Тебе принадлежу

Глава 1

Стэлла

— Это важный человек, Стэлла, — терпеливо пояснил Дмитрий. – Будь с ним любезной, хорошо?

Недовольно выдохнув, я поджала губы. Важные люди, их жёны, нередко похожие на куниц… Прошёл почти год, а я до сих пор никак не могла привыкнуть к жизни в подобном обществе. Уважаемые люди, серьёзные знакомства… Понимала, что имею на всё это полное право и всё равно чувствовала себя чужой.

— Хорошо, Стэлла? – с чуть большим напором проговорил Дима, и я чуть заметно перекривилась.

Он только покачал головой. Так называемый «важный человек» стоял с бокалом шампанского и разговаривал о чём-то с миловидной девушкой в жемчужно-сером платье. На вид лет пятидесяти, с проседью в тёмных волосах, выглядел он действительно солидно и при этом не казался напыщенным.

— Ладно, — сдалась я, и Дима улыбнулся. Подозреваю, что хотел назвать меня умницей, но поймал мой взгляд и вовремя остановился.

Отдав ему пустой бокал, я направилась к мужчине, но не успела проделать и половину пути, почувствовала… Не знаю, что это было: меня будто кипятком ошпарили или напротив, кинули в наполненную кубиками льда ванную. Даже дыхание перехватило. Ещё не обернувшись, я поняла, что это может значить… Вот чёрт! Поколебавшись буквально секунду, я пошла дальше. По пути взяла у проходящего мимо официанта стакан с виски и тут же сделала большой глоток. Не оборачиваться… Только не оборачиваться.

— Добрый вечер, — улыбнулась я, остановившись возле мужчины.

Тот глянул на меня с интересом. Узнал? Скорее всего. Моё «возвращение в жизнь» состоялось не так давно и ещё не успело затереться другими событиями. Ещё бы… Девочка, которую все считали мёртвой, вдруг появилась буквально из ниоткуда спустя семнадцать лет…

— Добрый, — отозвался мужчина с затаившейся в уголках губ улыбкой. – Стэлла, если не ошибаюсь? Стэлла Белецкая?

— Не ошибаетесь, — снова улыбнулась я и пригубила виски. Шампанское было бы куда уместнее, но…

С каждой секундой сохранять спокойствие становилась всё труднее. Обнажённой спиной я так и чувствовала прикосновение стали. Серебристой стали… Слушала своего нового знакомого и глоток за глотком цедила дорогой виски. Он тут… Господи, он тут! Противоречия внутри меня сталкивались, отлетали друг от друга. Мне хотелось обернуться, посмотреть ему в глаза, и вместе с тем не хотелось этого. Хотелось увидеть его, и никогда больше с ним не встречаться. Никогда. Теперь, когда мы были на равных, я могла бы пройти мимо него, сделав вид, что мы вовсе не знакомы. Теперь я имела на это полное право. Полное право…

— Так вы будете на открытии? – мужчина уставился на меня в ожидании ответа, а до меня только сейчас дошло, что нить разговора я таки в какой-то момент упустила. На каком открытии? О чём он вообще?! Сталь… Раскалённая сталь по позвоночнику, под кожу, до самого нутра. А мне-то казалось, что я начала забывать…

— Да, — стакан в моих руках качнулся. – Д-да… наверное… — Я мягко улыбнулась. – Простите, Станислав…

Не выдержав, я всё же обернулась. Заметила его не сразу, но стоило мне сделать это… Сердце ударилось о рёбра, горло перехватило. Голубые джинсы, пиджак цвета мокрого асфальта, спадающая на лоб прядь светлых волос. И взгляд… Холодный, пристальный, направленный прямо на меня. Я вскинула голову, и Алекс прищурился. Отсалютовал мне стаканом и недобро усмехнулся.

— Простите… — повторила я, вновь обратившись к стоящему рядом мужчине. – Я должна идти. Была рада познакомиться с Вами.

— Взаимно, — взял он мою руку и поднёс к губам. Легонько коснулся тыльной стороны кисти и выпустил.

Сталь… теперь она не просто обжигала – она жгла меня. Столько времени прошло, что ему от меня нужно?! Не наигрался? Продолжения захотелось или что-то ещё? Это же Алекс… Вершитель судеб, проклятый сукин сын и хозяин жизни. Вот только моя жизнь ему не принадлежит. Больше не принадлежит.

Отойдя в сторону, я допила виски и поставила стакан на ближайший столик. Нужно было успокоиться и взять себя в руки. Рано или поздно, мы бы всё равно встретились. Рано или поздно… Вот только ко встрече этой я оказалась не готова. Почему? Если бы я только могла сама чётко ответить себе на этот вопрос…

Толпа вокруг гудела, будто растревоженный улей, звуки голосов смешивались с негромкой музыкой. Прежде звучащая фоном, теперь эта какофония казалась мне чересчур громкой и навязчивой. Несколько минут тишины, хотя бы относительной – вот то, что было мне сейчас нужно.

Недолго думая, я прошла мимо стоящих рядом людей и скрылась в одном из боковых проходов. Музыка тут звучала тише, и я смогла выдохнуть. Должно быть, где-то здесь находятся уборные…

— И куда ты собралась? – услышала за спиной похожий на рык голос. Твёрдый, он был лишь слегка прикрыт бархатными нотками.

Порывисто обернувшись, я буквально столкнулась с Алексом взглядом. Оперевшись о стену рукой, он смотрел прямо на меня. На лице отросшая щетина, волосы тоже длиннее, чем когда-то. Я знала, что в последнее время в городе он практически не бывает – контролирует алмазодобывающие шахты, работу завода по производству ювелирных украшений. И вот теперь он тут… Вернулся и решил вновь влиться в общество? Отхлебнув глоток из стакана, он осмотрел меня с головы до ног и неспешно, бесшумными, словно у хищника шагами, двинулся ко мне. Снежный барс… Опасный и смертоносный.

— Скучала по мне, волчонок? – уголок его рта дёрнулся в усмешке. Пальцы скользнули по моей скуле, и я поспешно отдёрнула голову.

— Тебе честно? – в ответ я тоже усмехнулась.

— Можешь соврать. – Он снова коснулся моего лица. Обвёл пальцами губы и, довольно крепко ухватив за подбородок, заставил меня поднять голову. Я наградила его гневным взглядом, но на него это, как всегда, не подействовало. – Я ведь всё равно пойму, что ты врёшь, Стэлла. Ты ведь не умеешь врать.

— Проверим? – смахнула его руку и сделала шаг назад, однако он тут же приблизился и упёрся ладонью возле моей головы, буквально заставив меня впечататься в стену.

Взгляд его скользнул по моему лицу, опустился к шее, к груди. Я стиснула зубы. Меня так и колотило – от чего именно, разобрать было трудно: от злости, от его близости, от его наглости и бесконечной самонадеянности. От исходящей от него животной энергии и опасности, что он в себе таил.

— Ты кое-что у меня украла, милая, — глядя мне в глаза, вкрадчиво проговорил он.

Его «милая» вызвала у меня новый прилив ярости. Одним глотком осушив стакан, он выпустил его из пальцев, и тот, упав на пол, с глухим стуком раскололся на несколько частей. Алекс не обратил на это внимание, лишь усмехнулся уголком рта и дотронулся до моей шеи.

— Тебе идут изумруды, — пальцы его скользнули ниже, к ложбинке меж грудей, вырисовывающейся в вырезе платья.

— Мне казалось, это был подарок, разве нет? – приподняла я бровь, стараясь не обращать внимания на его прикосновения. – Понимаю, что ты рассчитывал на то, что твои камушки останутся при тебе, но…

— Я говорю не про камни, Стэлла, — прищурившись, он посмотрел мне прямо в глаза. Серебристая сталь… — Ты украла у меня себя.

— Себя? – не сдержавшись, я запрокинула голову и нервно захохотала каким-то лающим, сиплым смехом. Через несколько секунд умолкла и ответила ему таким же прямым взглядом. – Твои претензии не по адресу, Алекс.

Он сделал крохотный шаг вперёд. Я почувствовала мощь его огромного тела, исходящий от него запах власти и денег, его жар. Дыхание на миг перехватило, руки покрылись мурашками. Я смотрела на него снизу вверх, а в голове беспорядочными кадрами проносились воспоминания: охотничий домик и гроза, широкая лестница из красного дерева, ужин на яхте у берегов Майорки, зеркало над кроватью в спальне, хлещущие по телу струи воды… И его руки, его губы, его запах. Какой же он высокий… Я ведь почти забыла о том, какой он высокий, какие огромные и жаркие у него ладони, и какая сама я маленькая по сравнению с ним…

— Он тебя трахает? – внезапно спросил Алекс, и сталь его глаз снова недобро сверкнула. – Тот престарелый хрыч?

На мгновение я опешила, но быстро пришла в себя и наградила его гневным взглядом.

— Не твоё дело.

— Моё, Стэлла, — рыкнул он мне едва ли не в губы. Отступил, но руку со стены так и не убрал, продолжал удерживать меня в своеобразном капкане. – Учти, я пристрелю любого, кто до тебя дотронется.

— Тогда тебе стоит начать с себя, — процедила я сквозь зубы.

Всё это порядком действовало мне на нервы, лишало совсем недавно обретённого спокойствия. Если он думает, что я позволю ему и впредь играть с собой…

— Так трахает? – ухватил меня Алекс за локоть. – Отвечай!

— Не твоё дело, — снова процедила я, но успокаиваться он не собирался. Стоило мне вывернуться, Алекс толкнул меня к стене. С шумом вдохнул.

— И как он тебе? Старается? Помнится, ты…

— Сукин сын! – вне себя от ярости, я со всего размаху влепила ему пощёчину. Могла бы – расцарапала его красивое наглое лицо в кровь.

Звук удара отлетел от стен. Алекс стиснул зубы и наконец выпустил меня. Удерживая взглядом, отошёл на пару шагов.

— Запомни, Стэлла, — проговорил он вкрадчиво, — ты принадлежишь мне.

— Ошибаешься, — выплюнула я.

Больше он ничего не сказал. Ещё несколько секунд мы смотрели друг на друга – прямо, зло, пристально, а после он развернулся и пошёл обратно в зал. Я судорожно выдохнула. Где-то тут должна быть уборная… Несколько минут наедине с самой собой. Да, несколько минут… Сейчас они мне просто необходимы. Несколько минут и глоток холодной воды.

В туалете я тяжело оперлась руками о края раковины и исподлобья посмотрела на собственное отражение. Прежде короткие волосы теперь почти доходили до плеч, чёрное платье с глубоким вырезом и открытой спиной, подведённые чёрным глаза, на губах бальзам с мягким алым оттенком… Включив холодную воду, я сложила лодочкой ладони. Сделала большой глоток. В зале полно изысканных напитков, а я пью воду из-под крана в женском туалете. Губы искривила невольная усмешка. На запястье моём блеснул браслет. Белое золото, великолепные изумруды и чёрные турмалины…

— Чёрт бы тебя побрал, Алекс! – выдохнула я и со злости выплеснула остатки воды на зеркало. – Чтоб тебя!

Зашедшая в туалет дамочка процокала по кафельному полу к кабинкам. Я перехватила её не то заинтересованный, не то пренебрежительный взгляд в искажённом водяными струями зеркале и, оскалившись, пошла к выходу. Вечер был в самом разгаре, и покидать его из-за какого-то мерзавца я не собиралась, однако и в шумный зал возвращаться мне не хотелось. И так чувствовавшая себя неуютно, теперь я и вовсе расклеилась.

Дима стоял в компании незнакомых мне мужчин, и подходить к нему я не стала. Пересекла зал и вышла на улицу. Густой июльский вечер тут же окутал меня влажным теплом. В воздухе пахло озоном и мокрым асфальтом… Видимо, висевшие над городом уже несколько дней тучи пролились-таки дождём. Спустившись по массивным каменным ступеням крыльца, я посмотрела на старинный особняк, где и проходил вечер. Круглые фонари на высоких столбах, лепнина… Мой привычный мир столь разительно отличался от этого, что я никак не могла соединить их воедино. И кто я? Кто?! Выросшая в подворотнях беспризорница или дочь влиятельного политика? Светская львица или девчонка из питомника, подаренная однажды мужчине, показавшему мне так много и тут же так много отнявшему? Кто?!

Сделав глубокий вдох, я пошла по аллее к расположенному чуть поодаль саду. Туфли для подобных прогулок были отнюдь не предназначены, и мне хотелось снять их, но делать этого я, естественно, не стала. С каким бы удовольствием я сейчас села на байк и, ни о чём не думая, рванула в сумрак…

Внезапно в разбавленную шелестом листьев вечернюю тишину ворвался новый, обеспокоивший меня звук. Внутренне собравшись, я дошла до конца дорожки и только затем обернулась. Так и есть. Алекс. Он стоял метрах в двадцати от меня и смотрел в упор. Снова, чёрт его возьми, смотрел в упор!

— Хватит меня преследовать! – рявкнула я и подошла чуть ближе. – Оставь меня в покое, Алекс!

Он и не подумал сдвинуться с места. В небрежности его позы, в чуть заметной кривой усмешке таилось пренебрежение, и это доводило меня до остервенения. Ему и говорить ничего не нужно было, чтобы я услышала: и что ты сделаешь, волчонок?

— Разве хорошие девочки расхаживают одни по ночам? – проговорил он натянуто, сухо, холодно, и я напряглась ещё сильнее. Во что он играет?! И как играть мне, если я не знаю правил?! Впрочем… правил в его играх нет и никогда не было, мне ли не знать этого? Только одно – мои чувства не имеют значения, лишь его желания – вот это единственно-важное.

— Мы с тобой прекрасно знаем, что хороших девочек тут нет, — точно так же отозвалась я.

Он хмыкнул. Не успела я опомниться, как Алекс уже стоял возле меня. Первым моим порывом было попятиться, отшатнуться, но я сдержалась. Попыталась обойти его, однако он крепко ухватил меня за запястье и развернул к себе.

— Чего ты от меня хочешь? – стараясь сдерживаться, спросила я, глядя мимо него в темноту.

— Чего я только от тебя не хочу, — без тени иронии ответил он, и я ощутила тревогу. Острую, волнующую, хлещущую по нервам чувством опасности и чего-то ещё – пряного, ненормального.

Не говоря ни слова, Алекс потащил меня обратно, однако что-то подсказывало мне, что в зал возвращаться он не собирается.

— Отпусти меня! – процедила, стараясь выдернуть руку. Куда уж там! Хватка его была мёртвой. – Дмитрий, он…

— Да похрен на твоего Дмитрия! – огрызнулся он и перехватил меня поперёк талии. Закинул на плечо.

— Сволочь! – выдохнула я и впилась ему в плечо короткими ногтями. Он снова делал то, что хотел, вёл себя, как хотел, и противостоять ему я не могла. Пыталась, но заведомо понимала – бесполезно. Изловчилась и ударила коленкой куда-то в рёбра. Услышала, как он рыкнул и тут же получила увесистый шлепок по заду.

— Ещё раз так сделаешь… — донёсся до меня его голос, но договорить я ему не дала и ехидно осведомилась:

— И что будет?

— Узнаешь, — ладонь его проскользила по бедру, забралась под подол. Ощутив тёплое дыхание, я стиснула зубы и едва не выматерилась, когда он легонько прикусил кожу на ягодице.

— И это всё, на что ты способен? – зло выплюнула я, понимая, что говорить этого не стоило. Рука Алекса скользнула выше, тронула голую ягодицу…

— Чёрт! Мать твою, Стэлла…

Он выругался так грязно и витиевато, что я ощутила удовлетворение. Да, милый, трусиков на мне сегодня нет. И лифчика тоже. Это платье, знаешь ли, не смотрится даже с бесшовным бельём…

Глава 2

Алекс

— Открой заднюю дверь, — злой, как чёрт, рявкнул я на водителя, и тот поспешил выполнить распоряжение.

Стэлла снова начала брыкаться у меня на плече. Поняла, что я собираюсь сделать? Отлично! Хоть один из нас это понимает! Сам я, как увидел её… В мозгах закоротило, в висках застучало, нервы скрутило жгутами.

— Если ты не перестанешь, я тебя свяжу! – пригрозил, стряхнув её со своего плеча на кожаное сиденье внедорожника.

— Только попробуй! – выплюнула в ответ. Мой предупреждающий взгляд на неё не подействовал – она так и продолжала гневно смотреть на меня, и в глазах её был тот же вызов, что и всегда.

— В особняк, — коротко кинул я водителю, усевшись рядом со Стэллой на заднее сиденье, и захлопнул дверцу.

Разговаривать со мной девчонка, очевидно, не собиралась. Недовольно поджала губы и как-то безразлично глянула в окно. Даже к противоположному краю сиденья не сдвинулась, только чуть отстранилась, чтобы не соприкасаться со мной бёдрами, и положила между нами маленькую чёрную сумочку. Чёрное платье, чёрная сумочка, подведённые чёрным болотно-зелёные глаза… Я старался не смотреть на её острые коленки, потому что знал – не смогу сдержаться. Её запах въедался в лёгкие, щекотал ноздри, и с каждым новым вдохом выпитый на вечере виски всё больше горячил кровь. От прикосновения к её голому бедру ладонь до сих пор жгло огнём. Чёрт! Стоило понять, что на ней нет трусиков…

— И что дальше, Алекс? – наконец спросила она, и я почувствовал в её голосе едва скрываемую ярость.

Стиснул челюсти и таки осмотрел её с ног до головы. Проклятая девчонка! Весь этот год я пытался избавиться от мыслей о ней. Вкалывал, как ненормальный: уехал на север и лично контролировал восстановление шахты, где незадолго до этого произошло обрушение, после занялся оборудованием на заводе, наведался в Грат. Времени на то, чтобы думать о чём-то стороннем не оставалось, а мысли всё равно лезли. Отделаться от воспоминаний оказалось труднее, чем я, в принципе, мог представить. Маленькое гибкое тело, запах, короткие тёмные волосы, испещрённое коричневыми крапинками болото глаз… В попытке найти замену, трахал миниатюрных брюнеток, но это не помогало. Не знаю, что в ней было такого, чего я не смог найти ни в одной другой… Терпкий запах, вызов во взгляде. От неё так и веяло страстью, сексом, своенравием… Полная противоречий, она намертво засела в мозгах. Прежде я думал, что со временем это пройдёт, но нет. Увидел её рядом с этим и…

— А ты как думаешь? – в упор глядя на неё, хмыкнул я.

На этот раз во взгляде её мелькнуло что-то новое, но уловить, что именно, я не смог. Фыркнув, она отвернулась к окну. Я заметил, как ладони её сжались в кулачки. Машина свернула на узкую, освещённую фонарями улицу, и свет их, мелькнув в стекле, отразился в зелёных и чёрных камнях. Ей шли дорогие украшения… А ещё ей шли тяжёлые мужские мотоциклы и мои рубашки.

Терпение моё кончилось, и я, схватив за руку, потянул Стэллу на себя. Буквально впечатал в грудь и сгрёб волосы на затылке.

— Пусти меня, — тут же зашипела она дикой кошкой и упёрлась ладонями мне в грудь.

Я почувствовал её тёплое дыхание у себя на шее, запах её духов стал таким явным, что едва сознание не помутилось. Тонкая ткань платья под пальцами, её колено, упирающееся мне в бедро… Не думая о том, что делаю, накрыл её рот своим, попытался втолкнуть язык, но она тут же сжала губы.

— Нравятся мужики постарше? – процедил, откидывая её голову. Прикусил нижнюю губу. – Я не шучу, Стэлла. Если к тебе кто-то прикоснётся…

— Прикоснётся, Алекс, — процедила мне в губы. – Ещё как прикоснётся, если я захочу. Тебя никто спрашивать не станет. Оставь свои угрозы для кого-нибудь другого, на меня они больше не действуют.

— Ошибаешься, — снова прикусил её губу. Лизнул и посмотрел ей в глаза. Она прищурилась, я же, послав всё к чёртовой матери, жадно смял её рот.

Потянул за волосы, понимая, что, должно быть, делаю ей больно, но её упрямство сводило меня с ума. Она вообще сводила меня с ума. Всегда. А сейчас, после этого проклятого года… Наконец рот её приоткрылся, и я протиснул внутрь язык. В паху пульсировало от острого желания, хотелось взять её прямо здесь и сейчас. Свободной рукой я гладил её бёдра, колени, и понимал – мало. Как же мне этого мало! Поднял подол выше и по памяти обрисовал вытатуированный на бедре вьюн. Прижал её ближе, ошалевший, отпустил волосы, погладил по спине. На несколько секунд она расслабилась, выдохнула, откликнулась, но после с силой оттолкнула меня.

— Хватит! – выпалила Стэлла с яростью и всё-таки отодвинулась на противоположный край сиденья. – Прекрати уже, Алекс! Если тебе неймётся, вызови себе шлюху.

— Зачем мне шлюха, если у меня есть ты?

В ответ она ничего не сказала, только наградила таким презрительным взглядом, что я едва снова не сгрёб её. Когда-то я хотел сломать её, подчинить себе, после… После я и сам не знал, что мне было от неё нужно! Хотел разбудить скрытый в ней огонь, хотел… Да просто хотел её! И вот теперь она тут, рядом со мной, несломленная и полная пламени. Непокорная, своенравная. Однажды я позволил ей уйти, но теперь…

— Я никуда не пойду, — отрезала Стэлла, когда машина въехала на территорию особняка и, достав из сумочки смартфон, заскользила пальцем по экрану.

Я тут же отобрал его и швырнул на сиденье. Стэлла потянулась было, чтобы вновь взять его, но я перехватил её руку.

— Думаешь, я стану тебя спрашивать?

— Придётся, Алекс, — она попыталась вывернуться, но я не отпустил. Стиснув зубы, смотрел в её лицо и не знал, что произойдёт дальше: даже не через день или два, а буквально в следующую минуту.

Внедорожник остановился, и я открыл дверцу. Выволок Стэллу на улицу. Стоило потянуть её к дому, она снова начала вырываться. Попытка ухватить её за локоть закончилась тем, что на запястье моём появилось несколько глубоких царапин.

— Сука! – поморщившись, рявкнул я.

— Ещё какая. — Она снова попыталась оцарапать меня, но я вовремя перехватил её кисть. Сжал и тряхнул, пытаясь угомонить девчонку, но это только сильнее разозлило её.

Поняв, что руки в ловушке, она ударила меня по голени. Не то чтобы очень сильно, но довольно ощутимо для такой крошки. При желании я мог бы легко размазать её одним ударом, вот только… Какой там! Всё, что я мог – сжимать её тонкие запястья и рычать. Мог бы прикончить, сделал бы это ещё год назад, и теперь она это, судя по всему, понимала.

— Вот дрянь… — зашипел я, когда она, изловчившись, цапнула меня за руку. Надо же, а я и забыл, что помимо всего прочего у неё очень острые зубки… — Я же тебя…

— Да пошёл ты со своими угрозами! – взвилась пуще прежнего, будто дьявол в неё вселился. В общем-то, я бы не удивился, узнав, что он сидел в ней с самого рождения.

Ни одна баба за всю мою жизнь не смогла довести меня до подобного состояния. Этой же и десяти минут не потребовалось. Пара адресованных не мне улыбок, мягкий смех, прикосновение губ к стеклу стакана…

— Что ты мне можешь сделать, Алекс? – распалённая, растрёпанная, она буквально чеканила слова, и голос её переплетался с журчанием стоящего возле дома фонтана. Подсвеченный маленькими фонарями, он буквально искрился на фоне тёмного вечера, и свет этот всполохами пламени отражался в глубине её чёрных зрачков. — Ничего ты не можешь! Девочки из питомника больше нет. Я её похоронила. Помнишь, как она просила тебя застрелить её? – из груди Стэллы вырвался надсадный нервный смешок, губы искривились, а в глазах сгустилась пламенеющая ночь. – Помнишь? Только ты этого почему-то не сделал. Пожалел? – она снова усмехнулась: ненормально, криво. – А я не пожалела.

— Уверена? – Не выпуская рук, я притянул её к себе. Почувствовал, как поднялась и опала её грудь, как она напряглась. – Врёшь, волчонок. Опять врёшь…

Разжав одну ладонь, я коснулся её щеки. Мягко, кончиками пальцев. Обрисовал красивую скулу, провёл по линии прямого носа, очертил губы и взял её за подбородок. Уголок моего рта дёрнулся. Врёт… Я чувствовал. – Ты всё та же, Стэлла, — шепнул, склонившись к её уху. – Всё тот же волчонок. Только шкурка стала подороже.

Притянув её к себе, я вжался в неё пахом. Блядь! Вот она… Терпкий запах, задница-орешек… Потёрся щетиной о её волосы и попытался поцеловать, но она с силой укусила меня за губу и отпрянула на пару шагов. Упёрлась в каменную ограду фонтана и с яростью уставилась на меня.

— Ты меня достала, — процедил я, чувствуя во рту металлический привкус крови, и сделал к ней шаг. Инстинктивно подавшись назад, она ещё теснее вжалась в ограду. Быстро глянула в сторону, снова на меня… Я чувствовал, как она ищет пути к отступлению, но их не было. Это мой дом, моя территория. И правила тут тоже мои.

В следующую секунду я уже держал её за запястье. Её попытка удрать от меня провалилась, так толком и не начавшись. Но сдаваться она не собиралась— толкнула меня, пытаясь угодить коленкой в пах, впилась ногтями в уже оцарапанную кисть и, в тот момент, когда я хотел закинуть её на плечо, зарядила мне в солнечное сплетение. Удар получился смазанным, но и этого хватило, чтобы на секунду у меня перехватило дыхание. Вот же сука! Вне себя от злости, обхватил её за талию и швырнул прямиком в фонтан, но прежде, чем оказаться в воде, она успела уцепиться за ворот моего пиджака. Одновременно со всплеском, я хорошенько приложился бедром о камень, а спустя ещё миг был мокрым с головы до ног. Не знаю, что бы я сделал, будь на месте этой сучки какая-нибудь другая…

Отфыркиваясь от воды, Стэлла стояла в метре от меня. Намокшие волосы прилипли к её лбу, щекам, шее, ткань прильнула к телу так плотно, что я видел торчащие соски. Не двигаясь с места, я шарил по ней взглядом: жадно, понимая, что готов стянуть с неё это чёртово платье, перегнуть её через ограду и… И трахать до тех пор, пока она не поймёт, что моя. Моя и точка.

— Не приближайся ко мне, — предупреждающе выдохнула она, когда я сделал к ней шаг.

Меня заводил даже звук её голоса. Как же я соскучился по этим чуть заметным хрипловатым ноткам, по мягкости и чувственности. Сделал ещё шаг. Пальцы жгло желанием прикоснуться к ней, почувствовать её. Я всё ещё помнил, как она дрожит во время оргазма, помнил, как это – гладить её бёдра и сходить с ума от понимания, что мои ласки находят в ней отклик. Любая другая на её месте держалась бы за меня, как за свой единственный шанс, но она… Она не походила ни на одну другую. Она выбрала свободу. Стоило вспомнить, как она, прильнув к Харлею, уносится прочь, кровь начинала кипеть раздражением. Ни для одной женщины я не делал столько, сколько для неё – девчонки, у которой на тот момент не то что прав – фамилии-то не было! Но всё это оказалось ей не нужно…

Прохлада воды отрезвляла, однако для того, чтобы унять вспыхнувшее внутри желание, этого было слишком мало. Стремительно сократив разделявшее нас расстояние, я прижал Стэллу к себе и нашёл её губы. Мокрая, она извивалась в моих руках, и я чувствовал, как напрягаются под пальцами её мышцы. Прохлада контрастировала с теплом, желание смешалось с гневом, и единственное, чего я действительно хотел в этот момент – запереть её в своей спальне. Запереть и никогда больше оттуда не выпускать.

Положив ладонь Стэлле на затылок, я мягко покусывал её губы. Касался языком, снова покусывал… Беспорядочно шарил по спине и ягодицам, прижимал к себе, давая ей почувствовать всю силу своего желания.

— Стэлла… — сипло выдохнул я ей в губы. Задрал подол выше и положил ладонь на голое бедро. Внутри меня зародился звериный рык. – Ты принадлежишь мне. Мне, Стэлла…

— Нет, — шепнула она, не отстраняясь, и тут же губы её шевельнулись в слабом отклике. – Я не принадлежу никому, Алекс. Никому…

С напором я ворвался в её рот, стиснул её, словно изголодавшийся. Я действительно изголодался… В какой-то момент язык её коснулся моего, ладони опустились на мою грудь и проскользили к животу. Секунда, две, три… Тяжело дыша, она отошла назад и отрицательно качнула головой.

— Никому, Алекс, — повторила так, что я скорее прочитал это по её губам. Отражающийся в воде свет бликами играл на её лице, влажных волосах, а я помнил, какими её волосы бывают, когда на них попадает солнце. Тёмный шоколад. Тёмный шоколад и янтарные искорки глаз…

Не говоря больше ни слова, она присела на каменный борт и ловко, одним лёгким движением, перекинула через него босые ноги. Туфли… Я осмотрелся и, заметив одну, выловил из фонтана. Взглядом отыскал вторую и, вылив из обеих воду, поставил на ограду перед собой. Глянув на меня, она обулась. Хрупкая, сразу стала казаться выше и ещё тоньше. Последовав её примеру, я тоже выбрался из воды.Подошёл к ней со спины, взял за локоть и развернул к себе, но не успел сказать и слова, как лицо мне обожгла хлёсткая пощёчина.

— Никогда больше ко мне не прикасайся, — гневно проговорила Стэлла и, отдёрнув руку, пошла вперёд по дорожке.

В который раз за этот вечер я стиснул зубы. Ни одной женщине я не позволял подобного! Не собирался позволять и ей. Но смешанный с яростью виски был плохим советчиком, и я это понимал.

Услышав, что я иду позади, Стэлла остановилась и повернулась ко мне в пол-оборота. Кожа её покрылась мурашками, платье так и липло к телу. Убрав с лица волосы, она вскинула бровь.

— Я отвезу тебя, — бескомпромиссно заявил я.

— Нет, — спокойно ответила она и, подойдя ко всё ещё стоящему на улице внедорожнику, открыла заднюю дверцу. Взяла сумочку, телефон…

— Я отвезу тебя, — повторил и с трудом сдержался от того, чтобы схватить её за руку.

— Нет, — на меня она даже не посмотрела. – Я поеду на такси, Алекс, и это не обсуждается.

Через несколько минут к воротам подъехала машина. Стэлла уже стояла снаружи и, едва водитель открыл перед ней дверцу, уселась в салон на заднее сиденье. Даже не обернулась, тогда как я буквально впитывал каждое её движение, каждый шаг, каждый поворот головы.

— С машиной всё в порядке, — проговорил подошедший ко мне начальник службы безопасности.

— Номера пробили? – сухо осведомился я, глядя, как отъезжает дорогая иномарка.

— Да, повторил Денис. – Водителя тоже.

— Хорошо, — кивнул я и, немного помолчав, добавил: — Глаз с неё не сводить. С кем, где, зачем…

— Она и так находится под постоянным наблюдением, Александр Викторович, — довольно деликатно напомнил мне начальник службы безопасности. Чёрт подери, как будто я сам этого не знаю! Отчёты, фотографии… Порой я не просматривал их по нескольку месяцев, порой и вовсе не открывал конверты. Ни одного за последние полгода, но теперь…

Кивнув, я пошёл к дому. Мокрые брюки неприятно отяжелели, но это было последним, о чём я думал в данный момент. В данный момент я вообще ни о чём не думал. Ни о чём, только о том, что на этот раз, судя по всему, трясина болота её глаз затянула меня с головой. Ни вдохнуть, ни вынырнуть.

Глава 3

Стэлла

— Нет, Дим, не надо… Да, уверена… Хорошо… Конечно позвоню, спасибо… И тебе доброй ночи.

Заперев дверь, я опустила руку с телефоном и выдохнула. Уставшая, привалилась к стене. Сумка выскользнула из пальцев на пол. Чувствовала я себя так, будто из меня душу вынули. Вынули, перетрясли, вывернули и засунули обратно. А всё он…

В мокром платье было холодно, тело давно покрылось мурашками. Умом я понимала, что нужно принять горячий душ и выпить что-нибудь тёплое, но не могла заставить себя сдвинуться с места. Сняла туфли и, встав на пол босыми ступнями, застонала от облегчения. Как же хорошо, что этот день наконец закончился! В голове было мутно – то ли от выпитого на банкете виски, то ли от поцелуев Алекса, то ли от его прикосновений. Что-то подсказывало, что без Алекса тут не обошлось в любом случае. Всё такой же: самоуверенный, решительный, а я… Ведь должно же было во мне что-то измениться! С непойми откуда взявшейся досадой ударив по стене ладонью, я кинула телефон на небольшой журнальный столик и только потом включила свет. На ходу снимая мокрое платье, прошла в ванную-комнату. Тёплая ванная и капелька пены с запахом грейпфрута…

Через полчаса я, укутанная в длинный махровый халат, стояла на балконе и неспешно пила чай с коньяком. Смотрела на засыпающий город и не могла не думать о том, как изменилась моя жизнь за прошедший год. Что было бы со мной, если бы не Дмитрий? Где бы я была сейчас? Ответов на эти вопросы у меня не было. Помнится, когда-то Алекс тоже спрашивал меня… Спрашивал, что будет, получи я свободу. Кто бы знал, что всё будет так…

Вечер, когда Дмитрий появился на пороге моего номера в дешёвом придорожном мотеле, изменил всю мою жизнь. Вернее, вернул мне жизнь, которая, как оказалось, по праву принадлежала мне с самого детства. Деньги, свобода… Сделав очередной глоток, я уставилась сквозь пустоту. Как давно это было и как недавно…

Я помнила, как сидела на продавленной кровати, помнила, как одновременно со слетевшим с моих губ стоном раздался стук в дверь. Стук этот походил на насмешку, потому что для того, чтобы дверь сорвалась с петель, достаточно было хорошенько пнуть её ногой. Распахнув глаза, я обернулась. Алекс? Сама не зная зачем, сунула в расстёгнутый рюкзак украшения, что прихватила, сбегая от Алекса. Те самые украшения, что он сам надел на меня. Услышала, как проворачивается в замке ключ.

По позвоночнику пробежал холодок. Я понимала, что если это Алекс…

Но в номер вошёл вовсе не Алекс. На меня устремил пристальный взгляд довольно высокий, лет сорока пяти, мужчина в отлично скроенном костюме.

— Кто Вы? – ощетинилась я, вскакивая на ноги. Смахнула слёзы и нащупала в кармане небольшой перочинный нож. – Что Вам нужно?!

— Господи… — Он как будто неверяще качнул головой. – Как же ты похожа на свою мать! Сколько же я искал тебя, Стэлла…

Я обомлела. Даже не сразу поняла, что он говорит. На мать?! Похожа на мать?! В мгновение в голове у меня всё перемешалось, нож дрогнул, и я сжала его крепче. Я не понимала, что он несёт.

Закрыв за собой дверь, он ровным, спокойным голосом попросил:

— Убери нож. Я адвокат. Мой отец вёл дела твоей семьи, а после его смерти они перешли ко мне.

Я по-прежнему не сводила с него взгляда. Происходящее казалось глупым розыгрышем. Адвокат моей семьи?! Какой, нахрен, семьи?! Какой адвокат?! Тогда я не поверила не единому его слову. В тот самый момент, в самую первую минуту… Ровно до тех пор, пока он не вытащил из портфеля, что держал в руках, фотографию и не кинул её на край кровати. Фотографию с запечатлённой на ней семейной парой…

Именно в тот вечер я обрела фамилию. Обрела прошлое и надежду на будущее. Дочь влиятельного политика, наследница внушительного состояния, что оставили мне погибшие родители, живущий уже много лет за границей дядя. Чем дольше говорил Дима, тем сильнее стучало у меня в висках. Я не могла поверить. Не могла…

И вот, спустя год, я стояла на балконе собственной трёхкомнатной квартиры в доме премиум-класса и медленно пила чай с дорогим, пахнущим шоколадом коньяком. Потёрла запястье левой руки и, тяжело вздохнув, зашла в квартиру. Алекс… Думать о нём я не хотела, а не думать не могла. Что толку врать самой себе? Этот мужчина имеет надо мной странную, необъяснимую власть. И дело вовсе не в том, кем я была год назад. Нет. Дело во мне самой. Когда-то я позволила ему слишком много. Когда-то я позволила слишком много самой себе. Он сделал меня слабой, а я… Не сильно-то я и противилась этому.

— Кстати, — Милана удобнее перехватила четырехмесячного сына и глянула на мою грудь, — мне нравится твоя футболка.

Я цокнула языком. Футболка, как футболка, разве что на груди изящная балеринка в пируэте с ненавязчиво выставленным средним пальцем. Потянулась к мальчонке и пощекотала крохотную ручку.

— Будешь скучать по тёте? – улыбнулась я, когда мальчик сложил губки бантиком и закряхтел.

— Не знаю, как он, а я точно буду, — ответила за сына Милана.

Вместе мы дошли до моей, припаркованной чуть поодаль машины. Поцеловав малыша в щёку, я обняла его мать и открыла дверцу. Задержала ладонь на ручке. Мне всегда нравились красивые машины, но о том, что у меня когда-то будет своя, даже не задумывалась. Серебристая хонда с мощным двигателем… Сжав в ладони ключ, я проговорила:

— Постараюсь заехать на днях. – Ребёнок на руках у Миланы начал кукситься, и я махнула рукой в сторону дома. – Иди укладывай его. Не лишай мужика дневного сна. Ворота я и без тебя найду.

— Его-то лишишь! – потихоньку засмеялась Мила и тронула меня за плечо. – Может быть, вам с Алексом всё же стоит поговорить?

— Не о чем нам разговаривать, — выдохнула я. Оскорблённый невниманием мальчик принялся похныкивать, и я снова махнула в сторону похожего на готический замок дома: — Иди укладывай сына. Я позвоню тебе.

Усевшись за руль, я медленно поехала к витиеватым воротам. Поговорить с Алексом… Не уверена, что это вообще возможно. Да и о чём, в самом деле, нам с ним разговаривать? Милана была моей единственной подругой, единственным по-настоящему близким мне человеком, с которым я могла откровенно говорить о своих проблемах и чувствах. Прошлое… Оно связало наши жизни и, несмотря на то, что теперь всё стало иначе, я знала, что по-прежнему могу довериться ей так же, как она мне. Да, мы вырвались… Теперь у каждой из нас есть фамилия, есть право выбора. Жаль, что у многих похожих на нас девушек его по-прежнему нет…

Выехав за пределы территории, я бросила взгляд в зеркало заднего вида. Утопающий в зелени замок ещё не скрылся из вида, и я могла различить высокую башенку. Красивый дом для красивой семьи. Хотелось бы мне так же? Не знаю. Какой смысл думать об этом, мечтать, если мечты эти, увы, так и останутся мечтами? Когда-то Алекс сумел заставить меня чувствовать. Починил то, что я считала безвозвратно сломанным, но некоторые вещи починить невозможно. Может быть, оно и к лучшему…

Не успела я проехать и пары сотен метров, навстречу мне выехал огромный внедорожник. Поначалу я не обратила на это внимания, но стоило ему приблизиться, чертыхнулась. Машина была до безобразия знакомой. Алекс, чтоб его!

Милана не упоминала, что он приедет, хотя это как раз было не удивительным – лучший друг её мужа, он имел право заявиться в гости в любой момент и даже не предупредить об этом. Другое дело, что этот самый муженёк мог запросто сказать своему дружку о том, что я тут, так что случайной была эта встреча или нет, оставалось только догадываться.

Поджав губы, я прижалась к обочине, но внедорожник мигом преградил мне дорогу. Различить выражение лица Алекса сквозь бликующее на солнце стекло мне было трудно, но взгляд я чувствовала буквально кожей. Прямой, твёрдый. За рулём собственной персоной, судя по всему, даже охраны с ним сегодня не было. Сукин сын! Поиграться решил?

Сдав назад, я попробовала объехать его с другой стороны, однако уступать Алекс был не намерен. И чего он этим хочет добиться?! Позлить меня?! Отлично, это ему удалось! Вот только если он думает, что я собираюсь терпеть его самоуверенные выходки, придется его разочаровать. Хватит, натерпелась уже! Глянув на Алекса сквозь стекло, я резко сдала назад и с ходу прижалась к свободной стороне обочины. Несомненно, в мощности моя Хонда ему уступала, а вот манёвренность… Сознание резанул неприятный лязг металла. Наверняка на кузове останутся царапины, но жертва эта была не столь велика. Думаю, после нашей сегодняшней встречи ему тоже придётся наведаться в автосервис.

Поняв, что я вот-вот ускользну, Алекс тоже сдал назад, но я оказалась быстрее. Опередила его буквально на пару секунд и, выскочив на дорогу, вдавила газ до упора. Вплеснувшийся в кровь адреналин смешался с яростью, меня буквально колотило от негодования. Целый год ему дела до меня не было, а тут что? Припёрло?! На кой я ему?! Самолюбие взыграло? Как же, от таких, как он, не уходят. Тем более, не сбегают. А я посмела… Да, чёрт его возьми, посмела! Услышав визг колёс, я глянула в зеркало и поняла, что оставлять меня в покое он не собирается. Взмётывая пыль, внедорожник на миг встал поперёк дороги. Ещё один поворот руля…

— Даже так? – процедила, понимая, что сейчас будет.

Снова решил в догонялки поиграть? Я прекрасно понимала, что шансы улизнуть у меня не так велики. Захочет догнать – догонит, вот только потом-то что? Но отступать я не собиралась. Врывающийся в окно ветер обдувал лицо, трепал волосы. Мне нравилось ощущение скорости, а вот чувствовать себя гонимой вперёд добычей… Нет, добычей я себя не чувствовала. Скорее просто не понимала, к чему всё это. Убедился, что мне без него прекрасно живется, и решил заявить свои права? Вот только никаких прав у него на меня нет. Нет, чёрт подери!

Автомобиль Алекса приближался, и я, сильнее сдавив руль, устремила взгляд на дорогу. Стоящие вдоль деревья и столбы сливались в сплошную полосу, на горизонте синело небо. Что тебе нужно, Алекс?! Что?! Трахнуться захотелось?! Развлечься?! Непонимание смешивалось со злостью, будило запечатанные в глубине души чувства. Когда-то я доверилась ему, но…

Поравнявшись, внедорожник начал прижимать меня к обочине. Отлично! Рисковать жизнью ради глупых игр я намерена на сей раз не была и сбросила скорость. Глянула в бок и увидела сидящего за рулём Алекса. Перехватив мой взгляд, он небрежно усмехнулся, и это вызвало во мне новую вспышку ярости. Ударив по тормозам, я распахнула дверцу.

— Какого дьявола?! – рявкнула, заметив, что Алекс тоже вышел из машины. Спокойный, уверенный в себе, он осмотрел меня с головы до ног и сделал ленивый шаг в мою сторону. Его небрежность завела меня ещё сильнее. Прекрасно понимая, что именно на это он и рассчитывает, я всё равно не могла сдержаться. – Поиграться захотелось?

— Возможно, — подошёл ко мне почти вплотную.

— Найди себе другую игрушку, — рыкнула я.

— Мне не нужна другая игрушка, — сказал он и потянулся было к моему подбородку, но я оттолкнула его руку, не дав до себя дотронуться.

— А что же тебе нужно? – зло выпалила я. – Домашняя зверюшка, с которой ты мог бы развлекаться, как и когда тебе приспичит?

— Мне нужна ты, — ответил просто и, ухватив меня за руку, дёрнул на себя так, что я впечаталась в его грудь. – Я же тебе сказал – ты принадлежишь мне.

— А я тебе сказала, что не принадлежу никому, — в тон ему ответила я. – Тем более, тебе.

Взгляд его скользнул от моих глаз к губам, и я ощутила, как внутри поднимается тревожная волна. Я всё ещё помнила… Будь он неладен! Я помнила его, моё тело помнило его, и он, скорее всего, понимал это. Снова посмотрев мне в глаза, Алекс проговорил очень тихо, так, что если бы кто-то стоял рядом с нами, вряд ли бы смог расслышать. Но я расслышала:

— Думаешь, я чинил тебя для кого-то? – второй рукой он коснулся моего лица, убрал за ухо прядь волос, кончиками пальцев провёл по шее, вызывая волну мурашек. – Нет, Стэлла, — качнул головой. – Нет.

— Если ты не прекратишь меня преследовать, — выдавила я, тщетно попытавшись отдёрнуть руку, — я найму охрану.

— Давай, — уголок его губ дрогнул в усмешке. – Хочешь, помогу тебе подобрать дельных парней? Две смены по трое, как тебе?

— В самый раз, — зло выплюнула, прекрасно понимая, что никакая охрана не остановит его, если он сам того не захочет.

Разжав пальцы, он выпустил меня. Прищурился. Как же я ненавидела, когда он так смотрел на меня… Чувствовала себя обнажённой под этим его взглядом, чувствовала, как он пробирается в самую мою суть. Снова! Снова…

— Ты поцарапала мою машину, — заговорил он тихо, по-прежнему не сводя с меня взгляда. – Как думаешь, мне это понравилось?

На этот раз усмехнулась я. Это он серьёзно? Бросила взгляд на внедорожник и снова посмотрела на Алекса. Серебристая сталь его глаз обжигала меня, словно бы касалась кожи. Прядка волос, щетина на скулах и волевом подбородке… Внутри что-то дрогнуло. Безумие… Пальцы кольнуло желанием тронуть его лицо, и я сжала руку в кулак. Только этого не хватало…

— Ненавижу тебя, — бросила я сквозь зубы и, больше не оборачиваясь, вернулась к машине. Уселась за руль. Руки подрагивали, и я не могла понять от чего это: от так и не унимающийся злости или от того самого желания почувствовать под пальцами его колючую щетину. От него пахло властью, от него пахло мужчиной… Мужчиной, которого я когда-то хотела. Единственным мужчиной, которого я хотела. Когда-то…

— Ненавижу тебя, Алекс, — прошептала я, заводя Хонду. – Ненавижу тебя…

Шёпот мой потонул в шелесте шин и доносящимся с улицы шорохе листьев. Такой же мимолётный, он растворился почти в ту же секунду, что сомкнулись мои губы. Ненавидела ли я его? А какая разница? Когда-то я была готова остаться. Почти готова, но…

Сглотнув вставший в горле ком, я отогнала от себя воспоминания. Солнце освещало тянущуюся вперёд ленту асфальта, за окном шуршала листва. Вот оно – настоящее. А прошлое… Воспоминания. Это всего лишь воспоминания – ненужные, скомканные, бесполезные. Никому не нужная, пустая… Слова, сказанные просто так, мои собственные придумки и глупые мечты. Забыть. Я снова сжала руку в кулак. Нет, не забывать. Никогда не забывать, кто такой Алекс. Хозяин жизни, хозяин судеб… единственный мужчина, сумевший вдохнуть жизнь в моё иссушенное болью тело. Единственный мужчина, которому я позволила пробудить мои чувства. Единственный мужчина, которого я так и не смогла забыть.

Не помню, как добралась до дома. Одна улица сменялась другой, а я даже не отдавала себе в этом отчёта. По инерции набирала и сбрасывала скорость, останавливалась на светофорах. С присутствием рядом Алекса справиться я могла, а вот с собой… Что будет, если горечь, заткнутая когда-то глубоко внутрь, просочиться наружу? Что будет, если он снова…

Припарковав машину возле дома, я вышла на улицу. Сделала глубокий вдох и надрывисто выдохнула. В нескольких метрах от меня возвышался красивый дом. Подняв взгляд, я отыскала балкон собственной квартиры. Третий этаж, кованные перилла, столик и плетёные кресла… Как долго я выстраивала каждый уголок. Кирпичик за кирпичиком. Диван в гостиной, мягкое кресло в спальне, нежно-зелёная плитка в ванной… Мне казалось, что это сделает меня по-настоящему счастливой. Прийти домой, принять ванную, налить бокал сухого вина…

Устало коснувшись лица, я вздохнула. Всего лишь несколько прикосновений, и та самая горечь уже отравляет кровь. Всё изменилось, но одно осталось неизменным – для Алекса я всего лишь игрушка, и мне стоит помнить об этом.

Сделав несколько шагов к подъезду, я почувствовала необъяснимую тревогу. Обернулась и осмотрела двор. Ничего необычного. Осмотрела ещё раз и уже было снова направилась к подъезду, как заметила стоящий вдалеке автомобиль. Чёрный Ниссан с тонированными стёклами и номер… Где-то я его уже видела. Точно ведь видела, и не у своего дома. Помедлив, я всё же вошла в подъезд. Хотела было вызвать лифт, но передумала и стала подниматься по ступеням. Точно ведь видела…

Глава 4

Алекс

Закрыв за собой дверь кабинета, я бросил на Вандора мрачный взгляд. Мотнул головой, призывая друга немного помолчать, и провёл рукой по волосам. Похоже, год назад я сделал большую глупость. Нахрена я отпустил её?! Нахрена?! Стоило запереть её ещё тогда и…

— Скажи мне, Вандор, какого дьявола я её тогда не вернул? – рыкнул я и только потом снова посмотрел на друга.

— Не знаю, — ответил он, сложив руки на груди.

Я едва не смахнул с его стола бумаги. И так тошно, а ещё этот…

Нажав кнопку на аппарате внутренней связи, Вандор проговорил:

— Два чёрных кофе в кабинет. Сливки и сахар. – Снова посмотрел на меня и продолжил: — С другой стороны, рано или поздно адвокат всё равно бы нашёл её. Тут ты бы уже ничего сделать не смог.

Стиснув зубы, я глянул на него волком и дошёл до окна. Не смог… А может быть, и смог бы. Хотелось разнести всё в пух и прах. Снова пересёк кабинет и, остановившись возле бара, взял было бутылку, но Вандор тут же напомнил:

— Не забывай, что ты за рулём.

Голос здравого смысла, чтоб его! Вернув виски на место, я с шумом вытолкнул воздух из лёгких. Пить действительно не стоило. Прав меня, конечно, никто не лишит, а вот развезти на жаре может. К чёрту! Мало ли… У меня, как никак, большие планы на жизнь. На Стэллу, кстати, тоже.

Подойдя, Вандор хлопнул меня по плечу.

— Ты уверен, что она тебе действительно нужна?

— Да, — огрызнулся я и замолчал.

Что я мог ещё сказать? Что, стоит мне её увидеть, и у меня ум за разум заходит? Готов затолкать её в машину и, наплевав на всё, увезти куда подальше? Что прикасаюсь к ней, а внутри всё так и пульсирует пониманием моя, моя и ничья больше? Изменилось ли в ней что-то за этот год? Пожалуй. Она и прежде-то была решительной, а теперь… Научилась держаться, обрела уверенность в себе, стала не столь настороженной. Хотя плевать мне было на это! Её взгляд, её запах – вот что действительно манило меня, а это в ней как раз осталось неизменным.

Не понимая, что делать дальше, я взъерошил волосы. Дошёл до двери и в очередной раз посмотрел на Вандора. Думал, он наблюдает за мной, но друг стоял у окна. Оперевшись ладонью о подоконник, он смотрел через окно в сад. Приблизившись, я встал рядом и глянул в том же направлении. Милана… Его жена – красивая синеглазая брюнетка, сидела на расправленном пледе с книгой в руках, а рядом, в переносной люльке, спал их сын.

— Не представляю, что бы было, если бы я её не встретил, — качнул он головой и чуть заметно скривил уголок губ.

— Продолжал бы прогибаться под отца, — попытался пошутить я, но Вандор ответил вполне серьёзно:

— И это тоже. Знаешь, из всех принятых мной когда-либо решений, решение жениться на Милане оказалось, наверное, самым правильным.

Я прищурился. Отложив книгу на плед, Мила потянулась к люльке, поправила одеяльце. Я же думал над словами друга. Да, пожалуй…

В дверь кабинета коротко постучали, и Вандор отошёл от окна, тогда как я остался стоять на прежнем месте. Смотрел на Милу и думал над его словами. Когда-то его поступки казались мне странными, теперь же… Свихнуться на бабе! Но если при одном взгляде кровь превращается в раскалённую лаву…

— Подсунул же ты мне, — обернувшись, невесело выговорил я. – Как будто мне жилось плохо…

Вандор усмехнулся и кивнул на поднос с чашками. Бросив напоследок взгляд в сад, я присел на край стола.

Да, видимо, плохо…

К дому Стэллы я подъехал с абсолютной решимостью прижать её наконец к стенке и поговорить. О чём? Вот тут-то и был затык. Потому что на разговоры настроен я не был, она, судя по всему, тоже. К чему эта шелуха, когда я и без того понимаю, что мне от неё нужно?! Она сама. Полностью. Абсолютно. Без всяких условностей, без всяких «но». Она должна принадлежать мне так же, как принадлежала год назад, вот только…

С раздражением захлопнув дверь внедорожника, я глянул в сторону подъезда. Просунул большой палец сквозь кольцо, удерживающее ключи на связке, поиграл ими и зажал в ладони. Вряд ли ей понравится, если я заявлюсь без приглашения. Что ж, проблемы это только её.

Окинув взглядом двор, я преодолел расстояние до подъезда и, открыв дверь своим ключом, вошёл внутрь. Мне нравился этот дом – добротный, кирпичный, с большими окнами, высокими потолками и полукруглыми балконами.Расположенный вдали от дорог, летом он утопал в зелени, зимой же с раннего вечера был освещён фонарями. В несколько шагов преодолевая пролёт за пролётом, я добрался до третьего этажа и без промедления пару раз громко стукнул кулаком. Дверного звонка у Стэллы не было, почему – хрен её знает. Что-то подсказывало мне, что они ей просто не нравились, а утруждать себя ради возможных гостей она не стала. Лицемерка из неё так себе, и это в ней мне тоже нравилось.

В квартире было тихо, но я знал, что Стэлла дома – видел её припаркованную возле подъезда машину. Постучал снова и, не дождавшись ответа, рявкнул:

— Открой чёртову дверь, Стэлла! Иначе я сделаю это сам.

Внутри квартиры по-прежнему стояла тишина, и я едва было не долбанул кулаком снова, но внезапно дверь открылась едва ли не на всю. Выражение лица Стэллы не предвещало ничего хорошего – глаза потемнели, черты лица заострились от ярости.

Не успела она ничего сказать, я втолкнул её внутрь и сам шагнул за порог. Наградил тяжёлым взглядом и, захлопнув дверь, прорычал:

— Давай поговорим!

— Не о чем нам говорить, — зло выплюнула она. – Я тебя не приглашала.

— А ты считаешь, я нуждаюсь в твоём приглашении? – осмотрев её, с сарказмом осведомился я.

Кожа с оливковым оттенком, доходящая до середины бедра белая туника-рубашка с вышивкой на рукавах и воротнике, лежащие в лёгком беспорядке волосы… Меня в буквальном смысле скручивало от желания коснуться её, впечатать в стену, вдохнуть её запах. Стараясь не смотреть на голые ноги, я поднял взгляд к её лицу. – Я буду приходить к тебе тогда, Стэлла, когда захочу этого и…

— И моё желание ничего не значит, — цинично усмехнулась она. Развернулась и, не обращая на меня внимания, неспешно скрылась в кухне.

Широкий коридор в коричнево-розовых тонах, большое зеркало, практически пустой журнальный столик… В квартире этой я никогда не был, видел лишь на фотографиях. Неплохо… Совсем неплохо для девчонки, ещё год назад едва способной накарябать на листе бумаги печатными буквами десяток простых слов.

— Хочешь кофе? – как ни в чём не бывало спросила Стэлла, когда я вошёл на кухню вслед за ней. Сделала глоток из чашки, что держала в руках, и взглядом показала на плиту. – Я как раз сварила… Кофемашина, это, конечно, хорошо, но мне…

Зарычав, я выдернул из её рук маленькую белую чашку и с силой швырнул в раковину. Меня того и гляди наизнанку вывернет от всей той херни, что она во мне будит, а она… кофе, чтоб её! Не хватало только терпеть её издёвки!

Проводив чашку взглядом, Стэлла поджала губы. Ноздри её раздулись, глаза недобро блеснули. Недолго же продлилось её мнимое спокойствие. Проникающие в окно солнечные лучи играли на её волосах, вырисовывали силуэт сквозь тонкий хлопок туники. Выглядывающий из-под подола узор на бедре, маленькие ступни…

— Убирайся, Алекс, — напряжённо процедила она. – Для тебя мои желания ничего не значат, для меня – твои. Видишь, как у нас с тобой всё взаимно.

— А ты что-то знаешь о моих желаниях? – подтолкнув к плите, я заключил её в капкан.

— О, да! – наигранно засмеялась она надтреснутым смехом. Губы исказила кривая усмешка. – Мне ли о них не знать?

Я стиснул челюсти. Склонился к ней и вдохнул-таки её запах, смешанный с горьким и густым ароматом свежего кофе. Выдохнул и вдохнул снова. Как же потрясающе она пахнет…

— Прекрати! – резко выкрикнула она и толкнула меня ладонями в грудь. – Прекрати свои эти штучки!

— Я ещё даже не начинал, — перехватил вначале одну, а потом и вторую её руку. Стиснул оба запястья одной ладонью и, прижав её к плите, процедил, глядя сверху вниз: — Что тебе не нравится, волчонок? Мы же с тобой знаем, что не в моих штучках дело.

— Именно в твоих штучках! – дёрнулась она. Перекривилась и брезгливо фыркнула.

В словах её звучал какой-то подтекст, но расшифровывать его я намерен не был. Тем более сейчас. Сейчас я вообще не мог думать ни о чём, кроме её узких ладоней, тонких запястий под пальцами. Ни о чём, кроме её выглядывающих в вырезе туники ключиц, глаз с коричневатыми точками в болотной радужке и запаха… Запаха женщины, въевшейся в самую глубину моего сознания, ставшей моим наваждением и проклятьем. Обхватив затылок, я попытался поцеловать её, но Стэлла, до этого момента державшаяся относительно спокойно, буквально взбесилась. Извернувшись, ударила меня локтем, зарычала и попыталась укусить за плечо. Ну уж нет!

— Перестань! – Крепко схватив её за волосы, рыкнул ей в губы. Глаза её блестели злостью и непокорностью, ноздри широко раздувались от гнева, тело было напряжено. – Перестань, — повторил я тише и прихватил зубами кожу на скуле. Вдохнул снова, потёрся о неё. Она отклонилась, едва ли не легла на плиту, и в тот самый момент, когда я коснулся её губ, возле нас что-то грохнуло с такой силой, что зазвенело в ушах. Воспользовавшись этим, Стэлла толкнула меня и вывернулась. На плите позади неё разлилась огромная кофейная лужа, аромат кофе стал ещё гуще…. Кофеварка, будь она неладна!

— Не прикасайся ко мне! – зашипела Стэлла дикой кошкой. Для полноты картины ей оставалось разве что спину выгнуть и показать клыки. С последним, впрочем, и так было всё в порядке. – Пошёл вон! – махнула рукой в сторону двери. – Убирайся из моего дома! И чтобы я…

— Не дождёшься! – снова сжав её, я как одержимый принялся без разбора покрывать поцелуями её лоб, виски, щёки. Грязно матерясь и ругаясь, она пыталась вырваться, но я держал её так крепко, что оба мы понимали – это невозможно.

Её непокорность заводила меня, её сопротивление щекотало нервы, я наслаждался ею. Каждое движение её упругого маленького тела, каждый её выдох… Дикая. Повернул, прижал к груди спиной и подул на затылок. Чувствовал, как бьётся её сердце, как вздымается грудь от участившегося дыхания, и дурел от понимания, что она близко. Желание, животное, неконтролируемое, пульсировало в крови, хлестало по нервам. Не соображая, я задрал край её туники, положил ладонь на голый живот и, чувствуя под пальцами бархат кожи, зарычал – на выдохе, со стоном. Склонился к её волосам, вдохнул, прикусил кожу на затылке. Ткнулся носом, наслаждаясь запахом, шёлком волос, снова прикусил. Яйца разрывало желанием оказаться наконец в ней, подчинить, сделать своей. Как год назад, когда я имел на это полное право. Сейчас же… Сейчас ничего не изменилось. Она по-прежнему моя.

— Знала бы ты, как сильно я хочу снять с тебя трусики… — прошептал я над её хорошеньким ушком. Прикусил мочку, поиграл языком с серёжкой. Скорее почувствовал, чем услышал её усмешку.

— Трусики? – оставив бесполезные попытки высвободиться, переспросила она. Чуть склонила голову, позволяя мне ласкать её шею и перехватила мою руку. – Как посмотрю, мои трусики тебя очень волнуют…

— Меня ты волнуешь, — полизывая её шею, признался я. Стерва! Я чувствовал её скрытое сопротивление и понимал, что ей нравится. Помнил её тело – каждую чувствительную точку, каждый изгиб. Высвободил руку и опустил на бедро.

— Я же сказала тебе, чтобы ты меня не трогал, Алекс, — выдохнула она чуть более сипло. Сглотнула и жёстко скинула мою ладонь. – Хватит! – в голосе, ещё миг назад звучавшим мягко, появились стальные нотки. – Хватит, — повторила она, глядя мне в глаза.

На хлопке туники появилось несколько примятых складочек, чёрные зрачки стали шире, зелень сгустилась и потемнела. Какого чёрта она из себя строит?!

— Хватит будет тогда, когда этого захочу я! – Я сам не понял, как она оказалась у меня в руках. Шипящая, вырывающаяся, царапающаяся.

Позади нас что-то звякнуло, упало и с грохотом покатилось по полу. Стул накренился и, качнувшись на ножках, грохнулся следом. Приподняв, я швырнул её на обеденный стол. Стоящая на нём ваза покачнулась, вода выплеснулась на пол, следом полетели цветы. Разноцветные герберы, похожие на огромные ромашки. Звон бьющегося стекла, осколки, радугой переливающиеся на солнце…

Растрёпанная и злая, она попыталась соскочить на пол, но сделать этого не успела. Собрав в кулаке край туники, я удержал её, ладонь моя коснулась её колена, заскользила вверх по бедру. Плечо пронзила боль… Блядь! Когда-то это уже было… Но на этот раз в руке Стэлла сжимала не нож, а деревянную салфетницу. Сами салфетки лежали возле нас – жёлтые, зелёные, оранжевые, красные…

Взгляды наши встретились. Секунда, другая… В тот самый момент, когда пальцы её запутались в моих волосах, соображать я перестал окончательно. Распалённая борьбой, она шумно дышала, губы её были одновременно сладкими и чуть горькими, с привкусом крепкого кофе. Почувствовав, как кончик её языка соприкасается с моим, я собрал её волосы. Вдавил её в себя, с напором завладел ртом. Мне нравилось подчинять её, нравилось укрощать, пусть умом я понимал – она всего лишь позволяет мне делать это. Потому что укротить по-настоящему можно было лишь погасив её пламя, а этого мне было не нужно. Не за тем я когда-то разжигал его. Страстная, полная огня, она была прекрасна! Настолько прекрасна, что меня накрывало пониманием – ничьей не будет, только моей. И я действительно убью любого, кто посмеет до неё дотронуться, любого, кто посмеет перейти мне дорогу. Она – моё сумасшествие, наваждение, безумие. Одержимость…

Скатав трусики по бёдрам, я швырнул их к разлетевшимся салфеткам, она же, не переставая целовать, расстегнула пару пуговиц моей рубашки. Пальцы её коснулись моего лица: скул, подбородка, и я почувствовал на губах протяжный выдох. Развёл бёдра Стэллы шире и встал меж них. Под туникой она была совершенно нагой. Прекрасное гибкое тело под моими ладонями, ложбинка позвонка, узкие плечи. Как шальной, я гладил её, ни на чём не останавливаясь и понимая – ещё пара минут, и всё кончится, даже не начавшись. Хотеть женщину настолько сильно… Словно почувствовав моё нетерпение, она резко дёрнула края рубашки, и пуговицы с негромким стуком разлетелись в разные стороны. С нажимом она провела по моим плечам, оставила следы от коротких ногтей, лизнула кожу.

— Вкусный? – сипло хмыкнул я, не прекращая сминать её тело. Грудь… Пальцем по твёрдому соску, чуть сильнее, мягче и снова сильнее.

— Сойдёт, — небрежно выдохнула она, и дыхание жаром обожгло влажную от прикосновений её язычка кожу. Ладони её устремились по моему животу к пряжке ремня. Несколько ловких движений, и она уже опускала застёжку на ширинке.

Отстранилась, посмотрела на меня как-то странно: непроницаемым, зовущим взглядом. Бездна. Только в глубине зрачков огонь… Откинувшись на стол, она позволила мне рассмотреть себя. Кожа, покрытая бронзовым загаром, небольшая высокая грудь с красивыми ореолами и коричневатыми вершинками сосков, аккуратный пупок, раскрытая передо мной плоть. Дерзкая и вызывающая, она была прекрасна. Не знаю, чего она стремилась добиться, потому что хотеть её сильнее, чем я уже хотел, было просто невозможно. Сдёрнув джинсы, я подхватил её ногу под коленкой. Тела наши соприкасались, и я знал – она тоже хочет меня. Провёл по влажной плоти и, с шумом вдохнув её запах, облизал пальцы. Всё такая же вкусная…

Ночь её глаз вспыхнула, словно бы языки пламени взвились выше. Потянувшись ко мне, она шепнула, передразнивая меня:

— И как, вкусная?

— Очень, — глядя ей в глаза, отозвался я и в следующий миг толкнулся в неё. Резко, мощно, до упора. Грань, и я, едва балансирующий на этой грани. Какая же узкая…

Стэлла вскрикнула, выгнулась, закрыла глаза и откинулась на стол. Пальцы её безвольно сжались в кулак. Подхватив её под второй коленкой, я стал жадно вталкиваться в неё. Знал, что надо бы дать ей привыкнуть, вспомнить меня, но это было выше моих сил. Я и так ждал слишком долго! Чувствовал её влагу, её жаркое тело, её кожу. Её негромкие глухие стоны заводили меня так, что в висках пульсировало. С очередным стоном она подалась мне навстречу, выдохнула моё имя, и я, зарычав, закинул её ноги себе на плечи. Вот так… До самого упора, до предела! Склонился над ней и голодный, жадный, стал вдалбливаться так, что у самого плыло в мозгах.

Она хваталась за мои руки, шумно дышала, облизывала губы, а меня накрывало осознание – вот она. Моя! Моя! Влажный бархат кожи, запах секса… Мне казалось, что я мог бы брать её бесконечно. Отпускать только для того, чтобы сделать несколько вдохов и брать снова. Минутами, часами… Доказывать самому себе – она принадлежит мне. Лежать с ней рядом, гладить по спине и ягодицам, потом снова брать. Ходить на приёмы, а после, возвращаясь домой, идти в спальню… К чертям спальню! На полу возле камина, в душе, на обеденном столе. И ещё… Смотреть на неё, сидеть с ней рядом за столом, греться в лучах заходящего солнца, поднимать пыль, разрывая вечер рёвом мотора, слушать её голос. Вся… Её мысли, её страхи, её желания – она вся принадлежит мне. Её тело, её разум, её…

— Да, малышка, вот так… — зарычал я, когда она дотронулась до своей груди и сжала. Удерживая ноги, стал трахать быстрее. Смотрел на её порхающие по соску пальцы и понимал – ещё немного и сдерживаться уже не смогу.

Но сдерживаться мне не пришлось. Выгнувшись с очередным моим толчком, она вскрикнула. Тело её напряглось и задрожало, и я, ощутив, как сокращается её плоть вокруг моего члена, втиснулся в неё так сильно, как только мог.

— Да, девочка… — рыкнул я, кончая прямо в неё. Сглотнул, отпустил её ножки, одуревший, нашёл рот. Влажная… Дышал её запахом и знал – не пройдёт и минуты, как захочу снова. Мало…Мало, чёрт подери!

Дыхание её было шумным, тяжёлым. Ладонь опустилась на мою шею, пальцы прошлись по затылку. Я услышал, как она стонет сквозь поцелуй, сжал её ягодицу.

— Пойдём в спальню, — просипел я и тут же почувствовал довольно болезненный укус.

Резко оттолкнув меня, Стэлла прищурилась. Глаза её полыхнули гневом. Молча она соскользнула со стола, подняла тунику и лишь надев её, проговорила – холодно и совершенно спокойно:

— Получил, что хотел? – уголок её губ дёрнулся. – Надеюсь, тебе полегчало?

— Получил, — я застегнул ширинку. В крови закипало раздражение. Ещё минуту назад она откровенно изгибалась подо мной, а теперь, значит, вот как заговорила? Нет, детка, так дело не пойдёт. – Но ты хотела этого не меньше меня.

— Возможно, — не стала спорить она и, обойдя меня, вышла в коридор. Там остановилась. – Но это был первый и последний раз.

Я усмехнулся. Подошёл к ней, посмотрел сверху вниз и, резко схватив за подбородок, процедил:

— Не первый, Стэлла. И тем более, не последний.

— Я всё тебе сказала, — ответила она мне сквозь зубы.

— Я тебе тоже.

Отпустив, я дошёл до входной двери и сам отпер её. На проклятую девчонку даже не обернулся. К чёрту! Ещё одно её слово, и добром этот день не кончится! По крайней мере, для неё! Сука! От ярости кровь пульсировала так, что повздувались вены. Сука, чтоб её!

Выскочив из подъезда, я вне себя от злости дошёл до внедорожника и уселся за руль. Завёл двигатель, но не успел сорваться с места, заметил вибрирующий на панели смартфон.

— Да, Динара, — рявкнул я, едва глянув на дисплей. – Да… Да, всё в силе. Нет… Ничего не случилось. Я же сказал… Нет! Потом…

Глава 5

Стэлла

Мне казалось, что в ушах ещё стоит эхо дверного хлопка, а с улицы уже донёсся бешеный визг колёс. Разозлился Алекс не на шутку, и я это понимала. Видела в стальном блеске глаз, чувствовала всем своим существом. Что бы я ни говорила ему, как бы ни пыталась доказать, что отныне мы на равных, внутренне я понимала – это не так. Понимал это и он. И дело было даже не в его положении и огромных деньгах, а во мне самой. Он – мужчина, способный подчинить, я — женщина, привыкшая подчиняться, вот и всё. Слишком долго я жила другой жизнью, чтобы так просто подстроится под новые правила.

Заперев дверь, я ударила по ней ладонью и застонала в голос. Первый и последний раз! Первый и последний раз я позволила ему прийти в мой дом и…

Вернувшись в кухню, я осмотрелась. Трусики я так и не надела, между ног было липко и влажно, кожа горела от недавних прикосновений. Растерянность? Паника? Злость? Что чувствую, я и сама не знала. Мокрые скомканные салфетки, сломанные цветы… Ваза, которую я, бережно обернув бархатом, несколько месяцев назад привезла из Испании, превратилась в простые острые стёкла. Алекс пробыл в моём доме всего несколько минут, и вот к чему это привело. Наглядная демонстрация того, что он способен сделать с моей жизнью. Чем я лучше этой самой вазы? Ничем…

Ещё раз окинув кухню взглядом, я включила кофемашину. Невидяще уставилась на стол. Я ведь действительно хотела. Хотела…

Стоило ему дотронуться до меня чуть настойчивее, смять сопротивление, противиться самой себе не осталось сил. Его прикосновения отличались от прикосновений других мужчин. Его слова, взгляды…

В голос застонав, я взяла кофе и сделала глоток. Горячий, он обжёг язык, на секунду стерев воспоминания о недавних поцелуях. Не позволю! Не позволю я ему снова сделать меня слабой, подмять под себя. И себе не позволю! Скомканные салфетки, сломанные цветы, осколки стекла… Вот об этом мне стоит помнить. Я принадлежу ему…

— Нет, Алекс, — решительно выдохнула и сильнее сжала чашку. Настежь распахнула балконную дверь и вышла на улицу.

Тёмный Ниссан с тонированными стёклами так и стоял на прежнем месте. Где же я его всё-таки видела? Из груди моей против воли вырвался тяжёлый выдох. Тёплое солнце грело плечи, ладони касались чашки с горячим кофе, а что внутри? Секс был отличным. Прежде мне казалось, что я в этом совсем не нуждаюсь, но сейчас…

На меня накатила приятная расслабленность. Удовлетворение, вот что я чувствовала. Живот побаливал, на коже появились следы от щетины Алекса. Я живая, моё тело живое. И да, я умею чувствовать. Проблема лишь в том, что откликаться я способна лишь на одного мужчину. Алекс… Он ведь просто позволяет мне противиться ему. Деньги, власть… Даже касательно этого мы с ним остаёмся в совершенно разных весовых категориях. Он – владелец огромного состояния, наследник династии. Собственные алмазодобывающие шахты, завод по производству эксклюзивных ювелирных изделий, сеть магазинов по всему миру… Бесконечные связи, вложения, недвижимость, частный самолёт, счета в крупных банках. И я… Стэлла Белецкая. Дочь убитого восемнадцать лет назад политика. Девочка без прошлого, ведь всё, что я знаю о своём раннем детстве, знаю я лишь из газетных статей и найденных Дмитрием фотографий. Кому помешали мои родители? Кому мой отец перешёл дорогу? Ответов на эти вопросы у меня, увы, не было, как и на многие другие, потому что виновных в смерти моей семьи так и не нашли. Стэлла Белецкая. Нет. Стэлла… Просто Стэлла.

Выпив кофе, я зашла обратно в квартиру. Душ! Мне срочно нужно было принять душ! Стереть его прикосновения, его запах. Вытеснить его из себя, забыть. Сколько он позволит мне сопротивляться?! На что он способен, чтобы сломать меня, подчинить себе?! Как бы там ни было, играть в его игры я не намерена. Принадлежу ему? Нет. Секс… Секс — это просто секс и ничего больше. Я же не вещь, чтобы кому-то принадлежать. Не вещь, пусть даже он по-прежнему может подчинить меня себе, если захочет этого.

На вечер у меня был запланирован ужин с тем самым Станиславом – представительным мужчиной, с которым я познакомилась на благотворительном вечере несколько дней назад. Рассчитывал ли он на что-то большее, нежели деловой разговор, сказать было сложно. Самой мне от него нужна была лишь поддержка для фонда помощи оказавшимся на улице девочкам-подросткам, как правовая, так и финансовая. А раз так…

Первый месяц после появления Дмитрия я провела словно в тумане. Совершенно не разбирающаяся в формальностях, пыталась вникнуть в суть своего положения. Убийство родителей, оставленный ими банковский счёт… Делала вид, что внимательно изучаю бумаги, тогда как сама с трудом складывала буквы в слова, а слова в строчки. Не знаю, как скоро Дмитрий понял, что ни читать, ни тем более писать я практически не умею. Должно быть, куда скорее, чем мне тогда казалось.

Примерно через месяц я начала заниматься с репетитором, но волшебства не случилось. Читать я стала-таки более или менее прилично, а вот писать…

На одном из первых светских приёмов, куда Дмитрий вывел меня, чтобы, так сказать, представить обществу, я познакомилась с руководительницей фонда «Не одна». Именно тогда и началось моё участие в его деятельности. Прошедшая через все круги ада, я хорошо знала, что такое боль, страх и унижение, поэтому просто не могла остаться в стороне. Я хотела сделать хоть что-то… Хоть что-то, хотя бы для одной девочки, пережившей то, что пережила я.

Ища влиятельных спонсоров и меценатов, я улыбалась. Ходила на приёмы, появлялась на благотворительных вечерах. Совершенно не привыкшая к жизни светского общества, брала уроки танцев и этикета, но внутри меня жила всё та же девочка с улицы. Мужчины… Их тянуло ко мне, и я пользовалась этим. Позволяла им лёгкие, как будто небрежные прикосновения, терпела знаки внимания и снова улыбалась. Влиятельные политики и дипломаты, бизнесмены и предприниматели… Они не будили во мне никаких чувств. Изредка принимая приглашения на танец, я ждала лишь одного – когда это закончится, потому что выносить чужую близость мне было сложно. Руки, касающиеся тела, изучающие взгляды, обольстительные улыбки, за которыми я легко могла разглядеть примитивный интерес самца к самке. Как же я всё это ненавидела! За минувший год ни один мужчина не смог пробудить во мне даже маленькой искорки, намёка на живое тепло. Ни один, пока снова не объявился Алекс.

Красное платье-футляр, капелька духов на ключицы и запястья. Браслет с рубинами… Я рассматривала собственное отражение в большом напольном зеркале и видела красивую, уверенную в себе молодую женщину. Криво улыбнулась, и та ответила мне такой же улыбкой.

— Что, волчонок, – спросила я её, — как думаешь, понравимся мы дяде Стасу?

Взяв щётку, несколько раз провела по волосам, чуть вспушила их и отложила расчёску в сторону. Такси уже ждало меня внизу, но я медлила. Сегодняшняя встреча с Алексом совершеннейшим образом выбила меня из колеи. Паника. Вот что было самым отвратительным. Но если прежде деваться мне было некуда, сейчас… Вот тут стоял вопросительный знак. Жирный вопросительный знак и многоточие после. Попробовать поговорить с ним начистоту? Спросить, что ему нужно? Неплохой вариант, если отбросить, что он уже ответил, причём предельно ясно – ему нужна я. Зачем? Это другое дело, но на этот вопрос ответ я знала и так – он меня хочет. А если Алекс чего-то хочет, он это получает.

Застегнув ремешки на бежевых босоножках с закрытым мысом, я взяла сумочку и вышла в прихожую. Собраться. Этим вечером мысли мои должен занимать лишь Станислав и возможные благодаря его участию перспективы для фонда. Вот это действительно важно. А Алекс… Пусть катится к чертям собачьим! На несколько ближайших часов, так точно.

Заметив меня, Станислав поднялся из-за стола и вышел навстречу. Одет он был на первый взгляд просто: льняные брюки, рубашка-поло, летние мокасины, но дорогие часы в лёгкую выдавали истинное положение вещей.

— Сегодня Вы ещё великолепнее, — проговорил он сдержанно, мягко, и оценивающе скользнул по мне взглядом. Начало довольно банальное, Стас, но так и быть, попытка засчитана.

— Спасибо, — смущённо улыбнулась я и присела на выдвинутый для меня Стасом стул. Повесила сумочку на уголок спинки и снова посмотрела на него. – Простите за задержку. Не ожидала, что будут пробки.

— Ничего страшного, — всё так же спокойно ответил он. Я немного удивилась, когда вслед за этим не последовало никаких избитых фраз. Вместо этого Станислав проговорил: — Если Вы не против, чуть позже к нам присоединится мой знакомый. Его заинтересовала деятельность фонда, и он хотел бы узнать о ней поподробнее.

— Знакомый? – насторожившись, переспросила я.

Ресторан был небольшим, но довольно пафосным – квадратные, рассчитанные на четверых столы, живая музыка, дорогая посуда и столовое серебро. Человеку, не имеющему больших денег, путь сюда был заказан. Умом я понимала, что сидящий напротив мужчина вряд ли позволит себе что-то лишнее без моего на то согласия, но… Слишком много было в моей жизни таких вот мужчин. Влиятельные и добропорядочные, за закрытыми дверьми спальни нередко они превращались в жестоких ублюдков. Могла ли я забыть? Не знаю… Забыла ли? Нет.

— Вас это беспокоит? – словно поняв что-то, тотчас же переспросил Станислав.

— Нет, постаралась выдавить я непринуждённую улыбку и прежде, чем он успел задать ещё какой-нибудь вопрос, предложила: — Может быть, выпьем по бокалу вина, пока ждём? Вечер такой душный… Бокал Шардоне был бы очень кстати.

— С удовольствием, — он глянул в сторону, и буквально через секунду у нашего столика тенью появился официант.

Готовый принять заказ, он разве что в реверансе не склонился, тогда как сама я тщательно продумывала едва ли не каждый свой жест. Не сказать ничего лишнего и, тем более, ничего лишнего не сделать. Максимум – лёгкий флирт без намёка на большее. К тому же… Для Стаса я — всего лишь красивый фантик, а деятельность фонда – блажь чистой воды. Но добрые дела отлично играют на имя, а имя для таких, как он, значит немало.

— Бутылку Шардоне, — не глядя на официанта, бросил Станислав. Поймав его взгляд, я улыбнулась уголками губ и одобрительно глянула из-под ресниц. – Вы любите устрицы, Стэлла? – осведомился он, тогда как я понимала, что мой ответ для него не так уж и важен. Не важен, но раз он спрашивает…

— Честно говоря, не очень, — откровенно призналась я, стараясь быть максимально тактичной. Не говорить же ему, что меня от этих слизняков наизнанку выворачивает! – Я бы предпочла креветки или мидии.

— Тогда бутылку Шардоне и блюдо королевских креветок для леди, — распорядился он, по-прежнему глядя на меня. – А мне принесите устриц по фирменному рецепту шеф-повара.

Кивнув, официант растворился, Станислав же вновь обратился ко мне:

— Устрицы тут великолепные, Вам их обязательно стоит попробовать.

Ну надо же, какой настойчивый! Я едва сдержала пренебрежительную усмешку. Если он хотел произвести на меня впечатление, ему стоило заказать себе отбивную с кровью. А устрицы…

— Спасибо, но устрицы – совсем не моё, — проговорила я и невзначай поправила прядку волос, положила ладонь на стол. Жаль, что сегодня на моём среднем пальце нет кольца с бриллиантами. Говорят, носить металлы разных цветов – плохой тон, а я, как ни крути, дочка влиятельного политика. Наследница, чтоб его!

— А вот и Александр Викторович со своей спутницей, — удовлетворённо выговорил Станислав.

Почуяв недоброе, я посмотрела в направлении его взгляда. Не знаю, заметно ли было, как дрогнул бокал в моей руке, но тряхнуло меня ощутимо. Хорошо, что внимание Стаса в этот момент было направлено на идущую к нам пару, и выражение моего лица осталось им незамеченным. Блядь! Вот Скотина! Глядя на Алекса, я понимала, что едва могу усидеть на месте. Хотелось встать ему навстречу и выплеснуть вино прямо в его самоуверенную физиономию. Интересно, что бы за этим последовало? Вряд ли на людях он позволит себе что-нибудь из ряда вон, хотя…

Глава 6

Стэлла

— Добрый вечер, — подойдя, проговорил Алекс и, пожав Стасу руку, представил стоящую рядом с ним особу: — Динара Сергеевна.

— Можно просто Динара, — улыбнулась она и перевела взгляд со Стаса на меня.

Сука! Я едва не зарычала. Динара Сергеевна, значит?! Помнится, первое наше знакомство было… не столь официальным. Стоило мне вспомнить, как она дотрагивалась до меня, как касалась груди, меня аж передёрнуло.

— Очень приятно, — сделав глоток вина, отозвалась я. – Стэлла Эдуардовна. – Прищурилась, ухмыльнулась и добавила: — Для Вас, Динара, просто Стэлла.

— Что же… — в голосе её зазвучала насмешка, — будем знакомы.

Не сдержавшись, я одарила Алекса злым взглядом, но он на меня не смотрел. Помог Динаре усесться и сам сел за стол по левую руку от меня. На несколько секунд повисла тишина. Динара сидела напротив, и это раздражало меня ещё сильнее. Так вот, значит, как?! Отлично! Допив вино, я многозначительно глянула на Стаса, однако Алекс оказался быстрее.

— Позвольте я, — взял он бутылку и разлил Шардоне по бокалам. – Предпочитаете белое, Стэлла Эдуардовна?

Вполне себе невинный вопрос, ответ на который ему был, несомненно, известен. Но раз ему так хочется услышать это от меня…

— Вообще-то, я предпочитаю более крепкие напитки, Александр Викторович, — отозвалась я и взяла со стола прохладный бокал. – Но сегодня слишком жарко.

Алекс посмотрел мне прямо в глаза, и от взгляда этого меня окатило волной жара. Вино стало безвкусным, будто превратилось в воду. Рядом что-то говорила Динара, и голос её скрёб по нервам, будто наждачная бумага. Держалась она непринуждённо и чувствовала себя, должно быть, абсолютно комфортно. В отличие от меня. Струящиеся по плечам длинные чёрные волосы, платье с глубоким декольте, золотая подвеска на изящной шее. В том, что последнее – подачка Алекса, у меня даже сомнений не было! Впрочем, это для меня у него были подачки, для этой же…

— Стейк средней прожарки, — услышала я голос Алекса и только теперь заметила подошедшего к столику официанта, — и… — Он бегло глянул в меню, захлопнул и небрежно отложил в сторону. – Печёный картофель на гарнир.

Не знаю, что злило меня больше: его самоуверенность и осознание вседозволенности, пренебрежение, сквозившее в каждом движении, или затаившаяся в глубине глаз усмешка. Мне даже думать не хотелось, откуда он узнал про мою встречу со Стасом. В жизни не поверю, что это вышло случайно. Следил за мной? Увидел, как я разговариваю с ним на том благотворительном вечере и решил выяснить детали? Вспомнился припаркованный у дома Ниссан… Так вот оно что! Вот же сукин сын!

— Так что Вы говорили о Париже? – мягко улыбнулась я Стасу, с трудом припоминая суть нашего прервавшегося разговора. – Никогда не была во Франции…

— Это красивейшая страна, — тут же откликнулся он, и я снова улыбнулась, подстёгивая его к продолжению.

Честно говоря, до Парижа дела мне не было никакого. Эйфелева башня, лягушачьи лапки… Однако со страной этой воспоминания у моего собеседника были связаны явно приятные. Как оказалось, друг его владел частной винодельней в одной из французских провинций, а сам Станислав…

— Так у Вас есть вилла на Лазурном побережье? – дотронулась до его руки. – Тогда не удивительно, что Вы знаете такие тонкости о жизни французов.

Стас перехватил мою ладонь, и я буквально почувствовала прожигающий меня взгляд. Качнула головой и мягко высвободила руку.

Вскоре нам принесли заказ. Пока официант расставлял тарелки, я пила шардоне и слушала разговор мужчин. Голос Алекса звучал спокойно, однако от меня не укрылись пробивающиеся сквозь это спокойствие стальные нотки. Не нравится, милый? Мне тоже не нравится.

— Помочь тебе? — спросил Алекс, когда Динара открыла карту безалкогольных напитков. Я резанула взглядом вначале её, потом его. И чем это он, интересно, хочет ей помочь?! Уж выбрать между апельсиновым соком и простой водой она, без сомнения, способна сама.

Однако не успела мысль эта мелькнуть у меня в голове, Дина проговорила:

— Закажи что-нибудь на своё усмотрение. В крайнем случае, пусть будет холодное шампанское. Только не кислое, — она улыбнулась, словно бы немного виновато, но мне показалось, скорее насмешливо: — Не люблю кислое.

Конечно, не любишь! Я стиснула зубы и, не совладав с собой, обратилась к Алексу:

— Думаю, Динаре Сергеевне понравится клубничный мохито. – Облизнула губы, отпила вино и усмехнулась. – Клубничка – это всегда вкусно. И совсем не кисло, правда?

— А Вы, как я погляжу, большой любитель клубнички? – уголок губ Алекса дрогнул, на щеке появилась ямочка.

Я невольно стиснула ножку бокала. Вовремя опомнилась и, разжав пальцы, поставила его на стол, задев донышком о край тарелки. Креветки! Вот только креветок мне сейчас и не хватает!

— Вряд ли, — мазнула взглядом по Дине, затем снова посмотрела на Алекса. Голос мой звучал довольно резко, и я это чувствовала, но игра стала слишком личной, и сдерживать рвущуюся наружу злость мне было трудно. – Должно быть, Вы слышали, что случилось с моей семьёй. Моя юность была довольно сложная для того, чтобы баловать себя изысками. Так что я предпочитаю более простые вещи.

— По Вам не скажешь, — тут же нашёлся Алекс, бросив взгляд на моё украшенное браслетом запястье.

— По мне многого не скажешь, — приподняв руку так, что браслет скользнул по коже, отозвалась я. – По Вам, полагаю, тоже.

Не успел Алекс ответить, в разговор вмешался Стас. Обратившись к Динаре, он спросил у той, давно ли она знакома с Алексом.

— Достаточно, — проговорила она и сняла губами с вилки ломтик помидора. Лукаво глянула на Алекса, улыбнулась ему и, прожевав, спросила: — Сколько мы знакомы? Я уже и не помню…

— Долго, — подтвердил он.

Я же ощутила очередную волну злости. Долго… Должно быть, я даже знаю, с чего началось знакомство. Разговор снова продолжил Стас. К моему удивлению, на этот раз он заговорил о деятельности фонда, и мне пришлось собраться. Вот только сделать это было трудно. Время от времени Алекс переглядывался с Динарой, а меня буквально захлёстывало злостью. Принадлежу? Его? А с ней как, по договорённости? Впрочем… Как я могла забыть?! Одно другому не мешает. Разнообразие – наше всё!

Пальцы Алекса в очередной раз коснулись женского запястья, и я, аккуратно поддев мыском босоножки ремешок второй, высвободила ногу. Что же… Сладко улыбнувшись Стасу, тронула под столом ногу Алекса, провела ступнёй по его голени. Тот тут же прищурился, глянул на меня, но я сделала вид, что не заметила этого.

— …поэтому нам важна любая поддержка, — продолжила я, скользя вверх по его ноге. – Не буду нагружать сейчас вас деталями, подробную информацию, если потребуется, мы можем направить по электронной почте…

Добравшись до колена, я опустила ногу ниже, потом снова вверх – к бедру и паху. Коснулась твёрдой ширинки и, обведя пальцем край бокала, посмотрела на Станислава.

— Если возможно, мне бы хотелось ознакомиться с документами, — кивнул он.

Надо же, серьёзный дядька. На миг я задержалась взглядом на его лице. Интерес я у него однозначно вызывала, но и дела фонда, судя по всему, были для него всё же несколько большим, чем формальность во благо собственного имени.

— Конечно, — кивнула я.

Накрыв мою ладонь своей, он легонько сжал её. Я же почувствовала крепкую хватку на щиколотке. Положение моё и без того было довольно неудобным, теперь же… Схватив мою ступню, Алекс зажал её меж коленей и принялся поглаживать. Пальцы, косточка возле большого, изгиб лодыжки… По телу прошла дрожь, мысли мгновенно спутались. Только он один знал мои слабые места. Только он один…

Снова улыбнувшись Стасу, я высвободила ладонь из-под его и, стараясь не привлекать внимание к нам с Алексом, попробовала отнять ногу. Но он не выпустил. Глаза его потемнели, смешанная с серебром сталь блестела угрозой.

— Меня как раз интересуют некоторые детали, но я бы предпочёл ещё раз обсудить всё с Вами лично, Стэлла Эдуардовна, — спокойно проговорил Алекс, глядя мне в глаза. Провёл вдоль всей стопы, обхватил большой палец и несколько раз двинул рукой вперёд-назад.

— Думаю, мы можем повторить, — выдохнула я. Стиснула зубы и дёрнула ногу сильнее. На этот раз Алекс таки отпустил меня, но взгляд его обещал неминуемое продолжение. Не знаю, заметил ли что Стас, Динара же усмехнулась в стакан с соком, что ей принесли несколькими минутами ранее. – Как вам идея, Станислав? – посмотрела я на Стаса.

Тот приподнял бровь, но развивать тему не стал, так же, как и задавать вопросы, хотя явно уловил неоднозначность ситуации.

Алекс наградил меня злым взглядом, я ответила ему тем же. Глянула на нетронутое блюдо с креветками и стоящий рядом салат… Вино давало о себе знать, и я понимала, что ещё несколько провокаций со стороны Алекса, и я окончательно потеряю над собой контроль. Посмотрела на разложенные передо мной столовые приборы… Проклятье! И какой извращенец придумал столько вилок для того, чтобы просто поесть?! Схватив ту, что, как мне показалось, была для морепродуктов, я ткнула в креветку. И как теперь?! Кусать её или что?! И дёрнул же меня чёрт… Почему было не настоять на чём-нибудь попроще?!

— Лучше руками, — Алекс забрал вилку у меня из рук и, сняв креветку, макнул её в соус, после чего, держа за хвостик, протянул мне. Конечно же, он всё понял! Я стиснула зубы.

— Спасибо, — рыкнула я и, проигнорировав его, взяла с тарелки другую. – Оставьте себе.

— Ещё вина? — спросил Стас, и я с благодарностью протянула ему бокал.

По скулам Алекса заходили желваки. Взяв вино, я обхватила донышко бокала и поболтала его, мягко притронулась губами к стенке. Стас смотрел на меня, я на него. Понимал ли он, что происходит? Этого я не знала и от того чувствовала себя ещё более заведённой. Два влиятельных мужчины, и я меж ними – девочка, едва способная отличить вилку для рыбы от ножа для колки льда!

— Я был бы рад, Стэлла, познакомить Вас с Францией, — внезапно проговорил Станислав. Я ожидала чего-то подобного, но чуть раньше или позже, сейчас же… — Двери моей виллы всегда открыты для Вас.

— Спасибо, — ответила я.

Он явно ждал продолжения, но что я могла ещё сказать? Что его деньги и положение интересуют меня исключительно в рамках деятельности фонда и не более? Или что меня в принципе не интересуют никакие отношения, что мужское внимание не вызывает ничего, кроме неприятия? Возможно, могла бы… Но сидящему рядом Алексу знать об этом было не обязательно.

— Франция… — задумчиво протянула я и потихоньку засмеялась мягким, грудным смехом.

Снова ощутила взгляд Алекса, но проигнорировала его. Взяла креветку за хвостик и обмакнула в соус. Нервы звенели, хотелось взять бутылку и сделать несколько глотков прямо из горла, а после, отбросив лживые улыбки, высказать ему всё, что я думаю. Про его замашки, про ужин на палубе яхты возле берегов Майорки, про его ничего не значащие слова и грязные игры. Про собственное прошлое, наполненное болью и унижением. Хотелось сказать ему, чтобы оставил меня в покое и дал просто жить, потому что то, что для него – попытка развлечься, для меня – ещё одна отравляющая кровь капля ртути. Я вся сделана из этой самой ртути. Она течёт во мне, я буквально пропитана ею, неужели это ему не понятно?! Притащить с собой эту… Решил напомнить? Показать мне моё место? Отлично, Алекс, я всё поняла. Поняла и учла. Только не думай, что после этого я позволю тебе ещё хоть раз…

— Да, — ворвался в моё сознание голос Алекса. – Хорошо…. Да… Всё верно… Нет, это лишнее…

Закончив телефонный разговор, он встал и, подойдя к Динаре, положил руки ей на плечи. Потихоньку сжал и проговорил, чуть понизив тон:

— Нам пора. У меня есть ещё кое-какие дела. – Она подняла голову, и Алекс, поймав её взгляд, приподнял в ухмылке уголок рта: — Если захочешь, после продолжим вечер в более интимной обстановке.

Холодное вино обожгло язык, нёбо, глотку, бокал мой оказался пуст, а я даже не заметила этого. Судя по тому, как он качнулся, когда я нервным движением поставила его на стол, с меня на этот вечер было достаточно. Достаточно всего: вина, еды, живой музыки и в особенности общества властных мужчин. Хотелось выйти на свежий воздух и пройтись пешком. Хотелось оказаться в Испании… Там, на берегу Средиземного моря. На крыльце моего собственного дома, окружённого оливковым садом. В этом самом саду с маленькой деревянной беседкой и низкими каменными скамейками без спинок. Хотелось сделать глубокий вдох и, закрыв глаза, вслушаться в шум набегающих волн. И чтобы не было ничего из окружающего меня сейчас…

— Мы с Вами ещё обязательно обсудим дела фонда, Стэлла Эдуардовна, — продолжил Алекс, не убирая ладоней с плеч Динары. — В самое ближайшее время.

Я пренебрежительно усмехнулась. Оставаться предельно вежливой, чёрт возьми…

— Уверена, что так оно и будет, — холодно проговорила, ответив ему прямым взглядом.

Динара встала, и он подал ей сумочку. Сделав пару шагов, она обернулась и попрощалась, глядя скорее на Станислава, чем на меня. Алекс тоже взял свой пиджак, пожал Станиславу руку и, мазнув по мне взглядом, приобнял Дину за талию.

— Ещё вина? – спросил Стас, когда они скрылись за дверью.

Я выдохнула. За столиком повисло неловкое молчание. Нужно было как-то извиниться, что-то объяснить, но сил на это у меня не было. Скинуть босоножки, налить в ванную тёплую воду и позволить ей окутать тело… И не думать об Алексе. Не думать о его руках, лежащих на изящных обнажённых плечах этой суки. Не думать…

— Должно быть, идея пригласить Александра Викторовича была не слишком удачной, — констатировал Станислав, легонько похлопав меня по руке.

Я подняла на него глаза. Вздохнула.

— Извините, Станислав. У нас с ним… — поморщилась и махнула рукой. – В общем, не важно.

— Хотите ещё вина? — вновь предложил он.

— Не стоит, спасибо, — я качнула головой и почувствовала лёгкое головокружение. – Если Вы не против, давайте закончим на сегодня. Мне нужно… Хочу пройтись, — призналась я честно.

— Составить Вам компанию?

Я снова покачала головой и невесело улыбнулась уголками губ, на этот раз искренне.

Оказавшись на улице, я почти не глядя отошла подальше от ресторана. Обернулась и посмотрела на мерцающую золотыми буквами вывеску. От чего-то к горлу подкатил ком. Давно я не чувствовала себя такой потерянной… Маленькая девочка, не знающая законов мира, в который она попала. Как ни пыталась я стать своей, у меня не выходило.

— Всё не так… — шепнула, коснувшись лба рукой. Тихонько засмеялась. Далеко нетрезвая, да ещё и одна.

Представила себя, стоящую в тени деревьев. Двенадцатисантиметровые шпильки, платье от известного итальянского дизайнера, дорогие украшения… А внутри волчонок из подворотни. И толку от этой обёртки?! Усмехнувшись, отогнала дурацкие мысли подальше. Разозлилась на саму себя. Красивая, молодая, богатая. Расправила плечи и, вскинув голову, снова посмотрела на вывеску.

Это всё вино. Вино и Алекс с его грёбаными играми.

На улице было темно, приятный ветерок обдувал пылающее лицо. Прикрыв глаза, я, как и хотела, сделала глубокий вдох. Прошла по обочине вдоль пустой улицы. Пожалуй, нужно и в самом деле на несколько дней…

Внезапно сбоку мелькнула тень. Остановившись, я резко обернулась. Столько раз спасавший мою шкуру инстинкт самосохранения шепнул об опасности. Прислушалась и всмотрелась в темноту. Ничего… Сделала ещё несколько шагов и услышала тихий шорох, но обернуться не успела. Что-то тёплое и тяжёлое с силой прижалось к моему лицу.

— М-м-м… — замычала я, изо всех сил пытаясь высвободиться, но хватка была стальной. Большое крепкое тело, незнакомый запах.

Сердце моё колотилось в горле, паника захлёстывала сознание. Мужчина лишь крепче зажал мне рот и, не говоря ни слова, поволок в сторону. Ладонь его прижималась так сильно, что мне было трудно дышать. Я вцепилась в его руку пальцами, упёрлась – бесполезно. Автомобиль… Тёмный автомобиль, скрывающийся в глубине переулка…

Глава 7

Стэлла

Не знаю, что стало первым из того, что я почувствовала, когда меня буквально втолкнули в салон: знакомый запах, мягкая кожа сиденья под пальцами или наложившаяся на страх практически неконтролируемая ярость. Дверца мгновенно захлопнулась, и в тот же момент до меня донёсся ровный, спокойный голос:

— Я же сказал, что мы с тобой встретимся в самое ближайшее время.

Алекс сидел в каких-то сантиметрах от меня. Непроницаемое выражение лица, холодное пренебрежение во взгляде, и только в глубине зрачков что-то тёмное, очень недоброе.

— Скотина! – рыкнула я и накинулась на него.

Нервы, натянутые весь вечер, сдали, сердце, колотящееся в приступе паники, ещё стучало где-то в горле, к глазам подступали слёзы. Я испугалась. Действительно испугалась, потому что в жизни моей было столько дерьма, что не забыть, не выгрести. За те секунды, что меня волочили к машине, я успела подумать и о питомнике, и о проклятых ублюдках, трахающих беззащитных девочек на задних сиденьях своих лимузинов, и о собственной уязвимости. А теперь… Эта его сука в облегающем грудь платье, усмешки…

— Я тебя ненавижу! – ударила Алекса по плечу, врезалась в бедро коленом. Почувствовала, как он обхватил меня крепкими, сильными руками, ударила ещё раз, но лишь мазнула по щеке кончиками пальцев. Всхлипнула – ни то от обиды, ни то от злости. – Какого дьявола ты ко мне привязался?! Что тебе нужно?!

Алекс крепко ухватил меня за руки, развернул и прижал спиной к своей груди. Дышала я тяжело, рвано. Алкоголь разгорячил кровь, смял сдержанность. Во мне пульсировали гнев, обида и… ревность. Проклятая ревность! Как бы я ни пыталась это отрицать. Меня буквально наизнанку выворачивало, стоило подумать о том, как ладони Алекса… эти самые ладони, что только что касались меня, лежали на плечах Динары. Мне было отвратительно, меня тошнило от того, что он посмел привести её, в очередной раз показал мне, что я никто, заставил вспомнить… Но было и другое чувство, обжигающее изнутри раскалённым железом. Ещё и вино…

— Ты совсем меня не слушаешь, — очень тихо проговорил Алекс возле моего уха. Подул на волосы, потёрся носом за ушной раковиной. Я дёрнулась всем телом. Мурашки… – Что я тебе говорил, детка? – продолжил он.

— Мне плевать, что ты говорил! – развернувшись к нему в пол-оборота, в ярости выпалила я. – Отпусти меня!

— Я говорил тебе, что пристрелю любого, кто к тебе прикоснётся, — словно не слыша моих слов, договорил он и посмотрел мне прямо в глаза. Дьявольская чернота его зрачков затягивала, вкрадчивые нотки голоса будили что-то странное, жар и близость нервировали.

— А я говорила тебе, что ты можешь начать с себя, — высвободила я таки руку и соскользнула с его коленей на сиденье. К чёрту! Держаться от него подальше. Как можно дальше! Это же сам дьявол во плоти. – Можешь заодно и суку свою пристрелить. Кстати, где она?

— Динара – самостоятельная женщина, — Алекс осмотрел… нет, буквально ощупал меня взглядом. Плечи, шею, грудь, колени… Я с трудом удержала порыв плотно сдвинуть ноги. – Она вполне способна добраться домой самостоятельно, а вот ты…

— А что я? – процедила прежде, чем успела себя остановить. Он снова провоцировал меня, и я это понимала. Снова. Даже в своём нынешнем состоянии. Впрочем, пьяной я не была, а прикрыть чем-то провокацию Алекс даже не пытался.

— Ты? – Он опять прошёлся взглядом по моим ногам. – За тобой нужен глаз да глаз.

Я негромко засмеялась. Фальшиво, наигранно, невесело. Всё это было фарсом чистой воды, только к чему? Чтобы ещё раз позлить меня? Чтобы доказать, что стоит ему захотеть, и деваться мне будет некуда? Можно подумать, я и так этого не знаю! Не считает же он меня, в самом-то деле, наивной самоуверенной дурой?! Не-е-ет, не считает, и в этом я уверена.

Машина ехала вперёд – не медленно, но и не слишком быстро. Время от времени за окном мелькали вывески и маячки фонарей, мимо, светя фарами, проносились попутки. Замолчав, я некоторое время смотрела на Алекса, а затем прямо спросила:

— Чего ты на этот раз хочешь?

В том, что он что-то задумал, я не сомневалась. Если бы ему приспичило трахнуть меня, вёл бы он себя иначе, да и… Слишком просто. В его извращённом мозгу наверняка уже вызрела какая-нибудь подобающая идея вроде выходных на яхте у берегов Майорки или чего-то похожего.

— У меня тоже есть вилла во Франции, — лениво отозвался Алекс. – Так что…

Договорить я ему не дала, снова засмеялась, и теперь смех мой был каким-то истеричным. Испания, Франция… Почему-то подумалось, что я оставила в раковине грязную кофеварку.

— Так вот оно что, — с усмешкой заключила я и, не сдержавшись, опять потихоньку засмеялась рваным, невесёлым смехом. – Теперь у нас Франция…

— Не совсем, — никак не реагируя на моё поведение, он взял из кармана на переднем сиденье какие-то бумаги и бросил мне. – Франция тоже будет, но позже. Если ты, конечно, захочешь. Мне показалось, что вилла тебя заинтересовала…

Взяв бумаги, я сосредоточилась. Последних слов его я почти не слышала – пыталась собрать буквы в строчки. Вот же ублюдок! Ему ли не знать, что с этим у меня проблемы. Хотя… Уверена, моя неловкость доставляла ему удовольствие. Сильный мира сего, чтоб его!

— Что это? – резко подняв голову, резанула я Алекса взглядом. Он как ни в чём не бывало опёрся локтем о спинку сиденья и ответил предельно ясно:

— Брачный договор.

— Чёрт тебя побери! – Я чувствовала, как меня снова охватывает паника. Внутри зародилась непонятная воронка непонимания и страха, в которую затягивало все здравые мысли. – Я и так вижу, что это брачный договор! Не думай, что я настолько безграмотная! Нахрена мне брачный договор, Алекс?!

— Потому что ты выходишь замуж. – Голос его звучал так чётко, словно это и не голос был вовсе. Сталь ножа, звук рассекающего воздух хлыста. Ни намёка на усмешку или даже лёгкую улыбку.

Я уставилась на него как на умалишённого. Пыталась найти хоть намёк на то, что ослышалась, но нет. Лёгкий прищур глаз, плотно сжатые губы, серебристая сталь взгляда, сковывающая меня, словно железные обручи.

— С меня достаточно, — прочеканила я и швырнула договор ему в лицо. – Прикажи остановить машину.

Несколько секунд он спокойно смотрел на меня. Всё так же спокойно, как и прежде, лишь прищур стал чуть более явным. Брачный договор… Да я даже читать его не собиралась! Он что, совсем из ума выжил?!

— Остановите машину, — распорядился наконец Алекс, не глядя ни на водителя, ни на сидящего рядом с ним охранника – того самого, что сцапал меня на улице и затолкал в салон, словно какую-то болонку.

Глянув в окно, я не увидела ничего, кроме тёмных фасадов домов. Решил проучить и выкинуть прямо тут? Думает, хоть слово скажу? Как бы ни так! Вряд ли его Динаре когда-нибудь даже снились переулки, подобные тем, что были в моей жизни.

Машина затормозила, и я, схватив сумочку за ремешок, уже хотела было дёрнуть дверцу, но вместо того, чтобы выпустить меня, Алекс приказал своим людям:

— Подождите на улице. Нам со Стэллой Эдуардовной нужно поговорить наедине.

Охранник бросил взгляд в зеркало заднего вида и, получив от Алекса утвердительный кивок, вышел из внедорожника вслед за водителем. На несколько секунд салон наполнился доносящимися с улицы звуками, но после того, как двери за обоими мужчинами захлопнулись, всё стихло.

— Нам нечего обсуждать. — Я дёрнула дверцу со своей стороны, собираясь выйти следом. – Ни наедине, ни в чьём-то присутствии.

— Тут ты ошибаешься. – Взяв договор, Алекс вновь протянул его мне, но я со злостью отшвырнула его руку.

— Оставь меня в покое, Алекс! – предельно чётко повторила я, глядя ему в лицо. – Я не собираюсь это даже читать.

Его непонятные игры порядком мне надоели, и говорить я старалась максимально ясно. Что бы он там ни придумал, участвовать в этом я не намерена. Наряду со злостью на меня накатила усталость. Находиться с ним рядом было трудно, противостоять – ещё труднее. Взгляд, голос… Он намеренно подавлял меня и отлично при этом знал, что делает.

— Отвези меня домой, Алекс, и закончим на этом.

— Кажется, ещё недавно ты собиралась выйти прямо тут, — уголка его рта всё же коснулась пренебрежительная усмешка.

— Открой дверь.

Конечно же, делать этого Алекс не стал, впрочем, как и продолжать данную тему. Вместо этого он достал из того же кармашка на сиденье ручку и протянул мне вместе с брачным договором. Глянув на листы, я подняла взгляд к его лицу. Даже пальцем не пошевелила.

— Чем быстрее ты подпишешь бумаги, тем лучше для тебя, Стэлла, — сказал он с нажимом. Во взгляде мелькнула темнота.

Несколько секунд я продолжала смотреть ему в лицо, а затем нехотя взяла договор. Не для того, чтобы поставить подпись. Делать этого я не собиралась. Скорее так, ради интереса. Перевернула первый лист, второй… Бред! Он что, за ненормальную меня принимает?! Или считает, что я не в состоянии и нескольких слов связать?!

— Ты в своём уме? – вернув на место первый лист, осведомилась я.— Да я бы не подписала это даже…

Внезапно в ладони его появился револьвер. Дуло, как и взгляд Алекса, было направлено прямо на меня.

— Ты подпишешь всё, что я скажу, Стэлла, — предельно спокойно произнёс он. – Здесь и сейчас.

Поначалу я подумала, что он шутит, но стоило пристальнее посмотреть ему в глаза, стало ясно: никаких шуток. Матовый металл револьвера тускло поблёскивал в слабом свете салона, в голове у меня всё перемешалось, мозги превратились в какую-то непонятную кашу. Брачный договор, Алекс, направленное прямо на меня дуло… То ли это я настолько пьяная, что ничего не соображаю, то ли ему стало совсем скучно. Только зачем всё так усложнять?! Моё состояние не идёт ни в какое сравнение с его, у меня нет ничего, что бы могло ему потребоваться… Деньги? Да это даже не смешно! Когда-то я видела фильм, где по контракту героиня должна была прожить в браке год. По контракту же Алекса… В случае, если я подам на развод в течение первых десяти, всё, что у меня есть, перейдёт к нему. Всё без исключения, вплоть до сломанной пилочки для ногтей.

— Бумаги, — указав на листы дулом, проговорил Алекс. – Надеюсь, за этот год ты научилась расписываться?

Слова его помогли мне очнуться. Швырнув листы на сиденье, я, разъярённая до предела, сгребла ремешок сумочки и рванула ручку дверцы.

— С меня хватит! – рявкнула я, когда та не поддалась. – Открой немедленно, Алекс! Засунь свои бумаги себе в задницу. Или лучше суке своей – она оценит.

— У меня только одна сука, — пальцы его сжались на моём запястье, и я ощутила сильный рывок. Проскользила по сиденью и впечаталась плечом в грудь Алекса. – И это ты, — его дыхание коснулось моего виска.– Если ты настаиваешь, мы, конечно, можем попробовать, но я бы предпочёл засунуть тебе в задницу кое-что другое.

— Себе засунь! – процедила я, пытаясь высвободиться или хотя бы отодвинуться от него, но он перехватил меня одной рукой под грудью и ещё теснее прижал к себе.

— Не хочешь по-хорошему? – револьвер мелькнул передо мной. Дуло прошлось по бедру, по животу, холод металла обжёг голую шею. Открыв барабан, Алекс высыпал пули себе на ладонь. – Ты когда-нибудь играла в русскую рулетку?

К горлу подкатила тошнота, и я тяжело сглотнула. Он этого не сделает! Не сделает! Решил запугать? Не выйдет! Пуганная уже. Я не психопатка, чтобы подписывать то, что он мне подсунул. Грёбаный сукин сын! Пусть играет в эти игры со своей Динарой, мне его блеф…

— Бери ручку, — Алекс вставил один патрон обратно в барабан, остальные же кинул на сиденье. Едва слышно ударившись о мягкую кожаную обивку, они разлетелись в разные стороны.

— Я не буду ничего подписывать, Алекс, — выдохнула я, стараясь не обращать внимания на всё сильнее охватывающую меня тревогу. Этот человек ничего не делает просто так. Не думает же он в самом деле…

— Знаешь… — дуло упёрлось мне в затылок, и я ощутила, как по телу прокатилась бессознательная дрожь. Понимала, что стрелять он не станет, и всё же… — Мне не очень нравится история Отелло и Дездемоны, но я в чём-то могу его понять. Как по мне, так лучше уж мёртвая и ничья, чем живая и не моя…

Не зная, что сказать ему, я молчала. Представила свой дом в Испании, море – то тихое и гладкое, то пенящееся и плюющееся солью. Деревянные ступеньки под ногами… Только рука Алекса под грудью и упирающееся в затылок дуло никак не давали картинке стать реальной настолько, чтобы я смогла отрешиться от происходящего. Почему-то нынешняя реальность выглядела куда убедительнее той, что меня бы сейчас устроила.

— Я считаю до трёх, волчонок, — дуло вжалось сильнее. Я не пошевелилась. Стиснула зубы и сжала руки в кулаки. Он играл у меня на нервах, и я прекрасно это понимала. Нет. Этими штучками меня не возьмешь. – Раз… — ровно проговорил Алекс. – Два…

Я стиснула зубы, готовая к тому, что он вот-вот скажет три, но Алекс молчал. Пауза продлилась дольше предыдущих, а после… Услышав звук холостого выстрела, я с вскриком глотнула воздух. Страх, всё это время сидевший внутри невидимой пружиной, подкатил слезами, тошнотой, паникой. Хватка Алекса ослабла, и я, обезумевшая, отпрянула от него.

— Три, — только теперь выговорил он. – На этот раз тебе повезло, волчонок.

Губы дрожали, руки ходили ходуном. Я не могла поверить. Смотрела на него и не могла поверить.

— Ты ненормальный псих! – заорала я, едва сдерживая слёзы. – Ты же…

— Бумаги, Стэлла, — он снова направил на меня дуло.

Не зная, что делать, я в растерянности оглядела сиденье. Чуть смятый договор, ручка меж гладких патронов… Подписать его означает отдать себя в добровольное рабство. Десять лет… Всё это казалось каким-то бредом, но в ушах у меня всё ещё отдавался звук холостого выстрела.

— Ты хочешь, чтобы я трахалась с тобой? – голос мой дрожал. – Хорошо! Я буду делать это, когда ты захочешь! Что тебе ещё нужно?!

— Ты прекрасно знаешь, что мне нужно, — он взвёл курок. Ручка оказалась в моих пальцах, а я и не заметила этого. Сидела и смотрела на Алекса. – Мне нужна ты. Раз… два…

Взгляд мой метнулся с лежащих на сиденье листов на револьвер. Нет! Пусть лучше пристрелит, чем…

— Три, — холостой хлопок сплёлся с бархатом стали. – Тебе снова повезло. У волчат, видимо, тоже несколько жизней…

Немедля, он взвёл курок в третий раз.

— Прекрати! – всхлипнула я и, схватив бумаги, нервным движением поставила подпись на обоих экземплярах. Стёрла слёзы. – Доволен?! Ты этого хотел?!

— Не только.

Не сводя с меня дула револьвера, Алекс протянул руку к заднему стеклу и что-то взял. Книга… Толстая книга в тёмно-коричневом переплёте. Бросил на сиденье между нами. Я не понимала, что ему нужно.

— Открой, — приказал он и качнул револьвером. Я покорно открыла первую страницу. Блядь! Регистрационная книга… — Последнюю страницу, Стэлла.

Не прошло и минуты, как я смотрела на собственную подпись, стоящую рядом с подписью Алекса в журнале регистрации браков. Мне казалось, что это вовсе не чернила на белой бумаге. Кровь. Моя собственная кровь под собственным же приговором.

— Это всё равно ничего не значит, — просипела я. – Этот брак… Он недействителен, любой юрист это докажет.

Как ни странно, голос мой звучал уверенно, разве что слишком сипло и сдавленно. На лице Алекса не дрогнул ни один мускул, и мне стало ясно – его это не заботит. Не заботит вовсе не потому, что ему безразлично. Он всё предусмотрел. Всё, мать его, предусмотрел! Молча он щёлкнул барабаном, вынул единственную пулю и только после этого убрал револьвер в карман пиджака. Закинул книгу назад, взял договор и проверил подпись на каждом из двух экземпляров. Молча, методично, спокойно, тогда как меня с каждой секундой трясло всё сильнее. Осознание произошедшего накатывало постепенно, вытесняя все остальные чувства, мысли, прошлое и будущее. А настоящее… В настоящем я сидела на заднем сиденье похожего на танк внедорожника рядом с мужчиной, который едва не пристрелил меня лишь потому, что я… Что я?! Что?! Не хотела быть его вещью? Его игрушкой?!

— Иди ко мне, — наконец сказал Алекс, отложив бумаги.

Он это серьёзно?

— Решил опробовать, не теряя времени? – криво усмехнулась я. Под ладонь попала пуля, и я отдёрнула руку, словно обожглась. – Игрушка всё та же, Алекс. Та же…

— Иди сюда, — он подался вперёд и, ухватив меня за ворот платья, подтянул к себе. Я не сопротивлялась – не потому, что не хотела, просто не было сил.

Почувствовала его тепло, его запах… Ладонь Алекса легла мне на затылок, и он потёрся щетиной о мою щёку. Шумно втянул воздух у шеи, сжал волосы и накрыл мой рот своим. И снова я не противилась. Смирение? Усталость? Должно быть, я устала бороться, устала сопротивляться и не только ему, а в целом. Устала притворяться, устала быть той, кем никогда не была.

— Вот теперь ты принадлежишь мне, Стэлла, — прижав меня к себе, шепнул Алекс мне на ухо. – Теперь ты действительно моя.

Глава 8

Стэлла

Удивилась ли я, когда машина въехала на территорию особняка Алекса? Нет. Ожидала ли чего-то другого? Сказать честно, я вообще ничего не ожидала и ни о чём не думала. Апатия, смирение, безразличие… Понимая, что всё это лишь вопрос времени, просто смотрела во окно и ждала, что будет дальше.

С Алексом за время пути мы не обмолвились ни словом. Попыток заговорить со мной или прикоснуться он не делал, и это было, наверное, к лучшему, потому как сказать ему мне было нечего. Разве что матом обложить, но смысл? Десять лет… Протрезвевшая в тот самый момент, когда увидела в его руках револьвер, я пыталась понять, зачем ему это. Снова и снова пыталась, однако у меня не выходило. Хотел получить меня? Зачем?! Зачем такие сложности?! Если бы пистолет выстрелил…

— Останови тут, — приказал Алекс, когда внедорожник проехал мимо расположенного чуть в стороне фонтана.

Стоило машине затормозить, я открыла дверцу. Сперва хотела дождаться хоть каких-то слов, но поняла – не могу. Голос его слышать не могу, разговаривать с ним не могу. И видеть его тоже не могу. Не могу и не хочу!

Оказавшись на улице, я, не оборачиваясь, пошла к дому. В воздухе витал запах свежескошенной травы с лёгкой примесью цветов, фонтан журчал водой, тишина летней ночи опутывала спокойствием. Пытаясь унять вновь начинающие подниматься эмоции, я сделала вдох, однако это не помогло. Ярость и разочарование: вот, что я чувствовала. Огненную, словно зарево пожарища ярость и разочарование, проникшее в самую глубину меня, так глубоко, что достать невозможно. Он стрелял в меня. Остальное было не важно: прошлое, настоящее и даже будущее. Моя жизнь для него всего лишь прихоть, как и моя смерть. А мои желания…

Оборвав себя, я глянула на возвышающийся передо мной особняк. Изящные колонны, большие окна, балкончики с резными перилами… Когда-то он уже был моей тюрьмой, но тогда заключение продлилось недолго. А что теперь? Поднявшись на несколько ступенек, я услышала за спиной звук шагов и едва сдержалась от того, чтобы обернуться. Гнев заклокотал внутри с такой силой, что я не выдержала и ускорила шаг. Взбежала по мраморным ступеням, но едва схватилась за дверную ручку, Алекс положил свою ладонь поверх моей.

— Не прикасайся! – отдёрнув руку, резанула его взглядом.

Он ничего не сказал. Всё так же пристально глядя на меня, открыл дверь и пропустил в дом. Войдя в холл, я остановилась и против воли сделала вдох. В памяти мигом воскресли воспоминания: кофе, дверь кабинета… Мелькающие под ногами ступени лестницы и застрявший в горле несглатываемый ком. Была ли она, эта свобода?

Сама не зная зачем, я вошла в гостиную. Бросила сумочку на диван и обернулась ко входу. Алекс стоял, уперевшись локтем в косяк, и смотрел на меня. Снова смотрел: внимательно, будто изучал.

— И что дальше? – осведомилась я, остановившись посреди комнаты.

Разделяющее нас пространство было одновременно и невероятно большим и таким крохотным, словно его не было вовсе. Считанные метры и темнеющий провал пропасти. Какая ирония! Спустя восемнадцать лет я вернулась в дом своих родителей в качестве… В качестве кого? Прихоти его теперешнего хозяина? Игрушки? Узаконенной шлюхи?

— А что ты хочешь? – Оттолкнувшись от стены, Алекс подошёл к столику и, не оборачиваясь ко мне, бросил на него револьвер.

Звук ударившегося о дерево металла долетел до меня с каким-то опозданием. Как будто всё происходящее замедлилось, стало резиновым. Вопрос Алекса тоже был резиновым и не укладывался в моём сознании. Чего я хочу? Он спрашивает меня, чего я хочу? Ответ ему вовсе не был нужен, и я, проигнорировав попытку вывести меня на эмоции, уставилась на пистолет. Так и не пролившиеся слёзы подкатили тошнотой, стали комом в горле. Неужели всё это время я надеялась, что хоть что-то значу для него? Даже не так… Что моя жизнь имеет для него хоть какое-то значение? Игрушка…

— Ты стрелял в меня… — зачем-то сказала я и замолкла, поняв, насколько глупо звучат мои слова. Смирение сменилось отчаяньем, апатия яростью. – Ты стрелял в меня, Алекс! – закричала, чувствуя, как слёзы крупными горячими каплями покатились по лицу. – Сукин сын!

— И что? – не двигаясь с места, спросил он.

— Что? – собственным ушам не верила. – Что?! – покачала головой, усмехнулась и судорожно вдохнула, пытаясь унять собственные чувства.

Унять их не получалось. Спокойный, невозмутимый, Алекс не сводил с меня взгляда, будто ждал, что я скажу или сделаю. Наслаждался своей властью. Наслаждался моей беспомощностью. Девочка из питомника и он – хозяин, способный покормить с руки или ударить наотмашь. Что будет со мной через десять лет? Во мне и так почти ничего не осталось!

— Ты стрелял в меня, Алекс, — повторила я глухим от слёз голосом, будто он мог не услышать этого прежде. Будто сам не знал этого. – Ты… — Сделав жадный глоток воздуха, я подлетела к нему и толкнула в грудь. – Ненавижу тебя! Ненавижу вас всех! Будь ты проклят! – из груди моей вырвались глухие рыдания. Только-только глотнувшая свободу, я задыхалась пониманием – больше ничего не осталось. Я принадлежу ему, и это вовсе не красивая игра слов. Я принадлежу ему.

Схватила со столика пистолет и лишь после вспомнила, что Алекс вытащил все патроны. Всхлипнула, так и не выпуская его из пальцев. Револьвер казался тяжёлым, оттягивал руку.

— Держи, — сунув руку в карман, Алекс протянул мне на раскрытой ладони одну-единственную пулю.

Он издевается? Снова издевается надо мной?! Чего он хочет на этот раз?! Я чувствовала, как трясётся нижняя губа, и понимала, насколько жалкой выгляжу. Прищурившись, Алекс коснулся моего локтя и провёл пальцами вниз, до самой кисти. Прикосновение его было очередной издёвкой: чувственное и жёсткое одновременно, словно бы он гладил меня и в то же время демонстрировал свою власть. Высвободив револьвер из моих пальцев, он вставил пулю в барабан и снова отдал мне.

— Стреляй, — спокойно сказал он. – Ты же этого хотела?

К ярости и обиде прибавился непонятно откуда взявшийся страх. Металл потихоньку нагревался от моей руки, а мне казалось, что он жжёт меня. На лице Алекса появилась пренебрежительная усмешка.

— Если не можешь довести дело до конца, — проговорил он, — не стоит даже начинать. Развернулся и, на ходу расстёгивая ремешок часов, пошёл к бару.

— Стой! — Я крепче сжала рукоять. Подняла револьвер и направила дуло на Алекса. Если такова цена моей свободы… Понимала, что нажму на курок, и этим всё закончится, но лучше уж так, чем очередное рабство.

Алекс обернулся. Теперь во взгляде его был интерес. Ах ты подонок! Думаешь, не выстрелю?!

— Стой! – приказала я, когда он сделал шаг обратно ко мне. – Не подходи!

— Стреляй, — как и прежде спокойно, сказал он и подошёл ещё ближе. Руки у меня тряслись, револьвер подрагивал.

— Ты всё равно не выстрелишь, — оказавшись на расстоянии полуметра, сказал он и попытался забрать у меня ствол, но я покачала головой. Зло усмехнулась. Дуло у моего затылка, отчаянный стук сердца… Страх, десять лет рабства…

— Выстрелю, — выдавила я, глотая слёзы. – Выстрелю, Алекс!

— Стреляй.

Револьвер у меня в руке задрожал сильнее, по спине пробежал холодок. Тела я почти не чувствовала – только тяжесть пистолета и стук собственного сердца. Руки похолодели, во рту пересохло. Он был уверен, что я не спущу курок. Уверен, чёрт его подери!

— Не приближайся! – прорычала я, когда он сделал ещё один шаг. Теперь дуло практически упиралось ему в грудь. Но взгляд… Ни намёка на тревогу и тем более страх.

Меня выкручивало, выворачивало наизнанку. Прошлое накатило на меня: всё то унижение, что мне пришлось пережить из-за подобных ему, столб в сыром подвале, навсегда застывший взгляд мёртвой девочки с обагрёнными кровью светлыми волосами, машина, увозящая меня на встречу с ничего не способными изменить вымышленными картинками другой реальности… Картинки взрывались, вонзаясь в меня острыми гранями, окуная во мрак безысходности. Хотелось закричать, упасть на колени и закрыться руками. Палец лёг на курок, ещё миг…

Резко отведя руку в сторону, я пальнула в стоящую на полу высокую вазу. Звук холостого выстрела, взвела курок и выстрелила ещё раз – и снова холостой, а потом ещё один, ещё… Сердце бухалось так сильно, что от его отдающихся в висках ударов разрывало голову, из груди рвались всхлипы, а я продолжала жать на курок.

— Проклятый ублюдок! – заорала я и, наведя револьвер на Алекса, нажала снова. – Скотина!

Не помню, как подлетела к нему. Размахнулась и что есть силы ударила револьвером в плечо.

— Какая же ты сволочь! – рукояткой в грудь, а по щекам бесконечные слёзы. – Ненавижу… ненавижу тебя!

Снова и снова. Рыдая, я била его куда придётся до тех пор, пока он, крепко сжав меня, не развернул к себе спиной и не прижал к груди. Тяжело дыша, я хватала воздух ртом, но чувствовала только солёную горечь собственных слёз. Алекс положил ладонь на мою кисть и отобрал револьвер. Я не держала. Сама разжала пальцы. Он кинул пистолет на ковёр у наших ног и, продолжая удерживать меня, обхватил второй рукой.

— Дурочка, неужели ты думаешь, что я бы выстрелил в тебя? – прижавшись щекой к моей голове, негромко проговорил Алекс. Потёрся о мои волосы, шумно вдохнул. – Неужели думаешь, что стал бы рисковать твоей жизнью? Весь этот год я с ума по тебе сходил. Ты хуже занозы…

— Там же пуля… — всхлипнула я. Меня как будто оглушили. Озноб разлился по всему телу, ноги подкашивались. Он ведь… — Ты…

— Хороший мастер может сделать всё, что угодно. Пули холостые, Стэлла, — невесело хмыкнул Алекс мне в волосы. – Кстати, чтобы ты не расстраивалась… Благодаря этому револьверу я заключил пару весьма интересных контрактов. Так что…

Я попыталась высвободиться. Дёрнулась, но он не выпустил, лишь позволил развернуться в его руках. Вскинув голову, я смотрела на него снизу вверх и понимала – он ещё хуже, чем я думала! И снова чувства перемешались: негодование, осознание и злость. Медленно поднимаясь над всем остальным, она раздувалась, заполняла меня до тех пор, пока до меня окончательно не дошло: он продумал каждую деталь. Каждый ход, каждую мелочь. Меня взяли в рабство при помощи простой игрушки, а я…

— Скотина! – вне себя от бешенства, закричала я, вырываясь из его рук. – Я разведусь с тобой, понял!? Мой юрист…

— Твой юрист ничего не сделает, — перехватив мои руки за запястья, прочеканил Алекс, глядя мне прямо в глаза.

Я зарычала. Вырвала руку из его хватки и толкнула в грудь. Ещё и ещё, до тех пор, пока не почувствовала себя вымотанной. Но злость никуда не делась. Шумно дыша, я смотрела Алексу в глаза и видела там собственное отражение. Это безумие! На подобное способен только ненормальный!

Словно в подтверждение мыслей, Алекс сгрёб волосы на моём затылке.

— Выдохлась? – Дыхание его щекотнуло меня, голос впился в сознание миллионом маленьких ядовитых иголок. Чуть ослабив хватку, он помассировал пальцами голову, второй рукой сжал платье на спине. – Это всё, на что ты способна?

Я было опять бросилась на него, но не успела опомниться, ощутила крепость тела. Пах его был твёрдым, мышцы каменными. Практически в то же мгновение он вдавил меня в себя и смял губы – жёстко, по-хозяйски, ещё раз подтверждая – я принадлежу ему.

Ну нет, сволочь! Так просто ты меня не получишь! Чувства смешивались. Разгорячённые, разбавленные адреналином, злостью и раздражением, бежали по крови, жгли нервы. Я чувствовала запах Алекса, чувствовала его силу, его желание, и на какой-то миг мне захотелось отпустить себя, забыться и поддаться ему. Всего на миг. Потому что уже в следующее мгновение я вспомнила и револьвер в его руке, и брачный договор, и зажимающего мне рот охранника, и ощущение собственной слабости. Как же я ненавидела чувствовать себя слабой, как же я ненавидела свою беспомощность… Расслабившись, положила ладони Алексу на грудь, обвила его шею и, стоило ему ощутить мою податливость, с силой прикусила его губу.

— Сука! – процедил он, мгновенно отпустив меня. Вытер кровь и посмотрел на собственную ладонь.

Я криво усмехнулась, сделала шаг назад, он же упёрся в меня взглядом. Огонь, таившийся в глубине его глаз, не предвещал ничего хорошего, но мне было плевать.

— Я тебе никогда этого не прощу, понял?! – процедила я. – И не думай, что твой дебильный контракт удержит меня. У меня…

— Поверь, удержит, — он был совершенно серьёзен, и меня снова охватило ощущение отчаянного бессилия, мгновенно переросшее в ярость.

— Ненавижу тебя! – крикнула я и, сняв босоножку, запустила в него. Он ловко поймал её за ремешок и тут же отпустил. Она упала прямо на револьвер, я же стояла, не понимая, чего мне делать. Снова броситься на него с кулаками? Развернуться и уйти? Последнее было весьма заманчивым, вот только я знала – он этого не позволит. Дыхание вырывалось из моей груди неровными толчками, кровь так и бежала по венам огненным потоком. Я чувствовала, как воздух между нами сгущается… Глядя на меня, Алекс ещё раз провёл по губе, и я будто бы ощутила во рту привкус крови. Его или своей – хрен поймёшь. Тишина, окутавшая нас, была столь напряжённой, что любой звук прозвучал бы в ней звуком выстрела. Выстрел… Что-то должно было произойти.

Взгляд Алекса опустился к моей груди, к ногам, и я нервно выдохнула. Пылающий в его зрачках огонь перекинулся на меня ощущением странной дрожи, внутри всё натянулось. Заметив, как он подался было ко мне, я мотнула головой и сделала крохотный шаг назад. Выглядело это, должно быть, нелепо… Нужно было снять вторую босоножку. Или надеть ту, что лежала рядом с револьвером. Или…

— Да чёрт бы тебя побрал! – рыкнул Алекс, и в ту же секунду смял любое моё возможное сопротивление.

Жаркое дыхание на моём лице, шее. Большие ладони, беспорядочно шарящие по спине, железные тиски его рук, поцелуи по скулам, щекам, губам… Напряжение, сгустившееся в воздухе, всё-таки рвануло. Зная, что должна оттолкнуть его, я тихо застонала и приоткрыла рот, впуская его язык. Распалённая, обвила Алекса за шею и жадно ответила ему. Зубы наши ударились, языки сплелись, и теперь я действительно ощутила привкус крови. Солоноватый, металлический…

Задрав подол платья, Алекс обхватил мои ягодицы, с силой сдавил и глухо зарычал сквозь поцелуй. Прикусил мою губу, лизнул уголок рта, поцелуями спустился по шее к плечу. Его щетина тёрлась о мою кожу, и я чувствовала, как теряю контроль над разумом. Он стрелял в меня… Он угрожал мне… Он притащил проклятую суку в ресторан… Он заставил меня выйти за него замуж…

— Как же я ненавижу тебя… — сделав попытку высвободиться, в который раз выдохнула я. Взгляды наши встретились, переплелись. Его сталь проникала в меня, парализовывала, серебро струилось в крови вместе с яростью, обидой, возбуждением. Что чувствовал он, я не знала. Барс… Когда-то он казался мне опасным, теперь же я понимала — этот мужчина был опасней всех других, что встречались на моём пути. И теперь я…

— Врёшь. – Трусики, повинуясь его пальцем, упали к моим лодыжкам.

И снова глаза в глаза. Серебро и сталь, бархат и острые камни. Он решил, что я буду принадлежать ему. Он хочет, чтобы я принадлежала ему.

Пряжка его ремня царапнула мой живот через тонкую ткань платья, ноги запутались в шёлке белья. Он снова прижимал меня к себе и целовал. Снова. И я, не зная, куда деться от его взгляда, рук, губ, потерялась в этой ночи. Не отдавая себе отчёта, задрала его рубашку и коснулась твёрдого живота. Невозмутимый и несгибаемый, Алекс вздрогнул от этого моего касания. Я услышала его шумный вдох, и сама тихонько застонала. Чувствовала его возбуждение и понимала – к чёрту! Молния платья оказалась расстёгнутой, руки Алекса коснулись изгиба спины. Я рванула рубашку. Ткань затрещала под пальцами, но не поддалась. Мне хотелось сломать в нём хоть что-то, хотелось увидеть кровавые борозды на его коже, хотелось…

Не знаю, как мы оказались на полу. Кажется, я всё же запуталась в собственных трусиках. Спины коснулся ворс ковра, Алекс же нависал сверху. Спустив платье с моих плеч, он стал целовать ключицы, вырисовывал узоры языком на коже до тех пор, пока не добрался до груди. Спустил кружево лифчика, и тут же накрыл ртом сосок. Я несдержанно, протяжно застонала. Адреналин и ярость обернулись острым возбуждением, скрутившимся внутри меня так внезапно, что я сама себе показалась спичкой. Неловкая и торопливая, расстегнула пуговицы на вороте рубашки Алекса и стянула её через голову. Мышцы его играли под моими ладонями, мягкие завитки волос на груди походили на шёлк.

— Ни одна женщина не сумела сделать со мной того, что сделала ты, — просипел он, целуя мои соски. Обхватил одну грудь ладонью, сдавил почти до боли, зарычал. – Стэлла… Какая же ты красивая. Как увидел тебя в этом платье…

— Да неужели? – едва собрав мысли, съязвила я, но тут же выдохнула, ибо ладонь Алекса оказалась у меня под подолом.

Пальцы мягко коснулись плоти. Он смотрел мне в глаза, а сам медленно поглаживал меня, не спеша проникать внутрь. Потихоньку надавливал на клитор, возвращался обратно и снова ласкал. Понимал, что добился своего и наслаждался этим. Получил свой трофей? Кажется, только сегодня я клялась себе, что это было в последний раз…

— Раздвинь ноги, — приказал он.

Я не сразу поняла, чего он хочет. Нет… Пусть приказывает кому-нибудь другому, не мне! Подчиняться я не собиралась. Не в этот раз, ни когда-либо ещё. И уж точно не ему. Судя по всему, он понял это. Погладил увереннее, обвёл влажную плоть, подул на грудь, вызвав во мне новую волну чувственной дрожи.

— Сделай, что я говорю, Стэлла, — чуть вошёл и тут же вынул палец. Его голос проникал в меня, сковывал, его руки, его запах… Сама не до конца понимая, что делаю, я чуть развела бёдра, и он тут же проник глубже. Резко, настырно. Несколько быстрых движений, сменившихся ласковыми поглаживаниями.

Я тронула его тёплое плечо, потянула на себя. Ногтями по коже – сильно, заставив его зашипеть. Ещё сильнее. Он навалился на меня, и пряжка его ремня опять царапнула живот. Грубая ткань джинсов коснулась раскрытого лона. Запустив пальцы в волосы Алекса, я сама привлекла его к себе и поцеловала: порывисто, отчаянно, с той животной страстью, что он разбудил во мне, с той ненавистью, что я чувствовала к нему, с той болью и горечью, что он ножом вогнал в меня год назад. Единственный мужчина, раскрывший во мне столько всего… Губы по его колючим скулам, по шее, мягкий укус в плечо, кончиками ногтей вдоль позвоночника.

Нависая надо мной, он сам расстегнул ремень и ширинку – нетерпеливо, словно едва мог сдерживаться. Я помогла ему спустить штаны. Шальная от происходящего, от захлестнувшего нас обоих безумия, коснулась ягодиц, обвила бёдра ногами, и в тот момент, когда он резко вошёл в меня, с губ моих слетел вскрик.

Обхватив мой затылок, Алекс глухо застонал и, двигаясь, поцеловал – коротко, порывисто. Я не знала, как он делает это со мной, не знала, почему именно он. Откуда у него такая власть надо мной? Неужели это действительно я сама… сама позволила ему?

Согнув мою ногу в колени, он гладил бедро, и я понимала – пальцы его вырисовывают вьюнок. Каждый завиток, цветы. Он знал узор так хорошо, что мог делать это не глядя, по памяти, и это пугало меня. Проникновения глубокие, одно за другим, и я, мечущаяся по ковру в гостиной. Пальцем по его коже, бессильно по ворсу ковра и опять к нему. Волосы, спутанные, разметавшиеся, и желание чувствовать его, чувствовать себя.

С нажимом проведя по моему телу, Алекс схватил меня за подбородок и заставил посмотреть прямо на него. Я выдохнула. Склонившись, он влажно поцеловал меня. Дыхание сплелось, ритм его толчков подчинял меня инстинктам. Выгибаясь навстречу, я подавалась к Алексу бёдрами, понимая, что хочу. Пальцы его сменили губы. Обведя мой рот, он слегка оттянул нижнюю губу, погладил по внутренней стороне, и я, не дожидаясь слов, лизнула его. Прихватила зубами и снова лизнула. Должно быть, во мне тоже пылало пламя, потому что серебро глаз Алекса плавилось, и я понимала – причиной тому я.

— Прости, что без шампанского, — прохрипел он мне на ухо. Взял за плечо и поцеловал маленькую родинку, потёрся носом и резко подался бёдрами, заставив меня выгнуться всем телом.

Тяжело дыша, я посмотрела на него из-под ресниц, заметила усмешку, ямочку на щеке…

Живот сладко ныл, по бёдрам разливалось тепло, но внезапно всё исчезло, оставив меня в холоде и пустоте. Алекс отстранился, взял меня за руку.

— Ты куда? – бестолковая, сбитая с толку, спросила я хриплым шёпотом, но он лишь опять усмехнулся самым уголком рта. Потянул меня на себя, вынуждая сесть сверху.

Комната покачнулась. Я вдруг заметила диван, столик, большое завешанное портьерами окно, но значения это не имело. Влажная, возбуждённая, я хотела чувствовать. Пусть всего несколько минут, но чувствовать себя живой. Сидя верхом на Алексе, я смотрела на него. Движение бёдрами, и я снова не смогла сдержать вскрик. Какой же он большой, какая же я по сравнению с ним маленькая… Какая же я живая в его руках. Платье скомкалось на талии, пальцы касались груди Алекса. Без шампанского… С очередным его проникновением в голове у меня вдруг мелькнула мысль о первой брачной ночи. Боже… Это ведь моя первая брачная ночь. На полу гостиной родительского дома, с мужчиной, от которого я когда-то бежала униженная, раздавленная. С мужчиной, заставившим меня поверить и моментально эту веру отнявшим. С мужчиной, замуж за которого я вышла под дулом револьвера…

Алекс положил ладони на мои бёдра, жёстко погладил от коленей выше и, смяв ягодицы, принялся с силой насаживать на себя. Толчок, один, другой… Я потерялась в собственных ощущениях, собственных чувствах. Голова кружилась, по груди катились капельки влаги. Левая рука его прошлась по телу и легла на грудь, подушечка большого пальца заскользила по напряжённому соску. Я запрокинула голову и закрыла глаза. Хрипло застонала и впилась в него пальцами. Жаркая пружина, скрутившая нутро, распрямилась, запустила волны дрожи. Он во мне, так глубоко, как это только возможно – до помешательства, до сладкой боли. Палец по соску, грудь в его ладони, тепло по телу…

— Ненавижу тебя… — застонала я, чувствуя, как он выплёскивается в меня, как пульсирует во мне его плоть. – Ненавижу… — всхлипнула, упав ему на грудь.

Он собрал мои влажные волосы, пропустил сквозь пальцы. Тело его было покрыто испариной, сердце стучало, и я чувствовала эти глухие, тяжёлые удары, отдающиеся во мне непонятной живой вибрацией.

— Можешь ненавидеть сколько хочешь, — подтянув меня чуть выше, выдохнул Алекс мне в губы и мягко подхватил нижнюю. Обнял, прижимая ещё крепче. – Главное, помни – ты моя и всегда будешь моей. Никому не отдам тебя. Никому не позволю прикасаться к тебе, Стэлла. Никому.

Глава 9

Алекс

Должно быть, прошло добрых полчаса, а я всё сидел и смотрел на девчонку. Свернувшись на самом краю постели, она спала, укутавшаяся в одеяло до самого носа. Моя… Мне рычать хотелось, снова и снова доказывая каждому, в том числе ей и самому себе – моя. Моя, чёрт подери!

Стоило нам подняться наверх, в спальню, Стэлла тут же ушла в ванную, не забыв напоследок захлопнуть дверь едва ли не у меня перед носом. Знала, что если захочу войти, меня это не остановит. И я хотел… Хотел, но не вошёл. И ей и мне стоило немного остыть.

Пытаясь привести голову в порядок, вышел на балкон и простоял там до тех пор, пока Стэлла не вернулась в спальню. Чёрное полотно неба висело низко, в воздухе пахло дождём. Самое то. Обернувшись, я сквозь окно смотрел, как она открыла шкаф и, не спрашивая, вытащила одну из моих рубашек. Накинула на голое тело, застегнула пару пуговиц и мягкой кошачьей поступью направилась к постели. И толку, что меньше часа назад она лежала подо мной податливая и влажная? Глядя на неё, я понимал – ничего не изменилось. Я снова хотел её и мог бы взять, но…

С досадой ударил о перилла балкона и стиснул зубы. Я мог взять любую женщину практически не прикладывая для этого усилий, но любая мне была не нужна. Мне нужна была именно эта. Сука, унёсшаяся от меня в никуда на моём же собственном Харлее и ни разу не сделавшая попытки вернуться обратно. Её деньги, положение… Сколь угодно долго она могла говорить, что её жизнь изменилась, я знал – нихрена. Свобода? Да к чёрту её свободу!

Когда я вернулся в комнату, она уже лежала под одеялом. Несколько секунд мы смотрели друг на друга: молча, внимательно, а после она отвернулась и, выключив прикроватную лампу со своей стороны, замоталась в одеяло. И что я должен был сказать? Она превратилась в моё безумие, и произошедшее сегодня стало тому прямым доказательством. Револьвер, брачный договор…

Сам того не желая, я хлопнул дверью ванной с такой силой, что та едва с петель не слетела. Хотелось что-нибудь расхерачить. Этот вызов в её взгляде, подчёркнутая отстранённость… Понятия не имею, на что я рассчитывал, наводя на Стэллу дуло револьвера. Знал, что просто не будет, но раздражение моё от этого меньше не становилось. Стоило вспомнить, как смотрел на неё Стас, как ладонь его лежала на её ладони… Как ни пыталась она строить из себя независимую и самодостаточную, я понимал – игра даётся ей непросто. Более того, вряд ли она до конца понимает, в какие именно игры взялась играть. Благотворительный фонд? Поиски спонсоров? Да чтоб её… Я с размаху ударил кулаком по плитке. Уж она-то должна соображать, чем это может обернуться. И что она сделает, если какой-нибудь из таких вот благотворителей затащит её на заднее сиденье своего лимузина?! Дура!

Резкие водяные струи хлестали меня по напряжённым плечам и спине, но выгнать из башки навязчивые мысли не получалось. Помимо прочего, стоило мне подумать, что там, под одеялом в моей постели эта мерзавка лежит почти что голая, член снова встал, будто у меня бабы год не было. Бабы были – не было её.

Рыкнув, я крутанул регулятор, и вода стала такой холодной, что я резко втянул носом воздух. Губы мои тронула кривая усмешка: сегодня я не только женился, но и, кажется, нажил себе врага в лице собственной жены. Да и плевать! Зато теперь моя. Моя и никаких «если».

Тяжело вздохнув во сне, Стэлла заворочалась, перевернулась. Я видел ровную линию её носа, чуть приоткрывшиеся губы. Красивая… Откинув одеяло, осторожно лёг рядом. Поначалу трогать её не хотел, но не сдержался – придвинулся, обнял и прижал к себе. Она заёрзала, попыталась высвободиться, задышала неровно, тревожно, а я понимал, что меня сводит с ума буквально каждое её движение. И дело даже не в желании задрать подол надетой на ней рубашки и снова почувствовать её. Нет. Меня выкручивало от самого её присутствия. Её гибкое тело, её волнующий запах, её дыхание…

— Спи, — прошептал я, поглаживая её по животу сквозь ткань. – Спи, детка…

Потёрся носом о затылок и не сдержался – вдохнул. Когда-то я говорил ей, что она пахнет сексом. Да, сексом. Сексом и летней ночью. Полынью и пылью дорог. Моей женщиной. Именно так: она пахнет моей женщиной.

Сквозь сон я ощутил, как Стэлла пытается скинуть мою руку, лежащую на её талии. Вначале осторожно, словно просто хотела выскользнуть, после, поняв, что сделать это у неё не получится, уже в открытую.

— Отпусти меня, — наконец услышал я её голос, но вместо того, чтобы выпустить, только крепче прижал к себе. – Алекс! – цепкие пальцы впились в мою ладонь.

Пришлось открыть глаза. Стэлла смотрела на меня, повернувшись в пол-оборота. Глаза её недобро блестели, выражение лица было сдержанно-ожесточённым. Опустив взгляд, я глянул в вырез рубашки. Красивая шея, ключицы… Она скинула-таки мою ладонь и зашипела:

— Если ты думаешь, что вчерашний секс…

И как ей удаётся с такой быстротой одновременно и заводить, и раздражать меня?! Даже не знаю, чего мне хотелось больше – сгрести и подмять её под себя или просто заткнуть ей рот. Как вариант – своим собственным. Чуть спутанные со сна волосы обрамляли красивое лицо с высокими, чётко очерченными скулами, тонкая ткань рубашки прилегала к груди. Откинувшись на подушку, я подложил под голову руку и, лениво потянувшись, прищурился. Стэлла умолкла на полуслове, фыркнула и, отбросив одеяло, торопливо встала. Теперь я мог наслаждаться видом сзади: длинные ноги, изящные лодыжки… Проникающий в комнату свет касался её кожи, а я понимал, что хочу дотрагиваться до неё вслед за лучами. Нет… лучше сгрести её – непокорную, шальную, прижать к себе и целовать до тех пор, пока…

Дойдя до двери ванной, она резко развернулась и отрезала:

— Не смей заходить. – Ты меня понял, Алекс?

— Возможно, — продолжая рассматривать её, лениво потянулся я.

Губы её сжались, глаза опять блеснули. Интересно, что она хотела от меня услышать?

Стоило ей скрыться за дверью, я закрыл глаза. Слышал, как зажурчала вода, а перед мысленным взором так и маячил тонкий женский силуэт. Должно быть, я действительно извращенец, ибо какой ещё идиот мог пожелать каждый день засыпать и просыпаться рядом с такой стервой?!

На часах было начало одиннадцатого – оно и не удивительно, учитывая, во сколько для нас закончился вчерашний день. Полежав ещё пару минут, я встал. У входа в ванную замешкался, но решил, что драконить волчицу ещё сильнее не стоит, по крайней мере, сегодня. В конце концов, ванная в соседней спальне ничуть не хуже. Вчера мы и так прошли по грани, переступать которую мне не хотелось. Как бы ни было сильно моё желание подчинить Стэллу себе, я понимал – это предел, за которым одна лишь пустота. Сломать? И раньше-то не смог, не захотел, а сейчас не хочу и подавно.

— Так что дальше, Алекс? – спросила Стэлла, едва я снова оказался в спальне.

Стоя возле постели всё в той же рубашке, она вытирала волосы моим полотенцем. Я прошёлся взглядом по её ногам, по бёдрам. Края рубашки, вторя движениям рук, приподнимались и опускались, то являя мне вытатуированный цветок, то снова скрывая его. Тряхнув головой, Стэлла бросила полотенце на постель. Порочная и в то же время отстранённая. Мне вдруг подумалось, что при всём её прошлом она, в сущности, досталась мне невинной девчонкой. И не важно, что было до, потому что для неё в этом «до» не было ничего правильного, ничего, что бы она сама для себя выбрала.

— Ничего ведь не изменилось, Алекс, — продолжила она. Уголок её губ едва заметно дёрнулся. – Я снова твоя собственность, снова у тебя в плену, так? Твоя игрушка… Ты готов даже на брак пойти, лишь бы я принадлежала тебе.

Я прищурился. Смотрел на неё, ощущая дикую и какую-то хлещущую по живому раскалённую злость. Собственность? Да если бы я хотел её в собственность…

Медленно приблизился и, положив ладони на её плечи, провёл до локтей. Смотрел в глаза и видел огонь. Стала ли она за этот год другой? Вряд ли. Провёл пальцами по скуле и взял за подбородок.

— Ты правда считаешь, что я не смог бы найти другого способа вернуть тебя себе?

Она не ответила. Продолжала смотреть с гневом, вызовом и немым презрением, и взгляд её был красноречивее всяких слов. Я сильнее сдавил её подбородок, но она не шевельнулась. Понимал, что ещё немного и сделаю ей больно. Она будила во мне зверя.

— Без понятия, — наконец проговорила она и, с силой схватив меня за запястье, отступила назад. Пальцы мои скользнули по её коже, взгляд так и впивался в лицо.

— Нашёл бы, поверь.

Она промолчала, качнула головой и отвернулась к тумбочке, где поверх брачного договора стояла её сумочка. Достала расчёску и, проведя пальцами по влажным волосам, принялась расчёсываться.

На долго меня не хватило: несколько секунд, а после я схватил её за талию и прижал к себе. Несдержанно коснулся губами виска, потёрся щекой о мокрые пряди цвета горького шоколада и принялся расстёгивать пуговицы. Понимал, что она зла и подавлена. Понимал, чтоб её, и в то же время меня злило, что она могла подумать, будто я сумею выстрелить в неё. Хотел, чтобы она приняла блеф за чистую монету – она приняла. Но теперь… Рука её с зажатой расчёской опустилась, спина была прямой. Я ждал, что она снова начнёт вырываться или скажет что-нибудь грубое, но она молчала. Стояла и позволяла мне гладить себя, целовать в шею, шарить по телу. Я дурел от её запаха, сходил с ума от бархата и тепла кожи и одновременно с этим во мне нарастала ярость. Знал – ей не всё равно, так какого чёрта?! Или больше нравится, когда ей, полупьяной, ладошки наглаживают и на лазурное побережье приглашают так называемые благодетели? Пусть только попробует…

Развернув к себе лицом, я толкнул её на постель и, вытянув пояс халата, схватил за руку.

— Что ты делаешь? – она было дёрнулась, но я жёстко взял вторую ладонь и, крепко обвязав, подтянул её к спинке. Ноги её заскользили по постели, рубашка задралась до самых ягодиц.

— А ты не понимаешь? – перекинул пояс через изгиб металлического прута.

Стэлла молча следила за мной. Не сопротивлялась, но теперь я буквально кожей чувствовал исходящее от неё напряжение и недовольство. Болотная зелень глаз потемнела, коричневые крапинки стали янтарными, будто расплавленное золото. Понимая, что, не касаясь, уже хочу её до судороги, я сел рядом с ней и медленно, пуговица за пуговицей, расстегнул рубашку до конца. Кончиками пальцев водил по её телу: ключицы, ложбинка меж грудей, ямка пупка. Каёмка тонких трусиков… Не снимая их, коснулся кружева, погладил между ног и двинулся вниз – к бёдрам и коленям.

— Что ты хочешь доказать мне, Алекс? – сдержанно и напряжённо поинтересовалась она, когда я дошёл до коленной чашечки и, склонившись, поцеловал. Легко прикусил кожу, провёл языком и снова коснулся губами. Я соскучился по прикосновениям к ней. Понимал, что пьянею, начисто теряю контроль, стоит мне хоть немного отпустить собственные чувства.

— Что из тебя вышел отличный мастер по починке сломанных кукол? – продолжила она. — Что способен завести меня?

Едва я прикоснулся к стопе, Стэлла дёрнула ногой, но я всё равно поймал её. Провёл по лодыжке, погладил вдоль сухожилия щиколотки. Знал, что её это не просто возбуждает – она с ума сходит. Мягко обрисовал пяточку, поцеловал пальцы. Стэлла выдохнула, я же, на миг вскинув голову, посмотрел ей в лицо.

— Способен, Алекс, — проговорила она чуть сипло, с каким-то смиренным равнодушием, хотя я понимал, что спокойствие её тает с каждым моим касанием. – Только если у меня между ног влажно, это ещё ни о чём не говорит, — губы её на мгновение искривились в усмешке. — Хренов повелитель мокрых трусиков.

Пальцы мои на её ноге сжались сильнее. Вот же… Была бы на её месте другая, давно удушил бы. Но ирония заключалась в том, что другой на её месте быть просто не могло. Не выпуская стопу, провёл большим пальцем по костяшке, чуть ниже к пятке, по впадинке, вернулся к косточке. Заметил, как она шевельнула связанными руками. В моей распахнутой рубашке, с блестящей теменью зрачков, поцелованная лучом утреннего солнца, она была настолько хороша, что на секунду я забыл, как дышать. И значения не имело, кто она: есть у неё фамилия или нет, дочь ли она Эдуарда Белецкого или подаренная мне другом девка из питомника. Ладонь моя прошлась по её голени к колену, потом обратно, вслед за рукой я коснулся её губами, потёрся носом. Услышал шелест её дыхания и проложил влажную дорожку выше – до середины бедра. Погладил живот, тронул языком пупок.

— Чего ты добиваешься, Алекс? – снова заговорила она. – Хочешь мне показать, что знаешь мои слабые места. И? Ты ведь ни перед чем не остановишься, чтобы получить желаемое, да?

Пальцы мои легли на шёлк трусиков. Отодвинув в сторону, я тронул нежные складочки. Ладони её сжались в кулаки, черты лица заострились сильнее. Влажная… Совсем немного, но влажная. Не говоря ни слова, я придвинулся ближе и, обхватив её затылок, жадно накрыл рот. Знал, что не ответит, и всё равно хотел чувствовать её.

— Сама придёшь, — прошептал я ей в губы. Отстранился, посмотрел в глаза, потом снова на губы.

— Вряд ли, – выдохнула она со свойственным ей упрямством, и я ощутил её дыхание кожей. Едва сдержал рык и снова стал целовать. Рот, скулы, шею… Нетерпеливо, по-животному. Накрыл грудь, обрисовал сосок.

— Придёшь, Стэлла.

Она не ответила. Смотрела презрительно, с какой-то надменностью, и только бешеный пульс сдавал её с потрохами. Сука! Понимала, что нихрена я не выдержу рядом с ней. У меня и сейчас-то кровь в висках пульсировала, а член стоял так, что впору гвозди заколачивать, и кому как ни ей было знать об этом.

Подняв голову, я продолжал поглаживать её – от груди к низу живота, по трусикам и снова к груди. Смотрел ей в глаза и ждал. Она сглотнула и всё-таки отвернулась. Вот так, девочка. Чуть надавил на клитор, погладил. Рвано выдохнув, она свела ноги. Знала, что меня это не остановит, и всё равно пыталась что-то доказать. Ладонями под края рубашки, по бокам и снова губами к груди. Твёрдость соска, едва заметная дрожь… Внутри неё уже проснулось желание, и я чувствовал это. Гладил её бёдра, трогал её и понимал – не остановлюсь сейчас – позже уже просто не смогу. Поцелуй в шею, зубами, языком по тёплой венке. Сдавшись, Стэлла выдохнула, на этот раз с низким протяжным стоном, откинула голову, позволяя мне целовать себя. Да, моя…

— Придёшь, — повторил я в третий раз и встал. Подошёл к балконной двери и на всю распахнул её, впуская в спальню прогретый утренним солнцем воздух. Ночью прошёл дождь, и свежесть теперь ощущалась как-то по-особенному, хотелось дышать полной грудью.

— Ты мерзавец, — донеслось мне в спину.

— Ещё какой, — бросил я, сам не зная, кому сейчас сделал хуже – себе или ей.

Стэлла повела руками, поджала ноги к себе.

— Я не из тех женщин, Алекс, что приходят за сексом. А в том, что ты способен на что-то ещё, я не уверена.

Вот же… Ещё немного, и дело добром не кончится. По скулам моим заходили желваки, досада и злость начисто смели остатки здравых мыслей. Не глядя на неё, я подошёл к шкафу, распахнул и, порывисто раздвинув вешалки с рубашками, взял первую попавшуюся. Нахрена мне вот это всё?! Прожил же как-то этот год и ещё прожил бы! Яйца буквально разрывало, нутро выкручивало желанием сделать её своей. Вернуться к постели, сдёрнуть с неё трусики и… Едва сдерживаясь, я скинул на пол халат.

— И что это значит? – услышал я натянутый голос Стэллы.

Что это значит?! Да чёрт знает, что всё это значит! Набросил рубашку на плечи и только теперь понял, что она подходит скорее для официального приёма, чем для… Впрочем, я ещё и сам толком не знал, куда собираюсь. Ясно мне было лишь одно – на какое-то время лучше уехать, причем не только из дома, но и из города. Потому что думать здраво я не в состоянии, а находящаяся рядом женщина этому тем более не способствует. Скинул рубашку на халат. Думать я мог лишь о том, что должен делать с накатившим на меня помешательством и к нему прилагающимся. Её проклятое упрямство, вызов в глазах, эти самые глаза-болото, в котором я напрочь увяз… И ещё целая куча чернухи, о которой ей вовсе ни к чему знать. По крайней мере, пока я сам не выясню хотя бы что-то о прошлом. Смерть её семьи не была случайностью, и это факт, а сама Стэлла… Сама Стэлла, судя по всему, стала свидетельницей случившегося в этом доме. Единственной оставшейся в живых свидетельницей, ибо убийца Белецких вырезал как охрану, так и прислугу, находящуюся на тот момент в доме. Стэлла Белецкая…

— Алекс! – голос Стэллы стал гневным и требовательным.

Втиснув стоящий член в боксёры, я взял с полки светлые летние джинсы. Знал, что смотреть на Стэллу мне не стоит, но не удержался и повернулся к постели. Нити вен на тонких запястьях, подобранные под себя ноги, откровенно манящая грудь… Чёрт! Знал же…

— Развяжи меня немедленно, — потребовала она.

Я молча надел джинсы. Застегнул ширинку. Взял кожаную куртку. Пожалуй, стоит наведаться на пару дней в Италию. Мозги проветрить, а заодно поговорить кое с кем о делах. О делах семьи Белецких моему приятелю, конечно, не известно, а вот мнение его выслушать стоит. Обретя фамилию, она обрела себя. Вот только… Как по мне, лучше бы было ей оставаться волчонком. С другой стороны, убийцы её родителей и так отняли у неё слишком много – фамилия – та малость, что у неё осталась, и лишать её ещё этого…

— Запомни, Стэлла, — проговорил я негромко и очень серьёзно, — если я женился на тебе, значит, я хотел, чтобы ты была моей женой.

Она молчала, я же взял мобильный, лежащую на подоконнике папку и пошёл к двери.

— Алекс, — на этот раз я услышал предупреждающие нотки и едва сдержал усмешку. – Если ты…

Что будет «если я», я догадывался и без продолжения. Плечо и без того ныло после удара рукоятью револьвера, это уже не говоря про несколько впечатляющих синяков и полос от ногтей, что я заметил утром, глядя в зеркало. Если она снова броситься на меня с кулаками…

Спускаясь по лестнице, я всё ещё пытался унять раздражение. Желание никуда не делось, в паху ныло. Впору было идти в зал и выместить бурлящее внутри на боксёрской груше, только что-то подсказывало – на долго от этого мне не полегчает. Заметив выскользнувшую из кухни горничную, я окликнул её. Молоденькая, похожая на серую мышку… Черт, как же её зовут?!

— Минут через десять зайди в спальню, Вероника, — распорядился я. – Моей жене потребуется твоя помощь.

— Хорошо, Александр Викторович, — ответила горничная, смотря на меня широко распахнутыми глазами. – Только…

Я так глянул на неё, что она окончательно стушевалась.

— Что? – рыкнул в нетерпении.

— Вика… Меня Вика зовут.

Я осмотрел её с ног до головы и остановился на лице. Вика, так Вика.

— Через десять минут зайди в спальню, Вика, — повторил я и пошёл к двери. Позвонить в аэропорт и отдать распоряжение, чтобы приготовили к вылету самолёт. А пока… Можно заехать к Вандору и выпить кофе. Как-никак, а сказать лучшему другу о том, что я заимел в жёнах Белецкую, лучше лично.

Глава 10

Стэлла

Меня едва ли не колотило от ярости. Мерзавец? Не-е-ет, он не мерзавец, а… Слов, чтобы выразить, что я думаю об Алексе, у меня не было. К злости примешивалось неудовлетворённость, к неудовлетворённости досада и непонимание. Подтянувшись к спинке кровати, я изогнулась и ухватила узел на запястьях зубами. Затянут он был несильно, и я надеялась, что смогу развязать его. По крайней мере, это было тем реальным, на что я могла в данный момент направить все бурлящие во мне чувства. Желание… Оно бежало в крови, щекотало низ живота и заставляло меня нервничать. Мне не нравилась власть, которую имел надо мной Алекс, не нравилось понимание, что противиться ему, находясь рядом, я могу, но…

Зарычав, я дёрнула узел сильнее, и в тот самый момент, когда он наконец поддался, дверь спальни отворилась. Наспех высвободив руки, я резко перевела взгляд и увидела застывшую в дверях горничную.

— Александр Викторович сказал, что Вам будет нужна помощь, — неуверенно проговорила она, не решаясь зайти в комнату.

Кажется, год назад я уже видела её… Тёмно-русые волосы, обрамляющие узкое лицо, большие серые глаза, на вид совсем девчонка – лет двадцать, не больше. А этой, интересно, Александр Викторович тоже подол задирал?

Порывисто запахнув на груди рубашку, я осведомилась:

— А где сам Александр Викторович?

— Не знаю… — девчонка явно испытывала неловкость, и я присмотрелась к ней внимательнее.

Нет, вряд ли. Вид у неё такой, что она от созерцания разобранной постели-то вот-вот в обморок грохнется.

— Кажется, он уехал, — продолжила она.

Я кивнула на валяющиеся возле шкафа вещи Алекса.

— Приведи комнату в порядок.

Пояс от халата так и висел на спинке, и я, вытянув, кинула его на подушку. Уехал, значит… И куда? Только теперь я начинала мыслить здраво. Смотрела, как горничная аккуратно наводит порядок в шкафу, а сама обдумывала, что делать дальше. Брачный договор… Так и не научившаяся разбираться в юридических тонкостях, я понимала, что любой договор, а тем более брачный, подразумевает правила для обеих сторон. Пока что уяснила я лишь то, что в случае развода по моей инициативе всё, что у меня есть, достанется Алексу. Скотина! Вот же скотина!

Горничная закрыла шкаф и остановилась, ожидая дальнейших распоряжений. Интересно, что мне позволено в этом доме? Помнится, когда-то без разрешения Алекса я и шагу лишнего ступить не могла.

— Что-то ещё, госпожа Стэлла? – подала голос девчонка, я же едва воздухом не поперхнулась. Госпожа?! Она что, издевается?! Выглядела горничная вполне серьёзной, и отчего-то мне стало даже неловко.

— Нет, — качнула я головой. – Постель я застелю сама. Ты можешь идти. – Склонив голову в вежливом кивке, она было направилась к выходу, но у самой двери я окликнула её и спросила: — Где Мирослава?

— Мирослава… — держась за ручку двери, повторила горничная. – Так Александр Викторович уволил её. Ещё год назад, сразу после того, как Вы…

Не зная, как закончить, она умолкла. В общем-то, окончание фразы мне и не требовалось. Кивнув, я отпустила её и, стоило ей прикрыть за собой дверь, задумчиво поджала губы. Уволил, значит… А я думала, он с ней до сих пор развлекается между делом. Другую нашёл или что? Или у него теперь Динара на все случаи жизни?! Внутри что-то натянулось, лопнуло, разбрызгивая в кровь крохотные колючки. То ли злость, то ли ревность. Вот только какого дьявола мне ревновать Алекса к его бесконечным сукам?! Жена?! Нет… что бы он там ни говорил, я не верила ему. На языке разлился горький вкус собственных разочарований, несбывшихся мечтаний и надежд. Один раз я уже поверила, и что из этого вышло? Ничего…

Уперевшись подбородком в колени, я какое-то время смотрела на змеёй свернувшийся на подушке пояс. Алекс обвязывал мои запястья уверенно, и в то же время так мягко, словно окутывал бархатом…

Достаточно! Заставив себя собраться, я вытащила из сумочки телефон и, найдя в контактах номер Дмитрия, нажала кнопку вызова. Если кто-то и способен помочь мне расставить всё на свои места, так это он.

— Ну что, Дим? – потеряв терпение, спросила я, прекрасно понимая, что Дмитрий и сам расскажет мне всё, как только у него сложится хоть какое-то представление о том, что делать дальше.

Пытаясь хоть как-то скоротать ожидание, я пила уже вторую чашку кофе с корицей. Горячий, он помогал сконцентрироваться, хотя я в этом и не нуждалась. Всё, что мне оставалось – терпеливо сидеть рядом, пока Дмитрий просматривал подписанный мною ночью брачный контракт. Как ни странно, на территорию особняка пропустили его без проблем и особого досмотра. Несомненно, об этом визите доложили Алексу незамедлительно, но сей факт меня не заботил. Вкратце рассказав о случившемся, я поставила перед Димой большую чашку американо, жестяную банку с печеньем и стала ждать.

— У твоего мужа отличный юрист, — наконец проговорил он и сделал глоток уже остывшего кофе.

— Ты с ним знаком? – тут же спросила я, чувствуя, что ничего хорошего дальше не услышу.

— Можно сказать и так.

Я окончательно потеряла терпение. Встала и, нервничая всё сильнее, снова включила кофемашину, хотя кофе мне уже совершенно не хотелось. Ощутила приятный кофейный запах и сделала вдох. Обернулась к Диме. Тот перелистнул договор первой страницей вверх и теперь сидел, глядя на меня в упор.

— Только не говори мне, что сделать ничего нельзя.

— Боюсь, что так, Стэлла.

— Дима! – Я вспыхнула. По венам разливалась бессильная ярость, на глаза чуть ли слёзы не наворачивались – злые, обидные. – Ты понимаешь, что я этот договор под дулом револьвера подписала! Я же думала, что он… — Шум кофемашины затих, и в повисшей тишине мой голос зазвучал как-то слишком громко. – А пистолет – развод для лохов! И он меня как дуру…

Несколько пронзительно долгих, тяжёлых секунд Дима смотрел на меня, а потом неожиданно спросил:

— Скажи мне, тебя что сильнее беспокоит, вот это? – Он приподнял бумаги. – Или что револьвер был фальшивкой?

Я стиснула зубы. Глянула на него так, что любому бы ясно стало, куда он себе свои вопросы засунуть может, но Дмитрия мой взгляд не смутил. Он даже внимания не обратил. Снова взял договор, бегло посмотрел и отодвинул на край стола. Я ждала, что он предложит какие-то варианты, хоть что-то, способное дать мне лазейку, но он молчал. Застонав, я потёрла лицо руками. За сегодняшнее утро эта вспышка была не первой, первая случилась, когда я узнала, что помимо прочего, в брачном договоре прописан пункт о детях. Какие дети?! Алексу прекрасно известно, что детей у меня быть не может. Я сама видела документы из питомника, где чёрным по белому было написано о моём бесплодии.

— Я могу сходить к врачу, — сдавленно начала я, — возьму справку о том, что не могу иметь детей. Это же… как оно у вас называется? Обстоятельство непреодолимой силы?

— Если бы ты предоставила эту справку до подписания… — отозвался Дмитрий так, что мне стало ясно – бесполезно.

Запрокинув голову, я снова застонала. Алекс, сукин сын, продумал всё до мелочи! Даже если я решусь попрощаться со всем, что у меня есть и подать-таки на развод, сделать этого я не смогу до тех пор, пока не рожу ему двоих. Двоих, чтоб его, детей!

— Справку можно сделать поздним числом, — понимая, что всё бесполезно, всё же продолжила я. – Поставить нужную дату и…

— Стэлла, — перебил меня Дмитрий, заставив тем самым замолчать. – Ты ведь знаешь, кто твой муж. Думаешь, он этого не предусмотрел? И потом… ты в самом деле считаешь, что кто-то захочет перейти ему дорогу?

Я понимала – не захочет. Никто не захочет, тем более ради той сомнительной выгоды, что получит взамен. Посмотрев на сваренный кофе, я вернулась к столу и, положив ладонь на край, вымученно глянула на свою пустую чашку, потом на открытую банку с печеньем и, наконец, на сидящего передо мной адвоката.

— Что там ещё прописано? – невесело усмехнулась я. – Что я должна быть послушной девочкой и выполнять всё, что моему мужу заблагорассудится? – горечь, не проходящая с самого утра, стала сильнее. Я понимала, что не должна говорить вслух того, что говорю, но слова вырывались сами собой, и сдержать их не получалось. — Давать в любое время дня и ночи по первому требованию, играть в сексуальные игры…

— Думаю, ты в состоянии прочитать об этом сама, — заметил Дима и протянул мне договор. – Но могу сказать тебе сразу, что ничего о сексуальных играх там нет, как и о ваших интимных отношениях в целом.

Я недоверчиво хмыкнула. Как-то машинально пролистала бумаги, лишь мельком пробегая взглядом по заголовком подпунктов. Для того, чтобы прочитать каждый из них, мне требовалось время, но причин не верить словам Дмитрия не было. Выходит, Алекс продумал каждую мелочь, чтобы не дать мне возможности уйти от него, но не включил в контракт ничего о наших постельных отношениях? Вот это было мне совсем непонятно. Мысли путались. Если на секунду предположить, что он действительно хотел видеть меня в качестве своей жены… Зачем?! Зачем ему жена, не способная даже родить наследника?! Зачем ему я со всем моим известным ему прошлым?! С той грязью и пустотой, от которых мне никогда не избавиться?!

— Советую тебе обо всём как следует подумать, Стэлла, — одним большим глотком допив кофе, Дмитрий поднялся. – Судя по всему, Аверин очень хотел, чтобы ты стала его женой, причём чтобы стала ею на долго.

Я промолчала. В направленном на меня взгляде Дмитрия было что-то такое… Понять его мне было трудно: я чувствовала, что интересна ему, что не безразлична, но ни разу он не показал этого в открытую. Ни единым прикосновением не намекнул на что-то большее, чем сложившиеся между нами отношения. За это я была ему благодарна и в то же время не знала, как вести себя, если что-то изменится. В любом случае, теперь это «если» было невозможно. Оно, наверное, к лучшему…

— Может быть, зря ты так? – Милана поставила на стол блюдо с горячей выпечкой и, вытерев руки о вафельное полотенце, посмотрела на меня. – Он ведь тебе не…

— Я не понимаю, зачем ему всё это, — перебив её, в отчаянье застонала я. – Зачем я ему?!

Подойдя, Мила положила ладонь мне на плечо и легонько погладила. Окно было распахнуто настежь, лёгкий ветерок шевелил светло-голубые шторы и, проникая в кухню, сплетался с запахом посыпанных орешками булочек. Почему-то подумалось, что именно тут я впервые столкнулась с Алексом… Куда ни сунься, везде он! Не знаю, зачем я приехала сегодня к Милане. Чего я ожидала?

— Если бы ты сама этого не хотела…

— Алекс может быть весьма убедительным, — фыркнула я, понимая, что если не расскажу ей о произошедшем в деталях, разговора у нас не выйдет. Но рассказывать не хотелось. И вовсе не потому, что мне было неловко или неприятно, не потому, что я не могла довериться или не хотела довериться Миле, вовсе нет. Просто…

— Возможно, не стоит искать причины? – предположила Мила и убрала руку.

Лёгкой походкой подошла к шкафчикам и, открыв, достала чашки. Я наблюдала за ней – совсем ещё юной, красивой, как весеннее утро, и понимала, что спокойна за неё. Хозяйка готического замка…

— Помнишь, когда-то ты сказала мне, что мне стоит попытаться стать Вандору нужной? Если честно, я не очень-то и пыталась… — Она поставила чашки на стол. – Оно само вышло. Так тоже случается.

— Ты родила ему сына, — напомнила я. – А я… Во мне ничего нет, Мила. Ты же знаешь, что детей иметь я не могу, а если бы и могла… — Я мотнула головой. – Наверное, оно к лучшему. Что бы я могла дать своему ребёнку?! Ничего. Я понятия не имею, что такое семья, и…

— Ну знаешь! – внезапно со злостью процедила Милана и глянула на меня с таким неприкрытым гневом, что мне стало не по себе.

Вероятно, это странно, но мы никогда не рассказывали друг другу о своём прошлом. Я знала, что она росла в детском доме, она, что я – на улице. Углубляться в подробности никто из нас не хотел, потому как в подробностях этих, в сущности, не было ничего хорошего. Так зачем? Догадывалась ли она, через что я прошла? Конечно. А она…

— Ты не понимаешь! — Я тоже начинала злиться. – Детский дом – это одно, а улица… У тебя была еда, крыша над головой, о тебе заботились, Мила! Никто не приходил к тебе ночью и… — не в силах продолжать, сглотнула горький комок и всё же выдавила: — Не получилось бы из меня матери. А для Алекса… Я для него просто игрушка. Скучно стало, вот и…

— Прекрати, — строго выговорила Милана, но после всё же вздохнула. – Хватит себя накручивать. Кстати, сегодня утром он заезжал к Вандору. — Я заметила, как по губам её скользнула лёгкая усмешка. Взяв чашку, она налила крепкий, только что заваренный чай и лишь после договорила: — Что-то мне подсказывает, что утро у него не задалось.

Провожать меня Мила не пошла. Желая хотя бы недолго побыть в одиночестве, я сама попросила её остаться дома. Обняла на прощание и вышла в сад через заднюю дверь. Деревья привычно шумели листвой, среди которой уже наливались соком яблоки, груши и сливы. Пройдя по дорожке до сада, я дотянулась до крупного яблока с розовым бочком и, сорвав, вытерла его о футболку. На вкус оно оказалось кисло-сладкое, сочное, с какими-то медовыми нотками, и я, недолго думая, сорвала ещё одно. Вздохнула и, на ходу заказав такси, неспешно пошла к воротам. Наверное, всё же стоило взять машину…

Вопреки моим ожиданиям, Алекс так и не избавился от вещей, что купил до того, как я сбежала от него год назад. Горничная проводила меня в одну из гостевых спален, где я и нашла их, аккуратно разложенные и развешанные в шкафу. Рубашки, платья, леггинсы, коробки с обувью… Стоило мне выйти из дома, ко мне тут же подошёл начальник службы безопасности и предложил воспользоваться одним из стоящих в гараже автомобилей или же поехать с личным водителем. Раздосадованная, сбитая с толку и по-прежнему злая, я отказалась. У меня есть свой дом, своя машина, свои деньги и… Что ещё у меня было своего, я не знала, но, наверное, что-то было. То же право выбора, которого Алекс меня лишил. Чего он ещё лишит меня? Чувства собственного достоинства? Свободы? Возможности быть собой?

Неспешно я дошла до дорожки, ведущей к самим воротам, и остановилась, услышав звук шагов за спиной. Обернулась и увидела Вандора. А ему-то чего от меня надо? За всё время, что прошло с тех пор, как я жила в его доме, наедине мы не оставались ни разу. С тех самых пор, как…

— Здравствуй, Стэлла, — сказал он довольно сдержанно. Осмотрел меня, и на лице его будто бы появилось удовлетворение. – Ты хорошо выглядишь. Белый тебе идёт.

Простая белая футболка с незамысловатым принтом, короткие джинсовые шорты, искусственно обтрёпанные по краям… Не знаю, чего он увидел во мне такого, чего не видел до этого. Если хочет поговорить об Алексе – вперёд.

— Ты что-то хотел? – прямо спросила я. К чему всё это лицемерие, если оба мы прекрасно понимаем, что просто так сейчас бы не разговаривали?

— Да, — так же прямо ответил он, и я кивнула, давая понять, что готова слушать. – Я хотел поговорить с тобой о том, что случилось… Что случилось перед тем, как тебя забрал Алекс.

— Перед тем, как ты подарил меня Алексу, — поправила я.

Он невесело усмехнулся, едва заметно прищурился. Глаза у него были синие, с как будто застывшими в них льдинками, но я много раз видела, как при взгляде на Милану они наполняется теплом.

— Перед тем, как я подарил тебя Алексу, — согласился он.

Я поджала губы. Вспоминать об этом мне не хотелось. Честно говоря, я и не вспоминала, потому что в этом не было смысла. И значения это тоже не имело. Он был потерян, зол, дезориентирован, а я… Я просто попалась под горячую руку, не более того. Так нужно ли?

— Не о чем говорить, Вандор, — глядя на него, спокойно ответила я. – Для тебя это не имеет никакого значения, для меня – тоже. Так зачем усложнять нам всем жизнь? Милана мне слишком дорога, Вандор.

— И мне, — ответил он. – И ещё мне очень дорога дружба с Алексом.

— Не думаю, что Алекс настолько… — Я замолчала, пытаясь подобрать нужные слова, но Вандор покачал головой.

— Не думаешь, а стоило бы, Стэлла.

Я посмотрела на него пристально. О чём они говорили утром? Знал ли он о том, что собирается сделать его друг? Что он вообще знает? Ведь наверняка знает. Знает, чтоб его, но мне не скажет – это я понимала отлично.

— Прости меня за то, что тогда случилось, — проговорил он спустя несколько секунд и, взяв меня за руку, легко сжал. – Я жалею, что так вышло.

— Вышло и вышло, — выдохнула я и глянула в сторону ворот. Такси уже ждало меня. Вновь посмотрела на Вандора: — Забудь. Я уже давно забыла, и ты забудь.

Не успело такси выехать на многополосную дорогу и влиться в поток машин, я заметила мелькнувший в зеркале заднего вида Ниссан». Да что за чертовщина?! Порывисто обернулась, пытаясь рассмотреть машину сквозь заднее стекло, но сделать это смогла не сразу. Ниссан держался на расстоянии, и только спустя несколько минут, когда мы остановились на светофоре, вновь мелькнул в поле видимости. Тонированные стёкла, последние цифры номера…

— Вот же сволочь, — процедила я сквозь зубы. Перехватила взгляд таксиста и махнула рукой.

Не вышло приставить ко мне личного водителя, решил слежку продолжить? Да кто бы сомневался! Ему же всё обо мне нужно знать: где, во сколько, когда и с кем. Он же сам сказал: его, принадлежу ему. Принадлежу и всё тут. И что бы кто ни говорил – собственность, игрушка. Глаза обожгло солёной яростью. Почему-то именно сейчас это звучало особенно горько – быть может, потому, что мне хотелось верить чужим словам, а не собственным мыслям. Зажав в пальцах нагретое солнцем яблоко, я медленно выдохнула. Вот так. И нечего обольщаться. Что бы кто ни говорил, для Алекса я прежде всего трофей.

Понятия не имею, почему, заказывая такси, вбила в строку окончания поездки адрес особняка, а не своей собственной квартиры. Куда правильнее было бы вернуться к себе. И пусть что хочет Алекс, то и делает. В пунктах, касающихся моих прав и обязанностей, не было чётко указанно, где конкретно я должна проживать. Лишь то, что делать я это должна совместно с мужем. Стоило мне представить Алекса в своей квартире… Только этого ещё мне и не хватает!

Попросив водителя остановиться возле ворот, я расплатилась и вышла из салона. Осмотрелась, но чёрного Ниссана видно не было. Лучше мне от этого не стала. Чувствовала себя загнанной, пойманной…

Калитка открылась, едва я приблизилась. Охранник, пустивший меня внутрь, был тем самым, у которого я когда-то, убегая, тиснула ключи от ворот.

— Привет, — вырвалось у меня само собой вместе с едкой усмешкой.

— Добрый день, Стэлла Эдуардовна, — не проявив и намёка на недовольство, кивнул он. – Поездка прошла успешно?

— Вполне, — ответила я и посмотрела на него чуть более внимательно. Что-то показалось мне странным, но что именно, понять я не могла.

Яблоко, что я сорвала в саду Миланы, всё ещё было у меня в руках. Проходя мимо фонтана, я откусила кусочек и присела на ближайшую лавочку. Камень нагрелся на солнце и теперь отдавал тепло мне. Глядя на воду, я всё думала… Охранник… Алекс так и не уволил его, и вот это было странным. Да, пожалуй… Хотя… Я снова откусила от яблока. Слизала с пальцев потёкший сок и вздохнула. Ни искать, ни догонять меня он тоже не стал, так что ничего странного.

Ни вечером, ни к ночи Алекс не появился. Судя по утреннему разговору с горничной, о том, куда он уехал, понятия она не имела, а интересоваться этим у начальника службы безопасности мне не хотелось. Мне вообще не хотелось лишний раз разговаривать с кем-то из обслуживающего персонала. Год назад я была тут никем. Подаренной Алексу шлюхой из питомника. А теперь…

Выключив свет, я устроилась на постели. К вечеру небо снова затянуло тучами, грозящими в скором времени разлиться сильным дождём, но балкон закрывать я не стала. Воздух был тяжёлым, густым и душистым, постель пахла Алексом. Где его носит?! Наверное, мне всё же стоило позвонить Милане и попросить её выяснить у мужа, куда подевался мой… Сама мысль о том, что нас с Алексом теперь связывает что-то вроде официального брака, казалась абсурдной. Тем не менее, печать в моём паспорте абсурдной вовсе не была. Ещё минувшей ночью Алекс вытащил паспорт из моей сумочки, утром же я обнаружила его на подносе вместе с лежащим на тарелке пирожным. Пролистала и… А чего, собственно, стоило ещё ожидать?

Сделав вдох, я закрыла глаза и до носа натянула одеяло. Дурацкая привычка, оставшаяся ещё с тех пор, когда я ютилась в углу маленькой комнатке на сыром матрасе среди таких же никому ненужных девочек, коей была сама. Избавлюсь ли я когда-нибудь от неё? Избавлюсь ли я когда-нибудь от воспоминаний, от грязи, от прошлого? Далёкий раскат грома оповестил о приближении дождя, порыв ветра принёс с собой свежий запах озона. Я поджала ноги и снова вдохнула. Алекс… Пожалуй, мне бы хотелось… Хотелось сейчас чувствовать его, хотелось, чтобы он лёг позади и прижал меня к своему крепкому большому телу. Да, хотелось. Только…

— Не трогай девочку! – ворвался в моё сознание натянутый напряжением голос мужчины. – Она тут…

Один за другим последовали два громких хлопка… Выстрелы… Я увидела разливающиеся по светлой рубашке алые пятна. Гильза упала на пол, и стук её смешался с отчаянным женским криком.

— Беги, Стэлла! Беги, детка, прячься!

Распахнув глаза, я жадно схватила ртом воздух. Голос женщины так и пульсировал в моём сознании. Беги… Беги, Стэлла! Прячься! Размазанным пятном перед мысленным взором мелькнуло её бледное, искажённое ужасом лицо. Рука мужчины, уже начавшего оседать, но ещё судорожно хватающегося за край стола, направленное в его сторону дуло. Очередной хлопок…

— Беги, Стэлла! – закричала женщина… Я видела её глаза. Она не верила… Слёзы и отчаянье. – Беги, детка, прячься!

За стеклом громыхало, дождь хлестал так, что в его шуме тонули все остальные звуки. Беги… Оглушённая, опутанная ночным мраком, я едва не вскочила с постели. Спрятаться… я должна спрятаться…

— Боже… — прошептала я, пытаясь вернуться в реальность. Накрыла лицо руками и только теперь поняла, что плачу.

Над домом громыхнуло так, что задрожали стёкла. Откуда-то издали до меня донёсся лай собак. Отец… Как я ни пыталась выровнять дыхание, у меня не выходило. Поднявшись, я сгребла с кровати одеяло и, укутавшись в него, подошла к распахнутой балконной двери. Лицо и голые ступни обдало порывом ветра, и я сделала ещё один глубокий вдох. Алые пятна на рубашке… Моего отца убили у меня на глазах. Только теперь до меня стало окончательно доходить, чему я была свидетельницей. Отец, мама…

— Боже мой… — рыдания вырвались сами собой. Семнадцать лет моя память молчала… Семнадцать лет и ещё год после…

Мрак давил, тело бил озноб. Размытые картинки прошлого вспыхнули в последний раз и поблёкли, я же ощутила неудержимое желание почувствовать рядом чьё-то тепло. Услышать живой голос, вернуться… Да, вернуться в сегодняшний день, сегодняшнюю ночь и забыть о так и звучащих в голове хлопках, о пятнах крови на светлой рубашке. Хотелось взять телефон и… Кому я могла позвонить? Дмитрию? Милане? Алекс… Наверное, я могла бы позвонить Алексу, потому что только он один знал, как спасти меня от моей же собственной памяти. Вот только номера его у меня не было. С очередным всхлипом с губ моих слетел горький смешок. Вот такая вот я ему жена…

Шмыгнув носом, я скинула одеяло на постель. Включила в спальне свет и открыла шкаф. Горничная перенесла мои вещи, и теперь они лежали рядом с вещами Алекса. Узкие джинсы, тонкая водолазка…

Глава 11

Стэлла

Задрав голову, я подставила лицо тёплым струйкам. Эта ночь, так же, как и две предыдущие, прошла для меня беспокойно. Пугающих и реальных до дрожи снов я больше не видела, но будто бы слышала какие-то неразборчивые голоса, шорохи… Неясные силуэты, выцветшие картинки, мелькающие тени. Напуганная, распахивала глаза, но вокруг было тихо. Так тихо, что выть хотелось. И всё чётче ко мне приходило понимание: он нужен мне. Именно теперь, когда прошлое столкнулось с настоящим, когда я перестала справляться с этим. Холостые выстрелы и те, что оставили красные кляксы на светлой рубашке моего отца, тёмный ствол пистолета и револьвер…

Из особняка Алекса я уехала, не дожидаясь утра. Дом был погружен во тьму, лишь внизу, в холле первого этажа, горел приглушённый свет. Стоило мне выйти на крыльцо, ветер растрепал волосы, брызнул в лицо крупными каплями. Холодно не было, и всё же я поёжилась. Вгляделась в темноту, раздумывая, как добраться до собственной квартиры и, простояв так несколько минут, вернулась в дом. Вспомнила, что в кабинете Алекса был телефон внутренней связи с лежащим возле списком номеров. Однако дверь оказалась заперта. Пришлось разбудить горничную. Спросонья та не сразу поняла, чего я от нее хочу.

— Мне нужен начальник службы безопасности, — повторила я одновременно с тем, как снаружи прокатился очередной раскат грома.

Задавать лишних вопросов девчонка не стала. Накинула халат и, не собирая волосы, прошла в кухню, где находился ещё один телефон. В голове у меня мелькнула мысль о том, что без формы выглядит она куда привлекательнее, но развивать её желания у меня не было. Кухня… Не обращая больше внимания на горничную, я вглядывалась в каждую мелочь: стены, кухонный стол, проём двери… Конечно же, после приобретения дома Алекс сделал ремонт. Почему я не могу вспомнить? Прошла вдоль стола, едва касаясь пальцами глади дерева, и остановилась у самого края. Выдохнула.

— Денис подойдёт через минуту, — повесив трубку на рычажок, обернулась ко мне горничная.

Я кивнула. Отпустила её, сама же не спеша прошла к двери и, остановившись, снова осмотрела кухню. Беги, Стэлла… Беги, прячься… Память не поддавалась. Нахмурившись, я закрыла глаза и в который раз попыталась найти хоть что-то. Та тропинка в лесу… Если я бежала по ней, то куда? В сторону домика? Отбросила всё, почувствовав чужое присутствие, и подняла веки. Когда-нибудь я вспомню. Наверное, вспомню…

— Виктория сказала, что Вы искали меня, — подойдя, проговорил начальник службы безопасности.

В отличие от своего предшественника, он был очень собранным. Приятное лицо с твёрдыми чертами, внимательный взгляд. Несколько секунд я рассматривала его. Хотелось понять, что это за человек и чего от него ожидать. В прошлый раз… Вспоминать о том, что случилось год назад, мне не хотелось. Тогда я была всего лишь девкой… Собственностью Алекса, тронуть которую означало подписать себе смертный приговор. А сейчас? Кто я в этом доме сейчас?

— Да, подтвердила я. – Мне нужна машина и водитель.

— Прямо сейчас? – уточнил он. В тоне его мелькнуло напряжение, взгляд скользнул по мне и остановился на лице.

— Да, — сказала я спокойно. – Кто-нибудь может отвезти меня? Думаю, адрес моей квартиры Вам хорошо известен?

Отрицать он не стал. Попросил подождать несколько минут, а после вернулся с ключами. В волосах его блестели капельки воды, куртка тоже была мокрой.

— Пройдём через дом, — сказал он, мельком глянув на мои ноги. На мне были кожаные сабо на небольшой танкетке: обувь не самая подходящая для подобной погоды, но искать что-то другое не хотелось.

— А водитель? – Я поднялась и посмотрела на ведущую в гараж дверь. Почему-то подумалось, был ли этот переход прежде или появился только с переездом Алекса. Бесполезные мысли…

— Я сам отвезу Вас, — ответил Денис и на мой вопросительный взгляд пояснил: — Погода отвратительная, дороги мокрые. Так всем будет спокойнее.

Кому это «всем», уточнять я не стала. Вышла в коридорчик и направилась к гаражу. Шедший позади Денис нажал кнопку на брелоке, и одна из машин мигнула фарами. Небольшой внедорожник, схожий с тем, на котором обычно ездил Алекс, только меньших габаритов.

— В такую погоду на нём будет безопаснее всего, — подойдя, мой провожатый открыл заднюю дверцу и стал ждать, пока я устроюсь.

Я не торопилась. Осмотрела гараж, поочередно задерживаясь взглядом на каждом автомобиле, и лишь после нырнула внутрь.

— Машины охраны стоят в другом месте? – спросила я, когда Денис уселся за руль.

— Да, — глянув в зеркало заднего вида, ответил он. Я же промолчала. Смотрела, как разъезжаются в стороны двери гаража, а сама думала… Нет, не думала. Сама пыталась унять память. Вечер, двери гаража и рёв уносящего меня прочь байка. Как давно это было… как недавно…

Проведя пальцами по волосам, я облизала губы. Вода ласкала лицо, тело, успокаивала, и я никак не могла заставить себя выйти из душа. Ещё минуточку…

Внезапно спины моей коснулся поток прохладного воздуха. Сердце подпрыгнуло в груди, тревога адреналином заструилась по венам, дыхание перехватило. Может быть, показалось? Заперла ли я дверь? Заперла…Бешеный испуг сменился яростью в тот самый миг, когда, обернувшись, я увидела стоящего в дверях кабинки Алекса. Совершенно голый, он буквально пожирал меня взглядом и, не успела я даже слова сказать, шагнул внутрь.

Инстинктивно я сделала шаг назад. Нас разделял льющийся с потолка поток водяных струй, сквозь который мы смотрели друг на друга. Я видела лежащие на полу вещи Алекса: джинсы, рубашка… Представила, как он раздевался, глядя на меня сквозь мутноватое стекло, и ощутила смешанное с бессильным гневом негодование. Это мой дом! Мой, мать его, дом!

— Какого чёрта ты тут делаешь?! – истерично выкрикнула я. Меня всё ещё трясло, сердце так и билось у горла.

Алекс по-прежнему молчал, и молчание его только подливало масла в огонь. Он что, думает, что ему можно всё?! Вламываться ко мне, пугать до полусмерти, стоять и разглядывать так… Я скользнула взглядом по его телу, наткнулась на напряжённый член и снова посмотрела в лицо. Взгляд его был тяжёлым, на скулах темнела щетина, волосы лежали так, словно он пару дней их вовсе не расчёсывал. И где его всё это время носило?! Почему-то вслед за повисшем в воздухе вопросом очень хотелось озвучить именно этот.

Сделав ещё один шаг, он оказался под душем. Волосы тут же потемнели, прилипли к вискам и лбу, струйки воды потекли по его шее и мощным плечам. Кабинка была большой: я всегда любила свободное пространство, но он, казалось, выдавил собой весь воздух. Между нами оставалось не менее полуметра, а я не могла даже вдохнуть: так и чувствовала его запах, его вкус на языке. Он просто смотрел, а я ощущала его твёрдые касания, его силу. Вся моя сущность отзывалась на него, и это доводило до отчаянья, до безумия, потому что я понятия не имела, что с этим делать.

— Алекс, что ты здесь делаешь?! – повторила я, уже чётко выговаривая каждое слово. – Дверь была заперта. Как ты вошёл?

— У меня есть ключи от твоей квартиры, — озвучил он то, о чём я, в принципе, уже и так догадалась. Стиснула зубы и едва не зарычала.

Спокойно… Сделав вдох, я постаралась унять ярость. Высказать ему всё, что я о нём думаю? Не сомневаюсь, что это и так написано у меня на лице. Только Алекса это, судя по всему, не смущает: ни мои мысли о нём, ни то, что он вломился в мою квартиру, в ванную, ни что напугал меня до полусмерти.

— Тебе не кажется, что это слишком даже для тебя?

— Нет, — глухо и твёрдо ответил он. Так твёрдо, что у меня пропало всякое желание доказывать ему что-то, просто говорить с ним. – Я соскучился.

Качнув головой, я подумала, что надо просто оставить его тут. Выйти из ванной, одеться и… И что? Уехать в Испанию? Он, конечно же, знает о доме на берегу Средиземного моря и явится туда. Но какая разница? Вот только вряд ли мне удастся пройти мимо. Я слишком хорошо знала этот взгляд: языки пламени в черноте зрачков, блестящая серебром сталь. Словно подтверждая мои мысли, Алекс сократил расстояние между нами ещё на несколько сантиметров, и я тут же процедила:

— Не трогай меня. – Слова мои не были пустым звуком. И пусть ощущение его близости будило во мне ту меня, что он вернул к жизни, я не хотела. Не хотела в очередной раз идти на поводу у собственной слабости. – Не трогай меня, Алекс.

Ещё несколько секунд он, прищурившись, смотрел на меня, а после снял с держателя лейку душа. Переключил воду, сделал её чуть прохладнее и, поиграв с настройками, перевёл на упругую массажную струю. Всё это время я следила за ним, не понимая, чего он задумал. Его молчание нервировало меня, уверенность, с коей он вёл себя, сбивала с толку.

— Что ты делаешь? – наконец не выдержала я, когда он направил струю себе в ладонь.

— Ты же сказала, чтобы я тебя не трогал, — он резко повернул душ, струя ударилась мне в живот. Сердце застучало быстрее, нервы натянулись до предела. Так вот, значит, что он затеял. Глядя прямо мне в глаза, он опустил душ ниже, к лобку, и снова поднял.

Я судорожно вдохнула, вперилась взглядом в его лицо. Бежать? Поздно. Поздно было с самого начала, с того самого момента, как больше года назад, на кухне готического замка Вандора, я впервые посмотрела ему в глаза. Он дал мне отсрочку, но теперь…

Удерживая меня взглядом, Алекс обрисовал струёй мой пупок, повёл её ниже, к бёдрам. Для того, чтобы я ощутила жар, ему в самом деле не нужно было трогать меня: достаточно плавящегося серебра его глаз и прикосновений чуть тёплой струи. Хотела ли я уйти? Да, чёрт подери, хотела! Могла ли? Вряд ли… Но вовсе не потому, что Алекс преграждал мне дорогу, а потому, что снова подчинялась ему. Даже противиться толком не пыталась. Почувствовав, как вода, так же как я сама покорная его воле, ласкает меня между ног, я привалилась к стенке душевой и выдохнула. Желание свернулось во мне, запульсировало, пробуждая то простое и первобытное, что принадлежало стоящему рядом мужчине. С ним я была женщиной. С ним я была беспомощной и цельной. С ним мне не нужно было притворяться, играть. Он знал обо мне всё: знал о моём прошлом, о том, через что я прошла. Но я была для него здесь и сейчас. Без ненужного нам обоим смущения, без извинений за то, что он хочет меня, и возможно, именно благодаря этому я сама могла перешагнуть через то, что было со мной прежде.

Вода стекала по его плечам и груди к напряжённому паху, лицо было сосредоточенным – ни так хорошо знакомой мне усмешки, ни самодовольства, ни ямочки на щеке, а вот взгляд… Струя воды снова обдала мой живот, а после упругим напором задела сосок. Медленно, по раскручивающейся спирали. Вторая грудь – теперь наоборот, от больших колец к маленьким, пока я не поняла, что снова проиграла, даже не начав сопротивление.

— Я всё поняла, Алекс, — коснувшись стены затылком, я сглотнула и облизала губы. – Можешь заканчивать свои игры и…

— Ты ничего не поняла, Волчонок, — хрипло ответил он и направил струю мне на ноги. По бёдрам к коленям, вокруг одной чашечки, потом вокруг другой, к голеням и снова вверх.

Не поняла… Может быть, я в самом деле ничего не поняла? Медленно водя душем, он гладил мои бёдра – вначале просто, потом с внутренней стороны, поднимался к животу и опять опускался к коленям, едва задевая плоть. Каждый раз, когда струя ударялась мне между ног, я чувствовала, как нервы натягиваются, как всё сильнее тянет внутри, как твердеют соски и ноет грудь. Он не трогал меня, а я чувствовала его большие жадные ладони, его уверенные пальцы, царапающую кожу щетину и нетерпеливый рот. Облизывала губы и дышала всё прерывистее, зная при этом, что он смотрит на меня, что может в любой момент взять и специально не делает этого. Глаза его стали совсем чёрными, лицо напряжённым, мышцы будто закаменели. Для того, чтобы понять, насколько сильно его возбуждение, мне даже взгляда опускать было не нужно. Мне вообще не нужно было смотреть на Алекса: я просто чувствовала волны исходящей от него энергии, неуловимый запах его тела, и всё моё нутро откликалось на него.

— Дай мне на тебя посмотреть, — он обвёл мой лобок и направил струю на клитор. Судорожно выдохнув, я безвольно проскользила по стенке душевой ладонью и слегка раздвинула ноги. – Мы можем делать это медленно, Волчонок, — вверх и снова вниз, под углом. – А можем вот так, — напор усилился, струя резко вонзилась в меня, и я не сдержала всхлип.

Мне хотелось трогать себя, хотелось, чтобы он трогал меня. Наплевать… Мне снова было наплевать на собственные принципы, наплевать на то, что несколько дней назад я, дрожа от страха под дулом «игрушечного» револьвера, подписала приговор собственной свободе. Здесь и сейчас мне было плевать на это, потому что здесь и сейчас я снова чувствовала, что тело моё оживает, наполняется огнём и силой, что будил во мне лишь он один, чувствовала примитивное желание. Коснулась плоти, но Алекс тут же приказал:

— Убери руку.

Открыв глаза, я встретилась с ним взглядом. Выдохнула и подчинилась. Он вёл меня, и я шла. Навалилась на стену и раздвинула ноги ещё шире. Струя стала мягче – по-прежнему упругой, но лишь настолько, чтобы я могла испытывать чистое удовольствие без примеси боли. Пальцы мои всё же тронули сосок. На этот раз Алекс ничего не сказал, только на скулах его выступили желваки. В глазах – безумие, вены набухли. Казалось, он вот-вот сорвётся, накинется на меня подобно хищнику. Снежный барс…

Ноги стали ватными, горячие и тонкие иглы возбуждения пронзали всё тело, и я с трудом сдерживалась, чтобы не попросить его оставить свои игры. Не знаю, какой видел меня Алекс: самой себе я казалась развратной и вульгарной, но это не смущало меня. Напротив, мне хотелось этого. Ни ложной скромности, ни ненужного никому из нас притворства. Постанывая, я трогала грудь – вначале одной рукой, потом сразу обеими, а он… Он просто имел меня. Так, как мужчина может иметь свою женщину. Так, как меня иметь было право лишь у него.

Напряжение внутри стало невыносимым, стон сменился всхлипом. Каждая мышца во мне сжалась, живот свело сладко-болезненным спазмом. Сделав несколько прерывистых вдохов, я стиснула зубы, закрыла глаза.

— Вот так, детка, — струя запульсировала, а вместе с этой пульсацией меня накрыло лавиной.

Дрожь, вскрик, тепло…. Он не останавливался. Понимал, что довёл меня до оргазма, но продолжал гладить, ласкать, бить струёй до тех пор, пока сознание моё окончательно не помутилось.

— Да… — услышала я его голос сквозь шум воды и собственное безумие. – Да, моя сладкая девочка.

Дрожь не проходила. Я так и стояла, опираясь о стену кабинки. Приподняла веки и, глядя на Алекса, протяжно выдохнула. Слизала с губ воду. Он смотрел на меня, я – на него, и никто из нас не говорил ни слова. Коснувшись шеи, я вытерла воду, хотя смысла в этом не было. Ждала, что теперь-то он возьмёт своё, но Алекс медлил. В кабинке было душно, сердце у меня стучало тяжело, а тело… Мне хотелось привалиться к Алексу и почувствовать, как смыкаются за спиной его руки, хотелось уткнуться ему в грудь. Сильная и одновременно слабая, я хотела его. Твёрдости его тела, его желания, его дыхания в волосы. Год его не было в моей жизни, а теперь…

— Выйди, — глухо сказал он.

Я опустила взгляд с его лица: по груди, по животу с убегающей вниз от пупка дорожкой волос, к паху.

— Думаю, тебе нужна моя помощь, — шагнула к нему и хотела было коснуться, но он снова рыкнул, да так, что голос его отлетел от стен:

— Выйди, Стэлла!

Решил доказать мне что-то? Я снова глянула на его стоящий член, подняла взгляд к лицу. Мне или себе? И кому из нас это нужно? Но если так, что же… Молча открыла дверцу. Обдавший тело воздух ничуть не охладил меня, напротив, всколыхнул отголоски только что пережитого оргазма. Ноги всё ещё подкашивались, между бёдер я чувствовала вязкую влагу собственного возбуждения. Хмельная и одурманенная, дошла до стены и сняла большое полотенце. Не укутываясь в него, просто прижала к груди и обернулась. Сквозь стекло душевой увидела стоящего ко мне лицом и смотрящего прямо на меня Алекса. Вода опять лилась сверху, ладонь его неспешно скользила по члену. На миг я сильнее сжала полотенце пальцами, а после… после разжала их вовсе. Ткань упала к моим ногам, а я так и стояла, совершенно нагая, и сквозь мутноватое стекло смотрела в глаза Алексу, зная при этом, что он не сводит взгляда с меня.

Глава 12

Стэлла

Сняв с конфорки кофеварку, я поставила её на плетёную подставку и выключила плиту. Чтобы не намочить, подвернула рукава халата и вымыла оставшуюся с утра чашку. Что угодно, лишь бы не выдать собственных чувств.

— Мне можно рассчитывать на кофе? – услышала позади себя голос Алекса, но оборачиваться не стала. Знала, что он сидит на краю стола и следит за мной.

Разговаривать с ним желания у меня не было. Начинать первым он не спешил, да и, похоже, вовсе не считал нужным делать этого. Пришёл, заявил права, взял… До гениального просто. А почему бы и нет, если я сама не особо-то этому и противилась. На пререкания сил не осталось. Просто так он не уйдёт, и я понимала это. События последних дней измотали меня, и доказывать что-либо уже не хотелось. Игнорировать его? Хладнокровие никогда не было моей сильной стороной, и на этот раз полностью заглушить эмоции тоже не выходило.

— Злишься?

Я всё-таки посмотрела на него. Он это серьёзно?

— А не должна? – осведомилась я, ощущая, как раздражение, что я так пыталась сдерживать, таки-закипает во мне. – Ты заставил меня подписать брачный договор, Алекс! Приставил к затылку револьвер и… Ты не понимаешь?! Не понимаешь, что я испугалась?! Думаешь, это так… игрушки?!

Не знаю, чего он ждал. Просто смотрел на меня так, что с каждым сказанным словом я всё сильнее чувствовала — бессмысленно. Всё он знает! Всё прекрасно знает и без моих похожих на истерику выпадов, но я, чёрт подери, устала! Устала от непонимания, от собственных противоречивых чувств, от слабости перед ним. Устала быть собственностью. Устала от бесполезных слов и его непрошибаемости.

— Ты прекрасно знаешь, что я не могу иметь детей! — взорвалась я. – И всё равно…

— Почему? – перебил он. Я выдохнула. Должно быть, в выражении моего лица мелькнуло непонимание, потому как он пояснил: — Почему ты не можешь иметь детей? У этого есть какая-то причина?

— У всего есть причины, Алекс, — отрезала я резко, стараясь скрыть горечь, однако сделать этого не сумела. – Но это не твоё дело.

— Моё, — он неспешно встал и, подойдя, положил ладони мне на плечи. – Ты – моя жена, и это моё дело.

— Раньше надо было думать.

Он чуть сильнее сжал мои плечи, но я лишь мотнула головой. Отступила, сбрасывая руки.

— Ты вламываешься в мою квартиру, пугаешь до полусмерти! – Понимая, что всё это – пустой звук, я не могла молчать. Когда-то я боялась его, а сейчас… Страха больше не было, осталась только горечь, боль и сожаление. И ещё… Пепел мечтаний, которые он сам же воскресил и разрушил. Пепел, что я чувствовала на губах каждый раз, когда он целовал меня.– Ты притащил меня в свой дом и кинул там! Шарахался где-то три дня! Это ты считаешь нормальным?! Хотел, чтобы я твоей женой была?! Да я как была для тебя шлюхой из питомника, так ею и осталась!

— Не неси чушь! – зло рявкнул он.

— Чушь?! – Я тоже повысила голос. – Какая чушь?! Мне надоело, что ты постоянно следишь за мной! Что твои шакалы постоянно за мной таскаются! Надоел этот проклятый Ниссан! Что ты хочешь вынюхать?! Что, Алекс?!

— Какой Ниссан? – взгляд его внезапно стал таким пронзительным и пристальным, что по коже у меня пробежали мурашки. Горечь и раздражение не отступили, но повисшее между нами молчание натягивало нервы предчувствием недоброго. – Стэлла, что за Ниссан? – повторил он негромко и очень серьёзно.

— Чёрный Ниссан с тонированными стёклами.

Обойдя меня, Алекс приблизился к окну и резко отдёрнул штору. Осмотрел двор. Я следила за ним, осознавая, что он весь подобран, как готовящийся к прыжку хищник. Только напряжение это отличалось от того, что было в душе и даже от того, что ощущалось в нём секундами ранее. Неприятное чувство образовалось где-то в желудке и тошнотой подкатило к горлу. Опасность. И опасность эта исходила вовсе не от Алекса. Он тоже был опасен, но по-иному: для меня, вероятно, опаснее кого-либо на свете. Вот только я больше не боялась его.

— В чём дело, Алекс? – спросила я, когда он вновь посмотрел на меня.

— Ты и сегодня видела этот Ниссан?

— Нет, — ответила я и вновь спросила: — В чём дело?

— Раз уж ты сварила кофе, — сдержанно заговорил Алекс, — мы выпьем его. Потом ты соберёшь все вещи, что тебе нужны, и мы вернёмся в особняк. С этого дня ты не должна выходить за пределы территории без личной охраны, Стэлла. Выезжать будешь только с моим водителем и сопровождением и то в случае крайней необходимости. Лучше, если без меня ты вообще не будешь покидать пределы территории.

— В чём дело? – спросила я в третий раз, хотя уже сама знала ответ. Пронзительный пристальный взгляд, твёрдые черты лица, сдержанность, с который он говорил…

— У моих людей нет чёрного Ниссана, Стэлла, — произнёс он, в упор глядя на меня. – Весь этот год я действительно приглядывал за тобой, но пару недель назад дал отбой. Когда ты видела Ниссан в последний раз?

— Позавчера, — голос мой звучал негромко. Сказанное Алексом ещё не успело уложиться в целое, но одно я понимала наверняка: если это не он, значит, кто-то… Кто-то, кому я зачем-то понадобилась. Вот только кому и зачем, не имела ни малейшего представления. И, видит Бог, лучше бы это были люди Алекса.

— Ты уверена, что это был Ниссан?

— Алекс, — отвернувшись, я взяла с подставки кофеварку и поняла, что происходящее беспокоит меня куда сильнее, чем я готова себе признаться, — я плохо читаю и почти не умею писать. Готовить я тоже почти не умею. Я вообще много чего не знаю и не умею, — тёмная струйка полилась в первую из двух чашек. – но что касается машин…

В кухне воцарилась тишина. Не успела я наполнить вторую чашку, ладонь Алекса снова опустилась на моё плечо. Я ощутила, как он буквально впитывает в себя охватившую меня тревогу.

— Всё будет хорошо, — уверенно сказал он. – Только будь послушной девочкой. Не делай глупостей. Я обо всём позабочусь, детка. Не бойся.

Что он подразумевал под «будь послушной девочкой», уточнять я не стала. Я вообще не стала ему отвечать и не потому, что не хотела. Не знала, что сказать. Я не привыкла. Не привыкла к тому, чтобы кто-то решал мои проблемы, кто-то защищал меня. Всю жизнь я озиралась по сторонам, даже во сне была начеку, потому что знала – стоит мне глубоко уснуть, и может случиться что-то непоправимое. Беги, прячься…

Наполнив вторую чашку, я поставила кофеварку на место и коснулась руки Алекса.Почти сразу он перехватил мою кисть и, мягко потянув, заставил повернуться к нему лицом. Посмотрел в глаза. Погладил надетое на средний палец кольцо с бриллиантами. Не знаю почему, но я почти никогда не снимала его. Словно бы оно было чем-то… Знаком, отметиной… клеймом.

— Не похоже на обручальное. — Алекс не отводил взгляда. Отпустил мою ладонь, но продолжал смотреть в глаза.

Сунув руку в карман, вытащил чёрный бархатный мешочек. Я молчала. Он вытряхнул себе на ладонь три кольца – два поменьше, похожие, как две капли воды, только из разного металла – белого и жёлтого, и одно широкое, мужское. Взял мою правую руку и аккуратно надел светлое колечко тончайшей работы с чёрными и зелёными камешками.

Во рту пересохло, сердце встрепенулось, горло странно сжалось. Я понятия не имела, что чувствую и как должна себя вести. Ярость, тревога, чувство защищённости, что я испытывала рядом с ним… Убрав в мешочек золотое кольцо, Алекс кинул его на стол возле чашек и протянул мне на раскрытой ладони последнее. Я колебалась. Смотрела на его руку, на обручальное кольцо – гладкое, простое, лишённое изысков. Подняла взгляд к лицу Алекса. Он ждал, но я видела, как взгляд его наполняется тяжестью, как темнеет серебро. Выдохнула. Уголка его рта коснулась горькая усмешка, ладонь сжалась в кулак. Ничего не сказав, он отвернулся к окну, а я… Дыхание внезапно сбилось, сердце заныло. Я смотрела в спину Алексу, на его широкие плечи и… снова была слабой. Потому что то, что я чувствовала…

Дотронулась до его спины ладонью, провела вниз от лопаток и ощутила, как он напрягся. Рука его по-прежнему была сжата в кулак. Обойдя, я обхватила кулак обеими ладонями и разжала. Взяла кольцо. Глаза в глаза. Ладонь его была большой и широкой, моя – маленькой и узкой. Простое кольцо из белого золота на безымянный палец правой руки…

— А третье зачем? – Вновь собрав его пальцы и укутав своими ладонями, не сдержалась я.

— На всякий случай, — на его щеке появилась ямочка. – Белое золото, жёлтое… Мало ли.

Я только качнула головой. Выпустила его руку и вернулась к столу. Салон внедорожника вместо зала дворца бракосочетаний, молчание вместо клятв верности, кофе вместо шампанского…

Машину Алекс вёл сам. К моему удивлению, ни личного водителя, ни почти всегда сопровождающей его охраны с ним не было. Решил, что дело больно интимное и не взял с собой свиту? Размышлять об этом без сарказма у меня почему-то не выходило, и я пришла к выводу, что лучше вовсе отбросить мысли. В конце концов, сейчас в моей жизни слишком много куда более важных вещей.

Опустив взгляд, я посмотрела на надетое Алексом кольцо. Покрутила его и рвано выдохнула. Каждый его поступок заставлял меня нервничать, его слова, взгляды… Не зная, чего ждать, я пыталась найти хоть какие-то ответы и не могла. Зачем я ему? Ну зачем?! Казалось бы, поверить так просто, но…

Машина чуть покачнулась — Алекс закрыл багажник. Через несколько секунд я увидела его сквозь боковое стекло. Особенно мрачный, он резко открыл дверцу и уселся за руль.

— Пристегнись, — бросил на меня быстрый взгляд и завёл мотор.

Не помню, чтобы в прошлом он так пёкся о моей безопасности. Уж точно синяки на моём теле беспокоили его несильно. Но спорить я не стала. Вытянула ленту ремня и вставила в фиксатор. Алекс глянул в зеркало заднего вида, быстрым, но каким-то цепким, ловящим каждую мелочь взглядом обвёл двор и только после этого тронул машину с места. Резче, чем это нужно было на самом деле.

Десятки вопросов, что до этого, как мне казалось, вертелись у меня в голове, рассыпались осознанием: что-то происходит. Сколь угодно я могла не доверять Алексу в том, что касалось нас, однако ставить под сомнение его слова относительно слежки причин у меня не было. В конце концов, он никогда не врал мне. Только раз… Воскресил во мне надежду, вновь заставил мечтать и тут же всё отобрал. Как вытравить из памяти тот его разговор с Динарой?! Как?! И надо ли?

Воспоминания о прошлом добавили ещё одну свинцовую каплю к сковывающим меня сомнениям. Потерявшаяся давным-давно девочка… В сущности, я так и осталась той самой девочкой, понятия не имеющей, кто она и откуда. Кто я? И кто я для него? Что значат кольца на наших пальцах? Дань условностям, полоски дорогого метала или нечто большее?

— У меня для тебя есть кое-что, — сказал Алекс, когда мы проехали около трети пути. До этого момента в машине так и висела полная мрачных мыслей тишина.

Я перевела на него взгляд. Сосредоточенный, он, словно почувствовав это, тоже мельком посмотрел на меня. Какое-то время я молчала, а после зачем-то спросила:

— И что же? – в голосе моём прозвучало что-то тёмное. Я и сама не знала, что это было: не язвительность и не раздражение. Та самая горечь, что долго не оставляла меня, как яд просочилась наружу. Я устала от непонимания, от неопределённости, от недосказанности. Устала каждый раз думать, что будет со мной через час, через день, через минуту. Устала защищаться. Устала, что для всех, в том числе и для него, я нечто вроде бессловесной твари. И ничего ведь не изменилось. Фамилия, деньги…

Алекс снова глянул на меня, задержался на лице чуть дольше, я же отвернулась.

— Если ты что-то хотела сказать, говори прямо, — в голосе его я уловила раздражение.

Он что, считает, что мне нечего сказать? Что достаточно довести меня до оргазма, надеть на палец дорогое кольцо, сказать, что всё будет хорошо, и на этом всё? Белый лист: ни грязи прошлого, ни унижений, что я пережила по его вине?! Нет уж!

— Прямо? – вскинула голову. – Даже не знаю, с чего начать…

— Начни уж с чего-нибудь!

— Хорошо, — на несколько секунд я поджала губы. Кто-то должен начать разговор и, судя по всему, от Алекса ждать этого не стоит.– Я тебя ещё раз спрашиваю, зачем я тебе? И не надо пичкать меня своим «ты принадлежишь мне». Всё это время ты об этом не вспоминал, а сейчас вдруг опомнился?! Тебе не кажется, что одно с другим как-то не вяжется?

— Ты же хотела свободы. — Внедорожник обогнал плетущийся впереди автомобиль. Алекс был спокойным – слова прозвучали лениво, небрежно, как само собой разумеющееся, и мне это не понравилось. Вспомнилось вдруг, что он говорил в квартире. Весь год он присматривал за мной. Присматривал…

— И что же? Ты дал мне её почувствовать, а потом решил, что достаточно?

— Можно и так сказать.

Я недоверчиво усмехнулась и покачала головой. Его самоуверенность не знала предела, но в то же время в глубине души я отдавала себе отчёт, что он действительно мог. Мог вернуть меня, если бы захотел, в любой момент. Какими способами? А важно ли?! Отпустил поводок, а когда решил, что с меня достаточно, натянул до предела! И за этим мужчиной я теперь замужем! Потому что он, мать его, решил, что я должна выйти за него замуж. А что, если бы ничего не поменялось? Если бы я так и осталась безродной девчонкой из подворотни? Запер бы меня и тра…

— Долго же ты ждал, — выплюнула я, не дав себе додумать. – И ведь обходился как-то без меня… А теперь что, Динара устраивать перестала или захотелось вашу с ней сексуальную жизнь разнообразить?

— При чём тут Динара? – его спокойствие наконец пошатнулось, серебро глаз недобро блеснуло. – Ты сбежала от меня, Стэлла. И что я должен был сделать?!

— А ты пытался что-нибудь сделать? – зло выпалила я. – Если бы я была тебе нужна, ты бы не отпустил меня! Разве ты пытался меня догнать? Пытался вернуть?!

— А надо было?! – цинично хмыкнул он. — Тебе было насрать, где ты будешь жить, что будешь жрать! Лишь бы получить грёбаную свободу!

— Да, насрать! – закричала я. Разбуженные всего несколькими фразами чувства жгли меня. Рана, что он оставил в душе, вновь начала кровоточить, выпуская наружу боль предательства. Пусть он никогда ничего не обещал, никогда не кормил меня пустыми сказками о совместном будущем. Он поступил куда хуже – дал мне почувствовать себя нужной ему. – Я хотела оказаться где угодно, лишь бы подальше от тебя! Понятно?! Где жить, что жрать… Я бы голодная ходила, если бы пришлось!

С каменным выражением лица Алекс гнал вперёд. Мимо мелькали и оставались позади другие автомобили. Деревья, столбы и редкие постройки смешивались в сплошную серо-зелёную массу, а он не сводил взгляда с дороги. Я хотела продолжения. Хотела, чтобы он ответил, хотела ругани, криков, острых слов. Хотела, чтобы нарыв, больной, тревожный, отравляющий всё моё существо, наконец вскрылся, чтобы он понял, насколько непростым был для меня тот день, когда я села на байк и сорвалась в собственное «никуда». Хотела… Только Алекс не хотел ничего. Несколько минут он вёл внедорожник молча. На меня не посмотрел ни разу – всё то же мрачное выражение на лице, тяжёлый, направленный вперёд взгляд, крупная ладонь с надувшимися венами на колесе руля. Непоколебимая уверенность в собственной правоте, собственных мыслях и словах. А я… Какое ему дело до моих криков и слёз?! Никакого! Когда-то он говорил мне, что мои желания значения для него не имеют. Всего год назад. А теперь? Теперь они имеют для него значение?!

Через несколько минут Алекс сбросил скорость. Свернул на боковую улицу и вскоре остановился у забегаловки, похожей на одно из тех мест, где подают жареное на гриле мясо и свежее пиво.

— Зачем ты меня сюда привёз? – спросила я, стараясь, чтобы голос прозвучал холодно. Холодно не получилось, скорее как-то сухо, надтреснуто и сдавленно.

— В отличие от тебя, я не готов не жрать по несколько дней, — не глядя на меня, бросил он, открыл бардачок и достал бумажник. – Было бы лучше, если бы ты пошла со мной. Не думаю, что сейчас тебе стоит оставаться одной, — удостоив-таки меня коротким взглядом, он открыл дверцу. – Твоя самостоятельность нахрен никому не сдалась, Стэлла. Мне тем более. Но если ты хочешь показать характер – дело твоё. Что он у тебя есть, я и так в курсе. Иначе бы всего этого просто не было.

Сказав это, Алекс громко захлопнул дверцу. Что он подразумевал под «всего этого» до конца мне было не ясно. Оставалось лишь догадываться, то ли наших окончившихся ничем разборок, то ли моего побега год назад, то ли брачного договора, то ли чего ещё.

Стоило ему оставить меня в одиночестве, я почувствовала себя неуютно. Недосказанность так и висела в воздухе оборванными фразами, наступившая тишина давила на виски. К тому же, Алекс был прав: оставаться одной, пока не выяснится, кто устроил за мной слежку, не стоило. Мало ли… Уверенная, что чёрный Ниссан принадлежит людям Алекса, я не слишком задумывалась, кому ещё могло понадобиться выслеживать меня. Да и в самом деле кому? Это-то и беспокоило сильнее всего.

Нехотя я всё же открыла дверь. Солнце скрылось за набухающими тучами, воздух стал прохладным, и на долю секунды я ощутила желание вернуться в салон. Посмотрела в спину Алексу и всё же пошла следом. Что-то подсказывало, что он наперёд знал, что будет именно так. Мерзавец…

Внезапно что-то встревожило меня. Что-то, объяснения чему я и сама не знала. Внутреннее чутьё? Интуиция? Уловив движение, обернулась и заметила приближающуюся иномарку с тонированными стёклами. Что-то было не так…

— Что мне в тебе нравится, — обернувшись, заговорил Алекс, — так это то, что у тебя есть не только характер, но и…

Тёмное стекло Ниссана поползло вниз. Тревога сковала разум. Из крохотных, не способных нанести вреда волн, буквально за доли секунды она превратилась в шторм -беспощадный, смывающий всё на своём пути. Я хотела закричать, предупредить Алекса, но слова, что нужно было сказать, застряли в глотке комом. Всё было таким медленным… Как будто плёнку перематывали кадр за кадром, и я рассматривала каждый из них в отдельности: Ниссан, опущенное стекло, голос Алекса, звучащий фоном, ствол пистолета, направленный в нашу сторону…

— Алекс! – успела я вскрикнуть прежде, чем утреннюю тишину разорвал звук выстрелов. Два хлопка – острых и резких. Нет! Два хлопка, а в памяти красные пятна, расползающиеся по светлой рубашке…

Глава 13

Алекс

— Алекс, — резко обернувшись, вдруг вскрикнула Стэлла и сделала шаг ко мне.

В то же мгновение, как она, порывисто прижавшись, обхватила меня за шею, один за другим раздались два хлопка. Стэлла судорожно вдохнула, глаза её распахнулись. Вздрогнув, она прижалась ко мне так сильно, что я чувствовал её всю: каждый изгиб, каждую впадинку. Инстинктивно обхватил, прижал сильнее, в то время как нервы шарашило пониманием случившегося. Руки её медленно соскользнули с моих плеч, и я обнял её крепче, не давая упасть.

— Стэлла! – бессильно рыкнул, понимая, что она оседает на землю. В нескольких метрах от нас раздался визг шин, и я, мельком бросив взгляд в направлении звука, увидел уносящийся прочь автомобиль. Ниссан… Чёрный ниссан с тонированными стёклами. Найду… Найду и уничтожу! Живьём гореть будут… Безотчётно уловил движение стекла и тут же перевёл взгляд на Стэллу. Футболка была тёплой и мокрой, и я, продолжая удерживать её, невольно глянул на руку. Кровь… Что же она натворила!

— Мать твою, Стэлла! – нашёл рану на её спине и попытался зажать, но кровь так и сочилась сквозь пальцы.

Дышать было трудно, голову сжало. Я чувствовал, как пульсирует в висках, как к горлу подступает едкая горькая желчь. Долю секунды всматривался в лицо собственной жены и ни хрена не понимал: ни как такое могло в принципе случиться, ни как… Как?!

— Знаешь, — заговорила она прерывающимся голосом, – я всю жизнь мечтала быть нужной хоть кому-то… — Поверхностное неровное дыхание слетало с её губ вместе со словами, и я, обезумевший от страха и ярости, только и мог, что крепче прижимать руку к её спине. Она должна жить! Должна!!! – Ви… Видишь… — судорожно выдохнула Стэлла. – Тебе пригодилась.

— Замолчи, — её слова вызвали во мне новую волную ярости. Бессильной, больной.

Один раз я уже чувствовал нечто подобное… Год назад, после её рассказа о прошлом, и вот теперь снова. Деньги, власть… Какой толк во всём этом, если у меня не будет её?!

Заставив себя отвести взгляд от бледного лица, я поднял Стэллу на руки и ринулся к дверям паба, где уже появился встревоженный сотрудник.

В считанные мгновения преодолев отделявшие нас от входа метры, ввалился внутрь. Немногочисленные посетители, находящиеся в зале, тут же уставились на нас, но это было последним из того, что меня волновало.

— Я всю жизнь от смерти бежала… — сглотнув, она облизнула губы. – А это совсем не страшно…

Я дёрнул с ближайшего стола скатерть. Сидящий за ним парень подскочил, на пол посыпалась посуда, столовые приборы, салфетки… Прижав скатерть к спине Стэллы, я твёрдо сказал, глядя ей в глаза:

— Ты не умрёшь.

На губах её появилась кривая усмешка, пальцы дрогнули. Она приподняла руку, потянулась ко мне и тут же, обессиленная, уронила её на грудь.

— Кто-нибудь, вызовите скорую! – едва подняв взгляд, гаркнул я. В ответ донеслось, что врачи уже едут… Присел на деревянный стул и, зажимая рану, повторил:

— Ты не умрёшь, Волчонок, ясно тебе?

Её чёрные ресницы подрагивали, зелень глаз поблёкла, а тёмные крапинки, напротив, стали ярче. Никогда ещё я не чувствовал себя таким беспомощным, никогда ещё осознание, что это может быть финишной чертой, подведённой под всем, что имело для меня смысл, не было столь отчётливым. Я чувствовал, как стремительно намокает скатерть, чувствовал, как Стэлла тает у меня в руках, и ничего не мог сделать с этим. Только держать её и прижимать грёбаную тряпку, понимая, что делаю ей этим больно и надеясь, что хотя бы сейчас боль эта не напрасна. Пальцы её снова дрогнули, коснулись моей груди.

— Не шевелись, — перехватил её холодную кисть и сжал. – Держись, детка. Пожалуйста, держись. – Сжал ещё сильнее, не отводя взгляда от её лица.

Вокруг сновали люди, менеджер громко говорил по телефону, на столике появилась аптечка. Кто-то о чём-то спрашивал, предлагал, а я смотрел в её глаза и понимал – потеряю её и всё кончится. Вообще всё. Дура! Что она хотела доказать мне?! Нахрена?! Ведь эти пули предназначались не ей. Мой глупый волчонок…

Грудь её вздымалась от попыток делать рваные вдохи, губы стали бледными. С каждой секундой из неё уходила жизнь, и я, отчётливо понимая это, с трудом давил в себе желание приставить кому-нибудь к башке ствол. Настоящий, а не тот, который помог мне навсегда привязать к себе её. Никому не отдам, тем более, старухе с косой. Нужно будет, с того света достану и верну себе. Слишком мало… мало времени для нас, мало дней с ней и ночей тоже мало. Где эта чёртова скорая?! Если она не приедет через две минуты…

— Я ведь не просто так сбежала от тебя, — прошептала она, и рука её в моей слабо шевельнулась. Я только сильнее стиснул её. Впился взглядом в лицо, удерживая, пытаясь понять.

— Потом, Стэлла, — отрезал я, догадавшись, что она хочет продолжить. – Потом мы обо всём поговорим. Держись, милая. Береги силы.

Она упрямо мотнула головой – слабо, едва заметно. Голос её зазвучал совсем тихо, едва слышно средь окружающей нас возни:

— Я слышала тот разговор… Как ты с Динарой… Слышала, Алекс…

— Какой разговор? – О чём она? Нихрена не понимая, я перехватил её крепче. Тёмно-коричневая ткань скатерти пропиталась кровью и стала совсем мокрой, я чувствовал режущий сознание металлический запах и старался не думать. Не думать о том, что на этот раз могу проиграть. Проиграть самое важное в своей жизни. Стэлла облизнула губы, собрала силы. В сущности, мне было не важно, что она скажет: сейчас всё было не важно. Кольцо на её пальце перечёркивало всё, что было «до».

— Я принесла кофе… — шепнула она. – В тот день…

В тот день… В тот день я действительно разговаривал с Диной, теперь я вспомнил это. Но при чём тут Стэлла? Не понимая её, я лишь нахмурился.

— Тише, — — быстро посмотрел на дверь и заметил мерцание маячков. До слуха донёсся отдалённый звук сирены. Стэлла сделала тяжёлый вдох. Держись… Держись, девочка. Где-то на краю сознания пульсировала мысль, что надо найти тварь. Чёрный Ниссан… Но всё это после. Вначале она. Всё, что сейчас важно – она. А уже потом…

— Ты сказал ей, что теперь всё пройдёт, как надо, — Стэлла закрыла глаза. – Помнишь? Я ведь для тебя игрушка… Всегда была игрушкой…

— Дура! – не сдержавшись, рыкнул я и сдавил её так крепко, что на секунду она снова приподняла веки. Ладонь её стала совсем холодной и слабой, голова тяжело лежала у меня на сгибе локтя. – Какая же ты дура! – сложив два плюс два, с досадой рыкнул я. – Мы не о тебе говорили!

Затуманенный взгляд наполнился смыслом, бескровные губы дрогнули в беззвучном вопросе, которого я даже не услышал.

— Мы говорили о показе, — я чувствовал, как уплывает её сознание. Тряхнул и полный ярости на самого себя, на глупые обстоятельства, на время, процедил: — Открой глаза, Стэлла! Не закрывай глаза, слышишь меня?! Мы говорили о показе! Не о тебе! Я бы никогда…

В дверях появился мужчина в белом халате, вслед за ним девушка с медицинским чемоданом. Скорая, всё так же сверкая мигалкой, стояла возле самых дверей. Врачи что-то говорили – быстро, торопливо, а я держал Стэллу взглядом. Врач нашёл на её руке пульс. Несколько секунд прежде, чем он указал мне на карету скорой, возле которой появился санитар с носилками. Время… Мы снова оказались на улице, но я не видел окружающего меня, не разбирал голосов, скорее интуитивно следовал указаниям, отдавая себе отчёт, что от этого сейчас зависят две жизни: жизнь женщины, которую я осознанно взял себе, и моя собственная.

— Я бы никогда не позволил никому до тебя дотронуться, волчонок, — шепнул я, помогая укладывать её на носилки. На лицо её опустили кислородную маску, а я всё сжимал её руку и пытался поймать взгляд. – Больше никогда.

Только когда кофе обжёг руку, я понял, что слишком сильно сдавил картонный стаканчик. Втянул воздух сквозь сжатые зубы. Дверь, ведущая в операционное отделение, по-прежнему была закрыта, и я, встав, подошёл к автомату. Швырнул стаканчик в ведро и снова посмотрел в сторону операционной.

Найду… Кто бы ни был заказчиком, исполнителем, водителем… Найду каждого. Надо будет, всё перерою, но найду. Они ответят за каждую каплю крови, пролитую моей женой. Ответят… и ещё как ответят! Ясно понимая, что покушение затеивалось с целью убрать меня, я был уверен, что слежка за Стэллой велась не случайно. Одно тянуло за собой другое, и перерыть это дерьмо мне ещё предстояло. Но в данный момент всё это было шлаком. Стэлла…

В ушах всё ещё стоял пронзительный рёв сирены скорой помощи. Красно-синие мерцание маячка, торопливые переговоры врачей, холодные пальцы Стэллы… Ещё по пути в больницу на раны наложили повязку. Бригада работала чётко и слаженно, а я всё так же держал её за руку. Несколько раз она приоткрывала глаза, а после снова проваливалась в забытье, и в эти моменты я едва сдерживал желание начать крушить всё вокруг. Останавливали лишь лежащие в моей ладони безжизненные холодные пальцы.

— Едем в клинику Башарова, — услышав переговоры врача с диспетчером, бросил я. Несколькими минутами ранее я уже сказал, куда нужно отвезти мою жену, но меня, кажется, не услышали. Вернее, услышать не захотели. – В клинику Юрия Башарова, — повторил, поймав на себе недовольный взгляд. – Иначе…

Вместо продолжения, я тронул висящую на боку кобуру с пистолетом. Рубашка у меня была в крови, руки тоже. В крови женщины, потерять которую значило для меня потерять душу. Если бы пришлось, я бы вытащил пистолет и приставил его к виску любого, кто посмел бы мне возразить, и это было, очевидно, понятно без слов. Ничего мне не ответив, врач проговорил в рацию:

— Везём в клинику Башарова.

Оставшуюся часть разговора я не слышал. Стэлла снова приподняла веки, и я сжал её ладошку так, чтобы она знала – я с ней.

— Терпи, Волчонок. Ещё немного.

Я всегда знал, что она сильная, но только теперь понял, насколько именно. Бледная, истекающая кровью, она продолжала бороться. Это были мои пули! Мои, чёрт подери, пули! Что же ты натворила…

К тому моменту, когда скорая подъехала к клинике, операционная была уже готова. Ещё из скорой я позвонил Юре и передал трубку старшему бригады. Сам смог сказать лишь, что моя жена ранена, а дальше… Дальше из нутра рвался рык. Моя жена ранена, а я только и могу скармливать ей ничего не значащее «потерпи». Она терпела. Терпела, пока скорая мчалась по дорогам, пока её готовили к операции… Терпела и боролась за жизнь, тогда как другая уже давно бы послала эту самую жизнь к чёртовой матери. Другая, но не она.

Уже несколько минут разговаривавший по телефону начальник службы безопасности положил трубку и подошёл ко мне. Кое-как собравшись, я заставил себя переключиться на него.

— Четверых я поставил снаружи, — сказал он, и я кивнул. – Ещё четверо будут дежурить возле палаты. По двое со сменой каждые три часа.

— Хорошо, — вновь кивнул я. – Денис… — на миг задумался. Нет, в собственных людях сомнения у меня не было, и всё же речь шла о жизни. О жизни и безопасности волчонка. Моего волчонка. – Это должны быть те, кому ты доверяешь безоговорочно. Те, кому бы ты не задумываясь доверил собственную жизнь.

Несколько секунд он молчал, и я, посчитав, что мы поняли друг друга, углубился в собственные мысли, но тут Денис заговорил вновь:

— Александр Викторович, не поймите меня неправильно, но я считаю, что в первую очередь Вам сейчас стоит подумать о собственной безопасности.

Я резанул его взглядом. Кровь мгновенно вскипела яростью, по скулам заходили желваки. Он мне, блядь, говорить будет, о чьей безопасности я должен беспокоиться в первую очередь?! Стоило подумать, что там, в операционной, хирурги достают из моей жены предназначенные мне пули, перед глазами повисала красная пелена. Моя жена. Моя женщина. И я допустил это. Я, блядь, допустил это!

— Я всё понимаю, — продолжил было Денис.

— Ты ни хрена не понимаешь! – процедил я, едва сдерживая желание схватить его за грудки и хорошенько встряхнуть. – Ни хрена, ясно тебе! Моя жена истекала кровью у меня на руках! Что ты понимаешь?! Эти ублюдки всадили в неё…

— Их целью была не Ваша жена, — на лице его не дрогнул ни один мускул. Только взгляд потяжелел, а голос зазвучал жёстче. Я сжал руки в кулаки и сделал к нему шаг, но он и с места не сдвинулся. – Нет гарантии, что попытка не повторится.

— Главное, – безопасность Стэллы!

— Главное – не дать им закончить начатое, — возразил Денис. – В конце концов, подумайте о том, что кроме Вас у Вашей жены больше никого нет. Стоит им убрать Вас, добраться до неё труда не составит, хотя не думаю, что, если бы они хотели её убрать, не сделали бы этого раньше. Однозначно говорить о том, кто причастен к покушению я бы не стал. Но подозреваю, что это связано…

— Я и без тебя знаю, с чем это может быть связано, — раздражённо бросил я и отвернулся к кофейному аппарату.

Достал из кармана смятую купюру. Та оказалась слишком крупной, и я, чертыхнувшись, вытащил другую. Сунул в купюроприёмник и, не сдержавшись, шарахнул кулаком по панели с кнопками. Аппарат пискнул, пошатнулся, мигнул подсветкой, но не отключился. Заурчал… Денис был прав, и умом я понимал это. Понимал, но не хотел анализировать. Единственное, что имело для меня сейчас значение – жизнь Стэллы и её безопасность. Моя же собственная шкура…

Несколько месяцев назад мои люди уже замечали, что за Стэллой наблюдают, но длилось это сравнительно недолго. Появившаяся из ниоткуда наследница фамилии… Для того, чтобы узнать, кому она могла понадобиться помимо меня, ушло порядка трёх недель. Тогда-то, просматривая отчёты, я начал сопоставлять, складывать. Доказательств не было, и всё же чутьё меня подводило редко. Когда-то убийц семьи Белецких так и не нашли…

— Охрана дома будет усилена, — дождавшись, когда аппарат закончит готовить бурду и перестанет гудеть, твёрдо и спокойно проговорил Денис. – Ваша личная охрана тоже. Для поездок я советую Вам брать только внедорожник или Мерседес с бронированными стёклами.

— Я приказал тебе обеспечить безопасность моей жены, — сквозь зубы выдавил я. – Выполняй!

— Безопасность Вашей жены напрямую зависит от Вашей, — прочеканил он.

Мы столкнулись взглядами. Металлический запах крови, бледное лицо Стэллы… Чёрт подери! Глухо зарычав, я мотнул головой, ещё раз стукнул кулаком по аппарату. Послышался звон монет. Из окошка выдачи сдачи одна за другой вылетело несколько медяшек. Пытаясь успокоиться, я взял стаканчик и, отхлебнув, швырнул в мусорку как до этого предыдущий. Дерьмовый кофе, дерьмовый день! Уничтожу…

— Каждого… — прищурившись, глянул я на Дениса. – Я найду каждого…

Тот кивнул и, вновь достав телефон, набрал чей-то номер.

— Артур, — услышал я, и понял, что он звонит начальнику службы безопасности Вандора, — мне нужны надёжные люди… Да… Да…

Прошло ещё около получаса. Понимая, что должен позвонить Вандору, я медлил. Знал, что стоит мне сделать это, он приедет. Он, а вместе с ним и Милана. Женщина, которую он сумел уберечь от всего, тогда как я свою…

Бессильно сжав и разжав кулаки, я тяжело выдохнул. Мимо, лёгкая и торопливая, прошла медсестра. Я заметил лишь её форменный бледно-голубой костюм и почувствовал едва ощутимый запах духов. Безразлично посмотрел вслед. Похожее на подыхающую улитку время ползло вперёд. Четвёртый час…

Потерев лицо ладонями, на несколько секунд закрыл глаза и почти сразу уловил идущий со стороны операционного отделения шум. Резко вскинул голову. Буквально через несколько секунд из дверей, на ходу снимая медицинскую маску, показалась уставшая медсестра и направилась было в противоположную от меня сторону, но я тут же остановил её.

— Что там? – то ли спросил, то ли рыкнул, то ли просипел.

— Сейчас выйдет Юрий Борисович, — говорила она устало, под стать тому, как выглядела.

— Я Вас спрашиваю!

— Алекс, — услышал я знакомый голос и, мигом позабыв про девушку, обернулся.

Поймав мой взгляд, Башаров кивком указал в сторону кабинета. Выглядел он так же, как и медсестра, измотанным, на хирургическом костюме виднелись кровяные пятна. Ярость смешалась с желчью и комком подкатила к горлу. Мне нужно было видеть её. Всё, что мне в данный момент было нужно – знать, что она жива и видеть её.

— Как она? – выдавил, понимая, что напрочь осип.

— Поговорим в кабинете, — ответил Юра, но поймав мой взгляд, всё же добавил: — Ты выбрал достойную женщину, Алекс. Действительно достойную.

Глава 14

Алекс

— Как моя жена? – повторил я, стоило нам оказаться в кабинете.

Юрий прикрыл дверь. Я посмотрел на него прямо, осознавая, что готов к этому разговору. Готов ко всему, что бы он ни сказал. Стэлла жива.Для того, чтобы понять это, слов мне было не нужно. Что же до остального… Остальное поправимо. Она сильная. Возможно, сильнее меня, но этого я ей узнать никогда не позволю. Рядом со мной она всегда будет хрупкой девчонкой, защищать и оберегать которую – дело моей жизни. Оберегать от боли, от страха, от слёз. От любого, кто посмеет хотя бы подумать о том, чтобы тронуть её. Больше никогда… Никогда я не позволю подобному повториться! Найду ублюдков, посмевших выпустить чёртовы пули, и на их примере покажу каждому, что будет, если…

— Она потеряла много крови, Алекс, — без предисловий заговорил Юра. Снял хирургическую шапочку, бросил в мусорное ведро и только после этого посмотрел на меня. – Я сделал всё от меня зависящее, теперь остаётся только ждать. Честно тебе скажу, операция была сложной. Обе пули вошли глубоко и засели в тканях, так что пришлось повозиться.

Я ждал продолжения. С каждым сказанным Башаровым словом желание немедленно разделаться с находящимися в том Ниссане становилось всё сильнее. Сунув руку в карман, Юра достал небольшой пакет и отдал мне. Взглянув на него, я увидел два куска металла. Тех самых, от которых мой маленький волчонок заслонил меня собой. Тех, что едва не стоили ей жизни.

— Будь она хоть немного выше, всё могло бы кончиться очень плохо, — качнул Юра головой. – Можно сказать, что вам обоим повезло. Сердце и лёгкие не задеты, но опасность для жизни не прошла. Ещё раз тебе говорю: она потеряла много крови.

Я сжал руку в кулак и почувствовал, как пули упираются в обручальное кольцо. Соприкосновение металла с металлом… Не для того я вернул её, чтобы позволить кому-то забрать. Не для того взял её себе. Не для того привязал. Никому не позволено трогать то, что принадлежит мне, что бы это ни было. Никому. И уж тем более никому не позволено трогать принадлежащую мне женщину. Мою женщину!

— Я хочу видеть её, — выговорил твёрдо и сухо. Мне мало знать, что она жива. Она нужна мне. Нужно её дыхание, её пульс, её пальцы и её ресницы. Обрамляющие её лицо волосы цвета горького шоколада…

— Алекс… — предупреждающе начал было Башаров, но я повторил, не обращая внимания на его тон:

— Я хочу видеть её. Прямо сейчас.

Тяжёлый взгляд Юрия ясно говорил, что он думает обо мне, но в данный момент мнение его меня не интересовало. Я ответил ему тем же: прямой, тяжёлый взгляд глаза в глаза. Зажатые в кулаке пули ни на секунду не давали забыть ни о металлическом запахе крови, ни о сухих губах и тихом надломленном голосе, ни о бледнеющей радужке болотных глаз. Мне нужно было видеть её.

— Хорошо, — наконец сдался он, и я сжал пули ещё сильнее. Ещё несколько секунд смотрел на хирурга, вытащившего мою жену с того света, и только после негромко сказал:

— Я твой должник, Юра. На всю оставшуюся жизнь должник.

— Позаботься об этой малышке, Алекс, — отозвался он. – И будем считать, что мы в расчёте. Она заслужила, чтобы о ней позаботились.

— Да, заслужила, — кивнул я, Юра же снова достал что-то из кармана.

— Возьми, — отдал он кольцо и пояснил: — Пришлось снять на время операции. Теперь можешь вернуть туда, где оно должно быть.

Сумрак вечера, окутавший город, постепенно сменился ночной теменью. Медсестра, время от времени заходившая в палату, чтобы проверить показания приборов и ввести препараты, хотела было опустить жалюзи.

— Не нужно, — остановил я её. – Оставьте, как есть.

Не знаю, чего я боялся: окончательно потеряться в этом дне или пропустить наступление утра. Пожалуй, ни того, ни другого. На улице поднялся ветер, порывы его напоминали, что там, снаружи, тоже что-то есть. Есть кто-то… И этот кто-то, вероятнее всего, не остановится. Что же…

— Может быть, всё-таки принести Вам кофе, Александр Викторович? – спросила медсестра то ли в третий, то ли в четвёртый раз за день.

Поначалу я хотел, как и раньше, отказаться, но вдруг понял, что кофе лишним не будет. Лежащая в моей руке ладонь Стэллы была неподвижной, но пальцы больше не казались такими холодными, как прежде. На экране монитора, вторя мерному попискиванию, бежала кривая кардиограммы. Неровная линия пульса, чётко вырисовывающая каждый удар сердца, его ровное и уверенное биение.

— Да. — Я перевёл взгляд с лица Стэллы на стоящую возле дверей медсестру. – Только нормальный, а не пойло из автомата.

Попросив подождать несколько минут, она вышла, я же, в который раз глянув на монитор, прикрыл глаза. Осторожно погладил тонкие длинные пальцы, узкую ладонь. Юра предлагал поехать домой, отдохнуть, но оба мы знали, что этого не будет. Оставить её? Нет. Ни сейчас, ни когда-либо ещё. Выдохнул и опять устремил взгляд на Стэллу. Смотрел в её спокойное, бледное лицо и думал о том, что она сказала. Разговор с Динарой… Да чёрт подери! Что я тогда говорил ей? Что отвечала мне она? Этого я уже не помнил… Помнил только рёв Харлея, уносящего от меня хрупкую своенравную девчонку, и собственное бессилие. А что было бы, если бы тогда я не отпустил её? Если бы догнал сразу, вытащил из того захудалого отеля и вернул? Что бы было тогда?!

С шумом выдохнув, я снова погладил пальцы Стэллы. Что толку думать о прошлом, если, каким бы оно ни было, это всё равно прошлое? Прошлое… Оно могло остаться единственно значимым для меня. Но не осталось. Кого благодарить за это: Бога, время, Юру или кого ещё, я не знал. Всё, что я знал, что теперь должен позаботиться о будущем. Позаботиться о своей семье, о женщине, которая готова была пожертвовать своей жизнью в обмен на мою.

Пальцы Стэллы в моей руке чуть заметно шевельнулись. Показалось? За окном шумел дождь. Должно быть, он и убаюкал меня. Чернота ночи сменилась сероватой дымкой рассвета, осторожно и в то же время настойчиво заглядывающего сквозь стекло. Приоткрыв глаза, Стэлла смотрела на меня, я – на неё. Не знаю, чувствовала ли она, но мне казалось, что у меня дрожат руки. Горло сжалось вместе с грудной клеткой и всем моим нутром.

— Ты бы… побрился, — сипло, едва слышно прошептала она и потянулась к моему лицу.

Я перехватил её руку и порывисто прижал к щеке. Ткнулся в раскрытую ладонь, поцеловал и вдохнул, понимая, что никак не могу справиться с проклятым комком, застрявшим в горле. Закрыл глаза и поцеловал снова. Ещё и ещё, не разбирая, куда попадаю. К щеке и снова губами до тех пор, пока сердце не перестало стучать в глотке. Чувствовать её и рычать от удовольствия…

— Если ты ещё раз так сделаешь… — выдавил я, ощущая, как уголки глаз щиплет какой-то предательской дрянью. Да и хрен с ним! Мотнул головой и с наслаждением потёрся щетиной о ладонь, о пальцы, о запястье. Собрал пальчики в кулак и поцеловал уже сжатые. Посмотрел Стэлле в глаза, собираясь сказать, что если она ещё хоть раз меня так напугает, сам её и прикончу, но слова застряли. Единственное, чего мне хотелось, держать её руку, чувствовать тепло и тонуть в болотной зелени глаз. Говорят, всё в жизни относительно. Относительно. Когда-то это казалось мне ничем, теперь же…

— Кажется, мне всё-таки повезло… — снова прошептала она. – Видишь, какая я живучая.

— Договоришься сейчас, — поцеловав руку ещё раз, я аккуратно опустил её на одеяло. Понимал, что каждое движение даётся Стэлле с трудом, что лучше бы ей заткнуться и поспать, но как же мне хотелось слышать её голос! Безрассудный храбрый волчонок. Моя прекрасная дикая кошка…

С минуту она пролежала молча. Прикрыла глаза, а после снова подняла веки.

— Это дождь? – спросила, слабо шевеля бледными губами.

— Да. — Ладонь моя так и лежала поверх её правой. – Уже утро. Рассвет.

Ранение пришлось в правое плечо. Если бы Стэлла была выше, всё, возможно, закончилось бы быстрее. Быстрее и хуже. Думать об этом мне не хотелось, но не думать не выходило. Глядя на собственную жену, на женщину, ставшую моей далеко не по доброй воле, я снова и снова понимал – она моя. И вовсе не потому, что я так решил, а потому, что так решила она сама. Признания? Сегодня она без слов сказала мне куда больше, чем я готов был услышать. Может быть, кому-то важна мишура, мне – нет. Есть слова и есть поступки. Первое без второго – пустой звук.

— Ты… — тихо застонав, она опять закрыла глаза. Тяжело выдохнула. Голос дрожал и звучал ещё тише, чем прежде. – Ты так… так и не уезжал?

Поймав её взгляд, я отрицательно покачал головой. Не мог насмотреться на неё. Жадный, голодный до её глаз, её голоса, я понимал, что хватит. Ей нужно отдыхать. Она и так отдала мне всё, что только могла: силы, верность, преданность. И свою жизнь тоже отдала бы.

— Поспи, — тихо сказал я, чувствуя, что она держится из последних сил. Погладил по руке. Чего-то не хватало… Вытащив из кармана кольцо с зелёными и чёрными камушками, я надел его на прежнее место. – Вот так лучше.

Стэлла глянула на меня из-под тяжёлых век, хотела что-то спросить, но смогла лишь выдохнуть. Чуть ощутимо шевельнула пальцами и всё же шепнула:

— Алекс…

— Во время операции его пришлось снять, — поняв, о чём она, поспешил пояснить я. – Не думай об этом. Всё в порядке, отдыхай, милая.

— Ты тоже… — Она облизала сухие губы. Выдохнула, закрыла глаза и, перехватив мои пальцы, сжала. Я знал, что для этого ей потребовались все силы. Такое слабое и такое крепкое прикосновение… — Езжай домой. Не сиди… И в… в порядок себя приведи, — язычок её прошёлся по губам. – Как будто из леса сбежал…

Я невольно усмехнулся. Нагнулся и, ошалевший от облегчения, от осознания, что она жива, в который раз прижал ладошку к лицу. Поцеловал пальцы и отдельно – безымянный, с кольцом. Ткнулся в руку лбом. Волчонок… Моя.

Потерев лицо, я посмотрел на правую руку и сжал её в кулак. Усталость брала своё, давала о себе знать бессонная ночь и предыдущая, едва ли не половину из которой я провёл в дороге. Но едва я натыкался взглядом на кольцо, всё отходило на задний план. Несколько часов для того, чтобы принять душ и привести в порядок собственную рожу. Стоило взглянуть на себя в зеркало, стало ясно – Стэлла права. Обросший, взъерошенный, в глазах ненормальный блеск. И она рядом со мной: воинственный хрупкий эльф с несгибаемым внутренним стержнем. Красивая даже там, на больничной койке со всеми этими датчиками, контролирующими каждый её вдох, каждый удар сердца.

Услышав звук шагов, я обернулся и увидел вошедшую с подносом горничную. Глянул на часы. С минуты на минуту должен был появиться Вандор, и точно, в следующее мгновение телефон внутренней связи ожил.

— Хорошо, — выслушав дежурящего у ворот охранника, ответил я и положил трубку. Взглядом указал горничной на стол, и та поспешно принялась расставлять принесённые чашки.

Наблюдая за ней с каким-то отрешённым безразличием, я думал о другой женщине. Снова думал: о её так редко появляющейся улыбке, о коричневых крапинках в болотной зелени глаз, о мягком голосе. Она злила и смешила меня, выводила из себя и дарила мне граничащее с безумием удовольствие… С ней я чувствовал себя всесильным, но она же показала мне мою уязвимость перед прошлым, перед смертью. Моя жена… Я провёл большим пальцем по кольцу на внутренней стороне безымянного. Мне нравилось это слово – жена. Должно быть, только теперь я стал понимать, кто мы друг другу: ясно, чётко, осознанно. Моя жена. Женщина, с которой я хочу прожить жизнь.

— Свободна, — бросил я горничной, когда та закончила с кофе.

Поняв, что я не в лучшем расположении духа, она только склонила голову и поспешила убраться с моих глаз. Но надолго остаться в одиночестве у меня не вышло: буквально через пару минут на пороге возник мрачный и немного помятый Вандор.

— Кофе тебе не помешает, — кивнул я на стол.

— Какой, к чёрту, кофе? – пройдя в кабинет, бросил он. Мельком посмотрел на чашки, затем снова на меня: — Что случилось?

Судя по его виду, звонок мой выдернул его из постели. Впрочем, оно и не удивительно, учитывая, что набрал я ему около полутора часов назад. В районе шести, если не раньше.

— Артур ничего не говорил тебе? – в отличие от Вандора, я всё же глотнул кофе. Почувствовал приятную горечь и заставил себя собраться с мыслями. Как ни крути, а усталость брала своё.

— Не много, — мрачно выговорил Вандор. – Где Стэлла?

— В больнице у Юры. – Невольно сжал руку в кулак и почувствовал, как набухают вены. Понимал, что здесь и сейчас сделать ничего не могу, что должен всё взвесить и обдумать, но…

— Как она?

— Уже лучше, — присел на край стола. – Большая кровопотеря, но жизни уже ничего не угрожает. Ты не говорил Милане?

Поджав губы, он мотнул головой. Взял чашку с кофе, горсть печенья и, отойдя к дивану, уселся. Широко расставил ноги, откинулся на спинку и сделал глоток. Выражение его лица было мрачным, взгляд тяжёлым, задумчивым.

— Ты считаешь, это может быть как-то связано с её прошлым?

— Да, — ответил я ему таким же взглядом. – Крысы почуяли опасность…

— Пока Стэлла не помнит, что случилось, угрозы она не представляет, — задумчиво проговорил Вандор. – Ты – другое дело.

— Именно. — Я сделал ещё глоток кофе. — Никто, конечно, не ожидал, что Стэлла объявится через столько лет… Думаю, никто не ожидал, что она вообще выживет. Но Стэлла… — невесело усмехнулся. – Это Стэлла… Волчонок. Она иначе не умеет.

Вандор тоже хмыкнул. Молча глотнул кофе и только после проговорил:

— Не говори пока Милане, хорошо? Пусть Стэлла немного оклемается.

Я прищурился, внимательно посмотрел на него. Внезапная догадка показалась нелепой на фоне общих событий, но если так разобраться… Перехватив мой взгляд, друг подтвердил:

— Мы только вчера узнали. Мила сделала тест и… — из глотки Вандора вырвался сдавленный смешок. Он покачал головой, словно ещё не верил. — Чёрт… Я не думал, что так сразу…

Глядя на него, я испытывал странные, смешанные чувства. Прежде всего удовлетворение и… да чёрт подери, нечто схожее с гордостью. Вот же сучёныш! Если они с Милкой задумали наклепать десяток спиногрызов, что же… Почему бы и нет? По крайней мере, раздосадованным этот балбес точно не кажется. Учитывая, с каким трепетом он относится к собственной жене… Да, удовлетворение. Никогда не имевший нормальной семьи, Вандор заслужил это. Но неожиданно для самого себя я понял ещё одно: мне бы тоже хотелось иметь продолжение в собственном ребёнке. Не сейчас, позже, но хотелось бы. И хотелось бы, чтобы продолжение это было общим для меня и Стэллы. Если не с ней – никак больше. Готов ли я был пожертвовать возможностью иметь детей ради будущего с ней? Несомненно. И всё же…

Проводив Вандора, я направился обратно к дому. Проходя мимо фонтана остановился, вслушался в негромкое мерное журчание воды. Вспомнился первый вечер после моего возвращения, так кстати или нет совпавший с благотворительным приёмом, одним из тех, приглашения на которые я часто не распечатывая отправлял в корзину для мусора… Ревность, адская злость… Но сильнее всего этого было желание сгрести Стэллу, сделать её своей. Понимал ли я тогда, насколько сильно увяз в ней? Да, чёрт подери, понимал. Чёрное платье, прилипшее к телу, мокрые волосы, обрамляющие лицо с точёными скулами, отражение мерцающих огоньков в глазах…

Хмурое небо снова набухало тучами. Утро пахло мокрой землёй и цветами. Я перевёл взгляд с фонтана на убегающую вглубь территории дорожку. Прищурился. Вдали раздался раскат грома – такой же гулкий, мрачный, гневный, как и мои мысли. Подошедший ко мне доберман встал рядом, и я задумчиво потрепал его по холке. Первая капля упала на щёку, за ней вторая…

— Иди на место, — скомандовал я псу. Тот повёл ушами, посмотрел на меня, словно ждал, что я первым отправлюсь в дом, и желал убедиться в этом. Уголок моего рта дёрнулся. – Хочешь мокнуть? Ну мокни…

Он не двинулся с места, так и стоял рядом, пока я не пошёл к дому. Проводил меня до крыльца и только после, бесшумный и стремительный, скрылся меж деревьев. Поднявшись по ступеням, я снова осмотрел территорию. Каменные скамейки, фонтан… А ведь я так и не сделал Стэлле свадебный подарок. Сколько у меня есть? Несколько дней? Не так много, но, думаю, успею.

Глава 15

Стэлла

По пути в особняк внедорожник сопровождали три машины службы безопасности. Чувствовала я себя так, словно была дочкой президента… или опасной преступницей, без конвоя которую отпустить нельзя даже до ближайших кустиков. До ближайших кустиков особенно…

Вздохнув, я искоса глянула на сидящего рядом Алекса. Для полноты картины ему разве что лежащего на коленях дробовика не хватало. После случившегося и проведённой в больнице недели мне, наверное, стоило относиться к предпринятым им мерам по обеспечению нашей безопасности с большей ответственностью, но привычный сарказм так и рвался наружу. Я просто устала. От больничных стен, от боли, от тревоги.

— Чувствую себя пленницей, — призналась, когда мы уже подъезжали к дому.

Алекс сжал мою руку.

— Обещаю тебе, что это ненадолго. Я со всем разберусь.

Мне оставалось только смотреть, как открываются перед нами ворота. В том, что разберётся, я не сомневалась. Только как справиться с гнетущим беспокойством? Я ведь с ума сойду, пока он будет разбираться! Разве он не понимает этого?! Там, у паба, увидев наведённое на него дуло пистолета, я не колебалась ни секунды. Всё потеряло значимость, осталось лишь одно: он должен жить. Любой ценой. Должен.

Плечо всё ещё болело, слабость делала меня едва ли не беспомощной. Что-то подсказывало, что Юрий Борисович, тот самый хирург, что латал дырки на моей спине, предпочёл бы, чтобы я ещё какое-то время пробыла в клинике, и было это отнюдь не моё чутьё. Скорее выражение недовольства на его лице. Однако Алекс был непреклонен.

— Я забираю её, Юр, — только и услышала прежде, чем дверь палаты, где я лежала, отворилась, и оба они вошли внутрь.

Возражать я не собиралась. Каждый раз, отправляя Алекса домой, пыталась чем-то отвлечь себя, но мысли неизменно возвращались к тому дню, когда… Я даже думать не хотела, что могло произойти. Если бы Алекса не стало…

Вещей у меня было немного: лёгкий халат, летняя пижама и несколько футболок весьма занятного покроя с завязками на спине. Должно быть, сшитых по индивидуальному заказу. Розовая, чёрная, белая… Именно белая была на мне сейчас, тогда как рука Алекса касалась обнажённой спины.

— Как же хорошо, что ты снова дома, — негромко сказал он, едва мы въехали на территорию. Погладил по талии, прижал ближе к своему боку.

Я подняла на него взгляд. Что-то изменилось между нами, то ли натянулось, то ли, напротив, лопнуло. Отчуждённость. Он больше не казался мне непрошибаемым, я чувствовала за его спокойствием и уверенностью так хорошо знакомую мне настороженность. Как хищник он оберегал свою территорию, свой дом. И меня он тоже оберегал – его рука на моей талии была прямым тому доказательством. Этакий неосознанный жест, будто всем и каждому он хотел показать, что я его, я с ним.

— Дома? – переспросила я, сама не до конца понимая, что именно имею в виду.

— Дома, — подтвердил он, глядя мне прямо в глаза. Твёрдо, внимательно.

Игра слов, где нет однозначного ответа, и оба мы это знали. Дома… Да, он прав. Хорошо, что я дома. В доме, где прошло моё детство. В доме своего мужа. Вместе с ним.

Как ни настаивал Алекс на том, чтобы я сразу же легла в постель, затащить меня в дом ему не удалось. Усевшись на скамью возле фонтана, я с наслаждением подставила лицо солнцу.

— Ты должна больше отдыхать, Стэлла, — возвышаясь надо мной, проворчал Алекс.

— Я отдыхаю, — жмурясь, посмотрела я на него. – Или что я, по-твоему, делаю?

Он рыкнул что-то невнятное, махнул рукой и пошёл было к дому, но сделал всего несколько шагов. Остановился и, по-кошачьи щуря блестящие серебром глаза, снова глянул на меня:

— У тебя полчаса.

— А потом что? – приподняла я бровь. Смотрела на него, чуть небритого, большого, раздражённого, и понимала – теперь мне спокойно. Рядом с ним, зная, что в любой момент я могу увидеть его, дотронуться.

— Узнаешь, — не сводя с меня взгляда, грозно бросил он. Кажется, он это серьёзно.

Фыркнув, я покачала головой. Лёгкое раздражение сплелось с чем-то тёплым, отдавшимся щемящей болью в сердце. Горло сжалось, не давая выговорить ни слова. Даже спорить не хотелось. Два кровавых пятна на светлой рубашке, и он. Настоящий, живой. И, может быть… может быть, даже мой.

— Я приду, — тихо сказала я. Вышло чуть глухо, сдавленно, как будто со слезами. А ведь и правда со слезами… – Немного посижу и приду.

Алекс так и смотрел на меня, а после, молча, подошёл и, склонившись, осторожно обнял. Потёрся щекой о мои волосы и шумно вдохнул. Ладонь его прошлась по моей спине, губы коснулись виска.

— Не придёшь, сам приду за тобой, — шепнул он мне на ухо. – И унесу, — прикусил мочку и выпустил из рук.

Сквозь дремоту я слышала, как Алекс зашёл в спальню, как зашумела в ванной вода. Весь вечер он провёл внизу, время от времени я видела его, выходя на балкон. Разговаривая с кем-то по телефону, он расхаживал туда-сюда по одной из дорожек. Как всегда, стремительный, чуть резкий, полный животной энергии. Неужели всё было напрасно? Весь этот год? За проведённые в больнице дни и ночи я столько всего передумала… А что если он соврал мне? Что, если сказал, что с Динарой они обсуждали вовсе не меня лишь затем, чтобы вернуть доверие? Вернуть… Ведь там, в прошлом, я действительно доверилась ему, и он это смог без труда понять. Столько сомнений… Я так привыкла оглядываться, бояться, искать во всём подвох. Но… Алекс не врал. Врать – не в его правилах, и я в этом убеждалась уже много раз. Наверное, нам стоило вернуться к этому разговору, но до сих пор возвращаться мы не спешили. Ни Алекс, ни я сама. Слишком горько, слишком глупо… И в самом деле, надо ли? Может быть, и нет.

Ладонь опустилась поверх талии, спиной я почувствовала тепло. Накрыла руку Алекса своей.

— Я думал, ты уже спишь, — тихо сказал он мне в затылок.

Я осторожно, стараясь сильно не задевать плечо, повернулась к нему лицом и поцеловала куда-то в ключицы. Ткнулась носом и вдохнула свежий запах: немного сандала и его – неповторимый, мужской, дурманящий голову.

— После всего, что ты наделал, я бы тебя ненавидеть должна, а я… — вздохнула. – Не могу я тебя ненавидеть.

— Звучит почти как признание в любви. — Алекс погладил меня по голове, легко сжал волосы.

— Не дождёшься, — снова коснулась его кожи губами. – Думаешь, я забыла про револьвер и брачный договор?

Он усмехнулся, и я подумала, что на щеке его, должно быть, появилась ямочка. Захотелось дотронуться до его лица, до колючей щетины. Мы ведь стояли на самом краю… Мне не хотелось выглядеть уязвимой, но и прятать чувства я не могла. Как ни пыталась, не могла затолкнуть их обратно. Его слова, шёпот, взгляд… Сумела бы я удержаться, если бы не он? Я помнила, как он прижимал руку к моим ранам. Боль, что я чувствовала, возвращала меня к реальности, и это помогало оставаться в сознании. Но главное – его взгляд: тяжёлый, с затаившимся в глубине зрачков животным страхом. Всё такой же твёрдый, не позволяющий мне уйти. Он не разрешал мне уйти, не отпускал. Мои пальцы в его…

— Спокойной ночи, Стэлла, — Алекс развязал бантик у меня на спине и, убрав ткань с плеча, накрыл ладонью аккуратную повязку.

— Спокойной ночи, — вздохнула я, снова ощущая, как предательски сжимается горло.

— С меня достаточно, Эдуард. — Сухой мужской голос ворвался в спокойный, лишённый картинок сон. Пространство расширилось, начало приобретать блёклые цвета. – Стой на месте!

Я увидела второго мужчину. Светлая рубашка, простые джинсы…

— Папа… — попыталась позвать я, но слов не услышала. Стояла, оцепеневшая, немая, и смотрела на собственного отца. Тот сделал было шаг вперёд, но сухой голос зазвучал ещё более раздражённо:

— Ещё шаг, и я нажму на курок. Дуло пистолета устремилось в сторону невысокой темноволосой женщины.

Мама… Глаза наполнились слезами. Мама! Я знала, что всё бесполезно. Уже знала. Знала, что произойдёт в следующие минуты. Женщина была очень бледной и едва сдерживалась.

На миг взгляд её метнулся ко мне и вернулся к мужчине. Прямая спина, расправленные плечи…

— Послушай… — Отец остановился, но взгляд… В глазах гнев. Не страх, нет, гнев и презрение. И мне стало ясно – он тоже всё знает. Знал… Ещё тогда знал.

— Иди сюда. — Я поняла, что человек с пистолетом обращается ко мне, но не пошевелилась. Грудь болела, ныло плечо, по щекам текли горячие слёзы. Мне казалось, что я задыхаюсь. Я должна бежать… Тёмные глаза, непроницаемая, мёртвая темнота… Где-то позади – всхлип. Мама… Я заплакала сильнее. Нет…

— Нет… — зашептала в голос. Нет…

— Не трогай ребёнка, — голос отца был натянут напряжением. – Она тут…

Один за другим последовали два громких хлопка… Выстрелы… Я увидела разливающиеся по светлой рубашке алые пятна. Гильза упала на пол, и стук её смешался с отчаянным женским криком.

— Стэлла! – Кто-то схватил меня, прижал к себе. Я попыталась вырваться. Отчаянно боролась, но тот, кто держал меня, был намного сильнее. Вдохнув, я почувствовала знакомый запах и внезапно поняла, что он не опасен для меня. Напротив. Он пришёл, чтобы защитить. Прошлое стремительно таяло, возвращая меня в реальность. Алекс… — Просыпайся… Давай…

Ладонь на моём затылке, волосы в горсть. Я сделала ещё один шумный вдох. Из нутра вырвался смешанный со стоном всхлип. Ещё не до конца понимающая, где я и что со мной, я знала – он рядом. Алекс рядом. Упёрлась ладонями ему в грудь, отодвинулась и уставилась сквозь темноту, чувствуя, как колотится в горле сердце. Спальню озарил слабый свет. Накрыв лицо ладонями, помотала головой и, стоило Алексу дотронуться до меня, дёрнулась.

— Что такое? – напряжённо спросил он и тоже сел.

— Ничего, — прошептала я. – Просто… просто кошмар.

— Просто кошмар?! – голос его прозвучал как-то зло. – Ты стонала во сне! И плакала! Не похоже, чтобы это был просто кошмар!

Я тоже почувствовала прилив злости. Бессилие, отчаянье, передавшееся мне вместе с криком собственной матери, которую я не помнила. Которую я никогда не видела и никогда… никогда уже не увижу. Выстрелы…

— Ты думаешь, это в первый раз? – выпалила я, чувствуя, как крупные горячие слёзы катятся по лицу. Меня трясло. От чего именно – от всё ещё сжимающей горло боли пережитого, от отчаянья или вырвавшейся из души обиды, я понятия не имела. – Когда ты уехал…

Он молча смотрел на меня, а мне захотелось ударить его. За то, что не было рядом, за то, что бросил меня. В ту ночь, в той гостинице, где нашёл меня Дима год назад. За то, что не вернул раньше, за то, что позволил уехать, за мои собственные сомнения и чёрт знает за что ещё! Заскулив, я бросилась на него, замахнулась и влепила пощёчину. Почувствовала жгучую боль в плече и разревелась, как грёбаная психопатка.

— Где ты был?! – всхлипывала, зажатая в тиски крепких рук. – Где, сукин ты сын?! – толкнула его, отпихивая от себя, но тут же снова оказалась прижатой к груди. – Ненавижу тебя, понял?! Бросил меня в этом склепе, а сам…

— Тс-с-с, — выдохнул мне в макушку и, укачивая, погладил по плечам. – Тихо, тихо… Кажется, ты говорила, что не можешь меня ненавидеть…

— Ты оставил меня, — снова всхлипнула. – Напугал и оставил… Твой проклятый револьвер… Ты мне нужен был, понимаешь?! — Голос дрожал, запал кончился так же быстро, как и возник. Его тепло успокаивало, забирало ужас, взвинтивший до предела нервы. Ненормальная истеричка. У меня не только вся жизнь грязью выпачкана. Всё… всё выпачкано…

— Ты что-то вспомнила, Стэлла? – очень серьёзно и как-то напряжённо спросил Алекс, не переставая поглаживать, укачивать меня. Буквально укутал своими руками, запахом, спрятал. Пытаясь унять слёзы и дрожь, я глубоко вдохнула, но выдох снова вышел рваным.

— Родители… Отца убили у меня на глазах.

Алекс грязно выматерился и прижал мою голову к своему плечу. Прикрыл одеялом мои бёдра. Его щека касалась моих волос, и я слышала, как он дышит. Два выстрела… Догадка пронзила всё моё существо, привела в ужас. Мне казалось, что на несколько секунд я перестала дышать, тело охватил холод, голова заболела, будто кто-то сжал её тисками.

— Два выстрела… — сказала я и поняла, что не слышу собственного голоса, лишь беззвучно шевелю губами. Заставила себя вдохнуть и повторила: — Два выстрела в грудь.

Он ничего не ответил. Только собрал мои волосы и снова отпустил. Я поспешно отстранилась и посмотрела Алексу в лицо, ища ответы.

— Ты знал? – очень тихо спросила я.

— Я читал дело о гибели твоей семьи, — не стал скрывать Алекс. – К тому же, об этом в своё время писали. Эдуард Белецкий был видным политиком, Волчонок. Его убийство не могло остаться незамеченным.

Я потёрла лицо ладонью и качнула головой. Конечно же, об этом писали. Только я не читала. Не читала не потому, что не могла сложить буквы в слова. Могла. Но не хотела. Что толку от прошлого, если оно – всего лишь напечатанные кем-то строчки? Как я ни пыталась, не могла сопоставить себя ни с этим домом, ни с мужчиной и женщиной, запечатленными на фотографиях. Пыталась, но не могла. Как будто меня просто не было. Как будто я появилась из ниоткуда. Но теперь прошлое и настоящее сошлись в одной точке. Два выстрела в грудь моего отца, два выстрела в моего мужа…

— Алекс, — подобрав под себя ноги, я плотнее завернулась в одеяло. Посмотрела мужу в лицо, в глаза. – Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Что именно? – взгляд его, и без того тяжёлый, стал совсем мрачным, в полумраке комнаты блеснули серебряные искорки.

— Почему стреляли в тебя? – пальцы мои сжались сильнее. – Если это тот… те… кто убил моих родителей…

Он долго и пристально смотрел на меня. Я ждала ответа, уже чувствуя, что он может мне не понравиться. Но выбора не было. Наследница… Чем больше я понимала, наследницей чего стала, тем горше становился привкус на языке. Деньги, власть… смерть. Я бы могла сказать, что с удовольствием отказалась бы от всего, что мне досталось, вернулась бы в прошлое, туда, где была никем – простой девкой из питомника. Могла бы… Но не сказала, потому что это было неправдой. Взгляд отца, полный гнева и презрения, бледное лицо матери… Дело не в деньгах и даже не в фамилии. От этого я бы отказалась легко. Я – дочь своих родителей. Осознание этого вдруг стало таким чётким, что сердце снова пропустило удар. Мои родители… Каждый раз, смотря в зеркало, я видела в отражении черты собственной матери и взгляд отца. Отказаться от себя? Нет.

— Потому что убийц твоих родителей так и не нашли, — ровно и спокойно проговорил Алекс. – Ты же не думаешь, что тот, кто убрал их, собирался оставить в живых тебя?

Не собирался, и я знала это. Смотрела на Алекса и медленно, раня пальцы, складывала осколки…

— Меня не было, — прошептала одними губами. – А теперь я есть. Но я твоя… И ты…

— Да, Стэлла, — подтвердил он и, взяв за руку, притянул к себе. – Ты моя. И если тот, кто сделал это с твоей семьёй, решит закончить начатое…

— Они могли убить тебя…

В груди его заклокотало. Пальцы прошлись по моей шее, сжались на одеяле, в которое я всё ещё была укутана, словно он искал выход собственным чувствам и не мог найти его.

— Я найду их, — сипло пообещал он. – Найду и заставлю ответить за всё. За твою семью, за твоё детство… — пальцы прошлись по моему плечу. – И за это тоже. Они за всё ответят сполна, детка. Обещаю тебе.

Глава 16

Алекс

— Допьёшь кофе, и пойдём прогуляемся, – бросил я, когда Стэлла в очередной раз поднесла к губам чашку.

Мельком посмотрел на часы. Вот чёрт… Неплохо было бы отправить её на целый день к Вандору, однако, понимая, что это вполне безопасно, я всё равно не хотел, чтобы она на долго покидала дом. Тем более, без меня. Мне вообще не хотелось отпускать её от себя даже на минуту, не говоря уже о большем.

— Прогуляемся? – Стэлла поставила кофе на стол, взяла с тарелки крупный ломтик бри и откусила, не сводя с меня взгляда.

Разве я неясно выразился? С полминуты мы просидели в тишине. Стэлла не сказала больше ни слова, и мне пришлось продолжить:

— Сходим в охотничий домик.

Вышло довольно резко, однако её это, кажется, не смутило. Встав, она сполоснула чашку и обернулась ко мне.

— С чего это? – глянула с подозрительностью. Вот же зараза!

Подойдя к ней, я обнял её за талию и, наклонившись, потёрся щекой о её висок.

— Просто так, – пальцы мои прошлись под краем футболки, и я почувствовал, как напрягся её живот. Безотказный способ усыпить бдительность. По крайней мере, куда более действенный, чем все остальные.

— Перестань, Алекс! — Стэлла схватила меня за руку и поспешно добавила: — Хорошо, давай сходим. Я и сама хотела тебе предложить.

На этот раз с вопросом посмотрел я. Немного отстранился и заглянул ей в лицо. Стэлла задумалась, поджала губы.

— Я сама не знаю… — качнула она головой. – После того первого кошмара, год назад… Тропинка… Я как будто вернулась куда-то назад…

Взгляд её стал немного отстранённым, глаза потемнели. Она будто снова пыталась воскресить ту ночь, понять, объяснить что-то самой себе. Мягко обхватив подбородок, я заставил её поднять голову.

— Прекрати насиловать собственные мозги. Ты чего добиться хочешь?

Стэлла не ответила. Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза, а после она отвернулась. Оставила чашку на столешнице и отошла.

— Ты куда? – бросил ей в спину, поняв, что она собирается уйти.

— Одеваться, — отозвалась она, обернувшись. – Ты же меня прогуляться звал. Или что? Уже слился?

Я только головой покачал. И эту женщину я… Тёмные волосы обрамляли её хорошенькое лицо. Нет, всё же с короткими ей было лучше. Целовать её открытую шейку, прихватывать мочку ушка… Она не только моё сознание вывернула – перевернула всю жизнь. Да и ладно. Главное, чтобы в этой самой жизни была она.

Открыв калитку, ведущую за пределы основной территории особняка, я перехватил взгляд Стэллы. Она медлила.

— Да так… — только и выдохнула она на мой невысказанный вопрос и прошла вперёд. Задумчивая, сделала с десяток шагов и остановилась, дожидаясь меня.

— Я так понимаю, не только территория дома охраняется? Здесь тоже твои люди?

— Да, — набрав код на замке, я поставил калитку на блок и подошёл к Стэлле. – Не волнуйся, мы в безопасности.

Она прищурилась, подняла взгляд и тихо спросила:

— Ты уверен? Алекс… — губы её приоткрылись, но вместо слов с них слетел только тихий выдох. Левая ладонь коснулась моей груди. – Я не хочу тебя потерять. Не хочу, понимаешь?

— Не потеряешь. — Я перехватил её пальцы и сжал. – Обещаю тебе.

Приподнявшись на носочки, Стэлла погладила меня по щеке и отвернулась. Снова пошла вперёд по тропинке. Я смотрел ей вслед: изящная спина, расправленные плечи… Сложно было даже представить, сколько всего она пережила за свою жизнь. Не сломалась и даже не прогнулась. Осознание того, что эта маленькая, удивительно храбрая женщина – моя жена, накрывало гордостью. Невольно опустил взгляд ниже и остановился на крепких округлых ягодицах. Орешек… Помнится, когда-то именно этот орешек стал первым, что мне в ней приглянулось. Поняв, что я так и стою на месте, она глянула на меня через плечо.

— Отличный вид сзади, — объяснил я и всё же пошёл следом.

Дождавшись меня, она продолжила путь. Я чувствовал её задумчивость, чувствовал, что она снова пытается найти в себе хоть что-то из прошлого. Упрямая. Тропинка была узкая, и я приобнял Стэллу за талию.

— Мы сегодня с Милой разговаривали… — неожиданно заговорила она. Начало было многозначительным. Хрен знает, как вывернутся бабские мозги! Я предпочёл промолчать. Почувствовал, как Стэлла сделала вдох – чуть более глубокий, чем предыдущие. – Вы ей хоть что-нибудь сказали? – Она искоса бросила на меня взгляд.

— Милана беременна. — Я не сомневался, что она уже в курсе. Судя по тому, что за этим не последовало никаких вопросов, так оно и было. – Мы решили пока не говорить ей. Если хочешь, я отвезу тебя к ней на днях, сама расскажешь, что посчитаешь нужным. Как я понял, ты тоже ничего ей не говорила?

— Не говорила, — согласилась Стэлла. – Вначале не хотела, чтобы она волновалась, а потом… — замолчала, но я и так понял, что она хотела сказать.

Чем дальше мы отходили от особняка, тем плотнее смыкался вокруг лес. Растущая по бокам тропинки трава щекотала ноги, сквозь тонкую плёнку молочных облаков время от времени проглядывало солнце, и блики его танцевали перед нами. Прижимая Стэллу к боку, я испытывал такое умиротворение, которого не испытывал, должно быть, никогда в жизни. Сколько стоит минута подобного? Цена есть у всего, и всё же…

— Алекс, — негромко заговорила Стэлла и тут же замешкалась. — Этот брачный договор… Вернее, то, что касается детей… К чему это? – приподняв голову, она внимательно посмотрела на меня. – Если так ты хотел привязать меня к себе…

Она снова умолкла, не закончив фразу. Корень растущего у тропинки дерева бугром преграждал нам дорогу, и я придержал Стэллу, чтобы она не споткнулась. Отстранившись от меня, она прошла вперёд и, встав боком, прищурилась. Мне всегда нравилось, как отливают шоколадным блеском на солнце её волосы, как золотятся янтарём крапинки радужки…

— Ты когда-нибудь пыталась лечиться? – Я положил ладони ей на плечи. До слуха донёсся идущий со стороны особняка грохот, и Стэлла, дрогнув, замерла на миг. Резко обернулась ко мне и с волнением впилась взглядом в лицо.

— Всё в порядке, — успокоил я её.

Расслабилась она не сразу. Глядя в сторону дома, какое-то время настороженно прислушивалась, а после всё-таки отпустила напряжение. Вновь посмотрела мне в лицо. Янтарные крапинки стали привычно коричневыми.

— Нет, Алекс, — наконец сказала она и пошла вперёд, — не пыталась.

Под ногами хрустнуло несколько веточек, и звук этот разбавил монотонный птичий щебет. Стэлла пнула попавшуюся на пути сосновую шишку. Что-то подсказывало мне, что она колеблется между желанием продолжить разговор и оборвать его.

— Так может стоит попробовать?

Она обернулась, прищурилась, резанула меня взглядом. Поджала губы.

— Если тебе так нужны дети, зачем ты на мне женился? – в голосе её прозвучал вызов. Этот же вызов отразился в глазах.

— В первую очередь, мне нужна ты, — стоя от неё на расстоянии метра, ответил я. Если этот вызов предназначается мне, я с готовностью приму его. – А дети… Либо они будут от тебя, либо их не будет вообще, Стэлла.

— Кому ты что хочешь доказать? – теперь говорила она очень тихо, вкрадчиво. Смотрела с лёгким прищуром — в самую суть, самую глубину. Я мог доказывать что-то, рычать, но этот взгляд… Слова не имели для неё значения. Она проникала в меня, читала между строк, искала ответы в чертах моего лица, в глазах. Врать я ей не собирался.

— Всё что мне нужно, я уже доказал, — взял её правую руку и сжал в своей. Кольца наши соприкоснулись, вместе с ними и взгляды. – Разве тебе нужны ещё какие-то доказательства, Стэлла? – Я тоже прищурился.

Она рвано выдохнула. Мягко высвободила свою руку. Отвернулась и пошла вперёд.

— Ты спрашивал, есть ли у моего бесплодия причина… — не глядя на меня, заговорила она спокойно.

Я шёл рядом, отставая от неё на полшага, и руки наши практически соприкасались. В голосе её звучала задумчивость, будто бы, возвращаясь назад, она пыталась заново переосмыслить всё, что с ней случилось. Пережить и затем, навсегда оставив в прошлом, всё же помнить, что это прошлое – именно её.

– Я забеременела… Дик отправил меня на аборт. Такое периодически случалось. Я была далеко не первой из девочек… — она пнула очередную шишку. – Сам, думаю, понимаешь.

Я понимал. Понимал, блядь, что слишком гуманно обошёлся с тварью, подкладывавшей её под ублюдков! Хотелось достать Дика из ямы, куда я лично столкнул его после того, как узнал всё, что мне было нужно. На убийство мои доберманы натасканы не были, но умели защищать. И выполнять команды тоже умели. Две пули в лодыжки, две в колени, две в локти, и он заскулил, как жалкий шакал. Я стоял сверху и смотрел на него, захлёбывающегося смешанной с его же поганой кровью грязью, плачущего, подобно слизняку. Сплюнул себе под ноги, не испытывая ни удовлетворения, ни раскаянья, ни жалости. Желания наблюдать агонию не было никакого, но я привык доводить дела до конца. Денис достал было пистолет, но я остановил его. Вытащил из кобуры свой и три раза нажал на курок. Пуля в живот, в бедерную артерию и в то, что ещё осталось от его члена. За всё в этой жизни нужно платить. Причём далеко не всегда деньгами.

Теперь я понимал, что заплатил Дик слишком мало. Смерть, приобретённая со скидкой белыми пятнами в биографии… Цинизм, с которым я об этом подумал, плеснул на нервы яростью. Если бы я только мог что-то изменить… Челюсти сжались, по скулам заходили желваки.

— Мы были просто живым товаром, Алекс, — снова услышал я голос Стэллы. – К тому же, товаром нелегальным. Так что ни о каких клиниках речи не шло. Меня просто привезли в какой-то загородный дом и отвели в подвал. Не хочу это даже вспоминать…

Она опять ненадолго затихла. Вспомнила… Я знал, что как бы она ни противилась, воспоминания эти до сих пор живы в ней. Есть вещи, забыть которые невозможно, как бы того ни желал. Они теряют форму, чёткость, звук и цвет, но никогда не стираются до конца. Безобразные рисунки в альбоме прожитых дней…

— Аборт был неудачным? – спросил я. Как ни странно, вопрос прозвучал спокойно. Я смотрел вместе с ней в прошлое, листал страницы, но тут, в настоящем, она была рядом, и это давало уверенность в будущем.

— Да, — она глянула на меня, остановилась. В конце дорожки уже виднелся просвет поляны, где стоял домик, и я понимал – прошлое это должно закончиться до того, как мы выйдем к нему. Здесь, в этом лесу, среди шороха листьев и пения птиц, чтобы раз и навсегда раствориться в неподвижном, пахнущем летом воздухе. – У меня началось очень сильное кровотечение. Думаю, никто не ждал, что я останусь жива, но… — губы её искривила усмешка. – Я живучая, сам знаешь.

— Знаю, — хотел коснуться её, притянуть к себе, но она остановила меня взглядом.

— Мне не было и четырнадцати, Алекс… — усмешка быстро сменилась сквозящей в голосе усталостью. – Несколько дней я провела без сознания. Ненадолго приходила в себя, а потом снова отключалась. Я почти ничего не помню из тех дней. Помню только, что каждый раз, стоило сознанию вернуться, я понимала одно: мне надо бежать. Если не убегу… — Она покачала головой. – Я знала, что если Дик поймает меня, — наверняка убьёт. И хорошо, если сразу. Но… — в уголке губ мелькнула усмешка. – Это был шаг за черту. Я знала, что если не сейчас, то уже никогда.

— И ты сбежала от него? – глядя на неё, я всё чётче осознавал, что она не просто смелая, не просто сильная. Когда-то я назвал её волчонком… Как же плохо я тогда понимал, что передо мной за женщина.

— Сбежала, — мягкий, нежный голос, коричневые крапинки глаз… Ровный нос и красивые скулы. Гордая, дерзкая, несгибаемая. – Через несколько дней меня снова повезли к клиенту. Мы были в загородном доме, и когда всё кончилось… — Она глянула на домик. – Он слишком любил виски. Я сказала, что хочу сходить в душ, а сама… Шёл сильный дождь. Ливень стеной… Помню, что бежала босиком по грязи, падала и снова бежала. А в какой-то момент вдруг поняла – я это сделала. Я стала свободной, Алекс. Чувствовала вкус дождя на губах, вокруг пахло землёй… — Она посмотрела мне прямо в глаза, прямо в душу. – Тебе никогда не понять, что такое свобода. Никогда.

Оказавшись в доме, Стэлла, не задерживаясь, прошла в спальню. Огляделась по сторонам, ни на чём не останавливая взгляда, и уселась на постель. Сняла поддерживающий руку бандаж и опёрлась о матрас.

— Устала? – спросил я, остановившись на пороге.

Несмотря на то, что после ранения прошло уже больше недели, кровопотеря давала знать о себе. Несколько раз я замечал, как Стэлла, прикрыв глаза, опирается о первое, что подвернётся под руку, но старался ничего не говорить насчёт этого. Знал – жаловаться она не станет. И дело вовсе не в гордости. Сегодня я услышал достаточно, чтобы убедиться ещё раз: это не гордость и даже не упрямство. Это характер.

Она отрицательно качнула головой. Врёт. Я ей, конечно же, не поверил. Подошёл и, присев на пол возле постели, снял с неё кеды. Взял в ладони маленькую аккуратную ступню и стал разминать. Помассировал большими пальцами пяточку, потом пальчики. Как же мне нравилось прикасаться к ней… Всегда нравилось, но теперь, после того как едва не потерял её, каждое прикосновение стало для меня особенным. Запах крови, её бледнеющие губы… Наверное, когда-нибудь и это померкнет, станет не таким близким. Когда-нибудь я, наверное, смогу прикасаться к ней без напоминаний подсознания о том, что этого могло больше не быть. Поцеловал острую коленку сквозь ткань тонких ажурных легинсов и улыбнулся. Женщина, денег у которой достаточно для того, чтобы каждый день менять изысканные наряды от лучших дизайнеров, предпочитает роскоши простые футболки, рваные шорты и джинсы. И, чёрт подери, как же я балдею от этого! Пресыщенный деньгами, светской жизнью и гламурными дивами, я нашёл среди разноцветных стекляшек бриллиант.

— Ты что делаешь? – выдохнула Стэлла, когда я стал разминать щиколотку, поднялся к икре и, проведя ладонью вниз, снова помассировал стопу.

Подняв голову, я встретился с ней взглядом. Зрачки её стали шире, голос казался сиплым. До меня вдруг дошло, что именно я делаю. И в мыслях не было, но Стэлла…

Ухватив за ворот футболки, она потянула меня на себя. Сама подалась вперёд и коснулась моих губ своими. Выдохнула, принялась целовать. Нежная и дерзкая… Ладонь моя оказалась на её шее. Подчинив её, я втиснул язык ей в рот, наткнулся на её. Прикосновение, один на двоих выдох… Она отвечала жадно, порывисто, нетерпеливо. Не выпуская из пальцев футболку, прижималась ко мне всё ближе до тех пор, пока не оказалась рядом на полу. Пальцы второй её руки коснулись моей шеи, запутались в волосах на затылке. Ещё один выдох… Поцелуй стал менее торопливым. После первых жадных глотков мы немного сбавили обороты и теперь просто наслаждались неожиданной вспышкой. Я так точно. Касался спины Стэллы: вверх по позвоночнику и опять вниз, задерживался между лопаток, на талии… Выпустив ткань, Стэлла обняла меня. Тихонько застонала, наткнувшись на мой выпирающий член, и немного отстранилась. Болотная зелень подёрнулась ряской желания, зрачки стали ещё больше, губы припухли и покраснели…

— Ещё немного, и ты окажешься подо мной, — предупредил я совершенно серьёзно.

Стэлла хмыкнула. Облизнула губы и вновь придвинулась, теперь ещё ближе.

— А что, если я захочу оказаться на тебе? – мурлыкнула она с лёгким вызовом.

— Не сегодня, — я ухватил её за подбородок.

Между нашими губами осталось не больше сантиметра, но прикасаться я не спешил. Чувствовал её дыхание и понимал, что теряю голову уже только от этого. Тепло её кожи, её запах… В штанах у меня всё напряглось Эта женщина точно когда-нибудь сведёт меня с ума, ничего при этом не делая.

— Сегодня я слишком сильно хочу тебя, Волчонок.

В мгновение расстояния между нами не стало. Терпкий запах, тёмный шоколад волос… Я дурел от её губ, от сплетения наших языков, от её рук. Прижал к краю постели, задрал футболку и накрыл грудь. Укусил за губу, сдавил сосок, смял – упругую, созданную под мою ладонь грудь, и зарычал от выкручивающего нутро желания. Знал, что на коже её останутся следы от моих пальцев, но остановиться не мог. Кусал шею и продолжал мять, до болезненного кайфа, перетекающего от неё в меня, от меня в неё. Стэлла с придыханием застонала. Я сильно укусил её за плечо, и пальцы её в моих волосах сжались так сильно, что я зашипел. Вот же дрянь… И эта дрянь – моя собственная жена. Удовольствие на грани, чувства за… Желание обладать ею стало ещё острее. Раз за разом брать её, доказывая ей, что она моя. Всаживать в неё себя и смотреть, как расширяются её зрачки. Оставлять на ней отметины собственных пальцев и клеймить губами, находить на спине царапины от её ногтей. Мне хотелось, чтобы каждая грёбаная собака, каждая тварь на свете знала – она моя. Но главное, чтобы это знала сама Стэлла. Знала и никогда не сомневалась.

— Алекс, постель… — шёпот с губ, а в глазах блики языков пламени. Болотная зелень с золотом янтаря на самых кончиках.

Она попыталась привстать, но я не отпустил. Сгрёб её и, поднявшись, буквально повалил на кровать. Она поморщилась, деланно захныкала, застонала и тут же обхватила мою шею. Чёрт, плечо…

— Прости, детка, — поцелуй в уголок рта, в подбородок, в щёку. Навалился на неё, придавливая своим телом, ощущая каждую принадлежащую мне впадинку и выпуклость.

— Ни за что! — Она выгнулась, провоцируя меня, лишая любой возможности быть хоть сколько-то сдержанным, сметая любые «осторожнее».

Колени её разошлись в стороны, и я ощутил её так близко, что кровь буквально вскипела, надувая вены. Она стала моей зависимостью, моим выбором, моим безумием… Горечь полыни и пыль дорог, узкие ладони с длинными пальцами и неукротимая воля. Такая сильная, такая слабая… Пальцы её прошлись по моей спине. Взяв за края, она потянула мою футболку и, смяв, кинула в сторону. Я почувствовал её влажные поцелуи на плечах, нежные губы… Быстрый укус и новый поцелуй. Зарычал и схватил её за запястья. Нависая над ней, смотрел в глаза до тех пор, пока она медленно, нарочито провоцируя меня, не провела языком по губам. Выдохнула… Выдержка моя окончательно треснула и рассыпалась. Какая, нахрен, выдержка?!

— Ты должна мне год, — рыкнул я, покусывая её шею. Задрал футболку, прошёлся ладонью по животу и снова зарычал.

— Обойдёшься, — коготки её вонзились в мои лопатки, с нажимом прошлись вдоль позвоночника до самой поясницы. – Кто ещё кому должен.

— Вот же стерва, — то ли поцелуй, то ли укус в скулу. Ладонь на её грудь, пальцем по твёрдому соску, по красивому коричневатому ореолу…

Желание иметь её было необратимым, животным. Я буквально чувствовал, как член таранит ширинку. Казалось, что тяга к ней заложена во мне на генетическом уровне: не заменить, не вычеркнуть. Один глоток воздуха рядом с ней, и нервы шпарит осознанием – вот она. Не жалкий суррогат, а именно та, что должна быть. Чистое удовольствие на всех уровнях, щемящая нутро нежность, восхищение, ярость… Всё она.

Её маленькая юркая ладонь оказалась у меня на животе, пальцы, дразня, прошлись по мышцам. Губы приоткрылись, глаза манили сгущающимся мраком. К груди и снова вниз до тех пор, пока я, перехватив ладонь, не принялся покусывать и облизывать каждый пальчик. Мизинчик, безымянный, средний, указательный… Вобрал в рот большой, вылизал и укусил сильнее прежнего. Сжирать её, вбирать, чтобы навсегда осталась во мне. Пускать по венам и бесконечно вдыхать запах её разгорячённого тела. Губами по ладони и к пульсу на запястье.

— Я соскучился по тебе, Волчонок, — прошептал я, отпустив её руку. Сгрёб волосы, приподнял голову и наклонился к ней. – Ты не представляешь, как соскучился…

— Очень даже представляю, — подавшись вперёд, застонала она мне в рот и схватила меня за яйца. В самом прямом смысле, так, что у меня перед глазами поплыло. Дёрнула молнию, и я шумно выдохнул, ощутив её прикосновение к твёрдому члену. Усмехнулся. – Алекс…

Она заёрзала подо мной, прикрыла глаза, слегка изогнулась. Её голая грудь коснулась моей. Вся она касалась меня – раскрытые бёдра, живот, ладони… Накрыл рот, погружаясь в неё, окунаясь, вдыхая её и вбирая в себя.

— Моя… — шепнул сквозь поцелуй. – Скажи, что ты моя, малышка.

— Твоя, — гладя мои плечи, откликнулась она. Сдалась без боя, и это хлестнуло меня по мозгам. Моя…

Накрывшая меня горячая нежность была такой сильной, что я едва ли мог уместить её в себе. Желание, страсть… Калейдоскоп чувств, предназначенных только ей. Футболка мешалась. Стягивая её, мы всё же задели плечо, и я тут же поцеловал его. Шея, ямочка возле, ключицы… Опустился до груди и прикусил сосок. Её новый выгиб навстречу мне, жар сквозь тонкую ткань кружевных легинсов…

— Сними их уже, — потребовала она, когда я спустился ещё ниже — по животу и принялся целовать её над ажуром резинки.

Торопиться не хотелось, но и ждать не осталось сил. С ней у меня вообще не было сил ждать. Скатал ажур до середины бёдер, стянул трусики и тут же попробовал её на вкус. Лизнул, раскрыл шире и протаранил языком складки нежной плоти. Её влага, её запах…

— Алекс… — услышал её протяжный выдох.

Приподнялся и посмотрел в глаза. Высвободил одну ногу из ткани и отвёл в сторону. Вторую… Обнажённая, Стэлла была прекрасна. Пальцами по вбитым под кожу цветам, губами к раскрытой для меня плоти…

Подавшись бёдрами мне на встречу, Стэлла запустила пальцы в мои волосы, застонала. Мне нравилось слышать её голос, нравилось её наслаждение, отдающееся во мне жадным желанием снова и снова слышать её, ловить движения, чувствовать вкус. Крепко взяв за бёдра, я раздвинул её ноги шире и глубже проник языком. Да… вот она, моя девочка. Её неповторимый вкус, отклик её тела на меня. Уловил её дрожь и слизал влагу. Захныкав, она изогнулась, заёрзала, сильнее сжала мои волосы. Вот так, детка…

— Прекрати… — застонала она, вопреки своей мольбе прижимаясь ко мне ещё ближе.

Прекратить? Вместо этого я отпустил одну её ножку. Нашёл губами клитор и мягко вобрал в рот. Коснулся самой чувствительной точки и несколько раз ударил по ней кончиком языка. Вогнал в неё два пальца и принялся двигать ими – быстро, резко, вырывая из её нутра один всхлип за другим. Один стон за другим. Да… Да, девочка, вот так…Стопы её скользили по покрывалу, живот подрагивал. Пальцы обволакивала её вязкая влага, запах желания щекотал ноздри, будил во мне зверя, ведомого лишь желания обладать своей единственной самкой. Я понимал – одно её прикосновение, и я взорвусь, как озабоченный пацан. Вкус, запах секса, влажная кожа…

— Пожалуйста, — горячо зашептала Стэлла и потянула меня на себя. – Хочу тебя чувствовать…

Я подчинился ей. Желания наши были одним единым желанием. Похрен, что за пределами этой спальни, тут она со мной, тут нет никакой другой реальности, кроме нас. Кое-как стянул джинсы до бёдер и вошёл в неё одним толчком. Она вскрикнула. Несдержанно, громко. Оплела меня ногами, прижалась грудью, обвила руками шею, словно всем своим существом стремилась сделать нас ещё ближе, навсегда одним целым.

— Вот так, детка, — один толчок за другим, рык в губы.

Вместо ответа она собрала мои волосы, сжала и, подстраиваясь, стала подаваться навстречу, шумно выдыхая. Смотрела мне в глаза, дышала для меня, кусала губы, тихо мурлыкала моё имя. Мало… Каждый раз мне было мало её, каждый раз я хотел ещё больше. Свихнулся на ней, но отказаться от этого сумасшествия… Никогда! Резко в неё и назад, ладонью по бедру к ягодице. Ещё сильнее, ещё глубже… Кровать под нами скрипела, ходила ходуном. Снаружи, со стороны дома, что-то затрещало, стукнуло, как будто жемчужные бусы, порвавшись, рассыпались по кафелю…

— Ты уверен, что всё в порядке? – выдохнула Стэлла, цепляясь за мои плечи. Кожа покрылась испариной, пальцы её скользили, и она цеплялась ещё сильнее, царапалась, запуская в мои вены всё новую и новую дозу себя самой. Влажным лбом к её лбу.

— Не обращай внимания, — слизал катящуюся по виску каплю. – Сказал же, что всё в порядке. — Снова в неё, её движение навстречу. Резко… Толчок, ещё один…

— Ещё… — потребовала Стэлла. – Пожалуйста… Да… Да…

Рыча, я двигался всё быстрее. Напряжение вздувало вены, мышцы сковало, дикое желание сгустилось в крови. Капля пота, скатившись по лбу, упала Стэлле на лицо, бёдра к бёдрам… Многого нам не требовалось. Голодные, слишком близко почуявшие смерть, мы сошлись в единой точке невозврата. С момента её выписки из больницы прошло уже три дня, и всё это время мы как-то держались, но теперь… Секс ради доказательства жизни, ради настоящего. Стремительный, влажный, дикий. Почувствовав, как с очередным нашим движением друг к другу она напряглась, я снова подался вперёд. Жалобный скрип под нами усилился… Её пульсация вокруг меня…

— Да-а-а, моя хорошая, — хрипло застонал я, больше не сдерживаясь. Плоть её стискивала мой член, удовольствие было отражением моего собственного. Дрожащая, с порозовевшей грудью, влажная… Ударился в неё, поддерживая под бедро, вошёл до упора. Натянувшиеся мышцы обдало жаром, скрутившее меня желание хлестнуло диким наслаждением. Сглотнув, я хрипло выдохнул, ткнулся носом в висок Стэллы и… Мы полетели куда-то вниз… Вместе, причём в буквальном смысле. До опутанного туманом мозга донёсся треск…

— Ёб твою мать! – выругался я. Недолгий полёт закончился ударом об пол.

— Пиздец кровати, — выдох Стэллы прозвучал жарко и сбивчиво. Она прикрыла глаза. Дыхание её было тяжёлым, неровным, сердце так и колотилось, ещё не успокоившееся после оглушительного оргазма.

Напряжение сменилось расслабленностью, последняя волна дрожи прошлась по покрытому испариной телу и отпустила. Опустошённый и наполненный, всё ещё ощущающий дикую эйфорию, я хотел перекатиться на матрас, но Стэлла потянула меня на себя, заставляя опуститься сверху.

Я накрыл её собственным телом, сгрёб. Прикусил кожу на виске, слизал испарину, уткнулся в мокрые, пахнущие миндальным шампунем волосы.

— Кажется, это была ножка, — донеслось мне куда-то в шею.

— Да и чёрт с ней, — отозвался я и всё-таки перекатился на спину. Уложил Стэллу на себя и посмотрел снизу вверх. Волосы прилипли к её лбу и щекам, и я убрал их. – С тобой мне и так неплохо. Хоть всё к чертям пусть развалится.

Стэлла коснулась моего лица, а я сжал влажные прядки её волос. Кожа к коже, глаза в глаза…

— Мне нравилось, когда у тебя была короткая стрижка, — сказал я, накручивая на палец прядку. – Но если ты отрастишь их до задницы…

— Заткнись, Алекс, — наклонившись, она укусила меня за губу. Коснулась языком и, обхватив лицо ладонями, поцеловала. Страстно и нежно, сладко и глубоко… Поцелуй с запахом секса, полыни и пыльных дорог. Её запах, её вкус и её тепло… Больше ничего. Самое важное, что у меня есть.

Глава 17

Стэлла

В домике мы пробыли почти весь день. Судя по всему, Алекс мутил что-то, о чём, по его мнению, знать мне было не обязательно. Погружённая в собственные мысли, я, в общем-то, не очень-то и стремилась что-то выведать.

— Мне кажется, — когда мы остановились возле ведущей на территорию особняка калитки, я в последний раз глянула на скрывающуюся в глубине леса тропинку, — именно так я и убежала. – Поймала взгляд Алекса и пояснила: — Когда убили родителей. Вот по этой тропинке. Получается, она огибает домик, и…

— Считаешь, в домике бы тебя не нашли?

— Я не пряталась в домике, — с непонятно откуда взявшейся уверенностью ответила я. Качнула головой. – Там… возле домика… Там была машина, — вскинула голову, чувствуя, как перехватывает дыхание. Я не помнила этого. Не помнила машину, не помнила того вечера, просто знала наверняка – возле домика была машина. И кто-то ещё… Кто-то незнакомый, напугавший меня.

— Ты это только что вспомнила? – чуть щурясь, Алекс очень серьёзно смотрел на меня. – Только это, Стэлла?

— Я не вспомнила… — Как ему объяснить? Перевела взгляд на калитку и, заметив, что Алекс уже открыл её, вошла. Обернулась к нему, дожидаясь, пока он наберёт код. – Это просто как… Как уверенность в чём-то. Когда знаешь, что было именно так.

Он выглядел мрачным, задумчивым. Вряд ли сказанное мною ему не понравилось. Дело было в другом, и я это понимала. Каждый маленький кусочек, каждый фрагмент прошлого добавлял чёткости настоящему. Пока моё прошлое не тянулось за нами, оно было не таким важным, по крайней мере, в обычном понимании этого. Теперь же мне нужны были ответы. Почему убили мою семью? Кто? Кто хотел убить моего мужа? Мне нужно было знать. Я хотела знать. И Алекс тоже, возможно, даже сильнее, чем я. Для него это было делом принципа, и я не сомневалась: он доберётся до сути. Во что бы то ни стало доберётся.

— Подожди, — остановил меня Алекс, когда я пошла было к дому.

Я пыталась понять, что же происходило тут в наше отсутствие, но ничего, казалось, не изменилось: каменные скамьи вдоль дорожки, негромко журчащий фонтан, виднеющаяся поодаль стена забора с вьющимися по верху растениями. Остановившись, я посмотрела на него. Раздёрганное плечо ныло, но этот день… Я вдруг поняла, что больше не хочу убегать, не хочу прятаться. Ни вообще, ни, тем более, от Алекса. А что, если у нас действительно получится? Я не знала, что такое быть для кого-то близкой, нужной, но что если…

— Хочу тебе кое-что показать. — Он глянул на огибающую особняк дорожку, потом на меня. – Пойдём.

Не оставив выбора, Алекс повёл меня за дом, в самую красивую часть сада, где мы когда-то сидели у фонтана. Подумать только, когда-то этот дом принадлежал моей семье. Я родилась тут, тут прошли первые годы моей жизни, но… Эта жизнь была не моей. Я знала, что даже если смогу всё вспомнить, сущность мою уже не изменить. Блеск и нищета…

— О чём задумалась? – спросил Алекс.

Остановившись, я посмотрела на особняк. Красивые балконы с витиеватыми периллами, солнце, отражающееся в оконных стёклах…

— Да так, — вздохнула и всё-таки призналась: — Так странно…

Алекс тоже посмотрел на дом. Приобнял меня за талию, но ладонь его быстро оказалась на моих ягодицах.

— Пойдём, — ничего не ответив, только и повторил он прежде, чем, шлёпнув, убрать руку.

В последний раз взглянув на особняк, я последовала за ним. Вряд ли меня ждёт секс под кустом чайных роз. Хотя от Алекса можно ожидать чего угодно.

Не дойдя до конца дорожки, я замерла. Эта была та же окружённая деревьями лужайка, где когда-то, очень недавно и уже так давно, мы с Алексом впервые заговорили о моём прошлом. Тот же перебирающий листья ветерок, те же каменные скамейки… А вот фонтана в центре не было.

— Это же… — не сводя глаз с словно перенёсшейся сюда из другой жизни беседки, я подошла ближе. Поднялась по широкой лестнице из трёх ступеней и зашла внутрь. Из каменной стены, потихоньку журча, бил крохотный питьевой фонтанчик, солнце проникало внутрь сквозь широкие дверные и небольшие, под самой крышей, прорези. У противоположной стены стояла скульптура: женщина с гроздью винограда в руках. Облачённая в воланами спадающее до пола платье, она смотрела на мужчину с кувшином и чуть заметно улыбалась. Я коснулась кончиками пальцев неровного камня стены, прошла до скамейки. Подогнула ноги, становясь на колени, тронула высеченный на камне узор и подняла взгляд на Алекса. Застыв в проёме, он, серьёзный, немного мрачный, не сводил с меня внимательного взгляда. Солнце падало ему на плечи, оставляя лицо в тени, и от этого он казался ещё опаснее. Я хотела что-нибудь сказать ему, но слов не нашлось. Стоя на коленях возле скамьи, я молча смотрела на него, понимая, что это не подарок – это кусочек моей жизни, что он пытался собрать для меня.

— Спасибо, — шепнула я. Алекс кивнул и, подойдя, подал мне руку.

Вложив свою ладонь в его, я встала и снова осмотрелась. Ещё одно воспоминание, которого я не помнила. Знала… Знала, как стучат по крыше беседки капли дождя, как вечером, за день нагретая летнем солнцем, она отдаёт тепло, как пахнут забытые на низком каменном столике цветы…

— Здесь ещё кое-что для тебя, — Алекс взял с другой скамьи картонную коробку и поставил её передо мной. Вытащив из стоящего на столике металлического ведёрка со льдом бутылку шампанского, принялся снимать с горлышка фольгу.

— Что это? – спросила я, не спеша открывать коробку.

Голос звучал глухо. Что-то подсказывало, что внутри может оказаться ещё что-нибудь… Что-нибудь, способное вернуть мне несколько минут далёкой, незнакомой жизни. Насколько сильно мне хотелось заглянуть внутрь, настолько же сильно не хотелось этого. Почему, я и сама толком не знала. Всё это напоминало день, когда мне под кожу вбивали тушь вьюна. Что-то, отличающее меня от других… Теперь же под кожу мне просачивалась память. Память, делающая меня той, что я была и той, что стала. Больно…

— Я вспомнил, что кое-что из вещей отнесли на чердак. — Алекс бросил на стол металлическую проволоку и взялся за пробку. – Немного, но это всё, что осталось. В любом случае, эти вещи принадлежали твоей семье. Теперь они принадлежат тебе, так что сама решай, что с этим делать.

Помедлив пару секунд, я всё же раскрыла коробку. Взяла лежащий сверху серебряный портсигар и аккуратно открыла его. Поднеся к лицу, вдохнула почти неощутимый спустя столько лет запах дорогого табака. Должно быть, так пахло от моего отца… Отложила портсигар и вытащила плотную упаковочную коробку цвета синий металлик с лейблом знаменитого модного дома. Будто бы только-только из бутика принесли. Выдвинула ящичек. Красный кошелёк из мягкой лакированной кожи…

— Красиво как… — шепнула я, аккуратно касаясь выпуклого узора.

— У твоей матери был прекрасный вкус. — Алекс протянул мне бокал с шампанским, и я, взяв, сделала небольшой глоток. Лёгкое сладкое вино, прекрасно подходящее для июльского вечера…

— Как думаешь, я могу прикарманить его?

— Думаю, вполне, — хмыкнул Алекс и прикоснулся своим бокалом к моему. – Мы так и не выпили за будущее, — приподнял. – За будущее, Стэлла.

— За будущее, — отозвалась я и, глядя на Алекса, сделала ещё один глоток. Чувствовала под пальцами прохладу покрытой узором кожи и не сводила с него взгляда. Красивый, уверенный в себе … — Эта беседка… Как ты смог…

— Не важно, — поставив бокал, он подошёл и, положив мне на плечо ладонь, вытащил из коробки бархатный мешочек. Серебристо-голубой, с вышитой тёмно-синим буквой «S». Стягивающий его шнурок украшали две кисточки с пушистой бахромой.

— Там Пегас, — едва Алекс открыл его, прошептала я, чувствуя, как замерло в груди сердце. Уголки глаз отчего-то защипало. – Там Пегас, Алекс… — повторила я, и почти тут же на ладонь его упал крылатый конь на серебряной цепочке красивого, сложного плетения.

Я протянула руку. Взяла Пегаса и судорожно вдохнула. Алекс забрал кулон, и в следующую секунду прохлада серебра, тронув ключицы, опустилась на грудь. Склонила голову, позволяя Алексу застегнуть цепочку, и обхватила обеими руками влажное, холодное дно бокала.

— Это подарок… — всё так же шёпотом проговорила я. – На день рождения… Мне исполнилось пять…

— Хороший подарок, — кивнул Алекс. – Береги его.

— Да, — кивнула я в ответ и глубоко вдохнула, прогоняя набежавшие слёзы. Пытаясь справиться с охватившими меня чувствами, допила шампанское, прикоснулась к Пегасу, а затем тронула обручальное кольцо. Я не снимала его с того дня в больнице, лишь иногда касалась, словно сама себе хотела напомнить…

— Знаешь, — подставила бокал, позволяя Алексу вновь наполнить его, — я тут подумала… Несмотря на то, что ты ещё та сволочь, быть твоей не так уж и плохо.

Уголок его губ дёрнулся, на щеке появилась ямочка, но взгляд остался неизменным. Я не врала ему. Здесь, рядом с ним, в этом доме, я больше не чувствовала себя потерянной. Мне было спокойно, и спокойствие это дарил мне он. Меня больше не тяготила необходимость кому-то что-то доказывать, держаться. С ним мне не нужно было быть наследницей фамилии, дочерью убитого много лет назад влиятельного политика. С ним я могла быть самой собой.

— Помни, Стэлла, — глядя на меня, тихо проговорил Алекс, — я не шутил. Я убью любого, кто посмеет к тебе прикоснуться. Если тебя хоть пальцем кто-то тронет…

— Ты думаешь, я позволю кому-то касаться себя? – невесело усмехнувшись, я качнула головой. Прядка волос щекотнула меня по щеке, и я заправила её за ухо.

— Я не об этом. – Серебристая сталь его глаз стала холодной, острой. Мне казалось, что надо мной раскрылись крылья огромной хищной птицы, надёжно укрывшие меня от всего прежнего, от зла настоящего и будущего.

— Ты страшный человек, Алекс, — так же тихо ответила я. В голосе моём не было и тени насмешки.

Он не возразил. Просто смотрел на меня всё так же прямо, спокойно, тогда как я не сводила взгляда с него. Жёсткие черты лица, твёрдый подбородок, падающая на лоб прядь волос цвета спелой пшеницы… Я знала, кто он, знал это и он сам. Хотела ли я другого? Нет. Несмотря ни на что. Наверное, другого просто не могло случиться в моей жизни. Слишком много у меня позади… Он не боялся грязи, с ним я могла быть той, кто я есть, а не той, кем могла бы быть.

— Возможно, — согласился он. – Но тебе не нужно меня бояться. Что бы ни случилось между нами в будущем. Знай это, Волчонок.

— Я знаю, — отпила шампанское. – Теперь знаю.

Проникший в беседку луч солнца скользнул по моему плечу, по руке, поиграл с камнями на обручальном кольце. Я невольно засмотрелась на игру света меж изящных граней. Кружево белого золота, изумруды и чёрные турмалины…

— Это самое красивое обручальное кольцо, которое я когда-либо видела, — честно призналась я. Много ли он сделал для меня? Возможно, больше, чем я заслужила…

— Когда всё уляжется, я покажу тебе новую коллекцию. Она называется «Стэлла». Не агаты с шипами, конечно, но всё же…

У меня снова не нашлось слов. Разве что что-нибудь саркастическое, за чем можно было бы спрятать истинные эмоции, но я предпочла промолчать. Поставила бокал на скамью рядом с собой и сделала вид, что меня интересует содержимое коробки. Оно действительно интересовало меня, но чувства, что я испытывала в данную минуту, глушили собой всё остальное. Коллекцию эксклюзивных ювелирных украшений невозможно создать за несколько дней. Невозможно даже для того, кто может оживить прошлое. Беседка, кольцо… Взяв со дна коробки легко умещающийся на ладони коллекционный Порше, я выдохнула. Рядом с ним лежала ещё одна миниатюрная модель – Фольксваген, и ещё…

— Прости меня за револьвер, Стэлла. — Алекс присел позади меня. Провёл ладонью по моему плечу до локтя, после – до запястья и, добравшись до кисти, положил ладонью вверх на свою. Два кольца рядом… Я смотрела на наши руки, на светлые полоски, скрепившие жизни.

— Прощаю, — вернула машинку на место и повернулась к Алексу. – Но если ты ещё хоть раз сделаешь что-то подобное…

— Сделаю, — сдержанно ответил он – так, что я не поняла, серьёзно он или шутит. – Если когда-нибудь ты решишь развестись со мной, сделаю. Всё сделаю, чтобы вернуть тебя.

— Лучше сделай так, чтобы не нужно было возвращать. — Я дотронулась до его лица. Алекс потёрся о мою руку щекой, прикрыл глаза. – Не предавай меня.

— Не предам, — ладонь его накрыла мою. – Обещаю, Волчонок.

Я отбросила сомнения. Если не смогу довериться сейчас, оставить в прошлом собственные страхи, смогу ли сделать это после? Через месяц, год, два? Ведь всегда будет что-то… Что-то, держащее меня, не дающее отпустить боль, стыд. Шрамы, оставшиеся на вывернутой душе, никогда не затянутся до конца, но, может быть, поверх них не будут появляться новые. Он пообещал.

Несколько минут мы просидели в тишине. Подавшись к Алексу, я медленно поцеловала его. Чувствовала привкус сладкого шампанского, дурманящий аромат сандала, жёсткую щетину под подушечками пальцев. Неспешные, мягкие поцелуи, не намекающие на непременное продолжение, но дающие веру в «завтра». Ладонь Алекса, укутавшая мою собственную, его близость, особенная, интимная, незнакомая мне прежде. Отстранившись, я посмотрела в его чуть потемневшие глаза. Увидела блеск серебристых крапинок и выдохнула. Бокал шампанского, почти полный, так и стоял рядом, и я едва не опрокинула его, неосторожно коснувшись рукой.

— Как ты попала в питомник? – спросил Алекс, вовремя поймав мои пальцы. Взял шампанское и отдал мне.

Мне не очень-то хотелось говорить о питомнике, о ночи, едва не стоившей мне жизни. Ночи, в конечном итоге приведшей меня в эту точку. Почему-то внезапно подумалось, встретились бы мы с Алексом, если бы не это? Я не была фаталисткой, но никогда не узнать его… Мне не верилось, что это могло случиться.

— Мне просто не повезло, — горько усмехнулась. – Жизнь на улице… Это постоянная опасность, Алекс. Тем более, для женщины. Охотникам из питомников прекрасно известны места ночёвок, так что…

— Охотникам?

— Угу, — глоток шампанского помог справиться с неприятными воспоминаниями, обдавшими горечью нутро. Тепло ладони Алекса, июльский вечер… — Мы так называли тех, кто ищет на улицах бездомных девушек. На место, где мы ночевали, устроили облаву, вот и всё. Остальные успели смыться, я нет.

Расспрашивать дальше он не стал, и я была ему за это благодарна. Заброшенный детский лагерь близь границы города, деревянный домик с забитыми фанерными листами окнами. Это была обычная ночь. Одна из многих. А потом… Порыв свежего воздуха, луч фонаря, заметавшийся по стене. Должно быть, я слишком крепко уснула… Заднее окно всегда было открыто: запасной выход на случае опасности, однако в ту ночь охотники оказались предусмотрительными, а я слишком небрежной. Стоило мне, босой и почти раздетой, выпрыгнуть в темноту, меня тут же схватили. Вот и всё… Моя так называемая свобода продлилась восемь лет. После, прокручивая в голове события той ночи, я стала понимать, что облава была не случайной. Сбежав от Дика, я оказалась выброшенной уже в новую действительность, о которой толком ничего не знала. Кроме собственного тела у меня не было ничего. И мне приходилось расплачиваться: за место у костра, за безопасность. Машины, мотоциклы… Всё это пришло не сразу. День за днём я училась, день за днём я становилась той, кто я есть. Улица диктовала свои законы, и я выживала. Как могла. Прошло время, я перестала быть ничего не знающей и не умеющей девочкой, а вместе с тем меня перестало устраивать безропотное подчинение. Я была женщиной, но я была лучшей и знала это. Вот только привычный уклад ломать сложно… Пока я молча вставала на колени и убегала в собственную реальность в то время, как главарь нашей небольшой банды, а изредка и его друзья, получали своё, всё шло, как шло. Но стоило только твёрдо сказать нет…

Алексу ничего из этого говорить я не стала. Просто потому, что было не за чем, он и так всё знал. Была ли я когда-нибудь по-настоящему свободной? Не знаю… Жизнь в постоянном страхе, с постоянной оглядкой… Но я любила эту жизнь, ценила её, каким бы странным это ни казалось. Ценила, пусть даже порой это было трудно.

— Сделай меня свободной, Алекс, — шёпотом попросила я. – Чтобы это не было иллюзией. Только держи крепко. Ты сумеешь так?

— Сумею, — твёрдо ответил он, глядя мне в глаза. Сжал мои пальцы и кивнул. Мои колени упирались в его, тепло текло в моих венах. — И держать буду. Больше я тебя не отпущу, даже если захочешь удрать.

— Договорились, — я наощупь поставила бокал на скамейку, и он всё-таки завалился на бок. Но ни Алекс, ни я на это не обратили внимания. Новый поцелуй – мягкий, сладкий, лишь слегка губами по губам. Чтобы чувствовать, чтобы дышать, чтобы знать – здесь и сейчас – настоящее, но будущее… оно всё-таки есть.

Глава 18

Алекс

Как бы ни был я рад Ренату, пожаловал он, откровенно говоря, невовремя. Ни днём раньше, ни позже, а именно в день рождения матери Стэллы. Предупредил накануне и явился с утра пораньше, да не один, а с той самой стройной блондинкой, из-за которой не так давно устроил едва ли не показательную расправу над одним из членов совета Грата. Сволочью, коей изначально пулю в затылок пустить намеревался я сам. Как бы там ни было, гнида отправилась на тот свет.

За прошедшие с нашей последней встречи месяцы девчонка его заметно похорошела и больше не выглядела милой простушкой. Во всём облике чувствовался стиль, в движениях появилась уверенность. Всё такая же юная, она уже не напоминала испуганную лань. Мне оставалось лишь усмехнуться. Красивая, зараза. Как раз такая и должна быть рядом с Ренатом: грациозная женщина, умеющая достойно себя подать. Из того, что сказал Ренат, я понял лишь, что приехали они именно из-за неё. То ли фотосессия в глянце, то ли мастер-класс в местной балетной школе, то ли и то и другое…

— Рад тебя видеть, — пожал я Ренату руку и кивнул его спутнице, едва они подошли к крыльцу.

Лично проводил в дом. Стэлла как раз закончила с завтраком и вышла из кухни нам навстречу. Вот чёрт…

— Прости, детка, — поймав её озадаченный взгляд, проговорил я. – Совсем забыл тебя предупредить.

Ренат позвонил как раз в тот момент, когда она была в ванной, а после… Стоило Стэлле, едва прикрытой коротким полотенцем, появиться в спальне, стало не до того.

Каждый раз засыпая и просыпаясь с ней в одной постели, я вдыхал её запах и понимал, что чувства становятся лишь острее. Чем дольше она была со мной, тем сильнее становилось понимание, что она необходима мне. Как бы порой она меня ни раздражала, как бы ни выводила из себя. За прошедшие с момента нашего похода в охотничий домик две недели мы успели несколько раз поцапаться. Проклятье… Как же хороша она была, когда злилась! Одна из ссор так и закончилась там же, где и началась – под ветвями раскидистой яблони, другая – в спальне. Невозможно ругаться с женщиной, испытывая при этом дикое возбуждение…

— Ренат Алиев, — представился друг, прервав наши многозначительные переглядки.

— Рад с Вами познакомится, Стэлла.

— Помнится, у Вас уже была возможность познакомиться со мной, — отозвалась Стэлла с едва заметной усмешкой, — но тогда Вы не сочли нужным сделать это.

На лице Рената отразилось недовольство, но он быстро справился с собой. Я вспомнил, что девочку рядом с ним зовут Лиана. Она явно чувствовала себя неловко, тогда как Стэллу всё это, похоже, забавляло. В руках у неё была завёрнутая в шуршащий красный фантик шоколадная конфета, и она неспешно развернула её. Откусила.

— Думаю, не поздно это исправить, — Ренат явно оценил её. Да, друг, это не твой котёночек…

— Согласна. — Она протянула ему руку, и Алиев мягко сжал пальцы. – Это Лиана, — представил он блондинку.

— Мне тоже очень приятно, — прощебетала та нежным, девчоночьим голосом.

Стэлла пожала руку и ей, а после обратилась ко мне:

— Наши планы не изменились?

— Нет.

Ещё несколько дней назад мы со Стэллой договорились, что съездим на могилу её родителей. Как выяснилось, до сих пор она была там лишь однажды и то всего несколько минут. Я понимал её. По крайней мере настолько, насколько мог. Кладбище вообще не самое уютное место, тем более, если понятия не имеешь, кто ты и откуда. Стоять возле надгробной плиты с именами собственных родителей и пытаться найти в себе хоть что-то… Хоть многого она мне не говорила, откуда-то я знал, что внутри неё. Смотреть в глаза своей женщине, держать её за руку и просто знать: должно быть, именно это и называется «одно на двоих».

— Мы выпьем кофе, а ты можешь собираться. Выезжаем через час.

На кладбище мы приехали в сопровождении двух машин службы безопасности. Как бы ни хотелось сегодня обойтись без этого, рисковать я не стал. Теперь, когда Стэлла была рядом, жизнь приобрела особую ценность. О её жизни и говорить нечего. Пока люди из чёрного Ниссана не получат своё, нужно быть начеку. Понимая это, Стэлла не возразила, когда мы вошли на территорию погоста в сопровождении четырёх охранников. Двое спереди, двое сзади. Ещё два человека осталось у ворот и один – у машины — на тот случай, если люди из Ниссана решат пойти другим путём.

Глядя на Стэллу, сложно было представить, что это та самая девчонка, что неслась со мной наперегонки вдоль пляжа Майорки. Мне снова хотелось спрятать её от чужих глаз и одновременно с этим хотелось рычать, что она моя. Хотелось, чтобы каждый проходящий мимо шею себе выворачивал, оглядываясь на неё, и понимал – хрен. Никогда у него такой не будет, потому что она всего одна. Шикарная, непокорная, храбрая, красивая дикая кошка. Другой такой нет. Она всего одна и она – моя.

Родители Стэллы были похоронены на старом кладбище неподалёку от центра Москвы. Видные политические деятели, артисты, знаменитые музыканты…

— Мой дед тоже похоронен тут, — сказал я, когда мы проходили возле массивного чёрного памятника, отделённого от нас оградой и небольшим клочком земли.

Стэлла тут же посмотрела на меня. Судя по всему, нахождение на погосте её удручало. Глаза казались темнее обычного, на лице не было и намёка на румянец.

— Хочешь навестить его? – коснулась пальцами виска, убирая прядь волос. Мимолётный жест, наполненный неосознанной грацией.

Я засмотрелся на неё. Кажущаяся совсем хрупкой в чёрном, она была воплощением сдержанной элегантности. Доходящее до колен платье с круглым вырезом, туфли на невысоком каблуке в стиле «Шанель». Расправленные плечи, нить розового жемчуга на шее и две маленькие жемчужины в мочках ушей…

— Не сегодня, — потянув за ремешок, снял сумочку с плеча Стэллы и закинул на своё.

— Тебе идёт, — тут же заметила она.

— Dior всем идёт. — Я коснулся её спины, провёл пальцами до поясницы и приобнял. Стэлла чуть приподняла бровь. Во взгляде её читался интерес и лёгкое недоумение. – Я занимаюсь ювелирным делом, — пояснил я. – Так что не думай, что я способен только кишки ублюдкам выпускать.

— Алекс… — Она выдохнула с укором и повела плечами.— Какой же ты мерзкий…

Я прижал её ближе. Обнял крепче, кончики пальцев коснулись бедерной косточки через ткань платья. Почувствовал запах её духов.

— По-моему, это тебя не смущает.

В ответ Стэлла лишь фыркнула. Но отстраниться и не подумала, напротив, на миг прильнула сильнее, посмотрела куда-то вбок, вдаль. Бесконечные памятники и надгробья: белые и чёрные, с выгравированными датами рождения и смерти. Статуи, ограды… У одной из могил стояло несколько человек, и время от времени до нас доносились отзвуки их голосов. Я снова посмотрел на Стэллу. Познакомиться с родителями после их смерти… Мне бы хотелось для неё совсем другого. Но вернуть ей семью было не в моих силах. Зато в моих силах было стать её семьёй, и, небо свидетель, я хотел этого, как не хотел ничего иного.

Мы почти дошли до участка семьи Белецких, когда я заметил стоящего у ограды мужчину в тёмно-сером костюме. Один из сопровождающих нас охранников подал мне знак быть внимательнее, и я кивнул ему. Стэлла замедлила шаг. Простояв ещё несколько секунд, мужчина пошёл в нашу сторону. Без сомнений, тоже увидел нас. Ещё издали он показался смутно знакомым, а стоило расстоянию между нами сократиться, я узнал его. Дядя Стэллы. Появлению нашему он, похоже, не удивился. Поравнявшись, кивнул и, протянув мне крепкую руку, представился:

— Константин Белецкий.

— Александр, — чуть крепче, чем стоило, пожал я протянутую ладонь, — муж Стэллы.

— Наконец-то мы с тобой встретились лично, — перевёл он взгляд на мою жену. Та казалась напряжённой, спина её была очень прямой, глаза потемнели ещё сильнее и теперь пылали на бледном лице чёрно-зелёными угольками.

— Да, дядя, — отозвалась она мягко, с прорезавшимися в голосе хрипловатыми нотками, но мягкость эта меня не обманула. Каждая сказанная буква была произнесена с ожесточением, сдержанностью. – Я надеялась, что это случится в другой обстановке, но… — Пальцы её коснулись левого запястья. Обхватив, она потёрла его. – Получилось символично. Тем более у мамы сегодня день рождения…

— Я проездом в России, — рассматривая Стэллу, объяснил Константин, — решил навестить брата. Тем более, как ты сказала, у Эллы день рождения.

— Был бы, — слетело с её губ. – Ты не говорил, что будешь в Москве.

— Это вышло неожиданно. — Он, не скрываясь, осмотрел Стэллу с головы до ног ещё раз. – Ты очень похожа на мать.

— Спасибо. Я знаю, — сдержанно кивнула она. – Мне говорили.

На несколько долгих секунд повисла тишина, разбавляемая лишь чириканьем устроившихся на ограде неподалёку воробьёв. Лично с Константином Белецким я никогда не встречался, видел его лишь на снимках, коих, впрочем, найти удалось не так много. На несколько лет старше своего покойного брата, он мало походил на него: заострённые скулы, чёрные глаза с прищуром. Годы взяли своё, некогда тёмные волосы поседели, в уголках рта и вокруг глаз появились морщинки. За время жизни в Англии речь его приобрела лёгкий акцент.

— Рад был увидеть тебя, — наконец сказал он. – Помнится, в последнюю нашу встречу ты была совсем крошкой, — уголок его рта дёрнулся, Константин качнул головой. – Прости, сейчас я должен идти. В скором времени мы ещё обязательно встретимся. Думаю, пока я в России, нам нужно воспользоваться моментом и поужинать.

Проводив его взглядом, Стэлла, ничего мне не сказав, молча пошла вперёд. Остановилась возле ограды на том самом месте, где минутами ранее стоял её дядя. Неровно выдохнула, глядя на памятник, крепко сжала прутья и только после этого резко посмотрела на меня. Секундная тишина…

— Это он, Алекс, — выдавила она. Голос её слегка дрожал, лежащие на ограде пальцы тоже подрагивали. – Это он.

Глава 19

Стэлла

— Ты уверена? – только и спросил Алекс, пристально глядя мне в глаза. Черты его лица моментально стали жёсткими, взгляд потяжелел, блеснул сталью.

— Да.

Да, я была уверена. Когда-то я уже слышала этот голос, когда-то я уже смотрела в эти тёмные глаза. Непроницаемая, мёртвая темнота… Прошлое, чёткое, абсолютно понятное, оглушило меня. Я больше не была той девочкой из сна, что слышала крик собственной матери и звуки выстрелов. Я просто помнила. Вечер поздней осени, доносящийся с кухни разговор…

— С меня достаточно, Эдуард, — сухой мужской голос принадлежал моему дяде. Мне он не нравился, и во время его нечастых приездов в наш дом я практически не общалась с ним, но сейчас что-то заставило меня подойти ближе. Снова голос дяди, обращённый к отцу: – Стой на месте!

Дойдя до дверей кухни, я остановилась. Увидела папу. В тот день на нём были светлые джинсы. Светлые джинсы и светло-бежевая рубашка…

Он сделал было шаг вперёд, но дядя произнёс ещё более раздражённо:

— Ещё шаг, и я нажму на курок. — Дуло пистолета устремилось в сторону мамы, стоящей чуть поодаль. Она была очень бледной, встревоженной. Я почувствовала, что происходит что-то такое… что-то, чего происходить не должно. Хотела подбежать, но мама бросила на меня быстрый взгляд и остановила едва заметным движением руки. Снова посмотрела на дядю.

— Послушай… — Отец остановился. Он был недоволен, если не сказать разгневан.

— Иди сюда, — дядя резанул меня взглядом, махнул пистолетом, указывая в ноги мамы, но я не пошевелилась. Тёмные глаза, непроницаемая, мёртвая темнота…

— Не трогай девочку, — отец говорил натянуто, непривычно напряжённо. – Она тут…

Один за другим последовали два громких хлопка… Выстрелы… Я увидела разливающиеся по бледно-бежевой рубашке пятна крови и захныкала. Гильзы упали на пол, покатились ко мне, стук их смешался с отчаянным женским криком.

— Эдуард! – мама бросилась к отцу, но дядя тут же наставил пистолет на неё. Папа, едва стоя на ногах, ещё придерживался за край стола. Не испугавшись, мама обняла его, не давая упасть. Её красивое лицо искривилось, по щекам бежали слёзы, из груди вырывался плачь.

— Мама, — заплакала я ещё громче и побежала к ней.

— Беги, детка! – истошно, истерично закричала она. – Беги, Стэлла! Прячься! Беги! Беги в наше место! Он не должен найти тебя!

Едва живая от страха, я смотрела на неё, не зная, что делать. В кухню стремительным шагом вошёл ещё один мужчина: высокий, широкоплечий. Путь назад был отрезан.

— Беги! – снова закричала мама, из последних сил удерживая истекающего кровью отца.

Что было духу я метнулась к задней двери, ведущей в сад. Собственное сердце пульсом стучало в ушах, я почти ничего не слышала – так громко дышала. Босая, в тонкой пижаме, выскочила на улицу и понеслась к калитке. Мама… я должна спрятаться. Мама меня обязательно найдёт… и папа. Папа точно найдёт. Веточки впивались в ноги, дождь обжигал кожу. Небо разрезало вспышкой молнии, раскат грома смешался с новым хлопком. Я обернулась на дом. Стоящий на фоне серо-чёрного с сиреневыми прожилками неба, он казался непривычно мрачным и величественным. Хотелось вернуться обратно, но мама кричала… Я должна убежать, должна спрятаться…

Алекс только сдержанно кивнул. Ещё несколько секунд не сводил с меня взгляда, а после посмотрел на гранитную плиту с выгравированными на ней датами рождения и смерти. Руки у меня всё ещё дрожали, слёзы застряли комком в горле, и я знала – не смогу вытолкнуть их, даже если захочу. Ветер трепал волосы, доносил до слуха воронье карканье, а я, как и Алекс, смотрела на подписанные под именами своих родителей цифры. Сегодня у мамы юбилей… Пятьдесят лет, из которых она прожила лишь тридцать два.

— Нам пора, Волчонок, — спокойно и очень жёстко проговорил Алекс, положив ладонь поверх моей руки. Я посмотрела на него, он на меня. Снова. – Я должен вернуть долг.

— Алекс… — его тон, его взгляд…

— Не волнуйся, — взяв за руку, он отвёл меня от ограды. – Всё будет хорошо.

На обратном пути мы почти не разговаривали. Мне показалось, что вначале Алекс и вовсе хотел, чтобы я поехала на другой машине в сопровождении охранников, но передумал. Для того, чтобы понять, что ему требовалось обсудить с Денисом дальнейшие действия, большого ума не требовалось. И что меня в подробности посвящать никто не собирается – тоже.

Но я и сама осознавала, что лезть в мужские разговоры не стоит. Привыкшая принимать участие в обсуждении планов наравне с мужчинами, сейчас я предпочитала наблюдать. Потрясённая, опустошённая, я вглядывалась в открывшееся мне прошлое. Фрагментарное, обрывочное, оно так и осталось слишком далёким… Тронув висящего на шее Пегаса, я выдохнула. Ладонь Алекса легла поверх моей руки. Тёмные пятна памяти никуда не делись, лишь покрылись крапинками красок других цветов.

— Я была слишком маленькой, чтобы что-то понимать… — шепнула я, когда Алекс сжал мои пальцы. Глянула на наши руки. – Мне кажется, я никогда не смогу вспомнить… Не смогу понять, какой была наша жизнь.

— Тебе было пять, — напомнил Алекс. – Чего ты от себя хочешь?

— Не знаю, — с горечью отозвалась я, понимая, что он прав.

Детство… Оно ведь стирается, на смену ему приходят другие воспоминания. У меня они тоже есть… И человек, виновный в их омерзительности, – брат моего отца.

Стоило нам вернуться в особняк, Алекс и Ренат ушли в кабинет вместе с Денисом и ещё несколькими охранниками, из числа тех, что обеспечивали нашу безопасность в последние дни. Я ожидала, что меня выставят за дверь или отправят развлекать прибывшую с утра гостью, но кабинет Алекс закрывать не стал.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты совалась, Стэлла, — только и сказал он. – Это не женское дело.

— Я принесу кофе, — коротко отозвалась я и ушла в кухню.

Застыла в дверях, слыша, как доносятся из кабинета голоса. Алекс говорил твёрдо, голос его раскатами проносился по холлу, ударялся в стены, проникал в меня. Я слышала Рената, слышала Дениса, слышала собственного отца. Я слышала крик мамы и звуки выстрелов…

— Надо вытащить его из норы, — очевидно, Ренат подошёл к двери кабинета, ибо голос его зазвучал чётче. Я уставилась на то место, где когда-то стоял отец. Бах-бах… Два алых пятна на рубашке, две гильзы, катящиеся к моим ногам… Обхватив левое запястье, растёрла и, отпустив, решительно двинулась к полкам. Несколько чашек чёрного кофе…

— Что происходит? – услышала я позади нежный, чуть ли не детский голосок и обернулась.

На пороге, немного растерянная и напуганная, стояла Лиана. Высокая, красивая. Голубые глаза, обрамлённые тёмными густыми ресницами, спадающие каскадом золотистые волосы…

— Сколько тебе лет? – почему-то спросила я, ставя на поднос очередную чашку.

Руки больше не дрожали, напротив, я ощущала странное спокойствие. Чувствовала себя женой человека, отвечающего за свои слова, сильного, привыкшего решать грязные проблемы раз и навсегда. Иллюзий я не строила. Прекрасно знала, о чём идёт разговор в кабинете, и что именно ожидает убийцу моей семьи. Хотела ли я другого? Хотела ли возобновления следствия, честного правосудия, газетных заголовков о пролитом на гибель Эдуарда Белецкого и его жены свете? Нет. Я хотела приговора. Здесь и сейчас, и знала, что приговор этот уже вынесен.

— Девятнадцать, — отозвалась Лиана. – А что? — Прошла в кухню мягкой, танцующей поступью. Должно быть, она и правда танцовщица или что-то типа того…

— Ничего. — Я поставила кипятиться чайник. – Не люблю, когда взрослые мужчины спят с несовершеннолетними девочками. Сможешь сделать три чашки чая?

— Да, — выглядела она уже не столь неуверенной. – И не беспокойся. Когда у нас с Ренатом завязались отношения, мне уже было восемнадцать. — Мне показалось, что ей хочется рассмотреть меня внимательнее, но природная тактичность сделать этого не даёт. – Стэлла… Что-то случилось? Ренат сказал, что у нас поменялись планы и…

— О таких вещах тебе лучше разговаривать с Ренатом, а не со мной, не находишь?

Она замялась. Хорошая девочка, сразу видно, что в эту точку пришли мы с ней абсолютно разными дорогами.

— Не думаю, что в данный момент у него есть время на разговоры со мной, — чуть виновато призналась она. – Да и… не люблю вмешиваться в его дела. Мужские разборки есть мужские разборки.

— Приготовь чай, — повторила я, ставя на поднос вазочку с тростниковым сахаром.

В этот момент я ей, наверное, завидовала. Такие милые девочки с голубыми глазами имеют право сваливать всё на мужские плечи. Но у каждого свой путь и своя дорога. И выбор… Каждый из нас выбирает того, с кем ему быть. Алекс выбрал меня, а не такую вот милую девочку. И сделал это осознанно.

— Думаю, ваши с Ренатом планы в самом деле придётся отложить, — посмотрела ей в глаза.

— Стэлла… — снова позвала она меня, когда я уже почти вышла в холл. Я обернулась. – Ты… Я тебя другой представляла.

— Другой?

— Угу, — лёгкий кивок. – Ты такая маленькая… И такая… сильная. Не удивительно, что Алекс за тебя готов глотку перегрызть каждому.

— Я поеду с вами.

Разговор подходил к концу. Большую его часть я не слышала, просто не хотела. Понимала, что, и без того накрученная, рехнусь от деталей и подробностей. Всё, чего я хотела: видеть, как подыхает ублюдок, убивший собственного брата и хрупкую женщину, ублюдок, из-за которого я так и не узнала, что такое любовь, ласка, дом. Больше этого хотела я только лишь быть рядом с Алексом и знать, что ему ничего не угрожает.

— Нет, Стэлла, — отрезал Алекс, посмотрев на меня. – Ты останешься дома и будешь ждать меня.

— Я поеду с вами, — повторила настойчивее. – И не надо говорить, что это не моё дело. Моё. И тебе это прекрасно известно.

— Ты останешься дома, — выговорил он так жёстко, что мне стало ясно – он скорее прикуёт меня наручниками к батарее, чем позволит сесть в машину.

— Оставьте нас наедине, — попросила я Дениса.

Прежде, чем выполнить просьбу, он взглянул на Алекса. Тот кивнул. Я прошла внутрь. Алекс стоял лицом ко мне и не сводил взгляда.

— Вы тоже, — обратилась я уже к Ренату, не испытывая ни неловкости, ни смущения. Сегодняшний день что-то изменил во мне, надломил. Мне было всё равно, кто передо мной. Хоть сам дьявол. Сейчас я хотела поговорить со своим мужем и сделать это наедине.

Уходить Ренат не спешил. Поднялся и посмотрел на меня, как я уже имела возможность убедиться, с некой присущей ему надменностью. Я ответила ему твёрдым взглядом. Понятия не имею, какой оценки я удостоилась. Мне это было не интересно. Дождавшись, когда дверь за ним закроется, я заговорила:

— Я имею право, Алекс.

— Имеешь, — согласился он спокойно. – Но будешь ждать меня дома.

— Алекс…

— Я всё сказал.

— Я с ума сойду дома! – воскликнула я, понимая, что всё бессмысленно. Хоть кричи, хоть истери… Разве что дуло пистолета себе к виску попробовать приставить, да и то не поможет.

— А я с ума сойду, если ты со мной поедешь, — рявкнул он, разозлившись. – Мне одного раза хватило!

— Ты предлагаешь мне спокойно сидеть и ждать, пока ты… — Я сжала руки в кулаки. – Ты всё, что у меня есть, Алекс! Если я тебя потеряю…

Уголки глаз защипало яростью, и я сделала вдох. Алекс не сводил с меня тяжёлого взгляда. Нет. В его взгляде читалось однозначное – нет. Развернувшись, я быстро зашагала к двери. Он всё решил, и толку что я тут душу наизнанку выворачиваю?! Ему ли не знать, что такое для меня подобные признания?!

Алекс не остановил меня, не догнал. Я чувствовала, как он смотрит, ждала, что схватит меня за руку, сделает хоть что-то, но он не сделал.

Разгневанная, встревоженная, раздёрганная, я взбежала по ступенькам лестницы на второй этаж. Он что, думает, я буду сидеть и печь булочки, пока он там… Пока с ним там… Сделала глубокий вдох, заставляя взять себя в руки. Сама не заметила, как принялась нервно растирать запястье, опомнилась только, когда почувствовала прикосновение металла. Моё собственное обручальное кольцо…

Вернувшись к лестнице, остановилась на верхней ступени. Стоящий у подножья Алекс смотрел на меня снизу вверх.

— Денис останется с тобой, — всё так же твёрдо и бескомпромиссно, как и там, в кабинете, проговорил он. – Не думаю, что кто-то сунется сюда в моё отсутствие, но рисковать тобой я не собираюсь.

Спустившись, я остановилась на последней ступеньке. Коснулась его груди и, выдохнув, убрала руку.

— Один раз я уже потеряла всё, Алекс, — прошептала я.

— Больше не потеряешь. — Он перехватил мою руку и притянул меня к себе. Собрал волосы на затылке в горсть, склонился и поддел мои губы своими. Чуть ощутимый, дразнящий поцелуй. – Обещаю тебе, детка.

— Тебе не кажется, что твоё «детка» звучит как-то пошло? – шепнула в ответ. Прикусила его нижнюю губу.

— Возможно, детка, — ухмылка, и тут же настырное, сминающее волю прикосновение. Я ответила. Приоткрыла рот и позволила ему брать. Чувствовала его вкус, его пальцы в волосах, жар руки на ладони и понимала… снова понимала: он всё, что у меня есть. И на этот раз я не позволю. Никому не позволю отнять.

Стоя у окна спальни, я смотрела, как четыре чёрных автомобиля один за другим проезжают через открытые ворота. Придерживала край шторы, не чувствуя, как сильно сжимаю пальцы. Сердце то замирало, то стучало в горле дурным предчувствием. Страх потери… Я понимала, что накручиваю себя, что в какой-то мере Алекс прав, и мне действительно лучше остаться дома, но… Я не нежная хрупкая фея с огромными голубыми глазами. Я другая. Вонь жженой резины, порох, кровь… Всё это уже было в моей жизни много раз.

Стоило воротам закрыться, я отпустила штору и отошла от окна. Натянутые нервы звенели, точно струны, мне казалось, что меня вот-вот вывернет наизнанку от чувства тревоги.

Сложно сказать, трус ли мой дядя. Я не знала его, и, в общем-то, не хотела знать. Ни мотивов, ни причин. Плечо всё ещё ныло, напоминая о выпущенных в грудь моего мужа пулях. Напоминая о пятнах крови на рубашке отца и отчаянном крике мамы. Нужно ли мне знать что-то ещё? Я хотела смотреть в его тёмные глаза… Смотреть в глаза, наполненные мёртвой темнотой, и видеть понимание неизбежности перед тем, как эта неизбежность вопьётся в него свинцом. Я хотела видеть кровь… его кровь, хотела слышать его последний выдох. И плевать мне на правосудие, на закон. Плевать. Ни моих родителей, ни меня закон не защитил. Некоторым тварям удаётся обходить его… Таким, как Дик, таким, как мой дядя. Но и для них есть закон. Пусть другой, примитивный, но есть.

— Ты уверена, что всё будет нормально? – с сомнением переспросила сидящая на диване Лиана, переведя взгляд с револьвера в моих руках на меня.

— Да, — проверив пули в барабане, я вернула его на место и сунула револьвер за пояс.

Уж в чём-чём, а в том, что эта штуковина не пальнёт, я была уверена на все сто. Тогда как в остальном… Но выбора Алекс мне не оставил. Вернее… Первое, что пришло мне в голову, — выбраться через ведущую к тропинке калитку. Не удивлюсь, если мой муженёк заранее предусмотрел подобную возможность и усилил наблюдение. К тому же, без машины далеко мне не уйти в любом случае, а просить о помощи беременную Милану…

Звук шагов за дверью сменился коротким стуком. Почти тут же в кабинет вошёл Денис. Как обычно сдержанный, сосредоточенный.

— Что случилось, Стэлла Эдуардовна? – спросил он, быстро оценив обстановку и не заметив ничего необычного.

— Мне нужно уехать, — спокойно ответила я, поигрывая ключами от мотоцикла. – Сделай, пожалуйста, так, чтобы у меня не возникло с этим проблем.

— Ваш муж…

— Мой муж – это мой муж, а я – это я, — резко оборвала я его и твёрдо посмотрела в лицо. – Мне нужно уехать.

— Вряд ли это возможно, простите.

Ничего иного я не ожидала. Сунув руку за пояс джинсов, вытащила револьвер и навела на него. Он не дрогнул, только во взгляде появилось напряжение.

— Прикажи открыть ворота, — прочеканила я, но сделать этого он, конечно же, не подумал. Высокий, жилистый, стоял, расставив ноги, и не сводил с меня взгляда. Я так и чувствовала, как в голове его работают шестерёнки. Сомневается, что выстрелю? Или готов пулю получить?

— Положите револьвер, Стэлла Эдуардовна. Вы же понимаете, что я не могу сделать этого.

— А я не могу сидеть и ждать, как верная домашняя кошечка, — мы так и смотрели друг на друга.

— Стэлла… — с дивана раздался неуверенный голос Лианы. – Перестань. Тебе и правда…

— А ты вообще молчи, — бросив на неё короткий взгляд, приказала я. Прищурилась и резко перевела дуло револьвера. Теперь оно смотрело прямо девчонке в грудь. – Иди сюда.

— Стэлла Эдуардовна… — Денис сделал шаг к нам. Лиана сидела ни жива, ни мертва. Огромные глаза стали ещё больше, от лица отлила кровь.

— Стоять! – дуло на него, снова на Лиану. – Подойди!

— Перестань…

— Подойди, я сказала! – качнув револьвером, потребовала я.

Лиана неуверенно поднялась. С надеждой глянула на охранника, потом снова на меня. Сглотнула и подошла на несколько крохотных шагов.

— Стэлла, прекратите это, — теперь в голосе Дениса зазвучало раздражение. – Неужели Вы не видите, что пугаете её? Это бессмысленно, Вы…

— Что я? – ловко откинув барабан, я высыпала пули на ладонь. Вернула одну на место. – Думаешь, не выстрелю? Проверим?

Теперь он по-настоящему насторожился, и я чувствовала это. Мышцы напряглись, взгляд стал цепким. Ещё один шаг… Я поняла, что он собирается выхватить у меня револьвер и тут же нацелилась на него:

— Ещё один шаг, и я выстрелю, — процедила сквозь зубы. — Повезёт тебе или нет – вопрос большой. Не приближайся. – Подошла к Лиане и, дёрнув, прижала дуло к её животу.

— Нет? – сухо спросила я, чувствуя, как дрожит у меня в руках девчонка. Худая, она была выше меня едва ли не на целую голову, и со стороны мы, должно быть, выглядели несколько странно. Но смешно не было. Никому. И мне в первую очередь. Потому что каждая минута промедления отделяла меня от Алекса ещё сильнее. Потому что… Я должна быть с ним. Не важно, как и где, но с ним. Взвела курок…

— Прекратите, Стэлла, — гневно приказал Денис и шагнул к нам, собираясь выхватить у меня ствол. Палец на курке, лёгкое нажатие, звук холостого выстрела…

Лиана вскрикнула, с губ её слетел всхлип.

— Пожалуйста, Стэлла… — тихонько заплакала она. – Перестань. Пожалуйста…

— Нет? – Я снова взвела курок. – Раз тебе повезло, но… — Палец лёг на металлический рычажок. Смотрела Денису в глаза, видя, как борются в нём решимость стоять на своём и сомнение. Рисковать мной он не имел права, но и Лианой рисковать не мог. Я тоже не могла рисковать. Вжала дуло в бок Лианы. Та зарыдала в голос, дёрнулась.

— Пожалуйста… — взмолилась она, не обращаясь ни ко мне, ни к Денису. – Пожалуйста…

— Я позвоню Вашему мужу, — начальник службы безопасности хотел было сунуть руку в карман, но я мотнула головой:

— Ты не будешь никому звонить, — отрезала я. – Положи телефон на стол. И свой пистолет тоже.

Он снова колебался, и я нажала-таки на спуск. Раздавшийся щелчок резанул по нервам, Лиана опять заплакала, заныла, смешивая слова со слезами. Выругавшись, Денис бросил на стол мобильный, рядом с ним – ствол. Отлично. Дотянувшись свободной рукой, я взяла пистолет и сунула его в карман толстовки. После – телефон.

— А теперь прикажи, чтобы твои псы открыли мне ворота. И не дай Бог, что-то пойдёт не так, Денис. Не дай Бог…

Денис стиснул зубы и достал рацию. Слушая как он, раздражённый и загнанный в тупик, отдаёт распоряжения своим людям, я понимала, что меня и саму потряхивает от этого безумия. Подтолкнула Лиану к дверям, и та, послушная, пошла вперёд. Едва не споткнулась, тихо заскулила… Умница, девочка. Умница. Осталось совсем немного – завести байк и выехать за ворота…

— Спасибо, — шепнула я, едва мы оказались на улице. — Ты гениальна.

Тут же ощутила лёгкий тычок под рёбра. Да, она права. Это потом.

Алекс оторвёт мне голову. Но я просила по-хорошему. Просила. Один раз я уже потеряла тех, кого любила. Больше никогда.

Глава 20

Алекс

— Чёрт! – процедил я сквозь зубы, слушая быстрый и чёткий монолог начальника службы безопасности. – И что?! Вы не смогли справиться с девчонкой?! Идиот…

Закончив разговор, швырнул трубку на приборную панель. Зарычал, крепко стиснув зубы и, нажав на педаль, резко вывернул руль.

— Проблемы? – тут же напрягся сидящий рядом Ренат.

— Моя жена сделала этих идиотов, как обоссанных щенков, — ощущая клокочущую внутри злость, рыкнул я. Не знаю, кому мне хотелось свернуть шею сильнее: недоумкам, коих я оставил стеречь Стэллу, или ей самой. Поймаю…— Свяжись с остальными, предупреди, что мы задержимся.

Развернув внедорожник, я так и остановил его посреди дороги. Ренат только бровь приподнял, на что я мотнул головой.

— Подождём тут.

Догадываясь, что на разговоры я не настроен, Ренат сидел молча и так же, как я сам, смотрел на дорогу. С каждой минутой подпитанный мрачным ожиданием гнев во мне нарастал. К тому же, ощутимо давало о себе знать беспокойство. Если с этой дурой что-нибудь случится…

К моменту, когда на горизонте замаячила урчащая мотоциклетным рёвом чёрная точка, я пожалел, что не затолкал Стэллу в глухой подвал без окон и дверей. По крайней мере, не сидел бы сейчас и не наматывал клубками собственные нервы. Мало мне из-за неё безумных выходок, так ещё…

— Я бы её прикончил, — откровенно признался Ренат.

— Я бы тоже прикончил, — в тон ему ответил я. Точка набирала объём, а вместе с этим громче становился рёв. – Только боюсь, что сам сдохну, если её рядом не будет.

По мере приближения, байк и его наездница приобретали всё более ясные черты. Чёрный Харлей, вне всяких сомнений, был прекрасен, но Стэлла… Если бы не злость, я оценил бы открывшуюся мне картину по достоинству, однако сейчас желание в самом деле прикончить благоверную было слишком велико. Она тоже заметила нас ещё издали. Сбросила скорость и, подъехав на расстояние нескольких метров, вовсе остановилась. Ловко спрыгнула на землю, поставила тяжеленный мотоцикл на подножку и, встав рядом с ним, упрямо вскинула голову. Мы смотрели друг на друга через лобовое стекло, и мне было ясно: ни сомнений, ни страха, ни каких-либо угрызений совести она не испытывает. Вызов. Блядь! Нашла время! Что и кому она хочет доказать?! Чёрные джинсы, чёрная толстовка с боковыми карманами, тяжёлые ботинки на рифлёной подошве…

— Вот же сука, — выплюнул я, порывисто открывая дверь.

Оказавшись на улице, без промедлений пошёл Стэлле навстречу и, поравнявшись, процедил:

— Мы с тобой позже об этом поговорим, поняла?! Сейчас ты сядешь в машину и вернёшься в особняк с кем-нибудь из парней. И попробуй только…

— Я не вернусь в особняк, — холодно отрезала она. Глаза её блеснули теменью. – Ни одна, ни, тем более, с кем-то из твоих парней. Я поеду с тобой, Алекс.

— Это не обсуждается, — схватив за локоть, потащил её к машинам.

К моему удивлению, она не вырывалась, шла спокойно, не говоря ни слова. Я ожидал ярости, протестов, однако ничего этого не было. Казалось бы, оно и к лучшему, вот только покорность Стэллы давила на мозги. Что у неё в башке творится?! Что она опять задумала?! В жизни не поверю, что она так просто позволит втиснуть себя в машину. Это же хватило ума напугать девчонку Алиева! Да когда тот узнает…

— Ну что ещё?! – не выдержав, я толкнул её на дверцу внедорожника, а сам опёрся рукой возле её головы. – Что?!

— Я поеду с тобой, Алекс, — повторила Стэлла тихо и так спокойно, что я едва не зарычал. Стукнул кулаком по железу, но она даже не вздрогнула.

— Нет!

— Считаешь, у меня нет на это права? – Она заговорила жёстко, впечатывая в меня буквально каждое слово. – Этот ублюдок убил моих родителей. Из-за него я прошла через ад, Алекс. Он отнял у меня семнадцать лет жизни. – Долгий, твёрдый взгляд мне в глаза и в конце тихо: — Он едва не отнял у меня тебя. Так что, по-твоему, я буду сидеть дома, пока ты…

Мы смотрели друг другу в глаза ещё с минуту. Болотная зелень, коричневые крапинки, тёмная бездна зрачков… Прямой, упрямый взгляд женщины, имеющей право не только поехать со мной, но и лично нажать на курок. Женщины, держащей ответ за каждое сказанное слово. Меня выкручивало, раздирало от её взгляда, от упрямства, от вызова в её глазах.

— Какая же ты стерва, — рыкнул я и, распахнув дверцу внедорожника, толкнул её на заднее сиденье. Сам обошёл машину и уселся за руль.

— Скажи парням, пусть сделают что-нибудь с байком, — бросил я Ренату, заводя мотор. – Нехрен ему торчать посреди дороги.

— А твоя жена?

— Моя жена едет с нами.

На место мы прибыли на несколько минут раньше Белецкого. Не сомневаюсь, что о том, зачем именно я ему звоню, он догадался раньше, чем успел взять трубку.

— Нам нужно поговорить о Вашей племяннице, — только и сказал я, когда он спросил, что мне понадобилось.

Дальнейших пояснений ни мне, ни ему не требовалось. Он предложил встретиться в его съёмном доме, находящемся в пригороде Москвы, но меня это не устроило. Думаю, к этому Белецкий тоже был готов.

Ещё до приезда на место я знал, что его сопровождают три машины. Мои люди вели наблюдение с тех самых пор, как он приехал в Москву порядка семи месяцев назад. Впрочем, несколько раз он улетал в Англию и какое-то время проводил там, о чём мне тоже было известно. Никаких доказательств его причастности к гибели родителей Стэллы не было, однако интуиции своей я доверял. Ни следов проникновения в особняк, ни признаков того, что чета Белецких ждала гостей… К тому же, как я успел понять, братья не ладили с детства. Младший – принципиальный, бескомпромиссный, закончив престижный университет, быстро пошёл вверх по карьерной лестнице, старший – наследник семейного дела, не смог удержать бразды правления и едва не пустил всё по ветру. В итоге компанию пришлось срочно продать, а остаток денег после покрытия долгов поделить поровну. Ни один из братьев в накладе не остался, и всё же… В отчётах следователей, актах, протоколах допросов свидетелей было слишком много белых пятен. Один из знакомых с семьёй свидетель обмолвился, что к Элле Белецкой Константин относился весьма неоднозначно. Вернее, как раз наоборот. Ещё до её замужества пытался оказывать ей знаки внимания, но…

Восемнадцать лет назад убийц так и не нашли, и что-то подсказывало мне, что найти не так чтобы сильно хотели. Дочь Эдуарда Белецкого пропала, а брат вскоре перебрался в Англию. Грязное, воняющее предательством дело, возобновлять которое никто не собирался. Никто до тех пор, пока в моей жизни не появилась Стэлла Белецкая. Несгибаемый волчонок с вызовом в глазах цвета болотной зелени.

— Возьми, — повернувшись к Стэлле, я протянул ей заряженный пистолет. – Я надеюсь, что у тебя хватит ума не лезть в пекло?

— А будет пекло? – не спеша брать его, спросила она, глядя мне в глаза.

Я стиснул зубы. Как будто сама не знает. Пустырь, где мы находились, располагался в нескольких километрах от города. Безлюдное место, куда не приезжают ради того, чтобы закатить семейный пикник с запуском воздушных змеев.

— Возьми, — повторил я. – Пусть будет у тебя на всякий случай. Мало ли… — невольно усмехнулся. – От револьвера толку не много.

— Вообще-то, у меня не только револьвер, — лёгким жестом она вытащила из-за спины Макарова и положила на колени. Я перевёл взгляд со ствола на её тонкие пальцы, снова посмотрел в лицо. И эта женщина – моя жена? Следивший за нами Ренат не удержался от реплики:

— Хороший ствол.

Я же предпочёл промолчать. С шумом выдохнул. Всё же нужно было вернуться и запереть её в доме. К чёрту всё! К чёрту! Она же в самом деле не из тех, кто будет в уголке отсиживаться и ждать, когда всё закончится. Во взгляде пламя: чёрное, адское… Желание возмездия.

— Возьми, — дотянувшись, я положил ей на колени ещё один пистолет. – Стэлла… — предупреждающе качнул головой и заткнулся. Окажись я на её месте… — Не лезь, поняла? Я всё сам сделаю.

Переложив пушки на сиденье, она встала и, обхватив моё лицо ладонями, поцеловала в губы так, будто мы были в машине одни. Глубоко, порывисто, жадно и влажно. Не удержавшись, я сгрёб её волосы. Столкнулся своим языком с её, втиснул глубже, сжирая её, снова и снова забирая себе.

— Пообещай мне, что будешь осторожным, — шепнула она, чуть отстранившись, облизнула губы.

— Буду, — я ухватил её за подбородок. Быстро поцеловал ещё раз. Вдали послышался звук приближающихся машин, Ренат напрягся. – А ты будь хорошей девочкой, Волчонок. Хорошей, послушной девочкой.

Она мельком посмотрела в окно, и я ощутил, как натянулось её тело. Снова мне в глаза.

— Он страшный человек, Алекс. Жестокий, беспощадный и хитрый.

— Я знаю, детка, — кивнул и отпустил её, а после дал знак Ренату и сам открыл дверцу со своей стороны.

— Алекс, — крикнула Стэлла, заставив меня задержаться ещё на миг. – Я больше не хочу терять тех, кого люблю.

— Не потеряешь, — твёрдо сказал я и закрыл машину, заведомо зная, что сделаю для этой женщины всё. Всё и даже больше.

Один за другим на пустырь въехали четыре автомобиля и, развернувшись в нашу сторону горящими фарами мордами, остановились. Три внедорожника и Ниссан с тонированными стёклами. Сукин сын решил играть в открытую. Я смотрел, как, вразнобой хлопая дверьми, люди Белецкого вываливаются на пустырь. Дверь Ниссана со стороны переднего пассажирского места распахнулась, и из машины показался сам Константин.

— Это он? – только и спросил стоящий ко мне плечом к плечу Ренат.

Мне подумалось, что здесь и сейчас нам не хватает Вандора. Возможно, я сглупил, ничего ему не сказав, но… Теперь он ответственен не только за свою собственную шкуру. Милана, сын и тот ребёнок, что ещё только должен появиться на свет… Чёрт знает, что может случиться. Вряд ли ему придётся по вкусу, что мы поехали без него, но…

— Да, — ответил я, не сводя с Белецкого взгляда.

Старый хитрый лис. Тонкие губы, чуть заострённый подбородок. Английская элита, чтоб его! У меня дёрнулась верхняя губа. Эдуарду Белецкому было почти сорок, значит, его старшему брату уже за шестьдесят. Слишком длинная жизнь для подобной твари.

— Добрый вечер, Александр, — выступив вперёд, проговорил Белецкий.

— Я бы не был в этом столь уверен. — Я не сдвинулся с места. Рассматривал его, невольно отмечая про себя, что в Стэлле нет ничего, что могло бы выдать родство.

Белецкий сдержал усмешку. Прищурился сильнее и, кивнув стоящему ближе всего охраннику, подошёл ещё на несколько шагов. Я проделал то же самое.

— Кажется, ты хотел поговорить о моей племяннице?

— И о ней в том числе, — кивнул. – Сдаётся мне, Вы не слишком обрадованы её появлением.

В тёмных глазах не отразилось ничего, кроме сухого расчёта. Он тщательно взвешивал слова невзирая на то, что это было, в общем-то, ни к чему.

— Прошло слишком много времени, — чуть поморщившись, он качнул головой. – В последний раз я видел её маленькой девочкой.

— Да, — спокойно ответил я. – Маленькой девочкой. Кто бы мог подумать, что она выживет и превратится в сильную самостоятельную женщину, правда?

Он не ответил. Лишь уголок рта дёрнулся, выдавая не то очередную усмешку, не то циничное согласие со сказанным. Мне хотелось быстрее покончить с этим, и в то же время я знал, что торопиться нельзя. Хитрый старый лис…

— Так зачем мы тут собрались, Александр? – Он деланно осмотрел стоящие позади меня машины и парней из службы безопасности. – Не кажется ли тебе, что для личного разговора здесь неприлично много народа?

— В самый раз. – Нас разделяло порядка пяти метров, и я бы мог легко прикончить эту крысу, но сопровождающие его люди были наготове. Я уловил блеск оружия, витающее в воздухе напряжение. Да, вне всяких сомнений он знал, куда едет и был к этому готов.

Поддавшись непонятному порыву, я обернулся на внедорожник, где сидела Стэлла, и в то же мгновение воздух возле моего уха разрезал свист. Вот чёрт!

— Снайпер! – рявкнул я.

Честная игра?! Грязная сволочь не умеет играть по-честному, и мне стоило этого ожидать!

— Ах ты сука, — процедил, выхватывая пистолет.

Рядом раздалось ещё несколько выстрелов. Единственным местом, где мог притаиться снайпер, была заброшенная забегаловка у дороги. Мои парни проверили её ещё до того, как мы въехали на пустырь, но очевидно, лис ухитрился изловчиться. От забегаловки послышался шум, что-то упало на землю. Краем глаза я заметил, как Ренат, едва опустивший ствол, тут же вновь вздёрнул руку. Расстояние между мной и Белецким стало чуть больше, парни вовсю палили. Я тоже выстрелил в того, что, целясь в Рената, оказался ближе всех. Навёл ствол на крысу, но сбоку появился ещё один.

— Мразь! – пальнул… ещё один выстрел, ещё…Пришлось отступить, скрыться за бампером ближайшей машины. Кажется, меня-таки задело… Приложив руку к предплечью, почувствовал боль и поморщился. Царапина. Шорох сзади, звук удара…

— Алекс! – услышал я вскрик Стэллы. Нервы ошпарило так, что нутро вывернулось кишками наружу, Выстрел…

— Сука… — Что-то упало на асфальт. Метнув взгляд, я увидел пистолет и тут же – схватившегося за висок человека Белецкого. Размахнувшись, Стэлла ударила снова, да так, что тот, пошатнувшись, упал. Прижалась спиной к дверце внедорожника и буквально проскользила ко мне дворовой чёрной кошкой.

— Я тебе что сказал?! – рыкнул я, метнув взгляд в сторону палящих парней. Снова на жену. – Что я тебе сказал, Стэлла, мать твою?!

— Да насрать мне на то, что ты сказал, — зло процедила она. Я ощутил, как бедро её прижимается к моему бедру, её худое плечо рядом со своим. Глянул на лежащего в метре от нас охранника. Дотянувшись, Стэлла схватила пистолет и отдала мне. Глянула на оглушённого мужика и снова потянулась к нему.

— Сиди и не высовывайся, — рявкнул я, но она и не подумала послушаться. Торопливо ощупала его по бокам и вытащила ещё одну пушку. Чёрт! Посмотрела на меня и сжала пистолет в крохотной руке.

Заметив, как один из охранников Белецкого пытается обойти Ниссан, я снова пару раз выстрелил и, не успело эхо затихнуть, рядом раздалось ещё несколько хлопков. Методично, раз за разом, Стэлла палила по колёсам Ниссана – два передних, одно заднее… Прищурившись, она хладнокровно выпускала пулю за пулей. У другой бы на её месте руки дрожали, но она…

— Я тебе сказал не высовываться?! – следя за затаившимся человеком Белецкого, шикнул я. – Я тебя взял не для того…

— Заткнись, Алекс, — прошипела она в ответ и пальнула перед собирающимся было подняться с корточек водителем дядюшки. Тот мгновенно присел обратно, едва не выпустив при этом из рук пистолет, которым, если мне не изменяло собственное чутьё, ещё ни разу не воспользовался. – Ты меня достал.

— Ты меня не меньше.

— Почувствовал, как её бедро сильнее прижалось к моему. Невыносимая, дерзкая… моя. Вся моя, до последней капли крови, с полными вызова глазами, решительная. Женщина, готовая прикрывать мою спину. С другой стороны внедорожника раздалось несколько выстрелов от Рената, один из шакалов Белецкого схватился за руку. Вот же суки…

— Вот же суки, — словно прочитав мои мысли, рыкнула Стэлла. Выпустила ещё пару пуль, на этот раз по горящим фарам одной из машин сопровождения, затем по другой. Вечер ещё не успел сгуститься, и свет их не слепил, но так и в самом деле стало лучше.

— Даже знать не хочу, когда ты этому научилась, — глухо проговорил я на выдохе.

— Если тебе что-то не нравится, — откликнулась она, — найди себе такую, как та глазастая блондиночка. Она будет покорно ждать тебя дома и печь пирожки.

— Меня бы больше устроили пирожки в твоём исполнении, — я усмехнулся. – Хотя в твоём исполнении лучше будут булочки. Ореховые.

Стэлла фыркнула так громко, что я не сдержал очередную усмешку. Всмотрелся в постепенно опускающиеся сумерки, пытаясь отыскать Белецкого. В общей заварухе ему удалось где-то затаиться. Уйти далеко он не мог, и это было ясно, как божий день, но, как ни пытался, увидеть его я не мог. Подался вперёд, присматриваясь, дал знак Ренату и тут снова услышал шорох позади. Порывисто обернулся.

— Не двигайся, — рыкнул Белецкий, — удерживая Стэллу под горлом одной рукой. Во второй была зажата беретта.

— Отпусти её, — прорычал я, понимая, что всё во мне со стремительной быстротой накаляется шквалистой, белой яростью. Пальцы сжались на рукояти пистолета с такой силой, что металл вдавился в кожу. Стэлла не дёргалась, лишь пальцы её впились в дядину руку. Удовольствия тому это явно не доставляло. Как бы ни была она напугана, ему она этого не показывала. Я уловил мимолётное движение и понял, что она спрятала пистолет в карман толстовки. Не знал бы о её способностях, ничего бы не заметил…

— Отпусти её, Белецкий, — повторил, медленно поднявшись на ноги. Знал, что Ренат прикроет меня, да и парни уже наверняка почуяли неладное.

— Ты меня за идиота держишь? – Он ещё сильнее вдавил руку в горло Стэллы. Она стиснула зубы, вдохнула. – Красивая девчонка, правда?

— Красивая, — согласился я, пытаясь понять, куда он клонит. Он хмыкнул. Глаза оставались тёмными, непроницаемыми, но что-то подсказывало мне, что фразу он обронил не просто так. Кладбище…

— На мать похожа, да? – сухо, размеренно. Смотрел, как дрогнул уголок его рта, как едва различимо углубились морщинки в уголках глаз.

— Да, — отозвался он нехотя, неспешно произнеся всего одно это слово. Сделал шаг назад, прячась между машин от возможного выстрела. – Её мать была хороша… Знаешь, Александр… — холодно заговорил он, — мой брат всегда получал, что хотел. Понятия не имею, как у него это выходило. Женщины, деньги…

— Тебе покоя не давало, что Элла выбрала не тебя? – единственное, что я чувствовал помимо безумной ярости и желания разодрать ублюдка голыми руками – презрение. Человек, у которого было всё, не имел ровным счётом ничего. Жалкое гнилое нутро, до отказа заполненное завистью и ядовитой злобой.

— Скажем так, я бы смог с этим смириться. — Он снова надавил на горло Стэллы, и та вонзила ему в руку ногти. Судорожно вдохнула. Константин зашипел, дёрнул её на себя. Взгляд мой метнулся с её лица к Белецкому.

— Если ты навредишь ей…

— Мой брат никогда не умел идти на компромиссы, и в конечном итоге мне это надоело, — выговорил он. – Борец за справедливость… Политика – это деньги. Большие деньги. Одно тянет за собой другое.

Я напряг память. Незадолго до смерти Эдуард Белецкий работал над законопроектом, ужесточающим ответственность за принуждение к проституции несовершеннолетних. Огромный нелегальный рынок… Чёрт!

— Он перешёл дорогу некоторым людям, Александр. Всё правильно, — на лице Белецкого появилось что-то вроде кривой усмешки.

— А ты должен был этим людям деньги, — судя по тому, как он хмыкнул, я попал в точку. Всё просто. Политика и деньги… Он сделал ещё один шаг назад, я же вперёд.

— Стоять! – вскинул руку с пистолетом, целясь мне в грудь. Стэлла всхлипнула, и звук этот отвлёк его. На миг он ослабил хватку и тут же зашипел. Волчонок впилась зубами в его предплечье с такой силой, что на коже выступила кровь. От неожиданности он разжал пальцы, и пистолет упал на землю. Мгновенно я спустил курок. Пуля тут же вонзилась ему в плечо, и Стэлла, отшатнувшись, метнулась ко мне. Встала рядом. Я держал его на прицеле в то время, как она смотрела ему прямо в глаза. В тёмные, пустые глаза. Нет… В них появилось понимание – всё кончено. В тонких пальцах Стэллы появился большой чёрный ствол.

— Семнадцать лет, дядя… — просипела она. – Ты отнял у меня семнадцать лет. Ты забрал у меня семью…

— А ты ведь могла быть моей дочерью, — он цинично усмехнулся, проскользив взглядом по её телу. Вернулся к лицу.

— Нет, — сказала она спокойно, но без тени колебаний. – Не могла бы. Уверена, моя мама скорее бы сдохла, чем легла бы под тебя.

— Это она и сделала. Сдох… — не успело последнее слово слететь у него с языка, Стэлла нажала на курок. Секундный взгляд в глаза мрази, из-за которой моя жена прошла через ад. Порывисто я дёрнул её руку вниз, и две пули одна за другой врезались в дверцу стоящего за спиной Константина автомобиля.

Выстрел.

— Мне достаточно одной, — мой собственный голос слился с хлопком. По рубашке Белецкого расплылось алое пятно. Большое кровавое пятно там, где у человека обычно находится сердце. Там, где у Константина Белецкого была лишь гнилая чернота.

— Я не могла быть его дочерью, — прошептала моя жена, глядя, как убийца её родителей мешком оседает на землю.

— Не могла, — согласился я. – Ты дочь своего отца. Стэлла Эдуардовна Белецкая.

Повернув ручкой, она протянула мне пистолет. Посмотрела в глаза и едва слышно, одними губами сказала:

— Я больше не Белецкая. Это моё прошлое. А настоящее и будущее… Ты же дашь мне свою фамилию, Алекс?

— Я дам тебе всё, что ты только захочешь, — ответил я совершенно серьёзно. – Абсолютно всё, Стэлла.

Глава 21

Алекс

— Об этом не беспокойтесь, — ответил Денис на мой вопрос о том, не стоит ли быть повнимательнее с оставшимися в живых людьми Белецкого.

Проще бы было устроить зачистку, но этот вариант я предпочёл бы лишь в крайнем случае. Сидевшего в день покушения за рулём Ниссана водителя убрали вслед за хозяином, об остальных пачкать руки не хотелось.

— Не беспокойтесь, Александр Викторович, — вновь заговорил Денис. – Мои люди обо всём позаботятся.

Я кивнул. Заметил стоящую в дверях Лиану и ненадолго задержал на ней взгляд. Ренат тоже посмотрел на неё. Едва мы вернулись, девчонка бросилась к нему и, убедившись, что он в порядке, глянула на Стэллу. Без опаски, без недоверия и уж тем более без страха. Задетая рука ныла, голову давило требующими решения проблемами, и я не сразу обратил внимание на их переглядки. Только в доме, когда Стэлла отвела меня на кухню и принялась обрабатывать руку, понял, что что-то тут неладно. Смотрел на подающую ей склянки Ренатовскую балерину и…

— Рассказывайте, — процедил я, столкнувшись со Стэллой взглядом.

Она только плечом дёрнула. Девчонка же на миг замерла, словно растерялась, а после принялась искать в аптечке бинт. Я качнул головой. Вот ведь…

— Денис, — откинувшись на спинку дивана, я прищурился, глядя на начальника службы безопасности. Тот напрягся. Очевидно, разговора он ждал и был готов к последствиям. Уголок моего рта дёрнулся. – Ты в курсе, что тебя развели? – посмотрел на Рената и пояснил: — Твоя Лиана – первоклассная актриса.

Почти одновременно мы глянули на блондинку. На ней было доходящее до коленок домашнее платье с мягкой аппликацией – медвежонком. Голубоглазая, изящная, она казалась столь наивной и милой, что заподозрить её в чём-то было сродни надругательству. Кажется, она немного смутилась.

— Может, кофе или чай? – быстро предложила она, не заходя в гостиную. Тему сменила мастерски. Молодец, девочка, далеко пойдёт. – Вы уже часа два сидите.

— Скоро поедем домой, — тут же отозвался Ренат. – Похоже, у нас с тобой найдётся о чём поговорить.

Вздохнув с недовольством, она поджала губы. На миг в глазах отразилось невысказанное вслух «не о чем тут говорить», но возражать она не стала. А ведь есть у крошки характер… Однозначно есть.

— Я всё-таки сделаю чай, — Лиана было развернулась и тут же глянула куда-то в глубину холла. Задержалась ещё на пару секунд, потом снова посмотрела в нашу сторону. Ренат вопросительно кивнул, но не успела она ничего ответить, в гостиную вошёл Вандор, пребывающий, судя по мрачному выражению лица, далеко не в лучшем расположении духа.

— Сделай четыре чашки, — бросил я, — и лучше не чай, а кофе.

Сам поднялся, взял из бара бутылку выдержанного коньяка, стаканы и поставил на стол. Не знаю как насчёт кофе, а старый добрый Хеннесси сейчас весьма кстати.

— Может быть, ты скажешь мне, почему я узнаю обо всём от Артура, а не лично от тебя? – тон Вандора тоже не отличался дружелюбием.

Откупорив бутылку, я молча плеснул коньяк в один из стаканов и протянул ему. Он продолжал смотреть прямо на меня. Взгляд его был не просто холодным – ледяным. На стороннего человека это, вне всяких сомнений, впечатление бы произвело, но я знал этого сучёныша слишком давно. Сам глотнул коньяк и только после спокойно проговорил:

— Скажу.

Ничего другого от Вандора я, собственно, не ожидал – сам бы взгрел его, если бы он двинул на разборки, не поставив меня в известность. Для чего тогда, в конце концов, друзья, если не спины друг другу прикрывать? Но…

— С Белецким всё зашло слишком далеко, — сделал ещё небольшой глоток. – У тебя маленький сын и жена беременная, Вандор. Не хочу, чтобы она вдовой осталась.

— Есть вещи, которые не обсуждаются, — отрезал он и, схватив меня за ворот рубашки, рванул на себя. – Ты мне больше, чем брат, Алекс.

— Именно. — Я тоже ухватил его за ворот и процедил: — Именно. Я хочу, чтобы твои дети росли в нормальной семье. Чтобы у них был папаша.

Стиснув зубы, он ещё с полминуты смотрел мне в глаза, а после разжал кулак. Отошёл, глянул на молчавших всё это время Рената и Дениса, мотнул головой.

— Рассказывайте, — бросил, сделав ещё несколько шагов.

Я наполнил стаканы и присел на поручень дивана.

— Белецкий получил своё, — коротко сказал я, потягивая коньяк.

— Значит, всё-таки он… — выдавил Вандор сквозь зубы и, взяв стакан, тоже сел на диван. – Вот же мразь.

— Ещё какая, — согласился Ренат.

Нет. Мразь – слишком мягко. Подумать только, из-за него я мог потерять Стэллу… Мог никогда не встретить её… Что же, теперь гнида отправилась в преисподнею. Там ей и место. И не важно, что я сам вынес приговор и сам же привёл его в исполнение. Возможно, когда-то за это мне придётся ответить перед высшим судом. К этому я готов. Отчитаюсь за каждую гниду и за эту в том числе.

Прежде, чем Лиана села в машину, Стэлла что-то серьёзно сказала ей. Без улыбки кивнула, тронула плечо и посмотрела на меня. Я тоже похлопал Рената по плечу, после пожал руку Вандора.

Через несколько минут обе машины скрылись за воротами. Вечер уже давно сменился ночью, на чёрном бархате небесного полотна щедро рассыпались светлячки звёзд. Кто-то считает, что звёзды – покинувшие нас люди… Перед тем, как зайти в дом, я невольно посмотрел на далёкие огни. Если так, родители Стэллы должны знать, что у неё всё в порядке. Теперь в порядке.

— Казалось бы, — Стэлла сделала несколько шагов по ступеням лестницы из красного дерева, — столько всего сегодня случилось… А разговаривать об этом не хочется.

— Может, оно и ни к чему, — отозвался я, прекрасно понимая, о чём она.

Сам чувствовал примерно то же. Всё и так пережито, к чему ещё слова? Возможно, что-то и осталось, но в целом… До отвращения простая правда и настоящее, вернувшее долг прошлому. Всё на своих местах. Стэлла промолчала. Кисть её при каждом шаге соприкасалась с моей рукой, и в этом, наверное, было куда больше смысла, чем в любых словах.

Зайдя в спальню, я принялся расстёгивать рубашку. Стэлла стояла посреди комнаты, немного бледная, уставшая и от этого по-особенному красивая. Футболка с широким горлом съехала на бок, обнажив одно плечо.

— Я в душ, — поймав мой взгляд, сказала она, но уходить не спешила. В самой глубине чёрных зрачков читалось приглашение. Как можно отказать женщине, два раза спасшей тебя от пуль? Как можно отказать собственной жене, от взгляда на которую сердце в груди превращается в огненный шар, а нутро переполняет удовлетворение осознанием – моя?

— Иди, — кивнул. – Я скоро к тебе приду.

Помедлив ещё несколько секунд, она подошла ко мне, обняла и поцеловала в подбородок.

— Буду ждать, — рука её соскользнула с моей шеи.

Больше не обернувшись, она скрылась за дверью ванной. Я посмотрел ей вслед. Подошёл к стене, где за небольшой акварелькой в пастельных тонах был скрыт сейф и, набрав шифр, закинул внутрь пистолет. Тот стукнулся о металлическую стенку, задел чёрный бархатный мешочек, и он упал на пол. Я взял мешочек в руки и взвесил на ладони. В ванной зашумела вода. Представил, как капли стекают по нежной коже, как ручейками бегут по животу, бёдрам… Чёрт! Стоило мне подумать об обнажённой Стэлле, в джинсах стало тесно. Моя жена… Маленький скалящийся волчонок, матёрая волчица, грациозная дикая кошка. Самая невероятная и противоречивая женщина из всех возможных.

Глава 22

Стэлла

Зайдя в ванную, я остановилась. На миг мне показалось, что всё это уже было, что когда-то я уже стояла именно так, видела то, что вижу сейчас… Ощущение дежавю прошло так же быстро, как и появилось. Я тронула левое запястье, выдохнула. Сняла футболку и, кинув в корзину для белья, сама не зная зачем, включила воду. В верхнем левом углу зеркала переливалась окружённая вензелями буква «А». Какое-то время смотрела на неё, а после взяла лежащую на стеклянной полочке помаду и вывела ещё одну. Выглядело странно, но кому, в сущности, какое дело? Вряд ли наши с Алексом отношения вообще можно засунуть в какие-то рамки.

Не закрывая, кинула помаду обратно и уставилась на своё отражение. А это уже точно было. Когда-то… Девушка по ту сторону стекла казалась удивительно знакомой и в то же время какой-то… неправильной.

— Ну здравствуй, — шепнула я. – Как ты?

Лицо её обрамляли пряди тёмных волос, и я вдруг почувствовала, что это вовсе не её. Не моё. Пальцы сами собой легли на ручку верхнего ящика. Выдвинув его, я достала ножницы. Щекотнув меня по груди, прядь упала к ногам, за ней ещё одна…

Черты лица становились более чёткими, взгляд – прямым. Мы повзрослели. Я и та, другая, что отражалась в зеркале. Всего на секунду я прикрыла глаза и вдруг услышала донёсшийся издалека детский плач. Голоса, раздающиеся из кухни, пол под босыми ногами, только не теперь, а когда-то давно и… Я и прежде уже слышала этот плач – надрывистый, отчаянный, словно бы плакал совсем крохотный ребёнок. Тряхнула головой, отгоняя наваждение. В первый раз это случилось несколько лет назад, как раз после… после того подвала, где меня выпотрошили, как бесправное животное. Потом ещё несколько раз – ночью, во сне. Теперь же плач был словно бы отчётливее, понятнее, переплетался с другими звуками, с ощущением деревянных ступенек под босыми ногами, ворса ковра. Я снова тряхнула головой и с остервенением резанула очередную прядь. Ещё и ещё… Закончив, бросила ножницы в раковину, где уже лежал колпачок от помады. Закрыла воду. Так себе получилось, но, кажется, с короткими волосами мне и правда лучше. Теперь это действительно я не такая, какой могла бы быть, а такая, какая есть.

Прежде, чем Алекс прикоснулся ко мне, я увидела его отражение в зеркале на стене душевой кабинки. Стоило ему зайти внутрь, пространства мигом не стало, но меня это не встревожило. Напротив. Спокойствие и даже какое-то облегчение – именно это я почувствовала, едва он оказался рядом. Ладони его легли на мои плечи, большие пальцы прошлись по коже с лёгким нажимом. Мы по-прежнему смотрели друг на друга через стекло, и я понимала, что хочу, чтобы так было всегда. Чтобы я рядом с ним, чтобы его ладони на моём теле, чтобы только его прикосновения и его близость. Он тот, кто вернул мне жизнь. Во всех пониманиях этого: он вернул мне прошлое, он взял меня за руку и повёл за собой в будущее. Но главное, он вернул мне само ощущение жизни. Без него я была мёртвой, а с ним…

Откинувшись на грудь Алекса, я выдохнула. Руки его переместились на мою грудь, после – на живот, губы проскользили по виску.

— Ты уверена, что хотела именно этого? – потёрся носом у меня за ушком. Я поняла, что он говорит про мою, если это можно так назвать, стрижку.

— Не то чтобы именно этого… — накрыла его ладони своими. – Боюсь, парикмахер из меня так себе. Но в целом…

— Ты прекрасна, Стэлла, — губы на моей шее, на изгибе плеча и снова на шее. — Всегда прекрасна.

Мягко проведя пальцами по лобку, Алекс принялся вырисовывать невидимые узоры на животе, после вернулся к груди. Я прикрыла глаза, наслаждаясь его уверенными, немного жёсткими и в то же время безумно приятными прикосновениями. Зажав сосок между пальцами, он покрутил его, прикусывая кожу на шее, отпустил и обхватил грудь целиком. Я никогда не думала, что способна чувствовать так… Так остро, так глубоко. Никогда не думала, что способна довериться настолько, чтобы не оглядываться назад, не возвращаться в прошлое. С каждым его касанием горячая спираль желания всё явственнее закручивалась во мне, и меня это больше не пугало. Я больше не чувствовала сомнений ни в нём, ни в себе самой. Те из них, что ещё цеплялись за моё сознание уродливыми клешнями до сегодняшнего дня, остались за чертой прошлого.

Приподняв веки, я вновь посмотрела на нас. Алекс потёрся носом о мой затылок, поцеловал, прикусил. Ладони его накрывали мою грудь, бёдра плотно прижимались ко мне, и я чувствовала его безусловное желание, его мощь и силу.

— Алекс, — позвала я, сама не зная, что хочу ему сказать. Хотелось увидеть серебристую сталь его глаз, чёрный огонь зрачков. Хотелось смотреть на нас. Мы были вульгарны… Прекрасны и вульгарны одновременно.

— М-м-м? – замычал он, продолжая целовать меня в волосы, покусывать затылок. Вдохнул, смял грудь.

Я застонала. Внутри всё напряглось, сжалось, острое желание согрело бёдра, живот. Соски стали твёрдыми и сладко-болезненными. И опять его пальцы вниз – от груди к плоти. Мягкое прикосновение…

— Как насчёт зеркального пола в душе? – у меня вырвался смешок.

Позволяя ему трогать себя, шире раздвинула ноги и сразу же едва не потерялась. Пальцы внутри: знающие меня, уверенные. Погладив, он проник глубже, провернул и снова погладил. Несколько твёрдых движений вперёд-назад и снова нежные поглаживания. Я прикусила губу, невольно схватила его за запястье.

— Неплохая идея, — разведя пальцы, он натянул мою плоть.

Я опять застонала, царапнула его руку. Ноги стали слабеть, подгибаться. Внутри пульсировало всё сильнее и сильнее, и я знала – это далеко не предел. Склонила голову на бок, подставляя его губам шею и плечо, шумно, несдержанно выдохнула.

На несколько секунд он остановился. Теперь он не трогал меня внутри, только мягко, самыми кончиками пальцев, поглаживал складки лона и, прищурившись, смотрел на наше отражение. Серебристо-серая сталь глаз, чёрное пламя в зрачках…

— Думаю, мы можем выложить зеркалами всю кабинку. Как тебе?

— Люди подумают, что мы извращенцы, — натянуто, сипло, засмеялась я. Погладила его по руке, второй, изогнувшись, обхватила за шею, ещё плотнее прижимаясь к нему спиной.

— Нехрен людям делать в нашей спальне. — Он нашёл мои губы. Поддел дразнящим поцелуем. Тронул языком нижнюю, верхнюю, но внутрь не проник. Я прикусила его губу, отстранилась, посмотрела в глаза.

— До тебя меня не было, Алекс, — признание слетело с губ само собой, хотя говорить я этого не собиралась. Никогда.

Он взял меня за подбородок. Вгляделся пристальнее, не пытаясь ни трогать, ни целовать. Качнул головой.

— Ошибаешься. Ты всегда была, Волчонок. И ты всегда была прекрасна.

Я хотела возразить, хотела сказать ему, что это неправда, но не смогла. Во взгляде его была такая непоколебимая уверенность, что слова застряли в горле, а после и вовсе потерялись. Вода хлюпнула под босыми ногами, стоило мне сделать крохотный шаг, струи покатились по лицу. Отпустив мой подбородок, Алекс собрал в горсть короткие волосы на затылке и улыбнулся.

— А если бы мне захотелось, чтобы ты стала блондинкой?

— Я бы послала тебя нахрен, — не колеблясь, ответила я.

На губах его появилась улыбка, на щеке – ямочка.

— Вот видишь, Волчонок. За это я тебя и полюбил.

Выдох застыл, так и не сорвавшись с губ. Я смотрела на Алекса, буквально впивалась взглядом и видела в нём всё ту же непоколебимую уверенность. Он больше не улыбался, но на щеке всё ещё угадывалась едва заметная ямочка. Я чувствовала, что глаза стали влажными, чувствовала, как предательски щемит в груди, как сжимается горло. Шагнула ближе, вплотную, скрывая покатившиеся слёзы под струями льющейся воды, но Алекс тут же поцеловал меня в уголок глаза.

— Солёная… — выдохнул он.

— Душ… — шмыгнула носом. – Наверное, он сломался.

— Наверное, — приподняв мою голову, Алекс коснулся губ. Неторопливо, с каждым мигом всё глубже, сильнее, до тех пор, пока всё окружающее не потеряло значимость.

Я обвила его шею руками, прильнула к нему, отвечая жадно и нетерпеливо. Растворялась в нём и в нашей близости. Чувствовала его твёрдые мышцы своим телом, его стоящий член, и знала лишь одно – хочу. Его хочу, быть с ним хочу, хочу принадлежать ему. Хочу, чёрт подери, быть его женой. Хочу ночей на палубе яхты возле берегов Майорки, хочу с ним на перегонки под закатным солнцем, ночей с ним в одной постели. И плечом к плечу с ним хочу. Не потому, что слабая и не смогу без него. Нет. Без него я не слабая, но с ним… С ним я цельная, с ним я сильная. С ним я женщина, птица, ветер… И без него мне уже не нужно. Никогда.

Языки наши сталкивались, сплетались. Кончик к кончику и сильнее, в глубину. Сладко и нежно, горячо и чувственно, настырно, чтобы рассыпаться горячими углями и вспыхивать вновь. Я трогала его волосы у линии роста, мягко царапала шею, дышала им. Укус, по невидимой ранке языком… Почувствовала, как пальцы его касаются моего плеча, как обводят оставшиеся от пуль шрамы. И снова глаза в глаза.

— Ну что? – по телу пробежали мурашки, когда он обрисовал лопатку и опять очертил раны.

— Ничего, Стэлла, — не отводя взгляда.

Накрыл оба шрама ладонью. Шумно выдохнул, и пламя в зрачках взметнулось, будто кто-то ливанул в костёр бензин. Развернул меня к себе спиной и поцеловал плечо, лопатку. Вокруг, медленно приближаясь к ещё не до конца зажившим ранкам. Вновь поцеловал и прильнул лбом. Большой, сильный, почему-то в этот момент он показался мне настолько беспомощным, что я, развернувшись обратно, обхватила его обеими руками. Он встал передо мной на колени, прижался головой к животу, к солнечному сплетению, обнял так сильно, что я опять почувствовала, как щиплет глаза. Запрокинула голову и опустила веки. Погладила, запустила пальцы в его волосы, прижала к себе ещё крепче.

— Никогда так больше не делай, детка, — просипел он.

Я зажмурилась сильнее, зная, что, если потребуется, сделаю. Тысячу, миллион раз сделаю. Сделаю, даже если буду знать, что этим всё кончится.

Выдохнула и, опираясь ему на плечи, опустилась рядом на колени. Села напротив и дотронулась до его лица, до колючей щетины.

— Может, мы уже займёмся любовью? – кривовато усмехнулась, пытаясь скрыть за этой усмешкой накатившие лавиной чувства. От него их, конечно, не скроешь, но всё же…

— Обязательно. — Он сгрёб меня за шею, притянул к себе и просипел в самые губы: — Нахрена, ты думаешь, я к тебе припёрся?

Быстрый, резкий поцелуй, язык к языку, жар дыхания. Ладонь моя скользнула по его возбужденному члену. Бархатная головка, выступившая набухшая вена… Алекс зарычал, поцелуй стал ещё глубже. До боли, до последнего глотка воздуха. Рывок наверх, и я уже стою, упираясь ладонями в зеркало. Движение навстречу и один на двоих стон. Он во мне, внутри меня. Я его. Его…

— Кстати, — Алекс поймал меня за край полотенца, едва я отошла от него на пару шагов, — мне понравились твои художества на зеркале.

Полотенце приподнялось, открыв его взгляду мои бёдра, и он не замедлил этим воспользоваться. Остановился, рассматривая меня, немного помедлил и дёрнул полотенце сильнее. Я ухватила узел на груди. Ноги всё ещё были ватными и подкашивались, тело казалось невесомым, кожа горела от поцелуев. Хотелось упасть на постель, раскинуть руки и вдохнуть, а после… после открыть глаза и поймать взгляд Алекса.

— Я не шутила насчёт твоей фамилии, Алекс, — разжав пальцы, я позволила ему забрать полотенце.

Он тут же кинул его на пол рядом с собой. Прошёлся по мне взглядом – быстро, но так, что меня окатило жаром, окутало языками чёрного пламени его зрачков. Я сделала шаг назад, к постели, он же не двинулся с места. От него исходила опасность. Твёрдая линия подбородка, сталь в глазах… Когда-то я думала, что он сломает меня, думала, что только для этого и нужна ему. Ошиблась. Он не сломал – он починил меня. Словно гений собрал растерзанное, разрушенное, и смастерил заново.

— Я знаю, — сказал он тихо и только после этого подошёл.

Взял мою ладонь и, приподняв, сплёл наши пальцы. Полотенце на его бёдрах не мешало мне чувствовать его. Я понимала, что нас ждёт продолжение начатого и вовсе не была против.

— Мне понравилось заниматься любовью, — шепнула, приподнявшись на носочки, и обняла его.

— Хочешь сказать, что сексом со мной тебе заниматься не нравилось? – вторая его ладонь легла мне на ягодицы.

— Секс с тобой – это и есть любовь, дурак, — тронула его мокрые волосы, прижалась губами к тёплой коже плеча, вдохнула и тихо застонала.

Пережитое за сегодняшний день вывернуло наизнанку все мои чувства, непрошенные слёзы наворачивались на глаза. Хотелось стоять рядом с ним, дыша им, обнимая его и зная, что так и должно быть.

Он сжал мои ягодицы, крепче втиснулся в меня бёдрами, не оставляя между нами ни миллиметра пространства. Окна были незашторенны, и я могла видеть наши размытые силуэты на фоне чёрной, испещрённой звёздами ночи.

— Подожди, — шепнула я Алексу в губы и, выскользнув, подошла к окну не боясь, что кто-то может наблюдать за мной с улицы. Почему-то меня не смущало это: стыд, неловкость, страх куда-то пропали. Я чувствовала взгляд Алекса, и это всё, что мне было важно.

Задёрнула шторы и повернулась к нему. Он стоял на прежнем месте и действительно смотрел на меня. Рывком сдёрнул шёлковое покрывало, бросил на пол и протянул раскрытую ладонь в приглашении.

— Как думаешь, — вложив свою, заговорила я, — Лиане сильно влетит от Рената?

— Чёрт их знает, — усмехнулся он и, приподняв руку, заставил меня крутануться вокруг своей оси. После резко впечатал спиной в грудь и, поцеловав в скулу, прикусил мочку уха. – По идее, это тебе должно влететь. Причем влететь конкретно.

— Сам виноват, — простонала я, чувствуя влажные торопливые касания его губ. Кожа к коже, тело к телу, сердце к сердцу…

Не успела я опомнится, Алекс сгрёб меня за талию и, усевшись на край постели, усадил к себе на колени. Я тут же обхватила его. Поцелуй, ещё один… Его ладони на моих бёдрах, на ягодицах, на спине… Прохладный августовский воздух, проникая через раскрытое окно, дурманил запахами созревших яблок, до слуха доносилось едва слышное журчание фонтана и чириканье неугомонных ночных птиц. Ночь принадлежала нам, этот миг принадлежал нам.

— Я люблю тебя, Александр Аверин, — шепнула я ему в губы, — и я согласна быть твоей женой. Можешь засунуть свой дурацкий развод через десять лет себе…

Договорить он мне не дал – повалил на спину и принялся покрывать поцелуями грудь. Быстрыми и какими-то особенно резкими. Каждый – укол нежности, страсти, ласки. Он клеймил меня невидимыми знаками принадлежности себе, а я получала от этого удовольствие. Прогнулась под ним, выдохнула через рот, поглаживая крепкие широкие плечи. Он потёрся щекой о мою грудь, втянул в рот сосок и потрогал его кончиком языка. Подул и облизал, да так, что уже только от этого свело низ живота, а между ног заныло.

— Как ты это со мной делаешь? – застонала я, ощущая его поцелуи под грудью, на рёбрах. Схватила за плечо, оттолкнула и сама принялась целовать. Мне нравилось, как играют под пальцами его мышцы, как колотится его сердце, нравилось чувствовать шёлк волос на груди. Коснулась губами ключиц, опустилась ниже и прикусила маленький плоский сосок. Он тут же схватил меня за волосы – несильно, но крепко, зарычал и притянул к себе. Зубы наши стукнулись, губы обожгло болью и сладостью.

— Люблю тебя, — повторила я. — Люблю…

— Моя? – только и просипел он. Я переставила руку, пальцы ударились обо что-то мягкое и одновременно твёрдое.

— Твоя, — откликнулась я. Губы в губы, лёгкий привкус крови. И снова бархатная мягкость под ладонью. Шнурок…

Внезапно на постель что-то посыпалось. Выдохнув, я глянула и увидела россыпь переливающихся камней. Бриллианты… Крупные и совсем крошечные, огранённые, они отражали верхний свет. Чёрный бархатный мешочек…

— Мне кажется, заниматься сексом на бриллиантах… — переведя взгляд на Алекса, я облизнула губы. Снова выдохнула. – Даже для тебя это слишком.

Собрав рассыпавшиеся по постели камни в горсть, он посмотрел на них с такой небрежностью, что я с трудом сдержалась от того, чтобы фыркнуть. Прищурился. Уголки его жёсткого рта тронула усмешка. Одним движением он повалил меня на спину. Я почувствовала маленькие невесомые удары, увидела, как бриллианты проскальзывают меж его пальцев и, переливаясь, падают. Взяв мешочек, он высыпал на ладонь всё, что там было и принялся ручейком выпускать их на мою грудь, живот, бёдра.

— Ты сумасшедший, — прошептала я, глядя на него снизу вверх. Лицо его скрывала тень, на скулах темнела щетина, в глазах полыхало уже не пламя – огненная буря. Несколько бриллиантов упало мне в выемку пупка… Ещё и ещё, пока он не заполнил её, на ключицы, вокруг сосков…

— Тебе идёт, — украсив последним лобок, заключил он и тут же, склонившись, принялся целовать.

Я обхватила его за шею и опять заставила перевернуться. Камни посыпались во все стороны: на постель, на него, на пол. Перекинула ногу через бёдра, посмотрела в глаза. Рассыпавшиеся по груди Алекса бриллианты блестели в тёмном шёлке волос. И опять губы на губах… Обвив его лицо ладонями, я целовала его до тех пор, пока мы не стали задыхаться. Губы болели, но остановиться… Подхватив под ягодицами, Алекс усадил меня на себя. Из самого моего нутра вырвался протяжный стон. Ещё не до конца готовая принять его, я ощутила лёгкую, едва различимую боль и запрокинула голову, понимая, что, смешиваясь с возбуждением, она заставляет меня чувствовать ещё острее. Упёрлась Алексу в грудь, приподнялась и опустилась на нём. Бриллиант впился в ладонь, ещё один был под пальцами. Руки Алекса по моим бёдрам… Движение… Широко раздвинув ноги, я впускала его так глубоко, как только могла. Хотела его всего, до темноты, до безумия, до предела. Камни царапали колени, и я, недолго думая, смахнула часть из них на пол. Судя по звуку, несколько ударилось о тумбочку.

— Это была не очень хорошая идея, — простонала я, насаживаясь на него. Вверх и вниз, глубоко, до дрожи, до сладкой боли, до ночи в глазах, до звёзд, до близости неба. Так, что можно дотронуться пальцами до самого-самого, почувствовать себя вне времени…

— Пожалуй. — Он сильнее ухватил меня за ягодицы. Резко насадил на себя, вырывая у меня громкий всхлип. Подался бёдрами навстречу, вгоняя член так глубоко, что перехватывало дыхание. Его кожа под моими пальцами была влажная. Я сама была влажная, жаркая, наполненная им и чувствами к нему. Чувствовала, как катится меж грудей капелька пота, как липнут ко лбу волосы, как напрягаются бёдра, как скручивает внутри желанием быть ещё ближе к нему, отдаваться ему… Обхватив мою грудь, Алекс снова подался ко мне. Тела влажно соприкоснулись, острое наслаждение отдалось в каждом нерве, вырвалось из нутра вскриком.

— Теперь моя очередь, малышка…

Не выходя, он перевернулся и подмял меня под себя. В зад тут же впились камни, и я тихонько засмеялась. Всхлипнула и в следующий миг застонала, ощущая его резкие, быстрые движения внутри. Он брал меня, каждым прикосновением, каждым проникновением брал, подтверждая своё право на это.

— Моя? – глаза в глаза, душа к душе, сердце к сердцу.

— Твоя, — на выдохе. Пальцами, ладонями по его влажным плечам, по широкой груди, по рукам и опять по груди, чувствуя, как сердце стучит, разгоняя кровь. Стучит не только в его груди, не только для него, но и для меня, во мне. Прилипший к влажной коже камушек упал и ударился о мою кожу. – Ты был прав, Алекс, — ловя его ритм, тяжело, сипло дыша под ним. — Я принадлежу тебе. Твоя…

— Моя, — губы в губы и его толчок в меня.

Вскрик, пальцы на плечах. Ещё быстрее, ещё больше. Держа за бедро, он буквально вонзался в меня, заставляя метаться по постели и шептать его имя. По венам моим струился живой огонь, пульс его бился во мне, мой в нём. Я вдыхала его, я была его продолжением, его запах наполнял мои лёгкие, его бёдра к моим, его взгляд в меня, весь он в меня, во мне, а я… я для него.

Взяв мою руку, Алекс прикусил кожу на запястье, подушечки пальцев. Я заметалась. Спираль внутри меня раскалилась, напряглась до предела. Дыхание вырывалось рвано, несдержанно. Я чувствовала только его толчки внутри, его пальцы на коже, запах сандала и страсти. Его всего. Всего, до дрожи, до одной на двоих жизни. Иначе и быть не могло. Его. Я его…

— Алекс! – закричала я, выгибаясь. Оргазм был такой сильный, что из глаз, сбегая по вискам, потекли крупные, горячие слёзы. С губ слетел полувсхлип-полустон. Он дарил мне наслаждение, он знал моё израненное, измученное, исковерканное тело, и касание за касанием вдыхал в него жизнь. Он не меня целовал – он целовал шрамы на моей душе. Каждый из них он трогал пальцами, губами, и я знала, что они не вызывают у него отвращения. Открылась ему, прижалась, дыша им. Каждая клеточка моего тела напряглась и рванула невозможным удовольствием.

— Детка… — зарычал Алекс мне в шею. Я цеплялась за его мокрые плечи, не в силах унять бьющую меня дрожь. – Стэлла… — его пульсация внутри, его каменные мышцы, его рык. Раскрыв глаза, я уставилась в зеркало над постелью.

Мокрые, растрёпанные, на усыпанной переливающимися бриллиантами простыни… Мои широко разведённые ноги, крепкие ягодицы Алекса…

Царапнув его по спине, я выдохнула. Смахнула камень.

— Если ты ещё раз притащишь в нашу постель эту дрянь… — застонала я.

— Согласен, — его язык на моей мокрой шее. Наглое, откровенное прикосновение – от ключиц до самого подбородка, будто он хотел не просто коснуться, вылизать меня. – Лучше лепестки роз.

— Лучше ты и я, — отозвалась я. – И больше ничего.

Он прикусил мою скулу, поцеловал. Я выдохнула и на несколько секунд замерла – обессиленная и наполненная жизнью, наполненная любовью и пониманием, что это всё, что мне нужно. Сердце к сердцу, душа к душе.

Прошло несколько долгих, пропахших сандалом, упоительных секунд прежде, чем я, вздохнув, выбралась из-под него. Присела и принялась отряхивать от камней бёдра. Какое-то время Алекс смотрел на это, а после притянул к себе и сам смахнул их с ягодиц. Прижал и прошептал:

— Первым, что я увидел на кухне Вандора, был твой орешек.

— Мой орешек? — ощущая поглаживания по этому самому орешку, невольно усмехнулась я. – То есть, тебе приглянулся мой зад?

— Он шикарен, — звучно шлёпнул меня, да так, что я тут же ударила его в плечо кулаком. – Алекс!

— Как-нибудь мы им займёмся, — пообещал он, и в глазах его блеснули серебристые смешинки.

Я цокнула языком и покачала головой, вынимая бриллиант из влажных завитков волос на его груди. Поцеловала в скулу.

— Как-нибудь, — пообещала я. — Но не сегодня. – Ещё один бриллиант, теперь в его волосах цвета спелой пшеницы. – На сегодня экспериментов мне хватило. Твоей горничной придётся потрудиться, чтобы привести здесь всё в порядок.

— Не думай об этом. — Он взял мою руку и поцеловал ладонь. Прижал к щеке.

С минуту мы так и просидели молча. Сердце потихоньку выравнивало биение, дыхание уже не было тяжёлым. Тронув бедро Алекса, я провела вверх и убрала пальцы.

— Что? – внимательно посмотрел на меня.

— Мой дядя… Он не любил мою мать, Алекс. Разве можно убить человека, которого любишь?

— Некоторые люди вообще не способны любить, малышка. — Он притянул меня к себе и положил ладонь мне на затылок, прижимая голову к своему плечу. – Не пытайся понять это. Просто прими.

Он был прав. Поцеловав в шею, я опустила голову ему на плечо и закрыла глаза. Некоторые люди просто не умеют любить, вот и всё. Хотела спросить его, смог бы он выстрелить в меня, если бы я выбрала не его, но промолчала. Вспомнила наш разговор в беседке. Он всё сказал ещё тогда. К чему вопросы, если я и так прекрасно знаю ответы? Никогда. Никогда он не смог бы сделать этого со мной. Никогда.

Глава 23

Алекс

— Я же просил тебя не появляться в особняке, — встретив гостя в холле, негромко проговорил я. – Разве это не могло подождать до завтра?

— Мне нужно на несколько дней уехать, Алекс. Не хотел откладывать. Стэлла спит?

— Да, — бросил взгляд в сторону ведущей на второй этаж лестницы и снова обратился к пришедшему: — Пойдём в кабинет.

Получасом ранее я, коротко ответив на сообщение, отложил телефон и посмотрел на свернувшуюся у меня под боком Стэллу. Уставшая не только за этот день, но и за все предыдущие года, она мирно спала. Неровно обрезанные пряди волос цвета горького шоколада торчали в разные стороны, и мне подумалось, что стилисту придётся хорошенько потрудиться. Снова. Впрочем, она была прекрасна и без этого. Теперь, когда прошлое перестало мучить её своей неизвестностью, она казалась по-особенному спокойной. Мне хотелось сохранить для неё это спокойствие, хотелось, чтобы каждый новый день добавлял ей уверенности в будущем. До тех самых пор, пока она не поймёт, что желанна, прекрасна, любима. Что больше ей не нужно прятаться и убегать. Ни от реальности, ни от чувств, ни от собственных мыслей. Стараясь не потревожить её, я встал. Укрыл одеялом и, взяв лежащие на стуле джинсы, вышел из спальни в надежде, что Стэлла не проснётся по крайней мере до моего возвращения.

— Так что ты хотел? – вновь спросил я, закрыв за нами дверь кабинета.

— Здесь кое-какие сведения о Константине Белецком. — Дмитрий кинул на стол папку.

— Что это? – указал на неё кивком. Подошёл ближе и, раскрыв, пролистал бумаги, лишь мельком пробежавшись по строкам. Для внимательного изучения время было, мягко говоря, неподходящее, да и башка не варила после всего, что случилось за день.

Судя по тому, что я понял, документы касались имущества и финансов старшего из братьев Белецких. Дмитрий подтвердил мои догадки:

— Собственности у него немного: небольшое имение в пригороде Лондона и счёт в Британ Банк. Опять же, весьма скромный по твоим меркам, но, думаю, будет справедливо, если он перейдёт к Стэлле. В конце концов, эти деньги её по праву. Если бы её родители…

Я остановил его взглядом. Долистал до конца, закрыл папку. В связи с отсутствием иных наследников, после смерти Эдуарда состояние его перешло к брату. Несмотря на то, что Стэллу официально признали погибшей лишь через пять лет, акции, коими её отец владел, быстро ушли с молотка, средства пошли на оплату многочисленных долгов Константина так же, как деньги от продажи недвижимости. Банковский счёт тоже довольно скоро опустел. Уже через несколько лет от семейного состояния не осталось и следа. Разве что это самое поместье, купленное сразу после того, как Константин перебрался в Англию.

— Послушай, — проговорил я тихо, но жёстко. Тон этот был хорошо знаком всем моим людям. Дмитрию, проработавшему со мной уже больше десяти лет, он был тоже известен. Один из лучших в моей команде: адвокат, знающий толк как в деле наследования, так и в заключении крупных контрактов, касаемых владения землями и находящимися на них постройками-предприятиями. – Если кто-то когда-нибудь узнает, что никакого завещания не было… — Я сделал многозначительную паузу. – Я тебя из-под земли достану. Никто, Дмитрий, запомни это.

— Я помню, Алекс, — отозвался он спокойно.

Кивнув, я присел на край стола. Разговаривать о важных вещах сейчас было неуместно хотя бы потому, что они требовали куда большего внимания, чем я мог уделить в данный момент. И всё же кое-что я хотел решить немедленно.

— Аннулируй брачный договор, — жёстко проговорил я. Прищурился и, глядя на Дмитрия, добавил: — Не хочу никаких условностей. Стэлла заслуживает большего, чем это дерьмо.

— Ты уверен, что хочешь поступить именно так?

— Да, — без раздумий отозвался я. – Она и так моя, без всего этого.

— Хорошо, Алекс, — кивнул он. – Сразу после возвращения я займусь твоим брачным договором. Если вдруг передумаешь… три дня у тебя есть.

— Не передумаю, — взяв папку со сведениями на Белецкого, я ударил ею по бедру. Поднялся и, выдвинув ящик, закинул внутрь. Завтра я непременно просмотрю всё подробнее, но не сейчас. – Ещё кое-что… — посмотрел на висящий на стене снимок собственных родителей. – Я хочу, чтобы ты оформил на Стэллу право владения этим домом наравне со мной.

Неозвученная просьба обдумать всё хорошенько ещё раз так и повисла в воздухе тишиной. Позже я планировал дать Дмитрию и другие поручения, в том числе – проверить ранние финансовые операции Константина Белецкого. Досконально, тщательно, со всеми возможными вариациями. Но это потом. Бросив взгляд на часы, Дмитрий напомнил, что для того, чтобы всё хорошенько взвесить, у меня есть три дня и, пожав мне на прощание руку, пошёл к двери. Не дойдя несколько метров, остановился и, обернувшись, произнёс:

— Можно вопрос, Алекс?

— Что за вопрос?

— Если ты собирался жениться на ней, к чему было так усложнять? Наследство, волокита…

Я невесело усмехнулся. Взял стоящую на одной из полок деревянного стеллажа бутылку виски и взвесил в руке. Пробежался взглядом по этикетке. Хороший виски…

— Я и не собирался, — ответил я с тенью горечи. – Я хотел отпустить её. В самом деле хотел. Но… — вытащил пробку и, снова присев на угол стола, сделал небольшой глоток прямо из горлышка.

Дмитрий кивнул и взялся за ручку.

— Не появляйся тут больше, — поставил бутылку на стол. – Она не должна ничего знать.

— Не узнает, — твёрдо ответил он и скрылся в полумраке коридора. Некоторое время в погружённом в сон доме слышался отзвук его шагов, но вскоре он стих.

Я лениво глянул на бутылку, щёлкнул пальцами по стеклу. Просидел так около минуты и опять взял её. Подержал в руках, перекатил из ладони в ладонь, глядя, как виски омывает стенки, и отпил ещё пару глотков. Уловив движение, вскинул голову.

В проёме двери стояла моя жена. Сонная, в накинутом на плечи шёлковом, едва доходящем ей до коленок халатике, она щурилась от неяркого света.

— К тебе кто-то приезжал? – спросила чуть глухо. Прошла внутрь и, прикрыв рот ладошкой, зевнула. – Мне показалось, что я слышала голоса.

— Отдал кое-какие распоряжения, — обнял я её за талию, когда она подошла ближе.

Подтянул к себе за поясок так, чтобы Стэлла встала меж моих ног. Всмотрелся в лицо. Нет, не слышала. Натянувшиеся было нервы обдало облегчением.

— Что-то серьёзное?

— Нет, — не удержавшись, провёл тыльной стороной пальцев по щеке. – Ты чего встала?

— Не спится без тебя, — прижалась к моей руке. Накрыла своей ладонью и, повернувшись, поцеловала. – Я же твоя, — мягкий, нежный смешок, чуть заметная улыбка. Поцеловала ещё раз, а после опять прильнула щекой. – Пойдём в постель. Я что-то так устала… Даже голова кружится, – ласкаясь, посмотрела на меня. — Знаешь, Алекс… Я ведь действительно принадлежу тебе. Вот тут, — приложила мою ладонь к своей груди, туда, где билось сердце. – Вот тут всё твоё. Всё тебе принадлежит.

— Нет. — Я взял её за подбородок, как и в спальне наверху. – Нет. Ты никому не принадлежишь, Стэлла. Ты – дикая кошка. А кошка… дикая кошка не может кому-то принадлежать, она просто никогда не будет спать с тем, кого не любит. – Качнул головой. – Так что… Ты мне не принадлежишь. Ты просто любишь меня.

Она хмыкнула. Сонно, мягко.

— Это я тебе принадлежу. Весь. И вот тут, — приложил её маленькую ладонь к своей груди. – Поняла? Оно твоё. Тебе принадлежит. Тебе и только тебе.

Её глаза цвета болотной зелени влажно блеснули, а я всё смотрел в них и смотрел. Болото. И я в этом болоте без шанса, без права выбраться. Да и нахрена? Болото её глаз, мягкость её голоса, её запах… Больше ничего. Всё – она.

— Люблю тебя, детка. Тебе принадлежу, — повторил я перед тем, как коснуться губами её приоткрытых губ и услышать тихий выдох в ответ:

— Люблю.

Эпилог

Стэлла

— М-м-м… — Я попыталась вернуть одеяло на место, но Алекс снова стянул его с моего плеча и, слегка укусив, шлёпнул по заду.

Пришлось довольствоваться подушкой, однако отставать Алекс не собирался. Провёл по бедру и снова прикусил плечо, теперь чуть сильнее.

— Если ты через минуту не встанешь, я брошу тебя в море.

— Я голая, — напомнила, поворачиваясь к нему лицом. Попыталась дотянуться до одеяла, но он убрал его дальше. Вздохнула. – Какая же ты скотина…

— Ещё какая, — подтвердил Алекс, и мне ничего не оставалось, кроме как вздохнуть ещё раз. Ткнувшись носом в подушку, я застонала.

Не знаю, как он, а я едва могла шевелиться. Вечерняя прогулка по набережной, после – ужин на палубе. Чуть склонившись, Алекс наигрывал на гитаре незнакомые мне прежде испанские мотивы, а я танцевала. Небрежно сбросив босоножки, кружилась, раскинув руки. Ветер колыхал подол платья цвета красного вина, перебирал мои волосы, гладил по плечам, а я двигалась в такт мелодии. Ловила на себе жгучие взгляды Алекса и танцевала. До тех пор, пока он, отложив гитару, не поймал меня, не прижал к себе затем, чтобы свести с ума горячими поцелуями. Я чувствовала себя свободной. С ним, в его руках, на палубе покачивающейся возле причала яхты, я чувствовала себя бесконечно свободной, и сердце моё замирало от восторга и благодарности.

Оказавшись в каюте, мы наспех разделись. Я смеялась, когда он, рыча, пытался справиться с крохотным замочком сбоку платья, он ловил мои руки, когда я расстёгивала его рубашку. Покусывал пальцы, запястья, заводя, заставляя меня кусать губы от нетерпения. Нёс пошлости на ломаном испанском, называл меня своей бамбино…

— Ты меня затрахал, — повела я плечом, когда он стал выводить узоры у меня на лопатке. – Алекс…

— У тебя есть двадцать минут, — склонившись, он поцеловал меня в уголок рта. – Жду тебя на палубе.

Не успела я послать его ко всем чертям, он поднялся и вышел из каюты. Ещё с полминуты я пролежала, чувствуя, что медленно проваливаюсь в сон, но всё же заставила себя открыть глаза. Присела и посмотрела в тёмный иллюминатор. И сколько сейчас времени? Пять? Шесть? Или ещё меньше? Учитывая, во сколько мы вчера уснули…

— Ненавижу тебя, Алекс, — выдохнула я в никуда и ткнулась лбом в колени.

Тело и правда ныло – сладко, приятно, на бёдрах остались следы от его впивавшихся в кожу пальцев. Он брал меня быстро и жёстко, потом мягко и неторопливо, и я таяла. Каждый раз я таяла с ним, в его руках. Каждый раз я теряла и обретала с ним себя. Мой…

Кое-как встав с постели, прошла в ванную и плеснула в лицо тёплой водой. Зевнула и потянулась, снова чувствуя, как ноет тело. Мельком увидела собственное отражение. Замерла, тронула красноречивый, цвета переспелой рябины след на шее, коснулась груди. Задержала взгляд чуть дольше. Кожа порозовела от его щетины, на бёдрах – оставшиеся с ночи следы спермы. Провела по спутанным волосам и пошла к душевой. Упругие струи по плечам, по шее, по груди, а в сонном сознании всё ещё жадные, настойчивые поцелуи, нехитрый испанский мотив и горячие выдохи в шею:

— Бамбино… Моя… Вся моя.

Как и обещал, Алекс ждал меня на палубе. Утро было прохладным, и я поёжилась, кутаясь в объёмную толстовку на молнии. Прищурилась, рассматривая его, зевнула и, оказавшись рядом, прижалась.

— Ты извращенец, — сообщила я ему, прекрасно зная, что он и так в курсе.

— Столько нежностей за одно утро, — чуть заметно усмехнулся, поглаживая меня по плечам.

Я вдохнула исходящий от него запах сандала, моря, ветра и самого дорогого, что у меня было и есть – запах любви, запах человека, без которого я не видела собственного будущего. Застонала, ткнулась лбом.

Поцеловав в макушку, он взял меня за руку и повёл к трапу, чтобы сойти на причал. Яхта чуть ощутимо покачивалась на волнах, пока мы спускались. Оказавшись на берегу, я обернулась, но Алекс тут же повёл меня вперёд – к лестнице, а после – к кафе. Набережная была пустой, за стойкой, где днём ловкий бармен наливал желающим прохладительные коктейли, тоже никого. Как мне ни хотелось спать, дующий с моря ветер освежал, приводил в чувства.

— Только не говори мне… — вскинув голову, я прищурилась, глядя на Алекса сквозь едва-едва начинающую рассеиваться темноту.

— Не буду, — в голосе послышалась наглая усмешка, и я фыркнула.

Молча мы обошли уличное кафе и остановились под навесом, в укрытии которого стояли два байка. Один огромный, мужской, второй чуть поменьше. Всё так же молча Алекс протянул мне шлем. В ладонь опустилась связка ключей.

Я посмотрела на мужа и качнула головой.

— Не знаю, что у тебя на уме, — буркнула, надевая шлем, — но так просто я тебя не прощу.

— Тебе всё равно деваться некуда. — Он надел свой. Проверил мой и только после этого подошёл к мотоциклу.

Я смотрела ему в спину. И ведь не поспоришь – действительно некуда. Да и было бы куда, не делась бы.

Алекс

Мотоцикл Стэллы ревел рядом, то чуть отставая, то, напротив, обгоняя мой. Сбоку от нас тянулась полоска берега, дальше – поигрывающее некрупными волнами море. Пригнувшись, я выжал газ и вырвался вперёд, но Стэлла тут же обошла меня. Вот же…

Не знаю, могло ли случиться в моей жизни что-то лучше неё. Хотя нет, знаю. Не могло. Она будила во мне оглушающую нежность, она выводила меня из себя и раздражала, она заставляла меня смеяться, она дразнила меня и целовала так, что мозги вырубались нахрен. Она ходила по дому в съехавших на одно плечо футболках, леггинсах и совершенно босая, носила джинсы и без зазрения совести ругалась матом, а после, сопровождая меня на встречи или посещая вместе со мной благотворительные вечера, надевала изысканные платья от знаменитых кутюрье и превращалась в настоящую леди. Я с ума сходил, целуя её в открытую шею, вдыхал терпкий запах её духов… Она заполнила собой все пустоты, коих до её появления в моей жизни было столько, что и не перечесть, стала моей женщиной, моим другом и моей душой. Так могло ли случиться со мной что-то лучше неё?!

Несколько минут мы гнали вперёд по дороге, обгоняя друг друга, поддразнивая. Уступать ей я не собирался, потому что… Да чёрт подери, потому что ей не нужно было уступать. В какой-то момент она поравнялась со мной и, показав фак, газанула вперёд. Нет, девочка… Ещё с минуту мы мчались вдоль моря, а после она стала сбрасывать скорость. Последовав её примеру, я кивнул, когда она махнула на воду. Словно мысли мои прочитала…

— Красиво, — сказала она, стоило мне снять шлем. Я посмотрел на занимающийся рассвет. Красиво…

Спрыгнув с байка, Стэлла ступила на песок. С каждой секундой небо на горизонте наполнялось красками: оранжевый, розовый, золотистый… Хрупкая фигурка моей жены казалась маленькой на фоне бесстрастного, вечного моря, но именно она была для меня всем. Не это самое море, не небо и даже не солнце – она.

Бледный утренний луч мазнул её по лицу, ветер взъерошил волосы. Поставив байк на подножку, я пошёл следом. Не дойдя до воды нескольких метров, Стэлла остановилась и, чуть сощурив глаза, устремила взгляд вдаль. Ветер по-прежнему поигрывал с её волосами, а я смотрел на восходящее солнце и думал, что это не просто утро нового дня – утро новой жизни. И эту жизнь я проживу с ней, с девчонкой, не боящейся ни жизни, ни смерти, девчонкой, готовой бросить вызов любому – хоть самому дьяволу. Девчонкой, так нуждающейся, чтобы рядом с ней был тот, кто сможет уберечь её и защитить от этого мира. Такой сильной и такой слабой… Моей.

— Ты ведь не был в моём доме в Испании, — не сводя взгляда с выкатывающегося солнца, тихо сказала она.

— Не был, — отозвался я, мысленно добавив «не был с тобой».

Стоило Дмитрию сообщить мне, что она поручила ему покупку, я сам занялся этим. Персиковые деревья, олива… Красивый дом на побережье Средиземного моря. Беседка, где можно спрятаться от дождя, крыльцо с широкими ступенями, куда вечером попадают лучи закатного солнца. Терраса и три комнаты. Я лично выбрал для неё этот дом, стоящий поодаль от других, в спокойном, умиротворённом уединении. Едва я оказался на территории, прошёлся по комнатам, понял – именно таким он и должен быть – дом, который она сможет полюбить. Дом, который она сможет назвать своим домом. Но об этом знать ей тоже не нужно, как и о том, что всё, что осталось после её родителей, давно истрачено и продано… Всё это не важно. Важно лишь, что этим утром она здесь, со мной.

— Мы обязательно туда съездим. Можем прямо завтра… Или на следующих выходных. Тебе там понравится.

— Можем завтра, — согласился я.

— Знаешь, Алекс, — внезапно она повернулась ко мне, — кажется, ты всё-таки получил своё. – Сунув руку в карман, достала небольшой, свёрнутый трубочкой листок, перехваченный посередине ленточкой серебристо-синего цвета. – Самоуверенный засранец.

— Очередной комплимент от милой жёнушки, — не удержался от усмешки и, забрав лист, снял ленту. Стэлла подошла ближе к воде и встала так, что волны, подкатывая, замирали в считаных сантиметрах от её ног. Несколько секунд я смотрел на неё, после вернулся к бумаге. Пробежал взглядом и нахмурился, не особо въезжая в смысл написанного. Перечитал ещё раз…

— Стэлла, — голос хрипел. Не выпуская бумагу из пальцев, в миг преодолел разделяющие нас метры. Она обернулась, усмехнулась.

— Ну что, взяла твоя.

Я всматривался в её чуть бледное лицо. Несмотря на усмешку, в глазах её были и тревога, и ожидание, и вопрос, и неуверенность, и чёрт знает что ещё. Сглотнув, я прикоснулся к её щеке, но она тут же перехватила мою руку и крепко прижала к низу живота.

— Скажи мне, ты всегда получаешь всё, что хочешь?

Она прикусила губу и внезапно всхлипнула. Я порывисто обнял её, поднял, и она тут же обхватила меня ногами. Засмеялась, не скрывая бегущих по лицу слёз. Обезумевший, я закружил её по пляжу. Солнце, светлеющая лазурь неба, пенящиеся волны и недовольные со сна чайки, - всё вертелось вокруг нас, сливалось и вспыхивало.

— Я тебя люблю! – заорал я так громко, что крик прокатился по всему безлюдному пляжу. – Люблю!

Засмеявшись, она раскинула руки в стороны и заорала во весь голос:

— Да!

Снова прильнула ко мне, запустила пальцы в волосы и прижалась лбом к моему лбу.

— Да, Алекс. Не знаю, какие из нас получатся родители… — опять засмеялась, теперь тихонько, бросив взгляд в сторону байков.

Коротко поцеловав, я аккуратно поставил её на песок. Убрал прядь волос со лба. Блики утреннего солнца отражались в её глазах янтарными крапинками, на губах играла улыбка.

— Понятия не имею, как должна выглядеть твоя свобода, но я…

— Я свободна, Алекс. — Она выдохнула, и глаза её опять заблестели. – Свободна с тобой, разве ты не видишь?

Короткий смешок сквозь слёзы, всхлип. Встав на мысочки, она потянулась ко мне, и я снова подхватил её. Закружил и услышал звонкий, задорный смех. Солнце поднималось всё выше, освещая своими лучами утро нового дня, согревая начало новой жизни. Жизни, в которой у меня уже сейчас было всё и которую мне только-только предстояло познать вместе с женщиной, коей принадлежало моё сердце.

Конец.