АнтиБожественная комедия

Моей дражайшей супруге. Без тебя ничего бы не получилось.

Внемлите, люди, сей нехилой истории. Истории о том, что Ад есть, Рай есть, да и Чистилище, чего уж греха таить, тоже есть.

История сия пестрит черным диавольским юмором, ненормативной лексикой, шокирующими описаниями, демонами всех мастей и страшными пытками. Но, как и в каждой истории, в этой есть свой особенный сакральный смысл, способный открыться лишь поистине просветленному человеку, трезво смотрящему на жизнь.

Способен ли грешник искоренить в своей душе Зло и заслужить прощение? Способен ли он измениться ради высшей цели и стать другим? Способен ли он пройти Ад, чтобы получить место в Раю? Все зависит лишь от него самого…

Глава первая. Печальное начало.

Маленький зал костела понемногу начинал заполняться разношерстной публикой. Я уже давно сидел на задних рядах, теребя в руках потертую Библию в красном кожаном переплете, и не стесняясь рассматривал прихожан.

Хмурые и зареванные лица, сурово поджатые губы, красные опухшие глаза, черные одежды. Нет, это не сборище очередных любителей готической музыки, собирающихся петь устрашающие литании в надежде призвать Диавола в наш мир. Это просто люди, пришедшие в церковь, дабы почтить память одного паренька, который сейчас лежит перед алтарем в большом и красивом ящике. Хотя вот пареньку-то уже откровенно насрать на все. Тем более на всякие сопли и слезы. Но против традиций не пойдешь. Память о них жива и передается из поколения в поколение. Так было с египетскими мумиями, которых вытеснили новые боги, а тех, в свою очередь, выперло христианство и другие конфессии. И в каждой религии, кроме диких обычаев острова Борнео, полагалось выражать крайнюю степень печали и раскаяния, когда кто-нибудь забирался в большой и красивый ящик, обитый шелком.

Рядом со мной присела миловидная женщина в черном платье и черном платке. Ее сопровождал высохший, как древний пергамент, старик с пигментными пятнами на желтой и сморщенной коже. Я вежливо подвинулся в уголок, освобождая им место. Женщина, шурша платьем, уселась на потемневшую от времени скамью и достала из небольшой сумочки платочек, которым промокнула свои глаза. Старик ласково взял ее под руку и принялся поглаживать ее пальцы своими высохшими стручками. Женщина тихо всхлипнула.

–Такой молоденький. Еще жизнь не видел, а уже ушел, – сказала она.

– На все воля Бога, милая, – ответил старик. Голос у него был хриплый и прокуренный, а когда он тяжело вздохнул, то в воздухе разлился аромат вылаканного недавно коньяка. Я хмыкнул и пробубнил себе под нос: «Пафоса-то сколько», но женщина в ответ лишь заплакала, прижавшись к плечу своего спутника.

– Сейчас он в лучшем мире, Наталья, – ласково произнес тот, легонько сжимая руку женщины. Я фыркнул, не стесняясь в выражениях:

– Уже ждешь момента, как запустить ей свою сморщенную длань в трусы, донжуан, блядь, рахитичный?

Женщина медленно повернулась в мою сторону, заставив меня опустить взгляд и пробормотать извинения:

– Простите. Стресс сказывается. Не обращайте на меня внимания.

Пока старик утешал женщину, не уставая ее поглаживать и пощупывать, я принялся рассматривать остальных прихожан. Исключительно от скуки смертной.

В первых рядах сидели пятеро моих друзей. Я не хотел идти к ним. Плачущие люди всегда вызывали у меня странное желание забиться в уголок и тихо ждать, пока все не закончится. Да и подобные церемонии меня пугали, несмотря на то, что я любил слушать песенки Darkthrone и Anal Cunt. Меня удивлял один момент. Как это у Макса, который был стойким ненавистником церкви и всего, что с ней связано, сейчас не плавилось лицо, и ангел не протыкал своим сверкающим копьем его богохульный язык. Может потому, что сейчас Макс сидел с выражением невероятного сожаления и неистово протирал колени в своих мыслях, каясь в ужасных грехах. Ага, ну и бредятина…

Рядом с ним сидели Антон, Маразма, Галя-Зайка и Юра. Все мои друзья. Они были друзьями и того паренька, лежащего в ящике у алтаря. Мы все были металистами. Неформалами. Любителями тяжелой музыки и провокационных текстов. Антон был самым старшим в нашей компании. Тучный парень с роскошными длинными волосами, за которые любая топ-модель продаст Диаволу душу, Антон был немного косым и жутко этого стеснялся. Один его глаз смотрел прямо в переносицу, но собеседнику казалось, что Антон знает все и его глаз пялится прямо в сердце. Поэтому мы все избегали смотреть ему в лицо, зная, что друг от этого не в восторге. Лишь один раз его глаз почти встал на место. Спасибо Маразме, которая бухнула в гамбургер парня самого настоящего «каролинского жнеца». Антон побагровел, а мы узрели чудо и спустя пару минут самую настоящую ярость одного из всадников Апокалипсиса.

Маразма была симпатичной девчушкой и невероятно любила готику во всех ее проявлениях. Она даже парня подбирала с особым пристрастием, чтобы тот был обязательно похож на Джонни Деппа, от которого та буквально оргазмировала кипятком. Маразмой ее звали за то, что порой в девушку вселялся самый настоящий демон, взъебывающий ей мозги своим раскаленным фаллосом. После этого Маразма, в миру Олька, частенько сидела, уставившись в одну точку и пуская слюни, за что ее всегда безлобно подкалывала Галя.

Галя-Зайка была еще одной девушкой в нашей компании, но, в отличие от Маразмы, являлась настоящей Чумой нынешнего тысячелетия. Злая, больная на всю голову, Галя любила экстремальный и быстрый метал, который смертоносным торнадо проносится по мозгам слушателя, вынося грязь из ушей вместе с мозгами и чувством самоконтроля. Ее прозвище – Зайка – было дано по одной простой причине. Галя трахалась так, будто завтра последний день человечества и вся Земля скроется в пучинах адского пламени. Каждый день у нее был новый парень, с которым она обязательно громко и ужасно расставалась вечером, а на утро находила себе нового. Однако это не мешало ей быть классной подругой, с которой было невероятно круто дружить. Зайка постоянно придумывала себе на жопу приключения. То взломать городской морг и сфотографироваться с покойниками, то устроить алкомарафон в ближайшем рок-клубе, то ворваться в слэм на метал-концерте и сломать кому-нибудь руку. Она брала от жизни все. Пока это не начинало бесить Юру. Ее брата.

Юра был типичным ботаном, который любил слушать говнарский рок в духе Сплин, Арии и Кино с приснопамятным Цоем. Он и дружил с нами по одной причине – чтобы всегда держать в поле зрения свою сестру. Над Юрой постоянно все шутили. Даже Антон, который был спокойным, как алкоголик в коме. Но и от брата Зайки была своя польза. Он знал все и обо всем. Эдакая карманная Википедия. Юра любил вещать на темы музыки, доказывая нам всем, что русский рок лучше зарубежного метала тем, что понятно, о чем поют, и тем, что в текстах скрывается глубинный смысл. Искать глубинный смысл в текстах Vomitory он категорически отказывался, называя их музыку «бурлением гнилого водолаза».

Друзья о чем-то негромко переговаривались, а Юра одергивал свою сестру, которая притащила с собой модную фляжку с пентаграммой на металле и отменным виски внутри. Галя постоянно пыталась приложиться к крепкой жидкости, но брат, тихо бубня о чем-то, ее постоянно отговаривал. Антон вообще слушал музыку в наушниках, покачивая ногой в такт тяжелым рифам и изредка шлепая Маразму по ноге. Рядом с ними сидела моя мама. Она тоже была во всем черном и держала в руках помятый платочек.

Из маленькой дверцы, находящейся аккурат за алтарем, тем временем вышел священник, держа в руках Библию. Вид его был крайне удрученный и замученный. Может, его оторвали от причастного вина, кто знает. Но прихожане сразу умолки, а Антон даже выключил любимый им Dark Funeral, и обратил свой косой взор на служителя костела. Тот откашлялся и начал речь:

– Братия и сестры. Мы собрались в сей печальный для нас день… – я сразу потерял нить разговора, и кое-как протиснувшись через руки и ноги моих соседей по скамье, выполз вперед, дабы размять затекшие колени и встать ближе к выходу, ибо от спертого воздуха начала кружиться голова.

Священник долго и нудно рассказывал о тяжелой участи смертных, что ведут праздный образ жизни и не впускают Бога в свое сердце, как это делают все известные истории мученики. Затем он прошелся по тому, что все случившееся является волей самого Бога, и нам надо бы все это принять без спеси и траурных слез. Затем он рассказал немного о пареньке, ради которого все и собрались. Эта часть его речи вызвала больше слез, соплей и стенаний. Даже Галя прослезилась и таки украдкой опустошила свою флягу, пока брат благоговейно взирал на священника, думая о чем-то своем.

Я же думал о том, когда все это закончится. Хотелось на свежий воздух, напиться дешевой водки и забыть о случившемся как можно скорее. Но у священника были свои планы. Он битый час рассуждал о вопросах теологии, рассказывал, что такое Рай и Ад, и что мы все когда-нибудь предстанем перед Ним. Перед Богом, само собой. Наконец, когда хористы, поющие откуда-то из глубин церкви, замолчали, священник милостиво всех отпустил, предоставив крепким ребятам из церемониальной службы забрать того, ради кого все и затеялось.

Когда все прихожане покидали церковь, я осторожно пробрался к ящику. Там лежал молоденький паренек лет двадцати двух от роду. В белой рубашечке, черных брюках и таких же черных туфлях. Казалось, он спал. Но я знал правду. Ведь это был я. Вернее, мое тело. Сам я стоял рядом, не видимый никем и совершенно не представляющий, что делать дальше.

Когда все произошло, и я очутился возле своего тела, лежащего в странной позе, то первым ощущением было следующее. Какого, блядь, хуя?!

Да. Не было всяких ангелов, демонов, лучей света, лестниц, небесных врат и жарких дыр в земле, откуда слышатся крики грешников. Только крики моих друзей, бегущих ко мне со всех ног, и моя обалдевшая душа, взирающая на это безобразие. Казалось, только вчера я слушал музыку, мечтал о концерте Decapitated, размышлял над тем, как бы подкатить к Зайке и предаться с ней постыдной любви в комнате ее непутевого брата. А теперь я стою в виде духа и смотрю за тем, как мое тело выносят из церкви.

От грустных мыслей меня отвлекла музыка, раздавшаяся в тишине церковного зала. Мелодия была настолько прекрасной и чистой, что даже моя неформальная сущность радостно улыбнулась, услышав первые аккорды. В центре возник большой круг из ослепительного и сияющего света. В нем стоял неизвестный мне мужчина в белой сутане и с удивительными глазами. Он протянул мне руку и ухмыльнулся.

– Что стоишь? Пошли.

– Куда? – оторопело спросил я, почесывая голову и стараясь не задеть резинку, стягивающую хвост моих волос.

– Определять твою судьбу, Збышек, – мужчина строго посмотрел на меня и вновь улыбнулся. Его синие глаза были такими добрыми, что по всему телу разлилась блаженная истома.

– Круто. Вы и мое погоняло знаете. А вы собственно кто?

– Проводник твой.

– Погоди. Так ты Петр? – удивился я в который раз, и не слишком вежливо перешел на «ты». – Стоишь у райских врат и решаешь, кто туда войдет?

– Можешь и так меня называть. Я не против. Только одна просьба. Нам надо поторопиться. Меня ждут в других местах, – Петр повелительно скрестил руки на широкой груди и замер, ожидая, когда я войду в круг.

– Ладно. Поехали, – хмыкнул я и пошел к нему.

– В путь, Збышек, – мужчина закрыл глаза и что-то пробормотал. Появившийся словно из ниоткуда ветер, ласковый и теплый, подхватил меня и понес к небесам, которые виднелись сквозь дивную дыру в потолке церквушки.

Я не знаю, сколько времени занял полет, но ощущения от него были крайне приятными и даже волшебными. Просто представьте самые милые моменты, которые вы можете пережить снова, и все они будут в самых ярких и сочных деталях. Будто вы первый раз пробуете на вкус губы того человека, который вам нравится. Или впервые прыгаете с парашютом. Эйфория, оргазм, счастье. Есть много синонимов, и каждый идеально подходит к этому полету. Но любой полет рано или поздно имеет обыкновение заканчиваться. Так случилось и в этот раз.

Я поднялся с колен и с удивлением осмотрелся.

Повсюду раскинулись величавые белые облака, похожие на большую пуховую перину, на которой так сладко спать и предаваться любви с девами. Яркое солнце заливало все пространство своим ласковым светом. Только свет не слепил. Он был теплым и нежным, как прикосновение к щеке любимого человека. Я постоял еще немного, просто закрыв глаза и наслаждаясь покоем, пока меня не окликнул знакомый голос.

– Збышек. Иди сюда, – велел Петр. Я, открыв глаза и поморщившись от того, что так быстро все закончилось, направился к нему. Мужчина сидел на белоснежном облачке, очень сильно похожем на стул. Рядом с ним парила гигантская книга в желтой обложке.

– Что это за талмуд? – спросил я, подходя ближе.

– В эту книгу записываются дела и поступки всех людей на свете, – весомо заявил Петр, раскрыв книгу. Когда он это сделал, я заметил, что на обложке красивым почерком выведено одно слово. «Летопись».

– Летопись? – спросил я, присаживаясь на пол, который был таким же мягким, как и все вокруг.

– Летопись всего, что деялось на свете.

– Круто. Маловато деялось, значит, раз книга не такая и большая.

– Это твоя летопись, Збышек.

– Ну, все. Ебануться и задохнуться, – ругнулся я, совершенно забыв, где нахожусь. Петр нахмурился, но промолчал, перелистнув пару страниц.

– Так, посмотрим, – пробормотал он, погрузившись в чтение. Я не мешал ему, решив осмотреться по сторонам. Прямо за спиной Петра мерцали золотым светом диковинные ворота с маленькими фигурками ангелов на вершине. Однако за ними не было райских кущ и тысяч праведников, сидящих на зеленых лугах и наяривающих праведный фолк на флейтах. Там, как и везде, были сплошные облака.

– Это и есть Рай? – спросил я, когда сидеть в тишине попросту надоело.

– Нет, – ответил Петр, не отрываясь от книги. – Ты на Пороге Райских Врат.

– Час от часу не легче. А где же ангелы, небесное воинство, праведники и сисястые бабы в одном исподнем?

– За Вратами.

– Я смотрю, ты на разговор не настроен, – кисло заметил я. Мужчина хмыкнул и поправил над головой маленький золотой ободок, который переливался всеми цветами радуги.

– Сейчас узнаем, стоит ли с тобой разговаривать вообще, – заметил Петр, подняв на меня синие глаза.

– А там случайно не указано, что я однажды в бабушкин шерстяной носок спустил? – смущенно спросил я. – Клянусь, бес попутал, Петр. За это меня не сошлют же в Ад?

– Указано. И не только это. Как тебе вообще это в голову пришло? – удивился Петр, потерев переносицу пальцами.

– Захотелось новых ощущений. Ты, небось, сам и не пробовал?

– Мне это незачем.

– Ты много потерял, – кивнул я, раздвигая руками облака. Внизу раскинулась далекая Земля, на которую я больше никогда не вернусь. Наверное.

– Святые Мощи, – охнул Петр, с трудом сохранив равновесие на своем облаке. Его синие глаза буквально метали молнии, а губы шевелились, избегая еврейских проклятий – Носок был самым невинным, оказывается.

– Блин, Петр. Я же живой человек. Мне надо было поэкспериментировать. Годы в универе – самые славные в жизни любого человека.

– Картофельная кулебяка? – спросил привратник, массируя себе виски.

– Я был пьян, а любви неистово хотелось. Тепленько так было, – улыбнулся я далеким воспоминаниям.

– Подушка?

– Одиноко и холодно в походе, а Зайка не давала.

Петр потрясенно качал головой, перечисляя самые отвратные приключения из моей жизни:

– Пирожки, игрушечный паровозик, искусственная вагина из резиновой перчатки, бублик, учительница в седьмом классе средней школы в спортивном зале?

– Было дело. Может, опустим перечисление того, что я любил, и перейдем к другим пунктам?

– Я долго не смогу выкинуть это из головы. Последний раз такое было, когда Евронимуса привели для определения его судьбы.

– Евронимуса? – переспросил я, открыв рот. – Из Mayhem? Это же гуру антихристианского метала. Как его к вам-то занесло?

– Вне зависимости от человека, я обязан прочесть его Летопись и определить его судьбу. И уже исходя из этого, выносится решение – отправить душу в Рай, Чистилище или Ад. С Евронимусом было легко. Пара минут, и бесы его увели под белы рученьки. Насколько знаю, он сейчас работает на производстве кирпичей для строительства адских школ.

– Жестоко, – покачал я головой, но Петр уже погрузился в чтение моей Летописи. – Есть еще что-то?

– Есть, Збышек. Я даже не думал, что твоя душа настолько черна.

– Все по металу. Это философия. Смысл жизни для меня. Да и не так много там черноты.

– Распевание богохульных гимнов на еретических сборищах?

– Расслабься. Это просто метал-концерты. Я большинства песен-то не понимал.

– Осквернение святых символов?

– Каюсь, был грешок. Нервы расшатались. Вот и вбил крест в ногу одного из идиотов, что мешают проведению концертов. Уверен, что для блядских активистов вы отдельное облачко приготовите.

– Кто такие активисты?

– Гниды, которые именем Бога прикрываются. Как Ричард Львиное сердце. Только англичанин Иерусалим отвоевывал, а эти уебаны просто с жиру бесятся.

– Не ругайся. Ты на Небесах все-таки.

– Прости, Петр. Эмоции бурлят. Что там еще в обвинении? В большинстве вещей раскаиваюсь, – угрюмо буркнул я, понимая, что Петра это не убедит. Мужчина поцокал языком и перевернул очередную страницу.

– Гнев, чревоугодие, чревоугодие с извращениями, алчность, зависть, богохульство, сквернословие, – начал перечислять он, изредка бросая на меня красноречивые взгляды.

– Вот не надо тут смотреть на меня взором ментора, – скривился я. – Кто не без греха, пусть первым кинет в меня кал. Можно подумать, есть те, кто вообще не дрочил никогда, никому не разбивал едальник, не разил сладкую писечку три тысячи раз с половиной и не запивал портвейн дешевым лимонадом.

– Не кал, а камень, – мягко поправил меня Петр. – И да, есть такие праведные души, но грехи твои сильны.

– Знаю. Чего уж там.

– Трудный выбор предстоит мне сделать, Збышек. Для начала ты отправишься в Ад.

– Вот жопень! – перебил я мужчину, заломив руки. – Бесы будут с меня кожу снимать, кочергой жопку разрывать и насиловать мой рот шипованным страпоном? Может, я быстренько покаюсь? А? В кино работало.

– Нет. Надобно тебе узреть, что за грехи каждый сполна получает.

– Магистр Йода так же говорил, а в итоге помер в болотной трясине.

– Чудны слова твои, человек, – Петр хлопнул в ладоши, и в воздухе раздался странный, тяжелый гул. Привратник тут же пояснил. – Так шумят медные крылья демонов, когда являются они за душой черной.

– Блядь, – только и мог вымолвить я, когда в одном облаке возникла огненная дыра, из которой ощутимо несло серой и канализационной вонью.

Спустя несколько мгновений из дыры вылез могучий монстр с большими кожистыми крыльями, как у летучей мыши. Мускулы перекатывались под бронзовой кожей, а глаза мрачно мерцали красным огнем. В лапах пришелец держал затейливый хлыст, на кончике которого блестели острые лезвия. Петр поклонился монстру и степенно поприветствовал его.

– Герцог Элигос.

– Привратник, – ответил пришелец на удивление мягким голосом. Он вздохнул и немного уменьшился в размерах. Затем что-то пробормотал себе под нос и принял облик рыцаря в красной кольчуге. Его надменное лицо было невероятно прекрасным. И нечего говорить тут о латентной гомосексуальности.

– У меня для тебя есть новая душа, – меж тем тихо произнес Петр. Демон кивнул и повернулся ко мне.

– Собирайся, человек. Ты идешь со мной.

– Нет, нет. Петр сказал, что ему надо подумать, – покачал я головой и попятился назад. Элигос нахмурился и скрестил руки на груди. Его красные глаза внимательно меня рассматривали.

– Все давно решено. Простая формальность. Тебя заждались внизу.

– Петр! – взвизгнул я, когда Герцог схватил меня за шкирку и потащил к дыре, из которой он и появился. – Ебаный ты рот, пусти меня. Прекратите близость.

– Герцог Элигос, – встрял Петр, вставая с облака и обращаясь к демону, который недовольно поднял бровь. – Душа еще не ваша. Я пока не решил, что с ней делать. Но увидеть Ад она должна.

– И ради этого я тащился на самый верх? – недобро ухмыльнулся Элигос, швырнув меня на ближайшее облако.

– Не тебе мне указывать, демон, – кротко ответил Петр и добавил, – юноша не так плох, как кажется. Покажи ему, что ждет любого грешника по ту сторону.

– Я покажу, – осклабился Герцог, и его красные глаза загорелись еще сильнее. – Пошли, Збышек. Найдем тебе новый носок для онанизма.

С этими словами он поклонился Петру и, вновь схватив меня за шкирку, потащил вниз. В огненную яму. Облака закрылись за нами, а лицо обжег жаркий ветер, дующий из самых глубин Ада.

Глава вторая. Необычный полет.

Герцог Элигос нес меня вниз, держа в сильных лапах. Он вновь принял облик могущественного демона и сейчас быстро и уверенно спускался на кожистых крыльях, изредка задевая раскаленные стены. Спуск больше походил на диковинную трубу, сплошь состоящую из лавы, или жерло самого настоящего вулкана.

Пока мы летели вниз, я успел досконально разглядеть моего сопровождающего. Герцог был поистине внушающим уважение демоном. Мускулы, которым мог позавидовать любой культурист, лицо, будто высеченное резцом Микеланджело или Рафаэля, суровый и надменный взгляд. Но больший ужас внушал его голос. Мягкий и вкрадчивый, но в то же время грозящийся превратиться в самый настоящий рык, сметающий все сущее подобно кеглям в боулинге.

– Долго ты меня будешь рассматривать? – невинно поинтересовался демон, уставившись на меня жутким взглядом. Я вздрогнул от вопроса.

– Простите. Вы невероятно могучий демон. Аж сердце в трусы падает…

– Спасибо, – ухмыльнулся он в ответ. – Я читаю твои мысли. Не пугайся. Об этом многие думают, когда я несу их души в Преисподнюю.

– Вы же Герцог Элигос? Великий Герцог Ада и глава шестидесяти легионов демонов?

– Верно, – удивился Элигос, сбавив скорость. – Откуда тебе это известно?

– Читал гримуар Соломона. Там про вас много написано. Не думал, что легенды из Лемегетона реальны.

– Вот удивляете вы меня, люди. Столько знаете, а все равно умудряетесь грешить, – хохотнул Герцог, увернувшись от сгустка пламени, летящего навстречу, и пояснив мне: – За очередной душой полетели. Не обращай внимания.

– Ладно. А что значили слова Петра, якобы он думать будет насчет меня? Или это враки, чтобы грешнику не так страшно было?

– Считай себя заочно осужденным. Петр редко меняет решение. Отсюда мало кто выбирался, человек.

– Вот вы любите пафос, я смотрю. Загадками говорите, собственное величие превозносите.

Но демон перебил мои ехидные комментарии.

– А зачем ты своими яйцами о нос друга терся? – внезапно спросил он, заставив меня покраснеть.

– Шутка была. Он меня как-то слабительным опоил, когда я пьяный был. Думаешь, я слишком милостиво к нему отнесся? Надо было в рот засунуть, чтобы он проснулся?

– Плохая идея, – засмеялся Элигос, лавируя в потоке огня. – Скорее всего, он бы просто откусил тебе яйца, и все. От неожиданности.

– Эх, сам Боженька, видать, уберег от глупости, – буркнул я, вознеся неслышную молитву Всевышнему. Но Герцог недовольно зашипел, прочитав мои мысли.

– Еще раз услышу слово на букву Б, отправлю тебя к моему другу Бегемоту. Он любит нежных мальчиков. Хотя, сам с ним познакомишься скоро, – предупредил демон, опустившись на дощатую площадку посередине огненного озера. Он резко швырнул меня на доски, а сам, тяжело топая, направился в сторону седого старика, сидящего за грязным столом.

– Сеир.

– Элигос, – буркнул старик, сладко потянувшись. Рядом с ним, на столе, сидела маленькая зеленая ящерка, которая сейчас спала, высунув кончик языка из своей пасти. Мой сопровождающий не сдержал позыв и резко схватил животное за торчащий отросток. Ящерица мгновенно проснулась и уставилась сонным взглядом на Герцога. Тот хохотнул и ласково погладил ее.

– Все спит, соня.

– Не трогай Эмноха. Ему еще девиц мучить сегодня в ночную смену, – скривился тот, кого звали Сеиром. Наконец его белые глаза уставились на меня и принялись изучать с особой внимательностью. Спустя полчаса Сеир в конце концов открыл рот, дабы сказать: – Грешный мальчик, Элигос. Петр тебя любит, я смотрю.

– Он пока не осужден окончательно, – отмахнулся Герцог. – Но Петр велел обращаться с ним, как с обычным грешником.

– Подойди сюда, отрок, – велел Сеир, привстав из-за стола. Он вновь завис, буравя меня глазами. От неловкости мне хотелось провалиться под землю, пока гнев не взял верх над страхом.

– Это что за уебан? – спросил я моего провожатого, который поперхнулся и, вытерев слезы в уголках глаз, рассмеялся. Старик в ответ молча поднял руку, заставив меня взлететь вверх. Затем он несколько раз поднял и опустил свою длань, совершенно не интересуясь моим мнением о том, больно ли мне от того, что кости буквально ломались внутри, разрывая плоть. Когда моя туша замерла на полу, кряхтя и ругаясь, старик недобро покосился на Элигоса.

– Дерзкий.

– Ага, – кивнул тот. – Через пару десятков тысячелетий из него получится отменный бес Низшего порядка.

– Старый пердун, – прохрипел я, поднимаясь на ноги. Мои кости чудесным образом срослись, а боль ушла. Только голова гудела, будто из меня все дерьмо выбили. Хотя, так оно и было. Старик вновь напрягся, и я поспешил его успокоить: – Тихо, уважаемый Сеир. Спишем на то, что я новенький. Напомни больше не ругать тебя.

– Разве он не прелесть? Уверен, что наши с ним позабавятся, пока Петр там решает. Раньше пары веков он точно не управится. Ладно, записывай его, и я дальше полечу, – велел Герцог, сильно хлопнув меня по спине. От его удара где-то внутри сломалась пара костей, но быстро срослась через несколько мгновений.

– Может, перестанете меня лупить? – поморщился я, массируя плечо и гневно смотря на демона. Да, природная наглость не всегда мне помогала. Или же стресс давал о себе знать. Если стресс вообще может испытывать обычная душа. – Я понимаю, что это Ад, а вы пизданутые на всю голову садисты, но где, блядь, гостеприимство, чашечка кофе и сигаретка?

– Лови и заткнись, – пробурчал Сеир, взмахнув рукой. На столе тотчас возникла сигарета и чашка с дымящимся кофе. Старик презрительно усмехнулся, глядя на то, с каким наслаждением я затягиваюсь сигаретой. – Наслаждайся, пока можешь. В дальнейшем тебя будут ждать только боль и страдания.

– Главное, чтобы тебя там не было, – пробубнил я, стараясь, чтобы никто не услышал. После этого я сел на стул, облитый смолой. Вернее, меня туда посадил Герцог, которому доставляло неистовое удовольствие наблюдать за моей кривящейся мордой.

– Имя? – спросил Сеир, достав откуда-то увесистую книгу в черной обложке и не менее черную перьевую ручку.

– Степа, но все зовут Збышек, – ответил я. – А компьютером не удобнее будет пользоваться? Если хотите, я все настрою. Ну там Офис поставлю, игрушки всякие вроде первого «Дума» или третьих «Героев». Будешь играть за Некрополь, качай некромантию. Точно говорю.

– Не люблю эти новомодные штучки. Нет ничего надежнее пера и бумаги, – улыбнулся старик.

– Нет ничего нежнее и теплее собственной руки, – понимающе улыбнулся я, но скис, когда Сеир гневно на меня посмотрел.

– Допиздишься ты, – буркнул он, но кости мне ломать не стал. Только записал мое имя в свой фолиант.

– А вам ругаться можно? – искренне удивился я.

– Конечно. Мы же не ангелы. Тут своя атмосфера. В Аду моралистов нет, и все вещи называются своими именами. Если пиздец, то это воистину – пиздец. Отвечай на вопросы и не испытывай мое терпение.

– Ладно. Задавайте.

– Грехи?

– Хуева туча, дружище.

– Так, запишем. Рукоблудие, богохульство, чревоугодие, извращения, алкоголизм, издевательство над слабыми, хронический недоебизм.

– А последнее разве грех? – уточнил я, массируя плечо, которое частично побаливало после удара Элигоса.

– Грех, – грубо констатировал Сеир, записав полученную информацию. – Каким образом умер?

– С крыши упал.

– Так и запишем. Умер под действием пороков. Вероисповедание?

– Атеист.

– Это что? – нахмурился старик, повернувшись к скучающему Герцогу. Тот поковырялся в зубах длинным когтем и ответил:

– Педераст-неверующий.

– Эй! – оскорбился я. – Какой это педераст-неверующий?

– Такой. Если атеист, то сразу попадаешь в когорту ущербных. Хипстеров, вейперов, атеистов, любителей бейсбола и блоггеров.

– Не пойдет. Пишите – католик.

– Серьезно? – спросил Сеир. – Католик?

– Ага. Матушка у меня чистокровная полька. С детства мне католицизм прививала, да о Боге вещала. А потом начала ядом плеваться, когда я в комнате плакат Burzum повесил.

– Ясно. Увлечения?

– А мы точно в Аду, дяденька? – спросил я Герцога. Тот хмыкнул и промолчал. – Больше похоже на собеседование.

– Отвечай, пиздюк злоебучий! – внезапно рявкнул старик. – Иначе я тебя так огуляю, что у тебя огулялка трещинами пойдет. Атеисты, мать вашу. Совсем распоясались!

– Метал люблю. Музыку тяжелую, – обиженно надулся я. Все оказывалось невероятно реальным. Я в самом настоящем Аду, среди глупых и бесконечных вопросов. Еще и Сеиру не дает покоя моя задница. – Алкоголь, девчат любить, писечки их сладенькие, на гитаре играю в жанре «вегетарианский прогрессив дэткор».

– Типичный музыкант. Сколько же вас в Ад попадает-то? Мрак просто. Что умеешь делать?

– Готовить немного. Могу вам «Бичпакет столичный» замутить с майонезиком или пельменей сварить. На гитаре играю, как уже говорил. Могу немного столярничать, на уровне девятого класса. В компьютерах разбираюсь. Продавцом могу работать.

– Записал, – старик, кряхтя, потянулся и кивнул Элигосу. – Забирай, друг. Очередная бесполезная душа.

– Второй круг, Сеир?

– Второй круг для начала. К Миносу.

– Да, – глаза Герцога вновь замерцали красным от удовольствия. – Старый похотливый Минос научит тебя сдержанности, Збышек.

После этих слов демон схватил меня и в два взмаха могучих крыльев взлетел вверх. Внизу остался Сеир, странный стул и книга, в которой я теперь был записан как грешник, вынужденный отрабатывать прощение в Аду.

Элигос нес меня вдоль огненной реки, которая простиралась повсюду, куда падал мой взгляд. Изредка в бурлящем потоке попадались маленькие островки, на которых даже росла чахлая травка и сидели некоторые грешники. Как мне объяснил мой сопровождающий, это были души тех, кто почти искупил свою вину. Они неспешно направлялись из Лимба в сторону Сеира, чтобы там подняться по раскаленной воронке вверх, где их будет ждать Петр. Мне это пока не грозило. Оставалось только гадать, как выглядит Второй Круг. В голове проносились воспоминания о старинной компьютерной игрушке про могучего крестоносца Данте, выбивающего кишки и мозги изо всех демонов Ада ради спасения своей любимой. Но то был вымысел, а я видел реальный Ад. Герцог молчал почти всю дорогу, предоставив мне самому бороться с сомнениями и страхом, который медленно грыз меня изнутри.

Спустя несколько утомительных часов полета, когда я немного задремал, Элигос решил пойти на спуск. Причем решил сделать это так, будто он безголовый камикадзе времен Второй мировой войны за рулем допотопного самолета. Он то и дело уходил в пике, крутил мертвые петли и всячески провоцировал мой желудок излиться остатками телесных жидкостей на безжизненные просторы Преисподней. Когда он приземлился на серой от пепла земле, то по традиции швырнул меня как можно дальше.

– Не смешно, знаешь ли, – сказал я, когда выплюнул весь пепел, собранный моим несчастным ртом. – У меня тело очень нежное. Синяки на раз выскакивают, да и пан Пиписевич страдает.

– Передохнем немного, – коротко ответил демон в ответ на мою гневную тираду.

– У нас отдых входит в программу? – уточнил я, присаживаясь на камушек и отряхивая свою черную футболку от грязи.

– У меня входит, а на тебя мне плевать.

– Злой ты, Герцог Элигос.

– Не представляешь, насколько, – надулся демон, сверкнув глазами. Я меж тем осмотрелся. Вокруг раскинулась безжизненная пустыня, где песок заменял серый пепел. Воздух был спертым и очень тяжелым. Будь я живым, обязательно бы закашлялся.

– Долго еще?

– Это Первый Круг. Мне надо заскочить по делам в местную администрацию. Потом дальше полетим.

– Круто. Правда, ничего металичного и всякого сатанизма нет. Тут же по идее души младенцев обитают и всякие добродетельные нехристиане?

– Угадал. Только они в центре живут. Это окраина. Сейчас отдышусь, и полетим дальше.

– Отдыхайте, ваше Сиятельство, – буркнул я, лениво пнув комочек у моих ног. Комочек внезапно пошевелился и оказался маленьким ребенком, присыпанным пеплом. Он шмыгнул носом и уставился на меня своими маленькими и наивными глазами. – Ебушки-воробушки. Ты, кто такой?

– Я это я, – тихо ответил ребенок. По виду это был мальчик, только абсолютно голый и разговаривающий со странным акцентом. Он переводил испуганные глаза то на меня, то на Герцога. Демон внимательно следил за моей реакцией и ехидно усмехался себе под нос.

– Очередной философ, – буркнул я, присаживаясь на корточки. – Некрещенный младенец, видимо? Ты же в центре Круга должен быть. Чего ты тут валяешься в пепле и пугаешь странников?

– Я потерялся, – также тихо произнес он, вновь потупив глаза и шмыгнув носом.

– Герцог, может, возьмем мальца с собой? Вдруг на владыку Первого Круга недостачу повесят и жопу ему нарумянят.

Элигос покачал головой:

– Нет. Брать я больше никого не буду. Понятия не имею, как он тут оказался, но мне тебя хватает. Я все-таки демон, а не тягловой волк Маркиза Андраса.

– Прости, пацан, – я пожал плечами. – Придется тебе тут побираться до Страшного Суда. Дядя Элигос лезет в залупу, как и все местные бабайки.

– Следи за языком, – мгновенно прошипел демон, став больше раза в два. Мальчонка испуганно на него уставился, и его губы плаксиво сжались.

– Ну вот. Теперь он реветь начнет. Нафига пугать? Похоже тебе это особенное удовольствие доставляет. Как тебя зовут, малец? – спросил я мальчишку, отвернувшись от улыбающегося Герцога.

– У меня нет имени.

– Как это? Не может быть. У всех есть имя. Я вот Збышек, меня так друзья по металу зовут. А это Элигос, Герцог хуевой тучи демонов. Он кажется злым, но на самом деле добрый. Только лупит иногда очень больно.

– У меня нет имени, – повторил ребенок, беря меня за руку и заглядывая в глаза. – Может, вы мне его дадите?

– Отчего не дать, – весело буркнул я, не замечая, как демон за моей спиной поднял бровь от удивления. – Василий. Отличное имя. У меня так друга звали. Васькой будешь.

– Спасибо, – прошептал ребенок, превращаясь в серебристый лучик света и устремляясь к серому небу над моей головой. Через несколько секунд я остался один, если не считать разъяренного Герцога, сжавшего мою хлипкую шею своей сильной лапой.

– Да как ты смеешь? – прошипел Элигос, чьи глаза покраснели как среднестатистическая печка при металлургическом заводе. Я пискнул, тщетно пытаясь вырваться.

– Отпусти, блядь. Ты его брать не хотел. Я ему всего лишь имя назвал. Кто знал, что он исчезнет, а ты беситься начнешь?

– Баран. Если некрещенному ребенку дать имя, то он сразу попадает в Рай, а ты пока заочно осужден, поэтому можешь так делать, – проревел демон, крепче сжимая лапу. Я натужно пыхтел, чувствуя, что скоро не только воздух из меня вылезет, но и кое-что более вонючее и мерзкое. Наконец Элигос мрачно вздохнул и разжал пальцы. Я свалился ему под ноги, как мешок с гнилой картошкой.

– А что ты мне сразу не сказал? Откуда мне знать о порядках ваших? – я осторожно помассировал шею. Оказывается, и на том Свете можно неплохо прочувствовать боль, особенно если тебя мучает самый настоящий демон. Герцог хмыкнул и, немилосердно схватив меня за шкирку, взмыл в небо. Вот так всегда. То ты живешь себе припеваючи, то тебя поднимают к Райским вратам, а потом вызывают местную версию Элтона Джона, озлобленную на весь белый свет, и швыряют вниз. Ебушки-воробушки.

Спустя какое-то время, в котором я уже потерялся, Элигос усмехнулся и показал вперед когтистой лапой. На горизонте виднелся мрачный город, чьи серые стены вздымались вверх как несколько Вавилонских башен. Только небо над городом было голубым и светлым, а в вышине навеки застыло маленькое солнце.

От вида этого города я сразу почувствовал некоторое облегчение. Перестали болеть синяки и ссадины, полученные от демонов, да и настроение понемногу улучшалось. Я даже подколол Герцога, уточнив, Лимб ли это или демон решил надо мной посмеяться. Элигос саркастично ответил и отвесил мне очередную оплеуху, призывая замолчать, а сам пошел на снижение. Да, я был прав. Передо мной раскинулась столица Первого круга – Лимб.

Первое впечатление, полученное от посещения столицы, было противоречивым. Мне даже показалось, что я не умирал и сейчас находился в родном районе, где всегда и жил. Те же пятиэтажные хрущевки, чахлые деревца во дворах, старенькие советские и иностранные машины, которые тихо ехали куда-то по своим делам. Даже люди на улицах казались мне знакомыми. У них были лица, омраченные повседневными трудностями, и усталые глаза, которыми они смотрели себе под ноги, неся в руках сумки с продуктами или просто болтая по телефону с кем-то из своих знакомых. Мой сопровождающий заметил удивление, с которым я рассматривал окружающее меня великолепие, и пояснил.

– Первый круг не так страшен, как остальные. Сюда попадают те, кто вел, по сути, праведную жизнь, но иногда поступался принципами и незначительно грешил.

– То есть, послал папу на хуй? Или сходил по-маленькому в мамину посуду? – невинно спросил я, шагая рядом с Герцогом. Тот усмехнулся и помотал головой:

– Не совсем. Это обычные люди, которые не соблюдали пост, забывали молиться или в сердцах говорили что-то злое, но потом искренне раскаивались.

– Бля, я тоже искренне раскаиваюсь! Поместите меня сюда.

– Не пройдет, Збышек. Ты конченый разгильдяй и любитель похоти. Тебе во Второй круг. Зато можешь пока заценить местное убранство или пообщаться с душами. Может, и знаменитостей встретишь. Но если я узнаю, что ты вновь даешь имена младенцам, я тебя отправлю в котел с кипящей кровью! Усек?

– Так точно, босс. И не собирался. Да и детей тут не видно.

– Правильно. Они в Саду Скорби. Играют весь день и веселятся. Что возьмешь с мальцов, – демон хмыкнул и толчком отправил меня вперед, предупредив напоследок:

– Я вернусь через пару дней и сам тебя найду. Не пытайся сбежать. Это бессмысленно. Вопросы?

– Вопросов нет, а вот просьба будет. Пока я тут, а не во Втором Круге, можно мне сигареты? Привычка, видимо, осталась. Курить хочется, аж язык сохнет.

Элигос кивнул, и в моем кармане сразу материализовалась пачка сигарет и дешевая китайская зажигалка.

– Спасибо, Герцог. Ты просто душка.

– Цени, смертный, – его смех раздался где-то в вышине, а я осмотрелся и отправился изучать Лимб. Один хрен заняться больше нечем.

Глава третья. Лимб.

Лимб. Столица Первого Круга и сам Первый Круг собственной персоной. В те далекие времена, когда я еще был жив и успешно посещал школу с университетом, то благодаря увлечению тяжелой музыкой и всяким сатанизмом узнал очень много всего о Преисподней.

Устройство этого Ада больше всего походило на описанное в древнем классическом произведении одного толстого итальянского тролля. Данте Алигьери и его «Божественной комедии», щедро сдобренной особенностями католического Ада. Только вот у меня это на комедию не сильно тянуло, да и времени с той поры прошло более чем достаточно. Души умерших обзавелись благами цивилизации, что были придуманы давным-давно и наверху. Если хорошенько подумать, то Ад, в котором я находился, мало чем отличался от реального мира. Не считая демонов, бесов и всяческие муки над грешниками.

Лимб являлся наиболее лакомым местом, куда мечтал попасть любой грешник. Дело в том, что здесь не мучили и не истязали чьи-то души. В городе просто царила безболезненная скорбь. Да-да. Совсем как наверху.

Люди просто жили, ходили на работу, общались друг с другом, готовили ужин вечерами и просто проводили вечность в подобном положении. Вы можете спросить, а в чем же было наказание. Проще простого. Монотонная рутина убивает изо дня в день. Нельзя выбраться на природу в выходной день, слетать в Турцию или Египет, даже отдыха как такового не было и вовсе. И со временем подобное времяпрепровождение начинает неистово бесить любую мало-мальски разумную душу. Единственная радость состоит в том, что где-то и кому-то хуже, чем тебе.

– Прости, дружище, – я увернулся от согнутого в три погибели мужчины в странной тоге серого цвета. Он мило улыбнулся и уставился на меня своими белыми глазами.

– Ничего страшного, мальчик. Слепец привыкает к тому, что ему наступают на ноги и вообще не замечают, – в этом прелесть Лимба. На рынке или в парке ты можешь встретить душу того, кто умер несколько тысяч лет назад. Мужчина был греком. Его суровое лицо казалось высеченным из камня, пухлые губы, впалые щеки и небольшая курчавая растительность на голове, как у сотен статуй древнегреческих и древнеримских богов. Он даже с акцентом разговаривал, но я его без проблем понимал. Опять же, отличие Ада от реальности. Здесь нет нужды в тысячах языков. Все друг друга понимают. Будь ты римский легионер, итальянский скульптор эпохи Ренессанса или современный гопник, чудом угодивший в Лимб. Поэтому я не испытывал трудностей в общении с этим странным человеком.

– Что ты мне мозги пудришь? Ты вполне осознанно пялишься на меня, – возмутился я, легонько стукнув мужчину в плечо. Тот лишь улыбнулся в ответ и мудро добавил:

– Не тот слеп, кто ничего не видит, а тот, чья душа слепа.

– Неплохо завернул, старче. Тут философия в почете, я смотрю. А скажи мне, есть тут место, где можно выпить алкоголя? – спросил я проникновенно, сразу вцепившись в руку незнакомца.

– Есть. Харон держит свою сеть быстрого обслуживания. Я провожу тебя, если хочешь, – ответил он, медленно поворачиваясь в сторону одной оживленной улицы. – Нечасто встретишь в Лимбе новые души.

– А звать-то тебя как? Не подумай, что мне это важно. Вдруг ты старый педофил, что по ошибке сюда попал, и теперь заманиваешь юных мальчиков в подворотни, дабы показать свой куцый хуишко.

– Эх, молодежь. Совсем забыли вы прошлое, ведь оно учитель будущего, – улыбнулся мужчина. – Меня зовут Гомер.

– Я знаю двух Гомеров. Симпсона, который тут явно обитать не может, и античного поэта, который был слепым, – задумчиво пробормотал я, всматриваясь в лицо моего спутника. Тот тихо засмеялся и кивнул головой.

– Угадал. Я поэт, написавший Илиаду, Одиссею и еще несколько выдающихся произведений.

– Ага. Только кроме Илиады и Одиссеи никто ничего не знает, – хмыкнул я и осторожно пожал протянутую руку античного поэта. – Обалдеть. С Гомером довелось поручкаться. За это надо выпить. Веди меня, слепой человек, в сладкую обитель вина и греха.

Гомер, попав в Ад, вернул себе зрение и сейчас тараторил без умолку, рассказывая мне о славном городе, в котором он теперь живет. Я рассеяно его слушал, предпочитая рассматривать окрестности и идущих мне навстречу людей. Хотя назвать поток информации из славного античного рта нудным и неинтересным было бы верхом непочтительности. Гомер был превосходным гидом. Правда, его иногда заносило, и он начинал вещать в духе своих поэм, которые и принесли ему славу. Но легкий тычок в плечо или спину возвращал жемчужину поэзии на грешные земли Ада.

Рассказал он много. В столице Первого Круга жизнь шла своим чередом. Многие работали, помогая бесам и демонам, кто-то просто тихо существовал, как в далекие времена своего присутствия на Земле. Например, я узнал, что в администрации города трудится такой замечательный человек, как Цезарь, помогая Харону не погрязнуть в бюрократии. Армией и охраной заведовал герой Троянской войны, Гектор. У каждой души была своя обязанность. Гомер занимался доставкой вина в сеть заведений Харона.

– Если честно, я думал, что Гектор – выдумка. Мол, не было никакой Троянской войны, Елены, яблока раздора и вероломного Ахиллеса, – хмыкнул я, когда Гомер наконец-то заткнулся.

– Это реально существовавшие люди и герои, Збышек, – ответил поэт. Мне понадобилось некоторое время, чтобы научить античную жемчужину правильно выговаривать мое прозвище и не коверкать на греческий манер. И теперь Гомер вставлял его в каждое предложение, старательно пробуя звучание на вкус.

– Понимаю. Но почему они застряли здесь, а не очутились в Раю?

– У каждого были грешки. Не такие сильные, чтобы попасть, к примеру, на Восьмой или Седьмой Круги, но они были.

– А тебя-то за что сослали в Лимб? – спросил я, закуривая сигаретку, данную мне щедрым Герцогом Элигосом. Дым ласково щекотал легкие внутри, давая призрачное ощущение, что все будет хорошо. Гомер задумался и затем покраснел.

– Было несколько ошибок в молодости.

– Каких? Ты вытер жопу альтернативным концом Одиссеи, благодаря чему потомки так никогда и не узнали, что великий царь Итаки был обычным алкашом?

– Нет. Однажды я соблазнил пастушку, пасшую коз неподалеку от моего жилища, – пробубнил Гомер, теребя край своей тоги. Я рассмеялся.

– А я был прав. Ты любитель младого тела, старче. Ха! Вы, греки, дадите фору любой нации в извращениях. А еще на немцев что-то бурчат. Значит, ты поразил юную пастушку, и тебя отправили сюда? Легкое наказание.

– Я был слепым и думал, что это зрелая дева. Голос у нее был, что надо. Я потом раскаялся и несколько лет провел в отшельничестве.

– Где сочинял стихи так, что крайняя плоть дымилась, как шлем Дарта Вейдера, – закончил я. Поэт косо на меня посмотрел белыми глазами и тихо засмеялся.

– Умеешь ты образно выражаться, Збышек. Было у меня еще несколько грешков, но их простили из-за моей слепоты. Мол, настрадался я в своей жизни, и две поэмы зачли в плюс карме. А за совращение райские сады не увидеть, сам понимаешь. Поэтому меня и сослали сюда.

– А Цезарь, Гектор? С ними-то, что не так?

– Цезарь тоже любил куролесить и частенько, как ты говоришь, «говнился, падла сутулая». А Гектор поубивал кучу людей на одном пиру, но потом раскаялся и погиб во время поединка с Ахиллесом, дабы спасти жизнь своему неразумному брату.

– Да уж. Если за такие дела ссылают в Ад, то боюсь спросить, каким надо быть, чтобы попасть в Рай. Там наверняка уже пару тысячелетий новеньких не было, – хмуро ответил я и, увидев вдалеке вывеску, указал на нее рукой. – Нам случайно не туда, о старый растлитель озабоченных пастушек Греции?

– Да. Мы пришли, – усмехнулся Гомер, ускорив шаг. Мне оставалось только последовать за ним.

Питейное заведение демона Харона, главы Лимба, больше походило на обычный кабак, которых полным-полно в реальном мире. Он даже находился в погребе и был полон самых странных личностей, с гоготом прикладывающихся к глиняным кружкам с выпивкой. За одним столиком могли сидеть римские легионеры, германские варвары, лондонские денди в диковинных сюртуках и с цилиндрами на головах. За барной стойкой вели разговор два немецких солдата времен Второй мировой войны, а рядом с ними пускал пузыри в чашку с супом пьяный француз из армии Наполеона.

В помещении было дико накурено и дым плотной пеленой клубился под потолком. Гомер кивнул кому-то из своих знакомых и быстро пошел вперед, к свободному столику. Бухнувшись на стул, он с блаженством вытянул длинные ноги и поднял руку, подзывая официантку. Ей оказалась милая девушка с пышной прической в духе Мэрилин Монро и ярко-красными губами. Она улыбнулась моему спутнику и с интересом посмотрела на меня.

– Приветствую тебя, Гомер. Как обычно? Вина и козий сыр? – спросила девушка, достав из накрахмаленного передника маленький блокнотик.

– Да, Милли, – кивнул ей Гомер.

– А что будет твой друг?

– У меня, милая, ни копейки нет, – улыбнулся я. – В качестве уплаты могу часик побыть твоим сексуальным рабом.

– Он новенький, – встрял поэт, бросая на столешницу мешочек с деньгами. Милли перестала буравить меня злым взглядом и, вздохнув, взяла плату. – Ему тоже вина и сигарет, если есть. За мой счет.

– Ты не подумай, что я тебе теперь вечность благодарен буду, – прошептал я, когда официантка удалилась. – Сам решил меня угостить. Я не просил.

– Расслабься, Збышек, – благодушно протянул Гомер. – Зря ты Милли обидел. Она попала сюда за торговлю телом во времена Крестовых походов. Умерла под стенами Иерусалима от венерической болезни.

– Хуево, – честно ответил я. – Ладно, как придет, я извинюсь. Слушай, а как тут время отсчитывается?

– Время здесь плывет неспешно и тягуче. А к чему вопрос?

– Да меня Герцог Элигос забрать обещал через пару местных дней. Вот и думаю, когда сие случится.

– Увы, не могу тебе сказать, Збышек. Демоны сами решают, когда им и что делать. О, а вот и наша выпивка.

Милли вернулась и поставила на стол два кувшина с вином и глиняную тарелку с козьим сыром. Гомер тут же начал чавкать и давиться едой так, что слюни запачкали его серую тунику.

– Прости, Милли. Я не хотел тебя обидеть, – робко улыбнулся я девушке. Та вздохнула и улыбнулась в ответ.

– Ничего. Все новенькие так себя ведут. Вот твои сигареты, – она кинула мне пачку, на которой застыла дьявольская морда и надпись: «Курение не вредит. Вы уже умерли».

– Спасибо, – кивнул я и, не удержавшись, влепил Гомеру подзатыльник. – Старый ты долбоеб. Хватит жрать так, что у нормального человека вся еда через рот обратно полезет. Никто твой сыр не забирает.

– Гомер, – внезапно раздался над моим ухом старый дребезжащий голос. Я повернулся на звук и увидел старика в такой же мантии, как у поэта. Только она была в больших жирных пятнах. У незнакомца отсутствовали зубы, благодаря чему его лицо было похоже на страшную маску из театра кошмаров, куда я как-то водил Зайку в надежде потискать, когда девушка прижмется ко мне от страха. Гомер скривился так, будто ему клизму с кипятком поставили, и ответил:

– Диоген.

– Опять жрешь и пьешь, сукин сын, – прошамкал старик, присаживаясь на свободный стул и вперив в меня свои полоумные глаза. – А ты кто такой?

– Могу тебе задать тот же вопрос. Судя по виду, ты – Фантомас, – буркнул я, подвигая к себе кувшин с вином. Старик поперхнулся воздухом и стал разевать рот, как рыба, выброшенная на берег.

– Я есть великий мыслитель, философ, ученый муж, – визгливо ответил он, когда дар речи вернулся. – Имя мне – Диоген.

– Знаем, знаем. Еще ты любитель мять вялого на публике и называть это эпатажем. Затхлый дед, спящий в бочке и преподносящий это как достоинство.

Гомер тихо захихикал и продолжил пожирать свой сыр, кося в сторону Диогена белым глазом.

– Глуп тот, кто глупо себя ведет. Юнец неразумный над старцем просвещенным смеется и в итоге сам старцем станет, над кем другие смеяться будут, – мудро изрек Диоген, выставив на обозрение мясистый язык.

– Дед, блядь, тебе не надоело выебываться? Тут не Греция, и души разные бывают. А ну как пропишу тебе леща! – лениво ответил я. Диоген побагровел, но язык спрятал. – Хочешь в спор со мной вступить?

– Не бывать такому, чтобы я терпел поражение от наглого мальчишки.

– Опять тебя понесло. Ладно, сам напросился. Ты, зловонный балбес, орущий на паперти в надежде, что тебе кто-то милостыню даст.

– Это не спор, – потрясенно прошамкал Диоген. – Ты просто обзываешься.

– Я слышал, что ты даже на шлюх не желал тратиться, предпочитая бродячих собак. Это так?

– Лишь тот мудрец, кто блага берет от природы.

– Тогда разденься и вино из ладони пей, – зевнув, ответил я. Старик напрягся.

– Я – собака. Кто бросит кусок – тому виляю, кто не бросит – облаиваю, кто злой человек – кусаю.

– А я человек. Я тебе бросаю кусок – ты виляешь, облаешь меня или укусишь – яйца отрежу и усыплю. Это с Александром Македонским у тебя прокатило. С неформальной логикой ты не справишься.

– Ты – животное о двух ногах без перьев.

– А ты долбоеб, впадающий в маразм.

– Нет. Ты должен был ощипать петуха и сказать, что это человек, – гневно воскликнул старик. В уголках старых губ белела пена, а ногти карябали столешницу.

– Зачем мне петуха ощипывать? Ты лиха, конечно, дал, дед? – удивился я, подмигнув Гомеру. Вокруг нас собралась внушительная толпа слушателей. Кто-то уже начинал принимать ставки и обсуждать вероятного победителя.

– Так надо, – верещал Диоген, подскакивая на стуле, как полоумный. – Птица, что знает слова человечьи, хитро передразнит все мудрые речи.

– Йагупоп.

– Чего? – оторопело спросил старик. Я снисходительно пояснил.

– Попугай. Мы теперь в загадки играем? Или у тебя мода такая, хуйню нести, пока у оппонента крыша не поедет? Ладно, моя загадка. Старый, вонючий пидорас, что сидит вокруг нас. Палец сосет, губой трясет.

– Знаю, – обрадованно воскликнул мудрец. – Знаю, знаю. Это философ Аристипп.

– Какой, блядь, Аристипп? Правильный ответ – философ Диоген.

Помещение потонуло в хохоте присутствующих. Смех усилился, когда старик попытался вцепиться мне в горло своими скрюченными пальцами, но Гомер восстановил статус кво, огрев Диогена пустым кувшином из-под вина. Я кивнул своему новому другу и попросил официантку унести вонючую кучу тряпья, бывшую некогда прославленным философом античности.

– Как ты его, – восхищенно заметил Гомер, когда народ вокруг нас немного рассосался, а Диоген отправился мучить немецких солдат. Один из них уже ласково поглаживал саперную лопатку и злобно смотрел на философа.

– Брось. Просто дебил. На земле таких, как он, называют «тренер по личностному росту». Впаривают людям хуету, цитируют Ошо и слушают лютую попсу, – отмахнулся я, делая изрядный глоток вина. – Слушай, Гомер. А что это вино не пьянит совсем? Они его водой разбавляют?

– Нет. Новые души не привыкнут к адским продуктам, пока не освоятся.

– Понятно.

– Диоген любит всех доставать. Кто-то ему заявил, что он величайший мыслитель, что когда-либо жил на свете, так этот олух принялся вступать со всеми в споры. Аристотеля до нервного срыва довел, Платон на Второй круг попросился, Сократ вынужден с собой плетку носить. Зато после спора с тобой на пару веков тихо станет. Нечасто к нам такие как ты попадают.

– Выпьем за это. Ад очень странный, Гомер. Он невероятно сильно похож на реальность. Разве что жестокости побольше, да демоны в человеческом обличье щеголяют.

– Ты прав, Збышек. Лимб – это зеркальное отражение того, что наверху. В других Кругах гораздо хуже, – тихо ответил Гомер, мусоля в руках кусочек сыра.

– А что в других кругах? Сатанизм, демоны страшнее, блатняк заставляют слушать?

– За всю историю Ада только одну душу перевели из Лимба на Седьмой Круг. И никто из нас не знает, что там, за высокими стенами.

– Пепел везде, и дети некрещенные из-под земли вылезают. Меня Петр на Второй Круг определил. За излишнюю ебливость.

– Жаль. Хороший ты парень, Збышек. Тебя будет не хватать, – враз погрустнел поэт. Я улыбнулся и хлопнул его по спине.

– Не грусти. Может, на обратном пути свидимся. Не фарт, как говорится, но не факт, что по жизни. Из тебя клевый бард бы вышел. В майку Цоя тебя обрядить и на бардовский вечер с гитарой. Ты бы все овации сорвал своей Одиссеей.

– Да, Збышек, – хохотнул поэт и спросил с тревогой: – Куда ты уставился? Лицо такое, будто ты Аида увидел.

– Почти, – ошарашенно ответил я. К барной стойке, где Диоген продолжал о чем-то спорить с немцами, подошел темнокожий мужчина с прической в стиле «афро». Танцуя на месте, он что-то спросил у бармена. Я уставился на Гомера и буквально прошипел: – Это же Джими Хендрикс. Я должен с ним поговорить.

Да, это был Джими Хендрикс собственной персоной. Чернокожий гитарист, признанный многими музыкантами лучшим в своем деле. И сейчас он стоял возле бармена, потягивая коктейль из хрустального бокала. Я в состоянии полнейшего онемения уставился на икону многих металлистов и неформалов. Музыкант смерил меня удивленным взглядом и спросил:

– Чё как, снежок?

– Блядь, я не могу поверить. Джими Хендрикс?

– Ага, братишка. Он самый. А ты кто такой? – спросил он, козырнув фирменной ухмылкой.

– Я твой фанат. От музыки твоей фанатею. У меня даже гитара, как у тебя. Фендер Стратокастер. Была, по крайней мере, когда-то, – восторженно ответил я, уважительно трогая руку музыканта. Тот усмехнулся и достал из кармана свернутую папироску.

– Пыхнем, друг?

– Не вопрос. А ты мне дашь автограф? Я, конечно, не знаю, на кой он ляд в Аду, но обязан взять. Ты же так крут, как и твои соло. Пойдем за столик, я тебя с Гомером познакомлю. Он в античности, как ты, отжигал, только пастушек ебать любил, – я отпихнул с пути Диогена, который попытался вновь развязать очередной спор, и направился в сторону столика, где меня ждал поэт.

– Нет, чувак. Я не кончал с собой. Это та тупая пизда виновата, – скривился музыкант, делая глоток из своего стакана. Я с улыбкой самого преданного фаната слушал его, не перебивая, добрых полчаса. – Моника, блядь. Вместо кислоты дала мне снотворного. Я запил вином и отъехал. Стою возле тела и смотрю, как вокруг суетятся врачи и прочая шушера. А я, можно сказать, только во вкус входить начал.

– И тебя определили в Лимб? – спросил Гомер, все еще смутно понимающий, какого беса я смотрю на чернокожего мужчину с таким обожанием.

– Ага. За музыкальные заслуги. Да и на убийство вроде тянуло. Я все ждал Монику здесь, чтобы высказать этой овце все, что думаю, но ее отправили в Дит. Зато тут я могу упарываться, сколько душе моей угодно. В этом настоящий рок, брат.

– Охуеть. А много вообще музыкантов здесь живут? – спросил я, рассматривая автограф Джими на салфетке.

– Да. Знаменитых сюда и отправляют. Многие же творили всякую хуйню при жизни, да закончили, как я. За вклад в историю их поселили тут. Сейчас тебя со своим другом познакомлю, – музыкант поднял руку и позвал упитанного мужчину в забавных очках к нашему столику.

– Ебушки-воробушки. Это же Боно из U2, – хихикнул я, наклонившись к Гомеру. Поэт поднял бровь и вопросительно на меня уставился в ожидании пояснения. – Тоже музыкант. Я думал, он жив еще.

– Давно уже помер, – благодушно улыбнулся Боно, присаживаясь на свободный стул. – Привет, Джими. Как оно?

– Нормально, брат. Репетиция завтра, ты пойдешь?

– Конечно. Сегодня в ночь на работу, а завтра, как огурец, у вас. Что за пацан? – спросил он, уставившись на меня.

– Фанат мой. Клевый чувак, – улыбнулся Джими. Я пожал протянутую руку Боно и спросил:

– А ты как помер-то? Я думал, что ты жив и детям Африки помогаешь.

– Лет пять назад на своем Порше влетел в дерево. Удалось договориться с Главным, чтобы меня заменили на какое-то время. Я передал двойнику записку, где велел ему заботиться о ближних. Может, это поможет мне попасть на Райские луга, – задумчиво протянул музыкант, принимая папироску от Хендрикса. – Тебе тоже автограф дать?

– Прости Боно, но музыка у тебя хуевая, – покачал я головой. Джими прыснул в кулак, наблюдая за тем, как медленно краснеет звезда поп-рока. – Я больше по тяжелому металу угораю. Darkthrone, Каннибалы, Vader, Hate. Хендрикс – икона, а ты просто пафосный чувак.

– Бля, пацан прав, – Боно внезапно всхлипнул и обхватил ладонями лицо. – Я же в коммерции погряз, как торгаш долбанный.

– Ага. И музыка у тебя примитивная, – поддакнул я, заставив музыканта разреветься. – Ну ёбана, Боно. Уж и пошутить нельзя.

– Я ничтожен. Надо мной даже местные музыканты стебутся.

– Это точно, чувак. Дэд, когда был тут проездом, сказал, что Боно – червивый сосок на пузе дойного порося, которого надо зарезать во славу Вельзевула, – хмыкнул Джими.

– Кто такой Дэд? – завертел головой античный поэт, совершенно потерявшийся в незнакомых именах и терминах.

– Вокалист Mayhem, – пояснил я. – Мозги себе вышиб, мизантроп олдскульный.

– Так вот, Дэд был одним из многих, кто высказал свое мнение насчет меня, – закончил Боно, шумно сморкаясь в платок. – Простите. Депрессия совсем заела.

– Выпей, полегчает, – усмехнулся я, но мои спутники шутки не оценили и вообще сделали вид, что меня не существует. Через пару секунд я понял, что стало причиной. У входа в бар стоял Герцог Элигос собственной персоной и ехидно улыбался мне. Рядом с ним замерла рыжая девушка, судя по виду, моя ровесница.

– Пошли, Збышек. Нам пора, – демон даже не удостоил известных людей внимания, лишь коротко кивнув Гомеру.

– Разве два дня прошло? – удивился я, вставая из-за стола. Герцог рассмеялся.

– Прошла неделя, как ты тут сидишь. Время в Аду странно движется. Я предупреждал.

– Ну надо же. Я даже не устал. Ладно, пока, парни. Гомер, Джими – рад знакомству. Может, увидимся еще. Боно, мой тебе совет. Заканчивай ныть и пиздуй играть метал, ибо в метале обретешь ты душу.

– Прощай, Збышек, – тихо ответили мои венценосные знакомые, не рискуя смотреть на демона. Я повернулся к Элигосу.

– Куда летим, босс?

– Второй Круг. К Миносу.

Глава четвертая. Второй Круг.

Когда я вышел из питейного заведения Харона, то первым делом закурил сигарету. Элигос молча стоял рядом, как и странная девушка. Она изредка сдувала рыжую челку, когда та закрывала один глаз. Но я вовсю глазел на нее.

Крепкая фигурка, ладные бедра, чувственные губы, пронзительные зеленые глаза и целая россыпь веснушек. Девушка была одета в потертые джинсы и футболку с мертвым смайликом группы Nirvana. На ногах были стоптанные Конверсы, собравшие пыль тысячи дорог. Я хмыкнул и отвернулся.

– Долго будешь сосать свою зубочистку? – гневно спросила девушка, когда ей надоело просто стоять. Герцог вообще делал вид, что он тут лишний и просто вышел подышать свежим воздухом.

– Запомни, женщина, – весомо рек я. – Нельзя отвлекать мужчину от трех вещей. От еды, от выкуривания сигареты и от старого доброго онанизма. Иначе ты получишь себе нехилую горку минусов в карму.

Девушка в ответ зарядила мне смачную оплеуху, вызвав одобрительное ворчание Элигоса. Я почесал ушибленную голову и стрельнул окурком в сторону задиры.

– Герцог, это, случаем, не твоя дочурка? Больно вы похожи, когда лупите невиновных.

– Нет. Но познакомиться вам не помешает, – сверкнул глазами демон. Девушка вздохнула и подошла ко мне.

– Извини. Нервы ни к черту. Меня зовут Астра, – хмуро процедила она, чертя на земле круги носком.

– Понимаю, милая, но это не повод лупить незнакомого тебе мужика по голове. Может, он тоже нервничает, а сигаретка позволяет ему более стойко переносить тяготы и невзгоды. Меня Збышек зовут, – ответил я, ослепительно улыбнувшись.

– Ебанутое имя, – усмехнулась девушка.

– Герцог, вот она первая начинает. Если я ей жопку нарумяню, ты на меня сильно обидишься?

– Мне плевать, главное, чтобы полет прошел в нормальной атмосфере, пока я не сдам вас Миносу.

– Ты такой заботливый, прямо как папка мой. Тот тоже свалил после моего рождения и даже открыточки не оставил, нехристь хуев, – елейно улыбнулся я Элигосу и вновь повернулся к девушке. – Збышек – это не имя, а прозвище, данное мне собратьями по металу. По паспорту я Степка.

– Почему тогда Збышек? – спросила Астра, тоже прикуривая сигарету.

– Польские корни. Да и с детства так звали, привык уже.

Девушка кивнула и повернулась к демону, который хитро щурился, разглядывая нас.

– Я так поняла, что он со мной летит во Второй Круг?

– А, вот оно что, – я радостно потер ладошки. – Ты значит, любительница попрыгать на мужской гордости, пока мохнаткой своей не откусишь мужику залупу?

– Угадал. А еще могу заставить мужика своими зубами откусить свою же залупу, – ощерилась Астра. – Еще раз ляпнешь подобное, и я на тебе покажу, как это может случиться.

– Не злись. Стресс же у нас, вот и ругаемся друг на друга. Я так понял, ты Кобейна любишь, я его тоже котирую. До того момента, как он себе мозги вышиб.

– Ага.

– Ладно. Герцог, может, полетим уже, пока барышня в туалет не попросилась?

– Иди нахуй, Збышек!

– Я уже там, заинька.

Когда мы пересекли границу и летели над землями Второго Круга, я задал демону вопрос, который не давал мне покоя уже давно:

– Герцог Элигос.

– Да?

– А сколько мне нужно будет провести времени во Втором Круге? Ты так и не ответил. Только сказал, что Петр может долго думать, прежде чем принять решение о моей судьбе.

– Не могу сказать, Збышек, – серьезно ответил Герцог. – Как поступит новое указание относительно тебя, так и будет видно.

– Блядь, – огорченно буркнул я.

Астра вообще спала, и ее абсолютно не напрягало, что вместо кровати широкая лапа адского демона. Элигос тем временем пошел на посадку. Он частенько устраивал передышки и позволял нам с девушкой размять затекшие конечности. Не такой уж он и плохой, как я думал поначалу. Или же просто притворялся, играясь с нами, как с диковинными безделушками. Вечность в Аду любого из себя выведет, будь ты хоть четырежды Диавол.

– Отдохнем и полетим дальше, – радостно сказал демон, наблюдая за очередной моей попыткой подняться с земли. Я выплюнул грязь изо рта и встал в негодующую позу.

– А что ты ее не швыряешь? Или к девушкам особенное отношение, рогатый ты садист?

– Просто меня забавляет, как ты встаешь после падения, – мягко ответил Герцог, присаживаясь на черный камень. Я хмыкнул и осмотрелся. Второй Круг.

Если земли Первого Круга были засыпаны пеплом, то Второй Круг радовал более разнообразным пейзажем. Земля потрескалась, и сквозь трещины пробивался робкий дымок, что, стелясь, полз по поверхности. Вдалеке виднелась одинокая гора, с вершины которой скатывались огромные огненные валуны. Небо напоминало собой раскаленное покрывало, а ветер сушил губы и постоянно норовил растрепать мои шикарные волосы. Изредка с небес спускался хвост смерча и подхватывал блуждающие души, чтобы со всей силы впечатать их обратно в землю с крайне противным звуком. Тяжкий гул, который я поначалу принял за звук приближающегося урагана, оказался чьим-то стоном, доносившимся из-под земли. Конечно, демону сразу был задан соответствующий вопрос.

– Это стонут души грешников. Круги Ада уходят глубоко вниз, – пояснил Герцог, вальяжно ковыряясь в зубах когтем.

– А в центре сидит сам Диавол, вмерзший в ледяное озеро, и слушает песню Металлики «По ком звонит колокол»?

– Почти, – одними губами улыбнулся Элигос. – Он терзает трех величайших грешников и терзать их будет до Страшного Суда.

– Каких грешников? – спросила Астра, подходя ближе к отдыхающему демону. Я театрально закатил глаза.

– Заинька, ты попала в Ад, и не знаешь, кого терзает Диавол? Надо было больше оккультной литературы читать, а не бабские журналы о красоте и моде.

– Остынь, Збышек, – ласково одернул меня Герцог, отпихнув ногой в сторону, когда я решил просветить недалекую барышню. – Три величайших грешника. Предатель, Тиран и Убийца. И нет никакого озера, в которое он якобы вмерз. Владыка Зла тщательно следит за всем, что деется на Адских землях, и знает все обо всех грешниках, отбывающих здесь свое наказание.

– Даже о нас? – уточнила девушка, поправив челку, чтобы лучше видеть разговорившегося демона.

– Даже о вас. Обо всех и обо всем. Смотрю, вы уже отдохнули? Тогда полетели дальше. И так потерял столько времени с вами, а меня другие грешники ждут.

– А еще один вопрос можно? – робко спросила Астра. Герцог кивнул. – А люди другой веры? Они тоже тут?

– Да. В своих филиалах. Многие воспитаны несколько иначе, чем католики. Китайцы, например, сами себе выдумали настолько жесткий Ад, что теперь сами не рады. Как и мусульмане, и все прочие.

– Не свезло, – хохотнул я, но осекся под суровым взглядом Элигоса. Он покачал пальцем и вкрадчиво пояснил:

– Будешь кривляться и обязательно увидишь все своими глазами, если они у тебя останутся, конечно.

– Свободы слова в Аду нет. Торжественно заявляю, – буркнул я, позволяя Герцогу схватить меня. Сильно оттолкнувшись от земли, он взмыл ввысь, подняв целую тучу серой пыли.

Одинокая гора, которую я видел на горизонте, и была той самой столицей Второго Круга. В центре нее сидел царь Минос, отвечавший за похотливых грешников, попавших в его лапы. Именно к нему нас вел Элигос, спускаясь по темным коридорам в самые недра горы.

Спуск продлился целый час, и я успел в пух и прах разругаться с Астрой, пытаясь выманить у девушки все нюансы ее попадания во Второй Круг. Герцогу было откровенно плевать на наши споры и ругань. Он шел вперед широким шагом, насвистывая под нос незатейливую мелодию, пока не остановился перед гигантскими вратами, ведшими в покои Миноса.

Но не размер врат или то, что они были покрыты золотом, повергли меня в шок. Врата были сделаны из шевелящихся людей.

Голые мужчины и женщины, части их тел, включая даже интимные отростки и пещерки, – все двигалось и было живым. Но самым странным было то, что глаза этих людей буквально горели от похоти, слюна застывала на устах, а срамные места были в сладострастном соке. Никто из них не мог дотянуться до соседа. Оставалось лишь бешено вращать белками глаз и лязгать зубами от переполнявшего их тела желания.

– Что-то мне подсказывает, что это твой будущий дом на добрую пару веков, Збышек, – лукаво пропел Элигос, бухнув здоровых кулаком по физиономии одной из фигур. Врата скрипнули и отворились, впуская нас в приемный покой.

– Я-то, блядь, как счастлив, – пробурчал я, плетясь за демоном и девушкой.

Попав в приемный покой, я в первую очередь протер глаза и ущипнул себя, тешась надеждой, что это просто сон.

Моему взору предстал обычный офис с непременным компьютером, принтером и картиной над головой секретаря. Вдоль стен шли шкафы с книгами и различными свитками, возле окна стояли два мягких кресла и вычурный столик в готическом стиле. На нем застыл графин с холодной водой и два чистых стакана. На этом совпадения закончились.

Первым отличием был секретарь. Вернее, секретарша, оказавшаяся миленьким суккубом с маленькими рожками, торчащими из копны иссиня-черных волос. Она улыбнулась нашему провожатому и жестом пригласила сесть. Кресел было ровно два, и одно из них занял ехидный Герцог, а второе у меня с боем отвоевала Астра. Я хмыкнул и принялся рассматривать обстановку кабинета, старательно игнорируя колкости от дуэта «демон и человек».

В отличие от обычных офисов, где висит портрет президента или иного политического лидера, в этом помещении на портрете был изображен настоящий Царь демонов. Люцифер. Его злые глаза буравили мою душу, а тело сдалось и принялось мерзко трястись от переполнявшего его страха. Герцог, заметив это, посоветовал не смотреть так много на портрет и вообще отойти подальше, пока меня удар не хватил. Я бы никогда не признался, но именно звук голоса Элигоса и вырвал меня из плена портрета.

– Выпей воды, Збышек, – Элигос ласково улыбнулся и протянул мне стакан. Я схватил его и залпом выпил, но жажда не прошла. Наоборот, захотелось пить еще сильнее.

– Вот порой ты душка-парень, Герцог, – побагровел я, наблюдая за тем, как демон покатывается со смеху. – Но порой ты просто злобная мандавошка, которую неистово хочется прихлопнуть, затем оживить и снова прихлопнуть. Можешь сломать мне все кости, но я повторю еще раз. Ты – злобная меднорогая мандавошка. Аминь.

– Наслаждайся. Скоро ты будешь скучать по моему обществу и ждать того момента, когда я вновь вернусь за тобой, – ухмыльнулся он, медленно поцеживая холодную воду. Астра тоже робко улыбнулась, а я мысленно записал и ее во враги народа.

– Уважаемый Герцог. Господин Минос готов вас принять, – мелодично пропела секретарь. После ее слов двери, ведущие в личный кабинет властителя Второго круга, открылись, и оттуда раздался мрачный бас.

– Заходи, старина. Кого ты мне привел сегодня?

Я сглотнул и последовал за напуганной Астрой и своим провожатым, который поманил меня пальцем за собой.

Кабинет Миноса больше всего походил на кабинет среднестатистического сексолога. Всюду были фаллические символы, больше походящие на громадные дубины времен пещерных людей, порнографические картины, изображающие совокупляющихся людей и животных, даже узоры на обоях были импровизированной версией женского влагалища. Я скромно умолчу о вульгарных розовых и красных оттенках, царящих в этой обители похоти и сладострастия. В центре кабинета стоял массивный стол, за которым восседал хозяин. Царь Минос.

Это был демон раза в три больше Герцога Элигоса, с огромной головой и большими волоокими глазами. Как ни странно, демон был одет в довольно приличный костюм в шотландскую клетку и тоже красного цвета. Ткань затрещала, когда Минос встал из-за стола и пожал протянутую руку Герцога. Толстые губы раздвинулись, и он улыбнулся своему знакомому жуткой улыбкой, ощерившись двумя рядами острейших зубов. Я вместе с Астрой был настолько поражен увиденным, что бухнулся на стоящий в кабинете диван и чуть не потерял сознание от пережитого удивления.

В лапах нашего сопровождающего возникла бежевая папка, которая сразу же перекочевала в лапы хозяина Второго круга. Он раскрыл ее и несколько минут, показавшимися мне вечностью, просто бегал глазами по записям, многозначительно хмыкая время от времени.

– Пиздюк. Сюда подойди, – велел он, ткнув пальцем на меня.

– Чего? – попробовал возмутиться я, но Минос заревел так, что где-то внутри моей головы что-то лопнуло, наполнив рот тяжелым привкусом крови.

– Сюда, значит, бегом и молча, – пророкотал он, довольный произведенным на меня эффектом.

– Ладно. Вы тут босс, – хмыкнул я, тряся головой. – Пиздюк прибыл, ваше Сиятельство.

– А ты не врал, Элигос. Дерзкий, – хохотнул демон, повернувшись к Герцогу. Тот пожал плечами, как бы говоря: «Я предупреждал». – Збышек, значит?

– Да. А вы, видимо, Минос? Мощный вы. Очень мощный, – я уважительно поцокал языком, но на хозяина это не произвело никакого впечатления.

– Знаю. И запомни, мальчик. Вопросы здесь я задаю, а ты на них отвечаешь. Емко и четко. Будешь вставлять свои комментарии, и я вырву тебе клитор. А потом брелок для ключей сделаю.

– У меня нет клитора, – оскорбился я, для надежности почесав пах.

– Будет, – хмыкнул Минос и вновь погрузился в чтение папки. – Похоть, чревоугодие, чревоугодие с извращениями. Это Петр писал?

– Ага, – кивнул Элигос. – Любит все излишне драматизировать. Написал бы просто «испек кулебяку и совокупился с ней. Три раза».

– Ладно. Это не так страшно. Так, погоди. Он не окончательно осужден? За каким хреном ты его тогда сюда привел?

– Распоряжение Петра. Привратник еще не вынес окончательный вердикт. Велел обращаться с ним как с обычным грешником.

– Это можно. У меня тут целый парк аттракционов для таких, как он. Можем ему раскаленные иглы в залупу втыкать, задницу кочергой массировать, за соски над лавой повесить. Знаешь, Герцог. Люди стали откровенно больными. Раньше как – совратил девчонку или мальчонку, позабавился с ними в стогу сена, и все. Ну, козу на крайний случай тоже совратил. А сейчас? Из перчаток пизду искусственную делают, огурцы в жопу суют, кляпы в рот загоняют, мочатся на себя.

– А я о чем. Мир прогнил, Минос. Вот такие и попадают к нам.

– Маркиза де Сада помнишь? Вот он максимум что делал, так это петуха имал. Сварил его, значит, и пока тот горячий, разил его, покуда не надоело. Сейчас у меня в котле варится ночью, а днем самотыки делает. Маркиз, а не петух. На Земле, говорят, самый пик продаж на самотыки. И его за изнасилование птицы в Ад. А тут малолетки, ебущие свежую выпечку, вместо того, чтобы удовлетворять себе подобных, херней маются. Что скажешь, Збышек?

– Каюсь, господин Минос. Бес попутал, – пробормотал я, потупив очи долу.

– Ха. Бесы так не путают, уж поверь. Ладно, решим с тобой. Девка, поди сюда, – хозяин махнул рукой, и бледная Астра встала со мной рядом.

– Так, что тут у тебя, – хмыкнул Минос, листая досье. – Серьезно? Умерла от удара током?

– Да, – тихо ответила девушка, краснея, как похотливый помидор.

– И как это произошло?

Теперь настал мой черед смеяться. Демон скривил лицо и жестом показал, что ждет меня, если я не заткнусь. Затем обратился к Астре.

– Баловалась с вибратором в ванной, получила удар током и померла. Все верно? Верно. Еще богохульство, оккультизм, жертвоприношения, издевательства над слабыми, чревоугодие, гнев. Так?

– Да, – на девушку было жалко смотреть. С каждым словом жестокого Миноса она вжимала голову в плечи все сильнее и сильнее. Я ободряюще сжал ее руку. Астра улыбнулась всего на мгновение.

– Ой, посмотрите, какие они стеснительные. А давай-ка я вас вместе поставлю наказание отрабатывать. Один кулебяки ебет, вторая самотыком балуется и с парнями милуется. Дивная пара, а, Герцог?

– На все твоя воля, могучий Минос, – галантно поклонился Элигос, ехидно усмехнувшись. – Отпусти меня уже. Другие грешники тоже ждут, да и отдых мне потребен.

– Лети, старина. Удачной тебе охоты, – демон повелительно махнул рукой, и Герцог направился к выходу из кабинета, шепнув нам напоследок:

– Возможно, я еще вернусь за вами. Но не обольщайтесь.

– Пока, Герцог Элигос, – улыбнулся я. – Был очень рад с тобой познакомиться.

– Хм, – лукаво улыбнулся демон, задержавшись на секунду. – И я, Збышек.

Когда за ним закрылась дверь, мы остались с Астрой вдвоем пред грозными очами Миноса. Хозяин второго круга выдал громкую отрыжку и нажал кнопку громкой связи с секретарем.

– Вызови Нергала.

– Да, господин, – суккуб тихонько охнула, когда услышала, кого ей надлежит вызвать. Девушка обратила на это внимание и, улучив минутку, склонилась ко мне:

– Я так поняла, что ты в курсе, кто и что из себя представляет?

– Ага.

– Кто такой Нергал?

На ее вопрос ответил сам Минос, который обладал слухом летучей мыши. Демон рассмеялся, и его глаза ярко вспыхнули.

– Начальник тайной полиции. Он проводит вас к моему заместителю.

После его слов дверь распахнулась, впустив в кабинет странное создание. Оно выглядело как настоящий человек, только закованный в диковинную броню черного цвета. Волосы незнакомца, его глаза и даже зубы тоже были черными, как ночь. Он жестко усмехнулся, увидев наши удивленные лица, и скорее пролаял, чем просто спросил:

– Да, мой Господин?

– Забери этих двух и проводи к распутной египтянке. Пусть выдумает им муки, – велел Минос. Нергал облизал губы черным языком и протянул страшную лапу к Астре. Я мог только молча наблюдать за этим. Страшный демон высосал у меня все силы и способность к сопротивлению.

Глава пятая. Как развлекаются грешники.

Нергал был начальником тайной полиции всего Ада. Обычно в его обязанности не входила транспортировка грешников и назначение им наказания за грехи, но сегодня это было сделано ради исключения. Я не утерпел и спросил демона, в честь чего нас сопровождает именно он. Конечно, я ожидаемо получил затрещину за разговоры, да и оказался пару раз проткнутым диковинным мечом Нергала, но через какое-то время все же получил ответ на свой вопрос.

– Дерзкий ты, Збышек, – пролаял демон, ехидно улыбнувшись, когда я с кряхтением поднялся с пола и аккуратно провел рукой по животу, где мгновением назад зияла страшная дыра.

– Не каждый день в Ад попадаешь. Да и дорогу скрасить может лишь беседа с достойным, хм, демоном, – ответил я, старательно подбирая слова. Да, Нергал оказался невероятно вспыльчивым и жестоким надзирателем, пронзающим любого, кто ему не понравится.

– Ладно, я не против потрепаться с душами. Так что тебя интересовало? – блеснул черными глазами Нергал.

– Почему так получилось, что нас сопровождаешь ты, а не какой-то вшивый бес с хуями вместо пальцев?

– Для начала, это просьба Миноса, а я обязан с ним считаться. Хозяин Второго Круга, как-никак. Потом, вы не простые грешники. Как я понял, привратник еще не решил, что с вами делать?

– Ага. Сказал, подумает, – задумчиво протянула Астра, шедшая до этого в абсолютном молчании.

– Нечасто такое бывает, – хмыкнул демон, пнув возникшего у него на пути грешника. Мужчина коротко вякнул и откатился в сторону, держась за ушибленный бок, но счел разумным просто промолчать, чем ругаться с жестоким Нергалом, о котором в Аду все знали.

– Получается, что кого-то оправдали? – с надеждой спросил я. Но надежда показала мне румяную задницу. Демон отрицательно покачал головой.

– Нет. Наоборот, перевели в другой Круг.

– Жестоко. Душа, наверное, от ужаса обгадилась?

– Тут ты прав, – хохотнул Нергал, улыбнувшись моей прозорливости. – Вы не представляете, что ждет вас за пределами Второго Круга.

– Расскажи. Один хрен просто идем, – вставил я. На удивление, демон не стал меня бить или протыкать своим мечом. Вместо этого он достал длинную сигару и с наслаждением ее раскурил, используя вместо зажигалки свой палец.

– Почему бы и нет. Даже описание мук доставляет мне удовольствие. С Лимбом вы уже знакомы? – спросил он. Мы с Астрой кивнули, а я добавил:

– Скучное место. Только мертвые музыканты радуют. А так просто сборище гнилых человеческих отбросов, которые умудрились в жизни всего пару раз накосячить. Гомер вот нормальный мужик, вином меня угостил.

– В Лимбе царит безболезненная скорбь. Она медленно затягивает души в череду обыденности и безразличия. Поэтому местные так приветливы к новеньким, – веско произнес Нергал. – Другие Круги в этом плане более избирательны в наказаниях.

– Каждому греху свой Круг? – спросила Астра, с жадностью смотря за тем, как демон курит.

– Чаще всего. Во Втором Круге обитают похотливые сладострастники, которые больше ценят желание своего тела, чем разумные мысли.

– Получается, если ты, к примеру, выебал апельсин, подогретый в микроволновке, то после смерти попадешь сюда? – невинно буркнул я. Нергал рассмеялся.

– Почти. Если ты день за днем будешь ебать этот апельсин, то попадешь. За один раз тебе только Лимб светить будет. Мелкий грешок. Тут томятся грешники позабористее. Те, кто торговал телом, получая от этого удовольствие. Пидорасы всякие, что любят в жопу долбиться. Зоофилы, педофилы и прочие филы тоже. Онанисты, извращенцы, содомиты.

– А какие наказания за грехи предусмотрены? – Астру, видимо, шокировала подборка грешников от Нергала, и она решила сменить тему.

– Разные. Смерчи, что бьют грешников о землю Ада раз за разом. Истязание ураганом. Измывательство над срамными местами.

– Как именно? – тяжело сглотнув, спросил я. В этот момент стало по-настоящему страшно. За всю свою жизнь я много успел начудить, и сейчас мне было крайне интересно, что мне грозит за все это.

– Протыкание фаллосов раскаленными булавками, снятие крайней плоти и посыпание ее солью, варка в котле. А недавно ввели новое наказание, – обрадовано хлопнул себя по лбу Нергал. – Грешника или грешницу подвешивают на цепях, а напротив устраивают дикую оргию суккубы и инкубы. Естественно, грешнику хочется в этом поучаствовать, но цепи не позволяют. И вот наш похотливый грешник разрывает себе мясо и кожу в надежде присоединиться к этой оргии. Возбуждение зашкаливает. Это Элигос придумал. Он вообще башковитый демон. Половина мучений Ада – его рук дело.

– Ебушки-воробушки, – только и мог хмыкнуть я. Меня как-то не радовала перспектива, что мой член будут протыкать раскаленными булавками или отпиливать кусок залупы. – А в других Кругах что? А то у меня поверхностные знания, а шило в заднице просит больше информации.

– Ладно, расскажу, – добродушно оскалился демон. Видимо, ему было не с кем поговорить, ибо остановить его сейчас смог бы только самый главный. – В Третьем Круге обитают чревоугодники, что мечтают набить свою утробу всякими яствами. Только вместо красной икры, фондю и пасты ризотто вынуждены пожирать собственное говно и запивать его мочой.

– Пиздец. Тут вы маху-то дали.

– Не говори. А еще есть адский огонь, который идет вместо супов. От него большая польза. Сжигает все внутренности! А те потом опять появляются. И так изо дня в день. Еще они жрут гнилое мясо. Почти все, кроме норвежцев, исландцев и китайцев. Этих гнилых мясом не проймешь, жрут так, что за ушами трещит. Еще и добавки просят. Меню Третьего Круга крайне богатое. От всяких гадов и насекомых до естественных отходов жизнедеятельности. Пингвинье говно не пробовал, Збышек? Хит этого века. Грешники волком воют, когда им его подают. Цербер знает свою работу.

– Цербер? Мифический трехголовый пес? – удивилась Астра, тайком покуривая сигарету. Но Нергалу было все равно. Его демонический разум полностью поглотили описания мук.

– Нет. Это греки придумали, что он пес. Обычный демон, только с тремя головами. Тот еще обжора, поэтому его и поставили на эту ответственную должность. В Четвертом Круге тоже весело.

– Если не путаю, там хитрожопый Плутос правит? – спросил я, тоже пряча сигарету. – Скупердяи и мажоры вроде туда попадают. Мне Герцог Элигос рассказывал вскользь.

– Ага. Наказаний для них море. Камни тяжелые с места на место катают. Друг с другом постоянно дерутся. Или сидят в куче золота и пытаются все унести. Но не могут, представляешь? Каждый день пара тысяч душ от инфаркта помирает, а с утра по новой. Особо провинившиеся пьют расплавленное золото, или им жопу драгоценными камнями набивают, а потом в печь.

– Херово быть ими, – буркнула Астра, но Нергал даже не обратил на это внимания. – А Пятый Круг? Збышек наверняка знает, а мне вот непонятно.

– Там страдают те, кто подвержен гневу или депрессиям, – ответил демон.

– Зачем их вместе-то поместили? Гневные будут неистово пиздить депрессивных, и все. Тут даже не наказание, а так. Легкая драка, – я легонько ущипнул Астру за ягодицу, а в ответ получил солидную оплеуху. Ухо моментально заплыло и стало походить на гнилой пельмень. – Бисова баба. Шуток не понимаешь.

– Иди нахуй, Збышек. Тебе скоро залупу отрежут, перестанешь думать хуем.

– А тебе, заинька, петарду в манду забьют. И будет у тебя потом не мохнатка, а мохнатище, – угукнул я. Нергал рассмеялся на мой ответ.

– Глупые вы. Сами не представляете, через что вам придется пройти. Ладно, на чем я остановился?

– Пятый Круг, – все еще дуясь, ответила девушка.

– Там всюду болото, на котором вечно обязаны сражаться гневные, а депрессивные лежат на дне и страдают, когда им по морде чьи-то ноги стукают. Я прав, господин?

– Прав, Збышек. Еще скучающих постоянно вилами тычут, чтобы они не скучали. А гневных еще сильнее раззадоривают. У Флегия, главы Пятого Круга, даже тотализатор налажен. Постоянные бои и есть неплохой шанс увеличить свое благосостояние. Сейчас ждем какого-то сенатора с Земли. Он вроде в коме лежит, после того, как вилку в розетку сунул.

– Зачем он вилку в розетку сунул? – искренне удивился я.

– Кто его знает. Говорят, что он хотел раз и навсегда решить проблему электрификации. Я за ним лично отправлюсь.

– Приемлемо. За это я тебе сигаретку пожертвую, – демон хмыкнул и взял из моих рук подношение. После этого мы пошли дальше все тем же длинным коридором, который уводил вниз. В стенах так и были вмурованы грешники, тянущиеся своими членами и вагинами друг к другу. Нергал иногда колол их кончиком меча и радостно усмехался, когда грешники разражались богохульными проклятиями.

Спустя несколько долгих минут Астра разбавила молчание очередным вопросом. На сей раз о Шестом Круге. Демон нахмурился и ускорил шаг. Но девушку поддержал я, и ему волей или неволей пришлось продолжать свой рассказ.

– Стены города Дит, – хрипло ответил Нергал, когда рыжая довела его до белого каления, и он был вынужден и ее проткнуть мечом под мои одобрительные возгласы. Когда девушка пришла в себя, он продолжил:

– Там страдают еретики и лжепророки. Те, кто знания используют в противоестественных целях.

– Например, тот, кто себя небесным посланником считает и других убедить пытается? – уточнил я. Демон кивнул.

– Не только. Ересь – страшный грех, человек. За него ты будешь вечность лежать в раскаленной могиле, а сверху тебя будут засыпать змеями.

– Но разве змеи, попав в раскаленную гробницу, не сгорят? – наивно спросила Астра. Нергал косо на нее посмотрел.

– Это огнеупорные адские гады. Блядь, тебе не все равно? Главное, что они мучаются и в своих грехах каются. Только это им не поможет.

– Ладно, ладно. Не бесись, – хмыкнула девушка. Я шел рядом и улыбался во все свои тридцать зубов. – А что-нибудь еще есть, кроме раскаленных могил и огнеупорных змей?

– А как же. Языки раскаленными щипцами тянут, булавками протыкают, рот зашивают колючей проволокой. Много всего. Будете ересь нести и сами убедитесь.

– Не, ну нахуй, – честно ответил я. – Достаточно того, что бесы будут над моим достоинством издеваться, а рыжую кочергой насиловать. Седьмым Кругом является город Дит?

– Он самый, – подтвердил Нергал, кланяясь другому демону, что шел нам навстречу. На нем был шелковый халат, а на ногах мягкие тапочки. – Пристанище совершающих Насилие. Убийцы, разбойники, самоубийцы, богохульники. Каждому из них уготовлены свои муки.

– Знаю. Город Дит вроде из трех поясов состоит, и в каждом свои грешники содержатся.

– Верно. Не такой ты дурак, Збышек. Вот что значит, человек познал пользу книг. Правильных книг.

– Может, меня за это не будут мучить? Пенис там грызть или иголки в задницу втыкать.

– Еще как будут. Даже не надейся отвертеться, – преувеличенно сурово заметил Нергал. – Итак. Три пояса. Флегетон, Лес самоубийц и Горючие пески. В каждом из них миллионы грешников. Так получилось, что насилие – неотъемлемая часть человеческого естества. Каждый в жизни хоть раз, но творил насилие.

– Про тебя тактично умолчу, – пробурчала рыжая Астра, смерив демона ехидным взглядом. Тот вначале оскорбился, но потом расслабился и рассмеялся.

– Да, удивляете вы меня. Дерзкие, юные, жесткие. Миносу повезло, что будет вас мучить. Может, и я загляну на огонек. Хочется мне Збышеку пару раз яйца дверью прищемить.

– Ну вот. А я подумал, что мы друзья, раскурим косячок и будем счастливы. Злой ты, Нергал.

– Ага.

– Нога.

– Что? – переспросил демон, подняв черную бровь. Меня от возмездия спасла Астра, которая переключила внимание Нергала на себя.

– А за городом Дит что находится? Мы же уже пришли почти, так закончи свой рассказ.

– Восьмой Круг является одним из самых больших в Аду. Злые Щели, – спустя секунду ответил демон, но я его вновь перебил:

– У рыжей тоже Злая Щель. Пророчествую – сунь ей конец туда, откусит и не подавится.

– Збышек. Сдается мне, что до конца ты не дойдешь, – покачал головой Нергал. В голосе начальника тайной полиции послышались нотки недовольства, грозящего вылиться в настоящее насилие над моей юной душой.

– Прости. Продолжай.

– Так-то лучше. В Щелях обитают воры, лицемеры, взяточники, святокупцы, колдуны, чернокнижники, обольстители, обманщики. Недавно появился настоящий рекордсмен среди взяточников. Десять миллиардов нагреб в иностранной валюте, да в тюрьме супом захлебнулся. Теперь в смоле кипит ежечасно, а как высовывается, так получает по башке железным багром от бесов.

– Ибо нехуй, – ответил я тихо, Нергал не услышал, услышала только рыжая Астра. Девушка улыбнулась и, шутя, пихнула меня в плечо. – О, и ты ожила, заинька. Это радостно. А то ходишь с грустинкой на личике, и от взгляда твоего даже пан Пиписевич в пупок превращается.

Астра пропустила мою колкость мимо ушей и поравнялась с демоном.

– А Девятый Круг? Или его нет? – спросила она. Нергал хмыкнул и приосанился.

– Есть. Я там работаю. Ледяное озеро Коцит. Обитель предателей. Там и офис владыки нашего, Люцифера, находится, и три Грешника великих тоже. Именно оттуда души уходят в Чистилище, если такова их судьба. Самый студеный край Ада. От холода даже мозги смертных там замерзают. Скандинавов мы туда не отправляем. Им там самое раздолье. Погода хорошая, муки приятные. Пусть жарятся. Кстати, мы пришли.

Мы остановились на краю гигантского обрыва, уходящего вниз. Яма пестрела самой настоящей жизнью. Постоянно слышался вой и крики терзаемых грешников, а в воздухе застыл самый настоящий аромат секса. Внизу все было разделено большими перегородками, наподобие обычных комнат. В этих комнатах и мучили несчастные души. Там я впервые увидел бесов.

Это были забавные существа, ростом чуть ниже среднестатистического человека. У них была лысая голова и пара кривых рожек, черные, как смоль, глаза и внушительные мускулы. Многие держали в руках мечи, ножи, копья, цепи, пики или иглы. Острыми зубами они частенько кусали зазевавшихся грешников, переходящих в другую комнату пыток. Нергал с елейной ухмылкой на своем черном лице посмотрел на нас и произнес жуткую фразу:

– Здесь мы расстаемся. Надеюсь, что не навсегда. Вы забавные и скрасили мне несколько безрадостных мгновений своей болтовней. А сейчас я передаю вас в руки Клеопатры.

Рядом с демоном сразу появилась женщина поразительной красоты. Черные волосы, темные глаза, полные губы, тонкий нос и невероятно красивые пальцы, которыми она часто прикасалась к щекам. Женщина поклонилась демону со всей статью и повернулась к нам.

– Я египетская царица Клеопатра. Отныне вы будете страдать там, где я укажу. Будете делать то, что я укажу. И вы обязательно познаете весь спектр боли, – она улыбнулась, выставив напоказ мелкие белые зубки. – Господин Нергал. Будут еще пожелания?

– Нет. Все, что вам необходимо знать, я отправил по почте. Прочтете и разберетесь. Прощайте, – демон помахал на прощание лапой и взмыл в небо. Я открыл рот, глядя ему вслед. Когда Нергал исчез из поля зрения, я повернулся к Астре и спросил:

– У него крылья были? Я не видел.

Девушка хмыкнула, скрестив руки на груди.

– Его доспех это и есть крылья, Збышек. Слепой ты ебанько.

Клеопатра шла впереди, и перед ней, на удивление, довольно резво разбегались бесы и прочие грешники. Я только покачал головой, а потом, не изменяя традициям, задал вопрос.

– Клеопатра, а вы тут за что? Заебали до смерти Антония? – женщина жестко стеганула меня плеткой по спине, заставив взвизгнуть от боли. – Ладно, простите. Опустим подробности вашей сексуальной жизни. Может потом, за чашей вина, вы поведаете мне сию сладкую историю.

– Для начала уясни. Ты грешник, и мне плевать, что ты о себе думаешь, гамадрилья жопа. Любовников у меня было достаточно и уж явно лучше, чем ты. Первой мукой для тебя станет раскаленный чан с кипящей кровью. Мое фирменное изобретение. А девица пойдет со мной. Для нее я приготовила кое-что похуже.

– Ах ты жаба больная, – прошипел я, когда меня схватили бесы, следуя команде царицы. – Сама еблась со всеми, а теперь кривляешься?

– Уведите его, – засмеялась Клеопатра, взяв за руку потрясенную Астру. – И хорошенько прокипятите в крови.

Глава шестая. Необычный грешник.

Бесы повели меня в сторону большого котла, от которого противно пахло горячей кровью. Впрочем, так оно и было. Котел был полон кипящей крови. Красной, горячей и обжигающе страшной. Она изредка проливалась на черные плиты пола, если кто-нибудь из грешников, томящихся в котле, слишком резво начинал елозить, вызывая маленький аналог цунами. Бесы были начеку и беспощадно лупили провинившегося железными прутьями, когда он норовил вылезти из очищающей жидкости. Я же упирался, как мог, а мог я мало. Что вы хотите от обычного перепуганного человека, которого намереваются искупать в кипятке. Это вам не сказка про Конька-Горбунка, где герой вылупляется красивый, как модель, после принятия жутковатой ванны и ведет царевну в покои для того, чтобы потыкать ее писечку и зачать наследника.

– Давайте договоримся? – мычал я, когда бесы, уставшие от моих жалких потуг освободиться, спеленали меня настоящей цепью. – Я вам сигаретки дам или ужин приготовлю. Филе грешника прожаренное, с картошечкой и зеленым горошком. Не? Ну, блядь. Пустите меня, коротыхи ебаные.

– Больше ненависти, – проквакал один из бесов, с золотой серьгой в ухе. Я решил, что это главный, и принялся молить его о пощаде. Но мелкий плут был глух и нем к моим мольбам. Меня тащили пятеро страшилищ, и их целью был диковинный помост, с которого они и скидывали грешников в бурлящую кровавую жижу.

– Бля, я же метал слушаю. Литания Диаволу и все дела. Я же свой в доску, – начал причитать я, когда мольбы не тронули бесов. Главный с золотым кольцом только усмехнулся, но меня это не остановило. – Мы же братья по металу. Я членские взносы Ла Вею платил, над иеговистами глумился. Ну нельзя же меня в кипяток бросать за то, что я пирожок выебал. И мамкину перчатку. И бабушкин шерстяной носок.

– Ты ценил похоть, а теперь научишься ценить боль, – пробубнил второй бес. У него на щеке была странная татуировка в виде маленького паука.

– Уже ценю. Ты вроде нормальный. Давай спокойно все обсудим, – елейно пропел я, когда мое испуганное тело подвесили за большой крюк. Я не почувствовал боли от холодного металла. Все мое внимание было приковано к кипящему котлу. Бесы меж тем привели в действие адский механизм, и меня стали медленно опускать вниз. Голые ступни сразу стало припекать, а в голове роились мысли о том, что лучше бы я себе отчекрыжил член в младенчестве, чем потом мучиться подобным образом. Но мысли отступили, когда нога окунулась в кипяток.

Чудовищная боль пронзила ногу. Казалось, что в нее впились ядовитые клыки тысяч адских гадов, которые принялись терзать мою плоть. Боль постепенно поднималась вверх, и я уже чувствовал, как начало припекать яички, которые в панике скукожились до размеров кедрового орешка. Я с ужасом посмотрел вниз и увидел, как кипяток обволакивает ноги, с которых шмотками слезает мясо. Но не это было самым страшным. Из глубины котла вылезли бледные обваренные руки. Они хватали меня за кости и тащили к себе, воя и причитая.

– Стойте, – раздался властный голос Клеопатры, а я рискнул приоткрыть один глаз, чтобы узнать причины, приведшие к появлению распутной египетской шлюхи. – Поднять его.

Цепь, протяжно заскрипев, вновь пришла в движение. Только теперь она поднималась наверх к помосту, где застыла размытая фигура моей мучительницы. Потом я понял, почему перед глазами все расплывается. Слезы. Простые слезы. Я не плакал вообще лет с десяти точно, какую бы боль не испытывал. Но ничто не может сравниться с кипящим кровавым котлом.

Бесы сняли меня с крюка и швырнули под ноги Клеопатре, которая жестко усмехнулась и наступила мне на орган, являющийся моей сакральной гордостью.

– Обмочился, грешник? – заявила она, проведя язычком по пухлым губам. Если бы я мог встать, то обязательно бы вмазал по ним своим кулаком и бил бы до тех пор, пока ее губы не превратились бы в две кровавые сосиски, пришитые грубыми нитками к смазливому лицу.

– Хуй тебе! – прохрипел я, не удивляясь тому, что мои ноги вновь обрастали мясом и кожей. Даже детский шрам от гвоздя вернулся.

– Тебе просто повезло, что я успела прочитать бумаги, которые мне послал Нергал. Ты у нас особенный значит, – хищно скривилась женщина. – Но будь уверен, что когда тебя осудят окончательно, то простым котлом ты не отделаешься.

– А пока дай мне сигаретку и поцелуй меня в жопу, – ругнулся я, с трудом поднимаясь на ноги.

– Ты не настолько особенный, Збышек, – предупредила она, кивнув на котел. – Я могу сделать вид, что бумаги затерялись на почте, а ты пока поваришься несколько лет.

– А потом тебе Герцог Элигос рожу на сторону свернет. Будешь какать в туалете лицом к стене.

– Мне никто не указ, мальчишка, – прошипела Клеопатра. – И я найду работу, достойную тебя.

– Хозяин – барин, заинька. Только к тебе я и на милю не подойду. Еще сожрешь ненароком.

Спустя примерно час я сидел на красном диванчике в личном кабинете Клеопатры. Египетская царица куда-то умчалась, оставив меня одного, а через какое-то время ко мне присоединилась и бледная Астра. С ее рыжего лица исчезла вся спесь, и на нем застыло мерзкое отвращение ко всему и всем.

– С тобой все в порядке? – тихо произнесла она, склонившись ко мне. Я хмыкнул.

– Ага. Если не считать того, что мне ноги сварили в кипятке и пана Пиписевича отдавили. Мало приятного, знаешь ли. А ты где была?

– Клеопатра заставила меня за ней ухаживать. Ты знал, что в наказание Минос сделал ее вагину постоянно разлагающейся? Так еще и тараканы всякие оттуда лезут.

– Ну, по крайней мере, тебе не делали больно, как мне.

– Тоже верно. Она лежала на кровати, пока я все там чистила, и читала почту. Потом зашипела, проорала «ебаный Збышек» и куда-то умчалась.

– Она сказала, что я какой-то особенный грешник.

– Как и я. Может, Петр передумал? Как считаешь? – спросила рыжая, откинув голову назад и упершись затылком в стену.

– Не. Он бы тогда Элигоса прислал. Скорее всего, нас мучить нельзя так жестоко, пока все не решено. А эта больная египетская прошмандовка не так все поняла. Мерзкая баба.

– Вот, вот. Интересно, что скажет, когда вернется, – ответила Астра, но я промолчал. Все еще были живы воспоминания о чудовищной боли и кровавом котле.

Клеопатра вернулась довольно быстро и сейчас имела вид взъерошенный и недовольный. Я не преминул это заметить.

– Что, поругали тебя, тетенька? – хохотнул я. – Будешь знать, как металлистов обижать.

– Ты, свиноблядь дурная, – покраснела мучительница, вцепившись мне в волосы. – Если у тебя есть покровительство Небес, то это не повод говорить со мной таким тоном. Иначе может случиться вот что.

Клеопатра достала из-за пояса длинный кинжал, и не успел я и глазом моргнуть, как она схватила мой шикарный хвост и начисто отсекла все волосы, сделав меня похожим на копию Иванушки-дурачка, с которого сняли скальп индейцы. Кожа восстановилась быстро, а вот волосы так и остались зажатыми в руках египетской царицы.

– Что ты, блядь, сделала? – ошарашенно просипел я, когда вытер кровь, залившую мне лицо. – Это же моя гордость была. Я их двадцать лет растил!

– Теперь это мой трофей, Збышек, – издевательски ответила Клеопатра, отвесив мне довольно сильную пощечину. – Не прекратишь дерзить, и я тебе член отрежу, а потом повешу его на стену. Понял, ничтожество?

– Понял, понял. Можно было и нормально сказать, – тихо пробурчал я, трогая лысину. – Теперь я не брат по металу, а обычный скинхед. Где тут у вас Гитлер живет? Пойду к нему в друзья проситься.

– Тут его нет. Он в Девятом Круге. Но тебе не надо беспокоиться насчет этого. Тебя ждет вечная служба моим личным рабом. И за каждую дерзость, я буду нещадно тебя наказывать, – злобно улыбнулась царица. – А теперь пошел на кухню! Будешь мне и моим гостям еду готовить. Спросишь там Рамзи, и он скажет, что делать. А ты, милая, через пару часов закончишь то, что начала. Мой греховный бутон жаждет внимательных пальчиков.

– Не, ну какова сучара, а? – мрачно сказал я, когда вышел вместе с Астрой из кабинета Клеопатры. – В кипятке сварила, волосы отрезала, еще и на кухню отправила работать. Ну, блядь. Я теперь на Джеймса МакЭвоя похож, из Людей Икс. Только посимпатичней немного.

– А мне даже нравится, – тихо усмехнулась рыжая, ободряюще похлопав меня по спине.

– Спасибо, заинька. Напомни мне больше не лезть в залупу и не злить полоумных египтян.

– Обязательно напомню. Кухня сразу за поворотом, – девушка помахала мне рукой и пошла в другую сторону. Клеопатра наказала ей принести особое увлажняющее мыло из жира грешников, и Астра покорно поплелась выполнять указание новой хозяйки. Я же лишь хмыкнул и открыл тяжелую дверь, ведущую на кухню, где меня сразу же ласково поприветствовали отменной руганью.

– Ты, блядь, кто такой? – спросил меня крепкий высокий мужчина с блондинистыми волосами и крупным носом в половину лица. Он был в белой рубашке с закатанными рукавами и в двух руках держал большие ножи. Я уставился на него, гадая, где же я его уже видел. Мужчина повторил вопрос, подойдя ближе. От него пахнуло потом, кровью и самой настоящей яростью.

– Слышь, мужик. Мне сейчас только что египетская баба скальп сняла. Имей хоть каплю сострадания. А вообще, меня послали сюда и сказали найти некоего Рамзи, – устало отмахнулся я. Мужчина покраснел и буквально прошипел.

– Рамзи – это я. Главный повар в этом ебучем месте.

– Точно. Гордон Рамзи же, – обрадованно закивал я. – Всегда любил твои шоу смотреть. Ты так изящно ругаешься.

– Я даю тебе две минуты, чтобы ты переоделся и пошел чистить картошку. Если не успеешь, то первым блюдом для Клеопатры будет твой копченный хуй с яблоком в залупе, – повар развернулся и заорал на замерших помощников из числа бесов и простых грешников, как я, – Хули вылупились? Джоди, я чувствую, что твой суп воняет носками. Так и кажется, что сейчас он оденется и попиздует в офис продавать мультиварки. Работать!

– Да, сэр, – вздохнули слуги и вернулись к своим обязанностям. Мыть посуду или готовить очередные блюда. Рамзи ходил между ними с самым свирепым лицом и постоянно махал ножами, вызывая у всех противоречивые чувства.

Кухня же была поистине огромной. На ней в течение всего времени постоянно что-то жарилось, пеклось, варилось и томилось. Здесь готовилась еда не только для избранных душ, которые должны были питаться только своими страданиями и страхом, а вместо этого вовсю трескали шикарные разносолы и отменные деликатесы из реального мира. Также тут готовилась еда и для демонов с целыми легионами бесов. Жареные черви, девичье бедрышко в крови хозяйки, костный и спинной мозг, вареные пальцы и уши. Каждый обитатель Ада мог найти все для удовлетворения своего извращенного вкуса.

– Збышек, – тихий голос шефа раздался рядом с моим ухом. Я повернул голову и уставился на лицо Рамзи, омраченной самой настоящей болью.

– Да, босс? Я картошку чищу, как вы и сказали, – но мужчина перебил меня, грохнув ладонью по металлической столешнице.

– Скажи мне, какой формы картофель?

– Круглый чаще всего.

– Правильно. А очищенный картофель, каким должен быть? – улыбнулся он, положив руку мне на плечо.

– Тоже круглым?

– Да, – сокрушенно покачал он головой, а затем без предупреждения заорал так громко, что стоящий рядом стакан с водой покрылся изморозью и лопнул:

– Так какого хуя твоя картошка квадратная? Ты, блядь, кирпичи заготавливаешь, Збышек?

– Нет, сэр.

– Хочешь картофельный замок построить?

– Нет.

– Кубики любишь?

– Нет.

– Тогда какого, блядь, хуя, твоя картошка квадратная, полудурок ты эдакий?

– Виноват, сэр. Просто торопился, – ответил я, вжав голову в плечи, чтобы Рамзи не снес ее ударной волной своего гнева.

– Торопился твой отец, когда натягивал твою матушку, как резиновую утку в ванной. Торопился Всевышний, создавая мир за семь дней. Джордж Мартин торопился, убивая своих ебучих персонажей. Это еще что такое? – поперхнулся он и замер, держа в руке нечто маленькое и оранжевое.

– Морковка, – ответил я. Шеф покраснел еще сильнее.

– Нет, вот это морковка, – он достал из ящика длинный овощ оранжевого цвета и показал его мне. Затем сунул мою морковь мне же под нос и завизжал. – А это эльфийский тампон Галадриэль, блядь. Потому что она вегетарианка, блядь. И кровь у нее тоже оранжевая, блядь. Будешь поганить мои продукты, и я тебя выебу так сильно, что тебе покажется, будто это ядерная боеголовка пытается протиснуться в твою прямую кишку. Понял, Збышек?

– Да, сэр. Простите, – я виновато потупился и принялся вертеть в руках неочищенную картошку. Шеф выдохнул и прошептал вполголоса, заставив меня всерьез обеспокоиться состоянием собственной психики. – А вообще ты молодец. Работай.

– Спасибо, сэр.

Поздним вечером, если это применимо к Преисподней, я сидел возле входа в бараки для слуг и бесов и с удовольствием наслаждался сигаретой, которой меня угостил один из поваров. Мимо пробегали демоны в костюмах, табун плачущих грешников, бесы, несущие хлысты и раскаленное железо, но мне было плевать. Первый день на кухне выпил из меня все силы, и я твердо решил получить удовольствие хотя бы от сигареты.

– Привет, Збышек, – Астра присела рядом и уставилась жадным взглядом на дымящуюся самокрутку. Я вздохнул и протянул курево ей. Девушка жадно затянулась и задержала дым в легких. – Хорошо-то как.

– Не говори. Ты чего такая замученная? – спросил я, повернув голову в ее сторону.

– Шутишь? – усмехнулась Астра, сдув рыжую челку с глаз. – Целый день Клеопатру облагораживала. Даже стошнило пару десятков раз. А ты чем занимался на кухне?

– Картошку чистил, – я показал ей свои израненные и обожжённые руки. Меня поначалу удивило, что эти шрамы не зарастают, а потом стало все равно. Рамзи нещадно орал и лупил лентяев. – Угадай, кто тут главный повар?

– Макаревич?

– Хуевич, – передразнил я и шепотом добавил – Гордон Рамзи.

– Известный шеф-повар? – удивилась девушка. Я кивнул.

– Ага. Он такой же ебанутый, как и по телевидению показывают. Вечно орет, дерется и ведет себя малость неадекватно. Если бы он не был поваром, из него бы получился знатный скример в метал-группе «Анальный пропиздон».

– Ужас. Но твоя работа получше моей, – хмыкнула Астра.

– Валить отсюда надо. Пару веков я тут не вытерплю, – тихо поддакнул я. Рыжая вытаращила зеленые глаза и уставилась на меня так, будто я только что возжелал трахнуть Клеопатру черенком от лопаты по голове.

– Это же Ад, Збышек. Как ты отсюда сбежишь? Крыльев у нас нет, да и Петр не пустит в Рай.

– Нахуй их всех, Астра. Мои ноги в кипятке варили. А вдруг Петр решит оставить нас тут на веки вечные? Тогда ни ты, ни я не будем заниматься обычной работой. Нас мучить станут. С особой жестокостью.

– Пиздец, – грустно заметила девушка. И она была права. – И как ты собираешься сбежать?

– Так получилось, что когда я был жив и в тот момент сломал себе ногу, то долгое время в кровати провалялся. И со скуки стал читать всякую оккультную хрень.

– А она тут при чем?

– Ты дослушай сначала, егоза бледнокожая, – усмехнулся я, за что получил легкий тычок в плечо. Очередной из многих. – В Девятом Круге сидит Люцифер. И по легендам, он охраняет выход в Чистилище. Есть еще один, но там без крыльев не подняться.

– Думаешь, нас туда пустят?

– Попытаться стоит, чем тут хуйней страдать и ждать, когда египетская садюга получит наши души себе в вечное пользование.

– Осталось придумать, как добраться до Девятого Круга и проникнуть в Чистилище. Ты хоть знаешь, что там?

– Всяк лучше нынешнего положения. Только пробираться придется через остальные Семь Кругов, а в некоторых еще и пояса, и щели всякие есть. Придумали же, блядь, лабиринт.

– А если нас хватятся? Погони не избежать, – заметила Астра. Но у меня были идеи насчет этого пункта, что я сразу и озвучил:

– Пара мыслишек есть, или я не Збышек. Тут все на компьютерах завязано. Попробую узнать, чем нам это помочь может.

– Страшно мне. Ты не подумай, я не трусиха. Но тут ставка очень высока. Если нас поймают, то Вторым Кругом мы не отделаемся.

Я засмеялся и достал еще одну сигаретку. Сизый дым наполнил голову все той же приятной легкостью.

– Я тебя за собой не зову. Нравится жопу Клеопатре вытирать – дерзай, а я не намерен тут оставаться. Лучше попытаться, чем сгнить в этой клоаке. Чисто по металу, понимаешь? Как Мановар завещали. «Стальной меч, разрубающий Диавола». Гимн всех неформалов.

– Ладно. Я с тобой. Хуже уж точно не станет, – через несколько минут сказала девушка, принимая из моих рук сигарету. – Когда стартуем, лысый?

– Как только, так сразу, рыжая, – улыбнулся я. – Сначала надо подготовиться и подготовиться основательно.

– Договорились. Знаешь, а ты не такой ебанько, как я думала, – ободряюще рассмеялась Астра.

– Знаю. Металист за металиста горой, да? Друзья по металу?

– Да, Збышек. Друзья по металу.

Мы скрепили договоренность символичным рукопожатием всех неформалов этого и реального мира. Две «козы», обращенные рогами друг к другу.

Глава седьмая. Невеселые адские будни.

Так и началась моя новая жизнь в Аду. Если хорошенько подумать, то она почти ничем не отличалась от той реальной жизни, когда я еще был жив. Только на Земле я работал в стандартном офисе, продавая биодобавки старикам и женщинам за сорок, а здесь меня поставили на кухню, где я помогал готовить еду и постоянно выслушивал упреки от неадекватного шеф-повара Рамзи, черт его знает как сюда попавшего. Но везде есть свои плюсы, хоть и погребены они под толстым слоем зла, ненависти и разочарований. Я научился более или менее сносно готовить, чищеный картофель принимал у меня круглый вид, и главный повар частенько ставил меня следить за соусами, которые томились в огромных чанах. Следить за ними было довольно скучно, и я скрашивал будни тем, что периодически резался в карты с другими слугами и даже бесами. Раз в час мне следовало мешать вкуснопахнущую жижу большим половником и определять степень готовности. Если я слишком увлекался игрой и соус превращался в «отвратительное говно», как любил говорить Рамзи, то меня ставили на более грязную и тяжелую работу. Выносить помои, которые забирали мелкие демоны и утаскивали их в Третий Круг, где кормили сей гадостью обжор и чревоугодников. Или же я просто занимался уборкой и мытьем посуды, а это то еще занятие, скажу я вам. Пол, стены и посуда – все было в толстом слое жира, который отмывать получалось с превеликим трудом. Рамзи был творцом, и его не волновало состояние рук и кожи его подчиненных, зато он буквально бредил чистотой. Не дай бес, он найдет частицу жира или масла в чистой посуде. Доставалось всем. Сначала шла лекция на тему того, что повар обязан работать в чистоте, а заканчивалось все практикой наказаний за халатность. Рамзи мог запросто облить кипятком виновного и хорошенько пройтись по его родословной, пока несчастный валяется на полу кухни и сдирает с себя мясо, воя от боли. Конечно, оно потом восстанавливалось, но вот успокоить душу удавалось с трудом. На кухне даже ходила легенда о том, что некий бесенок, которого Рамзи довел до белого каления, схватил с плиты сковородку с кипящим маслом и вылил содержимое шефу на голову. Бесенка перевели в грешники, ибо Клеопатра, язви ее рыло, очень ценила своего повара, который ежедневно поставлял на стол своей госпоже вкуснейшие блюда. Демоны смотрели на это спустя рукава, потому что Клеопатра устраивала невероятные светские приемы, непременно заканчивающиеся очередной оргией, где ее сношали восемнадцать демонов сразу. Это мне Астра по секрету рассказала.