Эгоист

Vi Keeland

Egomaniac

Copyright © 2017. Egomaniac by Vi Keeland

© Бологова В., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2018

Глава 1

Ненавижу предновогодний вечер.

Мы простояли в пробке уже два часа, а не проехали даже и девяти миль в сторону дома из аэропорта Ла Гуардия. И это начало одиннадцатого! В голове крутится вопрос: почему все эти люди до сих пор не за праздничным столом? Напряжение, которое мне удалось сбросить за две недели отдыха на Гавайях, вернулось и теперь все сильнее сжималось в груди, как тугая пружина, по мере того, как такси дюйм за дюймом едва пробивалось по забитой машинами дороге в сторону Верхнего Манхэттена.

Я тщетно пытался выбросить из головы все мысли о работе, к которой мне вскоре предстояло вернуться, – бесконечной веренице чужих проблем, вдобавок к моим собственным.

Она мне изменила.

Он мне изменил.

Сделайте так, чтобы я получил полную опеку над детьми.

Не хочу, чтобы ей достался дом в Вэйл.

Все, что она хочет, это мои деньги.

За последние три года она у меня ни разу не отсосала.

Каждый раз мне хочется сказать таким клиентам все, что я думаю на самом деле. Мне хочется закричать: «Послушай, старый надутый козел, тебе пятьдесят, ты лысый и пузатый. А ей двадцать три, она горячая штучка, с молодыми упругими сиськами, торчащими чуть ли не до подбородка. Хочешь сохранить этот брак? Хорошо, тогда явись домой с десятью штуками в новеньких хрустящих банкнотах и прикажи ей встать на колени. Тогда и получишь свой вожделенный минет. А она получит деньги на карманные расходы. И не надо притворяться, что когда-то было по-другому. Не устраивает? Тогда готовь чек на мое имя – уж я-то, в отличие от твоей без пяти минут бывшей жены, его точно получу, не будь я Дрю Джэггером, адвокатом по семейным делам».

Я с досадой потер затылок. Сидя на заднем сиденье в такси, я внезапно почувствовал легкий приступ клаустрофобии и выглянул в окно. Мимо проковыляла благообразного вида старушка на ходунках.

– Я выйду здесь! – крикнул я водителю.

– А как же ваш багаж? – с удивлением спросил мужчина у меня, выходящего из его машины.

– Откройте багажник. Мы все равно намертво застряли.

Движение безнадежно замерло, а до здания, где я обитал, оставалось всего два квартала. Бросив таксисту сто долларов сверху, я одним рывком вытащил чемодан из багажника и полной грудью вдохнул холодный воздух Манхэттена.

Я любил этот город и одновременно ненавидел.

На 575-й Парк-авеню, что на юго-восточном углу 36-й улицы, в основном отреставрированные здания довоенной постройки – при одном упоминании этого адреса ваш рейтинг взлетает до небес. Наша семья несколько поколений подряд занимала это здание, еще задолго до того, как его превратили в дорогущий жилой комплекс. Именно по этой причине мне и позволили сохранить офис на первом этаже, в то время как остальных арендаторов несколько лет назад безжалостно вышвырнули отсюда. Моя квартира также находилась в этом доме на верхнем этаже.

– Добро пожаловать домой, мистер Джэггер, – приветствовал меня швейцар в униформе, открывший дверь в холл.

– Спасибо, Эд. Я пропустил что-нибудь стоящее?

– Ничего. Здесь все по-старому. Заглянул тут к вам на днях проверить, как там ваш ремонт продвигается, так, на всякий случай. Выглядит впечатляюще.

– Надеюсь, рабочие пользовались служебным входом со стороны 36-й улицы, как мы и договаривались?

Эд кивнул:

– Разумеется. Последние несколько дней я их почти не слышал.

Я закинул чемодан в квартиру, а затем на лифте спустился вниз проверить, как идут дела с ремонтом моего офиса. За последние две недели, пока я предавался безделью в Гонолулу, мой офис должен был претерпеть полное обновление. Трещины в высоком потолке с лепниной надо было заделать и покрасить и сменить старые потертые паркетные полы на новую мраморную плитку.

Войдя в офис, я обнаружил, что все внутренние двери были плотно замотаны толстой полиэтиленовой пленкой, а на тех немногих предметах мебели, которые я не удосужился убрать в кладовку, красовались тяжелые чехлы.

– Твою ж мать, они еще не закончили, – выругался я вслух.

Подрядчик уверял меня, что к моменту моего возвращения останутся лишь незначительные отделочные работы. Получается, не зря я скептически отнесся к его обещаниям.

Я включил свет и порадовался, что хотя бы ремонт в холле практически завершен. Наконец-то я встречу Новый год без каких-либо неприятных сюрпризов – разнообразия ради.

Я осмотрелся вокруг, остался вполне доволен увиденным и уже собирался было уйти, как вдруг заметил узкую полоску света, пробивающегося из-под двери небольшой комнатушки в конце коридора, которую я использовал для хранения документов. В тот момент это не вызвало у меня никаких подозрений, и я направился туда, чтобы просто выключить свет.

Надо сказать, что я не из робкого десятка, да и не слабак – рост у меня шесть футов два дюйма, и вешу я около семидесяти. Подвел меня, скорее всего, общий настрой, ведь я меньше всего ожидал увидеть в своем офисе кого-либо постороннего, – поэтому, когда я открыл дверь в архив и увидел незнакомку, душа у меня рухнула куда-то вниз, и я застыл в полном недоумении.

Женщина пронзительно завизжала.

А я в растерянности отступил на шаг назад и оказался в коридоре.

Она вскочила на стул и заорала на меня, размахивая мобильным телефоном.

– Я вызываю полицию! – Трясущейся рукой она набрала девять, потом один, и тут ее пальцы зависли над последней цифрой. – Убирайтесь немедленно, и тогда я отменю вызов!

Я мог бы броситься к ней и вырвать телефон из рук еще до того, как она набрала последнюю цифру. Но девушка выглядела такой испуганной, что я сделал еще один шаг назад и поднял руки над головой в знак капитуляции.

– Я не собираюсь причинять вам вред, – произнес я самым спокойным, умиротворяющим тоном, на который был способен. – Не надо вызывать полицию. Это ведь мой офис.

– Вы что, меня за дуру принимаете? Вы только что вломились в мой офис.

– Ваш офис? По-видимому, вы только что сбежали из дурдома.

Она зашаталась на стуле и, вытянув руки в стороны, попыталась сохранить равновесие, как вдруг совершенно неожиданно с нее свалилась юбка и опутала ей ноги.

– Вон отсюда! – Девица мгновенно присела, схватила юбку и, повернувшись ко мне спиной, поспешно натянула ее обратно.

– Вам лечиться надо, мадам.

– Лечиться? Мадам? Вы шутите?

– Знаете что? – Я указал на телефон, который она сжимала в руке. – Почему бы вам не набрать последнюю цифру и не вызвать сюда полицию? Они с удовольствием доставят вас в психушку, из которой вы, видимо, недавно сбежали.

Женщина в гневе уставилась на меня, глаза ее сверкали.

Теперь, когда я хорошенько присмотрелся к ней, я должен был признать, что для сумасшедшей эта особа выглядела весьма недурно. Огненно-рыжие волосы, собранные в пучок на макушке, прекрасно сочетались с явно взрывным темпераментом. Однако, по достоинству оценив свирепое выражение ее сверкающих голубых глаз, я порадовался, что у меня хватило ума воздержаться от комплиментов.

Она решила последовать моему совету и принялась звонить в полицию, чтобы сообщить об ужасном преступлении – моем вторжении в мой собственный же офис.

– Хочу сообщить об ограблении.

– Постойте, о каком еще ограблении? – Я изогнул бровь и огляделся вокруг. Одинокий складной стул и такой же допотопный металлический стол были единственной мебелью в этой комнате. – Что, по вашему мнению, я собираюсь здесь украсть? Разве что вашу неземную красоту?

Вняв голосу разума, она тут же изменила состав преступления.

– Взлом и незаконное проникновение. Да, я хочу сообщить о взломе и проникновении по адресу 575-я Парк-авеню. – Девица замолчала, видимо слушала, что ей говорили на другом конце провода. – Нет, не думаю, что он вооружен. Но он такой здоровенный… Да, думаю, очень опасен. По крайней мере, шесть футов ростом. А может, и больше…

Я самодовольно ухмыльнулся.

– Да, и к тому же крепкого телосложения. Не забудьте им об этом сказать. Хотите, покажу бицепсы? А может, стоит сообщить, что у меня зеленые глаза? Не хотелось бы, чтобы меня перепутали с другими ну очень опасными воришками, неизвестно каким образом оказавшимися в моем собственном офисе.

Женщина закончила разговор, все так же стоя на стуле, и зло на меня посмотрела.

– Неужели у меня завелись мыши? – поинтересовался я.

– Какие еще мыши? – удивилась женщина.

– Ну, учитывая, то, что вы так резво запрыгнули на этот стул…

– По-вашему, это смешно?

– Как ни странно, да, хотя я сам не понимаю почему. Ведь мне следовало бы быть вне себя от ярости! Я возвращаюсь домой после двухнедельного отдыха и застаю у себя сквоттера, нагло захватившего мой офис.

– Вы с ума сошли. Никакой я не сквоттер. Говорю же, это мой офис. Я въехала сюда неделю назад.

Она снова опасно зашаталась на стуле.

– Почему бы вам не спуститься на пол? Не дай бог, навернетесь оттуда и что-нибудь себе повредите.

– Откуда я знаю, что вы на меня не нападете, если я слезу?

Я покачал головой, едва сдерживая смех.

– Дорогая моя, посмотрите на меня. Видите, какой я большой? А теперь взгляните на себя и сравните. Стоя на стуле, вы не в большей безопасности, чем на полу. Если бы я хотел с вами расправиться, ваш хладный труп уже валялся бы здесь, у моих ног.

– Между прочим, я владею приемами крав-мага[1] – тренируюсь два раза в неделю.

– Целых два раза в неделю? Спасибо, что предупредили.

– И нечего надо мной смеяться… Может, я сумела бы с вами справиться. Для грабителя вы что-то слишком нагло себя ведете.

– Спускайтесь, не бойтесь.

Женщина еще с минуту постояла, уставившись в пространство, а потом все-таки спрыгнула на пол.

– Ну, вот видите? Внизу вы в такой же безопасности, как и на стуле.

– Что вам здесь надо?

– Вы ведь так и не вызвали полицию, правда? А я в какой-то момент вам даже поверил.

– Нет. Но могу это сделать в любой момент.

– Тогда почему бы вам не поступить именно так? Чтобы полицейские приехали и арестовали вас за взлом и незаконное проникновение?

Она жестом указала на импровизированный письменный стол. Тут я впервые заметил, что по всей комнате разложены какие-то бумаги.

– Я же сказала вам, это мой офис. Просто мне пришлось сегодня работать допоздна, потому что весь день слишком шумели рабочие и я не успела сделать все, что наметила. А теперь ответьте на вопрос: зачем человеку вваливаться в свой офис в половине одиннадцатого в новогоднюю ночь?

Рабочие? Строительная бригада, которую я нанял, чтобы сделать ремонт? Здесь явно происходит что-то странное.

– Вы здесь были одновременно с рабочими?

– Конечно.

Я потер подбородок, сомневаясь, стоит ли ей верить.

– А как зовут прораба?

– Томми.

Вот черт! Похоже, она не врет. Или, по крайней мере, хоть что-то из этого бреда правда.

– Вы сказали, что въехали в офис неделю назад?

– Совершенно верно.

А у кого именно вы арендовали это помещение?

– У человека по имени Джон Кугар[2].

На сей раз обе мои брови поползли вверх.

– Джон Кугар? А почему не Мелленкамп?

– Откуда я знаю?

Все это не предвещало ничего хорошего.

– И вы, конечно, заплатили этому самому Джону Кугару всю сумму за аренду?

– Разумеется. Как еще можно снять офис? Залог за два месяца, оплата текущего месяца и следующего.

Я закрыл глаза и покачал головой:

– Вот черт!

– Что-то не так? – поинтересовалась женщина.

– Вы стали жертвой мошенников. Сколько они с вас содрали? Вы сказали, залог за два месяца, оплата текущего месяца и следующего. Итого, за четыре месяца?

– Десять тысяч долларов.

– Только не говорите мне, что заплатили наличными…

Тут до моей незваной гостьи наконец начало что-то доходить, и ее хорошенькое личико побледнело.

– Он сказал, что банк вечером закрыт и он не может дать мне ключи, пока чек не оплачен. А если я оплачу наличными, то можно будет въехать…

– То есть, вы хотите сказать, что заплатили некоему Джону Кугару сорок тысяч долларов наличными?

– Нет!

– Слава богу!

– Я заплатила ему десять тысяч долларов наличными.

– Вы вроде бы сказали, что заплатили за четыре месяца…

– Так и есть. Две с половиной тысячи в месяц.

Ну, это уже слишком. Вдобавок ко всему безумному бреду, которого я успел наслушаться, она всерьез считала, что можно снять помещение на Парк-авеню за две с половиной тысячи долларов в месяц. Я не выдержал и зашелся в приступе неудержимого хохота.

– Что здесь смешного?

– Похоже, вы не из Нью-Йорка. Я угадал?

– Нет. Я только что приехала из Оклахомы. А какое это имеет значение?

Я сделал шаг вперед к своей взломщице.

– С прискорбием сообщаю вам, мисс Оклахома, что это откровенное кидалово. И это действительно мой офис, я занимаю его уже три года. А до этого здесь тридцать лет проработал мой отец. Последние две недели меня здесь не было, я отдыхал, а в свое отсутствие задумал ремонт. Какой-то мошенник, назвавшийся именем небезызвестного певца, обвел вас вокруг пальца и выудил у вас наличные, якобы на аренду офиса, который он не имел права сдавать. Нашего швейцара зовут Эд. Вам стоит войти через главный вход, и он подтвердит каждое мое слово.

– Этого просто не может быть! – сказала женщина.

– А, кстати, зачем вам понадобился офис? – поинтересовался я.

– Я психолог.

Я протянул к ней руку:

– А я адвокат. Дайте-ка мне взглянуть на ваш контракт.

Она изменилась в лице.

– Он его еще не принес. Сказал, что собственник помещения на отдыхе в Бразилии, но я могу въехать, а он вернется первого числа, чтобы забрать арендную плату, и принесет контракт на подпись.

– Вас надули.

– Но я же заплатила эти десять тысяч долларов!

– И это тем более должно было вас насторожить. За две с половиной тысячи вы даже убогую конуру на Парк-авеню не снимете. Вам не показалось странным, что такое роскошное помещение предлагается за сущие гроши?

– Я подумала, что это выгодная сделка.

Я покачал головой:

– Вот уж действительно – сделка века.

Женщина прижала ладошку к губам.

– Кажется, меня сейчас вырвет, – прошептала она.

Глава 2

Я чувствовала себя полной идиоткой.

В дверь ванной тихонько постучали.

– У вас там все нормально?

– Да, я в порядке.

Я просто сгорала со стыда. Это же надо быть такой наивной дурой! Все мои сбережения псу под хвост. Но… да, я в порядке.

Умывшись, я посмотрела на себя в зеркало. И что мне теперь делать, черт побери? На этой неделе мне должны были провести отдельную телефонную линию, и скоро прибудут заказанные фирменные бланки. Такие классные, с красивым логотипом и престижным адресом на Парк-авеню. Вот ведь досада! На это ушли еще две с половиной тысячи долларов. Я опустила голову и, опершись руками о край раковины, уставилась на текущую из крана воду, не в силах лицезреть свою глупую физиономию.

Делать было нечего, я медленно открыла дверь ванной комнаты и вышла. Законный арендатор моего бывшего замечательного офиса стоял, прислонившись к стене, и явно поджидал меня. Ну конечно, он непременно должен был оказаться роскошным мужчиной. Потому что судьба не допустила бы, чтобы я так опозорилась перед каким-нибудь замухрышкой, до которого мне и дела нет. Конечно, разумеется, только так.

– Вы уверены, что с вами все в порядке? – снова поинтересовался мужчина.

Я старалась не смотреть ему в глаза.

– Еще нет. Но я с этим справлюсь. – Я помедлила, прежде чем продолжить: – Вы не будете возражать, если я пройду в свой офис… я имею в виду, ваш офис, и соберу свои вещи?

– Конечно. Можете не спешить.

Собственно, собирать-то было особенно нечего. Вся моя мебель должна была быть доставлена на этой неделе. А также все документы из временного хранилища. Надо срочно отменить доставку. И где же это все мне теперь хранить, черт тебя возьми? Квартирка, которую я сняла, была не намного больше комнатушки, в которой я сейчас сидела.

Я поспешно складывала свои вещи в коробку, в ту же самую, в которой и привезла их сюда, и в этот момент на пороге появился законный владелец офиса. Я поторопилась заговорить прежде, чем он успел открыть рот.

– Простите… Мне так жаль… Попалась на удочку мошенников, угрожала натравить на вас полицию…

– Не забывайте еще об угрозе физической расправы с использованием приемов крав-мага.

Я подняла глаза и увидела, что он усмехается. Надо отметить, выглядел он весьма привлекательно. Даже слишком. Глядя на его красивое лицо, я почему-то занервничала, правда, не так, как в тот момент, когда от страха вскочила на стул и принялась звонить в полицию. Это все его дерзкая, самоуверенная улыбка – она выводила из себя и разила наповал, в прямом и переносном смысле.

– Представьте себе, я действительно занимаюсь крав-мага.

– Рад за вас. Надо сказать, вам удалось меня слегка напугать, когда я зашел в комнату и неожиданно вас там увидел. Что же касается боевых приемов, не сомневаюсь, что вы, вполне возможно, способны надрать задницу… какой-нибудь девчонке.

Я застыла над наполовину заполненной коробкой.

– Надрать задницу какой-нибудь девчонке? Между прочим, мой инструктор – мужчина.

Он сложил руки на груди… широкой мощной груди.

– И как давно вы занимаетесь?

– Почти три месяца.

– Вам не удастся справиться с мужчиной моей комплекции после трех месяцев занятий крав-мага.

Может быть, оттого, что час был слишком поздний, или до меня вдруг со всей ясностью дошло, что мошенники отобрали все накопленные за мою жизнь сбережения и у меня нет теперь офиса для работы с клиентами, но весь мой здравый смысл в тот момент куда-то испарился. Я ни с того ни с сего накинулась на бедного, ничего не подозревающего человека. Буквально взлетела на стул, оттуда прыгнула на складной стол и бросилась на него. Вот прямо так взяла и бросилась.

Но хотя моя атака и была совершенно неожиданной, он скрутил меня меньше чем за секунду. Непонятно, как он это проделал, но смог развернуть меня, заломить руки назад и тесно прижать спиной к себе. Особенно бесило то, что он даже не запыхался. Мужчина крепко держал меня, его теплое дыхание щекотало мой затылок, и тон, когда он заговорил, был абсолютно спокойным и ровным:

– И что это было?

– Пыталась показать вам, на что я способна.

Я почувствовала, как его тело затряслось от смеха, хотя он не издал ни звука.

– Вы надо мной смеетесь? Опять?

Он ответил, давясь от смеха:

– Даже и не думаю.

– Поверьте, я действительно умею драться. Просто сегодня немного не в форме из-за всего, что случилось.

Он даже и не думал отпускать меня. Напротив, наклонился, положил голову мне на плечо и насмешливо заговорил:

– Если уж мы перешли к демонстрации приемов, я тоже был бы счастлив показать, на что способен…

Каждый волосок на моем теле встал дыбом, и по коже забегали мурашки.

– М-м-м… я…

Он ослабил хватку, но мне понадобилась целая минута, чтобы прийти в себя и выскользнуть из его рук. Чувствуя, как пылают мои щеки от предательского румянца, и намеренно не поворачиваясь к нему лицом, я торопливо вынула зарядное устройство для телефона из розетки и продолжила собирать свои пожитки.

– Тут еще должны доставить мебель, и на четверг запланирована установка телефонной линии. – Мои плечи снова скорбно поникли. – Я заплатила транспортной компании двойную цену, чтобы они все привезли на этой неделе. Завтра с утра я первым делом отменю заказ, но на случай, если они все-таки появятся… не могли бы вы дать им отбой?

– Разумеется.

– Благодарю. – Я подняла собранную коробку, и тут уж мне ничего не оставалось, как только повернуться к нему лицом.

Он обогнул стол, подошел ко мне и забрал коробку из моих рук, а потом проводил в приемную. В помещении было темно, но света из комнаты, которой так и не суждено было стать хранилищем моих архивов, оказалось достаточно, чтобы мы могли хорошенько разглядеть друг друга. Мы остановились перед служебным входом, через который я и попадала сюда всю последнюю неделю. До меня вдруг дошло, что мнимый агент по недвижимости именно потому и настоял, чтобы я использовала этот вход, чтобы избежать скорого разоблачения. Он посоветовал не пользоваться главным входом со стороны Парк-авеню, так как, видите ли, управляющие зданием не хотели бы, чтобы пыль с нашей обуви пачкала полы во время ремонтных работ. А я купилась на все выдумки мошенника как последняя дурочка.

– Как вас зовут, мисс Оклахома? Вы же не хотите, чтобы я называл вас сквоттершей?

– Эмери. Эмери Роуз.

– Красивое имя. Роуз – это второе имя или фамилия?

– Фамилия.

Он переложил коробку с моим добром из правой руки в левую и протянул мне освободившуюся руку.

– Дрю. Дрю Майкл.

Я прищурилась:

– Это второе имя или фамилия?

Он улыбнулся, когда я в ответ пожала ему руку, и мне показалось, что от его улыбки в полутемной комнате стало немного светлее. Ямочек на его щеках не появилось, только резкие складки.

– Второе имя. Моя фамилия Джэггер.

– Приятно познакомиться, Дрю Джэггер, – сказала я и попыталась убрать свою руку. Но мужчина и не думал отпускать мою руку.

– Правда? Вам действительно приятно со мной познакомиться? Надо сказать, вы проявляете гораздо большую сдержанность и присутствие духа, чем это делал бы я в сходных обстоятельствах.

– Вы правы. Если честно, я бы предпочла, чтобы вы в конце концов оказались настоящим грабителем.

– У вас есть машина? Уже поздно, и эта коробка довольно тяжелая.

– Ничего страшного. Я просто поймаю такси.

Мужчина кивнул.

– Но постарайтесь быть осторожнее, когда будете садиться в такси и вылезать из него. Эта ваша юбка, кажется, живет своей отдельной от вас жизнью.

На сей раз даже тусклый свет не смог скрыть мои залившиеся краской щеки.

– После всех унижений, которые мне пришлось пережить сегодня вечером, вы могли хотя бы избавить меня от напоминания об этом позоре? Уж сделали бы вид, что ничего не заметили…

Дрю усмехнулся.

– Раве это возможно? Сделать вид, что не заметил такую… эффектную задницу?

Я сама худощавого телосложения, но вот попа несколько пышновата, что всегда оставалось предметом моего недовольства.

– И что вы хотите этим сказать? – Я с подозрением на него уставилась.

– Это был всего лишь комплимент, – с улыбкой сказал Дрю.

– Вы уверены?

– А почему, собственно, с вас юбка свалилась? Вы похудели в последнее время или есть еще какие-нибудь причины?

Видимо, в тот момент я дошла до точки – меня уже ничего не могло смутить больше, чем те минуты позора, которые я навлекла на себя сама.

– Я просто съела огромный гамбургер на ужин, и юбка стала немного тесновата, вот я и расстегнула ее. Дверь ведь была заперта, и я никак не ожидала, что кто-нибудь войдет.

– Вы поедаете огромные гамбургеры и умудряетесь так прекрасно выглядеть? Только не говорите об этом местным женщинам, а то они затолкают вас в первый же автобус до Оклахомы и отправят домой. – Он лукаво мне подмигнул, и – о боже! – я почувствовала, как быстро застучало мое сердце.

Мы вышли на улицу, Дрю остался ждать такси вместе со мной, держа в руках коробку с моими вещами, пока машина наконец не подрулила к тротуару. Он облокотился на дверь, наблюдая, как я забираюсь внутрь.

– В новогоднюю ночь всегда случается всякое дерьмо. Ничего, завтра будет лучше. Советую лечь в постель, заказать еще один огромный гамбургер и постараться как следует отдохнуть. Встречаемся послезавтра в полицейском участке. Запомните адрес: 19-й участок на 67-й авеню. Допустим, в восемь утра. Завтра в первый день нового года у них там будет полный дурдом – придется разбираться с подвыпившими идиотами, которых повяжут в новогоднюю ночь.

А ведь я даже как-то и не подумала, что надо обратиться в полицию. Полагаю, действительно придется пойти туда и написать заявление.

– Вам вовсе не обязательно идти туда со мной. Я и так причинила вам слишком много беспокойства.

Дрю пожал плечами:

– Им понадобится и мое заявление для отчетности. К тому же я в хороших отношениях с некоторыми из парней в участке. С моей помощью все пройдет гораздо быстрее.

– Хорошо. Спасибо.

Дрю постучал костяшками пальцев по крыше такси и наклонился, чтобы поговорить с водителем:

– Позаботьтесь о ней. У нее была дерьмовая ночь.

Как только такси отъехало, вклиниваясь в поток автомобилей, все неприятности, случившиеся за последний час, обрушились на меня с новой силой. Адреналин в крови просто зашкаливал – я внезапно ощутила, что лечу куда-то в невесомости и у меня захватывает дух, как при свободном падении с высоты.

Мошенники лишили меня всех моих сбережений.

У меня больше нет офиса.

Я уже дала всем своим клиентам новый адрес.

Голова у меня шла кругом.

Куда мне теперь податься?

Где я возьму залоговую сумму, даже если сумею быстро найти какое-нибудь помещение для работы?

Я снова почувствовала, что меня тошнит, и, откинувшись на спинку кожаного сиденья, сделала несколько глубоких вдохов. Как ни странно, первым образом, всплывшим у меня перед глазами, был образ привлекательного темноволосого мужчины, прислонившегося к двери моего офиса. То есть его офиса. И при этом воспоминании – несмотря на головокружение и сильный приступ паники – я вдруг ощутила, что губы мои невольно расплываются в улыбке.

Глава 3

Я нервно крутил часы на руке. Опаздывает на целых двадцать минут. Эмери была, безусловно, весьма сексапильна, к тому же я совсем крошечной, пока не испорченной цинизмом частичкой моего сердца, той самой, где еще теплилось сострадание к ближнему, искренне сочувствовал человеку, так нелепо попавшемуся на удочку мошенников. Но опоздать на целых двадцать минут? Мой обычный гонорар – 675 долларов в час. А это значит, я только что потерял 225 долларов, пока торчал тут перед треклятым полицейским участком. Я бросил последний раз взгляд на улицу, собираясь уже направиться в офис, но мое внимание внезапно привлекло пятно яркого цвета, появившееся из-за угла.

Эмери была в зеленом. Я всегда питал слабость к зеленому цвету. И в самом деле, почему бы его не любить? Это цвет денег, травы, смешных лягушек с выпученными глазами, которых мне так нравилось гонять в детстве. Но в тот день, признаюсь, этот цвет стал моим самым любимым, когда я увидел, как груди Эмери подпрыгивают вверх-вниз под зеленой трикотажной кофточкой, пока она шла по улице. Для такого миниатюрного создания у нее был весьма впечатляющий бюст – в дополнение к аппетитной попке.

– Простите, бога ради, за опоздание. – Пальто ее было распахнуто, а щеки порозовели от быстрой ходьбы. На сей раз она выглядела несколько иначе, чем в злополучный новогодний вечер. Длинные волнистые волосы медного цвета были распущены, и под лучами солнца в них вспыхивали золотые искорки. – Я в метро поехала не в ту сторону.

– А я уже собирался уходить. – Я опустил глаза, чтобы взглянуть на часы, и заметил крошечные капельки пота на ее коже в глубоком вырезе кофты. Кашлянув, я постучал по циферблату, чтобы показать, насколько она опоздала.

– Тридцать пять минут. Это стоит триста пятьдесят долларов.

– Что, простите?

Я пожал плечами, всеми силами стараясь сохранить равнодушное выражение на лице.

– Обычная стоимость моих услуг – шестьсот семьдесят пять долларов в час. По вашей вине я потерял более получаса рабочего времени. Итого это стоит триста пятьдесят долларов.

– Я не могу сейчас заплатить вам. Я же разорена, помните? – Она подняла руки в полном отчаянии. – Мошенники обманом сдали мне ваш роскошный офис. Я не обязана платить вам эту сумму только за то, что проспала.

– Расслабьтесь. Я всего лишь вас подкалываю. – Я помолчал. – Позвольте, вы же сказали, что в метро не в ту сторону поехали?

Она с виноватым видом закусила губу и указала на полицейский участок.

– Давайте войдем туда. Я и так заставила вас ждать.

Я покачал головой.

– Вы мне солгали.

Эмери вздохнула.

– Простите. Я действительно проспала. Снова не могла заснуть прошлой ночью. Все случившееся кажется мне страшным сном.

Я кивнул и, к собственному удивлению, отпустил попавшуюся на крючок рыбку – что, надо заметить, для меня совершенно не характерно.

– Пойдемте. Давайте посмотрим, есть ли у нас шанс прищучить этого проходимца.

Когда мы вошли в полицейский участок, дежурный сержант, в тот момент разговаривавший по телефону, улыбнулся и поднял два пальца в знак приветствия. Закончив втолковывать звонившему, что исчезновение рекламных проспектов супермаркета из почтового ящика – это дело Почтовой инспекции, а вовсе не полиции Нью-Йорка, он протянул мне руку, перегнувшись через стойку.

– Надо же, Дрю Джэггер. Каким ветром тебя занесло в нашу дыру? Решил ради разнообразия познакомиться сегодня с жизнью трущоб?

Я улыбнулся и пожал ему руку.

– Что-то типа того. Как поживаешь, Фрэнк?

– Лучше всех. Могу себе позволить приходить домой ночью, не снимать башмаки в квартире, не опускать крышку унитаза, после того как отлил, и есть с одноразовых тарелок, чтобы не мыть эту чертову посуду. В холостяцкой жизни есть свои преимущества, дружище.

Я повернулся к Эмери:

– Позвольте вам представить – сержант Фрэнк Карузо. Держит мой бизнес на плаву, так как меняет жен как перчатки. Фрэнк, это Эмери Роуз. Ей надо подать заявление. Махони, случайно, сегодня не на дежурстве? Может, он сумеет ей помочь.

– Его не будет несколько недель. Подвернул ногу, когда гнался за грабителем. Но я посмотрю, кто тут у нас сейчас в загоне, и посоветую кого-нибудь стоящего. А что случилось? Семейная ссора? Муж ее достает, что ли?

– Ничего подобного. Эмери не моя клиентка. Просто она арендовала помещение в одном здании со мной пару недель назад.

Фрэнк присвистнул.

– В доме на Парк-авеню? Надо же – хорошенькая и богатая. Надеюсь, вы не замужем, красавица?

– Опять хочешь наступить на те же грабли, старина?

– О чем ты говоришь? До сих пор мне попадались только страшные и нищие. Может, моя проблема как раз в этом?

– Твоя проблема совершенно в другом, я уверен.

Фрэнк от меня отмахнулся.

– Так что все-таки случилось? Какие-то неприятности с арендодателем или что-то еще?

– Она умудрилась снять мой офис за две с половиной тысячи в месяц. Заплатила десять тысяч вперед. Вся проблема в том, что сняла она это помещение не у владельца, а у какого-то проходимца, изображающего агента по недвижимости, в то время, когда меня не было в городе, а в офисе шел ремонт.

– За две с половиной тысячи в месяц? За твое помещение?

– Она из Оклахомы.

Фрэнк с удивлением посмотрел на Эмери.

– А что, у вас в Оклахоме в «Монополию» не играют? Сложно сообразить, что помещение на Парк-авеню в пять раз дороже, чем на какой-нибудь Балтик-стрит?

Я оборвал ерничающего сержанта, прежде чем тот сумел еще больше испортить Эмери настроение. В конце концов, я уже высмеял ее за наивные высказывания в тот вечер, когда она устроила мне такой неожиданный прием в моем же собственном офисе. С нее достаточно. Фрэнк вручил нам какие-то бумаги для заполнения и отвел девушку в отдельный кабинет. По дороге туда я остановился поболтать со старым приятелем, а когда присоединился к Эмери, она уже почти закончила заполнять бланки.

Когда я закрыл дверь, она оторвала взгляд от своих бумаг и спросила:

– Вы занимаетесь уголовными делами?

– Нет, только семейными.

– Но, похоже, вас тут каждый коп знает.

– Мой старинный приятель работал в этом участке. К тому же некоторые из моих клиентов были полицейскими. А если вы дружите с парнем в синей форме, да к тому же оказываете ему добрую услугу, то весь участок будет стоять за вас горой, и еще много всяких плюсов. Эти парни умеют быть благодарными. По крайней мере, по отношению к своим. Между прочим, самый высокий процент разводов в этом городе как раз среди полицейских.

Через пару минут детектив, которого я раньше никогда не видел, вошел в кабинет и забрал заявление Эмери, а потом мое, сказав, что все процедуры со мной закончены и я могу идти, если хочу.

Понятие не имею, почему я торчал там еще полчаса, пока Эмери листала толстый альбом с фотографиями плохих парней в профиль и анфас.

Перевернув очередную страницу, она горестно вздохнула:

– Поверить не могу, что большинство преступников выглядят как обычные люди.

– Хотите сказать, что вы не отдали бы так легко десять тысяч наличными, если бы этот проходимец действительно был похож на преступника?

– Полагаю, да.

Я поскреб подбородок.

– Кстати, а в чем вы привезли ему весь гонорар? В пакете из коричневой бумаги и вся сумма сотнями?

– Нет, – произнесла она вызывающим тоном и замолчала. Я продолжал смотреть на нее в упор. Она закатила глаза. – Ну, хорошо. Но только пакет был не коричневый, а белый. С надписью «Венди».

Я поднял бровь:

– «Венди»? Та самая забегаловка с фастфудом? Вы явно питаете слабость к гамбургерам.

– Я положила гамбургер, который купила на обед, в сумку, а наличные в пакет, потому что не хотела выпускать их из рук в метро. Подумала, что если кто-то захочет меня обворовать, то скорее стащит сумочку, а не пакет с едой.

А ведь она права.

– Практичный подход для девушки из Оклахомы.

Она посмотрела на меня прищурившись.

– Вообще-то я родом не из сельской местности, а из Оклахома-Сити. Знаю, вы думаете, что я наивна, потому что родилась не в Нью-Йорке, и поэтому принимаю неразумные решения…

Тут уж я не смог удержаться от язвительного замечания:

– Но вы ведь и в самом деле отнесли фальшивому агенту по недвижимости десять штук в пакете из «Венди».

Она так вспылила, что казалось, из ее ушей вот-вот повалит дым. К счастью, стук в дверь избавил меня от участи быть съеденным с потрохами разъяренной фурией из Оклахомы. Из-за двери высунулась голова Фрэнка:

– Можно вас на минуточку, адвокат?

– Конечно.

Фрэнк открыл дверь пошире, подождал, пока я выйду из кабинета, и тщательно прикрыл ее, прежде чем заговорить:

– У нас небольшая проблема, Дрю.

С видом сержанта при исполнении он указал на дверь, за которой сидела Эмери.

– Согласно стандартной процедуре мы пробили личность потерпевшей.

– Да, и что?

– Эта штучка из Оклахомы в розыске, – сказал Фрэнк.

– Ты что, надо мной издеваешься?

– Хотел бы я, чтобы это было так. Новая компьютерная система вынуждает нас называть причину, по которой мы пробиваем личность. Детектив, принявший ее заявление, уже указал, что она находится у нас в участке. Все не так, как в старые добрые времена. Теперь все прозрачно, все легко отследить. Ей придется разбираться с повесткой в суд. Через час у меня заканчивается смена. Если хотите, я за шиворот отволоку ее в суд, чтобы она ответила на обвинения. Она может признать вину, и тогда есть шанс легко отделаться.

– В чем ее обвиняют?

Фрэнк хмыкнул.

– В непристойном обнажении в общественном месте, – с улыбкой сказал сержант.

– А теперь расскажите мне все от начала и до конца. – Мы сидели на скамье перед залом суда в ожидании послеобеденного заседания.

Эмери сникла.

– Это так необходимо?

– Вам придется изложить всю историю судье, поэтому я, как ваш адвокат, должен ее выслушать первым, – соврал я.

Несомненно, она будет писать кипятком от злости, когда узнает, что повестка в суд вовсе не означает, что тебе надо изливать всю подноготную о происшедшем. Мы войдем в зал суда, признаем вину, заплатим штраф и через час выйдем оттуда. Но весь мой день пошел насмарку, и мне нужна была компенсация в виде небольшого развлечения. К тому же мне нравился ее бешеный темперамент. Эмери была еще сексуальнее, когда злилась.

– Ну, ладно. Я тогда летом гостила у бабушки в Нью-Йорке. И познакомилась с одним парнем. У нас было несколько свиданий, и мы уже шли на сближение… В ту августовскую ночь было особенно жарко и душно. Я тогда только окончила школу и вообще никогда не совершала никаких сумасшедших поступков у себя дома. Поэтому, когда он предложил искупаться голыми в общественном бассейне, я подумала: А почему бы и нет? Никто ведь об этом никогда не узнает…

– Продолжайте.

– Мы пошли на 82-ю улицу, где находился открытый бассейн, и перемахнули через ограду. Было так темно, что, когда мы разделись, я была уверена, что парень меня даже не видит.

– Значит, вы разделись? Какого цвета было ваше нижнее белье?

Неужели я правда, как какой-то гребаный извращенец, задаю ей эти вопросы? Но в своем больном воображении я представлял ее в крошечных белых стрингах и соответствующего цвета кружевном бюстгальтере.

Она на мгновение запаниковала.

– Вам действительно необходимо все это знать? Ведь это было десять лет назад.

– Конечно, необходимо. Чем больше подробностей, тем лучше. Это покажет судье, что вы хорошо помните ту ночь, а значит, раскаиваетесь.

Эмери в глубокой задумчивости покусывала ноготь большого пальца.

– Белые! Точно, они были белые.

Прекрасно.

– Стринги или трусики?

Щеки ее вспыхнули, она закрыла лицо руками.

– Стринги. Боже, я сейчас сгорю со стыда.

– Ничего, это поможет освежить память.

– Хорошо.

– Вы сами разделись или этот парень вас раздел?

– Я разделась сама.

– Отлично. А что произошло потом? Расскажите мне все подробно. Постарайтесь не упускать никаких деталей. Вы можете счесть что-то не очень важным, но это на самом деле может помочь разобраться во всем.

Эмери кивнула.

– После того как я разделась, я сложила одежду и оставила ее у забора, через который мы перелезли. Джаред, так звали парня, который был со мной, тоже снял одежду и оставил там же рядом. Потом он залез на трамплин и прыгнул в воду.

– А потом что было?

– А потом нагрянула полиция.

– Вы даже не успели войти в воду? Даже не пошалили в воде и все такое?

– Нет. В воде я так и не побывала. Не успел Джаред вынырнуть, как завыли полицейские сирены.

Я чувствовал, что меня подло накололи. Я-то предвкушал дальнейшее развитие сюжета, а тут такой облом. Оказывается, парень даже не успел ее потискать. Прежде чем я успел задать следующий вопрос, служащий с планшетом в руках появился в дверях зала суда и залпом выпалил несколько фамилий. Услышав фамилию Роуз, я подвел Эмери к нему.

– Кабинет сто тридцать два, правая дверь вниз по коридору. Там вас ждет помощник окружного прокурора, чтобы обсудить дело прежде, чем вы предстанете перед судьей. Подождите снаружи. Она вас вызовет, когда подойдет ваша очередь.

Я хорошо знал, где находится эта комната, поэтому провел Эмери по коридору, и мы уселись на скамью перед нужной дверью. Она помолчала минуту, потом заговорила, в ее голосе слышалась дрожь, она и в самом деле едва сдерживала слезы.

– Прошу, извините меня за все, Дрю. Я, наверное, задолжала вам уже пять тысяч долларов за потраченное на меня время, но я даже и пяти сотен не могу заплатить.

– Не стоит об этом беспокоиться.

Она робко коснулась моей руки.

Чуть раньше я довольно крепко обнимал ее за талию, когда мы шли по коридору, и помогал выйти из полицейской машины, на которой Фрэнк любезно подвез нас к зданию суда, но сейчас она впервые сама ко мне прикоснулась. И, будь я проклят, мне это понравилось. К черту! Я не был с ней хорошо знаком, но успел узнать достаточно, чтобы понять, что мисс Оклахома не та женщина, которую можно бессовестно использовать. С этим надо завязывать, и как можно скорее.

– Но это так. Мне правда очень жаль, и вы не представляете, как я вам благодарна за то, что вы пришли со мной сюда сегодня. Я бы сломалась, если бы вас здесь не было. Я найду способ вас отблагодарить.

Я могу придумать даже несколько способов, детка.

– Все нормально, правда. Не стоит по этому поводу переживать. Все пройдет гладко, и мы с вами выйдем оттуда через двадцать минут.

И тут из-за двери раздался женский голос:

– Роуз. Дело номер 18493094. Есть ли адвокат у Роуз?

Полагаю, нас вызывал помощник областного прокурора. Я редко сталкивался с уголовными делами, за исключением вызовов в суд в связи с нарушениями правил дорожного движения или домашнего насилия, в которых обвиняли моих VIP-клиентов по бракоразводным процессам. Однако звонкий женский голос показался мне смутно знакомым, хотя я никак не мог вспомнить, кому он принадлежит.

Пока не открыл дверь.

Внезапно до меня дошло, откуда я его знаю.

Последний раз, когда я слышал этот голос, его обладательница выкрикивала мое имя, а я входил в нее сзади в ванной комнате офиса конкурирующей юридической фирмы.

По злой иронии судьбы, из всех юристов Нью-Йорка в качестве помощника окружного прокурора нам подсунули Киру Олбрайт.

Вот черт! Похоже, все пройдет далеко не так гладко, как мне представлялось.

Глава 4

Вот ведь невезуха, твою ж мать…

– Ничего не понимаю. Что происходит? – В голосе Эмери слышались панические нотки.

И я не мог ее осуждать. Все знают, что кобры, тигры и акулы очень опасны. А что можно сказать о дельфинах-афалинах? Такие милые безобидные создания, они так очаровательно свистят, когда их гладишь по голове. Но если вы ненароком причините кому-нибудь из этих животных вред, дельфин без промедления нападет на вас. И это правда. Одно из моих хобби – разумеется, помимо секса, – смотреть канал National Geographic.

Кира Олбрайт и была таким вот милым на первый взгляд дельфином. Она только что предложила судье наказание в виде месяца тюремного заключения – и это вместо штрафа, который она же нам пообещала меньше получаса назад.

– Подождите минутку. Посидите тут в уголочке, а я за вами скоро вернусь. Мне надо переговорить с помощником окружного прокурора. Наедине.

Эмери послушно кивнула, хотя выглядела так, словно вот-вот расплачется, и я выждал немного, давая ей возможность прийти в себя. Затем открыл дверцу в перегородке, отделяющей зрителей от участников действа, и провел ее на пустой ряд сзади. Я собирался уже уйти, но вдруг заметил, как по ее щеке скатилась слеза, и остановился.

Повинуясь порыву, я взял ее за подбородок и приподнял лицо так, что наши глаза встретились.

– Доверьтесь мне, мисс Оклахома. Вы сегодня обязательно поедете домой. Хорошо?

– Ты что творишь, черт побери?

От моего резкого тона Кира, которую я застал в женском туалете напротив зала суда, даже вздрогнула. И развернулась ко мне.

Я запер дверь.

– Ты не имеешь права сюда входить.

– Если кто-нибудь спросит, я отвечу, что сегодня ассоциирую себя с женской частью своей натуры.

– Ну, ты и задница!

– Это я-то задница? А кто нам голову морочил своими обещаниями? «Рада видеть тебя, Дрю… Порекомендую штраф в пятьдесят долларов, и вас сразу отпустят, глазом моргнуть не успеете…»

Она отвернулась от меня и подошла к зеркалу. Вынув губную помаду из кармана пиджака, Кира чуть наклонилась вперед и принялась обводить губы кроваво-красной линией, не произнося ни слова, пока не закончила. А затем улыбнулась мне самой широкой, самой ослепительной из своих улыбок.

– Полагаю, твоей новой постельной игрушке следует привыкать, что ей говорят одно, а потом происходит совершенно другое, когда она совсем этого не ожидает.

– Она вовсе не моя постельная игрушка. Она… мой друг, которому я помогаю.

– Видела я, как ты на нее смотрел, как держал руку на ее заднице. Если вы еще не спите, то скоро непременно будете. Для нее лучше было бы провести ночь в окружной кутузке, раз ты не можешь сдерживаться даже в зале суда. Может, после этого она будет меньше поддаваться твоим чарам. Подумай об этом, ведь я делаю этой женщине одолжение. Может, потом она скажет мне спасибо.

– Ты совсем спятила, если считаешь, что все это сойдет тебе с рук. Эмери не имеет ни малейшего отношения к тому, что произошло между нами. Я попрошу судью Хокинса заявить самоотвод, если возникнет необходимость.

– Заявить самоотвод? На каком основании?

– На основании того, что твой папаша играет с ним в гольф каждую пятницу, и ты сама мне говорила, что он выполняет все твои просьбы. Забыла, наверное, как любила потрепаться на профессиональные темы в постели после хорошенького секса?

– Ты не посмеешь, – сказала Кира, и в голосе у нее проскользнули нотки возмущения.

Я стоял от нее довольно далеко – на расстоянии трех метров, перед запертой дверью, – но после этих слов начал медленно приближаться к ней, пока не подошел почти вплотную.

– Хочешь проверить?

Она довольно долго смотрела мне в глаза.

– Отлично. Только давай поступим так, как и должны поступать достойные противники. Никаких угроз, никаких ударов ниже пояса. Мы просто заключим сделку.

Я тряхнул головой:

– Что ты хочешь, Кира?

– Это ты хочешь, чтобы твой клиент ночевал сегодня дома. А я хочу кое-что взамен.

– Замечательно. И что же ты хочешь?

Она провела языком по верхней губе, словно голодающий при виде сочного стейка.

– Тебя. И не наспех в ванной комнате или на заднем сиденье такси. Хочу тебя по полной программе. Сначала свидание по всем правилам: ужин с вином и все такое прочее. А потом секс в позиции «шестьдесят девять».

– Слава богу. Даже не знаю, как мне вас отблагодарить.

– Просто заплатите штраф, и давайте поскорее уйдем отсюда.

Я поспешил вывести мою подопечную из зала суда. Эмери, очевидно, объяснила мою спешку тем, что отняла у меня большую часть дня. Но причина состояла вовсе не в этом. Я почти уже вышел из здания суда, как Кира окликнула меня:

– Дрю, можно тебя на минутку.

– Не сейчас. Мне надо успеть на встречу.

Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Придерживая Эмери за спину, я продолжал идти, но моя клиентка на этот счет имела другое мнение. Она внезапно остановилась.

– Нам пора идти, – настойчиво напомнил я.

– Позвольте мне, по крайней мере, поблагодарить помощника прокурора.

– Это вовсе не обязательно. Она получает благодарность от города Нью-Йорка каждую пятницу в виде чека.

Глаза Эмери были полны упрека.

– Не хочу проявлять невежливость только потому, что вы так себя ведете. – С этими словами она повернулась и подождала, пока не подошла Кира.

Эмери протянула ей руку:

– Спасибо огромное за все, что вы сделали. Я была просто в ужасе, когда думала, что попаду в тюрьму.

Кира посмотрела на протянутую руку Эмери, но проигнорировала ее. А затем повернулась ко мне и с холодной улыбкой произнесла:

– Благодарите не меня, а своего адвоката.

– Конечно. Я обязательно это сделаю.

– Но смотрите не перестарайтесь. Мне он нужен в хорошей форме. – Кира развернулась на каблуках и небрежно помахала нам рукой через плечо.

– Я тебе позвоню, Дрю, и мы назначим встречу.

Эмери удивленно посмотрела на меня:

– Как-то странно она себя ведет.

– Наверное, лекарства закончились.

К тому моменту, как мы оплатили штраф и забрали справку о погашении судимости, было уже четыре часа.

Стоя на ступеньках здания суда, Эмери повернулась ко мне:

– Надеюсь, вы ничего не имеете против публичных выражений благодарности, потому что я собираюсь вас сейчас обнять.

Вообще-то я не большой любитель таких нежностей на публике, но, с другой стороны, я не получил никакой компенсации за потерянный день, так почему бы не воспользоваться этим случаем? Ощущение от упругих сисек, прижавшихся к моей груди, все же лучше, чем ничего, – может, даже лучше, чем полный рабочий день за 675 долларов в час.

– Ну, раз уж вы так настаиваете…

Улыбка, которой она меня одарила, была самой очаровательной из всех, которые мне только приходилось видеть в своей жизни. А потом Эмери меня обняла. Объятие было долгим – ее упругая грудь прижималась ко мне, и тепло изящного гибкого тела словно обволакивало меня, придавая излишнюю нежность простому выражению благодарности.

Даже запах ее был пленительным.

Она отстранилась, но ладони ее оставались на моих плечах.

– Я обязательно расплачусь с вами за все, что вы сегодня для меня сделали. Даже если на это уйдут годы.

– Не стоит беспокоиться.

– Нет, я совершенно серьезно.

Мы поболтали еще несколько минут, обменялись телефонами на тот случай, если на мой адрес поступят заказанные ею вещи, и распрощались. Она направлялась в сторону Верхнего Манхэттена, а мне надо было ехать в противоположном направлении, так что наши пути разошлись. Сделав несколько шагов, я оглянулся и некоторое время понаблюдал, как она идет, покачивая бедрами. Со спины Эмери выглядела так же привлекательно, как и сегодня утром, когда шла ко мне, подрагивая грудями в такт шагам.

Воображение мое разыгралось не на шутку. Я готов был поклясться, что в постели она будет просто невероятной. Не успел я отвернуться, как Эмери повернула голову и увидела, что я смотрю ей вслед. Она снова ослепительно улыбнулась и в последний раз помахала рукой, прежде чем завернула за угол и скрылась из глаз.

Черт, я действительно хочу, чтобы она со мной расплатилась. И даже готов придумать несколько способов, как это сделать.

Глава 5

Я поднесла жужжащий телефон к уху, попутно успев заметить время, высветившееся на дисплее. Почти одиннадцать вечера – поздновато для звонков.

– Алло?

– Эмери?

Тот самый голос. Можно было даже не спрашивать, кто звонит. Но, если при живом общении его низкий голос звучал лишь чуть-чуть хрипловато, то по телефону эта хрипотца многократно усилилась.

– Дрю? Все в порядке?

– Да. А почему вы спрашиваете?

– Потому что уже поздновато для звонков.

Я услышала в трубке какой-то шум, затем Дрю вновь заговорил:

– Вот черт. Извините. Я понятия не имел, что уже так поздно. Только что посмотрел на часы. Думал, сейчас не позже девяти.

– Время, наверное, быстро летит, когда весь день проводишь в суде в компании злостных правонарушителей?

– Так и есть. Я вернулся домой, попытался наверстать упущенное с делами и завис в офисе. Потерял счет времени.

– А я пришла домой, выпила пару бокалов вина и некоторое время предавалась жалости к собственной персоне. Похоже, ваш вечер прошел более продуктивно. Вы еще в офисе?

– Да. Вот почему вам и звоню. Сидел и думал, что, когда вы подыщете новый офис, он будет выглядеть очень мило.

Что за странная тема для разговора…

– Спасибо. Но почему вы так решили?

– Стекло и темное дерево. Мне нравится. Хотя это довольно необычный выбор для девушки.

– Что вы хотите этим… о, нет, только не это. Неужели они уже доставили в офис мою мебель?

– Именно.

– Но как такое возможно? Вы же весь день были со мной?

– Мой подрядчик работал там, заканчивая ремонт, а у меня не было возможности предупредить его о сложившейся ситуации. Он счел, что оказывает мне услугу, впустив грузчиков.

Звонок застал меня на кухне. Я в отчаянии пару раз стукнулась головой о столешницу, но, решив, что голова мне еще пригодится, просто прижалась лбом к ее холодной поверхности, однако стон сдержать не смогла.

– Простите. Я немедленно с этим разберусь. Займусь прямо с утра.

– Можете не спешить. Мою мебель еще не привезли со склада. Так что ваша может постоять пока у меня.

– Спасибо. Мне так неловко. Я утром позвоню им и договорюсь, чтобы они приехали и увезли все обратно. А потом приеду к вам в офис, чтобы вам самому не пришлось со всем этим разбираться. Если это удобно.

– Конечно, нет проблем.

– Простите меня за все.

– Хватит извинений, Эмери. Уголовники со стажем народ суровый, им не пристало просить прощения по каждому поводу. Увидимся завтра утром.

Я засмеялась и положила трубку, отчаянно стараясь не разрыдаться.

– Здесь есть кто-нибудь?

Я постучала по приоткрытой двери, но ответом мне было лишь эхо. Дверь распахнулась, и я с изумлением обнаружила перед собой совершенно пустой холл. А я-то полагала, что мою мебель сгрузят именно здесь.

Где-то в глубине я услышала голос, но не смогла разобрать, кто это и что говорит. Я вошла в пустой холл и крикнула громче:

– Эй, Дрю, это вы?

Раздался быстро приближающийся четкий звук шагов по новому мраморному покрытию, и в холле появился Дрю. Прижимая телефон к уху и продолжая говорить, он поднял палец в предостерегающем жесте.

– Не нужен нам этот дом в Брекенридже. Мой клиент не выносит холод. Пусть она его забирает, но это единственная недвижимость, с которой она останется после расторжения брака. – Он некоторое время слушал своего собеседника, потом продолжил: – Нет, я вовсе не спятил. После того как мы закончим разговор, я пришлю тебе кое-какие снимки этой недвижимости в Брекенридже. Думаю, они убедят тебя, что миссис Холлистер действительно балдеет от этого дома.

В этот момент появился курьер из FedEx с полной тележкой каких-то коробок. Дрю оторвал телефон от уха и кивнул ему:

– Подождите минутку.

Решив, что мой долг помочь ему в этой ситуации, ведь это самое малое, чем я могу сейчас отплатить за его доброту, я расписалась в ведомости и попросила вежливого курьера сложить коробки на стойку в приемной, все еще покрытую полиэтиленом. Дрю коротко бросил «спасибо» и продолжил свой разговор по телефону.

Пока он в довольно повышенных тонах беседовал с кем-то на другом конце телефонной линии, я воспользовалась случаем, чтобы как следует рассмотреть его. На Дрю был деловой костюм, и весьма дорогой, судя по тому, как идеально он сидел на его крупной фигуре. Рукав на той руке, в которой он держал телефон, слегка задрался, открывая массивные, явно недешевые часы. Ботинки начищены до зеркального блеска, рубашка тщательно отглажена и накрахмалена до хруста. А вот темные волосы, пожалуй, длинноваты для человека, который так заботится о своей обуви. Светло-зеленые глаза… на его темном, загорелом после недавнего отпуска лице они казались особенно яркими.

Но, пожалуй, самой примечательной чертой были его губы – такие чувственные и идеально очерченные. Он был по-настоящему, по-мужски красив. Не припомню, чтобы я хоть когда-нибудь могла сказать такое о мужчине. Привлекательные, да, попадались такие. Пожалуй, даже сексуальные. Но чтобы описать внешность Дрю Джэггера, подходило единственное – красивый; любое другое слово было бы его недостойно.

Между тем телефонный разговор близился к концу.

– Серьезно, Макс, вспомни, в скольких делах мы с тобой сталкивались, и ты сидел напротив меня за столом, любуясь моей физиономией. И ты еще не научился различать, когда я блефую, а когда нет? Взгляни на эти фотки, а потом сообщи ответ на мое предложение. Думаю, ты сочтешь его более чем справедливым после того, как получишь полное представление о ситуации. Что на них? Да всего лишь двадцатилетний инструктор по горным лыжам – он обучает ее новой технике спуска в интересном положении. Предложение будет действовать в течение сорока восьми часов. После этого я снова тебе позвоню, это будет означать, что мой клиент получит еще один астрономический счет, а ты можешь спустить это предложение в унитаз.

Дрю нажал на кнопку, обрывая разговор, и посмотрел на меня, но не успел он заговорить, как телефон снова зажужжал в его руке. Вот черт! Он вздохнул, переводя раздосадованный взгляд с меня на телефон и обратно.

– Извините. Этот звонок придется тоже принять.

Тут во входную дверь постучал парнишка, доставивший несколько огромных бутылей воды Poland Spring. Я взглянула на Дрю:

– Я займусь этим. Можете продолжать разговаривать.

В течение следующих пятнадцати минут, пока Дрю вел беседу по телефону, я отправила восвояси какого-то назойливого торгового агента, дважды ответила на звонки по рабочему телефону, погребенному под кучей полиэтиленовой пленки, и расписалась в получении каких-то юридических документов, доставленных в адвокатский офис Дрю Джэггера. Когда наконец появился Дрю, я по телефону как раз заговаривала зубы одному из его потенциальных клиентов.

– Мы обязательно выразим благодарность мистеру Эйкену за то, что порекомендовал вам к нам обратиться. – Я помедлила и добавила: – Наша ставка… – тут я поймала на себе взгляд Дрю, – семьсот долларов в час.

Уголки его губ искривились.

– Разумеется. Давайте я запишу вас на предварительную консультацию. Подождите минуточку, я сейчас взгляну на расписание мистера Джэггера.

Я нажала на кнопку и протянула руку ладонью вверх.

– У тебя в телефоне есть расписание встреч?

Дрю вытащил телефон из кармана и передал его мне.

– Конечно.

Открыв электронный органайзер в мобильном, я принялась искать окно в его расписании. Все дни были заняты на месяц вперед.

– Не могли бы вы передвинуть ужин с некоей Моникой с шести на восемь, тогда я смогу записать мистера Паттерсона на четыре тридцать в среду? Он утверждает, что дело срочное. Ему, возможно, потребуется судебный запрет на отчуждение, чтобы защитить свои активы, как ты это сделал для мистера Эйкена.

– Договорились.

Я возобновила разговор с клиентом:

– Как насчет четырех тридцати в следующую среду. Вас устраивает? Отлично. Обычная сумма авансового взноса… – Я вопросительно взглянула на Дрю, и он поднял десять пальцев. – Двенадцать тысяч… Хорошо, спасибо. С нетерпением ждем встречи с вами. До свидания.

Когда я положила трубку, Дрю выглядел весьма довольным – было видно, что все это его весьма забавляло.

– Оказывается, я поднял свою почасовую ставку с шестисот семидесяти пяти до семи сотен?

– Вовсе нет. Двадцать пять долларов сверху – мои. Выставляя ему счет за каждый час, вы можете забирать эту сумму в счет погашения моего долга. Я рассчитала, что за восемь часов, проведенных со мной вчера, я должна пять тысяч четыреста долларов – разумеется, исходя из нормальной ставки, а не повышенной, как у мистера Паттерсона, – так что, если у него набегут несколько сотен часов, это было бы здорово.

Дрю усмехнулся.

– Рад снова видеть перед собой мегеру, которая напала на меня, демонстрируя приемы крав-мага, пару дней назад. Признаюсь, ваша странная кротость вчера меня несколько обеспокоила.

– Меня же арестовали и чуть не бросили в тюрьму.

– Вы меня обижаете. Неужели так мало верили в то, что я смогу вас вытащить?

– Та женщина вчера просто жаждала моей крови. Что вы ей такого сказали, что она поменяла свое мнение?

– Мы заключили сделку.

Я прищурилась:

– И что пообещали ей взамен, чтобы она смягчила для меня меру наказания?

Дрю посмотрел мне в глаза.

– Ничего особенного.

За моей спиной снова зазвонил офисный телефон.

– Хотите, чтобы я…

Он отмахнулся:

– Автоответчик примет звонок. Пойдемте, покажу вашу мебель.

– Я думала, ее оставят в холле.

– Видите ли, Том решил, что оказывает мне услугу, и расставил мебель в офисе.

Я прошла за Дрю по коридору, и он открыл передо мной дверь в просторный кабинет рядом с небольшой комнатой для хранения документов, в которой я работала всю последнюю неделю. В прошлый раз, когда я была здесь, ремонт еще не закончили – не были прикреплены молдинги и оставались кое-какие отделочные работы, к тому же все было покрыто полиэтиленовой пленкой. Видимо, вчера рабочие на славу потрудились, чтобы все завершить.

– Обалдеть! Как красиво. За исключением…

– За исключением чего? Что вы хотите сказать?

– Кабинет великолепный. Нет, правда – высокие потолки с широкими молдингами, стены… вот только все это белое. Почему бы не добавить сюда красок? Ведь белый цвет – это как-то скучновато.

Он пожал плечами:

– Предпочитаю простоту и строгость. Все в черно-белой гамме.

Я фыркнула.

– В таком случае хорошо, что вы вовремя вернулись. Я выбрала ярко-желтый цвет для этого кабинета. А копировальную комнату собиралась покрасить в красный.

Мой замечательный письменный стол действительно смотрелся великолепно в его кабинете, даже несмотря на скучное белое окружение. Столешница из толстого закаленного стекла и ножки из темного красного дерева в форме лошадок. Вообще-то я не большая поклонница мебели в современном стиле, но этот письменный стол поразил меня своей изысканностью и почему-то действовал на меня так умиротворяющее, что я просто не могла не приобрести его.

– Мебельная компания так и так не дала бы мне много времени, но, похоже, они собираются приехать прямо сегодня, чтобы забрать всю мебель назад. Правда, они хотели содрать с меня сорок процентов неустойки за возврат и транспортировку товара. Я битый час растолковывала их менеджеру, что они нарушили положения собственного договора на поставку, позволив принять товар лицу, не имевшему на это права.

– Да вы просто мастер телефонных переговоров.

– Я работала в типографии, в отделе по обслуживанию клиентов во время учебы в колледже. Прекрасно помню, какие именно аргументы заставляли меня прислушиваться к требованиям клиента и отходить от правил в его интересах после того, как он целый день бомбардировал меня звонками с претензиями.

Мобильный телефон Дрю снова начал трезвонить. Он мельком взглянул на него, но, видимо, решил не отвечать.

– Возьмите трубку. Я не буду мешать. И так отняла у вас бог знает сколько времени. Вижу, что вы действительно очень заняты.

– Все нормально. Я действительно не обязан на него отвечать.

– Скажите, неужели вы один занимаете это огромное помещение?

– Обычно еще присутствуют мой помощник и секретарь. Но секретарь ушла в отпуск на несколько месяцев по состоянию здоровья, а помощник вдруг надумал поступить на учебу в юридическую школу и уехал в другой штат.

– Похоже, вам теперь придется попотеть за троих.

Тут снова зазвонил мобильный телефон, и Дрю сказал, что на сей раз ему придется ответить. Несмотря на его радушное предложение чувствовать себя как дома, мне особенно нечем было здесь заняться. Он прошел в комнату для архивов и уселся за стол, который я еще недавно использовала в качестве письменного, а я вернулась в холл. Отыскав в ванной чистящие средства, я убрала остатки полиэтилена со стойки в холле и тщательно протерла ее, прежде чем водрузить на нее свой ноутбук.

В перерывах между просмотром электронных писем я отвечала на звонки по общему офисному телефону и принимала сообщения.

Когда через час вернулся Дрю, вид у него был весьма раздраженный.

– Мой телефон сдох. Можно позаимствовать ваш на пару минут? Радиотелефон еще на складе вместе с остальным барахлом, а я почти выбил нужные условия сделки. Не хочу давать адвокату противоположной стороны время опомниться и отказаться от всех тех идиотских предложений, на которые он только что согласился.

Я протянула ему свой мобильный:

– Вот, пожалуйста.

Дрю подошел ко мне и взял телефон.

– Какой у вас пароль?

– Эм-м-м… Черт.

– Вы что, не хотите, чтобы я знал ваш пароль?

– Да нет. Просто «черт» – это и есть мой пароль.

Дрю ухмыльнулся и подумал, что эта женщина просто создана для него.

Он набрал пароль и снова удалился.

Уже близился полдень, и мой желудок заурчал от голода, так как я поздно проснулась и не успела позавтракать. Но уйти из офиса я не могла, так как боялась снова пропустить появление грузчиков из мебельной компании. Услышав, что Дрю прекратил болтать по телефону, я решилась заглянуть к нему.

– Вы обычно заказываете обед в офис? Боюсь уйти и пропустить погрузку.

– Иногда. Что бы вы съели на обед?

Я пожала плечами.

– Все равно. Я не привередливая.

– Как насчет индийской кухни? «Карра Хаус» всего в паре кварталов отсюда, и доставка у них быстрая.

Я поморщилась.

– Вы что, не любите индийскую кухню?

– Не особенно.

– Хорошо. А как насчет китайской?

– Слишком много глютамата натрия.

– Может, суши?

– У меня аллергия на рыбу.

– Мексиканская еда?

– Слишком тяжелая для середины дня.

– Вы уверены, что понимаете значение фразы «не привередливая»?

Я посмотрела на него, чуть прищурившись.

– Разумеется. Просто вы предлагаете странные блюда.

– Так все-таки что бы вы хотели на обед, Эмери?

– Может, возьмем пиццу?

Он кивнул:

– Пиццу так пиццу. И кто из нас не привередливый?

После того как мы разделались с обедом, Дрю снял телефон с подставки для зарядки, но потом снова потянулся за моим.

– Можно взглянуть на ваши фотографии?

– Мои фотографии в телефоне? Зачем они вам?

– Лучший способ узнать кого-то – это посмотреть фотографии в мобильном, когда этот кто-то совсем того не ожидает.

– Даже не помню, что у меня там.

– В этом-то и вся фишка. Если бы у вас была возможность подчистить кое-какие фотки, я бы никогда не увидел настоящую вас. Я бы увидел лишь то, что вы захотели бы мне показать. И давайте уже перейдем на «ты»?

– Давай, – улыбнулась я.

Я судорожно попыталась вспомнить, были ли в фотоальбоме этого телефона какие-нибудь неприличные или компрометирующие меня фотографии, но Дрю с ухмылкой на лице быстренько передвинул его на свою сторону стола. В последнюю секунду я остановила его руку, накрыв ладонью.

– Подожди-ка. Если ты уж так хочешь посмотреть на мои фотографии, то я тоже хочу увидеть твои. И надеюсь найти там неприличные фотки, так как у меня они точно есть.

– Да ради бога. Меня не так-то просто смутить. – Дрю, все так же ухмыляясь, толкнул свой телефон, и он скользнул по столу в мою сторону.

Я наблюдала, как Дрю ввел пароль и принялся быстро просматривать мои фото. Через минуту он остановился и поднял брови.

– Вот этот снимок действительно многое о тебе говорит.

Я потянулась за телефоном, но он быстро отдернул руку.

– И что там? О каком снимке ты говоришь?

Дрю повернул телефон дисплеем ко мне. О боже. Я и в самом деле смутилась – фотография, сделанная неделю назад, была донельзя нелепой. На ней красовалась я крупным планом в разгар рабочего дня. Дело в том, что в тот злополучный понедельник мне предстояло вести подряд несколько сеансов психотерапии по телефону, но утром мой спикерфон[3] неожиданно сдох. Времени на то, чтобы выскочить из офиса и купить новый офисный телефон, у меня не было. К полудню я уже сходила с ума оттого, что не могла эффективно работать, так как одной рукой была вынуждена постоянно прижимать трубку к уху, что ограничивало меня в моих действиях. Тут во мне взыграло творческое начало, и я нашла довольно неожиданное решение. Я раскопала две широкие эластичные ленты ярко-оранжевого цвета и примотала ими телефон к голове, тщательно закрепив таким образом, чтобы больше не приходилось его держать. Одна из лент обматывала мой лоб немного повыше бровей, слегка опустив одну из них, что искажало пропорции лица, придавая ему весьма чудной вид. Вторая проходила по подбородку, стянув кожу, и на нем образовалась кривая ямка, которой обычно у меня нет и в помине.

– Мой спикерфон сдох, – смущенно попыталась я объяснить свой нелепый вид, – а у меня в тот день было очень много звонков. Мне нужно было освободить руки.

Дрю усмехнулся.

– Какая изобретательность. Это самое лучшее обновление для iPhone после смерти Стива Джобса. Может, захочешь продать им свою новую технологию?

Я скомкала салфетку и швырнула в него.

– Заткнись.

Он провел по экрану еще несколько раз и замер. На этот раз я даже предположить не могла, о чем он думает.

– Что там еще? Что ты застыл?

Он долго смотрел на фотографию и сглотнул, прежде чем повернул дисплей ко мне. Это была фотография в полный рост, сделанная в тот день, когда мы с Болдуином ходили к друзьям на свадьбу. Без сомнения, на этом фото я выглядела лучше, чем когда-либо в своей жизни. Прическа и макияж были сделаны в салоне, а платье сидело на мне как перчатка. Это было простое платье – черное, без рукавов, с глубоким V-образным вырезом, открывающим соблазнительные выпуклости. Платье было более смелым, чем я обычно себе позволяла, и я чувствовала себя в нем необыкновенно уверенной и привлекательной. Правда, это состояние продолжалось не более пятнадцати минут после того, как Болдуин сделал этот снимок, – ровно до того момента, когда в дверь его квартиры позвонили и я, открыв ее, поняла, что на свадьбу, на которую мы оба были приглашены, он идет с подружкой, и это вовсе не я.

Я невольно вспомнила горечь, которую тогда испытала, и чуть замешкавшись, пояснила:

– Это я собиралась к друзьям на свадьбу.

Дрю кивнул и снова посмотрел на фотографию, а потом перевел взгляд на меня.

– Выглядишь потрясающе. Ты просто дьявольски сексуальна.

Я почувствовала, как краска заливает лицо. Вот за что я ненавижу свою светлую кожу.

– Спасибо.

Он просмотрел еще пару фотографий и снова повернул ко мне дисплей:

– Бойфренд?

Этот снимок был сделан через несколько минут после того, как Болдуин сказал мне, что я прекрасно выгляжу, и сделал тот самый снимок в полный рост. Он обнимал меня за талию, а я улыбалась, глядя на него, пока он делал это селфи. Его подружка позвонила в дверь сразу после этого. Весь оставшийся вечер мы все были вынуждены натянуто улыбаться друг другу.

– Нет.

– Бывший бойфренд?

– Опять не угадал.

Он еще раз посмотрел на фото, а потом на меня.

– С ним связана какая-то история?

– С чего ты взял?

– Видно по твоему лицу. По тому, как ты на него смотришь.

Какая жалость, что практически незнакомый человек был способен понять мои чувства, бросив всего лишь беглый взгляд на фотографию, в то время как сам Болдуин о них так и не догадался. Я могла бы солгать Дрю, но по какой-то причине не стала этого делать.

– Мы познакомились, когда я училась на последнем курсе. Он преподавал нам психологию и в то же время работал над своей диссертацией. Это один из моих лучших друзей. Вообще-то я живу в соседней с ним квартире.

– Значит, у вас не срослось.

– А мы никогда и не пытались сблизиться. Он не испытывает ко мне тех же чувств, что и я.

Казалось, Дрю хотел еще что-то сказать по этому поводу, но вместо этого он просто кивнул и продолжил вынюхивать моменты моей личной жизни по фотографиям. Когда он закончил просматривать мой фотоальбом, то уже знал обо мне уйму вещей – видел фотки с моими младшими сестрами, включая селфи с собакой, которое мы сделали перед поездкой в Нью-Йорк. Он знал о моих чувствах к Болдуину, а также о том, какой находчивой и изобретательной я могу быть, когда очень приспичит и потребуется делать несколько дел одновременно.

Наконец он закончил и подтолкнул телефон ко мне через стол.

– Итак… Ты сказал, что если просмотреть фотографии друг друга, то можно многое узнать. И о чем же поведали тебе мои снимки?

– Ты привержена семейным ценностям, с разбитым сердцем и немножко чокнутая.

Я собиралась было обидеться насчет заключительной части фразы, но у меня не получилось, так как это была чистая правда. Но я вовсе не собиралась показывать, что признаю его правоту. Напротив, я потянулась за его телефоном.

– Пароль.

Он ухмыльнулся.

– Отсоси.

– Иди ты! Ты же его только что поменял.

Он покачал головой:

– Ничего подобного. Это одно из моих любимых слов по множеству причин. Хотя бы раз в день ты пробурчишь себе под нос это слово в адрес разных людей. И потом, кто не любит хороший отсос?!

– Ты извращенец.

– И это говорит женщина, чей пароль «черт».

– Я установила такой пароль, потому что все время его забывала, и всякий раз, когда вводила неправильный, говорила именно это слово. Вот Болдуин и предложил установить его в качестве пароля, когда я в очередной раз заблокировала свой телефон.

– Болдуин?

– Тот самый парень с фотографии.

Дрю кивнул.

По какой-то непонятной причине обсуждать Болдуина с Дрю мне было неловко, и я сменила тему разговора. Вводя пароль в его iPhone, я произнесла:

– Давай-ка посмотрим, господин адвокат, что я о тебе узнаю.

Дрю сцепил руки на затылке и, откинувшись на стуле, посмотрел на меня с явной насмешкой.

– Да ради бога.

Я нашла иконку фотоальбома и открыла его. Ничего не обнаружив, я переключилась на камеру. Там тоже было пусто.

– У тебя вообще нет фотографий. А кто говорил, что это способ узнать друг друга?

– Так и есть.

– И что же я только что о тебе узнала, увидев полное отсутствие фотографий в твоем телефоне?

– Ты узнала, что я не тот, кто играет по правилам, – сказал Дрю и улыбнулся.

Глава 6

Ну и задница…

Это я о себе говорю. А не о той аппетитной крошке, на которую я только что глазел. Хотя… Задница у нее действительно потрясающая…

Эмери склонилась над стойкой в приемной, чтобы дотянуться до надрывающегося телефона, и поймала меня на том, что я бросаю плотоядные взгляды на ее аппетитную попку. Воспитанный человек на моем месте отвел бы взгляд, сделав вид, что вовсе на нее не пялился. А что сделал я? Нахально подмигнул.

И снова повторюсь. Какая роскошная задница…

В результате Эмери пристально посмотрела на меня, продолжая болтать по телефону в холле. Если женщина ловит тебя с поличным, когда ты пожираешь ее взглядом, события могут развиваться по двум сценариям. Она принимается с вами флиртовать в ответ или…

Эмери положила трубку и прямиком направилась ко мне. Лицо ее оставалось совершенно бесстрастным, так что я просто не знал, чего мне от нее ожидать.

Она остановилась на пороге кабинета и скрестила руки на груди.

– С какой стати ты только что пялился на мою задницу? – спросила она.

Видимо, это все же был второй вариант развития событий, когда объект твоего нескромного внимания начинает обвинять тебя в гнусном поведении. Я передразнил ее, приняв ту же позу и сложив руки на груди.

– Хочешь, чтобы я тебе соврал?

– Нет.

– У тебя сногсшибательная задница, – с усмешкой сказал я.

Ее щеки вспыхнули.

– Знаешь что? Ты сам и есть настоящая задница.

– Тогда, полагаю, я сногсшибательная задница. Потому что, как говорится, кто обзывается, тот сам так называется.

Ее нарочито серьезное лицо чуть дрогнуло, и она расхохоталась. Мне понравилось, что мои остроты скорее позабавили, чем разозлили ее.

– Неужели есть женщины, которые могут находить такое поведение привлекательным?

Я пожал плечами.

– Я красив и богат. А женщинам это нравится. Ты будешь очень удивлена, когда узнаешь, сколько всего мне сходит с рук.

– Какой же ты самовлюбленный тип.

– Может быть, и так, но то, что я сказал, сущая правда. – Я встал из-за письменного стола и приблизился к ней на расстояние около шага. – Вот скажи мне честно, если бы я был низеньким, лысым, нищим, беззубым и горбатым, ты бы послала меня куда подальше, если бы поймала на том, как я пялился на твою задницу?

Крошка сейчас выглядела просто очаровательно: чуть озадаченная, она мучительно пыталась придумать достойный ответ, хотя, судя по выражению ее лица, я был прав на все сто процентов.

– Ты настоящий эгоманьяк! – наконец выпалила она.

– Вполне возможно. Но при этом чертовски привлекательный эгоманьяк, не так ли?

Эмери закатила глаза и надулась, но я успел заметить легкую усмешку на ее лице перед тем, как она выплыла из моего кабинета, грациозно покачивая бедрами.

Боже мой, какая задница…

Остаток рабочего дня я провел, не отходя от телефона. Даже несмотря на то, что до конца недели у меня не было запланировано никаких консультаций в офисе, слух о том, что я вернулся из отпуска, быстро распространился, и теперь мои несчастные клиенты спешили поделиться со мной последними эскападами своих супруг. Я, конечно, работал в очень гнусном бизнесе, но был чертовски хорош в своем деле. Все эти люди жаждали мести, и всякий раз, когда я наносил удар какой-нибудь из жен, кстати вполне заслуживающей этого, я мысленно снова и снова сводил счеты со своей бывшей, Алексой. Наверное, по мне плакал психоаналитик, но такая опосредованная месть была менее хлопотной и приносила мне гораздо больше удовольствия.

Я только что закончил разговор с клиентом, который хотел добиться запретительного судебного приказа для своей раздельно проживающей супруги, чтобы она не имела возможности уничтожить его порноколлекцию, как услышал, что Эмери разговаривает по телефону в приемной. В пустом офисе ее голос раздавался весьма громко, и я невольно прислушался.

– Куинс? Это самое близкое к центру место, которое вы можете мне подыскать за полторы тысячи в месяц? А что, если я соглашусь на меньшее помещение? Без приемной, простой офис в каком-нибудь здании. – Она прервалась на минуту. – И что здесь такого смешного? Да, я действительно думаю, что вы можете подобрать мне помещение, в котором могут поместиться хотя бы несколько человека. – Она опять замолчала. – Нет, я не из Нью-Йорка. Но… но… Знаете что? Забудем об этом. Я позвоню другому агенту.

– Проблемы с поиском офиса? – спросил я, подходя к ней сзади.

Эмери резко развернулась. На лице ее было написано раздражение.

– И что я только делаю в этом Нью-Йорке?

– Это у тебя надо спросить.

Она вздохнула.

– Это длинная история. – Офисный телефон снова зазвонил, и она, подняв вверх палец, потянулась к нему раньше, чем я успел это сделать.

– Офис Дрю Джэггера… Могу я узнать, кто говорит? Мистер Лондон…

Она вопросительно взглянула на меня, и я поднял вверх руки в традиционном жесте, означающим «на фиг». Она продолжила совершенно невозмутимым тоном:

– Мистер Джэггер сейчас беседует с клиентом. А после этого будет еще одна встреча, и клиент уже ждет. Могу я передать ему подробное сообщение от вас?

Она молчала минуту, держа телефон на некотором расстоянии от уха и подняв брови. Я мог услышать этого балабола Хэла Лондона даже на расстоянии двух футов. Когда он наконец замолчал, чтобы перевести дыхание, она тут же поспешила вежливо свернуть разговор.

– Ты все слышал? – спросила она.

– Конечно. Этот парень полный козел. Я бы даже предпочел представлять интересы его суки-жены, которая ему изменяет. Он держит меня на телефоне по часу, как только у него выпадает такая возможность. Конечно, он заплатил свои копейки, но я все же не хочу с ним беседовать. Молодец, быстро ты его спровадила.

– Побольше любезности. Старайся утопить его в сладких речах. Это всегда отталкивает людей.

– Запомню на будущее.

Эмери взглянула на часы.

– Уже почти четыре. Не могу поверить, что еще до сих пор не приехали представители от мебельной компании. Прости за то, что проторчала тут весь день.

– Никаких проблем. Просто добавлю этот день к твоей арендной плате.

Она улыбнулась.

– Отлично. В таком случае выставлю тебе счет за услуги секретаря. Учти, я стою недешево.

В голове у меня тут же возникла довольно игривая картина – Эмери, изображающая секретаршу, и я в роли ее босса, – и слова вырвались у меня сами собой прежде, чем я сумел сообразить, что говорю:

– А я бы, пожалуй, дорого заплатил за твои услуги.

Она вспыхнула, но потом нанесла ответный удар:

– Уверена, с таким хреном, как ты, невыносимо работать, ведь придется терпеть твою самовлюбленность и пошлые комментарии, которые способны кого угодно достать. Тебе крупно повезло, что ты адвокат, пригодится, когда придет повестка в суд за приставания.

– Ты только что назвала меня хреном?

Эмери прикусила пухлую губку.

– Да, – с вызовом сказала она.

Я усмехнулся.

– Ты быстро меня вычислила.

В ее телефоне зазвонил будильник, и она его отключила.

– У меня на четыре запланирован телефонный разговор с клиентом. Я выйду отсюда ненадолго, чтобы принять этот звонок. В любом случае я не пропущу рабочих из мебельной компании.

– А почему бы тебе не воспользоваться моим офисом? Можешь использовать свой письменный стол, пока его не забрали назад. У меня, как видишь, напряг с мебелью. К тому же сможешь побеседовать с клиентом в более приватной обстановке.

– Но я не хочу пропустить приезд мебельной компании.

– Ничего, я прослежу за этим.

Она заколебалась.

– Ты не возражаешь?

Я покачал головой:

– Нет, конечно. Соглашайся. Теперь моя очередь поиграть в твоего секретаря.

Убедить ее мне было нетрудно. Я смотрел, как она идет по коридору – точнее сказать, я откровенно пялился на ее задницу, когда она шла по коридору. Дойдя до двери моего кабинета, она остановилась и оглянулась через плечо, снова поймав меня с поличным. Я был бы не я, если бы снова не подмигнул ей.

Когда перевалило за половину пятого, появились грузчики из мебельной компании. Эмери все еще работала в моем кабинете, и я постучал в полуоткрытую дверь, чтобы привлечь ее внимание. Она писала что-то в ноутбуке и одновременно отвечала клиенту. На голове у нее были наушники. Длинные бронзового цвета волосы она собрала в небрежный пучок на макушке. Когда она подняла голову, я впервые увидел ее в очках. Они были квадратные, с темной оправой, и выглядела она в них точь-в-точь как строгая библиотекарша из эротических фантазий.

Ну, по крайней мере, из моих фантазий. С минуту я глазел на нее, отпустив на волю воображение, пока она не закончила разговор.

Она попрощалась с клиентом, сняла наушники и посмотрела на меня:

– Все в порядке?

Неужели ее глаза всегда были такими ярко-голубыми? Или, может, черная оправа очков оттенила их цвет и они стали казаться еще ярче на фоне светлой кожи.

– М-м-м… да. Грузчики уже здесь.

Она как-то странно на меня посмотрела, а затем вышла в холл. После того как она подписала какие-то бумаги, рабочие проследовали за ней в мой кабинет. Они завернули ее письменный стол в чехол для транспортировки и крепко обмотали его клейкой лентой.

Эмери горестно вздохнула, глядя на него.

– Жаль, такой чудесный стол.

Я видел, с каким сожалением она смотрит на этот предмет мебели, который вот-вот унесут.

– Он просто великолепен.

За последние три дня эта девушка обнаружила, что у нее обманом выудили десять тысяч, была задержана полицией и узнала, что офис ее мечты принадлежит совсем другому человеку. Но только сейчас я увидел ее действительно опечаленной. Очевидно, запасы ее стойкости достигли предела. Когда я заметил эти полные слез глаза и отразившееся в них отчаяние, у меня вдруг что-то сдавило в груди. Ее слезы потрясли меня больше, чем я мог от себя ожидать. И очевидно, повредили не только мое сердце, но и… разум.

Потому что та бредовая идея, которую неожиданно произнесли мои губы, мне ни за что не пришла бы в голову, если бы у меня не было временного помрачения рассудка.

– Оставайся. Ты и твой стол должны здесь остаться. У меня предостаточно места для вас обоих.

Глава 7

Лучшие моменты в жизни часто являются следствием неудачных идей.

Высокая блондинка с ногами, длинными, как лестница в небо… Связаться с ней определенно было неудачной идеей. Мое внимание было приковано к ней весь вечер. Она пришла с двумя друзьями – всем троим на вид было не больше восемнадцати. На вечеринку их притащил какой-то местный парень, который был другом друга одного из членов моего братства. Этот местный явно сам положил глаз на блондинку и время от времени давал волю рукам, но она, казалось, проявляла больший интерес к ребятам из нашего студенческого братства «Сигма Альфа», чем к нему.

Мне следовало бы сейчас готовиться к экзаменам на юридический факультет. Следовало, как обычно, уехать из Атланты домой на каникулы. Но так как это был последний семестр, все старшекурсники из нашего студенческого братства решили остаться на зимние каникулы. Одна вечеринка плавно перетекала в следующую, и так длилось все десять дней. В тот вечер был канун Нового года, и в общаге собралась весьма разношерстная толпа. В том числе и эта Дэйзи Дьюк[4] с длинными ногами, сладкая, как персик из Джорджии[5].

Наши взгляды встретились, и я судорожно глотнул пива из бутылки. Девица одарила меня широкой улыбкой, и мне вдруг страшно захотелось отведать сладких фруктов, желательно персиков. Она сама подошла – мне не пришлось даже вставать.

– Это место не занято?

Растерявшись на мгновение, я посмотрел налево, потом направо. Я сидел в кресле в уголке гостиной, наблюдая за ходом вечеринки. Ближайшее ко мне свободное место находилось на другом конце комнаты.

– Ты можешь садиться, где пожелаешь.

Она так и сделала, плюхнувшись своей аппетитной попкой ко мне на колени.

– Я заметила, что ты на меня смотришь.

– Тебя сложно не заметить.

– Так же, как и тебя. Ты самый привлекательный парень на этой вечеринке.

– Неужели? – с ухмылкой спросил я.

Я сделал еще один глоток пива, и мисс Длинные Ножки отобрала у меня бутылку. Она поднесла ее к губам, одним махом выпила почти половину и громко выдохнула.

– Как тебя зовут, Красивые Ножки?

– Алекса. А тебя?

– Дрю.

Я забрал у нее бутылку и залпом допил пиво.

– А кто этот парень, с которым ты сюда пришла?

– А, да это Леви.

– Значит, не бойфренд или что-то в этом роде?

Она покачала головой:

– Нет. Просто Леви. Он живет в Дугласвилле неподалеку от меня. Хорошо разбирается в машинах. Иногда и мою чинит.

В этот момент Леви, стоявший у входа, заметил Алексу. И ему явно не понравилось то, что он увидел.

Я кивнул в его сторону:

– А ты уверена, что Леви не считает, что между вами есть нечто больше, чем дружба? Похоже, он сейчас немного расстроен.

Она сидела у меня на коленях боком, но вдруг повернулась ко мне лицом и перекинула ногу, оседлав мои бедра и загородив от меня разъяренного автомеханика.

– Теперь ты его не видишь.

Я соединил руки у нее за спиной.

– Зато вижу кое-что поинтереснее.

Менее чем через час она попросила показать мою комнату. Конечно же, я не смог отказать. Всегда рад услужить красивой женщине. Я проживал в колледже уже четыре года. Некоторые девушки вполне недвусмысленно заявляли, чего они хотели от меня. А я был по горло занят учебой и не искал постоянных отношений, и вообще я предпочитал женщин, которые не играли в сложные игры, а сразу переходили прямо к делу.

Не успел я закрыть дверь своей спальни, как пальчики Алексы оказались на молнии моих штанов. Я прижал ее к двери, и та захлопнулась, отгораживая нас от шума вечеринки – как говорится, двух зайцев одним ударом.

– Ты в следующем году поступаешь на юридический? – спросила она, когда я нащупывал ее соски. Это должно было бы меня насторожить, ведь я словом не обмолвился о своих планах на будущее. Но… у нее были такие роскошные сиськи. И просто убийственные ноги… которые теперь обвивались вокруг моей талии. К тому же я не просыхал с обеда.

– Да. Пожалуй, останусь здесь в Университете Эмори. Пойду по стопам деда и отца. Они у меня юристы.

После этого мы встретили Новый год шикарным сексом.

Прекрасные воспоминания.

Но идея действительно была неудачная.

Глава 8

– Знаешь, что я тебе скажу? – Роман Оливет смотрел на меня так, словно я только что признался, что убил королеву Елизавету. Он осуждающе покачал головой: – Это плохая идея, парень.

Я опустил взгляд на стакан с виски, который держал в руке, с минуту покрутил в нем янтарную жидкость, затем поднес к губам.

– Она будет помогать мне в качестве секретаря… в счет арендной платы в течение тех трех месяцев, пока отсутствует Тесс. Я всего лишь дам ей шанс подыскать за это время помещение под офис, которое она может себе позволить, и хоть немного встать на ноги.

Роман с шумом втянул в себя пиво из бокала.

– А ты помнишь, как два года назад я просил тебя сдать мне часть офиса, и ты заявил, что никогда и ни с кем не собираешься делить свое помещение.

– Так и есть. Это временный расклад.

Он посмотрел на меня прищурившись.

– Она горячая штучка, не так ли?

– Какое это имеет отношение к происходящему?

– Ну ты и хрен!

– Какого черта! Эмери сказала то же самое.

Роман удивленно поднял брови:

– То есть она обозвала тебя хреном, а ты все-таки позволяешь ей разделить с тобой офисное помещение? У нее, наверное, действительно стоящая задница.

Я пытался сохранить невозмутимое выражение лица, но мы с Романом дружили уже целую вечность. Он, конечно, заметил легкое подергивание в уголке моих губ, покачал головой и расхохотался.

– Аппетитная задница – это твоя слабость. Типа как криптонит для Супермена.

Честно говоря, я и сам еще терялся в догадках, что на меня нашло пару часов назад. Я не только предложил этой женщине – пусть у нее и была потрясающая задница – расположиться в моем офисе, но еще и полчаса уговаривал ее принять мое предложение. Повторяю – я уговаривал ее въехать в мой офис на Парк-авеню, который я раньше категорически не желал делить с кем бы то ни было, причем совершенно бесплатно.

Я залпом допил остатки виски и знаком показал бармену, что хочу заказать еще.

– И в какой области права она работает?

– Она не юрист. Практикующий психолог.

– Мозгоправ? То есть теперь к тебе в офис будет шастать толпа всяких шизиков?

Вот об этом я как-то и не подумал. А что, если ее пациенты действительно психопаты, страдающие раздвоением личности? Или преступники, перерезавшие горло каким-нибудь старушкам и избежавшие длительного тюремного заключения, потому что были признаны невменяемыми? А вдруг кому-нибудь из них взбредет в голову меня убить? Неужели я могу лишиться жизни, и все из-за потрясающей задницы некой особы. Ну уж нет, ни одна задница того не стоит.

А с другой стороны, если подумать… насколько вменяемы мои собственные клиенты? Вот, например, семидесятилетний Фердинанд Армонк, обладатель состояния в сто миллионов долларов, в прошлом году был арестован за нападение на свою двадцатитрехлетнюю жену и попытку избиения ее тростью, потому что застал ее за отсасыванием у собственного инструктора по лечебной физкультуре. И с такими психами я имею дело практически каждый день.

Я пожал плечами:

– Едва ли ее шизики хуже, чем мои клиенты.

Кэндис Армонк добилась ареста своего мужа за то, что он ударил ее тростью, и пыталась оттяпать у него половину состояния во время развода. Роман был не просто моим другом, но еще и частным детективом, работающим на меня, и тогда очень помог мне в деле Армонка. Он раскопал старое лесбийское порно, в котором снялась Кэнди, когда ей было лет восемнадцать и она еще жила во Франции. Фильмец назывался «Порка Кэнди», и на экране она кончала, когда несколько женщин колотили ее палками. Но при этом почему-то считала, что единственный удар, который нанес ей муж, к слову говоря, не оставивший ни единого следа на ее теле, стоил пятьдесят миллионов. Когда она заявилась в мой офис для урегулирования конфликта, то наотрез отказалась даже просто находиться в комнате для переговоров в компании Фердинанда, пока я не вынес его трость за пределы здания.

Бармен принес мне новую порцию виски, я сделал глоток и усмехнулся:

– Да, точно, это будет настоящий сумасшедший дом.

Утром у меня была назначена встреча с клиентом на другом конце города. Когда я вернулся к себе и вошел в офис, то увидел Эмери, которая ходила взад-вперед по моему дополнительному пустому кабинету с наушниками на голове и разговаривала по телефону. Пока я шел по коридору, ее спина была обращена ко мне, и это дало мне прекрасную возможность хорошенько ее рассмотреть. На ней была черная узкая юбка, обтягивающая все нужные места, и белая шелковая блузка. Услышав мои шаги, она с улыбкой обернулась, и тут я заметил, что она босая. Ярко-красный лак на ее пальчиках в точности соответствовал цвету помады на улыбающихся губах. Ощущая странный комок в груди, я улыбнулся в ответ, подумав, что, возможно, следует принять прилосек[6] или что-то в этом роде. Я помахал ей рукой в знак приветствия и вошел в свой личный кабинет, в котором теперь стояла моя собственная мебель – хотя я не отдавал распоряжение привезти ее со склада.

Десять минут спустя Эмери тихонько постучала в мою дверь, хотя она была открыта. На сей раз на ее ногах были туфли – красные шпильки, скрывшие ее красные ноготки.

– Доброе утро.

– Доброе, – кивнул я.

Она подняла блокнот и вытащила из-за уха карандаш.

– У тебя было напряженное утро. Звонили шесть человек: Джаспер Мэнсон, Марлин Эплтон, Майкл Годдман, Курт Уэйлер и Арнольд Шварц. Я записала сообщения в блокнот, который нашла у тебя в кладовке. Надеюсь, ты не возражаешь, что я тут так свободно распоряжаюсь.

Я махнул рукой:

– Да без проблем, делай, как считаешь нужным. Без Тесс я понятия не имею, что где находится.

Она оторвала второй листок с копией записей из блокнота с копиркой и положила на мой письменный стол.

– Держи.

– Благодарю. Между прочим, это тебе я обязан возвращением моей мебели со склада?

– Ох. Да. Надеюсь, ты не против? Утром позвонили со склада и сообщили, что запланировали доставку на сегодня, поэтому я решила принять их как можно раньше. Когда я пришла в офис, подрядчик здесь наводил порядок и сказал, что закончил со всей грязной работой. Он собирается позднее прислать одного из рабочих, чтобы навести последние штрихи – прикрепить рамки выключателей и повесить табличку в коридоре. Коробки с твоими личными вещами из кабинета стоят на полу. Я хотела было их разобрать и навести там порядок, но решила, что это уж точно будет превышением моих полномочий.

– Я бы не стал возражать. Спасибо за то, что позаботилась обо всем сегодня утром. Я думал, что приду сюда и придется опять сидеть на складном стуле за складным столом. Это был приятный сюрприз.

– Без проблем. – Она бросила взгляд на часы. – У меня видеоконференция через несколько минут, но с половины первого до двух я свободна и могу помочь тебе обустроить кабинет. Могу заказать какую-нибудь еду, и проведем обеденный перерыв с пользой, если не возражаешь, конечно.

– Было бы здорово. У меня сейчас назначены телефонные переговоры, которые закончатся как раз в половине первого.

– Что бы ты хотел на обед?

– Удиви меня.

– Значит, на мой выбор? – с улыбкой спросила Эмери.

– Заказывай все, что хочешь. Я, в отличие от тебя, действительно не привередлив.

Эмери кивнула с улыбкой и развернулась, собираясь уйти к себе. Я остановил ее, чтобы задать вопрос, который вертелся у меня на языке с того самого ужина с Романом накануне вечером:

– В какой области психологии ты работаешь? Есть ли какая-нибудь специализация?

– Разумеется. Мне казалось, я тебе уже говорила. Я консультант по семейным отношениям.

– Семейный психолог?

– Да. Моя работа – спасать распадающиеся браки.

– Мы это с тобой точно не обсуждали. Я бы запомнил, учитывая, что я тоже имею дело с распадающимися браками, только я помогаю им окончательно разрушиться.

– Думаешь, будут проблемы?

Я покачал головой:

– Да вроде бы не должны.

Если бы я только мог предположить, насколько я ошибался в тот момент!

Глава 9

– Вот, взгляни, еще несколько сообщений для тебя.

Дрю только что закончил разговаривать по телефону и жестом пригласил меня в свой кабинет. Поставив пакет с едой на его письменный стол, я вручила ему несколько листочков с записями. Он быстро их просмотрел и протянул мне один из них.

– Если этот парень, Джонатон Гейтс, перезвонит, даю тебе разрешение сразу повесить трубку.

– А как насчет того, чтобы перед этим его как-нибудь обозвать?

Дрю явно развеселился.

– А как ты хочешь его обозвать?

– Ну, это зависит от того, чем он тебе насолил.

– Он бьет свою жену.

– О боже! Ладно. – Я скривила губы, придумывая подходящее оскорбление для мистера Гейтса. – Назову его, пожалуй, гребаной скотиной, а потом повешу трубку.

Дрю усмехнулся.

– Ты ругаешься как-то не по-нью-йоркски.

– Что ты имеешь в виду? – Я подняла в удивлении брови.

– У тебя две лишние буквы в слове гребаный.

– А как надо это произносить?

– Отбрось две первые буквы, чего уж там.

Я послушно повторила без первых двух букв и улыбнулась.

– Нет, это не годится, звучит неуверенно. Тебе надо потренироваться, чтобы произносить это ругательство более естественно.

Я потянулась к пакету, достала еду, которую заказала, и с улыбкой предложила Дрю.

– Вот твой обед, – сказала я и снова выругалась.

– Как мило. – Он тоже расплылся в улыбке. – Так держать. Тренируйся, и скоро будешь выражаться совсем как Тесс.

– Какая Тесс?

– Это моя секретарша, которая сейчас в отпуске по состоянию здоровья. Перенесла операцию на позвоночнике. Ей шестьдесят, она выглядит точь-в-точь как Мэри Поппинс и при этом ругается как матрос.

– Даю обещание, что буду усердно практиковаться.

Я заказала сандвичи в ближайшей кафешке, которую обнаружила в первый день своей липовой аренды. Учитывая, что Дрю, судя по всему, следил за собой, я выбрала для него сандвич с индейкой на цельнозерновом хлебе с авокадо, ну и себе заодно заказала то же самое, хотя обычно я ем не столь здоровую пищу. Дрю расправился со своим сандвичем прежде, чем я успела съесть и половину своей порции, хотя сама я тоже ем довольно быстро.

Глядя на пустую упаковку из-под его сандвича, я спросила:

– Я так понимаю, тебе эта еда понравилась?

– Я пошел в спортзал в пять утра, и у меня не было возможности поесть, так как надо было еще успеть на встречу с клиентом на другом конце города. Так что это мой первый завтрак за сегодняшний день.

– Ты ходишь в спортзал в пять утра?

– Я ранняя пташка. Судя по ужасу в твоем голосе, могу предположить, что ты к ним не относишься.

– Вообще-то я пытаюсь.

– И как, получается? – ухмыльнулся Дрю, явно намекая на мое опоздание в день, когда мы направились в полицию.

– Пока без особого успеха. – Я засмеялась. – У меня проблемы с засыпанием ночью, поэтому я и встаю с трудом.

– А как насчет физических упражнений?

– Я начала ходить на занятия по технике крав-мага несколько раз в неделю, чтобы вымотать себя как следует, в надежде, что после занятий буду быстрее засыпать. В этом смысле занятия не оправдали моих надежд, но они мне все равно очень нравятся.

– А напитки, содержащие мелатонин?

– Пробовала. Бесполезно.

– Снотворное?

– После него я целый день хожу как пьяная. Даже тайленол ПМ бьет по мозгам.

– А как насчет пролактина?

– Пролактин? Что это такое? Что-то типа витамина?

– Гормон, который вырабатывается после оргазма. Вызывает сонливость. Ты пробовала мастурбировать прямо перед сном?

Я в этот момент как раз пыталась проглотить кусочек сандвича. Его слова застали меня врасплох, от неожиданности я вдохнула и подавилась. В прямом смысле этого слова. Маленький кусок хлеба попал не в то горло и намертво застрял там. В панике я вскочила, опрокинув при этом остаток еды и газировки на пол, и прижала руку к шее, жестом показывая, что не могу дышать.

К счастью, Дрю сразу все понял. Обогнув стол, он подбежал ко мне и несколько раз изо всех сил стукнул меня по спине. Но это не помогло, поэтому он обхватил меня сзади руками и применил так называемый прием Геймлиха, положив кулак на мой живот и резко вдавив его. Когда он проделал это во второй раз, кусок хлеба выскочил из моих дыхательных путей, пролетев через весь кабинет. Хотя весь эпизод длился не более пятнадцати секунд, я согнулась пополам и резко вдохнула воздух, словно не дышала минуты три. Сердце бешено колотилось в груди, уровень адреналина в крови зашкаливал.

Дрю продолжал держать меня, крепко обхватив руками чуть ниже груди, а я судорожно дышала, стараясь вдохнуть поглубже.

Наконец мое дыхание обрело более или менее нормальный ритм.

– Ты в порядке? – тихо и как-то даже неуверенно спросил он.

– Думаю, да, – прохрипела я в ответ.

Его хватка чуть ослабла, но он и не думал меня отпускать. Наоборот, прижал к себе и положил подбородок на мою макушку.

– Ты меня до чертиков напугала.

Я провела рукой по горлу.

– Какой кошмар! Как можно было подавиться до такой степени? Такое со мной никогда раньше не случалось.

В те ужасные секунды, когда я чуть не распрощалась с жизнью, я совсем не думала о причине, из-за которой подавилась. Но едва только опасность миновала, как я тут же все вспомнила.

– Это ты! Ты чуть меня не убил!

– Это я-то тебя чуть не убил? Вообще-то, мне показалось, что ты вот-вот коньки отбросишь из-за того, что твой мозг перестал получать кислород. Я только что спас тебе жизнь, красотка.

– Я подавилась по твоей вине. Кто затеял весь этот разговор про мастурбацию с едва знакомой женщиной?

– Едва знакомой?… Я видел тебя в нижнем белье, вытащил тебя из тюрьмы и дал тебе место в моем офисе, чтобы было где пристроить свою симпатичную задницу. И ты еще сомневаешься в том, что на данный момент именно я твой лучший друг в этом городе?

Я резко отстранилась и, крутанувшись на каблуках, уставилась ему в глаза.

– С чего ты взял, что мне вообще нужна мастурбация? Может, у меня есть парень, который решает для меня эти проблемы.

Дрю ухмыльнулся. Не улыбнулся, нет, а именно гнусно ухмыльнулся.

– Если это так и ты все еще не можешь заснуть после того, как он обслужит тебя на ночь, гони его в шею, потому что в постели он полный отстой.

– Полагаю, все твои женщины спят беспробудным сном после того, как ты их обслужишь?

– Совершено верно. Я просто супергерой. Повелитель пролактина.

Этот мужчина обладал просто уникальной способностью смешить меня в самый разгар наших препирательств. Ну и как на него сердиться? Я фыркнула и наклонилась, чтобы убрать остатки еды с пола.

– Отлично, повелитель пролактина. Не хочешь задействовать свои сверхъестественные способности и помочь мне убрать весь этот мусор?

После того как неприятные последствия нашего злосчастного обеда были устранены, я предложила Дрю помочь распаковать его вещи. В первой коробке обнаружилась беспроводная дрель, и он принялся развешивать по стенам свои дипломы в изящных рамках, в то время как я разворачивала вещи и протирала их. Мы весело и непринужденно болтали, пока он не задал вопрос, на который я боялась отвечать. Даже самой себе.

– Ты так и не рассказала мне, что привело тебя в Нью-Йорк.

– Это длинная история, – замялась я.

Дрю взглянул на часы.

– У меня есть еще двадцать минут до следующей консультации. Так что колись.

В первое мгновение я подумала, уж не сочинить ли мне какую-нибудь историю, чтобы не говорить правду. Но потом решила, что раз этот парень видел мои самые неприглядные стороны – можно сказать, спас от тюремного заключения и воочию убедился, что первый попавшийся мошенник запросто может впарить мне хоть тот же пресловутый Бруклинский мост[7], не говоря уже о недвижимости на Парк-авеню, то не имеет смысла притворяться.

– В первый год учебы в колледже я еще не знала, какую специализацию выбрать. Я выбрала сто первый класс по психологии, и надо сказать, профессор у нас был изумительный. Но он, к сожалению, любил выпить и поэтому часто не приходил на занятия или являлся за десять минут до их окончания. У него был ассистент, приехавший из Нью-Йорка для того, чтобы работать над диссертацией в Университете Оклахомы, вот ему-то и пришлось вести значительную часть занятий. Этим ассистентом и был Болдуин.

Дрю свалил кучу каких-то документов в шкаф, захлопнул дверцу и повернулся ко мне, пытливо глядя мне в лицо.

– Значит, ты переехала в Нью-Йорк, чтобы быть поближе к какому-то Болдуину? Помнится, ты на днях сказала, что он вовсе не отвечает на твои нежные чувства?

– Так и есть. Мы с Болдуином стали добрыми друзьями на все последующие четыре года учебы. У него была девушка, с которой он жил, – она изучала историю искусств, подрабатывая моделью. – Я невольно закатила глаза при мысли о Мередит; надо сказать, что более самовлюбленной особы я в жизни не встречала. – Он еще какое-то время преподавал в колледже, а потом решил вернуться в Нью-Йорк, чтобы начать свою собственную практику, а также преподавать в университете. Некоторое время мы поддерживали связь, пока я училась в аспирантуре, и он целый год помогал мне по скайпу с моей собственной диссертацией.

– А мы скоро доберемся до секса или еще чего-нибудь интересненького в этой твоей истории? Твой Болдуин мне уже до чертиков надоел.

Дрю стоял рядом со мной, распечатывая очередную коробку, и я с досадой стукнула его по руке.

– Между прочим, ты сам захотел послушать эту историю.

– Я думал, она будет более интересная, – ехидно заметил он, нахально ухмыляясь.

– В таком случае, чтобы ты не заснул, я постараюсь побыстрее ее закончить…

Дрю перебил меня:

– Не стоит обо мне волноваться. Спать мне совсем не хочется. Сегодня утром у меня не было выброса пролактина.

– Спасибо за эту ценную информацию. Так ты хочешь, чтобы я закончила свою историю или нет?

– Разумеется. Не знаю почему, но я просто жажду услышать, что же все-таки не так с этим Болдуином.

– С чего ты решил, что с ним должно быть что-то не так?

– Нутром чую.

– Ну так вот, ты ошибаешься. С Болдуином все в полном порядке. Он прекрасный парень, в высшей степени интеллигентный и воспитанный.

Дрю отвернулся от ящика, подбоченился и уставился на меня в упор.

– Ты сказала, что у него все эти четыре года была девушка. Как я понимаю, они расстались?

– Угадал. Они расстались как раз перед тем, как он собрался возвращаться в Нью-Йорк.

– И он даже ничего не предпринял в отношении тебя, хотя прекрасно знал, что ты в него влюблена?

– Откуда ты знаешь, что я была в него влюблена?

Он снисходительно посмотрел на меня, словно ответ был для него очевиден.

– Но ведь это так?

– Да. Но… я же не говорила тебе об этом.

– Детка, ты как открытая книга, у тебя все на лице написано.

Я вздохнула.

– Почему для тебя это очевидно, а Болдуин, похоже, даже не догадывается?

– Прекрасно он обо всем догадывается. Просто по какой-то причине скрывает это от тебя.

Просто невероятно, как Дрю мгновенно вычислил то, о чем я, если честно, уже давно и сама подозревала. Мне всегда казалось, что Болдуин прекрасно осведомлен о моих чувствах к нему, хотя я никогда ему в них не признавалась. В глубине души я надеялась, что он хоть чуть-чуть на них отвечает, просто не показывает этого. Именно поэтому я и решила сделать первый шаг – в прямом смысле слова, то есть переехала в Нью-Йорк. Отчего-то я вбила себе в голову, что, раз уж он теперь остался один, пришло мое время. Но единственное, чего я добилась, это вконец измучила себя, так как обнаружила, что он приводит домой разных девиц по нескольку раз в неделю.

– Я думала, что, если перееду в Нью-Йорк, наступит наше время.

– Он один сейчас живет? – поинтересовался Дрю.

– У него нет ни с кем серьезных отношений, но такое впечатление, что за последние несколько месяцев он перебрал половину женщин Нью-Йорка. Почти каждую неделю он приводит домой новую пассию. Последнюю зовут Рэйчел. – Я невольно фыркнула.

– Откуда ты знаешь? Ты живешь с этим типом?

– Нет, конечно. Я снимаю квартиру рядом, пока его сосед уехал работать преподавателем в Африку.

– Так, давай-ка разберемся. Он приводит к себе домой всех этих женщин прямо у тебя под носом и никогда не признавался в том, что знает о твоих чувствах к нему?

– Это только моя вина. Я никогда не говорила ему о них.

– Ты тут ни при чем. Этот парень просто полный мудак.

– Это вовсе не так.

– Открой глаза, Эмери! – почти закричал Дрю.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

– Надеюсь, ты права. Но готов поставить кругленькую сумму на то, что не ошибаюсь.

Я почувствовала, как волна гнева заливает мне лицо, и отвернулась, намереваясь убежать в свой кабинет, пусть сам распаковывает свои коробки! Но вовремя пришедшая в голову мысль о том, что этот офис на Парк-авеню я получила совершенно бесплатно, несколько отрезвила меня. Я постаралась успокоиться и продолжила молча работать, пока не распаковала последнюю вещицу.

Это была небольшая фотография в рамке, завернутая в пупырчатую пленку. Дрю вышел из офиса, чтобы отнести пустые коробки в пресс для мусора в подсобном помещении. Он вернулся как раз в тот момент, когда я снимала последний слой пленки с фотографии. Красивый мальчик в хоккейной форме лет пяти-шести и рядом – золотистый ретривер, пытающийся лизать его смеющееся лицо.

Улыбаясь, я повернулась к Дрю:

– Он просто очарователен. Это твой сынок?

Он забрал у меня фотографию и коротко и неожиданно резко ответил:

– Нет.

Наши глаза встретились, и я уже была готова задать следующий вопрос, но он прервал меня:

– Спасибо, что помогла распаковать вещи. Извини, мне надо готовиться к следующей встрече.

Глава 10

Я стоял в маленьком закутке в задней части церкви, глядя в окно на улицу. Шел проливной дождь, небо затянули мрачные темно-серые тучи, что полностью гармонировало с моим настроением в тот момент.

Природа была исполнена печали.

Возможно, это был знак, не предвещавший ничего хорошего, что едва ли говорило о правильности моего выбора.

Роман заглянул в дверь:

– Вот ты где. Сколько народу пригласил твой отец? Такое впечатление, что сюда набились человек четыреста. Гостей уже начали приглашать пройти на балкон.

– Понятия не имею. Я не спрашивал. – По правде говоря, я вообще очень мало интересовался своей свадьбой. Я объяснял отсутствие интереса к этому событию тем, что по горло был занят учебой на юридическом факультете, но позднее понял, что за этим все же стояло нечто большее. Видимо, сама мысль о женитьбе не вызывала у меня энтузиазма.

Роман подошел ко мне, и мы некоторое время стояли в меланхоличном молчании, созерцая унылую природу за окном. Затем он сунул руку во внутренний карман своего смокинга, вытащил фляжку и предложил ее мне. Я не отказался, в этот момент мне и в самом деле надо было выпить.

– Машина на заднем дворе, на тот случай, если захочешь по-тихому смыться, – произнес он.

Я искоса глянул на него и сделал два больших глотка из фляжки.

– Я не могу с ней так поступить. Она носит моего ребенка, дружище.

– Ну, у нее в любом случае будет твой ребенок через пару месяцев.

– Знаю. Но я не могу поступить иначе. Это будет неправильно.

– На фиг такие правильные поступки!

Я вернул флягу своему шаферу и с ухмылкой заметил:

– Между прочим, ты в церкви.

Он сделал глоток виски.

– Я так или иначе отправлюсь в ад. Так что какая разница?

Я рассмеялся. В двадцать четыре года моего лучшего друга уже неоднократно просили покинуть полицейское управление Нью-Йорка. Просили – это всего лишь вежливая форма, подразумевающая: «Лучше убирайся сам, или мы тебя уволим». Он и в самом деле не был ангелом.

– Я забочусь об Алексе. У нас с ней все получится.

– Что-то я пока не услышал от тебя ни слова о любви. Ты бы женился на ней, если бы она не залетела от тебя после нескольких месяцев секса?

Я промолчал. А что тут было говорить.

– Так я и думал. Люди могут иметь детей и вне брака. Сейчас на дворе не шестидесятые, мистер Умник[8].

– У нас все будет хорошо.

Роман похлопал меня по спине.

– В конце концов, это твоя жизнь. Но ключи у меня в кармане – на случай, если передумаешь.

– Спасибо, друг.

Глава 11

– То, что вы физически находитесь на расстоянии в тысячи миль друг от друга, вовсе не означает, что ваши сердца не вместе. Вы должны каждый раз при разговоре напоминать, что думаете друг о друге. Позвольте спросить, Джефф, вы рассказали сегодня Ками о том, что вспомнили о ней во время пробежки, когда на пути вам попался магазин женского белья под названием «Ками-соулс». Вы сообщили об этом Ками перед нашим сеансом? Возможно, в тот момент, когда она пожаловалась, что вы совсем о ней не думаете?

Сорокадвухдюймовый экран моего монитора был разделен на две части: с левой стороны шла видеотрансляция с Джеффом Скоттом, с правой стороны – с его женой Ками Скотт. Они были женаты меньше года, когда случилось так, что Джеффа перевели работать на Западное побережье. Из-за того, что в семье деньги зарабатывал только он один, так как Ками в тот момент училась на курсах повышения квалификации для стоматологов, ему пришлось уехать. Супруги расстались по крайней мере на то время, пока Джефф не найдет новое место работы поближе к их дому в Коннектикуте.

– Нет. Я забыл упомянуть ей об этом, – признался Джефф. – Видите ли, я очень занят на работе. Но она знает, что я постоянно думаю о ней. – Его лицо на несколько секунд застыло на экране, хотя голос продолжал звучать. В застывшем кадре вид у него был весьма дурацкий. Один глаз полностью закрыт, второй приоткрыт, так что был виден лишь белок, и из-за этого казалось, что у него на глазу бельмо. Рот был открыт, и на языке были явно видны пятна от кофе. Надо будет найти более качественную программу для онлайн-консультаций. Одному богу известно, в каком виде я сама сейчас предстаю перед ними на экране.

Наш сорокапятиминутный психотерапевтический сеанс для семейных пар близился к завершению.

– На этой неделе я хотела бы предложить вам следующее упражнение. По крайней мере, раз в день, если что-то вдруг напомнит вам о супруге, тут же сообщите другому об этом. Если вы, например, вышли на пробежку, сделайте фотографию и отправьте жене с соответствующим сообщением. Ками, если вдруг придет пациент и примется кашлять или чихать, что напомнит вам о склонности Джеффа чихать несколько раз подряд, расскажите ему об этом. Эти милые мелочи очень важны – они помогут вам не забыть, что ваше сердце всегда рядом с любимым, даже если вас разделяют тысячи миль. Расстояние между вами – это лишь испытание, посланное вам, чтобы проверить, на что вы готовы пойти друг ради друга.

Тут я услышала нечто похожее на фырканье из-за полуоткрытой двери. Поэтому, когда закончился сеанс, я, весьма заинтригованная, направилась на поиски Дрю. Он стоял в копировальной комнате по соседству с моим кабинетом и делал копии каких-то документов.

– Ты, кажется, мне сейчас что-то сказал? – спросила я, не имея возможности прищучить его за недостаточностью улик.

– И не думал. Отец всегда учил меня, что если я не могу сказать женщине что-нибудь приятное, то лучше промолчать.

Значит, мне не показалось.

– Так ты подслушивал меня во время моего сеанса психотерапии? И смеялся над советами, которые я давала моим клиентам, так?

Дрю насмешливо прищурился.

– Даже и не думал подслушивать. Очень надо. Но ты оставила дверь открытой, да еще так громко говорила во время сеанса. Ты что, не знаешь, что вовсе не обязательно кричать, чтобы тебя услышал человек, сидящий по другую сторону экрана во время видеоконференции?

– И вовсе я не кричала!

Дрю закончил копировать документы и вытащил пачку бумаг из лотка.

– В любом случае, если ты не хочешь, чтобы я слушал твои дурацкие советы, потрудись впредь закрывать дверь в свой кабинет.

У меня чуть глаза не вылезли на лоб.

– Дурацкие советы?! О чем это ты говоришь? Я лицензированный психолог, защитивший диссертацию на тему преодоления барьеров в семейных отношениях путем открытости в общении при психотерапии для семейных пар.

Дрю фыркнул. Опять!

– Ну, понятно – значит, ты эксперт. Так что пусть все это остается на твоей совести. – С этими словами, все еще усмехаясь, он вернулся к себе в кабинет.

Он понятия не имел, о чем говорил. Мои советы были проверенными, основанными на результатах многолетних исследований семейных пар, которые действительно хотели наладить отношения. Я просто не могла это так оставить и последовала за ним в его кабинет.

– А какой совет дал бы ты семейной паре, вынужденной жить вдали друг от друга?

– Уж разумеется, более реалистичный, чем твой. «Расстояние между вами – это лишь испытание, посланное вам, чтобы проверить, на что вы готовы пойти друг ради друга». Это полное дерьмо. Где ты вычитала такую нелепую фразу? На какой-нибудь глупенькой поздравительной открытке?

Я вытаращила глаза.

– И как же ты представляешь реалистичный совет для такой пары?

– Совет очень простой. Нанять хорошего адвоката по разводам. Отношения на расстоянии не работают.

– Как я понимаю, ты был в такой ситуации и обжегся, поэтому считаешь, что и у других это не сработает?

– Вот и не угадала. У меня никогда не было отношений на расстоянии. И знаешь почему? Они просто не работают. Я знаю это по опыту. А какой опыт у тебя по части таких отношений?

– Я много лет изучала проблемы семейных пар. Думаю, что у меня уж побольше опыта в этой области, чем у тебя.

– Да неужели? – Дрю подошел к шкафу, вытащил огромную папку, перевязанную резиновой лентой, и грохнул ее на письменный стол.

– Вот, пожалуйста. Моррисон. Четырнадцать лет счастливого брака. Развелся два года назад. За три года до развода Дэн Моррисон получил должность регионального торгового представителя. Это сулило больше денег и возможность для жены не работать. Четыре ночи в неделю в пути, но тем не менее Дэн никогда не пропускал ночь свиданий с женой по пятницам и каждое воскресенье, в свой выходной не ленился преодолевать расстояние в сорок миль, чтобы помочь своему престарелому тестю помыться. Но при этом он кое-что упустил. И знаешь что? Оказалось, что каждый вторник, среду и четверг миссис Моррисон спала со своим инструктором по теннису, Лэиром.

Я продолжала сердито на него смотреть, и тогда он открыл еще один ящик, вытащил следующую папку и плюхнул ее поверх папки Моррисона.

– Лоринг. Был счастливо женат шесть лет до переезда офиса его компании из Нью-Йорка в Нью-Джерси. Восемьдесят миль. Не такое уж большое расстояние. Но Эл Лоринг работал по шестнадцать часов несколько раз в неделю. А его сука жена Мици, видите ли, имела обыкновение просыпаться от любого шороха, поэтому, когда он допоздна задерживался на работе, то оставался спать на диване в офисе, чтобы ненароком не разбудить свою принцессу. Пока в одну прекрасную ночь не заявился домой, потому что соскучился по Мици, хотя предполагалось, что он останется в офисе. И застал жену в позе раком на постели, с глубоко загнанным в нее членом соседа. Теперь его жена и собака перешли к соседу, а Эл превратился в алкоголика и потерял работу в Нью-Джерси.

Он потянулся к тому же ящику и достал еще одну папку.

– Лайем МакДьюн. Тоже женат шесть лет. Его жена Эрин временно переехала в Дублин, чтобы ухаживать за матерью, впавшей в депрессию после смерти отца. Развелась с Лайемом ради парня, похожего на гнома, потому что, видите ли, нашла родственную душу. Так что и в этом случае распрощаемся с идеей любви на расстоянии, даже под предлогом заботы о душевном здоровье матери.

Дрю дотянулся до нижнего ящика и открыл его. На сей раз я его остановила:

– Разве ты можешь мне все это рассказывать? Ты забыл, что должен соблюдать конфиденциальность в отношении информации, доверенной тебе твоим клиентом?

– Если что, я изменил имена этих не столь невинных овечек. Хочешь верь, хочешь нет, но у меня, в отличие от супруг моих клиентов, все еще остаются хоть какие-то моральные принципы. – Он указал на ящик: – Хочешь еще один пример? Думаю, что история несчастной любви лейтенанта О’Коннора придется тебе по вкусу. Вот уж действительно душещипательная история. Жена спала с его братом все то время, что он воевал в Ираке, и она…

Я снова его оборвала:

– Все понятно. Но ты упускаешь один важный момент – возможно, эти пары не распались бы, если бы прибегли к помощи профессионального психотерапевта. Ты же имеешь дело с безвыходными ситуациями – когда люди уже отчаялись и не пытаются бороться за свой брак.

Дрю уставился на меня:

– Ты действительно веришь, что брак можно спасти?

Я немного подумала, прежде чем ответить:

– Конечно, не любой. Но, уверена, большинство разводов можно было бы избежать. Взаимная открытость и стремление к общению может многое исправить в отношениях.

Дрю покачал головой:

– Какая наивность. То же самое, что надеяться снять недвижимость подобную моей, на Парк-авеню, за две штуки баксов в месяц.

– Да пошел ты… – разозлившись, прошипела я и бросилась назад в свой кабинет.

Всю оставшуюся часть дня я держала дверь закрытой. Около семи вечера в дверь постучали, и я даже вздрогнула от неожиданности. В тот момент я сосредоточенно расшифровывала свои записи, сделанные во время сегодняшних сеансов, – пишу я как курица лапой, а свои электронные досье на каждого пациента стараюсь вести всегда очень прилежно.

– Входи, – буркнула я.

Дверь приоткрылась на маленькую щелочку, достаточную лишь для того, чтобы просунуть в нее руку. Которая, собственно, оттуда и появилась. Это определенно была рука Дрю, и он размахивал чем-то белым.

Чем это он машет? Подозрительно похоже на нижнее белье.

Весь день после нашей ожесточенной перепалки я просто клокотала от гнева, и это уже начало меня угнетать. Его выходка придавала ситуации оттенок легкомыслия, что в тот момент нам обоим и требовалось.

– Входи, – повторила я, уже более приветливо.

Дверь приоткрылась еще на пару дюймов. На сей раз вслед за рукой с импровизированным белым флагом с осторожностью появилась голова.

– Надеюсь, ты уже перестала беситься и не собираешься практиковать на мне страшные приемы крав-мага?

Я рассмеялась.

– А надо бы. Ты заслуживаешь того, чтобы хорошенько надрать тебе задницу. Но я, так и быть, воздержусь.

Дрю широко улыбнулся и, распахнув дверь, целиком появился на пороге.

– Полагаю, мне следует извиниться перед тобой за то, что сегодня тебе наговорил.

Я откинулась назад в кресле.

– Следует, – подтвердила я, стараясь не улыбаться.

Он с виноватым видом опустил голову. Его поза напомнила мне маленького мальчика, который только что нашкодил – например, искупал собаку в красной краске. Это было так мило. И сам он был просто душка. Но я все равно намеревалась заставить его пресмыкаться и унижаться передо мной. Не поднимая головы, Дрю посмотрел на меня из-под темных ресниц умилительным взглядом, полным раскаяния.

– Прошу прощения за сегодняшнее.

– За что именно ты просишь прощения?

Он снова опустил взгляд.

– Ты же все равно от меня не отстанешь, верно?

– Даже не сомневайся.

– Хорошо. Извини меня за то, что назвал тебя наивной.

– Ладно, за что еще?

Я смотрела на его лицо, на котором отражалась тяжелая работа мысли.

– За то, что подслушивал твою беседу с клиентом.

– И это все?

– А что, разве есть еще что-нибудь? – На мгновение мне показалось, что он по-настоящему занервничал.

– Да.

Секунд через тридцать он щелкнул пальцами, как будто его осенило, и он явно был чрезвычайно горд собой.

– За то, что пялился на твою задницу.

Мои брови невольно поползли вверх.

– Это когда же ты пялился на мою задницу?

Он пожал плечами:

– При каждом удобном случае.

Больше я не могла сдерживаться.

– Извинения принимаются, – со смехом сказала я.

Он поднял голову и улыбнулся. Шутки шутками, но было видно, что он явно испытал облегчение. Да, у этого мужчины была весьма брутальная внешность. Но иногда за такую брутальность можно принять просто очень толстую броню, скрывающую довольно ранимую душу.

– Как насчет того, чтобы я угостил тебя гамбургером, чтобы загладить свою вину? – Он подмигнул. – Куплю тебе самый большой, чтобы ты объелась и с тебя снова слетела юбка – на этот раз специально для меня.

Глава 12

– Могу я задать тебе личный вопрос?

– Нет, – быстро отрезал Дрю.

– Нет? – Я разочарованно скривила губы. – Знаешь, как правило, когда люди сидят за обеденным столом и болтают, если один спрашивает, можно ли кое о чем спросить, другой обычно отвечает согласием. Правила хорошего тона, ты о них когда-нибудь слышал?

– У меня свои правила. Когда меня спрашивают, можно ли задать вопрос, я обычно отвечаю отказом.

– Но почему?

– Потому что, если тебе потребовалось мое разрешение на то, чтобы что-то спросить, значит, это, скорее всего, будет вопрос такого рода, на который я в любом случае не захочу отвечать.

– Но как ты узнаешь это, если даже не выслушаешь вопрос?

Дрю откинулся в кресле.

– Ну и о чем ты меня хочешь спросить, Эмери?

– Теперь мне что-то расхотелось что-либо узнавать у тебя.

Дрю пожал плечами и одним глотком допил пиво.

– Нет так нет.

– В твоей жизни что-то случилось, из-за чего ты так негативно относишься к семейным отношениям?

– А говорила, что тебе расхотелось спрашивать.

– Я передумала.

– Ты как заноза в заднице. Знаешь об этом?

– А ты циничный, желчный наглец, вот мне и хочется узнать, что сделало тебя таким.

Как ни пытался Дрю это скрыть, но я все же заметила, как скривился уголок его губ в некоем подобии улыбки.

– Ладно, расскажу тебе, почему я такой желчный наглец, если ты соизволишь рассказать мне, каким образом ты стала занозой в заднице.

– Но я вовсе не считаю себя занозой в заднице.

– Может, тебе стоит сходить к психологу и он вытащит из тебя все это дерьмо?

Я смяла салфетку и швырнула ему в лицо, угодив точно в нос.

– Поступок зрелого человека, – невозмутимо заметил он.

– Никакая я не заноза в заднице. Просто ты заставляешь меня вести себя так.

Он ухмыльнулся.

– Но какая великолепная, смею заметить. И если уж разговор зашел об этой части тела, могу помочь тебе расстегнуть молнию, если ты наелась, чтобы тебе было удобнее.

Вот ведь самоуверенный нахал.

– Вижу, ты никогда не перестанешь напоминать мне о моем позоре в нашу первую встречу, так ведь?

– Даже не надейся.

Я потягивала мерло, чтобы добро не пропадало, но, если честно, в меня уже ничего не лезло, так как я до отвала наелась чудовищным по размерам гамбургером, который Дрю мне заказал. Честно говоря, я только и мечтала поскорее добраться до дома и расстегнуть юбку, хотя и не собиралась признаваться в этом Дрю.

– Итак, вернемся к моему исходному вопросу. Почему ты так скептически относишься к семейным отношениям?

– Я с утра до ночи занимаюсь разводами. Довольно трудно сохранить позитивный взгляд на семейные отношения, если постоянно являешься свидетелем измен, лжи, воровства, когда имеешь дело с людьми, которые поначалу жили в любви и согласии, а теперь получают удовольствие, заставляя друг друга страдать.

– Значит, твой цинизм связан с профессиональной деятельностью. А у тебя самого не было отношений, которые могли бы так ожесточить?

Дрю какое-то время смотрел на меня, поглаживая большим пальцем свою полную нижнюю губу и, как мне казалось, обдумывая ответ. Я невольно следила за его пальцем. Черт, до чего же красивые у него губы. Я представила, как они прижимаются к моим губам с жадным поцелуем.

К счастью, подоспела официантка и прервала мои излишне смелые фантазии.

– Не желаете ли еще чего-нибудь? – спросила она.

Дрю взглянул на меня:

– Может, возьмем какой-нибудь десерт?

– Нет, спасибо. В меня уже ничего не лезет.

Дрю повернулся к официантке и сказал:

– Просто принесите чек. Спасибо.

Она забрала наши тарелки, а когда ушла, на минуту повисло неловкое молчание. Он так и не ответил на мой вопрос, и я уже подумала, что Дрю постарается снова сменить тему разговора. К моему немалому удивлению, он все же ответил:

– Я разведен. Наш брак длился пять лет.

– О, понятно… прости.

– Это не твоя вина.

Я видела, что это признание далось ему с большим трудом, и по-хорошему его следовало бы оставить в покое, и все же я не смогла удержаться от вопроса:

– Это были отношения на расстоянии?

– Не в физическом смысле. Так что нынешний мой скепсис в отношении твоих клиентов обусловлен профессиональным опытом в бракоразводных делах. Основная причина, по которой люди в конечном итоге оказываются у меня в офисе, – они слишком мало времени проводят вместе.

– Готова признать, что большая часть проблем моих клиентов связана именно с этим. Не всегда речь идет о супругах, разделенных расстоянием, как те, беседу с которыми ты слышал сегодня, но в большинстве случаев семейные пары действительно мало времени проводят вместе. Они либо слишком заняты работой и им не хватает времени друг для друга, либо каждый живет своей жизнью, как это было до брака.

– Послушай, а ведь мы занимаемся похожими делами. Подумай, может, тебе стоит предлагать своим подопечным мою визитку, когда твои методы не срабатывают?

Я вытаращила на него глаза:

– Ты, наверное, шутишь?

Медленная улыбка расползлась по его лицу, и он, подмигнув, сделал глоток пива.

– Конечно, шучу.

Официантка принесла счет, и Дрю вытащил кошелек. Я полезла было за своим, но он меня остановил:

– Не забывай, обед сегодня за мой счет. В качестве компенсации за то, что вел себя как полный придурок.

– Ну тогда спасибо. Остается только надеяться, что ты будешь часто вести себя как полный придурок, – съязвила я. – Тогда мне, может быть, удастся заново скопить десять тысяч.

Дрю поднялся, подошел ко мне и отодвинул мой стул, когда я встала.

– Вот уж с чем проблем не будет. Я веду себя так ежедневно.

Замок на двери моей квартиры был довольно мудреный. Мне пришлось повернуть ключи несколько раз, а затем потолкать их вперед-назад, пытаясь нащупать правильное положение, чтобы язычок замка сдвинулся с места. Видимо, Болдуин услышал, как я звеню ключами. Дверь соседней квартиры открылась.

– Привет. Я стучался к тебе раньше, хотел предложить поужинать вместе, но тебя не оказалось дома.

– А, спасибо, я уже поужинала с Дрю.

Болдуин забрал у меня ключи и вставил в замок. Каким-то чудом ему каждый раз удавалось справиться с моим замком с первого раза. Дверь сразу открылась, и он вошел со мной в квартиру.

– Кто такой Дрю?

– Настоящий владелец офиса, который, как я думала, арендовала на Парк-авеню. Тот самый, который разрешил мне остаться в его помещении на несколько месяцев, помнишь, я тебе говорила?

Болдуин кивнул.

– Значит, ты теперь с ним еще и встречаешься?

Я фыркнула.

– Вовсе нет. Он вел себя сегодня как полный придурок и компенсировал мне это, пригласив на ужин.

– Как полный придурок? Это как же?

Я прошла в спальню, чтобы переодеться, продолжая разговаривать через полузакрытую дверь.

– Ну, скорее все же не совсем как придурок. У нас с ним просто очень разный взгляд на те советы, которые я даю по семейным отношениям. Он подслушал одну беседу и прямо выложил мне все, что думает по поводу последствий, которые могут иметь мои советы для клиентов.

Натянув спортивные штаны и футболку, я вышла в гостиную. Болдуин расположился на своем любимом месте – он всегда сидел в огромном кожаном кресле, когда заходил ко мне. Я как всегда прилегла на диване. Иногда это напрягало меня, заставляя чувствовать себя пациенткой на сеансе психоанализа.

– Он не должен был подслушивать твой разговор с клиентами. Ведь эти консультации конфиденциальны.

– Это моя вина. Я имею обыкновение громко говорить, когда веду видеоконференции, и к тому же оставила дверь открытой.

– Может, мне как-нибудь заехать в офис?

– Для чего?

– Ну, не знаю. Проверить, все ли в порядке.

Болдуин такой милый. Услышал, что кто-то ведет себя по отношению ко мне как придурок, и тут же начал разыгрывать из себя защитника. Хотя сама мысль о Болдуине, бросающем вызов Дрю, была достаточно комичной. Они были полными противоположностями. Болдуин худощавый, с хорошими манерами, среднего роста, словом, на вид типичный университетский профессор, коим он, собственно, и являлся. Он всегда носил галстук и очки, отчего выглядел старше своих тридцати пяти лет. Дрю же был моложе на шесть лет, высокий, широкоплечий, крепкого телосложения. Он мог выругаться, когда ему заблагорассудится, и наплевать ему было, кто при этом находится рядом. И все же, хотя его манеры были далеко не такими хорошими, как у Болдуина, под его внешней грубой оболочкой чувствовалась рыцарственная натура.

– Не думаю, что это необходимо. У меня все в порядке. Он просто внешне слегка неотесанный, что ли. Забавно, мне только что в голову пришло – его фамилия Джэггер[9]… Очень ему подходит.

Зная, что Болдуин любит выпить поздним вечером бокал вина, я прошла на кухню, открыла холодильник, извлекла бутылку, которую держала специально для него, и лишь потом задала вопрос:

– Налить тебе вина?

– Да, спасибо.

Я наполнила стакан, а себе взяла бутылочку воды. Когда я передавала ему бокал, он спросил:

– Не хочешь ко мне присоединиться?

Я плюхнулась на диван.

– Нет. Я переела. Слопала огромный бургер на ужин. Дрю заказал мне двойной чизбургер делюкс.

– Он тебе заказал? Ты же так привередлива в еде.

– Он знает, что я люблю гамбургеры. – Я пожала плечами и, откручивая крышку с бутылки, спросила: – А ты что ел на ужин?

– Заказал суши в «Дзен».

Я наморщила нос.

– Рада, что пропустила этот ужин.

– Я мог бы заказать что-то другое, если бы мы ужинали вместе.

Болдуин всегда предоставлял мне право выбора, когда мы заказывали еду. Это была одна из многих вещей, которые я в нем любила. Впрочем, суши – дежурное блюдо при свиданиях с женщинами, поэтому ему обычно не приходилось идти наперекор своим вкусам.

– Сегодня к тебе никто не придет? – как можно беззаботнее спросила я. Обычно я избегала обсуждать его личную жизнь. Мне было нелегко даже просто видеть его с другими женщинами, а уж выслушивать подробные рассказы об этих свиданиях было бы вообще невыносимо. Но в тот вечер я почему-то расхрабрилась.

– Надо было просмотреть кое-какие работы. Кстати, думаю, ты оценишь ответ на экзаменационный вопрос, который я получил от одной студентки.

– Что за вопрос?

– Я попросил их убедительно обосновать недостатки метода психоанализа по Фрейду. Последние три недели мы посвятили изучению работ Грюнбаума и Колби, поэтому с ответом на этот вопрос у них не должно было быть затруднений.

– Согласна. И какой же ответ ты получил?

– Мисс Бэлик написала: «Фрейд был мужчиной».

Я расхохоталась.

– Думаю, это веский довод. Тебе стоило бы накинуть ей пару баллов за этот замечательный ответ.

– Мило. Но я так не думаю.

– Ты всегда был слишком строг, когда оценивал работы студентов.

– Тебе грех жаловаться – я всегда ставил тебе только хорошие оценки.

– Вообще-то я их заслужила. – Это было сущей правдой, но я все же призадумалась. – Ты когда-нибудь завышал оценки тому, кто этого не заслуживает? Может, потому что это была хорошенькая девушка или вдруг кого-то стало жалко?

– Никогда. – Нельзя сказать, что его ответ меня удивил. Болдуин глотнул вина. – Итак, куда ты хочешь пойти в четверг вечером?

– Почему именно в четверг?

– Ужин в честь твоего дня рождения.

– О, я совсем забыла. Я была так занята последнее время, и у меня совершенно выскочило из головы, что скоро мой день рождения.

– Но я-то помню. Я подумал, что мы могли бы пойти в «Экрю». Это новый французский ресторанчик в Верхнем Ист-Сайде. Столики там забронированы на три месяца вперед, но одна из моих коллег дружит с владельцем, и он обещал ей, что у нас не будет проблем с тем, чтобы туда попасть.

– Это просто замечательно. Спасибо тебе. – Если честно, я бы предпочла снова сходить к Джоуи и съесть огромный жирный гамбургер. Но Болдуин был истинным гурманом и всегда старался расширить мои пищевые пристрастия. Иногда мне даже нравились некоторые из тех экзотических блюд, которые он заказывал для меня.

Болдуин остался еще ненадолго, и мы поболтали на разные профессиональные темы. Он рассказал о статье, которую надеялся опубликовать, а я поведала ему, что очень нервничаю, потому что на следующий день мне предстояло встретиться в офисе с двумя клиентами, которых я до сих пор знала только по видео и телефонным консультациям. После того как я переехала в Нью-Йорк, оказалось, что некоторые из моих постоянных клиентов живут неподалеку и могут общаться со мной лично. Первая встреча с ними всегда вызывала странные ощущения, но по поводу завтрашней встречи я испытывала особое волнение, потому что подозревала, что в этой паре муж применял физическое насилие в отношении своей жены.

Было уже довольно поздно, и в какой-то момент я зевнула и потянулась. Моя тоненькая майка задралась, обнажив полоску живота. Взгляд Болдуина застыл на моем теле, и я увидела, как он судорожно сглотнул. Такие ситуации больше всего меня смущали. Я бы не стала утверждать, что являюсь экспертом по мужчинам, но я встречалась с достаточным количеством представителей сильного пола, а с некоторыми даже состояла в довольно длительных отношениях. Обычно я легко могла распознать желание в мужском взгляде, и сейчас я готова была поклясться, что Болдуин испытывает ко мне вполне определенные чувства. Впрочем, ничего нового в этом не было. Я давно подозревала, что его влечет ко мне. Возможно, именно поэтому после стольких лет разочарования я все еще продолжала цепляться за наши с ним отношения.

Может, когда-нибудь из такой вот искры все же вспыхнет пламя.

Болдуин кашлянул, прочищая горло, и встал с кресла.

– Мне пора идти. Уже поздно.

– Ты уверен? Может, я и составлю тебе компанию, если ты захочешь выпить еще один бокальчик…

– Извини, у меня завтра лекция с утра пораньше.

– Хорошо, как хочешь.

Изо всех сил пытаясь скрыть разочарование, я проводила его к двери.

Болдуин пожелал мне доброй ночи, открыл дверь, но вдруг остановился и развернулся ко мне. На какой-то краткий миг мое воображение разыгралось, и я представила, что вот он сейчас закроет дверь и скажет, что хочет остаться со мной…

Вместо этого он будничным тоном произнес:

– Завтра мне должны доставить посылку. Если увидишь ее в холле, не могла бы ты ее забрать для меня? Я вернусь домой поздно.

– Конечно. Завтра ведь состоится Нью-Йоркский психологический симпозиум, о котором ты мне рассказывал, не так ли?

– Нет. Он будет на следующей неделе. Просто Рэйчел достала билеты на спектакль в маленький экспериментальный театр.

– О, Рэйчел.

– Ты же как-то видела ее со мной в кафе, помнишь?

– Точно. Рэйчел. – Можно подумать, я бы смогла ее забыть. На ней была длинная белая рубашка, которую я видела на Болдуине, когда он возвращался домой, а я подглядывала в дверной глазок. – Я заберу то, что увижу у твоей двери. Желаю приятно провести вечер.

После того как он ушел, я смыла косметику и почистила зубы. Разумеется, несмотря на то что я зевала пару минут назад, сон как рукой сняло, как только я решила улечься в постель.

Вот такая у меня жизнь.

Я вспомнила о дневном разговоре с Дрю – казалось, прошла целая неделя с тех пор. Повелитель пролактина дал мне совет мастурбировать перед сном. Но я совершенно не была расположена думать о Болдуине после того, как узнала о его предстоящем свидании с Рэйчел.

Хотя…

Мне ведь вовсе не обязательно представлять именно Болдуина, правда? В моей голове внезапно всплыл образ Дрю. А ведь он определенно привлекательный…

Нет, я не должна этого делать.

Я повернулась на другой бок и заставила себя закрыть глаза.

Через час я протянула руку к прикроватному столику. Безумно хотелось заснуть после этого долгого утомительного дня.

Включив вибратор, я закрыла глаза, пытаясь расслабиться под его мирное жужжание.

Десять минут спустя я уже крепко спала с блаженной улыбкой на лице.

Глава 13

История с Алексой долгое время оказывала разрушительное влияние на мою профессиональную деятельность. После развода я видел отголоски собственного неудачного брака в каждой ожесточенной схватке, которую мои клиенты вели друг против друга. Все это напоминало мне, как много я потерял с той самой первой ночи с Алексой, когда полностью отключил голову и позволил своему члену принимать решения за меня. Все болезненные детали в делах своих клиентов я воспринимал как личные беды, и ежедневно как будто заново переживал худшие дни моей жизни.

В конце концов я научился разделять личное и профессиональное – в определенной степени. Но при этом я кое-что потерял. Моя работа стала для меня лишь источником денег, и я перестал получать от нее удовольствие. Хотя я больше не испытывал страх, спускаясь в свой офис, ощущение радостного предвкушения от работы начисто исчезло.

До сегодняшнего дня.

Я проснулся даже раньше обычного. После занятий в спортзале я пришел в офис к семи и принялся изучать материалы очередного дела. Генри Арчер был одним из немногих клиентов, к которым я на самом деле испытывал симпатию. Его бракоразводный процесс протекал довольно мирно, потому что он был действительно приличным парнем. В тот день на одиннадцать была назначена встреча, на которой я надеялся прийти к мировому соглашению и окончательно урегулировать его проблемы. Все участники процесса должны были собраться здесь для того, чтобы попытаться достигнуть окончательной договоренности. Странным образом, но к его без пяти минут бывшей жене я тоже не испытывал неприязни.

Я находился в копировальной комнате, когда услышал, что пришла Эмери. Ее каблучки громко цокали, когда она шла по коридору с большой коричневой сумкой в руке. Я отложил свои дела и направился к ней, чтобы забрать у нее сумку.

– Спасибо. Представь себе, никто в метро даже не уступил мне место с этой сумкой.

– Большинство людей просто козлы. Что, черт возьми, ты положила в свою сумку? У тебя там камни, что ли? – Я поставил сумку на ее письменный стол и открыл, даже не спрашивая разрешения. Внутри было массивное стеклянное пресс-папье, хотя казалось, что сделано оно не иначе как из свинца. – Эта хрень килограммов пять весит, не меньше. Ты что, боишься, что по офису пронесется ураган и сдует все твои бумаги?

Она выхватила пресс-папье из моих рук.

– Это награда. Я получила ее за статью, опубликованную в журнале «Психология сегодня».

– Да это настоящее орудие убийства. Просто счастье, что у тебя его не было под рукой, когда я в тот вечер обнаружил тебя в офисе.

– И правда, а то я могла бы оставить вмятину на твоей симпатичной мордашке.

Я ухмыльнулся.

– Так и знал. Ты считаешь меня симпатичным.

Я попытался разглядеть, что еще находится в сумке, но она шлепнула меня по руке.

– Не лезь куда не надо.

– Но ты же распаковывала мои вещи?

– Действительно. Ну, так и быть, тогда смотри.

– А теперь мне что-то расхотелось, раз уж ты разрешила.

– Знаешь, ты ведешь себя как капризный ребенок.

Я оставил свой телефон на копировальной машине и сейчас услышал, что он звонит. Я направился туда, чтобы ответить на звонок, но звонивший уже повесил трубку. Закончив копировать документы, я забрал стопку бумаг и снова остановился у кабинета Эмери, мне захотелось ее подразнить.

– Что-то ты сегодня рановато пришла. Последовала моему совету, чтобы уснуть пораньше?

– Вовсе нет, – быстро ответила Эмери… пожалуй, слишком быстро. За все те годы, что мне пришлось выслушивать свидетельские показания, я неплохо навострился замечать кое-какие подсказки – иногда едва неуловимые знаки наталкивали меня на неожиданную мысль и приносили весьма интересные результаты. Я нюхом почуял нечто интересное в ее поспешном ответе и немедленно взял след.

– Значит, у тебя прошлой ночью не было проблем с засыпанием, не так ли?

Когда она покраснела, отвернулась и принялась излишне усердно копаться в сумке, я понял, что на правильном пути. Сгорая от любопытства, я обошел письменный стол, чтобы видеть ее лицо.

Я наклонил голову и попытался поймать взгляд Эмери.

– Ты же прошлой ночью мастурбировала, я угадал?

Ее лицо залилось краской.

– А ты? – парировала она.

Уводит разговор в сторону. Прекрасно!

Мы же все понимаем, что это означает.

– Да. И утром тоже. Хочешь знать, о чем я думал, когда занимался этим?

– Нет!

– И тебе даже нисколечко не любопытно?

Она вспыхнула, но преодолела смущение и прямо взглянула мне в глаза – и мне это чертовски понравилось.

– Не пора ли тебе заняться делом, например, испоганить чей-нибудь брак, извращенец несчастный?

– Ну давай же, признай это. Ты мастурбировала прошлой ночью, вот почему так хорошо выспалась и в кои-то веки пришла вовремя на работу.

– А тебе какое дело?

– Не привык ошибаться.

– Ты действительно самый настоящий эгоманьяк.

– Мне это уже говорили.

– Ты от меня отстанешь, если я скажу правду?

Я кивнул:

– Конечно.

Она взглянула мне прямо в глаза.

– Да, ты прав. Я делала это.

– Что именно?

– Что значит, что именно? Ты знаешь, что я имею в виду.

Разумеется, знаю.

– Не уверен. Почему бы тебе не объяснить, что ты имеешь в виду?

– Пошел вон, извращенец!

– Скажи, что ты мастурбировала, и я уйду.

– Зачем? Чтобы ты кончал, представляя, как я мастурбирую?

– А я-то думал, что ты не хочешь знать, о чем я думал сегодня утром, когда себя обслуживал.

Я усмехнулся. Эмери пыталась казаться суровой, но, судя по голосу, была скорее смущена и слегка заинтригована, чем раздражена. В приступе великодушия, что было для меня вовсе нехарактерно, я решил снять ее с крючка, чтобы не испытывать судьбу.

– У меня сегодня в десять конференция, которая, возможно, перетечет в обед с клиентом. В правом верхнем углу стойки есть меню, если хочешь, закажи еду в офис.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Я остановился в дверях.

– Хочу еще кое-что узнать.

– Что?

– Скажи, ведь ты обо мне думала, когда мастурбировала?

Я сказал это просто, чтобы ее подразнить, но загнанное выражение на ее лице, как у оленя в свете фар, подсказало, что я попал в точку. Вот так поворот! Пребывание в офисе становится все более интересным. Какая-то часть меня (признаться, очень значительная часть) хотела задержаться и развить эту интересную тему дальше, но я внезапно превратился в подростка, не умеющего справляться со своими гормонами. Почувствовав стеснение в брюках, я молча развернулся и вышел. Благодаря своим грязным фантазиям маленькая мисс Оклахома в конце концов получила-таки отсрочку.

– Проблема вовсе не в этом. Проблема заключается в том, что ты просто не в состоянии приготовить еду без того, чтобы она не пригорела.

Подобные высказывания, да еще на повышенных тонах, были не в новинку в этих стенах. С той лишь разницей, что на этот раз их произносил не один из моих клиентов.

Я только что вернулся в офис после обеда с Генри Арчером, когда услышал раздраженный мужской голос, гулко отдающийся в коридоре. Дверь в кабинет Эмери была слегка приоткрыта, и я боролся с желанием заглянуть туда, чтобы удостовериться, что все у нее в порядке. Напрягая слух, я услышал, как она уговаривала некоего злобного типа успокоиться, а потом раздался другой, женский голос. Так что я вернулся в свой кабинет, решив на этот раз не вмешиваться в чужие дела.

Спустя минут пятнадцать скандал разгорелся с новой силой. Я разговаривал по телефону, когда тот же мужской голос прогремел в коридоре, достигнув моих ушей.

– Я с самого начала сомневался насчет женитьбы на тебе. Нужно было отменить свадьбу после того, как ты даже не смогла выносить нашего ребенка.

Я почувствовал, как волосы у меня на загривке встали дыбом. Да, он произнес ужасные слова. Но мне и раньше приходилось слышать, как супруги плевались друг в друга ядом в процессе развода. Так что меня мало что на свете могло шокировать. Но этот тип… волосы у меня встали дыбом не от того, что он сказал, а от того, как он это произнес. Его голос был просто пропитан ненавистью – он явно угрожал жертве, пытаясь запугать и унизить ее. Я не видел его лица, но внутреннее чутье подсказывало, что это не просто словесная угроза. К сожалению, за все эти годы я повидал немало мужчин, прибегавших к физическому насилию в отношении жен. Было что-то в голосе этих ублюдков, когда они выкрикивали оскорбления, что отличало их от обычного обмена любезностями, типа «ненавижу тебя» и «чтоб ты провалился, козел».

Я быстренько свернул телефонный разговор и пошел проверить, все ли в порядке у Эмери. Не успел я дойти до ее кабинета, как раздался ужасный грохот и звон стекла, и я стремглав бросился туда.

Когда я подбежал к двери, то увидел, что скандалист сидит на стуле, а его жена, стоя на четвереньках, пытается что-то убрать с пола. Эмери стояла рядом, живая и невредимая.

– Что здесь происходит? Все в порядке?

Эмери помедлила, а затем заговорила, поймав мой взгляд. По выражению ее глаз и успокаивающим интонациям в голосе я понял, что она пытается разрядить обстановку.

– Мистер Доусон слегка разволновался и смахнул со стола эту стеклянную вещицу.

Осколки тяжеленного пресс-папье, которое она тащила в метро в сумке, разлетелись по всему полу.

– Пойди-ка прогуляйся и остынь, приятель.

Мерзкий тип резко повернулся в мою сторону:

– Это ты со мной разговариваешь?

– Разумеется.

– А ты кто такой, черт побери?

– Я тот, кто советует тебе пойти прогуляться, чтобы успокоить нервы.

Он поднялся со стула.

– А что будет, если я этого не сделаю?

– Придется применить физическую силу и вывести тебя отсюда.

– Собираешься натравить на меня копов за разбитый кусок стекла?

– Только если Эмери этого захочет. Но твою задницу я смогу вытолкать на улицу и без помощи полиции.

Я сложил руки на груди и пристально и твердо посмотрел ему в глаза. Мужчин, издевавшихся над женщинами, я всегда считал трусами и подонками. Я бы, не задумываясь, вышвырнул это ничтожество из офиса и наслаждался бы каждой минутой во время процесса.

Через пару секунд негодяй перевел взгляд на жену.

– Все, к чертовой матери эту дерьмовую консультацию. – Затем он с дикой скоростью выскочил из кабинета. Мне даже пришлось посторониться, чтобы он не сбил меня с ног.

Эмери и ее клиентка тихонько стояли, пока мы не услышали стук хлопнувшей входной двери.

– Вы в порядке? – спросил я.

Эмери кивнула, а женщина впервые повернулась ко мне лицом. Ее щека была пурпурного цвета, переходящего в желтый, от заживающего синяка. Я сжал челюсти. Надо было вмазать этой скотине кулаком по морде, жаль, что упустил такую возможность.

– Он не всегда таким был. Просто последнее время у него проблемы на работе.

Как бы не так!

Мы с Эмери молча обменялись понимающими взглядами. Похоже, наше мнение по поводу сложившейся ситуации совпадало полностью.

– Вижу, вам надо поговорить. – С этими словами я закрыл за собой дверь.

Следующие полчаса я работал над материалами дела за стойкой в холле, не желая, чтобы муж-ублюдок вернулся в офис без моего ведома. В конце концов я увидел его за окном. Он стоял и курил сигарету в ожидании жены. Мудрое решение.

Эмери проводила миссис Доусон в холл, продолжая беседу.

– Как насчет того, чтобы побеседовать по телефону завтра? Хотя бы пятнадцать минут? Мне бы очень хотелось еще раз обсудить все с вами после сегодняшнего сеанса.

Клиентка кивнула:

– Хорошо.

– Давайте свяжемся часов в десять.

– Подходит. Билл уходит на работу в восемь.

Эмери кивнула:

– Подождите, пожалуйста, минутку. Я забыла дать вам карточку на сеанс на следующей неделе. Я схожу сейчас за ней и тут же вернусь.

После того как она ушла, я обратился к миссис Доусон и тихо заговорил с ней, старясь казаться беспристрастным:

– Думаете, с вами все будет в порядке?

Она быстро взглянула мне глаза и опустила взгляд.

– Все будет хорошо. На самом деле, Билл неплохой человек. Честно говоря, вы просто встретились с ним в неудачное время.

– Понятно.

Тут вернулась Эмери и вручила клиентке небольшую карточку.

– Поговорим завтра?

Та кивнула и вышла из офиса.

Когда дверь за ней захлопнулась, Эмери громко, протяжно выдохнула.

– Прошу прощение за случившееся.

– Не за что извиняться. Ты не несешь ответственность за то, что твой клиент настоящая скотина. У самого таких полно.

– Мне кажется, что он ее бьет.

– Склонен с тобой согласиться.

– Я также думаю, что больше никогда ее не услышу. Она оборвет со мной все контакты, потому что я открыто выразила свои подозрения по поводу того, что на самом деле между ними происходит.

– То есть ты считаешь, что завтра она не позвонит и не придет на назначенный сеанс на следующей неделе?

– Совершенно верно. Просто муж ей не позволит продолжать наши встречи. Теперь, когда я немного лучше его узнала, я вообще удивлена, что он согласился прийти сюда. До этого я проводила консультации только с ней.

– Да, полный облом получается.

Она снова вздохнула.

– Надеюсь, что она тебе позвонит, – сказала Эмери.

– Мне? – искренне изумился я.

– Визитная карточка, которую я ей дала, твоя. Подумала, что она скорее нуждается в адвокате по разводам, чем в консультанте по налаживанию семейных отношений.

Сказать, что я был удивлен, значит, ничего не сказать.

– Чудненько! – только и смог пробормотать я.

Мы рядышком прошли по коридору до моей двери.

– Я бы что-нибудь выпила, – устало произнесла Эмери.

– Где? В твоем кабинете или моем?

Эмери с интересом взглянула на меня:

– Ты держишь алкоголь в офисе?

– У меня часто случаются дерьмовые дни.

Она улыбнулась.

– Тогда давай лучше в моем.

– По вкусу просто скипидар. – Эмери выразительно поморщилась.

Я отпил из своего стакана.

– Между прочим, это «Гленморанджи» двадцатипятилетней выдержки. Этот так называемый растворитель, который ты сейчас пьешь, стоит шесть сотен за бутылку.

– За такие деньги могли бы сделать виски и повкуснее.

Я усмехнулся. Я расположился в кресле для посетителей, а Эмери восседала за своим письменным столом. Она, должно быть, распаковала оставшиеся коробки, так как кабинет теперь украшали всякие личные вещицы. Я взял со стола серебристую подставку из-под стеклянного пресс-папье, которое разбил этот подонок Доусон.

– Тебе понадобится новое оружие.

– Не думаю, что в этом есть необходимость, когда рядом находится человек, который прекрасно справляется с запугиванием моих клиентов.

– Негодяй это заслужил. Надо было дать кулаком ему в морду, как он это проделывает со своей женой.

– Жаль, что ты этого не сделал. Этот тип настоящий говнюк.

Ей уже прекрасно удавалось сымитировать нью-йоркское произношение, хотя было понятно, что это уроженка Оклахомы, пытающаяся выговаривать слова, как жительница Нью-Йорка.

На письменном столе стояли две фотографии в рамках, которых я раньше не видел, и я протянул руку к одной из них. Это была фотография пожилой четы.

– Бери, не стесняйся, – произнесла она с улыбкой, но не без сарказма.

Я внимательно посмотрел на ее лицо, потом снова на людей на фото, и снова на нее.

– Это твои родители?

– Да.

– На кого из них ты похожа?

– Все говорят, на маму.

Я принялся изучать лицо ее матери и не обнаружил никакого сходства.

– Что-то не очень.

Она протянула руку и выхватила у меня фотографию.

– Вообще-то, я у них приемная дочь. Я похожа на биологическую мать.

– А… прости.

– Ничего страшного. Я не делаю из этого секрета.

Я откинулся на спинку кресла, наблюдая за тем, как менялось выражение ее лица, когда она разглядывала фото – с насмешливого на почти благоговейное. Это же выражение сохранилось, когда она снова заговорила со мной.

– Может, я и не похожа на маму, но у нас с ней много общего.

– Правда? Неужели и она ведет себя, как заноза в заднице?

Эмери сделала вид, что обиделась.

– И вовсе я не заноза в заднице.

– Ну, как сказать. Мы с тобой знакомы меньше недели, и в первый же день, когда я застал тебя в незаконно занятом помещении, ты пыталась меня побить. Через пару дней ты устроила скандал из-за моего невинного комментария по поводу неудачных советов, которые ты скармливала клиенту, а сегодня я чуть сам из-за тебя не ввязался в драку.

– Мои советы были не так уж плохи. – Она вздохнула. – Но что касается остального, боюсь, ты прав. Я ведь действительно для тебя как заноза в заднице, еще и место здесь занимаю…

Я допил свой виски, налил себе в стакан еще на два пальца и подлил в стакан Эмери.

– Считай, что тебе повезло. Я просто жить не могу без таких вот заноз в заднице.

Мы еще немного поболтали. Эмери рассказала, что ее родители держали магазин стройматериалов в Оклахоме, и о том, как однажды они продали какие-то товары парню, которого потом арестовали за то, что он на две недели замуровал жену в подземном бункере. Когда она рассказывала о том, как спасали жену того парня, зазвонил телефон в холле. Я направился туда, чтобы ответить, но Эмери схватила трубку первой.

– Офис мистера Джэггера. Чем я могу вам помочь? – произнесла она сексуальным голосом с ноткой кокетства.

Две порции виски раскрепостили ее, и она вела себя довольно игриво. Надо сказать, мне это понравилось.

– Могу я спросить, кто говорит? – Она схватила шариковую ручку и замолчала, слушая собеседника, при этом проводя кончиком ручки по нижней губе.

Я пристально следил за ее движениями. Готов поспорить, ее губы и на вкус восхитительны. Мне внезапно захотелось наклониться над стойкой и укусить ее за губу. Вот черт. Плохая идея.

И все же я продолжал стоять, уставившись на ее губы, когда она подняла на меня взгляд. Надо было отвести глаза, но губы ее двигались так соблазнительно, когда она заговорила, что я застыл, словно зачарованный.

– Хорошо, миссис Логан. Сейчас посмотрю, освободился ли он.

Только после этого я отвел взгляд от ее губ и принялся махать руками, показывая ей, что я занят. Она перевела телефон в режим ожидания на пять секунд, а потом возобновила разговор.

– Извините, миссис Логан. Похоже, он вышел. – Последовала пауза. – Нет, простите, я не имею права давать номер мобильного мистера Джэггера. Но я сообщу ему, что вы звонили.

Повесив трубку, она заметила:

– Знаешь, что до меня только что дошло?

– Что твой голос звучит сексуальнее после нескольких порций виски?

Она моргнула.

– А что, мой голос звучит сексуальнее? – с кокетством спросила Эмери.

Я сделал большой глоток виски из своего стакана.

– Да. Ты даже весьма кокетливо говорила по телефону.

– Вовсе нет!

Я пожал плечами.

– Как бы там ни было, мне понравилось. Так что до тебя дошло?

– А я уже и не помню. Две порции виски ударили мне в голову.

– А твои губы… – пробормотал я.

– Что?

– Ничего.

– О, я вспомнила, что хотела сказать. – Она указала на меня пальцем. – За три дня я приняла по крайней мере двадцать звонков и видела кучу назначенных встреч с клиентами у тебя в органайзере. Так вот, это первая миссис, которая сюда позвонила. У тебя нет клиентов, которых бы звали Джейн, или Джессика, или Джули.

– Совершенно верно. А все потому, что я работаю только с клиентами мужчинами.

– Что? – Она уставилась на меня так, будто я сказал ей, что небо красного цвета.

– Предпочитаю клиентов мужского пола. Понимаешь, они ничем не отличаются от женщин, только истерик закатывают меньше и кошельки у них… – Я понизил голос, услышав, что входная дверь открывается. – Ты кого-нибудь ждешь?

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Слышал, как только что открылась дверь. – Я встал и направился к холлу. – Кто здесь?

Из-за угла приемной показался парень, которого я раньше ни разу не видел.

– Привет. Я ищу Эмери Роуз.

Я прищурился.

– Кто вы такой? – На самом деле я опасался, что вернулся этот негодяй Доусон, чтобы устроить скандал. Но незнакомый парень выглядел настолько безобидно, что было сразу ясно – последние неприятности были у него в школе, когда одноклассники дразнили его «ботаником».

Я обернулся к Эмери, которая присоединилась ко мне в дверях.

– Болдуин? – удивилась она. – То-то мне показалось, что я услышала твой голос. Что ты здесь делаешь?

– Хотел устроить тебе сюрприз.

При этих словах парень неловко выставил вперед букет, который я до этого не заметил. Букет по цвету гармонировал с кривовато надетым галстуком-бабочкой и выглядел довольно жалко – было такое впечатление, что он приобрел его на китайском рынке в конце квартала за семь долларов девяносто девять центов.

– Как мило с твоей стороны.

Эмери шагнула из дверного проема, где мы стояли с ней в такой приятной близости, и подошла к парню, подарив ему объятия и поцелуй. По какой-то причине я остался стоять, наблюдая за этой сценой.

Приняв цветы, она вспомнила, что я стою за ее спиной.

– Болдуин, это Дрю. Дрю, Болдуин – это тот самый друг, о котором я тебе недавно рассказывала.

Я был озадачен, и она заметила это по выражению моего лица.

– Ассистент преподавателя в моем колледже. Помнишь, я же тебе о нем говорила.

Вот как? Тот самый тип?

– О, конечно. – Я протянул ему руку. – Приятно с вами познакомиться. Дрю Джэггер.

– Взаимно. Болдуин Маркум.

Между нами повисло странное неловкое молчание, но Эмери решительно его прервала:

– Правда, офис очень красивый?

– Да, действительно.

– Ты направляешься на встречу с Рэйчел?

– Спектакль начнется лишь через полтора часа. Вот я и решил заглянуть сюда, чтобы тебя проведать, посмотреть, как ты тут устроилась.

– Ну, тогда давай я покажу тебе мой кабинет.

Болдуин прошелся по офису и, заглянув в кабинет к Эмери, заметил бутылку «Гленморанджи» и два пустых стакана на ее письменном столе.

Он с недовольством посмотрел на нее.

– Это что, виски? Ты пьешь виски в пять часов дня?

Эмери либо не заметила высокомерия в его тоне, либо успешно его проигнорировала.

– Видишь ли, у нас был очень тяжелый день.

– Понятно, – Болдуин поджал губы.

– Как насчет стаканчика виски? – спросил я в полной уверенности, что он, судя по первому впечатлению, непременно откажется.

– Нет, благодарю.

Что ж, я видел достаточно.

– Мне надо работать. Рад был познакомиться, Болдуин.

Он кивнул.

Через час, уже собираясь уходить из офиса, я услышал смех этой парочки. Из-за возбуждающих событий начала дня в моей крови еще бурлил тестостерон. Вероятно, поэтому у меня вдруг возникло ничем не обоснованное желание съездить этому типу по морде. Мне необходим был выход накопившей агрессии. Вот ведь, черт! Кажется, нужно срочно с кем-нибудь переспать. Я легонько постучал в дверь Эмери, а потом открыл ее.

– Я собираюсь уходить. Советую сегодня попробовать то средство от бессонницы, о котором я тебе говорил, чтобы прийти завтра вовремя на работу.

Глаза Эмери округлились, и она попыталась спрятать улыбку.

– Хорошо. Может, так и сделаю.

Болдуин очень внимательно слушал наш разговор. Я помахал им рукой и кивнул:

– Желаю приятно провести вечер.

Не успел я сделать и шага к выходу, как Эмери окликнула меня:

– Дрю.

Я обернулся:

– Да?

Она сложила ладошки вместе в благодарственном жесте и произнесла:

– Спасибо за все, что ты сегодня для меня сделал. Не успела это сказать, но я тебе действительно очень признательна.

– Обращайся в любое время, Оклахома. – Я постучал костяшками пальцев по косяку двери. – Не засиживайся на работе допоздна, ладно?

– Не буду. У Болдуина есть планы на вечер, так что мы через несколько минут с ним уходим.

– Хочешь, я тебя подожду? Мы могли бы опять пойти съесть гамбургер у Джоуи.

Эмери открыла было рот, чтобы ответить, но тут вмешался мистер Галстук-Бабочка:

– На самом деле мои планы только что изменились. Почему бы мне не пригласить тебя сегодня поужинать?

– А ты разве не собирался на спектакль с Рэйчел?

– Мы его и в другой раз можем посмотреть. Я же не знал, что у тебя был тяжелый день. Вот и расскажешь мне обо всем за ужином.

Эмери вопросительно взглянула на меня, явно раздираемая противоречивыми желаниями. Я решил облегчить ей выбор. Кто я такой, в конце концов, чтобы мешать счастью влюбленных?

– Ну, тогда хорошего вам вечера.

Должно быть, я действительно самонадеян. И хотя в последнее время мне не раз указывали на мое завышенное эго, я готов был поклясться, что неожиданная перемена планов дружка Эмери была связана именно с моей персоной.

Глава 14

– С годовщиной тебя.

Алекса сидела на диване, листая журнал «People». Я наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, а потом нагнулся еще ниже, чтобы чмокнуть в лобик почти уже двухлетнего сынишку, спавшего у нее на коленях. Из ротика у него текли слюнки, и на ноге у жены образовалась уже приличная лужица.

Я указал на нее и сострил:

– Несколько лет назад сделать тебя влажной в новогоднюю ночь означало кое-что другое.

Она вздохнула.

– Я бы хотела куда-нибудь пойти. С самого моего детства это первый Новый год, который я встречаю дома.

Встреча Нового года всегда была грандиозным праздником для моей жены. Она непременно ждала его с радостным предвкушением, как ребенок встречи с Санта-Клаусом. А сейчас Алекса выглядела так разочарованно, словно вчера кто-то сказал ей, что Санта-Клауса не существует. Мы планировали отправиться в гости в новогоднюю ночь – на какую-то вечеринку в центре Атланты, которую устраивала ее подруга, куда идти мне на самом деле совсем не хотелось, – но няня, которая должна была сидеть с нашим сыном, нас подвела. Алекса очень сильно расстроилась, в то время как я в глубине души был очень доволен таким раскладом. Это был мой первый выходной за весь последний месяц, и меня вполне устраивала перспектива провести эту ночь дома, посмотреть какие-нибудь фильмы и, возможно, заняться любовью с женой – о чем еще может мечтать в новогоднюю ночь семейный человек.

Но Алекса ходила целый день надутая. Ей по-прежнему было трудно приспособиться к новому для нее образу жизни молодой матери. Да это было и понятно. В конце концов, ей всего двадцать два, и все ее подружки веселились на вечеринках, как и подобает двадцатидвухлетним девчонкам.

Я надеялся, что она обзаведется новыми подругами в клубе «Мамочка и я», который она начала посещать в прошлом месяце, – возможно, познакомится с замужними женщинами с детьми, которые не считали, что ответственное отношение к спиртному – это когда ты пьешь дорогущий швейцарский ликер и стараешься не пролить ни капли.

– А почему бы тебе одной не отправиться на какую-нибудь вечеринку? Я могу остаться дома с Беком.

У нее загорелись глаза.

– Правда?

Не так я планировал отпраздновать очередную годовщину наших отношений, но Алексе нужно было расслабиться.

– Конечно. Я просто выжат как лимон. Лучше побуду с моим малышом. Тем более надолго ты нас в одиночестве не оставишь, ведь правда?

Алекса осторожно приподняла головку Бека с колен и уложила его на подушки, а потом вскочила и бросилась мне на шею.

– Просто не терпится надеть платье, которое я недавно купила. Лорен и Эллисон умрут от зависти, когда увидят, что я теперь могу отовариваться в магазине «Нейман Маркус».

Я заставил себя улыбнуться.

– А я буду предвкушать, как сниму с тебя это платье, когда ты вернешься домой.

В тот вечер, за несколько часов до Нового года, я высадил Алексу у дома ее подружки Лорен и предложил заехать за ней после вечеринки, но она решительно отказалась, заявив, что закажет такси до дома, чтобы мне ненароком не разбудить ребенка.

Оказалось, что это не проблема – малыш уже и так не спал, было восемь утра следующего дня, а моя жена все еще не вернулась домой.

Бек сидел на своем высоком стульчике, посасывая колечки Cheerios и издавая громкие, квакающие звуки, чтобы привлечь мое внимание, когда я наливал себе вторую чашку кофе. Надувая и растягивая щеки, я громко закрякал ему в ответ, садясь на диван. Малыш замер, смешно нахмурился, и на мгновение мне показалось, что он вот-вот расплачется. Но мой сын, напротив, радостно захихикал, заставив меня засмеяться в ответ.

– Тебе понравилось, дружище? – Я наклонился ближе к нему и снова надул щеки. – Кр-ря-я, кря.

Сынишка некоторое время изучал мое лицо, словно в первый раз увидел, а потом снова загигикал. Я покрякал. После третьего или четвертого раза он сообразил, как я это делаю, и попытался издать такой же звук. Маленькие щечки надувались, но изо рта лишь вырывался воздух вперемешку со слюнями. Кряканья не получалось. Но это его не обескуражило.

После каждой его неудачной попытки я издавал нужный звук, а малыш внимательно наблюдал, снова и снова пытаясь повторять за мной. В какой-то момент настала его очередь, и я уже подумал, что пришла наконец и его минута славы. Он втянул полный рот воздуха и… задержал дыхание. Пухлые щечки начали краснеть, а личико стало забавно сосредоточенным. Вот какой молодчина! Если сразу не добился успеха в каком-либо деле, не отчаивайся, а продолжай упорно добиваться цели. В тот момент меня переполняла отцовская гордость. Когда мой малыш вырастет, трудолюбия ему будет не занимать.

Он несколько раз проделывал эту штуку с задержкой дыхания до покраснения щек, а потом снова залился счастливым смехом. Наступила моя очередь изображать утку. Когда я наклонился к нему ближе, чтобы крякнуть, то почувствовал результат стараний этого поганца. Оказывается, он так усердно тужился вовсе не для того, чтобы научиться крякать, – он просто наложил в подгузник.

Мы оба хохотали, когда я его переодевал. Вот только мне показалось, что он смеется не со мной за компанию, а надо мной.

Вскоре после этого маленький засранец сладко заснул. Я с умилением смотрел на него несколько минут. Не так я представлял себе свою жизнь, когда мечтал о будущем три года назад, но не променял бы ее сейчас ни на что на свете. Мой сынишка стал для меня всем.

Когда перевалило за десять, раздражение на Алексу, которая до сих пор не явилась, начало перерастать в беспокойство. Вдруг с ней что-то случилось? Я схватил телефон, лежавший в кухне на столе, и принялся просматривать сообщения. Никаких известий от жены. Я набрал ее номер и был переправлен на голосовую почту.

Окна гостиной нашей квартиры на третьем этаже многоквартирного дома выходили на Брод-стрит, тихий, зеленый квартал на окраине Атланты. Большинство жителей вчера тусовались на вечеринках, поэтому улицы были на удивление безлюдными. Вот почему я сразу заметил вылетевший из-за угла ярко-желтый тюнингованный «Додж Чарджер» с нарисованной на боку девяткой. Хотя окна были закрыты, я услышал рев мотора без глушителя и визг тормозов.

Ну и придурок этот водитель. Эта улица перед домом из-за угла совершенно не просматривалась. Что, если бы Алекса шла здесь с коляской, а этот идиот, завернувший сюда на скорости, мог бы их и не заметить, пока не стало бы слишком поздно. Я с досадой покачал головой и стал внимательно наблюдать за машиной из окна. Она проехала чуть дальше нашего подъезда и затормозила. Несколько минут она простояла с незаглушенным двигателем. Затем пассажирская дверь открылась – и оттуда появилась пара убийственных ножек.

Я, конечно, женат, но я мужчина из плоти и крови, так что не грех и полюбоваться.

Когда обладательница роскошных ножек вышла из автомобиля, я понял, что имею полное право на нее глазеть.

Потому что женщина, приехавшая сюда в навороченной тачке, предназначенной для уличных гонок, после целой ночи, проведенной неизвестно где, была не кто иная, как моя жена.

Глава 15

Я пришла в офис раньше Дрю. Когда в десять часов он появился на пороге, я поприветствовала его, не скрывая сарказма.

– Неужто проспал? Может, посоветовать тебе какое-нибудь хитрое средство от бессонницы?

Я ожидала от него какого-нибудь язвительного ответа, который вогнал бы меня в краску. Но, похоже, он меня даже не слышал.

– Доброе утро. – Он скрылся в кабинете и немедленно начал с кем-то весьма горячо спорить по телефону. После того как он закончил разговор, я выждала пару минут, чтобы дать ему успокоиться, и отнесла в его кабинет утреннюю корреспонденцию.

Дрю стоял у письменного стола и отрешенно глядел в окно, попивая кофе из высокой кружки. Он даже не повернулся в мою сторону и выглядел так, словно находился за миллион миль отсюда. Я хотела было спросить, все ли у него в порядке, но тут он все же обернулся и вопрос отпал сам собой. Он был небрит, его обычно до хруста накрахмаленная рубашка выглядела сейчас так, будто он проспал в ней всю ночь, а под потускневшими глазами залегли темные круги.

– Ты выглядишь просто ужасно.

Он выдавил из себя невеселую улыбку.

– Спасибо за комплимент.

– У тебя что-то случилось?

Минуту Дрю стоял, потирая затылок, а потом кивнул:

– Да так, просто всякое личное дерьмо. Ничего, я справлюсь.

– Хочешь об этом поговорить? Я умею слушать.

– Разговоры – это последнее, что мне сейчас нужно. Прошлой ночью два часа пришлось провисеть на телефоне. Так что разговорами я сыт по горло.

– Ну, тогда ладно. Я могу еще что-нибудь для тебя сделать?

Несмотря на то что выглядел он так, словно прошел через ад, на мгновение в нем проснулся прежний Дрю – в ответ на мой вопрос он красноречиво изогнул бровь.

– Почему-то я сомневаюсь, что моя помощь в этом тебе так уж необходима, – съехидничала я.

Он ухмыльнулся.

– Не скажи. Ты определенно могла бы помочь мне заснуть вчерашней ночью.

Мы поболтали еще минут пять, а потом я кивнула на свой кабинет:

– У меня видеоконференция через пять минут, так что в ближайший час не смогу отвечать на телефонные звонки. После этого я свободна до консультации здесь в офисе в конце дня.

– Без проблем. Я сам отвечу на звонки.

– Спасибо. – Я развернулась, чтобы уйти, но тут вспомнила, о чем хотела спросить его утром, когда он появился в офисе. – Ты не будешь возражать, если я повешу небольшую интерактивную дощечку на дверь у себя в кабинете? У меня есть эти клейкие штучки, чтобы прикрепить ее, не портя дверь.

Приняв еще один звонок для Дрю, я успела прикрепить дощечку на дверь прямо перед видеоконференцией. Я предполагала каждый день писать на ней какое-нибудь высказывание, наводящее моих подопечных на правильные размышления, что я успешно делала на своем веб-сайте, когда консультировала клиентов только на видеоконференциях и по телефону. Теперь, когда приходилось работать с людьми вживую, я решила возобновить эту практику в новой форме.

Поскольку клиенты еще не вышли со мной на связь по скайпу, я нацепила очки для чтения и принялась просматривать папку, где хранила высказывания и цитаты об отношениях, пока не нашла то, что мне показалось уместным для ближайших сеансов. Я аккуратно вывела этот текст на доске.

Если ты задуваешь свечу другого человека, это не заставит твою свечу гореть ярче.

Сегодня я помогу сиять своей половинке, потому что…

Я сделала шаг назад и улыбнулась, перечитывая цитату. Господи, как же это здорово – помогать людям!

– Покопайся в ее электронной почте. Мне плевать, как ты это докажешь. Мне завтра до двух нужно позарез знать, путалась ли она с этим парнем.

Я не виделась с Дрю с самого утра, хотя слышала его громкий голос, когда споласкивала кружку из-под кофе в маленькой кухоньке рядом с его кабинетом.

– Роман, отвалю тебе пять штук, если тебе удастся сфотографировать их вместе. Ну, придумай что-нибудь, подбрось им на порог какую-нибудь корзинку с едой, что ли, лишь бы только выманить их из дома, и чтобы при этом они выглядели довольными жизнью. – Голос Дрю гремел в коридоре, сопровождаемый раскатистым смехом. – Да, отлично. Я просто балдею от твоих штучек, дружище.

Я вытирала кружку, когда Дрю вошел на кухню.

– Извини, но я случайно подслушала часть твоего разговора.

– Вот как? И какую же часть?

Я улыбнулась.

– Большую. Я так понимаю, ты с твоим частным сыщиком весьма близкие приятели?

Дрю вытащил бутылку воды из холодильника и открутил крышку.

– Роман мой лучший друг с того самого времени, как я отбил у него подружку в шестом классе.

– Ты увел у него девчонку и поэтому вы подружились?

– Точно. Он заразил ее ветрянкой, а потом от нее заразился и я. Мы с ним довольно серьезно заболели и не ходили в школу две недели. Дело кончилось тем, что мы на целых десять дней зависли у него, играя в видеоигры.

– А что стало с твоей девочкой? Она не мешала вашей дружбе?

– Мы с Романом заключили договор, постановив, что больше никогда в жизни не западем на одну девчонку. Я разорвал с ней отношения в первый же день, когда вернулся в школу, и с той поры мы с Романом друзья неразлейвода.

– Надо же, как мило.

Дрю рассмеялся.

– Да, мы такие. Роман среди ночи роется в помойке, чтобы среди кучи вынесенного женщиной мусора найти использованные презервативы, а я тот парень, который подсовывает его находки в качестве вещественных доказательств адвокату противной стороны во время бракоразводного процесса. Мы оба такие милые ребята.

Я поморщилась.

– Правда? Но ведь это же отвратительно. Как с физической, так и с моральной стороны.

– Как ты можешь так говорить, не зная, через что пришлось пройти моему клиенту? Месть иногда может быть очень сладкой.

– И что же делает ее сладкой? То, что оба человека чувствуют себя дерьмово после того, как месть свершилась, а не один?

Дрю медленно отпил воды из бутылки и прислонился бедром к столешнице.

– Ах, да, я же забыл, ты у нас неисправимый оптимист, свято верящий в чистоту человеческих отношений. Кстати, как твое вчерашнее свидание?

– Какое свидание?

– С мистером Галстук-Бабочка.

– А-а. Ужин прошел довольно мило. Но я не назвала бы это свиданием.

– То есть никакой движухи в конце вечера?

– А вот это уже не твое дело. Но между нами действительно ничего не было. Мы поужинали в приятной обстановке, много говорили о работе. Болдуин пытается устроить меня внештатным преподавателем в Нью-Йорский университет, где сам работает. Не думаю, что мне когда-нибудь захочется полностью посвятить себя научно-педагогической работе, я бы скорее предпочла работать там как почасовик, а остальное время заниматься с клиентами, как сейчас. Все кончилось тем, что после ужина мы распрощались у моих дверей.

– Что с этим парнем не так? Уж пора бы решиться на что-то – либо туда, либо обратно!

– Даже не представляю. Ведет он себя со мной весьма непоследовательно. Вот вчера, например. Предполагалось, что он пойдет в театр с Рэйчел – его нынешней подружкой, – и вдруг он заявился к нам в офис без предупреждения. Изменил планы в последнюю минуту и пригласил меня на ужин.

– А ты не хотела бы рассказать ему о своих чувствах?

– До сих пор как-то не было подходящего момента.

Дрю откинул голову назад.

– Что значит, не было подходящего момента? Да вот хотя бы вчера вечером?

– Но он же встречается с другой женщиной.

– И что? – непонимающе спросил Дрю.

– Не хочу мешать их отношениям.

– Я не сказал, что тебе надо тащить его в постель. Просто расскажи ему, как ты к нему относишься.

– Ты бы на моем месте так и сделал?

Дрю ухмыльнулся.

– Ну, вообще-то, я обычно просто занимаюсь сексом с девушками после свидания, а не признаюсь в нежных чувствах. Но это явно не в твоем стиле.

Я вздохнула.

– Хотела бы я, чтобы это было в моем стиле.

Он выразительно поиграл бровями.

– Могу тебе помочь в этом, если хочешь попробовать что-то новенькое.

– Как великодушно с твоей стороны.

– О, я был бы очень великодушным, поверь мне.

Признаюсь, мое сердце слегка затрепетало при виде лукавой усмешки Дрю. Я решительно покачала головой:

– Значит, вот до чего я докатилась? Я, консультант по семейным отношениям, получаю советы о том, как строить свою личную жизнь от адвоката по разводам.

– Ты идеалист. А я реалист.

Я расправила плечи.

– А как у тебя с личной жизнью, раз уж ты такой эксперт?

– На недостаток отношений не жалуюсь.

– Ты имеешь в виду сексуальные отношения?

– Да. Я люблю секс. На самом деле, я просто офигительно люблю секс. А вот все то дерьмо, что ему сопутствует, не переношу, – сказал Дрю.

– Ты имеешь в виду личные отношения?

– Я имею в виду, когда люди сходятся, начинают доверять друг другу, думают, что это на всю жизнь, а потом выясняется, что один из них просто использует другого, а потом выкидывает, как ненужную вещь.

– Далеко не все отношения заканчиваются этим.

– Во всех отношениях один человек всегда обманывает другого в один прекрасный момент. Если, конечно, вы не ограничиваетесь одним лишь сексом. Только в этом случае не будет растоптанных надежд и не оправдавшихся ожиданий.

– Думаю, собственный развод и специфика работы подпортили твой взгляд на мир, – сказала Эмери.

Он пожал плечами:

– А меня мой подпорченный взгляд на мир очень даже устраивает. Он помогает мне в работе.

Думая о том, как правильно выстроить работу с четой Сары и Бена Астер, я поняла, почему я так люблю консультировать семейные пары. Сара начала посещать мои сеансы после рождения сына и очень быстро поняла, что проблемы в их отношениях с мужем были вызваны далеко не только послеродовым стрессом. Сара забеременела после четырех месяцев совместной жизни, им пришлось срочно пожениться, а ожидание ребенка не дало молодоженам в полной мере насладиться всеми прелестями медового месяца.

После столь бурных событий жизнь супругов наконец вошла в свою колею, но они начали понимать, что их надежды и чаяния весьма отличаются. Бен мечтал о полном детишек доме с большим участком где-нибудь в пригороде и чтобы при этом Сара не работала и занималась хозяйством. Сара же, напротив, хотела остаться в их крохотной квартирке в Верхнем Ист-Сайде[10] и вернуться на работу, наняв няню для малыша.

Самое смешное – оба уверены, что много раз говорили друг другу о том, как они видели будущее их семьи, – полагаю, так оно и было. Вся проблема состояла в их неумении слушать друг друга. Даже несмотря на то, что в последние несколько месяцев они нашли пути к компромиссу в отношении уклада совместной жизни и даже принялись искать домик в Бруклине с небольшим участком, откуда можно было быстро добраться до Манхэттена, им все еще предстояло научиться правильному общению друг с другом. Чтобы помочь им, я придумала для них упражнение на эту неделю.

Я попросила Сару и Бена принести на занятие список из пяти желаний, которые они хотели бы воплотить в жизнь в следующем году. Сегодня мы целый день разбирали пожелания Сары. Она зачитывала Бену одно из запланированных дел, а он должен был объяснить ей, как, по его мнению, это должно осуществляться. Просто поразительно, как супруги, женатые уже полтора года, могли до такой степени не понимать друг друга.

– Хочу съездить в Южную Каролину, повидаться с моей лучшей подругой Бет, – произнесла Сара.

Я перевела взгляд на Бена:

– Хорошо. А теперь объясните мне, что только что сказала Сара.

– Ну, она хочет поехать в Южной Каролину, навестить свою незамужнюю подружку Бет.

– Понятно. Но ведь Сара не упомянула, что Бет не замужем, но, кажется, этот факт важен для вас. Объясните, почему то, что Бет не замужем, имеет для вас такое значение?

– Сара хочет уехать на время. Я понимаю, что ей нужно отвлечься и отдохнуть. Но она стремится поехать именно туда, чтобы наверстать упущенное – то есть беззаботный образ жизни незамужней женщины, который она вела до того, как мы встретились. Потом она вернется и будет постоянно раздражаться, что не может жить по-прежнему.

Далее Сара попыталась растолковать ему, чего ей не хватало в нынешней жизни из-за того, что любимой подруги не было рядом, и как бы ей хотелось проводить время у нее в гостях. Было совершенно понятно, чего она хочет, но муж воспринимал ее намерения совершенно иначе. Однако после пятнадцати минут обсуждения ей все же удалось его успокоить. Способность находить взаимопонимание и доверие у этой пары росли не по дням, а по часам, и в конце занятий я даже предложила проводить занятия со мной не раз в неделю, а через неделю.

– Знаете, что я сейчас вспомнила? – спросила Сара, когда Бен помогал ей надеть пальто.

– Что именно?

– После наших видеоконференций на вашей странице в Интернете всегда появлялось какое-нибудь интересное высказывание или цитата, которая напоминала мне, что надо сделать что-нибудь приятное для Бена. Как жаль, что больше этого нет.

Я улыбнулась.

– На самом деле есть. Я по-прежнему размещаю цитаты дня на своем сайте, но теперь они также имеются и на дощечке на двери моего кабинета. Дверь была открыта, когда вы пришли, и поэтому, видимо, не заметили, но можете прочитать сейчас.

Сара задержала Бена на выходе, и они вместе прочитали то, что там было написано. А затем женщина оглянулась на меня с каким-то странным выражением на лице, а Бен расплылся в широкой улыбке.

После того как клиенты ушли, я нацепила очки для чтения и подошла к двери, подумав, что, возможно, в текст закралась какая-нибудь орфографическая ошибка.

С правописанием было все в порядке, но, оказывается, Дрю решил приколоться и внес поправки в мой текст.

У меня было написано следующее:

Если ты задуваешь свечу другого человека, это не заставит твою свечу гореть ярче.

Сегодня я помогу сиять своей половинке, потому что…

Теперь надпись на моей табличке гласила:

Если ты вдуваешь другому человеку, это делает его жизнь ярче.

Сегодня я помогу сиять своей половинке, потому что вдую ей.

Дрю, я убью тебя!

Глава 16

– Ну, ты и козел!

– Стив, я тебе перезвоню. Кажется, в комнате для переговоров разгорелся спор, который требует моего вмешательства. – Я положил трубку как раз в тот момент, когда Эмери ворвалась в мой кабинет, чтобы продолжить свою гневную тираду.

– Такие шуточки, возможно, кажутся смешными твоим идиотам-клиентам, которые нанимают людей для того, чтобы те копались в мусоре их жен в поисках презервативов, но только не моим!

– Какая муха тебя укусила, черт возьми? – Казалось, она вот-вот лопнет от возмущения. Эмери орала на меня, но тут я заметил, что на ней были те самые очки… Блин, что-то есть такое в этих чертовых очках… И еще одно – утром я не заметил, что юбка ее весьма соблазнительно обтягивает. Красный цвет ей удивительно идет.

Она вздернула подбородок.

– Что ты делаешь?

– А что я, собственно, делаю?

– Ты на меня пялишься. Я только что видела. Я пришла сюда, чтобы сказать, что ты гребаный козел, а ты на меня самым наглым образом пялишься. – Эмери возмущенно всплеснула руками.

– Я просто любовался твоим нарядом. А это совсем другое дело.

– Да неужели? – Она подбоченилась. – И в чем же отличие?

– В чем отличие?

– Не заговаривай мне зубы! Ты просто пытаешься выиграть время, чтобы придумать ответ. Какая разница, любуешься ты моим нарядом или бессовестно пялишься на меня?

– Мне нравится, как ты выглядишь в этих очках, – попытался вывернуться я.

– В очках?

– Именно, в очках. Они у тебя только для чтения?

Эмери некоторое время молчала, пытаясь сообразить, в чем тут подвох, а потом решительно тряхнула головой.

– Думаешь, после твоей отвратительной выходки ты можешь умаслить меня комплиментом?

Очень на это надеюсь.

– Думаю, у тебя не все в порядке с головой.

– Это у меня не все в порядке с головой? – Она повысила голос, выходя из себя.

Я откинулся в кресле назад, весьма довольный собой. Мне так нравилось ее подкалывать. Отвлекало от других, весьма невеселых мыслей.

– Вот уж не думал, что рыженьким идет красный цвет.

Она бросила взгляд на юбку и снова перевела его на меня, смутившись на секунду, затем недовольно прищурилась.

– Сейчас же прекрати.

– Что именно прекратить?

– Попытки умилостивить меня, говоря всякие приятные вещи.

– Ты что, не любишь комплименты?

– Люблю, когда они идут от души. Но не тогда, когда кто-то несет всякий бред, лишь бы перевести разговор на другую тему.

– И вовсе мои комплименты не бред.

Она скорчила гримасу, подтверждающую, что она не купилась на мои слова.

– Так ты хочешь сказать, что действительно тащишься от моих очков для чтения?

– Ты в них похожа на сексапильную библиотекаршу.

Она тряхнула головой.

– А красная юбка тебя чем привлекает?

– Честно говоря, мне все равно, какого цвета юбка. Но она так соблазнительно обтягивает… тебя. Подчеркивает самые интересные места.

Щеки Эмери начали заливаться краской. Интересно, как ее кремовая кожа будет выглядеть, если ее немножко пососать.

– Не смей больше трогать мою доску! Клиенты прочитали ту чушь, что ты там написал. К счастью, они обо мне высокого мнения, а то уже начали бы сомневаться в моем профессионализме после такой гнусной выходки.

– Слушаюсь, мэм. – Я приложил два пальца ко лбу в шутовском салюте.

– Спасибо.

Эмери повернулся, намереваясь уйти, и я не смог удержаться.

– Уверен, она у него отсосет сегодня ночью.

– Хочешь сказать, что помог мне их помирить?

В тот день, ломая привычные рамки, я решил уйти из офиса часов в шесть.

– Не хочешь попить пивка со мной и Романом в «Жирном коте»?

Эмери сидела за своим письменным столом, глядя в маленькое зеркальце и обводя губы ярко-красной помадой в цвет юбки. Следя за движением ее руки, повторяющей изгибы верхней губы, я вдруг осознал, что на фоне ослепительно-белых стен офиса она выглядела словно ожившее произведение искусства, яркое пятно красок на холсте.

Что за дерьмо, Джэггер? Какое еще ожившее произведение?

– Спасибо, но у меня есть планы на вечер.

– Свидание с горячим парнем?

– Мы с Болдуином идем во французский ресторан.

Я вдруг напрягся, совершенно неожиданно ощутив самый настоящий укол ревности. Какого черта?

– Французская кухня? Ну, что ж, я-то небольшой ее любитель.

– Я тоже. Но Болдуин обожает улиток.

– Улиток? – фыркнул я, пробормотав под нос: – Оно и понятно…

– Что ты сказал?

– Ничего.

На самом деле я хотел сказать, что улитки – это те же слизняки, и для мистера Галстук-Бабочка пожирание этой дряни будет все равно что акт каннибализма, ведь сам он не что иное, как настоящий слизняк. Но я не стал это озвучивать и лишь не без ехидства попрощался:

– Желаю приятно провести время… с улитками.

Глава 17

– Какую позу предпочитаешь?

Эмили уселась ко мне на колени, оседлав меня.

– Вот эту.

Надо непременно послать Роману бутылку «Гран Патрон Платинум» за сегодняшнюю блестящую идею. Мы как обычно встретились в баре, но он настоял, чтобы зайти в соседнее заведение под названием «Майя», чтобы попробовать пирожки эмпанадас – мой друг был повернут на мексиканской кухне. Эмили Делука и ее приятельница Эллисон уже сидели там, попивая коктейль «Маргарита» у барной стойки. Эмили работала адвокатом в фирме на другом конце Манхэттена, куда я частенько обращался по вопросам наследственного планирования. Несколько раз мы с ней пофлиртовали, и между нами даже промелькнула искра, но у меня было правило – не вестись ни на какие искры, если на соответствующем пальце левой руки у женщины искрил блестящий камушек. А на пальце Эмили сложно было не заметить весьма увесистый булыжник.

Также сложно было не заметить, что сегодня вечером бриллиант на ее руке отсутствовал, – особенно после того, как она поводила пальцами левой руки у меня перед лицом, а после предложила угостить меня выпивкой. Впрочем, несмотря на столь красноречивый жест, я все же уточнил у нее, свободна ли она от уз брака, прежде чем мы покинули бар вместе. Какой бы горячей и на все готовой женщина ни была, я не хотел иметь дело с чужими женами.

Эмили опустилась на мой увеличивающийся член, а я забрался под ее смятую юбку, чтобы схватить обеими руками за попу. Затем оттянул кружево ее трусиков в складке между ягодицами, чтобы увеличить трение. Она застонала, и я потянул сильнее.

Обожаю стринги.

Она потянулась к моей рубашке и принялась расстегивать пуговицы, а я, посасывая кожу, целовал ее в шею.

– Я с самой первой встречи знала, что нам будет хорошо вместе. Надеюсь, ты прихватил пачку презервативов? Потому что после того, как я покатаюсь на тебе, я встану на колени, а ты войдешь в меня глубоко сзади.

Представив, как Эмили выглядит в такой позе, я понял, что это именно то, что мне сейчас необходимо. Особенно после того, как я всю неделю провел в фантазиях о заднице совсем другой женщины, о которой мне вообще не следовало бы мечтать. В последнее время я больше всего любил представлять кругленькую попку Эмери с розовым отпечатком моей ладони на кремовой коже, и то, как я изо всех сил вхожу в нее сзади. В моем воображении я кончал в нее, а потом собирал вытекающую из нее сперму в ладонь и размазывал как крем по розовому отпечатку на нежной коже.

Мои глаза были закрыты, но мне пришлось еще сильнее зажмуриться, чтобы отогнать образ рыжеволосой красотки из Оклахомы. Потому что думать об одной женщине, пока другая скачет на тебе сверху, это полная хрень даже для меня.

Эмили слегка приподнялась, просунула руку между нами и сжала мой член.

– Хочу тебя сейчас. – Она начала судорожно расстегивать мне брюки, а я потянулся за кошельком, где лежал запас на крайний случай. А затем с досадой вспомнил, что презервативов-то у меня и не осталось. Да что ж за невезуха!

– Может, у тебя найдется презерватив? – спросил я, покусывая ее ушко.

– Нет. – В ее голосе послышалось напряжение. – И я бросила пить противозачаточные таблетки в этом месяце. Ну, скажи мне, что в твоей квартире они все же где-нибудь есть.

Черт, черт, черт! У меня их нет! Я израсходовал всю большую коробку во время отдыха и даже не удосужился пополнить запас. Тогда же на Гавайях использовал даже тот, который на крайний случай всегда держал в кошельке.

Так, спокойно… Кажется, у меня несколько штук завалялись в офисе, в верхнем правом ящике стола. По крайней мере, не придется бежать за ними на улицу – там же сейчас так холодно, что яйца можно отморозить. Я застонал, отрываясь от Эмили, и обхватил ладонями ее лицо.

– Прости, подожди пару минут. Презервативы есть, но только внизу, в моем офисе.

– Хочешь, я пойду с тобой? Не буду возражать, если мы займемся сексом прямо на твоем столе. К тому же сэкономим время.

Вот ведь умная девочка. Но… возможно, это не такая уж хорошая идея – тащить ее туда, где все напоминало мне о женщине, которую я изо всех сил пытался выбросить из головы.

Я целомудренно поцеловал ее в лоб и снял со своих колен.

– Оставайся лучше здесь. Мой офис на первом этаже, а там охрана двадцать четыре часа в сутки. Не хочу закрывать тебе рот, когда ты будешь кричать.

Казалось, что проклятый лифт двигается бесконечно долго. Я даже успел застегнуть брюки и привести себя в порядок на тот случай, если наткнусь на Теда, дежурившего в нашем подъезде по ночам. Неплохо было бы еще и ботинки надеть. Пол, покрытый мраморными плитками, был холодным, словно кубики льда, а я сейчас вовсе не нуждался в охлаждении.

Зайдя в офис, я старался изо всех сил не смотреть на закрытую дверь кабинета Эмери, когда шел по коридору. И уж точно не желал видеть эту белую доску, на которой она написала свою дурацкую цитату, а потом ворвалась ко мне в кабинет, такая сердитая и сексуальная… Нет. Ни за что не буду смотреть в ту сторону. Открывая дверь своего кабинета, я, словно двухлетний ребенок приложил ладонь к лицу, чтобы отрезать периферийное зрение и не видеть ее кабинет.

Порывшись в ящиках письменного стола, я обнаружил три презерватива – повезло! – сунул их в карман и направился к холлу. Я прошел почти половину пути, когда вдруг услышал странный звук.

Придется проверить… как же не вовремя!

А может, ну его? Путь грабители тащат все, что им заблагорассудится. Разберусь с этим завтра. У меня наверху есть дела поважнее!

А затем я снова услышал этот настороживший меня звук. Казалось, кто-то громко всхлипнул. Неужели Эмери все еще здесь? Я попытался пройти мимо, но понял, что не сумею продолжить начатое, если буду думать, что с ней что-нибудь случилось. Что, если она упала и поранилась по пути, и теперь лежит там, истекая кровью? Я бросился к двери ее кабинета и резко распахнул ее.

– Дрю! Ты меня до смерти испугал. – Эмери аж подскочила в кресле, схватившись за сердце.

– А что ты тут делаешь в такое время? Я думал, что у тебя свидание с мистером Улиткой.

– Я тоже так думала.

Присмотревшись, я увидел, что лицо у нее заплаканное. В руке она сжимала скомканный бумажный платочек, бледная кожа под глазами припухла.

– И что этот гад тебе сделал?

У меня возник внезапный порыв придушить этого урода, затягивая на его тонкой шее галстук-бабочку.

Она всхлипнула.

– Ничего особенного. Он просто отменил ужин.

– Ну, отменил, и что? Первый раз, что ли?

– Но ведь сегодня мой день рождения, и…

– У тебя сегодня день рождения? Почему же ты мне ничего не сказала? – удивленно спросил я.

– Дни рождения очень долго ничего особенного для меня не значили. Когда я подросла, то праздновала День обретения, как другие дети празднуют день рождения.

– День обретения? А это что такое?

– Это день, когда мои родители принесли меня домой из приюта. Они сказали, что у всех детей есть день рождения, но тот день, когда они обрели меня, взяли в семью, стал для них самым важным. Поэтому они стали отмечать День обретения вместо моих обычных дней рождения. Эта традиция прижилась, и теперь день рождения для меня – это всего лишь дата в календаре.

– Это действительно необычно. Но все же ты должна была сообщить мне, что сегодня твой день рождения.

Я не мог не обратить внимание на то, как равнодушно Эмери отнеслась к этой дате, в то время как моя бывшая жена считала, что ее день рождения следует отмечать как национальный праздник. Эти дни дико раздражали меня даже еще до того, как наши отношения всерьез испортились.

Она пожала плечами.

– В любом случае я уже большая девочка. Болдуин заказал столик в том популярном французском ресторане, куда просто невозможно попасть, и мы договорились встретиться в восемь.

– И что же произошло?

– Он прислал мне сообщение, что Рэйчел взбесилась оттого, что он пригласил меня на ужин накануне, а когда он сказал, что сегодня мы снова встречаемся, она закатила скандал, поэтому ему пришлось все отменить.

Я был прав, этот парень – законченная скотина. Он откровенно морочил девушке голову. Теперь, после всех ее рассказов, у меня не осталось никаких сомнений на его счет. Кроме того, я же видел, как он среагировал вчера, когда я предложил ей пойти со мной поужинать. Этот придурок проявляет собственнические инстинкты по отношению к Эмери, и они не имеют с дружбой ничего общего. Он явно пытается и на елку залезть, и зад не ободрать.

– Я знаю, какие чувства ты к нему испытываешь. Но мне кажется, что этот тип полный мудак, – сказал я.

– Мне просто нужно отпустить ситуацию и жить дальше.

– Думаю, это стоящая идея.

– Пойду и отпраздную день рождения в одиночку, например, подцеплю кого-нибудь в баре и приведу к себе домой.

– А вот это идея плохая, – поспешил заверить я Эмери.

Она вздохнула.

– Знаю. Я не отношусь к числу тех девушек, которые спят с кем попало. Я как-то попыталась, но потом неделями себя ненавидела. Оно того не стоит.

И слава богу. Сама мысль о том, что она притащит домой какого-то случайного парня, чтобы просто переспать, вызывала у меня почти физическое страдание. Кстати говоря, меня наверху ждала женщина, которую я сегодня подцепил с этой же целью.

– И что ты будешь делать сегодня вечером?

– Сейчас закончу работать над этим файлом и пойду домой. Я очень устала.

– Хорошо. Но не задерживайся здесь слишком долго. Завтра отметим твой день рождения. Приглашу тебя к Джоуи пообедать.

Эмери выжала из себя улыбку.

– Звучит заманчиво.

Она опустила взгляд, и ее глаза округлились в изумлении.

– Ты пришел сюда босой?

– Да вот, пришлось срочно спуститься вниз.

– Ты работал допоздна и что-то забыл?

– Нет… М-м-м… у меня гости.

– А-а… – Ее личико, которое и так было грустным, приобрело такое выражение, словно я только что сообщил ей о смерти ее любимого щенка. На этот раз она даже улыбнуться не сумела. – Тогда не буду тебя задерживать. Я в любом случае скоро ухожу.

Я пожелал Эмери доброй ночи, но чувствовал себя при этом полным дерьмом. Почему, когда я поднимался в лифте, мне казалось, что на мои плечи легли лишние пятьдесят килограммов? Ведь не я же кинул бедную девчонку. И я понятие не имел, что у нее сегодня день рождения.

Погруженный в свои невеселые мысли, я вошел в квартиру, где меня встретила Эмили. Она стояла в дверях, ведущих в гостиную, и на ней не было ничего, кроме дьявольски сексуальных туфелек на тончайших шпильках и черных кружевных трусиков.

Когда тебе грустно, ничто не может поднять настроение лучше, чем пара дерзко торчащих сисек четвертого размера.

Она закинула голову и скрестила ноги. Туфли, пожалуй, надо оставить. Я уже почти чувствовал, как тонкие каблуки впиваются в мою спину.

– Тебе нравится то, что ты видишь?

Я ответил без слов – просто подошел к ней и поднял, так чтобы она смогла обвить ноги вокруг моей талии.

– Потом на мне покатаешься. Сейчас я хочу отыметь тебя на кухонном столе. Как тебе такая идея, Эмери?

Она хихикнула.

– Эмили. Вижу, вся кровь у тебя отлила вниз и ты с трудом соображаешь.

Твою ж мать. Я назвал ее Эмери и даже не заметил этого.

– Похоже на то.

Я подошел к столу и разложил ее на нем, а затем быстро расстегнул брюки… но, когда я поднял голову и посмотрел в ее улыбающееся лицо, я снова увидел перед собой Эмери.

Эмери.

А вовсе не Эмили, которую собирался сейчас отыметь.

Я несколько раз моргнул, чтобы обрести ясность зрения. Каштановые волосы, смуглая итальянская кожа, большие карие глаза. Между ними не было ничего общего. Склонившись над Эмили, я начал стягивать с себя одежду, стараясь делать это медленно, чтобы прийти в себя и сосредоточиться на той женщине, которая была здесь, передо мной. Я впился в ее губы, и мы утонули в поцелуе.

И все же я никак не мог избавиться от образа Эмери, плачущей в одиночестве за своим письменным столом. Ее большие голубые глаза покраснели, светлая кожа припухла. Бедняжка печалилась из-за придурка, который в данный момент, наверное, пожирал своих мерзких улиток, а потом в два часа ночи разбудит ее, когда будет заниматься сексом со своей подружкой, сотрясая стены соседней квартиры.

Дерьмо… Дерьмо…

– Дерьмо… – Я поднялся и запустил пальцы в волосы, готовый драть их от отчаяния.

– Что такое? Что случилось?

Я ответил, поспешно натягивая штаны:

– Это все из-за клиентки. Она позвонила, когда я был внизу, и я ее отшил. А сейчас вспомнил, что совершенно необходимо кое-что сделать.

– Что, прямо сейчас? Ты издеваешься надо мной?

– Прости, Эмери.

– Меня зовут Эмили. – Она села на столе, прикрыв грудь.

– Эмили. Точно. Прости. Не могу ни о чем другом думать.

Только об Эмери. А вовсе не об Эмили, как следовало бы сейчас.

– Ну, что ж, отлично, – сухо сказала она.

Какое уж там «отлично». Впрочем, разумеется, я был не вправе винить ее, я бы тоже дьявольски разозлился, если бы женщина так же по-свински меня продинамила, как это только что сделал я. Но делать нечего. Только извиниться.

– Мне очень-очень жаль, правда. Просто дело срочное, иначе я никогда бы так не поступил.

– Я понимаю.

Она оделась, и всего через пять минут после того, как я вошел в квартиру, где меня ждала разгоряченная, готовая к жаркому сексу роскошная женщина, я уже провожал ее к лифту.

Когда мы спускались вниз на лифте, я просто сгорал от чувства неловкости. Внизу в холле она поцеловала меня в щеку и вышла из двери, даже не оглянувшись. Наверное, я должен был испытывать муки совести, но вместо этого я чувствовал лишь нетерпение, гадая, успела Эмери уйти или нет.

Пожалуйста! Пусть она будет еще там.

Глава 18

– О господи! – Эмери стояла прямо перед дверью в офис, когда я резко распахнул ее. Если бы она сделала еще один шаг, то, скорее всего, получила бы удар по лицу.

Она схватилась за сердце.

– Ты хочешь, чтобы у меня случился инфаркт? Почему ты каждый раз врываешься как на пожар?

– Отлично. Ты еще здесь.

– Я уже собиралась уходить. А что случилось? У тебя все в порядке? – удивленно спросила она.

– Все хорошо. А сейчас я забираю тебя праздновать твой день рождения.

– Тебе вовсе не обязательно это делать.

– Знаю. Но я этого хочу.

Эмери прищурилась.

– А я думала, у тебя гости.

– Ну, я избавился от нее.

– Почему?

– Что – почему?

– Почему ты вдруг отшил свою подружку? – Растерянное выражение на лице Эмери исчезло, когда ее вдруг осенило: – Или ты… Ох!

Я насупился.

– Что значит «ох»?

– Вы, наверное, все с ней уже закончили?

– Далеко еще не закончили, – проворчал я, подбородком указывая на улицу: – Пойдем. Ты заслуживаешь того, чтобы прекрасно провести вечер в день своего рождения. Этот безмозглый хмырь даже не представляет, от чего он отказывается. Пойдем, напьемся до поросячьего визга.

Она расплылась в улыбке от уха до уха.

– Звучит обалденно!

– Я так и не получу возможность загнать внутрь эти чертовы шары?

– Так вот почему ты так напряжена. Тебя давно никто не заваливал, и ты забыла, что внутрь загоняют вовсе не шары. – Я усмехнулся, когда пятый шар вкатился в левую лузу. Впрочем, Эмери была права – я мог очистить стол от шаров прежде, чем она натрет мелом свой кий.

Она сузила глаза.

– С чего ты взял, что я давно ни с кем не спала?

– Да просто ты всегда так напряжена.

Я думал, что она на меня набросится, но она поступила самым непредсказуемым образом, чем донельзя меня удивила. Когда я собирался ударить по шестому шару, она вдруг заорала:

– Осторожно!

Моя рука слегка дрогнула, и два шара покатились не в лузу, куда я собирался их направить, а совсем в другую сторону.

Эмери стояла с самодовольной улыбкой, очень гордая собой.

– Значит, так мы с тобой будем играть?

– А что такого? Я ведь напряжена, ничего не могу с собой поделать. Все время приходится сдерживать себя, вот слова сами собой и вылетают изо рта, как пробка из бутылки шампанского.

– Теперь твой удар. – Я указал рукой на покрытый сукном стол. Когда она приняла нужную позу, я обошел стол и теперь стоял прямо за ее спиной. Она пыталась сделать вид, что ее это ничуточки не беспокоит, но не выдержала и в конце концов обернулась.

– Что ты делаешь?

– Наблюдаю, как ты будешь бить по шару.

– Стоя сзади?

Я гнусно усмехнулся.

– Отсюда вид лучше.

– Вернись туда, где ты стоял. – Эмери указала на противоположную сторону бильярдного стола. – Думаю, оттуда тебе будет видно гораздо лучше.

Она снова наклонилась, пытаясь хорошенько нацелиться. Мой взгляд опустился на ее великолепный зад.

– Зависит от того, на что смотреть.

Когда она наконец ударила, кий лишь царапнул по сукну, пройдя мимо шара.

– А я думал, ты знаешь, как играть.

– Конечно, знаю.

– Что-то не похоже, – усмехнулся я.

– Просто я нервничаю оттого, что ты стоишь за моей спиной.

Я наклонился к ней и показал, как правильно держать руку, чтобы удерживать кий в позиции, из которой было бы легче бить по шару. После того как она поняла, в чем фишка, я перешел на другую сторону стола. Мои намерения были исключительно альтруистическими – по крайней мере, до того момента, как ее блузка разошлась на груди и я получил возможность любоваться ее аппетитными округлостями.

У меня перехватило дыхание. Она, видимо, носила бюстгальтер, который поддерживает лишь нижнюю половинку груди, и я мог видеть два идеальных шара с атласной кремовой кожей, слегка прикрытые черным кружевом.

Роскошные сиськи вдобавок к потрясающей заднице.

Я поднес бутылку с пивом к губам и ждал, когда она нанесет удар, но продолжал глазеть на нее поверх бутылки, делая долгий глоток. Единственное, что меня отвлекало от созерцания ее прелестей, был кий, ритмично ходивший взад-вперед между ее пальцев.

Мое воображение тут же услужливо подсказало мне, что она могла бы так же держать вместо кия…

Я заставил себя закрыть глаза, когда она наконец нанесла удар по шару, и одним глотком допил свою «Стеллу». На этот раз Эмери умудрилась попасть в цель, только забила один из моих шаров вместо своего. Она так радовалась, что я не решился сообщить ей об этом.

– Это значит, что я могу сделать еще один удар?

– Разумеется. Схожу-ка я еще за пивком. Хочешь?

– Да, только не пиво. Я уже переполнена до предела.

– Хорошо. Что ты хочешь?

– Удиви меня. Я выпью все, что ты мне предложишь.

Да, мне определенно нужно отлучиться на минутку.

У барной стойки выстроилась немалая очередь, но я был завсегдатаем этого бара. Мы с Романом встречались в «Жирном коте» в конце каждой недели, чтобы поиграть в бильярд и обсудить рабочие вопросы. Поэтому когда Малыш – так мы звали бармена, двухметрового детину, – увидел меня, он принял мой заказ вне очереди.

– Мне, пожалуйста, еще одну «Стеллу» и один из этих коктейлей. – Я указал на «Маргариту».

Губы Малыша растянулись в улыбке.

– Роман сегодня, видимо, подбивает клинья к какой-нибудь очередной даме сердца.

– Не угадал. Роман, наверное, дома и занят исключительно собой. Это я здесь с… – Черт побери, а кто она мне? Не подружка, это точно. Не коллега, хотя мы и работаем в одном офисе. Я не могу даже назвать ее сотрудницей. Так и не подыскав нужное слово, я остановился на самом простом варианте:

– С женщиной.

Эмери уж определенно женщина.

В ожидании заказа я размышлял о том, что мне никогда даже в голову не приходило привести сюда женщину на свидание – но ведь у нас сегодня и не свидание вовсе. Это было место, куда мы с приятелем приходили потусить и расслабиться. Однако я, ни на минуту не задумываясь, пригласил сюда Эмери. И все же, как приятно проводить время в этой дешевой забегаловке с бильярдным залом в компании женщины, с которой я чувствую себя так комфортно. А то, что она при этом чертовски сексуальна, это уже дополнительный бонус.

Я отсутствовал всего несколько минут, но, когда вернулся к бильярдному столу, с Эмери болтал какой-то тип. Во мне мгновенно поднялась волна здоровой мужской ревности. Но, несмотря на сильное желание сразу же послать его куда подальше, я решил, что будет лучше поставить его в неловкое положение в надежде, что он сам отвалит.

Я подошел к Эмери и встал рядом с ней. Вручая ей выпивку, я пристально посмотрел на этого ловеласа.

– Держи. Не хочешь познакомить меня со своим кавалером?

– Это Уилл. Он предложил показать мне несколько ударов.

– Да неужели?

Уилл держал напиток в левой руке. На его пальце все еще был след от обручального кольца, которое он, видимо, недавно снял. Я дождался, когда наши взгляды встретились, а потом выразительно посмотрел на тот самый палец.

– Мы будем занимать этот стол еще минут пятнадцать. Вы с женой хотите сыграть, когда мы закончим?

Ничего особенно я не сказал, но он без лишних слов понял мой намек, как это бывает между мужчинами.

– Может, в другой раз. Меня ждут друзья.

Приятно было пообщаться с тобой, Уилл.

После того как мы с Эмери закончили игру, мы уселись за столик в тихом уголке бара. Она быстро прикончила первую «Маргариту», и официантка тут же принесла вторую. Ее подавленное из-за хмыря с бабочкой настроение сменилось на приподнятое, конечно, не без помощи винных паров.

– Расскажи, какой из всех подарков, которые ты получал на день рождения, твой самый любимый.

– Мой любимый подарок? Даже и не знаю. Когда я рос, папаша покупал мне кучу всякого дерьма. Думаю, все же тачка, которую он подарил мне на семнадцатилетие.

– Как скучно. – Она сделала глоток коктейля, и на губах у нее остались крупицы соли.

– У тебя тут… – Я жестом указал на свой рот. – Соль.

Она подняла руку и вытерла губу, но с другой стороны.

Я усмехнулся и потянулся к ней через стол.

– Дай я это сделаю.

Повинуясь порыву, я снял соль с ее губ, поднес палец ко рту и слизал с него крупинки соли. Может, я обманываю себя, ведь недаром я эгоманьяк, но могу поклясться, что ее губы приоткрылись, и если бы наклонился поближе, то услышал бы короткий вздох.

Твою мать. А ведь она наверняка легко заводится в постели.

Я кашлянул.

– А как насчет тебя? Какой подарок для тебя был лучшим в жизни?

– Родители подарили мне сертификат на лазерную коррекцию зрения, когда мне исполнилось восемнадцать.

– Лазерная коррекция? Но ты ведь носишь очки?

– Да… я не воспользовалась подарком. Я пошла к доктору и объяснила, что родители ошиблись и мне не нужна операция.

– Как же так получается, что ты не захотела делать операцию, и в то же время считаешь, что это лучший подарок в твоей жизни?

Она снова сделала глоток коктейля. К сожалению, на сей раз соль не прилипла к ее губам. Я хотел было сделать вид, что она снова испачкалась, но Эмери заговорила слишком быстро:

– На самом деле я хотела сделать операцию. Во втором классе Мисси Робинсон обзывала меня бабулькой, потому что мне нужны были две пары очков: одна, чтобы видеть, что написано на доске, а вторая – чтобы читать. Это прозвище так и прилепилось ко мне, я ходила с ним все начальные классы. Я просто ненавидели свои очки. Долгое время я отказывалась носить их, несмотря на то что приходилось щуриться и меня постоянно мучили головные боли.

– Я что-то упустил? Твои родители подарили именно то, что тебе было так нужно, а ты отказалась от подарка?

– На самом деле родители не могли себе позволить такую дорогостоящую операцию. Она стоила шесть тысяч долларов, а отец уже лет двадцать ездил на одной и той же машине. Но все же это был лучший подарок, который я только могла пожелать.

Какая же она милая вдобавок к потрясающим сиськам, в высшей степени соблазнительной заднице и умным речам. Должен добавить, эти губки тоже очень ничего.

– А как обстоят дела сейчас? Если бы осуществлялось любое твое желание, чтобы ты сегодня хотела получить на день рождения?

Эмери в раздумье постучала пальчиком по губам.

– Принять ванну.

– Ванну? Типа этих спа-процедур с грязью и всего такого прочего?

– Нет. Просто хочу хорошенько понежиться в ванне. У меня в квартире только душ, и я так скучаю по настоящей ванне. Дома я имела привычку принимать ванну по утрам в субботу – надевала наушники и отмокала, пока не начинала морщиться кожа. Сейчас мне этого очень не хватает.

Я медленно отпил пиво из кружки, разглядывая ее.

– А ты скромна в желаниях.

Она пожала плечами.

– А как насчет тебя? Если бы сегодня ты праздновал день рождения, что бы ты выбрал в качестве подарка?

Я чуть не подавился от внезапно возникших фантазий. Лучше молчи. Не желая портить Эмери настроение в день рождения, я решил остановиться на второй идее насчет подарка.

– Хороший минет был бы самое то.

Эмери как раз отпивала коктейль и расхохоталась, забрызгав меня всего «Маргаритой».

Я вытер лицо салфеткой.

– Ну, теперь кроме соли на мне еще и коктейль.

Она хихикнула.

– Прости.

Мы, спотыкаясь, добрели до квартиры Эмери только после двух ночи. Это я настоял на том, чтобы проводить ее домой. Я сам был слегка под мухой, но, как мне казалось, она была еще сильнее пьяна.

– Ш-ш-ш… – Она приложила пальчик к губам, призывая меня к тишине, хотя больше шумела сама.

– Эт-то квартира Болдуини-и.

Точно. Она напилась в стельку.

Я забрал ключи у нее из рук.

– Ничего страшного, если он услышит, что ты пришла с другим мужчиной, это пойдет ему только на пользу.

Эмери чуть посторонилась, чтобы я мог открыть для нее дверь. Глубоко вздохнув, она положила голову на мое плечо, пока я возился с замком. Черт! Похоже, эту проклятую штуковину заело.

– Он не будет ревновать, – невнятно пробормотала она. – Я ему не нужна.

Я покрутил ключи в замке еще несколько раз, и замок с лязгом открылся.

– Ну, в таком случае он полный идиот.

Я распахнул дверь и вручил ключи Эмери. Она тут же их выронила и захихикала, когда мы столкнулись лбами, пытаясь поднять их с пола. Сквозь ее смех я услышал, как открывается дверь в соседнюю квартиру. Эмери ничего не заметила.

Когда Болдуин вышел в коридор и увидел нас, во мне внезапно проснулся собственнический инстинкт. Эмери стояла спиной к нему и не видела, что у нас появился зритель. Она улыбалась и смотрела на меня огромными голубыми глазами, и тут на меня что-то нашло. Я наклонился и запечатлел на ее губах нежный недолгий поцелуй – просто чтобы прощупать почву.

Всему виной вначале был тестостерон, желание досадить этому хрену из соседней квартиры. Так сказать, подлить масла в огонь. Но когда я поднял голову и увидел, что глаза у нее расширились, а губы приоткрылись, словно приглашая продолжать, мои дальнейшие действия уже не имели ничего общего с желанием подразнить наблюдателя.

Желание, вспыхнувшее во мне, казалось непреодолимым. Я потерял контроль над собой. Мой рот обрушился на ее губы, которые приоткрылись для меня. Я просунул туда язык и провел по ее языку. Он был соленый и пряный от текилы, и это было самое восхитительное, что я когда-либо пробовал. Внезапно я почувствовал, что просто невыносимо хочу ее.

Повинуясь внезапному порыву, я прижал Эмери к себе, крепко обхватив руками. Я уже не замечал парня, в которого она была влюблена и который сейчас наблюдал за нами, – во всем мире были только я и она. Все вокруг исчезло, когда я еще глубже проник в ее рот, и она с готовностью прижалась мягкими полушариями к моей груди. Звук, который она издала, когда моя рука накрыла ее феноменальную задницу, побудил меня продолжать. Я ничего не хотел так сильно, как только прижать ее к двери и потереться о нее своим набухающим членом. И я уступил бы порыву и сделал это, если бы ублюдок-сосед не испортил нам весь кайф.

Болдуин покашлял. При этом звуке Эмери отстранилась от меня и обернулась, обнаружив, что предмет ее обожания стоит и смотрит на то, что происходит между нами. Она выглядела ошеломленной, и в глазах ее промелькнула тень сожаления, что мне крайне не понравилось. И это несколько меня отрезвило. Я не имел права заставлять ее быть еще более несчастной, чем она уже была по вине этого кретина.

Сжав ее лицо в ладонях, я наклонился и прошептал:

– Может, это заставит его проснуться. – А потом поцеловал ее в щеку. – Увидимся завтра в офисе, именинница.

Глава 19

– Что за фигня, кто все эти люди? – Роман сидел в темноте на балконе моей квартиры и курил самокрутку, когда я выскочил к нему на пару минут, спасаясь от гостей.

– Может, ты бы узнал, если бы был там, вместо того чтобы сидеть здесь. – Я присел рядом с ним и принялся смотреть на море огней, которое сейчас представлял собой Нью-Йорк. – До чего же холодно!

– Ты видел ту блондинку с большими сиськами, в синем свитере?

– Это Сейдж. Одна из новых подружек Алексы.

– С мозгами у нее туговато. Я решил пошутить и сказал ей, что могу определить ее возраст, пощупав ее грудь.

– Только не говори мне, что она позволила тебе себя лапать.

Кончик сигареты Романа засветился красным, когда он сделал глубокую затяжку.

– После того как я хорошенько за нее подержался, она спросила, когда родилась. – Он выпустил цепочку колечек из дыма. – Я сказал «вчера» и вышел сюда покурить.

Я усмехнулся. Роман тот еще засранец. Он, наверное, получил оплеуху, или же ему повезло, и он легко отделался – иногда я даже гадал, какой из двух вариантов ему нравится больше.

– Ага. У Алексы просто талант выбирать себе таких подруг.

– Похоже, она неплохо освоилась в Нью-Йорке.

Со стороны, по крайней мере сегодня, это выглядело именно так. В любом случае лучше, чем тот ее поход на вечеринку в прошлом году, после которой она закатила мне грандиозный скандал в первый день нового года. А я всего лишь спросил ее, кто тот парень, который привез ее домой на следующий день утром. В этом году наш дом наполнили ее друзья, которых она завела в те четыре месяца, что прошли со дня нашего переезда в Нью-Йорк из Атланты. Но, по правде говоря, она все еще чуть ли не каждый день ныла по поводу разлуки с ее прежними приятелями и подружками.

– Она обзавелась несколькими друзьями. В основном с курсов по актерскому мастерству, на которые ходит, и из спортивного зала. Я надеялся, что она найдет друзей, у которых с ней больше общего, – может, дамочек из клуба «Мамочка и я», но она говорит, что они все надутые суки в свитерах.

– Ну, если эти свитера такие же, как у той блондинки, я, пожалуй, одолжу у тебя малыша Бека, чтобы заглянуть в этот самый клуб.

Мы помолчали несколько минут, наслаждаясь спокойствием ясной морозной ночи. Когда Роман снова заговорил, голос у него стал неожиданно серьезным:

– Как поживает Эй Джей?

Эй Джей – прозвище моего отца, сокращенный вариант имени Эндрю Джэггер. Никто из нас не использовал имя, данное при рождении: я всю жизнь был Дрю, а он Эй Джей.

– Не очень хорошо. Опухоль распространилась на легкое. Видимо, придется удалить кусочек.

– Вот черт. Прости, дружище. Эй Джей слишком еще молод для такой передряги.

Четыре месяца назад отец пошел к врачу на ежегодное обследование и анализы крови показали, что у него совсем отсутствовали печеночные ферменты. Через пару дней у него обнаружили рак печени. Несмотря на то что статистика была не на его стороне – за последние пять лет при таком диагнозе выживало лишь пятнадцать процентов, – он был полон оптимизма. Отец пережил месяцы интенсивной химиотерапии и чувствовал себя при этом просто ужасно, а после окончания последнего курса узнал, что рак дал метастазы в легкие.

– Верно. Я рад, что могу быть здесь рядом с ним. У него, конечно, куча друзей и коллег, но, так как у него нет жены, которая бы заботилась о нем, мне надо сейчас быть в Нью-Йорке.

– А я-то уже начал думать, что ты навсегда поселишься в Атланте.

– Похоже, Алекса именно это и планировала.

Я всегда намеревался вернуться в Нью-Йорк и работать с отцом в его адвокатской конторе. Когда я наконец сдал экзамен и был допущен к адвокатской практике, Алекса умоляла мена остаться в Атланте еще на год. Это, правда, означало, что мне придется сдавать квалификационный экзамен еще раз, но мне так хотелось сделать ее счастливой, пока она привыкала к тяготам материнства. Поэтому мы решили задержаться в Атланте на год. Год превратился в два, и, если бы не заболел отец, думаю, Алекса упросила бы меня провести в Атланте еще год, а потом еще…

– Она пытается приспособиться. Любит ходить по магазинам и решила записаться на курсы актерского мастерства. Очевидно, это то, что она всегда хотела сделать, но никогда не упоминала об этом, пока не пошла на первое занятие. – Я пожал плечами. – Да пусть занимается чем угодно, если это делает ее счастливой.

Роман посмотрел на меня.

– А как насчет тебя? Она делает тебя счастливым?

– Она хорошая мать.

– Как и моя мать. Но это вовсе не означает, что я хочу спать с ней и зависнуть возле ее юбки на всю оставшуюся жизнь.

– У тебя уникальная способность во всем находить только дерьмо.

– Я сплю с инструкторшей по йоге. Она тоже обожает всю эту туфту с самокопанием.

– Уверен, ты с ней именно поэтому, а вовсе не из-за того, что она может задрать ногу и положить себе на плечо.

– Единственные счастливые минуты, когда она закрывает свою варежку и прекращает проедать мне мозги всей этой бесполезной ученостью, это когда я закидываю ее ноги ей на плечи. Мой член действует как затычка для фонтана из цитат всяких там мудрецов.

Я усмехнулся и встал, хлопая друга по спине.

– Пойдем. Пора возвращаться на вечеринку. Я уже начал отмораживать яйца, и надо проверить, как там Бек. А то гости что-то расшумелись.

Пробираясь сквозь толпу людей, которых становилось все больше, я прошел в детскую. Мой малыш такой чертовски милый – он даже улыбался во сне. Ну ладно, возможно, он просто подергивался во сне, но его ротик каждую секунду то расслаблялся, то растягивался в улыбке. Возможно, ему снились гоночные машины и виноград – две вещи, которые он полюбил за последние два месяца. Я поправил одеяло, натянув его до подбородка, и провел пальцами по мягким щечкам. Господи, я даже представить себе не мог, что можно кого-то любить так сильно. На мгновение сердце в груди сжалось при мысли о том, что и мой отец мог так же смотреть на меня двадцать с лишним лет назад. Мне было так нужно, чтобы отец поправился. Я хотел, чтобы он поближе узнал моего сына и научил меня быть таким же замечательным отцом, как он сам.

Я не был религиозен – последний раз я был в церкви, когда женился на Алексе, а до этого, возможно, на похоронах. Но над кроваткой моего сынишки висел маленький крестик. Я видел его каждый день, но воспринимал лишь как часть убранства комнаты.

Но отчего бы и не попробовать.

Стоя рядом с кроваткой Бека, я произнес небольшую молитву, прося Бога присмотреть за моим отцом и малышом.

Мы жили в Нью-Йорке уже четыре месяца, и крестик всегда висел над кроваткой в детской. Но когда я открыл дверь, чтобы вернуться к гостям, он вдруг сорвался со стены и упал на пол.

Остается только надеяться, что это не дурное предзнаменование.

Глава 20

Голова болела так, словно меня сбила машина, полная разъяренных членов общества анонимных алкоголиков. Я просто умирала от жажды, казалось, мой рот – это высушенная знойная пустыня, но каждый глоток воды при этом вызывал тошноту. О боже. Неудивительно, что я нечасто напиваюсь.

У этого жуткого похмелья был единственный плюс – я отвратительно чувствовала себя физически и у меня просто не осталось сил думать о том, что случилось вчера.

Дрю.

Этот поцелуй.

И Болдуин.

Задерживая дыхание, от которого мне самой становилось тошно, я еле притащилась в офис, опоздав еще больше, чем обычно. У меня не намечалось сеансов до полудня, но я не успевала внести свои комментарии в карты клиентов.

При мысли о том, что мне предстояло встретиться с Дрю лицом к лицу, моя тошнота, вызванная похмельем, начинала казаться мне лишь разминкой перед настоящим испытанием. Войдя в холл и увидев, что дверь в его кабинет закрыта, я облегченно вздохнула. Я понимала, что буду испытывать неловкость при общении с ним, так что будет лучше, если эта встреча произойдет как можно позже, когда я хоть немного приду в себя.

Войдя в кабинет, я повесила пальто на вешалку у двери и поставила ноутбук на док-станцию. И только когда я уселась за письменный стол и уже хотела включить компьютер, я заметила записку, явно написанную почерком Дрю.

Весь день буду в Джерси на снятии показаний. Вернусь не раньше вечера. Пожалуйста, окажи мне услугу и сходи наверх в мою квартиру. Я оставил записку с инструкциями на кухне. Восточный пентхаус. Карточка для лифта и ключи от двери в твоем верхнем ящике.

Заранее благодарю, Д.

Все это было очень странно. Я попыталась успокоиться и даже ответила на несколько писем, но любопытство взяло верх. Забрав ключ и карточку для лифта из верхнего ящика стола, я уже через пять минут вышла в холл. Поднимаясь на лифте, я словно во сне смотрела, как зажигаются цифры. Я знала, что Дрю жил в том же здании, но он никогда не упоминал, что это пентхаус. Зачем он направил меня к себе в квартиру? Может, у него есть кошка и ее надо покормить?

Сверкающие серебристые двери лифта раскрылись, и я вышла на последнем этаже. Там были только две двери, ЗП и ВП. В отличие от замка в моей квартире, дверь в Восточный пентхаус открылась довольно легко. Дрю написал, что не вернется до вечера, и все же я сочла своим долгом подать голос, когда приоткрыла дверь.

– Эй?… Эй? Есть кто-нибудь дома?

В квартире царила тишина. Никаких пушистых мурлычущих созданий у порога тоже не наблюдалось. Я закрыла за собой дверь и вошла внутрь в поисках кухни.

Очуметь!

Квартира Дрю Джэггера просто потрясала роскошью.

С отвисшей челюстью я прошла мимо элегантной кухни, спустилась на две ступеньки и попала в гостиную, где одна стена была полностью стеклянная. Окна от потолка до пола открывали вид на Центральный парк, который казался кадром из фильма. Полюбовавшись несколько минут красотой парка, я с трудом оторвала от него взгляд и направилась в кухню. На гранитной столешнице меня ждала записка:

По коридору, первая дверь справа.

Что за хрень?

Там был только один коридор. Мои ладошки вспотели, когда я протянула руку к дверной ручке. Я сама не понимала, отчего так нервничала.

Не имея ни малейшего понятия, что мне ожидать, я медленно открыла дверь и обнаружила… всего лишь пустую ванную комнату. Я все еще сжимала в руке записку из кухни и снова прочитала ее, проверяя себя. Все верно. Первая дверь справа. Предположив, что Дрю ошибся, я хотела было уже закрыть дверь, как заметила листочек, приклеенный к зеркалу над раковиной. Включив свет, я хорошенько рассмотрела ванную комнату, прежде чем прочитать записку. Это была просто чудесная ванная. Больше спальни в моей квартире. Повернувшись к своему отражению, я сняла листок с зеркала.

На тумбочке пакет. Там всякие женские штучки для ванны – все для тебя. Пульт от джакузи тоже там. С днем рождения, пусть и с опозданием. Приятного дня.

P. S. Мотрин в аптечке.

На мои глаза неожиданно навернулись слезы. Непримиримый разрушитель брачных отношений в глубине души оказался добрым и отзывчивым человеком.

Кожа у меня сморщилась от воды. Я отключилась минут на двадцать, отмокая в расслабляющей ванне и слушая Нору Джонс. Дрю приготовил соли для ванны, лавандовую пену и две маленькие свечки, тоже с ароматом лаванды. Неловкость, которую я испытывала, раздеваясь и наполняя ванну в незнакомом доме, быстро испарилась, как только я ступила в теплую воду.

Я провалялась в ванне больше получаса, и вода уже начала остывать, но мне все же хотелось опробовать джакузи. Я вытащила пробку, спустила часть воды и добавила немного из крана чуть ли не кипятка, чтобы согреться. Схватив крошечный пульт, я нажала на пару кнопок, и вода в ванной забурлила.

М-м-м, это просто божественно.

Я увеличила интенсивность струй в районе спины, а еще одну струю накрыла подошвой правой ноги, чтобы ее помассировать.

Это действительно было похоже на массаж. Когда же мне последний раз делали массаж и кто это был? Мужчина? Это было так давно. Очень давно. Наверное, поэтому я прикрыла глаза, чтобы полностью насладиться этими невероятными ощущениями. Интересно, а что бы я испытывала, если бы мне массировали другие части тела?

И это привело мои мысли прямиком к Дрю.

Тот поцелуй.

Тот поцелуй.

Я вздохнула. Я же не знала, что Болдуин вышел в коридор, а Дрю все это проделал только для того, чтобы заставить его ревновать. Но поцелуй получился совсем как настоящий. Он был наполнен страстью. Мне казалось, то, как он прижимался ко мне, как стискивал меня в своих объятиях, и сам этот поцелуй были вызваны неистовым желанием. И хотя вначале он меня напугал, мое тело немедленно ответило на его порыв. Вот почему, когда я осознала, что он это сделал только потому, что за нами наблюдал Болдуин, чтобы заставить его ревновать, меня охватили самые противоречивые чувства.

Но сегодня я пребывала в смятении совсем по другой причине. Мысль о том, что между мной и Дрю происходит нечто странное, волновала меня гораздо больше, чем то, что мог подумать об этом Болдуин.

Так как Дрю крепко засел у меня в мыслях, я решила отправить ему сообщение. Я понятия не имела, любит ли он общаться с помощью эсэмэсок – ни разу не видела, чтобы он обращал внимание на телефон, обычно он лишь отвечал на звонки.

Эмери: Это самый лучший подарок на день рождения, который я когда-либо получала. Спасибо тебе.

Мое сердечко заколотилось, когда на экране запрыгали точки.

Дрю: Неужели лучше подарка, который должен был исправить твое зрение, но ты его не приняла? Тебе легко угодить.

Я рассмеялась, передвинула ступню, убрав ее от струи, и развела ноги, чтобы чувствовать напор воды.

Эмери: Так мило с твоей стороны. Эта ванна просто божественна.

Дрю: Правда? Ты мне пишешь сообщение прямо из ванны?

Эмери: Угадал.

Дрю: Черт, вот только не надо мне этого рассказывать. Я тут в процессе опроса свидетелей, а теперь буду отвлекаться, представляя тебя голой в ванне.

Я начала было набирать ответ, но остановилась. Значит, Дрю представлял меня голой. По всему моему телу побежали крошечные мурашки, несмотря на то что я лежала в теплой воде. Я знала, что он меня просто дразнит, но в этом было что-то невыразимо волнующее, и я решила ему подыграть.

Эмери: И тебе нравится то, что ты представляешь?

Дрю: Я только что вынужден был подправить штаны под столом. Что на это скажешь?

Думаю… Мне понравилась мысль о том, что у Дрю Джэггера приключился стояк, когда он представлял меня в ванне. Мое тело реагировало на его слова так же, как на вчерашний поцелуй. Я пыталась придумать какой-нибудь остроумный ответ с сексуальным подтекстом, но пока я ломала голову, крошечные точки снова запрыгали на экране.

Дрю: Как пошли дела с этим недоумком профессором после моего ухода вчера?

При упоминании Болдуина на меня, как и вчера, словно вылили ушат холодной воды: я сразу вспомнила, что Дрю всего лишь был в обычном своем амплуа циничного шутника. И снова я попалась на эту удочку, вообразив на минуту, что это было серьезно с его стороны!

Эмери: Рассказывать нечего.

По какой-то причине я скрыла тот факт, что Болдуин попросил разрешения пригласить меня сегодня на ужин в качестве компенсации за вчерашнее.

После предыдущих сообщений, когда Дрю отвечал мне почти мгновенно, на этот раз он молчал несколько минут. Но в конце концов на экране снова появились точки.

Дрю: Приятно провести время. Мне нужно вернуться к работе над делом.

Это сообщение было последним. Я отмокала в ванне еще несколько минут, а потом быстро оделась и вернулась в офис. Мои консультации во второй половине дня особых волнений не принесли, и остаток дня пролетел за внесением новой информации в досье клиентов. Болдуин прислал сообщение, что зарезервировал на семь часов столик в каком-то модном месте, название которого я не решилась бы произнести, поэтому я ушла из офиса в половине шестого, чтобы навести красоту перед ужином.

Я сменила блузку и юбку, которые носила в офисе, на маленькое черное платье. Необязательно даже было наводить справки про ресторан, куда мы собирались, – я знала, что в любом случае это будет что-то пафосное. В отличие от Дрю, Болдуин не посещал дешевые бары с бильярдом в подвале и не имел обыкновения поедать жирные гамбургеры у Джоуи. Самое смешное, что мне совершенно не хотелось идти ни в какое фешенебельное место. Застегивая маленькие серьги с висячими жемчужинами, я внезапно разозлилась на саму себя за то, что приходится притворяться, будто мне нравится бывать в таких местах с Болдуином. По правде говоря, я просто делала вид, что получаю удовольствие от тех же вещей в жизни, что и он, чтобы иметь возможность проводить с ним время.

Когда Болдуин постучал в мою дверь ровно в семь, мне было как-то не по себе. Вместо обычного радостного предвкушения от встречи с ним я испытывала сейчас одно лишь раздражение. Я злилась на него за то, что он кинул меня накануне вечером, променяв на женщину, с которой он спал в последнее время, и меня бесила мысль, что приходится притворяться, будто наши вкусы совпадают, в то время как он и не собирался менять свои привычки ради меня. Я открыла дверь и пригласила его войти внутрь, пока заканчивала собираться.

Я была в спальне, когда в гостиной зазвонил мобильник Болдуина и он с кем-то поздоровался. Часть разговора я услышала, когда вернулась в гостиную.

– Возможно, около одиннадцати.

Я прошла на кухню, открыла сумку, с которой ходила сегодня на работу, и начала перекладывать всякие нужные штучки из нее в маленький черный клатч.

– Хорошо, договорились. Будет поздно, но мы еще успеем все это обсудить.

Я просматривала сообщения в телефоне, когда Болдуин завершил разговор. Оказывается, десять минут назад пришло сообщение от Дрю.

Дрю: Уже возвращаюсь. Ты еще в офисе? Придется писать заявление в суд, когда приеду, так что буду работать весь вечер. Собираюсь заказать китайскую еду. Что предпочитаешь?

Я начала набирать ответное сообщение, но остановилась, услышав голос Болдуина:

– Ты готова?

– Конечно. – Я взяла свой новый клатч и подошла к шкафу за пальто. Болдуин – настоящий джентльмен – взял пальто из моих рук и помог мне его надеть.

– Тебе придется работать после ужина?

– Хм?

– Ты сказал это по телефону. Я случайно услышала, что ты собираешься поговорить с кем-то позднее.

– О, это Рэйчел. У нас запланирована куча мероприятий на работе в конце недели. Она хочет пойти со мной, когда я буду читать доклад, а потом приглашает меня к себе. Я сказал, что мы обсудим это позже, когда я вернусь домой.

Маленький пузырек злости, растущий во мне, наконец прорвался наружу. Причем, как ни странно, я больше злилась на себя, чем на Болдуина. Я резко повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Знаешь что? Мне жаль, что сообщаю тебе об этом в последний момент, но у меня весь день болела голова, и сейчас состояние только ухудшилось. Боюсь, сегодня из меня получилась бы плохая компания для тебя.

Болдуин был явно ошарашен, он сдвинул брови и нахмурился.

– Ты не хочешь пойти со мной на ужин? – словно не веря своим ушам, произнес он.

– Только не сегодня. Прости. Встретимся как-нибудь в другой раз.

Я сделала это не намерено, но едва только произнесла эту фразу, как вдруг поняла, что повторила слова Болдуина, когда он отказался встречаться со мной в мой день рождения. Встретимся как-нибудь в другой раз.

После того как он ушел, я вспомнила, что так и не отправила Дрю текст, который начала набирать. Мои пальцы зависли над словами: «Уже ушла, но спасибо за приглашение», и я принялась стирать это сообщение.

К черту все!

Я набрала без дальнейших раздумий:

Эмери: Хочу свинину с грибами по-китайски.

Глава 21

– Похоже, я поступил опрометчиво, уехав сегодня из офиса.

Эмери сняла пальто и оказалась в обтягивающем маленьком черном платье. Она улыбалась. Твою ж мать! Прошлой ночью, пока я ехал домой на такси, всю дорогу убеждал себя в том, что этот поцелуй был ради ее же собственного блага. Я просто ей подыгрывал. И все это произошло не потому, что она чертовски красива и умна, и даже не потому, что, совсем не умея играть в бильярд, даже не пожаловалась, когда я притащил ее в бар с бильярдными столами. А по той лишь единственной причине, что надо было простимулировать хмыря-профессора, чтобы тот решился хоть на какой-нибудь шаг. И я ведь почти убедил себя в том, что так оно и было.

Но эти мысли не давали мне покоя весь день. Что, если я подлил масла в огонь и он действительно перейдет к решительным действиям? Эмери просто таяла в моих объятиях, когда я ее целовал. Ее тело было таким податливым, я слышал ее легкий стон и знал, что она испытывает те же чувства, что и я сам. Мотор запущен, и машина готова к старту. Для этого ублюдка.

Снятие показаний со свидетелей должно было продолжаться четыре часа. Однако из-за моего рассеянного внимания у меня это заняло вдвое больше времени. Вечером я позвонил Иветт и отменил свидание, которое мы запланировали еще месяц назад. Иветт – стюардесса, предпочитавшая ни к чему не обязывающие отношения и напевавшая милую мелодию, делая минет. Бесценная находка для холостяка.

– Я собиралась пойти на одно мероприятие, но мои планы изменились, – сообщила мне Эмери немного смущенно.

Я кивнул.

– Давай поедим. А то твое мясо остынет.

Она уселась в одно из кресел для посетителей напротив моего стола.

– Как много еды. Кто-то собирается к нам присоединиться?

– Ты долго не отвечала на звонки, вот и заказал еще еды на тот случай, если ты еще в офисе. А поскольку не знал, что тебе нравится больше, куриное мясо, говядина или креветки, то заказал всего понемногу. Парень, принимавший заказ по телефону, еле говорил по-английски. Когда я позвонил, чтобы заказать свинину, то понял, что проще будет добавить ее к заказу, чем пытаться что-то заменить. – Я подвинул контейнер с едой через стол к ней поближе. – Никаких тарелок, никаких вилок. Надеюсь, ты умеешь есть палочками?

– Хм, с этим у меня полный провал.

Я указал большим пальцев наверх:

– Можешь подняться ко мне и взять вилку, если хочешь. Но я лично не ел с шести утра, так что сделай это сама.

Она улыбнулась и сорвала бумагу с палочек.

– Я постараюсь справиться. Но только не издевайся надо мной.

Это была непростая задача. Очень трудно не отпускать шуточки по поводу женщины с двумя левыми палочками. Она роняла больше, чем успевала донести до рта. Но мы обошлись без слов. Каждый раз, когда у нее падал кусок свинины на пути в рот, я усмехался, а она смотрела на меня с возмущением, прищурившись. И это было так же забавно, как дразнить ее с помощью слов, но требовало гораздо меньше усилий.

– И как себя повел этот хмырь, твой сосед профессор, вчера ночью?

Она вздохнула и откинулась в кресле.

– Да никак. Он пригласил меня на ужин сегодня вечером, в качестве компенсации за то, что отменил наше свидание накануне.

Я так и застыл с палочками, не донеся кусок до рта.

– То есть он сегодня снова тебя кинул?

– На этот раз нет. На самом деле это я его кинула.

Я сунул креветку в рот. Мое настроение заметно улучшилось.

– Вот и отлично. Значит, вы квиты. И как ты себя чувствуешь после этого?

На ее красивом личике расцвела улыбка.

– Просто замечательно.

– Поэтому ты так принарядилась?

Она кивнула.

– Мы собирались в какой-то навороченный ресторан на ужин в честь моего прошедшего дня рождения. Он заявился ко мне, чтобы меня забрать, и я подслушала его разговор по телефону с Рэйчел, когда он обещал приехать к ней после ужина.

– Значит, ты впала в ревность и отменила свидание?

– Нас самом деле нет. Меня взяла досада на саму себя. Все эти три года я по большей части только тем и занималась, что ловила те крохи внимания, которые уделял мне этот мужчина, но он никогда не будет воспринимать меня больше чем просто соседку. Я все же заслуживаю лучшего.

Я был с ней полностью согласен:

– Ты чертовски права.

Она вздохнула.

– Мне надо как-то двигаться дальше.

Я взял креветку палочками и предложил ей:

– Хочешь попробовать?

– Хочу. Но только сам положи мне ее в рот, иначе весь стол будет в соусе, пока я ее донесу.

Я изогнул бровь.

– Я буду счастлив положить тебе в рот все что угодно. Открой пошире, – сказал я, и мы оба засмеялись.

– У тебя удивительная способность любую самую невинную вещь превращать в нечто непристойное.

– Да, это мой великий дар.

Я поднес креветку к ней поближе, и ее красивый ротик приоткрылся, чтобы я мог ее покормить. Губы Эмери сомкнулись вокруг палочки, этот незатейливый жест прямиком ударил в мой член. Я представил, как он входит в ее рот и вокруг смыкаются идеально накрашенные губы. Рецепторы в ее языке почувствовали вкус креветки, и она закрыла глаза от наслаждения. В этот момент мне снова понадобилось поправить брюки. Я сглотнул, наблюдая, как она проглатывает креветку.

– Скажи, когда у тебя в последний раз был секс? – поинтересовался я.

Она закашлялась, чуть не подавившись куском креветки.

– Прости, что ты сказал?

– Ты меня услышала верно. Я говорил про секс. Когда он был у тебя в последний раз?

– Ты уже знаешь мою историю. У меня не было никаких отношений уже почти год.

– То есть сексуальных отношений? Я-то думал, что ты имеешь в виду, что ни с кем постоянно не встречалась в этот период.

– Так и есть.

– Ты знаешь, что отношения могут быть чисто сексуальными и ничем больше?

– Конечно, знаю. Но мне-то нужно нечто большее, чем просто переспать с кем-то один раз.

– Что, например? – решил уточнить я.

– Не знаю. Ну, прежде всего я хочу чувствовать себя в безопасности рядом с мужчиной. Он должен быть для меня физически привлекательным. Мне нужно, чтобы после того, как переспим, мы могли нормально общаться и чтобы у меня не было ощущения, что меня просто используют, что наши отношения односторонние, так сказать. Если это просто секс, хорошо, я согласна, но только если мы оба это понимаем.

Я кивнул:

– Да, это по-честному.

К этому моменту я напрочь потерял рассудок. Иначе как можно объяснить то, что мне в голову пришла совершенно дикая мысль, которую я тут же озвучил.

– Как ты думаешь, я могу претендовать на это место? Я подходящий кандидат?

– Кандидат? – Она действительно казалась озадаченной.

– В сексуальные партнеры. Думаю, нам стоит заняться сексом.

Глава 22

– Ты просто псих ненормальный.

– Потому что думаю, что мы можем заняться сексом? Полагаешь, это делает меня психом? – спросил Дрю.

– Мы с тобой совершенно разные люди. Ты считаешь, что отношения длятся недолго, лишь до того момента, когда один человек предает другого.

– И что из этого?

– А я верю в любовь, в счастливый брак и уверена, что это возможно.

– Но я и не говорю о подобных вещах. Я всего лишь говорю о сексе. Я знаю, у тебя этого давно не было, поэтому на всякий случай напомню – секс, это когда мужчина и женщина…

Я оборвала его:

– Я знаю, что такое секс.

– Вот и отлично.

– Это безумие какое-то.

– Вот скажи, ты со мной чувствуешь себя в безопасности?

– В безопасности? Да, думаю, это так. Знаю, ты никогда не допустишь, чтобы со мной произошло что-нибудь плохое.

– Я кажусь тебе сексуально привлекательным?

– Ты, конечно же, знаешь, что выглядишь изумительно.

– А так как мы с тобой прекрасно отдаем себе отчет, что между нами происходит, ты не будешь считать, что я пытаюсь тебя использовать. – Дрю откинулся в кресле. – Вот видишь, я отвечаю всем твоим критериям. – Он подмигнул. – К тому же у меня есть огромная ванна, а это дополнительный бонус. Подумай об этом, ведь я подхожу тебе лучше всего. Пожалуй, я для тебя самая удачная находка.

Я не могла не расхохотаться над абсурдностью ситуации.

– И не забывай – еще один бонус, – я умею тебя рассмешить.

А ведь в чем-то он прав. Честно говоря, последние две недели Дрю Джэггер сумел возбудить во мне чувства, которые я не испытывала уже очень давно. Я закусила губу. Я чувствовала себя так, словно мой живот был наполовину заполненной сушилкой для белья – все внутри беспорядочно подпрыгивает, когда нагревается. Я не могла поверить в то, что, похоже, всерьез рассматриваю его предложение.

– А ты? Как давно у тебя были отношения с женщиной?

– Последний раз? За день до нашей встречи.

– То есть несколько недель назад. Это была твоя постоянная подружка?

– Нет. Мы встретились во время моего отдыха на Гавайях.

– Вы уже успели хорошо познакомиться, прежде чем занялись сексом? – Я понятия не имела, зачем задала этот вопрос.

Дрю поставил контейнер с едой на стол.

– Она отсосала у меня в ванной комнате через полчаса после того, как мы познакомились в баре.

Я невольно поморщилась.

– А ты хотела бы, чтобы я тебе солгал?

– Наверное, нет. Хотя не скрою, я предпочла бы, чтобы твой ответ был иным.

Он кивнул.

– Ты хотела бы, чтобы это была романтическая история в экзотической обстановке – то есть нечто большее, чем это было на самом деле. Но увы, оказалось просто секс между двумя взрослыми людьми по их обоюдному согласию. Не всегда это должно быть чем-то большим.

Я расправилась со своей китайской едой и откинулась в кресле, сложив руки на переполненном животе.

– Как бы соблазнительно это ни звучало… – я усмехнулась, – в основном из-за ванны, разумеется… я все же не думаю, что это хороша идея. Мы слишком много времени проводим вместе, чтобы это был просто секс.

Дрю потер большим пальцем полную нижнюю губу.

– Могу тебя выселить.

– Ну, тогда я точно захочу переспать с тобой. Ничто не способно возбудить меня больше, как возможность быть выброшенной на улицу, – съязвила я.

Дрю обошел стол, забрал у меня пустую коробочку из-под еды и вместе со своей выбросил в корзину. Я почувствовала, как он, возвращаясь, встал за моей спиной. Он наклонился к моему плечу, и когда заговорил, я почувствовала, как по телу поползли мурашки от его теплого дыхания, щекочущего мне шею:

– Если передумаешь, ты знаешь, где меня искать.

Через некоторое время после того, как мы покончили с ужином, я сказала Дрю, что мне надо ехать домой, чтобы закончить кое-какую работу, хотя на самом деле мне вовсе не хотелось оставаться в одиночестве. Но я вспомнила, что в своем сообщении он упомянул, что ему еще предстоят долгие часы работы, когда он вернется в офис, и не хотела отвлекать его. К тому же мне надо было переварить наш сегодняшний разговор. Несмотря на всю нелепость его неожиданного предложения, я, если честно, не могла отрицать, что мысль о сексуальных отношениях с Дрю показалась мне крайне заманчивой.

В последующие несколько дней ситуация с Болдуином оставалась довольно напряженной, и это несмотря на то, что наши отношения с Дрю вернулись в нормальное состояние. Под нормальным я имею в виду то, что он снова принялся высмеивать советы, которые я давала моим подопечным, если умудрялся меня подслушать, а я, в свою очередь, подслушав его рекомендации клиентам, обращала его внимание на полное отсутствие у него моральных принципов.

Вчера утром я услышала, как Болдуин открыл и закрыл свою дверь, а потом постучал в мою, но я проявила твердость и притворилась, что меня нет дома.

Понятия не имею, почему я избегала его, ведь он ничего особенно плохого не сделал. Поэтому на следующий день, когда он снова постучался ко мне, я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула и решила поступить как взрослый, воспитанный человек.

– Я о тебе беспокоился, – заявил он, едва я открыла дверь.

– Неужели? Я вовсе не хотела, чтобы ты волновался из-за меня. Просто было много работы.

– Полагаю, это хорошо. Рад, что все идет, как ты и планировала при переезде.

Ну, правда, не все. Но мне почему-то это теперь не важно.

– Да. Мне нравится, как идут дела с моей практикой.

– У тебя есть время позавтракать со мной? Я надеялся, мы сможем немножко поболтать. Обменяться новостями.

Время у меня было, но я предпочла солгать. Бросив взгляд на часы, я увидела, что уже половина восьмого.

– На самом деле у меня консультация в половине девятого, а я еще к ней не подготовилась.

– Может, тогда поужинаем вместе?

– Знаешь, у меня сегодня очень напряженный день. – Я слегка улыбнулась. – Придется работать допоздна, чтобы перенести свои записи в карты клиентов.

Болдуин нахмурился.

– А что насчет обеда? Можем поесть в твоем офисе, если хочешь.

Он явно не собирался принимать отказ.

– М-м-м… Конечно.

После того как он ушел, я поняла, что совершила оплошность, пригласив Болдуина в офис, и послала ему сообщение, предлагая встретиться в ресторане по соседству. Не то чтобы я беспокоилась, что Дрю будет недоволен или что-то в этом роде, просто не было никакой гарантии, что Дрю не ляпнет что-нибудь лишнее.

Важно не то, что вы говорите, а как вы это говорите.

Сегодня я хотел бы тебе сказать _____________________ и показать, что это для меня значит.

Написав очередную цитату дня на доске, я разместила ее также и на веб-сайте и принялась просматривать карты клиентов. Во второй половине дня у меня были запланированы психотерапевтические сеансы, которые шли один за другим, и я решила подготовиться заранее на тот случай, если поздно приду с обеда. Болдуин прислал сообщение, что заказал столик в кафе на Седьмой улице – престижном месте с салфетками из ткани, где приходится ждать некоторое время, пока готовятся фирменные изысканные блюда. Обычные гамбургеры там уж точно не подают, а предлагают стейки из японской мраморной говядины кобе с семенами фенхеля, приготовленные на жире уток, выращенных в естественных условиях, – короче, нечто с достаточно экзотическими названиями, чтобы оправдать цену в двадцать пять долларов.

Я была крайне удивлена, когда за полчаса до обеда Болдуин заявился в офис вместо того, чтобы ждать меня в ресторане, как и было запланировано.

– А я думала, мы встречаемся в кафе на Седьмой улице?

– Я просто оказался по соседству и решил заскочить за тобой по пути.

Я предложила ему пройти в мой кабинет, мне нужно было забрать пальто и выключить ноутбук. У Дрю все утро шла телеконференция, которая, разумеется, по злой иронии судьбы, закончилась именно в этот момент. Он вошел в мой кабинет, не подозревая, что там есть кто-то еще.

– Какие у тебя сегодня предпочтения? Я подумываю о парочке очень вредных гребаных хот-догов. Неплохо было бы прогуляться до… – Он замер, увидев Болдуина. – Вот оно что. Не знал, что ты не одна.

Я заметила, как слегка дернулся его подбородок. Да, от Болдуина он определенно не в восторге.

Разумеется, Болдуин не потрудился разрядить обстановку и с ехидством произнес:

– Мы идем обедать в ресторан, где не подают вредную пищу.

Дрю посмотрел на меня, взглядом выражая все то, что не сказал Болдуину. Потом повернулся и направился в свой кабинет со словами:

– Желаю вам насладиться здоровой пищей.

Я уже почти вышла из кабинета, когда Болдуин остановился, чтобы прочитать цитату дня на доске.

Он повернулся ко мне:

– Твоим клиентам нравится такая пошлость?

Я тут же ощетинилась:

– Представь себе, да. Я ежедневно размещаю такие высказывания на своем веб-сайте, куда клиенты заходят, чтобы подключаться к моим видеоконсультациям. Эти цитаты вдохновляют людей и побуждают их развивать свои взаимоотношения. Это усиливает положительный эффект от моих сеансов.

– Полагаю, все зависит от того, к чему именно ты их побуждаешь.

Я была весьма озадачена его реакцией, ведь на самом деле я позаимствовала эту идею из лекций, которые он читал в колледже, будучи ассистентом преподавателя. Я терялась в догадках, почему вдруг он пришел в такое раздражение от того, что я использовала его же совет на практике.

Выйдя из двери, я остановилась, чтобы перечитать написанную на доске цитату.

Дрю.

Я его точно убью.

Он изменил формулировку.

Снова.

Теперь надпись гласила:

Важно не то, что вы делаете, а с кем вы это делаете.

Сегодня я хотел бы это сделать с тобой и показать, как много это для меня значит.

Глава 23

– У меня для тебя подарок на день рождения, хоть и с опозданием, – заявил Болдуин, когда мы сидели в холле ресторана, ожидая, когда администратор рассадит за столиками тех посетителей, что пришли раньше нас.

– Правда?

Он улыбнулся и кивнул.

– Тебе назначено собеседование как кандидату на должность адъюнкт-профессора. Пока будешь преподавать в одной группе, но это только первый шаг в твоей карьере.

– О боже, Болдуин! – Не раздумывая, я бросилась ему на шею и радостно обняла. – Спасибо тебе огромное. Это же… – я хотела было сказать, что это лучший подарок, о котором я только могла мечтать в этом году, но вспомнила, что мне подарил Дрю, и поправилась:

– Это потрясающе. Я тебе очень признательна.

Тут появился администратор, проводил нас до нашего столика, и следующие два часа мы занимались тем, что болтали о работе и обсуждали профессора, который должен проводить со мной собеседование. Было интересно обменяться новостями с Болдуином – я действительно наслаждалась его обществом. Я вдруг осознала, что разочарование, которое испытывала в последний месяц из-за безответных чувств к нему, начало отрицательно сказываться на нашей дружбе. Пора уже это преодолеть и радоваться тому, что у нас есть.

После того как мы покончили с обедом, официант убрал тарелки со стола, и Болдуин заказал эспрессо. Чинно сложив руки на столе, он перевел разговор на темы, не связанные с работой.

– Значит, ты встречаешься с адвокатом, с которым делишь офисное помещение?

– Нет. Поцелуй, который ты видел, был результатом слишком большого количества выпитых коктейлей.

Болдуин нахмурился, но все же кивнул:

– Вот и хорошо. Уверен, он не тот человек, с которым тебе следует связываться.

– Что ты хочешь этим сказать? – поинтересовалась я.

Конечно, я была зла как черт на Дрю за его выходку и жаждала надрать ему задницу по возвращении в офис, но не собиралась позволять Болдуину уничижительно отзываться о человеке, которого он не знал.

– Ну, он кажется таким… Не знаю. Неотесанным, что ли.

– Да, он простоват и прямолинеен. И иногда ведет себя бестактно. Но на самом деле, когда узнаешь его поближе, понимаешь, что он довольно отзывчивый человек.

Болдуин внимательно посмотрел на меня, вглядываясь в мое лицо.

– В любом случае я рад, что между вами ничего нет. Я же о тебе забочусь, ты знаешь.

Забавно, но все то короткое время, что я была знакома с Дрю, я ощущала, что это он на самом деле заботится обо мне, а не кто-то другой.

Когда я вернулась в офис, кабинет Дрю оказался закрыт. Я прислушалась, чтобы понять, не говорит ли он там по телефону, а потом распахнула дверь.

– Ну ты и гад!

– Мне уже говорили об этом. Как прошел обед с профессором Надутым Индюком?

– Просто великолепно, – соврала я. Навороченный шницель по-гамбургски на самом деле был совсем невкусным.

– Болдуин прочитал, что ты там написал на доске. Прошу, прекрати свои неприличные шуточки.

Дрю усмехнулся.

– Но это так весело – над тобой стебаться. А все потому, что ты не хочешь со мной переспать. Вот и приходится таким образом сбрасывать напряжение.

– Уверена, он теперь думает, что я непрофессионально работаю с клиентами.

Дрю пожал плечами:

– А почему ты не сказала ему, что это я написал?

– Он и так тебя недолюбливает. Просто не хочу все усугублять.

– А мне плевать, что этот индюк обо мне думает. Почему тебя заботит его мнение о моей персоне?

Что ж, хороший вопрос. Один из тех, на которые у меня нет ответа.

– Просто заботит, и все.

Он уставился на меня. А потом начал потирать эту чертову нижнюю губу большим пальцем.

– Хочешь выслушать мое мнение?

– У меня есть выбор? – спросила я.

Дрю вышел из-за письменного стола и теперь стоял, облокотившись о него бедром.

– Мне кажется, я тебе нравлюсь. Именно поэтому тебе и небезразлично, что этот хмырь обо мне думает.

– Сейчас ты мне совсем не нравишься.

Его глаза опустились мне на грудь.

– Ну, какой-то части тебя очень даже нравлюсь.

Я взглянула вниз и обнаружила, что мои соски затвердели и стояли торчком, просвечивая через шелковую ткань блузки. Вот предатели!

Я скрестила руки на груди.

– А ведь здесь совсем не холодно. Я бы сказал, даже жарко. – Он взялся за узел галстука и ослабил его.

Проклятье, ну почему этот жест кажется мне таким сексуальным?

Сердце колотилось у меня в груди все быстрее.

Он приблизился ко мне еще на один шаг. Теперь нас разделяли едва ли полметра.

– Думаю, твоему телу я нравлюсь, но голова сопротивляется. Пусть они разберутся между собой по-взрослому – когда мы будем вместе голыми в спальне, – сказал Дрю и подмигнул мне.

– Думаю, ты спятил. Я психолог, поэтому ставлю точный диагноз.

Он подошел еще ближе.

– То есть, если я стяну с тебя эту самую юбку и потрогаю между ног, ты даже не станешь влажной?

Я чувствовала, что вся горю, но не могла понять – это от его слов или от того, что я на самом деле этого хотела. Было невыносимо смотреть ему в лицо, но и уйти я была не в силах. Я поглядывала на него исподлобья – Дрю намного выше меня, и я видела лишь, как опускается и поднимается его грудь. Дыхание его становилось все чаще и глубже, и мое учащалось ему в унисон.

– Посмотри на меня, Эмери. – Его глубокий голос звучал твердо и уверенно. Дрю дождался, когда я взгляну ему в глаза, а потом преодолел последнее, разделяющее нас расстояние, сделав всего один маленький шаг. – У тебя три секунды на то, чтобы уйти из моего офиса. В противном случае я буду считать, что ты даешь мне разрешение делать с тобой все, что я захочу.

Я сглотнула. А затем, глядя ему в глаза, произнесла прерывающимся голосом:

– Я пришла сюда, чтобы тебя отругать.

– Мне нравится, когда ты злишься. – Дрю сделал паузу. – Раз.

– Тебе нравится, когда я злюсь? – спросила я.

– Это меня заводит. Два.

– Ты ничего не сможешь со мной сделать на счет «три», если я прикажу тебе остановиться.

Дрю подошел еще ближе.

– Конечно, не сделаю. Ты можешь мне доверять. Но ты сама не захочешь меня останавливать. – Он замолчал. – Последний шанс.

Я продолжала стоять, застыв на месте, когда он закончил свой отсчет:

– Три.

Прежде чем я успела возразить, Дрю обрушился на меня с поцелуем. Его нижняя губа была идеально мягкой и полной. Я столько недель смотрела с вожделением на его губы и внезапно словно потеряла голову. Схватив его за галстук, я подтянула его еще ближе и впилась в нижнюю губу как безумная. Он ответил стоном и потянулся вниз, обеими руками обхватывая мои ягодицы, а потом рывком приподнял меня и крепко сжал.

Моя юбка задралась, когда я ногами обхватила его талию. Он сделал еще несколько шагов и крепко прижал меня спиной к стене своими бедрами, освободив руки.

Боже, он знает все эти трюки.

Его губы переместились на мою шею, и он начал посасывать там кожу. Я услышала, как он со свистом выдергивает ремень из петель брюк.

Тот самый звук…

Такой резкий и возбуждающий. Если я и не была до этого мокрой, то точно увлажнилась, услышав этот звук.

– У тебя сегодня есть консультации? – не прерываясь спросил Дрю.

– Нет. Только видеоконференции. А у тебя?

– К черту все!

– Он ухватился руками за края моей блузки и рванул так, что перламутровые пуговки рассыпались по полу. Просунув большие пальцы под чашечки бюстгальтера и оттянув их, он наклонился и впился губами в мой сосок. Больно.

– О боже. – Я выгнула спину. Было действительно больно, но я не хотела, чтобы он останавливался. Я ухватилась за его брюки, но не смогла дотянуться куда хотела, так сильно он меня прижимал к стене. Однако эмоции требовали выхода. Я запустила пальцы в его волосы и потянула их, когда он еще сильнее начал работать языком. Никогда в жизни я не испытывала столь необузданного желания. Оно было настолько сильным, что мне хотелось причинить ему боль, а это было на меня совсем не похоже. Я всегда предпочитала более нежные ласки. Но сейчас меня охватила первозданная, дикая, почти животная страсть.

Мое тело было уже настолько разгорячено, так лихорадочно жаждало кульминации, что я чуть не лишилась чувств, когда он просунул руку между моих ног. Он оттянул трусики в сторону и сам застонал, дотронувшись до влажной промежности.

– Я знал, что ты уже мокрая.

Дрю скользнул пальцами внутрь, и на сей раз уже я не смогла сдержать стон.

Как же давно я этого хотела.

Слишком давно.

– Дрю, – прерывающимся голосом прошептала я. Если он не сбавит темп, я сейчас кончу. – Ради бога, помедленнее.

– Нет, – прорычал он. – И не подумаю, пока ты не кончишь под моими пальцами. А потом с наслаждением, медленно слижу каждую каплю твоего сладкого сока с этой тугой маленькой киски. Но сейчас я не собираюсь останавливаться.

Его пальцы ходили внутри меня взад-вперед, а потом он согнул один под правильным углом, и меня захлестнуло волной наслаждения. Я застонала в момент освобождения, даже не испытывая смущения от того, что ему потребовалось менее пяти минут, чтобы довести меня до кульминации.

– Господи, Эмери. Ты самая сексуальная штучка на свете.

Я уже была готова сказать ему, что можно и повторить, но тут в холле раздался чей-то голос.

– Служба доставки посылок. Дрю, вы здесь?

В кабинете Дрю обнаружилось несколько запасных рубашек, висевших на вешалке на двери, и я нацепила одну из них, пока он ходил встречать парнишку из UPS. Когда тот подал голос, мы притаились, боясь пошевелиться, в надежде, что он уйдет, но посыльный, вероятно, еще раньше услышал какой-то шум, потому что пошел прямо по направлению к нашим кабинетам. И Дрю волей-неволей пришлось идти с ним разбираться.

Я судорожно застегивала мужскую рубашку, которая была размеров на десять мне велика, чтобы прикрыть наготу, как будто Дрю позволил бы парню из почтовой службы зайти сюда со мной поздороваться. Две минуты назад я была наверху блаженства, и тем сильнее на меня обрушилось отрезвление. Какого черта я делаю?

Вне всяких сомнений, Дрю был фантастически сексуален, и я испытывала к нему сильное физическое влечение – отрицать это было невозможно. И все же это было неправильно. У нас совершенно разные цели в жизни. Из-за того, что мне нравилось находиться в его компании и невольно приходилось проводить с ним целый день в офисе, очень сложно оказалось разделить секс и привязанность. Он был словно наркотик – я знала, что нельзя с ним связываться, но зависимость возникла очень быстро.

Я застегивала нижнюю пуговицу, когда Дрю вернулся в кабинет.

– Прикинь, курьер, наверное, подумал, что я мастурбировал.

– Что? Почему ты так решил?

– Он принес посылку для тебя и спросил, на месте ли ты. Я, конечно, ответил, что тебя нет и в офисе только я.

– Ну и что такого? С какой стати он должен думать, что ты тут дрочил?

– Когда он сунул мне планшет для того, чтобы я расписался, я вдруг заметил, что он глазеет вот на это. – Дрю указал вниз. Он был возбужден, и можно было разглядеть очертания его внушительного члена под брюками. Ширинка была расстегнута, и из нее торчала пола рубашки.

Я захихикала, прижав ладонь ко рту.

– О господи. – Потом снова украдкой бросила взгляд на его брюки.

О боже! Действительно, было чему удивляться. Пенис Дрю был таких внушительных размеров, что моему распаленному воображению он показался чуть ли не с бейсбольную биту.

Я и не заметила, как долго пялилась на это чудо природы, пока Дрю не хмыкнул.

– Прекрати так глазеть, имей в виду, я не настолько хорошо воспитан, чтобы позволить тебе всего лишь немного пососать его, тебе придется заняться этим как следует.

Да он и в самом деле пошляк.

И я правда хочу пососать эту штуку.

Я тряхнула головой, заставив себя поднять взгляд, и посмотрела в глаза Дрю. В них плясали смешинки – моя реакция его явно позабавила.

– Тебе надо что-нибудь сделать, прежде чем мы поднимемся наверх?

– Наверх?

– Ко мне домой. Хочу быть уверенным, что, когда я войду в тебя первый раз, нам никто не помешает.

– Но… Я не думаю, что…

Прежде чем я успела закончить фразу, Дрю заставил меня замолчать, прижав свои губы к моим. Когда мы наконец отдышались, голова у меня шла кругом. Он посмотрел мне в глаза.

– Не надо ни о чем думать, умоляю. Только не сегодня. Голову включишь завтра. Если захочешь, чтобы это больше не повторилось, я приму это. А сейчас живи сегодняшним днем.

Мой разум отчаянно сопротивлялся, но голова сама собой кивнула.

– Хорошо? – уточнил Дрю.

– Хорошо.

Он порылся в кармане и вытащил ключи.

– Забери с собой телефон и ноутбук. Иди наверх в мою квартиру и отмени все, что у тебя запланировано на сегодня. Я сделаю то же самое и присоединюсь к тебе через пятнадцать минут.

– Почему мы не можем заняться этим здесь?

– Потому что у меня гигантский стояк и твой вид в моей рубашке никак не может мне в этом помочь. К тому же я видел, как ты кончаешь и… Мне надо немного прийти в себя, чтобы не попасть впросак.

– Понятно.

Он усмехнулся.

– Вот и хорошо.

Потом запечатлел на моих губах целомудренный поцелуй и отправил восвояси, шлепнув по заду.

– Вперед.

Глава 24

У меня не было припасено в кабинете никаких сексуальных нарядов, так что пришлось обходиться тем, что есть. Решив, что позвоню клиентам чуть позже, я прежде всего привела в порядок растрепавшиеся волосы и поправила макияж. К счастью, я надела сегодня очаровательное черное кружевное белье, поэтому сбросила юбку и осталась ждать Дрю в его рубашке, которую расстегнула, чтобы были видны черные кружева. Вполне удовлетворенная своим внешним видом, я отправилась в гостиную, чтобы отменить консультации, запланированные на вторую половину дня.

Я разговаривала с последней из намеченных на сегодня клиенток и смотрела в огромное окно на заснеженный парк, когда услышала, как открывается дверь. Все спокойствие, которое мне удалось приобрести за последние полчаса во время общения с клиентами, мгновенно улетучилось. Меня сразу же забила нервная дрожь.

Тесс Макардл еще не поведала мне и половину захватывающей истории о своем последнем посещении доктора – не имеющей, кстати сказать, ни малейшего отношения к теме наших с ней консультаций, – и я решила, что будет лучше, если я не стану оборачиваться и смотреть на Дрю. Однако моя решимость таяла на глазах. Мне уже было трудно поддерживать разговор, когда входная дверь закрылась, щелкнув замком.

Я не могла оторвать взгляд от отражения Дрю в зеркальной поверхности окна. Он положил ключи на стойку, вытащил все из карманов, достал – как я подозреваю – презервативы из кошелька и подошел ко мне сзади.

Я делала все возможное, чтобы закончить разговор с миссис Макардл, но она никак не желала понимать мои намеки. Дрю был совсем рядом, и я могла чувствовать тепло его тела, но он ко мне не прикасался. Вместо этого он начал раздеваться.

Для начала он снял рубашку. Его торс был таким рельефным, что глаз не оторвать. Я видела все маленькие ложбинки, все эти знаменитые кубики, словно высеченные у него на животе. Если его отражение в окне настолько прекрасно, то даже страшно представить, какое невероятное великолепие я увижу, когда повернусь к нему лицом.

Потом пришла очередь туфель и носков, а затем… брюк. Мой взгляд был прикован к его пальцам, расстегивавшим пуговицу и молнию: несколько быстрых, четких движений – и его брюки упали на пол. Он переступил через них и ногой отбросил в сторону. У меня перехватило дыхание, когда его большие пальцы ухватились за резинку трусов, и я громко выдохнула, когда он быстро спустил их по ногам.

– Эмери? Вы меня слышите? С вами все в порядке? – услышала я голос клиентки.

Вот черт. Я ни слова не разобрала из того, что мне говорила миссис Макардл, а она явно слышала мой шумный вздох.

– Да. Простите, миссис Макардл, – произнесла я в полном смущении. – Понимаете, тут огромный паук заполз на мой стол, и я очень испугалась.

Отражение Дрю в зеркале ухмыльнулось. Он явно был очень доволен собой. Пожалуй, даже слишком. Взяв член в руку, он начал ритмичные движения, глядя при этом на меня.

– Простите, миссис Макардл, мне действительно пора бежать. Ко мне скоро должны прийти посетители.

Дрю наклонился ко мне и поцеловал в шею, шепча в свободное ухо:

– Кое-кто сейчас действительно к тебе войдет. – Он сунул руку под рубашку и обхватил меня, прижимая к себе. – Прямо здесь, напротив окна.

Я сжала бедра, ощущая, как все больше становлюсь влажной между ног. Когда его рука скользнула вниз и проникла между бедрами, ноги у меня задрожали. Неужели он собирается засунуть эту огромную штуку туда? Я никогда этого раньше не делала и не была уверена, что хочу, учитывая гигантские размеры его члена.

А Дрю продолжал поглаживать меня, растирая влагу по коже ягодиц и живота. К тому времени, как я наконец-то прекратила разговор с миссис Макардл, на моем теле уже было больше смазки, чем когда я использовала лубрикант.

Я выронила телефон на пол, нисколько не заботясь о том, разобьется он или нет, и откинулась назад, еще сильнее прижавшись спиной к Дрю, и в этот момент он вошел в меня двумя пальцами.

– Такая влажная и готовая меня принять. – Его голос был низким, хрипловатым, и я все сильнее распалялась. От его слов. От его тона. От того, что он не спрашивал, а просто сообщал, что собирается сделать. – Как же я люблю твое тело.

И мне, черт побери, нравились те чувства, которые он во мне возбуждал.

– Но… нас могут увидеть. – Я уже почти ничего не соображала, и все же когда открыла глаза, смогла различить людей на улице. Они, конечно, далеко, но что, если…

Его пальцы продолжали скользить взад-вперед во мне.

– Разве это имеет какое-то значение? Если бы тебя мог сейчас кто-нибудь и в самом деле увидеть, неужели ты бы остановила меня?

– Нет, – честно ответила я. Я бы ни за что не стала его останавливать, даже если бы мы проделывали это перед целым залом зрителей, которые еще и оценки должны были нам выставлять за представление. Мы слишком далеко зашли для этого.

– Вот и хорошо. – В то же мгновение Дрю вытащил из меня пальцы и, прежде чем я успела что-то понять, рывком сорвал с меня рубашку. Ну и пусть, в конце концов, это его пуговицы сейчас разлетались по полу.

– Ты так не любишь пуговицы?

– Я не люблю, когда ты одета.

Каким-то образом он умудрился в рекордно короткое время снять с меня рубашку, бюстгальтер и трусики и прижал мое разгоряченное тело к холодному оконному стеклу.

– Возможно, тебя все же кто-то может сейчас увидеть оттуда снизу. – Он просунул руку между моей грудью и стеклом и ущипнул один из сосков. – Или какой-нибудь мужчина вон из того дома, – Дрю подбородком указал на здание по диагонали от нас, – наблюдает за нами в бинокль, трет свой член и представляет, что имеет тебя спереди, а я сзади.

– О господи. – Окно было таким холодным, но мое тело горело.

Дрю посасывал мое плечо, продвигаясь в сторону шеи, пока не добрался до уха. – Откройся мне, Эм.

Я бы выпрыгнула из окна в тот момент, если бы он приказал мне это сделать. Я развела ноги, и Дрю подхватил меня одной рукой под живот, заставляя выгнуться и приподнять зад, в то время как грудью я все еще прижималась к окну. Он надел презерватив и мягко направил в меня свой член.

Дрю несколько раз вошел и вышел, с каждым движением продвигаясь все глубже и глубже. Ни разу не встречала мужчину с таким крупным членом – мне казалось, что мое тело натягивается на него, как перчатка.

– Черт, как хорошо с тобой. Твоя тугая маленькая киска так меня классно сжимает. Хочешь, чтобы я заполнил тебя до конца?

Боже, мне действительно нравились все эти грязные словечки, которые он произносил. Я застонала и почти вжалась в него, заставляя его член войти еще глубже.

– Да, Дрю. Пожалуйста.

В квартире стояла тишина, за исключением звуков, которые издавали наши тела, шлепаясь друг о друга. Казалось, эти звуки эхом отдавались повсюду. И этот аккомпанемент действовал на него так же возбуждающе, как и на меня. Дрю начал входить в меня все глубже и неистовее. Каждый стон, который он издавал с каждым толчком, приближал кульминацию. Мои глаза были закрыты, тело растворилась в волне ощущений, но, открыв их, я встретилась взглядом с отражением Дрю, и это стало последней каплей. Я кончала очень долго и мощно, постанывая, но так и не отводя он него взгляд.

– Вот черт! Ты восхитительна, – пробормотал Дрю, делая последний глубокий толчок, и я почувствовала пульсацию от вливающейся внутрь горячей спермы, а он шептал снова и снова, какая я замечательная.

После этого он замедлил темп, а потом вышел из меня, чтобы разобраться с презервативом. Когда он вернулся, я все еще стояла прижатой к окну и была очень удивлена, что он поднял меня на руки.

– Что ты делаешь?

– Несу тебя в постель.

Я положила голову ему на плечо.

– Хорошо, а то я в полном изнеможении.

Дрю усмехнулся.

– А я вовсе не имею в виду поспать. Я собираюсь взять тебя еще раз и как следует.

– Как следует? – хрипло прошептала я.

– Да. Дай мне десять минут. Мне просто не терпится заняться с тобой этим не торопясь, чтобы я мог видеть твое лицо в тот момент, когда ты будешь кончать в моей постели.

– Всего десять минут?

Казалось, мне самой понадобится не менее нескольких часов на восстановление. Дрю хмыкнул и поцеловал меня в лоб.

– А после второго раунда мы примем ванну вместе. Как тебе нравится такая идея?

Звучит просто божественно.

– Предложение насчет ванны останется в силе, если у меня не хватит сил на второй раунд?

– Можешь не волноваться. Я все сделаю сам. Ты можешь просто лежать, наслаждаться и мечтать о ванне.

– Подумать только, от чего я отказалась вчера.

– Это будет последний раз, когда ты мне отказала.

– Неужели?

– Могу поспорить на твою потрясную задницу. Теперь, когда мы знаем, как нам хорошо вместе, отрицательный ответ больше не принимается.

– Я оставил на тебе свою метку. – Дрю набрал в ладонь теплой воды и позволил ей стекать большими каплями на мой затвердевший сосок. Я уютно расположилась между его ног, и мы наслаждались ванной вместе.

– Где?

– Вот тут, – он указал на красное пятнышко на груди.

– Ну и пусть. Здесь, может быть, никто и не увидит.

Дрю вдруг напрягся:

– Может быть?

– Я имею в виду, что пятно будет закрыто лифчиком, так что, даже если придется при ком-нибудь раздеться, например, в примерочной или у доктора, его, возможно, не увидят.

– Значит, ты не собираешься ни с кем спать до того, как оно исчезнет?

Я откинула голову и посмотрела на него снизу вверх.

– Хочешь сказать, это нечто большее, чем одноразовый секс?

Дрю некоторое время всматривался в мои глаз, прежде чем ответить.

– Допустим.

– Тогда ладно. Значит, эту метку никто больше не увидит, так что нам не о чем беспокоиться.

Его крепко сжатые челюсти чуть расслабились.

– Отлично. Потому что эта метка не единственная, которую я оставил.

– Что? Где-то есть еще?

– Вот, – он коснулся пятнышка на моей ключице. – И думаю, ты обнаружишь множество отметин на внутренней стороне бедер.

Я рассмеялась.

– А-а, эти меня точно не волнуют. Главное, что ты не наставил мне засосов на шее, где их могут увидеть мои клиенты. Многие из них переживают тяжелые времена в своих отношениях, и им не следует смотреть на доказательства того, что я хорошо провожу время по ночам.

– Ясно. Тогда ограничусь метками на груди, бедрах, киске и заднице.

– До чего же у тебя все-таки грязный язык.

Он ущипнул меня за сосок.

– Что-то ты ничего не имела против, когда я был внутри тебя.

– Да, но… – мне нечего было сказать, так как он был прав. Я почувствовала, как мои щеки заливаются краской.

Дрю ухмыльнулся.

– Забавно, после того как ты сидела на моем лице, слова типа «сиськи» и «киска» все еще заставляют тебя краснеть…

– Заткнись, – я плеснула в него водой.

Дрю включил джакузи, и я расслабилась в его объятиях, наслаждаясь гидромассажем. Звук бурлящей воды создавал приятный фон и действовал на меня успокаивающе. Тем не менее весь последний час мне не давала покоя одна мысль, и я никак не могла решиться ее озвучить.

Через некоторое время бурление воды прекратилось, и я собралась-таки с духом.

– Можно задать тебе один вопрос?

– Ты сидишь, прижавшись задницей к моим яйцам. Сдается мне, что это не тот вопрос, на который мне захочется ответить, если ты так долго ждала, чтобы задать его.

Надо же, какой умник!

И все-таки я спрошу.

– Что такого произошло у тебя в семье, что дело кончилось разводом?

Дрю вздохнул.

– У тебя уже вся кожа сморщилась от воды. Ты уверена, что хочешь услышать ответ? А то может случиться так, что ты будешь выглядеть как девяностолетняя старуха к тому времени, когда я закончу вываливать на тебя все то дерьмо, через которое мне пришлось пройти из-за Алексы.

Алекса. Я уже за одно только имя ненавидела ее.

– В таком случае надеюсь услышать короткую версию.

– Я встретился с ней на последнем курсе колледжа. Мы стали спать друг с другом, и через три месяца она забеременела.

Значит, у него есть ребенок?

– Вау. И ты на ней женился?

– Да. Не самое мудрое решение, как потом выяснилось. Но она казалось такой милой и к тому же ждала ребенка. А кроме того, ее образ жизни очень сильно отличался от моего, ведь я вырос в богатой семье, и мне хотелось обеспечить ее и ребенка.

– Очень благородно с твоей стороны.

– Думаю, ты путаешь наивность и благородство.

– Вовсе нет. Считаю, что это просто замечательно, что ты решил обеспечить для них благополучную жизнь.

– Ну, вот… короче говоря, она оказалась вовсе не такой милой и любящей, какой притворялась вначале. Но я, честно, довольно долго пытался все наладить.

– И что заставило тебя положить этому конец?

Дрю долго молчал. А потом заговорил прерывающимся голосом:

– Все закончилось в ту ночь, когда она попала в автомобильную аварию вместе с моим сыном.

Глава 25

Я смотрел на крест, висящий на стене детской. Год назад именно он побудил меня к молитве. Колыбелька сынишки, которую я сам вешал, сменилась пластмассовой кроваткой в форме гоночного автомобиля. Но я все же вернул крест на место, даже после того, как он сорвался со стены, когда Господь послал мне знак о тщетности молений о здоровье отца. Он умер три дня назад.

После поминальной службы несколько человек приехали к нам домой, чтобы помянуть отца. Я был им благодарен за это, а также за то, что они довольно быстро ушли – мне было необходимо побыть одному в тишине. И немного выпить в спокойной обстановке. Я покрутил янтарную жидкость в стакане.

Дверь со скрипом приоткрылась, но я даже не удосужился обернуться. Женские руки обвили меня за талию и маленькие ладошки скрестились на пряжке ремня.

– Что ты тут делаешь? Бек в детском центре для игр с няней и не вернется еще пару часов.

– Ничего.

– Пойдем в гостиную. Я помассирую тебе плечи.

В этот последний год отношения между мной и Алексой не ладились. Не то чтобы мы постоянно ссорились, просто новизна отношений ушла. А из общего у нас было всего три вещи. Секс – мы оба его любили. Деньги – я их зарабатывал, она тратила. И наш сын. Но когда вы работаете по десять часов в сутки, а по вечерам и выходным ухаживаете за отцом, который буквально угасает у вас на глазах, даже секс уходит на второй план.

До того как я понял, что отец быстро теряет силы, я честно пытался проявлять интерес к новым увлечениям жены, чтобы найти с ней общий язык. Но, за исключением посещения спектакля, который собственными силами поставили участники курсов актерского мастерства, это было нелегко. Я читал для нее реплики, когда она разучивала роль, но она заявила, что я делаю это невыразительно, без души. Это все потому, что во мне нет ни грамма актерского таланта. Я пытался ходить к ней на занятия, но она утверждала, что это ее отвлекает, так как она чересчур старается при мне. В конце концов я прекратил все попытки. Однако в эти последние дни она проявляла просто невероятную заботливость.

Я обернулся, обнял жену и поцеловал в макушку.

– Да, пойдем. Это ты здорово придумала. У меня действительно дико напряжены плечи.

Минут через пятнадцать я начал было расслабляться, и тут Алекса снова заставила мои плечи напрячься.

– Вечером мы должны пойти на вечеринку к Сейдж.

– Два часа назад я похоронил отца. Единственного из родителей, учитывая, что мать сбежала с любовником, когда я был чуть старше нашего сына. У меня нет ни малейшего настроения идти куда-то веселиться.

– Но это же наша годовщина. И Новый год.

– Алекса, не пойду я ни на какую гребаную вечеринку сегодня, неужели это не понятно?

Она тут же отняла руки от моих плеч.

– Вот только не надо вести себя, как полная задница.

Я резко поднялся с дивана.

– Значит, это я задница? По-твоему, это нормально, идти на вечеринку в день похорон отца? Полагаю, все же не я веду себя сейчас как последняя задница.

Моя жена капризно надула губки. Иногда казалось, что разница в возрасте между нами не пять, а целых двадцать лет.

– А я хочу на вечеринку. Мне было так тяжело в эти последние месяцы.

Можно подумать, она помогала мне ухаживать за отцом или хотя бы старалась как-то поддержать меня. Каждый уик-энд, когда я уезжал к отцу, она обычно проводила со своими подругами, ходила по магазинам или обедала бог знает где и бог знает с кем. Ее эгоизм наконец меня достал.

– О каких тяжелых месяцах ты говоришь? О том, что ты живешь на Парк-авеню и тратишь тысячи долларов на покупки каждую неделю? А может, тебе не нравится, что с твоим сыном сидит няня, когда ты посещаешь курсы актерского мастерства или шляешься по ресторанам? А как насчет трехнедельных поездок в Атланту, чтобы потусоваться со своими недоносками друзьями, – причем летишь ты туда первым классом и останавливаешься в шикарном отеле «Сент-Реджис» в самом центре города, а не в обшарпанной двушке брата у черта на рогах? Да, безусловно, жизнь у тебя очень тяжелая и трудная.

– Мои друзья не недоноски.

Я фыркнул и хотел было ответить, но решил, что лучше выпить еще один стаканчик, чем поддерживать бессмысленный разговор. Из всего, что я ей высказал, ее больше всего задело то, что я обозвал ее друзей недоносками. Вот, значит, какие у нее приоритеты, мать твою. Я направился в кухню рядом с гостиной, где она и осталась, и налил себе еще порцию виски.

– Можешь ехать на вечеринку одна, Алекса.

Когда я открыл глаза, солнце уже садилось. Алекса взяла Бека в торговый центр, чтобы прикупить еще одно, очередное платье, а я вырубился на диване, прикончив бутылку виски и не желая поддерживать с ней разговор. Я сел и провел пальцами по волосам. Ничего удивительного в том, что Алекса собралась на вечеринку. Пропустить такое развлечение, да еще в новогодний праздник, было совсем не в ее духе. Похоже, я зря приписывал ей такие качества, как преданность и заботливость, которых у нее и в помине не было.

В животе у меня заурчало. Я уже и не помнил, когда ел в последний раз. Может, вчера? Я вроде успел перехватить в каком-то итальянском ресторанчике в перерыве между утренней и дневной церемониями прощания с покойным в похоронном бюро. Порывшись в холодильнике, я вытащил блюдо с итальянской закуской и принялся поедать ее прямо руками. Я пытался просто утолить зверский голод, и в это время зазвонил телефон. Сначала я не обращал на него внимание. Но через минуту звонки раздались снова. Я протянул к нему руку, чтобы взглянуть на номер звонившего. Это был местный номер – и почему-то очень знакомый. Когда телефон начал звонить в третий раз, я принялся мысленно листать телефонную книжку в своей голове, и наконец вспомнил, почему он показался мне знакомым.

Я постоянно набирал этот номер в течение последних нескольких месяцев, всякий раз, когда в состоянии отца наступало ухудшение. Звонили из больницы «Леннокс-Хилл».

Таксист что-то крикнул мне, когда я бросился к входу в реанимационное отделение. Очевидно, я настолько спешил, что забыл закрыть дверцу машины.

– Мои жена и сын попали в аварию. Их к вам доставили на «Скорой»! – крикнул я в круглое отверстие в прозрачной перегородке из оргстекла, за которой сидела женщина администратор.

– Фамилия?

– Джэггер.

Она взглянула на меня, изогнув бровь:

– Случайно, не родственник Мика? Губы похожи.

– Нет.

Она состроила недовольную гримасу, указав на левую дверь:

– Палата 1 А. Я вас вызову.

Тупая травма живота. Именно это сообщил мне доктор два часа назад. Алекса отделалась парой стежков на голове, но Беку повезло меньше. В их машину врезался цветочный фургон, у которого отказали тормоза, и он пронесся на красный свет на оживленном перекрестке. Водитель пытался вырулить, чтобы избежать аварии, врезался в заднюю часть автомобиля Алексы, прямо в пассажирское место за водителем. Как раз туда, где в своем детском автокресле сидел Бек.

Врачи заверили нас, что полученные малышом повреждения не угрожают его жизни, но ультразвуковое исследование показало, что повреждена левая почка – там был небольшой разрыв, который надо было немедленно ликвидировать. Я сидел у постели Бека в ожидании медсестер, которые должны были принести бланк заявления о согласии на операцию. Бек мирно спал. Алекса проходила очередное неврологическое обследование в кабинете по соседству.

После того как пришел врач и объяснил мне все о рисках, связанных с операцией, медсестра принесла целую кучу бланков для заполнения. Заявление о согласии на операцию, согласие на обработку персональных данных, данные о страховании. Последняя форма касалась разрешения на прямое переливание крови.

Медсестра объяснила, что не хватает времени взять кровь у нас до операции Бека, и, если она вдруг понадобится, что было маловероятно, они возьмут ее из банка крови. Однако мы можем сдать кровь, и ее сохранят для дальнейшего использования в случае необходимости. Я заполнил форму, чтобы можно было проверить кровь на перекрестную совместимость, и попросил медсестру отнести ее Алексе в соседний кабинет, чтобы она поставила свою подпись. Я не хотел оставлять Бека одного на случай, если он проснется.

Следующие несколько часов, пока шла операция, были для меня сущим адом. Наконец к нам вышел ассистент хирурга. Он спустил маску и заговорил:

– К сожалению, все не так хорошо, как мы изначально думали. Повреждения в почке вашего сына оказались более обширными, чем показала компьютерная томография. Сейчас мы пытаемся зашить разрыв, но он проходит вблизи сосудистой ножки, где находятся артерии и вены, соединяющиеся с аортой. Хочу, чтобы вы поняли, есть вероятность, что мы не сможем восстановить почку таким образом, чтобы она смогла функционировать, без угрозы для жизни вашего сына. В этом случае нам ничего не остается кроме частичного или полного удаления почки.

Он попытался убедить нас, что жить с одной почкой абсолютно нормально. Среди моих знакомых тоже были такие люди, но, если от природы у нас два органа, мне хотелось, чтобы мой сын пользовался преимуществами парных органов, если уж так предусмотрено природой.

С Алексой мы почти не общались, я лишь удостоверился, что с ней все в порядке. Все мое внимание было поглощено Беком, и в глубине души я винил ее за случившееся. Конечно, она не виновата в аварии напрямую, но, если бы она не была помешана на нарядах и не помчалась бы за очередным платьем, будь оно неладно, ничего этого не произошло бы.

Я заметил кофейный автомат у лифтов.

– Хочешь кофе?

Алекса кивнула.

Когда я вернулся с двумя стаканчиками кофе, медсестра уже беседовала с женой.

– О, мистер Джэггер. Вот ваша карта крови. На ней обозначена ваша группа, если вам это когда-нибудь понадобится. Мы всем такую выдаем, кто хочет стать донором.

– Благодарю. Моя кровь подходит для Бека?

– Дайте-ка я посмотрю. – Она подошла к медкарте, висевшей в ногах кровати, и принялась листать ее. – У вас первая группа крови, резус-фактор отрицательный, а это означает, что в крайних случаях ее можно переливать людям с любой группой крови и резусом. – Она остановилась на розовой странице. – Вам очень повезло. Крайне редко бывает, что приемный отец оказывается универсальным донором.

– Вообще-то я настоящий отец, а не приемный.

Сестра повесила карту Бека на кровать и взглянула на планшет, который принесла с собой. На ее лице появилось недоумение.

– У вас первая группа. А у Бека четвертая. – Она нахмурилась. – Говорите, вы биологический отец мальчика?

– Да.

Она посмотрела на Алексу, потом снова на меня.

– Это невозможно. Люди с первой группой крови в силу генетических особенностей не могут иметь детей с четвертой группой.

Я был измотан после безумно тяжелого дня. Мало того что похоронил отца, так еще и жена с сыном попали в автомобильную аварию. Наверное, я что-то неправильно понял.

– Может, это в лаборатории допустили ошибку?

Медсестра покачала головой:

– Вряд ли. Они обычно весьма точны… – Она переводила взгляд с меня на жену и обратно. – Но я все же попрошу их еще раз взять пробы крови на анализ. – После этого она поспешно покинула палату.

Я повернулся и взглянул на жену, которая сидела с опущенной головой.

– Это же ошибка лаборантов, правда, Алекса?

Меня буквально замутило, когда она подняла глаза. Ей не надо было ничего говорить, я и так все понял.

Не было никакой ошибки в этих гребаных анализах.

Все было правильно.

Бек не мой сын.

Глава 26

– У тебя есть сын? – Я откинула голову назад, чтобы взглянуть на Дрю. Мы все еще нежились в ванне, и было нелегко маневрировать, сидя зажатой между его ног.

Дрю кивнул с закрытыми глазами, а потом открыл их и посмотрел на меня. В его взгляде было столько боли, что у меня сердце сжалось в ожидании его ответа.

– Это длинная история. Как насчет того, чтобы выбраться отсюда, и я приготовлю тебе что-нибудь поесть, а заодно все расскажу?

– Хорошо.

Дрю вышел из ванны первым и достал полотенца. Он вытерся, обернул полотенце вокруг талии и протянул мне руку. На лице его все еще было задумчивое выражение, и мне хотелось поднять ему настроение. Что бы он ни собирался поведать мне о своем сыне, видимо, это была тягостная история.

Я приняла его руку и вышла из ванны.

– Ты выглядишь как король рекламы крема для бритья, а я, наверное, как мокрая мышь.

И действительно, мокрые волосы прилипли к лицу, и я была только рада, что зеркало затуманилось от пара и я не могла видеть свое отражение.

Дрю обернул меня мягким банным полотенцем и принялся вытирать.

– Ты просто мастер спа-процедур, – решила подразнить его я, протягивая сначала одну ногу, потом вторую.

Он подмигнул:

– Идут в комплекте с сексуальными услугами.

– Сексуальные услуги тоже весьма впечатляют.

– Да, я такой – мастер на все руки.

Когда он закончил меня вытирать (грудь и промежность были особенно хорошо высушены, судя по времени, которое он на них потратил), Дрю обернул полотенце вокруг моей груди и заботливо подоткнул концы. На этом проявления нежности не прекратились – он взял меня за руку, переплетя пальцы, и мы вышли из ванной.

На кухне он выдвинул стул из-под большого, как остров, гранитного стола и похлопал по сиденью:

– Присаживайся.

Я крутилась на стуле, наблюдая, как Дрю вытаскивал что-то из шкафчиков и холодильника. Вспомнив о том, что мы вытворяли пару часов назад у окна в гостиной, я прекратила крутиться и посмотрела в окно. На улице уже стемнело, и отсюда можно было любоваться яркими огнями города.

– Неужели с улицы действительно видно, что происходит здесь? – При воспоминании о том, как я стояла там, прижатая грудью к стеклу, меня охватила странная смесь паники и смущения, я почувствовала, как начинают гореть мои щеки. В тот момент мысль о том, что кто-то может видеть нас, возбуждала, добавляя эротизм происходящему. Но я определенно не желала обнаружить себя в столь пикантном виде на YouTube из-за того, что какой-то извращенец заснял нас с помощью телеобъектива.

Дрю ухмыльнулся.

– Вообще-то, нет. Это одностороннее стекло. Я никогда бы так с тобой не поступил. – Он протянул руку над моей головой, доставая сковороду, попутно целуя меня в лоб. – К тому же я не привык делиться тем, что принадлежит мне одному.

Услышав первую часть ответа, рациональная часть меня облегченно вздохнула, но от второй фразы в груди разлилось приятное тепло.

Дрю по-прежнему щеголял в полотенце, обвернутом вокруг его узкой талии, и я наслаждалась видом мускулов его спины, которые напрягались, когда он двигался, как вдруг заметила шрам. Он шел по диагонали от передней части грудной клетки до спины. След был светлее, чем остальная загорелая кожа, – шрам был явно старый. Я поняла, что в жизни Дрю случилось что-то серьезное.

– Тебе делали операцию? – спросила я.

– М-м-м? – Дрю бросил немного масла на сковородку и повернулся ко мне, сдвинув брови.

Я указала на отметину:

– У тебя шрам.

На его лице промелькнуло какое-то странное выражение. Мне показалось, что это глубокая печаль. Он снова отвернулся к плите и ответил:

– Да. Мне делали операцию несколько лет назад.

Может, мне не стоило так докапываться до деталей его личной жизни, но я ничего не могла с собой поделать. Мне было важно все, что с ним связано, и я лишь пыталась сложить воедино все кусочки головоломки, не представляя, каким будет конечный результат.

Дрю нарезал лук, еще какие-то ингредиенты, категорически отказываясь от моей помощи. Когда он наконец выложил на тарелки два роскошных омлета с зеленью и ветчиной на тостах, они выглядели ничуть не хуже, чем в каком-нибудь фешенебельном ресторане из тех, которые так обожает Болдуин.

Болдуин.

Я не могу себе позволить потерять еще три года, страдая по мужчине, который никогда не ответит на мои чувства. Впрочем, мне не следует забывать, что Дрю интересует только секс. Испытывать привязанность и все большую нежность к этому мужчине было бы опрометчиво.

И все же… я не могла не чувствовать какую-то странную связь с Дрю. Как будто самой судьбой было предопределено, чтобы я пала жертвой мошенников и обосновалась в его офисе именно под Новый год. Глупость, конечно, но, хотя я представления не имела, что нас связывает, я была преисполнена решимости это выяснить.

Мы болтали о всяких пустяках, пока ели, потом я прибрала на кухне. В посудомоечной машине было слишком мало посуды, чтобы ее запускать, и я вымыла наши тарелки в раковине, а Дрю их вытер. Мы работали довольно слаженно, и я недоумевала, как такое может быть, чтобы в офисе наши точки зрения и подход к работе совершенно не совпадали, в то время как в быту и с физической точки зрения отношения оказались настолько гармоничными.

– Хочешь выпить? Может, бокал вина или что-то еще? – спросил он, когда кухня была приведена в порядок.

– Нет, спасибо. Я и так объелась.

Он кивнул:

– Тогда давай переберемся в гостиную.

Дрю передвинул подушки на диване, положив одну в изголовье для меня, и указал на нее:

– Можешь прилечь.

Он стоял, пока я не устроилась. Затем сел рядом, поднял мои ноги и положил их к себе на колени.

– Боишься щекотки?

– А если я отвечу, что нет, ты сильно расстроишься?

Он одарил меня кривоватой ухмылкой.

– Вот нет. Я просто собираюсь помассировать тебе ступни.

Я улыбнулась и приподняла одну ногу.

– Щекотки я не боюсь. Но когда ты это говоришь, люди считают своим долгом начать тыкать пальцами в твои ребра до синяков, пытаясь доказать обратное.

Дрю обхватил пальцами мою ногу и принялся ее разминать. Руки у него были очень сильные, а когда он большими пальцами помассировал ту часть ступни в подъеме, которая принимает большую часть веса при ходьбе на шпильках, я чуть не замурлыкала от удовольствия.

– Хорошо?

– Не то слово.

Через несколько минут подобной процедуры все мое тело расслабилось, и Дрю заговорил тихим голосом:

– Беку было пять лет, когда он попал с моей бывшей женой в автомобильную аварию.

О боже.

– Мне жаль. Мне так жаль.

Дрю сначала нахмурил брови, а потом он понял, о чем я подумала.

– Вот черт. Нет-нет… с ним все в порядке. Сейчас, во всяком случае. Я вовсе не это имел в виду. Бек жив и здоров.

Я прижала руку к сердцу:

– Слава богу. Ты меня напугал до полусмерти. Я было решила…

– Да. Я понял. С ним и вправду все в порядке. После аварии было действительно страшно, но сейчас даже и не подумаешь, что он перенес три операции.

– Три операции? Бедный малыш! Что с ним случилось?

– Фургон въехал в автомобиль Алексы, и тот чуть пополам не сложился от удара.

– Ужасно.

– Детское сиденье и часть двери врезались ему в бок, разорвав почку. Хирурги пытались ее восстановить, но из-за места и размера разрыва им пришлось часть органа удалить. В день аварии ему удалили часть левой почки.

– Господи, как жаль.

– Спасибо за сочувствие. – Он замолчал на минуту, и потом продолжил: – Когда он был в операционной палате, медсестра предложила нам сдать кровь для переливания. Я был вне себя от отчаяния и хотел сделать хоть что-то, чтобы помочь.

– Я тебя понимаю.

– Ну так вот, у нас взяли анализы, чтобы определить группу крови и выявить ее совместимость с кровью Бека, чтобы понять, следует ли нам сдать кровь для ее дальнейшего сохранения. Оказалось, ни у одного из нас кровь для этого не подходит.

– Не знала, что у родителей может быть ребенок, которому они не могут дать свою кровь.

Дрю сразил меня взглядом:

– И тем не менее это так.

Через пару ударов пульса до меня дошло, что он хотел сказать.

– Ты выяснил, что Бек не твой сын.

Дрю кивнул.

– Я присутствовал при родах, поэтому уверен, что Алекса его биологическая мать.

– Даже не знаю, что сказать. Это просто ужасно. Она знала, что отец малыша не ты?

– Конечно. Она не признается, но она все прекрасно знала с самого начала. Бек родился на пару недель раньше срока. Я тогда ничего не заподозрил. – Он тряхнул головой. – Если бы не было необходимости в операции, я бы так ничего и не узнал.

– Господи, Дрю. Ты же выяснил это, когда малыш находился в операционной. И это потрясение добавилось к страху за его жизнь.

– Да. Не слишком удачный день в моей жизни. Но на самом деле это был лишь первый из целой череды отвратительных дней, которые ждали меня в будущем. Следующие несколько недель оказались просто ужасными.

– А что еще случилось?

– Я порвал с Алексой еще до того, как покинул больницу. По правде говоря, наши отношения испортились еще до аварии. Но мы с Беком…

Дрю отвернулся на пару секунд. Я заметила, как он судорожно сглотнул, и поняла, что он пытается сдержать слезы. Моя ступня все еще была зажата у него в руках, но он перестал разминать ее. Я пребывала в полной растерянности и не знала, что следует сказать или сделать, но мне так отчаянно хотелось хоть как-то его утешить. Я порывисто села и обвила его руками, стараясь подарить самые нежные объятия, на которые только была способна.

Через пару минут я отстранилась и тихо спросила:

– Тебе не обязательно сейчас это все мне рассказывать. Может, расскажешь в другой раз?

Дрю улыбнулся одними уголками губ.

– В тот день мое отношение к Алексе резко изменилось. Но не к Беку. Для меня он был и остается моим сыном.

– Не сомневаюсь.

– В общем, через несколько дней после операции у Бека поднялась температура. Его рана заживала, но ему почему-то становилось все хуже. Врачи назначили антибиотики внутривенно, опасаясь послеоперационной инфекции, но и они не помогали. Кончилось тем, что было решено делать повторную операцию, чтобы удалить ту часть почки, которую они оставили в прошлый раз. В то же время появились признаки сбоя в функционировании второй почки. На самом деле это не редкость, когда при полном или частичном удалении одной почки начинаются проблемы со второй.

– Бедный малыш. Он, наверное, так страдал. Авария, операция, только начало все заживать, опять операция…

Дрю тяжело вздохнул.

– Те дни, когда он грустил, были все же лучше тех дней, когда он настолько ослаб, что перестал на что-либо реагировать. Когда ты смотришь на беспомощного страдающего ребенка и ничем не можешь ему помочь… это самое ужасное, что может испытать человек.

– Даже представить не могу, что тебе пришлось перенести.

– Еще через неделю улучшения так и не наступило. Инфекцию, правда, удалось побороть, но вторая почка по-прежнему плохо работала. Ему регулярно проводили диализ, отчего ему стало получше и выглядеть он начал здоровее, в то же время врачи заговорили о том, чтобы занести его в список на трансплантацию почки, если наступит ухудшение. Но я-то знал, что люди годами стоят в очереди на донорские органы. А у пятилетнего мальчишки, который держится лишь благодаря процедурам диализа, практически нет шансов. Поэтому я попросил врачей проверить меня на совместимость. Как ни удивительно, несмотря на то что я не был его биологическим отцом, моя почка подошла. Когда мальчик достаточно окреп для еще одной операции, я отдал свою почку, которую ему пересадили вместо поврежденной. Таким образом, у него теперь две почки, и если бы вторая не восстановилась полностью, у него в любом случае была бы одна полноценная.

Я вспомнила шрам на боку Дрю.

– Значит, вот откуда этот шрам?

Он кивнул.

– Ну, короче говоря, моя почка прижилась, а через несколько дней включилась и его вторая почка и начала полноценно функционировать. Так что теперь мальчишка здоров, как бык. Но тогда, если честно, я был страшно напуган.

Его рассказ оказался настолько потрясающим, что никак не желал укладываться в моей голове. Он взбудоражил во мне множество самых разных чувств и мыслей, но одна из них показалась мне настолько важной, что я не смогла не высказать ее вслух:

– Ты прекрасный человек, Дрю Джэггер. И я не имею в виду внешнюю красоту.

– Ты так считаешь, потому что я умолчал о том, что собрал все барахло Алексы и вышвырнул его, пока ее не было дома, – возразил он, и похоже, не шутил.

– Она это заслужила. Я бы на твоем месте все трусы этой тупой суки порезала на кусочки.

Дрю откинул голову назад, на его лице отразилось веселое изумление.

– Так вот какой совет по урегулированию семейных отношений ты бы мне дала, если бы я обратился в тот момент к тебе за консультацией?

На минуту я призадумалась. Что бы я посоветовала в таком случае моему клиенту?

– Я работаю исключительно с парами, которые искренне стремятся наладить отношения. Если бы я выслушала твою историю, увидела бы это выражение горечи в твоем взгляде, я бы не приняла тебя в качестве клиента. Потому что в таком случае я дала бы ложную надежду тому супругу, который все же хочет сохранить семью. Уже не говоря о том, что совершенно неэтично брать деньги за то, что заранее неосуществимо.

– А у тебя были такие случаи? Встречались ли тебе клиенты, у которых один хотел сохранить отношения, а другой нет?

– Конечно. На самом деле это не такая уж редкая ситуация. В таком случае я обычно назначаю для каждого из супругов отдельные сеансы, чтобы обе стороны могли высказаться свободно, не опасаясь задеть чувства другого. Как выяснилось, во время таких сеансов можно услышать больше правды, чем на обычных, совместных. У меня были супруги, которые были женаты двадцать семь лет, – богатые, очень успешные люди с двумя дочерями. Как выяснилось, муж был геем, но вел такую жизнь, которую считал правильной, так как был воспитан крайне консервативными религиозными родителями. Лишь к пятидесяти двум годам он осознал свои сексуальные наклонности, признался в этом жене и сказал, что им следует развестись. Он очень страдал и оставался с ней все это время, потому что любил ее, но не так, как муж должен любить жену. Кончилось все дело тем, что я все же посоветовала этой паре развестись и впоследствии помогала его супруге все это пережить.

– Вот дерьмо. Как жаль, что мы тогда с тобой еще не делили офис. Я бы выторговал ей прекрасные условия развода, – не смог удержаться от шутки Дрю.

Я ткнула его кулаком в грудь.

– А я-то думала, что ты предпочитаешь представлять интересы только мужчин.

– Насколько они были богаты? Для некоторых я мог бы сделать исключение.

Я рассмеялась.

– Почему ты предпочитаешь работать с мужчинами? Из-за того, что с тобой сотворила бывшая жена?

Дрю покачал головой:

– Вовсе нет. Просто с ними легче иметь дело.

Ответ его был весьма туманным, и у меня сложилось впечатление, что он просто не желает отвечать.

Я прищурилась:

– Назови мне реальную причину, Дрю Джэггер.

Он снял с колен мои ноги, встал с дивана и подошел к окну.

– Тебе может не понравиться мой ответ, – сказал он, глядя на море огней внизу.

– Но мне все же очень хочется услышать твое объяснение вне зависимости от того, понравится оно мне или нет.

Я видела, как он сжал челюсти.

– Агрессивный секс – лучшее средство от злости.

– Не поняла?

– Когда я брался представлять женщин, они были, как правило, смертельно обижены и разозлены и во что бы то ни стало хотели поквитаться с муженьками.

– Ну и что? Они были уязвлены. Это нормально при разводе.

Дрю обернулся ко мне, он выглядел слегка смущенным.

– Дело в том, что многие из них хотели поквитаться с мужьями, переспав со мной.

– И ты спал с клиентками? – потрясенно спросила я.

– Я ничуть не горжусь этим, поверь, но бывало и такое. После развода я сам был полон злости. Агрессивный секс отлично помогает выпустить пар и хотя бы на время справиться с гневом.

– Разве секс с клиентами не идет вразрез с правилами поведения адвоката, если таковые имеются?

– Как я уже сказал, я стыжусь этих моментов.

Я была уверена, что Дрю не просто было стыдно за свое поведение. Он действительно сожалел о содеянном и честно мне в этом признался, хотя мог и солгать. В любом случае я считала себя не вправе осуждать его за проступки, совершенные в прошлом. То, что сегодня он был честен со мной, говорило о многом.

– Агрессивный секс, говоришь, – сказала я, пытаясь спрятать улыбку.

Он слегка кивнул и внимательно на меня посмотрел.

– Что я могу сказать? Ты самый настоящий извращенец, эгоистичный, самовлюбленный паршивец.

Дрю мотнул головой:

– Что за хрень? Ты же сама хотела, чтобы я был с тобой честен.

– Я не думала, что ты окажешься настолько честным паршивцем.

Он, видимо, собирался ответить, когда я встала с дивана, подошла к нему и, хитро улыбаясь, прошептала:

– Я тебя разозлила?

– А, так ты намеренно пытаешься меня разозлить? – улыбнулся Дрю.

– Я слышала, что агрессивный секс отлично помогает выпустить пар и хотя бы на время справиться с гневом.

Прежде чем я поняла, что происходит, Дрю подхватил меня на руки и, снова шагнув к дивану, распластал меня на нем, нависнув сверху всем своим огромным телом.

– Отлично. В таком случае буду злить тебя каждый день. Нам необходимо как следует поработать над способами управления гневом.

Глава 27

Судьи терпеть не могут рассматривать дела в последний день года. Но я-то знал, на что способна моя бывшая жена. Она, вероятно, думала, что срочный вызов по какому-то мутному срочному ходатайству в суд накануне Нового года, да еще в день нашей годовщины, сильно меня расстроит. Неужели она действительно до такой степени безмозглая? Она и вправду думает, что я сижу дома и страдаю по ней через три месяца после нашего официального развода? Я получил от нее все, что хотел в процессе развода: свободу и совместную опеку над нашим сыном. Тот факт, что он не был моим биологическим ребенком, вовсе не изменил мои чувства к малышу. Бек был и остается моим сыном, и никакой ДНК-тест на отцовство не докажет мне обратного.

Единственным разумным действием Алексы было то, что она и не думала сражаться со мной из-за совместной опеки над мальчиком. Когда я предложил ежемесячно выплачивать внушительную сумму на содержание ребенка – хотя с юридической точки зрения я мог бы вообще ничего не платить, – она вдруг вполне благосклонно отнеслась к идее совместной опеки. Мою бывшую жену на этом свете не интересовало ничего кроме денег. Даже когда мы состояли в браке, в глубине души я всегда это знал.

Раз десять я пытался до нее дозвониться, стараясь узнать, какую очередную фигню она затеяла, но, конечно же, она не отвечала. Эта мерзавка пыталась манипулировать мной с того самого момента, когда я собрал ее вещички и отправил в квартиру, которую сам же снял в паре кварталов от своего дома. Если бы не Бек, я вышвырнул бы ее барахло из окна, когда менял замки. Но я хотел, чтобы мой сын жил поблизости от меня, а не ютился в какой-нибудь убогой квартирке, какую только и могла позволить себе Алекса.

– Новый год на носу. Какого убогого ушлепка ты собираешься растереть в порошок, испортив ему начало года? – неудачно сострил Джордж, судебный исполнитель, дежуривший у входа в суд по семейным делам, сканируя мое удостоверение. Он иногда подрабатывал у Романа, помогая ему с ночной слежкой, и за последний год мы стали хорошими приятелями.

– Убогий ушлепок – это я. Моя бывшая жена как была сукой, так ею и осталась.

Джордж понимающе кивнул, будучи наслышан про мою злосчастную ситуацию во время посиделок за кружкой пива с Романом. – Ты сегодня идешь на вечеринку к Роману?

– Жду ее с нетерпением.

– Там и увидимся. Удачи тебе.

Когда я вошел в зал суда, Алекса и этот лживый подонок – ее адвокат Уэйд Гаррисон – уже сидели там. Сложно было сдержать смех при виде прикрывающей колени юбки и закрытой блузки с таким глухим воротником, что казалось, она вот-вот задохнется. Тем более что у меня были тысячи ее фотографий с вечеринок, где она щеголяла в плотно обтягивающих юбках, едва прикрывающих зад, и ярких блузках с таким декольте, что вполне могла сойти за шлюху. Эти фотографии были подарком от Романа, который он преподнес мне уже после развода на тот случай, если мне понадобится компромат.

Бывшая жена смотрела прямо перед собой, не желая встречаться со мной взглядом. Если я и знал что-либо точно про Алексу, так это то, что она избегала смотреть мне в глаза, когда замышляла какую-нибудь очередную гадость. Судебный исполнитель назвал наш номер, и я постарался опередить их, чтобы открыть дверь и взглянуть Алексе в глаза.

– Ты в таком виде собираешься на студенческую вечеринку? – шепотом произнес я. – Лучше надень другой лифчик, а то в этом у тебя сиськи выглядят отвисшими. Возможно, оттого, что ты кормила ребенка грудью.

Она в ярости посмотрела на меня. Я широко улыбнулся.

– Что тут у вас, ребята? Я ознакомился с ходатайством и так и не понял, почему вы стоите передо мной и тратите мое драгоценное время… – произнес судья Хикстон.

– Я тоже хотел бы знать, почему мы тут торчим, – поддакнул я.

Судья Хикстон отвел взгляд от меня и обратил его в другую сторону:

– Просветите нас обоих на этот счет, адвокат.

Гаррисон прокашлялся. Как он вообще может говорить, когда ворот его рубашки практически стягивает ему шею? Похоже, этому парню надо покупать рубашки на размер больше.

– Ваша честь, мы на самом деле хотим подать ходатайство о поправках, а также официальную справку из лаборатории Нью-Йорка.

Судья жестом попросил исполнителя забрать у него документы.

– Они были предоставлены адвокату противной стороны?

– Нет, ваша честь. Справку из лаборатории мы получили только вчера вечером. У нас имеется копия для мистера Джэггера.

Исполнитель передал документы мне, а также судье Хикстону, чтобы мы их внимательно прочитали. Я только взглянул на ходатайство и результаты теста на отцовство и сразу перешел к письменному заявлению. Мне было достаточно просмотреть первые полстраницы:

«Мы, Алекса Томпсон Джэггер и Леви Арчер Бодин, ознакомившись с последствиями, альтернативами, правами и ответственностью, связанными с настоящим заявлением, под присягой свидетельствуем и заявляем:

Я, Алекса Томпсон Джэггер, являюсь биологической матерью Беккета Арчера Джэггера, что подтверждается Свидетельством о рождении номер NYC2839992, выданным в Нью-Йорке.

Я, Леви Арчер Бодин, являюсь биологическим отцом Беккета Арчера Джэггера, ребенка, указанного в заключении лаборатории Нью-Йорка в деле под номером 80499F.

В связи с тем, что отцовство Леви Арчера Бодина было установлено с научной достоверностью 99,99 %, мы выражаем обоюдное желание внести поправки в указанное свидетельство о рождении, указав Леви Бодина отцом ребенка. Мы также хотим в полной мере осуществлять родительские права, включая совместную опеку и посещения».

Голос судьи Хикстона был полон сочувствия, когда он заговорил:

– Мистер Джэггер, желаете взять несколько дней, чтобы подготовить ответ на это ходатайство?

На сердце было безумно тяжело от горя и возмущения. Мне казалось, что весь мой мир рушится и земля уходит из-под ног. Я кашлянул, чтобы подавить слезы.

– Да, ваша честь.

Все последующее происходило для меня словно в тумане. Гаррисон попросил временно предоставить Бодину право посещать ребенка, но судья отклонил его просьбу, чтобы дать мне время проверить подлинность результатов генетической экспертизы. Была назначена дата повторного заседания, а потом судья с грохотом опустил молоток.

Я все еще оставался на месте, когда Алекса в сопровождении адвоката покинула зал суда.

Леви Арчер Бодин. Среднее имя этого типа было таким же, как у нашего сына. И это чертово имя выбрала Алекса. Я предлагал использовать имена наших отцов, но эта сука настаивала, что ей безумно нравится имя Арчер. Она, видите ли, всегда хотела, чтобы среднее имя сына было Арчер.

Проклятая лгунья.

Но почему это имя кажется мне таким знакомым?

Леви Арчер Бодин.

Леви Бодин.

Я когда-то его уже слышал.

В конце концов подошел исполнитель и вежливо напомнил мне, что пора покинуть зал, чтобы он мог объявить о начале слушания другого дела.

В полной растерянности я прошел через здание суда, мимо людей, с которыми был знаком, но проигнорировал их. Я слышал их голоса, но не разбирал слов, которые они произносили. Наконец я вышел на свежий, звенящий от мороза воздух, и тут туман в моей голове рассеялся. Как раз в этот момент я успел заметить, как Алекса садится в ярко-желтый тюнингованный «Додж Чарджер» с большой цифрой «девять» на боку.

Глава 28

– Алан, твоей клиентке стоило бы обеспокоиться по поводу возможного лишения ее лицензии на медицинскую практику, а не из-за совместного имущества на Виргинских островах. Один из ее пациентов записал на видео, как он во время приема проводит ей ректальное исследование с помощью своего члена, заломив ее над столом для обследования. При обсуждении раздела имущества учти этот видеосюжетец. Мой клиент потратил двадцать кусков на покупку этого видео, но я бы сказал, что его стоимость в сто раз выше.

Я сидел в своем офисе, в комнате для переговоров, и обсуждал условия мирового соглашения с адвокатом противной стороны, Аланом Эвери. Мы с ним участвовали во многих бракоразводных процессах, и поэтому он мог быть уверен, что я не блефую. Роман узнал о существовании видеозаписи полового акта еще до того, как об этом стало известно уважаемой доктору Эпплтон. Той самой, что сейчас настаивала на алиментах и желала оттяпать все совместно нажитое в браке имущество.

Но Алан почему-то как-то вяло среагировал на возможные фатальные последствия этой видеозаписи. Его мысли явно витали где-то в другом месте. Когда я обернулся через плечо, чтобы посмотреть, куда он глазеет, то не на шутку рассвирепел, и не только оттого, что он понапрасну отнимает у меня время.

– Это твоя новая секретарша? – спросил он.

Эмери стояла в конце холла, расписываясь в получении какой-то посылки от почтовой службы. Задница ее, обтянутая песочного цвета юбкой, выглядела невероятно соблазнительно.

– Нет. Она просто временно снимает у меня офис, – сухо ответил я.

– Она замужем?

– А не вернуться ли нам к обсуждению соглашения? – Я с шумом захлопнул свою папку. – Мой клиент не даст докторице Член-в-Заднице ни цента.

– Но это просто смешно. Ее муж ходил налево много лет. Все совместное имущество приобретено на деньги от ее медицинской практики.

– Конечно, поблагодари ее от нашего имени за прощальный подарок. Она в состоянии еще заработать. Уверен, ее услуги как проктолога пользуются большим спросом.

– Вообще-то она отоларинголог.

– Да неужели? Судя по этому видеосюжету, она больше специализируется на ректальных исследованиях.

– К слову говоря, о задницах. Что там в твоей свербит? Ты явно не в настроении.

– Давай скорее покончим с этим дерьмом. У меня очень плотный график после обеда.

Через пару минут Эмери постучала в открытую дверь.

– Простите, что прерываю вашу беседу, но тебя просят к телефону, Дрю. Она говорит, что это очень срочно.

– Кто звонит?

Эмери замялась.

– Не знаю. Она не представилась.

– Скажи, что я ей перезвоню. Видимо, не так уж это и важно, если она не назвала своего имени.

Эмери многозначительно посмотрела мне в глаза.

– У нее ярко выраженный южный акцент. Думаю, звонят из Джорджии.

Ну что за невезуха! Чертова Алекса.

Я встал и обратился к Алану:

– Извини, придется отлучиться на минутку.

– Можешь не торопиться. Пока тебя нет, мы с твоей новой соседкой как раз познакомимся поближе.

Этого только не хватало.

Я не стал придерживать дверь, и она с грохотом захлопнулась за мной. Закрывшись в своем кабинете, я схватил трубку.

– Дрю Джэггер.

– Женщина, ответившая по телефону, ужасно неприятная.

Я вздохнул в раздражении.

– Что тебе надо, Алекса? У меня переговоры в самом разгаре.

– Я остаюсь в Атланте еще на две недели.

– Кто бы сомневался, твою мать. Я должен увидеться с ребенком в пятницу, а ты задерживаешься в Атланте на неделю дольше, чем мы договаривались. Я не видел сына уже три недели.

– Ты можешь приехать сюда, чтобы его навестить.

– Я не могу прямо вот так все бросать и летать в Атланту каждые две недели только потому, что ты хочешь развлекаться там со своими придурками-друзьями. Беку необходим дом, ему нужно ходить в свою школу, вернуться к привычному образу жизни, в конце концов.

– Ему также надо лучше узнать своего отца.

Я, конечно, понял, что она имеет в виду, тем не менее сказал:

– Иди в жопу, Алекса. Он прекрасно знает своего отца!

– Я имею в виду, своего биологического отца. Леви тоже хочет с ним больше общаться. Это важно им обоим.

Я почувствовал, как кровь приливает мне к голове.

– Да неужели? Если это для него так важно, почему ты не сообщила ему о беременности семь лет назад, черт возьми? И почему он не сделал никаких попыток познакомиться с сыном поближе, когда два года назад узнал правду? Не говоря уже о выплате алиментов.

Следующие десять минут жизни я потратил на бессмысленный спор с Алексой. Ради блага Бека я набрался терпения и не повесил трубку в ответ на ее истеричный бред. Я нисколько не доверял бывшей жене и не был уверен, что она не достанет последнюю карту в своей изрядно потрепанной колоде и не потащит меня снова в суд, чтобы сократить мое общение с ребенком. Даже после того, как отцовство Леви было доказано и в свидетельстве о рождении Бека вместо моего имени появилось имя бывшего бойфренда Алексы, этот дебильный гонщик не делал никаких попыток общаться с мальчиком. В порядке мирового соглашения мы с бывшей женой договорились о моей опеке над Беком, я согласился выплачивать немалые дополнительные алименты и оказывать финансовую помощь, хотя я мог бы подать заявление о прекращении выплат после того, как выяснилось, что не являюсь биологическим отцом ребенка. Но в глубине души я жил в постоянном напряжении, ожидая, что Алекса вытащит последний туз из рукава – особенно сейчас, когда она, очевидно, снова начала встречаться с этим Леви. До сих пор мой сын понятия не имел, кто это такой.

Я прекрасно знал, насколько мстительной может быть Алекса, это и удерживало меня от очень многих вещей, которые я хотел бы совершить, чтобы сделать ее жизнь невыносимой, например бросить трубку во время сегодняшнего разговора.

Помолчав минуту, Алекса наконец подошла к теме, ради которой, собственно, и звонила. Я мысленно клял себя за то, что заглотнул приготовленную ею наживку.

– Если ты так настаиваешь, чтобы Бек вернулся в Нью-Йорк, полагаю, мы можем что-нибудь придумать.

– Что ты хочешь, Алекса?

– Ну, понимаешь, у Леви намечается большая гонка на следующей неделе, и я непременно хочу там присутствовать.

По какой-то непонятной мне самому причине я не испытывал к Леви такой ненависти, как к Алексе. Где-то в глубине души я даже жалел этого придурка. Она бессовестно кинула глупого сосунка, обзывала за глаза тупым автомехаником, насколько я помню, и променяла на мужа с солидным банковским счетом. Но сейчас, когда этот самый «тупой автомеханик» стал участником гонок НАСКАР[11] и даже заимел спонсоров, она сочла, что можно снизойти до общения с ним.

– И к чему ты клонишь?

– Ну, на гонках всегда очень шумно, ты же знаешь. Полагаю, ты мог бы прилететь сюда и забрать Бека с собой на неделю. Я еще побуду здесь, а потом вернусь в Нью-Йорк. Правда, я тут немного поиздержалась и мне нужно немного карманных денег, чтобы съездить на эти гонки.

Я хотел было послать ее куда подальше, но сдержался и вместо этого произнес:

– Я куплю билеты для себя и Бека. Сообщу о времени прилета, и ты привезешь его в аэропорт, чтобы передать мне. Получишь тысячу наличными, но больше мне не звони.

– Вот и отлично.

Повесив трубку, я еще минуту сидел за письменным столом, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Общение с этой стервой вызвало у меня желание выпить чего-нибудь крепкого перед обедом. Передохнув еще пару минут, я умудрился подавить гнев, но он снова вспыхнул во мне с новой силой, когда я вернулся в переговорную и обнаружил, что Алан все еще болтает с Эмери. Она весело смеялась над какими-то его словами.

– Так быстро закончил? А может, тебе надо сделать еще пару звонков? Мы с Эмери только-только начали знакомиться поближе.

– А может, тебе следовало бы последние пятнадцать минут подумать о том, каким образом докторша оплатит твои услуги, если я оставлю ее с голой задницей, но с медицинской лицензией?

– Рад видеть, что телефонный разговор повысил тебе настроение, Джэггер.

Я проворчал что-то типа «член тебе в задницу» и уселся за стол.

– Дрю? – произнесла Эмери. – До того как вернешься к работе, можно сказать тебе пару слов?

Я кивнул и прошел вслед за ней в ее кабинет. Она закрыла дверь.

– Алан кажется приятным парнем.

– Да, он весь такой… дамский угодник. – На самом деле я понятия не имел о его отношениях с женщинами – просто эти слова вырвались сами собой, от досады.

Эмери улыбнулась.

– Это понятно. Ведь он к тому же очень привлекательный.

– Хочешь переспать с Аланом?

– А тебя бы это разозлило? – спросила Эмери.

– Ты что, надо мной сейчас издеваешься? Я только что полаялся со своей бывшей, которая напрочь испортила мне настроение, а тут ты еще сообщаешь, что испытываешь интерес к первому попавшемуся мужику, пришедшему в офис, не успев вылезти из моей постели этим утром?

Эмери подошла к своему письменному столу и прислонилась к нему одним бедром.

– Вот и отлично. Постарайся сохранить это настроение. Мы его потом направим в нужное русло.

Через пару секунд она уже лежала подо мной на столе. Мои пальцы впились в ее бедра, и я все теснее прижимал ее к столешнице.

– Ты ж моя умница. Хочешь агрессивного секса? Я готов обеспечить это тебе прямо сейчас.

– Тебя ждет Алан.

– Пусть послушает, как ты выкрикиваешь мое имя, когда я буду входить в тебя все глубже и глубже.

Яростное желание обрушилось на меня, как кирпичная стена. Я с силой прижался губами к ее рту, заглушая ее стон. Одной рукой я продолжал гладить ее бедро, второй накрыл упругие холмики груди через блузку. Эмери обхватила меня руками и сжала мне ягодицы. Она умопомрачительно пахла, ее кожа вибрировала под моими пальцами, а жаркий ротик был офигительно приятным на вкус.

Мы оба задыхались, когда поцелуй закончился. Эмери выглядела ошеломленной, а я чувствовал себя словно под кайфом.

– Что у тебя намечено на сегодня?

Она на секунду задумалась.

– Последний сеанс – видеоконференция с трех до четырех. А у тебя?

– Приходи ко мне в кабинет в 16.01.

Помада на ее губах размазалась от поцелуя. Я вытер ее с лица большим пальцем и втер в нижнюю губу.

– Освежи помаду перед тем как придешь. Хочу трахнуть тебя в этот ротик с ярко-красной помадой.

Эмери, казалось, находилась в состоянии транса, когда я поправлял на ней и на себе одежду. Опустив взгляд, я понял, что тяжело будет скрыть набухший член. Остается надеяться, что мой оппонент не будет смотреть в этом направлении, когда я вернусь. Впрочем… если хорошенько подумать, пусть себе смотрит.

Когда мы привели себя в порядок, я быстро поцеловал Эмери в щеку.

– В шестнадцать ноль одну, – напомнил я ей.

Она сглотнула и кивнула. Когда я уже взялся за дверную ручку, Эмери вдруг спросила:

– Дрю?

Я обернулся.

Она указала на уголок своего рта.

– У тебя здесь помада. Вот тут, – еще раз указала Эмери.

Я усмехнулся.

– Вот и хорошо.

Дрю: Американ Эйрлайнс, рейс 302. Прилет в 17.05 в пятницу вечером. Обратный рейс в 18:15. Найди выход и жди меня там.

Алекса: А попозже рейса не нашлось? Когда я буду возвращаться домой, пробки будут просто ужасные.

А мне насрать, в каких там пробках она застрянет.

Дрю: Нет.

Я предполагал, что получу в ответ какой-нибудь текст, полный яда, но вместо этого на экране высветился входящий звонок от нее.

Очень неохотно я ответил:

– Я не собираюсь менять рейс.

Дверь в мой кабинет была полуоткрыта, и мое внимание тут же переключилось на Эмери, которая проскользнула в кабинет и закрыла дверь за собой. Я потерял счет времени, но, обратив взгляд на верхнюю правую часть экрана компьютера, заметил, что было ровно 16.01.

Алекса продолжала нести всякий бред о том, как она просматривала расписание рейсов на следующую неделю, подыскивая подходящий обратный рейс, но цены были непомерно высоки. Но я уже не мог ни на чем сосредоточиться. Вместо того чтобы слушать ее, я наблюдал, как Эмери запирает дверь в кабинет и направляется ко мне. С озорным блеском в глазах она начала расстегивать блузку.

Подойдя к моему креслу, она положила руки на высокую спинку и развернула меня лицом к себе. Я чуть не выронил телефон, когда она облизнула губы и медленно опустилась передо мной на колени.

О боже.

Эмери принялась расстегивать мои брюки, и пока я не услышал истошные вопли Алексы, я не вспомнил, что все еще говорю с ней по телефону.

– Ты меня слышишь? – мерзким голосом произнесла она.

– Сколько денег тебе надо?

– Еще одну тысячу.

Если бы только она знала, что в эту минуту я был готов отвалить ей и сто тысяч, лишь бы избавиться от нее и спокойно засунуть член в ротик Эмери.

Хорошо. Я привезу деньги. Больше мне не звони.

На этих словах я нажал на кнопку отбоя и направил внимание на представшее передо мной прекрасное зрелище. Эмери смотрела на меня из-под длинных ресниц, и тут только я обратил внимание, что губы у нее накрашены ярко-красной помадой.

Вот черт!

Она расстегнула мои брюки, и я приподнялся, позволяя их с себя снять. Я заодно стянул и трусы-боксеры. Мой член вырвался на свободу. Нежная маленькая ручка обхватила его и несколько раз скользнула по нему вверх-вниз, пока на кончике не заблестела крошечная капелька предэякулята.

Я не отрывал глаз от ее лица, когда она наклонилась и слизнула эту каплю. Закрыв глаза, она убрала язычок в свой жаркий ротик и облизнула яркие губы.

– Дьяволица, – простонал я.

Она одарила меня хитрой улыбкой.

– Все еще злишься?

– Да, но злость быстро улетучивается.

Не уверен, действительно ли она проделывала все нарочито медленно или же это были игры моего воспаленного сознания, но она широко открыла рот, и все дальнейшее происходило словно в замедленной съемке. Эмери на дюйм приблизилась к моему члену, высунула язычок, и потом ее накрашенные ярко-красной помадой, умопомрачительно сексуальные губы обхватили головку члена и сомкнулись на ней.

О господи. Что ты делаешь со мной, Эм.

Самое странное было то, что вместо того чтобы чувствовать облегчение и наслаждение от движений ее губ и языка и предвкушать скорое освобождение, я вдруг ощутил сильное напряжение и скованность. Я был вне себя от того, как умело она отсасывает, испытывая ярость при мысли о том, что, наверное, она поднаторела в этом не без помощи какого-то другого парня.

Эмери медленно сдвинулась назад, ее губы скользили по всему члену, а язычок прижимался к пульсирующей вене. Затем, скользнув вверх, снова чуть ли не полностью проглотила меня. С каждым движением вверх-вниз я испытывал целую гамму эмоций – от злости на то, что она так искусна, до благодарности Всевышнему за то, что это именно так.

Эмери то вбирала мой член глубоко в рот, ритмично сжимая у основания, то выпускала, и в это время ее ловкий язычок кружил вокруг головки. Если бы я был внутри ее, то позорно кончил бы в считаные секунды. Но даже и так я менее чем через пять минут был на грани и честно предупредил ее, что вот-вот взорвусь.

– Эм… Я сейчас… – наполовину простонал, наполовину пробормотал я, но она, видимо, поняла и без моих слов. – Эм… – в последний раз предупредил я. Но вместо того, чтобы отстраниться и выпустить мой член изо рта, она вобрала его в себя еще больше.

Черт, это было непередаваемое ощущение. Голубые глаза смотрели прямо на меня, кремовые щечки порозовели, а ярко-красные губы сомкнулись вокруг моего члена. Я запустил пальцы в ее волосы и прошептал ее имя словно молитву, когда кончил прямо ей в рот. Она застонала, закрыв глаза, и проглотила каждую капельку моей спермы.

Потеряв дар речи, я поднял ее, усадил на колени и прислонился лицом к ее плечу. Когда дыхание выровнялось, я поцеловал ее в шею.

– Это было… невероятно. Странно было бы благодарить тебя за это, но все равно спасибо.

Эмери тихо засмеялась, и от этого волшебного звука я расплылся в идиотской блаженной улыбке.

– Всегда пожалуйста, – с загадочной улыбкой сказала она.

Я долго держал ее на коленях. Когда кровь наконец вновь прилила к мозгу, я вспомнил о своем недавнем разговоре с Алексой.

– Останься у меня сегодня ночью. Мне придется лететь в Атланту завтра после обеда, поэтому я уйду из офиса рано.

– Правда? Надолго уедешь? – поинтересовалась Эмери.

– Только на один вечер. Это длинная история. Я лечу туда, чтобы забрать сына, и тут же отправляюсь обратно вместе с ним. Алекса остается там еще на неделю, а я не хочу, чтобы он летел в самолете один.

– Как мило с твоей стороны. Значит, тебе предстоит целая неделя общения с сыном?

Даже не раздумывая, я сказал:

– Да. Вот увидишь, ты ему понравишься. Он настоящий ценитель женщин.

Она улыбнулась.

– Я не против того, чтобы остаться сегодня, и мне не терпится познакомиться с твоим сыном.

Я раньше никогда не знакомил Бека со своими женщинами. Однако по какой-то причине мне вдруг захотелось познакомить его с Эмери. Может быть, лучший отсос в моей жизни до такой степени затуманил мне мозги, но у меня было такое чувство, что им судьбой суждено было встретиться.

Глава 29

Я проснулась первой, хотя обычно вставала довольно поздно, будучи по природе совой. Было семь тридцать, но Дрю еще спокойно спал. Он лежал на животе, одеяло сбилось, закрутившись вокруг талии и выставляя на обозрение крепкие ягодицы. Обеими руками он обхватил подушку, лицо повернув ко мне. На щеках легкая щетина, волосы спутаны – мы заснули лишь четыре часа назад, – но при этом он выглядел еще сексуальнее, чем вчера, если такое вообще возможно.

Мог ли он стать еще привлекательней, еще сексуальней для меня? Может быть, но, скорее всего, я просто стала ценить его больше, Дрю стал мне больше нравиться. Наверное, это хорошо, что его сын будет с ним всю следующую неделю. Ведь так легко привязаться к человеку, а последнее, что мне было нужно сейчас, это сменить мужчину, который не проявлял ко мне никакого интереса как к женщине, на того, которому нужен был от меня только секс без обязательств и прочных отношений.

Мой телефон завибрировал на прикроватной тумбочке, и я протянула руку, чтобы схватить его прежде, чем он разбудил бы Дрю звонком. Введя пароль, я обнаружила, что получила новое сообщение:

Болдуин: Как насчет того, чтобы посмотреть «Касабланку» сегодня вечером? Я прихвачу марокканские тефтели из «Марак» на Пятьдесят третьей.

Я печально вздохнула. Мы с Болдуином оба просто обожали так проводить вместе вечера. Мы брали в прокате фильмы и устраивали тематические киновечеринки. Еще в колледже мы по очереди выбирали фильмы на свой вкус, а второй участник просмотра должен был принести соответствующую фильму еду. Например, если я выбирала фильм «Стильная штучка», то он приносил жареную курицу по южному рецепту. Если он выбирал «Побег из Шоушенка», я приносила болонские бутерброды с колбасой.

Еще две недели назад я прыгала бы от радости от перспективы провести такой киновечер с Болдуином, но сейчас по какой-то неясной причине все во мне противилось этой встрече. Мы же с Дрю не были постоянной парой, а если даже это было бы и так, Болдуин-то испытывал ко мне лишь дружеские чувства. Почему же меня гложет внутреннее ощущение неправильности, мешающее мне согласиться? Может быть, потому что я лежу голая в постели с одним мужчиной и планирую свидание с другим? Видимо, это и вызывало внутреннее сопротивление. Я нажала кнопку на боку телефона и решила хорошенько обдумать приглашение Болдуина, прежде чем дам ему ответ.

Так как мой мочевой пузырь уже посылал отчаянные сигналы, я решила наведаться в ванную, а потом сварить кофе прежде, чем незаметно уйти. Мне надо было съездить в свою квартиру, чтобы переодеться и быстро принять душ перед встречей с клиентами в девять часов в офисе.

Быстренько одевшись и выпив кофе, я оставила записку под пустой кофейной кружкой на кухонном столе и направилась к подземке.

Проехав две остановки, я внезапно вспомнила, что забыла свой телефон у Дрю на прикроватном столике. Ничего, схожу за ним, когда вернусь на работу, ведь далеко ходить не придется, всего лишь подняться на лифте.

Когда я вошла в офис за несколько минут до начала сеанса, зазвонил офисный телефон. Я перегнулась через стойку в приемной и схватила трубку.

– Офис Дрю Джэггера. Чем могу вам помочь?

– Мне надо срочно поговорить с Дрю. – Я всего один раз слышала голос Алексы, но сразу поняла, что звонила именно она. Не много найдется у него клиенток, у которых был бы такой ярко выраженный южный акцент и настолько дурные манеры.

Когда я заговорила, мой голос прямо-таки источал любезность:

– Могу я спросить, с кем говорю?

– Нет, не можете.

Вот сука!

Я взглянула на телефон и увидела, что линия Дрю занята – он уже висел на телефоне. Я злорадно улыбалась, продолжая разговор:

– Мистер Джэггер сейчас занят. Хотите ему что-нибудь передать?

– Передайте ему, чтобы позвонил Алексе, – раздраженно буркнула она и бросила трубку.

Проходя мимо кабинета Дрю, я слышала, что он разговаривает, поэтому написала послание на листке из блокнота и оторвала его, чтобы положить Дрю на письменный стол, ждать окончания разговора я не могла, так как у меня была назначена встреча с клиентами. Но когда я вошла в его кабинет, он уже положил трубку.

– Доброе утро. – Я улыбнулась, подходя к нему. – Вот, приняла сообщение, пока ты говорил по другой линии.

Дрю откинулся в кресле с невозмутимым видом.

– А я тоже принял для тебя сообщение.

– Правда?

Он подтолкнул мой мобильный в краю стола.

– Я ответил на звонок, так как думал, что это ты звонишь, чтобы проверить, не оставила ли телефон у меня.

На свете было только двое людей, которые могли мне звонить с утра пораньше. Так как Дрю вел себя весьма странно, я решила, что звонила мать.

– И кто это был?

Мышца на подбородке Дрю дернулась.

– Болдуин. Он хотел уточнить, стоит ли ему заказывать марокканские тефтели на сегодняшний вечер.

Проклятье. Это приглашение кажется теперь еще более неприемлемым, чем сегодня утром. Я почувствовала, что необходимо все ему объяснить.

– Он утром прислал сообщение, в котором спрашивал, не хочу ли я взять какой-нибудь фильм в прокате и поужинать вместе. Мне нравится устраивать вечера на тему фильмов с соответствующей едой. Я ему еще не дала ответа.

Лицо Дрю оставалось непроницаемым.

– Ну что ж, он все еще ждет, что ты ответишь.

Мы стояли, уставившись друг на друга, и я отчаянно пыталась сообразить, каких слов или действий ожидает от меня Дрю. К счастью, в этот неловкий момент раздался звонок во входную дверь. Я бросила взгляд на часы, испытывая трусливое облегчение оттого, что клиенты пришли на пару минут раньше.

Дрю поднялся.

– Это к тебе?

– Думаю, да. У меня назначен сеанс на девять. Пойду их впущу.

– Я это сделаю сам. У меня сейчас переговоры по телефону, поэтому дверь в кабинет будет закрыта, но мне не хотелось бы, чтобы люди думали, будто ты в офисе одна.

Он вручил мне мобильный, проходя мимо, и как бы между прочим бросил:

– Ответь. Ты ведь не хочешь заставлять этого индюка ждать.

По иронии судьбы, проблема у парочки, которая только что покинула мой кабинет, состояла в том, что они не говорили откровенно друг другу о том, чего бы каждый из них в действительности хотел. Они не были искренни. Лорен хотела бы больше орального секса, но стеснялась попросить об этом. Ее жених Тим хотел бы, чтобы жена чаще проявляла инициативу в сексуальных отношениях. Хотя у нас с Дрю пока не было проблем в постели, я поймала себя на мысли, что тоже понятия не имею, что он от меня хочет. И вот я вся такая, психолог-консультант, учу людей, что ключ к успешным взаимоотношениям – это откровенность в общении, а сама прячусь от Дрю в своем кабинете, чтобы только не продолжать неприятный разговор.

Я просидела за письменным столом еще полчаса, совершенно растерянная, и злилась на саму себя. Я понимала, что Дрю такой человек, у которого не задержится высказать все, что у него на уме, но почему в таком случае он не выражает открыто своего отношения к моему ужину с Болдуином? И отчего меня так волнует, что он там себе по этому поводу думает, если все наши отношения сводятся к простому сексу?

Чем дольше я сидела за письменным столом, тем больше накручивала себя. Мне срочно требовалось прояснить, что же между нами происходит. Если я не сделаю этого до его отъезда сегодня, то рана загноится. Поэтому я решила воспользоваться советом, который сама постоянно скармливала клиентам. И лучше покончить со всей этой неопределенностью, пока я раздражена и не склонна долго подбирать слова.

Я встала, сделала глубокий вдох и направилась в кабинет Дрю. Когда я вошла, он разговаривал по телефону.

Мельком взглянув на меня, он произнес, заканчивая разговор:

– Дай мне возможность все это обдумать. Позвоню тебе на следующей неделе, хорошо, Фрэнк?

Положив трубку, он откинулся на спинку кресла и кивнул.

– Эмери.

– Дрю.

Мы стояли, уставившись друг на друга. Он продолжал молчать, и я закатила глаза.

– Скажи, что мы делаем?

– Прямо сейчас? Ты стоишь в моем кабинете и, похоже, немного злишься.

Я прищурилась:

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Понятия не имею, о чем ты.

– Мы с тобой… – я показала рукой сначала на него потом на себя, – …просто спим вместе?

– Вообще-то мы проводим почти все дни вместе, часто принимаем вместе пищу, а насчет того, что мы спим вместе, я бы этого не сказал, потому что нам не до сна, когда мы оказываемся с тобой в постели.

Ситуация явно казалась Дрю забавной, но не мне.

– Мы только друг с другом все это проделываем?

Он встал и обошел письменный стол. Всякая игривость исчезла из его тона.

– Ты спрашиваешь меня, имеешь ли право спать с кем-то другим?

– Нет!

Или да? Нет? Неужели?

Кроме него я больше ни с кем не хотела быть. Как ни странно, даже мысль о любовных отношениях с Болдуином уже не казалась такой привлекательной. Но я хотела знать, будет ли правильно, если я буду проводить время с другим мужчиной.

– Так что ты тогда хочешь знать?

– Я… не знаю.

Между нами повисло неловкое молчание. По его глазам я видела, как он напряженно что-то обдумывает, потирая большим пальцем нижнюю губу. Через минуту он оттолкнулся от стола и этим же пальцем приподнял мой подбородок.

– Я не планирую спать с кем-то другим, – сказал он, пристально глядя мне в лицо. – И ожидаю от тебя того же. Мне казалось, что мы именно на этом остановились вчера в ванной.

– Хорошо, – слабым голосом произнесла я.

– Насколько понимаю, это все из-за сообщения, которое я передал тебе раньше?

Я кивнула.

– Значит, ты хочешь знать, что я думаю по поводу того, что ты проводишь время в своей квартире за ужином и просмотром фильма с этим профессоришкой?

Я снова кивнула.

– Хорошо.

Дрю отвернулся, словно обдумывая ответ, а затем произнес:

– Ты мне нравишься. Мне нравится, что ты весь день выслушиваешь все эти дурацкие проблемы своих клиентов, но неизменно веришь, что все можно исправить. Мне нравится, что ты легка на подъем и открыта к любым затеям – будь то просмотр старых фильмов дома или поход в бильярдную. Мне нравится, какой заботой и нежностью горят твои глаза, когда ты говоришь о родителях. Мне нравится то, что я чувствую, когда вхожу в тебя, как ты стонешь и произносишь мое имя перед тем как кончить. Мне нравится, что ты не забыла приготовить мне кофе, прежде чем ушла утром, и даже то, что тебя беспокоит, что я подумаю о твоем ужине с этим мямлей профессором.

Он замолчал. Я стояла, не произнося ни слова, поэтому Дрю продолжил:

– Думаю, это все должно подсказать тебе, что для меня наши отношения не просто ради секса. И, учитывая все вышесказанное, скажу тебе прямо, что мне невыносима мысль о том, как ты сидишь на диванчике и смотришь кино рядом с каким-то индюком, в которого ты влюблена уже три года. Но я не собираюсь просить тебя не проводить с ним время. Это решение, которое ты должна принять сама, а я приму любой твой выбор, потому что прекрасно понимаю, что все мои проблемы с доверием связаны с ситуацией, к которой ты не имеешь никакого отношения.

Я сглотнула от волнения. Я просто не знала, что сказать. Слишком многое надо было переварить. Он и так открыл мне душу, высказал гораздо больше, чем я могла ожидать. Мне надо было подумать.

– Хорошо, – только и смогла выговорить я.

– Надеюсь, все в порядке? Потому что у меня остается всего четыре часа, а надо проделать работу, которую не осилишь и за восемь. А потом я запрыгну в самолет и полечу в Атланту, где придется выслушивать бред бывшей жены, которой, видите ли, лень везти сына в аэропорт из-за пробок, в то время как я пролечу девятьсот миль и тут же отправлюсь обратно, преодолевая то же расстояние. И еще, потому что ты не поленилась приготовить мне кофе, но не осталась со мной, и я не успел снова войти в тебя, что и собираюсь исправить, прежде чем нестись в аэропорт.

Моя голова шла кругом от его откровений, но одно я знала наверняка. Ничего на свете я не хотела так сильно, как то, чтобы Дрю поскорее закончил свою работу и воплотил намеченные планы в жизнь.

Я поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы.

– Тогда чего ты тут стоишь? У тебя ведь еще так много дел, – подмигнула я Дрю.

Глава 30

– Посмотри, какие у нее длинные ноги.

К чертям генетические анализы – этот парень определенно был моим сыном. Бек сидел, уставившись на стюардессу с самыми длинными ногами, которые я только когда-либо видел. Она протянула руки, чтобы уложить какой-то багаж на верхнюю полку над сиденьем перед нами и тут заметила, что Бек высунулся в проход и смотрит на нее.

– Как тебя зовут? – Она улыбнулась малышу.

– Бекетт Арчер Джэггер.

Он произнес это с такой гордостью, что у меня не хватило духу сказать, что не стоит называть свое полное имя и фамилию. Стюардесса со щелчком закрыла верхний отсек и опустилась рядом с ним на корточки.

– Что ж, рада с тобой познакомиться, Бекетт Арчер Джэггер. А меня зовут Дэниелл Мэри Уоррен, и хочу тебе сказать, что ты просто очарователен. Сколько тебе лет, милый?

– Шесть лет и три четверти.

– Шест лет и три четверти? А мне тридцать один с половиной. – Она подмигнула мне и продолжила беседовать с Беком: – Только я обычно округляю эту цифру до двадцати семи. Могу я предложить тебе какой-нибудь напиток, Бекетт Арчер Джэггер, шести с тремя четвертями лет?

Он важно кивнул и добавил:

– А у тебя ноги как у жирафа.

– Бек, прекрати, – мягко пожурил его я.

Стюардесса рассмеялась.

– Все нормально. Мне и раньше это говорили. Когда я была в твоем возрасте, дети часто дразнили меня из-за моих длинных ног. – Она указала на бейджик со своим имеем, на котором было написано «Дэнни». – Меня зовут Дэниелл, но все сокращают и зовут меня Дэнни. Когда я училась в начальной школе, мальчишки обзывали меня «Дэнни Долгоножка». Ну, знаешь, это комар такой с длинными ногами, как у паука. – Она пошевелила растопыренными пальцами.

Бекетт захихикал.

– Знаешь, у мамы тоже есть прозвище для папы.

– Правда? Надеюсь, получше, чем Дэнни Долгоножка.

Но тут уж я вынужден был вмешаться:

– Не уверен, что стоит повторять прозвища, которые сейчас мамочка придумывает для папы. – Я взглянул на стюардессу и пояснил: – Мы в разводе.

Она улыбнулась и подмигнула.

– Как насчет того, чтобы я принесла тебе стаканчик сока до взлета? И что-нибудь особенное для папы?

Через пару минут она вернулась с яблочным соком в пластиковом стаканчике с крышкой и соломинкой и стаканом, наполненным прозрачной жидкостью со льдом на два пальца.

Вручив все это нам, Дэнни сказала:

– Взлет немного задерживается из-за погодных условий. Надеюсь, у вас нет особых планов на сегодня. – Она посмотрела на Бека и решила его поддразнить: – А то вдруг у тебя сегодня свидание с какой-нибудь девочкой?

Он скривил мордашку так, словно его только что попросили съесть целую тарелку вареной свеклы с брокколи. Ну, уж нет, сын, давай отложим это на возможно долгий срок. Даже я пока еще не сумел разобраться с женщинами, и уж точно не готов давать тебе советы по этому поводу.

Несмотря на то что у нас с Бекеттом не было никаких определенных планов на вечер, замечание Дэнни Долгоножки заставило меня гадать, какие же планы были у Эмери на сегодняшний вечер. После утреннего разговора на эту тему она больше об этом не упоминала. Возможно, просто потому, что единственные слова, на которые у нас осталось время сегодня после обеда, были произнесены мной шепотом ей на ушко, когда она стояла, наклонившись над письменным столом с задранной юбкой, за двадцать минут до моего выхода из офиса. Ибо даже такой поспешный секс был значительно лучше любого обсуждения хмыря-профессора.

Но теперь меня снова грызли сомнения. Неужели она сидит сейчас дома рядышком с этим надутым индюком, по которому сохнет уже целых три года? Конечно, у этого индюка были куда более изысканные манеры, чем у меня, но, когда доходит до дела, мы, в конце концов, оба мужчины, а Эмери красивая женщина. Я видел, как он повел себя, когда заподозрил, что между нами, возможно, что-то происходит. У него явно взыграл собственнический инстинкт – но это не было ревностью в полном смысле слова. И это чертовски много сказало мне о том, что собой этот человек представляет. У таких людей ревность просыпается только тогда, когда они начинают хотеть того, что принадлежит другому. А собственнический инстинкт они проявляют при попытке защитить что-то, что уже принадлежит им. Значит, этот говнюк все это время знал, что Эмили к нему неравнодушна, и считал ее своей собственностью.

Интуиция подсказывала мне, что он избегал вступать с ней в отношения, потому что хотел жизни, полной удовольствий – спать со студентками и преподавателями, не завязывая никаких серьезных отношений. Спросите, каким образом я узнал все это о парне, которого видел лишь пару раз в жизни? Я просто хорошо знаю повадки такого типа мужчин. Ведь я каждый день смотрю на одного из них в зеркало уже целых два года после развода.

Бек достал альбом для рисования и теперь увлеченно рисовал жирафа. Я рассмеялся, вспоминая, что часто машинально что-нибудь калякаю на бумаге, разговаривая по телефону. Значит, воспитание победило природу. Как говорится, с кем поведешься, от того и наберешься. Я запросто мог представить себя сейчас рисующим жирафа, если бы карандаш оказался в моей руке. Хотя у моего жирафа наверняка были бы сиськи, потому что, начиная с десятилетнего возраста, на всех моих «произведениях» присутствовала эта часть тела в том или ином виде.

Но если на протяжении моего детства все на свете напоминало мне о сиськах, в последнюю неделю меня преследовал образ Эмери. Реклама с изображением ярко-красной помады в аэропорту. Ярко-красные губы Эмери, сомкнувшиеся вокруг моего члена. Предупреждение стюардессы о том, что наши планы могут быть нарушены из-за задержки вылета в связи с погодными условиями. А каковы планы Эмери на сегодняшний вечер? Неужели она сидит на диване и милуется с этим слюнтяем? Сынишка рисует жирафа. Если бы я рисовал жирафа, то обязательно пририсовал бы ему сиськи… такие потрясающие, как у Эмери. С недавнего времени все мысли в моей голове шли лишь в одном направлении.

Я одним глотком прикончил напиток и извлек из кармана телефон.

Дрю: И чем ты решила заняться сегодня вечером?

После этого я с нетерпением ждал только одного, когда зажужжит телефон, чтобы сообщить мне, что пришел ответ от Эмери. Но ждал я напрасно.

Похоже, я превращаюсь в подкаблучника. Уже в третий раз за сегодняшнее утро я проверил телефон на наличие сообщений. По-прежнему, ни ответа, ни привета. А ведь прошло уже двенадцать часов.

Приготовив блинчики с шоколадной крошкой, в которых этой самой крошки было больше, чем теста, я спросил Бека, чем он хотел бы заняться. Ответ его всегда был неизменен: пойти на каток. Мальчишка был просто помешан на хоккее. Поэтому я закутал маленького монстра в три слоя теплой одежды, связал шнурки каждой пары коньков вместе, перекинул их через плечо, и мы отправились на каток.

Мы спустились в вестибюль на первом этаже, и я сказал Беку, что мне надо на минуточку заскочить в офис. Так и не получив никаких вестей от Эмери, я начал думать, что, может быть, пора уже начинать волноваться, а не злиться из-за надуманных подозрений.

В офисе раздавались приглушенные звуки музыки. Это была какая-то инструментальная композиция, и сердце мое заколотилось при мысли о том, что Эмери, вероятно, находится совсем рядом. Я так и не понял, было ли это волнение или злость, лишь слышал шум крови в ушах, когда направился к ее кабинету.

Дверь была полуоткрыта, но Эмери, видимо, не слышала, как я подошел, поэтому я постучал, не желая напугать ее. Что ж, похоже, мне это не удалось, потому что она в мгновение ока запрыгнула на стул.

Повинуясь инстинкту, я поднял руки над головой в знак капитуляции. Как и в тот раз.

– Это я.

– Ты напугал меня до усрачки!

При этих словах из-за моих ног высунулась голова Бека, который стоял за мной.

Эмери зажала ладошкой рот.

– О господи. Извините. Я очень грубо выразилась.

Бек ответил за меня:

– А мой папа еще хуже выражается.

Я улыбнулся и взъерошил его волосы, но взял на заметку, что надо бы потом пожурить его за то, что выбалтывает мои секреты.

Эмери слезла со стула, подошла к нам и наклонилась, протягивая руку:

– А ты, наверное, Бек.

– Бекетт Арчер Джэггер.

У Эмери слегка дернулись губы, и она подняла на меня взгляд. Я пожал плечами.

– Что ж, приятно с тобой познакомиться, Бекетт Арчер Джэггер. А меня зовут Эмери Роуз.

– Роуз – это второе имя или фамилия?

Эмери рассмеялась. Ведь точно такой же вопрос задал ей и я, когда мы встретились в первый раз.

– Это фамилия. У меня нет второго имени.

Бекетт задумался, поэтому я поспешил вклиниться в разговор.

– Я не хотел тебя напугать. Мы с Беком собрались на каток. Я просто волновался, потому что ты не ответила на мое последнее сообщение, – я многозначительно посмотрел Эмери в глаза.

Она развернулась и пошла к письменному столу, взяла мобильный телефон, который оказался разбитым, и покачала им, зажав между большим и указательным пальцем.

– Уронила телефон прошлым вечером. Только что купила новый и вот теперь пытаюсь разобраться, каким образом можно перенести мои контакты из облачного сервиса. Не помню ни одного из телефонов клиентов.

Я облегченно вздохнул. Она вовсе и не думала меня динамить. И только тут я понял, что это действительно не давало мне покоя. Может, даже в большей степени, чем следовало бы.

Обычно, если я проявлял интерес к женщине, а она не отвечала взаимностью… я легко менял ее на другую. Ведь на ней свет клином не сошелся, правда? И лишь в случае с Эмери я не только переживал, что не получил от нее ответа, но даже сама мысль о том, чтобы порыться в телефонной книжке и найти телефон какого-либо другого подходящего объекта не приходила мне в голову.

– Хочешь, я тебе с этим помогу? Я каждый месяц по телефону разбиваю.

Она посмотрела на коньки, висевшие на моем плече.

– Не хочу вас, ребята, задерживать, ведь вы идете развлекаться.

– А Бек не возражает. Правда, приятель?

Все-таки у моего сына очень покладистый характер. Он пожал плечами:

– Не возражаю. Можно я порисую за твоим столом, пап?

– Конечно. Карандаши в нижнем правом ящике.

Бек со всех ног понесся в мой кабинет. Он очень любил сидеть за моим письменным столом и рисовать и мог заниматься этим часами.

Я обошел письменный стол Эмери и встал рядом с ней.

– Он просто прелесть, – сказала она.

– Спасибо. Бек хороший мальчик. – Я выдвинул ее кресло. – Присаживайся. Я покажу тебе, как загружать контакты в новый телефон.

Конечно, я мог просто сесть рядом и проделать все это за пару секунд, но предпочел выжать из этой ситуации все, что только возможно. Я наклонился над ее плечом, зажав ее между столом и своим телом, и намеренно заговорил тихим голосом, так, чтобы мое дыхание щекотало ей шею.

– Так, нажимаешь на эту папку, – я накрыл ладонью ее руку, лежащую на мыши, и кликнул на нее. – А потом идешь сюда. Потом в выпадающем меню нажимаешь «восстановить».

Заметив, что ее кожа покрылась мурашками, я наклонил голову еще ближе и прошептал ей на ухо:

– Ты замерзла?

– Нет. Со мной все в порядке.

Я улыбнулся про себя, прошелся еще по нескольким всплывающим окнам. После этого экран ее нового телефона, уже подключенного к ноутбуку, загорелся и начал скачивать информацию из облака.

– Круто. А я целый час не могла с этим разобраться.

– А как ты умудрилась его разбить?

– Я тебе расскажу, если пообещаешь не смеяться.

– Ну, хотя бы подкалывать тебя я все-таки могу?

– Нет. Это тоже запрещено.

Я выпрямился.

– Ну а тогда какой мне кайф слушать эту историю?

Эмери рассмеялась.

– Кстати, как прошла поездка в Атланту, наглец?

– Рейс задержали на пару часов из-за погоды. Но в целом все прошло нормально. По крайней мере, Алекса не слишком стервозничала.

Эмери дала мне отличный шанс выяснить то, что меня больше всего интересовало. Мне была ненавистна мысль, что я до такой степени хочу это знать, но, черт возьми, мне действительно было это необходимо. Стараясь, чтобы мой голос прозвучал как можно более непринужденно, я спросил:

– Ну и как прошел ужин вчера вечером?

Эмери нахмурилась, не сразу поняв, о чем я спрашиваю.

– А-а, я просто заказала себе китайскую еду домой.

– Значит, ужин с мямлей-профессором не состоялся?

Она закусила нижнюю губу и покачала головой. Я подошел к ней ближе.

– А почему?

– Просто… просто мне показалось, что это будет… неправильно.

Мы, конечно, договаривались, что не будем искать других сексуальных партнеров, и я довольно явственно намекал ей, что, по моему мнению, наши отношения не просто химия, но у меня язык не поворачивался заявить, что она не имеет права поужинать с приятелем мужского пола. И хотя это именно то, что я больше всего хотел бы ей сказать, но после того, как эта мысль напугала даже меня, я решил все же держать свое дерьмо при себе.

Вместо того чтобы являть на свет своего внутреннего подкаблучника, я направился к двери и позвал сына:

– У тебя все нормально, Бек?

– Да! – крикнул он в ответ.

– Вот и отлично. Подойду к тебе через несколько минут, дружище.

Затем я спокойно закрыл дверь.

– Иди ко мне.

– Что ты делаешь?

– Иди ко мне, – нетерпеливо повторил я.

Эмери повиновалась и подошла ко мне совсем близко.

– Что ты хочешь? – спросила она.

– Я думал о тебе на протяжении всего полета.

Она сглотнула.

– Правда?

– И утром в душе. Пришлось включить ледяную воду, чтобы усмирить свои гормоны, потому что всякий раз, когда я закрываю глаза, я вижу твою попку, прижатую к моему столу.

Ее глаза расширились.

– Твой сын в соседнем кабинете, – напомнила Эмери.

– Я знаю. Вот почему я не прижимаю тебя к столу прямо сейчас, а просто хочу тебя немножко попробовать.

Она облизнула губы, и, помня о том, что Бек может в любую минуту прийти за мной, я решил не терять время. Я обхватил ладонями ее затылок и, притянув поближе, жадно впился в ее губы поцелуем. Обвив другой рукой ее талию, я так крепко прижал ее к себе, что она запищала. От нее умопомрачительно пахло… сладковатые духи, смешанные с естественным сексуальным женским запахом пьянили меня. Понадобилась вся моя выдержка, чтобы не развернуть ее и не прижать к двери. Когда я схватил ее за ягодицы, она застонала, не прерывая поцелуя, и тут я чуть было не потерял над собой контроль.

Мой член пульсировал, когда я оторвался от ее губ. Я собирался было продолжить, но тут услышал голос своего сына, который звал меня.

– Вот черт! – простонал я, прижимаясь лбом ко лбу Эмери. – Надо как-то скрыть стояк, чтобы парень не задавал всякие вопросы, на которые я не готов дать ответ.

К счастью, на мне были темные джинсы, и мне удалось привести себя в порядок, прежде чем предстать перед Беком.

– Что случилось, приятель?

– А мы можем попить горячего шоколада перед катком?

– Но ты ведь ел шоколадные блинчики на завтрак.

Моего сына было не так-то легко сбить с толку.

– Но ведь на улице холодно, а шоколад будет согревать меня изнутри.

Эмери подошла и встала рядом со мной. Она улыбалась.

– Верно сказано.

– А ты пойдешь с нами на каток? – спросил Бек.

– Не думаю, что это хорошая идея. Я не умею кататься на коньках.

– Мой папа тебя научит. Он все умеет.

Молодец, малыш.

Эмери вопросительно посмотрела на меня.

Я пожал плечами:

– Устами младенца глаголет истина. Я и вправду во всем хорош.

Она закатила глаза, а потом обратилась к Беку:

– Я вам с папой буду только мешать кататься.

– Мы раньше никого на каток с собой не брали. Я могу показать тебе движения, которые умею делать, – настаивал сын.

Эмери повернулась ко мне и подняла одну бровь:

– Значит, мальчик умеет делать разные движения? Как и его папа.

Я понизил голос:

– Пойдем с нами. Путь он покажет свои движения, а потом я тебе покажу, на что способен я.

Глава 31

– Не думаю, что это перелом. – Доктор в травмпункте держал в руке мою опухшую лодыжку. Она постепенно приобретала синюшный оттенок. – Но все же надо сделать рентген, чтобы знать наверняка.

– Спасибо.

– Через пару минут подойдет медсестра, чтобы записать кое-какую информацию, а потом она вызовет рентгенолога.

– Хорошо. – Я повернулась к Дрю: – Это ты во всем виноват.

– Я виноват?

– Да. Ты заставлял меня ехать слишком быстро.

– Это называется слишком быстро? Даже бабуля, еле передвигавшая ноги, и то нас обогнала. Не надо было отпускать мою руку.

– Я испугалась, – сказала Эмери.

Мы катались на коньках более двух часов, но я никак не могла приноровиться. Ноги у меня разъезжались, лодыжки ходили взад-вперед, и шнуровка одного конька ослабла. Когда я упала в последний раз, лодыжка не была зафиксирована, и чертова нога подвернулась. Было довольно больно, но все-таки я не думала, что нога сломана.

Тем не менее Дрю, бросив взгляд на опухшую лодыжку, решил, что непременно надо поехать в травмпункт, и отговорить его было совершенно невозможно. Его приятель Роман встретил нас у больницы и забрал Бека домой, чтобы Дрю мог остаться со мной.

Появилась медсестра с планшетом.

– Мне надо задать вам несколько вопросов. Ваш муж может остаться, если хочет, но ему придется выйти, когда придет рентгенолог, чтобы сделать снимок.

– Он не… – Я жестом показала на нас с Дрю. – Мы не женаты.

Медсестра улыбнулась. Не мне, а Дрю. И захлопала ресницами.

Да неужели?

– Ну, тогда мне придется попросить вас выйти, – сказала она Дрю. Я вас позову, когда закончу задавать вопросы вашей…

Она вопросительно смотрела на Дрю.

– Подруге, – сказал Дрю.

– О, да. Вашей подруге.

Мне это только показалось или она действительно пытается выяснить, насколько мы близки? Дрю поцеловал меня в лоб и сказал, что скоро вернется. Не успел он уйти, как сестра начала скороговоркой задавать вопросы на медицинские темы. Только после этого до меня вдруг дошло, что Дрю только что назвал меня своей подругой.

– Я сама могу ходить.

Дрю уже десятый раз попытался взять меня на руки. Он нес меня с катка до такси, из такси в больницу, из больницы в такси, а из такси в свою квартиру, где усадил на диван с поднятой ногой. Все как доктор прописал.

Только что доставили заказанную им еду, и он понес меня к столу.

– Доктор сказал, ногу пока не нагружать, – сказал Дрю.

– Замечательно. Но это всего лишь растяжение. В любом случае фиксатор не позволит мне ее слишком нагружать.

Бек выдвинул стул из-за стола, когда подошел его отец, бережно держащий меня на руках. Роман, в этот момент достающий еду из картонной коробки, в которой ее доставили, как-то странно на нас посмотрел – было видно, что ситуация кажется ему забавной. Я встретилась с ним сегодня впервые, и, возможно, он думал, что я обычная капризная избалованная девица.

– Мне так неудобно. Клянусь, обычно я вовсе не такая неуклюжая.

Роман продолжал наслаждаться разворачивающейся перед ним сценой, наблюдая, как Дрю усадил меня за стол и принялся накладывать еду мне на тарелку. У меня было такое ощущение, что от его внимательного взгляда не ускользала ни одна деталь.

– С вами все в порядке. А вот эта новоявленная Флоренс Найтингейл[12], которая тут вокруг вас прыгает, не должна была допустить, чтобы вы упали.

– И вовсе не из-за меня она упала, – огрызнулся Дрю. – Она просто отпустила мою руку.

Я подмигнула Роману, давая ему понять, что с ним заодно, и с самой серьезной физиономией выпалила:

– Нет, это он виноват, что я упала.

– Что за чушь? – Дрю застыл с лотком макарон зити в руке. Он и так положил мне уже целую гору на тарелку. Дрю посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на Романа. – Она упала вовсе не из-за меня, но ты у меня сейчас точно упадешь, если продолжишь нести это дерьмо.

– Следи за языком, – предупредила я. Роман только усмехнулся.

Ужин проходил отнюдь не в мирной обстановке. Сначала мы с Дрю поспорили по поводу каких-то политических вопросов, потом Роман, Дрю и Бек вступили в ожесточенную дискуссию насчет того, какие из хоккейных команд выйдут в плей-офф в этом сезоне. Было очень шумно, мы часто говорили одновременно, перебивая друг друга, но я не могу припомнить, когда в последний раз так наслаждалась ужином.

После того как мы покончили с едой, Дрю настоял на том, чтобы я не возилась на кухне, и отправил обратно в гостиную. Он всячески пытался привлечь Романа к процессу уборки, но тот вместо этого открыл бутылку пива и присоединился ко мне.

– Хочешь пива?

– Нет, благодарю. – Я устроилась на диване, сложив руки на животе. – Я слишком переполнена десятью кило пасты и курицей по-пармезански, которые Дрю навалил в мою тарелку.

Роман принялся посасывать пиво, глядя на меня поверх бутылки.

– Вы часто ссоритесь?

Я улыбнулась.

– Бывает, – сказала я честно.

– Да, он мне говорил.

На моем лице, видимо, отразилось смущение, потому что Роман поставил бутылку с пивом на колено и продолжил:

– Мы с ним познакомились в шестом классе. Я отбил у него девчонку…

Я перебила его:

– А Дрю утверждает, что это он увел у вас девчонку, а потом вы подружились, став жертвой ветрянки.

– Так он вам и об этом рассказал?

Я кивнула:

– Да. Эта такая забавная и милая история. Он рассказывал ее прямо с ностальгией.

– В любом случае мы с ним не перестаем ссориться начиная с шестого класса. Но при этом он остается моим лучшим другом. Дрю и его старик были невероятно близки, как редко бывают близки отец и сын, и все же стычки у них были каждый день. Неудивительно, что он зарабатывает себе на жизнь с помощью профессии, связанной с постоянными спорами и конфликтами. – Роман снова сделал глоток пива и задумался, видимо обдумывая следующую фразу. – Хотите знать, почему я сразу решил, что у них с Алексой ничего не срастется?

– Почему? – удивленно спросила я.

– Они никогда не спорили. Вплоть до самого конца отношений, когда она начала показывать свое истинное лицо и повела себя как законченная эгоистичная сука, коей всегда и была. Но эти скандалы уже очень сильно отличались от тех ссор, которые характерны для Дрю, когда он любит человека.

– Но мы… – несколько смущенно начала я.

Роман откинулся на спинку дивана с легкой улыбкой.

– Я знаю. Я же вижу, что вы оба еще не определились с вашими отношениями. Давайте вернемся к этому разговору через пару месяцев.

– На Сорок девятой ночные строительные работы, попробуй лучше проехать по Пятьдесят первой.

– Господи, какая же ты заноза в заднице, – пробормотал Дрю, делая резкий поворот влево.

Мы полчаса спорили, стоит ли мне ехать домой. Он хотел, чтобы я осталась у него, тогда он мог бы помочь мне передвигаться. Но с ним теперь был его сынишка, и это было бы неправильно. В конце концов он сдался, но нам пришлось подождать, пока не заснет Бек. Роман остался с ним, чтобы Дрю мог отвезти меня домой. Когда мы подъехали к моему дому, я попыталась было слабо воспротивиться его намерению снова таскать меня на руках, но быстро сдалась. Обвив руками его шею, я прижалась к нему и просто наслаждалась ситуацией.

– Я бы посоветовал тебе впредь лопать поменьше бургеров, – поддразнил меня Дрю.

– Эй! Полегче! Еще пара твоих гадких шуточек, и я вообще откажусь есть любое мясо.

– Не ври! Тебе слишком нравится мое мясо, чтобы от него отказаться.

– Самовлюбленный болван!

– Может быть. Но я запихну его в тебя через пять минут.

Дверь лифта открылась.

– У нас нет на это времени. Ты должен ехать домой, чтобы отпустить Романа.

– К черту! – Одна из рук, поддерживающих меня, скользнула на мою задницу и крепко ее сжала. – Я целый день держался за твою попку. Я же не железный, так что все, раздеваемся.

– А что, если я не приглашу тебя к себе?

– Хороший аргумент. Ну, в таком случае я тебя возьму прямо здесь, в лифте. – Он указал на маленький глазок камеры в углу кабины. – Наверное, кто-то сейчас за нами наблюдает. Предлагаю устроить для них хорошее представление.

Моя голова покоилась у него на груди, и я подняла ее, чтобы посмотреть ему в лицо. Глаза его горели страстью. Если мы не уединимся в моей квартире, вполне вероятно, что кто-то действительно станет свидетелем весьма пикантного шоу. Но почему лифт еще не тронулся с места?

– Ты нажал на мой этаж?

– Вот черт. – Дрю ухмыльнулся и наклонился, чтобы нажать на нужную кнопку на панели лифта. Но не успели двери сомкнуться, как между ними просунулась чья-то рука.

Ну разумеется, по злой иронии судьбы, это был не кто иной, как Болдуин.

Он изумленно посмотрел на нас с Дрю, потом перевел взгляд на фиксатор на моей ноге.

– Эмери, что случилось?

Я почувствовала, как напряглись держащие меня руки.

– Я каталась на коньках и упала. Это просто растяжение.

Болдуин вопросительно уставился на Дрю.

Какого черта? Ему что, нужно подтверждение?

– Она прошла обследование. Перелома нет, – резко ответил Дрю. Он так крепко сжал челюсти, что я видела, как заходили на лице желваки.

Дверь лифта закрылась, но атмосфера в кабинке была весьма напряженной. У меня было ощущение, что я задыхаюсь. Двое мужчин стояли бок о бок. Я с раскаянием подумала, что надо было сильнее сопротивляться желанию Дрю нести меня на руках. Когда мы наконец добрались до третьего этажа, мне показалось, что воздуха в лифте совсем не осталось. Болдуин вытянул руку, жестом приглашая нас выйти первыми.

Я попыталась найти ключи в своей сумочке, но в моем нынешнем положении это было нелегко. Когда Дрю подошел к моей двери, я сказала:

– Пожалуйста, опусти меня на пол, чтобы я могла достать ключи.

Он осторожно поставил меня на ноги, но продолжал обнимать за талию, чтобы уменьшить нагрузку на поврежденную ногу.

Болдуин тоже остановился у моей двери.

– Могу я чем-то тебе помочь?

Я открыла было рот, чтобы ответить, но Дрю меня опередил:

– Не стоит беспокоиться, я обо всем позабочусь.

Болдуин не удостоил его вниманием.

– Я могу отвезти тебя в офис завтра утром, а потом забрать.

– У меня есть машина, – пробурчал Дрю, забирая ключи из моих рук и открывая дверь.

– Нет необходимости вам утруждаться и заезжать за ней. Мы живем по соседству, и я могу забросить ее на работу по пути в университет.

Дрю просто прожигал меня взглядом, но я проигнорировала его немые сигналы и обратилась к Болдуину:

– Это будет отлично. Спасибо тебе. Впрочем, я могу вызвать такси. Не хочу, чтобы Дрю тащился сюда через весь город утром, особенно учитывая, что ему надо заниматься сыном.

– Значит, договорились. Отправь мне сообщение, если утром тебе понадобится помощь, чтобы собраться, или еще что-нибудь.

– Благодарю.

Болдуин кивнул Дрю, и мы наконец-то вошли в квартиру. Все общение с Болдуином длилось не больше трех минут, но мне казалось, что прошло несколько часов.

Оказавшись в своей квартире, я зажгла свет и попыталась снять пальто. Дрю вел себя подозрительно тихо, но я чувствовала, что мне не избежать едких комментариев с его стороны. Через минуту я начала успокаиваться и уже подумала, что, возможно, это всего лишь мое воображение, и даже почувствовала угрызения совести из-за того, что так плохо о нем подумала. Но снова ошиблась.

– Этот парень просто полный козел.

– А что он не так сделал? – искренне удивилась я.

Однако Дрю, по всей видимости, решил, что я собралась защищать Болдуина. Он даже в лице переменился.

– Ты все еще хочешь с ним спать?

– Что? Нет! Да с чего ты это взял, черт возьми?

Он прочесал пальцами волосы, как гребенкой.

– Мне пора идти. Не хочу, чтобы Бек проснулся, а меня не оказалось рядом.

Насколько я могла понять, еще пять минут назад Дрю вовсе не рвался обратно домой. Однако за каких-то несколько минут его горячее желание остаться со мной сменилось не менее истовым стремлением как можно скорее от меня убежать.

– И что это значит, позволь узнать?

Он проигнорировал мой вопрос.

– Хочешь, я сниму фиксатор или еще чем-нибудь помогу, прежде чем уеду?

В полной растерянности я огрызнулась на него:

– Нет. Просто уходи.

Захлопнув за ним дверь, я прижалась к ней лбом. Голова шла кругом, в ней навязчиво крутился одни и тот же вопрос:

А в самом деле, хочу ли я спать с Болдуином?

Глава 32

Все следующее утро я терзался сомнениями по поводу того, стоит ли мне ехать за Эмери, пока не решил окончательно, что мое появление только усугубит и так непростую ситуацию. Я не хотел, чтобы она восприняла мой приезд как попытку за извинениями скрыть мое нежелание, чтобы сосед-индюк подвозил ее на работу. То есть я действительно этого отчаянно не хотел. Но часам к двум ночи, после того как от злости исколотил всю подушку, я наконец пришел в себя.

Я вел себя как полный идиот, но это не имело никакого отношения к Эмери. Моя подозрительность и недоверчивость были следствием печальной истории моей женитьбы, а также в немалой степени результатом ежедневного общения с клиентами, которые жаждали свести счеты с бывшими женами или уже сделали это. И все же я был почти уверен, что не заблуждаюсь в отношении Болдуина – парень на самом деле оказался настоящим козлом и, как подсказывала мне интуиция, обязательно что-нибудь предпримет, когда поймет, что Эмери больше не ждет его в сторонке, довольствуясь скромной ролью запасного варианта. Однако мои отношения с Эмери были тут ни при чем.

Где-то около десяти часов она появилась в офисе. У Бека был короткий день в школе, и я очень надеялся, что она не спешит сейчас на утреннюю встречу с клиентами, которая вот-вот начнется. Я все утро сидел, напряженно прислушиваясь, в ожидании ее прихода, и поэтому, едва только она появилась, сразу вышел в холл.

И этот хмырь был вместе с ней. Его рука обвивалась вокруг ее талии, и он пытался помогать ей идти. Однако по ее лицу было видно, что ей все это неприятно.

– Доброе утро.

– Доброе утро. – Эмери натянуто улыбнулась. – Я говорила Болдуину, что нет необходимости меня сюда провожать, но он настоял на своем.

Я постарался, чтобы мои слова прозвучали хотя бы с намеком на искренность:

– Но тебе действительно нужна помощь. Доктор же сказал, никакой нагрузки на эту лодыжку.

Собрав всю силу воли в кулак, я посторонился и дал им пройти в ее кабинет, а сам направился к себе. Однако я бы солгал, если бы сказал, что не подслушивал их разговор. Хмырь спросил, когда он может за ней заехать, и Эмери заявила, что у нее есть кое-какие планы после работы и она лучше вызовет такси.

Когда этот придурок наконец-то ушел, я сделал глубокий вдох и вошел в ее кабинет. Эмери как раз устанавливала ноутбук в док-станцию.

– У тебя сейчас есть клиенты?

– Нет, – холодно ответила она, не поднимая глаз.

– Значит, мы можем поговорить?

Она наконец взглянула на меня.

– О, неужели ты наконец решил поговорить?

Ну, что ж, я это, без сомнения, заслужил.

– Наверное, мне надо начать с извинений.

Выражение ее лица смягчилось, тем не менее она сложила руки на груди, пытаясь изобразить непреклонность.

– Было бы неплохо, – сказала она.

– Прошу прощения за мое поведение вчера вечером.

– Ты имеешь в виду – за свое идиотское обвинение в том, что я собираюсь спать с другим мужчиной после того, как мы договорились этого не делать?

– Да, именно за это.

Эмери вздохнула.

– Я вовсе не отношусь к такому типу женщин, Дрю. Если бы я даже и захотела с кем-нибудь переспать, я все равно бы не стала этого делать, пока у меня есть обязательства перед другим человеком.

Сама того не подозревая, она случайно попала в мое больное место. Я полночи и все утро провел, пытаясь осознать тот факт, что у меня проблемы с доверием – в чем легче всего было обвинить других людей. Во всем виновата Алекса. Моя работа подорвала веру в человечество. Но если быть абсолютно честным с собой, то следовало признать, что мне очень нравилась Эмери – может, даже больше, чем следовало, учитывая, что мы лишь недавно познакомились, и мне просто было безумно страшно ее потерять. Она провела все последние годы своей жизни в ожидании, что другой парень наконец обратит на нее внимание, и я не был уверен в том, что произойдет, когда он это сделает.

Конечно, я ревновал. Но я также был чертовски напуган. И мне совсем не нравилось это чувство.

Я подошел к ней, не потому, что собирался что-то сказать, а потому что мне невыносимо было находиться в одной комнате с этой женщиной и не быть с ней рядом.

В тот день на улице было особенно морозно, и ее щеки порозовели, как и кончик носа. Я взял в ладони ее холодное лицо, склонился и запечатлел нежный поцелуй на ее губах.

Потом я чуть отодвинулся, глядя ей в глаза.

– Прости за то, что вел себя как ревнивый идиот. Я собирался сказать тебе, что не виноват в том, что подвержен ревности, это все моя собственная история и специфика работа – возможно, так оно и есть. Но это лишь часть правды. Честно говоря, до меня это дошло лишь минуту назад.

– И что же это?

– Мне жизненно необходимо услышать от тебя, как ты все-таки относишься к этому парню. Несколько месяцев назад ты отправилась вслед за ним через полстраны. Я знаю, что ты испытывала к нему сильные чувства. И если ты говоришь, что сообщила бы мне, если бы хотела прекратить наши отношения, я полагаю, ты бы так и сделала. Но главное, я хочу знать, если бы он сегодня сказал тебе, что любит тебя, ты бы порвала со мной?

Эмери застыла, и на ее лице промелькнуло какое-то странное выражение, а потом наши глаза встретились.

– Почему бы тебе не присесть?

Глава 33

Следуй в жизни тому, что проповедуешь.

Легко сказать, когда Дрю Джэггер пристально смотрит на тебя в ожидании ответа. Он хотел знать, что произойдет, если мужчина, по которому я сходила с ума последние несколько лет, мужчина, из-за которого я, поставив на карту все, переехала в Нью-Йорк, вдруг бы решил, что хочет быть со мной. Этот вопрос постоянно крутился у меня в голове с того самого момента, как они оба, Дрю и Болдуин, оставили меня накануне одну наедине со своими мыслями.

Но Дрю был откровенен со мной, и я задолжала ему честный ответ. Черт побери, да я его и себе задолжала.

– Я так долго испытывала нежные чувства к Болдуину, что даже не помню, каково это – жить без них.

Дрю присел на край моего стола. В его позе было что-то невыразимо мужское, властное – что-то очень простое, и в то же время еще раз напоминающее, что то, что я собиралась сказать сейчас, сущая правда.

– Но мои чувства к Болдуину очень сильно отличаются от того, что происходит между нами.

Глаза Дрю сверкнули, и мне пришлось сжать бедра, чтобы удержаться от возбуждения при виде того, как нарастает его гнев. Не было сомнений в том, что попытки вывести друг друга из себя были своего рода извращенной прелюдией к любовным играм для нас обоих, только вот время сейчас было неподходящее.

– Болдуин умный и хорошо воспитанный человек. Мы оба питаем страсть к психологии и социологии. Он никогда не использует грубые выражения, водит меня в фешенебельные рестораны и ни разу не повысил на меня голос.

Дрю, казалось, задумался.

– Жду не дождусь, когда ты растолкуешь, в чем же состоит это чертово «но».

Мои губы дрогнули. Надо было изложить неприятную для него часть, прежде чем перейти к тому самому «но».

– Я это сделаю. Просто я хочу быть с тобой абсолютно честной.

Выражение его глаз сказало мне, что пора бы уже перейти к сути. Дрю нетерпеливо кивнул, и я продолжила:

– Я бы солгала, если бы заявила, что у меня совсем нет чувств к Болдуину. Но теперь в моей жизни появился ты. И спутал мне все карты, и теперь я представления не имею, куда приведет все то, что происходит между нами, но одно я знаю твердо.

– И что же это?

– Когда я смотрю на тебя, то начинаю понимать, почему у меня никогда бы ничего не получилось с Болдуином.

Его взгляд смягчился.

– Я полный лох в том, что называется доверием.

– Я знаю.

– Я всегда буду повышать голос и использовать грубые слова.

Я усмехнулась.

– Ну, я узнала, что хоть язык у тебя и несдержанный, но иногда его работа меня вполне устраивает.

Дрю протянул руку и провел двумя пальцами по подбородку, шее и ключицам, опускаясь к вырезу блузки.

– Правда? – прошептал он.

Этого оказалось достаточно. Слово, произнесенное низким, с хрипотцой голосом и легкое прикосновение. Я не могла бы объяснить те чувства, которые вызывал у меня Дрю, как не могла бы описать вкус воды. И все же, каким-то непостижимым образом он стал так же жизненно необходим для меня, и я ни в коем случае не хотела умереть от жажды.

Я тихо спросила:

– Где сейчас Бек?

Взгляд Дрю следовал за его пальцами, когда они нырнули за край выреза.

– В школе. Поеду забирать его не раньше чем через час.

Все мое тело покалывало при мысли о том, как мы можем провести этот час.

– У тебя до этого есть клиенты? – поинтересовалась я.

Он принялся расстегивать маленькие перламутровые пуговки.

– Нет. А у тебя?

Я покачала головой.

После этих слов Дрю отбросил сдержанность и терпение, которые стоически проявлял до этого момента. В следующую минуту он сорвал меня с кресла, стянул с меня трусы и усадил на письменный стол лицом к креслу, с юбкой, задранной до талии, при этом стараясь не задеть поврежденную ногу в легком фиксаторе.

Затем он уселся в кресло прямо передо мной и ослабил галстук.

– Что ты делаешь?

– Показываю тебе, как сильно раскаиваюсь. Разведи ноги пошире.

О боже.

Я развела ноги, как он просил, и от его взгляда, направленного прямо туда, у меня мороз пошел по коже. Когда он облизнул губы и ближе придвинув кресло, обхватил мои ягодицы руками и подтянул меня к краю стола, я уже чуть не испытала оргазм, хотя он еще даже пальцем ко мне не прикоснулся.

– Может, я и не люблю таскаться по фешенебельным ресторанам, но ты всегда будешь у меня сыта, а я буду смаковать тебя до тех пор, пока ты не начнешь выкрикивать непристойности.

Именно так оно и получилось.

Все изменилось после нашего утреннего разговора. Между нами возникла близость, незримая связь, которая раньше не ощущалась. Дрю забрал Бека из школы и принес обед для нас всех, а потом они вдвоем отправились в библиотеку и снова на каток. Мне нравилось то, как Дрю проводил время с сыном, посвящая часть времени полезной деятельности, а часть игре. Бек листал детские книжки на коврике, в то время как Дрю работал над очередным делом в соседней комнате. После того как работа была закончена, Бек читал книги для Дрю, и наградой малышу был поход на каток.

В тот день после обеда у меня было много встреч с клиентами, и последняя была назначена на половину седьмого. Я чувствовала себя окрыленной и была преисполнена надежд, что в состоянии решить любые проблемы семейных пар. Оптимизм бил через край во время моих сеансов, и это весьма благотворно сказывалось на их результатах.

Я уже собиралась домой, когда услышала, как открывается передняя дверь и маленькие ножки топают к моему кабинету.

– А мы все купили, чтобы смотреть кино сегодня вечером! – прокричал Бек. Его пухлые щечки раскраснелись от холода, а сам он был укутан, как маленький снеговик.

– Правда? А что вы планируете посмотреть?

Бек поднял два пальца.

– У нас целых два фильма. Один для ужина, а второй для десерта.

Я не совсем поняла, что он имел в виду, но его восторг был заразителен.

– Звучит просто замечательно. И какой же фильм вы будете смотреть первым?

Тут из-за спины сынишки появился Дрю.

– Бек заставил меня высадить его у обочины и отказался проехать со мной на автостоянку, чтобы первым успеть рассказать тебе, что мы затеваем.

Бек расплылся в такой широкой улыбке, что я могла бы сосчитать все его маленькие зубки. Он поднял футляр с компакт-диском.

– На ужин у нас «Облачно, возможны осадки в виде фрикаделек». Потом он указал на отца, который как раз вытаскивал пакет с едой навынос.

– В пиццерии «У мамы Терезы» готовят лучшие фрикадельки в городе, – сказал Дрю.

Бек быстро закивал, затем поднял вторую кассету:

– А на десерт у нас «Белоснежка и семь гномов».

Он снова указал на отца. Было такое впечатление, словно они разыгрывают маленький спектакль.

Дрю поднял второй пакет:

– А тут у нас пирог с крыжовником из французской кондитерской.

Я улыбнулась.

– А что это за странный пирог такой?

– Черт его знает. Но нам пришлось обойти три кондитерских, чтобы его раздобыть, и эта штука стоит двадцать шесть баксов, так что ей лучше оказаться вкусной.

Бек добавил:

– А я свой кусок буду есть с ванильным мороженым. Хотя в твоей киновечеринке оно и не запланировано.

– Моей киновечеринке?

– Ну да, папа сказал, что ты любишь вечеринки на тему разных киношек. Ты пойдешь с нами?

От стены, которую я возвела вокруг своего сердца, чтобы не влюбляться в этого мужчину, откололся еще один кусочек.

Дрю пристально наблюдал за мной, словно пытаясь оценить мою реакцию, которую я не смогла бы скрыть, даже если бы и хотела.

Я прижала руку к груди.

– Это так мило с вашей стороны. Вот уж не ожидала, что вы устроите для меня киновечеринку. Пойду с огромным удовольствием.

Сгорая от нетерпения поскорее начать, Бек сорвался с радостным криком с места и понесся в холл.

– Я вызову лифт.

– Не входи в него, пока я не подойду, – предупредил сына Дрю.

Я закончила собирать свои вещи и направилась к выходу. Поднявшись на цыпочки, я нежно поцеловала его в губы.

– Спасибо тебе.

Дрю подмигнул:

– Всегда пожалуйста.

Он подхватил меня на руки – Дрю вбил себе в голову, что мне нельзя ходить, пока не сняли с ноги фиксатор, – и мы направились к лифту.

Понизив голос, он произнес:

– Думаю, мне понравится этот ужин и вообще вся эта затея с тематическими киновечеринками – наконец-то найду применение своей коллекции эротических фильмов.

Глава 34

Остаток недели был таким же волшебным, как и та киновечеринка. Время, проведенное дома с Дрю и Беком, позволило мне узнать об этом мужчине больше, чем я узнала бы за десятки свиданий вдвоем. Если вдуматься, такие встречи стоит сделать обычной частью ритуала ухаживания. На втором или третьем свидании мужчине следует привести ребенка, возможно, племянницу или племянника, если у него нет собственных детей, чтобы женщина увидела, как он с ними обращается. За один такой вечер можно узнать суть человека лучше, чем за полгода любовных отношений.

Помимо того что мы завтракали или ужинали с ним вместе каждый день, Дрю всегда умудрялся выкраивать еще и пару часов для нас троих, а также обязательно какое-то время проводил вдвоем с Беком. Я уже начала воспринимать нашу теплую компанию как свою маленькую семью. Но в глубине души я все же понимала, что долго это не продлится. Скоро должна была вернуться Алекса, и я представления не имела, чем это обернется для всех нас. И все же личность бывшей жены Дрю определенно вызывала у меня интерес.

В тот день после обеда я должна была присматривать пару часов за Беком, в то время как Дрю снимал показания со свидетелей, встречу с которыми он не мог перенести. Он планировал попросить одну из помощниц учителя из школы посидеть с Беком, но я настояла на том, что и сама могу с этим справиться.

У Дрю была припасена целая коллекция фильмов, и я купила немного классического попкорна «Джиффи Поп», чтобы приготовить его на плите. Работа приходящей няни – одно удовольствие.

По крайней мере, я так считала.

Однако уже очень скоро мне пришлось звонить Дрю по мобильному телефону, прервав его работу со свидетелями, чтобы сообщать, что нам срочно надо ехать в больницу.

– Мне так жаль, – в миллионный раз повторила я. Мы сидели в маленькой комнате с зашторенными окнами в том же травмпункте, куда мы приехали с моей вывихнутой лодыжкой меньше недели назад. Только на сей раз пострадавшим был Бек.

– Всякое бывает. Это же просто несчастный случай. Зато теперь он дважды подумает прежде, чем трогать плиту.

– Но это мне надо было подумать дважды, – сказала я.

Мы с Беком готовили попкорн вместе. Он никогда раньше не видел, чтобы его делали таким образом. Его огромные карие глаза были как блюдца, когда он видел, как серебристая фольга раздувалась с каждым взрывом кукурузных зерен. Когда взрывы почти прекратились и фольга вздулась до предела, я переставила сковороду с горячей конфорки на холодную и проткнула дырочку в пакете, чтобы вышел пар. Бек отправился порыться в шкафчике с фильмами, и я проявила беспечность и пошла в ванную. Я отсутствовала в кухне не более трех минут и, ничего не подозревая, мыла руки, думая о том, как прекрасно мы проводим время, как внезапно раздался крик.

Бедный малыш вернулся к плите и, не подозревая, что часть панели все еще была горячей, так как она уже не светилась оранжевым, попытался подпрыгнуть, чтобы посмотреть, как выходит пар из верхушки фольги с попкорном. Он случайно положил ладошку на все еще горячую поверхность.

– У его матери в кухне газовая плита. Мне следовало бы объяснить ему, что поверхность электрической плиты сразу не остывает, когда я купил новую год назад. Так что это не твоя вина, а моя.

Бек пожал плечами. Мальчик был настоящий боец.

– На самом деле мне уже не так больно.

Доктор сказал, что это всего лишь легкий ожог первой степени и помазал руку Бека лосьоном «Silvadene», потом забинтовал сначала обычным бинтом, а потом наложил эластичную повязку.

Я положила руку на коленку Бека:

– Прости меня, милый. Мне надо было предупредить тебя, что плита остается горячей, даже когда уже не светится красным.

Спустя некоторое время вошла медсестра и дала инструкции по перевязке, снабдив тюбиком крема и запасным бинтом, чтобы использовать на следующий день, не утруждая себя походом в аптеку. Несмотря на то что все отнеслись к случившемуся как к обычному несчастному случаю, у меня было очень дерьмово на душе.

Первый раз Дрю оставил меня с сыном, а я так подвела его.

– Я похож на боксера! – объявил Бек по пути домой из больницы. – Пап, а ты можешь забинтовать мне и вторую руку? И может, покрасить все это красной краской? – Он указал на эластичный бинт.

– Как скажешь, дружище.

Они оба вели себя так, будто ничего не произошло, но я все еще чувствовала себя просто ужасно. Дрю протянул руку и положил ее мне на колено, сидя за рулем.

– Люди начнут смотреть на меня косо с двумя такими калеками, как вы, – пошутил он.

Я нахмурилась, не понимая.

– Ты в фиксаторе, а у Бека перевязана рука.

Я прикрыла ладонью рот.

– О боже, и правда. Подумать только – они будут косо смотреть на тебя, в то время как обе травмы получены по моей вине.

Дрю понизил голос:

– Если серьезно, я вижу, что ты сидишь тут и занимаешься самобичеванием. Это был просто несчастный случай. С таким же успехом готовить попкорн мог бы я, и вполне могло случиться то же самое.

– Но это был не ты, а я.

– Прекрати себя накручивать. Пару месяцев назад у него был фингал под глазом оттого, что он налетел на шкаф, а за ним тогда приглядывала мамаша. Он ведь еще маленький мальчик. Детям свойственно совершать неосторожные поступки, не задумываясь о том, что это может причинить им вред.

– О, нет, только не это, – простонала я.

– Что еще случилось?

– Я совершенно забыла про его мать. Она меня за это возненавидит.

– Вот уж можешь не беспокоиться на ее счет. В любом случае мало шансов, что ты ей понравишься.

Отлично, просто отлично.

Глава 35

– А вы еще кто такая?

Достаточно было лишь этой короткой фразы, чтобы понять – вошедшая этим утром в офис женщина была стервой.

Джинсы, сидящие, как вторая кожа, коричневые сапоги на высоченном тонком каблуке на длинных стройных ногах, узкая талия под топом, оставляющим полоску голой кожи, несмотря на то что в конце января в Нью-Йорке стоял жуткий холод. Я не стала поднимать взгляд выше. Мне вдруг отчаянно захотелось заглянуть домой и переодеться во что-то менее формальное и более сексуальное. Я ни минуты не сомневалась, кем была эта посетительница.

Содрогаясь от страха, я лишь едва скользнула взглядом по тому, что было выше талии, и сразу посмотрела ей в лицо, не менее привлекательное, чем все остальное. Кто бы сомневался.

– Я Эмери Роуз. А вы?

– Алекса Джэггер. Жена Дрю.

Внезапно рядом со мной в холле появился Дрю.

– Бывшая жена, – резко поправил он ее, недобро сузив глаза.

Алекса закатила глаза:

– Какая разница. Нам надо поговорить.

– Назначим для этого встречу. Сегодня утром я занят.

Она полностью проигнорировала слова Дрю и, едва не задев его, продефилировала мимо по направлению к его кабинету.

Мы вдвоем остались стоять в холле.

Я мягко сказала:

– Что ж. Она действительно очаровательна.

Дрю глубоко вздохнул.

– Тебе придется заткнуть уши, когда она начнет говорить.

– Нет, мы поедем туда!

– Я не позволю тебе таскать его вслед за бандой гонщиков по всей стране и переводить на домашнее обучение! Поезжай сама, если уж тебе так хочется, но Бек останется здесь.

– И что он будет тут с тобой делать? Ты же работаешь шестьдесят часов в неделю.

– Я все устрою. По крайней мере, здесь он может ходить в школу, вести привычный образ жизни, здесь у него есть дом.

– У тебя ничего не получится. Ты спихнешь его на приходящую няню. Я уже много чего выслушала про эту самую няню сегодня утром и больше знаю о ней, чем ты. И она совсем не компетентна, чтобы сидеть с ним, потому что допустила, чтобы он обжег руку.

Вот дерьмо.

Вопли на время прекратились, я прекрасно понимала, что Дрю пытается держать себя в руках. Я прямо видела, как он сжимает и разжимает челюсти, а под его кожей перекатываются желваки. В такие минуты мне казалось, что он вдыхает пламя, а выдыхает лед.

Когда он наконец заговорил, по его ледяному тону было ясно, что он не просто разозлился, он был на грани убийства.

– Ты не представляешь, о чем говоришь. Я не сбагривал сына никакой няне. Он все время был либо со мной, либо с моей девушкой, и о нем хорошо заботились.

– Твоей девушкой? – чуть не взвизгнула Алекса. – Ты оставляешь моего сына со своей очередной подстилкой на месяц?

– Нашего сына, – прорычал Дрю. – И она не подстилка на месяц. В отличие от тебя, я никогда не знакомил Бека со случайными людьми. Он же все время рассказывал мне, что вокруг тебя крутятся разные мужчины. Но я ничего не говорил тебе, потому что думал, ты соблюдаешь приличия и осмотрительность в его присутствии. И я требую уважительного отношения к Эмери.

– Эмери? Та женщина, которую я видела в приемной? Значит, ты теперь спишь с наемной прислугой?

– Мы вместе с ней снимаем этот офис. Она психолог, а не наемная прислуга. И даже если бы она была уборщицей, подметающей здесь полы, тебе какое до этого дело? По крайней мере, у нее есть работа. Не мешает и тебе ее поискать. Может, тогда ты будешь знать, что стоит заработать деньги на сапоги за тысячу долларов, которые сейчас на тебе.

– Я воспитываю нашего сына. Это само по себе полноценная работа, требующая полной отдачи.

– Интересно получается – Бек наш сын, когда я выписываю чек за эту так называемую работу. И только твой, когда ты собираешься тащить его в это чертово турне NASCAR по захолустью.

– Я все равно его заберу, – огрызнулась она.

– Нет, не заберешь.

– Не думаю, что ты захочешь со мной тягаться. Бек должен общаться со своим отцом и проводить с ним время.

Как я и ожидала, в ответ раздался настоящий рёв:

– Но он и так проводит время со своим отцом!

– Я имею в виду, со своим биологическим отцом, – ледяным тоном ответила Алекса.

– Это был не мой выбор. И ты постаралась сделать все для этого. Богом клянусь, я ни за что не женился бы на тебе, если бы знал, что ты просто потаскуха, носившая чужого ребенка!

– Иди ты!

– Убирайся отсюда, Алекса. Просто убирайся.

Хотя я знала, что сейчас произойдет, но все же подскочила, когда женщина в ярости распахнула дверь кабинета и та с грохотом ударилась о стену. Оглушительно стуча каблуками, Алекса пронеслась по коридору, словно смерч, сеющий вокруг себя разрушения и хаос.

Я несколько минут подождала, не зная, как лучше поступить – дать Дрю возможность остыть или попытаться его утешить. В конце концов, когда наступила полная тишина, я решила проверить, что у него происходит.

Кресло Дрю было отодвинуто от стола, а сам он сидел, опершись локтями на колени и закрыв лицо руками.

– С тобой все в порядке?

– Да, – хрипло сказал он, не поднимая головы.

Я сделала несколько осторожных шагов по направлению к нему.

– Могу я чем-то тебе помочь?

Дрю словно в прострации несколько раз качнул головой, но потом все-таки взглянул на меня.

– Ты можешь сделать так, чтобы я был настоящим отцом этого малыша? – Сердце мое сжалось в груди, когда я увидела отчаяние на его лице. Глаза его покраснели, наполненные невыплаканными слезами, и я сердцем почувствовала невыносимую боль, которая отражалась сейчас на его лице.

Я опустилась на колени рядом с ним.

– Но ведь ты и есть его настоящий отец, Дрю.

Хотя он меня слушал, но казалось, ничего не понимал. Поэтому я решила поведать ему историю, о которой никому и никогда не рассказывала.

– Когда мне было девятнадцать лет, я решила узнать, кто была моя родная мать. Не знаю, почему такое пришло мне в голову, ведь все в жизни у меня было в порядке. Думаю, просто взыграло любопытство. В любом случае не было никакого секрета из моего удочерения, и я могла получить всю необходимую информацию, будь на то мое желание. Но я не хотела задевать чувства моих приемных родителей, поэтому решила ничего не говорить им и раздобыла информацию самостоятельно.

Дрю наконец обратил внимание на мои слова, и я продолжила:

– Однажды в субботу я сказала родителям, что собираюсь остаться в гостях у друзей, и целых четыре часа добиралась через весь штат до места, где, согласно полученному адресу, проживала моя биологическая мать. Я села рядом с ее домом и стала ждать, пока она не вышла. Потом последовала за ней до забегаловки, где она работала. Еще через пару часов я, собрав нервы в кулак, решилась-таки войти. Я подглядела в окно, чтобы узнать, какие столики она обслуживает, и уселась за столиком у окна, чтобы она подошла ко мне принять заказ.

Хотя сейчас Дрю был страдающей стороной, он протянул руку и сжал мое плечо в знак поддержки.

– И что произошло потом?

– Она подошла, спросила, что я буду заказывать, а у меня словно язык отнялся, я бормотала что-то невразумительное. Но все же умудрилась заказать тост с чаем, неотрывно глядя на нее. – Я замолчала, припоминая все детали того дня. – У нее были рыжие волосы.

Дрю погладил меня по щеке.

– Как бы то ни было, когда она принимала заказ у посетителей за соседним столиком, зазвонил мой телефон, и я увидела, что это мама. Я переключила звонок на голосовую почту, потому что подумала, что вдруг она узнала, где я сейчас нахожусь, и рассердилась. Но выслушав ее сообщение, я поняла, что она просто хотела узнать, как у меня дела и все ли со мной в порядке. Она сказала, что я выглядела немного расстроенной накануне. Что тут говорить, я почувствовала себя виноватой перед ней. Когда официантка – моя биологическая мать – принесла тост через пару минут, я плакала. Она равнодушно посмотрела на меня и даже не спросила, все ли со мной в порядке. Просто швырнула тост на стол и ушла.

Я вздохнула.

– Я смотрела на женщину, которая подарила мне жизнь, и все больше понимала, что моей настоящей матерью была та, которая только что оставила мне сообщение на голосовой почте. Я была биологически связана с этой официанткой, но для нее я была совершенно посторонним, чужим человеком. Потому что я и была совершенно посторонним человеком. Я бросила двадцать баксов на стол и ушла, даже не оглянувшись.

Я посмотрела Дрю в глаза.

– Быть родителем – это не право, а твой собственный выбор. С тех самых пор я поняла, почему родители празднуют День обретения. Ты настоящий отец Бека, так же как Мартин Роуз – мой настоящий отец. Любой человек может стать биологическим отцом, но настоящим отцом является тот, кто дарит любовь ребенку и воспитывает его как своего собственного.

– Иди сюда. – Дрю поднял меня с пола и усадил на колени. Он нежно заправил выбившуюся прядку волос за ухо. Его прежде злой и грустный взгляд потеплел.

– Откуда ты такая у меня взялась?

– Я вломилась в твой офис перед Новым годом и показала тебе задницу, разве не помнишь?

Дрю засмеялся, и я почувствовала, как уходит его напряжение, когда он обхватил меня руками и поцеловал в макушку.

– Спасибо. Мне этого так не хватало.

Я была счастлива, что мне удалось его успокоить. Дрю занимался Беком всю неделю, и это был практически первый день, когда мы с ним остались вдвоем.

– У меня не назначено никаких встреч на следующие две часа, это на тот случай, если я могу тебе еще чем-нибудь помочь.

Еще до того, как я закончила предложение, Дрю встал и подхватил меня на руки. Я ойкнула от резкого движения. Уверенная, что он меня разложит прямо здесь на письменном столе, я очень удивилась, когда он направился к выходу из офиса.

– Никакого секса на столе? – удивилась я.

– Письменный стол – чтобы просто по-быстрому переспать. А хочу заняться с тобой любовью.

Глава 36

А я ведь могу к этому привыкнуть.

Я только что вышел из душа и направился на кухню. Эмери стояла у плиты в одной из моих рубашек, которая была ей по колено, и готовила что-то, что пахло почти так же умопомрачительно, как и она сама. Играла музыка, и я наблюдал, как она раскачивается из стороны в сторону под мелодию, которую я так и не смог узнать.

Словно почувствовав мое присутствие, она обернулась и улыбнулась мне.

– Завтрак почти готов.

Я кивнул, но оставался на месте, продолжая любоваться ею. Пять дней назад, когда Алекса ворвалась в офис и заявила, что забирает у меня Бека, чтобы потащить его в турне с гонщиками, я подозревал, что грядущая неделя у меня будет дерьмовой – так всегда случалось после скандалов с бывшей женой. Но Эмери каким-то образом сумела успокоить меня, направив мое внимание на приятные вещи. Возможно, немалую роль в этом сыграло также то, что каждую ночь она оставалась со мной в постели, помогая снять стресс, и что, когда я проснулся сегодня утром, ее голова была под одеялом, и ее язычок лизал моего приятеля, словно леденец.

Она улыбнулась и, покраснев, подмигнула мне:

– Садись. Теперь моя очередь тебя кормить.

Да, я определенно могу к этому привыкнуть.

– Когда у тебя первая встреча с клиентами? – спросил я. Мы расправились с завтраком, а потом занялись сексом прямо на кухонном столе, и я принялся убирать посуду в то время, как она собиралась на работу. В настоящий момент она красила ресницы, склонившись перед зеркалом.

– В десять. Но сначала мне надо попасть домой. А что у тебя?

– Никаких встреч до обеда, но до этого времени мне еще надо составить ходатайство и отвезти его в суд по семейным делам. А что тебе надо сделать дома?

– Переодеться. Или ты думаешь, что сойдет и так, только с поясом и шпильками? – она указала на мою рубашку, которая распахнулась, и было видно, что под ней ничего нет. Вдохновившись тем, что доступ к ее прелестям не затруднен, я накрыл ладонью ее грудь и поцеловал торчащий сосок.

– Почему бы тебе не держать здесь какую-нибудь запасную одежду на тот случай, когда ты остаешься у меня на ночь, вместо того чтобы нестись в спешном порядке только затем, чтобы переодеться?

Несмотря на то что слова вырвались у меня совершенно необдуманно, я не пришел в ужас от собственной неосмотрительности. Странно.

Эмери подняла на меня глаза:

– Ты предлагаешь выделить мне шкаф?

Я пожал плечами:

– Можешь приспособить для этого половину гардеробной. Мне не нравится мысль о том, что тебе придется носиться утром по городу в одной юбке без нижнего белья – даже если не понимаю, почему ты не можешь просто вывернуть его наизнанку и снова надеть.

Она сморщила носик:

– Ну, это только мужские штучки.

Наложив косметику, которую она хранила в сумочке, Эмери оделась и поехала домой. Я набрал номер Алексы и оставил ей сообщение, что заеду забрать Бека на выходные около пяти часов.

Радуясь тому, что была включена голосовая почта и мне не пришлось разговаривать с ней живьем, я спустился в офис, чтобы заняться работой, пребывая по-прежнему в прекрасном настроении, но у дверей столкнулся с поджидающим меня судебным приставом. Я был адвокатом по разводам, и меня не удивил столь ранний визит. Удивительным оказалось другое – судебные бумаги, которые он мне вручил, были из суда Атланты.

Этот пункт ходатайства я читал уже в пятый раз…

Произошли некоторые изменения со времени последнего решения суда в отношении опекунства, требующие изменения порядка посещения ребенка. Эти изменения еще не были известны во время вынесения окончательного судебного решения и являются основанием для пересмотра договоренности об опеке.

Однако следующая часть заставила меня застыть в кресле. Возможно, мне следовало бы сейчас все бросить и нестись сломя голову домой к Алексе, но я боялся, что сотворю с ней что-то ужасное, после того как прочитал следующий пункт документа.

Прилагается документ, в соответствии с которым установлено отцовство Леви Арчера Бодина, а не ответчика, которому ранее в соответствии с судебным решением было предоставлено право на посещение ребенка.

Истец требует изменения совместной опеки и разрешения посещения ребенка ответчиком в выходные дни в течение восьми часов. Освободившееся время позволит ребенку больше общаться с биологическим отцом.

Кроме того, совместная опека со стороны ответчика должна быть сокращена на основании того, что выявлены случаи невыполнения обязанностей в отношении ребенка. В частности, ответчик замечен в том, что подверг данного ребенка риску при общении с лицом, совершившим уголовное преступление. В результате этого общения ребенок получил травму.

В связи со всем вышеизложенным, истец имеет основание проявлять обеспокоенность по поводу безопасности вышеозначенного ребенка и требует немедленного пересмотра решения суда.

Прилагаемые бумаги в подтверждение ходатайства включали копию документа о недавнем аресте так называемого преступника и справку из травмпункта. Злостным уголовником, разумеется, была Эмери, и, конечно же, приводилась лишь часть копии документа с обвинениями в непристойном обнажении. Там не было ни слова о том, что правонарушитель совершил все это в подростковом возрасте, и о том, что все обвинения сняты в прошлом месяце. Помимо этого дерьма, в копии справки из травмпункта значился диагноз «случайный ожог», а также письменные показания медсестры, подтверждающие, что ребенка в больницу доставил отец в компании женщины, которая следила за ребенком в момент получения ожога, а именно Эмери Роуз.

После того как я в третий раз наткнулся на голосовую почту, и будучи не в силах более выносить все это издевательство, я направился к Алексе, чтобы поговорить с ней лично. Признаю, это была не самая мудрая идея, учитывая, в каком настроении я пребывал, но мне нужно было срочно выяснить с ней отношения. У меня было только одно средство совладать с этой женщиной, но, к счастью, оно у меня имелось в изобилии: деньги. Я готов был заплатить ей, чтобы только она прекратила лить на меня все это дерьмо. Как и раньше. Мерзавка затеяла эту игру просто в отместку за то, что я посмел возразить ей и не позволил ей вместе с ее гонщиком взять Бека на двухнедельное турне, устроенное NASCAR. Она просто хотела показать мне, кто здесь главный. Я знал бывшую жену как облупленную; это была коварная, хитрая сука, жаждущая всегда быть хозяйкой положения. Наша ссора и, вероятно, встреча с Эмери побудили ее к действиям, направленным на то, чтобы поставить меня на место.

Я принялся колотить в ее дверь, но ответа не было, и, рассвирепев еще больше, я постучал громче. Через две минуты, окончательно потеряв терпение, я вытащил ключ. Когда я выкинул ее из своего дома и снял для нее эту квартиру, я, естественно, сохранил один ключ для себя. До сих пор не возникало необходимости его использовать, но меня просто достало то, что она пряталась от меня.

Замок сначала не поддавался, но, повертев ключом, через минуту я с облегчением услышал громкий щелчок – и замок все же открылся. Не желая получить сковородкой по голове, я слегка приоткрыл дверь и крикнул:

– Алекса? – Ответа не последовало.

Я позвал ее второй раз:

– Алекса?

В прихожей было тихо, и из недр квартиры не раздавалось ни малейшего звука. Решив, что опасности нет, я распахнул дверь.

И мое сердце оборвалось при виде представшей передо мной картины.

Глава 37

Происходило определенно что-то неладное.

Во время второй половины моего психотерапевтического сеанса, который я вела по скайпу, в офисе начали громко хлопать двери. Последние десять минут раздавались какие-то крики. Один свирепый голос явно принадлежал Дрю, второй, потише, Роману, который только недавно появился. Он частенько вел частные расследования по заданию Дрю, но то, что происходило сейчас, явно носило более личный характер, чем обычно, и очевидно не было связано с каким-либо делом.

Мне пришлось несколько раз приносить извинения клиентам за шум и брань, долетающие до нас даже сквозь закрытую дверь. Наконец, не выдержав, я еще раз извинилась и сказала им, что мне надо срочно переговорить с ремонтной бригадой и отчитать их за нецензурные выражения. Положив трубку, я направилась к выходу из своего кабинета и… замерла у двери, услышав свое имя.

– Эмери? А она какое отношение ко всему этому имеет, черт побери?

– Если в двух словах, Алекса заявила в суде, что я сплю с бывшей уголовницей.

– Уголовницей? А что она такого сотворила? Не заплатила за парковку?

– Это долгая история, короче, ее арестовали за непристойное обнажение в прошлом месяце.

– Что?

– Это произошло, когда она была еще подростком. Ее вызвали в суд за купание в голом виде, а потом выписали ордер на арест, потому что она так и не заплатила тогда штраф. Это всего лишь мелкое правонарушение, не серьезнее парковки без талона. Но, разумеется, Алекса пытается раздуть это до небес. В ходатайстве ее называют бывшей уголовницей со склонностью к непристойному обнажению. И указывается, что эта самая преступница недавно стала причиной травмы Бека. На самом деле он просто случайно обжег руку.

– Вот дерьмо.

– Да, именно дерьмо. Но это еще не самое худшее. Здесь в суде в Нью-Йорке я бы еще мог отбрехаться от всего этого, так как судьи здесь сплошь и рядом сталкиваются с подобным. Но эта гадина подала ходатайство об изменении условий опеки в Атланте.

– Как она могла это сделать, когда вы оба проживаете здесь?

– Я только что был в ее квартире. Швейцар сказал, что она уехала еще вчера и дала новый адрес для ее корреспонденции. В квартире хоть шаром покати. Эта сука действительно переехала в Атланту!

Дрю не был большим любителем выпить. Иногда он пропускал один-два стаканчика виски или пива, но я никогда не видела, чтобы он надирался в стельку.

До сегодняшнего вечера.

Хотя он горячо уверял меня, что я никоим образом не виновата в случившемся, я все же терзалась чувством вины, так как спровоцировала ситуацию, из-за которой он предстал родителем, не справляющимся со своими обязанностями.

Мы сидели в квартире Дрю, отменив все встречи и дела, запланированные на послеобеденное время. Я пообещала Роману, что Дрю вовремя приедет в аэропорт завтра утром, чтобы лететь с ним вместе в Атланту. Они собирались отправиться туда, чтобы попытаться договориться с Алексой, и я была рада, что Дрю летит не один. Он не мог даже произносить имя бывшей жены без яростного рычания.

Закрыв дверь за Романом, я заперла ее, взяла со столешницы стакан, из которого пил Дрю, и вылила остаток его содержимого в раковину. Потом направилась к дивану, на котором он лежал, закрыв глаза рукой. Его ноги не помещались на диване и свисали на пол. Я развязала ботинки и стала их стягивать.

– Хочешь раздеть меня? – пробормотал он. – К черту башмаки. Лучше штаны стяни.

Я улыбнулась. Даже надравшись, он не изменил себе.

– Уже одиннадцать. Ты вылетаешь через десять часов. Думаю, тебе надо немного поспать. Утро едва ли будет милостиво к твоей бедной голове.

Я стянула с него ботинки, и они шлепнулись на пол, за ними последовали носки.

– Я не могу потерять сына.

Мое сердце сжалось от горечи, прозвучавшей в его хрипловатом голосе.

– Этого не случится. Даже если тебе не удастся подкупить ее, ты непременно сможешь убедит судью, что нужен сыну, что он принадлежит тебе.

– В нашей системе правосудия слишком мало правосудия. Люди, подобные мне, каждый день крутят ею как хотят.

Я не знала, что на это ответить. Я просто хотела сделать хоть что-нибудь, чтобы облегчить его боль. Поэтому я скинула туфли, забралась на диван и обвила его руками, нежно прижимаясь к его груди.

– Мне очень жаль, что все так случилось. Ведь всем совершенно понятно, как сильно ты любишь этого малыша. Судья должен это увидеть.

В ответ он сжал меня в объятиях, и через пару минут, когда я уже подумала, что он погрузился в сон, Дрю снова заговорил едва слышным шепотом:

– Ты хочешь детей, мисс Оклахома?

– Конечно. Хочу нескольких своих деток и подумываю также об усыновлении.

– В один прекрасный день ты станешь замечательной мамой.

– Мы нигде не можем ее найти. Адрес, который она оставила для пересылки корреспонденции, на самом деле адрес ее брата. Этот парень какой-то жалкий неудачник. Пришли к нему в два часа дня, а он еще спит. – Я услышала, как Дрю хмыкнул в трубку. – Вернее, спал, пока не повис в воздухе, когда Роман поднял его за шкирку.

– Вы вломились к нему домой?

– А нам и не пришлось этого делать. Входная дверь даже не была заперта. Поверь, ему это ни к чему. Тараканы и те побрезговали бы вползти в эту конуру.

– Он вам сказал, где находится Алекса?

– Он понятия об этом не имеет.

– Может, врет ради сестрицы?

– Я так не думаю. Он бы ее сдал с потрохами. Этот дрянной наркоша так испугался Романа, что даже обоссался. К тому же я хорошо знаю этого урода. Он с радостью бы продал мне информацию о ее местонахождении за деньги, достаточные, чтобы купить еще одну дозу, если бы был в курсе, где она находится. Этот ушлепок мать родную продаст за двадцать баксов.

– И что ты собираешься теперь делать?

– Я пошел в суд и подал судье ходатайство, чтобы в срочном порядке заставить ее вернуться в Нью-Йорк. Условия совместной опеки не позволяют любому из нас вывозить Бека из штата без разрешения другого. Они приложили мое письменное заявление к ее требованию изменить условия опеки, которое будет рассматриваться послезавтра. Даже если мы ее к четвергу не найдем, ее так или иначе обяжут явиться в суд.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Нет, но все равно спасибо, малышка. Просто услышать твой голос уже радость для меня.

Я улыбнулась.

– Тогда, может, я позвоню тебе попозже ночью и буду говорить всякие непристойные вещи.

– Правда?

Я прикусила губу.

– Но я предпочитаю играть в команде. Хочу, чтобы ты мне в этом помог.

– Попозже я постараюсь избавиться от Романа. Он любит сидеть в баре и потягивать виски в конце дня. Только не думай, что этот процесс будет долгим после вчерашней ночи. Предпочитаю услышать, как ты кончаешь, а не только твои рассказы о том, как ты скучаешь по моему члену.

– Договорились. Я уже скоро иду домой.

– Хорошо, малышка. Позвони мне, как только устроишься.

– Дрю?

– Да?

– Все же хочу, чтобы ты знал – я действительно скучаю по тебе и твоему члену.

Он со стоном произнес мое имя.

– Иди скорее домой.

Я никогда в жизни не занималась сексом по телефону и теперь в нетерпении предвкушала разговор с Дрю. Настолько сильно, что ради такого случая надела очаровательный шелковый комплект из топа и шортиков и надушилась. Было начало одиннадцатого, и я решила, что он тоже готовится ко сну. Я взяла телефон, набрала его номер и заулыбалась, когда услышала его хрипловатый голос:

– Надеюсь, ты голая?

– Пока нет, но скоро буду.

Моя рука уже потянулась к выключателю в кухне, я хотела погасить свет и перейти в спальню, как вдруг раздался стук в дверь.

– Кажется, к тебе кто-то пришел.

– Похоже на то. Подожди минутку.

Я подошла к двери и посмотрела в глазок, хотя и так знала, кто ко мне пожаловал. У меня не так уж много друзей в этом городе и еще меньше тех, кто может прийти без предупреждения.

– Я перезвоню тебе через пару минут?

– Думаешь, мне так уж хочется узнать, кто пришел?

– Полагаю, что не очень. Просто дай мне пару минут, чтобы избавиться от него.

Сбросив звонок, я вытащила свитер из шкафа и натянула его прежде, чем открыть дверь.

– Болдуин? Что-нибудь случилось?

– Нет, все в порядке. Просто решил навестить тебя. Я стучался к тебе прошлым вечером, но тебя не было дома. Затем попытался увидеть тебя сегодня утром, но снова никого не оказалось, и сегодня весь день ты не отвечала на мои сообщения. Я уже начал было беспокоиться.

Я совершенно запуталась в своих чувствах к Болдуину и забыла, что на самом деле все эти годы он был моим хорошим другом.

– Извини. Я вовсе не хотела заставлять тебя волноваться. У меня все прекрасно. Просто вчера был сумасшедший день, да и сегодня сплошная суета.

Мои слова его явно не убедили, поэтому я решила быть с ним предельно честной:

– Видишь ли, я начала кое с кем встречаться и осталась у него прошлой ночью.

– А-а… – Он выдавил из себя грустную улыбку. – Ну что ж, рад, что у тебя все в порядке.

Я не предложила ему войти, и его глаза принялись блуждать по моему лицу, словно он пытался отыскать там какой-то ответ. Я стояла и ждала в неловком молчании, обеими руками вцепившись в свитер. В конце концов Болдуин коротко кивнул и вдруг перевел взгляд на мои голые коленки.

– Это тот самый адвокат?

По какой-то причине меня задело, что он назвал Дрю адвокатом, а не по имени.

– Да, это Дрю.

Он взглянул мне в глаза.

– Ты счастлива?

Я ответила, даже не раздумывая:

– Очень.

Болдуин на мгновение закрыл глаза и снова молча кивнул.

– Может, сходим попьем кофейку на этой неделе и обменяемся новостями?

Я улыбнулась.

– Конечно.

Сходить в «Старбакс» попить кофе, возможно, было лучшим решением, чтобы перезагрузить нашу дружбу с Болдуином. То есть, разумеется, в перезагрузке нуждалось только мое отношение к нему, ведь он никогда не испытывал ко мне такого интереса, как я к нему. Но теперь, когда я встречалась с другим мужчиной, казалось неправильным идти с ним ужинать. Может быть, когда-нибудь в будущем, когда пройдет больше времени между моими чувствами к Болдуину и началом новых отношений, но сейчас это казалось мне недопустимым.

После того как мы пожелали друг другу спокойной ночи, я целую минуту приводила мысли в порядок, пытаясь настроиться на другую волну, прежде чем пошла в спальню, чтобы позвонить Дрю. Прошло так много времени с тех пор, как у меня впервые возникли чувства к Болдуину. Я не могла от них полностью избавиться, но что-то определенно изменилось. И хотя я знала, что какая-то часть моей души будет тосковать по тому ощущению душевного комфорта, которое я всегда испытывала в присутствии Болдуина, когда ничто не мешало мне наслаждаться нашим общением, все же я осознавала, что для меня сейчас важнее соблюдать границы, которые, как я знала, Дрю установил для меня. Например, не приглашать мужчину в квартиру поздно ночью, когда я была в прелестной коротенькой пижамке.

Удовлетворенная тем, что приняла такое разумное решение, я выключила свет и скользнула в постель, набирая номер Дрю в своем мобильном.

– Привет, – сказала я.

– Гость уже ушел? – в обычно уверенном голосе Дрю слышались напряженные нотки.

– Это был Болдуин. Хотел узнать, все ли у меня в порядке. Очевидно, заходил ко мне вчера вечером и сегодня утром и беспокоился из-за того, что я не отвечала на его сообщения.

– И что ты ему сказала?

– Я сказала, что осталась на ночь у своего бойфренда, а потом была занята, а в общем, у меня все в порядке.

– У твоего бойфренда, говоришь? Значит, так ты меня называешь? – В его голосе послышалось облегчение.

– А ты предпочитаешь, чтобы я называла тебя как-то иначе?

– Ну, не знаю… Что бы ты еще могла предложить для меня?

– М-м-м… дай подумать… как насчет «мужчина, дарящий мне много оргазмов»?

– Звучит, как индейское имя, – засмеялся Дрю.

Я засмеялась в ответ.

– А вот еще… «Арендодатель с сюрпризами» или «Повелитель Пролактина»?

– Можешь как угодно представлять меня своему профессору Мямле, лишь бы он был в курсе, что ты моя.

Моя. Мне понравилось, как это прозвучало. Вот только я так и не поняла, как мы к этому пришли. Припоминая все, что было между нами, я осознала, что чувства возникли еще тогда, когда мы яростно ссорились друг с другом, расцвели, когда мы занимались сексом на его столе, но, как бы они ни появились, отрицать их наличие было уже нельзя. И меня вдруг пронзила мысль, что я не хочу ничего иного.

– Ты сейчас один?

– Роман в баре. Бармен здесь женского пола. Не думаю, что он сейчас нуждается в моей компании.

– Ну, тогда хорошо. – Я протянула руку к прикроватному столику и открыла ящик. – Слышишь этот звук?

– Только не говори мне, что он опять ломится к тебе в дверь.

Я решила, что надо как-то отвлечь Дрю от ужасных событий последних двух дней, поэтому я вытащила из ящика вибратор, включила его и поднесла к телефону на несколько секунд, прежде чем опустить его вниз.

– Неужели это…

– Вибратор. Ему было так одиноко в последние несколько недель.

Дрю зарычал:

– Вот черт! Как бы мне хотелось оказаться рядом, чтобы на все это посмотреть.

– Мне нравится эта идея. Может, попробуем, когда ты вернешься, – сказала с улыбкой на лице я.

– Не может быть, а точно. Я сразу помчусь к тебе, как только приземлится самолет.

Его реакция возбудила меня. Я потерла вибратором о клитор и произнесла с придыханием:

– А что, если сначала попробуем по-другому?

Глава 38

– Наглости ей не занимать, – раздраженно прошептал мне на ухо Роман, когда Алекса послала нам ослепительную улыбку, вплывая в зал суда в сопровождении своего адвоката Аттикуса Карлайла.

Мои руки невольно сжались в кулаки. Я не знаю, почему после полутора дней бесплодных поисков Алексы я был так поражен, что она прибегла к услугам именно этого говнюка. Я ненавидел этого чертова парня почти так же сильно, как он ненавидел меня. Он был воплощением типичного добропорядочного джентльмена с Юга – тягучий выговор, галстук-бабочка и все такое прочее, и к тому же воображал себя чуть ли не богом, произнося напыщенные вступительные и заключительные речи. К тому же он был единственным адвокатом, однажды заставившим меня потерпеть поражение в зале суда. И в довершение всего нам назначили того самого судью, который как раз и наложил на меня санкции в результате того самого дела, которое этот хмырь развалил. До меня начало доходить, что все происходящее отнюдь не совпадение.

Пытаясь сохранять те жалкие крохи спокойствия, которые у меня еще оставались, я старался даже не глядеть в другую сторону зала. Судья Уоллифорд уселся на свое место, и служащий в униформе назвал номер нашего дела. Судья пять минут был занят тем, что читал материалы дела, водрузив очки на кончик носа, а потом поднял голову.

– Надо же, вы только посмотрите, кто к нам пожаловал. Помнится, наша троица уже исполняя-я-яла этот танец в том же соста-а-аве, не так ли?

– Да, ваша честь, – коротко ответил я.

– Вы пра-а-авы, ваша че-е-есть. Прия-я-тно снова вас видеть, – также растягивая гласные, пропел адвокат противной стороны.

Уоллифорд пошуршал бумагами на столе, снял очки, а потом откинулся в кресле.

– Мистер Джэггер, объясните мне на милость, почему вы считаете, что слушание этого дела должно происходить в суде Нью-Йорка, а не здесь, в Атланте? Или вы не верите, что колесо правосудия вращается у нас с такой же скоростью, как и у вас, северян?

Ну и что я должен был ответить на эту белиберду? Я подал ходатайство об изменении места рассмотрения дела в связи с адресом проживания сторон. Я кашлянул, чтобы прочистить горло.

– Ни в коем случае, ваша честь. Уверен, настоящий суд в состоянии должным образом рассмотреть представленное здесь дело, но так как и истец, и я проживаем в Нью-Йорке, судебное разбирательство должно проводиться в округе Нью-Йорк. Согласно нашему соглашению…

Тут вмешался Карлайл:

– Ва-аша че-есть, мой клиент постоянно проживает в славном штате Джорджия. Она родилась и выросла здесь. За время своего короткого брака с мистером Джэггером она действительно проживала в Нью-Йорке, но недавно приобрела дом в округе Фултон. То есть штат Джорджия является постоянным местом ее проживания. – Он поднял какой-то документ и продолжил: – Здесь у меня копия договора о покупке этого дома, ее водительское удостоверение, зарегистрированное в Атланте, и копия договора аренды на квартиру, в которой она временно проживала, находясь в Нью-Йорке. Вы увидите, что арендатором здесь значится совсем не миссис Джэггер.

– Это полная ерунда. Да, я арендовал эту квартиру, потому что я же ее и оплачивал. Она жила там два года. – Еще не закончив, я уже понял, что, сорвавшись, допустил огромную ошибку.

Судья Уоллифорд погрозил мне пальцем:

– Я не собираюсь терпеть подобные речи в моем зале суда. Вы северяне, возможно, считаете приемлемым общаться таким образом, но здесь не прокуренный бар или какое-либо другое злачное место. Прошу проявлять уважение к суду. Выношу вам предупреждение, мистер Джэггер. И учтите, после вашего недостойного поведения в прошлый раз я буду с вами предельно строг.

На этом мои беды не закончились – меня ждали еще худшие испытания. Судья Уоллифорд отклонил мое ходатайство и постановил провести полное судебное разбирательство в связи с прошением об изменениях в порядке опеки, которое подала Алекса, через две недели начиная с понедельника. Единственное решение в мою пользу, которое он принял, это сохранение нынешнего порядка опеки, согласно которому я имел право забирать Бека вечером в пятницу, субботу и воскресенье, а также в среду в обед. С одной оговоркой, что общение с ребенком должно было происходить, как вы уже догадались, на территории великого штата Джорджия.

Я дождался, пока мы все вышли из здания суда, и только тогда решился подойти к Алексе. Последнее, что мне было нужно, – это ее вопли о том, что я ее запугиваю, после чего Уоллифорд точно может упечь меня в тюрьму.

Я крепко сжал зубы.

– Алекса, не могли бы мы с тобой поговорить?

Карлайл взял ее за локоть:

– Не думаю, что это хорошая идея, Алекса.

Я проигнорировал его, глядя в глаза бывшей жене.

– Ты задолжала мне хотя бы это. Прошло уже больше двух лет с того момента, как я узнал правду, но мне все еще больно. Но я никогда не показывал Беку, что мое отношение к нему изменилось. Не важно, что там показывает гребаный анализ крови, он все равно мой сын. – Она отвернулась. – Посмотри на меня, Алекса. Посмотри на меня. – Когда она наконец снова подняла на меня взгляд, я продолжил: – Ты меня знаешь. Неужели ты думаешь, что я сдамся, даже если проиграю суд через две недели?

Тут в разговор вступил ее адвокат:

– Вы угрожаете моему клиенту?

Я продолжал смотреть Алексе в глаза.

– Нет. Я просто прошу ее прежде всего думать об интересах сына, а не разводить всю эту грязь.

Она глубоко вздохнула.

– Он не твой сын. Пойдемте, мистер Карлайл.

Слава богу, рядом со мной стоял Роман. Он обхватил меня за плечи руками и удержал, не давая броситься вслед этой суке, когда она уходила.

Перед отлетом домой я безуспешно пытался настроить органайзер и выстроить свое расписание так, чтобы проводить понедельник, вторник и половину среды в Нью-Йорке, а потом нестись в Атланту, чтобы пообедать с Беком вечером. Потом я планировал остаться в Атланте и работать в удаленном режиме в четверг и пятницу, чтобы потом забрать Бека на выходные. Нелегко будет перекроить все расписание на неделю, так, чтобы впихнуть все встречи и работу со свидетельскими показаниями в два с половиной дня, но у меня просто не было другого выбора. Общение с сыном для меня важнее всего. Ребенок и так уже был сбит с толку внезапным переездом и тем, что не мог проводить выходные с папой. К тому же я ни капли не сомневался, что, если пропущу хоть одно из этих свиданий, судья Уоллифорд немедленно об это узнает. Я не желал давать в его руки дополнительное оружие, которое он не преминет использовать против меня.

Несмотря на то что сын оставался для меня на первом месте, теперь, когда я снова ступил на землю Нью-Йорка, у меня был еще один объект внимания. Я не был уверен, что удастся попасть на последний в этот день рейс домой из Атланты, поэтому не сообщил Эмери, что, возможно, вернусь сегодня вечером. Было уже поздно – почти полночь, но я все же назвал таксисту ее адрес, а не свой.

В течение шести дней, пока я отсутствовал, мы с ней разговаривали каждый вечер – и почти каждый день заканчивался тем, что я дрочил под жужжание ее вибратора. Это помогало сбросить напряжение, но в то же время вызывало непреодолимое желание заняться с ней любовью по-настоящему.

Внутри здания, где находилась ее квартира, царила тишина. Я прошел к лифту, не вызывая ни у кого вопросов, так как консьержа в ее подъезде не было. Хотя это мне и не нравилось: ей надо найти более безопасное жилье – ведь любой отморозок мог ломиться к ней в дверь. Но если подумать, я сейчас как раз и был таким отморозком. Поставив на пол сумки, я взглянул на соседнюю квартиру.

Точно. Ей надо подыскать более безопасное место для жилья.

Пришлось стучать в два захода – и второй раз весьма громко, так, что я даже подумал, что, наверное, разбужу парочку соседей, но тут в двери появилась сонная Эмери.

Видимо, она спала, сняв контактные линзы, и теперь надела очки. Боже, как же она мне нравится в этих штуках.

– Привет. Что ты тут…

Я не дал ей возможности закончить и даже поздороваться. По крайней мере, много ей сказать не удалось. Вместо этого я прошел внутрь, ведя ее спиной в квартиру, крепко схватил лицо ладонями и поцеловал. Поцелуй был неистовым и долгим. Я захлопнул дверь и поднял ее так, чтобы ее ноги могли обхватить мою талию. Это было просто невероятно – казалось, отчаяние, которое постоянно терзало меня всю последнюю неделю, вдруг испарилось в мгновение ока.

Я засунул руку под ее сексуальные шортики, ухватил за попку, и она застонала, не отрывая от меня губ, а у меня возникло желание поставить ее на пол, чтобы согнуть руку с кулаком в победном жесте – «Да!». Но для этого пришлось бы оторвать мой уже полностью стоячий член от ее теплой промежности, а это я не сделал бы даже под страхом смерти. Поэтому я прошел вместе с ней к дивану, даже не споткнувшись, бесцеремонно свалил ее на него и тут же накрыл своим телом.

– Блин, как же я соскучился по тебе, – произнес я, с трудом узнав свой охрипший голос.

Эмери лежала с прикрытыми глазами и совершенно счастливым выражением на лице.

– Я так и подумала – по тому, как бурно ты меня приветствовал.

Посасывая ее шею, я принялся стягивать с нее шорты вместе с трусиками.

– А ты по мне скучала?

Острые коготки впились в мою спину, когда мои губы проделали путь от ее шеи к мочке уха.

– Да, – выдохнула она, – очень скучала.

Я прикусил ее ушко, двигая двумя пальцами вверх-вниз в ее киске.

– И как ты скучала? Ты уже мокрая для меня? – Конечно, я уже знал ответ, но хотел, чтобы она сама произнесла это.

– Да.

Я потер ее клитор большим пальцем.

– Что – да? – улыбаясь уточнил я.

– Я уже мокрая для тебя.

– Скажи мне, что твоя киска мокрая для меня. Я хочу услышать, как ты это говоришь. – Я уже расстегивал брюки. Это требовало определенной ловкости – ведь надо было ухитриться каким-то образом снять одежду с нас двоих одной рукой в то время, как я целовал ее шею, ушко, губы, а другой рукой потирал ее мокрую киску.

– Моя киска мокрая для тебя.

Господи, на свете не было ничего сексуальнее, чем слышать, как Эмери говорит, что она хочет меня. Все страдания последней недели превратились лишь в смутные воспоминания, и все мысли были лишь о том, как поскорее очутиться внутри ее тела.

– Я по тебе так скучал, – снова прошептал я, потому что мог повторять эти слова бесконечно, так как это была сущая правда.

Я жаждал поскорее войти в нее. Она мне уже задолжала за эти долгие ласки, и, судя по ее прерывистому дыханию и по тому, какой влажной и горячей была ее промежность, она тоже не возражала. Я медленно ввел в нее свой член, все мое тело тряслось от напряженной попытки сохранить над собой контроль. Когда я полностью вошел в нее, я мог бы поклясться, что все спящие до сего момента нервные окончания ожили в первый раз за многие годы. Ее тугая киска обхватывала мой член, ее ноги обвивали мою талию, сжимаясь все сильнее.

Боже, не помню, когда мне последний раз было так хорошо.

Я начал двигаться, потому что мне не терпелось почувствовать, как ее тугая киска, держащая мой член в себе, сжимает меня все крепче, словно выдавливая, когда я входил и снова выскальзывал из нее, и вдруг почувствовал, что долго мне не продержаться. Невероятные ощущения. Эмери открыла глаза, когда я очередной раз вышел из нее, и наши взгляды встретились. Я сжал ее ладони, переплел наши пальцы и поднял руки над ее головой. Я хотел поцеловать ее, но не мог оторвать от нее взгляд. Она прерывисто вздыхала с каждым толчком и стонала, когда я выходил из нее, и это было завораживающее зрелище.

Ее бедра пришли в движение и двигались теперь в унисон с моими. Вверх-вниз, внутрь и наружу.

– О, Дрю. Да, так. Не останавливайся.

Совершенно чудесным образом я умудрился сдерживаться достаточно долго, чтобы она кончила. Я наблюдал, как изменяется ее лицо – голова склонилась в сторону, глаза закатились и закрылись, пухлые губки приоткрылись. И это было самое прекрасное, что я когда-либо видел.

Когда у Эмери начался оргазм, я принялся двигаться быстрее, усиливая ее ощущения и чувствуя, что моя кульминация уже на подходе. Когда я уже готов был взорваться, то внезапно понял, почему каждый нерв внезапно пробудился впервые в жизни.

Я забыл надеть презерватив. Вот черт. Я уже собирался выйти из нее…

– Эм, я не… – попытался я объяснить ей, почему собираюсь испортить финал такого прекрасного акта, но с трудом мог говорить, и силы были уже на исходе. – Без презерватива.

Она взглянула мне в глаза.

– Все нормально. Я пью таблетки. Войди в меня снова. Пожалуйста.

Ничего в мире я не хотел больше, чем этого – излить мое семя в нее. Мое тело просто жаждало этого в своей животной страсти, и, отпустив себя, я почувствовал, что и ей я дарю нечто, что до сих пор таилось на каком-то глубинном уровне и в чем я себе не признавался.

В первый раз после той новогодней ночи, когда я познакомился с Алексой и она сказала мне, что принимает противозачаточные таблетки, я рискнул довериться женщине. Только на этот раз, по какой-то причине, я не чувствовал никакого риска в отношениях с Эмери. Казалось, все так и должно быть.

Глава 39

Я почувствовала, как колыхнулась кровать, когда Дрю встал.

– Куда ты?

– Ну вот, а я так старался тебя не разбудить. – Он подошел к моей стороне кровати и поцеловал меня в лоб. – Еще рано. Постарайся снова заснуть.

– А сколько времени.

– Половина шестого.

Я приподнялась, опершись на локоть.

– Куда ты собрался так рано?

– Нужно идти в офис, чтобы разобраться, каким образом можно втиснуть работу, запланированную на шесть дней – которые, кстати, уже превратились в пять, – всего в два дня, хотя бы на эту неделю.

– Я так понимаю, что ты не заглядывал в свой органайзер уже пару дней?

– Пытался, но эта чертова хрень заблокирована, и я не могу ее настроить.

Я снова легла и натянула на себя одеяло.

– Первая встреча у тебя назначена только на десять. Я не думала, что ты вернешься раньше сегодняшнего утра, а то бы назначила ее пораньше. Все расписание для тебя уже перекроено на две недели вперед. Конечно, график напряженный, но я умудрилась втиснуть все твои личные встречи с клиентами в два дня каждую неделю. Одну встречу, правда, пришлось переформатировать в телеконференцию, и ты сможешь провести ее из Атланты в четверг на следующей неделе. Зато все остальное тоже улажено. Я изменила и свой график работы, уменьшив нагрузку в те дни, когда ты здесь, и увеличив в другие. Таким образом, я могу помочь тебе, взяв на себя функции секретаря, чтобы наладить твою работу.

Дрю помолчал с минуту, и я уже начала было беспокоиться – может, не стоило вмешиваться в его расписание. Но мне так хотелось сделать хоть что-нибудь, что в моих силах, и помочь ему справиться с ситуацией. В спальне было темно, и я слышала шелест его одежды – хотя и не могла понять, снимает он ее или надевает, пока он не забрался обратно в постель. Я почувствовала, как его теплое тело прижимается к моему боку. Он все еще хранил молчание, и я, вдруг охваченная беспокойством, повернулась к нему лицом.

– Я превысила полномочия, да?

Дрю погладил мою щеку.

– Нет, малышка, ты их не превысила.

– Ты такой притихший. Мне показалось, может, я тебя расстроила своим вмешательством в твои дела, но я всего лишь хотела…

– Я просто думал кое о чем.

– О чем?

– О том, что как же хорошо, что я наконец-то дома. Ведь я не был у себя целую неделю.

Возможно, это самая прекрасная вещь, которую мне когда-либо говорили. Он прав. Я была вся на нервах всю неделю и только сейчас поняла, что успокоилась, едва только увидела его в дверной глазок.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Ты тоже действуешь на меня успокаивающе. Я бы даже сказала, умиротворяюще.

– Правда? – Его пальцы скользнули вниз по щеке, и теперь он потирал ложбинку у меня на шее.

– Правда.

– Я очень этому рад. – Дрю поцеловал меня в кончик носа. – Знаешь, о чем я сейчас думаю?

– О чем?

– Как мне отблагодарить тебя за то, что разобралась с моим расписанием. Может, съесть твою киску на завтрак? Или развернуть тебя и взять сзади, одновременно поглаживая попку.

Я захихикала.

– Ты определенно жертва дурного воспитания. Мы только что мило беседовали, и через десять секунд ты начал нести всякие пошлости.

Его рука скользнула от шеи к груди, пальцы обхватили сосок и ущипнули… довольно сильно.

– А тебе ведь нравится, когда я грязно выражаюсь.

Понимая, что он прав, я решила не кривить душой:

– Так что ты мне там предлагаешь на выбор?

Он ответил, и я почувствовала, как Дрю улыбается.

– Что выбираешь – мой язык или позу раком?

Я сглотнула.

– А почему только два варианта? Тебе же в офис только к десяти.

– Хочешь еще кофе?

Было уже шесть часов вечера, а у Дрю была назначена еще одна встреча с клиентом и предстояло сделать около десятка телефонных звонков.

– Не откажусь. Спасибо тебе.

Я приготовила кофе именно так, как он любил, и принесла в его кабинет. Дрю читал какие-то документы в синей папке, в получении которых я расписалась час назад.

– Благодарю, – пробормотал он, не поднимая глаз.

– Что-то ты сегодня только тем и занимаешься, что меня благодаришь.

– Только подожди, и я покажу, какие штучки я припас для тебя на ночь, – хмыкнул он.

Я знала, что он очень занят, поэтому не хотела попусту отнимать у него время. Но Дрю остановил меня, когда я направилась к двери.

– Давай сегодня у меня? Ты можешь продолжать спать, когда я встану с утра пораньше, или принять ванну, если захочешь. У меня ведь зверь, а не секретарша – назначила первую встречу с клиентом на семь утра. Прямо-таки надсмотрщик на плантации.

– А тебе не кажется, что ты лучше выспишься, если я поеду домой? Разве тебе не стоит отдохнуть, со всеми этими поездками туда-сюда и жуткой нервотрепкой?

Дрю выложил пачку бумаг из папки на письменный стол.

– Иди сюда.

Я подошла и встала у письменного стола.

– Ближе.

Я послушалась, и он, к моему удивлению, усадил меня к себе на колени.

– Четыре часа сна рядом с тобой лучше восьми часов в пустой постели.

– Осторожнее, Джэггер. Что-то ты теряешь свою язвительность и начинаешь вести себя со мной слишком уж мило.

– Я с тобой обращаюсь излишне мило с самой первой ночи нашего знакомства, когда ты пыталась надрать мне задницу. А теперь, так уж и быть, иди. Съезди домой за всякими штучками, которые тебе понадобятся. Не надо здесь торчать попусту, если ты уже закончила с делами, ведь ночью нам предстоит немало потрудиться.

Я ушла, чтобы сделать так, как он посоветовал, – заехать домой и собрать сумку с необходимыми вещами, а потом вернуться в офис.

Весь путь по дороге домой он не выходил у меня из головы. Дрю принадлежал к такому типу мужчин, сквозь внешнюю грубую оболочку которых трудно пробиться, но если это удается, то понимаешь, что оно стоило того, чтобы побороться. И на прошлой неделе мне показалось, что в наших отношениях действительно наступил перелом.

Пока я собирала вещи, позвонила родителям. Я все-таки решилась рассказать им о том, что в моей жизни появился новый мужчина – а я это делала крайне редко. В последнее время – скажем так, в последние три года – это просто объяснялось тем, что у меня никого не было, но я знала, что мать беспокоится из-за этого. Она боялась, что кто-нибудь причинит мне боль, боялась, что я по своей неопытности начну встречаться с каким-нибудь серийным убийцей – потому что, несомненно, любой человек, живущий в большом городе, может запросто встретиться с тайным серийным убийцей. Неудивительно, что я очень осторожно выдавала родителям информацию о своей личной жизни.

– Да это же просто замечательно, милая. И как вы с ним познакомились?

Хм-м… Он вломился в мой-свой офис, а на следующий день спас меня от тюрьмы… Просто лучшее на свете первое свидание.

– На самом деле он хозяин офиса, который я снимаю.

– Надеюсь, он приятный молодой человек?

Ну да, сегодня мы даже почти не ругались.

– Да, мамочка. Очень приятный.

– А чем он зарабатывает на жизнь?

Ну, понимаешь, он весьма успешен в своей профессии и занимается тем, что освобождает мужчин от уз неудачного брака, оставляя при этом их жен без гроша, а все из-за того, что сам стал женоненавистником по вине своей лживой изменщицы жены.

– Он адвокат. По семейному праву.

– Значит, адвокат. Очень хорошо. И еще по семейному праву. Какая благородная профессия. И когда же мы можем встретиться с этим замечательным молодым человеком?

– Не знаю, мам. Он сейчас очень занят.

Борется за опеку над сыном, который вовсе не его ребенок, потому что его сука жена решила женить на себе богатенького лоха, когда забеременела от другого.

Мама вздохнула.

– Хорошо, просто удостоверься, что у него все в порядке с моральными ценностями. Деньги и красивое лицо иногда ослепляют нас, женщин.

– Ладно, мама.

Мы еще немного поболтали, а потом – даже не знаю, откуда взялась эта идея – я неожиданно для себя самой спросила:

– А как ты поняла, что папа именно тот человек, который тебе нужен?

– Я перестала использовать слово «я», заглядывая в будущее.

– Что ты имеешь в виду?

– До встречи с твоим отцом все мои планы на жизнь были исключительно моими. Но после того, как мы начали встречаться с ним, когда я говорила о каких-то вещах в будущем – будь то субботний вечер, праздники, да что угодно, – я вдруг поняла, что употребляю слово «мы», а не «я», как раньше, и даже не замечала этого.

Я забежала в магазинчик по пути обратно в офис и купила кое-какие продукты, чтобы приготовить ужин. Дрю собирался жить в отеле в Атланте и работать там долгие часы, поэтому я сочла, что он оценит домашнюю пищу. Он вошел как раз в тот момент, когда я вытаскивала лазанью из духовки.

– Как вкусно здесь пахнет.

– Надеюсь, ты любишь лазанью.

– Это мое второе любимое блюдо.

– А первое какое?

Он приблизился ко мне сзади, отвел волосы в сторону и поцеловал в шею. Его дыхание щекотало мою кожу.

– Ты.

– Держи себя в руках. Тебе стоит наслаждаться домашней пищей, пока есть такая возможность. Следующие несколько недель будут для тебя очень напряженными.

Я открыла ящик, чтобы достать лопаточку, и вместе с кухонными принадлежностями обнаружила там две игрушечные машинки размером со спичечный коробок и старый телефон-раскладушку.

– Интересно, почему ты хранишь здесь игрушечные машинки?

Дрю усмехнулся.

– Как-то, когда я велел Беку убрать игрушки, он просто рассовал всякую ерунду по ящикам. В прошлом году я обнаружил карандаши в ящике, где должны были лежать ложки. Он, оказывается, вытащил ложки и бросил их в мусорную корзину. Когда я задал ему вопрос, почему он так сделал, он пожал плечами и ответил, что ложки нам не так уж нужны, ведь можно есть руками, а вот карандаши нам ничто не заменит, ведь только ими можно делать цветные рисунки на бумаге.

Я улыбнулась.

– Что ж, он по-своему прав.

Дрю протянул руку к ящику и вытащил телефон.

– Помнишь, когда мы только что познакомились, я просматривал фотографии в твоем телефоне?

– Конечно. Ты сказал мне, что лучший способ узнать кого-то, это посмотреть его фотки в телефоне, когда он меньше всего этого ожидает. А потом, после того как я дала тебе посмотреть мои фотки в телефоне, выяснилось, что в твоих фотоальбомах было пусто. – Я вздохнула, изображая разочарование. – Вот такой ты гнусный обманщик.

Дрю открыл телефон-раскладушку, нажал на какие-то кнопки и передал мне.

– Пойду приму душ и переоденусь перед ужином. Это телефон Бека. С него нельзя звонить, но сын любит делать с его помощью фотографии. Каждый раз, когда я задумываюсь, правильно ли поступаю, продолжая присутствовать в его жизни, не создаю ли я путаницу в его голове и что, может, мне лучше уступить место его биологическому отцу, я начинаю просматривать эти снимки. Посмотри сама.

Дрю отправился в спальню, а я налила себе вина и уселась за стол в столовой, чтобы посмотреть фотографии.

На первом снимке был Дрю, он брился, стоя в ванной, на нем не были ничего, кроме обернутого вокруг талии полотенца. Левая сторона лица была в пене, и он держал бритву у подбородка, уже выбрив одну полосу. Другая щека уже была чисто выбрита. Сбоку, в отражении в зеркале, можно было видеть Бека с телефоном в одной руке. Одна половина его лица также была в пене, по которой он провел лопаточкой, «сбривая» такую же полоску, как и у отца.

На следующем снимке Бек стоял по колено в речном потоке. Видимо, снимок делали где-то на севере штата, примерно год назад, судя по тому, насколько взрослее выглядело сейчас лицо мальчика. На нем были высокие резиновые сапоги, и он широко улыбался в объектив, держа в руке мелкую рыбешку, которую, наверное, только что вытащил из речки.

Я продолжала пролистывать фотографии – Бек и его папа на катке, они же в вагоне метро; на одной Дрю с увлечением читает книжку «Гарольд и фиолетовый мелок», лежа на кровати Бека; вот они катаются на велосипедах вместе с Романом в Центральном парке; одну фотку пришлось перевернуть боком, чтобы понять, что там изображено: это Бек снимал себя с отцом, сидя у него на плечах. Он перегнулся через плечо Дрю, чтобы снять его и свое лицо.

Снимок за снимком фотографии рассказывали об их жизни вместе и показывали, что Дрю действительно был отцом для Бека, независимо от того, что говорили результаты ДНК-теста.

Последняя фотография поразила меня до глубины души. Я и не подозревала, что у Бека в тот момент был телефон, и еще меньше, что он умудрился сделать снимок. Это было в тот самый день, когда мы отправились на каток – еще до того, как я упала и повредила лодыжку. Бек, видимо, стоял у края катка, а мы с Дрю – на противоположной стороне, и я пыталась учиться кататься на льду. Мои ноги были широко расставлены – похоже, я в тот день только этим и занималась, – а по нелепой позе было видно, что я вот-вот упаду. Я при этом хохотала, а Дрю поддерживал меня за талию, пытаясь выпрямить мою спину, и смотрел на меня, тоже заливаясь смехом. Мы выглядели такими счастливыми – почти как… люди, начинающие влюбляться друг в друга.

Сердце сжалось у меня в груди. Дрю был прав. Лучший способ узнать что-то о человеке, – это заглянуть в его фотографии. Он смотрел на эти снимки, видел любовь отца и сына, и это напоминало ему, почему надо сражаться за Бека. А я видела доброго человека, готового бороться за то, что он любит, и защищать это до конца. Я провела пальцем по экрану, глядя на фотографию, где я падаю, и поняла, что в тот день пала жертвой не только собственной неуклюжести.

Мне пришлось моргнуть, чтобы сдержать наворачивающиеся слезы и переполняющие меня эмоции, и решила встать и порезать лазанью, чтобы отвлечься.

Погруженная в собственные мысли, я, не думая, схватилась за край горячей сковородки, чтобы развернуть ее.

Проклятье.

Я затрясла рукой, бросилась к раковине и пустила струю холодной воды на обожженную руку. Похоже, я побила собственные рекорды невезения с этой злосчастной плитой.

Разумеется, в этот самый момент появился Дрю:

– Что случилось?

– Дотронулась до горячей сковороды. Ничего страшного, просто чуть-чуть щиплет.

Дрю вытащил мою руку из потока холодной воды, внимательно осмотрел и отпустил.

– Я обработаю ожог. Иди присядь. Не хочу опять оказаться в травмпункте, уже в третий раз за этот год.

Мы поужинали, обмениваясь новостями, потому что прошлой ночью и утром нам было не до разговоров. Дрю поведал мне о том, как он видит свою стратегию во время суда по опеке, а я рассказала ему о новых клиентах, которые у меня появились. Атмосфера вечера была на удивление непринужденной, я бы даже сказала – домашней. Когда мы покончили с едой, Дрю загрузил грязную посуду в посудомоечную машину, а я протерла стол и помыла раковину.

– Где был сделан снимок, на котором Бек рыбачит? Он выглядит просто очаровательно в этих маленьких болотных сапогах.

– На севере штата. У Романа есть хижина в горах в окрестностях Нью-Пальц. Там такая сельская атмосфера, огромная старинная ванна с ножками в виде львиных лап, которая тебе бы наверняка понравилась. Мы туда обязательно съездим весной.

– Было бы здорово.

Через пару часов, когда мы уже чистили зубы и собирались в постель, Дрю сказал:

– Тесс сегодня звонила.

– Кто?

– Моя секретарша. Сказала, что ее врач считает, что она может выйти на работу через пару недель – правда, пока не на полный день. Восстановление после операции на бедренном суставе идет лучше, чем ожидалось, и ей рекомендуют побольше двигаться.

– Замечательно. – В водовороте событий последнего месяца я практически забросила поиски нового офиса. В первую неделю после нашей встречи с Дрю я нашла какого-то случайного агента по недвижимости, который предложил мне несколько каморок в неподходящих районах, стоимость которых в два раза превышала мои возможности. И потом я оставила эти попытки. Однако сейчас мысль о том, как трудно найти что-то приличное за мои скромные деньги, расстраивала меня гораздо меньше, чем перспектива больше не видеться с Дрю каждый день.

– Прости. Я совсем забыла. Надо снова заняться поисками помещения для работы.

Дрю нахмурил брови:

– О чем это ты говоришь?

Я прополоскала рот и сказала, обращаясь к отражению Дрю в зеркале:

– О нашей с тобой сделке. Ты разрешил мне здесь остаться, пока отсутствует твой секретарь, в обмен на то, что я буду отвечать на телефонные звонки и оказывать другие услуги секретаря, пока не найду новый офис.

Он схватил меня за плечи и резко развернул к себе.

– Ты никуда отсюда не уедешь.

– Но я не могу себе позволить оплачивать аренду за часть твоего офиса.

– Мы что-нибудь придумаем.

– Но…

Он поцелуем заставил меня замолчать, приблизив лицо почти вплотную к моему.

– Обязательно придумаем. Давай только переживем всю эту дерьмовую ситуацию с судом в Атланте, а потом сядем и поговорим об этом, если хочешь. Хорошо?

Я не хотела заставлять его переживать еще больше, ему и так доставалось из-за этого суда, поэтому согласно кивнула:

– Договорились.

Только когда мы уже улеглись в постель и я мысленно прокрутила все события этого дня, я смогла наконец связать все звенья в единую картину.

У Романа есть хижина в горах в окрестностях Нью-Пальц. Мы туда обязательно съездим весной.

Мы что-нибудь придумаем. Давай только переживем всю эту дерьмовую ситуацию с судом в Атланте…

Как ты поняла, что папа именно тот человек, который тебе нужен?

Я перестала использовать слово «я», заглядывая в будущее.

У Дрю, так же как и у меня, появилась привычка говорить мы, отдавал он себе в этом отчет или нет.

Когда он скользнул в постель рядом со мной, я крепко обняла его. И погрузилась в сладкий сон.

Глава 40

Это были три самые длинные недели в моей жизни.

Судебный пристав объявил о начале заседания. Судья Уоллифорд величественно вплыл в зал и долго устраивал свою драгоценную задницу в кресле – как, с его точки зрения, и подобает уважаемому джентльмену с Юга. Наконец он уселся и принялся рыться в ворохе бумаг. Роман сидел в первом ряду галереи прямо позади меня. Он наклонился вперед и сжал мне плечо в знак поддержки, пока я готовился узнать, в какой степени будут ущемлены мои права на общение с сыном. Я ожидал какого-нибудь подвоха, но даже не представлял, как далеко они зайдут.

Последний раз я был до такой же степени взвинчен в тот день, когда женился на Алексе, и так же гадал, как в дальнейшем сложится моя жизнь. Известно, чем это все обернулось. Я оглянулся, чтобы посмотреть на бывшую жену, которая в кои-то веки нацепила на себя весьма консервативный наряд. Она, разумеется, сидела, уставившись перед собой, и не пожелала даже взглянуть в мою сторону. Вот ведь сука!

Наконец Уоллифорд закончил копаться в документах и прокашлялся прежде, чем произнести обычный набор формальностей.

– Дело номер 179920-16. Джэггер против Джэггера. Встречный иск об изменении места рассмотрения дела и оставлении в силе ранее подписанного соглашения об опеке над ребенком в его прежней формулировке.

После этого он наконец поднял глаза.

– Прежде чем я оглашу-у свое решение, хотелось бы сказа-ать, что это о-очень непростое дело. Пришлось учитывать интересы обеих сторон, которые здесь присутствуют, права биологического отца, которого многие годы лишали общения с сыном, а также интересы самого ребенка.

Он посмотрел прямо на Алексу:

– Миссис Джэггер, я считаю, что именно вы несете ответственность за ту запутанную ситуацию, которую мы тут сейчас наблюдаем. Если у вас была хоть малейшая тень сомнения, что ваш муж не является отцом мальчика, вы обязаны были выяснить это сразу после того, как это благословенное дитя появилось на свет.

В первый раз за последнее время в моем сердце забрезжил крохотный лучик надежды. Уоллифорд никогда заранее не раскрывал все свои карты, и я был уверен, что он попал под обаяние Алексы, которая с первого же дня в суде старательно изображала из себя благовоспитанную южную леди. Слова, которые он изрек после этого вступления, поразили и обнадежили меня еще больше.

– Мистер Джэггер, не могу не выразить восхищение вашей преданности юному Бекетту. Совершенно ясно, что вы любите ребенка и заботитесь о нем точно так же, как делали бы это, если результаты теста на отцовство несколько лет назад оказались бы иными.

Мысленно я уже подскочил от радости и согнул руку в победном жесте, но неимоверным усилием воли заставил себя изобразить смирение.

– Благодарю вас, ваша честь. Я высоко ценю ваши слова.

– Хорошо. Ну что ж, после всего, что было сказано, давайте перейдем собственно к делу. По вопросу ходатайства миссис Джэггер об изменении условий опеки я не вижу оснований для подобного изменения. Таким образом, предписание суда, устанавливающее порядок общения ребенка с Эндрю М. Джэггером, остается без изменений.

Он посмотрел на Алексу:

– Миссис Джэггер, ваше ходатайство о расширении опеки было направлено на то, чтобы предоставить мистеру Бодину возможность общения с сыном – это, конечно, шаг в правильном направлении. Однако для суда не прошло незамеченным, что мистер Бодин ни разу не появился на судебных заседаниях. Буду предельно откровенным, отсутствие у него интереса и стремления участвовать в этом процессе заставляет меня сомневаться в его приоритетах и интересе к жизни сына. Тем не менее он все же является отцом мальчика, и я намерен предоставить ему право на определенное общение с ребенком. Однако это время будет выделяться за счет вашего пребывания с сыном, а не за счет времени, предоставляемого мистеру Джэггеру. Таким образом, суд постановляет удовлетворить ходатайство мистера Бодина о совместной опеке и предоставить ему право общения с ребенком в течение восьми часов каждую неделю. Когда между ним и сыном укрепятся отношения и мистер Бодин докажет суду свое желание принимать участие в жизни сына, я рассмотрю возможность предоставления ему дополнительного времени для общения. Однако это тоже будет происходить за счет вашего времени, миссис Джэггер.

Я стоял перед судьей, совершенно потеряв дар речи от изумления и радости. У меня было такое ощущение, будто я только что с победно поднятыми руками порвал грудью желтую ленточку на финишной линии после почти четырехнедельного марафона, который моя бывшая жена заставила меня пробежать. Я поверить не мог, что одержал победу.

За моей спиной Роман издал победный возглас «Да!», а я по-прежнему стоял словно окаменевший, мне все еще казалось, что это происходит во сне и я могу в любую секунду проснуться и снова погрузиться в кошмарную реальность. И последние слова судьи Уоллифорда показали, что мои предчувствия меня не обманули.

– И последнее, относительно ходатайства мистера Джэггера о том, чтобы принудить Алексу и Бекетта Джэггеров вернуться домой в Нью-Йорк. Данное ходатайство отклоняется.

Подождите… Что?! Как?

– Ваша честь, если мое время для общения с сыном остается без изменений, почему вы отклоняете мое ходатайство о возвращении мальчика домой?

– Разве это не очевидно, мистер Джэггер? Ваш сын остается здесь, в штате Джорджия. Если хотите общаться с ребенком, то это именно вы должны подумать о переезде. – Он стукнул молотком и встал, намереваясь покинуть зал суда.

– Что за ахинея! У меня в Нью-Йорке практика. А у Алексы здесь даже нет работы.

Уоллифорд застыл на половине шага.

– Такие выражения и тон в зале суда будут стоить вам тысячу долларов штрафа. Не нравится мое решение, подавайте жалобу в апелляционный суд.

Я придерживался за стену в туалете, чтобы не падать с ног, когда пошел отлить, а потом, спотыкаясь, еле добрел до стула у барной стойки. Галстук и пиджак неизвестно где, молния на брюках расстегнута, подол рубашки торчит из брюк – я выглядел так же жалко и отвратительно, как было у меня на душе.

– Еще виски со льдом, – я сунул пустой стакан бармену. Он посмотрел на Романа, потом снова на меня.

– Еще разрешение у моего папаши спроси, наливать мне или нет. Просто дай мне этот чертов виски.

Не помню, я упоминал, что когда выпью, то становлюсь еще большим мерзавцем, чем в трезвом состоянии?

Мой мобильный телефон запрыгал на барной стойке. Это была Эмери. Она звонила уже третий раз. И третий раз я не ответил на звонок.

– Снова не собираешься отвечать? – спросил Роман.

– А смысл? – тупо пробормотал я.

– А как насчет того, чтобы успокоить леди, чтобы она могла сегодня спокойно заснуть? Ты-то сам точно вырубишься к пяти часам, мерзавец эгоистичный. – Роман сделал глоток пива и поставил кружку на барную стойку. – Она тебя любит. Разберись с этим.

– С чем разбираться. Все кончено.

– О чем ты говоришь? Не будь идиотом. Я же вижу, это первая женщина за всю твою жизнь, в которую ты по-настоящему влюбился. Как долго мы с тобой уже дружим?

– Наверное, слишком долго, если ты позволяешь себе читать мне нравоучения.

– Помнишь, что я тебе сказал тогда в церкви перед тем, как ты женился на Алексе?

В том состоянии, в котором я пребывал, вся моя жизнь была как в тумане, но утро того злосчастного дня я помнил предельно ясно, до малейших деталей. Я с тех пор много раз вспоминал, как Роман совал мне ключи от машины. «Машина на заднем дворе, на тот случай, если захочешь по-тихому смыться», – сказал он мне тогда. А когда я напомнил ему, что Алекса ждет ребенка от меня и что я поступаю правильно, он выругался: «На фиг такие правильные поступки».

Бармен принес мой виски, и потому что я никак не мог стереть из памяти кусок жизни, который не желал помнить, я тут же залпом выпил полстакана.

Потом я повернулся взглянуть на Романа – точнее, на двух Романов.

– Ты никогда не напоминал мне о том разговоре.

Он покачал головой:

– Никогда. И не собираюсь, даже если ты, придурок, опять не последуешь моему совету и не разберешься в своих чувствах к Эмери. Неблагодарное это занятие, говорить людям в лицо, что они делают неправильный выбор.

– Иногда решение принимается под давлением обстоятельств.

Роман ухмыльнулся.

– Это просто отмазка, и ты прекрасно это знаешь. – Он замолчал. – Помнишь Нэнси Ирвин?

Мне потребовалась целая минута, чтобы покопаться в глубинах моего промаринованного алкоголем мозга.

– Та девчонка, с ветрянкой?

Он отсалютовал мне своим пивом:

– Она самая.

– А что с ней такого?

– Помнишь договор, который мы с тобой заключили, о том, что никогда не будем крутить шуры-муры с одной и той же девчонкой?

– Конечно.

– Так вот, после того, как ты переедешь в Атланту и оставишь Эмери с разбитым сердцем, потому что слишком тупой, чтобы сообразить, как выйти из положения, я буду с ней рядом и утешу ее – помимо всего прочего. И договор мне уже не помешает. А ты как думал? За глупость надо платить.

– Иди ты…

– А тебе-то что? Она для тебя всего лишь очередная телка, с которой ты развлекался. Не стоящая твоего беспокойства.

Словно по заказу на экране высветилось имя Эмери, показывая, что пришло от нее сообщение. Я схватил одной рукой телефон, второй стакан и вскочил из-за стойки.

Еле держась на ногах, я качнулся в сторону друга.

– Пошел ты.

С этими словами я рванул к выходу.

Глава 41

Если бы я только мог вскрыть черепную коробку и вытащить оттуда эти маленькие барабаны, которые постоянно стучали у меня в голове, то у меня, может, и был бы шанс встать с этого дивана.

Просто чудо, черт побери, что я вообще успел на самолет. Этого бы не произошло, если бы не Роман, который вытащил мой полуживой труп, страдающий от дикого похмелья, из гостиничного номера в шесть утра.

Сейчас уже полдень. Я целый час дома и наконец набрался мужества, чтобы ответить на сообщение Эмери. Мужества? Блин! Опять я вру! Но что ж, не в первый раз и, конечно, не в последний.

Дрю: Прости за вчерашний вечер. Я отвратительно себя чувствовал. Пищевое отравление. Видимо, суши были несвежие.

Сразу же по экрану побежали крошечные точки.

Эмери: Рада, что с тобой все в порядке. Я беспокоилась. Как все прошло в суде?

Признать правду означало искать решение проблемы, а я еще не был к этому готов.

Дрю: Судья отложил вынесение решения до следующей недели.

Эмери: Печально. Впрочем, может, это и к лучшему. Значит, он действительно хочет во всем разобраться.

Как я могу быть такой скотиной, когда она изо всех сил старается поддерживать у меня позитивный настрой.

Дрю: Может, и так.

Эмери: Когда вернешься?

Именно в тот момент я почувствовал себя полным дерьмом. Одно дело пока не говорить ей о решении суда. В своем сознании я мог оправдать это тем, что не хотел расстраивать ее, но сидеть в своей квартире несколькими этажами выше и нагло врать ей, когда она, возможно, находилась внизу в офисе и принимала звонки моих клиентов… это означало быть законченным трусом.

То, что я прекрасно это осознавал, не делало меня меньшим негодяем.

Дрю: Может быть, прилечу последним рейсом завтра.

Эмери: Жду не дождусь, когда увижу тебя.

Наконец я смог написать то, что не было ложью.

Дрю: Да, я тоже.

В холле висело зеркало, отражающее коридор, ведущий к кабинетам. Я остолбенел, когда заметил Эмери – невероятно, просто ослепительно красивую. И такую добрую и честную – настоящее воплощение всех возможных добродетелей. Мои ладони взмокли, а я стоял как придурок и глазел на нее. Дверь в ее кабинет была закрыта, и она писала что-то на своей белой доске – возможно, что-то жизнеутверждающее, что заставит меня почувствовать себя еще большей скотиной, когда я это прочитаю.

Последние двадцать четыре часа я мучился, пытаясь придумать, что сказать ей, когда спущусь в офис, как сделать так, чтобы по возможности меньше задеть ее чувства. Ведь вовсе не обязательно сообщать ей, что произошло в суде. Она твердо верила, что отношения между двумя людьми можно сохранить при любых обстоятельствах, если прилагать к этому усилия. Я ни капельки не сомневался, что она захочет, чтобы мы были вместе, даже если нас будут разделять девять сотен миль. Сначала будет казаться, что это работает. Но в конце концов все начнет распадаться. Так всегда происходит. Возможно, мы не сразу заметим, что отношения изменились к худшему, но потом жестокая действительность обрушится на нас с непреодолимой силой. Эмери только начала налаживать свою жизнь и работу в Нью-Йорке, и с моей стороны будет правильным решением не мешать ей.

Поэтому я не придумал ничего лучшего, как быстро покончить с этой проблемой. Не затягивать все это дерьмо, пытаясь поддерживать отношения на расстоянии, потому что не хотел, чтобы она теряла из-за меня время. Она и так потеряла три года жизни, вздыхая по этому хмырю Болдуину, и я уж точно не собирался морочить ей голову таким же образом. Быстрый и полный разрыв отношений – это как одним движением сорвать лейкопластырь. Чертовски больно, но когда к ране начинает поступать свежий воздух, то и заживет она быстрее, чем под повязкой из тщетных усилий.

Она надела колпачок на фломастер и сделала шаг назад, читая то, что только что написала. Губы ее растянулись в медленной улыбке, и головная боль, от которой я, казалось, наконец-то избавился, обрушилась на меня с новой силой.

Я сделал глубокий вдох и направился к себе.

Эмери вышла из своего кабинета, когда я пытался мимо него незаметно прошмыгнуть.

– Привет, соня. – Она обвила руки вокруг моей шеи. – Жаль, надо было бы еще поспать. Я бы поднялась и разбудила тебя. – Она поцеловала меня в губы и добавила шепотом: – Совсем-совсем голая.

– Эмери… – Я прокашлялся, потому что голос срывался. – Нам надо… – Мне так и не было суждено закончить фразу, потому что в этот момент наши оба телефона зазвонили, а из холла донесся голос курьера почтовой службы. Вместо того чтобы игнорировать его, я ухватился за возможность увильнуть от разговора, как самый малодушный трус, коим, собственно, и являлся.

После того как курьер ушел, пришел начальник ремонтной бригады и принялся втолковывать мне, что из-за каких-то работ завтра придется отключить воду на два часа. Когда я наконец от него избавился, заявился мой клиент, пришедший на двадцать минут раньше назначенного времени. Я, конечно, мог бы заставить его подождать в холле, пока даю от ворот поворот своей подружке, но я опять смалодушничал, и разговор – к моему облегчению – теперь откладывался, по крайней мере, еще на час.

После этой консультации тут же началась следующая, и я и глазом не успел моргнуть, как на часах было уже семь вечера. Эмери только и делала, что улыбалась и выглядела совершенно счастливой оттого, что целый день видит меня в офисе. Она даже заказала мне обед и десять минут сидела в холле, развлекая легкой беседой одного из моих клиентов, чтобы я мог спокойно поесть.

Я смотрел в окно, пил кофе, которое каким-то волшебным образом оказалось на моем столе полчаса назад, когда в кабинет вошла Эмери. Я узнал об этом по цоканью ее каблучков, а не потому, что обернулся.

Она подошла ко мне сзади и обняла.

– Просто какой-то безумный день.

– Да. Спасибо за все. За обед, кофе, за то, что отвечала на звонки целый день. В общем, за все.

Она прижалась головой к моей спине.

– Не за что. Мы отличная команда. Надеюсь, ты тоже так думаешь?

Я закрыл глаза. Проклятье. Просто сорви пластырь одним резким движением, Дрю, чертов малодушный слюнтяй. Немедленно сорви!

Я сглотнул и повернулся к ней лицом:

– Эмери… Я не создан для того, чтобы работать в команде.

Она засмеялась, возможно, еще не осознавая, что я говорю. Потом подняла глаза и увидела мое мрачное лицо. Ее улыбка потухла.

– О чем это ты говоришь? Ты просто замечательный командный игрок. Я подстраховываю тебя, когда это нужно, и ты делаешь то же самое для меня.

Срывай этот проклятый пластырь. Немедленно!

– Нет, Эмери. Ты лишь выполняешь те функции, которые обычно выполняет сотрудник для работодателя. Мы с тобой вовсе не команда.

Она выглядела так, словно я ее ударил. Пухлая нижняя губка дрогнула, а потом она вдруг собралась – все ее поведение изменилось. Руки, висевшие непринужденно по сторонам тела, сложились в защитное положение перед грудью, и она выпрямила спину. Самое отвратительное было то, что я мгновенно возбудился, увидев, как она перешла в боевую стойку. В конце концов, наши близкие отношения начались как раз с того, что мы ожесточенно поспорили. Но сейчас было явно не время и не место отключить голову и думать членом.

– Каждые отношения проходят через периоды, когда одному человеку надо опереться на другого. Когда-нибудь наступит день, когда мне придется опереться на тебя.

Ясно, это в ней заговорил консультант по семейным отношениям, и я понял, что надо действовать жестко. Вместо того чтобы срывать пластырь, я нанес новую рану:

– Не хочу, чтобы ты рассчитывала на мою помощь, Эмери. Я хочу разорвать все отношения между нами.

Она отступила на шаг, а я собрал в кулак всю свою решительность и нанес последний удар:

– Мой сын для меня главное в жизни. Ни для чего другого в ней места нет.

Эмери произнесла едва слышным шепотом:

– Я понимаю.

По привычке я протянул руку, чтобы успокоить ее, но она отпрянула от нее, как от огня. Опустив глаза, Эмери произнесла:

– Я оставила сообщения для тебя на письменном столе. Первая встреча на завтра передвинута на половину восьмого.

Мне хотелось так много ей сказать, но я лишь кивнул. Она этого уже не увидела.

Эмери подошла к двери моего кабинета, а мне хотелось только одного – вернуться на пять минут назад и сказать ей, что я не просто хочу играть с ней в одной команде, я хочу быть единственным для нее игроком в ее команде. Но вместо этого я стоял и смотрел, как она уходит. Потому что через месяц или через год, но для нас все будет так и так кончено, но при этом будет еще хуже, чем сейчас, – ведь эти гребаные отношения на расстоянии не работают. Один из нас будет страдать еще больше, когда со временем второй начнет его обманывать.

Эмери скрылась в своем кабинете и через минуту вышла, уже в пальто, с ноутбуком и сумочкой через плечо. Она тихонько прикрыла дверь, так осторожно, что я даже ничего не услышал. Может, она это сделала намеренно. Но я ее увидел, и когда поднял глаза, чтобы взглянуть на нее в последний раз, заметил слезы на ее глазах. Мне пришлось вцепиться в спинку кресла, чтобы не броситься за ней.

И она ушла. Ушла от меня навсегда.

А я так и стоял целый час в пустом офисе, с опустошенной душой и чертовым вихрем всяких отвратительных мыслей. И тут я вдруг подумал – а кого я в действительности пытаюсь защитить?

Ее… или все же себя?

Глава 42

Не думаю, что можно чувствовать себя более несчастным, чем чувствовал я всю последнюю неделю. Мы с Алексой лаялись целый час, когда я забирал Бека, а потом, когда я через два дня привел его обратно, она начала свою песню с того самого момента, на котором мы остановились. Мой сын явно переживал, недоумевая, почему мы больше не можем поехать ко мне домой на выходные. А я понятия не имел, что ему отвечать, и чем дольше затягивалась эта неопределенная ситуация, тем хуже становилось всем.

Что еще ужаснее, вылет в Нью-Йорк задержали на шесть часов, так что последний раз выспаться мне удалось лишь в ночь перед тем, как судья огласил решение. Даже стюардесса подошла и спросила, все ли со мной в порядке. По правде говоря, чувствовал я себя на самом деле отвратительно, вконец замученный мыслями о гребаном переезде в Атланту. Хотя, если честно, не это была истинная причина моей ненависти к себе и к жизни вообще, которую я испытывал последнее время.

К тому времени, как самолет приземлился в аэропорту имени Джона Ф. Кеннеди, уже наступила полночь. Я почти не спал последнее время и думал только о том, что сегодня наконец мне удастся отключиться и выспаться как следует. Но я совершил огромную ошибку, решив сначала заглянуть в офис – просто так, проверить, все ли в порядке.

Там царила мертвая тишина. Я и не ожидал, что обнаружу там Эмери в столь поздний час. Она всеми возможными способами избегала встреч со мной до моего отъезда в Атланту – приходила в офис, только чтобы встретиться с клиентами, и тут же уходила. Я предположил, что в остальное время она работает дома. К тому же у нее был доступ к моему расписанию, и она знала, что я должен был приехать сегодня вечером, поэтому был совершенно уверен, что ее в офисе не застану.

Я бросил свои сумки у стойки в холле и прошелся по помещению, пугаясь странной тишины. Дверь в кабинет Эмери была закрыта, и я собрал всю силу воли, чтобы пройти мимо, но просто не смог устоять. Хотя я и был почти уверен, что там никого нет, я все же сначала постучался, а потом медленно приотворил дверь. Там было темно, но света из холла хватило, чтобы увидеть, что там делается. Сначала мне показалось, что зрение меня подвело из-за темноты. Поэтому, когда я включил свет, сердце у меня упало, и я застыл как громом пораженный.

Пусто.

В ее гребаном кабинете было совершенно пусто.

Я несколько раз сморгнул в надежде, что мои глаза меня подводят, но потом до меня дошло – она ушла совсем. И на сей раз окончательно.

– Я хочу, чтобы ты кое за кем установил слежку.

– И тебе доброе утро, солнце мое, – Роман плюхнулся в кресло для посетителей у моего письменного стола.

Когда я послал ему сообщение в шесть утра, он уже направлялся ко мне. Так как я всю ночь не сомкнул глаз, то решил с пользой использовать свою бессонницу и назначил ему встречу в офисе.

– И вовсе оно не доброе, – я швырнул на стол папку, которую держал в руке, и потер глаза.

– Ты выглядишь как последний бродяга, приятель. – Роман забросил ноги в ботинках на мой письменный стол и скрестил их в лодыжках. Обычно я немедленно их сбрасываю, но этим утром мне было все равно.

– Все эти поездки туда-сюда меня доконали.

– Да, конечно, только из-за этого, – съехидничал друг.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Да так, ничего. Мысли вслух. Так что ты хочешь мне поручить?

– Я хочу, чтобы ты установил слежку за Эмери.

– Зачем? Она и так полдня торчит у тебя в соседнем кабинете.

– Она отсюда съехала, – тихо сказал я.

– Когда это произошло? – удивился Роман.

– Полагаю, в последние дни. Я вернулся в полночь и обнаружил, что из ее кабинета вывезены все вещи.

– Полагаю, ты именно поэтому выглядишь так, будто не спал целую неделю.

– Мне просто надо знать, нашла ли она новое место для офиса. Я снял небольшой домик в Атланте. Дэйв Монро будет работать здесь в моем офисе и возьмет на себя часть работы, которую мне не обязательно выполнять самому, если клиенты не буду возражать. Учитывая это, а также то, что я буду работать в удаленном режиме, думаю, мне достаточно будет приезжать сюда пару раз в месяц, а не мотаться взад-вперед каждую неделю. Поэтому нет никаких причин, по которым она не могла бы остаться здесь. Ей не придется со мной сталкиваться.

– Значит, ты все-таки на это решился? Хочешь испортить всю свою практику и переселиться в Атланту?

– А у меня разве есть выбор? Я буду подавать апелляцию, но нет никакой гарантии, что это что-то изменит. Бек чувствует, что я нахожусь в подвешенном состоянии. Я не могу больше обитать в гостиничном номере – там он никогда не сможет жить как дома, если у него не будет своего личного места для сна и игр. Необходимо, чтобы он снова приходил ко мне домой, чтобы он знал, что я всегда рядом, что я всегда могу пойти на какие-нибудь школьные мероприятия, к доктору или просто на каток. Он только что начал играть в детской хоккейной команде. Как я буду посещать игры, если должен буду находиться в Нью-Йорке каждую неделю? И потом, я просто не могу мотаться туда-сюда пятьдесят два раза в год, втискивая сорок часов работы в два дня, и при этом рваться назад в Атланту. Сколько я так выдержу, как ты думаешь?

– На какой срок ты снял этот дом?

– На год. – Я обреченно опустил плечи. – Представляешь, только через девять месяцев будет известна дата, на которую назначат судебные прения по поводу моей апелляции по условиям опеки.

– Ты уже подписал договор аренды?

– Нет еще. Встреча с арендодателем запланирована на конец недели, когда я приеду в Атланту.

– Вот и хорошо. Прошу, дай мне еще пару дней. – сказал Роман.

– Для чего?

– Я нашел надежного парня в Атланте и попросил его кое-что для меня сделать.

– Может, посвятишь меня в то, что затеял?

Роман улыбнулся.

– Вот уж фиг тебе. Не хочу, чтобы ты был в этом замешан.

Вот в этом весь Роман – человек, который всегда прикроет мою спину и у которого всегда спрятан туз в рукаве.

– Ну ладно, что бы ты ни замышлял, все равно спасибо.

– Так что там по поводу Эмери? Ты хотел просто проследить за ней? Намекни хотя бы, что ты хочешь, чтобы я нашел?

– Просто хочу знать, все ли у нее в порядке. Узнай, нашла ли она офис и в безопасном ли он месте.

Роман приподнял бровь:

– Значит, ты даже не хочешь, чтобы я узнал, спит она с кем-нибудь или нет?

Я сжал челюсти так крепко, что чуть не сломал зуб.

– Нет. Если ты это узнаешь, можешь не сообщать мне это дерьмо. Особенно если это придурок Болдуин, потому что он определенно ее обманет.

– Как это сделал ты?

– Что, черт тебя возьми, ты имеешь в виду? Я ее не обманывал. Это меня всегда все обманывали. Я сделал так, как лучше для нее.

Роман встал с кресла.

– Не собираюсь с тобой спорить, дружище. Буду следить за ней, если ты этого хочешь. Но, может, ты все-таки задашь себе вопрос, а не лучше было бы для Эмери, если бы ты позволил ей самой решить, что делать с вашими отношениями в этой ситуации?

Глава 43

– Ты была просто великолепна, – произнес Болдуин, стоя на пороге аудитории.

Я в этот момент как раз собирала демонстрационные материалы после лекции.

– И как долго ты тут стоишь? – спросила я, удивленно подняв на него взгляд.

– Застал последние пять минут.

– Ты слишком снисходителен ко мне. Мне кажется, я все запорола, потому что слишком нервничала.

Он улыбнулся.

– Опыт приходит со временем. Но на самом деле, волнение не было заметно.

Два дня назад Болдуин позвонил мне, чтобы сообщить, что один из ассистентов преподавателя неожиданно уехал, и спросил, не хотела ли бы я занять его место. Такой поворот событий практически наверняка облегчит мне получение должности внештатного преподавателя на факультете психологии после собеседования, которое должно было состояться на следующий день, поэтому я согласилась, хотя никакого желания работать у меня в эти дни не было. Мне даже было сложно заставить себя вставать по утрам.

Сложив бумаги, я направилась к двери.

– Ты идешь на занятия?

– Нет. Только что закончил проверять работы студентов и решил посмотреть, как у тебя дела. Как насчет того, чтобы пообедать вместе? В паре кварталов отсюда есть отличное маленькое бистро, и там готовят лучший салат из тунца.

Последний месяц я упорно избегала Болдуина ради Дрю, но теперь у меня больше не было причин этого делать. Хотя мне не особенно хотелось с кем-либо общаться, я все же знала, что сидеть в одиночестве в квартире и предаваться отчаянию занятие весьма нездоровое.

– Отлично. С удовольствием.

Мы с Болдуином съели обед на веранде, усевшись поближе к обогревателям, потому что день стоял чудесный. В какой-то момент я отправилась в дамскую комнату и заметила человека, сидящего в машине у дома рядом с кафе. Машина находилась за моей спиной, когда я сидела за столом, и я понятия не имела, как долго она там стоит, но могла поклясться, что человеком, сидящим за рулем, был Роман. Когда мы закончили обедать, я снова стала взглядом искать машину, но ее уже там не было.

Чуть позже в тот же день, побегав по магазинам, я пошла домой, чтобы провести запланированную онлайн-консультацию. Я даже не могла полностью открыть дверь в квартиру, потому что она была вся заставлена офисной мебелью. Наверное, это была не самая мудрая идея уезжать с Парк-авеню, так и не найдя новое помещение, но я больше не могла оставаться там. Даже когда Дрю отсутствовал целый день, я все равно не могла думать ни о чем, кроме него. Я полагала, что, если не буду видеть его письменный стол, на котором мы занимались сексом, не входить каждое утро в офис, где мы впервые встретились, я буду меньше о нем вспоминать. К сожалению, мои мысли блуждали сами по себе, независимо от того, где я находилась.

Когда я пыталась установить ноутбук таким образом, чтобы мои клиенты не видели жуткий бедлам в комнате, заставленной мебелью, неожиданно раздался стук в дверь. Я ненавидела себя за то, что во мне сразу вспыхнула надежда, ведь моей первой мыслью было, что это Дрю. Но когда я разглядела в глазок Романа, то пришла в полное замешательство.

Я открыла дверь.

– Роман? – удивилась я.

Он стоял, положив руку на дверной косяк над своей головой.

– Мне велели следить за тобой.

– Значит, мне не показалось, что я видела тебя у ресторана.

– Можно войти? Я не займу у тебя много времени.

– М-м-м… Конечно. Но должна предупредить тебя, я перенесла свой офис в свою крохотную квартирку, а вещи практически негде разместить, поэтому вся гостиная ими заставлена. – Я открыла дверь как можно шире, чтобы Роман смог протиснуться. – Хочешь чего-нибудь выпить?

Он поднял вверх руки:

– Мне и так неплохо.

Весь диван был покрыт бумагами, и я стала их собирать, чтобы освободить место для неожиданного гостя.

– Не хочешь присесть? Устраивайся поудобнее и расскажи мне, зачем ты за мной следишь.

Он усмехнулся.

– Непременно расскажу.

Я присела в офисное кресло напротив него и ждала, когда он начнет говорить.

– Это Дрю попросил меня следить за тобой. Якобы он хочет удостовериться, что ты нашла офис в безопасном месте.

– А если и не нашла? Что он будет делать с этой информацией?

Роман пожал плечами:

– Разве можно ждать разумного поведения от влюбленного идиота?

– Влюбленного? Похоже, ты не учел один несущественный момент, тот, что он меня бросил.

– Никогда не думал, что скажу такое о лучшем друге. Знаю его с начальной школы, и он всегда был не робкого десятка, но сейчас он страшно боится.

– Боится? Чего же?

– Влюбиться. Ведь его мать изменяла отцу и сбежала от них, когда он был совсем ребенком. Жена врала ему по поводу сына, которого носила, и продолжала спать с биологическим отцом Бека, когда они уже были женаты. Он всем сердцем полюбил этого малыша, а она отняла у него право называться его отцом. К тому же в профессиональной деятельности он сплошь и рядом видит, что большинство браков оканчиваются катастрофой – особенно когда супруги мало времени проводят вместе. Наконец он обрел что-то хорошее с тобой. Я просто не могу видеть, как он отказывается от этого потому только, что слишком боится рискнуть вступить в новые отношения. Ты знаешь, что по решению суда Алекса с Беком остаются в Атланте и теперь он туда переезжает?

– Нет.

У меня заныло сердце. Теперь мне стало ясно, почему он порвал со мной таким жестоким способом. В глубине души я понимала, почему Дрю не особо верил в возможность нормальных отношений между нами. Весь опыт его прошлого твердил ему: то, что ты любишь, у тебя легко могут отнять. Однако это вовсе не оправдывает его жестокого поступка в отношении нас. Да, его можно было в какой-то степени понять, но это вовсе не отменяло тот факт, что он даже не попытался бороться за нас. Да что там бороться! Он даже не рассказал мне о том, что на самом деле происходит в его жизни.

– Мне безумно жаль, что ему пришлось через такое пройти, Роман. Это так несправедливо по отношению к нему. Но даже если правда то, что он все еще испытывает чувства ко мне, что я могу поделать? Я не могу избавить его от этого страха. Он сам даже не хочет попытаться от него избавиться. А это говорит о том, что я недостаточно ему дорога, чтобы рискнуть. Я все же этого не заслуживаю.

Роман кивнул:

– Конечно, я понимаю тебя. Просто… Я увидел тебя с профессором за обедом.

– Мы с Болдуином друзья. Да, у нас есть история отношений – то есть скорее у меня есть история чувств к Болдуину. Но я полюбила Дрю и поняла, что Болдуина никогда по-настоящему не любила. С ним мы просто дружим, а мои чувства к Дрю совсем иные, гораздо более глубокие.

Роман улыбнулся.

– Заметь, ты говоришь в настоящем времени, а не в прошедшем.

– Конечно. Я не могу просто так взять и отключить чувства лишь потому, что мне причинили боль. Придется очень постараться, чтобы забыть его.

– Хочешь послушать мой совет? Не старайся слишком сильно. У меня все еще есть надежда, что мой друг все же выберется из задницы, в которую он сам себя загнал.

Глава 44

Я обычно никогда не потею, когда нервничаю.

Сколько раз я стоял в зале суда, когда свидетель вдруг менял показания и судья начинал поглядывать на меня с недовольством, когда уже казалось, что провал неизбежен, – и хоть бы одна капелька пота на лбу выступила. Но странным образом сегодня, сидя у себя в гостиничном номере, мне приходилось постоянно вытирать лоб, а бумажная салфетка прилипала к потным рукам.

Ну почему я должен сделать это именно сегодня? Я не был к этому готов. И главное, мой сын не был к этому готов. Но это ведь не остановит мою бывшую жену. Когда я вернул ей его вчера вечером, она грозила, что сама все расскажет ребенку, если я этого не сделаю. Алекса, конечно, далеко не человек слова, но я был уверен, что эту угрозу она точно выполнит.

Уже второй раз за две недели я вспоминал отца. Сорвать пластырь одним движением – это была его любимая фраза. Я вспомнил ее, когда рвал отношения с Эмери. Оставалось только надеяться, что моему малышу мое признание не принесет столько боли, сколько Эмери тогда.

Я повернулся к Беку, который в этот момент смотрел мультики и заливисто хохотал, и взглянул на часы. Вот дерьмо. Дальше тянуть было нельзя.

– Бек, дружище, мне надо с тобой поговорить кое о чем до того, как отвезу тебя сегодня к маме. Не мог бы ты выключить телевизор?

Мальчуган повернулся ко мне, такой милый и беспечный.

– Хорошо, папа.

Он поднялся, взял пульт с письменного стола, а потом снова уселся на диван, обратив на меня все свое внимание. Во рту у меня пересохло, мне стало трудно говорить. Нелегко было обрушить это дерьмо на ребенка, как бы я ни старался все смягчить.

– С тобой все хорошо? Ты выглядишь, как я, перед тем как стошнить. – Бек поднялся. – Хочешь, принесу тебе ведерко, как ты делаешь, когда меня тошнит?

Я нервно рассмеялся.

– Нет, приятель. Не нужно мне ведерко. – По крайней мере, я так надеюсь. – Садись. Надо поговорить по поводу того, что я твой папа.

Малыш изменился в лице.

– Ты больше не хочешь быть моим папой? Поэтому не берешь меня к себе домой?

Возможно, мне все же может понадобиться это чертово ведерко.

– О боже, нет, конечно, ничего подобного. Я никогда не перестану быть твоим папой. Но… – Черт, вот и настал этот самый момент. – Но некоторым детишкам повезло, и у них есть еще дополнительные родители.

Глазки у него загорелись.

– Ты собираешься жениться на Эмери?

Господи. Я не представлял, что может быть еще больнее.

– Нет, Бек, не думаю, что это когда-нибудь случится.

Однако эта мысль оказалась неожиданно возбуждающей для малыша, и он радостно затараторил:

– А у Микаэлы из нашего класса есть мачеха. Ее родители развелись, как и вы с мамой, и теперь у нее две мамы.

– Нет, все не так. То есть почти так. Но не совсем. Понимаешь… Это я на самом деле твой отчим.

– Значит, у меня два папы? – Он шмыгнул носом.

– Да, так и есть. Когда ты родился, мы с мамой были женаты. Я тогда не знал, что ты не мой родной… вернее, не только мой… – Я чувствовал, как слова застревают в горле, и мне пришлось кашлянуть несколько раз, чтобы скрыть, до какой степени я расстроен. Мне надо было показать Беку, что то, что я ему говорю, никак не повлияет на наши отношения, а если я сейчас расплачусь, то все испорчу и не смогу убедить его в этом.

Я сделал еще одну попытку:

– Я не знал, что ты… ну, в общем… не мой родной сын. Я имею в виду, биологический, и узнал об этом через несколько лет после твоего рождения.

– Если мой биологический папа не ты, то кто он тогда?

– Его зовут Леви. Мама говорит, что вы уже несколько раз с ним встречались.

Его глаза загорелись:

– Тот самый гонщик?

Меня раздирали противоречивые эмоции. С одной стороны, меня расстраивало, что малыш проявляет такой энтузиазм по поводу родства с Леви, но с другой стороны, если ему будет так легче принять правду, то я должен быть обеими руками за это.

– Да. Тот самый гонщик.

– Он ездит на такой крутой тачке! У нее воздухозаборник на капоте, и она так громко ревет.

Я выдавил из себя улыбку.

– Мама хочет, чтобы ты больше общался с Леви, чтобы получше с ним познакомиться. Но это вовсе не означает, что отношения между нами изменятся.

Минуту он сидел, обдумывая все, что я сказал, а потом серьезно спросил:

– Ты меня еще любишь?

Беку было почти семь, и он считал себя крутым и взрослым, даже отказывался держать меня за руку, когда я провожал его в школу, но сейчас все это было не важно. Я поднял его, усадил на колени и сказал, глядя ему прямо в глаза:

– Я люблю тебя больше всех на свете.

– И ты не бросишь меня, потому что у меня появился новый папа?

– Нет, Бек. Я никогда тебя не брошу. Когда любишь человека, ты не можешь его бросить. Любящие люди всегда остаются вместе, на всю жизнь. Вот почему я переезжаю в Атланту.

– Значит, мой родной папа меня не любил, раз мы жили в Нью-Йорке, а он жил здесь?

Вот черт. Умеют же дети задавать трудные вопросы.

– Я понимаю, тебе это сложно понять, но Леви не знал, что ты его сын, когда ты родился. Поэтому у него не было шанса тебя узнать. Но теперь, когда он все знает, он тебя тоже полюбит, я уверен.

Для себя я отметил, что настало время встретиться и поговорить по душам с этим самым Леви. Я должен убедиться, что интересы моего сына будут для него превыше всего. Если он собирается стать частью жизни Бека, то лучше ему меня не разочаровывать.

– Он тоже будет жить здесь, в Атланте?

– Не знаю, дружище.

– Но ты же сказал, когда любишь человека, ты не можешь его бросить. Значит, если он уедет, он меня не любит?

Так, похоже, я с треском провалил всю эту гребаную душеспасительную беседу.

– Иногда бывает так, что тебе приходится уезжать, даже если ты любишь человека, например, по работе, но ведь можно найти другие способы, чтобы общаться каждый день. Когда я сказал, что ты не можешь бросить человека, если его любишь, я не имел в виду, что обязательно нужно физически быть все время рядом. Просто надо проявить изобретательность и найти пути для того, чтобы поддерживать связь друг с другом, даже если вы находитесь за сотни миль друг от друга. Например, как мы с тобой в прошлом месяце, когда мне пришлось уехать в Нью-Йорк по делам.

– Точно. У мамы есть FaceTime в iPhone для видеозвонков.

– Совершенно верно.

– А еще Snapchat, чтобы пересылать фотки.

– Я не настолько продвинутый, чтобы знать, что это такое, но раз ты говоришь, что это хорошая вещь, то тоже сойдет.

Бек кивнул и замолчал на какое-то время. Я вывалил на него слишком много информации, которую сложно было переварить ребенку его возраста. До настоящего времени я и сам с трудом ее мог усвоить.

– У тебя еще есть ко мне вопросы, сынок?

– А можно мне по-прежнему называть тебя папой?

У меня сжалось сердце.

– Конечно, даже не сомневайся. Я всегда буду твоим папой.

– А как тогда мне называть Леви?

Мысль о том, что мой сын называет какого-то другого мужчину отцом, вызвала у меня прямо-таки физическую боль. Но в данной ситуации мои чувства не имели значение.

– Уверен, вы с мамой и Леви придумаете, как решить этот вопрос.

Через пару минут Бек попросил разрешения снова включить мультики. При этом даже нельзя было сказать, что он сильно подавлен после нашей беседы. Что касается меня, я, напротив, чувствовал себя так, словно только что провел десять раундов схватки с тяжеловесом, причем со связанными за спиной руками. Я был полностью истощен, как физически, так и душевно.

В тот вечер, отвезя Бека к Алексе, я лежал в своей постели в гостиничном номере, проигрывая в уме наш разговор с Беком снова и снова. Главное, чтобы я соответствовал всему, что сегодня сказал своему сыну. Дети учатся на примере родителей, но скорее по тому, что они делают, а не по тому, что они говорят. Мне надо показать мальчику, что я переехал сюда надолго и наши отношения неизменны. Особенно потому, что я не мог контролировать поступки и слова ни Леви, ни Алексы.

Я пытался заснуть, но одна мысль засела в глубине моего сознания и не давала мне покоя. Мысль, вернее одна фраза, которую я сказал Беку. Хотя я и полагал, что говорю ему только правду, все же, если не кривить душой, приходилось признать, что я не живу полностью в соответствии с провозглашенными принципами. И хотя к моему сыну это не имеет никакого отношения, но все же…

Когда любишь человека, ты не можешь его бросить.

На следующее утро тревожащая меня всю ночь мысль проросла. Корень ее незримо присутствовал в моей душе весь последний месяц, но после беседы с Беком он пустил ростки, разросшиеся подобно виноградной лозе. Цепкие ветви проникли в голову и обвили мое сердце так крепко, что я с трудом мог дышать.

Я еле заставил себя вылезти из постели, чтобы успеть в аэропорт на свой рейс. Уже сидя на заднем сиденье такси и уточнив время вылета, я начал психовать и дергаться. Я прекрасно знал свою привычку зацикливаться на всяком дерьме, но мне просто надо было знать. В конце концов я сдался и послал Роману сообщение. На часах было пять утра.

Дрю: Она с кем-нибудь встречается?

Как всегда, он ответил через пару минут. Это был единственный человек из всех, кого я знал, которому требовалось еще меньше времени для сна, чем мне.

Роман: А я думал, что не должен тебе об этом докладывать.

Дрю: Просто скажи.

Роман: А ты уверен, что сумеешь с этим справиться?

О господи. Я вовсе не был уверен, что смогу пережить правду. Раз он задал такой вопрос, значит, дела были совсем плохи.

Дрю: Говори.

Роман: Сосед оказывает ей знаки внимания. Послал на днях цветы – огромный букет желтых роз. Пригласил ее пообедать в какой-то пафосный ресторан с запредельными ценами и крошечными порциями.

Твою ж мать.

Дрю: Что-нибудь еще?

Роман: Установил за ним слежку. Прошлым вечером он пригласил какую-то женщину поужинать. Женщина высокая, с красивыми ногами. Посреди ужина они, похоже, начали ссориться. Она закатила ему истерику, вскочила, швырнула салфетку на стол и выбежала из ресторана. Думаю, он ее бросил.

Значит, тревожное ощущение на душе было неспроста. Я потеряю ее навсегда, если так и буду прятать от себя самого свои чувства. Подъезжая к аэропорту, я набрал последнее сообщение моему другу и вышел из такси.

Дрю: Спасибо, Роман.

Ответ пришел мгновенно.

Роман: Иди и добивайся ее. Не то будет поздно.

Я почти так же нервничал, как вчера, когда сообщал неприятные новости Беку. Но в этом случае я был настроен по-другому. Я был преисполнен решимости. Чего бы мне это ни стоило, я собирался убедить Эмери простить меня и дать мне еще один шанс. Я облажался – можно сколько угодно сваливать это на печальный опыт моей прошлой жизни, но это не меняло дела. Я был виноват и собирался это исправить.

На двух из трех лифтов в доме, где жила Эмери, висела табличка, указывающая, что они оба были неисправны. Я ждал третьего, от нетерпения притопывая ногой и наблюдая, как мелькают цифры с номерами этажей над дверью. Лифт задержался на девятом этаже на полминуты, потом на столько же на восьмом. Я не могу так долго ждать. Я и так потерял слишком много времени. Оглядевшись вокруг, я заметил вход на лестницу и сорвался с места, переходя на бег. Сердце бешено колотилось, когда я, перепрыгивая через две ступеньки, прибежал на третий этаж.

Я стоял перед дверью Эмери, и тут наконец до меня дошло, что я понятия не имею, что ей сказать. Провести два часа на борту самолета и так и не придумать, как начать разговор. Слава богу, я прекрасно умею импровизировать и выкручиваться из любой ситуации, когда речь заходит о выступлениях в прениях сторон.

Я сделал глубокий вдох для храбрости и постучал в дверь.

Когда дверь открылась, я понял, что к такому повороту событий точно был не готов.

На пороге квартиры Эмери стоял и вопросительно смотрел на меня Болдуин.

Глава 45

– Где Эмери?

– Она одевается. Мы собираемся на официальный завтрак в колледже сегодня утром. А вообще, вас это, по-моему, никак не касается.

Профессор Хмырь стоял внутри, в то время как я вынужден был торчать снаружи. Символическое значение этой ситуации приводило меня в бешенство. Я смел его с моего пути и решительно прошел в квартиру Эмери.

– Разумеется, входите, прошу вас, – саркастически пробормотал он.

Я повернулся к нему лицом и сложил руки на груди.

– А теперь убирайтесь отсюда.

– Прошу прощения? – удивленно уставился на меня индюк.

– Мне надо поговорить с Эмери наедине, поэтому буду вам весьма признателен, если вы сейчас удалитесь.

Он покачал головой:

– Нет.

Мои брови поползли вверх. Не ожидал от этого ханурика такой храбрости. Может, в другое время меня и впечатлила бы его стойкость, но сейчас она меня лишь безумно раздражала. Я сделал шаг вперед.

– Либо вы уберетесь сами, либо я вам помогу это сделать. В любом случае вас здесь не будет. Что выбираете?

Поняв, что со мной шутки плохи, профессор внял голосу разума и открыл дверь.

– Передайте Эмери, что мы с ней встретимся в колледже позже.

– Хорошо. Я обязательно ей все передам.

Я с силой захлопнул дверь, чуть не ударив его по пяткам.

Повернувшись, я обнаружил, что гостиная в квартире Эмери вся заставлена офисной мебелью. И раньше-то здесь едва размещались диванчик и кресло, а сейчас сюда были втиснуты письменный стол, офисные стулья, ящики для документов, компьютер с прочим оборудованием и разные мелочи из ее кабинета.

Дверь в спальню скрипнула, и появилась Эмери. Она шла, уткнувшись в свой мобильный, явно изучая какую-то информацию.

– Я тут нашла страницу о преподавателях кафедры психологии на сайте колледжа. Скажи, пожалуйста, с кем из них мы сегодня встречаемся? Я плохо запоминаю имена.

Мой ответ заставил ее замереть на месте:

– Сегодня встречаемся только я и ты.

Эмери вскинула голову и моргнула несколько раз, словно увидела привидение и никак не могла поверить своим глазам.

– Дрю? Что ты тут делаешь? – Она заглянула мне за спину. – А где Болдуин?

– Он ушел.

– Куда ушел?

Я опустил глаза и минуту смотрел себе под ноги, а потом взглянул ей в глаза. Сердце мое чуть не разорвалось, когда я увидел в них ту же невыразимую печаль, что испытывал сам.

Я тихо спросил внезапно охрипшим голосом:

– Ты его любишь?

Она смотрела на меня несколько секунд – они показались мне вечностью, – очевидно, тщательно обдумывая ответ. Я затаил дыхание. Наконец она отрицательно покачала головой.

Слава Всевышнему.

Это все, что мне надо было знать. Со всем остальным на свете мы могли справиться. Я мог добиться, чтобы она простила меня, она могла научиться доверять мне снова, единственное, чего я не мог бы сделать, это заставить ее забыть свою любовь к другому мужчине. Она все еще стояла на пороге спальни, и внезапно мне показалось, что расстояние между нами непреодолимо велико. Я ринулся к ней через комнату, ничуть не заботясь, что, возможно, выгляжу и действую как дикарь. Мной руководил первобытный инстинкт, непреодолимое желание прикоснуться к ней заставило отбросить все правила приличия.

Эмери не двигалась и просто смотрела на меня. С каждым шагом мое сердце колотилось все сильнее. Она не отстранилась, когда я подошел к ней, сжал ее лицо ладонями и нежно провел губами по ее губам в ожидании ее ответной реакции. Получив зеленый свет или, по крайней мере, не столкнувшись с красным, я решился на большее. Прижав губы к ее рту и отбросив нежность, я принялся неистово ее целовать. Застонав, она открылась навстречу мне, и я, почувствовав ответный порыв, крепко прижал ее к себе. Этот стон отозвался в моем члене, и я впал в неистовство. От нее исходил потрясающий аромат, и на вкус она была такая изумительная, как и раньше, и ощущение ее тела, прижатого к моему, было самым прекрасным ощущением на свете.

Господи, ну почему я был таким идиотом? Как я мог добровольно отказаться от всего этого?

Поцелуй длился целую вечность. Когда мы наконец оторвались друг от друга, все сомнения и страхи – не говоря уже о гневе – тут же вернулись к ней.

– Как ты смеешь показываться мне… – Мои губы снова обрушились на ее, прерывая ее гневную речь. На сей раз она попыталась вырваться. Она толкнула меня в грудь кулачками, что заставило меня лишь сильнее сжать объятия. В конце концов она перестала бороться и сдалась. Когда наш поцелуй снова прервался, я отстранился всего на дюйм, на тот случай, чтобы продолжить, если она вновь вздумает вырваться.

– Дай мне только одну минуту, прежде чем ты меня растерзаешь, хорошо?

– Только минуту, – непреклонно произнесла она.

Уголок моего рта дернулся. Боже, как же я скучал по этим губам. И не только по мягким губам и нежному податливому языку – я скучал по ее строптивому характеру. Проведя пальцами по ее щеке, я решил на этот раз быть абсолютно честным с ней и произнес хриплым голосом:

– Я люблю тебя.

На красивом лице Эмери промелькнула надежда, и она улыбнулась. Но потом снова вспомнила все обиды. К ней вернулись воспоминания, как я вел себя с ней последние недели, и улыбка погасла.

– Странный у тебя способ показывать свою любовь. Ты меня любишь и поэтому бросил?

– Судья не изменил мой график посещения Бека, но разрешил Алексе остаться в Атланте. Мне придется туда переехать.

– Я все знаю. Роман мне рассказал.

– Роман?

– Да, Роман.

– Какого черта?

– Хватит поминать при мне его! По крайней мере, Роман проявил благородство и просветил меня насчет того, почему ты ведешь себя как полная задница.

– Я просто боялся.

– Я тоже. Но почему-то не подумала сбежать.

Я опустил глаза.

– Я понимаю, что, пытаясь оправдаться, мог бы привести тебе миллион причин, по которым я поступил так. Но все эти причины в конечном итоге сводятся к одному. – Я замолчал, а потом сказал, глядя ей прямо в глаза: – Я просто испугался.

– А сейчас? Сейчас ты больше не боишься?

Я покачал головой:

– Боюсь. Но я наконец осознал, что больше всего на свете боюсь потерять тебя. По сравнению с этим страх вступить в близкие отношения и снова обжечься ничего не стоит. Можешь считать, что я наконец отрастил пару яиц.

Она явно оттаяла. Было видно, что Эмери безумно хочет мне поверить, но недоверие все еще берет верх. Что ж, не мне осуждать ее за это.

– Откуда ты можешь знать, что они не скукожатся и снова не исчезнут? – Ее голос дрогнул. – Ты сделал мне очень больно, Дрю.

– Прости меня. Я понимаю, мои слова сейчас для тебя ничего не значат. Но клянусь богом, Эм, если только ты дашь мне еще один шанс, на сей раз я не облажаюсь.

Ее глаза наполнились слезами.

– Ты будешь жить в Атланте, а я все время здесь – иногда встречаясь с Болдуином в колледже. Разве могут такие отношения сохраниться надолго?

– Тем не менее мы сделаем все, чтобы они сохранились. Будем ездить друг к другу по очереди. Одну неделю ты будешь приезжать в Атланту, другую я в Нью-Йорк. Или каждые две недели, если это чересчур напряженно для тебя. Будем посылать друг другу эротические эсэмэски, опять же будем использовать FaceTime для видеосвязи. Я пока не планировал, но мы найдем способ, как все это наладить. Это будет непросто, но оно того стоит. Я люблю тебя, Эмери. Я готов испытывать жажду все триста шестьдесят четыре дня в году, чтобы выпить тебя целиком за один день.

По ее щеке скатилась слеза. И я смахнул ее большим пальцем.

– Пожалуйста, скажи мне, что это слезы согласия, Эм.

– Не думаю, что отношения на расстоянии смогут работать.

– Но мы приложим все силы, чтобы они работали. Пожалуйста, дай мне еще один шанс.

Она быстро покачала головой:

– Нет.

– Но… – Я собирался уговаривать ее передумать, но на сей раз Эмери прервала меня, прижав свои губы к моим.

Этот поцелуй был полон таких безумных эмоций, что я буквально чувствовал, как они пульсируют в моих венах и мы сливаемся в единое целое. Когда мы наконец оторвались друг от друга, она задыхалась, а я чувствовал, как меня охватывает дикая паника. Она со мной прощается.

– Отношения на расстоянии действительно не работают, – серьезно сказала она.

– Эм, мы заставим их работать.

– Нет. Поэтому я еду с тобой в Атланту.

– Мы что-нибудь придумаем… Подожди-ка… Что ты сейчас сказала? – Я смотрел на нее, не веря своим ушам. – Повтори.

– Я сказала, что поеду с тобой в Атланту.

– А как же работа в колледже, на которую ты только что поступила? Твои клиенты?

– Я всего лишь ассистент преподавателя до конца этого семестра. И только что прошла собеседование на должность внештатного преподавателя. Возможно, мою кандидатуру даже и не утвердят. Семестр заканчивается через три месяца. До его окончания будем курсировать туда-сюда. Имея в резюме некоторый опыт преподавания в университете, я скорее смогу устроиться внештатным преподавателем в Атланте, чем здесь. А с большинством моих клиентов мы уже проводили видеоконсультации, и весьма успешно. Может, с некоторыми я даже продолжу работать лично и буду время от времени приезжать в Нью-Йорк, ведь ты тоже сохранишь свою клиентуру здесь. Тебе надо быть рядом с сыном, и мне тоже хочется познакомиться с ним поближе, ведь он часть твоей жизни.

– Ты это серьезно? Меня чуть инфаркт не хватил, когда ты сказала, что отношения на расстоянии не работают… Вернее, повторила мои слова.

Она улыбнулась.

– Вот и хорошо. Так тебе и надо за все то, что ты заставил меня пережить в последние недели.

Без предупреждения я подхватил ее на руки. Она взвизгнула, но улыбка на ее лице сказала мне, что она счастлива. Ее ноги обхватили мою талию, руки – шею, и я сжал ее так сильно, что на миг испугался, что переломаю ей все кости.

– Боже, как же дьявольски сильно я люблю тебя!

– Я тоже.

Я снова впился губами в ее рот, и так и понес ее, сжимая в объятиях, пока не нашел свободную поверхность, чтобы ее там пристроить. Этой поверхностью оказалась кухонная столешница, которая к тому же была нужной высоты. Мой член уже рвался наружу, чувствуя ее жар через брюки.

Каким-то образом мы умудрились сорвать друг с друга одежду, не размыкая объятий. Я сосал кожу за ее ушками, исследуя пальцами ложбинку между ее ягодицами, в то время как она расстегивала мои брюки. Когда я сдернул с себя одежду, мой член подскочил почти до живота.

Показав на него глазами, я прохрипел:

– Видишь, как мы с ним по тебе соскучились.

Она засмеялась.

– Я тоже по вас соскучилась.

Я горел от нетерпения.

– Прелюдия будет короткой, но потом я тебе все возмещу. Это будет прекрасная постлюдия.

Она была уже мокрая, полностью готовая меня принять, и я вошел в нее, не в состоянии ждать ни секунды. Эмери смотрела вниз, провожая взглядом мой член, медленно исчезающий в ней.

Когда я полностью погрузился в ее тугое лоно, я приподнял ее голову за подбородок.

– Смотреть, как ты наблюдаешь за тем, как я погружаюсь в тебя, – это самое сексуальное зрелище, которое я только видел за всю свою жизнь.

Она улыбнулась.

– Я рада.

Я погладил ее щеку большим пальцем.

– Но если подумать, то самое сексуальное зрелище в мире – вот эта твоя улыбка.

Я начал двигаться в ней, сначала медленно, скользя то внутрь, то наружу. Что-то на сей раз было неуловимо по-другому, как будто все преграды между нами вмиг оказались сметены и я наконец мог любить ее всю, без оглядки, без сомнений.

Я нежно поцеловал Эмери в губы.

– Я люблю тебя.

Она доверчиво заглянула мне в глаза.

– Я тоже люблю тебя, Дрю. Я этого раньше не осознавала, но теперь знаю, что это настоящее. Впрочем, не уверена, что я вообще была влюблена в кого-то, пока не встретилась с тобой.

У меня было такое чувство, будто она возложила на мою голову корону. Да, в этот момент я чувствовал себя королем. Я был всесилен. Не знаю, чем я заслужил эту женщину, но в тот момент я был слишком охвачен страстью, чтобы задавать себе этот вопрос. Она была всецело моей, и я собрался владеть ею вечно.

Несмотря на то что прошло всего несколько недель после того, как мы в последний раз занимались любовью, для меня это было слишком долго. Я пытался оттянуть финал, но, когда она сильно сдавила меня ногами и ее киска крепко сжала мой член, я уже знал, что долго не продержусь. Ей нравилось, когда я болтал во время секса, поэтому я шептал ей на ухо, описывая в подробностях все, что хочу с ней сделать. Как хочу потереться лицом о ее киску, кончить на ее грудь, а потом нагнуть ее над столом и взять сзади, кончая на ее ягодицы, которые будут горячими и красными от моих разминающих их пальцев.

Она громко застонала, выкрикивая мое имя и умоляя меня двигаться еще быстрее. Я ускорил темп и, почувствовав, как все ее тело содрогается в наступившей кульминации, долго и мощно кончал в нее. Определенно, столь впечатляющий финал не прошел мимо ушей ее соседей – и я особенно надеялся, что кое-кто из них тоже имел удовольствие это слышать.

После того как наше дыхание выровнялось, я отбросил прядку волос с ее щеки и посмотрел в ее довольные голубые глаза.

– Ну что, ты действительно хочешь перебраться со мной в Атланту?

– Конечно.

– Я нашел небольшой домик с двориком, который можно снять. Не хочешь съездить со мной его посмотреть, а тогда решим, может, нам нужно будет что-нибудь попросторнее.

– Последние полгода я ютилась в этом скворечнике, поэтому мне что угодно сейчас покажется просторным.

– Там три спальни, большая ванная, и арендодатель сказал мне, что я могу покрасить стены в любой цвет, если есть такое желание.

– Ты хочешь сказать, что позволишь мне добавить красок в твою жизнь?

– Я хочу сказать, что тебе это уже удалось. Ты островок красного цвета в моем черно-белом мире.

Эпилог

– Ты привез?

Роман полез в карман пиджака и вытащил конверт.

– Вот. – Он тряхнул головой. – Поверить не могу, что ты смогла провернуть всю эту комбинацию.

Тут я заметила, что в холл входит Дрю.

– Убери скорее. Он идет.

Роман сунул конверт обратно в карман и вытащил фляжку. Отвернув крышку, он протянул ее мне:

– Хочешь глоточек?

– Нет, спасибо.

Дрю вошел как раз в тот момент, когда Роман поднес старую потрепанную флягу к губам.

– Ты все еще повсюду таскаешь с собой эту штуку?

– Никогда не знаешь, когда тебе понадобится глоток «Хеннесси», друг мой.

Я удивлялась, что Дрю не прикладывался к бутылке в последние дни, готовясь к приезду гостей. Через несколько минут должны были приехать мои родители и еще человек шесть друзей Дрю. Несмотря на то что мы уже целый год жили в Атланте, гостей мы принимали первый раз. Разумеется, за исключением Романа, которого и гостем считать было нельзя. Он всегда был членом семьи для Дрю, а за последний год и для меня. Он стал мне чем-то вроде несносного старшего брата, которого мне всегда хотелось иметь.

Иногда, когда он приходил к нам в гости, я заставала их с Дрю, сидящими на диване и режущимися в компьютерные игры в два часа ночи. Бывали случаи, когда Дрю опаздывал на самолет из Нью-Йорка, куда летал в деловую поездку, потому что Роман таскал его с собой на задание, и он помогал ему вести наружное наблюдение. Но в любую минуту этот человек готов был прийти нам на помощь. У кого-то от ветрянки остаются рубцы, а Дрю заполучил верного друга на всю жизнь. Так что нет худа без добра – по крайней мере, у этих двоих так оно и было.

Бек влетел в комнату со двора. Его одежда насквозь промокла, и потоки грязно-коричневой воды стекали с его головы.

– А я поливал сад!

– М-м-м… Ты поливал сад или сад поливал тебя? – Я указала на ванную комнату. – Иди-ка скорее вымойся, пока гости не пришли.

– А можно я лучше в бассейне голышом искупаюсь? – Он подпрыгивал на месте, сложив ладошки в умоляющем жесте.

– Нет, ты не можешь купаться в бассейне голышом. Соседи могут увидеть.

Бек обиженно надул губки, обреченно опустил плечи и, нарочито волоча ноги, направился в ванную.

– Мы с Романом сейчас сгоняем за пивком, – объявил Дрю. – Надо что-нибудь прикупить, раз уж я собрался в магазин? Может, забрать торт, который ты заказала?

– Мои родители по пути к нам заедут в кондитерскую за ним. Это у нас своего рода традиция – они всегда оплачивают торт. Так что не беспокойся, – соврала я.

Дрю поцеловал меня в щеку.

– Все, как ты пожелаешь. – А потом прошептал мне на ухо: – Между прочим, ты не очень беспокоилась по поводу того, что соседи могут тебя увидеть, когда вчера ночью плескалась голышом в бассейне.

Полагаю, он был прав. Но в свою защиту должна сказать, что вчера вечером я на радостях пропустила стаканчик вина, потому что нам удалось забрать Бека на целых три недели, на все время пребывания его мамаши на Бали, куда она отправилась в медовый месяц. А тут еще и Дрю пришел из спортзала, и его рельефные мускулы выглядели особенно впечатляюще. К тому же темнота стояла как в преисподней, и… ну, да, я уже говорила, какие у Дрю потрясающие мускулы?

Десять минут спустя, когда я только что закончила готовить салат с арбузными шариками, раздался звонок в дверь.

Мои улыбающиеся родителя приветствовали меня с поднятыми вверх руками:

– Поздравляем с Днем обретения!

Я вошла в дом, чтобы посетить ванную комнату, и несколько минут стояла у окна, наблюдая за вечеринкой, проходившей во дворе. Все было просто замечательно. Родители беседовали с новым деловым партнером Дрю и его женой, Роман вовсю флиртовал с одинокой мамой одного из лучших друзей Бека – причем я заранее сообщила каждому из них, что другой не состоит в браке, – а Бек радостно исследовал домик на дереве, который они с отцом строили целях четыре месяца после нашего переезда сюда.

Ведь сегодня был мой День обретения. Мои родители были здесь со мной, но этот праздник должен был стать чем-то особенным.

Дрю со двора заметил, что я смотрю на него, и, извинившись перед собеседниками, прервал беседу и направился ко мне. Он встал у меня за спиной, обвил руками мою талию и тоже начал смотреть в окно.

– На что ты там смотришь?

– На мою жизнь.

– Правда? – Он развернул меня и нежно поцеловал. – А вот теперь я тоже смотрю на свою жизнь.

Я чувствовала, как мое сердце тает.

– Мне так нравится, когда ты говоришь мне нежности.

– А прошлой ночью ты прямо-таки была в восторге, когда я говорил тебе непристойности.

Я обняла его за шею.

– Может, я просто люблю тебя, – сказала улыбаясь я.

– Оно и понятно, ведь я вообще полный отпад!

Я закатила глаза и засмеялась.

– Чертов эгоманьяк.

Дрю поцеловал меня в лоб.

– Твои родители уже созрели для торта. Кажется, твоя мама большая сладкоежка.

Родители не переставали напоминать мне о торте с момента своего прихода. Только вовсе не по той причине, о которой говорил Дрю. Солнце уже клонилось к закату, и я запаздывала с подачей торта почти на час – но все еще не могла решиться. Я была буквально на грани нервного срыва – что неудивительно после более чем полугода тревожных ожиданий. И вот этот момент настал.

– Я обещала Беку, что разрешу ему помочь принести торт гостям. Как насчет того, чтобы приготовить кофе, а я схожу за ним?

Я нашла Бека, и он тут же бегом бросился в дом, когда я сообщила ему, что подошло время осуществить задуманное. Он улыбался от уха до уха, и я невольно вспоминала ту радость, которую я испытывала в свой первый День обретения.

При виде радостной мордашки своего сынишки, Дрю сказал:

– Ну, видимо, это будет потрясающий торт.

– Он в моей комнате. Дядя Роман сказал, что положил его мне под подушку, потому что он круче любой феи! – прокричал Бек через плечо, уже пробежав половину холла.

Дрю удивленно нахмурил брови, и я потянула его за руку без каких-либо объяснений.

– Пойдем.

Комната Бека была окрашена в ярко-желтый цвет. Мы позволили ему самому выбрать цвет для детской, когда окончательно переехали в Атланту по окончании семестра в университете. Дрю был верен данному им слову и не возражал против ярких цветов, которые я выбирала при оформлении дома. Все комнаты теперь были веселые – одна ярче другой, – за исключением нашей спальни, которая была окрашена в приглушенный серый цвет. Я выбрала именно этот оттенок, после того как Дрю на мой вопрос, какой цвет он предпочел бы для нашей спальни, ответил, что ему все равно, так как кроме меня ему никаких ярких красок не нужно. Вот поэтому я и решила: пусть в спальне все будет так, как ему нравится, – потому что это было место, где он всегда давал мне то, что люблю я.

Бек стоял рядом со своей кроватью с конвертом за спиной. Он выглядел так, словно вот-вот лопнет от радостного возбуждения, и на лице его сияла широкая улыбка.

Я кивнула ему:

– Ну, давай.

Бек взмахнул конвертом, который прятал за спиной, и сунул его в руки отцу.

– Поздравляю с Днем обретения!

Дрю нерешительно взял толстенный белый конверт и вопросительно посмотрел на меня:

– Это мне? Но ведь это твой праздник, детка.

Я покачала головой:

– Просто открой.

Дрю вытащил документ из конверта и развернул его. Он был адвокатом, и ему не понадобилось много времени, чтобы понять, о чем речь, даже если в названии постановления это прямо не указывалось. Он застыл, прочитав заголовок, и посмотрел на меня, явно потрясенный.

Я кивнула.

Получив подтверждение, что то, что написано в заголовке документа, ему не снится, Дрю тут же пролистал десяток страниц до самой последней, чтобы убедиться – на месте ли все подписи и действителен ли документ. Конечно, все подписи были на месте, и вообще – все было в полном порядке, именно так, как он и любил. На последней странице, черным по белому, стояли подписи судьи Рэймонда Клэпмена и Леви Арчера Бодина.

Когда он снова посмотрел на меня, его глаза были наполнены слезами.

– Но как…

– С Днем обретения тебя, папочка! Тебе подарили меня на этот праздник! И теперь вы с Эмери можете праздновать оба обретения в один день!

Конечно, это была лишь формальность. Дрю всегда был настоящим отцом для Бека и в своем сердце, и в сердце ребенка, как и мои родители для меня. Но иногда официальное подтверждение этого статуса – словно красивый бантик на упаковке с желанным подарком. А о том, что теперь нам придется платить дополнительные алименты еще больше десятка лет, я сообщу Дрю попозже – хотя и не думаю, что он сильно расстроится.

Когда я предложила взять на себя выплату алиментов, которые суд обязал платить Леви, я честно собиралась выплачивать их из заработанных мною средств. Я решила, что это будет мой вклад в содержание ребенка, который за последний год стал и моим тоже.

Как выяснилось, Леви не проявлял особого интереса к своим отцовским обязанностям. Да и Алекса ему была не нужна, потому что портила ему имидж, постоянно таскаясь за ним по всем гонкам. Видимо, и женщин, с которыми он спал, это тоже раздражало. Меньше чем через две недели после того, как Алекса заставила Дрю сообщить сыну о том, что у него есть биологический отец, Леви бросил ее. У него не было ни малейшего желания общаться с Беком. Единственным напоминанием о его родстве с ребенком были значительные суммы, которые власти штата вынудили его постоянно выплачивать в качестве алиментов – уж об этом Алекса позаботилась после того, как он послал ее куда подальше.

Поэтому несколько месяцев назад, когда Дрю был в Нью-Йорке по делам, а гонки, устраиваемые NASCAR, как раз проходили в Джорджии, мы с Романом на денек съездили переговорить с Леви. Мой план, по которому я собиралась от него просто откупиться, был все-таки лучше плана, разработанного Романом. Тот хотел упросить друга своего приятеля из полицейского департамента Атланты подставить Леви, обвинив в вождении в состоянии алкогольного опьянения. Дальше Роман собирался шантажировать его тем, что сможет разрушить его карьеру гонщика, приносившую немалые доходы, и таким образом заставить подписать документы о передаче родительских прав.

Я боялась, что моя затея уговорить Леви передать Дрю родительские права в обмен на то, что мы избавим его от алиментов, имела мало шансов на успех, но терять мне было нечего, а Дрю мог приобрести все. Как показал опыт, иногда срабатывают и самые безнадежные планы. А теперь, когда Алекса нашла нового богатенького лоха, к которому могла присосаться, она тоже ничего не имела против усыновления.

В глубине души она знала, что это справедливо, да ей, собственно, было на все это наплевать, пока ежемесячно на ее счет поступала круглая сумма на содержание ребенка и рядом был богатенький муж, который ее содержал.

Дрю смотрел на документ и глазам своим не верил. Я думала, что он постарается сдержать слезы, но, когда на бумагу упала капля, я поняла, что он безо всякого стеснения плачет. Он широко раскинул руки и, обняв одной рукой меня, другой сына, прижал нас к своей груди. Потом выдержка изменила ему – его плечи затряслись, и все тело начало содрогаться, когда он беззвучно зарыдал. Я не выдержала и тоже заплакала от переполняющих меня эмоций. Это был прекрасный момент – и он живо напомнил мне о собственном Дне обретения, когда мои родители тоже вот так плакали от счастья. Тогда я еще не понимала всех этих переживаний, но сегодня мне все стало ясно.

Когда мы все наконец вытерли слезы, Бек спросил, можно ли попробовать торт.

– Вперед, дружище. Почему бы тебе не взять торт и не отнести его во двор гостям? Мы с Эмери присоединимся к вам через пару минут.

– Хорошо, папа. – Бек вприпрыжку выскочил из комнаты, оставив нас вдвоем.

Дрю смотрел на меня с изумлением.

– Не могу поверить, что ты это сделала. Никто никогда в жизни не делал для меня ничего столь значимого.

Я почувствовала, как снова к горлу подступает комок.

– Без помощи Романа тут не обошлось.

Дрю убрал выбившуюся прядку волос мне за ухо.

– Не сомневаюсь. Но именно ты дала мне все, о чем я только мог мечтать.

Я взяла его за руку и сжала в своих ладонях.

– Это справедливо, потому что ты дал мне то же самое.

– Ну, еще далеко не все. Но собираюсь дать, если ты мне позволишь.

А дальше все происходило, словно при замедленной съемке. Дрю порылся в переднем кармане пиджака и извлек маленькую черную коробочку, а потом опустился на одно колено.

– Я таскал эту штуку с собой всю последнюю неделю, решая, когда лучше преподнести ее тебе. Хотел, чтобы это был особый момент – думал, может быть, сегодня, и ждал подходящего случая. Но разве можно придумать более подходящий момент, чем сейчас, как ты думаешь?

Я прижала ладонь ко рту и посмотрела на него, совершенно ошеломленная.

– Ты прав. Лучше момента не придумаешь.

Дрю взял мою руку.

– Эмери Роуз, с того самого дня, как ты совершила разбойное нападение на мой офис и показала мне задницу, я чувствую, что в душе чего-то не хватает, когда тебя нет рядом. Ты мой островок яркого цвета в моем черно-белом мире. До встречи с тобой я не понимал, почему отношения у меня не складывались с другими женщинами. Но теперь я прекрасно это осознаю – потому что они не были тобой. Поэтому умоляю: скажи, что ты согласна выйти за меня замуж, потому что все остальное ты мне уже дала. Все, чего мне не хватает в этой жизни, – это чтобы ты носила мою фамилию.

Мне казалось, что все это происходит во сне. Слезы ручьем катились по моим щекам.

– Это все реально? Неужели все это происходит сейчас наяву?

– Реальнее некуда, детка. Ты, я, Бек… малыш, который сейчас в твоем животе, и еще один, которого мы усыновим когда-нибудь. Мы уже семья. Ты сегодня официально подарила мне Бека. А теперь официально подари мне себя. Скажи мне «да»!

– Да! Да! Да! – Я так расчувствовалась, что бросилась к Дрю на шею, сбивая его на пол и падая вместе с ним.

Мы лежали так некоторое время, и мой будущий муж вытирал слезы с моих щек.

– Ты так мило сделал мне предложение. Я бы сказала, даже романтично. Вот уж не думала, что в тебе есть и это, Джэггер.

– Можешь не сомневаться, во мне это есть. Но в тебе тоже кое-что будет, когда я спроважу всех этих гостей отсюда.

Я счастливо улыбнулась.

– Наконец передо мной тот самый извращенец, которого я знаю и люблю.

– Все для тебя, детка, лишь бы ты была счастливой. – Он сделал паузу. – И голой.

Так и будет. Потому что я и сама не заметила, как в разгаре наших ссор и агрессивного секса, когда мы рвали друг на друге одежду, я безумно влюбилась в самого неподходящего мужчину в самое неподходящее время. И, как оказалось, это было именно то, что нам обоим было просто необходимо.