Скандал в Институте благородных девиц

ПРОЛОГ

В просторном кабинете, где даже в жару обычно сохранялась приятная прохлада, сегодня сгустилась жутчайшая духота. Уилс ди Норберг, достопочтенный мэр Аскорда, обтер платком взмокшую лысину. Вороватый взгляд мазнул по срамной картинке в книге, и шелковый галстук начал не просто давить, а натуральным образом удушать. Мэр засунул палец за воротник и оттянул узел, но не помогло. Три глотка успокоительного настоя, ядрено пахнущего валерьяной, растворились в подступившей к горлу желчи.

Норберг снова бросил быстрый взгляд на страницу. Несмотря на все ухищрения, обмануть собственное зрение не выходило. Гравюра по-прежнему казалась вопиюще непотребной! Что за напасть такая? Тут не травки стоило хлебать, а крепкий королевский виски! Желательно прямо из бутылки.

От злости он захлопнул книгу, и обложка захохотала в лицо беспутным именем — Бевис Броз. Немедленно вспомнился вечер накануне, когда во время семейного ужина старшая дочь Эвара, изящными движениями разрезая на кусочки мясо, как будто между делом объявила:

— Дорогие родители, я должна выйти замуж. Я, знаете ли, жду ребенка от господина Броза. Он известный писатель, то есть отличная партия. Папочка, ты же сможешь выбить у короля какой-нибудь титул? Мне думается, что имя Бевис ди Броз на книжных обложках будет смотреться внушительнее. Только не меньше лорда, пожалуйста.

В трещащей голове барабанной дробью простучало слово «позор» и как гром прогрохотало «скандал». Было, правда, в довесок еще одно словцо, но в приличном обществе его не произносили, а прикрывали деликатным выражением «откровенный роман». Кошмар откровенный! Впору в гроб ложиться, руки на груди складывать и тихо умирать! За что на его седины… кхм… лысину такие испытания?

Писатель?! Да разве ж человек, не лишенный литературного вкуса, станет строчить подобную ересь? Перед глазами стояла срамная гравюра, где обнаженный атлет с кубиками в том месте, где у нормальных мужчин вырастал благородный живот, дерзко и решительно сжимал молочно-белые упругие бедра беспутной девицы. Про «молочно-белые» и «упругие» опозоренный отец, конечно, додумал сам. Не то чтобы он читал бульварную книжонку, но глазами по десятку страниц пробежался, а потом уперся в картинку, как в забор…

Мэр снова схватился за чашку с успокоительным отваром и сделал внушительный глоток. За тридцать лет он ни разу не видел дражайшую супругу, мать его пяти дочерей, полностью обнаженной. Даже щупать сухопарое тело госпожи ди Норберг дозволялось исключительно через ночную сорочку. Да какой там щупать! Осторожно притрагиваться, чтобы случаем не попрать женской чести и не задеть достоинства.

Святые угодники! Как представилось, что этот паршивец Бевис Броз проделывал с Эварой непотребщину из этого, с позволения сказать, вольного сочинения на эротическую тему, так к горлу подкатывала горечь.

В дверь осторожно постучали, повернулась ручка. На пороге трясся секретарь.

— Где он?! — прогрохотал мэр. — Привели?!

— Господин мэр… Стражи передали, что это… господин Броз… вчера ночью покинул столицу. Никто не знает, в какую сторону он подался.

— Как покинул? — Опершись о крышку стола, Норберг медленно поднялся. От его мощной фигуры волнами исходил гнев. Лицо и шея покрылись красными пятнами.

— Как-то… — промямлил служащий, становясь белее савана.

— И никто подлеца не видел?

— Уехал под покровом ночи. Даже записочки не оставил, а еще квартирной хозяйке не заплатил…

Сердце у градоначальника вдруг нехорошо екнуло и принялось ныть. Как же так вышло, что у него, мэра столицы, особы, приближенной к королю, дочь понесла, как охочая драконица от безродного попугая?

И тот посмел улететь?!

— Поймать и доставить ко мне. Хоть связанным, хоть переломанным, — тихо произнес Норберг, а потом заорал как бешеный: — Поймать Бевиса Броза!

ГЛАВА 1

Неблагородные увлечения благородных девиц

— Кому принадлежит сия мерзостная штука?! — Декан законоведческого отделения Ру Итар потрясала над головой рукописной копией эротического романа Бевиса Броза «Белоснежка и семь рыцарей».

Самодельную книжку, по иронии, наставница обнаружила в классе этикета и хороших манер, ужаснулась попранию канона о занятиях и поведении благородных девиц и устроила скандал. Судя по тому, как она взбеленилась, содержание книги ей было знакомо. Вот уж от кого я никак не ожидала! Вещь ведь эпичная: одна блондинка на семь влюбленных самцов, такая «мужиконеделька».

Ни одна из благородных девиц в ясном рассудке и трезвой памяти не торопилась признаваться в пагубном пристрастии к «клубничке». В каноне студенткам Института благородных девиц разрешалось вышивать, музицировать и рисовать акварелью, но никак не читать эротические романы. Хуже было только их переписывать и копии давать читать по десять монет за штуку.

Судя по испуганному лицу Риты Пиботи, придумавшей нехитрый способ заработать, она понимала, что влипла по самые уши. Только настоящей фее могла прийти в голову гениальная идея устроить в институте подпольную библиотеку с запрещенной литературой. Лесной народ вообще отличался хитростью и смекалкой.

В сущности, схема была проста. В книжной лавке покупался любовный роман и делился между участницами литературного клуба. С неделю, как трудолюбивые каллиграфы, они переписывали книгу, а потом собирали в монструозную рукопись с ошибками, нечитабельными кусками и перепутанными страницами. Но даже некачественные копии разлетались, как горячие пирожки. Студентки записывались в очередь, чтобы почитать Бевиса Броза или братьев Гриммальди, а на новую «Золушку» Шарли Пьетро, если верить подруге, вообще список ожидания растянулся до конца учебного семестра.

— Святые угодники, как чихнуть-то хочется! — Рита шмыгнула носом.

Чихать подружке точно не следовало. Ведьма Ру как раз заканчивала перечислять причины, почему после окончания института мы устроимся на хорошую службу только через постель (на слове «постель» некоторые благородные девицы мечтательно вздохнули), и была готова переключиться на всякую жертву, неосмотрительно подавшую голос.

Хотя как не заметить единственную на курсе фею? Ри всегда выделялась из толпы разноцветными волосами и ярко-фиолетовыми глазами с неподвижным, точно у куклы, зрачком. Настоящая удача, что лесные боги так дико хохотали, когда подбирали палитру для шевелюры, что забыли привесить на спину Риты крылья, как у бабочки или стрекозы.

Впрочем, не наследнице обнищавшего магического рода издеваться над чужой внешностью. Мне и сестре повезло выглядеть обычными людьми, но никто не поручился бы, что наши внуки не начнут стращать народ вертикальными зрачками. С наследственностью не поспоришь. Иветте и так достались разноцветные глаза. Один зеленый, как у мамы, другой синий, как у папы. Никого не обидела.

Ри все-таки чихнула. Звонкий чих, словно взрыв хлопушки, перебил наставницу.

— Госпожа Пиботи, вам есть что сказать? — немедленно выстрелила она пронзительным взглядом.

— Извините, — вжала голову в плечи фея.

— А вам, госпожа Вермонт? — попала я под раздачу, потому что стояла рядом.

Не успела я поклясться, что не прикладывала даже мизинца к копированию любовного романа, как в бальную залу, где нас чихвостили, заглянула секретарша ректора Милдрет. В тишине простучали каблучки, и она что-то зашептала на ухо наставнице.

— Уже? — недовольно изогнула та брови. — Говорили, что не раньше следующей недели!

Милдрет развела руками. Мол, ничего не знаю, матушка, не срывайте гнев на гонце с дурными вестями.

— Вечно все не как у людей… — Ру пришла в еще большее раздражение и повернулась к нам: — Дамы, раз вы забыли, как должны себя вести благородные девицы в стенах приличного учебного заведения, но очень любите тратить чернила на всякую гадость, то завтра каждая сдаст по копии переписанного канона!

Девушки застонали, а мне захотелось завыть на люстру. Что ж так не вовремя-то?

— Я слышу недовольство? — сверкнула гневным взглядом деканша.

— Нет, наставница Ру, — нестройным хором отозвались мы.

— София, завтра до трех все копии должны лежать у меня на столе. Ясно?

— Хорошо, — присела я в книксене.

Она вечно держала меня вместо девочки на побегушках. Приходилось подчиняться, ведь безотказные, чуточку неловкие простушки никогда не носили за пазухой страшных секретов, способных покрыть позором древний магический род. Хотелось бы сказать «чтоб ему пусто стало», но Вермонты давно разорились. Ни магии, ни счетов в монетных дворах. После смерти родителей поместье ушло с молотка, наследство отписали за долги. Я училась на стипендию от мецената, хозяина мануфактур «Драконы Элроя», а пансион сестры оплачивала лично заработанными деньгами.

— Дерзайте, дамы! — чопорно кивнула наставница и поспешно покинула зал. Рядышком перебирала каблучками Милдрет.

Едва дверь в бальную залу закрылась, напряженная тишина взорвалась воплями. Благородные девицы голосили, как рыночные торговки. Особенно громко возмущалась Рита, желавшая узнать, кто подвел выпускной курс изящной словесности под переписывание канона. Послушать фею, так она лично планировала страдать над заданием ведьмы Ру, а не перепоручить важную миссию боевым подругам из литературного клуба.

Пока однокурсницы собачились, я незаметно сбежала в библиотеку, где царили тишина и спокойствие. Воздух пах книжной пылью, а не звенел от криков. Смотритель тихо посапывал в каморке, делая вид, будто разбирает собрания сочинений древних философов. Ученицы младших курсов корпели над домашней работой.

Едва я разложила письменный набор и принялась выводить строчки из треклятого канона, как в библиотеку ворвалась взбешенная Рита. Она плюхнулась за стол рядом со мной.

— Черный список пополнен! — рыкнула подруга. — Надо же было забыть на подоконнике именно «Белоснежку»! Осталась всего одна копия, а очередь на пять человек. Ой, ты уже канон пишешь?

— Угу, — отозвалась я, опуская в чернила учебное перо. — Раньше сядешь, раньше встанешь.

— Ладно, а меня ждет Шарли Пьетро…

На некоторое время Рита исчезла за книжными стеллажами — там, где на тайной полке за Священным Писанием литературный клуб прятал любовные романы. Подруга вернулась с томиком, для конспирации завернутым в газетный лист, и принялась за работу. Видимо, канон все-таки поручила кому-то из участниц литературного клуба. Еще бы! Кто откажет предводительнице?

Подружка писала как курица лапой. Перепачканный чернилами палец ерзал по странице книги, беззвучно шевелились губы. Изредка она принималась костерить пятикурсницу, отдавшую «почти нечитанную» рукопись в лапы идейного врага эротических романов. От скучного канона и ворчания феи мне хотелось выть на трещины в потолке, но тут в библиотеке появилась Диара Арно. Наша третья соседка по каморке в общежитии и дочь владельца мануфактур из соседнего с институтом городка. Теперь возникло желание кусаться.

Большую часть времени Ди жила дома, но раз в неделю после очередного тайного от родителей свидания ночевала в пансионе. Видимо, сегодня как раз случилась «черная» ночь.

— Привет, канцелярские мышки, — поздоровалась Диара и присела на краешек стула. — У меня такая новость!

— Ты решила переехать в другую комнату? — хмуро уточнила Рита.

— Нет. — Она улыбнулась и похлопала длинными подкрашенными ресничками. — Я привезла от папочки трюмо. Оно антикварное, так что не трогайте руками.

Не представляю, куда она втиснула трюмо. Разве что вместо своей кровати… или Ритиной… или моей?!

— Мне пришлось загородить окно, — видимо, прочитала она в моем лице желание рявкнуть. — Все равно через три месяца вы съедете.

— Как мило, — сухо прокомментировала я.

Наша комната была похожа на склад ненужной в особняке Арно мебели. Большой комод, двустворчатый шифоньер, на полу — толстый палас. На стене висела картина с летающими над ромашковым полем драконами, нарисованная самой госпожой Арно. В разнообразие обстановки с трудом вписались три кровати, и ни одного стола. Уроки приходилось делать в библиотеке.

Прожив год в тесноте, мы с Ритой заикнулись, что хотели бы отселить лишнюю мебель в чулан, и комендант предложила нам самим переехать в этот самый чулан, а дорогую обстановку оставить в покое. Вроде как у двух благородных магических дев, в отличие от шкафа, ножки точно не отвалятся и дверцы скрипеть не начнут.

— Что вы привязались к трюмо, когда тут такая новость? — всплеснула она руками. — В замок приехал новый преподаватель по семейному праву! Представляете? Я возвращалась от папочки, а он как раз заходил через парадные двери!

— Неужто всамделишный мужчина? У нас? — с ярко выраженным южным акцентом выдохнула за соседним столом «законница».

— Точно сорока лет нет.

Мы с Ритой переглянулись. Теперь ясно, почему ведьма Ру так всполошилась. В Институте благородных девиц появился учитель, не достигший гробового возраста! Безусловно, у нас преподавали мужчины, целых три штуки. Из философа сыпался песок, от профессора математики за милю несло немытым телом, а учитель черчения Эдон Рауф, хоть был молод и не пахуч, не вышел ростом и плевался во время разговора. Другими словами, ни один их троих мужчин не воспринимался благородными девами как объект мечтаний и плотских желаний.

Заслышав новость о новом профессоре, к нашему столу подтянулись студентки. Оказавшись в центре внимания, Диара расцвела.

— Я подслушала разговор наставниц, — заговорщицким тоном объявила она. — Похоже, он приехал из самого Аскорда и будет жить на учительском этаже!

— Да ты что! В общежитии, а не в городе? — охнули слушательницы. — Он хорош собой?

— Я его только сзади видела, — призналась сплетница.

— И как узнала, что ему меньше сорока? — с иронией уточнила я.

— У него затылок молодого мужчины и спина вот такая! — соседка нарисовала в воздухе кривоватый треугольник.

— С искривлением позвоночника? — уточнила я.

— Много ты понимаешь. — Ди зевнула. — Все, я спать, а то папочка меня возил в Торговый дом, сильно умаялась.

Сплетницы разошлись по читальному залу, а Диара, покачивая бедрами, направилась к дверям.

— Знаем мы ее «папочку», — фыркнула Рита и вернулась к переписыванию любовного романа.

Через два часа я закончила с каноном, подруга сладко заснула, прижавшись щекой к исписанному наполовину листу, а библиотечный зал опустел. Смотритель потушил большие огни, горел только световой камень в настольной лампе. Когда сияние потускнело, щипцами я сняла нагар, и голыш вспыхнул с новой силой, распугав темноту за книжные шкафы.

Я потрепала по плечу сопящую Риту. Вздрогнув, та подняла голову и вытаращилась большими фиолетовыми глазами с застывшим расширенным зрачком.

— Уже утро?

— Нет, иди спать.

— Ты не закончила? — Она потянулась всем телом и широко зевнула, мелькнув клыками. На щеке темнела чернильная клякса.

— Почти, — соврала я.

— Ладно, не засиживайся до утра. — Подруга сложила письменный набор, собрала в специальную папку исписанные страницы. Тоненько звякнула крышка на чернильнице.

Когда я осталась одна, то прислушалась к тишине. Никого. Институт заснул, а значит, пришло время для работы. Бесшумно, точно мышка, я прокралась в отдел магической литературы. Предмет в институте не преподавали, но фолианты были отданы Королевской Академией, и ректор постеснялся отослать ненужный подарок. Книги разместили в глубине библиотечного зала, куда лишний раз не заглядывал даже смотритель. Идеальное место для тайника.

Ради конспирации я не зажгла ни свечу, ни магический камень. Столько раз лазила на полки, что уже по памяти знала, какие тома вытаскивать. За пухлыми пыльными фолиантами была спрятана папка, завязанная на ленты. Хотелось бы мне наложить заклятье невидимости или охранный заговор, чтобы никто не подсмотрел внутрь, но силенок на сложное колдовство не хватало. Зато я вполне могла использовать артефакторное перо, менявшее почерк.

Я вытащила свое сокровище. Одна и та же папка, хранившая страшный секрет многих рукописей. Узнай кто, скандал сотряс бы каменные стены института и по инерции докатился бы до столичного пансиона, где училась младшая сестра Иветта. Скорее всего, даже предки Вермонт от потрясения синхронно перевернулись бы в гробах, замурованных в семейном склепе на кладбище Эсхоль!

Я писала эротические романы под мужским псевдонимом Бевис Броз.

Слух о столичном преподавателе разнесся по замку со скоростью ветряной оспы, даже быстрее. На следующий день после занятий студенток согнали в бывший тронный зал для официального знакомства. В огромном гулком помещении ровными рядами стояли длинные деревянные скамьи, отчего зал походил на храм святых угодников. Только вместо алтаря на возвышении, где когда-то красовался трон, дыбилась трибуна для выступлений, а влажные потеки на каменных стенах скрывали королевские стяги.

Пока преподаватели не появились, нечеловеческими усилиями я выбивала из выпускниц переписанные каноны. Казалось, что у девиц собирали не обязательное письменное задание, а шиллинги на пожертвование погибающим от голода в Волшебном лесу змеевидным драконам. Пока я вырывала из рук сокурсницы недоделанную работу, в зале воцарилась мертвая тишина. Отобрать-то вышло только потому, что девчонка ослабила хватку и вытаращилась в сторону сцены.

Я оглянулась. Преподаватели и деканы всех отделений выстроились ровной шеренгой, словно военные хористы перед выступлением. На переднем плане блаженно улыбался пузатенький ректор. Рядышком стискивал портфель незнакомый сутулый очкарик в отвратительном сером костюме. Это был новый преподаватель, и он вопиюще не соответствовал ожиданиям мечтательных студенток. В воздухе веяло горьким разочарованием. Пахли разбитые надежды сгоревшей кашей, зловоние от которой проникало из пристройки в тронный зал через раскрытые стрельчатые окна.

— София, вам удобно стоять? — выгнула бровь декан отделения изящной словесности госпожа Орди. Зал съежился на скамейках, и только я торчала между девицами, словно огородное пугало, воткнутое в цветущую клумбу.

— Я собрала каноны, — в гулкой тишине выпалила я и потрясла пачкой работ.

— Сядьте!

— Так точно, мадам! — подчиняясь приказу, я опустила пятую точку в сторону лавки. Принимать пассажира на колени было сомнительным удовольствием, и благородные девицы немедленно раздвинулись, освобождая место.

— Вермонт, не толкайся локтями, — крякнула соседка справа.

— В тесноте, да не в обиде, — едва слышно процитировала я «Белоснежку и семь рыцарей». Правда, смысл в эротическом романе вкладывался несколько иной… Клянусь потухшей силой рода Вермонт, иногда не верилось, что именно я была автором известного на все королевство непотребства. Издатель утверждал, будто «мужиконеделька» переплюнула в продажах даже продолжение «Золушки» Шарли Пьетро.

— Дорогие дамы! — заговорил ректор высоким голосом. — Позвольте представить нового преподавателя законоведческого отделения Кристофа Ленара. Он выпускник Королевской Академии и до недавнего времени служил в столице. Теперь нам выпала честь принимать столь выдающегося молодого человека в стенах нашего скромного учебного заведения.

— Добро пожаловать в Институт благородных девиц! — с заднего ряда зааплодировала Милдрет.

Воодушевления секретаря благородные девицы не разделили и радоваться не торопились. Когда аплодисменты стихли, в зале вновь воцарилась похоронная тишина. Хотя, полагаю, даже на панихидах было веселее. В поместье колдовского семейства точно. Мы только бабку Вермонт четыре раза хоронили, а потом три месяца по дому отлавливали неупокоенный бабусин дух!

— Здравствуйте, — произнес Кристоф Ленар неожиданно красивым голосом, совершенно не соответствовавшим простецкой внешности, и поклонился.

С носа моментально соскочили большие очки в тяжелой оправе и звякнули о дощатую сцену. Тихо извинившись, преподаватель потянулся за окулярами, и из кармашка пиджака выскользнуло чернильное перо с колпачком. Следом из рук выпал кожаный портфель. Коллективно затаив дыхание, мы ждали, когда он рухнет сам, но не случилось. Кристоф с честью усмирил взбрыкнувшие аксессуары, но на веки вечные лишился возможности попасть в список «всамделишных мужчин» и угнездился на одной ступеньке мужской эволюции с плюющимся чертежником Эдоном Рауфом.

— Извините, — суетливо поклонился Ленар в сторону деканов. — Простите, господин ректор.

— Ничего-ничего, с кем не бывает.

Шесть лет учусь, а ни разу ни с кем подобного конфуза не было.

— Ну, раз познакомились, то давайте расходиться, — поторопился ректор к началу обеда, ведь еду в институте давали строго по расписанию. — Господин Ленар, вас проводят на учительский этаж.

Ректор бросил быстрый взгляд на наставницу Ру. Мол, кому оказать честь? Я бы удивилась, выбери она кого-то другого.

— София, вам по пути. Проводите господина Ленара, — приказала она.

Я спокойна и безмятежна, как тихая гладь озера, чтоб старую ведьму сожрали ядовитые драконы!

— С удовольствием, декан Ру, — поднялась я со скамьи.

Расходился народ в гробовом молчании, точно после поминок, а мы с Ленаром так и торчали в зале. Я в проходе, он — на сцене, и нервно переглядывались.

— Пойдемте? — намекнула я, что жду высшего соизволения тронуться в сторону учительского этажа.

— Конечно, — спохватившись, спустился он со сцены и приблизился ко мне. — Вам, вероятно, пора возвращаться к занятиям.

— Сейчас время для самостоятельной работы.

— Я еще незнаком с расписанием, — пробормотал он и поправил сползавшие очки. От Кристофа Ленара божественно пахло дорогущим одеколоном, минимум тридцать шиллингов за унцию. Никогда бы не подумала, что он разбирается в благовониях.

— Нам туда… — указала я на выход из зала и немедленно зашагала в нужном направлении. Так сказать, показывая на личном примере, что не стоило задерживаться в коридорах, а следовало быстренько дошагать до учительского этажа и не позволить голодной студентке пропустить обед. На пятом повороте я осознала, что не слышу за спиной шагов Ленара. Отбился, что ли, чудо в перьях?

Резко оглянулась. Новый преподаватель, оказалось, следовал за мной по пятам. Шел бесшумно, как кошка.

— Что-то случилось? — вежливо уточнил он.

— Ничего, — принужденно улыбнулась я.

Но в следующий момент кое-что действительно случилось. Я со всего хода впечаталась в колонну, посмевшую вырасти на пути стремительной и легкой, как горная лань, благородной девицы. От удара из глаз посыпались искры, из рук — шестьдесят переписанных и прошитых нитками канонов, а с уст сорвалось залихватское ругательство, достойное бывшего привратника поместья Вермонт, убежденного сквернослова.

В гулкой рекреации воцарилась ошарашенная тишина. Не знаю, кто из нас сконфузился сильнее.

— У вас очень разнообразный словарный запас, — вдруг вымолвил он.

— Я учусь на отделении изящной словесности.

— Это многое объясняет.

Одновременно мы нагнулись к рукописям и вмазались лбами. Ленар устоял, но уронил очки, а я приземлилась на пятую точку и едва сдержалась от повторной демонстрации разнообразного словарного запаса.

— С вами все в порядке? — испугался мужчина.

— Угу, — сквозь зубы процедила я.

Водрузив на нос очки, учитель начал собирать бумаги, хотя было бы неплохо, помоги он собрать с пола меня. Повозившись, я приняла благопристойную позу. В смысле, позу изящно присевшей на корточки благородной девицы. Без разницы, что принимать пришлось из положения лежа.

Сгрести рукописи в четыре руки много времени не заняло.

— Возьмите, — протянул Ленар свою часть стопки.

— Благодарю, — вежливо ответила я и тут заметила, что на светло-сером пиджаке растеклось чернильное пятно. Похоже, колпачок соскочил и перо со страху выпустило в карман чернила!

— Ваш пиджак! — воскликнула я, указав на стремительно растущую кляксу.

Судя по лицу, Ленар из последних сил сдерживался от крепких выражений. С брезгливым видом он вытащил из кармана опустевшее перо, потом в отчаянье сунул обратно и процедил:

— А дорожный сундук доставят только ночью.

— Тогда скорее раздевайтесь! — спохватилась я и бросилась стягивать с него испорченную вещь.

— Госпожа Вермонт, что вы делаете? Не надо срывать с меня одежду! — вцепился он в полы пиджака, как невинная девица в пояс целомудрия.

— Я не срываю, а спасаю вашу рубашку! — дернула я посильнее.

— Далась вам моя рубашка!

Мы уставились друг на друга. Со стороны картина и впрямь выглядела неприлично. Преподаватель стоял на коленках, а студентка, как тигрица, стаскивала с несчастного забитого мужика одежды.

— Вы правы! Раздеваться посреди коридора нехорошо, — твердо произнесла я и, подхватив рукописи, поднялась с пола. — Разденетесь сразу в уборной.

— Зачем?

— Помогу вывести пятно.

— Я умею, знаете ли, стирать.

— А я колдовать.

— Вы победили, — немедленно сдался он. — Где здесь мужская уборная?

Конечно, где-то мужская комната существовала, но тайное расположение этого сокровенного места меня никогда не интересовало.

— Мне нельзя туда заходить, — выкрутилась я. — Пойдемте в дамскую?

В дальней туалетной комнате никогда не бывало народа, даже уборщики лишний раз не заглядывали. Последнее обстоятельство особенно сильно ощущалось в воздухе. Ленар спрятался в кабинке, а потом из-за приоткрытой двери появился замусоленный чернилами пиджак. В образовавшуюся щель я увидела превосходную широкую спину, обтянутую дорогой рубашкой.

— Всего пять минут, — поклялась я.

В каменную раковину ударила струя воды. Намочив руку, я приложила к чернильному пятну ладонь и прошептала заклинание. Кожа тускло засветилась, и клякса начала постепенно растворяться. Нехитрому бытовому колдовству меня учили в поместье. Родители специально наняли гувернантку со способностями, закончившую Магическую Академию. Девушка была ужасной занудой и страшно нервничала, когда мне не хватало силенок проделать что-то посложнее, чем оттирание чернильных пятен от испорченных нарядов.

Монотонная работа позволила сосредоточиться на неожиданно возникшей неприятной мыслишке. Само собой, никакого практического опыта в любви я не имела, но в теории была подкована. (Храните, святые угодники, анатомический справочник и восточный трактат «О плотских утехах» с картинками!) За два года я описала столько мускулистых мужских тел, что могла с уверенностью утверждать: под одеждой Кристоф Ленар прятал отличную фигуру. Сутулиться и выглядеть нелепым он явно не привык.

Тогда для чего устроил представление? Испугался внезапных, как городские голуби, благородных девиц? А что нас бояться? Мы же не кусаемся. По крайней мере, не все. За фею не поручусь, у нее есть клыки.

— Держите, — подала я пиджак с влажным потеком вместо чернильного пятна.

Некоторое время Кристоф возился с одеванием и вынырнул из кабинки уже облагороженный, насколько возможно быть облагороженным и опрятным в мокрой одежде. Едва мы отперли щеколду на двери и попытались незаметно уйти, как столкнулись с Милдрет. Секретарша удивленно моргнула, на всякий случай глянула через плечо, вероятно, подозревая, что ошиблась этажом.

— Госпожа Вермонт устроила мне экскурсию по замку! — нашелся Ленар. — Начали с отхожих мест.

— У вас мокрый пиджак, — заметила она.

— А это… — Он растерянно поскреб влажное пятно ногтем. — Краны в уборных работают преотлично. Мыть руки одно удовольствие. Очень рекомендую.

Воцарилось неловкое молчание. Замерев в дверях туалета, мы улыбались друг другу, как пациенты пансионата для душевнобольных.

— Ну, не смею вас задерживать, — раскланялся с Милдрет преподаватель. — Пожалуйста, занимайтесь тем, для чего вы сюда пришли. Не будем мешать. София, пойдемте!

— Да, нам туда! — немедленно указала я рукой в нужную сторону.

Мы ринулись к каменной лестнице, ведшей к переходу в преподавательское крыло.

— Кристоф! — нагнала нас Милдрет. — Вы оставили в кабинке свой портфель!

Ленар на секунду прикрыл глаза, видимо, попросив у святых угодников испарить предрассветным туманом навязчивую женщину, но оглянулся с вежливой улыбкой:

— Спасибо большое, а я и забыл про него.

Он забрал портфель.

— Может, вас проводить? — уточнила секретарша.

— Нет-нет, мы как-нибудь сами, — отказался он. — Ну, всего доброго…

До учительского крыла в общей сложности мы добирались больше часа, как будто шли через соседнюю деревню. Когда я вручила рукописные работы наставнице Ру, то та недовольно шевельнула губами:

— Какое счастье, госпожа Вермонт, что вы успели до заката.

— Господин Ленар попросил об экскурсии, — ввернула я удачную ложь и ретировалась из огромного ледяного кабинета деканши.

На следующий день о новом преподавателе никто и не вспоминал. Перед семинаром в классе изящной словесности обсуждали выпускные испытания. Доучиться оставалось всего три месяца, а потом я собиралась переехать в столицу, поближе к Иветте. Стряпчий семьи Вермонт пообещал присмотреть недорогое жилье в доходном доме. Там мне никто не помешает писать книги, не придется прятать справочники и фолианты, таить рукописи…

— В библиотеке перебирают книги! Ищут любовные романы! — объявила Ри, ворвавшись в сонный учебный класс. — Еле своих деточек спасла.

В руках она держала стопку завернутых в газетные листы томиков, видимо, вытащенных с заветной полки.

— Эти изверги уже до отдела философии добрались! — проворчала она. — Что в философии может быть неприличного?

У меня бешено загрохотало сердце. Скоро проверка дойдет до стеллажей с учебниками по основам магии, а там незаконченная рукопись Бевиса Броза! Я вскочила из-за стола, заставив подругу испуганно посторониться.

— Ты куда? — крикнула она мне в спину.

— В лекарский кабинет. Если не успею до конца занятия, собери мои вещи.

Складывалось впечатление, что в библиотеке случился магический взрыв, и эпицентром страшного катаклизма являлась ведьма Ру с длинной указкой в руках. С недовольным видом она просматривала отобранные помощниками книги и отправляла их в стопку на сжигание. Я вошла в двери и, завидев деканшу, немедленно развернулась на пятках. Но сбежать, чтобы проникнуть в библиотеку через противоположный вход, не успела. Меня остановил строгий оклик:

— Госпожа Вермонт, почему вы не на лекциях?

— Профессор попросила принести справочник по грамматике.

— Берите, — согласилась она и ткнула указкой в сложенные шаткими пирамидами учебники по изящной словесности.

Некоторое время я перебирала томики, делая вид, будто не могу отыскать нужный. Вообще мне редко везет, но тут святые угодники не иначе как вознаградили бедную писательницу за долгие бессонные ночи и искреннее желание оплатить сестре следующее полугодие в пансионе. Старый стол не выдержал веса собрания сочинений древних поэтов и рухнул. Книги разлетелись по паркету. Кажется, от грохота на потолке закачалась люстра, которую никогда не зажигали, обходясь стенными светильниками. Пока под вопли ведьмы Ру народ суетливо устранял последствия катастрофы, я скользнула за стеллажи.

В отделе магической литературы на старом скрипучем стуле восседал Кристоф Ленар и с интересом изучал пухлый томик. Я немедленно узнала трактат «О плотских утехах».

— Интересный учебник? — из вредности уточнила я.

Мужчина резко захлопнул интимный альманах и перевернул обложкой вниз. Вообще я не представляла, какой безумец решился бы повторить позы, перечисленные в трактате. В реальной жизни, а не в эротическом романе, для любого нормального человека подобная «гимнастика» представляла смертельную опасность. Я, конечно, на практике не проверяла, но подозреваю, что вряд ли мужчина способен выползти из постели любовницы без переломов, изобрази они хотя бы простейшую из перечисленных поз.

— София? — улыбка у Кристофа вышла нервная.

— Мне надо взять справочник по грамматике, — не моргнув глазом, соврала я, уверенная, что Ленар не разглядывал книги на полках и надписей не читал. Особенно когда в руки попался трактат «О плотских утехах». Просто спрятался в дальний угол библиотеки, чтобы со смаком изучить откровенные картинки, как развратный старикашка.

— Здесь только фолианты по магии, — вопреки ожиданиям заметил он.

И за что ты на мою голову свалился такой внимательный?

— В нашей библиотеке вечно происходит путаница. Кстати, вас звала декан Ру, — не изменяя улыбке милой дурочки, объявила я. — В читальном зале упал стол с книгами.

— Какая неприятность, — с едва заметным раздражением в голосе отозвался он.

Мне было любопытно, куда Ленар запихнет трактат о плотских утехах. Не мудрствуя лукаво, он спрятал запрещенную книгу в пухлый портфель, стоявший на столе. Не успели щелкнуть застежки, как грянул голос злобной фурии Ру:

— Господин Ленар, куда вы провалились, когда нас едва не засыпало книгами?!

— Иду, госпожа Ру! — всполошился он и бросился к строгой начальнице. Одинокий портфель, вместилище украденного трактата, скособочился на столе.

Пока никто не заглянул в проход, я вскочила на табурет, стянула с полки томики. Без особенного пиетета учебники по магическим основам были запихнуты поверх других книг. Трясущимися руками я извлекла папку с рукописью, а потом кое-как втиснула учебники обратно. Неожиданно портфель шмякнулся со стола с тяжелым грохотом, словно в нем лежали камни. Я испуганно вздрогнула и поспешно соскочила с табурета.

Содержимое вывалилось на пыльный пол. Трактат об удовлетворении похоти, папки с завязанными тесемками, кожаный ежедневник. Выкатились перья, дорогие, с эмблемой известной канцелярской лавки. Вылетела визитница, веером рассыпав личные карточки. Не веря своим глазам, осторожно, словно бумага кусалась, я подняла карточку. Аккуратным почерком каллиграфа было выведено название известной и уважаемой в столице конторы законников: «Рейсон, сыновья и Ко».

Когда умерли родители, именно Рейсону и стае его стервятников кредиторы поручили распотрошить наше с Иветтой наследство. С простоватым судебным заступником, на какого хватило моих денег, против профессионалов высшего класса у нас не было ни единого шанса сохранить хотя бы ломаный шиллинг.

«Старший партнер Кристоф Ленар», — официально представила владельца визитная карточка.

Интересно, что привело хищника в провинциальный институт? Не благородных же девиц учить премудростям брачных договоров, право слово. Было ясно одно — рядом со стряпчим, изображавшим учителя-недотепу, следовало держать ухо востро!

ГЛАВА 2

Маленькая слабость отпетой лгуньи

Дорогая София! Я наконец вернулся из Аскорда. Ужасно соскучился по родным местам и по красивой волшебнице, умеющей ладонями подогревать кружки с чаем. Конечно, уже весна и чай в нашей кондитерской перестали подавать ледяным, но если завтра у тебя не найдется других грандиозных дел, то предлагаю уделить внимание истосковавшемуся приятелю, то есть мне.

Тео Ланс.

— Ты улыбаешься, как дурочка, каковой тебя считает ведьма Ру, — промурлыкала Рита.

Я перевела взгляд с шутливого послания на подружку, прятавшую за чашкой с травяным напитком хитрую ухмылку.

— Тео вернулся, — пояснила я, складывая письмо. Очень осторожно, чтобы не помять уголков.

С Тео Лансом, вернее, Теодором ди Лансом, отпрыском разорившегося аристократического рода, я познакомилась на втором курсе во время ежегодного благотворительного бала в институте. Приятель, только-только окончивший Королевскую Академию, сочинял бездарные стихи, мечтал издать книгу и поколесить по белому свету. Последнее он действительно воплотил в жизнь, получив наследство от почившего дядюшки, а вот с книгой стихов не сложилось. На мой взгляд, Тео давно стоило прекратить попытки восхитить мир поэзией, но я бы никогда не осмелилась высказать личное мнение вслух. В отличие от авторов любовных, тем более эротических романов, поэты были ужасно ранимые и обладали исключительно тонкой душевной организацией. Не дай святые угодники обидеть резким словом!

— И ты засияла магическим камнем, — прокомментировала подруга. — Убери странную улыбку, а то в столовой стало светлее.

В столовой действительно экономили на освещении. Под потолком висела огромная люстра, близнец той, что украшала бальный зал, но никому не приходило в голову зажигать верхние огни. Ректор искренне верил, что попасть ложкой в рот можно и в потемках. Днем просторное помещение заливал естественный свет, а по вечерам вспыхивали стенные светильники, да на каждом из длинных столов в стеклянных шарах теплились магические искры.

— Рита! — распихивая других девчонок, на лавку втиснулась Нестейша Юн, пятикурсница отделения изящной словесности. И «кошмар в жизни любого владельца подпольной библиотеки» (цитата от Риты Пиботи).

Год назад Несс осознала себя автором и начала… кхм… творить. Любовные романы, мистические истории, детективные повести. Натворила уже больше тридцати штук. Каждую новую рукопись она переплетала, оформляла обложкой с гравюрой и впихивала Рите на бесплатное распространение среди благодарных читательниц.

— Девочки, это магическая бомба! — заговорщицким тоном пропыхтела она и плюхнула на стол толстенькую папку с розовыми завязками.

Лицо Риты моментально поскучнело. Чтобы понимать, когда у феи скучнело лицо, то выглядело это так, будто уроженка Волшебного леса собиралась жительнице западной провинции перегрызть глотку. Или хотя бы как-нибудь проклясть. Какое счастье, что Ри была феей только наполовину и колдовать не умела.

— Клянусь! Бевис Броз и Шарли Пьетро нервно отдыхают в сторонке! Святые угодники, без преувеличений — это мое лучшее творение! Я писала его со слезами на глазах! — Сначала она схватилась за сердце, а потом — за стакан с компотом и выхлебала одним махом половину.

— И о чем шедевр? — без энтузиазма уточнила Рита.

— Любовный треугольник! — Несс проворно развязала тесемки на папке, собираясь продемонстрировать рукопись. — МЖМ!

У Риты отвалилась челюсть. У меня, впрочем, тоже. Чуть язык не прикусила, когда закрыла рот.

— Почему у вас такие лица? — свела девчонка бровки. — Вы не знаете, что такое МЖМ? Серьезно? Даже первокурсницы знают. Это мужчина — женщина — мама!

Только я прихлебнула чай, как немедленно подавилась и жестоко раскашлялась.

— Ну… Кхм… — Рита глубоко вздохнула, стараясь сдержать хохот. — Чья именно мама в третьем углу?

— Мужчины, конечно, — нахмурилась Несс и раздраженно ткнула пальцем в сторону чашки: — София, может, запьешь?

— Нет-нет, — замахала я руками, с трудом отдышавшись. — Пожалуй, воздержусь.

— Название «Желтая Шляпка», — продолжила она представление книги. — Мужчина-оборотень, девушка, в любую погоду носящая желтую шляпку, и его мама, которая молодым не дает жизни.

— В общем, страшная женщина, — пробормотала я.

Самым известным романом знаменитой Шарли Пьетро считался роман «Красная Шапочка» о девушке, закрутившей любовь с оборотнем Вульфом. Признаться, я сама стащила образ сексапильного вервольфа для последней истории Бевиса Броза. Волком обращался один из семи рыцарей в «мужиконедельке» и проделывал с Белоснежкой такие штуки, что неловко вспомнить.

Я вообще старалась лишний раз не анализировать содержание собственных книг, чтобы не мучиться от стыда под грозными портретами классиков в учебных аудиториях. Однако эротические романы позволяли обучать Иветту в лучшем пансионе Аскорда, а потому я была готова каждый месяц писать по откровенной истории, лишь бы своевременно вносить плату на счет учебного заведения.

— Тебе не кажется, что это уже было у Шарли Пьетро? — сухо уточнила Ри у Нестейши.

— С чего ты так решила? — обиженно передернула плечами та. — У нее Красная Шапочка, у меня — Желтая Шляпка. У нее вервольф, у меня — пума. У нее бабушка, у меня — матушка. Но главное! У нее лесоруб убивает оборотня, а у меня охотник пристреливает мамашу! Понимаете? Романы совершенно не похожи. Кстати, для своей героини я даже имя придумала: София!

Я снова подавилась чаем. Зачем вообще взяла в руки чашку с этим опасным напитком?

— Почему вы молчите? — окончательно расстроилась Несс.

Некоторое время мы разглядывали покрасневшую от возмущения писательницу.

— Мне надо закончить задание по философии, — соврала я, поднимаясь из-за стола.

— У меня тоже дел по горло… — пробубнила фея.

— То есть ты не возьмешь книгу в библиотеку? — обиделась графоманка.

— Тебе следует подумать над названием, — выкрутилась Ри. — Название получилось какое-то блеклое. Вот подумай, а потом заново приноси.

— Хотя бы пролог прочти! — Несс жалобно протянула папку жестокой библиотекарше. — Уверена, что ты влюбишься в книгу уже после первой страницы!

— Название… — покачала головой та. — Я не готова влюбляться в Желтую Шляпку. Ненавижу желтый цвет.

Мы сбежали из столовой с такой резвостью, какой позавидовали бы даже атлеты. Фея подхватила меня под руку.

— Святые угодники, пусть кто-нибудь отберет у нее перо и чернильницу.

— Она будет писать грифельным карандашом, — предположила я.

— Тогда бумагу.

— Есть столы, стены, учебники…

— Хватит! Я поняла, что талант не сдержать.

На следующий день погода испортилась. Долину накрыла шапка низких серых облаков, с утра зарядил мелкий дождь и задул сильный ветер. Большинство девчонок предпочли пересидеть непогоду в замке. Я сама осталась бы подольше в кровати, но отменять встречу с Тео не хотелось. Рита ехать в соседний город отказалась наотрез. Чуть приподняв от подушки взлохмаченную разноцветную голову, она промычала:

— У меня сегодня собрание литературного клуба.

Спасаясь от тусклого утреннего света, она натянула на голову одеяло и сладко засопела. Я заторопилась к замковым воротам, боясь пропустить ближайший дилижанс.

Маленький опрятный городок Осно находился в получасе езды от замка. Дорога к нему тянулась между темных полей, местами сохранивших хрусткие снежные корочки. Студенток высаживали на главной площади, поближе к торговой улочке, а забирали ровно в шесть вечера, о чем не забывала напоминать одна из наставниц, сопровождавшая воспитанниц. В этот раз в город нас провожали учительница географии и чертежник Эдон Рауф. Всю дорогу он сидел рядом со мной, подпрыгивал на кочках и натужно сопел простуженным носом.

До встречи с Тео оставалось еще немного времени, и первым делом я заглянула на почту. В ящике, арендованном на мое имя, лежало письмо от издателей Бевиса Броза. Они требовали в кратчайший срок сдать новую рукопись, ведь аванс был выплачен еще в прошлом месяце. Следующее письмо пришло от поверенного, который напоминал, что до конца весны следовало внести плату за пансион Иветты, иначе сестру попросят из учебного заведения.

— Плохие новости? — услышала я и резко оглянулась.

Рядом стоял Кристоф. Первое, что бросилось в глаза, — он был не в образе. Дорогое полупальто отлично сидело и подчеркивало широкие плечи, из-под воротника выглядывала идеально чистая рубашка, никаких очков.

— Почему вы так решили? — сухо уточнила я.

— Вы грызли ноготь, — кивнул он.

Едва речь зашла о деньгах, я действительно принялась точить зубами ноготь, как канцелярская мышь. Ленар вернулся к полке, на которой оставил письменный набор, а я спрятала письма в ридикюль.

— София, — остановил он меня, когда я направилась к дверям, — могу я пригласить вас выпить кофе? Здесь есть отличная…

— Не можете, — с прохладцей перебила я.

Уголок красивого рта изогнулся в едва заметной усмешке, и появилась крошечная складочка.

— За пределами института можно не поддерживать образ? — тихо спросил он. — Не так ли, София?

Сердце сделало смертельный кульбит и заколотилось словно бешеное. Подсознательно рядом со лжецом я сбросила личину милой дурочки. Проклятье!

— Не понимаю, о чем вы говорите, — растянула я губы в милейшей улыбке. — В институте не приветствуют неформальное общение преподавателей и студенток, господин Ленар.

— Конечно. — Он кивнул, давая понять, что не оскорбился, хотя его, мягко говоря, послали дальше писать письмо (или что там с утра пораньше строчат законники). Может, объясняют помощникам, как обобрать очередную сироту?

Я подошла к тяжелым дверям, которые удавалось открывать, лишь навалившись всем телом, а потом все-таки не удержалась.

— Господин Ленар?

Он повернулся и вопросительно изогнул бровь, превращаясь в идеальный образчик столичного ловеласа.

— Как у вас со зрением? — спросила я.

— Отвратительно, — послал он рассеянную улыбку. — Совершенно ничего не вижу без очков. Видимо, в юном возрасте стоило меньше читать романов… Я большой любитель, знаете ли.

— Вам следует быть осмотрительнее, — отозвалась я.

В одно мгновение лицо Кристофа стало абсолютно непроницаемым, словно одна маска сменила другую. Фальшивые эмоции стерлись начисто, а настоящие были глубоко спрятаны.

— Простите? — с незнакомой мягкой интонацией, выдававшей в нем профессионального законника, тихо переспросил Ленар с этим своим окаменелым лицом.

— Вы забыли надеть очки.

Я вышла в пронзительный холод. Мелкий дождь переродился в настоящий весенний ливень. Один из тех, что яростными струями изгоняли с земли остатки снега, пробуждали природу, а она отзывалась первыми листьями и несмелыми травинками. В общем, природе было неплохо, а я мысленно выругалась залихватским оборотом из репертуара приснопамятного привратника поместья Вермонт. Зонт потерялся прошлой осенью, а новый я купить не сподобилась.

Неожиданно над головой потемнело. С недоумением я покосилась наверх и обнаружила натянутый купол черного зонта в руках Ленара. Он уже нацепил очки и страшно ссутулился, отчего казался меньше ростом, а идеально сидящее пальто скособочилось, точно на кривом портновском манекене.

— Куда направляетесь?

Очень хотелось емкой фразой объяснить, куда направиться преподавателю, совершенно не имевшему понятия о приличиях, но я сдержалась.

— Мне надо в книжную лавку.

— Конечно, куда же еще в свободный день заглянет выпускница отделения изящной словесности?

Во время дождя я всегда туго соображала. Он сейчас сделал комплимент моему ученическому усердию или тонко поиздевался?

— Что ж, прошу. — Ленар указал на лестницу.

Идти под одним зонтом оказалось ужас как неудобно. Мы старались держаться на уважительном расстоянии, то есть не тереться плечами, и оба наполовину вымокли.

— Давайте обойдем, — предложил он, когда дорогу нам перекрыла огромная лужа.

Мы двинулись в разные стороны.

— Не уходите из-под зонтика, намочите волосы! — всполошился Ленар.

Я немедленно вернулась под зонтик. Во второй попытке мы столкнулись и замерли.

— Двигаемся направо, — предложила я.

— Посмотрите, как льет из водостока, — воспротивился он. — Вы измокнете.

Проклятье! Я уже измокла так, что мокрее было только в лужу грохнуться.

— Тогда налево, — процедила я.

В этот момент по мостовой прогрохотал кеб, и из-под колес на пальто Ленара брызнул фонтан жидкой грязи. Реакция мужчины оказалась молниеносной. Он прикрылся куполом зонтика, как щитом. Жижа оставила на черном полотне художественные разводы.

— Не попал! — просиял Ленар. Определенно, холодным законником он мне нравился куда как больше, чем недотепой! Сомневаюсь, что настоящий господин Кристоф нес с собой столько разрушений!

— Какая удача, — процедила я, прокляв ту секунду, когда согласилась забраться под зонт. Лучше бы добежала до книжной лавки без изысков, прикрыв голову ридикюлем. Не сахарная — не растаяла бы. Да и на здоровье я не жаловалась, даже с выродившимся магическим даром люди никогда не цепляли простуд.

— Идемте. — Над нашими головами снова возник испачканный купол. С края спицы капала рыжевато-мутная водица, и на подоле серого ученического платья, выглядывавшего из-под пальто, оседали неряшливые подтеки.

Наконец мы добрались до маленькой книжной лавки, встречавшей покупателей тонким перезвоном колокольчика. Седовласый хозяин литературного королевства широко улыбнулся:

— София, душа моя! Давненько ты не заглядывала.

— У меня к вам заказ, — подошла я к прилавку и воровато оглянулась на Ленара. Сунув в деревянный ящичек мокрый зонт, он состроил вид, будто с любопытством изучал толстую книжечку с желтоватыми страничками. Если он хотел изобразить завзятого книгомана, то стоило выбрать какой-нибудь философский роман о смысле жизни, а не домоводство.

Я достала из ридикюля самописное чернильное перо и быстро вывела на бумажке название трактата о плотских утехах. С заговорщицким видом подвинула записку к дядюшке.

— Ой, душа моя, подожди. Ты чего-то тут накарябала, дай очки надеть.

Только усилием воли я не закатила глаза. Попади с таким болтуном в плен, тут же выдаст врагам все секреты!

Хозяин книжной лавки нацепил на нос очки и внимательно присмотрелся:

— Трактат о…

Я выдрала листик из рук дядюшки и очень выразительно покашляла, мол, читаем про себя. Он изогнул кустистые седые брови, вроде не понял, чего от него хотела благородная девица, сделавшая неприличный заказец. Пришлось скосить глаза в сторону, намекая на присутствие Ленара, и с улыбкой дурочки пролепетать:

— Господин преподаватель ждет, когда я освобожусь. Он обещал меня под зонтиком до кондитерской довести.

Дядюшка глянул на мужчину возле полки с книгами.

— Ах, — дошло до старика, что не стоило произносить название рядом с преподавательскими ушами.

Давая понять, что нем как рыба, он хитро подмигнул. Да так, что морщинистое лицо скривилось, будто в судороге. Я тяжело вздохнула. Нет, определенно, с хозяином книжной лавки в разведку ни за что не пойду!

Ленар по-прежнему с интересом, достойным лучшего применения, изучал книгу по домоводству. Я бы поверила, будто переезд из столицы в глухомань разбудил в нем инстинкт гнездования, да только уголок красивого рта снова изогнулся в ироничной ухмылке. Точно слышал разговор и мысленно издевался! Он просто не догадывался, как некоторые благородные девицы ненавидели выглядеть смешными и становились ужасно мстительными.

Дядюшка наконец узрел, какую именно книгу ищет студентка, и вытянул губы трубочкой. В немом диалоге он продемонстрировал мне бумажку с надписью «трактат о постельных утехах».

«Точно это? Не ошиблась?»

«Точнее некуда», — кивнула я.

— Откуда ж вам, бедняжкам, еще опыта-то набраться? — вздохнул он и объяснил: — Я, конечно, закажу книжечку-то, да только она очень редкая. Пока найду, пока из Аскорда придет, лето уже наступит. Да и стоить будет не меньше двадцати шиллингов.

— Серьезно?! — поменялась я в лице, не зная, чему удивилась больше: времени доставки или стоимости книги.

Обычно заказы дольше одной недели не занимали и дороже трех шиллингов не стоили. Денег таких сейчас не имелось, да и лето меня никак не устраивало. Закончить роман «надо было еще вчера», а справочную литературу изъял противный Ленар.

— Записываю заказ? — уточнил дядюшка.

— Не надо, — вздохнула я, понимая, что впустую потрачу шиллинги.

— Да ты не переживай, девонька. Дурное-то дело нехитрое… — Он снова покосился на Кристофа за моей спиной. — Поверь старику, я три раза был женат и все на юных девицах. В этом вопросе книжки не помогут, заранее не начитаешься. Только практический опыт!

Болтун примолк, видимо, заметив, как у меня вытянулось лицо. Что ж, иногда молчание, желательно гробовое, на вес золота! Если я когда-нибудь надумаю написать продолжение «мужиконедельки», то не дайте святые угодники вдохновиться подобным практическим опытом.

— Может, тебе новенький сборник стишков дать? Ты же любишь поэтов? — немедленно нашелся он.

— Поэзию, — сдержанно поправила я.

— И это тоже.

— А Бевиса Броза нет? — прошептала, чтобы Ленар не услышал.

Дядюшка отрицательно покачал головой:

— Приходи на следующей неделе, отложу.

— Буду благодарна, — едва заметно улыбнулась я и в глубокой задумчивости смяла бумажку с названием восточного трактата. Придется воспользоваться рукописями Риты и переработать пару сцен из уже опубликованных романов Бевиса Броза. В конце концов, ничего нового в процессе плотских утех еще не придумали. Можно, к примеру, поменять постель на стол или стол на стул. И вообще, сколько предметов мебели в спальнях у дам! Да даже окно!

Моментально перед мысленным взором возникла картинка, как главные герои, облюбовав широкий каменный подоконник, занимались тем, чем занимались, а снаружи к стеклу прижимала ладони мамаша мужчины. Она видела голые телеса во всей первозданной красе и падала замертво. Тьфу! Некромантский МЖМ! Надо сделать пометку, что окна на первых этажах для нетривиальных занятий неприкосновенны.

— Куда вас проводить, София? — вернул меня в реальность голос Ленара.

С изумлением я обнаружила, что мы, едва ли не тычась носами, ютились под зонтом на мостовой. За пределами матерчатого купола хлестал ливень. Тугие, яростные струи выбивали в огромных лужах пузыри. Холодный ветер швырял пригоршни влажной пудры, оседавшей на одежде, лице и волосах. На стеклышках очков у Ленара дрожали капли. Заставь его сбросить личину простачка, и выйдет идеальный образчик любовника для эротической истории Бевиса Броза. Надо бы описать его в следующем романе.

— Я сама добегу, — отказалась я от дальнейших услуг проводника и, выскочив из-под зонтика, наперерез ливню бросилась к кондитерской.

В маленьком заведении подавали нечеловечески вкусные пирожные и ромашковый чай. Говорили, что для бодрости лучше пить кофе, но я терпеть не могла горький вкус и не понимала, отчего люди закатывали глаза в блаженных судорогах, когда нюхали запашок заваренного напитка дегтярного цвета. Я вбежала в светлый зал, где по случаю дурной погоды и царивших на улице дневных сумерек горели светильники с магическими камнями. Тео, светловолосый синеглазый парень, сидел у окна. Он оглянулся на перезвон колокольчика, висевшего над входной дверью, и расцвел открытой улыбкой, вызвавшей на щеках милые ямочки.

Готова официально заявить, что Теодор ди Ланс являлся самым очаровательным из знакомых мне мужчин! Он был трепетным и нежным, так что совершенно не вписывался в эротические романы. Внесу ясность, для автора бульварной литературы это обстоятельство считалось неоспоримым достоинством.

— Мы здесь, София! — приподнявшись из-за столика, помахал он мне рукой.

Стоп-стоп! Что значит «мы»? Ты, шляпа и кружка с чаем?

Тут же, словно услышав зов, из дамской комнаты выплыла Диара. На фоне хорошенькой сокурсницы я в испачканном платье и с мокрой шевелюрой явно проигрывала. Оставляя на дощатом полу следы, я прошлепала к столику.

— София, какая приятная неожиданность, — улыбнулась Ди одними губами.

Пожалуй, в следующем романе стоило придумать проходную героиню, избалованную дочь хозяина мануфактур, и прикончить. Нет! Сначала отдать на увеселение диким кочевникам, а потом прикончить. Все-таки писатели — страшные люди! Сидит кто-нибудь за столиком, холеной физиономией портит соседке по комнате свидание и не догадывается, что уже поруган в разных позах мерзкими негодяями.

— Я решил пораньше прийти, а тут вдруг Диара в кондитерской оказалась, — не сводил с меня блестящего взгляда Тео. — Чудесно выглядишь.

— Спасибо, — улыбнулась я, как зачарованная разглядывая его моложавое лицо.

Никогда в жизни не скажешь, что Тео уже двадцать пять, разве что врать он умел как взрослый мужчина. Мы все понимали, что всклокоченное, мокрое создание в запачканном платье чудесно будет выглядеть только в темной комнате.

— Перед отъездом из Аскорда я виделся с Иветтой, — спохватился Тео. — Твоя сестрица в добром здравии и по-прежнему ненавидит пансион.

— Она мне писала, — призналась я.

— Тео, а как там, в столице? — вклинилась Ди.

— Шумно.

— Какие дамы носят моды?

— Разноцветные, — коротко отозвался он и спросил: — Как твоя учеба, София?

— Терпимо.

— Наверное, мне стоит уйти. — Диара наконец догадалась, кто в нашем треугольнике лишний.

Она попрощалась, и я вздохнула с облегчением. Но едва Ди добралась до выхода, как дверь отворилась и бочком из дождливой улицы в залу перетек Кристоф, облаченный в образ непутевого преподавателя.

— На кого ты смотришь? — удивился Тео и оглянулся через плечо.

— Новый лектор из института, — кивнула я в сторону Ленара.

Он как раз пытался разойтись с Ди. Эти двое тыркались в разные стороны и все время сталкивались. Они застыли, посмотрели друг на друга, точно договариваясь, и снова принялись слаженно топтаться. Вправо-влево, как неповоротливые утки. Кажется, вся кондитерская, в том числе хозяйка, замерла, с интересом наблюдая за танцем. Наконец парочка благополучно разминулась под одобрительные вздохи посетителей.

— Какой странный тип, — отозвался Тео.

— Скажи? — фыркнула я, внимательно наблюдая за Ленаром.

В тот момент, когда он уселся за столик, наши взгляды встретились. Темная бровь едва заметно изогнулась. Мол, изучаете, госпожа Вермонт? Я немедленно отвернулась. Кому ты нужен, будущая жертва эротического романа? Через некоторое время я бросила случайный взгляд (клянусь, случайный) в его сторону, а столик уже пустовал.

Время за разговорами с Тео прошло незаметно. Скоро с почтовой площади обратно в институт уходил дилижанс. Замок находился на холме, и если я не хотела топать под дождем по колено в грязи, то стоило свернуть чайные посиделки. Заметив, как я с сомнением проверила время на часиках, висевших на шее, приятель спросил:

— Уже пора?

— Да, — поморщилась я, отчаянно не желая покидать теплую, вкусно пахнущую сахарной глазурью кондитерскую.

— Тогда держи вот это. — Тео положил на стол папку, завязанную на тесемки. — Новенькое для преданной поклонницы. Ты первая, кто прочтет.

«И последняя».

— С удовольствием почитаю, — приняла я стихи и мысленно содрогнулась. Тео не прочтения просил, а восхваления.

— Пока путешествовал по королевству, столько мыслей в голове роилось… — сверкнул он очаровательными ямочками.

При всем моем уважении к приятелю, умения рифмовать слова «кровь» и «любовь» поэзией не являлось. С другой стороны, не судите, да не судимы будете. Эротические романы с семью рыцарями и одной залюбленной до мозолей девой литературой тоже назвать очень сложно.

Дождь уже успокоился. Серый воздух был холоден и свеж. Ветер разносил по огромным лужам рябь и забирался под пальто. Пальцы на руках стыли, в ногах путались длинные юбки. Тео взялся меня провожать к дилижансу. Когда мы добрались до почтовой площади, она пустовала. В душе шевельнулось нехорошее подозрение, что экипаж отбыл в институт, а денег на кеб у меня решительно не имелось.

— Сейчас, скорее всего, подъедет, — нервно улыбнулась я.

Надежда таяла. Хмурый день стремительно перерождался в грязные предвечерние сумерки. Снова закапало.

— Ты, наверное, уже иди, — попыталась отослать я Теодора, страшно стесняясь сказать, что не в состоянии наскрести на извозчика, а потому потопаю собственными ноженьками до самых институтских ворот. Глядишь, страшно повезет, успею до комендантского часа, и тогда не придется лезть через тайный лаз.

— Я поймаю кеб — дождь опять начинается, — немедленно предложил услужливый приятель.

— Нет! — выпалила я, и тот в ответ ошарашенно моргнул. — Я сама.

Тут раздались звонкий стук лошадиных копыт и грохот кареты. По выщербленной мостовой прокатился черный экипаж и остановился рядом с нашим «институтским» столбом, помеченным табличкой с королевским гербом. Из окошка выглянул Кристоф Ленар.

— Госпожа Вермонт, дилижанс уехал уже полчаса назад. Вас подвезти?

— Благодарю.

Никогда я не забиралась в карету с такой резвостью! Извозчик немедленно тронулся с места, и я выглянула в окошко.

— До встречи на следующей неделе!

— Всего наилучшего, София! — помахал Тео рукой.

Я откинулась на жестком сиденье и вытянула ноги. Носы промокших башмаков уткнулись в туфли Ленара.

— Извините, — буркнула я, вынужденная поджать ноги. Впрочем, кто оплачивает дорогу, тот и едет с привилегией вытянутых ног.

Любоваться на мокрые печальные окрестности института, еще не до конца очнувшиеся от зимнего сна, не хотелось, а таращиться на преподавателя было конфузно. Прижав к груди папку, я прикрыла глаза и сделала вид, будто сомлела, хотя ледяной холод салона вовсе не располагал к расслабленной дреме.

— Он ваш жених? — вдруг раздалось в тишине.

Я приоткрыла один глаз, но тут же закрыла обратно, обнаружив, что Ленар без стеснения меня разглядывал. И все-таки не выдержала:

— Почему интересуетесь?

— Любопытство.

— Я помогаю ему с редактурой, — туманно отозвалась я, по-прежнему изображая из себя благородную девицу во сне.

— Он пишет?

— Стихи.

— Это мило.

Услышав в голосе собеседника неприкрытую иронию, я резко открыла глаза и одарила насмешника осуждающим взглядом. На его губах застыла уже знакомая усмешка, изгибавшая уголок красивого рта.

— Мило? — вкрадчиво уточнила я, вдруг ужасно оскорбившись за Тео. — Почему в вашем тоне прозвучала снисходительность?

— Девушкам нравятся поэзия и любовные романы, — пояснил он.

Вот тут я по-настоящему напряглась.

— Я ничего не говорила о любовных романах.

Мы смотрели глаза в глаза.

— Значит, послышалось, — соврал Ленар. — Он хороший поэт?

— Лучший из всех мне известных, — буркнула я.

— Позволите? — протянул он руку, прося папку.

— Не думаю, что учитель по семейному праву способен по достоинству оценить значимость стихов Теодора ди Ланса, — выкрутилась я, не желая показывать, что приятель был чудовищно бездарен. — Знаете, какое прозвище у судебных заступников? Столетние баранки!

Неожиданно карету чудовищным образом швырнуло вбок. Дверца резко распахнулась, и экипаж попытался вытряхнуть пассажиров в дыру, как надоедливых мошек. Папка выскользнула из рук. Слава святым угодникам, она была хорошенько завязана на узел, и салон не засыпало «гениальными» творениями!

Не успела я взвизгнуть, как вдруг оказалась крепко-накрепко прижатой к твердому телу. Ленар так приплюснул мою голову к груди, что дышать было сложно. Накрененный экипаж встал. Возница с огоньком покрывал окрестности и дурные дороги залихватскими ругательствами. Пожалуй, если бы он с привратником поместья Вермонт участвовал в конкурсе на самую красноречивую брань, то взял бы кубок.

— Вы в порядке? — тихо спросил Кристоф.

— Угу.

Он разжал руки. Карета скособочилась. Я попыталась отодвинуться, но стекла обратно под преподавательский бок, словно по ледяной горке. Сам Ленар вжимался плечом в стенку. Очки куда-то исчезли. Кряхтя, я нагнулась за папкой, втиснулась щекой в мужские колени, и он оцепенел.

— Что… что вы делаете, София?

— Не шевелитесь, — пропыхтела я, дотягиваясь до вместилища стихов. — Обещаю, что кусать не стану.

— Мм… — ошеломленно поднял он руки.

— Святые угодники, да поддержите меня, страшный человек! — фыркнула я, дотянувшись до папки, но Кристоф точно превратился в каменное изваяние. Даже дышать боялся. Нежный какой!

В этой двусмысленной позе нас застал недовольный возница. Похоже, мужик видел пассажиров в разных ракурсах и состояниях, поэтому даже не моргнул. Пока он проверял поломку, я снова попыталась отодвинуться от Ленара, но тщетно. Мы походили на сросшихся боками близнецов.

— Ось сломалась, — недовольно объявил извозчик, заглянув в салон. — Дальше везти не смогу.

— Вообще не сможете? — расстроилась я, пытаясь определить по пейзажу, как далеко мы доехали. Судя по жухлым кустикам, что росли возле ухабистой дороги, мы застряли почти в середине пути.

— Только если на закорках, — усмехнулся он и посоветовал Ленару: — Господин, вам стоит вернуться в город. Время позднее, скоро стемнеет.

— Так и поступим, — согласился тот, ловко спрыгивая с подножки. Начищенные черные туфли окунулись в глинистую жижу. Он протянул руки и позвал меня: — София?

Я послушно позволила выволочь себя из салона. Подхватив юбки, встала в грязь, а потом устало кивнула:

— Вы потеряли очки.

— Проклятье! — пробормотал Ленар, забираясь обратно в экипаж. Поиски заняли некоторое время. К счастью, окуляры пережили падение достойно, даже стекла не потрескались.

Злой, как три тысячи бесов, возница принялся распрягать лошадь. Кристоф указал на город, светившийся вдалеке яркими огоньками:

— Идемте?

Я покосилась в противоположную сторону. Грязная лента дороги убегала на холм, терялась за обнаженными деревьями. Добираться пешком было не меньше получаса, но я еще успевала до того времени, когда сторож вешал на ворота амбарный замок. Если прийти в общежитие после переклички, то целый месяц придется провести в замке. Как тогда отправить издателю готовую рукопись?

— Я лучше в институт, — отказалась я.

— Смеркается, — заметил Ленар.

— Вы наделены потрясающей наблюдательностью, — огрызнулась я и, подобрав юбку, с излишней энергией направилась в сторону института.

— Поделитесь, все благородные девицы страдают упрямством или только вы? — послышалось вдогонку.

— Надеюсь, это риторический вопрос? — высокомерно фыркнула я.

Он догнал меня в три шага. Некоторое время шел молча, помогая себе зонтиком, как тростью. Под ногами хлюпала грязь. С голых ветвей ветер ссыпал на голову крупные ледяные капли.

— Давно вы знакомы со своим кавалером? — прервал молчание Ленар.

— Вы пытаетесь развлечь даму светской беседой или лезете в мою личную жизнь?

— У институток не бывает личной жизни. Благородным девицам надо учиться и зарабатывать оценки.

— Да неужели? — проскрипела я сквозь зубы.

— Вам нравится маска уступчивой дурочки, София?

Я резко остановилась и, прижав к животу папку со стихами, посмотрела в его лицо. Мужчина выглядел серьезным, никакой иронии, скорее любопытство.

— Не тесна? — изогнул он бровь.

— А вам, господин Ленар? — не осталась в долгу.

— Я не могу быть уступчивой дурочкой, — хмыкнул тот.

— Попробуйте, возможно, вам тоже очень понравится. Для ясности, не подумайте, будто я придираюсь, но вы перестали сутулиться.

Не сказав больше ни слова, я рванула в горку, стараясь оторваться от попутчика. В нашей странной гонке по пересеченной местности имелся только один плюс — я согрелась. Зато дыхание стало заполошным, в боку неожиданно закололо, а влажный ботинок, словно назло, начал натирать пятку даже через плотный шерстяной чулок.

Ритмично шагая, я с наслаждением прокручивала в голове страшные сцены, где Кристофа Ленара, распаренного после постельных утех с разбитной принцессой, сжирал злобный дракон. Обнаженный преподаватель-законник (кубики на прессе еще не заслужил) выходил на балкон, сладко потягивался до хруста во всех натруженных за ночь мускулах, а его сверху — чавк! Ням-ням! И швырк косточки в сад к благоверной!

Эротический роман ужасов. Герой будет каждый день оживать, а я его снова убивать. Осталось название придумать.

— София! — окликнул будущий драконий корм.

— Да? — резко оглянулась я.

— Святые угодники, вы так на меня посмотрели, как будто решили скормить дракону.

Какая, однако, проницательная закуска!

— Сказать откровенно, господин преподаватель, я на вас вообще не смотрю.

— О нет! Смотрите. Не как на мужчину, безусловно, а как на… тело.

— Тело? — Я снова остановилась.

— Кусок мяса! — нашелся он. — Совершенно точно! Как на кусок свежего мяса, который нужно правильно приготовить.

Сдержать смешок удалось с трудом. Прозорливость законника без преувеличений вызывала уважение. Я бы обязательно восхитилась, но подобная черта могла лично мне дорого стоить.

— Вы что же, сейчас сравнили меня с мясником?

— С поваром.

— Если это был комплимент, то вы провалились, — отрезала я. — Для ясности, господин Ленар, преподаватели не имеют права делать комплименты студенткам, если они не касаются учебы.

— Кто сказал?

— Канон о поведении и занятиях благородных девиц, — с чопорным видом я зашагала дальше.

Темнота сгущалась и в скорейшем времени обещала вызреть в непроходимый мрак. Наконец вдалеке появились каменные стены, опоясывающие замок, и кованые ворота. Со стороны двора к ним направлялся привратник, хромой дядька Дрю с фонарем в руках. За шесть лет учебы я ни разу не встретила сторожа трезвым. Завидев людей, приближавшихся к воротам, он резво зачастил к створкам. Не сговариваясь, мы с Ленаром прибавили хода.

— Дядюшка Дрю! — в панике выкрикнула я. — Пожалуйста, не закрывайте!

С издевательской ухмылкой подлец навесил замок и с чувством повернул ключ, посмеиваясь в спутанную бороду над нашими ошеломленными физиономиями. Задыхаясь, я вцепилась в решетку и потрясла тяжелую створку.

— Дядюшка Дрю, ну откройте! — заканючила в спину сторожу, уносившему тусклую лампу. — Опоздала же всего на минуточку!

— Ага! Вон с мужиком приперлась! — резко развернувшись, прицельно ткнул он пальцем в сторону Кристофа.

— Господин Дрю, я преподаватель законоведческой кафедры Кристоф Ленар. Будьте добры, откройте ворота.

— Ну конечно… — Привратник поднял фонарь повыше и со старанием пропустившего пару стаканов пропойцы сощурился на моего спутника. — Что, я того чудика в очках не помню? Сутуленький, страшненький…

— Проклятье, — пробормотал Ленар и под ворчание дядьки Дрю похлопал себя по карманам в поисках очков. Окуляры сели на нос, тут же съехали, а сам преподаватель съежился, как древний сморчок, моментально превращаясь в зашибленное создание мужского пола.

— А так? — развел он руками.

— А так вы, залетные пташки, уже на десять минут опоздали, — злорадно хохотнул сторож.

Я решила действовать наверняка. Вцепилась в папку, набрала в грудь побольше воздуха и собралась возрыдать, как безутешная вдова. Рита уверяла, что в прошлый раз показательное выступление вызвало в брюзге сострадание… Все испортил Ленар. Похоже, счастливец никогда не подвергался магическому воздействию женской истерики и не ведал о смертоносной силе столь незаменимого в сложных жизненных ситуациях средства. Или же просто был к нему нечувствительным. В отличие от дядьки Дрю!

Кристоф вклинился в ту секунду, когда я почти выдавила робкую слезу, но не успела затянуть первую жалобную ноту. Жестом фокусника он выхватил из кармана кожаную маленькую флягу с серебряной пробкой и протянул через прутья сторожу.

— Господин Дрю, окажите мне услугу.

Дядька хищно облизнулся при виде взятки. Дорогая фляжка переместилась в жадные дрожащие руки. Пробка чуть не плюхнулась в грязь, когда ее поспешно сдирали. Сторож принюхался к содержимому и расплылся в улыбке, обнажившей черные от жевательного табака зубы:

— Так и быть, господин Ленар. Только из хорошего к вам расположения.

— Благодарю, — чопорно отозвался он.

— Обещаю, что никому не скажу, что вы двое крутите любовь.

С этими словами он развернулся и поковылял к сторожке.

— Что? Какая еще любовь?! — выкрикнула я. — Вы с ума сошли?! Да я этого странного человека практически первый раз в жизни вижу! Пустите меня домой!

Дядька махнул рукой, мол, любитесь и размножайтесь сколько вам влезет. Мы остались в темноте.

— Он только что унес мою флягу, а мы по-прежнему за воротами? — ошарашенно уточнил Ленар и исключительно по-мужски накинулся с обвинениями на единственную в поле зрения благородную девицу, то есть на меня: — Потому говорят, послушай женщину и сделай наоборот! Если бы мы приехали на кебе, то сейчас смогли бы вернуться в город.

— Вы тоже молодец! Кто вас просил встревать? — вызверилась я. — Я как раз собиралась взять ворота штурмом.

— Простите, и как вы планировали штурмовать? Через ограду? — Он ткнул пальцем в забор высотой в три ярда, увенчанный острыми пиками.

— Расплакаться! — огрызнулась я. — Вы никогда не видели женских слез? Поверьте, зрелище не для слабонервных. Я собиралась разрыдаться, как милая дурочка.

— Никогда не поверю, что девица вроде вас умеет рыдать, — с раздражением заявил он.

— Ну, попробовать-то никто не запрещал! Идемте, ужасный человек! — Едва не лопаясь от злости, я пошагала вдоль стены. В мыслях ревущий дракон не просто жрал ненасытного до секса героя Кристофа, а со смаком отрывал руки, потом ноги, а дальше уж голову. Ням-ням! Хрум-хрум!

— София, вы куда? — протянул Ленар.

— Подкоп под стену рыть, раз взять штурмом вы не позволили! — оглянулась я через плечо, и нога немедленно провалилась в ямку с ледяной жижей. — Да разбери этот дождь проклятьем несварения!

Кристоф с удивительным проворством подхватил меня под локоть, не позволяя упасть. Однако юбка все равно оказалась вконец испачкана, а папка со стихами Тео с глухим шлепком свалилась в грязь.

— Я этого не вынесу, — застонала я и, скривившись от омерзения, двумя пальцами подняла папку. Бумажная поверхность распухла от влаги.

— В канаву? — предложил Ленар.

— Обидится, — с раздражением бросила я и замерла, вдруг осознав, насколько забылась рядом с Кристофом. С каких пор я начала воспринимать его как сообщника, а не как врага? Недопустимо! Что случится, если он узнает о страшном секрете? Спасибо святым угодникам, темнота прятала лица и стирала эмоции, он не различил оторопи.

— Здесь есть лаз, — вымолвила я. — Мне надо успеть до переклички, чтобы не попасть под арест.

Через несколько ярдов мы остановились возле пожухлых зарослей дикого вьюнка. Летом зеленое одеяло закутывало стену от самой земли до острых пик, скрывая под собой маленькую деревянную дверцу. Кусты пытались несколько раз срубить, ведь они покрывали единственный участок кладки и портили идеальную картину. Но разве справятся садовые инструменты с магически выращенным растением? В итоге садовник махнул рукой, как и предполагала Рита, когда четыре года назад высеивала вьюнок, привезенный из Волшебного леса от бабки Пиботи, чистокровной феи.

Кое-как я продралась через колючие сухие кусты, цеплявшиеся за одежду, и дернула деревянную дверцу за ручку.

— Добро пожаловать в Институт благородных девиц, господин Ленар!

По другую сторону проход перегораживала баррикада из сломанных столов, стульев и прочего хлама, совсем недавно вынесенного из чердачного помещения. Некоторое время мы в молчании таращились на преграду.

— Ваше заведение, я смотрю, потрясает гостеприимством, — сухо прокомментировал Ленар. — Есть другой план?

— Подбросите наверх? — с надеждой спросила я.

— Думаете, что сможете сами разобрать завал?

— Нет, конечно, — покачала я головой. — Просто переберусь через стену и успею на перекличку.

— А мне вы предлагаете вернуться в город?

Через темноту мы посмотрели друг на друга.

— Мм… Ну, в шесть утра ворота откроют обратно…

— София, вы жестоки, — справедливо возмутился он. — Значит, пока вы будете спокойно стоять на перекличке, я буду наслаждаться ночью под дождем?

— Это Институт благородных девиц, здесь каждый выживает как может, — выдала я любимую фразу Риты. — И потом, у вас есть зонт.

Пока мы препирались, действительно закапал дождь, быстро погасивший обоюдное нежелание уступать. В итоге было решено перелезть через стену, словно макаки, и унести тайну о совместном позоре в могилу. Что характерно, Ленар с легкостью взмахнул на верхотуру и, схватившись за пики, протянул мне ладонь:

— Цепляйтесь.

Цепляться с ридикюлем и папкой в руках было решительно нечем. Так что для начала пришлось передать багаж, а потом уже передаваться самой. В отличие от взрослого высокого мужчины, ловкостью я не отличалась. Скользя ботинками по стене, к собственному стыду, пыхтя, как паровоз, я все-таки доползла до верха. По щеке прошелся колючий побег, оставляя приличную царапину. Я зашипела, как кошка, навалилась на забор животом. Ленар мягко спрыгнул вниз, словно не было никакой высоты в три ярда, и снова протянул руки:

— Давайте, София! Не бойтесь, я вас ловлю!

На мой взгляд, бояться как раз было чего. Например, сломанной шеи. Однако, сжав зубы, чтобы не взвизгнуть, я присела на корточки и сиганула вниз. В полете с одной ноги соскочил ботинок, а платье зацепилось за пику. Раздался треск ткани, и на заборе живописным знаменем повис оторванный подол. Не устояв, Ленар кувыркнулся на спину, а я шмякнулась сверху, словно небрежно брошенный ломоть сыра на твердый хлеб. «Горбушка» подо мной подозрительно затихла.

— Господин преподаватель, вы в сознании? — приподняла я голову от крепкой груди.

— Дай мне умереть тихо, женщина, — прохрипел он.

— Канон о поведении благородных девиц запрещает обращаться ко мне на ты без оснований.

— Думаю, у меня есть все основания.

— Какие же?

— Ты лежишь на мне с голым задом.

— Святые угодники! — Я немедленно откатилась и почувствовала, как холод злобно цапнул филейную часть через прореху в пальто. — Чтоб этот забор разобрало!

Грациозно, конечно, встать не получилось, поднималась, как старуха. Пока Ленар отскребал себя от холодной земли, я искала ботинок, но в темноте было не видно ни зги, так что мне грозило скакать через лужайку обутой только наполовину. Со стены жалко свешивался кусок серой материи, еще минуту назад являвшийся ученической формой.

Неожиданно на плечи легло теплое тяжелое пальто, пахнущее приятным мужским благовонием.

— Вы что делаете? — вжала я голову в плечи.

Одежда опустилась ниже колен, скрывая непотребство.

— Сохраняю девичью честь и гордость, — улыбнулся он. — Вы знаете, как незаметно попасть в общежитие?

Когда за пять минут до переклички я ворвалась в комнату, Рита округлила и без того круглые глаза.

— Ты точно не будешь спрашивать, что со мной произошло! — рявкнула я, скидывая сначала мужское пальто, а потом свое ученическое с дырой на заду. Платье было не просто загублено, оно превратилось в рубашку.

— Об этом я тоже не должна спрашивать? — ошеломленно уточнила она, указав пальцем на грязные разодранные чулки, пристегнутые к кружевному поясу.

— Я не смогу пережить этот позор дважды, — процедила я, запихивая единственный грязный ботинок подальше под кровать. Огромный шкаф, занимавший добрую часть небольшой комнатенки, использовала только Ди, своих вещей мы в нем не хранили. Недолго думая, я забралась внутрь и сдернула с вешалки совсем новенькое форменное платье. Чтобы не терять время, нацепила поверх остатков собственного наряда.

Глядя в трюмо, я хотела расчесать волосы, а потом замерла, вдруг заметив внутри зеркального коридора неясную тень. Вряд ли обычные люди видели, да даже фее Рите было невдомек, что зеркало наше оказалось с сюрпризом! С каким? Хотелось бы мне знать…

В коридоре зазвенел грозный колокольчик, вызывавший пансионерок на перекличку.

Когда общежитие затихло, я воровато выбралась на улицу, чтобы отыскать ботинок и попытаться стянуть со стены кусок платья. К моему удивлению, полотнище исчезло, как и обувка. Не веря своим глазам, я даже зажгла огонек на ладони, едва теплившийся, похожий на свечной язычок. Никаких доказательств вечернего приключения!

Я вздохнула с облегчением, и, как оказалось, зря! Ведь ботинок нашелся уже на следующее утро, и именно его, заскорузлый от грязи, трясла наставница Ру перед собранными в бальном зале студентками.

— Кому принадлежит сия мерзостная штука? — начала она скандал любимой фразой. На пол ссыпалась сухая глина. Благородные девицы, конечно, молчали, как шпионы на допросе.

Неожиданно дверь со скрипом отворилась, и в холодное помещение сунул нос Кристоф Ленар при полном параде. В смысле, он был одет в дурно сидящий костюм, прилизал волосы сахарной водой до состояния корки, нацепил на нос очки и ссутулился так отчаянно, будто его скрутило ревматизмом.

— Госпожа Ру, — позвал он, — я тут услышал, что сторож мой ботинок нашел?

— Ваш? — с изумлением повторила деканша, и по залу пробежались шепотки. — Но он же женский.

— Знаю, — очень странно хихикнул Ленар, вызвав в благородных девицах издевательские смешки. — Меня вечно сапожники обманывают. Могу забрать?

Потрясающе, но он ни разу не вышел из образа забитого жизнью и хорошим образованием существа!

С гримасой непередаваемого омерзения, держа за шнурки, Ру вручила грязный ботинок новому владельцу и недовольно поджала губы. Только кретин не понял бы, что размерчик на девичью изящную ножку взрослому мужчине явно поджимал пальцы. Однако благородные девицы в нашем институте никогда не отличались логикой и воображением, за моей спиной зашелестели ехидные шепотки:

— Я слышала, что богатство мужского гульфика определяется по размеру туфли.

— Неудачник, — отозвалась вторая сплетница. — Спорим, что он сбежал в провинцию от мамы?

— Девочки, грешно смеяться над убогими, — с азартом пошутила еще одна.

— Все свободны! — рявкнула наставница Ру и стремительной походкой покинула бальную залу. Переговариваясь и бросая на нового преподавателя насмешливые взгляды, девицы потянулись на завтрак.

— Я узнала твой ботинок, — едва слышно пробормотала Рита, утягивая меня к дверям. — Все еще не готова рассказать?

— Нет.

— Хорошо, но если лучшая подруга умрет от любопытства, то помни — виновата ты! — обиделась она, хотя знала, что правду не вытащит из меня даже раскаленными клещами. Ри подлила бы в еду сыворотку, развязывающую язык, но зелье решительно не действовало на представителей магической братии.

— Спасибо, — одними губами вымолвила я, когда мы прошли мимо Ленара.

За то, что он спас меня от домашнего ареста, в новом эротическом романе Бевиса Броза я решила подарить герою Кристофа умопомрачительный фигурный пресс с шестью кубиками. Он с честью их заслужил. А когда обнаружила под дверью коробку с разнесчастным ботинком, то от прилива чувств мысленно одарила еще и мастерским владением мечом. Пусть огрызается голодному дракону не голыми кулаками.

ГЛАВА 3

Неизведанные грани литературного таланта

— Вы же благородные девицы! — грохотала наставница Ру, тыча пальцем в стопку из трех зачитанных до дыр рукописей Бевиса Броза. — Цвет магических рас!

Цветок с зачатками магического дара и цветок, даром не обремененный, в смысле, мы с Ритой, покаянно опустили головы. С другой стороны, подружка с разноцветными волосами вполне могла сойти за розу из Волшебного леса, если, конечно, у них имелись полосатые розы…

— Госпожа Вермонт! — рявкнула деканша.

— Я здесь, профессор! — вздрогнула я, возвращаясь в реальность, где нас накрыли с поличным при передаче запрещенных рукописей и теперь пытали. Кабинет ведьмы Ру, в отличие от учебных аудиторий, был неплох — с камином и книжными шкафами, заставленными законоведческими сводами. В окно светило весеннее солнышко, и в косых лучах плавали пылинки, похожие на крошечные звездочки.

— Никогда бы не подумала, что вы интересуетесь подобной… — она сморщилась, — похабщиной! Вы же выпускница отделения изящной словесности!

Узнай ведьма Ру, что я не просто интересовалась, а сочиняла известное непотребство, то признала бы меня адептом разврата и предала анафеме. В смысле, заставила ректора отчислить из института, наплевав на высокие баллы и три месяца до выпуска.

— Декан Орди, вы ничего не хотите добавить? — напала Ру на едва сдерживающую зевоту наставницу отделения изящной словесности.

Мы знали, что копирование Орди считала прекрасной возможностью отработать изящность почерка, а чтение в любом виде — святым занятием, неважно, что на страницах книги герои предавались бесшабашному разврату.

Когда ведьма выдернула ее из дремоты, Орди не сразу сообразила, что подопечных надо ругать.

— Откровенно сказать, декан Ру, — распевным голосом поэтессы вымолвила она, — думаю, что наши благородные девицы уже в полной мере оценили тяжесть вины и готовы принять наказание.

Наказание?!

Я почти решила, что нам грозил домашний арест до конца финальных испытаний, но ведьма Ру всегда была изощренна в пытках. Она постучала грифельным карандашом по столешнице и резюмировала:

— В середине недели у первокурсниц запланирована экскурсия на драконью ферму. Будете помогать преподавателям.

Я незаметно перевела дыхание. Какое счастье, что нам не запретили выезжать в город!

— И еще! — добавила она. — Вам запрещено покидать стены замка до конца финальных испытаний.

Сглазила!

— Все ясно? — возвысила она голос.

— Да, наставница Ру, — промычали мы.

— Тогда свободны.

Плечом к плечу мы попятились к двери, боясь повернуться к ведьме спиной. Когда тихонечко выскользнули из кабинета в стылый коридор, то услышали, как декан Орди с укором заговорила:

— Итар, ты слишком строга к девочкам. До выпуска осталось три месяца. Они и так за глаза называют тебя ведьмой.

— Вот! — проскрежетала в ответ та. — Надо соответствовать.

Мы заторопились покинуть учительское крыло.

Копии Бевиса Броза изъяли, распотрошенные оригиналы романов литературный клуб уничтожал в камине столовой, а дата сдачи новой книги приближалась. Без преувеличений, я чувствовала себя жертвой маньяка, привязанной к рельсам и ожидавшей смерти от несущегося паровоза. Я находилась в таком отчаянье, что дозрела до кражи трактата у Кристофа.

— Пронесло, — вздохнула Рита, делая вид, будто рукавом форменного платья вытерла испарину. — Если бы она спросила, откуда взялся Бевис Броз, я бы не смогла соврать. Ты чего молчишь?

— Прости? — не услышала я стенаний подруги, мысленно создавая злодейский план грабежа.

— Расстроилась из-за наказания? По-моему, мы еще легко отделались.

— Угу…

Время было послеобеденное. Студентки собирались в столовой на полдник, и в зале царил гомон, точно на птицеферме. Не успели тетушки-подавальщицы разнести еду, как возле Риты появилась Нестейша, с загадочным видом прижимавшая к животу уже знакомую папку с розовым бантом. Писательница быстро набиралась житейской хитрости. Специально не стала дожидаться конца трапезы, понимая, что голодными из столовой мы вряд ли сбежим.

— Я придумала! — с радостью в голосе объявила она.

— А? — оглянулась через плечо Рита.

— Я придумала название для романа! — Она пристроила папку перед подругой, со звоном сдвинув посуду. — Смотри!

Без особенного интереса подпольная библиотекарша развязала тесемки. На титульном листе, венчавшем рукопись, красивыми буквами было выведено: «Четыре угла одного треугольника». Название пришлось пару раз перечитать. Если бы чертежник Эдон Рауф увидел, тотчас бы умер от сердечного приступа!

— Существо, незнакомое с геометрией… — Рита кашлянула, видимо, стараясь сдержать ругательства, — как ты придумала это название?

— Оно мне пришло на философии! — счастливо вздохнула писательница. — Знаешь? Слушала я о невыносимости бытия, и как сверкнуло в голове! Как сверкнуло!

— Заметно, — пробормотала Рита. — Я одного не понимаю, как твой МЖМ-треугольник растянулся до четвертого угла?

— Я вдруг поняла, что это МЖМА!

Отсутствие напитков не помешало мне заново подавиться. Теперь на вздохе.

— Чего? — коротко уточнила Рита.

— Мужчина — женщина — мама — арбалет! Арбалет, из которого герой пристреливает злодейку мамашу. Понимаешь тайный посыл? Все начинается с мужчины, а заканчивается оружием. — Всхлипнув, она прижала к румяной щечке ладошку и промычала: — Святые угодники, я гениальна!

Святые угодники! Умоляю, сжальтесь над бедняжкой, разучите Нестейшу Юн складывать слова в предложения!

— Даже «Желтая Шляпка» звучала лучше, — покачала головой Рита.

— Оставить прошлое название? — загорелась надеждой Несс.

— Думать дальше! — захлопнула папку строгая библиотекарша. — Ты же настоящий писатель! Заставь воображение работать.

На мой взгляд, Нестейше стоило пить успокоительные капли от воображения, но я мудро промолчала. Юные дарования, неожиданно открывшие талант к сочинительству, были такие же ранимые, как поэты. Страшно лишнее слово обронить.

После полдника мы с Ри в шумном коридоре встретили Кристофа. Держа в руках стопку работ, он направлялся в учительское крыло и нервно улыбался, когда благородные девицы принимались ехидно перешептываться.

— Говорят, что на занятиях он настоящий зверь, — пробормотала мне на ухо Рита, заставив чуточку наклониться. — Законницы уходят от него в слезах, а с виду выглядит безобидным… Не зря умные люди утверждают, что все маменькины сынки ненавидят женщин!

Мы как раз проходили мимо, так что сплетница прикусила язык и, засияв фальшивой улыбкой, поздоровалась на весь коридор:

— Добрый день, господин Ленар.

Даже дурак понял бы, кому мы только что перемывали косточки. Молчу уж про проницательного преподавателя.

— Добрый день, дамы, — чуть поклонился он, и работы посыпались из рук. — Ох! Какая неловкость!

Неловкость явно была тонко спланирована, чтобы усадить меня на пол. Ведь уступчивая простушка никогда не пройдет мимо нуждающегося в помощи учителя. Ленар присел на корточки и принялся сгребать студенческие труды, щедро расчеркнутые красным грифельным карандашом.

— София, поможете? — поторопил он меня, давая понять, что скоро нечего будет собирать и ему придется уронить еще что-нибудь.

— Конечно, господин преподаватель, — процедила я, хотя не имела никакого желания ползать на карачках. Ускакавшая в другой конец коридора Рита посылала мне воздушные поцелуи, мол, крепись, подруга.

— Мне необходимо уехать из замка, — едва слышно пробубнил Ленар, не глядя на меня.

Я быстро осмотрелась. Разговаривать рядом со студентками было рискованно, но лучше, чем прятаться в каком-нибудь темном углу. Заметят — сплетен не оберешься.

— Как вам передать пальто? — спросила, практически не разжимая губ.

Оно по-прежнему висело в шкафу, куда стеснялась совать нос комендантша, а Ди не ночевала в общежитии и о прибавлении одежды не догадывалась.

— Оставь в библиотеке в отделе магической литературы, — попросил законник.

— Через полчаса заберете, — пообещала я.

Мы выпрямились. Когда я возвращала поднятый с пола лист, то уже знала, что сегодня взломаю комнату Ленара.

— Благодарю, госпожа Вермонт! — громко заявил Кристоф и поправил сползшие очки.

Когда он уехал из замка, я бросилась к привратнику и за пару мелких монеток выяснила, что до следующего утра новый преподаватель возвращаться не собирался. Ничто не могло помешать проникнуть в общежитие к Ленару и выдрать из трактата «О плотских утехах» нужные страницы! Даже сам хозяин комнаты.

— Хороша ты, София, — хитро прищурился дядька Дрю, прихлебнув чего-то мерзкого из дорогущей серебряной фляги Кристофа. — Только мужиков выбирать не умеешь. Что ж ты бегаешь за этим сморчком?

— Сама не понимаю, как меня занесло, — проворчала я и посчитала за благо поскорее убраться из сторожки, где ядрено пахло грязными носками и перегаром.

Во время ужина, когда крыло пансиона полностью опустело, я проникла на учительский этаж. Преподавателей селили практически под крышей. На окнах стояли толстые двойные рамы, а в некоторых комнатах даже были камины. Однако, несмотря на внешний комфорт, учителя в институтских «хоромах» не задерживались и сбегали в город. Пару лет назад крыша прохудилась, о чем гневно объявила наставница Ру, как-то весной проснувшаяся в мокрой постели. Несмотря на недовольство, ремонт затянулся. Ходили слухи, что деньги, выделенные короной, ректор тихонечко спустил на новый экипаж и пару лошадок к нему.

Много времени я потеряла на поиски комнаты Ленара. Приходилось проверять каждую дверь: прикладывать ладонь и, закрыв глаза, сосредоточиваться на приходящих образах. Колдовство несложное, но коленки затряслись от слабости. Если меня не подводил «третий глаз», а ясно видеть предметы он не позволял и подводил с завидной регулярностью, то Кристоф, не мудрствуя лукаво, втиснул запрещенный трактат «О плотских утехах» на открытую книжную полку.

Последние силы ушли на замок. Механизм щелкал тяжело, неохотно. Так уморилась, будто с помощью магии не на крошечную пружинку нажимала, а переворачивала тяжелые камни! Наконец дверь подалась, и я проникла в окутанную темнотой комнату. Помещение оказалось не больше студенческих каморок. Обстановка отличалась лаконичностью: пара аккуратно застеленных кроватей, простой узкий шкаф, полки с книгами, письменный стол — никаких излишеств. В лампе едва-едва теплился световой камень.

Я вытащила с полки стиснутый толстыми томами трактат. Воровать всю книгу не имело никакого смысла, меня интересовали только картинки, демонстрирующие недюжинное воображение любовников. Выдирала по линейке, к счастью, нашедшейся на столе. Аккуратно сложив страницы, я засунула их в чулки, надеясь, что листики не сползут до пяток.

Едва я успела одернуть подол, как дверь комнаты осторожно, точно с опаской, отворилась. От страха на затылке зашевелились волосы. Попалась! Молниеносным движением я прикрыла книгу папками.

— Что вы тут делаете, госпожа благородная девица?! — раздался шепелявый голос.

Эдон Рауф?! Когда я замышляла кражу со взломом, то не учла соседа Ленара! Святые угодники, мне даже мысли не пришло, что преподавателей селили, как студенток. У них же почти целый этаж свободный!

На секунду в голове воцарилась дивная пустота.

— Отвечайте! — потребовал Эдон.

Хороший вопрос. Ворую откровенные картинки из присвоенной вашим соседом книги? Этакий круговорот эротики в Институте благородных девиц.

Коротко выдохнув, я развернулась на каблуках и немедленно пожалела. Лучше бы стояла спиной! Чертежник красовался длинной исподней сорочкой, из-под которой задорно выглядывали кривоватые волосатые ноги. С видом паникующей девственницы, забывшей в купальне пояс целомудрия, он судорожно натягивал подол на худые колени. На плече висело влажное полотенчико, мокрые волосы торчали в разные стороны. Некоторое время мы таращились друг на друга в тусклом свете полуистлевшего светового камня.

— София? — наконец дар речи вернулся к Рауфу. — Как ты… вы… здесь?

Ну же, София! Придумай что-нибудь толковое! Ты же книжки сочиняешь!

— Я люблю вас! — слетело с языка.

Даже в потемках было заметно, как на лице Рауфа с тонкими губами и птичьим носом отразился священный ужас.

— Что вы такое говорите?!

— Именно! — обрадовалась я, что очень удачно соврала, и бросилась наизусть зачитывать диалог из Бевиса Броза, придуманный на прошлой неделе. — В вашу обитель меня привела истинная страсть! Она настолько сильна, что я забыла о стыде и стою перед вами полностью обнаженная…

— А? — поперхнулся Эдон.

— В смысле, с обнаженными чувствами, но одетая в платье. Возьми же меня, горячий, сильный мужчина! Возьми, как умеешь!

Узнай он, что дальше в книге шли постельные утехи, рухнул бы в благородный обморок и дал застуканной на воровстве деве тихо уйти, пока у преподавателей не закончился ужин. Чтобы ошарашенного беднягу подтолкнуть к беспамятству, я рванула на платье пуговички, оголяя ключицы.

— Не надо раздеваться! — бросился ко мне Эдон.

С невиданным проворством трясущимися руками он принялся застегивать ворот обратно. В панике я вцепилась в тонкие запястья чертежника, но тот словно не замечал слабых попыток отодвинуть его на приличное расстояние вытянутых рук и бубнил:

— Нет, я, конечно, умею, София. Умею по-разному. Да и вы девушка красивая и благородных магических кровей, но я же ваш учитель! Мы не имеем права!

Он так сопел и старался застегнуть платье, что сорвал три пуговицы, и прикрыться стало совершенно невозможно. Когда по полу поскакала очередная пуговичка, мы замерли.

— Мне лучше уйти, — пробормотала я.

— Вы правы. — Он отошел на шаг. — Я сделаю вид, что сегодня никого в этой комнате не было!

— Благодарю, — состроив смущение, опустила я глаза в пол. — Пойду…

Хорошо сказать, но с чулками, полными бумаги, уйти изящно было сложно. Я не успела добраться до середины комнаты, как одна из страничек неприятно скользнула по ноге до самой коленки.

— София! — вдруг остановил меня Эдон, и я немедленно решила, что совру, мол, спрятала под платье шпаргалку с любовным признанием.

— Да, господин Рауф? — с кротким видом оглянулась я.

— Присядьте. — Он решительно выдвинул стул.

— Зачем? — насторожилась я.

— Очевидно, что я не могу вас отпустить без разговора. — Он для чего-то обмахнул сиденье влажным полотенцем. — Присаживайтесь. Мы, без сомнений, должны объясниться.

— Я уже поняла, что вы не готовы разделить мои чувства… — попыталась я воспротивиться насильственному усаживанию и сделала крошечный шажок к двери, сулящей свободу.

— Садитесь!

— Ладно… — начиная злиться, процедила я сквозь зубы. Просеменила до стула, осторожно присела на краешек, чувствуя, как бумага в чулках смялась. Интересно, потом странички получится выпрямить заклинанием горячих ладоней, отлично справляющимся с глажкой одежды, или придется вложить в толстый географический альманах?

— Дорогая моя София… — начал Эдон, присев рядом со мной на корточки, потом вспомнил про штаны и пробормотал: — Нет, сначала надо одеться.

Он бросился к шкафу, а пока копался в содержимом, пытаясь выудить портки, я решила дать деру. И снова меня остановили посреди комнаты! Дверь стремительно открылась, и на пороге во всей красе возник Кристоф Ленар.

Наши глаза встретились. Сказать, что лощеное лицо столичного франта вытянулось от изумления, было бы преступным преуменьшением. Он оказался по-настоящему шокирован. Я оцепенело моргнула, а Эдон пролепетал:

— Господин Ленар, это совершенно не то, о чем вы подумали!

Учитывая, что чертежник не успел натянуть брюки, а мое платье было изрядно помято, Кристоф сделал единственный логичный вывод…

— София? — очень тихо, с угрозой в голосе вымолвил Ленар, и было ясно, что он спрашивал о том, что именно происходило в этой комнате до его появления.

— Госпожа Вермонт пришла за консультацией по черчению правильных треугольников.

МЖМ-треугольников! А если удача повернется задом и появится ведьма Ру, то треугольник нарастит четвертый угол. Не понимаю, как мелкая кража превратилась в трагикомедию?

— Одного не понимаю, — как будто задумчиво вымолвил Ленар, — почему вы, господин Рауф, без брюк?

Тот надул щеки, судорожно пытаясь придумать оправдание.

— Мы так увлеклись черчением, что господин Рауф пролил чернила, — нашлась я. — Похоже, мне пора.

— Верно, а то ужин закончится и вы с кем-нибудь очень неудачно столкнетесь, — с мрачной иронией подтвердил Ленар.

Святые угодники! Больше не надо сегодня неожиданных встреч!

Я верила, что если не повезло два раза, то судьба должна сжалиться и третью беду — например, злобную деканшу законоведческого отделения — отвести стороной. Как ни странно, мои молитвы были услышаны. В общежитие я вернулась без приключений да еще с полными чулками эротических картинок. Хоть сейчас садись и дописывай книгу! Когда я вытаскивала богатства, то мысленно клялась, что сегодняшняя кража будет вторым позорным событием (после возни с Ленаром в грязи), тайну о котором я унесу с собой в могилу.

К среде распогодилось. Ветер унес низкие облака. Солнце подсушило размякшие дороги, пригрело деревья и стылую после зимы землю. Под пожухлой травой на лужайках пробились первые несмелые травинки. Когда я вышла на улицу, то увидела, что первокурсницы с восторгом разглядывали проклюнувшиеся в рыхлой земле ростки.

За воротами замка пассажирок поджидали два дилижанса, запряженные меринами. В теплом воздухе звенели радостные девичьи голоса. Поездкой на драконью ферму награждали за хорошую учебу, и воспитанницы радовались возможности вырваться из института в середине недели. Все остальные воспринимали экскурсию как мучительную трудовую повинность. Впрочем, у нас с Ритой это и было наказанием за чтение эротической литературы.

Руководила поездкой Милдрет (на бедняжку вечно скидывали самые неприятные задания). Размахивая планшетом с приколотым списком первокурсниц, она разогнала девочек по дилижансам. Пока я щелкала клювом и наслаждалась солнышком, Рита хитроумно залезла в экипаж с молоденькой практиканткой, только в прошлом году окончившей институт, а мне досталось сомнительное удовольствие полчаса слушать стрекот говорливой секретарши. Только мы разместились, как парадные двери замка явили Ленара, сморщившегося от солнца. Надевая на ходу перчатки, он направился к нашему экипажу.

— София, вам не кажется, что присутствие женщин явно пошло господину Ленару на пользу? — тихо заметила Милдрет, следя за приближением преподавателя через окошко.

— Что вы имеете в виду?

— Он как будто даже стал выше ростом.

Просто Кристоф забыл ссутулиться, и в движениях не ощущалось ни капли суетливости, демонстрируемой в замке. На секунду мы встретились взглядами, и Ленар отвернулся. Похоже, он был ужасно рассержен, и только злость не позволяла ему перевоплотиться в затюканного недотепу. Пригнув голову, он нырнул в карету и ошарашенно замер, будто ожидал найти юношей, а наткнулся на кучу девочек.

— Доброе утро, — коротко бросил он, видимо, прикидывая, куда бы усесться.

— Кристоф! — Милдрет подвинулась на скамье, втиснув меня в стену. — Присаживайтесь к нам.

— Боюсь, ваша соседка тогда задохнется, — скупо заметил он, собираясь вылезти обратно.

Верно боишься!

— Что вы! — всплеснула руками секретарша. — Я недавно прочитала прекрасную фразу: «В тесноте, да не в обиде».

Подозреваю, что у меня лицо вытянулось ничуть не меньше, чем у Кристофа. Похоже, он тоже догадывался, что высказывание было подсмотрено в эротическом романе, где семь рыцарей страстно, а главное, разнообразно «общались» с одной девицей. И иногда не по одному, а целой компанией. На эту развратную тему в трактате тоже имелись живописные картинки, сделанные с особенной тщательностью и старанием. Я не преминула их использовать.

— Я к извозчику! — в один голос высказались мы с Ленаром.

Снова встретились глазами.

— Оставайтесь, София, — сморщился он и решительно сбежал из дилижанса.

— Как жаль, — вздохнула Милдрет, когда хлопнула дверца, а возница предупредил о том, что мы трогаемся. «Какое счастье!» — мысленно выдохнула я. Только Ленара в нашей тесной во всех смыслах девичьей компании не хватало!

Через полчаса неимоверной тряски на местных ухабах мы проехали под аркой с названием «Жизнь драконов». Воспитанницы прильнули к окнам, надеясь увидеть спокойно пасущихся, как коровы, драконов. На голых лужайках не было ни коров, ни одомашненных крылатых ящериц, только важно прохаживались черные галки.

На ферме перед длинными клетями нас встречал усатый улыбчивый хозяин.

— Приветствую, милые дамы! — замечательным басом прогудел фермер и немедленно предупредил: — В нашем питомнике существует одно-единственное правило: пальцы драконам в пасть не совать, а то полруки откусят!

Он засмеялся, дрожа всем телом, а первокурсницы как-то враз потеснились к дилижансам, точно собирались немедленно сбежать.

— Ну, идем! — скомандовал хозяин.

Всей толпой мы направились вглубь фермы и неожиданно оказались перед загоном, где мирно и спокойно паслись два тяжеловесных дракона с длинными шеями и перевязанными крыльями. Девочки восторженно заохали. На мой взгляд, ящеры действительно вели себя как коровы, пожевывающие сено. К слову, вокруг пахло соответственно.

— Эти красавцы через десяток лет будут перевозить людей, — с гордостью объявил фермер. — Они ласковее лошадок.

Словно услышав его слова, один из драконов резко повернулся в сторону притихших девчонок и опустил шею. Студентки испуганно взвизгнули, а ящер приблизил хищную морду к хозяину и осторожно ткнулся в плечо, вызвав в зрительницах приступ восторга. Пока девочки гладили страшилище по чешуйчатой холке, рядом со мной остановился Ленар.

— Не любишь драконов? — спросил он тихо.

— Это настолько очевидно? — вопросом на вопрос ответила я.

— Ты смотришь на него такими глазами, как будто он сейчас плюнет пламенем.

— У моей матушки был ручной дракон, она носила его в ридикюле. Подлец грыз отцовские туфли и воровал у бабки драгоценности. На редкость зловредная тварь. Когда в старом сапоге нашли рубиновое колье, у бабули случился сердечный приступ.

— В переносном смысле?

— В прямом. Еле откачали. Она обожала фамильные драгоценности, грозилась наложить на них родовое проклятье, чтобы камни принадлежали только Вермонтам, но умерла раньше. К счастью, знаете ли. После смерти родителей всю сокровищницу забрали за долги.

— В таких делах важен хороший законник.

— Верно, но денег на хорошего законника наскрести не получилось. — Я подняла ледяной взгляд на Ленара. — Нам пришлось судиться с конторой «Рейсон, сыновья и Ко». Может, слышали? Ужасные люди.

На лице Кристофа дернулся мускул.

— Настоящие стервятники, — добавила я исключительно из вредности. — Наше с сестрой приданое было обречено.

Ленар на провокацию не ответил, подозреваю, что побоялся оказаться раскрытым. Ведь с чего бы простому преподавателю защищать контору законников? Но когда фермер позвал девочек в клети, где содержались драконы поменьше, вздохнул с явным облегчением.

— София, ты идешь? — позвала меня Рита. От свежего воздуха фея разрумянилась, фиолетовые неподвижные глаза блестели, делая ее до жути похожей на ожившую фарфоровую куклу. Она подхватила меня под руку, заставляя прибавить шаг. За спиной раздался пронзительный голос Милдрет:

— Кристоф, какое счастье, что вы согласились нас сопровождать! Господин Рауф отказался в последний момент. Как увидел список студенток, так сослался на какие-то крайне срочные дела. Думаю, побоялся брать ответственность, а вы не отказались поехать. В нашем институте явно не хватает настоящих мужчин!

Я поймала себя на том, что насмешливо закатила глаза.

— Госпожа Ру искала добровольца, а у меня не оказалось срочных дел, — сухо отозвался настоящий мужчина, намекая, что на экскурсию его выпнули из замка насильно.

— Не надо прислушиваться с таким явным интересом, — промурлыкала мне на ухо Ри. — Прежде чем ты возмутишься, знай, что я узнала пальто Ленара, в котором ты вернулась в воскресенье.

С издевательской ухмылкой она отпустила мой локоть и, проявляя наигранный энтузиазм, принялась подгонять отставших девочек.

Длинное строение, куда нас привели, походило на конюшню, однако вместо красивых породистых лошадок в стойлах томились разномастные драконы. Воздух ядовито пах сухими кормами, мешки с которыми были сложены возле деревянной стены. Появление шумной толпы экзальтированных благородных девиц, едва-едва перешагнувших нежный возраст, крылатые жители встретили безразлично. Некоторые драконы спали на соломенных подстилках, свернувшись клубком, как кошки. Другие доверчиво щурили глаза с вертикальными зрачками и высовывали морды через деревянные перекладины, требуя вкусностей.

— Какие они добренькие! — визжали девочки, с удовольствием скармливая тварям размером с барана кусочки моркови и нарезанных яблок, заранее подготовленных работниками фермы.

Мы медленно продвигались по длинному проходу к открытым с противоположной стороны дверям. Особенный восторг у студенток вызвали ручные дракончики необычной синей окраски с длинными ярко-желтыми усами, как у сомов.

— Крайне редкий вид хохлатки! — с важностью объявил хозяин фермы, давая Рите в руки крошечное создание, способное поместиться в мой ридикюль.

— Всегда мечтала о ручном драконе, — вздохнула подруга, заглядывая ящеру в желтые глаза. — Сколько такие стоят?

— Сущие мелочи для синего окраса, — улыбнулся фермер. — Всего-то три тысячи шиллингов.

Лицо у Риты моментально вытянулось, и синяя хохлатка вернулась в надежные объятия фермера. Откровенно говоря, за три тысячи можно было купить тридцать обычных драконов и открыть собственный питомник. Глядя на мелких тварей, копошившихся в большой коробке, точно котята, я поняла, что дракон, нападавший на героя Кристофа, будет иметь такой же необычный окрас.

После экскурсии девочкам устроили обед на свежем воздухе. Нагулявшиеся институтки с большим удовольствием поглощали простые, но сытные блюда. Пока все пировали, я тихонечко выбралась из шатра и вернулась к загону с тяжеловесными драконами. Хотелось поближе рассмотреть крылатых гигантов и сделать пометки для нового романа. С большим азартом я корябала в блокноте строчки, когда над ухом прозвучал голос Ленара:

— Используешь артефакторное перо?

Учитывая, что прямо сейчас в заметках огромное чудище хватало его поперек тела, у меня едва не остановилось сердце. Блокнот и перо упали на землю.

— Что у вас за отвратительная привычка неслышно подкрадываться? — проворчала я, позволив Ленару нагнуться и вернуть мне письменные принадлежности.

— Занималась черчением? — с ехидцей уточнил он, намекая на второй страшный позор моей жизни с участием Эдона Рауфа.

— Упражнялась в эпистолярном жанре, — отозвалась я.

— Это, конечно, совершенно не мое дело, но удовлетвори любопытство. Что тебя связывает с Эдоном Рауфом?

— Вы правы, это совершенно не ваше дело, господин Ленар, — немедленно согласилась я.

— У вас роман, — прозвучало утвердительно.

— Хотите предупредить, что романы с преподавателями чреваты отчислением? — не без ехидства уточнила я. — Должна вас разочаровать, у меня роман с черчением, а не с чертежником. Люблю, знаете ли, на ночь поупражняться с пером и линейкой. Прямые линии меня успокаивают, но прямоугольники никак не получаются. Пришлось попросить господина Рауфа помочь.

— Треугольники.

— Простите?

— Он помогал тебе с треугольниками, — подсказал Ленар, не скрывая усмешки.

Проклятье!

— Точно! — не растерялась я. — Вы явно разбираетесь в начертательной геометрии лучше меня.

— Любопытное увлечение, но, София, с каких пор начертательную геометрию изучают по трактату…

Наши глаза встретились, и Кристоф мгновенно прикусил язык. Наверное, не стоило алчно облизывать губы в предвкушении того, что пахнущий коровником воздух осквернит неприличное название «плотские утехи».

— Заканчивайте, — с азартом подогнала я, приготовившись изобразить оскорбленную невинность. Можно и зарыдать от обиды, и в обморок упасть, и истерику закатить. Какое разнообразие выбора, голова идет кругом!

— Пустое, — наотрез отказался он проходить через девять кругов мужского ада. — Но, к слову, за роман с преподавателем действительно отчисляют.

— Учту, когда решу завести роман с преподавателем, — нахально глядя на Ленара, не удержалась я от шпильки.

Наконец экскурсия подошла к концу. Сытые и довольные девочки расселись по дилижансам, и Милдрет устроила перекличку. Одной студентки не хватало! Моментально побледнев в цвет савана, секретарша подняла вой.

— София! — тыкала она в меня трясущимся пальцем. — Ты же магичка! Найди Катарину с помощью шестого глаза!

— Шестого чувства, — поправила я. — Я им не обладаю.

Оставив Риту приглядывать за воспитанницами, чтобы те не разбежались по ферме, как глупые детеныши драконов, мы втроем бросились на поиски пропавшей девочки. Работники фермы тоже не остались в стороне. То тут, то там слышалось, как кто-нибудь выкрикивал имя запропастившейся студентки.

На улице уже вечерело. Солнце клонилось к горизонту, окрашивая крыши и серые стены драконьих питомников червонным золотом. Проходя мимо одной из клетей, я вдруг услышала тихий писк, словно за деревянной стеной плакал ребенок. Не сомневаясь ни секунды, я рванула в сарай. Дверь не подавалась, и пришлось хорошенько навалиться плечом, чтобы попасть внутрь. Оказалось, что ее подпирали сваленные беспорядочной кучей садовые инструменты. Я замерла на пороге и позвала:

— Катарина, ты здесь?

Сделала несколько шагов вглубь, подозревая, что девочка спряталась за накрытым рогожей топчаном.

— Катарина?

В ответ донеслось шипение. В углу жался один из синих крошечных драконов, невесть каким образом сбежавший из общего загона. Я не успела сообразить, как он молнией метнулся к моим ногам и вцепился в юбку.

— Я тебя пну, крысеныш, — честно призналась я, но дракон не думал отваливать по-хорошему. Тут я заметила, что задняя лапа у малявки запуталась в веревке, а потому выбраться на свободу он не мог.

— Ладно, — буркнула я. — Я тебя сейчас распутаю, но потом каждый сам по себе. Усек?

Клянусь, показалось, что в круглых желтых глазах мелькнуло понимание. Впрочем, мамин дракон тоже всегда изображал преданность во взгляде, а потом подло воровал с зеркала заколки. Сорока недоделанная!

Едва я нагнулась, чтобы спасти хохлатку по стоимости деревенского домика с наделом земли, как услышала тихое, но исключительно агрессивное шипение, от какого на затылке зашевелились волосы. Осторожно перевела взгляд в другой угол клети. Встопорщив на холке острые шипы, на меня злобно таращился даже не дракон, а натуральный монстр, словно скорпион, выставивший хвост с ядовитым жалом. Намордник валялся в сене под мощными лапами, а веревка была перегрызена. Размером древний хищник был с большую собаку, но только собак я умела отпугивать с помощью магии, а на драконов силенок не хватало. Даже матушкиного олуха с подрезанными крыльями еле оглушала, что говорить о тяжеловесном ящере!

Осторожно, стараясь не делать резких движений, я подхватила на руки поскуливающую хохлатку и выпрямилась. Мелочь тряслась от страха и пыталась втиснуть морду мне под мышку. Видимо, полагала, что если спрячется в «домик», то ее не тронут.

— Тихо, кровожадная гадинка, — пробормотала я, стараясь не делать резких движений, — сейчас хорошая девочка София отсюда уйдет с этими тремя тысячами шиллингов, а тебя дядя фермер накормит вкусняшками подешевле.

Отпускать богатый ужин людоед определенно не планировал. На крошечный шажок двуногой закуски с заморышем в руках монстр выпустил из носа струйки пара.

— Это ты такой кровожадный или я вкусно пахну?

Я почти отчаялась выбраться из сарая в телесной целостности, но снаружи наконец подоспела помощь. Кто-то толкнул дверь! Садовый инвентарь возмущенно загремел. Хищник взвился, метнувшись в мою сторону. Я завизжала и, прижав хохлатку, запрыгнула за топчан.

— София, не ори! — рявкнул из дверного проема Кристоф, а сам, не спуская глаз с агрессивного монстра, медленно поднял прилично проржавелую тяпку.

Завидев, что на банкет собственными ноженьками притопало основное блюдо, зверь определенно подивился и обрадовался. Видимо, желая поблагодарить драконьих богов, отвечающих за пропитание, он выдал победоносный вой, заставивший кровь леденеть в жилах. Я и сама не поняла, как со страху уставилась монстру в глаза, а потом выдохнула:

— Святые угодники! Я посмотрела ему в глаза! Он теперь точно меня сожрет!

— Не паникуй!

Дракон припал на передние лапы, выставив хвост с ядовитым жалом. Чувствуя, как по спине течет тонкая струйка пота, я пробормотала:

— Хороший дракончик, не ешь невкусную Софию! Лучше попробуй Кристофа! Сытнее выйдет!

— Какое коварство! — отозвался Ленар. — Очень по-женски отдать на растерзание защитника.

— Хорошо тебе говорить из дверей, защитник. Не ты стоишь перед огромным скорпионом с крыльями! — огрызнулась я.

— Он размером с мелкого волкодава, — для чего-то внес ясность Ленар и поманил меня: — Тихонечко иди ко мне.

— У нас в поместье жили волкодавы, — процедила я, плавно, редкими шажками продвигаясь к двери. — Коварные твари! Они растерзали моего кролика. Теперь я понимаю, что он в тот момент чувствовал…

— София, я знаю, в чем проблема. Ты ненавидишь животных, и они подсознательно отвечают тебе тем же, — попытался блеснуть законник знаниями о женской душе.

— Хочешь сказать, если я резко влюблюсь в это чудище, оно передумает меня лопать? — возмутилась я, стараясь не повышать голоса.

От озвученного предположения людоед обозлился еще сильнее и, расставив кожистые крылья, перепрыгнул через топчан. Выронив синюю хохлатку, придавленная тяжелыми лапами, я с визгом повалилась на спину. В лицо пахнуло зловонным дыханием, перед носом щелкнули острые зубы.

Ленар шарахнул монстра тяпкой, но деревянный черенок с хрустом разломился, даже не ранив противника. Не было бы так страшно, я бы съязвила, что дракон выглядел обескураженным. Подозреваю, с садовой тяпкой на него пошли впервые. Однако когда тебе грозит превратиться в стейк, не до иронии, знаете ли.

Без особой надежды я прижала к чешуйчатому гаду ладони. Из-под пальцев брызнула магическая вспышка. Зрачки чудовища сократились, и оно резко обмякло, вдавив меня в пол. Из приоткрытой пасти с раздвоенным языком тянулась зловонная слюна.

В сарае стало тихо, как в склепе.

— София, ты не ранена? — с тревогой в голосе вопросил Ленар.

— Нет, только придавлена, — прокряхтела я, пытаясь оттолкнуть дракона, но после всплеска магии силы точно развеялись в воздухе.

— Потерпи секунду.

Наконец я оказалась освобождена и не без помощи Кристофа поднялась на трясущиеся от слабости ноги. Голова моментально закружилась.

— Похоже, он впал в летаргический сон, — резюмировал Ленар после беглого осмотра, заключавшегося в пинании чудовища носком туфли в мягкий живот.

Вообще драконы часто впадали в летаргический сон лет на пятьдесят — от потрясения или от ран. Впечатлительные ручные ящерицы могли сковырнуться даже от переедания. Не представляю, сколько надо схрумкать сухого корма, чтобы в бессознательном состоянии переваривать обед несколько десятков лет. Похоже, мне нечеловечески повезло столкнуться с исключительно нервным драконом, превратившимся в спящий кабачок от легкого магического удара. Думаю, от такого даже Ленар пришел бы в чувство уже через пару часов и был в состоянии свернуть шею обидчице.

— Давай перетащим его на подстилку и сделаем вид, что сюда не заходили. Бери! — скомандовала я и схватила передние лапы. Передок выбрала со стратегическим расчетом: филейная часть с жутким хвостом наверняка была тяжелее.

— Не заходили? — возмутился Кристоф. — Тебя едва не растерзала дикая тварь! Надо хотя бы предъявить претензии. Может, этот фермер держит ядовитого дракона для подпольных боев…

— Тогда это чучело тем более стоит бешеных денег! — Я сделала слабый рывок, пытаясь собственными силенками сдвинуть тушу с места. — Если претензии предъявит хозяин, то у меня будут большие неприятности.

Кряхтя от натуги, я потянула за драконьи лапы и разозлилась:

— Помочь не хочешь?

— Какие неприятности? Фермер не предупредил нас о диком животном, и оно на тебя напало! У тебя есть свидетель, — процедил сквозь зубы Ленар, но между тем все-таки подхватил задние лапы дракона.

— Скажут, что мы в преступном сговоре. Как ты себе представляешь это самое предупреждение? — начала злиться я. — Здравствуйте, благородные девицы, вот тут у нас коровы, вот тут хохлатки, а в этом сарае — ядовитый дракон из Волшебного леса. Он может вас сожрать, так что не надо совать пальцы ему в пасть?

— У тебя излишне богатая фантазия, — проворчал Ленар недовольно.

— Не жалуюсь.

— Проклятье, София! Я закон… преподаватель по судебному праву. Поверь мне, я прекрасно осведомлен о законах…

— Да-да, господин учитель, — обливаясь потом, нетерпеливо перебила я, — приложите больше старания! А то я сейчас надорвусь.

Наконец чудовище было уложено на подстилку. Вышло художественно, как будто людоед являлся кошкой и сладко спал после сытного обеда. Какое счастье, что в этот обед не превратилась я!

Для стройности композиции носком ботинка я подвинула хвост поближе к драконьей туше. Неожиданно монстр дернул задними лапами, заставив меня очередной раз взвизгнуть и броситься вон из сарая. Если бы перед входом не валялась куча старых садовых инструментов, я бы выбралась без потерь, а так едва не заработала граблями по лбу. Видимо, в назидание от предков. Мол, неосмотрительная благородная девица, последняя, кто сохранил крохи магии и гордости Вермонтов, не лазь в чужие сараи, не смей рисковать жизнью, тебе еще сестру доучивать!

С наслаждением глотнув прохладного вечернего воздуха, я принялась отряхивать от пыли и сена пальто. Кристоф гремел садовыми инструментами, убирая следы преступления. Когда он вышел с моей шляпкой под мышкой и плотно закрыл дверь сарая, я попросила:

— Господин Ленар, обмахните мне спину.

На секунду тот оторопел. Безусловно, благородной девице не пристало требовать, чтобы незнакомые мужики оглаживали ее по выпуклостям, но лопатки вряд ли можно было назвать предметом вожделения. После валяния на грязном полу одежда выглядела, мягко говоря, потрепанной. Появишься в таком виде перед людьми, тут же решат, что в сене я лежала придавленная вовсе не тяжеленной зубастой тушей, а кое-кем полегче, попроворнее и, главное, по-драконьи рычащим только от злости.

— Ну, что ты застыл? — возмутилась я. — Видишь? Не могу достать до спины!

— Хорошо, — процедил он и, вручив мне помятую грязную шляпку, принялся осторожно водить ладонью по плотной ткани.

— Святые угодники! Ты гладишь или отряхиваешь?

Сложенными кожаными перчатками он так шмякнул меня чуть пониже поясницы, что вмиг стало ясно — пыль была ни при чем.

— Помягче, вы не боксерскую грушу мутузите, господин преподаватель, а возвращаете приличный вид трепетной студентке, — фыркнула я. — Сейчас затрепещу и упаду в обморок!

Неожиданно в голове возник образ Ленара с голым торсом, на котором проглядывались все необходимые кубики, в кожаных штанах и с хлыстом в руке. Он стоял перед нежной девой, привязанной цепями к торчащему из потолка крюку, и с порочной улыбкой кончиком пальца проводил по нежной щечке. Сама не знаю отчего, но наказание проходило в кабинете по этикету и хорошим манерам…

Может, написать роман об Академии распутства, где девиц обучали постельному мастерству какие-нибудь брутальные самцы? Драконы-оборотни! Хотя думаю, что у издателя, получи он горячий шедевр, сначала начался бы приступ истерического смеха, а потом неизлечимый нервный тик.

— Ты надо мной хихикаешь? — раздраженно вопросил Ленар.

— Хорошо обращаешься с хлыстом? — уточнила я.

— Неплохо. Почему спрашиваешь?

— Да так, в голову пришло. — У меня вырвался издевательский смешок.

— А знаете, госпожа Вермонт, отряхивайте себя сами! — Кристоф со злостью всучил мне перчатки.

Чувствуя, что готова расхохотаться, я проследила, как стремительной походкой он направился за клети. На дорогу раздраженный законник, конечно, не смотрел, а потому нога провалилась в ямку. На секунду его скособочило, но встряска, похоже, вернула ясность мысли. Ленар вдруг вспомнил про образ недотепы и нацепил очки.

Прежде чем двинуться следом, я снова заглянула в сарай, чтобы проверить синюю хохлатку, но она или убежала, или снова забилась в какой-то угол. Оставалось мысленно пожелать боевому товарищу не стать чужой закуской и закрыть дверь.

— Господин Ленар, — окликнула я удалявшегося преподавателя, — подождите меня!

— А вы просто не отставайте, госпожа Вермонт! — не оглядываясь, рявкнул он.

Я решительно нахлобучила на растрепанные волосы шляпку. Тут обнаружился конфузец: полы у головного убора смялись неровным воланом, а с края свисала паутина. Не придумав ничего получше, я отбила фетровое безобразие о колено, и оно мстительно прилипло к голове блином. Пришлось идти непокрытой, пытаясь на ходу вернуть рассыпанному пучку пристойный вид.

Когда мы вернулись, то обнаружили мирно беседовавших Милдрет и хозяина фермы. В дилижансах шумели институтки, и было слышно, как на расшалившихся девочек раздраженно шикала Рита.

— Нашли Катарину? — уточнил Ленар.

Лицо секретарши от волос до шеи залила нездоровая краснота.

— Ой, мне так жаль, Кристоф… Мы ее не теряли. Оказывается, она отказалась от экскурсии и осталась в замке. Я просто обсчиталась, когда мы собирались выезжать.

Подозреваю, что у Кристофа задергалось нижнее веко, но он, как и следует настоящему мужчине с железной выдержкой, оставил комментарии при себе.

— София, у тебя все пальто в пыли, — стараясь замять неловкую тему, глазастая Милдрет переключилась на меня.

— Упала, — мигом соврала я и спрятала за спину мужские кожаные перчатки.

— Бедняжка, — с сочувственной улыбкой отозвалась она. — Ничего не поранила?

— Только гордость.

— А мы с господином фермером говорили об орунских горных драконах, — защебетала Милдрет. — Те, что с ядовитым жалом на хвостах. Оказывается, если им шип удалить, то они делаются ласковые, как котята.

— Вы их видели? — с прохладцей уточнил Кристоф и выразительно отряхнул соломинку с рукава. — Очень сомнительное зрелище.

— Поверьте, — подтвердил хозяин «ласкового котенка», едва не отхватившего у меня голову. — Когда им удаляешь жало, то инстинкт охотника исчезает. Они сразу ластятся, как кошки. Пару дней назад на ферму привезли оруна. Он уже лет тридцать в летаргическом сне лежит. Ветеринар говорит, что должен проснуться со дня на день. Если шип во сне удалить, то он может собственным ядом отравиться.

— Отправите на продажу? — изображая вежливый интерес, спросил Ленар.

— Что вы! — махнул фермер руками. — Такие драконы бесценны. Отправим ко двору. Его величество ждет не дождется, хочет подарить горного дракона послу Ренны. Оруны же почти вымерли, удивительно, что нам удалось найти такую сильную особь.

Представляю, как изумится фермер, когда узнает, что исключительно ценная особь проспит еще пару десятков лет.

— Правда, удивительно, — нервно улыбнулась я и покосилась на Ленара. Подлец едва сдерживал издевательскую улыбку.

Наконец мы погрузили корзины с едой, оставшейся после пикника, и тронулись в сторону института. В замок я возвращалась в глубокой задумчивости. До самой ночи ждала, когда в кабинет ректора ворвется возмущенный хозяин питомника, но он на пороге института не появился. Не исключено, что ждал утречка.

Перед отбоем, когда, сидя на кровати, я до сухости расчесывала волосы после мытья, в комнату ворвалась взбешенная Рита. Казалось, что от феи летели магические искры. Разноцветные волосы, без преувеличений, стояли дыбом.

— Я узнала, кто нас заложил ведьме Ру! — провозгласила она. — Диара! Проклятая Диара Арно нашептала, что я распространяю по институту запрещенную литературу, а ты ее переписываешь.

Я замерла с гребенкой в руках.

— Это война! — рявкнула Рита. Прямо в ботинках она запрыгнула на кровать Ди и принялась топтаться.

— Что ты делаешь?

— Мщу!

Фея спрыгнула с кровати и подскочила к шкафу. Три раза с остервенением хлопнули старые гардеробные створки. Заскрипели петли. Стукнуло зеркало, приколоченное изнутри дверцы… Неожиданно на подругу метнулась синяя молния и со страшным воплем, похожим на плач ребенка, вцепилась в разноцветные волосы. В голове возникла идиотская мысль, что дух шкафа прогневался и напал на вандала.

— Мама дорогая! — завизжала Рита, пытаясь отцепить существо, и закружилась по комнате.

— Замри! — рявкнула я.

Подчиняясь приказу, фея замерла и даже расставила руки. Похожий на диковинную синюю шляпку на взлохмаченной макушке таращил желтые глазищи дракончик. Я протянула руки. Три тысячи шиллингов доверчиво прильнули ко мне и принялись тыкать горячим носом в подбородок.

Некоторое время мы с подружкой смотрели друг на друга.

— Я его не воровала! — высказались в два голоса.

Взгляд остановился на плетеной корзине с фермерского пикника. Как обычно, Рита не удержалась и припрятала еду на случай всеобщего голода. С первого дня учебы она таскала в комнату какой-нибудь перекус: яблоко, сандвич, жареную куриную ножку, вареную картофелину, завернутую в носовой платок… Если бы я не знала, что Ри была единственным ребенком в семье Пиботи, то решила бы, будто у них одиннадцать детей и только десять ложек. Кто первый схватил ложку, тот поел, а нерасторопный остался голодным. Иначе откуда необъяснимая гастрономическая запасливость?

— Выходит, он сожрал все мясо в корзине? — вымолвила Рита.

— Выходит, что мы своровали ручного дракона ценой в стоимость лошади! — тихо поправила я, чувствуя, как горло сжимается от страха. Вернее, хохлатка так крепко обняла шею когтистыми лапками, что дышать стало нечем.

— Отпусти, крысеныш, — буркнула я и ткнула в мягкий бок ящера легким магическим ударом. Однако он лязгнул на ухо зубами, давая понять, что не позволит обращаться с дорогостоящими драконами как с приблудными дворнягами.

До утра крылатый заморыш дрых в корзине и храпел, как впавший в летаргический сон горный орун. Утром в четыре руки мы упаковали подселенца в ридикюль. Щелкнул замочек. Сумочка, как живая, попрыгала по кровати, бухнулась на пол и затихла.

— Сдох? — испугалась Рита.

— Смирился.

Наверное, я выглядела странно, когда, сжимая под мышкой шевелящийся ридикюль, торопливой походкой, изредка переходившей на откровенный бег, пересекала коридоры института. На случай, если меня остановит кто-нибудь из наставниц, я сочинила страшную байку, будто в сумку вселился призрак бабки Вермонт и теперь для выселения требовался ритуал экзорцизма. Почти уверена, что при слове «экзорцизм» впечатлительные профессорши с криками разбегутся в разные стороны. Ведь кто знает магов? Может, если я открою ридикюль, то дух бабушки выберется на свободу и попытается завладеть чужим телом? Например, близстоящей преподавательницы.

На учительском этаже царила такая тишина, что становилось не по себе. Дверь в кабинет Кристофа оказалась чуть приоткрыта. Я уже занесла кулак, чтобы постучаться, но вдруг услышала недовольный каркающий голос ведьмы Ру:

— Господин Ленар, когда вы собираетесь сворачивать свой цирк? Вы же видите, что наши невинные девочки не имеют никакого отношения к этому… писаке!

— Ошибаетесь, госпожа Ру, — прозвучал мягкий, чуть насмешливый голос законника. — Еще как имеют! Кое-кто из ваших невинных девиц близко знаком с Бевисом Брозом. Более того, у меня есть предчувствие, что совсем скоро он появится лично.

Я замерла, боясь дышать. Сердце колотилось. Выходит, законник разыскивал Бевиса Броза?!

— Смотрю, вы времени не теряете, — фыркнула она. — И кто, по-вашему, связан с этим господином?

— Думаю, что я имею право оставить выводы при себе, — отозвался Кристоф. — Единственный человек, перед кем я обязан отчитываться, — это мэр Норберг. Полагаю, он сделал достаточные пожертвования институту, чтобы сгладить все неудобства, связанные с моим пребыванием в этом дивном месте. К слову, вы хотели обсудить учебную программу?

— Забудьте! — раздраженно рявкнула она.

Раздались твердые шаги. Я спряталась в глубокой нише, когда взбешенная Ру вылетела из кабинета и ринулась в ведьмовское логово. Зло громыхнула дверь. По длинному коридору разлетелось испуганное эхо. Несколько раз глубоко вдохнув, я нацепила на лицо непроницаемую маску и осторожно постучалась к Ленару. Ответа не последовало, так что в кабинет вошла без разрешения.

Спрятав руки в карманы дорогих брюк, Кристоф стоял у окна и рассматривал внутренний двор замка. Закатанные рукава белой рубашки открывали сильные мускулистые предплечья. Тонкая ткань облегала широкие плечи. Брюки подчеркивали длинные ноги и узкие бедра. Отличный образчик героя эротического романа, которому предстояло погибнуть в зубах дракона. Четыре раза. Я так решила.

Он резко повернулся. В молчании мы смотрели друг на друга с одинаково бесстрастными лицами, тщательно скрывая эмоции. Два отменных лжеца, оказавшиеся вовсе не сообщниками, а врагами.

— София? — вымолвил Ленар.

— Мне нужна твоя помощь, — вымолвила я и продемонстрировала шевелящийся ридикюль. — Я под арестом и не имею возможности покинуть замок, чтобы вернуть это.

— Это? — изогнул он бровь.

— Три тысячи шиллингов.

Я щелкнула застежкой, и из матерчатого душного нутра с испуганным видом плешивого кота, чудом спасшегося от утопления в ведре, вынырнул синий дракончик.

— Не подумай обо мне дурно, он похитился самостоятельно.

— Ты же понимаешь, что за все услуги надо платить? — никак не прокомментировал он наличие дьявольски дорогой крылатой крысы у меня в ридикюле.

— Что ты хочешь за то, чтобы отвезти дракона на ферму?

— Хороший вопрос. — Он медленно, словно хищник, приблизился и остановился слишком близко, чтобы разделявшая нас прослойка воздуха считалась пристойным расстоянием. — Когда у тебя в должниках ходит очаровательная благородная девица с кучей секретов, надо подумать, чем именно она способна отплатить.

— Секрет за услугу? — одними губами улыбнулась я.

— Пожалуй.

— Не думаешь, что продешевишь?

— Разве у тебя есть что еще предложить?

— Подойдет тебе такой секрет? Я в курсе, кто вы на самом деле, господин старший партнер конторы «Рейсон, сыновья и Ко», — глаза в глаза объявила я.

— Как ты догадалась? — невозмутимо отозвался он.

— Ты где ни попадя разбрасываешь визитки. И все это время меня гложет любопытство. Ты тоже участвовал в потрошении имущества семьи Вермонт?

И снова на лице Кристофа дернулся мускул.

— Умеешь находить болевые точки?

— А разорение магических кланов — твоя болевая точка? — уточнила я.

— Нет, — резко вымолвил он. — Я не берусь за дела, которые дурно пахнут.

— Почему мне кажется, что ты чуточку привираешь? — не без удовольствия поднажала я. — Что ж, теперь твоя очередь выполнять свою часть сделки.

С силой я пихнула ему в руки ридикюль с драконом, отчаянно пытавшимся освободиться из заточения. Мужчина с ошеломленным видом едва успел подхватить обоих.

— Удачи, господин Ленар.

Когда я выходила из кабинета, то знала точно — Кристоф Ленар сбежит в столицу раньше, чем прикоснется к моей тайне, и будет вспоминать каждый проведенный в замке день, как страшный сон. Загнанные в угол наследницы разоренных магических семей умели превратить жизнь человека в чистилище.

ГЛАВА 4

Кролик в клетке с львицами

Во время большого перерыва всех старшекурсниц собрали в бывшей тронной зале для какого-то важного ректорского заявления. Наверняка хотели с помпой рассказать о предстоящем весеннем бале благородных девиц, куда обычно приглашали молодых людей из военного училища. Мы с Ритой уселись подальше от сцены на тот случай, если ведьма Ру снова вознамерится озадачить меня каким-нибудь заданием. В нескольких рядах перед нами шепталась и хихикала с подружками Диара.

— Негодяйка, — пробормотала Ри, прожигая спину соседки злобным взглядом. — Я такая злая, что готова наслать смертельное проклятье.

— Какое счастье, что ты не умеешь колдовать, — заметила я.

— Ты думаешь, если я вцеплюсь ей в лохмы, то почувствую удовлетворение? — скосила подруга фиолетовые глаза. Прическа у Диары сегодня действительно была хороша. Волосы украшали маленькие цветочки ландышей, выточенные из натурального горного хрусталя.

— Она выставит счет за заколки. Зато если она сама себе вырвет волосы, то предъявлять счет будет некому.

— Полагаешь, это возможно?

— Несомненно. Только надо хорошо подумать.

— Ты дьявол, — с улыбкой заметила Ри.

— Я знаю.

Неожиданно в проходе началось неясное движение, отвлекшее нас от соблазнительных мыслей о мести. Точно непотопляемый ледокол, уверенно и необратимо, к нам продвигалась Нестейша. Судя по тому, с какой хмурой решительностью она огрызалась на каждое недовольное восклицание, Несс намеревалась добраться до Риты, наплевав на любые преграды.

— Привет, девочки! София, давай поменяемся местами? У меня есть разговор к Рите. — Не дождавшись согласия, она немедленно пристроила пятую точку между мной и Ри. Проще было подвинуться, чем пытаться выдавить писательницу, желавшую беседы с потенциальным агентом.

— Ты придумала новое название для своего шедевра? — с несчастным видом уточнила фея.

— Нет, на занятиях по конной езде я чуть не сверзилась с кобылы, и мне пришло озарение. «Желтая Шляпка» — это плагиат на Шарли Пьетро! — резковатым голосом призналась Несс. — Я благодарна, что ты не позволила мне опозориться перед целым институтом читательниц.

Не веря собственным ушам, с двух сторон мы изумленно таращились на юный талант. На бледном лице феи растекалось чистое, настоящее счастье, и в фиолетовых глазах вспыхнули волшебные звездочки…

— Я придумала новый потрясающий сюжет. — Несс выудила из кармана сложенный листочек, и звезды в глазах Риты немедленно потухли, зато появилась жажда убийства. Минуту назад с подобной кровожадностью она разглядывала затылок Ди.

— Что это? — вкрадчивым голосом вымолвила она.

— Синопсис, — объявила писательница. — Я теперь буду давать тебе синопсисы, прежде чем браться за роман. В этом случае мои истории точно попадут в библиотеку. Возьми!

Несс ловко сунула листик поскучневшей фее. Не знаю, что заставило Ри развернуть краткое содержание будущего шедевра, но она вдруг крякнула:

— «Академия любви»?!

— Все гениальное — просто! Правда? — подпрыгнула на лавке Несс и приложила руки к груди. — Ты произнесла вслух, а сердце затрепетало. Представьте, любовь в Институте благородных девиц между студенткой и сексапильным умопомрачительным ректором. Он бывший боевой маг. Высокий красавец, владеющий темными искусствами. За его широкими плечами многие битвы…

В это время по проходу засеменил наш низкорослый, кругленький, как дрожжевая булочка, лысоватый ректор неопределенного возраста. Рядом с видом генеральши вышагивала ведьма Ру с прямой, точно доска, спиной. Следом тихонечко брели остальные деканы, предпочитавшие оставаться в тени наставницы законоведческого отделения, нежели перебегать ей дорогу. Вдруг и правда ведьма проклянет? Или пнет, как паршивую черную кошку.

Наставники поднялись на сцену. Ректор сделал шаг вперед, снова превращаясь в солиста церковного хора, и поприветствовал тонким фальцетом:

— Здравствуйте, дамы! Сегодня мы собрались, чтобы объявить решение по весеннему балу…

Ректор что-то говорил о вручении подарков лучшим ученицам и о гостях из столицы, чей приезд грозил институткам вощением паркета в бальной зале до кровавых мозолей. Рита зашептала, нагнувшись к Несс:

— У меня два вопроса. Где ты встречала сексуального ректора? Глянь на нашего. Ректоры, как генералы, получают эполеты только к возрасту, когда пузо перерастает эго и затмевает мужское достоинство. И вообще, кто пустит бывшего военного в цветник к невинным девицам?

— Я пишу сказки, — обиделась Несс. — Если скажу, что трава синяя, так и будет!

— Логично. Ты автор, тебе виднее, — пробормотала фея и прикусила язык, потому как ведьма Ру вперила в нас страшный немигающий взгляд.

После собрания нас ожидала лекция по эстетике языка. На редкость скучный предмет, учивший единственному умению — дремать с открытыми глазами. Правда, Ри еще исхитрилась овладеть искусством зевать с закрытым ртом. Другими словами, благородные девицы, будущие специалисты по изящной словесности, приготовились скрашивать часовой досуг чтением любовных романов в рукописях, зубрежкой стихов к завтрашним чтениям на занятии по поэзии, а фея достала страницы из книги Шарли Пьетро.

Когда по коридору разлетелся переливчатый звоночек, предупреждавший учебное крыло, что пришло время собираться на очередное занятие, девицы уже были при деле. Дверь распахнулась. Мы привычно поднялись со своих мест, приветствуя преподавательницу по эстетике языка.

— Добрый день, госпожа наставница! — нестройным хором отрапортовали мы…

В учебный класс вошел Кристоф Ленар со знакомым портфелем в руках.

— Добрый день, дамы, — не моргнув глазом, отозвался заблудившийся в коридорах замка законник. — Присаживайтесь.

Усевшись, мы следили, как суетливой походкой, с видом страшно запутавшегося человека он шагал к кафедре. В настороженной тишине щелкнули застежки портфеля, и из необъятного нутра была извлечена стопка невнятных документов.

— Кто раздаст? — обвел он класс вопросительным взглядом из-за больших очков.

Откровенно сказать, мы настроились на собственные дела и смотрели на раздаточные материалы в руке преподавателя как на смертный приговор, оформленный письменно.

— Госпожа Вермонт, — потряс Ленар бумагами.

Подлец!

— Конечно, господин Ленар, — отозвалась я, с грохотом отодвигая стул. Странно, как на полу не осталось царапин.

В гробовой тишине я подошла к преподавательской кафедре и попыталась забрать протянутые бумаги. Кристоф не сразу разжал пальцы, не давая мне выхватить материалы. Я вопросительно изогнула бровь.

— По одному экземпляру, пожалуйста, — добавил он с нарочито растерянным видом. — Не по два, не по три…

— Я слышала! — перебила я и, прикрыв глаза, мысленно чертыхнулась. Дьявол в плохо сидящем костюме каждый раз ловко срывал с меня маску уступчивой дурочки.

— Превосходно. — Ленар добавил невидимую усмешку, едва-едва изогнувшую уголок красивого рта, словно говоря, что хорошенько обдумал утреннее происшествие и принял вызов. Глупец! Он не догадывался, с кем связался.

В моем воображении книжного Кристофа в кожаных штанах и с жирком на животе трепал синий дракон, а наяву по гулкой аудитории разносился его голос:

— Декан Орди посчитала, что будущим специалистам по изящной словесности полезно узнать об авторском праве. Сейчас госпожа Вермонт закончит раздавать договоры…

— Я закончила, — немедленно перебила я и с каменным лицом опустилась на свое место.

— Итак, перед вами типичный издательский договор, — объявил Ленар.

Я без интереса заглянула в документ, откопированный красивым каллиграфическим почерком. В авторской графе было указано имя — Бевис Броз. По аудитории разлетелись испуганные шепотки. Договор сочинителя эротики с издателем был иным, с особыми условиями, позволявшими мне своевременно оплачивать учебу Иветты. Писулька, подсунутая студенткам, являлась обычной провокацией. Кристоф просто пытался вычислить, кто был связан со скандальным писателем.

Во время обеда в столовой студентки отделения изящной словесности пребывали в глубокой задумчивости. Все страшно взволновались тем обстоятельством, что в течение часа воздух учебной аудитории не меньше пятидесяти раз был потревожен запрещенным именем — Бевис Броз. Абсолютное, вопиющее… потрясающее попрание канона о поведении и занятиях благородных девиц!

— Полагаете, что они знакомы? — шептались девицы, озираясь по сторонам, чтобы случайно не наткнуться на страшный взгляд ведьмы Ру. Наставница любила посетить студенческую столовую и прожечь благородных девиц недовольным взглядом.

— Может быть, он вел дела Бевиса Броза? — предположила одна, и на болтушку немедленно зацыкали.

— А ты как думаешь, София? — пристала Рита, ничуть не меньше остальных взбудораженная лекцией.

— Я думаю, что поверенный никогда в жизни не откроет тайну договора своего клиента, — с непроницаемым видом заметила я. — Законникам платят хорошие деньги за молчание.

— Думаешь, что он сам… — в глазах Ри знакомо вспыхнули звезды, и она поспешно проглотила запрещенное имя Бевиса Броза.

— Ты его в зеркало видела? Писатели всегда строят сюжеты, опираясь на личный опыт, — с умным видом соврала я. — Откуда Кристофу Ленару набраться опыта с дамами, чтобы описывать все эти… задорные штуки? Вспомните «Белоснежку и семь рыцарей».

— Ты права, — с разочарованием начали вздыхать девчонки.

Мысленно я вознесла молитву святым угодникам, чтобы три раза подумали, прежде чем решили покарать меня творческим кризисом за ложь. С умным видом я продолжила просматривать учебник по философии, пристроенный между тарелками, и едва сдерживала довольную усмешку. Целое утро я продумывала дьявольский план, как пустить слушок, будто в цветник невинности и молодости под видом нелепого законника проник Бевис Броз, а Ленар сам себе выписал обратный билет до Аскорда. Даже было чуточку обидно. Возможно, в преподавательской столовой прямо сейчас он вкушал пищу и не догадывался, что почти выдворен из замка…

— София! — подбежала ко мне девочка-первокурсница. — Господин Ленар попросил, чтобы ты немедленно поднялась к нему в кабинет. Он и наставница Ру ждут тебя.

Мы с Ритой переглянулись, и я пожала плечами, мол, понятия не имею, что от меня хотели главные упыри института. Стараясь подавить беспокойство, я подхватила юбки и быстрым шагом покинула столовую. Оказавшись в пустом переходе между башнями, и вовсе перешла на бег. Ворвавшись на учительский этаж, тихий и холодный, словно склеп на столичном кладбище Эсхоль, я остановилась возле закрытого кабинета Ленара. Только подняла руки, чтобы поправить растрепанные волосы, как дверь резко отворилась.

— Заходи, — весьма беспардонно втащил он меня внутрь.

Ведьмы Ру не было. Видимо, страшное имя, заставлявшее студенток вжимать головы в плечи, прозвучало, чтобы не вызвать лишних разговоров.

— У нас проблема, — заявил Ленар.

— У нас? — изогнула я брови, даже боясь предположить, какая может возникнуть проблема у меня с Кристофом, если она не связана с тайной Бевиса Броза.

Он продемонстрировал пустой ридикюль с разодранной острыми коготками тканевой подкладкой.

— Его нет, — объяснил мужчина и, видимо, заметив в моем лице недоумение, пояснил: — Дракон сбежал.

— То есть ты потерял три тысячи шиллингов и понятия не имеешь, куда они делись? — уточнила я.

— Ты улавливаешь на лету, — согласился он.

— Да, но я не уловила одного, почему ты решил, что это наша проблема, а не твоя?

— Прости?

— Мы с утра заключили сделку, я свою часть выполнила, так что улетевшие на крылышках три тысячи шиллингов — это исключительно твоя проблема… — Взгляд упал на окно позади Ленара, синяя хохлатка с вытаращенными от страха глазами висела на портьере и поджимала хвост. — Что ты готов мне предложить, если я помогу найти дракона?

— София, ты просто… — В лице мужчины мелькнуло восхищение. — Мне даже стыдно с тобой торговаться.

— Услуга за услугу. Пойдет? — перевела я глаза на мужчину.

— Конечно.

Он стоял, спрятав руки в карманы брюк, широкоплечий и по-особенному, неблагородно привлекательный. Вряд ли в его род затесались аристократы, обычно жиденькая голубая кровь портила внешность мужчин. На губах снова скользнула едва заметная усмешка, дернулся уголок рта, а у меня отчего-то незнакомо кольнуло под ложечкой. Я сотни раз описывала это самое еканье в романах, но была абсолютно не готова к тому, что мое собственное тело способно на подобное непотребство!

Обойдя Ленара по кругу, я приблизилась к окну и протянула руки:

— Кис-кис-кис, крысеныш.

Дракон разжал все четыре лапы и камнем свалился мне в руки. Ошеломленное лицо Кристофа стоило увидеть хотя бы ради того, чтобы потом вспоминать перед сном и мысленно хихикать.

— Ты мой должник, — хитро улыбнулась я, и в этот момент в запертую дверь постучали, сильно и категорично. Нежданный гость определенно намекал, что уходить не собирается.

— Господин Ленар! — раздался из коридора резкий голос ведьмы Ру.

Думаю, моей ловкости и сноровке позавидовала бы женщина-змея, умеющая сворачиваться крошечным бубликом и складываться в маленькую коробочку. Скукожившись, я замерла под письменным столом и сжала пальцами пасть дракона. В тот момент, когда со стремительностью открылась дверь, я как раз подтягивала выглядывающий из-под стола подол форменного платья.

— Я крайне! Слышите? Крайне возмущена! — зарычала Ру. Громкий стук каблуков намекал, что деканша лопалась от злости. По всей вероятности, она остановилась возле стола, а потом на крышку что-то шарахнулось. От неожиданности я вздрогнула, а дракон испуганно притих.

— Что это, скажите на милость?! — рявкнула она.

— Стандартный договор на публикацию, — спокойно пояснил Ленар. — Все, как вы с госпожой Орди просили. Теперь ваши специалисты по изящной словесности научились отличать брачное соглашение от издательского договора.

— Превосходно! Но вы вписали в графу имя этого… этого…

— Бевиса Броза? — с иронией подсказал Кристоф. — Думаете, если бы я вписал, к примеру, имя братьев Гриммальди или Кристиане Андресоне, то от этого бы лекция выиграла? Поверьте, только писатель эротической прозы помог не ввести ваших благородных девиц в состояние летаргического сна.

— Господин Ленар! — почти взвизгнула Ру. — Я готова отстранить вас от занятий!

— Буду премного благодарен.

— Но не дождетесь! — прошипела она, и мне представилось, как худая старуха в черном платье машет пальцем перед физиономией столичного законника. — Если уж выбили себе отдельную комнату в общежитии, так хотя бы отработайте!

— К слову, в моей комнате капает с потолка.

— Но вы же сами пожелали съехать из единственной сухой спальни! — с торжеством в голосе припечатала она.

Вновь прогрохотали по паркету подбитые металлическими набойками каблуки. Яростно шибанула дверь, что-то бухнулось на пол — не иначе как упала картина, украшавшая стену. Я сидела тихо, как мышка, не веря, что опасность миновала.

В поле зрения появились длинные мужские ноги в серых брюках. Ленар присел рядом со мной. В глазах плескался смех, но чем дольше мы смотрели друг на друга, тем серьезнее становилось его лицо. Казалось, что воздух, разделявший нас, начинал нагреваться и плавиться.

— София… — шевельнулись губы, вдруг оказавшиеся немыслимо близко.

От чувственной хрипотцы, прозвучавшей в его голосе, у меня опять возмутительно заныло под ложечкой.

— Кристоф… — вымолвила я и резко всучила упиравшегося дракона.

В лице мужчины вмиг промелькнул целый калейдоскоп чувств, от недоумения до изумления. Всем известно, что присутствие мелкой зубастой твари напрочь убивало романтику. Никакого накала страстей, когда приходилось ловить извивающееся ужом существо.

Пока Ленар пытался справиться с хохлаткой, я без препятствий выбралась из-под стола. Он окликнул меня в дверях:

— Думаю, что мы в расчете.

— Когда ты успел со мной рассчитаться? — возмутилась я.

— Я оказал тебе услугу и прикрыл от декана Ру. Ты могла не залезать под стол. — Подхватив ридикюль, проворным жестом он запихнул туда хохлатку, точно каждый день только и занимался упаковкой ручных драконов по дамским сумочкам. — Можно было спрятать дракона, а старухе сказать, что у тебя появились вопросы по занятию. Я ведь теперь твой учитель.

Я открыла рот, чтобы возразить… и не нашла ни одного аргумента. Оставалось только признать поражение и с искренним восхищением отдать дань изворотливости соперника:

— Вы изумительный подлец!

— Знаю, — все-таки оставил он за собой последнее слово.

Когда я шагала по переходу в ученическое крыло, то поймала себя на странной мысли, что, пожалуй, впервые за шесть лет жизни в Институте благородных девиц не подыхаю от скуки. Даже немного жаль, что скоро Ленар уедет и замок снова превратится в болото, где ровным счетом ничего не происходит.

— Святые угодники, как они это делают? — пробормотала Рита, пытаясь тонкой кисточкой провести по верхнему веку стрелочку. От изумления замерев в дверном проеме, я едва не растеряла банные принадлежности. Полагая, что меня подводит зрение, влажным полотенцем еще разок протерла лицо. Фея являлась искренним приверженцем естественной красоты и при виде баночек с косметическими средствами обычно выразительно закатывала глаза. Те самые, которые сейчас пыталась подкрасить.

— Как тебе? — Она обернулась и поморгала, демонстрируя кривоватые широкие линии на середине верхнего века.

— Кошмар, — отмерла я.

— Ты права. — Она шмыгнула носом. — Мне не идут стрелки.

Она помакала в плошку с водичкой тряпицу и попыталась оттереть краску. Натянув форменное платье, я застегивала пуговицы и следила, как на лице феи появлялись два черных пятна. Подобно любому профану в женских штучках, Ри не догадывалась, что в угольную пасту для глаз специально добавляли алхимический водостойкий лосьон.

— Я дам тебе масло для лица, — вздохнула я и полезла под кровать за сундучком с бутылочками.

— Может, ты мне еще и стрелочки нарисуешь? — с надеждой уточнила Ри.

— Сегодня какой-то большой праздник, а я пропустила? — не удержалась от встречного вопроса.

— Да нет, — дернула фея плечом. — Просто надо быть во всеоружии. Мало ли как день может повернуться.

— Как может повернуться день в Институте благородных девиц? — хмыкнула я.

— По-разному, — нравоучительно отозвалась Рита, забирая протянутую бутылочку с розовым маслом, и добавила с таинственным видом: — Никогда не знаешь, кто может жить рядом с тобой.

Сказать честно, я сама была несколько шокирована тем, с какой скоростью по замку разнесся слух, будто под маской преподавателя по семейному праву прячется тот самый Бевис Броз. Новость передавалась из уст в уста, приукрашивалась, обрастала самыми неожиданными подробностями, и в итоге Кристоф Ленар был приговорен.

Не надо аплодисментов и восхищения. Злой гений скромно постоит в уголке и, так сказать, в первом ряду насладится побегом противника. Может быть, я даже снизойду до того, чтобы закрыть за ним дверь… И не буду думать, почему мысль дать пинок под зад Ленару кажется ужасно колючей.

С макияжем у Риты не задалось. Натянув форму, подруга наскоро схватила учебники и припустила в столовую, чтобы не опоздать на завтрак. Я уже говорила, что она исключительно трепетно относилась к трапезам и зверела, когда чувствовала голод? Озверевшая фея со стеклянными фиолетовыми глазами своеобразное зрелище. У Ри ведь имелись клыки, могла и покусать от раздражения.

Неприкасаемое антикварное зеркало Диары оказалось заляпано черной пастой. Прочитав простенькое заклинание, я провела тускло светящейся ладонью над зеркальной поверхностью, растворив слой пыли и угольные кляксы. Зачесала волосы в гладкий пучок и тут краем глазам заметила, что мое отражение зажило собственной жизнью!

В поместье Вермонтов случались всякие казусы. Соседствовать с сильными магами, один из которых частенько баловался вызовом духов, было тем еще удовольствием. С детства получаешь пилюлю для стойкости нервной системы. Отражения, начинавшие выплясывать польку или корчить страшные рожи, меня не удивляли и не пугали. Но когда я повернулась к зеркалу, то в зеркале обнаружила Кристофа Ленара!

Он брился, с дурацким видом надувая вымазанную мыльной пеной щеку. Некоторое время я ошарашенно следила, как законник ловко скреб челюсть наточенным лезвием, будто заправский цирюльник. Для уверенности я помахала ладонью перед глазами Ленара. Никакой реакции. Связь явно была односторонней, и мужчина не подозревал о ней.

Похоже, Диара не догадывалась, что в трюмо стояло артефакторное зеркало. У бабки Вермонт была пудреница со следящим зеркалом. Она дорожила вещичкой страшно, никому в руки не давала и любовно называла «карманной замочной скважиной». Правда, в поместье все комнаты были запечатаны, так что подсматривала бабка только за соседями. Благодаря Ди в нашей тесной каморке появилась не просто «замочная скважина», а целое окно! К слову, пользоваться этим артефактом я не умела, никогда бы не подумала, что он пробуждался от простейшего колдовства.

Неожиданно почти облагороженная физиономия законника пошла рябью, мигнула, и в отражении появился Эдон Рауф, намазывающий на волосы знаменитую сахарную пасту. Ту самую, что превращала волосы в непробиваемый шлем. Чертежник был раздет до пояса и демонстрировал бледный торс с чахлой растительностью на груди. Скривившись, я хлопнула в ладоши, и колдовство погасло. Я бы прекрасно прожила без знания, что весь Эдон Рауф, а не только его ноги, был худ и невзрачен.

За завтраком обнаружилось, что этим утром из целого сонма старшеклассниц глаза не накрасили только мы с Ритой. Благородные девицы, перешагнувшие совершеннолетие, красовались стрелками разной степени прямоты и кокетства. Даже жутковато становилось от коллективного помешательства.

Во время лекции по изящной словесности в учебный класс заглянула Милдрет и, перебив профессоршу на полуслове, заявила:

— Софию Вермонт просят к декану Орди.

Поднимаясь из-за стола, я ощутила легкое беспокойство, а когда зашла в просторный кабинет наставницы и обнаружила большое совещание, по-настоящему напряглась.

— Добрый день, — стоя в дверях, сделала я идеальный книксен.

— Проходи, пожалуйста, и присаживайся, — указала наставница Орди на свободное место за длинным столом.

Под пристальными взглядами наставниц я присела на краешек стула и выпрямила спину, как пристало идеально воспитанной благородной девице.

— Ты, наверное, догадываешься, почему мы тебя вызывали? — мягко улыбнулась Орди.

Потому что я натравила на столичного законника целую свору благородных девиц?

— Прошу прощения, наставница Орди, но не очень, — с нарочито растерянной улыбкой ответила я.

Декан указала на аккуратную стопку заявлений, написанных на листах с гербом института.

— Это заявления от выпускниц отделения изящной словесности, твои сокурсницы хотят ежедневно посещать лекции по семейному праву. За одно утро подали пятьдесят девять человек. Другими словами, абсолютно все выпускницы кроме одного человека.

Я стала центром для скрещенных взглядов.

— Вы имеете в виду меня? — уточнила я, хотя ответ был очевиден. — Но меня не интересует законотворчество.

— Оно и не должно, — фыркнула со своего места ведьма Ру. — Мы пытаемся понять, откуда в твоих сокурсницах тяга к семейному праву?

— Боятся, что их обманут в случае развода? — выдала я самую, пожалуй, идиотскую мысль, какая пришла в голову. Нормальные причины пришлось мигом отмести, чтобы не показаться самой умной на ведьмовском шабаше.

— Все разом? — уточнила Ру. — Встали утром и решили, что испугались?

— Почему бы вам не спросить у девушек, написавших заявления? — миролюбиво предложила я. Когда у дам вытянулись лица, стало ясно, что они спросили, и не один раз, но не добились ровным счетом никаких ответов. Святые угодники, а говорят, что с возрастом к женщине приходит мудрость. Неужели почтенные матроны не догадываются — ни одна благородная девица в трезвом уме не признается, что хочет оказаться поближе к одному определенному мужскому телу?

— То есть, ты не знаешь? — без надежды переспросила Орди.

— Впервые слышу о желании девушек слушать лекции по семейному праву, — чистосердечно призналась я в том, что удивлена не меньше наставниц.

— Хорошо, — слабо махнула рукой декан. — Возвращайся на лекцию.

Острая мысль пронзила меня возле двери, когда я схватилась за ручку. Пятьдесят девять из шестидесяти? Даже дурак догадается, а Ленар далеко не дурак, что только человек, запустивший сплетню, не станет интересоваться телом… в смысле, предполагаемым Бевисом Брозом.

— Госпожа Ру, — с улыбкой повернулась я к ведьме, — пожалуй, я тоже напишу заявление.

— Какое? — насторожилась ведьма.

— На посещение лекций по семейному праву.

Увидеть вытянутые лица наставниц было восхитительно.

— Конечно, — сквозь зубы процедила Ру.

— Прямо сейчас, — намекнула я, что без заявления из кабинета не выйду.

— Как пожелаешь, София, — сухо отозвалась она.

Когда заявление было написано и в уголочке появилась раздраженная подпись наставницы Ру, похожая на щеточку с крючком, я тихонечко вышла в коридор. Возле кабинета Ленара крутилась девица. Она бросила на меня вороватый взгляд и немедленно припустила к лестнице, не заметив, что на пол из кармана форменного платья выпала записка на розовом листочке. С мстительной улыбкой я подняла послание, какое ко всему прочему стойко пахло ландышевой эссенцией, и воткнула в дверь. Теперь Кристоф точно не пропустит любовное признание!

Я успела к концу занятия и, тихо извинившись перед профессором, села за парту. Только состроила вид, будто переписываю с доски выведенные учительской рукой заметки, как Рита толкнула меня в локоть и подвинула тетрадь, где накорябала крупными буквами:

«Что они хотели?»

«Спросили, почему я не интересуюсь законотворчеством».

Я одарила соседку многозначительным взглядом, и она с преувеличенным интересом кинулась записывать за лекторшей задание к следующему занятию, будто действительно собиралась выполнять морфологические разборы устаревших слов.

Во время обеда Ри передали письмо из дома. Бабушка Пиботи собралась выходить замуж! Вообще, еще пару месяцев назад, когда Риту вызывали в Волшебный лес, бабулька собиралась помирать. Она купила белый саван, новую обувь и отдала задаток за погребальную церемонию, так что новость о свадьбе застала мою подругу врасплох. Жених был на сорок лет моложе старушки, увлекался темными практиками и явно нацелился на наследство единственной внучки.

— Святые угодники, она нас самих в гроб вгонит, а потом выпьет крепкого грога на погребальной церемонии, — покачала головой Рита и бросилась в ректорскую приемную, чтобы получить разрешение на срочный отпуск. Много вещей она собирать не стала и уехала из замка вечерним дилижансом вместе с преподавателями, предпочитавшими снимать жилье в городке.

— Вернусь в конце недели, — обняла меня Ри, прежде чем забраться в дилижанс.

— Осторожнее по дороге, — помахала я рукой и дождалась, когда дилижанс с лучшей подругой скроется за поворотом.

Неожиданно на несколько дней в моем распоряжении оказалась целая комната, а значит, я могла спокойно дописывать роман, не прячась, как мышка, по углам. После библиотечной «охоты на ведьм», в смысле на любовные романы, рукопись приходилось хранить в запертом на ключ сундучке под кроватью. С относительным комфортом расположившись на трюмо, я перечитала последнюю главу, внесла правки, а потом достала чистый лист. Артефакторное перо легко скользило по бумаге, оставляя ровные четкие строчки почерком моего покойного отца. Главная героиня таяла в объятиях главного героя. Он целовал розовые припухшие губы, но вдруг громыхнул возмущенным голосом:

— Какого, простите, беса, вы тут делаете… в таком… непотребном виде?!

Чего?!

Я резко вынырнула из фантазий и, изогнув брови, перечитала машинально записанную нелепицу, не имевшую права оказаться в жаркой эротической сцене.

— Пожалуйста, не прогоняйте меня! — в тишине комнаты пролепетал испуганный девичий голосок. С возрастающим недоумением я огляделась, но в спальне, естественно, никого не было. Высился шкаф-громадина, жались по стенам кровати, на безвкусной картине над ромашковым полем летали драконы. Когда я успела сойти с ума и не заметить? Уже и чужие голоса слышала…

— Барышня! — рявкнул невидимый мужчина, и тут я узнала баритон взбешенного Ленара, утратившего привычные мягкие интонации умелого соблазнителя. — Не смейте срывать эту свою тряпочку! Немедленно натяните обратно!

— Я хочу вас… господин Ленар! В смысле люблю вас! Вот прямо сейчас люблю так сильно, что нету мочи! Я верю, что вы умелы и сможете обучить меня страсти.

— Барышня, вы свихнулись?! — рявкнул Кристоф. — Я приму дисциплинарные меры!

— Я согласна! Возьмите и примите!

С возрастающим недоумением я воззрилась на зеркало. По гладкой поверхности, отражавшей мою физиономию со всклокоченной шевелюрой и покрасневшими от тусклого света глазами, шла рябь. Выходило, что моя «замочная скважина размером с окно» позволяла и подглядывать, и подслушивать. А я не понимала, надо ли мне смеяться или плакать.

Из другого конца замка неслись звуки неясной возни. Видимо, дисциплинарные меры подразумевали отлов полуголой девицы, а потом выдворение оной из мужской спальни в ледяной коридор.

— Пошла вон!

Дверь категорично хлопнула. На секунду стало неимоверно тихо, а потом Ленар злобно прошипел, разговаривая сам с собой:

— Они сегодня взбесились? Сумасшедший дом, а не Институт благородных девиц!

И с ним было сложно не согласиться.

Связь оборвалась, зеркало замерло. Наверное, пришло время расхохотаться страшным голосом злого гения, ведь план по выселению столичного законника работал, как магические часы. Тик-так. Время Кристофа Ленара в замке стремительно подходило к концу!

В середине ночи зеркало заговорило снова. От страха я так подскочила, что едва не сверзилась с кровати, а из открытого магического «окна» доносились звуки очередного скандала.

— Барышня, у вас есть хотя бы что-то святое?! Вы забрались в мою кровать!

— Какое счастье, что я не перепутала комнаты! — заявила радостным голосом новая соблазнительница. — А то там музыкантша залезла к чертежнику… Куда вы меня тащите, господин Ленар?!

— На выход! — отрезал он.

— Но я голая!

— А я-то подумал, что у вас необычная ночная сорочка! — зло сыронизировал Кристоф.

С треском захлопнулась дверь.

Вначале четвертого я стала подозревать, что меня настигла дурная карма. Каждые полчаса законник выставлял студенток, а проклятущее зеркало передавало последние сводки с передовой. Я лежала на кровати, таращилась невидящим взглядом в белесый потолок и мысленно представляла, как в коридоре мужского пансиона змеилась длинная очередь из девиц всяких мастей, ожидавших своей очереди в комнату Ленара.

Распугал их бледно-серый рассвет, забрезживший за окном. Соблазнительницы все-таки были дамами благородными и не занимались непотребностями при свете. Наконец-то никто не мешал спать! Но едва я забылась неглубоким сном, как в коридоре пронзительно затрезвонил колокольчик, возвестивший о начале нового дня.

Застегивая форменное платье, я с ненавистью смотрела на свое отражение в проклятом зеркале и слышала, как шуршит на другом конце замка Ленар. В душе возникло подозрение, что разговорчивая мебель была переселена к нам не случайно. Похоже, заклинание давненько работало неисправно, и в особняке Арно до нервного тика устали от беспрерывной передачи соседских разговоров.

В течение дня времени не нашлось, так что вечером я принялась пересматривать учебники по магии, пытаясь разобраться, как заткнуть шумное зеркало, но после почти бессонных суток меня накрыл позорный сон. Я вырубилась на середине найденного заклятья, сладко прижавшись к раскрытому фолианту щекой, а пробудилась от ледяного холода, воцарившегося в библиотеке. Было сложно судить, который шел час, но читальный зал окутывала темнота. Световой камень почти перегорел и едва-едва теплился. Пока светляк окончательно не погас, я дописала слова заговора, собрала пирамидой учебники и припустила в общежитие.

На этаже царила сонная тишина, и только из нашей комнаты доносились неясные звуки. Подняв повыше огарок светового камня, я резко распахнула дверь, но спальня оказалась пуста. Бормотание исходило от зеркала, словно у трюмо кто-то убавил звук. Я прислушалась. Ленар переживал очередное нашествие соблазнительниц. Судя по тому, что женский голос был не один, благородные девственницы начали сбиваться стаями!

Закрывшись на защелку, я решительно приблизилась к трюмо. Разговор зазвучал четче, и вдруг раздался сдавленный мышиный писк. Судя по всему, девицы пытались поделить «Бевиса Броза» кулаками. Читая заклинание, я махнула перед зеркальной поверхностью тускло светящейся ладонью. Магия стремительно утекала к артефакту, и руку начало неприятно покалывать. Когда прозвучало последнее слово заговора, звук, исходивший от зеркала, смолк. Однако я даже не успела перевести дыхание от облегчения, как к ненавистному зеркалу вернулось изображение!

В тусклом свете магического камня, горевшего в ночнике, две девицы в легкомысленных ночных сорочках беззвучно драли друг друга за волосы. Неожиданно в поле зрения появился законник. С каменным лицом он выплеснул на головы соблазнительниц графин с водой. Хулиганки мгновенно расцепились. Пока они отплевывались, пытаясь прийти в себя после ледяного купания, Кристоф ловко схватил обеих за шкирки, разводя в разные стороны. Что-то нравоучительно высказывая, он выставил воинственных искусительниц в коридор. Вернее, я подозреваю, что выставил, ведь через некоторое время Ленар снова появился в зеркале, но уже в гордом одиночестве, и принялся снимать рубашку…

И только через несколько секунд я осознала, что завороженно следила за раздеванием. Обругав себя нехорошими словами, я немедленно сдернула с постели Диары покрывало и завесила «сквозную дыру» в мужское общежитие.

На следующее утро дурная карма не просто меня нагнала, а буквально шарахнула по темечку! Я не услышала звонок колокольчика и вскочила с кровати, когда в коридоре наступила подозрительная тишина. Часики намекнули, что завтрак уже подходил к концу. Кружась по комнате, я стаскивала перекрутившуюся ночную сорочку и случайно боднула трюмо. Покрывало немедленно соскользнуло, и передо мной предстал хмурый Кристоф, завязывавший перед зеркалом галстук.

Мужчина замер. Мы встретились глазами…

Он видел меня так же ясно, как и я его!

Взвизгнув, я прикрыла голую грудь и повалилась на кровать. Забравшись под одеяло, я кое-как вновь натянула ночную сорочку. Приняв более или менее благопристойный вид, вскочила и молниеносным движением вернула на трюмо покрывало. Однако все равно заметила, что Кристоф, спрятав руки в карманах, с ехидной ухмылкой следил за моей комнатой сквозь проклятущее «магическое окно».

— Да чтоб этих Арно с их дурацкой мебелью разобрало проклятьем несварения! — в сердцах выпалила я и тут же шлепнула себя по губам. Колдунья из меня была никудышная, но сказанное от души проклятье иногда приобретало силу и долетало до адресата. Это не институтский забор проклясть!

Пропустив завтрак, злая, как горный орун, я направилась в учебное крыло. Девушки собирались на занятия, было людно и шумно. Посреди коридора о чем-то вежливо беседовали Ленар и преподавательница изящной словесности. Стыд от утреннего конфуза нахлынул с удвоенной силой. Надо же было зеркалу превратиться в сквозную дыру именно в тот момент, когда я стояла почти голая! Недолго думая, я завернула в пустую аудиторию и принялась ждать, когда Кристоф уберется с дороги.

Время шло. Приближалось начало занятий. Не удержавшись, я осторожно приоткрыла дверь, чтобы проверить, ушли ли преподаватели, и едва не уткнулась носом в мужскую грудь.

— Госпожа Вермонт, как мы удачно встретились! — Ленар ловко оттеснил меня обратно в класс и плотно закрыл дверь.

— Мы не встретились, я пряталась от вас в кабинете, — от нервов переходя на официоз, выпалила я.

— Я заметил, — усмехнулся он.

— Так вот, если заметили, надо было пройти мимо и дать благородной девице сохранить лицо! — старательно отводя глаза, проворчала я.

— Ты мне лекцию о хороших манерах читаешь? — в голосе Кристофа прозвучало восхищение.

— Сказал человек, подглядывавший за мной через зеркало, — презрительно фыркнула я, полностью и безоговорочно перекладывая вину на мужчину. Пусть теперь выкручивается как может!

— София, не подумай, будто я намекаю на что-то, но из нас двоих именно ты наследница магического рода и умеешь использовать заклятья…

— Намекаешь, что я за тобой подсматривала? — с фальшивым возмущением вскинулась я. — А ты, как я вижу, весьма высокого мнения о себе. Зачем мне за кем-то следить?

— Действительно, зачем? — Глаза Ленара смеялись, уголок рта изгибался. — Некоторые твои сокурсницы почему-то решили, что я писатель эротики.

— А ты писатель?! — моментально изобразила я изумление.

Ленар покачал головой:

— Не получилось.

— Что не получилось? — уже искренне удивилась я.

— Изобразить из себя дурочку, — пояснил он. — Уверен, ты в курсе, что мою комнату две ночи подряд осаждают агрессивные девицы в прозрачных сорочках. Очень утомительно выставлять их за дверь.

— Понимаю, — кивнула я. — Предпочитаешь ночами спать?

— Не с экзальтированными девственницами, называющими меня Бевисом Брозом.

— Я не спрашивала с кем. — У меня неожиданно вспыхнули щеки. — От меня-то что ты хочешь?

— Предупреди своих подруг, что сегодня в преподавательском общежитии ставят магическую защиту. Будет жаль, если кто-то попадется и вылетит из института за недостойное благородных девиц поведение.

— И все? — изогнула я брови. — Я думала, ты попросишь найти человека, пустившего слух.

— С этим я и сам прекрасно справлюсь, — едва заметно улыбнулся он и вдруг стремительно наклонился к моему уху. Теплое дыхание защекотало чувствительную кожу, по спине побежали мурашки. Я много раз описывала подобные мужские приемчики в книгах. Мужики специально говорили на ушко какую-нибудь пошлость, чтобы смутить героиню и заставить чувствовать себя безоружной. Но я-то всегда была начеку!

— Я уже передал декану Ру, что в вашей комнате хранится следящий артефакт, — вымолвил он.

Стараясь сдержать смешок, я прошептала:

— Спасибо. Наконец-то мы от него избавимся.

Неожиданно дверь кабинета широко распахнулась. Кристоф мгновенно закрыл меня от нежданного гостя.

— Ой, простите! — пропищал тоненький девичий голосок. — Классы перепутала.

— Не опаздывай на занятия, — сухо отозвался Ленар и вышел следом за девчонкой.

Дождавшись припозднившегося перезвона колокольчика, я отправилась на лекцию. Едва занятие закончилось и мы с однокурсницами вышли из класса, как ко мне подскочила взбешенная Диара.

— Иди за мной! — развернувшись на каблуках, она направилась в туалетную комнату. Мы с подругами недоуменно проследили, как Ди энергично отбивала каблуками по паркету. Удивительно, как из-под ног не сыпались искры.

— Чего музыкантша к тебе привязалась? — спросила одна из приятельниц.

— Понятия не имею, — пожала я плечами.

— Вермонт! — взвизгнула Диара, осознав, что вышагивает в гордом одиночестве, и стремительно, словно фурия, ринулась в мою сторону. — Хочешь скандалить посреди коридора?!

— Нет, — покачала я головой. — Это ты хочешь скандалить, а я на лекцию опаздываю.

— Ну, хорошо! — процедила она сквозь зубы. — Как ты посмела рассказать ведьме о трюмо? Ты хотя бы представляешь, какой скандал разгорелся?! Они собираются вытащить всю мебель.

— Нам дадут письменные столы? — с надеждой уточнила я. Рядом с нами начали толпиться девчонки, привлеченные визгом покрасневшей от злости Ди.

— Да ты издеваешься! — топнула она ногой. — Если ведьма посадит меня под домашний арест в этом долбаном институте…

— Считайте, уже посадила, — раздался за спинами голос наставницы Ру. Студентки дунули в разные стороны, прячась от строгой деканши, а у Диары вытянулось лицо. — Госпожа Вермонт, отправляйтесь на занятия. Госпожа Арно, поднимемся в мой кабинет.

Угрожать при ведьме Ди боялась, но яростный взгляд был красноречивее любых слов. Едва они с наставницей исчезли из поля зрения, как я припустила в общежитие, чтобы на всякий случай перепрятать сундучок с рукописью и выдранными из трактата картинками. Вряд ли его стали бы вскрывать, но рисковать не стоило. Компромат я схоронила в библиотеке. Полки были глубокими, и я заставила сундучок фолиантами по основам магии. Спустившись с лестницы, проверила тайник — книги не выпирали, да и вряд ли бы в институте нашлись любители магических учебников, чтобы лазить по стеллажу.

Когда перед обедом я вернулась в общежитие, наша комната уже была разорена. Вокруг царил страшный бардак, как после нашествия варваров, но громоздкая старая мебель исчезла. Как и третья кровать. Тесная каморка, в какой разойтись можно было только бочком, приобрела неожиданный простор. В стене щерилась раскрытыми дверцами пыльная ниша, прежде загороженная гардеробом.

Обстановка из дома Диары прожила с нами почти три года. Не верилось, что под конец учебы мы все-таки избавились и от мебели, и от хозяйки. Даже рук не пришлось марать. Никаких интриг! Все сделал Ленар. И хотя он пытался усложнить мне жизнь, вышел прощальный подарок. Надо бы из благодарности коробку шоколада на дорожку подарить! У меня как раз одна завалялась… В прямом смысле этого слова. Тео подарил на день рождения, но я к шоколаду относилась равнодушно, а Рита покрывалась от сладкого пятнами, так что коробка, завернутая в газетный лист, уже полтора года лежала под кроватью. Вернее, венчала кучу моих вещей, сваленных Ди посреди комнаты. Складывалось впечатление, что богатенькой наследнице помешали устроить ритуальное сожжение чужого имущества.

На месте Ди я бы точно вышвырнула исподнее противницы в окно и с пакостной улыбочкой проследила, как нижние сорочки разлетались по внутреннему двору, повисали на пиках забора и путались в ветвях старого ясеня, но она, видимо, не хотела распыляться на мелочь. Может, надумала провернуть что-нибудь масштабное?

— Госпожа Ру решила, что Диара будет жить отдельно, — раздался за спиной ужасно недовольный голос комендантши.

— Какая ужасная новость, — не пытаясь скрыть довольной улыбки, отозвалась я. — Вряд ли мы с Ритой переживем ее отселение.

— Столы и тумбочки потащите сами! — буркнула она напоследок и, позвякивая связкой ключей на поясе, направилась в конец коридора.

Во время обеда за общим столом царило уныние. Опечаленные девицы без аппетита ковырялись в еде.

— Что случилось? — тихо спросила я у Нестейши, удачно занявшей место возле меня.

— В мужском общежитии поставили магическую защиту, — с грустью вздохнула она. — Понимаешь, какое горе?

— Горе? — чуть не подавилась я супом. Из-за беготни с рукописью я совсем забыла передать слова Кристофа в массы. Правда, сокурсницы и без моих усилий узнали последние новости. Надеюсь, что не опытным путем.

— Конечно! — с жаром воскликнула она. — У меня в романе главные герои бросаются в омут страсти, а на двери в общежитие защита стоит.

— А чем им помешает защита в преподавательском пансионе? — не увидела я взаимосвязи. — Думаешь, лбами в запертую дверь общаги вмажутся и память потеряют?

— Герои должны переспать, — закатила глаза Несс. — Вспомни историю, все великие авторы создавали романы, основываясь на личном опыте. А как я опишу процесс соития достоверно, если не проникну в комнату Ленара?

— Ты надеялась, что он тебе подскажет, как правильно… кхм… сливаются? — изогнула я брови.

— Зачем мне рассказывать о премудростях разврата? — с возмущением фыркнула она. — Меня интересуют практические занятия. Не сомневаюсь, что у Ленара богатый опыт. Не по картинкам же он все эти… любопытные штуки в «Белоснежке и семи рыцарях» описывал.

— Да, вряд ли он использовал трактат «О плотских утехах», — едва сдержав смешок, фальшиво посочувствовала я.

Тут в столовую вошла Милдрет. Она остановилась на пороге, орлиным взором окинула столы, а потом ткнула в мою сторону пальцем:

— Вермонт, к ректору!

Опять меня?! Что за жестокие порядки? Почему нельзя дать благородной девице, пропустившей завтрак, хотя бы спокойно отобедать?

Народ коллективно замолчал, и в зале воцарилась пронзительная тишина. У меня нервно задергался глаз. Скрипнув зубами, я отложила ложку и с кроткой улыбкой поднялась из-за стола. Пока шла по проходу, невольно заметила кривоватую усмешку, исказившую хорошенькое личико Диары Арно. Даже не верилось, что за столь короткое время она сумела придумать достойную гадость, стоившую вызова к ректору. И ведь я не ошиблась! Ди действительно оказалась ни при чем…

Когда я вошла в кабинет ректора, то от неожиданности замерла на пороге. За длинным полированным столом с чашей фруктов посередке (как раз в том месте, куда не дотянутся гости) сидели наставницы всех отделений, Кристоф Ленар и чертежник Эдон Рауф. Ректор терялся в низком кожаном кресле во главе собрания, и над столешницей выглядывала лишь половина кислой физиономии.

— Здравствуйте, — присев в отточенном книксене, скромно потупила я взгляд. Судя по атмосфере всеобщей строгости, в кабинете собрался дисциплинарный комитет.

— Госпожа Вермонт, возможно, вы догадываетесь, почему стоите перед самыми уважаемыми людьми института? — усталым голосом вопросила госпожа Орди.

— Нет, госпожа наставница, — честно призналась я, перебирая в уме причины. Не из-за трюмо же, право слово, меня швырнули в змеиное логово?

— Из-за вашего морального, а вернее, аморального поведения, госпожа Вермонт, — прокаркала ведьма Ру. — Говорила же, что любовные романы никого до добра не доводят.

— Простите? — вырвалось у меня.

— Вы преследуете преподавателя! — рявкнула ведьма, как обычно, взяв на себя роль народного обвинителя.

— Я?! Ради святых угодников, кого, позвольте узнать?

От возмущения я вперила в Ленара обвиняющий взгляд, но он, скрестив руки на груди, что-то с любопытством изучал на полированной поверхности стола.

— Меня! — вскочил из-за стола чертежник.

Сидевшая рядом наставница Орди брезгливо сморщилась и, картинно вытащив из длинного рукава платочек, промокнула оплеванную соседом щеку.

— Вас? — хлопнула я глазами. — Когда?

— Вы ворвались в мою комнату, госпожа Вермонт, и я вам объяснил, что между студенткой и преподавателем никаких отношений быть не может!

Перед мысленным взором немедленно пронесся нелепый вечер, когда я рвала на груди платье и признавалась чертежнику в любви.

— Вы со мной согласились, а теперь шлете пошленькие любовные записки! — Он швырнул на стол смутно знакомый розовый листочек. Тот самый, что пару дней назад я лично воткнула в дверь Ленара, чтобы признание в любви, надушенное ландышевым благовонием, попало лично в руки законника. Какое коварство!

В помещении повисло тяжелое молчание.

— София, мы хотим разрешить проблему мирно, не тряся, так сказать, грязным бельем по коридорам института, — с мягкой улыбкой пообещал ректор. — Я понимаю, что в вашем возрасте обычное дело испытывать нежные чувства к взрослым мужчинам. Если вы покаетесь и извинитесь перед господином Рауфом, то мы постараемся не доводить дело до вашего попечителя.

— Я была бы благодарна, если бы господин Элрой остался в неведении, — вежливо улыбнулась я, только усилием воли сдерживаясь, чтобы не шарахнуть по столу магическим ударом. Конечно, столешницу бы не сломала, но полировку точно бы подпортила.

— Вот видите, господин Рауф, — довольный тем, что студентка одумалась, вздохнул ректор.

— Но мне не за что извиняться, — пояснила я.

— Чего? — поперхнулся ректор.

— Господин Рауф, разве тем вечером вы не помогали мне с начертательной геометрией? — вперила я ледяной взгляд в чертежника. Наставницы дружно повернули к Эдону головы, и тот нервно затеребил уголок галстука.

— Ну… — промычал он.

— К слову, господин Ленар был свидетелем тому, как мы кропотливо чертили перпендикулярные линии.

Кристоф наконец потрудился посмотреть в мою сторону. Он едва сдерживал издевательский смех!

— Правильные треугольники, — поправил он. — Вы изучали правила построения треугольников.

— Как видите, я действительно ничего не смыслю в начертательной геометрии, — выкрутилась я.

Пунцовый от конфуза Эдон Рауф с опаской поглядывал на женщин.

— Кажется, что-то такое припоминаю… — промычал он, но тут же громко высказался: — Но после того, как я потратил на вас личное время и взялся за дополнительное занятие, как вы посмели забрасывать меня любовными посланиями?

— Они не мои, — пожала я плечами. — Хотите, я выведу несколько строк и сличим почерк?

Думала, что наставницы не поддадутся на провокацию, но мне действительно выдали перо, баночку с красными чернилами и листок бумаги с гербовым водяным знаком. Сесть, правда, не предложили. Пришлось согнуться над столом бубликом и осторожно написать свое имя.

— Смотрите, — передала я листик ведьме Ру. Записка прошлась по рукам судей.

— Кажется, один хвостик вот тут очень похож, — высказалась наставница отделения искусств, но нарвалась на яростный взгляд декана Орди и мгновенно пошла на попятную: — Хотя без очков я что-то плохо вижу.

— Что ж, похоже, вопрос снят. Приглашайте другую девицу, которая к господину Рауфу ночью в кровать забралась. — Кажется, ректор даже вздохнул с облегчением. Согласна, только чокнутый пожелал бы лично объясняться с моим благодетелем Таннером ди Элроем, владельцем известных мануфактур, где производили корма для домашних драконов.

— Я знаю, что госпожа Вермонт часто пишет артефакторным пером, меняющим почерк, — вдруг вымолвил Ленар. — Думаю, что будет справедливо, если мы устроим дополнительную проверку. Вы ведь не против, София?

Мы встретились глазами. Подлец! Форменный подлец! Стоило его поймать, скрутить и насильно накормить теми самыми конфетами, провалявшимися под кроватью полтора года… чтобы смерть не была легкой.

— Госпожа Вермонт? — изогнул он бровь.

— Господин Ленар? — копируя его тон, отозвалась я.

— Доставайте перо. — Кристоф намекнул на маленькую сумочку, привязанную к поясу платья, в каких студентки носили личные вещи.

— Конечно, — сухо вымолвила я и достала артефакторное перо с золотым наконечником. Единственная ценность, оставшаяся от огромной магической сокровищницы некогда богатого рода. Если бы отец догадывался, какие пошлости примется ваять старшая дочь с помощью родового артефакта, то предпочел бы утопить магическое перо в ручье, протекавшем на границе поместья Вермонт.

Мне вновь передали листок, и я еще раз написала собственное имя ровным мужским почерком.

— Что ж, действительно, письмо не ваше, — внимательно разглядывая надпись, вымолвил Ленар. — Думаю, теперь все обвинения сняты.

— Госпожа Вермонт, отдайте перо, — приказала ведьма Ру. — Вам известно, что в институте запрещены магические артефакты.

Я почувствовала, как задергалось нижнее веко. Чтобы мое сокровище попало в чужие руки? Бабка Вермонт точно перевернется в гробу, потом самовоскресится и перекусает всех деканш!

— Извините, госпожа Ру, но не могу, — с милой улыбкой соврала я, и у наставницы вытянулось лицо. — Знаете, моя бабуля при жизни очень ценила семейные реликвии, особенно любила это перо, и наложила проклятье. Когда артефакт берет кто-нибудь чужой, сразу схватывает бородавочную болезнь.

Ру Итар тихо кашлянула и немедленно отказалась от конфискации:

— Что ж, сделаем исключение из правил. Просто… уберите эту вещь из замка.

— Благодарю за понимание, — кротко улыбнулась я. — С вашего позволения, господин ректор, я могу идти?

— Конечно, София, — с облегчением согласился он.

Когда я вышла из кабинета в приемную, то Милдрет прошептала:

— Так и знала, что ты никогда не посмотришь на это плюющее недоразумение! Он себя в зеркало хотя бы видел? Бевис Броз недобритый.

Наверное, мне стоило злиться на Кристофа Ленара за десять минут унижения, но я испытывала настоящее восхищение. Какая каверза! Можно аплодировать стоя. Передал записку Эдону Рауфу, до смерти боявшемуся вылететь со службы за роман со студенткой! Знал же, что я с легкостью выкручусь, но как изящно подставил подножку. Я ни секунды не сомневалась, почему законник с мягкой усмешкой на устах щелкнул меня по носу. Он тонко намекнул, что вычислил, кто именно пустил слух о писателе эротики в замке, полном впечатлительных благородных девиц.

Завалы в комнате я разобрала ближе к ночи, когда на небе вызрела полная оранжевая луна и ее неожиданно можно было разглядеть из окна. На поверку оказалось, что не все вещи пережили нападение взбешенной папенькиной дочки. Половина флаконов с косметическими растирками, лежавшими в деревянной шкатулке, разбились, остальные покрылись липкой пленкой, и запах изнутри шел преотвратительный. Я даже отшатнулась, а глаза заслезились. Очень хотелось оставить шкатулку в новой комнате Ди, чтобы она оценила непередаваемый букет зловония.

Когда наконец студентки разошлись по спальням, я сбежала из общежития в библиотеку. Замок спал. В коридорах гуляли холодные сквозняки, и стояла такая тишина, что любой шелест или шаг эхом отражался от стен. Дверь в читальный зал раскрылась натужно, со скрипом. Я прошмыгнула в стылое темное помещение. От прикосновения щипцов в стеклянной лампе тускло засветился магический камень. Особенно отчищать нагар, чтобы свет был ярче, не имело смысла, я заскочила в библиотеку, чтобы забрать сундучок с рукописью, и задерживаться не собиралась. Однако чем ближе я подходила к разделу магической литературы, тем четче слышала шепотки. За книжными шкафами горел огонек, и у меня замерло сердце.

— Кто-то идет! — прошептала девица, и свет мгновенно погасили.

Нарочно, чтобы озарить разом весь проход, я подняла лампу над головой и вышла из-за стеллажа. Четыре девушки резко оглянулись, заслоняя спинами столик с раскрытыми фолиантами. С екнувшим сердцем я немедленно покосилась на полки, почти уверенная, что они обнаружили мой тайник, вскрыли замок, а теперь наслаждались рукописью, но верхняя полка оказалась нетронутой. Лестница, помогавшая забираться на верхотуру, была отодвинута к соседнему стеллажу.

— София! — облегченно вздохнула Нестейша, единственная знакомая мне из компании полуночниц. — Ты что тут делаешь?

— Позаниматься хотела, — соврала я, — но услышала голоса и решила проверить. А вы?

— Учимся колдовать, — торжественно объявила писательница, видимо, после работы над романом о Магической Академии ощутившая зов дара. Ничего смешного! Когда Несс вдруг начала ваять разноплановые истории, то объявила, будто «творить» ее заставлял писательский зов. Я как раз билась над финальной сценой «мужиконедельки» и недоумевала, почему не слышу никаких призывов от эротической музы и вынуждена корчиться в творческих муках.

— София, ты же из магического рода! — Она бросилась ко мне. — Помоги нам!

Девчонки мгновенно оживились, расступились, и передо мной появился заваленный магическими учебниками столик.

— И что вы собираетесь сделать? — полюбопытствовала я.

— Взломать защиту в мужском общежитии!

— Дамы, настоятельно рекомендую вам этого не делать, — прозвучал за нашими спинами вкрадчивый голос Кристофа Ленара.

Мы оглянулись. Без пиджака, в одном жилете и в рубашке с закатанными рукавами, он наблюдал за нашим замешательством. Ладно злоумышленницы, но я-то чего испугалась? Опомниться не успела, а девчонки дунули из библиотеки с такой проворностью, словно к туфлям приделали крылья. Заскрипела и хлопнула дверь — девушки сбежали в общежитие, а мы рассматривали друг друга через темноту, едва-едва разбавленную тусклым мерцанием магического света. Я попыталась прошмыгнуть мимо законника, но он ненавязчиво перекрыл мне дорогу.

— Не спится? — тихо вымолвил Ленар.

— Что вы хотели, господин преподаватель? — изогнула я брови. Расстояние между нами благопристойным назвать можно было с большой натяжкой.

— Выразить свое восхищение, — промурлыкал он. — Это был филигранный план! Пришлось поломать голову, чтобы понять, кто именно пустил нелепый слух. Знаешь, чем ты себя выдала?

Я понимала, что если задам неправильный вопрос, то действительно выдам себя с головой.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — с улыбкой отозвалась я.

— Днем декан Ру озадачила меня лекциями для твоих сокурсниц и добавила, что даже ты вознамерилась изучать семейное право, хотя всегда заявляла, что не выносишь законников.

— И что в этом странного?

— Мы оба знаем, что твоих однокурсниц мало волнуют чьи-либо права, в том числе их собственные. Они хотят каждый день лицезреть Бевиса Броза. И только один человек не выказывал желания тратить время на бессмысленные уроки, пока не узнал, что выделился на фоне остальных. Тот, кто наверняка знал, что я не пишу эротических романов. Более того, я их даже не читаю.

— Какое стройное рассуждение, но не понимаю, почему ты делишься им со мной.

— Думала, что если натравишь на меня девиц, то я уеду из замка? — попал он в самую точку. — К слову, мне пришлось оплатить магическую защиту для мужского и женского общежитий, чтобы благородные девицы не вылетали из института за аморальное поведение.

— А меня, значит, в аморальном поведении обвинить — нормальное дело?

— Это цирковое сборище не могло тебе навредить. Умение, с каким ты ускользаешь от неприятностей, потрясает до глубины души. Никогда прежде не встречал столь изобретательную особу.

Неожиданно он шагнул ко мне, и я попятилась. Лопатки уперлись в книжную полку, и отступать стало некуда. Я оказалась в ловушке между шкафом и горячим поджарым телом Кристофа. Не отводя глаз, он прошептал:

— Ответь мне на вопрос, София Вермонт… Кого ты защищаешь?

— Ты поступаешь как типичный мужчина, — насмешливо фыркнула я, не обращая внимания на пустившееся вскачь сердце. — Пытаешься напугать и подавить за счет физического превосходства.

— Если бы я хотел подавить, то сделал бы вот так… — Он резко нагнулся и остановил губы в дюйме от моего лица. В ответ мое глупое заполошное сердце сильно ударило в ребра. Я не имела права проиграть!

Резко встав на цыпочки, я подалась к Кристофу. Расстояние между нами сократилось, я чувствовала его дыхание и практически касалась губ.

— Вот так? — чуть слышно вымолвила я и ощутила легкое, едва заметное прикосновение. В лице мужчины появилось непонятное ожесточение. Глаза потемнели. На секунду показалось, что он сорвется и меня поцелует, но Ленар не поддался на очередную провокацию. Уголок рта дернулся в усмешке.

— Два один в твою пользу, София Вермонт, — вымолвил он и резко отступил. Когда он скрылся за книжными шкафами, я вдруг осознала, что почти не дышала.

ГЛАВА 5

Бевис Броз отдыхает

В воскресенье вечером вернувшая из Волшебного леса Рита Пиботи с удивлением рассматривала общежитскую каморку, резко расширившую пространство и способную претендовать на звание нормальной комнаты. Недоумевающий взгляд останавливался на промежутках, прежде занятых мебелью из особняка семьи Арно.

— И картину забрали, — прошептала она, отказываясь верить в свое счастье. Драконы, летающие над ромашковым полем, были заключены в тяжелую позолоченную раму, висели над кроватью феи и с завидной регулярностью падали с гвоздика.

— Половик тоже унесли, — кивнула я на чистый дощатый пол со скромной вязаной дорожкой, выдаваемой в комплекте с мебелью. Ковер без нашего разрешения постелили позапрошлой зимой. Диара разок переночевала в комнате, посчитала, что обмораживает о ледяной пол царственные конечности, и притащила толстый шерстяной половик. В замке вечно царила сырость, и уже через неделю он начал вонять мокрой псиной. О том, как его приходилось чистить в четыре руки, вообще не хотелось вспоминать.

— А Диару?

— Ее не уносили, просто переселили, — покачала я головой. — И заметь, все было сделано без моего участия.

— Она думает так же? — сухо уточнила фея.

— Нет, конечно. Как бабуля Пиботи? — перевела я тему разговора.

— Застала жениха с любовницей, разорвала помолвку и решила умереть. Еле отговорили от покупки нового савана. К чему траты? Она еще прошлый не использовала. — Рита вздохнула. — А столы нам дадут?

Через десять минут мы скакали по коридору следом за общежитской ключницей. Мебель хранилась в старой башне, давно не используемой из-за подтекающей крыши и провалившихся полов.

— Берите, — объявила тетушка, широко раскрыв двери одного из сумрачных, пыльных залов, превращенных в склад. Внутри были нагромождены старые учебные парты, скрипящие расшатанные стулья, стеллажи для книг и расцарапанные классные доски. От разнообразия рухляди мы оторопели. Как завороженные ходили по завалам и боялись прикоснуться к столам, чтобы не оказаться погребенными под обломками.

— Чего носы воротите? — забранилась ключница, входя следом. — Чем вам вот этот стул не угодил? Между прочим, раньше в ректорате стоял!

Она указала на древность с вытертой до проплешин обивкой. Возможно, лет двадцать назад на него действительно торжественно пристраивал зад тогдашний ректор, но потом жизнь стула покатилась по наклонной. Он пошел по рукам, вернее, по приемным и учебным аудиториям, пока не попал в склеп старой мебели.

— Боюсь, он под нами развалится, — буркнула Ри.

— Да он будет покрепче ректорского кресла! — возмутилась ключница. — Смотрите!

Она плюхнулась на жалобно скрипнувший стул и припрыгнула.

— Видели? — Ножки у деревянного старичка жалобно трещали, а она с азартом сигала на сиденье, точно на пружине. — После вас еще лет десять прослужит.

Вдруг раздался громкий хруст, и ключница ухнула на пол, нелепо задрав ноги в полосатых шерстяных чулках.

— Ба-ба-батюшки! — запричитала она, пытаясь перевернуться.

— Святые угодники, госпожа комендант, вы не убились? — бросились мы к тетке. Она милостиво позволила ее поднять. В приступе вдохновения Рита принялась обмахивать запылившуюся юбку пострадавшей, да так хлопнула, что отодрала ключи. Связка со звоном слетела на пол, и мы замерли в немом изумлении.

— Извините, — со смиренным видом Ри подняла и протянула ключи. — Возьмите, пожалуйста.

Оставалось признать, что без потерь мебельный вопрос мы не уладим и приличной обстановки не получим.

— Госпожа комендант, — с самой сладкой улыбкой, сводящей челюсти, пропела я, — слышала, что в прошлом году ректор поменял мебель в личных покоях…

— И что? — сузила она глаза.

— Я в долгу не останусь.

— Мы в долгу не останемся, — немедленно промурлыкала Ри. — Вы же слышали, что в Волшебном лесу создают лучшие феромоны? Я из дома привезла баночку секретных духов…

— «Королевская ночь»? — поняв намек, высказала удивительную осведомленность тетушка, и фея с заговорщицким видом кивнула. — Что ж, ректор действительно в прошлом году менял мебель, но вы же понимаете, что поставить его кровать в комнату пансиона так же плохо, как подсматривать за преподавателем через следящее зеркало?

— А зачем нам кровать? — удивилась я. — Нам только стол нужен.

— И стулья, — поддакнула Ри.

Могу сказать со всей откровенностью, на обстановке ректор не экономил! Любил себя страшно и не отказывал в маленьких слабостях. Вернее, в больших. Если судить по тяжести письменного стола из красного дерева. Комендант давно умотала из башни, а мы с Ритой, упаренные и измученные, демонстрируя исключительно богатый словарный запас, накопленный за год жизни вне стен института, кое-как дотащили махину до лестницы. Стол встал поперек прохода, а мы без сил навалились на столешницу и перевели дыхание. С тоской рассматривая восходящие каменные ступеньки, каких было не меньше двадцати штук, фея вздохнула:

— Зря мы пожадничали. Лучше бы взяли парты.

Я была согласна, но почему-то думала не о подъеме, а о двух громоздких стульях, оставшихся у дверей преподавательского склада. Может, бес с ними? Мы с Ритой не гордые, способны пристраивать зады на табуретки. Если верить словам ведьмы Ру, главное же не сиденье, а королевская осанка. Правда, суждения престарелой девы доверия не вызывали.

Так бы мы, наверное, и скончались где-нибудь на середине лестницы, но тут из-за поворота, в смысле, из-за угла появились Ленар и Эдон Рауф. Судя по верхней одежде, они только-только вернулись из соседнего городка Осно. Мужчины остановились, разглядывая и нас с Ритой, и массивный стол, перекрывший проход.

Кристоф изогнул бровь, вдруг приобретя почти неприлично сексапильный вид. Скажу откровенно, зря. Учитывая, что он предстал в образе столичного ловеласа да еще на бледном фоне мелковатого чертежника, у Риты отпала челюсть, а в фиолетовых кукольных глазах появился восторг новорожденного ручного дракона перед мешком с сухим кормом. На месте законника я бы мгновенно оценила ситуацию и сбежала обратно в Аскорд, ведь оказаться предметом любви у лесной феи — удовольствие не для слабонервных, но в Институте благородных девиц инстинкт самосохранения у Ленара явно впал в летаргический сон. Вместо того чтобы немедленно развернуться и догнать экипаж, курсирующий между замком и городским вокзалом, Кристоф произнес:

— Дамы?

— Добрый день, господа преподаватели, — улыбнулась я.

— Чудесный стол, — тихо заметил законник, вдруг осознав, что без физических нагрузок из коридора не выберется.

— И очень тяжелый, — многозначительно кивнула я.

Смирившись с участью приличного мужчины, Кристоф без слов начал расстегивать пальто. За ним с обреченным видом принялся разоблачаться Эдон Рауф.

— Я подержу, — подскочила Рита к законнику и благоговейно заглянула ему в лицо.

— Благодарю, — одними уголками губ улыбнулся он. В довесок ей пришлось озаботиться и плащом чертежника.

Мужчины подхватили стол с двух сторон, подняли и потащили… Они процарапали углом стену, обстучали ступеньки, едва не уронили махину в середине лестницы. Лицо Эдона раскраснелось, на шее Ленара взбугрились вены. Любо-дорого посмотреть на мученья двух подлецов, заставивших меня пережить десять минут унижения!

— Куда нести? — процедил Кристоф.

— На третий этаж, — подсказала Рита.

— На третий?! — тоненьким голосом повторил Эдон Рауф, и в побагровевшем лице появилось столько страдания, что впору было жалостливо погладить его по липким от сахарной пасты волосам.

— Господин Рауф, мужайтесь! Остался всего лишь один этаж, — подбодрил Кристоф.

— И занести в комнату, — мгновенно добавила я.

— И занести в комнату, — обреченным голосом согласился он.

— Но заходить в женское общежитие мужчинам запрещается. — В лице чертежника на мгновение вспыхнула такая радость, что даже смешно делалось.

— Сегодня воскресенье, господин преподаватель, в общежитии никого нет, — не без злорадства напомнила я. — Девушки вернутся из Осно только вечером.

— Какая жалость, — пробормотал он себе под нос.

Прежде чем нахрапом взять новую высоту, Ленар решительно стянул пиджак и передал Рите. От вида широкой спины, подчеркнутой узким костюмным жилетом, в глазах феи засветились звезды. Пока он закатывал рукава идеально чистой белой сорочки, она прошептала мне на ухо:

— Проклятье, почему поднимать только два этажа? Может, на третьем он и рубашку скинул бы?

— Господин Рауф, вы готовы? — скомандовал Кристоф измученному напарнику.

Подъем возобновился. Под характерный скрежет на стенной побелке прочертилась очередная глубокая царапина. Обливаясь потом, мужчины все-таки втащили стол на наш этаж. Мы с Ритой всем весом налегли на тяжелые двери общежития. Когда проход торжественно открылся, а в проеме появились измученные Ленар, Эдон Рауф и ректорский стол с оббитыми углами, стало ясно, что в городской поездке наших однокурсниц явно что-то пошло не по плану…

Абсолютно все жительницы этажа были выстроены по стене. Перед шеренгой, будто грозный генерал перед новобранцами, постукивая длинной указкой по раскрытой ладони, вышагивала ведьма Ру. Могу сказать откровенно, за шесть лет учебы я не видела, чтобы она изумлялась. Вплоть до сегодняшнего дня.

— Господа? — только и смогла произнести наставница, окинув нашу дружину ошарашенным взглядом. — Разве это не стол из приемной ректора?

Прозвучало так, будто мы собрались в преступный синдикат из четырех человек и ограбили ректора.

— Это всего лишь старая рухлядь со склада, — немедленно опроверг Ленар.

— А выглядит как новая, — заметила ведьма.

— Он скоро развалится.

— Но кажется крепким.

— Откровенно сказать, в нашем институте много чего выглядит как новое и кажется крепким, — весьма невежливо хмыкнул мужчина. Абсолютно все решили, что он намекал на возраст наставницы, хотя, скорее всего, на мебель в собственной спальне.

— Госпожа Ру, ваши подопечные просто меняют обстановку, — пропыхтел чертежник. — И эта обстановка весьма тяжелая!

— Надеюсь, вы не надорвались, господин Рауф, — сухо отозвалась она.

— Почти, — буркнул он с таким лицом, будто ожидал, что его освободят от бремени.

— Расходитесь по комнатам! — рявкнула Ру и, словно фурия, ринулась в нашу сторону. Вернее, к выходу, но в дверном проеме стояла наша умотанная компания. Она ткнула кончиком указки в зеленое сукно на столешнице и изогнула бровь в сторону Кристофа.

— Господин Ленар, могу я попросить вас после… установки сего предмета мебели зайти ко мне?

— Как вам угодно, госпожа Ру, — согласился он. Подозреваю, только ради того, чтобы не уронить достоинства наставницы в глазах благородных девиц.

В узкую дверь комнатушки стол не влез.

— Переворачивайте, господин Рауф! — рявкал Ленар, теряя терпение. — Разве вы не видите, что он не входит!

— Он пройдет тютелька в тютельку, — пыжился чертежник, пытаясь втянуть стол в комнату.

Косяк обиженно захрустел.

— Святые угодники, вы же преподаете начертательную геометрию, — забранился Кристоф. — Используйте инженерную мысль, а не выламывайте дверную коробку!

Наконец громадина оказалась внутри спальни. Пока мужчины трудолюбиво пристраивали стол под окном, Рита суетилась. Наконец дело было закончено, и она подскочила к Кристофу со стаканом воды.

— Господин Ленар, вы, должно быть, умаялись? Примите!

— Благодарю, но мне совсем не хочется пить, — отказался он, видимо, осведомленный, что мужчине из рук лесной феи не стоило брать ни еду, ни питье. Мало ли какие дурманные или приворотные капли туда могли попасть. Безусловно, «совершенно случайно».

— Зато меня мучает жажда, — потянул руки Эдон Рауф.

— Воздержитесь, господин Рауф, — искренне посоветовала я, перехватывая стакан у опечаленной феи. — Кстати, у нас там еще стулья остались…

— Нет! — в унисон рявкнули мужчины.

— Ладно, я так спросила, — пожала я плечами. — Нас с детства приучают к самостоятельности. Надеюсь, не заболеем…

Когда два стула были принесены и даже поставлены в указанное место, а носильщики с подозрительной проворностью покинули женское общежитие, в нашу комнату набилась толпа народа. Все хотели знать, как мы уговорили «Бевиса Броза» подняться в общежитие. Целых два раза! Отчего-то ни у одной благородной девицы не возникла здравая мысль, что мы действительно просто таскали мебель.

— А всего-то надо было раздобыть стол и стулья, — вздохнула соседка из комнаты напротив.

Когда наконец девицы очистили помещение, а Рита, сумевшая пронести в институт четыре новеньких любовных романа, убежала на собрание литературного клуба, я впервые со времен младших курсов разложила лекции на собственном письменном столе. Только углубилась в морфологический разбор слов, как услышала за дверью сдавленные ругательства. Потом что-то отчаянно громыхнуло.

Я выглянула из спальни и с удивлением обнаружила, что две умаянные, упаренные девицы, едва дыша от натуги, тащили в другой конец узкого общежитского коридора кровать.

— Вам помочь? — предложила я и, не дожидаясь, тут же подхватила тяжелый деревянный каркас.

— Ты представляешь, — пропыхтела товарка, — мы час прождали Ленара под дверьми мужского общежития, чтобы попросить затащить кровать к нам в комнату, а он не появился!

— Под дверьми? — не поняла я.

— Конечно, в крыло же не войти из-за магической защиты, — процедила она. — Мы бы еще посидели, но нас ведьма Ру накрыла и заставила кровать оттащить.

— То есть вы сначала приволокли кровать в пансион, а потом через весь замок — сюда?

Девчонки поставили каркас на пол и с удивлением уставились на меня:

— А разве вы с Ритой не так сделали?

— Нам просто было не на чем заниматься, — прояснила я.

— И вы не пытались выловить Ленара в коридоре? — уточнили они.

— Нет.

Соседки переглянулись.

— А законницы потащили стол в преподавательское крыло, — с сочувствием в голосе протянула одна.

— Нам еще за периной возвращаться! — простонала другая.

— Ладно за периной, нам теперь четвертую кровать в комнату впихивать. Куда спрашивается?

«Дурочки», — мысленно прокомментировала я. Интересно, сколько Ленару нужно перетащить мебели, чтобы в голову пришла светлая мысль, что из замка пора улепетывать?

Ночью Ри принялась трясти меня за плечо. Я приоткрыла глаза и, обнаружив существо со светящейся зеленоватой физиономией, едва не завизжала.

— Святые угодники, что ты намазала себе на лицо? — мгновенно проснулась я. Судя по всему, фея притащила из Волшебного леса очередную косметическую притирку, сваренную бабкой Пиботи.

— София, к нам кто-то стучится.

— Ты спрашиваешь разрешения, чтобы открыть дверь? — зевнула я и взбила подушку, намереваясь уткнуться в нее носом.

— В окно.

Учитывая, что мы жили на третьем этаже, было сложно представить гостя, решившегося забраться к нам в комнату сразу с улицы. Разве что он пытался покинуть спальню этажом выше.

— Он одет? — для чего-то уточнила я.

— Почему ты думаешь, что это мужик? — всхлипнула Ри. — Мне кажется, что это призрак убитой сто лет назад студентки.

— Сто лет назад замок стоял заброшенным, — справедливо заметила я, хотя сама-то старательно избегала взгляда в сторону окна. Мало ли какое чучело снаружи заглядывало?

— Значит, нечисть успела озлобиться! Ты же почти ведьма и видишь призраков. Пойди с ней поговори!

— Почему ты решила, что это она? — сама не понимая для чего, заспорила я.

— Но ведь это общежитие в Институте благородных девиц. — Как будто статус учебного заведения решал абсолютно все, а призраки висельников и утопленников были такими деликатными, что никогда бы не попытались вломиться в комнаты к девственным студенткам.

Между тем в тишине прозвучал отчетливый стук в оконное стекло. Ночной гость напоминал о себе тихо, но настойчиво. От этой странной вкрадчивости у меня зашевелились на затылке волосы.

— Надо зажечь свет. — Вставая с кровати, я повернулась к окну спиной и бочком добралась до лампы с крошечным световым камнем.

— Они боятся магических камней? — с надеждой уточнила Ри.

— Призраки не боятся ничего. Говорю тебе как дочь черного мага. Но со светом я хотя бы не отобью мизинец о стул.

От затеплившегося огонька комната наполнилась резкими тенями. Я подошла к окну. За темным стеклом таращил желтые глаза синий ручной дракончик. Он отчаянно цеплялся за оконный откос, борясь с ветром, с вечера налетевшим на окрестности замка.

— Крысеныш? — удивилась я и, забравшись на стол, загрохотала створками.

— Ты хочешь впустить призрака в комнату? — испуганно попятилась Ри.

— Святые угодники, я думала, что феи отлично видят в темноте, — фыркнула я, раскрывая окно.

— У меня дефект зрения.

От сквозняка по полу разлетелись листы писчей бумаги, захлопали страницами учебники. Шальной порыв надул дешевые тонкие занавески. Дракончик, дрожа всем телом, как маленькая собачка, бросился ко мне на руки. Он с такой силой вцепился в ночную сорочку, что становилось ясно — отдерется только с клоками одежды, и никак иначе.

— Дракон? — прошептала Рита при виде синего хохлатого приятеля, и пока я, борясь с ветром, закрывала окно, тоненько засюсюкала: — Цып-цып, пташка. Иди к тете Рите.

Я попыталась всучить дракона в протянутые руки феи, но покрытая чешуей «пташка» агрессивно выпустила из ноздрей струйки дыма.

— Когда ты научился плеваться пламенем, крысеныш? — глянула я в безобразную морду ручного дракона. Он высунул раздвоенный язык, чтобы лизнуть меня в нос. Пришлось пальцами сжать подлецу челюсти.

О том, откуда он взялся в институте, если Ленар божился, будто отвез крысеныша на ферму, тот ли это дракон или залетный и что с ним делать, мы решили подумать утром. Полчаса пришлось потратить на то, чтобы соорудить нежданному гостю гнездо на дне фермерской корзины. В домик он забирался с большим удовольствием. Потоптался по лежанке лапами, а потом плюхнулся на живот и прикрыл глаза хвостом.

— Кошка недоделанная, — буркнула я, гася световой камень.

Следующее утро началось ни свет ни заря. В смысле, до пронзительного перезвона колокольчика, обычно будившего благородных девиц ровно в шесть часов. Я открыла глаза и обнаружила Риту с драконом в руках, торжественно восседавшую на другом конце кровати.

— Я думала полночи и поняла, что мы следуем воле святых угодников! — провозгласила она.

— А?!

— Мы оставим Суслика…

— Суслика? — немедленно перебила я и перевела взгляд на синего ящера. — Ты назвала дракона Сусликом?

— Разве важно, как его зовут? — отмахнулась Ри. — Послушай, мы его выгоняли, отвозили на ферму, а он все равно вернулся!

— Угу, как коты, — прокомментировала я. — Тех тоже заводят в лес, а они возвращаются. Приходится в мешок сажать, чтобы дорогу не запомнили. Как ты думаешь, с крысенышем сработает?

Но Ри обладала выборочным слухом и в искусстве игнорирования давно получила звание мастера.

— Мы оставим Суслика себе, а потом ты заберешь его в Аскорд, — оповестила она.

— То есть, дай уточню, — почесала я кончик носа, — дракона заводишь ты, но до конца жизни кормить его мне. Позволь заметить, дважды ворованного дракона.

— Он не ворованный, а свободолюбивый дракон, имеющий право выбрать хозяина!

— И он, значит, пожил на ферме, поковырялся в ящике с собратьями и решил, что у нас лучше?

— Типа того, — кивнула Ри.

— Только через мой труп, — резюмировала я.

У обоих, Риты и дракона, сделался жутко заинтересованный вид. Одна словно прикидывала, как несговорчивую соседку порешить, а второй примерялся, с какой стороны начать жрать.

— Или через труп ведьмы Ру, — исправилась я, пытаясь напомнить фее, что институтские правила строго-настрого запрещали держать домашних животных, даже безобидных хомячков. Что уж говорить о драконах, воровавших украшения и плевавшихся пламенем!

Не удивлюсь, если в пришельце, наверняка питавшемся мелким зверьем, еще и инстинкт охотника проснулся. Вот будет умора, когда он сбежит и попытается цапнуть ведьму Ру за пятку! Сначала мы примемся хохотать как безумные, а потом рыдать в истерике по дороге домой. А я, очевидно, сидя на узле с вещами на привокзальной площади, ведь возвращаться мне некуда.

— Ну, в общем, решили. — Рита усадила дракона на одеяло и скатилась с кровати.

— Не знаю, чего ты решила, а я крысеныша верну на ферму, — поморщилась я, отмахиваясь от ящера, пытавшегося потыкаться носом мне в лицо. — Ненавижу ручных драконов.

— Кстати, — оглянулась фея через плечо, — говорят, что они понимают человеческую речь и могут обидеться.

— В таком случае этот явно не из обидчивых, — буркнула я, щелкнув дракона между ушей. — Молодец! Понимает, что гордость — удовольствие для сытых. Кормить и убирать за ним будешь сама. К слову, гадят они знатно.

Тут зазвенел колокольчик, в Институте благородных девиц начался новый день. Утро всегда было суетливым: выстоять очередь в умывальню, привести в порядок форму, успеть на завтрак.

— София, встретимся в столовой, — объявила Рита, распахивая дверь, и вдруг помедлила на пороге. — А где Суслик?

Я окинула комнату быстрым взглядом и заволновалась. Фея проверила корзину, я заглянула в нишу с одеждой, висевшей на деревянных плечиках… И коридор огласил истеричный девичий визг.

Переглянувшись, мы без лишних обсуждений бросились на спасение дракона или однокурсницы, смотря по обстоятельствам. Однако стоило выскочить из комнаты, как под потолком пронеслась синяя стрела. В жизни не знала, как стремительно летали драконы, у матушкиного-то крылья были подрезаны. В коридоре рыдала испуганная Диара Арно с торчавшими в разные стороны волосами, и ее отчаянно пытались успокоить соседки.

Пока мы щелкали клювами, дракон спикировал на пол и через едва приоткрытую дверь протиснулся в опустевшую купальню. Только хвост махнул.

— Суслик утопится! — охнула Рита и сорвалась с места.

— К сожалению, драконы умеют плавать, — пропыхтела я, стараясь не отставать от феи.

В спину нам летели жалобные причитания Ди, подкрепленные плачем:

— На меня напал крылатый бес!

— Да нет тут никого, — попытался заикнуться кто-то.

— И выдрал заколку! — взвыла обворованная жертва. — С горным хрусталем!

В купальне было пусто и холодно. Резко пахло влагой и косметическим щелоком. За шесть лет мы не видели по-настоящему горячей воды, только тепленькую. Котел давно требовал ремонта, но никто не торопился его чинить. Видимо, ректор полагал, что отсутствие горячих купаний воспитывало в благородных девах силу духа.

Суслик, вернее, дракончик забился в угол за пустую бадью и, сжимая в передних лапах, облизывал заколку.

— Цып-цып, — позвала я, протягивая пустую ладонь. Дракон немедленно прижал украшение к животу и втиснулся в стену.

— Давай его на еду выманим, — прошептала Рита.

— В твоем плане не учтен вопрос, где мы до завтрака возьмем еду, — заметила я.

Естественно, у феи оказался припрятан в кармане раскрошившийся сухарик. Говорю же, она просто дурит всем голову и скрывает, что выросла в большой семье, где детей морили голодом.

— Сусличек, иди сюда, деточка, — засюсюкала Ри, заманивая дракона нехитрым угощением. — Заколочка невкусненькая. Зачем ты ее облизываешь? Лучше скушай сухарик.

К моему удивлению, ящер действительно отвлекся от пожирания горного хрусталя, раздул ноздри и с жадностью принюхался к еде. Шмыг-шмыг носом… Желтые глаза у дракона стали большие и очень несчастные. Он сжался, потом заморгал, будто человек, готовый чихнуть.

— Рита, осторожно! — рявкнула я, и из маленькой пасти дракона вырвался почти невозможный для столь крошечного существа столб пламени. Я прилипла к стене, а Рита плюхнулась на влажный пол, прикрывшись от сильного жара руками. Срыгнув огонь, Суслик уселся на попу и испуганно икнул, выпустив из пасти жиденький дымок. В ошеломлении мы посмотрели на закопченную стену.

— Ты все еще хочешь дракона? — в звонкой тишине уточнила я.

— Святые угодники, — пробормотала подруга, — чем его кормили?

— Они тебе явно не ответят.

После плевка дракон немедленно пошел на руки к фее, доверчиво прильнул к груди, невинно сложил крылья… Но я всегда знала, что крылатым тварям, срыгивающим пламя, доверять не стоило. Он просто усыплял бдительность! Пока я поднимала заколку, лишившуюся одного камня, а Рита сюсюкала вредоносной козявке что-то успокоительное, сквозняком открыло окно. Яростно хлопнула рама, зазвенели стекла. Не медля ни мгновения, дракон вырвался из объятий обалдевшей Ри. Мы глазом не успели моргнуть, а он уже выскользнул наружу.

— Суслик, стой! — взвизгнула фея.

Мы прильнули к окошку и проследили, как синяя сволочь, похожая на несуразную птицу, борясь с ветром, настырно летела к преподавательской башне.

— Свободолюбивый дракон, говоришь? — процедила я, отходя от окна.

— Кажется, он забрался в чей-то кабинет… — последовал в ответ испуганный шепот.

— Вот ведь крысеныш!

Мы выскочили из купальни и едва не налетели на девчонок, стайкой собравшихся под дверьми.

— Там синий бес?! — взвыла Ди.

— Уже сбежал, — на ходу пропыхтела Ри.

Я проскочила мимо Диары, но все-таки совесть взыграла. Вернувшись, я вложила в руки девушки сломанную заколку.

— Один камень он все-таки проглотил. Как выйдет, так вернем.

— Откуда выйдет? — жалобно промычала та.

— Ты точно не захочешь знать.

Мы с Ритой ворвались на преподавательский этаж и замерли, тяжело дыша. В широком коридоре происходила мебельная выставка. Стены подпирали многочисленные разноцветные стулья, пара учебных парт и массивный письменный стол, похожий на тот, что стоял в приемной у Милдрет. Однако все остальные экспонаты переплюнула красная плюшевая козетка! Даже мне не хватало воображения представить, из каких институтских закромов извлекли пошловатую вещь, идеальную разве что для эротического романа.

Перед мысленным взором немедленно появилась пикантная сцена для нового романа с участием парочки мускулистых демонов, одной трепетной нимфы и будуарной кушетки. Поклонницы Бевиса Броза придут в восторг! Главу можно будет назвать «Красная козетка для наслаждения». Жаль не вписывался герой Ленара, покрытый шрамами после схваток с драконом.

— София, — окликнула Рита, прижимавшая ухо к двери в кабинет ведьмы Ру. — Он, кажется, там!

— У ведьмы?!

Подруга обреченно вздохнула и, присев на корточки, через замочную скважину попыталась разглядеть, что происходило внутри комнаты.

— Давай мы сделаем вид, что незнакомы с этим драконом, — немедленно предложила я и скомандовала: — Пойдем!

— Она прикажет Суслика утопить, — промычала Ри.

— Если твой Суслик не дурак, вспомнит, что он дракон, и задержит дыхание, — возмутилась я. — Пошли отсюда!

Стоявшая на коленях фея обратила ко мне огромные фиолетовые глаза, полные страдания и мольбы, прикусила нижнюю губу и пустила слезу. Все сразу. Эффект был ошеломительным. Я пришла в себя, когда обнаружила, что прикладываю ладонь к замочной скважине, чтобы взломать кабинет самого страшного человека Института благородных девиц.

— Если меня отчислят за два месяца до получения диплома, я приеду в Волшебный лес, поселюсь у тебя в доме и заставлю меня кормить до глубокой старости! — цедила я, считая щелчки проворачиваемого под действием магии замочного механизма. — Не могу поверить, что вскрываю кабинет ведьмы. На первом курсе не сделала, зато на шестом не побрезговала! Проклятье, как же низко я пала…

Дверь в логово отворилась. Боясь переступить через порог, в священном ужасе мы заглянули внутрь. Крысеныш с испуганным видом раскачивался на портьере и поджимал хвост. Он успел расколотить старинную вазу, и паркет был усыпан расписными черепками.

— Иди ко мне, деточка, — позвала Рита.

Однако дракон никак не мог отодрать лап от занавески. Когда он все-таки героически пошевелился, то ухнул вниз, оставляя за собой длинные разодранные полосы. В тишине прозвучал глухой удар о паркет. Крылатый вандал выкатился из-под стола ведьмы и бросился к нам.

— Уходим! — скомандовала фея, подхватив звереныша на руки.

Убраться из преподавательского коридора шустро, конечно, не вышло. Пришлось запирать замок, но после его вскрытия полезная магия выдавливалась буквально по капле. Пружинка щелкнула единожды, и показалось, будто я перевернула огромный валун.

— Бежим, — сдалась я. — Больше все равно не смогу.

Мы припустили к выходу, но даже не успели добраться до середины коридора, как услышали взбешенный голос Ру Итар:

— Преподавательский этаж похож на мебельный склад! Что за непотребство?

— Госпожа Ру, — блеяла ключница, — вы поймите, у меня приказ от ректора обеспечивать девочек всем, что они пожелают…

Мы с Ритой резко затормозили, в панике огляделись. Я дернула первую попавшуюся дверь, неожиданно оказавшуюся открытой. За ней прятался абсолютно пустой кабинет. Солнечный свет рисовал на полу квадраты, в лучах плавала пыль. Порыв ветра хлопнул одним раскрытым окном, и мы испуганно сжались, боясь привлечь внимание. Из кухонной пристройки повеяло запахом утренней каши и подсушенных сухариков, даже слюнки потекли.

— Вот посмотрите! — звучал за дверью яростный голос ведьмы. — Объясните, ради святых угодников, как такое безобразие случилось в нашем институте?

— Может, они башни перепутали? — вступил в разговор привратник Дрю, видимо, приглашенный для разбора мебельных завалов.

— Простите, господин Дрю, перепутать можно этаж, но не крыло замка!

— А может, они так балуются? — жалобно предположила ключница. — Решили подшутить над преподавателями. Шестой курс ведь всегда шалит перед выпуском…

— И в этом году они решили забаррикадировать кабинет Ленара мебелью, — закончила Ру. — Оригинальный розыгрыш. Не Институт благородных девиц, а кабаре с цирком-шапито! Прошу вас, избавьтесь от последствий этой странной шутки до начала занятий.

Простучали яростные шаги наставницы.

— Точно ведьма, — проворчала ключница и скомандовала дядьке Дрю: — Хватай стулья, в пустой кабинет занесем.

Мы с Ритой испуганно переглянулись. Она отпустила дракона на пол, и мы дружно схватились за ручку, чтобы незваные гости не проникли в убежище. Дверь дернули.

— Закрыто, что ли? — озадачилась комендантша и загремела ключами. Сама того не подозревая, она заперла замок и снова подергала ручку. — Прикипело, похоже.

— Дай я попробую, — проскрипел дядька Дрю и с такой силой рванул дверь, что сверху посыпалась побелка.

— Не ломай, а то ведьма опять вызверится, — буркнула комендантша. — Потащили в хозяйственную башню.

Они убрались из коридора. Я снова приложила ладонь к замочной скважине и пробудила запорный механизм. Щелчок за щелчком — три раза, словно перевернула три огромных тяжелых камня.

— А где Суслик? — вдруг снова спросила Рита, и мне захотелось продемонстрировать богатый словарный запас. Мы бросились к окну. Свободолюбивая крылатая сволочь, не помня себя от радости, пикировала в сторону кухни, откуда сочились соблазнительные запахи студенческого завтрака.

— Можно, я сверну ему шею? — процедила я.

Не сговариваясь, мы рванули из кабинета и едва не налетели на выдвинутый дядькой Дрю стол.

— Проклятье! — рявкнула Рита.

Последний раз с такой проворностью я бегала в детстве, когда папа с помощью заклинания пытался избавить двор в поместье Вермонтов от гнезда диких ос. Задыхаясь от бега, мы проскакали по лестнице и только завернули в переход, как едва не врезались в Ленара. Законник обладал хорошей реакцией и мгновенно прижался к стенке, пропуская двух взбесившихся с утречка пораньше благородных девиц. Но еще ловчее он схватил меня за локоть, не давая нестись дальше. Рита остановилась и расставила руки, мол, ты чего застряла.

— Беги! — едва дыша, прохрипела я. — Сейчас я тебя догоню!

Не теряя времени, подружка припустила по переходу в ученическое крыло, только пятки замелькали.

— Утренняя пробежка? — полюбопытствовал Ленар. — Вы как будто ограбили кабинет наставницы Ру, но нарвались на сторожа с арбалетом.

— Мы его не грабили, а просто вскрыли, — схватившись за колющий бок, пропыхтела я.

— Зачем, ради всего святого?!

— Три тысячи шиллингов улетели!

— Прости?

— Дракон вернулся и тут же сбежал, — сбивчиво пояснила я. — Боимся, что его в кухне на жаркое пустят.

— Я верю, что в твоих словах есть логика, — кивнул Ленар, — но она от меня ускользает.

— Святые угодники, да что непонятного? — разозлилась я. — Ты дракона на ферму отвез? Отвез! А он сбежал и к нам прилетел. Рита решила его завести… поселить в комнате, а крысеныш напал на кухню. Ну, я побежала…

— Постой, — не отпустил Кристоф. — Ты имеешь в виду того дракона, за которого я отступные фермеру заплатил?

— Ты платил деньги? — удивилась я. — Ты же законник! Вы всегда умеете вывернуться.

— В тот раз я очень торопился и спорить было некогда. Пришлось отдать сто шиллингов.

— Что ж, — похлопала я мужчину по плечу, и он настороженно проследил за моей ладошкой. — Считай, ты купил по дешевке крайне редкую синюю хохлатку. Искренне рада, что у крысеныша нашелся хозяин. Как поймаем, так вернем. Убежала спасать твоего нового любимца!

— Оставь дракона себе! — крикнул Ленар мне вслед.

— Студентам запрещено держать домашних питомцев, — не без ехидства отозвалась я.

Святые угодники немедленно покарали меня за сарказм. Слетела правая туфля. Выругавшись сквозь зубы, на одной ноге я допрыгала до обувки. Однако по утрам мне недоставало изящества, и узкая туфля никак не желала зацепляться за пальцы, чтобы потом послушно натянуться на пятку. Кристоф, наблюдавший за акробатическими потугами со стороны, не утерпел. Стремительно приблизившись, он выхватил туфельку и, присев, крепко схватил меня за лодыжку.

— Отпусти! — возмущенная попранием канона о поведении благородных девиц попыталась я вырвать ногу из цепких пальцев.

— Не шевелись! — цыкнул Ленар, и туфля оказалась надетой. — Готово, Золушка.

— Спасибо, — пробормотала я и смущенно отвела глаза. — Мне надо идти, а то там Рита… бегает… одна.

— Иди. — Он поднялся.

Отходила тихонечко, по стеночке, а потом ринулась к лестнице с такой проворностью, точно мне в спину летели ботинки Ленара.

Я спустилась на один пролет, и колени подогнулись. Пришлось схватиться за стену. Ужас какие слабые колени! Вообще все тело походило на желе. Кроме сердца, оно напоминало молоток и колотилось как сумасшедшее.

Но Ленар тоже хорош! Как можно запросто трогать лодыжку благородной девицы? Сжимать пальцами, осторожно надевать туфлю… Проклятье, могу сказать точно, Кристоф Ленар определенно был лучшим героем эротического романа!

— Госпожа Вермонт, вы на завтрак не опаздываете? — испортила волнующий момент ведьма Ру, не вовремя поднимавшаяся по лестнице. Выглядела она суровой, раздраженной и точно сыпала искрами.

— Уже иду, госпожа наставница, — проблеяла я и, как на грех, бросила взгляд в окно.

На заднем дворе, приминая зеленеющий газон, выплясывала пухлая подавальщица, державшая за хвост синего дракона. Ящер отчаянно махал крыльями, дергался, вытягивался в струнку, но не мог вырваться. Наверное, крысеныш куснул бы женщину, но в пасти был зажат кусок вареной говядины, размером не уступающий самому дракону. Странно, как у него клыкастая челюсть не выпала. Неожиданным обманным движением он вырвался и по инерции, словно синяя молния, понесся к нашему окну…

— За кем вы с таким интересом наблюдаете, когда я с вами беседую, госпожа Вермонт? — оглянулась через плечо деканша.

В этот момент Суслик вмазался в толстое стекло, припечатал кусок мяса, оставив жирный след, и стек вниз. Кстати, еду из пасти он так и не выпустил.

— Разве это не дракон? — тихо спросила Ру.

— Он принадлежит господину Ленару, — выпалила я. Могу сказать с пугающей откровенностью — это был ошеломительный провал!

День казался бесконечным. С замирающим сердцем я ждала, что меня вызовут в деканат и устроят очередную взбучку за наговор на уважаемого преподавателя, но перед занятием по изящной словесности взбудораженная Рита влетела в кабинет, плюхнулась рядом со мной на стул и пробормотала:

— Я все выяснила. Они поймали Суслика, а Ленар подтвердил, что дракон принадлежит ему.

— Неужели? — Я вдруг почувствовала, будто застегнутый воротничок форменного платья начал страшно давить на шею.

— Надо было лично вломиться на кухню за мясом для Суслика! Как думаешь, если Ленар узнает, что мы нежно заботились о малыше, то согласится принять участие в литературном вечере?

— Какой еще литературный вечер? — напряглась я.

— Ежегодный, — коротко прокомментировала она.

Пока шло занятие, фея строчила многословное, красивое письмо ректору, чтобы тот позволил пригласить гостей из Осно. В частности, «известного талантливого поэта Теодора ди Ланса» (прямая цитата из письма).

Во время обеда впервые за много времени Нестейша уселась не рядом с Ритой, а в противоположном конце стола, и сладкий голосок местной писательницы мы слышали издалека:

— Представляете, господин Ленар согласился почитать мой роман! Сказал, что обязательно напишет отзыв. Такой душка!

Кто душка? Ленар?! Если бы он услышал, то мгновенно заработал нервный тик нижнего века. Обоих нижних век, я полагаю.

— Понимаете, девочки, теперь мне откроется дорога в большую литературу. Уверена, что стану новой Шарли Пьетро!

Рита не удержалась. Сложила руки в молитвенном жесте, возвела очи к потолку и пробормотала скороговоркой:

— Святые угодники, пусть она подавится и перестанет нести чушь. Аминь.

Несс подавилась и так жестоко раскашлялась, что девчонки принялись хлопать бедняжку по спине…

После ужина, когда жизнь института переместилась в общежитие, я спряталась в отделе магической литературы и, обложившись учебниками по изящной словесности, взялась дописывать последнюю главу романа Бевиса Броза. Едва сосредоточилась, как за стеллажами в тишине зачирикал сладенько-пронзительный голосок Несс. Она с вдохновением пересказывала историю с рукописью. В этот раз Ленар не просто взял роман, а умолял дать текст, чтобы прочитать и выразить восхищение.

— Понимаете? — презрительно фыркнула Нестейша. — В отличие от этих бездарных копировальщиц, настоящий творец всегда выделит из серой массы истинный талант! Что рядом со мной Шарли Пьетро? Просто отдыхает!

Зато Бевис Броз очень хотел работать! Однако писать под чужие разговоры, тем более когда текст не шел и раздражал даже едва слышный треск горевшего магического камня, было совершенно невозможно. Чувствуя, что готова сорваться, я рявкнула:

— Потише можно? Вы в библиотеке, между прочим!

За стеллажами сначала наступила гробовая тишина, а потом девушки, перешептываясь, сбежали в читальный зал. Но стоило мне поставить перо на лист и вывести первое слово, как раздались тихие шаги. Я резко оглянулась. В проходе мялся Эдон Рауф.

— Госпожа Вермонт, — прошептал он. — Мне отчаянно нужно с вами поговорить.

Скрипнув зубами, я посмотрела на разложенную рукопись, потом на чертежника, теребившего пуговицу на пиджаке, и в непередаваемом, почти непереносимом раздражении уточнила:

— Насколько отчаянно? До завтра не подождет?

— Если вы не согласитесь, то до завтра я вряд ли доживу! — патетично воскликнул он.

Без преувеличений, у меня мороз пошел по коже. Мужчина выглядел так, будто, простите святые угодники, написал предсмертную записку.

— Что вы мне хотели сказать? — выдавила я из себя жалкую улыбку.

Неожиданно Эдон сорвался с места, подскочил ко мне и бухнулся на колени. Когда он схватил меня за руку влажными дрожащими пальцами, то не получил в нос только потому, что я изумилась сильнее, чем возмутилась. Но на стуле немножко отодвинулась. Мало ли что в головах у сумасшедших?

— Я согласен, дорогая госпожа Вермонт! — горячо прошептал он, заглядывая мне в глаза.

Видимо, заявление подразумевало какую-то реакцию, но я лишь сумела уточнить:

— На что?

— На дополнительные уроки по начертательной геометрии!

Тут я перестала что-либо понимать.

— Но меня не интересуют уроки по черчению.

— Совсем? — поменялся он в лице.

— Я не люблю чертить, — пояснила я.

— Но как же прямоугольники, треугольники, перпендикулярные прямые?

— Простите?

Некоторое время он молчал, моргал и, казалось, был готов расплакаться. Неожиданно на узких губах сверкнула улыбка. Может, он маньяк и убивает жертв циркулем, а я его следующая жертва?!

— Ох, вы меня неверно поняли! — счастливо вздохнул чертежник. — Я говорю о ваших чувствах ко мне!

И тогда в голове прояснилось! Я с ужасом осознала, что Эдон Рауф пожаловал в библиотеку, чтобы объявить, что милостиво готов закрутить страстный роман! Как он вообще додумался до чувств, если еще на прошлой неделе при наставницах обвинил меня в домогательстве и преследовании? Какое лицемерие! Рано я сегодня расслабилась. Разве мог день, начавшийся через то самое место, которым благородные девицы обычно вертели, завершиться прилично?

— Вчера, когда я жертвовал ради вас телом…

— Кажется, я опять не очень понимаю ваших метафор, — попыталась я освободить пальчики, но тщетно — вцепился, как клещ.

— Я о мебели! Так вот, когда я на пределе душевных и физических возможностей перетаскивал тяжелый стол…

— Вы же тащили в паре с господином Ленаром, — пробормотала я, вдруг почувствовав к мужику совершенно нелогичную жалость.

— Верно, но я все равно напрягался, — заспорил он, — а потом думал и думал… Всю ночь и весь день.

Поразительная обстоятельность!

— Решение было непростым, ведь я уважаемый преподаватель, а вы обычная студентка. Риск огромен! — воскликнул он, расширив глаза. — Но я верю, что у нас все получится.

— Я вас больше не люблю, — выпалила я.

— Как не любите? — поменялся чертежник в лице. — Ни капельки?

— Вообще. — Я выдернула руку из жадных пальцев Эдона. — Благородные девицы, знаете ли, такие легкомысленные.

— Но вы не создаете такое впечатление, — растерялся он.

— Вы обманулись, — отрезала я.

Пока чертежник был ошарашен и дезориентирован, стоило быстренько собрать вещички и дернуть из библиотеки. Не откладывая дела в долгий ящик, я сгребла в папку странички рукописи и пробормотала:

— Господин Рауф, ради всего святого, поднимитесь с колен. В библиотеке ледяные полы, так недолго до ревматизма доползаться.

— Вы действительно меня бросаете? — со страданием в голосе воскликнул он. Главное, чтобы теперь не начал писать стихи на тему разбитого сердца! Мужчины склонны после отказа воображать себя поэтами.

— Святые угодники с вами, как можно бросить человека, с которым не было отношений? — выходя из себя, воскликнула я, но тут же испуганно прикусила язык. Не хватало, чтобы сплетницы услышали, как мы с огоньком обсуждали личную жизнь.

— Как вы жестоки, — держась за полку, он поднялся с коленок и очень педантично отряхнул брюки носовым платком. — Могу я вас хотя бы проводить до дверей общежития?

— Нет! — вздрогнула я. — Если по институту поползут слухи, то ваше доброе имя и мое реноме непоправимо пострадают. Не переживайте, я тут уже все знаю, за шесть лет осмотрелась. Вашими молитвами не заблужусь.

Когда я, все еще стараясь переварить сцену в библиотеке, вернулась в общежитие, то обнаружила в двери воткнутую записку с записью: «Софии». Послание было напечатано ректорскцм знаком, выдавленным на красном сургуче, и, пока дожидалось адресата, подозреваю, пережило не одни руки. Правда, сорвать ректорскую печать никто не посмел. Поймав на лету выпавший листик, я вошла в комнату.

Сидевшая за столом Рита с воодушевлением переписывала один из любовных романов, привезенных из дома. Думаю, что если бы в течение шести лет она занималась уроками с тем же усердием, с каким создавала подпольную библиотеку, то по окончании института получила бы золотую медаль, но на учебу фее терпения не хватало. Она настолько увлеклась копированием, что даже не обратила внимания на мое появление. Так что я тихонечко спрятала папку в сундучок и раскрыла записку. Кристоф Ленар был краток до неприличия.

«Конюшня, 20:30», — написал он.

К указанному времени я опаздывала, но все равно подхватила шаль и тихонечко выскользнула из комнаты. Рита даже не подняла головы от рукописи.

На улице царил собачий холод. Фонарь горел только у дверей, открытых для прислуги, но в черном глубоком небе сияла большая луна, чуть скошенная с одного края, так что добраться до места встречи получилось без потерь. Даже ни разу не споткнулась. Я тихонечко скользнула в теплую сухую конюшню и осмотрелась. В стойлах стригли ушами сонные лошадки. Уроки верховой езды в институте были необязательными, за них приходилось доплачивать, так что за шесть лет я ни разу не садилась в седло.

— Ленар, ты здесь? — позвала я, но ответа не последовало. Видимо, он меня не дождался.

Для очистки совести прошлась по проходу и с изумлением обнаружила совершенно удивительную картину. Одно из стойл было превращено в загон для ручного дракона. На полу, выстланном чистой свежей соломой, стояли миски с кормом и широкая плетеная корзина. Изнутри высунулась довольная морда Суслика. Со всех крыльев, звеня цепочкой, он рванул в мою сторону. Длина привязи была такая, что дракон спокойно бухнулся мне на руки и, пока жертва не отбилась, лизнул в нос.

— Ты опоздала, — прозвучал голос Ленара, и я оглянулась. Законник стоял в проходе, видимо, зашел следом.

— Я поздно нашла записку.

Кристоф медленно приблизился, остановился в паре шагов, впервые на моей памяти сохранив приличное расстояние. В руках он держал папку.

— Ты хотел показать мне дракона? — уточнила я.

— В том числе, — кивнул он. — Ты знаешь, София, когда сегодня утром вместе с дядькой Дрю я перетаскивал из коридора мебель…

Без преувеличений, у меня задергалось нижнее веко.

— Немедленно остановись! — резко выставила я руку, вдруг вспомнив, чем начал разговор Эдон Рауф. — Если хочешь признаться мне в любви, то подумай еще раз! Я прокляну тебя несварением!

Ленар прочистил горло.

— Могу я спросить, кто тебя напугал признанием в любви?

— Определенно — нет! Ты тоже собираешься бухнуться на колени и пролепетать о том, что мы должны рискнуть?

— Не планировал, — уголки губ дернулись в ироничной улыбке.

— Тогда продолжай, — милостиво согласилась я.

— Так вот, сегодня я перетащил целый склад мебели из преподавательского крыла, потом имел крайне неприятную беседу с госпожой Ру на тему содержания домашних питомцев в стенах института, провел полдня в поисках гостиницы для ручных драконов, но в итоге был вынужден заплатить за содержание твоего любимца…

— Позволь перебить. Суслик твой! Я с этим драконом почти незнакома, — немедленно прояснила я.

— Не знаю, кому пришло в голову называть огнедышащую тварь Сусликом, но он именно твой, а не мой, — мягко поправил Ленар. — За сутки в институтской конюшне запросили, как за номер в «Гранд-отеле». Хорошо, что на два месяца, иначе я был бы разорен. Другими словами, госпожа Вермонт, мы даже не женаты, а вы все равно обходитесь мне очень дорого.

— Святые угодники, ты же не намекаешь, что мы должны разделить траты? — немедленно возмутилась я.

— Не думал, что ты предложишь.

— Я не предлагала, страшный человек! Ты позвал меня, чтобы предъявить счет?

— Нет, предлагаю заключить пакт о ненападении.

Я опешила. Он вытащил из папки документ и протянул мне. Опустив дракона на пол, я забрала бумагу и вдруг почувствовала, что желудок нехорошо сжался. В моих руках была составленная с педантичной аккуратностью доверенность на ведение дел семьи Вермонт на имя Кристофа Ленара, старшего партнера «Рейсон, сыновья и Ко».

— Это тонкая издевка? — Я вдруг осознала, как сильно сел голос, и кашлянула. — Ты же понимаешь, что я просто не могу позволить себе услуги дорогого стряпчего, а вы, господин Ленар, без сомнений, обходитесь клиентам очень недешево.

— Иногда я помогаю людям из хорошего отношения.

— Благотворительность? — процедила я, удивляясь, как от обидного слова из глаз не посыпались искры. — Сейчас ты меня по-настоящему оскорбил.

— Не торопись метать молнии, — улыбнулся он и протянул толстенькую папку с пышным бантом: — Я никогда и ничего не делаю бесплатно.

— Что это?

— Плата.

Мы оба состроили вид, будто не заметили, как дрожала моя рука, когда я забирала папку. Внутри лежала знакомая рукопись «Желтой Шляпки» авторства Нестейши Юн. Яростный взгляд, брошенный на Ленара, был лучше любых возмущенных слов.

— Ты же понимаешь, что я просто не способен прочитать рукопись, так что ты сделаешь это за меня, — усмехнулся он. — Кстати, в моем кабинете тебя дожидается таких еще десять штук.

Мы молчали. Я не знала, что говорить.

— Соглашайся, София. Я не обещаю вернуть наследство полностью, но за кое-что мы смогли бы побороться.

Он искал Бевиса Броза и пытался докопаться до моей главной тайны. И как я могла доверять плохо знакомому законнику, игравшему за команду зла? Никак! Жизнь научила меня осторожности.

— Не хочу, — отрезала я, возвращая и папку, и документ.

— Почему? — Он резко схватил меня за руку, не давая уйти. — Ты же сама понимаешь, что это неплохая сделка.

— Верно, но я ненавижу чувствовать себя обязанной.

Когда я выходила из конюшни, перед мысленным взором стояло разочарованное лицо Ленара.

ГЛАВА 6

Я знаю твой секрет

На следующий день окрыленная от радости Рита впорхнула в аудиторию, где мы в уважительном молчании ждали начала очередной скучной лекции по семейному праву.

— Одобрили! — с восторгом объявила она и припечатала к столу вчерашнее многословное письмо, завизированное ректором. — Ректор одобрил литературный вечер на пятницу! Милдрет мне шепнула, что он нервничает перед приездом столичных чиновников, а культурное мероприятие должно произвести на них положительное впечатление. Отправишь приглашение Теодору? Тебе он точно не откажет.

— Конечно, — кивнула я. Рита очень удачно решила провести чтения. Несмотря на треволнения последних дней, прошлой ночью мне удалось закончить роман Бевиса Броза. Теперь рукопись оставалось перечитать, переписать неудачные куски и отправить в издательство. Выезжать в город мне запретили, а студенческую почту в замке могли запросто проверить. Я планировала бессовестно воспользоваться Тео Лансом как посыльным.

От мыслей о пересылке меня отвлекло появление Ленара. Он ворвался в аудиторию, шваркнул на стол портфель и начал доставать очередные скучнейшие бумаги. Судя по тому, что господин преподаватель не потрудился поздороваться, он пребывал в препаршивейшем настроении. Девицы нешуточно напряглись и дружно раскрыли худенькие конспекты.

— Дамы, сегодня мы разберем, как прочитать брачный договор и не пропустить пункт об отступных в случае развода, — объявил Ленар и бросил пачку бумаг на первый стол. — Раздайте.

Образцы документов попали в руки специалистов по изящной словесности, и по аудитории разнесся печальный вздох. Подозреваю, что абсолютно все прокляли миг, когда решили, будто созерцание мужика, сыпавшего непонятными терминами, интереснее морфологического разбора устаревших слов. Лекция началась. Девицы старательно вникали в хитрости законоведческих определений, но, судя по гробовой тишине, царившей в аудитории, никто ровным счетом ничего не понимал. Когда занятие подходило к концу, а студентки вошли в коматозное состояние, предшествующее летаргическому сну, Кристоф сделал последнюю отчаянную попытку достучаться до сознания аудитории:

— Подводя итог лекции, милые дамы, ответьте на вопрос: что вам необходимо во время развода? Кто расскажет?

Он с надеждой оглядел слушательниц. Желающих ответить, о чем была лекция, не нашлось. В гробовой тишине на задних партах безнадежно всхрапнула девица, уморенная законоведческой наукой. Ленар пожалел бедняжку и не стал будить.

— Госпожа Вермонт, пожалуйста, — указал он.

— Необходимы три тысячи шиллингов на законника из «Рейсон, сыновья и Ко» и успокоительные капли, — с милой улыбкой отозвалась я.

У Кристофа вытянулось лицо.

— А зачем успокоительные капли? — оживилась аудитория.

— Для мужа. Когда его начнут раздевать до кальсон, он придет бить стекла в особняке. Скрутить и напоить успокоительным дешевле, чем вызывать стекольщика. Особенно если на первом этаже стоят старинные витражи.

Глядя на то, как студентки принялись активно строчить в блокнотах, педантично записывая рецепт развода, Кристоф явно чувствовал себя оплеванным. Но я была не виновата, что мое предположение оказалось единственно полезным и понятным для благородных девиц.

— А если он обратится в стражий участок? — полюбопытствовала соседка справа.

— Но у вас же нанят законник из «Рейсона». Подозреваю, что их боятся даже стражи.

— Как ты назвала? Рейсон с кем? — крикнула однокурсница, оглянувшись с первого ряда.

— Уточните у господина Ленара, — кивнула я. — Полагаю, он неплохо знаком со столичными конторами.

В коридоре зазвенел колокольчик, возвестивший об окончании занятия, и девицы тут же приободрились.

— К завтрашнему дню прочитайте главу о составлении завещания! — попытался перекричать неприличный шум Кристоф.

Часовая пытка пробудила в благородных девицах завидное проворство. Наплевав на правила хорошего тона и плавность движений, они выскакивали из учебной аудитории, как грешницы из котла с кипящим маслом. Пока все сбегали, Рита направилась прямиком к Ленару. Он выглядел так, словно был готов придушить первую попавшую под руку студентку, но и фея периодически напоминала вагонетку со сломанным рычагом тормоза. Когда я выходила, они о чем-то переговаривались и казались крайне недовольными друг другом.

— Скотина! — рявкнула фея, нагнав меня в коридоре, когда я направлялась на занятие по иностранным языкам. — Он отказался прийти на литературный вечер. Сказал, что слишком загружен работой, чтобы участвовать в чтениях! Впрочем, я его даже понимаю. Когда писать, если все время вынуждают учить?

— Рита, тебе не приходило в голову, что Кристоф Ленар — не Бевис Броз? — осторожно спросила я.

— А кто тогда? — фыркнула она.

— Просто преподаватель законоведческого отделения, — пожала я плечами.

— Ладно, София, — улыбнулась она, — согласна с тобой. Когда я смотрю на Ленара, то сама недоумеваю, каким образом странное скукоженное недоразумение умудряется сочинять зажигательную эротику. Мы-то знаем, что лучшие истории пишутся только благодаря личному опыту.

— Спорное утверждение, — сухо заметила я. — Особенно когда дело касается любовных романов.

— Не спорь, так все и есть. Просто я знаю секрет Ленара.

— Секрет? — озадачилась я.

— Когда они с Рауфом таскали мебель, я кое-что рассмотрела. Под дурацким костюмом прячется шикарнейший мужик!

— Благодарю вас, госпожа Пиботи, — услышали мы мягкий голос Ленара и испуганно оглянулись. — Позвольте пройти, дамы?

Мы с Ритой отпрянули в разные стороны, освобождая дорогу. Лицо подруги горело, точно сигнальный фонарь.

— Пожалуйста, господин Ленар, — пробормотала она, смущенно опуская голову.

И как он умудрялся каждый раз незаметно подкрадываться, точно вырастал из-под земли? Законников в столичных университетах специально учили ходить бесшумно, а потом во время службы заставляли отрабатывать мастерство? Так и представлялось, что на рассвете вокруг отреставрированного особняка «Рейсон, сыновья и Ко» шагали служащие, а сам Рейсон с чашечкой кофе в руках удовлетворенно следил за тренировкой из окна кабинета. Кошмарная фантазия! Лучше представлять, как дракон драл Ленара в одной набедренной повязке, а он жалко отбивался, ведь с деревянным копьем и с голым задом только дурак пойдет на огнедышащее чудовище.

Мы проследили, как Кристоф сделал несколько шагов, а потом развернулся на пятках.

— Госпожа Пиботи? — меня он нарочито игнорировал.

— Да? — встала фея навытяжку.

— Я передумал насчет литературного вечера.

— О! — только и ответила она, от благодарности потеряв дар речи.

— Обязательно буду, — указал он пальцем и заторопился дальше, старательно избегая столкновений с мельтешившими студентками младших курсов.

— Сказал как отрезал, даже сердце затрепетало, — вздохнула Ри, прижав к горячим щекам ладошки.

— Выпей успокоительного, — беззлобно подколола я.

Последующие дни вокруг меня творился дурдом. Институт готовился к весеннему балу, и под чутким руководством наставниц студентки младших курсов беспрестанно драили замок к приезду столичных гостей. А литературный клуб готовился к вечеру. Все собрания проходили в нашей комнате, и мне пришлось прирасти к стулу в библиотеке. Удивительное дело, Диара с мебелью съехали, но я по-прежнему ночи напролет просиживала в ледяном читальном зале.

Накануне чтений пришла записка от Теодора ди Ланса. Письмо было полным восторга, уместного скорее для приглашения на королевский благотворительный бал «Новая Золушка», нежели на библиотечный междусобойчик в провинциальном Институте благородных девиц. Невольно я сморщилась, когда представила, как Тео начнет декларировать плохо сложенные вирши и при этом отчаянно размахивать рукой, словно помогая строчкам вылететь изо рта.

— Что он говорит? Не хочет выступать? — Рита подпрыгивала, будто на иголках, и если бы нас не разделял обеденный стол с тарелками, давно бы выдрала письмо из рук.

— Благодарит за приглашение и готов зачитать несколько поэм, — коротко пересказала я содержание длинного благодарственного послания.

— Как чудесно! Две знаменитости! Спорим, меня еще лет пять никто не переплюнет, — самодовольно ухмыльнулась Рита и с большим аппетитом вгрызлась в булочку с маком.

Остаток недели я редактировала роман и безуспешно избегала случайных встреч с Ленаром и Эдоном Рауфом. И если с первым приходилось видеться на лекциях по семейному праву, где мы тщательно друг друга игнорировали, то второй все время попадался на глаза. Иногда возникало ощущение, что зал начертательной геометрии с большими инженерными столами и доской во всю стену перемещался по замку в зависимости от расписания у выпускниц отделения изящной словесности.

К вечеру пятницы библиотеку приукрасили, расставили стулья, сдвинули столы и зажгли магические камни, мерцавшие уютным желтоватым светом. Их пришлось выбивать из закромов ключницы-кладовщицы (цитируя фею: «Отдавала, как от себя отрывала, старая скупердяйка»). Развлечений в институте было немного, так что читальный зал с трудом вместил всех желающих прикоснуться к прекрасному. Пришлось тащить стулья из ближайших учебных классов. При виде толпы девиц в серых платьях я мысленно присвистнула. Неожиданно ко мне подскочила взбудораженная Рита и так хватко вцепилась в локоть, словно собралась его ломать.

— Где Тео? — процедила она. — Он главная звезда нашего вечера!

— Я думала, главная звезда — Ленар, — отозвалась я, взглядом отыскав красиво подстриженный затылок Кристофа.

— Он же не будет читать отрывки из «Белоснежки». Семь мужиков и одна девица противоречат канону о поведении и занятиях благородных девиц, — отчитала меня Рита. — Иди к дядьке Дрю и спроси. Может, Тео уже приехал? Тогда будем искать, в каком коридоре заблудился.

— Почему я должна идти? — с тоской покосилась я в окно. Погода стояла мерзостная, ветреная и холодная, другими словами, обычная для западной провинции. Только солнышко пригрело и начала ощущаться настоящая весна, как снова налетели тучи и зарядили дожди.

— Потому что Тео — твой гость!

— Но пригласила его ты, — возмутилась я.

— Иди, — отрезала Рита. — Без вариантов.

На улице моросило. По большим лужам плескались небольшие волны. Прикрыв голову ладонями, я бросилась в сторожку к дядьке Дрю. На стук приоткрылась дверь, и в щель высунулся всклокоченный привратник. Вернее, его нечесаная голова с хмельными последствиями на лице и волосатая нога. Портки дядька натянуть не успел или вообще не пытался.

— Чего тебе, благородная девица? — не узнавая меня, недовольно дыхнул он перегаром.

— Тут молодой человек не проходил? — выпалила я.

— Кто?

— Теодор ди Ланс. Высокий такой. — Я подняла повыше руку, давая понять, что Тео был похож на каланчу. — И худой.

— Швабрина, что ли? Так ушел уже, — буркнул сторож.

— В какую сторону? — попыталась я внести ясность. — В замок или в город?

— Вон отсюда он пошел! Все бумажкой тыкал, мол, видели, господин Дрю, ректор мне разрешил. Я стихи читать иду. Видали мы таких поэтов в женских пансионах! Я, между прочим, не хухры-мухры. Я блюдю… блюжу… охраняю честь и гордость благородных девиц.

Поток словоизлияния остановить было невозможно. Когда привратник на секунду заткнулся, чтобы набрать в грудь побольше воздуха, я вставила:

— Давно ушел?

— Я сторож, а не часовщик, чтобы за временем следить! — гаркнул он.

Дядька что-то продолжал бубнить, когда я без особой надежды подбежала к воротам. На дороге были видны глубокие следы от городского экипажа, минут пятнадцать назад отбывшего в Осно. Судя по всему, дилижанс увез звезду литературного вечера обсыхать в городской таверне. Рита будет в бешенстве!

В расстроенных чувствах, я побежала обратно к замку, но вдруг услыхала голос Тео:

— София!

С недоумением я повернулась. За спиной был пустой двор, к забору лип садовый домик, вполне приличный на вид, но по факту настоящая развалюха. Решив, что надо мной подшутило подсознание, я собралась убежать к крыльцу, но снова услышала:

— Я здесь, София!

— Где здесь? — окончательно растерялась я, оглядываясь по сторонам. Капал дождь, ветер гонял по лужам рябь и шумел в кронах деревьев.

— В клети!

Без промедлений я бросилась к домику, где хранились садовые инструменты. За дверью пряталось выстуженное темное помещение с тяпками, метлами, скособоченной одноколесной тележкой и взволнованным Тео Лансом в перемазанном костюме.

— Тео, что случилось? — не на шутку испугалась я. — Где твое пальто? На тебя напали?

— Напал, — трагично объявил он. — Забор. Он же присвоил мое пальто.

— А?

— Этот страшный человек, ваш сторож, отказался меня пускать. — Тео ткнул трясущимся пальцем в окошко. — Но я же дал тебе слово, что обязательно прочитаю свои лучшие стихи… и перелез через забор… Повис и только чудом оторвался.

Очень медленно он повернулся спиной, и мигом стало ясно, что Тео Лансу действительно лучше не появляться в здании Института благородных девиц. Даже из сарая выходить не стоило. Приятель испытал на собственной шкуре, вернее, одежде, насколько коварен забор института и остры пики, его венчающие. Пиджак был разодран до середины спины, и в прорехе торчала перемазанная рубашка. С брюками дело обстояло еще хуже. Одна брючина фактически отсутствовала, вместо нее от ягодицы до коленки зияла огромная дыра.

— А что случилось со штанами? — деликатно отвела я взгляд от шелковых трусов изумрудного цвета, вылезавших из прорехи.

— Когда я пытался от забора отцепиться, то потянулся, а потом проехался… — прошептал он с таким видом, будто вспоминать о позоре было по-настоящему больно. — А еще это…

Тео поднял ногу и продемонстрировал, что у одной туфли оторвалась подошва.

— Значит, костюм и туфли, — задумалась я и ободряюще улыбнулась: — Жди меня и никуда не выходи!

— Куда же я пойду в этом рубище?! — патетично воскликнул Тео.

Стремглав я бросилась к главному корпусу, взлетела по длинной лестнице в холл и скользнула в библиотеку. Чтения уже начались! В подсвечниках таинственно мерцали магические камни. В благоговейной тишине разносился распевный голос наставницы Орди, не упустившей случая прочитать стихи собственного сочинения. Ее высокая худощавая фигура в узком длинном платье была окружена тенями. Она размахивала обеими руками и с надрывом выла. Вернее, она декламировала, но меня не оставляло ощущение, будто выла.

— Ты нашла Теодора? — набросилась на меня Рита, едва я появилась в зале.

— Еще как нашла, но ты его сейчас точно не захочешь видеть.

Пока опешившая подруга не засыпала меня градом вопросов, я незаметно проскользнула по залу, протиснулась между девицами, оставшимися без сидячего места, и практически добралась до Ленара. Я шикнула, обращаясь к законнику, но тот не услыхал.

— Псс! — позвала еще раз. — Пс-с-с!

Он соизволил повернуть голову и вопросительно указал на себя пальцем, мол, благородная девица, вы до меня пытаетесь дошипеться? Я дернула головой, намекая, что прошу его о личном разговоре, и сама скользнула за стеллажи.

Некоторое время пришлось ждать, нервно пристукивая ногой по паркету. Когда раздались аплодисменты, а деканша-поэтесса объявила название следующего стихотворения, в проходе появился Ленар. Он еще не успел рот открыть, как я с подскока заявила:

— Мне нужны твои брюки!

— Эти?

— Любые. Какой ты носишь размер обуви?

— Ты меня хочешь не только раздеть, но и разуть? — полюбопытствовал он. — Я с удовольствием поделюсь с тобой гардеробом, но можем мы отложить оголение до конца вечера, когда свидетели убудут?

— Нет, не можем! — закатила я глаза. — Тео Ланс без брюк и туфель застрял в садовом домике. Бедняга в абсолютном отчаянии, а вы приблизительно одного роста. Почему бы тебе не спасти хорошего человека?

— Потому что, если я сниму брюки и отдам твоему приятелю, тоже буду в абсолютном отчаянии, — справедливо заметил Ленар.

— Вообще я питала надежду, что у тебя хотя бы две пары, как у приличного мужчины, одни на выход, другие на каждый день, и раздеваться не придется. По крайней мере, не при мне и не в библиотеке, — не без иронии заметила я.

— Скажу больше, у меня даже есть брюки для верховой езды, — хмыкнул Ленар.

— Прекрасно. Думаю, что Теодор так сильно страдает, что будет рад и красным рейтузам, лишь бы они прикрыли нижнее белье. Так поделишься?

— Что мне за это будет?

— Святые угодники, ты же законник, а не лавочник. Как тебе приходит в голову торговаться в трагический момент? — фыркнула я, но тут же предложила: — Услуга за услугу?

— Согласен, — бросил он лукавый взгляд из-под ресниц. — Сама отнесешь брюки…

— Костюм и туфли, — немедленно поправила я.

Ленар с восхищением расставил руки. Мол, госпожа Вермонт, дай вам палец лизнуть, а вы руку до локтя оттяпаете.

— Сама понесешь костюм и туфли или позволишь звезде вечера опозориться перед преподавателем института?

— Я не настолько жестока, чтобы унижать приятеля, когда он в столь уязвимом положении, — выговорила я.

— Прекрасное заблуждение, — хмыкнул Ленар.

Выходить с мужской одеждой из парадных дверей было чревато. Кристоф вручил мне аккуратно сложенные вещи и протянул туфли ручной работы, с эмблемой королевского обувного ателье. Страшно представить, какие провинциальные непролазные тракты он планировал топтать в эксклюзивных туфлях, ведь в глухомани самой популярной обувью являлись калоши, но от комментариев я мудро воздержалась. Побоялась оставить Тео разутым.

Когда я вернулась в садовый домик, то обнаружила, что поэт, накрывшись холстиной неопознанного происхождения, уселся в тележку. Ноги висели над полом.

— Моя спасительница! — воскликнул он, когда увидел стопку вещей.

— Поблагодаришь Кристофа Ленара, — отозвалась я и вышла, чтобы дать измученному поэту одеться.

Из домика он вышел повеселевший и преображенный. Правда, пиджак оказался широковат в плечах, а брюки длинноваты, но в целом Тео выглядел прилично и пошлепал в сторону парадного входа. В прямом смысле слова «пошлепал» — туфли были велики и причмокивали на каждом шагу.

— Я буду читать «Весеннюю любовь», — объявил поэт, когда, стараясь не остаться разутым, поднимался по лестнице.

— Превосходный выбор, — рассеянно отозвалась я. — Что-то новенькое?

— Поэма из красной папки, — нахмурился он.

Тут перед мысленным взором появилась замусоленная папка красно-коричневого цвета, врученная мне в кафе три недели назад. За волнениями последних дней я совершенно забыла о стихах Теодора!

— Конечно, из нее, — состроила восторженный вид.

— Значит, одобряешь? — уточнил он.

— Шутишь? — фальшиво улыбнулась я. — Все стихи очень… милые. И такие… поэтичные.

Что? Поэтичные стихи?! Проклятье, София, ты же будущий специалист по изящной словесности с исключительно богатым словарным запасом! Как можно врать столь несуразно?

— Та метафора к слову «любовь» была абсолютно потрясающей! — выпалила я комплимент, рассчитывая на то, что абсолютно все поэты сыпали метафорами к слову «любовь». Главное, чтобы не попросил уточнить, какая из них вышла особенно удачной. Но он не уточнил и расплылся в довольной улыбке:

— Считаешь?

— Настоящая находка. Талант! — беззвучно похлопала я в ладоши.

Проклятье, что не сделаешь, чтобы не обидеть лучшего друга? Даже начнешь кокетничать, как пустоголовая кукла, лишь бы не задеть тонкой души поэта. А если он узнает, что разбухшая от воды, перемазанная папка какую неделю подряд «досушивается» под кроватью, точно смертельно оскорбится!

Главную звезду вечера встретили с восторгом. Мы вошли в тот момент, когда преподавательница по изящной словесности заканчивала чтение отрывка из классического романа о драконах.

— А теперь приглашаем прочитать замечательные стихи нашего гостя Теодора ди Ланса, — объявила Рита и указала рукой на смущенного поэта, мнущегося на пороге.

Народ дружно оглянулся в нашу сторону, и по гулкому залу разнеслись аплодисменты. Тео засмущался еще сильнее и суетливо засеменил к импровизированной сцене. В середине прохода он вдруг вылетел из туфли и по инерции сделал несколько быстрых шагов.

— Ой! — сконфузился поэт, вернулся за башмаком и только после этого сумел встать перед зрительным залом. — Я прочитаю стихотворение «Весенняя любовь».

Еще пять минут он подробно описывал обстоятельства создания шедевра. Я стояла возле книжных шкафов и следила за приятелем. Теодор ди Ланс, без сомнений, был хорош собой, и благородные девицы слушали его, открыв рты, просто за одухотворенную внешность. Незаметно ко мне приблизился Ленар.

— Благодарю, — пробормотала я. — Ты спас вечер от провала.

— Ты же помнишь, что теперь должна мне?

— Разве ты дашь забыть?

— Кстати, пиджак на нем сидит отвратительно, — вдруг заметил Кристоф.

— Святые угодники, что это? — состроила я изумленный вид. — Вы ревнуете Теодора ди Ланса к своему пиджаку?

И тут Тео приступил к декламированию… Могу заметить только одно — читал он вдохновенно. Когда в середине поэмы он сравнил нижнюю часть женского тела с кормой парусника, только-только спущенного на воду, я почувствовала, что готова сгореть от стыда, будто бы лично выступала перед целым читальным залом слушателей и несла страшнейшую пургу.

— Какая замечательная метафора, — с издевкой промурлыкал мне в ухо Ленар. — Ты была права, он чудовищно талантлив.

— Разве что чудовищно, — не удержалась я.

— Господин ди Ланс не пытался пробовать себя в прозе? — вдруг пробормотал Кристоф, и у меня в голове мигом зазвенели тревожные колокольчики.

— Думаю, тебе следует спросить это у него, — отрезала я.

Наконец бесконечный поток сознания, кое-как втиснутый в рифмованные строки, подошел к концу. Тео благородно раскланялся. Подозреваю, он планировал продлить звездный час и зачитать полное содержание красной папки весенних стихов, но тут со своего стула вскочил Эдон Рауф. Срывающимся голосом он воскликнул:

— Я бы хотел прочитать оду собственного сочинения!

Зал встретил предложение чертежника настороженным молчанием. Он вышел вперед, расправил трясущейся рукой замусоленную бумажку и откашлялся.

— Это проба пера, — объявил он, и я поняла, что складывать рифмы Эдон Рауф бросился от разбитого сердца. — Ода жестокой благородной девице!

— Какой разносторонний господин, — не удержался Ленар. — И прямые чертит, и стихи слагает.

— Спорим, весь институт в шоке, — уклончиво отозвалась я.

Эдон между тем отвел бумажку подальше, поднял руку над головой и завыл, подражая исполнению наставницы Орди:

Пока он читал, то ощупывал зрительный зал пытливым взглядом. Не найдя жестокой благородной девы, давшей ему от ворот поворот, с горя уставился на студентку у дверей. Сконфуженная девушка нервно оглядела подруг и опустила голову.

— Мне страшно представить, кого он сравнивает с равнобедренным треугольником, — тихо произнес Ленар.

— Меня больше волнует, что он имел в виду, когда писал о своем циркуле.

Под конец чтений я сбежала из библиотеки за бандеролью с рукописью, а когда вернулась, то обнаружила пустой читальный зал. Участницы литературного клуба расставляли столы со стульями и собирали светильники с магическими камнями.

— А где Тео? — растерянно спросила я у Риты.

— У декана Орди, — кивнула она.

Видимо, наставница желала за стаканчиком хереса поговорить о судьбах поэзии в нашем славном королевстве. В смысле посетовать, что поэтов окружают сплошные бездарности.

Я посмотрела на рукопись в руках. Как все неудачно складывалось!

— А Эдона Рауфа не взяли, сколько он возле них ни крутился, — заметила одна из пятикурсниц. — Он ужасно расстроился. Хороший ведь стишок написал.

— Главное, образный, — не без иронии фыркнула я. Возможно, если в следующий раз чертежник зарифмует хотя бы две строчки, то его точно примут в клуб неоцененных талантов.

Ждать пришлось долго. Боясь пропустить приятеля, я караулила его в холле и страшно нервничала. Сидела на каменном подоконнике и таращилась на длинную лестницу, застеленную красным истоптанным ковром. По позднему часу холл пустовал. Через окошко было видно, что перед парадным входом гостя дожидалась ректорская карета с фонарем на крыше.

Настенные часы показывали начало десятого, я пропустила ужин и перекличку, но дождалась Теодора. Он появился. Вернее, сначала по ступенькам проскакала туфля, а потом едва не скатился хихикающий поэт. Деканский херес явно был крепок, и хмельной приятель не сразу меня заметил.

— София! — воскликнул он. — Я познакомился с Кристофом Ленаром. Мы приятно побеседовали о любовной прозе и ручных драконах. Очень милый и эрудированный человек.

— Милее некуда, — сухо отозвалась я, промолчав, что осталась должна этому «милому» господину, чтоб его разобрало проклятьем икоты. — У меня к тебе личная просьба. Отправишь завтра утром?

Тео забрал протянутую бандероль и присмотрелся к адресу получателя. Рисковать и отправлять книгу через чужие руки напрямую к издателю я побоялась, папке с новым романом сначала предстояло попасть к стряпчему.

— Тяжеленькая. — Приятель без особенного пиетета взвесил на ладони плод моего многомесячного труда.

— И я буду благодарна, если в институте о бандероли не узнают.

Не хотелось бы, чтобы он в случайном разговоре ляпнул, что София Вермонт втихую отправляет из замка посылки.

Я проводила приятеля до экипажа. Когда возница сделал привычный круг возле крыльца и направил лошадку в сторону замковых ворот, Теодор высунулся из окна и, размахивая бандеролью, проорал на всю округу:

— Можешь на меня рассчитывать, завтра же отправлю!

Карета еще не скрылась, а меня уже охватили дурные предчувствия. К сожалению, человека, наделенного хотя бы толикой магического дара, они никогда не обманывали.

Субботние занятия начались с семейного права. Хитрости составления завещаний настолько усыпили несчастных специалистов по изящной словесности, что Ленар по-доброму предложил прекратить муки и просто отказаться от лекций. Девицы встретили предложение с большим воодушевлением.

— В таком случае до вечера сдайте заявление госпоже Вермонт, — с улыбкой развел руками Кристоф.

Под дверью рассыпался звон колокольчика. Вернее, взвился пронзительно-громкий, истеричный перезвон, и я не успела возмутиться, почему именно мне работать посыльным, если вокруг толпа благородных девиц, желающих посетить кабинет законника. Занятие закончилось. Пришлось закрыть рот и одарить преподавателя яростным взглядом.

Нижайшая просьба об отмене ежедневного истязания, подписанная коллективом, оказалась у меня сразу перед обедом. Я села на привычное место, а между тарелками уже лежал листик с кляксой посередке. Фамилии девушек образовывали вокруг нее кружок. Поставив на заявлении подпись в самом уголочке, я принялась есть.

Длинный стол с благородными девицами считал каждую ложку, с аппетитом положенную мною в рот. Подозреваю, они недоумевали, почему посланница, благословленная на важную миссию, спокойно набивает утробу, а не несется в учительское крыло замка, теряя по дороге туфельки. И как ей (то есть мне) вообще лез в горло кусок, когда они нечеловечески страдали? Кусок лез в горло превосходно — в отличие от своих сокурсниц, я не считала занятия по семейному праву изощренной пыткой. Но чай мне попить не дали.

— Не стесняйтесь! — прозвучал голос Ленара, когда я постучалась в дверь кабинета.

Войдя, я обнаружила удивительную картину. Кофейный столик, видимо, добытый Кристофом во время мебельного бума, был накрыт к чаю. Стояли маленькие фарфоровые чашечки, пузатый чайник и пирожные с кремовыми розочками из городской кондитерской. Может, он догадывался, что из столовой курьершу выставят раньше, чем подавальщицы раздадут сладкое?

— У тебя свидание? — с иронией уточнила я, направляясь к письменному столу.

— Да, — спокойно отозвался он. — Можешь спросить с кем.

— С кем?

— С тобой.

— Не помню, чтобы я соглашалась на свидание, — заметила я, протягивая бумагу.

— Я не спрашивал.

Ленар поднялся и, заставив меня подвинуться, направился к двери. Он напрочь проигнорировал заявление, между прочим, тщательно составленное, подписанное и даже украшенное художественной кляксой.

— Я оставлю заявление здесь, — положила я документ.

— Хорошо, — произнес он и провернул в замке ключ. Три раза. Видимо, выпускать меня, не накормив пирожными, Кристоф не собирался. Исключительно странное свидание, принудительно-добровольное, как сказала бы ведьма Ру.

Неожиданно взгляд зацепился за две книги, лежавшие на краю стола. Хотя я не видела корешков, но мигом узнала томики: нудный философский трактат и сборник стихов малоизвестного поэта. Именно они, авторы этих двух книг, подарили имя и фамилию самому таинственному и противоречивому писателю королевства.

Бевис Броз.

Он никогда бы не появился, если бы издатель, отказав мне в публикации любовного романа, не лишил Иветту возможности поступить в столичный пансион. Ту книгу назвали наивной, подчеркнули, что студентка Института благородных девиц не может создать историю, способную задеть читательниц. Тот же издатель вскоре восторгался смелой работой господина Броза. Никто не заметил, что в текст, отвергнутый всего пару месяцев назад, просто были вставлены откровенные сцены.

— София? — вернул меня в реальность Ленар и указал на кресло: — Присаживайся.

— По какому поводу вечеринка? — стряхивая оцепенение, изобразила я ироничную улыбку. В голове бились мысли. Что именно он выяснил? Как много?

Старательно избегая встречаться с законником глазами, я взяла на себя роль хозяйки. Прежде чем угощаться порядком остывшим чаем, прислонила к пузатому чайнику ладони. Воздух всколыхнулся, пошел волной. Фарфор быстро нагрелся, и напиток я разливала уже теплым.

— Угощайся, — с короткой улыбкой протянула чашку Ленару.

— Бевис Броз, — вдруг вымолвил он, и только силой воли я не позволила руке дрогнуть.

— Хочешь, чтобы я объяснила девушкам, что ты не имеешь отношения к эротической прозе?

— Бевис Броз — причина, приведшая меня в ваш институт.

Ленар следил за каждым моим жестом и мог различить напряжение. Я была вынуждена свободно откинуться в кресле и открыться для беседы.

— Я верю, что в твоих словах есть логика, но пока ее не прослеживаю, — практически слово в слово процитировала я самого Кристофа. — Почему ты разыскиваешь автора любовных романов в Институте благородных девиц?

— Последнее письмо к издателю пришло из замка.

Из живота поднялась горячая волна. В то воскресенье была ужасная погода. Резко потеплело, снег таял, и на дорогах началась распутица. Выходить из замка казалось смерти подобным… Одна оплошность, и я оказалась на краю обрыва, куда, похоже, собирались столкнуть всю мою жизнь.

— Разве ты не спросишь причину, по какой его ищут? — выгнул бровь Ленар.

— Я полагала, что законники охраняют тайны клиентов. Все, что сказано в кабинете стряпчего, останется в кабинете стряпчего.

— Мы же не исповедники.

— Почему ты его ищешь? Бевис Броз задолжал кругленькую сумму? — надеюсь, он расслышал в моем голосе иронию, а не страх.

— Это действительно закрытая информация, и я искренне верю, что ты не из болтливых. Эвара Норберг, дочь мэра Аскорда, заявила, что ждет ребенка от господина Броза, — не сводя с меня пристального взгляда, объявил Ленар.

На некоторое время после абсурдного заявления в кабинете поселилась настороженная тишина. Я пыталась переварить новость о том, что несуществующий мужик заделал кому-то наследника.

— Ждет ребенка — в смысле беременная? — уточнила для ясности.

— Других смыслов у моих слов просто нет, — отозвался Ленар.

— В таком случае уверяю тебя — это абсолютно невозможно!

Изменения в Кристофе произошли мгновенно. В глазах появился хищный блеск, лицо застыло. Тут я поняла, что по-глупому, как девчонка, попалась в расставленную ловушку.

— Откуда такая уверенность?

И снова в кабинете воцарилось молчание, острое и напряженное. На стене тикали круглые часы, такие были развешаны по всему замку. Говорили, что три сотни похожих на блины ходиков подарил институту отец одной из выпускниц, хозяин часовой мануфактуры.

— Бевиса Броза не существует. — Я не верила, что произносила правду вслух. — Он всего лишь литературный псевдоним. Но, полагаю, это ты уже выяснил.

— Верно. Имя философа, фамилия поэта. Чей это псевдоним?

Не отводя глаз, я спокойно вымолвила:

— Мой.

Кажется, пауза длилась бесконечно долго. Неожиданно Ленар поднялся с кресла и направился к столу. Загремели старые ящики. Мужчина вернулся, и передо мной легла знакомая доверенность и перо.

— Подписывай, — с непроницаемым видом скомандовал он.

Послушно перевернув лист, я поставила быстрый росчерк. Семейная печать, перешедшая ко мне после смерти родителей, хранилась в ячейке монетного двора, так что пришлось приложить большой палец. В воздухе заструился едва заметный дымок, а на бумаге остался выжженный отпечаток. Соглашение было узаконено по всем правилам.

— А теперь, господин Ленар, мне пора. Знаете, вдруг появилось ужасно много дел, связанных со сменой семейного стряпчего…

— Не торопись, — мягко прервал он. — Тебя не волнует, что неизвестный господин воспользовался твоим псевдонимом и попортил благородную девицу?

— Я же не мать этой благородной девицы, — дернула я плечом. — Меня сейчас больше беспокоит, что придется оплачивать стряпчему отступные.

— Подумай, София. Этот человек точно знает, что ему не предъявят претензий за обман.

И тут до меня действительно дошло.

— Ему известно, кем на самом деле является Бевис Броз, — договорила я, и проблема с передачей дел стремительно отошла на второй план. — Но о псевдониме знали только я и Иветта, моя младшая сестра. Я всегда была предельно осторожна.

— А твоя сестра?

— Кому она расскажет? Единственный, с кем она общалась вне пансиона, — Тео… Постой, ты же не пытаешься меня убедить, что Теодор ди Ланс выдает себя за Бевиса Броза и портит девиц?

— Поможешь мне разобраться? — изогнул брови тот.

— Тебе уже заплатили за поиск будущего зятя ди Норберга.

— Но тебя же оскорбляет благотворительность. Считай помощь платой за услуги одного из лучших законников Аскорда.

— Лучший законник Аскорда? — фыркнула я и, поднявшись, оправила юбку. — Пожалуй, убедил. Теперь мне действительно стоит уйти. Я нахожусь в кабинете больше пятнадцати минут, это может вызвать подозрения.

Он больше не стал меня задерживать, но когда я взялась за ключ, чтобы отпереть замок, вдруг позвал:

— София!

— Да? — оглянулась я.

— Я догадываюсь, чем именно ты сейчас займешься. Начнешь придумывать запасной план, — ответил он на мой вопросительный взгляд. — Не стоит. Ты можешь мне доверять.

— Но ты не исповедник, — напомнила я, уклоняясь от уверений в вечной дружбе и доверии.

— Не в твоем случае.

— Как ты связал меня с Бевисом Брозом?

— Именно ты открыла почтовый ящик, на который приходили письма от издателя.

Мне вспомнилось дождливое воскресенье, когда мы с Ленаром столкнулись в здании городской почты. Я не нашлась что сказать. В институте никто не знал о том, что я арендовала отдельный почтовый ящик, даже Рита.

— Признаться, я несколько ошеломлен, потому что считал тебя помощницей Бевиса Броза. — Привычным жестом он спрятал руки в карманы брюк. — Ради хороших рекомендаций выпускницы часто помогают состоявшимся авторам. Я даже допустил, что именно ты придумала псевдоним. Впрочем, именно в этом не ошибся.

— То есть… — Я кашлянула. — Ты обвел меня вокруг пальца? Как несмышленую институтку?

— Извини. — Ленар сверкнул широкой обаятельной улыбкой.

— Это даже оскорбительно, — фыркнула я.

Едва я появилась в учебном крыле, как ко мне бросились девушки. Рассеянно уверив, что заявление было благополучно доставлено до адресата, я спряталась в общежитии и написала Тео записку с вопросом, позаботился ли он о моей бандероли. Загремев рамами, я открыла окно. На улице царила дивная весенняя погода, ветер был нежен и пах свежестью. Едва я протянула пустую ладонь, чтобы с помощью магии привлечь голубя, вместо милой птахи откуда ни возьмись пронеслось крылатое глазастое чудовище с длинным хвостом.

— Крысеныш, ты опять сбежал?! — возмутилась я.

Дракон проехался по подоконнику и по инерции затормозил только на столе, попутно сбив стаканчик с самописными перьями. Глядя на разгром, я только вздохнула. На шее свободолюбивого создания болталось металлическое кольцо с перекушенной цепочкой. Отмахнувшись от дракона, я снова выставила ладонь. Наконец, привлеченный магическим зовом, с остроконечной крыши сорвался голубь и ринулся в нашу сторону. Не успела я и глазом моргнуть, как дракон рванул навстречу птице.

— Не сметь! — рявкнула я, но было поздно. С довольным видом Суслик возложил на подоконник голубя со сломанной шеей и заглянул мне в лицо безнадежно восторженными глазами.

— Усыплю! — с досадой пригрозила я. — Летаргическим сном!

Дракон мне достался явно с придурью, потому как на угрозу ринулся вылизывать лицо. Пришлось закрыть Суслика в стенной нише, заменявшей в общежитских комнатах шкафы, и снова вылавливать птицу. Я тянула руку, крысеныш шуровал в вещах, явно раздирая шляпные коробки, где Рита хранила чулки. Не спрашивайте, где логика. Ри — лесная фея, у них все не как у нормальных людей.

Тут фея собственной персоной зашла в комнату, услышала шорох в шкафу и полюбопытствовала:

— Ты закрыла там Сусличка? Он сгрыз твои туфли?

Откровенно сказать, я испытывала такое раздражение, что была сама готова сгрызть чьи-нибудь туфли.

— Поймай мне голубя, — сдалась я. С приманиванием зверья у фей всегда было лучше, чем у наследниц магических родов.

Соседка забралась на подоконник и деликатно поморщилась. Мертвая птица полетела с высоты третьего этажа, а Ри, раскрыв ладонь, тихонечко просвистела сбивчивый мотивчик. В следующий момент с крыши сорвалась стая голубей и стремительно рванула к нашему окну.

— Ой, — прокомментировала лесная фея.

— Закрывай окно! — командным голосом приказала я.

Мы стремглав загрохотали фрамугами. Кто-то с лету ударился клювом о стекло, и мы синхронно вздрогнули. В комнату злобно заглядывала курлыкающая сизая банда, словно прикидывая, как до смерти заклевать двух благородных девиц.

— Что с нами не так? — простонала я. — Мы даже с голубями не можем договориться.

— Выпустим Суслика? — с индифферентным видом предложила Ри.

— Выпускай, пока они не загадили подоконник, — вздохнула я, смиряясь, что записку придется передавать с посыльным, раз с заговоренной птицей не сложилось.

Письмо согласилась отвезти девушка из соседней комнаты. За доставку я заплатила пару шиллингов и посулила договориться с Ри, что та подвинет курьершу в очереди на чтение новой «Золушки» Шарли Пьетро.

Вечерние дилижансы, доставившие студенток из Осно обратно в замок, я встречала на улице. Прихватила из спальни учебник по изящной словесности, но отвлечься от тревожных мыслей и дурных предчувствий, точивших меня изнутри, он не помог. Осознав, что десятый раз перечитываю первый абзац на странице, я закрыла книгу и начала таращиться на замковые ворота, словно пристальный взгляд мог ускорить время или заставить кареты с ученицами приехать раньше. Когда первый дилижанс остановился возле института, я вскочила со скамьи и бросилась встречать посыльную. И меня ждало острое разочарование. Днем Тео не оказалось дома, и записку пришлось передать старенькому лакею, открывшему дверь.

ГЛАВА 7

Поймай меня, если сможешь

На следующий день я напоминала лунатика: на вопросы отвечала невпопад, забывала в учебных аудиториях письменные принадлежности, а в середине дня обнаружила себя возле бального зала, хотя напраатялась в туалет. Лекция по семейному праву шла самой последней. Едва Ленар вошел в кабинет, как объявил, что законоведческие мучения закончились. Девушки пришли в восторг и даже на радостях зааплодировали, чем вызывали в преподавателе язвительную усмешку.

— Госпожа Вермонт, останьтесь, — велел он, когда студентки спешно покидали аудиторию.

Дождавшись, когда учебный класс опустеет, я спустилась к преподавательской кафедре.

— Что случилось? — тихо спросил Кристоф.

— Тео Ланс пропал.

— Ты всегда так волнуешься за господина ди Ланса? — сыронизировал он.

— Нет, но в субботу я отдала ему бандероль с новой рукописью, — вдруг страшно разозлившись, нарочито мягким тоном пояснила я. — И как понимаешь, сейчас меня чуточку беспокоит тот факт, что он второй день не выходит на связь.

— София, ради всех святых, почему ты доверилась именно ему?

— Решила, что хороший друг не сбежит с готовой книгой, даже если поведет себя не как хороший друг и вскроет на посылке печать с магическим знаком.

— Я разберусь с ди Лансом, — бросил Ленар. — А ты просто постарайся не беспокоиться.

Во время обеда столовая гудела сплетнями. Девушки с восторгом обсуждали, что новый преподаватель по семейному праву отменил абсолютно все лекции и, наплевав на гнев ведьмы Ру, спешно укатил в город, позаимствовав ректорский экипаж.

Через полчаса я стояла в просторном холле и отчаянно жалела, что Кристоф покинул стены замка. У каменного подоконника, придерживая рукой зажатый под мышкой объемный сверток в коричневой бумаге, меня дожидался Тео Ланс.

— Как ты прошел мимо привратника? — резковато вымолвила я.

— В субботу декан Орди дала мне разрешительную грамоту, — пояснил он. — Нам надо поговорить.

Я невольно огляделась. С любопытством поглядывая в нашу сторону, сновали хихикающие студентки. Парочка законниц косилась из противоположной стороны холла, где в алькове прятались широкие скамьи. Таращились спускавшиеся по лестнице девчонки-старшекурсницы. Бывшая королевская резиденция казалась огромной: запутанные коридоры, учебные классы, хозяйственные башни и гулкие рекреации, но спрятаться было негде. Даже стены в Институте благородных девиц имели глаза и уши.

— Не здесь, — зло пробормотала я и, развернувшись на каблуках, направилась к парадным дверям.

Без пререканий Тео последовал за мной и вышел на улицу. Снаружи светило солнце, но ветер задувал ледяной, а потому двор практически пустовал. Пока мы пересекали въездную площадь, направляясь к раскрытым настежь воротам, приятель держался на два шага позади меня. Покинув территорию замка, я прошла несколько ярдов возле каменной стены и остановилась.

— Что ты хотел мне сказать? — повернулась я к хмурому Тео.

— Я был пьян, а бандероль, которую ты попросила отправить, упала в грязь, — начал он. — Я решил, что неловко пересылать ее в таком виде.

— Ты вскрыл магическую печать, — непрозрачно намекнула я о том, что для этого нужно являться или магом, или получателем. Ни тем ни другим Теодор ди Ланс, естественно, не был.

— Я как-то говорил, что вместе с особняком мне от дядьки перешел камердинер. Глухой и вредный старикан, но он неплохо управляется с магией…

Тео примолк. Мы встретились глазами.

— Все эти книги под именем Бевиса Броза пишешь ты! — резко вымолвил он. — Самый известный писатель эротики — выпускница Института благородных девиц. Чистое безумие! Как ты умудрилась скрываться все эти годы?

— Не понимаю, что именно мы обсуждаем, — оборвала я. — Верни мне рукопись.

— Нет.

— Что?! — опешила я.

— Разве ты не видишь, София? Я тебе нужен! — Он сделал широкий шаг, пытаясь приблизиться, и инстинктивно я попятилась. — Когда-нибудь Бевис Броз должен выйти из тени, ты не сможешь его скрывать до конца жизни. Кого ты покажешь? Но посмотри на меня. Я молод, богат и хорош собой. Прекрасное лицо для самого скандального писателя королевства!

— Видимо, именно прекрасное отражение в зеркале заставляет тебя терять связь с реальностью! — отбрила я. — Бевиса Броза не существует. Он плод моей фантазии. Когда я захочу, он исчезнет. Точка. Просто верни мне проклятую рукопись!

— Я расскажу, что за именем Бевиса Броза стоит наследница Вермонтов, — неожиданно спокойным голосом пригрозил Тео. — Как ты считаешь, что подумают люди, знакомые с твоими романами? Ты будешь уничтожена, София! Полагаешь, что сумеешь устроиться на приличную службу или найти удачную партию? Издатель откажется публиковать новые романы, но как без гонораров ты собираешься доучивать сестру? Признаться, я давно ломал голову, каким образом ты находила деньги на дорогой пансион Иветты, если вы беднее канцелярских мышей…

И вот зря он нас с сестрой сравнил с мелкими наглыми грызунами! Я когда-нибудь упоминала, что больше ручных драконов ненавидела только крыс и мышей?

Тео продолжал говорить, губы кривились, а я не слышала ни слова. Размахнулась и влепила пощечину. Магический разряд, вложенный в удар, отбросил приятеля на землю. Он бухнулся в прошлогодние листья и взвыл от боли, диковато тараща глаза:

— Какого беса ты творишь, София Вермонт?!

На щеке расплывался ожог в форме женских пальцев. Я же не виновата, что хозяйственная магия у меня получалась лучше всего, практически на уровне инстинкта. Например, заклятье глажки.

— С этой минуты я разговариваю с тобой только через законника! — прошипела я.

Смотреть на то, как Тео ковырялся в листьях, пытаясь подняться после тяжелого магического удара, было неприятно. Трясущейся рукой он схватился за каменный забор, кое-как начал приподниматься с земли. Проходя мимо, я подхватила сверток с вещами Ленара. Честно говоря, хотела уйти без напутствий, но почувствовала, что взорвусь от злости, как переполненный воздушный шар.

— Чтоб тебя пробрало проклятьем несварения, Теодор ди Ланс! — с достоинством прокляла я и пошагала по тропинке обратно к воротам.

— Ты не обратишься к законнику, София, — проскрипел Тео в спину. — Побоишься предать дело огласке.

— Мне и не придется, — оглянулась я через плечо.

Когда на замок опустилась темнота, во внутреннем дворе зажгли фонари, а Кристоф не вернулся из города, я перестала делать вид, будто сохраняю хладнокровие. Наплевав на правила приличия и канон о поведении благородных девиц в стенах института, я мерила шагами коридор перед входом в мужское общежитие.

— Госпожа Вермонт, что вы делаете в столь поздний час возле преподавательских апартаментов? — раздался насмешливый голос. Эхо в коридорах почти пустого общежитского крыла было знатным, и от страха я даже подскочила. Резко развернулась и увидела Ленара с перекинутым через руку пальто. Он держал знакомую папку с рукописью. От облегчения меня резко покинули силы. Я выдохнула и закрыла лицо ладонями.

— Удобно, когда на тебя работает лучший законник Аскорда? — промурлыкал Кристоф, неожиданно оказавшись возле меня.

— Я отправлю благодарственное письмо в «Рейсон, сыновья и Ко», — промычала я в ответ и посмотрела в смеющиеся глаза мужчины.

— Мне кое-что надо тебе отдать, зайдешь? — спросил он.

— Если приглашаешь, — неожиданно даже для себя согласилась я, хотя Кристоф вполне мог отдать мне любую вещь завтра в собственном кабинете, при этом не вызвав никаких кривотолков.

— Держи, — он вручил мне пальто и папку, а в следующую секунду подхватил на руки и прижал к груди.

В смущении я уткнулась лбом в крепкое плечо. От Ленара одурительно вкусно пахло мужским благовонием, и я вдруг представила себя героиней собственного романа. Не «мужиконедельки», упасите святые угодники! Героиней из относительно приличных историй Бевиса Броза.

Я почти представила, что Ленар пересечет весь коридор и откроет дверь пинком, но он лишь перешагнул через порог общежития и опустил меня на пол. До комнаты я добиралась, как приличная девица, на своих двоих.

Спальня выглядела скромной. Казенная мебель, узкая кровать (странно, как в нее умудрялись забираться неудачливые соблазнительницы). Возле стены стоял открытый дорожный сундук.

— В пятницу приезжает ди Норберг. Как только я его встречу, то сразу уеду. Билет на дракона уже заказан, — пояснил Кристоф, заметив мой взгляд. — Придется начинать поиски фальшивого писателя заново. Не забудь составить список тех, кто мог бы оказаться в курсе твоей работы.

— Хорошо, — пообещала я. — Как ты сумел забрать рукопись у Тео?

— Он просто ее вернул. Не пожелал брать на себя ответственность за ребенка госпожи ди Норберг и предпочел откреститься от любой связи с Бевисом Брозом. Кстати, чей ты копировала почерк, когда писала артефакторным пером?

— Отца.

— Умно, — согласился Ленар.

— Знаю.

— Твоя ладошка красуется на физиономии ди Ланса? — улыбнулся Ленар.

— Он попытался мне грозить, и я разозлилась.

— Ожог выглядел серьезным.

— Я сильно разозлилась, — дернула я плечом.

На некоторое время нас окружила тишина. В практически пустой комнате пансиона вдруг показалось ужасно тесно и почему-то жарко.

— Что ты хотел отдать?

Ленар прошел к полке с книгами и вытащил фолиант с обложкой, обернутой плотной коричневой бумагой.

— Я обязан вернуть методическое пособие Бевиса Броза. Полагаю, что теперь понимаю, для чего ты выдрала из него картинки.

Он говорил о трактате «О плотских утехах». Хорошо, что в спальне горел только один световой камень, и тот в ночнике на стене. Темнота не давала заметить, как у меня вспыхнули щеки.

— Поверь человеку с опытом, никогда не пытайся использовать советы из этой опасной книги на практике, — подколол Ленар, когда я забирала фолиант, изрядно похудевший после воровства иллюстраций.

— Учту на будущее, — буркнула я, вдруг почувствовав ужасное разочарование. — Проводишь?

Перед пологом охранного заклинания, поблескивающим в воздухе, словно тончайшее полупрозрачное полотно, Ленар подхватил меня на руки, перешагнул через порог общежития в коридор… Где мы буквально нос к носу столкнулись с ведьмой Ру. Не иначе как старая швабра страдала бессонницей и бродила по коридорам замка, подобно призраку черной вдовы.

Пауза была поистине оглушительной. Мы трое застыли в оцепенении. На лице декана сменялись эмоции, от изумления до гнева, и когда она открыла рот, чтобы высказаться, я выпалила:

— Благословите, наставница Ру! Мы хотим пожениться!

Странно, что Ленар не швырнул меня на пол, словно прокаженную, а, наоборот, решительно прижал покрепче к широкой груди и стиснул посильнее ноги. Думаю, что представлял шею.

— Прямо сейчас? — сухо уточнила ведьма.

— Думаете, стоит до утра подождать? — с достоинством отозвалась я, будто мы действительно собирались нестись под венец, да с таким проворством, что юбки путались в ногах и брюки задирались до колен.

— Господин Ленар, София — юная неопытная барышня, но вы-то взрослый мужчина. Профессиональный законник! Объясните своей… благородной девице, что по ночам ратуша закрыта, а обрядники спят.

— Вы правы, госпожа Ру, — отозвался он непередаваемым тоном серьезного господина, не верившего, что попал в чудовищный конфуз.

— Как всегда.

Она поджала губы и, придерживая длинную юбку, начала подниматься по лестнице. В гробовом молчании мы провожали сухую высокую фигуру старухи.

— И еще, господа, — оглянулась она через плечо. — Завтра утром загляните ко мне в кабинет. Прежде чем по институту расползутся слухи.

Наконец наставница скрылась. Вокруг нас сгустилась тишина.

— Жениться на Бевисе Брозе? — с иронией уточнил Кристоф, осторожно ставя меня на пол.

— Сам бы придумал что-нибудь путное, — проворчала я, оправляя юбки.

— Я молчал, потому что обдумывал привлекательность сделки.

— А я-то решила, что ты проглотил язык от шока.

— Меня успокаивала мысль, что на самом деле Бевис Броз — очаровательная благородная девица и обрядник не наложит на нас анафему.

— О чем говорит этот мужчина? — с деланым недовольством пробрюзжала я и решительно отказалась прислушиваться к сердцу, екнувшему в ответ на широкую открытую улыбку. От нее на правой щеке Ленара появлялась маленькая ямочка, а вокруг глаз собирались тонкие лучики-морщинки. Проклятье, почему я замечала эти очаровательные мелочи?

Очную ставку устроили за закрытыми дверьми в кабинете наставницы Ру. Фальшивая невеста проснулась до звонка колокольчика из-за прилипчивого дракона, неведомым образом просочившегося в комнату, и по этому поводу пребывала в дурном настроении. Более того, вправлять мозги до завтрака, на мой взгляд, было бесчеловечно и следовало запретить на законодательном уровне. В отличие от меня, Ленар выглядел на раздражение свеженьким, а главное, сытым.

Ру Итар постучала пальцами по столешнице, смерила нас с Кристофом, сидевших по разные стороны стола, острым взглядом и без обиняков вопросила:

— Вы действительно собрались жениться?

Намеки я понимать умела. Наставница давала нам возможность пойти на попятную.

— Нет, — немедленно заявила я.

— Да, — ответил в унисон Кристоф.

Мы с законником обменялись выразительными взглядами.

— Просто господин Ленар вчера перетаскивал меня через магическую защиту, и вы застали нас врасплох, — покаялась я. — Мы не собираемся жениться.

— Хотим дождаться, когда София закончит учебу, — для чего-то соврал он.

— Я попросила его вести дела семьи Вермонт в качестве стряпчего, — сквозь зубы объявила я.

— Поэтому мы решили не составлять брачного договора, — добавил Кристоф.

Я состроила страшные глаза. Ведьма зло цыкнула, видимо, осознав, что не выйдет призвать к здравому рассудку людей, у которых здравый рассудок, похоже, отсутствовал.

— В силу того, что господин Ленар относится к преподавательскому составу весьма условно и скоро покинет институт, я не буду докладывать ректору об этом вопиющем попрании канона о поведении благородных девиц. Более того, сделаю вид, что его никогда не случалось, — давая понять, как сильно не одобряет нашего легкомыслия, объявила наставница Ру. — Но вы, господа, обязаны держаться друг от друга на уважительном расстоянии. Никаких встреч наедине, никаких приватных разговоров!

— Даже ночью? — промурлыкал Ленар.

— Особенно ночью! В любое время суток!

— Позвольте еще один вопрос, госпожа Ру. — Кристоф не пытался скрыть веселья. — Уточните, пожалуйста, какого размера должно быть уважительное расстояние? Вытянутая рука, десять ярдов, длина аудитории?

— Размера вашей совести, господин Ленар! — вышла декан из себя. — Если вы не желаете подпортить реноме благородной девицы, то верните очки и дешевые костюмы. Они были отвратительными, но в них вы, по крайней мере, не походили на прожженного ловеласа!

И только тут мы оба поняли, что Кристоф в последние дни подзабыл, что впервые явился в институт в образе неуклюжего недоразумения в очках с роговой оправой и в плохо сидящем костюме. Какая беспечность! Похоже, в его кровать давненько не лазили полуобнаженные студентки. Совсем расслабился, как оплатил магическую охрану в мужском общежитии.

Теперь по вечерам в общежитии старших курсов творился настоящий хаос — студентки готовились к балу. В воздухе чувствовались волнение и восторженное ожидание, ведь обычно в институт привозили курсантов из местного военного училища. Благородные девицы превосходили жертв, в смысле молодых людей, численностью, и дележка партнеров по танцам начиналась задолго до самих танцулек. Красавчики распределялись мгновенно, и кокетки, оставшиеся ни с чем, страшно страдали и бесились. Гнев выливался в порчу чужих нарядов, исчезновение украшений и отламывание каблуков у дорогущих туфель, выписанных из столицы. В общем, ничего нового и интересного.

Мы с Ритой коллективным безумием традиционно не страдали и с нарядами разобрались давно. Фея приволокла платье из Волшебного леса еще в тот раз, когда бабуля Пиботи умирала, а не выходила замуж. У меня с финансами было негусто, новому бальному туалету пришлось предпочесть пальто (старое было позорно разодрано на институтском заборе). На праздник я собиралась надеть платье, оставшееся с осеннего бала, просто аккуратно с помощью магии перекрасила темно-зеленый цвет в густой оттенок «предгрозового неба». По крайней мере, именно так его называл хозяин текстильной лавки, где был куплен синий лоскут для образца. Получилось мило.

Заканчивался вечер среды, и до отбоя оставалось немного времени. Постепенно стихали скандалы, выходившие за пределы комнат. Стараясь не обращать внимания на шум, я пыталась готовиться к экзамену по изящной словесности. Из-за событий последних недель работа над книгой растянулась, и теперь приходилось наверстывать в учебе. Пока я билась над правилами пунктуации, Рита сидела в библиотеке и упорно переписывала любовный роман братьев Гриммальди. Больше финальных испытаний фею волновала подпольная библиотека. Кому передать детище? По всему получалось, что лучше самой Ри никто не управлялся с суматошным делом. Хоть магистратуру оплачивай! К слову, она уже беседовала с наставницей Орди, и та посоветовала оставить мысль о продолжении учебы.

— Тук-тук, — не стучась, открыла дверь Диара Арно и оглядела оскудевшую на обстановку комнату. — А у вас здесь стало пустенько. И бедненько.

— Зато не воняет мокрой псиной, — с непроницаемым видом заметила я, намекнув на отсыревший ковер.

Бывшая соседка кривовато улыбнулась, по-хозяйски пересекла спальню, посмотрела в слепое от темноты окно.

— Ты сделаешь это по-тихому или будешь уходить из института со скандалом? — спросила она, стоя ко мне спиной.

— Прости? — без преувеличений опешила я.

Ди повернулась. Глаза торжествующе блеснули.

— Я знаю твой секрет, София Вермонт!

— Похоже, ты знаешь больше меня, — хмыкнула я.

— Сегодня у папочки был званый ужин, и ведьма Ру позволила мне выйти в свет, — закатила глаза Диара. — Теодор ди Ланс тоже был приглашен. Выглядит он, конечно, отвратительно, да и налакался еще к середине вечера, но зато рассказал одну очень забавную шутку…

Тут я по-настоящему напряглась, хотя старалась не подавать вида. Откинулась на спинку стула и изобразила любопытство. Мол, интересно было бы послушать.

— Меня больше всего интересует одна деталь, — промурлыкала Ди. — Все эти пикантные сцены в эротических романах… Ты описывала исходя из собственного опыта, отличница София Вермонт, наследница древнего магического рода?

Только усилием воли я удерживала на лице ироничную усмешку. Спокойствие, София!

— Ди, ты тоже под хмельком?

— Ты, наверное, думаешь, что мне не поверят? Я видела титульный лист рукописи! Мы прожили в одной комнате достаточно времени, чтобы я с легкостью узнала почерк, которым ты пишешь, когда используешь артефакторное стило. — С улыбкой ехидны она наклонилась ко мне и прошептала: — Ой, кажется, я поймала тебя, София Вермонт. Как будешь выкручиваться?

Выкручиваться? Ха-ха три раза! Я просто найду Тео Ланса и припечатаю ему вторую щеку заклятьем глажки, а пока он будет валяться без сознания, зашью рот нитками. По такому поводу не грех научиться держать в руках иголку. Ну, или просто натравлю Кристофа Ленара. Какое счастье, что у меня теперь есть профессиональный законник.

— Не вижу причины, — хмыкнула я.

Лицо Ди находилось очень близко, можно было оценить, насколько размазалась черная подводка на глазах. Бывшая соседка пахла густым жасмином, вызывавшим головную боль у любой обладавшей обонянием девицы. Никогда не понимала ее страсть к дешевым благовониям. Лучше пахнуть косметическим мылом, чем эссенцией за ломаный грош.

— А кто сказал, что он не отдал мне этот титульный лист? — изогнула она бровь. — У тебя время до завтрашнего вечера. Соберешь вещи и тихонечко покинешь стены нашего гостеприимного замка.

Она выпрямилась и с видом победительницы плавной походкой направилась к двери. Однако желание сказать гадость «на посошок» победило, Ди оглянулась на пороге и с ядом в голосе высказала:

— Не стоило подставлять меня перед ведьмой Ру. Я незлопамятная, знаешь ли. Отомщу и забуду. Как завтра увижу тебя с собранным дорожным сундуком, так сразу и забуду.

Правда, красиво выйти ей не позволила Рита. Фея, тащившая пирамиду из книг, папок и письменного набора, тяжело ввалилась в комнату, толкнув дверь ногой, и шарахнула незваную гостью. Та вмазалась в стену и оказалась немедленно отчитанной:

— Ты чего здесь забыла?

— С подружкой твоей поболтали, — фыркнула Диара и наконец убралась восвояси.

— Что хотело воплощение зла? — кивнула на дверь фея.

— Сама не поняла, — пожала я плечами и вернулась к зубрежке.

Утром Ди продолжила меня шантажировать. Столовая почти опустела, а я спокойно тянула из кружечки чай и читала классический средневековый роман о драконах. Откуда ни возьмись появилась Диара. Она оперлась ладонями о крышку стола и заглянула мне в лицо.

— Думала, что ты уже собрала вещи, — с улыбкой змеи вымолвила она.

Я захлопнула книгу с таким чувством, что Несс, что-то черкающая в блокнотике, испуганно подняла голову.

— Госпожа Арно, — пронзила я ледяным взглядом шантажистку, — ваша шутка перестает быть смешной и начинает меня утомлять.

— А ты думаешь, что я шучу? — Ди перекосило. — Ты сама напросилась, София Вермонт!

Мэр Норберг со свитой прибыл в замок во время последней лекции, точно специально подгадав к обеду. Они появились, когда мы пытались проникнуться интересом к новейшей истории королевства, но в последние десятилетия не происходило ровным счетом никаких потрясений. Паулин Третий властвовал уже четверть века и уступать трон, счастливо отбыв к святым угодникам, в обозримом будущем, похоже, не планировал. Куда веселее было читать газетные колонки о том, как кутили королевские наследники, нежели изучать реформы последних лет. Вдруг широко распахнулась дверь учебной аудитории, заставив сонных студенток встрепенуться и стряхнуть дрему, и появилась делегация.

Столичный мэр походил на громаду и превосходил ростом абсолютно всех чиновников, его сопровождавших. Кругленький, низенький ректор института и вовсе терялся на фоне степенного гиганта. В компании господ имелась и девица, высокая, худая, одетая с излишним для скромной провинции лоском. Столичная штучка по-хозяйски цеплялась за локоть Кристофа и что-то шептала ему на ухо. Неожиданно у меня в руках хрустнуло и развалилось на две половинки самописное перо. Некоторое время ректор рассыпался в объяснениях и представлениях, а потом делегация потянулась обратно в коридор. Дверь закрылась.

Не понимая, почему чувствую чудовищное раздражение, я залезла в напоясную сумочку и вытащила артефакторное перо, но так ткнула в блокнот острием, что немедленно поставила чернильную кляксу. Лекция шла, а я мысленно представляла, как Ленара с голым задом гоняют по ромашковому полю два плюющихся пламенем дракона.

— Остановись, ты его уже прикончила, — пробормотала Рита мне на ухо.

— А? — моргнула я.

— Того, кого ты представляешь, когда черкаешь пером по бумаге, — подколола фея. Я вдруг обнаружила, что страница блокнота была разрисована яростными каракулями и порвана в трех местах.

По традиции, когда в институт приезжали высокие столичные гости, лучшим студенткам вручали подарки, и этот год исключением не стал. Сразу после лекции мы направились в тронный зал, до блеска отмытый на прошлой неделе. Даже пыльные стяги постирали. Пока мы дожидались появления руководства с гостями, студентки сплетничали о столичной штучке.

— Кто она вообще такая? — не удержалась я, когда девушки по пятому разу принялись обсуждать лиловый цвет наряда гостьи.

— Это же Эвара ди Норберг, старшая дочь мэра, — недоумевающе хлопнула на меня глазами Несс, как будто каждая благородная девица из провинции была обязана знать аскордовский полусвет в лицо и по имени.

— Да неужели? — мгновенно расслабляясь, улыбнулась я. Воображаемые драконы перестали реветь и гонять потрепанного Кристофа по полю. Пусть пока живет, герой эротического романа.

Наконец делегация вернулась с экскурсии по замку. Эвара ди Норберг по-прежнему цеплялась за локоть Ленара, а наш ректор тащил под мышкой синюю хохлатку в кожаном наморднике. Крылья дракончику перевязали, на лапы надели чехлы, так что бедняга даже не мог дрыгаться.

— Что они сделали с Сусличком? — заволновалась Рита, увидев плененного питомца.

— Подозреваю, что подарили госпоже ди Норберг.

— Он же был наш! — возмутилась фея.

— Справедливо говоря, это был дракон Ленара, — отозвалась я.

Подозреваю, идею сплавить дракона столичной визитерше подал сам Кристоф. Он, похоже, осознал, что уже завтра станет единоличным обладателем магической прожорливой твари, с легкостью раскусывающей стальные цепи, и поторопился от нее избавиться. Впрочем, свободолюбивый ручной дракон, каждый день совершавший набеги на кухню, действительно являлся самым дорогостоящим подарком, какой могли придумать в Институте благородных девиц.

— Не могу поверить, что они отдали нашего Суслика, — уныло вздохнула Рита.

— Спасибо, святые угодники, — пробормотала я и тишком осенила себя божественным знамением, хотя вообще-то маги являлись агностиками.

С помпой объявили начало награждения, и нам пришлось изобразить радость, одарив ректора и гостей жиденькими аплодисментами. По очереди на сцену вызывали девушек, начиная с первого курса. Когда дошла очередь до выпускниц, зрительный зал откровенно заскучал, а Рита с трудом сдержала сладкий зевок. Сначала, как водилось, принялись награждать музыкантш. Мы никогда не понимали, почему их отделение считали лучшим. Половина девушек даже после выпуска были не способны читать ноты! Но первой, естественно, вызывали Диару Арно.

— За какие заслуги? — фыркнула Рита.

— За отцовские мануфактуры, — прошептала соседка справа.

— Скорее всего, он сам ей подарочек прикупил, — добавила фея.

Мы залились издевательским хихиканьем, впрочем, немедленно проглоченным, едва в нашу сторону полетел острый, осуждающий взгляд наставницы Ру. Клянусь, если бы она была светлой феей, а не черной ведьмой, в институте творилось бы бес знает что.

Из зрительного зала мы проследили, как Ди вручили пару толстых книг и бархатный футляр с украшением. Потом ей предложили сказать пару благодарственных слов… Высокая стройная девушка повернулась к публике и посмотрела ровнехонько на меня. Когда шантажистка грозила с утра, что устроит скандальную феерию, то знала о вручении! Я поймала себя на том, что судорожно мну платье, и немедленно приняла расслабленную позу.

— Господа, любезно вас благодарю, — вымолвила Ди со сцены. — Наш институт славится строгими нравами и отличным образованием! У меня сердце кровью обливается, когда я думаю, что наша репутация может быть подмочена и тень ляжет на каждую благородную девицу, сидящую в зале! Пользуясь случаем, хочу приоткрыть завесу тайны, которая мучает нас уже не первую неделю! Кто же такой Бевис Броз, и действительно ли он находится в стенах нашего института?

— Что она несет? — пробормотала сквозь зубы Рита.

— Госпожа Арно, заканчивайте, — с выразительной интонацией вымолвила Ру Итар.

— Подождите, наставница, уверяю, когда я договорю, вы тоже будете в шоке, — с азартом перебила Диара. — Я знаю правду и готова поделиться ею с подругами. Бевис Броз действительно живет в нашем замке!

Она стояла спиной, а потому не видела, как вытянулось лицо у Эвары ди Норберг и насколько побагровел столичный мэр.

— Вот он! — с торжествующим видом Диара ткнула пальцем в зрительный зал, безусловно, целясь в меня. Перешептываясь, студентки недоуменно переглядывались.

— Бевис Броз вовсе не мужчина, а девица! София Вермонт!

Тишина, последовавшая за этим признанием, показалась поистине пугающей.

— Ди, ты чокнулась! Совсем ум за разум зашелся от зависти?! — с возмущением Нестейша вскочила со своего места, и теперь внимание сосредоточилось на ее фигурке в сером форменном платье. — Мы знаем, кто настоящий Бевис Броз. Вон он!

Трясущийся от ярости палец указал по направлению к сцене, точненько в Ленара, с иронией следившего за возмутительным попранием канона о поведении благородных девиц.

— Какой позор! — вдруг истерично взвизгнула Эвара. — Как законник моего отца может писать любовные романы?! Где вы здесь вообще нашли Бевиса Броза?!

Визит столичного мэра был сорван. Делегация спешно покидала замок. Следующие два часа мы простояли в бальной зале с натертым до блеска паркетом. Пока ректор несся вдогонку оскорбленным гостям, наставницы по очереди чихвостили нас за недостойное благородных девиц поведение. Они бы отменили бал, но военное училище уже начистило сапоги, а родители воспитанниц изрядно потратились на наряды.

Когда нас все-таки отпустили, хмурая, как грозовая туча, Рита одной из первых ринулась из зала. Она убегала с таким проворством, что даже обогнала ведьму Ру.

— Госпожа Пиботи, не сотрите подошв! Вы бы так на лекции носились! — рявкнула наставница, заставляя фею притормозить. Чувствуя, как внутри заныло, я нагнала подругу.

— Ри, не хочешь поговорить?

— Пустое, София, — выдернула она руку, хотя была не склонна к трагедиям, и снова припустила по коридору.

— Подожди ты! — снова заставила я подругу перейти с галопа на обычный шаг. — Лучше выскажись.

Мы огляделись. Высказываться и выяснять отношения посреди людного коридора, когда девчонки навострили уши, не хотелось. Абсолютно все институтки, от первого до шестого курса, знали, что две недоделанные ведьмы с третьего этажа никогда не ссорились, чтобы со злости не умертвить друг друга проклятьями (к слову, практически прямая цитата Диары Арно). Не сговариваясь, мы двинули к хозяйственной башне, где нас точно никто не подслушает.

— Ты действительно он? — без обиняков, точно прыгая с обрыва в карьер, выпалила Рита.

— Да, — не колеблясь ни секунды, призналась я. — Диара узнала от Тео Ланса и пыталась меня шантажировать. Она требовала, чтобы я бросила институт.

— Выходит, даже Теодор знал, и только я была не в курсе?

— Он тоже пытался меня шантажировать, — сухо заметила я.

Подруга шмыгнула носом, отвернулась и вдруг громко всхлипнула. Мы были знакомы с Ритой Пиботи шесть лет, и я считала, что она не умела плакать.

— Значит, — всхлипнула фея, стоя ко мне спиной, — все это время я могла читать романы Бевиса Броза до публикации, а ты мне зажала?!

— Ты плачешь только поэтому? — осторожно уточнила я.

— Я не плачу, у меня нос от пыли заложило и глаза заслезились, — презрительно фыркнула она.

После мы заперлись в комнате, я рассказала подруге о том, как пыталась заработать денег и в итоге придумала Бевиса Броза. Оплачивала учебу Иветты, корпела по ночам над рукописями и до паники боялась, что тайна выплывет наружу.

— А как же Ленар? — уточнила Рита.

— Я же говорила, что он обычный преподаватель по семейному праву, — дернула я плечом.

— Спасибо, святые угодники, что я не полезла к нему в комнату. Аминь, — быстро осенила себя божественным знамением соседка. — Кстати, об эротике! София, но как ты придумывала все эти пикантные штучки?

И потом она целый час хохотала после признания, что Бевис Броз описывал горячие сцены, глядя на картинки в трактате о сексе.

Ближе к ночи стало известно, что зачинщиц не стали исключать из института — семьи обеих оплачивали щедрые взносы в институтскую казну. Правда, на бал им идти запретили. Святые угодники, где справедливость? Опозорили меня, а повезло — им.

Кристоф уезжал ранним утром, еще до звонка, будившего замок. В ранний предрассветный час двор был окутан туманной дымкой, обычной в наших краях. Стоя в безлюдном холле, седом от предутренних сумерек, я следила за тем, как возница привязывал к кебу тяжелый дорожный сундук. Куталась в теплую шаль и ждала, когда появится Кристоф.

— Бессонница? — прозвучало за спиной, и я оглянулась. Он спустился в холл совершенно бесшумно, а теперь белозубо улыбался.

— Нет, просто хотела сказать… — Я протянула руку. — Спасибо.

— Я был рад познакомиться с вами, госпожа Вермонт, — ответил он на рукопожатие.

— Как и я с вами, господин Ленар. Не забывайте о своих обязанностях поверенного.

— А я-то думаю, что заставило вас подняться так рано, госпожа Вермонт? — съехидничал он. — Удачи, София, на экзаменах. Дай знать, когда соберешься переезжать в Аскорд.

— Хорошего полета, Кристоф.

Мы расцепили руки. Ладони вдруг стало очень холодно, и я немедленно схватилась за шаль. Мужчина направился к дверям, уже открыл тяжелую створку, отчего-то скрипнувшую протяжно и как-то жалобно, хотя петли исправно смазывали.

— Помашешь рукой, когда карета будет отъезжать? — оглянулся Ленар.

— Нет.

Он рассмеялся и вышел на крыльцо. Я следила, как человек, сделавший мою жизнь в Институте благородных девиц насыщенной и неожиданно волнующей, усаживался в карету. Возница захлопнул дверцу, взгромоздился на козлы. Экипаж тронулся. Ленар не мог видеть, что я сентиментально помахала ему рукой.

Огромный замок снова стал немыслимо пустым и ужасающе скучным.

Бал начался. Третий раз за учебный год в зале зажгли все огни на каскадной люстре, и по натертому паркету рассыпалась причудливая мозаичная тень. Кружились пары, разлетались длинные юбки, шелестели разговоры. Сверкали улыбки, смущенные, восторженные, радостные — всякие. Я никогда не скрывала, что ненавидела институтские балы, и на первом курсе сознательно подвернула ногу, чтобы получить освобождение от занятий по танцам.

Играл институтский оркестр, собранный из студенток отделения изящных искусств. Стрекотали скрипки, камушками перекатывались фортепьянные ноты, скрипел басовитый контрабас. Истерично подвизгивала медная тарелка.

Дзинь, дзинь! Трынь, трынь!

На мой взгляд, вкалывать на общем празднике просто потому, что в детстве надумал обучиться дзиньканью на медных тарелках, — бесчеловечно. Что может быть изящного в медных тарелках? Кто вообще в здравом уме согласится на них играть? Девочка из оркестра с огоньком и азартом шибанула тарелками.

Бабах!

В виске нехорошо стрельнуло, и я решила, что достаточно отшила партнеров по танцам, пытавшихся вытащить меня на скользкий паркет, чтобы с чистой совестью вернуться в общежитие. Рита выплясывала с единственным феем из доставленных, в смысле, приехавших из военного училища курсантов.

На спине у парня красовались стрекозьи крылья, вблизи напоминавшие мутные слюдяные пластины, что не добавляло бедняге популярности у капризных благородных девиц, явно не готовых смиряться с магическим атрибутом. Когда-то феи летали, но сейчас лесное племя выродилось: перемешалось с людской кровью и забыло о вражде с человеческими магами. Крылья превратились в досадный рудимент, переданный от предков наравне с разноцветными волосами и неподвижными расширенными зрачками. В общем, Рите в единоличное пользование достался целый кавалер с разнообразными мужскими прелестями, но без аксессуаров в виде соперниц.

Портить подруге удовольствие не хотелось, и я решила сбежать по-тихому. Однако проход перекрыл Эдон Рауф в неожиданно прилично сидящем костюме. Я сделала шаг вправо, туда же качнулся чертежник. Потом я переместилась влево, и он немедленно закрыл дорогу.

— Господин Рауф, какая неожиданность вдруг столкнуться на балу, — смирилась я с появлением прилипчивого влюбленного, как с неизбежным злом.

— Потанцуете со мной, София? — выпалил он. — Я спросил разрешения у наставницы Ру. Она позволила, пока ректор не приехал на бал и не пресек акт вопиющего попрания канона о поведении благородных…

— Боюсь, господин Рауф, следующий танец обещан молодому человеку, — перебила я длинную тираду и оглянулась к залу, пытаясь прикинуть, кого из парней мне уступят быстро и без лишних препирательств. Парней, естественно, не хватало, и они были ангажированы до конца вечера. Все, кроме фея.

— Вон тому, с милыми крылышками, — договорила я.

— Но он не совсем человек, — растерянно протянул Эдон.

— Да вы расист, господин Рауф? — с ледяной интонацией оговорила я чертежника. — Маги, к вашему сведению, тоже не совсем люди!

Едва музыка оборвалась, как я рванула в сторону Риты и ее нового знакомого.

— Ри, — пробормотала я, — спаси меня от чудовища, дай попользоваться партнером.

— Держи, — не задавая лишних вопросов, согласилась она, подвигая фея. — Кстати, он Тэм.

— Привет, Тэм, я София, — выпалила я.

Переходя от одной подруги к другой, парень мудро держал язык за зубами. Видимо, догадывался, что в процессе уступки мнение объекта мало учитывалось. Правильно! Благородные девицы были внезапны, как городские голуби, непонятно каких сюрпризов ждать, когда они находились в опасной близости.

— Дамы, позвольте сказать, что сейчас будет исключительно энергичный танец, — разве что осторожно заметил «объект». — Может быть, стоит пропустить? Я не против поскакать, но София же прическу испортит.

Мы с Ритой воззрились на крылатого кавалера в единодушном умилении. С ума сойти, какой предусмотрительный! Подобные особи мужского пола в дикой природе встречались реже, чем вымирающие ядовитые оруны. Не был бы он будущим военным, то посоветовала бы подруге оглушить эксклюзивный экземпляр дубиной и утащить в Волшебный лес, а там держать под замком, пока не согласится на женитьбу.

— Лучше испорченная прическа, чем Эдон Рауф! — твердо решила я.

— Кто такой Эдон Рауф? — Фей был выше меня на голову, так что без препятствий рассмотрел чертежника над моей макушкой и немедленно подставил локоть: — Дорогая София, мы отлично поскачем, только я движений не знаю.

— А я тем более, — обнадежила я будущего партнера, что мы будем «самой ловкой и слаженной» парой на танцевальном паркете.

Звякнула ненавистная медная тарелка, взвыла скрипка. По залу разнеслась развеселая мелодия. Мы с Тэмом смущенно переглянулись и скрестили руки, копируя танцующие пары.

— Главное, шеи не сверните и крылья не сломайте! — немного обеспокоилась Ри.

— Верь в нас, — буркнула я, и мы понеслись по кругу, словно двойка сорвавшихся с привязи коней.

На пятый скачок народ вдруг принялся кружиться. Плохо знакомые с танцевальными па, мы прервали триумфальный галоп и потоптались, изображая ожившие фонарные столбики. Не сразу сообразили, что зал коллективно сцепил руки и повел хоровод. А потом все вдруг рассыпались, точно горошины по блюду, скатились парами и заскакали заново.

Пока мы прыгали на месте, пытаясь отгадать, какую подлость задумала толпа танцующих — кружение или выпады, народ неожиданно сгруппировался и заключил нас в тесное кольцо. Да что, в самом деле, за шаманские пляски? Специально, что ли, под медную тарелку подбирали?!

— Какой странный танец, — пробормотала я.

— Прилично напоминать благородной девице, что я предупреждал? — нагнулся к моему уху фей.

— Нет!

— Так я и думал, — с серьезной миной кивнул Тэм.

Я поискала взглядом Эдона Рауфа. Чертежник, похоже, вышел из бального зала. А может быть, он следил за нашим диким галопом из угла или даже с преподавательского балкона, но проход точно не перегораживал.

— Давай отсюда поскачем до дверей, а потом я верну тебя Рите.

— Слушаюсь, — по-военному кивнул он. Я бросила на фея задумчивый взгляд. Не берусь утверждать, но внутреннее чутье мне подсказывало, что военные замашки тоже лечились ударом дубинкой по голове.

Почему мне раньше не приходило в голову, что дубина — универсальное лекарство от любой дурости? Жаль, в сумочку ее не засунешь и Эдона Рауфа не пристукнешь, когда он надумает возникнуть на горизонте.

Скрестив руки, как два восторженных пони, мы выскочили из круга танцующих. У выхода я поблагодарила партнера за великолепные во всех отношениях скачки и милостиво приняла поцелуй, едва тронувший пальчики. На этом посчитала долг танцевальным богам отданным, вечер законченным и улизнула из бального зала. В конце концов, на вечере осталось такое количество благородных девиц, что потерю одной никто не заметит. Особенно опаздывающий ректор.

В рекреации возле столов с пуншем и легкими закусками я обнаружила хмурого Эдона Рауфа и немедленно спряталась за колонну. Выбиралась тихонечко, по стеночке, старательно притворяясь тенью. После шумного бала гулкая тишина огромного помещения казалась почти оглушительной. Наплевав, что выгляжу нелепо, я стянула неудобные туфли на высоких каблуках и с наслаждением встала на холодный пол горящими ступнями. Придерживая длинный подол, я спустилась в холл. Тяжелая парадная дверь распахнулась, злым сквозняком взметнув легкую юбку, и с улицы вошел Ленар.

Мы столкнулись буквально нос к носу. Без преувеличений на несколько мгновений я остолбенела.

— Меня ждала? — широко улыбнулся он.

— Чтобы с порога запустить туфлей, — по привычке огрызнулась я. — Что ты здесь делаешь?

Кристоф был в том же утреннем костюме, на лице темнела щетина, волосы растрепались.

— Я вернулся.

— Забыл что-то важное? — Я отчаянно и решительно не замечала, как от восторга в ребра тяжело бухалось сердце.

— Вроде того, — кивнул он. — Девять часов назад я приземлился в Аскорде и вдруг вспомнил, что давно не танцевал с очаровательными благородными девицами.

— То есть ты прилетел в столицу, потом в голове стрельнуло, что ты хочешь на студенческий бал, развернулся и еще девять часов добирался обратно. Я ничего не упустила?

— Выглядит странно? — Ленар держал руки в карманах, на лице расцветала широкая открытая улыбка.

— Не то слово. Позволь перефразировать тебя самого. Я верю, что в твоих поступках есть логика, но пока ее не прослеживаю.

— Никакой логики, — покачал головой Ленар. — Я сам в шоке.

Неожиданно до нас долетело эхо девичьих голосов. Не сговариваясь, мы нырнули в глубокую нишу в стене и спрятались от лишних глаз. Было тесно и жарко. Между нами оказались зажатые туфли и моя рука. Хихикающие девушки прошли мимо, а мы не подумали выбраться из укрытия. Смотрели друг другу в глаза и не шевелились, боясь испортить романтику момента.

— София, — тихо вымолвил Кристоф. — Как мне с тобой потанцевать?

— Выбраться из ниши и просить разрешения у наставницы Ру. На балах она исполняет роль надсмотрщицы и девичьей совести.

Глаза у Ленара были темные, шальные, с расширенными зрачками.

— На самом деле я совсем не хочу танцевать. Я летел шесть часов в небе и думал, что мучительно хочу тебя поцеловать, — хрипловатым голосом вдруг признался он.

— И что тебе мешает?

София, не спугни! Как можно просить себя целовать, вдавливая в живот мужчины туфли на шпильках? Это ни капельки не эротично!

— Я твой законник.

— Но не исповедник. Не бойся, тебя не предадут анафеме…

Однако Кристоф Ленар, настоящий герой эротического романа с голым задом и деревянным копьем, с легкостью победивший дракона, определенно был не из пугливых. Туфли его не только не смутили, кажется, он их даже не заметил. Мягкие губы прикоснулись к моим легко и нежно. Я закрыла глаза, готовая к тому, что сама описывала в любовных романах. В смысле к проникновению языка в рот, эротическим прикусываниям нижней губы, блаженству до коматоза… Но вдруг со скрипом распахнулись парадные двери и впустили в холл целую толпу народа в сопровождении ректора.

Какого, простите, дьявола, когда у меня наконец-то наметился первый в жизни настоящий поцелуй с языком и прочими прелестями?! Со взрослым опытным мужчиной, а не с ровесником, который не догадывался, где у девушки спина, где талия, а где грудь, за которую, между прочим, нельзя хвататься!

— Господин Норберг, какая честь, что вы все-таки решили посетить наш скромный вечер! — лебезил ректор перед столичным гостем, неожиданно сменившим гнев на милость и решившим осчастливить своим королевским присутствием студенческие танцульки.

Ленар тут же передумал меня целовать, поднял голову и прислушался к суетливому сборищу в холле.

— Я думал, что они улетели в Аскорд еще днем, — тихо вымолвил он.

И тут в гулком огромном пространстве прозвучал истеричный женский вскрик:

— Бевви! Это ты!

— Бевви… Бевис?! — чувствуя, что меняюсь в лице, повторила я и выскочила из ниши. Впрочем, вряд ли кто-то заметил появление благородной девицы. Уважаемые господа в дорогих вечерних костюмах с изумлением следили за преследованием. Задрав до колен длинное бальное платье, Эвара догоняла улепетывающего наверх Эдона Рауфа.

— Бевис Броз, не смей от меня убегать, паршивец!

С ноги чертежника слетела туфля, но он побоялся оборачиваться и продолжил стремительное восхождение.

— Я прикончу негодяя! — взревел между тем Норберг и рванул было следом за дочерью.

Ленар двигался быстрее молнии и перехватил бушующего клиента:

— Господин Норберг, оставьте. Ваша дочь прекрасно справится без чужого вмешательства, а за намеренное убийство в нашем королевстве могут и повесить.

— Кристоф, какое счастье, что ты не успел улететь и можешь сказать: сколько? — багровел лицом оскорбленный отец.

— Сколько дают за убийство по неосторожности? — точно прочитал мысли клиента профессиональный законник и улыбнулся с обманчивой мягкостью, хотя взгляд оставался ледяным. — Не переживайте. Учитывая обстоятельства, обещаю, что ваша дочь отделается только легким испугом. Ну, может быть, пару дней проведет в городской башне.

Я стояла за спинами уважаемых господ, мяла в руках мягкое, перекрашенное с помощью магии платье и совершенно ничего не понимала. Никогда не считала себя дурочкой, а тут в голове никак не помещалась мысль. Неказистый прилипчивый чертежник выдавал себя за Бевиса Броза? Какая-то бессмыслица «по Эдону Рауфу»!

— Госпожа Вермонт! Вам лучше подняться в общежитие! — резким, не терпящим возражений тоном приказал Ленар и добавил мягко: — Иди, София.

Я шлепала босыми пятками по ледяному полу и думала, что, если верить слухам, зимние каникулы Эдон Рауф провел в столице, а вчера не появлялся в учебном корпусе, хотя все преподаватели с хмурыми физиономиями семенили за столичной делегацией. Он давным-давно знал, что Бевис Броз пишет свои романы в холодном читальном зале бывшего королевского замка, и даже попытался за мной приударить. Какая мерзость!

А Эвара Норберг вообще слишком худа и быстра для дамы в интересном положении…

Врали все, не только я, и потом, как умели, разбирались с последствиями. Кто-то прятался от обманутой женщины за стенами провинциальной школы. Другие ставили в дурацкое положение родителей, а потом нанимали неприлично дорогих законников, чтобы те исправили подпорченное реноме. А я? Сочиняла откровенные истории и скрывалась под мужским псевдонимом. Удивительно, как в одном месте собралось так много лжецов!

Абсолютно не по канону о поведении и занятиях благородных девиц.

Вообще ни разочка.

ГЛАВА 8

Жениться на Бевисе Брозе

— Госпожа Юн, благодарим вас за рукопись «Желтая Шляпка», переданную в наше издательство, но вынуждены отказать в публикации…

Несс с выражением читала письмо от издательства, куда Ленар передал рукописи юного таланта. Надо сказать, что с тех пор, как мне пришел отказ, у редактора явно проклюнулись ростки человечности. Чувства Софии Вермонт никто и не думал щадить. Хотя, возможно, если бы мою первую книгу передал старший партнер «Рейсон, сыновья и Ко», они бы еще написали, что искренне, отчаянно, безмерно сожалеют об отказе.

— Видели? — хвастливо вымолвила графоманка. — Они мне ответили! Вот что значит иметь хорошие связи. Сказала же, знакомство с Бевисом Брозом откроет мне двери в большую литературу.

При этом она бросила презрительный взгляд на затылок Риты, склонившейся над учебником по изящной словесности. Фея фыркнула и выразительно закатила глаза, заставив меня улыбнуться.

— Тебе же отказали, — справедливо заметила одна из слушательниц.

— Зато у меня есть вот это! — Несс потыкала пальцем в адрес на конверте. — Я теперь знаю, где находится крепость и кто в ней сидит! Будем брать штурмом. Они еще не читали мой новый роман…

Новый роман писался по следам скандала с Эдоном Рауфом. Со стороны выглядело так, будто столичная штучка столкнулась с ним во время бала и в мгновение ока рассмотрела красавца под плохо сидящим костюмом. Отец оказался против союза и едва не упек будущего зятя в каземат, еле-еле извлекли из-за решетки. В общем, ужасно романтическая история про принцессу и Золушка, потерявшего на лестнице туфельку сорок второго размера.

Благородные девицы решили, что этой осенью он планировал сыграть свадьбу с Эварой ди Норберг, но из писем помощника Кристофа я знала, что он прятался в провинции поглубже нашей. Не столько боялся несостоявшегося тестя, сколько трясся перед перспективой разбираться с законником настоящего Бевиса Броза.

— Мир еще узнает о Нестейше Юн! — то ли пригрозила, то ли провозгласила писательница.

— Эй, непризнанный талант, — рявкнула Рита, — между прочим, тут кое-кто пытается к экзаменам готовиться!

Девчонки примолкли. До экзамена оставалось всего две недели, градус напряжения в коридорах института рос в геометрической прогрессии, и желающих связываться с обозленной феей перед финальным испытанием не находилось. Не проклянет, конечно, но мало ли, вдруг покусает? Клыки-то имеются.

— София, — остановилась возле нашего стола второкурсница, — тебя к ректору вызывают.

— Что опять ты сделала не так? — фыркнула недовольная Рита. — Помешала Тео Лансу и Диаре Арно выбирать свадебные наряды?

Внутри заныло от дурного предчувствия. Конечно, неожиданная свадьба взбудоражила институт похлеще, чем весенняя новость о том, что на законоведческом отделении преподает Бевис Броз, но матримониальные планы парочки, вернее, их возможный срыв, точно были ни при чем. Поспешно собрав учебники и письменный набор, я заторопилась в башню, где находился ректорат. Ноющее чувство, поселившееся в груди, заставляло идти быстрее. К приемной я подскакивала, практически задыхаясь.

— Он тебя ждет, — прошептала Милдрет, одарив меня сочувственным взглядом.

Когда я толкнула дверь, то ожидала обнаружить что угодно, от папаши Арно в компании истеричной дочери до бывшего стряпчего, ужасно недовольного отставкой. Однако в круглом кабинете за массивным столом из красного дерева сидел один ректор.

— Устраивайтесь, госпожа Вермонт, — мягко предложил он, а сам поднялся: — Может быть, водички?

Если он хотел морально подготовить меня к дурным новостям, то у него отлично получилось! Перед глазами потемнело. Почти в полуобморочном состоянии я плюхнулась на стул и выпалила самую страшную догадку:

— Пришло послание из пансиона моей сестры?

— Получили по магпочте всего пятнадцать минут назад, — как будто смущенно произнес он и протянул мне серую бумагу с выжженным колдовским знаком. Плохо соображая, не с первого раза я усвоила содержание послания, сделанного аккуратным незнакомым почерком. Двое суток назад Иветта сбежала из пансиона! Директриса требовала, чтобы старшая сестра Вермонт срочно приехала в столицу и сама разобралась с беглянкой.

Бумажка в моих руках тряслась. Я лихорадочно считала часы. Если немедленно собраться, то в столице можно оказаться уже к вечеру! Оставалось надеяться, что удастся купить билет на ближайшего дракона и не ждать до середины дня.

— Со своей стороны хочу сказать, что у нас принято немедленно информировать родственников, — для чего-то ворчал ректор. — Они протянули два дня, прежде чем с вами связались. Ни в какие ворота не лезет!

Ответная улыбка вышла жалкой.

— Господин ректор, могу я воспользоваться магической почтой? Надо написать моему законнику…

Через девять часов огромный дракон с подвязанным на стропы вагончиком плавно подлетал к Аскорду. Путешествовать воздухом я никогда не боялась. Величественные гиганты с необъятными кожистыми крыльями вызывали если не восхищение, то точно уважение. Чуткие к магии, они слушались каждого приказа погонщика. В отличие от простых людей, я чувствовала, как магия сильных колдунов, управлявших драконом, наполняла пространство, текла в воздухе, сильная и спокойная, а потому совершенно не нервничала.

С любопытством я смотрела через круглое окошко. Внизу замелькали предместья Аскорда, озаренные вечерним затухающим солнцем: точно игрушечные дома, коричневые ленты трактов, крошечные, похожие на муравьев экипажи. Мелькнули городская стена и башни с высокими шпилями, появился воздушный порт. Дракон, подчиняясь воле погонщика, заложил большой круг над городом и начал медленное, неумолимое снижение. Петля за петлей, плавно и аккуратно, чтобы не испугать, не потревожить пассажиров. Легкий толчок, и вагончик оказался на земле.

— Господа пассажиры, наш полет подошел к концу, — объявила улыбчивая проводница. — Добро пожаловать в Аскорд.

Я сняла с полки над головой дорожный саквояж со сменой одежды и вместе с остальными попутчиками вышла из прохладного вагончика, где комфортную температуру поддерживали с помощью магии. В воздушном порту было людно, шумно и очень душно. Не обращая внимания на суету, я торопилась к выходу и прикидывала, сколько времени займет дорога до пансиона Иветты, находившегося в предместьях города.

— София! — в людском гвалте прозвучал знакомый уверенный голос.

Я повернулась на зов резко, всем телом, и остолбенела, уверенная в обмане зрения. В зале прилетов меня дожидался Кристоф. В белой рубашке с закатанными рукавами и узком костюмном жилете. Пиджак был переброшен через руку, хвост галстука высовывался из кармана брюк.

Сказать откровенно, отправляя сообщение в контору законника, я совершенно не рассчитывала, что он получит его вовремя. Просто бросала просьбу о помощи в пустоту и никак не ожидала увидеть Кристофа, стоящего в толпе встречающих.

Кто-то толкнул меня и проворчал:

— Встала посреди дороги!

Действительно, чего это я застопорилась? Пока направлялась к Ленару, лихорадочно соображала, как следовало поздороваться. Стоило протянуть руку или просто ограничиться вежливым кивком? Особенно учитывая, что мы расстались при весьма странных обстоятельствах, а в течение двух месяцев я общалась только с его помощником Дэниаром. К слову, если судить по письмам, секретарь был весьма приятным молодым человеком, грамотным, педантичным и с разборчивым почерком.

Кристоф решил дилемму без участия смущенных выпускниц Института благородных девиц. Пока я продумывала варианты, он сгреб меня в тесные объятия вместе с саквояжем, напоясной сумкой и взвизгнувшим от восторга внутренним голосом.

— Привет, господин Броз.

— Здесь жарко, — хотела стыдливо отодвинуться я.

— Как в аду, — согласно пробормотал он мне в макушку. — Я весь день провел в зале суда и едва не опоздал. Ты просто божественно пахнешь!

— Я шесть часов провела в вагонетке под брюхом дракона. — Мандраж схлынул, и ко мне вернулась ирония. — Божественно пахнуть я могу только коровником.

Ленар пробормотал нечто невразумительное, кажется, обругал благородных девиц, умеющих тонко портить романтичные моменты (какая романтика, когда к спине платье липнет?), и отстранился.

— Тебе не стоило приезжать, экзамен уже на носу. — Он забрал саквояж.

— Моя младшая сестра пропала из пансионата двое суток назад. Что мне прикажешь, сидеть и спокойно зубрить грамматику? — раздраженно буркнула я. — Я понятия не имею, где она.

— У меня в конторе, — подсказал Ленар, осторожно подталкивая меня к выходу.

— А? — исключительно по-умному отреагировала я.

— Ты же прислала магическую почту. Как только послание пришло, твою сестру начали искать. Иветта сутки провела в стражьем участке — некому было внести залог. Когда я был на слушании, мне передали записку, что с ней все в порядке.

— Почему ее арестовали? — ужаснулась я и поймала себя на идиотской мысли, что из нас получились отвратительные потомки славного рода Вермонт. Одна пишет эротику, а вторая бродяжничает, и мы с одинаковой скоростью катимся по наклонной дороге в преисподнюю. Вот, наверное, дед обрадуется встретить внучек в полном комплекте! Он всегда говорил, что на том свете попадет в ад.

— Она пыталась сдать в ломбард магический артефакт, — продолжал Кристоф, пока мы направлялись к широко раскрытым дверям порта. — Хозяин решил, что вещь краденая, и вызвал стражей.

Нет! Определенно в ад нам скатываться не стоило! Если бабка Вермонт тоже попала к бесам, то за попрание семейной гордости и сбыт с трудом утаенных от кредиторов реликвий она примется Иветте грызть мозг (не в прямом смысле этих слов, хотя кто знает, что делается в аду).

— Не понимаю, за что я перечисляю огромные деньги в пансион, если оттуда убегают дети, — недовольно проворчала я. — Иветта всегда была послушной девочкой!

— Может, твоя послушная девочка начала взрослеть и стала непослушной?

— Ты ничего не понимаешь в нравах благородных девиц, — буркнула я.

— Я выставил из собственной спальни почти три десятка несовершеннолетних соблазнительниц! Поверь мне, после такого нападения я кое-что понимаю в нравах благородных девиц.

— Не чеши всех под одну гребенку, — огрызнулась я.

— Даже не собирался. По сравнению с тобой остальные девицы — воплощения святых угодников на земле, — со смешком объявил Ленар.

— Много же тебе понадобилось времени, чтобы это просечь.

Пока мы добрались до старинного особняка, где располагалась контора «Рейсон, сыновья и Ко», завечерело. Солнце спряталось за двускатные черепичные крыши, нагретый воздух стал прозрачно-сизым. Хотя суета в центре города начала стихать, Аскорд все равно оставался непривычно шумным, людным и окутанным всевозможными запахами: магии, благовоний и зловоний, лошадиного пота, горячего камня. В тихой провинции, где фонари зажигали только под козырьками домов, а об уличном освещении читали разве что в книжках, всегда пахло пылью, травой и землей. Я выходила из кареты с гудящей головой и невольно задавалась мыслью, сумею ли жить в огромном, похожем на осиное гнездо городе?

За годы, прошедшие со времен судебных разбирательств, внутреннее убранство конторы совершенно не изменилось. Большой, отделанный мрамором холл по-прежнему казался нечеловечески тихим. Как склеп предков Вермонт на кладбище Эсхоль. Там, к слову, еще перед смертью дедушки зал облицевали натуральным мрамором.

Мы пересекли широкий коридор с вощеным наборным паркетом и встали у двери, мимо которой я ходила столько раз, что не перечесть. Правда, никогда не интересовалась именем на табличке с золотыми буквами. В то время, когда я с маленькой сестрой на руках билась за наследство Вермонтов, не за сокровища, а за крохи, все законники казались мне стервятниками, а значит, не имели права носить имена.

— Проходи, — пропустил меня Ленар в прохладную строгую приемную.

Из-за стола поднялся кудрявый фей с зелеными волосами.

— Добрый вечер, господин Ленар.

— Дэниар, — кивнул тот, — познакомься с госпожой Вермонт.

Я поприветствовала человека, вернее, не совсем человека, с кем два месяца общалась посредством писем, а потом не удержалась и высказалась, хотя замечание было совершенно неуместно:

— Вы выглядите именно так, как я и представляла.

— Ну а вы выглядите еще красивее, чем я думал, глядя на ваш почерк, — с каменным лицом сделал он комплимент.

Я уже упоминала, что без артефакторного пера не писала, а перебирала буквы? Строчки выходили размашистые, наполненные завитушками, ни один урок чистописания в гимназии не помог.

— А Иветта? — обеспокоенно уточнила я.

Он указал на закрытую дверь.

— В кабинете господина Ленара. Заперта. — Секретарь достал из верхнего ящика ключи. — Хорошо, что мы на втором этаже, иначе пришлось бы применять радикальные меры и сажать ее в чулан.

Едва он громыхнул ключом, как дверь резко распахнулась, будто девчонка только и ждала, чтобы сделать рывок и пробиться к свободе. В приемную выскочило всклокоченное рыжеволосое существо в грязном форменном платье. Не видя ничего вокруг, Иветта ловко поднырнула под локоть Дэниара и, выставив голову тараном, понеслась в центр приемной. Когда моя маленькая сестренка превратилась в свободолюбивого дракона Суслика? Пожалуй, они бы нашли общий язык, учитывая единодушную тягу к побегам.

— Иви? — тихо вымолвила я.

Она встала как вкопанная, выпрямилась и уставилась на меня огромными разноцветными глазами.

— Софи, ты нашлась! — артистично заревела бунтарка и потянула ко мне руки, как в детстве, когда устраивала какую-нибудь гадость, а потом страшно боялась оказаться выпоротой розгами. — Они меня держали в клетке, как обезьянку! А я просто хотела приехать к тебе!

Последние слова она мычала мне в плечо. Еще осенью она задирала голову, чтобы посмотреть мне в лицо, а сейчас мы почти сравнялись ростом. Открытие оказалось настолько ошеломительным, что я потеряла дар речи и в панике посмотрела на Ленара. К моему огромному удивлению, человек, заявлявший, будто неплохо разбирался в воспитании непослушных девчонок, с деловитым видом подхватил со стола секретаря какие-то бумаги и поспешно скрылся из приемной.

— А я… — Дэниар в панике огляделся. — Я должен отнести папку в секретариат!

Подозреваю, что там они и встретятся. Законнички!

Показная истерика Иветты закончилась так же внезапно, как началась. Мы закрылись в кабинете Ленара, с дорогой мебелью и книжными шкафами, заставленными томами свода королевских законов. Сестра говорила, жаловалась и всхлипывала. Прочувственная речь несла единственную мысль, что в столичный пансион, где училось всего полторы сотни девочек самых благородных фамилий, она не вернется ни за какие коврижки.

— Не говори глупостей, я уже оплатила следующее полугодие, — поднялась я с дивана и оправила платье. — Собирайся.

— Не поеду! — топнула она ногой и скрестила руки на груди.

Я говорила, что Иви повзрослела? Ха-ха три раза! Ростом вымахала, а сама дитя дитем!

— Иветта, я многое делаю, чтобы ты получила хорошее образование, — начала раздражаться я. — После этого пансиона ты сможешь получить стипендию в Королевской Академии!

— А зачем ты много делаешь? — подняла она злые глаза.

— Прости? — поперхнулась я.

— Если бы я не жила в пансионе, то тебе не пришлось бы писать порнушку! Ты бы смогла придумывать красивые истории о принцессах, а не о том, что с ними делают!

— Я не пойму, ты только что назвала мои романы порнушкой?! — рявкнула я, неожиданно задетая, хотя сестра не погрешила против истины. От магического посыла, вложенного в гневное восклицание, на окнах кабинета взметнулись портьеры, зазвенели стекла, со стола слетели сложенные аккуратными стопками бумаги.

— Ты сама с первого дня ненавидишь Бевиса Броза! — со слезами в голосе выкрикнула Иветта, и стеклянные дверцы книжных шкафов пошли трещинами.

В комнате стало очень тихо. Медленно опускались на пол клочки распотрошенных документов. Неприятно хлопало выбитое ударной волной окно. Мы с сестрой стояли друг напротив друга и тяжело дышали.

— На следующей неделе начинаются вступительные экзамены в твой институт. Я поеду с тобой, — заявила Иветта.

— Ты поедешь в пансион, — спокойно опровергла я. — Прямо сейчас.

— Тогда я снова сбегу!

Раскрывшаяся дверь спасла бунтарку от оплеухи. В напряженной тишине в кабинет заглянул Ленар.

— Дамы, вы закончили? — мягко спросил он.

— Нет! — в два голоса огрызнулись мы с сестрой, и на столе разлетелся осколками графин, хлынула на паркет вода, посыпалось стеклянное крошево.

— Хорошо, — миролюбиво поднял руки Кристоф. — Громите кабинет дальше. Только постарайтесь не пораниться.

Когда он начал тихонечко прикрывать дверь, из приемной послышался индифферентный голос Дэниара:

— Господин Ленар, я уже говорил, что жениться на девушках из магических кланов опасно для жизни? Поверьте, хуже только на феях.

Дверь закрылась, щелкнул замок. Мы с Иветтой недоуменно переглянулись.

— Мне показалось, или они обсуждают женитьбу? — немедленно переключилась на другую тему сестрица.

— Они оба вообще очень странные.

По дороге в пансион Ленар завез нас с сестрой в небольшое уютное местечко на ужин. После пресной институтской еды, где из изысков подавали только нарезанные фрукты, и то раз в месяц, вкус блюд казался слишком насыщенным. Да и обстановка, царившая за столом, оставляла желать лучшего. Мы ели в гробовом молчании, без удовольствия. Кристоф попытался склеить светскую беседу, но в итоге ограничился парой анекдотов про воскресшего клиента.

— Бабуля Вермонт умирала четыре раза, — не купившись на шутку, припомнила Иветта, как мы безрезультатно провожали на тот свет старую ведьму. — В последний раз папа предлагал сразу заколачивать гроб, чтобы не передумала отправляться на Эсхоль.

Полагаю, что Кристоф проклял момент, когда решил угостить поссорившихся сестричек чем-то поприличнее свиных сосисок с уличного лотка. Должна сказать, что запах от чана, где плавали сосиски, шел восхитительный — как пробрался в окошко кареты, так слюнки потекли.

— И чем все закончилось? — полюбопытствовал он.

— Чем обычно заканчиваются похороны? — резко отозвалась я. — Замуровали в склеп, и если даже она очнулась, то родственники уже разбежались.

Не хватало, чтобы Иветта припомнила, что потом дух бабули три месяца летал в поместье Вермонтов и скандалил из-за белого цвета савана. Она завещала похоронить в красном, чтобы доставить деду удовольствие.

— Как профессиональный законник, могу с уверенностью заявить, что у обычных людей они, как правило, заканчиваются вскрытием завещания и судом… Кхм…

Поддержал, называется, беседу! Светский лев, чтоб его разобрало проклятьем… Ой! Святые угодники, не надо его ничем разбирать! Даже насморком. Нам еще Иви везти в пансион на другой конец Аскорда!

— Хорошо! — Я отложила вилку и обратила взор на сестру. — Что ты собираешься изучать в замшелом институте? Иностранные языки с акцентом западных провинций? Изящную словесность?

— Нет, одного Бевиса Броза в нашей семье достаточно, — скривилась Иветта. — Я пойду на законоведческое отделение.

Я многозначительно покосилась на Кристофа, намекая, что уважительный кивок определенно был лишним.

— Семейное право — скучнейший предмет, — объявила я, — особенно если с преподавателем не повезет.

— Я бы с этим поспорил… — попытался защищаться законник, хотя сам прекрасно понимал, что преподавательским талантом святые угодники его обделили.

— Ничего, — с вызовом изогнула рыжую бровь Иви, — выучу! А потом осужу у дядьки поместье Вермонт.

— Отсужу, — поправил Ленар.

— Ага! — с азартом согласилась она. — Все у всех отсужу, никому ничего не оставлю!

В предместья мы добрались уже в темноте. Дэниар предупредил директрису, что мы возвращаем беглянку, и едва экипаж остановился напротив высоких кованых ворот, как привратник распахнул створки. Сразу припомнилось, что у нас в институте дядьку Дрю было невозможно дозваться. Сколько раз кареты разворачивались и возвращались в Осно, чтобы утром взять штурмом неприступную крепость с благородными девицами.

Миновав темную аллею, мы остановились напротив парадной лестницы с колоннами, озаренной ярким фонарем. Не было никаких сомнений, что магический камень под стеклянным колпаком менялся ежедневно. Здесь, в отличие от провинциальной дыры, никто не ждал, пока он перегорит, засыпав лампу едким пеплом. И потом еще неделю не упрашивали разнорабочего вложить новый камень, чтобы ночью никто не свернул шею на лестнице. Помню, когда я впервые оказалась в пансионе, меня подкупил именно педантичный порядок в мелочах.

С той же педантичностью, но уже не восхищавшей, а злившей, сидя на краешке кожаного дивана, в течение получаса директриса чихвостила Иветту за неуступчивый нрав и отвратительные манеры.

— Ваша сестра совершенно неуправляема, — некрасиво поджимая губы, объявила она. — Безответственна, непослушна. По ночам она читает любовные романы! Понимаете? Не классическую прозу, а Бевиса Броза! «Белоснежку и семь рыцарей»!

— Ты читала «мужиконедельку»?! — охнула я, повернувшись к сестре, низко опустившей голову.

— Ну, не только же ее писать… — Убоявшись ментальной оплеухи, Иветта совершенно скукожилась на кожаном диване и спрятала ноги в истоптанных ботинках. Однако мама нас учила, что пользоваться колдовством на людях, даже если это самое колдовство слабенькое, считалось дурным тоном. Если отвешивать подзатыльники с помощью магии, то уж за закрытой дверью. Впрочем, самой матушке это никак не мешало отправлять за нами карающие розги. Бывало, прилетит плетка в спальню и давай жалить.

Мама являлась сильным магом, унять заколдованную ею вещь было почти невозможно, приходилось ждать, пока сжалится гувернантка и потушит колдовство. Я говорила, что гувернантка нам досталась исключительно раздражительная и мстительная? В общем, в детстве мы боялись розог, матушку и активно недолюбливали гувернантку. Однажды я спрятала все плетки и даже своровала из конюшни хлысты…

— Вещи вашей сестры уже собраны в дорожный сундук, — вернула меня в реальность директриса.

— Простите? — чуть не поперхнулась я на вдохе. — Что значит, дорожный сундук? Вы выгоняете Иветту из пансиона?

Видимо, поэтому нам не предложили даже водички, хотя после выслушанных гадостей у меня пересохло во рту. Не от стыда, а от яростно сдерживаемого желания ответить.

— Не выгоняем, а отчисляем, — огладила она юбку на коленях. — Точнее, уже отчислили.

— По какой причине? — мягким голосом вымолвила я.

— А чем, по-вашему, я занималась половину часа? Объясняла причины, по каким ваша сестра больше не может находиться в пансионе. Она подает плохой пример девушкам.

Поджав губы, я покосилась на сестру. В разноцветных больших глазах Иветты светилась незамутненная радость оттого, что ее погнали метлой из стройных рядов благороднейших девиц.

— Госпожа директор, — я послала любезную улыбку, — в своей длинной и пространной тираде… Да-да, я специалист по изящной словесности и знаю слово «пространный»… Так вот, вы не уточнили одну немаловажную деталь. Когда пансион вернет на мой счет перечисленные за следующий семестр деньги?

— После всех треволнений, что мы испытали из-за вашей сестры… — немедленно начала она.

— Хорошо. Однако как специалист по изящной словесности я знаю громкое слово «мошенничество», — перебивая грабительницу, я поднялась и кивнула Иветте, чтобы та не задерживалась в кабинете, где настольную лампу, возможно, приобрели на мой гонорар. — Если вы не возражаете, то я позову нашего законника. Господин Ленар — старший партнер в «Рейсон, сыновья и Ко». Вы что-нибудь слышали о них?

— Кхм, — только и смогла выдавить немного позеленевшая директриса.

— Вижу, что слышали, — кивнула я и светским тоном добавила: — Он как раз дожидается в приемной…

— Госпожа Вермонт! Мы всегда можем договориться! — немедленно заулыбалась директриса, вскочив с дивана следом за нами. В знак расположения она даже прикоснулась к моему локтю, но руку немедленно отдернула, видимо, осознав, что тело оппонента неприкосновенно.

— Договориться? — состроила я задумчивый вид. — Думаю, я соглашусь.

— Отлично! Мы же цивилизованные люди.

— Я имею в виду, что согласна на дополнительную компенсацию, — подсказала я с улыбкой. — Когда будете перечислять деньги за полугодие, не забудьте добавить десять процентов за моральный ущерб. Знаете, мы платим за ваш пансион, как за крыло дракона, а потом вылавливаем детей из стражьих участков.

Улыбка директрисы померкла.

— А еще они меня в чулан закрывали, и там было очень темно! — мстительно заявила Иветта и добавила: — Я тоже хочу моральную компенсацию! Ночник!

Мы с директрисой синхронно повернулись к тяжелому письменному столу, на котором красовалась очень милая лампа на длинной ножке и с красивым изогнутым плафоном…

— Госпожа Вермонт, у меня нет слов, как это неблагородно! — растерявшись от неожиданной пакости, пробормотала она. — Вы же наследницы древнейшей профессии!

— Простите? — вкрадчиво уточнила я, чувствуя, как меняюсь в лице.

— Магия! — воскликнула она и выдала неуместный смешок: — Святые угодники! Я имела в виду, что вы обе наследницы одной из известнейших в нашем королевстве магических фамилий… Кхм… Законник в приемной?

— И, скорее всего, слышал наш разговор.

— Ох, вот как? — Директриса кашлянула. — Говорите, Иветте понравилась настольная лампа?

Когда с чеком в ридикюле и с настольной лампой под мышкой я выходила из кабинета, Ленар, изучавший позавчерашний газетный лист, поднялся с дивана. Вопросительный взгляд сначала остановился на медной ножке от лампы в моих руках, а потом на плафоне, который тащила довольная, как сытый котенок, Иветта. Директриса, увязавшаяся нас провожать, видимо, из страха, что разбойницы Вермонт утащат еще какой-нибудь крайне важный предмет мебели, например стул из приемной, нервно улыбнулась:

— Счастливо добраться до западных провинций, дамы.

Секунду спустя она закрылась в кабинете и провернула ключ в замке.

— Она отказалась со мной знакомиться?

— Она боится законников, — пожала я плечами.

— Удивительное дело, — иронично хмыкнул он. — Настольные лампы отжимают благородные девицы, а за что-то боятся законников.

В задумчивом молчании мы ехали по озаренным фонарным светом улицам Аскорда. Я подумывала о том, чтобы снять комнату в недорогом постоялом дворе, где жила, пока шли судебные слушания, но неожиданно возница привез нас на узкую тихую улочку с домами из красного кирпича и высокими крылечками. Район был престижный, почти центр города. Гостиницы здесь стоили дорого и были мне не по карману.

— Где это мы? — заволновалась я. Иветта, дремавшая в обнимку с лампой, пробудилась и с любопытством поглядела в окно.

— На постоялом дворе, — спокойно объявил Ленар. — Две свободные спальни, горячая вода в любое время суток и ужин. Моя повариха отлично готовит.

Если он думал, что из ложной скромности я откажусь от бесплатного постоя и домашней еды, то сильно заблуждался. Я кивнула сестре, чтобы та не таращилась, а поскорее выбиралась из кареты, пока глупый хозяин особняка не передумал и не отправил нас в какой-нибудь постоялый двор. Откровенно сказать, на его месте я бы насторожилась еще в ту минуту, когда мы с Иветтой вынесли из директорского кабинета светильник. Но, видимо, у Ленара в хозяйстве было предостаточно ламп, может, даже имелись лишние…

Дом законника оказался таким, как я его и представляла: строгим, почти пустым и с гуляющим эхом. Чувствовалось, что жилье приобрели недавно и исключительно ради статуса.

— Ты здесь бываешь? — усмехнулась я, разглядывая холл, где стояли только вешалка с зонтами да закрытый обувной шкаф.

— В основном ночую, — подтвердил мою догадку Ленар.

Потом началась суета. Принесли дорожный сундук Иветты, куда в пансионе абы как упаковали вещи. Экономка и повариха в одном лице, добрая полнотелая женщина, накрывала на стол. Ужинали мы вяло, младшая сестра, не привыкшая к ночным бдениям, клевала носом прямо над тарелкой. В итоге, подперев щеку кулаком, задремала и проснулась, когда выронила вилку. Девочка была тут же отправлена спать, а когда я поднялась, то обнаружила, что она бухнулась поперек кровати прямо в одежде и башмаках. Стянув с Иви пыльную обувь, я потушила магический камень и, прикрыв за собой дверь, тихонечко вышла из комнаты.

В узком коридоре, привалившись спиной к стене, стоял Кристоф.

— Составишь мне компанию? — тихо спросил он.

— Все равно спать еще рано, — согласилась я, и мы оба сделали вид, что время не перевалило за полночь.

Кабинет хозяина находился тут же, на втором этаже. В отличие от гостевой спальни, он выглядел обжитым. На столе лежали бумаги, письменный набор с ополовиненной чернильницей. Свет горел приглушенный, только чтобы немного развеять темноту.

— Что-нибудь выпьешь? — спросил Кристоф, звеня хрустальным графином и стаканами.

— Виски, — отозвалась я, а когда за спиной воцарилась странная тишина, оглянулась: — Что за выражение на лице? Выпивать меня учил призрак деда Вермонта, а тот при жизни ничего кроме виски не пил.

— Сколько тебе было лет?

— Обычно в этом возрасте девочки пробуют безалкогольный пунш и хмелеют, — хмыкнула я.

Веселые были деньки. Отец пришел в ярость и попытался дедушкин дух заключить в амулет, а потом мстительно утопить в ручье. Топиться дух отказывался, так что папа проводил какой-то зубодробительный ритуал на кладбище Эсхоль. Чуть было склеп не разнес, но предка, обучавшего девочку неподобающим благородным девицам вещам, все-таки упокоил.

— Какое любопытное семейство, — с явным неодобрением пробормотал Ленар и протянул мне стакан с тонюсенькой полоской виски. — Как тебе дом?

— Красивый, — согласилась я, — и очень пустой.

— А кабинет?

— Удобный, — кивнула я. — Наверное, в нем хорошо работается, и улица тихая. Никто не галдит, не шумит. Еще мне нравится кожаный диван.

Вообще, конечно, про диван я упомянула зря, в голове немедленно закрутились сцены из книг с участием этого предмета мебели.

— Как поживает твоя подруга? — спросил Ленар, подходя чуточку ближе.

— Готовится к экзаменам.

— А лицо у поэта зажило? Забыл его имя.

— Тео собирается жениться на Диаре Арно…

В следующий момент Кристоф подался вперед и прижался губами к моему приоткрытому рту. На секунду он замер, словно ожидая, что благородная девица вмажет ему по лицу заклятьем глажки и тогда придется красоваться с женской пятерней на физиономии. Наивный, мало что столичный законник! Мы целовались упоительно и со вкусом. Я чувствовала жадные губы, жаркое тело, стонала от уверенных, смелых ласк. Мы налетели на стол, свалили бумаги, разбили стаканы с виски.

Когда стало ясно, что на столе заниматься страстными глупостями не очень-то удобно, Ленар подхватил меня на руки и толкнул ногой внутреннюю дверь. (Именно так, как я описывала в романах.)

— У тебя кабинет смежный со спальней? — пробормотала я между поцелуями, пока мы добирались до высокой огромной кровати. — Очень предусмотрительно.

— Это был комплимент? — сыронизировал он.

— Констатация факта, — прошептала я, впиваясь в его губы поцелуем.

После любви, усталые и разморенные, мы тихо лежали в темноте. Кристоф пальцем рисовал на моей голой спине узоры. За окном светало, день начинался с грязноватых сумерек. На первом этаже гулкого дома забили напольные часы.

— Почему молчишь? — тихо спросил Ленар.

— Мне ужасно стыдно, — призналась я.

В следующее мгновение Кристоф стремительно развернулся, и я оказалась придавленной к кровати.

— Я сделал что-то… — с тревогой заглядывая мне в лицо, прошептал он.

— Да нет, дурашка, — фыркнула я, мягко погладив его по подбородку с пробившейся щетиной. — Я поняла, что неправильно описывала эротику! Это же какой стыд! У Бевиса Броза три четверти описаний — это самое дело, а оно неправильно подано. Не зря говорят, что личный опыт — основа хорошего романа… Что ты делаешь?

Я охнула, когда губы Ленара прижались к вмиг затвердевшему соску.

— Помогаю вам накопить личный опыт, госпожа Бевис Броз, — промурлыкал он.

Когда я заснула, так и не поняла. Кажется, только-только мы говорили о каких-то незначительных и одновременно ужасно важных вещах, как вдруг открыла глаза и осознала, что комнату заливал солнечный свет. Я лежала одна в огромной кровати, по привычке вытянувшись в струнку на самом краешке, словно снова оказалась на узкой общежитской койке, а Кристофа не было. Без зазрения совести воспользовавшись ванной комнатой хозяина, я привела себя в порядок и заглянула к Иветте. Спальня пустовала.

Сестра нашлась в столовой в компании Дэниара. Они завтракали.

— Доброе утро, — сверкнула счастливой улыбкой Иви. — Как спалось?

— Неплохо, — медленно кивнула я и уточнила: — А где господин Ленар?

— Он уехал по делам и попросил проводить вас в воздушный порт. У нас дракон в двенадцать дня, так что не торопитесь. Время с запасом.

— Превосходно, — чувствуя страшное разочарование, постаралась изобразить я бодрую улыбку и уселась за стол, хотя аппетит пропал напрочь.

Когда, попрощавшись с экономкой, собравшей нам в дорогу корзину еды, мы усаживались в карету, сестра прижала к груди директорскую лампу и заявила:

— Господин Ленар очень хороший. И дом у него отличный. — Она помолчала и добавила: — Пустой только и комнат маловато. Всего две спальни, хозяйская и гостевая. Вообще, негде лечь двум благородным девицам. Скажи?

Чувствуя себя ужасно сконфуженной, я лишь сдавленно кашлянула.

— Зато когда он отсудит поместье Вермонтов, то комнат будет сколько душе угодно. Главное, повыгонять всех духов, а то они плохо влияют на здоровые отношения молодоженов.

— Каких еще молодоженов? — не поняла я.

— Разве он не надумал жениться на Бевисе Брозе? — пожала Иветта плечами, словно знала куда как больше нас с Кристофом.

— Не собирался, — сухо опровергла я.

— Святые угодники, Софи, ты такая взрослая и такая дурочка, — хмыкнула нахалка.

В воздушном порту господин Ленар, якобы возжелавший жениться на Бевисе Брозе, не появился. Дэниар помог сдать в багаж дорожный сундук и довел нас до вагончика, где мы тепло попрощались.

Иветта пробралась на место рядом с окном. Немедленно села, пристегнулась и раскрыла любовный роман Шарли Пьетро. Половина вагончика пустовала. Западное направление популярным не было: ни моря, ни озер, леса да Драконья горная гряда, каменной щеткой торчавшая из земли.

До отлета оставалось всего несколько минут, в окошко я следила, как разнорабочие загружают в отсек под вагончиком дорожные сундуки. Переместила взгляд на здание воздушного порта, и сердце пропустило удар. Хорошо, что я уже сидела, иначе бы упала от радости, ведь к трапу торопился Ленар с папкой в руках. Не глядя по сторонам, он заскочил в вагончик, исчезнув из поля зрения.

— Ты чего? — Иветта оторвалась от чтения, когда я не усидела на месте и от волнения встала в проходе. Никогда не замечала за собой подобной сентиментальной порывистости, но тут будто пружина распрямилась и вытолкнула меня из кресла. Кристоф ворвался в салон, цепким взглядом осмотрел пассажиров и бросил, обращаясь к Иветте:

— Госпожа Вермонт, закройте глаза.

— Зачем? — вылупилась та.

В следующий момент он схватил меня за затылок и прижался губами к приоткрытому рту. Поцелуй длился всего несколько секунд, но, кажется, он был жарче, чем те, что он дарил мне ночью.

— Какое счастье, что я успел до взлета.

— Ты только что испортил мое реноме! — пробормотала я, глянув через плечо на салон, и народ с нарочито скучающим видом принялся отворачиваться к окнам.

— На то и был расчет, — прошептал он мне на ухо и с улыбкой поцеловал в кончик носа. — Удачи на экзамене.

Потом прискакала проводница и попросила возмутителя спокойствия выйти, хотя лично мне показалось, что зрители пребывали в восторге от картины, словно сошедшей со страниц любовных романов. Ленара вытолкали взашей. Правда, напоследок он успел пихнуть мне в руки ту самую серую папку, а потом улыбался широко и белозубо, дожидаясь, пока дракон поднимется в воздух.

— Иветта, — процедила я, не глядя на сестру. — Никаких комментариев!

— Да я вообще молчала, — со смешком отозвалась мелкая поганка.

Когда воздушный порт исчез из поля зрения, а огромный, величественный гигант набрал высоту, я осторожно распутала завязки на папке и не поверила своим глазам. Внутри лежало судебное решение о том, что поместье Вермонт отобрали незаконно и теперь оно возвращалось нам с Иветтой.

Сверху было приколото коротенькое послание, написанное четким почерком Кристофа:

Госпожа богатая наследница, как твой поверенный, советую перед нашей свадьбой заключить брачный договор.

— Какая чудовищная самонадеянность, — насмешливо фыркнула я, закрывая папку.

В голове с немыслимой скоростью складывалась новая история о том, как столичный законник пытался вывести на чистую воду изворотливую выпускницу Института благородных девиц, писавшую эротические романы под мужским псевдонимом. Новая книга называлась «Поймай меня, если сможешь». Самая правдивая история о самом скандальном писателе королевства.

ЭПИЛОГ

Кто-то стучал в окно, настойчиво и звонко.

Тук-тук!

Я пошевелилась, с трудом отодрала голову от подушки. Рита и Иветта, не страдавшие приступами бессонницы, сладко сопели на кроватях. Младшая сестра вообще спала, наполовину свесившись на пол.

Тук-тук!

Учитывая, что комната в общежитии, из которой мне надо было выехать уже сегодня к вечеру, находилась на третьем этаже, то стук несколько озадачивал. Я поднялась и выглянула на улицу. Цепляясь когтистыми лапками за деревянный подоконник, в предрассветных сумерках желтыми глазищами на меня таращился синий дракончик.

— Крысеныш?!

Озадаченная неожиданным появлением дракона, отправленного в столицу еще три месяца назад, я забралась на стол и принялась открывать окно. Соседки моментально проснулись. Впрочем, старые рамы так грохотали, что, подозреваю, в начале четвертого утра проснулась половина этажа. Тем более что почти все выпускницы съехали из общежития и по коридору гуляло эхо.

— Кто это? — недоуменно уточнила сонная Иветта, разглядывая худое, костлявое создание с перепончатыми крыльями. Похоже, дракончик сбежал от новой хозяйки и последние три месяца добирался из Аскорда в западную провинцию. Говорила же, что его надо увозить в мешке, чтобы не запомнил окрестности.

— Крысеныш, — представила я.

— Сусличек! — вскочила на кровати фея и едва не нырнула рыбкой через собранный дорожный сундук, ею же оставленный накануне вечером аккурат посреди комнаты.

— Так он суслик или крысеныш? — добивалась Иветта, не узнавая в синей хохлатке ручного дракона.

— Он дракон! — Рита протянула руку и, когда крысеныш зашипел, добавила: — Одичавший свободолюбивый дракон Суслик.

Тут хохлатый приятель открыл пасть, и из зубов выпал какой-то предмет. Вещица звонко прокатилась по полу, ударилась о босую ногу Иветты и остановилась.

— Что это? — с недоумением вымолвила она, демонстрируя нам золотой перстенек.

— Колечко, — вытянула я губы, начиная осознавать, что нам с Ритой необычайно повезло уезжать из замка уже сегодня.

Мы обе собирались в столицу. Со следующего понедельника фея приступала к службе в центральной книжной лавке Аскорда, а мне следовало пошустрее писать новый роман Бевиса Броза. Кристоф и так пришел в бешенство, когда узнал, что я отложила свадьбу до окончания работы над книгой. Хорошо, что между нами было шесть часов лета, а он оказался загруженным делами, иначе бы приехал лично и устроил скандал. Руганью в письменном виде я совершенно не взволновалась.

— Мне кажется, или это обручальное колечко Диары? — вкрадчивым голосом уточнила Ри. — Ну, то самое, которым она на финальном испытании хвасталась?

— Надеюсь, у Ди все пальцы на месте, — вздохнула я.