Возмутительно красивый пилот

Размер шрифта: 13

Vi Keeland and Penelope Ward

Playboy Pilot

* * *

The moral rights of the author have been asserted.

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Глава 1
Крис Хемсворт

Я перелистывала страницы каталога международных маршрутов компании «Американские авиалинии», раздел «Австралия». Красочные фотографии кенгуру, бирюзовой воды и огромного белого здания, похожего на наполненные ветром паруса, были очень симпатичными. Но меня это все не слишком интересовало.

Лиам Хемсворт. Австралийский акцент. Бог мой! Их целых два[1].

На следующей странице была размещена карта мира. Пунктирная линия связывала Майами с Сиднеем. Черт! Это долгий перелет.

Я вздохнула и перелистнула страницу. Лондон.

Роберт Паттисон.

Тео Джеймс.

Еще один сексуальный акцент. И перелет короче в три раза. Я загнула уголок страницы и стала листать дальше.

Италия. Джордж Клуни. И какая разница, что он практически того же возраста, что и мой отец? Этот мужчина похож на бутылку хорошего каберне, которое с возрастом становится только лучше и приятнее на вкус. Я загнула еще один уголок.

Бармен прервал мои поиски подходящего направления и указал на мой полупустой стакан с яблочным мартини.

— Могу я предложить вам еще один коктейль?

— Пока не нужно. Спасибо.

Он кивнул и направился к другому концу барной стойки, около которой собралась целая толпа. Я пила уже второй коктейль и не имела представления, сколько еще проторчу в этом баре в аэропорту. Может, мне следовало определиться, где я проведу следующие десять дней, до того, как алкоголь ударит мне в голову.

Санторини. Хм-мм. Фотографии были изумительными. Белоснежные домики с ярко-синими дверями и ставнями. И все же… я понятия не имела, куда хочу отправиться. Ничто особенно не привлекало меня, даже тропические острова.

Я с шумом выдохнула, обнаружив, что дошла почти до последней страницы каталога. Поднеся стакан к губам, я пробурчала себе под нос:

— Куда, черт возьми, мне отправиться?

Я, собственно, не ждала ответа.

— Я живу неподалеку, — раздался рядом со мной глубокий баритон.

Не заметив, что кто-то занял стул справа от меня, я вздрогнула и вылила остатки мартини на свою блузку.

— Вот дерьмо! — Я вскочила, схватила салфетку и стала вытирать мою новую блузку. — Это Ролан Муре[2].

— Мне очень жаль. Я не хотел напугать вас.

— В таком случае не следует подкрадываться к людям.

— Расслабьтесь. Я заплачу за химчистку. Согласны?

— Все равно пятно останется.

— Тогда я куплю вам новую, дорогая. Это же всего лишь блузка.

Я вскинула голову.

— Вы слышали, как я сказала, что это Ролан Муре? Я заплатила за нее восемьсот долларов.

— За это? Это же простая футболка.

— Это дизайнерская вещь.

— И все равно это просто чертова футболка. Не поймите меня неправильно. Она прекрасно сидит на вас. Но вас просто ограбили. Вы когда-нибудь слышали о сети магазинов Gap?

— Вы шутите? — спросила я, перестав промокать пятно и посмотрев на этого самоуверенного мужчину.

Черт!

Он и вправду был самоуверенным.

Высокий, темноволосый и красивый. Великолепный, говоря по чести.

Я встала со стула, чтобы забрать свои вещи и найти еще одну салфетку. Но поблизости ни одной не оказалось. Когда я вернулась на место, мистер Великолепный позвал бармена:

— Эй, Луи. Можешь принести мне содовой и несколько бумажных полотенец?

— Конечно, Трип[3].

Трип?

— Вас зовут Трип?

— Иногда.

— Я сижу в чертовом баре в аэропорту с парнем по имени Трип?

Я не смогла сдержать смеха.

— А что насчет вас?

Какая, черт возьми, разница, я больше никогда не увижу этого типа. Я бросила взгляд на обложку каталога, который только что листала.

— Я… — Я заколебалась, а потом солгала: — Я Сидней.

— Сидней… — прошипел он скептически.

— Совершенно верно.

Я судорожно глотнула и отвела взгляд в сторону. Но даже не глядя на него, я чувствовала на себе пристальный взгляд его больших глаз цвета ореха. Аромат его мускусного одеколона окутывал меня. Его подавляющее присутствие не давало мне сосредоточить взгляд на ком-то еще.

Бармен вернулся и протянул ему стакан и несколько салфеток.

Трип приподнял одну бровь.

— Вы хотите вывести это пятно?

Я кивнула, и когда он наклонился ко мне, у меня по спине побежали мурашки. И вдруг я в шоке отшатнулась, когда он вылил стакан содовой мне прямо на грудь.

— Ой! Что… что, черт возьми, вы делаете? — выдохнула я, глядя на мокрое пятно на моей дизайнерской блузке.

— Вы хотите вывести это пятно, верно? Содовая вода с ним справится. Нужно лишь немного подождать, пока она впитается.

— Пятно было не таким уж большим. А вы залили всю мою блузку.

— Этого нельзя было избежать.

— Вы могли вообще этого не делать.

— Но тогда это было бы неинтересно.

Я посмотрела на свою грудь. Соски просвечивали сквозь мокрую ткань.

— Теперь вы можете видеть все, что у меня под блузкой!

— Я мучительно осознаю это. — Он втянул в себя воздух. Его глаза были прикованы к моей груди. — Господи, вы что, не носите бюстгальтер?

— На самом деле нет.

Он наконец оторвал взгляд от моей груди и посмотрел мне в лицо.

— Могу я узнать, почему вы находитесь в аэропорту без бюстгальтера?

Откашлявшись, я сказала:

— Я хотела чувствовать себя комфортно во время полета. К тому же… я… свободолюбивая. Можете считать меня дерзкой, но обычно я не ношу бюстгальтер. По крайней мере, не носила, пока вы не вылили на меня содовую воду! Я не ожидала, что незнакомый мужчина набросится на меня с водой.

Он снова посмотрел на мою грудь.

— Дерзкая… да?

— Вы можете не пялиться на меня так? — Я скрестила руки на груди.

— Простите. Я не ожидал…

— Увидеть меня практически голой? Не говорите…

Он виновато рассмеялся.

— Чего я не должен говорить? Послушайте, я зашел сюда перекусить и получил больше, чем ожидал. У вас фантастические сиськи. И вы правы. Они дерзкие… как и их энергичная владелица.

Он неожиданно снял с себя кожаную куртку и набросил ее мне на плечи.

— Прикройтесь этим.

Куртка была тяжелой и теплой и пахла сандаловым деревом. Если ее прикосновение к моему телу оказалось таким приятным, можно было лишь представить, каким приятным было бы прикосновение его тела. При этой мысли я покачала головой.

Я застегнула молнию, посмотрела вниз и увидела, что на его куртке прикреплена пара металлических крылышек.

— Что это за значок? Вы хорошо себя вели во время перелета или что-то в этом роде?

Он хмыкнул.

— Что-то в этом роде.

Когда я улыбнулась, он протянул мне свою большую руку.

— Давайте начнем все сначала. Привет, я Картер.

Картер.

Ух.

Он и выглядел как Картер.

Я пожала его руку, и меня охватила дрожь, когда он стиснул мои пальцы в крепком пожатии. Я прищурилась и сказала:

— Картер… Я думала, вас зовут Трип.

— Нет. Вы так подумали, потому что Луи так назвал меня. Трип — это прозвище.

— Как вы его получили?

— Это долгая история.

— А откуда вас здесь знают? Вы часто летаете по делам?

— Можно сказать и так.

— Вы немного уклончивы, знаете это?

— А вы чертовски привлекательны. Как вас зовут?

— Я уже сказала вам свое имя.

— О, да, конечно же. Сидней… а фамилия — Оперный Театр. — Он рассмеялся, беря в руки каталог и указывая на изображенный на обложке оперный театр Сиднея. — Зачем вы солгали мне, Дерзкая?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Я не люблю называть свое имя незнакомым людям.

— Не так. Вы вовсе не стеснительны. Вы даже не носите бюстгальтер, бога ради! И вам потребовалось больше минуты, чтобы прикрыть свою грудь после того, как вы осознали, что я вижу ее. Вы несдержанны и уж точно неосторожны.

— Так почему же, как вы считаете, я не сказала вам свое настоящее имя?

— Я думаю, что вас возбуждает возможность притвориться кем-то. Вы решили, что больше никогда меня не увидите, так почему бы и не солгать? Я прав?

— Вы считаете, что я легкомысленная искательница приключений? И вы знаете меня сколько… десять минут?

— Свой свояка видит издалека.

— В самом деле?

— Да. Я именно так и живу… все время ищу приключений и никогда не остаюсь долго на одном месте. — После некоторой паузы он изучающе посмотрел на меня. — Вы не знаете, куда полетите.

— Как вы это узнали?

— Когда я сел рядом с вами, вы разговаривали сами с собой, размышляя, куда бы отправиться. Помните?

— А-а. Верно. Да. Я собираюсь куда-нибудь слетать.

— И к чему вы склоняетесь?

— Пока еще не имею представления.

Он положил руку мне на плечо, и я вздрогнула от неожиданности.

— От чего вы убегаете, Кендалл?

Мое сердце забилось быстрее. Я немного отклонилась назад, подальше от него.

— Откуда вы знаете мое имя?

Он сунул руку в задний карман и помахал перед моим носом паспортом.

— Вам на самом деле нужно быть осторожней, когда вы путешествуете в одиночестве. На секунду отвлечетесь, и кто-нибудь может подсыпать вам чего-нибудь в стакан или украсть ваши вещи.

— Это мой паспорт? Как он к вам попал?

— Когда вы пошли искать салфетку, он выпал из вашей сумочки. Я поднял его и заглянул в него. Кендалл Спаркс. Мне нравится ваше имя. Вам повезло, что мне можно доверять.

— В этом я не уверена, — раздраженно сказала я и вырвала паспорт у него из рук.

Мы некоторое время молча смотрели друг на друга. Наконец его губы изогнулись в улыбке, и я в первый раз заметила ямочку на его подбородке.

— Я увидел ее стоящей там, — сказал он.

— Что?

— Песня «Битлз». «Я увидел ее стоящей там».

— Ну и что? — спросила я.

— У меня есть своя теория. На каждое мгновение жизни найдется песня «Битлз», описывающая его.

— Так что это песня настоящего момента?

— Совершенно верно. Я увидел вас стоящей здесь. Я подошел и, как видно, помешал вам принимать решение. Так что позвольте мне купить вам еще один коктейль. И мы решим вместе, куда вам отправиться. Мы можем с этим справиться.

Он рассмеялся, а я мысленно повторила его последние слова.

Мы можем с этим справиться.

Боже, он ненормальный!

Я недоверчиво покачала головой.

— «Мы можем с этим справиться». Еще одна песня «Битлз».

— Очень хорошо. Но вы слишком молоды, чтобы так хорошо знать творчество «Битлз».

— Моя мама всегда слушала их. А каким образом вы так хорошо знакомы с их творчеством?

— Я просто ценю хорошую музыку, пусть даже она была популярна еще до моего рождения. Так как насчет коктейля?

Когда он снова улыбнулся, я почувствовала, как моя решимость поколебалась. В еще одном коктейле не было вреда, тем более что я так и не решила, куда направиться.

— Пожалуй. Почему бы и нет?

Картер подвел меня к свободному столику, а потом пошел к бару, чтобы сделать заказ.

— Я заказал нам кое-какие закуски. Надеюсь, вы не возражаете.

— Спасибо.

— Итак, что за цель у вашего вояжа, Кендалл?

— Мне нужно обдумать очень важное решение. И я хочу на время спрятаться от реальной жизни, чтобы сделать это.

— Надеюсь, это все приятные волнения в вашей жизни? Вы кажетесь очень взвинченной. Именно потому я решил, что вы от чего-то убегаете.

— Это просто важное решение, которое мне нужно принять.

— Я могу чем-нибудь помочь вам?

Нет, если только не согласитесь оплодотворить меня.

Если бы он знал!

— Нет. Эту проблему я должна решить сама.

— Нет, серьезно, насколько все может быть плохо? Вы здоровы, энергичны… красивы. И, похоже, у вас нет проблем с деньгами. Я уверен, что у вас все будет хорошо.

— Вы думаете, что раскусили меня, да?

— Вы молоды. Что бы ни случилось… у вас куча времени, чтобы разобраться с этим.

Как я хотела, чтобы это оказалось правдой!

— Сколько мне лет, по-вашему?

Он почесал подбородок.

— Двадцать два?

— Мне скоро исполнится двадцать пять.

В этом-то вся и проблема. Чертовы двадцать пять.

— Ну… вы выглядите немного моложе.

— А сколько вам лет? Если судить по вашим музыкальным пристрастиям, вам около пятидесяти трех… но, судя по вашей внешности, я дала бы вам двадцать восемь.

— Почти угадали. Двадцать девять.

Официант принес закуски и поставил их на стол. Картер заказал жареные палочки моцареллы, жареные куриные крылышки и яичные рулеты.

У меня заурчало в животе.

— Повезло, что я не на диете.

— Да. Здесь найдется мало хорошей еды, но все жареное им удается.

Я заметила, что он не заказал выпивку для себя.

— Вы не пьете?

— Не могу.

— Почему?

— Если вы расскажете, какая у вас проблема, я расскажу, почему не могу пить.

Я взяла сырную палочку и сменила тему.

— У нас нет времени обсуждать это. В настоящий момент мне нужно принять решение, куда направиться. А что вы? Куда направляетесь вы?

— Подождите.

Он проигнорировал мой вопрос. Вместо этого он достал свой смартфон и стал что-то искать в нем.

— Что вы делаете?

— Вот полный список международных рейсов, отправляющихся в ближайшие три часа.

Он протянул мне свой смартфон, и я взяла его в руки.

— Мадрид. «Авиалинии Иберии», 8:55.

— Вам не захочется лететь в Испанию.

— Почему?

— Сейчас июль. Там безумно жарко. Вы будете обливаться потом. И даже не сможете снять свою блузку, потому что на вас нет бюстгальтера.

Покраснев, я опустила глаза и посмотрела на смартфон.

— М-мм… что насчет Мехико? «Американские авиалинии», 10:20.

— Нет.

— Нет?

— Там гуляет норовирус[4].

— Что?

— Господи, женщина! Вы что, не смотрите новости?

— Нет. Они слишком депрессивные.

— Тогда просто поверьте мне. Там сейчас придется избегать всякой пищи.

— Хорошо. Что насчет Амстердама? «KLM», 9:45.

— Не думаю, что это хороший выбор для вас. Проституция там легализована. Попробуйте походить по городу без бюстгальтера, и вас примут за то, чем вы не являетесь.

Мои глаза расширились.

— Вы думаете, что меня могут принять за шлюху?

— На самом деле тамошние проститутки очень шикарные.

— И откуда вы это знаете?

— Вау… я не плачу за секс, если вы это имеете в виду. — Он рассмеялся. — На самом деле у меня совсем противоположная проблема.

— Постойте. Женщины платят вам за секс? — Я прикрыла рот рукой. — О, господи! Вы мужчина-проститутка? Или работник эскорта? Вы поэтому околачиваетесь в барах аэропортов?

Он откинул голову назад и снова рассмеялся.

— Нет.

— Значит, женщины просто вешаются на вас. Вы это имели в виду?

— Я имел в виду, что иногда хочется быть охотником. А мне не удается выступить в этой роли уже давно. К тому же я еще не нашел никого, за кем стоило бы гоняться. Так что я меньше всего нуждаюсь в том, чтобы платить за секс.

Это не удивило меня. Я даже не нашлась что ответить. Этот мужчина был роскошным и харизматичным. И чертовски самоуверенным. Женщинам это нравится.

Когда он взял смартфон у меня из рук, прикосновение его пальцев было очень приятным. Слишком приятным.

— Вы когда-нибудь бывали в Бразилии, Кендалл?

— Нет.

— Там очень приятно в это время года. Там сейчас зима. Но все еще достаточно тепло, чтобы наслаждаться жизнью. — Он положил смартфон передо мной. — Рио. «Международные авиалинии». 10:05.

— А что там еще интересного?

— Пляжи великолепны. И повсюду множество клубов и баров. Там чертовски здорово.

— А для женщины, путешествующей в одиночестве, там безопасно?

— Настолько же, насколько и в любом другом месте. Может, стоит купить бюстгальтер.

Картер внезапно повернул смартфон к себе, чтобы посмотреть на время.

— Черт. Мне пора идти. Я опаздываю на работу.

Он не дал мне шанса спросить, чем он зарабатывает себе на жизнь или куда направляется. Я по-прежнему ничего не знала об этом мужчине, но охватившее меня чувство разочарования сказало мне о том, что я хотела бы знать больше.

— М-мм… Спасибо за закуски.

После долгой паузы он сказал:

— Пусть решает судьба. Но я бы посоветовал вам Рио. Берегите себя, Кендалл.

Он повернулся и направился к выходу, и тут я осознала, что на мне все еще его кожаная куртка. Я крикнула ему вслед:

— Постойте! Ваша куртка!

— Оставьте ее себе. Она не даст замерзнуть вашим сиськам.

Это прозвучало на удивление нежно.

— Хорошо. — Я рассмеялась и подняла руку. — До свидания.

— Привет, прощай.

— Что?

— Песня «Битлз». — Он подмигнул мне.

— О! — Я закатила глаза. — Мне следовало бы это знать.

Он улыбнулся, и я поняла, что, возможно, в последний раз в жизни вижу эту ямочку у него на подбородке. Когда он пошел к двери, я с восхищением посмотрела на его задницу. До этого момента у меня не было возможности ее увидеть. Внезапно он остановился и повернулся ко мне.

— Кендалл…

— Да?

— Если вы не полетите в Бразилию, постарайтесь получить удовольствие от жизни.

Прежде чем я успела ответить, он снова повернулся и быстрым шагом направился к выходу.

Внезапно меня охватило гнетущее чувство одиночества. Я смотрела ему вслед, пока он не исчез из виду.

Но это его замечание было странным.

Если вы не полетите в Бразилию, постарайтесь получить удовольствие от жизни.

Было ли с моей стороны большой глупостью прислушиваться к советам незнакомых людей? Но время меня поджимало. Я должна была на чем-то остановиться. Итак… Рио-де-Жанейро? И если я закончу тем, что меня там убьют, я всю вину свалю на Рио.

Разве это не название какого-то фильма?

«Во всем виновато Рио»[5].

Мне стало жарко в его куртке. Господи, я все еще была разгоряченной и раздраженной.

Во всем виноват Картер.

Глава 2

Я почувствовала себя разочарованной, когда стюардесса закрыла дверь самолета, хотя и знала, что это просто нелепо. Сидя в салоне первого класса, вместо того чтобы потягивать шампанское и с наслаждением жевать теплый жареный арахис, я все время с надеждой смотрела на дверь, глядя на входящих пассажиров.

Я была уверена, что Картер окажется на борту этого самолета. Хотя он и не говорил, что направляется в Бразилию. Включилось внутреннее радио, и стюардесса начала демонстрировать кислородную маску и ремни безопасности. После того как она закончила демонстрацию на английском языке, она начала повторять это на… бразильском? Постойте. Нет. Что-то не так. На португальском? Наверное. Вот дерьмо! Я направлялась в страну, о которой ничего не знала и на языке которой, безусловно, не могла изъясняться.

Когда мы поднялись в воздух, другая стюардесса подошла ко мне, чтобы выяснить, что я буду есть и пить на ужин. Странным образом она показалась мне очень похожей на стюардессу, которая проводила демонстрацию ремней безопасности. Высокая, худощавая, с хорошеньким личиком, сильно накрашенным. Хотя она могла обходиться и без косметики. Третья стюардесса появилась в проходе, и я впервые осознала, что они все похожи. Словно кто-то создал идеальную стюардессу, а потом клонировал ее.

После десяти минут полета самолет закончил набирать высоту и выровнялся. Поскольку место рядом со мной не было занято, я сбросила с ног балетки от Тори Берч[6] и решила закрыть глаза. И разумеется, в этот момент капитан решил поприветствовать пассажиров.

— Добрый вечер, леди и джентльмены. С вами говорит командир воздушного судна Картер Клайнз. Я рад возможности приветствовать вас у себя дома, на этом прекрасном «Боинге 757». Наш полет из Майами в Рио-де-Жанейро продлится немногим более восьми с половиной часов. Мы ожидаем хорошую…

Черт! Этот голос. Это… могло такое быть?

И тут появилась стюардесса с моим яблочным мартини.

— Простите. Вы случайно не знаете имени вашего капитана?

— Конечно. — Она подняла руку и пошевелила пальцами, показывая массивное кольцо с камнем. А потом подмигнула мне и наклонилась ближе. — Я в прошлом выкрикивала это имя время от времени. Но сейчас я обручена с другим, так что я больше не делаю этого. Это капитан Картер Клайнз. Этот парень придает новое значение полетам в дружеских воздушных пространствах.

Капитан Картер Клайнз. Теперь все встало на свои места. Крылышки на его куртке, его дружеские связи с персоналом бара и даже то, как он быстро нашел на смартфоне расписание полетов. Как я могла не догадаться? Я знала как. Меня сбили с толку его красота и самоуверенность.

После этого мне было не просто расслабиться. Зная, что Картер на борту, что моя жизнь на ближайшие восемь часов находится в его руках, я заволновалась, мягко говоря. Хотя это было не то волнение, которое я испытывала в кресле дантиста. Это было сродни волнению, которое охватывало меня, когда на американских горках я застегивала ремень безопасности. Это будет либо самым захватывающим приключением, либо я вдребезги разобьюсь о землю.

Спустя несколько часов снова ожила внутренняя радиосвязь. Голос Картера был низким и хрипловатым.

— Говорит капитан Клайнз. Мы сейчас будем пролетать над Карибским морем. Я собираюсь приглушить свет в салоне и надеюсь, что вы сможете подремать.

Спустя минуту свет погас, и салон погрузился в полумрак. Решив немного поспать, я привела спинку сиденья в горизонтальное положение, натянула одеяло до самого подбородка и закрыла глаза. И тут я услышала тихую музыку. Сначала я даже не поняла, откуда она доносится. А потом я узнала мелодию — «Люси в небесах с алмазами». И это был не Джон Леннон, тоскующий по своей Люси. Это Картер пел по внутренней радиосвязи.

Он точно был сумасшедший. Но по какой-то причине я продолжала улыбаться в течение всей песни.

Я на мгновение потеряла ориентацию, когда открыла глаза следующим утром. По крайней мере, я решила, что это утро. Мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что я все еще в самолете. Я на самом деле летела в Бразилию или все происшедшее прошлым вечером мне приснилось? И сиденье рядом со мной больше не пустовало. Там сидела стюардесса, которая пила кофе и читала газету. Я нажала кнопку, чтобы перевести спинку кресла в вертикальное положение, и улыбнулась сидевшей рядом женщине. Это была не та стюардесса, которая показывала мне свое сверкающее кольцо и сплетничала о Картере.

— Доброе утро. Надеюсь, вы не возражаете, если я посижу здесь? Мы отдыхаем по очереди, и сидеть в этих больших мягких креслах намного удобнее, чем на откидных сиденьях.

— Могу себе представить. — Я поколебалась, прежде чем задать ей вопрос, опасаясь, что она примет меня за сумасшедшую. — Могу я вас кое о чем спросить?

— Конечно.

— Куда мы летим?

Ее ухоженные брови поползли вверх.

— В Рио-де-Жанейро. Разве вы не туда направлялись?

— Нет. То есть да. Просто прошлым вечером я внезапно изменила свои планы, и сейчас мне на минуту показалось, что мне приснилось, будто я лечу в Бразилию.

— Нет. Мы должны приземлиться примерно через час. Это хорошо, что вам удалось поспать.

Я кивнула. Поскольку она уже наверняка подумала, что я немного не в себе, я решила, что могу с таким же успехом утвердить ее в этом мнении.

— Прошлой ночью пилот пел в своей кабине «Люси в небесах с алмазами» или мне показалось?

Она хмыкнула.

— Совершенно верно. Поет во время всех ночных перелетов. Понятия не имею почему.

— Это немного странно.

— Вот такой этот капитан Клайнз. Немного сумасшедший, но роскошный и забавный.

— Одна из стюардесс тоже назвала его забавным.

— Уверена, что найдется немало стюардесс, которые могут порассказать вам, насколько он забавен.

— Но не вы?

Она медленно покачала головой.

— Мужчины его типа обычно не привлекают меня.

Чувствуя себя так, будто меня поставили на место, я вынуждена была согласиться.

— И меня тоже, полагаю.

Что-то в выражении ее лица изменилось, и она немного склонилась ко мне.

— Знаете, кто меня привлекает?

— Кто?

— Стройные блондинки с большими голубыми глазами и пухлыми губками. Мы будем отдыхать в Рио целых два дня, если вам нужна компания.

Что это, бога ради? Они что, все в этом самолете свихнулись? Может быть, это из-за недостатка кислорода, они ведь без конца летают на высоте тридцати пяти тысяч футов.

— М-мм… спасибо. Но я не… м-мм… нет, спасибо.

Она вежливо улыбнулась и сложила газету.

— Жаль. Но в любом случае желаю вам хорошо провести время. Мне нужно покормить пассажиров завтраком перед тем, как мы приземлимся.

Когда наш самолет наконец коснулся посадочной полосы, я осталась сидеть в своем кресле, пока все пассажиры первого класса не покинули салон. Я ждала, когда же откроется дверь в кабину пилотов. Я даже сама не понимала, зачем я это делаю, и не знала, как бы я себя повела, если бы эта дверь открылась. И тем не менее я испытывала непреодолимую потребность увидеть Картера хотя бы еще раз. Неужели ему не было любопытно, села ли я в этот самолет?

Ответ на этот вопрос стал мне предельно ясен десять минут спустя. Почти все пассажиры уже покинули самолет, а я все еще сидела в своем кресле как идиотка и незаметно поглядывала на дверь в кабину пилотов, которая так и не открылась. «Что, черт возьми, происходит со мной?» — подумала я. Я познакомилась в баре аэропорта с мужчиной, первыми словами которого было приглашение отправиться к нему домой. Потом он вылил воду мне на блузку, ставшую прозрачной, и стал обсуждать мои сиськи. И конечно же, я поступила так, как поступила бы на моем месте любая женщина. Я купила билет первого класса за три тысячи долларов, чтобы последовать за ним в Бразилию. Мои действия в точности соответствовали моему текущему дерьмовому состоянию. Предполагалось, что я совершаю поездку, чтобы найти ответы на свои вопросы (а может быть, заодно и подцепить кого-нибудь). Но я не собиралась стать зарубкой на столбике кровати капитана Свободная Любовь, каким бы охренительно сексуальным и красивым он ни был.

Поднявшись, я взяла свою сумочку от Луи Виттона, расправила блузку и глубоко вздохнула.

Позже, капитан Клайнз.

Мне потребовалось больше часа, чтобы найти свой багаж и встать в очередь на стоянке такси. Жара на улице была удушающей, несмотря на то, что в Бразилии была зима, и я чувствовала, как по моей спине стекают струйки пота. Мне был необходим холодный душ, огромная кружка кофе со льдом (ванильного или орехового) и, возможно, полуторачасовой массаж в спа-салоне в отеле. Наконец подошла моя очередь, и я с нетерпением ждала момента, когда окажусь внутри машины, где работал кондиционер. Водитель поставил мою сумку в багажник, а потом подошел ко мне.

— Ola. Onde gostaris de ir?[7]

Вот дерьмо.

— No habla Portugese[8].

Постойте… No habla по-португальски означает то же, что и по-испански?

Водитель посмотрел мне в лицо.

— Вы говорить по-английски, да?

— Да.

— Окей. Говорить мне, куда ехать, понимаете?

— Простите. Одну минуту.

Я поспешно набрала в Гугле «элитные отели в Рио со спа-салоном». Интернет был очень медленным, но в конце концов я все же начала просматривать сайты отелей, пытаясь найти какое-нибудь знакомое название. Мои поиски были прерваны звуком открывшейся дверцы машины.

Водитель начал что-то кричать по-португальски. Судя по его жестам, я поняла, что он говорит, что такси уже занято. Но новый пассажир не обратил на него внимания. И в следующий момент кто-то уселся рядом со мной на заднее сиденье.

Кто-то, одетый в форменный китель.

Сам капитан Клайнз во плоти.

Он повернулся и посмотрел на меня с озорной улыбкой.

— Мое пребывание в Рио становится все интереснее.

Черт. У него, похоже, за ночь выросла щетина на лице.

— Как прошел ваш перелет, дерзкая девчонка? Вам понравилось, как я вас прокатил?

— Моя блузка высохла. Полагаю, вам стоит опустить слово «дерзкая».

Он посмотрел на мою грудь. И конечно же, мои соски затвердели, когда я, взмокшая от пота, очутилась в прохладном салоне машины.

Картер потер лицо руками.

— Черт. Вы не шутили на этот счет. Я не спал восемнадцать часов, и ваши сиськи меня как следует разбудили. Я думаю, они заразны. И я теперь тоже дьявольски дерзок.

— Это не слишком подходящая тема, которую можно обсуждать с женщиной, с которой вы только что познакомились.

— Мы не только что познакомились. Это наше третье свидание.

— Третье?

— Я купил вам ужин в роскошном ресторане на нашем первом свидании. И покатал на самолете на втором. Это были чертовски интересные свидания. Некоторые женщины готовы убить за такую щедрость. И мне кажется очень своевременным, что на третьем свидании мы направляемся в отель.

Он подмигнул мне.

Я не была уверена, была ли причиной разница во времени или усталость после ночного перелета, но этот мужчина мог говорить мне что угодно, и я не чувствовала себя оскорбленной. Почему я не чувствовала себя оскорбленной?

Я не ответила, и он продолжил:

— Я рад видеть вас. Не думал, что мы еще встретимся.

— Это потому, что вы не искали меня.

— Я и не думал, что вы на самом деле примете мое предложение и полетите в Бразилию.

Я пробурчала:

— И я не думала.

Водитель такси посмотрел на нас и спросил:

— Вы ехать вместе?

Удивив меня, Картер ответил. По-португальски. И язык, который казался мне резким и неприятным пару минут назад, внезапно зазвучал сексуально и романтично.

Он повернулся ко мне и спросил по-английски:

— В каком отеле вы остановитесь?

— Я как раз пыталась это выяснить с небольшой помощью от Гугла. Вы можете что-то мне порекомендовать?

— Вы доверяете мне, чтобы я выбрал вам место для ночлега?

Я минуту размышляла. Это было нелогично, я сама это понимала, но я действительно доверила ему выбор отеля для меня. Бог знает почему.

— Полагаю, да.

Этот ответ удостоился еще одной сексуальной улыбки, которая возбудила меня сильнее, чем все события прошедшего года.

Спустя почти полчаса мы наконец выехали на шоссе и очутились в фешенебельном жилом квартале.

— Barra de Tijuca, — прочитала я вслух название улицы.

— Очень хорошо. Я, наверное, должен предупредить вас. Возможно, это не тот тип отеля, к которому вы привыкли.

— Что вы хотите сказать?

— Просто мне кажется, что вы из тех женщин, которые предпочитают элитные отели со спа-салоном.

Хотя это было именно тем, что я искала в Гугле, это прозвучало осуждающе. Я сразу ощетинилась.

— Что плохого в элитных отелях? Иногда во время путешествия девушке необходимы массаж и пенистая ванна.

— Ну, вы точно не получите этого там, куда мы направляемся. — Картер поймал мой взгляд. — Если только не я буду делать вам массаж.

Я покраснела, и Картер засмеялся.

— Вы действительно чертовски привлекательны. Я не уверен, что сексуальнее — то, что вы доверили мне отвезти вас в отель, или то, что мысль о массаже втайне понравилась вам.

— Вовсе нет!

Я возразила так поспешно, что это лишь подтвердило, что он прав.

Он наклонился ко мне.

— Нет, понравилась.

— Вы заблуждаетесь.

— Очень жаль. Мне говорили, что я прекрасно работаю руками.

Он выставил вперед руки и стал рассматривать их. Большие руки. Руки, которые выглядели так, словно они привыкли выполнять физическую работу, когда он не находился за штурвалом самолета.

Черт.

Мне необходимо было восстановить контроль как над своим телом, так и над этим разговором.

— На самом деле я слышала, что вы отлично… орудуете руками.

Картер нахмурился.

— Ваш экипаж. Они что-то упоминали.

— Что именно?

— Это неважно.

Картер явно хотел выудить у меня больше информации, но тут такси остановилось. Я огляделась по сторонам.

— Где мы?

Мы все еще находились в жилом квартале.

— Гостевой дом «Мария Роза Рио».

— Вы хотите сказать, что это полупансион с завтраком?

— Скорее полупансион с ужином. Мария Роза не просыпается раньше полудня. Но она готовит самую сногсшибательную фейжоаду[9] к югу от экватора.

Он вышел из машины и удивил меня, протянув мне руку.

— Фей что? — спросила я, когда он помог мне выйти из машины.

— Доверьтесь мне. Это чертовски вкусная штука. У меня наступает эрекция при одной мысли о ней.

— Вы настоящая свинья, разве нет?

— Вы даже не имеете понятия, насколько вы правы. Я держу себя в руках, стараясь быть джентльменом, поскольку вы кажетесь мне более утонченной, чем те женщины, к которым я привык.

Картер протянул водителю несколько купюр, положил мою дорожную сумку поверх своего чемодана на колесиках, и мы пошли по подъездной аллее. Подойдя к дому, Картер позвонил в дверь, и мы стали ждать. И в этот момент он решил поделиться со мной кое-какой информацией:

— Не давайте Марии Розе запугать вас. Она на самом деле не такая сумасшедшая, какой кажется.

Картер был лжецом.

— Meu filho Americano![10]

Мария, одетая в яркое домашнее платье, обхватила ладонями лицо Картера и расцеловала его в обе щеки. В воздухе витал аромат шафрана и других трав и специй.

Картер представил меня.

— Maria, esta e minha amiga, Kendall[11].

Боже, это прозвучало так сексуально. Пусть даже единственным, что я поняла, было мое имя. Он произнес его с акцентом, смягчив окончание.

Мария окинула меня пристальным взглядом. Над ее верхней губой росли небольшие черные усики. Она улыбнулась.

— Aha! Voce nunca trouxe um amigo antes…

Я повернулась к нему.

— Что она сказала?

— Она сказала, что я еще никогда не приводил сюда подруг.

— И как часто вы останавливаетесь здесь?

— В половине случаев, когда прилетаю в Рио. Здесь я чувствую себя как дома.

Внезапно я услышала звуки, которые издавало какое-то животное. И в тот же момент кто-то прыгнул мне на спину, отчего я чуть не упала. А потом теплая жидкость брызнула мне на шею.

Я вздрогнула и замахала руками.

— Что у меня на спине? Снимите с меня это! — завопила я. — Снимите с меня это!

Эта тварь завизжала, и ее когти впились в меня. Картер истерически захохотал, снимая животное с моей спины.

Я оглянулась и увидела, что это была крохотная… обезьянка. Мария Роза качала головой и что-то говорила по-португальски.

Картер не скрывал своего веселья.

— Мария извиняется. Обезьяны-капуцины иногда писают на людей, чтобы пометить территорию.

Обезьянка издала громкий крик, словно соглашаясь с Картером.

— Обезьянья моча течет по моей блузке от Ролана Муре. Просто фантастика!

— Эту блузку все равно пришлось бы постирать. Не беспокойтесь. Позже я помогу вам привести себя в порядок.

От его слов по моему телу пробежала дрожь. Как ни бесила меня сложившаяся ситуация, я не могла не чувствовать влечения к Картеру, который стоял, возвышаясь надо мной, все еще одетый в форму пилота. Обезьянка удобно устроилась на его плече.

Когда Картер улыбнулся мне, я снова заметила ямочку на его подбородке и немного смягчилась.

— А почему он не писает на вас, капитан?

— Потому что мы с ним старые друзья. Разве нет, Педро?

Обезьянка оскалилась. Я готова была поклясться, что она рассмеялась, перед тем как ускакать в дальний угол комнаты.

Мария снова заговорила с Картером, и мне показалось, что она чем-то огорчена.

— Что она говорит?

— Она не знала, что я приведу с собой гостью, и сказала, что вторая спальня занята. Она говорит, что нам придется делить одну комнату.

— Меня это не устраивает.

Он прошептал:

— Мы что-нибудь придумаем.

— Здесь нечего придумывать, Картер.

— Давайте пойдем в нашу комнату и немного расслабимся. Я хочу снять форму и поспать. А потом, перед ужином, я покажу вам пляж.

— Это невозможно… делить комнату. Мне нужно найти отель.

— Дерзкая… вы не для того помчались за мной до самой Бразилии, чтобы тут же бросить меня. Вы можете говорить, что хотите отправиться в отель, но правда состоит в том, что вам не хочется быть одной. Вас бы здесь не было сейчас, если бы это было не так. Так что успокойте ваши сиськи и пойдемте со мной в нашу комнату. Поверьте, даже если бы я хотел воспользоваться моментом, я не спал чертовых восемнадцать часов. Мне нужно куда-нибудь рухнуть.

Я безропотно пошла вслед за ним по коридору в угловую комнату, проклиная свою неспособность спорить с ним. Он благополучно доставил гигантский самолет в Бразилию. Моя жизнь была в его руках все это время. Он был прав — ему нужно было поспать. Честно говоря, я тоже устала после этого перелета, а я ведь не управляла самолетом.

Комната была маленькой, но очаровательной. Огромная кровать была покрыта ярко-красным покрывалом, расшитым лиловыми цветами. Единственное окно было открыто, впуская в комнату прохладный ветерок. Из окна открывался приятный вид на залив.

К комнате примыкала ванная, в которой стояла старинная белая керамическая ванна. На умывальнике лежали чистые полотенца и несколько кусочков мыла.

— Здесь мило. Как вы нашли это место? Оно находится вдали от проторенных путей.

— Я колесил по городу, осматривая окрестности. Выйдя из машины, чтобы размять ноги, я учуял аромат свежеприготовленной пищи, доносившийся из окна. Я в буквальном смысле пошел на запах. Когда я обнаружил, что Мария сдает комнаты, я тут же переехал из отеля, в котором забронировал номер, к ней. Я предпочитаю это место любым отелям.

— Но вы сказали, что останавливаетесь здесь только в половине случаев. А в другой половине вы выбираете большой отель?

Он заколебался.

— Я приезжаю сюда, когда я один. А в отеле я останавливаюсь, когда…

— Неважно. — Я подняла руку. — Я вас поняла.

Отель был местом, где он трахался, возможно, со стюардессами. Я не хотела слышать об этом.

— Тогда почему вы привезли меня сюда?

— Я хотел показать вам истинный Рио. Я чувствую себя ответственным за то, что вы прилетели сюда. Самое меньшее, что я могу сделать, — быть хорошим гидом для вас.

— Как долго вы пробудете здесь?

— Два дня.

У меня екнуло сердце. Это было так недолго!

— А куда вы потом полетите?

— Не знаю. Я еще не проверял свой график.

— Два дня здесь… — повторила я.

— Да. Так что давайте используем их по максимуму.

Картер принялся расстегивать свою белую форменную рубашку. А потом повесил ее в маленький шкаф. Его обнаженная грудь была такой совершенной, какой я ее себе и представляла. Меня внезапно охватило желание провести языком по его груди, а потом до низа живота, покрытого темными волосками. Он был крупнее, чем большинство парней, с которыми я встречалась. Я могла лишь представить, как он всем весом наваливается на мое хрупкое тело. Я хотела почувствовать этот вес, но я не должна была думать об этом. Я почти забыла, что целью моей поездки было разобраться со своей жизнью, а не усложнять ее еще больше, влюбившись в кого-то, с кем я не смогла бы быть вместе. Если я собиралась претворить в жизнь свои планы, в ближайшем будущем я вообще не смогла бы быть ни с каким мужчиной.

Картер приподнял бровь, молча показав мне, что он заметил, как я пялюсь на него. Я поспешно отвела взгляд в сторону, но было уже поздно.

— Давайте освободим вас от этой одежды, — сказал он.

— Простите?

— Я сейчас вернусь.

Что?

Он направился в ванную и закрыл за собой дверь. Я слышала, как он писает. А потом послышался шум льющейся в ванну воды. Сидя на кровати в описанной обезьяной блузке, я размышляла о том, что он делает в ванной так долго.

Дверь открылась, и Картер вышел из ванной все еще с голой грудью, но теперь еще и босой. На нем были лишь его черные брюки, которые были расстегнуты.

Так невероятно сексуально!

Я откашлялась.

— Вы принимали ванну?

— Нет, я готовил вашу. Что бы там ни беспокоило вас, это написано у вас на лице. Вы очень напряжены. Вы были такой с самой первой минуты, когда я встретил вас. И в настоящий момент вы больше, чем я, нуждаетесь в ванне. — Он медленно подошел ко мне и положил руку мне на плечо. — Давайте просто забудем обо всех наших проблемах на пару дней. И перестаньте переживать из-за этой ситуации с комнатой. Даю вам слово, что буду держать себя в руках. Я не стану приставать к вам, если это вас беспокоит. Если только вы сами не попросите. А до тех пор никаких штучек-дрючек.

Я рассмеялась. И это было приятно. Как я оказалась в такой ситуации?

— Итак, что скажете? Расслабитесь со мной, Кендалл?

Господи, я и вправду хотела просто расслабиться и наслаждаться жизнью эти два дня.

И только тут я в первый раз заглянула в ванную и увидела, что он сделал. Искрящаяся пена доходила почти до краев ванны. Картер зажег две маленьких свечи и поставил их на полочку над ванной. Он, возможно, был бабником — трахальщиком стюардесс, — но он был чертовски милым.

Не говоря больше ни слова, он упал на кровать лицом вниз. Я не сводила глаз с его задницы, когда он стал устраиваться поудобнее.

— Черт, эта кровать такая мягкая, — пробормотал он.

Он застонал, словно испытывая оргазм. Широко раскинув руки, он уткнулся носом в подушку.

Я несколько мгновений просто наслаждалась зрелищем его мускулистой спины, осознав, как мне хотелось бы лечь поверх нее.

Когда я решила, что он благополучно уснул, я сняла свою грязную юбку и бросила ее на пол. А потом на цыпочках прошла в ванную и разделась.

Погрузившись в теплую воду, я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Я чувствовала себя так, словно меня перенесли в другой мир. В странное место со странным мужчиной. И с обезьяной. И хотя я не могла этого объяснить, каким-то образом то, что я находилась здесь, казалось мне абсолютно правильным.

Я оставила дверь приоткрытой, потому что решила, что Картер спит. Так что, когда я услышала его сонный голос, у меня по спине пробежали мурашки.

— Я рад, что ты выбрала Рио, Кендалл.

Глава 3
Картер

Я почти уверен, что меня разбудил мой член, словно говоря: «Эй, приятель, посмотри, что ты пропускаешь!»

Шторы были задернуты, в комнате было темно, и я был чертовски возбужден.

Какой сейчас час?

Часы показывали половину пятого. Я спал два часа. Когда я посмотрел налево, причина моего возбуждения стала мне предельно ясна. Мой мозг, возможно, и спал, но мое тело отлично понимало, что упругая попка свернувшейся клубочком Кендалл прижималась к моему боку.

Дьявол!

Она лежала рядом со мной все это время. Может быть, она в конце концов доверяла мне. И это, возможно, было ее первой ошибкой. Два дня с этой девчушкой, и я пообещал вести себя хорошо? Очень умно.

Я ничего не знал о ней, но с первого момента, как увидел ее, я перестал думать о чем-либо другом. В это, возможно, трудно поверить, но я никогда еще не подцеплял женщин в аэропорту. Да, я трахался со стюардессами, но это было как бы бонусом в профессии пилота. Неженатые члены экипажа трахались друг с другом постоянно. В начале моей карьеры трахаться со стюардессами казалось мне очень привлекательным. Но с годами это стало монотонным и неинтересным. Все было слишком легко. Я любил вызовы, и Кендалл была первой женщиной за долгое время, которая изображала недотрогу. И это вызывало у меня эрекцию.

Я был шокирован, увидев ее в аэропорту. Я думал о ней в течение всего полета, втайне надеясь, что она на борту, но не слишком веря в это. И уж никак не ожидал, что окажусь с ней в одной кровати.

Кендалл Спаркс.

Кто ты, черт возьми?

Почему мне так мучительно хотелось знать это?

Она была непростым человеком, это точно. Когда я решил, что она просто чопорная богатенькая девица, она вдруг заявила, что редко надевает бюстгальтер. Чем больше она говорила, тем меньше я понимал ее. Я знал лишь, что меня невероятно тянуло к ней, и я был чертовски счастлив, когда она дала мне шанс снова с ней увидеться.

Я окинул взглядом ее стройное тело. Боже, как мне хотелось уткнуться лицом ей в шею и зарыться носом в ее волосы! Но мне нужно было угомонить свой член до того, как она проснется.

Осторожно встав с постели, я направился в ванную. Первым, что попалось мне на глаза, были ее белые трусики, лежавшие на полу.

Дьявол.

Я поднял их с пола и несколько мгновений просто держал в руках. Они были крошечными и изящными, как и она сама. Я не смог сдержать желания понюхать их. Ее запах был возбуждающим, и охватившее меня желание только усилилось.

Я включил воду и наполнил ванну. Когда я лег в нее, положил трусики себе на лицо, представляя, каково это было бы, если они все еще были бы на ней. Не судите меня. Я взял в руки свой член и стал мастурбировать. Если это и было неправильно, меня это не волновало.

Я сделал глубокий вдох, наслаждаясь ее нежным женским ароматом, и стал двигать рукой быстрее.

Сошел ли я с ума?

Мне было все равно.

Сказав себе, что от этого никому не будет вреда, я продолжал мастурбировать, желая избавиться от сексуального напряжения, которое охватило меня с того момента, как я увидел ее дерзкие маленькие соски там, в аэропорту.

Все это заняло у меня всего несколько секунд. Я напрягся, а потом расслабился, тяжело дыша, и погрузился глубже под воду.

Спустя несколько минут я все еще не мог двигаться. И тут я услышал ее голос.

— Картер?

Я резко сел и отбросил в сторону ее трусики.

— Иду! То есть… скоро выйду. Мне просто нужно принять ванну.

После этого я поспешно вымылся и вылез из ванны.

Когда я снова вошел в спальню, Кендалл сидела на кровати. Я чувствовал себя немного виноватым из-за того, что сделал, но в любом случае все равно сделал бы это снова.

Я придерживал рукой обернутое вокруг талии полотенце, чтобы не дать ему упасть.

— Вы готовы отправиться на пляж? Нам лучше пойти туда прямо сейчас, до того, как сядет солнце.

Я не мог не заметить, что она рассматривает меня.

Черт. Может быть, у меня все же была надежда.

— Да. Я с удовольствием пойду на пляж.

Кендалл ушла в ванную, чтобы надеть купальник, и когда она вернулась в спальню, на ней был легкий хлопковый сарафан поверх бикини.

Я к тому времени переоделся в плавки и простую белую футболку.

Когда мы вышли из комнаты, нам нужно было пройти через гостиную Марии Розы, чтобы добраться до входной двери.

Педро запрыгнул на меня, и Кендалл инстинктивно пригнулась. Обезьянка стала перебирать мои волосы, а потом спрыгнула с моего плеча и поскакала прочь.

Кендалл все еще была напугана, когда Мария внезапно взяла ее за руку и повела к столу, стоявшему в углу комнаты.

Вот дерьмо!

Теперь мы отсюда не выберемся.

— Что происходит? Что она говорит? — спросила Кендалл.

Когда мы только приехали, не желая пугать ее еще больше, я не стал говорить ей, что Мария была телепатом и ясновидящей. Бо́льшая часть ее бизнеса заключалась в том, что люди приходили к ней за предсказаниями. Я перевел то, что Мария пыталась сказать ей.

— Мария телепат. Она говорит, что чувствует окружающую вас отрицательную энергию.

Кендалл судорожно глотнула. Я увидел страх в ее глазах. Мы стали наблюдать за Марией, которая взяла ее за руки, закрыла глаза и сконцентрировалась. И я стал дословно переводить то, что она говорила.

— Мария сказала, что видит младенца… с двумя головами.

Кендалл резко вскинула голову.

— Что?

Я пытался понять бессвязные слова, которые произносила Мария.

— На вас наслали порчу, от которой без ее помощи вам, возможно, не удастся избавиться. Она говорит, что происходит что-то, в чем замешан младенец, и что этот младенец или вы находитесь в опасности, пока порчу с вас не снимут. Я не очень понимаю, что она говорит по поводу двух голов.

Должен признаться, что, как бы я ни любил Марию, это дерьмо всегда пугало меня. Как-то вечером, когда я собирался уезжать в аэропорт, она загнала меня в угол и сказала, что мертвая девушка из потустороннего мира хочет поговорить со мной. Я так испугался, решив, что это Люси, что даже решил больше сюда не приезжать. К счастью, Мария больше никогда не заговаривала об этом.

Я решил немного разрядить обстановку, чтобы не пугать Кендалл.

— Она сказала, что, для того чтобы избавиться от порчи, вам нужно поцеловать меня.

— Вы шутите?

Выражение моего лица выдало меня, и она закатила глаза.

А я стал внимательнее слушать Марию.

— Хм, по-моему, я неправильно перевел то, что она говорит. Она не видит младенца с двумя головами. Это голова младенца, которая на самом деле монета, с двумя сторонами. Аверс и реверс. Это о чем-нибудь говорит вам?

Кендалл побледнела. Либо Мария просто напугала ее, либо во всем этом дерьме была какая-то доля смысла.

Я продолжал переводить.

— Это означает, что вам предстоит принять решение, касающееся денег, и это решение, возможно, как-то отразится в будущем на ребенке.

Кендалл положила голову на руки. Все это расстроило ее. Мне нужно было как можно быстрее увести ее.

Я повернулся к Марии.

— Vamos a praia. Podemos terminarmais tarde?[12]

Потом я повернулся к Кендалл.

— Пойдемте. Уже темнеет. Я сказал ей, что мы идем на пляж.

Она молчала почти всю дорогу до пляжа. Мне нужно было заставить ее поделиться со мной своими мыслями или хотя бы немного расслабиться.

Игриво дернув ее за хвостик, я спросил:

— С вами все в порядке?

Она вымученно улыбнулась.

— Да. Я в порядке.

— Это дерьмо, которое несла Мария… в нем был какой-то смысл для вас?

К моему удивлению, она кивнула.

— Да, отчасти.

— Хотите поговорить об этом?

— Нет. Не хочу. Я просто хочу немного развлечься, пока мы здесь.

— Звучит неплохо.

Солнце начало садиться за горизонт. Становилось уже поздно для того, чтобы по-настоящему получить удовольствие от пребывания на пляже. Когда мы добрались до берега, люди вокруг нас стали хлопать в ладоши.

— Что происходит?

— Они хлопают не нам, — рассмеялся я. — Это здешняя традиция. Когда солнце садится, все останавливаются и хлопают.

— Как славно.

— Было бы хорошо, если бы люди чаще ценили жизнь так, как делают это здесь, не правда ли?

— Да. — Она улыбнулась. — Согласна.

Она с изумлением оглядывалась по сторонам, и я с огромным удовольствием наблюдал за ней.

И тут мой взгляд упал на знакомое объявление.

«Samba na Aqua».

— Что это?

— На закате солнца здесь дают уроки самбы. Они берут чаевые, но занятия бесплатные. Как-то вечером я проходил мимо, и какая-то пожилая леди затащила меня сюда. Хотите попробовать?

Улыбка осветила лицо Кендалл.

— Очень.

Последние лучи заходящего солнца отражались в ее аквамариновых глазах. Видя ее улыбку, я неожиданно осознал, насколько она красива естественной красотой и как приятно доставлять ей удовольствие. Я не понимал, почему мне так важно было сделать ее счастливой, учитывая, что мы с ней были едва знакомы. Но внутренний голос, казалось, шептал мне: «Обрати внимание. Эта девушка важна для тебя». Я не мог этого объяснить и, уж конечно, не стал бы просить Марию помочь мне разобраться с этим.

Урок самбы пошел не совсем так, как я надеялся. Я думал, что воспользуюсь случаем, чтобы наладить физический контакт с Кендалл, но ей в партнеры назначили старичка-инструктора. И мне не оставалось ничего другого, кроме как танцевать с его партнершей. Возможно, в этом был какой-то смысл, поскольку ни Кендалл, ни я не знали, что нам делать. И я получал удовольствие, наблюдая за тем, как она спотыкается и смеется, глядя на меня.

Быстро. Быстро. Медленно.

Даже находясь на расстоянии друг от друга, мы словно были одним целым. И меня охватила дрожь при мысли, что этой ночью я снова буду спать рядом с ней. Но тут я мысленно дал себе подзатыльник за то, что возбуждаюсь при мысли о девушке, которую, возможно, больше не увижу… и которую я поклялся не трогать.

Быстро. Быстро. А теперь медленнее, Картер.

У нас с ней будет лишь один день завтра, а вечером мне нужно будет ехать в аэропорт. Я осознал, что даже не знаю, где она живет. Пора было дать ей сыворотку правды. В Бразилии она была более известна под названием кайпиринья[13].

— Что это такое? Очень крепкое… но вкусное.

— Это лайм, сахар и кашаса.

Кендалл хихикнула.

— Повторите еще раз.

— Кашаса, — улыбнулся я.

— Мне очень нравится, когда вы говорите по-португальски.

— Я буду иметь это в виду.

Мы посидели в маленьком баре на пляже, выпив пару коктейлей, а потом перелили еще по коктейлю в пластиковые стаканчики, вышли из бара и уселись на песок.

— Итак, Кендалл Спаркс, вам нравится, когда я говорю по-португальски. А что еще вам нравится? Я должен знать больше о своей спутнице.

— Что вы хотите знать?

— Для начала вы так и не сказали мне, откуда вы. Чем вы зарабатываете себе на жизнь?

— Я живу в Техасе. И происхожу из семьи нефтяных магнатов. Я время от времени работаю в семейном бизнесе, но пока у меня нет четкого представления, какую карьеру я хотела бы выбрать.

— Вам было так сложно рассказать мне об этом?

— Я не всегда рассказываю людям о своей семье. Очень многие настроены предвзято к детям из богатых семей.

— Ваш финансовый статус не определяет того, какая вы есть, так же как и моя работа не определяет, каков есть я.

— А почему вы не рассказали мне при нашем знакомстве, что вы пилот?

Я задумался.

— Не то чтобы я скрывал это на самом деле. Просто до этого руки не дошли. Если бы у нас было больше времени, я бы рассказал вам об этом. Я втайне надеялся, что вы выберете Рио, чтобы я мог удивить вас. Кстати, почему вы это сделали?

— Выбрала Рио?

— Да.

— Мне нужно было принять решение.

— Может быть, отчасти вы решили лететь в Рио, потому что надеялись, что я буду на этом рейсе? Я явно намекал вам на это.

И хотя было темно, я все равно увидел, как она покраснела.

— Что вы хотите услышать? Что вы произвели на меня впечатление и я полетела на другой конец земли, потому что вы дали мне свою куртку?

Да.

— Если честно, то да. Что плохого в том, чтобы быть честной? Люди половину времени тратят на ложь. Почему не быть откровенными друг с другом?

Я внутренне рассмеялся. Она права. Тогда почему бы мне не рассказать ей, что я мастурбировал, положив на лицо ее трусики?

Некоторые вещи лучше держать в секрете.

— Тогда вперед. Задавайте любой вопрос. Я не буду лгать вам, Кендалл.

Она сделала последний глоток из стаканчика.

— Любой?

Посмотрев ей прямо в глаза, я повторил:

— Любой.

Она подняла глаза к небу.

— Со сколькими стюардессами на этом рейсе вы спали?

— Со всеми, кроме одной.

— Со всеми, кроме лесбиянки?

— Да.

— Это отвратительно.

— Почему отвратительно? Я одинокий мужчина, вступающий в интимные отношения с женщинами. Это просто секс между взрослыми людьми, которые ведут схожий образ жизни. Я подхожу к этому ответственно. Всегда пользуюсь защитными средствами. Не обещаю того, чего не могу выполнить. И в большинстве случаев инициатива исходит не от меня.

Я почувствовал, что все это звучит немного цинично, но это было правдой.

— И вам не нужно ничего большего? Более серьезных отношений с кем-нибудь?

— Этого я не говорил. Просто до сих пор все было именно так. — Я взял у нее пустой стаканчик и вложил его в свой. А потом спросил: — А что вы? Никакого бойфренда?

— Нет. Сейчас нет.

— Почему? Я уверен, что вы можете заполучить любого парня, который вам понравится.

Она немного поколебалась, перед тем как сказать:

— У меня переходный период.

— И поэтому вы решили сбежать. Это связано с каким-нибудь мужчиной?

— Нет. Не связано.

— Вы можете рассказать мне все. Я не стану вас осуждать.

— Вы не можете обещать этого, не зная, что я сделала.

— Насколько все плохо? Вы убили кого-то?

— Нет.

— Тогда все в порядке.

Она засмеялась. Она выглядела такой красивой, когда легкий бриз играл ее белокурыми локонами.

— Я едва знаю вас. Я не могу рассказать обо всем, что происходит со мной, после одного дня знакомства.

— Готов поспорить, что вы уложитесь в минуту, чтобы рассказать обо всем, что мне нужно знать о вас, Кендалл.

— Что вы хотите сказать?

— Важные моменты в жизни любого человека можно перечислить менее чем за минуту. Все остальное, что происходит между этими моментами, не имеет значения. — Я протянул ей свой телефон. — Хотите попробовать? Включите таймер. Я расскажу вам все о себе за тридцать секунд.

Она включила таймер.

— Хорошо. Начинайте, — сказала она, нажав на кнопку.

— Картер Клайнз. Известный также как Три «К», сокращенно от Капитан Картер Клайнз. Иногда просто Трип. Почти тридцати лет от роду. Вырос в Мичигане. Школьный острослов. Католическая семья. Родители все еще живут вместе. Две сестры. Одна подружка. Разбил ей сердце, перед тем как уехать учиться в колледж. Университет Мичигана. Играл в футбол. Бросил учебу. Поступил в летную школу. Теперь все время летаю. Иногда чувствую себя одиноким. У меня есть кондоминиум во Флориде. Одна племянница и один племянник. Я откровенный человек. Люблю пиццу и всякую музыку. Чертовски возбужден. Сижу на пляже в Рио.

Это было практически все. Смешно, что жизнь можно уложить в несколько фраз. Конечно, кое о чем я предпочел умолчать. Не то чтобы я не хотел рассказывать ей об этом, но просто это было не то время и не то место, чтобы распространяться о Люси. Так что я решил не касаться этой темы, хотя история с Люси во многом повлияла на то, каким человеком я стал.

— Вау. В точности тридцать секунд.

— Теперь вы знаете почти все, что вам нужно знать.

Она прищурилась.

— Почти?

Проигнорировав ее вопрос, я взял у нее телефон.

— Ваша очередь.

Она сделала глубокий вдох, и я включил таймер.

— Кендалл Спаркс. Даллас, Техас. Двадцать четыре. Единственная дочь богатых родителей, которые промотали бо́льшую часть своего состояния. Выросла на ранчо. В школе лидер группы поддержки. Отец умер. Мать алкоголичка. Не училась в колледже. Время от времени была занята в семейном бизнесе. Со стороны моя жизнь кажется сказочной, но это вовсе не так. Не уверена в своем месте в этой жизни. Боюсь будущего. Сижу на пляже в Рио.

Она отвела глаза в сторону, но я взял ее за подбородок и заставил посмотреть на меня.

— Но последняя деталь очень приятная, разве нет? Это объединяет нас.

Закрыв глаза на мгновение, она сказала:

— Должна признаться… что это так.

— Спасибо, что разделили это время со мной, Дерзкая.

Мы встали и направились в сторону дома Марии Розы.

— Что мы будем делать завтра? — спросила Кендалл.

— В этом вся прелесть каникул, верно? Нам не нужно придерживаться планов.

— Полагаю, вы правы.

По дороге мы остановились у торгового центра. Я заметил магазинчик с бельем. И мне в голову пришла идея. Мне не хотелось оставлять Кендалл одну, но я не хотел, чтобы она увидела, что я затеял.

— Постойте здесь. Я на минуту.

Когда я вернулся с маленьким пластиковым пакетом в руке, она широко улыбнулась.

— Что вы делали?

— Покупал вам подарок. — Протянув ей пакет, я добавил: — Это на завтра.

— Могу я посмотреть?

— Я настаиваю на этом.

Она заглянула в пакет и покачала головой, увидев белый полностью закрытый бюстгальтер. Материал был непрозрачным. Это был самый несексуальный бюстгальтер из всех, которые я видел.

— Он напоминает мне бюстгальтеры, которые могла бы носить моя бабушка.

— Я угадал размер?

— Почти. Я ношу 34 В, а это 36 В. Он подойдет. — Она приложила бюстгальтер к груди. — Через этот материал не будет видно решительно ничего.

— Точно. Если я должен вести себя хорошо, они не должны постоянно салютовать мне. Это слишком соблазнительно.

— Вы знаете, у меня есть бюстгальтер. — Она рассмеялась. — Я просто не ношу его. Но я надену этот, если смущаю вас.

— Я просто пошутил. Но вам следует поразмыслить над этим, если вы собираетесь путешествовать в одиночестве.

При мысли о том, что она продолжит свое путешествие без меня, у меня екнуло сердце. Я решительно не был готов расстаться с ней завтра.

— Спасибо, что вы присматриваете за мной, капитан.

— Всегда к вашим услугам.

Мы были на полпути к дому, когда я сказал:

— Кендалл…

— Да?

— Я хочу взять вас за руку.

Я улыбнулся, и она мгновенно поняла.

— «Я хочу взять тебя за руку». Песня «Битлз». На секунду я решила, что вы говорите серьезно.

Я рассмеялся.

— На самом деле я говорю серьезно. Очень серьезно. Можно? — Я протянул руку.

Она вложила свою руку в мою.

— Да.

Ее пальчики выглядели такими тонкими по сравнению с моими.

И всю оставшуюся дорогу я не выпускал ее руку. По правде сказать, мне хотелось гораздо большего, чем держать ее за руку. Я хотел прижаться всем телом к ее телу.

К сожалению, у «Битлз» не было песни под названием «Я хочу трахнуть тебя». Это намного больше подходило бы к тому, что я чувствовал в этот момент.

Глава 4
Картер

Если я собирался стать гребаным нюхачом трусиков, я мог бы с таким же успехом пуститься во все тяжкие и побороться за звание самого крупного в году куска дерьма. Проснувшись утром, я пошел в ванную пописать. И мне пришлось практически согнуться в три погибели, чтобы хоть немного опустить свой гордо стоящий член и попасть струей в унитаз. Кендалл все еще спала в кровати, и я постепенно терял самоконтроль. Не то чтобы я провел бо́льшую часть жизни, контролируя себя. Но эта девушка вызывала у меня желание сделать это.

Накануне вечером, когда пришла пора ложиться спать, я видел, что она чувствует себя неловко. Я и сам чувствовал себя чертовски неловко, потому что мой член был деревянным, и после того как она переоделась в тончайшую ночную сорочку и шортики, я по меньшей мере в течение часа уговаривал его опуститься. И будучи галантным кавалером, каким бываю редко, я настоял на том, что буду спать на полу. И теперь моя спина просто убивала меня, так что я решил, что не будет большой беды, если я заберусь в постель и посплю несколько часов на мягком матрасе. Было четыре часа утра, и она не узнает об этом до того, как проснется. К тому времени будет уже слишком поздно что-либо предпринимать. Так что я откинул простыню и осторожно скользнул в постель, стараясь не трясти матрас.

Кендалл лежала на боку спиной ко мне, но когда старая деревянная кровать заскрипела, она во сне повернулась ко мне. Я застыл в ожидании, испугавшись, что она откроет глаза. Но спустя минуту она все еще крепко спала, и я воспользовался случаем, чтобы внимательно рассмотреть ее. И только в тот момент я заметил, что верхняя пуговка на ее сорочке расстегнута. И ее левая грудь была обнажена. Эти штучки были у нее чертовски дерзкими. И дело было не только в самой груди. Сосок, оказавшийся очаровательно большим для груди ее размера, которая легко уместилась бы в мою ладонь, был затвердевшим. И указывал на меня. Бросая мне вызов. Искушая меня.

Черррррт!

У меня потекли слюнки. Я хотел пососать этот сосок больше всего на свете. С другими женщинами я никогда не чувствовал такого острого желания.

Только один раз хотя бы лизнуть его.

Она, возможно, даже не проснется.

Я посмотрел на ее глаза. Она крепко спала. Я сомневался, что в ее теперешнем состоянии она заметила бы это. Я мог бы быть очень нежным. Просто провел бы языком по набухшему бутончику. Только попробовал бы ее на вкус.

Только один раз.

Один раз.

Черрррррррт! Я склонил голову над ее грудью. Я был таким засранцем. Я почти уверен, что на мгновение я повредился умом, потому что мог поклясться, что на ее правом плече сидел маленький чертенок. Я буквально слышал его, видел его так же ясно, как день. Конечно же, он не был лысым грозным мужиком с хвостом. Нет, мой дьявол был высокой брюнеткой с зачесанными назад волосами, в форме стюардессы и с симпатичными рожками на голове. Она подмигнула мне и зашептала мне на ухо:

— Сделай это. Сделай это, котик. Она сама этого хочет.

Но моя совесть тут же вмешалась:

— Она доверяет тебе. Не будь подонком. Прекрати это, придурок. Найди себе еще какие-нибудь трусики, подлая свинья.

Кендалл снова пошевелилась во сне, на этот раз подняв руку и закинув ее за голову. И вся ее левая грудь полностью обнажилась. Ее кожа была сливочной, сосок был темно-розового цвета, и это было потрясающим зрелищем.

— Что с тобой случилось, котик? Пососи его. Пососи его прямо сейчас.

Дьяволица увеличилась в размере почти вдвое.

Я потер глаза, чтобы прийти в себя. Это не помогло. Ни капли. Моя дьяволица расстегивала свою блузку, сидя на плече Кендалл.

Черт. Я точно рехнулся.

И внезапно, прервав мои грешные мысли, у меня в голове зазвучала песня «Битлз». «Ты потеряешь эту девчонку». А дьяволица, улыбаясь, начала вращать бедрами в такт музыке.

Будь ты проклят, Джон Леннон.

Он был прав. Он всегда был чертовски прав.

Откинув простыню, прежде чем я успел передумать, я схватил свои кроссовки и бейсбольную кепку и выбежал из комнаты.

Когда два часа спустя я вернулся, Кендалл уже в постели не было. Я бегал в течение часа, а потом сидел на берегу и смотрел на восход солнца. Самым дерьмовым было то, что я страстно желал, чтобы девушка, которую я едва знаю, сидела рядом со мной, глядя, как солнце встает над океаном. Я хотел этого так сильно, почти так же, как этим утром хотел лизнуть ее соблазнительный сосок.

Я совсем размяк.

Хотя в ее присутствии мой член обычно был чертовски твердым.

Я сел на кровать и стал снимать кроссовки, и тут Кендалл вышла из ванной.

— Привет. Куда вы запропастились в такую рань?

— Я решил побегать.

— Вам следовало разбудить меня. Я побегала бы с вами.

Я хотел тебя разбудить, поверь мне!

— Вы выглядели так мило во сне. Вы улыбались, засунув руку в шортики. Я не мог помешать вам получить удовольствие, — солгал я и подмигнул ей.

Ее глаза расширились.

— Вы лжете.

Я пожал плечами.

— Возможно.

Она ударила меня в живот и рассмеялась.

— Эй, потише, малышка. Я не хочу, чтобы вы сломали вашу изящную ручку о мои каменные мускулы.

— Вы так самоуверенны.

Она улыбнулась и покачала головой, а потом направилась к кровати. Забравшись на нее, она села в позу лотоса и взяла книгу с прикроватного столика. «Рассказы очевидца: 10 главных достопримечательностей Рио-де-Жанейро».

— Где вы это раздобыли?

— Она лежала на столике.

— Она на английском?

— Нет. Но я разглядывала картинки.

Она так чертовски мила!

— Что-то заинтересовало вас, Спаркс?

Ее лицо просветлело, и она сказала:

— Все! Честно говоря, мое представление о путешествиях сводится к тому, чтобы найти дорогие магазины и отправиться за покупками на весь день. А вечером пойти в роскошный ресторан, чтобы продемонстрировать, что купила. Моя мама хорошо меня выдрессировала. Единственная разница между нами заключается в том, что обычно я не выпиваю восемь порций виски и не падаю потом лицом в салат. Не знаю, что здесь, в Бразилии, такого особенного. Может быть, то, что мы остановились у Марии Розы, влияет на меня, но я хочу увидеть все. — Она замолчала и стала листать книгу, те страницы, на которых она загнула уголки. — Поезд на гору Сахарная Голова, статуя Христа Искупителя, национальный парк Тижука с гигантскими водопадами, фавелы Рио… я хочу все это видеть!

— Это слишком напряженный график для одного дня.

Ее ослепительная улыбка погасла.

— Я бы хотела, чтобы у нас было больше одного дня.

Я не мог отказать этой женщине в чем бы то ни было, особенно в том, отчего ее лицо так светилось. Я почесал подбородок.

— Знаете что? У меня есть идея.

— Какая?

— Думаю, пусть это лучше будет сюрпризом.

— Я обожаю сюрпризы!

Может быть, в таком случае мне не было нужды убегать от нее этим утром?

— Хорошо. Доверите мне свою жизнь на сегодня?

— Она была в ваших руках на протяжении всего полета. Поэтому не вижу причин отказываться.

Это был не тот момент, чтобы сообщить ей, что на земле я намного безрассуднее, чем в воздухе.

— Ладно. Оденьтесь. Наденьте что-нибудь облегающее. Ничего объемного. Если у вас есть велошорты и обтягивающий топ, это идеально.

— Договорились.

— Я пойду на кухню и приготовлю нам яичницу с колбасой.

— М-мм… звучит восхитительно.

— Так оно и есть. Вам понравится моя колбаса.

Я подмигнул ей и вышел из комнаты.

У Марии Розы был старенький, побитый джип с открытым верхом, который она сдавала жильцам за семьдесят пять бразильских реалов в день, что примерно составляло двадцать баксов. Я обожал эту развалюху, и, похоже, Кендалл она тоже понравилась. Она не переставала улыбаться с той минуты, как увидела эту груду металлолома. Однажды, когда я отдыхал между рейсами в Барселоне, я арендовал «Мустанг» с откидным верхом и решил провести день со стюардессой, которая спала в моей постели накануне ночью. Она заставила меня поднять верх, чтобы ветер не растрепал ее волосы. Это был последний раз, когда я взял на себя труд предложить женщине что-нибудь еще помимо секса. Но Кендалл, женщина, которая носила футболку, стоившую больше, чем весь мой гардероб, просто достала резинку из сумки и завязала волосы в хвостик, даже не задумываясь над тем, что ветер растреплет ее прическу. И это делало ее в моих глазах еще более сексуальной.

— Сколько еще нам ехать? Мы первой посмотрим статую Христа Искупителя?

Последние десять минут мы медленно ехали по извилистой горной дороге, так что ее догадка была разумной. Но, хотя она этого пока не знала, было более вероятным, что она через несколько минут станет молить Христа спасти ее задницу вместо того, чтобы фотографировать его для Инстаграма.

— Мы почти у цели. Я еще не решил, что мы посмотрим первым делом. Но мы увидим статую с какой-нибудь точки.

Она поморщилась.

— Как вы могли еще не решить, что мы посмотрим, когда мы уже почти прибыли на место?

— А… это загадка. Вам придется разгадать ее, моя дерзкая подруга.

Она закатила глаза, но я был уверен, что она наслаждается поездкой, пусть даже мы еще не добрались до самого интересного. Когда нам осталось ехать минуту или две до того места, куда я ее вез, она вдруг сообразила, что я не одет в облегающую одежду, хотя сказал ей, чтобы она так оделась.

— А где ваши велошорты?

— У меня их нет.

— И вам не нужна облегающая одежда?

— Нет.

— Как так? Вы сказали мне, что она понадобится для того, чем мы будем заниматься сегодня.

— На самом деле я этого не говорил. Я сказал, что мне нужно, чтобы вы надели облегающую одежду. Но я ничего не говорил о том, что она нужна для наших сегодняшних занятий.

— Не понимаю.

— Я просто хотел увидеть вас в облегающей одежде.

Ее глаза сверкнули. Но вместо того чтобы вспылить, она откинула голову назад и расхохоталась.

— Вы извращенец.

— А вам нравятся извращенцы? — спросил я голосом типичного извращенца.

Она вздохнула.

— Похоже, начинают нравиться.

Я остановил машину на грязной лужайке на вершине горы. Там уже стояло несколько машин, но она не могла видеть главной достопримечательности, потому что нам нужно было спуститься на сто ступенек к обрыву, откуда мы должны были стартовать.

— Мы на месте.

Она огляделась по сторонам.

— На каком месте? Что мы здесь смотрим?

Я взял рюкзак с заднего сиденья и обошел машину, чтобы открыть дверцу с ее стороны. Протянув руку, я сказал:

— Мы не собираемся ничего смотреть. Мы будем кое-что делать.

Она осторожно вылезла из машины.

— А что именно мы будем делать?

Все произошло лучше, чем я смог бы срежиссировать. Не успела она замолкнуть, как у края горы проплыл дельтаплан. Это был дельтаплан-тандем, такой, на котором я собирался прокатить ее. Я указал на него, хотя она уже и так его видела.

— Вот это, — сказал я.

Глава 5
Кендалл

Картер был сумасшедшим. Я уже подозревала, что он немного не в себе, но то, что он думал, будто я полечу с горы, положившись на несколько металлических прутьев и тонкий кусок полиэстра, подтверждало, что он совсем ненормальный.

— Я лучше посмотрю, как это делаете вы.

Последние десять минут мы стояли около джипа и спорили.

— Значит, вы одна из тех, да?

— Что вы имеете в виду?

— Вы зритель.

— Объясните.

— Вы сидите на обочине и смотрите, как жизнь проходит мимо вас. Если вы не участвуете в ней, вы не пострадаете. Зрители всегда находятся в безопасности.

— В настоящий момент я предпочту безопасность безвременной кончине в двадцать четыре года.

Картер потер шею сзади и мгновение молча смотрел на меня.

— Все зрители смотрят на игру потому, что им самим хочется принять в ней участие. Но у них либо нет таланта, либо нет мужества.

— Ну, я решительно не знаю, как управлять дельтапланом. В этом случае вы правы. У меня нет таланта.

— Для этого вам и не нужен талант. Вы полетите на тандеме с обученным и опытным дельтапланеристом. Не нужно никакого таланта, чтобы сделать это. И знаете, что это означает?

— Что?

— Что вы зрительница, потому что у вас нет мужества.

— У меня достаточно мужества, — сказала я, распрямив плечи.

— Да уж. Когда в последний раз вы рисковали?

— Я бы сказала, что два дня назад, когда я села в самолет, летящий в Бразилию, по рекомендации сумасшедшего типа, с которым познакомилась в баре.

— Хорошо. С этим я согласен. Это требовало некоторого мужества. Но когда в последний раз вы испытывали выброс адреналина в кровь? Такой мощный выброс, от которого вам показалось, что прежде вы и не жили по-настоящему?

Я знала ответ на этот вопрос. «Когда вчера вы сели в мое такси». Но у меня не хватило мужества признаться в этом.

— Не помню.

— Этот опыт вы никогда не забудете, обещаю вам.

— Вы часто это делаете?

— Летаю на дельтаплане? В последнее время нечасто. Но раньше я часто делал это.

— Я не имела в виду дельтаплан. Я имела в виду, часто ли вы делаете такие вещи, от которых у вас в кровь выбрасывается адреналин?

— Со мной до сих пор это происходит, когда я взлетаю. Когда я разгоняю самолет на взлетной полосе до скорости ста восьмидесяти миль в час, а потом отрываюсь от земли… каждый раз это происходит как в первый раз.

— Значит, вы искатель приключений.

Картер пожал плечами.

— Время от времени. Жизнь без приключений скучна, моя красавица.

Мне на самом деле понравилось, когда он называл меня красавицей. Но я не могла поверить, что я еще рассуждаю о том, лететь или не лететь на дельтаплане. Хотя он был прав. Последние несколько лет моей жизни были действительно скучными. И предполагалось, что это мое путешествие я предприняла затем, чтобы узнать получше саму себя. Найти ответы. И он понял, что я заколебалась.

— Полетим со мной. — Он протянул мне руку.

— Это Фрэнк Синатра, а не «Битлз».

— Знаю, но я решил, что это более убедительно, чем «Несмотря на всю опасность».

Он улыбнулся и взял меня за руку. И я покрылась гусиной кожей.

Необходимый инструктаж длился полтора часа. Мой инструктор, похоже, знал, о чем говорит, и это меня успокоило. По крайней мере, настолько, насколько вообще можно успокоиться перед тем, как спрыгнуть с горы вниз. И я именно это и имела в виду — спрыгнуть. Наверное, было к лучшему, что я не знала, когда соглашалась на это безумие, что нам придется буквально сбегать с горы. И этот сумасшедший бег мне предстояло увидеть, когда Картер подошел ко мне и сел рядом. Ему не нужно было проходить инструктаж, потому что он часто бывал здесь.

— Нервничаете?

— Я боюсь, что мои ноги откажут, когда настанет время сбегать с площадки.

Он улыбнулся и положил руку мне на бедро.

— Они не откажут. У вас достаточно мужества.

Мне на самом деле нравилось чувствовать тепло его руки на моем бедре, и я улыбнулась ему в ответ. Мы сидели на траве примерно в десяти ярдах от пары, которая готовилась взлететь. Когда они разбежались и спрыгнули с края площадки, они сразу же исчезли из виду. Я резко вскинула голову, испугавшись, что что-то пошло не так. Но Картер только рассмеялся.

— Они покажутся через минуту. Расслабьтесь. Все идет так, как нужно.

Спустя тридцать секунд пара показалась и стала парить у нас над головами. Мой инструктор окликнул нас и жестом пригласил подойти к нему.

— Vem aqui mulher bonita[14]. Приготовьтесь.

— Вы готовы? — спросил Картер внезапно посерьезневшим тоном.

Я сделала глубокий вдох.

— Сейчас или никогда.

Он улыбнулся.

— Моя смелая девочка!

Картер взял меня за руку, чтобы подвести к инструктору. И в тот момент я осознала, что, когда Картер берет меня за руку и называет своей девочкой, я готова на все. И эта мысль меня и успокоила, и в то же время чертовски напугала.

Я думала, что инструктор поможет мне надеть снаряжение, но это сделал Картер. Он помог мне застегнуть комбинезон и несколько раз проверил привязные ремни. Потом оделся сам.

— Кто из нас полетит первым?

Картер нахмурился.

— Первым? Мы полетим вместе.

— Вы будете моим пилотом?

Я думала, что со мной полетит инструктор. В воздухе были и другие пары, но все они летали с инструктором.

Картер отсалютовал мне, приложив два пальца ко лбу.

— Капитан Картер Клайнз, к вашим услугам.

— Но… но… достаточно ли вы опытны?

— Я очень опытен.

Он пошевелил бровями.

— Я спрашиваю серьезно. Речь идет о моей жизни.

— И вы готовитесь вручить ее мне. Вам повезло.

Я была в панике.

— Картер. Будьте серьезным хотя бы минуту. Вы умеете управлять этой штукой? Вы уже прежде летали самостоятельно?

Он положил руки мне на плечи и заглянул мне в глаза.

— Я никогда не допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось.

И тут он удивил меня, обняв и прижав меня к своей груди. После того как мое дыхание немного успокоилось, он заговорил:

— Вы в порядке?

— Думаю, что да.

И он поцеловал меня в лоб.

— Полетели, детка.

Я все еще продолжала шевелить ногами, хотя мы уже оторвались от земли. Когда мы спрыгнули с горы и начали терять высоту, я так вцепилась в Картера, что могла ногтями поранить его.

— Картер!

— Все в порядке. Держитесь крепче. Полетели.

И, как и объяснял мой инструктор, мы поймали ветер и начали подниматься вверх. Мое сердце выпрыгивало из груди, и я с трудом дышала. Я была пристегнута к дельтаплану немного выше, чем Картер, так что я частично лежала на его спине и крепко держалась за него, в то время как он держался за длинную металлическую трубку.

Спустя несколько секунд я сделала резкий глубокий вдох, и мы стали кружить в воздухе, поднимаясь все выше и выше над горой, с которой мы только что спрыгнули. Я немного ослабила свою хватку, и мы стали парить над землей, ловя небольшие порывы ветра.

— Бог мой, Картер! Мы летим! Я чувствую себя птицей!

Он улыбнулся мне.

— Это невероятное ощущение, правда?

— Да!

Это было неописуемое чувство. Сверкающий бирюзовый океан, мили песчаных пляжей и покрытые густой зеленью горы — от всего этого захватывало дух. Я была рада, что Картер уговорил меня сделать это. И я была в еще большем восторге оттого, что делила с ним это приключение.

Мы кружили и кружили над землей, и Картер начал насвистывать. И хотя мы были рядом, я с трудом могла услышать его из-за шума ветра. Но через какое-то время я узнала мелодию. Это была песня «Битлз» «Люси в небесах с алмазами».

— Вы пели эту песню в самолете, по внутренней связи, после того как приглушили свет. Я почти забыла об этом. Это ваша песня для полетов или что-то в этом роде?

— Что-то в этом роде.

Больше двух часов мы скользили по небу над Рио-де-Жанейро. И мне кажется, что я ни на секунду не переставала улыбаться. Мы увидели все, что я хотела увидеть: гору Сахарная Голова, статую Христа Искупителя, парк Тижука, гигантские водопады, фавелы, пляжи, потрясающие ландшафты. Мы не просто видели Рио, мы чувствовали его. Мне казалось, что, если бы передо мной был холст, я смогла бы перенести на него всю эту красоту. Это было невероятное, умопомрачительное ощущение.

Когда мы посмотрели все, что я хотела посмотреть, и даже более того, ветер начал стихать, и Картер сказал, что пора приземляться. Мы мягко опустились на берег. Мои ноги дрожали, когда я попыталась сделать несколько шагов по песку.

— Осторожно. Вам потребуется пара минут, чтобы восстановить равновесие.

Сотрудники компании, владеющей дельтапланами, помогли нам расстегнуть ремни и снять комбинезоны, а потом принесли нам напитки.

Я все еще продолжала улыбаться, потягивая кайпиринью из половинки ананаса.

— Должна признаться, теперь я понимаю, как можно пристраститься к этому ощущению. Вы именно так чувствуете себя, когда сидите в кресле пилота?

— Это немного другое, но все равно захватывающее чувство. Сегодня я испытал такой же выброс адреналина, как и всегда. Но… — Он заколебался и, похоже, решил не говорить того, что хотел сказать. — Я рад, что вам понравилось.

— Но что вы хотели сказать?

— Ничего.

— Врунишка.

Картер посмотрел на меня изучающим взглядом. Потом одним глотком допил свой коктейль. Покончив с этим, он наклонился ко мне.

— Я хотел сказать, что сегодня получил гораздо большее удовольствие, чем всегда. Что мне чертовски понравилось, как ваши руки обнимали меня в течение всего полета. Мне понравилось, как ваши ногти впивались в мое тело и как ваши сиськи были прижаты к моей спине. И видеть вашу улыбку и знать, что это моя заслуга, было чертовски приятнее, чем просто поднимать в воздух самолет или одному кататься на дельтаплане.

Я судорожно глотнула. Наши глаза встретились, и Картер, казалось, что-то искал в моем взгляде. Потом он отвел глаза в сторону.

— Готовы тронуться, Амелия Эрхарт?[15]

— Простите?

Картер рассмеялся.

— Полагаю, это был плохой выбор слов. Я имел в виду, готовы ли вы отправиться в обратный путь?

— А-аа. Да. Я готова.

Обратная дорога прошла в молчании. Картер, казалось, был погружен в свои мысли, а я постепенно приходила в себя после подъема, который испытала, проведя день в полете, как птица. Я не помнила, когда раньше чувствовала себя такой свободной. Наверное, когда я была тинейджером и ездила верхом с Эмилио. Я быстро прогнала эту мысль и сосредоточилась на том, что у нас с Картером осталось лишь полдня, которые мы могли провести вместе в Рио. Завтра утром Картер улетит в какую-нибудь экзотическую страну, и я не смогу не думать о том, остановится ли он в отеле или в каком-нибудь месте вроде того, где мы остановились сейчас. Теперь, когда я знала, что означают его ночевки в отелях, мне было больно даже думать об этом.

А я? Я должна буду вернуться к реальности. Моей реальности. Той, которую я боялась в течение последних двух лет. И теперь у меня оставалось лишь восемь дней, чтобы решить, каким путем пойти. Я стояла на перепутье и по-прежнему не была готова выбрать свою дорогу. Честно говоря, я не была уверена, что когда-нибудь буду готова к этому. Но дело обстояло так, что, если я не приду к какому-нибудь решению на следующей неделе, мой путь будет выбран за меня по умолчанию. Вся моя прежняя жизнь состояла из тропинок, которые кто-то выбирал за меня. Пора было самой выбрать свою дорогу, какой бы она ни была.

Когда мы ехали по фешенебельному жилому кварталу, Картер, должно быть, заметил, что я притихла.

— О чем вы думаете? Вы, кажется, находитесь где-то в другом мире.

— Просто о жизни. В общих чертах.

— Хотите поделиться со мной?

— Не особенно.

Он кивнул.

— Вы уже решили, чем займетесь завтра, когда я уеду? Вы останетесь у Марии Розы?

У меня упало сердце. Он на самом деле уедет завтра утром.

— Нет. Боюсь, мне придется перебраться в другое место. Я не говорю по-португальски и не ориентируюсь здесь. Без вас мне здесь будет некомфортно.

Картер бросил на меня короткий взгляд, а потом снова стал смотреть на дорогу.

— Недалеко от аэропорта есть отель «Вестин». Там чисто, мило, и я почти уверен, что у них есть спа-салон. Мы можем посетить его вместе завтра утром, если хотите.

Я кивнула.

Когда мы подъехали к дому Марии Розы, Картер заглушил двигатель и повернулся ко мне.

— Вы хотите что-нибудь еще посмотреть сегодня вечером? Что бы я мог показать вам до моего отъезда завтра утром?

— Нет. Я думаю, что просто поужинаю и пораньше лягу спать, если вы не против.

— Отлично. Это именно то, чего хочу и я.

Вечером атмосфера решительно изменилась. Ужин был хорошим, и хотя мы с Картером все время разговаривали, казалось, будто в комнате присутствует гигантский слон, которого ни один из нас не хотел упоминать. Когда мы закончили, Картер спросил, не хочу ли я прогуляться по пляжу.

Мы оба сняли обувь и оставили ее рядом с дощатым настилом, который вел от стоянки машин к пляжу. Мне было очень приятно, что Картер взял меня за руку, когда мы пошли по песку.

— Вы уже знаете, куда полетите завтра?

— В Дубай. Я проверил свое расписание, пока вы были в душе.

— Они сообщают вам, куда лететь, только за несколько дней?

— Нет. Они планируют все на несколько месяцев вперед. Просто я не люблю это знать.

— Вы не хотите знать, куда направитесь?

Он пожал плечами.

— В конечном счете я это знаю. Я хочу сказать, что должен знать это перед тем, как войти в кабину самолета. Но, полагаю, у меня нет желания знать свое расписание заранее.

— Неужели вам не хотелось заранее составить планы, зная, что вы окажетесь в том или ином городе?

— Не слишком.

— Это странно, Картер. Вы же это понимаете?

— Я никогда не говорил, что я нормальный.

Мы гуляли по пляжу минут пятнадцать и в конце концов набрели на два кресла, стоявших у воды. Рядом никого не было. Картер потянул меня за руку к ним, а потом развернул их так, чтобы они смотрели друг на друга.

— Они были специально поставлены так, чтобы можно было смотреть на воду.

— Я знаю. Но зачем мне смотреть на воду, когда я могу смотреть на вас?

Мы сели. Поначалу наши ноги просто стояли рядом на песке. Но когда мы начали разговаривать, Картер погладил своей ногой мою ногу. Его подошва стала массировать мою икру. Это было очень приятно, и я ответила ему тем же. И пока мы болтали, наши ноги оставались переплетенными.

— Итак, расскажите мне все, Кендалл Спаркс. Почему вы отправились в это путешествие? Что именно вы пытаетесь найти?

Мне было стыдно сказать ему правду. Я не хотела, чтобы Картер знал, какая я пустая и ограниченная. Насколько деньги управляют моей жизнью.

— Если я расскажу вам, вы решите, что я отвратительна. Что мне нужна помощь психиатра из-за того, что я, возможно, решу сделать.

— Уверен, что не подумаю этого.

— Подумаете.

— Нет, не подумаю. Мы все ненормальны в том или ином смысле. Все имеем секреты, которые не хотим раскрывать, и кресты, которые нам приходится нести по жизни.

Я фыркнула.

— Возможно. Но я более ненормальная, чем большинство людей.

— Сомневаюсь.

— В любом случае я более ненормальная, чем вы. У вас замечательная работа, у вас своя квартира во Флориде, и вы знаете, как получать удовольствие от жизни.

— Вы так думаете? Что ваша история более ненормальная, чем моя, и это делает вас отвратительной?

Я кивнула.

— Возможно.

Картер некоторое время смотрел на небо, а потом начал тихо говорить:

— Мне было шестнадцать, когда я встретил Люси Ланжелла. У нее были длинные черные волосы и большие голубые глаза. И она писала стихи. Мы были вместе больше двух лет. Она была моей первой женщиной, и очень долго я считал, что она будет и последней. Я думал, что люблю ее. Даже говорил ей об этом. Но когда мы учились в последнем классе, она стала меняться. Она перестала ходить на тусовки и очень много спала. Мы были в старшем классе. Вечеринки, друзья, спорт, походы — я хотел во всем этом участвовать. Какое-то время мне удавалось заставить ее тоже принимать участие в тусовках, но, по мере того как шло время, мне становилось все сложнее и сложнее это делать. У нее начались резкие перепады настроения. Дошло до того, что я уже не знал, чего ждать, когда приходил к ней. Так что я стал реже бывать у нее. Мне было всего восемнадцать, и я решил, что она стала утомительной. Она училась лучше меня, и когда мы начали встречаться, много говорили о том, как оба подадим документы в Университет Мичигана. Но когда настало время выслать документы, она не стала этого делать. К тому времени, как мы окончили школу, она уже очень редко выходила из дома, а ее общество стало невыносимым. В то лето, перед началом учебного года в университете, я решил, что пора порвать с ней, прежде чем я перееду в Энн-Арбор. Но когда я сказал ей об этом, она плакала целую неделю. Я чувствовал себя полным дерьмом, потому что она без конца повторяла: «Ты говорил, что любишь меня. Ты говорил, что любишь меня».

Картер на минуту замолчал. Потом откашлялся и продолжил:

— В мой первый день в университете я привел в свою спальню девушку, которую встретил на занятии по ориентированию. Мы закончили тем, что оказались в моей кровати. И мой мобильник непрерывно звонил, пока я трахал эту девушку, с которой только что познакомился. В тот день я считал, что жизнь в университете была самой лучшей в мире. — Он нахмурился и покачал головой. — На следующее утро я посмотрел на свой мобильник и обнаружил, что все звонки были от Люси. Я не стал ей перезванивать. Прошел еще день, и я был в постели с моей новой девушкой, когда все повторилось. Мой телефон звонил снова и снова. Но когда на экране появилось имя, я обнаружил, что это звонит моя мама. Я понял, что раз она звонила так много раз, что-то должно было случиться. Так что я ответил на ее звонок. Она истерически рыдала. — Картер снова замолчал и уставился на наши переплетенные ноги. — Люси покончила с собой. Я считал ее утомительной, но это оказалось проявлением клинической депрессии.

Я ахнула.

— Бог мой, Картер! Вы не могли этого знать.

— Как бы там ни было. Сегодня вы спросили значение для меня этой песни. «Люси в небесах с алмазами». Я пою эту песню моей мертвой девушке всякий раз, когда взлетаю. И после этого вы думаете, что это вы ненормальная?

— Мне очень жаль. Это ужасно — то, через что вам пришлось пройти.

— Спасибо. Но я рассказал это не для того, чтобы вы меня пожалели. Ваша очередь, Дерзкая. Готов поспорить, что вы почувствуете себя лучше, когда поделитесь тем, что беспокоит вас. К тому же я узнаю, почему моя красавица дошла до того, чтобы путешествовать по незнакомой стране с таким типом, как я.

— Вы не станете смотреть на меня по-другому, после того как я все расскажу вам?

Даже несмотря на то, что нам осталось провести вместе менее двенадцати часов, эта мысль расстраивала меня.

— Ни за что.

— Так, — я сделала глубокий вдох и начала с самого начала: — Мой дедушка, Рузерфорд Спаркс, был очень богатым человеком. При этом он был властным, эксцентричным расистом и гомофобом. И еще шовинистом. К счастью для него, у него было два сына и не было дочерей. Но первый сын умер в возрасте четырех лет. Вторым сыном был мой отец, Рузерфорд Спаркс Третий. Рузерфордом Спарксом Младшим был старший брат моего отца, умерший до его рождения. Мой отец умер пять лет назад от инфаркта. Таким образом, мой дед похоронил обоих своих сыновей, которые были названы Рузерфордами в его честь. И хотя мне было всего девятнадцать, когда умер мой отец, дед стал требовать, чтобы я родила ребенка. Он начал давить на меня уже на похоронах моего отца, требуя, чтобы я родила как можно скорее — мальчика, разумеется, — чтобы он был уверен, что его драгоценное имя продолжит жить. Я не хотела заводить детей, поэтому продолжала игнорировать его, хотя он и содержал меня, начиная с моего рождения. Не стану утомлять вас подробностями, но два года назад мой дед умер. Он оставил трастовый фонд, который оплачивает все мои расходы. Но когда я достигну зрелого возраста в двадцать пять лет, финансирование прекратится. Существует другой трастовый фонд, на много миллионов долларов, который тоже был завещан мне. Однако дед поставил одно условие. Чтобы я получила доступ к деньгам, я должна родить сына до своего двадцать шестого дня рождения. И этот ребенок должен быть назван Рузерфордом Спарксом.

— И все это дерьмо законно?

— Очевидно. Мои адвокаты занимались этим. Ограничения, налагаемые на трастовые фонды, — это обычное дело. И суд может отклонить их лишь в том случае, когда они незаконны или противоречат общественной морали.

— А разве, заставляя вас рожать ребенка против вашего желания, он не противоречит общественной морали?

— Очевидно, нет.

— Итак, вы размышляете над тем, родить ли вам ребенка, и поэтому отправились в путешествие?

— На самом деле это делает меня победительницей соревнования за звание самой ненормальной девицы. Я нашла небольшую лазейку в завещании деда. Я должна родить мальчика, но я не обязана оставлять его у себя. Большинство нормальных людей решит, что если вы сознательно рожаете ребенка, то захотите оставить его. Но я не готова возиться с ребенком. В то же время существует множество гомосексуальных пар, которые хотят иметь детей, но не могут. Так что через девять дней у меня назначена встреча с официально женатой гомосексуальной парой из Германии. Я буду оплодотворена спермой обоих мужчин, которая будет генетически модифицирована, чтобы я наверняка родила мальчика. После его рождения маленький Рузерфорд Спаркс будет принадлежать им. За границей существует меньше ограничений на генетическую модификацию эмбрионов. Поэтому я буду делать все это за пределами Штатов.

Картер покачал головой и улыбнулся.

— Вот дерьмо. Не думал, что скажу это, но это чертово дерьмо. Хотя и не знаю, кто выиграет соревнование.

Странно, но как бы я ни была отвратительна себе за то, что собиралась сделать, когда я рассказала обо всем Картеру, я почувствовала, как с меня свалился тяжелый груз. Он, похоже, совсем не осуждал меня. Он просто смотрел на воду.

— О чем вы сейчас думаете?

Он рассмеялся.

— Если я скажу вам, возможно, выиграю соревнование.

— Все равно скажите.

— Я представлял вас беременной и думал о том, как сексуально вы будете выглядеть с большим животом и набухшими сиськами.

— Это в вашем стиле.

Мы оба рассмеялись. И после нашего разговора Картер, казалось, почувствовал себя лучше.

— Хорошо. Есть еще что-нибудь, что я должен знать о вас, Спаркс?

— Я поведала вам один секрет. Вы поведали мне один секрет. Мы квиты, капитан.

— Я хочу знать больше.

— Что именно вы хотите знать?

— Вы уверены, что дома вас не ждет бойфренд?

— Уверена.

— У вас было много бойфрендов?

— Нет, ничего серьезного.

— Вы никогда не влюблялись?

Я посмотрела на воду. Старая знакомая боль сдавила мне сердце. Я уже во второй раз за этот день подумала об Эмилио. После некоторого молчания я ответила:

— Однажды.

— И что случилось?

Я уже много лет не бередила эту рану. Мне было трудно говорить об этом. Но при этом мне хотелось рассказать Картеру все о себе. И я не понимала почему.

— Эмилио был работником на нашем ранчо, когда я была тинейджером. Мы стали проводить много времени вместе, особенно когда моих родителей не было дома. Мы ездили верхом, говорили обо всем том, о чем говорят тинейджеры, — о наших надеждах и мечтах. Мне так нравилось его общество, потому что мы не говорили о деньгах и об аристократическом образе жизни, который мне навязывали с самого рождения. С Эмилио я была просто Кендалл, а не богатая девушка, от которой ждут очень многого, что угнетало меня. Наши разговоры и поездки верхом… это были мои самые лучшие в жизни воспоминания. Когда я была с ним, я чувствовала себя самой собой. Я чувствовала себя свободной.

— По выражению вашего лица я могу сделать вывод, что все закончилось не слишком хорошо.

Покачав головой, я продолжила:

— Эмилио был нелегальным эмигрантом. Он и его семья бежали из Мексики. И однажды я узнала, что он помогает заботиться о больной женщине, бывшей другом его семьи. Она тоже была нелегальной эмигранткой. Он никогда не просил меня о помощи. Мне пришлось умолять его позволить мне помогать.

— И что вы сделали?

— Она была средних лет. Ее звали Ванда, и они страдала от поликистоза почки. Ей требовался постоянный гемодиализ, чтобы оставаться живой. Но она слабела с каждым днем. На нашем ранчо был старый домик для гостей. И я перевезла ее туда, практически обеспечивая ее едой и крышей над головой. И я старалась заботиться о ней как можно лучше. Но единственное, что было нужно ей, — это новая почка. Один из членов ее семьи согласился стать донором, но они не могли оплатить операцию.

— С вашей стороны было очень благородно заботиться о ней.

— Ну, я чувствовала, что впервые в жизни у меня появилась цель. Не говоря уже о том, что я влюбилась в Эмилио и готова была в тот момент сделать для него все что угодно.

Когда я замолчала, Картер положил ладонь мне на щеку.

— И что случилось, Кендалл?

— Однажды родители вернулись домой рано и застали меня в гостевом домике с Эмилио и Вандой. Я умоляла отца не выгонять их. Мои эмоции подвели меня, и я по глупости выпалила, что люблю Эмилио. И отец пригрозил, что сдаст их полиции и их депортируют.

Картер поежился.

— И он сделал это?

— Когда он узнал о болезни Ванды, то немного остыл. Но он категорически запретил мне общаться с Эмилио. И заключил со мной сделку. Он сказал, что оплатит операцию Ванды при условии, что ни Эмилио, ни Ванда больше не ступят ногой на наше ранчо и я больше никогда не увижусь с ним.

Картер шумно выдохнул.

— Думаю, я знаю, чем все закончилось.

— Да. Совесть не позволила мне допустить, чтобы Ванда лишилась шанса на жизнь из-за моего эгоистичного желания быть рядом с этим мальчиком. Мы с Эмилио согласились, что такова воля судьбы. Мой отец все организовал, Ванду прооперировали, и я больше никогда не видела Эмилио.

— Вы правильно поступили, Кендалл.

— Я пыталась разыскать его после этого, но из-за того, что он был нелегальным эмигрантом, ни он, ни его семья нигде официально не числились. Я нашла один адрес, по которому они проживали, но когда через несколько месяцев после операции я поехала туда, там уже никто не жил. — Я посмотрела на небо. — И на этом история заканчивается.

— Мне жаль, Кендалл. Спасибо, что поделились со мной.

— Все это очень повлияло на мою жизнь. Я стала бояться быть откровенной с людьми из опасения, что мне сделают больно или я причиню боль кому-то. В последующие годы я научилась подавлять свои чувства.

— Ну, я бы сказал, что сегодня вечером вы проделали большую работу и были очень откровенны со мной. Но я думаю, что нам нужно расслабиться. — Он поднялся и протянул мне руку. — Как насчет того, чтобы напиться в хлам?

— Думаю, это будет идеальным завершением вечера, посвященного откровенным признаниям.

Когда поздно вечером мы ввалились в дом Марии Розы, были уже порядком пьяны. Я пошла в ванную, чтобы переодеться, и когда вышла, Картер лежал на кровати, закинув руки за голову.

— Сегодня я буду спать на полу, — сказала я.

— Я думал о том, что мы можем оба спать на кровати. Я буду вести себя самым лучшим образом. Обещаю. Но я хочу спать, обнявшись с вами. И меня даже не волнует то, что это звучит глупо. Потому что это правда.

Я не стала даже раздумывать.

— С удовольствием.

Картер протянул ко мне руки, и я залезла в кровать и положила голову ему на грудь. Он крепко обнял меня, и я прильнула к нему. Было так приятно находиться в его объятиях. Но меня раздирали противоречивые чувства. Мысль о расставании завтрашним утром вызывала боль у меня в груди. Я с трудом сдерживала слезы, в то же время наслаждаясь его близостью. Мы больше не проронили ни слова, и это казалось мне таким нормальным — лежать в темноте в молчании всю нашу последнюю ночь. Биение его сердца в конце концов убаюкало меня, и я уснула.

На следующее утро мы оба проспали. Бегая по комнате и наталкиваясь друг на друга, мы быстро приняли душ и упаковали свои вещи. Картер должен был прибыть в аэропорт к девяти часам, а было уже восемь, и до аэропорта был час езды. Чтобы не терять времени и не связываться с такси, Мария Роза сама повезла нас в аэропорт.

Когда мы подъехали к зоне вылета, я с трудом сдерживала слезы. Мысль о том, что я больше никогда не увижу Картера, была мучительной. Я провела с ним всего два дня, но чувствовала себя так, словно он знает меня лучше большинства моих близких и знакомых. Когда он вышел из машины, я вышла следом за ним, чтобы попрощаться. Он сказал что-то Марии по-португальски, а потом протянул ей деньги.

Картер взял из багажника свои вещи, и мы замерли, глядя друг на друга.

— Мария отвезет вас в «Вестен». Она знает, где он находится. Пока вы были в душе, я записал вам на телефон ее номер. Если вам что-нибудь понадобится, позвоните ей. Она немного чокнутая, но в целом очень хороший человек.

— Хорошо.

Он взял мое лицо в ладони.

— Не разгуливайте без бюстгальтера и не разговаривайте с незнакомцами в бразильских барах. Понятно?

Я кивнула.

— А теперь я вас поцелую. Я хорошо вел себя эти два дня. И мне чертовски не хочется позволить вам исчезнуть из моей жизни, не попробовав вас на вкус.

И прежде чем я успела сказать хотя бы слово, которое, безусловно, было бы согласием, Картер прижался губами к моим губам. У меня подогнулись колени. Когда он прижал меня к себе, у меня бешено застучало сердце. Он застонал, когда я обняла его так же крепко, как он обнимал меня. Наши языки соприкоснулись, и ни один из нас не хотел терять ни секунды. Нам было необходимо попробовать друг друга на вкус, почувствовать друг друга, сказать все в одном этом поцелуе. Когда он попытался прервать поцелуй, я застонала, и он снова прильнул губами к моим губам. Этот поцелуй был еще более голодным. Я понятия не имею, как долго он длился, но я знала лишь одно — когда он закончится, я буду в отчаянии.

Картер прижался лбом к моему лбу.

— Спасибо вам за все, Дерзкая.

— Вы заботились обо мне целых два дня. Это я должна благодарить вас.

— Не за что. Я делал это с удовольствием. Если бы я мог, остался бы здесь с вами. Мне чертовски жаль расставаться с вами. Особенно после этого поцелуя.

У меня по щеке поползла слез, и Картер смахнул ее большим пальцем.

— Какое решение вы ни примете, оно верное. Не позволяйте никому говорить вам, что вы не правы. Пообещайте мне это.

— Обещаю.

Мы поцеловались еще несколько раз.

— Должен лететь, моя красавица. Берегите себя.

— Вы тоже.

Я смотрела, как он направился к дверям. Перед тем как скрыться внутри, он обернулся и помахал мне. И я расплакалась как ребенок.

Глава 6
Картер

Почти сразу же после того, как я вошел в автоматически открывающиеся двери, я почувствовал, что это неправильно — противоестественно — сказать ей «прощай».

Ты чертов идиот.

Я увидел, как ко мне приближаются несколько членов экипажа. Их чемоданы на колесиках издавали такой же звук, как ногти по грифельной доске. В другом углу стояли две стюардессы и о чем-то разговаривали. Одна из них подмигнула мне, и я слегка кивнул ей.

Я посмотрел на очереди на регистрацию. Меня охватило ощущение пустоты. Впервые за многие годы мне не захотелось быть здесь. Мне не захотелось летать. Я не хотел оказаться в другом месте. Я хотел лишь одного — вернуться в ту машину, направиться к Марии Розе и снова обнять Кендалл. Даже после того гребаного дерьма с наследством, о котором она мне рассказала, в тот момент я хотел только ее.

Я уже скучал по ней, а прошло меньше пяти минут. Я сохранил ее номер на своем телефоне днем ранее и, повинуясь импульсу, набрал его. Ответа не было.

Тогда, с бешено колотящимся сердцем, я послал ей сообщение.

Напомните мне, почему мы попрощались?

Потом я послал еще одно.

Потому что, хоть убейте, я не могу найти ни одной разумной причины.

И еще одно.

Что вы ответите, если я скажу, что не готов расстаться с вами?

Прошло несколько минут, ответа не было. Покрывшись потом в своем костюме из полиэстра, я решил предпринять что-нибудь отчаянное.

Я подошел к билетной кассе и купил ей билет на мой рейс. У меня даже не было адреса ее электронной почты, так что я послал электронный билет на адрес, указанный на страничке Марии Розы. Почти не было шансов, что она сможет приехать из отеля вовремя, чтобы успеть на посадку. Но я не простил бы себе, если хотя бы не попытался.

Я не знаю, получите ли вы это сообщение вовремя, но я только что послал вам билет на мой рейс. Попросите Марию проверить ее почту. Он должен прийти к ней. Мы улетаем примерно через час. Так что вам нужно схватить свои вещи и поспешить в аэропорт. Я не давлю, но я больше всего на свете хотел бы продолжить наше приключение. Если ответом будет «нет», я вас пойму.

Я хмыкнул от своей попытки казаться небрежным. «Я не давлю». На самом деле я хотел написать ей: «Кендалл, тащи свою задницу сюда, потому что я не знаю, как смогу дышать без тебя во время этого гребаного полета».

И когда я в последний раз попытался дозвониться до нее, ответа снова не было.

Я отправился в комнату для пилотов, чтобы доложить о прибытии, узнать прогноз погоды и детали полета. И все еще ни слова от Кендалл. У меня не было иного выхода, кроме как заняться рутинными приготовлениями, потому что самолет сам по себе не полетел бы.

Постоянно проверяя свой телефон, я присоединился к экипажу. Я начал чувствовать, что, похоже, Кендалл вряд ли окажется в моем самолете. В последней отчаянной попытке я предпринял то, о чем ни разу в своей карьере даже не помышлял, — я сознательно задержал вылет.

Как старший офицер, я обязан был по прибытии на борт проинспектировать самолет. Я выразил озабоченность тем, что один из приборов в кабине немного барахлит и его нужно осмотреть. В результате бортинженер провел несколько тестов. Это задержало вылет почти на час, но все было тщетно. Кендалл не появилась.

В конце концов я закрыл дверь в кабину и после того, как закончил предполетную бумажную работу, приготовился к взлету.

Спустя десять минут мы плавно оторвались от земли, но у меня перед глазами стояли светлые волосы, честные голубые глаза и самая очаровательная улыбка из всех, что я видел. Я подумал о том, пересекутся ли еще когда-нибудь наши пути.

Когда мы набрали высоту, я решил сделать последнюю попытку. Билет, который я купил для Кендалл, был на место 12 С. Иногда пассажиры взбегают на борт в последнюю секунду. Может быть, я просмотрел ее?

Когда в кабину зашла стюардесса с водой, я спросил:

— Не знаешь, сидит ли кто-нибудь на месте 12 С?

— Сейчас проверю.

Жизни почти двух сотен людей были в моих руках, но я ни капельки не нервничал из-за этого. А вот ожидать возвращения стюардессы было пыткой.

Дверь открылась.

— На самом деле, капитан, нет. Это место не занято.

— Спасибо, Кэмми.

Убедившись, что Кендалл точно не находится в моем самолете, я перевел дыхание и взял микрофон, чтобы сделать то, что я всегда делал, когда на меня находило уныние.

Но это было посвящено ей.

Глава 7
Кендалл

Я старалась расслабиться, сидя на своем месте, пусть даже мои нервы были напряжены до предела.

Стюардесса сделала объявление, чтобы все пассажиры отключили свои беспроводные гаджеты, но в моем случае это не было нужно. Мой телефон разрядился. Когда утром мы собирались, в спешке я забыла у Марии Розы в спальне зарядное устройство.

Вскоре после того, как мы высадили Картера в аэропорту, у меня случилась паническая атака, когда я сидела в машине Марии Розы. Мысль о том, что мне придется продолжить путешествие в одиночестве, показалась мне непереносимой.

Мы уже подъезжали к отелю, когда все стало неожиданно ясным для меня.

Я не знала, как сказать это по-португальски, так что в отчаянии попыталась объяснить Марии свое желание с помощью жестов.

Указывая рукой назад, в ту сторону, откуда мы приехали, я сказала:

— Aeropuerto!

Она кивнула и продолжила ехать по направлению к отелю.

— Мария, мне нужно вернуться в аэропорт.

Она, должно быть, поняла меня, потому что внезапно резко развернулась. И уже вскоре мы подъезжали к аэропорту. Во время всей этой поездки мое сердце билось как сумасшедшее.

Когда мы подъехали к зданию аэропорта, я быстро обняла ее.

— Muchas gracias![16]

Я тут же осознала, что сказала это по-испански, но у меня уже не было времени поблагодарить ее как следует. Я решила позже послать ей письмо с благодарностью, переведенное на португальский, и деньги, чтобы она сняла с меня так называемое проклятье.

Вбежав в двери, я бросилась к билетной кассе так поспешно, что чуть не споткнулась о собственную сумку.

— Рейс на Дубай уже вылетел?

Кассирша нажала на какие-то кнопки.

— На самом деле вылет был задержан на час по техническим причинам.

Спасибо тебе, боже.

— У меня еще есть время, чтобы попасть на этот рейс?

Она позвонила по телефону, а потом сказала:

— Вам нужно поторопиться. Но я предупредила их, чтобы вас встретили у выхода. Дайте мне вашу кредитную карту, и мы как можно быстрее доставим вас на борт.

Она распечатала мой посадочный талон, и я побежала к таможенному контролю. К счастью, мне нечего было декларировать, и я успела сесть в самолет перед самым вылетом.

Он не просил меня лететь с ним. Я отчаянно рисковала.

Но, невзирая на мое растущее беспокойство, я не могла забыть выражение его глаз, когда он обернулся, чтобы в последний раз помахать мне. В его глазах застыли сожаление и сомнение. Так что в них отражались именно те чувства, которые испытывала и я сама.

Пройдет целых четырнадцать часов, прежде чем я узнаю, было ли это все большой ошибкой. Кабина пилотов была уже закрыта, когда я пробиралась на свое место в дальнем конце салона.

И я решила попытаться расслабиться. Насколько это было возможно, зная, что с большинством, если не со всеми длинноногими брюнетками, расхаживающими по салону, Картер, по всей вероятности, переспал.

Когда самолет помчался по взлетной полосе, я закрыла глаза и попыталась почувствовать его присутствие в этом лайнере, поднимающемся в воздух. В моем мозгу пронеслись воспоминания о том, как мы летали на дельтаплане. То, что Картер управлял этим самолетом, успокаивало, но в то же время и заводило меня. В этот момент он обладал безраздельной властью над многими жизнями. Он был героем, по моему мнению.

Когда самолет набрал высоту, мое сердце замерло при звуке его глубокого, успокаивающего голоса, раздавшегося по внутренней связи.

— Добрый день, леди и джентльмены, с вами говорит командир воздушного судна Картер Клайнз. Я рад приветствовать вас на борту этого прекрасного «Боинга 757». Наш полет из Рио-де-Жанейро в Дубай займет около четырнадцати часов. В первые минут сорок мы ожидаем небольшую турбулентность, но после этого наш полет будет спокойным. Я еще раз приветствую вас на борту рейса 237, направляющегося в Объединенные Арабские Эмираты.

А потом, без предупреждения, Картер начал петь. Пассажиров, похоже, это развеселило, но стюардессы, явно привычные к его пению, были совершенно невозмутимы.

На этот раз он выбрал песню «Битлз» «Билет для поездки». И я обратила внимание на то, что песня была о легкомысленной девушке, которая решила уехать прочь от возлюбленного, и что он пел ее вместо «Люси в небесах с алмазами». Он заменил свою фирменную песню на ту, которая, я была уверена, посвящалась мне.

Если ты так хотел, чтобы я осталась с тобой, почему ты не сказал мне этого?

Я понятия не имела, какой будет его реакция, когда он увидит меня в Дубае.

Все события прошедшего дня изрядно утомили меня. Обычно я не могла спать в самолете, но то, что за штурвалом был Картер, дарило мне ощущение полной безопасности. И я в конце концов заснула на несколько часов.

Когда я проснулась, услышала, как две стюардессы переговариваются за моей спиной. Мое кресло располагалось как раз перед тем местом, где они готовили еду.

Я попыталась сосредоточиться на том, что они говорили, не обращая внимания на посторонние звуки.

— Вы с Трипом трахались в Рио?

— Нет. Мы больше не встречаемся. И не смей говорить мне, что ты меня предупреждала.

— Честно говоря… ты продержалась с ним дольше, чем кто-либо еще из тех, с кем он спал во время рейсов.

— Целых два месяца. — Девушка рассмеялась. Я обернулась, чтобы посмотреть, кто из них сейчас говорит. Это была стюардесса по имени Джолен. Высокая брюнетка. Настоящая красотка.

— Два месяца — это целая жизнь для Трипа. Я надеялась, что с тобой у него будет все по-другому. Но, к несчастью, я в это не верила… исходя из собственного опыта.

— Мне следовало послушать тебя.

— Иногда нам нужно обжечься самим, чтобы что-то понять.

— Прости, что я чуть не пожертвовала нашей дружбой, чтобы быть с ним.

— К тому моменту, когда ты рассказала мне, что спишь с ним, я уже была счастлива с Брайаном. Когда-нибудь и ты встретишь хорошего парня. Пошли Картера к черту.

— В этом-то вся проблема. Я уже это сделала. А теперь мне нужно оправиться от всего этого.

Я не могла больше выносить этот разговор. Надев наушники, я на полную громкость включила музыку.

Я что, сошла с ума?

Но у меня было много причин не питать иллюзий на его счет. У этого парня был огромный послужной список в том, что касалось женщин. Привлекательных женщин. И вдруг я неожиданно стану той, кто изменит его? Девушка, которая, возможно, собирается забеременеть от другого мужчины?

Не зная, смеяться или плакать, я почувствовала себя загнанной в ловушку. В буквальном смысле — в этом самолете, в переносном — по воле моего глупого сердца. Потому что, как бы я ни понимала, что мне лучше покончить с этой ситуацией, мое сердце не позволяло мне этого сделать.

Что, если…

Что, если между нами все будет по-другому?

Когда Джолен подошла ко мне, чтобы взять заказ на ужин, я не удержалась.

— Могу я спросить вас кое о чем?

— Конечно.

Она улыбнулась, продемонстрировав мне идеальные белые зубы. Господи, она же внешне была полной противоположностью мне. Она была похожа на амазонку. Они все были такими. И что он хотел от меня, если ему нравились такие женщины?

— Я заметила, что пилот любит петь песни группы «Битлз». Я уже летала с ним раньше, и тогда он пел «Люси в небесах с алмазами».

— Да. Обычно он поет ее. Но по каким-то причинам сегодня он выбрал другую песню.

— Мой папа обычно пел мне песню про Люси, — солгала я. — Вы не знаете, почему он выбрал именно ее?

Без колебаний она покачала головой.

— Не знаю. Однажды он сказал мне, что ему просто нравится эта песня.

Я пристально изучала ее лицо, пытаясь определить, не обманывает ли она меня.

— Спасибо.

Я знала, что она говорит правду, потому что в тот момент у нее не было причин защищать его. Наоборот, ей, возможно, доставило бы удовольствие выдать его секрет. Он не рассказал ей об истории, которая крылась за его выбором этой песни.

Когда Джолен взяла у меня заказ, мое сердце плясало от счастья. Тот факт, что он встречался с ней два месяца и ни разу не был так откровенен, как он был со мной, давал мне надежду. Но мой внутренний циничный голос быстро сообщил мне, что он, возможно, разоткровенничался лишь потому, что не рассчитывал в будущем увидеться со мной.

Оставшуюся часть полета я провела в размышлениях. Я молила бога дать мне подтверждение того, что мое присутствие здесь не было огромной ошибкой. В какой-то момент мне даже удалось снова уснуть.

К тому моменту, когда я проснулась, в иллюминаторы светило солнце. Мы были уже почти в Дубае. И я понятия не имела, который там был на тот момент час.

Я заметила, что у мужчины, сидевшего через проход от меня, было зарядное устройство для телефона. К счастью, он одолжил его мне, чтобы я зарядила свой телефон.

Когда по внутренней связи раздался голос Картера, я похолодела не только потому, что долго его не слышала, а еще и потому, что он показался мне грустным и уставшим.

— Леди и джентльмены, мы подлетаем к международному аэропорту Дубая. Местное время — половина второго дня. Сейчас здесь самое жаркое время года. Температура воздуха составляет девяносто три градуса. Берегите себя, и еще раз спасибо за то, что вы выбрали наши авиалинии. Надеемся скоро снова увидеть вас.

Закрыв глаза, я прочитала короткую молитву о безопасном приземлении. У меня заложило уши, когда самолет пошел на снижение. А мое сердце учащенно забилось в предвкушении встречи с Картером.

Посадка была очень мягкой. Когда двигатели смолкли, я включила телефон и испытала шок, увидев несколько пропущенных сообщений. Все они были от Картера.

О, мой бог!

Он купил мне билет.

Он хотел, чтобы я полетела с ним.

Он, должно быть, подумал, что я игнорирую его.

Я покрылась по́том. Мое сердце готово было разорваться.

Я вытянула шею, пытаясь увидеть его из-за спин пассажиров, которые толпились в проходе между креслами.

И он был там. Он стоял недалеко от двери, скрестив руки на груди, а пассажиры благодарили его за мягкую посадку.

Но он не был похож на того Картера, которого я знала. Его глаза были темными и пустыми, и он рассеянно кивал проходившим мимо него пассажирам.

Мне казалось, что прошла целая вечность, пока я наконец не приблизилась к нему. С каждым мгновением мое сердце билось все сильнее. Мне оставалось сделать всего несколько шагов.

Кто-то задал ему какой-то вопрос, и он начал было отвечать, но тут же замер, остановившись посреди фразы, когда повернул голову и увидел меня, стоявшую в проходе. На несколько мгновений он остолбенел от шока. А потом его угрюмое лицо преобразилось, и его губы медленно растянулись в счастливой улыбке.

Это было одним из тех случаев, когда слова были не нужны. Картер медленно покачал головой, словно не веря своим глазам, и выглядел при этом невероятно счастливым. Оставались ли у меня сомнения по поводу его намерений? Да. Но я была чертовски уверена, что он не смог бы подделать выражение искреннего счастья, которое было на его лице в тот момент.

Несколько секунд мы стояли, замерев на месте и глядя друг на друга. Все пассажиры уже покинули салон, но члены экипажа все еще были в самолете.

Картер наклонился ко мне и прошептал:

— Я вижу, ты получила мои сообщения.

— Нет.

— Нет?

— Мой телефон разрядился вскоре после того, как мы отвезли тебя в аэропорт. Я увидела твои сообщения только сейчас. Но я в спешке вернулась и купила себе билет.

Он прищурился, обдумывая это.

— Кендалл… — сказал он и замолчал.

— Что? — улыбнулась я.

— Я не знаю, что происходит.

— Я тоже. Я…

— Дай мне закончить, — перебил он меня. — Я не знаю, что, черт возьми, происходит, но когда я думал, что расстался с тобой навсегда, мне было намного хуже, чем должно было быть после двухдневного знакомства. Так что я не знаю, что происходит. Я знаю лишь одно — я хочу, чтобы это не кончалось.

Он огляделся по сторонам, потом обнял меня рукой за талию и потянул в сторону кабины. Когда мы вошли в кабину, он плотно закрыл за нами дверь.

— Не могу поверить, что ты на самом деле здесь.

И в следующую секунду он прижал меня к стене и со стоном впился губами в мои губы. Я со всем пылом ответила на его поцелуй, с восторгом наслаждаясь его вкусом, который не надеялась ощутить снова. Наши языки встретились, и я запустила пальцы в его волосы и крепче прижала его к себе.

Он первым прервал поцелуй.

— Мне так отчаянно было нужно это.

Судорожно переводя дыхание, я сказала:

— Эти четырнадцать часов были такими долгими.

Он заправил прядь волос мне за ухо.

— Послушай, я набросился на тебя так, словно это мой последний поцелуй в этой жизни, из-за того, что мы находимся здесь.

— Я не понимаю.

— Когда мы выйдем из самолета и окажемся на людях, нам будет запрещено касаться друг друга.

— Что ты имеешь в виду?

— В Дубае все совсем по-другому. Мы не можем демонстрировать привязанность в общественных местах. Нас буквально могут арестовать за это. Даже семейные пары могут в лучшем случае держаться за руки. Поцелуи и объятия у них считаются неприличными.

— Ты что, разыгрываешь меня, черт побери?

— И ты не можешь ругаться в общественных местах. Это уголовно наказуемо.

— Господи Иисусе! Мне нужно выпить.

— Это еще одно. Нам здесь разрешается пить только в отелях или в клубах. — Он окинул меня взглядом с головы до ног. — И нам нужно прикрыть тебя до того, как мы выйдем из самолета. Я надеюсь, что ты захватила с собой бюстгальтер, который я тебе купил?

— Он у меня в сумке.

Он снял с себя китель.

— Пока надень вот это. Нам пора уходить отсюда.

Картер положил руку мне на талию, и мы вышли из кабины.

— Куда мы направимся?

Он подмигнул мне и одарил меня озорной улыбкой.

— Возможно, мне известно одно хорошее местечко.

Глава 8
Картер

В обычном месте, где я всегда останавливался, все спальни были заняты. Амари предложил мне бесплатную койку до завтрашнего утра, когда освободятся три его комнаты. Если бы я был один, не раздумывая, согласился бы, зная, что, когда я доберусь до него, я замертво свалюсь и засну. Но Кендалл заслуживала лучшего, чем спать на койке в проходной комнате, куда постоянно заходят незнакомые люди. К тому же меня возмущала одна лишь мысль о том, что кто-то увидит ее в коротенькой тонкой ночной сорочке. И чтобы не рисковать и не пытаться найти что-нибудь новое в таком месте, как Дубай, я решил поселиться в отеле, в котором авиакомпания селила всех членов экипажа. Это место не было идеальным, но там было безопасно, и я очень нуждался во сне.

Выйдя из здания аэропорта, я увел Кендалл в сторону от служебного микроавтобуса, в котором все остальные члены экипажа должны были ехать в отель «Хилтон». Я не хотел, чтобы она еще дольше общалась с моими прошлыми пассиями. На стоянке такси нам повезло, и мы достаточно быстро нашли микроавтобус, направлявшийся в город. Мы заняли задние сиденья, а на остальных местах сидели люди, переговаривавшиеся на незнакомом языке. Я решил, что это был фарси.

На спинке сиденья перед нами был карман, в котором лежали ламинированные листовки на разных языках. «Местные законы Дубая». Я уже читал их и раньше и решил, что Кендалл очень развлечет их содержание. Вытащив из кармана английскую версию, я протянул ее ей и указал на первое правило:

«Никаких публичных проявлений привязанности. Нельзя целоваться, обниматься и держаться за руки».

Ее рука лежала на сиденье. Убедившись, что нас никто не видит, я положил руку поверх ее руки и переплел наши пальцы. Она искоса взглянула на меня, и в ее глазах сверкнул огонек.

Она протянула свободную руку и взяла у меня листовку с правилами. Потом указала мне на следующее правило:

«Одежда должна быть консервативной. Женщины должны избегать прозрачной одежды, низких вырезов и коротких юбок. Живот, плечи и спина должны быть закрыты. Мужчины должны прикрывать свою грудь и не демонстрировать свое нижнее белье».

Кендалл посмотрела по сторонам, чтобы убедиться, что никто на нас не смотрит, а потом стала медленно поднимать юбку своего сарафана. Зная, что это противозаконно, и глядя, как она медленно, чувственно, дюйм за дюймом обнажает свои ноги, я лишь усилием воли сдержал стон. Когда ее бедра были полностью обнажены, я стал ерзать на сиденье. Я видел ее в чертовом бикини, но это… то, что она проделывала это тайком, было исключительно эротично.

Наши пальцы были переплетены, и ее юбка лишь едва прикрывала ее белье. Она протянула мне листовку. Не желая привлекать к себе внимание странным поведением и испытывая необходимость немного замедлить затвердение моего члена, я повернул голову к окну, притворяясь, что меня интересует нечто другое, а не вид ее обнаженных бедер и не ощущение прикосновения ее кожи к моей. Потом я указал ей на шестое правило:

«Ни ругательства, ни какие-либо непристойные жесты не допускаются».

Я подождал, пока водитель не сосредоточится на дороге, выезжая на главную магистраль, и семья, сидевшая впереди нас, не будет занята громким разговором. А потом я наклонился к Кендалл и прошептал ей на ухо:

— Мой член уже каменный, и он очень интересуется, остановишь ли ты меня, если я задеру твою юбку повыше?

Она ахнула. К счастью, никто этого не заметил. Спустя несколько минут мы съехали с главной дороги, и я понял, что мы были уже недалеко от нашего отеля. Кендалл посмотрела на листовку, а потом одарила меня лукавым взглядом, словно говоря:

— Какие еще правила мы можем нарушить?

Она снова пробежалась глазами по списку, а потом посмотрела на меня, закусив нижнюю губу, и указала на правило номер девять:

«Секс между неженатыми людьми запрещен в Дубае, и это касается всех иностранцев, независимо от того, из какой страны они прибыли».

И в этой гребаной стране не было другого такого закона, который я с таким удовольствием чертовски постарался бы нарушить, пока был здесь.

К несчастью, возбуждение от поездки в микроавтобусе длилось недолго. Когда мы прибыли в отель, в холле почти никого не было. Кроме нескольких стюардесс, встречи с которыми мне хотелось бы избежать. Когда две из них подошли к нам, мне страстно захотелось прижать Кендалл к себе и обнять ее собственнически, чтобы подбодрить. Но я не хотел никаких неприятностей с законом. Эти арабы не трахаются налево и направо. Несколько месяцев назад два члена экипажа с «Британских авиалиний» были застуканы за нелегальным сексом и упрятаны за решетку на девяносто дней. Три чертовых месяца.

— Трип, — промурлыкала Джолен. — Я не была уверена, поселишься ли ты здесь.

Когда я стоял рядом с Кендалл, моя интрижка с Джолен казалась мне такой давней. Но на самом деле она не была такой уж давней. Меньше месяца назад мы трахались с ней в этом самом отеле.

Когда Джолен чуть приблизилась ко мне, Кендалл замерла. Джолен заговорила негромко, но так, чтобы мы с Кендалл ее слышали:

— Если тебе понадобится мое общество, я в номере 4030. На этот раз в соседнем номере поселилась Лана, так что мы, по крайней мере, будем избавлены от жалоб на шум и стоны.

Она сунула мне ключ-карту в нагрудный карман. Я отступил от нее на шаг, и тут она впервые заметила Кендалл.

— Кто вы? А-аа… вы с самолета, верно?

Кендалл уставилась на Джолен. Сначала мне показалось, что она сейчас расстроится. Но тут я увидел воинственный огонек в ее глазах. Она разозлилась. Хотя и нацепила на лицо фальшивую улыбку и протянула Джолен руку, сказав с преувеличенным техасским акцентом, которого я прежде не слышал:

— Кендалл Спаркс, рада познакомиться.

Джолен неохотно пожала ей руку. Кендалл задержала ее руку в своей руке и слегка наклонилась к ней.

— Я личный психотерапевт Картера. Боюсь, ему сейчас не до шума и стонов. Эректильная дисфункция в результате сильного стресса. — Кендалл достала из моего нагрудного кармана ключ-карту и протянула его Джолен. — Он не станет навещать вас в номере 4030.

И с этими словами мы отошли от Джолен, которая смотрела на нас с широко раскрытым ртом.

— Знаешь, мое мужское достоинство требует, чтобы я доказал, что все сказанное тобой — вранье.

— Может быть, если ты какое-то время удержишь свое мужское достоинство в штанах, в один прекрасный день у тебя появится эта возможность.

— Я ловлю тебя на слове, Дерзкая. Ловлю тебя на слове.

На этот раз я должен был провести в Дубае три ночи, но я сказал Кендалл, чтобы она взяла номер только на одну ночь. Мне было мучительно больно, что мы не делим с ней одну спальню, как это было у Марии Розы. Но, по крайней мере, это дерьмо было всего на одну ночь. Когда завтра мы переберемся к Амари, там за нами никто следить не будет.

Наши комнаты были на восьмом этаже, и нас разделяли три номера. Подойдя сначала к номеру Кендалл, я попытался улестить ее, чтобы она пустила меня внутрь.

— Спасибо, что продолжила свое путешествие со мной, Дерзкая. Я ни в малейшей степени не был готов расстаться с тобой. Я не знаю, что это, но это лучшее из всего, что происходило в моей жизни. И я не хочу это потерять.

— Я тоже рада, что полетела с тобой.

Когда она открыла дверь, я попытался войти в ее комнату, но она остановила меня, положив руку мне на грудь.

— В коридорах установлены камеры.

— Прямо сейчас я готов отправиться в тюрьму за поцелуй. А за счастье прикоснуться к твоим сиськам я готов отмотать приличный срок.

Она покачала головой, но улыбнулась.

— У тебя грязный язык.

Я поднял бровь.

— Иди. Поспи немного. Ты, должно быть, с ног валишься. А вечером я хочу отправиться в город. Своди меня на танцы.

Она была права. Мне решительно было необходимо поспать несколько часов. Но я ни в коем случае не собирался делать это без еще одного поцелуя. Я целовал ее уже дважды и теперь на нее подсел. Я шагнул в ее комнату, и, увидев решимость на моем лице, она позволила мне закрыть за собой дверь.

— Картер… у нас могут быть неприятности.

— Тем более будет обидно пострадать ни за что.

Спустя десять минут я покинул ее комнату в состоянии крайнего возбуждения. И я даже не заметил, что именно напеваю, пока не принял душ и не улегся в кровать. «Битлз», «Я хочу быть твоим мужчиной».

Я пропал.

Глава 9
Кендалл

Я отмокала в ванне после долгого сна, и тут зазвонил телефон. К счастью, в ванной стоял параллельный аппарат, и мне всего лишь потребовалось протянуть руку и взять его.

— Перед тем как я проснулся, мне снилось, что ты лежишь рядом со мной в кровати.

Голос Картера был еще хрипловатым спросонья. И звук этого голоса, пройдя через микрофон и мои уши, вызвал пульсацию у меня между ног.

— Я был разочарован, когда протянул руку и обнаружил, что тебя рядом нет.

Я глубже погрузилась в воду, так что снаружи остались только мои соски. От холодного воздуха и от слов Картера они затвердели. Я плеснула на них теплую воду, но это не помогло.

— Ты хочешь сказать, что я снилась тебе?

— Ты снишься мне с той минуты, как я увидел тебя в баре аэропорта. Но не уверен, что это можно назвать снами. Скорее фантазиями.

— Это правда?

— Да.

Я зачерпнула рукой воду и полила свои соски.

— Ты хорошо спал или эти сны помешали тебе отдохнуть?

— Безусловно, они мне мешали. Но, по крайней мере, я несколько часов пролежал с закрытыми глазами. А как ты?

— Я немного поспала. После долгого перелета у меня ломило все тело, так что я решила, что ванна расслабит мои мышцы.

— Так ты сейчас в ванной?

— М-мм.

Картер издал какой-то звук, более похожий на стон.

— Ты просто убиваешь меня, Дерзкая. Я едва смог угомонить свой член, а теперь ты говоришь мне, что лежишь голая в ванне?

— Это так здорово. Тебе следует попробовать.

— Тебе не придется просить меня дважды. Я через секунду буду у тебя.

Я рассмеялась.

— У тебя эректильная дисфункция из-за стресса, помнишь?

— Я покажу тебе, какая у меня дисфункция.

— Веди себя хорошо. Знаешь, я могу сообщить всем, что ты страдаешь заболеванием, передающимся половым путем. Тогда у тебя будут проблемы, если ты захочешь порезвиться со своими воздушными потаскушками, даже после того, как мы расстанемся.

— Воздушными потаскушками?

Я вздохнула.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом. Мне не нравится думать обо всем этом. Ты кажешься мне… таким другим, когда ты со мной.

— Я и вправду другой, когда я рядом с тобой.

Я на минуту притихла. Может ли у одного человека быть две разные личности? Я не думала, что это возможно. Скорее, одна из этих личностей была просто маской. Я не хотела позволить себе думать так. Но, может быть, я не вижу настоящего Картера?

— Ты притихла. О чем ты думаешь?

— Честно говоря, о том, какой Картер настоящий. Тот парень, который в Рио спал на полу даже без просьб с моей стороны, потому что знал, что я чувствовала себя неловко? Или тот парень, который каждую неделю трахается с разными стюардессами?

— Я и сам этого не понимаю. Но я знаю, какой парень нравится мне больше. Я больше нравлюсь себе, когда я с тобой. Мне кажется, что ты вызываешь самые светлые чувства во мне, Кендалл, — те чувства, которых я не испытывал очень давно. Словно я забыл, что эта часть меня все еще существует, пока ты не села в мой самолет.

— Я думаю, что это самое приятное из всего, что я когда-либо слышала. Ты тоже нравишься мне, Картер Клайнз.

Несколько минут мы лишь слушали дыхание друг друга. И как ни странно, это расслабило мои мышцы больше, чем сон и теплая ванна, вместе взятые.

— Мне не нужен долгий сон. Я буду готов выйти через час.

— Я просмотрела все свои вещи. У меня, честно говоря, не так много одежды, закрывающей все те части тела, которые здесь требуется закрывать.

— У тебя есть легкий пиджачок?

— Да.

— Надень все самое сексуальное. А поверх этого пиджачок. Эти правила не распространяются на клубы, и я с нетерпением жду момента, когда увижу твое тело.

— Окей. Ты увидишь мое тело, капитан.

В этом туалете меня могли оштрафовать даже в Техасе, не говоря уже о Дубае. Я повернулась перед зеркалом сначала налево, потом направо, чтобы убедиться, что все важные части моего тела прикрыты. И они были прикрыты… едва-едва. Спереди это казалось обычным маленьким черным платьем, хотя оно и было очень коротким. Но если смотреть сбоку, я была почти голой. По бокам в платье шли вставки из прозрачного материала шириной около восьми дюймов. Так что я не могла надеть под платье никакого белья. Ходить без бюстгальтера было привычно для меня, но я впервые в жизни отправлялась на танцы без трусиков. Именно поэтому я еще ни разу не надевала это платье, хотя купила его на распродаже четыре месяца назад.

Чтобы больше быть похожей на дорогую девушку по вызову, я немного взбила свои светлые локоны, чтобы придать им объем, и наложила на веки серые тени. Между шлюхой и просто сексуальной девушкой была очень тонкая грань, и я надеялась, что удержалась на правильной стороне. Когда Картер постучал в дверь, я внезапно занервничала, и у меня в животе запорхали бабочки.

— Одну минуту!

Я бросила последний взгляд в зеркало и сделала глубокий вдох, прежде чем направиться к двери на моих высоких тонких каблуках.

По всей видимости, Картеру нравились раскованные девушки. У него глаза вылезли из орбит, и он выругался себе под нос.

— Господи Иисусе и Пресвятая Дева Мария! Ты хочешь убить меня!

Я медленно покружилась, чтобы показаться ему со всех сторон.

— Тебе нравится?

— У тебя под этим платьем нет ни бюстгальтера, ни трусиков?

— Это слишком смело?

Он стоял, застыв на пороге и крепко сжав руки в кулаки, так что костяшки его пальцев побелели. Он смотрел на меня таким напряженным взглядом, что я покрылась гусиной кожей.

— Ты выглядишь обалденно, Кендалл. И это не слишком смело. Просто я чертовски не хочу делить тебя с окружающими, когда ты в этом наряде.

— Ты сказал, что хочешь увидеть мое тело. Так что я надела это платье для тебя.

— Спасибо. У меня счастливый день. Черт, я давно не был так счастлив! А теперь бери свой пиджак и прикройся, пока я не сделал чего-нибудь такого, что тебе могло бы не понравиться.

Мой пиджак лежал на кровати. Надев его, я застегнула пуговицы и порадовалась тому, что он доходил мне почти до колен. Никто бы не заподозрил того, что под ним было надето так мало. Картер придержал дверь, пока я проходила мимо него, но я на секунду остановилась и прошептала:

— Я не думаю, что мне может не понравиться что-либо из того, что ты можешь сделать.

Клуб оказался более шикарным, чем все, в которых мне доводилось бывать прежде. А я проводила какое-то время в Нью-Йорке в последние годы. На входе стояла длинная очередь, но Картер удивил меня, направившись сразу к дверям. Когда он назвал свое имя, нас проводили к столику, который он заказал. В заказ входила обязательная бутылка дорогого шампанского.

— Здесь очень красиво.

Он выдвинул стул, приглашая меня сесть.

— Я рад, что тебе нравится. Потому что может случиться так, что у меня не хватит денег на ужины в ближайшие несколько дней.

Он сказал это шутливым тоном, но я знала, что он заплатил целое состояние за бутылку «Дом Периньон» и за вход без очереди. Мы сидели за столиком, на котором стояли всевозможные закуски, и выпили целую бутылку шампанского, наблюдая за присутствующими. Мне было так легко в обществе Картера, сидела ли я в комнате у Марии Розы или раскачивалась на стуле под музыку в шикарном клубе посреди роскошного Дубая. И чем больше я об этом думала, тем больше осознавала, насколько странной была вся ситуация.

— Не могу поверить, что всего несколько дней назад обезьяна написала мне на плечо в маленькой гостинице, а сейчас я сижу в клубе, заполненном красивыми людьми, и пью с тобой шампанское.

— И что тебе нравится больше?

— Не знаю. Ты еще не все показал мне. Ты умеешь танцевать, капитан Клайнз?

Он залпом допил свое шампанское.

— Может быть.

Я поднялась со стула и протянула ему руку.

— Покажи мне, на что ты годишься, красавчик.

Он приподнял бровь.

— Красавчик?

От шампанского у меня было легко на душе. Я обняла Картера за шею.

— Ты шикарный, уверенный в себе, забавный и к тому же пилот. Единственное, что может еще больше привлечь меня, — это если у тебя есть чувство ритма.

Картер наклонился ко мне, коснувшись щекой моей щеки и медленно проводя пальцами по моему боку.

— О, чувство ритма у меня есть. Но в этом ты сможешь убедиться позже, когда мы останемся наедине. Обещаю тебе.

Когда он поднял голову, мои губы раскрылись, и я дышала с трудом. Я так хотела его, что это было сродни физической боли.

— Можем мы обойтись без танцев?

— Ни за что. Я буду прижиматься к тебе на этой танцевальной площадке. Это будет прелюдией. Потому что я не знаю, насколько я смогу сдерживать себя, когда позже стащу с тебя это платье.

Картер застонал, когда я просунула руку ему под пояс брюк. Мы стояли в коридоре рядом с туалетом, покрытые потом после нескольких часов, проведенных на танцевальной площадке. Мы смеялись и танцевали, покачиваясь под музыку. Медленные танцы сменялись быстрыми. Бог мой, Картер был отличным танцором! То, как он поводил своими бедрами, прижимаясь своим затвердевшим членом ко мне, доводило меня почти до оргазма.

В последние десять минут, однако, что-то изменилось. Наши поцелуи стали более голодными, и мое возбуждение достигло такой силы, что мне казалось, если в ближайшие несколько секунд мы не избавимся от одежды, я умру от недостатка секса.

Снова заиграла медленная музыка. Я не знала слов этой песни, но Картер стал напевать ее. Мы раскачивались в такт музыке, прижавшись друг к другу в интимном полумраке коридора.

— Ты сводишь меня с ума. Пойдем отсюда, — сказала я.

В конце коридора был аварийный выход. То, что мы не знали, куда он ведет, не имело значения. Главным было лишь то, что, если мы выйдем на улицу, это сделает нас на шаг ближе к нашему отелю. Я потянула Картера за руку и распахнула дверь. Он последовал за мной. Свежий воздух приятно охлаждал мое покрытое потом тело, и я не помнила, когда еще чувствовала себя такой живой и возбужденной. Но прежде чем дверь закрылась за нами, Картер удержал ее.

— Черт! Я оставил у официанта свою кредитную карту. Мне нужно расплатиться и забрать ее. Нам придется вернуться.

Это была невероятная летняя ночь. Я вдыхала соленый морской воздух, и легкий бриз был таким приятным! На улице было тихо, и никого поблизости не было.

— Я подожду тебя здесь.

— Ни за что. Я не оставлю тебя здесь одну.

Я сняла туфли.

— Я не могу вернуться туда. Иди один. Поспеши. — Он хотел было воспротивиться, но я обняла его руками за талию и поднялась на цыпочки. — Если ты не поспешишь… я пойду в отель одна.

Картер застонал.

— Не уходи никуда. Я вернусь через минуту.

Я слышала музыку, игравшую внутри, даже после того, как захлопнулась дверь. Закрыв глаза, я улыбалась, чувствуя себя более свободной и счастливой, чем могла даже вообразить. Зазвучала песня Бейонсе «Безумно люблю», и я стала покачиваться в такт музыке, думая о том, как созвучны наши с ней чувства. Я чувствовала себя свободной, пусть даже мужчина, в которого я влюбилась, был опасен. Я подняла руки вверх и начала кружиться, напевая «безумно люблю, безумно люблю». Я была так погружена в себя, так счастлива, так влюблена в этого мужчину, что не обращала внимания на то, что меня окружало. И, наверное, поэтому я заметила подъезжавшую ко мне полицейскую машину лишь тогда, когда включилась сирена.

Переводчик говорил какую-то ерунду.

— Но этого не было в правилах. Как могут танцы на публике быть неприличными? Никто мне этого не сказал. И я даже не танцевала. Я просто покачивалась.

— Это считается неприличным. Не волнуйтесь, вы предстанете перед судом и признаете себя невиновной. Поскольку это ваше первое нарушение закона, вас осудят не более чем на девяносто дней.

— Девяносто дней! Я не могу провести девяносто дней в тюрьме! Я не сделала ничего плохого. Где Картер? Мне нужен Картер. Или мой адвокат. Могу я позвонить в Америку своему адвокату? Он наверняка знает, что делать в таких случаях.

— После того как вы предстанете перед судьей, вас отведут в изолятор. Вас устроят там, а через несколько дней вам разрешат позвонить.

— Нет. Я не могу. Вы не понимаете. Я не сделала ничего плохого.

Сердце выпрыгивало у меня из груди, и у меня страшно зачесалась рука. Я чесала и чесала ее, но зуд не стихал. Я вся покрылась сыпью от крапивницы, как это случалось со мной в детстве.

Этого не могло происходить на самом деле! Как это могло случиться? Это было безумием!

— Мисс, вам нужно успокоиться. Судья будет очень рассержен, если вы будете вести себя так в зале суда. Вы должны молчать, пока к вам не обратятся.

Молчать, пока ко мне не обратятся. Я больше не была в Америке.

Некоторое время спустя мой переводчик ушел, оставив меня в комнате, которая наводила на мысли о сценах допроса из плохих полицейских фильмов. Там не было окон, а из обстановки были лишь грязный стол и два стула. Мне хотелось расплакаться, но я боялась, что если начну плакать, то не смогу остановиться. Реальность происходившего наконец дошла до меня. Женщина, одна в арабской стране, нарушившая правила приличия. «Испугана» было не тем словом, которым можно было описать мое состояние.

Они забрали мой телефон, и в комнате не было часов на стене, так что я представления не имела, сколько прошло времени. Я положила голову на стол, но заснуть было невозможно. Спустя несколько часов после ухода моего переводчика в комнату вошел офицер в форме с беретом на голове и не с одним, а с двумя пистолетами, висящими в кобурах по бокам. В руках у него была тарелка с сэндвичем, и он бросил ее на стол передо мной. Тарелка громко звякнула, и я подпрыгнула на стуле. Не знаю, в действительности он не говорил по-английски или просто притворялся, но он проигнорировал все мои вопросы и молча вышел из комнаты.

В какой-то момент я задремала. Другой офицер вошел в комнату и разбудил меня. Я вскочила на ноги.

— Мне нужно позвонить.

— Вы сейчас предстанете перед судьей.

— Но я еще не разговаривала со своим адвокатом и никуда не могла позвонить. Разве по правилам я не имею на это право?

Меня опять проигнорировали. Вместо этого меня пристегнули наручниками к дюжине других задержанных, и нас повели по длинным коридорам. Наконец мы добрались до какой-то двери, и нас ввели в комнату, одна стена которой представляла собой решетку, сквозь которую был виден пустой зал суда. Я чувствовала себя как животное в клетке, которое собирались судить за преступление, которого оно не совершало.

Спустя несколько минут два офицера в форме распахнули двери, ведущие в зал, и он стал заполняться народом. Я схватилась за решетку, с отчаянием глядя на входивших. Картер! Слава богу!

— Картер!

Я помахала ему, при этом без всякого предупреждения дернув за руку задержанного, который был пристегнут ко мне.

Картер попытался приблизиться ко мне, но его остановил один из охранников.

— Не говори ничего. Я нанял тебе адвоката. Она обо всем позаботится.

Я кивнула, впервые испытав облегчение после того, как начался этот кошмар. Слезы потекли по моему лицу, но я даже не могла вытереть их, не побеспокоив пристегнутых ко мне людей.

Некоторое время спустя в зал вошел судья. На нем было длинное, до щиколоток, белое одеяние, а на голове — клетчатый красно-белый убор. Он быстро и раздраженно говорил что-то по-арабски и почти не поднимал головы.

И внезапно все завертелось. Судья начал допрашивать задержанных, в то время как другие присутствовавшие стали переговариваться между собой на разных языках. Я даже не был уверена, на каких языках они говорили. Я просто переводила взгляд с судьи на Картера, который сидел в заднем ряду. В первый раз я видела Картера не спокойным и уверенным в себе. И одно только это пугало меня до смерти.

Наконец офицер назвал мое имя. Он снял с меня наручники, которыми я была пристегнута к другим задержанным, и повел меня в коридор, где меня ждала женщина в костюме. Она прекрасно говорила по-английски, хотя и с сильным арабским акцентом. И она была ослепительно красива.

— Когда судья назовет ваше имя, я буду говорить за вас. Мы сделаем заявление о вашей невиновности. Офицер, который арестовал вас, не появится в суде, чтобы дать показания, и это рассердит судью.

— Что? Откуда вы знаете, что офицер не появится? И почему нам нужно рассердить судью?

Она вздохнула, словно я раздражала ее.

— Потому что офицеру сказали не появляться здесь. А этот судья требует, чтобы на предварительном слушании присутствовало лицо, совершившее арест. С вероятностью в пятьдесят процентов судья будет так зол, что отпустит вас просто из вредности.

— А что будет, если все пойдет не так? Что случится с вероятностью других пятидесяти процентов?

— Тогда вас посадят в тюрьму максимум на тридцать дней, пока не объявится тот офицер и не предстанет перед судом в качестве свидетеля.

— Но…

Прежде чем я успела возразить, офицер назвал мое имя.

— Наша очередь. Пойдемте.

— Подождите…

— Нет. Нам нужно идти.

Все последующее показалось мне происходившим не со мной. Словно я наблюдала за всем со стороны. Физически я находилась в зале суда, но мой ум витал где-то в облаках, глядя на то, как разворачивались события. Прежде чем встать перед судьей рядом с адвокатессой, я посмотрела на Картера. Он ерзал на краешке стула и казался таким же взволнованным, как и я.

Судья сказал что-то, чего я не поняла, и моя адвокатесса ответила ему по-арабски. Я затаила дыхание, глядя, как судья раздражается все больше и больше, переходя почти на крик. После разгоряченных дебатов он поднял свой молоточек и сердито стукнул им. От этого звука я подпрыгнула.

— Пройдемте со мной.

Офицер взял меня под локоть и повел прочь из зала суда.

— Постойте. Постойте… что случилось? — спросила я адвокатессу. — Что сказал судья?

Она закатила глаза.

— Вы свободны. Офицер отведет вас, чтобы вы забрали свои вещи.

Картер ждал меня на ступеньках здания суда, стоя рядом с адвокатессой. Моим первым побуждением было подбежать к нему и броситься ему на шею. Но я тут же вспомнила, как изначально попала в беду — ведя себя неприлично в общественном месте.

— Ты в порядке? — спросил он меня.

— Пожалуй.

Он повернулся к адвокатессе.

— Не знаю, как и благодарить тебя, Серина.

Игривая улыбка появилась на ее лице, и она кивнула.

— Я уверена, что вы что-нибудь придумаете, когда наши пути снова пересекутся в самолете, летящем в Америку, капитан. — Она посмотрела на меня. — Желаю удачи вам с сестрой. Постарайтесь впредь следить за тем, чтобы она вела себя прилично.

Я стояла, раскрыв рот, глядя вслед удалявшейся женщине.

— Твоя сестра?

Картер попытался объяснить.

— Мы встречались с ней несколько раз, когда она летала в Америку. Я подумал, что она сможет лучше помочь мне, если…

Я подняла руку и остановила его.

— Не хочу даже знать.

— Прости, Кендалл. Я не должен был оставлять тебя одну. Я должен был заставить тебя пойти со мной, и этого бы не случилось.

— Это не твоя вина.

Он кивнул в сторону стоянки автомобилей, расположенной по другую сторону улицы.

— Я арендовал машину. Давай уедем отсюда, пожалуйста.

— Господи, да! Мне нужно поскорее принять душ и переодеться.

— Хорошо. Я уже забрал твои вещи. Заставил горничную открыть дверь в твой номер. Притворился, что потерял ключ.

— Мои вещи? Куда мы направляемся?

— Туда, куда я должен был отвезти тебя с самого начала.

Глава 10
Картер

Я на самом деле все испортил.

Ни при каких обстоятельствах я не должен был оставлять Кендалл одну. Даже несмотря на то, что она пыталась убедить меня, что я не виноват в ее аресте, я не мог не чувствовать себя ответственным за все происшедшее.

По дороге к Амари она была необычно притихшей. Мой друг на следующие несколько дней предоставил нам спальню в своем доме. Его дом находился в сердце пустыни, вдали от городской суеты. К счастью, Амари не был консерватором. Если мы будем вести себя осмотрительно, притворяясь, что мы женаты, чтобы не смутить других его постояльцев, он не возражал, чтобы мы с Кендалл поселились в одной комнате. Ему можно было доверять — он не выдал бы нас.

Когда мы вошли в нашу комнату, Кендалл подошла к окну и задумчиво уставилась на песчаную пустыню.

— Ты в порядке?

— Мне нужно принять душ, — ответила она, не оборачиваясь.

Ее тон встревожил меня. Мне нужно было все исправить. Я хотел лишь одного — возместить ущерб, нанесенный этим арестом.

— Позволь мне наполнить ванну для тебя.

Несмотря на то что она мне не ответила, я пошел в ванную и включил воду. Наполнив ванну водой с мылом, я, все еще обеспокоенный ее состоянием, вернулся в спальню и протянул ей руку, чтобы помочь подняться с кровати.

Я повел ее в ванную, желая лишь одного — обнять ее в теплой воде.

— Сними одежду, — сказал я, — но не снимай бюстгальтер и трусики, потому что мы будем принимать ванну вместе.

Радуясь, что она не возразила, я снял брюки и, оставшись в одних плавках, погрузился в воду. Когда она сняла платье, при виде ее стройного тела в одном белье мой член тут же встал. Я протянул к ней руку.

— Залезай. Обещаю, что не укушу тебя.

Она нерешительно переступила через края ванны и опустилась в воду впереди меня. Ее спина была прижата к моей груди, а ее попка оказалась прямо у меня между ног. Я не мог ничего поделать со своим затвердевшим членом. Я лишь надеялся, что она это понимала.

Волосы Кендалл были завязаны в хвостик. Я освободил их, и ее роскошная белокурая грива упала ей на плечи. Зачерпнув воду, я стал поливать ее волосы, а потом набрал в руку шампунь и стал медленно массировать кожу на ее голове.

— Расслабься, детка, — прошептал я. — Просто расслабься.

Мне больше всего на свете хотелось позаботиться об этой девушке, заставить ее снова почувствовать себя в безопасности.

В ванной наступила тишина, лишь из соседней комнаты доносились слабые звуки голосов мужчин, разговаривающих по-арабски. После нескольких минут тишину нарушила Кендалл.

— Картер, я дура?

Я перестал массировать ее голову и задумался над ее вопросом.

— Что ты имеешь в виду?

— Что я здесь делаю?

У меня упало сердце. Ее вопрос подействовал на меня как удар в пах.

— Ты жалеешь, что последовала за мной?

Она села прямее и помедлила, прежде чем ответить.

— Ты замечательный… такой харизматичный… такой свободный. И ты заставляешь меня чувствовать то, чего я прежде никогда не чувствовала. Но мне кажется, что я слишком увлеклась. Я просто не понимаю, как выберусь из этой ситуации безболезненно для себя.

— Зачем беспокоиться о том, что еще не произошло? Почему просто не жить настоящим?

— Я могу назвать много причин.

— Какие это причины? Поговори со мной. Расскажи мне, что произошло помимо ареста, что внезапно заставляет тебя думать, будто все это колоссальная ошибка.

Сердитый тон моего голоса удивил меня самого. Я замер, ожидая ее ответа.

— Дело не только в тебе. Я была эгоисткой. Хочешь знать, почему все так дерьмово? Потому что есть двое мужчин, которых я обнадежила и которые ждут встречи со мной через пять дней, предоставив мне решать, будет у них семья или нет. Потому что я должна была бы принимать витамины, готовясь забеременеть, а не пить спиртное. Потому что я еще вовсе не решила, пойду ли я вообще на это. Потому что в самолете я услышала, как Джолен говорила, какой ты засранец, другой стюардессе, с которой ты тоже трахался. Потому что моя адвокатесса, которая сняла меня с крючка, тоже одна из твоих дешевых шлюшек. Потому что я начинаю думать, как я, наверное, глупа, полагая, будто я чем-то отличаюсь от них. Потому что мой арест, возможно, был просто знаком, говорящим, что спать с тобой будет колоссальной ошибкой. Потому что я до сих пор не знаю, могу ли доверять тебе. И я могу продолжать до бесконечности.

Мне было тяжело слушать это, и я, честно говоря, не знал, что сказать ей. Я мог понять ее сомнения насчет меня, и какими бы сильными ни были мои чувства к ней, мне было нелегко доказать ей это.

После долгого молчания я наконец сказал:

— Я понимаю твою ситуацию, и у тебя есть все основания сомневаться во мне.

— Столько всего поставлено на карту, и, возможно, я жертвую всем ради мужчины, который разобьет мне сердце. Чем я отличаюсь от них, Картер? Скажи мне. Все эти женщины… чем я отличаюсь?

Я знал, что все дело в этом. Это был мой единственный шанс — ответить ей как можно честнее. Или я потеряю ее.

Я провел мокрой рукой по волосам и шумно выдохнул.

— Я не горжусь тем, как жил до сих пор. Все, что ты слышала… все это правда, Кендалл, все до единого слова. Я не хочу ничего скрывать от тебя. Но с нашей встречи все изменилось. Я не знаю, как именно объяснить, почему все изменилось. Это все так еще ново для меня. Единственное, в чем я уверен, — мне нужно время, чтобы разобраться в этом.

Ее дыхание участилось, и мне было необходимо заглянуть ей в глаза.

— Мне нужно, чтобы ты повернулась и посмотрела на меня.

Когда она наконец сделала это, я обхватил ее ногами.

— Это я, настоящий я. Не пилот, не плейбой, не какой-либо еще из всех ярлыков, которые вешали на меня из-за моих тупых поступков. Я хочу, чтобы ты знала, что меньше всего на свете я хочу причинить тебе боль. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы избежать этого. Но ты должна понять, что я не могу изменить свое дерьмовое прошлое.

У нее на глаза навернулись слезы.

— Дело не только в тебе. Я тоже так запуталась, Картер.

Я пальцем утер слезинку с ее щеки.

— Мы оба запутались. Может быть, все дело в этом. Может быть, мы отчасти видим себя друг в друге. Мы оба — два минуса, которые в сумме дают плюс. Поодиночке мы несчастны, но вместе… у нас что-то получается. Я знаю, что это непростая ситуация. Я знаю, что тебе нужно принять решение.

— Я боюсь.

— Хочешь знать правду? Я тоже боюсь за тебя. Когда ты рассказала мне о себе, там, в Рио, я на самом деле не слишком вник во все это. Но я много думал об этом, пока мы летели сюда. И я понимаю твою дилемму. Все дело в этих гребаных деньгах — в твоем наследстве. Ты чувствуешь себя ответственной за то, чтобы деньги остались в семье. И ты стараешься сделать это так, чтобы помочь людям — тем парням из Германии. Но ты еще не готова принять решение, Кендалл. Я не хочу, чтобы ты совершила ошибку, которую потом будет нельзя исправить. Не нужно быть гением, чтобы понять, что ты еще не готова завести ребенка. И за пять дней ничего не изменится. Тебе нужно больше времени. Тебе нужно отложить эту поездку в Германию, по крайней мере до тех пор, пока ты не будешь уверена, что поступаешь правильно.

И мне тоже нужно время.

Дай мне еще немного времени.

— Если мы продолжим это приключение, я не стану спать с тобой, Картер. Как бы мне этого ни хотелось, я решила, что в конечном счете это будет не слишком хорошая идея.

— Я понял. Не стану врать и говорить, что меня это радует или что это будет для меня легко. Но я понимаю и уважаю твое решение. И обещаю, что не стану давить на тебя.

Мы долго смотрели в глаза друг другу, а потом я поцеловал ее в лоб. И моментально лишившись самообладания, пробормотал:

— Не бросай меня, Дерзкая.

Она отстранилась, чтобы посмотреть на меня, и когда она улыбнулась, у меня отлегло от сердца.

— Какие у нас планы на сегодня? — спросила она.

Какое облегчение!

— Ну… — Я улыбнулся. — Мы поспим. А когда проснемся, у нас будет ранний ужин. Мы будем есть шаурму, которую приготовит Амари, а потом курить шишу.

— Шишу? — рассмеялась Кендалл.

Я тоже рассмеялся. Было так чертовски здорово смеяться после того напряжения, которое царило между нами несколько минут назад.

— Шиша — это кальян. Водяная трубка, используемая для курения ароматизированного табака. Ее курят после ужина. Это здешняя традиция. Тебе необязательно делать это, если ты не хочешь. Но обещаю, это единственное, что я предложу тебе засунуть в рот сегодня вечером.

Кендалл игриво ущипнула мою щеку.

— Ну, вот опять. Я уже начала думать, что ты облегчишь мне мой отказ от секса, закрыв свой грязный рот.

— Ну, я сказал, что уважаю твое решение, но это никак не распространяется на мой грязный рот.

— На самом деле я люблю твой грязный рот.

— В один прекрасный день, Дерзкая. В один прекрасный день, когда ты будешь готова, ты увидишь, каким грязным может быть мой рот, когда я стану покрывать все твое тело поцелуями. И тебе это будет очень нравиться.

Разговор, произошедший между нами в ванной, казалось, сблизил нас. Тем вечером мы сидели на улице позади дома Амари, откуда открывался вид на бескрайнюю сухую пустыню. Мы покуривали кальян и рассказывали друг другу истории из нашего детства.

Кендалл рассказала мне, как росла на ранчо в Техасе, а я поведал ей некоторые забавные секреты, например, как мои сестры любили накладывать на меня макияж, пока я спал.

На Кендалл было приятно смотреть. Она сидела скрестив ноги и курила кальян, выпуская кольца дыма из своих прелестных маленьких губок и непринужденно смеясь.

Я никогда еще так не хотел ее, но, как бы я ни страдал от желания снова ощутить ее вкус, я поклялся сдержать обещание не давить на нее, пока она была в таком состоянии.

Позже той ночью она заснула, прижавшись попкой к моему боку. Из-за тишины, царившей в пустыне, и моего сумасшедшего возбуждения я никак не мог заснуть.

Отчаянно нуждаясь в облегчении, я осторожно вылез из постели и закрылся в ванной. Прижавшись спиной к двери, я закрыл глаза и стал вспоминать о том, что происходило в клубе. Но вместо того чтобы представлять нас танцующими, у меня перед глазами вставал образ полностью обнаженной Кендалл, сидящей верхом на мне на полу танцевальной площадки.

Мы были так близки к нирване той ночью, перед тем как я все испоганил и оставил ее одну на улице. Я потряс головой, стараясь избавиться от грустных мыслей, и попытался снова сфокусироваться на своих фантазиях.

Тяжело дыша, я обхватил свой член рукой и стал водить ею вверх и вниз, представляя, что он погружается в ее горячее, влажное лоно. Я вспоминал ее запах, когда наши тела соприкасались, вспоминал, как она страстно хотела меня той ночью, каким был на вкус ее язык, когда мы целовались.

Я сильнее сжал свой член, но внезапно замер, услышав ее голос за дверью.

— Картер? Что ты делаешь?

Вот дерьмо!

Я негромко рассмеялся и откинул голову, ударившись о деревянную дверь.

— Молюсь.

— Ты всегда так дышишь, когда молишься?

— Это очень напряженная молитва.

— Что ты делаешь на самом деле?

— Полагаю, ты догадываешься о том, что я делаю, Кендалл.

— Могу я войти в ванную?

Все еще будучи невероятно возбужденным, я как мог заправил свой разбухший член в брюки, прежде чем открыть дверь.

Она взглядом оценила мою чудовищную эрекцию.

— Прости… что заставляю тебя прибегать к таким мерам.

— Все нормально. Моя рука и я не занимались этим с того времени, как я был подростком. Я думаю, мой член скучал по этому.

— О чем ты думал?

— О тебе.

— Да… а конкретнее?

— Я фантазировал о том, как мы трахались в клубе на полу на танцевальной площадке.

Она снова посмотрела на мой член и с серьезным выражением лица спросила:

— Тебе нужна моя помощь?

— По-моему, ты сказала, что мы не будем заниматься этим.

— Я не могу заниматься с тобой сексом. Но я хочу трогать тебя. Я могу снять одежду и дать тебе закончить то, что ты начал. Знаешь… просто помочь тебе.

Подняв глаза к потолку, я покачал головой.

— Ты понятия не имеешь, да?

— О чем?

— О том, как ты доводишь меня до сумасшествия. С тобой я не смогу остановиться на полпути. Мастурбировать, глядя на твое обнаженное тело и не имея возможности сделать то, чего мне на самом деле хочется, будет пыткой. У меня больше не хватит на это силы воли. Только не с тобой. Даже когда я просто целую тебя, я могу думать лишь о том, как восхитительно будет погрузиться в тебя. Но стоять обнаженной перед моими глазами? Это слишком, Кендалл. Когда ты разденешься для меня, я хочу, чтобы ты была готова принять меня. В противном случае мне лучше не знать, чего я лишаюсь.

Чувствуя раскаяние, она взмахнула руками.

— Я поняла. Прости… что помешала тебе.

— Ложись в постель. Я скоро вернусь.

После того как Кендалл ушла, я с сожалением закрыл глаза. Не сошел ли я с ума, выпроводив ее таким образом?

Теперь, когда она знала, чем я занимался, я уже не мог расслабиться. Все еще отчаянно нуждаясь в облегчении, я включил душ и встал под воду. И по злой иронии я представил ее стоящей без одежды у двери ванной и наблюдающей за мной.

Черт, черт, черт!

Глава 11
Кендалл

Когда на следующее утро я открыла глаза, Картера в комнате не было. Возможно, он завтракал. Я даже не знала, сколько было времени.

Боже, я чувствовала себя такой тупой.

Чем, черт возьми, я думала, прервав его прошлой ночью и предложив ему раздразнить его еще больше? То, как он дышал за дверью, то, что он делал, доводило меня до сумасшествия.

Сри или слезай с горшка, Кендалл.

Картер понятия не имел, как страстно я хотела отдаться ему. Но я не могла позволить себе сделать это, пока не начала рассуждать здраво. Я никак не могла бы заняться с ним просто сексом, без эмоций. Мне нужно было быть уверенной не только в его намерениях, но и в своих собственных.

И тут я услышала стук в окно.

Какого черта?

Стук повторился.

Отдернув штору, я буквально подпрыгнула, увидев голову животного, которого я опознала как верблюда. На этом животном сидел Картер, который улыбался и махал руками, как лунатик.

— Открой окно, — сказал он.

Я подняла окно.

— Что, черт возьми, происходит?

— Оденься и тащи сюда свою прелестную задницу. Мы поедем кататься на этом парне. Лучше всего надень брюки.

— Я не стану скакать на этой штуке.

— Печально, что я слышу это от тебя уже не в первый раз, — пошутил он. — Но на этот раз ты не отделаешься. Давай же! Он в нашем распоряжении всего на час.

Картер улыбнулся своей очаровательной улыбкой, и одного вида ямочки на его подбородке было достаточно, чтобы я быстро вскочила с кровати.

Жара в пустыне была уже невыносимой, несмотря на раннее утро. Картер слез с верблюда и стоял рядом с Амари.

Наш хозяин улыбнулся мне.

— Доброе утро. — Он погладил верблюда. — Развлекитесь с Фуадом, ребята. После того как вы покатаетесь, вас будет ждать традиционный арабский завтрак.

— Спасибо, Амари. Звучит заманчиво.

— Амари поможет нам сесть на верблюда, — сказал Картер.

Амари заставил животное сесть, а потом сказал:

— Самое сложное — забраться на него. После этого все пойдет как по маслу. — Он помог нам усесться на верблюда. — Картер — настоящий профессионал. Вы в надежных руках.

Я прошептала за спиной у Картера:

— Кажется, ты профессионал во всем.

Он обернулся.

— Только не в том, чтобы получить единственное, чего мне действительно хочется. — Он подмигнул мне. — Я шучу, моя красавица.

— Нет, не шутишь.

— Ты права. Я не шучу.

Картер нежно коснулся губами моих губ, но этот поцелуй был прерван, когда верблюд тронулся с места.

— Полагаю, мы тронулись! А как управлять верблюдом?

— Честно говоря, понятия не имею. Верблюды не реагируют, когда пытаешься управлять ими. Когда я катался на них, они просто брели по своей воле. Главное — не делать резких движений, чтобы не пугать их.

Моргнув несколько раз, чтобы избавиться от песка, который пустынный ветер швырял нам в лицо, я прижалась к Картеру, приложив щеку к его спине. Как и всегда, с ним я чувствовала себя в безопасности.

Какое-то время мы ехали молча, пока я наконец не заговорила:

— Мне жаль, что так вышло прошлой ночью. С моей стороны было непростительной глупостью так вести себя, если у меня не было намерения идти до конца.

— Не беспокойся об этом. Хотя я надеюсь, ты понимаешь, как мне было нелегко.

— Да.

— Когда я наконец возьму тебя, пути назад не будет. Поэтому ты должна быть полностью готова к этому.

— Я знаю, что ты не привык, чтобы женщины раздумывали, прежде чем раздвинуть ноги для тебя.

— Помнишь, я говорил тебе, что люблю вызовы?

— Помню.

— Я готов к вызову, Дерзкая. Не беспокойся. Я буду ждать столько, сколько тебе понадобится.

— Могу я кое-что спросить у тебя?

— Валяй. Все что угодно. Ты сама знаешь это.

— Все эти женщины… и твое нежелание раскрывать душу кому-либо… и даже твоя работа, которая позволяет тебе надолго не задерживаться в одном месте… все это из-за Люси?

Молчание.

Господи, я такая идиотка. Опять.

Спустя несколько минут я снова заговорила:

— Прости, Картер. Я не должна была спрашивать об этом. Похоже, последние двенадцать часов я упорно сую нос в те дела, которые меня не касаются. Сначала в ванной, а сейчас вот здесь. Я вышла за рамки дозволенного. Надеюсь, ты не расстроился.

Он ответил мне очень тихо:

— Я расстроен, но это не имеет никакого отношения к тебе.

Картер направлял верблюда, который стал спускаться вниз с небольшого холма. На мили вокруг не было ничего, кроме песка. И нас. Небольшие строения, встречавшиеся на окраине города, уже пропали из виду.

— Нам необязательно говорить об этом.

— В этом все и дело. Я никогда не говорил о Люси. Ни с кем. Мои родители несколько раз пытались заговорить о ней, но быстро поняли, что это ни к чему не приведет, и в конце концов сдались. Как ужасно это ни звучит, но я просто продолжал жить так, словно ничего не случилось. Уже много лет я не думал об этом. Но в последние сорок восемь часов я думал о своей жизни больше, чем за прошедшие пятнадцать лет. Я и не осознавал, насколько я все еще держусь за свои воспоминания.

— Иногда мы больше всего держимся за то, что следовало бы отпустить.

Картер вздохнул.

— Да.

— Это отчасти понятно. Твой образ жизни. Всегда в пути, всегда с разными женщинами. Если ни к чему и ни к кому не привязываться, тебе не причинят боль.

— И я не смогу причинить боль никому, если не подпущу никого слишком близко.

— Это защитный механизм. Мы все в разной степени поступаем так. Весь последний год я сама так делала. В глубине души я знала, что мне, в конечном счете, предстоит сделать, и я стала отдаляться от людей. Я оттолкнула от себя своих друзей и ту немногочисленную семью, которая у меня осталась… Я не хотела, чтобы они осуждали меня, когда придет время.

Каким-то образом Картер остановил Фуада и ухитрился перекинуть ногу ему через голову, чтобы повернуться ко мне и посмотреть мне в лицо. Заправив прядь моих волос за ухо, он сказал:

— Я не стану осуждать тебя, Дерзкая. Никогда. Даю тебе слово.

Его взгляд был искренним и открытым. И я поверила, что он действительно имел в виду то, что сказал.

— А я всегда готова поговорить с тобой о Люси. В любое время, в любом месте. Даже когда закончится наше путешествие.

У меня сжалось сердце при мысли, что конец путешествия наступит очень скоро. Наша дорога заканчивалась.

Картер поцеловал меня в лоб, а потом крепко обнял меня.

— Спасибо. Это много значит для меня.

Очевидно, Фуад решил, что наш задушевный разговор подошел к концу. Он снова пошел вперед, заставив Картера повернуться, чтобы смотреть вперед. Я обхватила Картера сзади и крепко прижалась к нему. С того момента, как я последовала за ним, я только это и делала — крепко держалась за него.

— Да, всегда что-то происходит в первый раз.

Картер разговаривал по телефону, когда я вышла из ванной, закутанная в полотенце после душа. Мы провели весь день то сидя снаружи, то угощаясь традиционными арабскими блюдами, то слушая рассказы друга Картера, Амари, о переменах, произошедших в Дубае за последние двадцать лет. В перерывах между этими занятиями мы обнимались и целовались в нашей комнате. Когда солнце село, я приняла душ и вымыла песок из волос.

— Дай мне пятнадцать минут и позволь поговорить с моей женщиной.

Картер отключил телефон и бросил его на кровать.

— С твоей женщиной? — Я посмотрела через плечо налево, потом направо и пошутила: — У тебя есть твоя собственная женщина где-то здесь?

Даже несмотря на то, что он стоял в другом конце комнаты, то, как он смотрел на меня, обдало меня жаром. Полотенце было маленьким, и мои небольшие груди были едва прикрыты.

— Я хотел бы, чтобы ты была моей женщиной. Постой здесь еще пару секунд в этом гребаном полотенце, и ты почувствуешь, как сильно я этого хочу.

Я наклонила голову, чтобы он не увидел, как я покраснела, и стала рыться в моей сумке в поисках чистой одежды.

— С кем ты сейчас разговаривал по телефону?

Он подошел ко мне сзади и поцеловал меня в плечо.

— С моим другом. Он тоже пилот. Он просил меня, чтобы я подменил его завтра утром. Он сейчас здесь, в Дубае.

— Он болен или что-то в этом роде?

Картер провел носом по моей шее, и от его горячего дыхания я покрылась гусиной кожей.

— Холодно?

По его голосу я поняла, что он улыбался, и эту улыбку нельзя было не понять. Он отлично знал, как действует на меня.

Я проигнорировала его.

— Ты собираешься лететь завтра вместо него?

— Это зависит…

— От чего?

— От того, готова ли ты к дальнейшим приключениям.

Я повернулась.

— Ты хочешь, чтобы я полетела с тобой?

— Я соглашусь лететь только в том случае, если ты полетишь со мной. Если ты захочешь остаться здесь еще на два дня, меня это тоже устроит.

— А куда ты направишься через два дня?

Картер пристально посмотрел мне в глаза.

— Домой. У меня после этого будет пять дней отгулов. Я полечу отсюда в Штаты, а там, уже в качестве пассажира, отправлюсь домой, во Флориду.

Вау. Наше маленькое путешествие действительно подходило к концу. И от этой мысли у меня упало сердце. Картер, должно быть, понял, что я чувствую. Он положил палец на мой подбородок и приподнял мое лицо так, чтобы наши взгляды встретились.

— Давай пока не полетим домой. Останься со мной. У нас все еще есть время — здесь ли, в другом ли месте, куда мы направимся. Я тоже не хочу, чтобы это заканчивалось. Останься пока со мной, Кендалл.

— И куда мы направимся?

Он улыбнулся, и в ответ на его улыбку я едва не уронила полотенце на пол.

— Это сюрприз.

— Намекни мне.

Картер минуту задумчиво скреб свой подбородок.

— Если ты решишь продолжать наше маленькое путешествие, дай мне зеленый свет. Но может случиться так, что тебя остановит красный свет.

— И что, черт возьми, вся эта болтовня означает? Я просила намекнуть мне, а не говорить загадками.

Он рассмеялся.

— Так что скажешь, Дерзкая? Готова разделить еще одно приключение со мной?

— А там, куда мы отправимся, у меня будет шанс быть арестованной за то, что я танцую, ругаюсь, ношу сексуальную одежду или дотрагиваюсь до тебя?

— Безусловно, нет. — Он поцеловал кончик моего носа. — На самом деле там, где мы остановимся на этот раз, все это очень поощряется.

Картер улыбнулся, и эта чертова ямочка снова появилась на подбородке. Боже, она доводила меня до сумасшествия!

Я закатила глаза.

— Хорошо. Я согласна. Но если я снова загремлю в тюрьму, ты и твоя ямочка на подбородке будут виноваты в этом.

Наш вылет на следующее утро был назначен на несусветный час. Чтобы Картер успел вовремя зарегистрироваться на рейс, мы должны были уехать от Амари в половине четвертого. Это был, как Картер назвал его, быстрый оборот, что означало, что, куда бы мы ни летели в этот день, мы должны были вернуться в Дубай в пределах двадцати четырех часов. После этого мы встретимся с его собственным экипажем и полетим назад, в Штаты. Но я не хотела думать о том, что будет после этого. Я, вероятно, вернусь домой на несколько дней, прежде чем лететь в Германию. По дороге в аэропорт я смотрела в окно, глядя, как мимо проплывает панорама Дубая, но на самом деле я ничего не видела. Я была погружена в меланхолию при мысли о том, что скоро все закончится.

— Ты в порядке?

Такси свернуло в сторону от главной магистрали, следуя указаниям на дорожных знаках.

— Я просто устала.

— Я забронировал тебе место в первом классе, так что, надеюсь, тебе удастся поспать во время полета.

— А как долго мы будем лететь?

— Около семи часов.

— И что ты делаешь в кабине все это время? Я хочу сказать, что я знаю, ты управляешь самолетом… но семь часов смотреть на небо — это очень долго.

Он пожал плечами.

— Мне это нравится. Это единственное место, где я чувствую себя совершенно расслабленным.

— Должно быть, ты о многом думаешь в это время.

— Иногда. Это зависит от того, с кем я лечу. Некоторые вторые пилоты похожи на меня и любят молчать. Другие без умолку говорят. Когда мне попадаются такие, я обычно засыпаю.

У меня округлились глаза.

— Ты спишь, когда управляешь самолетом?

Картер рассмеялся.

— Да. Но не беспокойся. Мы спим по очереди. В авиакомпании не любят, когда оба пилота спят одновременно.

— А могу я увидеть твою кабину?

— Ничто на свете не доставит мне большего удовольствия. Но я уже думал, что ты никогда об этом не попросишь.

Мой билет был сохранен на айфоне Картера вместе с его пропуском, так что нам не нужно было регистрироваться на рейс. Мы быстро прошли через службу безопасности и направились в кафе, чтобы позавтракать и выпить кофе. Я сказала Картеру, что нужно взять для меня, и отправилась в дамскую комнату.

Когда я вернулась, обнаружила, что Картер сидит за столом, а перед ним стоит поднос. Только он был не один. Напротив него сидела сногсшибательная брюнетка. На ней был такой же синий костюм, как и на Картере. Я решила, что это еще одна поклонница Картера из числа стюардесс.

Она окинула меня откровенно оценивающим взглядом, когда я подошла к их столику. Картер поднялся и выдвинул для меня стул.

— Кендалл, это Алекса Пурди. Мы с ней работаем в одной авиакомпании.

Женщина продемонстрировала мне ослепительные зубы. Учитывая, что мои родители тоже потратили целое состояние на мое эндодонтическое лечение, я одарила ее еще более ослепительной улыбкой.

— Рада познакомиться с вами, Алекса. Вы сегодня летите вместе с Картером?

— Да. Но на самом деле это он летит со мной, а не я с ним.

Картер объяснил:

— Сегодня я буду вторым пилотом. А капитан у нас Алекса. Я просто подменяю ее напарника.

— А-аа.

Когда я подумала, что эта женщина — стюардесса, я была не в восторге от нее. Но узнав, что она была настолько умна и к тому же будет сегодня заперта в маленькой кабине наедине с Картером, я мгновенно возненавидела ее.

Картер наблюдал за мной.

— Я не знал, что Алекса переехала из Штатов. Мы не летали вместе уже много лет.

Он, возможно, пытался ободрить меня, но у капитана Пурди явно были другие намерения.

— Слишком много лет. Нам нужно наверстать упущенное. Помнишь, как мы славно проводили время на долгих перелетах, когда были запасными пилотами?

Картер откашлялся.

— Мы с Алексой начинали как запасные пилоты, так же как и ее муж Трент. А как поживает Трент? Я уже давно не виделся с ним.

— Он в порядке. В последний раз, когда я слышала о нем, он летал в Милан и спал с моделью, весившей девятнадцать фунтов. Он познакомился с ней в полете.

— Вы разъехались с ним?

— Мы развелись.

— Прости, мне очень жаль, — сказал Картер.

Алекса коснулась его руки и проворковала:

— Не стоит меня жалеть. Развод был моей идеей. Я люблю свободу. Когда я была связана, это мешало мне получать удовольствие от полетов.

К счастью, у нас не было времени медлить за завтраком, потому что, если бы мне пришлось еще какое-то время наблюдать за тем, как она флиртовала с Картером, или выслушивать истории о добрых старых временах, я взорвалась бы. По природе я не была ревнивой. Я всегда считала, что было просто потерей времени размышлять о том, что было у других, а у меня не было. Но я в первый раз задумалась над тем, что раньше не испытывала ревности потому, что прежде ни к кому не питала особо сильных чувств.

Нам удалось избавиться от Алексы, лишь когда мы почти добрались до ворот. К счастью, ей позвонили, и она, извинившись, сказала Картеру, что встретится с ним в самолете. Остерегаясь дотронуться до меня на публике, Картер повел меня в коридор, ведущий к туалетам, где мы могли немного укрыться от любопытных глаз.

Он провел пятерней по волосам.

— Прости, что так получилось. Я понятия не имел, что она назначена на этот рейс. Я не видел ее уже много лет.

С моей стороны было чистым мазохизмом задавать такой вопрос, но я не смогла удержаться:

— Вы двое… между вами…

Картер шумно выдохнул.

— Да. Но это было очень давно.

— И вы двое когда-нибудь… трахались в кабине?

— Кендалл… — предупреждающе сказал Картер.

Но мне не нужен был его ответ. Потому что перед моими глазами уже встала картина, на которой мисс Идеальные Зубы засунула голову под штурвал.

Я подняла руку.

— Все в порядке. Мы оба взрослые люди. И мы не то чтобы трахаемся или что-то в этом роде.

— Это не мой выбор, и ты это знаешь.

— Неважно.

— Ты несправедлива, Кендалл. Я был честен с тобой со времени нашей первой встречи. Ты что, предпочла бы, чтобы я солгал тебе и сказал, что между нами никогда ничего не было?

— Я предпочла бы вообще здесь не быть.

Я пыталась причинить ему боль, чтобы он почувствовал то же, что чувствовала я. И выражение его лица сказало, что мне это удалось.

Он наклонился и заглянул мне в глаза.

— Ты действительно этого хочешь? Хочешь уйти? Тогда иди. Я не могу изменить своего прошлого. Ты нравишься мне, Кендалл. Очень. Возможно, намного больше, чем должна была бы нравиться после такого недолгого знакомства. Но знай одно. Меня не интересует Алекса, так же как и все остальные женщины. Знаешь почему? Потому что единственная женщина, которая меня интересует, — это ты. Так что, если ты не доверяешь мне даже вести самолет, нам нет смысла продолжать.

Мы уставились друг на друга, оба не желая отступать.

— Мне пора идти. Надеюсь, ты присоединишься ко мне. Но даже если ты этого не сделаешь, это ничего не изменит. Из-за той жизни, какую я вел, я недостоин такой женщины, как ты. И я могу сделать лишь одно — изменить свою дальнейшую жизнь. А прошлое… это просто прошлое.

И с этими словами Картер повернулся и ушел.

Спустя двадцать минут нас пригласили на посадку. Я все еще сидела в зале ожидания, не уверенная, что мне, черт возьми, делать дальше. Я ни в коем случае не хотела бросать Картера. Но если я останусь, наше неизбежное расставание станет еще более тяжелым. А если каким-то чудом мы не распрощаемся через несколько дней, смогу ли я построить с ним долгосрочные отношения, зная, что он всегда в дороге? Смогу ли я спать спокойно, если буду все время думать о том, с кем он коротает эти одинокие ночи в своих путешествиях?

Служащие аэропорта погасили табло, на котором высвечивался пункт назначения, и стали собирать свои бумаги со стола. Все, сейчас или никогда. Мне было чертовски страшно идти к воротам, но мысль о том, что я больше никогда не увижу Картера, была еще более ужасающей. Когда служащие стали закрывать ворота, я завопила:

— Подождите!

Обе женщины обернулись, и в ту же самую секунду из ворот с сумасшедшим видом выбежал Картер.

Плевать на Дубай и на их тупые правила. Я бросилась к нему, и он обнял меня и крепко прижал к себе.

— Не бросай меня.

А потом он ладонями обхватил мое лицо и страстно поцеловал меня в губы.

— Прости меня. Я была дурой. Ты пообещал мне, что не будешь осуждать меня. А я начала осуждать тебя.

— Мне тоже очень жаль, Дерзкая. Прости, что в моем прошлом так много всего, достойного осуждения. Давай жить в настоящем и идти вперед, ладно?

— Да. Именно этого я и хочу.

— Хорошо. А теперь давай уберемся отсюда ко всем чертям, пока я снова не подведу тебя под арест. — Он протянул руку. — Полетели со мной, моя красавица.

Глава 12
Картер

Когда мы приземлились в Нидерландах, я со всех ног бросился к выходу.

В течение всего полета капитан Алекса доводила меня до кипения. Она то ударялась в воспоминания о прошлом, то рассказывала о своем разводе, хотя мне совсем не было до этого дела. С той секунды, как мы вошли на борт, я хотел лишь одного — оказаться рядом с Кендалл. И спустя семь часов моя мечта сбылась.

Когда я вышел из кабины после грубой посадки, мой дерзкий белокурый ангел ждал меня в салоне. Игнорируя Алексу и остальных членов экипажа, я схватил Кендалл в объятия и поцеловал с такой же страстью, как целовал ее перед посадкой в самолет. Словно мы просто продолжили то, что начали семь часов назад.

Мне не терпелось показать ей Амстердам, где я мог свободно в общественном месте дотрагиваться до нее, когда и где мне вздумается. У нас было не так много времени, так что я хотел по максимуму использовать каждую минуту, пока не настанет момент возвращаться в Дубай. Я знал, что после нашего приключения нам придется принимать сложные решения. Но мы могли оставить это на потом. В настоящий момент мы собирались оторваться по полной в этом месте без правил и границ.

Когда мы ждали в пункте выдачи багажа, я стоял позади Кендалл, обняв ее руками за талию, и шептал ей на ухо:

— Забудь обо всех тревогах, которые волнуют твою прелестную головку. Забудь о них на сегодня, ладно? Это будет лучшее время нашей жизни. Ты готова, прелестница?

— Безусловно, — сказала она, повернувшись ко мне и игриво дотронувшись пальцем до ямочки у меня на подбородке.

Я забронировал отель рядом с кварталом красных фонарей. Мы с Кендалл немного поспали, а потом отправились бродить по городу.

Поскольку в Амстердаме огромное количество жителей передвигается на велосипедах, мы арендовали тандем и отправились смотреть город.

Мы припарковали велосипед рядом с гостиницей «Джордаан» и, взявшись за руки, стали бродить по узким улочкам, посещая художественные галереи и антикварные салоны.

Немного позже мы отправились на экскурсию по каналам. Мы проплыли мимо танцующих домов, как их называли местные жители. Это были высокие, чуть наклоненные вперед старинные здания.

К вечеру мы уже очень устали. После ужина в экзотическом ресторане мы решили пройтись по кварталу красных фонарей, перед тем как лечь спать.

По обеим сторонам улицы стояли дома с освещенными красными фонарями окнами. В каждом доме была комната, где можно было наблюдать за сексуальными играми или принимать в них участие — как кому захочется. Нигде в мире не было ничего подобного. Я бродил по этой улице тысячу раз, но никогда не участвовал в таких развлечениях. Даже у меня были какие-то границы. Меня забавляла реакция Кендалл, которая видела все это впервые.

— Итак, это все законно?

— Да. И что еще интереснее, посреди квартала стоит гигантская церковь, — сказал я, говоря о Старой церкви. — Возможно, это единственное место в мире, где рядом соседствуют религия и проституция.

— Это просто какое-то извращение, — рассмеялась Кендалл. — По каналу плавают лебеди в окружении церкви, шлюх и торговцев наркотиками.

— Это как мечта грешника. Знаешь, что сделает этот момент еще лучшим?

— Что? — рассмеялась она.

— Вот это, — сказал я, резко притянув ее к себе и прижавшись губами к ее теплым губам.

Я знал, что она чувствует мою эрекцию. Член практически чуть не проделал дырку в моих джинсах. Не знаю, сколько прошло времени, пока мы целовались напротив одного из борделей.

Стук в стекло прервал нас. Полураздетая высокая блондинка, стоявшая у окна, которое мы загораживали, махнула нам, чтобы мы убирались. Мы, должно быть, мешали ей смотреть на улицу.

— Простите, — сказал я, обняв Кендалл и прижав ее к себе.

И мы продолжили нашу ленивую прогулку.

— Итак, тебе нравятся эти женщины? — спросила она.

— Нет.

— Врунишка.

— Я совершенно серьезен. Они привлекательны, но я их не хочу. Но если бы это была ты, там, в одном из этих окон… это была бы уже другая история. Я, безусловно, вошел бы внутрь и разорился. Я давал бы тебе все больше и больше денег, чтобы ты позволила мне попробовать с тобой все. — Я остановился и снова прижал ее к себе со словами: — Просто возьми все мои чертовы деньги.

Она рассмеялась и сказала:

— Я сделаю тебе хорошую скидку.

Мы смеялись и шутили, но в таком сексуальном окружении и после всех наших поцелуев я был чертовски возбужден. Когда мы пошли назад к отелю, я уже не мог скрыть свою эрекцию. Чувствуя себя с каждой секундой все слабее, я знал, что, если она просто посмотрит на меня, когда мы останемся одни в номере, на этот раз я не смогу удержать себя в руках.

Отель, в котором мы остановились, был небольшим, и он всячески эксплуатировал идею квартала красных фонарей. В номерах даже были красные фонари, что чертовски заводило меня.

— Знаешь, за что я сейчас готова умереть? — спросила Кендалл, когда мы вошли в наш номер.

— Я знаю, за что готов умереть я.

Она игриво шлепнула меня по груди.

— За бокал вина.

— Я могу пойти и купить нам бутылку или даже две, если хочешь.

— Мне неудобно снова гнать тебя на улицу, но на самом деле это было бы превосходно.

— Почему бы тебе не расслабиться и не принять душ, пока меня не будет?

— Отличная идея.

Найдя в телефоне ближайший винный магазин, я выбежал из отеля, чтобы не терять слишком много времени в разлуке с ней. В конце концов, это могла быть наша последняя ночь вместе. Я уже решил попросить ее полететь со мной во Флориду, ко мне домой. Но если она не согласится, наше приключение закончится очень скоро.

Черт.

Во мне стала нарастать паника.

Нет.

Я не мог позволить страху испортить все сегодня ночью. Мы должны наслаждаться каждым мгновением, проведенным в Амстердаме. Точка.

Пытаясь отогнать грустные мысли, я вошел в винный магазин и потребовал у них две бутылки самого лучшего вина — красного и белого.

Когда я уже возвращался в отель, мне на телефон пришло сообщение от Кендалл.

Кендалл: Просто подыграй мне.

Что, черт возьми, это означало?

Картер: Подыграть в чем?

Кендалл: Где ты?

Картер: В одном квартале от отеля.

Кендалл: Напиши мне, когда подойдешь к отелю, но внутрь не заходи.

Спустя несколько минут я сделал так, как она сказала.

Кендалл: Оставайся снаружи и посмотри на окно второго этажа, выходящее на улицу Блодстраат.

Я уже там как раз и стоял. И посмотрел вверх.

Ох.

Мой.

Бог.

Черт.

Меня.

Побери.

Мое сердце забилось сильнее. Кендалл зажгла красные фонари в нашей комнате. Она прижалась всем телом к стеклу, и на ней были лишь кружевной бюстгальтер и трусики. Она заплела волосы в две косички и покачивалась медленно и соблазнительно, при этом выглядя очень уверенной, как те дамы в окнах, которых мы сегодня видели. Но это была не просто какая-то дама в окне. Это была девушка моей мечты, превращавшая в жизнь самые невероятные фантазии, которые намного превосходили все, что могло подсказать мне мое воображение.

С кокетливым взглядом она подняла указательный палец и поманила меня внутрь. Оцепенело стоя на тротуаре, я пытался запечатлеть это в своей памяти — то, как она выглядела, стоя у окна и словно освещая этот туманный вечер в Амстердаме. Я знал, что не забуду этого до самой смерти. И тот факт, что я все еще держал бутылки с вином в руках, а не уронил их на землю, говорил многое о моей выдержке.

Лифт был слишком медленным, так что я бросился на лестницу, перепрыгивая через ступеньки, чтобы быстрее добраться до нее. Прежде чем открыть дверь, я сделал глубокий вдох и закрыл глаза, дав себе слово просто плыть по течению. Я даже не знал, предлагает она мне что-нибудь на самом деле или просто дразнит меня. Но я знал, что готов на все, что ждет меня за этой дверью.

Кендалл открыла дверь.

Я расплылся в улыбке, окинув ее взглядом и ожидая ее первого шага.

— Я видела, как ты смотрел на меня, — сказала она. — Я тебя заинтересовала?

Подыгрывай ей.

Черт, да.

Мой голос был хриплым от возбуждения.

— Да.

Я судорожно глотнул.

— Входи.

Просто подыгрывай ей.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Кендалл. А тебя?

— Картер.

— Привет, Картер.

— Привет, Кендалл. — Немного приблизившись к ней, я спросил: — Могу я что-то тебе сказать?

— Да?

— Я весь день бродил по улицам в тщетных поисках. Я никогда не видел в этих окнах никого красивее тебя. Я, наконец, нашел именно то, что искал. Спасибо, что впустила меня.

Она, казалось, покраснела, возможно, уловив в моем голосе большее, чем просто шутку.

— Добро пожаловать.

Я с хищным видом направился к ней, и она игриво отступила на шаг с лукавой улыбкой.

— Итак, скажи мне, Кендалл. Я никогда еще этого не делал. Что будет дальше?

— Мы торгуемся. Ты говоришь мне, чего ты хочешь, а я говорю, на что я готова пойти.

Она облокотилась о подоконник и слегка раздвинула загорелые ноги. Уличные фонари освещали ее сзади.

Дернув ее за косичку, я сказал:

— Я хочу всего. Так что ты сама определи границы дозволенного. — Я провел кончиками пальцев по ее щеке и шее. — Как насчет того, чтобы просто трогать друг друга, пока мы не выясним, на что ты согласна?

Закрыв глаза и нервно переводя дыхание, она сказала:

— Ты хочешь, чтобы я сняла все остальное?

— Только если ты сама не против.

Она выпрямилась и шагнула ко мне.

— Не против.

Наши лица почти соприкоснулись, и я спросил:

— Могу я раздеть тебя?

Она кивнула.

— Пожалуйста.

Я расстегнул застежку бюстгальтера и замер, любуясь ее восхитительными грудями, которые напомнили мне две идеальные чайные чашки.

— Ты так прекрасна.

— Я тоже хочу видеть тебя, — прошептала она.

Медленно сняв через голову сорочку, я подумал, что она должна была бы увидеть, как бьется мое сердце, выскакивая из груди. Я понятия не имел, как смогу еще дольше сдерживать себя.

Нужно просто проживать одно мгновение за другим.

И наслаждаться этим.

Я расстегнул ремень и отбросил его в сторону. Потом снял брюки.

Теперь мы оба были в одном белье. Я погладил ее шею, а потом положил ладони на ее груди, медленно массируя их. Пытаясь сохранить контроль над собой, я напряг мышцы живота, чтобы держать в узде свой член.

— Могу я потрогать тебя? — спросила она.

Расслабив свое тело, я с мольбой произнес:

— Пожалуйста.

Кендалл провела своими маленькими ручками вверх и вниз по моей груди, а потом по моим бицепсам. Мне безумно нравилось, как затвердели ее соски в ответ на эти прикосновения.

Я дотрагивался до нее, а она — до меня, и все это время мне приходилось сдерживать себя. Но это было самым эротичным ощущением, которое мне доводилось испытывать. Мне так трудно было не целовать ее. Я снова и снова облизывал губы, чтобы не утратить контроль над собой и не наброситься на нее.

Я смотрел ей в глаза, когда почувствовал, как ее рука скользнула в мои трусы и она сомкнула пальцы на моем члене. Я вздрогнул. Она стала медленно сжимать и разжимать пальцы, продолжая смотреть на меня. Закрыв глаза от невероятного ощущения, я откинул голову назад, в то время как Кендалл продолжала водить рукой, массируя мой член и подушечкой большого пальца размазывая предэякулят по головке. Тишину в комнате нарушало лишь наше неровное дыхание.

Я был уже на грани оргазма.

Готовый вот-вот взорваться, я положил свою руку поверх ее, чтобы остановить ее.

— Остановись или продолжай, Кендалл. Как скажешь. Но я долго не продержусь. Мне пришлось ждать слишком долго.

Как мне ни нравились те ощущения, которые она дарила мне, я не мог игнорировать тот факт, что в ее глазах все еще была нерешительность.

Я был уверен, что она хочет меня так же сильно, как и я ее, но она была еще не готова. И эта ночь была еще не той самой ночью.

Но это не меняло того факта, что я мучительно хотел получить облегчение. Мне нужно было взять руководство на себя.

— Я хочу, чтобы ты продолжала ласкать меня, пока я буду ласкать тебя. И мы кончим вместе, ни много ни мало.

Выражение неуверенности на ее лице сменилось облегчением.

И на этом разговоры закончились.

Мы жадно целовались, пока она гладила мой член, а я стаскивал с нее трусики. Я стал массировать ее клитор указательным и средним пальцами, и уже очень скоро мышцы у нее между ног стали пульсировать. Ее дыхание участилось, и я понял, что она вот-вот кончит. Боже, она была возбуждена еще больше меня! Ее стона удовольствия было достаточно, чтобы я достиг оргазма и выстрелил невероятным количеством спермы в ее руку.

Я не так представлял себе нашу первую близость. То, что произошло, было неопрятно и неистово, но, возможно, это было логично, учитывая непредсказуемость, которая царила между нами с самого начала. Мы просто не знали, что могло случиться в тот или иной момент.

Положив ладони на ее упругую попку, я сказал:

— Это было потрясающе. Но я хотел сделать гораздо большее.

— Я бы согласилась на большее.

— Я в восторге от сюрприза, который ты приготовила для меня сегодня ночью, но ты не была готова на большее, Кендалл, и ты сама это знаешь.

— Как случилось, что ты так хорошо знаешь меня?

— Я провел достаточно времени, наблюдая за выражением твоих глаз, чтобы знать, что ты чувствуешь. Ты все еще не уверена, и я не стану обладать тобой, пока из твоих глаз полностью не исчезнет выражение сомнения. Даже то, что мы сейчас сделали, было слишком много для тебя.

— Я не возражала против этого.

— Между прочим, ты можешь сделать это еще раз попозже, если захочешь.

Подняв с пола ее трусики, я поднес их к носу и пробормотал:

— Бог мой, я так скучал по твоему запаху.

— И когда ты успел прежде ощутить его?

Черт!

— Э-ээ…

— Картер…

— В первый день, когда мы были у Марии Розы. Я положил твои трусики себе на лицо, когда дрочил в ванной.

— Это так извращенно… но в то же время мило и сексуально. Совсем в твоем духе.

— Видишь, ты принимаешь меня. Несмотря на то что я нюхач трусиков. И именно поэтому ты не можешь расстаться со мной. Никто другой не стал бы терпеть меня такого. — Я страстно поцеловал ее, а потом проговорил, уткнувшись носом в ее шею: — Не бросай меня. Не бросай меня в Дубае. Полетим со мной домой, во Флориду. Это будет еще одним шагом в нашем приключении. А после этого ты сможешь принять свое важное решение. Что ты на это скажешь?

— Ехать к тебе домой — это не то же самое, что летать с тобой по свету. Позволь мне подумать об этом во время нашего перелета в Дубай, хорошо? У меня будет семь часов на размышления, а потом я скажу тебе свое решение относительно Флориды.

Как бы мне ни хотелось, чтобы она сразу же согласилась, я должен был уважать ее желания и не протестовать.

Той ночью мы спали в более интимном положении, чем прежде. Мой затвердевший член был крепко прижат к ее попке, и нас разделяла лишь ткань ее ночной сорочки. Мой член молил о большем с той же силой, что и я сам.

Бо́льшая часть боли, которую я ощущал в груди, была вызвана одной песней «Битлз», которая крутилась у меня в голове. Она пока звучала еще очень негромко, похожая на отдаленный фон, и мой мозг не был уверен, что готов усилить звук до максимума. Я не был готов поверить в это. Но тем не менее я не мог отделаться от этой песни.

«И я люблю ее».

Глава 13
Кендалл

Я чувствовала себя шестнадцатилетней девчонкой, сходящей с ума по старшекласснику, который носит кожаный пиджак и не ладит с полицией. Это могло отчасти объясняться тем, что мы стояли в углу здания аэропорта, около киоска с журналами, и Картер тискал меня, когда думал, что нас никто не видит.

— Перестань, — прошептала я, предостерегая его, но при этом не могла удержаться от улыбки.

Я стояла лицом к киоску, а Картер стоял позади меня, запустив руку мне под рубашку, и ласкал мою левую грудь.

— Я теперь решительно поддерживаю путешествия без бюстгальтера. Более того, я настаиваю, чтобы ты больше не надевала его, когда мы вместе. Иметь возможность протянуть руку и дотронуться до этой восхитительной груди… — он сжал ее ладонь, — …в любой момент, когда мне этого захочется, это чертовски здорово. Сожги все свои бюстгальтеры.

Я хихикнула. Пожилой мужчина подошел к киоску и встал рядом со мной. Но вместо того чтобы убрать свою руку, Картер ущипнул мой сосок. Сильно. Я издала нечто среднее между стоном наслаждения и возгласом боли и поспешно притворилась, что я просто закашлялась.

— Простите, — сказала я, когда стоящий рядом мужчина посмотрел на меня.

Когда мужчина отошел от нас, я ударила Картера локтем в ребра. Он застонал, но при этом ухитрился в последний раз ущипнуть мой сосок, прежде чем вытащить руку из-под моей рубашки.

— Мы в общественном месте. Прекрати это.

Картер куснул меня за ухо и прошептал:

— Тебе это очень нравится, и ты сама это знаешь.

Он был совершенно прав. Мне это очень нравилось. Хотя Картер был из тех мужчин, которым нельзя было в этом признаваться. Он легко мог поучаствовать даже в групповом сексе в общественном месте. Я знала одно — при моей реакции на него я должна была быть осторожной, затевая что-либо, потому что потом мне было почти невозможно остановиться.

— Я собираюсь зайти в туалет перед посадкой. Выбери себе пока журналы. Я вернусь через минуту. — Он протянул руку и, взяв со стенда книгу «Пятьдесят оттенков серого», протянул ее мне. — Давай купим и это. Ты сможешь подчеркнуть все самые грязные моменты, а потом, когда решишь отправиться со мной домой, мы сможем разыграть эти сцены.

И он подмигнул.

Я уже заканчивала выбирать журналы, которые планировала читать во время полета, когда ко мне подошла Алекса. Капитан Алекса. Меня бесило, что один только вид этой женщины заставлял меня чувствовать себя настороже.

— Кендра. Рада видеть вас. Вы уже потеряли Трипа?

Сучка.

— Меня зовут Кендалл, а Картер сейчас придет.

Я взяла в руки журнал и стала листать его, изо всех сил игнорируя ее.

Она какое-то время постояла рядом со мной, прежде чем заговорить. Боже, эта сучка даже пахла хорошо.

— Você leu holandês?[17] — спросила она.

— М-мм… Что?

Она рассмеялась. Даже не рассмеялась, а загоготала.

Я в смущении бросила взгляд на журнал в моих руках и обнаружила, что я притворялась, будто читаю голландскую версию «Пипл».

Картер появился, когда мы с Алексой уже остались у киоска одни. Капитан Сучка стояла позади меня.

— Алекса. Я искал тебя.

— Да? — оживилась она.

Он жестом собственника обнял меня за талию.

— Ты не дашь мне минут десять, когда мы сядем в самолет? Я хочу показать Кендалл нашу кабину. Устроить для моей девочки экскурсию.

— М-мм… конечно.

Как только мы отошли от киоска, я остановила Картера. Обхватив его руками за шею, я приникла к нему в долгом страстном поцелуе прямо посреди аэровокзала. Когда мы наконец отстранились друг от друга, с трудом переводя дыхание, Картер улыбнулся и сказал:

— Я не жалуюсь, но за что все это?

— Так, ни за что. Разве не может твоя девочка целовать тебя всякий раз, когда ей захочется?

Мы летели уже три часа, когда я решила откинуть сиденье и попыталась уснуть. Я не могла думать ни о чем другом, кроме того, что мне делать дальше, после того как мы приземлимся. Картер хотел, чтобы я полетела с ним к нему домой во Флориду. Я закрыла глаза, но мне следовало бы знать, что мой мозг не будет способен отключиться и отдохнуть. Вместо этого я начала в полудреме представлять, каково это будет — оказаться с Картером в его доме.

Как выглядит его дом? Я никогда еще не бывала в Бока-Ратоне, так что не знала, чего ожидать. Но почему-то я представляла себе Картера в многоэтажном здании, в квартире с высокими потолками, очень современной и элегантной. Может быть, даже в пентхаусе. Мы пройдем по внушительному вестибюлю из стекла и стали, поздороваемся с охранником в форме и сядем в поджидающий нас лифт. Картер вставит в щель на панели управления ключ-карту, и мы взлетим на верхний этаж без остановок. Он улыбнется моему отражению в сверкающих стальных дверях, и я улыбнусь ему в ответ. Меня охватит возбуждение при мысли о том, что мы окажемся дома у Картера наедине. Когда лифт остановится на верхнем этаже и двери откроются, мы сразу окажемся у входа в его апартаменты.

В моем полусонном состоянии я глубоко вздохнула и приготовилась войти внутрь. И тут мой сон превратился в кошмар. Внутри, в гостиной, около тянувшихся от пола до потолка окон, стояли три стюардессы. Все три были обнажены, и на них были лишь туфли на шпильках и маленькие шляпки-таблетки.

Я резко открыла глаза. Бог мой!

Как бы ни пыталась я помнить только то, что мужчина, с которым я проводила время, был ласков и внимателен и никогда не смотрел на других женщин, когда мы были вместе, мои страхи продолжали преследовать меня. Неужели так будет всегда, если мы с Картером решим каким-то образом поддерживать отношения? Что случится с этим мужчиной с ненасытной жаждой секса, когда я стану толстой и неповоротливой, на седьмом месяце беременности, ожидая ребенка, который был не его? Захочет ли он меня? И вообще, возможно ли будет нам продолжать наши отношения, если я решу воплотить в жизнь свои планы?

Я даже не осознавала, что плачу, пока слезинка не упала мне на руку, скатившись по щеке. Что я собиралась делать? Как могла я продолжать это путешествие с мужчиной, в которого влюблялась все сильнее? Хуже того, передо мной вставал еще более тревожный вопрос — как я смогу этого не сделать?

Каким-то чудом я все же уснула после этого. И проснулась оттого, что чья-то рука дотронулась до моей щеки.

— Эй, красавица. Нам осталось лететь меньше часа.

Я потянулась.

— Картер. Почему ты не в кабине?

— Мне нужно было увидеть твое лицо. Я до чертиков нервничал и сходил с ума все последние шесть часов, зная, что ты сидишь в салоне и думаешь о том, что дальше будет с нами.

Я улыбнулась. Он выглядел так, словно надеялся, что я скажу ему о своем решении. Но я все еще понятия не имела, что буду делать.

— Прости. У меня пока еще нет ответа.

— Все нормально. Мне нужно возвращаться. Но я хотел сказать тебе кое-что перед тем, как мы приземлимся и ты примешь решение.

— Что именно?

Он взял меня за руку.

— После того как Люси умерла, я решил, что хочу учиться на пилота. Но я боялся, что не справлюсь с этим. Я все время проводил на вечеринках и трахался налево и направо. Я вел себя как незрелый сопляк. Меня приняли в авиашколу, но я не был уверен, что мне делать дальше. Сидеть за штурвалом самолета — большая ответственность, и я сомневался, что смогу взять ее на себя. И тогда я сделал то, чего не делал раньше. Я достал старые стихи, которые Люси написала для меня, когда мы были вместе, и перечитал их. Я не уверен, чего я ожидал, но мне почему-то казалось, что мне нужно сделать это. В общем, я прочитал их все — их было около пятидесяти, — не зная, чего ожидать. И лишь когда я прочитал последнее стихотворение, я понял, что искал.

— И что там говорилось?

— Я не помню точных слов, но в конце была такая фраза: «У тебя уже есть крылья, теперь тебе надо научиться летать». — Картер пожал плечами. — Глупо, но я решил, что это знак судьбы. Я хочу сказать, каковы были шансы, что стихи Люси будут о том, чтобы научиться летать, в то время как я пытался решить, становиться ли мне пилотом?

— Я не думаю, что это было глупо. Я твердо верю, что иногда бог посылает нам знаки, чтобы мы приняли правильное решение. Они всегда рядом с нами, но он позволяет нам увидеть эти знаки лишь в определенные моменты нашей жизни. Думаю, что именно на это я и рассчитывала, затевая это путешествие. Я думала, что найду знаки, которые помогут мне сделать правильный выбор.

Картер улыбнулся.

— Я рад, что ты так думаешь. Ты случайно не прочитала статью об этих Кардашьянах в твоем журнале?

Я сдвинула брови.

— По-моему, прочитала. Что-то о сестрах, одна из которых стала встречаться с рэпером?

Он поцеловал меня в губы.

— Мне пора идти обратно. Просмотри эту статью еще раз. Может быть, это и есть знак для тебя.

Я смущенно рассмеялась.

— Может быть.

— Увидимся на земле, красавица.

Он выпрямился и пошел к кабине, но я окликнула его.

— Картер?

— Да?

— В твоем доме живут стюардессы?

Он одарил меня сексуальной улыбкой.

— Ни в коем случае.

— А там есть охранник в форме?

— Нет.

— Ты живешь в пентхаусе?

Его улыбка стала шире.

— Ничего даже близкого к этому.

— Так что когда ты возвращаешься домой, тебя в дверях не встречают голые женщины на шпильках?

Он рассмеялся.

— Слава богу, нет. Ты даже понятия не имеешь, как смешон этот вопрос. Если решишь поехать ко мне домой, не забудь, о чем ты только что спрашивала.

После того как Картер исчез в кабине, я достала свой журнал и стала листать страницы, пока не дошла до статьи об одной из сестер Кардашьян. Мне стало любопытно, какой знак для нас он там нашел, и я прочитала всю статью. Это была история о Кендалл, так что это уже было совпадением. Но это было единственным, что могло в какой-то мере быть применимо ко мне. Она встретила нового парня, что само по себе было не ново, и статья была иллюстрирована фотографиями, на которых они целовались и катались на роликах. Похоже, они собирались в Майами, так что это отчасти было намеком на Флориду. Не в силах понять его загадочных слов, я решила спросить Картера об этом, когда мы приземлимся. Но когда я закрыла журнал, настоящий знак сразу же бросился мне в глаза.

На обложке было несколько цитат. В правом верхнем углу была фотография Тейлор Свифт[18], под которой была подпись: «Музыка лучше секса». Я рассмеялась, потому что была уверена — это никоим образом не мог быть тот знак, который, по его мнению, я должна была увидеть. А внизу обложки была фотография Кендалл Дженнер[19]. Подпись под ней потрясла меня, и я поняла, на какой знак намекал Картер. «Я полюбила во Флориде».

Когда мы приземлились в Дубае, я осталась сидеть в своем кресле до тех пор, пока салон почти не опустел. Когда мимо меня прошел последний пассажир, я сунула свой журнал в сумку и направилась к кабине, возле которой стоял Картер. Впервые я увидела его нервничающим. Исчез улыбающийся, самоуверенный и дерзкий пилот, которого я знала. Вместо этого я увидела чертовски ранимого человека.

Мы не сказали ни слова, пока я не подошла к нему вплотную. Он протянул ко мне руку и нерешительно спросил:

— Что скажешь? Полетишь со мной домой?

Я с торжественным видом встала на цыпочки, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— Как могу я ослушаться совета Кардашьян?

Лететь с Картером, сидящим рядом со мной, было невыразимо приятнее, чем когда он сидел в кабине, где я не могла видеть его красивого лица. Перелеты из Дубая во Флориду были код-шеринговыми, что означало, что мы летели на самолетах других авиакомпаний и нас в течение долгого полета не окружал обычный гарем из его стюардесс. Мы летели с пересадками пятнадцать часов, и я наслаждалась каждым моментом этого полета. Я то спала, положив голову на плечо Картера, то мы обменивались ласками под тонкими пледами. И на самом деле, когда мы покинули аэровокзал в Майами, я чувствовала себя свежей и отдохнувшей.

Мы доехали на шаттле до стоянки автомобилей, и когда мы направились к машине Картера, я осознала, как много смогу узнать об этом мужчине, увидев его в привычном для него окружении.

— Это я, — сказал Картер, когда мы подошли к огромному черному внедорожнику.

Он открыл багажник и положил туда наши сумки. Потом подошел к пассажирской двери, открыл ее и помог мне сесть в машину.

Пока он шел к водительскому сиденью, я, обернувшись, разглядывала салон.

— Эта штуковина просто огромная. В ней уместились бы два моих автомобиля. Я представляла тебя в маленькой спортивной двухместной машине, а не в таком автобусе. Но каким-то образом эта машина подходит тебе.

— У меня была именно такая, о которой ты говоришь. Маленький красный «Порше Тарга» 1972 года выпуска. В прошлом году я обменялся машинами с другом и получил этого зверя. Другу сделали операцию на позвоночнике, и ему стало трудно взбираться на высокое сиденье. А мне как раз требовалась машина побольше, чтобы возить на ней громоздкие вещи.

— Громоздкие вещи?

Картер завел машину и выехал со стоянки.

— Да. Я все время что-то загружаю в эту штуковину.

— Как долго ехать до твоего дома?

— Около получаса. Мы доедем очень быстро, потому что в основном будем ехать по шоссе.

В дороге я стала просматривать свою почту. Там было одно письмо, на которое мне не хотелось отвечать уже несколько дней. Это было письмо от моей матери. Я знала, что она была по меньшей мере порядком выпившей, когда писала его, потому что она употребляла крепкие выражения. Моя интеллигентная мать забывала о своем воспитании после пинты водки. Вместо того чтобы объяснять, где я и что делаю, я просто написала ей, что все еще путешествую с подругой и свяжусь с ней через несколько дней.

Прошло совсем немного времени, когда мы свернули с шоссе, сделали несколько поворотов и поехали по узкой дороге, ведущей к поселку. У въезда в поселок был огромный фонтан и здание клуба. Слева и справа были ворота. Картер свернул налево, остановился, открыл окно и набрал код. Ворота медленно открылись, и мы въехали внутрь.

По обеим сторонам дороги висели приветственные плакаты. «Добро пожаловать в Сильвер Шорз. Мы рады, что вы благополучно добрались до дома». Пожилой мужчина в сером комбинезоне проехал мимо нас на мотороллере, помахав нам рукой и прокричав:

— Привет, кэп. Добро пожаловать домой.

Картер помахал ему в ответ и улыбнулся.

— Это Бен. Он сорок лет был мусорщиком в Нью-Йорке. Все еще носит свой форменный комбинезон. Это самое близкое к охраннику в форме, который, как ты вообразила, у меня есть.

Когда мы поехали дальше, я с интересом смотрела по сторонам. Все было не таким, как я ожидала. Хотя это место было чистым и ухоженным, оно было прямой противоположностью элегантным небоскребам. Здания по обеим сторонам были простыми двухэтажными кондоминиумами, очень стандартными и обыкновенными.

Через несколько кварталов мы повернули налево и въехали на стоянку. Картер улыбнулся и показал на окна первого этажа.

— А вот это и есть мой пентхаус.

Глава 14
Кендалл

— Добро пожаловать в мое скромное жилище.

Картер сделал широкий жест руками, когда мы вошли в его кондоминиум.

Его жилище было очень милым. Не слишком маленьким, но и не слишком большим. В гостиной стояли два плюшевых коричневых дивана. Стеклянная дверь вела в маленький внутренний дворик, в котором росли пальмы.

— Это как затерянный рай.

— Совсем не то, что ты себе представляла?

— Честно? Совсем не то. Я представляла себе небоскреб в Саут-Бич.

— Я знаю, что веду немного сумасшедший образ жизни, но когда я возвращаюсь домой, мне хочется чего-то прямо противоположного.

У меня заурчало в животе.

— Бог мой… прости.

— Ты голодна? Я приготовлю тебе завтрак.

— Да, что-нибудь небольшое. Это было бы отлично.

Картер открыл свой металлический холодильник.

— Там не может быть ничего подходящего. Ты слишком давно не был дома.

— Нет. Это все было приготовлено сегодня.

Он указал на записку, которая была прилеплена к пластиковому контейнеру. Помимо сегодняшней даты на ней было написано:

«Горячее блюдо для моего горячего парня».

Он достал еще один контейнер. На нем тоже была записка.

«Попробуй это. Намного вкуснее, чем стряпня Мюриэль».

У меня ускорился пульс.

— Какого черта? У тебя здесь есть женщины, которые для тебя готовят?

— Мои соседки. У них на календаре отмечен день моего возвращения, и они приносят мне еду. У них есть ключи от моей квартиры, потому что они кормят мою кошку и чистят ее лоток.

— У тебя есть кошка?

— Да. Ее зовут Матильда. Она прячется от незнакомых людей. Поэтому ты ее еще не видела.

— Разумеется, у тебя киска женского пола.

— Я надеюсь, что моя киска стоит прямо передо мной. Потому что я не хочу больше никаких других кисок. — И с серьезным видом он добавил: — И я не могу дождаться момента, когда она станет моей.

Я напрягла мышцы внизу живота, откашлялась и сменила тему:

— Кто эти соседки?

Он покачал головой.

— Это не то, что ты думаешь.

— Что это тогда?

— Они достаточно стары, чтобы быть твоими прабабушками, Кендалл.

Я испытала облегчение и слегка прищурилась.

— Ты заставляешь пожилых леди готовить тебе?

— Да. Они настаивают на этом, чтобы отплатить мне за помощь, которую я время от времени оказываю им.

— На самом деле это очень мило.

— Я чертовски рад этому. Потому что я дерьмовый повар.

Позавтракав запеканками, приготовленными Мюриэль и Айрин, я направилась в ванную, чтобы принять горячий душ.

Но, открыв дверь, я в ужасе подпрыгнула при виде кошки Матильды, которая зашипела на меня. Она выпустила когти, не пуская меня внутрь.

Я закричала:

— Картер! Твоя кошка сошла с ума. Помоги! Она не пускает меня!

— Вот дерьмо! Уже иду!

Я посмотрела на Матильду.

— Успокойся, киска. Я тебя не обижу.

Спустя несколько секунд появился Картер.

— Я не знал, что она здесь. Обычно она прячется у меня под кроватью. Она очень ревнива.

Он поднял упитанную серую кошку с пола, и она мяукнула.

Матильда была еще одной сумасшедшей сучкой Картера, с которой мне нужно было смириться. У меня остановилось сердце, когда Картер зарылся лицом в ее шерсть и стал целовать ее. Я постаралась прогнать мысль о том, что когда-нибудь Картер станет хорошим отцом. Почему-то эта мысль причинила мне почти физическую боль. Может быть, потому, что мой внутренний голос все еще подсказывал мне, что у нас с ним нет общего будущего.

— Не стой слишком долго в душе. Я хочу показать тебе окрестности. Нам предстоит долгий день. Когда я возвращаюсь, у меня всегда много дел.

— Каких дел?

Он улыбнулся.

— Увидишь.

Что все это значило?

Когда я вышла из душа, Картер открыл дверь в ванную, и я инстинктивно прикрылась полотенцем.

Он протянул руки ко мне.

— Можно?

Даже не представляя, на что я соглашалась, я кивнула.

Картер взял у меня из рук полотенце и окинул горячим взглядом мое мокрое обнаженное тело. Он начал нежно вытирать капельки воды с моей кожи. Его рука задержалась на моем венерином бугорке, когда он медленно стал вытирать воду у меня между ног. Предполагалось, что я стараюсь высохнуть, но вместо этого я почувствовала между ног влагу, а мой клитор начал пульсировать.

Полотенце упало на пол, но Картер не убрал руку, а продолжил ласкать меня. И очень скоро я почувствовала приближение оргазма.

— Кончай. Все в порядке. Кончай, — прошептал он. — Я хочу видеть твое лицо.

Я закрыла глаза, отдавшись на волю охвативших меня ощущений. Это был самый быстрый оргазм изо всех, которые мне доводилось испытывать, но он был невероятно мощным.

Когда я снова открыла глаза, Картер указывал на свой пах, привлекая мое внимание к своей эрекции.

— Черт. Это, возможно, было ошибкой, — пробурчал он.

Его член едва умещался в джинсах. Я подняла глаза и посмотрела на его волосы, все еще растрепанные после игры с кошкой. Он выглядел чертовски сексуально. Мне страстно захотелось встать на колени и доставить ему удовольствие. Но прежде чем я сдвинулась с места, Картер отступил на шаг.

— Бог мой, иногда это очень трудно выносить, — сказал он.

Он резко повернулся и выскочил из ванной, оставив меня безумно возбужденной, хотя я только что кончила.

Когда я вышла из ванной, полностью одетая, эрекции у Картера как не бывало. И я подумала, что он, возможно, ходил в свою комнату и мастурбировал. И эта мысль завела меня еще больше.

После того как он тоже принял душ, Картер вышел из ванной, при этом он выглядел ослепительно. Его мокрые волосы были зачесаны назад, и на нем были шорты с накладными карманами и обтягивающая футболка.

— Готова к осмотру окрестностей?

— Конечно, — улыбнулась я.

Флоридское солнце ярко сияло, когда мы с Картером прошли некоторое расстояние от его дома и остановились у стоянки электросамокатов. Их было около пятидесяти, и они были пристегнуты к забору. Картер наклонился и отомкнул два из них.

— Зачем это?

— Эти самокаты принадлежат всем живущим здесь. И нам дают ключи, чтобы мы могли пользоваться ими. В основном все здесь перемещаются на них.

Как странно!

Картер был таким большим, что он выглядел почти комично, когда встал на самокат и поехал по дороге, чтобы показать мне, как он работает. Очень скоро он вернулся и помог мне устроиться на моем самокате, показав мне, как управлять им.

Мы тронулись в путь. Я не могла сдержать улыбку, когда Картер показывал мне местные достопримечательности, такие как озеро, тянувшееся вдоль дороги, маленький общинный центр и бассейн под открытым небом. Поселок был огромным, и до меня начало доходить, почему люди перемещаются по нему на электросамокатах.

По мере того как мы ехали все дальше, мне стало понятно кое-что еще. Мы не встретили никого моложе семидесяти пяти лет. И все, кто проезжал мимо нас на самокате, были либо с седыми волосами, либо вовсе без них.

— В вашей местности очень много пожилых людей.

Не успела я договорить, как Картер чуть не свалился с самоката. Он остановился и стал истерически смеяться. Это не было нормальным смехом. Это был просто какой-то приступ.

Прижав руку к животу, он с трудом выговорил:

— Я ждал, когда до тебя это дойдет, Дерзкая.

— Дойдет что?

— Ты такая лапочка.

Он спрыгнул с самоката и поцеловал меня в нос.

— Почему ты смеешься надо мной?

— Потому что до тебя это долго не доходило.

— Что ты имеешь в виду?

— Здесь не просто много пожилых людей, Кендалл. Здесь одни только пожилые люди. Это поселок для активных пенсионеров старше шестидесяти пяти лет. Большинство жителей на самом деле старше семидесяти и даже восьмидесяти лет.

Подожди.

Что?

— А что ты, черт возьми, здесь делаешь?

— Это вопрос года, верно? — Он легонько хлопнул меня по заду. — Поехали. Залезай на свой самокат. Я расскажу тебе маленькую историю.

Мы поехали дальше, и Картер начал объяснять:

— Итак, несколько лет назад умерла моя бабушка.

— Мне очень жаль.

— Спасибо. Так вот, мой кондоминиум принадлежал ей. Она и ее кошка Матильда жили здесь много лет. Когда она умерла, я был очень удивлен, узнав, что она завещала этот кондоминиум мне.

— Почему тебе, а не твоим сестрам?

— Я думаю, что она не хотела выбирать какую-то одну из них. Они все время соперничают друг с другом. Она оставила им немного денег, а кондоминиум отдала мне. Я был полон решимости продать его. Но когда я прилетел сюда, чтобы привести дом в порядок, я обнаружил, что никогда в жизни я не чувствовал такого покоя. Здесь не имело значения, как я выгляжу или чем занимаюсь. И никаких женщин моего возраста, чтобы трахаться с ними. Это было настоящим убежищем.

— Итак, ты остался.

— Да.

— И ты единственный молодой человек здесь?

— Насколько я знаю, да. Но дело в том, что… если бы я теперь захотел уехать отсюда, то чувствовал бы себя виноватым.

— Почему?

— Это прозвучит странно…

— Странно? — с сарказмом спросила я. — В этой ситуации нет ничего странного!

— Многие люди стали зависеть от меня. По большей части, когда я летаю, я веду довольно эгоистичный образ жизни. Но когда я здесь, я оставляю свое эго в небесах. Знаешь, когда я помогаю этим людям, подвожу их куда-нибудь или переношу что-то тяжелое… я чувствую себя очень хорошо.

И тут до меня дошло.

— О, мой бог! Вот почему у тебя такая большая машина?

— Да, — рассмеялся он.

— Она похожа на микроавтобус, на котором пожилых людей возят в супермаркеты.

— Обычно это я и делаю несколько раз в месяц.

— Вау. Полагаю, я многого еще о тебе не знаю, Картер.

— Я еще многое надеюсь продемонстрировать тебе, детка. Поверь мне.

— Даже не пытайся заигрывать со мной на этой чертовой штуковине, — сказала я, когда мы покатили дальше.

— Мне еще не доводилось соблазнять кого-либо на самокате.

— И куда мы, во всяком случае, направляемся?

— Мы уже почти приехали.

— Куда?

— К дому моего отца.

— Твоего отца? Я думала, что твои родители живут в Мичигане?

— Верно.

— Теперь я ничего не понимаю.

— Ты скоро поймешь. Помнишь, что ты сказала мне в Амстердаме? Чтобы я подыграл тебе?

— Да.

— Теперь я собираюсь попросить тебя о том же.

У Картера были ключи от одного из домов. Когда мы вошли, я увидела мужчину лет восьмидесяти, который сидел у старого телевизора.

— Пора тебе было давно появиться, Брюси. Мои чертовы ноги убивают меня!

Брюси?

Картер с улыбкой оглянулся на меня.

— Не конфузь меня перед моей подругой, старина.

— Что ты делаешь в обществе Мишель Пфайффер?

— Это не Мишель Пфайффер, Попс.

— Тогда кто это?

— Ее зовут Кендалл.

— Кен Долл?

Картер повысил голос:

— Кендалл… Кендалл.

— Как бы там ни было. Постриги мне ногти на ногах.

— Тебе их не стригли после того, как я в последний раз был у тебя?

— Кто еще мне их пострижет? — проворчал старик.

— Верно. Куда ты положил кусачки?

— Разрази меня гром, если я знаю.

— Ты хочешь, чтобы я отправился на поиски?

— Пока ты стоишь, налей мне сливового соку. У меня уже несколько дней запор, — сказал он и громко пустил газы.

Ох.

— Это прозвучало грозно, — пошутил Картер, потом кивком головы пригласил меня последовать за ним в коридор.

— Кто он, Картер?

Картер заговорил очень тихо.

— Его зовут Гордон Рейтман. Он был другом моей бабушки. В своем завещании она просила меня присматривать за ним. У него никого нет. Его жена умерла за несколько лет до смерти моей бабушки. Его несколько раз в неделю навещают социальные работники, но этого на самом деле недостаточно.

— А почему он зовет тебя Брюси?

— Брюсом звали его сына. Он был единственным ребенком. Парень погиб в автокатастрофе, когда был еще тинейджером. Когда Гордон начал терять рассудок, он стал думать, что Брюс еще жив и что я и есть повзрослевший Брюс. Однажды я попытался объяснить ему, что это не так, но он мне не поверил. Впал в ярость. Так что я больше не стал его разубеждать.

— Он и вправду верит, что ты — это он? Или он просто хочет верить в это?

— Я думаю, что в настоящий момент он и вправду в это верит.

Вау.

Картер стал рыться в ящичках в ванной Гордона и в конце концов нашел маленький пластиковый пакет с кусачками. Он также достал резиновые перчатки.

— Зачем тебе перчатки, если ты собираешься просто стричь ему ногти?

— Ты скоро сама увидишь.

Вернувшись в гостиную, Картер сел на оттоманку напротив Гордона и снял с него носки. Его ногти были желтыми и расслоенными. Мне стало сразу понятно, почему Картер надел перчатки.

Пока он стриг ногти Гордону, я подошла к камину, где на полке стояла фотография маленького мальчика в бейсбольной шапочке. Рядом были фотографии того же мальчика в подростковом возрасте. А чуть дальше — фотография Картера, стоявшего на коленях рядом с Гордоном.

— Ох, черт тебя раздери! — воскликнул Гордон, и я обернулась.

— Не дергай ногой и следи за своим языком в присутствии моей девушки, Попс, или я стану щекотать твои подошвы.

В качестве предупреждения Картер пощекотал пятку Гордона, и старик издал не характерный для него смешок.

— Я сделаю это еще раз, если ты не угомонишься, — сказал Картер.

— Тебе давно пора было привести девушку в дом, сынок.

Картер посмотрел на меня.

— Ну, это особенная девушка.

Неужели он никогда не приводил сюда женщин?

— Ты мне очень понравилась в фильме «Бриолин 2», — сказал Гордон.

Я недоуменно посмотрела на Картера.

— М-мм?

— Очевидно, он все еще думает, что ты Мишель Пфайффер. Просто не возражай ему. — Картер положил кусачки обратно в пакет. — Ну вот, готово.

К моему изумлению, Картер налил себе в ладонь лосьон и стал растирать ноги Гордона. Старик откинул голову назад и закрыл глаза. Он начал стонать от удовольствия. Спустя несколько минут стоны сменились храпом. Гордон вырубился.

Картер поднялся, и я пошла в ванную вслед за ним. Он внезапно обернулся и поднял свои испачканные лосьоном руки.

— Давай я обниму твое лицо.

— Еще чего! — рассмеялась я. — Сними эти перчатки!

— Да брось, ты же сама знаешь, что хочешь, чтобы я приласкал тебя.

— Картер, серьезно, я не шучу. Вымой руки, если хочешь когда-нибудь снова прикоснуться ко мне.

Он игриво придвинулся ко мне и пошевелил бровями.

— Нет никакого вреда от маленького грибка.

— Картер!

— Ладно, ладно.

Он снял перчатки и вымыл руки. Потом повернулся, прижал меня к стене и поцеловал в губы.

Запустив пальцы в его волосы, я посмотрела ему в глаза.

— Знаешь, я уже начала доверять тебе, разглядев тебя настоящего за маской плейбоя. Но то, что ты делаешь для этого человека… Ты не просто ухаживаешь за его ногами, а даешь ему почувствовать себя так, словно у него есть семья. И это на самом деле показывает мне, какой ты человек. Это напоминает мне о том, как я любила помогать Ванде много лет назад. И это вдохновляло меня и заставляло стараться стать лучше. Ты бескорыстный человек, Картер.

Он придвинулся ближе ко мне.

— Ну, в настоящий момент я чувствую нечто прямо противоположное бескорыстию. Я чувствую себя очень жадным.

— Правда?

— Я когда-нибудь говорил тебе, как ты красива, Дерзкая?

— Думаю, что да.

— Нет, я имею в виду по-настоящему. Я не думаю, что когда-нибудь давал тебе ясно понять, как отчаянно я хочу тебя. И я хочу сделать это, прежде чем ты попытаешься оставить меня. Я знаю, что, как мог, вел себя хорошо. Но я буду честным с тобой. С того момента, как мы приземлились во Флориде, мне все труднее держать себя в руках. Если бы ты сейчас сказала, что позволишь мне прямо здесь трахнуть тебя, я уверен, что не смог бы больше сопротивляться. Итак, я просто даю тебе знать, что дошел до точки невозврата — мой член дошел до точки невозврата. Мне необходимо трахнуть тебя. Я безумно хочу оказаться внутри тебя.

— Здесь? В ванной комнате этого старика? С его вставными челюстями, которые буквально смотрят на нас с полки?

— Если бы ты сказала мне, что хочешь меня прямо здесь… черт, да. Я трахнул бы тебя прямо здесь. Я не стал бы тратить ни одной секунды нашего драгоценного времени. Но, если серьезно, мяч на твоей стороне. У меня есть гостевая спальня. И ты будешь спать там сегодня ночью, хорошо?

— Подожди. Я не понимаю. Ты говоришь мне, что не хочешь спать со мной?

— Нет. Больше нет. Я не могу больше спать с членом, прижатым к твоей попке, если только ты не позволишь мне погрузиться в тебя. Мужчина может терпеть только до определенного предела.

— Я поняла тебя.

— И раз уж я решил быть честным с тобой, я скажу кое-что еще, потому что потом, возможно, у меня не будет другого шанса сделать это.

— Хорошо…

— У нас с тобой есть лишь несколько дней. Я знаю, что часть этого времени тебе понадобится, чтобы решить, что делать дальше. Я чувствую, что мы с тобой стали по меньшей мере близкими друзьями. Так что я, как твой друг, хочу сказать тебе, что, на мой взгляд, ты совершишь огромную ошибку, если решишься на это искусственное оплодотворение в Германии.

— Да? Так скажи мне почему.

— На кону чертовски много денег. Это я понимаю. Но деньги — это еще не все, Кендалл. В один прекрасный день, когда паника из-за всего этого останется позади, ты пожалеешь, что отдала своего прелестного ребенка. И, поверь мне, этот ребенок будет драгоценным, потому что это ты дашь ему жизнь. Ты не сможешь играть с человеческой жизнью. Не говоря уже о том, что деньги не смогут сделать тебя по-настоящему счастливой. Думаю, что твое собственное детство является наглядным примером этого.

Я смотрела ему в глаза, вникая в каждое слово, а потом спросила:

— А что делает счастливым тебя?

— Ты, — без колебаний ответил он. — Ты единственная, кто делает меня счастливым. Я давно уже не испытывал такого. И я не хочу даже думать о том, что это чувство пройдет.

— Спасибо. Я чувствую то же, и твое мнение важно для меня. Поверь мне, я тебя услышала.

Картер шумно выдохнул и посмотрел на свой телефон.

— Нам лучше выбраться отсюда, пока он не проснулся и не заставил меня мыть ему задницу.

— Что? Такое уже случалось?

— У него плохо со спиной… он не может делать это сам. Я приеду к нему завтра и проверю, как он.

— Боже, ты просто святой.

— Нет. Просто делаю то, что делал бы любой хороший сын.

Он подмигнул мне.

— Чуть раньше ты сказал мне, что мы будем очень заняты сегодня вечером. Ты что-то наметил?

У него был загадочный вид, и это меня насторожило.

— Я позволю тебе угадать, но только не забывай, где мы находимся.

— Намекни мне.

— Это начинается с буквы «б».

— Брать в рот?

— Черт. Почему тебе нужно было сказать это? Теперь мне придется разъезжать на самокате с деревянным членом.

Я задумалась, повторяя про себя «где мы находимся, где мы находимся».

— Я знаю! Барбекю?

— Хорошая попытка, но нет. Я дам тебе еще одну подсказку. Тебе, возможно, сегодня повезет.

Я рассмеялась.

— Сдаюсь.

— Бинго!

— Правда?

— Да, Дерзкая. Это правильный ответ. Сегодня вечером мы будем играть в бинго.

Глава 15
Кендалл

— Войди! — крикнула я через плечо, стоя напротив зеркала в гостевой спальне и завязывая волосы в хвостик.

Дверь со скрипом открылась.

— Войти? Черт! Тебе следует прекратить говорить двусмысленности, когда мы собираемся выходить из дому, чтобы предстать перед сотней стариков.

Я рассмеялась.

— «Войди» — это не двусмысленность. Это ты вкладываешь в обычные слова извращенный смысл, Картер.

Он подошел ко мне сзади и обратился к моему отражению в зеркале:

— Я думаю, что тебе лучше избегать некоторых слов сегодня вечером, таких как «войди» или некоторых других.

— И какие же это другие слова?

— Навскидку? Разжигать, сосать, тянуть, ездить верхом, глотать, впускать внутрь, заглатывать, пробовать на вкус, лизать, тянуть, набрасываться, горячий, теплый, влажный, щипать, дрожать, боль, удар, трахать, грязный, вставлять и наполнять.

Мои брови поползли вверх.

— И все это лишь навскидку?

Картер посмотрел вниз и застонал.

— Черт. Лучше добавь к этому списку слово «головка».

— По-моему, ты сошел с ума. — Закончив завязывать волосы в хвостик, я повернулась лицом к нему. А поскольку он стоял позади меня у зеркала, я только в этот момент увидела, во что он одет. — Ты надел форму? Чтобы играть в бинго?

Самоуверенный Картер, казалось, покраснел.

— Дамы просили меня надеть ее.

Я прикрыла рот рукой и выдавила:

— О, мой бог! Ты просто загляденье для пожилых леди.

— Заткнись.

Картер смутился. В первый раз я увидела, как он скромничает относительно своей внешности. И я не смогла удержаться, чтобы не подразнить его.

— Ты их бинго-плейбой.

— Прекрати, Дерзкая.

— Сексуальный партнер для старушек.

Он покачал головой, но я увидела, как дрогнули уголки его губ.

— Ты их ПЯХТ.

— ПЯХТ?

— Пилот, с которым я хочу трахаться.

Картер ухватил меня за хвостик.

— Продолжай, болтушка. Всякий раз, когда ты будешь дразнить меня, я буду дразнить тебя в ответ.

Он отодвинул мой хвостик в сторону, наклонил голову и лизнул мою шею. Когда я издала слабый стон, он прошептал мне на ухо:

— Тебе лучше запереть дверь в эту комнату, если ты решишь спать в ней сегодня ночью.

Когда через десять минут мы входили в комнату, где играли в бинго, мои губы все еще были распухшими. Картера встретили приветственными возгласами. Некоторые мужчины подходили к нему, хлопая его по плечу и пожимая ему руку. Женщины что-то кричали со своих мест. Это была самая сумасшедшая картина, которую я когда-либо видела. Картер был рок-звездой… для компании стариков в поселке для пенсионеров.

Я стояла у стены и с улыбкой наблюдала за происходящим. И тут ко мне подошла пожилая женщина.

— Вы, должно быть, Кендалл?

— Да. Как вы узнали?

— Картер недавно прислал мне сообщение с просьбой позаботиться сегодня вечером о его девушке. К тому же… — Она огляделась по сторонам. — Вы здесь единственная, кому не нужно скрывать свой возраст.

Я улыбнулась, и она протянула мне руку.

— Привет. Я Мюриэль. Я заняла для вас место между мной и Бертой.

У Мюриэль и у Берты было, по меньшей мере, по дюжине карточек бинго перед ними. Рядом с карточками Мюриэль поставила маленькую серебряную рамку с фотографиями трех малышей, бутылку с водой, три разноцветные чернильные печати и баночку с леденцами. Когда она увидела, что я смотрю на фотографию, она взяла ее со стола и протянула мне.

— Это Сет, Рэчел и Эмма. Дети моего сына. Он женился на жуткой сучке, но она подарила мне внуков, так что мне приходится терпеть ее.

— Они прелестны.

— Спасибо. А вы с Картером планируете завести детей?

Мое сердце упало при одном упоминании о детях.

— Не знаю. Мы не так давно с ним знакомы.

Берта наклонилась ко мне и сказала:

— Я бы родила ему детей, если бы могла. Выскочила бы, не задумываясь, за этого пилота с ямочкой на подбородке.

Мюриэль прошептала мне на ухо:

— Не обращайте на нее внимания. Она клюкнула, собираясь играть в бинго. Мы не жалуемся, потому что она не успевает отметить цифры на своих карточках, и у нас появляется больше шансов выиграть.

Берта прокричала:

— Я слышу тебя, знаешь ли!

Мюриэль пожала плечами и отмахнулась от нее. Перед Бертой лежала карточка, в верхней строке которой были четыре семерки. Она протянула ее мне.

— Хочешь выпить, Барби? В бутылке с водой у меня джин. Приходится маскировать его, потому что некоторые зануды считают, что вечера с бинго должны быть безалкогольными.

Мюриэль хмыкнула.

— Расскажи ей почему, Берта.

Берта отхлебнула из своей красной чашки.

— Мои брюки слишком жали мне. Я расстегнула их, пока сидела за столом, а потом забыла застегнуть, когда встала. Эти люди повели себя так, будто никогда не видели маленькой задницы.

Мюриэль добавила:

— Во-первых, эта задница не была маленькой уже с пятьдесят третьего года. А во-вторых, она не стала упоминать о том, что, когда она попыталась идти в брюках, свалившихся до пола, она споткнулась и упала на мистера Бартмана. Он тоже упал и сломал зуб.

— Это был протез, а не настоящий зуб.

Мюриэль и Берта начали препираться, крича у меня над ухом. Когда я подняла глаза, Картер наблюдал за мной и улыбался. Он поднял палец вверх, а потом включил микрофон и постучал по нему.

— И как себя чувствуют сегодня вечером мои бинго-детки?

Женщины завопили и заулюлюкали.

— Все готовы? Я хочу посвятить сегодняшнюю игру моей гостье. Первая игра — горизонтальные линии. Пометьте пять номеров подряд в вашей карточке, чтобы выиграть. — Он посмотрел на меня, подмигнул и продолжил: — Кто выиграет, получит от меня приз.

Я закатила глаза. Берта дала мне еще одну из своих карточек, тряхнула своими пушистыми непослушными волосами и пожелала мне удачи. И игра началась.

Картер стоял у складного столика, на котором разместился барабан, заполненный маленькими белыми шариками. Он нажал на рычаг сбоку, и барабан начал вращаться. Остановив барабан, он достал оттуда первый шар.

— Сегодня мы начинаем с маленькой уточки.

Все притихли и начали отмечать номера на своих карточках. Я понятия не имела, что происходит, но Мюриэль отметила цифры «2». Когда она увидела, что я растеряна, она пояснила:

— Одна маленькая уточка… это термин в игре бинго. Означает цифру «2». Она похожа на уточку.

На моей карте этой цифры не было, и я наблюдала за Картером, который обводил взглядом присутствовавших, проверяя, успели ли они пометить свои карточки. Потом он снова нажал на рычаг. На этот раз, достав шар из барабана, он сказал:

— Дедушка.

Мюриэль снова перевела это для меня:

— Дедушка — это «99».

Все снова стали помечать свои карточки. Похоже, я была единственной, кому требовалось переводить этот жаргон. Пока они с серьезным видом заполняли свои карточки, Картер начал что-то напевать в микрофон. Я узнала мелодию, но никак не могла вспомнить исполнителя.

Он продолжал напевать, и я сначала предположила, что это «Битлз», но, когда он начал петь о том, что нужно знать, когда бросить карты, я узнала песню Кенни Роджерса «Игрок».

Я с любопытством спросила у Мюриэль:

— Он когда-нибудь поет здесь песни «Битлз»?

— Раньше часто пел. Пока мы не сводили его на концерт Кенни Роджерса на его день рождения.

— Вы сводили его послушать Кенни Роджерса?

— Да. Большинство из нас уже не праздновали свои дни рождения, пока здесь не поселился Картер. А теперь мы с нетерпением ждем их. В его день рождения мы скидываемся и водим его на концерты исполнителей нашего поколения. А на наши дни рождения он знакомит нас с чем-нибудь современным.

Я была потрясена, обнаружив, как тесно связан Картер с этими людьми.

— Что он подарил вам на день рождения? — спросила я у Мюриэль.

У нее загорелись глаза, и она подняла ногу, показывая мне свою обувь.

— Кроссовки «Рибок». У меня страшно болела спина, когда я отправлялась на прогулку. Но эти сумасшедшие кроссовки… я их надела, и спина перестал болеть.

— Я даже не знала, что они все еще выпускают их.

К концу вечера я уже признала, что прекрасно провела время. Мюриэль дала мне рецепт любимого блюда Картера, а Берта, уже порядком выпившая, рассказала мне дюжину грязных анекдотов о пилотах. Я сидела в зале, играя в бинго с ровесниками моих бабушек и дедушек, и мне ни в коем случае не хотелось быть в каком-либо другом месте. Я наблюдала за Картером, разговаривавшим с несколькими соседями. И внезапно осознала, насколько глубоко я увязла. Мюриэль увидела, как я замерла.

— Тебя сбивает с толку этот мужчина?

Я вздохнула.

— Как вы догадались?

— Мне знаком этот взгляд. Я чувствовала то же самое с моим Коннором. Встретила его, когда мне было восемнадцать, и он до смерти напугал меня. Этот мужчина мог заговорить кого угодно. Был таким же обаятельным, как Картер. Я старалась держаться от него подальше. Но он был великолепен. К тому же он был крутым офицером полиции.

Я улыбнулась.

— Вы сказали, с вашим Коннором. Так что, надо полагать, вы в конце концов перестали убегать от него?

Ее лицо помрачнело.

— Перестала. Но, к несчастью для меня, это случилось уже после того, как мне исполнилось тридцать пять.

— Как все произошло?

— Мне было восемнадцать, а ему — двадцать пять. Я была еврейской девочкой с востока, а он — сыном эмигрантов из Ирландии. Мое сердце говорило «да», но мой ум говорил мне «нет». Как и мой отец. И я послушалась своего ума, а не сердца. Так что мы с ним разбежались в разные стороны. И я потеряла почти двадцать лет, которые могла бы провести с любовью всей моей жизни. Но потом мы снова повстречались.

— Вау. Он… он живет здесь вместе с вами?

— Умер в восемьдесят втором. Обычная проверка на дороге, которая обернулась бедой. Он остановил парня, у которого весь багажник был забит оружием. Тот выстрелил в него и оставил меня вдовой в тридцать семь лет. А через несколько дней после похорон я обнаружила, что беременна своим сыном.

Я прижала руку к груди.

— Бог мой! Мне так жаль!

Она кивнула.

— Спасибо. Но я не для того рассказала вам эту грустную историю, чтобы расстроить вас. Я рассказала ее для того, чтобы напомнить вам, что жизнь коротка. Половина людей в мире скажет вам, что нужно слушаться своего ума. Другая половина скажет, что нужно слушаться сердца. Но я посоветую вам слушать того из них, кто менее сбит с толку. Более сильное начало победит более слабое со временем.

И тут к нам подошел Картер, который вез перед собой инвалидное кресло с сидящим в нем мужчиной.

— Ты готова? Мне только нужно помочь мистеру Хэнку забраться в его машину.

Я поблагодарила Мюриэль, обняв ее.

— Спасибо вам. За все.

Она поняла, что я хотела сказать.

— Всегда рада, милая. Вы позаботьтесь о вашем капитане, а я позабочусь, чтобы Берта не стучала вам в дверь в семь утра, одетая в коротенькое платье, которое, по ее мнению, поможет ей заполучить какого-нибудь молодого пилота.

Картер поцеловал ее в щеку.

— Спокойной ночи, Мюриэль.

После того как все вышли из зала, Картер закрыл дверь ключом, который висел на его связке. И мы пошли к его дому. По дороге он взял меня за руку.

— Могу я кое о чем спросить тебя?

— Все что хочешь.

— Откуда ты знаешь все эти термины игры в бинго?

— Они рассказали мне про некоторые из них. Я заметил, что им нравится, когда я их употребляю. Так что я залез в Интернет и выучил их все. — Картер пожал плечами. — У меня полно времени для этого в долгих перелетах. — Он рассмеялся. — Хотя мой второй пилот, наверное, подумал, что я рехнулся, когда я заставил его тестировать меня в течение всего перелета из Германии в Нью-Йорк.

— Я не могу раскусить тебя, Картер. То ты шепчешь мне на ухо непристойности, то берешь с собой на игру в бинго.

— Полагаю, это не тот выход в люди, к которым ты привыкла.

— Безусловно, не тот.

— Завтра вечером я устрою тебе настоящее свидание. Только ты и я, в каком-нибудь шикарном ресторане.

Я остановилась на тротуаре.

— Я не это имела в виду. Этим вечером у меня, возможно, был самый лучший выход в люди.

— Правда?

Я кивнула.

— Главная цель совместных выходов — это узнать больше друг о друге. Очень жаль, что до сегодняшнего вечера я это не понимала. Честно говоря, раньше для меня существовал только один способ провести время вместе — отправиться с парнем в ресторан. Я судила о мужчинах по тому, сколько они потратили на меня, и по тому, одежду от каких дизайнеров они носят. И их фамилия была важнее для меня, чем то, как они обращались с людьми, по наследству передавшими им эту фамилию. Но сегодня, глядя на тебя в этом зале, я прозрела.

— Прозрела?

Мы все еще стояли на тротуаре, держась за руки. Я взяла Картера за другую руку. Сделав глубокий вдох, стоя посреди поселка для пенсионеров, я решила, что настал для меня момент истины.

— Я без ума от тебя, Картер Клайнз. Я предпочту быть рядом с тобой в зале для бинго и сидеть между ссорящимися Бертой и Мюриэль, чем оказаться в пятизвездочном ресторане с потомком Рокфеллеров. Ты поешь песни Кенни Роджерса, потому что знаешь, что они их любят. Ты стрижешь ногти на ногах своему названому отцу и даришь женщинам кроссовки, чтобы их меньше беспокоила боль в спине. — Я прижалась к Картеру и обняла его руками за шею. Сделав еще один глубокий вдох, я сказала, глядя ему в глаза: — Я с ума схожу по тебе, Картер. Я хочу только одного — быть рядом с тобой, куда бы нас ни занесла судьба.

Картер прижался лбом к моему лбу и закрыл глаза. Некоторое время он молчал, прежде чем заговорить:

— Дерзкая, ты понятия не имеешь, как много это значит для меня — услышать от тебя все это. Я чувствую то же, может быть, сильнее, чем ты. У меня нет ответов на все вопросы, но я хочу быть тем, кто поможет тебе найти их.

Слезы потекли по моим щекам.

— Я счастлива, Картер. Так чертовски счастлива. И в то же время мне безумно страшно.

Он большим пальцем стер слезы с моих щек.

— Мне тоже, моя красавица. Мне тоже.

И в этот момент рядом с нами остановилась маленькая красная машина. Водитель опустил стекло.

— Вас подвезти, кэп?

Картер приветственно поднял руку.

— Все в порядке, Джордж. Но все равно спасибо.

Старик, в свою очередь, помахал ему.

— Я выгляжу моложе в этом авто, верно? Девочкам оно нравится.

— Ты выглядишь отлично, Джордж. Покори их всех, старина. Но поосторожнее со своей спиной.

Машина медленно тронулась с места. И тут до меня стало доходить.

— Это, случайно… была не «Тарга»?

— Верно.

— Так это твоя машина? Та, которую ты обменял на машину друга, перенесшего операцию?

— Она ему нужна больше, чем мне. — Картер обнял меня за плечи, и мы снова тронулась с места. — А мне, по-видимому, вовсе не нужна машина. Я могу подцепить горячую блондинку в зале для бинго.

Глава 16
Картер

Стояла типичная флоридская ночь. Ветреная, с изморосью. Но луна была совсем не типичной. Она была роскошной — даже волшебной. И мое самочувствие тоже было нетипичным. Я чувствовал себя так, словно сердце выпрыгивало из моей груди. Словно я ступил на территорию, на которую не рисковал ступить до моего знакомства с Кендалл. Я чувствовал себя так, словно должно было случиться что-то очень важное.

Девушка, по которой я сходил с ума, только что посмотрела на меня со слезами на глазах и сказала, что тоже сходит с ума по мне. Я хотел, чтобы это чувство не оставляло меня. Я хотел, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Я был на седьмом небе. Нет, черт возьми, на шестьдесят седьмом.

В течение всей игры в бинго я не мог отвести взгляда от моей девочки, не мог дождаться момента, когда мы снова останемся наедине.

Мы с Кендалл шли рука об руку к моему кондоминиуму, и я нарочно старался идти чуть позади нее, не в силах побороть искушение любоваться тем, как тонкий шелк ее платья обтягивает прелестную попку. Я чувствовал себя самым удачливым из мужчин в мире, потому что вел ее к себе домой.

Поправив брюки, чтобы скрыть мое почти болезненное возбуждение, я взглянул на озеро, раскинувшееся неподалеку. Поскольку в это время все живущие здесь уже укладывались спать, я знал, что мы будем там одни. Мои соседи не отваживались гулять у озера даже днем.

Чтобы продлить этот вечер, я спросил:

— Хочешь, направимся к воде? Поплаваем и поиграем?

Поиграем.

Снова мое непристойное воображение. Я просто не мог отключить его этим вечером.

— У меня нет купальника. А это платье можно только отдавать в сухую чистку. Его нельзя мочить.

Мочить.

Черт.

Я поднял бровь.

— На самом деле я думал, что мы можем поплавать без одежды.

— А-аа, так… — Она закусила нижнюю губу и улыбнулась. — Конечно, капитан. Сегодня я согласна на все.

На все.

Кендалл взвизгнула, когда я подхватил ее на руки и побежал к озеру. Она обвила меня руками за шею. Я не помню, когда я еще был так возбужден. Я чувствовал себя тинейджером. И я не помнил, когда в последний раз был таким счастливым. Возможно, это было еще до того, как умерла Люси. Я знал лишь одно — Кендалл заставляла меня чувствовать себя невероятно счастливым в этот вечер.

Когда я снова поставил ее на ноги, она подняла голову и посмотрела на меня. Я навис над ней, все еще в своем форменном кителе. Она наблюдала за каждым моим движением, когда я медленно расстегнул сорочку и бросил ее на траву. Мы были достаточно далеко от ближайших домов, так что я был уверен, что в этот час нас никто не увидит голыми. Я уже не сдерживал себя.

Вытащив ремень из брюк, я расстегнул молнию и сбросил их, потом положил руки на талию, глядя на то, как она пожирает меня глазами.

Ее веки были тяжелыми, а в глазах вспыхнула страсть, когда она посмотрела на мой затвердевший член, буквально рвущийся из моих трусов. Мне чертовски нравилось, как она смотрела на меня. Это еще больше возбуждало меня. Даже не пытаясь скрыть свою эрекцию, я хотел, чтобы она видела, как действует на меня.

— Полагаю, ты умеешь плавать, Дерзкая?

Она наконец подняла глаза, и наши взгляды встретились.

— Да. Я умею плавать на спине.

Мой член дернулся.

Медленно подойдя к ней, я сказал:

— Я тоже неплохо плаваю на спине.

Она откашлялась.

— Неплохо?

Я обхватил ее руками за талию.

— Да, неплохо.

— Не сомневаюсь. Как насчет брасса? — пробормотала она, явно возбудившись от моего прикосновения.

Покрывая поцелуями ее шею и грудь, я спросил:

— Что насчет брасса?

— Хочешь попробовать плавать в обнимку со мной, Картер?

Черт, черт.

Мой член уже болезненно пульсировал.

— Я мечтал о том, чтобы кончить на эти прелестные дерзкие сиськи с самой нашей встречи в баре аэропорта. Ты убиваешь меня, грязная девчонка. Я тону, а мы даже еще не подошли к воде.

— Не волнуйся. Если ты утонешь, я умею делать искусственное дыхание.

Она улыбнулась.

Потянув за бретельку ее платья, я спросил:

— Могу я снять это?

Она молча кивнула. Я снял с нее платье через голову, потом расстегнул ее бюстгальтер и бросил его на траву. Я не устоял и взял в рот ее сосок, очень нежно прикусив его зубами. И не в силах сдержаться, застонал, чувствуя, что готов кончить.

Когда я стянул с нее стринги, я заметил, какими мокрыми они были. Значит, наша близость так же возбуждала ее, как и меня.

Было немного прохладно, и когда она вздрогнула, огромное желание согреть ее заставило меня прижать ее обнаженное тело к себе. И после этого ситуация быстро вышла из-под контроля.

Когда два человека так близки, как были мы с Кендалл, слова не всегда нужны. Ее ногти впивались мне в спину. Ее сердце глухо стучало рядом с моим. Каждой частичкой своего существа она говорила мне, что готова подчиниться тому невероятному влечению, которое мы испытывали друг к другу с первой нашей встречи в аэропорту. Между нами больше не было ни капли сомнений.

И там, под этой великолепной луной, я понял, что мы не доберемся до воды. Я собирался взять ее прямо там, на чужой собственности.

Обхватив ладонями ее лицо, я страстно поцеловал ее, а она зарылась пальцами в мои волосы. Мы опустились на влажную траву, и я всем своим весом навалился на нее.

Через тонкую ткань моих трусов я с отчаянием терся своим членом о ее клитор, а она извивалась подо мной. Мои трусы были мокрыми в том месте, где она соприкасалась со мной. И жажда погрузить мой член в глубину ее влажного лона была невыносимой. Мы терлись друг о друга, как сексуально озабоченные тинейджеры. Она приподняла бедра навстречу мне. Без слов она просила большего.

Я перестал целовать ее и пробормотал:

— Я больше не могу сдерживаться, Кендалл. Если ты будешь так же продолжать, я кончу на тебя, а я предпочел бы кончить в тебя.

— Тогда кончи в меня.

— Серьезно, скажи мне, чтобы я остановился. Иначе я трахну тебя прямо на лужайке, которая принадлежит какому-то старику.

Она в ответ крепче прижала меня к себе, обхватила меня ногами за талию и начала стягивать с меня трусы.

Я судорожно принялся шарить рукой по траве в поисках моих брюк. В заднем кармане у меня лежал презерватив, который я носил с собой уже некоторое время. Я никогда не знал, что и как произойдет между нами, поэтому мне нужно было быть готовым ко всему. К счастью, я не забыл захватить его с собой в этот вечер. Этот презерватив путешествовал с нами еще с Рио.

Я никогда еще не вскрывал презерватив с такой скоростью. Поспешно натянув его на мой член, при одной мысли о том, что сейчас произойдет, я чуть не кончил, не успев начать.

Погрузиться в нее было высшим наслаждением. Ее тугое лоно раскрылось навстречу мне, и я начал двигаться в сумасшедшем темпе. Это был самый отчаянный, самый спонтанный секс за всю мою жизнь. И он был отчаянным потому, что, даже лежа на траве, погруженный в нее, я по-прежнему не имел понятия, потеряю ли я ее в самые ближайшие дни.

И это ужасало меня.

И эта мысль заставляла меня двигаться еще быстрее.

— Раздвинь ноги шире.

Она охотно подчинилась и обхватила меня руками за задницу, чтобы помочь мне контролировать мои движения. Мы были похожими на животных во время гона, которые спаривались в ночи. Я думал обо всех самолетах, которые летели в тот момент над нами. Если бы все это происходило днем, из этих самолетов можно было бы увидеть мою голую задницу посреди чужой лужайки.

Мне уже страстно хотелось кончить, но у меня был всего один презерватив, а дорога до дома была слишком длинной. Тишину ночи нарушали лишь звуки нашего дыхания. Наши тела были сплетены, мои яйца ударялись о ее попку, и я то погружался в ее сладостную влагу, то выходил из нее. Это было так эротично, что я тонул, буквально тонул в ней.

Кендалл была более субтильной, чем те женщины, к которым я привык. Настолько субтильной, что я боялся причинить ей боль. И для меня это явилось вызовом — трахать ее бережно и в то же время именно так, как мне хотелось, навалившись на нее всем своим весом. Она удивила меня, внезапно отстранившись и перевернувшись на живот, приподняв свою прелестную попку. Она хотела, чтобы я взял ее сзади. Словно она могла читать мои мысли.

Я с наслаждением снова погрузился в нее. При виде ее упругой попки я утратил контроль над собой. И через несколько секунд я внезапно понял, что дольше сдерживаться не в силах.

— Черт, Кендалл. Я кончаю. Бог мой… это…

Я утратил способность говорить.

— Я тоже, — пробормотала она, двигая своей попкой и выжимая из меня все мои соки.

Это был нескончаемый оргазм. Достойное завершение физической и умственной прелюдии, тянувшейся все эти дни. Я дрожал всем телом, пока вся сперма не перетекла в презерватив.

И я тут же захотел большего.

Осторожно выйдя из нее, я перевернул ее лицом ко мне. Мы страстно поцеловались, и она стала тереться своей мокрой киской о мой живот. И это доводило меня до сумасшествия.

— Я снова тверд, как камень, детка. Я должен слезть с тебя, иначе я снова окажусь внутри, а у меня больше нет презервативов. Нам нужно вернуться домой, и как можно скорее.

Она страстно поцеловала меня, и я снова навалился на нее всем телом.

— Помнишь о том роскошном ужине, на который мы собирались пойти завтра вечером?

— Да.

Она улыбнулась.

— Боюсь, нам придется заказать его на дом. Потому что я не смогу держать себя в руках даже на публике. Ты согласна?

— Отличный план.

Заставив себя слезть с нее, я сказал:

— Давай уберемся отсюда.

— Мне нужно быстро ополоснуться в озере.

Она пошла к озеру, но я кинулся вслед за ней. В результате мы оба оказались в воде и дурачились там несколько минут. Я поднимал ее на руки, а потом снова швырял в воду, кружил ее, и мы целовались снова и снова. Как пилот, я много путешествовал по миру, но ничто не могло сравниться с этой ночью с Кендалл на берегу озера.

Неподалеку показались мигающие огоньки, и мы быстро погрузились в воду, целуясь, пока огоньки не исчезли. Не знаю, была ли это машина или кто-то проходил мимо с фонариком. Это было бы слишком — попасть в переделку, которая испортила бы то, что было лучшей ночью в моей жизни. Я не мог допустить, чтобы это случилось.

— Ты готова, красавица?

— Да. Отведите меня домой, капитан.

Когда мы вышли на берег, Кендалл натянула на себя платье, пока я искал свои брюки.

— Где, черт возьми, мои штаны?

Она стала выжимать воду из волос.

— Ты не можешь их найти?

— Нет. Они исчезли. И мое белье тоже.

— Ты шутишь? Это имеет какое-то отношение к огонькам, которые мы видели?

— Очевидно, кто-то решил, что будет забавно стащить мои вещи.

Кендалл прижала руку к губам.

— Бог мой! Прости, что я смеюсь, но это просто сумасшествие. Хочешь, я схожу домой и принесу тебе брюки?

— Это было бы замечательно, только ключи от дома были в кармане моих брюк.

— Вот дерьмо! — Она кинула мне свои стринги. — Вот.

— Что ты делаешь?

— Надень их.

— Этот кусочек материи не прикроет даже половину моего хозяйства.

— Это лучше, чем ничего.

Потерев виски, я попытался решить, что делать дальше. Мой дом был в полумиле от озера.

— Давай отправимся к дому Гордона. Его дом гораздо ближе, чем мой. Он живет прямо за углом. Он, вероятно, уже спит, но он держит ключ в горшке с цветами рядом с дверью. Я войду к нему и поищу какие-нибудь брюки.

Мы с Кендалл побежали к дому Гордона, смеясь, как сумасшедшие. Одной рукой я держал ее за руку, другой прикрывал свою задницу. Наконец мы добрались до двери дома Гордона, и Кендалл осталась ждать меня снаружи.

Когда я вошел в спальню, Гордон храпел. Но дверь его шкафа заскрипела, когда я открыл ее, и это его разбудило.

— Папа, — прошептал я, — это я. Все в порядке.

— Брюси?

— Да.

— Что ты здесь делаешь?

— Хочу позаимствовать у тебя какие-нибудь брюки.

— И во что ты вляпался?

— Я купался голышом с девушкой, и кто-то стащил мои вещи.

— С Мишель Пфайффер?

— Да, — улыбнулся я в темноте.

— Вот так парень!

И с этими словами он просто перекатился на другой бок и снова захрапел.

Взяв из шкафа брюки Гордона с ремнем, я вышел из дома. Всю дорогу до моего кондоминиума мы с Кендалл не могли сдерживать смех. Брюки были мне широки и до смешного коротки.

Мы залезли в дом через окно, и я подхватил Кендалл на руки и отнес в свою спальню. Не спуская ее с рук, я выдвинул ящик своего стола и достал оттуда презерватив.

— Пожалуйста, скажи мне, что снимешь эти штаны.

Я рассмеялся и кивнул. Расстегнув ремень, я позволил брюкам Гордона упасть на пол. Зубами разорвав обертку презерватива, я натянул его на себя, при этом ухитрившись не спустить Кендалл на пол. И погрузившись в нее, я задохнулся от восторга. Она была уже влажной и горячей.

— Черт. Я теперь не смогу расстаться с тобой, Дерзкая. Ты же знаешь это, верно? Это так восхитительно. Так чертовски восхитительно.

Я уже прикипел к ней. И я не мог представить себе, что она исчезнет из моей жизни.

— Картер… — простонала она.

Я глубже вонзился в нее.

— Кендалл.

Молчание.

— Кендалл.

Снова молчание.

— Черт, Кендалл. Как я смогу теперь управлять самолетом, когда единственное, чего мне хочется, — это трахаться с тобой всю мою оставшуюся жизнь?

Ее мышцы внезапно начали сокращаться, и я тут же в ответ кончил. Она ударялась спиной о дверь, когда я резко входил и выходил из нее, требуя большего, хотя больше уже нечего было требовать.

По нашим телам стекали струйки пота. Она обмякла, и я проговорил ей на ухо:

— Я чувствую, что с тобой потерял голову. Я никогда не испытывал ничего подобного. Не знаю, что принесет нам завтрашний день. Я даже не знаю, где мои чертовы штаны! Знаю лишь одно — я не смогу отпустить тебя, детка. — Я крепче прижал ее к себе. — Я не смогу отпустить тебя.

Мое сердце билось сильнее, чем обычно после секса. И я знал, что это происходило потому, что впервые в моей жизни это был не просто секс. Это было что-то гораздо большее.

Глава 17
Кендалл

Запах бекона витал в воздухе. Обернув простыню вокруг моего голого тела, я пошла на запах в кухню. И остановилась в дверях, замерев. Картер, полностью обнаженный, стоял у плиты и жарил бекон, покачиваясь в такт звучавшей по радио песне «Битлз» «У меня есть женщина». Это было потрясающее зрелище. От Картера Клайнза исходил невероятный магнетизм. Он был роскошным, уверенным в себе, игривым, любящим, немного сумасшедшим и потрясающе волшебным.

Когда он увидел меня, стоявшую в дверях, от его улыбки у меня сжалось сердце. Он подошел ко мне, взял за руку, а другой рукой обнял меня. Он притянул меня к себе, и мы медленно начали танцевать под музыку.

Он начал напевать мне на ухо:

— У меня есть женщина. У меня есть женщина.

Это был один из тех волшебных моментов в жизни, когда происходящее кажется сном. Я хотела, чтобы это длилось вечно. Я хотела, чтобы мы вечно были вместе.

Песня закончилась, и Картер прижался губами к моему лбу.

— Доброе утро, красавица.

Боже, не было лучшего способа начать новый день, не так ли?

— Как давно ты поднялся? — спросила я.

— Не так давно. Может быть, полчаса назад.

Со сковородки позади него начал подниматься дым.

— М-мм… по-моему, бекон горит.

— Черт. — Он бросился к плите и убавил огонь. Шипящий бекон издал оглушающий треск, и горячий жир брызнул на живот Картеру. — Ой. Черт! Вот дерьмо!

Я хихикнула.

— Возможно, тебе следует подумать о том, чтобы надеть какие-нибудь брюки, прежде чем ты обожжешь самые ценные части твоего тела.

Он махнул в мою сторону лопаткой.

— Самые ценные части, да? Ты имеешь в виду мои руки?

— Ну… они очень хороши. Но я беспокоилась не о них.

Он указал на свои губы и улыбнулся.

— Мой рот? Должно быть, ты о нем беспокоишься?

— Он тоже решительно хорош. Особенно твой язык, когда он дотрагивается до моей кожи.

Его зрачки расширились, и его голос был низким и серьезным:

— Тебе это нравится, да?

Не спуская с меня глаз, он протянул руку и выключил плиту. А потом переставил сковородку с горячей конфорки на холодную.

— Я уже не помню, о чем мы говорили.

— Я предложила тебе прикрыть некоторые части тела, чтобы не обжечь их горячим жиром.

— О, я прикрою их прямо сейчас. — Он сделал несколько шагов навстречу мне и, к моему удивлению, схватил меня и перекинул через плечо. — Я собираюсь прикрыться тобой через десять секунд.

Он похлопал меня по попе и направился в спальню.

— А как же бекон?

— К черту завтрак. Я собираюсь съесть тебя.

Наступил уже день, когда мы снова обратились мыслями к еде. Картер разогрел в микроволновой печи содержимое одного из пластиковых контейнеров, и мы сидели в кровати, поедая гуляш и передавая контейнер друг другу. Он втянул в рот яичную лапшу и скрестил глаза на носу. Это была шутка в духе шестилетнего ребенка, и мне захотелось узнать, как выглядел Картер, когда был маленьким.

— У тебя есть какие-нибудь альбомы с фотографиями? — спросила я.

— Есть, но только со старыми фотографиями.

— А есть такие, на которых ты снят ребенком?

— На самом деле есть. Когда я переезжал во Флориду, мама сделала для меня альбом со старыми семейными фотографиями. Я обнаружил его, когда распаковывал вещи. Там было еще письмо. Мама написала мне, что хочет, чтобы я помнил, как сильно меня любили, и попросила меня просматривать этот альбом хотя бы два раза в год — на мой день рождения и на ее.

— Это очень мило.

Он протянул мне почти пустой контейнер, но я отказалась дальше набивать живот.

— Я уже сыта. Ты можешь доесть все, что осталось.

— Мне нравится есть с тобой. Ты съедаешь только половину своей порции, и мне достается все остальное.

— Лучше будь поосторожнее с этим. Если ты будешь съедать по два ужина постоянно, у тебя вырастет большой живот.

— Мы сгоним весь жир физическими упражнениями.

В этом я не сомневалась. Картер протянул мне бутылку с водой, которую мы делили на двоих, и я сделала глоток.

— И ты выполняешь мамину просьбу? Смотришь альбом два раза в году?

— Да.

— Кстати, а когда у тебя день рождения?

— Четвертого июля.

— Ты шутишь?

— Нет. А что?

— Но у меня тоже день рождения четвертого июля.

Картер пробормотал:

— И наконец все встало на свои места.

— Что это значит?

— Ничего. Так всегда говорила моя мама.

— И что ты в детстве делал на свой день рождения?

Картер прикончил остатки лапши и поднялся с кровати.

— Я покажу тебе.

Он вернулся через несколько минут с толстым альбомом и сел, опершись спиной о подголовник. Он помог мне сесть рядом с ним, положил альбом на колени и открыл его. На первой странице были две фотографии пухленького обнаженного малыша около трех или четырех месяцев от роду.

— Это ты?

— Да. Посмотри на размер моих яиц. Почему они такие большие? Они такие большие у всех младенцев или мне предстояло догнать их в росте?

Я рассмеялась.

— Не знаю. Но ты был таким прелестным! И пухленьким тоже.

На следующей фотографии были сняты две девочки, лет шести или семи, и мальчик лет четырех, который определенно был Картером. Даже если он и не был похож на себя, его выдавала ямочка на подбородке.

— Это твои сестры?

Он кивнул.

— Катерина и Камилла.

Они, казалось, были одного возраста.

— Они близнецы?

— Да. Двуяйцевые. Моя мама тоже близняшка.

Картер, Катерина, Камилла.

— А как зовут твоих родителей?

— Маму зовут Каллиопа, а папу — Картер.

— Значит, вы одна из тех семей, да? — Я толкнула его плечом в плечо. — Все ваши имена начинаются с одной и той же буквы.

— Пять человек, и у всех одни инициалы. По какой-то причине я был недоволен этим, когда был ребенком.

Он перевернул еще несколько страниц. И я смотрела, каким был Картер по мере взросления. Он был прелестным младенцем и еще более прелестным маленьким мальчиком. Но бог мой, как он похорошел в подростковом возрасте! Мы от души посмеялись над его прическами, которые он постоянно менял с годами. Последние несколько страниц альбома были заполнены более поздними фотографиями. Я взяла в руки фотографию, на которой Картер держал маленькую девочку примерно лет двух. Они сидели у рождественской елки.

— Кто это? Она прелестна.

У нее были платиновые волосы, завязанные в хвостики, а капитанская фуражка Картера сползла ей на глаза. Она улыбалась, показывая зубки, и ее рот был перепачкан шоколадом. А в руке она держала глазированный шоколадом эклер.

— Это Корина, дочка Камиллы. И пусть ее прелестное личико не обманывает тебя. Она настоящий монстр.

— Готова поспорить, что она очень милая. Постой… снова имя, начинающееся с «к»?

— Да. А у Катерины есть сын. Хочешь угадать, как его зовут?

— Кэш? Картер? Кристофер?

Он указал на меня пальцем.

— Кристофер.

— А ты продолжишь традицию в один прекрасный день? Может быть, маленькие Картер или Клэр?

Его настроение, похоже, изменилось. Взгляд Картера сделался серьезным. Я еще не видела у него такого взгляда.

— Не знаю. Я никогда еще об этом не думал. — Он замолчал, погрузившись в задумчивость, а потом наконец сказал: — Я даже не был уверен, что захочу завести детей. Я двенадцать дней в месяце не бываю дома. Но сейчас я начинаю задумываться над тем, что, может быть, хочу именно этого. Я думаю, что подходящая женщина может изменить представления мужчины о том, чего он хочет от жизни. Я думаю, это зависит от нее. От нас.

Я судорожно глотнула.

— Это похоже на правду.

Он посмотрел на альбом. На последней странице была его фотография с родителями и сестрами. Они все широко улыбались, обнимая друг друга за плечи. Он провел пальцем по фотографии.

— Мои сестры доводят меня до сумасшествия, требуя, чтобы я завел детей. Они ведут себя так, словно мне уже пятьдесят, а не тридцать. И уже много лет моя мама повторяет мне одно и то же. Полагаю, она вычитала это на какой-то поздравительной открытке.

— И что она говорит?

— Она говорит, что я обзаведусь семьей, когда буду готов перестать путешествовать по миру в поисках чего-то и осознаю, что то, что я искал, находится у меня дома.

Он сказал это, глядя мне в глаза. С того момента, как мой взгляд упал на Картера Клайнза в баре аэропорта, мое сердце билось со скоростью миллиона миль в час. Но в тот момент это случилось. Мое сердце замедлилось, я глубоко вздохнула и шумно выдохнула. Вот так, я сдалась, не в силах противиться далее. Я понятия не имела, как долго это продлится или чем все это обернется, но я без тени сомнения поняла, что влюблена в Картера.

Позже тем же днем наше настроение снова изменилось с серьезного на легкомысленное. Картер сходил проведать Гордона, а когда вернулся, мы занялись сексом в душе, а потом на полу в спальне. Я подумала, что отпечаток моей задницы будет повсюду в апартаментах этого парня к тому моменту, когда через несколько дней нам придется уехать. И хотя мое тело чувствовало себя так, словно я с самоотдачей долго занималась йогой, а потом пробежала марафон, Картер, казалось, совсем не устал.

— Как насчет того, чтобы часок позаниматься в тренажерном зале, а потом я отведу тебя на ужин в ресторан?

Я лежала на кровати, свесив голову через край, и смотрела повторение телешоу «Это семидесятые».

— Ты серьезно? Тебе еще требуется физическая нагрузка после всего этого секса?

Картер рассмеялся, подошел к кровати, перевернул меня на живот и сильно шлепнул по заднице. Похоже, это ему особенно нравилось.

— Ой, — сказала я и потерла задницу.

— Давай же, ленивица. У меня все еще полно энергии, которую нужно сжечь. Если мы не будем заниматься на тренажерах, ты не сможешь ходить еще месяц.

Мы решили пойти в тренажерный зал пешком, хотя он располагался на другом конце поселка. Дорога проходила мимо нашего вчерашнего озера, и Картер захотел посмотреть, не найдутся ли при дневном свете его форменные брюки.

— Куда они, черт возьми, могли испариться? — спросила я.

Мы внимательно осмотрели лужайку, но брюк не нашли. Это было какое-то сумасшествие.

— Понятия не имею, — пожал плечами Картер. — Но я рад, что в следующем месяце мне выдадут новое обмундирование. За последний год я потерял половину своих униформ.

— Потерял? Ты что, забываешь их в отелях, когда путешествуешь?

— Это-то и странно. Я теряю их дома. В прошлом месяце я готов был поклясться, что на игру в бинго надевал фуражку, но после игры я никак не мог ее найти. Похоже, я заразился забывчивостью от некоторых местных жителей.

Я решила разодеться на ужин в пух и прах. Надела маленькое черное платье, плотно обтягивающее фигуру, и пару сексуальных туфель на высоченном каблуке. Они были с открытым мыском и с шелковыми лентами, которые обвивали крест-накрест мои щиколотки. Бюстгальтер приподнимал мои груди, и в низком вырезе платья они были полуобнажены. Вспомнив, как Картеру понравился мой шлюховатый вид тогда, в Дубае, я распушила свои светлые волосы, подвела глаза черным карандашом и накрасила губы ярко-красной помадой.

Мои усилия не прошли даром, когда я вышла из спальни.

— Господи Иисусе!

Я покружилась на месте.

— Тебе нравится?

— Ты выглядишь как мечта онаниста.

— Не уверена, это комплимент или осуждение.

— Это комплимент. Любой мальчишка или мужчина с восторгом дрочил бы, глядя на тебя.

Он подмигнул, и я рассмеялась.

Мы вышли из дома, и Картер открыл дверцу своего внедорожника и помог мне взобраться на сиденье. Перед тем как захлопнуть дверцу, я сказала:

— Знаешь, мне кажется, тебе прощается все, что ты ни скажешь, только потому, что ты так красив.

— Правда?

— Да. Я думаю, что ты околдовываешь людей своей внешностью и обаянием, и мы начинаем думать, что сказать «любой мальчишка или мужчина с восторгом дрочил бы, глядя на тебя», — это нормально.

— Но это и правда нормально. Это естественно. Любой мужчина, который не будет рассматривать тебя сегодня вечером как предмет вожделения, полон дерьма. Я просто говорю это откровенно.

Я рассмеялась.

— Опять. Это звучит очаровательно, но я уверена, что, если бы это сказал кто-то другой, это показалось бы верхом непристойности.

Картер ехал по поселку очень медленно, но у него не было другого выбора. В этом поселке было чертовски много «лежачих полицейских». Пока мы ехали к выезду из поселка, мы миновали по меньшей мере полдюжины пар, занимающихся спортивной ходьбой. Они все махали нам, и Картер отвечал на их приветствия, опустив окно и обращаясь ко всем по именам. Я все еще не могла привыкнуть к тому, как глубоко он погрузился в жизнь этого пенсионного поселка.

Выезд из поселка был рядом с клубом, где проходили игры в бинго. И стоянка снова была заполнена автомобилями.

— Что происходит здесь сегодня?

— Вечер танцев для одиноких.

— Ты шутишь?

Картер улыбнулся и покачал головой.

— Нет. В этом поселении много вдовцов и вдов, так что они стараются немного скрасить свою жизнь такими мероприятиями.

— Это фантастика!

Мы остановились у ворот, и Картер достал пластиковую карту из кармана, чтобы просканировать ее и открыть ворота. Пока мы ждали, маленькая машина припарковалась на последнем свободном месте на стоянке у клуба.

— Разве это не твоя машина?

И точно, из маленького красного «Порше» вылез Джордж, тот старик, с которым Картер обменялся автомобилями. Мы наблюдали за тем, как он обогнул машину и открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья. Протянув руку, он помог своей даме выйти из машины.

— Что… — вырвалось у Картера.

— Это то… то, что я думаю?

Картер выглядел потрясенным. У него буквально отвисла челюсть.

— Думаю, что, черт возьми, так оно и есть.

Потеряв дар речи, мы ошеломленно смотрели, как Джордж вышел из машины Картера и повел свою даму в клуб, одетый в полную форму пилота. В форму пилота, которая принадлежала Картеру.

Глава 18
Картер

Я мечтал, чтобы начался шторм, когда смотрел новости на маленьком телевизоре в кухне. Ураган, тропический ливень, торнадо, циклон — все что угодно, лишь бы мой рейс этим вечером отменили. С того самого дня, когда я надел форму пилота, я никогда не хотел оставаться на земле. Ни разу. И тем не менее этим утром я ненавидел свою профессию. Мысль о том, чтобы оставить Кендалл и отправиться на семь дней в командировку, вызывала у меня тошноту. Осознание того, что нам предстоит, вызывало у меня боль в груди, которая все усиливалась с прошлого вечера.

Я был уверен, что Кендалл чувствует себя так же. В этот день мы решили не выходить из дому. В течение пяти дней мы ходили вокруг да около, не заговаривая прямо о том, что она собирается делать дальше. Нам необходимо было поговорить. Но в то же время я смертельно боялся этого разговора.

В глубине сердца я знал, что влюблен в нее. Я думаю, что и умом я тоже начал принимать это. И я боялся не того, что случится со мной, если я признаю это. Я боялся того, что моя любовь может сделать с ней. Что если я скажу ей, что люблю ее, а потом обнаружу, что это было чем-то другим, а не любовью? Или разлюблю ее?

Люси.

Я не мог играть с жизнью Кендалл, не будучи уверенным в себе. Более чем уверенным. Я и так причинил много неприятностей женщинам своими лживыми обещаниями.

И что, если я скажу ей и это повлияет на ее решение?

Деньги или любовь? Выбор прост, не правда ли?

Но все было не так просто.

Хотя решение, которое приходило мне на ум все последние двадцать четыре часа, казалось таким простым. Почему она не может получить и то, и другое? Я мог дать ей все, разве не так? Мою любовь. Ребенка. Ее законное наследство.

Ребенка. Нашего ребенка.

Кендалл была в душе. Я услышал, как она выключила воду, и посмотрел на часы. Двенадцать часов. Я должен был принять решение. Нам необходимо было поговорить.

Тик-так.

Двенадцать часов — это практически целый день до того момента, когда я должен прибыть в аэропорт, чтобы лететь в Венесуэлу. И мне было неважно, чем мы будем заниматься весь день, лишь бы мы провели вместе каждую секунду этого дня.

Когда Кендалл вышла из ванной, я не мог не уставиться на нее с улыбкой на губах.

Она прищурилась.

— Что?

— Разве я не могу просто смотреть на тебя?

Она подошла ко мне и села на меня верхом.

— Не могу поверить, что тебе нужно уезжать сегодня вечером.

Внезапно я почувствовал себя так, словно груз вопросов, на которые у меня не было ответов, стал душить меня.

Я сказал резким тоном:

— Какие у тебя планы, Кендалл? Я должен это знать.

Она положила голову мне на плечо и сказала:

— Я полечу домой, в Техас. Мне нужно какое-то время, чтобы подумать. Я должна дать окончательный ответ Гансу и Стивену.

Я отстранился от нее и посмотрел ей в глаза.

— Их так зовут? Тех парней из Германии?

— Да. Я не могу дольше держать их в неизвестности.

Кивнув, я сказал:

— Я думаю, что это хорошая идея. Дай себе некоторое время, чтобы поразмыслить. Как я ни люблю быть рядом с тобой, мы не можем мыслить здраво, когда мы вместе.

— Мне нужно купить билет. Я попытаюсь найти какой-нибудь подходящий рейс из Майами, чтобы мы могли вылететь почти одновременно из одного аэропорта.

Игриво хлопнув ее по попе, я сказал:

— Почему бы тебе не заняться этим прямо сейчас? Я подумывал о том, чтобы остаться дома, но после того как ты разберешься с билетом, может быть, поедем на пляж? Полежим на солнце, подышим свежим воздухом, просто отдохнем до вечера, пока не настанет время уезжать?

Спустя полчаса мы с Кендалл уже ехали в сторону Дирфилд-Бич[20]. И хотя вода была теплой и спокойной, мы оба предпочли просто лежать на песке, наслаждаясь шумом океана и глядя в чистое голубое небо.

И хотя с виду мы были расслабленными, наши нервы все еще были натянуты. В какой-то момент мы лежали на животе, и она никак не хотела выпускать мою руку из своей. Наши лица были повернуты друг к другу. Когда она перевернулась на спину, я последовал ее примеру и отпустил ее руку, чтобы положить свою ладонь на ее подтянутый живот. Я проводил большим пальцем по ее прелестному пупку, и меня охватила ревность. Во мне взыграл инстинкт собственника. И ответ стал для меня очевидным.

Я хотел, чтобы она принадлежала мне. Только мне.

Я не хотел, чтобы она вынашивала ребенка какого-то другого мужчины. Ни за что.

Я хотел, чтобы она вынашивала моего ребенка.

И не из-за какого-то дерьма с наследством, а потому что я хотел, чтобы у нас был ребенок. Я хотел, чтобы у нас с ней было будущее.

И хотя завести ребенка прямо в тот момент было не идеальным решением, я не сомневался, что хочу его. И, учитывая ситуацию, зачем нам нужно было ждать?

Люси.

Я только об этом и думал. Я смертельно боялся причинить боль Кендалл, как я причинил боль Люси. Это словно накрывало меня черной тучей — этот страх подвести Кендалл. Он не отпускал меня, но, черт возьми, он не был настолько сильным, чтобы затмить мою нужду в ней — мою любовь к ней.

Все или ничего.

Сейчас или никогда.

Я хотел, чтобы у нас с ней было больше времени, но я должен был действовать применительно к обстоятельствам. Она все потеряет, если мы не поспешим. И что бы ни случилось, я только выиграл бы. Я зарабатывал достаточно, чтобы содержать семью, в случае если Кендалл родит девочку и лишится наследства. И мысль о маленькой светловолосой копии Кендалл, которая будет называть меня папой, заставила меня улыбнуться. Я хотел сделать это. Я хотел стать отцом ее ребенка.

Нашего ребенка.

Мое сердце глухо застучало.

— Я люблю тебя, Кендалл.

Мне было легко произнести это. Но это был первый раз, когда я сказал эти слова кому-то, кроме Люси и моей семьи.

Она повернулась ко мне с потрясенным видом, подняла руку ко лбу, чтобы прикрыть глаза от яркого солнца.

Я продолжил:

— Прежде чем ты ответишь мне, я хочу еще многое сказать тебе.

— Попробуй, — прошептала она.

— Это сумасшествие, верно? Так быстро влюбиться? Но я убежден, что так всегда и бывает, когда приходит настоящая любовь. Ты просто знаешь, когда это чувствуешь. Кендалл, ты делаешь меня таким невероятно счастливым. И хотя в идеале я хочу, чтобы ты какое-то время принадлежала лишь мне, я понимаю, что любить кого-то — это еще и учитывать его нужды.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что не могу делить тебя ни с кем. И это касается и твоего тела. Я не хочу, чтобы ты вынашивала ребенка от другого мужчины. Я хочу, чтобы это был мой ребенок. Я хочу сделать тебя беременной. Более того, я хочу быть отцом этого ребенка, любить его, потому что он будет частью тебя и меня. Я хочу всего от тебя. И мне наплевать, знаем ли мы друг друга десять дней или десять лет. Я твердо знаю это. — Прижав ладонь к ее щеке, я сказал: — Я знаю, что мой ум и мое сердце в полном ладу, но полагаю, что тебе нужно решить, хочешь ли ты того же, что и я.

Она потянулась ко мне и поцеловала меня в губы.

— Я тоже люблю тебя, Картер. Правда. У меня нет в этом никаких сомнений, но я не ожидала от тебя такого предложения. Родить ребенка — это одно, но воспитывать его — это совсем другое. Полагаю, ты дал мне еще один повод для серьезных размышлений.

Я испытал невероятное облегчение от того, что она не назвала меня сумасшедшим и, казалось, готова была рассмотреть мое предложение.

— Ты не думаешь, что я сошел с ума, предлагая тебе это?

— А разве вся эта ситуация — не сумасшествие? В хорошем смысле? Но если бы я не так хорошо знала тебя, может быть, я и сочла бы тебя немного сумасшедшим. Но ты мой любимый, чокнутый капитан, и наши отношения никак нельзя назвать традиционными. Ни в каком смысле.

— Поверь мне, я напуган. Я не хочу подвести тебя, как я подвел Люси. Но, думаю, впервые в жизни что-то имеет для меня такое значение, что я готов рискнуть. Я намного больше боюсь потерять тебя, чем попытаться и потерпеть поражение. Но я готов заверить тебя, что, если мы родим ребенка и почему-то расстанемся, я никогда не брошу его. Нет ничего важнее детей и их интересов. Этот ребенок — наш ребенок — будет всегда занимать главное место в моей жизни. А если это означает, что мне придется сменить работу, потому что ты не справляешься в одиночку, я сделаю это.

— Я никогда тебя об этом не попрошу, Картер.

— Ну, я полагаю, что хочу донести до тебя, что я отношусь ко всему этому очень серьезно.

— Я поняла. — Она посмотрела на небо. — Ты не возражаешь, если мы уйдем с пляжа? Я просто хочу оставшиеся пару часов провести в твоем доме.

Я поднялся с одеяла и протянул ей руку, чтобы помочь подняться.

— Поедем отсюда.

Мы провели остаток дня в моей постели, занимаясь любовью с еще большей страстью, чем делали это до нашего серьезного разговора. После моего предложения и признания в любви наши отношения перешли на другой уровень. И мне оставалось лишь верить, что наша разлука не изменит того, что было между нами.

И как бы ни был я готов на все, лишь бы быть с ней, я все еще не мог отделаться от страха, что, возможно, вижу ее в последний раз. Сумасшествие, верно? После всего, через что мы прошли. Может быть, я потому боялся этого, что мне казалось, я не заслуживаю того, чтобы любить так сильно, когда Люси уже не может сделать этого.

Солнце уже почти село, когда мы поехали в аэропорт. Кендалл не выпускала мою руку из своей. Мне было так странно, что она не летит со мной в Венесуэлу. Словно я уже не помнил, каково это было — летать без нее.

Когда мы прибыли в международный аэропорт Майами, я припарковался на месте, которое для меня резервировала моя авиакомпания. И мы сидели в машине и смотрели друг на друга, не желая выходить, пока я, наконец, не прижал ладонь к ее щеке и не поцеловал ее со всей страстью.

— Пожалуйста, не забывай этого. Не забывай, как правильно то, что происходит между нами.

— Не забуду. Я никогда не смогу забыть этого, Картер.

Ее рейс отправлялся в полет через два часа после моего. Так что ей предстояло распрощаться со мной у моих ворот, а потом два часа ждать в аэропорту, пока не объявят посадку на ее рейс, выполняемый другой авиакомпанией.

Одна из стюардесс, Рене, прошла мимо нас.

— Рада видеть тебя, Трип, — сказала она и подмигнула мне.

Я отлично знал, о чем именно подумала Кендалл. И она была права. Эта стюардесса была еще одной моей победой. Мне стало тошно, особенно потому, что теперь я осознал, что такое заниматься бездумным сексом с кем-либо. Я смотрел на Кендалл, и мне хотелось закричать: «Перестань смотреть на нее! Она ничего для меня не значит!» Нам просто в этот момент не нужно было всего этого. Это лишь усиливало стресс, который мы испытывали из-за нашей разлуки.

Мы несколько минут молчали, а потом я обнял ее и прошептал ей на ухо:

— Мне пора идти.

Ее слезы намочили мою форменную сорочку, и она пробормотала:

— Все это кажется нереальным.

— Я знаю, но это только временно. Мы скоро снова будем вместе.

Она шмыгнула носом.

— Да?

Я приподнял ее лицо за подбородок и посмотрел ей в глаза.

— Постскриптум. Я люблю тебя.

По выражению моего лица она поняла, что в моих словах было нечто большее, чем просто признание очевидного факта.

— Опять песня «Битлз»?

— Да. Но она на самом деле соответствует моменту. Возможно, более всех остальных.

— Я люблю тебя, Картер.

— Я люблю тебя, Дерзкая. Пообещай мне, что мы будем разговаривать по телефону, пока не выясним, когда мы снова сможем быть вместе.

— Обещаю.

— Я буду думать о тебе в течение всего полета. Ты же знаешь это, верно?

Она игриво взялась за ворот моей сорочки.

— Уж постарайся не забыть меня.

— Я буду скучать по тебе.

— Спой для меня песню, капитан.

— Обязательно. — Я в последний раз обнял ее и крепко прижал к себе. — Черт. Я не могу расстаться с тобой.

Она отстранилась и вытерла слезы с глаз, прежде чем махнуть мне рукой.

— Иди. А то опоздаешь.

Я направился к пункту досмотра. Когда я оглянулся, она все еще стояла на том же месте, наблюдая за мной. Я послал ей воздушный поцелуй и пошел по коридору. Перед тем как свернуть за угол, я в последний раз оглянулся, но ее уже не было.

Когда той ночью самолет поднялся в небо, я увидел то, чего прежде никогда не видел — падающую звезду. Я счел это за предзнаменование, что у нас все сложится.

Не подведи меня, Кендалл.

Я взял в руки микрофон.

— Добрый вечер, леди и джентльмены. Я ваш главнокомандующий, известный более как капитан Клайнз. Я рад приветствовать вас на этом замечательном «Боинге 757». Наш полет из Майами в Каракас займет примерно три с половиной часа. Мы ожидаем приятного полета, без турбулентностей. Так что откиньтесь на ваших креслах и расслабьтесь. Еще раз приветствую вас на борту «Международных авиалиний», рейс 553 в Каракас, Венесуэла. Как обычно, чтобы приветствовать моих пассажиров, я пою песню из репертуара «Битлз», которая более всего подходит к моему настроению. Она подходит к нему, потому что я подарил свое сердце девушке, с которой расстался в аэропорту. Она увезет мое сердце в Техас. Я уверен, что многие из вас испытывали такое чувство. Так что песня на сегодняшний вечер называется «Не подведи меня».

Глава 19
Кендалл

Моя мама, от которой за версту несло алкоголем, сказала:

— Ты шутишь?

Я совершила ошибку, рассказав ей обо всем, чтобы подготовить ее к тому, что все, возможно, пойдет дальше не по плану. Моя мама всегда одобряла мое намерение пройти искусственное оплодотворение в Германии, в основном из эгоистических побуждений.

— Я бы не стала тебе ни о чем рассказывать, особенно когда ты наполовину пьяна, но в данных обстоятельствах тебе лучше знать, что я планирую делать в отношении Германии.

— И что будут делать те несчастные парни теперь, когда ты передумала?

— Я еще не решила на сто процентов, как поступить, но я никогда ничего им твердо не обещала. Я даже еще не встречалась с ними, и я не последняя женщина на земле, у которой есть матка. Они найдут другой способ.

— Но если ты будешь и дальше тянуть, мы потеряем эту возможность.

— Ты думаешь, я не знаю этого? Я разговаривала с ними сегодня утром и сказала им, что дам им ответ не позднее следующей недели.

— Ты закончишь тем, что у тебя никого не будет и мы останемся нищими!

Моя кровь вскипела.

— Это все, что тебя беспокоит?

Мама указала на меня пальцем.

— Я не должна бы волноваться из-за того, что по праву должно принадлежать мне. Твой гребаный дед поставил в это положение нас обеих, а не только меня.

— Не будь такой эгоисткой. Речь идет о человеческой жизни.

— Нет, речь шла о человеческой жизни. О том, что ты дашь жизнь ребенку для милой пары, которая в нем нуждается, и обеспечишь наше будущее. А теперь мы говорим о каком-то нелепом сценарии с плодом любви, который явно закончится плохо.

— И с чего ты так решила?

— Кендалл, посмотри на себя. Представь, каким безумием это кажется со стороны. Ты отправляешься в путешествие, влюбляешься в пилота, который вел твой чертов самолет… А теперь он хочет стать отцом твоего ребенка? Конечно, это не имеет никакого отношения к тому, что ты рассказала ему, что являешься наследницей миллионов долларов! Милая, очнись!

— Картеру не нужны мои деньги! — закричала я, перепугав лошадей, стоявших на улице.

— Тебе хочется верить в это, но, честно говоря, я думала, что ты умнее. — Она снова плюхнулась на стул и продолжила: — Ты уже несколько месяцев разрабатывала план с этими милыми парнями из-за океана. Если бы ты придерживалась этого плана, тебе не нужно было бы думать о том, чтобы воспитывать ребенка, которого ты не хочешь иметь. Он попал бы в хорошую семью. А мы были бы обеспечены на всю оставшуюся жизнь. Все выиграли бы от этого. А теперь… ты собираешься сделать что-то прямо противоположное тому, что мы наметили, и все из-за того, что какой-то пилот залез к тебе под юбку.

— Ты отвратительна.

— Может быть, но я говорю правду.

— Я не уверена, что хочу дальше слушать все это. Я могу просто уйти с этого ранчо и распрощаться с деньгами навсегда. Может быть, ты больше никогда меня не увидишь.

— Не говори так, Кендалл. Ты не сможешь так поступить с собой.

— Я говорю вполне серьезно. Это дерьмо с наследством ничего не принесло мне, кроме стресса, с самого первого момента, когда я о нем узнала. И не веди себя так, словно ты заботишься обо мне. Ты не видишь ничего, кроме знака доллара, когда смотришь на меня теперь. Ты выглядишь жалкой. Я твоя дочь, а не талон на бесплатный обед.

— Я просто пытаюсь помочь тебе получить то, что по праву принадлежит тебе.

— Так что, полагаю, ты не будешь возражать, если я подпишу официальный документ, в котором говорилось бы, что ты не получишь ни цента?

Мертвая тишина.

Я медленно кивнула.

— Так я и думала.

Не в силах больше выносить этот разговор, я выбежала из дому и поехала в город. Вытерев слезы с глаз, я включила радио на полную громкость, чтобы выкинуть все мысли из головы.

Когда я наконец остановила машину, я осознала, что мне срочно нужен Картер. Я тут же позвонила ему. Слава богу, он снял трубку.

Его голос был низким и сексуальным.

— Откуда ты знаешь, что я думал о тебе?

— Картер…

Он понял, что я плачу.

— Что случилось, детка?

— Я не должна была приезжать домой.

— Почему ты расстроена?

— Из-за матери. Она говорит мне всякие гадости, стараясь промыть мне мозги.

— Какие гадости?

— Она считает, что я сошла с ума, рассматривая твое предложение. Она думает, что ты охотишься за моими деньгами.

Последовало долгое молчание, а потом он снова заговорил, и ярость в его голосе была неподдельной.

— Не могу даже сказать тебе, как все это бесит меня. Во-первых, я хотел бы, чтобы этой ситуации с наследством вообще не было. Во-вторых, я готов подписать что угодно, чтобы доказать, что не интересуюсь твоими деньгами. Честно говоря, меня тошнит от всей этой истории с наследством. Я хочу просто разделить с тобой жизнь, Кендалл. И чтобы это произошло, я готов подписать любой документ. — Его голос дрогнул. — Просто скажи мне, где расписаться, Дерзкая.

Я шумно выдохнула.

— Просто поговорив с тобой, я уже чувствую себя лучше. Я так по тебе скучаю.

— Хочешь, я прилечу к тебе? Скажу руководству, что мне нужен отпуск по семейным обстоятельствам.

— Я не хочу, чтобы ты врал, чтобы смыться с работы.

— Я бы не соврал. Ты теперь моя семья, самый важный человек в моей жизни.

Мое сердце растаяло.

— Спасибо, что предложил мне это, но я думаю, что мне еще какое-то время нужно побыть одной.

— Если я тебе понадоблюсь, просто скажи мне об этом. Я прилечу к тебе уже через несколько часов.

— Спасибо тебе. Я уже чувствую себя лучше, зная, что ты сделаешь это для меня.

— Я готов сделать для тебя все что угодно, Дерзкая. Все что угодно.

— Я знаю. Даже обрюхатить меня.

— Нет, это будет для нас обоих. И чем больше проходит времени, тем больше я этого хочу. И я чертовски хочу приступить к этому. Боже, это будет так прикольно!

Когда я рассмеялась, он сказал:

— Я что, слышу улыбку?

— Ты можешь услышать улыбку? — хихикнула я.

— Мы справимся со всем. Обещаю. И на случай, если ты плохо расслышала меня там, во Флориде, я скажу это снова. Я люблю тебя. И если у нас появится ребенок, ничто больше не будет иметь для меня значения. Я никогда не оставлю своего ребенка.

— Хорошо.

— Может быть, тебе лучше сделать перерыв и не думать обо всем этом несколько дней. Иногда, если стараешься что-то обдумать, чрезмерное напряжение только запутывает тебя. Тебе следует убраться подальше от твоей матери, уехать в какое-нибудь тихое место и расслабиться. Ответ придет.

Картер был прав. Мне нужно было держаться подальше от нашего ранчо.

— Думаю, это хорошее предложение.

— Угадай, где я? — спросил он.

— Где?

— На пляже в Каракасе. Чертовски скучаю по тебе и пью наш коктейль.

— Какой наш коктейль?

— Ты уже не помнишь?

— Нет.

— Кайпиринью. Это, конечно, не Бразилия, но здесь этот коктейль тоже очень популярен.

— Ах, да! Наш коктейль из Рио. Скажи это еще раз с твоим португальским акцентом, капитан.

— Кайпиринья.

— М-мм.

— Я скучаю по этому стону. И я уже возбудился.

— Надеюсь, что скоро ты услышишь его не по телефону.

— Я буду жить надеждой на это, детка.

Я закончила тем, что последовала совету Картера и остановилась на несколько дней в отеле в Плано. Я чувствовала себя лучше, держась подальше от матери и ее категорических заявлений.

В глубине души я знала, чего хочу. Я хотела провести свою жизнь с Картером, но соглашусь ли я забеременеть от него или мне стоит просто забыть об этом наследстве?

Но почему я не могла получить сразу все? И Картера, и деньги? Однако мне казалось, что это было бы слишком хорошо, чтобы надеяться на это. Это было слишком простым решением. И в то же время я чувствовала, что буду постоянно волноваться, что что-то пойдет не так. В жизни все несовершенно.

Я остановилась у торгового центра, расположенного рядом с моим отелем, чтобы купить мороженое, а потом села на скамейку на улице у выхода из одного из магазинов. Мне нужен был знак от господа.

Пожалуйста, дай мне знать, что решение, которого хочет мое сердце, правильное.

Я смотрела в никуда, проводя языком по мороженому, оставляя на его поверхности концентрические круги.

Когда я встала, чтобы выбросить остатки рожка, я подняла глаза. И увидела прямо перед собой гигантскую рекламу детской одежды. На ней был изображен огромный пухлый младенец мужского пола с перевязочками на руках и ногах. Он выглядел в точности так же, как Картер на младенческой фотографии, которую он мне показывал. И пока я смотрела на радостную улыбку младенца, с каждой секундой у меня становилось все теплее на сердце. Если это был не знак, я не знаю, что еще могло бы им быть. На самом деле я не могла бы придумать лучшего знака, даже если бы попыталась. Пока я не прочитала название на вывеске магазина детской одежды.

«У Картера».

Я складывала покупки, которые сделала в этот день, когда зазвонил мой мобильный телефон. Мелодия песни Фрэнка Синатры «Полетим со мной» заставила меня улыбнуться. Я поменяла мелодию звонка от Картера на эту песню, услышав ее днем в машине. Еще один несомненный знак. Я не могла припомнить, чтобы слышала эту песню по радио. Возможно, я слышала ее на магнитофоне моего дедушки, но уж точно ни на одной из радиостанций, которые я обычно слушала. И тем не менее в этот день ее передали по радио.

После того как я выбросила остатки рожка от мороженого, я зашла в магазин «У Картера», чтобы просто посмотреть, что там продают. Честно говоря, это был всего второй случай в моей жизни, когда я зашла в магазин с детской одеждой. В первый раз я ходила за подарком для моей кузины Харпер, которая в восемнадцать лет забеременела от тридцатидевятилетнего женатого профессора в ее колледже. Мы, светские дамы из семьи Спаркс, всегда отличались свободой нравов.

— Привет, красавчик, — ответила я по телефону.

— Судя по твоему голосу, тебе стало лучше после нашего разговора сегодня днем.

Я вздохнула.

— Я чувствую себя лучше.

— Для этого есть какая-то особая причина? Не то чтобы я жаловался. Но я хотел бы знать, что потребовалось для того, чтобы твое настроение изменилось. Запомнить это на случай, когда мне, возможно, это понадобится.

— На самом деле это был ты.

— Продолжай. Пока мне эта история нравится.

Я рассмеялась.

— Ну… сегодня я много размышляла. И, скажем так, в некотором смысле ты был рядом со мной все это время.

Я положила в чемодан маленький костюмчик, который купила днем. Магазин не только носил имя Картера, но внутри я обнаружила этот маленький темно-синий костюм с кантом по бокам брюк, который выглядел в точности так же, как форма Картера. Я не смогла удержаться. И оказалась у кассы раньше, чем успела сообразить, что покупаю одежду для ребенка, которого только что решила родить.

Я вышла из магазина с пластиковым пакетом в руках, и мне показалось, что солнце стало сиять ярче. И мне легче дышалось. Мой мозг и мое сердце, которые спорили между собой все последние недели, наконец пришли к согласию. Мой бог! Я собиралась родить ребенка. Ребенка. От мужчины, в которого была безумно влюблена.

Почувствовав себя свободной, я поступила так, как поступила бы на моем месте всякая хорошо воспитанная светская леди. Я пошла по магазинам. В молле была дюжина других магазинов, и я обошла их все до одного. Мои сумки уже было почти невозможно поднять, когда я зашла в последний магазин — военных товаров. И там я нашла набор старых значков в виде крыльев, которые носили служащие ВВС.

Глядя на сложенный костюмчик с прикрепленным к нему значком, я уже представляла себе одетого в него маленького мальчика с ямочками на щеках. Его папа гордо держал его на руках. Его папа. Погруженная в свои мечты, я почти забыла о Картере, который ждал на линии.

— Дерзкая, ты еще слышишь меня?

— Да. Прости. Просто я думала о том, что больше не стану тебе рассказывать о своем дне. Я предпочитаю показать тебе, что именно напоминало мне о тебе.

— Значит ли это, что я скоро увижу тебя?

Я услышала в его голосе надежду, и от волнения у меня вспотели ладони.

— На самом деле да. Я надеялась, что мы сможем встретиться.

Я застегнула молнию на чемодане и плюхнулась на кровать.

— Скажи лишь слово. Где и когда? Если нужно, я поверну самолет, который завтра вылетает в Дубай. Пригоню в Техас «Боинг 757», заполненный арабами, если у тебя есть для меня хорошие новости.

Я знала, что он шутит, но от этого сумасшедшего мужчины можно было ждать чего угодно.

— Где ты будешь в следующий понедельник?

— Подожди. Я проверю мое расписание.

Через тридцать секунд он снова взял трубку.

— В понедельник я буду в Майами.

Это был еще один знак.

— В том аэропорту, где мы познакомились?

— Верно. Я проведу там ночь, а потом полечу снова в Бразилию. Это как знак судьбы, красавица. Что ты на это скажешь? Как насчет свидания? Прилетай в Майами. Встретимся в том же баре, где все началось. Я забронирую тебе билет на тот рейс, который приземлится в Майами примерно в то же время, что и я.

Я сделала глубокий вдох и с выдохом избавилась от остатков всех моих страхов.

— Да. Мне нужно увидеться с тобой. Я хочу кое-что с тобой обсудить. И я к тому же страшно по тебе скучаю.

— Отлично. К утру у тебя будет билет.

После этого мы проговорили еще час. Я не стала рассказывать ему о своих покупках и о том решении, которое почти приняла. Все это нужно было сделать только при личной встрече. Но в конце нашего разговора я сказала:

— Я купила сегодня кое-что, напоминающее мне о тебе.

— Да? И что именно?

— Это сюрприз.

— Знаешь, мне, возможно, не стоило говорить тебе об этом, но у меня тоже есть кое-что, напоминающее мне о тебе. Но я это не покупал. Я в некотором роде стащил это у тебя.

Я лежала на кровати и смотрела в потолок. Но при этих словах я перекатилась на живот.

— Что ты мог…

И тут я вспомнила о том, что обнаружила, когда стирала дома грязные вещи. Я всегда носила комплекты белья, и от красного комплекта у меня остался только бюстгальтер, а трусики исчезли.

— Бог мой. Ты не мог этого сделать.

Картер сделал глубокий вдох, и я знала, что он что-то понюхал. Я прижала руку к губам. Бог мой!

— Они сейчас у тебя на лице, да?

Вместо ответа я услышала нечто среднее между ворчанием и стоном.

— Бог мой, Картер! — хихикнула я. — Ты сумасшедший. Я просто не могу поверить, что ты стащил мои трусики!

— Правда? Я думал, что ты уже могла бы ждать от меня чего-нибудь подобного.

— Надо полагать, ты прав. — Я закусила губу. — Ты…

— Что ты хочешь спросить?

— Ты сам знаешь.

— Черт, конечно же, знаю. Но я все равно хочу, чтобы ты спросила.

Картер был, безусловно, больше искушен в непристойных разговорах, чем я. Мне, вероятно, следовало поработать над этим, если я собиралась завязать долговременные отношения с пилотом, с которым пришлось бы часто расставаться. Так что я вышла за пределы своей комфортной зоны. Я понизила голос, и он прозвучал довольно сексуально.

— Ты… трогаешь свой член, когда вдыхаешь мой запах?

Он буквально зарычал.

— Боже, слово «член» из твоего ротика чуть не заставило меня кончить.

— Правда? — Я заерзала в кровати. — Я думала, что заставлю тебя кончить, когда твой член будет в моем ротике.

— Кендалл… — предупредил меня он.

— Что? Ты первый начал.

— Да… и ты не должна так играть со мной.

— Я очень хотела бы сейчас поиграть с тобой.

Он засмеялся.

— Мне придется брать с собой в дорогу крем для наших ночных разговоров.

— По-моему, это хорошая идея. Почему бы тебе не купить его утром в магазине аэропорта, а поскольку я завтра заеду домой, я смогу захватить с собой Джека для нашего ночного разговора.

— Джека?

— Я так зову свой маленький резиновый вибратор.

— Мы что, только что назначили свидание, чтобы вместе дрочить завтра ночью?

Я тихо рассмеялась.

— Похоже на то.

— Я позвоню тебе, как только поселюсь в отеле.

— Отлично.

Голос Картера сделался серьезным.

— Я люблю тебя, Кендалл.

— Я тоже люблю тебя, капитан. Еще четыре дня, и мы снова будем вместе.

Еще четыре дня.

Глава 20
Кендалл

Я никогда в жизни еще не была так взволнована.

Я приехала в аэропорт за три часа до отлета, хотя это был внутренний рейс, и Картер взял мне билет в первый класс, для которого предусматривался ускоренный проход через службу безопасности. Я не могла сдерживать улыбку. Передо мной была маленькая девочка в черной шапочке с ушками, и она не могла спокойно оставаться на месте, пока ее мама регистрировала их на рейс в Орландо. Но ее нетерпение меркло по сравнению с моим.

Если все пойдет по графику, я буду в объятиях Картера менее чем через шесть часов. Его самолет должен был приземлиться за час до моего, и он заверил меня, что нетерпеливый капитан вовремя посадит свою машину.

Одно лишь то, что я была в аэропорту, видела все эти униформы, похожие на те, в которых ходил Картер, заставляло меня чувствовать себя лучше, чем я чувствовала себя в течение многих дней. И мне было странно, что в аэропорту Далласа я чувствовала себя комфортнее, чем дома.

После того как я приняла решение, я не стала говорить об этом своей матери. Из этого не вышло бы ничего хорошего. Она лишь испортила бы мне настроение. Я всегда знала, что финансы у мамы стоят на первом плане. Просто мне хотелось верить, что мое счастье перевешивает ее желание поддерживать определенный стиль жизни. Прошлая неделя заставила меня впервые трезво посмотреть на нее. А может быть, я всегда видела ее такой, какой она была на самом деле. Просто я предпочитала не замечать очевидного.

Но хотя я не говорила матери о том, что приняла решение, думаю, она догадалась об этом. Когда я проснулась утром, я обнаружила на столе в столовой адресованный мне большой коричневый конверт. В нем лежало длинное соглашение о совместном воспитании детей, в котором подробно оговаривалось, что Картер не имеет права на мое наследство или на наследство нашего будущего ребенка. Мне оставалось лишь вписать имя Картера и подписать документ. Когда мама проснется в полдень со своим обычным тяжелым похмельем, она найдет конверт в точности на том месте, где так деликатно оставила его. Только соглашение будет лежать поверх конверта, разорванное пополам. Полагаю, я поступила не так деликатно, как она.

Я остановилась у газетного киоска, купила несколько журналов и пару шоколадных батончиков, а потом пошла по направлению к своим воротам. Напротив меня сидела компания стюардесс. Мне было неприятно, что у меня тут же возник вопрос — не спал ли Картер с кем-нибудь из них. Не то чтобы я не доверяла ему, потому что, как ни странно, я полностью ему доверяла. Но я обнаружила, что во всем, что касалось Картера, я была ярой собственницей. Мысль о том, что он мог спать с кем-то еще, вызывала у меня боль в груди. Хотя я и знала, что это нелепо — мы с ним оба прежде спали с другими людьми. Но я не могла не переживать из-за этого.

Посадку объявили более чем за час до вылета, что всегда было хорошим знаком. Поскольку я летела первым классом, я имела право зайти в самолет в числе первых, но я все равно дождалась, пока зал ожидания опустеет, и лишь потом пошла по телетрапу.

У меня было место в ряду 2 А, рядом с проходом. Положив на верхнюю полку свою сумку, я быстро устроилась на своем сиденье. Пристегивая ремень, я улыбнулась женщине, сидевшей рядом со мной. Стюардесса подошла к нам, чтобы предложить выпить что-нибудь. Она посмотрела на список пассажиров, который держала в руке.

— Могу я предложить вам что-нибудь, мисс Спаркс?

— Это было бы отлично. Я не откажусь от бокала мерло.

Потом она обратилась к пассажирке, сидевшей рядом со мной.

— А что будешь ты, Кесс? Молоко, воду, апельсиновый сок?

— Воду, пожалуйста. Спасибо, Лана.

Когда я с любопытством посмотрела на свою соседку, та объяснила:

— Я работаю стюардессой в этой авиакомпании. Я решила лететь в последнюю минуту, и мне повезло, что было свободно одно из этих больших кресел.

Она улыбнулась.

Менее чем через пять минут после того, как мне принесли вино, капитан по внутренней связи объявил, что мы готовы взлететь. Мне по многим причинам нужно было успокоить свои нервы, поэтому я залпом осушила свой бокал, зная, что стюардесса вот-вот придет забрать его.

Сидевшая рядом женщина вздохнула.

— Чего бы я не дала, чтобы сделать то, что сделали вы.

— Осушила бокал вина, как матрос, при этом надеясь, что никто этого не заметит?

Она похлопала себя по животу и улыбнулась.

— Точно. Я на пятом месяце.

— Вау. — Я посмотрела на ее плоский живот. По нему не было ничего заметно. — Я никогда бы не догадалась. Вы такая изящная.

— Весь лишний вес, похоже, приходится на мою задницу. Она уже невероятно огромная.

— Сомневаюсь. Вы кажетесь очень стройной. Но даже если и так, большие ягодицы теперь в моде, так что вы в тренде.

— Я надеюсь, что и наверху я немного поправлюсь. Мои груди такие маленькие, а папа этого малыша помешан на сиськах.

Я тут же подумала о своем теле. Вырастут ли у меня груди, когда я буду беременной? Картер всегда говорил, что ему нравятся мои дерзкие сиськи размера В, но что-то подсказывало мне, что он не расстроится, если они станут больше.

После того как мы взлетели и самолет набрал высоту, Кесс, что, как потом выяснилось, было сокращенным от «Кассандра», достала маленькие наушники и, вместо того чтобы надеть их на уши, приложила их к животу. Она включила музыку для своего живота. Увидев мой удивленный взгляд, она сказала:

— Я где-то прочитала, что дети могут слышать, находясь еще в утробе матери. Так что я начала включать для него классическую музыку.

— Для него? Это мальчик?

— Пока не уверена. — Она погладила свой живот. — Но я подозреваю, что мальчик.

Мне нужно было еще многому научиться. А поскольку я не была знакома с этой женщиной, я решила, что поделюсь с ней своим маленьким секретом.

— Могу я задать вам личный вопрос?

— Конечно. Задавайте.

— Вам понадобилось много времени, чтобы зачать ребенка? Я хочу сказать, долго ли вы пытались сделать это? Я спрашиваю потому, что мой бойфренд и я… — Я немного поколебалась, прежде чем в первый раз произнести это вслух. — Мы решили, что нам нужно забеременеть.

Женщина одарила меня одобрительной улыбкой.

— Это здорово. Поздравляю.

В первый раз кто-то увидел что-то хорошее в моем намерении завести ребенка. И это было очень радостно. Все вставало на свои места.

— Спасибо.

— На самом деле на это не потребовалось много времени. Я забеременела, когда мы переспали во второй раз.

— Вау. Это удивительно.

— Да, не правда ли? Этого малыша мы решительно не планировали. Но я думаю, что это судьба. Он станет связующим звеном, которое соединит нас троих.

— А вы долго еще сможете работать? В авиакомпаниях есть правило, запрещающее летать на поздних сроках беременности, разве нет?

— Да. Еще недель около двенадцати, и меня спишут на землю. На большинстве авиалиний даже не принимают пассажирок после двадцати восьми недель беременности, не говоря уже о стюардессах. Слишком высок риск преждевременных родов. Они дадут мне работу на земле. Возможно, на стойке регистрации пассажиров или у ворот. Я в любом случае надеюсь, что меня переведут во Флориду, так что этот перевод будет очень кстати.

— А сейчас вы живете в Техасе?

Она кивнула.

— В Аллене. Но родом я из Флориды, и бо́льшая часть моей семьи живет там. К тому же папа малыша живет во Флориде, так что мне, вероятно, придется переехать.

— Как вы думаете, вы вернетесь на работу после рождения малыша?

— Надеюсь, что нет. Я всегда хотела только одного — выйти замуж, нарожать детей и сидеть с ними дома. Но в наше время это довольно трудно на одном жалованье. Нужно ухватить хорошего мужа, с чем мне повезло.

Ее интонация немного покоробила меня. «Ухватить». Наверное, потому, что так могла бы выразиться моя мать.

После второго бокала вина я стала приходить в себя после выброса адреналина и почувствовала усталость. Зная, что Картер будет ненасытным, когда мы встретимся, я решила, что мне лучше поспать, пока у меня есть такая возможность. И я не просыпалась до тех пор, пока капитан не объявил по радио, что мы приземлимся через несколько минут.

Я потянулась в кресле.

— Вау. Я действительно отключилась.

— Точно. Пришлось надеть наушники, чтобы не слышать вашего храпа.

Я приложила ладонь к губам.

— Бог мой! Мне очень жаль.

Она открыла бутылочку с водой и выпила остатки.

— Я просто дразнила вас. Вы храпели, но это меня нисколько не беспокоило. Я просто слишком взволнована, чтобы спать, или мы храпели бы дуэтом.

— Вы волнуетесь из-за ребенка?

— Нет. Завтра я увижусь с его папой. Мы какое-то время не виделись.

— Я знаю, что вы чувствуете. Я не виделась со своим бойфрендом неделю, и я вся на нервах. Если бы я не выпила это вино, ни за что бы не заснула. Я так возбуждена.

— Ну, мы не виделись гораздо дольше.

— Да? И как долго?

— Три месяца.

— Вау. Это долгий срок. Он пока еще даже не видел ваше беременное тело.

— Да, это правда. Хотя это волнует меня меньше всего.

Я нахмурилась, и она пояснила:

— Он пока даже еще не знает, что я беременна.

— О! Вау. Бог мой!

— Да. Теперь вы понимаете, почему мне так хотелось тоже выпить вина.

— Безусловно, понимаю. Как вы думаете… он обрадуется, узнав, что станет отцом?

— Понятия не имею, как он отреагирует. Он немного взбалмошный. Не уверена, что он будет готов к тому, что его укротили. Но я думаю, что в глубине души он порядочный мужчина и поступит по чести.

Я не была уверена, хочу ли знать, что такое поступить по чести. От всего этого разговора меня уже начало тошнить. Какой должна быть женщина, чтобы в течение нескольких месяцев скрывать от мужчины свою беременность? Хотя, наверное, для этого имелось много причин. Может быть, он не из лучших представителей сильного пола, и она даже размышляла, не избавиться ли ей от ребенка. Или что-нибудь еще. Не мне было ее судить. Особенно учитывая то сумасшествие, которое я недавно планировала. Никогда не узнаешь правду о ком-либо, не побывав в его шкуре.

Посадка была грубой, но я была в восторге оттого, что мы прилетели на несколько минут раньше графика. Я хотела успеть зайти в туалет в аэропорту и немного освежиться, прежде чем встретиться с Картером в баре.

Пока самолет подруливал к зданию аэропорта, я собрала свои журналы и сунула их вместе с мусором в сумку. А потом с улыбкой повернулась к Кесс.

— Желаю вам удачи. Вы планируете скоро встретиться с вашим бойфрендом?

— Завтра, — ответила она. — Он улетает утром, и я собираюсь лететь с ним. Хотя и этого он еще не знает.

Самолет остановился, и по радио раздался сигнал, говоривший, что теперь можно встать со своих мест. Я стала расстегивать ремень.

— Он много путешествует по работе? Или что-то еще?

— Да. На самом деле он все время путешествует. Он пилот.

Я встала и достала сверху свою сумку.

— Как забавно. Мой бойфренд тоже пилот.

Двери открылись очень быстро, должно быть, боги улыбались мне в тот день. Спокойный перелет, беременная соседка, прибытие в пункт назначения по расписанию. Выйдя в проход, я сказала:

— Была рада познакомиться с вами. Желаю удачи в вашей беременности и во всем остальном.

— Спасибо. Вам тоже. Надеюсь, вы забеременеете так же легко, как и я.

Я собиралась выйти из самолета и тут услышала, как стюардесса прощалась с Кесс. Они были прямо позади меня.

— Удачи тебе, дорогая. Позвони мне попозже и дай знать, как Трип воспримет новости.

Я застыла на месте. Должно быть, у меня просто разыгралось воображение. Обернувшись, я спросила:

— Она сказала «Трип»? Как Трип воспримет новости?

Кесс беспечно рассмеялась.

— Да. Это прозвище папы моего малыша. Его должность, имя и фамилия начинаются с одной и той же буквы, так что его прозвали «Трип». От слова «три».

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица.

— Какие три буквы?

— Три «К». Его зовут капитан Картер Клайнз.

Глава 21
Кендалл

Мой чемодан остался последним на конвейере. Сколько времени он крутился на ленте, пока я наконец не заметила его? Сколько времени я стояла там?

Радость, которую я испытывала в последние двадцать четыре часа, полностью сменилась смесью шока, паники и отчаяния. Я не помнила, когда в последний раз такое глубокое отчаяние охватывало меня. Я стояла в зоне выдачи багажа, но это была лишь моя оболочка. Все эмоции покинули меня.

Я рассталась с Кесс через некоторое время после того, как она сообщила мне имя отца ее ребенка. Честно говоря, я почти не помнила, как вышла из самолета и добралась до того места, в котором находилась. Взяв наконец с ленты свой чемодан, я огляделась по сторонам, на толпы людей, сновавших по аэропорту. Мне хотелось убежать, но я знала, что должна услышать это от него — то, что он знал ее и был отцом ее ребенка.

Был ли хоть малейший шанс, что она все выдумала? Но я быстро отбросила эту мысль, не теша себя тщетными надеждами.

Моя голова готова была взорваться от постоянных объявлений по радио, шума толпы и тяжелых мыслей. Все звуки казались мне слишком громкими. Взглянув на телефон, я осознала, что опаздываю на встречу с Картером.

Одна нога вперед, за ней другая.

Иди.

Тебе придется встретиться с ним.

Стоя на эскалаторе, я спускалась вниз, как в бездну ада.

Когда я добралась до бара, я закрыла глаза, чтобы немного успокоиться. Когда я открыла их, сразу же увидела Картера, стоявшего в углу. Он был одет в форму пилота и смотрел спортивный канал по телевизору. Стоя у входа с сильно бьющимся сердцем, я незаметно любовалась его высокой фигурой, потому что, возможно, я видела его в последний раз.

Внезапно он обернулся. У меня упало сердце, когда я увидела у него в руках большой букет цветов. Когда наши взгляды встретились, губы Картера расплылись в радостной улыбке. Он направился ко мне, и мое сердце сжалось от боли. Но улыбка сползла с его лица, когда он обнаружил, что я плачу, и это не были слезы счастья.

Он рассеянно швырнул букет на ближайший столик.

— Дерзкая? В чем дело? Что случилось?

Не в силах вымолвить ни слова, я ухватилась за его сорочку, чтобы не упасть.

— Что-то случилось во время полета?

Все еще не в состоянии говорить, я просто кивнула.

Он притянул меня к себе и обнял, а я была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Плача на его груди, я чувствовала, как учащенно бьется его сердце, к которому я прижималась щекой.

Он отстранился и снова посмотрел мне в глаза, а потом сказал:

— Расскажи мне, что произошло. — Я молчала, и он попросил: — Пожалуйста.

Закрыв глаза, я молилась о том, чтобы бог дал мне силы пройти через это.

Наконец я заговорила. Мой голос дрожал.

— Я сидела рядом с одной женщиной в самолете. Она была на пятом месяце беременности.

— И это напугало тебя?

— Нет.

— С ней что-то случилось?

Опершись о спинку стула, чтобы не упасть, я медленно опустилась на него и посмотрела в глаза Картеру.

Он не шевелился.

— Скажи мне, что случилось, Кендалл.

— Она стюардесса, и у нее был выходной.

— Хорошо. Но я не понимаю, что ты пытаешься мне сказать.

— Ее зовут Кесс. Ты знаешь ее?

Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же замер, когда до него дошел смысл моих слов.

— Да, я знаю ее.

— Ты спал с ней.

— Да. Сколько раз нам обсуждать это? Это все ничего не значило. Это было до того, как мы повстречались, и… — Его глаза расширились, и на его лице появилось выражение паники, когда он сложил два и два. — Постой. Не думаешь ли ты, что она беременна от меня?

— Дело не в том, что я думаю. А в том, что она сама сказала мне. Она сказала, что ты отец ее ребенка, Картер. Она прилетела во Флориду, чтобы при личной встрече сообщить тебе об этом. Она летит завтра утром с тобой.

Он недоверчиво покачал головой и воскликнул:

— Что? Нет! — Он присел на корточки рядом с моим стулом, чтобы заглянуть мне в глаза. — Нет, Кендалл. Нет.

— Ты можешь прямо в глаза сказать мне, что не можешь быть отцом ее ребенка?

Он прикрыл глаза, стараясь осознать то, что я сказала. Потом провел пятерней по волосам. Эти новости были неожиданными и для него тоже, и я не сомневалась, что он испытал шок.

Я спросила:

— Это возможно?

Он наконец поднялся и сел за стол напротив меня. Казалось, он слишком шокирован, чтобы говорить.

Я перефразировала свой вопрос:

— Ты спал с ней или нет четыре месяца назад?

— Да, — прошептал он. — Спал.

— Значит, технически это возможно.

Его глаза потухли, когда он осознал это. Это было возможно.

Он не стал ничего отрицать.

Положив голову на руки, он спросил:

— Мы ничего еще не знаем. Что, если она солгала о своей беременности?

— Она не знала, кто я, Картер. У нее не было причин лгать мне.

Подняв голову, он пристально посмотрел на меня. Страх внутри меня стал расти по мере того, как в его глазах рос такой же страх. Я хотела, чтобы он сказал мне, что Кесс сумасшедшая. Я хотела, чтобы он сказал мне, что все это ложь. Я хотела, чтобы он успокоил меня, но он не мог этого сделать. Он попросту не мог ничего доказать.

И тут у меня в памяти всплыли слова моей матери:

«Ты закончишь тем, что у тебя никого не будет и мы останемся нищими».

И слова Картера тоже пришли мне на ум, чтобы мучить меня:

«Я никогда не брошу его. Нет ничего важнее детей и их интересов».

У меня кружилась голова.

— Мне очень жаль, Картер.

— Жаль? Что ты хочешь сказать?

— Мне пора идти.

Он схватил меня за руки.

— Дерзкая, нет. Не делай этого. Что бы ни случилось, мы сможем справиться. Я обещаю.

— Я не могу. — Я покачала головой. Слезы текли по моим щекам, и я повторила: — Я не могу. Мне очень жаль.

— Не можешь чего?

— Не могу быть с тобой.

Он продолжал пристально смотреть на меня, и случилось то, чего я никак не ожидала от него. Его глаза заблестели. Будучи сильным мужчиной, он сдержал слезы, и на его лице отразилось недоверие.

Не в силах смотреть на его отчаяние, я солгала:

— Я все равно хотела сказать тебе, что решила все же прибегнуть к искусственному оплодотворению. Так что, полагаю, все к лучшему.

Его глаза были красными.

— Это неправда.

— Нет.

— Не лги мне, — выдавил он.

В моих глазах все еще стояли слезы, когда я резко поднялась и подошла к своему чемодану.

— Я должна уехать.

Он шел позади меня.

— Кендалл, не делай этого.

— У меня нет выбора.

— Что, если все это ложь, а если и не ложь… что, если ребенок не мой? Мы пока ведь еще ничего не знаем.

— А что, если все это правда? — закричала я.

— Тогда это все равно не имеет значения. Я принадлежу тебе. И это ничего не меняет.

— Это меняет все, Картер! Все. Мне никогда в жизни не было так больно, как сейчас. Я не могу с этим справиться. И если ты когда-нибудь по-настоящему любил меня, тогда просто дай мне уйти, пожалуйста.

Слезы к тому времени совсем ослепили меня, и я прошептала в последний раз:

— Дай мне уйти.

Казалось, он наконец услышал меня. Он стоял, застыв на месте, и смотрел, как я ухожу. Я сосредоточилась на звуке колесиков моего чемодана, борясь с искушением обернуться и посмотреть на него в последний раз.

И я этого не сделала.

Спустя пятнадцать минут я уже была у кассы компании «Люфтганза Эйрлайн».

— Когда будет ближайший рейс на Мюнхен?

Посмотрев на компьютер, девушка сказала:

— Ближайший рейс отправляется через час, с остановкой в Нью-Йорке.

Я закрыла глаза, чтобы прогнать отчаяние, которое росло при мысли о том, что я собиралась сделать. Все промелькнуло у меня перед глазами: Рио, Дубай, Амстердам, Бока. Любовь, которая росла с каждой минутой наших путешествий. Я все еще любила его и знала, что буду любить его всегда. Но я не могла рисковать и потерять все. Более того, я не могла терпеть эту боль. С тем, что от Картера забеременела другая женщина, было очень трудно смириться. Я слишком сильно любила его, чтобы стать свидетельницей того, как он воплотит в жизнь с другой женщиной наши с ним мечты. Я ждала знака, чтобы бог помог мне принять решение. И то, что я сидела рядом с Кесс, было самым явным знаком в моей жизни.

Прежде чем изменить свое решение, я сделала глубокий вдох и наконец ответила девушке:

— Дайте мне, пожалуйста, один билет на этот рейс.

Глава 22
Одиннадцать месяцев спустя
Картер

— На прошедшей неделе мы говорили о вашем прошлом, о том, что случилось с Люси. У нас не было достаточно времени, чтобы поговорить о той ситуации, о которой вы упоминали. Той, которая привела вас сюда в поисках помощи. Так что я думаю, мы можем сегодня обсудить это, если вы согласны. Я хочу, чтобы вы рассказали мне о ней, — сказала доктор Леммон.

— Хорошо.

— Не спешите.

Внезапно мне стало трудно дышать. Я просто не мог выговорить ни слова.

— Простите. Все это не так легко для меня. Я ни с кем не говорил о ней. Прошлые несколько месяцев я буквально убегал от воспоминаний. Я проводил дома еще меньше времени, чем обычно, потому что, хотя она и была там со мной очень короткое время, это место больше всего напоминает мне о ней, потому что именно там… — Я поколебался. — Там мы вступили в интимные отношения.

— Расскажите мне о ней, — повторила она.

— Ее звали Кендалл. То есть ее зовут Кендалл. Я имею в виду, что она не мертва. Она все еще где-то существует.

— Как вы познакомились?

— В аэропорту.

— Не так уж необычно для пилота, я полагаю.

— Да, но нашу историю никак нельзя назвать обычной.

Следующие двадцать минут я рассказывал о тех неделях, когда мы с Кендалл полюбили друг друга. Мне было легко говорить об этом, пока я не дошел до самого трудного момента.

— Итак, она позвонила вам и сказала, что встретится с вами в аэропорту. Звучит многообещающе. Вы решили, что она примет ваше предложение стать отцом ее ребенка. Вы чувствовали, что готовы к этому…

Я закрыл глаза.

— Да. Да. Я был готов. С ней… готов.

— И что произошло в тот день?

Я продолжил свой рассказ, с болью вспоминая о последних моментах, которые я провел с Кендалл в баре аэропорта, когда она сообщила мне о своей встрече с Кесс и навсегда ушла от меня.

Доктор Леммон сняла очки: по-видимому, моя история произвела на нее впечатление.

— Должно быть, это был тяжелый момент.

— Я до сих пор не могу осознать, что все так быстро пошло прахом.

— Вы вините ее за то, что она так внезапно бросила вас?

— Нет. Нет, не виню. На ее месте я, наверное, поступил бы так же.

— И что вы сделали после того, как она ушла?

— Я сидел в баре, не веря в то, что случилось. Мне потребовалось несколько часов, чтобы я собрался с силами и отправился домой. Я попросил друга забрать меня из аэропорта, потому что много выпил, и я отключился на своей кровати и проспал всю ночь, пока не пришло время вставать, чтобы возвращаться на работу.

— И как все прошло?

— Как мне и говорила Кендалл, Кесс объявилась утром. Она работала на этом рейсе и сказала мне, что ей нужно поговорить со мной на очень важную тему, когда мы приземлимся. После того как мы добрались до Бразилии, она все сказала мне… что она беременна и что отец этого ребенка я.

— И какая была ваша реакция?

— Я был подавлен и слишком расстроен, чтобы думать об этом. В тот момент я думал только об одном — что я потерял Кендалл. Ничто больше не имело значения. Я сказал Кесс, что буду поддерживать ее материально, если ребенок окажется мой, но больше я ничего не могу ей дать. И я ей ясно дал понять, что буду настаивать на анализе ДНК, когда ребенок родится.

— Ее это устроило?

— Ее не слишком обрадовало, что я не проявил интереса или восторга, но я ничего с этим не мог поделать. Я думал только о Кендалл, и у меня не было сил ни на что другое.

— А что сталось с Кендалл?

— Хотел бы я это знать.

Она ошарашенно посмотрела на меня.

— Вы не знаете?

— До сих пор не знаю. Она сказала, что решила прибегнуть к искусственному оплодотворению, но осуществила ли она этот план, для меня тайна до сих пор.

— А вы пытались позвонить ей?

— Да. Несколько раз. Она либо отключила свой телефон, либо поменяла номер, так что я до нее не дозвонился. Я вспомнил, что она однажды назвала имя своей матери. Я послал письмо в Даллас на имя Аннабеллы Спаркс, но так и не знаю, дошло ли оно до Кендалл. Я не встречал ее имя в светской хронике. И я не знаю, что еще я могу предпринять или захочет ли она даже видеть меня, если я найду ее.

Доктор Леммон что-то записала в блокнот, прежде чем снова посмотреть на меня.

— Расскажите мне, что случилось… с ребенком.

— Я был в больнице, когда он родился. Она назвала его Эйдан. Я не знал, что мне чувствовать, потому что в глубине души все еще верил, что он не мой. И в то же время я чувствовал себя виноватым из-за того, что не испытывал никаких эмоций.

— Он ваш?

— Через две недели после его рождения она наконец сделала анализ ДНК. Несколько дней ожидания результатов были мучительными.

— И?

— Он не мой сын.

Я с шумом выдохнул. Всякий раз, переживая этот момент заново, я не мог не чувствовать того же облегчения, которое испытал, когда в первый раз узнал об этом.

Доктор Леммон поудобнее устроилась на стуле.

— Вау.

— Да уж.

— И что вы почувствовали?

— Это была смесь ярости и облегчения. Облегчения, потому что я не нес никакой ответственности за сложившуюся ситуацию, но ярости оттого, что в результате ее я все потерял. То, что уже никогда не смогу вернуть.

Женщину, которую я никогда не верну.

Семью, которую я не верну.

Жизнь, которую я не верну.

— И какой стала ваша жизнь после того, как вы узнали правду?

— Честно говоря, она не сильно изменилась. Я работал как можно больше. Делал все, что от меня требовалось. Так же, как и всегда.

— Вы использовали свою работу, как способ спрятаться от своих демонов. Первым была Люси. А теперь это Кендалл.

Я повысил голос, защищаясь:

— И что вы предлагаете мне делать?

Разве я не заплатил тебе, чтобы ты сказала, что, черт возьми, мне делать?

— Пока вы не узнаете, что случилось с Кендалл, вы не обретете душевный мир. То, что вы пришли сюда, было хорошим первым шагом. Но я не могу ничего сделать, чтобы помочь вам избавиться от мучающих вас мыслей.

— Я же говорил вам. Я пытался связаться с ней. Я не знаю, где она.

— Вы сказали, что у вас есть ее адрес в Техасе. Почему бы вам не отправиться туда, чтобы попробовать выяснить, что происходит в ее жизни?

Я не мог заставить себя ответить ей, хотя я знал правду — я чертовски боялся. Боялся узнать, через что Кендалл прошла. Боялся расстроить ее. Боялся неизвестности. Одно было несомненно — если бы я знал, что она хочет видеть меня, я в ту же секунду помчался бы к ней.

Сеанс у психотерапевта опустошил меня. Вместо того чтобы почувствовать себя лучше, я чувствовал себя так, словно шлюзы, охранявшие мой рассудок, внезапно распахнулись.

В тот вечер, вернувшись в мой кондоминиум в Бока, я вешал свою форму, которую забрал из чистки, когда мой взгляд упал на белый комочек меха, лежавший в дальнем углу шкафа. Он лежал на том же месте, куда я бросил его несколько месяцев назад.

Я купил этого игрушечного медведя в Венесуэле и планировал подарить его Кендалл, если она примет мое предложение. Я взял его в руки, сел на краешек кровати и уставился на него.

— Мне следовало бы бросить тебя в мусорный контейнер. Тогда мне сейчас не пришлось бы смотреть на тебя.

Отлично. Я уже разговариваю с неодушевленными предметами.

— Что ты думаешь? Должен ли я ехать в Техас? Должен ли попытаться отыскать ее?

Ты совсем спятил, Картер.

— А что мне терять? Я и так уже все потерял, верно?

Поднеся медведя к лицу, я сказал:

— Я оставляю решение за тобой. Если ты продолжишь молчать, я сочту, что ты не возражаешь.

Я положил медведя на комод и встал, скрестив руки на груди и не сводя с него глаз.

— Говори сейчас или больше никогда не упоминай об этом, — сказал я, потом снова сел на кровать и открыл свой лэптоп.

Я должен был лететь в Рио только через три дня, так что я использовал накопленные мили и забронировал билет до аэропорта Далласа.

Повернувшись к комоду, я указал пальцем на медведя.

— Если все пойдет очень плохо, винить в этом я буду тебя.

Ранчо располагалось по меньшей мере на восьми акрах земли. Там паслись несколько лошадей, но все выглядело заброшенным и неухоженным, что было удивительно для такого огромного владения.

Пресловутое ранчо Спарксов.

Мне всегда хотелось увидеть, где Кендалл выросла. Но я никак не рассчитывал посетить это место без нее.

Светловолосая женщина, которая, должно быть, была красавицей лет двадцать назад, открыла дверь. Во рту у нее торчала сигарета, и от нее несло алкоголем.

— Могу я чем-то помочь вам?

— Вы здесь живете?

— Да, это моя собственность.

— Вы Аннабелла?

— Да. Кто вы?

— Я ищу вашу дочь Кендалл. Меня зовут Картер Клайнз. Я был знаком с ней.

Она глубоко затянулась, потом выдохнула дым и указала пальцем на меня.

— Бог мой. Это вы. Тот пилот.

— Да. Она рассказывала обо мне?

— Да.

Это обрадовало меня.

— Она сейчас здесь?

— Нет. Моя дочь не появлялась здесь уже несколько месяцев.

Я со страхом спросил:

— Где она?

— Понятия не имею. Кендалл ясно сказала мне, что не хочет, чтобы я знала, где она находится.

— Когда она была здесь в последний раз?

— Она летала в Германию. Не стала говорить мне, что она там делала. Она провела там две недели. Я узнала об этом лишь по наклейкам на ее багаже — в противном случае она не сказала бы мне даже этого.

— И сколько времени она пробыла здесь после возвращения из Германии?

— Пару дней. Она сказала, что просто хочет забрать свои вещи, а потом снова уедет. Она сказала, чтобы я не беспокоилась о ней.

— Она не сказала, решилась ли она на искусственное оплодотворение?

— Нет. Моя дочь предпочитает мучить меня. Сменила свой телефонный номер, так что теперь я не могу найти ее. Она предпочла оставить меня здесь страдать, не зная, потеряю я все или нет. У нас осталось не так много времени. Если она не родила ребенка мужского пола, мы вскоре лишимся всего. И это будет концом моего привычного мира.

Эта женщина была невероятной. Я с трудом сдержался, чтобы не послать ее к черту. Но мне было нужно пока, чтобы она не прогнала меня.

— Я бы сказал, что это слишком мелодраматично, мэм. Вы знаете, что всегда есть выход — урезать расходы и найти работу. Я думаю, это еще не конец света, если вы не сможете сохранить вашу собственность или привычный образ жизни. В настоящий момент вам следовало бы больше волноваться о благополучии вашей дочери.

Она предпочла проигнорировать мое замечание.

— Чего вы хотите?

— Я должен найти ее.

Аннабелла подошла к пепельнице и потушила сигарету.

— Простите. Как я уже сказала, я не смогу помочь вам.

Стоя в огромной гостиной и оглядываясь по сторонам, я спросил:

— У нее здесь есть спальня?

— Да.

— Вы не возражаете, если я загляну туда и посмотрю, не смогу ли я найти что-нибудь, что поможет узнать о месте ее пребывания? — Когда она, похоже, заколебалась, я добавил: — Мы оба выиграем, если нам удастся найти ее.

Она закурила новую сигарету, затянулась и пожала плечами.

— Валяйте. По лестнице наверх, вторая дверь налево.

Я кивнул и сказал:

— Спасибо.

Дверь со скрипом отворилась, и я вошел в комнату Кендалл. Солнце светило в окно, и на ее светло-желтом одеяле лежали тени. Все было таким же чистым, изящным и женственным, как и она сама. Мое сердце сжималось, когда я касался кончиками пальцев ее личных вещей.

Я замер, коснувшись фотографии в рамке, на которой были запечатлены Кендалл и пожилой мужчина, который, наверное, был ее дедом. Фото, должно быть, было снято несколько лет назад. Глядя на ее ослепительную улыбку, я еще больше утвердился в решении разыскать ее.

Я осмотрел комнату, но не нашел ничего, что навело бы меня на ее след. Я чувствовал себя проигравшим. Открыв ее полупустой шкаф, я стал вынимать одно за другим ее оставшиеся платья, нюхая каждое в надежде уловить ее запах.

И тут моя рука коснулась чего-то необычного. Я замер. В левом углу шкафа висел маленький костюмчик, сшитый для малыша. Он был синего цвета, с кантом по бокам брюк, и был похож на крохотную форму пилота. Я посмотрел на ярлык производителя. Картер.

Черт, черт!

Я снял костюмчик с вешалки и только тогда заметил значок пилота в виде маленьких крыльев. Он был приколот к костюмчику. Меня охватила мучительная тоска. Я закрыл глаза и вспомнил ее слова, которые она сказала во время одного из наших разговоров до того, как все рухнуло.

Я купила сегодня кое-что, напоминающее мне о тебе.

Должно быть, именно это она хотела подарить мне. Это было доказательством того, что она собиралась принять мое предложение. И она хотела завести ребенка так же сильно, как и я. Я прижал костюмчик к груди.

Она солгала, сказав мне, что приняла решение относительно Германии. Но правда заключалась в том, что она все-таки отправилась туда. Мне необходимо было знать, что случилось. Где она была. Мне необходимо было сказать ей, что я все еще люблю ее и приму любое решение, которое она приняла.

Продолжал бы я любить ее, если бы она родила ребенка другому мужчине?

Да.

Черт, да, продолжал бы.

Мне было необходимо найти ее.

Думай.

Могу я обратиться в ФБР? В полицию? Но она уехала по собственной воле. Они не станут тратить время на ее поиски. Я мог бы нанять частного детектива, но не разозлится ли она, когда узнает, что я сделал это против ее воли?

И тут меня осенило. Через два дня я должен был лететь в Рио. Если кто и мог помочь мне, так это ее сумасшедшая задница. Эта задача была не для полиции.

Это была задача для Марии Розы.

Глава 23
Картер

Была уже почти полночь, когда я вышел из такси. Какой-то постоялец открыл мне дверь и вернулся в свою комнату. Я пошел на запах, который привел меня прямо на кухню. Мария мешала что-то в огромной кастрюле одной рукой, а другой кормила Педро кусочком манго. Она не обернулась, а поскольку я не звонил ей, чтобы сообщить о своем приезде, я решил, что она приняла меня за кого-то другого.

— Venha comer. Conversaremos, entao.

Входи и ешь. Мы поговорим.

— E Carter, Maria.

Это Картер, Мария.

Она по-прежнему не оборачивалась. Вместо этого она взяла тарелку из стоявшего рядом с ней шкафа и положила в нее фейжоады. Когда она повернулась и поставила тарелку на стол, она ничуть не была удивлена, увидев меня. Она знала, что я появлюсь.

— Comer! Comer!

Ешь! Ешь!

Будучи экстрасенсом, она знала, что я приеду к ней, тем не менее я удивил ее, когда уронил на пол сумки и обнял ее. По какой-то причине, очутившись у нее, я почувствовал то, чего не чувствовал на протяжении почти целого года, — надежду. Я не отпускал ее очень долго, но когда наконец отпустил, она обхватила мое лицо ладонями и поцеловала меня в обе щеки. После этого мы сели за стол и стали ужинать в приятной тишине. Когда мы закончили, я начал нервничать по поводу того, о чем хотел поговорить с ней. Я никогда не спрашивал ее о том, что ждет меня в будущем. Иногда, глядя на меня, она вдруг произносила что-нибудь странное. Но я даже не был уверен, сможет ли она ответить на мои вопросы. Можно ли управлять своим даром ясновидения и предвидеть будущее по требованию?

После того как мы убрали со стола, я начал собираться с духом, чтобы задать ей вопрос, но она неожиданно взяла меня за руки. Мне не пришлось задавать ей ни единого вопроса. Это было не нужно, потому что она сказала мне, чтобы я сел, и начала говорить мне о моем будущем.

Тремя часами позже я был в своей комнате, и у меня кружилась голова. Я пытался заснуть, но это было почти невозможно, потому что единственной свободной комнатой была та, которую делили мы с Кендалл. Я все еще чувствовал ее присутствие, даже спустя одиннадцать месяцев.

Одиннадцать месяцев.

Как она выглядела бы беременная? Ее дерзкие сиськи налились бы молоком, а ягодицы стали бы еще более крутыми. Был ли я настолько отчаявшимся, что мысль о беременной Кендалл вызвала у меня эрекцию? Черт. Только она теперь могла возбудить меня. Одиннадцать месяцев воздержания. Такого не было со мной с того времени, как мне исполнилось шестнадцать.

Во время долгого перелета я решил, что на самом деле меня не волнует, если она вынашивает ребенка другого мужчины. Я почти хотел этого по какой-то извращенной причине. Если она получит то, чего так хотела, это придаст хотя бы некоторый смысл тому времени, которое мы провели в разлуке. Потому что мысль о том, что мы потеряли одиннадцать месяцев своей жизни безо всякой причины, заставляла мое сердце болезненно сжиматься.

Я снова и снова прокручивал в голове то, что сказала мне этим вечером Мария. Как и всегда, ее высказывания были непонятными, и мне было трудно расшифровать то, что она пыталась сказать мне. Но я был полон решимости выслушать ее совет, каким бы он ни был. Проблема состояла в том, что я не был уверен, что именно, по ее мнению, я должен был сделать.

A resposta esta no ceu. A resposta esta no ceu.

Она снова и снова повторяла эту фразу.

Ответ найдешь в небе. Ответ найдешь в небе.

Поскольку мне удалось уснуть лишь к утру, проснулся я уже ближе к вечеру. Мой рейс был назначен лишь на следующий день, так что у меня было достаточно времени, чтобы попытаться осознать, что именно Мария пыталась сказать мне. Я отправился на ее поиски, но она ушла на рынок. Так что я пошел погулять по пляжу в надежде проветрить мозги.

Я прошел около мили под палящим солнцем и увидел одинокий стул, стоявший у края воды. И тут я осознал, что в последний раз я гулял по этому пляжу с Кендалл. Почти в том же самом месте мы наткнулись на два стула. И я лишь надеялся, что это не было знаком, говорившим о том, что впредь мне понадобится только один стул.

Чувствуя себя бесконечно одиноким, я сел, чтобы немного поразмыслить и попытаться найти какой-то смысл в моей сумасшедшей жизни. Я стал вспоминать, что произошло в тот раз, когда я сидел здесь рядом с Кендалл. Мы сидели лицом друг к другу и флиртовали. Я спросил у нее, почему она отправилась в путешествие, но поначалу она отвечала весьма туманно. Я скоро выяснил, что она не хочет делиться со мной своим секретом, потому что ей было стыдно сказать правду. Она думала, что я сочту ее пустой и отчаянной.

Но правда заключалась в том, что до встречи с Кендалл это я был пустым и отчаянным. Я постоянно менял женщин и не желал подолгу оставаться на одном месте. И женщина, которая думала, что она отчаянная, оказалась той женщиной, в которой я отчаянно нуждался. Моей настоящей любовью.

Не только Кендалл открыла мне свой секрет на этом месте, но и я тоже рассказал ей о Люси. Это было в первый раз, когда я с кем-то поделился этим. Я даже не обсуждал с родителями то, что случилось. Тем не менее я поделился своими терзаниями с Кендалл. И несмотря на все это, она открыла мне свое сердце. По крайней мере, я так думал.

Солнце приятно грело мое лицо. От тихого шелеста волн, набегавших на песок, я расслабился. Я с силой выдохнул и позволил этим волнам унести прочь хотя бы часть моих несчастий. Больше не было смысла терзаться из-за прошлого. Единственным, что я мог контролировать, было будущее.

Мое будущее.

A resposta esta no ceu. A resposta esta no ceu.

Слова Марии Розы снова и снова прокручивались у меня в голове.

Ответ найдешь в небе. Ответ найдешь в небе.

Что, черт возьми, она пыталась сказать мне?

Ответ найдешь в небе. Ответ найдешь в небе. Прикрыв глаза рукой, как щитком, я посмотрел на солнце. И внезапно ответ пришел ко мне в момент прояснения.

Ответ найдешь на небе.

Люси в небесах с алмазами.

Мария пыталась сказать мне, чтобы я отправился навестить Люси. Как мог я быть таким непонятливым?

Чтобы сделать это, мне пришлось просить знакомых пилотов об одолжении. Но, учитывая, что за последние пять лет я не отказывал никому, кто просил меня подменить его, оказалось не таким сложным делом, как я думал, найти себе замену на пять дней. После моего обратного перелета в Штаты я собрался лететь в Мичиган. Я больше года не был дома и еще дольше не навещал Люси. На самом деле последний раз я приходил на ее могилу… но ведь я не приходил туда никогда.

Однако теперь время настало.

Не знаю, как или почему, но Мария знала. Ответ найдешь на небе.

В Мичигане стояло типичное мартовское утро. Снег лежал на земле, покрытый настом. Он хрустел у меня под ногами, когда я шел по замерзшей траве к шестьдесят восьмому ряду секции Крествуд кладбища Фэарлаун.

Когда я подошел к этому ряду, я огляделся по сторонам и сделал глубокий вдох. К счастью, никого поблизости не было. Я вздохнул с облегчением, потому что решительно не был готов столкнуться с кем-нибудь из семьи Люси. Увидеть кого-нибудь из них в тот день было бы для меня невыносимо.

В том ряду, где была похоронена Люси, было около двадцати надгробий. Я медленно шел по тропинке, читая высеченные на них имена, пока не дошел до ее могилы.

Люси Ланжелла

10 июля, 1986 — 7 сентября, 2004

Боль пронзила мое сердце. Я втянул воздух в легкие, прежде чем прочитать эпитафию, высеченную на камне под ее именем.

Иногда любовь живет лишь момент.

Иногда любовь жива всю жизнь.

Иногда момент может оказаться всей жизнью.

Он принадлежит нам ненадолго.

Но крылья даются нам навсегда.

Прошло двенадцать лет, но время не залечило рану, которую нанесла мне смерть Люси. Мне было чертовски больно. Это была сумасшедшая боль, но в тот день, вместо того чтобы попытаться прогнать ее, я приветствовал эту боль.

Я снова прочитал начало эпитафии.

Иногда любовь живет лишь момент.

Иногда любовь жива всю жизнь.

Мария хотела, чтобы я увидел это? Я попытался найти в этом какой-то скрытый смысл. Была ли Люси моим моментом, а Кендалл — моей жизнью?

Но крылья даются нам навсегда.

Пыталась ли она сказать мне, что я не заслужил их? Что я обречен летать по миру целую вечность и никогда не найду себе пристанища?

Боль усилилась. Я крепко зажмурился, почувствовав, как у меня защекотало в носу. Было ли это моим наказанием? Люси любила и проиграла. И это я сделал такое с ней. И я осознал, что моя жизнь была легче до того, как Кендалл вошла в тот бар в аэропорту. Принято говорить, что лучше любить и потерять, чем вовсе не любить. Но в тот момент я решил, что все это дерьмо. Разве Люси и Кендалл не были бы счастливее, если бы мы никогда не любили друг друга? И я не знал бы, что моя жизнь пуста и никчемна.

У меня затряслись плечи. Я вынужден был сесть на снег, чтобы не упасть. Как я ни старался побороть это, я не мог больше сдерживаться. Я разрыдался, оплакивая все потери. Я оплакивал родителей Люси, которые никогда не испытают тех радостей, которые испытывали мои родители. Я оплакивал Люси и Кендалл, потому что подвел их из-за того, что не умею держать свой член в штанах. Я оплакивал то, что

Иногда момент может оказаться всей жизнью.

И это все, что ты можешь получить.

Глава 24
Картер

Пять дней отпуска мне не помогли. Я решил не навещать родителей, хотя я остановился недалеко от их дома. Я был в растрепанных чувствах, и если бы они увидели меня в этом состоянии, это только вызвало бы у них беспокойство.

Как ни печально, я не мог дождаться того момента, когда снова окажусь на работе. В небе я чувствовал себя как дома. А в любом другом месте я просто чувствовал себя не в своей тарелке. Я прибыл в аэропорт Детройта за три с половиной часа до моего рейса. Регистрация экипажа еще не началась, так что я направился в кафе, чтобы позавтракать. Я только заказал себе индейку и швейцарский омлет и сел за столик, чтобы почитать газету, как услышал знакомый голос, зовущий меня по имени.

— Привет, Трип.

Алекса Пурди была решительно одета не в стандартную униформу капитана. Она скорее выглядела так, словно собиралась пойти на пляж, а не управлять самолетом. Ее загорелые ноги были и без того длинными, но в коротких шортах и в сандалиях на шпильке она выглядела как звезда мюзик-холла.

— Алекса, — кивнул я.

— Куда ты сегодня направляешься?

— В Нью-Йорк. А ты?

Она посмотрела на меня так, будто говорила: «Я съем тебя на ужин», и промурлыкала:

— В Нью-Йорк.

— Но в полетном плане написано, что моим вторым пилотом будет Кен Майерс.

— О, я лечу в качестве пассажира. Предполагалось, что я встречусь с подругой и проведу с ней несколько дней. Но в последнюю минуту она отменила нашу встречу. — Она надула губки и принялась кокетливо раскачиваться на ногах. — И теперь я совсем одна.

Я откашлялся.

— Нью-Йорк — очень большой город. И я уверен, что ты найдешь чем заняться.

Не дожидаясь приглашения, она села за столик напротив меня и склонила голову набок.

— Ты все еще встречаешься со своей светловолосой маленькой подружкой? Как ее звали? Кайли?

Я не потрудился поправить ее, потому что даже произносить это имя мне было слишком больно.

— Это все в прошлом.

Алекса даже не стала скрывать, что мой ответ ее порадовал.

— И как долго ты будешь в Нью-Йорке, Трип?

— Всего одну ночь. Завтра вечером лечу в Копенгаген.

— Одну ночь, да?

Я был рад, что официант принес мне омлет. И хотя я на самом деле не был голоден, я принялся за еду, чтобы не нужно было поддерживать этот разговор.

Алекса заказала себе йогурт и черный кофе. Она на самом деле была очень красивой женщиной — высокой, стройной, с длинными темными волосами и большими карими глазами. Внешне она была полной противоположностью Кендалл. И, насколько я помнил, она и в постели была ее полной противоположностью. Хотя у Кендалл был здоровый сексуальный аппетит, она любила, чтобы я руководил ею в постели и был доминирующим партнером. Алекса, напротив, была агрессивна и предпочитала не скрывать, что она любит, говоря откровенно, чего она хочет. В свое время это меня устраивало. У нас был быстрый и вполне удовлетворительный секс. А поскольку из-за графика полетов у нас с ней было мало времени в нашем распоряжении, я был рад быстро расслабиться и хорошо выспаться.

Я разозлился на себя за то, что думал так об Алексе. Но я разозлился и на Кендалл. За последние пять дней я осознал, что то, что она может быть беременна от другого мужчины, не заставит меня убежать от нее. Это было бы тяжело для меня, но я знал, что она стоила этого. И все же она бросила меня, даже не убедившись, что ребенок Кесс мой. В последние несколько дней я то впадал в отчаяние, то злился. И в настоящий момент я как раз злился.

Следующий час мы с Алексой беседовали о том, где успели побывать, и о том, кто вышел на пенсию. Все, связанное с работой, успокаивало меня. Потому что это было всем, что у меня теперь оставалось, черт возьми!

— Ты уже забронировал себе номер в отеле на завтрашнюю ночь? — спросила Алекса.

На самом деле я не сделал этого, потому что проверил свой график полетов, лишь когда проснулся этим утром.

— Я, скорее всего, остановлюсь рядом с аэропортом в «Рэдиссоне». По-моему, они по-прежнему резервируют там места для нас.

— Я зарезервировала комнату в «Плазе». Что ты скажешь на то, чтобы поехать со мной в город и провести вместе вечер? Мы можем отправиться танцевать. Или, если ты не в настроении, можем забыть про танцы и отправиться прямо в постель.

Она подняла бровь. Алекса всегда высказывалась очень откровенно.

И хотя я не испытывал ни малейшего желания, я прикинул, что могу с тем же успехом вернуться к своей прежней жизни. Это будет для меня Рубиконом. Я не спал с женщинами больше одиннадцати месяцев. И если я собираюсь снова встать на этот путь, лучше сделать это с женщиной, с которой мы, по опыту, были совместимы и не ждали ничего от наших отношений, а просто трахались. Какого черта? Это было лучше, чем и далее оставаться одиноким.

— Конечно… почему бы и нет?

После того как мы приземлились, мне пришлось ждать механика из нашей авиакомпании. Посреди полета из строя вышел один измерительный прибор. Это не было критичным для безопасности полета, но наши правила требовали, чтобы мы оставались в самолете, пока лично не встретимся с механиком и не объясним ему, в чем состоит проблема. Я сказал второму пилоту, чтобы он ехал домой, а сам остался ждать. У него, в отличие от меня, была семья, которая ждала его дома. К тому же Алекса составила мне компанию, пока я ждал механика. Очевидно, у обслуживающего самолеты персонала было много вызовов, так что мне сказали, что ждать придется почти час. И Алекса пришла ко мне в кабину.

— Помнишь, как нас чуть не застукали в Берлине, когда мы пережидали плохую погоду? Я сидела у тебя на коленях верхом, и дверь кабины была открыта. И мы не слышали объявления о том, что наконец начинается посадка пассажиров.

Она сидела рядом со мной и, говоря это, поглаживала мою руку кончиками пальцев.

Я молча кивнул, потому что знал, что не смогу сдержать отвращения в голосе. Я помнил тот день, о котором она говорила, хотя это воспоминание вызвало у меня тошноту. Трахаться без любви. Что случилось со мной, из-за чего меня это больше не интересовало? Я был уверен, что, если предложил бы ей прямо в тот момент залезть ко мне на колени, пока мы ждем механика, она с радостью согласилась бы. В прошлом были времена, когда трахаться в кабине самолета казалось мне восхитительным. Смогу ли я когда-нибудь снова вернуть те свои ощущения? Но мне, черт возьми, в тот момент так не казалось.

— Нам нужно убить целый час. Мы можем поднять солнцезащитный экран и немного размяться?

— Я предпочел бы завершить все дела с механиком и отправиться прямо в отель.

Она притихла на несколько мгновений.

— Что с тобой происходит, Трип? Ты сам не свой.

— Ничего. Просто устал после полета.

Я не собирался оскорблять ее, сказав правду — что я скорее чувствовал себя так, словно собирался предстать перед расстрельной командой, а не предвкушал возможность снова очутиться внутри ее. К чему было оскорблять ее чувства? То дерьмо, которое происходило со мной, было лишь моей проблемой.

Она, должно быть, поняла, что мысленно я был далеко от нее.

— Что все-таки случилось с тобой и с маленькой блондинкой? Среди наших ходят слухи, что Капитан Большой Член наконец попался.

Я нахмурился.

— Капитан Большой Член?

— Не притворяйся, будто не знаешь, как тебя прозвали стюардессы. Не секрет, что ты любишь трахаться и природа щедро одарила тебя.

Я покачал головой, чувствуя отвращение к себе.

Господи, я действительно был засранцем до того, как встретил Кендалл.

Когда я не ответил, она начала давить на меня.

— Что? Ты был влюблен в нее или что-то в этом роде?

По уши, черт возьми!

— Я не хочу говорить об этом с тобой, Алекса.

— Почему? Я уже была замужем. Я была влюблена. И я могу быть и другом, знаешь ли. Я не только то место, куда ты можешь воткнуть свой член время от времени. Просто ты никогда не пытался узнать меня лучше.

Я уставился на нее. Она была права. До встречи с Кендалл я не согласился бы с ней, но теперь я знал, что такое позволить кому-то влезть к тебе в сердце, открыться для чего-то большего, чем просто секс. И теперь я по-другому взглянул на ситуацию. Я никогда не давал ей ни малейшего шанса.

— Прости меня, Алекса.

Под маской жесткой, прагматичной особы я увидел беззащитность, которой не замечал раньше.

— Не за что. Я брала от тебя то, что могла.

К счастью, механик пришел раньше, чем я ожидал, и на этом наш задушевный разговор прервался. После того как я показал ему сломанный прибор, моя вахта закончилась. Мы с Алексой вышли из самолета, вошли в здание аэропорта и направились к выходу.

Пока мы шли, у меня в голове крутились разные мысли. Правильное ли я принял решение стать таким, каким был прежде? Бессмысленный перепихон с коллегой? Почему теперь мне кажется, что это неправильно? Кендалл от меня ушла, прошло больше одиннадцати месяцев, и у меня не было причин хранить верность призраку.

Но когда мы проходили мимо газетного киоска, я подумал, что и вправду увидел призрак. Женщина листала журналы, стоя ко мне спиной, и со спины она выглядела в точности так же, как Кендалл. У меня сердце забилось чаще, чем когда-либо в жизни. Увидев призрак Кендалл, я возбудился сильнее, чем при мысли о том, что собирался сделать с Алексой. Проходя мимо этой женщины, я не спускал с нее глаз. Но, осознав, что на ней была униформа стюардессы авиакомпании «Национальная Элита», я испытал разочарование и заставил себя отвести от нее взгляд. Я и вправду начал терять рассудок.

Угрызения совести, которых я прежде не испытывал, стали донимать меня, когда мы с Алексой подошли к выходу. Я никак не мог сделать этого с ней. Я ненавидел себя за то, что не мог вернуться к прошлой жизни, но я не был к этому готов. На стоянке такси перед нами был лишь один человек. И когда подъехала машина и водитель открыл дверцу, я подождал, пока он заберет багаж Алексы.

— Алекса. Мне очень жаль. Я ценю твое предложение, но не могу сделать это.

— Сделать что? — Она, казалось, искренне недоумевала.

— Пойти с тобой. В твой отель Я не готов.

— Не готов? Хочешь сказать…

— Нет, ничего такого. Это не физическая проблема. Я просто… мои мысли в другом месте, и это нечестно по отношению к тебе.

Она подошла ближе и взяла меня за лацканы форменной куртки.

— Для меня это неважно.

Я заставил себя улыбнуться.

— Прости. Но для меня важно.

Она вздохнула.

— Я могу сделать что-нибудь, чтобы ты передумал?

Ты можешь превратить призрак в живого человека?

— Нет. Прости.

Я открыл заднюю дверцу машины и подождал, пока она садилась.

Она выглядела искренне расстроенной, а не сердитой.

— Если передумаешь, ты знаешь, где меня искать.

— Спасибо. Береги себя, Алекса.

Я захлопнул дверцу и постучал по крыше, чтобы дать знать водителю, что он может трогаться. А потом еще десять минут стоял на тротуаре, глядя в пустоту. Я не знал, что мне делать дальше. Я мог заселиться в отель, но эта мысль была еще более удручающей, чем то, что произошло между мной и Алексой. Так что я сделал единственное, что помогало мне почувствовать себя лучше в последнее время. Я отправился назад, в аэропорт.

Еда в буфете была не такой плохой, и это помогло бы мне убить время, прежде чем отправиться в одиночестве в свой отель. Я снова прошел через службу безопасности и направился к вестибюлю «Национальной Элиты». Когда я проходил мимо тридцать вторых ворот, я увидел, как та женщина, которую я принял за призрак Кендалл, идет по телетрапу. Со спины она действительно выглядела как Кендалл. И даже покачивание ее бедер было мне знакомо. Я смотрел ей вслед, пока она не исчезла из виду. И снова мое сердце бешено застучало при одном только виде женщины, которая была похожа на Кендалл.

Что, черт возьми, было со мной не так?

Я покачал головой, несколько раз моргнул и пошел дальше. Я прошел мимо еще двух или трех ворот, но потом резко развернулся.

— Я теряю свой гребаный рассудок, — пробормотал я себе под нос.

Это было нелепо, и я знал это. Но мое сердце продолжало бешено колотиться, и я ни за что не заснул бы той ночью, если хотя бы не спросил.

Я встал у стойки позади женщины, которая хотела поменять свое место. Когда подошла моя очередь, я проверил, на месте ли моя капитанская фуражка.

— Привет, я Картер Клайнз из «Международных авиалиний». Я мог бы поклясться, что только что видел идущего по телетрапу старого друга, с которым раньше работал.

— Вы имеете в виду капитана Рейшера?

— Нет. Стюардессу. Мы раньше работали вместе.

— Сейчас посмотрим. У нас есть Мелисса Хенсен, Нэт Дитмар и… — женщина повернулась к своей коллеге: — Как зовут ту новенькую стюардессу? Блондинку?

Мое сердце снова заколотилось.

— Ту, которая на прошлой неделе закончила обучение?

— Да, это она. Она только что прошла в самолет.

— А-аа. Ее зовут… Кендалл.

Я замер. Не может быть.

— Вы сказали — Кендалл?

— Да. Это и есть тот друг, которого вы увидели?

Это, должно быть, было невероятным совпадением.

— Кендалл… ее фамилия Спаркс?

— Да, верно. Она сейчас работает на рейсе Нью-Йорк — Бостон.

Это что, игра моего воображения? Неужели я совсем спятил? Или это действительно возможно — то, что Кендалл стала стюардессой и сейчас находится в самолете на том конце телетрапа?

Эта мысль показалась мне безумием.

Я посмотрел на табло. Пункт назначения — Бостон, но вылет задерживался.

— Когда самолет планирует вылететь?

— Они должны были взлететь через пятнадцать минут, но нам сказали, что рейс задержится по меньшей мере на час из-за сильного ветра.

— А салон весь заполнен?

Женщина посмотрела на экран компьютера.

— Осталось еще несколько мест.

— Я сейчас вернусь.

Я резко развернулся и побежал к кассе, чтобы купить себе билет.

Поскольку это была не моя авиакомпания, я вынужден был встать в общую очередь и сразу же начал нервничать. Я проверял время на моем телефоне не менее дюжины раз за пятнадцать минут, пока ждал. И парень, стоявший впереди меня, должно быть, заметил это.

— Похоже, вы боитесь пропустить ваш рейс, старина.

Он говорил с акцентом, который я принял за австралийский.

— Я пытаюсь купить билет на рейс, который задержали. Но там осталось совсем мало мест.

— Вы ведь пилот, верно?

Я кивнул.

— Разве они не обслуживают вне очереди вас, больших парней, сидящих за штурвалом? Почему вы стоите в очереди вместе с нами, простыми смертными?

— Я работаю не в этой авиакомпании.

— А-аа. Ну, вы можете встать впереди меня, если вам это поможет. До моего рейса еще целых три часа.

Рядом с ним стояла большая переноска для собак.

— Вы приехали заранее, чтобы сдать в багаж вашу собаку, или из-за чего-то другого?

— Из-за чего-то другого, — хохотнул он. — Мы с женой гостили в Нью-Йорке. Но она не хотела оставлять Барашка дома одного. Эта чертова штуковина путешествует с нами везде.

— Барашка?

Он наклонился ко мне и прошептал:

— Там у меня козел. — Он приложил палец к губам универсальным жестом, призывающим понизить голос. — Не рассказывайте никому. Моя жена думает, что никто этого не заметит.

Я наклонился и заглянул в переноску. И действительно, внутри сидел маленький козлик.

— Вы не думаете, что они узнают, что это козел?

— Вы не знаете мою жену Обри. Она отошла по нужде. К тому моменту, когда мы закончим регистрацию, они будут предлагать Пикси сахарные косточки. Она может продать песок в Сахаре. Вам все-таки лучше встать впереди меня. Потому что, если Пикси будут заставлять лететь вместе с сельским скотом, мы застрянем у стойки надолго.

Я покачал головой. Меня все это позабавило. И парень был таким обаятельным и симпатичным, что он, если бы захотел, легко бы смог убедить девушек за стойкой, что у него в переноске не козел, а котенок. Мы проговорили еще несколько минут, продвигаясь понемногу вперед.

— Итак, куда вы направляетесь? Навстречу каким-нибудь приключениям?

— Надеюсь на это, — сказал я.

Когда девушка за стойкой выкрикнула «следующий», австралиец сказал мне, чтобы я шел впереди него. Я протянул ему руку.

— Спасибо. И удачи вам с вашим… питомцем.

— Спасибо. Надеюсь, вас ждет удача с вашим приключением.

Я тоже надеюсь на это.

Глава 25
Картер

Мое сердце сжалось.

Черт возьми. Это не было игрой моего воображения.

Сидя на своем месте в конце салона, я наблюдал за каждым движением, которое делала Кендалл, обслуживая пассажиров «Боинга 737». Было странно видеть ее в этой роли. Словно наши миры столкнулись самым непостижимым образом.

Вышло так, что она не заметила, как я проходил в салон. И это было большой удачей, потому что мне требовалось время, чтобы осознать происходящее. Она помогала старому мужчине поставить багаж на полку над головой, когда я проскользнул мимо нее, не веря своим глазам.

Я размышлял о том, не окликнуть ли мне ее, но это было не то место и не то время, чтобы выяснять отношения. Я очень надеялся, что она не упадет в обморок, когда неизбежно заметит меня.

Кроме того, я не хотел, чтобы ее уволили. Я знал обстановку. На должность стюардессы всегда было много претенденток. Большинство из тех, кто прошел подготовку, так и не могли устроиться в какой-либо авиакомпании. И хотя я не понимал, как это удалось ей, было ясно, что она хотела этого. И я не собирался подвергать ее риску.

Я был в таком смятении, что едва мог соображать.

Она беременна или нет?

Обучение на стюардессу длится всего пару месяцев. С технической точки зрения она могла обучаться, будучи уже беременной, а потом еще летать несколько месяцев, пока ей будут позволять делать это. Что произошло с ней на самом деле за все это время, было для меня полной тайной.

Полет до Бостона длится всего один час. И слава богу. Я ни за что не выдержал бы дольше, сидя зажатым в своем кресле, не в состоянии найти ответы на свои вопросы.

У меня на лбу выступили капельки пота. И мое сердце колотилось так сильно, что впервые я запаниковал, сидя в самолете. Но я в любом случае никогда особенно не любил летать, если только сам не сидел за штурвалом.

Перед взлетом Кендалл заняла свое место в начале салона. Но позже она в какой-то момент должна была обязательно пройти по проходу. И у меня не было никакой возможности прятаться от нее до конца полета. Мысль о том, чтобы столкнуться с ней лицом к лицу на виду у всех этих людей, ужасала меня.

Будучи пилотом, я был готов к десяткам потенциально катастрофических сценариев. Но, несмотря на это, я не чувствовал себя ни в малейшей степени готовым к тому, чтобы столкнуться с Кендалл.

Я издали осторожно наблюдал за ней. На ней были серая юбка-карандаш и легкая голубая блузка с рукавами три четверти и с более темной вертикальной полосой посередине. Ее обычно такие непослушные волосы были аккуратно убраны в низкий пучок.

Общаясь с пассажирами, она казалась сдержанной и двигалась почти машинально. Улыбка, которая раньше освещала все вокруг, теперь казалась фальшивой и вымученной. Кендалл теперь напоминала мне меня самого, каким я был до встречи с ней. Для людей, которые хотят убежать от проблем, нет лучшей профессии, чем летать по небу.

Меня пугала мысль о том, от чего она могла убегать в настоящее время.

Может быть, она родила ребенка и теперь чувствовала себя виноватой из-за того, что бросила его?

Черт.

От настоятельной потребности узнать, что произошло, я покрылся гусиной кожей.

Кендалл разговаривала с одним из пассажиров, а потом внезапно направилась по проходу к хвосту самолета.

Она заговорила с одной из своих коллег.

— Мне нужен пластырь для пассажира в кресле 6 С. Где его искать на этот раз?

— Я принесу, — ответила ее коллега.

Ожидая девушку, которая пошла за пластырем, Кендалл бросила рассеянный взгляд в моем направлении.

Наши глаза встретились, и возврата назад уже не было.

С таким видом, будто она столкнулась с привидением, Кендалл ухватилась за спинку одного из кресел, чтобы не упасть. Мы просто долго смотрели друг на друга. И по выражению ее лица можно было подумать, что, если бы мы не находились на высоте нескольких тысяч футов над землей, она побежала бы от меня, а не ко мне. На самом деле казалось, что она размышляет о том, не выпрыгнуть ли ей из самолета.

И хотя она была прямо передо мной, казалось, что она находится за несколько миль от меня и совсем не готова к нашей встрече. Может быть, она искренне верила, что больше никогда меня не увидит. Я и сам часто задумывался над тем же.

— Нам нужно поговорить, — тихо сказал я, а потом беззвучно показал губами: — Позже.

Прежде чем Кендалл успела ответить, вернулась ее коллега.

— Я принесла тебе пластырь.

Кендалл не пошевелилась. Она все еще смотрела на меня и выглядела потрясенной.

Девушка помахала пластырем, чтобы привлечь ее внимание.

— Кендалл…

Отведя взгляд от меня, Кендалл откашлялась и взяла пластырь.

— Спасибо.

Она медленно пошла назад по проходу, немного покачиваясь. И она цеплялась рукой за спинки всех сидений, мимо которых проходила. Я знал, что мое появление будет шоком для нее, но, очевидно, ее это совсем подкосило. Я и сам обливался потом и был не в лучшем состоянии.

До того момента, когда самолет приземлился, я больше не пересекался с Кендалл.

Один раз ее голос прозвучал по внутренней связи:

— Пожалуйста, не забывайте ваши вещи, прежде чем покинуть самолет.

Я подождал, пока все пассажиры выйдут из самолета, а потом медленно пошел к Кендалл, которая начала приводить салон в порядок. И я замер на месте, когда услышал, как к ней обратился капитан:

— Кендалл, не хочешь выпить с нами в городе?

Я инстинктивно сжал кулаки. Я отлично знал, к чему он клонит. Он был настоящим сраным кобелем. Конечно, не мне было это говорить, я и сам был таким одно время.

— Нет. Спасибо. Я немного устала. Лучше поеду домой.

Домой?

Она жила в Бостоне?

Когда я прошел мимо нее к выходу, она не посмотрела на меня. Все взгляды были устремлены на нее, и я не мог допустить, чтобы у нее случился нервный срыв прямо там, в самолете. Комок застрял у меня в горле, но я просто прошел мимо нее к телетрапу, дошел до терминала и остановился там, поджидая ее.

Спустя десять минут Кендалл появилась в окружении двух пилотов и остальных членов экипажа. Она катила за собой маленький черный чемоданчик. Когда она остановилась, капитан повернулся к ней.

— Ты уверена, что я не смогу убедить тебя пойти с нами?

— Уверена. Увидимся на следующей неделе.

— Хорошо.

Я злобно посмотрел на него. Когда они отошли достаточно далеко, чтобы не слышать нас, Кендалл наконец повернулась ко мне.

Я стоял и смотрел на нее затаив дыхание, не в силах вымолвить ни слова.

Наконец я смог выговорить:

— Привет, Дерзкая.

Ее глаза медленно налились слезами.

— Что ты здесь делаешь?

— А ты как думаешь? Мне нужно было увидеться с тобой.

— Тебе следовало бы оставить меня в покое.

Я сделал несколько шагов к ней.

— Мне нужно было знать, что с тобой все в порядке.

Она отступила на шаг.

— Я в порядке.

— Нет, не в порядке.

— Как ты разыскал меня?

— Я перестал тебя разыскивать и сразу же нашел.

Она выглядела озадаченной, что было неудивительно. Люди проходили мимо нас, но мы стояли, не двигаясь, на одном месте.

— Мне нужно знать, что происходит с тобой, Кендалл.

Покачав головой, она выпалила:

— А я не хочу знать, что происходит с тобой. Потому что я не в силах вынести это.

Я возвысил голос.

— Ты не можешь вынести мысли, что я стал отцом ребенка другой женщины, потому что все еще любишь меня. — Приблизив лицо к ее лицу, я закончил: — Не хочу расстраивать тебя, но ты ушла от меня напрасно.

— Что ты хочешь сказать?

— Ребенок не мой. Он не мой, Кендалл! Тест ДНК подтвердил это. Она пыталась заманить меня в ловушку.

— Так чей он?

— Черт его знает.

Внезапно я разозлился из-за всей этой ситуации.

Она прижала руку к губам.

— Бог мой!

Мы молчали целую минуту. По радио женский голос объявлял о том, что кто-то потерялся.

Когда шум утих, я продолжил:

— Мы могли быть вместе все это время. Я мог бы быть рядом, чтобы разделить все это с тобой. Так где он?

— Где кто?

— Ребенок! Ты сделала это? Прошла через это?

Она медленно покачала головой и прошептала:

— Нет.

Боль обручем сжала мою голову.

— Нет?

— Нет.

— Ты хочешь сказать мне, что все это… — Я замолчал, пытаясь овладеть собой. — Все случилось… напрасно? — Потерев виски, я сказал: — Я даже не знаю, что сказать тебе. Я ошарашен. — Я недоверчиво посмотрел на пол, потом снова встретил ее взгляд. — Ты не смогла забеременеть или просто решила не делать этого?

— Можем мы пойти в какое-нибудь другое место, чтобы поговорить? Подальше от всех этих людей?

— Куда ты хочешь пойти?

— У меня машина в гараже.

— Хорошо.

Держа в руках свою сумку, я пошел за Кендалл туда, где был припаркован ее старенький «Форд Эксплорер».

Мы сели в машину и какое-то время молчали. Наконец она заговорила:

— После того как я рассталась с тобой в аэропорту, я отправилась в Германию и провела некоторое время с Гансом и Стивеном. Предполагалось, что я съезжу домой, соберу вещи и вернусь к ним. И я действительно съездила в Даллас и упаковала вещи. У меня был обратный билет до Германии, но когда я снова оказалась в аэропорту, я вдруг решила, что не смогу пройти через это. Не смогу родить ребенка по каким-то меркантильным соображениям. Более того, я поняла, что не смогу родить ребенка и отдать его. Деньги, я думаю, перестали иметь для меня значение еще задолго до этого. Мое наследство больше не волнует меня.

— И почему ты не вернулась ко мне тогда?

— Я боялась. Я не думала, что смогу вынести то, что происходило между тобой и той женщиной. Это было настоящим кошмаром.

Я предпочел не говорить ей, что ездил на ее ранчо в Техасе. Я не хотел отвлекать ее от текущей темы. Я хотел выяснить, что она, черт возьми, делала все прошедшие одиннадцать месяцев.

— Итак, ты не полетела в Германию. И куда ты отправилась?

— Я чувствовала себя такой потерянной. Это было самое тяжелое время в моей жизни. Единственное место, куда я хотела попасть, был тот пляж в Рио.

Мое сердце учащенно забилось.

— Ты отправилась в Рио?

— Да. И остановилась у Марии Розы.

Что?

— Что?

— Да.

— Она не говорила мне об этом.

— Я знаю. Я заставила ее поклясться, что она никогда не скажет тебе, что я была у нее. Там был один постоялец, который говорил по-английски, и он все время был моим переводчиком. И хотя я страшно боялась этого, я попросила Марию предсказать мне мою судьбу, сказать мне, что я должна делать дальше.

— И что она сказала?

— Что ответ ждет меня на небе.

Черт возьми!

У меня отвисла челюсть, но я дал ей продолжить.

— Я долго думала о том, что это могло значить. Сначала я подумала, что она предлагала мне вернуться к тебе. Но я не могла этого сделать. Во время обратного перелета в Штаты я думала о том, что у меня нигде по-настоящему нет дома. Я стала завидовать тебе, потому что твоя работа позволяла тебе не задерживаться долго в одном месте. И это было именно тем, что мне так нужно было в тот момент. Мне необходимо было летать, путешествовать, жить… обрести себя. Но мне к тому же нужны были средства к существованию. И тогда меня осенило. Ответ ищи на небе. Спустя несколько дней, сидя в отеле в Техасе, я стала искать курсы стюардесс, а через месяц записалась на них. Через шесть недель мне предложили работу, а поскольку я была новичком, меня приписали к домашнему рейсу из Нью-Йорка в Бостон. У меня здесь есть квартира, но я провожу там мало времени. Я летаю, подменяя других стюардесс, когда это только возможно. Я практически все время в пути.

Вау.

— Прости меня, Кендалл, но это горькая пилюля для меня. Ты бросила меня одного в баре аэропорта, с разбитым сердцем, чтобы летать по миру, убегая от жизни. Господи… это так чертовски знакомо мне!

— Я просто стала тобой.

— Ты трахалась с тем пилотом?

— Нет!

При мысли о том, что она могла быть с кем-то другим, во мне возникло желание убить его. Что-то изменилось, когда мы молча пожирали друг друга глазами. И в тот момент я хотел лишь одного — дотронуться до нее, почувствовать прикосновение ее губ к моим, прежде чем мы продолжим наш разговор. Не раздумывая, я положил руку на ее колено и стиснул его. От этого простого прикосновения она закрыла глаза и откинула голову назад. Ее дыхание участилось, и я положил руку ей на шею сзади, притянул ее к себе и прижался губами к ее губам.

Поцелуй был страстным и голодным, отличным от тех, которыми мы с ней обменивались прежде. Этот поцелуй пробудил все мои сдерживаемые эмоции. Я ожил после почти целого года воздержания. И я молил бога, чтобы у нее все было так же — что она не спала все это время ни с кем.

И хотя я все еще был зол, я так хотел ее, словно вся моя жизнь зависела от этого. Я откинул сиденье так низко, как только было возможно, приподнял ее и положил поверх моего тела. Слишком возбужденный, чтобы говорить, я сказал себе, что буду руководствоваться ее дыханием и движениями ее тела, чтобы знать, хочет ли она того же, что и я.

И когда Кендалл начала отчаянно тереться о мой болезненно затвердевший член, я понял, что возврата нет. Она внезапно подняла свою юбку, так, что она закрутилась вокруг ее талии, а я расстегнул свои брюки, и она тут же села верхом на меня. Ощущение ее горячего, влажного лона, обхватившего меня, было не сравнимым ни с чем. Я никогда еще так долго не воздерживался от секса, и я никогда еще не был разлучен с женщиной, которую по-настоящему любил. И эти две причины объединились, чтобы вызвать у меня чувства, которых я прежде никогда не испытывал.

Это было отчаянно.

Это было неотвратимо.

Это было совершенно неуместно в гараже аэропорта.

Это было за пределами разумного.

Это длилось меньше минуты.

Когда я почувствовал сокращение ее мышц, я тут же кончил, надеясь, что она принимает противозачаточные пилюли, но не настолько переживая по этому поводу, чтобы остановиться. Это было так замечательно. Она какое-то время лежала поверх меня, а потом снова перебралась на водительское сиденье. Все еще с трудом переводя дыхание, лишенные сил, мы откинули головы на спинки сидений, уставившись друг на друга и словно говоря: «Что, черт возьми, только что случилось?»

Она привела в порядок свою одежду и первой заговорила.

— Мне нужно было выяснить, кто я такая, Картер, помимо того, что я была богатой сучкой Кендалл Спаркс из Далласа. Я не была готова рожать ребенка. Мне было необходимо повзрослеть. Я была несчастна. И это помогло мне понять, что это не та жизнь, которую я хотела бы вести всегда. Но сейчас все изменилось. Что я точно знаю, так это то, что я ни разу не пожалела о том, что у меня нет денег. Все мое наследство ушло на благотворительность, как и обещал мой дед. И знаешь что? Я очень рада этому. Деньги не сделали бы меня счастливой. Они ничего не изменили бы. Единственное, на что они пригодились бы, так это на то, чтобы моя мать продолжала сидеть дома вместо того, чтобы оторвать задницу от дивана и пойти работать, как и все остальные люди.

Мне необходимо было знать кое-что еще.

— Ты за это время спала с кем-нибудь?

— Нет. Не спала. — Она глотнула. — А ты?

— Нет. Я не мог. Даже несмотря на то, что я думал, что мы расстались навсегда, я все равно не мог. Но я так чертовски зол, Кендалл. Я зол потому, что ты оставила меня, что ты не настолько верила в меня, чтобы вместе пройти через все это. Я зол, потому что прошедшие одиннадцать месяцев были адом, и все это оказалось напрасным. Но больше всего меня злит то, что, несмотря на все это… я не мог забыть тебя. И я все еще отчаянно люблю тебя. — Прижав ладонь к ее щеке, я наконец признался: — Я тоже поехал к Марии Розе. Как и ты, я был в отчаянии. И ее словами были: «A resposta esta no ceu». Знаешь, что это означает?

— Нет.

— Ответ ищи на небе.

У Кендалл расширились глаза.

— Ты шутишь?

— Нет. Я подумал, что это имеет отношение к «Люси в небесах с алмазами». И я отправился на могилу Люси и долго рыдал там. Я никогда не бывал на ее могиле прежде. И как ни мучительно это было, это помогло мне закрыть главу в моей жизни, в чем я так отчаянно нуждался. И эта поездка, которая нарушила мой привычный график полетов, привела меня в Нью-Йорк в тот самый момент, когда я увидел тебя в аэропорту. В противном случае я никогда не встретился бы с тобой.

— Мы оба получили одинаковые предсказания.

— Если бы не они, мы сейчас не были бы здесь. Мария помогла нам найти друг друга. Мы интерпретировали ее высказывание по-своему, пошли разными путями, но закончили здесь. И теперь нам предстоит решить, каким путем идти дальше. Вместе или по отдельности.

Глава 26
Кендалл

Всю дорогу до моего дома мы молчали. До моего дома было всего десять миль, но из-за пробок у нас было более получаса на размышления. Картер смотрел в окно и, казалось, был погружен в свои мысли. После того что произошло в гараже, я спросила его, не хочет ли он поехать ко мне домой. И меня удивило, что он не сразу же ответил согласием. На самом деле он даже сказал, что, возможно, ему лучше остановиться в отеле, чтобы у нас было время подумать. Но я уговорила его провести ночь в моем доме. Но теперь… я начала осознавать, что это было не слишком умно с моей стороны. Моя голова шла кругом. Я пыталась разобраться в том, что произошло за последние два часа. Особенно в том, что это значило для нашего совместного будущего.

Я въехала на стоянку и нарушила наше молчание.

— Здесь не так уютно, как в Сильвер Шорз, но я живу здесь.

Картер посмотрел на баннер на лужайке.

— Лофты Чарльстон Чуз?[21] Совершенно уверен, что никто в Сильвер Шорз не сможет есть их батончики. Они просто убийцы для зубов. В детстве у меня откололся молочный зуб, когда я ел замороженный батончик. А для протезов они, должно быть, еще опаснее.

— Это здание на самом деле раньше было старой фабрикой компании «Чарльстон Чуз Кэнди». Оно было превращено в кондоминиум, но в нем еще сохранились оригинальные детали, такие как кирпичные стены и деревянные балки. Моя квартира очень маленькая, всего лишь студия, которую я едва могу оплачивать теперь, когда я стала рабочим человеком, но на крыше здесь замечательная терраса, и я провожу там много времени. — Я указала на крышу. — Я провела здесь много часов, глядя на небо и размышляя о том, что произошло за эти месяцы.

Я смотрела на крышу моего дома, но когда повернулась к Картеру, то обнаружила, что он смотрит на меня.

— Что? — спросила я.

Он покачал головой.

— Ничего.

Картер взял наши вещи, и я повела его в дом. В лифте мне было странно, что он стоит рядом со мной. За последний год мне часто снилось, что он был здесь, рядом со мной. Поэтому было неудивительно, что я чувствовала себя так, будто все это игра моего воображения, а не действительность. Наверное, поэтому, когда двери лифта открылись на третьем этаже, я не пошевелилась.

— Это твой этаж? Ты нажала кнопку 3, когда мы вошли.

— Ой. Да. Прости.

Я немного повозилась с ключами, открывая дверь в мою квартиру. Войдя внутрь, я повернулась и развела руками.

— Вот твоя смотровая площадка. Отсюда видна бо́льшая часть моего дома.

Картер поставил вещи на пол и огляделся по сторонам.

— Очень мило. Современно, но тепло. Это место подходит тебе.

— Спасибо. Мои соседи тоже работают в авиакомпаниях. Гэбби живет в квартире 310, она стюардесса в компании «Дельта». А Макс из квартиры 314 работает пилотом в компании «Американ Эйрлайнз». Мы с ними устраиваем барбекю в тех редких случаях, когда наши графики отгулов совпадают.

Я заметила, как Картер сжал зубы.

— Рядом с тобой живет пилот?

— Да.

Он кивнул.

То, что он воздержался от комментариев, заставило меня быстро добавить:

— Ему только что исполнилось пятьдесят три года, и он подумывает о том, чтобы уйти на пенсию и переехать во Флориду. Может быть, когда он состарится, он станет твоим соседом.

— Хитрожопый.

Я сбросила туфли и направилась к холодильнику. Достав напитки, я спросила:

— Кстати, о Флориде. Как поживают твои подопечные? Мюриэль, Берта, Гордон?

Лицо Картера помрачнело.

— На самом деле Гордон поживает не так хорошо. Около четырех месяцев назад с ним случился удар, и физиотерапия помогает не так хорошо, как они надеялись. У него парализована одна рука, и его речь все еще неразборчива.

— Это ужасно. Мне очень жаль. У него есть какая-нибудь семья, которая живет неподалеку?

— Никакой. Я взял отпуск на несколько недель, когда это случилось, чтобы помочь ему оправиться. Но когда я уезжаю на четыре-пять дней, ему приходится нелегко. Мюриэль и Берта по очереди присматривают за ним, но они не в состоянии поднимать его. Физиотерапевт приходит к нему, чтобы делать с ним упражнения, но помимо этого он не получает никакой помощи.

— Ему повезло, что у него есть ты.

— Ты имеешь в виду Брюси, — улыбнулся Картер.

— Да, его замечательный сын, Брюси. — Я немного поколебалась, прежде чем продолжить, не уверенная, что стоит быть такой откровенной. Но потом решила, что то, что я хотела сказать, относится только к Картеру, а не к нам обоим, поэтому сказала это. — Ты знаешь… в первый раз, когда мы пошли навещать Гордона и я обнаружила, что ты не только заботишься о человеке, который был тебе посторонним, но и позволяешь ему звать тебя Брюси и заменяешь ему умершего сына, я призналась себе, что влюблена в тебя. Потому что ты не только красивый мужчина, с которым приятно проводить время, но и душа твоя тоже красива.

Картер уставился на меня. Когда он заговорил, его голос был хриплым.

— Если ты по-настоящему любила меня, как могла ты уйти от меня, Кендалл?

Мне стало стыдно, и я отвела глаза.

— Не знаю.

— Ты теперь жалеешь об этом?

— Я жалела об этом каждый день. С того момента, как оставила тебя в баре аэропорта.

— Так почему ты ничего не предприняла? Ты знала, где искать меня. Ты знала, где я работаю, где живу… ты знала обо мне все что можно, бога ради!

Он провел пятерней по волосам.

И хотя я задавала себе этот вопрос снова и снова весь прошедший год, я все еще не знала на него ответа.

— Не знаю. Прости меня, Картер.

После нескольких напряженных минут Картер заговорил:

— Ты голодна? Хочешь заказать что-нибудь? Или хочешь просто поспать? Тебе нужно рано вставать, чтобы успеть на свой рейс.

— На самом деле я очень устала.

— Тогда давай поспим.

Я посмотрела по сторонам, как ни странно, не уверенная, как мы будем спать, хотя мы только что занимались любовью в машине.

— Я могу спать на диване, если хочешь. А ты ложись на кровать.

Картер подошел ко мне, взял меня за подбородок и заставил меня посмотреть ему в глаза.

— Я в растерянности от многих вещей, которые имеют отношение к нам. Но желание разделить с тобой постель ни в коем случае не относится к ним. Если не возражаешь, я больше всего хочу спать рядом с тобой.

— Я буду очень рада.

Он положил ладонь мне на щеку и склонился надо мной так, что наши носы почти соприкасались.

— И еще одно. Когда мы проснемся, я планирую трахнуть тебя на той кровати, на которой мы будем спать вместе. Но на этот раз это продлится не две минуты, как это было на парковке.

Я глотнула.

— И этому я тоже буду очень рада.

— Хорошо. А теперь давай немного поспим. Потому что тебе это будет нужно.

Картер и я сидели на крыше рядом с электрическим обогревателем, который также служил фонарем. Было немного за полночь, и я свернулась калачиком рядом с ним в плетеном кресле, накрывшись одеялом. Он не шутил, когда говорил, что наша следующая близость продолжится дольше, чем две минуты. После полутора часов сна мы три часа занимались любовью. Я была удовлетворена и умиротворена, а он поглаживал меня по волосам. И мы оба, не отрываясь, смотрели на небо.

— Я встретился с твоей матерью.

Его слова поразили меня. Безусловно, я никогда не ожидала услышать это из уст Картера. Я немного отстранилась, чтобы посмотреть на него.

— Неужели ты только что сказал, что…

— Я встретился с Аннабель.

— Где? Как?

— Я ездил в Даллас после того, как обнаружил, что ребенок не мой. Мне нужно было увидеться с тобой.

— Где ты взял наш адрес?

— В Интернете нетрудно найти человека, Кендалл. Я послал ей письмо, но она мне не ответила. Мой психотерапевт сказала мне, что мне необходимо закрыть эту главу в моей жизни, так что я решил рискнуть и пошел по тому адресу, на который отправил письмо.

В этом ответе было так много информации, что у меня тут же возникли другие вопросы. Психотерапевт? Закрыть главу? Но мое любопытство относительно моей дорогой матушки взяло верх.

— И что она сказала тебе?

Он пожал плечами.

— Не слишком много. Она сказала, что не знает, где ты, и дала мне понять, что ты бросила ее в нищете.

— Это в некотором роде правда. Не только мой образ жизни резко изменился, учитывая то, какое решение я приняла. Я поступила эгоистично, сделав такой выбор.

Картер разозлился.

— Все это дерьмо. Это не ты была эгоисткой. Она не имела права ожидать, что ты выполнишь это безумное условие завещания твоего деда. Когда я думал, что есть шанс, что я окажусь отцом ребенка, поначалу я долго размышлял, что это будет значить для меня. А потом, в один прекрасный день, я стоял у трапа, приветствуя пассажиров, и в самолет вошла пара с ребенком. Я не знал их, но я посмотрел на маленького орущего голубоглазого монстра и осознал, что больше не имеет значения то, как это отразится на мне. Я не смогу дать многого своему ребенку, но я отдам ему самое лучшее, что есть во мне, несмотря ни на что. Любой может зачать ребенка, но хороший родитель обязан ставить интересы ребенка выше своих интересов. Родители должны быть бескорыстными, а не эгоистичными. То, чего ожидала от тебя твоя мать, было проявлением эгоизма. Она не имела права давить на тебя.

— Вау. Похоже, ты был по-настоящему готов к тому, что ребенок окажется твоим.

— Не знаю. Но я решил, что, если все сложится так, я отдам ему всего себя.

— Ему? У нее родился мальчик?

— Да.

Было темно, но я разглядела боль в глазах Картера.

— Ты расстроился, когда обнаружил, что ребенок не твой, не так ли?

Он кивнул.

— Я этого не ожидал. Но ты права, я расстроился. Я совсем не хотел иметь от нее ребенка, но я странным образом начал привязываться к еще не рожденному младенцу.

Я встала на колени, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Ты поразительный человек, Картер Клайнз. И в один прекрасный день ты станешь замечательным отцом.

Следующее утро наступило слишком быстро. И хотя мне не нужно было в этот день идти на работу, у Картера был назначен вылет после полудня. И ему нужно было вернуться в Нью-Йорк к тому времени. Пока он принимал душ, я все время поглядывала на часы. И когда он вышел из ванной, уже одетый в форменную сорочку и брюки, а не закутанный в полотенце, как я ожидала, я испытала разочарование.

— Я так мечтала увидеть твое тело, мокрое после душа.

Он сел на кровать и натянул носки.

— Я не могу находиться рядом с тобой полуобнаженным. Я просто сразу же окажусь в тебе. А мне нужно ехать в аэропорт, чтобы сесть на десятичасовой рейс до Нью-Йорка и успеть к вылету моего самолета.

Мы все еще не обсуждали, что будет с нами дальше, после того как он уедет. Мы снова будем вместе? Было ли все это для него чисто физическим влечением? Я верила, что он все еще любит меня, тем не менее у меня было подозрение, что он не настолько хочет быть со мной, как я с ним. Мне будет очень больно, если он не захочет сделать еще одну попытку, хотя я, возможно, заслужила это, бросив его, когда он более всего нуждался во мне.

Я нерешительно подняла этот вопрос.

— Ты будешь в Бостоне в ближайшее время?

Он посмотрел на меня и молча покачал головой. У меня упало сердце.

— А в Нью-Йорке? У тебя должен быть отгул, когда ты прилетаешь в Нью-Йорк.

Он сунул одну большую ногу в ботинок.

— Я еще не смотрел мое расписание. — Закончив одеваться, он встал и застегнул молнию на своей сумке. — Нам, вероятно, пора выезжать, на случай, если на дорогах будут пробки.

Я кивнула, с трудом сдерживая слезы. И пока я одевалась, боль в моей груди становилась все сильнее.

Как и накануне, когда мы ехали из аэропорта, мы всю дорогу молчали. С каждой проходящей минутой мне было все труднее сосредоточиться на дороге. Мы только что нашли друг друга, и я не была готова к тому, чтобы снова потерять его. Мне не нужны были конкретные обязательства, но я должна была знать, что это было началом хотя бы чего-то. Что мы попытаемся наладить отношения. И тем не менее, когда я свернула с главного шоссе к аэропорту Бостона, я начала подозревать, что все это скорее конец, чем начало.

О, мой бог!

Было ли это концом? Было ли это тем концом главы, о котором он разговаривал со своим психотерапевтом? Мы подъехали к терминалу как раз в тот момент, когда я начала чувствовать приближение панической атаки.

Я припарковалась у обочины и тупо уставилась перед собой. Я знала, что, если посмотрю на его лицо, я потеряю самообладание. Картер пристально смотрел на меня, я это чувствовала.

— Дерзкая…

Мои глаза налились слезами, но я не позволила им скатиться по моим щекам. Я вцепилась в руль так крепко, что у меня побелели костяшки пальцев. Он продолжил:

— Это было замечательно.

Когда я услышала начало его прощальной речи, мое отчаяние внезапно сменилось гневом.

— Не смей, Картер. Я знаю, что все испортила. Но не смей проводить со мной ночь, а потом прощаться со мной в обычном для капитана Картера Клайнза стиле, как ты прощаешься с твоими стюардессами. — Я наконец повернула голову и посмотрела на него. — Я люблю тебя. Я не переставала любить тебя. И в глубине души я знаю, что ты тоже все еще любишь меня. Так что не опошляй этого, обращаясь со мной как с одной из женщин твоего гарема… одной из твоих шлюшек. Если хочешь, скажи мне, что все кончено, но, по крайней мере, отнесись ко мне с уважением.

Картер повесил голову. Когда он снова заговорил, его голос был тихим и напряженным.

— Прости. Я не собирался этого делать.

И в этот момент в окно рядом с пассажирским сиденьем громко постучали. Это был сотрудник службы безопасности аэропорта, который сказал нам, что мы должны высадить пассажиров и уехать. Картер сказал ему, что я уеду через минуту, а потом взял меня за руку.

— Я позвоню тебе. Ладно, красавица?

— Когда?

Он снова посмотрел в сторону.

— Не знаю.

Я так хотела насладиться последним поцелуем, но я не могла. Я словно вся заледенела. Он коснулся губами моих губ, а потом обхватил мое лицо ладонями.

— Вчера, — прошептал он.

Я улыбнулась и кивнула. Эта песня «Битлз» идеально подходила к нашей ситуации. То, что было вчера, казалось таким легким по сравнению с тем, что принесло нам настоящее. Но что принесет с собою завтра?

Глава 27
Картер

— Это ваш второй визит на этой неделе. Что-то случилось, что привело вас сюда сегодня? — спросила доктор Леммон.

— Я не могу спать.

— Вы не можете заснуть или плохо спите?

— И то, и другое. Во мне бурлит невероятная энергия, и я никак не могу избавиться от нее.

— Как вы обычно раньше сжигали избыток энергии?

— Сейчас это уже не вариант.

Доктор Леммон кивнула, словно я дал ей ответ, хотя я ничего конкретного не сказал.

— Значит, давайте поговорим об этом. Я не ошибаюсь, предполагая, что в прошлом вы использовали секс, чтобы расслабиться и отдохнуть?

— Вы не ошибаетесь.

— И когда вы говорите «это не вариант», я полагаю, что вы говорите это не в буквальном смысле. Вы красивый пилот. Вариантов у вас должно быть бесконечное множество.

— Нет, я не имел в виду, что у меня нет вариантов. Я имел в виду, что не хочу соглашаться на эти варианты.

— Итак, прошло сколько времени… неделя, с тех пор как вы с Кендалл провели ночь вместе?

— Сегодня ровно неделя.

— И у меня вы были всего три дня назад.

— Вы хотите, чтобы я предоставил вам все мое долбаное расписание?

Доктор Леммон улыбнулась.

— Нет, кажется, я все поняла. Вы разговаривали в последние несколько дней с Кендалл?

— Только один раз, о котором я уже вам рассказывал. Когда она позвонила мне.

— И когда это было?

Что, черт возьми, происходило с этой женщиной? Зачем ей нужно было точно знать все эти даты? Я стал вспоминать. Когда она позвонила, я приземлился во Флориде после перелета из Дубая. Значит, это было во вторник.

— Во вторник.

— И вы проговорили с ней около часа, если я правильно помню.

— Примерно так, да.

— И как вы спали в ту ночь?

Нужно подумать. Кендалл и я разговаривали всю дорогу, пока я ехал домой, и все еще беседовали, пока я делал себе сэндвич дома. Я проснулся на следующее утро почти в десять, все еще в своей униформе.

— Это был последний раз, когда я хорошо спал. Но я устал после долгого перелета.

— А вчера вы летали?

— Да.

— Сколько часов?

— Девять.

— А как долго вы летали, когда так устали, что после разговора с Кендалл хорошо спали?

— Примерно столько же.

Доктор Леммон просто молча смотрела на меня.

— Вы хотите сказать, что я не могу больше заснуть, не поговорив с Кендалл?

— Я хочу сказать, что это, вероятно, взаимосвязано. Вы испытываете беспокойство. Растерянность. Нервозность. И все это мешает вам спать. Есть какие-нибудь другие причины для этого, помимо того, как вы расстались с Кендалл после вашей встречи?

Меня бесило то, что она была права.

— Нет.

— Ну, вот видите.

— И что мне, по-вашему, делать? Звонить ей каждый вечер, чтобы она пела мне колыбельную?

— Вы уже сами знаете, что вам нужно делать.

— И тогда какого черта я плачу вам, если я сам знаю ответы на все вопросы?

Я раздраженно выдохнул.

— Вам нужно принять решение — продолжать ваши отношения с Кендалл или оборвать все связи с ней. Мы в прошлый раз говорили об этом. Я могу помочь вам привести в порядок ваши мысли и предложить пути решения ваших проблем. Но только вы можете принять решение, сохранить ли ваши отношения с женщиной, которую вы любите, или нет. У вас проблема с доверием. И это понятно. Кендалл уже один раз бросила вас, и вы боитесь, что она снова сделает это в трудный момент. — Доктор Леммон сняла очки и потерла глаза. — Картер, Люси была больна.

— Люси? Мы говорим о Кендалл, док.

— Их истории определенным образом связаны. Во время наших прошлых бесед вы признали, что не могли избавиться от чувства, будто Люси покончила с собой, избрав самый легкий путь. Это обычное для людей чувство, которое возникает, когда любимый человек покидает их. Но правда заключается в том, что люди совершают самоубийство, когда верят, что у них нет другого выбора. Депрессия — это болезнь, ничем не отличающаяся от астмы, кори или чумы. Если ее не лечить, она станет усиливаться и в конечном счете заберет жизнь больного.

Я провел пятерней по волосам.

— Но я не понимаю, какое это все имеет отношение к Кендалл.

— В вашей жизни были две женщины, которых вы любили по-настоящему. Люси, которая, по вашему мнению, бросила вас в трудную минуту. И Кендалл, которая сделала то же самое. Вы боитесь, что это случится снова.

Я не был уверен, что она права, но чувствовал себя выжатым и хотел закончить разговор.

— Итак, вывод таков — я должен принять решение: или снова довериться Кендалл, или больше никогда не спать?

Доктор Леммон рассмеялась.

— Я выпишу вам на первое время кое-что, что поможет вам засыпать. А что касается всего остального… срите или слезайте с горшка.

Срите или слезайте с горшка? Я платил двести пятьдесят долларов в час за совет, который мой отец дал мне, когда я учился в третьем классе.

Я побоялся принимать снотворное. В инструкции говорилось, что в течение двадцати четырех часов после принятия лекарства нельзя садиться за руль автомобиля и другой крупной техники. А я бы сказал, что «Боинг 747» был очень крупной техникой, и поскольку я должен был сесть за штурвал на следующий день, мне нужно было найти другой способ измотать себя с тем, чтобы уснуть.

После того как я пробежал пять миль по округе, я решил снова заглянуть к Гордону. К несчастью, этот визит только заставил меня почувствовать себя еще хуже. Я ни в коем случае не был экспертом, но, казалось, он слабел понемногу с каждым днем. Его лодыжки постоянно распухали от жидкости, а в тот вечер он никак не мог пошевелить пальцами одной ноги. И хотя рабочий день уже закончился, я позвонил его доктору, чтобы доложить обстановку. Но он только сказал мне, что я должен попытаться удобнее устроить его в кровати и что для человека в таком возрасте и с таким здоровьем мало что можно было сделать.

Когда я вернулся в свою квартиру, было уже поздно. Чувствуя себя совершенно подавленным из-за того, что происходило с Гордоном, я больше всего хотел взять телефон и позвонить Кендалл. Помимо доктора Леммона, она была единственным человеком, которому я открыл свою душу. Я знал, что она поймет, как я себя чувствую. Но это было нечестно по отношению к ней. Я должен был решить, будет ли у нас с ней какое-то будущее, прежде чем грузить ее своим депрессивным дерьмом.

Самым поганым во всем этом было то, что я не видел будущего для нас. Но я и не мог представить себе будущее без нее. Я застрял в чистилище. История моей жизни.

В полночь я решил упаковать свою дорожную сумку к завтрашнему полету. Мюриэль постирала и накрахмалила все мои униформы, хотя я миллион раз говорил ей, что нет необходимости делать это. Что больше всего мне нравилось в людях, живущих в Сильвер Шорз, так это то, что они знали, что временами им необходима помощь, но они не хотели оставаться в долгу. Они чувствовали себя лучше, помогая мне в ответ. Они были хорошими людьми.

Мой шкаф был заполнен накрахмаленными и отглаженными сорочками. Я взял три из них, сложил и положил в сумку. Я немного похудел за последние месяцы, так что кители размера XL я сдвинул в сторону и потянулся за кителем размера L, который висел в самом дальнем углу шкафа.

На самой дальней вешалке и вправду висел китель меньше. Только он был меньше размеров на сорок. Я держал в руках маленькую форму пилота, которую нашел в спальне Кендалл. Я тогда спрятал ее под сорочку и зачем-то унес с собой. После того, как я приехал домой, я не мог без злости смотреть на нее, так что я сунул ее подальше в шкаф, туда, где она не попадалась мне на глаза. И тем не менее я не мог выкинуть ее.

Я долго смотрел на маленький костюмчик. Передо мной явственно встала картина, на которой маленький светловолосый мальчик, одетый в эту форму, бегает, смеясь, вокруг своей матери. У мальчика были яркие голубые глаза, совсем как у его матери. А Кендалл была еще красивее, чем всегда. Я даже закрыл глаза и улыбнулся, проигрывая в воображении эту сцену.

В ту ночь я спал как ребенок. Мне снились тот маленький мальчик и его мать. Сон был таким ярким, таким реалистичным, что я проснулся, совсем сбитый с толку. Какое-то мгновение я ждал, что они вбегут в мою комнату.

Но они не сделали этого.

И у меня защемило сердце.

Пока я спешно собирался, готовясь к своему полету, маленькая форма пилота все еще лежала на моем комоде. Я дотронулся до маленьких крыльев, прикрепленных к отвороту кителя, и вспомнил лицо мальчика из моего сна. Я отстегнул значок с костюмчика и поменял его местами со значком, который был на моем кителе. Они не очень отличались внешне, но это было для меня знамением.

Я мог видеть свое будущее.

Я мог видеть свою семью.

Я мог видеть женщину, которую любил.

И теперь мне лишь нужно было понять, как все исправить.

Я решил быстро заскочить к Гордону, прежде чем уехать в аэропорт, потому что мне предстояло отсутствовать несколько дней.

Одна из женщин обычно приходила к нему попозже утром и оставалась с ним до прихода физиотерапевта. Но в тот момент у него никого не должно было быть.

Зная, что он, наверное, еще спит, я очень осторожно открыл дверь.

— Папа? — тихо позвал я.

Ответа не было. Гордон всегда громко храпел во сне, и было странно, что из спальни не доносилось ни звука.

Он лежал на спине совершенно неподвижно.

— Папа?

Он не отозвался.

Присев на краешек кровати, я дотронулся до его плеча и сказал чуть громче:

— Папа, это Брюси. Проснись.

Приложив два пальца к его шее, я попытался нащупать пульс.

Пульса не было.

Наклонив голову, я попытался услышать стук его сердца, но не услышал.

Я прижался щекой к его груди и расплакался. Он мог быть моим ненастоящим отцом, но в слезах, которые текли из моих глаз, не было ничего ненастоящего.

Глава 28
Кендалл

Простое сообщение на телефоне изменило все.

Я катила свой чемоданчик по аэропорту и только тогда заметила, что пропустила звонок от Картера. Должно быть, он звонил, пока я ехала в машине с громко включенной музыкой.

Я прослушала сообщение:

— Привет, Кендалл. Я скоро сяду в самолет. Я хотел услышать твой голос, пока мы не взлетели, но, очевидно, это невозможно. У меня было дерьмовое утро. М-мм…

Последовала долгая пауза.

— Гордон умер. Я нашел его лежащим в постели. Он не дышал. Должно быть, он умер во сне. Он был совсем один.

У меня упало сердце.

Нет!

Я услышала его глубокий вздох.

— Он умер в одиночестве, и никто не держал его за руку. Это так чертовски грустно. Никто не должен умирать в одиночестве.

У меня по щеке поползла слеза.

— Но все это помогло мне осознать, что главное в этой жизни. Я скучаю по тебе. Мне нужно сегодня вечером услышать твой голос, чтобы я мог заснуть. Я просто хочу, чтобы ты это знала.

Последовало молчание, а потом он сказал:

— Вот дерьмо. Мне нужно идти. Я позвоню тебе, когда мы приземлимся в Рио.

Стоя, застыв на месте посреди зала, я внезапно почувствовала себя в этом аэропорту рыбой, вытащенной из воды. Потея в своей форме, я поняла, что не смогу так больше продолжать.

Что я здесь делала?

Мне нужно было быть с ним.

Мяч был на моей стороне так далеко, что это было даже не смешно. Это я бросила его, так что я и должна была сделать первый шаг к воссоединению.

Время, которое мы провели вдали друг от друга после нашего примирения, пошло нам на пользу. Это дало нам возможность все обдумать. Но это время закончилось. Мы не смогли бы наладить какие-либо отношения, если я продолжила бы работать. Из-за его графика работы и так было сложно строить отношения. А если мы продолжали бы оба работать в разных авиакомпаниях, построить отношения и вовсе стало бы невозможным. В этом случае я вовсе не смогла бы видеться с ним. Нужно было чем-то пожертвовать.

И пришла моя очередь жертвовать.

Мария Роза впустила меня в дом безо всякого удивления. Но я все равно не поняла бы ее вопросы. Я думаю, она отлично знала, почему я оказалась здесь.

Я кивнула.

— Obrigada.

Я наконец-то научилась должным образом говорить «спасибо» по-португальски.

Педро запрыгнул мне на плечо и, к моему удивлению, не описал его, прежде чем спрыгнуть с меня. Возможно, после трех визитов он наконец признал меня за свою.

Мария указала мне на нужную комнату и приложила палец к губам, призывая меня не шуметь, потому что Картер спал. Медленно открыв дверь, я увидела картину, которая была отрадой для истосковавшихся глаз.

Я не знаю, что снилось Картеру, но этот сон был явно сексуального характера. Его член стоял, твердый и блестящий. Картер был абсолютно и восхитительно обнаженным. Я так устала после перелета, что хотела только одного — забраться в постель к нему. Сняв с себя всю одежду, я осторожно взобралась на кровать.

Картер открыл глаза и вздрогнул, прежде чем осознать, что это была я.

— Дерзкая?

— Да.

— Бог мой. Я подумал, что мне это снится.

— Нет, не снится.

— Что ты здесь делаешь?

— Ш-шш.

И я нагнула голову и взяла его член в рот. Он замолчал на полуслове, утратив способность говорить. Откинувшись на кровати, он перестал контролировать себя, когда я принялась ласкать его. Он положил руку мне на голову, направляя мои движения.

Мне было приятно слышать тихие стоны наслаждения, которые вырывались у него. В какой-то момент он отстранился, а потом приподнял меня и положил поверх себя.

Кровать трещала под нами. Было еще довольно рано, и я была уверена, что мы мешаем другим постояльцам, которые или спали, или завтракали. Но меня это не волновало. Нам нужно было это. И мы оба кончили уже через несколько минут. Наша разлука была слишком долгой.

Блаженно нежась рядом с ним, я наконец ответила на его вопрос.

— Я прослушала твое сообщение. И сказала им, что у меня чрезвычайные семейные обстоятельства. И как только мы приземлились в Нью-Йорке, я купила билет на ближайший рейс до Рио.

— Ты солгала из-за меня?

— Нет. Это не было ложью. Ты единственная семья, которая теперь у меня есть. И мне так хотелось увидеть тебя, словно моя жизнь зависела от этого. Это в моем понимании и есть чрезвычайное обстоятельство.

Мы все еще лежали рядом, обнаженные, когда он спросил:

— Как долго ты сможешь пробыть здесь?

— Столько, сколько буду нужна тебе.

— Значит, навсегда, черт возьми?

— Да.

Он отстранился и изучающе посмотрел на меня.

— Уверена?

— Да.

— Ты не вернешься на работу?

— Мне никогда не нравилось летать, Картер. Это было просто средством убежать от проблем. И в то же время это некоторым образом связывало меня с тобой. Это было интересным опытом, но я хочу иметь возможность видеть тебя, когда ты возвращаешься домой.

— И чем ты займешься?

— Тобой. — Я рассмеялась. — Я буду заниматься тобой до тех пор… пока ты не скажешь мне, чтобы я занялась чем-то другим.

Погладив меня по волосам, он улыбнулся.

— У меня как раз открылась вакансия на полный рабочий день.

— Честно, я найду что-нибудь. Что-нибудь, что будет мне нравиться. Но сейчас мне нравишься только ты. Я так многим обязана тебе. За то, что ты стал разыскивать меня, что не поставил на мне крест, хотя я бросила тебя. Но я перестала убегать. И нет лучшего места для того, чтобы остановиться, чем то, где все началось.

— У нас есть целых два дня. А потом я лечу во Флориду на похороны Гордона.

— Мы летим во Флориду.

— Ты полетишь со мной?

— Если Сильвер Шорз не будет возражать против еще одного не достигшего пенсионного возраста постоянного жителя.

— Неужели все это происходит в действительности?

— Да. Если ты нуждаешься во мне, я твоя. Я хочу петь тебе, чтобы ты засыпал, когда ты будешь дома.

— Это самый счастливый день в моей жизни, Дерзкая. Я хочу, чтобы ты это знала.

Позже в тот день мы с Картером сидели на пляже, потягивая кайпиринью совсем так же, как делали это в самом начале нашего путешествия. Думая о прошлом, я вспоминала, какой страх и растерянность я испытывала тогда по сравнению с умиротворением, которое испытывала теперь.

— В прошлый раз, когда мы сидели здесь, я не знала, кто я в действительности. Я была просто девчонкой, сидевшей рядом с горячим пилотом и потягивавшей коктейль на пляже в Рио. Я была сбита с толку, готовая продать свою душу и душу своего нерожденного ребенка.

— А сейчас?

— Сейчас я просто… любима. Я не хочу ничего другого, кроме как сидеть на пляже с пилотом, который любит меня. Все, что мне было нужно, было у меня в тот день. Просто я этого еще не понимала. И у моих будущих детей буду не только я. Они будут счастливы тем, что ты их отец.

— Ты хочешь, чтобы у нас с тобой был ребенок, Дерзкая?

— Да, когда-нибудь. Но сначала я хочу какое-то время просто наслаждаться жизнью с тобой.

Он долго смотрел на меня, а потом сказал:

— Я сохранил его.

Я склонила голову набок.

— Сохранил что?

— Маленький костюм, который ты купила в магазине «Картер» и который выглядит, как униформа пилота.

— Как ты узнал об этом?

— Он висел в твоем шкафу в Техасе. Я увидел его и сразу все понял.

— Значит, ты знал, что я собиралась сказать тебе, что хочу от тебя ребенка. Что я солгала там, в баре аэропорта, когда сказала, что приняла решение пройти через искусственное оплодотворение.

— Я хранил этот маленький костюмчик, потому что все это время он давал мне надежду.

— Когда я увидела его в магазине, с твоим именем на этикетке, я была уверена, что это знак судьбы.

— Так оно и было. Просто мы на некоторое время сбились с пути.

— Эти знаки есть повсюду, правда?

Картер указал на небо.

— Вот как раз один из них.

Мы оба подняли глаза. За маленьким самолетиком, летевшим по небу, тянулся транспарант.

Картер разозлился.

— Черт! Этот осел все испортил. На транспаранте должно было быть написано: «Ищи ответ на небе: Кендалл любит Картера». Я чувствовал, что этот дурак не понял меня!

Вместо этого на транспаранте было написано:

«Ответ ищи в маске: кукла Кен любит пукать».

Картер и я были снова в Силвер Шорз. Похороны Гордона только что прошли. Был дождливый день, так подходивший к этому грустному событию. Мы убирались в его квартире, выбирая, что отдать в благотворительный фонд, а что Картер хочет сохранить.

— Я ни за что не выброшу эти фотографии, на которых запечатлены они с сыном. Я буду хранить их всю свою жизнь. Это самое меньшее, что я могу сделать для него.

У Гордона, насколько мы знали, не было родственников, так что, если Картер не взял бы себе эти фотографии, их, скорее всего, просто выбросили бы.

Убираясь в шкафу в спальне, я рассмеялась, наткнувшись на те штаны, которые Картер позаимствовал той ночью, когда мы были на озере и у него стащили одежду.

— Помнишь это, капитан?

— Как я мог забыть? Кстати, ты заметила, что старый Джордж появился на похоронах в одной из моих униформ? Я никак не могу понять, каким образом он забрался в мою квартиру и стащил все это мое дерьмо. Как выяснилось, он обманывал всех этих пожилых леди, рассказывая им, что раньше работал пилотом. Он перешил ее, чтобы она хорошо сидела на нем. Ему повезло, что я не выдал его.

— Дай ему позабавиться. Он безобидный старый волокита.

И тут наш смех прервал стук в дверь.

Когда я открыла ее, на пороге стоял мужчина в сером костюме с папкой в руке.

— Я могу вам чем-то помочь?

— Да, я ищу Картера Клайнза.

Картер поставил на пол коробку, которую разбирал.

— Это я. Чем могу быть вам полезен?

— Гэри Стейнберг. Я поверенный Гордона Рейтмана.

— Поверенный? У него был поверенный? У него даже не было мобильного телефона!

— Да. Я занимался делами Горди много лет.

— Чем я могу вам помочь?

— Он дал мне указание передать вам это письмо после его смерти. Может быть, вам стоит сначала прочитать его, а потом мы с вами займемся завещанием.

— Завещанием?

— Да. У мистера Рейтмана было большое состояние. И он назначил вас своим единственным наследником.

— Нет, вы не понимаете. Он уже несколько лет назад утратил рассудок. Он думал, что я его сын. Он думал, что оставляет все Брюси. Я не могу взять у него что-либо, зная, что он намеревался оставить это своему сыну.

— Но вы же Картер Клайнз?

— Да.

— Он в завещании указал ваше имя, а не Брюси Рейтмана.

— Я не понимаю.

— Может быть, письмо все прояснит?

Поверенный передал Картеру маленький белый конверт. Картер открыл его и аккуратно развернул лежавший в нем листок. Он прочитал письмо с ошеломленным видом, а потом передал его мне.

Я все знаю.

Спасибо, что позволил мне притворяться, будто это правда.

Я никогда не смогу отплатить тебе за все это, но я попытаюсь.

Искренне твой,

Гордон С. Рейтман III

Вау.

Просто вау.

Картер недоверчиво покачал головой.

— Я не понимаю. Все это время он знал, что я не его сын?

Поверенный кивнул.

— Очевидно, да.

Опустившись на колени рядом с сидевшим Картером, я положила руку ему на плечо.

— Бог мой.

Поверенный продолжал:

— Как я уже говорил, мистер Рейтман за свою жизнь скопил очень крупную сумму денег. Не имея близких родственников, он назвал вас единственным наследником состояния, которое оценивается в двадцать миллионов долларов.

Я почувствовала, что теряю сознание.

Что он только что сказал?

У Картера округлились глаза.

— Простите?

— Гордон вкладывал огромные деньги в недвижимость, когда был моложе. И за последние пятнадцать лет постепенно продал всю недвижимость. В результате получилась большая сумма. И тем не менее он предпочитал жить очень скромно.

У Картера буквально отвисла челюсть.

— Что… когда он вписал мое имя в завещание?

— Около года назад он пришел ко мне и изменил завещание. В предыдущем он оставлял все своему племяннику. Я отлично помню, как он сказал, что этот «никчемный сукин сын» ни разу не навестил его. Он знал, что вы даже не догадываетесь, что он очень богат. Был уверен, что вы помогаете ему по доброте сердца, и хотел отплатить вам.

— И что все это значит?

— Это значит, что двадцать миллионов долларов будут в ближайшее время переведены на ваш счет. Мы проведем еще одно совещание в моем офисе, чтобы убедиться, что все деньги с различных счетов переведены вам должным образом.

Я просто стояла, лишившись дара речи.

Картер посмотрел сначала на меня, потом на поверенного.

— Я не знаю, что сказать. Мне кажется, что я это не заслужил.

— Ну, заслужили или нет, не имеет значения, мистер Клайнз. Деньги ваши.

Понадобилось несколько месяцев, чтобы мы осознали все это.

Картер отдал часть денег на благотворительность и учредил стипендию имени Брюса Рейтмана. И, безусловно, у нас осталась еще куча денег для того, чтобы мы безбедно жили до конца наших дней. Мы не испытывали чувства вины из-за того, что оставили себе эти деньги, поскольку Гордон хотел этого.

Мы оценили иронию судьбы, заключавшуюся в том, что, после того как мы перестали думать о деньгах и не позволили им влиять на нашу жизнь, на нас свалилось больше денег, чем мы могли потратить.

Картер продолжал работать пилотом, а я перебралась на постоянное место жительства в его кондоминиум во Флориде. Он сказал, что поймет, когда наступит время уволиться с работы. Ему нравилось, что ему нет необходимости работать и он летает лишь потому, что это дело ему по душе. Только когда ему представилась возможность не работать, он осознал, что на самом деле любит летать. Наступит время, когда у нас появятся дети, и тогда ему, вероятно, придется летать реже или вообще уволиться. Но мы решим все это, когда придет время.

Что касается меня, мне пришлось вступить в конкуренцию с пожилыми леди из Сильвер Шорз. Я объявила Ангелам Картера (как я их называла), что они могут больше не заботиться о том, чтобы готовить для моего мужчины. И мне доставляло огромное удовольствие учиться готовить его любимые блюда.

Флорида стала моим домом. Даже кошка Матильда перестала пытаться напугать меня, когда поняла, что я поселилась там надолго.

Чувствуя огромную благодарность за безбедную жизнь, которую мне обеспечил Картер, я также нашла способ давать что-то взамен. Моя бабушка часто говорила, что, если ты хочешь изменить мир или сделать что-то полезное, не нужно ходить далеко. Просто посмотри на улицу, чтобы увидеть людей, которым ты нужна.

Картер был лучшим примером. Я как-то размышляла о том, что он делал для Гордона, и внезапно осознала, что есть много вещей, которые старые люди уже не могут делать самостоятельно. Те вещи, которые мы воспринимаем как должное, например способность наклониться и постричь ногти на ногах, были для них невозможным предприятием.

Пройдя короткие курсы косметолога, я стала бесплатно предлагать свои услуги жителям Сильвер Шорз. В течение нескольких часов в день я путешествовала из кондоминиума в кондоминиум, делая маникюр и педикюр женщинам. Я дарила им свое время, а они взамен рассказывали мне разные истории и давали советы. Некоторые женщины стали мне словно матерями. Живя в разлуке со своей матерью, я ценила это больше, чем они могли знать.

И, конечно же, лучшими днями были те, когда Картер приезжал домой. Я частенько ждала его на кухне, полностью обнаженная, и протягивала ему кайпиринью, когда он возвращался после долгого путешествия.

В один прекрасный день он попросил меня вместо этого встретить его в аэропорту. Он сказал мне, чтобы я упаковала свои вещи и захватила паспорт. И он назначил встречу в том баре, где мы познакомились.

Когда я приехала в аэропорт, Картер сидел за тем же столиком, где мы сидели в день нашего знакомства. На нем была та же самая коричневая кожаная куртка с приколотыми к ней крылышками. Я испытала приступ дежавю. На столе лежали палочки моцареллы, куриные крылышки и яичные рулеты — все те закуски, которые он заказал для меня в тот день.

Он жестом предложил мне сесть.

— Ты знаешь, какой сегодня день, Дерзкая?

Я стала быстро соображать.

— Не знаю.

— Не знаешь?

— Нет.

— Сегодня исполнилось два года, Кендалл.

— Это годовщина нашей встречи? Как я могла этого не помнить?

— Ну, я никогда этого не забуду. Двадцать восьмого июля.

— Так много всего может случиться за два года, правда?

— Да. Но некоторые вещи не меняются. Я все еще тот же мужчина, безнадежно сраженный наповал прекрасной блондинкой без бюстгальтера.

— Итак, скажи мне, куда мы направляемся?

— В соответствии с традицией решать будешь ты. — Достав телефон и выведя на экран расписание полетов, он сказал: — Весь мир сейчас на кончиках твоих пальцев, детка.

— Ты серьезно? Ты позволишь мне выбирать?

— Да. Мы полетим, куда ты захочешь. Но выбирай с умом. Это будет очень важное путешествие, которое ты будешь помнить до конца твоих дней.

Я почувствовала выброс адреналина.

Бог мой.

Он собирался сделать мне там предложение?

— Правда?

— Да. Поверь мне.

— Я не знаю, капитан. В прошлый раз, когда я сделала это, все закончилось тем, что меня описала обезьяна, потом меня арестовали в Дубае, а потом я превратилась в амстердамскую шлюху.

Он закрыл глаза.

— Та ночь в квартале красных фонарей была чертовски горячей. Это был первый раз, когда ты по-настоящему шокировала меня. — Он передернул плечами. — Ну, куда?

Прокручивая на экране расписание рейсов, я сказала:

— Как насчет Австралии?

Он усмехнулся.

— Это напоминает мне о девушке, с которой я однажды повстречался. Ее звали Сидней. Оперный театр Сиднея. У нее были потрясающие аппетитные сиськи.

Я игриво шлепнула его.

— Итак, Сидней?

Он взял у меня телефон.

— Да. Авиакомпания Квантас. Рейс 853. Вылет через два часа. Давай сделаем это.

Я должна была знать, что нельзя предсказать, что затеет капитан Картер Клайнз.

Мы устроились на наших креслах в салоне первого класса, и самолет начал выезжать на взлетную полосу. Была уже ночь, и в салоне было темно. Я заснула, а когда проснулась, увидела, что Картер смотрит на меня.

— Ты наблюдал, как я сплю?

— Да.

— И о чем ты думал?

— Я думал о том, как легко было надеть это кольцо тебе на палец, пока ты спала.

Мое сердце сделало кувырок. Я выпрямилась на сиденье и, когда посмотрела на свои руки, обнаружила на пальце массивное кольцо с большим квадратным бриллиантом.

Приложив другую руку к губам, я сказала:

— О, мой бог!

— Кендалл Спаркс, ты окажешь мне честь стать моей женой во время нашего путешествия в Австралию?

Он прошептал это, чтобы слышали это только мы.

— Да. Да! — Я закивала головой. — Я этого не ожидала.

— Я знаю. — Он поднес мою руку к губам и поцеловал ее. — Тебе нравится это кольцо?

— Оно бесподобно.

— Это той фирмы, которая начинается на те же буквы, что и мое имя.

Он подмигнул.

Я на секунду задумалась.

Ох!

Картье.

Мы обнялись и несколько минут молчали.

— Я так сильно люблю тебя, Картер.

— Я тоже люблю тебя, миссис Клайнз. — Он улыбнулся. — Эй, могу я о чем-то спросить тебя?

— Да. О чем угодно.

— Будешь ты все еще любить меня, когда мне исполнится шестьдесят четыре года?

— Это странная дата. Почему ты выбрал ее?

Он подмигнул.

— Песня «Битлз», детка. «Когда мне будет шестьдесят четыре».

— Мне следовало бы догадаться. Никогда не меняйся, сумасшедший. — Притянув его к себе для поцелуя, я прошептала: — Я так люблю тебя! Не могу дождаться, когда мы поженимся там, у антиподов.

Мы несколько минут целовались. Окружающие нас люди, казалось, даже не подозревали, какой это был меняющий жизнь момент для нас.

Картер прервал поцелуй.

— Знаешь… я хотел бы уже сейчас оказаться там. Мне внезапно приспичило посетить душевую. Не хочешь присоединиться ко мне?

— Как могло случиться, что после всего этого времени мы только сейчас вместе вступаем в клуб занимающихся сексом на высоте нескольких миль? Ты же пилот, а я была стюардессой!

Картер расплылся в улыбке.

— Никогда не поздно начать.

Эпилог
Пять лет спустя

Картер

— Ну, давай! Ты же не хочешь, чтобы я выиграл гонку, правда?

Я посмотрел на моего сына, который ехал позади меня. На головах у нас были одинаковые шлемы, и мы ехали на самокатах по пустынной дороге. Я был на моем «Сегвее»[22], а он ехал на обычном детском скутере.

В такие дни я ни разу не пожалел, что перестал летать. Я ни за что не мог бы пропустить эти драгоценные моменты с Брюси.

В этот день я повез его к своему старому дому. Мы перебрались в большой дом милях в двух оттуда, когда Брюси исполнился год. Но мы продолжали часто навещать моих бывших соседей.

Я указал на свой старый кондоминиум.

— Когда ты родился, мы привезли тебя сюда.

— Это здесь вы меня сделали?

Не зная, как ответить на вопрос, я сказал:

— С технической точки зрения тебя сделали в Австралии, но родился ты здесь.

— В Австралии?

— Да.

— Значит, я как медведь коала?

— Полагаю, — рассмеялся я.

Кендалл обнаружила, что беременна, вскоре после того, как мы вернулись из Австралии. У нас была скромная свадьба. Мы поженились на закате солнца рядом с оперным театром Сиднея.

Мы жили в Бока очень скромно в типовом одноэтажном доме с тремя спальнями. Кендалл была решительно настроена, чтобы наш сын рос не так, как она. Она не хотела, чтобы он слишком много значения придавал материальным благам.

Кендалл с удовольствием сидела дома с ребенком. А я тем временем подписал контракт с частной авиакомпанией, которая позволяла мне выбирать, когда летать. Таким образом, я убил двух зайцев: я все еще продолжал летать, но на своих условиях.

Мы ехали по дороге, и я внимательно смотрел по сторонам на случай, если появится машина.

Я указал на старый кондоминиум Гордона.

— Видишь этот дом?

— Да?

— Здесь жил твой дедушка Гордон.

— Гордон? Как Трэш Гордон из «Улицы Сезам»?

— Да, то же имя. Твой дед был замечательным человеком. Намного круче Трэша Гордона. Когда ты немного подрастешь, я расскажу тебе замечательную историю о нем и о том, почему тебя назвали Брюси.

— Хорошо.

Немного замедлившись, я спросил:

— Ты не устал? Хочешь, остановимся и перекусим?

Он кивнул.

Мы остановились под раскидистым деревом. Я достал коробки с соком и различные закуски, которые упаковала для нас Кендалл.

Брюси поднял голову и посмотрел на меня. У него были мои черные волосы и голубые глаза Кендалл.

— Папа, расскажи мне одну из твоих историй.

— Какую?

— Про Люси.

Я улыбнулся и потрепал его по волосам. Когда ему исполнилось два года, я стал сочинять разные истории, которые рассказывал ему перед сном. Иногда он просил меня рассказать какую-нибудь из них днем. «Люси в небесах с алмазами» была его любимой, отчасти потому — как он всегда уточнял, — что «Люси» рифмуется с «Брюси».

— Договорились. Пусть будет «Люси в небесах с алмазами».

Сделав глубокий вдох, я обнял его и начал свою историю:

— Жила-была девочка, которую звали Люси, и она жила на небе…

1 Имеется в виду австралийский киноактер Крис Хемсворт.

2 Французский модельер.

3 Трип (Trip) — в переводе с английского «путешествие».

4 РНК-содержащий микроб, вызывающий заболевания желудочно-кишечного тракта.

5 Кинофильм режиссера Стэнли Донена.

6 Бренд женской одежды, обуви и аксессуаров.

7 Здравствуйте. Куда хотите ехать? (порт.)

8 Не говорю по-португальски (исп.).

9 Традиционное для португалоязычных стран блюдо из фасоли, мясных продуктов и фарофы (маниоковой муки).

10 Мой американский сынок! (португ.)

11 Мария, это моя подруга Кендалл (португ.).

12 Мы будем на пляже. Можем мы закончить позже? (португ.)

13 Популярный бразильский алкогольный коктейль, который готовится из кашасы, лайма, льда и тростникового сахара.

14 Идите сюда, красавица (португ.).

15 Известная американская писательница и пионер авиации.

16 Большое спасибо (исп.).

17 Вы читаете по-голландски? (португ.)

18 Американская кантри-поп-исполнительница, автор песен и актриса.

19 Американская супермодель, участница телевизионного реалити-шоу «Семейство Кардашьян».

20 Город-курорт в округе Броуард, штат Флорида, США.

21 Батончики из нуги, покрытой шоколадом.

22 Электрическое самобалансирующееся транспортное средство компании Segway Inc. с двумя колесами, расположенными по обе стороны от водителя, внешне напоминающее колесницу.

Продолжить чтение

Возмутительно красивый пилот

Глава 1Крис Хемсворт

Глава 2

Глава 3Картер

Глава 4Картер

Глава 5Кендалл

Глава 6Картер

Глава 7Кендалл

Глава 8Картер

Глава 9Кендалл

Глава 10Картер

Глава 11Кендалл

Глава 12Картер

Глава 13Кендалл

Глава 14Кендалл

Глава 15Кендалл

Глава 16Картер

Глава 17Кендалл

Глава 18Картер

Глава 19Кендалл

Глава 20Кендалл

Глава 21Кендалл

Глава 22Одиннадцать месяцев спустяКартер

Глава 23Картер

Глава 24Картер

Глава 25Картер

Глава 26Кендалл

Глава 27Картер

Глава 28Кендалл

ЭпилогПять лет спустя

Глава 1
Крис Хемсворт

Глава 3
Картер

Глава 4
Картер

Глава 5
Кендалл

Глава 6
Картер

Глава 7
Кендалл

Глава 8
Картер

Глава 9
Кендалл

Глава 10
Картер

Глава 11
Кендалл

Глава 12
Картер

Глава 13
Кендалл

Глава 14
Кендалл

Глава 15
Кендалл

Глава 16
Картер

Глава 17
Кендалл

Глава 18
Картер

Глава 19
Кендалл

Глава 20
Кендалл

Глава 21
Кендалл

Глава 22
Одиннадцать месяцев спустя
Картер

Глава 23
Картер

Глава 24
Картер

Глава 25
Картер

Глава 26
Кендалл

Глава 27
Картер

Глава 28
Кендалл

Эпилог
Пять лет спустя