Дочь Генерала. Книга 2

Пролог

– Коваль…

– Да, Седой.

– Верни.

– Нет.

– Это твоё последнее слово?

– Да.

– Что ж…

Глава 1

– Привет.

– Доброе утро.

– О, как чудесно пахнет кофе. Тоже хочу.

– Катя, я тебе заварила чай.

– О, нет. Дашуль, я чай не люблю. Извини, но не буду. Вот честно.

– Кать… – Пауза. – Может, стоит ограничить потребление кофе?

Взгляды девушек встретились. Катя едва заметно поджала губы и негромко вздохнула:

– Как ты поняла?

– Не знаю… Просто… – Даша неопределенно пожала плечами. – Не знаю. Честно. Не могу понять даже, просто подумала, что ты…

Катя подняла руку, останавливая её.

– У тебя хорошо развита интуиция.

Даша едва сдержалась, чтобы горько не усмехнуться. Была бы хорошо развита, она не оказалась бы в такой ужасающей ситуации.

– Насколько Руслан чувствует меня, и то пока не понял.

– А ты ему… когда скажешь?

Катя отвела глаза и подошла к чайнику.

– Скажу. Сегодня-завтра. Может, послезавтра. Он же быстро поймет, что со мной не так. У него звериное чутье.

Даша стояла, упираясь поясницей в кухонную столешницу, и пила обжигающе горячий кофе.

Она снова пряталась за чашкой.

Господи, когда же всё прекратится? Когда она найдет своё место в жизни? И перестанет зависеть от других людей.

На данный момент – от Ковалей.

Катерина беременна. Это счастье! Это огромная радость для каждой пары. Тем более, для такой любящей, как Руслан и Катя. А то, что эти двое безумно, едва ли не одержимо любят друг друга, не вызывало никаких сомнений. Только слепой мог не заметить.

Или ревнивец.

Сердце сделало в груди кульбит, Даша поспешно снова поднесла чашку ко рту.

Ковали замечательные. Потрясающие люди. Особенно Катя. Отзывчивая и не по годам мудрая. Даша даже слегка завидовала ей. В отличие от неё самой, у Екатерины всегда всё логично. Она каждому своему поступку может дать объяснение.

Руслан Даше тоже нравился. Не как мужчина, упаси Боже. Как человек. Сильный. Волевой.

Ладно, тут она немного всё же кривит душой. Руслан ей почти нравился. Она не могла полностью ему довериться. Не получалось. За его силой скрывался жесткий, даже жестокий характер. Один взгляд чего стоил! Даша несколько раз ловила на себе слишком пристальный взгляд хозяина дома. Мурашки появлялись на коже. Она сразу терялась. Хотелось встать и спрятаться куда-то.

Слабачка… Какая же она слабачка…

Спряталась за чужими людьми, затихла и радуется, что защищена.

А то, что этих чужих людей она подставила по полной программе, ничего, да, Даша?

Рука Даши дрогнула, и напиток пролился на грудь.

– Осторожнее, – Катя поспешила к ней с полотенцем.

– Спасибо.

Даша улыбнулась, а у самой ком в горле. Ни сглотнуть, ни выдохнуть.

Так дальше продолжаться не может.

Прошло две недели с памятной ночи в Женеве, а, кажется, что целая вечность.

Если вернуться назад и проанализировать действия Даши, они поражали её саму.

Она открыла глаза, как только за Гришей закрылась дверь. Сходила в ванную и обтерла себя влажными салфетками. Ничего не чувствуя в эмоциональном плане, выжженная, она возвращалась к кровати, когда взгляд зацепился за клатч, и молнией в голове вспыхнула сцена, когда Катя Коваль протягивала ей визитку.

Чем мотивировалась Даша, на что она рассчитывала – непонятно.

Но она позвонила, ни на что не надеясь.

И за ней пришли.

Люди с черном и сам Руслан.

Было стыдно, было унизительно, но это всё на Дашу обрушится потом.

Тогда она хотела одного – сбежать и больше никогда не видеть Григория Зимина. В ту ночь, уезжая из отеля, она не задумывалась о последствиях. Не до этого было. Даша почти не удивилась, когда её сразу же привезли в здание аэропорта, где их уже дожидалась Катя и готовый к вылету самолет.

Ещё одна семья, для которой открывается воздушное пространство.

Осознание пришло потом, где-то через пару дней.

Дашу осмотрел доктор, сказав, что с ней всё нормально. Ни порывов, ни травм. Сухо порекомендовал воздержаться от половой жизни хотя бы дней на десять и был таков. Даша его информацию тоже восприняла через какую-то искаженную призму.

Возвращение к реальности оказалось тяжелым.

Первое – она находилась в доме незнакомых людей и даже не представляла, где они находятся территориально.

Второе – помощь помощью, но жить в доме молодой пары не тактично. Мало ли что может подумать Катя или Руслан.

Руслана Даша опасалась, даже немного чуралась. Помощи-то попросила, хватило наглости, а выразить благодарность оказалось куда сложнее. Особенно, вспоминая, как искажалось лицо Григория, когда он ей высказывал за Коваля. Сомнения брали и Дарью. Вот честно. Если откинуть прочь человеческую солидарность, зачем взрослому мужчине помогать молодой девушке, навлекать на себя проблемы и, возможно, серьезные?

Даша опасалась предложений от Коваля и ревности Кати.

Но проходило время, и молодая чета не проявляла в отношении неё ничего подобного. Напротив, заботились и помогали. Никто даже словом не обмолвился о том, что ей пора уезжать.

Даша это понимала сама. Ситуация ухудшалась с каждым днем.

Дом Ковалей находился на берегу океана. Восхитительное место с невероятно захватывающими пейзажами. Особенно ей нравилась веранда, на которой они с Катей проводили много времени, разговаривая ни о чем. Даша сначала не замечала – или не хотела замечать – то, что со временем нельзя было игнорировать.

Вооруженные молчаливые люди по всему периметру дома. И за ним, кстати, тоже. Не просто охранники, а бойцы. Скорее всего, даже военные спецы, если вспомнить, что Руслан бывший генерал. Даша смотрела на мужчин, выполняющих свою работу, и холодок бежал по спине.

Зачем они здесь…

Самое худшее для Даши оказалось другое. Когда она поняла, что за все две недели, что она гостила у Ковалей, Катя ни разу никуда не вышла. Не выехала.

Две недели!

Это много для молодой девушки. Ни шопинга, ни прогулок с подругами. Ни поездок с мужем в рестораны.

Ни-ку-да.

Они словно оказались запертыми в доме.

Им запрещено выходить?

Чтобы что?

Даша начинала сходить с ума. У неё появлялись признаки паранойи.

Она старалась не думать о Григории, о том, что между ними произошло.

Словно от него сбежала.

Зимин может отреагировать по-разному. Может оскорбиться, решив, что она недостойна его, и нет никакого резона бегать за зарвавшейся девицей. На этот вариант Даша очень рассчитывала.

Другой… Другой вызывал у неё самые разнообразные эмоции, но все они кружились вокруг страха. Зимин, поняв, что она от него ушла, разозлится. И его ущемленное самолюбие потребует найти её. Наказать. В чем проявится его наказание, Даша не позволяла себе думать. Блокировала, специально отвлекалась.

Она разозлила человека с очень большими возможностями. Она по-прежнему не представляла, с какими именно.

Про то, что с ней произошло в Женеве, и про то, почему ей потребовалась помощь, с ней не заговаривали. Один раз Катя попыталась, но Даша покачала головой.

Она не хотела обсуждать случившееся.

Что произошло, то произошло.

И Гриша… Вернее, Григорий поступил так, как счел вправе поступить с ней.

Даша поставила чашку на столешницу.

– Катя, можно с тобой поговорить? – она решилась.

Хозяйка дома дружелюбно улыбнулась.

– Конечно.

– Откровенно…

– Даш, я с удовольствием выслушаю тебя и чем смогу, тем помогу.

– Ты потрясающая. И очень хорошая.

– Ой, да ладно тебе. Это ты просто меня не знаешь, – произнося последнее предложение, Катерина изменилась в лице. В глазах появилась грусть, словно девушка несла некий крест, груз, терзающий её.

Но их разговору не суждено было случиться.

Помешал шум, доносившийся из холла.

Услышав его, Катя побледнела и, не говоря ни единого слова, выбежала с кухни.

Даша – за ней.

Дурное предчувствие не просто накатило на девушку, оно обрушилось, едва не сбивая с ног. В висках застучало от растущего напряжения. Интуиция обострилась.

– Руслан! Что… что произошло?

– Катя, уйди.

– Нет.

– Катя… – рычащие и такие знакомые властные нотки, от которых Даша едва не споткнулась. Благо ей удалось схватиться рукой за стену.

– Нет.

Представшая картина поразила Дашу до глубины души.

В дом вошёл Руслан с мужчиной. Михаил, кажется. Когда Даша услышала имя поверенного Коваля, мысленно усмехнулась. У Григория тоже Михаил Петрович был. Но здешний Михаил другой. С военной выправкой, неулыбчивый. И такой же неразговорчивый.

Вот как раз Михаил и произвел шум, привлекший внимание девушек. Даша не совсем смогла восстановить картину, но разбившаяся ваза, стоящая рядом с входной дверью, навевала на определенные мысли. Михаил стоял на осколках, приглушенно матерясь.

Сам хозяин дома держал руку на плече. Даша даже на расстоянии заметила, что рука его окрашена кровью.

– Ты ранен, да? Миша, что произошло?

– Катя, все вопросы ко мне. Не к Михе. И потом. Наедине.

Руслан, словно почувствовал, что они в холле не одни, тем самым звериным чутьем, повернул голову в сторону коридора, ведущего на кухню, и нашёл взглядом побледневшую и едва держащуюся на ногах Дашу, которая, не моргая, смотрела, как кровавое пятно увеличивается. На Руслане была серая куртка, и влажное пятно нельзя было не заметить, проигнорировать.

Даша ни на мгновение не сомневалась.

Это по её вине пострадал Руслан.

Из-за неё…

Глава 2

– Ты мне ничего не скажешь, да?

Катя даже не надеялась услышать ответ на заданный вопрос.

Она стояла у окна, нервно сжав за спиной подоконник, и наблюдала, как муж выходит из душевой. Руслан не допустил её до перевязки, и обида захлестнула Катю с новой силой.

Коваль по-прежнему оставался бесчувственным чурбаном со своей непостижимой мужской логикой! На которую она уже столько раз натыкалась, словно на непреодолимую стену.

Умом Катя всё понимала: Руслан не хочет, чтобы она видела его раненым. Для него это приравнивается к слабости. А она?.. Снова в стороне?.. Уйди и не мешай, женщина. Помни своё место. В случае с Русланом это самое место в кровати.

Катя выдохнула. Что-то её штормит, да так нехило. Надо успокоиться и посмотреть на ситуацию с другой стороны. Генерал заботится о ней, оберегает от лишних стрессов. Она сама не знала, как отреагировала бы, увидев его окровавленным.

– Ты хочешь знать, что произошло? – негромко и едва заметно щурясь, уточнил Руслан, держа в руках майку.

То, что он пошёл на диалог, оказалось для Кати сюрпризом.

Она медленно кивнула.

– Хочу.

– Мне дали понять, что объявлена война. И только.

– И только, – машинально проговорила Катя, а у самой всё внутри похолодело. Хорошо, что она упиралась в подоконник, иначе упала бы.

– Воробушек, – в голосе Руслана послышалось предостережение. Потом мужчина громко выругался и швырнул майку на кресло. – Кать, вот даже не смей себя накручивать. Поняла меня? И вообще… Иди сюда.

– Ты говоришь о войне так спокойно, Генерал, – она даже и не думала его послушаться, хотя на его «иди сюда» тело отреагировало знакомой тяжестью внизу живота. – Для тебя – привычное дело. Для меня – нет.

– Для тебя и не должно. Поэтому…

– Я хочу знать, что происходит, – Катя мягко улыбнулась, хотя ей было не до веселья. – Тебе не кажется, что я имею право?

Руслан свел брови на переносице и повторил:

– Иди сюда.

Она же снова мотнула головой.

– Что значит «тебе объявили войну»? Григорий Зимин?

Она ожидала нечто подобного.

Потому что…

Потому что, если Зимин обладает хотя бы десятой долей одержимости Коваля, и в нем настолько же сильны собственнические инстинкты, добра ждать не приходилось.

Катя боялась думать, что может случиться при столкновении мужа и второго члена Совета.

– Он, – сухо бросил Генерал, продолжая выжидающе смотреть на жену.

– Рус, расскажи. Прошу. Я волнуюсь и…

– Под днищем машины установили взрывчатку. Так, тихо! Тихо, я сказал! Без суеты и бледности… Меня не хотели убить. Хотел бы… Седой действовал иначе. Это предупреждение.

– Предупреждение, значит. Не хреновое.

– Воробушек, ты ругаешься? Маленькая, это что-то новенькое, – мужчина хищно приподнял уголок губ и, по-кошачьи мягко ступая, выдвинулся в её сторону. – Девушкам ругаться не к лицу. Придется заняться твоим воспитанием. И особое внимание уделить ротику.

Адреналин резко подскочил в крови, и Катя, действуя интуитивно, уже зная, что последует далее, оттолкнулась от подоконника и так же, не совершая резких движений, бочком начала двигаться в противоположную сторону.

Руслан демонстративно медленно приподнял брови.

– Я большая девочка, и могу делать всё, что хочу. И спрашивать тоже, о чем хочу.

– Это ультиматум, Воробушек?

Она видела, как загорелись глаза мужа. В них появился тот самый опасный огонь, который когда-то её едва не спалил.

А теперь возбуждал.

Окатывал её с головы до ног, лишая воли к сопротивлению.

И ей это чертовски нравилось.

Дыхание немного сбилось, когда её взгляд натолкнулся на три пластыря: два на боку и один на плече. На плече был шире – рана с явно намечающейся крупной гематомой. Страх за Руслана вновь поднялся в душе. Он военный, для него то, что случилось сегодня, почти привычно. Она должна это понимать. Но никак!..

Он защищает своего ребенка.

Пусть взрослого.

Пусть почти незнакомого.

И который по-прежнему находится в полном неведении относительно информации о настоящем отце.

Катя знала весь расклад. Она видела лицо Руслана, когда они забирали Дашу после её скандала с Зиминым. Он едва сдержался. Сжимал её руку в самолете и молчал. Катя тоже молчала, лишь прижималась к нему в ответ, давая понять, что она рядом и поддержит его. Сделает всё, что в её силах.

И делала.

Но иногда внутренне закипала.

Ей тоже было больно!

За него. За Дашу. За то, что этих людей раскидало в разные стороны, и пройдет немало времени, прежде чем они смогут принять друг друга. Руслан ничего не говорил Даше об их родстве. Не время. На девочку и так свалилось слишком много, хотя проницательности у нее не отнять. Катя даже мысленно воспринимала Дашу ребенком Коваля, несмотря на то, что между ней самой и дочерью Руслана была разница в пару лет, но она чувствовала себя значительно старше. Или мудрее. А может, потому что пережить довелось много.

Да у неё и самой скоро будет ребенок.

Она посмотрела на будущего отца…

Она ему обязательно скажет.

Но не сегодня.

Сегодня она хочет получить своего Генерала.

По полной программе.

Катя упустила момент и вскрикнула, когда Руслан, опираясь на ребро кресла, ловко перемахнул через него и оказался прямо перед ней. Катя развернулась, намереваясь побежать, но куда там – её схватили крепко и надежно.

Сразу же прижав к горячей груди с любимыми жесткими волосками.

– Далеко собралась, Воробушек? Убежать надумала? – хриплый голос раздался над ухом, а суховатые губы обожгли кожу шеи. – Я же поймаю. Всегда. И никогда никуда тебя не отпущу.

Его голос забирался под кожу, оставляя там невидимые следы. Катя доверчиво откинулась на широченную грудную клетку и вдохнула ставший родным запах.

– От тебя убежишь, пожалуй, – она растворялась в собственных накатывающих ощущениях и не видела, как посерьезнело лицо мужа.

– Не шути в эту сторону, Кать. Я становлюсь неадекватным.

Катя задумчиво улыбнулась, медленно подняла руки и завела их за голову, дотрагиваясь до шеи Руслана.

– Я не хочу войны, Генерал. Я хочу любви… Твоей.

– Катя, – его рука пробралась под футболку жены и сжала грудь. Чуть сильнее, чем требовалось. По телу прокатилась очередная волна возбуждения, и Катя заерзала бедрами, показывая, что она уже заждалась.

Что она готова…

Руслан жадными, свойственными его натуре рывками сдвинул чашку кружевного бюстгальтера вниз, не обращая внимания не легкий треск ткани, и сжал набухший сосок. Катя приглушенно застонала и зажмурилась. Соски стали очень чувствительны. Даже немного болезненны. И это только начало…

Катя не знала, как сказать Руслану о беременности. Тест она спрятала. Выкидывать не стала, сохранит на будущее. Их малышу всего нет ничего, три недели, а у неё уже наблюдаются сильные эмоциональные скачки, контролировать которые со временем станет сложнее. Пока ситуация складывалась не в её сторону.

И ей постоянно хотелось нежности от Руслана. Находиться в его руках, чувствовать сердцебиение под ладонью…

Руслан, издав короткий стон, развернул Катю к себе лицом, задрал футболку ещё выше и опустился на одно колено. Его губы обожгли ей живот, а потом и груди. Он играл с полушариями, сжимал, целовал, соединял. Брал в плен. Оставлял на её коже влажные следы, от которых она воспламенялась. Катя запустила руку в короткие волосы мужа, откинула голову назад и полностью отдалась ощущениям, что сильнее захватывали её с каждой проведенной в его объятиях секундой. Катя не видела Руслана весь день и уже соскучилась. Мужчина пленил не только её тело. Он пленил душу.

Штаны Коваль снимал с неё также рывком. Если бы они не занимались сексом накануне ночью, Катя решила бы, что он не контролирует себя от нетерпения. Что не может уделить должного внимания ласкам, что жаждет поскорее получить доступ к желаемому.

Губы мужа коснулись голого лобка.

– Обожаю тебя, Воробушек.

Он поднялся, хищно сверкнув глазами. Аккуратно взяв Катю за скулы, накрыл её губы жалящим поцелуем. Катя с готовностью ответила на поцелуй, прижимаясь всем телом к мужской груди. Язык Генерала вторгся в рот, отыскивая самые чувствительные места девушки. Катя поплыла. Ноги ослабли, и она вцепилась в литые плечи мужа, задыхаясь от возбуждения и нетерпения.

Поэтому, когда поцелуй разорвался, она протестующе пискнула.

И вскрикнула снова, когда Генерал снова развернул её к себе спиной и с силой нажал на поясницу, давая понять, чего хочет.

Катя поняла без лишних слов – прогнулась, ухватившись руками за спинку кресла, бесстыдно выставляя себя на обозрение. Шумное, рваное дыхание Руслана подтвердило, что ему нравится открывающийся вид.

Он обеими руками расставил её ноги на необходимую ширину и хриплым, вибрирующим от внутреннего напряжения голосом, приказал:

– Стой, как стоишь. Не смей двигаться.

Горячая лавина обрушилась на Катю, пронеслась по крови, окуная её в сладостную негу. Всё внутри замерло от предвкушения. За спиной не раздавалось ни шороха.

Катя знала: он смотрит.

Просто смотрит.

И осознание этого сводило с ума.

Она по-прежнему немного стеснялась. Глупо, наверное. Но каждый раз наталкиваясь на взгляд мужа, полный восхищения и дикой страсти, она забывалась. Ему это надо. Видеть её раскрытую, доступную. Готовую для него. Он часто любил её глазами, да чего греха таить, Катя и сама демонстрировала себя, находя в подобных играх некое порочное удовлетворение.

И каждый раз она текла сильнее, становилось более влажной.

Ей стоило усилий не вздрогнуть, почувствовав губы Руслана сначала на ягодицах, а потом между ними. Он добрался до её плоти и провел языком. Один раз. Второй.

А потом поднялся, сдернул с себя штаны, отшвырнул их прочь и ворвался в тело Катерины. Девушка дернулась вперед от его сумасшедшего напора, но Генерал успел сжать её бедра и потянул на себя, вбиваясь в жену до упора.

– Воробушек… какая же ты, мать твою, вкусная и по-прежнему тесная. Ты же знаешь, что я дурею от твоей куночки…

Катю затрясло, как в лихорадке. На теле выступила испарина. Муж не дал ей времени прийти в себя, сразу же задвигался.

Она присоединилась к нему…

Толчок. И сразу же следующий. Потом ещё один.

Внизу живота усиливалось давление, казалось, внутри что-то закручивалось в некий вихрь, цунами, непреодолимую стихию, что надвигается, и все мысли, порывы, желания связаны только с ней.

Катя подалась назад. Рука Руса снова добралась до её груди, сжала сосок, потягивая и играя с ним. Катя едва не закричала от острых ощущений, заерзала, уже откровенно и не стесняясь всхлипывая.

– Маленькая моя… Маленькая…

Рус укусил её за мочку уха, потянул, а потом, оставив грудь в покое, взял за подбородок, развернул к себе и впился губами в приоткрытые, жадно ловящие воздух губы. Теперь Генерал трахал её не только членом, но и языком, окончательно подчиняя и не давая шанса на свободу. Его язык сталкивался с её, он проводил им по губам. Потом пускал в ход зубы, чуть прикусывая её.

Отпустив бедра, Руслан распластал руку на животе Кати, потянул на себя, снова фактически уложив себе на грудь, только на этот раз заполняя её плоть полностью, причиняя легкую боль, которая сразу же меркла перед яркими вспышками надвигающегося оргазма.

– Скажи… Скажи, что моя!

Требование прозвучало жестко. Катя обязательно удивилась бы ему, если бы не находилась в полуобморочном состоянии от спазмов внизу живота.

– Твоя…

– Ещё!

Толчок.

– Я твоя, Генерал…

Затишье. И через пару бесконечно долгих секунд яростный толчок, да такой мощный и сильный, что, казалось, он мог пронзить её насквозь.

– Любишь? Скажи, что любишь меня!

– Люб… лю… – выдохнула она, находясь уже на грани.

Руслан замер за её спиной. Она слышала его сбивчивое дыхание, чувствовала, как и его тело покрыто испариной.

А ещё эта наполненность…

– Двигайся, Генерал… Прошу тебя…

Она подалась попкой назад, хотя, казалось, уже и некуда.

Он дал ей то, что она просила.

Яростно и резко. Его яички ударялись о её припухшие складочки, слышались порочные, немного хлюпающие звуки, которые Катю выводили на новый уровень возбуждения.

Сейчас… сейчас… ещё немного… пожалуйста…

Взрыв.

Она обмякла, рукой кое-как нашла опору в виде спинки кресла.

Куда там.

Руслан продолжал.

– О, нет, маленькая, мы только начали. Так просто я тебя сегодня не отпущу.

Он вышел из неё, и Катя, несмотря на случившийся оргазм, протестующе охнула.

Больше она ничего не успела. Потому что Руслан подхватил её на руки, прикусил кожу на шее и прорычал:

– А теперь продолжим на кровати.

Она не возражала.

Вот совсем.

Глава 3

То, что происходит нечто непредвиденное, Даша поняла, ещё не выходя из спальни.

Слишком много народа в саду.

А всё началось с метели.

Как и тогда…

В ту роковую для неё ночь.

Даша спала плохо, проворочавшись несколько часов, встала. А смысл лежать? Голова немного побаливала. Даша, массируя виски, подошла к окну и увидела крупные хлопья снега. В душе сразу же тоскливо колыхнулись воспоминания. Ночью они накатывали с настырной, пугающей регулярностью.

Вот и сегодня начались с кошмаров, продолжились в метели. Даша зажала рот рукой, чтобы не расплакаться. Перед глазами до сих пор стояло испуганное лицо Екатерины, когда она увидела раненым Руслана. Что произошло с хозяином дома, Даше так и не сказали. За ужином она не видели ни Катю, ни Руслана.

Пришло время поговорить и уезжать отсюда.

Она сделает это завтра же.

Куда и как направится, пока не знала. Разберется. Больше чужих людей она подставлять не собиралась.

Даша спала в шелковой пижаме, которую ей выдала Катя. Накинув на плечи небольшой плед – теплого кардигана у неё, к сожалению, не было – она вышла из комнаты и направилась на кухню. Несмотря на поздний час, вернее, раннее утро, она заварит себе чай. Нет, лучше всё-таки кофе. Ей необходимо успокоиться. Не вино же пить.

Она успела спуститься вниз и свернуть по коридору в сторону кухни, когда услышала мужской голос, доносящийся из приоткрытой двери веранды.

– Да, РПГ. Ты не ослышался… Пока его. Срок – вчера. Но готовься доставить сюда и «Стингера». Ты ещё, Базель, Ковалю скажи, что он шутник. Да, бл*ть, вертушки будем сбивать. Поразговаривай ещё. Ждем. Сегодня к вечеру – край! Меня не ё*т погода! Ты всё слышал.

У Даши резко ускорилось сердцебиение и во внезапно образовавшейся тишине, оно оглушало, и, казалось, его слышат даже спящие обитатели дома. Девушка невольно остановилась, упираясь рукой в стену.

Пусть она не имела никакого отношения к военным и совсем не разбиралась в технике, что такое РПГ представляла. Слышала как-то. Даша даже вспомнила когда. Она готовила ужин – овощное рагу – работал телевизор. Ей было всё равно, что показывают, и шла военная программа.

РПГ – это что-то связанное со сбиванием самолетов. Нет, наверное, вертолетов. Получается, говоривший не шутил, что они будут сбивать вертушки? Даша от неожиданности даже пошатнулась. Всё происходящее напоминало дурной сон. Она сейчас проснется… Проснется.

И не будет ничего. Ни Григория. Ни Женевы. Ничего.

И уж тем более она не сможет подслушать, как гражданский человек договаривается о покупке оружия.

Чем занимается Коваль и его люди? Он бывший военный. Неужели торгует оружием?

Господи! Голова сейчас взорвется.

– Дарья?

Пока она размышляла, что да как, её поймали с поличным.

Михаил, доверенное лицо Коваля, вышел в коридор и теперь с интересом смотрел на девушку. Из-за приглушенного света она не могла разглядеть его глаза, но ей хватило и сурового лица.

– Доброе утро, Михаил.

– Что ты тут делаешь?

Сердце снова сделало кульбит. Если она ещё хотя бы недельку пообщается с Ковалями, или на горизонте снова появится Зимин, проблемы с сердцем ей обеспечены.

– Я шла на кухню.

Мужчина склонил голову набок и облокотился о дверной косяк, скрещивая руки на груди.

– Зачем? Для завтрака – рано.

– Мне не спится.

– Могу дать безопасное снотворное.

Даша покачала головой.

– Спасибо, не надо.

Услужливость мужчины напрягала. Михаил не мог не понять, что она слышала его разговор. От подручного Коваля не исходило никакой угрозы. Напротив, ранее Даша заметила, что он к ней относится с легкой снисходительностью, даже по-отечески как-то. Словно она маленький, попавший в беду ребенок. Никакого сексуального подтекста.

– Как знаешь. Но гулять по дому ночью всё же не стоит.

– Уже не ночь.

– Хорошо, – Михаил мягко улыбнулся. – Всё равно, не гуляй.

– Михаил, а можно спросить?

– Конечно.

– Руслан никуда утром не собирается? Мне бы хотелось с ним поговорить.

– Не вижу в этом проблемы. Почему ты мне об этом говоришь, а не ему?

Она пожала плечами. Посторонним их беседа могла показаться совершенно обыденной, но они оба знали, что это не так.

– Не знаю. Обычно вы уезжаете рано. Я не успеваю увидеть Руслана.

– Хм… Наверное. Но сегодня он никуда не планировал.

– Это хорошо.

Они замолчали, глядя друг на друга. Даша занервничала, сильнее закуталась в плед.

– Даша?

– Михаил, я пойду. Я…

Она не договорила, сглотнула.

– Мы не торгуем оружием. Но покупаем. Для безопасности.

Как же её порой раздражала проницаемость некоторых людей! Даша сразу же чувствовала себя глупышкой, которую считывали, как открытую книгу.

– У меня на лице всё написано, да? – с грустной улыбкой спросила она, не замечая, как напряжение отступает.

– Дверь была приоткрыта. Ты проходила мимо. Остановилась. И когда я вышел, ты выглядела испуганной мышкой.

– При встрече с большим сером котом?

Михаил усмехнулся.

– Пусть будет кот. Говоришь, что ты там собиралась на кухне делать?

– Пить кофе.

– Рано…

– Ну и что.

– Пошли, составлю тебе компанию.

Даша удивилась, но ничего не сказала. Хотя у неё и были вопросы.

В её понимании для безопасности охране разрешалось иметь пистолеты. Возможно, что-то посерьезнее. Но РПГ… И какой-то «Стингер». Даше срочно нужен Гугл.

Она негативно относилась к оружию. В отличие от жильцов этого дома.

Она как раз засыпала кофе в кофемашину, когда услышала:

– На меня тоже засыпь, пожалуйста, Даш.

Рука едва заметно дрогнула.

– Доброе утро, Руслан.

– Доброе, – хозяин дома прошел к столу, перевернул стул спинкой вперед и оседлал его. – Ну и что за собрание с утра пораньше на кухне? Что не спим?

– Кажется, в этом доме сегодня все рано просыпаются.

– Видимо, да.

Даша достала сливки, сахар, сыр. Варенье, другие сладости. Автоматически бекон и яйца. Мужчин же кормить с утра надо.

– Даш, повар всё приготовит.

– Мне не трудно.

Лишь бы чем-нибудь себя занять…

Вот и посидела на кухне в одиночестве. Но, как ни странно, общество мужчин её не напрягало. А должно.

– Мих, что Базель? Дозвонился?

– Да. Сегодня всё будет.

– Отлично.

Мужчины говорили, не стесняясь её. Словно она была своей. Частью семьи, а не случайной гостьей. Даша постаралась не прислушиваться к их разговору. Ни к чему.

Пока она обжаривала бекон, сварился кофе. Приглушив огонь и разбив яйца в сковородку, Даша поставила чашки с дымящимся напитком на поднос и перенесла его на стол.

Михаил взял свою чашку с напитком и поднялся.

– Я, пожалуй, пойду к себе в кабинет. Даша, спасибо за кофе.

– А завтрак?..

– Чуть позже.

– Нет, так дело не пойдет. Я готовила для вас обоих. Так что, возвращайся за стол.

Даша как раз вернулась к плите и не увидела, как мужчины переглянусь, а Руслан одобряюще кивнул.

Ранний завтрак проходил в сдержанном молчании. Мужчины ели сосредоточенно и с таким видом, что ничего вкуснее никогда им не готовили. Даша знала, что это не так, но ей всё равно были приятно. По итогу все тарелки оказались пустыми и загруженными в посудомойку.

– Теперь-то я свободен? – иронично поинтересовался Михаил, тотчас добавляя: – Дарья, а если ещё чашечку?

– Сейчас.

Вскоре, оставшись с Русланом вдвоем, Даша сразу же почувствовала легкую скованность. Вроде бы и планировала поговорить с хозяином дома, поблагодарить его за всё и попросить, чтобы он помог ей выехать в город, а как дошло до дела, испытала робость.

Она вообще теперь часто испытывала робость при общении с мужчинами. И пусть в доме Ковалей к ней почти никто не подходил, всё же легкое неудобство осталось.

– Даша, как ты?

Мужчина внимательно смотрел на неё. Ровно. Даша грешным делом попыталась увидеть хоть каплю сексуального подтекста. Его не было. Абсолютно.

– Руслан, я даже рада, что мы пересеклись сейчас. Я хотела с тобой поговорить… позже. И да, со мной всё нормально. Спасибо большое за заботу. За то, что помогли мне. Я очень благодарна и…

– Даша, притормози, – всё тем же ровным голосом прервал её Руслан. Он по-прежнему сидел за столом, сцепив руки в замок и положив их на столешницу. Сосредоточенный и серьезный.

Даша занервничала.

Что-то шло не так…

Или она чего-то не замечала. Что лежало на поверхности.

– Притормозить?

– Да. Сейчас ты мне скажешь, что хочешь покинуть наш с Катей дом. На что я отвечу, что не могу позволить тебе этого сделать.

– Почему?

– А ты как думаешь?

В груди зажгло. У Даши возникло желание смалодушничать, сдать назад, сделать вид, что она не понимает, о чем мужчина. Она себя одернула. Хватит. Недоговоренность и трусость до добра не доводят. В этом она убедилась на личном опыте.

– Из-за Григория Зимина.

При имени Григория волна эмоций, которую, как ей казалось, она взяла под контроль, снова захлестнула и понесла её куда-то вдаль.

– Правильно.

Лаконичность и честность Руслана поражала.

И ввела в более сильное недоумение.

– Руслан… Я видела, как вчера вы с Михаилом возвращались. Ты был ранен. Что бы и кто бы мне ни говорил, я знаю, что причина случившегося с тобой – я. Это Гриша… Вернее, Григорий. Он может… Я знаю. Я сбежала от него, он быстро вычислил, к кому и…

– Даша, я уже сказал тебе: притормози. Перестань нервничать. Я понял, что ты хочешь сказать. Что ты в курсе о масштабах деятельности Седого.

– Седого? – она нахмурилась, не понимая.

– Прозвище Зимина.

– Седой… – повторила она, пробуя на вкус и снова невольно вспоминая его посеребренные волосы. – Ему идет. И я сильно сомневаюсь, что в курсе. Я плохо его знаю.

– Но между тем ты была с ним в Женеве, – а вот сейчас прозвучал легкий упрёк или ей показалось?

– Была, – собрав волю в кулак, призналась она. – Так получилось.

– Я бы хотел услышать твою версию.

Даша покачала головой.

– Руслан, я понимаю, что твоя гостья, ты оберегаешь меня. Прячешь даже, наверное. Но я не хочу рассказывать, что было и как.

Вот теперь лицо мужчины изменилось. Ему явно не понравился её ответ. Даше захотелось уйти. И не просто с кухни.

Совсем из этого дома.

Из общества мужчин, у которых слишком много власти. Которые привыкли командовать, привыкли, что их решения не обсуждаются и не оспариваются. Они подминали под себя окружающих. Аурой, влиянием, деньгами.

Даша боялась признаваться, но Руслан ей очень сильно напоминал Григория. Последний вроде бы и стелил мягко, но спать оказалось жестковато. Коваль сразу расставлял акценты.

– Даша, – голос мужчины снова изменился. В нем появились более мягкие нотки, так говорят, настраиваясь перед тем, как сообщить что-то важное.

Даша приготовилась. Она уже догадывалась, что всё не просто так. Что есть какая-то причина.

Но Руслан ничего не успел сказать.

Послышался странный шум, становящийся с каждой секундой всё более отчетливым. Как будто над домом на самом деле пролетали вертушки. Военные вертолеты. А потом раздались выстрелы. Целая очередь.

Даша закричала, зажала уши руками и присела на корточки, полностью дезориентированная.

– Убью, сука!

Это уже был Руслан, который тотчас вскочил и бросился к ней, на ходу выкрикивая:

– Миха!

Мужские руки тотчас взяли Дашу за плечи и потянули, вынуждая подняться, чтобы сразу же спрятать на груди.

– Тихо… тихо, маленькая… Не пугайся. Стреляют не по дому. По пляжу.

– Руслан… Руслан… – Дашу сотрясала истерика.

Она в самом страшном сне не могла представить, что такое может быть наяву. Что утром, когда ещё все спят, в мирное время чей-то дом будет подвергаться обстрелу с военного вертолета.

– Даша, а ну, посмотри на меня. Давай, маленькая, вот так! Смотри на меня! Твой Зимин псих. Даже меня переплюнул… Стоп. Никаких слез. Никаких истерик. Ничего он не сделает. Слышишь? Читай по губам. Ни-че-го. Это мой промах – я слишком поздно узнал, что у этого парня в Германии и Японии свои военные авиазаводы. С сюрпризами наш Седой оказался. Большими.

– Авиазаводами? – шепотом переспросила Даша, голос перестал слушаться её, в ушах до сих пор стояли звуки выстрелов.

– Да. Вот он и… балуется.

– Балуется?

Даша отказывалась воспринимать происходящее. Точно дурной сон. Кадры из фильма, который она, возможно, когда-то смотрела. Потому что не может она обсуждать, что кто-то из её знакомых владеет заводами, производящими военную технику! Это за гранью понимания.

Не кто-то, Даш…

Совсем не кто-то.

– Даша, посмотри на меня, – снова приказал Коваль, и она не могла не подчиниться. Чуть вздернула подбородок и встретилась взглядом с мужчиной. В серых глазах не было ни паники, ни суеты. Краем сознания Даша вспомнила, что Руслан боевой генерал, ему приходилось воевать и не раз. И не в мирное время, а на настоящей войне. Поэтому он спокойно и реагирует на обстрел. По крайней мере, выглядел он именно так.

– Смотрю.

– Вот и умница.

– Сейчас ты поднимаешься к себе и переодеваешься.

– И всё?

– Да.

– РУСЛАН!

Крик Кати нельзя было не услышать.

Вот тут и боль, и волнение, и тревога за близкого.

Лицо отставного генерала мгновенно изменилось, он побледнел и разжал руки.

– Катя, мы на кухне! – крикнул он в ответ и повернул голову в направлении двери. Теперь на его лице тоже появилась тревога.

Послышался топот ног. Потом ещё одних и ещё.

Катерина вбежала и сразу же кинулась к Руслану. Тот обнял жену одной рукой, пряча ее лицо на своей груди, при этом мужчина снова посмотрел на замершую и полностью растерянную Дашу.

– Девочки, так. Всё нормально. Услышали меня? Воробушек? Даша? Тихо! Обе. Без паники. Всё под контролем.

– Рус, стреляли…

– Мы слышали, Кать.

– Я так испугалась, – Катя не справилась с эмоциями, и по её щекам побежали слезы.

Всхлипнула и Даша, но тотчас зажала рот руками, чтобы снова не спровоцировать истерику.

– Для страха нет причин.

– Как нет?..

– Катя, если я говорю «нет», значит, нет.

– Вы мужчины…

Хозяйка дома не договорила, снова уткнувшись в грудь мужа. Тот сильнее прижал её к себе.

– Никому не угрожает никакая опасность. Это показательный акт. Не более.

– Не более? – не выдержала Даша. – Руслан, это всё из-за меня! Зимин слетел с катушек! Я не понимаю его! Я… Я просто в шоке. В ужасе. Это же… Это же… Сначала покушение на тебя. Сейчас это. А что потом? Он… – она шумно сглотнула и быстро выпалила, чтобы не передумать: – Руслан, он тебе звонил? Ты знаешь, как с ним связаться. Я хочу… хочу с ним поговорить.

Даша увидела, как замерла Катя. Значит, она приняла правильное решение.

А если учесть, что Катя беременная, и сейчас испытывает такие волнения, да ещё и не касающиеся напрямую её семьи…

Волна негодования, смешанная с не проходящим страхом, внезапно оказала на Дашу некий успокаивающий эффект. По крайней мере, истерику предотвратила тоже.

В дверном проеме появился Михаил в компании с двумя мужчинами в черных камуфляжах.

– Миха, минутку. Я найду вас.

Мужчины скрылись, и лишь тогда Коваль ответил Даше, успокаивающе глядя спину жены.

– Не думаю, что это правильное решение.

– Руслан. Он не успокоится, пока я с ним не поговорю.

– Даша, Зимин не успокоится, пока не получит тебя обратно.

Сердце Даши скатилось куда-то в область живота.

– Я знаю. И всё же. Хватит, вы не должны из-за меня страдать.

Уголок рта мужчины иронично приподнялся кверху.

– Даша, всё решаемо.

– Я сама хочу.

На этот раз с ответом не спешили. Руслан смотрел на неё и принимал решение. Под его пристальным взглядом Даша занервничала. Какие же они, черт побери… одинаковые с этим Зиминым! Захотелось даже закричать! Сесть на корточки и заорать, что было силы.

Как в детстве. И чтобы кто-то из родителей пришёл и успокоил. Обнял. Обычно приходила мама.

– Зимин этого и добивается. Чтобы с ним вышли на связь, – вроде бы спокойным тоном заметил Коваль, но Даша догадалась, что он дает ей шанс на отступление.

Даша покачала головой.

– Не хочу больше бегать. Спасибо вам за прикрытие, за то, что вывезли меня, но…

– Даша…

– Руслан, пожалуйста. Не надо, – она даже вскинула руку, останавливая его. – Я должна.

– Нет. Не должна.

Она не заметила смещенного акцента.

Зря.

– Не хочу спорить. Если нет возможности связаться с Гри… горием… я сама.

Катя подняла голову и посмотрела на мужа:

– Руслан…

Даша снова не обратила внимания на интонацию, теперь уже хозяйки дома, слишком погруженная в собственные эмоции. Она пыталась их взять под контроль. Пока получалось плохо.

– Хорошо, Даша. Сейчас говорить с ним будешь?

– Ранний час…

– Он не спит. Уверяю.

– Почему так думаешь?

– Я бы не спал.

И снова у Даши возникло ощущение, что она смотрит на искаженное отражение Зимина. Немного более агрессивное, старше лет на пять-семь. Но отражение…

– Буду.

Руслан, не делая резких движений, оторвал от себя притихшую Екатерину.

– Пошли.

– Куда вы? – Катя встрепенулась.

– Уходим мы. Думаю, Даше не нужны лишние свидетели. Даша, мы в кабинете на первом этаже.

Он достал из заднего кармана телефон, простой черный кнопочный. Открыл журнал вызовов и нашел нужный номер. После этого протянул телефон Даше.

– Мы выйдем. Не будем мешать. Но помни: мы рядом, и ты под защитой. Ничего не бойся.

Даша сдержанно кивнула, принимая телефон. Хоть пальцы не дрожали – уже лучше.

– Спасибо за поддержку.

Даша дождалась, пока они выйдут. Её приятно удивила учтивость Коваля. И телефон свой ей дал. Не каждый супруг супруге свой телефон доверит. Вот времена пошли, что степень доверия между людьми измеряется пластмассовой игрушкой.

Некоторое время Даша смотрела на экран.

Тук… Тук…

Сердцебиение оглушало. Где-то в холле слышались голоса, приглушенный голос Руслана отдавал распоряжения.

Надо звонить.

Надо…

Даша нажала на вызов.

Гудок.

Ещё один.

– Коваль.

Услышав сдержанный голос Зимина, Даша задохнулась. Возникло ощущение, что она долго-долго бежала, и, когда желанный финиш замаячил перед глазами, она ускорилась и со всей силы врезалась в невидимую стену. Даже в ушах зашумело. В груди зажгло.

Она не была настолько глупа, чтобы не понимать: рано или поздно ей всё равно придется встретиться с Григорием. Не тот он человек, чтобы оставить без ответа её побег. Он организует встречу. Завтра или через полгода. Существует, конечно, призрачная надежда, что Зимин успокоится, переключится на другую девушку, но почему Даша в это не верила?

Тишина, идущая из телефона, оглушала.

Он выжидал.

Готов послушать, что скажет звонивший, какие претензии или угрозы выдвинет.

А ведь Зимин едва ли не войну развязывает. Полноценную. С серьезной военной техникой.

Даша прислонилась спиной к стене. Стоять она не могла, ноги её не держали. По спине побежала капелька испарины. Нервное напряжение достигло апогея.

– Это я…

Выдохнула Даша и замолчала, не в силах продолжить, лишь сильнее сжала пальцами телефон.

– Снегурка…

Голос Зимина мгновенно изменился. Из пренебрежительно-холодного в хрипло-надсадный.

И Даша не выдержала. Пальцы самопроизвольно разжались, роняя телефон.

Глава 4

Обратный вызов пошёл практически сразу же.

Даша выдохнула, потом ещё раз и подняла телефон, незаметно для себя сползая по стене на пол.

Нажала на кнопку вызова.

Тишина.

Оглушающая и сводящая с ума.

Когда она раньше читала фразу, что кто-то слышит дыхание другого человека по телефону, ей казалось это выдумкой, преувеличением. Людей разделяли километры, да и связь зачастую подкачивала.

Сейчас же она слышала. Прерывистое и одновременно глубокое, вызывающее в ней непонятные тревожные эмоции, что вихрем кружили в голове и груди, и которые никак не удавалось взять под контроль. А она должна. И так слишком расслабилась, потеряла управление своей жизнью. Ей хватило смелости и отчаяния сорваться в ночь, в метель и уехать из дома Дмитриева, а что сейчас с ней происходит? Расслабилась? Если она и дальше будет вести себя таким образом, то ничего удивительного, если в конечном итоге её жизнью будут управлять другие люди.

– Даша…

– Привет, Гриша.

Ей удалось взять контроль над голосом. Хотя бы пока над ним. Не дрожал, без всхлипывания, практически ровный.

– Не сбрасывай вызов, – прозвучало всё так же хрипло. – Нам надо поговорить.

– Да. Надо.

Его голос пробирал, забирался к ней под кожу и вызывал воспоминания, которые она давно погребла под толстым слоем обиды и негодования. Почему-то вспоминалась не их последняя ночь, когда он растоптал её девичье тело, намеренно показывая, кто в доме хозяин. А другие… Как он целовал её в подъезде… Какие слова шептал в самолете…

Даша тряхнула головой, прогоняя наваждение. Вот так и образуется стокгольмский синдром, и выращивается позиция жертвы.

– Коваль рядом?

– Нет. Я в комнате одна.

– Это хорошо…

Ей снова показалось, что его дыхание сбилось. Она даже улыбнулась своей наивности.

Неужели Даша на самом деле решила, что Зимин переживает из-за того, что сделал с ней?

Нет.

У мужчин другая логика. Иная психология. Это для неё оказалось травмой потеря девственности таким жестоким образом. Зимин же действовал намеренно, прекрасно осознавая, что делает.

Она его просила… Умоляла… А он…

Стоп.

Нельзя вспоминать ту ночь. И ту боль.

Она, видимо, слишком долго выдержала паузу, ничего ему не ответив на реплику, потому что он продолжил:

– Я хочу тебя видеть.

– Снова «я», Гриша, да? – грустно заметила Даша, откидывая голову назад и упираясь в стену.

– А что мне сказать? – тон сменился, в нем всё же проскальзывали агрессивные, властные нотки. – «Мы» развалилось, как только ты от меня сбежала.

Она не стала уточнять, что этого «мы» никогда и не было.

– Зачем нам встречаться? Я просто прошу оставить…

– Нет! – резко оборвал он её. – Никого оставлять в покое я не собираюсь. Даша, нам надо с тобой поговорить не по телефону, а лично. Я хочу тебя видеть.

– Зачем? – его настойчивость не удивляла её.

– Ты знаешь.

– Гриша… – произносить его имя оказалось сложнее, чем она думала. Мысленно она давно называла его Григорием, используя некоторые основы нейролингвистического программирования, таким образом вычеркивая его из близкого круга общения, отдаляя. Иллюзия, баловство, но Даше оказалось легче справиться с накатывающей обидой.

– Давай увидимся.

– Зачем? – снова упрямо повторила она, сильнее сжимая телефон. – Ты снова будешь гнуть свою линию, не слушая меня. Заберешь к себе. Запрешь. Приставишь своих людей. И будешь насиловать меня до тех пор, пока я тебе не надоем, пока ты мной не пресытишься! Разве не так? Не такой у тебя план действия?

– То, что я заберу тебя себе, даже не сомневайся, – жестко, не повышая голоса, проговорил он.

– Вот видишь… – она тоже сбавила интонацию. Ей не хотелось, чтобы кто-то слышал их разговор. – Ты даже не пытаешься скрыть свои намерения.

– Зачем? – он отзеркалил её вопрос.

– И правда… Зачем… Моё же мнение тебе неинтересно.

– Интересно.

– Не верю.

– Даша… Поэтому нам и нужно поговорить лично.

– Гриша, хорошо… – она перевела дыхание, чувствуя, что скатывается в пропасть собственных надуманных страстей. – Хорошо… Допустим, я соглашусь с тобой встретиться. Хотя не так. Я не соглашусь – ты вынудишь меня это сделать. Потому что ТЫ решил, что так будет лучше. Не я… Наверное, я не просто так от тебя ушла и…

– Ты сбежала! С Ковалем! – прорычал он, всё же срываясь на повышенный тон.

– При встрече ты тоже будешь на меня кричать, Гриша? Или сразу же накажешь за непослушание?

– Снегурка…

– Что, Гриша? Вот что? Я не хочу тебя видеть! Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое! И перестал… перестал делать то, что ты сейчас делаешь! Это же… Это же…

– Коваль защищает своё. Но и ты моя!

Даша растерянно моргнула глазами, сначала решив, что ослышалась.

– В смысле «Коваль защищает своё»? Гриша, да между нами ничего нет и быть не может! Он любит свою жену! Услышь меня, пожалуйста! Любит очень крепко, и я ни разу не замечала, чтобы он на меня смотрел как-то… по-особенному! Его внимание ко мне не больше чем… Не знаю что! Но не страсть, не желание овладеть, затащить в постель – это точно! Это только твоя больная ревность…

Она замолчала и закрыла глаза. Яростное сердцебиение, которое едва ли не разрывало грудь, заглушило даже её голос.

– Да, я приревновал, Снегурка, – голос Григория, немного сдержанный, чем ранее, доносился сквозь пелену, которой обволокло сознание. – Я тебя с первого дня знакомства ревную. Даже к Антону. Собственником я оказался. Неожиданно для всех.

– К Антону? – хмурясь, переспросила Даша, силясь не потерять логическую цепь разговора.

– Да.

– Это ничего не меняет. Ничего…

– Меняет, Даша…

– Нет! Прошу ещё раз: прекрати! Это же ты… Ты устроил обстрел! Гриш, обстрел! Кто ты, черт побери, такой? Господи, я столько раз тебе задавала этот вопрос, спрашивала и напрямую, и косвенно, но ты никогда не отвечал! Это ненормально… стрелять!

– Нормальность – очень стертое и размытое определение.

– Для тебя, видимо, да! И ты ранил Руслана, ведь так? Именно ты! Из-за меня… Гриша, прекрати! Прошу.

– Давай увидимся, Снегурка.

Она пропустила мимо ушей его реплику.

– Я же так не смогу! Жить и знать, что из-за меня страдают люди! Это неправильно! Тебе мало того, что ты со мной сделал. Гриша, прошу, хватит… Я так больше не могу…

Она всё же сорвалась на эмоции и всхлипнула, проклиная всё на свете.

– Девочка… Девочка, тихо… Не плачь… Давай, я приеду и заберу тебя. Дашуль, я тебя больше не обижу. Никогда.

Даша оторвала трубку от уха, не в силах слушать его объяснения. Предательские слезы всё же покатились из глаз, и она поспешила их размазать по щекам.

Григорий Зимин – это её проблема.

Только её.

Что она творит, идиотка? Катя беременная, ей волноваться нельзя, а из-за неё она сейчас подвергается сильнейшему стрессу, который запросто может привести к выкидышу. Ты этого хочешь, Даша? А всё из-за чего? Из-за того, что тебе уютно и комфортно находиться на защищенной территории.

Где до тебя не может якобы дотянуться Гриша.

Обман.

Чистой воды.

Он её достанет.

Рано или поздно.

Только какой ценой? И как ей потом жить?

– Приезжай. Я поговорю с Русланом…

Она не дождалась ответа, сбросила звонок.

Положила телефон на пол, а лоб – на согнутые колени, предварительно охватив их руками.

Прошла минута.

Потом ещё одна.

Даша заставила себя встать.

Ну и видок у неё. Пижама, плед где-то затерялся. Нашел Зимин время, чтобы устраивать обстрел. Продуманно действовал.

Даша взяла телефон и отправилась на поиски Руслана.

В доме проснулись все. Ещё бы… После такого мало кто спокойно перевернется в постели и продолжит беззаботно посапывать. Михаил разговаривал с мужчинами, он стоял по коридору дальше, его хорошо было видно.

Но Даше нужен был Руслан. В кабинете внизу его не оказалось.

– Даша, Руслан поднялся наверх. Сказал, что ждет тебя там.

У Даши мелькнула мысль переодеться. Потом она её отбросила прочь. Снова закуталась в плед и поднялась по лестнице на второй этаж. В кабинете, который, надо полагать, считался главным, горел свет.

Даша постучалась и, услышав короткое «заходи», вошла.

Руслан стоял у окна и наблюдал за действиями своих людей на территории. Шума практически не слышалось, да и сам хозяин дома выглядел относительно спокойно.

Даже настораживающе. Плечи развернуты, спина по-военному прямая.

И взгляд сдержанный, как показалось Даше, даже решительный. Тут как раз всё понятно. Не каждый день некто обстреливает близлежащую к твоему дому территорию.

«Коваль защищает своё…»

Странная реплика и отчего-то очень пугающая.

В этом кабинете Даша находилась впервые. Но сейчас не до интерьера было. Она только успела отметить сдержанные тона и массивную мебель, очень подходящую мужчине.

– Руслан, спасибо, – Даша немного замялась. Она сделала два шага вперед и остановилась, не дойдя даже до середины комнаты.

– Ты согласилась с ним встретиться, – Коваль не спрашивал.

– Да. Так надо.

Хозяин медленно кивнул.

– Разумное решение.

– Твой телефон…

Даша показала гаджет, что по-прежнему держала на раскрытой ладони.

– Положи на стол, пожалуйста.

Даше уже не казалось, теперь она точно видела, что что-то происходит. И именно вокруг неё. Здесь и сейчас. В этой комнате. Рано утром, когда ещё до восхода солнца далеко.

Ноги плохо держали Дашу. Нет, надо со всем этим прекращать. Она молодая, у неё многое впереди, а она мысленно себя так накрутила, что жизнь стала не мила.

Даша сдержанно улыбнулась и подошла к столу. Первое, на что она обратила внимание – черная папка, одиноко лежащая посереди стола. Второе – фотографии в рамках. Казалось бы, ничего необычного, даже напротив – всё, как положено. Человек работает, и у него на столе стоят фото близких и любимых людей. Это так правильно, так по-семейному естественно.

Поэтому ничего удивительного не было в том, что взгляд Дарьи упал на фотографии. Скользнул… ненавязчиво… почти без любопытства…

Чтобы взорваться в голове Даши полнейшим шоком и непониманием.

Если бы её потом спросили, что она испытала в тот момент, когда рассмотрела фотографии, она бы ответила одним словом – падение.

Бесконечное и бескрайнее.

Перед глазами даже возникла пелена, за которой пришло полное отрицание.

– Даша, не спеши с выводами. На всё есть логическое объяснение.

Слова Коваля воспроизводились с трудом. Она вроде бы их и слышала, и понимала, но прогнать через себя не могла.

Даша открыла рот, чтобы задать вопрос, но он застрял в горле комом.

– Это моя дочь. Лиза. Её убили три года назад. Сейчас ей бы было девятнадцать лет. Вернее, исполнилось бы в марте.

В марте…

Как и у неё…

На столе стояло три рамки с фото. На одном из них был запечатлен ребенок-девочка лет семи. Смеющаяся, в школьной форме.

На втором – девочка-подросток, обнимающая за шею Коваля, стоящая за его спиной.

Третье – девушка лет пятнадцати с двумя косами пшеничного оттенка, перекинутые на грудь. Только-только сформировавшуюся.

Даша смотрела на себя. Чуть-чуть иная одежда, но взгляд… повадки… позы…

– Руслан…

Она подняла голову и посмотрела на мужчину.

Тот немного побледнел. Сжал губы, словно готовился отражать что-то.

Даша сделала шаг назад.

Потом ещё один.

Вскинула кверху руку.

– Я сейчас… сейчас ничего не буду спрашивать. Абсолютно. Но… – она сжала поднятой рукой висок. – Господи…

– В папке анализ ДНК. И заключение полиции. О подлоге и хищении ребенка. Расскажу всё в подробностях. Могу сказать, что и сам узнал за два дня до нашего знакомства.

Даша, не веря, помотала головой, не в состоянии принять даже мысленно то, о чем говорит стоящий напротив мужчина.

– Даша… Я понимаю, сложно и трудно. Мне тоже. Поэтому я предлагаю всё обдумать и изучить. Ни на чем не настаиваю. Мы оба взрослые люди. Вся ситуация, в которой оказалась ты, меньше всего располагает к тому, чтобы менять систему координата мира. Сначала просто посмотри. Изучи. И ещё… Надеюсь, теперь ты понимаешь мои действия. Почему ты в моем доме и почему я тебя защищаю.

В голове зазвенело.

– Возьми папку. С Зиминым я поговорю. Время вашей встречи ты мне сообщишь.

– А Гриша… Он знает?..

– Да. Уверен, что да. Иначе… – Коваль усмехнулся. – Седой бомбил бы не по пляжу. Ревность… знаешь ли… хреновая штука. Советчик ещё более хреновый.

Ей ли не знать…

– Я посмотрю папку… Потом… Через час… полчаса… Сейчас… не могу.

Она пятилась назад до тех пор, пока ни наткнулась спиной на дверь.

Развернулась, дрожащей рукой нащупала ручку, повернула её.

Открыла дверь и, уже ничего не видя из-за слез, застлавших глаза, по привычке придерживая плед, чтобы он не соскользнул, чтобы она не запуталась в нем и не упала, побежала к лестнице, а дальше в комнату.

К себе во временное убежище.

Ото всех.

Катю Руслан застал расчесывающей волосы. Девушка раз за разом нервно проводила расческой по волосам.

Муж подошёл и без лишних слов отобрал расческу.

После чего встал за спиной и положил руки на её плечи, неспешно и не сильно начав массировать.

– Сильно испугалась, да, маленькая? И меня не было рядом…

Катя молчала. Она смотрела на отражение мужа. Сильный, спокойный, уверенный, и в её душе поднималась яростная буря протеста.

– Ты так ей и не сказал? Почему?

Её вопросы не понравились Руслану. Вроде бы ничего не изменилось в лице, но в глазах вспыхнул холодный блеск.

– Сказал. Но я по-прежнему считаю, что рано.

– Руслан, как рано… Мужчины, я вас не понимаю. Вашу логику. Это же… Это же… Руслан, ты только представь, что она думала всё это время! Находясь у нас. Мы для неё незнакомые люди, и мало ли что тебе, как мужчине, могло прийти в голову в отношении неё.

– Воробушек, тебя несет не в ту степь.

– В ту, Руслан! Вы! Ты и этот Зимин с ума посходили! Устроили не пойми что и…

– Воробушек.

Холодный тон резанул и по без того натянутым нервам, выступая детонаторам давно сдерживаемых эмоций.

И Катя сорвалась.

Порывисто встала, тем самым стряхивая с себя руки мужа и усиливая его недовольство своим поведением.

– Что Воробушек, Руслан? Мне сейчас надо замолчать и не слова тебе против не говорить, так?

Они не ссорились. С тех самых пор, как он вернул её домой, забрав от деда Семена, и они объяснились. В их отношениях всё было ровно. Катя растворялась в силе мужа, его одержимой страсти к ней. Ей нравились их отношения, где он доминант, как в постели, так и жизни. Ей не приходилось ни о чем беспокоиться. Она была счастлива.

Но на подсознательном уровне готовилась к тому, что рано или поздно, что-то должно будет произойти. Не может быть всё настолько гладко. Её страх перед этим мужчиной давно растворился, но вот это его сегодняшнее «Воробушек» откинуло её назад, в прошлое, где она должна была подстраиваться под могущественного мужчину, который пожелал её по одной простой причине – выжить. Не оказаться за решеткой, не быть пущенной «по кругу» и не познать все прелести заключения.

Она отвыкла, чтобы Руслан говорил с ней жестко, холодно.

И её пробрало.

– Наверное, да.

Интуиция, которая редко подводила Катю, особенно в отношении Руслана, сейчас завопила, чтобы девушка притормозила. Катя её не послушала. Хватит!

– А почему? Или мы снова возвращаемся во времена, когда я должна молчать и лишь раздвигать ноги?

– Катя, думай, что говоришь, – Генерал напрягся.

– Я и думаю! Постоянно! Все эти дни, что мы живем на пороховой бочке, и ты… Ты так спокойно всё это воспринимаешь, словно у тебя в доме не находятся две девушки! Это вы привыкли меряться, у кого… круче, а мы?.. Мы должны просыпаться в страхе от выстрелов? Меня до сих пор трясет!

– Ты знала, за кого шла замуж, – уже не процедил, приглушенно прорычал Руслан, делая шаг в сторону Кати.

Та пропустила ещё один предупреждающий жест.

– Ты меня за себя замуж отдал без моего согласия! – продолжала она пылить, чувствуя, как в груди разрастается ком негодования и одновременно облегчения, что она высказывает вслух все те терзания, что её одолевали.

– И сейчас ты об этом жалеешь, так надо понимать твои слова? – серые глаза блеснули холодом стали.

– Нет! Конечно же, нет… Но ваша война, Руслан, это неправильно!

– Ты, черт побери, под моей защитой, женщина, и должна помнить об этом всегда! – так же сорвался на крик Коваль.

– Я и помню! Но не хочу просыпаться в пять утра от того, что рядом с нашим домом происходит бомбежка! Не хочу видеть кровь на тебе… Не хочу! Я понимаю, Даша твоя дочь. Та, которую ты потерял, и я буду поддерживать тебя, но… Господи, Рус, я так устала от напряжения! Постоянного. Я проснулась, тебя нет… Грохот, стрельба. Я слетела с кровати, упала на пол, колени ободрала, никак не могла сообразить, что происходит. А ещё… Черт! Я и это признание сделаю! И чтобы ты потом ни предпринял… Я, наверное, завидую Даше, – она зажала рот ладонью, всхлипнула, хотя слез и не было. – Ты так её защищаешь. Оберегаешь. Что я… Господи, Руслан, ты прав, меня несет не в ту сторону. Я тоже присоединяюсь к общему безумию. Меня так штормит эмоционально, что я никак с собой не справлюсь и…

Она замолчала, повторно зажав рот рукой, чувствуя, как её резко покидает энергия. Она выплеснула её из себя и опустошилась. Теперь ей хотелось плакать.

Навзрыд.

Руслан стоял рядом и тяжело дышал. Она уже знала: он пытается не сорваться. Все эти дни он держал эмоции внутри, говорил скупо, больше прижимал к себе. Мог держать всю ночь в объятиях и не спать. Она засыпала, просыпалась, ворочалась, открывала кое-как глаза и сразу наталкивалась на его взгляд. Генерал обычно в такие мгновения шептал: «Спи». И её сердце разрывалось. Возникала щемящая, глухая любовь к этому сильному мужчине, что сейчас переживает поворотный момент в своей жизни.

А у неё истерика.

Катя закусила губы и неловко пожала плечами.

– Ты беременна, Воробушек.

Три слова, и её прорвало.

Снова.

Её Генерал…

Он понял, почувствовал её без лишних слов.

– Угу…

Это всё, на что она оказалась способной.

– А что же молчишь…

Совсем тихо сказал мужчина и шагнул к ней.

А потом опустился на одно колено.

Если Катя думала, что за сегодняшнее утро пережила весь спектр эмоций, выбивающий её из колеи, она глубоко заблуждалась.

– Я… вчера узнала и…

Крепкие, до чертиков любимые руки легли на её талию, притягивая к себе.

А потом губы Руслана прикоснулись к её животу, и Катю накрыло так, как не накрывало ни разу. После встречи с Генералом её штормило и часто. Было такое, что казалось: всё, не выдержит, сорвется, упадет и не поднимется. Потом всё сглаживалось, и рождались куда более приятные эмоции.

Когда впервые возникли разговоры про то, что Руслан не против ребенка, а даже очень «за», Катю пронзило острой щемящей нежностью. Какая женщина не мечтает услышать, что любимый хочет от неё ребеночка? Такое подкупало. Но Катя, прекрасно зная свой организм и его сбои, не рассчитывала быстро забеременеть. Ночами даже рождались страхи: а сможет ли она вообще забеременеть? Возможно, предстоит лечение или… Катя гнала прочь подобные мысли. Поэтому, когда не пришли месячные, она не спешила себя обнадеживать. Неделя… две… И лишь тогда сделала тест.

Она собиралась сказать Руслану сегодня. После ужина. Вчера попросту не смогла. Увидела его раненым, и всё её женское естество, вся её любовь устремилась к нему. Унять боль… приласкать… самой забыться…

И никак не думала, что сообщит о беременности в пылу ссоры.

Катя задрожала, снова всхлипнула и накрыла ладонью затылок мужа.

– Я…

– Жопу бы тебе напороть, Воробушек, – Руслан говорил надсадно, хрипло, с такой интонацией, которую Катя ещё ни разу не слышала, точно мужчина едва сдерживался… от чего?

– Нельзя…

– Нельзя. Но я запомню. И как только родишь…

– Руслан…

– Тихо… тихо… маленькая…

Он гладил её ещё плоский живот, целовал, а Катя смотрела на его темноволосый затылок и из последних сил сдерживала слезы.

Господи, как же она любит этого сильного, властного, непостижимого мужчину…

Глава 5

Григория встречал сам Коваль.

Что ж…

Другого он, впрочем, и не ожидал.

Встречу ему назначили на четыре часа.

Долго, вашу мать!

Очень…

Он и так ждал долбаных четырнадцать дней. День изо дня.

Вечность.

За которую, кстати, у него прибавилось седых волос. Интересно, она заметит?

Вряд ли…

Зимин приказал себе не думать про Снегурку, хотя это было практически нереально, пока перед ним открывали ворота, и парни с оружием пропускали его.

Приехал он один. Антон – не в счет, он выступал в качестве водителя.

Больше никого не взял с собой.

Достаточно страховки с воздуха.

Машину обыскивать не стали. Они проехали дальше.

Коваль стоял на крыльце. Ноги на ширине плеч, руки в карманах утепленной парки.

– Останови машину, Антон, здесь.

– Прямо здесь, Григорий Максимович?

– Да. Я пройдусь.

Не к парадному же крыльцу подъезжать. Пока что он ещё не зять, наглеть подобным образом не будет.

Гриша подождал, пока машина плавно остановится, поправил воротник куртки и спрыгнул на землю. Погода немного успокоилась, метель перестала лютовать. А жаль, ему бы хотелось, чтобы мело и завывало.

Метель теперь всегда у него ассоциируется со Снегуркой. С её нежностью, робостью. С их первой встречи, когда он нёс её полузамерзшую к себе в машину и отогревал.

А потом увидел её на лестнице. Временно немую и безумно красивую.

Пока он преодолевал оставшиеся пять метров, чувствовал, как Коваль фокусирует внимание на нем. Рассматривает и оценивает. По сути, это было формальностью, и они оба это знали.

Потому что оба за эти недели изучили друг друга вдоль и поперек. Генерал немного отставал, у него хорошие спецы в России и на Востоке, а вот на Западной территории возможности хромают, поэтому кое-что он упустил.

В отличие от него.

Потому что ему позарез нужен козырь в рукаве и возможность, если не давить, то отстаивать своё.

А Даша – его!

И пусть только попробует кто-то сказать иначе.

У него самого сегодня телефон едва из рук не вылетел, когда он услышал её голос.

Родной. Немного сиплый. И мир взорвался внутри Григория разноцветными красками, да так, что повело и залихорадило, словно он находился в тяжелой степени болезни. Наверное, так отчасти и было.

Он болен. Тяжело. Неизлечимо.

Своей Дашей.

И лечиться он не планировал. Не в этой жизни – так точно.

– Зимин.

– Коваль.

Мужчины обменялись кивками. Григорий не испытывал никакого дискомфорта, что Коваль находится выше его. Драться они не планировали. Сейчас – так точно.

Седой поднялся по ступеням и так же засунул руки в карман, как и Генерал.

– В дом пустишь?

Руслан усмехнулся.

– Не для того пригласил, чтобы на пороге держать.

– Долго шло твоё приглашение.

– Ей надо было прийти в себя.

– Пришла?

Тук… тук… По нервным окончаниям прошлись током.

– Придет. Если палить больше не будешь.

Пришла очередь усмехаться Григорию.

– Нехер запирать её от меня.

– Не зубоскаль, Седой. Я на взводе.

– Так я тоже.

– Ты же знаешь, кто она мне…

– Знаю, Руслан. Но также знаю, что ты взрослый мужик, не сопливый пацан. И любил ты Елизавету. Даша дочь тебе по крови. Не по сердцу. По крайней мере, пока.

– Ты… – кадык Коваля дернулся, и Гриша понял, что попал в «яблочко». – Ты, сука, раньше не мог об этом догадаться? Какого… её приревновал? Моё досье видел! До Женевы.

– И что? – огрызнулся Зимин, сжимая руки в кулаки. – Мне фото Елизаветы скидывали, когда ей лет тринадцать было. Ты детей своих знакомых с Катериной сравниваешь?!

Коваль ничего не ответил, отвернулся и посмотрел в сторону машины Григория. Антон по-прежнему сидел за рулем.

Они замолчали. Пока разговор у них не получался. Но оба старались. И Коваль, и он.

Зимин не строил иллюзий и полагал, что Коваль ему ещё пришлет ответку. Он её примет. Потому что пока этого не случится, между ними будет стоять некая незавершенность.

А им работать вместе.

И детей крестить…

– Ты куришь?

Он знал ответ и без него.

– Нет.

– Вот и я нет…

С неба всё-таки посыпал мелкий снег. Едва ощутимые воздушные снежинки.

– Она ждет в кабинете на первом этаже.

Гриша сдержанно кивнул, а у самого сердце кипятком ошпарили, но видимое спокойствие мужчина сохранил.

– Тебя проводят.

Сам Руслан в дом заходить не стал. Мужик нервничал и пытался не сорваться на госте. Григорий его понимал. Как и Коваль Зимина. Потому что совсем недавно был на его же месте.

Историю отставного генерала и его жены Гриша хорошо изучил. Знал и про то, как Катерину к тому в камеру приводили. И как она потом от воспаления лечилась, и что дело её развалили на корню. Коваль заграбастал себе девочку. У Григория было достаточно времени, чтобы проанализировать действия Коваля. Знал он и про «смерть» гражданки Тарасовой. Откопать данные было сложно. Коваль хорошо подчищал следы. Работать с ним будет одно удовольствие.

В доме Зимина ждали. Михаил, подручный Коваля. Бывший сослуживец. Прошли вместе много. В Саравии также вместе были. Сейчас встречается ещё с одним общим сослуживцем, правда, женского рода, Юля. Григорию понравилась идея Коваля собрать вокруг себя преданных людей.

Зимин скинул куртку, и Михаил проводил его по коридору.

Дверь в кабинет оказалась плотно закрытой.

Григорий повернул ручку, та с легкостью поддалась. Мужчина толкнул дверь и вошёл.

Чтобы сразу же испытать дежавю.

Его снова накрыло при виде Снегурки.

Его Даша…

Его…

Она стояла у книжного шкафа и смотрела на дверь. Ждала его, это и понятно, знала, что он придет. И опаздывать не будет. Грише хватило одного взгляда, чтобы кровь в жилах вскипела, превратившись в раскаленную лаву. Он не помнил ни единого случая, чтобы столь остро, даже с каким-то отчаянием реагировал на девушку. Просто увидел… Такую же красивую, ранимую, нежную. А его не просто кроет, его куда-то уносит. В такие дали, о которых он и не подозревал. Выворачивает всего, разрывает.

И хочется лишь одного – подойти к Даше, сжать её. Сильно. Крепко. Втянуть в себя её запах… Услышать, как стучит сердечко в груди.

Даша изменилась. Похудела на три-четыре килограмма. Лицо бледное, немного опухшее, точно плакала. Без косметики. Одета в светло-зеленое платье, волосы собрала в привычную косу, которая так ему нравилась.

– Привет, Снегурка.

Она напряглась сразу же, как он вошёл. Хотя, наверное, раньше. Может, и весь день провела в таком состоянии.

Плохо.

Как и то, что заплаканная стоит.

Её слезы он помнил.

Слишком хорошо… Больной, одержимый ублюдок.

Да, это он…

И таким останется.

Дня не проходило, чтобы не вспоминал её шепота. Не ласкового, немного испуганного. А надрывного, от ужаса.

Гриша тормознул себя. Сейчас эмоции будут лишними.

– Привет, Гриша, – она задрала подбородок выше. Правильно, девочка, давай, выпусти обиду из себя.

Он остановился на расстоянии двух метров от неё. Пока рано приближаться.

– Будем разговаривать стоя?

Она облизнула не накрашенные губы, а его, словно током пронзило. Черт! Зимин, соберись! Не реагируй… Не реагируй… Нельзя.

Но поздно. По телу от вида кончика розового языка потекла раскаленная лава, оставляя невидимые, но от того не менее ощутимые следы.

– Нет, – уверенно ответила Даша. – Лучше присесть.

– Кресло и диван, – Гриша указал на мебель. Он бы предпочел, чтобы они оба оказались на диване.

И в горизонтальном положении…

Зимин настраивался на встречу со Снегуркой. Если бы она от него не сбежала, они не потеряли бы две недели, и давно бы примирились! Он бы не дал ей возможности углубиться в депрессию и бесконечную жалость к себе. Даша сильная девочка, просто ещё молоденькая. Не понимает многие вещей, другие же слишком преувеличивает. Всё, что и полагается её возрасту. Была бы постарше, с неё бы уже слетел налет максимализма, но тогда она уже была бы не той, что сейчас.

– Кресло и диван, – повторила за ним Даша и медленно кивнула.

Он сел первым. На диван. Посередине, вытягивая руку вдоль спинки. Даша прошла к креслу и опустилась, продолжая держать спину прямо. Григорий жадно осматривал свою девочку. Её напряженную позу, сжатые в кулачки руки и… ножки без колгот, без носочков.

Снова босая…

Да что ж такое!

Почему она постоянно ходит босой?!

В зобу сперло, точно он получил хороший удар в грудь. В доме Коваля тепло, это и понятно. Две девочки в доме, полы с подогревом. Всё, как и полагается. Но почему Даша не может ходить в балетках?! Он мысленно зарычал, понимая, что девочка, сама того не осознавая, выпустила наружу самое мощное своё оружие, перед которым у него сносит крышу и стирается грань разумного.

Сейчас он с превеликим удовольствием встал бы, подошёл к креслу, опустился на пол и помассировал бы её ступни. Он умеет… Чтобы она расслабилась и снова приняла его.

Твою ж мать!

Гриша не заметил, как сжал челюсть сильнее.

– Даша, давай не будем ходить вокруг да около. Я приехал за тобой.

Она ответила не сразу, явно обдумывая, что сказать в ответ.

– Я знаю.

Он ожидал немного иного. Её лаконичный ответ его совсем не устроил.

– И я не уйду без тебя.

– Я это тоже знаю.

– Даша…

Она вскинула руку, останавливая его.

– Подожди, пожалуйста, – прервала она его, задышав чаще. – Я хочу сказать… Можно?

– Да.

Вот к её монологу он как раз и готовился.

– Отлично… – она бросила в его сторону взгляд, и Гриша увидел зарождающуюся злость. Что ж, тоже вполне ожидаемо. Обиделась девочка. – Ты меня в покое не оставишь. Это я уже поняла, хотя и надеялась, что ты оскорбишься и… В общем не важно, на что я надеялась. Потому что тебе это неинтересно. Далее… Я знаю, что Руслан мой отец. Сказал… Сегодня утром. Папку мне с документами предлагал посмотреть, я пока не могу… – она вытянула губы трубочкой. Каждое слово давалось ей с трудом, он не удивился бы, узнай, что она продумывала разговор с ним. Это нормально – подготавливаться. – Следующее… Пусть я даже и дочь Коваля – это ничего не меняет. Он взрослый мужчина, я тоже не ребенок. Чтобы мы могли принять друг друга, нужно время. Много времени. Пока же я вижу, что из-за меня в их семье возникает много проблем, которые организовываешь ты.

Он мысленно похвалил её: она не сорвалась на истерику, не повысила голос.

Пытается вести конструктивный разговор.

Только нужен ли он им сейчас?

– Ты рассуждаешь правильно.

– Я не буду сейчас говорить об иронии судьбы и о том, как так вышло, что я оказалась не в той семье и про то, что ты меня приревновал к… – она сглотнула, – отцу. Наверное, где-то в глубине души, я и могу рассчитывает на его заступничество и прочее. Господи, о чем я… Он уже меня защищает. Но я не могу и не хочу быть причиной разлада в его семье. Катя сильно пугается… Твои действия… Они шокируют, Гриша. Обстрелы, нападения… В голове у простой смертной такое не укладывается. Я больше не буду даже спрашивать, кто ты. Всё равно ответа не получу. Другое дело – я не хочу, чтобы из-за меня страдали другие. Ты уже ранил Руслана. Это… – её голос задрожал, но она быстро собралась и продолжила: – Немыслимо. Я только одного не пойму: зачем? Для чего…

– Всё ты понимаешь, Даша. Я тебе всё сказал в ту ночь, – жестко произнёс Григорий. Слова Даши царапали изнутри, что отказалось неожиданностью.

Лучше бы истерика…

Женщины поистерят, пообещаешь им сгладить вину, подаришь какую-нибудь ювелирную безделицу или карту с воодушевляющим лимитом, и они сразу превращаются в довольных кошечек, ласкающихся.

С Дашей не получался подобный сценарий.

– Я помню, Гриш, – она даже улыбнулась. – Я помню всё, что ты говорил и делал со мной.

– Надеюсь, помнишь, что я делал с тобой не только в ту ночь. Я, например, отлично помню вкус твоего оргазма на своих губах, – он не сдержался, выговорил с рычащими нотками, готовый уже сорваться и прекратить этот долбаный фарс с фальшивыми переговорами.

– Я за тебя рада, – Даша прищурила глаза и немного скривила губы. – Наверное, Гриша, я и есть та самая наивная восемнадцатилетняя дура, оказавшаяся на пути такого мужчины, как ты… Приходится проходить курс взросления в экстремальных ускоренных условиях. Ты хочешь меня… Себе. Отлично. Если такова цена безопасности тех, кто оказался рядом, и цена моего взросления – я согласна. Я уеду с тобой от Ковалей. Я даже спать с тобой буду, не сопротивляясь. Знаешь, думала, увижу тебя, и меня накроет паникой. Нет. Паники нет. Есть… – она усмехнулась ещё сильнее. – Другое чувство. Но мои чувства – это мои чувства. Они тебя в принципе никогда не интересовали. Потому что есть только потребности Григория Зимина.

Седой подобрался, готовый в любой момент отреагировать на её слова.

– Я больше не буду жертвой, – она продолжала. – И плыть по течению тоже не буду. Возможностей противиться тебе у меня нет. Ковали – не в счет. Спасибо им уже за то, что они мне дали двухнедельную передышку и время переосмыслить происходящее. Я хочу здесь и сейчас послушать, что ты мне предложишь.

Гриша вспомнил про кольцо, хранящееся у него.

Не время, Седой…

– Хочешь конкретики?

– Да.

– Ты умничка. Я ожидал истерики и пощечин.

– Пощечин? Ты серьезно, Гриша? Чтобы мне прилетело в ответ?

– Я не бью женщин! – прорычал Зимин, всё же скатываясь в эмоции.

– Конечно, – глумливо прокомментировала она его реплику, всем видом давая понять, что на самом деле думает о его поступках.

Мужчина сильнее вдавил пальцы в кожаную обивку дивана. Он готовился к оскорблениям, знал, что они будут. Обиженная женщина не может не пытаться уколоть мужчину. Но не ожидал, что они его заденут.

А они задели! Проникали в кровь, внутрь, разливаясь кислотой.

Потому что он хотел другого…

Нежности во взгляде. Улыбок немного робких, но таких сладких.

– Отлично. Будет тебе конкретика. Ты становишься моей женщиной. Официально. Спутницей. Посещаешь все важные для меня мероприятия, ублажаешь в постели, – он сам не заметил, как начал говорил рывками, ужесточая по нарастающей интонацию. – И да, ты повзрослеешь. Любой каприз… Что пожелаешь. Я даже рад, что ты собралась, и мы можем поговорить по-серьезному. Без обвинений.

– Обвинений и не будет, Гриша.

– Будет договоренность?

Он уже почти рычал.

– Да.

К черту всё!..

– Это хорошо, что ты понимаешь ситуацию здраво.

– Вот видишь… Учусь.

– Только я не верю ни единому твоему слову, Снегурка! – хищник внутри него вырвался на свободу.

С самого начала их разговор вышел из-под его контроля. Хладнокровную и отстраненную Дашу он увидеть оказался не готов.

Девушка снова упрямо вздернула подбородок кверху.

– Как и я тебе, Григорий. Хоть в чем-то мы солидарны.

Его Снегурка отрастила коготки?

Прекрасно…

Просто прелестно…

Гриша рукой оттолкнулся от спинки дивана и поднялся.

Даша сразу же напряглась.

Теперь, когда он встал, она снова начала его воспринимать с позиции силы. Глаза распахнулись и всё сильнее округлялись по мере того, как он медленно шёл в её сторону.

Но надо отдать ей должное – с кресла не вскочила. Лишь пальчики на ногах поджала…

Снегурка, девочка, да что же ты со мной делаешь? У ног же твоих готов сидеть, а приходится едва ли не воевать…

– Ты думаешь, я не понимаю, к чему твои слова? – спросил он вкрадчиво голосом, от которого его подчиненные разбегались кто куда и спешили в кратчайшие сроки выполнить все его распоряжения.

Даша ничего не ответила на вопрос.

– Собралась поехать со мной, чтобы отгородить Ковалей от дальнейших моих злодейств? Так, Дашуль? Меня злодеем видишь?

– Я тебя никем не вижу. Потому что… Ай…

Она всё же подалась назад, потому что он преодолел разделяющее их расстояние и упер раскрытые ладони в подлокотники кресла, таким образом поймав Дашу в своеобразную ловушку. Где-то в голове задребезжала мысль, что он намеревался вести себя сдержано, не делать лишних движений, ничем не провоцировать девушку. Но все его благие намерения летели в ад от её голоса, от её запаха, от такой желанной близости.

Она рядом.

Вот она.

Сидит, нереально красивая даже с заплаканным лицом и глазками, пылающими от злости и скрытой обиды.

А он насмотреться на неё не может. Кончики пальцев жжет от нетерпения и жажды прикоснуться к её коже. К щеке… Провести по губам или убрать вон ту прядь, что выбилась из прически.

Что же ты со мной сделала, Снегурка…

– Думаешь, Коваль оценит твой поступок? – продолжил Григорий, а у самого внутри всё скручивало жгутом и пылало, словно кипятка внутрь залило. Перед глазами даже черные точки замелькали. – Прекрати дурить! Мы с ним разберемся. Уж как-нибудь без трепетных ланей, готовых на самопожертвование.

– Ты меня плохо слушал, Зимин. И, кстати, почему я не удивлена? Я сказала, что жертву приносить не буду! Приходится повторяться.

Она говорила, а он и правда не слушал.

Смотрел на её губы.

Как они двигаются. Раскрываются.

И его накрывало всё новой, ещё большей волной, от которой он терял всякое здравомыслие.

Две недели без неё.

Вечность…

И вот она рядом. Пусть злится, сердится, беснуется.

Лишь бы рядом…

– Вот и не приноси. У нас будут обычные нормальные отношения.

– Обычные? Нормальные? Это какие, Гриша? Ты будешь мне говорить, что делать, а я должна буду имитировать счастье и полное согласие? Такие в твоем понимание… О нет, не так выражаюсь, поправлю-ка! Такие в твоем мире нормальные отношения?

Он слушал в пол-уха, что она говорила. Его внимание полностью сосредоточилось на её губах, что призывно двигались, искушая и провоцируя его.

– И прекрати надо мной нависать! Ты сказал, что будешь сидеть на диване, а не возвышаться надо мной!

Её ошибкой, промахом стало движение к нему навстречу.

Она выставила вперед руки и толкнула его в грудь, показывая, что его нахождение рядом вызывает у неё протест.

А у него снова крышу сорвало. Окончательно.

Он поймал её руки одним движением. Причем, обе. Натренированное тело не дало сбоя. Поймал, потянул на себя. Даша вскрикнула, к щекам прильнула кровь.

Поздно, девочка…

Пусть его всего и корежило от потребности быть с ней, трогать сегодня он её не планировал. С другой стороны, сколько они будут устраивать «танцы с бубнами» и продолжать лелеять её страх перед ним? Глупость несусветная. Чем быстрее он смоет её последние эмоции в отношении физического контакта с ним, тем будет лучше.

Он подался ей навстречу, подхватил под спину, и вот уже он сидит в кресле, а Даша у него на коленях. Гриша не позволил ей воспротивиться быстрой смене ситуации, впился губами в её губы.

Сладкие…

Господи, какие же они сладкие и мягкие. Несравненные. Заставляющие его капитулировать. Раз за разом. Добровольно сдаваться в сладкий плен.

Седой не нежничал. Сразу же просунул язык внутрь. Даша сначала замерла, притихла в его руках, шокированная резкой сменой. Как она представляла их встречу, он не знал. Но неужели она не думала про сценарий, где он не сдержится и прикоснется к ней?

Не сдержался.

Хотел…

Но…

Она его женщина! И будет находиться в его руках!

И если кто-то посмеет встать между ними – сотрет в порошок. Лично.

Как только Даша оказалась вблизи к нему, мир сдвинулся с границ. Никто никогда не производил на него столь оглушающее впечатление, не пробуждал настолько диких потребностей владеть кем-то. Первобытный инстинкт, которому не место в современном мире. Зато Зимин отлично понимал восточных мужчин, которые прячут своё сокровище по домам и кутают в паранджу, чтобы никто не смотрел. Не смел даже голову повернуть в сторону его женщины. Подобные мысли были настолько дикими, что они никогда в голову не приходили Седому. Сейчас же крыли его безостановочно.

Он как безумный вдыхал аромат кожи Даши, что тягучими невидимыми нитями оседал на его коже. Её тело в его руках… Губы, соединенные с его губами…

Он сминал их, лаская и трогая. Выжигал на них своё клеймо, пытаясь добраться до того заветного, что когда-то было рядом, а теперь перешло в категорию запрета. Он осознавал, что Даша никак не реагирует на его поцелуй, на его судорожные, почти безумные поглаживания по её телу, на легкое вдавливание пальцев в спину. Это его задевало, корежило, жгло.

А потом Даша укусила его.

Вспышка боли отрезвила, но лишь на секунду.

Безумие никуда не ушло.

Гриша разорвал их поцелуй, одновременно захватывая затылок Даши, фиксируя её голову таким образом, чтобы она смотрела на него. Дыхание потяжелело, точно он пробежал минимум десять километров в полном спецназовском обмундировании. Такое тоже было, давненько, правда. Проверял себя.

Даша забилась в его руках, не согласная с предпринятыми ограничениями.

– Пусти!..

– Кусаешься? Хочешь моей боли? Крови?! Так я не против, девочка! – прорычал он с бешено бьющимся пульсом и снова прижался губами к её губам.

Поцелуй с привкусом крови у него был впервые. Чтобы бешенство смешалось с агонией, с потребностью отдавать и забирать. Он хотел отдать себя и забрать то, что вызывало у Даши боль, живущую теперь где-то глубоко внутри, прячущуюся ото всех, даже от неё. Через агрессию она должна выплеснуться… Должна!

Он усилил поцелуй, грубо лаская её губы, смешивая сладость её дыхания, её вкуса со своей кровью. Даша, отчаянно застонав, попыталась укусить его ещё раз. Он позволил, рыча и матерясь, сильнее прижимая её к себе, вдавливая в грудь. Гриша нырял в близость со Снегуркой с головой, не помня себя.

Девушка сильнее забилась у него в руках, заерзала, пытаясь не только поранить его, но и вырваться, не осознавая, что своими действиями, движениями только подливает масла в огонь – возбуждает его. Он старался сохранить хотя бы видимость рассудка, не скатиться ещё ниже. Член стоял колом.

Как оказалось, в вопросах верности Зимин брезглив и привередлив. У него никого не было эти две чертовы недели. В мыслях, голове, сердце – только Даша.

Только она…

Пощечина всё же прилетела, правда, больше по ухо, задев щеку. Саднящее ощущение сказало, что ноготки девочки попортили ему и кожу на лице. Седой перехватил руку во втором полете.

– Милая девочка превращается в кошку? – простонал он сквозь сжатые губы. Возбуждение только усилилось, превращая кровь в лаву, не дающую ему ни секунды передышки, уничтожая всё цивилизованное в его теле.

Даша замерла, так же тяжело дыша, как и он.

Её губы и подбородок испачканы его кровью, отчего Снегурка выглядит немного диковато. А он, больной ублюдок, наслаждается этим видом, потому что на её теле часть него. Пусть кровь – не сперма. И сразу же взрыв в голове, и перед ним картина, как Дашулька стоит на коленях перед креслом, в распахнутом, нет, разорванном до пояса платье, с обнаженными, вынутыми из чашечек бюстгальтера грудями, с возбужденными острыми сосками, что слегка покачиваются в такт глубокому дыханию хозяйки. Её губы и подбородок перепачканы его спермой, вязкой и терпко пахнущей. Глаза же девочки затянуло поволокой захлестнувшей похоти. И выглядит она довольной и счастливой.

Гришу торкнуло, точно он принял наркоту. С такой ошалелой силой захотелось перенестись в будущее. Не заметив, он сжал волосы Даши сильнее, и та приглушенно застонала, отчего он сразу же ослабил хватку.

– Тебя убить мало, Зимин, – выдохнула она, кривясь от ненависти.

– Вот теперь ты вернулась, Снегурка, с чем я нас обоих и поздравляю. Ледяная бесчувственная сука – не твоя роль.

– А какая моя роль? Твоей подстилки?

– Подстилкой ты никогда не была и не будешь!

Он первым рот заткнет любому, у кого даже мысль возникнет так подумать про Снегурку.

Девушка обмякла в его руках, глазки свои красивые прикрыла, спрятала от него. Он же смотрел, как трепещут её реснички. Легко-легко.

Она была рядом с ним, в его объятиях.

И никогда ещё не казалась так далеко от него, как в эти минуты.

Глава 6

– Я хочу встать.

– А я хочу подержать тебя на коленях. Готов подставить и вторую щеку.

– Не богохульствуй, Гриша.

Даша внезапно успокоилась. Всё её буйство закончилось разом.

Она смотрела на царапину на щеке Зимина, на кровавую ранку на губе. И… ничего.

Абсолютно.

Ни раскаяния, ни жалости.

Поддавшись непонятному порыву, она подняла руку и дотронулась до губы Григория, надавила, размазывая кровь.

– Ещё, – выдохнул Зимин, словно она не причиняла ему боль, а, напротив, ласкала.

Дашу передернуло, и она поспешно отвела руку.

– Ты псих.

– Не спорю. Я одержим тобой, Снегурка. Это понятно уже всем, кроме тебя.

– Одержим? Что за нелепость… Нет такого чувства! Нет…

– Ты уверена?

От негромкого грудного тона, за которым скрылся шквал невысказанных эмоций, Дашу бросило в жар. Она уперла руку в грудь Зимина и тихо сказала:

– Гриша, я, правда, хочу встать. Хватит, а? Ты уже доказал, что сильнее, что справишься со мной в один счет. Хватит демонстрировать силу, – повторилась она.

Под её ладонью билось его сердце. Учащенно… Слишком быстро.

Как же всё сильно изменилось. Две недели назад. Но, несмотря на то, что она приняла решение уйти от него, начать жизнь с чистого листа, она бы всё равно прильнула к его груди, ища минутное затишье.

Сейчас… Что она испытывала? Отвращение? Страх?

Что?..

Даша не могла понять.

– Я не хочу удерживать тебя насильно, Снегурка. Но буду, если потребуется, – сказал он, плотно сжимая губы.

– Это я уже поняла.

Она толкнула ещё раз и немного удивилась, когда поняла, что её не держат.

Она тотчас соскользнула с его колен, поправила сбившееся платье и поспешила отойти подальше от кресла. Григорий иронично усмехнулся и откинулся на спинку.

– Тебе от меня не убежать.

– Я больше и не буду.

Ей было больно на него смотреть. Вот это чувство она точно испытывала.

Страха, что самое странное, не было.

После совершенного насилия, акта наказания, или как это назвать, Даша ожидала, что при виде Григория впадет в некий ступор, её будет кидать в дрожь и лихорадить только от мысли, что он к ней приблизится или прикоснется. Что-то подобное было, но не выплескивалось через край.

Возможно, это связано с той новостью, что она узнала, и которую до конца ещё не приняла.

Даша развернулась к Зимину спиной и подошла к окну. Слов больше не было.

– Я останусь на ужин, – глухой голос мужчины донёсся до неё сквозь пелену.

Даша даже не сразу поняла, что Гриша тоже поднялся и выдвинулся в её сторону.

Да что ж такое…

Не вздохнуть, не выдохнуть.

– Оставайся.

– Прилетит Иван Гаврилович.

Гриша встал за её спиной, на что её тело мгновенно отозвалось. Волосики на шее вздыбились, и Даша невольно себя сравнила с кошкой, у которой шерсть на загривке поднималась, стоило почувствовать угрозу.

Девушка нахмурилась и обхватила плечи руками.

– Иван Гаврилович?

Она первый раз слышала это имя.

Так как ответа не последовало, а напряжение в комнате усиливалось, Даша всё же обернулась.

Гриша стоял очень близко. Если она пошатнется или сделает полшага назад, то упрется в него.

– Это дед Руслана.

– Ооо… А он… – она не договорила, стушевалась и быстро развернула голову, чувствуя, как стремительно краснеет.

– Даша, он определенно знает о тебе и Руслане. Более того… Он знает и про нас.

Сначала она подумала, что ей показалось нарастающее напряжение в голосе Гриши. Сердце пропустило удар, а волоски поднялись уже по всему телу. Создавалось впечатление, что воздух в комнате резко наэлектризовался, дышать становилось тяжелее.

– Про нас? – выдохнула она, внутренне сжимаясь.

– Да.

– Стоп… А почему? С какой стати? Мы – это мы. Я понимаю, Руслан… Я обратилась к нему за помощью, и выяснилось… что выяснилось. Иван… Гаврилович, я правильно запомнила?

– Да.

– Причем тут Иван Гаврилович?

– Он твой прадед. Разумное желание увидеть тебя.

– Гриша… Не надо. Мне пока вообще сложно принять саму мысль… Я же даже документы ещё не смотрела…

Она упустила момент, когда Гриша подошёл ещё ближе, сократив расстояние между ними до минимума. Его руки уверенно, точно он имел на это полное право, опустились на плечи Даши.

Та не вздрогнула, никак не отреагировала, за что мысленно себя похвалила.

Она – не жертва…

– Даша, всё намного сложнее. Иван Гаврилович связывался со мной. Разговаривал он и с Русланом. Я думаю, что он прилетает, чтобы встретиться не только с тобой.

– С тобой тоже? – её голос понизился до шепота.

За окном снова усиливался снегопад. Уже стемнело, по всему периметру внутреннего двора зажглись фонари, и, если бы не напряженная атмосфера в комнате, давящая мужская фигура сзади, Даша непременно бы залюбовалась тем, что происходило на улице. Такая погода располагала к расслаблению, к легкому философствованию.

– Угу. И мне, и Руслану будет рассказывать за «политику партии».

Голос Григория раздался совсем близко, вынудив Дашу закрыть глаза, чтобы не видеть своего и его отражения в стекле окна, которое она сначала и не заметила, поглощенная собственными переживаниями.

– Сомневаюсь, что с тобой такой номер прокатит. Кто он тебе? Никто.

– Ошибаешься. Мы частично связаны некоторыми обязательствами.

Внутри Даши разлился холод, словно кто-то невидимый приоткрыл некую дверь и плеснул в грудь азота.

Руки мужчины не бездействовали, они скользили по её плечам, доходили до локтей и снова возвращались, вызывая легкие мурашки.

– Ты замерзла? – внезапная смена разговора застопорила Дашу.

Ей не нужна его забота! Ни в каком проявлении!

– Нет, я…

Закончить она не успела, потому что Гриша потянул её на себя, прижимая спиной к груди.

Это уже слишком! Даша вцепилась в его руку, пытаясь оторвать от себя, и зашипела разъяренной кошкой.

– Зимин, какого черта? Ты только что меня отпустил и снова заграбастываешь?! Да оставь ты меня уже в покое, а? Хоть на пару минут! Дай вздохнуть свободно. Я и так задыхаюсь, а ты…

– А ты прекрати зажиматься, и всё будет хорошо, – в его голосе отчетливо послышались металлические нотки. – Ты думаешь, я не понимаю, что ты намерена не подпускать меня к себе? Это наивно. Но ты и есть моя маленькая наивная девочка. Ты на самом деле ещё маленькая девочка, Даша, на пути которой встретился взрослый матерый мужик. Так получилось, Даш. Этого уже не изменить. Я запал на тебя. Конкретно. Сейчас разговариваю с тобой, а сам, как конченный наркоман, надышаться твоим запахом не могу, Снегурка. Хорошо, что ты меня не боишься. Не доверяешь – это уже другой вопрос. А ещё очень плохо, что прилетает Иван Гаврилович.

Даша, как ни старалась, не могла оказаться безучастной к его словам. Как же он, черт побери, прав!

Она наивная и глупая восемнадцатилетняя девчонка, захотевшая, чтобы с её мнением считался… кто?

Очень правильный вопрос.

Даже если бы Гриша не имел бы какую-то причастность к некой организации – Даша помнила его значок на лацкане пиджака – и не обладал бы властью, масштабы которой она и представить не могла, он сам по себе для неё был слишком взрослый. Из другой жизни. Между ними больше двенадцати лет. Это минимум. Кстати, она так и не знала, сколько ему лет. Тридцать? Тридцать четыре? Почему он седой? Каково его прошлое?

Слишком много вопросов, которые она даже в своё время не удосужилась задать. Да и ответили ли ей – это тоже тот ещё вопрос.

Она подпустила его к себе.

Или у неё тоже не было выбора? Там, в доме в лесу, когда мела такая же метель.

Но слова Гриши вызывали шквал возмущения и чего-то ещё, что пробиралось в душу.

– Почему… плохо?

За спиной, рядом с затылком, послышался протяжный выдох, и легкое дуновение коснулось кожи.

– Есть некоторые мысли, но мне бы не хотелось, чтобы они подтверждались.

– Это из-за меня, да?

– Даша… – голос мужчины снова сорвался, а губы прикоснулись к шее, обжигая и одновременно холодя.

– Иван Гаврилович, вечер добрый.

– Григорий! Сынок! Рад тебя видеть, – Коваль старший подошёл к Грише. Мужчины обнялись, и Коваль похлопал Зимина по плечам. – Хоть и недавно виделись.

– Недавно, согласен.

Мужчины встретились взглядами, и Иван Гаврилович едва заметно усмехнулся.

– Надеюсь, без меня дату ещё не назначали?

– Дед, давай-ка мы как-нибудь сами.

Руслан, встретивший деда на полигоне и уже успевший с ним поговорить, слегка поморщился.

– Знаю я, как вы тут сами, – Коваль-старший мгновенно посерьезнел. – И знаю не только я. Совсем, други мои, берега попутали. Вы чего тут устроили? Девку не можете поделить? Руслан, помолчи. Все знают, кто она тебе. И даже те, кому не надо. Что, не могли по-нормальному договорить? Морду друг другу набить, потом выпить? Какого устроили? Девчонок своих же подставляете. Ничего ещё не получали? Никаких сообщений?

– Нет, – холодно бросил Григорий. Он был готов к подобному разговору.

– Вот и хорошо. И хорошо, что хватило-таки ума собраться.

– Кто заинтересовался?

– Маркус. Эта гнида давно метит на наши территории. Дадите возможность запустить процесс? Гриш… Ты не первый год «женат». Руслан, так дела не делаются. Только вошёл в Совет, а уже даешь повод для детального интереса. Всё понимаю. Родная кровь – у одного. Страсть – у другого. Дарья мне тоже не чужая. Но, парни… Заканчивайте дурить. Подчистят девочку, пустят в расход. Рус, хочешь вторую дочь потерять? И не щерься, сам всё знаешь. Поэтому… Мне – коньяку, вам – тоже. И выбирайте дату. Ты, внук, кажется, тоже думал венчаться? Вот и сыграем одну свадьбу на четверых. Хватит херней страдать.

Снегурка держала себя достойно, когда её знакомили с дедом.

– Ох ты ж, святые угодники! – воскликнул Коваль-старший и с улыбкой пошёл навстречу девушке. – Вылитая… Ну, что, девочка, позволишь старику себя обнять?

Даша позволила, предварительно бросив быстрый взгляд в сторону Григория. Того подкосило. Пусть Даша и не осознанно, но она искала поддержки с его стороны. Или ему так хотелось думать?

– Дочка, ну что ты как не родная? Чего зажимаешься? Знаю-знаю, свалились мы тут все на тебя, не каждая такое сдюжит. Эй-эй, а это что? Слезы?

– Простите…

– Дед, она только сегодня узнала.

– Сегодня?! А чего тянул?

– Дед…

– Ладно-ладно, – Коваль немного наигранно приподнял руки кверху. Мол, моё стариковое дело помолчать. Но каждый из присутствующих знал, как на самом деле обстоят дела.

– Мне очень жаль, что так получилось, Дашенька. Разрешишь так себя называть? Очень красивое имя, дочка. Тебе идет. Красавица… Какая же ты красивая. Катерина, только сейчас осознал, что ты с падчерицей одного возраста. Зато будет, девчонки, про что потрещать. Так, Даша, вижу, что ты немного в шоке. Насели мы тут на тебя… Всё, не трогаем. Внук, кормить нас будут?

За что поблагодарил Руслана Григория – место Даши выделили рядом с ним.

Девушка была бледной. В разговоре принимала минимальное участие, но её и не трогали. Каждый из присутствующих понимал, как ей сейчас нелегко.

Григорий несколько раз видел, как она переводила взгляд с Руслана на Ивана Гавриловича и назад. В груди у мужчины поднималась волна протеста, с которой всё же удавалось справляться. Точно больной ублюдок… К кому ревнует? Беснуется? То, что Снегурка уделяет внимание отцу и деду? На них смотрит? А у него какие потребности возникают – схватить её в охапку и увезти в лес.

Да, именно в охотничий дом, и чтобы снова метель бушевала, и они снова оказались запертыми в снежном плену.

На этот раз всё было бы иначе. Он Дашульку из кровати не выпускал бы. Заласкал бы, зацеловал. Всю-всю. Каждый участок тела. Ничего бы не пропустил. Приучил бы постепенно к себе и вновь показал бы, как получать удовольствие от его ласк.

Вместо этого приходилось сидеть на ужине. Нет, Седой ничего против семейных ужинов не имел. Вот только не сегодня…

В какой-то момент Гриша краем глаза заметил, как рука Даши соскальзывает со стола. Противоестественно безвольно. Он мгновенно насторожился, подобрался.

– Даша?

– Мне плохо, – выдохнула девушка, бледнея.

Руслан тоже подобрался и начал подниматься.

– В чем дело?

– Не знаю… Извините, меня что-то… затошнило.

Девушка прижала тонкие пальчики ко рту. Григорий, чувствуя, что самого шатает от резко подскочившего адреналина, уже поднимался и вставал рядом с Дашей.

– Ей прилечь надо, – Катя тоже заметно разволновалась.

– Я отнесу её в комнату. Дашуль, давай-ка.

– Не надо… Я сама…

– Надо, Даш. Руслан?

– Второй этаж, третья слева.

– Спасибо.

– Врача сейчас пришлю.

– Может, я с вами…

– Кать, – на этот раз Руслан остановил жену.

Даша особо не противилась, когда Седой поднял её на руки, прижимая бесценную ношу к груди. Девушка прикрыла глаза, обвила руками его шею, но к груди не прильнула. Последний факт горечью отозвался в душе Зимина. Он знал, что будет непросто, и всё же не ожидал, что столь остро будет реагировать на недоверие Даши.

И видеть её слабой, потерянной, беспомощной оказалось для него ударом. Он уже неплохо ориентировался в доме Коваля, быстро поднялся по лестнице, потом по коридору и плечом открыл дверь спальни Даши. Всю дорогу он нашептывал успокаивающие слова на ухо девушки, но та никак на них не реагировала. Она глубоко дышала, пытаясь справиться с накатывающей тошнотой.

Две недели…

В висках Зимина застучало. Есть же женщины, которых начинает тошнить с первых недель беременности…

Он соврал бы, если бы сказал, что не думал про то, что Даша могла от него забеременеть. Он в ту ночь кончил в неё. Могла… Запросто. Но до конца Гриша так и не понимал, хочет ли, чтобы она оказалась беременной.

Тут всё очень противоречиво. Ему бы не хотелось, чтобы их ребенок родился в результате такой ночи, когда секс подпитывался агрессией и был наполнен слезами Снегурки. С другой стороны, ребенок безоговорочно раз и навсегда связал бы Дашу с ним. Но и тут Даша могла заартачиться и решиться на аборт. Хотя хрен бы он ей позволил его сделать!

Отчасти ещё и поэтому, гоняя вновь и вновь эти мысли в голове, Гриша осторожно прижимал к себе Снегурку.

Он вошел в спальню и сразу к кровати.

– В ванную не надо?

– Нет.

– Воды?

– Да, – выдохнула она, открывая глаза и морщась.

Пальцы мужчины дрогнули, когда он наливал из графина воду.

– Держи. Давай, девочка… Аккуратнее. Сейчас врач подойдет.

– Не надо врача. Мне уже лучше. Наверное, давление скакнуло или, наоборот, упало.

– Ну, да… Давление у молодой девушки, – Григорий забрал стакан, поставил его на прикроватную тумбочку, а сам опустился на край кровати.

Ему необходимо быть рядом с ней.

Даша настороженно смотрела на него.

– Даш, когда у тебя последний раз были месячные? – напрямую спросил он. Нечего ходить вокруг да около.

Может быть, она, закружившись, и вовсе про них забыла. Такое тоже бывает… Наверное.

Даша немного грустно улыбнулась.

– Сейчас идут, Гриш. Я не беременна.

Услышав её ответ, Гриша едва заметно прищурился.

Ему не понравилась ирония в её голосе. Это первое. Второе… Почему он почувствовал разочарование?

Глава 7

– Кать, спасибо.

– За что? За то, что всех разогнала?

– Да. Это…

– Что-то с чем-то. Знаю, Даш. Проходила. Но у меня-то один! А тут… трое.

Катя не смогла сдержать усмешку и фыркнула.

Даша тоже не удержалась и коротко хмыкнула.

– Смешно нам.

– Ну, не плакать же. Честное слово.

– А хочется… Порой.

– Не надо. Правда. Как самочувствие?

– Уже легче.

– Завтра будут готовы анализы.

– Завтра?

– Угу.

Даша с недоверием посмотрела на Катерину. Та уже открыла рот, чтобы объяснить, но Даша вскинула руку, останавливая её.

– Ничего не говори. Ни-че-го.

– Страшно? – Катя специально голосом нагнала немного ужаса, сама же не переставая улыбаться.

– До чертиков.

Катя присела на край кровати и поправила одеяло на Даше.

– Если серьезно, мне тоже было очень страшно. Да и сейчас… не всегда легко.

– По тебе не скажешь, – Даша поерзала, удобнее устраиваясь. Она сидела на кровати, под спину ей подложили нереально мягкие подушки.

Да и всё, что происходило в комнате, вызывало много эмоций. Хорошо, что рядом оказалась Катя, иначе непонятно, справилась бы она с ними.

И с эмоциями, и с мужчинами.

Даша не могла не признаться себе: оказалось приятно чувствовать и видеть, что о тебе заботятся. Что беспокоятся. Что не махают рукой, мол, справляйся сама, хорош притворяться, ничего с тобой страшного не случится. Таня с отцом именно так и поступали. Отец лишь однажды проявил видимость беспокойства, когда Даша впервые потеряла голос.

Отец…

Она заблокировала мысли о нем. Не сейчас…

Сейчас она полностью сосредоточилась на происходящем. Вспоминала, как хмурились Руслан и Гриша, как они о чем-то негромко разговаривали, отойдя на безопасное расстояние, чтобы она не слышала, то и дело поглядывали в её сторону. Как Иван Гаврилович склонился и поцеловал её в лоб.

– Не переживай. Вытянем, – он подмигнул ей, а она не знала, что подумать.

Как воспринимать заботу незнакомых людей.

И Гришину.

Всё смешалось в голове. Даша соврала бы, если бы сказала, что ей не понравилось суета вокруг неё. Вызвали врача, который сразу же взял анализы, вопросы задавал четко, по существу. Тоже интересовался её менструальным циклом. Даше не верилось, что может быть так, в горле встал ком, мешающий говорить.

Девушка переводила взгляд с одного мужчины на другого. Несмотря на то, что спальня была большой, они заняли всё пространство. Сильные, уверенные в себе люди. Знающие, что могут получить и когда.

Она каким-то непостижимым образом вклинилась или вошла в их мир. Не хотела… Но так получилось.

Мир мужчин, которые привыкли решать всё и за всех. Которые принимают решения на их взгляд совершенно правильные и неоспоримые. Которые идут напролом, не оглядываясь.

Даша больше всех смотрела на Руслана.

Он её кровный отец… Пока эта мысль напрочь отказывалась приниматься. И папку Даша так и не посмотрела.

Не могла.

Она не сомневалась. Там доказательства. Неоспоримые.

Но… не могла.

Не всё сразу.

Головокружение и тошнота отступили. Доктор дал ей какую-то микстуру.

– Выспитесь. Хорошенько. А завтра встретимся снова.

Ему легко говорить. А она уже не помнила, когда последний раз нормально спала.

Почему же не помнила? Ироничный голос в голове тотчас вернул её к действительности. В объятиях Гриши и спала, доверчиво прижимаясь к нему.

Даша, наблюдая, как сдержанно общаются Руслан и Григорий, захотела закричать. В голос. Сорваться на крик. Спросить: за что? Почему Гриша с ней так поступил? И тотчас она одергивала себя. Она и так знала, за что.

Но, казалось бы, мужчина оберегал её. Не трогал. Даже тогда, когда она с ним пошла в спальню и в последний момент передумала. Он не настаивал. Позволял ей «вертеть задницей», как бы сказала всё та же Татьяна. Динамить его. Он ей много что позволял, чтобы одной ночью всё перечеркнуть, поставить её в положение… кого?

Даша сглотнула и снова оборвала себя.

Сколько можно гонять в голове одно и то же? Тешить обиду? Пора взрослеть, Даша. Вон какая смелая в кабинете была. Такой и надо оставаться.

– Катя, а где мужчины?

– Пьют.

– Пьют?

Из уст Екатерины это прозвучало настолько обыденно и обескураживающе, что Даша даже растерялась немного.

Или под воздействием лекарств у неё реакция замедлилась?

– Ушли в зимнюю веранду. Руслан распорядился стол накрыть, подать выпивку с закуской.

– А тебя не беспокоит, что он… выпьет?

Даша вспомнила, каким злым, даже агрессивным становился отец, когда выпивал слишком много. Даже Татьяна с ним не спорила, предпочитала лестью и уговорами увезти его в спальню, чтобы тот поскорее уснул.

Катя едва заметно пожала плечами и заправила прядь волос за ухо.

– Не то, что не беспокоит… Я доверяю Руслану. И знаю, что он не злоупотребляет. А ещё… – Катя немного смущенно поджала губы. – Я бы хотела тебе сказать спасибо.

– Мне? – казалось, лимит удивления у Даши исчерпан, но она ошиблась. – За что?

Катя сильнее поджала губы, видно было, что она смущается.

– За то, что убрала вероятность выбора.

– Катя, я, наверное, под воздействием медикаментов. Но я, правда, ничего не понимаю.

– Сейчас постараюсь объяснить. Руслану я сообщила, что беременна. Он, слава Богу, очень обрадовался. Но вот дальше… Смотри, если бы ты не согласилась на встречу с Григорием, между мужчинами продолжилось бы противостояние. И в конечном итоге, перед Русланом встал бы выбор. Конечно, я могу ошибаться, но и такую возможность нельзя исключать… Пусть между вами ещё не установились крепкие семейные связи, и вы смотрите друг на друга с настороженностью, это и понятно, потому что и ты, и Руслан… Вы оба взрослые люди, и сложно в одночасье изменить представление о семье. Но Руслан пошёл бы до конца. Несмотря ни на что. А вот это «несмотря ни на что» по-разному могло нам аукнуться. Мне – в том числе. Я очень сильно переживаю за мужа… Люблю его. Ой, Даша, пыталась тебе объяснить что-то, а наговорила, кажется, какую-то околесицу.

Даша, по мере того, как Катя говорила, зажала рот рукой.

– Катя… Я вообще об этом даже не подумала. Извини меня… Ты что, какое спасибо! Я же только сегодня узнала, кто мне твой муж и… Нет-нет! Ваш ребенок ни в коем случае не должен пострадать! Да и я… Я не могу постоянно прятаться за спиной Руслана. Пусть даже он мне и…

Она не договорила, сильнее прижав руку к губам.

Катя нагнулась вперед и взяла вторую руку Даши в свои ладони.

– Даша, всё будет хорошо. Я тебя уверяю. Это тебе сейчас кажется, что жизнь рухнула. Что тебя предал любимый мужчина…

– Он мне не любимый! – тотчас воспротивилась Даша реплике Екатерины.

Та согласна кивнула.

– Хорошо. Пусть и не любимый. Вы сами разберетесь. Знаешь… Я думала, Руслан вмешается. Вот честно. Просто когда он узнал, что у него есть ты… Ты бы его видела. Это как… Я даже не знаю, с чем сравнить. Мне кажется, помимо шока он одновременно испытывал оглушающую радость и боль. Боль оттого, что все эти годы не находился рядом, не видел, как ты растешь. Кстати, ты же, наверное, не знаешь, что Руслан воспитывал Лизу один.

– Как один?

– Не смотрела папку?

– Нет.

– Понятно. Я тоже, наверное, не смогла бы первое время. Знаю, что твои родители умерли, прими моё соболезнование. Знаю, что это такое. Я росла с дедушкой.

– Спасибо. Получается, наши судьбы немного похожи.

– Получается, что да.

– Но почему Руслан воспитывал… – Даша шумно сглотнула. За всей суетой она даже ни разу и не подумала о том, что у неё была сестра-близнец. – Лизу один?

– Ох… – брови Кати недовольно сошлись на переносице. – Он не любит об этом рассказывать. Из того, что слышала, я поняла, что ваша мама не планировала иметь детей. А когда родила – принесла Лизу Руслану. Он в военном училище учился. Если честно, мне сложно представить Руслана курсантом, да ещё с ребенком. Наверное, это было сложно. И забавно, – Катя хихикнула. – Не могу удержаться, и всё тут. Я-то знаю Руса суровым, жестким. А тут пацан, да ещё с ребенком на руках. В голове, конечно, такое не укладывается.

– То есть его девушка, – у Даши не повернулся язык назвать её матерью, – приехала к нему и отдала ребенка?

– Да.

– Ничего себе…

– Такое тоже, оказывается, бывает. Сказала: вот, или забирай, или в детдом отдам. Он забрал.

– А… я?

– А вот тебя изначально лишили возможности быть в семье. На тебя был «заказ».

– Не поняла…

Холодок пошёл по спине Дарьи.

– Ни Руслан, ни его подруга не знали, что была двойня. Подробности есть в папке.

Даша не заметила, как её глаза увлажнились, и она, чтобы скрыть наворачивающиеся слезы, быстро-быстро заморгала и повернула голову в сторону окна. Помогло плохо. Удушливый ком встал в горле, мешая говорить.

Катя тоже замолчала, лишь сильнее сжала её руку, давая понять, что она рядом и готова поддержать.

– Меня провели по «черной бухгалтерии»? – Даша не могла удержаться от иронии.

– Можно и так сказать.

– Знаешь… Наверное, теперь становится понятно, почему меня так сильно любила мама, и так прохладно ко мне относился отец. Скорее всего, они не могли иметь детей, и мама уговорила отца на подобную авантюру. Хотя я не понимаю, почему они не обратились в детский дом и не усыновили ребенка оттуда.

– На грудничков там очередь. И такая же, как ты выразилась, «черная бухгалтерия». Особенно, если ребенок здоровый.

– С ума сойти…

– Согласна. Попить дать?

– Не надо, спасибо.

– Как ты?

– Плохо, Катя, честно. Всё навалилось, я никак не разгребу. А ещё я абсолютно не знаю, как мне дальше жить.

– Если хочешь услышать моё мнение – не зацикливайся, Даш. Не нагнетай себя. Я тебе больше скажу… Несколько месяцев назад я думала, что моя жизнь катится под откос, и я никогда не выберусь, что не будет просвета.

Даша выжидающе посмотрела на хозяйку дома. Она соврала бы, если бы сказала, что ей неинтересна история Кати и Руслана.

Всё, что касалось Коваля, теперь становилось и её зоной интереса.

Она не собиралась погружаться с головой в его жизнь.

Не сразу и не сейчас – точно.

Даша не ставила сроков, ничего не загадывала. Она понимала, что прежде чем они начнут сближаться, пройдет много времени. Месяц, год – никто не знал. Это только в сериалах, взрослые люди, внезапно узнавшие, что они «потерянные, разлученные» дочь и отец бросаются друг другу в объятия и рыдают от счастья. А потом сразу же находят общий язык и начинают жить счастливо.

В реальной жизни всё не так.

– Даш, я тебе больше скажу… Перед тобой сидит человек, совершивший преступление. Да, не удивляйся так. Я сбила человека. Он умер.

– Боже…

– Угу, – теперь пришла очередь Кати сглатывать ком в горле.

– И Руслан помог тебе?

Катя выдержала паузу и склонила голову набок.

– Да.

– Но… – догадалась Даша. В ней проснулось естественное любопытство. А ещё понимание, почему ей открывает душу Катя.

– Всегда существует «но». В то время Руслан проходил по делу о взяточничестве. Увидел меня… Наша история с ним началась в тюремной камере, и, если бы не он, непонятно, где бы я оказалась. На зоне или где-то ещё похуже, потому что был один человек, которого я боялась куда больше генерала Коваля. Даже не боялась, а испытывала панический удушающий страх, омерзение такой мощности, что меня до сих пор коробит от одного воспоминания о его сальных глазах и потливых руках.

– Он тебя?..

– Нет. До насилия дело не дошло. Но он трогал меня. Что было, то было, Дашуль. А Руслан… Он вытащил меня из СИЗО, договорился с родственниками погибшего. Подробностей я не знаю, да и, откровенно говоря, ни к чему они мне. По поводу моих чувств к мужу: они возникли не сразу. Было всё. Была даже ненависть и тот же страх. Коваль тяжелый человек, поверь, тебе тоже рано или поздно придется столкнуться с его характером. Была ревность. Вот эта зараза меня выводит из себя всех больше. Прямо злит неимоверно. Это только в книгах и кино ревность воспринимается, как «ваааау, круто». На самом деле ревность уродлива и черна. Она отравляет отношения. Но, видимо, у наших мужчин слишком сильно развиты собственнические инстинкты. Моё – и всё тут. Сволочи властные. Ой. Я не ругаюсь. Честно. Только иногда.

– Я тоже только иногда. Но зато потом так хорошо становится.

– Вот-вот. Посидишь со мной ещё немного? Или ты занята?

– Посижу. Пусть наши мужчины пьют. Может, дурь немного сойдет. Нет, чтобы сразу напиться и решить вопросы…

История Кати произвела на Дашу впечатление.

На душе полегчало. Не из-за того, что не только одна она попала в серьезную передрягу. Замес, как принято сейчас говорить. А оттого, что Катя, будучи её ровесницей, справилась.

Справится и она.

И будет счастлива.

Обязательно.

Глава 8

И снова был самолет.

– Куда мы на этот раз летим?

– Хочу тебя познакомить с одним человеком.

Ох, уж эти знакомства…

Даша покидала дом Ковалей со странным ощущением. Умом понимала, что теперь связана с ним, с ними, но пока принять не могла.

И в глубине души была благодарна Руслану, что он не давил и не настаивал. Между ними состоялся ещё один разговор, смысл которого сводился к следующему: встретиться недели через три-четыре и снова поговорить. На прощанье Руслан протянул ей дебетовую карту.

– Что это? – испугалась Даша, хотя прекрасно понимала, что это такое. Чтобы сгладить недоразумение, тотчас добавила: – Зачем?

– Бери. Ты знаешь зачем.

Даша взяла, мысленно пообещав, что не воспользуется ей. К карте прилагался конверт с договором. Счет был открыт на Дашу и пополнен на пять миллионов рублей.

Девушка долго смотрела на эти цифры. Наверное, у неё что-то со зрением, и она упрямо считывает один нолик лишним. Она даже ноготком их пересчитала. Нет, не ошиблась.

Пять миллионов – сумасшедшие деньги. Она их не может взять! Первым порывом было вернуть карту. Даша тормознула себя. Заставила включить здоровый эгоизм. Ей необязательно тратить деньги. Пусть они у неё побудут. Мало ли что… Как запасной аэродром.

Стоило признать, с ними она себя сразу почувствовала увереннее. У неё всегда был очень ограниченный бюджет, а тут… Даша подумала про новую машину. Именно новую! Из салона.

Или о небольшой квартире-студии.

Господи, у неё может быть своё жилье! От этой перспективы у Даши закружилась голова, и девушка порывисто встала, зажимая рот ладонью. Она сидела на кровати, на ней же лежал конверт с картой.

Как легко она приняла чужие деньги и уже думает, на что их потратить!

Злясь на себя за легкомыслие, Даша принялась одеваться. Вещи уже были собраны.

Гриша её забирает.

Вернее, она едет с ним. Так ей было комфортно думать.

Что сделать, чтобы этот мужчина раз и навсегда оставил её в покое?

Что…

Тяжелее всего было прощаться с Катей. Хозяйка дома тоже прослезилась.

– Береги себя.

– Ты тоже.

– Очень надеюсь увидеть тебя в ближайшие недели.

Их ждали машины.

Разговор с Григорием она завела, когда они оказались уже внутри самолета.

Воспоминания хлестнули наотмашь Дарью, но та собрала волю в кулак и заставила себя реагировать нейтрально.

В самолете ей принесли свежевыжатый гранатовый сок.

Даша ничего не просила, поэтому с легким недоумением посмотрела на Григория. Они разместились на небольших диванчиках, друг против друга.

– У тебя понижен гемоглобин, – немного устало заметил Зимин, откидываясь на спинку и вытягивая ноги.

– И что?

Она не видела причины для беспокойства.

– Мне не нравятся твои анализы. Предлагаю пройти более тщательное обследование.

– Гриша, боишься, что как-нибудь под собой обнаружишь хладный труп?

Последней фразой она снова пробудила в нем агрессию.

– Не смей так никогда говорить, – прорычал мужчина сквозь сжатые губы. Кадык нервно дернулся, а желваки на скулах заходили.

Даша повернула голову в сторону иллюминатора. Несмотря на черный юмор и по-прежнему никуда не девшуюся обиду, его беспокойство пробралось к ней в душу. Словно тонкими нитями опутывало её. Медленно, аккуратно и почти ненавязчиво. Даша не хотела идти на контакт, не хотела также и ссориться. Поэтому, не глядя на мужчину, взяла сок и небольшими глотками принялась его пить.

Гриша больше ничего не сказал, достал ноутбук и принялся работать.

– Сколько мы будем лететь?

– Два часа с небольшим.

– Хорошо.

Он углубился в работу, а она нет-нет да бросала на него изучающие взгляды.

Что она чувствовала к нему по прошествии времени?

Даша с ним. От этого пока никуда не денешься. Но что она испытывает в отношении него – вот главный вопрос.

Недоверие. Тотальное.

В каждом жесте, слове, действии она ищет подвох. Ей не нравится напряжение, что установилось между ними. Она его возвела и рушить не намерена, но это не значит, что она довольна. Надо подумать и сделать ситуацию комфортной для себя.

Какую роль она выбирает?

Любовницы? Содержанки?

Даша вспомнила про дебетовую карту. Содержанкой её назвать сложно. К тому же, есть опасения, что Руслан карту будет периодически пополнять. И от этого становилось ещё хуже.

Он её отец. Физиологический. Но у неё тоже ощущение, что деньги ей дают на содержание. Только что взамен?

Про Руслана она подумает позже. Ещё есть время. Важнее разобраться с Григорием.

Она снова посмотрела на него.

Красивый же…

Сильный. Уверенный в себе. Её взгляд скользил по его лицу: волевой подбородок, высокие скулы. Посеребренные волосы совсем не портят его образ, наоборот, если отбросить личную предвзятость, придают некий сексуальный шарм. Широкие плечи не могут не нравиться, как и высокий рост. Даша вспомнила его обнаженное тело. Тоже красивое… Тренированное.

По телу помимо воли прокатилась волна холода, а потом и жара. Девушка провела рукой по лбу, прогоняя наваждение.

Они с Гришей из разных миров, был ли у них шанс на нормальные отношения, когда один не подавляет второго?

Зимин отбросил ноутбук в сторону и вопрошающе посмотрел на Дашу.

– Говори.

Даша снова потянулась за стаканом с соком.

– Не хочу.

– Даша, – было заметно, что мужчина делает над собой усилие, чтобы не сорваться на приказной тон, к которому приготовилась девушка. – Ты меня упрекала, что я не отвечаю на твои вопросы. Сейчас это делаешь ты.

– Ты в своё время не впустил меня в свою жизнь. Теперь пришла моя очередь.

– Я не впустил? – Зимин прищурился, черты лица заострились, и только сейчас Даша заметила, что он похудел. – Я как раз таки это и делал! Может, милая, ты сама старательно не хотела принимать мой мир?

Даша удручающе покачала головой.

– Гриша, тебе за тридцать. Мне нет девятнадцати. Ты владелец конюшен, заводов и пароходов. Я девчонка, которой в институт даже не дали по-нормальному поступить. Я не боец по жизни. Не умею плыть против течения. Мне некомфортно. И мне в стократ тяжело, когда ты меня ещё и прогибаешь.

– Не боец не сорвалась бы в метель на ночь глядя в неизвестном направлении, – бросил он, сжимая губы.

Ему не нравилось то, что он слышал.

– Это скорее исключение.

– В институт поступишь на следующий год. В любой, который выберешь.

– В любой? – скептически уточнила она.

– Да.

Гриша сказал это таким тоном, что Даше стало не по себе.

А ведь, и правда, он это для неё сделает…

И главное, ему не составит труда. Пара звонков – и её зачислят даже без посещения института.

Даша прикусила губу.

– Я об этом подумаю. В конце концов, я всегда могу обратиться к Руслану.

ГРИГОРИЙ

Гриша никогда не думал, что его соперником будет отец его девочки. Он встречал семьи, где девочки-принцессы любят папу, и папа сильно «любит тире балует» дочку, пристально выбирает жениха, периодически грозит пальцем: мол, обидишь моё дитятко – будешь иметь дело со мной. Гриша скептически относился к таким взаимоотношениям в семье.

Коваль не будет лезть. Он сам не ангел. Нет, дочь в обиду он не даст, но никто её больше обижать и не будет. Гриша сам первый башку любому оторвет.

Но вот это «обратиться к Руслану» оказалось для него, как удар под дых.

Не ожидал он, что его так тряхнет.

А всё почему? Потому что он хотел быть центром вселенной Снегурки! Чтобы в нем она видела опору и защиту!

Внутри точно наждачкой провели, сдирая кожу до крови. Негативные эмоции захлестнули Седого. Твою ж мать! Ну напортачил он, взял Снегурку силой, без согласия. Что теперь, упасть на колени и бить челом? Он виноват, готов загладить вину! Только бы волчонком на него не смотрела и не выступала в качестве жертвы, идущей на плаху.

Всё оказалось намного сложнее. Григорий, возвращая её, думал, что будет проще. Он не ожидал, что Снегурка кинется к нему в объятия. Его удивило другое. Как сильно била по нему её зажатость. Её холодность. Растерянность в глазах, словно она маленький, потерявшийся котенок, которому и примкнуть не к кому. Сука-мачеха, он со своими диктаторскими замашками, внезапно появившийся Коваль. И она между ними всеми. Никому не доверяющая, одинокая. Глаза отводит, разговаривает лишь потому, что надо.

Гриша сжимал руки в кулаки. Что делать, ума не приложит. Плюс через три дня ему надо быть в Праге.

Всего три дня, чтобы добиться отклика от Даши. Поездка планируется на неделю. Снова везти её с собой? Черт, этого он пока не знал.

Даша прикрыла глаза, тревожить её он не стал. Пусть отдохнет. Или сделает вид, что отдыхает, лишь бы отгородиться от него.

– Куда мы прилетели? Ты так мне и не сказал?

– Сейчас всё увидишь сама. Пристегнись, пожалуйста.

Даша послушно пристегнулась и вцепилась пальцами в подлокотники. Гриша приглушенно выругался, отстегнулся от своего ремня безопасности и быстро пересел в соседнее с Дашей кресло. Та удивленно на него посмотрела. Гриша ничего не сказал.

Он просто будет рядом.

Нужен, нет ли, но будет.

Когда кто-то рядом, другому уже легче.

Даша медленно кивнула, словно поблагодарила его, а у Гриши случился приступ тахикардии. Он накрыл своей ладонью ладонь Снегурки. Та хотела выдернуть, потом передумала.

– Ненавижу летать. Ненавижу приземляться.

Пилот справился с поставленной задачей, приземление прошло мягко.

Даша поспешно поднялась, Гриша последовал её примеру. Подал ей дубленку, помог надеть. Не сопротивлялась – уже хорошо.

Они спустились по трапу, и Гриша порадовался, что погода не лютовала. Хватит с них пока метелей.

Их уже ожидали. Три черных внедорожника с тонированными стеклами. Рядом с первым стояли два охранника в коротких пальто и высокая женщина в меховой шапке и кожаной куртке с таким же меховым воротником. Джинсы и утепленные ковбойские сапоги завершали образ.

– Гриша! – женщина сразу же выдвинулась к ним навстречу.

Он же, бессовестно пользуясь растерянностью Даши, нашёл её руки и переплел их пальцы. Девушка вырываться не стала. Всё-таки она умница, на публике закатывать скандалы или показывать недовольство не будет.

– Бабушка, привет! Иди-ка сюда, я тебя расцелую!

– Да уже и иду!

Даша притихла рядом, но шла вместе с ним.

Руку её он выпустил лишь, когда бабушка оказалась рядом. Он обнял её, вдыхая любимый и родной с детства запах. Ветер всё-таки присутствовал, вызывая желание поскорее оказаться внутри автомобиля, а лучше – дома.

– Как же я соскучился…

– Соскучился он. Ну-ну. Соскучился бы – давно приехал бы.

Он разжал объятия и приобнял бабушку, после чего обернулся к застывшей неподалеку Снегурке.

Она снова стояла в стороне, но поглядывала на них с любопытством. Гриша улыбнулся и протянул ей руку.

– Иди сюда. Даша, познакомься, это моя бабушка Регина Валерьевна. Бабушка, это моя Даша.

– Гриша, я прекрасно осведомлена, кто это. Дочка, что ты стоишь, как неродная.

Бабушка высвободилась из его рук и направилась к Даше. Не успела девушка произнесли дежурные слова приветствия, как оказалась в крепких объятьях новой знакомой.

Бабушка выдохнула:

– Уж ты, едрена вошь, какая ты у нас красотка. Обнять-поцеловать можно?

И не дожидаясь ответа Снегурки, она притянула её к себе и расцеловала в щеки по русскому обычаю троекратно, чем вызвала искренний смех у девушки.

– Регина Валерьевна, здравствуйте. Мне тоже очень приятно…

– Ой, деточка, я тебя умоляю. Давай-ка отбросим нахрен всю эту светскую ерунду и начнем общаться по-свойски. И ко мне можно без отчества. Я, конечно, дама в возрасте и являюсь бабушкой вот того презентабельного взрослого мальчика, но порох в пороховнице ещё имеется, и не такая я уж древняя.

– Что вы, про вас так язык не повернется сказать.

– Вот пусть и не поворачивается. Слушай, внук, на фотографиях Даша не столь красива, а в реальной жизни… Снегурка настоящая!

Гриша довольно хмыкнул. С кем, с кем, а с бабкой у них всегда было идеальное понимание. Он начинал говорить, она заканчивала. То же и с проблемами в детстве: если ему самостоятельно не удавалось их решить, он шел именно к ней. Она никогда не кричала, не ругалась. Сначала выслушивала. Нет, в конечном итоге она срывалась на эмоции и крепкие выражения, но никогда в его адрес. А потом садилась напротив и четко давала расклад. Именно она обучала его премудростям жизни и основам выживания в большом бизнесе. Не родители, не учителя в престижнейших школах и университетах.

И даже сейчас у неё возникла по поводу Даши точно такая же ассоциация, как у него.

А то, что бабушка в курсе событий, так он в этом не сомневался. Как только они прилетели в Женеву, ей уже обо всем доложили. Ба любила быть проинформированной, несмотря на то, что жила вдали от светской жизни.

– Мне это бл*во не подходит, – заявляла она не раз.

– Согласен, бабушка, Снегурка и есть. А теперь, дамы, давайте-ка по машинам. Поднимается ветер, а мы без головных уборов. Не хватало ещё простыть.

– Эй, внучок, полегче. Это моя территория, и командую тут я, – Регина Валерьевна подмигнула ему. – А если серьезно, то ты прав. Даша, как долетели? Турбулентность не затронула?

– Нет, всё тихо.

– Вот и славно. Так, ваша машина та, что вторая. Поговорим, когда приедем. Ох, как же я рада вас видеть!

Глава 9

– Регина фермер?

– Да. Но в последние годы она немного, как сейчас модно говорить, перепрофилировалась и заделалась коннозаводчиком. Я тебе завтра всё покажу. Или она сама покажет. Ей будет приятно. Она любит своих лошадок, готова говорить про них часами.

– У тебя интересная бабушка.

– Она у меня мировая.

В словах Зимина слышалась неприкрытая гордость. И вообще, с того самого момента, как они приземлились, он не переставал улыбаться. С Дашей тоже происходило нечто странное. Знакомясь с Региной, она впервые в жизни испытала искреннюю симпатию к абсолютно незнакомому человеку. Регина покоряла открытостью. Но тут не стоило обольщаться раньше времени и забывать, к какой семье она принадлежит.

Даше хотелось верить. Непонятно во что, но хотелось.

Может, в то, что там, за поворотом, на заре нового дня её ожидает светлое и прекрасное будущее, где её будут любить, уважать и считаться с её мнением. Назойливый ироничный голосок внутри, проснувшийся совсем недавно, не без ехидства заметил: а что она сделала, чтобы её уважали? Или она считает, что взрослые состоявшиеся люди, которые работают по двадцать часов в сутки и достигшие многого, будут прислушиваться к глупой девчонке, единственным достижением которой является противостояние мачехе?

– Я рада, что у вас хорошие отношения, – медленно проговорила Даша, оглядываясь по сторонам.

Их небольшой картеж миновал блокпост и въехал на территорию, где Даша увидела многочисленные постройки на полях, из чего и сделала предположение, что Регина фермер. Даша, скорее, её представляла изнеженной светской львицей, строгой, в черном узком платье ниже колен. На шее – длинная нитка жемчуга. Волосы обязательно идеально уложены, волосок к волоску, и никакой седины – чистый блонд или, наоборот, шикарный роскошный шатен. И обязательно изысканные туфли-лодочки даже к завтраку.

Но ковбойские сапоги и еще зимой?

Сколько Регине лет? Не имело значения. За семьдесят – точно. А сколько жизни, сколько энергии! Глаза блестят, губы постоянно улыбаются.

– Да, хорошие. Я сам этому рад. Родителей я люблю, но мы с ними не так близки.

Даша разом притихла.

– Ты никогда не говорил про своих родителей, – она сама не знала, зачем продолжила развивать тему.

Ей же неинтересен Зимин!

И всё же…

– Они официально женаты, но давно не живут вместе. Мама тусуется в Майами, у неё друг моложе меня. Отец сейчас в Англии. От дел не отошёл, но больше играет в гольф и проводит время в яхт-клубе, чем в офисе. Что, кстати, меня идеально устраивает.

– А дед?

– Умер. Десять лет назад. Инфаркт. Но бабка с ним давно развелась, не сошлось у них.

Даша кивнула, раскладывая в голове по полочкам полученную информацию. Хоть что-то. Если пока нет возможности разбежаться в разные стороны, она всё же предпочла бы получше узнать человека, который рядом.

Дом Регины, как и ожидалось, оказался большим. Красивый трехэтажный особняк с панорамными тонированными стеклами, с раскладками и прилегающей верандой. Рядом имелось ещё несколько построек, где, видимо, проживали работники. К дому вела широкая расчищенная дорога.

Машины остановились, Григорий вышел первым и, пока Даша вертела головой по сторонам, обошёл автомобиль и открыл дверь с её стороны.

– Пойдем.

Его руку без перчатки она приняла спокойно, за что мысленно себя похвалила. Нечего шарахаться.

Регина их уже поджидала, направляясь к крытому крыльцу.

– Добро пожаловать в мой дом.

– Ба, ты переделала левое крыло?

– Самую малость.

– Ты же прошлым летом торжественно клялась, что ни-ни! Больше никакого ремонта.

– Внук, я тебя умоляю. Я женщина или кто? Я имею право передумать?

– Имеешь, конечно, но поберегла бы себя. Или хотя бы мне сказала. Я бы прислал толкового прораба.

– Ой, прямо так и толкового! – Регина пренебрежительно махнула рукой. – Знаю я ваших городских пижонов! Приехал бы расфуфыренный хрен с зализанными волосками и начал бы мне рассказывать за правду жизни! Нет уж! Петрович – самое то.

– Легендарный Петрович…

Гриша заговорщически подмигнул Даше, крепче сжимая её руку и не сводя взгляда с поднимающейся по лестнице бабушки, приглушенно объяснил:

– Они друзья детства. Мужик любит её с детсада, замуж раз десять точно звал. Ба ни в какую. Но, думаю, скоро сдастся всё-таки.

– Я всё слышу.

Даша не смогла сдержать улыбки.

Чувство настоящего дома, где все любят друг друга, подтрунивают, легко общаются, медленно проникало в Дашу, отгоняя прочь невеселые думы и собственные печали. Даже возникла иллюзия, что и она приехала в родной дом – так тепло её принимали. Не было ни суровых взглядов, ни ироничных злых замечаний. Ни тем более угроз и подстав.

Гриша учтиво открыл перед Дашей большую и тяжелую на вид дверь, и Даша вошла в дом. Пусть она и не замерзла, негде по сути, но оказаться в тепле было приятно. Всё-таки зима есть зима с их лютыми морозами и метелью.

– Так, я вам выделила спальню на третьем этаже. Гриш, ту, что серо-синяя. В любом случае, вас сейчас проводят. Чемоданы тоже принесут. Ну что, ребятки, даю вам час прийти в себя, помыться, переодеться, и жду к ужину. Дашулька, форма одежды к ужину свободная. Никаких шпилек и вечерних платьев.

Даша уже открыла рот, чтобы сказать, что она предпочла бы иметь отдельную спальню – передумала. Смысл жеманничать и делать вид, что между ней и Гришей ничего нет? Ага, нет, и поэтому девушка прилетает с ним к его родственнице. Почему-то Даша была уверенна, что она первая, кого он привез к Регине. Странное ощущение, но какое есть.

Она не собиралась спрашивать. Честно. Но вопрос сорвался с губ самопроизвольно:

– И часто ты привозишь к Регине своих подружек?

Они поднимались по лестнице на третий этаж. Неплохая каждодневная зарядка будет. Гриша пропустил Дашу вперед, сам же шел фактически сбоку, рядом с перилами. Услышав вопрос, Гриша негромко хмыкнул:

– Ревнуешь, Снегурка? – и сразу же добавил: – Молчи. Ничего не говори в ответ. Не порть момент. Дай мне насладиться мыслью, что ты готова из-за меня вцепиться какой-нибудь рафинированной кукле в волосы.

– Рафинированной? – у Даши по-прежнему сохранялось хорошее настроение. Не будет она его себе портить. Не хочет.

– Да. Это когда девочка вся прилизанная, гладенькая, сахарная. Ничего натурального. И мысли все только о СПА, салонах красоты и бутиках. А по поводу твоего первичного вопроса – я никого сюда не привозил. Бабушка сразу сказала: привезешь только будущую жену. Осторожнее!

Даша, услышав замечание про жену, пропустила одну ступень. Её нога соскользнула, и девушка споткнулась, Григорий вовремя её поддержал. Не хватало ещё распластаться на лестнице или ещё хуже – сломать ногу или лодыжку.

Девушка повернула голову в сторону мужчины. Их лица оказались на одном уровне.

Совсем рядом.

Она видела, как довольно блестят его глаза. Заметила, что разгладились морщины на лбу. Лишь от уголков губ продолжали убегать тонкой сеткой.

Время остановилось. Замерло, оттеснив тонкой стеной прошлое. Обиды, непонимания, недомолвки. Вокруг них словно вырос некий купол, где только они вдвоем. Даже голоса людей, что суетились внизу, будто прекратили доноситься.

Даша едва заметно покачала головой и тихо сказала:

– Вот теперь я точно промолчу.

Даша опасалась, что Гриша в комнате начнет активничать. Например, присоединится к ней в душе. Но ему позвонили, и он вышел в смежную комнату.

Спальню им выделили огромную. Даше лишь оставалось гадать, сколько комнат объединили, чтобы получилась такая. Регина всё делала с размахом – это Даша уже поняла.

Поэтому, как только Гриша вышел, она юркнула в ванную и с облегчением вздохнула, поняв, что имеется внутренний замок. Отлично. Не будет же Гриша выбивать дверь.

Даша так и не узнала, хотел ли он к ней присоединиться. Девушка быстро разделась и встала под теплые струи. Мылась недолго, всё-таки факт пребывания в чужом доме сказывался. Тут впору улыбнуться. Сколько у неё за последний месяц чужих домов было?

А хотелось, чтобы был один. Где она сама уже будет вить уют и комфорт.

Даша снова вспомнила про деньги Руслана. Нет, пока она их трогать не будет. Да и для полноценного жилья маловато. Конечно, можно обнаглеть, включить режим «капризной, лишенной родительского тепла дочери» и попросить ещё. Он даст. Но кем она себя будет чувствовать?

Была и ещё одна мысль. Даже более кощунственная, чем первая.

Про дом Гриши, который она назвала бы своим…

Девушка настолько разволновалась, что соскользнула рукой по кафелю стены, и снова едва не упала. Да, пора завязывать с эмоциями.

Ужин прошёл замечательно. Атмосфера за столом царила непринужденная и легкая. Помимо них и Регины, на ужине присутствовал тот самый Петрович, которого Регина нет-нет да ласково называла Митей. Представили его Даше, как Дмитрия Петровича. Этому мужчине было слегка за семьдесят, но про него смело можно сказать: есть порох в пороховницах. А как смотрел он на бабушку Гриши! Глаз не отводил, и она в его присутствии заметно смягчилась. Они сидели рядом, и Даша нет-нет да подлавливала их на том, что они как бы невзначай касаются рук друг друга.

Потрясающая пара.

– Какие у нас планы на завтра? – осведомилась Регина, предварительно распорядившись, чтобы подали чай.

– Хочу показать Даше лошадей. Даша, не против?

– Нет, конечно.

Она ожидала подобного предложения. Это логично. Бабка коннозаводчик, значит, для гостьи обязательно устроят экскурсию. Даша ни разу в жизни не видела лошадей в реальной жизни. Оставалось надеяться, что она не испугается.

После ужина Гриша проводил её до спальни и поцеловал в нос.

– Ложись спать. Ты вымоталась, вижу… Бледная снова. Отдохни.

У Даши едва не сорвался вопрос: а ты куда? Но на этот раз она вовремя прикусила язык.

Пусть идет, куда хочет…

Ей всё равно.

Наверное.

Но засыпала Даша с мыслью, что Зимину уйти некуда. Скорее всего, будут с бабушкой и Петровичем разговаривать. А ей, и правда, не помешает отдохнуть. Очередная перемена мест, от смены которых она начинала уставать.

Даша не знала, сколько проспала. Проснулась она внезапно среди ночи от четкого осознания, что в комнате больше не одна. Ложась спать, она оставила приглушенный свет на торшере. Кто бы и что бы ни говорил, лично ей засыпать в чужой кровати было дискомфортно. Поэтому она предпочла оставить светильник включенным, чтобы при необходимости быстро сориентироваться.

И она знала, что рано или поздно Григорий придет к ней.

Спальня-то одна. Кровать тоже одна, пусть и гигантских размеров, на которой запросто могли уместиться около пяти человек.

Но она только для двоих.

Даша открыла глаза и сразу же увидела Гришу. Сердце сделало в груди кульбит. Ведь знала, что он придет.

И всё же…

Гриша успел принять душ и переодеться. Волосы поблескивали от влаги, на самом мужчине был лишь халат.

Как знакомо…

До боли. До отчаяния. До ломоты в мышцах.

Гриша сидел в ногах Даши и смотрел, как она спит. Точнее, уже просыпается. Сколько он здесь уже пробыл? Давно ли наблюдает?

– Даша, не пугайся. Прошу… Не дергайся только, – его глаза она не видела, лишь общие черты. И голос тихий, пронзительный. – Знаю, ты мне не доверяешь, и сейчас ждешь, что я снова наброшусь на тебя.

– Где ты был?

Даша готова была вступить в диалог, лишь бы отвлечься от тягостных ощущений, в которые проваливалась. Воспоминания одно за другим, выплывали на свет.

– Мы пили. С Петровичем. Бабка также ушла спать. Даш… Не смотри волчонком. Пожалуйста… Только не сегодня, а? Мне так хорошо, что я дома, что ты понравилась ба. Она тебе тоже, я наблюдал, как вы общаетесь за столом. Я и остался с Петровичем, чтобы ты спокойно могла уснуть, не думая, что я приду к тебе в кровать с приставаниями.

– А сейчас… что же?

Даша неподвижно и настороженно наблюдала за Зиминым.

От него вроде бы не исходили волны агрессии. Напротив, он выглядел расслабленным. Но ей расслабляться не стоило. Даша помнила, какое у Гриши сильное и натренированное тело.

По тому, как слегка заплетался его голос, она сделала вывод, что выпили они с Петровичем немало.

– Пришел, Снегурка. Кровать у нас с тобой одна. Чувствую себя дебилом, честное слово. Впервые в жизни до одури хочу девочку, а дотронуться не могу.

Разговор принимал опасный поворот, и Даша немного заерзала. Как она себя ни готовила эти дни, ни убеждала, ни приводила десятки доводов, справиться с эмоциями получалось плохо.

– Даш… Хочешь покаюсь? Я пьяный, сам не ожидал, что выпью дохренища, прости. В народе говорят: что у пьяного на языке, то у трезвого в голове.

– Я не люблю пьяных.

– Сам не люблю. Даже парадокс какой-то, я снова злоупотребил спиртным, и снова ты в моей кровати.

– Кровать общая…

– Ты сама знаешь, что не в этом суть. Я помню, что в ту ночь пил. И ты помнишь. Тихо-тихо, что ты… Снегурка, я хочу объясниться. Да не закутывайся…

Даша не сдержалась и потянула покрывало на себя, как только он заговорил про ту ночь, и не сразу заметила, что он внезапно оборвал речь, уставившись на что-то в её ногах. Она разволновалась сильнее. Что там такое могло быть настолько значимое, что он оборвал сам себя?

– Гриш, – она не выдержала.

Мужчина посмотрел ей в лицо, медленно растянул губы в ухмылке и перевел взгляд снова куда-то ей в ноги.

– Знаешь, Снегурка, что поразило меня в тебе? Вернее послужило началом безумия? Твои пальчики на ногах. Как сейчас помню, я отжимался, а ты спускалась по лестнице. Босая. Замерла, стоишь, пальчики поджимаешь, на меня смотришь испуганными глазищами. Вся дрожишь, но готовая драться и снова сорваться в ночь. А я завис над твоими розовыми пальчиками с неброским педикюром. Смотрел и думал только лишь о том, что хочу целовать каждый. Вот и сейчас ты поджимаешь их точно так же, пряча снова от меня.

Признание ошарашило и проникло в душу. Даша не хотела воспринимать его слова близко к сердцу. Не хотела слушать! Перед ней сидит человек, взявший ей силой, четко указавший на её место в их отношениях.

Только под ним. Когда он захочет. Как захочет.

А слова… Всего лишь слова.

Тогда почему они потрясали и вызывали настырный и никому не нужный ком в горле?

Даша не знала, что сказать.

Поэтому промолчала.

Тем временем Гриша немного сдвинул одеяло, обнажая её ступни. Даша интуитивно хотела снова их спрятать, но он поймал одну, накрыв лодыжку рукой. Сначала припечатал к матрасу тяжестью, а потом, невзирая на легкие сопротивления девушки, и вовсе приподнял её, обхватив пальцами саму ступню.

– Вот они. Мой личный фетиш, – Гриша больше не смотрел в лицо Даши, его внимание полностью сфокусировалось на миниатюрной ножке. – И размер у тебя небольшой. Тридцать шесть где-то. Тихо… Знаю, не доверяешь, но, Снегурка… Давай не сегодня, а? Повоюем ещё, девочка. Я бы мог дать слово, что не трону тебя сегодняшней ночью, но, опять же, знаю, что ты мне не поверишь. Может, и правильно… Хрен разберешься теперь. Просто полежи тихо, Дашуль, а я тебя поглажу.

Даша с силой прикусила нижнюю губу. Ногу хотелось выдернуть. Сначала… А как только Гриша заговорил и начал осторожно разминать ступню, нажимая на чувствительные точки, передумала. Не то ли спросонья она расслабилась, не то ли наступила в очередной раз на грабли, и захотелось капельку тепла, особенно после чудесного вечера.

Гриша гладил осторожно. Едва ли не лениво. Чуть надавливал и сразу отпускал.

Потом склонил голову и вобрал в рот большой палец Даши. Та испуганно пискнула, но больше от неожиданности, чем от страха. Гриша, не прекращая ласки, посмотрел на неё.

Это было так… интимно.

Чувственно, что у Даши сбилось дыхание, застряло в горле. Глаза расширились, и она смотрела на мужчину абсолютно непонимающе. Его язык прошелся по пальчику вверх-вниз, и снова губы слегка пососали.

– Гриша…

– Тссс… Давно хотел это сделать. Всё у нас кувырком, Снегурка. Хочу одно, а получается совсем иное. Даже та ночь… Тихо, куда ты… У меня и в мыслях не было брать тебя там… – он переключился на следующий пальчик, прикусив мягкую подушечку, отчего по телу Даши пронесся электрический разряд и неожиданно ударил по низу живота. Ощутимо, едва ли не болезненно. Девушка окончательно притихла, боясь выдать себя. Потерянная и не понимающая, что с ней происходит. Она же не может возбудиться после того, как Гриша так с ней поступил? Предал её доверие. Взял, наказывая. Не любя, а ставя на место.

Но разум разумом, а тело жило отдельной жизнью.

– Ты же мечтала о красивой первой ночи… Я понял, когда мы в спальню пошли, и ты тормознула в последний момент. И я планировал дать тебе красивую ночь, но… Дашуль, пусти меня к себе. Не сегодня… Просто пусти. Через неделю. Две. Месяц. Хотя кого я обманываю, Снегурка? Это сейчас я пьяный, добрый, а завтра черт знает. Может, и переклинит меня снова, и я решу, что хватит устраивать танцы с бубнами, ты же мне как-то с вызовом сказала, что согласна спать со мной, потому что другого выбора у тебя нет. Точно всё кувырком.

Искры внизу живота рассыпались и дальше, опоясывая поясницу.

– Молчишь?

– Слушаю тебя.

– Страшно?

– Не знаю. Иногда да.

– Почему? – Гриша спросил с серьезным лицом и сразу же скривил губу. – Ну да… Никогда не думал, что столкнусь с тем, что буду любить, а девушка станет от меня шарахаться, как от прокаженного.

– Гриш… Не надо, – как Даша ни старалась, голос все же дрогнул.

Гриша перевел взгляд на её лицо и некоторое время молча рассматривал его, а Дашу изнутри разрывало. Более странной ночи у неё ещё не было. А странных ночей после знакомства с Зиминым случалось предостаточно.

– Я люблю тебя, Снегурка.

Казалось, сердце выпрыгнет из груди. В ушах зашумело.

Её первое признание…

И от кого.

– Вот такой неправильной одержимой любовью. Говорят, любовь – это когда отдаешь, отпускаешь. Не согласен. По крайней мере, на данном этапе. Я думал, что балуя и лелея тебя, смогу вернуть доверие. Но ты хорошо прошлась по мне, напомнив, что у тебя теперь есть Коваль, и все материальные благи сейчас ты можешь получить от него.

Давление в груди становилось невыносимым, и Даша чуть подалась вперед.

– Гриша… Ложись спать.

– Надоело слушать мой бред?

– Тебе лучше лечь.

Мужчина снова внимательно посмотрел на неё. А у Даши возникло впечатление, что она спиной падает в море, и волны, одна за другой, окутывают её.

– Пустишь к себе?

– В смысле?

Она мгновенно насторожилась.

– Поспи у меня на плече. Кровать большая, но я же всё равно найду тебя. А это ляжешь сразу. Может, и уснем по-человечьи.

– А ты… – она также пристально посмотрела на него. – В чем будешь спать?

– Говори, как тебе будет комфортно.

– Штаны, – быстро выпалила Даша.

– Хорошо. Договорились?

– Договорились.

Глава 10

Даша спустилась вниз и застала целующимися Регину и Петровича. Они сидели на софе в гостиной, обнимались, и, казалось, никого не замечали вокруг. Даша замерла на лестничном пролете, не зная, что делать дальше и куда идти.

Увиденное было… странным.

Два взрослых человека – да что взрослых – пожилых! – целуются и обнимаются с такой теплотой и любовью, что в душе всё переворачивается от… зависти?

У Даши стремительно ломались все стереотипы.

Она не помнила, чтобы в её семье кто-то выражал эмоции прилюдно. Мама любила обнимать её, но к ребенку всегда более нежные отношения. Видела ли Даша хотя бы раз, чтобы мама и папа целовались? Нет. Так же и с Таней.

А тут… Губы Даши невольно растянулись в улыбке.

Словно почувствовав, что за ними наблюдают, Регина, едва слышно смеясь, оттолкнула Петровича и перевела взгляд на Дашу:

– Подсматривать нехорошо, – сказала и уже засмеялась в голос. – Дашулька, ну что ты стоишь, застыла как изваяние! Давай! Спускайся уже. Гришка тебя на кухне заждался. Весь дневной лимит кофе выпил уже, небось. С утречка-то хреново ему. А нечего! Сильно пьяный вчера был?

Она спрашивает у неё?

Даша поспешно спустилась.

– Нет, почти в норме.

– Угу. В норме. Дашуль, не переживай, мозги я этим, – кивок в сторону Петровича, – уже прочистила. Больше подобного не повторится. По крайней мере, в моем доме – точно! Налакались вчера.

– Регина, ты о чем таком говоришь? Какое «налакались»? Бутылка на двоих – ни о чем.

– Митя, бутылка – ни о чем? Серьезно? Тебе врач что сказал? Вообще не пить! Ни стопарика! Ни капли! А ты, я спрашиваю?

Даша прошла на кухню. Также захотелось получить свою дозу кофеина с утра. Её ладонь коснулась бедер. Надо же… Она и в бриджах для верховой езды, с ума сойти.

Костюм принесли, пока она была в ванной. В это же время и Григорий вышел из спальни. С утра он был неразговорчивым, морщился. Ей даже стало его немного жаль.

Жалеть Зимина она поспешила. Если Гриша и испытывал некие неудобства в плане тошноты и головной боли с утра, сейчас он выглядел бодрым. На нем были так же бриджи и белый свитер с широким воротом.

– Садись завтракать.

Даша покачала головой.

– Не хочу. Ограничусь кофе.

– Тебе следует поесть.

Даша сразу же напряглась. Вздернула подбородок кверху и решительно произнесла:

– Гриша, снова начинается, да? Полный контроль? Шаг влево, шаг вправо – расстрел. То есть спать со мной – я достаточно взрослая и самостоятельна, а решить, завтракать мне или нет – никак? Зимин, какого черта? Вот какого, а?..

Она развернулась, чтобы выйти, не в состоянии справиться с накатившей обидой. Как хорошо всё начиналось! Вчерашний ужин, ночные прикосновения и признания, а с утра снова: знай своё место, Даша.

Ничего не изменится.

Никогда.

Она хоть что будет делать. Просто Зимин привык командовать и контролировать, так и продолжит поступать дальше.

Она не успела сделать и двух шагов, как её схватили за руку, поспешно потянули назад и прижали спиной к широкой груди. А в собранные в пучок волосы сразу же зарылись лицом.

– Извини, – глухо бросил Григорий, прижимая её сильнее. Его руки опоясали её талию, не оставляя ни единого шанса на то, чтобы вырваться. Даша выдохнула, стараясь угомонить волнение, смешанное с негодованием.

Она даже вцепилась в кисть Гриши, намереваясь разжать его захват.

– Я не подумал, что ты так яростно отреагируешь на простое замечание, – его горячее дыхание щекотало кожу шеи, усиливая волнение.

Быть пойманной сильным мужчиной и не иметь шанса на свободу – спорное удовольствие.

– Гриша, это для тебя, может быть, простое. А я всё воспринимаю иначе. Потому что задыхаюсь от тотального контроля над моей жизнью. Ты везде. Дом твой, одежда твоя, еда твоя. Только на воздух, которым дышу, ты не имеешь права. Неужели ты не понимаешь, что я задыхаюсь? Если так и дальше продолжится, то я… Я не знаю, что сделаю, но так невозможно… Ты мне перекрываешь кислород, Гриш. Сам же просил тебя пустить ближе… А ты? Ты мне дашь свободу или…

Она замолчала, откинув голову ему на плечо. Губы Зимина коснулись шеи и осторожно устремились ниже.

– Это было предложение позавтракать, Снегурка. Не злись. Я тебя услышал. Время девять. Мы собираемся на конную прогулку, тебе понадобятся силы.

– Вот когда я почувствую, что хочу есть, тогда и поем, – упрямо произнесла Даша, намереваясь стоять на своем.

– Хорошо. Тогда пьем кофе и выходим.

Конюшня произвела на Дашу огромное впечатление. Она десятки раз видела сюжеты и кадры из фильмов, но в реальности всё было иначе. В сотни раз ярче, сочнее.

– Выбирай любую. Здесь все спокойные лошади, – сказал Григорий, когда они заходили в конюшню.

– Красивые.

– Согласен.

– У меня глаза разбегаются.

– Не спеши. Пройдись. Посмотри. Сердце само подскажет. К тому же, Регина к нам скоро присоединится. Ей не терпится самой показать своих «призовых» будущей внучке.

Даша бросила на Зимина негодующий взгляд.

Внучке…

Тоже скажет.

И это уже не первый намёк.

Хотя почему намёк? Гриша открытым текстом говорил.

Его глаза довольно поблескивали, и сам мужчина выглядел почти расслабленным. Даша после инцидента в кухне тоже успокоилась. Надо проще реагировать, но и не давать себя прогнуть.

Ничего, она обязательно научится. Всему своё время. Не сразу.

В куртке у Григория завибрировал телефон. Мужчина нахмурился.

– Минуточку, Снегурка.

Девушка равнодушно пожала плечами:

– Разговаривай. Я пройдусь.

Даша успела сделать два шага, когда до неё донеслось лаконичное:

– Да, Руслан.

Коваль? Ноги неожиданно ослабли.

Даже немного кольнуло в груди. Руслан звонит не ей, а Грише. Сделав ещё пару шагов, она вспомнила, что свой телефон даже на зарядку вчера не поставила. Не до него было.

Даша увидела белую лошадь. Она её заинтересовала, и девушка направилась к ней.

Странно…

Вроде бы идет, а лошадь не приближается.

Что ж такое.

Даша делает ещё один шаг, а не ощущает, что ступня опускается на землю.

Ничего непонятно…

– Снегурка!

И голос Гриши, как издалека… За пеленой…

А дальше сплошная темнота.

Каждый человек верит, что рожден для счастья.

С самого первого дня.

Он улыбается, растет, взрослеет. Строит планы. Злится, когда что-то не получается и таит обиды. Порой несерьезные. По пустякам. Чтобы лечь спать, проснуться на следующий день и заново строить планы.

И никто никогда не думает, что однажды услышат диагноз, перечеркивающий завтрашний день жирной красной чертой.

Смотря телевизор, лениво листая новостные странички в инсте, слушая радио, мы равнодушно принимаем известие о начавшихся войнах, о потерпевшем крушение самолете. На аварии, случившиеся на дороге, и вовсе не обращаем зачастую внимания. Узнав о смертельном диагнозе кого-то, сочувствуем, проговариваем вслух и возвращаемся к обычным рутинным каждодневным делам.

Потому что свято верим, на инстинктивном, даже животном уровне, что никогда ничего подобного с нами не случится. Просто не может.

С кем угодно произойдет, но не с тобой.

Даша в сотый раз осмотрела персиковые стены больничной палаты. За свою жизнь она несколько раз лежала в государственных больницах, но раньше никогда особо не обращала внимания на палату. Относительно чисто – и уже хорошо. А если повезло, и положили с минимальным количеством коек, то просто замечательно. Меньше соседок – меньше вероятность нарваться на храпящую бабушку. Ещё существовала проблема с окнами. Не во всех больницах провели модернизацию и установили пластиковые. Остались и деревянные, из которых по ночам очень сильно дуло. А ещё запах лекарств, но от него уже никуда не денешься. И койки, выставленные в коридорах, тоже остались в памяти Даши.

Её палата сегодня – совсем другое. Светлая, с большими окнами с видом на сад. Пусть и заснеженный, но очень ухоженный. Видна широкая тропа для прогулок.

В палате Даша одна. На стенах несколько картин с приятными пейзажами, большая плазма со множеством каналов. Несколько кресел для удобства посещения больного. А ещё личная душевая.

Ей предоставили самое лучшее, что можно купить за деньги.

Ещё были корзины с цветами. Каждый день новые. Их ставили в дальний угол, потому что ближе пока врачи не разрешали из-за опасений, что у неё может быть аллергическая реакция, хотя Даша уверяла, что никогда ничего подобного за собой не замечала.

Её личный врач, Александр Ефимович Фадаев, спокойно улыбался на её слова.

В этой клинике и врачи были другие. Ухоженные, с дорогими часами на запястьях и приятным, не раздражающим парфюмом без примеси лекарств. И лица у врачей не уставшие и озлобленные после ночных дежурств и недосыпа.

Тот же Александр Ефимович, очень приятный мужчина лет пятидесяти пяти с аккуратной модной бородкой. С широкими плечами, спортивной подтянутой фигурой. Говорил всегда неспешно, по делу. Приходил к Даше каждое утро между девятью и десятью часами.

– Дарья, как вы себя сегодня чувствуете? – спрашивал он, входя и мягко улыбаясь.

Как она себя могла чувствовать?

Очень хороший вопрос.

Наверное, хорошо для человека, которому вынесли приговор в восемнадцать лет.

Она стребовала диагноз у Гриши.

Посмотрела ему в глаза и твердо произнесла:

– Скажи.

Зимин, в отличие от Фадаева, выглядел разбитым и уставшим. Он несколько дней спал урывками, Даша это знала. Сначала в самолете, потом здесь, в её палате. Ему предоставили отдельную комнату, соседнюю с её, но он отказался наотрез. Даже закричал на медсестру, когда она пыталась настоять. Даша запомнила ту сцену. Вернее, отрывочные воспоминания: его фигуру у окна и тремор рук, когда он проводил ладонью по лицу.

Он волновался за неё.

Постоянно был рядом.

Отменил поездку в Прагу. Правда, ему всё же потом пришлось улететь.

Но это потом.

А первые дни он никуда от Даши не отходил. Даже на анализы ходил с ней. Держал за руку, просто давал понять, что рядом. Вставал таким образом, чтобы она его видела.

Гриша постоянно разговаривал по телефону. Четко отдавал распоряжения, кого-то даже вызывал к себе, проводил встречи или совещания. Даша прислушивалась к его разговорам, но сути не улавливала. Она больше смотрела, нет, впитывала в себя жесты мужчины, как он говорит, двигается.

Как двигаются его губы…

Замечала ли она раньше, насколько у него красиво очерченные губы? Особенно верхняя. С таким красивым контуром, над которым каждый вечер упрямо появлялась небольшая щетина. Даша поймала себя на мысли, что ей нравится наблюдать, как Гриша разговаривает. Он обычно слегка отворачивался, вставал, шел к окну или, наоборот, начинал ходить по палате. Иногда выходил, бросая в сторону Даши извиняющиеся взгляды. Но обычно возвращался довольно быстро.

Ещё ей нравились его руки. Крепкие, с тугими венами-жгутами.

И волосы влажные она тоже любила рассматривать. Когда Гриша выходил из душевой и на них поблескивали капельки воды. Седина шла ему, кто бы и что бы ни говорил. Лицо молодое, а седой. Бывает же такое.

В жизни всякое бывает. Даже самое невозможное.

Ей ли не знать…

Даше хотелось взять полотенце или стянуть его с плеч Гриши (обычно вечером мужчина выходил с полотенцем, словно забываясь), подойти к нему и самой промокнуть волосы. Встать на цыпочки, чтобы хотя бы немного уровнять разницу в росте, поймать его улыбку и заметить, как он слегка наклоняет голову вперед, чтобы ей было удобно.

Так когда-то делала мама. Только не папе, а ей. И мама присаживалась на корточки.

Откуда в Даше появились подобные желания? Она не знала. Она ничего не анализировала, она проживала ещё один день.

В больнице. В частной крутой клинике, адрес которой даже не существовал в «Яндекс-карте», и «Гугл» упрямо молчал о наличии такого заведения. Господи, да какая ей уже разница?

Она здесь. В ВИП-палате. Хотя, наверное, тут все палаты ВИП.

Даша пока мало гуляла по коридорам. Ей не разрешали.

Обследования, обследования и ещё раз обследования.

Интересно, сколько раз ещё будет меняться её жизнь? Круто, чтобы не было возможности сделать шаг назад. Только вперед. Сколько раз невидимая рука будет её толкать? Сильно толкать, чтобы она обязательно упала, ободрала колени и, возможно, даже не встала?

Поднималась ли Даша сама?

Или ей помогали?

Вернее, помогал.

Человек, которого она за прошедшие сутки молча исследовала глазами вдоль и поперек.

– Снегурка, я начинаю думать, что на меня постоянно выливаются невидимые чернила. Причем на нос или щеку. Или второй вариант: я выгляжу настолько хреново, что ты из жалости смотришь на меня.

Она никак не прокомментировала его реплику. Как и то, что он первые сутки спал в кресле. Пусть в удобном, раскладывающемся, с кожаной подставкой для ног и мягким, пушистым пледом. Но всё же это было кресло.

Даша не спрашивала, почему Гриша не уходил. Не спрашивала, почему он предпочитает спать в кресле, а не пойдет в соседнюю комнату, специально предназначенную для родственников, где есть очень комфортная кровать, пусть и не гигантских размеров, как в доме Регины.

Регина, кстати, тоже с ними прилетела. Правда, поселилась в гостинице.

Приехали и Руслан с Катей.

Но про них потом. Не сейчас.

– Скажи, – снова негромко сказала Даша.

Григорий не отвел взгляда, не спрятал глаз.

И, кстати, в них не было ни горечи, ни сочувствия. Была решимость.

– Лейкемия.

Что Даша знала про это заболевание? Ничего. Только то, что оно как-то связано с кровью. А ещё в голове возникала ассоциация – онкология.

И… пустота.

Именно она поселилась в душе первые дни. Ни мыслей – ничего. Эмоции, конечно, были. Паника, боль, отчаяние. Что удивляло Дашу – отсутствие слез и истерики. Ей сообщили о смертельном заболевании, а она отреагировала как-то… странно.

Смотрела в лицо Гриши и думала лишь о том, какая она дура.

Оказавшись на пороге, за которым раскинулась чернота, прошлое предстало в другом свете.

– Теперь ты меня бросишь?

Эти слова оказались первой реакцией на диагноз.

Гриша хмуро ждал её ответа, когда же услышал, выдохнул:

– Чтооо?

Его брови сошлись на переносице, ноздри затрепетали, кадык нервно дернулся.

Зимин преодолел разделяющее их расстояние и схватил Дашу за плечи, слегка встряхнув. Наверное, хотел более ощутимо, но в последний момент сдержался:

– Ты за кого меня принимаешь, Снегурка? – прорычал он, откровенно скалясь. На дне серых глаз разворачивался настоящий ураган, грозящий в любую секунду перекинуться на Дашу. – Ты… Б*я, у меня слов культурных нет! И если бы мы с тобой сейчас не находились в палате! – мужчина сжал губы, перевел дыхание и, не сбавляя обороты, продолжил: – Я бы тебя выпорол. По-взрослому. Так, чтобы жопа горела.

– Гриша…

– Что, мать твою, Гриша! Я, конечно, по-прежнему сволочь в твоих глазах, да, Дашулька? Но хрен я тебя брошу, поняла?! – он снова её встряхнул, на этот раз более мягко. – Даже не мечтай! Только слабаки сдаются и пасуют перед трудностями! Ты не слабачка. Я не позволю тебе так думать, уясни это раз и навсегда! И жалеть себя тоже больше не позволю! Хватит.

В памяти Даши остались моменты, когда отец кричал на маму, что она достала его своими болячками, что из-за них они тратят кучу бабла на лекарства. Что больная женщина – никчемная. И от таких надо избавляться, выгонять из дома к чертовой матери. Даша приходила в ужас и плакала от обиды за маму и почему-то за себя. Сколько же комплексов она хранит из детства!

Почему-то подумалось про Руслана. А если бы она росла в его доме…

Стоп.

Зачем думать о том, чего никогда не будет и что уже не исправить?

Зато есть нечто, что может значительно повлиять на её будущее.

Сколько бы ей ни осталось прожить. Месяц. Год. Или пятьдесят лет.

– Я и не буду себя жалеть, – твердо произнесла Даша, отчетливо понимая, что слова Гриши произвели на неё должное впечатление. Она их приняла, пропустила через себя. И она должна на них ответить. – Просто… всё сложно. Я хотела тебе сказать, что мне надо время, но… Нет, не буду говорить ничего подобного. Конечно, диагноз такой, что… Сложно в общем-то. А тебе… Гриша, я даже не знаю. Ты…

– Я с тобой, – уже мягче произнес он, притягивая её ближе. – Снегурка, ну, почему ты никак не поймешь! Всё – я настолько увяз в тебе, что с головой…

Он оборвал себя и уперся лбом в её лоб.

Она затрепетала в его руках и, поддавшись порыву, прижалась к нему.

– Я такая дура…

– Ты не дура, Дашуль. Ты самая лучшая девочка на свете. Ты моя девочка…

Он гладил её по волосам, по пояснице, а Даша глотала непролитые слезы и жмурилась, не в силах совладеть с накатывающей благодарностью к человеку, которого ещё неделю назад ненавидела и мечтала никогда не видеть.

Как всё быстро меняется! Стремительно… Вот ещё недавно она думала, что осталась одна, никому не нужная, ехала по заснеженной дороге в никуда, не имея конкретной точки прибытия. Потом был дом в лесу с таинственным, пугающим мужчиной, с которым она и поговорить толком не могла, его обжигающее внимание и, как итог, её безумное согласие поехать с ним. Дальше по убегающей вверх. Другая страна, знакомство с биологическим отцом, ревность. Обида, диагноз, и вновь все эмоции смещаются.

Сейчас Даша испытывала тепло. Не просто физическое, даруемое другим человеком. А нечто большее. То, которое она так долго искала, но боялась даже помыслить, что ей перепадет такое счастье. Ровесницы её не поняли бы. Особенно те, кто считал, что они достойны только самого лучшего – минимум спонсора, и уже за то, что их мама родила красивыми, весь мир надлежит бросить к их ногам.

– Даш…

– Что?

– Наденешь?

Даша с неохотой оторвалась от груди Гриши и заглянула мужчине в лицо. Серьезное. Сосредоточенное.

Он взял её за кисть, второй рукой извлек из кармана тот самый браслет, что дарил ей, и который она оставила, поспешно покидая Зимина после их первого выхода в свет.

Сердце заныло.

Ничего не говоря, Даша кивнула.

Пусть… Если ему будет спокойнее.

– Так-с, так-с, я не помешала?

Стук и бодрый голос Регины раздались одновременно. Гриша как раз застегнул браслет, перевернул ладонь тыльной стороной и прижался губами. Даша остро отреагировала на его прикосновение.

Ей понравилось…

Вторжение Регины произошло шумно. Иначе и быть не могло.

– Я с подарком. Долго думала, что можно подарить молодой девушке, и ничего умнее не придумала. Брюлики внук пусть дарить, мешать не буду. Поэтому – вот.

«Вот» оказался гигантским плюшевым медведем, от вида которого Даша не смогла сдержать улыбки. Даже Гриша и тот усмехнулся.

– Ба, и тебя с ним пропустили? Это же медучреждение.

– И что? – фыркнула Регина, проходя в палату. – Пусть бы попробовали помешать мне его пронести.

Нёс медведя молодой человек. Даша помнила его. Он встречал их в аэропорту.

– Куда ставить этого зверя?

– Давай пока в угол.

Гриша покачал головой.

– Жди нагоняя от врачей.

– А он мне нравится, – негромко заметила Дарья, снова пряча слезы. Они в который раз подобрались слишком близко.

Регина подошла к ней и обняла её, тихо шепнув:

– Никогда не плачь на людях. Ты сильная. Ты Коваль. А скоро будешь Коваль-Зимина. Так что не смей.

Регина вроде бы и сказала негромко, но слова достигли нужного эффекта.

Коваль-Зимина?

Звучит невероятно.

– Спасибо за подарок. Он чудесный.

– Внук, ты понял, что надо дарить, чтобы вызвать радость у девочки?

– Понял, как тут не понять.

– Первое, будем пробовать пересадку костного мозга…

Гриша с Русланом сидели в кабинете у Фадаева и слушали, что предлагал врач.

Александр Ефимович говорил долго, зачастую научными медицинскими терминами. Руслан периодически зло щурился, сдерживая порыв прервать врача.

– Какие у неё шансы? – это уже Григорий.

– Самые благоприятные.

Никто из них троих не стал озвучивать Даше, что они находятся в клинике, непосредственно сотрудничающей с правительством. Здесь же располагался и научный центр, где разрабатывались новые методы лечения, вплоть до использования космических технологий. Не стали мужчины говорить и о том, что методы, используемые здесь, никогда не уйдут в народные массы. Фармацевтика была, есть и останется неисчерпаемым Клондайком. В этой сфере даже от них не всё зависело. Так совпало, что и Зимин, и Коваль больше были повязаны в военной сфере. В фармацевтику могли, конечно, сунуться, но с тяжелыми последствиями.

Когда сошли эмоции, вернулся здравый смысл. С ним и холодный расчет. Пусть и не четкое представление, что делать, но в какую сторону двигаться, стало ясно. Гриша поручил узнать про все клиники в мире, которые занимались лечением этой заразы. Он позвонил нужным людям, задействовал связи. Деньги ещё не все. Например, к тому же Фадаеву не попадешь с улицы, даже если предложишь миллион евро.

Коваль отреагировал точно так же.

– Буду донором.

Фадаев кивнул.

Они вышли, и тогда Гриша озвучил свои мысли:

– Идеальный донор – ребенок.

Рус покачал головой.

– От Кати – такие же шансы, как и от меня.

Мужчины встретились взглядами.

– Выпьем по сто грамм?

– Давай.

– Есть ещё один вариант с донорством.

Гриша кивнул.

– Я тоже об этом думал. Мать Даши… Наталья.

Рус поджал губы, разлил водку по рюмкам. Мужчины молча выпили.

– Я не терял её все эти годы. Сука, как чувствовал, что понадобится мне ещё.

– Согласится?

– Седой, у неё нет выбора. Надо будет – привяжу лично к кровати на десять месяцев, но ребенка она родит.

Гриша усмехнулся. Он хотел съязвить, что сам при необходимости подержит Наталью, но передумал.

– В целом, она обычная баба. Дадим денег. На всю оставшуюся жизнь хватит. Только как у тебя Катя отреагирует на ещё одного ребенка.

Глаза Коваля заморозило.

– Трудно… Но она у меня умница. Ребенка я однозначно заберу себе.

– Это крайний случай, Рус. Посмотрим, что предложит Фадаев. Ещё плесни пятьдесят грамм, и я к Даше.

Глава 11

Гриша аккуратно прикрыл за собой дверь, стараясь не шуметь. Важный звонок заставил его выйти из палаты. Он ставил телефон на вибро, сам задремал. Разговор взбодрил его. Дела требовали безотлагательного присутствия в Хабаровске, но как он мог оставить Снегурку одну на несколько дней?

И это только начало. Будет лечение, реабилитация. Он не может находиться здесь месяцами. И Снегурка не может. Поэтому пора оборудовать комнату в его доме. Врачи, уход, медикаменты. Он ей даст всё необходимое.

Первое время, до пересадки, придется полетать. Регина уже заявила, что никуда от внучки не уедет, подыскала себе хороший отель. Руслан с Катей тоже планируют находиться в клинике как можно чаще. Снегурка одна не останется.

И всё же…

Ему уже хотелось увезти её к себе, наплевав на все доводы разума.

Зимин, как и большинство людей, ненавидел больницы. Сам он был счастливчиком – спорт и здоровый образ жизни позволяли ему избегать госпитализации и серьезных диагнозов. Плюс раз в год он обследовал весь организм. Сначала на этом с малолетства настаивала бабушка, потом он уже сам пришел к выводу, что это правильно. Бизнес бизнесом, а на здоровье забивать нельзя.

Но диагностировать лейкемию у молодой девушки…

Грудь Седого сдавило тисками. Фадаев давал оптимистические прогнозы. Но Григорию необходимы не прогнозы! Ему необходим результат.

За те дни, что прошли с момента, когда в их жизнь ворвался этот страшный диагноз, он уже успел изучить статистику. Опять же, статистика вещь относительная. Есть для общего пользования. А есть та, которую никогда не обнародуют.

И вот вторая говорит, что у них всё будет хорошо.

Просто надо пережить эти чертовы месяцы…

Григорий тихо толкнул дверь и снова зашел в палату. Сразу же нахмурился, увидев, что Даша не спит, а стоит у окна спиной к входной двери.

Босая…

Прикрыв дверь, Зимин направился к ней.

– Ты почему не спишь? Первый час ночи.

– Не спится. Не могу…

Она не повернулась в его сторону.

Маленькая…

А в больничной пижаме видится совсем беззащитной.

Хочется заслонить её от всего мира!

Много чего хочется…

Гриша провел рукой по отросшим волосам, поставив в голове галочку, что необходимо вызвать парикмахера.

– Поспи. Завтра с утра много анализов.

– Я знаю.

Он встал за её спиной. Это не первый их разговор у окна. Даже странно. Обычно с женщинами он разговаривал в ресторане.

– Гриша, а тебе правда нравятся мои пальчики… Ну, на ногах?

Он ожидал какого угодно вопроса, только не такого. Губы невольно растянулись в улыбку.

Снегурка…

Зимин всё же не удержался от искушения, поднял руки и нежно сжал плечи девушки. Замер в ожидании её реакции. На несколько секунд Даша также замерла, а потом расслабилась.

Волна адреналина разлилась в крови Седого. Докатился… Малейший отклик Снегурки воспринимает, как великое благо.

– Нравятся. Очень. Ничего не могу с собой поделать.

– Странно…

– Почему?

Она слегка пожала плечами.

– Не знаю. Девушки привыкли считать, что мужчинам нравится лицо, грудь, попа. А тут пальчики…

– Мы не выбираем, что нам нравится, а что – нет. Это ошибочное мнение. Обычно мужчинам нравится общий силуэт девушки. Формы, изгибы. У меня в отношении тебя появился фетиш. Ты считаешь, что это плохо?

– Тебя интересует моё мнение?

Григорий сжал губы, проглотив иронию.

– Да. Я же спрашиваю.

Даша повела плечами, точно собралась скинуть его руки. По ладоням побежали искры, вызывая некий зуд, что требовал выхода – требовал сжать сильнее пальцы, никуда не отпустить.

Даша аккуратно повернулась к нему лицом, так, что ему даже пальцы не пришлось убирать, невольно порадовало.

А ещё он мог видеть её лицо. Не заплаканное. Немного уставшее, грустное и решительное. Последнее особенно хорошо, учитывая, какой путь его Снегурке предстоит пройти.

Григорий с маниакальной потребностью всматривался в любимые черты, желая знать, что у Даши ничего не болит. Бледная, но не морщится болезненно. И зря она не спит. Но он её понимал. Сон может не идти из-за переживаний и страха.

– Я как-то упрекала тебя в том, что ты раньше особо не интересовался им. Моим мнением, – уточнила она с легкой улыбкой. Глаза при этом оставались по-прежнему грустными. – Вот и уточнила.

– Буду исправляться.

Он не заметил, как начал оглаживать её большим пальцем. На Даше были пижамные штаны и футболка с короткими рукавами. Он нырнул под них, лаская обнаженную кожу.

– Отвечая на твой вопрос. Нет, я не думаю, что есть что-то плохое в твоем… ээээ… фетише.

– Ты и сейчас босая.

– Конечно. Я же лежала на кровати…

– Даша, тапочки на что?

– Полы теплые.

– И что?

Он говорил мягко, стараясь не давить.

Она не отталкивает его, делится мыслями. Уже хорошо.

А он пока подышит ей… Чуть-чуть… Совсем немного…

– Не люблю носки. И тапочки тоже не люблю.

Вот теперь её улыбка ожила. Смягчилась, чем вызвала у Седого легкий приступ тахикардии. С ума сойти, в тридцать с лишним лет волноваться и радоваться как юнец от легкого, едва заметного отклика.

Так тоже, оказывается, бывает. Когда сгибает пополам от желания, грудь жжет и разрывает от эмоций, а лишнего движения сделать не можешь.

Потому что…

Слишком много «потому что».

– Договорились. У меня в доме везде теплые полы и ковры. Проблем не возникнет, – он тоже улыбнулся в ответ.

В зеленых глазах промелькнуло удивление, которое он успел поймать.

Теперь он ловил любой её отклик.

Хватит, один раз уже не увидел. Не рассмотрел. Упустил.

– До твоего дома ещё добраться надо.

Тахикардия усилилась…

– Доберемся.

Даша мотнула головой.

– Не хочу пока об этом думать. Вернее, не позволяю себе. Потому что… Ни ты, ни я – никто не может точно сказать, сколько я пробуду в больнице. В этой или другой, – она остановилась, шумно сглотнув. Было видно, что слова давались ей с трудом. Он уже собрался ей возразить, когда неожиданно почувствовал прикосновение её пальчика к своим губам. У Зимина от этой нечаянной ласки взорвалось в груди несколько петард.

Всего одно нечаянное прикосновение, а его нехило тряхнуло.

– Снегурка…

– Пожалуйста, помолчи, Гриша. Вернее, выслушай меня, – она облизнула губы, и её розовый язычок просто добил его.

Так Зимин думал, пока не услышал следующие её слова:

– Я знаю, ты и Руслан сделаете всё и чуть больше. Спасибо вам за это. Руслана я пока так и не могу даже мысленно назвать отцом. Видимо, для этого нужно время. Которого у меня может не быть. Тихо… Пожалуйста, я же просила… Мне и так сложно говорить обо всем этом, потому что… Потому. Всё смешалось в голове, никак не могу собраться и… В общем, не важно, Гриш. Вернее, может, и важно, да, наверное, важно, но об этом потом. Я хотела с тобой поговорить о другом.

– Слушаю, – сразу же отозвался Гриша, уже решив, что сделает ей и даст всё, о чем она попросит.

Даша продолжила не сразу.

От его лица она руку так и не убрала. Напротив, чуть сдвинула пальчик и теперь чертила им по его губам, искушая и опрокидывая Седого на лопатки. Он готов лечь на пол хоть здесь, лишь бы она упала на него самого сверху.

– Понимаешь, я фаталистка. Я верю, что всё происходит не зря. Поздно я об этом вспомнила, слишком сосредоточилась на своих обидах, страданиях. Я забыла о самом главном. Пожалуйста, только не смейся, потому что мои рассуждения сейчас… это философия, которая… – Снегурка снова оборвала себя. – Прости, я говорю много лишнего. В голове всё перемешалось, никак не разберусь. В общем, что я хочу сказать. Подытожу. Всё, что происходит со мной – это возможность переоценить прожитое и взглянуть на будущее иначе. Я не знаю, сколько мне отведено. Гриша, пожалуйста! Я же просила, выслушай… Повторюсь: я не знаю, сколько еще проживу. Но теперь я точно знаю другое – не хочу больше откладывать жизнь на завтра. Хочу эмоций. Впечатлений. Хочу сделать то, о чем когда-то мечтала. У меня есть деньги Руслана. У меня есть… ты, – она задрожала, – Гриша… Мой первый сексуальный опыт связан с болью и… Я хочу его забыть. Стереть. Вычеркнуть. Заменить новыми эмоциями. Мне было с тобой хорошо. Тогда… Гриш… Займись со мной любовью. Сейчас. Пожалуйста.

Гриша ожидал услышать что угодно, но не эту просьбу. Заняться любовью, а не сексом, что в их ситуации являлось немаловажной поправкой.

Даша смотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых он тонул. Седой заметил легкую растерянность, которая сменялась решительностью и снова уступала место сомнениям. Они по-прежнему жили в душе Снегурки, но она намеревалась с ними бороться. Похвально.

Его девочке предстоит много сражений.

А он будет рядом. Всегда.

Гриша, не спеша и не делая резких движений, перехватил её руку, сцепив пальцы на тонкой кисти. Браслет находился на месте. Ещё один штрих, сносящий Седому голову.

Он сначала поцеловал один пальчик, потом второй. Аккуратно, слегка посасывая и покусывая нежную плоть, при этом не сводя пытливого взгляда с лица Даши.

Он считывал её эмоции. Малейшие отклики. Ему важно было знать, что она потом не раскается, не шарахнется от него завтра. И дело тут уже будет не в его ущемленном самолюбии, с собой он договорится без проблем.

Дело в Снегурке.

Она больше не должна страдать. Не должна испытывать страх и сожаления.

Дыхание Даши сбилось, сделалось более глубоким. Она тоже наблюдала за Григорием с некоторой долей опаски.

– Гриша… Почему ты молчишь? – едва размыкая губы, спросила она.

– Смотрю на тебя, – честно признался он.

– И всё?

– Нет. Не всё. Ещё я трогаю тебя и пытаюсь собрать полетевшую к чертям собачьим выдержку и контроль. Меня раздирают противоречия.

– По… чему?

– Хороший вопрос, Снегурка. Я хочу тебя, глупо это отрицать. Хочу всю. Целиком. Хочу тело, душу. Хочу знать, что ты принадлежишь мне. Более того, моё эгоистическое нутро требует, чтобы ты ответила мне взаимностью. В какой-то момент я опять же из-за своей самоуверенности упустил тебя. Не хочу повторения. Любое твое предложение я приму. Главное, чтобы ты была уверена.

Она несколько раз моргнула, а потом кивнула.

– Я уверена. Я не хочу жить… вернее, думать, что упустила нечто важное. Что могла быть счастливой, но почему-то зря израсходовала ещё один день. Видишь, я стараюсь мыслить правильно.

– Ты умница.

Он потянул девушку на себя. Между ними и так было минимальное комфортное для Даши расстояние. Сейчас же он его сокращал. Самого штормило. На ногах бы устоять, соблазнитель хренов.

Даша поддалась. Неожиданно для самого Григория. Шагнула навстречу, прильнула.

И посмотрела на него доверчиво. Так, что душу вывернуло наизнанку.

Смотрела ли Даша на него когда-то так? Он не помнил.

Её миниатюрное тело прижалось к его. Не плотно, едва касаясь бедрами. А у Зимина уже встал, появилась тяжесть в паху. Воздержание плохо сказывалось на Григории.

– Почему тебя раздирают противоречия? Объясни, – выдохнула его девочка и облизнула губы, словно задалась целью, чтобы он кончил не в неё, а в штаны.

Он уже и забыл, что хотел сказать про противоречия.

– Очень просто, Дашуль. Вот ты сейчас стоишь рядом, ты не можешь не чувствовать моё возбуждение. Знаешь, какую картину рисует моё перевозбужденное воображение? Я хочу тебя нагнуть. Раком. Нагнуть прямо здесь. Развернуть тебя к себе спиной, грубо содрать пижамные брюки вместе с трусиками, вогнать два пальца… Сразу глубоко, растягивая твои нежные складочки, проверяя, насколько ты готова. Забраться рукой под футболку, сдернуть лифчик, возможно, даже порвав его, и добраться до груди. Найти сосок и сжать его, превращая в твердый шарик. Потянуть его чуть-чуть… Тихо, девочка, тихо… Вот видишь, глазки у тебя какие стали, – Григорий чуть сбавил тон, понизив его. – Ничего подобного я, конечно, с тобой пока проделывать не буду. Не готова ты. Ты не сможешь увлажниться от моих действий. Я буду любить тебя. Сейчас. Нежно. Так, как ты захочешь. Я остановлюсь, если ты почувствуешь страх.

Даша под воздействием его слов задрожала, её щеки вспыхнули. Глаза распахнулись, превратившись в два озера.

– Я… – она прочистила горло, – немного удивлена, потому что…

– Потому что неопытна. Даша, ты точно готова? Я могу подождать.

– Я не могу! – чуть повысила она голос и вцепилась рукой в его плечо, слегка вонзая в кожу ноготки.

А для него и эта ласка подействовала возбуждающе.

– Даш… В этой палате установлены камеры. На тот случай, если никого не будет рядом, а с тобой что-то случится. Звука нет. Наш разговор никто не слышит. Я забираю записи после каждого дня, за приватность не переживай. Но лучше нам перейти в соседнюю комнату, что выделили мне. Там камер точно нет.

Не дожидаясь её ответа, Гриша подхватил Дашу на руки. Какая же легкая… Даша зажмурилась, вцепившись сильнее в сильные плечи, и спрятала лицо у него на груди.

Переживает, маленькая.

Он дотронулся губами до её затылка и решительно пересек комнату.

Глава 12

Конечно, кровать была не огромной, но вполне комфортабельной, чтобы при необходимости пара могла спокойно разместиться и удобно провести ночь. Сотрудники клиники делали всё необходимое, чтобы те, кто оставлял «кругленький» чек в конце лечения и пребывания здесь, получали самое лучшее.

Гриша осторожно опустил Дашу на кровать. Он не спешил отходить. Не мог… Ему необходима хотя бы минута, чтобы поймать эти ощущения, когда Даша в его руках. Согласная и немного взволнованная.

Она смотрела на него и глубоко дышала. Грудь под футболкой обозначилась сильнее, появился контур соска. Ответная реакция Снегурки на происходящее была крайне важна Грише.

Удостоверившись, что на лице девушки нет и намёка на страх или сомнения, Гриша немного подался назад, рывком вытащил край своей футболки из-под ремня и стащил её, швырнув куда-то на пол.

– Потрогай меня, – надрывно выдохнул он и тотчас продолжил: – Ты приняла решение, для меня очень важное, но мало ли что. Вдруг ты поймешь, что не сможешь. Даша, я не хочу тебя ломать. Ни в коем случае… Поэтому потрогай. Если испугаешься, поймешь, что что-то не то, что есть моменты, ощущения, которые тебя смущают, мы прекратим.

Даша уперлась локтями в матрас, подавшись немного вперед. Её реснички несколько раз взметнулись кверху, всё же выдавая волнение хозяйки. Да и дыхание говорило о том, что она волновалась.

– Я тоже волнуюсь, Даш, – честно признался он, когда пауза немного затянулась.

– Почему? – голос Снегурки прозвучал совсем тихо.

– Всё очень просто. Не хочу, чтобы в тебе окончательно укрепилась нелюбовь к сексу. Я… – он, поморщился, но продолжил: – Я лоханулся, Снегурка. Возомнил, что всемогущ, и что ты, девочка, от меня никуда не денешься. Ты и не делась, но, как оказалось, любовь по принуждению не так приятна. Меня сейчас выворачивает наизнанку от одной лишь мысли, что тебе будет неприятно ко мне прикасаться, – он грустно усмехнулся. – Как быстро меняются наши приоритеты.

– Меня поражает твоя откровенность, Гриша, – так же грустно ответила ему девушка. – Когда я просила у тебя её, ты молчал.

– Говорю же – самоуверен. Что есть, то есть. Я ошибся, Дашуль.

– Но отпустить не можешь, да?

– А ты этого сейчас хочешь?

Он задал вопрос, а у самого все внутренности свело судорогой. Окаменела каждая мышца, каждая клеточка тела оголилась. Он не знал, как отреагирует, если сейчас услышит «да».

А что изменилось за эти дни в их отношениях с Дашей?

Да ничего, по сути.

Он насильно забрал её себе, она позволила, потому что у неё нет ресурсов, чтобы противостоять. Он давил, она подчинялась.

Черт…

Как же хочется, чтобы добровольно…

И не просто хочется, а всего потряхивает. И уже не из-за того, что для себя, чтобы присвоить и заклеймить, а потому что её счастье важно. Оно перекрывало абсолютно всё. Его эгоизм, одержимость, нездоровую любовь.

Его Снегурка улыбаться должна. Радоваться каждому дню. Учиться, покупать красивые вещи, ему демонстрировать новые платья и эротичное белье. Сердиться, когда срывается поездка на Мальдивы или поход в оперу, потому что у него возникают неотложные дела.

И больше никогда не сомневаться, не бояться, не думать про опасную болезнь.

Даша будет здорова! Он землю перероет, на уши всех поднимет, но его девочка забудет про этот страшный диагноз.

– Честно?

– Да.

Даша приподнялась, теперь фактически удерживая вес тела на одной руке. Её лицо оказалось очень близко к его. Он жадно втянул запах волос и легкого парфюма Даши. Даже не парфюма, скорее, геля для душа. Приятный, цитрусово-цветочный.

То, что она уже приблизилась, Гриша расценил, как хороший знак.

Шарахалась совсем недавно…

– Пятьдесят на пятьдесят. Я сама ещё до конца не осознаю, что со мной происходит. Я бегала, пряталась, рефлексировала. Занималась полной ерундой. Жалела себя. Вместо того, чтобы жить. Я молчала, когда надо было с тобой поговорить. И сказать, что мне нравится, а что – нет. Услышал ты или нет – это уже другой вопрос. А я пряталась. Как делала это всю жизнь. Даже с Русланом… Мы так и не поговорили. Я прочитала информацию и… всё. Поэтому, наверное, грех так говорить, но, может, моя болезнь и была дана, чтобы я могла переосмыслить мою жизнь?

В голове Седого точно ядерная бомба взорвалась, и он не смог совладеть с эмоциями.

– Не смей так говорить! И думать не смей!

– Снова рычишь, Григорий Максимович?

– Твои слова… Они…

– Гриша, я говорю, как есть. Ты последнее время вон мне сколько откровений сделал, пришла и моя очередь. Я всю жизнь считала себя слабой. Сейчас смотрю на Руслана, и думаю: должны же во мне заговорить отцовские гены. Искренне верю, что заговорят. Потому что… Иначе никак. Значит, так надо. Всё это. И ты в моей жизни появился неслучайно. Именно такой сильный, властный, жесткий. Иногда я смотрю на тебя и не верю, что ты… – она замялась, – запал на меня.

– Ты хотела использовать другое слово.

Даша улыбнулась.

– А использовала это.

– Почему не веришь?

– Потому что не понимаю, чем могла привлечь тебя.

– Обязательно надо чем-то? Любят не за что-то, а вопреки. А я увидел тебя и поплыл.

Её брови слегка вздернулись кверху.

– Поплыл?

Тепло прокатилось по позвоночнику Гриши, когда он услышал намечающийся смех в голосе Даши. Девушка расслабилась. Ушла напряженность из плеч. Когда он последний раз видел Дашу расслабленной и немного игривой?

– Совершенно верно. Как коршун над добычей вился. А уж если бы ты знала мои мысли в отношении тебя.

– Ты собирался сделать меня содержанкой.

– Было дело. Снегурка, я привык, что красивые молоденькие девочки любят красивую жизнь и готовы за это платить благосклонностью. Мы, мужчины, даем им кредитки и подарки, они – тепло и ласку. Для меня это норма. Поэтому, естественно, оказавшись с тобой наедине, меня посетили именно такие мысли. Постараюсь объяснить, – Гриша не смог удержаться от веселой ухмылки. – Назовем это «откровение от Зимина». Часть… ну, пусть пятнадцатая. Или сколько я там уже наговорил? Не в этом суть. Суть в следующем. Даша, я привык знать всё о тех людях, кто рядом со мной. Тем более – в моем доме. Ты оказалась в моем доме. Документы я у тебя посмотрел, но они мне ничего не дали. Так как мы были фактически без связи, я не мог узнать про тебя информацию. Кто ты, откуда родом. Ты ли на самом деле та, за кого за себя выдаешь. Снегурка, не смотри на меня удивленными глазками. Ты думаешь, мне девочек не подсовывали? Много раз. Поэтому мысли в голове бродили самые разные. И тут ты ещё говорить не можешь. Лишь шугаешься, отталкиваешь и игнорируешь. Я сделал самые простые выводы: красивая девочка, молодая, на машине, одна. От кого-то уезжала. Значит, под кем-то. Всё просто.

– Мужская логика.

– Совершенно верно. Но меня потянуло к тебе с дикой силой с самого начала. И ревновать я тебя начал тоже с самого начала, Даш. Об этом тоже говорю. К Антону. Меня бесило, что он вообще в твою сторону смотрит! А уж когда ты смотрела… – он покачал головой, сильнее сжимая челюсть. – Я хотел тебя себе. Дико хотел. А ты противилась. Сдерживающим фактором послужила твоя девственность. Чего не ожидал, того не ожидал.

– Гриш, мне лет-то! – искренне возмутилась Даша и почти сразу осеклась: – Хотя… Справедливости ради надо сказать, что к окончанию одиннадцатого класса процентов восемьдесят девочек уже жили половой жизнью. Обсуждали, когда и с кем, многие не стесняясь.

– Я не сомневался, что ты с кем-то уже была. Пока не дотронулся до тебя, Дашуль. И знаешь… То, что ты оказалась девственницей, мне тоже пришлось по душе. Неожиданно. Всегда предпочитал опытных девушек. Знающих, как меня ублажить. А ты… Черт, Снегурка, ты своим появлением в жизни разбудила во мне инстинкты, о которых я даже не подозревал.

Даша слегка нахмурилась, но её глаза оставались спокойными.

– При чем тут моя девственность и твои инстинкты?

Гриша поднял руку и дотронулся до скулы Даши. Похудела девочка… Похудела не в клинике, а пока находилась у Ковалей, прячась от него.

– Никогда не думал, что захочу владеть девушкой настолько, что её девственность приобретет для меня фатальное значение. То, что ты никем не была тронута, для меня на данный момент очень значимо. Дико? Первобытно? Попахивает шовинизмом в чистом виде? Дашуль, я даже не отрицаю. Меня выворачивает наизнанку от мысли, что к тебе может прикоснуться другой мужчина, а ты позволишь. Я впадаю в ярость. Я анализировал то, что произошло с нами в Женеве. Самое плохое то, что моя ярость расчетлива, я не перестаю себя контролировать, я ничего не делаю сгоряча.

Даша слушала его внимательно. Он очень надеялся, что она его услышит.

Как и он её.

Это важно.

Особенно на новом витке отношений.

– Но ты всё это осознаешь, – негромко отозвалась Даша.

– Да. Осознаю. Я привык всё просчитывать.

– Кроме моего бунта, да?

Его ладонь дрогнула, на внутренней стороне появилось легкое жжение.

Он не стал ничего говорить, только кивнул.

– Я испугалась. И…

Она не договорила. Гриша замер, насторожившись.

И глухо выдохнул, когда Даша его ладонь накрыла своей. Более того, прильнула.

– Я хочу забыть эти ощущения. Приласкай меня.

Он бы многое отдал, чтобы услышать от неё подобные слова раньше!

Седой снова провел рукой по лицу Даши. Нежно, едва касаясь.

– Всё для тебя…

Ей должно понравиться!

– Давай я тебя раздену, – глухо выдохнул Седой. Как мальчишка… честное слово… Ещё только подрагивающих рук не хватает!

Даша послушно вытянула руки кверху, позволяя снять с нее футболку. Тонкий, прозрачный лифчик мало что скрывал.

– Красивое белье.

Тихо, Гриша, тихо…

И всё же не смолчал:

– Чтобы ты уже окончательно поняла масштаб моей одержимости, малышка. Ещё одно признание. На сегодня, надеюсь, последнее. Твоё белье. Как я говорил ранее – очень красивое. Я смотрю на него, и думаю, что не видел его. Что ты его покупала вне меня. Или тебе покупали…

– Гриша, ты сумасшедший…

– Какой есть.

Второй рукой он проводит по её плечу, ключице, чуть в сторону, задевая лямку и приспуская её, до конца не снимая.

– Как же мне нравится. Даша…

Её кожа покрывается небольшими мурашками, а дыхание становится более глубоким. Она реагирует на свою обнаженность и его первые откровенные прикосновения.

Григорий старался считывать её эмоции. Малейший отклик. И даже если он увидит намёк на то, что она принимает его ласки через силу, – прекратит. Продолжит утром, завтра или через неделю.

Сам перетерпит.

Воздержание хлестало изнутри, било наотмашь. Член давно встал, яйца ломило. Ещё немного, и у него сперма из ушей польется. Гриша никогда не знал проблем с женщинами. Захотел – пошел и взял. Познакомился, когда имелось время, или вызвал девочку из эскорта. Всё просто.

Желание к Снегурке давно опрокинуло его на лопатки. И подниматься он не желал.

– Подними попку. Давай я тебя полностью раздену.

Даша послушалась. Откинулась назад, не поправляя лямку, позволяя чашке бюстгальтера сползти ещё ниже.

Как только девушка приподняла попку, Гриша взялся за пояс штанов и потянул вниз.

– Я могла и сама.

– Знаю. Но мне доставляет удовольствие раздевать тебя.

Трусики он оставил.

А вот они не соответствовали лифчику. Черные с небольшой кружевной оторочкой. Они ему не понравились, хотя раньше он ничего не имел против черного белья.

– Снимем и их.

Одежду Даши Гриша кидал рядом с кроватью. Завтра ей привезут новую, он уже распорядился.

Природная скромность Даши взяла вверх, и щеки вспыхнули огнем, когда он поддел резинку трусиков.

А вот эту часть белья Зимин снимал медленно, наслаждаясь открывающимся видом. Тонкая талия, красивый лобок с широкой полоской светлых волос и нежные розовые губки, которые Даша поспешила спрятать, соединив колени.

– Ты невероятно красивая.

– Гриш…

– Самая красивая для меня. Не прячься.

– Я…

– Тсс… Вот так, покажи мне себя.

Он лишь слегка надавил, разводя колени в стороны. Даша поддалась сразу, немного выгнувшись в пояснице.

– Тебе нечего стесняться, – Седой не спешил убирать руку с девичьего колена.

Мужчина и сам не понимал, почему медлит. Почему играется… Или насмотреться не может? Надышаться внезапной доступностью?

Ему нравилось никуда не спешить. Эта ночь – их.

Даша прикрыла глаза.

– Ещё чуть-чуть… Дай мне себя.

Она дала.

Показала.

Свет в комнате всё же был приглушен, функционировал один прикроватный светильник, находящейся по ту сторону.

Чтобы не сорваться и не наброситься на Снегурку в ту же секунду, он заставил себя слезть с кровати.

И был неожиданно вознагражден за свою сдержанность.

Потому что как только он встал, Даша распахнула глаза и негромко вскрикнула:

– Ты куда?

Раскаленная лава пронеслась по его венам, едва ли не сбивая с ног. Твою ж мать…

– Я тоже хочу раздеться. Поможешь?

Даша заколебалась, а потом всё же покачала головой.

– Не сегодня.

– Хорошо.

Он действовал быстро. Сначала ремень, потом джинсы вместе с боксерами. Второй раз ему сложно будет оторваться от Снегурки.

– Презерватива снова нет. И я не хочу его использовать с тобой, Дашуль. Я чистый. Кончать в тебя не буду, – он счел нужным расставить всё точки над «i». – Если хочешь с презервативом, думаю, проблем не возникнет.

– Не хочу. Хочу чувствовать тебя.

Большего ему и не требовалось.

Даже этого… через край.

Каждое признание Даши опаляло. Сколько ему женщины говорили комплиментов, лести! На какие ухищрения шли, чтобы завлечь, привязать. Целые стратегии придумывали.

Даша же была самой настоящей. Почему он раньше не рассмотрел в ней эту нежность? Она же раскрывалась, тянулась к нему. Во рту снова появилась горечь. Ответ он отлично знал.

Седой снова поставил одно колено на кровать, продавливая матрас. Из одежды на Даше только один прозрачный лифчик, через который отчетливо просматривались соски. Прекрасные розовые навершия.

Склонив голову, Гриша нашел губами одну «бусинку» и аккуратно втянул её в себя, тормозя порыв сжать сосок губами. Сегодня он придержит коней, и, если Даша откликнется… Если всё будет хорошо…

Он покажет ей другой секс. Неудержимый. На уровне животных инстинктов, когда энергия плещет через край, и ты отпускаешь себя. Есть только ты и партнер. Никаких запретов, никаких сдерживающих факторов.

Только он и Даша.

Какая же она вкусная. Нереальная… Хочется не просто приласкать. Хочется впитать в себя её запах, её бархатистость. Он опустил руку на вторую ее грудь. Слегка сжал. Упругая, идеально помещающаяся в его ладонь.

С губ Даши сорвался легкий стон. После которого она сразу же выгнулась, давая сигнал Гриши о том, что происходящее ей нравится. По спине прокатилась волна ликования! У Снегурки не было страха, потребности оттолкнуть его! Значит, не всё так плохо. Значит, есть шанс.

Он долго играл с её сосками. Сначала с одним, потом переключился на другой. Откликом на его прикосновения служили легкие постанывания. Даша дрожала под его опытными руками, пока он разогревал её. У самого в висках давно стучало от напряжения. Зимин любил петтинг, мог много времени уделить ему, но со Снегуркой он давался ему с трудом. Напряглась каждая мышца, каждый мускул. Он даже втихую радовался, что Даша не трогает его.

Иначе…

Её рука опустилась ему на спину, и он отреагировал – прикусил сосок. Даша вскрикнула. Он сразу же ослабил хватку, разжал зубы. Подул.

– Прости.

Даша смотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых переплелось всё: настороженность и жажда, недоумение и страсть. Возникало ощущение, что она смотрит на него едва ли не впервые.

– Нет, – выдохнула она и потянулась корпусом вперед, запустила пальцы ему в волосы и надавила на затылок, подталкивая снова к груди. – Ещё хочу. Пожалуйста…

Его словно током приложило. Конкретно так. В глазах потемнело, уши заложило.

– Если слишком сильно будет – скажи.

Он должен был предупредить.

Её соски теперь торчали, поблескивая от его слюны. Потемнели, кровь прильнула к ним.

Он не мог устоять.

И снова принялся ласкать, зацеловывая. Пальцы Даши теребили его волосы, иногда ощутимо дергая. Григорий внутренне рычал, распаляясь всё сильнее.

В какой-то момент не удержался, подтянулся на руках и впился в губы Даши голодным поцелуем. Она сразу же подалась навстречу, вонзая ему в плечи ногти. Не до крови… А хоть бы и до неё! Он бы позволил ей поцарапать себя. Нет! Не так! Он бы с гордостью носил отметины Даши на своей коже!

Её рот – искушение. Наслаждение. Мягкие губы на этот раз оказались податливыми и с готовностью приоткрылись, впуская внутрь его наглый и требовательный язык. Вот оно – счастье… Чувствовать под собой любимую женщину, видеть, как она отвечает, прижимается к тебе. Целует. Тот узел, что образовался в районе груди Седого, затягивался сильнее. Но Зимин не сопротивлялся.

С поцелуем он погорячился. Нежного не получилось, слишком долго воздерживался. Не пускали его к сладкому…

Даша застонала и напряглась, руки, что секунду назад обнимали, уперлись ему в плечи в стремлении оттолкнуть.

Григорий среагировал быстро. Оторвался от губ Снегурки, подался вперед и уткнулся своим лбом в её.

– Не буду больше, – выдохнул, не зная, что больше сказать.

Если сейчас она скажет, что всё, что не может – он встанет и уйдет.

Уйдет же?..

Черт!

Да он у её ног сядет и будет сидеть всю ночь, охраняя её сон!

– Гриш…

– Что?

– Ляг на спину.

Он немного нахмурился, но оттолкнулся от матраса и рухнул рядом. Грудь Седого тяжело поднималась и опускалась от сбившегося дыхания, которое никак не выравнивалась. Не в эту ночь – точно…

Даша села, завела руки назад и расстегнула лифчик, который оказался давно порванным. Она бросила его куда-то в сторону.

Их взгляды встретились, и Снегурка робко улыбнулась.

– Просто молчи, ладно? – попросила она, облизнув истерзанные им губы.

Гриша кивнул.

Она уселась удобнее, а его глаза снова и снова проходили по её телу, запоминая, запечатывая в памяти обнаженную красоту.

– Заведи руки за голову. Хочу… – она снова облизнулась и уже совсем тихо добавила: – Я же тоже помню свои первые впечатления о тебе, Григорий Зимин. Как ты отжимался. Очень красиво. Помню твои литые плечи. Там, в бассейне. Мускулы, не перекаченные, но сильные.

Пока она говорила, он сделал, как она просила. И был вознагражден тем, что она потянулась и сразу же накрыла оба его предплечья теплыми ладошками. Простая ласка, едва ли не невинное прикосновение, а пах прострелило в очередной раз. Член дернулся, требуя, чтобы и ему уделили внимание.

– Молчи… Помнишь?

Он кивнул.

Её зеленые колдовские глаза манили. Поволока затянула их, подсказывая, что его поцелуи всё же нашли отклик в её теле.

Даша подалась вперед, заерзала фактически рядом с ним и снова негромко сказала:

– Я хочу сама.

Вопрос едва не сорвался с его губ, Гриша в последний момент сдержался. Лишь слегка приподнял брови, выражая удивление.

– Да. Сама. Так…

Она не договорила, после чего приподнялась и оседлала его, уперев руки в груди.

Она не села ни на его член, ни на бедра. Зависла над ним, перенаправив тяжесть тела на руки.

Зато смотрела ему в лицо, не отводя взгляда.

Он считывал в её глазах легкий страх. Отголоски прошлого давали о себе знать. Это логично. Зимин видел так же и решимость. За той поволокой, что родилась от его поцелуев. Ему хотелось помочь Даше. Он бы поддержал её за талию, направил. Аккуратно, медленно. Но приходилось лежать и не двигаться.

Она его попросила…

Сама – значит, сама.

– Считается, что когда женщина сверху, она контролирует процесс. Правильно?

Он молчал.

– Гриша… Скажи.

– Да.

Даша чуть заметно скривила губы.

– Но это же иллюзия?

– Совершенно верно. Мужчина в любой момент может сжать бедра партнерши и насадить на себя на ту глубину, которая нужна ему, – он не пугал, он говорил, как есть. Оставалось надеяться, что Даша правильно поймет его слова. – Так же партнер движением бедер может задать темп.

– Поэтому ты не двигаешься.

– Поэтому я не двигаюсь.

Она сдвинулась назад, коснувшись ягодицами его напряженного члена. Гриша сжал зубы, едва ли не шипя, как дикий кот.

Чеееерт…

Даша тоже замерла.

Её руки сильнее вжались в его грудь, а он уже мечтал о том, чтобы она легла на неё, распластавшись и прижимаясь.

– Даша, приподними попку… Давай, милая…

Она приподняла, но так и не опустилась.

На лбу Седого от напряжения выступила испарина. Только бы не сорваться… не перехватить инициативу… не спугнуть.

Его член уперся в другое тугое отверстие. И Даша, как назло, замерла, не двигаясь. Давление члена в тугое колечко ощущалось. И ещё как!

– Гриш…

– Да?

– А ты практикуешь анальный секс?

Она сейчас серьезно?!

У него по всему телу взрывались сотни тысяч мелких петард, кровь давно превратилось в лаву, напряжение достигло апогея.

А у неё разговоры… И про что!

– Да, практикую, – выдавил сквозь сжатые зубы, сжав подушку пальцами, сминая и едва ли не разрывая ее.

Даша закусила губу. Слегка склонила голову влево.

– А со мной?..

– Снегурка, – он уже рычал.

– Я серьезно. Со мной бы ты хотел?.. Гипотетически. Не сейчас, конечно. Просто… Ответь, я хочу знать.

– С тобой я хочу абсолютно всё. В попу, в твою узкую дырочку. В ротик, прямо в самое горло. Даша, всё что угодно! Всё, черт побери, на что ты согласишься! И на что я тебя подтолкну… А сейчас! Снегурка, опустись на меня, иначе или я кончу тебе прямо на попу, или у меня сперма из ушей польется!

Но она, кажется, его услышала лишь наполовину. Потому что заерзала попой, задевая головку члена. Дразня или, наоборот, реально не осознавая, что делает с его телом. Позвоночник выгибало от желания, от нетерпения.

Тем более, что она рядом… Совсем близко. Её запах ягод, сохраненный после душа, перемешался с запахом возбуждения, и эта сладкая смесь сносила Седому голову. Если так пойдет дело и дальше, он поседеет полностью.

– Я хочу… – она сглотнула. – Попробовать. Да, хочу, – уже тверже. – У меня же будет время вне клиники, да, Гриш? И мы со смазкой.

– Даша! – он нетерпеливо толкнулся бедрами, и она охнула. Головка произвольно раздвинула влажные складочки.

От понимания того, что его Снегурка увлажнилась, он готов был и дальше слушать её разговоры, такие неуместные сейчас. Проклятье, вот он остолоп! Она, скорее всего, за разговорами пыталась скрыть нервозность!

Он перестал дышать.

Она тоже.

Лишь глаза расширились.

А потом Даша начала опускаться. Медленно, закусив губу. В глазах появилась легкая неуверенность, растерянность.

Впустила его полностью, охнув напоследок.

– Гриш…

– Да? Больно? Саднит? – в голове сотни вопросов наряду с потекшим по венам наслаждением от её узости, влаги.

Оттого, что он снова в ней.

– Давай ты… Только…

– Я понял.

Гриша аккуратно, опять же не делая резких движений, положил руку на талию Даши и задвигался. Толчок – её легкий стон. Ещё один. И ещё. Давление руки на поясницу, и Даша падает вперед, а он прижимает ее к себе сильнее, усиливая разливающееся возбуждение.

– Долго не смогу. Прости…

– Я… знаю.

Откуда?

Зимин, сука, тормози…

Он двигался не спеша. Неторопливо, но проникая полностью, заполняя её собой. Она то закрывала глазки, то распахивала их. Смотрела на него с удивлением.

Ещё одно движение. Ещё…

– Аааа, – гортанно застонал он, выходя из Даши и кончая ей на попку.

Девушка легла притихшая ему на грудь.

Снегурка не кончила.

Поэтому…

– Даша, вот так давай, милая.

– Что?

Пришла её очередь опрокидываться на спину. Она в самом начале слегка засуетилась, даже засопротивлялась, но тут он был бескомпромиссен. Хорошо, что футболка оказалась брошена рядом. Он её схватил, быстро стер сперму с тела Даши и уложил девушку.

Та непонимающе смотрела на него.

– Больно было? Противно? Неприятно?

– Нет.

– Тогда продолжаем.

Она хотела возразить, нахмурившись.

Не успела.

Он властными, твердыми движениями раздвинул бедра Даши и опустился вниз.

Его язык прошелся по скользким складочкам, и Даша закричала. Он увидел, как она рукой зажала рот.

– Не смей, – рыкнул и снова лизнул. – Кричи. Не сдерживайся. Сюда никто не войдет.

Даша интенсивно замотала головой. В зелени её глаз уже не было ни страха, ни неуверенности.

Лишь предчувствие.

Гриша пошёл на уступки. Пусть сегодня покричит себе в руку. Лишь бы кричала. От страсти, от взрывного оргазма. Оттого, что ей хорошо.

Даша металась под ним. Ему пришлось зафиксировать её бедра руками, он сжимал крепко, оставляя красноватые следы от пальцев. Остервенело вдыхал её сладкий запах, посасывал клитор, проникал языком внутрь лона, где совсем недавно был его член.

И у Даши получилось. Она заметалась, выгнулась, задрожала, всхлипнула, застонала долго, протяжно и обмякла.

У него получилось тоже.

Глава 13

– Надо ещё.

– Не могу.

– Как это вы не можете?

– Не могу. Сделал всё, что возможно.

– Хорошо, – и требовательно. – Сколько?

– Вы… сейчас о чем?

– О днях! О чем же ещё?

– День-два. Даже день, скорее всего.

– Мало.

– Больше не могу.

– Что ж… Значит, что имеем.

Она устроилась у него на груди. Проснулась оттого, что рядом билось чужое сердце. Даша лежала, притихнув. Спать не хотелось, хотя по её ощущениям она проспала нет ничего. Может, часов пять.

Тук… Тук-тук…

Даша не спешила открывать глаза. Ей нравилось слушать, как бьется под щекой сердце Григория.

Она это сделала. Пустила Зимина в себя. И разговор не про тело. Сожалела ли она? Однозначно нет. Считала ли, что поступает неправильно, наступив на горло собственной гордости? Тоже нет.

Боялась ли она заниматься с ним сексом? Вот тут уже сложнее. Она подталкивала себя, раскрывая те ресурсы, о которых не подозревала. Или они были в ней всегда, но она предпочитала не обращать внимания?

Какая теперь разница.

Она собиралась двигаться вперед.

Только вперед.

И ни шагу назад.

Вместе с Григорием.

И Русланом.

Ей надо с ним поговорить. Он приходил накануне, но их встреча прошла скупо, в основном Руслан говорил с врачом и Гришей. Причем долго. Мужчины обсуждали её лечение, она не сомневалась. Не сомневалась она так же и в том, что они уже выбрали способ. По крайней мере, выработали стратегию.

Руслан Коваль – её отец.

Па-па.

Она пробовала мысленно катать привычное с детства слово по-разному.

О-те-ц.

Какой образ у неё возникал перед внутренним взором?

Даша прислушалась к себе. Раньше тот мужчина, который её воспитал, и, несмотря ни на что, на любые изменения в её жизни, так и останется её папой, в памяти воспроизводился в одиночестве. Даже без мамы. Сейчас его образ потеснили.

Более высокий, сильный мужчина с волевым лицом и жестким взглядом.

Кто-то вмешался в их судьбы, раскидал в разные стороны, лишил прошлого. Но у них есть настоящее, и может быть будущее. Вот об этом и стоит думать.

Даша обязательно попросит, чтобы Руслан сегодня приехал. Она хотела его видеть. Она готова к разговору.

– Ты чего не спишь? – слегка сонный голос ворвался в её сознание.

А потом теплые губы прикоснулись к её затылку, и рука, что удерживала за талию, сжала чуть сильнее.

Даша зажмурилась. Пусть между ними вчера был умопомрачительный секс, она продолжала его стесняться. Немного, чуть-чуть… Снова впустить в свою жизнь Григория Зимина непросто. Довериться.

Принять.

Влюбиться?

Даша зажмурилась сильнее.

– Эй, Снегурка, ты что?

Из голоса Гриши мгновенно исчезла сонливость и появилась обеспокоенность. Тело под щекой Даши напряглось.

– Что-то приснилось? Или…

– Поцелуй меня, Зимин.

Её не совсем аккуратно повалили на спину, Гриша навис над ней, антрацитовые глаза, из которых ещё до конца не исчезли отголоски сна, смотрели пристально, явно задавшись целью не только рассмотреть её лицо, но и проникнуть в душу.

Повинуясь каким-то непонятно откуда взявшимся инстинктам и потребности, что всколыхнулась в сердце и рвалась наружу, Даша подняла руку и дотронулась до щеки Гриши. Колючая, небритая, она притягивала её. Такая ли колючая щетина у мужчины, как кажется Даше?

Нет…

Колючая и мягкая одновременно. А ещё темная, идущая в контраст с посеребренными волосами.

Металл в глазах заискрился, приобрел более насыщенные стальные оттенки. Даша не могла оторвать взгляда от этой стали, которую раньше не замечала. Почему…

– У тебя красивые глаза, – выдохнула она едва слышно.

Гриша отреагировал мгновенно – слегка прищурился, повел головой в сторону, а Даша продолжала рукой исследовать его лицо. Ей нравилось. Она не могла объяснить внезапной тяги к рассматриванию мужчины, да и не хотела заморачиваться по этому поводу.

Она вообще больше не будет заниматься самокопанием. Ни к чему.

– Ты невероятная после сна, – глухо ответил Григорий и склонил голову. Рука Даши переместилась ему на затылок.

Его губы с утра были сухими, жесткими. Он сразу углубил поцелуй, проникнув языком. Даша хоть и просила сама о поцелуе, невольно выгнулась и сильнее сжала волосы Гриши. Казалось, вместе с его губами на её тело обрушились мелкие искры, что воспламенили кожу, рассыпались точечно. Даша спала в футболке Гриши и в трусиках – обнаженной спать рядом с ним не решилась.

Как оказалось, и эта одежда не выступила достаточной преградой. Гриша, надсадно застонав, не разрывая поцелуя и контакта их губ, переместился на неё, не терпя возражения и какого-либо сопротивления. Движением колена раздвинул её стройные ноги и оказался между ними, удобно устроившись. Толкнулся вперед, показывая свою степень возбуждения.

Даша задохнулась. Между его плотью и её лоном преградой выступали лишь трусики и боксеры, но даже они не смогли притупить ощущения от восставшего члена Гриши и давления, что сладостной истомой плеснулось в Дарью.

Она заерзала и сдавленно охнула, когда Гриша изловчился и просунул руку меж их телами с одной единственной целью – проверить как она. Увлажнилась ли, готова ли его принять. Его пальцы нырнули за край трусиков и прошлись по её складочкам.

Влажным…

Может, это естественная реакция после сна? Нет, Даша, кого ты обманываешь? Внизу живота давно плескалось томление и истома, закручивалась знакомая спираль вожделения, клитор горел под воздействием накатывающего желания. Тем более, мужские пальцы так близко… рядом… чуть-чуть выше и коснутся его…

Но нет. Гриша убрал руку, чем вызвал настоящий шквал протеста у Даши.

И поцелуй их тоже прервал. Более того, он ещё и отстранился!

Дашу захлестнула волна разочарования. Девушка почувствовала себя обманутой. Даже заерзала, но её живот тотчас придавила тяжелая рука.

– Тихо, – и потом раздалось властное. – Бедра приподними.

Даша, не до конца осознавая, что делает, находясь во власти бушующей стихии под название сладострастие, послушалась.

С неё очень быстро сняли трусики.

Сдернули…

Секунда – и Гриша расставил руки по обе стороны от её лица. Она даже не успела заглянуть ему в глаза, как он снова нашёл её губы. И в эти же мгновения начал заполнять её лоно членом, раздвигая влажные складки и проникая сразу на всю длину. Медленно, неумолимо.

Дашу повело, перед глазами замелькали искры, внизу живота что-то взорвалось. Она надеялась на секс – получила.

Другой.

Абсолютно.

Движения четкие, полные. Бедра к бедрам. Плоть к плоти. И каждый раз на всю длину, заполняя и вызывая сумасшедшую, ничем не контролируемые эмоции в следующем толчке. Даша забилась под Гришей, выгнулась, её пальцы сжали его плечи.

Мало…

Как же мало…

Ещё…

Она что-то мычала, потеряв контроль. Её уносило куда-то вдаль, за горизонты.

Мужчина ускорился, и теперь его бедра врезались в её. Но она оказалась не против. Наоборот, устремлялась вперед, пытаясь принять его всего. Она чувствовала его паховые волосы и взрывалась от восторга, что так плотно, так едино.

Он с ней. Он в ней.

Ещё…

Она выгнулась, сильнее сжала губы, не замечая, как укусила Гришу, и, яростно задрожав и застонав, позволила оргазму прокатиться по телу.

– Черт!

Гриша тоже сразу же вышел из неё и излился на плоский, подрагивающий от отступающего оргазма животик Даши.

– Надо как-то предохраняться, – выдохнул мужчина и уткнулся лбом ей в шею.

Даша негромко засмеялась и обняла его.

– Очень рада тебя видеть!

– Катя…

Как так получилась, что Екатерина Коваль оказалась её единственной подругой? Даша обняла девушку. Она была искренне рада видеть её.

– Извини, тебе пришлось из-за меня срываться.

– Ты чего? – искренне изумилась Катя. – Даже думать не смей!

– Я снова врываюсь в твою жизнь, – Даша мягко улыбнулась, заключая в свои ладони руки Кати и легонько их сжимая.

– Может быть, это и неплохо? – подмигнули ей в ответ.

Даша смущенно пожала плечами.

– Можно, я тебя ещё раз обниму?

– Конечно!

Только в эти минуты Даше вспомнилось, что у неё ни разу за все эти дни даже в голове не промелькнула мысль позвонить Тане.

А что она ей скажет?

Да и что услышит в ответ?

Что заблудшая падчерица вляпалась в историю? Что любовничек бросил? Она так и слышала её глумливую интонацию. Дальше бы следовала нужные или, наоборот, истерические речи о том, что денег у неё нет, Даша взрослая женщина, не имеющая с ней никакого родства, помочь ей особо нечем. Максимум, на что Таня пошла бы ради неё – дала бы тысячу евро, и это в лучшем случае.

Звонить ей она не будет. Зачем? Вопрос риторический.

– Катя, присаживайся. А хочешь, я тебе чая заварю? Кофе не предлагаю. У меня тут мини-кухня имеется. Ну, не кухня, конечно, но чайник есть.

– Давай.

Катя опустилась в кресло, откинув косу за спину. На девушке было белое вязаное платье ниже колен и халат. Застегивать она его не стала. На ногах – туфли на низком каблуке, видимо, переобулась, когда приехала в клинику.

– Как у тебя дела, Даш? Рассказывай.

Девушка налила воды в чайник, включила его в розетку и пожала плечами.

– Пока не могу что-либо определенного сказать. Вот сейчас, например, вижу тебя, и у меня настроение хорошее.

Катя улыбнулась в ответ.

– Это же замечательно! Я тоже очень рада тебя видеть. Переживала сильно, – гостья немного стушевалась, но потом продолжила: – Даша, я не буду говорить банальности, просто скажу, что ты в любое время дня и суток можешь позвонить мне и поговорить. До знакомства с Русланом я столкнулась с тем, что оказалась одна. Казалось бы, да, молодая, у меня должно было быть множество подруг и обычных знакомых, а нет… Плюс я затеяла переезд в другой город. Поэтому знаю, как важна порой бывает поддержка.

В горле запершило, и Даша слегка прокашлялась.

– Кать… Спасибо.

Та подмигнула ей.

– Руслан сказал, что вчера повторно брали анализы?

Даша махнула рукой и показала катетер.

– Выдали вот такое украшение.

Катя сморщилась.

– Ненавижу капельницы.

– Аналогично.

– Как представлю, что самой предстоит, – девушка передернула плечами.

– Почему самой предстоит? Плохо себя чувствуешь?

– Пока, слава Богу, всё отлично. Даже по утрам не тошнит. Но я не тешу себя иллюзий, Даша. Почти каждая первая беременность проходит с диагнозом «тонус матки». А это госпитализация и капельницы.

– Катя, капельницы могут ставить и в домашних условиях.

– Кстати! Точно! Я об этом и не думала даже.

– У Руслана, я так понимаю, есть свои врачи.

– Ой, кого у него только в штате нет.

Девушки переглянулись и понимающе улыбнулись друг другу, оставив за кадром лишние слова.

– Поэтому настраиваемся на позитив.

– Только на позитив.

– Другого не дано.

Даша немного замялась.

– Катя, а где Руслан? Ты пришла, а он даже не заглянул…

Она смутилась и прикусила нижнюю губу. В этот момент раздался характерный щелчок электрического чайника, оповещающий, что вода закипела.

– Тебе какой чай? Зеленый или черный?

– Давай зеленый. А лимона случайно у тебя нет?

– Случайно есть, – Даша кивнула на небольшой холодильник. – У меня и фрукты имеются. Хочешь клубнику со сливками?

Катя наигранно громко застонала.

– Конечно, хочу! Спрашивает она ещё!

– Чай с клубникой и со сливками. Оригинально.

– Почему бы и нет? Мы девочки, нам при любых обстоятельствах надлежит кушать клубнику.

– А ты так вообще можешь капризничать по полной.

– Могу. Вот, думаю, начинать уже или немного обождать?

В глазах Кати появились задорные огоньки, которые передались и Даше.

– А Руслан хотел к тебе сразу идти вместе со мной. Но ему позвонил Фадаев. Так, кажется, твоего врача зовут?

– Да.

– Попросил зайти в кабинет. Как раз и Григорий нам по пути попался.

– Значит, мужчины у врача?

– Получается, да.

– Наверное, решают, что со мной делать…

– Даша, не смей грустить. Девяносто процентов удачного лечения – это хорошее настроение и вера. У тебя ого-го какая поддержка, мы рядом. Лучшие клиники, лучшие врачи – будет всё. Не успеешь оглянуться, как будешь гулять вместе со мной по берегу моря и наслаждаться морским бризом. Я даже родить не успею! Вот увидишь! Ой, какая сладкая клубника! Ты сама-то пробовала? Невероятная просто!

– Я даже не знаю, с чего начинать. В моей практике такое впервые.

У Григория на вечер был назначен вылет, и звонок от Фадаева он расценил, как дурной знак.

То, что у доктора есть желание общаться с родственниками – это похвально. Но когда часто, практически каждый день – напрягает.

Вот Зимин и напрягся. Вместо того, чтобы провести время с Дашей, сходить прогуляться по зимнему саду – прогулки ей не запрещены, приходится снова встречаться с Фадаевым у него в кабинете.

Ещё и Коваля пригласили. Руслан позвонил и попросил дождаться его.

– Будем через полчаса. В пробке простояли.

Выглядел Коваль тоже сосредоточенным и готовым к любым новостям.

Седой бросил в его сторону сдержанный взгляд.

Коваль… Неожиданно их пути-дороги пересеклись. Зимин, конечно, предполагал, что будет иметь с ним дело, но чтобы крестить детей… Правы те, кто говорят, что пути Господни неисповедимы. Когда последний раз Григорий был в храме? Он не помнил. Не то, чтобы Гриша был особо верующим, но и к закоренелым атеистам себя тоже не относил.

Перед его внутренним взором неожиданно встала картина: карета, запряженная тройкой белоснежных лошадей, останавливается у храма. Сам Григорий во фраке стоит на крыльце, замерший в ожидании, но с улыбкой на губах. Дверь кареты распахивается, и из неё выходит его Снегурка в изумительно красивом свадебном платье. Волосы собраны в легкую, кажущуюся на первый взгляд незамысловатой прическу. На голове – диадема с бриллиантами. Снегурка замирает у кареты, отыскивая его взглядом…

Он хочет с ней обвенчаться. Понимание этого факта приходит к Григорию мгновенно. Не просто совершить гражданский акт бракосочетания, он хочет дать клятвы верности и любви Снегурке в храме.

Гриша моргнул, слегка нахмурившись. Нашёл время, когда думать о венчании. Фадаев явно приготовил им новости, от которых они не придут в восторг. Иначе не суетился и не нервничал бы.

А то, что доктор нервничает, видно невооруженным взглядом.

– Александр Ефимович, мы вас слушаем. Давайте уже к делу.

– Я и пытаюсь перейти к делу, – мужчина взял со стола ручку и несколько раз её перевернул.

Руслан слегка подался вперед.

– Я повторюсь, что такое впервые. И я обязательно узнаю, как это произошло.

– Фадаев, ты начинаешь нервировать не только себя, но и меня, – Коваль перешёл на «ты».

Доктор шумно выдохнул, кинул ручку на стол, отчего та с шумом ударилась о поверхность, пролетела, чтобы застрять в распахнутой папке.

– Скажу лишь одно, и надеюсь, вы расцените мои слова и действия правильно. Я могу для уверенности порекомендовать ещё одну клинику…

– Александр Ефимович…

Не выдержал и Гриша.

Ему всё больше и больше не нравилось поведение доктора.

Возникли кое-какие подозрения.

И если это так…

– Диагноз Даши ошибочен, – выдохнул Фадаев и заметно побледнел.

– Сууука…

– Руслан Анатольевич, я вас попрошу…

Договорить он не успел, потому что Коваль начал подниматься. Его лицо исказила гримаса ярости. Григорий поспешил подняться тоже.

– Я сам только что узнал и…

– Ктоооо? – прорычал Коваль, выдвигаясь в сторону врача. Тот также поспешно оттолкнулся от стола, проехал на кресле до стены и уже тогда вскочил на ноги.

– Рус! – окрикнул Коваля Гриша.

Вставать на пути будущего тестя он не собирался, но и допустить драку в кабинете главврача – тоже не лучший вариант.

– Александр Ефимович, вам лучше сразу рассказать, как обстоят дела на самом деле. Без вот этих ваших «я не знал» и «я обязательно найду виновных и накажу». Вы нам сбережете время, которое мы и так достаточно много потеряли, себе – здоровье. И, возможно, репутацию. А так же, возможно, сохраните и клинику.

Фадаев глубоко задышал.

Коваль встал неподалеку, прищурив недобро глаза.

– Сначала мне предложили деньги. Очень приличную сумму. Я отказался. Репутация Руслана Анатольевича бежит впереди него. И вы, Григорий Максимович… С вами шутки плохи. Я это знал. Поэтому, повторюсь, отказался. Но и у меня есть слабые места, на которые надавили.

Руслан, не выбирая выражений, выругался.

– Что с Дашей? Теперь более конкретно.

– Гормональный сбой. Стресс. Я бы назначил…

– Приберегите своё лечение для других. Разговор с вами не закончен. Мы ещё вернемся. А теперь имена. Всех действующих лиц.

В парке медленно кружился снег, и они присели на скамью, что стояла под навесом.

– Хорошо-то как…

– И не говори.

– Давненько я не встречал такой теплой и одновременно снежной зимы.

– Ты вспомни, когда зиму проводил в России…

– Твоя правда. Давненько дело было. Отвык. Старые кости требуют тепла и океанского бриза.

Мужчина поправил воротник пальто и посмотрел вперед. Крупные воздушные снежинки опускались на землю не спеша. У них впереди бесконечная вечность.

– Семьи надо было объединять. Шредер зубы скалил, Маркус. Да многие! Ты представляешь силу Коваль-Зиминых?

– Естественно.

– Два голоса. Змеи закопошились. Такого не предвидел никто.

– Да. И ещё… Руслану нужно было принимать дочь. Не страдать херней и щепетильностью. Нет, я его понимаю… Потерять Лизу. До сих пор помню его взгляд. Думал, парень не сдюжит. Всех положит и сам рядом ляжет. Нееее… Оклемался. Окреп. А тут такой сюрприз.

– Это было жестоко.

– Жестко. Зато все активировались!

– У девочки была депрессия…

– Это уже твой внук постарался.

– Ты моего Гришу не трогай.

– Эй-эй, женщина, ну-ка, голосок поубавь. Совсем Петрович тебя разбаловал.

– Не лезь-ка ты в мою жизнь, Гаврилович.

– Понял. Молчу.

– Помолчит он, пожалуй… И всё же я повторюсь, с девочкой ты жестоко обошелся.

– Валерьевна, твою ж мать! Коваль она, в конце концов, или нет? Понятно дело, сейчас Гриша будет с неё пылинки сдувать, но толчок ей дать надо было.

– Толчок… Тоже мне. Так уж и называй вещи своими именами. Пендель. Он и есть пендель.

– Пусть и пендель. Главное – результат.

Мужчина задрал голову кверху.

– Не, люблю Россию, но всё же пора и честь знать.

– Кто? – прорычал Гриша в телефон, едва сдерживаясь, чтобы не сжать его сильнее или вовсе не кинуть в стену.

Что б разбился к херам собачьим.

– Внук, ты о чем?

– Ты или Коваль-старший?

– Хм… Понял-таки.

– Конечно! Кто, ба?

– Оба.

– Оба? Ну нахер… Не верю.

Выдохнул, а потом снова:

– Но какого…

– А такого! И выбирай тон! – резко осадила его Регина. – Не со своими подчиненными разговариваешь, а с бабушкой!

– Лишь потому, что с бабкой… – он снова выдохнул. – Ты же женщина! Ты должна была быть на её стороне!

– Я, в первую очередь, на твоей! Даша мне понравилась. Ей необходима была встряска. Она её получила. А то ишь… Жертвенную овцу из себя строить решила. Не прокатит. Ей по факту рождения не положено! И женой она не простого менеджера будет, так что… Перезагрузка произошла? Произошла! Значит, всё сложилось удачно. И не надо мне сейчас петь про её чувства и эмоции. Не сахарная. Не растаяла. Естественный отбор ещё никто не отменял. И да, жду вас в конце января в гости. У нас с Петровичем юбилей. Всё. Не злись. Люблю тебя, внук.

Глава 14

– С днем рождения.

Гриша подошёл к Даше со спины и уткнулся лицом в основание шеи.

Даша, немного смущаясь, повела плечами.

– Гриша, я мокрая…

– Уже? И без меня?

– Прекрати! Я имею в виду, что я после душа. А ты…

– А я до чертиков соскучился.

– Во сколько ты вчера прилетел? Я не посмотрела на часы.

– В три где-то.

Дашу потянули назад, и она поддалась. Легла на обнаженную грудь Гриши и тихо выдохнула:

– Спасибо за поздравление.

– Я ещё и не начинал. Подарок нести за тобой в ванную не стал, – его губы снова прикоснулись к шее Даши, вызывая приятное возбуждающее покалывание.

Мышцы немного ломило после ночного секс-марафона. Гриша набросился на неё спящую. Именно набросился. Даша даже немного испугалась, хотя и была в курсе его возвращения. Она даже планировала дождаться, но получила категорический приказ идти спать.

– Приеду. Разбужу.

Что он, собственно, и сделал.

Раздвинул ноги и приласкал языком. А потом долго крутил-вертел, объясняя это своим голодом.

При упоминании о подарке Даша смутилась.

– Какой подарок, Гриша? Ты и так меня сильно балуешь.

– Слышать ничего не хочу. Я в душ, потом позавтракаем вместе.

– Хорошо.

– Коробочку отрой всё же.

Гриша подмигнул ей в отражение, шлепнул по попе, после чего скинул боксеры и открыл дверь душевой.

Даша проводила мужчину задумчивым взглядом, а потом поймала себя на том, что губы растягиваются в довольную улыбку.

Сегодня ей исполняется девятнадцать лет.

С ума сойти…

Девятнадцать!

А она уже живет с мужчиной. И с каким! Богат. Красив. Влюблен в неё.

Дальше – никаких самокопаний и размышлений.

Даша запретила себе философствовать. Время – это то, что в любую секунду может закончиться. И то, что люди зачастую не ценят, считая, что у них впереди долгие годы.

Завтра пойду учиться. Заниматься спортом начну с понедельника. Книгу почитаю в отпуске. На море съезжу летом.

И так всегда.

День за днем. Откладывая жизнь и важные события на потом. На когда-нибудь. А потом приходит час, когда думаешь: а почему я несчастлива? А почему я не побывала там-то и не сделала того-то? Почему та девушка имеет багаж впечатлений, разительно отличающийся от твоего?

Даша через это проходила.

Когда за неё решали, как ей жить.

Конечно, она слукавила бы, если бы заявила, что на данный момент полностью независима. Это тоже самообман, когда человек заявляет о подобном. Каждый из нас зависим от другого в той или иной степени. Зависимость может быть и незаметной на первый взгляд. Родитель не может сорваться и уехать в путешествие, потому что у него маленький ребенок. Повзрослевший ребенок не может пойти на работу в ночную смену, потому что болеет мама. И таких примеров сотни. Но это не значит, что зависимость всегда плохо.

Даша просушила волосы полотенцем и посмотрела на своё отражение в зеркале. Потом показала себе язык, схватила халат, закуталась в него и почти бегом направилась в спальню.

Что там Гриша говорил про подарок?

Она не превратилась в одночасье в меркантильную особу, у которой трясутся руки при виде драгоценностей или от коробки с брендовым логотипом. Зная, что на карте есть деньги, и существенные, что в любой момент исполнят твою потребность – черт побери, да почти любую! – на многие вещи начинаешь смотреть иначе. Меняется угол зрения.

Появляется детская радость. Восторг. Оттого, что тебе дарят, прежде всего, внимание и заботу.

На кровати поверх наскоро раскинутого бежевого покрывала, лежала бархатная коробка. Улыбка Даши стала шире.

Драгоценности…

Сердцебиение усилилось. Даша отчего-то встала на цыпочки и, едва ступая, подошла к кровати. Замерла.

Как открыть… Посмотреть…

Коробочка по размерам была существенной. Там не кольцо и не браслет. Что-то более весомое.

Даша спрятала лицо в ладонях, прислушиваясь к себе. Что она испытывала?

Счастье.

В этот ранний час ей было очень хорошо. Безоговорочно.

День рожденья – грустный праздник? Только не в девятнадцать лет, и ни когда тебя поздравляют с раннего утра.

И почему у Даши возникли подозрения, что это только начало?

Она преодолела последние два шага, присела на край кровати и дотронулась рукой до поверхности коробочки. Любопытство разбирало на части, но она держалась из последних сил. Иногда само ожидание куда слаще конечного результата.

– Открой.

Немного хрипловатый голос пробрался под кожу.

Даша обернулась на него и увидела Григория, прислонившегося плечом к дверному косяку между смежными комнатами. Мужчина после душа выглядел потрясающе, чего уж тут греха таить. Даша давно смирилась с мыслью, что Григорий Зимин – роскошный мужчина. За прошедшие месяцы они посетили с ним несколько официальных мероприятий, где он представлял её своей девушкой. Много раз они ужинали в ресторанах. И при каждом выходе в свет Даша ловила в сторону Гриши заинтересованные женские взгляды. Всегда. Некоторые девушки даже пытались с ним познакомиться, кокетничали, ненавязчиво оставляли свои контакты. Присутствие Даши ни одну не смутило. Если по первости Даша наблюдала за подобным проявлением интереса в сторону Григория с легкой иронией, последнее время оно её неимоверно злило.

Даша пришла к выводу, что ревнует.

От мысли, что Гриша может ответить на заигрывание другой девушки, она начинала бесноваться. Одергивала себя, ругала. Не раз повторяла себе, что у неё нет оснований для ревности. Что ревность подразумевает большие, сильные чувства. А она что?.. Ей нравился Гриша. Нравилось быть с ним. Особенно после того, как он начал прислушиваться к её мнению. Давить и прогибать под себя он не перестал – это у него в природе. Бывало, что и срывался вечерами после трудного трудового дня. Даша тоже вспыхивала в ответ. Она с удивлением обнаружила, что также может словесно укусить. Ссоры заканчивались бурным примирением.

Поэтому – да, она признавала, что Григорий Зимин невероятно хорош собой.

И он её мужчина.

Сильный хищник. Хозяин каменных джунглей.

Непросушенные капли воды поблескивали в волосах на голове и на груди. Из одежды на Грише имелось только набедренное полотенце.

– Ты быстро.

Гриша чуть заметно изогнул угол рта.

– Я не сомневался, что без меня ты не будешь открывать подарок.

– Я настолько предсказуема?

Он отрицательно мотнул головой.

– Напротив.

Даша взяла коробочку, сделала вид, что взвесила её, и снова перевела взгляд на мужчину.

– Тяжелая.

Она видела: он ждет.

Волнение плескалось в крови. Продолжая загадочно и довольно улыбаться, Даша отодвинула в сторону золотистую застежку, что скрепляла крышки бархатистой коробочки.

Чтобы сразу же охнуть и отложить подарок назад на кровать.

– Даша?..

– Боже! Гриша, это… Это…

Она обернулась к мужчине, поднялась, не чувствуя, как дрогнули ноги, и бегом бросилась к нему.

Гриша сразу же поймал её в объятия.

– Спасибо…

У неё не нашлось слов, и, чтобы полнее выразить свои эмоции, она принялась покрывать лицо Гриши быстрыми, легкими поцелуями.

– Так тебе понравилось?

– Это… дикий восторг. Ещё раз спасибо. Я даже думать не хочу, сколько оно стоит.

– Вот и не думай. Примеришь?

Даша быстро-быстро замотала головой.

– Трусишка, – мягко заметил Гриша и потянул её к кровати.

Он ей подарил изумрудное колье в комплекте с серьгами. Она предполагала, что получит нечто подобное, но всё равно оказалась неготовой. Очень красивое. Камни переливались в свете точечных светильников, которые включила Даша. За окном ещё не рассвело.

– Я хочу посмотреть, как они на тебе будут смотреться.

Дашу и саму подмывало примерить, но она ни за что не призналась бы в этом вслух. Поэтому оказалась довольна настойчивостью Гриши.

Она приподняла волосы, чтобы Григорию было удобнее застегивать колье.

– Шикарно.

– Особенно с халатом, – выдохнула девушка, не в силах поверить, что подобное происходит с ней.

Ей только что подарили целое состояние.

В очередной раз…

– Особенно с халатом, – вторил Гриша и через секунду жадно вдохнул запах её волос, отчего Дашу пронзило знакомой молнией просыпающегося желания.

Не успела она отреагировать, как Гриша отодвинул край халата и дотронулся до её груди. Жадно сжал, тотчас найдя горошинку соска.

– Снегурка, сегодняшний день – твой.

– Звучит многообещающе.

Даша расслабилась в его руках, невольно сжав мышцы лона. Она была не против продолжения. И, кажется, их желания с Григорием совпадали. Пальцы опытными движениями принялись играть с сосками Даши, срывая легкие стоны с губ девушки. Та откинулась на грудь Гриши, полностью ему доверившись.

Но им пришлось прерваться – зазвонил телефон.

– Даша, твой.

– Да, – пробормотала она, но не спешила отходить от Григория, сильнее погружаясь в сладкую пучину возбуждения.

Телефон продолжал разрываться.

– Тебя хотят поздравить с днем рождения.

– Наверное, Руслан или Катя, – с легким придыханием отозвалась Даша. Колье давило приятной тяжестью. Всё-таки чтобы носить подобные вещи, нужна привычка.

Тело Гриши немного напряглось, что сразу насторожило девушку.

– Это бабушка. Она предупредила, что позвонит ровно в восемь по местному времени.

Регина.

Девушка поджала губы и решительно произнесла:

– Я отвечу.

Руки Гриши разжались, выпуская её, и Даша сразу же почувствовала, как холодок коснулся груди. И дело не в коже. Дело в том, что шло изнутри. Она предпочла бы остаться в нежных, требовательных и очень сильных руках Зимина.

Да, сегодня её день. И он только начинается.

Она подошла к трюмо, на котором ночью оставила телефон и, стараясь, чтобы Гриша не заметил её напряженности, выдохнула.

– Алло, – она нажала на прием звонка.

– Думала, не возьмешь, – насмешливый голос Регины мгновенно вернул ей эмоции, о которых Даша предпочла бы не вспоминать.

С другой стороны…

Почему бы и нет? Чтобы котенок перестал гадить где ни попадя, многие хозяева тыкают его мордочкой в нечистоты.

Вот и её ткнули.

Чтобы она пришла в себя и поняла, кто она.

Когда почти четыре месяца назад Гриша вернулся к ней в палату после разговора с Фадаевым, она по его глазам поняла, что что-то не так. Катя к тому времени ушла – ей позвонил Руслан.

– Ты здорова.

Два слова.

И тишина.

Что испытала в тот момент Даша?

Хороший вопрос.

В первые секунды, бесспорно, сумасшедшую, ни с чем не сравнимую радость.

Она закрыла рот рукой, глаза расширились до неимоверных размеров.

Она смотрела в лицо Григория и… не понимала.

Гриша должен был радоваться вместе с ней! Сжимать её в объятиях! Закружить по комнате и тотчас увезти её отсюда!

А он стоял с таким лицом…

Она никогда Гришу не видела подобным. Даже в тот день, когда они встречались у Руслана дома. Сосредоточенное, жесткое, с холодной решимостью в глазах.

Это шокировало. Откидывало назад.

Даша моргнула. Первый раз, второй.

– Гриш…

Раздался стук, в комнату вошли Катя с Русланом.

Руслан выглядел один в один, как Гриша.

Мужчины не смотрели друг на друга, и это вызывало ещё больше вопросов. Они говорили о том, что Фадаев даст дальнейшие рекомендации, что ей назначили лечение в домашних условиях, а у Даши не складывались пазлы.

Катя тоже стояла притихшей.

Точно они все понимали то, что она не могла понять.

Ковали ушли, сказав, что навестят её вечером. Руслан взялся за ручку, задержался на пару секунд, точно хотел обернуться и что-то сказать. Передумал и вышел.

Тогда-то Даша и выдохнула:

– Кто?

Гриша вопрос сразу же понял.

Даша мотнула головой. Потом ещё раз и ещё.

– Ты же должен был за меня порадоваться… Что диагноз ошибочен… Но ты сказал, что я здорова. Про диагноз ни слова…

Она сделала шаг назад, но резко передумала и устремилась к Григорию, что статуей застыл неподалеку. И который не пытался ничего возразить, опровергнуть, оспорить. Его лицо по-прежнему оставалось нечитабельным, что сказало Даше намного больше, чем любые слова.

Она подошла почти вплотную к мужчине и слегка толкнула его в грудь.

– Скажи мне… Скажи… Гриша! – ещё один толчок. Истерика внезапно подобралась очень быстро. Накрыла её с головой, унося на самое дно, чтобы в следующее мгновение подбросить кверху. – Не было диагноза… Не было болезни, да?

Гриша молчал.

– Черт тебя побери, Зимин! – она уже рычала, вкладывая в удары всю свою силу. – А я думаю, почему мне не делают процедур… Не готовят ни к чему, а тут… а тут… – она перевела дыхание, каждое слово обжигало горло. – Ненавижу!.. Ненавижу вас всех! Тебя! Её! Его тоже ненавижу! Всех! Вы… Вы манипуляторы чертовы! Кукловоды! Вы… да лучше бы я замерзла на той трассе…

Гриша стремительно перехватил её за руки, одну завел за спину, впечатал в свою грудную клетку и яростно выдохнул, обжигая горячим дыханием:

– Могу исполнить твоё желание! Отвезти тебя туда?! А?! Давай!

– Ты… Ты сволочь! Имя! Скажи мне имя!

– Успокойся!

– Да пошел ты!

Она яростно рванула назад, пытаясь вырваться из его захвата. Но её держали достаточно крепко. Тогда она извернулась и лягнула Зимина в колено. Гриша приглушенно выругался, гневно сверкнув глазами, и оскалился.

Она занесла колено для второго удара, но её опередили – Гриша крутанул её, прижав спиной к груди и контролируя её движение зафиксированной рукой, направил к кровати.

– Пусти! Пусти, я сказала!

Он не поцеловал – укусил её за шею.

Даша зарычала в ответ.

Именно зарычала, как волчица. Укус был ощутимым, даже болезненным. Но он произвел странный эффект. Вместо того, чтобы ещё сильнее разозлиться и начать вырываться с утроенной силой, по телу прокатилась огненная волна, пронеслась, ударившись в конечном итоге о мышцы таза. Лоно опалило множеством искр, трусики увлажнились. Глаза Даши недоверчиво распахнулись. Так не бывает!

И пока она пыталась понять, что же с ней происходит, Гриша предпочел действовать. Он бесцеремонно сдернул с неё штаны, поддел резинку трусиков и нырнул вниз. К лону.

Чтобы сразу же вторгнуться между складочек, глубоко, двумя пальцами, растягивая её.

Даша взвилась и, если бы её не держали, рухнула бы от остроты ощущений.

Но у Зимина насчет неё были другие планы.

– Я пойду, милая. Обязательно пойду, но в тебя! Поняла? – прорычали ей в тон на ухо.

Даша не помнила, как уперлась руками в край кровати. Зато хорошо запомнила, как её бедра дернули назад, и кожи коснулся возбужденный член. А потом Гриша вошёл в неё, резковато, причиняя легкую боль, которую сразу же сгладил лаской клитора. Даша, задыхаясь, продолжила ругаться, и, между тем, подала бедра назад, желая получить разрядку, что тугим узлом сворачивалась внизу живота. Гриша заполнил Дашу полностью, не щадя ударился в бедра, подался назад и снова вперед. Даша, сжав зубы, застонала. Отвела руку назад, продолжая второй кое-как удерживать вес собственного тела. Нашла торс Григория и, царапаясь, ещё о чем-то прося и требуя, вжала пальцы в кожу.

Ещё…

Сильнее…

Острее.

Ярче.

Чтобы злость и обида трансформировались, переросли в нечто более значимое по яркости.

Не зря говорят, что секс – лучший способ примирения. Они не мирились, между ними происходило нечто большее.

Рука Гриши не давала покоя клитору, надавливая, теребя, усиливая ощущения надвигающегося оргазма. Губы мужчины целовали шею, плечи.

– Люблю… Снегурка, твою ж мать, как я сильно люблю тебя… Да, вот так, моя девочка… Иди ко мне… Вот так…

Они кончили быстро. Гриша снова вовремя успел выйти из дрожащего тела Даши и излиться ей на футболку.

– Чееерт…

Даша уткнулась лбом в матрас, предпочитая не думать, как все выглядит со стороны.

– Гриша, тут же камеры, – негромко, едва размыкая губы, выдохнула она.

– Я заберу запись. Прямо сейчас. Не переживай.

– Я хочу с ним поговорить.

– С кем?

– Или с ними…

– Даш…

– Гриша. Пожалуйста. Я помню свои ощущения. Первый раз мне стало плохо в приезд деда Руслана. И тогда, там, в комнате… Он смотрел на меня… Я не знаю, как объяснить. А потом и Регина. Это они, я не сомневаюсь. Регина, скорее, просто подыграла, чтобы… Не знаю зачем, но я хочу поговорить.

– Нет.

– Почему?

– Даша, давай мы сначала сами во всем разберемся.

Даша забралась с ногами на кровать, натянула покрывало по грудь и выдохнула, прикрыв ладонью рот.

– Катя мне говорила, что Иван Гаврилович долгие годы не общался с Русланом. Что тот появился в его жизни в дни, когда убили… – тут она сглотнула. – Лизу. Мне до сих пор не верится, что где-то росла и жила моя сестра. Но это потом…

Она снова посмотрела на мужчину.

– Иван Гаврилович… С ума сойти… Знаешь, все мы любим сериалы. Девочки – тем паче. Про властных мужчин. Или про серых кардиналов, что стоят в тени, но которые обладают невиданной властью, – Даша, слишком поглощенная своими личными переживаниями, не заметила, как Гриша слегка прищурился и весь подобрался. – И в глубине души, особенно такой неоперившийся молодняк как я, мечтаем повстречать на пути одного из них. Гриша, я сейчас не конкретно про себя говорю. В общем… Вот на моем встретился ты. Сейчас, положа руку на сердце, я не сожалею об этом. Гриша, стоп! Пожалуйста… Дай мне договорить. Это не значит, что я в восторге оттого, как ты меня продавливал пару недель назад. А ты продавливал – мы это уже выяснили. Сейчас – другое… Даже если бы не было тебя, я дочь Руслана Коваля. Пока мне сложно, и я вижу, что и Руслану сложно тоже это принять. Осознать. Он любил Лизу. Не меня. Но!.. Блин, я что-то хотела сказать. Мысли путаются, а тут ты ещё с сексом…

– У тебя намечалась истерика.

– Ага. Она и сейчас где-то бушует внутри меня… Так вот. Про сильных мира сего. Иван Гаврилович – старая гвардия. Я пока не знаю, для чего затеяна была моя болезнь…

– Он старый больной ублюдок! – прорычал Гриша, яростно сверкая глазами и сжимая руки в кулаки.

– Он тот, кто есть. Как и вы с Русланом. Поэтому… Я определенно хочу поговорить с Региной. С Иваном Гавриловичем – нет. Но! Я точно знаю, что не хочу, чтобы из-за меня вы с ними ругались, – Даша поймала на себе гневный взгляд. – Да, Гриша. Это моя просьба. Нет. Требование.

– Снегурка, – в голосе мужчины послышалось предупреждение.

– Да, Гриша, я так хочу. И Руслану также скажу. У вас другая психология. Гриша, ты же у меня тоже не мальчик-лапушка. И военные заводы, которыми ты владеешь… Одно это многое говорит о человеке. Это со мной ты нянчишься, потому что… – она выдохнула и, сама не веря, что собирается сказать вслух, продолжила: – заинтересован во мне. А если разобраться, сколько сделок и совещаний рабочих ты пропустил, находясь здесь, со мной?

– Не имеет значения, – холодно обронил он, хмурясь.

– Имеет, Зимин, всё имеет. Поэтому… Регине ни слова.

– Пусть она и моя бабушка, но она не имела права вмешиваться! – сорвался он на повышенный тон. – Твоя жизнь – не повод для манипуляций и грязных закулисных игр.

– Зато у меня в голове произошла перезагрузка.

Мужчина замер и как-то особо пристально посмотрел на Дашу. Та же сильнее вцепилась в покрывало.

– Знаешь, даже странно.

– Что? – сердце никак не желало успокаиваться.

– Ба использовала то же слово.

– Какое?

– Перезагрузка.

– Но так и есть. Я же привыкла себя жалеть… Ещё со дня смерти отца. Обиженная, обделенная. Я словно потерялась. А сейчас…

Она замолчала. Гриша, выругавшись, подошел к окну, сложив руки за спиной.

– Мне необходимо было всё это…

– Нет!

– Да! Ты сам знаешь, что да. Если бы я не попала в больницу, то продолжила бы обвинять тебя сам знаешь в чем. А ещё тешить мысль, что я с тобой не по доброй воле. Мне пора завязывать с подобным взглядом на жизнь. Поэтому… Я настаиваю, чтобы ты ничего не говорил Регине. Руслана я также попрошу.

– Боюсь, с Русланом будет сложнее.

– Возможно. Да и Иван Гаврилович… Пусть он пока останется там, где-то за горизонтом. Мне сейчас важнее Регина. Если ты поговоришь, или вы даже поссоритесь, а так, скорее всего, и будет, я навсегда останусь для неё той, которую можно продавить. А Регина… Черт! – Даша усмехнулась. – Ещё одна странность – я хочу, чтобы она меня уважала. Вот такой парадокс.

– Даша, а меня знаешь, что удивляет.

– Что?

– Как ты быстро соединила концы с концами. Поэтому тех, кто не видят в тебе потенциал, ждет сюрприз.

– А ты? – Даша внезапно снова разволновалась. Говорила-говорила, может, где-то даже и лишнее, а сейчас вся обратилась в натянутую струну.

– Я всегда с тобой, Снегурка. Ты меня простишь… Я – тебя. Запомни эти слова.

Гриша прислушался к ней.

Руслан – нет.

Катя сказала, что между ним и дедом произошла крупная ссора, мужчины разговаривали на повышенных тонах. Потом Руслан заперся в кабинете и пил до утра. Старший Коваль улетел в Эмираты.

Но что-то Даше подсказывало, что Иван Гаврилович доволен произошедшим.

Разговор с Региной состоялся по телефону.

– Гриша решил от тебя не скрывать правду. Цени это. Он не просто впустил тебя в свою жизнь.

Эти слова она тоже запомнит навсегда.

Простила ли она Регину?

Сложный вопрос.

За которым следовал ещё один: а есть, за что прощать?

Пройдут года, Даша родит своих детей. И где гарантия, что она уже не будет вмешиваться в их жизнь?

Позже Гриша признается, что оказался сильно удивлен её решением.

Она и сама была удивлена.

И вот очередной виток общения с родственниками.

– Доброе утро, Регина.

– То, что уже разговариваешь да почти с теплотой в голосе, – хороший знак, – где-то за тысячу километров усмехнулись в ответ. – Надеюсь, я в числе первых поздравляющих? Даша, с днем варенья. Девятнадцать лет – не юбилей, но мои самые сердечные поздравления.

– Спасибо.

Даша всё же разволновалась. Гриша встал рядом с ней, положив руку на плечо.

– Суховато, но зачту, – Регина снова усмехнулась. – Как учеба?

– Хорошо.

– Хорошо? Ха! Тебя Витяев хвалит.

– Вы и его знаете, – уголки губ Даши дрогнули.

– Конечно, мы с его отцом и начинали «Школу бизнеса» в Дальневосточном округе. Не всё же москвичам нос задирать.

– О как даже.

– Конечно! Или ты думаешь, что Регина Валерьевна только на пакости за спиной способна?

– Я думаю, что Регина Валерьевна на многое способна, – Даша не заметила, как начала улыбаться.

Вот тебе и обида…

– Значит так, деточка. Витяев хвалит, намекает, что тебе не хватает практики. Мой подарок – стажировка в Японии с июня. На полгода. У Гриши там тоже дела намечаются, так что будет в кон. Язык подтянешь как раз. Но это так, детка, если подарок примешь…

– Я подумаю, – выдохнула Даша, а у самой глаза распахнулись.

Гриша залез под халат и сжал грудь.

Стажировка – это здорово. Но как же основная учеба в институте?

– И мой совет: обсуди с моим внуком заочную учебу. Пора выбрать стоящий университет. И не позволяй ему обрюхатить тебя раньше времени. Учись, деточка. Будешь самостоятельной – поменьше другие будут лезть к тебе. Всё. Поздравила, теперь можно и дальше заниматься делами. Внуку привет! Ах, да, Петрович тоже поздравляет. От него – маленькая белоснежная кобылка. Месяц ей всего. Будет повод приехать всё-таки ко мне. Так, теперь точно всё.

Глава 15

– Катя с Русланом прилетят к ужину. Я немного нервничаю. Мне кажется, ещё немного, и Катя меня будет проклинать.

Гриша допил апельсиновый сок и задорно улыбнулся.

– Почему?

– Из-за меня она постоянно мотается. А у неё уже срок.

– Снегурка, Катя не тот человек, которая будет молчать и что-то делать во вред не родившимся малышам.

– Согласна. У них будет двойня… С ума сойти.

– Наследственное. Два пацана – круто.

– Наверное.

– Кстати, у тебя тоже большая вероятность забеременеть сразу двойней, – Гриша хитро прищурился.

Даша покачала головой и приглушенно засмеялась.

– Даже думать про это не хочу.

– Вот пока и не думай. Когда случится, тогда и будем думать.

– Зимин, – Даша наигранно зарычала.

– А что? Я говорю обыденные житейские вещи и только. Ты сегодня поедешь на занятие?

– Да, у меня английский.

– Может, день дома проведешь… Всё-таки день рождения.

Даша решительно сжала губы.

– Нет. Мне на самом деле его подтягивать надо. Сегодня у нас тренинг. Поэтому, если ты меня подбросишь, то будет здорово.

– Что с машиной? Пока не определилась?

– Нет.

На губах Григория заиграла шаловливая улыбка, а у Даши вспыхнули щеки. Неожиданная реакция. Неужели она по нему так сильно соскучилась?

– Мы можем в субботу поездить по автосалонам. Посмотришь, примеришь на себя понравившиеся машины. Ты хотя бы определилась, что хочешь: седан или кроссовер?

Перспектива провести с Гришей весь день Дашу порадовала. Конец зимы и начало весны у него выдались хлопотными. Постоянные перелеты по России и Европе. Не успевал приезжать, спал несколько часов, глотал какие-то витамины и снова в офис. Иногда возвращался за двенадцать, уставший и измотанный.

– Дел навалилось.

– Проблемы?

– Небольшие. Но всё решаемо.

– Расскажешь? Хотя я, наверное, не пойму.

Когда она впервые завела об этом разговор, выслушала Гришу, то пришла к выводу, что больше половины того, что он говорил, для неё непонятно.

– Я хочу учиться, – смело заявила она.

– Без проблем, – услышала ответ.

Её никогда не привлекал бизнес, управление, менеджмент. И отправляясь на курсы, она думала, что уйдет после первой лекции. Но неожиданно втянулась. Следом последовал английский. Школьная программа у неё была откровенно слабой.

Учеба позволила отвлечься. Заинтересованность сыграла не последнюю роль, Даша быстро втянулась. Занятия позволили ей адаптироваться к новым реалиям жизни, в которых она стала девушкой Григория Зимина.

А главное, понять большую часть его жизни.

Он привез её в свой дом. Большой трехэтажный особняк на закрытой территории. Даша ожидала увидеть нечто подобное и всё же хорошо помнила свои первые ощущения: не сон ли это? Дом Руслана был не менее масштабен и роскошен, но там она больше пряталась и зажималась. Сейчас же на многое смотрела иначе.

– Будешь здесь хозяйкой?

Гриша обнял её со спины. Хорошо, что он не видел её лица. Растерянность с детским восторгом вперемешку.

Она пропустила его вопрос, вертя головой из стороны в сторону. Большой просторный холл, окна с серебристыми раскладками, дающими максимум света. Светлые полы. Мебель в основном представлена в серых, черных и коричневых тонах, абсолютно не создающая эффект мрачности. Гриша сам провел её по всем комнатам, показал и тренажерный зал, и бассейн с сауной.

– Я люблю сауну.

– Я помню, – Даша немного смутилась, уносясь в прошлое.

В доме имелись так же несколько спален, большой зал, столовая и очень уютная кухня, где Даша сразу же полюбила завтракать. На территории располагались ещё несколько домов для обслуживающего персонала и охраны.

– Здесь безопасно, – как бы невзначай заметил Григорий, но Даша не сомневалась, что ей эту информацию дали осознанно.

– Я знаю.

Месяцы пролетели в сумасшедшем ритме. Первый месяц Гриша брал её с собой.

– Полетишь? – каждый раз спрашивал он и каждый раз напрягался. Серые глаза покрывал тонкий слой льда. Даша всматривалась в них и осознавала, что предпочитает видеть рядом с собой другого Зимина – более открытого и нежного. Такой стальной взгляд пусть он оставляет на работе.

Кстати, фамилия у него оказалась «говорящей». Подобную аналогию часто проводили русские классики. Вспомнить того же Обломова у Гончарова, вечного лентяя. Здесь же – наоборот. Мужчина, чей взгляд мог как заморозить, так и отогреть. Бесспорно, сложный характер, скрывающейся за аристократическими замашками и детством, где было всё позволено и давалось куда больше, чем всем знакомым детям Даши вместе взятым.

Она изначально относилась к нему предвзято. Не подпускала. У себя же ставила границы. Считала, что она не может быть ему парой. Та Даша, что зажималась и ни к чему не стремилась, вероятно.

Изменилась ли она? Пока Даша сама не могла ответить на этот вопрос. Он сложный. Да и как человек может сказать, изменился ли он за несколько месяцев или нет?

То, что она стала жадно жить – бесспорно.

Решение, принятое в клинике, осталось с ней. Менять она его не собиралась.

Всё, что ей будет давать жизнь, она будет брать.

Поэтому Даша летала с Гришей. К перелетам так и не привыкла, каждый раз волновалась и переживала. Была возможность – подсаживалась к Грише. Когда он рядом – спокойнее.

Новые города и страны впечатляли. Приходилось гулять одной, это немного удручало. Гриша пытался вырваться, проводить с ней вечера, сам же нервничал. Она видела: он не успевает. Постоянные звонки, разговоры на иностранных языках отвлекали его. Он даже встречи назначал в кафе, куда они заглядывали, чтобы перекусить мороженого и выпить кофе.

Даша поставила точку.

Так нельзя.

Её присутствие выбивало мужчину из рабочей колеи. Она будет с ним летать, но реже.

Поэтому учеба оказалась как нельзя кстати. Даша перестала плавать в терминологии, и уже вполне могла слушать рассказы Гриши с нарастающим интересом.

А ей было интересно.

И вот это поражало её до сих пор.

Где она и где управление? Активы и биржевые сводки?

Но между тем…

Поспешные выводы она делать не спешила.

Ей хотя бы пару курсов универа закончить. И начать свободно говорить и понимать по-английски. Гриша свободно владел несколькими языками.

– Я водила только седаны, – она вернулась к теме автомобиля. – Но кто же из русских не мечтает о большой машине?

– Решено. Смотрим кроссоверы.

– Только не рамные. Я не хочу гигантскую.

– Я тебя услышал. Даша, мне пора выезжать. Тебе на сборы тридцать минут.

– Буду готова.

Ещё ей нравилось, что Гриша её подвозит. Пусть он и не сам за рулем – неважно. Важно другое. Тот факт, что пока они в дороге, это их время. Проведенное вместе. Когда они могут помолчать, вдыхая запах друг друга, или поговорить о пустяках.

Время меняет восприятие. То, от чего она раньше бежала, притягивало. Что мешало ей в той же Женеве не играть в детские игры, а принять мужчину и его стиль жизни? Не вставать в оппозицию, а найти что-то новое и интересное для себя? Те же возможности. Ведь Гриша тоже заинтересован, чтобы она развивалась. Он ни разу не заикнулся, что она должна сидеть дома и ждать его.

Почему-то минуты, проведенные во время дороги в машине, для Даши становились особенно ценными. Наверное, ещё и по этой причине она не спешила с выбором автомобиля.

Опять же, когда на твоей карте находится крупная сумма, мировоззрение невольно, постепенно, не сразу, но меняется. Если раньше Даша, гуляя по ТЦ, не смела даже заглядывать в бутик с итальянскими сумками, теперь заходила и покупала ту, что ей нравится. Правда, на ценник всё же смотрела.

Она училась жить в другом мире.

Мире, где её мужчина Григорий Зимин.

Где на день рождения ей дарят драгоценности и породистых жеребцов.

Где за её спиной стоит такой человек, как Руслан Коваль, бывший генерал ВС РФ, в настоящее же время крупный бизнесмен, носящий на лацкане пиджака тот же значок, что и Гриша.

Она изучала этот мир, и он ей отвечал дружелюбием.

Конечно, случались и неприятные моменты. За её спиной часто шушукались. Дашу не воспринимали всерьез на тех же самых светских мероприятиях, куда она выходила с Гришей. А всё почему? Потому что она не владела необходимыми знаниями и навыками. Ей не о чем было поговорить с другими спутницами. Тут стоило сделать справедливую поправку: это им не о чем было с ней говорить.

Даша могла десятки раз расстраиваться и злиться. Негодовать и молча переживать. А что дальше? По-прежнему упиваться обидой или развернуться на сто восемьдесят градусов и постараться взглянуть на себя с другой стороны?

Что она из себя представляла?

Было в ней что-то, кроме красивой внешности?

Ни-че-го.

Ни знаний, ни умений, ни возможности поддержать разговор.

И дело не в том, что Даша хотела кому-то понравиться или завести себе подругу из окружения Гриши.

Она не хотела себя чувствовать изгоем. Если вначале на неё смотрели с любопытством, то потом нет-нет да проскальзывали легкое презрение и пренебрежение.

Даша решила подобное пресечь.

Следующими пунктами в её образовании стояла работа со стилистами и, по возможности, изучение ещё одного языка. Она не определилась, какого именно. Но склонялась пока к итальянскому. Если со стилистом она намеревалась начать занятия с мая, то с языком пока повременит. Но в голове галочку поставила.

Даша стояла на крыльце и разговаривала со знакомой девочкой с курсов. Она появилась только вчера, подсела к Даше и слишком навязчиво пыталась подружиться. Даша не была против общения, но ни когда человек перебарщивал.

Поэтому когда зазвонил телефон, она сухо извинилась и отошла в сторону.

– Привет, именинница.

– Привет, Руслан.

Она должна была бы привыкнуть общаться с Ковалем. Реагировать более спокойно, без лишней суеты.

Не получалось пока.

Они созванивались раз в неделю стабильно. Вернее, звонил он. Спрашивал о делах, интересовался. Даша отвечала, пряча улыбку. Она не сомневалась, что он в курсе пусть и не каждого её шага, но почти. Вот если бы она не жила с Зиминым, то контроль был бы тотальным. С охраной. Это Катя ей, иронизируя, сообщила. Даша сначала отмахнулась.

– Катя, без обид… Но не получается у нас с Русланом быть отцом и дочерью.

Та фыркнула.

– Даш, успокойся. Не загоняйся. То, что происходит между вами – нормально. Притирка. Вызывает уважение твоя позиция.

– Моя? – ей не удалось скрыть удивления.

– Конечно. Ты же понимаешь, что Руслан, мягко говоря, не бедный человек. А ты с него ничего не просишь, не требуешь.

– А надо? – тут уже Даша не смогла сдержать улыбку.

Должно пройти время. Какой-то путь. Год. Два. Десять лет. Даша не знала. Она знала другое – звонкам Руслана всегда рада. Ей приятно слышать его четкий, спокойный голос, напрочь лишенный суеты. Всегда говорящий по делу, Коваль и в неё вселял некую уверенность.

Интуитивно она чувствовала – у него так же. Такое же восприятие её. То есть она в его жизни есть – факт. Но близости духовной пока между ними нет. Хотя опять же Даша не сомневалась: окажись она в трудной жизненной ситуации – Руслан сделает невозможное.

– Итак, я могу начинать нудно перечислять, что тебе сегодня уже делали несколько десятков раз? Здоровья, красоты и прочего.

– С несколькими десятками ты, конечно, погорячился…

Она не могла сдержать смеха. Настроение, и правда, было хорошее.

– Поэтому я воздержусь от банальностей.

– Хорошо. Принято и лаконичное поздравление.

– Вот и славно. А теперь к делу, Даш. Мы с Катей, к сожалению, не полетим.

– О как… Что-то случилось?

– У Кати понизилось давление. Врачи не рекомендует перелет. Как только давление нормализуется – будем. Я могу предложить прилететь вам к нам.

Даша подумала, что Гриша только что прилетел. Частые полеты тоже вредны.

– Руслан, ничего страшного. Думаю, разберемся.

Далее последовала секундная пауза и весомое:

– Спасибо.

Дашу окатило горячей волной.

Одно слово вместило в себя куда больше, чем сотни тех, что не произнесены.

– Но подарок уже ждет тебя! – более бодро заметил Руслан, чем вывел Дашу из легкой задумчивости.

В горле образовался ком.

– Руслан, совсем необязательно…

– Даша, не дури, ок? Ты же у меня умненькая девочка.

У меня…

Ещё одно откровение.

– Надеюсь.

Хорошо, что он её не видел, ведь щеки Даши вспыхнули алыми цветами. Она даже поднесла руку к щеке, чтобы охладиться.

– И деньги с карты трать.

– Я трачу.

– Угу. Двести тысяч за четыре месяца.

– Руслан, а вот об этом я пока не готова разговаривать.

Она, правда, так сказала?

– Я тебя услышал, – мужчина хмыкнул в ответ. – Но мы ещё вернемся к этому разговору.

– Хорошо.

– Поэтому, ребенок, ещё раз с днем рождения! Надеюсь, скоро увидимся.

– Катю от меня поцелуй.

– О, не сомневайся даже.

Даша, продолжая улыбаться, прервала разговор и положила телефон в специальный отсек в рюкзаке. Обернулась, чтобы сразу же едва ли не налететь на новую знакомую, которая бесцеремонно прошла за ней.

– Даш, извини, я тут случайно услышала, что…

– Не случайно, – прервала её Даша, сводя брови на переносице. – Ты подслушивала и зачем-то набиваешься в знакомые. Лена?

Новенькая передернула плечами.

– Да нет… Тебе это только кажется! Слушай, пойдем посидим в кафе?

– Зачем? – Даша не хотела, но голос прозвучал жестко.

– Зачем ходят девушки в кафе? Поболтаем, познакомимся.

– Лена, я только что тебе сказала, что ты слишком навязчива. Возможно, я тебя так сегодня воспринимаю. Без обид, но я никуда не хочу идти. За мной сейчас приедут.

– О, тот мужчина, что подвозил тебя?

Даша прямо почувствовала, как брови от удивления и негодования поползли кверху.

Она сейчас про Гришу?

Про ЕЁ Зимина?

Грудь не просто опалило жаром, внутри что-то взорвалось. Ядовитое и кислотное. Захотелось не только отшить навязчивую новую знакомую, но ещё и наговорить ей гадостей на дорожку, что ранее никогда Даша за собой не замечала.

Эта мымра смотрела на Гришу! Приметила его! Заинтересовалась!

Даша отвернулась, пытаясь более достойно отреагировать и не сорваться на элементарную грубость.

Продиктованную ревностью.

Девушка настолько привыкла, что Гриша рядом, смотрит на неё с восхищением, что она для него желанна во всех отношениях, что немного потерялась, возомнив о себе слишком много. Вот тому яркий пример. Рядом с ней стоит молодая привлекательная девочка, явно нацеленная на плотное знакомство с её мужчиной.

Поразительно, если не сказать больше.

Открыто. Не таясь.

– Лена, а какое тебе дело до того мужчины, что меня привез? – негромко уточнила Даша, мысленно уже вцепившись ей в волосы. Красивые, кстати, волосы, ухоженные. Да и сама девушка смахивала на любительницу красивой и безбедной жизни.

– Интересный.

– Интересный, значит.

– Ну да. Вы с ним пара или… как?

– Мы с ним пара, – огрызнулась Даша, поправила рюкзак и уже собиралась идти к выходу, но в последний момент решила задержаться, чтобы сказать: – Лена, выбери себе другой объект для охоты. Поняла меня?

С лица Лены исчезла маска «хорошей» девочки, появился хищный оскал.

– С какой стати, Дарья? Каждый выживает, как умеет. Ты ошибешься, а я буду рядом.

От такой наглости Даша опешила.

– Ошибусь? Ты чего несешь?

– А того. Скоро узнаешь, – и, развернувшись, с победным видом новая знакомая направилась в сторону туалетов.

Даша посмотрела ей вслед.

Что это сейчас такое было?

И с ней. И… с ней.

– Руслан Анатольевич, к Вам посетительница. Очень настаивает на встрече.

Руслан посмотрел на личного помощника и слегка вздернул бровь кверху.

– Агата, я просил отменить все встречи.

Молодая девушка вспыхнула.

– Я знаю, – она нервно сглотнула и одернула подол строгого серого пиджака. – Эта женщина говорит, что она от Дарьи.

Теперь и вторая бровь Руслана приподнялась.

– От Дарьи.

Агата энергично кивнула. Он принял её на работу по рекомендации Михаила. Она была его родственницей. Девушка недавно уволилась из юридической компании, начальник проявил личную заинтересованность в Агате, и та мало того что послала его далеко и подальше, так ещё и заехала по наглой роже. С работы ее выгнали её едва ли не с волчьим билетом, и она в слезах обратилась к Михаилу.

Руслан изучил информацию на девушку и принял на работу. Создавать видимость некой деятельность ему первое время необходимо. За отставным генералом продолжали присматривать.

Задерживаться в офисе он не планировал. Катя плохо себя чувствовала, хотя и говорила, что все нормально.

Жопу напорет…

При первой же возможности.

А может, и сегодня. Ласково.

При мыслях о жене волна щемящей нежности затопила Коваля. У его Воробушка уже приличный животик. С ума сойти! Мало того что он снова почти в сорок лет станет отцом, так еще и отцом сразу двух пацанов! Ощущение оглушающее.

Поэтому любая задержка воспринималась им негативно.

Но женщина, знающая его Дарью… Очень интересно.

– Пригласи.

От него не укрылось, как на лице Агаты отразилось облегчение. Девчонка старалась, и, если будет умницей, он её перенаправит в приличную юридическую фирму. Нечего у него прохлаждаться.

Незваная гостья оказалась не такой уж «незнакомкой».

Кто бы мог подумать.

Коваль откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. Он мог себе позволить проявить негостеприимство.

– Добрый вечер, Руслан… Анатольевич.

Кокетство гостьи выглядело глупым и наигранным. Коваль даже выдохнул от разочарования. Как же предсказуемо ведут себя порой женщины. Ну пришла ты, прояви хотя бы толику приличия и достоинства. Гордости, в конце-то концов. А не с порога готовность отсосать под столом. Противно. Даже если бы у него не было Воробушка, на подобную мадам у него не встал бы.

– Не скажу, что рад вас видеть, Татьяна.

– О, вы знаете обо мне?

Мачеха Дарьи фальшивила всё сильнее.

Для встречи с ним она постаралась. Выбрала платье пооткровеннее, с глубоким декольте, несмотря на то, что на улице промозглая весенняя погода. Да и шуба не к месту – мокрый дождь оседал на меху, делая его непривлекательным. Зачем демонстрировать то, чего у тебя нет? Чтобы произвести впечатление на Коваля?

Глупо.

– Знаю, – коротко бросил он, сводя брови на переносице.

– Я могу присесть?

– Нет.

Женщина занервничала, и Руслан едва заметно усмехнулся. Что-то он сегодня всех женщин нервирует.

– Но как же… – Татьяна поднесла руку к горлу, в очередной раз выказывая свою несостоятельность.

– Татьяна, давай без предисловий, – не церемонясь, он снова оборвал её и подался вперед, впиваясь взглядом в женщину. – Раз уж ты напряглась, вышла на меня, нашла адрес и добилась того, чтобы тебя приняли. Я так понимаю, ты хочешь, чтобы я тебя отблагодарил?

Щеки мачехи Даши вспыхнули.

А у него перед глазами встали буквы из досье и фотографии того урода, под которого она собиралась подложить Дашку.

– Не то, чтобы благодарность, – Татьяна повела плечами, приосанилась.

Тварь почувствовала, что он смягчился? Или уловила нить, за которую можно потянуть?

Руслан не спешил продолжить диалог.

– Она едва не замерзла, Руслан. До сих пор помню щеки ледяные, на ресницах иней. Я её вытаскиваю из машины, а у самого мысль – живая ли… Нет, умом понимал – живая. Но… Мысли разные возникали. Первая – ассоциация. Снегурка. Уже потом, когда отогрел в авто, подумал, какого черта такая нереально красивая девочка в метель одна делает на трассе? Понятное дело, срываться в непогоду просто так не будешь. Есть причина. Убегала от кого-то?..

– Руслан, ты прав. Можно я тоже перейду на «ты», мы теперь как-никак, но почти родня. Конечно, седьмая вода на киселе, но всё же. Факт остается фактом. Я несколько лет занималась воспитанием нашей девочки. О, не скажу, что Даша была послушным ребенком и не доставляла мне хлопот. Сам понимаешь, выйти замуж за мужчину, у которого дочь-подросток. На это не каждая решится, – начала она говорить и, словно опомнившись, быстро продолжила: – Но ты не думай, мы с ней быстро нашли общий язык. Я ей стала настоящей матерью! Мы, как подруги! Если что-то случалось в её жизни, она сразу бежала ко мне за советом. Да-да, так и было. Поэтому… Руслан, я сейчас в очень тяжелой жизненной ситуации. Вдова. С работой напряженка, да, откровенно говоря, я не считаю, что создана для работы. Зачем красивым женщинам работать? Мы должны следить за собой и, – фальшиво-кокетливая пауза, во время которой Коваль захотел сплюнуть от отвращения, – ублажать мужские взгляды. Хотя и не только взгляды. Ой, меня что-то не туда понесло. Всё-всё. Молчу. Больше про это ни-ни. Просто… Руслан, мне сейчас очень нужна помочь. Хоть какая-то. А так как я столько сил, времени и, чего скрывать, денег потратила на Дашу…

– Я отблагодарю тебя, Татьяна. По заслугам, – Коваль оборвал её, не в силах больше слушать бредовый треп. Серые глаза опасно блеснули.

Глава 16

– Гриша, а тебе часто…

Даша оборвала сама себя и отвернулась к окну.

– Снегурка?

– Всё хорошо. Это я так…

– Снегурка, если начала говорить – договаривай.

– Куда мы едем?

– Смотреть подарок Руслана. Но сначала я хочу понять, что с тобой.

– Со мной всё… Хотя, нет! – вспылила она и повернулась к нему. – Я скажу!

– Слушаю.

– К тебе часто пристают девушки?

– Хм… Прежде чем я отвечу, можно узнать подоплеку вопроса?

Даша никак не могла успокоиться. Её душил гнев. Она, пока ждала Григория, извелась. Разговор с Леной не выходил из головы. Казалось, ничего такого, из-за чего стоит расстраиваться. Попутала девочка берега. И только.

Но…

Даша снова и снова представляла, как Гриша улыбается другой девушке. Неважно кому. Лене или своей секретарше. У него же наверняка их несколько. В каждом городе. И сто процентов все длинноногие и очень красивые.

И это полбеды. Есть же ещё партнеры по бизнесу, жены и дочери знакомых. Да и просто девушки из тусовки.

Даша никогда не думала, что Гриша может заинтересоваться другой. Казалось бы… Чуть больше трех месяцев назад она жаждала, чтобы он её оставил в покое. Требовала даже. А сейчас?..

Что сейчас, Даша?

Она повернулась к Григорию, продолжавшего спокойно вести автомобиль. Сегодня он сам за рулем. Машина сопровождения незаметно следовала рядом.

– Я скажу. Сначала хотела промолчать, потому что глупо и наивно в какой-то мере. Ну а вдруг… Ко мне сегодня подошла девушка, она у нас новенькая в группе, и интересовалась тобой.

– Мной? – Гриша моментально посерьезнел.

– Да.

– Подробно расскажи. Стараясь не упустить ничего, ни единой детали.

Гриша её выслушал, не перебивая, а потом резюмировал:

– Даша, ты ходишь на курсы, куда девушке с улицы не попасть. Ты это знаешь. Твою Лену мы пробьем. Не переживай. Скорее всего, она обычная молодая девица, привыкшая жить за счет спонсора. Сейчас же оказалась без него или на грани разрыва. Вот и ищет того, к кому прибиться.

– Но её заинтересовал ты! – настырно продолжала Даша гнуть свою линию, не замечая, как с силой вцепилась в рюкзак.

– Снегурка, я могу надеяться, что ты ревнуешь? – Гриша повернул голову в её сторону, и она заметила, как довольно загорелись его глаза.

– Да, – буркнула она и снова отвернулась к окну.

– Эй…

– Гриша, дай мне минутку. Ладно? Я что-то на взводе.

– Тогда тебе точно следует расслабиться. Меняем планы.

Даша с ещё большей силой сжала рюкзак.

– Ты не тот человек, что меняет планы. Мы же вроде бы ехали смотреть подарок от Руса. Хотя у меня сегодня столько уже было подарков, что…

– От меня ещё один. Как раз, чтобы ты… Хотя нет, сама всё увидишь.

Даша не удержалась и снова посмотрела на Зимина.

Он улыбался!

Счастливо и очень довольно, даже по рулю начал постукивать пальцами, явно стараясь не выдать ещё больше эмоций. Даша невольно залюбовалась им. Когда она видела Гришу настолько счастливым? Без напряженных складок на лбу… Без пытливого взгляда, направленного на неё или на бумаги. Сердце Даши окатило теплом.

Он такой… близкий, родной. Такой понятный. С этой мальчишечьей улыбкой, от которой у Даши поджались пальчики на ногах. Злость куда-то исчезла, незаметно сменившись какой-то непередаваемо щемящей нежностью, которую до этого она ни разу в жизни не испытывала. Когда смотришь на человека, а одна теплая волна сменяется второй, то всё, что вне этого человека, перестает существовать на долгие мгновения, которые также хочется продлить, превратить в вечность.

Даша тонула… Она несколько раз моргнула, пытаясь прийти в себя, собраться, снова вернуть себя прежнюю, не замечать новых эмоций, но получалось откровенно плохо. Потому что она поймала ответную реакцию Гриши, его счастье, согрелась в его лучах, и ей это безумно понравилось.

В горле образовался ком.

Получается, Зимин обрадовался, узнав о её ревности?

Даша тоже улыбнулась.

Как же интересно у них всё складывается. Настоящие американские горки. Вверх-вниз, и так постоянно.

– Ещё один сюрприз?

– Да, – довольно ответил Гриша, а Даша чуть заметно покачала головой и тоже улыбнулась в ответ. – У меня сегодня настоящий день рождения.

– Он таким и должен быть.

– Я знаю, что у тебя летом.

Гриша посмотрел в её сторону, и Даша снова потонула в теплоте его глаз.

– Мне приятно.

– Буду готовиться заранее. Раз вы мне столько всего организовали.

Гриша протянул руку, завладел её ладонью и легонько сжал. Потом потянул её на себя, прижал к губам и поцеловал.

– То, что ты рядом со мной каждый день – уже подарок, Снегурка.

Да что с ней такое… В глазах защипало. Может, у неё ПМС, и повышен эмоциональный фон? Почему она остро реагирует на любое проявление нежности со стороны Гриши именно сегодня? Даже странно.

– Куда ты меня всё же везешь?

Они почти выехали из города, свернули вправо и остановились перед большим зданием. Даша прочла вывеску, и брови медленно поползли вверх.

– Дельфинарий?

– Так точно, – Гриша заглушил двигатель и уже полностью повернулся к Даше. – Ты как-то говорила, что хотела бы поплавать с дельфинами. Малышка, мечты должны сбываться.

– Серьезно… Гриш, это…

Она не договорила. Не смогла.

Он запомнил.

Организовал.

Он снова и снова делает ей приятное, принося в её жизнь праздник.

– Эй, ты чего…

Даша быстро-быстро заморгала, продолжая улыбаться, уже видя силуэт Гриши размыто. Какая же она всё-таки дуреха! Нет, чтобы радоваться, кинулась в слезы.

Наверное, такое тоже бывает – дни, когда происходящее откладывает отпечаток не только на настоящее, но и на будущее.

– Не знаю, – честно призналась Даша и потянулась вперед, желая в своих эгоистических потребностях получить ещё больше Гриши. Мужчина уловил её настроение, обнял за плечи и коснулся губами её губ.

Сначала легко. Едва ощутимо. И почти сразу же, глухо застонав, углубил поцелуй, вторгаясь языком внутрь её рта. Даша с готовностью откликнулась, успев соскучиться по его прикосновениям. Они обжигали. Будоражили. Вызывали такую уже привычную истому внизу живота. Да… Вот так… Даша выгнулась в спине, желая впечататься грудью в грудную клетку мужчины, но мешала верхняя одежда и подлокотник. А ей хотелось прижаться, ощутить силу его мышц. Она не заметила, как вцепилась в ворот его парки, царапая кожу.

– Даша… Тише… Иначе мы с тобой рискуем не попасть к дельфинам, – мужчина оторвался от неё, тяжело дыша.

Так же тяжело дышала и Даша.

Она хотела секса. Соски напряглись, она чувствовала, как они упираются в ткань бюстгальтера. Дыхание сбилось в груди. Между ног, в трусиках, всё пылало. Даша не помнила ни одного случая, чтобы сексуальное желание на неё накатило с такой оглушающей силой, что она готова была отдаться прямо на парковке.

А может…

Нет.

Нет-нет!

Или всё же?..

– К черту, – рвано выдохнула Даша и решительно принялась стягивать с литых плеч Гриши расстегнутую парку. Пальцы плохо слушалась.

Девушка успела заметить, что они припарковались чуть поодаль от входа. Значит, камеры их не зафиксируют. Плюс у Гриши в машине были тонированные стекла. Надо ли уточнять, что ни один полицейский не тормозил его за них? Она могла быть спокойна – их никто не увидит.

Горячее дыхание обжигало Дашу, все лишние мысли выветрились из головы.

Только Гриша.

Только их страсть.

Только он.

В полутьме салона Даше удалось выцепить пьяный от страсти взгляд стальных глаз. Её затопила новая волна желания. Как же приятно – нет, охрененно! – чувствовать, что тебя хотят! Везде и всегда. И пусть катятся в известное направление всякие там Лены! Гриша – её!

Даша не замечала, как сжимала пальцы в кулак, умудряясь царапать кожу Григория. Раздевались они не полностью. Скинули верхнюю одежду и низ. То, что мешало. В машине работал климат-контроль, холода не чувствовалось.

Лишь жар. Обжигающий. Сводящий с ума. Даше казалось, что если сию же секунду он не возьмет её, с ней что-то случится. Внутри неё что-то взорвется, и она вся распадется на атомы от разочарования. Нетерпение достигло наивысшей точки. Девушка подалась вперед.

– Гриша… ну же… Пожалуйста, – словно находясь в полубреду, яростно шептала она, забираясь под вздернутую кверху рубашку и дотрагиваясь до обнаженной бронзовой кожи, которую хотелось лизнуть языком. Снова и снова пробовать на вкус, впитывать в себя, запоминать.

Чтобы им было удобнее, Гриша опустил сиденье и с таким же нетерпением рыкнул:

– Иди ко мне.

От его властного тона внизу живота завибрировало знакомой дрожью.

Даша с готовностью перелезла и сразу же опустилась на него, впуская в себя. Сквозь плотно сжатые губы сорвался первый стон наслаждения. Она оказалась полностью готовой… влажной…

Легкий шлепок обжег ягодицы.

– Двигайся, Снегурка! Давай!

Она не успела и качнуться, как нетерпеливые пальцы впились в её бедра, чтобы полностью взять контроль над ситуацией. Вот так… Дааа… Она не возражала. Гриша плотно сжал губы, явно сдерживаясь из последних сил, чтобы не сорваться на куда более яростные действия. Его лицо исказилось от страсти, и она не могла отвести от него взгляда. Какой же он красивый! Мужественной жесткой красотой, что невольно проникала под кожу. Даша подметила за ним одну особенность – чем больше он сдерживается в обыденной жизни, тем яростнее становился в сексе. Если у него важные переговоры, он, приходя домой, набрасывался на неё едва ли не с порога. Поднимал на руки и нес в спальню, где очень часто они не добирались даже до кровати. У двери, на комоде, у стены. Лишь бы поскорее прикоснуться друг к другу. В первый раз после такого сумасшедшего секса, когда ещё адреналин не улегся в крови и дыхание не восстановилось у обоих, Гриша, слегка прищурившись, всматривался в лицо Даши.

– Ничего не скажешь? – хрипловато заметил он, прищуриваясь.

– А что-то должна?

– Я был не слишком груб?

Она, словно пьяная после оргазма, улыбнулась припухшими губами.

– Не слишком. Надо будет повторить…

Эту фразу стоило сказать, чтобы увидеть, как вспыхнули глаза мужчины.

Чуть позже она поняла, что Гриша переживал, показав ей ещё одну сторону своей сексуальной жизни. Более агрессивную.

От которой она так же медленно начинала сходить с ума.

Всё, что касалось Гриши – касалось и её.

Даша подалась вперед, вбирая в себя мужчину. Наклонилась, поймала его за губу и прикусила.

– Ты ж моя… – Она выпустила его губу, чтобы снова укусить до крови. Даша сама ошалела от своего поступка и замерла. В висках застучало. – Сучка.

Он впервые, занимаясь сексом, использовал грязное слово. И по телу Даши рассыпались обжигающие искры, внизу живота давление усилилось, словно ей в кровь вплеснули лошадиную дозу адреналина. Даша глухо зарычала и снова потянулась к губам Гриши. Тот гортанно засмеялся, порывисто схватил её за волосы и потянул назад, одновременно посылая бедра вперед, проникая глубже.

Даша вся затрепетала, тело сотрясла первая предоргазменная дрожь. Ещё… Ещё… Пожалуйста… Она хотела кончить.

Да. Так… Вот так…

Глава 17

– Можно мы придем сюда ещё?

Дашу до сих пор не отпускали эмоции, после вечера, проведенного в компании дельфинов.

И его.

Она испытала столько радости, столько детского восторга, что не могла вспомнить, испытывала ли нечто подобное в последние годы. Да и испытывала ли вообще. Даша даже ни разу в дельфинарии не была! А тут два часа, проведенных с этими удивительными, умными животными.

Дашу и Григория встретили два инструктора, попросили переодеться, а потом познакомили с Кариной и Эриком. Супружеская пара дельфинов, у которых недавно родился детеныш. Малыш тоже присутствовал в бассейне, постоянно крутясь рядом с мамой. Дашу так и подмывало поиграть с ним, но инструктор предупредил, что лучше не стоит.

Гриша открыл дверь авто и помог Даше сесть. В салоне до сих пор присутствовал запах их секса.

– Снегурка, если есть желание, можешь брать уроки и кататься постоянно. Два-три раза в неделю. Согласуй график.

– Да, я обдумаю этот момент. Посмотрю, что со временем.

Гриша занял водительское место. Даша поддалась порыву, нагнулась и снова поцеловала его.

– Спасибо. Гриша, это…

Она сознательно не договорила, покачала головой и счастливо улыбнулась.

Гриша поднял руку и дотронулся до её щеки. Его прикосновение было почти вскользь, но столько в нем содержалось нежности и заботы, что у девушки образовался ком в горле. Только не хватало расплакаться. Она, конечно, сентиментальна, но стоит сдержаться. По крайней мере, пока они не доберутся до дома.

– Ты не представляешь, как я рад видеть тебя довольной и счастливой. Но это ещё не всё.

– Ах, да… Подарок Руслана.

Даша приглушенно засмеялась и откинулась на кресло.

– Гриша, пожалейте меня! Столько подарков…

Она наигранно застонала.

– Последний. Обещаю.

Подарок от Коваля она увидела сразу же, как только они въехали на территорию дома.

– Нет! Нет-нет! – засмеялась Даша, зажимая рот рукой. – Не может быть…

– Даша, я был не в курсе. Руслан сделал выбор за тебя.

– Я уже вижу, – девушка не могла сдержать довольного легкого смеха. После чего открыла дверь и вышла на улицу.

В душе порхали бабочки.

Под прожекторами двух фонарей на центральном парковочном месте стоял белоснежный автомобиль, перевязанный розовой лентой с огромным бантом. Он контрастировал на фоне опускающейся ночи и бросался в глаза.

– Купешка.

– Ну и что…

– Руслан сначала пригнал машину, а потом уже лениво, как бы между делом заметил: может, тебе внедорожник стоило подарить, – приглушенно посмеиваясь заметил Гриша, вставая рядом и приобнимая её за талию. Она доверчиво прильнула к нему.

Даша по-прежнему прижимала руки то к губам, то к лицу, не веря в происходящее.

Это сон.

Всё-таки сон… Прекрасный. Чудесный. Потрясающий.

Не реальность.

Вот никак она не могла привыкнуть к тому, что происходило вокруг.

К сильным мужчинам, что стали неотъемлемой частью её жизни. К их поступкам. Некоторые иронично могли бы заметить, что легко быть щедрыми при бабле. Щедрость не в поступках – во внимание. Тот же дельфинарий оставил неизгладимый след в её душе.

– Я ему сказал, что внедорожник от меня будет.

– Прекратите, – отмахнулась Даша, снова сглатывая подступивший к горлу ком. – Мне и одной машины пока хватит. Господи, какая она красивая. А мы можем на ней прокатиться? Я целую вечность не сидела за рулем.

Гриша сменил положение и обнял её со спины, уткнувшись в затылок. Хорошо-то как. Вот просто хорошо. И никаких других слов не надо.

– Не просто можно, а нужно. Я знал, что ты не удержишься, и захочешь проехаться. Я бы поступил точно так же. Единственное – давай определимся с ужином.

– Гриш… Мы же недолго. Я не буду гонять по городу до полуночи.

– Снегурка, разве я могу тебе отказать?

Рук разжимать он не спешил, а Даша и не настаивала. Пошёл едва заметный снег. Не мокрый, что тоже не могло не радовать.

Ленту они снимали вместе. Им помочь подорвался Антон, но Гриша взмахом руки остановил его.

– Передай Елизавете Михайловне, что ужинать будем через час-полтора.

– Будет сделано.

– Точно не голодна?

– Нет.

Она была сыта эмоциями. Возникла мысль о кофе. Но это надо заходить в дом. Даша не сомневалась, стоит им переступить порог дома, как та же Елизавета Михайловна разворчится и уговорит их в конечном итоге сесть за стол. А после ужина уже не захочется не то, что садиться за руль – из дома выходить.

– Кстати, Дашуль, твоя новоиспеченная знакомая Лена – не более чем охотница за состоятельными мужчинами.

– Когда ты успел про неё узнать? – удивилась девушка, снимая ленту с бампера и бросая любопытные взгляды в сторону мужчины.

Всё-таки Гриша красив. Этого у него не отнять. Вот сейчас он почти домашний. Разговаривает по-простому, расслаблен. А аура властности никуда не делась. Но она перестала подавлять Дашу. Напротив, возникало ощущение, что она её саму начала подпитывать.

– А нечего и узнавать особо. Тут ничего сложного. Пробили очень быстро по базе. Обычная искательница спонсора, и только. Как я и говорил ранее.

– Значит, Лена на тебя глаз положила?

– Да хоть два.

– Гриша…

– У меня есть ты. Зачем мне другие?

В голосе Гриши не было и намёка на игривость, на полутона. Лишь серьезность.

Даша замерла. Гриша тоже посмотрел на девушку пристальнее. Они стояли по разные стороны от мерседеса, но казалось, она слышала, как стучит сердце мужчины. Или это её собственное оглушало?

Даша не смогла выдержать взгляда Григория.

Неожиданно.

– Готова? – он заметил её смущение, и перевел тему.

Как всегда – внимателен. От него ничего не скроешь.

Да она и не собиралась больше…

– Да.

Она села за руль и запустила двигатель. Машина отозвалась тихим урчанием. Кожаный салон, эргономичные кресла, красивая подсветка. И любящий мужчина рядом.

Сердце пропустило ещё один удар.

Только ли любящий?..

Даша зажмурилась и негромко засмеялась.

– Снегурка, всё хорошо?

– Да, – она кивнула и счастливо улыбнулась. – Поехали?

– Поехали.

Автоматические ворота выпустили их. Снег не усиливался, и в свете фар красиво опускался на землю и асфальтированную трассу.

Даше нравился поселок, где стоял дом Григория. Большая территория, огражденная забором, рядом с каждым домом участки зеленые, ухоженные даже в зимнее и весеннее время. Чисто и очень уютно.

– Нравится?

– Идеальная. Я и габариты чувствую, и скорость. Надо же… Как Руслан угадал с подарком.

– «Мерс» делает хорошие авто.

– Да.

Даша чуть прибавила скорость.

– Кажется, я становлюсь нарушительницей ПДД.

– Хочешь, выйдем за поселок?

– Хочу.

Адреналин продолжал гулять по крови.

Электронное табло показало девяносто два километра в час. Для трассы – совсем маленькая скорость, но в поселке не разгуляешься.

Они миновали блокпост, когда Даша спросила:

– А ты не боишься, что я за рулем?

– С какой стати?

Она пожала плечами.

– Не знаю. Просто в голову вдруг пришёл вопрос. Ой, а это что за здание у нас тут строят?

– Спортивный комплекс. Сдача через год.

– Красивый.

– Думаю, спросом будет пользоваться большим.

Сто пять километров в час…

И трасса пустая.

Даша ещё вжала на педальку.

Сто двадцать один…

Дальше вдавливать не стоит. Даша не относила себя к любительницам скорости. Напротив. От выше ста двадцати ей становилось некомфортно. Она не понимала любви к скорости, к опасности. Где-то читала, что есть категория людей-адреналинщиков, которым постоянно нужны новые оглушающие эмоции. Они не могут усидеть на месте, ищут всё новый и более опасный драйф. Даша старалась избегать лишней опасности. Ни к чему.

Она научилась ценить жизнь. Каждый её день.

Научилась ценить то, что ей дают.

Познания. Возможность. Любовь.

Её любят.

И она… Она тоже…

Он ехал без света. Незнакомец. Лихач. Пьяный ли или как раз из той самой категории анреналинщиков. А может, и тот, кто закинул в себя пару «колес». Это потом они постараются выяснить… Не в те секунды, что стали роковыми.

Две машины, несущиеся друг на друга с приличной скоростью.

По встречке…

Даша даже не успела испугаться.

Но руль отцепила… У девушек такое бывает. Если мужчины начинают выруливать, уходить от удара, то большинство женщин разжимают руки, чтобы закрыть ими, допустим, лицо. Это статистические данные, о которых Дарья в те секунды не знала.

Знал Григорий. И он, увидавший первым силуэт стремительно приближающегося к ним автомобиля, дернулся вперед, забирая управление в свои руки, выкручивая руль и принимая удар на себя.

Толчок…

Потом вспышка. Даша готова поклясться, что что-то взорвалось перед глазами…

Потом боль, грохот и кувырок, когда смешивается всё в одну вакханалию, и невозможно разобрать, что происходит и почему…

Они слетели в кювет… Машины царапнули друг друга вскользь, но и этого хватило.

Скользкая дорога тоже сыграла роль…

Ещё один кувырок… Треск… Удар… Подушки безопасности… Боль… Крики…

И тишина.

А потом вдруг хрипы, от которых застыла кровь в жилах.

– Генерал!

Миша коротко постучал и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь, врываясь в кабинет Руслана.

Тот сидел, откинувшись на спинку кресла и заложив руки за голову, смотрел в окно. Скоро должен отзвониться Гриша или Даша. Он надеялся, что позвонит Даша. Хотел снова услышать её голос. Кате делали капельницу, доктор сказал, что самочувствие Воробушка улучшается, и через пару-тройку дней им разрешат перелет. Вот и отлично.

Мишу он никак не ждал.

Да ещё врывающегося в кабинет.

Руслан крутанулся и сразу подался вперед.

– Что?

Михаил дышал прерывисто, видно, что перепрыгивал через ступени.

– Мне только что сообщили… Из салона. Машину отправили другую. Без брони. Парней со станции ушатали. Вроде бы живы, но в тяжелом состоянии.

Холодок коснулся затылка.

– Не понял…

– Подменили машины. Бронированную, что тебе собирали на заказ, пустили в утиль. Не до конца, не смогли металл полностью раскатать. Но…

– КТО? – прорычал, уже хватая спутниковый телефон и набирая Седого.

– Привет из Саравии…

Жива.

Боль разрывала тело, значит, жива…

Даша выдохнула, застонала и открыла глаза. Темно. Где-то вдали полыхал огонь.

От той машины?

Наверное…

А где она теперь находится?

ГДЕ ГРИША?

В глаза попадало что-то липкое. Даша, особо не понимая, что делает, подняла руку и попыталась убрать это липкое. Кровь?

По телу пробежала нервная дрожь. Даша пошевелилась, уперлась в подушку безопасности, кое-как нащупала ремень, отстегнула его.

Где Гриша…

Почему она его не слышит? Не видит?

Одной рукой снова убирая влагу со лба (Даша запретила себе думать, что это кровь), второй нащупала ручку от двери. Дернула – не поддается. Паника окатила с головы до кончиков ног. Дернула второй раз, налегла плечом – боль взорвалась в шее, обожгла плечо и побежала вниз. Даша взвыла, прикусив губу, и снова налегла, ударилась о дверь. Та, сука, наконец, со скрежетом поддалась, и Даша вывалилась из машины, упав коленями в слякоть из грязи от тающего снега и промозглых, кое-где покрытых легкими ледышками луж.

Где… Гри-ша…

Даша некоторое время постояла на коленях, пытаясь прийти в себя.

Не получалось.

В голове звенело, тело не слушалось.

Кое-как оттолкнувшись от земли, Даша выпрямилась. И сразу же пригнулась, зажав уши руками – раздался взрыв. Та машина… Господи…

Дашу затрясло, и она, уже больше ни о чем не думая, на негнущихся, не слушающих разум ногах, спотыкаясь и падая, цепляясь за грязь, бросилась к двери Гриши. Им повезло – машина, пусть и несколько раз перевернулась, встала на колеса. Если бы на бок или на крышу, то всё. Они точно не выжили бы. Даша определенно не смогла бы выбраться. И свет… Почему он такой тусклый. Она ничего не понимала…

Ничего…

Ну и пусть…

Главное – найти Гришу…

Она его увидела сразу же, как только обошла машину. Он лежал, свесившись на порог. Первой мыслью Даши было: слава богу, жив. А потом она увидела залитую кровью шею, неестественную позу, и всё оторвалось…

– Гриша… Гриша…

Она, поскальзываясь и снова падая, увязнув в грязи, рванула к нему.

Очередной взрыв заставил её закричать.

Но среди начинающейся вакханалии она смогла разобрать стон.

Жив…

Жив!!!

Дашу никогда не учили выживать в экстренных условиях, уроки безопасности жизнедеятельности она пусть и посещала в школе, но разве у простой девочки они задерживаются в голове? Она даже при необходимости не смогла бы сделать искусственное дыхание! Что говорить о большем.

Она знала лишь одно: она должна вытащить Гришу из машины. И оттащить подальше. Есть вероятность, что авто тоже полыхнет. И что-то с подушками безопасностями. Почему они не все сработали? Не защитили. И как-то всё казалось… неправильно.

Руки тряслись.

В голове где-то мелькнула мысль, что при травмах позвоночника человека нельзя трогать. Но откуда она знает, что с Гришей? А если оставит его, где гарантия, что машина не взорвется? От одной мысли, что он может остаться в одиночестве, грудь продавливало от новой боли.

– Давай… Помоги мне… Пожалуйста…

Губы не слушались. Как и руки. Она потянула мужчину на себя, но руки соскальзывали с мокрой парки, не цепляясь. Даша снова упала в грязь, на этот раз спиной, ударившись локтями. Но сразу же встала.

Тяжелый… Какой же её мужчина тяжелый…

Почему-то вспомнились кадры из военных фильмов, где тощие хрупкие медсестрички выносили на своих плечах здоровенных солдат. Как?.. Она не сомневалась, что подобные случаи имели место быть. Когда беда надвигается, когда счет идет на минуты, организм мобилизуется и выдает по максимуму.

Даша, если бы и захотела, не смогла бы потом воспроизвести в памяти эти минуты.

Она его вытащила.

Как?

Не знала.

Она его оттащила и от машины.

Как?

На пределе.

Не чувствуя ног. Не чувствуя себя.

Зная лишь одно: если он умрет, она умрет тоже. Ляжет рядом с ним, закроет глаза и… всё.

Она падала. И вставала. Кричала (нет, орала!), стонала, что есть силы, не понимая, почему её никто не слышит. Это походило на агонию.

Неподалеку от них продолжала полыхать вторая машина. Почему никто не видит?

Из горла Даши вырывались хрипы. Она нашла браслет на руке и принялась колотить им по большому застывшему кому грязи. В браслете был маячок! Черт побери, был! Гриша сам признался! Ну же… Ну же…

Их должны найти. Обнаружить. Должны…

Даша легла рядом с Гришей.

Где-то отдаленно в «Мерсе», так и не ставшем её, раздался звонок. Телефон… Гришин… Но сил подняться и подойти не было…

Даша прикрыла глаза.

Всё.

Глава 18

– Вам нельзя вставать.

Кто бы его ещё послушал.

– Я должна увидеть его.

– Дарья…

– Ничего не говорите. Пожалуйста.

– У вас сильное сотрясение.

– Плевать.

– Вам нельзя…

– Я уже это слышала. Ответственность на мне.

Он жив.

Гриша.

И даже уже не в реанимации.

Он взял удар на себя… Это она должна лежать в палате интенсивной терапии.

Не он.

Тошнота и слабость никуда не делись, несмотря на капельницы. Даша поправила волосы и, больше не сказав ничего врачу, вышла из палаты. Приходилось держаться за стену, пол то и дело грозился встретиться с её лицом. Даша думала, что врач будет препятствовать и далее, но он, видимо, понял, что бесполезно.

Так и было.

Она хотела увидеть Гришу и увидит его.

Даша стребовала с медсестры сообщить, в какой палате находится Гриша. Да это было и не трудно. По факту только они вдвоем тут и находились. Целое крыло и несколько десятков человек персонала для них.

Даша остановилась, когда увидела Регину, выходящую от Гриши.

Постарела… Нет былого лоска, и глаза потухли. Женщины встретились взглядами, и Даша не выдержала первой. Сдерживая слезы, которые снова оказались достаточно близко, растянула губы в улыбке, которую и улыбкой можно назвать с натяжкой. Регина покачала головой, после чего стремительно преодолела расстояние, разделяющее двух женщин, и обняла Дашу.

Та не сопротивлялась.

– Прости меня, девочка… Прости…

– Регина… Не надо… Я…

– Он любит тебя. В бреду звал…

Рыдания душили Дашу и до этого признания, а услышав, что Гриша нуждается в ней, её прорвало.

– Тише… Тише… Ну что ты, девочка, что…

– Я не могу…

– Уже всё позади. Он будет жить. Травм, не совместимых с жизнью, нет.

– А позвоночник?

Её больше всего волновал он.

– Переломов нет. Ходить будет.

Господи, какое облегчение. Кто бы только знал.

Заглянув в глаза женщины, Даша поняла: она не одна такая. Регина испытывает те же чувства.

– Ты к нему?

– Да.

– Иди. Только он спит… Но ты всё равно иди, – она шумно сглотнула. – Он ждет.

Даша кивнула, но не успела сделать шаг, как рука Регины поймала её кисть.

– Спасибо.

Ноги снова не слушались Дашу. Всё-таки она слабачка. Да-да, слабачка, но, черт побери, почему бы и нет? Почему бы не быть слабой, не позволить себе такую роскошь, когда рядом с тобой сильный мужчина? Готовый защищать. Оберегать. Любить.

Какие только мысли у неё не лезли в голову. Мешанина из отрывков воспоминаний, сцен из настоящего и будущего. Своё девятнадцатилетие она запомнит навсегда. Никогда не забудет. Ничего.

Даша подошла к палате и остановилась у прозрачного окна. Чуть развела жалюзи, и сердце закатилось. Такая же большая палата, как и у неё. В центре кровать с подъемным механизмом, на которой лежал Гриша. Даша прикрыла глаза и задержала дыхание.

Всё будет хорошо…

Нет, всё уже хорошо!

Даша оставила жалюзи и подошла к двери. Задержалась, прислушиваясь к себе.

Да…

Она вошла и снова остановилась.

Её взгляд приклеился к лицу Григория. К гематомам, ссадинам, к порезам. Капельницу только что, видимо, сменили.

Даша сделала шаг. Потом ещё один.

– Родной…

С языка сорвалось всего одно слово.

А потом Даша рванула, подбежала к кровати и лишь в последний момент тормознула себя, не бросившись к нему на грудь.

– Гриша… Родной… Мой…

Она говорить не могла. В горле стоял ком, а из глаз полились слезы, которые она размазала тыльной стороной ладони. Ей надо успокоиться. Взять себя в руки.

Но что-то не бралось.

Бесконечно долгие минуты она стояла и смотрела на мужчину. Впитывала в себя его черты, запечатляла в памяти каждую черточку, морщинку. Глаза, губы, скулы, длиннющие ресницы. Сколько времени они уже вместе? Всего несколько месяцев. Сколько ей ещё понадобится времени, чтобы понять?..

– Я не могу тебя потерять, слышишь меня, Зимин? Не могу. Ты эгоистичная сволочь, но моя… И я – часть тебя. Слышишь…

Она говорила очень тихо, скорее, для себя, чем для него. Эмоции – не высказанные, те, что месяцами крепли в ней, которые она из вредности или ещё из-за чего душила в себе, запрещала думать, играла опять же в понятную только ей игру, вырвались наружу. Она больше не могла молчать.

Не хотела…

Рядом с кроватью стоял невысокий мягкий стул, на который она и опустилась. Рухнула, вцепившись пальцами в подлокотники. И взгляд – прикованный к бледному лицу.

– Не сердись на меня, Гриш… Пожалуйста. За то, что говорю сейчас. Что вот так… Я у тебя по-прежнему маленькая всё ещё. Мне расти и расти до тебя. Ты когда машину дернул на себя, и мы кувыркались, я Бога молила, что если всё обойдется… что если и ты, и я будем живы, то… Я люблю тебя, Зимин. И в общем вот.

У них получилось синхронно: он открыл глаза, а она подняла руку, где на безымянном пальце находилось кольцо.

Красивое…

– Из брюк выпало… Там, на поле, Гриш.

Серебристые глаза улыбались и светились счастьем, в лучах которого Даша сразу и нырнула с головой. Без сомнений, не оглядываясь назад и смотря только вперед.

– Да, Гриша. Я говорю «да».

Эпилог

– Дарья Евгеньевна, предложение от нового арендатора. На весь нижний этаж.

Даша приподняла брови кверху:

– Даже так?

– Да.

– Лихо они.

– Как-то так, – администратор Варвара улыбнулась и посмотрела в планшет.

– Вроде бы всё тогда.

– Отлично. На сегодня ты свободна. Можешь идти домой.

– Я хотела бы позаниматься в зале. У меня индивидуальные тренировки по самозащите.

– О, – Даша немного отодвинулась от стола. – Как интересно. Ты молодец, правильный курс.

– Времена не безопасные, вот и решила.

Свет в кабинете был немного приглушен, и всё же Даша разобрала легкий румянец на щеках Варвары. Ни в одном личном деле не сообщалась эта информация, Даша узнала по случайности. Варя год жила с мужчиной, что периодически её бил. Не сильно… Так, чтобы привлечь к ответственности было нельзя. Как девочка избавилась от этого ублюдка – загадка. Последние полгода, с того момента, как Варвара устроилась работать, он её не беспокоил. У Даши были догадки, кто поспособствовал этому, но тут уже не её дело. Дай Бог, у Варвары всё будет замечательно, она хорошая девочка и достойна счастья.

Нет, не так – все девочки достойны счастья.

Варвара ещё раз немного смущенно улыбнулась и покинула кабинет Даши.

Та посмотрела на ноутбук и захлопнула крышку.

На сегодня всё.

Потянула руки, разминая затекшие плечи. Ей и самой не помешает размяться. Может, в бассейн сходить? Или дома поплавать? В последний момент решила, что в центре. У неё есть ещё час. А если приедет домой, то закружится и про бассейн даже не вспомнит.

Даша переоделась и спустилась на первый этаж.

– Добрый вечер, Дарья Евгеньевна.

– Добрый вечер, Анатолий.

Тренер по фитнесу. Молодой, перспективный парень, умеющий четко соблюдать дистанции. На него не было нареканий ни от клиенток, ни от других владельцев фитнес-центров. Для Даши порядочность имела большое значение. Гришина ревность никуда не делась, и при приеме на работу Даша троекратно проверяла всех. Проблемы никому не нужны.

Даша переоделась в личной гардеробной и прошла к бассейну. Поплавать – всё-таки отличная идея. Вылет самолета в два ночи, время ещё есть.

Она плавала, пока не устала, до приятной ломоты в мышцах. Потом быстро сполоснулась под душем и оделась. Так, всё, пора домой.

Выходя из гардеробной, Даша коснулась подушечками пальцев стены.

Её собственный фитнес-центр.

Тот самый, который они с Гришей видели на этапе строительства в день её девятнадцатилетия.

Думала ли она, что когда-нибудь у неё будет своё собственное дело?

Нет, конечно.

Жизнь снова внесла свои коррективы.

Но Даша к ним начинала привыкать.

И ей, черт побери, нравилось.

Нравилось составлять бизнес-планы, проводить совещания, присутствовать на конференциях, встречаться с заказчиками, подрядчиками, арендаторами. Ездить на выставки.

Ей всё нравилось.

Это её жизнь.

Её выбор.

Самый правильный.

Если Даша скажет, что было просто, она соврет. Слезы, нервы, сомнения, споры. Было всё. Особенно много было споров. С Русланом, кстати. Именно он подрядился купить ей центр. Гриша поднял кверху руки, в душе явно посмеиваясь.

Даша же не хотела брать от Руслана такие деньги. Поэтому они договорились, что он становится её полноценным партнером, и прибыль делится поровну. Руслан в конечном итоге согласился. Даша подозревала, что он попросту махнул рукой. Дел у него и так было предостаточно, ещё спорить с дочерью, что внезапно начала проявлять характер? Ему не принципиально, ей приятно.

С тех пор прошло несколько лет. Дашу многие не воспринимали всерьез – факт. Ещё бы! Зимина, за которой стоит сам Руслан Коваль. Сначала Даша обижалась и даже несколько раз плакала от злости и от какой-то обиды. Потом успокоилась.

Да, она Зимина-Коваль, и пусть некоторые личности успокоятся. Отчество она менять не стала. Всё-таки был в её жизни человек, который тоже её любил. По-своему, но любил. Таня пропала без вести. Уехала отдыхать в Эмираты, позвонила ей радостная и счастливая, сказала, что исполнилась её давняя мечта, и она остается жить в этой восточной стране. А потом всё – связь оборвалась. Даша слишком редко вспоминала про Татьяну, поэтому спохватились поздно. Жаль, что так вышло. Зла она ей не желала.

Дом её встретил суетой. Антон проверял, всё ли готово к отъезду. С тех пор, как они с Гришей попали в аварию, безопасности стали уделять ещё больше внимания.

– Антон, Григорий Максимович у себя?

– Да.

При мысли, что она сейчас увидит мужа, легкое нетерпение охватило Дарью.

Она скинула пальто и поспешила в кабинет. Не видела мужа… с утра… Соскучилась… Он проходил очередной курс физиотерапии и пока работал дома, отчего запас матерных слов у Даши изрядно пополнился.

Она открыла дверь.

И сразу же встретилась с взглядом антрацитовых глаз.

Конечно же, он уже знал, что она приехала.

– А вот и крестная, – сказал он вместо приветствия и подмигнул тем, кто находился по ту сторону экрана.

– О, ты с Митей и Ваней разговариваешь? Да?

– Приииивеееет!

Ответом ей послужили радостные приветливые крики.

Даша поскорее поспешила подойти к столу. Встав за спиной Григория, она машинально обняла его и поцеловала в шею. В их семье не принято скрывать чувства. Да и мальчишки уже привыкли, что крестная с мужем постоянно целуются и держатся за ручки, точно маленькие. Конечно, «они же потеряются друг без друга» – фраза, брошенная Ванечкой вроде бы совершенно случайно и для ребенка имеющая совершенно другой смысл, запала ей в душу.

Так и есть. Она без Гриши потеряется.

– Привет, мои сладкие! Как вы там? Уже прилетели? Разместились? Как настроение? Водичка?

Мальчишки наперебой начали рассказывать, отвечая на её вопросы, толкая друг друга и ворча, что кто-то ответил вместо него.

Близнецы. Два черноволосых хулигана, беспрекословно слушающиеся только одного человека.

Остальные их слишком баловали и любили.

– Мы ждееееем! – хором протянули они и так же синхронно помахали рукой.

Связь прервалась, и Даша сразу же почувствовала, как Гриша поворачивает кресло и обхватывает её талию властным жестом.

– Теперь моя очередь, – хрипло прошептал он и усадил её к себе на колени.

Даша послушно прильнула к нему, втягивая родной запах его кожи. К обычному запаху примешались незнакомые – физиотерапевт, наверное, использовал в работе.

Их губы сразу встречаются, и Даша теряется. Снова и снова, как в первый раз. Гриша не медлит – сразу вторгается ей в рот языком, захватывая. Руку положил на затылок, притягивая Дашу к себе плотнее.

Она и не думала сопротивляться. Как же хорошо… Немыслимо просто. По телу пробежала знакомая истома, и девушка, получив первую дозу удовольствия, уперлась руками мужчине в грудь, немного отталкивая и разъединяя их тела.

Гриша позволил ей отстраниться. Именно позволил – она не строила иллюзий. Доминирование в Зимине неискоренимо, и как же оно ей нравилось!

Легко и таинственно улыбаясь, Даша погладила щеку мужа, спустилась по шее, ниже. Царапнула грудь через домашнюю футболку и снова дальше. Не делая резких движений, девушка соскользнула с колен мужчины, чтобы сразу же устроиться между ними, медленно разводя в стороны. Она смотрела в лицо Гриши, их взгляды встретились. Он шумно сглотнул, а она довольно улыбаясь, положила руку на эрегированный член.

Им не требовалось лишних слов. Гриша приподнялся, спустив брюки вместе с боксерками. Взгляд привычно зацепился за шрам, идущий от бедра к голени. Без последствий не обошлось, авария давала о себе знать.

При виде члена вязкая слюна образовалась у Даши во рту.

– Смелее, Снегурка.

Она подалась вперед. Охватила член рукой. Провела вверх-вниз, наблюдая, как на розовой головке появляется жемчужная капля, которую сразу же захотелось слизнуть языком.

Что Даша и сделала. Она действовала аккуратно, никуда не спеша. Ей нравилось дразнить мужа, чувствовать свою женскую власть над ним. Растворяться в игре. Поднимать глаза и заглядывать в лицо Гриши, ловя все оттенки испытываемого им наслаждения, которое он не скрывал.

– Ещё… Глубже… Глубже, я сказал…

Сегодня она подчинялась.

И застонала, когда Гриша потянул её на себя, заставил встать на ноги, чтобы сразу же подхватить под попу и усадить на стол, не заботясь, что они могут помять документы или разбить технику. Даша лишь охнула, когда муж задрал подол платья и несдержанно рыкнул:

– Попу подними.

Он нетерпеливо избавился от колготок и шелковых трусиков, уже насквозь пропитанных её влагой. Сама Даша также подрагивала от нетерпения, помогая Грише раздевать себя.

– Ноги на стол.

Вот как тут не подчиниться?

Ладонь Гриши легла на разгоряченное лоно. Пальцы потрогали складочки, удостоверились, что она готова. Даша, не в силах сидеть спокойно, откинула голову назад, удерживая вес на одной руке. Второй сжала себе грудь, прямо через ткань платья найдя сосок. Гриша продолжил её трогать.

– Гриша…

– Что?

– Хочу… Возьми меня.

– Так?

Два пальца скользнули внутрь.

Даша с силой сжала зубы.

– Нет!

– А как?

Ей пришлось отпустить грудь, чтобы показать. Взяла член и подтолкнула к своему лону. Но не вставила, сама притормозила, ловя момент предчувствия, когда всё тело скручивало от жажды, внутри горело, жаждало. И, между тем, хотелось и дальше поиграться, оттянуть момент. Гриша приглушенно зарычал:

– Давай, Снегурка.

Она провела головкой по своим складочкам – сладко… Остро.

Один раз… второй…

А потом подалась вперед, впустила головку и замерла.

Наслаждаясь…

Гриша уперся лбом её в лоб, сжав шею сзади.

– Ты моя девочка?

– Конечно. Ты же знаешь…

– Хочу слышать ещё! Каждый день, который ты проводишь на работе в окружении тестостероидных качков.

Ей бы засмеяться от последней фразы, но она за годы совместного проживания научилась распознавать оттенки его настроения. Гриша по-прежнему ревновал. Но доверял ей.

Поэтому…

– Я твоя. Днем. Ночью. Когда ты пожелаешь.

Она тоже обняла его за шею, слегка царапнув. Вот тебе, Зимин…

Он приглушенно зарычал и толкнулся вперед. Сразу на всю длину, сорвав с губ Даши стон. Она раскрылась, впуская. И подалась навстречу. Ещё и ещё…

Он таранил её бедра, врезаясь, не щадя. Она не сопротивлялась, ловила каждое его движение. И когда оргазм накрыл её, заставив содрогнуться, расслабилась.

Как выяснилось двумя толчками позднее – рано.

– Иди сюда.

Гриша потянул Дашу на себя. Та с готовностью подчинилась, он надавил на плечи, опуская её на колени и показывая, чего именно хочет. Даша, чувствуя, как снова внизу живота скручивается узел, приоткрыла ротик, чтобы он снова скользнул внутрь. И сразу толчок… Осторожный… Ещё один… более глубокий. А дальше стон, и Гриша излился. Даша успела сглотнуть, счастливо улыбаясь.

Она отдышаться не успела, как Гриша подтянул её к себе.

– Через три часа вылет.

– Помню.

– Отдохнуть успеешь?

– В самолете посплю. Ты же будешь рядом?

– Всегда.

По телу прокатилась теплая волна. Пять лет вместе, а эмоции по-прежнему одолевают. И Даша мечтала, чтобы так и оставалось дальше.

– Подружка невесты на свадьбе должна выглядеть не менее сногсшибательно, чем невеста.

Гриша поднял руку и дотронулся до её щеки. Провел пальцем по припухшим губам.

– Снегурка, ты для меня всегда выглядишь сногсшибательно. Я с ума по тебе схожу. Не важно, в чем ты…

– Нет-нет, – она ласково улыбнулась в ответ и несколько раз покачала головой. – Мне Катя не простит, если на их венчании с Русланом что-то пойдет не так, и я буду выглядеть не соответствующе.

– Катя тебе что-то не простит? – засмеялся Гриша. – Сомневаюсь. Она тебе даже платье подвенечное показала. Единственной, между прочим.

Даша обвила Гришу за торс и прильнула к груди.

– Так и должно быть. Никто не должен видеть платье невесты до венчания.

Сердцебиение Гриши приходило в норму. Даша проводила рукой по его спине, ласкаясь.

– Примета. Куда от них денешься. Особенно всё, что касается вас, девочек.

– Гриша, меня тут Руслан полушутя спрашивал, когда я его отцом назову? И назову ли вообще.

– О, как даже.

– Да.

– И что ты думаешь?

– Пока не знаю. Как раз и думаю.

– У тебя есть время.

Спать они легли уже в самолете.

– Как ты постоянно летаешь? Ума не приложу, – проворчала Даша, падая на кровать и раскидывая руки в разные стороны.

– Привык.

Гриша скинул рубашку и взялся за ремень. Спать в одежде, когда перелет займет почти пятнадцать часов, неразумно. От Хабаровска до Доминиканской Республики путь не близок. Отчудили Ковали. Не венчалось им в России. По факту церемония не несет никакой юридической силы, красивый праздник и только. Но Руса Григорий понимал – он ради своей Снегурки и не на такое пойдет. Хочется девочкам праздник? Пожалуйста. Мужчинам не сложно.

– Кто-то раздеваться не будет? – мягко заметил он, наблюдая, как Даша сворачивается клубочком.

– Не-а, – сонно пробормотала она.

– Хочешь, я раздену?

Гриша поставил одно колено на постель.

– Угу.

Она уже спала… Его девочка.

Устала маленькая.

Гриша наблюдал, как трепещут её реснички. Смотрел бы и смотрел… Во сне она казалась особенно нежной. Трогательной. Грудь разрывало от щемящего чувства любви к этой девочке. Казалось бы, вот только вчера он точно так же смотрел на незнакомку в машине, думая: что она делает на безлюдной трассе и выживет ли. Раздевал, намереваясь согреть и не допустить трагедии. Мог ли он тогда предположить, что уйдет в эту белокурую девочку с головой? Что своей жизни не будет представлять без неё? Не знал. Но счастлив безмерно, что так получилось.

Он раздел её до белья, накрыл простыней и лег рядом. Даша заворочалась во сне, перевернулась и потянулась к нему. На губах Гриши заиграла довольная улыбка.

Проснулся он оттого, что Даша осторожно трогала его пальчиками за плечо.

– Уже утро? Дашуль, давай ещё немного поваляемся.

Его биологические часы говорили, что поспать ещё можно. Пару часов – точно.

Но у кого-то были явно другие планы.

Даша забралась с ногами на кровать с его стороны и снова потеребила за плечо.

Гриша провел рукой по лицу, прогоняя остатки сна, и заставил себя открыть глаза.

– Привет, Снегурка.

Он немного приподнялся выше, чтобы ему было удобнее смотреть на жену.

Та успела принять душ – волосы поблескивали от влаги. На тело накинула легкую шелковую сорочку. Совершенна с раннего утра.

Даша убрала прядь, что случайно прилипла к щеке, и неслышно засмеялась, сразу же зажав рот ладошкой.

– У моей любимой жены отличное настроение с самого раннего утра? Я рад. И очень надеюсь, что помимо этого повода есть ещё один, чтобы разбудить меня. Иначе эту самую любимую женушку ждет показательная порка по её очаровательной попе, а потом долгий утренний секс.

Даша, продолжая довольно хихикать, оторвала руку от губ и показала на своё горло.

– Даша, – протянул он, сам уже едва сдерживая подкативший смех. – Неееет… Нет-нет…

Та кивнула и состроила умилительную рожицу.

Гриша не выдержал и всё же рассмеялся в голос, за что мгновенно и получил ощутимый толчок в бок.

– Катя… оценит!

Ещё один толчок.

– Эй, а ну, не дерись.

Он ловко перехватил занесенную руку, потянул Дашу на себя и опрокинул на кровать. Чтобы самому навалиться сверху, подмять под себя. Даша изловчилась и умудрилась вытянуть кверху руку с зажатым в ней листом бумаги.

– Даша, прости, но я не могу… Меня душит смех. Ты каким образом снова умудрилась голос потерять? Вроде бы и не простывала.

Она пожала в ответ плечами, отчего лямка сорочки сползла, обнажив грудь. Гриша не смог удержаться от искушения, нагнулся и лизнул сосок. Даша под ним заерзала, засуетилась, давая понять, что он движется не в том направлении, и у неё ещё не всё.

– Ты написала письмо.

Она кивнула.

– Мне?

Ещё один кивок.

– Ок. Давай.

Он потянулся к её руке, но Даша мстительно прищурилась и отвела руку.

Гриша приподнял брови.

– Не дашь?

Девушка сделала вид, что задумалась.

Потом протянула лист.

Гриша взял его, скатившись с Даши. Та затаилась. Интересно…

«Зимин, я так и знала, что ты будешь смеяться над тем, что я снова не могу говорить! Я даже собиралась обидеться, потом передумала. У меня к тебе есть разговор. Очень серьезный. Поэтому пишу… Как тогда. Помнишь?»

Он оторвался от бумаги и серьезно посмотрел на Дашу.

– Я помню всё, Снегурка. Каждый день, проведенный с тобой. А те дни в лесу… Не забуду никогда.

Жена в ответ улыбнулась, и он с удивлением заметил, что её глаза увлажнились. Неожиданно.

«Первое. Я люблю тебя, Зимин. Очень сильно. И буду любить всегда. Я много что хотела тебе написать про свои чувства, я сегодня сентиментальна, потом передумала. Думаю, ты поймешь меня почему.

Второе. Я бы хотела вернуться к нашему вчерашнему разговору про Руслана…

…Как ты думаешь, чему он больше обрадуется: тому, что я назову его папой или новости, что в очень скором времени он станет дедушкой?»

КОНЕЦ