Моя по всем статьям

Глава 1

6 лет назад

Кристина

Телефон звякнул, и я, нехотя отложив книгу, потянулась за ним. Взяла и обомлела. Почти год… Почти год прошёл. Для того, чтобы забыть, как дышать, мне не нужно было даже открывать смс, достаточно лишь имя отправителя. Рихард.

«Сегодня в три. Отель «Марио». Буду ждать тебя в ресторане. Приходи, Крис».

Если бы не последнее «Крис», я бы подумала, что Рихард ошибся номером. Но сообщение предназначалось мне.

Несколько раз я перечитала его, лихорадочно думая, что ответить и надо ли вообще что-то отвечать. С чего он вообще взял, что я могу прийти? Я замужем. Я, чёрт возьми, замужем. Вот уже полгода я чужая жена, и ему не было до этого дела, а теперь…

– Кристина Анатольевна, – обратилась ко мне вошедшая на веранду горничная. – Завтрак готов.

Я испуганно спрятала телефон. Завтрак… Да, завтрак.

– Я поем здесь.

– Дмитрий Юрьевич ждёт вас на кухне.

Я вздохнула. Сердце всё ещё учащённо колотилось. Горничная так и стояла в дверях, дожидаясь, когда я встану и пойду с ней. Меня вдруг это разозлило настолько, что я чуть не ответила ей, что, если моему мужу надо, чтобы я составила ему компанию за столом, он вполне может сам прийти сюда. Но я сдержалась. Убрала телефон в карман кофты и прошла с ней.

Дмитрий уже сидел за накрытым столом. Рукава его безукоризненно белой рубашки были подвёрнуты, ворот расстёгнут на верхнюю пуговицу.

Выдвинув стул, я села напротив. Поймала на себе взгляд мужа и немного смутилась. Каждый раз мне казалось, что он оценивает меня. И каждый раз я чувствовала невысказанный упрёк за то, что недотягиваю до совершенства.

– Ты сразу на работу? – спросила, пока горничная наливала мне кофе.

– Да. А у тебя какие планы на день?

– У меня…

Планов у меня не было. Только… телефон оттягивал карман кофты.

Я подняла голову, рассматривая мужа. Отрезав кусочек блинчика, он положил его в рот. Наши с ним взгляды встретились. Он ждал ответа, и я должна была ответить. Потому что, если он что-то спрашивал, быть иначе не могло.

Муж поднёс к губам чашку, немного оттопырив при этом мизинец. Господи, как меня раздражал этот его оттопыренный мизинец!

– Зачем ты оттопыриваешь мизинец? – не выдержала я. Эта его дурацкая белая рубашка, оттопыренный мизинец, вилка с ножом во время завтрака наедине! Что я делаю за этим столом?! В своей кофте с вытянутыми на локтях рукавами, с собранными наспех в хвост волосами?! Что?!

– Прости? – Дмитрий отпил кофе и поставил чашку на стол. – Что?

Я выдохнула. Качнула головой.

– Ничего, не обращай внимания. Это я… задумалась. Читала книгу и, наверное, ещё не до конца вернулась в реальность, – заставила себя улыбнуться. – Я… Сегодня с подругой хотела встретиться. Ты во сколько планируешь быть дома?

Сказала, а у самой замерло сердце. Потому что никаких встреч с подругами сегодня я не планировала. Я вообще в последнее время редко виделась с девчонками. Из кофейни уволилась ещё до свадьбы. Дмитрий сразу же сказал, что работать мне ни к чему. Достаточно того, что я учусь. Я не возражала. Думала, что так смогу уделять больше времени учёбе, хотя на деле вышло, что появившееся время я уделяла наглаживанию Диминых рубашек, брюк и чистке его обуви. В доме было достаточно прислуги, но почему-то он считал, что этим должна заниматься именно я. Спорить было бессмысленно. Пару раз я попыталась, потом смирилась.

– Как закончу с делами, – Дмитрий опять оттопырил свой дурацкий мизинец.

– Понятно. Тогда вечером увидимся. Буду тебя ждать.

Не буду я его ждать. Совсем наоборот. Но знать ему об этом совсем ни к чему.

Пройдя сквозь вращающиеся двери, я остановилась в широком, хорошо освещённом холле отеля. Сообразила, где находится ресторан и, едва сдерживая волнение, пошла к дверям. У меня ещё оставался шанс уйти. Здравый смысл подсказывал, что именно это я и должна сделать. Если муж узнает, что я встречалась с другим мужчиной, тем более, со своим бывшим, он… Я понятия не имела, что тогда сделает Дмитрий. Он никогда и пальцем меня не тронул. Присылал цветы на праздники, на Новый год подарил полушубок, в сторону которого я бы и посмотреть побоялась, не то, что примерить. Только с каждым днём я всё яснее понимала, что его стоит опасаться. Что он далеко не тот человек, которым я представляла его в первые месяцы нашего знакомства.

– Вы Кристина? – подошла ко мне встречающая в ресторане гостей девушка.

– Д-да, – запнулась я от неожиданности.

Улыбнувшись, она сказала, что меня ожидают, и попросила следовать за ней. Мы прошли через весь зал к деревянной перегородке.

– Прошу вас, – она остановилась перед резной ширмой. Отодвинула её и пропустила меня внутрь.

Рихард поднялся из-за столика. На автомате я сделала ещё пару шагов и остановилась, глядя на него. Он изменился. Неуловимо, но сильно. В нём появилась присущая достатку небрежность, взгляд стал ещё более уверенным.

– Привет, – хотела сказать, но получился только шёпот.

– Здравствуй, Кристина, – он подошёл ко мне. Взял за руку.

Я задрожала. От этого единственного прикосновения задрожала так, как ни разу не дрожала от ласк мужа.

Хотела высвободить руку, но не смогла даже шевельнуть ею.

Ард дотронулся до моего лица, убрал в сторону волосы. На миг губы его изогнулись. Я заставила себя вдохнуть.

– Ты был так уверен, что я приду? – кивком указала на столик. Ни цветов, ни фужеров для шампанского. Только источающая сладковато-пряный аромат свеча в подсвечнике и заварной чайник, точь-в-точь такой же, как был у нас в нашей комнатке.

– Да, – ответил Ард и выдвинул стул, приглашая меня присесть.

– О, Господи, – я посмотрела на время.

Было почти одиннадцать вечера, а я даже не заметила, как прошли несколько часов. Даже если прямо сейчас вызову такси, дома буду не раньше полуночи.

Кровать позади спружинила. Обернувшись, я посмотрела на поднявшегося Арда. Обнажённый, он прошёл через комнату к ванной и взял халат. Под бронзовой кожей перекатывались литые мускулы, двигался он с ленивой неспешностью, подобно сильному удовлетворённому зверю. Я почувствовала, как вспыхнули щёки. Прикрыла грудь уголком одеяла и тут же выпустила его.

Ард повернул ко мне голову. Мне нужно было быстро одеться и вернуться домой. Только делать этого не хотела. Не хотела и не собиралась. Остатки иллюзии лопнули мыльным пузырём, как только за нами закрылась дверь номера. Как только Ард, не дав мне даже осмотреться, накрыл мой рот своим, как я почувствовала под одеждой его руки, как только…

– Я скажу Диме, что ухожу от него.

– Зачем?

Я приоткрыла губы.

– К-как зачем? – запнулась, совершенно не понимая его. – Мы же…

– Мы переспали, Крис. Только и всего. Мне было интересно посмотреть на тебя. Да и… – на его лице отразилось пренебрежение, – хотел убедиться, что ничего не потерял.

Меня словно наотмашь ударили. Стало до озноба холодно.

– Убедился? – едва смогла выдавить.

Рихард завязал пояс. Всё с тем же пренебрежением осмотрел меня, и мне захотелось прикрыться от него уже совершенно осознанно.

– Тебе пора, Крис, – он поднял с пола мою кофту и кинул на угол постели. – У меня через пятнадцать минут встреча.

– То есть вот так?! – я поднялась. Придерживая одеяло, пошла к Арду, но остановилась.

Покачала головой, всё ещё не веря, что слышу это, что это сказал мне он.

– А ты хотела чего-то другого? – жёстко, даже жестоко.

– Я думала, ты…

А что я думала? Что он хочет вернуть меня? Хочет начать заново? Ведь так я и думала. Но сейчас смотрела ему в глаза и понимала, что просто дура. Он решил показать мне, что я как была его, так его и осталась. Решил показать, что одной смс и получаса в ресторане достаточно, чтобы я снова кинулась в омут с головой.

Не закончив, вскинула голову. Посмотрела прямо ему в глаза.

– Нам нужно поговорить, Ард.

– Разговаривать нам не о чем. Мне это не нужно. Всё, что мне было нужно, я получил. Что нужно тебе, меня больше не интересует.

– Что ты несёшь?!

Это какой-то дурной сон. Виски заныли, в голове стало мутно. Мысли начали путаться. Я была обнажена перед ним, и, если тело прикрыть получалось, с душой оказалось сложнее. Вспыхнувшей ярости было слишком мало, чтобы скрыть за ней то, что я чувствовала. Не знаю, как у меня ещё хватало гордости держаться перед ним.

– Ты себя слышишь, Ард?! Ты понимаешь, что ты говоришь?!

Он не удостоил меня ответом. Красноречивое молчание означало, что да. Да, он прекрасно понимает!

Я шевельнула губами, мотнула головой, на поверхностном выдохе сдержав нервную усмешку. Уголки глаз пощипывало подступающими слезами.

– Ты сделала свой выбор, Крис. Если тебя что-то не устроило, это только твои проблемы. Я не подбираю объедки с чужих столов.

Меня трясло, а он был совершенно спокойным и равнодушным. Я пыталась отыскать хоть что-то: во взгляде, в жестах, в голосе. Но не могла. Ничего не было. Объедки? Так вот оно как.

– Я всё поняла, Ард, – отпустила одеяло. Отвернулась и принялась одеваться, надеясь, что он не заметит, как дрожат руки.

Пока ехала в такси, старалась не думать. Старалась вытравить воспоминания о прикосновениях Арда. Но кожа пылала огнём, а тело было наполнено лёгкой истомой. За все эти месяцы с Димой я не испытала и десятой доли того удовольствия, какое получила за эти часы с Ардом. Три оргазма один за другим, его язык на шее и абсолютное желание раствориться в нём.

– Остановите здесь, – попросила водителя метрах в ста от дома.

Территория коттеджного посёлка была хорошо освещена и охранялась так, что ходить тут было не страшно даже ночью. Выйдя на свежий воздух, я поглубже вдохнула. Телефон молчал. Скорее всего, муж задержался на работе. Это давало мне отсрочку.

Зайдя на участок, я остановилась у маленького питьевого фонтана и, намочив пальцы, приложила к губам, пытаясь забыть вкус поцелуев.

– Ненавижу тебя, – прошептала.

Глаза уже не жгло. В такси я с трудом могла сдержать слёзы, но сейчас на смену им пришла злость на саму себя. Дура! Дура, дура, кретинка! Я же знаю Арда. Он не умеет прощать обид. Сволочь! Да как он вообще посмел после того, как сам с этой Аней?! Будь он проклят!

Не успела я зайти в дом, навстречу мне появился Дмитрий.

– Где ты была? – спросил сдержанно.

От неожиданности я проглотила язык. Муж хмурился.

– Я… Почему ты не позвонил, не сказал, что едешь домой? – нашлась только через несколько секунд. – Я думала, что тебя ещё нет. Тоже не торопилась.

Он молчал. Я поспешно отмотала назад и, вспомнив сам вопрос, ответила:

– Я с подругой встречалась. Помнишь? Утром же говорила тебе.

Муж кивнул. Что значил этот кивок, я так и не поняла. То ли, что он помнит, то ли, что принял мой ответ. Перед тем, как уйти из номера, я всё же приняла душ, но мне всё равно казалось, что вся я пропахла Рихардом. Прошла мимо Димы в кухню. Налила стакан воды и выпила. Услышала шаги за спиной.

Неожиданно он взял меня за локоть и резко развернул к себе. Посмотрел в глаза, на губы и снова в глаза.

Смял кофту и обхватил шею ладонью.

Миг, и он начал меня целовать. Я не успела выдохнуть. Стакан выскользнул из рук и со звоном разбился.

– Дима, – попыталась отстраниться. – Дим, мы же…

– Что мы? – он с нажимом погладил меня по спине.

Кофта задралась. Зрачки его расширились, глаза блестели. Он дёрнул кофту с моего плеча, провёл по руке.

– В спальню, – прорычал и, схватив меня за локоть, буквально проволок через весь первый этаж.

Втолкнул в комнату и швырнул на кровать. Я упала на спину. Махом он вытащил из брюк ремень и кинул на пол. Я не узнавала его. Ни разу за все эти месяцы он не был таким.

– Что с тобой? – шепнула, когда он рванул пуговицы рубашки и, подойдя к постели, упёрся коленом в матрас.

– Хочу тебя, – навис сверху. – У меня был дерьмовый день. И сейчас я хочу трахнуть свою жену.

Тяжело дыша, я облизнула губы. Присела на постели и поправила лямку бюстгальтера.

– Похоже, день у тебя был действительно так себе, – попробовала отшутиться.

Муж даже не улыбнулся. Застегнул ширинку и поднял ремень.

Не знаю, что на него нашло. Он бывал разным, порой грубоватым, порой нежным. Но сегодня…

Потянулась за лежащей на прикроватной тумбочке расчёской и тут же забыла о ней.

– Чья это визитка? – голос сел.

Но Дима этого не заметил. У меня внутри всё покрылось инеем.

– Моего нового адвоката, – муж кинул ремень на постель рядом со мной. Металлическая пряжка ударила по бедру. Он забрал кусок картона у меня из рук. – Говорят, ещё тот сукин сын. Не проиграл ни одного дела.

– Имя такое… – сжала похолодевшие пальцы в кулак. – Рихард.

– Да к чёрту имя, – муж убрал карточку в карман. – Главное, чтобы он разобрался с моими проблемами.

– У тебя проблемы?

– В некотором плане.

Дима взял меня за подбородок. Погладил пальцами по щеке, и это напомнило мне прикосновение Арда в ресторане. Остро захотелось дёрнуться назад, даже не знаю, как я сдержалась.

– В некотором плане, Крис, – повторил он задумчиво. – Но это не должно тебя волновать. Я с этим разберусь.

Глава 2

Кристина

Наше время

В который раз за последний час я услышала ставшее ненавистным «вызываемый вами абонент недоступен…».

Не дожидаясь окончания фразы, прервала звонок и обессиленно упёрлась рукой в подоконник. Заседание суда должно было начаться несколько минут назад. Должно…

– Пожалуйста, – прошептала и услышала, как голос дрожит слезами. Набрала снова, зная, что ничего не изменится.

С того момента, как Рихард ушёл, я не находила себе места. Пыталась отвлечься на домашние дела, но это не помогало. Всё валилось из рук. Вслед за салатником на крупные осколки разлетелась чашка Арда. Я смотрела на эти осколки, и недоброе предчувствие беды становилось всё сильнее.

– Пожалуйста, прошу тебя, ответь, – пока гудки снова не сменил автоинформатор. Но мольбы ни к чему не привели.

Положив телефон, я дотронулась до шеи. Нащупала цепочку и провела по ней кончиками пальцев. Мне не у кого было искать защиты, не к кому обратиться не то, что за помощью – за светом. Мне даже позвонить было некому. Только…

Снова взяв телефон, я набрала номер. До боли закусила губу.

– Где Ард, Дима? – не знаю, как мне это удалось, но вопрос прозвучал жёстко и холодно.

– Волнуешься? – в голосе бывшего мужа прозвучала усмешка. – А за меня ты никогда не волновалась.

Я сжала руку в кулак так сильно, что ногти впились в кожу. Мерзавец! Нельзя было показывать ему мой страх. Он как тьма – почувствует его и станет сильнее.

– Мы не о тебе говорим и не обо мне. Рихард поехал на встречу с тобой. Где он?

– Так позвони ему и спроси. Не находишь, что странно спрашивать об этом меня?

– И тем не менее, я спрашиваю об этом тебя.

Он хмыкнул. На заднем фоне раздался другой голос, но слов я не разобрала. Скорее всего, Дмитрий прикрыл динамик ладонью. Удивительно, как за эти годы я выучила его. Сейчас подсознание само добавляло недостающие штрихи.

Я терпеливо ждала. Не потому, что играла в поддавки, а потому, что это было лучшим из всего, что я могла противопоставить Афанасьеву. В какой момент всё пошло не так? С самого начала или нет? Зачем он вообще появился в том кафе?! Зачем дал свою визитку?! Зачем, черт возьми, я её взяла?!

– Ты ещё здесь? – спросил с неохотой.

– Ты и сам знаешь, что здесь.

– Не огрызайся, Крис, – со скрытой угрозой. На меня это не подействовало. Внутри всё покрылось тонкой ледяной коркой, сквозь которую не проходили настоящие чувства.

– А ты не угрожай мне.

– Разве я угрожаю?

– А разве я огрызаюсь? – ответила в тон.

Это была игра словами, отказаться от которой я не имела права. Время шло вперёд. Теперь было окончательно ясно, что заседания не было. Если бы оно состоялось, Дмитрий сейчас был бы в зале, а не ехал куда-то со своими церберами.

Должно быть, игра ему-таки наскучила. Я напряглась. Ледяная корка уже пошла мелкими трещинами. На улице была весна, а меня колотило от холода.

– Мы расстались около получаса назад, – наконец выговорил он. – Думаю, твой адвокат скоро будет дома. Можешь разогревать обед.

– Спасибо, – сжала трубку. – Что мне делать, я разберусь. И… – этого говорить не стоило, но я не смогла не сказать: – Ты не запугаешь меня, Дима. Ты так долго меня запугивал, что страх вошёл у меня в привычку. Я знаю, на что ты способен. Смерть Марии…

– Грей обед, Крис, – оборвал он меня. – Ард скоро будет дома.

Только когда в трубке повисла тишина, я поняла, что он не хочет говорить о Марии. По телефону не хочет. Верно. Главное, не оставлять следов. Хотелось послать его к дьяволу.

Боже, моя девочка… Мне страшно было даже представить, что случится, если я не заберу её у него. И страшно было от того, как прозвучало это «расстались полчаса назад».

Только я собралась отойти от окна, во дворе появился автомобиль. Чёрный седан, похожий на другие чёрные седаны и до ужаса напоминающий одну из машин охраны Афанасьева.

Просто машина. За мгновение я сказала это себе миллиард раз, но так и стояла, впившись в неё взглядом.

Седан остановился напротив нашего подъезда. Задняя дверца распахнулась.

– Ард, – у меня вырвался вскрик.

Я прижала ладонь к губам, а уже в следующее мгновение бросилась к двери.

Боже мой…

Замок никак не хотел поддаваться. Только с третьей попытки я смогла открыть дверь. Бросилась к лифтам, но не успела нажать на кнопку вызова, дверцы сами разъехались в стороны.

– Рихард! – бросилась к нему.

Стоило обхватить его, он с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Выругался. Придерживая, я помогла ему дойти до квартиры, стараясь не поддаваться истерике.

Чтоб тебе в аду гореть, Афанасьев! В уголке рта Арда запеклась кровь, бровь была рассечена. Я даже боялась представить, что увижу, когда он снимет свитер.

– Дай я помогу, – попыталась снять с него куртку, но в тот момент, когда коснулась плеча, он внезапно сжал мою руку.

От неожиданности я ахнула. Только что он наваливался на меня, едва переставляя ноги, а сейчас глаза горели яростью. Нет… не только сейчас. Я вдруг вспомнила его взгляд в миг, когда лифт открылся.

– Почему ты мне не сказала?! – прорычал он так, что по коже пробежали мурашки.

Внутри всё сжалось, таким угрожающим был его голос. Даже сейчас он не был слабым. От него исходила такая животная сила, что мне захотелось попятиться. Ещё немного, и кости разлетелись бы на осколки.

Я коротко вдохнула. В мыслях был сумбур. Что я ему не сказала? Про Диму? Или…

– Почему ты не сказала, что Алиса – моя дочь, мать твою?!

Он оттолкнул меня. По скулам Арда заходили желваки, вена на шее вздулась. Я прижалась спиной к стене. Хотелось на что-нибудь опереться, потому что ноги стали ватными.

– А почему я должна была тебе говорить? – всё-таки собралась и ответила ему.

Наверное, не стоило. Если до этого в черноте глаз читалась ярость, теперь он превратился в самого дьявола.

– Почему? – навис надо мной, уперевшись раскрытой ладонью в стену. Теперь он говорил почти вкрадчиво. От него исходил жар, пахло кровью и пылью.

– Да, почему? – этот жар передался и мне. – Как ты мне тогда сказал? Ты не подбираешь объедки или что-то вроде того.

– Я убью тебя, Крис, – схватил за горло. Не сжимая пальцев, склонился ещё ниже и просипел: – Убью, сука.

– Да прекрати! – вспылив, оттолкнула его.

Его качнуло. Болезненно поморщившись, он прижал руку к боку.

Убьёт он меня, как же! На меня накатывали то злость, то облегчение, то страх. Они сменялись так быстро, что я терялась в них.

– Прекрати, Ард! – вскрикнула ещё громче. – Хватит с меня угроз! Да, Алиса твоя дочь! Да! Почему я не сказала тебе?! Да потому что не хотела говорить! Не хотела, ясно?!

– Ни черта мне не ясно! – гаркнул в ответ.

Он опять скривился. На сей раз его повело так сильно, что он схватился за стену. Свесил голову.

Я подошла. Молча обхватила и повела в спальню. Ард даже не воспротивился, только ругнулся, на чём свет стоит. Усадив на постель, я всё-таки сняла с него куртку. Подняла свитер, заранее готовая ко всему. На боку была припухлость, грозившая уже в самое ближайшее время превратиться в огромную чёрную гематому. Ещё несколько – по всему телу.

Аккуратно коснувшись кожи, я посмотрела Арду в глаза. Он наблюдал за мной, слегка кривя губы.

– Зачем ты поехал к нему, Ард? – это было облегчение, пришедшее на смену злости. Мягко я погладила припухлость. Опять посмотрела Рихарду в глаза. – Ты понимаешь, что он мог сделать? – голос сел до шёпота. Я больше не могла скрывать то, что прятала внутри все эти годы.

В момент, когда Арда вытолкнули из машины, я поняла, что больше не хочу играть и делать вид, что всё это только ради дочери. Себе я призналась уже давно, смогу ли признаться Арду? Пока что вряд ли, но и заталкивать чувства в самый дальний, потаённый уголок своего сердца я больше не могла. Жизнь слишком хрупкая, чтобы откладывать её на потом.

– Кому и что ты хотел доказать, Ард? Что смерть Марии ничего не изменит? Что его угрозы на тебя не подействовали? А теперь что, Ард?

– Теперь я знаю, что у меня есть дочь.

Я замолчала. Сидела рядом и смотрела на Рихарда. Я смотрела на него каждый день с момента появления Лисички на свет. Смотрела в её глаза и видела его, гладила её мягкие волосы и чувствовала завитки волос её отца. Мне достаточно было одного взгляда на дочь, чтобы понять, что Дмитрий не имеет к её рождению никакого отношения. И всё же я надеялась, что это останется только моей тайной. Как и у дочери, волосы у Димы были чёрные, да и ростом он только немного уступал Арду. Может быть, я должна была сказать ему сама, но я не сказала. И продолжала надеяться, что всё пойдёт своим чередом. Но нет. Через несколько месяцев после рождения Алисы муж положил передо мной результаты теста ДНК, не оставившим ни единого шанса увёрткам. Оправдаться я не пыталась. Как сейчас я помнила тот момент. Сидя за столом, я молча смотрела на мужа, он – на меня. А потом он сказал только одно:

– Алиса – моя дочь. Для всех она – моя дочь, Кристина, так это и останется. Если ты раскроешь рот, пожалеешь.

Я знала, что пожалею, даже если буду молчать. О том, что тогда не стёрла проклятую СМС от Арда, что пришла на ту встречу и что не смогла уйти, я жалела уже давно. Но то, что сказал Дима дальше, заставило меня содрогнуться:

– Если ты думаешь, что плохо будет тебе, ты ошибаешься, Крис. Плохо будет твоей дочери. Так что держи язык за зубами. Пока Алиса – моя дочь, ей ничего не грозит. Но если она вдруг перестанет быть моей… – вместо окончания фразы повисла тишина.

Дмитрий забрал результаты, убрал в конверт и ушёл. А я осталась сидеть за столом, отчётливо понимая, что я верю ему. И что не скажу: ни маме, ни кому-либо ещё. Даже Арду. Но причиной этому было не предупреждение Димы. Просто Рихарду это не нужно. И я тоже ему не нужна.

Всё, что я нашла в подобие домашней аптечки: перекись, мазь от растяжений, жаропонижающее с давно истёкшим сроком годности и старый ртутный градусник.

Перебрав это, так называемое, богатство, отложила аптечку в сторону.

– Нужно сходить в аптеку, – вздохнула и хотела встать.

– Пройдёт само. Прекрати истерить.

– Какая истерика? Ты себя видел?! На тебе живого места нет!

– Я тебе уже сказал – пройдёт.

– Ты хуже Алисы, – выплюнула я и осеклась, поймав тяжёлый взгляд Арда.

Подтянула к себе коробку с лекарствами, чтобы хоть чем-то занять руки. Я не раз представляла себе этот момент, когда Ард узнает. Когда я скажу ему. Придумывала слова, стирала их, рисовала в воображении самые разные варианты. Но ни один из них не был похож на этот.

Ард продолжал молча смотреть на меня.

– Чего ты ждёшь? – вздохнула. – Что я буду оправдываться? Не буду, Рихард.

Уголок его губ дёрнулся, выражение лица ожесточилось.

– Чего ты хотел после того вечера?! – вспылила я. Резко встала, потому что сидеть рядом стало невыносимо. – Чтобы я пришла к тебе?

Ард хотел схватить меня за руку, но я отступила. Покачала головой, горько усмехнувшись.

– Я бы не пришла к тебе, Рихард, даже если бы могла. Даже если бы я не была замужем, я бы не пришла к тебе.

Кривясь, он поднялся. Я подавила желание сразу же броситься к нему. Дождалась, когда он подойдёт.

– Я имел право знать, что у меня есть дочь.

– Если бы ты хотел знать, ты бы узнал, – возразила я. – Ты не хотел. Всё, чего ты хотел, ты получил.

Мы опять замолчали. Сказанные им когда-то слова встали между нами прошлым. Прошло шесть лет, а я помнила то чувство, когда он наотмашь ударил меня этими самыми словами. Помнила так отчётливо, как будто он сказал их только что.

Ард стоял рядом, но словно не видел меня. Мне стало зябко. Он слегка прищурился. Черты лица окаменели, глаза превратились в чёрные провалы с металлическим отливом на самом дне пропасти.

– Я хотел знать, – выговорил он, сфокусировав взгляд на мне, и повторил: – Я хотел знать, Кристина.

Что это означало, я так и не поняла. Хотела спросить, но язык не шевелился. В облике Арда появилось нечто пугающее. Как будто он… вынес приговор. Только кому?

– Тебе нужно лечь, – я мягко взяла его за руку. Вспышка погасла, вместо неё осталось чувство опустошённости.

– Если ты хотел знать, почему не спросил? – помогая ему разуться, спросила я. Откинула одеяло.

Опять он не ответил. Только странно посмотрел на меня.

Наши немые гляделки вытягивали из меня остатки сил. Я слишком переволновалась, чтобы тратить их ещё и на это.

Спасаясь от взгляда Арда, ушла на кухню. Только там я позволила себе тихий, больше похожий на вздох стон. Выходит, Дмитрий сам рассказал ему. Но зачем? Чтобы разозлить? Чтобы показать, какая я тварь?

Вернувшись в спальню с чашкой горячего чая, я поставила её на тумбочку.

– Ты всё ещё уверен, что сможешь противостоять Диме? – села я рядом.

– Сейчас даже больше, чем раньше. Я не оставлю с ним своего ребёнка.

– Нашего ребёнка.

Мои слова повисли в воздухе, как туманная дымка. Молчание, слова, взгляды: всё это окружало нас невидимым ореолом.

Что значила эта тишина? Звоночком внутри возникла тревога.

– Нашего ребёнка, Ард. Скажи это, – потребовала я. Паника была неожиданной для меня самой. Я схватила Арда за руку. – Скажи это! Скажи!

У меня заколотилось сердце. Я была загнана в угол. Арду, как и Диме, я не могла противопоставить ничего. И если он решит, что Алиса… Если он решит отобрать у меня Алису, что я смогу сделать? Бежать было единственным выходом, но весь ужас заключался в том, что Ард, в отличие от моего бывшего мужа, действительно имел право на Лисичку.

Он вдруг сжал мои пальцы, и сразу стало легче. Я не собиралась реветь, но с губ слетел всхлип, а слёзы потекли сами собой. Склонила голову и, прижав свободную ладонь к губам, просто заплакала. Наконец кончилось это враньё, наконец мне не нужно было бояться, что он узнает. Что бы ни случилось дальше, мне больше не нужно было врать.

– Верни мне мою дочь, Ард! Верни мне её! – всхлипнула, хватая его пальцы.

– Твою? – переспросил он, испепеляя взглядом.

Я потихоньку заскулила. Только что сама просила его сказать. Теперь слово комом застряло в горле. Но я знала, что должна. Ещё несколько секунд назад это было легко. Его дочь. Его. Нет… не мою и не его.

– Нашу, – прошептала едва слышно. Если он не хочет говорить этого, буду говорить я. До бесконечности буду повторять за нас двоих единственную правду: – Нашу…

Глава 3

Рихард

Мельтешение Кристины действовало на нервы. Сукин сын Афанасьев здорово поднатаскал своих псов. Кости ныли так, что перед глазами плясали точки. Но это было последним из того, что меня волновало. Каждый раз, как я видел дочь Крис, внутри что-то натягивалось. Если бы не проклятый тест ДНК, который показал мне Афанасьев, до последнего сомневался бы, что её отец он. Мне стоило догадаться, что с его возможностями сделать фальшивую бумагу ничего не стоит. Стоило проверить самому. Разговор бы у нас был совсем другим.

– Как ты?

Кристина вернулась из кухни с полотенцем в руках. Села рядом. Быстро посмотрела на меня и отвела взгляд.

– Да убери ты это! – процедил, когда она прижала полотенце к рёбрам. Что она туда, мать её, завернула?!

– Надо приложить холодное, – она настырно прижала свою дрянь к моему боку.

Я втянул воздух сквозь зубы. Сам Афанасьев на этот раз в грязь не сунулся. Пока трое из его свиты отделывали меня, стоял и цедил пойло. Вылетевшая из ствола пуля просвистела в считанных сантиметрах от меня и оставила дыру в стене. Это было очередным предупреждением.

– Это лишнее, Крис, – я сжал её руку. Вытерпеть холодное полотенце было куда проще, чем её прикосновение.

В её глазах было столько всего, что мне хотелось выругаться. Снова и снова мне, чтоб её, хотелось выругаться! После нашего с ней фиаско я зарёкся подчинять свою жизнь кому бы то ни было, помимо себя самого. Но только эта женщина оказалась рядом, все данные себе обещания грозили полететь в пропасть. Что хуже всего, пропастью этой были её медово-карие глаза.

– Почему? – губы её едва шевельнулись.

Да будь она неладна! Я выпустил её руку. Её близость мешала рационально думать. Если бы дело касалось меня одного, я бы послал Афанасьева с его угрозами куда подальше. Если раньше я собирался уничтожить его, теперь будет не так. Он подавится каждым своим словом. Он покойник. Сегодня он сам подписал себе смертный приговор.

– Так почему не надо, Ард?

Она высвободила руку. Полотенце выскользнуло, упало на постель. Её ладонь теплом легла на ноющие рёбра. Меня прошибло до самого нутра. Чёрт! Час назад меня избили, а мне до одури захотелось опрокинуть её на спину и вогнать в неё член, услышать её вскрик.

От этой стервы у меня плыла голова. Похоже, у Афанасьева тоже. Только, в отличие от меня он смог разобраться с этим.

Кристина опустила руку на мой живот. Я напрягся ещё сильнее.

– Крис, – с предостережением.

Вздохнув, она сжала ладонь в кулак. Её ресницы дрогнули, как усики бабочки, и в башке поплыло пуще прежнего.

Афанасьев хорошо знал, куда бить. И рёбра тут были ни при чём. Не успел звук выстрела стихнуть, он выговорил, глядя на меня с металлическим блеском в глазах:

– Следующая попадёт в цель. И целиться я буду не в тебя, Агатов. Целиться я буду в Кристину.

– Я лишу тебя всего.

– Нет, Рихард. Это я лишу тебя всего.

Сказав это, он кивнул охране. Первый же удар пришёлся под дых, второй в скулу. Я размахнулся в ответ, услышал хруст кости. На пол брызнула кровь. И всё-таки силы были не равны. Не прошло и нескольких минут, как меня затолкнули в машину. Афанасьев сам захлопнул дверцу, напоследок повторив, чтобы я забыл про Алису. Только если он надеялся запугать меня этим показательным выступлением – напрасно. Своё я не отдам. Не на этот раз.

– Я так боялась за тебя, – вдруг сказала Кристина. – Рихард… Я в жизни так не боялась.

Её глаза влажно заблестели. Она придвинулась ближе. Дотронулась до моей груди, потом до лица. Ещё миг, и коснулась губами моих. Я почувствовал её судорожный выдох. Дрожащий, тёплый. Подхватил под спиной, но она тут же отстранилась. Взяла мою руку и прижала к своей щеке. Потёрлась и поцеловала в ладонь.

Да что она творит?! Эта женщина уже один раз вывернула мне душу, а я всё равно ведусь на это дерьмо.

– Я бы не выдержала, если бы что-то с тобой случилось. Я бы…

– Хватит! – оборвал её. Только это её не остановило. Она поцеловала мои пальцы и уткнулась в ладонь носом.

Надо было отшвырнуть её. Только сил на это у меня не хватило. Вместо этого я, наоборот, притянул её и прижал к себе.

– Хватит, Кристина, – погладил по голове слыша, как она дышит. – Ничего не случилось.

Крис замотала головой.

Оттолкнуть её. Оттолкнуть и не обращать внимания на то, что, когда она так близко, внутри всё становится на свои места.

Осталось только забрать свою дочь.

Глава 4

Кристина

Ард сидел на полу, держа в руках длинноухого зайца Алисы. На сбитых костяшках пальцев выступила кровь. Я осмотрелась, ища дочь, но в комнате её не было. Позвала Арда и не услышала собственный голос. Было так холодно, что я натянула рукава кофты.

Кровь была не только на кистях Рихарда. Она была на его лице, на шерсти зайца.

– Рихард, – только сейчас я поняла, что он прикован наручниками. – Рихард… – бросилась к нему, и тут из темноты появился… Дмитрий. Я попятилась, а он…

– Кристина, – Рихард молчал. Но голос принадлежал ему. Точно ему… – Кристина.

Кто-то потряс меня за плечо.

Картинка стала таять. Лицо Дмитрия потеряло чёткость, а потом весь он растворился вместе с комнатой и кровавыми пятнами на заячьей шерсти.

– Ард, – прошептала сквозь остатки сна.

Поморщилась и открыла глаза. Голова была тяжёлая. Я чувствовала себя совершенно измотанной. Сон. Просто дурной сон.

– Сколько времени? – спросила сдавленно, приподнявшись на постели. Убрала волосы за ухо и зевнула.

За окном только-только занимался рассвет. Понятия не имею, во сколько я уснула. Долго лежала, прислушиваясь к размеренному дыханию Рихарда, потом поднялась, чтобы выпить чай. Это было лучше, чем бестолково пялиться в темноту, перебирая бессмысленные мысли.

– Собери вещи на несколько дней.

– Зачем?

При чём тут вещи, если я всего лишь спросила, сколько времени?

– Хочу, чтобы пока ты пожила у моего друга.

Сказав это, Ард отошёл от постели. Я посмотрела на него, потом на собственное отражение в зеркальных дверцах шкафа. Кое-как заставила себя подняться, хотя чувство было такое, что это не Арда вчера избили, а меня. Приснившийся кошмар вытянул из меня жизненную энергию. Вспомнив кровь на мягкой игрушке, взгляд бывшего мужа и наручники на широких запястьях Рихарда, я поёжилась.

– Что происходит? – поднялась и подошла к нему. – Ты же не просто так решил меня спрятать? А ты именно это и решил, так?

– Мне нужно сосредоточиться на деле. Пока ты тут, сделать этого у меня не получится.

– Это не ответ. Он угрожал тебе? Сказал, что доберётся до меня?

Ард молча смотрел мне в лицо. По тому, как потемнели его глаза, я поняла, что попала в точку. Горько усмехнулась. Я слишком хорошо знала бывшего мужа. И Арда я тоже знала. В чём-то они действительно были похожи.

– Хорошо, – сдалась. – Я сейчас соберусь.

Дотронулась до живота Рихарда и почувствовала, как напряглись под пальцами мышцы. Опустила взгляд к гематоме. Она была даже больше, чем я ожидала. Рот наполнился слюной, внутри всё сжалось. Снова Рихарду в лицо.

– А ты?

– Со мной всё будет в порядке, – выговорил он. Только на секунду сжал мою руку и сразу же выпустил, а потом и вовсе ушёл из спальни. Не прошло и минуты, как из ванной послышался шум воды. А я не могла отделаться от так и стоящей перед глазами картинки: кровь на мягкой игрушке и стальной обруч на широком запястье.

– Почему ты такой упёртый? – всё-таки не удержалась я, когда машину немного тряхнуло, и Ард стиснул зубы. – И не надо говорить, что, если бы не это, ты бы не стал тем, кем стал.

Мои просьбы поехать на такси он просто проигнорировал. Сам сел за руль тёмно-синего седана, перед этим молча открыв передо мной дверцу со стороны пассажира. Где его внедорожник, спрашивать я не стала. И так ясно – там, где ему пришлось его вчера оставить.

– Пока я могу делать что-либо сам, я буду это делать.

– Только сейчас ты как раз не можешь, – заметила я с долей злости.

Я действительно злилась. На его упрямство, на обстоятельства, повлиять на которые не могла, на саму себя. Собранный наспех чемодан лежал в багажнике. Я не хотела просто ждать, пока всё разрешится. Не могла. Но у меня опять не было выбора.

Через несколько минут мы въехали на охраняемую территорию коттеджного посёлка. С одной стороны стеной стояли высокие сосны, с другой – дома за высоченными, похожими на крепостные стены заборами.

– Это и есть дом твоего друга? – спросила, когда мы подъехали к воротам.

– Зачем спрашиваешь, если это и так понятно?

Я рассматривала стоящий в глубине участка дом.

Зачем?! Потому что мне надоело быть пешкой, которую двигают. Но Ард был прав. Только поэтому я промолчала.

– Яков Константинович ждёт вас, – склонившись к опущенному стеклу со стороны водителя, сказал охранник.

Рихард молча кивнул, и машина поехала дальше. Я продолжала рассматривать дом. Неожиданно на полянке перед ним появилась девочка. Белокурая, в нежно-розовом свитере. С любопытством посмотрев в нашу сторону, она бросилась по ступеням вверх.

– Мирося! – услышала я её звонкий голосок. – Мирося, кто-то приехал!

– У твоего друга есть дочь? – повернулась к Арду. – Почему ты не сказал?

– Ты не спрашивала.

У него ещё хватало сил усмехаться. Правда усмешка была так себе. Наконец мы остановились. На крыльце появился мужчина. Я присмотрелась. Где-то я его уже видела. Или нет… Может быть, мне только так показалось.

Рихард вышел из машины. Я тоже открыла дверцу.

– Хорошо тебя отделали, – пожал хозяин дома руку Рихарду. Посмотрел на меня. – Всё-таки мир тесен.

Ард снова усмехнулся. Чему, я не поняла.

– Добрый день, – поздоровалась сама. Мужчина ответил мне снисходительным кивком. Нет, я точно где-то его видела…

На крыльце опять появилась девчушка. На вид она была чуть старше моей Лисички. Только если моя девочка походила на бархатную южную ночь, эта была солнечным днём.

– Мирося, иди быстрее, – она обернулась к раскрытой двери.

Меня удивило, что она зовёт маму по имени. Хотя, скорее не маму, а няню.

– Иду-иду, – услышала я мягкий голос за миг до того, как из дома вышла девушка. Я обомлела.

– Мирослава?

– Кристина… – она была удивлена не меньше.

Но стоило ей увидеть Рихарда, удивление прошло. Только во взгляде появилось волнение. Теперь я вспомнила, где видела этого мужчину. Именно он приходил в следственный изолятор. И именно он сделал так, что Мирослава оказалась там. Но если сейчас она здесь…

– Поверить не могу, – покачала головой, когда Мира подошла. – Ты…

– Как же я рада тебя видеть, – не дав договорить, Мира приобняла меня. – Когда Яков сказал, что Ард взялся за твоё дело… – покачала головой. – Надо же. Просто не могу поверить.

Я тоже не могла. И всё-таки это было правдой – передо мной стояла Мирослава. Девушка, с которой я провела несколько часов в камере и которую увидеть не ожидала больше никогда.

– Поверить не могу, – сказала я уже в третий или четвёртый раз.

Поняв, как это глупо уже звучит, потихоньку засмеялась. Только совсем невесело. Мирослава поставила на стол заварной чайник и банку с печеньем. Она загорела, похорошела с нашей последней встречи. Я же, наверное, была бледнее моли.

– Как ты умудрилась связаться с Агатовым? – Мира присела на соседний стул.

Я только покачала головой. Вздохнула и вымученно посмотрела на неё, взглядом умоляя ни о чём не спрашивать.

– Это очень долгая и давняя история.

Из коридора раздался звук торопливых шагов. Через мгновение в кухню влетела белокурая девочка и с интересом посмотрела на меня. Они с Мирославой были очень похожи. Если бы не знала, что детей у неё нет, в жизни бы не догадалась, что это не её родная дочь. Теперь объяснять пришла очередь Миры.

– Это Майя. Дочь Якова.

Жестом подозвала к себе девчушку. Та сразу же подошла.

– Познакомься, это Кристина.

Девочка не торопилась. Рассматривала меня с некоторой настороженностью, но при этом её голубые глаза горели живым огоньком. У меня опять сжалось сердце. Захотелось расплакаться. Как же я тосковала по Алисе! Душа выворачивалась наизнанку, как только я начинала думать о ней. Как бы я ни храбрилась, мысли неминуемо переплетались со страхом никогда больше её не увидеть.

Мужчины ушли в кабинет сразу же, оставив нас с Мирославой наедине. Если бы не эта девочка, я бы, наверное, сразу же расплакалась. Как я ни была рада видеть Мирославу, она, сама того не зная, заставила вспомнить день, когда Дмитрий отнял у меня Алису.

Смущаясь, Майя всё-таки поздоровалась.

– У меня тоже есть дочка, – зачем-то сказала я и прикусила губу, сдерживая всхлип.

– Иди погуляй, Пчёлка, – поняв, что я на пределе, подтолкнула её Мира к двери.

Я проводила Майю взглядом.

– Агатов же привёз тебя к нам не просто так?

– Не просто. Вчера должно было состояться первое заседание. Но… Мой бывший муж постарался, чтобы оно не состоялось.

– Раскрас Рихарда его рук дело?

Я кивнула.

– Его и его людей. Ард толком мне ничего не рассказал. Я не знаю, что происходит, не знаю, чего ждать… – на этом я кончилась.

В буквальном смысле кончилась. Слёзы стремительно подступили, покатились по лицу. Я вытерла их, но они побежали снова. Я всхлипнула, голос зазвучал жалко:

– Вчера он убил бывшую няню Алисы. Она… она выпала из окна. Понимаешь?! Он просто убил её. А Ард… Он лезет в пекло. Я не знаю, чем всё это кончится, Мира. Я… я с ума схожу. Ард ничего не боится. А Дмитрий… его надо бояться. Он…

– Тихо-тихо, – Мирослава приобняла меня. Погладила по спине.

Я уткнулась ей в плечо и надрывно вздохнула. Такой простой жест поддержки. Как же мне это было нужно. Нужно было просто почувствовать дружеское тепло. Мы с Мирославой и знакомы-то толком не были, а она оказалась единственной близкой мне.

– Вчера его вытолкнули из машины прямо у подъезда, – продолжала всхлипывать я. – А что дальше? Дима не остановится. И Ард не остановится. Да и как он может… Алиса, она… она его…

Не договорив, я зашлась рыданиями. Мирослава опять погладила меня, уже по голове. Вздохнула.

– Прости, – я всё-таки заставила себя отстраниться от неё. – Прости, Мир. Я вывалила на тебя всё… Даже не спросила, как ты. Хотя… – попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой, а слёзы потекли с новой силой. – Ты такая хорошенькая. И выглядишь хорошо… У… у тебя всё в порядке, это и так видно. Ты сияешь. Я так… так рада, что у тебя всё в порядке.

Улыбка вышла кривой, дрожащей, глухие рыдания никак не прекращались. Сказанные вслух слова перестали быть фантомными. Мирослава держала меня за руку, и я была ей благодарна за это.

– Я уверена, что Рихард знает, что делает, – тихо выговорила она. – Такие мужчины, как он и Яков, всегда знают, что делают. Даже если в какой-то момент кажется, что это не так. Если он сказал, что вернёт тебе Алису, он сделает это. А он, как я понимаю, так и сказал.

– Да.

– Между вами ведь личное?

– Личное… – ещё одна кривая улыбка. – Между нами столько личного, что ты представить себе не можешь. Мы встречались до того, как я вышла замуж за Афанасьева. А потом… Алиса, она…

Мирослава вскинула голову. Я замолчала, услышав шум за спиной. Повернулась и увидела мужчин.

– Вы в порядке? – Яков посмотрел вначале на Мирославу, потом мазнул по мне.

– В полном, – отозвалась Мира за нас обеих, хотя всем было ясно, что ко мне это не относится.

Рихард держал брелок от машины. У меня сердце ёкнуло.

– Ты уезжаешь? – спросила тихо. Поднялась, чувствуя себя неловко под чужими взглядами. – Когда ты приедешь?

– Пока не знаю. Но если что-то прояснится, я позвоню.

Я согласно кивнула, стоя на расстоянии вытянутой руки. Ещё пару секунд Ард мрачно смотрел на меня. Я ждала, что дотронется, что что-то сделает, но этого не случилось.

– Мне пора, – сказал он Якову. – Чем быстрее начну, тем быстрее закончу.

Опять посмотрел на меня и ушёл. Вслед за ним вышел и хозяин дома, а я беспомощно вернулась к столу, опустилась на табурет и, положив ладонь на коленку, посмотрела на кольцо.

– И что ты расселась?

Вместо жалости в голосе Мирославы послышался беззлобный упрёк. Я мгновенно подняла глаза. И правда.

– Ты… ты права, – сказала быстро и, больше немедля, пошла за мужчинами.

Нагнала их уже у двери.

– Оставьте нас наедине, пожалуйста, – попросила я Якова. – На пару минут.

Тот смерил меня взглядом. Чуть более внимательно, чем до этого. Словно я из пустого места всё-таки превратилась в нечто, достойное его интереса.

Почти неуловимо хмыкнул и, сказав Арду, что будет ждать снаружи, вышел.

– Я тебя не пущу, – голос ещё дрожал, но это не мешало говорить твёрдо. – Куда ты поедешь, Рихард? Ты себя видел? Я уже не говорю про то, что тебе нужно лежать в постели. Но ушибы обработать надо обязательно. Ты понимаешь, что может стать ещё хуже?

– У меня нет времени на эту ерунду.

– Это не ерунда. Я не хочу, – голос всё-таки понизился до громкого шёпота, – не хочу потерять тебя из-за глупости. Что, если тебе станет плохо за рулём? Что, если у тебя сотрясение? Если тебе на меня плевать, подумай об Алисе. Кроме тебя у Димы её забрать не сможет никто. А твоё это геройство… – качнула головой. – Я не прошу тебя остаться на день или два. Несколько часов, Ард. Пожалуйста, послушай меня. Хотя бы сейчас послушай.

Он поджал губы. Я замолчала, потому что всё, что могла сказать, сказала и так. Что я могла ещё сделать? Вцепиться в него и не выпускать. Видит Бог, я бы так и поступила, если бы это что-то изменило.

– Мне нужно уехать, Мира.

– Понятно, – выдохнула.

На секунду мне показалось, что он всё-таки прислушается, останется. Но нет. Рихард взял меня за плечо.

– Именно сейчас я не могу пустить всё на самотёк. И именно из-за Алисы. Но я обещаю, что скоро вернусь.

Это был замкнутый круг. Как мне ни хотелось возразить, я не смогла. Из-за Алисы он должен был остаться, из-за неё же и уехать, чтобы как можно быстрее вернуть её.

– Пожалуйста, будь осторожнее.

– За руль сядет Яков.

– Хорошо.

Губы дрогнули, но больше я ничего не сказала. И опять это было лишним, но я привстала на носочки и быстро коснулась губами губ Рихарда. Мимолётно, почти неощутимо. Он выпустил мой локоть, и я тут же отошла.

– Пожалуйста, приезжай быстрее, – сказала и, не дожидаясь, когда останусь одна посреди коридора, пошла обратно в кухню.

Я закрыла дверь спальни, в которую ещё утром горничная отнесла мои вещи. Вернулся Рихард только вечером. Главное, что вернулся. Весь день я успокаивала себя только тем, что уехал он не один, а вместе с Яковом. Да и Мирослава с Майей отвлекали меня от ненужных мыслей.

– Когда вернёмся, займусь твоей аптечкой, – сказала, доставая из вручённой мне Мирославой коробки мазь от ушибов.

Рихард сам стянул тонкий свитер. Я мельком глянула на его спину и сглотнула. Подавила стон. Под лопаткой у него тоже была большая гематома, чуть поменьше – с другой стороны.

– Сколько их было?

– Зачем тебе знать это?

Не за чем, он был прав, поэтому я не стала настаивать. Дождалась, когда он сядет рядом, и, выдавив мазь на пальцы, принялась втирать. Ард с шумом втянул воздух. Глаза его потемнели.

– Потерпи, – пыталась касаться как можно мягче. Его кожа была тёплой, даже горячей.

Между нами всегда было что-то большее, чем просто чувства. Какая-то странная связь. И это касалось даже секса. Он как будто был чем-то витающим в самом воздухе, когда мы находились рядом.

– Ты тоже это чувствуешь? – тихонько спросила я, перейдя к другой гематоме.

– Что конкретно? – поморщился. – Если ты о том, чувствую ли я, что шакалы Афанасьева меня отделали, то да. Ещё как чувствую.

Я не смогла сдержать усмешку.

– Странно бы было, если ты этого не чувствовал. Но ты же понял, о чём я, Ард.

– К чему этот разговор, Крис?

– Ни к чему, – согласилась я. – Просто… Не знаю, имеет ли это для тебя значение, – не отводя взгляда, очень тихо, – но я хочу, чтобы ты знал. Я жалею о том, что вышла за Диму. Сразу поняла, что это большая ошибка. Но так случилось, Ард. Это уже случилось, и сделать с этим я уже ничего не могу.

– И что, скажешь, что он – прошлое, а я – настоящее? – презрение было почти осязаемо. Оно появилось мгновенно, тронуло моё сердце холодом.

Семь лет назад я бы развернулась и ушла, больше ничего не став объяснять и доказывать. Почти каждую ночь весь прошедший месяц я вдыхала запах духов другой женщины. Когда Ард приходил посреди ночи или вообще не приходил, я не знала, где он и с кем.

Нет, знала. И это было настолько ужасно, что я не могла понять саму себя. Как во мне ещё живы чувства? Как?! Но они были живы.

– Нет, – так и продолжая смотреть на него. – Моё прошлое – ты. И настоящее ты, Рихард. А будущее… Это зависит не только от меня.

– Тогда кто он?

– Он – ошибка, – ответила, не задумываясь. – Просто ошибка.

Глава 5

Рихард

Я мрачно усмехнулся, глядя на черноту в своей чашке. С возвращением в мою жизнь Крис это стало уже даже не привычкой – обычным делом. Надо бы смягчить эту черноту молоком, но тормошить немного унявшиеся рёбра мне не хотелось. То ли та дрянь, которую втёрла Крис, в самом деле подействовала, то ли боль просто притихла. Хрен знает.

Крис…

Я ведь с самого начала знал, что так и будет. Чувства к ней всегда были неудержимыми. Такое не проходит бесследно. Сколько бы я ни пытался держать их в клетке, с каждым её прикосновением толстые железные прутья всё сильнее расходились в стороны. И ведь она тоже не играла. Я видел многое. Порой то, что происходило в зале суда, напоминало хорошо поставленное драматическое представление. Что-что, а игру от реальности отличать я научился. Нет, Крис не играла. Только есть ли смысл пытаться склеить то, что разлетелось вдребезги? В том, что есть сейчас, не виноват никто, кроме нас самих. Каждое прицепленное к предыдущему звено цепочки привело нас к тому, что есть. А что есть?! Что, чёрт возьми, есть?! Пущенное псу под хвост время и понимание, что сейчас мы могли бы быть семьёй. Могли бы, если бы не эти проклятые звенья.

– Не спится? – в кухню зашёл Яков.

Ему-то какого хрена понадобилось? В отличие от меня, он со своей голубоглазой Златовлаской уже разобрался. Хотя в этом плане ему было куда проще. За ними не тянулся хвост прошлого. Его свихнувшаяся бывшая жена не в счёт.

– Вроде того, – глотнул я кофе и всё-таки встал за молоком.

В боку сразу же стрельнуло. Я выругался, поймал взгляд Якова.

– Сукин сын Афанасьев, – взял молоко и хлопнул дверцей холодильника. – Но ничего. Недолго ему осталось.

– Я не могу понять, какого лешего он вцепился в эту девчушку, – Яков включил кофемашину. Должно быть, не для одного меня это стало нормой.

Я качнул головой.

– Она – его страховка. Если не брать в расчёт и внешнюю сторону. В глазах окружающих он – хороший любящий отец. Зачем ему рушить этот образ.

– Согласен, не за чем.

– Он хорошо себя обезопасил. Дерьма у меня на него хватает, и ему об этом известно. Он с самого начала знал, что Алиса не его родная дочь. И под меня он копал давно.

– Хочешь сказать, раньше ты этого не знал?

– Догадывался. Афанасьев не стал бы доверять свои дела кому-либо, не прощупав его. Слишком много за ним тянется. Но теперь мне ясно, почему он всегда настаивал на том, чтобы я представлял его интересы.

– Алиса, – озвучил Яков.

– Алиса, – подтвердил я. – Лучшей страховки не придумаешь.

Мы замолчали. Кофемашина продолжала гудеть, давя на нервы. Пять лет моя дочь была фактически рядом со мной, но ни разу я не взял её на руки. Ни разу до последнего времени не заговорил с ней. Можно было винить Кристину, только нужно было смотреть правде в глаза. Виновата была не только она.

Шесть лет назад всё, что мне было нужно, убедиться, что я могу получить её в любой момент. И показать это ей. Я хотел, чёрт возьми, ткнуть её носом. Тем вечером, когда я выставил её из номера, во мне не дрогнуло ничего. Выкручивало только от понимания, что она вернётся к Афанасьеву и будет ложиться под него по первому его требованию.

Задаваться вопросом, как сложилось бы, если бы тогда она действительно ушла от него, бессмысленно.

– Кстати, помнишь про наш уговор? – Яков забрал свой кофе. Плеснул молоко и поставил чашку.

– Какой ещё уговор?

– Ты рвался в крёстные, забыл?

Вот же быстрый дьявол! Я присмотрелся к нему. Когда он попросил меня выступить на его стороне в деле об опеке над Майей, именно это стало условием.

Условие. Пожалуй, пора было с этим завязывать, тем более, относительно личного. Хотя в данном случае условие мне было по душе.

– Вот же сволочь, – я тихонько усмехнулся. Мотнул головой. – Заделал-таки?

– А что тянуть?

– Действительно, – усмехнулся снова.

Сперва я относился к его Златовласке, как к простой блажи. Красивая баба, но вокруг Серебрякова таких пруд пруди. Но последующие события показали, что в ней есть куда больше, чем большие глаза и милая мордашка.

– Как твоя дырка? – судя по тому, что ни один из нас за сегодняшний день не вспомнил о полученном Яковом несколько недель назад огнестреле, всё было в порядке. И всё же.

– Лучше, чем твои рёбра.

Только я хотел сказать ему, чтобы он не напоминал мне об этом, в кухню зашла его дочь. Сонно потирая личико, она зевнула. Маленькая, растрёпанная.

Я против воли улыбнулся, когда она прошлёпала к Якову. Вид у неё был такой, как будто она сама не до конца понимала, что забыла тут посреди ночи. Присев на стул, Серебряков поднял её и посадил к себе на колени.

– Ты что бродишь?

– Я думала, уже утро, – она опять зевнула. – Мне показалось, что надо вставать. А тут свет и пахнет, как утром.

– А что за окном темно, тебя не смутило?

Она нахмурилась. В точности так, как делал это Яков.

– Всё с тобой ясно, – Серебряков махом выпил кофе. Поднялся вместе с дочерью.

– Надо уложить её, пока она до конца не проснулась, – бросил он мне.

Майя что-то протестующе залепетала, но протест её был коротким. Почти сразу же она сама прижалась к отцу.

Я с шумом вздохнул. Как только они ушли, на меня навалилось давящее чувство гнева. Афанасьев пойдёт у меня под раздачу со всеми отягчающими. Ни одна страховка его ни спасёт. И тем более, моя дочь не будет служить ему страховкой.

– Ты пожалеешь, – процедил, выплеснув остатки кофе в раковину.

Он действительно пожалеет. И о том, что взял Кристину, и о том, что взял мою дочь. И о липовом тесте ДНК он тоже пожалеет.

Вернувшись в спальню, я, не включая свет, откинул одеяло. Услышал, как заворочалась Крис. Что-то невнятно прошептала во сне и затихла. Я лёг рядом. В комнате было темно, и я видел лишь чуть уловимые очертания мебели. Но дыхание Кристины слышал, и этого было достаточно. Лёг рядом.

Тихонько вздохнув, Крис тут же придвинулась ко мне. Словно почувствовала. Я дотронулся до её бедра.

– Я верну её, – сказал очень тихо, зная, что Кристина не проснётся. Провёл кончиками пальцев по бархатистой коже. – Верну нашу дочь, Крис. И… – хотел сказать, что её тоже верну, но промолчал. Не потому, что прошло слишком много времени. Потому, что предательства я не прощаю. Никогда. И ей в том числе. Тем более ей.

Закончив разговор, я вернулся в спальню. Несколько минут назад мне позвонил Миха и сказал, что у «несчастного случая» с Марией Дебенко появился свидетель.

Крис ещё спала, будить её мне не хотелось. Разговаривать при ней тоже. Но, похоже, вибрация телефона всё-таки разбудила её.

– Кто звонил? – сонно спросила она, приподняв веки.

– Знакомый.

– Просто знакомый?

– Да.

Она недовольно поджала губы. Вздохнула, но лезть с вопросами больше не стала.

Наскоро собравшись, я спустился вниз. Яков был уже на ногах. Из кухни расползался запах свежей выпечки, слышался звонкий детский голос и мелодичный – Мирославы. Так же могло быть и в моём собственном доме.

– Возьми кого-нибудь из моих парней, – посоветовал Яков, когда я вкратце обрисовал ему, что к чему.

– Афанасьев ко мне не полезет. Он знает, что, если прикончит меня, бумаги окажутся у тех, кого они интересуют. И это не только правоохранительные органы. Он очень многим перешёл дорогу.

– Дело твоё.

Дело действительно было моё. Перед тем, как я сел в машину, ко мне подбежала Майя с бумажным пакетом в руках. Протянула его мне.

– Мирося попросила тебе отдать.

– Спасибо, – забрал, но уходить дочь Якова не спешила.

Я помнил её ещё малышкой. Её, в отличие от собственной дочери, я не раз держал на руках. Даже привёз ей как-то из Штатов игрушечную лошадку.

– Дядя Ард, а что у тебя с лицом?

– Подрался с бандитами.

Она округлила и без того большие глаза.

– Ты их победил?

– Пока не совсем, – сказать, что я приврал, было недостаточно. Соврал откровенно. Но разочаровывать малышку не хотелось. – Но я над этим работаю.

– То есть ты опять драться едешь?

– Нет, – поставил пакет в машину. – Не обязательно драться, чтобы победить плохих парней. Драться – это вообще так себе.

Потрепав по белокурым волосам, я отправил её домой. Сам сел в машину и завёл двигатель. С помощью кулаков можно разве что выпустить пар. А проблемы решаются по-другому. Морду Афанасьеву я бы начистил, представься мне такая возможность. Но вряд ли он рискнёт сунуться ко мне без своей свиты. Но это мелочи. Куда важнее сейчас решить проблемы. Пора именно этим и заняться.

Остановившись в условленном месте, я дождался, когда Миха сядет ко мне в машину.

– Выкладывай.

Друг всучил мне стакан с кофе. Весьма кстати. В ответ кивнул ему на пакет. Сам взял кусок свежего, ещё не успевшего остыть пирога.

– Соседка Дебенко видела двоих в вечер её смерти, – последовал он моему примеру. Отхватил добротный кусок, хлебнул кофе. – Чёрт подери, вкусно как.

Я усмехнулся. Сам откусил пирог. Действительно. Девчонка Якова, оказывается, ещё и на такое способна. Не даром он решил ей сразу заделать малого. Чтобы уж наверняка. Учитывая его опыт с первой женой, я был рад. Наконец-то ему повезло.

– С чего ты взял, что это имеет отношение к Дебенко? Мало ли, кто там мог ошиваться.

– Ошиваться там мог кто угодно. Но я уверен, что это были люди Афанасьева. Она вышла прогуляться со своим мопсом. Тот свои дела быстренько сделал, соседка обратно, а тут машина во двор. Чёрная. Из неё двое из ларца и в подъезд. Это было буквально за несколько минут до того, как Дебенко из окна выпала.

– Как понимаю, она и описать их смогла.

– Верно понимаешь. Женщина одинокая, живёт с мопсом. Несколько лет назад на пенсию вышла, заняться особо нечем. У таких в своей жизни ничего интересного, вот и наблюдают за соседями. Хотя она говорит, что, может, особо внимания бы не обратила, но таким в их подъезде ходить не к кому. Она их за коллекторов приняла, стала прикидывать, к кому могли пожаловать. А потом Дебенко из окна… – он многозначительно замолчал. Отхлебнул из стакана, прожевал пирог.

По всему выходило, что соседка Дебенко действительно видела людей Афанасьева.

– Сверху уже пришёл неофициальный приказ не давать делу ход, – добавил Миха.

– Но ты, как понимаю, собираешься его проигнорировать, – с утверждением. Слишком давно я знал Миху, чтобы сомневаться в этом.

– Дебенко была на втором месяце.

Я резко повернулся к нему. Стиснул зубы. Вот же проклятье! Внешне друг был спокоен. Скрытую в нём ярость можно было только почувствовать.

Он тоже посмотрел на меня. Во взгляде была решимость.

– Чёрт возьми, – выругался тихо. – Этого я не знал.

– Ты нет, а Афанасьев, вполне возможно, знал. Скорее всего, ему предоставили все данные, вплоть до последнего похода в женскую консультацию.

Я ещё раз выругался. Швырнул пустой стакан на приборную панель. И, взяв папку, кинул на колени другу.

– Это копии, – ответил на его немой вопрос. – Оригиналы в надёжном месте. Как только они будут нужны, я скажу тебе, где именно. Так будет безопаснее.

– Придётся действовать в обход руководства, – открыв папку, он пробежался взглядом по строкам. Перелистнул пару страниц.

– Афанасьев ответит и за Дебенко и за всё остальное, Мих. Я тебе обещаю.

Друг оставил бумаги в покое. Закрыл папку.

– Ответит, – согласился он. – Я тебе тоже обещаю.

Глава 6

Кристина

Рихарда не было весь день. Когда я спустилась вниз, Яков тоже собирался уходить, но был он один. На мой вопрос, где Ард, он ответил, что, когда тот вернётся, скажет сам. Если посчитает нужным.

– Он знает, что делает, – проводив Якова, подошла ко мне Мира. – Рихард.

– Он, может, и знает. А я нет, – немного раздражённо. Хотя раздражение это к Мире никакого отношения не имело. – И от этого только накручиваю себя. Почему просто не объяснить?! Это ведь и ко мне относится. Ко мне и к моей дочери, Мира! Почему?! Или он думает, что мне всё равно?

Она посмотрела на меня так выразительно, что оставалось лишь вздохнуть. Вряд ли Мирославе с Яковом было проще, чем мне с Рихардом. Достаточно было вспомнить, что именно он упёк её в следственный изолятор только потому, что она не согласилась добровольно выйти за него замуж. Зато теперь на пальце её красовалось кольцо, а сама она носила под сердцем его ребёнка. И выглядела при этом счастливой, хотя ещё недавно была вынуждена пройти через кромешный ад.

– Вот такие они, Крис, – улыбнулась она немного грустно. – Наши мужчины.

– Наши, – я так же грустно усмехнулась. – Это Яков твой, а Ард, – качнула головой, – не знаю, был ли он вообще когда-нибудь моим. Но то, что между нами сейчас…

– Жалеешь себя?

– Нет, просто…

– Жалеешь, – выговорила она с утверждением. – И из-за этого ничего не видишь. Не стал бы Агатов трястись над тобой, если бы ничего не было, Кристина.

– А разве он трясётся?

– А разве нет?

Мира смотрела на меня внимательно. Этот взгляд заставил задуматься, сделать несколько мысленных шагов назад, оглянуться. Если всё это – желание наказать, не слишком ли сложно? Куда проще было бы не вмешиваться и дать мне сгнить в тюрьме. Желание вернуть? Тоже не очень-то похоже.

– Я не знаю, – призналась честно. Помолчала и всё-таки решилась: – Алиса его дочь, Мира. Его, а не Дмитрия. Мой бывший муж об этом знал всегда. А Рихард… он узнал только два дня назад.

Мира даже не удивилась. Я ждала интереса, может быть, осуждения, расспросов.

– Мы с Майей сейчас на каток поедем, – вместо этого сказала она после недолгого молчания. – У неё тренировка. Поедешь с нами?

– Ты слышала, что я тебе сказала? Алиса – не дочь Димы. Она дочь Арда, понимаешь?

– Понимаю, – она взяла меня за руку, и мне мгновенно передалось её спокойствие. – Теперь я понимаю куда больше.

– Но он не знал… – попыталась запротестовать.

– Порой нам не нужно что-то знать. Это просто… Как предопределённость. Некоторые вещи происходят потому, что они должны произойти. Я в это верю. Так ты поедешь с нами? Тебе нужно отвлечься.

Мы опять замолчали. Я раздумывала над словами Миры. Потом утвердительно кивнула.

– Да. Поеду. Мне действительно нужно отвлечься.

Сказать что-либо нужным Рихард мне не посчитал. Вернулся вечером, мрачный, как всегда в последние дни.

– Чёрт, – процедил он, снимая свитер. Сжал челюсти. Бок его из лилового стал почти чёрным.

– Ты в душ? – остановила его у ванной. – Давай я тебе помогу.

– Чем ты мне помогать собралась? – огрызнулся он.

Он был не в духе.

– Думаешь, я не в состоянии справиться с душем?

– Ничего я не думаю, – ответила в тон. – Я всего лишь хотела тебе помочь. В этом нет ничего унизительного, Рихард. Я не считаю, что ты не способен справиться с душем. Это ты считаешь, что, если примешь помощь, разрушишь в моих глазах свой образ самолюбивого мудака. Только ты забыл, что мы с тобой слишком давно знакомы. Я знаю, каким ты можешь быть. Но я знаю и какой ты есть на самом деле. Ты можешь думать, что стал другим. Только нет, Ард.

– Это ты можешь думать, что хочешь, Кристина, – выговорил негромко, вкрадчиво, глядя мне в глаза. – Но ты ничерта не знаешь. Тем более, какой я.

Отстранив меня, он захлопнул дверь. В ванной зашумела вода.

Вот как с ним разговаривать?!

Откинув крышку аптечки, я достала мазь. При мысли, что снова буду прикасаться к Арду, меня охватило лёгкое волнение. Давно стоило бы воспринимать его близость как нечто обыденное, но я не могла. С каждым днём напряжение между нами становилось сильнее, струны натягивались, грозя вот-вот лопнуть. Порой я этого не чувствовала, но в такие моменты, как сейчас, мне казалось, что вот-вот, и струны эти лопнут.

Опустившись на постель, я открыла тюбик и принюхалась. Терпимо. Вода в ванной монотонно шумела. Меня посетила шальная мысль раздеться, зайти к Арду и, встав рядом под воду, просто прижаться к нему. А потом…

Вовремя зазвонивший телефон заставил меня опомниться. Мобильный Арда лежал на противоположном углу постели. Обезличенная, негромкая мелодия, не дающая ни малейшего представления о самом человеке.

Дотянувшись, я решила посмотреть, кто звонит. Лучше бы я этого не делала! На экране горела фотография красивой брюнетки. Олеся.

Ревность опалила каждый нерв. Не думая, я нажала на кнопку приёма вызова и поднесла телефон к уху.

– Ард, прости, – услышала мягкий голос. – Я только хотела спросить, что приготовить на завтра. Знаю, что ты занят, но…

– Если знаешь, что он занят, зачем звонишь? – холодно осведомилась я. – Он занят, Олеся. Занят, – повторила так, чтобы до неё дошло – речь не о минуте и не вечере.

В трубке воцарилось молчание.

– Передайте, пожалуйста, трубку Рихарду, – её выдержке можно было позавидовать. Совершенно ровный голос. Сука!

– Трубку Рихарду я передавать не буду. Не звони ему больше, Олеся. Он сказал тебе, кто я?

Она молчала. Не сказал. Сволочь. Конечно же, не сказал.

– Меня зовут Кристина.

– Меня не интересует, как Вас зовут, – вежливо ответила она.

– Да, ты права. Это не так важно. Важно, что моё свадебное платье уже готово, – я дала ей немного времени, чтобы понять смысл. – Я будущая жена Рихарда. Так что забудь его номер и живи своей жизнью.

– Вам не кажется странным, что вы – будущая жена, – подчеркнула она последние слова, – а Рихард уже проводит ночи в моей постели?

Стерва. Её слова угодили в цель, мне нечего было возразить ей. Я сжала трубку. Слышала её голос и чувствовала фантомный запах духов. Духов чужой женщины. Только этой женщиной была не Олеся. Другая брюнетка. Из прошлого.

– Забудь этот номер, Олеся. Арда ты не получишь. Ты для него – момент, я – константа.

Не успела я нажать отбой, дверь ванной распахнулась.

Ард тут же понял, что происходит, глаза вспыхнули гневом.

– Чтоб тебя! – прорычал он, рывком схватив меня за запястье. Сдёрнул с постели и отобрал телефон. Взгляд на дисплей, грязная ругань сквозь зубы. – Какого чёрта ты делаешь?! – он стиснул мою руку. – Какого, я спрашиваю, чёрта?!

– Я делаю то, что должна была сделать ещё семь лет назад, – выплюнула ему в лицо. – Нужно было объяснить твоей суке, что и как. Если бы с первого раза не поняла, объяснить ещё раз, так, чтобы дошло. И всё бы по-другому было. Не я должна была уйти, а она.

– Что ты несёшь?!

– Всё ты понял, Ард! – выдернула руку. – Не строй из себя идиота. Я видела тебя с твоей Аней тогда. Видела!

– При чём тут Аня?!

– Ты ещё спрашиваешь, при чём?! – я едва не захлебнулась гневом. – Когда ты начал её трахать?! Когда вы начали работать вместе или ещё до этого?! Хотя знаешь, это уже не имеет значения. Но учти, больше я не стану молча смотреть на твоих баб. И больше я не уйду, Рихард. Только попробуй ещё хоть раз встретиться с Олесей. Я найду её и подпорчу её хорошенькую мордашку. Ты меня знаешь. Я это сделаю.

– При чём тут Аня, я тебя ещё раз спрашиваю? – он схватил меня за плечо. Тряхнул. – У меня с Аней никогда ничего не было.

– Не держи меня за дуру! – процедила сквозь зубы. – Я прекрасно видела, как она жмётся к тебе! И как ты…

– Что ты, нахрен, видела?! – гаркнул Ард и опять тряхнул меня. – Что?!

– За день до того, как ушла! Я видела, как она привезла тебя! Я не спала. Я стояла на балконе и ждала тебя. А потом машина и… И вы. Я всё видела!

– Ты не могла ничего видеть! – рявкнул ещё громче.

У меня в ушах зазвенело, голос прокатился по комнате. Ард отпустил меня, толкнув от себя.

– Не могла, Крис, потому что ничего не было. Я никогда не воспринимал Анну, как женщину, с которой у меня могли бы быть личные отношения.

– Я видела, как вы целовались! Видела!

– Мы не целовались, Кристина, – он взял эмоции под контроль.

На это ему и нескольких секунд не потребовалось. Только что воздух дрожал от его мощного рычания, теперь он стоял, расставив ноги на ширину плеч и смотрел мне в глаза. Лишь потемневшие до черноты глаза выдавали его.

Я пыталась вспомнить тот вечер, тот день. Въехавшая во двор машина, женский смех, брюнетка… Аня. Запах духов, который я возненавидела, и пустота внутри.

– Единственной женщиной для меня была ты.

– Не верю, – покачала головой и повторила срывающимся шёпотом, цедя слова: – Не-ве-рю. Ты насквозь провонял её духами. Приходил вечером, ложился в постель, а от тебя несло этой шлюхой. Даже когда ты из душа возвращался, от тебя несло этой шлюхой! От твоей одежды, от волос. Шлюхой и враньём!

– А от тебя самой чем несло?! – он преодолел то крохотное расстояние, которое разделяло нас. Поднял мою руку и посмотрел на запястье. Жёстко усмехнулся и отпустил. – Когда ты под него легла? Чем он тебя взял? Блестящими цацками? Тебе это было нужно? Или пять звёзд на Доминикане? Он ведь тебя туда отвёз?

– Какие цацки, Ард?! – у меня ум за разум начинал заходить. Злость переплеталась с ощущением какого-то сюрреализма.

И опять пальцы на моей коже. Я хотела отдёрнуть кисть, только Ард не дал.

– Красивый был браслет. Где он?

– Какой браслет? – мы говорили об одном и том же, но ощущение было, что совсем о разном.

– Который был на тебе, когда ты ушла. Решила напоследок показать, что тебе нужно?! Я, дурак, сразу не понял. Пришёл к тебе через пару дней с этими чёртовыми розами… – он погладил мою кисть. Только в касании не было и намёка на нежность. Презрение, такое же, как и в голосе, в глазах. – Вовремя пришёл. Как раз чтобы всё встало на места.

– Я не понимаю тебя, Рихард.

Я в самом деле не понимала. Когда он приходил? Какие цветы? Что встало на место? Что значит его «вовремя»?

– Так где твой браслет?

– Какой браслет? – уже немного истерично, повысив голос. Спросила и тут вспомнила. Золотой браслет, украшенный маленькими бриллиантами. Наверное, на лице моём отразилось понимание, удовлетворившее Рихарда.

– Этот браслет подарила мне Ася, Ард, – сказала я странно спокойно. – Моя сестра. Они с тётей подарили мне его на шестнадцать лет.

– У тебя не было его.

– У меня он был. Был, Ард. И сейчас есть. Если ты не видел его, это не значит, что его у меня не было.

Я мягко высвободила руку. В глазах Рихарда появилось недоверие. Я же открыла ящик тумбочки и, достав маленькую косметичку, взяла бархатный мешочек. Высыпала на ладонь содержимое. Серёжки – подарок папы, золотой крестик, который я не надевала с первого дня замужества, потому что Дмитрию не нравилось, что я ношу его, и браслет с камушками и крохотной подвеской в виде сердечка. В этом мешочке было всё, что мне дорого, поэтому я никогда не оставляла его. Только один раз, когда украла Алису. Как чувствовала, что, если возьму с собой, лишусь и этого.

Подала Арду. Он глянул мне в глаза.

– Посмотри сердечко, – сказала я. Брать браслет он не спешил. – На нём есть гравировка.

Он всё-таки взял его. Повернул так, что стало видно крохотную, выгравированную на золоте букву «К», а с другой стороны такие же крохотные цифры «16».

– Я не очень-то люблю украшения, Ард. Да и носить мне его было некуда. В тот день мне просто нужно было что-то… Что-то особенное, – выговорила, глядя ему в глаза. – А Доминикана… Откуда ты знаешь?

Мы с Дмитрием действительно летали в Доминикану. Через несколько дней после того, как я ушла от Арда, он просто встретил меня с работы и спросил, есть ли у меня загранпаспорт. Через четыре часа я уже сидела в самолёте. За ту неделю, что мы пробыли там, Афанасьев ни разу не потребовал от меня больше, чем ужин. И именно это стало для меня определяющим, чтобы спустя ещё месяц на вопрос, выйду ли я за него, ответить да. Только… при чём тут «вовремя» Арда?!

– Я приходил к тебе, – он так и держал браслет. – И видел, как за тобой приехал Афанасьев.

– Я… Я не помню, – я правда не помнила. – Когда?

– Утром, когда ты обычно шла на работу. Я снял квартиру. В тот день, когда ты ушла, хотел сказать тебе…

– Что у тебя было с Анной? – перебила резко. – Только правду.

– Ничего. А у тебя с Афанасьевым? Только правду.

– Ничего, – хотела сказать, а получилось едва слышно, одними губами. – Ничего.

Наверное, по законам жанра классического любовного романа стена между нами в этот момент должна была пойти трещинами и рассыпаться. Только это была жизнь, а не любовный роман. Стена никуда не делась.

Между нами повисла гнетущая тишина. Семь лет отчуждения. Семь проклятых лет отчуждения и ненависти!

Я первая подалась к Арду. Хватит с меня этой тишины! Хватит! Обхватила его за шею и прижалась губами к губам. Он сразу же обнял меня. Я почувствовала, как что-то ударилось о мою ногу. Браслет…

– Почему ты просто не спросил? – прошептала, сильнее обхватывая Рихарда за шею. Губами по губам, сплетённое дыхание. – Почему?

– Я бы спросил, – он собрал мои волосы. Между нашими лицами были считанные сантиметры, и я отчётливо видела полоску, в которой кофейная радужка его глаз переходила в черноту зрачков. – Спросил бы, Крис. Но ты всегда была нетерпеливой. Что ты хотела? Доказать, что быстро найдёшь мне замену?

Я не знала, что ответить. Хотела ли я именно этого? Или просто хотела быть нужной? А может быть, наоборот. Не хотела. Не хотела чувствовать себя брошенной, не хотела сидеть и думать, чем та, другая, лучше меня. Не хотела боли, но в попытке избежать, сама стала ею.

Ничего не сказав, запустила пальцы во влажные волосы Рихарда. Потихоньку прикусила его губу. Второй рукой нашарила пояс на его халате и принялась спешно развязывать узел. Халат распахнулся, и я с лёгким стоном провела раскрытой ладонью по груди Арда. Чувствовала колечки шелковистых волос, твёрдость мышц, и слова становились не нужными.

– Если ты ещё хоть раз поедешь к ней, я отделаю тебя похлеще, чем псы моего бывшего мужа, – слегка надавила на бок.

– Стерва, – он сжал мою ладонь. Посмотрел в глаза.

Я нервно выдохнула. Он был голоден, он хотел меня.

Рука соскользнула с его шеи. Я погладила его по животу, по твёрдому прессу, по дорожке волос, уходящей вниз. Коснулась члена.

Рихард с шумом втянул через нос воздух. Миг, и сжал моё второе запястье.

– Если ты надеешься, что мне помешают рёбра…

– Я как раз надеюсь на обратное, – с вызовом ответила ему.

Рихард сощурился, и в то же мгновение толкнул меня. Вскрикнув, я повалилась на кровать. Перевела дыхание. Он снял халат, швырнул на кресло и подошёл. Встал напротив, расставив ноги на ширину плеч. Его желание было настолько явным и откровенным, что меня моментально охватило огнём. Губы пересохли, внизу живота заныло в предвкушении.

– Что в тебе такого, Кристина? Что в тебе, мать твою, такого, что ты не шла все эти годы у меня из головы?! – постель прогнулась под весом его тела.

Ард взял меня за подбородок. Провёл большим пальцем по нижней губе. Я задышала судорожно, нервно.

– Ты всегда была моим стимулом двигаться дальше, – он усмехнулся. Как-то горько, задумчиво. – Даже все эти семь лет. Я хотел размазать Афанасьева, и это заставляло меня ставить новые цели. Ты не женщина, ты – проклятье. Для любого, кто с тобой свяжется.

– И для тебя?

– Для меня – в первую очередь, – снова по губе.

Отпустил подбородок, провёл по бедру и, поддев футболку, снял её с меня. По спине пробежали мурашки, стоило ему опустить взгляд к моей груди. Он не касался – просто смотрел. Медленно ощупывал взглядом. По-хозяйски, голодно и одновременно с тем с каким-то садистским наслаждением. Соски мои стали твёрдыми, грудь напряглась и заныла. Я подползла ближе к Арду.

– Тогда мы с тобой прокляты вместе, – обхватив его лицо, выдохнула в губы. – Потому что, Агатов, я тоже не могла забыть тебя. Ты мне не дал шанса забыть. Ты сделал всё, чтобы каждый день я думала о тебе. Алиса…

– Не сейчас, – резко оборвал, обхватил за шею.

– Сейчас, – возразила, взяв его за руку. – Сейчас, Ард. Мы и так с тобой слишком долго молчали, не находишь?

Его губы почти неуловимо изогнулись. Он погладил меня вдоль позвонков, нажимая не сильно, вырисовывая каждый. Мысли стали путанными. Как же я соскучилась по его рукам. По вот таким прикосновениям.

– Она так похожа на тебя, Рихард. В каждом её взгляде ты. Когда мне принесли её, такую маленькую… – я улыбнулась уголками губ, вспоминая тот момент. – Я сразу поняла, что она твоя. Мы с тобой оба прокляты. Или… Может это не проклятье? – коснулась плеча, пробежалась кончиками пальцев до шеи, к скуле. – Может быть, это благословение?

– Нет, Крис, это проклятье, – он поймал мою руку.

Лёг и потянул за собой. Оказавшись сверху, я перекинула через него ногу. Оперлась о его грудь.

– На тебе слишком много одежды, – Ард спустил мои штаны с ягодиц и смял их.

Эта ласка была настолько же грубой, насколько и жадной. Та часть меня, которая ещё оставалась разумной, сдалась, стена между нами пошла трещинами.

– Так раздень меня, – приподнялась, помогая ему.

Он стащил штаны вместе с трусиками. Путаясь в ткани, я сама высвободила лодыжку. Ард уронил меня на себя.

– Дьявол, – скривился он. Я засмеялась. Прикусила его губу.

– Дьявол – ты, – выдохнула и сразу же впустила его язык. Застонала сквозь поцелуй.

Он держал меня за затылок, изучал мой рот. Дующий из раскрытого окна ветерок щекотал спину, и тут же Ард проводил вдоль позвоночника. Вверх и опять вниз.

– Вот так, девочка, – приподнял мою голову, подтолкнул меня вниз. Я приподнялась и тут же опустилась на него.

– Рихард, – застонала, кусая губы.

Повела бёдрами, приподнялась и опять опустилась. Услышала его глухое довольное рычание. Вверх и вниз.

– Да… да… – вбирала его в себя, вначале медленно, привыкая, наслаждаясь им.

Он накрыл ладонью мою грудь, сдавил, второй – коленку. Пальцы его прошлись по соску. Грудь была такой чувствительной, что я всхлипнула. Прильнула сильнее. Он сдавил, погладил, опять сдавил. Подхватил под ягодицами обеими руками и стал помогать мне двигаться. Быстрее, ещё немного быстрее…

Я постанывала в такт движениям, чувствовала, как он растягивает меня, чувствовала его мощь и готова была раствориться в нём. Насаживаясь, раздвинула ноги шире, позволяя ему входить до упора.

– У меня чувство, – выдохнула горячо, – что я сверху, а главный всё равно ты.

Склонилась и жадно поцеловала, гладя его покрытое щетиной лицо, его тёмные скулы.

– Не знаешь, почему?

– Потому что я всегда главный.

– Сукин сын, – снова прикусила губу. Потихоньку, а потом сильнее, почти до крови. Тут же лизнула и поцеловала. – Ты сволочь, Ард. Всегда был сволочью, но…

– Кристина…

– Я всегда любила тебя, – поцелуй. И опять зубами, чтобы тронуть языком. – И сейчас.

Он схватил мои волосы. Намотал на руку. Дёрнул назад.

Я облизнула губы. Тяжело дышала, глядя на него, чувствуя его внутри. Наполненная им, больная им и навсегда благословлённая любовью к нему. Или проклятая этой любовью – я уже не знала сама.

Рихард пропустил мои волосы сквозь пальцы. Ничего не сказал, только провёл по шее, по пульсирующей венке, обрисовал ключицы, дотронулся до подвески.

– Рихард…

– Ты можешь помолчать? – прижал пальцы к моему рту.

Я сразу же накрыла их своими. Поцеловала и шепнула:

– Могу. Но не хочу. Я и так слишком долго молчала. Больше не хочу.

Поцеловала ещё раз: безымянный, указательный.

– Не хочу больше молчать.

Он наклонил меня к себе. Теперь уже сам завладел моими губами, проник языком в рот. Сладкий, глубокий поцелуй. Влажные, сладкие звуки и смешанное воедино дыхание.

Уже обеими руками он погладил по бёдрам. Приподнял и насадил. Ещё и ещё раз. Я запрокинула голову и, упираясь ему в живот, начала раскачиваться на нём. Секунды таяли. Я слышала собственные стоны, слышала, как шумно дышит Рихард, и дрожала от абсолютного наслаждения.

– Кристина, – он приподнял бёдра, вошёл в меня так глубоко, что я вскрикнула. Закусила губу, поджала пальцы ног. – Крис…

– Рихард…

Он ударился в меня ещё несколько раз, прокатившаяся по его мощному телу дрожь передалась мне, голова закружилась сильнее.

– Рихард! – в момент, когда он, пульсируя, стал выплёскиваться в меня, я просто потерялась. Живот свело чувственным спазмом, напряжение натянуло каждый мой нерв, каждую мышцу. Я задрожала вместе с Ардом. Упала ему на грудь.

– Рихард, – тяжело дыша, касаясь его влажной, солоноватой от испарины кожи губами. – Я… я люблю тебя, – то ли шёпотом, то ли криком. – Рихард…

Я больше не хотела молчать. Не хотела.

Он положил ладонь мне на поясницу, и я громко всхлипнула. Подтянулась вверх и уткнулась ему в шею. Губами к венке, по ней.

– Люб-лю, – точно шёпотом, по слогам. – Люб-лю.

Глава 7

Кристина

– Будешь ещё? – я вернулась к столу с новой порцией только что приготовленных блинчиков.

Ард обмокнул тот, что лежал у него на тарелке в сметану, потом в сахарный песок. Не дожидаясь ответа, я положила ему ещё несколько, и сама наконец села за стол.

С нашего разговора прошло четыре дня. Вчера, когда Рихард вышел из спальни, не взяв телефон, я едва смогла перебороть желание пролистать последние звонки. Несколько минут сидела и смотрела на тёмный дисплей, потом всё же переборола себя. К чему это? Если он продолжает встречаться с Олесей, изменить этого я не смогу. Если нет… Мне хотелось верить, что нет.

– Заседание перенесено на три недели, – сказал Рихард, прикончив ещё пару блинов.

Я кивнула. Сжала лежащие на коленках руки в кулаки.

Мирослава была на улице вместе с Майей, Яков уехал с самого утра. Ард тоже куда-то собирался. Куда, спрашивать я уже не пыталась.

– Как думаешь, – начала было, но меня перебил зазвонивший телефон.

– Извини, – бросил Ард и, нахмурившись, поднялся. – Да, – коротко, приняв вызов.

Стоило ему выслушать говорившего, он выругался так, что я забыла про то, что собиралась завтракать.

Сердце оборвалось. Я видела, как потемнело лицо Арда, как заходили желваки на его скулах. Вена на шее вздулась, глаза превратились в угли.

– Я сейчас приеду, Миха.

Он мерил шагами кухню. Чем дольше это продолжалось, тем сильнее я понимала, что произошло что-то серьёзное. Кто такой Миха? Миха… Меня опять как будто окатило холодом. Лучший друг Рихарда, Миша. Неужели это он?!

– Пока не суйся никуда… Он покойник… Я возьму с собой парней Якова… Я разберусь…

Закончив разговор, Рихард опять набрал кому-то. Необходимость спрашивать, что случилось, отпала в тот момент, когда я услышала:

– На Миху только что было совершено покушение.

Рихард продолжал что-то говорить. Не мне – Якову. Я поняла это, когда он сказал, что возьмёт одну из его машин и нескольких людей из службы безопасности. Остального я уже не слышала. От нервного напряжения меня начало подташнивать. Ещё недавно кажущийся таким приятным сладковатый аромат блинчиков и ванили теперь вызывал отвращение.

Среди всего этого кошмара было только одно светлое пятно: если Рихард разговаривал с Мишей, значит, тот каким-то чудом остался жив. В чём-то Дмитрий допустил осечку. А что покушение было его рук делом, я даже не сомневалась.

Я встала в момент, когда Рихард, завершив вызов, повернулся ко мне. Судорожно выдохнула, вытерла вспотевшие ладони о подол домашнего платья.

– Как он? – спросила и поняла, что голос дрожит.

Подошла к Рихарду.

– Мне нужно ехать, Кристина, – не ответив, выговорил он.

Я шевельнула губами. Ард смотрел на меня пристально.

– Знаешь, о чём меня на днях спросил Яков?

– О чём? – почти прошептала.

– Как из всех ублюдков ты умудрилась выбрать именно Афанасьева? Мне тоже хотелось бы знать, Крис.

– Я его не выбирала. Так… так сложилось. Выбрала я тебя, а он…

Под его взглядом я затихла. Сколько ещё кровавых следов должно появиться, чтобы Дмитрий успокоился? Если раньше Ард и мог бы отступить, сейчас нет. Это была не игра – схватка. И победитель в ней мог быть только один.

– Когда ты вернёшься?

– Когда закончу с делами.

Это не было ответом, но мне пришлось принять то, что есть.

Молча я поплелась за Ардом в кабинет. Пока он брал какие-то документы, стояла, прижавшись плечом к косяку. Сколько я не видела Алису? Посмотрела на Рихарда из-под ресниц. Взяла телефон и нашла снимок. Его сотовый пикнул, и он посмотрел на дисплей. Потом на меня.

– Чтобы мы всегда были с тобой, – ответила я. – Хотя бы так.

Он кивнул, снова взялся за бумаги. Сложил в папку, потом достал какой-то ключ.

– Ард, – я задержала его, когда он вышел в холл. Он опять посмотрел на меня. Молча.

– Она полюбит тебя. Обязательно полюбит. Как…

Он прижал палец к моим губам.

– Для этого рано.

– Не рано, – взяла его за руку. – Но ещё и не поздно. Только смерть способна сделать так, чтобы было поздно. И…я не хочу, чтобы было поздно, Ард. Не хочу.

– Не будет, – уверенно сказал он.

– Она полюбит тебя, – повторила я, переплетя наши пальцы. – Я полюбила, полюбит и она. Обещаю.

Собирая со стола посуду, я гнала прочь дурные мысли. День стоял тёплый, солнечный. Я специально открыла окно на всю, чтобы доносящееся с улицы пение птиц и звонкий смех Майи наполнили кухню жизнью.

– Тётя Кристина, – Майя вбежала, когда я закончила вытирать стол, – дай мне воды, – она перевела дыхание и немного смутившись, добавила: – Пожалуйста.

Улыбнувшись, я подала ей стакан, и она с шумом сделала несколько глотков. Вслед за ней вошла Мира. Волосы её отливали золотом, словно лучи солнца запутались в них, и она принесла их с собой.

– Что с тобой? – спросила она, едва взглянула.

– Ничего.

Майя крутилась рядом. Говорить при ней мне не хотелось. Я боялась, что стоит сказать всего несколько фраз, и меня опять накроет отчаянием. На фотографии, которую я отправила Рихарду, были мы с Алисой. На ней была белая меховая шапочка, завязывающаяся на подбородке верёвочками с помпонами, в руках – гроздь рябины. Зимний парк, белые сугробы, сзади – ледяной городок. Если бы на снимке с нами был отец Алисы, он бы был идеальным. Если бы на снимке с нами был Рихард.

– Что случилось, Кристина? – повторила Мира, подходя.

Я мотнула головой. В кармане кофты зазвонил телефон.

– Алиса, – голос сорвался, когда я увидела мордашку дочери на дисплее. – Алиса, детка…

Из динамика раздался шорох. Что-то упало, зашуршало снова.

– Птичка-синичка, птичка-невеличка, – дочь пропела строчку из детской песенки, которую я когда-то сама для неё сочинила. – Чик-чирик на веточке, смотрит на лисичку…

– Алиса, детка, – позвала я. – Лисичка!

Голос мой звенел слезами. В нашу встречу дочь сказала, что Дима забрал у неё телефон, и теперь она не может позвонить мне. Мерзавец.

– Папа, – внезапно она оборвала песенку. – Зачем ты сказал достать чемодан?

– Ты не знаешь, для чего нужны чемоданы?

Как же я ненавидела этот голос! Чёрная ненависть мигом слилась с тёплой нежностью. Чемодан? Он сказал чемодан?!

– Знаю. Мы куда-то едем?

– Да.

– Куда? А мама?

– Мама? – он хмыкнул.

Я думала, Алиса случайно набрала номер, но вдруг поняла и похолодела. Это не Алиса. И не случайно. Это он. Он…

– Маму ты больше никогда не увидишь, Лисичка. Забудь про маму.

В третий раз я набрала Рихарду. Бесполезно. Трубку он не брал.

– Когда уже этот кошмар закончится?! – прошептала, сжимая телефон.

До последнего я боролась со слезами. Пыталась не поддаваться панике. Но если Дмитрий вывезет Алису из страны… Что будет тогда? У него бесконечность возможностей. Сколько было историй, когда мать годами не могла увидеть своего ребёнка потому, что граница разделяла не только государства. Порой граница делила судьбы. А мой бывший муж мог сделать всё, что угодно. И, как бы ни была сильна моя вера в Рихарда, в его власти было не всё.

– Дай сюда, – Мирослава забрала у меня телефон.

– Что ты делаешь?

– То, на что у тебя ума не хватило, – набрав сообщение, она вернула его. – Прекрати, Кристина. Пока он её никуда не увёз. Слышишь? Пока Алиса тут.

Наверное, её слова должны были успокоить меня. Но не успокоили. Самым ярким из них было совершенно безобидное и такое страшное «пока». Последние месяцы я жила в сплошном стрессе, каждый день старалась искать что-то, что дало бы мне силы на новый день. Но больше силы брать было неоткуда.

Я давно привыкла к изощрённому насилию Димы. Сегодня он ударил наверняка. Какая мать смогла бы оставаться спокойной?! Какая?! Разве только та, у которой не было сердца. У меня оно было. И оно было соткано из любви к моей малышке.

Не прошло и минуты, как телефон зазвонил.

– Ри… Рихард, – я подавилась всхлипом. – Почему ты не брал трубку? Ты…

Я поймала взгляд Мирославы. Боже, что я несу!

– Дима хочет увезти Алису.

Именно с этого надо было начать. Всё остальное не имело значения. Но слова рвались сами собой.

– Почему ты просто не мог взять трубку?! Почему?!

– Спокойно, Крис! – гаркнул он. – С чего ты взяла, что он хочет её увезти?

– Он… Он позвонил. Вернее, не позвонил – сделал вид, что… что это она случайно набрала номер, – сказала это и заскулила.

Сжала руку в кулак, до боли прикусила костяшки пальцев, стараясь хоть как-то отрезвить себя. Только в памяти всё ещё звучал похожий на лучик солнца в тёмном царстве голосок дочери.

– Не важно, Ард. Просто поверь мне. Он хочет увезти её. Хочет забрать её у меня. Лисичку. Навсегда забрать. И хочет, чтобы я знала это.

– Я тебя понял, – отрезал он. – Если он даст о себе знать ещё раз, напиши мне сообщение. Не звони, Кристина. Напиши, я сам перезвоню.

Сказав это, он обратился к кому-то, кто был рядом с ним. Спустя секунду звонок оборвался. Я зажала телефон между ладоней. Заставила себя несколько раз глубоко вдохнуть.

– Выпей, – Мирослава поставила передо мной стакан с водой. Я к нему не притронулась. Зачем мне нужна была вода?! Чтобы успокоиться? Бред какой-то! Кто вообще это придумал – пытаться успокоить кого-то водой!

– У Агатова тоже есть серьёзные связи, – поняв, что я не собираюсь пить, Мира с чуть заметным раздражением выплеснула воду в раковину.

Я нашла входящий от Алисы. Всё моё существо требовало, чтобы я набрала ей. Вдруг она возьмёт трубку? А если нет… Если трубку возьмёт Дима, вдруг я смогу уговорить его? Вдруг смогу убедить не увозить мою девочку? Вдруг… Господи! Ничего я не смогу. Дмитрий ждёт именно этого: ждёт, что я наберу ему. Но я уже дала себе слово, что больше не буду играть по его правилам.

– Есть, – я заставила себя подняться. Потёрла внезапно озябшие кисти, запястья. – Только дело касается моей дочери, Мира. Пока у тебя не будет собственного ребёнка, ты не поймёшь.

– Конечно, – её раздражение стало сильнее. – Как я могу понять? Только не забывай, что у меня есть свой ребёнок. У меня есть Майя.

– Пожалуйста, – шёпотом, беря её за руку. – Пожалуйста, не злись. Я знаю, что она – твоя девочка. Знаю, Мира, но… – в отчаянии покачала головой, – ты поймёшь только, когда, – коснулась её живота, – когда возьмёшь его на руки. Когда он скажет тебе твоё первое «мама», когда… – всхлипнула, слёзы делали черты лица Мирославы размытыми, – когда он сделает первые шаги. Майя, она… она твоя. Но… она по-другому твоя. Ты поймёшь. Очень скоро поймёшь.

– Прости, – в её глазах тоже появились слёзы. Она приобняла меня и сразу же отпустила. – Я понимаю, о чём ты. Правда понимаю. И… я так хочу помочь тебе.

– Ты и так помогаешь.

Глаза были мокрые и у неё, и у меня. Наверное, я бы в конец расклеилась, если бы к нам не вернулась Майя. Положив на стол раскраску, она попросила Мирославу сварить какао.

– Хорошо, – поспешно ответила Мира.

Шоколад…Какао – это как раз то, что всем нам сейчас нужно.

– Где ты был? – бросилась я к Рихарду, едва он вышел из машины.

Прошло уже несколько часов с того момента, как я сказала ему про Дмитрия. Всё это время мой телефон молчал. Каждая минута тянулась дольше предыдущей. Мне стало казаться, что что-то со связью, что сигнал просто не проходит. Но со связью, как и с сигналом, всё было в порядке.

– Рихард, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь, – я просто вцепилась в него.

Как малахольная истеричка стояла на дорожке и смотрела на него с надеждой.

– Афанасьев не покупал билеты ни на себя, ни на Алису.

Я было выдохнула с облегчением. Но что-то заставило меня внимательнее всмотреться в глаза Арда.

– Что это значит?

– Это значит, что он не покупал билеты, Кристина. По крайней мере, не покупал их по своим документам.

Горло сжалось, желудок свело. Облизнула пересохшие губы.

– Ты ведь не дашь ему увезти её, правда? – понимала, что он не Бог, чтобы давать мне такие обещания. Но большего у меня не было. И в какой-то степени для меня он был моим личным Богом. Он – отец моего ребёнка, он – мужчина, которому принадлежит моё сердце. Так кто он для меня?!

– Прошу тебя, успокойся, – неожиданно он обнял меня. Так нежно, как не обнимал уже очень давно.

Обхватил рукой за плечи и прижал к себе. Ласково погладил по волосам, коснулся губами волос. Я протяжно, нервно выдохнула и заплакала. Прильнула к нему, скомкала в пальцах его свитер и вдохнула у шеи. Он поглаживал меня по спине, и от этого я становилась даже слабее, чем была до.

Я могла сидеть рядом с ним в растянутой кофте с не расчёсанными волосами и чувствовать себя прекрасной, рядом с ним я могла плакать над романтическим фильмом и громко, несдержанно смеяться. Но главное, с ним я могла быть слабой. Рядом с ним – с мужчиной, за которого должна была выйти замуж ещё семь лет назад.

– В аэропортах проверяют всех одиноких мужчин с детьми схожего с Алисой возраста, – дыхание Арда щекотнуло висок. – Если он пройдёт регистрацию по настоящим документам, мне сразу сообщат. Если попытается вывезти Лисичку по фальшивым… Мне тоже сообщат, Крис. Не бойся. Ничего не бойся.

Я сильнее сжала его рубашку. Мне было страшно. Так страшно, как никогда. Но я не боялась. Потому что теперь во мне не было чувства обречённости. И потому что теперь я была не одна. Что бы ни было между нами, это была уже не пустота и не стена.

Глава 8

Кристина

– Крис, хватит, – сквозь сон выговорил Рихард. Отобрал у меня телефон и положил на тумбочку со своей стороны. – Сама не спишь и мне не даёшь.

– Что, если Дима позвонит?

– Если этот засранец позвонит, ты услышишь. И я тоже.

Я тяжело вздохнула. Уткнулась в подушку, умом понимая, что Ард прав. Всю ночь я вздрагивала, боясь пропустить звонок от бывшего мужа. Только начинала засыпать и сразу же отгоняла сон, смотрела на дисплей телефона.

Рихард подвинул меня к себе и развернул спиной. Провёл по животу и повторил:

– Спи.

Я ещё раз вздохнула. Да, это было лучшим из всего, что я могла сделать. Накрыла ладонь Арда своей, погладила, почувствовала под пальцами обручальное кольцо.

– Знаешь, – сказала тихонько, – я тоже хочу свадьбу. Только не такую, чтобы напоказ, для гостей, а для нас. Чтобы были Яков, Мира и…

– Кристина, – Рихард высвободил руку из-под моей и сам накрыл мою кисть, – спи. Сейчас я не готов обсуждать это. Единственное, чего я хочу – чтобы ты угомонилась. Если хочешь поговорить о гостях, иди к Мире.

– Не уверена, что её муж это оценит.

Ард ничего не ответил. Я закрыла глаза, греясь в его руках. Так долго покрывавший мои сердце и душу иней таял. Я почти забыла себя прежнюю, но рядом с ним начинала вспоминать. Ту Кристину, которая не боялась будущего, которая умела громко смеяться, которая умела жить. У той Кристины были планы, та Кристина любила – отчаянно и безрассудно. Наверное, только это и осталось неизменным: я любила всё так же. Любила того же – мужчину, которого только и умела любить.

– Я поеду с тобой, – когда Ард, допив кофе, посмотрел на часы, сказала я. Поднялась из-за стола и решительно подошла к нему. – Дома я не останусь, Рихард. Мне надоело сидеть и ждать.

– Если надоело, не жди.

Я наградила его гневным взглядом. Он выбрал не лучшее время, чтобы показать, кто из нас двоих главный.

– Ты прекрасно понял, что я имею в виду.

– Понял. Но со мной ты не поедешь. Не хватало мне ещё проблем с тобой.

– Какие проблемы?!

– Ты останешься здесь, Кристина, – отрезал Рихард. – Это не обсуждается.

Я бросилась за ним. Нагнала через несколько метров и схватила за рукав. Ард жёстко посмотрел на меня. Стало ясно – я могу лечь на пол и забиться в истерике, не давая ему пройти – не поможет. Он просто переступит через меня и сделает так, как решил.

– Никаких проблем от меня не будет, – попробовала я по-другому. – Если скажешь, чтобы я молчала, я буду молчать.

– Ты останешься дома.

Я разжала пальцы, выпустила рукав и, больше ничего не сказав, вернулась к столу. Принялась собирать тарелки.

Дзыньк – в чашку полетела чайная ложечка. Дзыньк – в пиалу упала другая. С грохотом поставила одну тарелку на другую.

Уже которую ночь я не могла выспаться. Чувствовала себя выпотрошенной и при этом была наполнена какой-то нездоровой энергией. Встала с утра, приготовила завтрак, потом отправила горничную восвояси и немного прибралась на кухне. Но остановиться не могла. Мне нужно было хоть что-то делать.

– Кристина, – Рихард вернулся. Подошёл со спины и положил ладони мне на плечи. Я повела ими, стряхивая его руки. – Не будь дурой.

– Отлично, теперь я ещё и дура!

– Не передёргивай, – он повернул меня к себе лицом.

Я уставилась в стену за его спиной. Ладони его жгли меня сквозь тонкую кофту. Рихард выжидал. Что-что, а в этом равных ему не было. Я сдалась и всё-таки посмотрела на него.

– С тобой мне будет спокойнее, – сказала честно. – Когда ты уезжаешь, я вся на иголках. Я не понимаю, что дальше, не могу ничего сделать. Ард…

– А мне спокойнее, когда ты дома, Крис. Так я уверен, что ты в безопасности. Именно ради твоей безопасности я привёз тебя сюда. Давай не будем торговаться. Хотя бы сейчас, хорошо? Речь идёт не о твоём спокойствии.

Начни я возражать, это бы было верхом эгоизма. Он нашёл именно те слова, противопоставить которым я ничего не могла. Пришлось только согласно кивнуть.

Ард убрал руки, перед этим проведя по моим плечам до локтей. Я отвернулась к столу, поправила волосы. Не хотела видеть, как он уходит. И говорить больше ничего не хотела. В груди появилось тяжёлое, гнетущее чувство. Не тревога и не предчувствие. Что-то другое, давящее, нехорошее.

Сквозь раскрытое окно я услышала, как хлопнула дверца машины, как завёлся двигатель. Подошла и встала, держа в руках чашку Рихарда, на дне которой остался глоток кофе.

– Ты в моей безопасности уверен, – шепнула, вдохнув аромат, горечь коснулась языка. Крепкий, с каплей сливок. – А я в твоей, Ард? Или ты считаешь, что мне всё равно?

Ответом мне было только шуршание молодой листвы. Чёрная машина проехала по дорожке вдали от дома и скрылась из вида. Я присела на подоконник, по-прежнему глядя на улицу. Только ни солнца, ни деревьев, ни цветов я не видела. Всё – размытое пятно.

Свадьба… Как бы я хотела, чтобы она была. Белое платье, сшитое мамой Арда, самые близкие друзья и Алиса. В лёгком, похожем на вытканное кружевное облако. Чтобы она бросила в нас горсть розовых лепестков, а потом Ард поднял её на руки. Я бы смотрела на них, и это бы было лучшим, что было у меня. Счастье. Это было бы для меня счастьем, которого мне так не хватало все эти годы.

Найденный мной в библиотеке роман на языке оригинала оказался простым, но увлекательным. Написанная английской романисткой история любви не отличалась изысками, при этом каждая женщина могла найти в ней что-то близкое себе.

Я улыбнулась, когда героиня в последний момент перед приходом героя поставила затяжку на капроновых колготках, а та сразу же превратилась в огромную стрелку.

Не успела я перевернуть страницу, раздалась мелодия телефона. О книге я позабыла мгновенно. Схватила сотовый и нервно выдохнула.

Это был не Ард.

– Да, – ответила, стараясь сохранять спокойствие.

– Хочешь увидеть своего зверёныша?

– У меня нет зверёныша, Дима, – сказала жёстко. – У меня есть дочь. Но если ты говоришь о ней, то да, хочу. И не только увидеть, Дима.

– Что ты хочешь, я не спрашивал.

– Не спрашивал, – внутри меня колотило. Он просто говорил, а в меня словно вонзались льдинки. – Ты никогда меня об этом не спрашивал.

– А вот тут ты ошибаешься. Но речь сейчас не об этом, – он выдержал паузу.

Я встала с кресла. Забыла про книгу, и та упала на ковёр, ударив меня по ноге.

– Вызови такси и езжай в сторону города. Только не вздумай притащить с собой кого-нибудь. Насколько мне известно, твой адвокат принял мои слова всерьёз. Правильно сделал. Хоть на это у него ума хватило.

– За дуру меня держишь? – я слегка разозлилась. – Нет, Дима, так дело не пойдёт. Я не собираюсь выполнять твои требования. Я позвоню Арду и…

– Ты выполнишь всё, что я скажу, Кристина, – оборвал он меня. – Иначе через три… – секундная пауза. – Нет, через два с половиной часа я пришлю Алису к тебе. Кусочек Алисы. Какой пальчик нравится тебе больше? Безымянный? Или большой, с родинкой? А, может быть, мизинчик? Какой, Крис?

– Ты куда? – остановила меня Мирослава, когда я, вызвав такси, стояла на дорожке в ожидании.

Машину должны были подать только через пятнадцать минут. Я мысленно молилась, чтобы это случилось быстрее. Вряд ли Дима мог воплотить свои угрозы в жизнь. Алиса выросла на его глазах. Она папой его называет. Папой! Пусть он никогда её не любил, как он сможет сделать такое?! Тринадцать минут…

– Дай телефон, – попросила я, не ответив.

– Зачем? – она посмотрела на мой, потом мне в лицо. – Что происходит, Кристина?

– Дай телефон, Мира! – уже потребовала я. – Просто дай мне телефон!

Больше ни о чём не спрашивая, она достала из кармана толстовки мобильный. По памяти я набрала номер Рихарда, но трубку он, конечно же, не взял. Всё те же гудки, которые я уже успела возненавидеть. Сбросила и набрала снова.

– Ну давай же, – прошипела сквозь зубы. – Возьми чёртов телефон.

– Ты Рихарду звонишь? Лучше напиши ему.

– Не могу, – набрала снова.

Бывший муж категорически запретил мне говорить кому бы то ни было, куда я еду. Он вообще сказал, чтобы я ни с кем не разговаривала. Едва закончив говорить с ним, я хотела набрать Арду. Но поняла – нельзя. Нельзя звонить ему со своего номера и писать тоже нельзя. Нельзя оставлять следы. У меня не было даже нескольких секунд, чтобы всё обдумать. Сколько угодно я могла успокаивать себя, пытаясь убедить, что он не причинит Алисе вреда. Но как я могла знать это наверняка? Он убил Марию, он хотел убить друга Рихарда. Он способен на всё. Абсолютно на всё.

– Скажи, что, я напишу е… – начала было Мирослава, когда мне пришло оповещение, что такси уже подъезжает, и я вернула ей телефон.

– Нет, – резко и твёрдо. – Не вздумай, Мира. Ничего ему не пиши, поняла? Поняла?! – требовательнее, не получив ответа. – Ни слова, ни буквы, Мирослава.

– Расскажи мне.

Я отрицательно мотнула головой. Судя по точке на карте, машина уже въехала в посёлок. Ничего больше не сказав, я поспешила к калитке. Сердце отбивало тяжёлые удары. Дмитрий сказал, чтобы я ехала в сторону города, больше ничего. И на этот раз я вынуждена была подчиниться. Вынуждена следовать установленным им правилом. На кону стояла жизнь Алисы.

Стоило такси затормозить, я нырнула в салон. Водитель поздоровался, сверил адрес.

– Вы уверены, что правильно поставили точку окончания маршрута?

– Я ещё не поставила точку. Пока мы едем в сторону города. Дальше… Дальше я скажу.

– Помнишь адрес кафе, в котором работала, пока я тебя не подобрал?

Я только взяла трубку. Даже не успела ничего сказать. Дима специально выстраивал фразы так, чтобы вывести меня на эмоции. Я едва не поддалась.

– Помню, – одно слово. Главное, отвечать ему короткими бесцветными словами.

– Попроси высадить тебя там.

– Мог бы сразу назвать адрес, а не играть в стратега, – позволила себе немного больше. Но это всё равно не дало ему повода зацепиться и тянуть из меня силы, чувства.

Назвав таксисту адрес, я положила ладонь на колено. Обручальное колечко блестело маленькими камешками. Мне стоило снять его. Чем обезличеннее я буду выглядеть перед бывшим мужем, тем лучше. Но я больше не хотела быть пустым местом. Даже сейчас. Слишком долго я позволяла ему дёргать за ниточки и руководить мной, как послушной марионеткой. Если я хочу получить свою дочь, я должна быть кем-то большим, чем тень.

– Вот здесь, – сказала, когда мы подъехали.

Машина остановилась. Поблагодарив водителя, я вышла. Тот проводил меня заинтересованным, задумчивым взглядом. Несколько раз за время дороги он пытался заговорить со мной, но я не отвечала. Отошла вглубь тротуара и набрала последний из недавних номеров.

– Куда дальше?

– Пятиэтажка на углу, поворачивай за ней.

Я прислушивалась в надежде услышать голос Алисы. Но слышала только Диму. Если бы попросила дать мне поговорить с ней, он бы мог и согласиться. Но это было бы проявлением эмоций, чувств, слабости. Он не должен был видеть во мне ничего этого. Догадываться, знать, но не видеть.

– Не спросишь меня, как твоя дочь?

– Зачем? Ты сказал, что я увижу её, если приеду.

– Когда приедешь.

– Когда приеду, – исправилась я. – Я приехала. Так зачем мне спрашивать?

Остановилась, дойдя до угла, свернула в переулок. Вдоль меня пролетали машины, а я шла по тротуару, слыша, как ударяются об асфальт каблуки моих туфель. Машина передо мной мигнула фарами. Я резко повернула голову, сердце пронзило волнением. Сидящий за рулём парень улыбнулся мне, подмигнул. Идиот! Я подумала, что это Дмитрий или кто-то из его свиты.

– Скажи мне адрес, Дим, – уже без вызова и нажима. – Мне всё это порядком надоело. Я уже приехала. Что тебе ещё нужно?

Он колебался. На сей раз это не было попыткой вывести меня из равновесия. Он что-то обдумывал. Я продолжала идти вперёд, а он молчал. Наконец он назвал улицу и номер дома. Я знала, где это. Ещё минут пять.

– Хорошо, – сказала и, только хотела положить трубку, услышала голос дочери. Горло моментально сжалось, дыхание перехватило. Я понимала, что должна нажать на отбой, а вместо этого прижала телефон и жадно вслушивалась в каждый звук.

– Хочешь увидеть маму?

– Маму? Хочу! Очень хочу…

Только я подумала, что он даст трубку Алисе, связь оборвалась.

Мерзавец! Мерзкий ублюдок! Не останавливаясь, я сделала глубокий вдох. На глаза навернулись злые слёзы. Я ускорила шаг. Если бы сейчас Дима стоял напротив, а у меня был заряженный пистолет, я бы выстрелила. Видит Бог, выстрелила бы, и не испытала ничего, кроме чёрного удовлетворения. Как же я ненавижу его! Как же сильно я его ненавижу!

– Я у дома, – набрала снова, остановившись у низкого особняка.

– Обойди его. С обратной стороны дверь.

– Я уже обошла его, Дима, и стою у двери.

Он хмыкнул и сбросил вызов. Я смотрела на металлическую дверь. Секунду, две, десять… До тех пор, пока не лязгнул замок. Увидела бывшего мужа и пошла навстречу.

– Я знал, что ты приедешь.

– Знал, – кивнула. – Согласись, странно бы было, если бы я не приехала.

– Ты изменилась.

– Возможно. А ты вот нет.

Глава 9

Кристина

Свет в коридоре был приглушённым. От этого создавалось впечатление, что стены надвигаются, грозятся вот-вот сдавить меня.

– Зачем тебе понадобилось, чтобы я приехала? – спросила, идя за бывшим мужем.

Он остановился, смерил меня пристальным взглядом. Странно было, что до сих пор на глаза мне не попался ни один из его верных шакалов. Сам Дмитрий показался мне несколько напряжённым. Всё это вообще было странным. Он никогда не имел дел с женщинами. Все его партнёры были мужчинами, всё, что касалось важных вопросов, он решал исключительно с мужчинами. Это не было принципом. Он просто не считал, что женщина способна решать что-то важное.

– Мне нужны гарантии.

– Гарантии? – переспросила, совершенно не понимая его.

Гарантии чего? И какое к этому имею отношение я?

Дмитрий открыл одну из дверей, и я вошла в комнату. Ожидала увидеть дочь, но её не было. Бывший муж продолжал смотреть на меня. Я чувствовала его пристальный, гнетущий взгляд. Резко развернулась.

– Где Алиса?

– Не так быстро, моя дорогая.

– Я тебе не дорогая.

– Вот тут ты ошибаешься, – уголок его губ дрогнул. – Ты обошлась мне очень дорого, Крис. Очень.

– Ты о чём?

Он не ответил. Осмотрел с головы до ног и вернулся к лицу. Я стояла прямая, с вздёрнутым подбородком. Глаза Дмитрия блестели чёрным, хищным блеском. Губы слегка кривились, на скулах чернела щетина. Если бы сейчас мы проходили кастинг на для съёмок в высокобюджетном голливудском боевике, ему бы наверняка досталась роль злого гения.

– Ты так и не сказал, зачем я тебе понадобилась.

Я редко прислушивалась к своей интуиции. Зачастую она молчала, а случалось, что и подводила меня. Когда я в первый раз встретилась с Димой наедине, чувствовала, что продолжать не стоит. И всё равно сделала по-своему. Потом я ещё много раз делала так, как подсказывал мне разум, как мне казалось правильным. Но сейчас я послушала внутреннее чутьё. Едва Дима отвернулся, нашла в кармане телефон.

– Я предупреждал Агатова, что ему лучше не трогать меня, – выговорил Дима, взяв со столика портсигар. Вытащил сигарету. – Он не послушал. Решил, что достаточно себя обезопасил. Одного только не учёл, – щёлкнул зажигалкой и, подкурив, снова посмотрел на меня. – У него слишком много слабостей. Тот, у кого есть слабости, заведомо проиграет, Крис.

– А у тебя слабостей нет?

– Была, – ещё одна усмешка в уголке губ. – Была. Давно.

Он отвернулся, чтобы взять пепельницу. Доли секунды мне хватило. Я бросила короткий взгляд на дисплей, пальцы проскользили по экрану. Жизнь с Димой научила меня быть тенью. А тень умеет не только молчать и подчиняться. Тень умеет быть незаметной и бесшумной. Тень умеет ждать и слушать.

– Давно ты не курил. Рихард заставил тебя нервничать.

– Это ненадолго.

Я начала понимать, что он имел в виду, когда сказал, что я – его гарантия. Я и Алиса.

– Ты сволочь, Афанасьев, – процедила зло. Он хмыкнул.

– Вижу, объяснять тебе больше ничего не нужно. Ты сама всё поняла.

– Какая же ты скотина! – пересекла комнату. Выхватила у него пепельницу и швырнула на стол. Он прищурился. – Ты вытащил меня сюда, чтобы пригрозить Арду, правильно? Алисы тебе было недостаточно, решил наверняка? А он хорошо прижал тебе хвост, Афанасьев. Что у него такое на тебя? Ты же боишься, – присмотрелась к нему. – Боишься. Не зря ты расправился с Марией.

– Эта девчонка полезла не в своё дело.

– И поэтому ты вышвырнул её из окна?! – меня мгновенно охватила ярость. – В тебе есть хоть что-то человеческое?! Ты…

– Я предупреждал её, – он резко схватил меня за плечо. – Предупреждал, Крис.

– Ты убийца, – рванулась от него.

Он прищурился сильнее. Пальцы его впились в мою руку.

– Какие громкие слова.

– Ты убийца, – повторила я. – Ты не человек. Ты животное. Нет… Ты хуже животного.

– Не забывай, что дочь у меня.

– Она не твоя дочь! Не твоя! Она никогда не была твоей!

Он оскалился. Черты лица мгновенно углубились, стали острыми, подчеркнули его ярость. Мне стало по-настоящему страшно. Ноздри его дрогнули, чернота глаз вспыхнула.

– Именно, Кристина. Она не моя и никогда не была моей. И ты тоже. Поэтому у меня нет уязвимых мест. А у Агатова есть.

Сидя на диване, я не сводила взгляда с бывшего мужа. Вслед за первой сигаретой он подкурил следующую. В особенно тяжёлые дни он, порой, позволял себе сделать несколько затяжек, но не более. Сейчас он жадно втягивал дым и был занят своими мыслями.

– Зря ты полез к другу Арда, – первой нарушила я возникшее было молчание.

– Ему повезло. Живучий сукин сын.

Я поглубже вдохнула, но так, чтобы это осталось незамеченным. Дмитрий поморщился. Я прожила с этим человеком шесть лет и давно перестала строить на его счёт иллюзии. Но только сейчас, сидя в этой комнате, до конца поняла, что перейти ему дорогу равносильно смерти. Сколько раз Ард уже это сделал? Но он жив. Они равные противники. В лучшем случае равные, даже если Дмитрий пытается это отрицать.

– Отдай мне Алису. Отдай мне её, и я уговорю Рихарда забыть о тебе.

– Уговоришь Рихарда? – его лицо опять исказилось.

Я подобралась. Бросив тлеющую сигарету прямо на стеклянный стол, Дима сдёрнул меня с дивана. Невольно я глотнула отравленный дымом воздух.

– Мы можем разойтись, – быстро заговорила я. – По-хорошему разойтись. Зачем вся эта кровь, Дима? Зачем вся эта грязь? Тебе вообще всё равно? Скажи?! Ты что, совсем ничего не чувствовал, когда отдавал приказ убить Марию? Ты…

– Я чувствовал, чёрт подери, когда моя шлюха жена раздвинула ноги перед моим адвокатом! И когда я получил чёртов тест ДНК, тоже чувствовал! – гаркнул он.

Дёрнул меня на себя, мотнул головой. Приподнял мою руку за локоть, подтягивая меня вплотную к себе. Его дыхание обожгло лицо, губы. Я вобрала в лёгкие исходящий от него едкий запах дыма и упёрлась раскрытой ладонью в грудь. Попробовала отстраниться. Он презрительно изогнул губы.

– Вот тогда я чувствовал, Кристина. Каждый грёбаный день, возвращаясь домой, я чувствовал, что ты фальшивая. Какого хрена ты вышла за меня?! – вкрадчиво, цедя слова, и тут же громче, с рыком: – Какого хрена, я тебя спрашиваю?!

Я смотрела в его искажённое гневом лицо, в черные провалы глаз и не могла ничего сказать. Рука начала неметь, дыхание было сбивчивым, сердце стучало в животе.

– Ты хотел, чтобы я стала твоей женой, – едва слышно, сквозь гул в ушах.

– Моей! – снова рычание. – Моей женой! Но моей ты не была ни единого дня. Ты думаешь, я не замечал этого?! Каждый день я ждал, что ты начнёшь забывать того ублюдка, кольцом которого размахивала передо мной в кафе. Каждый день. Но нет. Ты жила со мной, тратила мои деньги, позволяла себя трахать, но моей ты не была.

Я сглотнула. Облизнула губы. Дмитрий замолчал и теперь просто сжимал мою руку, в упор глядя в глаза.

– Тогда почему ты просто не дал мне уйти? – всё-таки выдавила.

Он продолжал молчать. Моя ладонь лежала на его груди. Я вдруг почувствовала стук его сердца. Когда я чувствовала этот стук в последний раз? Меня пробрал озноб. Никогда. Никогда я не чувствовала, как будто у него вообще не было сердца.

– Отпусти нас, – попросила очень тихо. Голос задрожал, эмоции, которые я держала, просочились сквозь хрупкий панцирь отстранённости. – Каждый из нас будет жить своей жизнью. Ещё не поздно, Дима.

Он медленно покачал головой. Разжал пальцы и забрал со стола пачку с сигаретами. Та, что он прикурил, так и тлела на столе. По стеклу рассыпался пепел. Серый, мёртвый пепел.

– Поздно, Кристина, – не глядя на меня.

Дмитрий пошёл к двери. Я провожала его взглядом до тех пор, пока он не вышел, потом снова уставилась на стол. Сделала шаг, не соображая, зачем. Запах дыма стал совсем густым, горьким, едким. Зачем я вышла за него?! Зачем?! Накрыв лицо ладонью, я тихо застонала. Уголки глаз щипало от слёз.

– Мама! – звонкий голос Алисы взорвал окружающее меня пространство.

Только начавшееся успокаиваться сердце забилось отчаянно и быстро. С затаённым дыханием я обернулась и увидела дочь. Та сделала неуверенный шаг ко мне. Словно бы, как и я, не верила, что ей всё это не снится.

– Алиса, – выдох слетел с непослушных, онемевших губ. Шёпот и тут же всхлип: – Алиса!

– Мамочка! – дочь бросилась ко мне. Выронила зайца, которого держала. Я опустилась перед ней, подхватила и принялась расцеловывать личико.

– Девочка моя, маленькая моя…

Ледяная броня рассыпалась напрочь. Я дышала своим ребёнком, прижимала Лисичку, гладила её по волосам и не могла унять эмоции. Её лицо тоже было мокрым от слёз. Эта встреча была ещё болезненнее предыдущей. Дыхание вырывалось со свистом, руки тряслись.

На мгновение я подняла взгляд. Чёрной тенью Дмитрий стоял на фоне дверного проёма и мрачно смотрел на меня. Секунд пять мы не сводили друг с друга глаз, а после он тихо закрыл дверь и ушёл. Беззвучно, так же, как и появился.

– Папа сказал, что я больше тебя не увижу, – моя девочка вытерла слёзы. Вначале свои, а потом и мои.

– Папа… – я едва не сказала, что её папа такого не сказал бы. А тот, кто сказал, он не папа.

На пол возле нас что-то упало. Я опустила взгляд. Телефон. Хотела взять, но Алиса подняла его первая.

– У тебя что-то работает, – она протянула его мне. – Записывается.

– Включилось… – я поспешно нажала на приостановку записи. – Случайно включилось. Упал, и включилось, наверное.

Алиса этим удовлетворилась. Я убрала телефон и села прямо на пол. Взяла руки дочери в свои, погладила её пальчики. На ней было вишнёвое платье с длинными рукавами и плотные светлые колготки. На ножках – лёгкие сандалии, которых я не помнила, на шее – маленькая золотая подвеска в виде вишенок. Я смотрела на неё и не могла насмотреться.

– Почему папа сказал, что я тебя больше не увижу?

– Он… он пошутил. Просто неудачно пошутил.

– Он не шутил. Он никогда не шутит.

Боже, какая же она взрослая! Я так и смотрела на неё, а сердце сжималось. Да, Дмитрий никогда не шутил. Вернее… шутил, когда-то очень давно. А потом почти перестал, хотя порой я слышала его смех. Только был он не для нас.

– Он ошибся. Не пошутил – ошибся. Вот и всё, – сказала, умолчав об одном. Он ошибся не когда сказал, что она меня больше не увидит. Он ошибся давно. Когда решил, что я буду его. Мы с ним ошиблись вместе. Каждый совершил свою ошибку, роковую для нас обоих.

Глава 10

Рихард

– Да, – рявкнул я в трубку, приняв входящий от Якова.

Время он выбрал не самое подходящее. Я только приехал к Михе и собирался договориться с ним о том, как и когда выдернуть на свет божий несколько связанных с Афанасьевым бумаг. Но даже на этаж подняться не успел.

– Мне только что звонила Мирослава, – выговорил друг. Судя по тому, как он это сказал, дело было не в его Златовласке. Я остановился. – Кристина десять минут назад уехала на такси. Куда, не сказала. Пыталась дозвониться тебе с номера Миры, но не смогла.

– Чёрт подери!

Позади меня к лифту уже выстроилась очередь, и я, развернувшись, чуть не врезался в низкую, похожую на бабу с чайника медсестру. Та что-то проворчала, но быстро умолкла.

Приехавший со мной Руслан – начальник службы безопасности Якова – не стал задавать лишних вопросов. Едва мы вышли на улицу, он дал знак дожидавшемуся нас у машины охраннику и сам сел за руль. Что именно случилось, Яков был не в курсе. Я набрал его жене, но и она не смогла сказать мне ничего дельного.

– Она что-нибудь говорила про бывшего мужа? – выслушав Миру, коротко спросил я.

– Нет. Только… Только то, что она не может позвонить тебе со своего номера. И что написать тоже не может, что я не должна писать тебе даже со своего.

Перезвонив Якову, я вкратце обрисовал ситуацию. Сомнений в том, что всё это связано с Афанасьевым, не было. Сукин сын понял, что пути к отступлению перекрыты. Попробует дёрнуться, я сдавлю ему глотку так, что будет сипеть. Связей у меня, Якова и Михи для того, чтобы не дать ему вывезти Алису, достаточно. Нужно будет, я собственноручно перерою всё, но эту гниду не выпущу.

– Нужно найти такси, на котором уехала Крис, – коротко сказал я Руслану.

Тот глянул на меня через зеркало заднего вида и кивнул. Таскать за собой людей Якова мне было не по нутру. Но сейчас стоило быть настороже. Загнанный в угол, Афанасьев стал ещё опаснее. Не стоило ему звонить Крис. В этом было личное. Я-то считал, что личного у него нет. Но этим он сдал себя с потрохами. Не отпустил, чтоб его. Н-да. Как же я тут его понимал. Крис можно ненавидеть, презирать, но отпустить – нет.

– Мне нужны твои парни, – набрав Михе. – Похоже, Крис поехала к Афанасьеву.

Друг выматерился. Руслан прибавил скорость. Поставив телефон на громкую, раздал команды своим людям. Не обращая внимания на готовый смениться цвет светофора, мы проскочили переход. Куда понесло Крис?! Куда её, чёрт возьми, понесло?!

– А она умница, – подал голос Руслан. – Не стала оставлять следов.

– Умница, – уголок рта против воли дрогнул.

Только бы с этой умницей ничего не стряслось. Терять Афанасьеву больше нечего. Теперь точно нечего. Крис он потерял уже давно, дочь… Дочери у него никогда не было. А эта умница слишком смелая. Посадить бы её на привязь. Да хрен посадишь! Умница, чтоб её!

– Есть адрес, – Руслан вошёл в гостиную.

– Поехали, – скомандовал я.

Никто не возразил. Машина стояла уже наготове. Дверцы хлопнули почти одновременно, когда мы с Яковом, Рус и ещё один из его парней сели в салон.

– Подождите, – к машине подбежала Мирослава. Отворила дверцу со стороны мужа. Я уже думал, что эта чокнутая вообразила, что поедет с нами, но она склонилась к Якову и быстро поцеловала его в губы.

– На удачу, – шепнула ему. – Будьте осторожны, – уже всем нам.

Я хмыкнул. Мира сама захлопнула дверь, и машина сорвалась с места. В зеркало заднего вида я видел, как Мирослава дошла до нижней ступени и остановилась, глядя нам вслед. Мне до одури хотелось почувствовать вкус губ другой женщины. Моей женщины. В какой момент желание заставить её подчиняться, играть по моим правилам перешло в то, что сейчас выгрызало мне нутро, я понятия не имел. Но за её короткий поцелуй я бы отдал все на свете.

– Что в них есть такое, Серебряков? Скажи мне?

– Если б я знал.

– Любовь – штука такая, – усмехнулся Руслан, выезжая сквозь открывшиеся перед нами ворота. – Влипли вы оба.

– Я на тебя посмотрю, когда придёт твоя очередь, – ответил ему Яков.

Вслед за нами выехала ещё одна машина. Я бы предпочёл место за рулём, но лучше было оставить всё как есть. Водил Рус мастерски. С ним я был знаком столько же, сколько и с Яковом. Если и можно было доверить кому собственную шкуру, так это ему.

– Ну его нахрен.

– Кто тебя спросит?

Рус хмыкнул. Сверил адрес. И выжал скорость, едва только мы выехали на дорогу.

Телефон в кармане завибрировал. Достав, глянул на дисплей. Афанасьев, сука!..

– Да, – я выждал, прежде чем взять трубку. Сделал знак всем заткнуться.

– Ты уже понял, что Кристины нет дома? – я не ответил ему. – Думаю, теперь ты понял, где она.

– Твои условия.

– Условия… – послышался щелчок зажигалки. – Первое условие – оригиналы.

– Дальше, – процедил, убедившись, что Яков всё слышит. Судя по его взгляду, он слышал всё отлично. Включая и щелчок.

– Ты даёшь мне улететь из страны, Агатов. И никакого подвоха. Мне и Алисе. Иначе Крис ты больше не увидишь. Хотя… увидишь. Раз или два, – замолчал, давая мне самому додумать, при каких это может быть обстоятельствах. – У тебя час, Агатов.

Сказав это, он отключил звонок.

– Слышал? – обратился я к Якову. – Он дал мне час.

– Нам хватит и половины, – отозвался вместо Якова Рус и втопил так, что внедорожник понёсся вперёд чёрной пулей.

Телефон снова коротко завибрировал. В сообщении, которое прислал мне Миха, не было ничего, кроме адреса. Быстро сработал, чертяка. Отследить Кристину по камерам большого труда не составило. Ещё одна промашка Афанасьева: ему бы стоило выбрать другое место. Если только это была промашка. Оставался вариант, что он гнёт свою линию.

– Не нравится мне всё это, – перехватил взгляд Якова. – Слишком просто.

Телефон ожил снова. Очередное короткое сообщение от Михи.

– Парни Михи наготове. Ждут отмашки.

Я потарабанил пальцами по колену. Вытолкнул из лёгких воздух. Что-то было не так. Внутри колокольчиком звенело предостережение. Нужно было быть начеку. Я прокручивал в мыслях каждый свой шаг, каждая мелочь могла обойтись мне слишком дорого. У этого ублюдка Кристина и Алиса. Алиса… Лиса, Лисёнок. Каждый раз, когда я думал о том, что у меня есть дочь, меня разрывало.

– Кристина хорошо его знает, – снова заговорил Яков. – В данном случае это плюс.

Так оно и было. Только облегчения это мне не приносило. Что придёт ему в голову? Чтобы получить своё, он пойдёт на всё. И чтобы отомстить мне – тоже.

– Да что его там пробрало, – процедил, когда телефон завибрировал в третий раз.

Но сообщение было не от Михи. Кристина. Я поспешно открыл его. Не сообщение – аудио. Аудио, продолжительностью в несколько минут. Крис, бесстрашная идиотка! Если Афанасьев поймёт, что она записала их разговор… Проклятье! А он поймёт.

– Выжимай до предела! – рявкнул Русу. – Чёрт! – на Якова, на Руса.

Он убьёт её. Этого он ей не спустит. Смелая, чтоб её! Лучше бы она оставалась домашней шавкой!

Глава 11

Кристина

Дверь с размаху ударилась о стену. Алиса вздрогнула, испуганно прижалась ко мне.

– Ты ж сука! – бросился ко мне Дмитрий.

Буквально за мгновение до того, как он, вырвав телефон у меня из рук, швырнул его в стену, я успела отправить сообщение.

– Тварь! – свирепо прорычал бывший муж, толкая меня к стене. – Что ты ему отправила?! Что, я тебя спрашиваю?!

– Ничего, – прошептала чуть слышно.

Он мне не поверил. Конечно же, не поверил. Верхняя губа его дрогнула, как у бешеного пса.

– Что ты ему отправила, сука?! – собрал ворот платья.

Я судорожно глотнула воздух. Из груди его вырвалось глухое рычание.

– Что. Ты. Ему. Отправила? – схватив меня за горло, прижал к стене.

Я сглотнула. Смотрела на бывшего мужа, а сама молилась только об одном – чтобы Рихард сделал хоть что-нибудь. Наверняка он уже знает, что я поехала на встречу с Дмитрием. Воздуха становилось всё меньше и меньше. Он чувствовал мою беспомощность, чувствовал, что я начинаю слабеть, но не собирался останавливаться.

Я вцепилась в кисть Димы. Попыталась отодрать от своего горла – тщетно.

– Я тебя, суку, прикончу, – склонился он ближе. – Здесь и сейчас прикончу. Давно надо было это сделать. Закопал бы, пережил и чёрт с тобой. Тварь…

– Отпусти, – просипела жалобно. – Дима…

К исходящему от него запаху сигарет примешался чуть ощутимый – спиртного. Я приоткрыла рот, пытаясь сделать вдох, но воздуха катастрофически не хватало. Я так устала бояться… Казалось, мне знакомы уже все грани этого чувства. Но он открыл новую, самую примитивную. Страх за свою жизнь.

– Дима…

Пальцы слабели. Перед глазами появились тёмные точки. На миг он ослабил хватку – единственный вдох, и опять пальцы его сжались. Скуля, я заскоблила ногтями по его кисти. Руки у него были сильные, жилистые, а хватка, как у коршуна.

– Ты меня за дурака держишь? – рявкнул Дима. Позади раздались тихие всхлипы. Алиса… Боже! От понимания, что всё это творится на её глазах, я заскулила снова.

– Нет, – сквозь слёзы. – Не…

– Держишь, – склонился ниже. Дыхание его опалило губы, щёку. – А я похож на дурака?!

– Нет, – кое-как мотнула головой. – Нет, Дима.

– Папа, – захныкала Алиса. – Папочка, не бей маму. Папочка…

У меня дрожали руки, слёзы катились по лицу. Господи, за что нам всё это?! Плач Алисы резал по сердцу, страх вгрызался чёрными когтями.

Я опустила веки, чтобы не видеть лица Димы. Ноги почти не держали, вдоль позвоночника бежал холодок, а в голове появился туман.

Неожиданно пальцы Дмитрия разжались. Жадно глотая воздух, я схватилась за шею. Не успела опомнится, как он толкнул меня к креслу.

– Сиди тут!

Я повалилась на подлокотник. Закашлялась, облизнула губы. Ещё не отдышавшаяся, кое-как переползла на сиденье. Алиса сразу же бросилась ко мне.

Уткнулась в меня, захлёбываясь слезами. Я сама едва держалась, чтобы не взвыть в голос. Страх не проходил, как и дрожь. Наоборот, меня стало колотить ещё сильнее.

– Сядь обратно! – рявкнул Дима, едва я хотела опуститься на пол рядом с дочерью.

Я вздрогнула.

– Тише-тише, – зашептала, поднимая Алису на кресло. Поцеловала в тёмную макушку. Мне всё ещё не хватало воздуха, чувство было, что я всё ещё чувствую руку Димы. Кончиками пальцев коснулась горла. Из груди рвался кашель, лёгкие горели огнём. Шею жгло, губы стали сухими.

– Тихо, – сквозь кашель, не зная, кого успокаиваю – продолжающую заходиться слезами дочь или себя.

Дмитрий больше на нас не смотрел. Подошёл к барному шкафчику и взял бутылку какого-то крепкого пойла и стакан. Я не сводила с него глаз. Настороженно следила за каждым движением, понятия не имея, что придёт ему в голову в следующий момент. Всхлипы Алисы стали тяжёлые, неровные. Она никак не могла справиться со слезами. Я тоже не могла. Только она плакала по-детски надрывно, цеплялась за меня, а я молча.

– Посмотри, до чего ты её довёл! – не вытерпев отстранённости Димы, всхлипнула я.

Он повернулся только на секунду. Всё так же молча. Выдвинул ящик.

Боже! Я изо всех сил прижала Алису к груди. В руках у него был пистолет. Тяжёлый, чёрный пистолет, от вида которого я вся покрылась мурашками. Всё так же молча он сел на стоящий напротив диван. Положил пистолет на колени дулом ко мне.

– Предложил бы тебе, но нет повода, – свинтил он с бутылки крышку.

Это был коньяк. Тонкой струйкой он потёк по стенке пузатого бокала. Покачав его, Дмитрий откинулся на спинку дивана. Мой разбитый телефон так и лежал у стены. Алиса влажно выдохнула мне в ключицу. Дыхание её было тёплым, громким. Она заёрзала у меня в руках, но я не отпустила её. Сдвинула колени. Кончик губ Димы дрогнул в презрительной усмешке.

– А теперь что? – всё-таки спросила я, когда он отпил коньяк.

– Теперь, – бывший муж погладил пистолет. Положил на стол мобильный. Сделал ещё глоток и поставил бокал рядом. – Теперь мы подождём. Или ты торопишься?

Он прошёлся по мне взглядом с ног до головы. Поднял пистолет и навёл мне на голову.

– Если торопишься, мы можем закончить всё здесь и сейчас. Но я бы предпочёл ещё немножко полюбоваться тобой, Кристина. Напоследок. Красивая, сука… Ты всегда была красивой. Я сразу заметил тебя в том кафе. Так что? – вернул пистолет на колени. – Ты торопишься?

– Пусть хотя бы Алиса уйдёт, Дим.

– Нет, – качнул головой. – Нет, Крис. На этот раз никто никуда не уйдёт.

Взгляд его стал задумчивым. Пальцы прошлись по чёрному стволу. Липкий ужас вдруг заполнил меня до самых краёв. Алиса опять заёрзала. Попробовать сбежать? Я бросила взгляд на дверь.

– Даже не думай, – тут же сказал Дима и позвал: – Алиса.

Я вцепилась в её хрупкое тельце.

– Дима…

– Алиса, подойди ко мне, – спокойно и жёстко позвал он.

– Зачем она тебе? Она только успокоилась. Пусть…

– Алиса, ты слышала, что я сказал? – оборвал он меня.

Я замолчала, понимая, что он меня не то, что не слушает – вряд ли слышит. Ему просто не за чем меня слышать. Хотела удержать её, но руки ослабли. Лисичка посмотрела на меня, полная сомнений.

– Алиса. Подойди ко мне.

Она в последний раз обернулась и пошла к нему. Я сжала руки в кулаки. Господи…

Глава 12

Рихард

Я едва сдерживался, чтобы не рвануть внутрь. Останавливало лишь понимание, что у специально обученных бойцов опыта куда больше. Речь шла о безопасности Крис и моей дочери.

Группа захвата ждала сигнала. Я проверил собственный пистолет. Пускать его в ход было бы последним делом. Вокруг и так было полно вооружённых до зубов спецназовцев.

– Пятый на месте, – ожила рация стоящего рядом со мной старшего группы. – Всё спокойно. Жду отмашки.

– Понял тебя, – ответил он. Рация затрещала снова. Остальные спецназовцы тоже были на своих позициях. Я поглубже вобрал воздух. Трёхэтажный кирпичный дом перед нами походил на тот, в подвале которого Афанасьев пустил рядом со мной пулю. Очередная нора. Что у него таких несколько, мне было известно. Но об этом месте понятия я не имел.

– У него моя дочь, – выговорил, глядя на закрытую металлическую дверь. Медленно повернулся к старшему группы. – С ней ничего не должно случиться. И с женой. С Кристиной.

Гарантий дать не мог никто. Самое большее – слово, что сделают всё возможное, чтобы они остались целы.

– И невозможное тоже, – выговорил жёстко, глядя ему в глаза.

Он выдержал мой взгляд. Ответил таким же твёрдым кивком. Все мы отлично знали, кто такой Афанасьев. Как Михе удалось выбить у руководства группу захвата, оставалось только догадываться.

Старший поднял рацию, отдал распоряжение о двухминутной готовности. Жилы натянулись. Вокруг стояла гробовая тишина. Замолкли даже вечно орущие птицы. Ни ветра, ни привычного городского шума. Дом косился на нас тёмными стёклами. Секунды били по вискам свинцовыми каплями. Один неверный шаг и…

– Готовность тридцать секунд, – выговорил старший группы в рацию.

Тишина давила на барабанные перепонки. Нарушавший её крик ворона прокатился по переулку, эхом отразился от стен.

– Десять секунд, – предупредил старший. – Пять…

– Дай отбой. Что-то не так, – резко.

Мы что-то упускали.

– Отмена готовности, – поспешно сообщил он. – Все слышали?! Отмена готовности. Подтвердите.

Один за другим бойцы ответили, что информация принята. Группа ждала дальнейших распоряжений.

– Я пойду один и…

Договорить я не успел. Мы обернулись на открывшуюся со скрипом дверь. Из темноты вышел Афанасьев. Нутро похолодело. В окровавленной руке он сжимал пистолет. Губы кривились, цепкий взгляд был направлен прямо на меня.

Я бросился к нему. Ужас пробирал до костей. Чья это кровь?!

– Рихард! – раздался окрик Якова. Кто-то схватил меня за плечо, пытаясь остановить.

Афанасьев развёл руки в стороны, пистолет с оглушительным стуком упал на асфальт. Всё было словно в раскадровке: каждая деталь чётко врезалась в память. Чтобы наверняка остаться навсегда.

– Где они? Где Кристина и моя дочь?! – подлетев, схватил ублюдка за грудки.

– Сам догадайся, Агатов, – он мрачно усмехнулся.

Рыча, я рванул его на себя.

– Если ты хоть пальцем их тронул, я тебя с того света вытащу.

К двери уже бежали спецназовцы. Меня всё-таки оттащили от него. Яков, чёрт его подери! Возле Афанасьева появились бойцы спецназа. Он смотрел на меня, я на него.

– Думал, переиграешь меня, Агатов? – губы его искривились сильнее. – Нет. Не переиграешь. Никогда не переиграешь.

Его скрутили. Он даже не подумал оказать сопротивления, продолжая усмехаться и смотреть на меня.

– Сюда! – раздалось из коридора за его спиной одновременно с металлическим щелчком наручников. – Они здесь!

Слова ударились о черепную коробку. Это могло значить всё, что угодно.

Афанасьев смотрел на меня с нескрываемым презрением и мрачным превосходством.

– Ты покойник, – прорычал я и бросился к двери.

На этот раз удержать меня никто не пытался. Оказавшись в полутёмном коридоре, я осмотрелся по сторонам. Тишина преследовала меня. Мёртвая, гробовая, превращающая нервы в тугие комки.

– Где они?! – рявкнул, едва мне навстречу вышел спецназовец. – Где моя семья?!

Он взглядом указал мне вперёд. Немой, не обещающий ничего взгляд.

Земля подо мной будто разверзлась, и я лечу в ад. Желудок выворачивался, по рту появился вкус желчи. Я снова бросился вперёд.

– Нет… – голос. Этот голос я бы не спутал ни с одним другим. – Я… Мы в… – она плакала. Пронизанная слезами дрожь впрыснула мне в кровь дозу облегчения, смешанного с усилившимся страхом.

Последние метры показались дорогой в вечность. Кристина сидела на диване. Её каштановые волосы в беспорядке разметались по плечам. По её плечам и плечам девочки, которую она прижимала к груди. Моей дочери. Алисы.

– Кристина, – просипел, остановившись в дверях.

Смотрел на них и боялся, что стоит хоть на миг закрыть глаза, они исчезнут. Что вместо рассыпанных по плечам двух самых прекрасных из всех возможных земных созданий волос увижу паутину безысходности. Что живой огонёк в заплаканных глазах Крис сменит замёрзшее стекло. Что всё действительно закончится, так и не начавшись.

– Рихард, – тихий выдох разбил гулкую тишину внутри меня.

– Кристина… – ещё несколько шагов к ней только затем, чтобы смести последние метры.

Оказавшись рядом, присел на край кресла. Наши колени соприкоснулись. Заплаканная Алиса смотрела на меня с подозрением и испугом. Я дотронулся до плеча Кристины. Она всхлипнула. Слезинка застыла в уголке глаза и сорвалась по щеке вниз.

– Поехали домой, – попросила она. – Пожалуйста, Ард, увези нас отсюда. Я больше… больше не могу тут ни секунды.

Я бегло оглядел комнату. Заметил у стены разбитый телефон. На столе – откупоренная бутылка, рядом с диваном окровавленные осколки стекла. Снова на Крис, пристально изучая её лицо.

– Что это? – убрал волосы от её шеи. На нежной коже краснели пятна.

Её губы задрожали сильнее, глаза мгновенно заволокло слезами. Меня затопила ярость. Уничтожу. В порошок сотру.

– Поедешь ко мне? – с трудом я заставил себя взять эмоции под контроль. Смотрел на дочь, та разглядывала меня. Уже без страха, но всё ещё с лёгкой настороженностью. Попытался улыбнуться, но получилось дерьмово.

– А мама?

– Мама, – в глаза Кристины. – Мама поедет ко мне?

– Поедет, – шёпотом, почти что беззвучно.

Кристина нежно обнимала дочь, и это было, пожалуй, самым совершенным, что мне доводилось видеть в жизни. Её узкая ладонь лежала на мягкой ткани, из которой было сделано платье Алисы. Две пары тёмных глаз, густые ресницы…

– Видишь, мама говорит, что поедет.

– Тогда я тоже поеду.

Я хотел забрать Алису, но стоило попробовать это сделать, она подалась к матери. Сердце кольнуло чёрным остриём. В заплаканных глазах Крис появился и пропал вызов. Со вздохом, она опустила веки, и ещё несколько слезинок стекло по её щекам.

– Пусть дядя Ард донесёт тебя, хорошо? – нежно обратилась она к малышке. – А я пойду рядом. Договорились?

Алиса не отвечала. Держалась за мать, но при этом опять рассматривала меня.

Я ждал. Это ожидание было мне поперёк горла. Но я боялся, что стоит мне надавить, хрупкое равновесие разлетится. Пойти поперёк воли этой девочки я боялся сейчас, как не боялся перейти дорогу ни одному самому поганому сукину сыну из всех, с кем имел дело.

– Давай, иди ко мне, – я всё-таки приподнял руку. Старался, чтобы это не выглядело попыткой забрать её у Крис, но в то же время дало понять, что выбора нет.

Алиса поколебалась ещё немного и всё-таки отпустила Кристину. Я обхватил её. Она оказалась тяжёлой и одновременно с этим удивительно лёгкой. Её мягкое дыхание скользнуло по шее, когда она обвила меня ручонками.

Мы поднялись, и я повернулся к Крис. Она дрожала: губы, подбородок.

– Кристина, – встревожился я.

Крис помотала головой. Прижала пальцы к губам и тихонько всхлипнула. Алиса у меня на руках забеспокоилась.

– Всё… всё хорошо, – ещё один всхлип. – Лисичка… Всё хорошо. Мама просто… просто…

Её плечи затряслись. Склонив голову, она заплакала в голос. Как-то обессиленно, измученно. Я не понимал, что с ней. Алиса занервничала сильнее, принялась рваться к матери.

– Всё хорошо, солнышко, – Кристина поднялась. – Всё хорошо, – схватила ладошку Алисы. – Я иду с вами. Видишь? Всё хорошо.

Её качнуло, и она придержалась за меня. Я хотел обхватить её одной рукой, но она остановила меня взглядом.

– Я в порядке, – сказала тихо. – Правда.

Дура! Посмотрел на разбитый телефон, на осколки стекла. Хотелось устроить ей трёпку. О чём она вообще думала?! Героиня недоделанная, чтоб её!

Кристина шла впереди, каблуки её туфель тихонько постукивали по полу. Я смотрел, как двигаются её лопатки под тонкой тканью, как она поднимается на ступеньку у выхода.

– Папа напугал маму, – шмыгнула носом Алиса. – Очень сильно напугал. Мама плакала, и у неё стучало сердце. Вот тут, – она приложила ладошку к моей груди. – Тук-тук-тук. У тебя тоже стучит. Тебя тоже кто-то напугал?

– Немного, – я взял её руку. В сравнении с моей она была совсем крохотная. И Алиса была крохотная. И в этой крохотной девочке сосредоточилась моя жизнь, пусть даже ещё совсем недавно я понятия не имел, кто она мне.

– Не бойся. Ты большой, ты не должен бояться. Даже мама старалась не бояться. А она такая маленькая.

– Не буду, – пообещал я. – Больше не буду.

Вот только знал – враньё. За неё и за её маму бояться я буду всегда, и этого уже не изменить никому.

Кристина устроилась на заднем сиденье внедорожника. Отдав ей Алису, я отошёл от машины.

– Афанасьев ещё тут? – спросил, найдя Якова.

Тот кивнул в сторону. У обочины, рядом с фургоном спецназа, был припаркован полицейский автомобиль.

– Мне нужно сказать ему пару слов, – обратился я к сопровождающему Афанасьева полицейскому. – Это не займёт много времени.

Тот открыл дверцу. Скованные наручниками кисти Дмитрия лежали на коленях. Только сейчас я увидел глубокие порезы. Афанасьев одарил меня насмешливым взглядом.

– Ты сгниёшь в тюрьме.

– Нет, Агатов. Ты ведь не хочешь всю жизнь оглядываться по сторонам, правда? – он сделал многозначительную паузу. – Не хочешь. А если ты дашь ход документам, тебе придётся это делать. Ты ведь не хочешь, чтобы с твоей шлюхой что-нибудь случилось? А ещё дочь… Мало ли, что. Всё может быть, нам ли с тобой этого не знать.

– Не угрожай мне. Ты не в том положении, Дима.

– Я и не угрожаю. Всего лишь обрисовываю тебе варианты. Или ты думаешь, что упечёшь меня за решётку, и дело с концом? Помимо меня есть другие люди. Их интересы зависят от моих. Жизнь длинная, Агатов. А у твоей девчушки она вообще только начинается.

– Сукин ты сын, – процедил я. – Только сунься к ней.

– Ты никогда не переиграешь меня, Рихард. Я тебе уже это сказал. Мы с тобой можем играть на равных. Мне нравятся сильные соперники. Но переиграть ты меня не переиграешь. Ты не дашь ход бумагам, – уже без намёка на усмешку.

– Пошёл к дьяволу, – захлопнул дверцу.

Посмотрев в сторону внедорожника, увидел Кристину. Она стояла рядом с большой чёрной машиной и не сводила с меня взгляда. Её волосы трепал ветер, кисти рук были спрятаны в рукава.

Не позволю. Никому не позволю тронуть её. Пусть только попробует сунуться к ней. У каждого есть своё слабое место. Моё – Крис и Лисичка. У Афанасьева оно тоже есть. Если я не нашёл его, значит, плохо искал.

Глава 13

Кристина

Алиса тихонько вздохнула, совсем по-детски причмокнула во сне. Чуть касаясь, я погладила её по волосам, провела поверх одеяла. Если для меня этот день был похож на кошмар, что говорить про неё? Хотя, возможно, для неё он всё-таки был проще. Многие вещи она могла пока только чувствовать, но не понимала их, и я была рада этому.

– Мамино солнышко, – тихонько запела я, – сладкая девочка,

Ангел присмотрит в ночи за тобой.

Снятся тебе пусть зайка и белочка

И зимний лес под яркой звездой.

Снятся тебе пусть дали широкие,

Снится кружащий над ними орёл,

Снятся моря-океаны глубокие с парусом алым, гонимым мечтой.

Волны-барашки, дельфины и облака —

Белые хлопья в лазури небес.

Спи, моё солнышко, спи, а пока

Мама придумает много чудес.

– Никогда не слышал эту колыбельную.

Я обернулась. В дверях, опираясь на косяк плечом, стоял Рихард и внимательно смотрел на нас.

Из коридора лился приглушённый свет, лицо Арда оставалось в тени, но черты лица я видела. Или просто успела выучить настолько, что мне казалось, будто вижу.

– Ты не мог её слышать, – ещё раз посмотрела на дочь и встала с пола.

У кровати Алисы я просидела часа два, а то и больше. Если бы не Ард, просидела бы, наверное, всю ночь. Никак не могла насмотреться на неё, надышаться ею.

Оставив нас дома, Ард уехал и вернулся уже когда стемнело. Налил кофе и закрылся в кабинете. Сквозь дверь до меня доносился его голос – порой сдержанный, порой похожий на отзвуки грома. О чём и с кем он говорит, знать я не хотела. Да и не до этого мне было – я не отходила от Алисы. Наскоро приготовила творожный мусс с клубникой, который она всегда любила, и смотрела, как она облизывает ложку. Хотелось сделать что-то огромное, невероятное, но самым большим, что я могла, просто сидеть с ней и прижимать к себе.

– Не знал, что ты сочиняешь детские песенки, – сказал Ард, когда мы вышли из комнаты.

– Я тоже не знала, что сочиняю их, пока не родила Алису, – я попыталась улыбнуться.

Ард мою попытку заметил, хотя самой мне показалось, что это даже намёком на улыбку назвать было сложно.

Я первой вошла в кухню и остановилась. Между нами возникло неловкое молчание, которое бывает между не разобравшимися в своих чувствах старшеклассниками, неожиданно оставшимися наедине.

– Раз у нас нет тем для разговора, – нарушил тишину Ард, – скажи мне, какого дьявола ты потащилась к Афанасьеву одна?

Я посмотрела на него.

– Ты идиот? – спросила совершенно серьёзно. – Что я должна была делать, Рихард? Сидеть и ждать тебя? Если я, как ты говоришь, потащилась к Диме одна, значит, на то были веские причины.

Вскинув голову, я не сводила с него взгляда. Он поджал губы, глаза блеснули, на скулах выступили желваки.

– И если уж на то пошло, я пыталась тебе сказать. Пыталась! Но ты же у нас такой занятой и крутой, что не можешь взять трубку! Так может, стоит задуматься, почему я поехала одна?!

– Я бы взял, если бы ты позвонила со своего номера.

– Но я позвонила не со своего номера! – уже с нажимом. – И ты сам понимаешь, почему. А если бы это была не я, а Алиса?! Ей пять, Рихард! Она скоро в школу пойдёт! Что, если она потеряет телефон и позвонит тебе с чужого номера?! Если ты будешь ей нужен, а она не сможет до тебя дозвониться?! Ей ты тоже скажешь, что взял бы, если бы она позвонила со своего номера?! А если, не дай Бог, ты ей нужен будешь срочно?!

– Не выворачивай, – он прошёл мимо. Открыл холодильник, но только для того, чтобы не смотреть на меня, и я знала это.

– Я не выворачиваю, Рихард.

– До недавнего времени я понятия не имел, что у меня есть дочь, – он захлопнул холодильник. Швырнул возле раковины то, что из него достал. – Если Алиса не дозвонится до меня, она позвонит тебе.

– Да, Ард. Она так и сделает. Она позвонит мне, ты прав!

Меня захлестнуло гневом. Всё пережитое дало о себе знать. Страх, который я испытала, бесконечность ожидания, плач Алисы и кровь, стекающая по пальцам Дмитрия в момент, когда он раздавил бокал в ладони.

– А знаешь, почему?! Потому что я возьму трубку. Даже если в этот момент буду стоять на краю пропасти, я возьму трубку! А знаешь, почему я это сделаю?! Потому что я знаю, что есть те, кто нуждается во мне. Потому что я не крутой адвокат, который только и делает, что выпячивает своё эго. Я не строю из себя героиню в попытке…

– Не строишь?! – рявкнул он. – А чем ты занимаешься?! Нахрена ты сделала запись разговора?!

– Нахрена?! – я хватанула ртом воздух. Недоверчиво усмехнулась. – Что я ещё могла сделать?! Маша погибла потому, что я её втянула в это! Не окажись её в том списке, она была бы жива! Я должна была хоть что-то сделать! Ты слышал, что он говорил?! Он же…

– Это аудио сделано без согласия! Он мог говорить, что угодно! Хоть что он Кеннеди пристрелил!

Я осеклась. Ард не сводил с меня тяжёлого взгляда. А я… я не знала, что сказать. Господи, я даже не подумала об этом. Аудиозапись, сделанная без согласия, не может быть использована в суде в качестве доказательства. Разве что… Разве что она может навести следствие на верный след. Только кто стоит за гибелью бывшей няни Алисы и покушением на Мишу, понятно и так.

– Это было единственным, что я могла сделать, Рихард, – сказала негромко. Взгляда не отвела. – Ради Маши. Ради её мамы.

– Лучше бы ты сделала что-то ради себя, – процедил он и опять отвернулся.

Я посмотрела на столешницу. На ней лежала индюшачья голень в вакуумной упаковке, которую я заказала днём, чтобы сделать завтра к ужину рагу. Рихард чертыхнулся и швырнул её обратно. Я прошла к кофемашине и подставила чашку. Выдохнула. Потёрла лицо и опять повернулась к Арду. Он смотрел на меня.

– Он мог сделать с тобой всё, что угодно, Кристина. С Алисой, возможно, и нет, но с тобой – да.

– Но не сделал, – отозвалась я. Отдавала себе отчёт, что не совсем права.

Никто из нас не был прав. За этот день все мы пережили слишком много. И я, и Лисичка, и Рихард.

– Никогда не рискуй собой, Кристина, там, где это не нужно, – он подошёл и взял меня за локти.

Смотрел уже не в глаза – в душу. Я хотела возразить, что это было нужно. Нужно! Но в горле встал ком. Я слишком хорошо помнила, как задыхалась, как пыталась сделать вдох и не могла. Глотать до сих пор было неприятно. Но дело было не в страхе и не в памяти – в том, как Ард сжимал мои локти, в том, что было в его глазах.

– Что бы я сказал твоей дочери, если бы всё закончилось иначе, Крис? Что бы я сказал нашей дочери? Мне жаль, что с Марией всё так сложилось. Но ты в этом не виновата. Точно не ты.

Он замолчал. Я сглотнула отвратительный комок. Сколько за сегодня я выплакала? И опять эти слёзы…

– Жаль, Крис. Но её смерть ничего не значит для Алисы. И, – циничная усмешка, – для меня по большому счёту, тоже. Вчера я отправил её матери крупный перевод. Это не поможет ей пережить смерть дочери, но хотя бы поддержит. Большего для её семьи сделать я не могу.

Я облизала губы. Он ничего не говорил мне об этом. И я знала, что при других обстоятельствах не сказал бы.

– Нельзя говорить, что жизнь Маши не важна, – прошептала. – Она… Каждая жизнь важна, Ард. Каждая.

Он заставил меня подойти вплотную. Положил ладонь на затылок и опустил до шеи. Глядя в глаза, медленно покачал головой.

– У каждого из нас свои важные жизни. Наши слабые места. Наша уязвимость. Наши близкие, друзья и…

– И… – ещё тише.

– Для меня это твоя жизнь. Твоя и Алисы.

Я отвернулась. Вначале отвела взгляд, а потом и вовсе отошла к раковине. Нервным движением заправила волосы за ухо. Включила воду и принялась мыть чашку, из которой пила Алиса.

Рихард смотрел мне в спину. Руки стали неловкими, как будто я долго была на морозе без варежек. Лучше бы Ард сейчас ушёл в комнату, лучше бы ему кто-нибудь позвонил. Тогда бы у меня появилась возможность побыть одной и, не таясь, дать волю чувствам.

– Крис, – позвал Ард. Я продолжала тереть и без того чистую чашку. – Кристина.

Я ощутила, как он приблизился, как колыхнулся возле меня воздух от его стремительности. Резко он закрыл кран и, взяв за плечо, развернул меня к себе.

Я опять отвела взгляд.

– Что ты хочешь?! – выпалила на одном дыхании. – Что я должна сказать тебе на это?! Что, Рихард? Перестань душу мне выворачивать! Перестань. Я…

– Кристина, – заставил меня остановиться.

Вместо окончания фразы я выдохнула с тихим стоном. Позволила Арду обнять меня.

Сама не заметила, как прижалась к нему, уткнулась в него лбом. Он поглаживал меня по спине, мягко перебирая волосы. Я чувствовала себя одновременно взрослой и маленькой. Женщиной и беззащитным ребёнком. Снова это чувство совершенной слабости и силы, в переплетении которых и скрывается доверие. Потому что слабость рядом с кем-то – доверие. Никогда я не могла показать Диме свою уязвимость. А Арду, вот так просто.

– Мне трудно всё это слушать, принимать, понимаешь?

Я подняла голову. Смотрела на него снизу-вверх, в его жёсткое лицо, в тёмные глаза.

– После всего, что было за эти недели, за эти годы. Это… как лавина. Я уже ничего не ждала. Я научилась жить, как жила. А тут ты. И эти твои слова…

– Ты перестанешь трещать? – он потихоньку смял мои волосы. – От этого все равно никакого толка.

– Я перед тобой душу выворачиваю, а ты… – я всхлипнула, хотя желание было потихоньку засмеяться. Получилось нечто непонятное. – Ты хоть понимаешь, как мне трудно тебе всё это говорить?

Уголки губ Арда дрогнули. Он вздохнул. Отпустил меня и, взяв правую кисть, посмотрел на кольцо. Опять в глаза.

– Я не сняла его. Хотела снять, когда поехала к Диме. Но не сняла.

– Даже не знаю, что тебе на это сказать.

– Скажи, что я сделала правильно.

– У меня желание одновременно выпороть тебя и поцеловать. И не знаю, чего мне хочется больше.

На этот раз я всё же засмеялась. Хотя вряд ли можно было назвать этот звук смешком. В горле тут же запершило. Я закашлялась, и то, что было похоже на улыбку, сошло с лица Арда. Он добавил в кофе молоко и подал мне чашку. Тёплый кофе был как раз тем, чего мне не хватало. Сделав пару глотков, я вернула её ему. И снова мы просто смотрели друг на друга. Прежней неловкости больше не было, но между нами появилось напряжение, похожее на ожидание.

– Ошибка людей в том, Крис, что они не ценят настоящее. Некоторые проживают годы и начинают ценить прошлое. Некоторые, но не все. Зато все люди ценят будущее. Парадокс в том, что того будущего, которое мы себе представляем, может не быть. Но мы всё равно ценим его больше настоящего.

– Ещё один парадокс в том, что даже если это будущее наступает, оно становится настоящим, и люди его не ценят, – ответила я и замолчала.

Наверное, мы могли бы больше ничего не говорить. Ни сейчас, ни многие часы после. Просто стоять и смотреть друг на друга, общаясь одними взглядами. Но я всё-таки нарушила молчание.

– Давай ценить настоящее, Рихард. Мы с тобой так хотели будущего, что потеряли настоящее. А теперь… теперь у нас есть настоящее. Я не хочу больше ничего терять. Ни секунды из настоящего. Не хочу.

– И я не хочу, – моя рука в его. Глаза в глаза. – Свадьба через три недели. Ты же выйдешь за меня?

– А если скажу, что нет? – мягко улыбнулась. Он поигрывал моими пальцами, и они становились живыми. Всё во мне становилось живым рядом с ним.

– Тогда мне придётся заставить тебя. Потому что ты моя, Крис. По всем законам.

– По каким таким законам?

– По всем. По законам, по которым женщина принадлежит мужчине. По тем, которые прописаны с самого сотворения мира. Ты моя, Кристина.

Он говорил уверенно. И смотрел на меня тоже уверенно. Что-то подсказывало, что, если бы сейчас я отказала ему, если бы действительно сказала «нет», это бы ничего не изменило.

– Да, – сказала просто. – Я выйду за тебя, Рихард Агатов. Выйду. Только не отпускай меня больше. Ты сам сказал, что я твоя. Я могу быть глупой, могу быть слабой. Я могу кричать, Рихард. Могу ненавидеть тебя.

– Можешь?

– Могу, – подтвердила совершенно серьёзно. – Могу. Я ненавидела тебя после той встречи. Ненавидела.

Он сильнее сжал мою руку. Ещё сильнее, почти до боли. Только рассеявшаяся темнота глаз сгустилась. Я дотронулась до его лица.

– Это уже не важно, Рихард. Что бы ни было между нами, есть то, что неизменно – я твоя.

Он подтянул меня за руку. Крошечный шаг, и я прижалась к нему всем телом. Созданная для него, я утонула в его руках. Приоткрыла губы и почувствовала прикосновение. Поцелуй был мягким, неспешным. Тихонько застонав, я провела ладонью по груди Арда. Тронула волосы на линии роста.

Наши языки столкнулись, и я потерялась. Закрыла глаза и стала отвечать ему. Безумный, похожий на попытку напиться поцелуй. Губы на губах, его руки на моей спине, мои пальцы в его волосах. И я с ним. Нашедшая себя, сильная и слабая. Его.

Глава 14

Кристина

Сидя утром с чашкой чая, я смотрела на становящееся всё светлее небо и думала над словами Рихарда. О настоящем, о прошлом, о будущем. Эта ночь тоже была уже прошлым. Но откладывать на потом я не стала. Сохранила её не в памяти – в сердце.

Рихард зашёл в кухню. Немного всклокоченный со сна и хмурый.

– Ты что так рано вскочила? – достал стакан и налил воды.

– Не знаю. Приготовить тебе завтрак?

– Дай глаза продрать для начала.

Я невольно улыбнулась. Подошла к нему, коснулась волос. Приподнялась на носочки и оставила на губах короткий поцелуй.

– Продирай. Доброе утро.

Зря я надеялась, что он отпустит меня так просто. Обхватив за талию, он завладел моими губами. По телу тут же растеклось тепло. Я отвечала ему: неспешно, прикрыв глаза и наслаждаясь каждым мгновением. Открывать глаза не хотелось, и всё же пришлось.

– Вот теперь это утро действительно доброе, – Рихард убрал руку с моей талии.

Я опустила взгляд к его паху. Опять посмотрела в лицо. Линия его рта искривилась в наглой ухмылке, и я качнула головой. Его самоуверенность не знала границ. Порой это выводило меня из себя, а порой, как сейчас, до безумия нравилось.

– Подожди, – едва я хотела заняться завтраком, Ард приподнял мою голову. Костяшками пальцев провёл по ставшим тёмными пятнам на шее.

Должен ли был ко мне хоть на мгновение вернуться вчерашний страх? Должна ли я была испытать жалость к себе или в очередной раз подумать о том, что когда-то совершила неправильный выбор? Не знаю. Миллион крохотных чувственных импульсов пронзили меня, стоило Арду опустить пальцы по шее к ключицам. Это прошлое я не собиралась ни помнить, ни тянуть в настоящее.

– Ты сказал, что свадьба через три недели, – отступила на маленький шаг.

Блеск, появившийся во взгляде Рихарда, мог означать всё, что угодно. Это становилось опасным для нас обоих. Ард шагнул ко мне, я от него.

– Алиса, – предупреждающим шёпотом. – Она вот-вот встанет, Рихард.

Он шумно вдохнул через нос. Провёл ладонью по волосам, взъерошивая их ещё сильнее. Мне почему-то стало смешно. Об этом он точно не думал. Привык, что ему можно всё и всегда. Я потихонечку засмеялась, когда он, что-то невнятно процедив, отошёл от меня чуть ли не на середину кухни.

– Так что ты там про свадьбу?

– Свадьба через три недели, – повторила, – а у нас ничего нет. У меня даже платья ещё нет.

– С чего ты это взяла?

Я уставилась на него в недоумении. То ли я что-то упустила, то ли Рихард просто не счёл нужным поделиться со мной. Второе вероятнее.

– Твоё платье давно висит в шкафу.

– Ты мне не говорил.

– А должен был? – он всё-таки не выдержал.

Пространство, разделяющее нас, опять стало неумолимо сокращаться. Я дотронулась до цепочки, покусывая губу. Если Рихард продолжит, я не устою. Сдамся, выкинув все «если», как белый флаг.

– Разве нет? – ждала, что он вот-вот окажется рядом. Тело уже ныло в ожидании новых прикосновений.

Рихард оказался благоразумнее меня. Дотронулся до моих волос и всё.

– Твоё платье в шкафу, – сказал он негромко. – Об остальном тоже не беспокойся. Если что-то нужно, можешь сказать мне.

Я бы могла поспорить с ним, что хочу сделать всё сама. Конверты с пригласительными, оформление зала, выбор музыки для первого танца. Только до всего этого мне не было дела. Какой будет узор на салфетках, какого цвета скатерти на столе. Жизнь сделана из мелочей. Но эти мелочи были куда менее значимы, чем каждое из сказанных вчера слов. Менее значимы, чем это утро и донёсшийся до нас из коридора детский топот.

– Алиса, – позвала я, с трудом сумев отвести взгляд от Арда. – Алиса, детка, мы здесь.

Через пару секунд дочь уже стояла рядом с нами. Немного освоившаяся вчера, она всё равно осмотрела кухню и сконцентрировала внимание на Рихарде. Боже! Сейчас, только вставшие с постели, в уютной атмосфере дома, они были похожи ещё сильнее. Как и отец с утра, Алиса недовольно хмурилась. Взъерошенная, босая, в купленной по пути домой ночнушке, она напоминала мне домовёнка.

– Иди умывайся, – обратилась я к ней. Покосилась на Арда. – И ты тоже иди умывайся. Алис, дядя Ард поможет тебе.

– Чем я ей помогу? – в его самоуверенности появилась брешь. Он сразу же залатал её, но я успела заметить лёгкую тревогу.

Сколько потребуется нам времени, чтобы наверстать то, что мы потеряли? Сможем ли мы? Я отбросила эти мысли. Должны. Мы должны, зачем ещё это всё? Этот трепет, который я чувствую рядом с Ардом, эта ночь?

– Для начала принеси в ванную табуретку. Твоя… Алиса не достанет до раковины. Её зубная щётка стоит в нашем стаканчике. Паста рядом, – я улыбнулась. Подошла к Арду, коснулась его руки и, посмотрев из-под ресниц, шепнула: – Ты справишься. Я в тебя верю.

Выражение лица у Рихарда было такое, будто он готовился к заседанию всей своей жизни. Отпираться не стал – взял стул и понёс в ванную. Я указала Алисе, чтобы шла за ним. Дочь тоже не противилась. Похоже, ей было любопытно. А может, просто ещё до конца не проснулась.

Когда они скрылись за дверью, я пошла в спальню. Платье могло и подождать, однако перебороть желание увидеть его, уже готовое, я не смогла. Распахнула зеркальные дверцы шкафа. Ожидала увидеть один чехол, но их оказалось три. В самом конце длинного ряда вешалок. Сперва подумала, что в одном из них костюм Арда, но нет. Открыла первый – то самое платье, которое я примеряла в салоне. Потянулась к другому, но молнию так и не тронула. Внимание моё привлекло третье платье. Вернее, прикреплённая к вешалке карточка.

«Оно всегда было только твоим. Ты можешь выбрать любое».

– Не может быть… – шепнула и, не снимая вешалку с перекладины, потянула вниз молнию. Видеть мне было не нужно. Я и так знала, что внутри. То самое платье, которое когда-то сшила для меня мама Рихарда. То, которое тогда я так и не надела.

Раскрыла чехол сильнее и дотронулась до кружева. То, что я чувствовала сейчас, было даже сильнее, чем когда я нашла это платье в комнате-кладовой.

Пальцы не дрожали, слёз не было. Они застыли где-то в горле и теперь мешали дышать. Медленно я вырисовывала детали отделки, повторяла узор. Со стороны Рихарда это было даже больше, чем признание в любви.

– Мама! – с криком вбежала в спальню Алиса.

С трудом я заставила себя вернуться в реальность. Обернулась к ней и кивком спросила, в чём дело, потому что говорить была не в состоянии.

– Дядя Ард сказал, что мы идём в цирк! Что сейчас ты нас покормишь, и мы пойдём в цирк!

– Дядя Ард… – перевела взгляд на появившегося в дверях Рихарда. – А дядя Ард не посчитал нужным сперва поставить об этом в известность меня?

– Ма-а-ам, – заканючила Алиса.

В глазах Рихарда читалась насмешка.

Я только покачала головой. Спорить было бесполезно, да и зачем? Лучше всего было приготовить завтрак. Радость в глазах дочери, добрая насмешка в глазах её отца.

Я проглотила сдавливающий горло комок.

– Мы никогда не были в цирке, Рихард, – сказала тихо. – Так что… Пойдём, буду вас кормить.

Алиса восторженно ахнула, увидев в фойе одну из гимнасток, участвовавших в представлении. Вблизи она казалась ещё более хрупкой, чем на арене. Первое отделение закончилось несколько минут назад, и высыпавшие из зала зрители развлекались, чем только можно.

– Хочешь сфотографироваться с ней? – спросил Рихард у Алисы, взглядом указав на девушку.

Дочь приоткрыла рот и кивнула. Согласие гимнастки Арда, судя по всему, не интересовало. Мягко улыбнувшись, она сказала что-то подошедшей к ней с двумя детьми паре. Немного виновато качнула головой.

– Она ни с кем не фотографируется, – упрекнула я. – Не нужно обнадёживать ребёнка, если точно не знаешь, что сможешь сделать то, что пообещал.

Рихард только смерил меня взглядом. Молча направился к гимнастке. Поверх ярко-красного, отделанного узорами купальника она надела нечто, напоминающее парео. На ногах у неё были расшитые бисером балетки. Когда они с партнёром парили в невесомости под самым куполом, у меня сердце замирало. Насколько же нужно быть бесстрашной, чтобы решиться на такое!

Подойдя к девушке, Рихард что-то сказал. Посмотрел на нас с Лисичкой. На губах девушки появилась всё та же виноватая улыбка.

– Пойдём, – я взяла дочь за руку, – давай лучше купим сладкую вату.

– Я не хочу вату. Я хочу сфотографироваться с феей. Дядя Ард обещал.

– Дядя Ард пообещал то, что…

Неожиданно Рихард и гимнастка направились к нам. Я осеклась, так и не договорив. Вот же засранец!

– Привет, – подойдя, улыбнулась «фея» Алисе. С неуловимым изяществом присела перед ней. Я почувствовала исходящий от неё лёгкий запах жасмина и детской присыпки. – Ты Алиса, правильно?

– Да.

– Твой папа сказал, что тебе очень понравился наш номер. Тебе правда понравилось?

– Правда, – Алиса смущалась, хоть на неё это было не похоже.

Я думала, она что-нибудь скажет на это оглушившее меня «папа», но она промолчала. Восторженная, переполненная впечатлениями, скорее всего была сконцентрирована на другом. Зато Ард подобрался. Я физически ощутила это. Резко посмотрела на него, но его взгляд был прикован к Алисе.

– Ты фея. Только феи могут так летать.

– Фея… – улыбка девушки стала задорнее. – Так меня ещё никто не называл.

– А как тебя называют?

– Аля. Все зовут меня Алей.

– Нет, – упрямо возразила Алиса.

В этом «нет» звучал характер её отца. В её глазах была та же решимость, что и в его. Когда-нибудь я начну к этому привыкать. Наверное, начну.

– Ты фея.

Девушка взяла её за руку. Я думала, она подведёт её к афише, но вместо этого она остановилась у тележки со сладостями.

– И сколько ты ей заплатил? – осведомилась я, когда гимнастка отдала Алисе палочку с розовым коконом сладкой ваты.

Не знаю, что меня так раздражало. То ли что Рихард в очередной раз смог получить то, что захотел, то ли сама гимнастка. Уж меня-то дочь феей не называла никогда. Куда мне! А, может быть, дело было в другом.

– Не поверишь, – наблюдая за ними, отозвался Рихард, – но я ей не платил. Просто попросил.

Я цокнула языком. Конечно, как ему можно отказать?! Если бы попросила я, гимнастка послала бы меня куда подальше, как и других. Но это же Ард.

– Давайте там, – вернувшись, показала гимнастка на стену поодаль, возле которой никого не было. – Можем у афиши, но там фотографируются все. Это как-то… банально.

На стене висело несколько больших фотографий в узких серебристых рамках. Укротитель тигров со своими подопечными, жонглирующий клоун… «Фея» приобняла Алису за плечи, и Ард сделал пару фотографий.

– Давайте теперь я сниму вас, – неожиданно сказала гимнастка. Я даже обомлела. Не успела прейти в себя, она уже поменялась с Ардом местами. Рихард подхватил Алису на руки, приобнял меня и прижал к боку. В нескольких метрах от нас гудел народ, резвились дети, а я смотрела в камеру мобильного телефона.

– Спасибо, – сказала негромко, когда девушка вернула телефон Арду.

Она понятия не имела, что фотографии, которые только что сделала, первые для нас. Начало нашей истории.

– Это вам спасибо, – ответила она так же тихо. Посмотрела на Алису. – Тебе. Я в цирке с двенадцати лет. Но никто ни разу не называл меня феей. Ты чудесная, Алиса. И родители у тебя чудесные. Береги их, – снова посмотрела на меня, потом на Рихарда, – а вы её берегите. И друг друга.

Вслед за дрессировщиком со стайкой цирковых пуделей на арену вышли клоуны. Парень и девушка со смешными носами. С добрыми улыбками, они веселили детей, ходя по манежу. Почему-то раньше я не любила клоунов, но глядя на этих ребят сама не могла удержаться от улыбки.

– А теперь нам нужны помощники, – объявил клоун-мальчик.

– А почему это только помощники?! – запальчиво поинтересовалась у него клоунесса. – Мне вот нужны помощницы!

Она подошла к девочке в нескольких метрах от нас и вытянула её на арену. За ней ещё одну, сидящую подальше. Клоун выбрал себе нескольких мальчишек.

Пока клоун втягивал оказавшихся на манеже детей в игру, клоунесса лёгкой поступью пробежалась вдоль ограждения.

– Так-так, – голос у неё был звонким. – Мне нужна самая смелая девочка. Самая смелая, которая ничего не боится.

– Я ничего не боюсь! – вдруг подскочила с места Лисичка.

Я попробовала одёрнуть её, но обратно она не села. Девушка-клоун посмотрела на нас.

– Ты самая смелая? – она присела прямо напротив. – Уверена? Точно уверена?

– Точно! – отозвалась Алиса.

– Ну тогда пойдём со мной, – протянула руку. Бросила на нас взгляд и, подмигнув, вывела Алису к остальным ребятам.

– Это же ты? – я тут же повернулась к Рихарду. – Только не ври. Ты договорился обо всём с самого начала, да?

– Ты недооцениваешь свою дочь, Крис, – он взял меня за руку. – Нашу дочь. Я ни о чём не договаривался.

Я ему не поверила. Но это не помешало мне испытать огромное чувство благодарности. Ещё один день, который навсегда останется теплом в моём сердце. Уверена, что и в сердце Алисы тоже.

После представления Алиса трещала не переставая. Она буквально захлёбывалась от восторга. Я вдруг подумала, что было бы, если бы Дмитрий действительно был её отцом. Настоящим отцом. Ответ нашёлся сразу – если бы он был её отцом, матерью была бы не я. Отцом моего ребёнка мог быть только Рихард.

– А потом… – Алиса замолчала. – Мам! Ты меня не слушаешь.

– Слушаю, милая, – ответила я, хотя действительно пропустила последние слова мимо ушей. Протянула дочери руку, она мне свою. – Скажи дяде Рихарду спасибо. Это ведь он позвал нас с тобой в цирк.

– Спасибо! – выпалила она.

– Пожалуйста. Кристина, – он нашёл мою руку.

– М-м?

– То, что было шесть лет назад…

Мне показалось, что он хочет сказать что-то важное. Я посмотрела с вопросом, ожидая продолжения. Ард глянул на Алису, потом снова на меня.

– Ты ведь не жалеешь?

Я тоже посмотрела на дочь. Та шлёпнула по неглубокой луже. Потом ещё раз, специально разбрызгивая воду. Обычно я ругала её за это, но не сейчас.

– Не жалею, – вздохнула. Разве я могла жалеть? Если бы не та встреча, у меня бы не было Алисы. У нас. У нас бы не было Алисы.

– Не жалею, Рихард, – повторила я.

Он продолжал всматриваться в моё лицо. Как будто хотел убедиться. Должно быть, убедился. Погладил мои пальцы и чуть заметно улыбнулся.

Глава 15

Кристина

– Может, ты всё-таки отдашь его мне?

Пыхтя, Алиса попыталась поднять пакет выше. Едва не споткнулась, но упрямо продолжала сжимать ручки. С того момента, как мы вышли из такси, она не выпускала его из рук. Платье, которое мы выбрали, понравилось ей настолько, что поначалу она вообще хотела пойти домой прямо в нём. Уговорить её снять его удалось с трудом.

– Алис, – позвала я и, когда дочь подняла взгляд, с упрёком качнула головой. – Сейчас споткнёшься и упадёшь. Будешь в красивом платье с ободранными коленками. Ты этого добиваешься?

– Ты говорила, что мы заберём мои другие платья, а мы не забрали. А если это тоже потеряется?

– Не потеряется.

Она поколебалась, но платье всё-таки отдала. Я действительно обещала, что скоро она получит свои игрушки и другие вещи. Но дело затягивалось. Ехать в дом Дмитрия сама я не хотела, да и вряд ли бы мне позволили зайти даже за ограду. Оставалось ждать, пока вещи соберёт горничная. Можно было обойтись и без этого – Рихард настаивал на том, чтобы купить всё, что нужно. Но жизнь Алисы и так перевернулась. Лишать её любимых игрушек и того, что ей было дорого, я не хотела.

Время летело так быстро, что я не успела заметить, как три недели до свадьбы превратились в три дня. С самого утра мы с дочерью отправились штурмовать магазины. Лента для волос, белоснежные маленькие туфельки и, конечно же, маленькое свадебное платье. Мы втроём и самые близкие люди. Хотелось, чтобы этот день стал по-настоящему особенным. Нашим.

– …большие связи, – услышала я, открыв дверь в квартиру. Голос показался мне знакомым. – Ты не сможешь ничего сделать.

– Эта чёртова система давно прогнила, – Рихард был не в духе.

С утра он уехал на какую-то встречу. Подвёз нас до центра, всучил карточку и сказал, чтобы мы ни в чём себе не отказывали. Ничего определённого по поводу того, когда вернётся, он мне не сказал. Честно говоря, я не ожидала застать его дома.

Голоса приближались.

– Сразу было понятно, чем кончится дело.

Яков. Это точно был он. Рихард мог бы и предупредить, что они приедут. Не успела я подумать об этом, муж Мирославы вышел в коридор.

– Этот сукин сын… – за ним появился и Ард. Увидел меня и замолчал. Осмотрел с головы до ног, перевёл взгляд на Алису и опять на меня.

– Вы рано.

– Простите, если помешали, – поставила пакет на тумбу. – То же могу сказать про тебя.

Выглядел он мрачным и крайне раздосадованным. Глаза гневно блестели. Яков был не многим лучше. Не знаю, что там у них случилось – лезть с расспросами, пока Яков тут, я не хотела. Рихард стиснул челюсти. Мне показалось, что он как-то странно напряжён, что смотрит он на нас тоже как-то странно. Нет, не на нас – на меня.

– Я поеду, – прервал повисшее молчание Яков. – Обещал Мире быть пораньше. Не горячись, Ард. Этим ты ничего не изменишь.

– Именно сейчас это некстати. Чёрт бы его побрал.

Я помогла снять Алисе сандалии, разулась сама и повела её в комнату. Ощущение было, что при мне эти двое говорить не хотят. Стало неприятно. Не из-за того, что Рихард, как всегда, не считал нужным делиться со мной, а из-за чувства, что от меня что-то скрывают. Первый раз оно появилось в тот день, когда мы ходили в цирк. Во время нашего разговора после представления. Тогда оно было таким невесомым, что я почти не обратила на него внимания. Почти. Потом появлялось лёгкой дымкой ещё пару раз. А вот сейчас… Не закрывая дверь спальни, я прислушалась.

– … сейчас это уже ничего не меняет.

– Тем более. Всё, давай. Обещал Мире быть пораньше.

Вслед за ещё несколькими ничего не значащими фразами раздался хлопок двери. В квартире стало тихо. Только Алиса шуршала обёрткой от коробочки с набором для лепки. Пластилин интересовал её куда больше взрослых разговоров. Скорее всего, я просто накручивала себя. Последние месяцы я жила в постоянном страхе, постоянном ожидании. Ещё и свадьба. Я ждала этого дня так давно… Ждала, потом перестала ждать и верить, а теперь опять.

– Вы тут, – вошёл в комнату Рихард.

– А где нам ещё быть? – я присмотрелась к нему. – Что опять случилось, Ард? Зачем приезжал Яков?

– Ерунда.

– Не ерунда, – возразила я. Видела, что не ерунда. Подошла к нему. – Не ври. Почему ты не хочешь мне рассказать?

– Потому что это не важно.

– Если бы это было не важно, ты бы не хмурился, – заглянула в глаза и дотронулась до его лба. Кончиками пальцев провела по переносице. – Расскажи. Мне важно, что с тобой происходит.

– Ничего не происходит, – взял мою руку и собрал пальцы. – Да и рассказывать нечего. Кое-что по работе, – спрятал мой кулак в ладони. – Пойдём, лучше покажу тебе то, что действительно важно. Алис, – позвал дочь. – Пойдём с нами.

Она отвлеклась от пластилина. Не подошла, но в глазах мелькнул интерес. Вот ведь лисичка!

Рихард вышел первым, мы за ним.

– Мой мишка! – радостно воскликнула Алиса, когда мы вошли в гостевую комнату. – И Ляля, – разулыбалась, взяла куклу.

У стены стояло несколько коробок. На них и рядом – на столе, на постели, были её игрушки. Я тоже улыбнулась, видя, как счастлива дочь. Уже и не надеялась, что получится забрать её игрушки. Дмитрий запросто мог распорядиться, чтобы их уничтожили, как и любое напоминание о нас в доме.

– Спасибо, – поблагодарила Арда. – Ей это сейчас важно.

Он кивнул на дверь. Мы вышли из комнаты Алисы и зашли в другую.

– Когда ты успел?! – ахнула я. Окно было завешано бирюзовой занавеской, в углу стоял светлый комод, пол был застелен ковром.

На следующий же день после нашего переезда в квартиру мы занялись обустройством спальни, но ещё вчера она была пустой. Всё, что было сделано – переклеены обои. Ни мебели, ни этого самого ковра, на котором мы стояли.

– Вот это действительно важно, – Ард довольно улыбнулся. Подвёл меня к комоду и, открыв каталог, показал на представленные в нём покрывала. – Займись лучше этим. А не той ерундой, которая не должна тебя волновать.

Ладони его легли на мою талию, опустились на бёдра. Забыв про каталог, я повернулась в его руках. Он прижал меня к деревянным ящичкам, ручка одного из них упёрлась мне в ягодицу.

– Алиса, – только и успела шепнуть прежде, чем Рихард накрыл мой рот своим. Остановить его у меня не хватило воли.

Коснулась его шеи и принялась отвечать. Это было так хорошо, что тревога рассеялась мгновенно. Просто свадьба через три дня. Просто так много всего…

– Как же я хочу тебя, Крис, – просипел Ард, вжимая меня ещё сильнее.

– Сильно хочешь, – согласилась я. Чувствовала его твёрдый пах, и сама начинала дрожать.

– Очень сильно, – прикусил губу. – Может…

Внезапно раздавшийся грохот заставил нас обернуться. Я опомнилась первая. Бросилась в коридор. Там было пусто, как и в спальне. Залетела в кухню.

– Алиса! – сердито вскрикнула, увидев рассыпанные по полу конфеты. У столешницы стоял стул, дверца верхнего кухонного шкафчика была распахнута. На полу лежала перевёрнутая конфетница. Дочь стояла рядом, губы и руки её были выпачканы шоколадом. – Кто тебе разрешил?! Ты…

– Кража со взломом, – Ард положил ладонь на спинку стула. – Знаешь, какое наказание за это полагается?

Дочь быстро замотала головой.

– Я ничего не крала. Я просто хотела…

– Улики на лицо.

– Скорее на лице, – я была сердита. Раньше она ничего подобного себе не позволяла. А тут…

Подняла конфетницу. Ард забрал её у меня и подал Алисе.

– Для начала собери всё с пола.

Нехотя она взяла конфетницу. Рихард хмыкнул. Дочь принялась собирать рассыпанное.

– Я такого от тебя не ожидала, Алиса.

– Говорю же, ты её недооцениваешь, – Ард подобрал с пола две конфеты. Подал одну мне и, подцепив за петельку на джинсах, заставил подойти. – А зря, Крис, – насмешливый и одновременно серьёзный взгляд. – Не забывай, чья она дочь.

– Мама, – тихонько позвала меня Алиса, лёжа в постели.

Глаза у неё слипались, но она продолжала бороться со сном.

Я кивком спросила её, в чём дело. Она притихла в нерешительности, но потом всё-таки сказала:

– Мне нравится дядя Ард.

– Мне он тоже нравится, – ответила честно, с тронувшей губы улыбкой. Погладила дочь по ладошке. – В этом нет ничего плохого. Если захочешь, можешь сказать ему, что он тебе нравится. Думаю, это его обрадует.

– А папа? – ещё немного помедлив, спросила она.

– Что папа?

– Папа рассердится. Ма-а-ам… Он так злился, когда тебя не было. На Иру кричал, а потом взял и прогнал её. Она плакала, а он всё равно её прогнал.

– Кто такая Ира? – её слова стали для меня полной неожиданностью.

Наверняка зная, что она скажет, я всё равно ждала подтверждения. Всё это было уже не важным, осталось позади. Да какая мне вообще разница?! Дмитрий уже давно перестал быть частью моей жизни. Не день, не месяц и даже не год назад. И всё равно сейчас я ждала ответа от дочери со странной смесью горечи, сожаления и непонимания.

– Ну… Ира, – Лисичка сдвинула бровки. – Когда ты ушла, пришла она. А потом папа её прогнал, и она тоже ушла.

Я вздохнула. Вот, значит, как. На том банкете, куда притащил меня Рихард, всё выглядело иначе. Но сейчас это уже в самом деле не имеет значения. Пора мне прекратить думать и о бывшем муже, и о том, почему всё сложилось так, как сложилось. Было ли потрачено это время впустую? Когда-то я сказала бы, что да. Но сейчас, поглаживая дочь по ладони, глядя на неё, я понимала, что не права. Разве могу я наверняка знать, как сложилось бы у нас с Ардом, не расстанься мы тогда? Что, если бы мы так или иначе всё разрушили? Может быть, к этому моменту у нас была бы большая крепкая семья, а может быть, не было бы ничего. И Алисы тоже бы не было.

Сон всё-таки одержал верх. Ещё некоторое время Алиса пыталась держаться, но потом сомкнула веки, дыхание её было ровным и лёгким. Я выключила ночник. Притворила дверь детской и, всё ещё не в силах до конца отогнать мысли, остановилась напротив кабинета Арда. Он сидел за столом и просматривал бумаги. Почувствовав мой взгляд, поднял голову. Я молчала, продолжая смотреть на него до тех пор, пока он не выдвинул ящик и жестом не подозвал меня к себе.

– Это что? – спросила, когда он протянул мне плоскую коробку величиной с альбомный лист. Два её угла по диагонали были перехвачены серебристой атласной лентой.

– Свадебный подарок.

Взяла, но сразу открывать не стала, хотя сказать, что мне было любопытно, значило не сказать ничего. Случайно увидела документы, лежащие на столе и стикер. Это было дело, которое Рихард называл делом истерички с котом. Он перехватил мой взгляд.

– Слава Богу, с этим покончено.

– Ты вернул ей кота? – улыбнулась.

Рихард хмыкнул.

– Вернул, – молча указал на коробку с лентой. – Открой, Кристина.

Он неотрывно смотрел мне в глаза. Я вдруг почувствовала такое волнение, что стало трудно дышать. Руки похолодели. Слишком уж пристальным был взгляд Рихарда. Он буквально проникал в душу, в самые её потаённые уголочки.

Губы мои дрогнули. Я слабо улыбнулась. Почему-то стало не по себе до такой степени, что засосало под ложечкой. Сняв с коробки крышку, положила её на стол. Внутри оказалась тонкая папка без надписей. Только в самом уголке были выдавлены такие же серебристые, как и лента, буквы «RA». Открыла её и, бегло прочитав первые строчки, едва не выронила. Не веря своим глазам, посмотрела на Арда.

– Хотел отдать тебе в день свадьбы, но подумал, что нечего тянуть.

– Но как? – шёпотом, всё ещё до конца не веря.

В папке было постановление суда. Постановление, по которому мне не просто возвращали родительские права – я получала право полной опеки над дочерью. Голова пошла кругом. Следующее заседание должно было состояться только через неделю. После задержания Дмитрия я несколько раз разговаривала со следователем, прошла медицинскую экспертизу, зафиксировавшую следы на моей шее. В моём присутствии Алиса разговаривала с детским психологом, но…

– Как?

– Скажем, суд принял к рассмотрению все детали и рассмотрел дело вне очереди без твоего присутствия. Остальное знать тебе не обязательно. Главное, что теперь Алиса с тобой.

– С нами, – поправила я. Не глядя положила папку на стол, схватила Рихарда за руку. – С нами, Ард. Ты… у меня нет слов. Это… – я прикрыла глаза, качая головой. Разве могли хоть какие-то слова стать отражением того, что творилось внутри меня?!

Каждый божий день я опасалась, что органы опеки отберут у меня Алису. Что Дима надавит на нужные точки, и даже нахождение в следственном изоляторе не помешает ему сделать это. Алиса была со мной, но до этого момента прав на неё я, в сущности, не имела. А теперь… Радость охватывала меня постепенно. Из крохотной точки она превращалась в огромный солнечный шар. Сдавленный смех слетел с губ вместе с брызнувшими из глаз слезами. Я плакала и смеялась, чувствуя себя глупой и счастливой.

– Спасибо. Спасибо, Ард. Спасибо тебе. Ты… Господи, Ард!

Рихард подхватил меня и посадил на край стола. Положил руки на бёдра. Я обвила его лицо ладонями и поцеловала. Нежно, неспешно, поглаживая скулы. Прижалась к его лбу своим и шмыгнула носом.

– Это лучший свадебный подарок, какой только ты мог мне сделать.

– У меня были свои корыстные интересы, – он сжал мои бёдра и отпустил.

Я мотнула головой.

– Теперь всё будет хорошо, – вздохнула. Соскользнула со стола, придерживаясь за шею Арда. Поцеловала ещё раз и повторила: – Наконец-то у нас всё будет хорошо.

Глава 16

Кристина

Для свадебного торжества Рихард снял маленькую загородную усадьбу. Там же должна была состояться и роспись. Узнав об этой идее, я пыталась отговорить его, но куда уж!

Слава Богу, он всё-таки не стал устраивать из нашего бракосочетания фарс с кучей чужих людей. Среди гостей были только самые близкие: друзья с семьями и кое-кто из родственников. Все – со стороны Арда. Как мне ни хотелось позвонить двоюродной сестре, сделать это я так и не решилась. Почему, не знала сама.

Сидя на пуфе перед зеркалом, я разглядывала принесённую мне дочерью герберу. Яркая, с рыжими лепестками, она была словно воплощением заливающего с самого утра всё вокруг солнца.

В комнату зашла Мирослава. Я повернулась к ней и улыбнулась.

– Как ты? – спросила она, закрыв дверь.

– Немного волнуюсь, – ответила я честно.

Я действительно волновалась. Всё было готово: зал, столы, сервированные на лужайке перед домом. От услуг стилиста я отказалась. Сама собрала волосы и просто перехватила их белой лентой. Вычурности мне не хотелось.

Провела пальцами по подолу белоснежного платья. Мирослава посмотрела время.

– Выйди на улицу, – посоветовала она. – Подыши немного. А то ты и правда бледная.

– Вот спасибо.

– Иди, Крис, – повторила она настойчивее. – Я присмотрю за Алисой. Позову тебя, если что.

Помешкав, я всё-таки встала. Может быть, Мира и права. Лучше выйти на солнце, чем сидеть тут и накручивать себя.

Поблагодарив подругу за дельный совет, я вышла на улицу через заднюю дверь. Сделала глубокий вдох, наслаждаясь последними минутами тишины и спокойствия, посмотрела на герберу, которую так и держала в руках, и вдруг услышала хруст гравия неподалёку от себя. Повернулась и застыла, нервно сжав стебель.

Дмитрий приблизился. Я сжала губы. Выглядел он так, будто ничего не случилось: белая рубашка-поло, голубые джинсы. Только черты лица стали острее, но вряд ли это бы заметил кто-то, кроме меня.

– Что тебе от меня нужно?

– Это твой свадебный букет? Когда ты выходила за меня, он был лучше, не считаешь?

Вопросы прозвучали одновременно. О том, что моего бывшего мужа отпустили, Рихард мне не говорил. Не знать об этом он не мог. Или мог? Я засомневалась. Смотрела на Диму и не знала, чего ждать.

– Каким образом ты оказался на свободе, я даже спрашивать не буду, – проигнорировала его вопрос. Ответа он всё равно не требовал. – Решил расстроить мою свадьбу?

– Ну что ты. Решил сделать тебе свадебный подарок, – выговорил он со смесью небрежности и отвращения.

– Мне от тебя ничего не нужно. Проваливай, Дима. Оставь меня в покое.

– Что ты так нервничаешь, Крис? – он хмыкнул.

Я только что зубами не заскрипела. Бывший муж даже сейчас всем своим видом показывал своё превосходство надо мной. Ну уж нет!

– Катись к чёрту! – процедила я и, сдавливая ножку цветка, пошла было прочь.

Не успела сделать и шага, как Дмитрий вернул меня на место. Надменность с его лица сошла, обнажив холодное презрение. Ко мне или к Арду, мне было не важно. Я вообще больше не хотела иметь с этим человеком ничего общего.

– Отпусти! – прошипела яростно. Он выдернул у меня герберу, швырнул к ногам.

– Раз уж я приехал, мы поговорим.

– Я не собираюсь с тобой разговаривать! И слушать тебя я тоже не собираюсь. Ты не разрушишь мою жизнь, даже если будешь очень сильно пытаться. Я тебе этого не дам сделать!

– С чего ты взяла, что я собираюсь рушить твою жизнь?

– А чего ты ещё собираешься сделать?!

– Свадебный подарок, я уже сказал. Собираюсь предоставить тебе право выбора. Ты так печёшься о своей новой жизни… – он дотронулся до моего лица.

Я резко отдёрнула голову. С ненавистью смотрела на бывшего мужа, едва сдерживаясь, чтобы не плюнуть в него.

– Отпусти меня, и катись к чёрту, Дима.

Я начинала нервничать. Он чувствовал это. Добился своего. Только и дальше вестись на его провокацию я не желала.

– Давай просто разойдёмся. Ты не трогаешь меня, я сделаю всё, чтобы Ард не трогал тебя.

– Разойдёмся, – подтвердил он, не придав значения остальному.

Я вгляделась в его лицо. В тёмных глазах затаилось что-то нехорошее. Солнце светило в спину, почти жгло. И взгляд его тоже жёг.

– Скажи-ка мне вот что, ты правда думаешь, что твоя встреча с Агатовым шесть лет назад была случайностью, Крис? – вкрадчиво спросил он. – Думаешь, он внезапно соскучился и просто написал тебе?

– Откуда ты знаешь, что он мне… – я осеклась.

Откуда он знал, что Рихард мне написал?! Откуда он мог это знать?! Разве что следил за тем, кто мне звонит и пишет. Нет. Этого не могло быть. Нет.

Дима продолжал смотреть на меня. Мне захотелось попятиться. Попятиться и броситься прочь. На моём личном небосводе сгустились тучи, готовые вот-вот превратиться в смертельную бурю.

– Думаешь, он стал моим адвокатом по стечению обстоятельств? – продолжил бывший муж, не дождавшись от меня ответа. Качнул головой. – Он всё просчитал, Крис. Всё. Твоя встреча с ним не была случайностью. Ничто из случившегося не было случайностью. Разве что, – мрачная усмешка. – Твоя дочь. Этого Агатов не предусмотрел.

Тут мне стало действительно не по себе. Буря сгустилась, тучи стали чёрными-чёрными, а вымышленное небо рассекла огненная вспышка. Предчувствие недоброго усилилось в сотню раз.

Я молчала. Дима выжидал, тянул паузу.

– Ты была его условием, Кристина. Мне нужно было, чтобы он взялся за моё дело. Он взялся. В обмен он хотел трахнуть тебя.

– И ты согласился…

– И я согласился, – подтвердил он и отпустил мою руку.

Я провернула кольцо на пальце. Не помолвочное, не обручальное. Так и не сняла его даже когда из условия соглашения наша «игра в отношения» перешла в реальность. А перешла ли?

В комнату я вернулась, как пьяная. Плохо понимая, что происходит, прошла по коридору, а, оказавшись внутри, никак не могла отделаться от ощущения, что мне просто приснился дурацкий сон. Что я закрыла глаза, и мне приснился сон.

Не сон.

После короткого стука дверь открылась, в комнату зашёл Рихард.

– Не очень-то ты торопишься стать моей женой.

Я повернулась к нему. В глазах его была насмешка. Но стоило нам столкнуться взглядами, от его лёгкого настроя не осталось и следа.

– В чём дело, Кристина?

– Скажи мне, что это неправда, – не сводила с него глаз. – Что я не была условием вашего с Димой договора.

– Ты о чём? – он заметно напрягся.

Я замёрзла. Несмотря на погожий день, несмотря на то, что в комнате было тепло, руки были холодными. Кровь текла медленно, сердце еле стучало. Я смотрела на Рихарда, и мне становилось ещё холоднее.

– Шесть лет назад. Скажи, что ты не поставил ему условие, что станешь его адвокатом в обмен на… на то, что он даст тебе уложить меня в постель.

Рихард молчал. Мне всё стало ясно. Я не хотела верить в это. Даже сейчас я была готова поверить Арду, готова поверить в любую ложь, только не в то, что рассказал Дмитрий. Но Рихард молчал, и с каждым мигом его молчания разделяющее нас расстояние превращалось в непреодолимую пропасть.

– Скажи, что это неправда, – шёпотом, почти моля, – и я поверю, Ард. Пожалуйста.

Надежда спасти, сохранить наше настоящее таяла эфирным облаком.

Раз, два, три… Я прикрыла глаза. Сняла кольцо и положила на столик у зеркала.

– Давай поговорим, – он всё же попытался подойти.

Я замотала головой.

– Не о чем. Больше не о чем, Рихард.

Ард обхватил мои плечи, и я сразу же рванулась от него. Бросила последний взгляд и быстро вышла из комнаты. Не оглянулась. Боялась, что рассыплюсь на крошечные частички, собрать которые не получится уже никогда.

Из зала слышался смех, голоса. Я опрометью бросилась к выходу. Подобрала платье и сбежала по ступенькам с лестницы, сама не зная, куда мне нужно. Увидела украшенную цветами свадебную арку и глотнула воздух. Ещё один удар под дых.

– Простите, – подошла я к официанту. Голос был глухим, хрипящим. – Простите, у вас есть телефон? Мне нужно позвонить.

Он подал мне сотовый. По памяти я набрала номер Миры и, как только она взяла трубку, попросила:

– Выведи на улицу Алису. Ни о чём не спрашивай. Просто выведи Алису, прошу тебя. И… И принеси мне мою сумку. Пожалуйста.

Методично я складывала в чемодан вещи. Две любимые пижамы Алисы, свитер на холод, несколько платьев. В другой чемодан – то, что нужно было мне. Слёз не осталось, только глаза жгло, а в груди образовалась пустота.

Услышала, как провернулся в двери ключ, но ничего не почувствовала. Только мягкую ткань водолазки под пальцами.

– Мам, куда мы поедем? – Алиса крутилась рядом.

Разговаривать мне было трудно даже с ней. Хотелось молчать. Прижимать её к себе и молчать. Но она и так вытерпела слишком много. Разве можно было наказывать её молчанием за то, в чём она не виновата?

– Поедем… В путешествие, Лисёнок. Возьмём билет на поезд и поедем в путешествие.

– А дядя Рихард поедет с нами? – спросила она как раз в тот момент, когда Ард появился в комнате.

Мы с ним посмотрели друг на друга, и я, положив водолазку к остальным вещам, спокойно ответила:

– Нет.

– Алис, иди поиграй в своей комнате, – обратился к ней Рихард. – Нам с твоей мамой нужно поговорить.

Возражать я не стала. Алиса заканючила, и я повторила то, что сказал Ард.

– Нам не о чем говорить, Рихард. Я просила тебя… Просила. Но ты промолчал. Теперь всё.

– Нужно было соврать тебе?

Я отвернулась. Да, нужно было соврать. Пусть бы я знала, что это ложь, пусть.

– Всё в прошлом, – он заставил меня посмотреть на него. – Какая теперь разница, Кристина?! Было, чёрт возьми, и было! Ты сама сказала, что не жалеешь.

Что чувствую, я не знала. Меня просто выпотрошили. Высвободилась и, подойдя к шкафу, сняла с вешалки кардиган.

– Да чтоб тебя! – он выхватил его у меня и швырнул рядом с чемоданом. – Ты понимаешь, что я был не в себе?! Я хотел тебя и при этом не мог отделаться от мысли, что ты – жена Афанасьева. Я был зол, я хотел…

– Ты отомстить хотел! – не сдержалась я. – Не надо говорить мне про злость, про ревность, Рихард. Я тебя слишком хорошо знаю. Ты вынашивал всё это! Планировал! Ты считал, что я бросила тебя из-за Димы, и хотел, чтобы я чувствовала себя тварью. Тварью, которую использовали и кинули! Этого ты хотел, Рихард! И не говори, что не этого!

На его скулах заходили желваки. Я горько усмехнулась. Взяла ещё кое-что из одежды.

– Если бы всё это были эмоции, я бы забыла. Всё было бы в прошлом, – заговорила снова спокойно. – Но это не были эмоции. Ты год вынашивал этот план. И что, Ард? Тебе стало легче?

По его взгляду видела – не стало. Только чувство было такое, что меня вымазали грязью. Мерзко, и как перешагнуть через это, я не знала.

– Я не отпущу тебя, Крис, – вещи опять оказались у него.

Ард держал меня за руку, и я чувствовала тепло его ладони. Только сердце оно не грело. Я не знала, как заполнить пустоту внутри, не знала, как смыть с себя то, чем оказалась перепачкана. Я не знала, как мне быть с ним и как продолжать любить его, я тоже не знала.

– Я… – голос мой дрогнул. – Я хочу дышать. Дай мне дышать, Рихард. Сейчас я задыхаюсь, захлёбываюсь. Мне нужно уехать. Мне нужно время.

Я затихла. Чувства всё-таки пробились сквозь холод, сквозь мою персональную темноту. Ард словно что-то решал.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Я дам тебе время, – вернул вещи. – Но отпустить не отпущу. Ни тебя, ни свою дочь.

Глава 17

– Спасибо, – поблагодарила я мужчину, который помог нам с Алисой поставить чемоданы в конце вагона.

Сверила указанные в билетах места и, найдя их, помогла дочери усесться у окна. Скоростной поезд, в котором нам предстояло провести ближайшие четыре часа, должен был вот-вот отправиться. Сама не знаю, почему из всех городов я выбрала Санкт-Петербург. Когда-то слышала, что в этот город приезжают, чтобы зализать раны. Если так, мне он подходил идеально.

– Добрый вечер, – подошедшая женщина опустила на одно из противоположных от наших кресел огромную переноску. Сперва я подумала, что в ней собака. Но тут услышала весьма требовательное «мяу».

– Спокойно, Артём, – женщина присела рядом с переноской. – Мама никуда не уходит. Никто тебя не бросает, всё хорошо.

Несмотря на отвратительное настроение, я не смогла сдержать улыбку. Сквозь прутья дверцы просунулся клочок рыжей шерсти, раздалось ещё одно «мяу».

Женщина провела пальцами по дверце и, размотав шёлковый шарф, кинула его на расположенный между нами столик.

– У вас киса? – оживлённо поинтересовалась Алиса.

И снова я радовалась, что в силу возраста она много не понимает. Для неё эта поездка была увлекательным путешествием, для меня – попыткой сохранить здравый рассудок. Ещё утром я собиралась замуж за человека, которому принадлежало моё сердце. Ещё утром я мечтала и строила планы. Вместо того, чтобы сидеть сейчас в полупустом вагоне вот-вот готового отъехать от перрона поезда, я должна была быть рядом с Рихардом. Кто мог подумать, что всё сложится так?

– Кот, – улыбнулась женщина моей дочери.

В поезде зазвучало оповещение о том, что мы отправляемся, начальник состава пожелал всем доброго пути.

Провожать Ард нас не поехал – я не позволила. Боялась, что не сдержусь, что окажусь слабее, чем есть. За последнее время дочь и так слишком часто видела мои слёзы. Хватит.

– Его Артём зовут? – Алиса изогнулась, пытаясь заглянуть в переноску. Опёрлась ладошками о стол, едва ли не забравшись на кресло с ногами.

– Сядь, – одёрнула я её. – Упадёшь.

– Какой большой! – ахнула она, по всей видимости, разглядев кота. – Как лев!

– Вообще-то, я зову его Тёмой, – обменявшись со мной взглядом, ответила попутчица и развернула переноску так, что и я смогла различить огромную рыжую морду с горящими янтарными глазами. – А так да, Артём. Это мейн кун. Такая порода. Они всегда большие.

Недовольный пристальным вниманием чужих людей, кот развернулся к нам задом, и через решётку опять просунулась рыжая шерсть. Поезд плавно тронулся.

– Интересное имя для кота, – заметила я.

Женщина улыбнулась, но как-то грустно. Она была очень интересная: высокая блондинка немного за сорок с большими серыми глазами. Сразу видно, что обеспеченная. Узкие, аристократические ладони с неброским маникюром. Такие ухоженные, что мне сразу стало стыдно за свои. Я обратила внимание, что кольца у неё нет. У меня тоже не было. Больше не было.

– Меня Валентина зовут, – сказала она, устроившись удобнее. – Лучше просто Валя.

– Кристина. А это, – кивком показала на так и продолжающую рассматривать кота дочь, – Алиса.

Дочь поёрзала, широко зевнула. Днём она не спала и была вялой. Сегодня у неё вообще сбился режим: ни отдыха, ни нормального обеда. Я специально взяла билеты у столика, чтобы можно было покормить её. А тут ещё такое развлечение в пути.

– А Тёма… Так вышло. У нас с мужем не было детей. Оно и хорошо.

Наверное, на лице моём отразилось недоумение, потому что Валентина сразу же поспешила добавить:

– Вы не так поняли. Муж оказался не тем человеком, с которым стоит заводить детей. Вначале я переживала, а сейчас понимаю, что нет и нет. И не нужно. Хорошо, что Тёму у него смогла отсудить.

– Отсудить? – переспросила я.

Ответить Валентина не успела. Подошедшая проводница попросила нас показать документы и положила на стол несколько комплектов наушников. Я попросила её принести чашку кофе, печенье и стакан тёплого молока для Алисы.

– Ты же будешь молоко?

Она нахмурилась, зевнула. Бедная моя девочка. Против воли я тяжело вздохнула.

– Муж не хотел отдавать мне его, – сказала Валентина, когда проводница отошла. – Наш брак давно превратился в попытки уколоть друг друга побольнее. Он знал, как я люблю Тёму. Его подарила мне мама. Мамы не стало, а Тёма… – она не договорила. Замолкла и махнула рукой. – Не важно. Бывший муж решил отомстить мне за то, что я первая подала на развод. Если бы не один адвокат…

– Рихард Агатов, – сорвалось у меня с языка.

Истеричка с котом, развод.

Валентина вскинула голову.

– Откуда Вы знаете?

– Давайте на «ты»? – предложила я и спросила: – Вы едете в Санкт-Петербург зализывать раны? Говорят, этот город помогает. Сама я не знаю, но хочу проверить.

Как выяснилось, в северную столицу Валя ехала вовсе не затем, чтобы справиться с душевными переживаниями. В Санкт-Петербурге у неё была квартира и, главное, собственное дело. Пока я пыталась напоить уставшую и раскапризничавшуюся дочь молоком, хозяйка рыжего Тёмы рассказала мне, что уже почти десять лет управляет сетью парикмахерских салонов премиум класса. Нечего было даже удивляться её ухоженности. Разве могло быть иначе?

– Уснула? – спросила она тихонько, взглядом указав на Алису.

– Вроде бы.

Дочь и правда спала. Волнистый локон лежал на её по-детски пухлой щёчке напоминанием, как только этим утром я касалась волос её отца.

– Она ведь его дочь? – спросила Валя, чем привела меня в лёгкое смятение.

– Чья?

– Рихарда.

– С чего ты взяла?

Валя снисходительно улыбнулась.

– Как две капли на него похожа.

Поспорить с этим было трудно. Отпираться я не стала. Только опять посмотрела на дочь и всё-таки убрала локон с её лица.

– Алиса Рихардовна.

Я впилась взглядом в лицо Валентины. До этого я только про себя проговаривала эти два имени вместе. Но теперь это прозвучало… Объёмно, полно. Валентина даже не представляла, что только что сделала для меня. Никто не мог представить этого.

– У вас всё наладится.

– Да, наверное, – ответила я, просто чтобы слова её не повисли в воздухе.

Кот в переноске тоже задремал. Странно это было – мы, две женщины каждая со своей судьбой, сидящие друг напротив друга, и дремлющие Алиса с Тёмой. Почти забавно.

– Может быть, ещё кофе? – предложила Валентина, когда в конце прохода показался молодой человек с тележкой.

Я согласилась. Ехать нам было ещё прилично. Когда этот день закончится, я так вообще не знала. Как только начинала думать об этом, становилось дурно. Ладно я, но Лисичка… Всё, чего мне хотелось, снять номер в нормальной гостинице и уложить её в постель. Остальное не так важно. Об этом можно было подумать и завтра.

– Когда подруга посоветовала мне обратиться к Рихарду, – после того, как на нашем столе оказались чашки с кофе, продолжила разговор Валентина, – я подумала, что он немец. Имя сразу обращает на себя внимание.

– У него мама немка. Вышла замуж за русского парня, переехала в Россию, – я хотела, чтобы это прозвучало непринуждённо, но вышло с толикой грусти.

Само собой мне вспомнилась мама Рихарда. Высокая, статная, с опускающимися немного ниже плеч волосами женщина. При ней я всегда чувствовала себя чуть-чуть неловко. Наверное, потому, что боялась потерять её любовь и доверие.

– Даже не знаю, что бы делала, если бы не Рихард, – вздохнула Валя.

Щёлкнула замочком и, открыв дверцу переноски, погладила кота. Я испугалась, что он выскочит, но Тёма только вытянул лапу, пару раз лизнул себя и повёл ушами.

– Наверное, со стороны это кажется нелепым.

– Да нет, – возразила было я, но Валентина махнула рукой.

– Как будто я не понимаю.

Я не нашлась, что ей сказать. Валентина высыпала в стаканчик сахар и пододвинула ко мне квадратную шоколадку, полагающуюся к кофе. Показала на Алису, и я с благодарностью приняла маленький подарок.

– До Рихарда у меня был другой адвокат. Когда он проиграл дело, я пришла в отчаяние. Тёма – всё, что осталось у меня от мамы. И хуже всего, что я ничем не могла доказать, что он мой. Понимаешь, ничем. Для кого-то он просто кот, но для меня… Для меня он правда, как ребёнок. Я всегда буду благодарна Рихарду, – сказала она и повторила медленнее, почти по слогам: – Всег-да.

– Он всегда знал, чего хочет, и шёл к своим целям. Решил, что будет лучшим из лучших и вот… Ему ведь никто не помогал. Он сам всего добился. Поступил на бюджет, потом дальше пошёл.

Я поймала себя на том, что вместо того, чтобы злиться и жаловаться, какой Ард мерзавец, пою ему тут чуть ли не хвалебные оды. Вот же! Осталось только пойти по поезду и начать раздавать его визитки.

Сама на себя разозлилась. Поджала губы и резко выдохнула. Валентина всё поняла и перевела тему:

– Что ты собираешься делать в Питере?

– На работу устроюсь.

– Куда? Уже есть определённое место?

– Какое там место, – ответила с досадой. – Валь, хочешь честно? Я понятия не имею, что и как будет. Сегодня мы с Рихардом должны были пожениться. А потом всё пошло не так. Только не подумай, что я безответственная кукушка, которая сорвала ребёнка с места и потащила невесть куда. Это был единственный выход.

– Так тоже бывает, – без намёка на осуждение отозвалась она. – Всё бывает. Значит, у тебя нет никаких чётких планов?

– Нет.

– А знаешь что? – она вдруг повеселела. – Давай ко мне? Мне как раз нужен администратор в салон.

От неожиданности я едва кофе не подавилась. Хотела сказать, что я понятия не имею даже о том, что входит в обязанности администратора, не говоря уже, что в парикмахерском деле не смыслю вообще ничего. Но задумалась.

– Ты вот так готова взять кого не попадя?

– Я готова взять тебя. И пожить ты тоже можешь у меня. Хотя бы первые несколько дней, пока не найдёшь что-нибудь дельное. Как тебе?

Думала я недолго. Разве у меня такой большой выбор? Алиса рядом заёрзала, приоткрыла глаза и потёрла их кулачками.

– Мам, когда мы приедем? – сонно проканючила она. Это стало последним.

– Да, – пересадив дочь к себе на колени, ответила я Вале. – Да, я буду тебе благодарна. И за работу, и за крышу над головой.

Глава 18

Комната, которую мне удалось найти, была светлой и чистой. Почти неделя прошла с того дня, как я ступила на перрон Московского вокзала в Санкт-Петербурге. Первые три из них мы прожили у Валентины, но пользоваться её гостеприимством мне не хотелось. Она и так стала для нас с дочерью самым настоящим ангелом-хранителем. Мало того, что благодаря ей нам не пришлось болтаться по гостиницам, мало того, что она взяла меня на работу, так ещё помогла устроить Алису в частный садик, где заведующей была её хорошая знакомая.

Квартира, куда мы вчера перебрались, была трёхкомнатная. В комнате рядом с нашей жила недавно отметившая два года брака пара, в третьей – супруги постарше.

Я как раз заканчивала готовить сырники, когда из коридора послышался шум. Выглянув, я увидела везущего к двери чемодан соседа.

– Вы куда-то собираетесь?

– Да вот… – он замялся. – Неожиданно получилось поехать в отпуск.

Вслед за ним в коридор вышла его жена. Она была даже младше меня – щербатая, с усыпанным веснушками курносым носом и задорно-блестящими глазами.

Улыбнувшись Алисе, она открыла сумку и достала конфету.

Глаза у дочери вспыхнули предвкушением, но соседка протянула конфету мне.

– Мама даст тебе, когда будет можно.

Алиса насупилась. Я поблагодарила соседку и сунула конфету в карман.

– Куда едете?

– Мы… – она тоже почему-то сконфузилась. Потом широко улыбнулась. – В Турцию. Представляете, Кристина? Даже не думали, а тут, несколько дней назад…

– Варя, – муж строго глянул на неё, и она замолкла.

В отличие от жены, он вообще был немногословным и не любил, когда она начинала трещать. Одного дня мне хватило, чтобы понять это.

Я пожелала им хорошего отдыха и вернулась в кухню. Можно было поужинать и тут. Соседей из третьей комнаты дома не было, так что квартира находилась в нашем с Лисичкой полном распоряжении.

– Садись, – поставила я на стол тарелку. Дочь залезла на табурет с ногами.

– А мы к Тёме когда поедем?

– Пока не знаю, – положила два сырника. Пододвинула сметану.

– Мам, я тоже такого котю хочу. Пожалуйста, мам.

Алиса сделала умоляющие глаза. Я вздохнула. Всю эту неделю она от меня не отставала. Вчера даже нарисовала на нескольких альбомных листах нечто, весьма отдалённо напоминающее кошку, и рассовала по всей квартире. Сосед очень удивился, найдя это художество в холодильнике. Я тоже удивилась, обнаружив ещё одно на крышке унитаза. Где дочь набралась такого креатива, я понятия не имела.

– Пока мы не можем завести кошку, – повторила в который раз. – Я тебе уже говорила. Может быть, потом.

– Когда потом?

– Не знаю, – положила сырники и себе. – Алис, я знаю, что тебе понравился Тёма. Мне он тоже понравился, но от того, что ты будешь ныть, ничего не поменяется.

Дочь обиженно засопела. Расстраивать её мне не хотелось, быть строгой мамой тоже. Тем более, сейчас. Только исполнить её желание я тоже не могла. Хотя, грешным делом, уже подумала над тем, чтобы аккуратно спросить у хозяина, как он относится к животным.

Я чувствовала себя виноватой. Только дочь начала привыкать к Арду, только у неё появилась своя спальня в его квартире, я лишила её этого. Любая нормальная мать чувствовала бы себя виноватой, какими бы благими намерениями это ни оправдывалось.

– Держи, – подала ей вилку. – Алис, пока нет. Ты же у меня взрослая девочка. Я могу говорить с тобой, как со взрослой девочкой?

Всё ещё обиженная, моя «взрослая девочка» кивнула.

– Это не наша квартира. И даже если бы мы жили здесь с тобой вдвоём, мы бы не смогли завести кошку.

– А почему она не наша?

– Потому что не наша.

– Тогда давай вернёмся в нашу. Та, где дядя Ард, она же наша?

Я снова вздохнула. И вот как с ней разговаривать?!

– Мы не можем туда вернуться.

– Почему?

– Просто не можем, Алиса.

Почему не можем? Мне самой себе-то объяснить это было трудно, не то что дочери. Потому что у меня сердце не каменное, потому что Рихард вывернул мне душу. Почему ещё?! Да просто потому, что я не могу! Не могу и всё!

– Ешь, – сказала и сама принялась за сырники.

Алиса больше ничего не спросила. Глядя на меня, принялась за еду. Для своих пяти лет она была достаточно самостоятельной, но я всё равно помогла ей разломить сырники. Обмакнула кусочек в сметану и подала на вилке. Потом ещё один.

Съев первый, она сползла с табурета.

– Ты куда собралась?

– Зайка тоже кушать хочет, – побежала она в коридор.

Я проводила её взглядом. Поднялась и поставила чайник, чтобы сделать какао. Из коридора раздался звук провернувшегося в замке ключа. Должно быть, вернулись соседи.

Когда-то это в моей жизни уже было. Когда-то давно, семь лет назад.

– Дядя Рихард! – вдруг прокатился по коридору радостный вскрик Алисы. – Ты тоже приехал! А мама говорила…

На негнущихся ногах я подошла к двери. Схватилась за косяк. Рихард поставил на тумбочку кожаный портфель. Повернулся ко мне.

– Что ты тут делаешь? – прошипела с яростью.

– У меня командировка, – ответил он как ни в чём не бывало и, подмигнув Алисе, дал ей большое шоколадное яйцо.

– Ты издеваешься?! Что ты здесь делаешь?! Откуда… Откуда у тебя вообще ключи?!

– Да понимаешь, – он потрепал Алису по голове, улыбнулся ей и снова перевёл взгляд на меня. – Белые ночи начинаются, все гостиницы заняты. А тут старый знакомый предложил пожить у него, пока они с женой в отпуске.

Он звякнул связкой и прошёл вглубь квартиры. К соседней со мной комнате. Той самой, из которой меньше, чем полчаса назад вывез чемодан мой неразговорчивый сосед.

Алиса зашуршала обёрткой.

– Дай сюда, – протянула я руку.

– Ну ма-а-ам, – запротестовала она.

– Дай мне, Алиса. Вначале ужин, потом сладости. Ты сама знаешь.

Это правило у нас было железным. Никаких лакомств перед едой. Дочь нехотя отдала мне яйцо, и я, ещё раз гневно глянув на Арда, пошла в кухню. Алиса поплелась за мной. Краем глаза я заметила, как она обернулась на Рихарда. Тот, по всей видимости, так и торчал в коридоре.

Усевшись на прежнее место, Алиса положила в рот кусочек сырника.

– Они остыли, – капризно наморщила нос и отодвинула от себя тарелку. – Я не хочу.

Это стало последней каплей. Только что взявшая вилку, я со стуком положила её на стол.

– Ну знаешь, – забрала тарелку и, недолго думая, вывалила всё, что осталось, обратно в сковородку. Поставила пустую тарелку на стол. – Я виновата в том, что они остыли? Или кто? Не надо было бегать за зайками.

Алиса мигом притихла. Я понимала, что не права, но понимала я и то, что дочь просто пытается добиться своего. Мало того, что сырники были ещё тёплыми, так кинутый ею на яйцо взгляд сдал её с потрохами.

Только уступать ей я не собиралась. Достаточно с меня было её отца.

– Не хочешь есть, иди в комнату, – отрезала я.

С места Алиса не двинулась. Только снова посмотрела на яйцо, теперь уже без утайки. На её лице отражалась усиленная работа мозга. Перехитрила саму себя, что называется.

Я вернулась за стол и принялась за еду, делая вид, что ничего не замечаю. На самом же деле не замечала я разве что вкуса. Прислушивалась к звукам из коридора, но было тихо.

– Я передумала, – заявила дочь.

– Передумала?

Она сосредоточенно кивнула.

– И что теперь? – приподняла я бровь. Нет уж, со мной такое не прокатит. В следующий раз десять раз подумает, прежде чем начинать. Вон, пусть Арду свои фокусы показывает.

– Можно мне сырник? Алиса поболтала ногой в воздухе. – Пожалуйста, мам. А потом шоколадку.

Это её наивное «а потом шоколадку» заставило меня вздохнуть.

Доела ужин Алиса без разговоров. Я даже удивилась появившемуся у неё аппетиту. На тарелке даже крошки не осталось. Получив своё яйцо, она сразу же разделила его на две половины и вытащила капсулу с игрушкой.

Рихард не появлялся. Решил подождать, пока я сама приду? Проверить мою выдержку? Это он зря, потому что выдержки у меня не осталось. Моя посуду, я едва не выронила тарелку. С грохотом поставила её в сушилку и только хотела закрыть, как услышала:

– Смотри, Ард! А вот тут у неё…

– Какая куколка. На тебя похожа.

– Вот, смотри. Тут у неё на платье сердечко. И вот тут.

Я резко выключила воду. Развернулась. Рихард сидел на стуле, где до этого сидела я, и прихлёбывал чай из моей чашки.

Вот же сволочь!

Меня затрясло от негодования. Довольная Алиса демонстрировала ему миниатюрную куколку.

– Дай-ка, – забрал он игрушку с таким видом, словно в жизни ничего интереснее не видел. – Правда сердечко. Надо тебе такую же куклу, но большую. Барби. Можем завтра…

Алиса закивала, не успел он закончить.

– Быстро в комнату! – прикрикнула я. – Никаких Барби! У тебя полная комната игрушек. Уже девать некуда.

Дочь хлопнула ресницами. Рихард посмотрел на меня, не выпуская из рук куколку. В кухне повисла тишина. Две пары тёмно-кофейных глаз. Эти двое смотрели на меня, как на дуру. От бессильного гнева мне захотелось что-нибудь расколотить.

– Ты бы чаю выпила, – нарушил молчание Рихард. Вернул куколку Алисе и показал мне на мою же чашку.

– Ард, – предупреждающе процедила я.

Да пошёл он! Чувствуя, что ещё немного, и устрою скандал прямо при Алиске, бросилась в комнату. Закрыла дверь и только тогда смогла выдохнуть. С кухни раздавался звонкий голос Лисички, её смех. Фоном звучал низкий Рихарда. Моё отсутствие их не смущало. Подойдя к окну, я вывернула ручку и дёрнула так, что задрожали пластиковые рамы. Глотнула воздух, пытаясь унять раздражение, гнев, ревность, досаду и всё то, что кипело внутри меня огненной смесью. Алиса опять засмеялась.

– Дура, – шепнула я сама себе. Мне бы радоваться, что дочь смеётся, что она так легко пережила переезд в другой город.

От Рихарда всё равно уже никуда не деться. Я повторила себе это мысленно несколько раз. Только стоило снова услышать голос Арда, по венам полоснул гнев. Скотина! Он что, думает вот так влез к нам и всё?! Я растаю, как впечатлительная наивная дура перед напористым разбойником с большой дороги?!

Вернулась к двери и приоткрыла её.

– …и хвост у него такой большо-о-ой, – заливалась Лисичка. – Только мама говорит… – она резко погрустнела.

Понятно, дело дошло до рассказа о рыжем питомце Валентины. Я поспешно вернулась в кухню.

– В ванную, – скомандовала Алисе. – Посиделки закончены. Тебе завтра в сад, мне на работу.

Алиса раскрыла рот, чтобы возразить, но я пресекла любые попытки и указала ей на дверь. Напоследок глянула на Арда.

– С тобой мы ещё поговорим, – процедила сквозь зубы и подтолкнула дочь вперёд.

Сложив оставшиеся после ужина сырники в лоток, я убрала его в холодильник. Самое то, чтобы завтра взять с собой на работу. После ухода из кафе в самом начале наших с Дмитрием отношений я сидела дома. Занималась Алисой, выполняла требования бывшего мужа. Теперь же приходилось привыкать.

Дела на вечер были закончены, оставалось уложить дочь. А потом… потом донести до Рихарда, что так, как хочет он, не будет. Придётся ему найти себе угол в другом месте.

– Это ещё что значит? – наткнулась я на выскользнувшую из комнаты дочь. В руках она сжимала пижаму и всё ту же куколку из шоколадного яйца.

– Я буду спать у дяди Арда, – заявила дочь.

Первое желание отчитать её и отправить обратно я подавила. Вместо этого громко стукнула в соседнюю дверь и, не дождавшись ответа, распахнула.

– Она решила, что будет спать с тобой, – я кивком указала Алисе, чтобы она проходила. С вызовом посмотрела на нахмурившегося Арда.

Если он рассчитывал взять на себя роль доброго, щедрого и все позволяющего отца, тогда как я буду стервой, не прокатит. Пусть для начала хоть пару раз прочитает сказку, отложив до неопределённого времени свои собственные дела. Командировка там у него, туристический сезон или белые ночи – мне всё равно.

– Это не очень удачная идея, – Рихард нахмурился сильнее. Посмотрел на уже осваивающуюся в комнате Алису, потом на меня.

– Почему? Наоборот, очень даже удачная.

– Крис…

– Давай, вперёд, – махнула я ему на дочь. – Или тебе некогда? Не хочется? Тогда сам объясни ей это.

Ард посмурнел. Губы его вытянулись в линию, взгляд стал совсем мрачным. Даже желваки на скулах выступили.

Не давая себе времени передумать, я оставила их наедине. Прислушалась, но в комнате стояла тишина. Во всём этом был один плюс – у меня появилось полчаса свободного времени, которое я без угрызений совести могла потратить на саму себя. Если бы не беспокойство и не утихающий гнев, было бы совсем хорошо.

Взбив душистую пену, я подставила лицо под струи воды. В первый же вечер после приезда Валентина подарила мне набор косметики. Лимитированная линия, разработанная специально для сети её салонов к минувшей зиме. Клюква с корицей, гвоздикой и имбирём.

Пена потекла по спине, аромат пряностей укутал меня, помогая прогнать напряжение. Перед тем, как я пошла в душ, Ард прислал мне сообщение с коротким «она уснула».

Для того, чтобы уложить дочь, ему потребовалось больше часа. Наверняка пообещал очередную куклу, если она уснёт.

«Повесь себе медаль», – отправила я в ответ, снова начиная заводиться, и от греха подальше пошла релаксировать в ванную.

– Господи, как же хорошо, – вздохнула, провела я раскрытой ладонью по волосам и слизнула с губ воду.

– Может быть ещё лучше, – в кабинку проник прохладный воздух.

Расслабленность как рукой сняло. Я порывисто обернулась и оказалась в руках Рихарда.

– В конец оборзел?! – попыталась отступить. Но душ был настолько маленький, что я не смогла сделать и шага назад. – Пошёл вон отсюда! – прошипела, толкая его. Ударила в грудь, только это было для него, как для слона дробина.

В почерневших глазах разгорался огонь. Встретившись с ним взглядом, я судорожно выдохнула. В кабинке было тепло, влажно, но мне вдруг стало холодно. И совсем не потому, что вода показалась холодной, а потому, что внутри стало слишком горячо. Ард крепко сжал мои локти.

– Никуда ты не денешься.

По его лицу, по шее и литым мышцам плеч, груди, стекали струйки воды, волосы прилипли ко лбу. Я почувствовала, как начинает твердеть его член, и принялась вырываться с новой силой.

– Думаешь, можешь делать всё, что захочешь?! – прошипела с яростью. – Какого чёрта ты притащился сюда?! Какого чёрта ты забыл в Питере, Ард?! Мы с тобой всё выяснили, разве нет?!

– Я тебе сказал – у меня командировка.

– Хватит! Какая у тебя командировка?! Если тебе нравится строить из себя идиота, не нужно делать идиотку из меня!

– Я и не собирался, – его ладонь скользнула по моему плечу. Обхватив шею, Ард впился взглядом в моё лицо. На миг я потерялась, но опомнилась сразу же. Зарычала и толкнула его, что есть силы.

– Да?! И когда же ты успел подружиться с моим соседом?! Как же вас жизнь умудрилась свести?

– Я быстро схожусь с людьми, – ответил, как ни в чем не бывало. – Ты же сама понимаешь, что с моей работой это…

– Прекрати, Рихард! – схватив, что попалось под руку, я швырнула в него. Это оказалась мочалка. Швырнула – сказано, конечно, слишком сильно. Скорее впечатала ему в грудь.

Рихард бросил её на пол кабинки. Поймал меня и прижал к себе вплотную. Его член уже был таким твёрдым, что меня в очередной раз окатило жаром. На сей раз попытки оттолкнуть его ничем не закончились. Его раскрытая ладонь прошлась по моей мокрой спине, низкий голос проник в сознание:

– Я скучал по тебе, Крис. Эти несколько дней… Да чёрт возьми!

Собрав мои волосы, он сжал их так, что мне стало больно. Дыхание его коснулось моих губ. Разомкнув пальцы, он обхватил мой затылок, вторая ладонь легла между лопаток. Я ударила его. Сперва с силой, потом ещё раз – слабее. Настырно он ласкал мой рот, стараясь пробраться языком внутрь. Я хотела опять ударить его. Но вместо этого прошлась пальцами по рельефу мышц. Из груди вырвался тихий стон. Язык Арда коснулся моего, веки мои опустились. Он целовал меня с каждым мигом всё яростнее, неистовее, и силы бороться с ним таяли. Всё во мне отзывалось на его призыв. Я чувствовала его желание, и сама изнемогала от жажды его касаний, от слабости перед ним.

– Ты что, всерьёз считала, что уедешь и всё? – просипел он. – Что я стану ждать?

– Мы… – его слова помогли мне очнуться.

Я отвернулась. Высвободилась и вжалась в самый угол кабинки. Рихард меня больше не держал, только глаза его были уже не просто чёрными – одна сплошная демоническая ночь.

Кожа стала чувствительной, бьющие по плечам струи воды разжигали и так мгновенно вспыхнувшее пламя в моём теле. Оно предавало меня. Я сама предавала себя. Физическая нагота не шла ни в какое сравнение с тем, что одного поцелуя хватило, чтобы оголить мои чувства.

– Один раз я уже промахнулся. Решил дать тебе время остыть, – не прикасаясь, выговорил Ард. – Это растянулось на семь лет. Ещё семь я терять не собираюсь.

Кожи опять коснулся прохладный воздух. Я смотрела Рихарду в спину и не могла ничего сказать в ответ. Только прижимала к груди раскрытую ладонь.

Он закрыл кабинку, силуэт его мелькнул сквозь мутную пластиковую дверцу и исчез. Сквозь шум воды я услышала, как следом закрылась дверь ванной.

Со стоном я повернулась к стене и опёрлась о неё ладонью. Несколько раз потихоньку стукнулась лбом и прижалась. Вода стекала по моей спине, по ягодицам, ногам. Только расслабленности уже не было. И что-то подсказывало мне, что вернуть её уже не получится.

Глава 19

– Ваш кофе, – улыбнулась я утончённой женщине в костюме, поставив перед ней на низкий стеклянный столик изящную чашку на белом блюдце.

Приготовление кофе для клиентов салона входило в обязанности администратора, как и многие другие мелочи.

Застав за этим занятием, большинство знакомых из моего недавнего круга общения отвернулись бы, испытав неловкость. Но у меня это никакого негатива не вызывало. Наоборот, я вернулась к обычной жизни.

У работы в салоне был огромный плюс – мы начинали в десять утра. Так что мне вполне хватало времени не только отвести дочь в сад, но и спокойно выпить утренний кофе.

Его я теперь предпочитала пить не дома, а в кафе. Прошла почти неделя, и всё это время Рихард торчал дома. Не знаю, что он делал днём, но утром я неизменно сталкивалась с ним на кухне. Вечером он тоже торчал в квартире. Куда только подевалось рвение к работе?!

Колокольчик двери дзынькнул. Валентина появилась неожиданно, без предупреждения.

– Привет, – подошла она. Принюхалась и, небрежно поставив на стойку объёмную сумку, попросила: – Сделай, пожалуйста, мне тоже. И себе.

– Со сливками и сахаром?

– Да.

Выглядела она забегавшейся. С утра на улице светило солнце, а сейчас накрапывал дождь, и её локоны немного намокли. Капли воды оставили следы на сером платье, и только руки оставались безупречными.

– Если бы не знала тебя, подумала бы, что ты сама ничего не делаешь, – передав ей чашку, сказала не без зависти. Взглядом показала на её кисть.

Валентина заговорщики улыбнулась и, раскрыв сумку, вытащила тюбик. Сунула мне. Я с непониманием взяла его, прочитала название. Непонимание моё стало ещё сильнее.

– Крем для ухода за выменем дойных животных, – прочитала ещё раз и протянула обратно в лёгком недоумении. – Зачем тебе это?

– У каждой женщины есть свои маленькие секреты. Возьми.

– То есть ты…

Договорить мне не дал раздавшийся звон колокольчика. Я было подумала, что записи на это время больше нет, как застыла. В салоне появился букет. Вернее, появился курьер, но из-за цветов видны были только ноги и макушка.

– Вы точно по адресу? – покосилась я на цветы, когда он подошёл к стойке.

Валентина молчала. Медленно тянула кофе, рассматривая цветы. Курьер нахмурился, сверил что-то в своих бумагах и сосредоточенно кивнул.

– Здесь есть Кристина? – поднял взгляд. – Кристина А. Фамилия не написана.

– Кристина А. перед вами, – вместо меня ответила Валентина. – Где-то нужно расписаться?

Расписываться было не нужно. Всучив мне охапку, курьер ушёл, оставив меня наедине с хозяйкой салона и клиенткой, отправиться на стрижку которой предстояло только через несколько минут. Обе они молчали.

– Надо поставить в воду, – наконец нарушила молчание женщина.

Поднялась с кресла и приблизилась. Дотронулась до бутона.

– Цветы любят заботу.

– Элеонора занимается селекцией роз, – пояснила Валя.

Чем там занимается Элеонора, в данный момент мне было плевать. Меня так и разрывало от гнева. Рихард успел узнать не только где мы живём, но и где я работаю. Что он ещё знает?! Я с подозрением глянула на Валю. Не удивлюсь, если она как-то поучаствовала во всём этом. Может быть, и нет. Достать пару адресов для Арда – плёвое дело.

– Да, – задумчиво протянула Валентина, когда клиентку забрал мастер. – Чувствую, долго ты у меня не проработаешь.

– Почему?

– Рихард ждать не станет. Скрутит тебя и увезёт обратно.

– Это мы ещё посмотрим, – с раздражением отозвалась я, думая, в какую вазу можно поставить сотню роз. А что в букете их не меньше сотни – однозначно.

Пока я разбиралась с цветами, Валентина ответила на пару звонков. Что мне в ней нравилось, она не считала ниже своего достоинства заняться самой обычной работой. Даже дома она, имея возможность нанять целый штат домашнего персонала, многое делала сама. Со слов Рихарда она представлялась мне чуть ли не карикатурно визгливой истеричкой. На деле же всё было по-другому. Даже её привязанность к Тёмке уже не выглядела чем-то ненормальным.

– Как Алиса? – когда я всё-таки вернулась на рабочее место, спросила Валя.

– Не сдаётся. Просит завести кота. Уже все нервы мне вытрепала. Настырная, вся в отца.

– Ты тоже не сдаёшься, как понимаю?

Я глянула на неё с мученическим видом. С каждым днём держать оборону становилось сложнее. Хотя порой упорство Алисы, наоборот, вызывало у меня гнев. Уж слишком сильно она напоминала мне Арда. Это и раньше было так, теперь же у меня создавалось впечатление, что она его целиком и полностью. Где только была я при зачатии?!

– Только кота мне сейчас и не хватает.

– Тебе-то как раз хватает, – посмотрела на меня выразительно. – Всем котам кот.

Я усмехнулась. Вот уж точно! Наглый, самолюбивый и точно знающий, где его. Только взять за шкирку не выйдет – сам возьмёт, кого угодно.

– Привезла бы её ко мне. Пусть хоть с Тёмкой пока поиграет.

– Она просится, – призналась я. – А у меня то одно, то другое.

– Так привози её, а сама занимайся своими делами. Думаешь, я не понимаю? Тебе нужно с её отцом разобраться, Кристин, – она дотронулась до моей руки. – Вам нужно побыть наедине. При Алисе вы так ничего и не выясните.

Она была права. Все наши разговоры заканчивались, так и не начавшись. Если удавалось чем-то её занять, мешались соседи, если не было их, внимания к себе требовала Алиса. И дело было даже не в ругани.

– Мне даже как-то неловко… Как будто у тебя других дел нет, кроме как мою дочь развлекать.

– Смеёшься? Я буду только рада, если ты оставишь её у меня на пару дней, – Валентина замолчала. Вздохнула и раскрыла сумку. Не знаю, что она там искала, в итоге так ничего и не нашла. Снова закрыла. – До того, – она заговорила с сомнением, и мне стало ясно, что ничего она в своей сумке не искала, просто не решалась озвучить мысли, – как я с тобой познакомилась… Знаешь, Крис, мне казалось, что всё у меня есть. Я смирилась, что одна, что так и будет. А теперь… Теперь опять думаю, что, может, ещё не поздно.

Ответить я не успела. Валя накинула на плечо ремешок и улыбнулась, как будто до этого и не было ни сомнений, ни сказанных слов.

– Созвонимся. Я заеду за Алисой. А ты, – посмотрела на стоящую возле стойки вазу, – не валяй дурака. Всё равно никуда ты от него не денешься.

Домой я вернулась без Алисы. В конце дня Валентина снова появилась в салоне с категоричным заявлением, что всё решила. Алису она берёт сегодня же, и это не обсуждается. Я просто опешила от её напора. Никакие отговорки не помогли. О том, что Лисичке нужны хотя бы какие-нибудь вещи, Валя слушать не стала.

– Если нам понадобятся вещи, мы их купим, – решительно заявила она, подведя этим черту.

Весомых аргументов, чтобы спорить, у меня не нашлось. Уже когда мы вышли из сада, Валя успокаивающе дотронулась до моей руки и повторила, что сейчас самое главное – наладить отношения с Рихардом. И главное это не только для нас с ним, но и для того, кто целиком и полностью от нас зависит. Для Алисы. Я сдалась окончательно. У Валентины не было никаких корыстных интересов в отношении моей дочери. Разве что…

– Это он тебя попросил? – спросила я перед тем, как выйти из машины.

– Если так, это что-то меняет? – подруга, иначе назвать я её уже не могла, посмотрела мне в лицо долгим, пристальным взглядом.

Я отрицательно качнула головой.

– Рихард меня ни о чём не просил. Но даже если бы попросил, это бы ничего не поменяло. Ты сама только что это подтвердила. Вам нужно прийти к согласию и разобраться уже с прошлым. Не стоит оно того, чтобы портить настоящее.

Я опять согласилась с ней, теперь мысленно. Не стоит.

Поднимаясь на четвёртый этаж сталинского дома, пыталась представить, как сложится вечер. Но представления оказались далеки от того, что я увидела, войдя в квартиру.

Кухня была полна народу. Я даже поначалу подумала, что у наших соседей гости. Но нет. На столе были разложены бумаги, Рихард сидел вместе с ещё тремя мужчинами, а вокруг них сновала соседка из третьей комнаты.

– Давайте ещё чай? – проворковала она, не замечая меня.

Возраста она была примерно одного с Валентиной, может быть, на несколько лет старше. Только в отличие от той, всячески пыталась молодиться. Виляние хвостом несмотря на наличие мужа, очевидно, помогало ей поддерживать себя в тонусе. Потому что как ещё объяснить её выразительные взгляды на Арда, я не знала.

– У нас тут что, пункт переговоров? – зайдя в кухню, осведомилась я резко.

– Решаем насущные вопросы, – отозвался Ард, не особо-то обратив на меня внимание.

Зато, когда соседка поставила на стол вазочку с печеньем, не преминул поблагодарить её.

Я закипела. Соседка собрала со стола пустые чашки, нагнувшись при этом так, что её пятый размер едва ли не лёг на плечо Арда. Того это не смутило и совсем не расстроило. Он даже отодвинуться не подумал.

– Мне нужна кухня. У тебя есть своя комната, Рихард. Решай там, что хочешь. Ты вообще мог бы снять офис. Или офисы тоже заняли туристы?

– Представляешь, – он наконец поднял взгляд. Выражение лица было совершенно беспристрастным. – Ни одного свободного.

Я стиснула руки в кулаки. Едва не зарычала.

– Кристин, Рихард никому не мешает, – подала голос соседка. – Тебе проще поужинать в комнате, ты одна. А они втроём.

– Что мне проще, а что не проще, – процедила в ответ, – я решу сама, Мария. А Вам бы лучше чаем мужа поить, а не вот этих вот, – кивком указала на троицу.

Глаза соседки недовольно сверкнули, тонкие губы сжались. Вздёрнув нос, она развернулась ко мне задом. Один из тех, с кем сидел Ард, осмотрел меня с головы до ног.

Рихард откинулся на спинку стула, потёр переносицу.

– Мария, Вы нам чай обещали.

– Да, конечно, – она схватила разом три чашки и расставила их на столе с такой скоростью, что позавидовала бы любая официантка. Разве что не разметала. Рихард усмехнулся, глядя на меня.

– Да пошёл ты, – прошипела я и вылетела из кухни.

И вот с этим вот я должна налаживать отношения?! Серьёзно?!

Входной дверью хлопнула так, что у самой зазвенело в ушах. Не помня себя от ярости, слетела вниз. Ступени мелькали под ногами, стук каблуков набатом отбивал в голове. Ещё с десяток метров я преодолела по инерции, а потом всё-таки замедлила шаг. Перед мысленным взглядом стоял пышный бюст соседки и плечо Рихарда. Куда уж мне со своей двойкой до такого?!

– Кристина, – раздался позади меня окрик.

Я обернулась раньше, чем успела задуматься стоит ли. Ард шёл ко мне от ещё не успевшего закрыться подъезда. Расстёгнутая на пару верхних пуговиц рубашка, тёмно-синие джинсы, широкие запястья, чуть вьющиеся чёрные волосы, твёрдые черты лица, выдающие уверенность. Захотелось поглубже вдохнуть. Не удивительно, что бабы на него как вешались, так и продолжают. Если даже у меня мгновенно живот свело сладким спазмом.

– Что тебе? – спросила холодно.

Похоже, он и сам не знал, чего ему надо. Но только я хотела уйти, Ард схватил меня и дёрнул на себя.

Я впечаталась в него. Без предупреждений он впился в мой рот. Грубо, настойчиво. Моей секундной растерянности оказалось достаточно, чтобы язык его проник внутрь. Я замычала, попыталась отпихнуть его. Но Ард продолжал целовать. Прижимал меня к себе так, что бёдра наши тесно соприкасались. Я чувствовала, как твердеет его пах, в голове вспышками мелькали обрывки разрозненных мыслей, а по венам стремительно неслось возбуждение.

– Отвали! – сбивчиво дыша, я толкнула его. Облизнула губы. – Ты достал меня, Рихард!

– Тебе понравились розы?

– Розы, как розы. Если ты ждал, что я кинусь тебе на шею – не стоило. Нужно было прислать их Машке. Она бы оценила.

– Это точно, – он хмыкнул.

У меня опять руки в кулаки сжались. Понимая, что всё это Ард делает специально, я не могла заставить себя успокоиться. Но всё-таки первая волна эмоций сошла. Дождь закончился, сквозь низкие рваные тучи показалось солнце.

– Тебя ждут, – язвительно.

– Подождут, – Ард шагнул ко мне, но на этот раз я успела отступить.

Правда это ничего не изменило: ещё секунда, и он поймал меня за край джинсовки.

– Чтобы через два часа была дома, – выговорил он тихо, глядя мне в глаза.

От его взгляда у меня внутри всё затрепетало даже несмотря на гнев. Я вообще почувствовала себя… слабой. Снова, чёрт возьми, слабой. Принадлежащей ему по всем статьям.

– Если не придёшь, найду тебя, где бы ты ни была, Крис.

Ард выпустил мою куртку. Мягко коснулся лица и пошёл обратно к дому.

Я хотела послать его, но не смогла и слова сказать. Только нервно выдохнула. Понравились ли мне розы? Понравились. А какой женщине не понравился бы букет из полутора сотен прекрасных алых цветков. Сто пятьдесят одна. Я всё-таки посчитала. Сто пятьдесят одна прекрасная алая роза, только того, что Рихард – сволочь, это не меняло.

Глава 20

Самым смешным оказалось то, что через два часа я действительно снова зашла в подъезд. Ругала себя за то, что не поехала к Вале, за то, что не вернулась сразу и за то, что не сняла комнатёнку в каком-нибудь убогом хостеле. Хотя бы ради того, чтобы дать Арду понять – так, как хочет он, не будет. И подчиняться ему я не стану.

Только Вале я так и не позвонила. Что она скажет мне? Что я дура? Что нужно было вернуться и не строить из себя невесть какую сильную и независимую. Что моя «зависимость», ничего не подозревая, возится с усатым Тёмой, а я просто-напросто не могу принять, что никуда уже от Рихарда не денусь. Не денусь.

На этот раз в квартире стояла полнейшая тишина. Света в коридоре не было, и я, включив его, поставила на тумбочку пакет со свежим, купленным в кондитерской возле дома, лимонным рулетом. Раньше никогда не бывавшая в Питере, за несколько дней я полюбила его всем сердцем. Полюбила его переменчивую погоду, низкое небо и эти самые кондитерские со свежим хлебом и кофе на вынос.

– Господи, – прошептала, войдя на кухню.

Ард стоял в углу, возле раковины, и я сперва его не заметила.

Руки его были сложены на груди, лодыжки скрещены. Я остановилась в непонятной нерешительности. Голос пропал, как и слова.

Усилием я заставила себя вынырнуть из странного дурмана.

– Где соседи?

– В отпуск уехали.

Я выразительно посмотрела на Арда. Покачала головой и бросила пакет с рулетом на стол. Почему я даже не удивлена?

– Удивительное совпадение, – выговорила едко.

– Сам поражаюсь, – Ард подошёл и опустил ладони мне на бёдра.

Я поджала губы, коротко выдохнула, глядя на него снизу-вверх. Он погладил меня кончиками пальцев над поясом джинсов. Молча. Может быть потому, что не считал нужным говорить, а может у него, как и у меня, не было слов. Хотя последнее было сомнительным.

Нити между нами натянулись.

– Ты бросила меня у алтаря, – его голос был низким, бархатным. Вроде бы, полушутка, да только ни он, ни я не улыбнулись.

– Заслужил.

– Заслужил, – согласился он.

И опять ни намёка на улыбку. Только пальцы были уже не у края ткани, а выше. Молчание затягивалось. Нити, ведущие от моего сердца к его, были всё так же натянуты, а в воздухе сгустилась недосказанность.

Рихард медленно перевёл взгляд на стол. Взял пакет. Второй рукой – меня за запястье. Потянул к комнате. Я сглотнула, зная, что будет дальше. Смятая простынь, огонь в чёрных зрачках и я, подвластная ему.

Но раздевать меня, как мы оказались в комнате Рихарда, он не принялся. Дверь балкона была раскрыта, ветерок шевелил лёгкий белый тюль. Увидев накрытый столик, я с вопросом покосилась на Арда.

– Десерт будет кстати, – горемычный рулет оказался на белой тарелке у края стола.

Взяв с кресла две подушки, Ард подал одну мне и потянул за собой на улицу.

Балкон был крошечный, узкий. Стоя у стены, я могла достать до бортика. Точно так же, как делала это семь лет назад. И низкий пластиковый столик был таким же. И даже подушки, на которых мы сели. Только тогда они были рыжевато-красные, а сейчас сине-голубые.

– Ты помнишь? – Рихард откупорил бутылку яблочного сидра и, наполнив бокал, подал мне.

– Помню, – отозвалась я глухим шёпотом.

Солнце уже село, и ветер стал прохладным. Рихард протянул руку, взял плед и отдал мне. Я взяла. Молча развернула и накинула на плечи. Я помнила и наш первый ужин на балконе крохотной комнаты, и сидр из кислых яблок из домашних запасов мамы Арда. И приготовленный им ужин я тоже помнила. Маленькие рулетики с авокадо, сыром и ветчиной. Они разваливались, и есть их приходилось, держа тарелку у подбородка.

– Времена стали другими, – грустно улыбнулась, когда Ард положил передо мной несколько почти таких же. Только приготовленных не дома, судя по логотипу на лотке, из которого он их достал. Подняла взгляд.

– Мы тоже другие, Ард. Зачем прошлое, если есть настоящее?

– Разве это прошлое?

Я пригубила сидр. Может, он прав? Взяла рулетик пальцами и откусила. Кусочек авокадо вывалился, я попыталась подхватить его, но не успела. Он упал на тарелку. Рихард протянул руку через стол и дотронулся до моей нижней губы.

– Ты всегда была тем ещё поросёнком.

– А ты скотиной, – не замедлила ответить я.

– Только что ты сказала, что мы другие, – улыбнулся он самыми уголками губ. – Выходит, не такие уж и другие.

Я вздохнула. На сердце у меня неожиданно стало очень светло и в то же время грустно. Больно и грустно. Я посмотрела сквозь прутья балконной решётки на двор, на клочок асфальта внизу. Когда-то на точно таком же клочке остановилась машина. Я стояла на балконе и смотрела на прижимающуюся к Рихарду женщину, понятия не имея, что в этот момент наши жизни расходятся.

– А знаешь… – я провела пальцами по краю тарелки. – У тебя вышло вкуснее. Ты ведь приготовишь рулетики, когда мы вернёмся?

В глазах Рихарда разом мелькнуло столько чувств, что у меня перехватило дыхание. Сердце расширилось, заняло всю грудную клетку. Говорят, любовь живёт три года. Порой год. Я знала, что моя будет жить вечно. Даже когда умру я, моя любовь к этому мужчине найдёт своё продолжение в дочери. Ею будут наполнены улицы, дома, где я бывала когда-то. Зима сменится весной, и в весне будет жить моя любовь к нему.

– Рихард, – прошептала я. – Я… я всегда любила только тебя. Всегда. И я бы ушла от Димы. Ушла бы, – мы оба знали, про какой момент я говорю. Чтобы прогнать начавшие подкатывать слёзы, я сделала глоток из бокала. Отставила его. – Мне было больно тогда.

– Теперь я знаю. Мне тоже было больно, Крис. Да чёрт… У меня было одно желание – наплевать на всё, отобрать тебя у Афанасьева и не отдавать.

– Надо было так и сделать.

– Надо было, – мрачно подтвердил он. – Прости.

– Прощу… – сглотнула ком слёз. – Если ты… если ты приготовишь рулетики, то прощу.

Он не сводил с меня взгляда. Мне стало трудно дышать, каждый вздох давался сложнее и сложнее. Лёгкие были наполнены кислородом, лицо обдувал ветерок, а я понимала, что задыхаюсь: от чувств, от вырвавшейся из заточения любви.

– Приготовлю, – Рихард накрыл мою руку своей. – А ты выйдешь за меня замуж?

– Выйду, – шепотом, вторя дыханию ветра. – И даже попробую не бросить тебя у алтаря.

Когда я вышла на балкон, погружённый в молочную дымку город ещё спал. Только вдалеке дворник скрёб метлой по асфальту, нарушая тишину. Солнце ещё не встало, но на улице было светло. Белые ночи… Столько раз я слышала про них, а теперь сама стала их частью.

– Что тебе не спится? – на мои плечи опустилось что-то тяжёлое.

Я вздрогнула от неожиданности и только мгновение спустя поняла, что Рихард укутал меня в одеяло. Так погрузилась в свои мысли, что не услышала, как он подошёл. Прижалась спиной к его груди. Он взял мои руки в свои. По пальцу скользнул тёплый, согретый Ардом металл. Кольцо.

– Это другое, – рассматривая его, нахмурилась я. Хотела повернуться к Арду лицом, но он прижал меня так плотно, что не смогла.

В кольце его рук я была, как в коконе. И кокон этот грел меня куда лучше, чем одеяло.

– С тем у нас не задалось, – потёрся щекой о мои волосы и упёрся в макушку подбородком. Я услышала его шумный выдох, почувствовала, как поднялась и опала грудь.

Мы замолчали. Я положила ладони поверх его рук, посмотрела вдаль. Только-только начинал заниматься настоящий рассвет.

– Не хочу возвращаться, – призналась я. – В этом городе есть что-то такое… Он только кажется неприветливым. А на самом деле… Он лечит. Правда лечит. Только нужно понять его. А там… Ты опять станешь самовлюблённым мерзавцем, а я…

– А ты? – тихо спросил Ард, взъерошивая носом волосы у моего виска. Дотронулся губами и, высвободив руки из-под моих, погладил мои кисти.

– А я не знаю, кем стану.

– Моей женой.

– Твоей женой, – согласилась я.

Только мы понимали, что я не об этом. Рихард развернул меня к себе. Погладил по скуле. Дотронулся до губ и обрисовал контур. Провёл по линии носа, по бровям, изучая наощупь, как слепой.

Я закрыла глаза и прижалась к его ладони. Мне нравилось чувствовать его руки, нравилось чувствовать его всего.

– Кем я стану, Ард? – спросила громким шёпотом.

– Моей женой, – выговорил он.

Та твёрдость, с которой были сказаны эти слова, заставила меня открыть глаза. А может, это и не мало? Быть его женой? Женой одного из самых успешных в России адвокатов, женой человека, способного строить и рушить чужие жизни? Человека, за помощью к которому обращаются такие люди, как мой бывший муж и женщины, потерявшие надежду? Нет… не так. Быть женой мужчины, которому я уже давно подарила своё сердце?

– На днях я послал к чёрту очередную помощницу. Как насчёт того, чтобы помогать мне?

– Предлагаешь быть помощницей великого и ужасного Палача?

– Помощницей мерзкого самолюбивого адвоката, – Рихард хмыкнул.

Я погладила его по шее. Вернула ладонь на грудь и улыбнулась уголками губ. Он всегда понимал меня лучше, чем кто бы то ни было. Ставящий перед собой почти недостижимые цели и воплощающий в жизнь то, что для других было за гранью, он знал, что для меня это тоже важно. Чем-то заниматься, в чём-то реализовывать себя. Пусть даже главной целью для меня теперь было счастье: счастье моей дочери. Нашей дочери, нашей семьи.

– Я согласна.

– В последнее время ты слишком легко на всё соглашаешься. Это подозрительно.

– В последнее время меня устраивают твои предложения, – приподнялась на носочки и легко поцеловала его.

Рихард придержал меня за талию. Поднявшие было крик чайки затихли, и снова наступила тишина.

– Мы можем пробыть тут ещё несколько дней. Потом мне нужно вернуться, Крис.

– Это намёк на то, что мне тоже придётся?

– Это не намёк, – ладонь его с моей талии исчезла.

Ветер подул сильнее, и я сжала кончики одеяла на груди. Отступила от Арда и опять посмотрела на становящееся по-утреннему светлым небо. Из соседнего подъезда вышел мужчина с большой собакой, за ним ещё один, в строгом костюме. Город начинал оживать. Разные, непохожие друг на друга люди, абсолютно разные судьбы. И только одно едино для всех: желание быть счастливыми. Я тоже хотела быть счастливой. А счастливой я могла быть только вместе с Рихардом. Так сложно и так просто.

– Когда ты скажешь Алисе, что я её отец?

Я сжала одеяло сильнее.

– Когда почувствую, что пришла пора. Она столько всего пережила, Ард… Пусть всё уляжется. Всё это вроде на ней не отразилось, но я всё равно не хочу, чтобы она пережила очередной стресс. Как бы тебя это ни задевало, она считает отцом Дмитрия.

Он не ответил. Я обернулась к нему через плечо и добавила:

– Пусть привыкнет к тебе. Дай ей немного времени.

– Ей или тебе?

– Всем нам, Ард. Всем.

– У нас с тобой его и так было достаточно.

– Да. Только потратили мы его глупо, – я грустно улыбнулась. Выпустила одеяло и дотронулась до его руки. Сплела наши пальцы. – Всё будет.

– Обещаешь? – усмешка на губах и серьёзный взгляд.

Мы поменялись местами. Только на какую-то минуту, мгновение. Но оно дало мне понять больше, чем могла дать вечность. Оно дало мне почувствовать уязвимость Арда перед самыми обычными вещами: нежностью и любовью.

– Обещаю, – тихо отозвалась я. – Но и ты мне кое-что пообещай. Пообещай мне, что оставишь в покое Диму. Хватит, Рихард. Хватит мести, этой вашей бесполезной войны. Я знаю, что ты его не боишься, но… – подняла наши руки и поцеловала его пальцы. – Я боюсь. Боюсь, что когда-нибудь тебя опять вышвырнут из машины возле дома. Только… Только тогда уже не избитого, а… – голос задрожал. Я не смогла договорить. Не хотела договаривать и просто попросила шёпотом: – Хватит, Ард. Теперь у тебя есть дочь.

– И ты.

– И я. Поэтому хватит.

Глава 21

Было около десяти утра, когда мы подъехали к дому Валентины, чтобы забрать Алису. Когда за горьким в отсутствии молока утренним кофе Рихард предложил прогуляться по центру, я не отказалась. У меня как раз был выходной. До этого я только раз видела Невский проспект, да и то из окна такси. Всё не складывалось: то времени не оставалось, то находились неотложные дела.

– Хватило же у тебя ума доверить Алису этой сумасшедшей, – выговорил Рихард, как только Валя вышла из подъезда.

Вслед за ней появилась и Алиса. В новом, цвета свежей зелени платье с огромными ромашками по подолу и белых плетёных сандалиях, которые я тоже видела впервые. Оставила, называется, ребёнка на ночь!

– Ночью тебя это не смущало, – открывая дверцу, наградила Рихарда многозначительным взглядом.

Он поморщился и вышел из машины. Я следом.

– Дядя Рихард! – Алиса бросилась нам навстречу.

Меня кольнуло ревностью. Вот как. Теперь у нас сперва дядя Рихард. Но ревность исчезла, как только Ард поднял на руки подбежавшую к нему дочь. Держа её, повернулся ко мне. Именно об этом я мечтала с того дня, как родила её. Об этом и ещё кое о чём. Пора было воплотить мечту в жизнь.

Подошла и встала рядом.

– Мечты сбываются, – улыбнулась я.

Ард меня не понял. Да мне это было и ни к чему. Я качнула головой – не важно.

– Доброе утро, – поздоровалась Валентина.

– Хорошо выглядите, Валентина, – сдержанно заметил Рихард.

Она поблагодарила его, и что-то подсказывало мне, что не только за это подобие комплимента. Хотя выглядела она действительно хорошо даже в простом льняном платье, которое было на ней. Во взгляде её было понимание и капелька светлой грусти, появившейся всего на миг. И в этот миг я мысленно попросила высшие силы дать ей то, что нужно любой женщине – любовь. Настоящую и преданную. Если так суждено, что в её жизни не будет мужчины, которому она сможет отдать своё сердце, как я Арду, то пусть это будет любовь ребёнка. Её продолжение.

– Рада, что вы пришли к пониманию, – сказала она так, чтобы слышала только я, когда Рихард помогал Алисе устроиться на заднем сиденье.

– До понимания нам ещё долго, – я глянула на Арда. Снова на Валю. – Но надеюсь, мы на верном пути.

– В последнее время тебя все слишком сильно балуют, – строго выговорила я. Только что Алиса показала мне новый чехол для телефона, который вытащила из кожаного рюкзака. Тоже белого. И тоже, как и чехол, подаренного ей Валей. – Тебе так не кажется?

– Нет, – не растерялась Алиса.

Сидящий за рулём Рихард хмыкнул. Мне захотелось как следует ударить его. Пару дней назад он подарил ей куклу. Барби в стильном розовом платье и сумкой в виде сердечка. Где только нашёл такую?! А вчера утром она заявилась ко мне с новой заколкой.

– Ард, – надо было заканчивать с этим, – так нельзя. Это не дело. Я всё понимаю, но…

– Ничерта ты не понимаешь, – он сбросил скорость, прижался к обочине. Посмотрел на меня через зеркало заднего вида.

Я поглубже вдохнула. Сжала лежащие на коленях руки в кулаки и выдохнула. Ничерта я не понимаю, он прав. Всё, что я могу, попробовать поставить себя на его место. Попробовать представить, что мою дочь пять лет растила другая женщина, а я всё это время была где-то рядом, но ничего не знала. Только стоило даже коснуться этого представления, под кожу пробирался холод.

– Пойдём, – не став продолжать, Рихард отстегнул ремень.

Мы с Алисой вышли на улицу.

– Ты прав, – признала я. – И всё-таки, прошу тебя, сбавь обороты, Ард.

Не ответив, он приобнял меня. Я взяла Алису за руку.

– Куда мы идём? – звонко спросила Алиса, задрав голову.

И опять она обращалась не ко мне. Ард протянул ей руку, и она мигом высвободила ладошку из моей. Схватилась за пальцы Арда.

– Это хотя бы можно? – перехватил он мой ревностный взгляд.

Боже! Его затаившаяся в уголках улыбка заставила меня засмеяться. Я дотронулась до лба, вздохнула. Какая же я дура.

– Можно, – ответила уже без всякой ревности. – Ард… Она всегда была моя. Только моя. Мне нужно привыкнуть.

– Она всегда была наша, – исправил он меня. – Я просто не знал о ней.

Я ответила чуть заметной улыбкой. Он прав. Конечно же, прав.

– Так куда мы идём?! – напомнила о себе дочь.

Ард жестом указал вперёд.

– Туда.

– А что там?

– Когда придём, тогда узнаешь.

– Я сейчас хочу!

– Хоти, – довольно банально и ожидаемо. Реакция Алисы тоже была ожидаемой: она накуксилась, нахмурила брови и стала похожа на недовольного домовёнка. Тут же попыталась вырвать руку.

– Промах, – заметила я. – Мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее.

– Я не хочу туда идти! – выпалила Алиса. – Пойдём туда, – указала она в сторону.

– Так ты даже не знаешь, куда мы идём.

– Всё равно не хочу.

Ард пришёл в замешательство. Ища поддержки, посмотрел на меня. Но помогать я не стала. Пусть выкручивается, как хочет. Его слабину она уже почувствовала, на шею села. Ещё немного, и ножки свесит. Может, хоть теперь до него дойдёт, что такое упрямый до невозможности пятилетний ребёнок с унаследованным от него характером.

На табличке фасада одного из домов я прочитала название улицы, по которой мы шли – «Большая Конюшенная». Самой было интересно, куда мы идём, но увлечённая пикировкой этих двоих, я спрашивать не стала.

– Я не хочу! – Алиса разве что ножкой не притопнула, в очередной раз не получив ответа на своё «куда». Теперь она разозлилась по-настоящему. Упёрлась и принялась вырываться.

Я поняла, что пришла пора спасать ситуацию. Ещё немного, и её злость грозила перейти в слёзы.

– Рихард, – предупреждающе позвала я. Он посмотрел на меня, и я качнула головой. – Задний ход.

Он понял, что я имею в виду. Без лишних слов, без пояснений.

– Посмотри туда, – показал рукой.

Посмотрела не только Алиса, но и я.

– Пышки? – я оказалась даже первее дочери.

– Самая старая пышечная в Санкт-Петербурге, – Ард перевёл взгляд с меня на Алису. – Как тебе? Ты ела когда-нибудь пышки?

Дочь опять нахмурилась. Задумалась и мотнула головой.

– А что такое пышки?

– Пышки, – он тоже ненадолго задумался. – Это сложно объяснить.

– Ты уж постарайся, – весело подначила я.

– Зачем? Нечего тут объяснять. Пышки надо есть, – с этими словами он открыл перед нами дверь.

Ноздри сразу же защекотал приятный аромат. Масло, мягкое тесто, сахарная пудра… Я так и представила, как всё это откладывается на моей талии. Но возразить даже не попыталась.

– Рихард, что такое пышки?

– Алис, тебе же сказано, – решила я вмешаться. – Попробуешь и узнаешь. Наберись терпения, – дочь притихла. Рихард слегка помрачнел.

– Если бы я ей это сказал, не подействовало бы.

Я чуть не засмеялась в голос. Сдержалась, но потом всё-таки не выдержала и захохотала. Несколько посетителей оглянулись на меня. Рихард стал совсем мрачным.

– Дело не только в том, что ты говоришь, – отсмеявшись, с улыбкой сказала я. – Но и как ты говоришь, – потихоньку толкнула его в плечо. – Учись, Палач. Это тебе не твои адвокатские штучки. Тут всё куда сложнее.

– Ну ты и поросёнок, – я вытерла сахарную пудру с нижней губы дочери.

В пудре у неё был не только рот, но и пальцы. Пышки ей понравились так, словно это было самым вкусным, что она ела в жизни. Хотя мне и самой так казалось. Ни один самый изысканный десерт из тех, что я пробовала за последние семь лет, не принёс мне и сотой доли того удовольствия, которое я испытывала сейчас.

– Ей есть в кого, – Рихард коснулся уголка моего рта. Ничего особенного, но глаза его потемнели, а меня мгновенно охватил трепет.

– Сам не лучше.

Ард опустил взгляд на мой рот, поднял снова. Я прерывисто вздохнула и прошлась языком по губам. Звуки доносились откуда-то издали, слышались фоном. Окружающий нас мир начинал таять. Из дурмана меня вывело звяканье ложки.

– Ой.

– Алиса, – я схватила салфетки и принялась вытирать растекающуюся по столу чайную лужицу. Благо, что чашка дочери была уже почти пустой, иначе бы вытирать пришлось не стол, а саму Лисичку.

– Я случайно.

– За случайно бьют отчаянно, – сказала строго. – Аккуратнее быть нужно. А если бы чай был горячим? Тебе же уже не два года, Алис.

– Она же тебе сказала, что случайно, – встрял Рихард. – В следующий раз будет осторожнее. Да?

Алиса торопливо закивала. Я сжала влажную салфетку в руках, пытаясь подавить раздражение. А, собственно, зачем? Салфетка полетела в Рихарда. Конечно, при дочери делать так не стоило, но этот засранец меня довёл!

– Умный?

– Не жалуюсь, – он запустил салфетку обратно.

В глазах наблюдающей за нами Алисы загорелся озорной огонёк. Я кожей почувствовала, как в её голове уже бегут одна вперёд другой шаловливые мыслишки.

– Не смей, – пригрозила я ей.

Она прикусила губу. Так и есть – под ладошкой её уже лежала салфетка.

– Кинешь, заберу у тебя оставшиеся пышки, – посмотрела на Арда. – И у тебя заодно.

Взяв со своей тарелки одну, он, не сводя с меня взгляда, демонстративно откусил больше половины. Весь его вид так и говорил «попробуй». Видел бы его сейчас кто-нибудь из коллег! Мне оставалось только в очередной раз покачать головой.

– Я пить хочу, – Алиса заглянула в пустую чашку. Как будто за две минуты в ней вдруг могло что-то появиться. Ард подал ей свою. Алиса было схватила её, сунула нос и поморщилась. Скривилась и, оскорблённая до глубины души, отодвинула чашку подальше.

– Это гадость, – заявила она.

– Вообще-то, это кофе.

– Нет, гадость!

Я молча встала. Что-что, а тут Арду было не переспорить. Оставалось надеяться, что к моменту, когда я вернусь, они не разнесут всё вокруг. Даже в буднее утро народа в пышечной было достаточно. Два столика занимали туристы. Их непривычная для слуха речь выделялась среди остального гомона. Про отсутствие мест в гостинице Рихард, конечно, насочинял, но белые Питерские ночи привлекали действительно многих.

– Чёрный со сливками, – попросила я, отстояв очередь. – Латте с ванильным сиропом и чай.

– Пышки? – предложила обслуживающая меня девушка.

Я хотела отказаться. Ард и так взял достаточно. Обернулась на наш столик и засмотрелась. Алиса оживлённо жестикулировала, горячо что-то то ли доказывая, то ли объясняя. Её голос был почти неотличим от сплетения прочих, но я слышала его. И голос Рихарда тоже.

– Да, – ответила я девушке. – Три порции. Если можно, посыпьте побольше пудры.

– Хорошо, – она поймала мой взгляд, когда я снова обернулась к столику. – Ваши?

– Мои, – вздохнула.

Алиса вскрикнула. Рихард снова начинал перегибать, хотя что стало причиной на сей раз, я представления не имела. Занервничала, чувствуя, что надо возвращаться. А с другой стороны…

– У вас есть дети? – пользуясь тем, что за мной нет очереди, спросила я у работницы пышечной.

– Сын. Ему четыре, – с улыбкой сказала она. На безымянном пальце её правой руки было простое колечко. – Но иногда мне кажется, что у меня их двое. Одному четыре, второму тридцать четыре. Кто хуже – не понятно.

Мы с ней обменялись понимающими взглядами. Дождавшись, когда заказ будет готов, я вернулась к столику. Катастрофа была в самом разгаре: у Алисы дрожала нижняя губа, в глазах блестели слёзы, а вид был такой обиженный, как будто на неё навалились разом все несправедливости этого взрослого мира. Лежащий на столе телефон Арда разрывался.

– Ответь, – бросила я и обратилась к дочери: – Что за концерт?

Признаваться она не спешила. Шмыгнула носом и выпятила нижнюю губу. Всё ясно. Что-то пошло не по её. Такие номера даже с Дмитрием иногда прокатывали, что уж говорить про Рихарда? Придётся всё-таки разъяснить ему, когда мы останемся наедине, что такое дать слабину и чем это может для него обернуться.

– Я не могу сейчас говорить, – отрезал Ард, ответив наконец на звонок.

Я поставила перед Алисой чай, предупредив, что он пока слишком горячий. Губа у дочери уже не дрожала, слёзы тоже чудесным образом высохли. Зато Рихард всё ещё был растерянным.

– Это может подождать, Мих?

Похоже, звонил ему Миша. Бросив на Рихарда взгляд, я удивилась тому, каким он стал хмурым. Ничего не сказав, поднялся и отошёл.

– А куда дядя Ард? – тут же заволновалась дочь.

– Пошёл поговорить по телефону.

Она завертела головой, стараясь высмотреть его. Но он уже вышел на улицу.

Меня тоже охватило странное беспокойство. Положила на тарелочку перед Алисой свежую пышку. Глянула на дверь. Ард стоял спиной, видеть его лицо я не могла. Переключилась на дочь.

– А у тебя что? – она показала на мой стакан.

– Кофе, тебе не понравится.

Она всё-таки настояла на том, чтобы попробовать. На удивление, мой латте был воспринят ею более благосклонно, хоть и без особого энтузиазма. В ожидании Рихарда мы съели по пышке и решили, что обязательно придём сюда ещё раз.

– Что случилось? – когда Рихард наконец вернулся, спросила я.

Что-то случилось. Это было понятно сразу.

Ард молчал. Мне стало ясно, что говорить при Алисе он не хочет.

– Посиди секундочку, – сказала я ей и встала. Мы отошли недалеко – к соседнему столику.

– Что случилось, Рихард?

– Дмитрий погиб. Сегодня утром.

Следующие несколько часов я прожила, как в тумане. Понимала, что происходит, что я делаю, что говорю, но ощущения реальности не было. Дмитрий умер? Умер?! Эти два слова диссонировали в моём сознании и никак не хотели согласовываться одно с другим.

– Как ты? – услышала я голос Арда, взяв трубку.

– Нормально, – немного помолчала и всё-таки призналась: – Чувствую себя странно. Умом понимаю, что не должна ничего чувствовать, а не выходит. Прости. Я тебе этого говорить не должна, но больше некому.

– Всё в порядке, – он тоже сделал паузу. – Я понимаю, Крис. Было бы странно, если бы ты ничего не чувствовала. Как-никак, он был твоим мужем.

Как трудно ему было сказать это, я даже не представляла. И оттого захлестнувшие меня благодарность и любовь оказались ещё сильнее. Я сжала трубку, всем существом желая прильнуть к Арду. Спрятаться в нём от собственных страхов и слабости, доверить их ему. Ведь только ему я и могла их доверить.

В Москву он уехал почти сразу после звонка Миши. Завёз нас с Алисой домой, взял какие-то бумаги и всё. Мы с дочерью остались в ставшей неожиданно пустой и слишком большой для нас двоих квартире.

Крамольная мысль, что теперь нам нечего бояться, мелькнула и исчезла. Облегчения я не испытала. Только непонимание и неприятие. Я не хотела смерти Дмитрия. Я хотела, чтобы он оставил нас в покое и жил своей жизнью. Миша сказал, что машина моего бывшего мужа взлетела на воздух, когда он сел за руль и завёл двигатель. Взрыв был такой силы, что в здании офисного центра, возле которого это случилось, задрожали стёкла. От машины осталась только груда искорёженного, облизанного пламенем металла.

По странному стечению обстоятельств охраны в этот день с Дмитрием не было, поэтому никто больше не пострадал. Сухая констатация фактов, погрёбшая под собой жизнь. Заслужил ли мой бывший муж это? Только недавно я бы сказала, что да. Но что-то во мне надломилось. Я смотрела, как Алиса играет с кулончиком, который я впервые увидела на ней в день, когда приехала по требованию Дмитрия, и ловила себя на том, что я не Господь Бог, чтобы решать это.

– Мама, – позвала меня дочь, когда я, закончив разговор, положила трубку.

– Что, милая?

Она молчала. То ли забыла, что хотела спросить, то ли позвала просто, чтобы привлечь моё внимание. А может, почувствовала моё настроение. Так у нас случалось часто.

Поняв, что ничего больше не дождусь, я хотела пойти на кухню и чем-то занять себя, но Алиса снова меня остановила.

– Я люблю тебя, – бесхитростно сказала она.

Я вдруг увидела в ней не Арда. Диму. Того Диму, каким он был в первые недели, даже месяцы нашего знакомства.

Дочь поднялась с пола, и в движениях её промелькнуло нечто, напоминающее мужчину, давшего ей если не отцовскую любовь, то стабильность и материальное благополучие. Дом и очень многое из того, чего не было в детстве у меня: возможности.

Я вернулась в комнату и, присев перед ней, поцеловала в щёку. Обняла и закрыла глаза. Надрывно вздохнула. На сердце стало очень тяжело. У меня есть дочь. А что у Димы? Что осталось у него, после него?

– Ты моя Лисичка, – прошептала я. Дотронулась до подвески на её шее и убрала руку. Потом до кулончика-ангелочка на своей.

– Береги это, хорошо?

Я ждала вопросов. Что-то вроде извечных «зачем и почему», но Алиса ответила по-взрослому, глядя на меня взглядом, в котором я узнала сразу двух мужчин, занявшими в её и моей жизнях важное место:

– Хорошо, мам. Я буду беречь.

Время продолжало тянуться. Уложив Алису спать в нашей комнате, я зашла в ту, которую временно занимал Рихард. Распахнула балкон и, обняв себя, встала на пороге. Вечером Ард позвонил ещё раз. Ничего нового: покушение, подведшее итог под всем, что строил и рушил Дмитрий.

Смотря на молочно-серое небо, я думала над вечным вопросом: так в чём же он, этот смысл жизни? В чём? В тех, кого мы любим? В тех, кто любит нас? Если так, то в чём был смысл жизни Димы?

Телефон на столике завибрировал, и я, со вздохом задёрнув лёгкий тюль, вернулась в комнату. Высвечивающийся на дисплее номер был незнакомым. Я нахмурилась.

– Да, – ответила с осторожностью, понятия не имея, что ещё может принести этот день.

– Кристина? – голос принадлежал женщине. – Кристина, это Ася.

– Ася… – повторила, совершенно растерянная.

Сколько я не разговаривала с двоюродной сестрой? Зачем-то именно сейчас я пыталась вспомнить, как долго не звонила ей, как долго не видела её. В последнюю нашу встречу мы разругались вдрызг. Она обвинила меня в том, что я позволяю Диме слишком сильно влиять на меня. Я, понимая, что она права, огрызалась…

– Твоя сестра, Ася.

– Я… я узнала, – присела на угол стола. – Ты… Ты из-за Димы звонишь?

В трубке повисло молчание. Конечно, из-за Димы. Наверняка новость о его смерти не прошла незамеченной. Хоть мельком, да было упоминание в новостных сводках.

– Да, – ответила она. – Но… Это скорее повод, Крис. Я звоню, потому что соскучилась по тебе. Мы все соскучились. И я, и мама. И… твоя мама тоже соскучилась. Кристин…

– Ничего не говори, – срывающимся шёпотом попросила я. Горло сжалось от слёз. Сестра не послушалась.

– Крис, мы так соскучились. Мы тебя любим. Ты… Ты прости, что так тогда…

Я всхлипнула прямо в трубку. Слёзы потекли крупными каплями. Сидя на краю стола, глядя на готовую накрыть город светлую ночь, я сжимала телефон и плакала, слушая голос сестры. Я люблю тебя: слова, сказанные дочерью матери, слова, сказанные сестрой, подругой, отцом. Слова, сказанные мужчиной женщине и женщине мужчиной. В этом и есть смысл жизни.

– Подожди секунду, – попросила я сквозь слёзы, услышав, что пришла смс. Посмотрела на дисплей. От Рихарда.

«Спокойной ночи, Крис. Поцелуй за меня Алису. Люблю вас. АР».

Внезапно мне стало ясно, что моя жизнь не просто имеет смысл – она наполнена им. Кем бы я ни стала – помощницей Рихарда, просто его женой и матерью дочери – она полна любви. И сердце моё тоже полно любви. Было ли в жизни Димы хоть сколько-то от того, что есть в моей?

– Ась, – позвала я сестру. – Я… Я тоже вас люблю. И… я тоже соскучилась. Очень.

Глава 22

Рихард

Что Афанасьев перешёл дорогу многим, мне было известно куда лучше других. Уверен, его новый адвокат не знал и трети от того, что было известно мне. Но теперь мне тоже было лучше избавиться от хвостов, связывавших меня с бывшем мужем Кристины.

– Это может потянуть за собой многих, – сказал Миха, возвращая мне папку. – Слишком многих.

Я молча взял её. Что друг вложил в это «слишком», я понимал прекрасно.

Мы снова сидели в машине. До отправления поезда оставался почти час. В Москве я провёл четыре дня. Гадать, кто разделался с Афанасьевым, не имело смысла. Это мог быть, кто угодно, начиная от людей, имеющих отношение к правительству, и заканчивая теми, кто был вне закона. Чёртов сукин сын. Афанасьев был достойным врагом. Его смерть оставила во мне чувство неудовлетворения.

– Ты принял правильное решение, Рихард.

– Нет. Но Кристина права. Это не стоит того, чтобы лишиться возможности видеть, как растёт моя дочь. Смерть Афанасьева заставила меня задуматься, Мих, – положил руку на папку. – Мне есть, что терять. Кого терять.

– Я бы на твоём месте сделал то же, – Миха ухмыльнулся, пожал мне руку. – Избавься от этого.

Так я и собирался поступить. Афанасьев далеко не единственный. Но с ним у нас были свои счёты. На что он способен, мне было известно. На что способны те, чьи интересы затронули бы эти бумаги, всплыви они, – тоже.

Садясь в поезд, я думал об одном: единственное, у чего нет цены – у жизни. В моём случае у двух – Кристины и кареглазой девочки, в которой соединилось всё лучшее, что было в нас. Моей дочери. Алисы.

Папка лежала у меня на коленях, когда поезд тронулся. Стоящие на перроне люди мелькнули в окне и пропали из вида. Место рядом со мной было не занято. Я поставил на кресло пластиковую переноску, сквозь дверцу которой на меня огромными испуганными глазами таращилось нечто, в скором времени обещающее стать котом. Пока же это было длинное неказистое существо с огромными ушами.

– Что ты на меня так смотришь? – провёл костяшками пальцев по дверце.

Котёнок громко мяукнул. Громче, чем можно было от него ожидать.

Кристина меня прикончит. Но, чёрт подери, это стоит того, чтобы услышать радостный вскрик дочери и увидеть, как её глаза светятся счастьем.

– Десять минут, – предупредил я таксиста.

Только открыл дверь, как котёнок напомнил о себе. Лапой упёрся в дверцу и мяукнул так громко, что проигнорировать его было невозможно. Подумав с секунду, я взял его с собой. Чёрт знает, что ожидать от таксиста. Вещи купить можно, жизнь – нет. Даже кошачью.

Набережная Обводного канала не даром считалось едва ли не самым мрачным местом в Санкт-Петербурге. Что-то было в нём… Что-то, притягивающее темноту. Не даром тут совершалось много самоубийств.

– Темнота к темноте, верно? – сказал я, глянув на рыжую морду.

Ответа не ждал, но котёнок, раскрыв пасть, надрывно пискнул. Поставив переноску на землю, я вынул из папки бумаги. Сложил несколько листов и полоснул по ним ножом. Скормил воде и проделал то же самое со следующими. Вода подхватила клочья бумаги. Строки стирались, навсегда хороня тайны.

Я набрал Кристине. Знал, что она на работе. Специально не сказал, что приеду.

– Ты в Питере? – вдруг спросила она буквально после пары фраз.

– С чего ты взяла?

– Чайки… У тебя же там чайки?

Вообще-то, это был очередной кошачий вопль. Но говорить об этом я не стал.

– Чайки, – подтвердил. Поднял клетку с котом и пошёл к машине, в последний раз посмотрев на ещё болтающиеся на воде белые клочья. – Скоро буду дома.

– Почему ты не сказал, что сегодня приедешь?

Почему не сказал? Представил, как она возмущена. Как поправляет каштановые волосы, как нервно стучит пальцами по стойке.

Каждый её жест я знал наизусть. Чувствовал. Она жила во мне, была моим пульсом. Женщина, жизнь без которой стала пресной и потеряла смысл. Всё, что было у меня без Крис – попытки переиграть самого себя. Цели, которые я сам себе ставил, и задачи, кажущиеся безнадёжными. Как, к примеру, дело Якова. Забрать дочь у его бывшей жены было почти невозможно. Почти. Но я бы сделал это. Слишком уж привлекательными были условия нашей сделки. Ещё привлекательнее – условия другой. Нашей с Крис. Только в этом случае сделка была даже не с Крис – с самой судьбой.

– Скинь мне адрес сада, – попросил я, когда возмущения Кристины сошли на нет. – Заберу Алису. Только предупреди воспитательницу.

– Хорошо. Но сразу езжайте домой, Ард.

– Хорошо, – плечом придержал телефон и, открыв дверь, поставил переноску на заднее сиденье.

– Что у тебя там за писк?

– Да так… чайки. Хотя… Наверное, это Баклан.

– Алиса, – воспитательница смотрела на меня с растерянностью.

– Да, Алиса Афанасьева. Кристина же предупредила Вас, что сегодня её заберу я.

Выражение её лица мне не нравилось.

– Где моя дочь? – спросил с раздражением.

– Так её забрали, – девушка выглядела испуганной. Губы её почти не шевелились, с лица сошла краска.

– Кто её, чёрт возьми, забрал?! – прорычал, ничего не понимая.

Сразу после разговора с Кристиной я поехал в сад. Прошло не больше получаса. Какого лешего Кристина не позвонила мне, если решила всё-таки забрать её сама. И когда она успела?!

– Давно Крис её забрала?

– Не Кристина, – взгляд девушки стал совсем испуганным. – Её забрал отец. Кристина позвонила, сказала, что Алису заберёт отец. А потом приехал мужчина и… Она сказала, что это её папа. Я думала… Она назвала его папой. Того мужчину.

Глава 23

Кристина

– Спокойно, Кристина, – крепко держа за плечо, Рихард посмотрел мне в глаза.

– Как спокойно?! – закричала я в истерике. – Как?!

Когда Рихард позвонил и попросил приехать в сад, я даже представить себе не могла, что случилось. Сперва подумала, что Алису просто не хотят отпускать с ним. Хотя воспитательницу я предупредила, никаких проблем возникнуть было не должно. Попросила Арда передать ей трубку, но он вместо этого повторил, чтобы я приехала и сделала это прямо сейчас. Вот тут мне и стало ясно, что случилось что-то серьёзное. Что именно, говорить по телефону Рихард отказался. Передать трубку воспитательнице – тоже. Попытки позвонить ей лично ни к чему не привели.

Увидела Рихарда ещё на подходе к саду. Он был чернее тучи. Разговаривал с кем-то, меряя шагами клочок земли у ограды. Меня и так колотило от нервов, а когда он поднял на меня взгляд, земля и вовсе поплыла. Но даже в тот момент я представить себе не могла, что услышу, подойдя ещё на несколько шагов.

– Как её мог забрать отец?! Как?! Дима мёртв! Кто её забрал, Рихард?!

Истерика накрывала меня всё сильнее. Одна мысль обгоняла другую, рисуемые воображением картинки были настолько страшными, что лишали рассудка.

– Где полиция?!

Я оглянулась по сторонам в попытке увидеть людей в форме. Никого не было. Моя девочка пропала, а они не спешили её искать!

– Где полиция, Ард?! – я ухватилась за его руку, вгляделась в мрачное лицо и остолбенела. – Ты… ты не вызвал полицию? – не веря, выдавила я. – Ты не вызвал полицию?! Ард…

– Успокойся, Кристина! – уже резко выговорил он. – Я всё сделал. Всё, что нужно было.

Его уверенность помогла мне справиться с дрожью. Я вдохнула, чувствуя, как ко мне начинает возвращаться способность думать. Посмотрела на дверь сада, на Рихарда. Нужно было поговорить с воспитательницей. Первым моим порывом было броситься в садик, схватить её за плечи и вытрясти всё до мелочи. Но Рихард держал меня. И взгляд его тоже меня держал. Я облизнула губы, сделала ещё один вдох. Услышала звук шагов. Из сада вышел мужчина и теперь направлялся к нам.

– Что там? – коротко спросил Ард.

– Ничего конкретного. Мои парни в курсе. Сделаю всё, что смогу, Ард.

Рихард кивнул. Они крепко пожали друг другу руки, и мужчина перевёл взгляд на меня. Глаза у него были цвета серебра. Серые, с металлическим блеском. Колючий и тяжёлый взгляд человека, не упускающего мелочей. Мне захотелось поёжиться.

– Вы найдёте мою… – подбородок опять задрожал. С трудом, но я заставила себя посмотреть на мужчину прямо, расправив плечи, – нашу девочку?

– Я сделаю для этого всё, Кристина, – выговорил он спокойно и жёстко.

Ещё раз смерил меня взглядом и пошёл к стоящей у обочины машине. Я повернулась к Рихарду. Снова он был моей единственной надеждой.

– Почему ты не хочешь вызвать полицию, Рихард? Обычную полицию.

– Мою дочь должны искать лучшие, Крис. Поэтому.

– Только поэтому? – он что-то не договаривал. Я чувствовала это. И даже на подсознательном уровне уже понимала, что. Понимала, но всё ещё отказывалась верить. Потому что это было за гранью разумного.

– Нет.

– Тогда почему? – одними губами.

– Потому что Алиса узнала того, кто её забрал. И назвала его папой.

– Боже, – прижала ставшие холодными пальцы к губам. Мотнула головой. – Но…

– Пойдём, – Ард потянул меня к такси. – Тут не место для этого разговора.

Среди наполнявшего кухню запаха трав я ясно чувствовала только мяту. Сквозь прозрачную стенку чашки, которую Ард поставил передо мной несколько минут назад, было видно чаинки. Я смотрела на вытянувшего длинные лапы неказистого котёнка и не понимала, что должна делать. Если раньше моей главной целью было вернуть право опеки над Алисой, теперь оставалось только ждать. Ждать, что Ард в момент всё решит, было глупо. Как бы я ни верила ему, кем бы он ни был. Он и так сделал всё, что мог.

Вздохнув, я заставила себя отхлебнуть то, что он заварил.

– Мерзость какая, – шепнула.

Мы с Ардом, должно быть, подумали об одном и том же. Я осеклась, подняла на него взгляд. Расставив ноги на ширину плеч, он стоял и смотрел в стену.

Потёрла лицо ладонью. Котёнок зевнул, широко открыв пасть. Что, если я больше никогда не увижу Алису? Что, если Дима увезёт её или…

– Мы же её найдём? – оборвав недодуманную мысль, спросила я Рихарда.

С детства я верила в Бога. Иногда даже ходила в храм. Я и сейчас верила. Но Рихарду я верила больше. И пусть хоть кто-нибудь посмел бы осудить меня за это.

– Миха подключил все свои связи. Я свои. Демьян тоже растормошил всех, кого мог.

– Демьян? – я пыталась вспомнить, кто это. Имя казалось знакомым.

– Мой знакомый, – пояснил Рихард. – Они с женой и старшей дочерью были среди гостей на нашей свадьбе.

Теперь я поняла, о ком он. Красивая пара с девочкой, немногим старше Алисы. Я даже вспомнила, как зовут его жену – Дарина. Ещё вспомнила, что Ард рассказывал, что раньше она была замужем за каким-то психопатом… Зачем мне нужно было это сейчас, я не знала. Сознание как будто желало заполнить каждую, даже самую маленькую щелочку, чтобы не дать мне возможность думать о страшном.

Я сделала ещё глоток травяного чая. Тёплый, душистый. Он не показался мне таким мерзким, как в начале. Я почувствовала смородину, чабрец и ещё что-то такое, из детства. Малина… Да, это была малина.

– Куда он её повёз, Ард? Зачем?

Если бы у него были ответы… У него их не было, как и у меня.

Котёнок зашевелился и, подняв голову, мяукнул. Если бы у меня были силы, я бы высказала Арду, что я об этом думаю. Но сил не было, как и желания ругаться. Пусть только с нашей девочкой всё будет в порядке. Пусть только её найдут. Живой и здоровой. Хоть трёх котов заведём, пусть только вернётся.

– Если Дима не умер… – всё это походило на бред. – Зачем он?

Снова я смотрела на Рихарда, как будто он мог знать что-то. Наверное, мог.

Телефон на столе пикнул. Я уставилась на него, отчего-то не решаясь прочитать пришедшее сообщение. Всё же взяла.

– Что? – Ард выхватил у меня сотовый.

Я вскочила со стула и метнулась к окну.

– Алиса… – одними губами. И тут же на нервном выдохе, уже почти криком: – Алиса!

Ветер разнёс мой голос по двору, по пустой квартире. Я кинулась в коридор. Наспех сунула ноги в туфли.

– Я убью его, – прорычал Ард.

Я посмотрела на него и, ничего не сказав, выбежала на лестничную клетку. А потом по лестнице, через ступеньку, придерживаясь за поручень, чтобы не свернуть шею.

Алиса, Лисичка, девочка моя…

– Алиса! – подлетев к лавочке, я сжала в руках ладошки дочери.

– Мама! Дядя Ард!

Её ручки дрожали. Такие крохотные, тёплые, с маленькими пальчиками. Как же она испугалась!

Я заглянула ей в глаза, готовая прижать к себе, успокоить, унять слёзы. Но слёз не было. Испуга тоже. И дрожала не она – это меня трясло, как в лихорадке.

– Ты… Ты давно тут сидишь? – я и говорить могла с трудом.

Моё состояние начало передаваться дочери. Она встревожилась, и я, понимая, что пугаю её, заставила себя выпустить её руки. На ней было всё то же платье, что и утром. Возле, на лавочке лежал рюкзак, который мы вместе собрали в сад с вечера. Было ещё кое-что. Большой плюшевый тигр, сидящий тут же на лавочке и глядящий на меня с надменной снисходительностью. В этой снисходительности я явственно ощутила присутствие Дмитрия и не сразу смогла отвести от игрушки взгляд. Сделала это усилием воли.

– Папа сказал, чтобы я никуда не уходила, – она показала мне картонную обёртку от маленькой шоколадки. – Ещё он сказал, чтобы я всю не ела. Но я съела. Мам, папа будет ругаться?

– Нет, – забрала у неё картонку. Голос сипел. Рихард стоял позади меня, и я кожей ощущала его напряжение. – Что тебе ещё сказал папа?

– Что ты заберёшь меня, – она поболтала в воздухе ногами.

Её распущенные волосы лежали на плечах, подол скрывал коленки. Обидеть её было так легко! Так легко причинить ей боль. Сама не заметила, как сжала её ручонку. Алиса вскинула голову. Я отрицательно кивнула, не желая пугать её. Почувствовала ладонь на своём плече и обернулась к Рихарду с немым вопросом.

– Это тебе отец подарил? – кивком показал он на тигра.

Алиса подтвердила. Внезапно она нахмурилась. Слезла со скамейки, едва не свалив на землю рюкзак. Коснулась лапы тигра и повернулась ко мне.

– Мам, а почему мы с папой больше никогда не увидимся?

– Это он тебе так сказал?

– Да. А ещё сказал, что сегодня это так… Мы не виделись. Что его больше нет, а ко мне он пришёл, чтобы сделать очень важное дело, которое не успел. Он был такой странный…

Слова из неё так и сыпались. Я ещё не отошла от выворачивавшего мне почти два часа душу страха, и теперь с трудом улавливала суть. Важные дела? Что ещё за дела?

Рихард вытащил что-то из-под плюшевой задницы тигра. Папка. Это была тонкая папка в чёрной обложке с тиснёными завязками.

Я снова ощутила присутствие бывшего мужа. Смотрела, как Ард развязывает ленту, как болтаются кончики, и вспоминала добротную мебель в доме, оформленный в классическом стиле кабинет. Страха не осталось – вместо него появилось ощущение разрозненности. Меня словно разобрали на части: мою память, способность воспринимать пространство.

К своему ужасу я поняла, что испытываю смутное чувство радости от того, что Дмитрий жив. Это не было радостью в привычном её понимании. Скорее… Я больше не чувствовала себя виноватой. За то, что так и не смогла полюбить его. За то, что даже не пыталась. За то, что дала ему заведомо обречённую надежду, пусть даже сделала это неосознанно.

С недовольным видом Рихард протянул мне небольшой конверт. Никаких опознавательных знаков, только единственный. Даже не слово – буква.

– Мам, я пить хочу, – дёрнула меня за руку Алиса, как только я собиралась открыть его.

– Папа разве… – хотела спросить, не заходили ли они с Димой куда-нибудь, но замолчала.

Перемешанные внутри чувства мешали. Я должна сделать всё, чтобы Алиса забыла. И о Дмитрии, и об этом дне. Для неё это просто приключение. То, о котором она будет вспоминать без привязки к датам. Дмитрий мёртв. Для всех он умер несколько дней назад, для меня – сегодня. Для Алисы… Для Алисы он так и останется отцом хотя бы потому, что был им пять лет. Последовательность событий для неё не важна. Дмитрий умер, вот и всё.

– Мы с папой ели пирожные.

– Пирожные? – повторила я за ней, запоздало удивившись.

Он никогда не ел пирожные. Только один раз. Ещё до нашей свадьбы. Тогда, когда мы ещё умели улыбаться друг другу.

– Ага. Я ела такое… в корзинке с клубникой, а он… – она вдалась в описания. Я слушала и не слушала её. Наблюдала за Ардом. Он хмурился, перелистывая бумаги.

– Что там?

– Подожди, – бросил он.

Я опять принялась за конверт, но Алиса настырно потянула меня.

– Мама, ну пойдём, – теперь она начала приплясывать.

– Ты что, в туалет хочешь?

Дочь кивнула.

– Пить, писать… Что ещё ты хочешь? – поднялась, взяв её рюкзак. – Ты идёшь? – Арду.

– Да, – он с гневом закрыл папку. Я повела дочь к дому, но она упёрлась.

– Что ещё?

– Тигр! – с возмущением показала она на игрушку.

Я думала, Рихард заберёт его, но он даже не подумал. Многозначительно глянула на Арда. Точная копия Алисы. Они и злились одинаково. С нескрываемым нежеланием он вернулся и забрал тигра.

– У тебя игрушек мало? – обратился к Алисе.

В отличие от дочери, я всё понимала. Пришикнула на него и показала на подъезд. Проходя мимо Рихарда в раскрытую передо мной дверь, процедила:

– Это просто игрушка, Ард. Всё. Дмитрий мёртв, – подчеркнула последнее слово. – Его больше нет в нашей жизни.

– Не совсем, – он зашёл следом.

Я остановилась в непонимании, но Ард ничего не сказал. Пошёл вверх по ступеням. Я смотрела, как болтается тигриный хвост, почти касаясь бетона. Что значит «не совсем»?!.

Глава 24

Кристина

– Чёртов клоун, – процедил Ард, швырнув папку на стол. – Решил поставить эффектную точку, сукин сын. Я убью его. Из-под земли достану и убью.

– Хватит, Ард! – прикрикнула я.

Его бестолковые угрозы действовали мне на нервы. Только что он показал мне лежащие в папке бумаге. Бумаги, по которым Алиса по достижении двадцати одного года вступала в права наследования всем, что было у Дмитрия. За исключением его бизнеса. Вместо бизнеса был банковский счёт, распоряжаться которым в разумных пределах я могла, пока дочь не достигнет обозначенного возраста. Ничего не понимая, я несколько раз прочитала документы. На какой из них Рихард выхватил у меня папку – Бог знает. Теперь он, грознее самого Зевса громовержца, расхаживал по кухне. Пяти его широченных шагов было достаточно, чтобы измерить её от стенки до стенки.

– Моей дочери ничего от этого ублюдка не нужно, – прорычал он. – Я свяжусь с его адвокатом…

– А вот это решит она сама, – я опять взяла папку. Открыла.

Рихард всегда был рациональным. Но это были самая примитивная ревность и чувство собственничества. Он даже не пытался завуалировать их.

– С адвокатом Афанасьева мы будем разговаривать вместе, Рихард, – твёрдо сказала я. – И никаких действий у меня за спиной, понятно тебе?

Его губы сжались в линию. По скулам гуляли желваки, вены вздулись. Верхняя губа его дёрнулась, ругательства были грязными до такой степени, что резануло уши.

– Алиса – моя дочь, – рявкнул он. – Моя! И я сам дам ей всё, что нужно!

– Дашь! Но это, – ударила по папке ладонью, – её. И не тебе решать, как поступать.

– Ещё недавно ты ненавидела его, а сейчас… – Ард презрительно усмехнулся. Жёсткие черты лица исказило отвращение.

Прошёлся по мне взглядом, от которого я должна была почувствовать себя продажной девкой. Но продажной девкой я себя не почувствовала. Напротив, сильнее уверилась, что делаю всё правильно.

– Когда ты придёшь в себя и сможешь думать головой, а не тем, чем ты думаешь сейчас, мы об этом поговорим.

Папку я забирать не стала. Не стала даже завязывать ленты. При всём своём темпераменте Рихард не станет уничтожать бумаги. Да и толку от этого? Встреча с поверенным бывшего мужа теперь была для меня вопросом времени. Осознанность ко мне ещё не пришла. Но интуиция говорила, что Дмитрий сделал именно то, что сделал. На этот раз никаких игр. Зачем? Это я надеялась узнать в ближайшие минуты.

– Ой! – одновременно со звоном донеслось из комнаты. – Ма-а-ам!

– Иди, – нарушила я повисшее молчание. – Притащил ей это чудовище, теперь развлекайся.

Его губы сжались плотнее. Гневно глянув на меня напоследок, Ард скрылся в коридоре.

Я присела на табуретку и вытащила из кармана так и не прочитанное письмо.

Конверт был тёмно-синим, а буква «К» чёрной, выведенной уверенно, даже жёстко. Какое-то время я так и сидела, не распечатывая его. Появилось чёткое понимание, что это последняя наша встреча с бывшим мужем. Пусть и такая странная.

– Но я не хотела, чтобы он… – донеслось из комнаты.

– А зачем кидала сюда?

Два родных голоса. Два сердца, в унисон с которыми билось моё собственное. Без которых моё уже не могло биться.

Медленно я надорвала бумагу и, вытащив листок, развернула его. Ожидала увидеть длинное письмо, но на бумаге было всего несколько строк.

«Когда я сказал тебе, что у меня, в отличии от Агатова, нет слабостей, я соврал. Моя слабость ты, Крис. Ты была ею с того самого момента, как я увидел тебя. Наверное, было бы правильно прикончить тебя. Но знаешь, что я понял? Любить тебя проще, чем ненавидеть. Отпустить тебя проще, чем жить и знать, что тебя нет.

У твоей дочери дрянной характер. Есть в кого. Но теперь это уже не мои проблемы. Но Алиса всегда будет и моей дочерью, Крис. Даже если это не так.

Сожги это письмо. Не стоит хранить послания с того света. На этом наша с тобой история закончилась. Не оглядывайся назад. Ни в прямом, ни в переносном смысле. Меня ты больше не увидишь.

Будь счастлива».

Я прочитала письмо только один раз. Дважды – лишь последнюю строчку, а потом встала и, положив конверт вместе с покрытым словами листом в глубокий салатник, чиркнула спичкой. Пламя опалило бумагу по краю. Они медленно загибались, чернели и превращались в пепел, а огонь продолжал облизываться. Вечно голодный, он глотал букву за буквой, строчку за строчкой.

– Чем воняет? – появился в кухне Ард.

Вслед за ним, топая, влетела Алиса.

– Чем воняет?! – громко спросила она.

Ещё через мгновение за ними влетел рыжий котёнок. Свесил огромную голову, принюхался и громко мяукнул.

– Прошлым, – посмотрела на него, на дочь и остановила взгляд на Арде.

Он нахмурил брови. Бумага продолжала тлеть. Пепел осыпался, покрывая серым минувшие разочарования. Я потянулась и, приблизившись к Арду, положила ладони ему на грудь. Закрыла глаза и потёрлась носом о его рубашку. Посмотрела снизу-вверх.

– Дым прошлого, Рихард. Скоро рассеется.

Он нахмурился ещё сильнее. Я качнула головой.

– Я же говорила тебе, что он – прошлое. Настоящее – ты. Вечное настоящее. Каждый миг настоящего.

– А я? – подала голос Алиса.

Я засмеялась. Ард подхватил её, поднял так, что она оказалась выше меня.

– Что ты? Ты – наша Лисичка, – взгляд на Арда, улыбка. – Богатая, между прочим, Лисичка.

Энергии в Алисе было столько, что порой это вызывало у меня недоумение. Раньше, когда мы выбирались в парк с детским городком, она могла играть с ребятами по несколько часов подряд, а потом ещё носиться дома. Укладывая её, я думала, что на следующий день она не встанет. Но нет. На следующий день она была готова к новым свершениям с ничуть не меньшим энтузиазмом.

Глядя, как она возится на паласе с котёнком. Я в который раз диву давалась. Вначале прогулка с Димой, потом часовая беготня по квартире с криками и топотом. И это при всём том, что в саду она сегодня не спала.

– Р-р-р, – встав на коленки, дочь опёрлась на локти и поползла к начавшему сдавать позиции Баклану. Дурацкое имя, но что ещё можно было ожидать от Рихарда?

Я была не в настроении возносить его заслуги. Даже мысли звучали с саркастическим оттенком.

– Алис, оставь его в покое, – вступилась я за бедного кота. – Он выдохся. Ему спать пора. Тебе, между прочим, тоже.

Почувствовав защиту, Баклан потёрся о мои ноги. Алиса так и осталась стоять с поднятым кверху задом посреди комнаты. Котёнка её попытки изобразить четвероногую не впечатлили. Запрыгнув на постель, он примял лапками плед и плюхнулся на бок. Дочь подобрала под себя ноги.

– Пойдём, – подала я ей раскрытую ладонь и помогла встать.

Она зевнула. Только минуту назад энергия била из неё фонтаном, а теперь резко кончилась, хотя сонной Алиса всё ещё не выглядела.

– А потом можно будет ещё поиграть? – она покорно пошла за мной.

– Потом. Когда и ты, и твой друг отдохнёте.

– А где дядя Ард?

Вытянув шею, Алиса заглянула в кухню. Обернулась и попыталась рассмотреть, что делается в нашей с ней комнате. Вывернулась она при этом так, что чуть не врезалась в угол. Я одёрнула её и подтолкнула к ванной.

Рихард упорно меня не замечал. Последние полчаса он упрямо делал вид, что смертельно занят. Может быть, он и был занят, но не до такой степени, чтобы нарычать на меня сквозь зубы, когда я позвала его пить чай. Всё пошло не так, как того хотел он. Это было ему не по нраву. Привыкший устанавливать правила, здесь он вынужден был принять то, что есть.

Помогая дочери раздеться, я снова и снова думала, правильно ли поступаю. И понимала – правильно.

Но для злости у Арда была ещё одна причина. Письмо. Я так и не сказала Рихарду, что в нём было. Да и говорить-то было нечего. Вода закружила пепел, когда я сполоснула миску и смыла его. Вместе с пеплом исчезло чувство вины. Осталось только лёгкое сожаление о том, что когда-то я оказалась слишком глупой для того, чтобы поговорить с Ардом. Но тогда я была совсем девчонкой. Если кто и имел право судить меня за глупость, так это я сама. Разве что ещё Дима. Но его больше нет. Ни для меня, ни для кого-либо ещё.

– Дядя Ард опять уедет? – когда я зашла с Алисой в кабинку и закрыла дверцу, задрала дочь голову.

– Нет, – включила воду.

Дочь поёжилась, хоть вода и была тёплой.

Я положила душ на дно. Присела перед Алисой.

– Посмотри на меня, – попросила её тихо. Она повернулась. Уже не такая резвая и внимательная, как час назад. Устала.

– Рихард не уедет, Алиса. Он будет теперь с нами. И ты… если когда-нибудь ты захочешь назвать его папой, не бойся. Ладно?

Она кивнула. Очень серьёзно. То ли усталость накрыла её так сильно и резко, то ли что ещё, про Диму она ничего не сказала. Послушная, притихшая смирно стояла, пока я вспенивала пахнущий клубничной жвачкой гель для душа, пока смывала пену с её плеч. Закончив, я завернула её в огромное полотенце. Она потёрла сонные глаза кулаками и пролепетала, что хочет ещё поиграть с котиком.

– Поиграешь, – промокнула волнистые волосы. – И с котиком, и с тигрёнком, и с зайкой. Только немножко поспишь вначале. Они тоже поспят. А потом поиграете.

– Не хочу спать, – начала капризничать она.

– Да-да, – так и подняла её на руки, замотанную в полотенце. – Конечно, не хочешь. Разве я говорила, что ты хочешь спать?

Дочь заканючила. Настроение у неё стремительно портилось. Я придержала её за плечи и боком внесла в спальню. Рихард сидел на постели с закрытой чёрной папкой в руках и думал о чём-то своём. Дел у него по горло, как же. В этой схватке Афанасьев одержал безоговорочную победу. Только Рихард, судя по всему, забыл о главном.

– Война окончена, Ард, – остановившись напротив него, сказала я негромко. – Не сражение, война. Я с тобой. Мы с тобой, – посмотрела ему в глаза. – Тебе этого мало?

Посадила Алису на постель и, вытащив из комода её ночнушку, стала переодевать.

Рихард всё молчал. Смотрел, как я откидываю одеяло, как помогаю Алисе улечься.

– Так мало, Ард? – погладила дочь по голове. Снова встретилась с ним взглядом. – Если мало, уложи свою дочь спать. Только когда будешь укладывать, не забывай думать о том, что это твоя дочь. Что у тебя есть дочь, а у него нет. Может, тебе тогда наконец полегчает. А то у меня чувство, что тебя больше всего расстраивает, что у Димы яйца в какой-то момент оказались круче, чем у тебя. Но такое тоже случается.

Я хотела было уйти, чтобы привести в порядок ванную, но вслед мне полетел вопрос:

– Мам, а что такое, когда яйца круче? Это когда они не всмятку?

– Пусть тебе дядя Ард расскажет, милая, – сказала ей и грозно посмотрела на Рихарда. – У него это получится лучше.

Откинув волосы за спину, я вышла в коридор. Как-то само собой заглянула в другую комнату и глянула на постель. Рыжий котёнок лежал на том же месте. Из угла комнаты на меня надменно-снисходительным взглядом смотрел тигр. Я поглубже вдохнула. Сделала шаг назад и налетела на Арда.

– Она попросила тёплого молока, – опередил он мой вопрос.

Наверное, я должна была броситься в кухню. Но я не сделала этого.

– Так иди и погрей его, Рихард. Всё, что смог дать ей Дима – деньги. А ты можешь дать ей стакан тёплого молока на ночь. Чувствуешь разницу? Если нет, постарайся почувствовать.

Я высвободилась из его рук и быстро прошла в ванную. Только там, затворив дверь, обессиленно выдохнула.

В чём разница между огромными деньгами и стаканом тёплого молока? Для меня, для Рихарда? А для пятилетнего ребёнка? И кто мыслит глубже? С расстояния я посмотрела на своё отражение в мутном, забрызганном зеркале над раковиной. Дотронулась до правой кисти, потом до цепочки с кулончиком.

Стакан молока был в настоящем, у него было будущее и возможность исправлять ошибки. Что было у завещания? Ничего. Только оно само и не более.

Глава 25

Кристина

Подтянув к себе согнутую в колене ногу, я смотрела в окно. В комнату так и не вернулась. За окном кричали неугомонные чайки. Хищные птицы, несмотря ни на что, ассоциирующиеся у меня с бесконечной свободой.

– Алиса уснула, – нарушил моё уединение Рихард.

Я молча посмотрела на него. Он всё ещё выглядел недовольным, но не таким раздражённым, как раньше.

Со вздохом я поднялась ему навстречу. Край халата щекотнул меня по бедру и опал до голени.

– Так что было в письме?

– Ничего важного.

Он схватил меня за пояс, дёрнул на себя. Я, не сопротивляясь, сделала шаг. Взгляд Арда прожигал. Нет, мне только показалось, что он успокоился, на деле придержал гнев до более уместного момента. Такого, как этот.

– Ничего важного для нас, Ард, – сказала, не отводя взгляда.

– А для тебя?

– Для меня… – врать я не хотела. Тихо вздохнула. – Да, для меня это письмо было важным. Но не в том смысле, какой ты в это вкладываешь. Оно… Оно помогло мне простить, Ард.

– Ты простила Афанасьева? – он только что не поморщился. Уголок губ дрогнул.

Я тихонько покачала головой. Сделала ещё шаг к нему и провела пальцами вдоль ворота рубашки.

– Не Афанасьева, Рихард. Я простила себя.

Мне не хотелось объяснять, не хотелось вообще говорить об этом. Но Рихард ждал. Его ум был устроен иначе, чем мой просто потому, что он мужчина. Я бы могла промолчать. Могла бы обхватить его лицо и, прошептав, что всегда любила, люблю и буду любить только его, поцеловать. Он бы прижал меня. Я бы быстро превратилась из инициатора в ведомую им. Он бы развязал пояс моего халата, а потом… потом настал бы новый день. Нужда в объяснениях отпала бы. Только этот момент остался бы крошечной тёмной точкой здесь, в настоящем. И, как знать, чем бы он обернулся в будущем. Что такое эффект бабочки и насколько он применим к каждому из нас? Глядя в лицо любимого мужчины, я понимала, что не хочу рисковать. Не хочу смазывать пыльцу с крыльев бабочки.

– Он хотел быть со мной, Рихард, – отвела взгляд.

Ему было неприятно слушать, мне не хотелось говорить. Но наша бабочка должна была пролететь через всю жизнь.

– А я… Я любила тебя. Его я использовала. Не нарочно. Так получилось. Но это не снимает с меня вины. А теперь я простила себя. Вот и всё, что тебе нужно знать.

– Этот сукин сын заслужил…

– Тс-с-с, – приложила пальцы к его губам. – Не надо. Я больше не хочу говорить о Диме. Не хочу думать о нём. Всё, Рихард. Всё, – убрала ладонь и повторила одними губами: – Всё.

Его ладонь опустилась на мою спину. Он прижал меня к себе и дёрнул пояс халата. Я приподнялась на носочках и, обхватив за шею, прижалась к его рту своим.

– Теперь можно, – шепнула я, гладя волосы на его затылке. – Теперь у нашей бабочки красивые крылья.

– У нашей бабочки?

– Да, – губами по губам.

Рихард невнятно ругнулся. Конечно, он ничего не понял. Да я бы и сама не поняла. Но было уже не до разговоров. Настойчиво он смял мои губы, отодвинул халат и прошёлся по боку раскрытой ладонью. Я яростнее сжала его волосы. Подставила его поцелуям лицо, шею. Жаркие, влажные, они сводили меня с ума. Я захлёбывалась нежностью, сатанела от любви и желания всегда жить пламенем в его сердце, видеть своё отражение в кофейной черноте его глаз.

Со всхлипом я подставила ему шею. Сама забралась пальцами под рубашку. Его живот напрягся под моей рукой. Рихард прихватил мою нижнюю губу и, сжав волосы, задрал голову. Всмотрелся в лицо.

– Если когда-нибудь он появится, я его убью. Запомни, Кристина.

– Он не появится, – я верила, что это так. Это было знание, просочившееся сквозь бумагу письма, впитавшееся вместе со строками. Его больше нет. Кем он будет? Кем-то незнакомым, другим. Но не в моей, не в нашей жизни. – И Ард… Хватит этих угроз. Убью… Не говори этого. Это не то слово, которое можно просто так говорить. Лучше… лучше скажи другое. Скажи, что ты любишь меня.

Он так и держал меня за волосы. Теперь уже не сжимая, наоборот, лаская кончиками пальцев затылок. Я замерла в ожидании. Даже сердце, казалось, стало стучать тише, почти незаметно. Рихард смотрел мне в глаза. Если бы мир онемел, звуки исчезли, а слова вдруг закончились, мы бы не перестали разговаривать. Глаза – зеркало души.

– Я уже говорил тебе, что люблю, – глухим бархатным голосом прямо по сердцу. – Много раз.

– Только писал, – возразила шёпотом. – И не много, а только один.

– Говорил. Давно говорил, Крис. С тех пор ничего не поменялось. Я люблю тебя.

Что должно было произойти после его «люблю»? Должно ли было время понести нас вперёд? Должна ли была перелистнуться ещё одна страница нашей одной на двоих жизни? Ничего не случилось, не поменялось. Мы так и смотрели друг другу в глаза. Только живот у меня свело нежностью, прокатившейся тёплой волной по телу до самых кончиков пальцев. Подушечки закололо от неистового желания повторить каждую черту лица Арда. Это было больше, чем физической и эмоциональной потребностью в нём.

– Есть любовь, которая приносит счастье, Кристина. Есть любовь, которая вытравляет душу. Моя любовь к тебе прошла через всё. Эта тварь не сдохла даже когда я выжег всё остальное. Любовь к тебе, Крис, сильнее меня. Это вообще самое сильное, что есть во мне. Не знаю, кем бы я был, если бы не ты, – он слегка качнул головой. – Не тем, кто я есть, точно. Я люблю тебя, Кристина. И это уже ничего не изменит. Буду я тебе говорить об этом или нет.

– Рихард… – только и смогла выдавить я.

Хотела сказать, что я тоже его люблю. Что нельзя любить так сильно, что это не нормально. Но слова застряли в горле. Полы моего халата были распахнуты. Я прижалась к Рихарду так тесно, как только могла. Одежда мешалась, но бороться с пуговицами было слишком долго. Я обхватила его голову, поймала поцелуй и раскрыла губы, едва почувствовав требовательный язык. Задыхалась, отвечая ему, захлёбывалась счастьем, во вкусе которого было всё, начиная от горечи разочарований и заканчивая искристым восторгом. Наши языки столкнулись, рука Рихарда оказалась у меня на спине под халатом.

– Если ты – моё наказание, – он прошёлся губами по моей щеке, шумно втянул носом у виска, потёрся колючей щетиной, – в прошлой жизни я сделал что-то из ряда вон.

– Даже не сомневаюсь в этом, – отозвалась, целуя в подбородок, в скулу. – Только сделали мы это вместе.

Он снова потёрся о мой висок. В груди его зарокотало, дыхание опалило мой лоб у линии волос. Нижняя пуговица его рубашки поддалась, за ней вторая. Его выпирающий через джинсы член соприкасался с моим животом, и внутри у меня было жарко.

Я сдвинула бёдра, когда Ард впился в меня взглядом. Выдох, шаг назад. Нащупала край стола и сглотнула.

Рихард дёрнул ремень. Слова не исчезли – стали просто ненужными. К чему? У нас были зеркала. Зеркала наших душ, и каждый видел в зеркале напротив любовь. Любовь, пронесённую сквозь отчаяние, пустоту, ненависть и предательство. Любовь, прошедшую все круги ада затем, чтобы стать ещё крепче и сейчас прозвучать единственным нарушившим тишину словом перед тем, как Ард, подхватив, усадил меня на стол:

– Люблю.

Приняв душ, я прошла в спальню, но Рихарда там не было. Нашла его в комнате, где спала Алиса. Не возле её кровати – у окна.

Он перевёл взгляд на меня. Я посмотрела на спящую дочь. Придерживая на груди полотенце, пересекла комнату.

– Пойдём погуляем, – предложила я.

Рихард опять посмотрел на Алису. Если бы я прилегла, уснула бы, наверное, так же крепко, как она. Но мне хотелось, чтобы этот день задержался ещё ненадолго. Самой хотелось задержаться в нём. Тем более, что сам город, само только слегка помутневшее небо помогали этому.

– Она до утра проспит. А если даже проснётся, ничего страшного. Наша Лисичка не из пугливых, – я умолкла, а потом добавила с улыбкой: – Тем более, она знает, что всегда может мне позвонить.

– И ты возьмешь трубку, – с утверждением, гладя меня по талии.

– И я возьму трубку.

– Я тоже возьму.

– Я знаю, – взяла его за руку и сжала. – Знаю, Рихард. Я сохранила твой номер в памяти её телефона. Чем старше она будет становиться, Рихард, тем больше ты ей будешь нужен, – я провела по цепочке на своей шее. – Часто я думаю, что, если бы отец был жив, моя жизнь сложилась бы по-другому. Может быть, тогда я бы не вышла замуж.

Тихонько вздохнула и в который раз подумала, что по-другому это не значит лучше. И не значит, что хуже.

Не сговариваясь, мы с Рихардом пошли к выходу. На несколько секунд я остановилась возле постели, проверила одеяло, дотронулась до плечика дочери. Ард наблюдал за мной, и я, поймав его взгляд, улыбнулась.

Через полчаса мы вышли на улицу. Во дворе было тихо, как поздним вечером или ранним утром. Только совсем светло, и это казалось настолько удивительным, что я так и не могла поверить, что такое возможно.

– Когда-нибудь я покажу тебе северное сияние, – пообещал Ард, ведя меня вдоль пустой улицы.

Я недоверчиво усмехнулась. Но Рихард не шутил. Приобняв за талию, прижал меня к боку и коснулся губами волос. Я шла рядом с ним и дышала прохладной белой ночью угрюмого города, давшего мне пристанище и покой в момент, когда я больше всего в этом нуждалось.

– Ты веришь в любовь с первого вздоха? – спросила у Арда после того, как мы какое-то время шли молча.

– Нет, – не колеблясь, ответил он.

Мне стоило именно этого и ожидать. Услышав шуршание у ног, опустила взгляд. С пригнанной ветром обёртки на меня смотрела щекастая девочка с завязанным под подбородком платком. Подняв бумажку, я отнесла её в ближайшую урну. Эта девочка напомнила мне о далёком-далёком дне.

Как, оказывается, странно устроена память. Мне вдруг вспоминались моменты, которым я никогда не придавала значения. Теперь же меня поражало, как я могла забыть, как могла ни разу не вернуться в некоторые из моментов. Прошлое. Только после мы начинаем ценить его. Да и то не каждый из нас.

– Хочешь сказать, что полюбил меня не с первого взгляда? – улыбнулась, вспоминая одну из встреч в студенческой столовой.

– Даже не со второго.

Он помнил. Я прочитала это в его глазах. Протянутые между нами невидимые нити становились всё крепче. Почти перетёршиеся за время непонимания, разлуки, изъеденные обидами, они как живые срастались. Крошечные частички переплетались заново уже затем, чтобы больше никогда не истончиться.

– Я уронила её не специально, – живо воскликнула я. – Я тебе серьёзно!

– Да ладно. Ты уронила её прямо мне под ноги.

– Это было случайно, – запротестовала, смеясь.

– Чему угодно поверю, только не этому.

Я лукаво посмотрела на него из-под ресниц. Такая же щекастая девочка с завязанным под подбородком платком. Маленькая шоколадка, которую я собиралась съесть, запивая дешёвым растворимым кофе. Уже раскрытую, я положила её на столик, но в тот момент, когда мимо с подносом в руках проходил Ард…

– Хорошо, – со вздохом призналась я. – Это было специально.

– Я это всегда знал, – он ничуть не удивился.

– Мы с тобой постоянно сталкивались. То в очереди, то ещё где-нибудь. А ты… Ты на меня внимания не обращал. Вообще никак. Я уже и так, и этак…

Мне вдруг опять стало смешно. Щекастая девочка тогда пришлась как раз кстати. Не успев остановиться, Рихард поставил ногу ровнёхонько на мою шоколадку. И опять память подбросила мне миг, когда он, убрав ботинок с изображения знаменитой девочки, посмотрел мне в глаза. Стала ли я его именно тогда или это произошло ещё раньше? Тогда он поднял шоколадку и положил её на край стола. Я чуть от возмущения не задохнулась. Ни извинений, ни предложения купить новую.

Зато на следующий день на столике моём появилась коробка.

– Кажется, вчера я испортил тебе обед, – сказал тогда Ард.

– Вообще-то, это был завтрак.

Тогда он сел за мой столик. А потом… потом полетели дни и недели. Прошло семь лет, и щекастая девочка напомнила о себе приветом из прошлого.

– Кто тебе сказал, что не обращал? – вдруг спросил Ард негромко. – Это не было любовью, Крис. По крайней мере, любовью с первого взгляда. Но знаешь… Я всё ещё помню платье, в котором увидел тебя в первый раз.

– Помнишь платье? – повторила поражённо.

– И ленту в твоих волосах. У тебя была широкая красная лента и дурацкий брелок на сумке. Ты разговаривала с подругой, а потом повернулась и…

– И разве это не любовь с первого взгляда? – тихонько спросила. Облизала губы, боясь, что снова не сдержу дурацкие слёзы. Та лента до сих пор лежала в шкатулке с мелочами, а брелок… Брелок я не помнила. Я не помнила, а Ард помнил.

– Нет, – намотал локон моих волос на палец и выпустил. – Не любовь. Это… это было что-то другое. Что-то, из чего родилась любовь.

Я не нашла, что ответить. Рихард провёл пальцами по моей руке, нашёл ладонь и, сжав, повёл меня дальше по улице. Мы шли молча, и в этом молчании было такое умиротворение, такая нега, что ни один не спешил его нарушать. Чуть позже, выйдя на Невский, мы взяли кофе и свежие, только что испечённые, круассаны с сыром. Дошли до Казанского собора и остановились напротив.

– Держи, – кинула я маленький кусочек круассана подскочившему ко мне воробью.

– Сейчас налетят, – проворчал Рихард, глядя, как тот, схватив корочку, взялся за дело.

– Всё равно больше ничего нет.

Кофе тоже кончился. Несколько туристов остановились напротив собора, чтобы сделать фотографии. Я прищурилась, глядя, как занимается рассвет. Зевнула. Несмотря на усталость, возвращаться мне не хотелось. Разве что затем, чтобы присесть на постель рядом с дочерью зная, что Рихард стоит рядом. Чтобы шёпотом спеть ей колыбельную, а потом, поцеловав, раствориться в её отце и, засыпая, сказать ему, что я его люблю.

Ард сделал жест, чтобы я встала там, где никого не было. Навёл камеру телефона. Посмотрел на дисплей и подозвал меня.

– Что там? – подошла и, взяв телефон, потрясённо ахнула.

Я стояла на фоне величественного собора, а рядом, освещённый чудесным образом пронзившим небо солнечным лучом, в небе летел белый голубь.

– Пойдём домой, – моя рука в руке Арда.

– Пойдём.

Мы прошли дворами, улочками, которых я ещё не видела. В сезон белых ночей Санкт-Петербург начисто лишался ощущения времени. Многие кофейни работали круглые сутки, туда-сюда сновали экскурсионные автобусы с вертящими головами по сторонам туристами, по Неве и каналам рассекали теплоходы.

Я остановилась у заграждения набережной, подставила лицо ветерку. Ард потянул меня назад и, развернув, не говоря ни слова начал целовать.

– Ненормальный, – шепнула ему в губы. И сама такая же ненормальная, пьяная от счастья, порывисто ответила ему.

Схватилась за его рубашку, раскрыла губы. Изнывала в его руках, готовая на всё. На любые безумия.

– Ард… – застонала тихо.

Вдали раздался гул. Очередной теплоход. Шуршание…

– Говорят, что белые ночи – чертовски романтичное время. Знаешь, я…

Внезапно пространство разорвал гудок, холод обжёг руки, хлестнул по ногам.

Я взвизгнула. Рихард громко выругался, пытаясь стряхнуть воду с рубашки. Шум был совсем близким, только раздавался он не от воды.

Поливочная машина. Медленно, похожая на неповоротливое животное, она катилась вперёд, выплёскивая на асфальт воду.

– Вам остыть надо, ребят, – высунулся из окна мужик лет под сорок. – Тащи её домой! – это предназначалось исключительно Арду. – Давай, дружище! Не подкачай!

Машина снова загудела, фары мигнули красным, и поливалка покатила дальше.

Подол платья прилип к ногам, злой как чёрт Ард тоже был мокрый с головы до ног. Взгляд его опустился к моей груди, верхняя губа дёрнулась. По-звериному зарычав, он схватил меня за руку. Я засмеялась, едва поспевая за ним. Прохладный ветер пронизывал, кожа покрылась мурашками. Мне в зеркало смотреться было не нужно, чтобы понимать, как я выгляжу. С припухшими от поцелуев губами, в липнущем к телу платье, с торчащими сквозь одежду сосками…

В подъезд мы буквально влетели. Я взбежала по лестнице к двери, развернулась к Арду лицом. Ладонью он упёрся в косяк возле меня. Глаза-губы-глаза.

– Не вздумай сказать, что устала, – рыкнул в губы, склонившись.

– Смотря для чего, – обхватила ладонями его лицо и быстро поцеловала.

Наощупь он воткнул в скважину ключ. Провернул, толкнул дверь. Целуясь, мы ввалились в коридор. Всё ещё мокрые и счастливые.

Белые ночи… Пусть кто-нибудь только посмеет сказать, что в них нет романтики!

– Ай, – я ухватилась за Арда. Сзади меня что-то грохнуло, потом снова. Едва я сообразила, что это повалившийся чемодан, из соседской комнаты появился муж Машки.

– Вы уже приехали? – совсем глупо спросила я.

Сосед нахмурился.

– Так это… Всё. Посмотрел на меня, на чемодан, на Рихарда с видом, словно засомневался.

Ард выпустил меня. Поднял чемодан, молча завёз в соседскую комнату и закрыл дверь, лишив мужа Марии возможности наблюдать за нами.

– Всё, домой нам пора, – решительно сказал Ард. – Вечером возвращаемся.

Я вздохнула. Возвращаться мне по-прежнему не хотелось, но он был прав – нам действительно пора домой.

Эпилог

Кристина

– Два раза с этим платьем у меня не сложилось, думаешь, в третий сложится?

Я стояла напротив огромного зеркала. Комната в загородной усадьбе, снятой Рихардом для нашей свадьбы, была похожа на прошлую. И при этом она была другая. Всё в ней было другим, начиная от цвета портьер на окнах и заканчивая расставленными в вазах цветами.

Цветы были повсюду: в большой гостиной, в столовой, в спальне. Они украшали крыльцо, ведущую на второй этаж лестницу и комнату, где мы были сейчас с Мирой. Розовые кусты цвели вдоль ведущей к дому дорожки, у резных скамеек и беседки. Дом буквально утопал в них. Это было безумием. Самым настоящим безумием для кого угодно, только не для Арда.

– Волнуешься? – в глазах Миры отразилась улыбка, почти незаметно тронувшая и её губы.

Я отрицательно качнула головой. Вопрос подруги заставил меня прислушаться к себе. Я и правда не волновалась.

Встала в пол-оборота к зеркалу. До последнего я сомневалась, стоит ли надевать именно это платье. В нём я должна была выйти замуж за Арда семь лет назад – не вышла. Не вышла и весной. Знак? Рок? Или это работает примета, по которой жених не должен видеть невесту в подвенечном до того, как она окажется с ним у алтаря? Только Рихард в приметы не верил.

Я поправила белую розу, украшающую моё запястье. Ещё несколько были приколоты к собранным в простую и изящную причёску волосам.

– Не волнуюсь, – сказала вслух. – Ты видела Рихарда? Как он?

– Ходит гордый, грудь колесом.

Я улыбнулась шире. На Мирославе было нежно-голубое платье, собранное лентой под грудью. Кто не знал, ни за что не догадался бы, что она беременна. Но мне было известно, что под платьем скрывается небольшой округлый животик.

– А мой важного строит. Два напыщенных индюка.

Я прыснула, окончательно позабыв о тревогах. Ещё раз осмотрела себя и крутанулась. Атласные туфли были такими удобными, что я совсем не чувствовала высоченных шпилек. Кружевной подол платья колыхнулся, а я почувствовала себя свободной и счастливой, готовой к тому, что будущее станет настоящим уже в следующий миг.

Мы с Мирой обернулись к двери.

В комнату, ведя за руку одетую в маленькое платье невесты Алису, вошла мама. Недовольный Баклан с пышным белым бантом на шее плёлся рядом с ними на поводке. Если бы я не была уверена, что коты не умеют хмуриться, сказала бы, что он именно это и делал.

– Мама, – ещё одна улыбка.

– Какая же ты красивая, – сказала она тихо. Без восторга, без надлома и слёз. Именно так, как могла сказать мама, и это растрогало меня до глубины души. Если бы не макияж, с которым я провозилась почти час, даже слёзы сдерживать бы не стала.

Выпустив руку Алисы, мама подошла ко мне.

– Когда-то я считала, что Рихард тебе не пара, – не стесняясь присутствия Мирославы, заговорила она. – Я хотела, чтобы у тебя была достойная жизнь, чтобы тебе было легче, чем мне, Кристина. Я ошиблась. Не надо было мне лезть тогда. Сейчас я это понимаю. Прости меня.

– Тебе не за что просить прощения, мама, – я взяла обе её ладони в свои. – Мы все делаем ошибки. Не хотим, но делаем. А исправить… Исправить мешают гордость, упрямство. Кажется, что признать свои ошибки – слабость. А на деле… Мне кажется, что признать ошибки может только сильный человек. И попросить прощения тоже.

– Какая же ты у меня мудрая, девочка, – мама осторожно приобняла меня. – Прости. Прости, что раньше не понимала этого.

– И ты прости меня, – прошептала я в ответ. – За то, что не звонила, не приезжала. За всё прости.

К маме мы с Рихардом приехали почти сразу после того, как вернулись из Санкт-Петербурга. Пробыв с нами минут пятнадцать, он ушёл, сославшись на работу. Но я понимала – просто оставил одних, чтобы мы могли поговорить. Мы просидели до самой ночи. Алису в тот самый первый раз я не взяла, и мы обе плакали, не стесняясь – некрасиво, по-бабски, запивая слёзы сухим вином и ломая пальцами горький шоколад. Рихард ни о чём не расспрашивал. Забрал меня, когда я попросила, и подал пачку салфеток, когда в машине я снова стала давиться слезами. Никогда не была плаксой. Но всё, что случилось, не оставило мне шансов.

– Баклан, нельзя! – строго воскликнула Алиса. – Баклан!

Мы с мамой посмотрели вниз. Кот демонстративно повалился на бок и пытался снять с шеи бант, никак не реагируя на возмущения юной хозяйки.

– Кому пришла в голову идея назвать бедного парня Бакланом, – присев возле рыжего, Мира погладила его по голове. Руки у неё были волшебные. Она провела по ошейнику, что-то поправила. Распушила бантик. – Мальчик… – погладила широкий лоб.

За прошедшие два месяца этот «мальчик» вымахал так, что теперь мало чем напоминал того недотёпу на тонких ножках, каким я впервые увидела его.

– Вообще-то, по паспорту он Мурсель, – призналась, умолчав, кто именно стал причиной появления нового имени.

– Он Баклан, – встряла Алиса. – Так дядя Рихард его назвал.

Мирослава заулыбалась, даже у мамы вырвался смешок. Только Алиса не поняла, что только что сдала Арда.

– Вот так, – Мира ещё раз погладила Баклана. Тот уже встал и, хоть выглядел по-прежнему недовольным, завалиться больше не пытался.

– Жаль, что отец не видит тебя, – сказала мама перед тем, как мы вышли из комнаты.

Вот-вот должна была начаться регистрация, и мне не хотелось задерживаться. Не в этот раз.

– Он видит, – я дотронулась до цепочки. – Он видит, мам. И знаешь, мне кажется, Рихард ему всегда нравился, – сказала без попыток поддеть её. Потому что именно так чувствовала – если бы отец был жив, он бы не дал мне выйти за Диму. Если бы отец был жив, мама была бы куда счастливее и не пыталась уберечь меня от бедности. Если бы отец был жив… Посмотрела на сжимающую в руке поводок Алису. Он жив. В моём сердце жив. А что было бы, если… Это уже не важно. Потому что каждый момент настоящего через секунду – прошлое. И каждый момент настоящего бесценен. Теперь я знаю это.

Гостей было не много. Только самые близкие. Отыскав взглядом сестру, я улыбнулась ей, потом Танюхе. Ей я тоже позвонила в первые дни после возвращения из Питера. Она ответила сразу и сразу же, как только я предложила встретиться, согласилась.

Идя к Арду через весь зал, я думала о том, почему так трудно попросить прощения, первой признаться в любви, когда всё сложно? Открыть чувства или просто начать разговор?

– Я люблю тебя, – сказала, остановившись возле Арда. – И я согласна быть твоей женой.

Среди собравшихся послышались смешки, шёпот. Регистратор стушевалась.

– Вы слышали? – обратился к ней Рихард. – Эта женщина любит меня и согласна быть моей женой. Что мы тянем? Давайте сюда ваш талмуд. Я уже третий раз пытаюсь на ней жениться. Давайте уже сделаем это!

Он подтянул к нам книгу и первым поставил роспись напротив своей фамилии.

Я покосилась на него, забрала ручку и черкнула напротив своей.

– И да, я возьму фамилию мужа, – объявила громко.

Женщина стушевалась ещё сильнее. Рихард обхватил меня рукой и, не успела она достать подложку с кольцами, забрал её. Надел мне на палец то, что поменьше, потом я ему – основательное, простое, широкое.

– Поздравляю вас, – регистратор всё-таки собралась. – Объявляю мужем и женой. В этот день…

– Целоваться-то можно? – хмыкнул Ард.

Женщина наконец отбросила условности. Улыбнулась широко и искренне.

– Нужно. Целуйтесь. И дай вам Бог счастья!

Не успела она сказать это, Рихард сгрёб меня. Секунда – глаза в глаза.

– Я люблю тебя, Кристина Агатова. И клянусь, больше никогда не отпущу. Никогда никому не отдам. Ты моя. Моя по всем статьям. Тем, что были, есть и будут.

– По всем, – подтвердила я. Положила руки на его плечи, скользнула по шее.

Его губы были жёсткими, язык настырным. Он целовал меня зная, что я действительно его. И точно так же я отвечала ему.

Кристина Агатова. Связывающие нас нити сплелись в одну – такую прочную, что её было уже не разорвать. Разве что выдрать из груди вместе с сердцем.

Кто-то крикнул «горько». Яков. Кто же ещё?! Остальные сразу же подхватили.

– Горько! – разобрала я среди голосов звонкий, звучащий маленьким колокольчиком. – Горько!

Воздух кончился, и я, облизнув губы, закрыла глаза. Прижалась к Рихарду.

– Сладко? – шепнул он мне на ухо.

– Очень сладко, – подтвердила я и повернулась в сторону, где стояла Алиса.

Выпустив меня, Рихард поднял её на руки. Подбросил вверх и, поймав, тихонько щёлкнул по носу.

– Пап, а зачем все кричали «горько»? Мама горькая?

Никто, кроме меня, не видел, как потемнели его глаза, как дёрнулся кадык на горле. Никто не заметил, как натянулись сухожилия.

– Нет, – с хриплыми нотками. – Не горькая. Мама сладкая. Самая сладкая.

Он посмотрел на меня. Её первое «папа». Их первое «папа». Никто не знал, а мы знали.

– Это свадебная традиция, Лисичка, – сказала я. Дотронулась до руки Арда. – Папа, – одними губами.

Так мы и вышли на улицу – Рихард с Алисой, сидящей на его руке. Пальцы наши были переплетены, а в воздухе витал запах цветов. Отовсюду посыпались лепестки, под ноги летели горсти риса. Остановившись у арки, мы повернулись для фото. Один снимок, другой.

– Пап, поставь меня, – потребовала Лисичка.

– Зачем?

– Поставь.

Рихард опустил её, и она метнулась к гостям. Подбежала к маме и, забрав у неё поводок с неожиданно смирно ведущим себя Бакланом, пошла обратно к нам. То ли этот кот любил шумные компании, то ли у него начисто отсутствовало чувство страха, испуганным он не выглядел.

– Ты же сама говорила, что он тоже наша семья, – деловито заявила Алиса.

Мы с Ардом посмотрели друг на друга. Он опустился вниз, присел на корточки и прижал к себе дочь. Баклан уселся у её ног, а я положила ладонь на плечо Арда. Щелчок. Встав, он повернул меня к себе.

– И что дальше? – спросила я так, чтобы слышал только он.

– Дальше мы поедем в свадебное путешествие.

– М-м-м… Мне нравится. А дальше?

– Дальше… – задумался. – Дальше ты поможешь разгрести мне бумаги.

– Не очень, но принимается. А дальше?

– Дальше… Будем заниматься сексом, пока не надоест.

– А если не надоест?

– Я уверен, что не надоест. Так что будем просто заниматься сексом.

– Согласна. А дальше?

– Родишь мне ребёнка. А лучше двух.

Теперь задумалась я. Вернее сделала вид, что задумалась.

– Ладно, тоже принимается. Только не сразу.

– Не сразу. Вначале секс. Много секса.

– Согласна. А дальше?

– Дальше… – он погладил меня по лицу. Прищурился, дотронулся до губы, потом взял за руку.

– А дальше любовь, Крис. Любовь по всем статьям. Согласна?

– Согласна, – отозвалась я.

Глаза в глаза, одно дыхание, губы на губах и бесконечно сладкое «горько».

Дорогой читатель!

Спасибо за выбор этой книги.

История Якова и Мирославы называется «Без права на отказ»

История Демьяна и Дарины называется «Обязана быть его»

Мои книги на ЛитРес: https://www.litres.ru/alisa-kovalevskaya/

Подписывайтесь на новинки на моей странице, чтобы ничего не пропустить:)