Новые чудеса Дивнозёрья

У нас в Дивнозёрье места заповедные, но опасные. Жуть-река несёт свои холодные воды, огибая причудливые коряги и закручиваясь в глубокие омуты. Зато озёра чистые как слеза: аж дно видать. А леса какие дремучие! Заблудишься – пиши пропало.

Но мы не боимся: ходим и по грибы, и по ягоды. Главное ведь правила соблюдать. Так уж повелось, что с давних пор живёт наш народ бок о бок с духами лесными, полевыми да водными. В каждом доме по домовому, в каждом дворе – по баннику, под каждым кустом кикимора сидит, лыбится. Но если с уважением к ним относиться, то волшебные соседушки тебя не обидят. Наоборот, добром на добро ответят: мавки покажут, где жемчуг речной найти, лесавки ягод в туеске принесут, леший Гриня на мотоцикле покатает…

Впрочем, совсем без происшествий не обходится: то упырь какой-нибудь заведётся, то раздорка в погребе окопается, а то нагрянут ещё какие загадочные гости с той стороны вязового дупла. Это из сказочной страны, стало быть. Мы к ним попасть не можем, а вот они к нам шастают. Вон с недавних пор Кощеевич ходит как к себе домой…

А разбираться со всеми этими чудесами приходится ведьме-хранительнице. Так что, если какая беда случится, – не стесняйтесь, сразу идите к Тайке. Не смотрите, что она совсем юная и только-только школу окончила. Колдовское дело знает как надо! А главное, душа у неё светлая: никому не отказывает, каждого выслушает и поможет, чем может. Местные-то её с малых лет помнят, когда ещё под стол пешком ходила да песенки домового Никифора, раскрыв рот, слушала. А сейчас вон какая вымахала: красавица. Говорят, уже жених к ней заглядывает. Да не откуда-нибудь, а из самого Дивьего царства! Думали, царевич заморский, а оказалось – воевода. Что ж, тоже неплохо.

Но даже если у вас ничего дурного не случилось, всё равно забегайте к ведьме на огонёк. Во-первых, она такие пирожки печёт – пальчики оближешь, – и гостей завсегда угощает. А во-вторых, если повезёт, вы сможете увидеть Пушка. Это её питомец. Хотя сама Тайка говорит, мол, друг. А по совместительству – главный детектив Дивнозёрья: все дела, все загадки помогает расследовать. Нюх у него на злодеев – во! Нет-нет, он вовсе не пёсик, а коловерша: наполовину кот, наполовину сова. У нас такие по всей деревне летают дикие, а домашний – только один.

Да, многие над нами смеются, говорят, что так не бывает. Мол, это всё шутки. Ну или сказочки для детей. Пускай болтают, что вздумается. Мы-то с вами знаем, что в каждой сказке есть доля правды. А чудеса случаются с теми, кто в них верит – вон уже поспели, с веток свесились – кто хочет, налетай!

Необыкновенные котики

– Ты чего ревёшь? – Пушок тронул лапкой подрагивающее Тайкино плечо.

– Я не реву.

– А по-моему, ревёшь. У меня глаз-алмаз, ничего не скроешь. А ну, признавайся, кто мою ведьму обидел? Я ему отомщу: глаза выцарапаю, за палец укушу и оставлю без сладкого!

Последняя угроза, конечно, была самая страшная. Тайка представила себе, как коловерша съедает всё сам, чтобы ничего не досталось злоумышленнику, и хихикнула. Настроение слегка улучшилось.

– Не надо никому мстить. Просто я оказалась не в том месте не в то время. Бабу Валю помнишь?

– Дачницу?

– Угу. Она меня плохими словами обозвала.

– За что? – фыркнул Пушок.

– Да в том-то и дело, что ни за что. Мол, все знают, что я ведьма. Значит, не просто так мимо иду, а пришла её сглазить. Сдалась она мне! – Тайка высморкалась в салфетку. – Это несправедливо. Я же никогда… никого…

Коловерша, обняв её лапами, замурчал:

– Ну-ну, не плачь. Я тебя люблю. И домовой Никифор тоже любит. Что тебе до той бабы Вали? Глупая тётка сказала ерунду. Собака лает, ветер носит.

– А вдруг все подумают, что это правда?

– Кто «все»?

– Ну, деревенские…

– Кому ты добро делала, те не подумают. А это, считай, уже полдеревни. Хочешь пряник?

У Пушка был один рецепт от всех бед: еда. В большинстве случаев, надо признать, весьма действенный.

Тайка взяла пряник, вгрызлась в него.

– Но есть ещё другая половина деревни.

– Ты не червонец, чтобы всем нравиться. – Коловерша слизнул со стола пряничные крошки. – Плюнь и разотри!

Тайке очень хотелось возразить, но она понимала, что Пушок прав. Каждому мил не будешь. Но порой так хочется…

Она даже обрадовалась, когда в дверь вдруг постучали. Слёзы сразу высохли – при чужих плакать нельзя.

– Кого там принесло? – недовольно фыркнул Пушок, пряча пряники под стол.

– Наверное, дед Фёдор.

Тайка распахнула дверь и ахнула: нет, это был вовсе не дед. На крыльце стояла… она сама – вернее, некто, принявший Тайкино обличье. Вспомнилось, что увидеть двойника – плохая примета, если не к смерти, то уж точно не к добру. Она убежала бы, но ноги словно к месту приросли.

Коловерша в ужасе зашипел, попятился. Тайка попыталась захлопнуть дверь, но не успела – гостья подставила сапожок.

– Не бойся! Помнишь меня? Я Правда!

– Уф…

От сердца немного отлегло. Да, они уже встречались прошлым летом, когда добывали мёртвую и живую воду. Но Тайка помнила, что у Правды есть и другая сестрица – Кривда. И различить их было ой как непросто…

– Привет, – она нашла в себе силы улыбнуться. – Какими судьбами? И почему ты выглядишь точь-в-точь как я?

– Не хотела смущать деревенских жителей. Пришлось притвориться человеком.

– Но почему именно мной?

– Ты мне нравишься. А что, нельзя?

– Ну-у-у, это странно… – Тайка посторонилась. – Заходи. Чаю хочешь?

Гостья покачала головой, вошла в дом, огляделась:

– Недурно живёшь, ведьма.

– Ой, да самая обычная изба.

– Для тебя, может, обычная, а для меня – удивительная. Вы, смертные, такие интересные, много чудес храните… Надеюсь, ты никуда не торопишься?

Тайка нахмурилась, предвкушая проблемы. Правда (если это, конечно, была она) явно не просто так заглянула. Ещё и чаёвничать отказалась. Значит, случилось что-то плохое.

Гостья со вздохом опустилась на табурет:

– Моя сестрица пропала. Помоги её найти!

– Как это пропала? – опешила Тайка. – А как же волшебные Путь и Непуть-ручьи? Они что же, сейчас без присмотра остались?

– Увы…

– И кто угодно может подойти и набрать живую и мёртвую воду?

– Я покамест заперла ключи льдом, но в марте заморозков надолго не хватит. А сестры нет уже целую седмицу. Она оставила записку, мол, скоро вернусь. И я ждала, ждала, пока не поняла – это же Кривда. В её устах это может значить «я не вернусь никогда», – гостья опустилась на табурет.

Её глаза наполнились влагой, веснушчатый нос сморщился: она вот-вот разревётся.

«Неужели я так смешно выгляжу, когда собираюсь заплакать?» – смутившись, подумала Тайка, но вслух, конечно, сказала совсем другое:

– Я бы с радостью помогла, но даже не представляю, где искать твою сестру.

– Уверена, она в Дивнозёрье. Ты уж поищи, сделай одолжение.

Тут Тайка, признаться, совсем растерялась, но беседу неожиданно подхватил Пушок:

– Эй, гражданочка, а записка у тебя с собой?

– Зачем она тебе, коловерша? Я же рассказала, что там написано, – гостья вскинула брови. – И меня зовут не Гражданочка, а Правда.

Похоже, её оскорбило недоверие. Тайка сделала Пушку знак, мол, помолчи, но тот, ничуть не смущаясь, продолжил:

– Это необходимо для расследования. Разрешите представиться: детектив Пушок, к вашим услугам! Мы с Таей столько каверзных дел уже раскрыли – закачаешься! И сестрицу твою непременно найдём. Но улики надо проанализировать и приобщить к делу.

Оскорблённое выражение лица гостьи сменилось озадаченным. Похоже, она не очень поняла, о чём толкует коловерша, но записку всё же отдала.

– Нам с коллегой надо посоветоваться, – Пушок кивнул Тайке, и они вышли в соседнюю комнату.

– Эй! Ты чего несёшь?

– Спокойно, всё под контролем! Ну, почти. Тая, ты уверена, что это Правда, а не Кривда? Я вот нет. Подозрительное какое-то дело. Может, она сама сестрицу грохнула, а? И теперь пришла нам лапшу на уши вешать, чтобы себя выгородить.

Ну, началось! Опять кто-то боевиков насмотрелся…

– Пушок, мы – не полиция. Если бы она не пришла, мы бы даже не узнали, что кто-то пропал.

Коловерша посмотрел записку на просвет, понюхал, попробовал на зуб и нехотя признал:

– Тут ты права. И всё же! Что, если это Кривда?

– Допустим. Тогда выходит, что записку написала Правда, которая действительно собиралась вернуться, но пропала. Значит, всё равно надо искать.

– Тая, почему она выглядит как ты? – заворчал коловерша. – Мне это не нравится.

– Мне тоже.

– Тогда пусть примет настоящий облик. Или она такая страшная?

– Нет, вообще-то, красивая даже. Но уши острые, как у дивьих людей, коса до колен и взгляд потусторонний. А, ещё и сарафан носит. Совсем не по сезону будет смотреться.

– Всё равно пусть станет собой!

– Да как-то неловко просить.

– Ладно, я сам! – коловерша сунул записку Тайке в руки и, решительно клацая когтями по полу, отправился на кухню.

Через мгновение оттуда донеслось:

– А вы с сестрой, небось, поссорились?

– Откуда знаешь? – гостья захлопала глазами.

– Я же детектив. От меня ничего не скроешь!

Ишь, рисуется! Но ведь угадал, хитрец.

Тайка решила не вмешиваться и пошла ставить чайник, но ушки держала на макушке.

– Мы и прежде ссорились, – нехотя призналась гостья. – Сам знаешь, как это в семьях бывает: слово за слово… кто мог подумать, что именно теперь она разобидится и уйдёт.

– Что ты ей сказала?

– Это так важно? – гостья вспыхнула, потом потупилась. – Что видеть её больше не желаю. На тот момент так оно и было. Я же не могла сказать неправду.

– Иногда лучше промолчать, пока гнев не уляжется, чтобы не обидеть близких, – коловерша наставительно поднял коготь. – И не соврёшь, и жалеть потом не придётся. Когда остынешь, вы сможете поговорить спокойно. Беречь друг друга надо, ясно тебе?

– Куда уж яснее, – вздохнула Правда (теперь Тайка не сомневалась, что это была именно она). – Ты уж отыщи мою сестру, славный детектив-коловерша, не подведи. Я у неё прощения хочу попросить за резкость. А тебе добром отплачу. Хочешь бубликов маковых?

Конечно, Пушок хотел, кто бы сомневался. Но, к удивлению Тайки, коловерша не спешил соглашаться:

– Ты сперва вот что скажи: могла ли Кривда тоже Тайкой обернуться?

– Наверное.

– Тая, у нас есть зацепка! – вскричал Пушок. – Баба Валя!

– А при чём тут баба Валя?

– Ну она же тебя обругала почём зря. А вдруг повод был? Может, она Кривду в твоём обличье увидела, и та ей показалась подозрительной. Чует моё сердце, оттуда надо начинать расследование!

– Ну-у, – Тайка поджала губы. Очень уж ей не хотелось снова с вредной бабкой встречаться. – Меня она и слушать не станет. А твоё мурлыканье просто не поймёт.

– Тогда пускай с ней Алёнка поговорит, делов-то.

Эта идея пришлась Тайке по душе. Алёнку все взрослые в Дивнозёрье любили. Ещё и вечно накормить пытались, мол, кушай, тростиночка, а то ветром унесёт.

– Значит, по рукам? – с надеждой уточнила Правда.

– По рукам. Только с одним условием: личину Тайкину сними, пока побудь здесь, не высовывайся. И не забудь про бублики!

Алёнка, добрая душа, помочь, конечно же, согласилась. И теперь Тайка с Пушком сидели в засаде, глядя, как она деловито топает к калитке. Оба на всякий случай скрестили пальцы на удачу.

Вот скрипнула калитка, на улицу выглянула старуха. Издалека не было слышно, что она говорит Алёнке, но увиденного вполне хватало, чтобы понять: баба Валя недовольна.

Пушок, пританцовывая на месте, комментировал:

– Ой, Тая, они там болтают и болтают. А бабка и впрямь противная! Ишь, как зыркает. И нос крючком! Смотри, Алёнка во двор заходит. Зачем, интересно? Эй, карга, куда это ты нашу деточку повела? Тая, я слетаю, посмотрю. А то мало ли что…

– Сиди. Это всё-таки баба Валя, а не баба Яга. Чай, не сожрёт, – по правде говоря, Тайке было обидно оставаться в стороне. Хорошо Пушку, он невидимым может сделаться или, скажем, притвориться обычным котиком, а ей что, одной под кустом сидеть?

– А вдруг Алёнка не справится?

– Справится. Ты что, совсем ей не доверяешь? Она же у нас тоже ведьма.

Они препирались ещё некоторое время. Тайка уже и сама начала волноваться, что подруги долго нет, как вдруг снова скрипнула калитка, и Алёнка бодрой походкой зашагала в их сторону. Было видно, что её распирает от новостей.

– Ой, Тая, что я видела, – она начала говорить ещё на ходу. – Там такое! Такое! Представляешь, у бабы Вали – сорок кошек!

Тайка с Пушком переглянулись и хором выдали:

– Ну и что?

– Как это «что», – насупилась Алёнка. – По-твоему, это нормально?

– Наверное, бабе Вале одиноко, вот она и прикармливает котиков со всей деревни, – пожала плечами Тайка. – Ты вообще как туда зашла?

– Сказала, что у меня кошечка потерялась.

– Умно, – похвалил Пушок. – Тая, пусть она расскажет, что ещё видела. Всё очень подозрительно. Уверен, бабка сама ведьма. Но ничего, мы её выведем на чистую воду. Спроси, не пыталась ли она нашу Алёнку съесть? Не говорила, мол, загляни в мою печь, сядь на заслонку?

Тайка слово в слово повторила вопросы Пушка – подруга ведь не понимала его мурлыканья.

– Да я в дом даже не заходила, – отмахнулась Алёнка. – И вообще, баба Валя – не ведьма, она хорошая. Я всегда ей молочко и хлеб ношу, потому что ей самой до магазина тяжело добираться: ноги болят. Вообще странно, что она меня так неприветливо встретила. Сказала: не пущу, – а сама калитку распахнула. Захожу во двор, а там – сорок хвостов сидят, смотрят внимательно. И ни одной знакомой кошки. Не то чтобы я всех местных полосатиков знаю, но…

– Так, может, она их с собой из города привезла? – предположил Пушок.

– Да для них отдельный автобус пришлось бы заказывать, – Тайка невольно улыбнулась.

– И вот ещё что… – Алёнка понизила голос до шёпота. – Баба Валя сказала, что ненавидит кошек. Но это же неправда! Я точно знаю. У неё живёт хорошая киса, Маруськой зовут.

– С этого и надо было начинать, – заволновался коловерша. – Тая, я всё понял! Дело раскрыто! Бабка и есть Кривда. Она не твой облик приняла, а первый попавшийся. Значит, настоящая баба Валя в плену, её спасать надо!

– Погоди, пять минут назад ты утверждал, что она – злая ведьма.

– Детектив Пушок исключил эту версию! Ну сама подумай, всё сходится. Потому она на тебя и накричала. Боялась, что ты её обман раскроешь. Полетели скорее к Правде, пускай она дальше со своей взбалмошной сестрицей разбирается, а мне высылает маковые бублики за сообразительность! Если что, я не жадный, с вами поделюсь. Вы ведь тоже помогли следствию.

– Щедрый ты наш, – Тайка почесала его за ушком.

А сама подумала, что Пушок, наверное, прав – дело оказалось простым. Ну и хорошо!

С чувством выполненного долга они проводили Алёнку и сами отправились домой, чтобы порадовать Правду хорошими новостями.

Гостья, успевшая принять истинный облик, выслушала Тайку очень внимательно, не сводя с неё пронзительно синих глаз. А дослушав, вскочила:

– Я хочу сейчас же увидеть сестру, ведите меня к ней!

– Давай сперва тебя приоденем, что ли.

– Ой, мне дадут человеческую одёжу? Настоящую красивую?! – Правда захлопала в ладоши.

– Э-э-э… ну, скорее, просто настоящую.

У Тайки нашлось только бабушкино пальто с цигейковым воротником и старая вязаная шапка с помпоном, но это всё равно вызвало у гостьи бурный восторг.

– Может, ещё тёмные очки? – предложил Пушок. – Их в шпионских фильмах все носят, когда пытаются сохранить инкогнито.

– Нет уж, это перебор, – решила Тайка.

Правда и без того смотрелась странновато: сарафан торчал из-под пальто, коса – из-под шапки. Спасибо, хоть острые уши скрыть удалось.

А, ладно, и так сойдёт!

– Да что вам от меня надо? – баба Валя совсем не обрадовалась гостям. – Уходите. Мне не нужна помощь! Особенно от тебя, проклятая ведьма.

– А мы пока ничего и не предлагали, – огрызнулась Тайка, а Правда покачала головой:

– Славный Пушок-детектив ошибся. Эта женщина – не моя сестрица.

– Эй! Сестра я тебе! – обиделась бабка. – Не заходите. Здесь никого-никого нет.

И приглашающим жестом распахнула калитку.

Немного робея, Тайка вошла в сад, Правда проскользнула следом, а Пушок занял законное место на плече у своей любимой хозяйки и шепнул:

– Тая, смотри в оба!

Тут было с чего насторожиться: старуха и впрямь говорила одно, а делала другое.

– Ты уверена, что это не Кривда? – коловерша обратился к Правде.

– Что я, сестрицу от смертной не отличу? Но да, Кривда где-то рядом. Ни один человек по собственной воле каждое своё слово переиначивать не станет.

– Значит, бабу Валю заколдовали? – ахнула Тайка.

Выходит, зря она расстраивалась: старуха её не обзывала. Наоборот, хотела сказать: «Ведьма, миленькая, помоги!»

– Нет, просто само присутствие Кривды влияет на людей, и они начинают лгать.

– Хм… А на меня вроде не влияло.

– Потому что ты у нас особенная, – Пушок потёрся щекой о её щёку. Маленький льстец.

Они прошли дальше по тропинке, завернули за угол дома… и увидели кошек!

Алёнка не преувеличила: их было никак не меньше сорока. Может, даже больше. Все – одинаковые, серо-полосатые. Тайкина бабушка такой окрас называла «шпротным».

– Баб Валь, это все ваши? – удивилась Тайка.

– Мои, мои. Кроме этой, – старуха указала на единственную трёхцветную кису и в отчаянии всплеснула руками: – Ой, радость!

И заковыляла к дому.

– То есть, в переводе с кривдинского на человеческий, одна кошка бабкина, остальные сами прибежали, ой, горе, – подытожил Пушок.

Но Тайка и без него догадалась. Присев на корточки, она поманила трёхцветку:

– Кис-кис. Как тебя зовут?

– Мр-руся, – кошка едва удостоила её взглядом.

Ну, хоть ответила, и на том спасибо. Однажды Тайка загадала желание: понимать язык животных, и оно сбылось. Вот только оказалось, что не все животные снисходят до разговоров с людьми.

– Марусь, мы ищем одну девицу. Кривду. Ты, случайно, её не видела?

– Мр-р, конечно, видела.

– Это значит «нет»? Ну, на кривдинском? – задумался Пушок.

– Дур-мр-ак, – Маруся принялась вылизываться.

Пушок зашипел от возмущения, но Правда поспешила пояснить:

– Кошки не лгут. У них свои истины, а до людских им дела нет. Так что, думаю, она в самом деле видела мою сестру.

– О! – обрадовалась Тайка. – И где же она?

– Мр-здесь, – Маруся указала лапкой на кошачье царство.

– В смысле? Превратилась в кошку?

В это было сложно поверить, но в Дивнозёрье чего только не случается.

– Мр-мр, – подтвердила Маруся. – Не хочет домой. Стала одной из нас. Быть кошкой – хорошо.

Тайка глянула на Правду. Та, вздохнув, вышла вперёд и заговорила зычным голосом:

– Сестра, одумайся! Нельзя так безответственно поступать. Путь-ручей и Непуть-ручей остались без присмотра. Кто будет хранить живую и мёртвую воду, если не мы? Немедленно возвращайся!

– Так у неё ничего не получится, – шепнул Тайке Пушок.

И точно. Кошки даже не глянули в их сторону, продолжив заниматься своими делами. Одни играли, другие яростно делили куриное крылышко, третьи нежились на ласковом мартовском солнышке. Им не было никакого дела до нотаций.

– Кривда пр-мр-росила передать, что ей плевать, – не без ехидства сообщила Маруся.

Правда, помрачнев, ещё раз прочистила горло:

– А ты подумала об этой старой женщине? Люди отвернутся от неё из-за лживых слов, и ты будешь тому виной. Негоже портить другим жизнь ради сиюминутной прихоти!

Ответом ей была тишина. Маруся же снова промурлыкала:

– Кривда считает, что старой хозяйке с нами будет лучше, чем с людьми. А ещё сказала: иди-ка ты в баню. Уж прости за откр-мр-ровенность.

– Это нечестно! – у Правды задрожали губы. – Я же останусь совсем одна…

– Кривда говорит: ты всегда думаешь только о себе, мр-р.

Ситуацию надо было спасать, и Тайка тихонько тронула Правду за рукав:

– Помнишь, что ты говорила, когда пришла? Самое время извиниться. Говори от сердца, не от разума.

Правда вздохнула, собираясь с мыслями:

– Прости, сестрица, я виновата. Во гневе наговорила лишнего. Теперь он прошёл, и я жалею, что не сдержалась. Потому что люблю тебя. И оттого мне ещё горше. Не по злому умыслу обиду тебе нанесла. Прошу, вернись.

Все кошки разом, словно по команде, уставились на Правду своими жёлтыми глазищами. Выглядело это довольно пугающе.

– Найди сестр-мр-ру, – вдруг сказала Маруся. – Это испытание. Если любишь – не пр-мр-ромахнёшься.

Ох, ну и задачка…

И хотя самой Тайке не нужно было никого искать, ладони всё равно вспотели, а сердце забилось чаще. Она представила: вот если бы ей показали сорок Пушков, смогла бы она отличить настоящего? Хотелось верить, что да.

– Я принимаю вызов, – Правда решительно кивнула. – Это справедливо.

Некоторое время она бродила среди котиков, наклонялась, заглядывая им в глаза, гладила, потом качала головой и шла дальше. А у самого дома вдруг легла на подтаявший снег и вытащила из-под крыльца маленькую недовольную кошечку:

– Вот ты где, дорогая сестрица!

Хлоп – кошка обернулась девицей, похожей на Правду как две капли воды.

– Отвратительная шапка, сестра.

– Спасибо, мне тоже нравится.

Они смотрели друг на друга, улыбаясь.

– Какая идиллия, – умилился коловерша и тут же всполошился: – Ой, Тая! Смотри! Кошки пропадают. Так это всё был морок…

– Ну конечно. Столько одинаковых котиков в природе не бывает.

– О, какие люди! – Кривда подмигнула Тайке, а её сестра низко поклонилась.

– Спасибо тебе, ведьма. И тебе, славный Пушок-детектив. Особливо – за науку беречь тех, кто сердцу дорог. Впредь мы с сестрицей будем жить дружно. По крайней мере, постараемся… Одёжу-то отдать?

– Оставь себе, – махнула рукой Тайка, и Правда просияла:

– Вот спасибо, удружила! Что ж, пожалуй, нам пора. Волшебные ручьи уж заждались…

– Погодите, а как же баба Валя? Она расколдуется?

– Как только мы уйдём, всё станет по-прежнему. Старуха решит, что всё это ей приснилось.

– Значит, обзываться больше не будет, – обрадовалась Тайка. – Вот и славно!

Они с Пушком помахали сёстрам вслед и с чувством выполненного долга отправились домой. А придя, обнаружили на крыльце свёрток со свежими маковыми бубликами – как раз к чаю. Пушок наелся до отвала и завалился спать, а Тайка ещё долго сидела за столом, грела замёрзшие руки о чашку и размышляла. Да, ссоры случаются у всех, даже у самых близких. Злые слова порой вырываются сами собой. Но если вы друг друга любите и готовы делать шаги навстречу, то непременно помиритесь. Ведь иначе и быть не может!

– Я знаешь, что подумал, Тай? Хорошо быть котиком. Даже наполовину. Все считают, что ты милый, любят тебя, холят и лелеют. А особенно хорошо быть котиком в Дивнозёрье. Они тут у нас особенные.

– Хочешь сказать, не одна Маруся такая умная?

– Ну, я умнее!

– С тобой всё понятно, ты – коловерша. А я про обычных кошек.

– Тая, обычных кошек не бывает. Они все не-о-бы-кно-вен-ны-е! – Пушок наставительно поднял вверх коготь.

– Хотела бы я с ними познакомиться… – мечтательно протянула Тайка.

И вскоре ей такой случай представился.

– Тай, ты мне как ведьма нужна! – соседка Людочка ворвалась в избу без стука, без приветствий. Тайка от неожиданности выронила из рук веник. Кажется, уборка откладывалась.

– Что стряслось? – она деловито вытерла руки о фартук. – Проходи, садись. Чаю налить?

– Какой на фиг чай! Мурке плохо!

Тайка только теперь заметила, что из-за пазухи гостьи – прямо из-под кожаной жилетки – выглядывает серо-полосатая мордочка.

В Дивнозёрье все знали, как сильно Людочка любит свою кошку. Помнится, в первом классе даже в школу её с собой притащила. Мол, пусть тоже учится. Ребята, конечно, Людочку на смех подняли. Это же кошка! Чему ей учиться? Математике? Чтобы могла мышей не только поймать, но и сосчитать?

Людочка на насмешки не отвечала. Лишь кусала губы, мотала русыми косицами и стояла на своём. Марьиванна еле уговорила её отнести Мурку домой. А одноклассники с тех пор окрестили Людочку Кошкиной мамкой. Прозвище так крепко прилипло, что даже сейчас учителя порой забывали её настоящую фамилию и говорили: «Кошкина, к доске!»

– Так тебе не ведьма, а ветеринар нужен. – Тайка присмотрелась – Мурка выглядела и впрямь неважно: шерсть тусклая, глаза слезятся. – Сходи к тёть Тане, дачнице. Она добрая, не откажет. Ещё и денег не возьмёт.

– Мы там уже были, – Людочка шмыгнула носом. – И даже в райцентр ездили в ветклинику.

– И?

– Ничего не нашли. По анализам Мурка здорова. Посоветовали корм сменить и вычёсывать почаще. Но я-то всё вижу! Ей плохо, Тая. Прямо угасает на глазах. Вот я и подумала: вдруг это порча какая-то?

– Вряд ли. В Дивнозёрье всего две ведьмы: я да Алёнка. Никто из нас порчей не балуется. Дурное это дело.

– А бабушка сказала, я сама виновата. Хвасталась своей Мурочкой – и сглазила. Ещё и сатанисткой меня обозвала, прикинь? Это всё из-за футболки с «Айрон Мэйден».

– Перестань. Никого ты не сглазила, – Тайка заметила, как Людочка выдохнула с облегчением.

Вот так всегда. Ляпнет баба Ира ерунду – вроде понимаешь, что бред, а осадочек остаётся. Засядет в голове и разъедает хуже уксусной кислоты.

Людочке в последнее время часто от бабки доставалось. Мол, как исполнилось внучке четырнадцать – словно подменили родную кровиночку. Майки с черепами носит, музыку слушает адскую. Учителя тоже цеплялись. Сколько раз Людочка из-за них ревела…

– Тогда это нечисть напакостила! – осенило Людочку. – Может, твои кикиморы Мурку сглазили? И не надо мне тут изображать недоумение! Я в курсе, что они существуют.

А Тайка по привычке глаза закатила. Потому что привыкла скрывать от простых жителей Дивнозёрья, что у них тут в березняке лесавки резвятся, а в каждом озерце по мавке сидит. Но Людочка всё знала. С тех пор как прошлой осенью повстречалась с крадущими время часоглотами. Ещё и Тайке их в рюкзак подложила. Не со зла, конечно, а по глупости.

– Во-первых, это не мои кикиморы, а свои собственные. А во-вторых, даже нечисть не станет мучить кошку. Не водится у нас никого настолько злого.

– А ты всё-таки проверь.

Если уж Людочка что-то вбила себе в голову – спорить с ней было бесполезно. И Тайка махнула рукой.

– Ладно. Давай взгляну на твою Мурку.

Она была настолько уверена, что ничего не найдёт, что протараторила заклинание, не особо стараясь. Потом сложила пальцы колечком и сперва не поверила своим глазам. Неужто и правда порча? На кошке! Как такое вообще возможно?

– Ну? – Людочка от нетерпения подпрыгивала за её плечом.

– Похоже, ты права, – Тайка поджала губы.

Признавать ошибки непросто. Особенно когда ты в своих ведьминских силах до сих пор не уверена.

– Я же говорила! – Людочка произнесла это тоном бабы Иры, очень похоже вздёрнув острый носик.

Ох… Именно этих слов Тайка и боялась. Сомнения приходили всегда некстати – вставали в горле удушливым комом, не давая вдохнуть. Она сглотнула. Так, без паники. Столько раз уже справлялась, значит, и сейчас справится. Никакое «я же говорила» не собьёт с толку настоящую ведьму.

– Подожди тут, – Тайка взяла кошку на руки. – Надо кое-что проверить. В комнате.

– Я с тобой!

– Говорят тебе: жди! – пришлось даже прикрикнуть. – Хочешь, чтобы я помогла? Тогда не мешай.

На удивление, это подействовало. Людочка послушно опустилась на табурет и принялась мять край футболки.

А Тайке с Муркой правда нужно было поговорить наедине. Хотела познакомиться с дивнозёрскими котиками – что ж, теперь придется разгадывать загадку. А то, что ведьма понимает язык животных, Людочке знать было совершенно ни к чему.

Оказавшись в Тайкиной комнате, Мурка со скучающим видом огляделась, а потом свернулась калачиком на любимой подушке Пушка. Хорошо, что тот гулял где-то с дикими коловершами, не то непременно разбухтелся бы.

– Ну, рассказывай, – Тайка погладила кошку по свалявшейся шёрстке. – Что с тобой приключилось, пушистая?

– Толку-то? Ты всё равно не поймёшь, – Мурка недовольно фыркнула.

Любой человек услышал бы недовольное «мяу-мяу», но только не Тайка.

– А вот и пойму.

На неё уставилось два жёлтых глаза. Очень изумлённых.

– Очевидно, совпадение… – задумчиво протянула Мурка. – Дылды любят болтать с котиками и придумывать за нас ответы.

– Дылды – это люди? Вы нас так называете?

Мурка вздрогнула и навострила уши.

– Или не совпадение… а, всё ясно: я брежу. Ох, видать, недолго мне осталось.

– Я правда понимаю язык животных, – Тайка улыбнулась, предвкушая, как восхитится гостья. Но не тут-то было.

– Сама ты животное! – обиделась Мурка. – Дылды ужасно невежливые. Иногда так и хочется вас цапнуть. Но не буду. Это ниже моего достоинства.

М-да, характер у неё, похоже, был не из лёгких.

– Простите, – Тайка настолько смутилась, что на всякий случай решила обратиться к Мурке на «вы». – Я ничего плохого не имела в виду. Кстати, человек тоже животное. Ну, в какой-то мере. В этом нет ничего зазорного.

– Мала ты ещё, чтобы старшим перечить! Между прочим, в древние времена люди кошкам поклонялись.

– Я знаю. Мне Пушок об этом постоянно напоминает, хотя сам даже не кот, а коловерша.

– Половина кота – лучше, чем ничего, – важно заметила Мурка.

Хорошо, что Пушок её не слышал. А то непременно поспорил бы, кто тут лучший, а кто – единственный.

– Вы лучше скажите, как к вам обращаться? – Тайка придвинула себе стул и села.

Мурка глянула на неё с оценивающим прищуром.

– Для тебя я Мурианна Тимофеевна. Ты ведь ещё котёнок человечий, а я – дама почтенная. И заруби себе на носу, девочка: никакого лечения! Хватит с меня дохтуров. Двум смертям не бывать, а одной не миновать.

Тайка мысленно призвала на помощь всё своё терпение.

– Я не ветеринар, а ведьма. На вас кто-то навёл порчу. Но её можно снять, если позволите. Это совсем не больно. Я позову нашего домового, он в два счёта справится.

– А ну стоять! – Мурка щёлкнула зубами. – Не люблю домовых. С тех пор как наш разленился, мне приходится выполнять его обязанности. Я и сама знаю, что порча. И серьёзная. Чай не в первый раз уже.

– Ого! А не подскажете, откуда она взялась?

Если бы Мурка могла пожать плечами, она бы, наверное, так и сделала.

– Скажу одно: зло было предназначено не мне, а моей дылде. Людмиле.

– Ну конечно! Вы защищаете хозяйку! – Тайка хлопнула себя по лбу. И как она раньше не догадалась? Известное же дело, что кошки умеют забирать себе чужие болезни. Значит, и порчу забрать могут.

– Спорный вопрос, кто чья хозяйка, – проворчала Мурка. – Мы смотрим на эту связь несколько иначе. Люди порой неразумны, но очень милы. Они поднимают настроение, за ухом чешут, ещё и дары приносят. Но когда заводишь себе человека – это большая ответственность. На всю жизнь, понимаешь? Человек может предать, а кошки – никогда. Я сама выбрала Людмилу, значит, должна быть готова за неё умереть.

Мурка говорила это так величественно, что впору было поверить в божественное происхождение котиков. Тайке даже захотелось поклониться.

– Ваша самоотверженность достойна уважения. И всё-таки я настоятельно рекомендую…

– Не беспокойся, – перебила её Мурка. – У кошки девять жизней.

– Так вы уже умирали?

– Пока не доводилось.

– Может, не стоит хоронить себя раньше времени? Вам сколько лет? Двенадцать? Ещё жить и жить. Позвольте Никифору снять порчу! Пожалуйста! – взмолилась Тайка.

Благородство обычной серой кисы впечатлило её до глубины души. Тайке подумалось: а она сама могла пожертвовать жизнью ради друга? Наверное, да. Но проверять не хотелось, если честно.

– Порча всё равно вернётся. Всегда возвращается. Если ты такая хорошая ведьма, как говорят, – найди причину. Может, дело в какой-нибудь вредной вещице. Людмила тащит в дом всякое барахло, как сорока. Зачем люди увешивают себя побрякушками? Вот мы, кошки, и без того хороши.

– Мурианна Тимофеевна, а может, в Людочкиной коллекции появилось что-то новое, когда вы начали болеть?

Мурка призадумалась, вспоминая.

– Перстни, браслеты, феньки… О, знаю. Упыриный клык!

– Да ну? – Тайка аж присвистнула, хотя бабушка всегда ругала её за эту привычку. – Прямо-таки упыриный?

– Людмила его так называет. Стоит проверить.

– Да, вы правы. Оставайтесь пока здесь, хорошо? Еды и воды я принесу.

– И Никифора своего позови, – вздохнула Мурка. – Я раздумала помирать.

Уф! Тайка оставила гостью на попечении домового, а сама вернулась к Людочке.

– Мурке стало получше, но теперь ей надо немного отдохнуть. Давай пока сходим к тебе в гости?

Всю дорогу Людочка переживала за любимицу.

– Тай, я с ней вместе росла. Она котёнком в мою кроватку приходила, колыбельные на ухо урчала. Ты уж помоги, а? Это не просто какая-то там кошка, а лучшая кошка на свете. Она мой друг, понимаешь?

Конечно, Тайка понимала. У неё тоже был верный пушистый друг, с которым они через многое прошли вместе, даже в волшебной стране побывали.

Когда они дошли до калитки, Людочка приложила палец к губам.

– Только тс-с, бабу Иру не разбуди. Она после обеда всегда ложится. Проснётся – нам обеим влетит.

– За что?

– Ой, да за что-нибудь! Вредная она у меня. Я стараюсь не спорить, но порой срываюсь. И ругаю себя потом. У неё ведь сердце больное, нервничать нельзя. А она говорит, со мной «одни нервы».

– Хм… В прошлый раз, когда я заходила, мы вроде поладили. Баба Ира подумала, что я тебе с учебой помогаю. Но ты права, людей будить плохо.

На цыпочках они прошмыгнули в дом и сразу же направились в Людочкину комнату.

С прошлого раза тут кое-что изменилось. На стенах появились плакаты с любимыми музыкантами. Тайка знала «Айрон Мэйден» и «Металлику», но были и другие. Лохматые, с гитарами, все в коже – словно созданные для того, чтобы нервировать бабу Иру. Настольную лампу украшали подвески с черепами и розами, какие-то бусины, фенечки, перья. Но ничего похожего на упыриный клык Тайка не заметила, а все прочие украшения – она убедилась – были безобидными.

– Порчу искать будешь? А как она выглядит? – Людочка понизила голос до шёпота, словно пресловутая порча могла их услышать.

– Ты всё равно не увидишь.

– Да мне просто интересно.

Как бы ей объяснить? Тайка подёргала себя за кончик тёмной косички, собираясь с мыслями.

– Представь себе черную редьку. Вот сидит внутри такая штука, а от неё корешочки тянутся, всё больше опутывая человека. Ну или в нашем случае – кошку.

– Редька? Вот это поворот! – Людочка хихикнула.

– Говорят, у тебя есть упыриный клык? – Тайка решила спросить прямо. Чего ходить вокруг да около?

– Кто говорит? – подозрительно прищурилась Людочка.

– Да так… – Тайка сделала неопределенный жест рукой. Не выдавать же Мурку?

Людочка покосилась с подозрением, но достала из ящика письменного стола деревянную шкатулку, порылась в ней и извлекла подвеску. Это действительно был клык в оправе из латуни. Только не упыриный, в лучшем случае волколачий. А скорее всего, просто волчий.

– Откуда он у тебя? – Тайка осторожно тронула подвеску. Что-то волшебное в ней определенно было.

– Заказала через интернет. У одной ведьмы. Не знаю, настоящая она или нет.

– Ведьма?

– Да не. Зуб этот.

– Он точно не упыриный.

Людочка разочарованно вздохнула, но в следующий миг в её глазах загорелся интерес.

– А ты что, живого вампира видела? Они всё-таки бывают? А какие? Как в «Сумерках»?

– Живых – не бывает, – фыркнула Тайка. – Упыри, знаешь ли, по определению мёртвые. Но да, видела. Не красавчики. Тебе бы не понравились.

– Кругом обман, – Людочка поколупала клык ногтем. – Сейчас окажется, что он вообще пластмассовый.

– Кстати, нет. Похоже, это и впрямь оберег. Правда, слабенький. Можешь носить, если хочешь – хуже не будет.

Но Людочка уже потеряла к клыку интерес. Подвеска вернулась в шкатулку.

– Может, ты мне другой сделаешь? Посильнее. О, знаю! Заколдуй лучше противоблошиный ошейник. На Мурку его наденем, чтобы к ней порча не липла. Кстати, а кто нам пакостит-то? Ты уже поняла?

– Нет пока, – Тайка виновато развела руками. Надежды на упыриный клык не оправдались, а других версий у неё не было.

– Жа-а-аль, – протянула Людочка. – Ух я бы этому гаду! Или гадине – не суть.

– Скажи, может, у тебя есть враги? Или недоброжелатели?

– Нет вроде. Разве что… математичка меня чмырит.

– Меня она тоже не любит. Просто вредная тётка. Порчу на учеников не наводит, за это могу ручаться, – Тайка вздохнула, вспомнив свои вечные проблемы с алгеброй.

– Постой. Ты сказала, «на учеников»? И про моих врагов спросила? Хочешь сказать, на мне тоже порча? – ахнула Людочка.

Надо же, какая сообразительная. Пришлось признаваться:

– Именно что на тебе. А Мурка защищает, как умеет.

– Ох, кися моя любимая… – Глаза Людочки заблестели. Но вскоре слёзы уступили место страху. – Что же нам делать?

– Будем искать источник. За Мурку не беспокойся. Я с ней Никифора оставила. А если домовой берётся защищать гостью в своём доме – никакое зло не пройдёт.

Людочка хотела ещё что-то спросить, но тут скрипнули половицы, и в комнату вошла баба Ира.

– Девчонки, может, чайку?

– Я же просила стучаться! – рявкнула Людочка.

– Ой, подумаешь, ба не постучала. Тук-тук! Довольна? Ты прости, Таюшка. Людка совсем от рук отбилась. Ты девочка хорошая, уж вразуми её. Пусть снимет со стен своих чертей лохматых.

– Хватит меня позорить перед подругами!

– А ты на бабушку не ори! Бабушка тебе добра желает. Ишь, разоделась, как на погост. И черепа кругом. Тьфу! Что люди скажут?

– Мне всё равно.

– Тебе-то всё равно, а бабушке перед соседями оправдываться. Ох и стыдно мне за тебя, Людмила! Так бы и проучила крапивой по заднице, как в детстве.

– Только попробуй! Я тогда из дома вообще уйду!

– Ой, напугала! Тебя и так вечно нет. По хозяйству помочь не дозовёшься. Одни гулянки на уме. Фьють – и упорхнула к ребятам на лавочки. А я, старуха, должна горбатиться.

Тайка тихонько, пока никто не слышал, снова прошептала заклинание и сложила пальцы в колечко – если посмотреть сквозь него, можно увидеть незримое. Она ожидала обнаружить покрытые серой паутиной заросли, которые так любят растить кикиморы-раздорки. Но увидела совсем другое. Вокруг Людочки и бабы Иры колыхались сгустки чёрного тумана, от которых тянулись тонкие, но очень цепкие корешки. И чем громче бабушка с внучкой кричали друг на друга, тем больше становилось этих корешков. Это была не всамделишная порча. В смысле, не со зла наведённая. Но корни пустила совсем как настоящая.

– Перестаньте ругаться, пожалуйста! – что было мочи крикнула Тайка. – Разве не видите? Вы себе же хуже делаете.

Людочка послушно замолчала, а вот баба Ира тоненько запричитала:

– Ой, как неловко-то. Ты не подумай, Таюшка, мы живём дружно.

Людочка фыркнула, а Тайка покачала головой.

– Баба Ира, зачем вы постоянно ругаете внучку?

– Чтоб она человеком хорошим стала. А то на чёрт-те кого похожа.

– А знаете, какую силу наши слова имеют? Скажете что-то в сердцах, может, даже не желая плохого, а оно раз – и проклятием обернётся. Начнутся всякие мелкие неприятности, болезни, неудачи. Кому это надо?

– Выходит, это ба на меня чёрную редьку наслала? – Людочку, похоже, впечатлило Тайкино объяснение про порчу.

– Да вы тут обе целый огород насадили. Может, пора извиниться друг перед другом?

Людочка привычно вздёрнула нос и сплела руки на груди.

– Ха! Она никогда не извиняется. У меня уже крыша едет от её придирок. Даже домой возвращаться не хочется. Вот закончу девятый класс и уеду. В училище поступлю. Уж лучше в общаге жить.

Баба Ира мяла в руках передник. Губы её дрожали.

– Людок, я же того… хотела как лучше… чтоб всё было правильно, как у людей. Предостеречь от ошибок.

– Но это моя жизнь, ба! – Людочка всё ещё смотрела волчонком. – Ты ничего не понимаешь, потому что старая.

Ох, как же сложно бывает людям достучаться друг до друга. Вроде на одном языке говорят, а всё равно не слышат.

– Вот я в твои годы!.. – Баба Ира вдруг осеклась и задумалась. – Ох, что ж это?.. Неужто от меня и впрямь доброго слова не дождёшься?

– Угу.

– Правда, что ль, уехать хочешь?

– А что ещё остаётся? Ты ведь меня совсем не любишь. Зачем тогда друг другу глаза мозолить?

– Да что ты такое говоришь? – у бабы Иры дрожали губы.

Она на некоторое время задумалась (а может, просто пыталась не заплакать?), потом насупилась.

– Неужто из-за меня и впрямь несчастье могло приключиться?

Баба Ира неверяще смотрела на Тайку. Пришлось ей пояснить.

– Да. Каждое дурное слово – как камешек. Один или два легко нести, а когда их десятки, то под ношей сгибаешься, злишься и добавляешь ближнему ещё камней. Пока доверие окончательно не переломится.

– Ох, прости меня, Людок… Я тебя очень люблю, – баба Ира сказала это очень тихо, но Людочка услышала. Её глаза округлились.

– Серьёзно?

– Можешь оставить своих чертей волосатых. Пущай висят. И стучаться я буду, если для тебя это так важно. Только не уезжай.

Некоторое время Людочка молчала, теребя цепочку на джинсах. Потом всё же выдавила:

– И ты меня прости, ба. Я буду по хозяйству помогать, обещаю. Хочешь, прямо сегодня начну? Пропущу разок тусу на лавочках. Ничего страшного.

– А давай вместе пирог испечём? – обрадовалась баба Ира.

Тайка улыбнулась. Она видела, как чёрный туман начал понемногу рассеиваться. Весь сразу не исчезнет, конечно. Но начало было положено.

Украдкой она выскользнула из дома. Бабушке с внучкой и без неё было о чём потолковать.

Придя домой, Тайка поведала обо всём Мурке. Та очень внимательно выслушала и промурлыкала:

– Отличные новости, ведьма. Теперь я могу вернуться домой?

– На вашем месте я бы подождала пару дней. Со здоровьем шутки плохи.

Но Мурка уже всё решила.

– Я им помогу. Лягу рядышком и буду урчать, чтобы чёрный туман побыстрее ушёл. Мы умеем создавать уют. А дылды пускай учатся говорить и слушать друг друга. Уже пора, не котята всё-таки. Доброе слово – оно и кошке приятно. А уж человеку тем более. Заруби это себе на носу, ведьма. Почаще говори хорошие слова своим близким. Хвали их, радуйся успехам. И тогда в доме будет царить мир.

Похоже, Мурке нравилось поучать неразумных «дылд». Но Тайка не стала напоминать, что вообще-то это она нашла причину порчи, а значит, не нуждается в наставлениях. Вместо этого важно кивнула.

– Конечно, Мурианна Тимофеевна. Я с вами полностью согласна.

Она ожидала новых поучений, но кошка вдруг опомнилась:

– Прими мою благодарность, ведьма. Приятно встретить такую необыкновенную дылду. Нашим расскажу – не поверят.

– Маруся поверит, мы с ней тоже недавно разговаривали, – улыбнулась Тайка.

– Это та, у которой старая Валентина живёт?

– Она самая.

– Ну дела! – в глазах Мурианны Тимофеевны впервые появилось уважение. – Знаешь что? Я хочу тебя отблагодарить. Сейчас ведь март, а значит, скоро большой кошачий праздник. – Она произнесла название, но Тайка услышала только мяуканье. Видимо, перевести его на человеческий язык было невозможно. – Ты приходи. Но сразу предупреждаю: угощать будут мышами.

– И мне придётся их есть?

Кошка рассмеялась, глядя на её перекосившуюся физиономию.

– Шучу-шучу, просто приходи. И коловершу своего бери. Все необыкновенные создания должны держаться вместе. Тогда мир выстоит, и небо не рухнет.

Сказав это, Мурка махнула лапкой и выскочила в открытое окно.

Эх, а Тайка ещё столько всего не успела спросить! Впрочем, она знала, что у неё ещё будет такая возможность.

А что касается последнего замечания Мурианны – Тайка ничуть не удивилась бы, если бы вдруг выяснилось, что именно котики поддерживают небо своими мягкими лапками.

Вкус страшных историй

– Ух, какая гроза начинается! Самое время страшные истории рассказывать. Пушок, помнишь, как вы с Никифором тогда гроба-на-колёсиках напугались? – Порыв ветра разметал занавески, и Тайка закрыла окно. На стекло упали первые капли дождя.

Ещё недавно чистое небо потемнело прямо на глазах, со стороны леса надвигалась огромная чёрная туча, вдалеке раскатисто ворчал гром, будто предупреждая: ждите, я иду.

Коловерша юркнул под плед, лежащий на диване, и высунул оттуда расстроенную мордочку:

– При чём тут вообще гроб-на-колёсиках, Тая? Я в печали. Получается, мы за мороженым сегодня не пойдём?

– С ума сошёл? Какое мороженое? Ты смотри, что на улице творится: там скоро самый настоящий ураган начнётся.

– Но в прогнозе погоды было «ясно»…

– И с каких это пор ты веришь в прогнозы погоды?

– Ну, Тая, они же не всегда врут. – Громыхнуло уже заметно ближе, и Пушок прижал уши. – Сегодня меня всё устраивало, пока туча не пришла. Эх… все планы псу под хвост.

– Ну что поделать, – вздохнула Тайка. – Сам посмотри, какой ветрила. И дождь прямо с градом! В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выпустит.

Она вздрогнула, когда сразу же после этих слов снаружи раздался лай и – спустя мгновение – настойчивый стук в дверь.

– Кого это ещё несёт? – трусишка Пушок юркнул под одеяло с головой, поэтому голос его звучал приглушённо. – В такую погоду свои по домам сидят. И собаку на улицу не выпустят. Не открывай. Никого мы не ждём.

Пожав плечами, Тайка распахнула дверь и ахнула – на пороге стоял Яромир – её приятель из Дивьего царства. Ладно, не приятель, а друг. А если уж совсем честно – не только друг. Но в этих чувствах Тайка и сама себе не так давно призналась. В общем, между ними, как нынче принято говорить, было «всё сложно».

К ногам дивьего воина жались его верные спутники: симаргл Вьюжка и овчарка Джульетта. Все трое уже вымокли до нитки (кроме тех, кто до шерстинки, конечно).

– Ой, скорей проходите к печке, – Тайка даже поздороваться забыла.

Гости оставляли за собой лужи воды и отпечатки грязных лап. Никифор наверняка рассердился бы – полы ведь совсем недавно помыли, – но домовой с утра ушёл в гости к своему приятелю Фантику, а Тайка ругаться не стала. Вместо этого поставила греться чайник, выдала Яромиру махровое полотенце и свою старую футболку с «Металликой». Та была растянутая, так что налезет – в натяг будет, конечно, но что уж поделать? Яромир распустил мокрые волосы и стал совсем похож на какого-то музыканта-металлиста, только гитары не хватало.

– Прости, дивья царевна, что мы вот так без предупреждения, – повинился он, устраиваясь на диване. – Марьянка-вытьянка меня в магазин за молоком для теста отправила, а по дороге нас дождём накрыло. До тебя добежать было быстрее…

– А собак-то ты с собой зачем в магазин потащил? – Тайка поставила перед дивьим воином кружку горячего чая и его любимые конфеты: пусть порадуется, сладкоежка. – Их же всё равно внутрь не пустят. Пришлось бы у дверей привязывать.

– Зачем привязывать? – гость отхлебнул чай и расплылся в улыбке. – Джульетта и так дождётся. А Вьюжка может стать невидимым и войти куда угодно. Мне с ними спокойнее как-то, знаешь ли… магазины эти ваши – очень странное место.

Яромир поёжился, и Тайка вдруг поняла: да он нервничает. Во даёт! Перед схваткой со злыми силами был так спокоен и уверен в себе, даже горынычей не боялся, а за пакетом молока сходить ему, значит, стресс.

Она не стала смеяться и попыталась спрятать улыбку: её всё ещё умиляло, что у могучего дивьего воина самые простые бытовые вещи вызывали затруднения. А Марьяна тоже хороша – не могла, что ли, домового Сеньку в магазин отправить?

– Значит, молочка тоже не бу-у-удет, – запричитал Пушок. – Ну во-о-от… Ни мороженого, ни теста, ни пирогов. Что ж за день-то такой, а? То есть уже вечер, конечно, но всё равно!

– Не ной, вылезай лучше чай пить, – Тайка поманила его конфеткой. Коловерша потянулся было за красивым фантиком, уже когти нацелил, и тут снаружи опять бахнуло – аж стёкла зазвенели.

Пушок юркнул под одеяло и зашипел оттуда:

– Что-то неохота. Я лучше здесь пока посижу.

Ну да, ну да, один, значит, грозы боится, другой в магазин собирается как на войну, – ну и герои!

Тайка сама присела и только взялась за кружку, как в дверь опять постучали.

– Кого-то ждёшь? – вскинулся Яромир, и псы, лежащие у ног дивьего воина, навострили уши.

На этот раз они даже не успели спросить «кто там» – дверь сама распахнулась, и Джульетта зашлась лаем. Пришлось Яромиру придержать её за холку, а то она точно бы бросилась, потому что на пороге стоял не кто иной, как Лис (также известный в этих краях как Кощеевич) – тоже насквозь промокший и несчастный.

– Помогите-спасите! – пискнул Пушок из своего укрытия.

– Да-да, я примерно это и хотел сказать, – Лис виновато улыбнулся, не переступая порог. Он даже руку с дверной ручки не убрал, чтобы в случае чего захлопнуть дверь с той стороны, и Тайка вспомнила, что их давний недруг боится собак. – Послушайте, я с вами не воевать пришёл. Пустите дождь переждать, а? Обещаю, никакого колдовства. Когда гроза закончится, я сразу же уйду.

– Ладно, заходи, – Тайка сказала это быстро, чтобы опередить Яромира, который явно собирался послать навьего чародея в туманные дали. А пусть не распоряжается в чужом доме!

Джулька, ворча, улеглась на место, её хозяин недовольно буркнул себе под нос:

– Добрая ты слишком, дивья царевна.

А Лис, тщательно вытерев ноги о коврик, прошмыгнул прямо на печку – подальше от псов.

– Я буду сидеть тихо, как мышь, – пообещал он. – Вы скоро вообще забудете, что я тут.

Тайка, конечно, ему не поверила: что-что, а сидеть тихо Лис не умел. Даже если и пытался, его присутствие всё равно ощущалось. Сейчас ещё отогреется и наверняка начнёт с разговорами приставать да Яромира подкалывать – эту его привычку Тайка хорошо знала. Ну да ладно – не выгонять же его под град? У них перемирие вроде как.

Она по-быстренькому организовала чародею «комплект спасения от дождя»: полотенце, футболку, чай. Теперь у неё на кухне было аж два «рок-музыканта», правда, похоже, из конкурирующих групп – оба смотрели друг на друга волком.

На некоторое время воцарилась тишина, если, конечно, не считать шума ливня, завываний ветра и раскатов грома за окном. Гости молча пили чай, в печке потрескивал огонь, а Тайка лихорадочно пыталась придумать какую-нибудь безопасную тему для беседы.

Пушок осторожно вытянул из-под пледа лапу, подцепил когтем конфету и спрятался обратно. Только напоследок проныл тоскливо:

– Вот тебе и «страшные истории»… налицо, так сказать. Не знаю, как тебе, Тая, а мне что-то нехорошо.

– М-м-м? А что за истории? – оживился Лис, а Яромир, наоборот, насупился.

– Ты, помнится, обещал сидеть тихо.

– Уже и спросить нельзя?

– Ой, да пустяки, – отмахнулась Тайка. – Просто подумала, что такая погода подходит для вечера страшилок. Ну, знаете, эти… про красную руку, зелёные глаза, гроб-на-колёсиках? Ах да, вы же не в курсе. Ну, в общем, это развлечение такое. Для детей. Все собираются, выключают свет, зажигают фонарик, чтобы страшнее было, и рассказывают. Но, мне кажется, сейчас не лучшее время…

– А почему бы и нет? – Лис аж с печки свесился, так ему было любопытно. – Знаешь, я бы послушал, чем смертные детишки друг друга пугают.

Яромир тоже встрепенулся:

– Пф, придумают же: гроб-на-колёсиках! Никогда такого не видел. А он вообще зачем нужен? Это опять какие-то ваши чудеса из мира смертных?

Вот чего Тайка совсем не ожидала, так это того, что дивий воин тоже заинтересуется.

– Вообще-то эти истории довольно глупые… – она вдруг не пойми с чего смутилась. С Пушком и Никифором байки травить было привычно, а с этими двумя…

– Ну, расскажи, Тай, – неожиданно поддержал коловерша. – Чего тебе стоит? Надо же как-то время скоротать.

Тайка вытаращилась на него:

– И ты туда же? Сам давай рассказывай!

– У тебя лучше получается, – улыбнулся маленький подлиза.

Тайка сплела руки на груди: ну ясно-понятно! Все против неё сговорились!

– Окей, всё равно нам в ближайшие несколько часов делать нечего. Но по правилам каждый из вас тоже потом должен рассказать что-нибудь. Я тут вам в массовики-затейники не нанималась.

Она встала, задёрнула шторы и зажгла несколько свечей, чтобы создать мрачную атмосферу. Лис и Яромир с любопытством наблюдали за приготовлениями, ещё больше смущая Тайку.

«Нет, – решила она, – свечи не подойдут. Разве дивьих и навьих людей этим удивишь? Пусть лучше будут ёлочные гирлянды с огоньками. Если поставить их мигать в каком-нибудь безумном режиме, как раз будет то что надо».

Затея, похоже, себя оправдала. Правда, Яромир взирал на огоньки скорее с восхищением. Но ничего, это он ещё про красную руку не слышал!

Маленький фонарик Тайка тоже зажгла и направила свет на своё лицо снизу – она не знала, зачем это делают, но, говорят, так страшнее.

Начало рассказа предварил удар грома – теперь гроза была совсем близко, прямо над головой, – и Тайка не без гордости отметила, что внимательные слушатели вздрогнули, когда она замогильным голосом начала:

– В чёрном-чёрном городе, на чёрной-чёрной улице стоял чёрный-чёрный дом. И водилась там по слухам всякая чертовщина. Ровно в полночь из дверей чёрного-чёрного дома выезжал чёрный-пречёрный гроб-на-колёсиках и отправлялся в путь. За одну ночь он мог проехать много километров, так что жители соседних городов плохо спали ночами и тряслись от ужаса. Поэтому по радио часто предупреждали: не выходите из дома – по улице едет гроб-на-колёсиках… Одна девочка из соседнего города не верила во всю эту чушь и думала, что никакого гроба-на-колёсиках не существует. И вот однажды её мама, уходя на работу, сказала: «ты только сиди тихо, дочка, и дверь никому не открывай» – впрочем, она всегда так говорила, поэтому девочка только покивала и вернулась в свою комнату. Там она сидела и, как обычно, играла в куклы, как вдруг само собой включилось радио, висевшее на стене. «Девочка-девочка, гроб-на-колёсиках ищет тебя, он уже нашёл твой город». Но девочка совсем не испугалась и преспокойно продолжила играть. Она решила, что это такой спектакль для маленьких радиослушателей. Но через некоторое время по радио снова передали: «Девочка-девочка, прячься скорее! Гроб-на-колёсиках уже нашёл твою улицу!» «Фу, глупости какие, – сказала девочка. – Сейчас же день. Откуда днём на нашей улице взяться гробу-на колёсиках». И продолжила играть. Прошёл ещё час, радио вдруг страшно затрещало, как будто бы кто-то нарочно создавал помехи вещанию. Наконец, оно всё-таки смогло едва слышно прохрипеть: «Девочка-девочка, убегай, кому говорят! Гроб-на-колёсиках уже нашёл твой дом, в квартиру поднимается». На лестничной клетке и впрямь раздавалось какое-то лязганье, но у соседей шёл вечный ремонт, и девочка не придала этому значения. «Гроба-на-колёсиках не бывает» – сказала она замолчавшему радио и погрозила пальчиком.

Гости слушали, затаив дыхание. Губы Лиса то и дело искривлялись в скептической ухмылке, а Яромир сидел с совершенно каменным лицом. Он, небось, тоже до самого конца не верил бы в гроб-на-колёсиках, как та девочка…

– И тут раздался звонок в дверь, – продолжила Тайка. – Один. Другой. Третий – незваный гость был очень настойчив. Девочка принесла табуретку и подставила её к двери, чтобы посмотреть в глазок – но никого там не увидела. Пожав плечами, она отодвинула задвижку… и тут в её квартиру въехал гроб-на-колёсиках, настоящий! Она завизжала, но изо рта не вылетело ни звука. Попыталась убежать, но колени подкосились. А из гроба-на-колёсиках выскочил чёрт, схватил девочку, затолкал её внутрь, прикрыл крышкой – и уехал. С тех пор её больше никогда не видели. Сам гроб-на-колёсиках тоже пропал, и даже тот чёрный-пречёрный город исчез с карт, будто бы его никогда не было. Но знайте: если вдруг радио начинает шуметь и трещать – возможно, стоит прислушаться. Быть может, это гроб-на-колёсиках ищет вашу улицу…

Когда рассказ закончился, Яромир первым выдохнул:

– Неужели и такие чудеса в мире смертных бывают?

– Кто знает, – Тайка развела руками.

Она думала, Лис начнёт спорить, но тот вдруг неожиданно поддержал:

– Не, ну если тут вот такие штуки есть… – он достал из кармана мобильник. – И телевизор бывает. И этот… как его? Интернет! И машины на улицах ездят. Почему бы не быть и гробу-на-колёсиках?

– Резонно. – Дивий воин кивнул, и Тайка не стала их разубеждать. Вместо этого предложила:

– Хотите ещё про зелёные глаза расскажу? Жу-у-уткая история. Я сама, когда её первый раз услышала, потом три ночи спать не могла – бабушке приходилось свет включать. А мне всё казалось, что зелёные цветочки на обоях – это страшные зелёные глаза, которые пришли за мной.

– Помню-помню, как ты прибегала заплаканная и Семёновне в передник утыкалась, – Пушок состроил мечтательную мордочку. – Эх, были времена…

Он-то всех этих историй уже не боялся, потому что знал их вдоль и поперёк. Ну да ладно, не для него Тайка старалась:

– Так вот. У одной девочки была старая-престарая бабушка. И когда настало время умирать, бабушка подозвала к себе внучку и сказала: «Смотри, только не включай зелёную пластинку». «Но почему?» – удивилась девочка. Не то, чтобы она собиралась, но как-то странно было, что бабушка в такой момент о пластинке заговорила. Ответ она узнать не успела – бабушка умерла. Девочка, конечно, рассказала об этой странной просьбе своей матери, и та всполошилась: «Да-да, ни за что не включай зелёную пластинку, любые другие можешь слушать, а эту не трогай». С тех пор девочка, конечно, ни о чём другом и думать не могла. А уж когда мама из дома ушла, то руки сами зачесались. Решила она, что совсем немного послушает. Любопытно же, что там записано и почему её трогать нельзя. В общем – была не была – поставила она эту пластинку. Сперва раздавалось только шипение, а потом вдруг заиграла весёлая песенка, только слова у неё были очень странными: «Бегут-бегут по стенке зелёные глаза, сейчас они задушат тебя-тебя-тебя». И тут девочка увидела, что на обоях прямо над её кроватью проявились чьи-то зелёные глазищи и давай мелькать-бегать. Она очень испугалась и выключила пластинку, спрятала её подальше. А вечером с работы пришла мама и спросила: «Дочь, никак ты пластинку трогала». Девочка, конечно, стала всё отрицать. А потом заметила, что мама как-то очень уж бережёт руку. «Ты что, поранилась»? – спросила она. И мама кивнула: «Да, поранилась», а больше ни на какие расспросы не отвечала. Так они и легли спать. А наутро, когда девочка снова осталась одна дома, её руки сами потянулись к пластинке. Она подумала: «Ну и чего я испугалась, глупенькая! Там же просто приставучая песенка была. А глаза на обоях мне, наверное, померещились». В общем, не сдержалась: опять включила пластинку, начала слушать: «Бегут-бегут по стенке зелёные глаза, сейчас они задушат тебя-тебя-тебя». Глянула на обои – и поняла, нет, не померещилось. Вон они, мелькают, подмигивают даже будто бы потихоньку приближаются… Девочка взвизгнула, выключила проигрыватель и засунула пластинку в шкаф. А мама вечером уже пришла с двумя перебинтованными руками. И девочка снова давай отнекиваться, мол, всё нормально. На третий день история повторилась: не удержалась девочка, вытащила пластинку из шкафа, включила… Запись будто бы изменилась – если раньше песенка звучала весело и задорно, то теперь жуткий голос выводил с подвываниями: «Бегут-бегут по стенке зелёные глаза, сейчас они задушат тебя-тебя-тебя». И страшные глаза – хлоп – открылись на стене. Две костлявые руки потянулись к девочке, но та не растерялась и вместо того, чтобы кричать и плакать, покорно ожидая своей участи, позвонила в полицию, а пока участковый не приехал, ловко уворачивалась, чтобы не попасться в костлявые пальцы. Ей повезло: полицейский приехал очень быстро, ворвался в квартиру, а, увидев зелёные глаза и тянущиеся из стены руки, не испугался. И как давай палить из табельного оружия! Раз – промахнулся. Другой – промахнулся, а на третий попал – да так удачно, прямо в зрачок. Тут послышался душераздирающий крик – глаза пропали, и руки вместе с ними. А вечером с работы вернулась мать. Её волосы были всклокочены, из-под бинтов торчали страшные кости, и одного глаза не было, а оставшийся горел зелёным огнём. «Ну почему ты меня не послушалась!» – взвыла она страшным голосом, набросилась на дочь и стала её душить. Так бы и сгинула девочка, но доблестный полицейский, что спас её днём, к счастью, оказался поблизости и выстрелил в злую ведьму, которой стала мать. Та взвизгнула и сгорела в зелёном пламени, а страшная пластинка раскололась пополам, и больше её никак нельзя было завести. С тех пор девочка больше никогда не слушала музыку, но до самой старости видела во сне бегающие по стенке зелёные глаза, а в её голове нескончаемо крутилась одна и так же мелодия: «Бегут-бегут по стенке зелёные глаза, сейчас они задушат тебя-тебя-тебя»… Всё. Конец.

Похоже, эта история не произвела на гостей особого впечатления.

– Всё ясно, проклятый предмет, – вынес свой вердикт Яромир, а Лис добавил:

– Самые обычные чары. Довольно-таки слабые – только детей пугать и годятся.

Ну вот, на них не угодишь.

– Тогда давайте я вам про метро расскажу, – предложила Тайка. – Знаете же, что в городе есть метро? Там в туннелях, выкопанных прямо под землёй, по рельсам ходят огромные поезда, которые перевозят людей. И вот, говорят, ровно в полночь на одной из веток появляется поезд-призрак. Он выглядит как обычный, но, если присмотреться, можно увидеть, что люди в нём сидят странные. Не по сезону одетые, в старомодных пальто. Если зазеваешься и войдёшь в этот поезд, то останешься там навсегда, так и будешь ездить до конца своих дней, пока сам не станешь призраком. И вот однажды одна девочка возвращалась домой с вечеринки… дело было летом, погода стояла хорошая, тёплая, поэтому девочка была одета в лёгкое платьице, а на ногах у неё были босоножки. А надо сказать, что прежде она никогда не возвращалась домой так поздно, поэтому очень боялась встретить маньяка или ещё какого-нибудь нехорошего человека. Тогда одноклассник, с которым она была на той вечеринке, вызвался её проводить. Он был в неё влюблён, конечно, но девочке этот парень не особенно нравился – потому что мало кому нравятся зануды. Когда они вошли в метро, девочка стала прощаться. Сказала: «Ладно, дальше я сама». «Но мама будет тебя ругать, если ты вернёшься домой так поздно, ещё и одна…» – возразил мальчик. «Да всё будет в порядке, отстань!» Так стоя на платформе и пререкаясь, они пропустили несколько поездов, а тут как раз наступила полночь. Девочка не сразу заметила, что все люди со станции куда-то подевались – только что здесь были, и вдруг всё опустело, а из тоннеля повеял холодный ветер. Тут как раз подошёл поезд. «Надо же, старый состав, – с умным видом заметил мальчик. – Я думал, у нас такие уже не ходят». Вагоны были полупустыми, и люди, сидевшие на скамьях, показались девочке какими-то странными – словно сошедшими со старинных чёрно-белых фотографий. Все они были одеты в серые пальто, довольно-таки старомодные: обычно бабушки и дедушки похожие носят. «И как им только не жарко, – подумала девочка. – Лето ведь на дворе». И вдруг заметила, что электронные часы встали. Время шло, а они по-прежнему показывали ноль часов ноль-ноль минут. Поезд не доехал до обычной отметки, остановился раньше, двери распахнулись прямо перед девочкой, будто бы приглашая войти. Изнутри повеяло землей и сыростью, будто из могилы, и ей совсем расхотелось ехать на этом поезде. К несчастью, девочка стояла слишком близко к краю платформы, и холодный ветер начал затягивать её в вагон. «Помогите!» – закричала она, беспомощно взмахнув руками. Её спутник и сам уже понял, что происходит нечто ужасное и попытался схватить девочку за подол, но не успел. Несчастную втянуло в вагон, двери захлопнулись, на перроне осталась только левая босоножка с оторванным ремешком… А поезд заскрежетал, набирая скорость. Мальчик успел пробежать за ним несколько шагов, колотя ладонями в окна, но свою подружку уже не увидел: она смешалась с серой массой, стала одним из призраков в унылых серых пальто… Конечно, девочку потом искали, но не нашли. А рассказу мальчика никто не поверил – списали на стресс. Даже лечить пытались, таблетки давали, чтобы он вспомнил правду, но так ничего и не добились. Говорят, потом он каждый год в тот же день приходил на ту же самую станцию окрест полуночи и всё ждал, ждал, не покажется ли снова поезд-призрак – и никому не говорил, зачем его ждёт. То ли чтобы спасти свою первую любовь, то ли чтобы уехать вместе с ней неведомо куда… Однажды он тоже не вернулся. А поезд-призрак люди порой до сих пор встречают. Поэтому в метро говорят: не стойте у края платформы… Вот и всё, конец истории.

Тайка уже закончила говорить, а Яромир ещё некоторое время заворожённо смотрел на неё, и даже недоверчивый Лис тихонько выдохнул:

– Вот это да!

А она уже поняла: чтобы гости не воротили нос, а слушали, затаив дыхание, нужно рассказывать про те вещи, которые они сами считают чудесными, – и разошлась на радостях: в ход пошли автомобили-убийцы, роботы и инопланетяне. Тут очень пригодились фильмы и сериалы, которые она смотрела долгими зимними вечерами. Вот только Пушок – известный киноман – то и дело узнавал сюжеты и хихикал под одеялом, сбивая весь настрой.

– Как, оказывается, опасно жить в мире людей, – выдохнул Яромир, дослушав очередную историю. – Никогда бы не подумал! Не зря я всё-таки с собой собак взял, когда в магазин пошёл. А Марьяна ещё такая: да зачем тебе меч, оставь дома. Не нужно было ей верить…

– Ну, такое всё-таки нечасто случается… – теперь Тайке было немного неловко признаваться, что всё это ерунда – истории, которые люди выдумывают для развлечения, чтобы пощекотать нервы. – Так что ты вполне можешь ходить за молоком без оружия.

Кажется, её слова дивьего воина не убедили. А Лис ещё подлил масла в огонь: потянулся и как бы между прочим заметил:

– Как хорошо, что мои чары всегда со мной. Ты, ведьма, не бойся – если на Дивнозёрье нападут эти… как ты их назвала? Клингоны? В общем, я с ними запросто справлюсь. Ты зови, если что.

– Угу, – тут Тайка, не удержавшись, всё-таки прыснула в кулак.

М-да, кажется, она немного переборщила.

Зато Пушок перестал трястись как осиновый лист. Даже бушевавшая снаружи гроза его больше не пугала, он уже и от отсветов молний не шарахался, как раньше.

– Давайте я вам тоже что-нибудь расскажу, – он вспрыгнул на стол, устраиваясь поближе к вазочке с конфетами.

– Давай только не из фильмов, – шепнула ему Тайка. – Мне кажется, мы им и без того мозги загрузили.

Коловерша подмигнул, мол, понял, всё будет в ажуре, – и заговорил страшным шёпотом:

– Вот вы знаете, что даже обычный холодильник может быть опасен? Нет? Так я сейчас расскажу. Одна девочка была очень ленивой и не любила заниматься домашними делами. Ей мама скажет: подмети там или пропылесось. Она в ответ: «Ага», – а сама до вечера играет в компьютерные игры. А вечером говорит: «ох, что-то уже поздно, завтра всё сделаю». А сами знаете, что завтра никогда не наступает. И вот однажды мама уехала в командировку и велела дочке разморозить холодильник, а то там уже льда наросло, как в Арктике. Девочка, как обычно, сказала: «Ага», – а сама и не подумала взяться за дело: то гуляла, то играла, в общем, всегда находила дела поважнее. А лёд в морозилке всё нарастал и нарастал…

В этот момент Тайкин холодильник, словно по заказу, громче заурчал мотором, и Яромир, слегка побледнев, покосился на него с подозрением.

– Эй, дивья царевна, а ты сама-то давно свой холодильник размораживала?

– На той неделе, кажется, – Тайка беспечно отмахнулась.

Пушок погладил лапкой усы, чтобы скрыть улыбку, и продолжил:

– А в холодильнике у девочки лежала пачка старых вареников с картошкой. Никто уже не помнил, зачем их купил и когда. Их стоило съесть ещё полгода назад, но они всё ждали того часа, когда маме девочки будет лень готовить ужин, да так и не дождались, слиплись между собой и начали обрастать льдом.

– Ненавижу лёд. И зиму, – буркнул Яромир, бросив гневный взгляд на Лиса. Упрёк был понятен: это ведь Кощеевич однажды наслал на Дивь северные ветра, и холода воцарились там на долгие годы.

Тот в ответ сделал невинные глаза:

– Да, я тоже весну как-то больше люблю…

– Неужели? А так ведь и не скажешь. Может, вы с этой морозилкой… родичи?

Лис скривился, как будто у него заболел зуб.

– А ты столу, за которым сидишь, не родич ли? Он тоже дубовый…

– Не ссорьтесь, – шикнула на них Тайка. – Дайте дослушать.

Она примерно понимала, к чему клонит Пушок, но ей и правда было интересно, куда заведёт фантазия коловерши: он ведь эту историю явно на ходу придумывал.

– И вот до приезда мамы остался всего один день. Девочка поняла – отступать некуда, коли не выполнит она поручение, опять её будут ругать. Она протянула руку и выдернула вилку из розетки. Лёд начал таять…

Тут, словно по заказу, из носика умывальника закапало. Он давно уже прохудился, и Тайка всё собиралась купить новый, да руки никак не доходили. От звона капель по металлической раковине вздрогнул даже Лис. Тайка не без злорадства заметила, как он подтянул ноги, поглубже забираясь на печку. Ага, не всё-то ему потешаться!

– И когда ледяные наросты совсем растаяли, все вареники, слипшиеся в один большой вареник, отогрелись и ожили! Страшная белая масса из сырого теста росла на глазах, она подкрадывалась к девочке, а бедняжке было совсем некуда бежа-а-ать, – страшно провыл Пушок, вращая глазами.

– Никогда больше не буду есть вареники, – буркнул с печки Лис.

– В общем, ужасное чудовище набросилось и сожрало девочку. Всё. Конец истории, – коловерша цопнул из вазочки конфету. – А это мне за труды. Мораль: не забывайте размораживать холодильник вовремя.

Тайке было совсем не страшно, она даже хотела рассмеяться, но в морозилке вдруг что-то зашуршало. Нет, у неё точно не было там никаких старых слипшихся вареников, но смеяться отчего-то вдруг расхотелось. Яромир подвинулся на диване – теперь он сел так, чтобы в случае чего оказаться между Тайкой и возможной напастью. Впрочем, псы у его ног мирно посапывали, не чуя никакой опасности, и это немного успокоило дивьего воина, однако суровый взгляд от холодильника он так и не отвёл.

Пришлось Тайке кашлянуть, чтобы привлечь его внимание:

– Кхм… Яромир, теперь твоя очередь.

– А? Что?

– Ну мы же договаривались, что все будем рассказывать истории. Я вот уже несколько подряд рассказала, Пушок тоже одну. Теперь ты.

– А почему не этот?.. – дивий воин кивнул на Лиса, но тот сложил руки над головой.

– А я в домике. Кажется, так у вас принято говорить, да? Это ведь работает?

– Сегодня работает, – улыбнулась Тайка и снова уставилась на Яромира. – Ну, давай, мы ждём!

Дивий воин вздохнул, задумался.

– Даже и не знаю, что вам такого рассказать, чтобы прямо страшного. Вот разве что легенду про Птицу-Юстрицу, если вы её ещё не слышали.

Лис опять скривился, а Тайка побыстрее, пока тот не вздумал что-нибудь ляпнуть, вмешалась:

– Нет. Даже не знаю, что это за птица такая. Она страшная?

– Очень, – Яромир свёл брови к переносице. – У неё девять голов со змеиными шеями и человечьими лицами, а тело – ну больше всего напоминает вашего тетерева. Только размером с добрую лошадь.

– Да, неприятная птичка, – представив такое чудище, Тайка нервно дёрнула себя за кончик косы. – Не хотела бы я с такой встретиться.

– Никто бы не хотел. Этой пакости вообще не должно было появиться на белом свете. Но послушай, как всё было, – дивий воин откинулся на спинку дивана. – В стародавние времена – так давно, что даже сам Кощей ещё не вошёл в силу, – на навьих землях жили разрозненные кочевые племена. Они постоянно воевали с соседями и друг с другом, совершали набеги на дивьи сёла, всё предавали огню и мечу, и не было от них никакого спасения. Впрочем, наше царство тогда уже стояло, хоть и было поменьше, чем нынешнее. В столичном Светелграде правил царь Радислав – дед твоего деда. Часто приходили в его владения погорельцы, жаловались на навьих кочевников, просили защиты. И тогда повелел царь собрать всех богатырей и полениц.

– А поленница-то ему зачем? – фыркнул Пушок. – Дров, что ли, не хватало?

– Не поле́нниц, а полени́ц, – терпеливо поправил Яромир. – Ты же вроде книжки читаешь, а таких простых вещей не знаешь! Поленица – это богатырь-девица. Нынешние воительницы уж им не чета. Но сперва богатыри не захотели прийти к царю…

– Как это «не захотели»? – ахнула Тайка. – Я думала, они царю служат.

– Нет, что ты! Богатыри всегда были сами по себе, а если кто и приносил личную присягу, это было его дело, других оно не касалось, – дивий воин вздохнул, и Тайка поняла: ему самому хотелось бы родиться в те легендарные времена. Ну да: это местные мальчишки хотят быть то мушкетёрами, то гардемаринами, а дивьи, конечно, о богатырях грезят.

Яромир тем временем продолжил:

– Богатыри-то хоть и сильны были все как на подбор, но им больше нравилось друг с другом поединки устраивать во чистом поле – в том они видели больше славы. В общем, пришлось царю предлагать щедрые дары, чтобы те согласились. Казна стала истощаться. А кочевникам хоть бы хны – богатыри одних победят, другие тут же приходят, и снова горят сёла, гибнут люди. Так и было, пока не появилась Царь-девица. Сказывали, что отец её был из навьих кочевников, а мать – из дивьих – нечистая кровь, гремучая смесь.

– Опять ты за своё? – обиделась Тайка. – Мы же, кажется, уже выяснили, что ваше неприятие полукровок – расизм чистой воды. Сам же говорил, что понял – кровь ни на что не влияет. И бабушку мою как царицу принял.

– Да я ничего такого не имел в виду, – Яромир, смутившись, опустил глаза. – Просто все так говорят.

– Мало ли, что все. А ты не говори!

– Правильно, так его! – поддержал Лис, свесившись с печки. – Молодец, ведьма!

– Ты бы уж помолчал, – дивий воин злобно зыркнул на него.

– А с чего бы мне молчать? Я тоже, так сказать, лицо заинтересованное. Матушка моя, Василиса, если помнишь, из смертных была.

– Вы хотите слушать дальше или нет?! – вспылил Яромир, и Тайка кивнула.

– Да. Только за словами следи, пожалуйста.

– Ладно. Я лишь хотел сказать, что нрава эта Царь-девица была буйного и другие богатыри её боялись и уважали. А многие недолюбливали: за то, что в боях она побеждала, а над поверженными противниками имела привычку насмехаться. Вот и получалось: не примешь вызов – трусом ославят, а примешь – вобьют в землю по шею и скажут, мол, слабак. Однако именно Царь-девице удалось отвадить кочевников от дивьих земель, она лихо защищала границы, так воцарился недолгий мир. Но тут случилась новая напасть – прилетел змей горыныч. Да не простой, а с гору величиной: говорят, это был сам прародитель всех змей, больших и малых, звали его Змиулан.

– Бр-р, – поёжился Лис. – Ненавижу этих тварей.

– Да кто ж их любит? – пожал плечами Яромир. – Разве что батюшка твой, не к ночи будь помянут… В общем, никто из богатырей такую махину одолеть не вызвался, только Царь-девица согласилась. Так что хочешь не хочешь, а пришлось царю Радиславу опять раскошеливаться – поленица-то со своими дружками готова была Змиулана извести не задаром. Назначила цену: семь телег золота и ещё семь корзин молодильных яблок сверху. И пока не доставили ей дары – и пальцем не пошевелила.

– Зачем же ей столько денег? – не поняла Тайка. – Что она там в своих полях покупать собралась?

– У нас говорят, царство своё основать хотела, построить Царь-град белокаменный – настоящий рай на земле – и яблони хрустальные там насадить, соловьёв развести, чтобы пели. Ну да это к делу не относится.

– Да-да, давайте скорее про страшную птицу! – Пушок, похоже, от баек про богатырей да про царства заскучал.

– Будет вам и про птицу, погодите. Как дошли гружёные телеги, всё золото пересчитали, по сундукам разложили да по шатрам спрятали – только тогда отправилась Царь-девица в путь. И хотя сулили ей гадатели неудачу, а всё-таки нашла она старого змея. Три дня и три ночи бились они, и ни один не мог взять верх.

– Ой, Тая, мне кажется, у нас в погребе кто-то шипит, – вдруг охнул Пушок.

Тайка прислушалась: и правда.

– Наверное, это у Никифора вино бродит, – беспечно отмахнулась она, но внутри всё сжалось: нет, ну мало ли?

– Горыныч туда точно не влезет, – нервно хохотнул Лис.

– Это смотря какой горыныч, – Тайка отхлебнула остывший чай. – У нас в Дивнозёрье есть такой, который влезет. Маленький совсем.

– Да врёте вы всё!

– Сходи, проверь, – с улыбкой предложил Яромир: кажется, он наконец-то понял, в чём заключалась суть всех этих страшных историй на ночь, и теперь забавлялся вовсю.

– Что-то не хочется, – Лис, вздёрнув подбородок, отвернулся.

Улыбка дивьего воина стала ещё шире.

– Ну-ну.

– Баранки гну! Ты там что-то рассказывал вроде? Вот и не отвлекайся! – донеслось с печки.

Яромир, хмыкнув, продолжил:

– Наконец удача улыбнулась Царь-девице, Змиулан пал. Она срубила все три головы – одну за одной, а тело сожгла, чтобы не возродилось чудовище. На всякий случай заглянула в гнездо – змеёнышей не обнаружила, зато нашла яйцо. А надо сказать, что доселе горынычевых яиц никто не видел: уж очень хорошо те их прятали. Обрадовалась Царь-девица и повелела своим дружкам, мол, забирайте добычу, будет у нас на завтрак омлет с беконом.

– Омлет – это вкусно, – Пушок сперва оживился, а потом призадумался. – Тут-то ведь и начинается самое страшное, да?

– Угадал, – кивнул Яромир. – Это же не куриное яйцо было, а горынычево. Хотя на вид, говорят, не особенно от куриного отличалось – так, только побольше раза в три и вместо скорлупы – чешуйки.

– Погодите, а разве змеиные яйца вообще едят? – Тайка захлопала глазами.

Коловерша сделал жест, будто поправил на морде несуществующие очки:

– Отвечает гастрономический эксперт Пушок: конечно, едят, Тая. В некоторых странах это вообще деликатес.

– Скажите мне, в каких именно, чтобы я держался от них подальше, – Лис аж полотенце выронил из рук. Наверное, от избытка чувств. Впрочем, оно ему уже было и не нужно: пока они сидели и рассказывали истории, волосы и одежда почти высохли.

– Обычные, может, и деликатес, – не стал спорить Яромир (хотя скривился, Тайка заметила!), – но это было яйцо самого Змиулана, прародителя всех змей. Но Царь-девицу это не остановило. В поверьях их племени говорилось, что так можно заполучить толику силы врага, так что она решила отведать такое странное блюдо. Никто из её соратников, к слову, не осмелился присоединиться к трапезе, и поленица всё съела сама. Сперва казалось: ничего не произошло, и все уже думать забыли об этом случае… Потом люди Царь-девицы нашли подходящие земли, высадили семечки молодильных яблонь, заложив будущий сад, начали строить город – а величайшая из полениц перестала показываться народу. Прошёл слух, что она носит под сердцем дитя. Все гадали: кто же тот счастливчик? Кого Царь-девица избрала в мужья? Мамки-няньки уже выбирали имя для будущего сына или дочери, но в урочный час родила поленица не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку.

– Никак Птицу-Юстрицу? – ахнул Пушок.

– Верно. Ту самую – о девяти головах с девичьими ликами на тощих змеиных шеях. Узнав о том, некоторые в ужасе бежали из ещё не достроенного Царь-града. Те же, кто остался, вскоре пожалели о своём решении. Чудовище росло не по дням, а по часам, а Царь-девица не могла ничего поделать супротив своего дитяти. И как только Юстрица встала на крыло, повадилась она по городу летать да болезни насылать. Захирели ростки волшебных яблонь, замолчали соловьи, захворали люди. Так и сгинул Царь-град, обещавший стать раем на земле, – одни руины от него остались. А Царь-девица пропала: не нашли её ни среди живых, ни среди мёртвых. Так никто и не знает, что с ней сталось, – дивий воин вздохнул: похоже, эта тайна древних дней до сих пор не давала ему покоя.

Тайка подумала, что для него это, наверное, как для людей – загадки древних цивилизаций. Может, когда-нибудь и откроется правда. Ну а что? Удалось же учёным в конце концов расшифровать египетские иероглифы.

Но вслух она спросила совсем о другом:

– Погоди, но разве дивьи и навьи люди могут болеть? Вроде говорят, ни хворь вас не берёт, ни старость, и умереть вы можете ну там от ран или от пожара.

– Так оно и было, пока не появилась на свет Юстрица. Пришедший вместе с ней мор докатился аж до Светелграда. Сам царь Радислав едва выжил, а вот царица с наследником померли, остался только младший внук: ну вы о нём слышали – будущий царь Ратибор.

– Ага. Это прадед мой, которого ты, – Тайка повернулась к Лису, – заморозил когда-то.

– И поделом ему, – Кощеевич сказал это очень тихо, но Тайка всё равно услышала. А вот Яромир, кажется, нет. Уф, хоть тут пронесло, не сцепились…

– А куда ж потом делась-то эта птица? – Пушок опасливо заозирался.

Буря за окном взвыла, и в свисте ветра послышалось что-то похожее на угрожающий птичий клёкот.

– Скитается где-то по миру. Редко является, но метко. Давно её, кстати, не видали. Может, скоро опять прилетит и принесёт смерть на чёрных крыльях… Всё. Конец истории. Кажется, так у вас принято говорить?

– М-мамочки, – коловерша сдавленно мявкнул, на всякий случай уполз обратно под плед и оттуда уже добавил полуобморочным голосом: – А мораль-то проста: не жри чо попало.

Тайка хотела было его осадить, мол, зачем влез со своими глупостями, но тут на стене мелькнула тень – шеи длинные, змеиные. Конечно, она сперва завизжала и только потом поняла: это Лис придуривается, включил фонарик на мобильнике и шевелит пальцами в луче света.

– Плохая шутка, – она погрозила чародею кулаком.

– Да ладно, по-моему, неплохо получилось, – усмехнулся тот, но под суровым взглядом Яромира фонарик всё-таки выключил, добавив: – Скучные вы. Разве не для того всё задумывалось, чтобы пугать друг друга? Это же игра.

– Ну, знаешь ли, есть всё-таки пределы, – Тайка принялась обмахиваться салфеткой.

Ей немного полегчало, конечно, но гнетущее чувство всё равно осталось, и сердце то и дело пропускало удар. Дом во время грозы, казалось, жил своей жизнью: скрипел, вздыхал, постанывал. В подполе по-прежнему что-то шипело, холодильник гудел, как ненормальный, на чердаке что-то хлопало – должно быть, незакрытая ставенка слухового окна.

– Ну а теперь моя очередь, да? – Лис потёр ладони. – Я вот что вам скажу: вообще-то с этой Юстрицей не так всё было. Это дивьи сказки. А я знаю правду, и она, поверьте мне, – ещё страшнее.

– Куда уж страшнее? – Тайка нахмурилась, а Пушок пискнул из-под пледа:

– Может, не надо, а?

– Нет уж, пусть рассказывает, – дивий воин сплёл руки на груди и глянул исподлобья. – Посмотрим, насколько его правда от моей отличается.

– Поначалу – не особо, – Лис улыбнулся так сладко-приторно, будто бы ложку мёда съел, не запивая. – А вот где-то со Змиулана начинаются расхождения. Неглупа была Царь-девица, не стала бы она брать это яйцо да ещё и приказывать своим ратным братьям его приготовить. Но не повезло ей – затесались в её дружинниках подлые изменники, царём Радиславом подкупленные.

– Ты чего такое несёшь? – Яромир аж с дивана вскочил. – Зачем напраслину возводишь?

– Сядь, – осадил его Кощеевич. – Я не мешал тебе твою историю рассказывать, теперь и ты мне не мешай. Не нравилась Царь-девица Радиславу. И его можно понять. Представьте себе: столько золота пришлось безродной девчонке отдать, пусть и сильнейшей из сильных. А как узнал он о её планах Царь-град построить – да такой, чтобы краше дивьей столицы, – пуще прежнего невзлюбил и задумал её погубить. Не только из зависти и жадности. Радислав ведь был предусмотрительным правителем, понимал, к чему всё идёт. Царь-девица собиралась объединить кочевые племена и основать своё государство прямо у него под боком. Ну сами посудите, кому нужен такой могущественный противник? Да ещё и за свои кровные денежки? Что притих, Яромир? Думаешь, вру?

Дивий воин набрал в рот чай и развёл руками, мол, нем как рыба и разговаривать с тобой не буду. Пришлось Лису продолжать:

– Так вот, изменники, которых подкупил Радислав, всё сами придумали: подобрали яйцо змеиное, приготовили тайком и подали Царь-девице на завтрак. Отравить её хотели, а уж потом собирались подтвердить: да, сама велела приготовить, сама отведать изволила – вроде как виноватых нет. Но Царь-девица от яда не умерла и город свой начала строить, а благодарные кочевники начали стекаться и помощь предлагать. Они ведь тоже рады были, что змей пал, столько от него бед натерпелись… Днём они строили башенки да стены, а ночами их кто-то всё время разрушал. Поставили охранников – а наутро их во рву мёртвыми нашли. Однажды поймали вредителей – и те верными богатырями Радислава оказались. Только больше их никто так не звал – сгубили они честь свою богатырскую. Так что ваш рай на земле строился на злодеяниях, чужом горе и крови невинных. Поэтому на свет появилась Юстрица – царское наказание. Не помирали навьи люди от болезней, которые она насылала, только на дивьих пало проклятие. Да вот только Царь-девице и самой досталось: она же наполовину из дивьих была.

– Ох, не повезло ей, – Тайка шмыгнула носом. Ей было очень жаль эту незнакомую поленицу. А всё ведь так хорошо начиналось…

– Ну это как посмотреть, – пожал плечами Лис. – Я же, как вы тут выражаетесь, эксперт по чародейству, так что поясню: может, и лежало на яйце какое-то проклятие, да только такое чудище никогда на свет не появилось бы, если бы мать над дитятей не поколдовала. Она ведь не только воительницей была, но и чародейкой не из последних. Поняла, что затеял Радислав, почуяла яд в своих жилах – и обернула проклятие супротив злейшего своего врага. Со змеями да чужими богатырями она сражаться умела, а вот с подлостью людской впервые столкнулась. Ну и переборщила малость…

– Это ты называешь «малость»? – Яромир чуть чаем не поперхнулся.

– Не важно. Не придирайся к словам. Если бы ваш царь своими лапами загребущими не полез куда не надо, может, и не было бы никакого мора, ясно тебе? И спустя годы дивьи мамки не рассказывали бы своим деткам об ужасной Птице-Юстрице, порождении досады и гнева одной поленицы, которая вообще-то хотела как лучше. Вот и сказочке конец, – он спрыгнул с печки. – Дождь уже заканчивается вроде. Пора и честь знать.

– Это какая-то очень плохая сказка, – проворчал коловерша, яростно намывая усы. – Неправильная.

– Зато правдивая, – Лис сел на лавочку у порога и принялся натягивать сапоги. – Без прикрас. И страшная – прямо как заказывали.

Тайка ему верила и не верила. А хуже всего было думать, что это не сказка вовсе, а самая настоящая жизнь, в которой не всегда добро побеждает зло, а справедливость – торжествует. Не такой она представляла себе волшебную страну…

– Хотела бы я это исправить, – с губ сорвался тяжёлый вздох.

Лис поднял голову, в его тёмном взгляде мелькнуло удивление.

– Добрая ты слишком, ведьма. Всё близко к сердцу принимаешь. Может, этой Юстрицы уже нет давно: исполнила проклятье и издохла где-нибудь в лесном буреломе. А ты лучше своими делами занимайся, о Дивнозёрье думай – нечего прошлое зазря ворошить. Когда всё это случилось, ни меня, ни его, – он кивнул на дивьего воина, – на свете не было. Так что не наше это дело. Что случилось, того уж не вернёшь.

От этих слов Тайке стало совсем тоскливо, хоть волком вой. Она топнула ногой:

– Яромир, а ты сможешь спросить у дедушки, что он знает об этой Царь-девице?

– Зачем тебе? – дивий воин вскинулся, но, встретившись с ней глазами, сник. – Ладно, спрошу. Но вряд ли он что-то знает. И, кстати, я совсем не удивлюсь, если Лютогор рассказал нам правду…

– Да ладно? – Лис от неожиданности чуть сапог не выронил. – Ты что, вот прямо так, при всех, только что предположил, что я могу быть прав? Бей тревогу, ведьма! Его точно кикиморы подменили!

– Не паясничай, – Тайка запустила в него полотенцем.

Лис ничуть не обиделся. Наоборот – рассмеялся.

– Ты нас со своим коловершей не путай. А то и меня кормить придётся…

Яромир насупился и явно хотел сказать что-то очень злое, неприятное, как вдруг на стене снова появилась девятиглавая тень. Длинные змеиные шеи изгибались, скручивались в кольца и росли на глазах, становясь всё больше.

– Лис, это уже не смешно! – Тайка вскочила с табурета.

Чародей с побелевшим как полотно лицом вытаращился на тень.

– Это не я, – шепнул он еле слышно.

– Яромир, твоих рук дело?

Дивий воин глянул на неё обиженно, мол, за кого ты меня принимаешь.

Тут что-то зашипело-зашкворчало, как забытое в сковородке масло. Псы встрепенулись и хором залаяли, щеря на тень зубастые пасти.

Лис, напрочь забыв, что он вообще-то могучий чародей и сын самого Кощея, метнулся к двери, влетел в неё всем телом, убедился, что заперто, и рыбкой нырнул за спину Яромиру, стараясь отдышаться.

Пушок, запамятовав, что умеет летать, взобрался вверх по шторе, цепляясь когтями, и повис под самым карнизом, истошно вопя, как мартовский кот. Говорить, видимо, тоже разучился от ужаса.

Дивий воин решительным движением задвинул за спину Тайку и скомандовал:

– Кладенец!

Немеющей рукой Тайка сорвала подвеску с шеи. Она ожидала, что та сразу потеплеет и превратится в меч, как это обычно бывало при малейшей опасности, но Кладенец почему-то остался холодным.

– Не слушается! – выкрикнула она.

Ладони вспотели, лоб покрылся испариной – ну всё, быть беде! И в этот миг Кладенец очень медленно и неохотно, но всё-таки выпустил лезвие.

Тень на стене, ойкнув, тут же пропала, будто её никогда и не было. Псы в тот же миг успокоились и затихли, даже дождь за окном – и тот умолк.

– Хм… странно. Сдаётся мне, кто-то дурит нам голову, – Яромир в задумчивости почесал кончик острого уха. – И, кажется, мы только что его здорово напугали.

Кладенец, решив, что его дело сделано, снова стал подвеской в Тайкиной ладони. Позади раздался облегчённый выдох Лиса.

– Так ему и надо. Как говорится, бей врага его же оружием. Кстати, у меня есть одна идея, кто это может быть… – Как только стало понятно, что никаких змей в доме нет, к чародею, похоже, вернулась способность мыслить трезво. – Знаете, кто ещё умеет насылать кошмары?

– Барабашка? – предположила Тайка. – Он запросто и холодильником урчать может, и с тенями играть. Только откуда бы ему тут взяться? У меня оберегов тьма-тьмущая.

– Не, это скорее всего бабай, – Пушок пока не спешил слезать со шторы: там ему казалось безопаснее. – Небось, пролез в погреб, гад, и насылает нам жутики.

Яромир пожал плечами:

– Ну не мара же? Они обычно спящих зачаровывают, а мы вроде как весь вечер бодрствовали. А Кладенца любая из этих тварей испугаться может. Его же, помнится, сам Кощей боялся.

Лис поморщился при упоминании имени отца:

– Я думаю, чтобы найти ответ на этот вопрос, нам всё-таки придётся спуститься в погреб, – он щёлкнул пальцами, и на его ладони зажёгся колдовской огонь.

Похоже, ему было неловко из-за недавней паники, поэтому теперь он разводил бурную деятельность – первым подошёл к дверце в полу, потянул за кольцо, откидывая крышку в сторону, и ступил на скрипучую ступеньку.

Дивий воин с каменным лицом начал спускаться следом, Тайка шла позади, подсвечивая дорогу фонариком.

– Подождите меня-а-а, – вспоров когтями старый тюль (конечно же, случайно), коловерша выпутался из шторы и спикировал Тайке на плечо.

Что ж, по крайней мере, с такими защитниками можно было ничего не бояться. К тому же в погребе было не так уж и темно: в маленькое оконце пробивались первые лучи солнца. Ого! Выходит, они всю ночь просидели. Надо же, как быстро летит время!

Оказавшись внизу, Тайка щёлкнула выключателем, и погреб залил неяркий тёплый свет от лампочки, висевшей на потолке. Это только дивьи и навьи люди в темноте видят, как кошки, да и Пушок тоже глазастый – а вот ей даже в предрассветных сумерках было темновато и оттого – неуютно. К тому же Тайка помнила наставления домового Никифора: мол, любая злая нечисть электрического света не любит, боится.

Лис остановился у кадушек с квашеной капустой, принюхался и цокнул языком:

– Ну я так и знал, – он погасил огонь в ладони и скомандовал: – А ну-ка выходи! Я приказываю.

И так грозно это прозвучало, что Тайке самой немедленно захотелось куда-нибудь выйти. Желательно – вон из погреба. Вот она – сила колдовского слова! При желании Лис и горынычам легко мог бы хвосты накручивать, не говоря уже о малых змейках, – если бы, конечно, не боялся их до колик.

В углу что-то зашуршало, завозилось – шурх – и прямо под ноги Кощеевичу выкатилось нечто, что Тайка сперва приняла за комочек свалявшейся шерсти вперемешку с пылью. Только вот у этого комочка были очень хитрые карие глазёнки.

Лис наклонился и рывком поднял существо то ли за шкирку, то ли за воротник – не разберёшь. Пыльный шарик развернулся, словно упавший в воду ёж, свесил лапки и поник унылой тряпочкой в его руке.

– Разрешите представить вам баечника, – Лис хорошенько встряхнул свою добычу. – Типовой экземпляр, так сказать. Довольно-таки юный, между прочим.

– Ты ещё инвентарный номер ему присвой, – нервно хихикнула Тайка.

Теперь она хорошенько пригляделась – нет, это была никакая не зверушка, а маленький человечек, чем-то похожий на домового, но щуплый, с узкими плечиками и без бороды – только маленькие усишки над губой и виднелись. Пыльная серая шапка сбилась набекрень, рукава рубахи задрались, босые ноги в коротких штанишках беспомощно болтались в воздухе.

– Ну чо вы! – гнусаво заканючил он. – Сначала сами призвали, а таперича ещё и трясуть-трепыхають, изьверги!

– И как я сразу не догадался! – Яромир хлопнул себя по лбу. – Думал, уж их и не осталось вовсе, а смотри ж ты: ещё встречаются…

Ага, значит, нелепый человечек был редкой нечистью. Вот почему Тайка о нём и слыхом не слыхивала.

– Размахалися мечами туть, – снова заныл баечник. – Собаками лають, бросаюца. Мешають честному мне робить свою честную работу…

– А что ты тут делаешь? – Тайка шагнула вперёд. Страх до конца не ушёл, но уступил место любопытству.

– Понимаешь, ведьма, похоже, мы и впрямь приманили его своими историями, – улыбнулся Лис. – Баечники – они такие. Их хлебом не корми – только дай всякие сказки послушать. Особенно любят страшилки всякие. Ну а потом что услышат, то и изображать пытаются, людей пугают и страхами этими питаются. Но так-то вреда от них особого нет.

– Вкусненькие байки, – гнусавый человечек облизнулся. – Нямка.

– Значит, капусту нашу этот оглоед не жрал? Огурчики малосольные не трогал? – Пушок на плече у Тайки выдохнул с облегчением. Вот кто про что, а коловерша – всегда про еду.

– Нет, ему другая пища по нраву, – подтвердил Яромир. – Похоже, сегодня кто-то попировал всласть.

– Начала кормють, а потом трясуть, – тонкие губы баечника плаксиво искривились. – Ну что за люди, а? Тьху на вас, окаянные!

– Э-э-э… и что нам теперь с ним делать? – Тайка почесала в затылке.

– Да просто не кормить, он тогда сам уйдёт. Ну, пару дней ещё, может, погудит холодильником по старой памяти, – Лис посадил баечника поверх кадушки и отряхнул руки от пыли. – Ты только никому об этом не рассказывай, ведьма. Лады? А то кто-нибудь ещё решит его байками покормить, тогда вовек не выведешь эту заразу. Он ещё и друзей с собой притащит. Они, знаешь ли, хуже тараканов.

– Ладно, я никому не скажу, обещаю, – кивнула Тайка.

Она, конечно, поняла: не о Дивнозёрье Лис беспокоится, а о том, что кто-то прознает, как великий и могучий Кощеев сын простого баечника испугался. Да и Яромир, наверное, такой славе рад не будет. Не говоря уже о Пушке.

Когда они гуськом поднимались наверх по скрипучим ступенькам, в спину им донеслось сердитое бормотание:

– Как поманить – это, значица, завсегда. А как покормить добра молодца – так никого нетути. Уходять, понимаешь. Бросають. А я сиди тут один. Ни попужать кого, ни словом перекинуться. Ишь, какие хитренькие!

Потом они ещё долго стояли на крыльце, любуясь восходящим солнцем – с первыми лучами все ночные ужасы рассеялись, словно их никогда и не бывало, мрачные тени отступили, новый день вступал в свои права. В воздухе пахло свежестью после минувшей грозы, и листва казалась ярче и зеленее обычного. Яромировы псы послушно сидели на крыльце, но Тайка по глазам видела, как сильно тем хочется поваляться на росной траве. Дивий воин тоже понял – и едва заметным движением руки разрешил. Собаки тут же умчались прочь.

Следом за ними упорхнул гуляка Пушок – услышал из кустов призывное курлыканье кого-то из диких коловерш, махнул крылом – да и был таков. Эх, хорошо ему: может вот так запросто полететь, отвести душу в дружеской компании…

Яромир, видать, почуял, что Тайке сейчас совсем не хочется оставаться одной, и, помявшись, спросил:

– Слушай, дивья царевна, а может, сходишь со мной в магазин за молоком, а? Он, вроде, ещё работает. Поможешь с этой… как её? С кассой, во. – Он звякнул монетками в кармане. – А потом к Марьяне в гости на пироги!

И Тайка, конечно, с радостью согласилась. Вытьянку можно было не бояться разбудить – та всё равно никогда не спала. А ей так хотелось хоть с кем-нибудь поделиться историей о Птице-Юстрице. Ведь не зря говорят, что страх, рассказанный другу при свете дня, совсем нестрашным становится.

Пока Тайка запирала дом, Лис тоже начал прощаться:

– Ну, спасибо за гостеприимство, ведьма. Футболку я тебе потом верну, ладно?

– Да можешь насовсем оставить, – Тайка махнула рукой. – Мне она всё равно велика.

Она помнила, что Лису по душе человеческие одёжки. Вон как в джинсы влез, так зимой и летом и не снимает. А в шерстяном свитере щеголять скоро жарковато станет.

– Правда? Вот спасибо, – Кощеевич, заулыбавшись, сбежал с крыльца и помахал рукой. – Тогда пока! Ещё увидимся.

– Надеюсь, что нет, – буркнул Яромир ему вслед. – Гроза-то прошла, перемирие закончилось.

Лис мотнул головой, будто прогоняя назойливую муху, но отвечать не стал, только, пройдя несколько шагов по садовой дорожке, вдруг обернулся и добавил:

– А холодильник ты всё-таки разморозь, ведьма. А то мало ли, какие там хищные вареники завелись от наших баек…

Не без удовольствия понаблюдав, как вытягивается Тайкино лицо, он усмехнулся и зашагал себе дальше, весело насвистывая.

Городская ведьма

Новую дачницу Тайка заприметила издалека. Уж больно цвет волос интересный – светлый, но не как лён, а яркий такой, с лёгкой рыжинкой. Та то искала что-то в телефоне, то озиралась по сторонам, и выглядела такой растерянной, что Тайка на всякий случай решила узнать, не нужна ли помощь.

– Может, вам что-нибудь подсказать? – она остановилась возле нарядного дачного домика. От забора ещё пахло свежей краской.

– Кажется, у меня телефон сломался. Можно с вашего позвонить?

– Конечно, – Тайка достала мобильник, смахнула экран блокировки и… как же это? Почему нет сети?

– Наверное, это не у вас с телефоном проблема, а у оператора что-то сломалось. Ещё полчаса назад всё работало.

– Может, тогда подскажете, где здесь найти врача? – дачница от волнения не знала, куда деть руки. Она то одёргивала футболку с лисичкой, то поправляла очки.

– Врача нет, только фельдшер. И это до Ольховки надо идти. Отсюда – полчаса, не меньше. А что случилось-то?

– Не знаю. Похоже на отравление. Мы с друзьями приехали на шашлыки. Только всё приготовили, ещё поесть не успели, как всех сложило.

– То есть, получается, что все ели ещё дома и разные продукты?

– Да. Действительно странно… Может, дело вообще не в еде? Симптомы необычные: ребятам вроде как не очень плохо. Просто лежат и вставать отказываются. Мистика какая-то!

А вот это было очень даже вероятно. Нечисти в Дивнозёрье хватало. Те же кикиморы над дачниками порой подшучивали. Вроде как не свои они – значит, можно покуражиться. Тайка старалась хулиганство пресекать, но не всегда успевала.

– Давайте я взгляну, – предложила она. – Как специалист.

– А вы медсестра? – удивилась дачница.

Сомнения были понятны: с двумя косичками и в летнем сарафане Тайка выглядела даже моложе своих семнадцати. Ох, зря она про «специалиста» ляпнула. Врать не хотелось, признаваться в ведьмовстве – тоже. Обычные люди в чудеса не верят. В лучшем случае на смех поднимут. В худшем – сочтут мошенницей.

Но дачница после недолгого раздумья распахнула перед ней калитку.

– Заходите. Меня, кстати, Тина зовут.

– Я Тайка. И можно на «ты».

Пройдя по дорожке между клумб с флоксами, они поднялись на крыльцо и вошли в дом. Внутри Тайка сперва не заметила ничего необычного. Ну дача и дача. Аккуратная. Тюлевые занавесочки на окнах, скатерть с бахромой, дощатый пол, астры в вазе, сервант с посудой – такой же, как у бабушки. Домового не видать, но это нормально. От чужаков они прячутся.

– Ой, мои, похоже, заснули, – Тина заглянула в соседнюю комнату. – Подожди, сейчас я их разбужу.

Оставшись одна, Тайка сотворила заклинание и осмотрелась: нет ли в доме какой зловредной нечисти? На первый взгляд, всё было чисто. А вот на второй… прямо на пороге Тайка заметила тёмный отпечаток босой ступни. Кикиморин след!

Теперь стало всё ясно. Любого, кто вступит в такой подарочек, ждут неудачи. Много маленьких бед или одна серьёзная – это уж как получится. А что может быть печальнее, чем отравление, когда собрался поесть вкуснющего шашлыка на природе?

Тины долго не было, и Тайка решила постучаться в комнату. Уже занесла кулак, как вдруг рука налилась свинцом. И не захочешь – опустишь. Да и вообще, так ли ей надо стучаться?

Поймав себя на этой мысли, Тайка насторожилась. Без колдовства явно не обошлось.

В это время за дверью какой-то мужчина бубнил, немного растягивая слова:

– Не на-адо никакой медсестры. Со мной всё норма-ально.

– Но ты же встать не можешь, – уговаривала Тина.

– Не «не могу-у», а «не хочу-у». Это ра-азные вещи.

– Мы же отдыхать приехали? Вот и отдыхаем, – добавил недовольный женский голос.

– А как же шашлыки?

– Ну их! Не в шашлыках счастье.

– Тин, да ты не волнуйся почём зря. Прилегла бы тоже, чего скачешь?

– Ребят, хватит болтать. Спать мешаете!

По голосам Тайка насчитала ещё пятерых, кроме Тины. И все как один утверждали, мол, с ними всё в порядке. Звучало довольно убедительно, если бы не одно «но» – почему упадок сил настиг всех одновременно?

Тайку вдруг осенило: это же кикимора-ленивка! В деревнях они редки и чаще всего живут в студенческих общагах – там для них самое раздолье. Значит, ленивкины чары не дали ей поднять руку, чтобы постучаться. Похоже, кикимора окопалась там серьёзно. И куда только домовой смотрит? Или ему тоже лень?

– Прости, кажется, я зря тебя потревожила, – Тина вышла ей навстречу, и Тайка едва успела отскочить, чтобы не получить дверью по лбу. – Наверное, всему виной свежий воздух. Надышались, вот и разморило всех. К вечеру придут в себя.

Ещё недавно она так переживала за друзей, что пыталась чуть ли не в скорую звонить, а теперь ей словно стало всё равно. Неудивительно: любой, кто попал под ленивкины чары, предпочтёт ничего не делать. И пусть оно «как-нибудь само решится».

Но Тайка чувствовала, что Тина ещё борется. Недаром же она единственная среди друзей осталась на ногах, а не легла на диванчик прохлаждаться. И Тайка решила признаться. Ну поднимут её на смех, подумаешь. В первый раз, что ли?

– Тина, а ты веришь в магию?

– В каком смысле?

– Ну, в чудеса там всякие, в домовых, кикимор?

Глядя, как округляются глаза собеседницы, Тайка внутренне сжалась: ну всё, сейчас начнётся. Но та неожиданно кивнула.

– Я их никогда не видела. Но это не значит, что их не существует.

Уф! Теперь можно было говорить начистоту.

– В общем, никакая я не медсестра, а ведьма.

– Так это ты их заколдовала, что ли? А ну расколдовывай, живо! – Тина бросила взгляд на плиту, где стояла большая чугунная сковородка, и Тайка замахала руками.

– Нет-нет, я добрая ведьма. Хранительница этого края. А твои друзья попали под чары кикиморы-ленивки. Их можно расколдовать, но мне понадобится твоя помощь.

– Моя? – удивилась Тина. – Но я не умею сражаться с кикиморами.

– Ты можешь войти в комнату, а я нет. Похоже, на тебя чары не действуют так сильно, как на остальных. Интересно, почему?

Дачница пожала плечами. А Тайка подумала: может, её новая знакомая настолько трудолюбивая, что её даже ленивка боится? Да, наверное, так и есть.

– И что я должна буду сделать? – Тина сплела руки на груди. Она выглядела решительно, но во взгляде всё равно сквозило недоверие. Такое часто бывает с людьми, которые нежданно-негаданно сталкиваются с непознанным. Сердце подсказывает им одно, разум – другое. Некоторым бывает проще поверить, что всё происходящее – сон.

– Ленивка боится – ты только не смейся – запаха кофе.

– Серьёзно? – Тина всё-таки фыркнула. – Это совсем не похоже на магию. Тем более древнюю. Кикиморы, по идее, испокон веков существуют, а кофе в наши края не так уж давно завезли…

– Современная жизнь – современные методы, – развела руками Тайка. – Эта нечисть в студенческих общагах любит селиться. А студенты, когда в ночь перед экзаменами зубрят, кофе литрами пьют, чтобы не спать. Ленивку от их бурной деятельности крючить начинает. Поэтому для них кофе – как для тараканов дуст. Почуяла – значит, пора сматывать удочки.

– То есть мне нужно просто посидеть в комнате и попить кофе? Это я могу, – Тина немного расслабилась.

– Да. Но желательно выбрать место поближе к ленивке. А если та заупрямится и не захочет уходить, плеснуть в неё прямо из чашки.

– В невидимую? Это уже сложнее.

М-да, и правда – задачка… Тайка принялась размышлять вслух:

– Конечно, ленивка будет прятаться, она же не дурочка. Эх, жаль, я сама войти не могу – сразу слягу. А с другой стороны… смотреть можно и лёжа. Рука не поднимется, так хоть взглядом тебе укажу. Мне кажется, стоит рискнуть.

– Нет, давай без жертв, – Тина покачала головой. – Нужен другой способ.

– Эх, жаль, бабушкино навье зеркальце дома осталось… – вздохнула Тайка.

– Так сходи за ним.

– Не могу.

– Почему?

– Лень…

Ох, дело-то принимало серьёзный оборот. Выходит, чары уже начали просачиваться за пределы комнаты.

Тина задумалась, а потом вдруг достала из кармана мобильник.

– А если сделать трансляцию? Или кикимору на видео не видно?

– Очень даже видно! И как мне самой в голову не пришло? Наверное, затупила из-за ленивки. Тина, ты молодец! Кстати, а почему на тебя чары не действуют?

– Понятия не имею. Ты мне скажи: ты же ведьма.

– Ладно, не важно. Потом разберёмся. Пора варить кофе и настраивать трансляцию, – Тайка засучила рукава.

Как сказал бы Пушок, операция «Кофе для ленивки» начинается!

– Давай камеру влево. Теперь вправо. Да где же она прячется? – Тайка пялилась в телефон, забывая моргать.

Кикиморы нигде не было, и это настораживало. Может, уже почуяла запах кофе и убралась восвояси?

– А твои друзья там как?

– Спят вроде, – послышался печальный вздох Тины. – А может, просто лежат, ко всему безразличные.

Значит, кикимора всё-таки не ушла.

– Ищи. На шкафу посмотри: они любят забираться повыше.

Тина послушно подняла камеру, и Тайка хлопнула в ладоши.

– Есть! Вон она, в углу. Наведи резкость, у тебя кикимора не в фокусе.

– Напоминаю, что я её не вижу, – проворчала Тина. – Мне что, теперь кофе на шкаф плескать?

– Погоди… – Камера наконец-то сфокусировалась, и Тайка ахнула. – Ой, по ходу, это не ленивка.

– А кто?

– Не знаю. – Стыдно было признаваться, но не врать же? – То есть это определённо кикимора, но таких я прежде не видала. А вдруг мы открыли новую разновидность?

Востроносое и лопоухое создание, конечно, слышало их разговор, но в беседу не вступало. Наоборот, попыталось забиться ещё глубже на шкаф, закопаться в пыль и паутину, слиться со стенкой.

«Да она боится!» – вдруг поняла Тайка.

Кикимора была очень странная – серая. Не в смысле, что в сером платьице (хотя и это тоже), а вся целиком. Кожа цвета сухого асфальта, седые волосы – про такие говорят «соль с перцем», – серые печальные глаза – огромные, на всё лицо.