельному чернокнижнику показалось мало, ему официальное торжество подавай! Я честно сопротивлялась. Но Бьерн, будь он неладен, припомнил мне, что в каморке под лестницей я как-то клятвенно обещала ему маленькую услугу в обмен на выбитую дверь. У-у-у. Припомнил, темный гад!

Рык снизу усилился. А потом послышались шаги. Кто-то злой поднимался по лестнице. Когда дверь распахнулась, я как раз поправляла шляпу.

– Ви, ты издеваешься?

Меня смерили яростным взглядом. Я, осмотрев Гарда с ног до головы в ответ, выдала:

– Из нас двоих издеваешься ты!

Еще бы. Чернокнижник стоял в белом кителе и белых же штанах. Парадный мундир, чтоб его.

Увы, милость императора была монетой, у которой оказалась и оборотная сторона. Инициированный темный, знающий все о светлых, слишком лакомый кусок для владыки Черных земель. Как и светлая, что способна творить сложнейшие чернокнижные заклинания, вливая в плетения белые нити.

Тайная сумеречная канцелярия заинтересовалась нами обоими. И если у меня еще было впереди несколько лет относительного спокойствия, пока я стану дипломированным магом, то у Гарда – увы, нет.

Помощник начальника отдела инквизиции при департаменте серых теней – должность, от которой Гард не мог отказаться. Благодаря чернокнижнику, секретарь верховного инквизитора обзавелся заиканием и полностью седой шевелюрой. А некоторые служащие начинали дергать глазом, когда пепельный темный шел по коридорам корпуса инквизиторов. Сам верховный инквизитор был, мягко говоря, недоволен приказом императора, но подчинился. Еще бы! Инквизиция – оплот, искореняющий в Светлых землях тьму и мракобесие. И в его стенах черный маг! Причем даже не в цепях и не в застенках.

Помнится, первый день на новом месте у Гарда выдался знатным, но, как говорится, тому, у кого жена ведьма, и демоны первородного мрака не страшны!

Я тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли. Сегодня наш день. И ничего его не омрачит.

Гард таки сдержал слово. Ему надоело ждать, и он, оценив, что я уже вроде как одета, подхватил меня на руки и понес. Вот ведь… даже шагу ступить самой не дает. Хотя, может, так и нужно, чтобы ведьма принадлежала лишь тому мужчине, который смог лишить ее самостоятельности? Во всяком случае, сейчас я была совершенно не против, что меня вот так несут.

Спустя один удар колокола мы стояли под дубом. Церемонию проводил, как ни странно, Ромирэль: ни один храмовник не согласился, а запись в регистрационной книге все же должна была быть. Поэтому «осчастливили» сей почетной обязанностью капитана внутренней разведки империи. Именно такой чин носил остроухий.

Церемония шла своим чередом. Все, как и полагается на свадьбе темной: небо, затянутое предгрозовыми тучами, летучие мыши на ветках дерева, черная белка несла шлейф моего платья.

Бабуля и тетя, прибывшие на свадьбу (позволение у императора пришлось добывать через Урилла: все же на ведьм в империи шла охота), даже слегка прослезились.

Со стороны Гарда было все семейство полным составом. Даже отец, в свое время отрекшийся от наследника, пришел. Хотя, подозреваю, появиться его сегодня заставили отнюдь не родительские чувства, а банальный страх перед одним из сильнейших (причем черных!) магов империи.

Ромирэль невозмутимо читал слова наставления, вот только когда дошел до фразы «плодитесь и размножайтесь», то нервно дернул ухом. Видимо, представил, что может получиться в итоге.

Забегая вперед, стоит отметить, что ушастый оказался прав: наши с Гардом дети стали белыми чернокнижниками, с равнозначно сильными светлым и темным источниками у каждого. Преподаватели хватались за голову, когда чада в очередной раз разносили стены магистерии. Правда, и мы с Гардом тоже хватались. Я в гневе за метелку, чтобы попугать хулиганов, супруг – за кошелек, чтобы возместить урон.

Но пока, стоя на церемонии, мы этого ничего не знали и были счастливы.

В первом ряду сидели Данириссий и Бригит. Демон что-то нашептывал ей на ухо, а сестра Гарда слушала, сжав губы и явно сдерживая раздражение. Рогатый уже третий месяц нарезал круги вокруг своей пары, но та на все его ухаживания отвечала категорическим «нет». И тут я увидела, как она кивнула. Наверняка своим мыслям, ибо лицо ее при этом было все таким же решительным, а она сама – неприступной. Но, судя по всему, демон задал правильный вопрос.

Под ними разверзлась тьма, и Дан схватил визжащую Бригит в охапку. Они начали проваливаться во мрак, я хотела рвануть за ними: паразит все же испортил мне свадьбу! Так и знала, что не стоит приглашать этого рогатого. Увы, кто-то меня дернул за подол с криком: «Ви, мы его потом убьем! Ты не сказала еще, что согласна!» Отмахнувшись, я бросила через плечо, что-де беру Гарда в законные мужья, а потом все же успела благословить Дана и Бригит. От души так.

Мне в ответ из схлопнувшегося портала донесся крик демона:

– Ведьма-а-а!!!

Тетка, глядя на все это, расхохоталась:

– Узнаю. Вот это моя племянница. Пожелать демону побольше добра и света в жизни!

Я пожала плечами. Зная Дана, месяцев через девять у него точно будет побольше света, а точнее светлой, чем сейчас.

Несмотря ни на что, наша свадьба все же завершилась, и вполне благополучно. Правда, когда стали открывать подарки, Гард был изрядно удивлен. Например, кинжалом, к которому была привязана атласная лента с надписью «Для Ви».

– Это такой намек, чтобы в случае чего тебе было чем меня убить? – вопросил супруг.

– Нет, это намек на то, что тетя верит: ты станешь следующим темным властелином.

– В смысле? – насторожился супруг.

Пришлось пояснить:

– За каждым великим темным стоит ведьма, что время от времени упирает острие кинжала ему в спину.

– Да… Я чувствую, что мне еще многое предстоит узнать о черных магах, – усмехнулся Гард.

Я же на это ничего не сказала. Только подумала… Умная ведьма рядом с сильным чернокнижником – это такая страшная пара, что ее и пульсаром не прошибешь. А это значит, что у меня с Гардом все будет хорошо.